Зеркальные миры — 1. Перерождение (джен)

Пустошь, тянущаяся до самого горизонта, кажется бесконечной. Ровная, выцветшая: ни чахлая трава, ни одинокие шпили скал вдалеке не цепляют взгляд. Нестройные ряды солдат оттого как на ладони. Настоящие они вообще или часть халтурного миража?

Худшее место для нападения.

Воздух — сухой, как и земля под ногами, — застывает на пару мгновений, чтобы взвиться обжигающим потоком. Воины пересекают границу. Невидимую, но отчётливо ощутимую для любого, у кого есть хоть немного магии и мозгов. Самодельные доспехи, составленные из разномастной утвари, скрежещут в такт мерному шагу.

Дикари.

Страж морщится с досадой. Чужой запах заставляет фыркнуть и задержать дыхание; ветер путается в волосах, треплет длинные белые пряди. Руки тянутся к мечам на поясе — скользнув по шершавой оплётке, останавливаются и отрывисто собирают тугой хвост.

Даже собственное тело ему не принадлежит.

Медленные, слишком медленные передвижения дикарей раздражают. Предвкушение битвы сходит на нет. Знал бы, отправил сюда рыцарей: это даже до лишней причины вырваться из дворца не дотягивает — просто скучная работа. Ещё и добираться пришлось своим ходом.

Понятно теперь, почему Король улыбался так подозрительно.

Скорее покончить с этим.

Чёрное перо опадает на землю секундой позже, чем её касаются подошвы сапог. Мелкие камни хрустят под ногами. Враги наконец замечают его. Слишком поздно — последние из них уже переступили границу.

Приказы Короля непреложны. Уничтожить.

Трещины заполняются влагой. Красные разводы почти не заметны на ржавой почве. Блеск стали смазывается. Разом включают звуки и запахи, которые смешиваются, превращаются в пёстрое марево. Хочется одного — закрыть глаза в попытке унять безумную пляску.

Всё равно не поможет.

По плечу соскальзывает рассечённый шнурок, волосы растекаются по спине, падают на лицо. Заминка на доли секунды — первое ранение. Ярость затапливает сознание. Струится сквозь тело, прожигая путь наружу. Воздух тяжелеет. Существа, стоящие ближе всего, вспыхивают. Остро пахнет гарью. Смерть проносится дальше, выжигая пространство. Отбрасывает обугленные тела.

Тишина. Неестественная, мучительная. Только собственное хриплое дыхание доносится как из-под толщи воды. Медленно оседает пепел. Страж устало прикрывает глаза и, запрокинув голову, подставляет лицо ветру.

Вдох. Выдох. Вдох.

Воздух вырывается из лёгких рваными толчками, а сердце колотится как после быстрого бега. Опять. Эти сны…

Под руками шуршали разномастные листы с набросками и записями. Мари раз за разом проводила по ним кончиками пальцев, но кошмар никак не желал выходить из головы. Дрожь, поселившаяся внутри, не поддавалась даже первым лучам солнца.

Оставался последний способ.

Простой карандаш и огрызок ластика — всё, что сподобились выделить работники больницы. Мари потянулась за чистым листком. За узкий стол пересаживаться не хотелось. Пришлось ограничиться подложенной под бумагу книгой: одной из тех, что принесли добродушные медсёстры.

Скалистый выступ, выжженная земля. Карандаш замер на пару секунд в нерешительности, а потом штрихи сложились в безликую фигуру — длинные волосы переплетались на ветру. Страж склонился над обрывом, вот-вот готовый прыгнуть к врагам и ринуться в сражение… Мари затаила дыхание, стараясь как можно больше успеть перенести на бумагу, но детали ускользали водой сквозь пальцы.

— Уже не спишь? — раздался звонкий голос прямо над ухом.

Мари дёрнулась. Подобные появления единственной подруги были привычны, но изредка той удавалось подловить момент рассеянности, чтобы напугать в качестве не меняющейся за годы шутки. Спрятав набросок в куче листков, Мари растянула губы в улыбке, скрывая собственное разочарование — момент вдохновения был упущен.

— Привет, Лиэ.

На плечо ступили крохотные ножки, настолько невесомые, что Мари не почувствовала бы их, если бы специально не ждала. Фея, ростом всего с десяток сантиметров, с интересом подалась вперёд, держась за волосы как за лиану. Одно мгновение — и Лиэ, взмахнув розоватыми крыльями, оказалась над сложенными в стопку листами.

— И зачем ты это хранишь? Давно бы выбросила…

Она выудила из мешанины рисунков старый и почти позабытый портрет — края у того давно истрепались, а яркие мелки смазались. Мари перехватила его.

— Чтобы помнить, — в голосе проскользнула обида. — Тебе не нравится?

Цветастый, по-детски неуклюжий портрет феи, которая однажды пожалела странную сиротку.

— Я просто знаю, что сейчас ты рисуешь гораздо лучше, — после непродолжительного молчания смягчилась Лиэ.

— Да ла-а-адно. Твои прекрасные золотистые волосы чудно вышли…

— Но они же не торчат во все стороны как палки!

Лиэ картинно топнула ножкой, и Мари заулыбалась. Радость от встречи понемногу перекрывала тяжёлые мысли: подруга не появлялась уже несколько дней, заставляя беспокоиться. Да и то, как Лиэтель гордилась своей красотой, казалось крайне забавным, сколько бы времени ни прошло с момента их знакомства.

Расплата за беззлобные смешки Мари находила неизменно. Из-за нещадной критики приходилось самые мелкие наброски доводить до совершенства… По крайней мере, те из них, на которых Лиэ присутствовала.

— О! А вот этот я точно не забуду. — Через пару мгновений та вновь вытащила из стопки рисунок.

Мари с притворным укором посмотрела на фею: ровная башенка, только что собранная, расползлась неопрятной кучей. Увидев выбранный листок, молча покачала головой.

Эта работа также была одной из первых, нарисованных ещё в приюте. Худая, как палка, девочка в коротком платьице и со странной шапкой на голове, толсто обведённой чёрным карандашом. Тогда так и не получилось придумать ничего лучше, чтобы хоть как-то изобразить свои неестественно белые волосы. Те не только добавляли детям лишнюю причину для насмешек, но и коварно не хотели рисоваться.

— Вспомнишь тоже...

Солнце расцвечивало крохотную комнату, освещая самые тёмные уголки. Мелькнул яркий зайчик — луч отскочил от зеркальца на двери. Мари прикрыла глаза… и тут же вздрогнула от неясной тени, пробежавшей в глубине отражения. Неприятно скатилось по позвоночнику тревожное чувство. Кто-то пристально наблюдал за ними.

— Лиэ.

Вот только фея, взлетевшая под самый потолок, — вероятно, просто наслаждаясь утренним солнцем, — не услышала громкий шёпот. Или сделала вид, что не услышала.

— Точно! Я же забежала на одну минутку, — засуетилась та и взглядом заметалась по комнате. — Срочные дела!

— Нет, послушай…

Договорить Мари не дали — Лиэ, взмахнув на прощание крыльями, исчезла. Мерцающие искры мягко осели на пол и погасли. Как очевидно. Растерянность сменилась злостью.

В отражении снова мелькнуло нечто. Мари зажмурилась, обхватила плечи.

Никого нет. Успокойся. Здесь никого…

Осторожно сползти на пол, прижаться к стене, не открывая глаз. Никто не войдёт. Представить, как запаиваются намертво окна и двери, как чернеет зеркало, скрывая мутные отражения. Слушать собственное дыхание.

— Вставай. Скорее же, ну!

Мари вздрогнула, сбрасывая дремоту. Тело затекло от неудобной позы и долгого сидения на жёстком полу, голову ощутимо вело. Сил не было даже на то, чтобы до конца сжать кулаки. С тех пор, как Лиэ улетела, прошло не больше двух часов. За это время щёлкнула раздвижная дверца в неприметном шкафу у двери: принесли завтрак и утреннюю порцию таблеток. Второй раз медсестра прийти не успела. И хорошо — не хотелось получить очередной выговор за игнорирование лекарств.

— Ч-что такое?

Вместо ответа Лиэ сделала круг по комнате. Чуть дольше задержалась у входной двери, безжалостно сбрасывая со стены потемневшее — или так показалось? — зеркало. Когда осколки брызнули во все стороны, Мари, наконец, вскочила на ноги, пошатнувшись.

— Ты что творишь? — Ещё один вопрос остался без ответа. — Лиэ!

Они едва не столкнулись. Только искры мелькнули перед носом.

— Слушай, — Лиэтель оказалась на уровне глаз. — Нужно уходить. Здесь очень опасно.

Говорила она спокойно и уверенно, но взгляд панически метался. У Мари от неожиданных слов закружилась голова. Всего пару дней назад, в своё семнадцатилетие, она слёзно умоляла Лиэ забрать её в мир, что по красочным рассказам никак не мог быть хуже человеческого. Терять было нечего: первую половину жизни Мари — насколько помнила — провела в приюте, другую — в психиатрической лечебнице. Однако разговор прервался решительным «нет», и с тех пор Лиэ пресекала попытки продолжить его. Теперь же…

— Я не… не понимаю. — Ноги неловко отступили на полшага.

Раздался глубокий вздох, и фея спрыгнула с невидимого пьедестала на пол. Мелькнула вспышка. Мари не сразу поняла, что изменилось. Лишь когда кусочки картинки сложились, она в полном изумлении протянула руку женщине, появившейся напротив.

Лиэ, в одно мгновение оказавшаяся выше Мари, выглядела старше своей миниатюрной версии… и куда более строгой. Пальцы, дрожащие и разом похолодевшие, так и застыли, не решаясь коснуться чужой кожи. Проверить — не сон ли?

— Я всё объясню, — мягкий голос, в котором без труда угадывались знакомые нотки, развеял сомнения. — Позже.

На пару секунд повисло молчание, но когда Лиэ заговорила, её тон сменился мольбой:

— А сейчас нам нужно уходить… Прости, что не смогла забрать тебя тогда. — Она перехватила протянутую ладонь и шагнула вперёд, прижимаясь к ней щекой. — Нужно было разрешение Старшей.

— Значит, теперь, — пришлось прокашляться, чтобы вернуть голосу нормальное звучание, — теперь я могу… Ты заберёшь меня?

Лиэ кивнула, не спеша расцеплять их руки.

— Нужно только твоё согласие. Никто не может просто так похитить человека из его мира, помнишь ведь?

Тихо, на грани слуха, звякнул осколок зеркала. Дёрнулся, словно желая перевернуться. Лиэтель оглянулась.

— Что там? — Мари попыталась отодвинуться, но её крепко держали за руку.

— Пожалуйста, скорее! Я не хочу сражаться здесь.

Эти слова подействовали как ведро ледяной воды. Сражаться? С кем? Видимо, последний вопрос прозвучал вслух, потому что Лиэ отозвалась:

— С теми, кто нашёл тебя.

Она в два шага отступила к стене, подальше от двери и окна. Мари послушно — как на привязи — потянулась следом. Сотни вопросов возникли в голове, и сейчас не было уверенности даже в том, что это не очередной слишком яркий сон.

— Но…

Тёплые ладони обхватили лицо, Мари оказалась под изучающим взглядом ядовито-зелёных глаз, теперь кажущихся неестественно большими. Нечеловеческими.

— Всё потом. Ты мне веришь?

Судорожный вздох. Нос защипало от непрошенных слёз, разум не поспевал за происходящим. Медленно, всё ещё сомневаясь, Мари кивнула, и Лиэ едва заметно улыбнулась.

— Тогда просто скажи, что согласна. Что хочешь уйти со мной.

— Я… — воздух разом кончился.

Оконное стекло задрожало и выгнулось вовнутрь. Ужас царапнул острыми когтями где-то внутри, Мари дёрнулась, но Лиэ требовательно удерживала голову, вынуждая смотреть только на себя.

— Я… я хочу уйти с тобой, — голос одновременно терялся на полпути и отдавался громовыми раскатами. — Согласна. Я согласна!..

По губам Лиэ скользнула таинственная усмешка, и очарование спало. Не давая произнести больше ни слова, она потянула Мари на себя, касаясь лёгким поцелуем лба.

Мир раскололся на бесчисленные зеркальные отражения, чтобы через мгновение смешаться воедино. Ледяной ветер толкнул в спину, пуская по коже мурашки, взметнулись искры. В последнюю секунду, прежде чем всполохи погасли, Мари увидела, как застыли в воздухе осколки стекла, так и не осев на пол.

Пружинистый мох толкнулся в ноги, вынуждая упасть.

Она находилась в двух местах одновременно: глаза всё ещё видели серые стены и блестящие осколки, россыпью покрывающие пол, но лёгкие уже вдыхали свежий, чуть сладковатый лесной воздух. Мари испугалась.

Что-то пошло не так? Неужели она останется, застряв между двух миров?

Яркий солнечный свет нестерпимо резанул по глазам.

Лиэ вздохнула и с наслаждением потянулась, разминая затёкшие конечности. Пребывание в уменьшенной версии было не очень-то комфортным. Но что поделать? Легенда оставалось легендой… Она мельком взглянула — Мари стекла к её ногам, отключившись от перехода. Немудрено.

Перемещение в спешке и без должных тренировок на пользу человеку явно не пошло. Со стороны могло показаться, что Мари спала, но если не поторопиться, та рисковала никогда не проснуться. Лиэ похлопала себя по щекам, прогоняя остатки страха. Нет уж, теперь всё будет в порядке. Хоть их шестое отражение было довольно далеко от человеческого первого, целительницы разберутся с последствиями.

Опустившись на корточки и протянув руку, Лиэтель убрала с лица Мари растрепавшиеся волосы. Сегодня произошло то, что подтвердило догадки Старшей. Неужели нападавшие тоже ждали этого знака?

Большая удача, что получилось вытащить цель до того, как они встретились. Старшая не раз подчёркивала: Мари ни в коем случае нельзя было попадать под иное влияние, по крайней мере, до окончательного пробуждения крови. Жаль только, что она не пробыла чуть дольше в своём безопасном мирке.

— Так это и есть то, о чём столько разговоров в последние несколько лет? — раздался грубый голос за спиной.

Лиэтель не обернулась — прекрасно знала, кто пришёл за её добычей. Надежда на счастливое окончание миссии испарилась.

— Совсем не обязательно было меня встречать.

Фраза прозвучала резче, чем планировалось. Лиэ шумно втянула воздух, когда в поле зрения появилась высокая смуглая фея, которая, ни слова более не сказав, подняла Мари на руки. Так легко, будто бы та ничего не весила.

— Виэрна, — Лиэтель шагнула вперёд, хмурясь, — это моё задание. Моя подопечная. И я должна…

— Уже нет. — Бордовые крылья предостерегающе затрепетали. — Можешь отдыхать… Приказ Старшей.

Лиэ прикусила губу, в бессилии сжимая кулаки. Виэрна окинула её долгим взглядом и, круто развернувшись, скрылась между деревьями.

Этот день с самого начала сулил неприятности, и вот итог. Лиэтель раздражённо пнула гладкий камешек, попавшийся под ноги. Приказ отдыхать в её ситуации значил одно. Задание было провалено.

Снова.

* * *

Мари слышала голоса. Они звучали суетливо и неразборчиво, словно уши забило ватой. Нельзя было понять, сколько человек собралось вокруг. Она не могла вспомнить, как и где оказалась, а стоящая перед глазами темнота не давала никаких зацепок. Мари не видела ни своих рук — даже поднеся ладони к самому лицу, — ни чего-то другого.

Вокруг была только мягкая, всепоглощающая… уютная пустота.

Казалось, в памяти затерялось нечто очень важное. Что-то существенное. Что-то, что должно было случиться уже давно, но не думало происходить. И это вызывало пугающе иррациональное раздражение. Столько времени утекло…

Бесполезно! Бездна её задери.

«Ты уверена, Кана?» — громыхнувший в голове мужской голос был знаком. Слишком знаком.

«Мы лишь видим. Верить тебе», — странно шипящий ответ. Женщина улыбнулась.

Мари испуганно заметалась. Сотни голосов заглушили всё остальное. Ей чудился огромный зал, наполненный тьмой, но она не ощущала собственного тела. Первобытный, животный страх подступил к несуществующему горлу. Мари мысленно молила выпустить её, даровать способность видеть и ощущать. Всё, что угодно, лишь бы не кружить в этой тьме бесплотным духом.

Призрачные зеркальные грани издевательски мелькали на периферии.

Да где вы?! Поторопитесь и найдите меня!

Мари вздрогнула и проснулась. Не открывая глаз, зевнула и попыталась спустить ноги на пол, но не смогла — те больно ударились о шершавое дерево.

Через тело будто ток пропустили, мгновенно стирая сонливость. Мари завертела головой, совершенно не узнавая место, где находилась. Полукруглая комната с тёмно-коричневыми стенами и потолком, даже близко не была похожа на ту серую коробку, в которой она просыпалась вот уже пять лет. От удивления Мари забыла о боли и содранной коже. Она медленно потёрла ладонями лицо, боясь втайне, что всё исчезнет.

Один глаз. Затем второй… Крепко зажмуриться и распахнуть. Облегчённый вздох вырвался следом: видение и не думало пропадать. Мари не сдержала улыбки, наконец спустив ноги с кровати и ощутив — удивительное дело! — ступнями свежую, чуть прохладную траву. Плотный зелёный ковёр покрывал почти весь пол.

— Проснулась, — ровный женский голос заставил Мари вскинуть голову.

У плетёного занавеса, по всей видимости, скрывающего вход, стояли двое: высокая смуглая женщина и худенькая девочка лет четырнадцати на вид, прижимающая к себе бумажный свёрток.

— Что делать, знаешь? — обратилась женщина к спутнице и, дождавшись утвердительного кивка, вышла из комнаты, напоследок мазнув взглядом по Мари.

Девочка воровато оглянулась. Старшая фея, видно, нагоняла робость и страх сделать что-то неправильно. Мари, пользуясь моментом, внимательно осмотрела гостью, остановившись поочерёдно на ярко-голубых волосах, торчащих из короткого хвостика, и серебристых полупрозрачных крыльях, сложенных за спиной.

Мари ощутила нечто вроде сожаления — после пробуждения первой хотелось увидеть Лиэтель, а не череду незнакомых лиц.

— П-привет? — в голосе проскальзывали расстроенные нотки, как бы она ни старалась их скрыть. — Меня зовут Марисоль… но можно просто Мари. А ты?..

— Нэй! — Девочка несмело подошла к широкой скамье, заменяющей кровать, и улыбнулась. — Можешь считать меня своей проводницей в нашем мире. — Она глубоко вздохнула и, тряхнув головой, затараторила: — Так что можешь задавать любые вопросы. Уверена, у тебя их много накопилось. Но! Сперва ты должна поесть. Меня точно наругают, если свалишься от изнеможения в первый же день… Поэтому налетай — не стесняйся! И все вопросы потом. Хорошо?

С этими словами она развернула свёрток прямо на одеяле. Внутри обнаружились шарики из тёмно-зелёных листьев.

— Это что? — Мари нахмурилась.

— Еда… Что ещё?

Нэй пожала плечами, наблюдая за реакцией, и захихикала на весьма красноречивое сомнение. Плюхнувшись на скамью, без зазрения совести утащила один из колобков и отправила его в рот целиком.

— Вкусно, — она сощурила глаза. — Попробуй!

Мари аккуратно потянулась к угощению. На ощупь то было плотным, упругим и немного горячим. Как маленькие пирожки, что доводилось пробовать в приюте. Дети тогда хватали страшно горячую выпечку прямо с подноса: боялись, что кому-то может не достаться. Дули на пальцы и дышали, высунув языки, когда обжигались жидковатой картошкой и подпалённым тестом. Шумно переговаривались друг с другом с набитыми ртами, радуясь наступлению внеочередного праздника.

— Эй, Мари! Ты чего там? — Нэй подалась вперёд, заглядывая в лицо. — Что-то не так?

Мари покачала головой.

— Ничего… Я кое-что вспомнила просто. — Она ещё раз осмотрела со всех сторон колобок и, следуя примеру, целиком отправила его в рот.

Внутри листьев оказались мягкие пряные зёрна, и Мари, тщательно прожевав первое в своей жизни блюдо фей, ободряюще улыбнулась. Нэй всё это время не отводила взгляда оранжевых — чисто расплавленный металл — глаз. Те могли быть пугающими, но простодушное лицо и улыбка скрашивали жутковатый эффект.

Когда свёрток наконец опустел, а Мари почувствовала, что больше не способна съесть ни кусочка, перед ней встал тяжёлый выбор. Тысячи вопросов роились в голове, и невозможно было решить, какой из них задать первым. Да и стоило ли?.. Они даже в мыслях казались слишком глупыми и странными.

Молчание с каждой секундой становилось всё более неловким. Нэй умудрялась беспечно болтать ногами, сидя на низкой скамье, совсем не разделяя внутренних терзаний подопечной.

— Так и… где я сейчас? — Мари не спеша подбирала слова. Отводила взгляд, как на привязи возвращавшийся к фее, и комкала одеяло в поисках дополнительных сил.

— Если конкретно, то в Доме Ветров. — Нэй хихикнула, заправляя за ухо выбившуюся прядь. — Это поселение фей, которое находится в шестом отражении. Ну, в стабильной его части… да.

Мари кивнула. Лиэ рассказывала немного об отражениях и своём доме, когда пребывала в благодушном настроении. Всего было известно около семи или восьми отражений, каждое из которых обладало своими удивительными особенностями — «гимнами». Над человечеством так, например, царил гимн защиты, который запрещал перемещение коренных жителей против их воли.

Существование такого количества независимых друг от друга миров всегда казалось чем-то невероятным. Соседние отражения походили друг на друга, но крайне отличались от дальних. Миры теряли стабильность тем сильнее, чем больше раз до них «отражался» оригинал, реагировали даже на малейшее изменение предшественников. Из-за этого жизнь в отдалении от первоисточника была гораздо сложнее и опаснее, чем в том же человеческом отражении, которое шло первым.

Кратко пересказав это Нэй, Мари ощутила приступ гордости, когда та удивлённо протянула:

— А ты, оказывается, довольно многое знаешь… Никогда бы не поверила, что сестрица Лиэ тебе всё это рассказала!

— «Сестрица»? — Мари склонила голову набок. — А вы родные сёстры или?..

— А-а-а… Да все мы сёстры! И от крови это не зависит, знаешь ли, — Нэй прищурилась. — Хотя вообще-то у многих из нас общие матери.

Разум зацепился за странноватую формулировку.

— А отцы, значит…

— Мы их не знаем.

— Как это? — Мари внутренне похолодела. Против воли её затопило сочувствие, хотя Нэй не выглядела расстроенной.

— Ну, у фей не рождаются мальчики, так что… — Та понизила голос и добавила заговорщицким шёпотом: — Насколько я знаю, жрицы сами находят мужчин из человеческого мира, а затем возвращают их назад. Представляешь?

Мари крепко задумалась — Лиэ никогда этой темы не касалась. Мысленно сделав пометку расспросить ещё кого-нибудь, она снова обратила внимание на Нэй.

— Жрицы — это ведь одна из ваших… м-м-м, — Мари замялась, подбирая нужное слово, — профессий, да?

— Верно. Они самые лучшие! Только им разрешается покидать отражение, путешествуя между мирами. Правда…

Мари вопросительно приподняла брови, вынуждая продолжить.

— Ну, это жуть же как опасно! Поэтому они тренируются дни и ночи напролёт, и никто не знает, в чём состоит их подготовка… Вообще, поговаривают, что только благодаря жрицам держится Защитный Круг над поселением. Без них давно уже никого и ничего бы не было.

— Я слышала о Круге! — Мари воодушевилась. — Он защищает поселение от изменчивости и нападения зверей…

Нэй закивала, с ногами перелезая на кровать.

— От зверей и враждебных существ нас, конечно, ещё защищают охотницы и стражницы. Первые выходят за пределы Круга и рискуют жизнью, чтобы обеспечить всё поселение едой и многими другими нужностями, а вторые… — Нэй перевела дыхание и подобралась. — В общем, стражницы стоят по периметру Круга, а ещё патрулируют поселение для защиты и поддержания порядка.

— Не так уж ваш мир отличается от нашего, — засмеялась Мари. — У нас, конечно, нет магии, но люди многого достигли благодаря строительству и науке. Так что…

Беседу прервал протяжный воющий звук, и Нэй в панике подскочила со скамьи, на пару мгновений зависая в воздухе.

— Горн, уже?! Точно! Я же должна подготовить тебя к приёму. — Она метнулась к выходу. — Скорее, у нас мало времени!

— «К приёму»? Какому ещё…

— Старшая хотела лично с тобой увидеться! — Нэй скрылась за пологом, сплетённым из гибких лиан. — А это не так часто происходит, между прочим.

Мари, отогнув занавес следом, испуганно схватилась за стену, чуть не шагнув за порог. Перед ней простирался лес с огромными — больше, чем она когда-либо видела, — деревьями. В одном таком была вырублена приютившая её комната. Всё вдруг стало на места: и круглые стены, и деревянная, выточенная из цельного куска мебель. Мари посмотрела вниз — сердце забилось чаще. Земли не было. Она терялась где-то далеко в густом, молочно-белом тумане.

— Эй, ты чего? — Нэй зависла напротив. Крылья с лёгкостью удерживали её в воздухе. — Нам вниз!

С этими словами она потянула Мари на себя. От неожиданности та потеряла равновесие — беспомощно взмахнула руками, начала заваливаться в туманную пропасть. Испуг полностью захватить разум не успел. Тонкие, сильные руки обхватили сзади, а над ухом пропели ехидно:

— Ты же не думала, что я тебя так просто брошу?

Уже через полминуты Мари с радостью ощутила под собой твёрдую землю. Колени дрожали от шока и ужаса, но злости на Нэй не было. Разум, взбудораженный обилием информации и новых ощущений, с лёгкостью подстраивался под окружающую обстановку, как если бы перед взором оказался очередной красочный и безумно интересный сон.

Немного переведя дыхание, Мари осмотрелась. Помимо толстых стволов деревьев, которые держали собой небо, были тут и густые кустарники, больше похожие на привычную растительность. С некоторых из них диковато свисали лианы. Прямо из-под земли выступали огромные корни, а между ними, виляя и приятно журча, протекал ручеёк. В одном месте тот собирался в небольшое озеро — к нему Нэй их и повела.

Несмотря на природность обстановки, всё вокруг удивительным образом казалось мёртвым. Искусственным. Мимо не прошмыгнуло ни одного зверя или птицы, даже мелкие букашки и жуки, казалось, в Доме Ветров не существовали. Шум воды и шелест листьев были единственными окружающими звуками. Когда Мари задала этот вопрос Нэй, то получила смеющийся ответ, словно ляпнула несусветную глупость.

— Так мы ведь в Кругу! Какие тут животные?

Мари всё равно не очень поняла, какая связь крылась между защитными чарами поселения и отсутствием мошкары.

— Лучше раздевайся поскорее и прыгай в воду, — Нэй отмахнулась. Она продолжала непринуждённо раскладывать на камнях чистую одежду, не смотря по сторонам.

Мари повернула голову. Вода в озере казалась жутко холодной. Кристально чистая гладь притаилась в тени исполинского дерева. Через неё виднелись гладкие камешки и редкие водоросли, поднимающиеся со дна. Не было ни единого лучика солнца, чтобы прогреть воду в достаточной мере.

В сомнении застыв у края, Мари не решалась не то что спуститься, но и просто снять с себя больничную пижаму, оставшуюся в напоминание о человеческом мире. Время поджимало, поэтому, не слушая никаких возражений, Нэй подтолкнула её к озеру, выбивая из равновесия. В воздух взметнулся веер брызг.

Не так уж и холодно… Только одежда насквозь промокла и неприятно липла к телу. Выкинув давно выцветшую пижаму на берег, Мари погрузилась в воду, одарив Нэй недовольным взглядом. Та рассмеялась.

Видимо, на фей никакие взывания к совести по определению не действовали.

Жёсткое полотенце приятно согрело после прохлады лесного озера, а плотная туника, так похожая на те, что носила Лиэтель, села по фигуре как влитая. Мари неловко попыталась оттянуть её край ниже — одежда казалась непозволительно короткой, несмотря на подобие штанов под ней, — но ткань практически не растягивалась. Было непривычно после всех этих лет надеть что-то отличное от сорочки или стандартной пижамы… Хотя — Мари встряхнулась с решительностью — и не к такому привыкали.

— Во-от, уже гораздо лучше, — Нэй удовлетворённо оглядела её с головы до ног.

Не до конца просохшие волосы облепили шею. Мари поморщилась, ощущая скатывающиеся за шиворот капельки воды.

— Пойдём! — Осмелев, Нэй летала вокруг. Изредка касалась носками земли и тут же отталкивалась, взмывая в воздух. — Там лестница есть!

— «Лестница»? — Мари едва поспевала за ней. — И зачем мы тогда прыгали сверху?

Ответом стал задорный смех.

— Так ведь весело же! И быстрее к тому же… Разве нет?

Подавив желание высказать всё, что думала о подобных экстремальных способах перемещения, Мари молча поспешила за проводницей, переходя на бег.

К концу утомительного подъёма по спиральной лестнице мысли из головы испарились. Хотелось упасть прямо на очередной площадке и никуда больше не идти. Нэй, беззаботно нарезающая круги неподалёку, совсем не выглядела уставшей.

— Всё. Оставь меня… здесь. Я. Больше. Не могу. — Мари опёрлась спиной о дерево и едва не сползла на крепкие доски. Лёгкие гоняли воздух на предельной скорости, но толку от этого было мало.

— Ты чего?! — Нэй обхватила ладошками её лицо и провела по лбу. — Мы совсем скоро придём… Потерпи чуть-чуть.

От этих слов Мари легче не стало. Захотелось ещё разок окунуться в прохладное озеро… и не вылезать оттуда, пока дыхание не выровняется, а губы не посинеют. Немного радовало, что на этот раз они забрались не так высоко. Как оказалось, между деревьями была протянута сложная система подвесных мостов и лестниц, по которым можно добираться в любой уголок поселения.

— Но разве феи не всегда летают? — Мари осторожно ступала по качающимся доскам. — Зачем вам всё это?

Нэй, не сбавляя хода, обернулась.

— Не все феи могут постоянно летать, знаешь ли… Кому-то полёты даются тяжело, кто-то вообще перестал полагаться на них. — Она фыркнула, как показалось, с презрением. — Кроме того, в поселении есть и много других.

Мари хотела уточнить, кто такие эти «много других», но запнулась на полуслове — впереди показалась причудливая постройка, спиралью охватывающая самое толстое из встреченных до сих пор дерево.

— Вот и пришли, — голос Нэй сделался едва слышным. — Ну, иди теперь.

Мари в нерешительности оглянулась:

— А… ты не пойдёшь?

Нэй помотала головой, настойчиво подталкивая её к дверям, у которых безликими статуями стояли две стражницы в полном боевом облачении. Вид закованных в броню фей живо напомнил истории о человеческих рыцарях и старинных воинах.

— Не бойся. Старшая — самая мудрая в поселении. Она по праву считается главой Дома Ветров с самого его основания.

— «Основания»?.. — Мари не в силах была оторвать взгляда от стражниц на входе.

Несколько метров, что пришлось пройти одной, показались дорогой на казнь. Мари успела привыкнуть к беспечности и звучащим на фоне шуточкам Нэй, оттого перспектива встретить совершенно незнакомую Старшую без какой-либо — пусть и призрачной — поддержки здорово нервировала.

Феи-стражницы при её приближении кивнули и посторонились. Внутренности скрутило странным ощущением затаившейся опасности. Мари сухо сглотнула — оно появлялось в последние годы всё чаще и чаще. Протянула руку: не то чтобы толкнуть тяжёлую дверь, не то чтобы постучаться, но та распахнулась сама собой. Приятно запахло чем-то цветочным, оставляя на языке металлический привкус.

Тревожно знакомый.

— А, это ты, дитя. Я уже давно тебя жду, — донёсся из темноты глубокий женский голос, и Мари переступила порог.

Внутри царил полумрак. Как только двери захлопнулись, показалось, что пропал единственный источник света. Однако стоило глазам немного привыкнуть, как Мари разглядела неисчислимое множество огоньков. На стенах и потолке неярко горели круглые лампы, испускающие холодный ровный свет.

— Проходи. Не стоит стоять на пороге.

Мари, наслушавшись рассказов Нэй, представляла главу поселения сгорбленной старушкой с седыми волосами и глубокими морщинами. Вот только женщина, которая полулежала на сваленных в одну кучу подушках на толстом ковре, никак не походила на придуманный образ. Тёмные густые волосы спадали на плечи и руки гладкими волнами. На коже, кажущейся при таком освещении мертвенно-бледной, не было ни одной лишней морщинки. Чуть подрагивали за спиной крылья, угадывающиеся в полумраке очертаниями да игрой света на них.

Старшая приковала Мари к месту немигающим взглядом. Глаза её из-за теней казались чёрными провалами. Тело сковал леденящий ужас.

Бежать… Нужно бежать.

— И как тебе? Нравится у нас?

От вкрадчивого голоса Мари замерла на середине шага к спасительной двери. Паника разъедала, тянула прямо под сердцем.

— Моя дочь Лиэтель многое рассказывала о тебе. — Старшая не двинулась и не изменилась в лице, даже подметив провальную попытку побега. — Но ты молчишь… Я пугаю тебя, дитя?

Мари отрицательно помотала головой, не надеясь на голос. Почему это происходило сейчас? В мыслях проносились почти не различимые, до одури знакомые обрывки. Казалось, вот-вот вспомнится нечто важное, что уже столько времени ускользало от разума.

Старшая поднялась со своего ложа. Показалось, та хмурилась из-за тени, пробежавшей по лицу. Одно мгновение — слишком быстро, чтобы успеть понять, — и фея возникла прямо перед носом. Мари рефлекторно дёрнулась.

— Тебе нечего бояться здесь, в Доме Ветров. — Старшая протянула к ней руки, приобнимая. Положила ладонь на макушку. — Теперь мы твоя семья, дитя.

Это действовало усыпляюще. Мари склонила голову, безотчётно прижимаясь к чужой груди. Щёку обожгло теплом. Спокойствие и умиротворение проникали через кожу. Страх — надо же глупость какая! — бесследно испарился.

Не спать!

С Мари слетела вся сонная дрёма от неожиданной мысли.

— П-почему. Почему вы забрали меня? — Она подняла взгляд. Уверенность постепенно возвращалась, накатывала ледяными волнами, вторя зудящему в голове голосу. — Лиэ говорила…

Чужая рука дрогнула. Мгновение спустя губы Старшей тронула слабая, самую малость виноватая улыбка.

— Наши худшие опасения подтвердились, дитя. Позволив Лиэтель все эти годы приходить, я лично подвергла тебя опасности. И другие… — она отступила на шаг, и Мари едва не двинулась следом, — …существа других отражений тоже прознали о тебе.

В голове никак не укладывалось, как одно было связано с другим.

— Но ведь…

— У нас много врагов, дитя. — Старшей невозможно было возразить, столь непререкаемым казался её голос, хоть и звучал он мягко. — И все они ищут новые пути, способы навредить нам… Круг надёжно защищает Дом Ветров, но мы не можем прятаться здесь вечно. Каждое мгновение я провожу в беспокойстве за моих детей, выходящих за пределы поселения. И ты, благодаря Лиэтель, стала во многих глазах одной из нас.

Мари почувствовала нечто вроде сожаления. Она ведь не хотела сказать, что…

— Я больше не смогу вернуться?

— Человек слишком хрупок. — Тень скрыла лицо Старшей. — Не беспокойся, мы сможем тебя защитить. В конце концов, это моя ошибка.

— Но…

До сих пор, мечтая увидеть хоть что-то за пределами серых стен, Мари рисовала красочные картины того, как путешествовала бы по мирам, заводя новых друзей. Сейчас же осознание, что её клетка стала лишь чуть просторнее, выбило почву из-под ног. Кроме того, была ещё одна причина, по которой хотелось вернуться в человеческий мир хотя бы раз.

— Мои слова опечалили тебя, дитя. Почему?

Мари закусила губу. Она, конечно, не раз мечтала начать всё с чистого листа — забыть прошлое и жить так, как повелит случай. Вот только в родном мире остался один-единственный человек, который способен был перечеркнуть самую прекрасную из сказок.

— Мой друг… — каждое слово давалось с неимоверным трудом. — Если бы я могла передать ему хоть какую-то весточку. Чтобы он… не приходил больше. И не искал меня.

Им нужно было попрощаться. Вдруг И́рнест даже обрадуется? Сможет, наконец-то, жить свободно, без обременительных походов к приютской подруге, от которой ни слова не слышно было из-за толстого стекла.

Наверняка он почувствует облегчение.

— Боюсь, это невозможно, — Старшая качнула головой. — Мы не знаем, на что способны те существа… Не ведая истины, твой друг будет в большей безопасности. Согласна?

Воцарилась тишина. Нечто внутри оборвалось.

— Да, конечно. — Мари нашлась с ответом только спустя несколько секунд. — Ничего… я просто немного… Простите, я не должна была.

— Тебе не за что извиняться, — взгляд Старшей смягчился, и она заговорщицки подалась вперёд, на мгновение становясь страшно похожей на Нэй: — Но я, кажется, придумала, как мы можем сгладить эту неприятность.

Мари удивлённо посмотрела на фею. Та не теряла ауру величественности, хотя в глазах мелькали озорные огоньки.

— Я отправлю тебя к нашим охотницам. — Старшая приобняла её за плечи и медленно направилась к выходу. — Возможно, будет трудновато человеку подстроиться под нас… но я уверена, что всё получится, если постараться. И, быть может, через несколько лет ты уже будешь способна ненадолго покинуть Круг, дитя.

Сердце Мари забилось чаще. Сможет ли она?

— Конечно, мы не станем требовать от тебя невозможного… Всё же ты гостья в Доме Ветров, а не пленная. — Старшая вздохнула, остановившись у дверей. — Просто подумай об этом.

Соглашайся. Соглашайся… Это шанс.

Мари тряхнула головой, отгоняя навязчивые мысли, которые звучали всё громче и настойчивее, словно кто-то шептал их на ухо. Сейчас согласиться с ними было на редкость легко. Если родной мир оказался закрыт, то хотя бы по шестому отражению Мари просто обязана была пройтись на своих двоих!

— Я… — голос подвёл, и она кашлянула, прочищая горло. — Я попробую. И буду стараться, правда. Спасибо вам… Спасибо большое!

Старшая участливо кивнула. Тяжёлые двери распахнулись, позволяя солнечному свету проникнуть в комнату. Мари прикрыла глаза от неожиданности.

— Ты станешь полноправным членом нашей семьи, дитя. — Фея подтолкнула её вперёд. — А теперь ступай.

Обернувшись, Мари успела заметить, как мелькнули на свету тёмно-бордовые, почти чёрные крылья — тонкая плёнка, покрытая масляными разводами, — прежде чем двери с негромким стуком закрылись.

Мари тяжело вздохнула, осознав, что не задала ни одного адекватного вопроса. Мысленно кляня себя за робость и ругая приступы, которые не смогли излечить человеческие врачи за столько лет, она не заметила, как дошла до той площадки, где они с Нэй разделились. Новой знакомой нигде не наблюдалось, а дом Старшей стремительно заволакивала стена тумана, отрезая путь назад.

Неловко потоптавшись, Мари решила пойти вперёд, рассчитывая на то, что Нэй заметит её первой и не даст заблудиться. Как оказалось, это было верной тактикой — обогнув очередное дерево, она буквально нос к носу столкнулась со своей проводницей. Та, правда, обнаружилась там не одна.

— О, Мари! — Нэй невинно хлопнула глазами. — А ты быстро управилась! Как всё прошло?

— Нормально…

Мари, позабыв о приличии, во все глаза пялилась на стоящую перед ней незнакомку. Та казалась призраком. Фея, выглядящая чуть младше Нэй, была совершенно белой, словно полностью извалявшаяся в меле или муке. Оттого неестественно ярко выделялись синяя лента, перевивающая длинные волосы, и кулон, внутри которого горело чёрное пламя. Тончайшие крылья — полупрозрачное битое стекло — за спиной то раскрывались, завораживая всевозможными оттенками проходящего света, то складывались, становясь практически невидимыми.

— Это Мина! — Нэй встала рядом. — Эй, Мари, можешь себе поверить, что она из моих кровных сестёр? Ха-ха! Никто не верит!

— И не стоит. — Мина смотрела прямо перед собой, не удостаивая взглядом никого из собеседниц.

В глазах феи едва ли можно было отличить радужку от белка. Мари титаническим усилием заставила себя остаться на месте — по спине пробежались мурашки — и даже попыталась нацепить приветливое лицо. Улыбка по ощущениям вышла кривоватой и нервной.

— Я видела тебя во снах, — голос Мины был не громче шёпота. — Ты сильно припозднился.

Мари неуверенно покосилась на Нэй. Странный кулон на чужой груди притягивал взгляд, будто бы давно потерянная ценность. Хотя где бы в человеческом мире такой мог встретиться? Кроме того, эта оговорка…

— Прости, но я… девушка, — слова вышли неловкими. Пальцы с силой переплелись в попытке отыскать уверенность.

Мина удивлённо заморгала и впервые окинула Мари осмысленным взглядом. Ладони взметнулись, словно фея едва удержалась, чтобы не дотронуться до неё.

— Да? — Она склонила голову к плечу. — Вот как.

Мари посмотрела на Нэй, но та лишь руками развела. Видимо, такое поведение казалось странным даже ей. Не успел никто из них сказать ещё хоть слово, как Мина растворилась в воздухе.

— Это… — Мари от удивления никак не могла выдать связанную фразу.

— О, не беспокойся, — Нэй пыталась казаться такой же непринуждённой, как раньше, хотя была заметно сбита с толку. — Мина — единственная вёльва⁽¹⁾ в поселении за до-о-олгое время. Она часто говорит странные вещи… но никому это ещё не вредило. Вроде бы.

Мари глубоко вздохнула, пытаясь сбросить с себя оцепенение.

— «Вёльва»?..

— Ну… это кто-то навроде прорицательницы, — Нэй отмахнулась. — Правда, магия, которой обладает Мина, недоступна даже верховным жрицам. Это какой-то там супер редкий врождённый дар.

Мари ничего не ответила, но в голове отчётливо билась мысль о том, что ей необходимо хотя бы ещё раз поговорить с Миной наедине. Нечто, свернувшееся внутри, было абсолютно уверено в своём доверии к провидицам. Вкрадчиво шептало, уговаривая.

Хотя как могла Мари верить самому этому «нечто»?

1) Вёльва — провидица в скандинавской мифологии.

Вернуться к тексту

Первый день в Доме Ветров пролетел слишком быстро: после визита к Старшей, который отнял кучу сил, Нэй повела Мари в комнату. И как бы ни хотелось побольше увидеть и осмотреть всё на новом месте, фея была непреклонна.

— Надо больше отдыхать. Переход и так дался тебе нелегко.

— Но я… — Мари, попытавшись возразить, получила ощутимый толчок в спину.

— Даже не спорь, — Нэй настойчиво оттесняла её к постели. — Успеешь ещё находиться.

— Ты говоришь прямо как доктор. — Мари забралась на застеленную скамью, сдавшись.

Нэй гордо приосанилась, упирая руки в бока.

— Между прочим, лекарки тоже хранят жизнь! А я уже почти лекарка, так-то!

— Это как? — Мари во все глаза разглядывала девчонку, будто увидела её впервые: в голове не укладывалось, как в таком юном возрасте можно было иметь полноценную профессию.

Нэй смущённо взлохматила волосы и присела на край кровати, поправляя одеяло.

— Вообще, ты… ну, моя последняя практика перед проверкой. — Она хихикнула, заметив, как поменялась в лице Мари. — Так что я уж никак не могу позволить тебе умереть от усталости или истощения.

— Не понимаю… Сколько тебе лет, Нэй?

Та неопределённо пожала плечами, только добавляя вопросов.

— Ну, я не уверена, как это будет по меркам людей, но… — Нэй задумчиво обняла колени, смотря куда-то в пол. — Мы вообще довольно редко запоминаем свой возраст. Глупо это — ориентироваться на то, сколько тело просуществовало в отражениях, разве нет?

Мари нахмурилась. Эта позиция была знакома из общения с Лиэ… Но неужели среди фей подобные суждения являлись распространёнными?

— И как же определяют, когда идти обучаться… или работать?

— «Определяют»? — Нэй не сразу поняла вопрос. — А! Да никак. Обычно мелкие постоянно крутятся возле сестёр, узнавая что-то новое, обучаясь то тут, то там, как от жриц-матерей отнимаются. И так пока сами не решат, куда им дальше идти.

Она помолчала немного и встрепенулась.

— О! Ну, разве что особо способных почти сразу забирают жрицы. Точнее, оставляют у себя за Внутренним Кругом и не выпускают к остальным.

— Их что, взаперти держат? — Мари прижала к себе тоненькое одеяло, хотя на улице и не думало холодать.

— Нет конечно! — Нэй беспечно отмахнулась. — Просто они живут там, в другой части поселения. Ну… и малышки ещё с ними, пока не подрастут. Жрицам и так трудно, чтобы отвлекаться на всех остальных.

Мари тяжело вздохнула. С тоской вспомнилась немногословная Лиэ, которая лишь единожды обмолвилась, что являлась жрицей. И каждый раз при расспросах наотрез отказывалась рассказывать хоть что-то из своего обучения. Интересно, где она сейчас? Скучает ли?

— Точно, чуть не забыла!

Мари, вздрогнув от восклицания, придирчиво окинула взглядом склянки, которые Нэй доставала из холщового мешочка. На мгновение показалось, в комнате привычно запахло больницей и медикаментами.

— Это что?

— Выпей, — Нэй протянула первый пузырёк с чем-то полупрозрачным, заставив Мари скривиться. — Это поможет быстрее приспособиться к нашему отражению.

— Опять лекарства…

— Ничего не поделаешь. Ты всё-таки с десяток дней провалялась без сознания.

— Десять дней? — Мари застыла.

— Ну да! Когда сестрица тебя принесла, мы вообще думали, что поздно уже пытаться… Да ты не волнуйся так! Всё же обошлось.

Мари медленно моргнула.

— Нэй, а не знаешь, где сейчас Лиэ?

— Сестра Лиэтель? — Фея задумалась на пару секунд. — Не-а, я её уже давненько не видела. Скорее всего, опять пропадает в другом отражении. Занятые они, эти жрицы, жуть просто!

Залпом проглотив кислые лекарства, Мари плотнее закуталась в одеяло, сворачиваясь клубочком. Видно, у подруги опять нашлись какие-то более важные дела. От этой мысли стало безумно обидно: вся сказка рушилась прямо на глазах.

Было совсем темно, когда Мари проснулась в следующий раз. Она и не заметила, как задремала в тепле: наверняка, не обошлось без действия лекарств Нэй. Самой феи нигде не обнаружилось — вероятно, она вернулась к себе, когда поняла, что подопечная уснула.

Ветер неторопливо колыхал зелёный занавес, позволяя полоскам неяркого, белёсого света расчерчивать противоположную стену. Мари легко спрыгнула со скамьи и с наслаждением прошлась босиком по травяному ковру. Сколько уже лет она не выходила на улицу? Отогнув полог, выглянула наружу, глубоко вдыхая прохладный воздух, и, не придумав ничего лучше, уселась прямо на пол, свесив ноги. Было страшновато находиться на такой высоте без какой-либо поддержки, отчего пальцы намертво вцепились в ближайшую стену, но ощущение свободы перебивало все страхи.

До самого утра Мари так и не сомкнула глаз, бездумно оглядывая простирающийся перед ней лес, позволяя мыслям свободно течь, не задерживаясь в голове. Несмотря на то, что за окном больницы, в тот день, когда она покинула человеческий мир, только-только начали таять сугробы, за пологом стояла тёплая, летняя ночь.

Интересно, наступали ли когда-нибудь у фей холода? Раньше как-то не приходилось задумываться над этим вопросом, но Лиэтель ни разу не приходила в тёплой одежде.

Лишь один раз Мари вернулась в комнату за одеялом, продрогнув на свежем воздухе. Далеко внизу мелькали вспышки и чудились голоса, но звук их был столь призрачным, что, даже прислушиваясь изо всех сил, ничего разобрать не получалось.

Неба почти не было видно из-за густой листвы над головой. Немного грустно — очень хотелось увидеть звёзды. Было ли небо фей похожим на человеческое? На которое они любили смотреть с Ирнестом, прилипая носами к окнам приюта.

Мари прерывисто вздохнула и поджала губы. Сказочный мир простирался насколько взгляда хватало… Вот только перед глазами стоял вовсе не вековой лес. Она смотрела через тонкую преграду стекла и видела парня, улыбающегося ей снизу. А на карнизе одиноко лежала закинутая после череды неудачных попыток ромашка.

Глаза обожгли непрошенные слёзы.

* * *

Верхушки деревьев начинали понемногу светлеть, когда чувство неясной тревоги задребезжало по нервам. Мари оглянулась, но в комнате никого не обнаружилось. Да и негде там было прятаться — голые стены, пара пустых ниш и широкая скамья. Однако тревога, плавно перерастающая в панику, никак не хотела униматься; весь Дом Ветров казался одним огромным затаившимся противником.

Ползком Мари перебралась ближе к кровати, забившись между ней и стеной насколько это было возможно. Почему именно сейчас? Она уткнулась лбом в колени, подтягивая их ближе. Если не смотреть — страх утихнет. Ведь бояться — это…

…удел слабых.

Мари закрыла ладонями уши, но чужие слова раз за разом звучали прямо в голове. От них некуда было бежать или спрятаться.

Беги. Защищайся.

Нэй перескочила порог, откинув занавес, но так и замерла в проходе, не решаясь пройти дальше. Мари чувствовала её страх почти так же отчётливо, как и собственный. Нет-нет, уходи! Только не сейчас.

— Мари? — голос звучал тоньше, чем раньше. — Ты уже проснулась?

Чувства, бурлящие внутри, прислушались к гостье.

— А ты ранняя пташка! — Нэй не двигалась с места, неловко переступая с ноги на ногу.

Мари хотела ответить, но ни звука не донеслось из горла — оно больше ей не принадлежало. Только пальцы сильнее сжимались, впиваясь в колени. Нечто страшное вот-вот норовило случиться. Крупная дрожь прошибла тело, и шею сдавило обжигающим кольцом.

Уходи. Уходи…

— Эй, Мари! Готова к прогулке?

Нэй сжала кулаки и нетвёрдо шагнула вперёд. Мари задержала дыхание, следя одним взглядом. Ноги напряглись как перед прыжком. В горле пересохло.

— Ну, пойдём. Будет весело! Я покажу тебе поселение… А если поторопимся, можем даже посмотреть на урок учительницы Лиф.

Прокатившаяся по позвоночнику волна жара заставила резко выдохнуть. Мари с трудом разжала стиснутые до боли зубы:

— «На урок»?

— Ага! — Нэй сделала ещё шаг вперёд. — Я у Лиф тоже училась! Она рассказывает о растениях и животных из разных отражений. Строгая, правда… но зато слушать её очень интересно.

Мари не ответила. Медленно — нехотя — напряжённые до предела мышцы расслаблялись. Дыхание выравнивалось.

— И охотницы тоже слушают уроки этой… Лиф? — уцепилась она за тему, которая оказалась способна отогнать панику.

— Конечно! Учительница и сама была одной из них, — Нэй воспряла духом. — Давай же! Поспешим…

Понадобилось не меньше десяти минут, чтобы Мари окончательно успокоилась. Она и сама прекрасно знала про эти свои повторяющиеся приступы паники или неоправданной злости, но лечащий врач прямо утверждал, что в том ничего страшного не было. Всего лишь одно из распространённых психических заболеваний, которое отчего-то не поддавалось ни многолетнему лечению, ни снадобьям фей.

— Старшая сказала, что я могу попробовать стать охотницей. — Мари на ходу дожёвывала завтрак, когда они спускались по спиральной лестнице.

— О! Тогда тебе точно нужно заглянуть к Лиф, — Нэй важно кивнула, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. — И ещё, думаю…

Всю оставшуюся дорогу она задумчиво перечисляла имена тех, у кого так или иначе перенимали опыт юные охотницы, рассказывая немного про каждого. Мари совершенно никого не запомнила, хотя список был не таким уж и внушительным.

— Ну, вот и всё, — Нэй остановилась неподалёку от прогалины, которая расположилась между корнями огромного дерева. — Я тебя тут оставлю ненадолго, ладно?

Мари растерянно оглянулась. Неужели опять?

— Нэй…

— Да ладно тебе, — та закатила глаза. — Посидишь тихонько, послушаешь… А я мигом обернусь. Вот увидишь!

— Нет, постой!

Нэй уже не слушала. Она легко подпрыгнула вверх и через пару секунд скрылась среди густых листьев. Мари тяжело вздохнула и покосилась на заполненную феями площадку. Возраст их существенно разнился. Вокруг небольших групп старших бегали совсем ещё маленькие девочки. Увлечённо крутили головами, пытались увидеть и услышать как можно больше всего. Мари несмело приблизилась, стараясь не привлекать лишнего внимания. Слишком давно она не видела столько народа сразу и в одном месте.

Стоило только ступить на площадку, как феи разом обернулись. Насторожённые, любопытные, презрительные — все взгляды обратились к ней. Мари ощущала себя в слепящих лучах прожектора, и не оставалось ни единой возможности укрыться от них. Отголоски паники взметнулись, прокатываясь волной мурашек.

— Так, все собрались? — бодро зазвучал женский голос откуда-то сверху. — Вижу-вижу… О, у нас пополнение!

Высокая смуглая женщина ловко прошлась по огромному корню, не глядя под ноги, и почти бесшумно спрыгнула на площадку, несмотря на кажущиеся тяжёлыми ботинки. Взгляд Мари зацепился за белые, застарелые шрамы, покрывающие руки. Их не прятали ни плотная безрукавка, ни накидка, доходящая до середины бедра.

— А! Ты тот самый человек, видимо… Ну надо же! Удивительное событие в нашем поселении, — женщина невесело улыбнулась, а её единственный глаз, не сокрытый чёрной повязкой, сощурился. — Я Лиф, инструкторша по выживанию. Постарайся не слишком мешаться нам, хорошо?

Мари не ответила и села чуть поодаль от остальной группы. Она, конечно, не рассчитывала на особо тёплый приём, но ехидные реплики только множили растущую неловкость.

Первую половину урока Мари абсолютно не понимала, о чём вёлся разговор. Лиф пружинисто вышагивала перед феями, которые уселись прямо на землю, и рассказывала странные истории, по всей видимости, из жизни, то и дело прерываясь, чтобы задать вопросы. Ученицы наперебой отвечали, стараясь заслужить скупую похвалу. Мари же тем временем всё больше убеждалась в том, что Лиф легко можно было спутать с человеком. Гладкие чёрные волосы, собранные в хвост, странным образом отличались от пёстрых причёсок фей. Кроме того, накидка, полностью скрывающая спину, прятала и крылья, только увеличивая… нормальность облика Лиф.

И это как раз-таки было странным.

Ещё через пару минут Мари окончательно заскучала. Даже малютки феи были знакомы с этим миром куда лучше неё, а Лиф не считала нужным разъяснять и так всем очевидные факты для незваной ученицы. Прислонившись спиной к жёсткой коре, Мари тщетно пыталась выцепить из разноголосых реплик хоть какую-то информацию.

В голове царила пустота.

— Колыбель Фрейи оплетает деревья, чаще всего сухие, — без запинки отвечала высокая фея. Нежно-сиреневая копна волос крайне забавно сочеталась с густыми чёрными бровями, придающими её лицу вечно хмурый вид. — Растение это чрезвычайно полезно: оно экранирует магические линии, скрывает ауру и маскирует запах…

Она выглядела уверенно, но с каждым новым словом Лиф всё ехиднее улыбалась. Мари стало до нетерпимости смешно, будто бы вспомнилась давно позабытая забавная история.

Да… хищники в засаде весьма полезны.

Все как по команде обернулись, словно тоже услышали отчётливую мысль, презрительным смешком заметавшуюся в голове. Мари ощутила, что широко улыбалась, только когда от напряжения дёрнулась щека. Она же не могла сказать это вслух?

Ироничный оскал увял в мгновение ока. Мари судорожно сглотнула, поймав взгляд хмурой феи. В отличие от остальных, в её глазах крупным шрифтом читалась неприязнь. Но тут Лиф захохотала, перетягивая внимание на себя.

— Вот именно! — Она фыркнула и понизила тон: — Правда, я не ожидала, что человек догадается об этом быстрее вас…

Нескромное лишнее внимание Мари обрадовало ещё меньше, чем собственная глупая промашка. Всего одной фразой Лиф прибавила и интереса младших, и обидчивого презрения старших фей.

— Возможно, ты не так безнадёжна, как я считала, — она скрестила руки на груди, не торопясь возобновлять урок. — Как твоё имя, девочка?

— Мари… — голос дрожал. Не ясно было только, от робости или раздражения. — Марисоль.

— Отлично! Может, я и смогу запомнить тебя, человечек… Если продержишься в группе подольше.

— Она ведь даже летать не может! — громкий шёпот попал аккурат в паузу.

Лиф помрачнела. Мари вжалась спиной в дерево, подтягивая к себе колени как спасительный круг. Замечание попало в самую больную точку.

— Вы серьёзно думаете, что это так важно? — вопрос прозвучал ровно и буднично, что совсем не вязалось с непринуждённым до сих пор тоном Лиф. — Что ж. Пора признать мой позорный провал в роли инструкторши по выживанию…

Она с сожалением качнула головой и стянула с плеч накидку, оборачиваясь к ученицам спиной. Никто так и не решился вымолвить хоть слово. Под тканью скрывался жалкий обрывок одного крыла.

— Величайшая глупость — считать, что крылья дадут вам большое преимущество, — Лиф обвела взглядом учениц. — Там, за Кругом, вы не только охотницы, но ещё и лёгкая добыча… Вспоминайте об этом почаще. И, быть может, — она горько усмехнулась, — ещё не поздно задуматься о смене профессии?

Остаток урока прошёл в гробовом молчании. Не было больше весёлых историй и ехидных подначек — только сухие сведения. Изредка на Мари оборачивалась то одна, то другая фея, но она усиленно пыталась не замечать их, борясь с желанием убежать и забиться в какой-нибудь тихий и тёмный уголок.

И почему вообще считала, что сможет влиться в компанию после стольких лет?

К счастью, Лиф, немного оттаявшая к концу занятия, не стала сильно оттягивать заключение. Махнув всем на прощание, заявила, что несомненно будет ждать человека на завтрашнем занятии, и была такова — легко взобравшись по корням, скрылась среди деревьев так стремительно, что Мари не успела ничего ответить.

— Ну, как всё прошло?

Нэй, подоспевшая как раз вовремя, избавила от необходимости и дальше мяться в окружении вынужденных сокурсниц.

— Ай, ничего! — Она не стала допытываться о деталях, уловив повисшую неловкость. — Ещё освоишься, вот увидишь. А я уже всё-всё разузнала про занятия. Парочка необходимостей, и оп! Ты уже в основной группе. Здорово, да?

Энтузиазм Нэй был крайне заразителен, и потому в один миг стало нестерпимо стыдно за трусливые мысли. После лёгкого перекуса, когда жизнь перестала казаться удручающей, Мари сама завела разговор о дальнейшем обучении. Несмотря ни на что, попробовать себя в роли охотницы казалось самой верной идеей.

— О! В это время старшая группа обычно занимается «ведением боя», — Нэй обрадовалась интересу куда сильнее, чем ожидалось. — Но я думаю, если мы попросим Леона немного помочь тебе с выбором оружия, он не откажет.

— «Оружия»?.. — Мари охватили сомнения: за всю жизнь она не держала в руках ничего опаснее тупого карандаша или вилки.

— А как ты ещё охотиться собралась? — Нэй рассмеялась, потянув её за собой.

Мари об этом аспекте будущей жизни не думала, хотя и сейчас мысли захватило совсем другое.

— Нэй, слушай… А что, все феи знают наш язык?

— Наш? Это какой?

— Ну, один из человеческих… Вот я, например, родилась и выросла в Едином Акри́те, поэтому и говорю на акри́тском. Мне в школе рассказывали, что он произошёл из-за смешения более сотни языков, на которых люди говорили ещё до объединения…

Нэй фыркнула, мимолётно обернувшись через плечо.

— Чего смешного-то? — обиделась Мари.

— Да нет же! Вот ты подумай… — Нэй посмеивалась. — Зачем всем нам учить человеческий язык? Да ещё и один из многих!

— Ты же говоришь на нём… и другие тоже.

Нэй покачала головой и лукаво прищурилась.

— Есть варианты?

На ум Мари приходило только одно. То, чем Лиэ объясняла большинство самых непонятных и диких вещей. Она тяжело вздохнула.

— Что, опять магия?

Нэй неопределённо махнула рукой.

— Ну, не совсем. Вообще, это главная особенность нашего отражения. «Гимн объединения». — Она подпрыгнула, перелетая через замшелую корягу, перекрывающую путь. — Ты до сих пор, не задумываясь, говорила со всеми и понимала нашу речь. Но такого не произошло бы ни в каком другом мире.

Мари тяжело перелезла через неожиданное препятствие, неловко зацепившись туникой за торчащий сук.

— Постой! Но ведь Лиэ… Я же была знакома с ней ещё в своём мире. — Она сердито одёрнула мешающуюся ткань и глубоко вздохнула: фея и не думала останавливаться.

— А… Ну, так это уже дела жриц, — Нэй пожала плечами. — Они частенько выбираются в другие отражения, поэтому и знают кучу языков. Конечно, есть ещё общий… но некоторые народы слишком горды, — она скорчила надменную гримасу, — чтобы использовать его.

Мари только хмыкнула на это заявление. Иногда существа других миров казались страшно похожими на людей поведением. Человеческий мир так уже порядочное время был поделён между двумя огромными государствами, которые не только ревностно охраняли собственные традиции, но и всячески стремились подчеркнуть их превосходство, начисто отказываясь принимать чужую культуру.

— Со временем и в нашем отражении учишься различать отдельные языки. Одни понимаются лучше, другие хуже… Мне вот общий даже больше нравится, чем наречие Дома Ветров. Нет этой ненужной… витиеватости. Всё предельно точно и однозначно.

— Так у фей тоже нет единого языка? Прямо как у людей?

Нэй развела руками:

— Дом Ветров вообще держится обособленно от остальных поселений, так что…

Остаток фразы Мари не услышала. Тихий голос был заглушён другим, куда более звучным, мужским… и явно возмущённым:

— Это что такое, девоньки?! Я до самых звёзд должен ждать, пока вы все соберётесь?

Нэй хихикнула и, зависнув в воздухе, протянула Мари прямо на ухо:

— Уже слышу подбадривающий тон Леона.

Мари обхватила себя за запястье и зажмурилась от яркого солнца — они вышли на большую, вытянутую поляну, в дальней части которой скучковались недовольные и уставшие феи. На этот раз в группе были только старшие, из-за чего компания казалась поредевшей. Видно, на занятия по ведению боя младшую часть ещё не допускали.

Перед изрядно взмокшими девушками стоял светловолосый мужчина, возбуждённо размахивающий руками, пытаясь донести часть информации до учениц хотя бы жестами.

— Сил моих более не осталось! — мелодичный, высокий голос звенел обидой. — Всё… Кыш, дорогие мои! Переместились стремительно к куклам, и чтобы ни единого звука ушей моих не касалось!..

Как ни странно, возражений действительно не последовало, и феи понуро направились к указанным целям. Безо всякого энтузиазма. Мужчина же всплеснул руками и обернулся. Нэй приветливо помахала, заметив, что он смотрел на них, и первой кинулась навстречу.

— Вот так неожиданность!.. И кто же тут у нас? — тот заулыбался и, согнувшись чуть ли не пополам, ласково потрепал Нэй по волосам. — Моя любимая травница и… — он перевёл взгляд на подошедшую следом Мари, и глаза, кажущиеся слишком узкими и длинными для его лица, удивлённо расширились, — человек?

— Здравствуйте. — Улыбка с трудом растянула губы. — Меня зовут Мари…

Только сейчас пришло осознание, насколько высоким был инструктор — пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Казалось, кто-то огромный взял того за голову и стопы и растянул в разные стороны как жвачку. Руки и ноги были длинными и тонкими, хотя и не лишёнными изящества; высокие, острые скулы придавали лицу хищное выражение, которое только дополняли бескровные губы.

Несмотря на всё это, облик вовсе не отталкивал, напротив — приковывал взгляд необычной красотой и гармоничностью. Светло-фиолетовые глаза наталкивали на мысли не то о бескрайних цветочных полях, не то о драгоценных кристаллах. А в живой мимике чудилось солнце.

— Впервые видите альва, не так ли? — Губы дрогнули в полуулыбке и мужчина вновь наклонился, пытаясь рассмотреть человека получше. — Можешь звать меня Леон.

Мари невольно позавидовала его статности. Леон умудрялся держать спину идеально ровно даже в таком положении, будто бы сзади привязали палку. Ни единого слова не получалось выдавить — все они терялись по пути. К счастью, на помощь пришла Нэй.

— Конечно впервые! Нашёл, чего спросить, — та зависла в воздухе, оказываясь к нему куда ближе, чем Мари, стоящая на земле. — Я же тебе всё уже рассказала, Леон!

— Вот и надобно было всё портить. Первое впечатление, моя дорогая, самое важное! — Он по-детски надул губы. — Я же не могу…

— О, ну да… Ты же не можешь так просто взять и не запугать до немоты очередного новичка!

Зрелище было настолько комичным, что Мари, не выдержав, прыснула со смеху — всё оцепенение улетучилось. Парочка обернулась, наконец, вспомнив о её существовании.

— Прошу меня простить, — в глазах Леона не было ни намёка на раскаяние. — Я напугал тебя совершенно…

— …совершенно нарочно, — громкий шёпот Нэй закончил фразу.

— Конечно! Продолжай выставлять меня монстром и дальше! Ни в чём себе не отказывай, моя милая.

Мари переступила с ноги на ногу. Концерт, целиком состоящий из трагикомического диалога, грозил затянуться надолго.

— Простите. Нэй говорила, что вы можете помочь мне…

Пару мгновений Леон непонимающе сканировал Мари взглядом. Не успела она пожалеть о своих словах, как он медленно кивнул, расцветая.

— Конечно, дорогая! Вы обратились куда следует. — Леон хищно улыбнулся. — Окажите мне милость, прошу. Ваш преданный инструктор ведения боя покажет учебный арсенал, и мы мигом определимся с формой…

Эта фраза заставила Мари вспомнить о причине, по которой Нэй вообще привела её сюда. Нечто внутри предвкушающе задрожало. Ей действительно доверят что-то настолько опасное?

— Никогда не имел дела с людьми, к слову, — Леон то и дело кидал цепкие взгляды. — Но думается мне, это должно быть нечто довольно лёгкое… силой ты заметно не отличаешься, моя милая.

Мари только плечами пожала. Это она знала и без лишнего напоминания, хотя услышать такие слова от постороннего было странным образом обидно.

Уже через пару минут они вошли в просторный шалаш, сплетённый из лиан и веток. Конструкция настолько естественно вписывалась между деревьев, что Мари сразу и не приметила её. Внутри действительно обнаружился целый арсенал. Принцип действия некоторых приспособлений представлял загадку не только для Мари, но даже и для Нэй, судя по её виду. Хотя Леон, казалось, чувствовал себя здесь куда комфортнее, чем снаружи.

Это немного пугало.

Он крутился между деревянных столов и стоек, ловко вытаскивая из кучи то одно, то другое. Казалось, если бы Леону в руки попала обычная лопата, он и с ней выглядел бы гармонично… и опасно. Длинные пальцы порхали с одной рукояти на другую, и альв с каждым мгновением становился более возбуждённым, когда как Мари стабильно пребывала в уверенности, что всё это ей, как бегемоту — балетная пачка.

Нет, оружие не пугало её, даже больше — было в том что-то, что рождало предвкушение, от которого щемило сердце. Вот только всё предложенное до сих пор казалось чужеродным, словно Мари перебирала чьи-то оторванные конечности. Некоторые откладывались после пары пробных движений, на другие хватало одного взгляда или пяти минут протестов, пока наконец…

— Вот! Мне кажется, тебе будет очень хорошо, — Леон склонил голову к плечу и прищурился. — Быть может, несколько тяжеловато, но… Нет-нет, должно подойти!

Мари, вымотанная сверх предела, не стала возражать, хотя слышала эту фразу к тому моменту, по меньшей мере, с десяток раз. Однако, послушно взяв в руку меч, она почувствовала приятную тяжесть. Именно этого ей и не хватало всю жизнь! Вот только…

— А где ещё один?

Мари и сама удивилась бездумно сорвавшимся словам. Леон непонимающе заморгал, но уже в следующее мгновение широко заулыбался и кинулся к груде сваленного прямо под стол оружия. Второй меч оказался чуть более длинным и тяжёлым.

— Это, конечно, не пара… Но, кажется, мы нашли то, что надо. Не так ли?

Мари тяжело вздохнула. Это всё ещё было не то… и Леон, почуяв её сомнения, торопливо добавил:

— Грэх учтёт все предпочтения, не переживай. — Он фыркнул. — Если, конечно, сможешь внятно объяснить их ему, дорогая.

Мари нахмурилась — в голове щёлкнуло — и просияла. Неизвестно откуда, но она помнила. Помнила эти мечи до последней детали — перед глазами навечно отпечатался их образ, словно кто-то выжег его на сетчатке.

— Я… — Она судорожно сглотнула, пытаясь не потерять это странное озарение. — Кажется, я смогу нарисовать их. Этого будет достаточно?

Под ногами хлюпали лужи и грязь. Ирнест склонил голову, пряча глаза от колючих снежинок, летящих прямо в лицо. Куртка совсем промокла, а с чёлки беспрестанно стекали капли воды. Чёрные волосы налипли на лоб и мешались перед взглядом, но вытаскивать из тёплых карманов руки не хотелось.

Навстречу плотным потоком спешили люди. Приходилось протискиваться сквозь них, подныривать под зонты и уворачиваться от торчащих локтей. Ирнест передёрнул плечами и прибавил шаг. От толпы кружилась голова, но он продолжал идти вперёд, подталкиваемый одной-единственной целью.

Наконец, они снова увидятся.

Вечерело. К тому времени как вдалеке замаячило нужное пятиэтажное здание, вся улица успела слиться в бесконечную серую массу, а мокрый снег окончательно сменился ледяным дождём. Ирнест не приходил сюда около месяца — на редкость долгий перерыв между их молчаливыми встречами.

Интересно, Мари сильно злилась?

Раз. Два. Три. Третье окно слева на пятом этаже. Рама выглядела новой. Её что, недавно меняли? Пара мелких камешков взлетели в воздух и глухо стукнулись о стекло — то мелко задрожало. Обычно ждать Ирнесту никогда не приходилось: Мари выглядывала сразу, словно каждую секунду пребывания в больнице только и ждала его.

Но не в этот раз.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем в груди заскреблось беспокойство. Неужели перевели? Ирнест опустил голову — капли дождя беспрепятственно стекали за шиворот — и застыл, судорожно размышляя.

Уже через пару минут он стоял у главного входа, пытаясь справиться с робостью. Молил все высшие силы, которые смог припомнить, чтобы это оказалось проделками расшалившегося воображения. Пальцы подрагивали, когда он потянулся к мокрой ручке и, не дав себе времени передумать, дёрнул тяжёлую дверь на себя.

Закрыто.

Ирнест вдавил кнопку видавшего виды звонка, который обнаружился рядом с дверью. Дождь усилился. Сквозь навязчивый звон послышалось бряцание ключей и тихий скрежет: кто-то не с первого раза смог попасть в замочную скважину. Ирнест отшатнулся как раз в тот момент, когда металлическая дверь приоткрылась.

Высунувшийся наружу охранник выглядел недовольным.

— Чего трезвонишь? Игрушек больше не нашлось? — голос хрипел, как после сна. — Вали домой, нечего здесь шататься.

Ирнест подался вперёд, не давая мужчине захлопнуть дверь. Откуда-то пришла непривычная уверенность. Никогда раньше он не позволял себе надоедать людям больше необходимого, но сейчас не мог уйти ни с чем. Он повёл носом, вдыхая тёплый, чуть душный воздух, просачивающийся наружу.

Чистящее средство, пыль, сигаретный дым и спирт — именно таким сочетанием запомнится это место.

— Простите, что потревожил. Мне необходимо узнать об одной пациентке.

— С любыми вопросами обращаться к дежурному врачу, — охранник прищурился. — В часы приёма.

— Пожалуйста! — В голову пришла дурацкая мысль, что будь у него хвост, то сейчас он бы умоляюще бил по бокам. — Это срочно.

Мужчина устало потёр переносицу.

— Слушай, парень… Уже поздно. Приходи утром.

На этот раз Ирнест не шевельнулся. Дверь перед ним захлопнулась. Остро хотелось завыть от собственного бессилия. В голову лезли сумасшедшие варианты проникновения в больницу, но ни один из них не был осуществим.

Дождь просачивался сквозь тонкую куртку. Ирнест встряхнулся, но ткань лишь плотнее прилипла к телу. За ближайшим окном шаркнула шторка: кто-то не особо церемонясь сдвинул её в сторону. Тёмная фигура охранника выделялась на фоне горящей в комнате лампы — даже голову можно было не поворачивать, чтобы различить её краем глаза.

Через несколько секунд за дверью вновь послышался скрежет. Ирнест отступил на шаг. Охранник, показавшийся через мгновение, выглядел куда суровее, чем в первый раз, но голос его смягчился:

— Пацан, если ты захотел резко схлопотать себе воспаление лёгких — то делай это в любом другом месте. Нахождение на этой территории после наступления комендантского часа — запрещено, понимаешь? Меня с работы уволят, если ты не свалишь отсюда по-хорошему.

Ирнест опустил глаза.

— Прошу прощения, я не подумал. — Стыд схватил за горло. — Но я очень волнуюсь за свою подругу, она должна быть здесь, и… понимаете, окно тёмное… Она не выглянула как обычно, поэтому…

Мужчина устало потёр переносицу, надеясь, что этот навязчивый, промокший до нитки юнец окажется плодом воображения и после нехитрых манипуляций растает без следа. Хотя так просто от влюблённых мальчишек отделаться ещё никому и никогда не удавалось. Когда он открыл глаза, то не слишком удивился: нарушитель из поля зрения не пропал.

— Та-ак… — Охранник кивнул. — Ладно. Имя хоть у твоей подруги есть?

Парень непонимающе моргнул.

— Д-да! — с жаром подался вперёд, даже не пытаясь скрыть ошалелой надежды. — Её зовут Мари… то есть Марисоль, — он замялся на секунду под насмешливым взглядом. — М-марисоль Брейт.

Охранник хмыкнул — в мыслях настораживающе щёлкнуло. Это имя уже возникало в разговоре совсем недавно. Вспомнить бы в каком контексте…

— Я гляну в журнале, может, её перевели в другую комнату. — Он поскрёб подбородок, скрытый под щетиной. — Стой на месте, герой, и ничего не трогай больше.

Ключ от комнатушки, где в рабочие часы сидела симпатичная медсестра, принимавшая немногочисленных посетителей, нашёлся в связке довольно быстро. За воспоминаниями о том, как девушка милейшим образом смущалась, заметив на себе смелый взгляд, охранник почти пропустил момент, когда оказался в комнате, на автомате открыв пластиковую дверь.

Журнал, звавшийся «гостевым», никогда далеко не убирали. В него постоянно вносились необходимые пометки о размещении пациентов и режиме допуска к ним. Охранник не знал наверняка, но предполагал, что девушка, за которую так отчаянно переживал пацан, находилась на одном из верхних этажей — там, куда посторонние допускались по специальному разрешению.

Искомая тетрадка обнаружилась прямо на столе, оставленная на видном месте. Торопливо пролистав её, и не найдя ничего даже похожего на имя Марисоль, — достаточно редкое в их краях — мужчина опустился на стул и включил лампу, стоящую рядом. Решил проверить списки более внимательно.

Потратив ещё минут пять, он чётко осознал, что нужного имени в журнале просто не было. И хотя на третий раз пришлось дотошно вглядываться в каждую строчку — ситуации это не меняло. В голову стали закрадываться нехорошие подозрения. Либо пацан был так хорош, что сумел провернуть весь спектакль, заставив поверить себе, либо…

Охранник захлопнул журнал. Осторожно положил ровно на то место, с которого взял, выключил лампу и вышел из комнаты. Замок щёлкнул дважды, прежде чем мужчина позволил себе задышать ровнее. Марисоль Брейт. Он, наконец, вспомнил, где слышал это имя. Именно о ней в последнее время шепталась вся больница. Девушка, пропавшая из запертой комнаты, которую пришлось ремонтировать. Входная дверь в неё оказалось намертво запаяна, а окна, напротив, — полностью выбиты. Стёкла, выдавленные из рамы снаружи, мелкими осколками покрывали пол. И больше никаких следов.

Девушка испарилась.

Мужчина не мог представить себе, как он должен был объяснить всё это парню, который ждал на улице под дождём. В подобные истории и самому-то верилось с трудом. Кроме того, те люди ясно дали понять, чем для всего персонала обернётся ситуация, если информация просочится куда не следовало.

* * *

Ворох разномастной бумаги целиком покрывал длинный деревянный стол. Рисунки, небрежно сваленные парой минут ранее, разлетелись и частично спланировали на пол.

В небольшой комнатушке разместились трое мужчин, непохожих друг на друга настолько, что представителю любой магической расы стало бы смешно. Так могла бы начинаться только байка, придуманная ради смеха: собрались как-то вместе орк, вампир и оборотень…

— Варг! А поаккуратнее никак нельзя было? — грузный мужчина с бугристой светло-оливковой кожей скрестил руки на груди.

— Да ладно тебе сердиться! — беспечно отмахнулся названный Варгом тип. — Твоя подсобка и так не тянула на самое аккуратное помещение в этом отражении. Просто признай это, Хгор.

— Между прочим, мой народ славится…

Варг разразился лающим смехом, не давая закончить извечную фразу.

— Да-да, мы знаем, что орки — образец чистоплотности, аккуратности и… Чего там ещё, Сэл?

— Пунктуальности, — отозвался худощавый парень, до этого безмолвно сидевший в углу. Губы его дрогнули в полуулыбке. — Чем никогда не отличались оборотни на моей памяти.

Варг ощерился, но в глазах замелькали смешинки. Он откинулся спиной на скамью.

— Не оборотни, а двуликие!

— А ты всё ещё стыдишься своего происхождения, друг мой? Низшая каста двуликих издавна звалась…

— Ой, да просто заткнись! — Варг с обидой тряхнул головой: — Куда уж нам спорить с великими, высшими вампирами. Существами голубых кро… Ой, прости, я совсем позабыл! У вас-то кровь своя имеется?

Сэл только глаза закатил: это была любимая тема для беззлобных насмешек в его сторону. Сухая, до крайности бледная кожа, словно составленная из чистейших листов бумаги, действительно вызывала частые сомнения окружающих в том, что под ней текла живительная жидкость.

— Варг! А ну перестань ребячиться, и так тошно… Или тебе всё равно? — глубокий бас на этот раз магическим образом подействовал — ехидные речи свернулись. Хгор, тем временем, кивнул на рисунки, поднимая с пола упавшие: — Давайте, надо разобрать их. Уже почти две недели лежат.

Повисло напряжённое молчание. Варг, насупившись, притих на скамье, бездумно вперившись взглядом в хаотично разбросанные по столу листы. Сэл равнодушно перевязывал шнурком иссиня-чёрные волосы, готовясь к кропотливой работе. Слишком гладкие пряди то и дело выскальзывали из высокого хвоста, спадая на лицо и плечи, мешаясь перед глазами и щекоча нос.

— О! Глядите-ка! — Варг выхватил из кучи какую-то бумагу.

Хгор поднял вопросительный взгляд.

— Это же я! — Варг счастливо потрясал зажатым в пальцах рисунком, не давая как следует его разглядеть. — А я вам говорил — батька меня больше всех любит!

Хгор перехватил листок и хмуро уставился в него. Через мгновение недоверчиво перевёл взгляд на взбудораженного друга, сличая оригинал с рисунком.

— Ну…

— Да что «ну» то?! — Варг отобрал бумагу обратно. — Смотри, здесь же и кисточки на ушах, прям как у меня и хвост такой… похожий на…

— …метёлку драную, — услужливо подсказал Сэл, который и не пытался выползти из облюбованного угла, просто подтянул несколько рисунков ближе к себе.

Варг кинул на него возмущённый взгляд:

— Уж кто бы говорил! Напомнить, у кого не крылья, а лохмотья позорные?

Бордовые глаза подёрнулись льдом, Сэл медленно поднялся с места и протянул руку. Варг вжал голову в плечи, безропотно отдавая листок, стараясь ненароком не коснуться мертвенно-бледной кисти. Придирчивое разглядывание рисунка затягивало жуткое молчание.

— Не знал, что твоя новая звериная форма — горилла, дорогой мой друг.

Варг внутренне облегчённо выдохнул. Сэл всё ещё способен был шутить, а это означало, что он не перешагнул границу недопустимости на сей раз. Хотя и был близок. Всякое напоминание о крыльях странной для его народа формы, порой, приводило Сэла в состояние, близкое к немедленному уничтожению обидчика.

— И ничего не горилла! Волк я… волк!

Хгор покачал головой:

— Дитё ты великовозрастное. И как только Рина́р тебя терпит?

— Так это потому, что он меня любит! — Варг гордо вздёрнул подбородок. — Сколько вам ещё повторять?

Следующие несколько минут прошли в относительной тишине: друзья склонились над честно стащенными из человеческой больницы рисунками, выискивая подсказки. Варг изредка над чем-то несолидно подхихикивал, откладывая особо полюбившиеся работы в сторону.

— Здесь очень много фей. — Хгор подпёр массивную голову рукой. — Мы не ошиблись.

— «Не ошиблись», ну конечно, — в голосе Сэла проскользнули ледяные нотки. — Если бы только раньше нашли…

— Ничего уже не воротишь, — Хгор вздохнул, продолжая механическую работу.

Сэл отвернулся, поджав губы.

— Он доверился нам.

— Да хорош вам киснуть! — Варг перегнулся через стол, склоняясь к товарищам. — Нам просто не повезло. Сейчас выясним, какие твари сцапали батьку, а потом уж…

— Что потом? Планируешь напасть на поселение фей?

Варг замялся, искоса поглядывая в поисках поддержки на притихшего Хгора.

— Тебе напомнить, дорогой мой друг, что наши силы весьма и весьма скромны? — голос Сэла — высокий, юношеский — казалось, сейчас мог заморозить всё живое в радиусе пары сотен метров. — А именно, они на данный момент ограничиваются… нами.

— Да знаю я! Знаю, — Варг плюхнулся на место.

Тяжёлый вздох ситуации не исправил, лишь поставил в разговоре жирную точку. Несколько минут никто не решался поднять головы. Как вдруг Сэл положил один рисунок поверх других.

— Это ещё что? — Варг встрепенулся. — О!..

Карандашный набросок, сделанный на скорую руку, даже и полноценным рисунком назвать было сложно. В переплетающихся линиях и смазанной штриховке угадывались очертания безжизненной равнины и безликого воина, стоящего на скалистом выступе.

— Ну, по крайней мере, он помнит хоть что-то, — Варг натянуто улыбнулся.

— Я бы не надеялся на это, — чуть качнул головой Сэл.

— Это ещё почему?!

Не до конца разгоревшийся спор прервал Хгор:

— Если бы Ринар что-то помнил, он не ушёл бы с феями добровольно. Он ненавидит их всех поголовно.

— А рисунки? — Варг нетерпеливо взмахнул руками. — Вы сами посмотрите!

Друзья переглянулись, не сразу найдясь с ответом.

— Послушай. — Хгор цыкнул, пытаясь подобрать нужные слова, пока Варг недоверчиво сверлил его взглядом исподлобья. — Он может помнить какие-то детали… интуитивно.

— Как это?

— Например, видеть некие образы во снах, мой друг. Многие рисунки — незаконченные наброски. Думаю, именно по этой причине…

Речь Сэла прервало приглушённое рычание.

— Не верю! — Варг бросил руки на стол и уткнулся носом в сгиб локтя. — Он просто не может… не может!

Хгор поднялся, ворча, и направился к стеллажу, который занимал всю стену. Опустившись на колени, изредка вполголоса ругаясь, принялся доставать с самой нижней полки металлическую коробку. Та неприятно скрежетала по полу, оставляя в дереве чёткие борозды от острых краёв.

Сэл подобрался.

— Это то, о чём я думаю?

— Возможно. — Хгор с трудом открыл грубые защёлки. — Давно уже надо было свериться с ним.

— Я не буду слишком удивлён, если наш провал уже был учтён Мастером.

— Слушайте! Почему нам вообще не прочитать всё сразу? — Варг расстроенно смотрел куда-то в пустоту.

— Не стоит заглядывать в будущее слишком глубоко, друг мой. Неужели ты позабыл договорённости?

— Да брось! По-вашему, он сам не заглядывал в будущее, когда писал весь этот план?

— Вот поэтому после приготовлений Ринар уничтожил свои воспоминания об этом. — Хгор продолжал копаться в ящике, сунув туда руку по локоть.

Варг недовольно хмыкнул.

— Тебе это известно так же, как и нам. Ячейки запечатаны лично Мастером. — Сэл выглядел так, словно убеждал тяжело больного. — Даже я не способен разрушить его руны. Защита сама спадёт в назначенный час…

— Да помню я! Помню. Но мне всё это не нравится.

Сэл улыбнулся краешками губ и протянул руку, касаясь тёмно-серых, отросших больше чем следовало волос. Варг дёрнулся от неожиданности, но уже через мгновение покорно расслабился, наслаждаясь почёсыванием.

— Нашёл! — голос Хгора звучал глухо. Он по пояс влез в коробку, которая явно внутри была больше, чем казалась снаружи.

Пальцы Сэла дрогнули и исчезли в ту же секунду, заставив Варга тихо вздохнуть от разочарования. Он с тоской поднял глаза, но друг обернулся на зов.

Хгор, усевшись обратно на скамью, выглядел взъерошенным, даже несмотря на то, что был лыс. В руках у него обнаружилась небольшая стопочка исписанных от руки листов и прикреплённое сверху письмо.

— Довольно ностальгично, — Сэл заглянул в бумаги.

Варг вытянул шею и немного привстал, чтобы увидеть хоть что-то.

— В последний раз мы сверялись с планом года два назад, — кивнул Хгор.

— Приятно увидеть знакомый почерк…

— Точнее знакомые закорючки!

Хгор согласно ухмыльнулся: почерк Ринара действительно был мало понятен любому, кто не имел достаточной практики в расшифровке. Сэл насмешливо посмотрел в их сторону.

— Ты гляди-ка, — Хгор удивлённо присвистнул, кивая ему. — А ты был прав.

— Мастер вновь оказался предусмотрительнее всех?

— Он просто знал, что мы обязательно всё завалим, — Варг осклабился, опираясь ладонями на стол, и заглядывая в листы сверху, едва не сталкиваясь лбами с Хгором.

— Что, друг мой, совершенно не является поводом для гордости.

Варг фыркнул в ответ, искоса поглядев на Сэла, который скрылся за извечной маской равнодушия.

— Опять вы за своё, — Хгор устало покачал головой. — Взгляните лучше! Не знаю как, но Ринар сумел предугадать даже место своего заключения. И если это подтвердится…

— И вот мы вернулись к тому, с чего начали. Просто прелестно, — Сэл тряхнул головой, смахивая в сторону выскользнувшие из-под шнурка волосы. — Так что именно там написано?

Хгор нахмурил брови, зачитывая письмо вслух:

— «Если вы читаете это, то вы, дурачьё, упустили меня в первом отражении. За что низкий вам поклон и клятвенное обещание выдрать розгами каждого без исключения…»

Варг, не выдержав, прыснул со смеху:

— Я как будто даже батькин голос слышу.

Хгор усмехнулся, не отрываясь от чтения. Рукописные строчки змеились по листу, натыкаясь друг на друга, кривясь то вверх, то вниз.

— «…и если после этих слов у вас всё ещё не пропало желание вытаскивать меня из той задницы, куда сами же и отправили, то вот вам несколько фактов. Первый: на пару лет можете обо мне качественно забыть…»

— Чего?! — Варг выхватил листок, несмотря на укоризненный оклик. — Где же это… — Он пробежался взглядом по строчкам, беззвучно шевеля губами, поднеся лист почти к самым глазам. — А вот! «…качественно забыть. Варг, сядь, пожалуйста, и не мельтеши перед глазами. Твои друзья и без того поняли, куда заплыли…»

Звонкий смех заглушил остаток фразы. На этот раз не выдержал Сэл: расхохотался, прикрывая глаза ладонью. Варг удивлённо вытаращился на обычно непробиваемого друга, пытаясь запечатлеть момент надолго в своей памяти.

— Прошу прощения, друзья мои, — отсмеявшись, тот поднял взгляд и приглашающе кивнул: — Варг, ты можешь продолжить.

Тень улыбки то и дело появлялась на бескровных губах Сэла, а в бардовых глазах плясали смешинки. Только после второго оклика Варг нашёл в себе силы встряхнуться. Он деланно кашлянул и вернулся к письму:

— «А заплыли вы, дорогие мои, в Дом Ветров. Уверен, Хгор сейчас вам объяснит масштаб катастрофы, а я пока подожду…» — Варг вскинул голову. — Что ещё за Дом Ветров?

В глазах Хгора стоял священный ужас.

— Крупное поселение фей, — слова выдавливались чуть ли не по слогам. — Огороженное барьером, за который даже насекомые не могут пролезть. Возглавляет его дамочка, основавшая когда-то собственный отряд наёмных убийц. Очень известный в Льётхейме.

— Я правильно полагаю, что именно этот отряд и лёг в основу поселения? — Сэл, сцепив перед собой пальцы, переводил взгляд с одного товарища на другого.

Хгор мрачно кивнул.

— Ну, наёмники и наёмники. В чём дело-то?!

— В том, что Дом Ветров неприступен, — Хгор растёр лицо ладонями. — Вот почему Ринар сказал забыть о нём на пару лет.

— И что будет-то через пару лет? Что изменится?! Стена рухнет или эта тётка сама окочурится? Нельзя просто так сидеть на задницах два года! Нельзя!

Сэл поднялся и молча перехватил чужую руку, с силой сжав за запястье. Взгляд Варга на мгновение остекленел, но уже через секунду он моргнул и понуро опустил голову.

— Не нужно было, — Варг дёрнул рукой, пытаясь вырваться из стального захвата.

— Ты никогда не был способен самостоятельно справиться с эмоциями, — Сэл не спешил ослаблять хватку.

— Это не повод меня их лишать!

— Я лишь немного помог…

Хгор, молча наблюдавший за сценой, рывком поднялся, нависая над столом:

— Хватит. Вы, оба, — низкий голос угрожающе завибрировал. — Отдай мне письмо, Варг. И сядь на место.

Оборотень вскинулся. Крылья его носа гневно затрепетали. Секундная заминка — казалось, сейчас сорвётся, нападёт. Но Варг сдался. Выполнил требуемое, не переставая буравить Сэла недовольным взглядом. Хгор кивнул, удовлетворившись и этим.

— «Жаль, не могу видеть вашу реакцию, ребята. Но я очень надеюсь на то, что кто-то догадается связать нашего буйного волка…» — он невесело хмыкнул, кинув быстрый взгляд на Варга, что сидел обиженный на весь мир и одного не в меру прыткого вампира, в частности. — «Думаю, Хгор уже в достаточной мере сгустил краски, поэтому я не буду ещё раз напоминать про то, что штурм Дома Ветров в три рыла абсолютно недопустим. Вместо этого скажу обнадёживающие вести, и это будет второй факт. В самом гнезде фей у нас будет… точнее уже есть, союзник. Тот, в чьей преданности можно не сомневаться. Слышите, да?»

Варг скептично рыкнул, но смолчал и на этот раз.

— «Я доверил его проверку Шетаа́ру. Думаю, вам не нужно заверений в том, что древнего дракона обмануть не под силу никому? Внимательно ознакомьтесь с бумагами, прикреплёнными к этому письму, но не ждите чётких указаний. Прошло уже слишком много времени. Всему есть предел, понимаете?».

Повисла звенящая тишина. Хгор перевёл дыхание и поднял глаза от письма. Нижняя губа подрагивала, когда он зачитал последнюю фразу:

— «Не теряйте головы! С надеждой на скорую встречу, ваш Риннаэрхе́ль».

— Нэй! — Не дождавшись ответа, Мари осторожно заглянула в комнату. — Нэй! Ты здесь?

Пусто.

Она озадаченно наморщила лоб. Нэй никогда надолго не пропадала, находясь постоянно в пределах видимости, а если и отлучалась, то всегда говорила, насколько. Однако вот уже целые сутки фея не попадалась на глаза, заставляя беспокоиться. Мари отошла от занавеса и опёрлась на шершавый ствол дерева, раздумывая, куда двинуться дальше.

— Ой! А ты чего тут делаешь?

Вздрогнув от неожиданности, Мари запрокинула голову, пытаясь понять, откуда именно звучал знакомый голос, но взгляд скользил по зелёной листве, так никого и не находя.

— Я в саду. — Нэй высунулась из проёма несколькими метрами выше. — Поднимайся!

Мари тяжело вздохнула. Она любила наблюдать за феей, которая крутилась между растениями, как будто сошла прямиком со страниц детских сказок. Но вот забираться в сад приходилось по странной системе наростов, образующих вертикальную лестницу. И лезть было не только тяжело — подтягиваться на руках, обдирая нежную кожу, ощупывать ногами каждый выступ, — но и страшно. Стоило кинуть взгляд вниз, как голова шла кругом, а в животе неприятно тянуло.

Впервые попав в сад несколько дней назад, Мари растерялась. Просторная комната была полностью заставлена ящиками и горшками так, что боязно становилось даже шаг сделать без риска снести какое-нибудь жутко ценное и редкое растение. Словно целый город раскинулся в одном круглом помещении!

Нэй же неким магическим образом ориентировалась в узких улочках, ловко проскальзывала между ящиками и не задевала ни листочка. Мари смогла немного расслабиться, только когда не без помощи вышла к центру комнаты, где было просторнее. Над головой пригревал крошечный — не больше зёрнышка — яркий сгусток магии, и так легко оказалось забыть о том, что они находились в комнате, а не под открытым небом.

— Охотницы с рейда вернулись, — Нэй улыбнулась, стоило Мари появиться в поле зрения. Потёрла подбородок тыльной стороной ладони — руки были до локтей вымазаны в земле — и кивнула на свободное место рядом.

— Принесли что-то интересное? — Мари плюхнулась на пол.

— Ничего особого… Так, обычные расходники. Уже в третий раз не могут поймать багровую бегунью.

Мари фыркнула, представив попытки охотниц схватить вёрткое растение, которое убегало на корнях, похожих на паучьи лапки. Если бы под рукой оказались листок и огрызок карандаша, она непременно зарисовала бы комичную картину… но, увы, именно этим феи были не богаты.

— Вот и совсем не смешно! — Нэй выдохнула с разочарованием. — И так кто-то повадился таскать из сада растения… Охотницы скоро начнут на меня недобро смотреть, если я ещё раз принесу им список такой длины. А я просто уже не успеваю разводить травы, представляешь?

Мари удивлённо наморщила лоб. Раньше она наивно полагала, что уж в поселении фей таких проблем возникнуть не могло. Все они жили большой семьёй, и занимали отведённые роли.

— М-м-м, а разве нельзя выставить охрану… или ещё что-то такое?

Никак не получалось определиться, как себя вести с упавшей духом Нэй. Мари не умела утешать, и нужные слова поддержки на ум не приходили. Той, кому позволялось уткнуться в грудь и расплакаться, обычно была она сама. Нэй же только отмахнулась — с пальцев веером взметнулись капельки грязи, разлетаясь во все стороны.

— Ой, — она вжала голову в плечи и прыснула со смеху. — Прости, я не хотела…

Мари медленно моргнула и опустила взгляд: на одежде и руках стремительно высыхали тёмные точки. Неловкий смешок вырвался из груди сам собой.

— Ничего. Это не страшно. — Она покачала головой. — Если, конечно, после этого на мне не начнут расти цветы. Или ещё что похуже.

— Зато какая маскировка! — Нэй тщетно пыталась перебороть хохот, но в глазах то и дело проскальзывало смущение. — Да все охотницы меня ещё благодарить будут за такой подарок!

Следующие несколько минут в саду был слышен лишь смех и странные, но очень весёлые варианты последствий грязевой терапии. Нэй и Мари, задыхаясь, перебивали друг друга и утирали выступавшие от хохота слёзы, пока наконец запас фантазии не иссяк, и они не вспомнили, с чего всё началось.

— Так что всё-таки с воришкой?

— Ай, да ничего, — Нэй пожала плечами. — Я разок попросила Леона покараулить ночью… не помогло. Хотя… может, это из-за того, что он снаружи был.

Мари иронично закатила глаза.

— Ну да, Леон при всём желании здесь не уместился бы. Или вреда стало бы куда больше.

Она захихикала, представив вытянутую фигуру, безуспешно пытающуюся проползти среди многочисленных растений. Нэй ещё больше поникла.

— Если так и дальше продолжится, придётся просить разрешения наведаться в сад жриц. А они очень не любят, когда кто-то заходит на их территорию.

— Ничего, вот я выучусь, стану крутой охотницей… — Мари широко улыбнулась, словно и сама сейчас верила этим словам. — И ни один воришка к тебе не пройдёт!

— Кстати! — Нэй тут же заразилась воодушевлением. — Я тут вспомнила. Мне же Леон все уши прожужжал…

Мари заинтересованно подалась вперёд. На следующий же день после знакомства с альвом она, разжившись странной бумагой, больше похожей на неровный, толстый пергамент, и куском грифеля, передала кузнецу рисунок мечей. Те вышли один в один как во снах, хотя пришлось постараться, придирчиво сравнивая каждую линию.

Сложнее всего оказалось с размерами. Леон настоятельно рекомендовал снять мерки, но Мари наотрез отказалась. Что-то внутри кричало о недопустимости так навязчиво и истерично, что пришлось с ним в кои-то веки согласиться. Заручившись поддержкой Леона в качестве эксперта по местной системе измерений, Мари отметила желаемые параметры на наброске. Благо, глазомер у неё с детства работал отлично.

— Что, опять ругался насчёт мерок?

Мари с интересом рассматривала маленькие росточки, плотно размещённые в длинном ящике. Малыши пытались растолкать листьями соседей, нетерпеливо ожидая очереди на пересадку в более комфортное место.

— Ну… — Нэй хихикнула. — Немного, да. Зато вот Грэх пришёл в полный восторг от твоих рисунков и сразу же заперся в кузнице. Леон был оскорблён, что его возмущений не слышало достаточное количество ушей… Но, кажется, уже смирился, что «всё в этом мире против талантливых мастеров».

Последнюю фразу Нэй процитировала в очень схожей с альвом манере, и Мари заулыбалась. До сих пор не очень-то верилось, что в её руках в скором времени окажется настоящее оружие.

Что именно с ним нужно будет делать и как — виделось туманным вдвойне. Леон жутким образом грозил усиленными тяжелейшими тренировками, нагнетая тревогу. Вот только внутренности всё равно скручивало ожиданием. Чем меньше времени оставалось — тем сильнее. Нетерпение накрывало с головой, словно предстояло не мечи получить, а дорваться до желанной игрушки. Всё разом отступало на второй план.

Где-то вдалеке прозвучал горн, отмечающий наступление полудня. Мари прищурилась. Она никак не могла привыкнуть к местному времяисчислению, а потому ориентировалась только по трём главным сигналам: о начале и завершении дня, а также о том, что он перевалил за половину.

— Полдень… — Мари вскочила с жёсткого пола. — Я, наверное, пойду?

— Да-да, конечно, — Нэй суетливо закивала, на краткое мгновение поднимая взгляд. — Спасибо, что зашла. У тебя занятие?

Мари мотнула головой.

— Нет, сегодня ничего. Старшая группа у какой-то женщины… М-м-м, по стрельбе, кажется, а мне пока сказали не мельтешить там.

— А-а… Сестрёнка Ви как всегда категорична, — Нэй закатила глаза. — Ничего, она попривыкнет и перестанет осторожничать.

Мари обернулась на полпути к выходу:

— Это меня пугает даже ещё больше.

Недоверие и опаска со стороны вынужденных одногруппниц уже были делом привычным. Мари никогда не могла назвать себя «душой компании», а феи, с детства знакомые друг с дружкой, не спешили оттаивать по отношению к новенькой. Инструкторы исключением не стали. Не все так же легко, как Лиф или Леон, приняли наличие человека в учебной группе.

— И не забудь пить лекарства, — донеслось вслед, когда Мари спускалась по лестнице.

— Я помню! — Мари глубоко вздохнула.

Точно… Ей необходимо было вылить ещё один пузырёк прозрачной микстуры, а для этого следовало спуститься вниз, к корням. Лгать открытой и добродушной Нэй, пожалуй, было самым трудным, что приходилось делать за всю жизнь. Но эти лекарства… Мари содрогнулась от воспоминаний. Они отличались от тех, которые в тайне от врачей притаскивала Лиэ, надеясь излечить подругу. Запах, вкус — всё это вызывало панический ужас и провоцировало приступы.

Неладное почувствовалось уже после первого приёма. Тогда Мари малодушно списала это на переутомление и новую, незнакомую обстановку, но во второй раз последствия оказались куда хуже. Она проснулась среди ночи с чёткой уверенностью, что вокруг затаились враги. Те были повсюду… за занавесом, в тени у стены, и даже скамья казалась чудовищем, поджидающим нужного момента.

Мари пережила ночь, вжавшись в стену, пытаясь дышать через раз. И, рассказав о странных последствиях на утро, получила в ответ настораживающий факт — эти лекарства были сделаны жрицами. На человека другие миры влияли иначе, и знакомые лекаркам снадобья, по словам Нэй, могли только навредить. Так в один голос твердили взрослые.

Вечером принесли новую порцию лекарств. Услышав о проявляющихся симптомах, жрицы выдали другой состав, и Нэй была абсолютна уверена в безвредности микстур. Однако Мари, ощутив запах, с трудом подавила желание выкинуть склянку так далеко, как получилось бы. И с тех пор просто выливала содержимое под корни деревьев — такое решение устроило даже вредный внутренний голос.

След от микстуры на влажной земле пропал нехотя.

Мари так и осталась сидеть на корточках, вертя в пальцах опустевший флакон. Мысли блуждали сами по себе, не задерживаясь ни на чём конкретном. Если феи приняли человека в своё поселение… зачем им было её травить? И почему она продолжала обманывать Нэй, вместо того, чтобы просто рассказать о проблеме? Сомнения раздирали на части.

— Ожидаемый выбор, — прошелестели за спиной.

Мари рывком обернулась. Сердце колотилось, а в голове пытались составиться хотя бы самую малость правдоподобные отговорки. Мина, стоящая неподалёку, чуть улыбалась. Лента, перевивающая её волосы, на этот раз была глубокого зелёного цвета.

— Боишься? — Фея посмотрела наверх, углядев между листьев, плотно скрывающих небо, что-то интересное.

Мари нервно сглотнула. Кончики пальцев покалывало, а ноги начинали затекать от сидения в неудобной позе. Смелости на то, чтобы шевельнуться, не было.

Так и не дождавшись ответа, Мина перевела взгляд и медленно кивнула.

— Знаешь, сны не могут стать явью, если уже были ей.

— О чём ты? — Мари нахмурилась.

В глазах Мины промелькнуло сожаление.

— Наверное… ещё не время. Но твой друг так хотел встретиться с тобой.

— «Друг»? — Мари вскочила на ноги. Неужели Ирнест искал её?

Мина подняла руку — пальцы, напряжённые до предела, дрожали — и стянула кулон с шеи. Мари невольно задержала дыхание, когда тот качнулся прямо перед носом.

— Возьми. Ты хотел, чтобы он оказался у тебя в итоге.

Взгляд Мины был прикован к запертому в прозрачных стенках огню. Так выглядел человек, расстающийся с самым дорогим, что у него оставалось. Но стоило кулону оказаться в чужой ладони, как она отступила на шаг, пряча глаза.

— Передавай ему привет. На этот раз следует вам побыть наедине.

— Подожди!

Мина исчезла беззвучно и стремительно — как и в прошлый раз. Оставшись в одиночестве, Мари рассеянно сжала подарок в ладони. Тепло билось за гладкостью стекла, пульсировало и отдавалось щекоткой где-то у основания черепа. В голове царила пустота.

Вдалеке послышались женские смеющиеся голоса, и Мари вздрогнула, сбрасывая оцепенение. Воровато оглядевшись, спрятала кулон под безрукавку. Пламя казалось… слишком личным. Как некий появившийся секрет, который следовало оберегать. Пусть даже сама Мина об этом не просила.

* * *

Сверху сыпалось мелкое крошево льда, покрывая всё вокруг блестящими кристаллами. Воздух вырывался изо рта клубами пара, а на ресницах прочно обосновалась ледяная пыль. Мари ошеломлённо закрутила головой. Сон? Неужели опять один из… «тех»?

Ей часто снились красочные и интересные истории, которые заменяли настоящие книги. Ещё в школе рассказы Мари с удовольствием слушали и одноклассники, и учителя… Вот только существовали и другие, «те» сны. Они были куда менее красочными, но ощущения, запахи и вкусы в них поражали реалистичностью и оставались надолго после пробуждения.

Мари в них никогда не была собой. Образ высокого мужчины с длинными, белоснежными — как и у неё самой — волосами надёжно закрепился в сознании. Каждое действие, каждое событие там воспринималось как само собой разумеющееся. Даже наличие гибкого хвоста, с которым не всегда удавалось сладить, вопросов ни у кого не вызывало.

Оглядев себя со всех сторон, Мари пришла к выводу, что на сей раз она осталась собой. Да и холод не ощущался. Она потопталась на месте, поковыряла пальцем изморозь на ближайшей стене и успокоилась окончательно.

Совершенно обычный сон, и ничего более. Зачем волноваться?

Ведомая любопытством, Мари двинулась через снежный коридор. Ботинки из мягкой кожи, какие она носила наяву, бесшумно ступали по снегу. Она в который раз порадовалось, что кандидаткам в охотницы выдавали более удобную форму, в отличие от коротких туник, которые обычно носили феи. Плотные штаны и безрукавка не доставляли неудобств даже при активной деятельности, хотя на фоне снега сейчас выглядели нелепо.

Ещё через несколько метров проход начал расширяться, и Мари вышла в огромную пещеру, сплошь усыпанную льдинами: от совсем маленьких, похожих на осколки зеркал, и до огромных, за которыми могла бы при желании спрятаться вся их учебная группа вместе с Леоном.

Тишина сменилась оглушающим грохотом. Одна из глыб зашевелилась. Корка льда пошла трещинами.

Мари испуганно отшатнулась за ближайший валун, с трудом сдерживая вскрик, когда на ледяной морде загорелись пронзительно-синие глаза. То, что она приняла за очередную глыбу, оказалось живым существом. Рык заставил пещеру затрястись. Огромные крылья заскрежетали. Прочертили глубокие борозды на ледяных стенах, откалывая куски. Существо медленно поднялось, разминая затёкшие лапы, и вытянуло хвост.

Дракон! Мари не могла поверить глазам.

Тот насторожённо принюхался. Задребезжал лёд. Как в замедленной съёмке повернулась голова, дракон осел на землю, подгребая под себя конечности, и обернулся хвостом, подобно огромному коту. Последней на лёд опустилась массивная челюсть. Взгляд метался по пещере, не находя того, кто потревожил его сон.

— Ринар-р-р… — голос дракона, звучал откуда-то изнутри, сотрясая стены, но пасть была закрыта. — Стар-р-рый друг. Всего несколько мгновений прошло с нашей последней встречи, не так ли?

Мари вздрогнула и отступила на шаг. Она не могла понять, с кем говорило существо.

— Ну-ну… Подойди ближе, не заставляй стар-р-рого дракона искать тебя.

Мари выглянула из-за укрытия. Кроме них никого в пещере не было. Не мог же он?

— А… Вот ты где, — в громовом голосе проскальзывали смешинки.

Кончик драконьего хвоста стремительно метнулся к ней. Мари не успела отскочить — от медлительного до сих пор ледяного существа не ожидалось такого проворства. Несмотря на грозный вид, дракон бережно обхватил её хвостом и подтянул ближе.

Оказавшись напротив горящих синим огнём глаз, Мари видела каждую трещину, каждую выбоину на ледяной морде.

— В-вы знаете меня? — Она не могла отвести взгляда.

Повисло молчание. В наступившей тишине скрежет и шумное дыхание стали ещё громче. Хвост, составленный из отдельных льдинок, дрогнул и ослабил хватку.

— А-а-а… Я ожидал этого. — Дракон на несколько секунд замолчал, крепко задумавшись. — Что ж, вер-р-роятно, мы должны возобновить знакомство. Каково твоё новое имя, друг?

— Мари, — она неловко переступила с ноги на ногу. — А?..

— Друзья зовут меня Шетаа́р-р-ром. Остальные — стар-р-рым безумным драконом в ледяной тюрьме. — От его смеха со свода пещеры посыпалась изморозь. — Присаживайся, Мар-р-ри, здесь некуда спешить.

Она покорно залезла на ледяной выступ рядом с головой дракона. Разговор явно не клеился.

— Вижу, — Шетаар сам нарушил молчание через несколько долгих секунд, — кулон всё же оказался у тебя. Дитя выполнило уговор-р-р.

Мари застыла. Почему во сне дракон заговорил о Мине? Она запустила руку за пазуху, доставая кулон. Неужели, тот самый «друг, который хотел встретиться»?

— Мина… Она передавала вам привет.

— А! Дитя. — Шетаар приподнял голову, устраивая её удобнее на лапах. — Интер-р-ресно, как ты устроил всё это.

Мари глубоко вздохнула: ей начинала надоедать повторяющаяся оговорка.

— Простите… но я девушка. Марисоль.

Шетаар замолчал, обдумывая её слова. Чуть прикрыл глаза, признавая вину.

— Приношу свои извинения, леди. Стар-р-рого дракона так легко сбить с толку. Надеюсь, мои речи не успели нанести крепкую обиду, и я был бы рад продолжить их. Но ты, вер-р-роятно, пришла не за тем, чтобы просто составить мне компанию.

— Я… — Мари остановила себя и нахмурилась. — На самом деле, я не знаю. Мне казалось, это всё сон. Но теперь я не уверена.

— «Сон»? — Шетаар мелко затрясся в беззвучном смехе. — В каком-то смысле так и есть, дор-р-рогая. Я заперт. Заперт столь далеко и прочно, что даже один мой стар-р-рый друг не смог ничем помочь, хотя и пытался несчётное число раз.

— Как же я тогда попала сюда? — Мари скептически сощурилась.

— Разум может путешествовать по зеркальным мир-р-рам беспрепятственно. Вот почему отчасти всё это… сон.

— Не понимаю.

Шетаар приоткрыл пасть в жутковатой улыбке.

— И не нужно. Просто будь здесь.

Мари зябко обхватила себя руками.

— Мне кажется, некоторые принимают меня не за того человека.

— Драконы не ошибаются! Возьми кулон в руку. Ты ведь чувствуешь его? Пламя.

Дышать стало тяжелее, словно на грудь положили камень. Мари зажмурилась на пару мгновений. Всё казалось неправильным и нереальным. Усталость затапливала сознание, вынуждая подчиняться. Не искать смысла. Не спорить.

Просто пережить странный сон и забыть его на утро.

— Ну… Тепло. — Мари пожала плечами и сильнее сжала кулон в ладони. — Бьётся.

Дракон снова рассмеялся и взмахнул хвостом, задевая огромные сосульки, свисающие со свода.

— И ничего больше?

Мари подтянула к себе колени, задумчиво уставилась в чернильную глубину танцующего огня. Стало тихо. Настолько, что она могла слышать, как колотится сердце. Глаза распахнулись.

— Так же. Оно бьётся так же! — Она вскинула голову.

Что ещё за уловка?

— Потому что оно твоё, — довольно пророкотал Шетаар. — Быть может, не сейчас… но со временем ты сможешь ощутить его в себе. Верь стар-р-рому дракону. Я чую отголосок твоей прежней силы.

Мари тряхнула головой. Глупости. Это звучало слишком сказочно, чтобы быть правдой. Хотя пламя действительно завораживало и вид его отдавался тревожным, ноющим чувством где-то в груди, она просто не могла поверить.

— Странно только…

— Что «странно»?

— Мне казалось, ты уже должна была… — Дракон замолчал на полуслове, одёрнув себя, и отвернул морду. — Что ж. Даже в идеальных планах случаются просчёты. Я привык и к этому.

— Послушайте, я!

Мари шумно выдохнула. Её возражения не принесут никакого эффекта — осознание этого резануло отчётливостью. Обида колючим комом свернулась за рёбрами. Самое время вспомнить о том, что всё это сон — не так ли? Или же фейская магия: иллюзия, наведённая Миной, чтобы посмеяться.

Мари с силой сжала зубы, злясь на саму себя за доверчивость.

— Ладно, неважно. — Она спрыгнула с выступа. От странной встречи сделалось только тоскливее. — Я, пожалуй, пойду. Спасибо вам… за гостеприимство.

— Уже уходишь? — Шетаар выглядел разочарованным. — Что ж, не в моих силах держать тебя здесь. Приходи ещё, дор-р-рогая. Быть может, когда мы встретимся в следующий раз, ты вновь будешь мне стар-р-рым другом.

Мари распахнула глаза и попыталась сесть, но мышцы задеревенели. Сердце дико колотилось, и ни звука из себя выдавить не выходило. Тёмный силуэт, отделившись от стены, двинулся в её сторону так плавно, будто не касался пола.

Ужас парализовал тело. Мари отчётливо видела высокую фигуру, стоящую у кровати, и не могла точно рассмотреть, кто это был. Детали ускользали, стекая водой к исполинским корням деревьев. Мужчина медленно опустился, присаживаясь на постель у её ног. Он безмолвно разглядывал Мари, которая не в силах была не то что пошевелиться, а даже и просто зажмуриться.

Мужчина поднял ладонь, откидывая длинные волосы за плечо. Тонкие пальцы, узкие запястья — рука его в темноте походила на бледного паука. Мари захрипела, узнавая гостя. Тот едва заметно усмехнулся и тяжело вздохнул.

Мне жаль.

Мари проснулась от того, что кто-то несильно, но довольно ощутимо хлопал её по щекам.

— Вставай, вставай, вставай! — нараспев протянул смутно знакомый голос прямо над ухом.

— Нэй… ну, ещё чуть-чуть.

Она сонно обняла сбившееся за ночь тонкое одеяло. Вместо ответа послышался звонкий смех откуда-то со стороны.

— Эй, это не я!

Мари встрепенулась, подскакивая на кровати, и мгновенно распахнула глаза. Леон, нависший над ней, чудом успел отшатнуться.

— Леон! Что ты тут?..

— Пришёл разбудить тебя, дорогая. — Он лучезарно улыбнулся, ничуть не смутившись. — Не мог дождаться!

Мари перевела взгляд на Нэй, которая только руками развела.

— И не кривись так! Твоему везению ещё позавидовать возможно, между прочим! За мной дражайший Грэх послал перед рассветом. — Леон картинно вздохнул, но воодушевление так и сквозило в каждом жесте. — Так и чего же мы лежать продолжаем, дорогая? Идём-идём!

Мари непонимающе заморгала, подтягивая одеяло выше. Леон выглядел диковато и непривычно. Волосы, обычно лежащие в безукоризненном порядке, местами топорщились и падали на лицо, а глаза блестели нездоровым энтузиазмом. Она пыталась кивать на всю болтовню, но смысл не доходил. На душе лежала многотонная тяжесть.

— Идём… — Мысли крутились далеко отсюда. — А куда?

Леон всплеснул руками, возмущённо оглядываясь через плечо: он успел отойти к выходу из комнаты.

— Как это куда? Я же тебе всё только что рассказал, милая. К Грэху мы. К Грэ-ху. — Он закатил глаза. — Мечи твои готовы, вот что.

Мари подскочила с места и кинулась за Леоном, забыв в каком виде пребывала. Благо, Нэй её вовремя остановила. Указала со смехом на свёрнутую в нише одежду, избавляя от участи знакомиться с неведомым Грэхом в одной сорочке.

Спустя ещё пару минут, Мари, наконец, села на пороге, нащупывая ногой первый нарост-ступеньку. Внизу поторапливал взглядом Леон, рост которого вообще позволял не пользоваться дополнительной лестницей, ведущей в комнату. Мари повернулась спиной, спуская вторую ногу. Злосчастная ступенька куда-то пропала и никак не хотела нащупываться.

Вероятно, пришлось бы долго так болтаться, судорожно вцепившись в стену и пытаясь найти ещё одну точку опоры, но длинные пальцы обхватили за талию, чуть приподняв. Леон встряхнул Мари, заставляя разжать мёртвую хватку, и ноги уже в следующее мгновение ощутили ровную деревянную поверхность.

— Ты собиралась всё утро там провисеть, дорогая? — на удивлённый взгляд Леон развёл руками, не заметив в собственных действиях ничего необычного.

— С-спасибо. — Мари замялась и посмотрела наверх: Нэй, выглянувшая из комнаты, тихонько смеялась, закрывая рот ладошкой.

Стоило их взглядам встретиться, как та замахала руками.

— Идите-идите! Грэх не очень-то любит ждать.

— Совершенно верно! — Леон попытался легонько подтолкнуть Мари в спину, отчего та едва не ухнула вниз по круговой лестнице. — Поверь, милая моя, тебе не захочется даже разок в жизни попасть на плохое настроение Грэха.

Нэй, спустившись на уровень к друзьям и подлетев ближе, подтвердила громким шёпотом:

— Уж Леон точно знает, о чём говорит… Он самый «удачливый» в этом смысле.

— Я вообще-то всё ещё рядом с вами, Нэй! — Поймав фею за шкирку, Леон оттянул её назад и первым двинулся к лестнице. — И я никому бы не пожелал подобной удачи… даже тебе, дорогая!

Нэй оставила их на полпути. Пожелав удачи в общении с кузнецом, она улетела по своим делам, на прощание ещё больше взъерошив волосы Леона в качестве маленькой мести. Тот пакости не заметил. Увлечённо что-то продолжал рассказывать Мари, не обращая внимания ни на уход Нэй, ни на то, что его практически не слушали.

Они шли довольно долго. Мари никогда ещё не была в этой части поселения, а потому старалась запомнить дорогу, в один момент позабыв о тревожных снах и мыслях. Лес постепенно редел. Тёмно-зелёная, сочная растительность сменялась жёсткой травой, сухой землёй и камнями. Серые острые булыжники попадались под ногами всё чаще, пока Леон не вывел Мари к почти отвесной скале. Та будто очерчивала границу, отделяя владения фей от жилища угрюмого мастера.

— Что ж… добро пожаловать, — Леон понизил голос и, поманив за собой, проскользнул в широкую щель в скале.

По спине пробежал холодок. Мари пришлось собраться с силами, чтобы заставить себя шагнуть вперёд. Неровный камень у входа испещряли сколы, грозившие оставить порезы при неосторожности. Коридор был узок и дважды круто изгибался. Длинные борозды тянулись на разных высотах: сглаженные временем и совсем свежие, плавные и изломанные. Мари сухо сглотнула. В какой-то момент перед лицом возникла волна жара — температура внутри была куда выше, чем снаружи.

— Грэх! К тебе гости!

Леон застыл в проходе, не решаясь идти дальше. Мари запнулась и выглянула из-за его спины. Коридор расширялся, превращаясь в небольшую пещеру — по всей видимости, гостиную. Камин, каменный диван, накрытый шкурами, и простой деревянный стол — вот и всё убранство. На противоположной стороне из-под массивной двери пробивался яркий неровный свет. Из-за неё же доносились приглушённые звуки: словно огромное чудовище ворчало и отфыркивалось одновременно.

Вдруг всё стихло. Только громыхнуло что-то металлическое напоследок, и дверь медленно отворилась. Мари вытянула шею, пытаясь разглядеть хоть что-то, но в проёме так никто и не появился.

— Грэх?

Громыхнуло ещё раз — гости синхронно подпрыгнули. Звук из-за открытой двери получился гораздо громче.

— Я слышал и с первого раза… Леон, — в звучном басе без труда угадывалось раздражение.

Услышав своё имя, произнесённое таким тоном, будто являлось особо извращённым ругательством, альв поджал губы и вытолкнул Мари перед собой.

— Удачи, милая, — Леон склонился к самому её уху, сбиваясь на торопливый шёпот. — Меня он видеть явно не рад…

Пол прочертила длинная тень. Мари подобралась, готовясь к появлению оружейника, но Грэх навстречу не вышел. Она оглянулась в поисках поддержки или хотя бы указаний к дальнейшим действиям; вот только Леон исчез, предоставив её самой себе. Мысленно кляня того за ребяческое поведение, Мари несмело ступила в гостиную.

— Доброе… утро?

Она обогнула диван, по наитию двигаясь так бесшумно, как только могла… и повторно подскочила на месте, когда из-за двери донеслось ворчливое:

— Да входи, входи уже. Чего крадёшься там?

— П-простите! — Мари опасливо метнулась к стене.

Глубоко вздохнув в попытке унять бешено колотящееся сердце, она заглянула в следующую комнату. Это помещение было освещено гораздо лучше. Сваленные кучами конструкции лежали не только на тянущихся вдоль стен металлических и каменных полках, но и кое-где прямо на полу. Придавали пещере сходство не то со складом, не то с кладовой.

Сам хозяин беспорядка обнаружился у противоположной стены.

На первый взгляд Грэх не производил впечатление сноба или грубияна, каким его описывал Леон. Сидящий на табурете у рабочего стола крепкий мужчина казался усталым мастером, которому никак не позволяли уйти на покой. Выбивались из образа лишь чёрные глубоко посаженные глаза, которые цепко следили за Мари. Словно хозяин в любую секунду ждал нападения, а не гостей.

— Подходи, девочка. Не дело — мяться на пороге. — Грэх мотнул головой и, стянув плотные перчатки, доходящие чуть выше локтей, кинул на стол.

Мари медленно приблизилась, изо всех сил стараясь ничего не задеть и не свалить по пути, что было довольно нелегко. И как только Грэх перемещался по собственному жилищу? Тот, наблюдая за манёврами, усмехнулся. Видимо, редко кто уважал его беспорядок настолько, что боялся потревожить хрупкие конструкции. Мари подумалось, что, возможно, Леон, который жаловался по пути сюда, выводил мастера из себя вовсе не бесконечной болтовнёй. По крайней мере, не только.

Грэх отрывисто кивнул в сторону стоящего неподалёку второго стула и поскрёб густую тёмную бороду. Мари опустилась на краешек. С такого расстояния можно было подробнее рассмотреть кузнеца. Она отметила жёсткие кудрявые волосы, стянутые в неопрятный пучок на макушке, и грубые руки, на которых живого места не было от шрамов и покрытых корочками болячек.

— Ну, рассказывай. — Грэх тяжело облокотился на колено. — Кто тебе в голову вбил этот образ?

— «Образ»?

— Мечи! — Он ещё больше подался вперёд, жадно вглядываясь в лицо. Пытался разглядеть что-то, понятное ему одному. — Ты же видела их где-то, верно? Раз нарисовала… с такой точностью.

Мари нервно сглотнула. Она не была уверена, что её сны являлись нормой даже для магических миров. Молчание затягивалось.

— Не хочешь отвечать, да? — Грэх прищурился и коротко хмыкнул, а затем изменился в лице. Взгляд его смягчился. — И правильно. Никому нельзя верить в наше время. Особенно в подобном месте.

Он поднялся и вытянул из-за ближайшего стеллажа длинный свёрток, обёрнутый плотной тканью. Одной рукой развязал плетёный шнурок. Мари рвано вздохнула, и в носу защипало. От вида простых ножен свернулось внутри колючим тёплым ёжиком предвкушение. Руки качнуло вниз под их тяжестью.

Приятно и знакомо.

— Не тяжеловато для человека? — Грэх внимательно подмечал каждое действие.

Мари не ответила. Один клинок послушно лёг на колени, второй она перехватила поудобнее и потянула за рукоять — та из-за отсутствия гарды практически сливалась с ножнами. Меч вышел легко и плавно, Мари засмотрелась на зеркально отполированное, чуть изогнутое лезвие. В точности такое, какое видела уже не раз.

— Спасибо.

Грэх покачал головой.

— Осторожнее с ними. Конечности отхватят без особых усилий.

Мари не сразу сообразила, о чём велась речь — слишком будничным был тон. Когда она вскинула взгляд, Грэх едва заметно улыбнулся и понизил голос:

— Я туда руны кое-какие вбил. И, мой тебе совет, особо об этом не болтай, девочка… Считай — небольшой подарок от товарища по камере.

* * *

— Раз-два! Раз-два!

Леон, стоящий в тени деревьев, не выглядел уставшим ни на малость. Он словно подпитывался страданиями ученицы, безукоризненно продолжая задавать тон тренировке. С Мари градом тёк пот, тренировочная одежда была насквозь мокрой — хоть выжимай.

— Леон, — она уже не пыталась скрыть позорный скулёж, — у меня руки отваливаются…

Тот насмешливо вскинул одну бровь, но счёт наконец-то прервал.

— При таком исходе всегда можно обратиться к целительницам, дорогая. Да и не стоит забывать о нашей милой травнице, которая весьма изобретательна по части снадобий… Так что не стоит беспокойства. Лучше давай ещё разок!

Его голос настолько прочно засел в голове, что, казалось, Мари будет всю оставшуюся жизнь преследовать методичное: «Раз-два, раз…» Она не единожды за последние несколько дней успела пожалеть, что вообще напросилась на дополнительные тренировки с Леоном, который вроде был только рад помочь по дружбе…

После начала занятия стало понятно — пощады не будет.

Мари тяжело опёрлась на металлические штыри, которые были выданы Леоном вместо нормального оружия на время первых тренировок. «Для повышения выносливости», как он выразился. Весили эти железки раза в два больше, чем изготовленные Грэхом мечи, да и удобной рукоятью, ожидаемо, не обладали. Ладони Мари в несколько слоёв покрывали бинты — их с видом заправского фокусника откуда-то вытаскивал Леон, — которые скрывали содранную кожу и поддерживали запястья. Коленки тряслись от немыслимой нагрузки, и даже дышать было физически больно.

Леон придирчиво оглядел её с головы до ног.

— Ладно-ладно. Падай на перерыв, дорогая. Мы же не хотим угробить тебя вот так сразу, да?

Красноречивый взгляд, брошенный в его сторону, был проигнорирован. Мари растянулась прямо на траве, свалившись где стояла. Ей уже было всё равно, что там придумал себе Леон: с места она двигаться в ближайшее время не планировала. Пальцы не разгибались, а штыри намертво врезались в плоть.

— Как ощущения? — Леон уселся рядом, подогнув ноги.

Мари не ответила. Она прокручивала в голове, как будет избавляться от утяжелителей, чтобы подняться к себе в комнату. Хотя заночевать прямо на этом самом месте казалось с каждой секундой всё более притягательной идеей.

Онемевшие руки вдруг ощутили тепло. Чужие пальцы аккуратно и настойчиво разжимали мёртвую хватку. Сил на удивление не осталось: Леон явно знал своё дело — и через пару секунд витые железки упали на землю. Мари промычала что-то благодарное, прикрывая глаза.

— Ого! А это что такое?

Резко оживившийся Леон, подцепив двумя пальцами цепочку, полностью вытянул кулон из-под безрукавки. Мари не успела заметить, когда тот настолько сместился, что стал заметен. Рука запоздало метнулась к груди; внутри всё похолодело. Леон поражённо вздохнул:

— Мари?.. Откуда у тебя эта вещица?

Она со свистом втянула воздух. Кожу противно закололо, а по позвоночнику пробежалась ледяная волна.

— Эт-то… подарок.

— «Подарок»? — Леон смотрел на танцующее внутри кристалла пламя и, перекатывая его в ладони, хмурился. — От кого?

На этот раз пауза длилась ощутимо дольше.

— От друга... — Жгучее желание оправдаться и покаяться промелькнуло вспышкой, и в ту же секунду сменилось раздражением. — Что-то не так, Леон? Это же просто безделушка! Наверняка, в этих ваших магических мирах и не такое встречается.

— Да… возможно, — Леон уставился взглядом в пустоту, но спустя мгновение встрепенулся. — О-о-о… да ты же, верно, совсем ничего не знаешь! Прости, милая, я не должен был вот так допрашивать тебя. Но как я удивился! Да и немногие сейчас вспомнят столь давнюю историю. — Он виновато улыбнулся. — Когда-то, очень-очень давно такие безделицы действительно были распространены, хотя и считались некими…

Он замялся, подбирая подходящее слово.

— Ох! В общем, это считалось чем-то вроде оккультного оберега. — Леон довольно закивал, радуясь деликатному определению, которое отыскалось в памяти. — Пламя ифрита, заключённое в кристалле, отталкивающем любую магию. Считалось даже, что различные цвета по-разному влияют на своих носителей, но на самом деле, это совершенно ничего не значит. Пыль в глаза, да и только! Когда низших демонов позагоняли на задворки второго отражения, торговля такими оберегами быстро сошла на нет, — он пожал плечами. — Хотя всегда считалось, что ифриты обладают только тёплыми цветами пламени. Да и сам я, признаться…

Мари с трудом приподнялась.

— И откуда тогда взялось чёрное?

Леон закрыл один глаз и поднёс кулон ко второму в попытках отыскать нечто скрытое, что помогло бы разгадать его тайну.

— М-м-м… быть может, какой умелец и смог изменить цвет пламени в процессе работы. Трудность, правда, заключается именно в том, что кристалл полностью отталкивает любую магию и только чистая стихия может с ним сладить. Оттого и промышляли ими низшие стихийные демоны, выменивая на разности всякие. Не пойму я, зачем кому-то затрагивать подобные разделы магии из-за безделицы… Если только продать подороже. — Он покачал головой. — В любом случае, скрывать столь противоречивое украшение под одеждой — абсолютно правильное решение, моя дорогая! Пусть о его истинной сути сейчас и помнят совсем немногие, предрассудки всё ещё довольно сильны. А низших демонов и по сей день никто не любит. Даже их собратья.

— Почему?

— «Почему»? Да ты должно быть шутишь, милая! — Леон отшатнулся и поджал губы. — Они же совершенно не… Дикари, одним словом! Я бы вообще избавился от подобного дара так скоро, как только возможно.

Мари протянула ладонь, и он осторожно опустил в неё кристалл.

— А больше никто не мог сделать что-то подобное? Более… разумное существо.

— «Более разумное»? — Леон вновь задумался и передёрнул плечами, словно вспомнил нечто важное. — Не лучший я рассказчик, конечно, таких вот…

Он попытался встать и закончить этот разговор, но запнулся на полуслове, поймав взгляд Мари.

— Послушай, дорогая. — Леон тяжело, так непохоже на себя, вздохнул. — Зеркальные миры таят множество тайн и чудес. И кто бы ни подарил тебе эту вещь, думаю, он сможет рассказать куда больше, чем простой учитель вроде меня.

— Но ты ведь уже начал, Леон, — Мари вцепилась в его руку как в спасательный круг.

— Не все секреты одинаково полезны для расширения кругозора, моя милая. — Он предупреждающе сощурился, но высвобождаться из хватки не спешил.

Повисла тишина. Только ветер шелестел травой и листьями.

— Тогда… Как ты попал в поселение?

— О, а это слишком долгая и скучная история. Я расскажу тебе как-нибудь в другой раз, — Леон улыбнулся краешками губ. — Ох! Уже так поздно? Вот это мы засиделись с тобой… Подумать только!

Он мгновенно вывернулся и подскочил с насиженного места. Не переставая болтать что-то ненужное и отвлекающее, одним движением вздёрнул на ноги Мари, окончательно сбивая с толку.

— Тихой ночи, дорогая моя. — Двумя пальцами Леон легко коснулся её виска, как это частенько проделывал на прощание с Нэй, и широким шагом направился прочь от поляны. У самой кромки леса оглянулся через плечо: — Жду завтра на тренировку. И без опозданий!

Ещё несколько минут Мари не могла двинуться с места. Сбежал! Так явно сбежал! Она безотчётно сжала кулон и поморщилась от боли, прострелившей искалеченную ладонь. Интересно, знала ли Мина о зловещей репутации своего подарка?

Мари разом помрачнела. Ну конечно знала! Только вот не посчитала нужным рассказать, ограничиваясь туманными намёками. Так же, как и Шетаар, который после третьей встречи всё-таки удостоился чести выйти из рядов «нереальных персонажей из снов» и поселиться в списке «далёких странных знакомых».

Вот же бессовестные заговорщики!

* * *

Ледяные пещеры встретили Мари неизменной умиротворённостью. На этот раз пришлось ждать перемещения несколько мучительно долгих дней. Кулон срабатывал не каждую ночь, следуя не то сложному алгоритму, не то собственным прихотям.

— Шетаар!

Что-то заставило Мари замереть у входа. Слишком поздно пришло осознание: дракон был не один.

— Мар-р-ри! — по пещере разнёсся громовой рёв. — Неужели решила навестить стар-р-рого дракона?

Кто-то тихо обронил несколько слов, и Шетаар рассмеялся:

— Брось, дитя, сладкие речи на меня давно уже не действуют.

Мари, выглянувшая из-за ледяного валуна, успела заметить, как дракон в смущении заскрежетал когтями по полу. Она едва сдержала смех и вдруг разглядела, кто именно являлся второй ночной гостьей Шетаара. Мину, сливающуюся с окружающими льдами, выдавала лишь лента в волосах, на этот раз фиолетовая: не такого светлого оттенка как глаза Леона, но более насыщенного, колдовского цвета.

— Доброй ночи. — Мина чуть качнула головой и обратилась к дракону: — Я ведь говорила — он придёт сегодня.

Мари подошла ближе и с лёгким удивлением отметила, что фея, ничуть не смущаясь, сидела прямо на свёрнутом в кольцо хвосте Шетаара.

— Я думала, ты не сможешь больше приходить сюда. Без кулона.

Мина отстранённо улыбнулась.

— Незнакомое место перестаёт быть незнакомым, как только ты посетил его.

Шетаар затрясся, скалясь в подобие улыбки.

— Это дитя куда лучше приспособлено к пер-р-ремещениям между мир-р-рами, чем мы с тобой вместе взятые…

Мари расположилась неподалёку от странной парочки, оперлась спиной на округлый камень. Она столько всего хотела спросить, но не знала, с чего следовало начать. Шетаар и Мина обменялись предупреждающими взглядами.

— Послушайте! — Мари наконец решилась, справедливо рассудив, что хотя бы от одного, но добьётся ответа. Дождавшись, когда внимание переключится, она продолжила, осторожно подбирая слова: — Мне нужно знать. Тот, кто создал этот кулон. Он мой… предок, да?

— «Предок»? — Шетаар разразился скрежещущим смехом.

Мина смотрела куда-то сквозь Мари, глубоко задумавшись.

— Это не лишено истины…

Повисла тишина. Шетаар потряс головой и нехотя оскалился.

— Действительно, можно и так выр-р-разиться. Но мой стар-р-рый друг не одобрил бы… — Он фыркнул, демонстративно устроив морду на сложенных лапах.

Мари выжидающе переводила взгляд с дракона на фею, но никто заканчивать фразу не желал. Всё казалось абсурдным: затянувшаяся шутка, об окончании которой заговорщики так и не сумели вовремя договориться. Надежда на ответы лопнула мыльным пузырём.

— То есть вы не можете рассказать мне правду? — Мари поджала губы. — И почему же?

Мина снова переглянулась с Шетааром.

— Нас просили об этом. — Она погладила обледеневший хвост. — Время всё расскажет… не мы.

— Только будь остор-р-рожна, Мар-р-ри. Тебя скрывает опасное место. Нельзя довер-р-рять никому.

Мари вскочила на ноги, сжимая кулаки.

— Но как я могу тогда верить вам?

Мари очнулась посреди ночи от собственного крика. В груди гулко заходилось сердце: злость и обида уходить не спешили. Здесь происходило нечто странное, и поговорить об этом было решительно не с кем. Как бы ни кипело возмущение, советом Шетаара пренебрегать не хотелось. Даже поведать обо всём Нэй не казалось хорошей идеей. Мари до боли прикусила губу. Нет уж, только не сейчас, пока приходилось в глаза врать о вылитых зельях.

Она села на кровати, комкая в пальцах одеяло. Совсем не вовремя вспомнился сумбурный побег из больницы. Тогда казалось, что Лиэтель — единственная, с кем можно было поделиться всем на свете. Она выглядела такой взволнованной…

Интересно, как она там? Несмотря на почти месяц пребывания в Доме Ветров, они с Лиэ ни разу не встретились. От этого становилось горько и больно. Мимолётные подозрения подтверждались с каждым днём, как бы сердце их ни отвергало. Мари снова осталась одна, и теперь даже ожидание молчаливого гостя под окнами не грело. Ирнест остался где-то далеко — за целых несколько миров отсюда. Если бы только можно было рассказать ему обо всём! Не читать по губам, не вглядываться в буквы на листах или асфальте, а просто поговорить как в детстве.

Мари обняла колени и положила подбородок на них. Ирнест бы точно понял и поддержал её. Прижал к себе, поглаживая по волосам, и сказал, что всё наладится. Он всегда это повторял. И тогда, когда Мари возвращали обессиленную после очередного приступа или побега из приюта, и когда она не могла двух слов связать из-за рыданий… и даже когда остальные дети бросались на неё, крича от страха.

Сможет ли хоть кто-то заменить его теперь?

Мари шмыгнула носом и вытащила на скудный свет кулон. «Оно твоё», — так сказал Шетаар. Она мотнула головой. Как глупо было спрашивать у них с Миной о предполагаемом «предке»! Хотя… пока не получалось придумать ни одну более логичную версию, по которой странное чёрное пламя оказалось бы «её».

Они с Ирнестом любили выдумывать себе идеальные семьи, с которыми произошло несчастье. Почему же один из родителей не мог быть волшебным созданием из другого мира? В это настолько легко было поверить, что Мари, тряхнув головой, решительно зажмурилась, сжимая кулон в кулаке. Если уж ей не хотели говорить правду, она сама до неё докопается.

Для начала стоило подтвердить хотя бы одну теорию.

Насторожённо оглядевшись — за занавесом стояла ночная тишина, — Мари уставилась на ладони. Представить, как в них плясал огонь, было не очень-то и сложно: фантазия позволяла и не такое. Однако настоящее пламя появляться не спешило — только скука наползла через пару минут. Стараясь сильно не расстраиваться, Мари закрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям.

Несколько секунд она сидела в темноте и тишине, пытаясь сосредоточиться на том, что должно было спать где-то внутри. В какой-то момент, нетерпеливо заёрзала на месте, но сама же себя и одёрнула, заставляя сидеть неподвижно. Она слушала своё дыхание, и спустя некоторое время, наконец, почувствовала, как в груди рождалось тепло, расходящееся дальше во все стороны. Стараясь не потерять это ощущение, Мари представляла, как перенаправляет его в руки, концентрируя. Чуть улыбнулась, ощутив покалывание в пальцах, и с надеждой распахнула глаза…

Ничего.

Мари с шумом выдохнула, чувствуя себя обманутой. Казалось, против неё в эту минуту было настроено абсолютно всё. Она разочарованно плюхнулась обратно на кровать, накрываясь тонким одеялом с головой.

Поспать в эту ночь так и не удалось. Проворочавшись в полудрёме до самого утра, Мари, проклиная лично ею выдуманный мировой заговор, понуро побрела на занятия. И если учительницу Лиф с каждым новым уроком она ждала всё больше: слишком интересно и познавательно проходили их встречи, то вот фею, отвечающую за стрельбу, невзлюбила сразу и очень даже взаимно.

Виэрна превыше всего ставила дисциплину и порядок. Бывшая жрица — как подслушано было из разговоров одногруппниц — по неясным причинам питала неприязнь ко всем другим расам кроме фей. Мари сразу узнала женщину, что привела Нэй в самое первое утро в Доме Ветров, однако теплоты между ними это не добавило.

Пока остальные практиковались во владении стрелковым оружием, Мари сидела позади группы под деревьями. Ей не доверяли ничего более существенного, чем подготовка предметов, и то — изредка. Большую часть времени она наблюдала, упрямо сидя на месте, несмотря на колкие замечания и попытки Виэрны отвадить её.

Феи, которые учились на охотниц, действительно впечатляли. Даже самые маленькие на порядок превосходили ожидания Мари, заставляя печально вздыхать, отчаянно завидуя основной группе. И хотя она каждый раз пыталась выловить Виэрну до или после занятия, чтобы поговорить, этого пока не удавалось. Та словно чувствовала намерения и испарялась из виду сразу же, стоило прозвучать полуденному горну.

На сей раз Мари, впрочем, и так была подавлена собственными неудачами и тяжёлыми мыслями, поэтому временно приостановила попытки навязаться. Она устроилась позади группы, понуро прислонившись спиной к прохладному дереву, и сама не заметила, как задремала.

Тонкий свист заставил дёрнуться в сторону, мгновенно вырывая из сна. Руки взметнулись вверх в запоздалой попытке защититься. Медленно повернув голову, Мари ошарашенно уставилась на оперение стрелы, которое покачивалось в опасной близости от лица. Во рту пересохло.

— Рука соскользнула!.. Я даже не видела, что там кто-то…

Чужие оправдания доносились до ушей как сквозь вату. Виэрна, остановив их одним взглядом, стремительно двинулась к Мари.

— Я же говорила, не место на полигоне человеку.

Мари открыла рот, чтобы ответить, но из горла не донеслось ни звука. Виэрна покачала головой и присела на корточки, одним привычным движением выдирая стрелу из дерева.

— Но твои рефлексы поразительны. — Она поймала перепуганный взгляд Мари и насмешливо дёрнула бровью. — Приходи сюда вечером: посмотрим, на что сможешь сгодиться.

Смысл фразы достиг разума только после того, как прозвучал полуденный горн и Мари в полубреду добралась до сада Нэй.

Она резко остановилась, так и не поднявшись на последнюю ступеньку, и тихонько захихикала. Так вот каким был путь к сердцу строгой преподавательницы! Всего-то надо было… Мари передёрнуло. Ещё немного, и волшебные приключения остались бы только в мечтах. Причём явно не в её, а тех, кто вообще потом вспомнил бы о бедной девушке, павшей жертвой несчастного случая.

Ещё через пару шагов в голову пришла не менее интересная мысль. Было ли это случайностью? К счастью, Нэй выглянула из сада до того момента, как фантазии о собственной нелепой погибели захватили Мари полностью. Оказавшись в привычном помещении среди растений, она моментально расслабилась и немного повеселела.

— Как твои успехи в учёбе? — Нэй сосредоточенно перемешивала ядовито-зелёный газ в склянке, мало обращая внимания на душевное состояние подруги.

— Просто замечательно. — Мари фыркнула. — Чуть не пристрелили на утреннем занятии, зато, благодаря этому, мы с учительницей вышли на новую ступень отношений.

— Сестрёнка Ви приняла тебя? Так это же и вправду замечательно! — Нэй счастливо улыбнулась, но уже через пару мгновений застыла: — «Чуть не пристрелили?» Это как?!

Мари, наблюдая за тем, как стремительно менялись эмоции на чужом лице, едва сдержала смех. Склянка в руках Нэй опасно накренилась.

— Да ладно тебе! Всё обошлось, правда. Просто кто-то, видимо, учился стрелять во врагов за спиной и чуть перестарался…

Нэй поджала губы и бросила виноватый взгляд, как будто лично имела отношение к неудавшемуся покушению.

— Ты так легко об этом говоришь… А кто это был?

— Ну уж нет! Только не говори, что пойдёшь мстить за меня!

Повисло молчание. Нэй обернулась и вытаращила глаза.

— С ума сошла? Ты что говоришь-то вообще?

— Ну, у тебя лицо такое было… — Мари отвела взгляд.

Нэй обиженно поджала губы и отвернулась к своим склянкам.

— Это какое же?

— Мрачно-решительное.

Мари рассмеялась от того, насколько нелепо это прозвучало. Нэй укоризненно покачала головой, но уголки её губ всё-таки дрогнули в подобии улыбки.

— Ты только Леону не говори. — Мари, посмеиваясь, удобно устроилась на плотной подушке прямо на полу.

— Это ещё почему?

Что-то ярко вспыхнуло — Нэй замахала руками, прогоняя облачко сизого дыма. Мари лениво наблюдала за её действиями и даже не пыталась вмешаться.

— Так расстроится же. Представляешь, какой удар? Кто-то попытался меня покалечить раньше великого мастера!.. Обидится как минимум.

— Ты преувеличиваешь. — Нэй вздохнула. — Леон просто беспокоится о тебе, вот и требует больше.

В саду воцарилась тишина, изредка прерываемая негромким бульканьем, звоном стекла и шуршанием записей. Мари свернулась клубочком на тёплом полу и подушке для сидения, когда голос Нэй вырвал из полудрёмы.

— Слушай, Мари…

Она промычала в ответ что-то вопросительное, с сожалением сбрасывая приятную пелену.

— Расскажи что-нибудь, — Нэй оглянулась через плечо.

— Например?

— Ну… историю. Только чтобы с хорошим концом! Ты говорила, что раньше рассказывала истории друзьям.

Мари глубоко вздохнула: как же давно это было! Волнение перед новым слушателем вспыхнуло неожиданно сильно, возвращая её в приютские годы. Колебания длились несколько секунд.

— Хорошо. Раз уж я так бесцеремонно использую твой пол, а ты слишком занята, чтобы меня выгнать…

Нэй одарила Мари странным взглядом, но ничего не сказала.

— Ладно-ладно. Только не смейся! Я почти ничего не смыслю в ваших этих отражениях и расах, поэтому не воспринимай всё серьёзно, хорошо?

— Так ведь даже интересней, если они не будут на реальность похожи!

Мари только плечами пожала и растянулась на полу во весь рост, устраивая голову на подушке.

— Тогда слушай. — Она кашлянула и, помедлив пару секунд, наконец выбрала историю, которую хотелось рассказать: — Был на свете такой затерянный артефакт, что по легендам позволял видеть истинную суть вещей, переплетение потоков, из которых создана Вселенная и каждый из существующих миров. Очень многие хотели завладеть им, взглянуть на изнанку реальности и обратить это знание себе во благо…

— О! Я знаю такую легенду! — Крылья Нэй встрепенулись. — Это же Око Фомора! Нам о нём рассказывала… Ой, прости-прости, я слушаю, правда.

— Да я не злюсь. — Мари приподнялась на локте. — А что, оно правда существует?

— Ну… — Нэй смахнула со лба мешающиеся волосы. — Насколько мне известно, Око Фомора по преданиям могло показать своему обладателю «то, что скрыто», как ты и сказала. Магические потоки, истинную форму существ и даже тайны за гранью мироздания! Но вроде как он давно утерян был где-то в горном храме ульвдалирских троллей. Их ещё считают потомками фоморов, знаешь? Хотя какая разница! Вымерли уже и те, и другие.

— Ульвдалир, — Мари нахмурилась. — Что-то знакомое.

— О! Так пятое отражение же. Ну, его негласное название… «Волчья долина». — Нэй нетерпеливо заёрзала на высоком табурете. — Так и что случилось-то в твоей истории?

— А, да-да, извини. Интересные совпадения просто… В общем, как я говорила, этим Оком — раз уж мы теперь знаем его название, то так и будем звать — хотели обладать очень многие. Так и один Король послал своего лучшего рыцаря, чтобы найти артефакт и доставить ему. — Мари откинулась на подушку, разглядывая переплетения растений над головой.

— А какой он был?

— Кто?

— Ну, рыцарь!

Мари хихикнула, но в голосе прибавилось напускной серьёзности:

— Страшно красивый и неотразимо привлекательный.

Нэй прыснула со смеху и, судя по её взволнованному шипению сквозь зубы, едва не смахнула со стола что-то жутко важное:

— Ой! Вот из-за тебя я чуть было…

— Не я же задаю вопросы посреди истории. — Мари на недовольный взгляд показала язык. — Наш герой был действительно красив и статен, но был у него некий недостаток, который не раз мешал ему налаживать контакт с другими народами. Он был демоном. И это несколько портило первое впечатление, согласись?

— Ну, не скажи, — Нэй понизила голос. — Наверное, редко какая девушка в зеркальных мирах отказалась бы познакомиться с демоном или высшим вампиром каким-нибудь. Знаешь, эта вся… мрачная романтика.

— Серьёзно? — Мари аж с места подскочила. — А я думала, это только у людей распространено, — она закатила глаза. — Неоправданная тяга к отрицательным героям.

— А наш демон что — тоже отрицательный?

— Я этого не говорила, — Мари покачала головой, наткнувшись на расстроенный взгляд Нэй. — Но предрассудки часто играли с ним дурную шутку. Вот и на этот раз так случилось. Все найденные источники указывали на далёкий горный храм, но беда была в том, что подсказать, как пройти опасный путь, могли только местные. Чужаку и думать было нельзя, чтобы отправиться туда в одиночку… Даже такому умелому воину как наш рыцарь.

* * *

Ринар недовольно хмыкнул и повёл носом. Идея плюнуть на всё и полезть в горы троллей без проводника уже не казалась таким бредом. Двуликие, населяющие ближайшую деревню, издавна ненавидели демонов в любом их проявлении, а уж тех, кто носил знак Короля Льётхейма — второго отражения — и подавно.

— Ладно. — Он решительно потянулся, разминая плечи. — Попытка не пытка.

Обмотав серебристый хвост вокруг пояса, чтобы не мозолил лишний раз местным глаза, Ринар побрёл в сторону деревни. Пугать народ ещё и спуском с неба было не лучшей идеей. Кроме того, левое крыло до сих пор побаливало после недавней стычки с гарпиями на границе, поэтому использовать их в ближайшее время не хотелось вовсе.

Бодрого настроя, внушённого самому себе, хватило ненадолго. Только войдя в деревню, Ринар столкнулся с неприкрыто-враждебными взглядами. На него пялились абсолютно все. Рабочие, торговцы, старики, сидящие на низких ступеньках, дети, играющие обточенными камнями у дороги... Двуликие шумно втягивали его запах и, кривясь от отвращения, спешили ретироваться. Ринар устало прикрыл глаза.

Вот же показушники!

Очередная война Льётхейма с этим народом давно закончилась; вожди, собрав верховный совет, сдались после нескольких лет ожесточённых битв, потеряв чуть ли не треть населения и заповедных территорий Ульвдалира. Сердцем Ринар прекрасно понимал, почему двуликие ненавидели демонов. Сам был на той войне и видел, как уничтожали целые поселения по воле Короля, стирали стаи с лица отражений. Но разумом… Разумом он знал, что ненавидеть нужно было в первую очередь зарвавшихся вождей, что развязали войну за огрызки Ульвдалира, пока сами же и отсиживались в безопасных колдовских лесах. И это откровенно бесило.

В единственный деревенский трактир Ринар зашёл уже в достаточной мере разозлённый и нервный, в чём не последнюю роль сыграли собственные, раззадорившие мысли. Он едва переступил порог, как в помещении воцарилась гробовая тишина.

— Добрый день, господа, — пересилив себя, улыбнулся Ринар. Щека дёрнулась от напряжения. — Могу ли я просить у вас помощи?

Седой мужчина, застывший за стойкой, напряжённо обвёл взглядом гостей, что-то прикидывая в голове.

— Что же привело в деревню королевского пса? — Он облокотился на грубо сколоченные доски. — Не слышал в утреннем объявлении, что у нас тут день открытых дверей для льётхеймских попрошаек.

Ринар глубоко вздохнул, краем глаза отмечая, как подобрались присутствующие. Драться с толпой двуликих и оборотней в тесном помещении не хотелось.

— Я никого не оскорблял, и не желаю вам зла. — Он не спешил отходить от входа, хотя и пытался выглядеть спокойным. — Неужели тут всем путникам отказывают в банальном радушии?

Трактирщик хрипло рассмеялся и махнул рукой:

— Так давай, проходи! Выпей, если осмелишься… Может, мы выслушаем твою слезливую историю и резко подобреем, а?

Эти слова, как ни странно, вызвали гул одобрения. По позвоночнику пробежала неприятная волна, предупреждая о возможной угрозе. Ринар медленно двинулся вперёд. Мужчины вокруг хмельно смеялись, но глаза у всех были застывшие, жёсткие.

— Что будешь пить? — ухмыльнулся трактирщик, смотря ровно так же, как остальные. — Парной кровью, уж извини, не торгуем. Даже для таких высокопоставленных гостей.

— Вы вероятно спутали меня с вампиром, милейший? — Ринар улыбнулся, вопреки словам демонстрируя заострённые клыки. — Демоны не пьют кровь.

— Ага! Как же! — Мужчина деловито подул в стакан. — Сказки-то не навешивай старому волку.

Ринар поджал губы и исправился:

— Не пьют в повседневной жизни.

За спиной раздался многоголосый хохот. Ринар чувствовал себя актёром юмористической постановки, которого забыли об этом предупредить. И сей факт раздражал ещё больше. Трактирщик, тем временем, до краёв наполнил кружку тёмным пенящимся напитком, видимо, решив не мучить гостя. Ринар благодарно кивнул. Пододвинул тару к себе, обвёл левой рукой край, чуть касаясь пальцами прохладного стекла. Кольцо с выбитыми рунами не подало признаков жизни. Яда или наговора в кружке не было.

Трактирщик, подметив проверку, странно хмыкнул и отвернулся, когда Рин всё-таки сделал пару глотков. Атмосфера незаметно разрядилась сама собой: возобновились ленивые разговоры. Изредка кто-нибудь бросал взгляд в сторону демона, который выглядел в этих стенах до нелепости вылизанным — как новенький чайник среди проржавевших кастрюль.

— Не посоветуешь мне грамотного проводника? — Ринар понизил голос и подался вперёд, когда трактирщик обернулся к нему. — Я хорошо заплачу. Как за сведения, так и за работу.

— И куда же это понесло самого Стража Льётхейма? — Тот дёрнул плечом, прищуриваясь.

Ринар поморщился. Он и не думал, что за пределами их отражения кто-то вообще мог признать главного королевского стража.

— Знаете меня?

— Довелось слышать. Да и эмблему эту старые двуликие вряд ли теперь до самой смерти забудут.

Рука дёрнулась к левой стороне груди, где крепилась металлическая брошь из переплетённых цепей вокруг заживо горящей фигуры — королевский герб.

— Мне нужно в горы. К старому храму.

Трактирщик, наклонившийся ближе, чтобы разобрать тихие слова за общим возбуждённым гомоном, отпрянул и шикнул. Благо, никто более опасных слов не слышал.

— Повезло тебе, демонюка, что на меня нарвался. — Он покачал головой, до скрипа сжимая зубы. — Здесь тебе не помогут, можешь и не спрашивать. Иные захотят твоей смерти ещё более страстно, заслышав про храм. Мой тебе совет — забудь про него.

Ринар нахмурился.

— Это почему же?

— Не тревожь. Обитателей. Скал. Нам не нужен ещё один их налёт. Хотя… тебе должно быть плевать, верно?

— Вы говорите о троллях? — Ринар сосредоточенно катал в ладонях полупустую кружку, стараясь не выдать взметнувшийся интерес. — Разве они не вымерли?

Мужчина невесело рассмеялся.

— «Вымерли»? Может и так, парень, но в этих горах явно что-то водится. Безумное и беспощадное. — Он покачал головой, сжимая крепкие кулаки. — Слушай, просто ступай своей дорогой. Не доставляй нам проблем.

Несколько долгих минут Ринар напряжённо раздумывал над этими словами. Ему дали понять ясно — здесь помощи можно было не ждать. Залпом допив терпкий напиток, Рин встал из-за стойки и бросил на неё небольшой мешочек. Монеты внутри тихонько звякнули.

— За радушие и информацию, — усмехнулся вопросительному взгляду.

— Ночевать не предлагаю. — Трактирщик кивнул, ловко сгребая оплату.

— Понимаю.

Не говоря больше ни слова, Ринар стремительно вышел на улицу. И как ни велик был соблазн обернуться, усилием воли заставил себя смотреть вперёд, выдохнув, только когда массивная дверь захлопнулась за спиной, отрезая все взгляды.

Задание проще не становилось.

Оставаться на ночлег пришлось в лесу, неподалёку от деревни. Даже Ринар не был самонадеян настолько, чтобы соваться глубоко в чащу после всех предостережений. В состоянии бодрствования он мог бы дать отпор любому из населяющих миры существ, но вот спокойно поспать было в приоритете.

Ринар вытянул ноги у костра и, съев кусок хлеба с присоленным варёным мясом, явственно осознал масштабы плачевной ситуации. Без проводника блуждать по горам, поросшим густым лесом, было сродни очень скучному самоубийству. Реальная опасность вряд ли ему здесь встретится, но мучительно искать неизвестное время какой-то условно существующий храм не хотелось.

Решив, что разберётся со всем на свежую голову утром, Ринар установил символическую рунную защиту вокруг и улёгся на расстеленном дорожном плаще и опавших листьях, которые сгрёб для удобства в кучу.

Долго спать ему не довелось. Проснувшись среди ночи от непонятных шорохов, Ринар, не двигаясь и не открывая глаз, прислушался. Что-то мелкое и юркое, обиженно сопя, настойчиво пыталось обойти защитный круг, видимо, позарившись на остатки еды в заплечном мешке.

Рин едва сдержал ухмылку. Ну-ну, пусть подойдёт поближе.

Скачки и перебежки продолжались ещё с четверть часа, пока неизвестный воришка не нашёл брешь в защите, прыгнув в круг, оттолкнувшись от дерева. Ринар деланно заворочался и перевернулся на другой бок. Зверёк застыл на границе. С этого расстояния слышалось его бешено колотящееся сердце.

Ещё немного.

Воришка тихонько прокрался через остатки костра и потянулся к соблазнительной добыче. Ринар вскочил, сгребая того за шкирку.

— Ого! — Он усмехнулся, оглядывая пойманного наглеца. — А ты не мал ли для грабежа?

Мальчишка, которому едва ли на вид можно было дать лет десять, отчаянно дёргался в захвате, с ужасом смотря на демонический хвост, который примотал его руки к телу.

— П-пусти, грязное порождение!..

Ринар иронично вскинул брови. Из них двоих больше всего подходил под собственное определение именно этот оборванец. Веселья, правда, резко поубавилось, когда паршивец, каким-то немыслимым образом извернулся и куснул его.

— Да успокойся ты! — Ринар для надёжности перехватил мальчишку за плечи, мстительно впиваясь пальцами. — Ничего тебе не сделаю, если не вынудишь.

Пацан мгновенно притих, приостанавливая попытки лягнуть обидчика, и осторожно протянул:

— Правда-правда?

— Честное демоническое. — Ринар отпустил мальчишку и поднял пострадавшую часть хвоста на уровень глаз, придирчиво осматривая. — И откуда ты свалился на меня вообще?

— С дерева… — Малец тут же отполз на безопасное расстояние и оттуда кидал гневные взгляды.

Ринар хмыкнул и притянул к себе заплечный мешок, не торопясь оспаривать утверждение. Откинув за спину волосы, заплетённые в тугую косу, вытащил остатки провизии. Не нужно было иметь гениальнейший ум, чтобы догадаться, что именно толкнуло мальчишку на путь воровства.

— Есть, что ли, хочешь? — Не дожидаясь ответа, Ринар развернул плотный свёрток.

Оборванец принюхался и даже немного привстал, но наткнувшись на насмешливый взгляд, плюхнулся обратно, гордо отворачиваясь.

— Нет.

От этой картины Ринар повеселел, а губы сами расползлись в улыбке. Он покачал головой и, отделив от съестного часть, надёжно запаковал её обратно в бумагу. Второй свёрток кинул на колени мальчишке, который следил за каждым действием.

— Будешь?

Несколько секунд тот переводил недоверчиво взгляд с демона на еду и обратно, но долго упираться не вышло. Буркнув что-то себе под нос, он моментально разорвал обёртку и накинулся на провизию как в последний раз в жизни. Ринар, без особого труда перетащив несколько заготовленных с вечера коряг в кострище, зажёг огонь.

Дерево занялось, стоило его коснуться.

— Как звать-то тебя?

Мальчишка попытался ответить, но рот был битком набит хлебом и мясом. Ринар замахал на него рукой:

— Тьма! Да прожуй ты сначала.

Пацан насупился и, сделав титаническое усилие, сглотнул.

— Варг. — Он вытер рот грязным до крайности рукавом.

Ринар устроился неподалёку, боясь спугнуть.

— А я Рин. Вот и познакомились, да?

Несколько минут ночную тишину нарушали лишь потрескивание костра и довольное урчание Варга, который расправлялся со следующим куском мяса. Издалека доносились звуки лесной живности.

— А ты чего не в деревне? Родные есть? — Ринар задумчиво водил по земле тонкой веткой.

— Нету, — Варг моментально ощерился. — И в деревне мне делать нечего.

Ринар смерил его долгим взглядом.

— Ты двуликий… или оборотень?

Мальчишка демонстративно отодвинулся, не настроенный отвечать на вопросы. Где-то неподалёку раскричалась беспокойная ночная птица — Ринар поморщился и растянулся на плаще.

— Ну, как хочешь. — Он пожал плечами и отвернулся от огня, намереваясь поспать хотя бы до рассвета; мальчишку за опасность воспринимать было совсем уж глупо.

— Оборотень я, — спустя пару мгновений донеслось тихое и неразборчивое в спину, а после — невнятный всхлип.

— И чего, ты ревёшь там, что ли?

Ответом послужил ещё один всхлип, прозвучавший куда ближе, чем до этого. Ринар рывком развернулся, едва не сталкиваясь с Варгом, глаза которого и впрямь были на мокром месте.

— Смеяться не будешь? — прошептал тот.

Ринар медленно покачал головой.

— Я это… тут в лесу прячусь. В деревне меня не любят. — Варг героически справился со слезами и теперь прерывисто втягивал воздух. — Не могу с-совладать с превращениями.

Ринар приподнялся на локтях. Истории о неконтролирующих себя оборотнях не были так уж редки, но таких обычно убивали в стае ещё при первых же превращениях. Жестокий обычай, который являлся средством защиты: совсем немногие «буйные» в конце концов овладевали зверем, что ставило под угрозу всю стаю.

— Когда чу-чувствую, что оно близко, со всех ног бегу в горы, — продолжал Варг, зябко обхватив себя руками. — Там моё секретное место. Оттуда волку не выбраться.

— «Секретное место»?

— Ага. Какие-то стены каменные, а внутри, — Варг сделал круглые глаза и возбуждённо взмахнул руками, — провал! Я по кустам туда спускаюсь, а волк потом сам залезть не может.

Ринар в недоумении разглядывал свалившийся на него с деревьев подарок судьбы. Это что получается, мальчишка использовал древний троллий храм как убежище, пережидая там часы превращений? А местные, похоже, раздули из смутных догадок и слухов целую жуткую историю.

Невольно вырвался короткий смешок. Ну надо же!

— Эй! — Варг обиженно вскочил на ноги. — Ты же обещал не смеяться!

Ринар вжал голову в плечи, но улыбка никак не желала сходить с лица.

— Прости-прости. Я не над тобой, честно.

— А над чем?

Ринар ласково потрепал его по спутанным волосам.

— Просто радуюсь, что ты мне встретился. Может, покажешь своё место?

— С чего бы это? — Варг недоверчиво отпрянул, хмурясь.

Едва сдержав ещё один смешок, Ринар протянул:

— Мы бы заключили сделку, к примеру…

— Ещё я со всякими демонами сделки не заключал!

Ринар раздражённо махнул хвостом.

— Вообще-то не со «всякими», а со мной только. Мы вот уже даже познакомились, помнишь?

— И что мне за это будет? — Варг застыл в пол-оборота, пытаясь скрыть интерес за расслабленной позой, но загоревшиеся глаза выдавали его с головой.

— Во-о-от, уже хороший вопрос. — Ринар довольно прищурился. — А чего ты хочешь?

* * *

— Естественно, демон был слишком честолюбив, чтобы обманывать какого-то оборванца. — Мари рассмеялась. — Он даже позволил мальчишке заключить настоящую магическую сделку. И более того, оставил за ним право озвучить желание после завершения своей части. Добрались до места они меньше, чем за полдня, выйдя рано утром. И хотя сам храм оставил после себя лишь разочарование — постройка не выглядела величественным сооружением — он был именно таким, каким описал волчонок: почти полностью разрушенные каменные стены да чернеющий провал в земле.

Мари прикрыла глаза, воскрешая в памяти выщербленные обломки и могильный холод темнеющего проёма.

— Око было действительно там. Почувствовав его магию ещё на поверхности, демон без особого труда нашёл артефакт… правда, был весьма разочарован и им. То ли прошло так много времени, и магия просто выветрилась, то ли легенды настолько сильно переврали в процессе… Но факт оставался фактом: наш герой не почувствовал никакого божественного знания, которое должно было снизойти на него при одном прикосновении к Оку. Лишь слабое свечение аур, да и оно не показалось впечатляющим — при должной концентрации рыцарь и сам мог их видеть.

— А что мальчишка? — Нэй уже не пыталась отвлекаться от истории посторонними делами. Она сидела на табурете, уперев локти в колени и устроив подбородок в ладонях. — Каким было его желание?

Мари отстранённо улыбнулась.

— Своё желание мальчик шепнул демону на ухо… Так тихо, что даже наш герой сперва побоялся, что неправильно его расслышал. Он ожидал чего угодно: с ним нередко заключали сделки. Но мальчишке не нужно было то, чего обычно желали взрослые. Он хотел дома, где всегда бы его ждали, семьи… и наставника, который научил бы, как жить в этом мире. Рыцарю пришлось очень потрудиться, чтобы исполнить этот контракт, ведь магия не прощала нарушенных обещаний.

Нэй беспокойно взлетела на несколько сантиметров.

— И что, это всё? Какой же здесь хороший конец?

— А разве он плохой? — Мари удивлённо повернула голову.

— Так его вообще тут нет!

— Так история ведь может продолжаться, — Мари заложила руки за голову. — Демон, несомненно, выполнил свою часть сделки. Он и по сей день дружит с волчонком, который вырос и стал сильным, смелым оборотнем; они навещают друг друга и помогают решать любые трудности. — Она с уверенностью посмотрела в ответ. — Самые лучшие истории никогда не заканчиваются.

— А если с ними что-то случится? Что-то страшное или плохое?

Мари рассмеялась и наконец поднялась с тёплого пола.

— Так ведь чем не повод рассказать ещё одну историю, правда?

Два года спустя.

Мари спрыгнула на деревянную площадку — кожаные ботинки смягчили приземление. Удобнее перехватила зажатый под мышкой свёрток и с наслаждением подставила лицо прохладному ветру.

Ранним утром в поселении было по-особенному тихо и свежо.

Перепрыгивая сразу через несколько ступенек, она устремилась вниз по лестнице. Неужели те пугали её когда-то? Свободная сорочка обвивала ноги, мешаясь и путаясь, — Мари одной рукой задрала подол выше колена. Несколько минут — и вот уже земля. Конечно, получалось не так быстро, как прыгать сверху вместе с Нэй, но Мари с каждым днём приближалась к новому личному рекорду.

Незашнурованные ботинки легко соскользнули с ног, а сорочка нашла пристанище на торчащих ветках. В воздух взметнулась туча брызг — Мари с разбегу прыгнула в озеро. По чистейшей глади, примостившейся между корней, пошла рябь.

Вот уже два года утро начиналось одинаково.

Если активно двигаться, то холод почти не ощущался. После пробежки по лестницам как раз хватало времени, чтобы успеть помыться и не околеть. Мари откинула назад мокрые волосы, прочёсывая их пальцами. Выудила из свёртка, оставленного на камнях, толстый стебель и кусочек мыла.

Сперва почистить зубы…

— Утречка!

Мари приоткрыла один глаз на громкий окрик. Набрала в рот воды и выполоскала взбитый в зеленоватую пену сок. Выбросила в сторону использованную палочку. Торопливо намылилась и снова окунулась. Пальцы теряли чувствительность от холода, переставали слушаться.

— Ты сегодня припозднилась. — Мари улыбнулась Нэй, которая застыла у кромки озера. — Опять не спала ночью?

Та фыркнула с досадой, спускаясь в воду по корням. Погрузившись по плечи, устало растёрла ладонями сонное лицо. Не дожидаясь ответа, Мари ополоснулась в последний раз и выбралась на камни, закутываясь в жёсткое полотенце. Нэй, мучительно зевая, принялась втирать мыльный порошок в стоящие колом волосы.

— Перед вашим экзаменом… все как с ума посходили. — Она с закрытыми глазами массировала голову. — Судя по количеству снадобий, которые с нас требуют, охотницам приготовили что-то ужасно смертельное. Сил больше нет!

Мари рассмеялась. Она уже почти была одета — только плотная куртка грязно-зелёного оттенка, под цвет штанов, лежала на камнях.

— Так ты беспокоишься за меня, или тебе просто надоело варить свою отраву?

Нэй на подначку не ответила. Мари повернулась, но фея в её сторону не смотрела.

— Эй, ну ты чего?

— М-может, — Нэй уткнулась взглядом в неподвижную водную гладь и поджала губы, — может, не в этом году?..

— Да ладно тебе! — Мари привычно завязала мокрые волосы в пучок на затылке. — Я уже готова, правда. Да и Леон говорит…

Окончание фразы так и повисло в воздухе, не в силах перебороть воцарившуюся неловкость. Этот спор продолжался вот уже несколько месяцев, с тех пор, как Мари решила пройти проверку на звание охотницы, не откладывая экзамен ещё на год.

— Слушай, Нэй, — она глубоко вздохнула, — всё будет хорошо. Тебе не стоит так беспокоиться, я ведь уже не…

— Не человек?

Мари покачала головой. Нэй хмурилась, и слова её казались вымоченными в ядовитой настойке.

— Не такой уж и слабый человек. Тем более, — тон немного смягчился, — меня могут и не допустить к самому экзамену, если хотя бы трое из комиссии будут против.

— Это из пяти-то?

— Ну, — Мари, собирая разбросанные вещи, не подняла взгляда, — у тебя всё ещё есть шанс запугать Леона и построить глазки Виэрне. Разве нет?

* * *

— Они вернулись!

Радостные крики вырвали Мари из состояния полудрёмы. Она встрепенулась и вскочила на ноги, спрыгивая с огромной коряги возле главной дороги в поселение. Несколько дней пришлось сверлить взглядом тонкую, тёмную завесу Круга в ожидании возвращения задержавшегося отряда охотниц. Зловещие очертания, мелькающие то и дело силуэты действовали подобно гипнозу. Стражницы, недвижимо стоящие по периметру, не проявляли к Мари никакого интереса. Она вела собственный пост — добровольный, в отличие от них.

Охотницы шумно переговаривались между собой и с теми, кому довелось их встречать. Мари прищурилась и кинулась вперёд, сокращая последние метры между ними. Двигались феи не так резво как обычно: некоторые осторожно поддерживали под руки раненых.

— Нойль! Что-то случилось?

— А! Ты как всегда тут как тут, да, Мари? — махнула ей невысокая, смуглая фея. — Мы к вам с победой — вот что!

Мари с готовностью подлезла под руку ближайшей охотницы, которая заметно кренилась к земле. Фея, поддерживающая ту с другой стороны, с благодарностью приняла помощь.

— Что, прямо не терпится всё разузнать? — Нойль и сама немного прихрамывала, левая нога была плотно перевязана выше колена, но голос сочился ехидством. — Это и есть хвалёное человеческое любопытство?

Мари одарила её укоризненным взглядом.

— Это недооценённое человеческое беспокойство.

Она восхищалась этими храбрыми девушками, которые даже о самых ужасных приключениях говорили легко и весело. Мари неожиданно была принята в «семью» Нойль ещё около года назад. Капитанша восьмого отряда охотниц была близкой подругой Лиф, и появление в учебной группе человека привело её в крайний восторг. Мари, не привыкшая к пристальному вниманию, сперва не могла выдавить из себя ни слова на бесконечные расспросы Нойль, но стоило освоиться, и от вопросов начали страдать сами охотницы.

Связная — миниатюрная фея с необычайно быстрыми крыльями — улетела далеко вперёд, неся весть о возвращении отряда и необходимости поддержки со стороны целительниц. Когда гомонящая процессия достигла общих залов, всё уже было готово. Мари крутилась по просторному помещению, пытаясь хоть чем-то помочь, а под шумок вызнать подробности рейда, и лечащие феи этому не обрадовались.

— Сядь уже в сторонке, Мари! — Нойль окликнула её, спасая от участи быть выдворенной наружу. — Лучше не шутить с целительницами — ненароком мазнут тебя дрянью какой, и проспишь до старости!

Феи дружно рассмеялись, распространяя шутку дальше. Мари, пользуясь всеобщим весельем, проскользнула к Нойль, держась от целительниц на почтительном расстоянии. Та одобрительно хмыкнула, подметив это.

— Опять пропускаешь тренировки? Скоро Лиф начнёт меня особенно недолюбливать. — Нойль деланно нахмурилась, но двинулась в сторону, освобождая местечко на узкой лавке.

— Это тебя-то?

Она махнула рукой на явное сомнение, проскользнувшее в голосе Мари. Улыбка никак не желала сходить с лица.

— Не подлизывайся. Готова уже к экзамену?

— Больше всех, — Мари нетерпеливо заёрзала на месте. — Так и что у вас стряслось?..

Нойль расхохоталась.

— Эй, девочки! Кто первой хочет похвастать перед нашим хвостиком?

Мари только сейчас заметила, что феи как-то незаметно стянулись ближе к капитанше. Они только и ждали этого вопроса.

— Мы оборотня победили!

— Настоящего!

— Огроменного!

— Страшно было — жуть! — со всех сторон наперебой восклицали они, и глаза горели искренним восторгом напополам с ужасом.

Нойль снисходительно качала головой, не пытаясь утихомирить отряд.

— Это всё Рисса его заметила! — Подруги вытолкали вперёд смущённую фею с яркими, завораживающе изумрудными глазами.

Тонкие тёмно-зелёные полосы на щеках Риссы вытягивались к вискам и усиливали эффект колдовского взгляда. Мари невольно залюбовалась. Эту фею она совсем не помнила.

— Точно! Не зря мы её из пятого отряда отвоевали, — рассмеялась сидящая у ног Нойль охотница.

— А не ты ли недавно возмущалась, что новичка нам «спихнули»?

— Да будет вам. — Нойль усмехнулась на замечание и, одним взглядом прервав начавшееся обсуждение, обратилась к Риссе: — Расскажешь?

Та неловко обхватила себя руками и опустила голову, кидая быстрые взгляды из-под пушистых ресниц на капитаншу. Мари пришлось как следует напрячь слух, чтобы после возбуждённого гомона услышать тихий голос.

— Я… — Рисса обернулась на кого-то, ища поддержки. — Мне послышался странный шум. На обратном пути.

В зале воцарилась идеальная тишина, многие подались вперёд, стараясь не упустить ни единого слова.

— Я прислушалась, — Рисса ухватилась пальцами за заднюю сторону шеи как за спасательный круг, — но слышно было только разговор девочек… идущих впереди. — Она на мгновение подняла взгляд на Нойль. — Они говорили о тёплой воде и цветах атайи, что снимают усталость.

Феи зашептались. Кое-где послышались смешки.

— Я заметила движение за плющом. Просто повезло, что смотрела именно туда.

— Ага, — хохотнула приземистая, крепко сложенная фея, хлопнув Риссу по плечу. — А потом мне шепнула — я и выстрелила. Жаль только — вскользь задела.

— Это был хороший выстрел, Наири, — кивнула Нойль. — У зверя не получилось напасть из засады — это уже дало нам преимущество.

— Так вы первые ранили его? — Мари встрепенулась. — А что, если он не собирался нападать?

На пару мгновений воцарилась гробовая тишина, а затем зал наполнился жаром обсуждения. Феи смеялись, что-то наперебой восклицали; некоторые — качали головой и кривили губы в усмешке, подшучивая между собой над наивным человеком.

— Оборотень так далеко от своей родной земли никогда не появляется с благими намерениями, Мари, — Нойль склонилась к ней, чтобы перекрыть шум. — Если, конечно, они вообще способны на какие-то иные действия, кроме как разорвать тебя на кусочки… Сдавай поскорее свой экзамен — и в следующий раз пойдёшь с нами. Покажем тебе, на что способен мир за Защитным Кругом.

* * *

Огромный волк занимал почти всю доступную площадь пола. Беззвучно скалился, положив голову на лапы, и бил хвостом. Хгору пришлось сдвинуть к стене массивный стол и поднять на него лавки, чтобы было где разместиться самому.

— И куда тебя опять занесло? — Он покачал головой, скрупулёзно вычищая из очередной раны налипшую шерсть и грязь.

Варг тяжело выдохнул и пододвинул лапу, освобождая пространство для манёвров. В такой форме он не был способен поддерживать диалог.

— Безрассудство, между прочим, со временем должно лечиться. Ты не знал? Но оборотни, видать, этому правилу неподвластны… Скажешь мне, не так?

Варг обиженно спрятал морду, поглядывая на Хгора, который обрабатывал рваную рану на боку жгучей густой мазью. Все силы уходили на то, чтобы лежать неподвижно, загоняя так глубоко, как возможно, желание сомкнуть клыки на чужой руке, причиняющей резкую боль.

Звякнул наконечник обломанной стрелы — уши прижались к голове. Хгор задел его ногой, ставя на стол горшочек с мазью. Совсем недавно из тела Варга вытащили три таких наконечника — тонких, зазубренных — и воспоминания об этом были слишком свежи.

— Сам виноват. И нечего меня взглядом сверлить — нету у тебя в родне василисков. Даже пытаться не стоит.

Когда с полчаса назад Хгор услышал, как кто-то настойчиво скрёбся в заднюю дверь, то сразу понял — с Варгом что-то случилось. Тот никогда не появлялся в звериной форме, если не был ранен. Шепнув пару слов помощнице, чтобы приглядела за гостями в таверне, Хгор поспешил на выручку. Сил у Варга хватило только на то, чтобы тяжело протиснуться в открытую настежь дверь и свалиться поперёк подсобки, вывалив язык набок.

Поднявшись на ноги, Хгор ещё раз оглядел волка со всех сторон: следовало убедиться, что никаких необработанных ранений не осталось. В отличие от истинных двуликих, у которых к одной душе прилагалось одно тело, трансформируемое по желанию, низшие, фактически, имели два — независимых друг от друга, и поэтому последствия заражения или болезни сулили им очень неприятные сюрпризы при следующем превращении.

— Вроде бы всё, — Хгор устало огладил лысину. — Ты только не…

Варг, не дослушав напутствие до конца, уже потягивался, разминая затёкшие человеческие конечности. Полное замещение для него было секундным делом. Он задорно ухмыльнулся и скрестил ноги, усаживаясь удобнее. Хгор, замерший на полуслове, нахмурился:

— Подождал бы ещё. Плохо затянутся.

— Ай, и так заживёт! — Варг отмахнулся. — Не впервой.

Хгор на это заявление только головой покачал, собирая испорченные тряпки в аккуратный свёрток, и удручённо оглядел заляпанный кровью дощатый пол.

— Спасибо… я это. — Варг смутился, проследив за взглядом, и подскочил на ноги. — Я всё-всё уберу. Честно!

— Свежо предание. — Хгор выдвинул один из многочисленных ящиков, доставая новые принадлежности. — Рассказывай давай… и помогать будешь.

Пока в жестяное ведро набиралась вода из-под крана, который вёл к огромному баку за пределами таверны, Варг пытался, как мог аккуратно, смести в единую кучу клочья шерсти, обломанные ветки и листву. Вручённая Хгором метёлка слушалась из рук вон плохо. То и дело влезала в не до конца подсохшую кровь, пачкая жёсткие прутья, да постоянно путалась под ногами.

Хгор, повернувшийся в самый разгар сражения с мусором, молча выхватил у Варга метлу, меняя слишком сложный инструмент на пустое ведро. Он иногда совсем забывал, насколько бедовым был этот мальчишка, когда-то отданный ему на воспитание Ринаром.

— Да не тряси его, бестолковый, — закатил глаза Хгор на очередную попытку Варга подставить ведро под метлу. — Держи на месте, сколько раз повторять… И я всё ещё жду твоего рассказа, кстати.

— Нечего рассказывать, — насупился тот. — Неудачная встреча просто.

Ловко сметая скопившийся мусор, Хгор внимательно следил, чтобы его ходячее бедствие само не вступило в лужи и не размазало повсюду кровь и грязь.

— И где же ты встретился с фейским охотничьим отрядом? Позволь спросить…

Варг вжал голову в плечи.

— Гулять ходил.

Хгор отставил метлу в угол и, отобрав полное ведро, ногой подцепил крышку люка в полу. С тихим шелестом собранный мусор исчез в недрах хода, ведущего к выгребной яме. За всё это время никто не проронил ни слова.

Тяжело опустилось на пол ведро с водой. Из того же угла на свет явилась крепкая швабра. Окинув застывшего Варга выжидающим взглядом, Хгор подтолкнул его деревянной рукояткой к столу и взгромождённым лавкам. Поколебавшись мгновение, тот залез на указанное место, подгибая под себя ноги. Плеснула вода, влажно чавкнула тряпка, и стукнулась о порог швабра. Варг поморщился и заёрзал на месте.

— К ним я ходил, к ним! — выпалил он, не в силах и дальше терпеть молчаливую пытку.

Хгор громко хмыкнул, не отрываясь от дела. Ещё плеск воды, и швабра вновь заелозила по полу.

— Я виноват, что ли? Посмотреть пошёл… Разведать, так сказать. — Варг скрестил руки на груди. — Это всё тётки бешеные эти. Как налетели! Еле лапы унёс.

— Нечего было лезть вообще.

— Так ведь!..

Хгор отставил в сторону швабру и с силой отжал тряпку.

— «Так ведь»?..

— Два года уже прошло, — Варг отвернулся.

Хгор поднял голову. Так вот что беспокоило мальчишку в последнее время. Он тяжело вздохнул, собирая влагу с досок, — вода в ведре приобрела грязно-бордовый цвет. Сэлларен оказался куда наблюдательнее: несколько дней кряду сновал вокруг, выпытывая, где пропадал по вечерам друг и почему ходил угрюмым и неразговорчивым. Все вопросы, впрочем, остались без ответа.

Срок, отведённый Ринаром на разработку внятных планов, истёк, а к решению загадки, как вытащить того из поселения фей, они не приблизились. Похоже, Варга это расстраивало сильнее всех. Сам же Хгор не сомневался — им нужно было просто выждать. Без внятной подсказки, которую Ринар не мог не оставить, активные действия приравнивались к самоубийству. Кроме того, этим они могли подставить не только себя, но и его.

— Слушай, Варг…

Дверь, ведущая на задний двор, отворилась второй раз за вечер, впуская в комнатку недостающую часть их трио. Сэлларен, едва переступив порог, брезгливо наморщил нос:

— Вот так сюрприз. Мне зайти позже? Или на сегодня сеанс кровопускания закончен?

Его взгляд метнулся к Варгу, мгновенно определив главного виновника.

— Так ты на запах прилетел? — ехидства в голосе Варга хватило ненадолго, и он стыдливо отвёл взгляд. — Опоздал ты что-то, Сэл… Никак стареешь?

Бескровные губы дрогнули в полуулыбке.

— А ты хотел мне что-то предложить, друг мой?

На этих словах Хгор, ползающий по полу с тряпкой в руках, всё-таки не выдержал:

— Так. А ну вышли вон! Оба! Сцепились они тут языками… а мне под вашу болтовню пол домывать? Ещё чего не хватало… Ну-ка!

Глядя на Хгора, грозно возвышающегося с мокрой тряпкой в руках, Сэл первым сообразил, чем это могло кончиться. Тут же шагнул назад, растворившись в тени, которая скрывала весь угол. Варг, зазевавшись на секунду, едва увернулся от позорного снаряда. Успел шмыгнуть в услужливо приоткрывшуюся дверь за мгновение до того, как нечто грязно-серое влажно шлёпнулось об неё.

Отойдя от таверны на безопасное расстояние, Варг шумно выдохнул и прыснул со смеху.

— Пронесло… — Он остановился и повернул голову. — Так ты чего пришёл-то?

Сэлларен вышел из ближайшей расселины, в которой притаилась особенно густая тень. В свете фонарей Варг увидел, как потянулась следом за ним темнота, до последнего мгновения не желая выпускать из объятий.

— Разве нужна причина, чтобы навестить друзей?

Варг покосился на него и ничего не ответил. Сумерки сгущались, но возвращаться в свою комнату не хотелось. Чтобы туда попасть, минуя подсобку, пришлось бы пройти через главный зал таверны, привлекая ненужное внимание. Настроения переживать бесконечную череду из приветствий и рукопожатий не было.

Сэл двинулся вперёд, беззвучно ступая по скалистой тропинке. Помедлив немного, Варг пошёл следом.

— А куда идём? — Опередив друга на пару шагов, он заглянул тому в лицо.

— Увидишь. — Сэл едва заметно усмехнулся. — Тут недалеко.

Варг насупился, не получив однозначного ответа, но вдруг подпрыгнул и кинулся вдогонку. Он всё понял. Такие прогулки были редкостью, и самое лучшее крылось в конечном пункте назначения. Ради него можно было забыть даже о боли, тлеющей там, куда ранили волка.

Идти действительно оказалось недалеко, если не считать, что половину пути пришлось карабкаться по скалам. Сэлларен насмешливо кривил губы, но услужливо ждал, пока друг, ругаясь вполголоса, не нагонит его.

Тяжело отдуваясь, Варг бросил грозный взгляд, пытаясь совладать с боязнью высоты. Они наконец добрались до узкой, плоской верхушки одной из скал. Голова кружилась, а камни так и норовили выскользнуть из-под ног.

— Что, хвост трясётся уже? — Вопрос мог бы показаться насмешливым, если бы не мягкий тон. — А мы ведь не так уж и высоко забрались, друг мой.

— Волки гнёзд не вьют, — огрызнулся Варг, осторожно выглядывая за пределы площадки.

Земля терялась где-то внизу, а огни таверны казались такими далёкими, что невольно думалось о единственной возможности спуска вниз — прыжке с разбега. Сидя на выступе, опасно нависающем над бездной, Сэлларен окликнул Варга — в извечно ледяном голосе проскользнуло нетерпение — и приглашающе похлопал по свободному месту. Варг добрался до него по скользким камням ещё через минуту — ползком, ощупывая каждый клочок скалы, — но на выступ лезть наотрез отказался, предпочитая опереться о него боком. Сэл настаивать не стал. Придвинулся ближе и указал куда-то вдаль.

Под светом полной луны местность, простирающаяся по ту сторону горной гряды, была видна как на ладони. Далеко внизу, в густом лесу, стеной обступившем скалы, слышались предупреждающие, тревожные крики птиц и зверья. Нечто неумолимо приближалось.

— Началось. — Сэлларен легко коснулся плеча, и сердце Варга замерло от восторга. Сколько бы он ни видел это, ощущения в каждый раз — без исключения — были такими, как и в первый.

Равнина за кромкой леса стремительно менялась.

Будто какой-то безумец переводил стрелки часов, играясь со временем. Холмы и горы вырастали за секунды, а те, что величественно возвышались над всем остальным, стирались в пыль. На деревьях — засохших и скрюченных — распускались яркие цветы. Опадали гнилыми фруктами, под которыми сама собой расходилась чудовищными разломами земля.

Всё находилось в беспрестанном движении.

Варг с жадностью рассматривал открывшийся ему вид, вглядываясь в каждую мелочь, позабыв обо всём на свете. Предугадывать появление изменчивости было подвластно только высшим расам. Он всегда был обязан чудесными моментами кому-то другому: сперва Ринару, а теперь и Сэлу, но это ни на йоту не умаляло их волшебства.

Сэлларен улыбнулся, наблюдая за Варгом, заворожённым диким явлением. Простая изменчивость — концентрированные, накопленные изменения, которые вырывались в некоторых областях далёких миров, — а столько эмоций! Сэл прожил слишком долго, чтобы такое зрелище могло бы увлечь его, но их прогулки доставляли удовольствие по-другому.

Счастливое, восторженное лицо Варга, в глазах которого сверкали огни. На это можно было любоваться и всю ночь напролёт. Жизнь, бьющая из него ключом, отогревала заиндевевшую душу Сэлларена. Поддерживала с тех самых пор, как Мастера не стало.

И давала силы ждать его возвращения.

Ирнест поморщился и поправил галстук. Тёмно-синяя удавка никак не желала завязываться ровно, норовя скосить куда-то влево. Он в который раз клятвенно пообещал себе найти время и, приперев соседа к стенке, выяснить секрет дьявольского таинства. Тяжело вздохнув и промучившись ещё минуты две, Ирнест, в итоге, прикрепил злополучный кусок ткани серебристо-стальным зажимом прямо к рубашке.

Пусть теперь хоть кто-то из преподавателей упрекнёт его в том, что он не пытался!

Подхватив с кровати сумку и куртку, он скользнул взглядом по небольшому стандартному помещению, рассчитанному на двух человек, — свет выключил, ничего не забыл — и вышел в коридор, захлопнув дверь. На стене мигнул красным переключатель, переводя механизм в положение «закрыто». Можно было выдвигаться на занятия со спокойной совестью.

— Новый семестр, а ты уже опаздываешь, Ист? — Невысокий, коренастый парень перехватил его у выхода из общежития.

От неизвестного за километр несло чем-то душным и приторным. Ирнест фыркнул, поспешив избавиться от порции воздуха, наполненного парами одеколона. Странно. Здесь он ожидал встретить своего одноклассника — Элиота, с которым ходил на пары последний семестр, но у крыльца никого больше не было. Только парочка первокурсников о чём-то оживлённо спорила.

Ирнест разочарованно вздохнул. Видимо, домашний мальчик решил не возобновлять неудобную традицию и в этом году… Жаль.

— Я ещё ни разу не опоздал. — Он нахмурился, заметив, что парень ждал ответа. Казалось, они были знакомы, но память не спешила подсказывать нужное имя. — А ты?..

Тот громогласно хохотнул и хлопнул его по плечу.

— Что, не узнал? И как ты с такой дырявой памятью столько лет уже тут проучился? Слушай, я тебе дам подсказку! Давай я…

— Не надо. — Ирнест мотнул головой, пытаясь отодвинуться как можно дальше. — Всё равно не запомню.

Он успел отойти на порядочное расстояние, когда прилипчивый парень догнал его.

— Эй! Ну это же я — Элли! — Тот едва поспевал за широким шагом. — Мы в одной группе уже год как, между прочим.

Ирнест покосился на него и ещё раз потянул носом воздух: за внушительным шлейфом новомодного аромата угадывалось что-то знакомое. Возможно, парень не врал. Да и голос его казался слишком привычным.

— Элли… — Ирнест нахмурился и резко затормозил. — Элиот?

Парень выпучил глаза и согнулся в приступе истерического хохота.

— Так ты… это. Серьёзно… что ли? — От смеха Элиот с трудом выговаривал слова. — Вот дурак! Я думал, ты меня разыгрываешь, а ты реально меня не узнал?!

Ирнест виновато оглядел друга, пытаясь хотя бы на этот раз запомнить лицо. Тёмно-каштановые кудряшки, зелёные глаза, вздёрнутый нос — детали вспыхивали и тут же гасли в забвении. Невозможно, как и всегда.

— Перестань экспериментировать с запахами, — в голосе проскользнула злость: не на Элиота, подверженного изменчивым веяниям моды, а на себя. — Иначе я…

Ирнест оборвал фразу на полуслове. Он не хотел в очередной раз отпугнуть единственного человека, который по собственной воле разговаривал с «безродным». Элиот поднял голову. Нахмурился и, оттянув ворот куртки, задумчиво обнюхал себя.

— А что, всё так плохо? — Он поник и пробормотал вполголоса, грозя кому-то невидимому кулаком: — Вот же! Ну я припомню это тебе, братец…

Против воли Ирнест улыбнулся. Казалось, Элли не был обижен. Могло ли такое быть? Мари тоже никогда не держала на него обиды.

Он двинулся вперёд. До занятий оставалось совсем немного времени — стоило поспешить, чтобы не нарваться на выговор. Снова принюхался: запах переставал казаться таким ужасным.

— Прости. Он… ничего, хороший. Только…

— Ась? — тут же подскочил Элиот, силясь услышать тихий голос.

— Только не лей так много. — Ирнест неловко улыбнулся. — Мёртвую зону образуешь.

Главный учебный корпус возвышался над всеми остальными постройками Академии так, что был виден из любой точки комплекса; он мог кому-то казаться величественным, но на Ирнеста красные кирпичные стены с узкими окнами производили впечатление не то заводского склада, не то военного госпиталя. Он прожил в этом месте уже почти три года — с тех самых пор, когда родной приют добродушно помахал ручкой и спровадил во взрослую жизнь. Если бы не государственная программа для «одарённых сирот», Ирнесту пришлось бы гнуть спину в качестве чернорабочего. Таким, как он, не доставалась даже мало-мальски приличная работа.

Студенты, все как один, в идеально выглаженных и аккуратных форменных костюмах, стояли сбившись в небольшие, но шумные группы. Ожидали дозволения пройти в аудитории: перед первой парой проводилась обязательная проверка учащихся. За неподобающий внешний вид можно было запросто схлопотать наказание — символическое, но унизительное, и Ирнест являлся частым гостем на подобных мероприятиях. В большинстве своём, из-за того же галстука или вечно взъерошенных, торчащих волос, которые не поддавались никаким ухищрениям. Чем именно мятый клочок ткани или пара смоляных вихров наносили оскорбление окружающим, Ирнест за три года так и не разобрался, зато прекрасно уяснил, что такие мелочи заставляли аристократичные лица кривиться в брезгливом ужасе.

— Фритвульф, — хлёсткий оклик резанул по нервам.

Ирнест застыл, так и не переступив порог аудитории, — ежедневная операция «проскользнуть в класс незамеченным» провалилась. Впрочем, как и в восьмидесяти процентах случаев. Не было нужды оглядываться, чтобы узнать человека, который внезапно появился за спиной. Староста.

— Повернись.

Кто-то захихикал, шепнув соседу: «Вот же зрелище». Фоновый гул сам собой раскладывался на шелест и скрип ткани, стук набоек и навязчивый шорох кожи о кожу. Ирнест тяжело вздохнул, подчиняясь старосте потока. Тот прищурился. Цепко просканировал взглядом извечную беду группы.

Аннок Морвист, видно, никак не мог понять, как такой блестящий студент мог доставлять столько проблем в банальнейших вещах вроде внешнего вида или командных заданий, но все увещевания разбивались о неприступную стену. Ирнест кивал на замечания, покорно принимал назначенные наказания… И не менялось от этого, ровным счётом, ничего. Староста чуть дольше задержался взглядом на удивительно ровном галстуке при кошмарно завязанном узле и торчащей под нелепым углом прядке волос. К счастью — в это утро единственной.

— Ладно. Можешь входить.

— Спасибо. — Ирнест незамедлительно воспользовался разрешением: находиться под пристальным вниманием нравилось с каждой секундой всё меньше.

Звон колокола, означающий начало занятий, прозвучал как раз в тот момент, когда Ирнест, по устоявшейся за столько лет привычке, забился в угол первого ряда. Не так много студентов выбирали ближайшие к преподавателю места, предпочитая подниматься вверх по лестнице к самому краю полукруглой аудитории.

— А Жумуж что-то не торопится сегодня. Да, Ист? — Элли, тоже успевший пройти проверку до начала занятия, жизнерадостно толкнул его в бок.

Ирнест пожал плечами, и взгляд метнулся к кафедре. Преподавателя, вопреки ожиданиям, за ней не обнаружилось. Странно это... Сейчас не получалось припомнить ни одного занятия, на которое бы опоздал профессор, прозванный студентами Жумужем за какое-то невероятное сходство то ли с персонажем популярного мультфильма, то ли ещё с кем-то. Выросшему практически в изоляции от поп-культуры иногда сложно было понять логику сверстников, а Элли на все расспросы только делал круглые глаза и восклицал что-то вроде: «Ты с какой звезды свалился, Ист?!»

Профессор вошёл в аудиторию ещё минуты через три. Вид у того был взволнованный: он чуть подпрыгивал, через каждый шаг переходил на бег, а потом будто бы передумывал и резко оттормаживался.

— Тихо!

Студенты, заслышав командный тон, послушно свернули обсуждения и плюхнулись по свободным местам — это заняло не больше пары секунд. Профессор прокашлялся. Выудив из кожаного портфеля очки с толстыми линзами, развернул перед лицом скрученный в трубку листок.

— Те, имена которых я назову, — голос его на сей раз звучал совсем как обычно, — соберут вещи и построятся за дверью. Староста!

Морвист с готовностью вскочил с места:

— Я!

— Под руководством старосты построение проследует в лазарет. Для плановой проверки здоровья и общих физических показателей. И без возражений!

Элиот, склонившись, тревожно зашептал на ухо:

— Я слышал от старших, что половина третьекурсников, кого так проверяли, не прошли потом на планируемые специальности.

— Домой уехали? — Ирнест напряжённо вслушивался в имена, после слов Элли звучащие как приговор.

Тот пожал плечами:

— Говорят, их перевели куда-то, а кто-то считает, что…

— Кард Элиот!

За ту долю секунды, которая прошла между последним звуком его имени и впечатанным на уровне рефлексов твёрдым: «Я!», на лице Элли промелькнуло полнейшее отчаяние. Он бросил на друга взгляд, в котором читались призывы о помощи, и вышел из аудитории с напряжённой, неестественно прямой спиной. Ирнест просидел как на иголках до самого конца списка, но его имя так и не прозвучало.

— Вот и всё. А теперь перейдём к любимым вами основам стратегического…

Профессор, отложив список в сторону, засеменил к доске. Взгляд Ирнеста метнулся к двери. Разум дорисовывал невероятные, но одинаково ужасные картины того, как должна была происходить «проверка общих физических показателей».

— Профессор!

Только когда губы сложились в это слово, Ирнест понял, что его крикнул именно он. Жумуж круто развернулся на месте и упёр руки в бока.

— Студент Фритвульф, что вы ещё тут делаете? — Он суетливо вернулся к кафедре. — Я разве не называл ваше имя?

Ирнест мотнул головой, опасаясь, что голос подведёт его.

— Вот уж глупости! Я точно помню, что вы были в списке… — Профессор нахмурился и приблизил листок к глазам, но через мгновение отмахнулся: — Идите-идите! Я никак не мог ошибиться. Не забирайте у остальных драгоценное время лекции!

Машинально Ирнест подхватил сумку и, дабы не терять время на обход всего ряда, перескочил через парту. Профессор уже потерял к нему интерес, а потому выговор за недостойное поведение так и не последовал.

Остальных избранных удалось нагнать довольно быстро — они не успели уйти далеко. Староста окинул опоздавшего хмурым взглядом, но ничего не сказал даже по поводу странно звучащего объяснения. Совесть Ирнеста, однако, была кристально чиста — профессор отправил его догонять остальных сам, и неважно был ли он в действительности в том проклятом списке или нет.

Элли же, протолкавшись в самый хвост колонны, встретил друга святящимися от благодарности глазами. И как бы его ни убеждали в обратном — он был уверен, что Ирнесту удалось каким-то невероятным способом одурачить профессора и вырваться из аудитории только для того, чтобы составить компанию.

— Всего лишь медосмотр, — покачал головой Ирнест, когда наконец понял, что доводы всё равно не имели никакого эффекта. — Ещё на следующую пару успеем.

Лазарет представлял собой отдельное неброское здание, находящееся во внутреннем дворе Академии, под защитой п-образного главного корпуса. Ходили слухи, что под ним пролегала целая подземная сеть, через которую можно было попасть в любую точку комплекса. Элли, который всё это поведал Ирнесту по пути, выглядел вдохновлённым. Ему нравились подобные истории, вне зависимости, сколько правды в них было.

— Вот бы хоть одним глазком увидеть! — Элиот понизил голос: — Можно было бы пробраться в корпус к девчонкам или…

— Готов поспорить, там темно и сыро. — Ирнест искренне не понимал, что интересного могло быть в заброшенных подземельях.

— Как это?

— Они ведь древние. Кто там убираться будет?

— У-у-у… — Элли во все глаза уставился на него. — Я, конечно, догадывался, что ты того… но чтобы настолько быть плохого мнения о девчонках.

— Что? Да я же не...

Их группа остановилась, прервав вялые оправдания Ирнеста. Все разговоры смолкли под предупреждающим взглядом старосты. В тишине раздались два коротких стука по металлической двери, и Морвист заглянул в кабинет. Послышались голоса: твёрдый мужской и звонкий старушечий, а затем массивная дверь закрылась. Все выжидающе засверлили взглядами старосту, ожидая инструкций.

— В кабинет входим парами по световому сигналу, — тот ничуть не смутился повышенному вниманию. — Не задерживаемся и не…

Коридор озарила яркая вспышка — мигнула лампа над дверью. Ирнест вскинул ладонь в тщетной попытке защитить глаза, дезориентировано моргнул. Студенты загомонили. После полумрака коридоров любой свет воспринимался пыткой. Интересно, во всех больницах было так темно и неуютно? Ирнест знал только одного человека, который многое мог бы рассказать об этом.

Мари… Он зажмурился, пытаясь воскресить мысленно её лицо, но как не силился — воспоминания не приходили. Ирнест знал: у неё были белые волосы, ярко-голубые глаза и острая улыбка, словно вычерченная пером. Это хранилось где-то в памяти. Лежало мёртвым грузом — безликими сведениями, которым никогда не было суждено обратиться в картинку.

Больше всего пугало, что он не узнает её, даже встретив однажды.

— Слушай, что-то никто не выходит, — тихий шёпот Элли вырвал из раздумий.

Ирнест встрепенулся. В коридоре осталась едва ли треть их группы, но он точно не видел, как кто-нибудь выходил из кабинета. Снова мигнула лампа — следующая пара студентов проскользнула за металлическую дверь, из-за которой не доносилось ни звука.

— Наверное, есть второй проход.

Даже после всех заверений в тайный ужасный заговор Академии верилось слабо. Элиот же, хоть и не выглядел успокоенным на сто процентов, всё-таки согласно вздохнул, принимая предположение. Несколько минут они сидели молча, пока Ирнест не вспомнил о тревожащем его вопросе:

— Так и… что случилось с теми, кто пошёл на медосмотр?

Элли поднял голову и вопросительно прищурился. Ирнест терпеливо уточнил:

— Ты говорил, что-то насчёт старшекурсников, которые пропали.

— А! — Элиот закивал и сделал страшные глаза: — Да все вернулись. Ты что говоришь-то такое?

Ирнест нахмурился. Мог ли он что-то неправильно понять?

— Прости, мне показалось…

Элиот уютно устроился у него под боком, хотя добрая половина скамьи была абсолютно свободна.

— Все об этом говорят, — он пожал плечами. — Знаешь, я даже в это верю. Отдельных студентов переводят в секретный корпус после проверки на третьем курсе. Вот их и не видно больше в группах.

Ирнест хмыкнул: с каждой новой фразой верилось в эту историю всё меньше.

— Какой-то такой себе секрет, раз о нём все говорят.

— Так ведь никто ж не знает наверняка! — Элли запальчиво взмахнул руками.

— Я тоже об этом слышал, — включился в беседу незнакомый темноволосый парень, сидящий через проход.

Староста неодобрительно посмотрел на них. Разговор давно вышел за рамки тихого перешёптывания.

— Тот, кто когда-то пустил эти слухи, наверняка, был хулиганом, недостойным звания студента Академии. Вам следовало бы постыдиться упоминать нелепые байки в открытых разговорах.

Ирнест опустил голову. Первым, чему его научила Академия, было умение подчиняться старшим по иерархии. Элиот же, напротив, подобрался, намереваясь вступить в спор: он чувствовал себя куда свободнее в элитной школе, которая была ему по статусу и праву рождения.

Вспышка прервала так и не начавшееся выяснение правдивости слов каждого.

— Кард, Рудцек — вы следующие, — тон старосты сделался непререкаемым.

Элиот, уже подогревший себя для спора, не намерен был смолчать и на этот раз.

— Мы с Истом пойдём! — Он демонстративно схватил друга за руку.

Староста окинул их нечитаемым взглядом. Странной они, наверное, виделись парочкой: Элиот Кард — единственный наследник древнего рода, все мужчины которого издавна обучались в Академии, а некоторые — ещё и возглавляли её; и проблемный сирота, который каким-то чудом держался в отличниках потока. Ирнест был смущён подобным вниманием к себе, но руку из захвата высвобождать не спешил. Невысокий Элли казался рядом с ним мальчишкой, который упрямо прижимал слишком большую игрушку.

— Фритвульф опоздал на построение, поэтому пойдёт последним. Вместе со мной, — отрезал Морвист.

Элиот подскочил с места, собираясь сказать что-то ещё, но Ирнест его остановил.

— Да ладно тебе. — Он попытался улыбнуться, что под пристальным взглядом выходило плоховато. — Подождёшь меня на другой стороне?

Элли поджал губы и, помедлив немного, кивнул, на прощание с сожалением мазнув взглядом.

— Ну, чего сидишь? — бросил он невольному напарнику, подойдя к двери. — Заходи давай.

Темноволосый резво подскочил, и уже через пару мгновений тяжёлая створка захлопнулась за ними. Ирнест покосился на старосту, который даже сейчас сидел на лавке с идеально прямой спиной и сверлил напряжённым взглядом противоположную стену. Без Элиота в коридоре сразу стало слишком мрачно и холодно.

Тишина давила со всех сторон. Вечность прошла с тех пор, как в последний раз мигнула лампа. Ирнест рывком поднялся и отошёл к стене. Потребность что-либо сделать, услышать хоть какие-то звуки, грызла изнутри. Стены подбирались всё ближе и ближе…

Он вздрогнул и обернулся, когда коридор озарился светом. Морвист плавно встал с места и подошёл к двери. Секундная заминка — тот взялся за круглую ручку и замер, одарив напарника тяжёлым взглядом. Своеобразная игра в гляделки длилась совсем недолго, и староста, едва заметно качнув головой, посторонился, пропуская Ирнеста вперёд.

— Последние, наконец? — недовольный мужской голос был первым, что они услышали, протиснувшись в небольшое, ярко освещённое помещение.

Белый свет резанул по глазам до едких слёз, и единственной причиной, удерживающей Ирнеста от того, чтобы не метнуться обратно в коридор, был староста, следующий прямо за ним. В медкабинете царило оживление: огромное количество незнакомых запахов и звуков сбивало с толку. Полноватая старушка в белом больничном халате непринуждённо болтала с грузным мужчиной, восседающим в кресле прямо посередине кабинета.

— Морвист и Фритвульф. — Хлопнувшая дверь подытожила слова старосты, который подтолкнул вперёд застывшего у входа Ирнеста.

Тот пришёл в себя несколькими секундами позднее. Морвист, уже снявший форменный пиджак, деловито закатывал рукав, сидя перед молодым мужчиной — помощником медсестры.

— Иди сюда, дорогой, — ласковый голос прорвал сбившееся в кучу звуки. — Я только немного уколю… Совсем не больно.

Ирнест послушно побрёл к стоящему напротив медсестры стулу. Внимательный взгляд мужчины в кресле вонзался в висок. Все силы ушли на то, чтобы простые действия — снять пиджак, свернуть его на коленях — не выглядели неловкими и ломаными. Не коситься при этом на незнакомца казалось невыполнимым подвигом. Тёмно-синий плотный халат был накинут поверх чёрного, будто бы спортивного или военного костюма; мужчина задумчиво шуршал бумагами. Ирнест повёл носом, но его тут же забил противный запах дезинфицирующей жидкости, заставляя шумно фыркнуть.

— Всё-всё-всё, — медсестра ловко выкинула салфетку, — уже не мажу. Приготовься, сейчас уколю.

— Фритвульф, — голос мужчины был бархатистым, но неприятным. Оставлял впечатление затаившейся угрозы. — Тебя нет в списке.

Медсестра, уже со шприцом в руке, замерла. Её брови — две идеально тонкие ниточки — удивлённо приподнялись, совсем чуть-чуть не доставая до седых волос.

— Да что же это делается? Подумать только! Бедного мальчика чуть за просто так не ткнули иголкой!

— Нет, Оливия, продолжай. — Мужчина оценивающе сузил глаза, а затем добавил какие-то пометки в бумагах. — Он всё равно уже пришёл. Лишним не будет.

Медсестра поджала губы и покачала головой, вполголоса бормоча что-то про «перестраховщиков, не жалеющих ни себя, ни других».

— Не верю я в совпадения, — мужчина поскрёб жёсткую седеющую щетину на щеке. — В нашем деле важна точность.

Медсестра запричитала, вонзая иглу в налившуюся вену. Ирнест оглянулся на старосту, который уже прижимал к руке сложенную в несколько раз салфетку, ожидая разрешения покинуть кабинет. Помощник стоял возле окна и тряс запечатанную склянку с собранной кровью.

— Вот и всё, мой милый. Какой умничка!

Салфетка приятно мазнула холодом по коже. Ирнест хотел подняться, но медсестра остановила его.

— Посиди пока, это ненадолго.

Её помощник вымачивал длинную нить в бледно-зелёном растворе; остатки крови на ней расходились в стороны тёмными разводами, бесследно растворялись. Убедившись, что процедура завершена, помощник растянул нитку на странного вида конструкции, напоминающей линейку со множеством отрезков, окрашенных разными цветами. Ирнест успел заметить, что и на самой нити теперь красовались два пятна: одно ярко-синее с чёткими границами, а второе — бледно-серое и едва заметное, после чего обзор заслонила спина помощника, который тщательно сверялся с толстенным справочником.

— Ну вот! Я же говорила! — Медсестра с видом победителя продемонстрировала мужчине свою нить, в центре которой красовалось одно-единственное тёмно-синее пятно. — Идеальная, стопроцентная… Ой!

Она застыла и удивлённо заморгала, а затем метнулась ко второй «линейке», примеряя результат. Мужчина, вскочив с места, в два шага преодолел разделявшее их расстояние и склонился над нитью. Сморщенная ладошка медсестры с выступающими на тыльной стороне венами метнулась ко рту. Глаза расширились от ужаса.

Мужчина довольно усмехнулся, разгибаясь.

— А ты говорила — перестраховка, — он тихо рассмеялся. — Вот Лео у меня получит по шапке! Такой случай пропустить… Видать, машина его сбоит всё-таки.

Ирнест подавил желание задать единственный мучающий вопрос. Перевёл взгляд с мужчины на медсестру, пытаясь понять, что именно так встревожило её и обрадовало его. Смертельная болезнь? Отклонение? Мутация? Тысяча предположений возникали и гасли в голове. Не вовремя вспомнилась и навязчивая болтовня Элиота о тайном заговоре Академии. Он станет подопытным? Одним из тех, кто пропал после проверки?

— Что теперь, Лис? — на грани слуха раздался полушёпот. — Наши методы не рассчитаны на чистых.

— Вот и упущение. Очередное. Хотя тут и так всё ясно.

— Прошу прощения, — староста с ощутимым беспокойством поглядывал на Ирнеста, — мы можем идти? Не пристало студентам пропускать пары.

Мужчина, названный Лисом, ещё что-то шепнул медсестре и отошёл к своим бумагам, делая очередные пометки.

— Студент Морвист. — Он кивнул и, не поднимая глаз, продолжил: — Вам следует спуститься на уровень ниже, в комнату ноль-пятьдесят-три. Пройдёте через вторую дверь за стендом.

— Нам двоим?

— Нет, только вам. Студент Фритвульф может отправляться на занятия — никаких отклонений не выявлено.

Ирнест нахмурился. Никаких отклонений? Лис, словно прочитав его мысли, вскинул голову. С этого расстояния можно было разглядеть, как в янтарных глазах мелькнули любопытство и восторг. Мужчина буквально пожирал Ирнеста взглядом, заставляя волосы на загривке встать дыбом. Вариант убраться из лазарета как можно скорее был принят всецело и полностью.

Лишнее внимание никогда не приносило ему ничего хорошего. И в этом довелось убедиться ещё очень давно.

Вечером Мари возвращалась в комнату воодушевлённая и твёрдо уверенная в своих силах. Разговор с Нойль и поддержка охотниц окончательно убедили её в правильности решения. Она пройдёт проверку и сможет покинуть Дом Ветров! На первое время совсем ненадолго, но всё равно хоть на шаг приблизится к заветной мечте.

Путешествовать по мирам, каждый день встречая нечто новое и узнавая таинственные вещи, — Мари знала, что это её судьба. Даже сейчас, запертая в поселении фей, она ощущала себя на своём месте. Кроме того, уже почти два года душевная болезнь, преследовавшая больше половины жизни, бесследно исчезла. Не было ни навязчивого, волнами накатывающего чувства слежки, ни животного ужаса, липкой паутиной сковывающего тело, ни странных мыслей, чужеродным цинизмом звучавших в голове.

Мари не знала, было ли то эффектом от многолетнего лечения или же, напротив, от того, что она прекратила принимать лекарства (о чём так и не смогла рассказать никому, кроме Мины и Шетаара), но пару недель назад Нэй, лучась довольствием, сообщила об окончании курса. Потом ещё была целая куча проверок и странноватых тестов, по истечении которых парочка жриц, похожих друг на друга как две капли воды, в один голос заявили: человек полностью здоров и может более не волноваться за своё состояние. Наконец, Мари смогла выдохнуть спокойно.

Забравшись под лёгкое одеяло, она крепко зажмурилась, молясь, чтобы сон пришёл поскорее, — утром предстояло пройти итоговое собеседование, на котором должно было решиться, допустят её к проверке или нет. Хотелось поскорее пережить эту ночь.

Как назло, мысли одна за другой настойчиво лезли в голову, не давая уснуть. Интересно, волновались ли другие кандидатки в охотницы так же, как она? Хильда наверняка желала, чтобы человека не допустили до экзамена. Мари усмехнулась, припоминая глупую промашку одногруппницы, из-за которой та провалила прошлогоднюю проверку. Невзлюбившая её с самого первого дня, фея никогда не уставала подмечать своё превосходство, а сейчас оказалась с человеком на одном уровне. Какая ирония! Хотя было бы куда забавнее, — как Мари любила представлять порой — если бы «какой-то человек» с блеском сдал экзамен с первой попытки, а Хильда, кусая локти, осталась в группе подготовки ещё на год.

Мари издала невнятный звук, полный предвкушения, и махом перевернулась на другой бок, не в силах обуздать вскипевшую кровь. Она сделает всё, чтобы не подвести тех, кто столько сил вложил в её обучение. Больше других, конечно, всегда старался Леон. И хотя поначалу его тренировки казались скорее издевательством, чем продуманным обучением, сейчас нельзя было не признать, что они пошли на пользу.

Хихикнув, Мари закрыла глаза, вспоминая первый спарринг, на который получилось уговорить Леона после пары месяцев однообразных занятий. Тогда она была уверена, что стала намного сильнее и готова, наконец, учиться ведению боя.

Чувство это оказалось ложным. Леон нападал деликатно и осторожно, но и этого хватило, чтобы Мари почувствовала огромную пропасть между ними: ей оставалось бестолково махать мечами, не особо надеясь на успех, до тех пор, пока сжалившийся и повеселевший альв не остановил бой. И хотя энтузиазм Мари не убавился от унизительного положения, урок, в конечном итоге, был усвоен.

Потребовался ещё почти год, чтобы более-менее сносно выдержать спарринг с одной из фей, которая недавно перешла в старшую группу. Тогда же Виэрна, которая тренировала их в стрельбе, окончательно убедилась в необучаемости человека. Всё, что попадало в руки к Мари, либо скоропостижно ломалось, либо оказывалось в траве в рекордные сроки. Нет, с меткостью у неё всё было в порядке: в те редкие мгновения, когда не требовалось перезаряжать оружие или натягивать тетиву лука, Мари поражала мишени не хуже остальных. Вот только все положительные моменты перечёркивались абсолютной неуклюжестью, по поводу которой не подшучивал разве что слепой.

В конце концов даже у неё самой появилась стойкая уверенность в том, что всё это было не для неё. Различные конфигурации арбалетов и луков, странные устройства, зовущиеся преобразователями, вызывали внутреннюю дрожь и заставляли руки панически трястись. Как ни старалась Мари побороть глупые сигналы тела, выбираясь по ночам на стрельбище, пытаясь тренироваться одной, без навязчивых ехидных взглядов — всё без толку. Более-менее удавалось сладить с тонкими метательными ножами. Те, впрочем, не пользовались особым почётом среди охотниц.

Виэрна точно будет голосовать против.

Подскочив от слишком громкого звука горна, Мари растёрла ладонями лицо, пытаясь удержать смутные, мучительно знакомые ощущения, оставшиеся после сна. Неясное чувство чего-то неумолимо приближающегося отдавалось противным пощипыванием в носу.

Стараясь не отвлекаться на фантазии, она в который раз напомнила себе о важности сегодняшнего дня, подгоняя и воодушевляя. Весь утренний ритуал и дорога до нужного места заняли рекордно короткое время. Выйдя на большую поляну у самых скал, Мари подумала, что будет первой в очереди, но увидев количество ранних пташек, удручённо вздохнула. Верно Нэй говорила — стоило запастись не только терпением, но и чем-то съестным, чтобы скрасить ожидание.

Феи, сидящие у большого валуна, выдали Мари камешек со светящейся цифрой и мило пожелали удачи. На душе сразу же потеплело. Нервную дрожь, конечно, в данный момент не могло унять ничто во всех существующих мирах, но приятно было получить иллюзорную поддержку.

Лучи солнца успели коснуться края поляны, когда из-за деревьев вышли первые члены комиссии. Леон мгновенно нашёл взглядом любимую подопечную в общей толпе, поднял руку в приветствии и, как показалось Мари, ободряюще улыбнулся. Рядом с ним довольно комично смотрелась невысокая, пухлая фея с пышной ярко-рыжей шевелюрой — лекарка Рейна, рассказывавшая им о травах и снадобьях. Проследив за взглядом Леона, та потянула его за рукав, вынуждая склониться, и что-то бойко заговорила. До Мари не долетело ни звука.

Разгоревшийся спор прервала Лиф, непреклонно втиснувшаяся между коллегами. Она толкнула под бок Рейну и подняла указательный палец. Та обеспокоенно покачала головой, и все трое поспешили скрыться за плетёным пологом — у кромки поляны стоял небольшой навес, специально отведённый для бесед с комиссией. Мари, примостившаяся под деревом, подтянула ноги ближе. Могли ли они спорить из-за неё? Она спрятала лицо, уткнувшись лбом в колени. Волнение нахлынуло с новой силой.

Время тянулось ещё медленнее, чем бывало в больнице. Ожидание выматывало. Мари то и дело сверялась с номером на камне — ей всё казалось, что она забыла его, хотя цифры намертво впечатались в память и стояли перед глазами, стоило зажмуриться. Феи, которые догадались прийти к месту собеседования пораньше, ныряли за зелёный занавес под подбадривающие реплики, а выходили — с выражением счастья и хвастливого превосходства. Ожидающие очереди тут же накидывались на них с расспросами, но те улыбались и одинаково качали головами, не желая распространяться о ходе беседы.

— Эй, Мари! Долго тебе ещё?

Она вскинула голову — золотистые глаза смотрели с теплом и лёгкой насмешкой, совсем как обычно. На колени приземлился свёрток с чем-то вкусно пахнущим.

— Спасибо. — Мари тут же бросилась его разворачивать. — А ты разве до сих пор не обижаешься на меня?

Нэй плюхнулась рядом, выразительно фыркнув.

— Обижаюсь! — Она чуть подумала и добавила: — Но ты же совсем без меня пропадёшь! Считай, что я сжалилась.

За едой и привычным щебетанием Нэй Мари почти успокоилась и немного повеселела. Быть может, она и вовсе бы забыла о гнетущем ожидании, если бы Нэй не подцепила с земли порядковый камешек.

— Ого, да у тебя все шансы обернуться до заката. — Она удобно устроилась, положив голову на плечо. — Который там сейчас?

Мари прищурилась, отыскивая взглядом табличку, на которую феи вывешивали текущий номер, и вздрогнула.

— Следующая!

— М-м?

— Я следующая! — Мари вскочила с места, игнорируя недовольное ойканье Нэй, которая чуть не завалилась в траву.

— Так. Только спокойствие. — Та проворно отряхнулась и обхватила ладонями её лицо. — Всё будет хорошо. Они только спросят, как ты сама себя оцениваешь и готова ли скоропостижно помереть…

Мари рассеянно кивала на все слова, пока разум не споткнулся на последней фразе.

— Что?

Нэй рассмеялась.

— О, так ты меня слушаешь! — Подтолкнув Мари в нужном направлении, она напутственно закончила: — У тебя всё получится. Не дрейфь!

— Ты же сама в это не веришь…

Никаких возражений Нэй не слушала: скорчив оскорблённую рожицу, она упорхнула обратно в лес, скрываясь между деревьями так стремительно, что невольно подумалось, не подрабатывала ли та связной. После бегства Нэй весь позитивный настрой улетучился, а на его место влезло беспокойство. Что, если Мари вообще признают негодной к профессии охотницы? Такие случаи бывали — об этом рассказывали и Лиф, и Леон. Очень редко, в порядке исключения, но всё же…

Она остановилась у входа, нервно бросив взгляд на табличку, в последний раз сверила номер. Из-за полога доносились голоса: размеренная речь Виэрны, в которую то и дело врывались колкие ремарки от Лиф. Сердце гулко зашлось в груди. Мари глубоко вздохнула и прижала ледяные ладони к щекам. Стало чуть легче.

Занавес колыхнулся, и из-за него показалась фея, выглядящая чуть младше основной группы. Взгляд её был устремлён в пустоту, а зубы крепко сжаты. К ней тут же подбежали подруги, но та метнулась в сторону, уходя от прикосновений. Чуть не налетела на Мари. Стоило их взглядам встретиться, как глаза цвета чистейшего неба наполнились слезами. Фея, не говоря ни слова, бросилась прочь.

Мари передёрнула плечами; к горлу подступил ком. Она ещё не видела, чтобы кто-то из нынешней группы выходил от комиссии с отказом, и то, что это случилось прямо перед ней, оптимизма не добавляло.

— Входи! Кто там следующая? — голос Лиф звучал чуть резче, чем обычно.

— Дамы, а никто не хочет на перерыв? — Леон устало вздохнул, но увидев вошедшую, встрепенулся: — О! Мари! Проходи-проходи… — Он обвёл взглядом фей. — Тогда после… Нет возражений?

Виэрна едва заметно качнула головой; Лиф пожала плечами и подмигнула, что с её повязкой на другом глазу смотрелось довольно необычно; Рейна, переглянувшись с сидящими по обе стороны феями, поджала губы. Мари застыла перед грубо сколоченным столом и едва сдержала нелепый смешок. Леон выделялся среди комиссии как одинокое дерево в цветнике: сидел в явно неудобном положении из-за невысокой столешницы, сжался, опасаясь ненароком коснуться кого-то из соседок. Кроме знакомых учителей Мари приметила — у самого края, отдельно ото всех — парочку жриц-близняшек которые занимались её лечением.

Фея, занимающая место прямо по центру, одним движением выудила из ближайшей стопки сложенный в гармошку длинный лист и уставилась перед собой немигающим взглядом. Мари поёжилась: глаза её походили на два тлеющих угля в непроглядной ночи. Лицо, изборождённое глубокими морщинами, и остро очерченные скулы делали женщину похожей на ожившую мумию.

— Человек. — Мари уже во второй раз подавила желание выскочить на улицу: голос незнакомки был неприятен и резал уши, словно кто-то, танцуя на скрипящих половицах, с нажимом скрёб по полу метлой, ломая тонкие прутья. — Почему именно охотницы? В Доме Ветров всегда не хватает рабочих рук в других профессиях.

Она сощурилась, развернула лист не глядя и приподняла брови в ожидании ответа. Мари сухо сглотнула. Покосилась на Леона и Лиф.

— Старшая сказала, это подойдёт лучше всего.

Тонкие губы феи дрогнули, но ни звука не сорвалось с них. Она опустила взгляд и пробежалась по стройным закорючкам, покрывающим листок почти полностью.

— Позвольте заметить, госпожа Управляющая, — Леон склонился к столу так, чтобы видеть собеседницу, — Мари отлично показала себя на моих занятиях за эти…

Взгляд феи, названной Управляющей, тут же метнулся к альву, который так и застыл на полуслове. Она сильнее поджала губы, будто тот доставлял ей неудобство одним своим существованием.

— Обсуждение ещё не началось.

Мари едва держалась на ногах от волнения; тело сотрясала крупная дрожь. Она припоминала, что уже слышала это звание, чаще всего звучащее в разговорах полушёпотом. Управляющая ставилась практически на один уровень со Старшей: она занималась распределением ресурсов, а также планированием жизни Дома Ветров, поэтому ничто в поселении не происходило без её ведома.

— Род занятий в человеческом мире?

Мари вздрогнула. Задумавшись, чуть было не пропустила следующий вопрос.

— Я… — Она замялась, не зная, как объяснить феям своё пребывание в больнице. — Разве вам об этом неизвестно? Уверена, Лиэ должна была…

Взгляд Управляющей посуровел.

— Отвечать требуется чётко и однозначно. Самое раннее воспоминание?

Мари окончательно растерялась, но покосившись на Леона, поняла, что подобные вопросы казались странными ей одной. В голове взметнулся целый водоворот мыслей: отрывки из детства всплывали и гасли, но она никак не могла определить, какое же из них считалось самым первым.

— Простите, я не уверена, что… — Под выжидающим взглядом Управляющей Мари схватилась за запястье как за спасительную веточку. — Наверное… это моменты из приюта. Например, как наша кухарка давала нам засушенные фрукты, если прибежишь к ней ещё до подъёма. — Она усмехнулась, ощутив как наяву вяжущую сладость на языке. — Мне было лет восемь, когда я там оказалась.

Огонь в глазах Управляющей поутих, возвращая ей спокойствие.

— Ещё раньше?

Мари уверенно помотала головой — этот же вопрос много раз задавали ей и врачи, как вдруг неожиданно для себя поняла, что существовало более старое воспоминание. Его нельзя было назвать полноценной сценой из жизни, но оглушающая пустота в сердце, боль и жар пламени вспыхнули, охватывая тело далёкими ощущениями. Мари почти перестала дышать, уцепившись за эту ниточку. Ей нужно лишь нащупать…

— Дисциплина, вызывающая наибольшее желание работать? — хлестнул следующий вопрос, обрывая поток мыслей.

Мари вскинула голову, едва сдерживая разочарованный стон. Оно было так близко! То, что могло прояснить, какой жизнью она жила до приюта. Все эти годы она отчаянно металась, пытаясь вспомнить хотя бы лица своих родителей — возраст, когда она потеряла их, был не такой уж и ранний, но тщетно. И вот именно сейчас, когда она почти смирилась…

— Выживание, — голос дрогнул, но ответ был отрепетирован с Нэй много недель назад. — Мне нравится изучать ваш и другие миры, и… хотелось бы однажды увидеть всё своими глазами.

Мари подняла взгляд как раз вовремя, чтобы заметить, как довольно кивнула учительница Лиф, а Леон ободряюще улыбнулся. Лицо Управляющей не изменилось.

— Известно, что с другими ученицами особо дружеских связей у тебя не возникло, — она положила тонкие руки на бумаги. — Охотницы прежде всего работают в команде, поэтому напряжённые отношения могут стать проблемой.

Это замечание тоже было из разряда предполагаемых, поэтому Мари позволила себе расслабиться, хотя где-то внутри клокотало раздражение.

— У меня есть хорошие друзья в Доме Ветров. Но я также считаю, что нет смысла стучаться в закрытые двери. Моей вины нет в том, что некоторые феи опасаются того, кто отличается от них.

На мгновение Мари показалось, что в уголке губ Управляющей притаилась усмешка, но стоило моргнуть — и наваждение исчезло.

— У меня больше вопросов нет.

Фея медленно, выводя каждую чёрточку, что-то дописала на бумаге тонким чёрным стержнем. Повисло молчание. Члены комиссии обменялись взглядами, устанавливая очерёдность. Первой слово взяла Рейна, которая всё то время, пока Мари стояла напротив, сидела опустив голову, нервно перебирая завязки на своём платье.

— Я бы хотела спросить у всех, правда ли вы считаете, что человек способен справиться с опасностями за Кругом?

Лиф негромко фыркнула:

— Опять ты за своё, Рей? Она не выбивается из группы, если ты намекаешь на это. Все навыки в обычных рамках.

— В обычных рамках? — Леон возмущённо вскинул голову. — Да вы ещё видели когда-нибудь, чтобы кто-то с самых низов поднялся до уровня выпускниц за такое время?! Я, лично — не побоюсь сказать! — ошеломлён её способностями.

Мари в неловкости сцепила руки перед собой.

— Мужчины имеют склонность хвалить своих любимиц. Даже если это беспочвенно, — врезался в разговор ледяной голос Виэрны. — В стрельбе человеку действительно нет равных. Хуже неё даже в младшей группе никого не найдётся.

— А с каких это пор стрелковые навыки стоят превыше всего? — Лиф ехидно подалась вперёд, заглядывая в лицо.

Виэрна медленно повернула голову. Казалось, ей было что сказать на эту тему, но она промолчала.

— В любом случае, глупо переводить Мари в другую группу. Уже столько времени прошло! — Леон закатил глаза, явно обиженный пренебрежительным обращением.

— Она получила необходимые навыки и подготовку… И теперь может быть полезна в качестве любой рабочей. Никогда не поздно сменить профессию.

От этих слов в Мари вскипело раздражение, но только она открыла рот, как Лиф расхохоталась, опередив её:

— А вы девочку-то хоть спросили? Какой толк заниматься тем, чем не желаешь?

Взгляды всех присутствующих метнулись к Мари. Злость исчезла так же стремительно, как и появилась. Она неуверенно переступила с ноги на ногу.

— Я хочу стать охотницей. И если вы дадите мне шанс…

— Мы ведь уже слышали это, — Рейна повернулась в сторону Леона.

Мгновенно воцарилась тишина. Его лицо, несмотря на кажущуюся невинной фразу, застыло восковой маской, а взгляд потух.

— И, если вспомнить, чем обернулся прошлый раз…

— Довольно! — Лиф вскочила с места. — Ты не думаешь, Рей, что вспомнила об этом не вовремя?

— Отчего же?.. — Скрежещущий голос Управляющей проникал под кожу, впивался в нервы. — Ошибки прошлого для того и существуют. Чтобы не совершать их впредь.

— Это совсем другая история. — Лиф упрямо сжала плечо Леона.

— Конечно другая. — Виэрна кивнула. — Даже альвы превосходят человеческие данные. Льона не вызывала сомнений хотя бы в базовых навыках.

Услышав это имя, Леон дёрнулся как от удара. Он хотел было тоже встать с места, но Лиф с силой надавила ему на плечо.

— Обсуждение затянулось, вам не кажется? — Она всё так же возвышалась над всеми. — Я верю в Мари и голосую «за». Леон?

Тот, сгорбившись так, что едва ли не касался лбом столешницы, едва слышно выдохнул:

— Да.

— Ви?

— Я уже всё сказала. — Виэрна едва заметно усмехнулась и перевела взгляд на Мари: — Стрелок из тебя никакой, но если сможешь пройти проверку… Пусть будет так.

Та от удивления даже оторвала обеспокоенный взгляд от Леона. Неужели не послышалось?

— Отлично, — хмыкнула Лиф. — Даже у тебя совесть иногда вылезает, да?

— Совесть тут ни при чём. Я не верю в человека ни на зёрнышко, а это прекрасный шанс раскрыть вам всем глаза.

Рейна, сидящая от неё по левую руку, замотала головой, прижимая побелевшие костяшки к губам:

— Нет, я не могу, — её голос ощутимо дрожал. — Я против… но лекарки точно не откажутся от помощницы, поэтому…

Мари закусила губу. Беда пришла откуда не ждали. Рейна всегда казалась доброй и мягкой женщиной, которая совсем не против была повторить всем известные вещи для новенькой. Она сама останавливалась возле человека на практических занятиях, чтобы лишний раз проконтролировать правильность действий. Но, видимо, излишняя опека и боязливость сыграли на сей раз не в пользу.

Последнее слово оставалось за Управляющей. Она ещё раз цепко осмотрела Мари с ног до головы, а затем повернулась к жрицам.

— Состояние здоровья?

— Нет причин для беспокойства, — их голоса слились в один. — Старшая лично рекомендовала человека в охотницы.

На этих словах сердце пустилось в пляс. Старшая не забыла про Мари! Она, вероятно, знала, что у других могли возникнуть сомнения, и потому наказала жрицам вмешаться в случае чего. Неплохо было бы поблагодарить её за беспокойство при встрече.

— Полагаю, ещё год будет… излишним? — Управляющая цедила слова, обдумывая каждое из них.

Жрицы единодушно кивнули.

— Хорошо. — Она аккуратно свернула бумагу как положено и поставила сверху отметку. — Я допускаю тебя до проверки, Мари. Однако правила Дома Ветров велят мне предупредить в последний раз: экзамен труден и опасен, редкий год обходится без серьёзных травм или смертей. Ты понимаешь это?

Мари отрывисто кивнула.

— И ты готова пройти экзамен?

Ещё один кивок.

— В случае успеха охотниц распределяют по отрядам, которые станут для них новой семьёй. Обещай, что не нарушишь правила Дома Ветров и никогда не поставишь жизнь сестёр под угрозу.

На этот раз Мари сухо сглотнула и с трудом разлепила губы:

— Обещаю.

Управляющая подтянула к себе ещё какую-то бумагу, сделала очередную пометку на ней. После этого напряжение, сковывавшее Лиф, наконец, спало, и та мягко плюхнулась на место. Мари попыталась поймать взгляд Леона, но тот пребывал мыслями глубоко в себе и не реагировал более ни на что. Она с сожалением развернулась и, попрощавшись с комиссией, вышла на залитую солнцем поляну.

Никто, ожидаемо, кидаться с поздравлениями и вопросами не спешил, однако все так или иначе следили за реакцией. Прошёл человек или нет? Мари глубоко вздохнула и, отложив тревожные мысли до лучших времён, победно улыбнулась, с наслаждением наблюдая за смятением фей.

Первый был шаг сделан.

Мари довелось наблюдать за итоговым экзаменом уже дважды. Первый раз, когда феи из её группы пытались стать охотницами, — ведомая любопытством, она увязалась за ними в качестве зрителя. А второй — несколько месяцев назад, когда Нэй получила право называться лекаркой. Мари и Леон тогда крутились в разрешённой для зевак зоне, не зная, чем помочь подруге, которая выглядела непривычно серьёзно и собрано. И хотя проверка охотниц и лекарок различалась в корне, сама атмосфера торжественности и всеобщего возбуждения была точно такой же.

Сердце едва не выпрыгивало из груди от всепоглощающей радости. Наконец и Мари стояла на том самом месте, в ряду претенденток. Более того — собиралась стать не кем-то там, а охотницей! Ещё пару лет назад и помыслить о таком было невозможно.

Восторг омрачало лишь беспокойство за Леона, который в эти дни, казалось, умышленно избегал любой компании. То, о чём спорили члены комиссии на собеседовании, постоянно крутилось в голове, но задать назревшие вопросы Нэй или кому-то другому Мари так и не решилась — это казалось неправильным. Поэтому она, снедаемая беспокойством и любопытством, ждала удобного случая. Хоть одной зацепки, которая бы прояснила ситуацию.

От места сбора, привычного тренировочного стрельбища, их повели вглубь леса. Мари огляделась: претенденток в этом году оказалось не больше тридцати и почти все из них — те, кто прошли в первой половине дня. Видимо, комиссия не была так уж лояльно настроена после перерыва.

Во главе колонны шествовала Хильда, громко строящая догадки насчёт предстоящих испытаний. Мари только хмыкнула — совсем не удивительно было видеть её здесь. Фея успешно прошла два этапа экзамена в прошлом году, сорвавшись лишь на последнем — проверке боем.

Интересно, что приготовили им сегодня?

Мари как раз раздумывала о том, почему кроме сдающих экзамен никого не было видно — обычно рядом крутились поддерживающие и любопытные, — когда все разговоры смолкли, сменяясь тяжёлым молчанием.

Она закрутила головой. Эта часть леса ничем не отличалась от той, в которой приходилось жить. Тем не менее даже воздух загустел от повисшего напряжения. Феи заметно подобрались. Лишь подняв взгляд, Мари поняла, куда их привели. Неудивительно, что все поражённо замолчали: вход в огороженную Внутренним Кругом часть поселения являлся закрытым для всех, кроме жриц. И сейчас они стояли прямо перед ним. Тёмная, почти чёрная плёнка защитного купола, до этого скрывавшаяся за деревьями, едва заметно подрагивала в нескольких метрах от их группы. Мари никогда ещё не слышала о том, что чей-то экзамен проходил на территории жриц. Изредка те выступали помощницами в проведении, но не более.

От защитного барьера отделились две фигуры, закутанные в тёмные одежды с ног до головы. Мари вытянула шею, пытаясь разглядеть, что происходило впереди, но столпившиеся вокруг не давали этого сделать. Колонна пришла в движение. Одна за другой феи скрывались за Кругом. Горло сдавило в нервном ожидании.

Жрицы стояли безмолвно по обе стороны, на краткий миг дотрагиваясь ладонями до плеч проходящих мимо кандидаток. Мари невольно задержала дыхание, когда пришла её очередь. От прикосновений — лёгких и едва заметных — тело прошил электрический разряд. Остро хотелось обернуться, но чужая ладонь настойчиво ткнулась между лопаток, подталкивая вперёд. Чёрная плёнка с готовностью облепила со всех сторон, набиваясь в глотку, затекая через уши и ноздри. Борясь с судорожным вздохом, Мари забарахталась в липкой тьме.

Кто-то с силой вытянул её за руку.

Оказавшись по другую сторону, она согнулась в мучительном кашле. Внутри растекались, пульсируя, остатки странного вещества. На глаза навернулись слёзы.

— Ну-ну! Это только в первый раз так тяжко.

Тёплая ладонь погладила по спине. В лёгкие, наконец, хлынул кислород, и губы сами собой растянулись в благодарной улыбке. На душе сразу стало легко и радостно. Уже почти смирившись с отсутствием необходимой поддержки, Мари воспрянула духом, услышав голос Нойль.

— Спасибо. — Она облегчённо разогнулась. — Ты что тут делаешь?

Нойль щёлкнула её по носу:

— Решила застолбить тебя, пока все не прочухали человеческие возможности.

Тревоги распались сами собой, и улыбка никак не желала сходить с лица. Мари рассмеялась, поймав хитрый взгляд.

— А вообще! Что ещё за глупые вопросы? Я же капитанша! Мы всегда присутствуем на проверке, чтобы приглядеть себе новичков.

Мари прищурилась, пытаясь вспомнить, как всё было на прошлогоднем экзамене. И действительно. Капитанши отрядов и некоторые охотницы тоже наблюдали за младшими феями, перешёптываясь и толкая друг друга под бок. Кажется, Мари даже слышала восторженные разговоры участниц, пытавшихся показать себя в наиболее выгодном свете, но тогда подумала, что старшие присутствовали только в угоду любопытству или ностальгии. Мысленно кляня себя за недогадливость, она покивала на все напутствия Нойль и поспешила присоединиться к группе, которая уже сгрудилась возле провожатой.

— Не смей там нас позорить, слышишь!

Мари помахала Нойль, обернувшись: та стояла, сложив рупором ладони у рта. Она и без того не собиралась проваливать экзамен и уж тем более — «позорить» своих учителей. Кроме, вероятно, Виэрны… Тяжёлый вздох вырвался, стоило вспомнить про один из обязательных навыков. В заданиях на стрельбу не было ни шанса набрать хоть сколько-нибудь очков.

— …ну, туда и дорога, — донёсся обрывок фразы, вырвавший из мыслей.

Задумавшись о своём, Мари не сразу заметила, как по группе пробежалась волна шепотков: феи с убойной долей ехидства посматривали в её сторону. Ровно таких же взглядов удостаивалась и Нойль, которая уже успела отойти на порядочное расстояние, отвлёкшись на коллег.

— Собралась в восьмой отряд? — Во взгляде Хильды почудился опасный блеск.

Мари нахмурилась, но кивнула. Странно, что одногруппницы вообще заговорили с ней первыми — обычно такого не случалось без крайней необходимости.

— Какое счастье! — Хильда, казалось, искренне улыбнулась. — Грустно представить, как бы чувствовали себя настоящие, — она специально выделила это слово, — охотницы, окажись они в восьмом отряде. А так…

— Что ты имеешь в виду? — Мари и раньше слышала шепотки по поводу отряда Нойль, но никогда ещё не натыкалась на явное пренебрежение.

— Так ведь все знают, — встряла другая фея, стоящая рядом с Хильдой. Она была на целую голову ниже. — Восьмому достаются самые неприглядные задания. Такие ни один уважающий себя отряд не берёт.

Мари фыркнула.

— Этим всё равно нужно кому-то заниматься. — Она покачала головой, впервые за долгое время с превосходством оглядывая фей. — То, что только у Нойль достаёт решимости взяться за работу, от которой отказываются другие, должно вызывать уважение, как по мне.

Хильда шагнула вперёд. Лицо у неё при этом сделалось таким, будто бы она готова была лично придушить вконец обнаглевшего человека. Мари титаническим усилием воли заставила себя остаться на месте. Взгляд блуждал по чужому лицу, не в силах задержаться в одной точке, но и это казалось маленькой победой.

Раньше Мари при любых возникавших спорах или конфликтах только и могла, что сжаться в комочек и, прикрыв голову руками, стараться не заплакать. Внутри всё переворачивалось и пекло от несправедливости, обиды… и ещё чего-то горького и колючего, что никак не удавалось опознать. С появлением Ирнеста стало гораздо легче: у Мари появился живой щит, за которым можно было спрятаться, а после — выплакать все накопившиеся эмоции. Вот только на сей раз она твёрдо решила стать собственным защитником… и крохотные изменения — победы над собой — радовали даже сильнее, чем успехи на занятиях.

К счастью, долго выносить раздражение фей не пришлось — к группе подошла одна из жриц. Мари в который раз подивилась их странным одеяниям: в наслоении тканей нельзя было разглядеть даже глаз феи.

Интересно, почему Лиэтель ни разу не показывалась в подобном облачении?

— Все собрались? — голос жрицы звучал мягко и тепло, что не вязалось с общим впечатлением. — Подойдите поближе, я расскажу вам, в чём состоит задание первого этапа. Да… вот так.

Мари пришлось вжаться в последний ряд кандидаток, чтобы хоть что-то услышать. На сей раз, несмотря на всеобщее прохладное отношение, феи не одарили её недовольными взглядами — всех захватило волнение перед экзаменом.

— Первый этап — всего лишь небольшое вступление. Проверка базовых навыков и сил.

Краем глаза Мари заметила, как ухмыльнулась Хильда и что-то прошептала на ухо стоящей рядом подруге. В носу засвербело. Верно — ни у кого не должно было возникнуть проблем с первым этапом. Ни у кого, кроме неё. Некстати вспомнилось, что в прошлом году некоторые задания охотниц были связаны с преодолением препятствий — сделать это без крыльев представлялось довольно непростой задачей, когда как феи играючи перемахивали через искусственные рвы или взбирались по отвесным стенам.

— На этот раз этап будет индивидуальным для каждой. Перед тем, как приступать к командным заданиям, следует показать, чего вы стоите поодиночке.

На этих словах феи недоумённо зашептались. Обычно первый этап проходили все вместе, поэтому была возможность оценить соперниц или помочь подругам. Теперь же некоторые казались не такими уверенными как поначалу.

— Первый этап начнётся, как только вы войдёте. — Жрица, не обращая внимания на общее смятение, махнула куда-то назад. Только сейчас Мари разглядела между корней дерева чернеющий проход, который переливался на свету так же, как и плёнка защитного барьера снаружи. — Не бойтесь… Мы будем наблюдать за каждой из вас. И если вы поймёте, что задание вам не по силам, подбросьте в воздух сигнальный порошок.

Из складок одеяния женщина вытащила тряпичный мешочек на длинных завязках. Она взмахнула рукой, и воздух над группой расцветило нечто ярко-оранжевое. Феи разом попрятали головы, но цветное облако не думало опадать: частички порошка застыли, едва заметно покачиваясь и мерцая.

— Сделать это возможно лишь раз. Помните — ваш экзамен будет окончен в тот момент, когда вы подадите сигнал о помощи.

Ещё две феи, закутанные в тёмные ткани, подошли к группе, вручая цветной порошок всем кандидаткам. Мари, повертев вещицу в руке, крепко подвязала её к поясу, втайне надеясь, что та и вовсе не понадобится.

— Теперь вы готовы. — Жрица кивнула и посторонилась от входа. — Мы можем начать.

Феи засуетились, выстраиваясь в очередь. Кто-то проталкивался вперёд, надеясь поскорее приступить к заданию, кто-то жался в стороне, ожидая, когда можно будет примкнуть к хвосту. Мари же просто осталась стоять как есть: она оказалась прямо напротив входа, поэтому уже занимала какое-то место в очереди. Позволить феям самим выстроить её вокруг казалось неплохой идеей.

На испытание будущие охотницы входили по одной. Жрица отмеряла необходимые промежутки времени, стоя у прохода: не давала горячим головам спешить, но и не позволяла замяться дольше положенного. Чернеющий провал между корнями приближался. Воображение рисовало невероятные испытания и тут же — триумфальное возвращение, после которого на Мари перестанут смотреть свысока, а Нойль потреплет ласково по волосам и скажет, что…

Она на автомате шагнула вперёд, не заметив, что земля круто пошла под уклон. Неловко взмахнув руками, кубарем свалилась в проём — к счастью, падать оказалось недалеко. Чудом получилось приземлиться на ноги, отозвавшиеся тихой болью, и, толкнувшись ладонью о холодный камень, встать.

Как глупо! Мари прижала кулак ко лбу, моля память выкинуть неловкое воспоминание.

Тяжело выдохнув, она задрала голову. Злополучный проход мерцал где-то в двух метрах, скрытый тёмной, дрожащей плёнкой. Впереди же, насколько хватало глаз, простирался коридор. Абсолютно пустой и мрачный. Мари поморщилась. Голые каменные стены напоминали больничные переходы, с одним лишь исключением — здесь не было обшарпанных дверей с дверцами для еды и лекарств.

Впрочем, это шло испытанию на пользу.

Дождавшись, пока глаза привыкнут к полумраку, Мари шагнула вперёд. Тусклый свет от камней мягко разгонял тьму — ровно настолько, чтобы можно было идти, не натыкаясь на стены. Вокруг стояла звенящая тишина. Почти бесшумная поступь отдавалась гулким стуком. С каждым шагом гнетущее напряжение нарастало.

Но ничего не происходило.

Мари начало казаться, что этот коридор — нелепое испытание терпения. За всё время, что она шла вперёд, тот дважды вильнул вправо и влево крутыми поворотами, но в остальном оставался тем же неуютным, мрачным… и совершенно унылым коридором. Ещё через два поворота подумалось, не делала ли она чего-то не так? Мари остановилась и прислушалась. Ничего. Обернулась назад. Ничего. Двинулась обратно, но уже через пару шагов затормозила.

Идти назад — дело ещё более бессмысленное. Она развернулась и прибавила шаг.

Ещё минут через двадцать Мари перешла на бег. Может, испытание сломалось? Голова кружилась от однотонных каменных стен, сливающихся с полом и потолком в единое марево. И если до этого перед каждым поворотом сердце сжималось в предвкушении — вот-вот что-то произойдёт! — то сейчас это не воспринималось как нечто удивительное и долгожданное. Мари даже не сбавляла хода, чтобы проверить, не притаилась ли там опасность.

Отчаянно хотелось выбраться.

Свист рассекаемого воздуха заставил рефлекторно пригнуться. Ноги толкнули вперёд. Перекувырнувшись через голову, — мечи, висящие за спиной, больно вдавились в тело — Мари врезалась в стену. В последний момент получилось изменить траекторию, избежав горячей встречи головы с камнем.

Сердце гулко зашлось в груди. Никак не получалось отдышаться.

Осторожно открыв глаза, которые со страху зажмурила в падении, Мари высвободила из-под себя правую руку. Несколько раз сжала пальцы в кулак и поводила из стороны в сторону. Убедившись, что все повреждения сводились к содранной коже и пострадавшей гордости, приняла сидячее положение и привалилась к стене. Мечи вжались в свежие, ими же и оставленные ушибы, заставляя втянуть воздух сквозь зубы.

— Чудесное начало. Просто отличное.

Посидев ещё немного, позволяя сердцу и дыханию успокоиться, она поднялась на ноги, с сожалением отклеиваясь от стены. Под подошвой что-то хрустнуло. Мари метнулась в сторону, но тут же сообразила, что никакой опасности не поджидало. Две половинки чего-то тонкого и длинного, перекатились под стопой. Она присела на корточки и подняла сломанную напополам стрелу: с зазубренным наконечником и изящным оперением. Руки в момент покрылись мурашками.

Неужели… проверка? Так вот что это был за тихий свист!

Ловушка поджидала сразу за поворотом, и только благодаря вдолблённым в тело рефлексам Мари смогла избежать стрелы. Даже думать не хотелось о том, что бы случилось, если… Она помотала головой и снова поднялась на ноги. По крайней мере, теперь не похоже было, что коридор сломался. Скорее всего, экзаменаторши намеренно усыпляли бдительность будущих охотниц, дабы проверить их в критической ситуации.

Мари ещё раз оглядела стрелу. Наверное, цель не стояла в том, чтобы убить зазевавшуюся кандидатку — по крайней мере, очень хотелось в это верить. Хотя ранение таким снарядом было бы весьма болезненным… и поучительным. Надо бы крепко обнять Леона после экзамена. Если бы не его навязчивая идея «быть всегда готовым ко всему», то, возможно, сейчас так чудесно не повезло бы.

Следующие несколько метров дались не в пример тяжелее. Коридор решил возместить всё потраченное на пустое хождение время. Ловушки встречались чуть ли не на каждом шагу: от нелепых вроде громко трескавшихся под ногами плит до по-настоящему опасных — длинных шипов, которые выдвигались с потолка или стен. Мари, взяв в одну руку ножны, тщательно ощупывала пространство перед собой. Это помогало лишь отчасти: стрелковые механизмы срабатывали на простое движение или постукивание по плитам, но полностью обезопасить путь нехитрая проверка не могла.

Мари в очередной раз шагнула вперёд, почувствовав ножнами твёрдый, безопасный камень, как вдруг ухнула вниз, провалившись сквозь него. Судорожный вздох вырвался из груди. Она всё ещё видела перед собой ровный каменный пол, но теперь он оказался на уровне пояса. Под ногами ощущалось нечто мягкое и рыхлое. Переборов первую панику, Мари поняла: дальше её вниз не затягивало. Она развернулась назад, пытаясь нащупать спасительный — не иллюзорный — пол.

Безуспешно.

Со всех сторон была только рыхлая субстанция, напоминающая вату или влажный песок, сокрытый обманчивым миражом. Болотистая местность встречалась в этом отражении довольно редко, как рассказывала Лиф; гораздо чаще охотницы попадали в другую западню — перерытую до воздушной рыхлости землю, в которой копались мелкие зверьки и насекомые. Стоило Мари подумать об этом, как по позвоночнику пробежалась крупная дрожь. Всё, у чего было больше четырёх лап, вызывало у неё панику.

Подавив малодушное желание бросить испытание и сжаться где-нибудь у стены, Мари вытащила из рассыпчатой массы ножны и положила их плашмя. Вытянула ноги и, не без труда выбравшись на поверхность, распласталась на животе. Субстанция немного просела, но уже не норовила облепить со всех сторон. Лиф была права — так передвигаться проще и безопаснее. Через пару метров ножны зацепились концом за что-то твёрдое.

Каменный пол!

Одна рука. Вторая. Мари старалась перенести вес тела как можно более осторожно. Но левое запястье подогнулось, не выдержав нагрузки в неудачном положении.

На этот раз она провалилась в яму едва ли не по шею, но пальцы намертво вцепились в твёрдый камень. Мысленно проклиная того, кто придумал подобное испытание, вновь подтянула себя к краю, уже не заботясь о правильности положения. Главное — вылезти хоть как-нибудь. Несколько секунд Мари барахталась в рыхлой субстанции, пытаясь упереться хотя бы коленями и подтянуться наверх, но ноги плотно увязли в чём-то, покрывающим дно.

Последние силы ушли на то, чтобы высвободить правую лодыжку и вскарабкаться на твёрдую поверхность до половины. Мари блаженно выдохнула, растекаясь по холодному камню, и прижалась к нему щекой. Так хорошо… Даже несмотря на то, что левая нога находилась в плену, двигаться не хотелось абсолютно.

Только спустя пару минут она всё-таки смогла уговорить себя продолжить миссию по собственному спасению. Одним рывком перевернулась на спину и приняла сидячее положение, обхватывая руками ногу, скрывающуюся в полу. Казалось — чем больше усилий прикладывалось, тем сильнее тянуло назад, в яму.

— Ну, давай уже! — Мари привстала, в отчаянии отталкиваясь второй ногой.

В следующее мгновение — прежде, чем пришло осознание — она плюхнулась спиной на твёрдый камень. Удар был несильный, да и голову удалось сберечь, но Мари резко вскочила и, чертыхнувшись, кинулась обратно. Ей просто не могло настолько не везти сегодня… Взгляд метнулся вниз, к ногам. Так и было! Левого ботинка не доставало — осталась только тёмная тканевая обмотка, плотно прилегающая к коже.

Мари склонилась над ямой, запуская туда руку, надеясь, отыскать пропажу, но пальцы наткнулись на камень. Похлопав по полу рядом с собой, она переместилась чуть дальше — яма пропала. Внутри всё похолодело. Бродить по ровному, каменному полу в одних тканевых намотках не казалось большой проблемой, но Мари не питала никаких иллюзий на то, что и дальше испытания будут благосклонны к босому человеку.

Потоптавшись в нерешительности на месте, она на пару мгновений зажмурилась и, тяжело вздохнув, стянула ботинок и со второй ноги. Перехватив его за связанные вместе ленты, Мари зло кинула взгляд на клочок пола, под которым скрывалось вероломное препятствие. Оставалось надеяться на то, что жрицы вернут обувь хотя бы после этого этапа.

Мари критически оглядела себя. Не торопясь, перевязала обмотку на левой ноге — не хватало ещё потерять последнюю защиту. Странно, но и ножны, и одежда остались чистыми, хотя казалось, вещество из ямы забралось всюду, куда только можно, и налипло отвратительными комьями. Хотелось тщательно вымыться и переодеться.

Боевой дух устремился вниз — всё это возможно было только после прохождения этапа. И то — не факт. В прошлом году кандидаткам не дали даже дух перевести: за первым этапом сразу же последовал второй. Мари хмуро уставилась вперёд. Коридор казался обманчиво пустым и спокойным. Чудилось даже, что стало светлее, словно организаторши извинялись за досадную оплошность.

Мари обречённо застонала и закинула на плечо мечи вместе с оставшимся ботинком. То ли ещё будет.

По стенам стремительно сбегала вода. Она струилась по камню вниз из невидимых щелей, плескалась под ногами и капала с потолка, внося в меняющийся рисунок на поверхности заключительные штрихи. Мари мрачно закатала штаны повыше. Вода, затопившая коридор, почти достигла коленей.

Откуда она взялась и зачем — волновало слабо. С момента начала первого этапа, по ощущениям, прошло не меньше двух часов. Первые капли на камнях начали встречаться за три поворота до этого. С каждым новым шагом лёгкое журчание превращалось в приближающийся гул, а лужи сменялись неглубокой речкой.

В неожиданном потопе, правда, были плюсы: количество ловушек в коридоре заметно уменьшилось. Это-то и настораживало. Помня про первый коварный трюк, Мари с каждым пройдённым метром всё больше нервничала и осторожничала. Из-за постоянной тревоги даже вода не казалась такой уж ледяной.

В Доме Ветров быстро приучали мыться в прохладных речках и озёрах. Лишь пару раз за месяц можно было побывать в горячих объятьях пара и воды — к таким водоёмам, специально нагретым волшебством, стекались все жительницы поселения, поэтому спокойно расслабиться там было просто невозможно. Мари с раздражением подумала про недавнее желание смыть с себя неприятные ощущения после ямы со странным веществом.

Она же не этого хотела!

Ноги скользили по гладкому камню как по льду. Стопы и пальцы почти потеряли чувствительность, из-за чего казалось, будто Мари шла в толстых резиновых тапках. Хотелось лечь на воду и, покачиваясь, отдаться на волю потока. Эта идея казалась всё заманчивее с каждым шагом, и пришлось одёрнуть себя, представив ледяную влагу, пропитывающую одежду и затекающую в уши.

Впереди замаячил новый поворот. Уровень воды стал снижаться — пришлось остановиться, прислушиваясь. Где-то неподалёку грохотало нечто. Мари постучала ножнами по стене, проверяя её безопасность, а затем с опаской заглянула за угол и едва не поперхнулась воздухом.

Прямо за поворотом, откуда-то сверху низвергалась в бездну целая река. Вода пенилась, разлетаясь брызгами во все стороны. Пола не было. Вместо него зиял чернотой провал с отколотыми по краям каменными кусками. Мари судорожно сглотнула. Она не могла придумать, как именно следовало поступить в такой ситуации. Как ни странно, даже при наличии крыльев, об отсутствии которых проскальзывали сожаления по пути сюда, дело не казалось проще. Никто из фей не смог бы перелететь сквозь плотный поток.

Осторожно, мелкими шажками Мари приблизилась к краю, держась одной рукой за стену. Даже смотреть в эту бурлящую темноту было страшно, не то что перебираться на другую сторону. Да и намёка на неё за водопадом не виделось.

Походив вдоль края ещё немного, Мари зацепилась взглядом за выемку на одной из стен. Чуть подальше обнаружилась вторая… и третья. Удалось разглядеть узкую полоску, оставшуюся, вероятно, от пола и тянущуюся вдоль той же стены.

В голове зажёгся свет.

Испытание стало предельно понятным. Мари с сомнением проследила взглядом предполагаемый путь. Но ведь это самоубийство чистой воды! Губы дрогнули в полуулыбке от ироничности мысли, а пальцы сжали мешочек, привязанный к поясу. Тот не только чудом не слетел при копошении в яме, но и не пострадал от влаги.

Может, Нэй была права, и ещё не время?

Мари заглянула за край. Интересно, что там внизу... Тут же тряхнула головой, отступая назад. Очевидно — ничего хорошего. Шансы на выживание после падения виделись довольно мизерными. Стоило ли вообще пытаться? Она подцепила носком воду, заставляя взметнуться широким крылом.

Нет, конечно, жрицы обещали, что присмотрят за всеми… но вмешаются ли они в случае чего?

Глубоко вздохнув, Мари, наконец, решилась. Перецепив мечи так, чтобы они оказались спереди и не могли перевесить в сторону бездны, покрутила в руке оставшийся ботинок. Взгляд метнулся туда, где за плотным водным потоком предполагалась другая сторона. Что ж, была ни была. Мари размахнулась, примерившись, и с силой кинула ботинок вперёд. Они встретятся там, если всё пройдёт удачно.

Если он вообще благополучно добрался до пола, а не ухнул в бездну вслед за водой.

Пальцы придирчиво ощупали первую выемку. Та была довольно глубокой и удобной, но главную неприятность доставляла вода, струящаяся по камню. У самой стены поток не был таким уж плотным — Мари облегчённо вздохнула, не встретив предполагаемого давления, — хотя камень всё равно оставался мокрым и скользким.

Воздух застыл в груди, стоило ледяной жидкости коснуться спины. Мари передёрнула плечами. Вода заливала глаза и норовила затечь в нос, поэтому пришлось склонить голову, прижавшись лбом к неровной стене. В таком положении можно было даже представить, что никакой бездонной пропасти за спиной не существовало.

Шаг. Ещё один. Мари переставляла руки строго по одной, медленно продвигаясь вбок. Стопы сводило от необходимости идти на носочках, но расслабляться было нельзя. И хотя не получалось сказать, как далеко ещё находилась другая сторона, Мари ощутила прилив уверенности — страшное испытание оказалось на деле не таким уж и трудным. Крайне неприятным, нервирующим, но не ужасным. Пока под ногами ощущалась хотя бы тонкая полоска земли…

Пальцы судорожно вцепились в стену.

Нога потеряла опору — там, где ожидался каменный выступ, оказалась пустота. Мари так и застыла, не решаясь сделать хоть что-то. Дыхание сбилось. Она повернула голову, пытаясь разглядеть спасительный кусочек пола, но увидела лишь разлом в пару метров длиной, после которого каменный выступ появлялся вновь.

Что делать? Вернуться назад? Попробовать перескочить?

Мари не была уверена, что сможет удержаться на скользких выступах одними пальцами. С другой стороны, возвращение означало провал экзамена. И как после этого она будет смотреть в глаза Нойль и Леону? Мари перехватилась рукой за дальнюю выемку. Ей нужно было слегка качнуться, чтобы переступить с одного выступа на другой. Тело отказывалось подчиняться; страх твердил — оторви только ногу и окажешься прямиком в бездне. Руки подрагивали от напряжения.

Резко выдохнуть. Оттолкнуться.

Носок едва зацепился за край выступа, но Мари удержалась. Отфыркиваясь от попавшей в рот воды, переставила другую руку и ступила на ледяной камень второй ногой. Сразу стало легче дышать. Виски пульсировали в такт сердцу, а жар, распространившийся по телу, не мог перебить даже холодный поток. Буквально через пару метров Мари ощутила, что вода перестала хлестать сверху, а под ногами обнаружился цельный, не раздробленный на кусочки пол. Стоило оказаться в сравнительной безопасности, как мелкая дрожь охватила тело от макушки до пяток.

Сколько ещё феи собирались её мучить?

Мари бросила взгляд туда, где приглашающе раскинулся осточертевший до зубовного скрежета коридор. Насколько хватало глаз — выхода не было. Она сняла куртку и с силой отжала её: тяжесть воды начинала раздражать. Пару раз встряхнув плотную ткань, Мари повязала куртку на пояс. Было бы неплохо выжать и всё остальное, но раздеваться посреди испытания не хотелось. С мокрыми безрукавкой и штанами ещё можно было смириться.

Чуть покачнувшись, Мари упрямо побрела вперёд. Взглядом обшарила пол, но второй ботинок, по всей видимости, тоже пал жертвой первого этапа. Хорошо хоть мечи остались — Грэх собственноручно придушил бы её, если бы с ними что-то случилось. Расцепив крепления, связывающие двое ножен вместе, Мари перевесила одни обратно за спину, а вторые — взяла в руку. После всех сюрпризов не хотелось проверять коридор на ловушки. С великим трудом получалось ступать осторожно и вдумчиво.

Не хватало ещё вылететь перед самым концом этапа!

Был ли тот конец близок или нет, Мари могла только предполагать. Очень хотелось верить в то, что все испытания скоро закончатся. Азарт, внушённый самой себе, давно испарился, оставляя мрачную решимость выбраться из коридора, если не победительницей, то хотя бы не позорно проигравшей.

Задумавшись о своём, она едва не пропахала носом пол, запнувшись обо что-то, подвернувшееся под ноги. Ботинок! Он лежал у одной из стен, достаточно далеко от края провала. Мари обрадовалась ему, как давно потерянному другу, которого уже успела оплакать. И даже то, что в данный момент один ботинок был бесполезен, торжественности момента не умаляло.

* * *

Медленно плывущие навстречу стены коридора действовали усыпляюще. В голове было пусто; реакция замедлилась. Только выбравшись из-под водопада, Мари думала, что совсем окоченеет в прохладных переходах: насквозь промокшая, босая, но с каждым новым шагом становилось всё жарче. Уже через несколько минут она с удивлением поняла, что одежда практически высохла, а ногам стало больно от нагретого камня.

Сухой воздух резал горло. Кожа, ещё с десяток минут назад сморщившаяся от обилия влаги, теперь трескалась от её недостатка. В это мгновение Мари окончательно убедилась: феи, ответственные за создание первого испытания, сумасшедшие. Разум плавился от перепада температур.

Где-то вдалеке слышался то ли гул, то ли свист — будто бы сильный ветер гулял в горах. Мари едва не запнулась от внезапной догадки. Неужели выход? Она прибавила шаг. Приходилось постоянно переступать с ноги на ногу, чтобы не ожечь пальцы и пятки, не скрытые тканевыми обмотками. Может, всё-таки стоило надеть хотя бы один ботинок? Мари фыркнула, представив единственно возможный при этом способ перемещения. Нет уж, и дальше веселить наблюдательниц она не собиралась — тем более чем-то настолько нелепым.

Странный гул нарастал. Его источник находился прямо за поворотом. Мари вытянула вперёд ножны, но ничего не произошло. Чуть успокоившись, выглянула из-за угла. Коридор был пуст. Она озадаченно нахмурилась и сделала шаг вперёд.

Первый порыв ветра сбил с ног, второй — заставил откатиться к стене.

Пол и стены обжигали, а горячий воздух только усугублял ситуацию. Мари ошарашенно моргала, не предпринимая попыток подняться. Конечно! Наличие ветра ещё не означало конец испытания. Там, где уже был целый водопад, почему бы не появиться и чему-то подобному? Вытянув руку вперёд, Мари попыталась определить, где и как проходили воздушные потоки. Они то возникали, отталкивая её в сторону, то исчезали.

Мозг отказывался работать, искать периодичность и систему.

Вдалеке что-то привлекло внимание… Пришлось сощурить глаза, присматриваясь. Дверь! В метрах пятидесяти коридор, наконец, заканчивался. И не тупиком — как крепли в тайне опасения, — а нормальной, человеческой дверью. Сердце забилось чаще. Мари едва не подпрыгнула от нетерпения и ринулась вперёд.

Удар о каменную поверхность вышиб весь дух. Хватая ртом воздух, Мари ясно осознала — идея была изначально провальной. На этот раз пришлось собрать все оставшиеся силы, чтобы подняться на ноги. Вот только выход — вот он, совсем рядом! — маячил прямо по курсу, подстёгивая и заставляя метаться из стороны в сторону.

Начинать лучше от стены — так Мари решила после недолгих раздумий. Ползком, возможно, будет шанс пробраться даже через встречный поток. Ветер трепал одежду и волосы, вытаскивал из тугого пучка отдельные пряди. Дышать было сложно. Мари сжалась у стены, безуспешно борясь с вжимающей в камень силой.

Бесполезно — как пытаться пройти сквозь плотную толпу.

Ещё пару раз Мари вышвырнуло к началу. Со встречным ветром возникали существенные проблемы. В последний раз ей повезло — попутный порыв, появившийся из ниоткуда, вытолкнул к двери. Торжествующий крик вырвался из горла, несмотря на ощутимый удар.

Ни единого живого места на теле не осталось. Мари удручённо вздохнула. Похоже, у целительниц будет много работы после первого этапа. Или же другие кандидатки были более удачливы? В любом случае, Нэй точно схватится за голову, а потом станет громко причитать, выгребая «из своих личных запасов» разноцветные мази и настойки. Такое уже не раз бывало — Мари не отличалось особой осторожностью на занятиях или тренировочных боях.

Она пошарила рукой по гладкому, прохладному дереву, но ни ручки, ни выемки в двери не было. Мари как ошпаренная вскочила на ноги. Опять какой-то подвох?

Дверь беззвучно распахнулась, а в глаза ударил яркий белый свет. После пары часов хождения в полутьме это было подло. Мари ввалилась за порог на ощупь. Дверь негромко хлопнула за спиной.

Первое, что показалось странным — никто не спешил встречать вернувшуюся с испытаний кандидатку. Более того, вокруг стояла полнейшая тишина. Мари приоткрыла один глаз, тыльной стороной ладони стирая выступившие слёзы.

Перед ней была комната. Большая, светлая, с куполообразным потолком… и пустая, не считая множество цветастых комочков, покрывающих пол и стены. Слезы вновь навернулись — на этот раз уже от горькой обиды. Разве испытания не должны были закончиться? Разве не предполагалось, что дверь, появившаяся после стольких мучений в конце коридора, будет выходом? Мари пнула один из разноцветных бугорков. Нога не почувствовала его веса, когда тот отлетел в сторону.

Вся комната пришла в движение.

То, что было принято изначально за элемент странноватого декора, оказалось чудовищным количеством маленьких, разноцветных птиц. Зал наполнился шелестом перьев и писком. Птицы вспорхнули со своих мест, обеспокоенно закружив по залу. От пёстрого смерча зарябило в глазах.

Мари шагнула вперёд, заворожённая буйством красок. В Доме Ветров не было «лишней» живности — всё контролировали заводчицы, и поэтому за два года не довелось слышать даже птичьего щебета. Изредка на уроках Лиф появлялись отдельные представители животного мира, но и те выступали учебными пособиями, находящимися под строгим наблюдением фей.

Птицы, разрезающие воздух на огромных скоростях, нисколько не боялись Мари. Они подлетали совсем близко, касаясь щёк яркими перьями. Стены зала исчезли из виду — птичий кокон, окруживший её, стал плотнее. В царящем вокруг хаосе Мари не сразу сообразила, когда что-то ощутимо ткнуло под колено. Второй удар она успела заблокировать ножнами.

Это ещё что?

Нечто острое вскользь задело левое плечо. Мари рефлекторно обернулась, но неожиданного противника там не оказалось. Она плавно вытащила меч, перебросив ножны в другую руку. Взгляд заскользил по пёстрой стене, ища опасность. Вот оно! Что-то выскочило прямо из пола с едва различимым скрежетом.

Зеркально полированное лезвие прочертило в воздухе широкую ленту, разрубая механизм вместе с несколькими птицами, которые сами бросились под меч. Череда громких хлопков заставила отшатнуться. Из разрубленных тел вырвались клубы сизого дыма. Мари мучительно закашлялась — носоглотку обожгло.

Пара секунд — и ядовитое облако бесследно развеялось. Птицы не проявляли никакого интереса к произошедшему, продолжая летать вокруг. Мари подцепила носком одну из деревянных деталей, что подкатилась под ноги — эта конструкция была ей знакома. Одноударные манекены часто использовались для тренировок охотниц или стражниц. Они имели запас магии, позволяющий воспроизводить единственное движение многие десятки раз. Полностью остановить их могло лишь уничтожение или приказ хозяина.

Лезвие оставило на дереве гладкий срез — Мари удовлетворённо цокнула языком. Насколько можно было судить: этот манекен больше не представлял опасности. А вот птицы… Она с раздражением вернула меч в ножны — ядовитый дым мог подпортить жизнь куда сильнее. Нужно было пробираться дальше, стараясь не повредить пташек и не напороться на вооружённые игрушки. После нескольких часов ходьбы по коридорам, полным ловушек, это было даже слишком легко.

Вот только… куда двигаться?

Пришлось несколько раз обойти зал по кругу, чтобы окончательно убедиться: дверь здесь была только одна — входная. Многострадальное тело за это время обзавелось сразу двумя порезами на бедре — к счастью, неглубокими. Отвлёкшись на очередной манекен, Мари не заметила второй, вооружённый парой тонких кинжалов, который напал сзади.

В голове осталось единственное предполагаемое местонахождение прохода — центр комнаты. И уж если эта теория не подтвердится, то испытание грозило затянуться надолго. Птицы, находящиеся в беспрестанном движении, отошли на второй план — Мари почти не обращала на них внимания. Взгляд тщательно сканировал пол.

Вид тёмного люка, который действительно обнаружился ближе к центру зала, вырвал торжествующий вопль. Ну теперь-то точно выход! Тяжёлая на вид крышка поддалась неожиданно легко. Мари убрала ножны в крепления и спустила ноги, нащупывая первую ступеньку лестницы.

Она успела преодолеть пару метров, когда крышка люка с грохотом захлопнулась, отрезая раздражающий птичий писк. Воцарились тишина и полумрак — только дно колодца, где-то далеко внизу, ярко светилось.

Как-то совсем не вовремя вспомнилось, что задания на стрельбу так и не было, а значит — ещё как минимум одно испытание должно ждать впереди. Мари машинально переставляла руки и ноги. Первый этап всегда был настолько длительным? Ей казалось, в прошлом году экзамен пролетел так стремительно, что невозможно было уследить за всем сразу. Лишь второй этап — выживание — длился полные сутки, но на него Мари так и не попала. Группу кандидаток тогда в сопровождении наблюдательниц выпустили за Внешний Круг в тестовый рейд. Интересно, как будет на этот раз?

Первым, что Мари услышала, был глухой стук: как если бы кто-то вдалеке кидал мелкие камешки о стену. Мгновение, и ноги ощутили под собой твёрдый пол. Лестница закончилась.

Из арочного проёма за спиной лился белый свет, но на этот раз Мари была готова. По мере спуска становилось всё светлее и светлее, поэтому глазам не требовалось мучительно долго привыкать к смене освещения.

Этот зал был куда меньше предыдущего, однако его потолок — намного выше. Где-то на половине высоты комнату разделяла металлическая решётка с крупными ячейками. Сверху через неё падали округлые камешки, дробно отстукивая ритм. Мари поморщилась — не лучшее испытание за сегодняшний день, — но зацепившись взглядом за дверь на другой стороне, не задумываясь бросилась вперёд. Перепрыгивая через нагромождение камешков и прикрывая голову, Мари в несколько секунд оказалась у заветной цели и дёрнула ручку.

Заперто.

Для верности толкнув дверь, — по-прежнему заперто — Мари мысленно чертыхнулась и задрала голову. Поток камешков усилился. К глухому стуку добавился ещё и звонкий, с которым они отскакивали от металлических прутьев решётки.

Наверху, под самым потолком что-то блеснуло, заставив отчаянно замотать головой. Ну нет! Только не это… Взгляд метнулся к двери, и, присев на корточки, Мари нашла подтверждение страшной догадки.

Замочная скважина.

Мари приложилась лбом о злополучное препятствие, отделяющее её от счастливого окончания этапа. Она знала, что когда-нибудь эта глупая особенность встанет боком! Дверь заперта на ключ. Ключ — под потолком, скрытый, ко всему прочему, решёткой. Задача предельна ясна — сбить его вниз. Каменный град должен, вероятно, мешать охотницам, которые пытались бы прицелиться в подвес из стрелкового оружия. Вот только что предполагалось делать тем, у кого его не было?

Мари с сомнением ощупала крепление с несколькими метательными кинжалами. Вряд ли из этого что-то выйдет… Но попытаться стоило.

Первый кинжал стукнулся об решётку и, звякнув, оказался на полу. Второму повезло больше — тот сумел влететь прямо между ячейками и почти достиг нужной высоты, но был сбит с курса несколькими падающими камешками. На пол кинжал так и не упал, зацепившись за металлические прутья. Мари хмуро посверлила его взглядом — с самого начала не верилось в успех этой затеи.

Можно было бы продолжать безуспешные попытки ещё долго… По крайней мере, до тех пор, пока все пять кинжалов не останутся висеть на решётке. Но рассчитывать хоть на что-то кроме чуда при таком раскладе не приходилось. Мари подошла к двери и опустилась на одно колено. Тонкое лезвие без особого труда вошло в щель между ней и косяком. Она поводила им вверх-вниз, примеряясь.

Через несколько секунд Мари с уверенностью могла сказать, что замок представлял собой металлическую задвижку: достаточно широкую и толстую. Она, может быть, и попыталась бы разрубить её, но только с достаточного размаха. Здесь же пространство было ограничено, да и лезвие меча куда толще метательного ножа.

Оставался лишь один вариант.

Мари больше всего надеялась, что это умение ей не понадобится. Хотя бы не так скоро. Она ещё не могла в должной степени совладать с ним, да и выглядело это не слишком впечатляюще, чтобы показать хоть кому-то. Первыми, перед кем хотелось похвастать, были Мина и Шетаар. Эти скрытные заговорщики просто обязаны рассказать ей всё после такой демонстрации!

Сейчас же это казалось единственной надеждой.

Она глубоко вздохнула, прислонившись лбом к прохладному дереву. Было так страшно, словно предстоял прыжок с обрыва. Ничего особо ужасного с ней не случится, но сделать этот первый шаг… Мари приложила ладонь к двери в том самом месте, где проходил механизм замка, и крепко зажмурилась. Позорный скулёж едва не вырвался, когда кожу ожидаемо защипало — хотелось отдёрнуть руку, сунуть под ледяную воду, чтобы успокоить. Мари прекрасно знала — это не поможет.

Она открыла глаза.

Чёрные языки пламени послушно объяли кисть: кожа под ними покраснела и в некоторых местах потрескалась. Боль — тихая и едва заметная — с каждой секундой усиливалась, пока Мари не отдёрнула руку, стряхивая огонь.

Воспоминания о первой панике, когда удалось призвать его, были слишком свежи. Ни вода, ни земля — ничто не могло погасить странное чёрное пламя, совсем как то, что было заключено в кулоне Мины. В тот раз Мари обзавелась серьёзным ожогом на пол-ладони, ожидая, пока огонь погаснет сам. Благо — тогда он был не сильнее пламени свечи.

Потребовалось больше года, чтобы научиться призывать и гасить пламя по желанию, но и сейчас она не могла сделать его сильнее. После даже нескольких секунд Мари валилась с ног от усталости, а кожу приходилось ещё пару дней мазать заживляющим бальзамом.

Она подула на ладонь: кожа горела. С тихим скрипом дверь отворилась сама собой — Мари от неожиданности чуть не рухнула за порог. Там, где пару минут назад был замок, теперь зияла неровная, округлая дыра. Дерево обуглилось, а оплавленный металл стёк по полированной поверхности вниз.

Мари слабо усмехнулась и переступила порог. Мошенничество — тоже в каком-то смысле победа. Да и что ещё оставалось «всего лишь человеку», когда нужно было соревноваться с одной из магических рас?

— И-и-ист! Эй, Ист!

Ирнест обернулся на громкий оклик. Перепрыгивая через низенькие ограждения, начисто игнорируя дозволенные дорожки, к нему нёсся Элиот — так мог драть глотку только он. Остальные студенты, волею случая оказавшиеся поблизости, спешили отвернуться и покинуть зону поражения. Опасались ли они огрести наказание «за компанию» или же не горели желанием выступать свидетелями подобного поведения единственного сына Кардов, Ирнест не знал. Но был этому благодарен.

— Вижу, тебе уже лучше.

— Ты просто не представляешь! — Элиот начисто проигнорировал насмешливую фразу. — Столько всего произошло!

Ирнест улыбнулся. Он прекрасно знал, что периодические «болезни» друга на деле были передышками от учёбы. Когда чуть больше недели назад Элли начал сетовать на то, что «кажется, заболевает», Ирнест приготовился писать излишне подробные конспекты. И не прогадал.

— И где же болезнь свалила тебя на сей раз? — Он вручил другу стопку тетрадей — тот восторженно рассыпался в благодарностях. — Даже не загорел ничуть… Неужели в больнице не нашлось солнечных ванн?

Элли насупился и помрачнел, удобнее перехватывая конспекты. Отчего-то он не спешил вываливать на Ирнеста весь объём приключений. Пауза затягивалась.

— Я… Простыл и всё, — он уставился куда-то в сторону. — Скучно было — жуть. Представляешь?

Ирнест нахмурился — беспокойство прошлось по позвоночнику. Что-то случилось? Они не виделись с того странного медосмотра: остальная группа так и не появилась на занятиях до конца дня. Он и вовсе забил бы тревогу, но «пропавшие» студенты пришли на следующий день, как и обычно — к первой паре. Все, кроме приболевшего Элиота.

Тот помотал головой и умоляюще уставился на него:

— Слушай, Ист… А с тобой ничего с-странного не происходило? Ну, в последнее время.

Ирнест окончательно уверился в том, что Элиот пытался скрытничать. И не сказать, что у него это хорошо выходило. Видно было — ему не терпелось поделиться важными новостями, но что-то останавливало. Зная характер Элли, Ирнест вообще не мог вообразить нечто, способное ограничить поток его словесности.

— Допустим. — Он прищурился и деланно огладил подбородок. — Предлагаю обмен. Ты мне свои странности, а я тебе — свои.

Элли просиял, уцепившись за заманчивую формулировку, но только открыл рот, как до них донеслось недовольное:

— Фритвульф, объявление по громкой связи было дано двенадцать минут назад. — Староста появился в поле видимости, как и всегда, неожиданно. — Почему ты до сих пор не в кабинете своего научного руководителя?

Ирнест не сразу нашёлся с ответом. Он прекрасно слышал объявление, призывающее его пройти в кабинет пятьсот тридцать два для беседы с научным руководителем. И до этого момента наивно предполагал, что говоривший ошибся: он не был задействован ни в какой научной деятельности. По крайней мере, на данный момент.

Уши вспыхнули. Неужели это Ирнест допустил ошибку?

— Уже иду. Прошу прощения за задержку.

Староста качнул головой.

— Извинения следует принести руководителю, а не мне. Советую поторопиться.

Элли дёрнулся было следом, но старосте хватило немного приподнять брови, чтобы тот запнулся на месте. Против своего обыкновения, Элиот даже не стремился возразить; он крепче прижал к себе тетради, уткнувшись взглядом в удаляющуюся спину друга.

Несмотря на явное опоздание, Ирнест решил не усугублять положение, а потому не переходил на бег — это было запрещено на территории главного корпуса. Шёл так быстро, как только мог: редкие студенты, встречавшиеся на пути, шарахались в сторону. Всю дорогу до нужного кабинета его не покидало волнение, смешанное со стыдом. И когда он стал настолько самонадеянным, что смел подвергать сомнению оповещения Академии? Стоило увидеть Элиота, как всё отошло на второй план…

Пятый этаж — административный — встретил тишиной. Случайно сюда не захаживали. Лишь несколько человек ютились в креслах возле кабинетов, ожидая вызова. Ирнест глубоко вздохнул, выравнивая дыхание, и даже попытался пригладить волосы. В голове не было ни единой мысли, зачем его вызвал какой-то «научный руководитель», да ещё и на пятый этаж. Шаги гулко отдавались в полупустом коридоре, заставляя немногочисленных посетителей повернуть головы к нарушителю тишины. Сразу стало труднее идти: спина одеревенела, а ноги забыли, как шагать.

Ощущая взгляды, вонзающиеся в лопатки, Ирнест круто развернулся к двери с позолоченной табличкой и постучал. Ответа пришлось ждать долгие несколько секунд: сперва скрипнуло кожаное кресло, заметались шепотки, и кто-то громко рассмеялся.

Один из голосов был знаком.

— Студент Ирнест Фритвульф прибыл, — заученная фраза вырвалась, стоило переступить порог.

Взгляд, заметавшись по кабинету, выцепил сухонького старичка, одиноко сидящего в огромном кожаном кресле. Больше никого в помещении не оказалось. Где же второй?

Старик приветливо растянул губы в улыбке. Морщины, полностью покрывающие лицо, ещё сильнее врезались в кожу.

— Проходите-проходите, юноша, — он махнул рукой, — я уж подумал было, что не доживу.

Скрипучий смех заполнил пространство и смолк, только когда Ирнест закрыл за собой дверь и обернулся.

— Я профессор Филипп… Овлдьюк. — Сморщенные губы тронула мимолётная усмешка. — Присаживайтесь, не стойте на пороге. Успеете ещё за всю жизнь находиться...

Стараясь совершать как можно меньше движений, Ирнест опустился на жёсткий гостевой стул, стоящий неподалёку. Старик более всего походил на доктора, и трудно было судить, в какой области.

— Вам наверняка любопытно, зачем вас выдернули сюда? — Филипп ничуть не обижался на молчаливость собеседника, но взгляд его был таким выжидающим, что Ирнест медленно кивнул. — Сирота, получивший место по льготной программе, да? Удивительно… Вы не только не вылетели в первом же семестре, но и сумели выбиться в десятку лучших учеников потока. Поразительные способности, юноша! Кто вас обучал в приюте?

Ожидая ответа на озвученный вопрос, Ирнест не был готов к другому. Потребовалось некоторое время, чтобы разум смог сформулировать подходящие фразы.

— Я обучался в обычной школе. — Он перевёл дыхание, вспоминая давно заготовленные ответы. В своё время, перед зачислением в Академию, пришлось повторять их по несколько десятков раз перед различными комиссиями. — Той, что была закреплена за жилым квадратом, в котором стоял наш приют.

— И вы всегда жили в приюте?

— Сколько себя помню.

Филипп хмыкнул; глаза его сузились. Ирнест поразился — тот излучал огромное количество энергии: не только сам старик, но и его лицо находились в беспрестанном движении.

— Я был очень любознательным ребёнком. — Почему-то показалось важным прояснить это. Комиссии часто задавали вопросы различной степени каверзности, надеясь выяснить тайных учителей или же скрытых благожелателей. — И много занимался самостоятельно.

— Чего не сделаешь от скуки, правда? — Выражение лица Филиппа было слишком дружелюбным, чтобы воспринять его слова как насмешку. — И куда же вы собираетесь после экзаменов? Дополнительная специализация? Работа?

— Хотелось бы продолжить обучение.

Филиппа ответ обрадовал.

— И вы, вероятно, уже выбрали специализацию? — Он переплёл крючковатые пальцы перед собой.

Ирнест замялся. На первом курсе он действительно решил, каким путём пройдёт, но спустя столько лет уже был не слишком уверен в этом. Оставался ещё целый семестр, чтобы окончательно определиться со специальностью, которой он посвятит следующие три года жизни.

— Ну же, юноша, я не кусаюсь — зубов, в любом случае, осталось маловато. — Филипп разразился смехом. — Это не допрос — ваши ответы ни на что не влияют… Всего лишь стариковское любопытство — не более.

Несмотря на ободряющий тон, потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.

— Охрана правопорядка. — Ирнест бросил быстрый взгляд на собеседника. О своём решении он не говорил даже Элиоту, опасаясь, что тот сразу же кинется его отговаривать. — Если, конечно, пройду.

Эта специализация пользовалась дурной славой среди студентов Академии. В Охрану поступить было крайне сложно: экзаменов требовалось на порядок больше, чем для остальных направлений. В этом она уступала лишь военным специальностям — но те в последний десяток лет не могли похвастать большим спросом и ажиотажем поступающих. Хотя было и ещё кое-что.

— И вас совершенно не пугают все эти слухи? — Филипп подался вперёд, жадно вглядываясь в его лицо.

Студенты, попавшие на данную специализацию, имели склонность не доживать до выпуска. Количество несчастных случаев превышало все логические нормы, и совсем немногие действительно верили в случайность происшествий. Ирнест передёрнул плечами.

— Вот как. — Филипп хихикнул. — А вы полны сюрпризов, юноша! Думал… будет больше проблем.

Ирнест недоумённо заморгал, но промолчал, выжидая.

— Наверное, и тянуть нет смысла. — Старик поскрёб щёку. — Ваш нескромный собеседник — то есть я, — так сказать, представитель одного из направлений в нашей славной Академии. И мы бы очень хотели предложить вам, юноша, обучаться у нас.

Воздух застрял в горле. Ирнест ни разу не слышал о том, чтобы каких-либо учеников удостаивали личной беседы, да ещё и предлагали поступить на одну из специализаций. Конкуренция в Академии была достаточно высока, а потому кафедры придирчиво отбирали желающих.

— Это… весьма неожиданно, профессор, — слова давались с трудом. — Могу ли я уточнить?..

— О, совсем нет нужды стесняться! — Филипп мелко закивал. — Задавайте любой вопрос! — Он понизил голос: — Во всех мирах не найдётся человека… хе-хе, лучшего для ответов на вопросы.

— Тогда… что это за кафедра?

Филипп довольно прищурился.

— К сожалению, названия ей так и не придумали. Точнее — за всю свою многолетнюю историю она носила множество разных… но ни одно ей — как бы так сказать? — не шло. Вы, юноша, упоминали про Охрану правопорядка. Могу с уверенностью сказать, что многие студенты с данной специальности каждый год переходят к нам. Мы считаемся неким… её подвидом.

Ирнест нахмурился. О таком он тоже не слышал. С каждой минутой разговор всё больше казался абсурдной шуткой. Филипп, почувствовав изменение атмосферы, сменил тон:

— Вижу, вы мне не слишком-то верите… Что ж, этого я и ожидал. Моё руководство настолько озабочено сохранением всех своих крайне важных, — он мученически закатил глаза, — тайн, что совершенно забывает о создании репутации в глазах свежей крови. К сожалению, не могу рассказать вам всего… но я могу отвечать. Спрашивайте скорее! Я с радостью поведаю вам всё, что только знаю… Если сумеете подобрать правильную формулировку, конечно же.

Ирнест растерялся. Некая неуловимо знакомая нотка в чужом запахе и интонации, звучащие как из далёкого прошлого, убеждали, что старику можно было верить. Тянули к нему магнитом, заставляли каждый вдох прокатывать на языке.

Разум же кричал вопреки чувствам — опасность. Всё это было слишком подозрительно. Профессор говорил совсем не то, что имел в виду.

— И… — Взгляд заметался по чужому лицу. — И чем же вы занимаетесь? Ваша кафедра.

— О! Какой замечательный вопрос, — Филипп на пару мгновений прикрыл глаза, словно это доставило ему высочайшее наслаждение. — Мы занимаемся подготовкой студентов к работе в одной конкретной организации. А ещё раскрываем потенциал, обличаем правду, исследуем скрытое!

Ирнест поморщился. Высокопарные фразы ситуации не проясняли.

— Да-да, нелепо звучит, правда? — Филипп подметил его реакцию. — Помню, как сам сидел на вашем месте и точно так же кривился. Но поверьте мне! Ещё не было ни дня, ни одного даже мгновения, чтобы я пожалел о своём решении. Пытайте меня дальше, юноша! Мне очень хочется поведать вам обо всём.

Под выжидающим взглядом Ирнест передёрнул плечами. Подозрения только крепли с каждым новым словом. Обтекаемые ответы веселили Филиппа куда больше, чем проясняли ситуацию.

— Вы сказали, что вы профессор. В какой области?

— История и лингвистика, — Филипп с готовностью кивнул — глаза его блеснули.

Ирнест задумался: это ничего не давало. Почему же профессор так оживился?

— Вы так… со многими проводите беседу?

— Конечно, нет! — Филипп тяжело вздохнул и покачал головой. — Вы — первый случай за многие годы.

Не успел Ирнест удивиться, как тот неожиданно подскочил с места, громко ойкнув. Через пару мгновений уселся в кресле, потирая левое запястье.

— Продолжайте-продолжайте, — Филипп одёрнул рукав и, выудив из нагрудного кармана кремовый платок, небрежно промокнул лоб. — Всего лишь напоминание кое о чём очень важном.

Ирнеста не покидало ощущение того, что эта ремарка была сама по себе «очень важной».

— Почему именно я?

— Почему? — Филипп фыркнул. — Некоторые личности посчитали вас необходимым, — он выделил это слово, — в той самой организации.

Ирнест окончательно понял, что «в лоб» ничего не добьётся. Да и собеседник усиленно сигнализировал об этом с самого начала. Неужели, то был своеобразный тест на вступление?

— Когда наша беседа закончится?

Филипп удовлетворённо кивнул.

— Как только вы дадите окончательный ответ. Или истечёт отведённое мне время.

— И когда оно истечёт? — Сердце в панике заколотилось. Так у собеседования был определённый лимит?

Густые, седые брови Филиппа сошлись к переносице.

— Когда я упаду замертво, так и не дождавшись существенных вопросов.

Повисла тишина. Ирнест никак не мог осознать смысл фразы — по позвоночнику пробежалось нечто неприятное, липкое. Профессор громко захохотал, откидываясь на спинку кресла.

— Да нет никакого особого ограничения, юноша! Но вам следует помнить, что ваш несчастный собеседник абсолютно точно не молодеет… а кресло такое скользкое и неудобное. — Он покачал головой. — На вашей совести повиснут мои больные плечи и поясница. Можете себе представить?

Ирнест задохнулся от возмущения. Так над ним всё ещё подшучивали!

— Если все мои вопросы несущественны, — в голос проскользнули опасные нотки, — то, быть может, я не подхожу вам?

— У вас уже есть то, что нам подходит, — Филипп посмеивался, но тон его был непреклонен. — Так что вам не следует беспокоиться по этому поводу.

Ирнест задумался. Если это была дурацкая шутка, то она явно затянулась.

— Это как-то связано с последним медосмотром? — Он нахмурился, уцепившись разумом за возможность связать все странности воедино.

От этого вопроса Филипп пришёл в натуральный восторг.

— Несомненно! — он едва не хлопал в ладоши, светясь воодушевлением. — Вы делаете успехи…

— Так я всё-таки какой-то мутант?..

Филипп захохотал, сползая в своём кресле. Прошли долгие секунды, прежде чем он, тяжело отдуваясь, принял нормальное положение.

— Вы меня всё больше удивляете, юноша, — Филипп обтёр лицо платком. — Но, я же обещал ответить на ваши вопросы, верно? Вы не мутант, совсем нет… Даже напротив! Идеальный, здоровый представитель своего вида.

Формулировка Ирнесту не понравилась.

— Говорите так, словно я какое-то породистое животное.

— Говорите так, будто это что-то плохое.

— О людях не принято говорить в подобном ключе. — Ирнест поморщился. — Это базовое правило вежливости.

— Прошу прощения, — хихикнул Филипп. Во взгляде его не было ни намёка на раскаяние. — Мне не так уж часто удаётся работать с людьми. Отвык, видимо!

— Разве вы не ведёте пары?

— Да, приходится.

Ирнест насторожённо потянул носом воздух, но ничего странного не почувствовал. Старик не был пьян или, что ещё хуже…

— И неужели на них совсем нет людей?

Гордость, загнанная на самые задворки сознания за время обучения, тянула встать и выйти из кабинета, закончив нелепый разговор. Азарт же толкал докопаться до правды. Не собеседование — одна из любимых логических загадок, где отвечающий маскировал истину и чередовал её с отвлекающими фактами.

Внутри кипел интерес.

— Смотря что именно вкладывать в понятие «человек».

— Если не вдаваться в философию… — Ирнест замялся.

— И правильно! Никогда не любил этого хождения вокруг да около. Один выдаёт бредовую идею — другие пытаются найти в ней смысл. Тоже мне, исследования!

Ирнест одарил его скептическим взглядом. В их программе Философия стояла одним из обязательных предметов. Филипп значения этому не придал.

— Тогда что вы, юноша, понимаете под человеком? Биологический вид?

— Допустим, — Ирнест кивнул и несмело улыбнулся, принимая правила игры. — И сколько же на ваши пары ходит «идеальных, здоровых» представителей данного вида?

— Ни одного.

Торжествующая усмешка профессора заставила подавиться заготовленной фразой.

— Хотите сказать, никто не ходит на занятия?

— Нет, вовсе не это! — Филипп поднял указательный палец и коснулся виска. — Аудитория всегда заполнена. Да и на вид все люди…

Размышления над следующим вопросом вдруг зашли в тупик, словно наткнулись на выросшую из пустоты стену. Ирнест нахмурился, отпрянул от профессора — сам не заметил, как подался вперёд, едва не стекая со стула на пол.

— Вы сказали, что не любите философствовать.

— Как можно! — Филипп прижал ладонь к груди. — В своей жизни я совершил много отвратительных поступков, но чтобы философствовать…

— Полагаете, они не люди? — Ирнест потёр переносицу. — Те, кого вы обучаете.

— Полагаю, что так, — кивнул Филипп и тут же встрепенулся: — Уточняю! Не «идеальные» представители людей, как вида.

Глупости! Уголок губ дёрнулся, растягивая их в жалостливой улыбке. Так вот что задумало руководство… Не получилось вытравить из потока нежелательного студента за счёт учебной нагрузки — они пошли другим путём. Ирнест дёрнулся как от удара.

— Я здоров. В больницу, — он с нажимом прошёлся по этому слову, — мне не нужно. Я просто хочу доучиться в Академии до выпуска. Прошу меня простить.

Ирнест встал и развернулся с твёрдым намерением покинуть кабинет. Кому же он мог перейти дорогу, чтобы его выпроваживали из Академии подобным способом? Не оставалось никаких сомнений в том, куда вела эта беседа — в соседнюю с Мари палату. И если последнему факту Ирнест обрадовался бы с год назад, то сейчас это не прельщало. «Соседняя» палата всё равно была пуста.

— А говорил, «убеждение — моё второе имя»! — раздался за спиной тот самый знакомый голос. — Старость никого не красит, да? Совиный Герцог…

Ирнест рывком обернулся и замер под взглядом грузного мужчины в чёрной форме. Не тот ли был тогда, в лазарете?

— Почему же не красит? Я вот с каждым годом всё лучше и лучше. — Филипп усмехнулся, ничуть не обижаясь на грубоватый тон. — Тело усыхает… но зато какой ум и харизма!

Мужчина хмыкнул и шагнул вперёд, Ирнест повторил движение в обратную сторону, не давая сократить расстояние. Неужели его заберут вне зависимости от результатов?

— Находка наша не такая уж и гениальная, как я погляжу. Столько деталей прошляпить! Уже и младенец смекнул бы, что к чему.

— Это тебе они очевидны, Лисёныш. Надо же было столько ограничений понапридумывать… Бестолковые вы, молодые ещё!

Мужчина кинул ледяной взгляд на Филиппа, но тот невозмутимо утирал платком шею, не глядя в его сторону.

— Дурацкая игра в вопросы была твоей идеей. — Лис вновь посмотрел на застывшего изваянием Ирнеста: — Как ты попал сюда?

— Меня позвали. По громкой связи.

Лис вполголоса выругался, и Ирнест вздрогнул. Волна удушливого жара поднялась от шеи к ушам — за такие выражения светило не меньше десяти ударов палкой. За каждое.

— Где ты родился? — Ещё один отрывистый вопрос. Мужчина потерял терпение.

Ирнест опустил взгляд. Разговаривать со стариком было куда приятнее. Хотя он вообще предпочёл бы, чтобы это оказалось дурацким сном.

— В Тааните, вероятно…

— Если не знаешь, так и говори.

— Понял, — Ирнест с готовностью подобрался. И куда делись все его манеры, привитые муштрой? Может, если следовать их правилам, то ещё получится вернуться к обычной жизни. — Я не знаю.

Раздражение Лиса поутихло: тому явно нравилась подобная покладистость. Ирнест рискнул поднять голову, но наткнулся на пожирающий взгляд. Как и тогда. Противная дрожь заскреблась в коленных чашечках.

— Мы ведь это уже выяснили. — Тон Филиппа сделался жёстким, каким не был ещё ни разу до этого: — Может, хочешь сразу его в допросную определить? А потом в лабораторию — не пропадать же добру.

— Не мели чепухи.

— Тогда у меня нет никаких предположений, почему ты так поспешно вылез из своей норы. Прерывать беседы, как минимум, невежливо.

Ирнест медленно шагнул назад, но тут же был пригвождён к месту взглядом Лиса. Даже препираясь со стариком, тот ни на мгновение не забывал о третьем человеке в кабинете.

— Он ничего не знает, и даже не может ничего знать. Неужто не видно? Если бы кое-кто не был таким упрямцем и вернул мне допуск…

Лис скрипнул зубами. Ирнест едва подавил желание закрыть уши ладонями — звук получился крайне неприятным.

— Разве он не собирался уже сбежать от твоих баек, Филин? Хочешь мне в уши напеть, что я зря вмешался?

— Далеко бы не сбежал, — на лице Филиппа крупными буквами высвечивалась вся ирония этого мира. — Вот поживи с моё сперва, а потом уж!

Ирнесту на мгновение показалось, что Лис сейчас ударит болтливого старичка, и уже дёрнулся вперёд, чтобы помешать ему, но тот махнул рукой.

— В Бездну тебя. — Он широким шагом преодолел расстояние до противоположной стены и скрылся за массивным шкафом. — Делай как знаешь.

Филипп едва не подпрыгнул в своём кресле и, потерев запястье, широко ухмыльнулся.

— Ай да я! Ай да молодец!

Ирнест мучительно соображал, что и кого он сейчас видел, а главное — куда ему следовало двигаться... и как поспешно. Профессор подмигнул ему:

— Чего застыл, как истукан? Просвещаться-то будем?

— Так вы не доктор? И… — мысли путались. — И меня не забирают?

Филипп вскочил с места и резво подошёл к нему. Ирнест отшатнулся от неожиданности — слишком проворным тот оказался.

— Слушай меня внимательно. Полагаю, допуск мне открыли совсем ненадолго, поэтому не перебивай. Все вопросы — если останется время. А потом уж мы с тобой подумаем, как будем дальше выживать…

Ирнест медленно кивнул и упал на свой стул. Филипп одобрительно улыбнулся.

— Тогда начнём заново! Теперь уж я могу говорить открыто… Ты спрашивал, чем занимается наша кафедра, так? А занимается она изучением существующих миров, рас и культур. Организация, которой мы нужны, пытается хранить спокойствие людей и нашего мира от более могущественных существ. О-о-о… А их — представь себе! — огромное множество. Человек — очень хрупкое и слабое существо по меркам многих рас. Но вместе с тем и ценное.

Ирнест сухо сглотнул. Он слышал информацию, но никак не мог осознать её. Миры? Существа?

— Знаю, о чём ты думаешь… Все мы думали о подобном: «Пока не увижу — ни за что не поверю!» К сожалению, как раз я — не лучшее наглядное пособие. Чистый человек или, как мы с тобой договорились называть, — он захихикал, — «идеальный представитель своего вида». Но таких, как я, у нас очень мало… я бы даже сказал — редчайшее исключение.

Ирнест хотел было что-то спросить и уже даже открыл рот, но Филипп замахал на него рукой:

— Потом-потом, все вопросы в оставшееся время! — Он кашлянул. — Итак. Второе, значится, с некоторыми мирами мы сотрудничаем, с другими — отношения довольно напряжённые. Именно поэтому Организации нужна свежая кровь. Наши техники давно уже изобрели способ отслеживать людей с различными магическими примесями. Немного практики — и даже из крохотного процента можно вырастить поразительный дар, который послужит людям на благо. Но нужна хотя бы капелька крови магической расы!.. Из меня вот выжать так ничего и не удалось, хоть я и смог стать полезным в другом. Языки! История! Существуя по ту сторону завесы из тайн можно получить почти безграничные знания; столько — что и всей жизни не хватит их изучить.

Филипп коротко и совсем невесело рассмеялся.

— Моей так точно не хватит. Но ты — другой случай! Даже не представляешь, какую бурю ты всколыхнул своим появлением. Лис чуть весь Комплекс не излазил в поисках проясняющих записей. Высший двуликий, столько лет просуществовавший в нашем мире, — шутка ли! Они так боялись тебя потерять! — Филипп принялся расхаживать по кабинету, размахивая руками в праведном негодовании. — Вот и напридумывали кучу дополнительных мер. Никто не захотел ждать ещё хотя бы год. С Охраны правопорядка они бы тебя и так вытянули — схема-то отработанная. Но время… Время!

Что-то внутри у Ирнеста похолодело. Хотя в подобную «правду» верилось с трудом, его дальнейшая перспектива рисовалась вполне ясно. Если уж эти странные люди вбили себе в голову, что он им зачем-то нужен, то шансы отвертеться были мизерными. Он даже подумать боялся, в качестве кого они рассчитывали его получить. Лабораторного материала? Исследователя? Шпиона? Солдата?.. Не к месту вспомнился и голодный взгляд Лиса. Ирнест поёжился, будто наяву ощутив его на себе.

— Так и… У тебя разве не было кучи вопросов? — голос Филиппа вырывал его из раздумий.

Ирнест вздрогнул. Только сейчас он осознал, что старик больше не ходил по комнате — рассказ, по всей видимости, подошёл к концу.

— Простите, но мне как-то не верится во всё это.

Филипп хмыкнул:

— Отрицаешь собственное существование? Так ты всё-таки из этих?..

Ирнест поднял вопросительный взгляд.

— …из философов, — профессор прищурился.

Воздуха стало катастрофически не хватать, и Ирнест прыснул со смеху. Столько лет ему приходилось сдерживать все «недостойные» эмоции, но этот старик… с ним просто невозможно было вести себя подобающе.

— Ого! А мне уж начало думаться, что тебя совсем забили эти аристократы, — Филипп казался весьма позабавленным, но тон его изменился: — Мне нужно твоё согласие прямо сейчас, юноша. Ты же понимаешь?

— Если я не соглашусь. — Ирнест глубоко вздохнул. — Что тогда?

— Ну, пару лет, думаю, наши ещё попытаются тебя переубедить, — Филипп задумчиво поскрёб подбородок. — А потом…

За недолгую паузу в голове Ирнеста успели пронестись одинаково ужасные варианты своей дальнейшей судьбы.

— Ох, ты никак о безвременной кончине думаешь? Вон и побледнел весь… Рано тебе ещё! Не такие уж мы и звери… хе-хе, — Филипп вновь расположился в кресле. — Тебе просто присвоят статус иномирца — ничего страшного, на самом деле. Ограничить передвижения, конечно, придётся… Да и круг должностей, вероятно. Но в лабораторию никто насильно затаскивать не станет, это я тебе могу обещать. И не такое видывал!

Ирнест выдохнул и задумался. Нужно ли ему это? Он ведь хотел забраться на тёплую должность после выпуска из Академии. Протащить с помощью знакомств опеку над Мари и забрать её из больницы. Быть может, из столицы уехать.

С другой стороны…

— Я смогу узнать свою историю?

То, о чём мечтали многие сироты.

В детстве они с Мари частенько разговаривали на эту тему, воображая всё более невероятные сюжеты. Ирнесту почти всегда доставались в качестве семьи героически павшие солдаты, а для себя Мари выдумывала рассказы о потерянной принцессе древнего народа. Никто в обиде не был.

— Конечно, — мягкая улыбка скользнула по губам Филиппа. — Скажу тебе по секрету: у меня уже имеются кое-какие предположения.

Дыхание сбилось. Ирнест не верил профессору ни на половину… но уже отчаянно хотел, чтобы всё оказалось правдой. Он сможет узнать свою настоящую историю, и, быть может, знания таинственной Организации помогут найти Мари. Ради этого Ирнест готов был и голову положить. Пусть только это не окажется шуткой или чьей-то страшной ошибкой.

Он поднял голову, встречаясь взглядом с выцветшими карими глазами.

— Что мне нужно делать, профессор?

Филипп улыбнулся и потёр ладони в предвкушении:

— А вот это уже совсем другой разговор!

Мари предпочитала не думать, в каком виде вылезла с первого этапа. Учитывая, что последние метры пришлось ползти по земляному туннелю, больше похожему на узкую нору — видок был ещё тот. Она потёрла подбородок тыльной стороной ладони, и по ощущениям стало только хуже. Глубоко вздохнула. Ситуацию сглаживало лишь то, что большая часть кандидаток выглядела также: разодранная и местами обгоревшая форма, вымазанные в земле руки — они единодушно сверлили жриц, стоящих неподалёку, тяжёлыми взглядами.

Одна только группа, сбившаяся в отдалении от всех, то и дело заходилась смехом. Феи, прошедшие первый этап с минимальными трудностями. Они сидели на траве и расчёсывали подругам волосы, делясь впечатлениями. Мари упрямо пыталась не смотреть в ту сторону, но взгляд магнитом тянуло. Хильда была среди них: довольная и сияющая.

Разум никак не мог понять, как та смогла одолеть все испытания и остаться настолько… чистой. На мгновение в голову пришла странная мысль, что она и вовсе не проходила первый этап, но Мари одёрнула себя. Сама ведь видела, как сиреневая макушка скрылась между корней одной из первых. Даже если Хильда и относилась к человеку с извечным пренебрежением, не было особых причин подозревать её в обмане.

Несмотря на самодовольство некоторых фей, команда сдающих казалась поредевшей. Тех кандидаток, которые не справились с заданием, уже отпустили по домам. Мари вышла с первого этапа чуть ли не самой последней и успела застать одну из группы провалившихся.

Фея, наполовину выпачканная в ярко-оранжевом сигнальном порошке, сидела у входа на испытание, обняв колени. Её ощутимо трясло; то и дело доносились всхлипы вперемешку с невнятными бормотаниями. Мари, замявшись на пару секунд, шагнула к ней. Стоило пальцам коснуться свалявшихся в один комок волос, как фея в момент отшатнулась, вперившись ошалелым взглядом, словно видела перед собой опасного монстра.

Грязные разводы от слёз, а в глазах — животный ужас.

Ещё через полминуты фею увели жрицы, а Мари плюхнулась в траву там же, где стояла. Колени подогнулись сами собой. Она так и не смогла выдавить ни слова утешения и поддержки. Остальные же, казалось, вовсе не заметили этой сцены — никто даже косого взгляда не бросил. Спустя некоторое время Мари и самой стало вериться в то, что до смерти напуганная фея ей померещилась. Или же она мучительно хотела, чтобы так было.

— Подойдите все ко мне, девочки, — знакомый голос жрицы, которая отправляла их на первое испытание, вклинился в череду мрачных мыслей.

Кандидатки повскакивали со своих мест, торопясь окружить её. Мари тряхнула головой и поплелась следом — после испытаний не хотелось двигаться, но инструкции следовало услышать из первых уст. Вымаливать информацию из одногруппниц было занятием не самым приятным — это она уяснила уже давно.

— Поздравляю. Вы смогли преодолеть первый этап. Это была лишь небольшая проверка, но и она дала первые плоды.

Со всех сторон раздались сдавленные смешки. Мари поморщилась, вспоминая плачущую фею в ярких пятнах.

— Перед вторым этапом у вас будет время отдохнуть и набраться сил. Два дня и три ночи. Мы сочли это достаточной передышкой.

На этих словах послышались вздохи облегчения: многие втайне опасались, что их погонят на второе испытание сразу же. Мари переступила с ноги на ногу — трава была прохладной и влажной. Надо бы зайти за новой парой ботинок и сменить одежду, раз уж выпал такой шанс.

— Второй этап будет проведён в поселении. Старая площадка готова принять будущих охотниц. Мы уверяем вас: Чаща проверена и зачищена от излишних опасностей.

— Разве её не запечатали насовсем?

Фея, задавшая этот вопрос, поднесла сцепленные пальцы к губам, пыталась дыханием отогреть их. Она стояла совсем рядом, и поэтому, когда жрица повернулась на голос, Мари показалась, что та обращалась к ней одной.

— Нет причин для беспокойства. Если вы готовы принять на себя ношу охотниц, то искусственно созданный лес не доставит вам трудностей… Однако никогда не поздно отказаться, — она обвела взглядом кандидаток. — Быть может, кто-то желает?..

В воздух взметнулись руки. Мари в недоумении закрутила головой. Некоторые феи по виду находились в одном шаге от обморока. Жрица невозмутимо кивнула.

— Наказания не последует. Это ваше решение. — Она оправила тёмный рукав и сложила руки на груди. — Вы вольны испытать свои силы в следующем году.

Только пройдя через границу Внутреннего Круга, Мари смогла расслабиться. Феи взмыли в воздух, тревожно переговариваясь на лету, напоследок одарив человека одинаково жалостливыми взглядами. Она повела плечами и потянулась, с наслаждением прохрустев суставами. Скрытность одногруппниц заботила мало. Если это была какая-то общеизвестная история для фей, просто оставалось найти кого-то более дружественного. Например, Нэй или Лиф. Всего-то!

Однако… Мари сбавила шаг. Почему же феи отказались от участия во втором этапе, заслышав про какую-то Чащу? Это название было незнакомо. Как она ни силилась вспомнить — ничего на ум не приходило, хотя карта Дома Ветров и близлежащей местности появлялась перед мысленным взором без особого труда. Жрица упоминала, что это «старая площадка». Почему, если в поселении был какой-то искусственно созданный лес, о нём ранее никто не заговаривал? Чем больше Мари размышляла на эту тему, тем тревожнее становилось.

— Эй, Мари! Берегись! — громкий окрик заставил подскочить.

Она обернулась и — не иначе как чудом — рефлекторно поймала нечто, едва не ударившее в грудь. При более детальном рассмотрении это «нечто» оказалось очень знакомым на вид ботинком. Мари расположилась прямо на земле, придирчиво оглядывая обувь. Ножные обмотки после всех приключений представляли собой печальное зрелище: их пришлось стянуть, скатав в один рулон. Следовало как следует простирать ткань, прежде чем надевать вновь. Тащить грязь в сравнительно чистые ботинки не хотелось.

— Не теряй больше! — Нойль поравнялась с ней и хохотнула, хлопнув по спине. — Еле отобрала у жриц — вцепились, как ульвы в свежее мясо.

— Так у меня появились поклонницы? — Мари поднялась на ноги, довольно ощущая стопами мягкую подошву, а не колючие ветки с мокрой травой. — Думаешь, стоит перепрятать сорочку?

Нойль приобняла её за плечи.

— Да про тебя там чуть легенды уже не начали сочинять! Слушай, ну-ка колись давай: чего ты такого на последней комнате вытворила?

В горле пересохло, но Мари покорно двинулась вперёд, подстраиваясь под шаг капитанши.

— А-а… ты разве не видела?

— Отлучилась всего на минуточку! — голос Нойль упал почти до шёпота. — Поворачиваюсь, а там жрицы чуть свои покровы не посрывали. Бегали как в ляжку ужаленные — честное слово!

В любое другое время такая новость здорово повеселила бы Мари, но сейчас она с трудом сдерживала дрожь. Обнаруженный дар не являлся поводом для гордости, учитывая по крохам собранную информацию. Чёрное пламя — в этом не было сомнений — точно принадлежало магии второго отражения, а демонические расы ни у кого не пользовались большой любовью. Их уважали, боялись, ненавидели… но никак не любили.

— Ну… я просто немного смошенничала, — Мари сдалась под выжидающим взглядом; отчаянное решение, принятое под влиянием момента, больше не казалось удачным. — Но меня же допустили ко второму этапу, верно?

Нойль заливисто расхохоталась, откидывая голову назад.

— Они от тебя теперь не отстанут. Точно говорю! Идеально выверенные испытания… и «смошенничала»! Ну ты даёшь!

— Легко тебе говорить. — От слов Нойль запылали щёки. — Они вообще что-нибудь сказали?

— Много там не услышишь — сама понимаешь, какие они скрытные. Но разговоры ещё про одну даму были… хмурая она такая, высокая.

— Хильда?

— Точно! Она! — Нойль потёрла переносицу указательным пальцем. — В общем, обе вы злостные мошенницы, вот так!

— Как-то сомнительно…

— Ну-ну, брось! Я тебя когда-нибудь обманывала? — Нойль предупреждающе сузила глаза, разом потеряв терпение. — Так и что ты сделала, Мари? Мне же нужно знать, какими талантами обогатится мой отряд!

Мари едва заметно ухмыльнулась:

— Взломом замков, как минимум. Начинай брать заказы на ограбление — в гору пойдём. — Она подняла взгляд и тут же зашипела сквозь зубы, хватаясь за голову: воспитательный подзатыльник от капитанши не заставил себя ждать.

— Ну, комедийные представления уже хоть сейчас давать можно, — скривила губы Нойль. — Смотри там у меня!

Половину пути до жилой части Дома Ветров они прошли, обсуждая экзамен. Как оказалось, жрицы и капитанши действительно были в курсе всего происходящего за стенами испытания, да и вовремя вытаскивать оступившихся кандидаток у них получалось на ура. Несмотря на опасные ловушки, никто серьёзно не пострадал, кроме парочки напуганных до немоты фей, которых сняли с этапа за мгновение до смерти.

Мари вскинулась, вспомнив о важном вопросе, не терпящем отлагательств.

— Нойль, а что вообще такое эта Чаща?

— А-а, вам уже сказали! Много отказниц улетело?

— Не так чтобы очень…

— Мой тебе совет: поменьше слушай этих россказней, — Нойль закатила глаза. — Сейчас все судачат почём зря.

— Так в том-то и дело! — Мари зябко обхватила себя руками. — Никто ничего не рассказывает, а сами переглядываются так, будто там целая жуткая история.

На пару секунд воцарилось молчание. Нойль поглядывала на неё, словно решалась: говорить или нет.

— Да-а, — она фыркнула и заложила руки за голову, — «жуткая история» и впрямь имеется. Но мистики там никакой и не было — я так считаю.

— И всё-таки?

— Сама я испытания в Чаще не застала, так что и сказать ничего про неё не могу. Уже была капитаншей, когда жрицы, наконец, достроили эту громадину. Ну… увидишь ещё! А все домыслы только про то, что те «перестарались с приданием лесу разума». Лет так с десяток назад площадку закрыли после особо неудачного экзамена — вот и вся история.

— Так Чаща — это разумный лес? — Мари подняла брови.

Нойль расхохоталась:

— Слушай, тут уж у некоторых фей разума недостаёт! Я бы не была так уверена в достаточном его количестве у деревяшек.

Больше ничего вытянуть из Нойль, к огорчению Мари, так и не удалось, хотя слова, опровергающие жуткую репутацию Чащи, звучали довольно логично. Они распрощались ещё через несколько минут, и, услышав напоследок извечное: «Не вешай нос!» — Мари решительно мотнула головой.

Действительно, когда слухи и народные байки оказывались правдивы хотя бы наполовину? Решив, что разберётся со всем после того, как выкупается и сменит одежду, Мари направилась к облюбованному озеру. Поговаривали, что в честь проведённого первого этапа нагреют водоёмы у южной границы, но идти на другой конец поселения не хотелось. Даже из-за горячей ванны.

В свою комнату заглядывала Мари с опаской — не выпрыгнет ли навстречу ожидающий? — но обошлось. Помещение встретило тишиной и спокойствием. Быстро похватав из ниши всё необходимое, она устремилась в обратный путь — к земле, гадая, где же поджидали друзья. Не верилось, что пройдённый первый этап мог остаться без внимания… Кроме того, и самой хотелось поделиться всем, что случилось за этот день. Поэтому Мари даже не удивилась, когда, выйдя из-за деревьев, наткнулась взглядом на Нэй, сидящую у кромки воды. На плотной тряпице уже были разложены какие-то флаконы и баночки — лекарка вооружилась по полной.

— Так и знала, что встречу тебя тут, — Нэй весело помахала рукой и рассмеялась, вскакивая на ноги. — А Леон проиграл — пошёл к целительницам!

Мари прыснула со смеху. Тот точно будет страшно возмущён, когда поймёт, что она не собиралась обращаться в залы восстановления. С царапинами справится и Нэй — да и доверия к ней было больше, чем к целительницам. Правда, Мари собиралась зайти к подруге уже после всех водных процедур, избавив ту от наглядных подробностей похождений.

— Ого! Вот это настоящая трагедия, — Нэй мрачно разглядывала сильно изувеченную форму, скинутую на землю. — Ну, швеям не привыкать… Из года в год одно и то же!

Она запнулась и ахнула, переведя взгляд на спину Мари.

— Что, всё так плохо?

— Ну… если родные цвета твоей кожи — фиолетовый и жёлтый, то всё просто идеально, — Нэй не отрывала взгляда от открывшейся картины. — И вот нельзя было как-то поаккуратнее?

Выразительно хмыкнув, Мари поспешила зайти в воду, пока фея не углядела ничего более критичного, и осторожно коснулась кожи жёсткой мочалкой. Лучшим вариантом казалось вообще ничего не трогать, но желание смыть с себя грязь и пот были сильнее.

— Давай помогу? — Нэй перепорхнула ближе, разглядывая её со всех сторон.

Мари зашипела сквозь зубы — мочалка как раз проехалась по содранному участку на плече, — но мотнула головой.

— Сама справлюсь.

— Конечно! Справилась же с тем, чтобы калечиться. — Нэй непреклонно отобрала мочалку. — Сиди и не двигайся…

Мари хотела привычно съязвить в ответ, но её прервал недовольный голос, раздавшийся слишком уж близко.

— А ну признавайся, Нэй, ты ведь сжулила и на этот раз, не так ли?

Леон вышел из-за деревьев неподалёку и остановился, опираясь на покосившийся ствол. Мари, сдавленно пискнув, нырнула по самый нос. Помогло это не сильно — прозрачностью вода могла бы посоперничать с самым тонким и чистым стеклом.

— Проиграл, так и признай. — Нэй показала ему язык и тут же отвернулась: — Эй, Мари, так не годится!

Та пробулькала что-то в воду, кидая грозный взгляд в сторону. Леон бессовестным образом расположился в паре метров от них.

— Ой, да чего я там не видел, дорогая!

Мари от возмущения вытянула шею.

— А чего это ты там «видел»?

— Ну хватит вам! — Нэй упёрла руки в бока, её угрожающий тон заставил спорщиков прерваться. — А ты отвернись, Леон. Неужели не ясно — ты смущаешь Мари!

Тот картинно вздохнул и, подперев подбородок ладонью, уставился куда-то вдаль. Всем видом Леон выражал настолько явную обиду, что Мари немедленно стало стыдно. Повисло неловкое молчание. Нэй крутилась, едва касаясь поверхности воды, ловко смывая грязь с пострадавшей кожи. Мари подивилась, насколько аккуратными были прикосновения — сама бы она так не смогла.

— Так и… как всё прошло? — Наконец, Нэй потянула её на берег.

Мари бросила быстрый взгляд в сторону Леона, но тот всё ещё смотрел куда-то сквозь деревья, не проявляя к её обнажённой натуре никакого интереса.

— Можно готовиться ко второму этапу.

— Так это же просто замечательно, дорогая! — Леон обернулся, заставляя Нэй шикнуть. — Ой, ну и ладно… прости-прости, — он отмахнулся, заметно не испытывая ни грамма вины, и тут же привычно зачастил: — Так и как задания? Сложно было? О-о, мы были так удивлены — представь себе! — когда жрицы сказали, что никого кроме капитанш и кандидаток к себе не пустят. Думал, наша красотка Лиф не выдержит и вцепится кому-нибудь в горло… Повезло ещё, что я узнал об этом много позже! Не пустить инструкторов полюбоваться на плоды трудов своих. Это же не дело! Правда, милая моя?

Поток вопросов, которые выливались с огромной скоростью, заставил рассмеяться — в этом был весь Леон. В искреннем любопытстве даже феи не могли с ним соперничать на должном уровне. Стараясь не отвлекаться на покалывание и жжение там, куда Нэй уже успела нанести чудодейственные составы, Мари — как могла подробно — пересказала друзьям свои приключения на первом этапе, умолчав только о самом его завершении. У неё ещё оставались надежды, что жрицы не слишком будут распространяться об увиденном. Наверняка, придётся переговорить со Старшей или Управляющей, но…

Леон на протяжении всего рассказа то и дело вставлял ремарки, которые благодаря его многословности ощутимо растягивались. Несколько раз Нэй не выдерживала и напоминала разошедшемуся другу, кто именно являлся звездой вечера. Леон не менее многословно просил прощения и замолкал... Ровно на пару минут, до следующей вставки.

Мари, перемотанная тонкими полосками ткани до близкого к мумии состояния и переодевшаяся в чистую одежду, под конец чувствовала себя просто замечательно. Практически ничего не болело и не ныло — лекарства Нэй действовали отменно, а от плотного перекуса по телу разливалась приятная тяжесть. Леон, благосклонно допущенный поближе, помогал складывать остатки провизии и лекарств по двум небольшим корзинкам, не переставая болтать.

— Хильда девочка своеобразная, — он понизил голос, отвечая на последний вопрос Мари. — Она могла бы стать жрицей… С такими-то данными! Но сама отказалась от обучения, — неслыханное дело! — проведя за Внутренним Кругом несколько лет. А потом прибилась к охотницам. Даже сама Старшая с ней разговаривала… Но без толку! Загорелась стать охотницей — и всё тут, — Леон возвёл глаза к небу. — Уж не знаю я, в чём там причина была, но магии Хильда поднахвататься успела — первое время шкодила как древесный пустовёрт.

Мари поджала губы: образ вечно хмурой, серьёзной феи никак не вязался с маленьким существом, похожим на вытянутую, короткошёрстную обезьянку, — известным шутником и воришкой в этом отражении. Пустовёрты населяли почти все леса Альвланда⁽¹⁾, доставляя кучу проблем местным народам, за исключением тех, которые были хорошо защищены. В Доме Ветров жили несколько пар таких зверьков — у фей-заводчиц. Мари сама видела, как они носились по загону с такой скоростью, что перед глазами всё начинало кружиться и расплываться.

— Никогда не замечала, чтобы Хильда применяла магию.

— Это она из-за тебя скрытничает, — Леон расплылся в улыбке. — Стоило тебе, дорогая, появиться в поселении, как Хильда целиком и полностью насела на технику ведения боя. А раньше — сколько ни ругал я её! — всегда на мерцание своё полагалась, — заметив озадаченный вид Мари, он поспешил пояснить: — Это перемещения такие. О-очень быстрые и коварные. Вот ты только моргнёшь, дорогая моя, а враг уже за спиной притаился… Или ушёл из западни без единой царапины! Умение это — исконно фейское. Да и даже среди них ныне встречается кра-а-айне редко. Совсем не удивительно, что к девочке с едва ли не утерянным даром здесь особое отношение.

— Ну ты и сказал, Леон! — Нэй хихикнула. — Тебя послушать, так это ко всем тут «особое отношение».

— «Ко всем» не ко всем, душа моя, но ты не станешь отрицать, что в последние годы маловато осталось владеющих магией фей. — Он поднял указательный палец, не давая ничего сказать. — Я веду речь о боевых умениях.

Мари крутила головой, переводя взгляд с Леона на Нэй и обратно, но не спешила вступать в обсуждение.

— Нельзя говорить за всё поселение, наблюдая всего за третью. Ты же не знаешь, сколько колдуний у жриц… Или мы чего-то не знаем о тебе, Леон?

— Так ведь он тот ещё злостный подглядывальщик! — не выдержала Мари, и они с Нэй дружно рассмеялись.

— Ох, ну конечно! Давайте, наговаривайте на несчастного друга! — Леон взмахнул руками и поднялся, напустив на себя обиженный вид.

Смех стал только громче. Нэй покачивалась в воздухе, схватившись за живот, не в силах больше сдерживать рвущийся наружу хохот. Мари утирала выступившие слёзы. Тревоги разом испарились: казалось, в этот момент больше не существовало ни пугающих тайн, ни маячащих на горизонте испытаний. Всё было именно так, как давным-давно представлялось, и совершенно не хотелось думать, что когда-нибудь это может быть разрушено.

Только не в этот раз.

1) А́львланд — шестое отражение.

Вернуться к тексту

Всё рухнуло в одночасье.

Мари никогда не задумывалась о том, как же ей повезло, что Леон был на её стороне в решении сдать экзамен в этом году. Беспокойство Нэй, смешки одногруппниц, недоверие инструкторов — всё разбивалось об его рьяную поддержку. Ровно до этого момента. Едва услышав про Чащу, Леон растерял красноречие. Страшно бледный, он намертво впился длинными пальцами в плечи и произнёс только одно: «Не ходи».

Мари сидела на излюбленном месте — на пороге комнаты, свесив ноги вниз. Леон исчез из поля зрения так стремительно, что никто опомниться не успел. Нэй за всю дорогу до жилых комнат так и не нарушила гнетущей тишины. Она хоть и была рядом, но любые слова застревали в горле, стоило только встретиться взглядами. Лишь на прощание фея подлетела близко-близко и, обняв за шею, прошептала: «Я мало об этом знаю, но… не спрашивай его. Ладно?»

Мысли грызли заживо. Мари с силой зажмурилась и уткнулась лбом в колени. Только она подумала о том, что наступили счастливые времена, как реальность напомнила о себе. Не оставалось ни малейшего представления, чем можно было помочь другу. Нечто мрачное в глубине души однозначно подсказывало: «Ничем». И Мари с ним была согласна.

Рассвет она встретила лёжа на полу. Сна не было ни в одном глазу, но тело не двигалось, придавленное сверху чем-то тяжёлым и мягким. Первый день из двух отведённых на отдых и подготовку перед вторым этапом рисковал так и пройти в ленивом ничегонеделании, если бы не заявившаяся с утра пораньше Нэй.

— До-о-оброе у-утречко, Мари! — Она впустила свет в полутёмную комнатушку, напевая что-то себе под нос. — Как твой боевой настрой?

Мари вздохнула и с трудом приоткрыла глаза, привыкшие к темноте. Нэй скорчила недовольную мордашку.

— И что это такое?

— Что? — Мари перевернулась на бок.

— Для начала, — Нэй глубоко вздохнула, — почему ты на полу?

На пару секунд воцарилась тишина. Мари пришлось приложить все усилия, чтобы хотя бы немного разомкнуть челюсть.

— Тут прохладней.

— Ага-а… — Нэй присела на корточки возле головы и устроила подбородок в ладонях. — Есть пойдёшь?

Мари промычала нечто неопределённое. Нэй цокнула языком и принялась разматывать наложенные со вчера повязки.

— Что-нибудь болит?

На сей раз мычание было отрицательным.

— Всё равно ещё раз надо помазать… Может быть, даже ещё парочку.

— Тебе виднее.

— Мари!

Та повернула голову и вопросительно подняла брови.

— Слушай, ну чего ты расклеилась? — Нэй потянула её щёки в разные стороны. — Не ты ли мне доказывала, что тебе всё по плечу?

— Не припоминаю такого, — Мари даже не пыталась выбраться из захвата.

Видимо, зрелище получилось забавным, потому что Нэй захихикала и разжала пальцы. Кожа на месте её прикосновений горела.

— Ну, тут уж удивительный случай выборочной памяти. Мне такое не излечить!

Следующие несколько минут Нэй упрямо старалась намазать раны мазью с резким травяным запахом. Мари переворачивалась с бока на бок, но более ничем упростить лечение не пыталась. Наконец, когда все процедуры были закончены, а использованные повязки свёрнуты в один комок, Нэй покачала головой и поднялась на ноги.

— Последний раз спрашиваю: есть пойдёшь?

Мари задумалась на пару мгновений.

— Нет, не хочу… Я отдохну ещё немного.

Нэй фыркнула на прощание и выскочила из комнаты. Вновь воцарилась тишина, только где-то вдалеке слышались смеющиеся голоса да лёгкий ветер шелестел листвой. Мари повела носком левой ноги, на которую падал солнечный луч из-за отогнувшегося полога. Припекало.

Она подняла ладонь к глазам — ту самую, которая вчера пострадала от чёрного пламени, — кожа выглядела немного покрасневшей и припухшей. Удушающе пахло травами. Фейские снадобья были поразительны, пусть действовали на человека не в полной мере. Ещё в первые месяцы пребывания в Доме Ветров Нэй устроила Мари тотальную проверку, выясняя, какие составы вообще оказывали нужный эффект. Ничего опасного в них не было — Нэй предусмотрительно проконсультировалась у жриц, но даже они не могли точно ответить на все вопросы.

— Доброе утро.

Мари дёрнулась. У кровати возникла белая фигурка Мины.

— Когда-нибудь я точно помру от твоих появлений.

— Все умирают в конечном итоге… — В голосе почудилось сожаление, и в следующее мгновение Мина появилась на расстоянии одной ладони. — Я принесла твой кулон.

Мари кивнула, когда на грудь опустился ставший родным кристалл. Сразу стало спокойнее. Перед первым этапом она предусмотрительно отдала украшение Мине, опасаясь не то засветить, не то потерять его.

— Рано ещё, — сожаление просочилось в голос, как Мари ни старалась его скрыть. — Отдашь после экзамена.

Мина посмотрела сквозь неё и едва заметно свела брови к переносице.

— Мы ожидаем тебя сегодня.

— Потом… Надо набираться сил, а не шастать по ледяным пещерам. Можешь передать ему, что всё в порядке.

— Уже, — Мина медленно моргнула. — Вижу, ты… обеспокоен?

Мари пожала плечами и сжала в руке тёплый кристалл, привычно ощущая биение пламени. Отвечать не хотелось.

— Всё идёт так, как должно. Нет причин терзать себя.

Едва слышно фыркнув, Мари закрыла глаза.

— Посплю — и мне сразу станет легче! Не волнуйся так… — Она запнулась, почувствовав, как лба коснулась — почти невесомо — тёплая сухая ладонь. И в тот же миг мир перестал существовать.

Он ступает по пеплу, огибая чудом сохранившиеся металлические конструкции, торчащие из земли. Тишина давит на уши. Сердце бьётся в горле.

Это всё… он сделал?

Насколько хватает глаз, во все стороны простирается сокрытая серостью равнина. Ещё утром солнце освещало здесь вековые деревья и круглые, построенные из металла и камня жилища. Ладонь сжимает знак Стража Льётхейма, и острые грани с готовностью впиваются в кожу. Он ведь не виноват… Совсем нет.

Чуткий слух улавливает неясное копошение. Он прислушивается. Показалось? Ветер сметает пепел с тихим шелестом. После такого никто и не может быть жив. Известная истина.

Звук повторяется.

На этот раз получается проследить направление. Ботинки вязнут, заставляя оступаться, когда он бросается туда. Руками разгребает ненавистный пепел — символ потери самого себя; тёмные рукава, штаны — всё окрашивается серым.

Пальцы через пару минут упираются в нечто твёрдое, хранящее тепло. Небольшой нерабочий колодец, придавленный тяжёлой плитой. Он сдвигает её всего на пару пальцев, обдирая руки о неровные края, и в уши забивается рычание, вперемешку с жалостливым скулежом.

Неужели кто-то…

Мари проснулась на кровати. Потёрла глаза, с трудом размыкая кажущиеся неподъёмными веки. Ветер нетерпеливо колыхал тяжёлый зелёный полог, но солнце не спешило расцвечивать деревянный пол. Странное ощущение маячило где-то на периферии, осознанные мысли не приходили… Ей ведь ничего не снилось на этот раз? Мари уже и не помнила, когда вот так просыпалась с пустой головой.

Она тихонько фыркнула. Мина в очередной раз поняла слова буквально. Нет, за эти два года Мари успела немного попривыкнуть к странной фее, но иногда той всё-таки удавалось её удивить. Интересно, сколько длился этот навязанный сон? Она села на кровати и глубоко вздохнула.

Пахло дождём.

Мари любила, когда он шёл в Доме Ветров. Из-за Защитного Круга частички воды превращались в мелкую пыль. Деревья шумели листьями; неподалёку настойчиво стучали о доски капли, стекающие с них. Мари выбралась из-под одеяла и раскрыла полог, зацепляя его за стену крюком.

В комнату ворвалась свежесть.

Желудок, казалось, намертво присох к позвоночнику. Мари поморщилась от неприятных ощущений. В Доме Ветров всегда ели по строгому расписанию, но добрые феи, работающие на кухне в их части поселения, никогда не отказывали в дополнительной порции. Нэй, притащив впервые подругу в святая святых, непреклонно объявила, что такие знакомства — самые нужные и важные в жизни, а Мари не стала и возражать. В конечном итоге кухня стала подвергаться её набегам едва ли не чаще, чем заглядывала туда Нэй — известная любительница перехватить что-нибудь в перерывах.

Снаружи оказалось… мокро. Влага мгновенно пропитала одежду и волосы, но прятаться от дождя не хотелось. Он был тёплым и приятным. Разве что ботинки стали раздражающе хлюпать после прогулки по лужам. Мари потрясла ногой, но вода из обуви, ожидаемо, никуда не делась. Что ж, с этим ещё можно было смириться.

Поселение вымерло. Феи не выходили без необходимости в дождь — высокая влажность не шла на пользу крыльям, которые тяжелели и становились неповоротливыми. Мари перегнулась через перила на одной из площадок, бесстрашно вытягивая вперёд ладони, пытаясь набрать в них как можно больше влаги. Взгляд лениво скользил по умытой дождём зелени, и можно было даже на пару мгновений забыть о тянущем зове желудка, наслаждаясь природой.

Сквозь листву промелькнула знакомая долговязая фигура.

— Леон! Эй, Леон! — Мари сложила ладони рупором, не надеясь, впрочем, на успех: до земли было достаточно далеко, а шум дождя всё нарастал.

Альв остановился и безошибочно отыскал её взглядом. Задрав голову, прикрывая глаза ладонью, он поднял вторую руку с зажатым в ней объёмным свёртком и дёрнул подбородком в его сторону. Желудок Мари протяжно заурчал.

Через рекордные несколько минут она преодолевала последние разделявшие её с едой (и конечно же, с другом) метры. Пару раз Мари умудрилась поскользнуться на лестнице, но, к счастью, обошлось без приключений. Да и Леон, вроде бы, ничего не заметил.

— А я говорил Нэй, что, проспав больше суток, ты первым делом начнёшь разыскивать еду, — на его губах играла лёгкая усмешка. — Хотя я и предполагал, что успею к такому знаменательному событию… Всё равно летуньи от тренировок отлынивают! Воздух, понимаете ли, потяжелел для них. Нет, ты только послушай!

— Больше суток? — Мари удивлённо моргнула, когда бесконечный поток жалоб прервался.

— Я имел смелость прийти к тебе, моя дорогая, вчера вечером. Нэй обмолвилась мимоходом, что ты спала прямо на полу! И представь себе моё удивление, когда именно эту картину я и обнаружил по приходу. — Леон убрал со лба налипшие волосы.

— Так это ты перенёс меня на кровать?

Он отвёл взгляд и, вместо ответа, кивнул в сторону большого камня, который скрывался под плотно переплетающимся плющом. До него капли дождя почти не долетали, хотя сам валун казался мокрым.

— Не составишь ли мне компанию за обедом на свежем воздухе, моя дорогая?

Мари хмыкнула и, несмотря на явное увиливание от вопроса, с готовностью кинулась к указанному месту. Отказываться от заманчивого предложения было просто кощунством. Она подбежала к валуну первой и коснулась тёмно-серой, шершавой поверхности ладонью. Камень был холодным и действительно влажным. Мари обернулась к Леону, но тот отстал, не стремясь ускорять размеренный шаг.

Решение пришло мгновенно.

Выдохнуть. Сконцентрироваться… Отдёрнуть ладонь!

От камня повалил пар — ноги едва сами в пляс не пустились. Получилось! Всё произошло настолько быстро, что ладонь только немного обдало жаром. Мари уже не один раз пробовала нагреть таким способом воду или камни — «те» сны подсказывали, что это было возможно, но до сих пор всё заканчивалось не совсем так, как задумывалось. Вода мгновенно испарялась, стоило чёрному пламени лизнуть её, а камни оплавлялись как масло на солнце.

Возможно, длительный отдых действительно был тем, чего не доставало.

— Как странно. — Мари подскочила от тихого голоса Леона, раздавшегося прямо над ухом.

— Что такое?

— Валун хранит тепло, хотя не видел солнца уже очень давно, — тот качнул головой и нагнулся к серой поверхности, придирчиво осматривая её. — Весьма странно.

Мари, пребывающая в эйфории от первой за долгое время удачи, только пожала плечами, забираясь на нагретый камень. На этот раз даже никаких оплавленностей в форме ладони! Вот бы ещё научиться поджигать ветки для костра, а не обращать их в пепел… В рейдах такое умение точно бы пригодилось.

— Так ведь Дом Ветров всегда полон чудес! — Мари нетерпеливо заёрзала на месте.

Леон окинул её нечитаемым взглядом и принялся развязывать свёрток.

— Кухарки специально для тебя собирали. И когда только ты, Мари, успела стать среди них ещё более известной, чем наша Нэй?

— Это всё человеческая неотразимость. — Она довольно сощурилась и тут же набила рот, не особо заботясь, что именно брала из свёртка.

— Не имею возможности возразить, дорогая.

Несколько минут они так и сидели молча. Мари пыталась тщательнее пережёвывать еду после того, как подавилась крупным куском. Леон, не претендуя на им же добытую снедь, откинулся на руки и меланхолично смотрел в пустоту. Над головой покачивались переплетающиеся усики ярко-зелёного растения.

— Тебе всё ещё интересна та абсолютно скучная и длинная история о том, как я попал в поселение, Мари?

Она застыла, едва не прикусив палец от неожиданности. Этой темы они не касались напрямую уже довольно давно. Леон всегда уводил разговор в другое русло, а спрашивать у кого-то другого Мари считала нечестным. Время шло — она вспоминала о повисшей в воздухе тайне всё реже, а с появлением ощутимой цели — становлении охотницей — и вовсе думать забыла о скрытности альва.

— Конечно!

Мари попыталась заглянуть Леону в лицо. Тот поймал её взгляд на мгновение и несвойственно себе криво усмехнулся.

— Вернёшься из Чащи живой, и мой голос — весь твой ровно настолько, сколько сможешь его выдержать, — Леон склонился и коснулся виска Мари костяшками пальцев. — Но, может… если ты не пойдёшь — я смогу дать тебе гораздо больше, дорогая.

В горле пересохло. Взгляд метался по его лицу, словно хотел прочесть истинный смысл этих слов.

— Я мог бы ждать твоего ответа хоть до самых звёзд, — губы тронула печальная улыбка. — Однако, боюсь, я уже имею несчастье знать его, душа моя. Твоему преданному другу никогда не удавалось повлиять на судьбу дорогих ему личностей.

— Леон. — Мари до боли прикусила щёку, но так и не смогла найти в голове нужных слов.

— Ешь… набирайся сил. О-о-о, они тебе понадобятся все без остатка! Позволь только сказать нечто, что никто не посмеет произнести в этом поселении… В борьбе за жизнь нет нечестных выпадов. Это все знают, дорогая, но хранят только у себя внутри.

Повисло молчание. Даже дождь поутих, стараясь не мешать.

— Знаешь, — Мари вздохнула, подтягивая к себе колени. — Ты меня здорово напугал вчера.

— О, единственный, кто дрожит от страха, это самый бесполезный во всех отражениях альв, сидящий перед тобой.

— Почему?

На этот раз прошли долгие несколько секунд, прежде чем он разомкнул губы:

— Чаща — совсем не то место, дорогая моя, куда бы мне хотелось ещё хоть раз отправить своих родных. Понимаешь меня?

Сердце замерло на этих словах. Мари бросила быстрый взгляд на Леона, но тот, скрючившись, уставился на свои ладони, и не реагировал более ни на что. Она придвинулась к нему и прижалась щекой к острому плечу, ощутив на мгновение, как напряглись его мышцы.

— Я обязательно вернусь…

Мелкая дрожь пробежала по телу Леона, и он уткнулся лицом в ладони.

— Конечно, — едва слышно раздался шёпот. — Я ведь не имею права сомневаться в тебе, Мари.

* * *

Второй этап готов был начаться с минуты на минуту.

Жрицы тёмными фигурами окружали периметр площадки, зовущейся Чащей. Мари с восхищением вертела головой: она не могла предположить, что та настолько огромна. Поговаривали, внутри лес был намного больше занимаемой им части Дома Ветров, и после всех чудес первого этапа в это очень даже верилось.

Мари чудилось, что они находились у самой кромки Защитного Круга. Сквозь чёрную, в маслянистых разводах, плёнку проступали кроны деревьев и сновали туда-сюда неясные силуэты. Картина была слишком знакома.

От группы кандидаток не слышалось ни единого шепотка. Все были напряжены до предела, взгляды — устремлены вперёд, в неизвестность, которую предстояло им преодолеть. Мари обернулась: в отдалении от сдающих стояли друзья и младшие феи, прилетевшие поглазеть на знаменательное событие.

Она нашла в толпе Нэй и Леона — последний заметно выделялся на фоне остальных. Мари искренне понадеялась, что им не придёт в голову просидеть здесь все двое суток, отведённых под испытание. Только подумав об этом, она хмыкнула — упрямства этим двоим хватит ещё и не на такое. Кажется, придётся поторопиться с преодолением испытаний.

— На этот раз вам предстоит продемонстрировать навыки выживания и командной работы, — монотонный голос жрицы, стоящей к кандидаткам ближе всех, нагнетал тревогу. — Площадка приближена к реальным условиям за Защитным Кругом. Из Чащи невозможно выбраться в один момент, послав нам сигнал бедствия. Воспринимайте это как настоящий рейд.

В ровном голосе проскальзывали опасные нотки. Мари передёрнуло. Она покосилась на фей, сбившихся в одну большую группу: те цеплялись друг за друга, готовые бороться за свои жизни.

— Команды вы образуете сами. Уже внутри. — Жрицу ничуть не смутила их реакция. — В центре находится Камень Встречи. Условие одно — добраться до него в составе команды из не менее чем трёх учениц. Каждой будет выдан походный рюкзак со всем необходимым. Однако самое важное для вас — компас.

Ещё две жрицы продемонстрировали простой заплечный мешок из выделанной шкуры. Первая запустила в него руку и вытянула круглый, полупрозрачный предмет с мелким зелёным песком внутри.

— Он укажет вам не только направление, но и расстояние до вашей цели.

Феи закивали, заворожённо рассматривая необходимое сокровище. Хильда скривила губы и резко спросила:

— Так и в чём же тогда сложность?

Мари нашла её взглядом. Хильда стояла в кругу подруг — те облепили её так плотно, словно старались сойти за одно существо.

— Компасы будут не у всех. — Жрица передала рюкзак помощницам. — Вернее сказать… Их катастрофический недостаток вы заметите сразу, как только начнёте собирать команды.

Дыхание у Мари перехватило. В голове настойчиво билась мысль о том, что уж это-то испытание точно окажется провальным. Кто вообще из фей станет объединяться с человеком-обузой? Если только ей не выпадет компас…

— Время на выполнение задания — двое суток. Те, кто не успеют вернуться, — останутся в Чаще до тех пор, пока поисковый отряд не отыщет их, — жрица качнула головой и понизила голос: — Если, конечно, вообще отыщет.

Возмущённый гул прокатился по нестройным рядам, но она взмахнула рукой, призывая соблюдать тишину.

— На рюкзаки наложены чары, по которым мы поймём, где вы находитесь. Чтобы гарантированно не остаться на площадке до следующего экзамена, советую не терять их. И не теряться самим.

Мари невесело фыркнула. Как будто что-то зависело от неё. Коленки начали подкашиваться от тревожного ожидания, но она тряхнула головой. Нет уж! Обещала же Нэй и Леону, что вернётся с победой.

Как только объяснение тонкостей подошло к концу, феи потянулись за рюкзаками. Мари, зазевавшись, оказалась на сей раз ближе к хвосту очереди.

Что-то неподалёку ярко вспыхнуло. Брызнули разноцветные искры — и явление пропало так же стремительно, как и появилось. Только спустя пару секунд Мари сообразила, что вспышка исходила от высокой кованной арки, притаившейся прямо возле границы.

Очередь продвигалась довольно быстро. Феи подхватывали с земли рюкзаки и проходили сквозь арку, исчезая в ворохе искр. Данный способ перемещения был знаком. Несколько мгновений ушло на то, чтобы найти в памяти нужное воспоминание. Ну конечно! Когда Лиэтель забирала её из человеческого мира ведь…

Мари застыла в нерешительности — подошла очередь выбирать рюкзак. Весь успех прохождения второго этапа зависел от одного. Она протянула руку к приглянувшемуся мешку, стоящему прямо перед ней… но в самое последнее мгновение изменила траекторию — ладонь ощутимо кольнуло — и схватила рюкзак, который был чуть дальше, в стороне. Интуиция явно указывала на него.

Может, хоть на этот раз Мари сопутствовала удача?

— Простите, пожалуйста, но нужно подождать ещё немного. Господин Филин скоро подойдёт. — Девица в строгом костюме прижимала к себе тонкую папку.

Ирнест задвинул ноги глубже под стул, пытаясь стать как можно меньше и незаметнее, что с его ростом провернуть было достаточно сложно. Пахло свежевыстиранным бельём и чем-то одурманивающе-фруктовым — мысли становились неповоротливыми, извалявшись в этой липкой сладости. Девушка заметно нервничала, то и дело поглядывая на него, скрючившегося на своём месте. Было мучительно стыдно и неловко доставлять столько проблем.

— Может быть, всё-таки принести чай… или кофе? — карие глаза смотрели влажно, с затаённой тревогой.

Ирнест хотел покачать головой, как делал до этого уже трижды, но горло действительно пересохло. Видно, сказывалось ожидание.

— Я бы, — он кашлянул, пытаясь справиться с осипшим голосом, — не отказался от воды, если можно.

Девушка отрывисто кивнула, подбираясь:

— Конечно, дайте мне минуту, — и выскочила за дверь так стремительно, как только позволяла узкая юбка.

Ирнест, оставшись в одиночестве, выдохнул с облегчением. В небольшой ярко-освещённой комнате он чувствовал себя как на допросе. Железный стол и несколько высоких шкафов с серебристыми дверцами не добавляли каморке шарма. Вся мебель, кроме двух стульев, была прикручена к полу — это бросилось в глаза самым первым. Ирнеста привели сюда, вызвав после пар. Уже знакомый старичок поведал по пути, что «придётся пройти небольшие смотрины», прежде его допустят в Комплекс.

«Всего пара формальностей! А потом мы с тобой ещё поболтаем о всяком-разном…»

Ирнест прикрыл глаза и потёр нос. Несмотря на то, что девушка покинула комнату, навязчивый шлейф остался, продолжая скапливаться в лёгких. И почему некоторые люди так старались перебить свой запах чем-то другим, более резким? Не сказать бы, что парфюм вообще пах как-то по-особенному приятно…

Он фыркнул, избавляясь и от этой порции воздуха. Сейчас Ирнест искренне жалел, что вообще попал в эту «тайную систему подземных переходов», о которой ему с восхищением рассказывал Элли.

На самом деле, мистического в этой части Академии было мало — всего лишь закрытая исследовательская лаборатория. Элиота же она привела в полнейший восторг, когда того вместе с остальными «избранными» отправили на дополнительную медицинскую проверку.

Настолько, что он не сдержался и вывалил на друга все секретнейшие сведения.

Пискнул негромко замок, и входная дверь с мягким шелестом отъехала в сторону. На пороге возникла та же девушка. Папка на сей раз была зажата у неё под мышкой, а в руках оказался чистый стакан и бутылка воды. На пластике не значилось ни этикетки, ни каких-то других отличительных знаков, кроме метки самого материала. Всего через несколько секунд перед Ирнестом стукнул стакан с прохладной водой, а чуть поодаль — бутыль. На запотевших стенках остались следы пальцев — крохотные капельки скатывались вниз, стекая на матовое покрытие стола.

— Спасибо. — Ирнест попытался улыбнуться и поднёс стакан к губам.

Несмотря на нелепые подозрения, скребущиеся в подсознании, вода оказалась всего лишь водой как на запах, так и на вкус, разве что на языке осталось ощущение чего-то знакомого. Далёкого и щемящего, словно ностальгия по дому, которого Ирнест никогда по-настоящему и не знал.

Стоило живительной влаге прокатиться по горлу, как сразу стало легче дышать. Он встряхнулся, хрустнул шеей, разминая её. И почувствовал себя готовым прождать окончательно запаздывающего профессора ещё столько же, сколько до этого.

К счастью, этого и не потребовалось. Минуло не больше двух минут, как Филипп явился на пороге. Вдохновлённый и лишь самую малость раздосадованный.

— Кара, девочка моя, можешь идти.

— Да, конечно! — Девушка подскочила с места, бросив последний тревожный взгляд на Ирнеста, и скрылась в коридоре.

— Не вздумай сразу в отдел идти, ты помнишь? — крик резанул по ушам, хоть Филипп и высунулся за дверь

— Да-да, — глухо прозвучало в ответ. — Сразу же в душ.

Филипп вздохнул и покачал головой, возвращаясь в комнату.

— Ну, как ты тут? Извёлся весь поди?

Ирнест приподнял брови — из головы никак не шёл последний обмен репликами, — но в открытую спрашивать о едва ли не подслушанном разговоре было невежливо. Филипп захихикал и поманил за собой:

— Пойдём, нас уже ждут.

Залпом допив воду, Ирнест поспешил за старичком, что с необычайным проворством припустил по коридору. Голова кружилась то ли от духоты, то ли от приторных духов. Хотелось уже выйти на свежий воздух. Коридор казался слишком пустым — длинные переходы с металлическими стенами, в которых не было ни дверей, ни каких-либо опознавательных знаков. И никаких людей.

Западня.

Ирнест мотнул головой, припоминая слова Элли, — тот тоже описывал коридоры, в которых не было никого и ничего. Вот только там студенты шли целой группой, а ему приходилось шагать в неизвестность одному. За стенами чудились неясные шепотки и далёкие звуки, различить которые не получалось. Филипп уверенно продвигался вперёд, изредка поворачивая голову в сторону — проверял боковым зрением, — но молчание нарушать не спешил.

Они шли недолго. В какой-то момент Филипп, наконец, вывел совершенно потерявшегося Ирнеста к неприметной, но уже знакомой на вид раздвижной двери.

— Вот и пришли. — Старик поднёс левое запястье к замку.

Эта комната была гораздо просторнее, чем первая, хотя половину её скрывала полупрозрачная плёнка, за которой слепило холодным светом. Одну из стен почти полностью занимало нагромождение электронного хлама. Устройства казались мёртвыми, с торчащими проводами-внутренностями и оплавленными краями. Рядом со всем этим добром сидел, с ногами забравшись в кресло, молодой парень. Одна рука у него была перебинтована от середины ладони и до самого плеча, а вторая — левая — дёргано металась по листам бумаги, добавляя то здесь, то там неровные заметки.

На писк двери парень не отреагировал — уши были заложены чем-то, напоминающим самодельные наушники.

— Лео! Встречай гостей. — Филипп вошёл в комнату, по-хозяйски подкатывая к себе второе кресло. — Лео!

Только после второго окрика тот вздрогнул и повернулся к вошедшим. В зубах он сжимал наполовину погрызенное яблоко. Цепко просканировав Ирнеста с ног до головы, Лео толкнулся здоровой рукой от стола, заставляя кресло подкатиться ближе, и протянул ладонь. После официального рукопожатия, вернулся к заметкам, так и не произнеся ни слова.

Электроника в их краях не была редка, но самому Ирнесту доводилось работать на компьютерах только в университетских лабораториях. Он заинтересованно принялся разглядывать обстановку, пытаясь понять, куда какие провода шли или для чего предназначался очередной странный прибор. Филипп сверлил парня тяжёлым взглядом, но терпеливо молчал, ожидая, когда тот сам обратит на гостей внимание.

Лео продолжал что-то чиркать в бумагах, периодически запрокидывая голову, шумно втягивая яблочный сок, который норовил потечь по подбородку. Через пару минут всё-таки перехватил рукой огрызок и в несколько больших укусов прикончил его, щелчком отправляя веточку в стоящую под столом мусорку. Выдернув наушники, кинул их на стол и обернулся.

— Не ждал вас так скоро, — Лео утёр подбородок забинтованной рукой и подкатился ближе. — Чёт ты не выглядишь удивлённым. Каменный, что ли?

Ирнест нахмурился, отступая на шаг. Филипп шикнул:

— Умерь пыл, Лео. Ничего и не было.

— Это как так? — Тот во все глаза вытаращился на Ирнеста. — Чё, прям вообще не сработало?

Филипп качнул головой и нетерпеливо взмахнул рукой:

— Ты бы лучше делом занялся. Лис тебя точно съест! Ещё один промах, и…

— Понял — не дурак. — Лео сверкнул зубами, касаясь пальцами виска, и перевёл взгляд. — Пошли, пацан, ща тебя препарировать будем.

Он с тяжёлым вздохом отклеился от кресла, который казался его продолжением, и сутулясь двинулся к преграждающей комнату плёнке. Ирнест кинул быстрый взгляд на Филиппа.

— Иди, не бойся. Резать не будут… Лео хоть и двинутый маленько, но дело своё знает.

— Я всё слышал, старик! — донёсся недовольный голос, а через секунду в отгороженной части что-то громыхнуло и монотонно зажужжало.

Ирнест шагнул к отогнутому клеёнчатому краю. Несмотря на заверения Филиппа, оставаться наедине с незнакомцем не хотелось. Тот чувствовал себя на закрытой территории куда свободнее, но не выглядел слишком старше студентов Академии. Это настораживало.

— Раздевайся! — Лео копался в металлическом ящике, к которому тянулась связка проводов; второй ящик, похожий на узкий шкаф, уже мерно гудел рядом, перемигиваясь разноцветными индикаторами. — Там за ширмой место есть, если очень стрёмно.

Ирнест мазнул взглядом по идеально белым стенам и громоздкой капсуле, возвышающейся по центру комнаты, и зашёл за кусок ткани, растянутый на двух стойках. За ширмой в ярко-голубой цветочек обнаружилась невысокая скамья. Стараясь не задумываться о дальнейшем, Ирнест принялся расстёгивать мелкие пуговицы на пиджаке и рубашке.

— Всё снимай! — Лео пришлось повысить голос, чтобы перекрыть нарастающий шум аппаратуры. — Тапки только надень.

Пальцы дрогнули на мгновение. Ирнест послушно продолжил стягивать с себя форму. Так и подмывало высказать Филиппу всё насчёт его недавнего обещания. Говорил же, что в лабораторию не потащат… И что теперь? Тончайшие, огромного размера, белые тапочки не без труда отыскались под скамьёй. Ступня бултыхалась в них как горошина в стакане.

Ирнест выглянул из-за ширмы и нашёл взглядом нового знакомого — тот уже расположился на одноногом табурете и достал откуда-то очередное яблоко. Завидев готового к процедурам подопытного, Лео нажал пару кнопок на длинной узкой панели. Капсула по центру комнаты тихонько вжикнула и раскрылась.

— Окажите любезность, — Лео с напускной вежливостью махнул в сторону открывшегося прохода.

Стараясь не запнуться тапками о разбросанные по комнате провода, Ирнест направился к капсуле. Хотелось поскорее скрыться от цепкого взгляда и яркого света. Капсула мелко вибрировала, издавая противный гул. Он поморщился и замер возле входа.

— Ну, чего там застрял? — Лео вгрызся в яблоко. — Кислотный душ ещё не вмонтировал. Не успел, знаешь ли…

Ирнест хмыкнул. Виски сжал колючий обруч, добавляя к уже стабильно укоренившемуся головокружению новые ощущения. Он сперва хотел сказать об этом, но мгновение было упущено, и оставалось только решительно шагнуть вперёд. Ещё один «вжик» — капсула захлопнулась, запирая его внутри. Изогнутые стенки осветились мягким голубоватым светом.

— Слушай, тут всё просто, — динамик сверху ожил. — Видишь ручки по обеим сторонам? Просто сожми их и стой, пока не скажу выходить. Лады?

Ирнест огляделся.

— Понял.

— О! Так ты говоришь! Отпадно… Потрындим тогда потом ещё. — Лео замолчал на пару секунд, и до ушей донеслись звонкие щелчки. — Готовься, ща будет ярко.

Ирнест едва успел закрыть глаза, как со всех сторон капсулу залил свет. Гул стал оглушающим. Пришлось с силой сцепить зубы и сжать ручки как в последний раз в жизни.

— Что-нибудь есть? — Филипп заглянул через плечо, всматриваясь в трёхмерный силуэт юноши на экране.

Лео фыркнул, мусоля зубами палочку от яблока.

— Ну… Я кажись догнал, чего катализаторы не сработали. Смотри, вот тут что-то. — Он указал на область, на которой едва заметно проступало фиолетовое пятно. — Надо поближе посмотреть. Запомнил?

Филипп кивнул, не отрывая взгляда от странной кляксы. Лео торопливо сохранил данные и запустил отключение сканера — дело это не быстрое, а парень уже, наверняка, едва на ногах стоял. Люди с куда меньшей чувствительностью, бывало, падали в капсуле в обморок, а уж чистокровному двуликому и вовсе там должно быть невыносимо.

— Кара там как? — Лео на автомате щёлкал по кнопкам. — От облегчения ещё не откинулась?

— Такой храбрец мог бы и подсобить барышне. Знал же прекрасно, в качестве кого её выбрали. Скажешь — не прав я?

— Не, настолько меня мужики не прельщают, — Лео крутанулся на табурете, обращаясь ко второй панели, шедшей под углом к первой, — особенно хвостатые и мохнатые. Хотя, если б знал, что ничего не выгорит…

— В таком повороте желающих поглазеть на парня калёным дрыном б гнали, — покачал головой Филипп. — В любом случае, команда захвата была в полной готовности.

Лео расхохотался:

— Ага, и она б пошла на закуску, если пацан из кошачьих каких-нибудь. И эт я ещё про ульвов не вспоминаю!

— Лис не огорчился бы нисколько. Сам и закидывал бы ему в пасть куски мяса. Что такое пять-шесть одарённых по сравнению с одним чистокровным ульвом?

— Пугаешь ты меня, старик. — Лео щёлкнул, наконец, последним переключателем. — Жизнь любая ценна, особенно разумная.

Филипп не ответил: поспешил вызволять подопечного из деактивированного сканера. Лео вздохнул и вытащил из-за монитора очередное яблоко. Обтерев красные бока о бинты, придирчиво осмотрел его и тут же откусил половину.

Когда за спиной образовался проход, Ирнест не понял. Колени подкашивались, а зрение никак не хотело проясняться. Он успел подумать о том, что пресловутый кислотный душ казался более заманчивой перспективой. Хуже того, что он пережил, не могло быть ничего… Даже во всех тех проклятых мирах.

Более-менее пришёл в себя Ирнест уже сидя на лавке, на которой оставил ранее одежду. За ширмой слышались голоса Лео и Филиппа, но ничего разобрать разум не мог. Родной язык позабылся. Ногам холодно не было — их облегали привычные форменные штаны. Рубашка обнаружилась в руках, но найти в ней отверстия рукавов казалось непосильной задачей.

— Водички хочешь? — Из-за плотной ткани показалась голова Лео, чуть ниже оттуда же высунулась небольшая бутылка с чем-то прозрачным.

Иссиня-чёрные мелкие косички забавно переплетались в воздухе. Разноцветные бусины на некоторых из них тихонько стукались друг об друга. Тела видно не было — чисто летающая голова в обрамлении тонких щупалец. Ирнест захихикал, никак не реагируя на протянутую бутылку.

Лео присвистнул.

— Эй, старик! Тут у тебя надежда Организации кукухой поехала!

Филипп зашёл за ширму двумя секундами позже. Вид у того был взволнованный. Ирнесту тотчас же стало совестно — опять он доставлял людям одни проблемы. Он бухнулся коленями об пол и прижался щекой к чужой ноге, обхватывая лодыжку руками. Запах был такой знакомый и уютный…

Сознание включилось неожиданно. Ощущения, обрабатывающиеся разумом на фоне, вдруг в одно мгновение стали предельно ясными. Одна нога страшно затекла, а сам Ирнест лежал на чём-то тёплом и мягком. Кто-то ласково ерошил волосы, перебирая смоляные пряди, как если бы он был домашним псом.

Кто-то…

Ирнест подскочил, мгновенно узнавая Филиппа.

— Очухался наконец? — тот невозмутимо улыбнулся, оправляя смятые брюки. — Такое частенько бывает, юноша, или удача мне просто благоволит в этот знаменательный день?

Ирнест часто заморгал.

— Ч-что бывает? — Его мелко трясло, хотя в помещении было не так уж и холодно.

Не успел Филипп ответить, как Ирнест и сам всё вспомнил. Щёки и уши заполыхали.

— Простите меня, — голос упал до невнятного хрипа. Он сглотнул, не решаясь поднять взгляд: — Я не…

— О! Свершилось чудо? — Лео хмыкнул с набитым ртом, показываясь из-за той же ширмы. — Слыш, пацан… А ты всегда вцепляешься в первого встречного, когда голышом оказываешься?

Лицо горело, но ехидный взгляд Ирнест стоически выдержал. И если перед Филиппом было мучительно стыдно, то Лео вызывал раздражение. Он напоминал старших ребят, шпынявших мелочь в приюте. Вёрткий. Беспокойный. Мешающий.

— А тебе всегда нужно чем-то занять свой рот? — слова сорвались быстрее, чем Ирнест успел прикусить язык. Не для того он перевоспитывал себя все эти годы, грезя о поступлении в Академию.

На лице Лео, против ожиданий, расцвела широченная улыбка.

— Ги-пер-ме-та-бо-лизм. — Он выкинул через плечо кожуру от съеденного банана. — Слыхал о таком?

Ирнест скрипнул зубами. Пальцы сжались в кулаки, но титаническим усилием воли получилось удержать себя на месте. Нет уж. Никаких больше драк. Он пообещал это много лет назад. Раскосые глаза Лео смеялись, и тот открыл рот, чтобы бросить ещё одну фразу, но Филипп вовремя вмешался.

— Хватит паясничать. Или решил своей шкурой рискнуть, устроив ещё одну проверку?

Лео скривил губы, но усмешка, притаившаяся в уголках, не желала сходить с лица.

— Раз уж это его не обратило, то пацан бесполезен, старик. Признай это, и валитесь к Лису, пока он сам не заявился. Уж его-то видеть я точно не хочу.

Ирнест, как раз успевший нацепить на себя рубашку и даже вытащить смятый пиджак откуда-то из-за спины Филиппа, с готовностью поднялся. Хотелось покинуть это место немедленно, пока ещё возможно было держать себя в руках. Кровь закипала в жилах. Чужеродный, выводящий из себя запах захватывал разум, мешая трезво мыслить. Он разве с самого начала был таким? Ирнест фыркнул, избавляясь от новой порции воздуха.

— Не раньше, чем мы проверим результаты, — в голосе Филиппа заметно прибавилось тяжести. — Неужели не интересно, кого ты тут дёргаешь за хвост?

Лео хмыкнул и скрылся из видимости, судя по звукам, отходя куда-то к своей машине. Филипп поднялся и, наконец, поймал взгляд Ирнеста.

— Нечего тут стыдиться, юноша. Из этого исчадия Льётхейма все поголовно выбираются немного не в себе. А Лео и рад ядом заплевать — скучно ему тут, понимаешь, под домашним арестом.

Ирнест бросил взгляд в сторону, откуда раздавалось больше всего шума.

— Это из-за тебя он, скажу по секрету, впал в немилость. Немудрено, что ехидство через край льётся, — Филипп приобнял его одной рукой и двинулся вперёд. — Так что пойдём, не будем ему презентовать лишний повод…

— И вот нечего там трепаться обо всём. — Лео показательно нахмурился, стоило им показаться из-за ширмы.

Ирнест от удивления проглотил раздражение. Они находились на порядочном расстоянии, да и приборы гремели так, что за их шумом даже ему было сложно разобрать тихие слова Филиппа.

— Так расскажи ему всё сам. Али стесняешься до сих пор?

— Вот ещё! — Лео усиленно делал вид, что цветные картинки его интересуют гораздо больше, чем проблемные гости. — Мог бы хоть голос поубавить, когда кости за спиной перемываешь.

— От твоего слуха сложно скрыться — никто и не спорит.

Лео поджал губы, но взгляд смягчился, когда он соизволил обернуться к собеседникам.

— Ла-адно, подгребайте поближе. Ща я вам устрою сеанс просвещения.

Ирнест недоверчиво прищурился. Лео ему всё ещё не нравился, но после слов Филиппа тот немыслимым образом перескочил из ранга «абсолютно отвратительный человек» в ранг «приемлемо отвратительный человек».

— Короче, помнишь деваху, которую к тебе подослали сперва? В общем, мы так подумали, что раз ты не особо веришь в то, что тебе по первой рассказали — надо эт всё продемонстрировать. А заодно и поглядеть, какой нам вообще зверь привалил, и чё с него сварить можно.

— Лео.

От предупреждающего тона тот отмахнулся:

— Ну и вот. Составы зелёная лаба трое суток подбирала. Крутили и так, и этак… Да и другой на твоём месте обработал бы Кару уже по полной программе. Сколько вы там сидели?

Филипп поморщился.

— Почти час.

Лео совершенно по-идиотски загоготал:

— Ну ты и тормоз! — и увернувшись от ладони Филиппа, когда тот попытался хлопнуть по плечу, продолжил: — Что, и даже чаёк выпил?

Ирнест нахмурился, не очень понимая, к чему клонил Лео.

— Только воду.

— Не, ну тут верняк — что-то серьёзное. И как вы бедняжку вообще на это уговорили?

К горлу подкатывала злость. Ирнест сжал зубы.

— Так и что должно было произойти?

— Ты — двуликий. Это мы точно выяснили. Всякая отрава, которой ты дышал и даже которую пил, заставляет вас дуреть и проявлять определённые инстинкты. Драться за территорию и… — Ухмылка Лео стала настолько похабной, что Ирнест отшатнулся. — Ну чего ты?

На сей раз Филипп не выдержал.

— Этот дурень не сказал главного, Ирнест. Первое обращение после перерыва плохо влияет на самоконтроль двуликих — особенность такая. И девица со слабой кровью твоего вида была в большей безопасности, чем мы все вместе взятые. Составы только усилили её… привлекательность в глазах зверя. А мы бы подоспели…

— И что, та участь, которую вы ей уготовили, лучше смерти? — Ирнест едва не сорвался на рычание.

Картинки, мелькающие перед зажмуренными глазами были отвратительны ровно настолько, насколько рождали предвкушающей трепет глубоко внутри. Слюна сделалась вязкой. В нос снова ударил раздражающий, плавящий самоконтроль запах.

— До этого бы не дошло, — Филипп покачал головой. — Мы были наготове.

Ирнест прижал заледеневшие пальцы к вискам.

— Зачем… Из-за меня?

— Так ведь особый статус, — Лео многозначительно поиграл бровями. — Привыкай, ценное приобретение.

— Ты!..

Никто не успел опомниться. Ирнест всем весом вжал Лео в твёрдую поверхность стола, устланную бумагами. Тот, казалось, нисколько не был удивлён или испуган — продолжал нагло ухмыляться, ничуть не заботясь, в каком положении оказался.

— Ирнест! — Голос Филиппа чудодейственное влияние потерял: граница была пройдена.

— О-о-о, — полушёпот Лео выводил ещё сильнее, — так вот почему состав не сработал на Каре. Я тебе приглянулся больше, да?

Кулак впечатался в паре сантиметров от его лица. Стол жалобно скрипнул. Хвалёный самоконтроль, выстроенный в последние годы, вдребезги разбила всего одна наглая морда — Ирнест был в ужасе от самого себя.

Вцепиться бы в тонкое горло, вспоминая давно позабытый вкус крови, и рвать… рвать до тех пор, пока тело под ним не обмякнет.

Он задержал дыхание. В мыслях воскресил образ высокой женщины, пахнущей домом. Матушка Мирабелла. Она столько усилий приложила, чтобы обелить одного из своих воспитанников, чтобы ни единое пятно на прошлом не помешало в дальнейшем.

Держаться. Он просто должен…

Секундная заминка — Лео извернулся и вонзил острые зубы в запястье, так кстати оказавшееся в зоне доступа. Ирнест рыкнул и отбросил того от себя, пятясь назад.

Найти врага взглядом. Тряхнуть рукой в нелепой попытке избавиться от побежавшей из рваной раны крови. Мышцы напряглись перед прыжком.

Сердце споткнулось. Тело прошиб ледяной пот. Подскочивший Филипп подхватил под локоть. Невозможно было и пальцем пошевелить от накатившей слабости.

— Знаешь, а походу твои инстинкты всё-таки не до конца убиты. — Лео шумно прополоскал рот и выплюнул воду, окрасившуюся в розовый, обратно в стакан.

— Ходишь по тонкому льду…

Ирнест поднял взгляд:

— Что ты имеешь в виду?

— Наши виды — естественные враги в родном отражении, — Лео, сидящий на столешнице, качнул ногой. — Я для тебя — похититель добычи, а ты для меня — верная смерть.

Ирнест тяжело вздохнул. Воздуха катастрофически не хватало, а тело казалось неподъёмным. Эмоции, наконец, привычно скрылись под пластом спокойствия.

— Это яд, — Лео спрыгнул со стола и присел на корточки. — Не боись — для тебя он не смертелен. Но зато будешь сидеть спокойно и не мешать старику копаться в данных. Лады?

Ирнест сомкнул тяжёлые веки, борясь с головокружением, ставшим в разы сильнее:

— Спасибо.

Он приоткрыл глаза как раз в нужный момент, чтобы увидеть абсолютное непонимание, лучше других эмоций проявившееся на лице Лео. Осознание этого лизнуло тлеющую рану, оставленную злостью где-то глубоко внутри.

— Ты чего? — Пальцы коснулись покрытого испариной лба. — Совсем припекло, да?

— В адекватном состоянии такого как ты никто благодарить и на смертном одре не станет, — Филипп укоризненно сверлил Лео взглядом.

Ирнест облизал пересохшие губы.

— Не хочу снова… — слова звучали тише шёпота; воздух едва-едва прорывался сквозь зубы. — Спасибо, что остановил.

Он уже не слышал указания Филиппа и сконфуженный голос Лео. Глаза прочно застилала темнота, а где-то вдалеке слышался протяжный вой, от которого щемило сердце. Несмертельный для него яд? Глупости всё это… Ирнест самый обычный в мире человек.

Даже если миров этих было больше одного.

Приподняв очки с толстыми стёклами, Филипп потёр глаза. От долгого сидения за мониторами в них словно песка насыпали. Показания сливались в мешанину, но он не мог бросить всё на полпути. Разум требовал ответов.

Рядом, устроившись на собственном локте, сопел Лео. Обычно тот мог просидеть над очередной загадкой несколько суток кряду без сна и отдыха, но события этого дня его здорово вымотали. Филипп хмыкнул и покачал головой, возвращаясь к цифрам. Кто бы мог подумать, что несносный, наглый мальчишка начнёт беспокоиться о ком-то с таким рвением.

У стены негромко попискивал диагностический прибор, отслеживающий сон ещё одного парня. Ирнест лежал на кушетке, завёрнутый в одеяло. После того, как стало ясно, что яд подействовал на него куда серьёзнее, чем ожидалось, было решено оставить его в Комплексе ещё на сутки. Лео явно корил себя — на вопросы огрызался, сулил новые жертвы и не отходил от пострадавшего ни на шаг.

Простой карандаш намертво врезался в кожу. Пальцы, выпачканные в грифеле, едва заметно подрагивали, когда Филипп переносил на бумагу очередную заметку. На Ирнесте красовались следы демонической магии: истёртые временем, превосходно скрытые… и достаточно очевидные для приборов. С этим ещё предстояло разобраться. Возможно, стоило привлечь «иные» умы.

Филипп мотнул головой и прицокнул языком. Нет, это будет последнее, что они предпримут. В самом крайнем случае.

От тихого звука Лео вздрогнул и распахнул глаза. Те блестели в темноте как у кошки: тонкая тёмно-синяя кромка, обрамляющая расширенные до предела чёрные провалы зрачков.

— Ну что, есть чё-нить? — Он жмурился на свет мониторов, а голос звучал хрипло.

— Четырнадцать лет он уже не обращался, — Филипп сверился с записями. — Хотя механизм не повреждён, если верить твоим машинам. Думается мне, не обошлось тут без демонических лап.

Лео выдавил вялую ухмылку:

— Да какой уникум стал бы заморачиваться? Демоны никого не жалеют кроме себя.

— А вот тут, мальчик мой, ты не прав. Узость мышления мешает отысканию верного ответа. — Филипп с усилием вытащил из-под кучи бумаг потрёпанный массивный том. — Фритвульф… Ни о чём тебе не говорит?

Лео дёрнул плечом.

— Фамилия как фамилия. Мало странных имён, что ли?

— А вот я сразу вспомнил, что где-то слыхал её. — Филипп послюнявил пальцы и принялся искать нужную страницу. — Фритвульф… Вот, смотри. Было такое крупное поселение двуликих в пятом отражении. Почти легенда! Чуть больше ста тысяч голов на территории в четыреста квадратных километров…

— То же мне, «крупное». Деревня какая-то.

— Для двуликих — это очень много. Их народ немногочисленный, поделённый на стаи. Больше скажу, ежели тебе недостаточно: все во Фритвульфе высшими ульвами были. Закрытое, крупное поселение воинов. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, голос их вожака составлял ощутимый вес на Совете Вождей.

— Ну и нам-то что? — Лео закатил глаза.

— О-о, эта молодая нетерпеливость! Нет, чтобы остановиться… послушать немного старших.

— Тебе дай волю — до самой смерти трындеть будешь. Так и чего с этой деревней-то?

— Что ж тут поделаешь, коли я больше ни на что не годен? Ну-ну, хорошо… — Филипп пожевал сморщенные губы, выдерживая паузу. — Самое интересное в этой истории — то, что Фритвульф исчез в один момент! Как будто его и не бывало никогда. Ничего не осталось: ни домов, ни жителей, ни даже леса на том месте. Теперь его Проклятой Пустошью кличут.

Экскурс в историю родного отражения Лео не впечатлил. Он сосредоточено перематывал повязку на правой руке — белые бинты создавали чёткий контраст со смуглой, сероватой кожей.

— У них там постоянные тёрки с демонами. — Он потянулся, огласив лабораторию противным хрустом. — Вообще не удивительно, что какой-то там загон с ульвами испарился.

— Четыреста километров, Лео.

Тот пожал плечами:

— И чего? Сотня магов управится с этим за пару часов… П-ш-ш-ш! И всё — выжженная пустошь.

— А ульвы, мил человек, так и будут сидеть преспокойненько в горящих домах? Нет уж… Обычными магами такую армию не возьмёшь. Да и не мог бы даже колдовской огонь подчистую испарить каменные дома. Ульвы всегда строили крепко и на совесть.

Ирнест проснулся от тихого разговора. Опять, что ли, сосед приволок кого-то в комнату посреди ночи? Только хотел едко высказаться по поводу очередных посиделок, из-за которых они частенько спорили, как в голове вспыхнуло понимание — он был не у себя в комнате.

Окружающие запахи казались смутно знакомыми.

Пара секунд ушла на то, чтобы припомнить лабораторию и странного парня, который успел вывести его из равновесия в рекордно короткие сроки. Ирнест приоткрыл глаза: в комнате царил полумрак, лишь на стенах мелькали, сменяясь, цветные всполохи от мониторов.

Сквозь мерное гудение машины пробивались негромкий голос Филиппа и ехидные комментарии Лео. Ирнест жадно вслушивался в слова первого, едва сдерживаясь, чтобы не прикрикнуть на второго, который мешал рассказу. Странно и непривычно звучала собственная фамилия в подобном контексте, но он молчал и слушал, пока Лео не фыркнул:

— Даже вот это вот, за уши притянутое, ничего не проясняет, старик.

— Разве? — Филипп что-то неразборчиво промычал. — А вот мне всё как раз-таки видится складным.

Ирнест глубоко вздохнул и решился:

— Так вы думаете, что я оттуда?

Стоило подать голос — тот прозвучал непривычно резко и громко — как собеседники обернулись, синхронно вздрогнув. Ирнест не видел их лиц, поэтому не мог точно сказать, злились ли они на него за прерванную беседу или нет.

— Как самочувствие, юноша?

Филипп сориентировался первым и, вскочив со своего табурета, поспешил к Ирнесту. Хотя Лео всё равно его обогнал. Появился в поле зрения как нечисть из сказок.

— Не замёрз? — Чужая ладонь юркнула под одеяло, касаясь кожи. — Хочешь, лягу с тобой, — Лео поставил одно колено на кушетку, нависая; длинные косички мазнули по груди и щекам, — буду тебя греть.

Ирнест отвернул голову.

— Как хочешь.

Лео замер на пару секунд и отстранился.

— Эк тебя приложило… У меня аж челюсть от скуки сводит.

Ирнест покосился — сейчас парень не казался раздражителем номер один, как всего несколько часов назад. Запах его не разъедал глотку. Терпкий, тяжёлый: он отдавал яблоками, сухой травой и палящим солнцем.

— Тебе так нравится выводить людей из себя?

— Это его главное умение, хе-хе… И хобби, по совместительству, — Филипп, наконец преодолев разделявшее их расстояние, приблизил запястье Ирнеста к глазам, рассматривая следы от укуса.

— Эй-ей! — Лео с размаху плюхнулся на свободный клочок кушетки. — Я вообще-то ещё тут! Не, ты мне точно под той отравой больше нравился. — Он легко похлопал Ирнеста по щеке. — Отмороженный сейчас какой-то…

Тот поморщился, но не ответил. Подумав немного, опёрся на свободную руку и осторожно подтянул себя, принимая сидячее положение. Разум был кристально чист и спокоен, а тело, хоть и неохотно, но двигалось. Полный порядок.

— Так и… — Ирнест поднял взгляд на Филиппа. — Как же, по-вашему, я попал в этот… мир? Или даже, — он с силой потёр переносицу, — почему вы думаете, что я какой-то там…

— Двуликий? — Лео беззастенчиво опёрся спиной на его колено. — Так у тебя ж на лбу написано!

— При таких условиях наши тесты не могут ошибаться, — Филипп положил сморщенную ладонь ему на плечо, заставляя замолчать. — Но вот историю мы способны составить только опираясь на мои предположения и знания. Ещё бы времени побольше...

Ирнест устроил подбородок на согнутой руке, задумавшись.

— Да ладно тебе, — Лео откинул голову назад, встречаясь с ним взглядом. — Слушай, меня когда сюда притащили, думал — в дурдом попал!

Губы скривились в улыбке. Филипп, внимательно осмотрев ранки, с которых понемногу начал спадать отёк, без лишних слов удалился обратно к мониторам.

— И давно ты здесь? — Ирнест изо всех сил старался выглядеть беспристрастным.

— Третий десяток скоро разменяю. Повезло тебе ещё! Успел пожить, как человек…

Где-то внутри царапнуло сожаление, и Ирнест мотнул головой. Выходит, если бы Организация обнаружила его раньше, то и он бы стал вынужденным пленником?

— Хотя, с другой стороны, — Лео широко ухмыльнулся, сверкнув острыми зубами, — ты же терь явно отбираешь мой пьедестал.

— Что ты имеешь в виду? — Чувство светлой жалости испарилось так же стремительно, как и появилось.

— Раньше никого с большим процентом крови тут не было. Поэтому я занимал особое положение, сечёшь?.. А сейчас развелось вас тут как собак нерезаных!

Лео снова подался вперёд, сокращая расстояние между ними.

— Может, стоит мне подсуетиться, пока ты ничего из себя не представляешь, м-м?

— В таком случае этого рассказывать мне не стоило.

Ирнест едва подавил инстинктивное желание не то отодвинуться, не то спихнуть нахала на пол. К счастью, с другого конца комнаты донёсся крик Филиппа, прервавший их.

— Лео! Ты чего это там удумал?

Тот ловко спрыгнул с кушетки и подмигнул.

— Спокуха, старик. Я ещё сам не определился.

— Я тебе!.. — Филипп погрозил кулаком. — Совсем от рук отбился… Посмотрите-ка на него. Деду одни проблемы. Вот помру я!..

— Ты уже последние лет двадцать обещаешься…

Ирнест покачал головой. От ворчаний Филиппа на душе теплело, все тревоги отходили на второй план. Он впервые за долгое время не ощущал себя у подножия: безродный, нелепый… ошибочный. Горькое чувство обязанности сильным мира — за одно дозволение быть здесь — не жгло более глотку. Так ли чувствовали себя остальные студенты Академии? Так ли чувствовал себя Элиот?

Неожиданно отчётливая мысль резанула по нервам. Ирнест подскочил с кушетки:

— Время!

Комната накренилась — в глазах потемнело. Кто-то потянул его на себя, удерживая от падения, и Ирнест, уткнувшись лицом в тепло, прерывисто вздохнул, пытаясь унять взбесившийся мир.

— Ты чего, совсем ненормальный?! — Голос Лео ощущался вибрацией по всему телу. — Я ж говорил те, старик, надо привязывать — целее будет.

Его усадили на кушетку, непреклонно надавив на плечо. Сил возражать не осталось — Ирнест целиком был поглощён процессом восстановления дыхания. Зрение прояснялось неохотно, толчками — пришлось зажмуриться, чтобы облегчить состояние.

— А ты там на что? — Табурет под Филиппом натужно скрипнул, вторя ворчанию.

— Комендантский… час, — слова приходилось выдавливать из себя, борясь с приступом тошноты. — Сколько сейчас времени?

— А-а-а, да забей ты на него, — Лео обнял его за плечи, придавливая к месту ещё и своим весом. — Ты, считай, уже призрак для администрации. Неуловимый и безнаказанный.

— Ну-ка, — Филипп просеменил к ним и вложил в ладонь что-то маленькое и твёрдое, — под язык положи. Полегчает.

Ирнест машинально выполнил требуемое. Кислый, с привкусом чего-то мятного, вкус заставил скривиться, но тошнота отступила.

— Что это?

— Слизь радужного кашалота, — Лео пожал плечами и залился хохотом, увидев реакцию. — Да шучу я, ясен пень! Бурда какая-то лекарственная — очевидно ж.

Ирнест не ответил. Тяжесть навалилась неподъёмной горой, сдавливая всё, до чего только могла дотянуться: виски, горло, грудь.

— Ты пробудешь здесь, сколько потребуется, — Филипп коснулся его лба. — Яд свартов так быстро не выводится — это ты уж мне на слово поверь.

Запахи мятного масла и старости гармонично ложились поверх сладости яблок, полностью пропитавшей кожу Лео, и чего-то вязкого, смоляного. Ирнест прикрыл глаза, собираясь с мыслями.

— Наружу тебя всё равно сейчас никто не выпустит. Уже давно за полночь.

— Я понял. — Он кивнул, позволяя уложить себя обратно на кушетку. Не ощущалось никаких сил возражать или — тем более — рваться в комнату общежития. — Но мне… хочется знать. Расскажите, откуда я и… и зачем нужен этой вашей Организации?

Проснулся Ирнест, как ни странно, свежим и отдохнувшим, несмотря на то что полночи слушал истории Филиппа. Тот умудрился начать рассказ чуть ли не с событий тысячелетней давности.

Лео скрылся за неприметной дверью в лаборатории, не выдержав десяти минут монолога, а Ирнест, напротив, поймал себя на мысли, что мог бы целыми днями вот так погружаться в устройство множественных миров, или — как называли их сами обитатели — отражений, с редкими перерывами на сон и еду. И хотя с Историей у него было не всё так гладко — заучивание бесконечных дат и имён никогда легко не давалось, — в тот момент многообразие событий, рас, культур и судеб держали внимание, как ничто до этого.

Доводы Филиппа звучали логично. Сочетание происхождения, имени и года рождения вполне вписывались в картину предположений. Ирнест пытался покопаться у себя в памяти, но ничего похожего на далёкий мир в воспоминаниях не нашлось. Весьма смутно верилось в то, что он мог жить в такие опасные времена — Филипп поведал о множестве войн, одна за другой преследовавших гордых двуликих, не желавших присоединяться к демонической Империи. Ирнест на этом месте ощутимо вздрогнул, припомнив неспокойные годы, пришедшиеся на его детство. Горящие здания, чёрный дым и людские крики, доносящиеся с улиц сквозь плотно закрытые окна, — волнения, накрывшие Таанит, быстро подавили, но воспоминания о них навечно отпечатались в подкорке. Могло ли забыться так просто нечто подобное?

Кроме того… Ирнест потёр почти неощутимые, мелкие шрамы за ухом. Он никогда не задумывался, как те появились у него. Просто когда-то в детстве наткнулся на них пальцами — вот как сейчас, — и списал выпуклые, тонкие росчерки на царапины после очередной драки. Их в то время было не счесть: он рвался на любого обидчика, не беря во внимание ни габариты, ни положение в обществе. Филипп же едва дар речи не потерял, когда, сверяясь со странного вида диаграммой, увидел белёсые штрихи. Сняв несколько фото на тонкое устройство, вылетел в коридор. И до сих пор не возвратился.

Ирнест спустил ноги, выпутавшись из-под плотно обёрнутого одеяла. За клеёнкой, отделяющей лабораторию от кабинета, слышалось клацанье кнопок и хруст яблока — Лео уже не спал. Рубашка и пиджак висели рядом, перекинутые через ширму, а нелепого вида часы — светящиеся цифры на выпуклом боку металлической гусеницы — показывали начало десятого. Самое время было отправляться домой, чтобы провести единственный выходной так, как полагалось порядочному студенту: в стирке вещей, уборке комнаты и подготовке к новой учебной неделе.

Дверь подала предупреждающий писк как раз в тот момент, когда Ист решил выйти из лаборатории. Филипп наконец вернулся? Галстук, кем-то вероломно развязанный, свёрнутой лентой торчал из кармана — желания бороться с ним в это утро не было.

Прямо перед носом клеёнка рывком отдёрнулась, и воздух принёс знакомый запах. Напротив обнаружился совсем не тот, кто был необходим. Мужчина, которого все называли Лисом, окинул цепким взглядом с головы до ног. Ирнест невольно попятился.

— Как самочувствие?

Секундная заминка отсекла остальные звуки — даже Лео затих в соседней части комнаты. Ирнест сдавленно сглотнул и с готовностью соврал:

— Отличное.

Стараясь не смотреть Лису в глаза, он наткнулся взглядом на Лео, который застыл в кресле, не решаясь откусить до конца кусок яблока. Наверняка, даже в коридоре было слышно его бешено колотящееся сердце.

— На выход, — Лис дёрнул подбородком, игнорируя сжавшегося в углу парня. Лишь у самой двери едва повернул голову: — Никаких оправданий на этот раз. Довольно.

По спине пробежал холодок. Тон Лиса был настолько пробирающим, что Ирнест почти решился сказать что-то оправдательное для Филиппа и Лео, но стоило оказаться в коридоре, как ошеломление вытеснило всё остальное.

Безликие переходы ожили.

В металлических стенах, которые совсем недавно были сплошными и глухими, красовались полураскрытые двери и длинные окна, за которыми кипела жизнь. Люди сновали туда и обратно, перекидываясь громкими фразами, потрясая зажатыми в руках папками и приборами.

— Теперь можно. — Лис коротко усмехнулся.

Он стремительно двинулся вперёд, мотнув головой. Люди, попадающиеся им на пути, почтительно расступались и приветствовали их, провожали заинтересованными взглядами. В шепотках и приглушённых разговорах Исту чудилось собственное имя. Он передёрнул плечами: нахождение на виду у стольких глаз — растрёпанным, неумытым и в измятой со вчера форме — не добавляло уверенности. Остро хотелось оказаться в родной общажной комнате, но Лис, похоже, держал путь куда-то в недра Комплекса, а не на поверхность.

Поначалу Ирнест старался рассмотреть как можно больше. Показалось даже в какой-то момент, что он видел вытянутого, до неприличия высокого человека, толкающего перед собой тележку, загруженную чёрными угловатыми обломками. Мгновение было упущено — Ирнест едва не столкнулся с шедшим навстречу мужчиной в ярко-зелёном комбинезоне, а когда повернул голову обратно — ни тележки, ни странного человека уже видно не было.

В нос набивалось огромное количество запахов — совсем как во время ужасных походов на рынок. Все дети любили удирать туда вопреки приютским запретам, но для Ирнеста обилие звуков и запахов вызывало панику, заставляя теряться в пространстве и судорожно искать укрытие. Со временем он, конечно, научился держать себя в руках, хотя подобных мест старался избегать до сих пор.

— Скоро придём, — Лис оглянулся через плечо.

На узком стремительном лифте, от которого голова шла кругом, они спустились на два уровня ниже — о чём сообщали яркие огоньки на полупрозрачной панели. Наконец получилось выдохнуть с облегчением. На этом этаже царил покой: шелестели бумаги, щёлкали приборы, но людей ни видно, ни слышно не было. Даже запахи чем-то приглушались и витали в воздухе неясными, едва ощутимыми шлейфами.

— И-ист?!

Ирнест рывком обернулся. Этот голос получилось узнать бы и в полумёртвом состоянии. Вот только его обладателя ожидалось здесь встретить в самую последнюю очередь. Каштановая макушка высунулась из-за двери метрах в тридцати от него. Глаза Элиота были расширены: тот словно увидел перед собой хоровод разноцветных привидений. Споткнувшись об порог, бросился вдогонку.

— Ты чего тут делаешь? — Элиот схватил Ирнеста за руки, едва не подпрыгивая от нетерпения. — Но я та-ак рад тебя видеть!

— Господин Кард.

Прохладный голос Лиса подействовал как ведро ледяной воды только на Ирнеста. Элли же кивнул ему мимолётно, полностью сосредоточенный на друге.

— О! Здрасте! Так это вы Иста привели? Вот это да! Такое совпадение, что мы оба… — Он нахмурился, и улыбка медленно сползла с лица. — А зачем ему… сюда?

Лис положил ладонь на плечо — Ирнест вздрогнул от неожиданности — и оценивающе прищурился.

— Как ваши занятия? Разве наставник, — это слово было выделено специально, — ещё не пришёл?

Элиот шагнул вперёд, крепче сжимая ладно Ирнеста в своих, и задрал голову, чтобы видеть лицо Лиса.

— Он отлучился. Так куда вы ведёте моего друга, дядя?

Ирнест, пытающийся незаметно вывернуться из захвата, застыл изваянием, когда услышал этот тон. Элиот, ничуть не скрываясь, прямо смотрел на мужчину, который даже у расхлябанного Лео вызывал страх и желание делать всё, чего бы тот не приказал.

— К Паукам.

Хватка Элиота стала крепче.

— Зачем?

— Задашь этот вопрос потом, — брови Лиса сошлись к переносице. — Мы торопимся.

С этими словами он неумолимо потянул Ирнеста за собой. Элиот, переместивший обе руки на левое запястье, двинулся следом как на привязи. Лис, бросив короткий взгляд на возникший балласт, к удивлению, ничего не сказал, продолжая идти вперёд.

— Ты не бойся, Ист. Я с тобой.

Элли ощутимо вис на руке, но Ирнест не спешил одёргивать его. Неужели и в тайной Организации никто не осмеливался возразить Кардам? Он склонился к виску друга и пробормотал, почти не разжимая губ:

— Ты знаешь… куда мы идём?

— К шиассам. — Элиот покосился на спину Лиса. — Они тут главные спецы по магии.

Губы Ирнеста дрогнули в полуулыбке:

— Ты так легко в это веришь.

— Да-а… Я, в общем-то, всегда знал. Сложно… ну, знаешь — не верить в себя.

В носу ощутимо засвербело. Ирнест отвернулся, уставившись в стену.

— Так ты тоже? Не, — он облизнул пересохшие губы, — не…

Элли прыснул со смеху на потуги сказать одно-единственное «запретное» слово.

— У нас меня «возвращённым к предкам» называют. — Он закатил глаза и скорчил надменную мину. — Венец древнейшего и могущественнейшего рода Кардов. Что-то вроде феечки Лютьен в пятом сезоне, ага.

— Ты же знаешь, я не смотрел эти ваши…

Огромные раздвижные двери в два человеческих роста с ужасающим шипением разъехались в стороны, прерывая тихий разговор. Перед взглядом предстал круглый зал, стены и потолок которого мягко светились. Существа, склонившиеся над деревянным столом прямо по центру, разом подняли головы на вошедших. Глаза их — нестерпимо-ядовитая зелень без намёка на зрачок — одинаково сузились.

Ирнест застыл на месте, не решаясь идти дальше, и повёл носом: застарелая пыль и вяжущие язык чернила — больше ничего. Как будто живых в огромном зале не было. Все волоски на теле встали дыбом.

Лис бросил пару фраз, смысл которых Ирнест не уловил, и существа уткнулись в тонкие кольца. Те заметно вибрировали и перекрещивались между собой, создавая на столе причудливый узор. Лишь один, отделившись от сородичей, приблизился к гостям. Ирнест понимал, что поступал недопустимо и недостойно студента Академии, вот так в открытую пялясь, но ничего поделать не мог. Взгляд раз за разом скользил по полупрозрачной, серовато-синей коже, острым скулам и провалам-глазам, наполненным бурлящей зеленью. Необычные серьги овивали длинные, изогнутые уши подобно гирляндам, ниспадая на плечи и теряясь в пепельно-серых волосах.

Маг, подошедший к ним, похоже, имел самое сильное пристрастие к украшениям. Серебристые и золотые цепочки покрывали все его уши, некоторые даже тянулись дальше — к кольцам в брови, и опутывали тонкую шею. Ирнест ещё раз втянул в себя воздух — ничего. Существо склонило голову набок — украшения тихонько звякнули — и прошипело что-то, протягивая ладонь тыльной стороной вверх.

Ирнест не находил в себе силы двинуться. Рук у шиасса было куда больше положенных двух.

Элли подался вперёд. В диковатом приветствии коснулся щекой протянутой ладони — осторожно, едва-едва. Лицо выражало вежливое любопытство, но взгляд намертво приклеился к магу. Стоило тому качнуться в сторону Ирнеста, вероятно, спрашивая о чём-то на своём шипящем, обволакивающем языке, как Элиот ощетинился.

— Нет.

Губы мага, кажущиеся слишком маленькими для его лица, сложились в идеально ровную букву «о», но уже через пару мгновений он прикрыл их ладонью из верхней пары рук. Лис, неотрывно следивший за обменом любезностями, одобрительно, как показалось Ирнесту, хмыкнул. Маг же скрестил все шесть рук перед собой.

— Осмотреть? — Привычный слуху акритский в его исполнении был идеален, но интонация казалась ломанной, неестественной.

Лис кивнул, Элиот нерешительно посмотрел на него. Нехотя посторонился, позволяя магу сократить расстояние ещё на шаг. В этот момент Ирнест ощутил, как последний рубеж защиты — если хрупкую фигуру друга вообще можно было таковой считать — пал.

Руки, потянувшиеся к нему, казались слишком тонкими и угловатыми. Ирнест бросил взгляд на Элиота, который стоял рядом бледнее самой смерти, и ощутил… прикосновение. Воздух надрывно вырвался из груди. Неестественно длинные пальцы застыли в паре сантиметров от форменного пиджака, но их холод всё равно чувствовался. Не кожей — чем-то другим. Маг медленно моргнул, подцепив в воздухе нечто незаметное с этого ракурса.

— Рвать. Всё?

Лис вскинул брови в удивлении, кивнул. Маг схватил невидимую паутинку парной рукой, пропустил меж пальцев и склонился. Щёлкнули зубы в воздухе. Так опытная швея перекусывала нить перед работой.

С громовым рычанием нечто иссиня-чёрное мелькнуло перед глазами, прыгнув откуда-то из-за спины, — Ирнест рефлекторно отшатнулся назад. Картинка, качнувшись, приобрела кристальную чёткость. На груди мага, распластавшегося по полу, стоял зверь. Гибкое, кошачье тело нависало над жертвой, скаля огромную пасть, напоминающую волчью; длинные хвосты тонкими кнутами хлестали по бокам.

Низкий рокот пронёсся по залу.

— Не смей!

Голос Лиса сохранял привычную твёрдость, но сам он выглядел ошеломлённым. Ирнест оглянулся. Запоздало обожгло внутри беспокойство — он метнулся взглядом к другу. Громадный зверь точно не церемонился, когда прорывался к магу, а Элиот как раз должен был оказаться на его пути. Корчащегося от боли тела, к облегчению, на полу не обнаружилось.

Потребовалось несколько секунд, чтобы определить наверняка: Элиота в зале не было совсем.

Ирнест сжал зубы. Это чудовище… Оно ведь не могло так просто сожрать его друга?

Маг, находящийся в опасной близости от монстра, не подавал никаких признаков беспокойства. Жив ли тот вообще? Ирнест переступил с ноги на ногу. В голове металась сотня мыслей. Что они могли противопоставить взбесившемуся зверю, который превышал в холке полтора человеческих роста?

— Элиот. Отпусти.

Ирнест не увидел того, к кому обращался Лис. Так Элли всё-таки спасся? Спокойствие окружающих подействовало отрезвляюще. Никто не выглядел смертельно напуганным или готовым к защите. Все просто смотрели на развернувшуюся картину, приостановив свои дела.

— Лис! А ну как же! Только… отвернись — и он тут как тут… тащит птенца в… уф-ф, паучью нору, — раздался за спиной запыхавшийся голос Филиппа. Не глядя больше ни на кого, он, как мог поспешно, пробежал мимо застывших у входа и замахал зверю руками: — Ирнест, мальчик мой! Ты способен… мыслить разумно! Только… ух, попытайся ус-успокоиться!

Старик держался за бок, а второй рукой тщетно пытался стереть пот со лба. Кремовый платок в пальцах трясся, то и дело попадал в глаза.

— П-профессор?

Филипп обернулся на голос и растерянно перевёл взгляд обратно на зверя.

— Вы здесь… юноша? А кто же? — Он в одно мгновение посуровел. — И что это тут происходит, молодой человек? Пресвятые ангелы!

Про чудовище, напавшее на мага, все разом позабыли, переключившись на более динамичное представление — низенький старичок, размахивая руками, грозно наступал на Лиса. Ирнест до боли сжал кулаки, когда зверь издал низкий, клокочущий звук. Тела под ним больше не было. Монстр топтался по бетонному полу, клацая когтями, и беспокойно крутил мордой, пытаясь отыскать жертву.

Ирнест отшатнулся. Искомая личность появилась прямо лицом, вырастая тёмной фигурой из воздуха. Одно мгновение — шиасс снова зацепил пальцами что-то у левого плеча и щёлкнул зубами.

Натянутая до предела струна лопнула.

Зверь за спиной мага — с негромким «пуф» — исчез в клубах сизого дыма, который метнулся во все стороны, и Ирнест непонимающе моргнул.

— О… — Филипп отскочил в сторону.

Из плотной завесы вылетела серебристая лента и, извиваясь в воздухе, сократила расстояние. Ирнест покачнулся, когда та налетела на него, шагнул в сторону в попытке удержать равновесие. Несколько колец сдавили тело. Острые коготки впились в плечи. Он боялся даже шевельнуться, а на плече, грозно хмурясь, примостилась узкая и вытянутая морда ящера.

Ирнест медленно — показалось даже со скрипом — повернул голову, и они встретились взглядами. Глаза существа были абсолютно белыми, а чёрный зрачок беспрестанно менялся: то вытягивался в тонкую линию, то становился чёткой фигурой. Треугольник, квадрат, звезда — кошмарная рябь провоцировала тошноту.

Непонятное существо на плече не вселяло никакой уверенности в безопасности. Серебристый дракончик облизнул нос и недовольно фыркнул, крепче сжимая своим телом. Не мигая, он следил за магом, о котором Ирнест почти успел позабыть, а острые клыки предупреждающе выглядывали из приоткрытой пасти.

— Поразительно, — Филипп оттеснил шиасса в сторону и протянул руку к зверьку. — Так вот кого ты ото всех прятал!

Лис громко скрипнул зубами. Дракончик же, почувствовав посягательство на себя и свою лежанку, клацнул пастью в паре миллиметров от пальцев старика. Тот только хихикнул, одёргивая руку.

— Какое своеволие, вы только поглядите-ка! — Филипп повернул голову к Ирнесту и вперился в него восхищённым взглядом. — Всё-таки ульв. А я, признаться, так и думал! Успел хоть рассмотреть своего близнеца?

Мозг игнорировал любое сказанное слово. В голове металась сотня вопросов. Ирнест открыл рот, но с языка сорвалось совсем не то, что ждал Филипп:

— А где… Вы не видели, куда пропал Элли, профессор?

С приходом Филиппа стало легче дышать, однако сердце никак не могло успокоиться. Сумасшедший пульс отдавался в висках. Мир продолжал существовать, ничуть не поломавшись ни от присутствия в нём шестируких магов, ни от огромных чудовищ, которые не были упомянуты ни в одной людской энциклопедии. Филипп без стеснения отогнал всех от Ирнеста, попутно бурно выговаривая Лису за поспешные действия. На резонную просьбу не портить отношение Организации с достопочтенным народом шиассов, дед едва не подпрыгнул от раздражения:

— Да и пора бы их уже приструнить. Ишь ты! Расплели тут свои… тьфу!

Ирнест заторможено, как во сне, продолжал кивать в такт словам, стараясь не замечать гибкого чешуйчатого тела, обернувшегося вокруг него. Взгляд как намагниченный возвращался к удобно устроившемуся дракончику, которого по какой-то сумасшедшей ошибке все считали Элиотом Кардом. Немыслимо! Сам же Ирнест придерживался мнения, что друг благоразумно слинял под шумок, завидев опасное чудовище. Корил себя за то, что не догадался поступить также.

— Не бережёшь ты себя, Филин, — Лис скривился, видно, не в силах больше выносить ядовитые фразы.

— Да чего мне ваши Пауки сделают? Пусть постараются ещё во мне магию найти — я постою-посмотрю… — Филипп обернулся к перешёптывающимся магам, раскинув руки в стороны — те метнулись от него как от прокажённого. — Ну-ну… то-то же!

— Профессор, — Ирнест решился напомнить о себе. — Так и что же мне?..

— А! Пойдём, мальчик мой. Не слушай их! Вот знал же — не стоило тебя одного оставлять… А Лео тоже хорош: когда надо бы вякнуть — сразу голову под стол! Ну да ничего, всё обошлось по итогу. Подумать только! Ограничители демонические пришли они снимать. Безумцы! А о последствиях-то кто думать будет?

Ирнест повернул голову, но Лис беседовал с «самым главным» магом на их непонятном языке и ни на кого более внимания не обращал. Дракончик с готовностью переполз повыше, цепляясь когтями за плотную ткань формы.

Филипп, кипя праведным гневом, первым выскочил в коридор.

— Вы уж простите меня, юноша, — покачал он головой, когда они отошли на достаточное расстояние. — Засиделся в архиве, корпел над рунами… Кто ж знал, что прохвост этот пойдёт наскоком дело решать!

Филипп обернулся. Ирнест переставлял ноги с отсутствующим выражением лица, покорно следовал за ним и не пытался включиться в реальность. Сфокусировать взгляд вышло, только когда старик схватил его чуть повыше локтей, встряхивая.

— Ты как? Всё в порядке?

Тугая спираль, свернувшаяся где-то в груди, выстрелила. Невинный вопрос стал последней песчинкой, разрушившей равновесие. Вырвался рваный вздох. Непроницаемый кокон, сдерживающий эмоции, с оглушительным треском проломился наружу. Подавшись вперёд, Ирнест вцепился в сухие, скрытые плотным халатом плечи Филиппа.

— «В порядке»? — Взгляд был устремлён в пустоту. — Тут вообще есть кто-то, кто «в порядке»?! — Голос прыгнул куда-то вверх. — Почему. Все. Так. Спокойны? Вы вообще видели это?! Да у них рук больше, чем вообще конечностей положено природой! И зверюга! — Ист перевёл дыхание, едва не срываясь на хрип. — Она же чуть не слопала этого… как его… мага! А всем плевать?

Филипп непонимающе моргал, болтаясь в чужих руках и не пытаясь сопротивляться. Дракончик фырчал в такт словам. С непринуждённостью и грацией восседал на лежанке, которая ходила под ним ходуном.

— Да-а, вероятно, вышло всё действительно… несколько поспешно.

Ирнест застыл. Филипп говорил медленно и негромко, словно с умалишённым, что ещё больше выводило из себя.

— За последние сутки меня травили, сканировали и пытались заставить… Я даже вспоминать об этом не хочу! Я чуть не разорвал парня с ядовитыми клыками! Меня ощупывали — Боги, да я даже не знаю, кто это был! — а синего мужика чуть не съел огромный монстр. И теперь вы спрашиваете «всё ли в порядке?», когда на мне сидит чёртов дракон?!

Филипп и зверюга обменялись взглядами. Ирнест последним усилием воли подавил желание сползти на пол. Его ощутимо колотило.

— О… если смотреть на всё в таком ключе. Это действительно… немного чересчур. — Филипп, вопреки словам, едва ли казался сконфуженным. — Но ведь вы, юноша, это всё ещё вы!

Ирнест издал нервный смешок, но смолчал.

— По крайней мере, пока мы не нашли способ снять ограничители.

— А может… и не стоит?

Глаза Филиппа удивлённо расширились. Ирнест опустил голову.

— Может, я могу… вернуться в Академию? К нормальной жизни.

Повисло молчание. Дракончик беспокойно завертел головой и ткнулся носом ему в щёку.

— Я никому не открою ваше существование. И никогда…

— Боюсь, это невозможно, юноша.

Ирнест вскинулся.

— Дело не в секретности, и не в нашем доверии, — тон Филиппа оставался мягок и терпелив. — Ограничитель, сколь бы хорош ни был, не может удерживать двуликого всю жизнь. Ты обратишься, рано или поздно… И погубишь кучу людей. Даже если всё ещё не веришь нам.

Сердце забилось где-то в горле. Ирнест тяжело сглотнул.

— И это не предположение, — Филипп покачал головой. — Мы должны оберегать не только людей, но и тех, кто попал в наш мир не по своей воле. Истинная причина именно в этом.

Воздуха катастрофически не хватало. Неужели несмотря на огромный поток информации, оставалось ещё что-то? То, что сознательно скрывали от него с самого начала.

— Ограничитель. — Разум зацепился за слово, которое звучало вокруг чуть ли не весь день. Ирнест прикрыл глаза. — Что это вообще такое?

— Руны твои… за ухом которые, — Филипп кивнул, заметив проблеск интереса. — Они-то и служат подавителями — я почти уверен! Хороша работа, ничего не попишешь. Явно мастером делалась. Смесь из трёх цепочек, да ещё и на разных алфавитах! Мне и за месяц до конца не расшифровать точное заклинание…

— И зачем кому-то это делать?

Ирнест закусил губу, наконец отпуская Филиппа, — от его пальцев на тёмно-синем халате остались заметные вмятины. Из ночного рассказа следовало, что город, в котором он предположительно родился, был полностью уничтожен. Все источники указывали на то, что к этому приложила лапы демоническая Империя. Многотысячная община канула в небытие за какие-то считанные часы! А это значило… Ирнест шумно выдохнул, подавляя жгучую обиду. Это значило, что его надежды найти родных заведомо были недосягаемы. Один демон отдал приказ. Тысячи тысяч — выполнили его, стерев с полотна миров целый народ.

Всё теперь было бессмысленным.

Единственный выживший, отправленный в человеческий мир. Филипп считал, что его пожалели. Но как могли жалеть кого-то монстры, не остановившиеся перед подобным? Где тогда толпа спасённых невинных? Вряд ли можно было не заметить целую общину, в мгновение ока перебравшуюся в другой мир.

— Не имею ни малейшего понятия, — Филипп потёр пострадавшие от железной хватки плечи.

— Я просто хотел спокойно доучиться… — Ирнест устало сжал переносицу и отступил на шаг.

Дракончик ткнулся мордой ему в щёку и тихонько уркнул. Поддержка от мифического зверя — с ума сойти, целый настоящий дракон, сидящий у него на плечах! — была приятна. Ирнест любил животных, но любовь эта, чаще всего, оказывалась односторонней. Бродячие кошки и собаки улепётывали от него, прячась по подворотням, а птицы начинали тревожно кричать, стоило подойти ближе. Лишь старая кошка Марго, жившая под крыльцом приюта, позволяла себя гладить и чесать за ухом. Только мурчать та не умела — издаваемые звуки были больше похожи на сдавленное похрюкивание, чем на привычное кошачье тарахтение.

— Доучишься. Куда ж ты денешься-то?

— Но я думал… — Ирнест растерянно посмотрел на Филиппа.

— Нет-нет! Всё не так уж и плохо, юноша. — Морщинки в уголках глаз сильнее врезались в кожу от мягкой улыбки. — Ты всего лишь будешь под надзором. Ну… вот как этот товарищ, например.

Ирнест встретился взглядом с жуткими глазами дракона. Тот спрятал морду, протиснувшись под подбородок. От шершавой чешуи стало щекотно.

— Правда, даже в идеальных условиях случаются каверзы. — Филипп покачал головой и двинулся дальше по коридору. — Кто бы мог подумать, что возвращённый мимик настолько привяжется к двуликому, что идеально сымитирует его зверя? Вот так просто, на минуточку, это была первая его иллюзия.

— Кто?

— Мимик, подражатель! Такими вот дракошками кишмя кишели все миры ещё лет двести назад. Сейчас, правда, их и днём с огнём не сыщешь. Ежели только в самых дальних уголках… Цепляясь к сильному зверю, они обеспечивали себе защиту и фактически становились его двойником.

— Тогда тот монстр…

Филипп захихикал и на вопросительный взгляд Ирнеста замахал руками:

— О, ничего такого, юноша! Мне лишь показалось весьма забавным, что ты назвал его «монстром».

Ирнест поджал губы:

— Тогда как же мне его называть?

— Зверя этого ульвом кличут — я уже рассказывал тебе о них, — Филипп не сдержал смех. — Но забавность ведь кроется совсем в другом, — он выдержал паузу, но Ирнест молчал. — Ох! Да и об этом мы тоже уже говорили, мой мальчик. Мимик просто скопировал тебя, как самое сильное существо, которое видел.

Внутри всё похолодело. До этого момента разум усиленно отвергал действительность, хотя фразы — абсолютно недвусмысленные — уже звучали не раз.

Он и есть тот монстр.

— Я когда-нибудь… с-смогу вот так?

— Конечно! — Филипп не заметил возросшей тревоги. — Нужно только немного исследований, практики…

— А от этого нельзя как-нибудь… вылечиться?

Мысленные картинки пугали. Ирнест накручивал на руку тонкий хвост — дракон не возражал, благодушно помахивая плоским наконечником. Филипп остановился и окинул их внимательным взглядом.

— Так ты желаешь отказаться от зверя?

Ирнест кивнул не раздумывая.

— И от магии?

Ещё один кивок.

— И от силы, что превышает мечтания большей части человечества?

Ирнест замялся на мгновение, прежде чем кивнуть в последний раз. Взгляд Филиппа стал колючим.

— Это весьма похоже на трусливое бегство, молодой человек.

Не доверяя своему голосу, Ирнест пожал плечами.

— Что же… Видимо, всё-таки не научился я за столько лет разбираться в людях. Но лекарство нужное тебе подсказать, не скрою, в моих силах.

— Правда? — Ирнест шагнул вперёд. — Вот так просто?

— О-о… Ты даже не представляешь насколько! Уж чего-чего, а способов самоубийства человечество немало изобрело за свою многовековую историю.

Повисло неловкое молчание. Ирнест едва не споткнулся на ровном месте.

— «С-самоубийства»?

— А чем тебе не вариант? — Филипп криво усмехнулся. — Дурень! Как же можно вылечить кого-то от крови, в нём текущей? Да ты всё равно что лягушка, возжелавшая стать лебедем…

И он, развернувшись, пошагал вперёд — кулаки сжаты, неестественно прямая спина. Потоптавшись на месте, Ирнест неуверенно двинулся за ним. Серебристый хвост, обвивающий руки, мягко перетекал из одного положения в другое, словно пытался сгладить неприятное впечатление.

Ногти до боли впились в ладони.

Филиппа удалось нагнать как раз у той самой двери, возле которой они встретились с Элиотом несколько десятков минут назад. Ирнест мельком заглянул внутрь, надеясь увидеть того на положенном месте, но комната, окружённая по периметру длинными столами, была пуста. В центре — друг напротив друга — лежали на полу алые подушки для сидения.

Дракончик беспокойно завозился, пытаясь вскарабкаться на голову. Всем видом показывал, что помещение ему не по нраву.

— Э-ка, не-ет… постой, дружок, — Филипп схватил его поперёк туловища. — Тебя мы возвращаем наставнику.

Дракончик замотал короткими лапами — безуспешно. Его немыслимым образом скрутили в кольца, отрезая возможность дотянуться до кого-либо. Второй рукой Филипп придерживал основание головы, не давая кусаться.

Протяжный свист резанул по сердцу. Ирнест прикусил губу.

— С ним же… ничего не сделают?

— Да ты что! С возвращённых тут разве что пылинки не сдувают, — голос Филиппа оставался прохладен. — Сиа-а-аххи! Где тебя бесы носят? Нашлась твоя пропажа!

Воцарилась звенящая тишина.

— Но те существа… — Ирнест наморщил лоб, с содроганием вспоминая недавнюю встречу с магами. — Они ведь что-то сделали со мной?

Филипп покачал головой:

— Не успели, ткачи проклятые. Хотя, в твоей задумке они бы тебе подсобили — дай им волю, разорвут все потоки. А это мучительная и скорая кончина для магических рас. — Он поджал губы. — Ляпнул я сдуру Лису — каюсь, — что нашли мы ограничитель на тебе… по всем признакам, демонический. Вот и задумал он, видно, ото всей чужеродной магии тебя освободить. И чего ж ты ему не сказал, что не по нраву тебе всё это?

Ирнест передёрнул плечами, вспоминая пронизывающий взгляд. Лису не то что возражать не хотелось — было опасно в глаза смотреть. Дракончик, до этого безвольно повисший в руках Филиппа, мгновенно вывернулся из захвата и метнулся назад. Ирнест качнулся, когда зверюга намертво вцепилась в его плечи и бёдра, а серебристые кольца сдавили грудь.

— Да где ж этот балбес-то… — Филипп всплеснул руками. Дракончик просвистел что-то прямо над ухом. — Ну и чего ты вцепился в него как в родного? Слыхал же, не хочет он с нами дел иметь… И с тобой, милчеловек, тоже.

Зверь оскалился в предупреждении и теснее прижался к Ирнесту.

— Господин разве не договорился с Сиаххи заниматься медитацией в о-ди-но-чес-тве? — прозвучал откуда-то сбоку свистящий шёпот. — Тысяча Великих Источников! Господин!

Из бокового прохода — Ирнест не сразу приметил узкую дверь в самом углу, — выплыл мужчина. Его можно было опознать как человека, если бы не мелкая тёмно-серая чешуя, покрывающая щёки, которые ничуть не скрывали короткие чёрные волосы. Он двигался так плавно, словно парил по воздуху — тяжёлые одежды в пол скрывали ноги, ещё больше увеличивая производимый эффект. У Ирнеста волоски на загривке встали дыбом, когда мужчина приблизился вплотную. Его обволакивал несомненно знакомый, душный запах, который твердил одно — опасность.

Не обращая внимания ни на кого больше, мужчина подался вперёд, обхватывая голову дракончика. Широкие рукава его задрались до самых локтей, и Ирнест с удивлением отметил, что руки незнакомца второй кожей облегали чёрные перчатки из странного материала, напоминающего шкуру рептилии.

— Прелестно… просто изумительно. И как же?

— Какая неожиданность — правда? — очередной подопечный удрал с твоих интереснейших занятий и наломал дров. — В глазах Филиппа, несмотря на тон, не было ни намёка на веселье; его негромкий голос, по сравнению с шёпотом мужчины, бил по ушам.

— Сиаххи не может удерживать господина в кольцах. Присутствие Сиаххи мешает результату.

— Ну да… мало кто вообще способен очистить разум, когда его сжимает огромный змей.

Ирнест в ту же секунду наткнулся взглядом на нечто, заставившее попятиться. Так вот что это был за запах! Змея! Свёрнутый кольцами чёрный хвост позади Сиаххи лучше всего подтверждал догадки.

Но зачем тот таскал такую громадину за собой?

— Господин! Сиаххи должен знать, как это произошло.

Дракон издал недовольный свист. Повиснув в воздухе между наставником, удерживающим его за голову, и Ирнестом, в которого вцепился сам, он тщетно пытался вернуться в уютное положение. Только сейчас Сиаххи заметил, что подставка, на которой возлежал его бесценный «господин», была очень даже живая и разумная.

— Сиаххи вынужден просить человека отдать господина. — Он немигающим взглядом уставился на Ирнеста.

— Так… забирайте. — Обхватив дракона за бока, тот потянул его от себя: — Только он сам от меня не отлипает.

Ткань под острыми когтями затрещала, и Ирнест замер — рвать форму, выдававшуюся студентам Академии в одном экземпляре, в его планы не входило.

— Связь… — Сиаххи отшатнулся от них, выпуская из пальцев дракончика, и обернулся к Филиппу: — Как вы посмели?

— Шиассы, — тот скрестил руки на груди. — Моя вина только в том, что выцепить раньше от них юношей не успел. Да и кто же знал!

Лицо Сиаххи скривилось от отвращения, и он обнял себя руками, как будто пытался согреться.

— Катастрофа.

— Все благодарности нашему досточтимому замглавы. — Филипп развернулся к двери: — Ну, Фритвульф, отдавай возвращённого наставнику, и пойдём уже. Отведу тебя на выход.

Услышав заветную фразу, Ист оторвался от тревожного наблюдения за чёрным змеиным хвостом.

— Да! Конечно, профессор.

К сожалению для него, дракончик отлипать не собирался — стоило только освободить одну лапу и переключиться на другую, как тот резво зацеплялся за новое место.

— Ну давай же. — Ирнест поднял обеими руками голову дракона на уровень глаз. — У тебя и наставник вон есть… вцепляйся в него или в его змею — как хочешь! А мне нужно домой, понимаешь?

Тот фыркнул и совсем по-человечьи закатил глаза.

— Ну хватит, Элиот! — Ирнест прикусил губу: имя друга вырвалось машинально — только он, по обыкновению, способен был вызвать подобный тон.

Это подействовало на зверя волшебным образом. Тот послушно разжал когти и повис на вытянутых руках как кусок тяжёлой ткани. Кончик хвоста свернулся на полу в несколько мелких колец.

— Так это… — Ирнест сухо сглотнул, руки затряслись, — …это правда ты?

Глаза защипало.

Всё было неправильным! Среди его знакомых вообще оставались нормальные люди? Кто-то здесь точно оставался в дураках: либо ошибался весь мир, либо один Ирнест… С другой стороны, в подобном сумасшедшем месте почему бы и Элиоту не превратиться в скалящего клыки — в насмешливой улыбке — дракона?

— Нет… Это какой-то…

— Сиаххи не удивлён, — вклинился во внутренние терзания зловещий шёпот. — Связующий много значит для господина.

— Ладно, допустим, это действительно, — пришлось перевести дыхание, чтобы закончить мысль, — действительно тот самый Элиот Кард, которого я знаю.

Элли издал несколько коротких звуков, и Ирнесту показалось, что над ним самым натуральным образом смеются.

— Так когда он… вернётся к нормальному виду?

— Возможно, никогда, — Сиаххи подобрался ближе; змеиный хвост заскользил по гладкому полу вслед за ним. — Строжайший запрет — рвать связи неустановившихся.

Элли вяло махнул передними лапами. Извинялся? За что?

— Но вы же всё исправите, да? — Ирнест с трудом оторвал взгляд от чёрной чешуи, подозрительно сочетающейся с перчатками Сиаххи.

— Сиаххи не даёт слова. Это зависит лишь от человека.

Ирнест глубоко вздохнул. Слушать истории о невообразимых мирах и населяющих их существах было куда легче, чем осознать всё, столкнувшись с ними воочию. Вот только если слова Филиппа являлись правдой, то скоропостижно умереть он всегда успеет.

Что же терялось в попытках занять уготованную нишу?

— Простите, профессор. — Ирнест протянул дракончика Сиаххи и повернулся к Филиппу. С силой сжал зубы, набрал в лёгкие воздух как перед прыжком в бурлящую воду. — Я бы… Мне нужно осмыслить всё, прежде чем…

Несмотря на неуверенный тон, лёд во взгляде Филиппа тронулся.

— Вот это, юноша, мне нравится куда больше, чем всё, что было между нами до сих пор. Подумать — оно всегда полезно… особенно по молодости. — Он вытянул из кармана извечный платок и махнул в сторону выхода. — Пойдём, мой мальчик. Обсудим всё по дороге.

За спиной едва-едва колыхалась маслянистая плёнка барьера — чёрная и непроглядная. От обилия звуков и запахов кружилась голова. Стрекотали насекомые под ногами, где-то вдалеке заливались птицы, хлопая крыльями. Низкий куст с малиновыми соцветиями душно и резко цвёл неподалёку.

Мари опустилась на колени и раскрыла заплечный мешок. Вот он — момент истины.

Первой на свет появилась тонкая, клеёнчатая материя, туго свёрнутая в компактный валик, — зачарованный мешок для сна. Следующими были бурдюк с водой и свёрток с провизией на первое время: вяленым мясом и сухарями. Сбоку от них примостились моток верёвки и небольшой нож в крепких ножнах.

Но где же?..

Мари в отчаянии перетрясла весь мешок, но заветного компаса нигде не было. Отчаяние сдавило горло. Нет, не могло этого случиться! Сердце подпрыгнуло, когда руки наткнулись на потайной карман под самой горловиной. Справиться со шнуровкой удалось не сразу.

Вот оно! Солнечный лучик, пробившийся сквозь листву, смыкающуюся над макушкой, отскочил от металлического края компаса. Облегчение затопило с головой.

Вредный внутренний голос на сей раз не подвёл.

Быстро побросав всё найденное обратно в сумку, Мари повесила полупрозрачный кругляш на пояс, зацепив цепочкой. Встряхнула его, положила ровно на ладонь. Зелёные песчинки собрались в одну кучку, размазались по противоположному краю. Она покрутилась в одну сторону и в другую. Частички послушно перебегали у металлического ободка, указывая направление.

Вот теперь можно было отправляться.

Редкий лес, гомонящие птицы и мелкие зверьки, которые прятались по кустам, заметив приближение человека, — ничего не менялось на протяжении нескольких часов пути. Мари всё чаще сверялась с компасом, но и там картина оставалась прежней: песчинки ничуть не приближались к центру — Камень Встречи был слишком далеко.

Выиграв у судьбы заветное приспособление, Мари полагала, что найти двух недостающих фей в команду не составит труда. Однако сейчас в голове крутилась навязчивая мысль: вдруг она совсем одна в Чаще? Страх крепчал с каждым новым шагом. Приходилось вслушиваться в окружающие звуки — не мелькнёт ли в круговерти чей-то неосторожный голос?

Либо феи вели себя крайне тихо, либо…

Силуэт, склонившийся над тонким ручейком, Мари приметила сразу и тотчас же бросилась вперёд — к небольшой поляне. Девушка сидела на траве, обняв колени и спустив в воду босые ноги. Она набирала воду в ладошку и пропускала её сквозь пальцы, жмурясь на пригревающее сверху солнце.

Мари остановилась у самой кромки поляны. С девушкой было что-то не так, но смутные мысли никак не могли облечься в ясный ответ.

— Привет, — незнакомка подняла голову, наконец заметив гостью, и её вытянутые, миндалевидные глаза расширились: — О, а я ведь тебя совсем не знаю.

Мари подошла ближе, с опаской поглядывая на знакомый мешок, который выдавали кандидаткам, и такую же, как у неё самой, форму. Девушка была в числе сдающих экзамен. Однако припомнить её ни на общих занятиях, ни на первом этапе не получалось.

— Меня Льона зовут, — она мягко улыбнулась и зачесала назад упавшие на глаза короткие волосы. — Позволишь узнать твоё имя?

В голове что-то предупреждающе щёлкнуло. Острые скулы, странноватый разрез глаз, песочного цвета волосы… Мари смотрела на Леона в женском обличье.

«Чаща — это совсем не то место, дорогая моя, куда бы мне хотелось ещё хотя бы раз отправить своих родных».

— Т-ты, — голос Мари упал до шёпота. — Ты ведь знаешь Леона?

Брови Льоны взлетели в удивлении, и она тихо рассмеялась:

— Удивительно, какое впечатление мой драгоценный братец сумел произвести на всех фей. — Она склонилась к воде, рассматривая мелкие камешки. — Теперь уже все знают его, а не меня… Увязавшись с беглянкой и в итоге сам ставший главной фигурой — в этом весь Леон.

Глаза защипало от непрошеных слёз. Льона, внешне оставаясь отражением брата, ни капли на него не походила. Витиеватая речь была сдержана, а лицо не спешили озарять сменяющие друг друга в непредсказуемом порядке эмоции.

— Я раздумывала об этом как раз в тот момент, когда ты пришла… — Льона растерянно моргнула. — Прости, дорогая, но ты так и не поведала своё имя.

Сердце ухнуло вниз.

— М-мари. — Она зажмурилась и отвернулась, кусая до боли губу. — Марисоль.

— Чудесное имя, — Льона прикрыла глаза, мечтательно улыбаясь. — Присядь со мной, Мари. Времени немереное озеро до окончания испытания. Да и вижу… мы обе не обзавелись ещё положенными командами.

В голове не укладывалось, как такое могло происходить. С последнего испытания в Чаще прошло не меньше десяти лет. Возможно, именно тогда сестра Леона могла проходить экзамен, но как же она…

— Сколько ты уже здесь?

Льона непонимающе вскинула голову:

— Только пришла. Прогулки по лесу с подобными тяжестями утомляют. Немного отдохну и…

— Вот тебе раз! Девоньки, а чего это вы тут расселись? — На поляну спустилась фея, которую Мари прекрасно знала по вечерним посиделкам с отрядом Нойль.

Смуглая, пухловатая хохотушка подскочила к Льоне. Звонко чмокнула её в щёку и плюхнулась рядом, скидывая мешок, который из-за крыльев носила спереди, а не на спине, как это делала Мари.

— Дальше не полететь — Круг совсем близко к верхушкам! Идти придётся пешком, — Наири, ничуть не смущаясь, устроила голову на плече Льоны. — Я всё тебя выглядывала, думала — сверху сподручнее будет.

— И не прогадала, — улыбнулась та, очерчивая пальцами скулу. — Спасибо, что отыскала, душа моя.

Мари окончательно перестала понимать что-либо. Она прекрасно знала Наири — по уровню неунывающего оптимизма та, порой, обставляла даже Нэй. Вот только эта фея уже многие годы состояла в охотницах, более того — успела побывать во всех пятнадцати отрядах, прежде чем осела окончательно в восьмом. О чём лично поведала год назад.

— Ох! Матушки мои! — Наири встрепенулась. — А ты кто вообще?

— Так вы с Мари тоже не знакомы? Как странно…

— Да ты глянь! Она ж не из наших.

Мари отступила на шаг. Рука машинально дёрнулась к рукояти меча за плечом. Наири, подметив движение, вывернулась из объятий Льоны и натянула лук. Взгляд её стал колючим. Всё это заняло мгновение — Мари даже не успела заметить, как оказалась на прицеле. Шансов увернуться или сбежать не было. Она не могла вспомнить никого, кто стрелял бы искуснее.

— Не торопись, родная. — Пальцы, готовые спустить стрелу с тетивы, замерли, стоило Наири услышать голос Льоны. — Она ведь не совершила ничего дурного.

— Предлагаешь подождать, пока не исправится? Порождения Чащи не знают пощады.

Мари открыла рот, чтобы возразить, но так и замерла, не в силах найти нужных слов. Это ведь… не взаправду? Такого просто не могло быть.

Наири отвлеклась всего на секунду. Решение пришло мгновенно — метнуться в сторону, перекатываясь под защиту ближайшего дерева. Скрипнула тетива. Свист резанул по ушам. Мари ломанулась дальше, сквозь густой кустарник, но, не пробежав и с десяток метров — обернулась. Стало тихо. Ярко расцвеченная солнцем поляна проглядывала сквозь деревья как пёстрая игрушка. Мари осторожно двинулась вперёд, обходя её по кругу. Наири и Льона исчезли, однако…

Склонившись над журчащей водой, девушка с наслаждением ополоснула лицо. Рядом с ней развалился на траве, подложив под голову походный мешок, мужчина в чёрном одеянии. Длинные белые волосы разметались вокруг, путаясь с яркой зеленью — чистейший снег посреди лета.

Мари шумно вздохнула.

Девушка, почувствовав внимательный взгляд, подняла голову, вглядываясь в тень под деревьями. Прозрачные капли стекали со лба, срывались с носа и подбородка. Мужчина лениво приоткрыл один глаз и нахмурился, безошибочно находя в траве рукояти клинков. Длинный хвост взметнулся, недовольно мазнув по земле.

Человек и демон — идеальные близнецы.

Мари рванула прочь от проклятого места, не заботясь ни о направлении, ни о производимом шуме. Эти двое… Дыхание сбилось, ветки хлестали по лицу. Оставляли царапины, путались в волосах. Запнувшись о крепкий корень, она полетела под уклон, обдирая ладони и локти. Взметнулась опавшая листва, обдав сладковатым, прелым запахом гнили.

Удалось затормозить только у самого дна — благо, ров оказался не таким уж и глубоким. Тело дрожало. Каждый вдох царапал горло и жёг лёгкие. В наступившей тишине особенно отчётливо отдавался звон в ушах. Мари с силой зажмурилась.

Никакой ошибки быть не могло.

Она. Была. Там. Она или кто-то, кто принял её облик.

Первой мыслью было вернуться и всё выяснить, но Мари раздражённо зашипела. Помирать от собственной руки не хотелось, да и тот мужчина выглядел опасным. Не его ли образ преследовал во снах, сколько она себя помнила?

Мари села, подгребая под себя ворох листьев. Мешок и мечи были на месте. Содранная кожа на руках и коленях горела, щипали царапины на лице, покрытые пылью и грязью. «Перестарались с приданием лесу разума», да? Она выдохнула. Знала бы Нойль, насколько!

С трудом поднявшись на ноги, Мари с остервенением вытрясла из одежды и волос большую часть мусора. Перед глазами словно разряд молнии промелькнул. Мурашки пробежались по коже — рука метнулась к карману, вытаскивая единственную надежду на завершение испытания. После фееричного полёта по лесу осталось ли от него хоть что-то?

Мари с облегчением выдохнула, вертя в ладони спасительный компас. Удивительное дело — ни единой царапинки. Зелёные частички приятно мерцали в тени оврага, обещая, что и ночью подскажут верный путь. Слоняться по лесу в темноте, конечно, Мари не собиралась, но было приятно осознавать, что в поселении подмечали мелочи и не бросали охотниц на произвол судьбы.

— Ого, — кто-то неподалёку залился смехом. — Тебе помощь не нужна, человек?

Мари одарила фею, стоящую на другом склоне оврага, хмурым взглядом. Таюя — вёрткая девчушка, которая выглядела самой младшей в группе сдающих. Она парила в нескольких сантиметрах над землёй и всем видом излучала искреннее участие. Кожу обдало ледяной волной.

— Сама справлюсь.

Мари поспешно сунула компас в карман и двинулась вдоль оврага.

— Знаешь, не стоит тревожить опад в оврагах. Это не…

Впереди что-то двинулось, заставляя замереть на месте. Листья и перегной вздымались рваными толчками всё ближе и ближе. Мари кинулась к склону, неловко скользя по рыхлой почве. И как только не вспомнила раньше? Она сжала зубы, продолжая попытки вскарабкаться, то и дело оглядываясь на существо, скрывающееся под слоем листьев.

Ещё чуть-чуть.

Когда перед носом возникла узкая ладошка, сомнения не промелькнули ни на секунду. Таюя обхватила её за запястье второй рукой и потянула наверх. Вот только даже отталкиваясь ногами, с места Мари не сдвинулась. Сил девчонке не хватало.

Скрежещущий визг раздался слишком близко. Мари выдернула руку из захвата и развернулась, обнажая сталь. Лиственный покров расступился, являя на свет огромную воронку с частоколом острых зубов.

Примерится, размахнуться и…

Несколько громких хлопков — гигантский червь взвизгнул от боли, отдёргивая пасть. Приподняв переднюю часть туловища, нырнул обратно в листву, резко меняя направление. Мари не могла оторвать взгляд от розоватого, голого тела, зарывающегося обратно в землю. Так и застыла на середине замаха, не успев ничего сделать.

Громкий окрик заставил повернуть голову.

— Таюя! — Крепко сложенная фея опустила арбалет и понизила голос. — Ты чего там делаешь? Совсем сдурела?

Она стояла на толстой ветке дерева, в метрах десяти от того места, где находилась Мари. Эта фея тоже была знакома: Айра считалась одной из наиболее сильных кандидаток в охотницы. Её способностям отдавали должное даже в компании Хильды. Таюя виновато улыбнулась и в пару мгновений поднялась на её уровень.

— Я просто помочь…

— Бестолочь! О себе думать надо. Я тебе что говорила?

Мари выдавила улыбку, стоило их взглядам встретиться. Не то, чтобы ситуация была безвыходной, но от сторонней помощи на душе всё равно потеплело.

— Спасибо.

Айра отрывисто кивнула и спрыгнула с дерева:

— Пошли, мелочь. Нас остальные уже заждались.

Таюя покосилась на человека и, подлетев ближе к Айре, схватила ту за рукав. Мари, возобновившая попытки преодолеть последние метры наверх, расслышать неразборчивый шёпот не сумела. Она воткнула ножны в податливую почву, намереваясь зацепиться хотя бы ими, но тщетно — слой перегноя был слишком толстым. Тот осыпался под ногами и руками, скатываясь ко дну оврага, а уклон становился только круче. Похоже, придётся всё-таки искать более удобный подъём.

— Хватайся, — Айра тяжело вздохнула.

Стоило схватиться за протянутую руку, как фея в тот же миг вытянула её из западни. Пролетев пару метров, опустила Мари на твёрдую землю.

— Спасибо… ещё раз.

Мари совестно было даже в глаза им смотреть. Позорище! Так хотела доказать феям, что она ничуть не хуже их, а в итоге только дала им повод убедиться в обратном.

— Пойдёшь с нами? — Таюя улыбнулась, выглядывая из-за Айры. — Ты же до сих пор одна, да?

Мари кивнула, не поднимая взгляда.

— Тогда пойдём скорее, — голос Айры излучал недовольство. — Нужно встретиться с остальными.

Они двинулись вдоль оврага. Феи сложили крылья, поглядывая искоса на Мари, но никаких возражений по поводу вынужденной прогулки по земле не последовало.

— Вы объединились с кем-то ещё?

— Ага, — Таюя крепко держалась за руку Айры и вертела головой, оглядывая заросли наверху. — Нас пока пятеро.

— С тобой — шестеро.

Айра была предельно собрана: взгляд беспрестанно обшаривал пространство между деревьями, в руке — арбалет. Мари повернула голову в другую сторону. Гигантский червь — феи называли их люверами — никогда не покидал своей территории, но мало ли какие опасности ещё могли подтянуться на шум.

— Простите, что приходится… — Мари сжала в ладони ножны, а второй — схватилась за локоть, — …идти.

Феи посмотрели на неё с одинаковым удивлением и рассмеялись.

— Да брось! — Таюя пожала плечами. — Всё время лететь — так и помереть недолго.

— Некоторым полёты даются тяжелее, чем ходьба. Что, боишься быть обузой?

Мари сильнее впилась пальцами в собственную руку:

— Ну… немного, да.

— Постарайся больше не проваливаться никуда. И не будешь.

Резкие слова Айры, как ни странно, подействовали воодушевляюще. Мари никогда не думала, что будет вот так просто разговаривать с одногруппницами. Она не знакомилась первой — боязно было даже думать о том, чтобы подойти к кому-то, навязывая своё общество. Именно поэтому дружеских связей с группой так и не сложилось, за исключением тех немногих, с кем её знакомили Нэй или Леон.

Мари покосилась на спутниц. Таюя на занятиях шугалась большей части группы, прячась за старших подруг, а Айра выглядела настолько неприступно и холодно, что другие феи не заговаривали с ней без особой надобности. Мари едва заметно улыбнулась.

Они прошли уже довольно далеко в полнейшем молчании, и с языка готов был сорваться вопрос о месте встречи фей, как вдруг Айра остановилась и подняла ладонь:

— Стоп.

Все трое замерли. Ветер шелестел листьями и завывал между деревьев, но больше тишину ничего не нарушало. Даже насекомые притихли где-то в траве, не рискуя высовываться. Айра пригнулась и осторожно — шаг за шагом — стала смещаться ближе к буйнорастущему кустарнику. Через пару секунд молча поманила спутниц. Таюя вся сжалась и побледнела, гуськом отходя к укрытию.

Из-за деревьев донёсся неясный стрёкот. Мари сощурила глаза, вглядываясь в то направление, куда смотрела Айра. Впереди виднелась небольшая прогалина, усыпанная крупными алыми ягодами: кто-то намеренно свалил их кучкой под большим камнем. Вот только источник странного звука находился в другой стороне.

Стрёкот повторился. Теперь к нему прибавились мерные, очень частые шаги и едва заметный скрежет. Мари обернулась как раз в тот момент, когда на тропинку вывалился чернильный сгусток. Тонкие паучьи лапки перебирали по бокам, удерживая плотное брюшко в полутора метрах над острыми ветками и травой. Мари передёрнуло. Паук, не обращая внимания на скорчившихся возле кустарника девушек, прополз мимо, направляясь прямо к ягодам. Трава под ними была коричневой — видно, из-за натёкшего сока, — заметно отличаясь от лесной зелени.

Тело паука, по мере приближения, склонялось ниже и ниже, пока брюшко, наконец, не коснулось земли. Он с довольным чавканьем принялся за угощение, и Мари поблагодарила судьбу за то, что этого зрелища с её положения видно не было. Им страшно повезло, что паука заинтересовали больше ягоды, а не кандидатки в охотницы.

Глубокий вдох, выдох. Напряжение понемногу спадало, — оставалось лишь подождать, пока чудище не управится с угощением и не уйдёт восвояси.

Хрусть!

Мари не сразу поняла, что произошло. Паучьи лапы резко выпрямились и содрогнулись, исчезая за массивными челюстями. То, что всего пару мгновений назад было замшелым валуном, вытянуло вверх сегментированное тело, поднимаясь к самым верхушкам деревьев. Разномастные ноги, позаимствованные от других существ — Мари с ужасом заметила несколько явно гуманоидных пар — копошились неравномерными отростками. Некоторые с лёгкостью удерживали огромное тело над землёй, другие висели в воздухе, подрагивая в такт движениям. Таюя спрятала голову, зажмурившись, и зажала руками уши.

Хвост сколопендры вывалился на прогалину. Чудовищу стоило больших трудов уместиться в засаде полностью. Тёмный, грязно-коричневый оконечный сегмент выглядел непропорционально большим для остального тела. Сколопендра бросилась на землю — в стороны брызнули остатки ягод, комья почвы — и забилась в судорогах. Мари заворожённо наблюдала за действом, даже не пытаясь воспользоваться моментом.

С громким хлюпаньем сегмент на конце хвоста прорвался. Длинные, выпачканные в мутной слизи паучьи лапы освободились от мешающей оболочки. Сколопендра замерла. В ту же секунду Айра, очнувшись, подхватила поперёк туловища Таюю. Метнулась через виднеющейся между деревьями просвет, перепорхнула густой кустарник. Мари дёрнулась за ними, в последний раз бросив взгляд на чудовище. Сколопендра стягивала нескончаемое тело, укрываясь в буйной растительности и разрытой земле. Сомкнулись челюсти. Передние членистые лапы подобрались под голову, завершая имитацию валуна.

Чудовище готово было принять следующую жертву.

Встречный поток воздуха свистел в ушах, а перед глазами, казалось, навечно отпечаталась отвратительная картина. Пытаясь угнаться за Айрой, по широкой дуге огибающей монстра, Мари думала только об одном. Никакие это были не ягоды. Лишь гора нарубленного, обветренного мяса, окрасившая траву коричневыми разводами крови.

Впереди маячили серебристые крылья. Отталкиваясь ногами от земли, Айра длинными прыжками мчалась вперёд, практически не производя шума. Мари стиснула зубы и прибавила скорости, пытаясь не натыкаться на низкие кусты и побеги. Верно Леон говорил: когда вставал вопрос спасения собственной шкуры — всё остальное отходило на второй план. За всю пробежку Айра ни разу не оглянулась на болтавшегося позади человека. Хотя, возможно, по производимому шуму, ближайшие существа и так знали о её местоположении.

Ноги горели — кровь казалась жидким пламенем, наполняющим жилы, когда девушки наконец остановились. Мари глубоко вбирала в себя воздух, восстанавливая дыхание. Айра, застыв в трёх метрах над уровнем земли, на толстой ветви, прислушивалась.

— Всё тихо. Будем ждать. — Вернувшись к спутницам, она положила ладонь на голову Таюи, ласково поглаживая. — Порядок?

Та мелко закивала. Её взгляд метался по траве, ища за что бы зацепиться. Мари устроилась на земле между корней неподалёку.

— Вы договорились встретиться здесь?

Айра окинула её долгим взглядом и медленно кивнула. Мари огляделась: этот клочок леса ничем не отличался от всего остального.

— Отдохнём. Сможешь залезть на дерево?

Она задрала голову. Высоковато, но толстый ствол весь был изрезан бороздами и покрыт наростами.

— Я попробую.

Айра, удовлетворённая ответом, принялась тормошить Таюю. Им всем следовало отдохнуть.

Сознание включилось мгновенно.

Уже почти совсем стемнело: солнце не просвечивало сквозь плотную листву над головой. Мари рывком приняла сидячее положение. Дул промозглый ветер. Первые несколько секунд она не могла понять, где находилась и как сюда попала. Голову словно ватой забило.

Проспала?!

Она выскочила из спального мешка, примотанного к дереву верёвкой. Взгляд метнулся туда, где должны были находиться Айра и Таюя. Старшая фея вызвалась покараулить первой, позволив спутницам немного отдохнуть. Следующей должна была нести дозор Мари.

Никого вокруг не оказалось.

Она на дрожащих ногах сделала два шага вперёд по великанскому суку, на котором они устроились на отдых, и осмотрелась ещё раз. Ни мешков, ни рюкзаков. Ни даже… Мари кинулась к своему месту, но подозрения — ледяная волна прокатилась по загривку — только подтвердились. Её рюкзака тоже не было. Только мечи, спальник и верёвка.

Пальцы зарылись в волосы. Хорошо хоть компас она оставила в кармане, а не…

Сердце ухнуло в бездну.

Компаса на положенном месте не обнаружилось. Лишь тонкая цепочка была прицеплена к поясу. Рука взметнулась ко рту, Мари до боли впилась в неё зубами, смаргивая злые слёзы. Спальный мешок оказался аккуратно разрезан сбоку. Всего с десяток сантиметров — этого хватило, чтобы узкая ладошка смогла незаметно скользнуть внутрь.

Это был конец.

Паника заскреблась, раздирая ледяными когтями внутренности. Мари не хотела думать о том, как так вышло, но мысли всё равно возвращались к недавним спутницам. Она уткнулась лбом в колени. Оставаться на месте было нельзя. Без рюкзака поисковый отряд её не отыщет. Но куда идти? Сейчас невозможно было точно сказать, в какую сторону двигаться.

Она задрала голову. Деревья переплетались ветками, почти полностью скрывая купол барьера. Феи говорили, что тот ближе к вершине становился прозрачным и практически касался листвы. Мари прислонилась к стволу, прикидывая, насколько высоко сможет забраться по нему. Ей нужен был хоть какой-то ориентир.

Мешок она скатала в более-менее компактный валик — так, как он был, сделать всё равно бы не вышло — и обвязала его верёвкой. Скинула тяжёлые мечи, справедливо рассудив, что лезть с ними наверх было неразумно. Зло прикрикнув на нелепые страхи, оставила последние вещи на месте стоянки.

Терять уже было нечего.

На уроках выживания их часто заставляли в качестве практики лазить по деревьям в поселении. Феи ворчали и посмеивались между собой на «глупое задание», но Лиф была непреклонна. «Однажды это может спасти вам жизнь», — повторяла она, подгоняя расслабившихся учениц, и Мари прониклась подобными наставлениями сильнее всех. Магические существа имели куда больше лазеек, чтобы обмануть судьбу и вырвать жизнь из её лап; человеку же приходилось довольствоваться тем немногим, на что способно было тело.

Мари забралась на ближайшую ветку и перевела дыхание. Земля терялась где-то внизу и даже свёрток с вещами едва виднелся. Ветки становились тоньше. Купол нависал непривычно низко — встань на носочки, протяни руку и коснёшься упругой плёнки, — но увидеть что-либо сквозь густую листву всё ещё не получалось.

Поднявшись на ноги, Мари раздвинула ветки, — перед взглядом предстал океан зелени. Ветер колыхал деревья, поднимая волны, на которых покачивались редкие птицы. Она закрутила головой, надеясь отыскать хоть что-нибудь, способное подсказать верное направление. Позади — чернильная стена барьера, плавно перетекающая в прозрачный купол. Впереди — зелень, скрывающая горизонт.

Другой стороны, казалось, просто не существовало. Однако…

Барьер плавно поднимался. Зазор между ним и верхушками деревьев оставался неизменным — растительность опасалась приближаться к магической плёнке вплотную, но с готовностью занимала каждый отвоёванный сантиметр. Мари вспомнились слова Наири. Пространство и впрямь было слишком мало для полётов.

Она ещё раз оглянулась туда, где проходила граница защитного купола. Ждать чудес не имело смысла. Лучше уж попытать счастья, идя вперёд, чем остаться на месте, ожидая подмоги. Мари фыркнула и начала спускаться. В её случае даже на поисковый отряд надежды было мало, а уж на добрых одногруппниц — и подавно.

Обмотавшись верёвкой и закинув за спину мечи, она внимательно оглядела землю. Первая паника прошла. Ничего. Даже без команды можно было выбраться. Сдача экзамена на данный момент отходила на второй план, уступая место вопросу выживания. Жизнь в поселении научила не бояться смерти. Мари всё ещё страшили боль, многоногие твари, жуткая Управляющая… но не смерть. Думалось только, что будет слишком грустно уйти из жизни, так ничего и не успев в ней попробовать. Да и Леон с Нэй наверняка расстроятся.

Мари тряхнула головой, спрыгнув на мягкую, устланную растительностью и мелкими ветками землю. Кожу покалывало от жажды действий. Нет уж, эта парочка фей не уйдёт от неё безнаказанной!

Мысль обожгла неожиданностью. Чего именно ей хотелось?.. Мари наморщила нос и зажмурилась от приступа брезгливости. Нет, кровавой расправы, что тут же подкинуло сознание, точно не будет. Оставить их до следующего года или же вовсе — она довольно кивнула — лишить права становиться охотницами.

Да! Это было то что надо.

Под ногами похрустывали ломающиеся ветки и пожухлая листва, мягко пружинил мох. Важность командной работы… Короткий смешок вырвался сам собой: любая компания в Чаще до этого момента приносила лишь неприятности. Лучше уж одной — спокойнее. Мари старалась не отвлекаться и следить за дорогой, но мысли утягивали всё дальше, заставляя снова и снова прокручивать последние события. Зачем вообще было цепляться к феям? Не справилась бы и одна с несчастным лювером? Обида на предательниц и главное условие этапа — кому только нужны эти команды! — становилась ощутимее с каждым шагом.

Под ногами звякнуло что-то металлическое, привлекая внимание. Мари присела на корточки, разглядывая нечто, отскочившее от ботинка и ударившееся о ближайший корень. Металлический листочек? Искусно вырезанный, изящный и тонкий — он блестел, проворачиваясь в пальцах, и казался совсем настоящим.

Взгляд выхватил второй такой же, лежащий чуть поодаль, и третий… Мари разогнулась и осмотрелась. Её окружал привычный лес, но вдалеке, за коричневыми стволами темнело нечто странное. Зелень по чёткой границе сменялась градациями серого: от серебристо-белого до почти чёрного.

Мари поражённо моргнула.

Туман клубился у ног и ластился к рукам. Тёмные, страшно изогнутые стволы низеньких деревьев поблёскивали серебристыми листьями. Касаясь друг друга, они скрежетали и звенели, внося в фоновый шум непривычные звуки. Мари застыла на месте, не решаясь ступить в стелющуюся по земле дымку.

Лиф рассказывала о подобных явлениях: непонятных, таинственных и крайне опасных. Некоторые звали их Преломлениями или Искажениями, но феи предпочитали определение «заражённые изменчивостью». Поговаривали, что такие области являлись результатом соприкосновения отражений. Мари завораживали рассказы о чудесных лесах, полностью сотканных из света, или горах — мягких, как воздушная вата. Каждая заражённая область, найденная охотницами, была уникальна. Такие места отмечались на картах для дальнейшего изучения, к которому подключалось чуть ли не всё поселение.

Мари вытянула руку. Молочный туман опутал кисть ледяным влажным щупальцем и колыхнулся, пытаясь утянуть за собой. Она отшатнулась. Рука была в порядке, не считая гусиной кожи и синевы, которая расползлась от холода. Подышав на пальцы, — даже горячий воздух с трудом отогрел их — Мари повернула голову, пытаясь угадать, насколько обширной была заражённая территория. Граница казалась прямой и в одну, и в другую сторону, и краёв не виднелось.

Переступив с ноги на ногу, Мари схватилась в поисках твёрдости духа за ремень, на котором висели ножны. Возможно, вместо того, чтобы пытаться обойти Искажение по периметру, быстрее было пересечь его напрямик. Однако уговорить себя ступить в покорёженный, металлический лес с ледяным туманом не получалось. Неизвестность пугала сильнее, чем что-либо.

Ветер просвистел между деревьями, подталкивая в спину. Мари оглянулась. Нет уж. Она закусила губу и широким шагом направилась вдоль границы. Идти в заражённый лес на ночь глядя? Остатки рассудительности протестовали. Нужно переждать темноту в относительно безопасном месте — это было одним из двенадцати обязательных правил, которые заставила их вызубрить Лиф.

Мари остановилась. Может, всё-таки успеет?

Металлические листья ехидно звенели над головой. Она ведь и так потеряла кучу времени. Вдруг следующих суток не будет достаточно? Неизвестно, сколько ещё придётся плутать по Чаще в поисках центральной поляны, а из-за плотного тумана даже яркое солнце ничем не поможет…

Молочная дымка завивалась в кольца, охватывая тёмные стволы. Клубилась возле границы, то приглашающе отступая, то набрасываясь на невидимую стену.

Она пожалеет в любом случае.

Когда Мари обустроила наблюдательный пункт, уже стемнело окончательно. Прислонившись спиной к поваленному дереву, она вытянула ноги и перевела дыхание. Рядом высилась неаккуратная кучка сухих веток и даже несколько коряг покрупнее. Мечи неплохо играли роль топоров — руническая сталь одинаково легко резала как тренировочные манекены, так и сухое дерево.

Сложность оставалась в одном. Как их зажечь? Все феи владели простейшим заклинанием искры: ни большого количества магии, ни специальных приспособлений для него не требовалось. Мари тяжело вздохнула. Как ни старались Нэй и Лиф научить её — ничего не выходило. В человеке просто не было нужной магии. Феи отзывались сочувствующими взглядами, и Мари расстраивалась из-за неудач ровно до одного события.

Именно во время самостоятельной, отчаянной ночной практики ей впервые удалось призвать чёрное пламя. Всё разом перевернулось с ног на голову. Подтверждения фактам, урывками вытянутых у Шетаара, проявились в один момент. Оставалось лишь овладеть опасным даром, но Мари прекрасно понимала: она не могла надеяться на чью-либо помощь, кроме отдалённых образов, приходивших во снах. Хотя даже они воспринимались скорее вспышками вдохновения, нежели чем-то мистическим. Как и мужчина, глядевший на неё в те моменты из всех отражений.

Ветер сдувал в сторону горку пепла, услужливо пытаясь замести следы провальных попыток зажечь костёр. Мари закуталась в наброшенный на плечи спальный мешок. Становилось холоднее. Она протянула руку к вытащенному на расчищенную площадку чурбану. Возможно, если взять деревяшку побольше, то пламя не успеет спалить его?

Прямо за спиной звучал непрерывный металлический перезвон. Заражённым деревьям не нужен был сильный ветер — листва дрожала сами по себе. Где-то неподалёку журчал ручей. Мари задержала дыхание, пытаясь вспомнить, как было в тот раз, когда она сумела нагреть камень. Тогда и огонька не появилось! Она недовольно щёлкнула пальцами. Спустя столько попыток сердце уже не замирало в ожидании новой вспышки боли.

Хлоп.

Мари отдёрнула руку, едва прикоснувшись к полену. Ничего. Она осторожно потрогала его пальцем, но дерево не нагрелось. Шмыгнув носом, прижала к щеке тыльную сторону ладони — лицо совсем похолодело — и упрямо тряхнула головой. Ещё разок.

На этот раз она коснулась сухой коры мягко и медленно. Тихонечко… Жар опалил лицо и ладони. Взметнулся удушливым облаком пепел, заставляя надрывно закашляться. Очередная коряга обратилась в ничто — только мелькнуло почти невидимое в сгущающейся темноте чёрное пламя. Мари с шумом втянула в себя воздух и ударила по земле кулаком.

Бесполезно.

* * *

Вода не казалась такой уж и ледяной после ночи, проведённой без костра. Мари хмуро уставилась в искажённое отражение. Ручей подпрыгивал и бурлил на камнях, стремительно петляя между корней. Тело сотрясала дрожь, а горло отзывалось болезненным першением. Она ещё раз плеснула в лицо водой и набрала полные ладони, игнорируя пощипывание раздражённой кожи.

Зубы заломило, стоило сделать первый глоток. Мари протестующе замычала, но жажда была сильнее. Вытерев рот рукавом, она застыла на месте, пережидая, пока организм немного успокоится. Есть не хотелось — были всё-таки в болезненном состоянии какие-то плюсы. Вот только минусы существенно перевешивали.

Давно Мари не болела. Последний раз лёгкую простуду она умудрилась подхватить больше года назад, хотя по первому времени оказывалась в зале целительниц стабильно, чуть ли не каждый месяц. Она повела плечами, с трудом разгибая затёкшие спину и ноги. Ночью, устав от многократных попыток обеспечить себя теплом, Мари задремала в неудобной позе. Просыпаясь от малейшего шороха, она не только не отдохнула, но и чувствовала себя на утро абсолютно разбитой. Небо едва-едва начало светлеть, когда пришло решение продолжить путь.

Наскоро умывшись и собрав немного воды в запасной поясной бурдюк — совсем маленький, предназначенный скорее для целебных снадобий, чем для питья, Мари, не сбавляя шага, переступила границу металлического леса.

Звон со всех сторон стал почти оглушающим. Она поморщилась, ощущая нарастающую головную боль. Деревья подступали всё ближе, намертво сплетаясь ветвями. От них веяло могильным холодом — Мари из последних сил изворачивалась, чтобы ненароком не коснуться гнутых стволов.

Туман сгущался, пока наконец даже вытянутая ладонь не стала теряться в белёсой дымке. С таким же успехом можно было идти в кромешной тьме, на ощупь. Все звуки перебивались скрежетом металла.

Мари вынула из-за спины ножны, ощупывая ими пространство перед собой. Разум настойчиво молил ускорить шаг, перейти на бег, чтобы поскорее покинуть это место, но она намеренно шла так мелко, как только могла. Уже многие советы Нойль и Лиф успели оправдать себя, так почему бы не прислушаться и ещё к одному?

Взгляд метался из стороны в сторону, ни на чём не задерживаясь. Мысли путались. Сознание уплывало, оставляя место ледяному опустошению. Мари ощущала холод и влагу на лице и руках, но постепенно становилась сторонним наблюдателем, двигаясь на автопилоте. Низкий гул, отдающийся в голове, примешивался к боли, накладываясь и стирая её. Всё было как… как во сне?

Тело метнулось куда-то влево, на ходу вытаскивая мечи: один, затем второй; пустые ножны повисли на креплениях за спиной. Слуха коснулось чьё-то дыхание. В непроглядной белой круговерти вспыхнули огненные глаза. Послышался удар. Ещё. И ещё. Жалобно заскрипели ближайшие деревья, заваливаясь на землю. Загрохотала тяжёлая поступь.

Ноги безошибочно ступали промеж корней. Лезвие одного меча направлено вперёд, второе — заведено назад. Пальцы сжимали рукояти в незнакомом хвате, но привычно и правильно. Монстр — огромный вепрь — ринулся в атаку. Металл заскрежетал по металлу. Взгляд успел выцепить покрытую серебристым морду с массивными бивнями и роговыми наростами. Зверь слишком долго пробыл в заражённой области.

Увернуться от рогов, поднырнуть под челюсть. Перекатиться, уходя от метивших в голову копыт. Тело исполняло команды безупречно. Ноги толкнулись о землю, сокращая расстояние. На этот раз всё получится. Лезвие — чернота вспыхнула по кромке — прочертило широкую ленту, разрезая туман. Брызнула веером тёмная кровь. Короткий визг разнёсся по лесу, перебивая звенящую какофонию листьев.

Это было опасно.

Кровь легко стряхнулась с зеркальных лезвий; остатки пожрало бесследно пламя. Мечи вернулись в ножны, какими были. Туман стремительно окутывал тушу вепря, пряча бардак от любопытного чужого взгляда. Горло отзывалось сухостью, и рука мгновенно отыскала на поясе бурдюк. Горячая вода приятно согрела — всего пара глотков, не больше. Следовало экономить её, хотя до границы оставалось недалеко. Хватило бы сил.

Несколько мгновений ушло на то, чтобы отыскать верное направление. Преломления всегда оставляли явный след — это даже к лучшему.

Вперёд. Земля под ногами была жёсткой, мёрзлой — ботинки нисколько не вязли в ней, позволяя выжимать из тела максимальную скорость. Успеть. Только бы…

Ноги несли её сами собой. Чудом получалось ориентироваться и не наталкиваться на кидающиеся навстречу деревья. Кожа на руках нестерпимо горела, но в голове билась мысль, что вот-вот проклятый лес кончится.

Хорошо ещё, что никакого опасного зверья не встретилось! Хотя, может, они и вовсе обходили заражённую область десятой дорогой.

Мари затормозила.

В какой момент она перешла на бег? Она передёрнула плечами и панически обернулась. Не было ли то влиянием изменчивости? Что, если лес заставлял её бегать кругами, намеренно выматывая, выпивая последние силы по капле?

Мари двинулась вперёд, напряжённо прислушиваясь. Ведь было же что-то, что подсказывало направление. Дыхание застыло в груди, ноги упрямо шагали. Осторожно, мелко и вдумчиво. Как ни старалась она вспомнить, что именно заставило кинуться сломя голову через деревья, не получалось. Мысли ускользали, словно позабытый сон, оставляя странное ощущение отрешённости.

Зелень появилась перед взглядом так неожиданно, что Мари невольно отшатнулась назад — в серый мирок, сокрытый туманом. Лишь через пару секунд вновь перешагнула границу, оказываясь в привычном лесу. Волна облегчения захлестнула с головой. Всё-таки удалось! Мари упала на колени, с наслаждением вдыхая запах мха, древесной смолы и земли.

Как бы Искажение ни проявило себя, всё кончилось.

Вздрогнув, она поднесла ладони к глазам. Красная, до мелких ран потрескавшаяся кожа не добавляла оптимизма. Мари подула на руки, надеясь хоть немного сгладить боль. Странно, когда она входила в лес, повреждения от ночной практики были не настолько критичны.

Мари тяжело вздохнула. По крайней мере, она не начала покрываться металлом или чем-то вроде того. Небольшие ранки, расчертившие руки кровавой паутинкой до локтей, перенести ещё можно было. Осторожно, пытаясь поменьше касаться повреждённой кожей чего-либо, Мари вынула пробку из бурдюка и скорбно поморщилась. Даже такие простые действия давались через боль. Внутренне приготовившись к сведённым от холода зубам, она сделала маленький глоток.

Горячая!

Мари замотала рукой, в нелепой попытке остудить воду во рту. Горло обдало жаром. Тщетно пытаясь отдышаться, она осмотрела бурдюк со всех сторон, но ничего необычного на нём не было. Вода внутри немыслимым образом нагрелась.

Была ли в том замешана изменчивость или?..

Мари ещё раз бросила взгляд на свои руки. Ну нет! Она мотнула головой и фыркнула. Ей и в адекватном-то состоянии не удавалось совладать с пламенем, чего уж и говорить о сонном мареве, наложенном на простуду.

Она поднялась на ноги, с сожалением оглядывая запылённые колени. Не очень хорошая идея — отряхивать их повреждёнными руками. Стоило, наверное, пожертвовать майкой, обмотать кисти чистой тканью и выбрать высокое дерево, чтобы осмотреться. А о температуре воды можно было побеспокоиться и позднее.

Когда Мари выйдет из Чащи, например.

Мари удручённо посмотрела вниз. С такой высоты ничего за листвой и переплетающимися ветками видно не было. Дерево под ней мерно раскачивалось, нехотя уступая ветру, который здесь дул куда сильнее, чем внизу.

Она окончательно потерялась.

Солнце было ещё высоко, но даже это не приносило ожидаемой радости. Мари с тоской вспоминала сухари и жёсткое, щедро приправленное травами и солью мясо, которые в последний раз ела ещё в компании Айры и Таюи. Она фыркнула, откидываясь затылком на соседнюю ветку. Столько проблем из-за одной только прихоти нелюдимой парочки!

Мари качнула ногой, собираясь с духом. Очередная вылазка наверх не дала никаких зацепок: до границы уже было слишком далеко, чтобы и дальше ориентироваться по ней. Интуиция тоже, как назло, молчала. Зато высоко на дереве и вправду было спокойно — даже тревожные мысли отступали. Словно всё, что происходило, случалось не с ней, а с кем-то другим. Всего лишь очередная яркая история, пронёсшаяся перед мысленным взором.

Казалось, Мари была в пути уже больше недели. Всюду, куда ни повернись, — лес. Величественный, нетронутый. Мысли о том, сколько просуществовали на этой земле вековые деревья и сколько ещё они простоят на ней, странным образом успокаивали. Жизнь продолжалась, несмотря на каверзы судьбы и на тревоги маленького человека…

Но время было выдвигаться.

Когда ноги коснулись мягкой почвы, Мари резко включилась. Отрешённость спала мгновенно, как надоевший тяжёлый плащ. Она растёрла костяшками горящее лицо — грубые повязки из разорванной на полоски безрукавки мазнули по коже — и двинулась вперёд, молясь, чтобы этот путь, наконец, вывел на нужное место.

Последние капли воды смочили горло. Мари прикрыла глаза, растягивая ощущения. Кто знал, когда в следующий раз ей встретится источник? Прицепив опустевший бурдюк к креплениям на поясном ремне, она стремительно зашагала вперёд. Непонятный энтузиазм, углями тлеющий где-то внутри, подстёгивал и заставлял переставлять ноги, несмотря на душащую сонливость. Мари брела по лесу, машинально огибая корни и деревья, но голова была пуста.

Пригоршня тёмно-синих ягод до сих пор ощущались вяжущей сладостью на языке. Мари чудом заметила низенький кустик, притаившийся в траве. Феи называли их «синеглазками» из-за любопытного свойства светиться в темноте: куст и впрямь начинал походить на маленького зверька, сверкающего глазами из убежища. Эти ягоды росли по всему поселению, поэтому Мари нисколько не сомневалась в их съедобности. Немного, но ими всё же удалось приглушить голод.

Она привалилась к дереву и плюхнулась в траву, вытягивая гудящие ноги. С последней остановки по ощущениям прошло не меньше трёх часов. От усталости и простуды хотелось свернуться клубочком прямо между этих коряг.

Останавливаться прямо сейчас было опасно. Солнце уже начало ощутимо клониться к закату — время стремительно таяло. Мари вздохнула и поднялась на нетвёрдых ногах, едва выровнялось дыхание и перестала кружиться голова. Она вновь ощущала себя совершенно одной в этом огромном лесу. Наверное, уже почти всем феям удалось добраться до Камня: многие объединились с самого начала. Мари слышала, — ещё до того, как войти в Чащу, — как они договаривались о встречах и набрасывали планы действий. Быть может, если бы и она присоединилась к обсуждению, феи не отказались бы помочь… но что толку было думать об этом сейчас?

Короткая передышка немного восстановила силы, хотя внимание Мари всё так же оставалось рассеянным. Она привычно двинулась вперёд, гоня настойчивые мысли о том, что последнее время бродила кругами. Если бы на этом испытании жрицы опять выдали им сигнальный порошок, то сейчас бы она не выдержала.

Взгляд скользил по окружающей зелени. Лес словно вымер. Если поначалу Мари натыкалась на мелких зверьков (про монстров первого дня и вспоминать не хотелось), да и насекомые чёрными облачками роились вокруг, то сейчас даже птицы высоко над головой смолкали задолго до приближения к ним.

Она остановилась. Взгляд зацепился за нечто, что никак не получалось опознать. В голову словно воды налили: даже сами мысли казались неповоротливыми и громоздкими. Несколько секунд прошли в тупом сверлении предмета взглядом, пока кусочки картинки не сложились наконец в одну. Мари ахнула.

Рюкзак!

Он валялся между корней, словно сброшенный в спешке. Она завертела головой и прислушалась, но вокруг было тихо. Изредка, где-то вдалеке раздавалось предупреждающее рычание и какая-то возня, однако источник звуков находился в стороне от намеченного пути.

Мари подошла ближе, осторожно ступая по земле. Вокруг почва была будто бы изрыта, но то походило скорее на чьи-то следы, чем на продуманную ловушку. Она присела на корточки. Больше всего следов было оставлено лапами, похожими на волчьи. Не слишком крупными. Далёкая возня вдруг приобрела другие краски. Отчётливо слышался многоголосый скулёж и рычание зверей, словно бы они…

Делили добычу?

По спине пробежались мурашки. Мари сухо сглотнула и протянула руку к рюкзаку. Тот был почти пуст, но довольно увесист. Она спешно распутала шнуровку: кинжалы, вода и несколько мешочков с травами, которые пахли остро и удушающе. В носу тут же засвербело.

Рюкзак занял положенное ему место — за плечом, — и Мари разогнулась, чувствуя прилив сил. Теперь даже если она сама не дойдёт до Камня, её сможет найти поисковый отряд. Мысли о привале и покорном ожидании подмоги стали отчётливее.

Вот только если она нашла чей-то рюкзак, значит кто-то его потерял. Мари задумалась. Вероятно, за феей гнались. И гнались сразу несколько диких зверей. Волки? Собаки? Она мотнула головой и ещё раз осмотрелась. Никаких признаков того, что кому-то требовалась подмога, не было. Да и лес не сотрясали крики ужаса…

Внутри всё похолодело. Что, если фею всё-таки догнали? Лес здесь был густой и ветви спускались слишком низко — летать в таких условиях сложновато. Мысли бросились врассыпную. Что, если далёкие звуки… Ноги сами понесли туда, откуда всё ещё доносилось низкое рычание. Вскарабкавшись на первое попавшееся дерево, она осторожно двинулась по переплетающимся толстым сучьям. Медленнее, но безопаснее.

Ей просто нужно было убедиться.

Идти оказалось не так далеко, как подумалось раньше. Удивительно, что шум, который она производила до этого, не привлёк внимание зверей или не спугнул их. Ветки чуть прогибались под ногами, но за шелестом листвы звука шагов слышно почти не было. Мари остановилась, всматриваясь в просветы между густой зеленью.

Взгляду открылась небольшая прогалина, на которой царило возбуждение. Шестеро существ, действительно напоминающих приземистых собак, но с более вытянутым в длину телом, скакали вокруг четырёх покрупнее, сбившихся в центре. Изредка молодняк сцеплялся друг с другом в рычаще-визжащий клубок, который распадался уже через пару секунд после недовольного, отрывистого тявканья старших. Мари склонилась, крепко ухватившись за ближайшую ветку.

Возня зверят невольно вызвала улыбку. Они играли с чем-то, что из-за постоянного мельтешения разглядеть не удавалось. Таская игрушку по всей прогалине, щенки мотали головами, отбирая её друг у друга, подкидывали вверх и забрасывали землёй, чтобы уже в следующее мгновение цикл повторился вновь. Хвосты забавно стояли торчком и из-за распушённого меха казались чуть ли не толще тел. Мари покачала головой. Она явно зря напридумывала себе ужасные картины.

Земля находилась не более чем в трёх метрах от неё, однако существа не производили впечатления тех, кто хорошо лазал бы или высоко прыгал. Да и даже старшие звери не были слишком крупными — размером с земную лисицу, не больше, — проблем могли доставить лишь их излишние вёрткость и скорость. Мари вздохнула и хотела уже развернуться, намереваясь покинуть это место, как вдруг что-то привлекло её внимание. Парочка крупных зверей отскочила друг от друга, открывая взгляду скрытую часть прогалины.

К горлу подкатила тошнота.

Это были остатки трапезы. На обезображенном девичьем теле недоставало целых кусков, вырванных острыми зубами. В том кровавом месиве даже не разглядеть уже было намёков на одежду: только ботинки и уцелели, валяющиеся подле. Так вот с чем!.. Мари закусила губу. Игры молодняка резко перестали казаться забавными. Старшие, насытившись, подталкивали мелких к добыче, строго пресекая все разногласия. Переваливаясь на коротких лапах, молодые хищники с готовностью бросились к мясу, стремясь урвать кусочки получше.

Мари пришлось зажать рот рукой и отвернуться.

Стараясь ступать ещё тише, чем до этого, она двинулась обратно той же дорогой. Встретить подтверждение слов о том, что «редкий год обходился без смертей», оказалось неожиданно тяжело. Какими бы прохладными ни были отношения Мари с остальной группой, подобной участи она никому не желала. Та фея в спасении более не нуждалась, и от этого комок в горле становился лишь ощутимее. В голове мелькали предположения о том, кем она являлась, но угадать наверняка было невозможно: лица разглядеть не получилось… да Мари не особенно и пыталась.

Чавканье и рычание уже давно стихли, но она всё не могла остановиться, пробираясь вглубь леса. Колени подрагивали от долгой ходьбы по веткам, а перед глазами стояла ужасная картина, так напоминающая сцены из кошмаров, но куда более реальная и пугающая. Мари прислонилась лбом к шершавой коре и резко выдохнула. Она всё ещё не могла припомнить ни единого рассказа Лиф о приземистых хищниках, способных, несмотря на свой размер, расправиться с тренированной феей.

Мысли о том, чтобы дождаться спасательного отряда, перестали казаться такими уж заманчивыми. Сколько ещё тайн скрывала в себе Чаща? Мари спрыгнула вниз — опад зашуршал под ногами — и застыла, прислушиваясь. В далёкой трескотне птиц и шелесте ветра не угадывалось опасности, поэтому она наконец смогла чуть расслабиться. Может, всё-таки стоило обосновать лагерь и ждать подмоги? Всё лучше, чем бродить тут, ища на свою голову новых хищников или аномалий. Доводы разума вновь зазвучали твёрдо и непреклонно. Тем более, страшно хотелось есть…

Голоса!

Сердце вдруг подскочило от неожиданности. Сквозь фоновый, привычный слуху шум действительно смутно пробивались женские голоса. Мари, даже не успев ничего осознать, бросилась через кусты и корни, стараясь не потерять направление. В голове бились только невнятные мольбы. Пусть это будет Камень. Пусть это будут феи, которые знают к нему путь. Пусть это будут хотя бы разумные существа!

Голоса становились всё отчётливее, но слов было не разобрать. Один, — срывающийся, истеричный — нисколько не скрываясь, едва ли не кричал; несколько других — тише, но спокойнее — вторили ему, смешиваясь в единую какофонию. На последних нескольких метрах Мари сбавила шаг. Даже слепая надежда немного притупилась: не хотелось вот так вот запросто выпрыгивать из кустов перед неизвестностью.

— Она не могла! Это вы! Вы и… ваши. Идиотские меры! — Крики прерывались сдавленными всхлипами.

— Если бы не наши «меры», то мы все бы уже…

— Да плевать я хотела!

Мари замялась. За буйной растительностью ещё не было видно спорящих. Голоса их казались знакомыми, но она не могла точно вспомнить, кому они принадлежали.

— Верёвка оборвана, только следов Лиры нет, — вклинился в неразборчивые бормотания ещё один успокаивающий голос. — Мы найдём её… если она сама уже не вернулась.

Лира! Мари едва не отшатнулась. Она прекрасно помнила главную тихоню группы, которую неведомо каким ветром занесло к ним: та предпочитала скорее работать с травами, чем охотиться на зверей. Странно, но до этого момента думалось, что фею не допустили до экзамена. Неужели?.. По позвоночнику разлился противный холод. Они ведь ещё не знали.

Мари вздохнула и решительно раздвинула кусты, ориентируясь по голосам, которые стали чуть тише: видимо, спор заглох сам собой. По крайней мере, она обязана была рассказать о своей находке. Пусть лучше не теряют время, ища пропавшую подругу. Однако стоило только появиться в зоне видимости, фея с заплаканным лицом тонко взвизгнула. Мари примирительно подняла руки вверх и сбавила шаг.

Не помогло.

— М-мари?!

Феи смотрели на неё с одинаковым выражением ужаса. Лица их стремительно и совершенно неестественно бледнели. Мари остановилась, не понимая, как реагировать на подобное приветствие. Такой искренний испуг её появление вызвало впервые. Разум тут же опознал двух фей, которые всегда держались вместе, сколько она их помнила: Олли и Лана. Нэй как-то говорила, что они появились в этом мире вместе, от одной феи, но на взгляд Мари девушки слишком сильно различались, чтобы считаться близняшками. Олли была ниже Ланы чуть ли не на полголовы и не утратила ещё детской мягкости черт, её сестра же — напротив — словно выточена была из камня грубым мастером. Они всегда держались приветливо и тепло с любыми собеседниками, поэтому даже Мари удавалось, порой, перекинуться с ними парочкой фраз.

— Я, — она всё же решилась нарушить молчание первой. — Кажется, я видела вашу… нашу…

— Лира! Где она? — фея, имя которой никак не вспоминалось, подалась вперёд; взгляд её безумно метался из стороны в сторону. — Ты что-то с ней сделала?!

Эта фея тоже обычно относилась к числу дружелюбно настроенных, но сейчас, мягко говоря, выглядела безумно. Пальцы её шарили по траве, словно пытаясь что-то отыскать, а взгляд остановился в одной точке. Мари невольно отшатнулась, когда рука Эйлин — весьма некстати вспомнилось забытое имя — сомкнулась на тонкой и длинной глефе, которая терялась до сих пор в высокой траве.

— Постой! Ты же не… — Мари едва успела выставить ладони перед собой.

Фея кинулась к ней, но двойняшки успели сориентироваться быстрее. Одна из них схватила Эйлин поперёк туловища, вторая — выбила оружие из рук.

— Не двигайся, Мари. Не подумай ничего дурного, но…

— …нам сказали, что ты погибла.

«Погибла»? Мари недоумённо моргнула. То есть, её уже давно списали со счетов. Интересно, в какой момент это произошло: до того, как она вошла в Чащу, или хотя бы уже после?

— Как видите, кто-то ошибся.

Сёстры переглянулись. Эйлин сломанной куклой сползла на траву. Взгляд её был устремлён в пустоту.

— Как же нам?.. — Олли обернулась, но Лана лишь мотнула головой.

Мари неловко переступала с ноги на ногу. Она уже успела пару раз пожалеть о поспешном решении объявиться перед одногруппницами. Даже стыдно стало за нелепую надежду и переполнявшее её ещё пару минут назад облегчение. И почему только не догадалась проследить за ними по-тихому?

— Ты одна?

Мари нехотя кивнула, всё ещё распиная себя на все лады; недоверие к феям только росло с каждой секундой. Сёстры вновь переглянулись.

— А тебе… предположим, — Олли отвернула голову, словно боясь встречаться взглядами, — не встречалась Таюя? Ну… или ещё…

— Айра? — Мари мгновенно смекнула, в чём дело.

Феи согласно закивали, и даже Эйлин подняла голову. Мари хмыкнула:

— Имела неосторожность.

Странно, но эта фраза подействовала на фей совершенно по-разному: Олли облегчённо вздохнула и улыбнулась, Лана — напротив — нахмурилась, раздражённо сжимая кулаки. Эйлин сдавленно ахнула и, повернувшись к подругам, прошептала:

— Так они опять?

— У тебя был компас? — Лана сощурилась и процедила сквозь зубы: — В рюкзаке.

Мари отступила на шаг, вглядываясь в их лица. Подобный допрос ей совершенно не нравился.

— А это так важно?

Напряжение повисло в разом загустевшем воздухе. Олли выступила вперёд.

— Послушай, мы просто хотим кое-что прояснить. А потом… когда мы, ну… убедимся, что ты не… — Нужное определение никак не хотело приходить.

— Не мертва? — Мари иронично приподняла брови.

— От Чащи многое можно ожидать. — Лана положила ладонь на плечо сестры. — В том числе и восставших мертвецов.

Мари передёрнуло: фантазия подкинула ей пару красочных картин.

— Если бы я и была мертва, то вряд ли об этом помнила. Разве нет?

— Мы можем связать её, наверное…

Заметив, как воодушевились на предположение Эйлин остальные, Мари протестующе замахала руками:

— Ну уж нет! Откуда мне-то знать, что вы не из… чудес Чащи?

— Мы можем отвести тебя к остальным, у Камня! — Щёки Олли чуть порозовели от волнения.

Желудок Мари на этих словах совершил кульбит, но она запретила себе даже думать об этом. Она не понаслышке знала, на что способна была Чаща и как изобретательна та была в своих иллюзиях. Но может быть?..

— Да… Это отличная фраза, чтобы заманить кого-то в ловушку. — Все силы ушли на то, чтобы голос звучал ровно и безразлично.

— Но мы же не! — Олли возмущённо топнула ногой и сжала губы в тонкую полоску.

— Хватит, — Лана устало прикрыла глаза. — Прости, Мари, я поняла тебя. Мы ничего не добьёмся взаимными подозрениями.

— Так вы знаете, где Камень?

Феи, тихонько переговаривавшиеся между собой, синхронно повернулись. Повисло молчание.

— Знаем.

Мари резко выдохнула: ей явно давали понять, что без равноценного обмена информацией ничего не будет. Несколько долгих секунд прошли в мучительных колебаниях, пока наконец она не кивнула своим мыслям. Хорошо. Ничего ведь не случится, если рассказать немного правды. Так ведь?

— У меня был компас с самого начала. — Рука сама собой схватилась за ремешок ножен. — Ровно до того, как я повстречалась с неразлучной парочкой.

Неожиданно даже для самой Мари последние слова отозвались низким рычанием, зародившимся в груди. Она словно споткнулась об этот звук, мгновенно гася вспышку обжигающей злости. Как оказалось, говорить о предательстве было тяжелее, чем пережёвывать его в мыслях. Она скинула с плеча рюкзак и вытянула вперёд руку — он качнулся на зажатом в кулаке ремне.

— Мешок я нашла неподалёку отсюда. Он принадлежал Лире, я думаю.

Эйлин встрепенулась и подскочила с места; глаза её вновь наполнились слезами:

— А она?..

— Мертва. — Мари сжала зубы. — Я видела тело своими глазами. То, что от него осталось, вернее.

Воздух неподвижно застыл, словно и он убоялся твёрдых слов, не оставляющих ни малейшего шанса по-иному трактовать страшное событие. Мари передёрнула плечами, сжавшись под одинаково несчастными взглядами фей. Уверенность её покинула.

— Но… это могла быть… Я имею в виду, — она перевела дыхание, — я не смогла рассмотреть её лица.

В глазах Эйлин появился отголосок надежды, но Олли вдруг совсем несвойственно себе отрезала:

— Нет! Мы должны вернуться в лагерь, и тогда будет ясно наверняка.

Лана кивнула и даже попыталась улыбнуться.

— Оставь рюкзак себе. В любом случае, так будет правильнее.

Совместными усилиями они подняли окончательно расклеившуюся от резких слов Эйлин. Олли подлезла под руку, помогая идти. Лана же подцепила носком ноги глефу. Ловко поймав её левой рукой, передала оружие сестре, а сама подняла с земли верёвку, другой конец которой терялся где-то за деревьями.

— Пойдём.

Мари несмело последовала за феями. Никто возражать против её компании не спешил, поэтому не воспользоваться подвернувшейся возможностью было бы несусветной глупостью. Эйлин то и дело косилась на неё, но молчала, старательно перебирая ногами, чтобы не доставлять ещё больше неудобств.

Лана наматывала верёвку на локоть по мере продвижения. Мари отметила, что та была связана из разномастных кусков, которые выдавались кандидаткам: видимо, длины одного отрезка оказалось недостаточно. Они шли в полнейшем молчании. Последние силы уходили на то, чтобы только оставаться настороже. Несмотря на собственное состояние и доброжелательность фей, второй раз на ту же удочку попадаться Мари намерена не была. Её учебная группа — вовсе не проверенный годами отряд охотниц. Следовало быть готовой ко всему.

Когда вдалеке появились отблески костров, она едва подавила вздох облегчения. Поляна впереди даже с этого расстояния казалась обитаемой и освоенной. Девичьи фигуры сновали за деревьями, достаточно громко переговариваясь между собой; доносились звонкий смех и даже пение.

— Вернулись! Они вернулись! — крики встретили их, не успели они ещё выйти из-за деревьев.

Прямо посередине поляны возвышался обелиск из гладкого тёмного камня. У Мари дух перехватило, когда она задрала голову, чтобы разглядеть шпиль, который едва-едва не доставал до верхушек самых высоких деревьев. Чуть поодаль от Камня сгрудились несколько навесов, сооружённых на скорую руку, под которыми свалены были мешки, одежда, провизия, дрова... Создавалось впечатление, что лагерь разбили не менее суток назад. Неужели кто-то способен был преодолеть весь путь за такой короткий срок?

Фей было с десяток: почти все из них — те, кто по обыкновению крутился вокруг Хильды. Мари с растущим ощущением безысходности отыскала взглядом и её саму. Та стояла возле костра, что-то устало выговаривая парочке фей. Лана уверенно повела их прямо туда, мимоходом повесив моток верёвки на невысокий столбик. Мари не отказалась бы уже где-нибудь осесть, но Олли, обернувшись, поманила её за собой, пресекая мысли о побеге.

Там, где замечали новое лицо, рождались шепотки. Феи шарахались от Мари как от прокажённой и перелетали на другую часть поляны, спеша поделиться новостью с остальными. Постепенно возбуждённый гомон стих, сменяясь насторожёнными, тихими переговорами. Хильда обернулась к прибывшим, прервавшись на полуслове; густые брови взметнулись вверх, скрываясь за чёлкой всего на пару секунд, после чего лицо приняло привычное, хмурое выражение.

— Что случилось?

Вопрос явно предназначался феям, но взгляд Хильды намертво приклеился к Мари.

— Лира погибла. — Голос Ланы был твёрд, но глаза влажно блестели в свете костра. — Мари нашла её, но уже поздно.

Хильда прищурилась и на мгновение посмотрела куда-то сквозь них. Мари непроизвольно поёжилась.

— Нам солгали. — Фея повернула голову к Лане, и, дождавшись от неё подтверждающего кивка, обратилась к Мари. — Надеюсь, ты не доставишь нам проблем. Хотя, — она вдруг помрачнела ещё больше, — похоже, что это мы доставили их тебе. Прости.

Мари ошарашенно моргнула и вдруг ощутила острую необходимость оправдаться. Вид извиняющейся Хильды был настолько дик, что казалось невозможным и дальше выносить его.

— Вы ни в чём не виноваты.

Та дёрнула бровью и скрестила руки на груди, вновь становясь собой:

— Всеобщая мать! Да ты, верно, совсем ничего не смыслишь в жизни, так?

Внутри вскипело раздражение, но Мари одёрнула себя, не давая ядовитым словам сорваться с языка. Казалось, все эмоции, скопившиеся за два дня, способны были выжечь целую поляну, вырвись они наружу.

— Это их вина. Не ваша. И нет смысла выгораживать всю группу, ты ведь даже не капитанша.

— Пока нет, — Хильда усмехнулась, — кто знает, что случится завтра?

Она круто развернулась — блеснули на свету розоватые крылья.

— И я их не выгораживаю. Напротив, — в голосе прибавилось стали, — мы поддержим твои обвинения против Таюи и Айры, но донести ситуацию до сведения жриц следует сразу же по прибытии.

Мари ощутимо пошатнулась, словно эти слова выбили почву из-под ног.

— Подобное не прощается. Они ставят под угрозу команду, думая лишь о своей выгоде.

— Разве не вы терпеть меня не можете?

Губы Хильды сжались в тонкую полоску.

— Это неважно, — она понизила голос. — На твоём месте могла оказаться любая из нас.

Слова самопровозглашённой капитанши всё ещё эхом отдавались в голове. Мари снова и снова прокручивала реакцию Олли и Ланы, а потом и Хильды, и приходила к странному заключению: для фей совершенно не стало шокирующей правдой то, что их соседки способны были на предательство и воровство. И это казалось выбивающим из колеи само по себе. Пробыв в Доме Ветров больше двух лет, Мари всё ещё никак не могла осознать, что даже в их обществе могли существовать подобные проблемы. Совсем некстати вспомнились и жалобы Нэй на ночного воришку ценных трав, которого до сих пор так и не поймали, несмотря на регулярные набеги.

За напряжёнными мыслями присутствие в лагере Хильды с компанией уже через пару часов перестало казаться насмешкой судьбы, и, хотя феи не воспылали в одно мгновение к Мари нежными чувствами, находиться среди них было непривычно спокойно. Каждая занималась своим делом, а стоило одной молча сунуть ей в руки нехитрую снедь, как львиная доля насторожённости испарилась легко и бесследно. Только за одно это Мари готова была хоть всю оставшуюся жизнь терпеть сканирующие взгляды в свою сторону и шепотки за спиной.

Как разузнала она из случайно брошенных фраз и короткого разговора с Олли за ужином, первой к Камню смогла добраться именно Хильда. Неизвестно, сколько времени ушло у неё на весь путь, но, когда к месту встречи добралась следующая группа, их уже встретили и горячей пищей, и даже простенькими лекарствами. Феи постепенно стягивались к Камню: поодиночке или целыми командами, и по мере разрастания лагеря появилось разделение обязанностей. Кто-то занимался заготовкой припасов и оказанием первой помощи раненым, кто-то — совершал вылазки в Чашу в поисках заплутавших.

Трагически погибшая Лира была в числе первой группы: она собирала лекарственные травы, поэтому и находилась сравнительно недалеко от центральной поляны. Чтобы не потеряться самим и контролировать пройдённое расстояние, феи обвязывали себя верёвкой, второй конец которой крепили к столбикам на поляне. В отличие от поисковых пар, которым выдавались компасы — те, порой, удалялись от лагеря достаточно далеко, — собирательницы ходили поодиночке, предполагая, что никакой ощутимой опасности вблизи от места встречи быть не должно. Как оказалось, напрасно.

— Разве вас не должно быть больше? — Мари мучительно пыталась вспомнить количество фей, вошедших в арку перед началом испытания.

— Постепенно мы отправляем небольшие группы через Камень на другую сторону. — Никого поблизости не было, чтобы помешать Олли отвечать на вопросы. — Чем раньше пришёл — тем быстрее уйдёшь. Ну… если, конечно, сам не захочешь остаться.

— Я так понимаю, Таюя уже завершила испытание?

— Они с Айрой пришли одними из первых. Никто и не думал, что они…

Дальнейшей беседы не случилось: Олли привлекли к дозору. Хильда, подошедшая через несколько минут, объявила, что для Мари тоже найдётся задание, если ей всё ещё хотелось закончить испытание в составе команды. Покосившись на Камень, заманчиво возвышающийся всего в паре десятков метров от костра, та понуро подхватила мечи, отправляясь на указанную позицию. Если уж феи готовы были создать видимость дружной команды ради успешного выполнения главного задания, то следовало хотя бы попытаться помочь им.

Ночь прошла на удивление тихо. К лагерю никто так и не приблизился, да и Мари сменили уже через пару часов, давая немного поспать перед рассветом. Для разбитого организма это звучало как насмешка, но стоило голове коснуться свёрнутого в валик спальника, как сознание послушно выключилось. Мари настолько вымоталась, что даже не видела снов, а когда подошедшая фея оповестила о подъёме, тут же подскочила с места, не ощущая и тени сонливости, словно прошло не более пяти минут.

— Не забывайте рюкзаки, жрицы этого не любят, — раздавался прохладный голос Хильды, которая возвышалась над сонными девушками, как тот самый обелиск.

Мари подивилась, насколько бодрой и собранной та выглядела, хотя спала за ночь никак не больше неё. Разум отстранённо отметил, что сейчас фей было явно меньше, чем с вечера — видимо, за барьер успели отправить ещё одну группу.

— Я могу чем-то помочь? — Мари подошла к кострищу одной из последних: огонь уже был потушен, но тлеющие угли всё ещё отдавали жаром.

Хильда окинула её критическим взглядом. Тот, правда, на сей раз не резал ледяным лезвием, как это обычно бывало, а лишь цепко осматривал, подмечая малейшие детали.

— Поешь. И будем выдвигаться. Вряд ли кто-то ещё подойдёт.

Мари благодарно кивнула, принимая еду.

— Сколько всего не дошли? — вопрос вырвался быстрее, чем она смогла себя одёрнуть.

Всего на пару мгновений Мари показалось, что она сидела в окружении друзей, пока собственный голос не отрезвил её. Хильда, тем не менее, ничуть не замялась — только дёрнулся вдруг уголок губ.

— Двое… Если не считать погибших Лиру и Элайю.

Феи опустили головы: скорбь пролетела по кругу, смешавшись с промозглым воздухом. Зябко подёрнув плечами, Мари на сей раз промолчала, предусмотрительно набив рот едой.

Сборы заняли у фей ещё с четверть часа. Мари с удивлением отметила, как аккуратно складывали и накрывали они оставшиеся припасы — всё, что не могло испортиться: дрова, высушенные и перетёртые травы и даже мотки связанных друг с другом верёвок. На закономерный вопрос Хильда, оказавшаяся ближе всех, вновь выразительно хмыкнула, повторив извечную фразу «Человеку, как ни старайся, не понять», но потом вдруг смягчилась.

— Этот год не последний для экзамена в Чаще. И нам по силам помочь тем, кто будет после.

Уже стоя около Камня, готовясь снова оказаться в ворохе искр перемещения, Мари осознала, что совершенно не знала ни Хильду, ни кого-то из её компании. Они всегда казались ей надменными, грубоватыми и до дрожи неприятными особами… И этого у них действительно было не отнять, вот только подобная забота всё равно подкупала, заставляя подвергать сомнению пресловутое первое впечатление. Мари крайне любопытно стало узнать, почему же Хильда и её ближайшие подруги всегда смотрели на неё с опаской и брезгливостью, в отличие от ровно-прохладного отношения остальной группы, но, несмотря на это, всё-таки помогли в решающую минуту.

Вспышка света на несколько секунд ослепила глаза; ноги оторвались от земли, и мир рассыпался на осколки, чтобы собраться воедино уже в знакомую и родную картину. Чаща осталась там, за барьером, а с ней и все тревоги… Только последняя мысль промелькнула в голове, прежде чем всё постороннее вытеснили радостные лица Нэй и Леона. «Посчастливится» ли кому-то встретиться в следующем году на странной поляне с копией Мари и демоном из её снов?

Подумав об этом, она совершенно отчётливо поняла, что надеялась на отрицательный ответ. Феям же лучше.

Дверцы лифта с мягким шипением закрылись. Что-то в груди привычно сжалось, когда кабинка дрогнула и помчалась вниз. Ирнест забился в самый угол, уставившись перед собой, совершенно не реагируя на входящих и выходящих едва ли не на каждом уровне людей. Те, впрочем, отвечали ему тем же. Обрывки разговоров — рабочие фразы, шутки и неловкие попытки флирта — не задерживались в голове, покидая её вместе с сотрудниками в тёмных халатах.

На нижний уровень обычно никто не спускался, поэтому остаток пути Ирнест преодолел в одиночестве: последний пассажир вышел ещё три этажа назад. Как он успел узнать за эти безумные несколько дней, на самом деле нужный ему уровень считался «нижним» лишь условно — это была последняя доступная кнопка на лифте, но не самый глубокий этаж в Комплексе. Что находилось дальше, знали только особо просвещённые. Даже Лео не смог внятно растолковать ему… или же просто сделал такой вид, увильнув от ответа.

Кабинка вновь дёрнулась и остановилась. Красный прямоугольник сверху сменился зелёным, когда дверцы услужливо разъехались в стороны. Ирнест помедлил, прислушиваясь, и шагнул вперёд. Здесь было так же тихо, как и при первом его появлении. Тихо и почти стерильно: только в самих помещениях сохранялся едва заметный запах редких обитателей, которые находились на особом положении в Организации.

Лямка форменной сумки ощутимо давила на плечо: пришлось собрать все необходимые учебники на завтра, чтобы остаться в Комплексе на ночь. Снова. Ирнест поёжился, проходя мимо знакомой пустой комнаты — учебного класса Сиаххи, и, не останавливаясь, нырнул в открывшиеся соседние двери. Интересно, как долго легенда о дополнительном обследовании будет прикрывать его в глазах соседей и старосты общежития? Филипп уверял, что проблем никаких возникнуть не должно, но Ирнест понимал, что относились эти слова только к нему. Сколько пар рук было задействовано в том, чтобы организовать подобные ночёвки на секретной базе, даже и спрашивать было страшно.

Он скинул тяжёлую сумку возле стены и, подумав, повесил пиджак на стоящую там же вешалку. Ботинки заняли своё место на низенькой решётке, а ноги скользнули в приготовленные с утра шлёпанцы. Вот и его дом на неопределённый срок. Ирнест вздохнул: за все выходные в общежитие ему позволили вернуться только раз — в субботу, за вещами первой необходимости. Он окинул взглядом своё место заключения и покачал головой. В том, что это было именно оно, сомнений не оставалось: под потолком мигала маленькая, но нарочито заметная камера. Ирнест коротко махнул рукой, приветствуя незримого соглядатая.

Помещение напоминало скорее чей-то кабинет, в который умудрились впихнуть узкую кровать и квадратный стол. Впрочем, так оно и было. Филипп поведал, заглянув ещё вчера утром, что из жилых помещений на этом уровне были только покои Сиаххи, который вообще предпочитал не покидать своё логово, да паучья секция, сокрытая за их рабочим залом. Эта же комната долгое время пустовала, превратившись не то в дополнительную кладовку, не то в изолятор для нерадивых учеников. Сейчас её явно прибрали и, как могли, постарались навести уют, выделив вешалку для одежды и прямоугольный коврик под дверью. В любом случае, у комнаты в общежитии она явно выигрывала хотя бы наличием отдельного санузла, дверь в который притаилась за шкафом. На противоположной стороне имелась вторая такая же, ведущая в тот самый учебный класс, а дальнюю стену почти полностью занимала…

— Привет, Элли.

Дракончик за светящимися прутьями решётки поднял голову и зевнул, разворачивая кольца. Стоило взгляду сфокусироваться на вошедшем, как Элли выгнулся дугой и заметался по пространству.

— Дай мне минутку.

Ирнест прекрасно знал: стоит только деактивировать решётку, как друг моментально кинется к нему, а до этого желательно было успеть хотя бы переодеться. Чистая одежда обнаружилась аккуратной стопкой на кровати, как и ранее. Свободные брюки, футболка и плотный лабораторный халат, в которых здесь ходили почти все. Элли издал пронзительный свист, призывая поторопиться, но Ирнест покачал головой.

— Подожди. — Виноватая улыбка сама собой появилась на лице.

Была бы воля Сиаххи, их с Элиотом и вовсе заперли бы в одной клетке до разрешения ситуации. Впрочем, пыл учителя, который вдруг оказался даже близко не человеком, довольно скоро осадил Филипп. Торговались они недолго, но ни один из виновников спора прерывать их не спешил: Элли при всём желании возразить членораздельно не мог, а Ирнест был занят тем, что, обливаясь ледяным потом, пялился на скользящего по комнате в возбуждении нага. Он поморщился, вспоминая пересыщенную знакомствами субботу. Не сказать, что наличие в мире странных существ так уж и волновало, но вот опасное соседство с ними всё же заставляло нервничать.

Пригладив волосы, Ирнест прошлёпал к панели, очерченной алой рамкой и приложил ладонь. Тихий щелчок — проверка была пройдена. Мигнула в последний раз решётка и бесследно истаяла. Дракон оторвал передние лапы от пола и поднял верхнюю часть туловища, провожая взглядом фиолетовые искры. Заминка длилась доли секунды. Он медленно качнулся, как кобра, заворожённая флейтистом, и в следующий же миг юркой пружинкой метнулся к Ирнесту. Тот раскинул руки в стороны, не давая спеленать себя, как это бывало уже не раз, и фыркнул, когда Элиот положил голову ему на макушку, в несколько колец привычно обвиваясь вокруг тела.

— Будешь жевать волосы — загоню обратно.

Осторожно огибая кровать, он двинулся к письменному столу. Элли в ответ лишь махнул тонким хвостом перед лицом и тихонько свистнул. Вновь щелчок — включилась настольная лампа, и Ирнест принялся выуживать из сумки тетради.

— Скажи честно, ты ведь специально всё это устроил, чтобы я за тебя конспекты переписывал?

Вновь свистящий смех. Ирнест понемногу начинал угадывать эмоции Элли, хотя в голове это по-прежнему не укладывалось. И как только согласился на подобное безобразие? Он прицокнул языком, сам отвечая на мысленный вопрос: кто же мог, в самом деле, бросить единственного друга в столь щекотливой ситуации. Приходилось, конечно, мириться очень со многим: начиная от нудного переписывания конспектов и заканчивая делёжкой спального места с драконом, который и во сне отлипать от друга совершенно не собирался. Вот только Ирнест просто не мог сбежать, поджав хвост. Как Филипп и говорил.

— Староста спрашивал, не знаю ли я, сколько ещё ты намерен пропускать занятия. — Он придирчиво отрегулировал лампу, чтобы та не слепила глаза. — Ты вполне можешь стать первым в истории Академии Кардом, которого отчислили под самый выпуск… Экзамены я сдавать за тебя точно не буду.

Лекций было не так уж и много, но хотелось расправиться с переписыванием как можно скорее: Ирнест не любил оставлять даже самые незначительные дела на последний момент. Надо отдать должное — Элли совершенно не мешал, изредка только сворачивая и разворачивая кольца, перетекая в иное положение. Сидеть вот так было до странного спокойно и уютно.

— Твой… наставник не приходил? — Ирнест продолжал выводить букву за буквой.

Элли мотнул хвостом из стороны в сторону, что обычно значило отрицание. На несколько минут воцарилась тишина, пока вдруг кончик ручки не замер в одной точке.

— Тебе не страшно?

Элиот перегнулся через его плечо, заглядывая в лицо. Ирнест зажмурился и сделал глубокий вдох.

— Ты можешь навсегда остаться таким.

Что-то тёплое и влажное коснулось его щеки — глаза распахнулись как раз в тот момент, когда Элли отпрянул, стыдливо прячась от взгляда.

— Нет, ты не подумай! — Ирнест вскочил с места, бросив лекцию на середине предложения, и размеренно заходил по комнате. — Я ничего такого… — Он остановился и замолчал, собираясь с духом. — Мы ведь всё равно друзья, да?

Острые коготки ощутимо сжали плечо. Элиот вновь устроил голову на мягкой макушке — риторический вопрос не нуждался в ответе. Кровать чуть прогнулась, когда Ирнест плюхнулся на неё. Может, для кого-то и его прошлая жизнь казалась безумным кошмаром, как для него сейчас последние события? Укладывалось ли хоть что-то в ней в понятие «нормально»? Кровавые драки, смена приютов один за одним, а после: маниакальная зубрёжка всех книг и пособий, что попадались под руку из-за одной только ласковой фразы; бесконечные истории Мари… и беготня, сумасшедшая беготня по городу. Приют — школа — больница. И так день за днём, год за годом.

Зацикленный на привычном распорядке, сейчас Ирнест отчётливо ощущал, что терял самого себя. Цель — столь явная и осуществимая — вновь размылась. Он совершенно не понимал, зачем и для чего пытался двигаться дальше. Мир казался нестерпимо огромным, чудовищно пугающим — древний монстр, объявший пространство тысячей незримых рук.

— А мне вот страшно.

Он прикусил щёку с внутренней стороны, стоило только позорной правде вырваться наружу. Приподнял голову, позволяя Элли выползти из-под шеи. Постепенно высвобождая оставшиеся кольца, на которые Ирнест по неосторожности улёгся, тот свернулся на груди. Белые глаза с меняющим беспрестанно форму зрачком оказались напротив.

— Забудь.

Ирнест тяжело вздохнул и, отвернув голову, уставился на дверь. Его проблемы не шли ни в какое сравнение с тем, что, должно быть, испытывал Элиот. За эти несколько дней Филипп успел вывалить на них кучу информации. Главным образом та касалась всех «возвращённых к предкам» — людей, в которых в полном объёме просыпалась сущность магического прародителя. Проявлялся этот эффект, как ни странно, только в человеке — ни одно другое смешение крови подобных подарков не приносило. Филипп с горькой усмешкой поведал, что положил половину жизни на данное исследование, но выяснить удалось лишь примерную систему для некоторых рас. Казалось — это было лишь прихотями магии: для одних проявляющимися чаще, для других — реже.

У семьи Кардов такой срок появления «возвращённого» составлял два-три поколения. Собственно, одним из них и была когда-то в далёком прошлом создана Организация. Несущий в себе наследие мимиков становился следующим главой рода вне зависимости от очерёдности. Для Элиота это, правда, не играло никакой роли: он и так являлся единственным сыном главенствующей ветви. До того, правда, как перешёл в низшую форму. Ирнест прикрыл глаза. Если Элли не сможет вернуть человеческий облик, то участь его кардинально менялась. Жизнь в Комплексе, лабораторные испытания и превращение в полуразумное оружие правопорядка. Он вдруг усмехнулся. Не такая ли судьба ждала его самого?

Писк двери в полнейшей тишине едва не заставил Ирнеста подпрыгнуть. Элли мгновенно подобрался, испуганной кошкой выгибая спину. Когтистые лапы больно вдавились в грудь.

— О, я не вовремя? — донёсся неизменно ехидный голос.

Ирнест, на вытянутых руках удерживающий над собой дракона, бросил хмурый взгляд в сторону вошедшего.

— Разве тебе не запретили покидать лабораторию?

— Я свалил. — Лео плюхнулся на кровать, разом занимая всё доступное место.

Подобное соседство устроило не всех. Элли тут же ощетинился гребнем и зашипел на наглеца — тот, однако, впечатлённым не казался. Без тени опаски протянул правую руку, которую всё так же скрывали плотные бинты, и подцепил двумя пальцами тонкую перепонку. Острые клыки не заставили себя ждать, сомкнувшись на предоставленной ладони.

— Вот нервяк! — Лео фыркнул, даже не пытаясь одёрнуть руку.

Элли насторожённо следил за ним, впрочем, не сжимая до упора челюсть. Молчаливое противостояние могло затянуться ещё надолго: никто из этих двоих активных действий предпринимать не собирался, но Ирнест счёл своим долгом вмешаться.

— Зачем ты пришёл?

Элли мгновенно выпустил добычу из пасти и поспешил привычно обвиться вокруг друга, который резко сел. Взгляда, правда, с нарушителя спокойствия он не сводил.

— Да вон, — Лео махнул куда-то в сторону двери и устроился удобнее, подложив руки под голову, — книги тебе принёс. От старика.

Ирнест подскочил, только сейчас заметив у порога стопку обёрнутых в безликие чёрные обложки томов.

— От Филиппа?

— Ага, — Лео бессовестным образом отвоевал освободившуюся часть кровати. — Оставил у меня, а я решил: чего ждать?

— Так и скажи, что тебе нужен был повод выбраться из лаборатории.

Лео не ответил, но по его ехидной ухмылке стало понятно: замечание попало в точку. Он перекатился ближе к краю, наблюдая за перемещением книг на стол.

— Кажись, скоро к тебе опять придут. Птички напели.

Ирнест недоверчиво покосился в его сторону:

— И что ещё сказали эти «птички»?

Прищурившись, Лео вытянул ногу и коснулся его бедра:

— Зависит от того, на что ты готов для...

Уже знакомое шипение прервало его на полуслове: Элли подался вперёд, вытягиваясь к обидчику, и плотнее сжал друга кольцами. Лео расхохотался, перекатываясь на другую сторону кровати — длинные косички разметались по смятому покрывалу словно сотня змей.

— Не обижайся, друган, но пока ты в таком виде, — он нарочито облизнулся, — у меня куда больше шансов.

Казалось, Элли пребывал всего в одном шаге от того, чтобы не прыгнуть на Лео. Его всё ещё сдерживала та сумасшедшая потребность быть как можно ближе к другу, но в другой ситуации — Ирнест почти был уверен — предупреждающим пожатием клыками их встреча бы не закончилась.

— Хватит. — Он с сожалением захлопнул книгу, оглавление которой пытался пробежать взглядом. — Чего ты добиваешься, Лео?

Названный фыркнул:

— Скуку разгоняю, ясен пень! — Он перевернулся на живот и устроил подбородок в ладонях. — С вами так и помрёшь, чесслово…

— Разве у тебя нет работы? — Ирнест успокаивающе положил ладонь на чешую — Элли тут же подставился под ласку.

— Лениво как-то.

Ирнест только головой покачал на это заявление.

— Так и кто должен ко мне прийти?

Повисло молчание. Неторопливо болтая ногами, Лео смотрел в глаза Элли, словно отвечая на немой вызов поиграть в гляделки. Ни один, ни другой, казалось, не испытывали никаких трудностей, немигающим взглядом вперившись в соперника. Ирнест, не выдержав и с полминуты наблюдения за молчаливым противостоянием, вернулся к переписыванию лекций. Где-то внутри начинало тлеть раздражение.

— Кажись, старик в совятне смог что-то там разгадать. Может распутают малёха твой сдерживатель.

Ирнест посмотрел на Лео — игра в гляделки всё ещё продолжалась — и перевернул страницу собственноручно написанного конспекта.

— И когда? — Он до хруста сжал в пальцах ручку.

— Кто бы знал! Может — завтра, может — когда Лис скопытится.

Элли недовольно свистнул.

— О, так он же тебе родственничек, да? — Лео расплылся в гаденькой улыбочке.

На сей раз проследовала целая мелодия. Тональность свиста резко сменилась по крайней мере трижды. Лео поморщился, выгибая бровь:

— И как это понимать? Те бы переводчика, что ли… — и вдруг резко подскочил с места. — Идея! Никуда не уходите — я ща!

Ирнест обернулся как раз в тот момент, когда Лео, прыгая на одной ноге, надел на вторую тапок, и тут же скрылся в коридоре. Дверь, закрывшись, привычно пискнула, и вновь воцарилась тишина.

— Это ты сделал? — Ирнест придирчиво осмотрел друга, но тот только помотал головой.

Лео вернулся минут через двадцать — как раз в тот момент, когда было дописано последнее предложение лекции по особенностям внутренней экономики Единого Акрита. Он ворвался в комнату едва ли не со спецэффектами, зацепившись тапком об порог. К счастью, обошлось без травм: Лео ловко упёрся в пол длинной металлической трубой, которую зачем-то притащил, и только потому не упал лицом в кровать.

— Вот! Зацени!

Ирнест чуть свёл брови к переносице: на первый взгляд в предмете не было ничего необычного.

— И что это?

Лео не ответил, только толкнул его обратно на стул, и шагнул к свободному кусочку стены у кровати. Что-то пробормотал себе под нос, прикладывая и так и этак трубу к поверхности, пока наконец не нашёл идеальное положение, и отметил его вытащенным из-за уха маркером. Элли и Ирнест непонимающе переглянулись. Вытянув из-за пояса небольшое устройство, — оно громко вжикнуло, стоило нажать на кнопку, — Лео прикрепил предмет туда, где было намечено. Вся процедура заняла не больше тридцати секунд.

— И… всё-таки?

Лео, наконец повернувшись лицом, лишь глаза закатил и одним движением вытянул из трубы нечто, похожее на тонкую плёнку, которая покрыла стену едва ли не до самого пола. Включилась мягкая зеленоватая подсветка.

— Переводчик, — хмыкнул Лео, осознав, что без подсказок собеседники в гениальность задумки не проникнут. — Короче, обычная рисовалка. Во!

Он провёл пальцем по плёнке, оставляя чёткий чернильный след. В пару мгновений на стене появился забавного вида чертёнок, подмигивающий кому-то перед собой.

— С таким даже зверюга управится. — Лео сверкнул острыми зубами, оглядев творение, и вдруг одним касанием стёр картинку. — Ну? Чёт я не слышу благодарностей!

Ирнест медленно моргнул и пошатнулся: Элли соскочил с насиженного места, подлетая к экрану. Он завис в нескольких сантиметрах от пола и, высунув язык от усердия, накарябал лапой кривоватое:

«Спасибо».

Следом на нём появился странный круг с вылетающим из него сердечком, дорисованный хвостом. Ирнест озадачено подошёл ближе, наклоняясь, чтобы получше разобрать таинственный знак. Лео с готовностью посторонился и, хохотнув, послал дракону воздушный поцелуй.

— Сразу бы так, хвостатый!

— Спасибо. — Ирнест, оторвавшись от переплетения чернильных линий, встретился взглядом с Лео. — Это упростит жизнь… наверное.

Тот подался вперёд и поддел его подбородок пальцами:

— А главное — совершенно бесплатно, сечёшь?

Недовольный свист не дал Ирнесту возмутиться по поводу того, что Лео в очередной раз «занесло». В следующее мгновение он ощутил привычную тяжесть на плечах, и голова дракона протиснулась под подбородок, словно закрывая собой.

«Ист», — значилось на экране, а рядом — круг с горизонтальной чертой в нём.

Лео расхохотался, вновь растягиваясь на кровати: видно, он куда лучше понял сообщение Элли.

— Переводчик этот только для тебя и работает. — Ирнест мотнул головой. — Может, вы сами пообщаетесь и не будете отвлекать меня от дел?

От этой фразы Лео лишь захохотал сильнее, едва выдавливая из себя:

— Не, я, конеш, подозревал… что ты тормоз, но ты просто побил все рекорды!

Ирнест поджал губы и вернулся к столу. Кажется, этот разговор продолжать было бессмысленно. И если подобная реакция Элли вызывала обычно мягкую улыбку или слабый отголосок беспокойства — не сделал ли он чего не так? — то с Лео эмоции были противоположны: лишь усталость и глухое раздражение. Может быть, если игнорировать взбалмошного гостя, он заскучает — и сам уйдёт? Ирнест потянулся к книге, одной из тех, что передал ему Филипп. Если уж тот думал, что нужно было взглянуть на них, стоило отнестись к делу со всей серьёзностью. Тем более, если это касалось его дальнейшего существования.

Стоило ему склониться над оглавлением — Элли соскользнул со своего места: Ирнест только хмыкнул, услышав, как тот заскрёб лапой по экрану. Вероятно, другу действительно было невыносимо без общения: раньше он болтал без умолку целыми днями, часто — не особо заботясь о том, слушал его кто-то или нет. Хотя, в большинстве своём, Элиот всегда оказывался окружён толпой собеседников. Было в нём что-то притягивающее даже посторонних, незнакомых людей.

Лео за спиной отчётливо рассмеялся; снова послышались шорохи, перемешивающиеся с недовольным шипением. Ирнест с трудом подавил желание обернуться. Их разделяло не больше пары метров — комната не отличалась комфортабельными размерами, — но он слишком успел привыкнуть к тёплым кольцам и цепкому взгляду, который ловил каждое движение. Не повредит ли даже такое малое отдаление восстановлению Элли?

Не успел Ирнест подумать об этом и поддаться панике, как вокруг щиколотки вдруг обвился тонкий кончик хвоста. Длины тела дракона вполне хватало, чтобы без особых трудностей протянуться от стула до противоположной стены. Ирнест бросил на него быстрый взгляд. До сих пор казалось удивительным, как тот мог парить в воздухе без видимых приспособлений. Ни крыльев, ни чего-то ещё у Элли не имелось, но выписывать кульбиты ему это не мешало.

— Ты, сталбыть, всех тут с яселей знаешь? — раздался за спиной голос Лео.

Скрёб-скрёб. На этот раз ответ был каким-то слишком уж коротким и быстрым.

— Да ну?! — От громкого восклицания Ирнест невольно повернул голову. — Не гони!

«Недавно тут, — успел прочесть он, прежде чем Элли стёр сообщение, ткнув носом куда-то в угол экрана. — Знал толь…»

— Хэ-эй!

Ирнест встретился со смеющимся взглядом. Лео привычно ухмылялся, жуя тёмную пластинку, сильно пахнущую фруктами.

— Ты же там демонстративно погружался в науку. — Он многозначительно поиграл бровями. — Или, скажешь, моя болтовня тебе мешает?

— Мешает. Твои крики кого угодно поднимут.

— Ну так брось пыль эту и дуй к нам, — Лео похлопал по кровати. — Смотри, я согрел для тебя местечко… А вообще, можешь и там оставаться. И так видать же, да?

Ирнест едва не прыснул со смеху: Лео, воспылавший неожиданно интересом к персоне его друга, как оказалось, мог становиться внимательным и тактичным. Филиппа это бы точно повеселило… Элли коротко свистнул, поглядывая на Ирнеста, но он лишь пожал плечами.

— Только если Лео согласится расшифровывать мне твои рисунки.

— Да я, походу, не особо тут и нужен, — фыркнул тот. — И так справляетесь — голубки…

Ирнест одарил его укоризненным взглядом, но тут же переключился на Элиота, который вновь повернулся к экрану, заканчивая фразу:

«Знал только историю. Учился общаться».

— Да… мне птички уже напели, как тебя к шиассам водили, — Лео подпёр щёку ладонью. — Весь фигалион церемоний соблюли?

Элли приоткрыл пасть, словно в улыбке:

«Почти. Чуть не обд… — он мимолётно оглянулся на Ирнеста и исправился: — Кошмар был».

Он подумал и нарисовал нечто похожее на кляксу с шестью растопыренными отростками, стоящую на треугольнике, и с огромными клыками под щёлками глаз. Ирнест усмехнулся, внезапно осознав схожесть художества с шестирукими магами, с которыми имел неудовольствие познакомиться не так давно.

К новому способу общения Элли привыкал прямо на глазах: предложения становились всё подробнее, а времени на них затрачивалось меньше. Лео забрасывал его вопросами и даже милостиво поделился яблочной пастилой — Ирнест, правда, от предложенного угощения тут же оказался в отличие от Элиота. Тот казался куда счастливее, чем в последние дни (если по драконьей морде вообще можно было судить об этом), и Ирнест, который по большей части наблюдал за беседой, на мгновение вновь ощутил себя потерянным. Так бывало, порой, когда Элли переключался на кого-то из сокурсников, обсуждая с ними последние новости, которые звучали для Ирнеста инопланетной чепухой. Однако чужой хвост, в два кольца обёрнутый вокруг щиколотки, что сжимался в такт действиям Элиота, неумолимо возвращал в реальность.

По крайней мере, сейчас друг нуждался в нём куда сильнее, чем он в нём. Осознание этого грело где-то глубоко внутри — там, где после исчезновения Мари царила долгое время ледяная пустыня. Ирнест больше не был одинок, и он сделает всё, чтобы не потерять связь.

Даже если это значило стать монстром.

Мари мялась позади Хильды, которая, — стоило только их группе вернуться из Чащи, — не слушая никаких возражений, потащила её к стоящим в отдалении жрицам. С друзьями, ожидающими у деревьев на кромке поляны, не удалось перекинуться даже и парой слов. Мари только махнула приветственно разом подскочившим с мест Нэй и Леону и сложила пальцы знаком, говорящим «всё в порядке».

Как оказалось, Камень переместил их совсем не на то место, с которого они начинали испытание. Взору Мари предстала их обычная тренировочная поляна, правда, дополнительно расчищенная и окружённая прозрачным барьером по центру. Восхищённый вздох вырвался сам собой: тот словно бы состоял из бесчисленного количества осколков с неровными гранями: стыки между ними едва заметно блестели в свете утреннего солнца.

Ближайшая жрица — Мари не была уверена, та ли это, которая выдавала инструкции перед этапами, или другая, — беседовала с двумя капитанами: третьего и пятого отрядов охотниц. Хильда остановилась в нескольких шагах от них, ожидая паузы, негласно давая понять о своём желании говорить. Мари покосилась на неё и тут же одёрнула взгляд в сторону, столкнувшись с бездонными, чёрными глазами. Чувство было такое, словно её за руку приволокли к строгому директору на выговор, — раньше подобные мероприятия проводились стабильно от одного до десятка раз за месяц. По крайней мере, ещё в то время, когда она жила в приюте. Мари обхватила себя за запястье, в поисках твёрдости духа. Та, однако, вызываться отказывалась напрочь.

Наконец, кивнув своим собеседницам, жрица обратила внимание на подошедших. Она тоже была из тех, кто предпочитал не выставлять своего лица на всеобщее обозрение, — на памяти Мари открыто в поселении ходили лишь знакомые ей жрицы-близняшки и ещё парочка фей. Хильда вздёрнула подбородок, но на губах безукоризненно появилась вежливая улыбка.

— На испытании произошёл инцидент, — начала она без особых церемоний. — Мы хотим доложить о нём.

Многослойный покров жрицы затрепетал, словно тело под ним сотрясла крупная дрожь. Голос, тем не менее, остался ровным и прохладным:

— Я слушаю.

— Двое из наших сестёр обрекли человека на верную смерть, обманув её, — продолжала Хильда, даже не оглянувшись на Мари. — Мы голосуем за снятия их с проверки.

— «Мы»?

— Более половины группы, — уточнила Хильда, ничуть не замявшись от насмешливого тона.

На несколько секунд воцарилось молчание. Жрица медленно обернулась на своих товарок, что присматривали за сборами — на поляну стягивались понемногу те, кто прибыл из Чащи гораздо раньше последней группы. Время, отведённое на второе испытание, подходило к концу.

— И против кого же вы настроены? — произнесла жрица, едва заметно подёрнув плечами.

Мари окончательно уверилась, что это совсем не та фея, которая объясняла им суть заданий. Неуверенность сквозила в каждом её движении, когда как жрица-инструктор всегда излучала мягкое спокойствие и покровительственность. Хильда едва повернула голову к Мари, но ответила сама:

— Таюя и Айра.

— Они более чем на сутки опередили крайний срок, — заметила жрица. — И, если мне не изменяет память, показали довольно высокие результаты на первом этапе. Особенно Айра.

— Отношения внутри команды важнее личных качеств. — Голос Хильды стал твёрже.

Жрица шумно выдохнула, словно лишь в последнее мгновение смогла сдержать смех. Мари нахмурилась, подметив это.

— Я передам ваши наблюдения сёстрам. — Тон, которым были сказаны эти слова, однако, не оставлял ни единой мысли в их искренности. — Вам же стоит вернуться к группе.

Спину удаляющейся от них жрицы, сверлили тяжёлыми взглядами Мари и Хильда совершенно слаженно и единодушно. Стоило только ей отойти на порядочное расстояние, как они переглянулись.

— Кажется, нам не поверили, — вырвалось у Мари. — Не стоило вообще…

— Они всё прекрасно знают, — Хильда резко оборвала её.

На одно лишь мгновение Мари показалось, что та хотела сказать что-то ещё, но фея лишь нахмурила брови и двинулась прочь широким шагом. Сложенные за спиной крылья раздражённо трепетали. Собственный взгляд метался, пытаясь зацепиться хоть за что-то, но мысли только ещё больше сбивали с толку. Ноги сами собой понесли Мари назад, к кромке поляны, откуда прожигали её взглядами Нэй и Леон. Она вдруг отчётливо ощутила: ещё немного — и даже настоятельные просьбы жриц не остановят друзей от того, чтобы прорваться дальше дозволенного зрителям. Хотя, честно говоря, перед торжественным появлением она бы предпочла сперва вымыться дочиста и сменить одежду.

— Только не говорите мне, что вы просидели здесь всё время, — Мари растянула губы в улыбке, тут же ловя в объятия кинувшуюся к ней Нэй.

— Да ты что! Делать нам больше нечего, — воскликнула та куда-то в район ключиц, похоже, совершенно не собираясь отлипать в ближайшее время.

Виска коснулись ледяные пальцы, и Мари задрала голову, чтобы поймать взгляд Леона.

— Приходили по очереди, дорогая. — Альв выглядел так, словно не спал несколько суток кряду: под глазами пролегли тени, а само лицо стало ещё более жёстким и острым. — Последнее лишь провели вместе… Тебе следовало бы поторопиться — право слово! — и не заставлять несчастных друзей не находить себе места в волнении.

Мари захихикала на это заявление:

— Тебя послушать, так я всё это время прохлаждалась.

Нэй вдруг тут же высвободилась из объятий и подпрыгнула:

— Ой, конечно-конечно, — она суетливо кинулась к небольшой сумке, оставленной под деревом. — Что-то болит? Беспокоит?

В считанные мгновения Мари оказалась усаженной на свёрнутую в несколько раз подстилку — Нэй порхала вокруг, тщательно осматривая повреждения. Куртку сразу же пришлось снять — раздался мелодичный смешок Леона, который мгновенно уцепился взглядом за укороченную до половины безрукавку, но стесняться сил не было. Да и не в таком виде, порой, видел Мари бессменный инструктор ближнего боя. Нэй же веселья Леона не разделила, тут же отыскав недостающие на форме лоскуты, которые до сих пор были обмотаны вокруг ладоней.

— Как тебя угораздило? — грозно спросила она, непреклонно отдирая самодельные повязки. — Великая Матерь!..

Потрескавшаяся от пламени кожа выглядела действительно не слишком хорошо: помимо мелких ран, уже покрытых корочкой, в некоторых местах набухли волдыри, часть из которых и вовсе полопались, прилипнув к ткани бывшей безрукавки.

— Так получилось, — вздохнула Мари и поморщилась, когда Нэй принялась поливать пострадавшие участки прохладной водой.

Леон, оценив масштаб катастрофы, лишь качнул головой и протянул:

— Я принесу ещё… Парой сосудов делу не помочь, очевидно.

Когда альв стремительно скрылся за деревьями, Нэй свела брови к переносице и заглянула в лицо Мари:

— Откуда такие раны? Они же… — она поспешно отвела взгляд, — …похожи на те. Ну, после первого этапа.

Сердце застыло в груди — Мари явственно почувствовала, как похолодели кончики пальцев.

— Я… Да просто об костёр обожглась! Феи развели, а я — ну ты знаешь! — ужасно неуклюжая, — она неловко рассмеялась. — Вот и цапнула руками.

Нэй цепко сжала её запястье и даже открыла уже было рот, чтобы сказать что-то, но промолчала, словно передумав в самую последнюю секунду. Из всё той же сумки на свет появилась маленькая склянка с распылителем. Мари это средство уже было знакомо: она зажмурилась и задержала дыхание. Мелкая водная пыль покрыла промытые раны на руках — те вспыхнули жаром на пару мгновений и защипали.

— А это рассасывай, — Нэй ловко просунула меж её губ мелкий камешек и на удивлённый взгляд фыркнула: — У тебя горло болит, не так ли? Морщишься, когда глотаешь.

Мари медленно кивнула. Камешек оказался немного рыхлым, пористым и до безобразия кислым.

— Нэй, слушай…

Леон появился как раз в тот момент, когда она ощутила неожиданный порыв покаяться во всех грехах.

— Вот и я, девоньки, — лучась довольствием возвестил он, аккуратно опуская за траву связку из нескольких бурдюков. — О! Вижу, свет увидели и особые запасы маленькой травницы?

— Эти «запасы» скоро уже совсем на нет сойдут, — пожаловалась Нэй.

— Так ты меня сама к целительницам не пускаешь, — Мари усмехнулась и вдруг зашипела, когда подруга мстительно надавила на уже замотанную чистыми лоскутами кисть. — Да зачем перевязывать-то? Всё равно сейчас мыться…

Леон подался вперёд, удивлённо расширив глаза:

— О, моя милая! Разве тебе не сказали? Третье испытание эти душегубы решили провести сразу же после истечения второго.

Мари вздрогнула. Она наивно предполагала, что собирали их вместе только для того, чтобы выдать нужную информацию. Завершение проверки в столь скором времени в планы совершенно не входило. В теле не чувствовалось ни малейшей капли сил.

— Всегда можно отказаться, — вставила замечание Нэй, поливая водой длинный порез на плече.

Мари даже возражать не стала, пытаясь припомнить, как появилась эта рана. Она бросила взгляд на куртку — и действительно, рукав рассечён был именно в том месте, более того — отчётливо выделялось на зелёной ткани расплывшееся бордовое пятно.

— А они не говорили, что за испытание будет?

Леон подпёр подбородок рукой:

— Думается мне, жрицы остановились всё же на спаррингах, — он улыбнулся. — Какой смысл выдумывать что-либо при отлаженной уже проверке, верно? О-о, самая великая опасность, дорогая моя, что может встретиться в мире, — не зверь и не дух… а только лишь другое существо, наделённое подобным тебе разумом.

Мари тяжело вздохнула и покосилась на фей, которые всё прибывали и прибывали. Не сказать, что спарринги очень уж пугали её. Именно на них, обычно, было меньше всего травм — феи достаточно трепетно относились к товаркам. Мари хмыкнула: правда, к ней это не имело никакого отношения.

— Я должна попытаться, — наконец, кивнула она. — В прошлом году не обязательно даже было выиграть…

— В прошлом году, позволь заметить, были командные спарринги, — покачал головой Леон. — Я бы не стал лелеять надежду на нынешнюю благосклонность жриц, душа моя.

— Умеешь поддержать, — Мари хмыкнула и осторожно ощупала всё ещё отзывающиеся тихим жжением кисти.

Нэй смерила её укоризненным взглядом, но — что удивительно! — смолчала и на сей раз.

Всё оставшееся время до общего сбора кандидаток Леон рассказывал, — в своей манере: красочно и многословно — как прошли эти двое суток в поселении. По большей части, ничего интересного, но Мари была искренне благодарна другу, который заполнял гнетущую тишину. Повесть о героических подвигах в Чаще единогласно решено было отложить до лучших времён. Тем более, никто не сомневался — количество желающих её услышать не ограничивалось только лишь «кругом близких друзей».

Разглядывая ровные повязки, которые, в отличие от самодельных, почти не стесняли движений, Мари в очередной раз задавалась вопросом: почему Нэй не жалела сил на неё, занимаясь — по сути — не совсем своей работой. Лекарки в поселении отвечали обычно за изготовление и разработку новых снадобий, а лечение, по большей части, было прерогативой целительниц. Нэй же совмещала в себе и ту профессию, и другую… ещё и самолично выращивая почти все необходимые травы!

Словно услышав последние мысли Мари, Нэй подняла взгляд и вопросительно посмотрела на подругу. Та выдавила из себя улыбку, качнув головой. Чаща словно бы оставила несмываемый отпечаток где-то внутри, заставляя прокручивать снова и снова незначительные детали, ища нечто… Мари прерывисто вздохнула. Это чувство знакомо было по самому первому времени в Доме Ветров. Настороженность, недоверие. Всё поселение казалось огромным затаившимся зверем. Ядовитым и опасным.

Мари с силой сжала кулак — повязки заскрипели, а кожу обожгло болью. Всё же было хорошо… почему сейчас?

— Участницам! Необходимо собраться для проведения третьего этапа проверки на звание охотниц! Участницам!..

Мари тут же нашла взглядом фею, которая повторяла эту фразу. Она зависла в нескольких метрах над землёй: маленькая и юркая — должно быть, одна из связных. С трудом поднявшись на ноги, Мари кивнула резко замолчавшим друзьям и побрела к месту встречи, молясь тому, чтобы на самих спаррингах азарт битвы всё же вытеснил всепоглощающую усталость.

— Удачи, — донеслось ей в спину.

Она обернулась — улыбка против воли расползлась по лицу.

— Постарайся не совершать того, что заставит твоего несчастного инструктора поседеть со стыда, дорогая, — напутственно возвестил Леон.

Мари вновь кивнула, подхватив с земли едва не забытые ею мечи, и бросилась туда, где уже собралась, по ощущениям, вся их группа. Связная подгоняла сверху тех, кто зазевался, разбавляя заученную фразу насмешливыми словечками — едкими, но совсем не обидными. Зрители заинтересованно подобрались, тоже начиная стягиваться поближе к барьеру. Первые два этапа прошли на сокрытой от любопытных глаз территории жриц, а потому пришедших посмотреть на завершающее испытание было куда больше, чем обычно.

Мари остановилась в паре шагов от одногруппниц. Феи, выбравшиеся из Чащи позже всех, сильно выделялись из общей массы. Даже Хильда, которая, казалось, безупречно выглядела абсолютно всегда, на фоне отдохнувших товарок имела вид помятый и измотанный. Стоило только Мари встретиться с ней взглядами, как та странным образом приподняла уголки губ, словно бы в улыбке. Видение это, однако, было столь мимолётным, что однозначно определилось как шутка уставшего разума. Не могла же Хильда, в самом деле, так резко подобреть к человеку?

Жрица вышла к ним парой мгновений позже. Казалось, её товарки были чем-то обеспокоены: сгрудившись в обособленную кучу, они то и дело перешёптывались, поглядывая на кандидаток в охотницы. Мари, засмотревшись на них, в инструкции вслушивалась вполуха, выделяя лишь самое важное. Спарринги действительно предполагались один на один. Она вздохнула на этих словах с облегчением, всё ещё мало понимая, как вести себя с большей частью группы — особенно в боевых командах. Второй же обнадёживающей новостью стало то, что в поединке всё-таки не нужно было одерживать безоговорочную победу. Демонстрация собственных навыков считалась достаточной для прохождения экзамена.

Обозначив общие правила, жрица выудила из-под тёмного одеяния свёрнутые в несколько раз листы бумаги. Зазвучали имена тех, кому выпало сражаться друг с другом. Как осознала где-то на середине списка Мари: имена шли от наиболее сильных участниц к слабым. Видно, составлялся он на основании уже прошедших этапов. Хильда, названная одной из первых, мимолётно улыбнулась и царственно кивнула на имя своей соперницы. Казалось, оно её полностью устроило, хотя Мари и не могла точно сказать, кому выпала подобная честь. Она вновь пропустила половину мимо ушей, отвлёкшись на жриц, которые никак не могли успокоиться даже после предупреждающего взгляда своей более старшей коллеги. На своём имени, что завершало список, Мари всё же невольно вздрогнула. Взгляд метнулся к жрице-инструктору и замер в ожидании приговора.

— Таюя.

Мари оглянулась в поисках мелкой обманщицы, но её нигде не было. «Неужели не пришла?» — успело промелькнуть в мыслях. Пропажа, однако, отыскалась несколькими мгновениями позже. Знакомая макушка показалась из-за спины Айры, являя всем остальным перепуганные глаза на бледном лице.

— Отказываюсь! — отчётливо прозвучал голос Таюи. — Я… Хочу перевестись.

Повисла тишина.

— Ты уверена? — спросила жрица, вновь заглядывая в свои листы.

Таюя мелко закивала и вновь съёжилась за спиной подруги. Догадка вдруг сковала льдом внутренности Мари: не этому ли была столь довольна Хильда? Увлечённая обществом друзей, она и думать забыла о странной решимости феи. Сейчас она даже не могла сказать точно: оставалась ли Хильда на поляне всё это время или же покидала её… ненадолго.

— В таком случае, можешь идти, — в голосе жрицы почудилось сожаление. — Кто-то хочет помочь Мари, оставшейся без партнёрши?

Все, как одна, обернулись. Мари сцепила перед собой руки, взглядом мечась по лицам фей, эмоции которых существенно разнились. Кто-то виновато опускал голову, кто-то кривил чуть насмешливо губы. Хильда едва заметно хмурилась, словно решала мысленно сложнейшую задачу.

— Вот трусихи! — раздался вдруг за спиной бодрый голос, который невозможно было не узнать. — Хэй, Нэсс, я беру её на себя!

Капитан Нойль спустилась на землю в нескольких метрах от них и приблизилась, заложив руки за спину. Она подмигнула опешившей от неожиданности Мари и обратилась к жрицам:

— Никаких же проблем, да? Я не инструктор, и не принимала участия в обучении малюток.

— Нойль, — обронила жрица, выступавшая старшей.

— Ну-ну! Всё будет хорошо, я ручаюсь, — только и отмахнулась та. — Начинайте уже, а то и до темноты не обернёмся.

Нойль приобняла Мари за плечи и не отпускала, пока жрицы — деланно посовещавшись — наконец не дали своё согласие на замену. Всё это время кандидатки в охотницы, не скрываясь, пялились на свалившуюся с неба подмогу. Однако Мари ощущала лишь слепую благодарность, хоть и перспектива сражаться с настоящим капитаном охотниц была куда более волнительной, чем обычный ученический спарринг.

— Как тебе, а? — толкнула её под бок Нойль, когда все организаторские моменты были оговорены, и жрицы дали команду готовиться первым участницам.

— Спасибо, — только и смогла выдавить из себя Мари. — Но разве…

Нойль покачала головой:

— Ой, да и ладно с ними. Посудачат и забудут!

Они уселись прямо на траву неподалёку от входа на площадку.

— Тем более, — продолжала Нойль, хитро сощурившись, — не могу же я упустить такой шанс! Оценить, так сказать, товар со всех сторон.

Мари бросила на неё укоризненный взгляд, но в последний момент не сдержала улыбки.

— Такое почти каждый год бывает, — Нойль с интересом наблюдала за тем, как жрицы открывали проход в барьере. — Кто-то отказывается от спаррингов сам, кто-то выбывает ещё раньше — и пар не хватает изначально.

— В прошлом году я не слышала о таком, — заметила Мари.

Нойль хохотнула:

— Так ведь там командные бои были! А жрицы — те ещё крали… Нельзя инструкторов, нельзя выбывших, — она закатила глаза. — Капитанши обычно стараются одну-две охотницы притащить с собой на экстренный случай. А мы что-то припоздали сегодня.

На площадку прошествовала Хильда: в руке — обоюдоострый меч, за поясом — преобразователь. Мари вздрогнула, рассмотрев, наконец, кто являлся её противницей. Айра уже стояла на позиции: каменное лицо её не выражало ни единой эмоции. Чуть изогнутая сабля всё ещё покоилась в поясных ножнах, а в руках был сжат — извечный её атрибут — многозарядный арбалет, действенность которого Мари не раз видела своими глазами.

— Кажется, они собираются драться всерьёз, — протянула Нойль, подмечая какие-то понятные лишь для неё одной детали.

Мари резко повернула голову:

— Убийство ведь как-то… наказывается, да?

— Что? — удивилась Нойль.

— Если кто-то из них умрёт или покалечится, — Мари закусила губу. — Это как-то отразится на победительнице?

— А что, есть повод переживать, дорогая? — раздался голос Леона, который неким немыслимым образом просочился в ближайшую к барьеру зону.

— Леон! — выдохнула Мари, обеспокоенно озираясь. — Ты что тут делаешь?

— Выкрадываю лучшие места на правах инструктора, конечно же, — протянул он, устраиваясь рядом. — Сейчас уже нашим любезным организаторкам не до поддержания уединения участниц. Но ты ведь не собираешься закладывать своего бесценного друга?

Нойль приветственно кивнула альву и насмешливо фыркнула:

— А ещё говорили, что это у меня любимчиков пол-отряда!

— Нэй не с тобой? — одновременно с ней выпалила Мари.

Леон картинно покачал головой, касаясь длинными пальцами лба:

— Упорхнула по делам первой срочности, душа моя! Однако обещалась к твоему бою успеть. Не имею ни малейшей догадки, что завладело столь спешно вниманием нашей травницы…

Мари нахмурила брови. С одной стороны — у лекарок всегда было много работы, но с другой… горькая обида прочно обосновалась внутри. Что же такого важного появилось у подруги, что мгновенно вытеснило последний этап экзамена на второй план?

— О! Кажись начинается, — воскликнула Нойль и подалась вперёд.

Мари вскинула голову как раз в тот момент, когда раздался гулкий звон, оповещающий о начале поединка. Череда коротких хлопков отстала лишь на долю секунды. Хильда бросилась вниз, пропуская болты над собой, и вдруг подёрнулась рябью, словно на мгновение пропав из виду. Воздух застыл. Заискрил барьер в тех местах, куда попали снаряды. Айра щёлкнула затвором, вновь заряжая арбалет.

Мари едва успевала следить за боем. Мурашки пробегали по спине почти безостановочно. Ладони вспотели. Хильда двигалась рывками: уворачиваясь от болтов, неумолимо сокращая расстояние.

— Вот и мерцание вновь в дело пошло, успевают ли глаза заметить? — склонившись к уху Мари, почти прошептал Леон.

Она пыталась не моргать, дабы действительно уличить тот самый момент, когда Хильда исчезала, пропуская через себя очередной снаряд. Но, казалось, это было просто невозможным. Айра стояла безучастной, вытянув вперёд руку с арбалетом. Мари вдруг отчётливо поняла, что уж для неё-то не было никакого сюрприза в умениях противницы. Как-никак, они с Хильдой обучались вместе чуть ли не с самого детства.

— Как смело! — воскликнул Леон, который безо всякого стеснения разлёгся на траве, подперев голову рукой.

Нойль присвистнула:

— Это да… И не жаль тебе такой выпуск отдавать в наши лапы?

— Позволь поинтересоваться, что же предполагается мне делать в противном случае? — рассмеялся Леон, не отрываясь от опасного зрелища. — Нет уж… птенцам, отрастившим собственные крылья, уже нечего просиживать в родительском гнезде. Перья имеют отвратительную особенность гнить и осыпаться, дорогая Нойль.

Тонкий звон огласил поляну. Скрестились клинки. Заскрежетали друг о друга. Хильда отступила всего на шаг, но — в мгновение — оказалась у дальней стены барьера. Щёлкнул затвор арбалета.

Мари подавила желание протереть глаза. Вот он — бой сильнейших учениц их группы. На фоне них она ощущала себя ещё более жалко, чем обычно. Всё в полнейшем молчании. Движения отточены — и не было среди них ни одного лишнего. Мари скосила взгляд на Леона. Будет ли он так же улыбаться, наблюдая за её боем?

Не прошло и полминуты — первая кровь коснулась скошенной травы. Хильда достала Айру самым кончиком меча, черканув по кисти, что сжимала арбалет. Ворот её уже замарался алым из пробитого болтом уха. Обе феи, однако, нисколько не выглядели уставшими.

Секундная заминка — Айра кидается вперёд. Арбалет, истративший весь свой боезапас, отбрасывается прочь. Многоголосый вздох вырывается у наблюдающих. Крылья с лёгкостью поднимают фей в воздух. Перемещение. Ещё и ещё. Хильда выжимает из своих способностей максимум: смазываясь, становясь привидением. Айра застывает. Наблюдает одним лишь взглядом.

Выпад. Блок. Лезвия вновь скрежещут друг об друга, примешивая этот звук к стрёкоту крыльев. Мари отчаянно хочется зажмуриться. На глаза сами собой наворачиваются слёзы. От восхищения? Страха? Она видит отчётливо: как медленно распаляется и закипает Хильда; как всё более жёсткими становятся выпады.

Мечи, отражая утреннее солнце, слепят.

Длинный росчерк. Ткань… Словно бы ткань рвётся. Звук оглушающий, резкий. Вторит ему вскрик. Медленно — кленовый лист на ветру — опадает полупрозрачная пластинка. Чёткий срез на серебристом крыле Айры бросается в глаза — нечто неестественное, иррациональное. Второй удар — точно в грудь. Хильда толкает тело ногой, высвобождая меч. Оно, более ничем не поддерживаемое, с отвратительным хрустом шлёпается о землю.

Зависнув в воздухе, Хильда брезгливо стряхивает с меча кровь — но безуспешно — бордовая, густая жидкость, кажется, намертво приклеивается к стали. Фея безошибочно находит в толпе взглядом Мари и вздёргивает подбородок. На лице лишь торжество — не более.

Глаза обожгло вдруг непрошенными слезами. Мари почти забыла в этот момент, как дышать. Хильда с самого начала это планировала. С того первого мгновения в Чаще, как человек предстал перед ней — живой и невредимый, несмотря на чужие слова.

«Подобное не прощается».

Феи несмело захлопали, приветствуя победительницу, выходящую из-за барьера. Аплодисменты на фоне шепотков и ошарашенных вздохов звучали жутко, до одури неправильно. Всё случилось слишком быстро.

Хильда улыбалась легко и довольно — справедливость восторжествовала.

В голове звенела пустота.

— Так ты знала? — вопрос Нойль врезался куда-то в висок.

Мари помотала головой. Взгляд всё никак не мог отлипнуть от места, на котором покоилось изломанное тело. Даже после того, как его само унесли жрицы.

— Мне бы тоже хотелось узнать тайные истоки твоей осведомлённости, душа моя, — Леон мимолётно коснулся забинтованных костяшек её пальцев.

Всё так же мерцал в солнечных лучах барьер, мялись перед входом следующие участницы, откуда-то доносились смех и разговоры. Третий этап продолжался как ни в чём не бывало. Мир не застыл от ужасного события, более того — никто, похоже, таким уж чудовищным его не считал. Словно это было лишь досадным стечением обстоятельств. Не более.

Тело сотрясала мелкая дрожь.

— Ох, как всё же печально и трагично вышло… — Леон обращался скорее к Нойль, чем к Мари. — Я и помыслить не мог, что Хильда способна на столь расчётливое действо. Она ведь всегда так добра и покровительственна была к остальным девочкам.

Нойль хмыкнула:

— Явно личные счёты. Не она первая, не она последняя.

— И то верно. Всё же Старшей давно следовало бы обратить внимание на подобные события. Не только ведь охотницы страдают от распрей.

— Ха! Да тут должно стрястись что-то из ряда вон, чтобы она лично…

Мари вздрогнула, вдруг зацепившись взглядом за высокую, тёмную фигуру, спустившуюся на поляну. Разговоры все разом стихли, как по команде. Благосклонно махнув рукой, гостья откинула глубокий капюшон, высвобождая гладкие волны каштановых волос. Гранатовые крылья почти сливались по цвету со струящимся плащом, из-под которого выглядывало чёрное платье. Глубокие разрезы по бокам открывали чуть больше, чем полагалось, но это, казалось, никого не смущало. Ближайшие феи склонили головы. Мари скосила взгляд на Нойль — та, как и все остальные, прижимала правую ладонь к груди в едином жесте смирения.

Старшая, изменив своему обыкновению, покинула центральное гнездо.

— Продолжайте, дети мои. — Она мягко улыбалась, принимая помощь жриц, в один момент организовавших для неё почётное место. — Мне лишь захотелось утолить любопытство. Много ли пропустила?

Даже в отдалении от основной группы слова Старшей были отчётливо различимы, хотя остальные голоса неизменно терялись по пути. Мари не могла оторвать взгляда от феи, которую видела лишь однажды, в свой самый первый день в Доме Ветров.

— Вот и начирикал, — голос Нойль разом сбавил громкость. — И надо же было так подгадать!

Леон не ответил — только принял более приличное положение, нарочито глядя прямо перед собой. Мари нервно облизала пересохшие губы:

— Это из-за Хильды?

Нойль смерила её взглядом.

— Вряд ли.

— Ни единого раза не существовало, чтобы чей-то преждевременный конец привлёк внимание Старшей, дорогая, — Леон склонился ближе к собеседницам. — Причина, смею предположить, сокрыта совсем в ином.

Мари снова посмотрела в ту сторону, где уже расположилась на нагромождении свёрнутых в несколько раз подстилок Старшая. Неуловимое мгновение — та поймала её взгляд и, поманив кого-то из жриц, что-то произнесла, почти не разжимая губ. Мари с трудом заставила себя отвернуться, всё ещё ощущая пронизывающий, обволакивающий всецело чужой интерес. Однако уже через пару секунд вновь покосилась в ту сторону.

На сей раз перед Старшей действительно оказалась Хильда. Видимо, о прошедшем бое уже успели доложить. У Мари разом похолодели пальцы, но она не могла ответить даже самой себе: беспокоилась ли за одногруппницу или же была ошарашена хладнокровной местью. Старшая протянула руку к склонившейся перед ней фее — дыхание Мари перехватило в ожидании — и ласково провела по нежно-сиреневым волосам. Что-то внутри заскреблось, заставляя поджать губы и отвести взгляд.

— Порядки Дома Ветров… странные.

Леон качнулся вбок, касаясь её плеча своим:

— Ты даже не представляешь насколько, душа моя.

Сигнал к началу второго боя сбросил пелену с глаз. Мари резко вскинула голову. Когда только следующая пара фей успела проскользнуть за барьер? Мысли настойчиво утаскивали сознание на глубину, словно разом проявилась вся накопившаяся усталость. В груди жгло беспокойство, и липко расползалось по конечностям нечто ледяное и неумолимое. Хотелось кричать во всю глотку и спрятаться от любопытных глаз одновременно. И только тепло от чужого плеча умудрялось сдерживать бушующие внутри противоречия, не давая ни провалиться в беспамятство, ни сбежать, размазывая слёзы по щекам.

Второй бой прошёл куда спокойнее, чем предыдущий, хотя Мари непроизвольно дёргалась каждый раз, заслышав скрежет металла об металл. Феи сражались с улыбками на лицах, — им явно повезло стоять друг против друга — и даже когда одна из них, оступившись, оказалась с прижатым к горлу кинжалом, атмосфера нисколько не поменялась. Зазвучали звонкие аплодисменты, и подруги, схватившись за руки, вышли из-за барьера вместе. Только тогда Мари позволила себе немного выдохнуть.

Старшая нисколько не выбивалась из общего возбуждённого настроения — она смеялась и хлопала вместе со зрителями, словно не было ничего странного в её появлении посреди проверки. И фей этот факт тоже, казалось, нисколько не тревожил. Они просто наслаждались скупой похвалой хозяйки поселения и её вниманием. Леон же сидел куда тише обычного, и даже лицо его застыло в одной нечитаемой эмоции.

К окончанию пятого спарринга к расположившейся у барьера компании прокралась Нэй. Она втиснулась как раз между Леоном и Мари, и затараторила громким шёпотом что-то о том, как «какая-то умница» угостила подруг самодельными сладостями, перепутав съедобные листья с побегами о́кумы — известного лекарственного растения. В чём состояла главная беда и как там проходили реакции с целым списком ингредиентов, Мари запомнить даже и не пыталась, машинально кивая на все возмущения. Леон же не только не спешил вступать в беседу, но и смолчал на тот факт, что его весьма бесцеремонно подвинули.

— Я что-то пропустила? — Нэй легонько тронула Мари за плечо, прервав монолог на середине.

Та только головой мотнула, но, подумав немного, выразительно перевела взгляд в сторону, где сидела Старшая в окружении жриц.

— Всеобщая Матерь! — Нэй поспешно зажала рот ладошкой.

Следующие несколько боёв они провели в полнейшем молчании: Нойль только изредка весьма выразительно фыркала, да тихонько вздыхала Нэй. Поток кандидаток стремительно сокращался: редко когда спарринг длился больше пары минут. Эмоции, вызванные первым боем, постепенно сходили на нет, скрываясь под грузом мыслей и горьких доводов, но волнения это не унимало. С каждой новой парой, выходящей из барьера, что-то внутри сильнее сжималось, оставляя после себя противную пустоту. Казалось, вот-вот случится страшное. То, что не позволит выйти на площадку. Застынет Вселенная, замрут миры или…

Когда пришло время, Мари окинула пустым взглядом Нойль — та уже вскочила с места, потягиваясь. Ещё несколько долгих секунд, и капитанша вздёрнула её на ноги. Нэй тронула напоследок за руку, Леон повёл подбородком и ласково прищурился, словно пытаясь передать хотя бы толику уверенности. Весь оптимизм, правда, терялся на фоне маячившей перспективы: любой спарринг перед самой Старшей был во сто крат ужаснее, чем пугавшее до сих пор сражение с капитаншей охотниц.

Нойль крепко держала её за запястье и тянула за собой как на привязи. Мари послушно ступала за ней след в след, не замечая ничего вокруг. Уши будто бы ватой забило; краски выцвели и потускнели. Старшая улыбнулась — мягко и светло, — когда они остановились возле неё, и подпёрла ладонью подбородок. Она сидела прямо напротив входа на арену, подобравшись, словно боялась упустить ещё хотя бы мгновение.

На арене было ярко. Солнце слепило сверху, высвечивая каждую травинку. Стоило только барьеру затянуться за спиной, как звуки — и без того тусклые, пробивающиеся словно через толщу воды, — исчезли. Нойль шепнула что-то ободряющее и, выпустив из цепкого хвата руку, зашагала к своему месту. Мари так и осталась стоять там, где её бросили. Не осталось ничего: ни эмоций, ни стремлений. Только пальцы подрагивали, когда она механически вытащила из ножен мечи.

В руках у Нойль уже блестели изящные саи, идеально сочетающиеся с её серебристо-стальными — в шесть острых лепестков — крыльями. Она стояла напротив, задорно ухмыляясь — как и всегда перед битвами. В её отряде спарринги были одним из главных развлечений: никто так не отдавался их азарту, как Нойль. Мари, правда, биться с капитаншей ещё не доводилось — не по статусу было. Да и добровольцев и без того хватало: она не могла припомнить ни одного раза, когда оказалась бы обделена вниманием. Охотницы, словно в противовес её учебной группе, пытались восполнить весь недостаток общения.

Звон наполнил пространство под куполом. Здесь он ощущался куда сильнее, чем снаружи, отзываясь вибрацией по всему телу. Нойль сделала два шага, отвела назад саи и застыла, вопросительно подняв брови. Мари медленно моргнула. Тело отказывалось двигаться, несмотря на мысленные уговоры.

Пара мгновений, — застрекотали крылья за спиной — и Нойль кинулась вперёд, перехватывая оружие. Громкий вздох вырвался сам собой, но руки взметнулись в блоке отработанным до автоматизма движением. Вновь скрежет. От неприятного звука челюсть сводило. Переставив ногу в упор, Мари оттолкнула Нойль. Та, поджав тонкие губы, металась взглядом по её лицу в беспокойстве, но нападать всерьёз не спешила.

Мышцы налились свинцом, и даже дышать удавалось через раз.

Шаг. Ещё один.

Тишина давила на уши, прерываемая только дыханием. Мари бездумно отражала выпады, отступая под становившимся всё строже взглядом Нойль.

Блок. Следующий.

Лезвие проскользнуло по заострённой гарде сая, выбивая искры. Мари едва успела остановить второй, метивший ей в бедро.

Звон.

Повернув кисть, Нойль выбила меч из левой руки и вновь бросилась в атаку, мгновенно перехватив сай. Мари кинулась в сторону, но пальцы, ударившись о рукоять меча, так и не успели поднять его с земли. Лёд острия ощутился многим позже — щеке вдруг стало мокро. Мари мазнула по ней повязкой на руке и обернулась. На плотной ткани остался длинный алый след.

— Соберись! Я же знаю, что ты…

Удар сердца заглушил последние слова Нойль. Грудная клетка отозвалась болью, словно оно пожелало раздробить её. Рука дёрнулась непроизвольно — меч перепорхнул в левую — и перехватила липкую рукоять обратным хватом. Тело пригнулось ниже, словно намереваясь распластаться по земле.

Вдох.

Подошвы чуть проскальзывают на срезанной траве. Драгоценные мгновения, доли секунды! Лезвие ловит один сай, выворачивая чужую руку. Пустая ладонь опускается плашмя на запястье феи, толкая его вниз. Подошвой прижимает к земле.

Перенести вес. Колено — точно под дых. И тут же отпрыгнуть, скользя пальцами по траве. Найти недостающую вторую рукоять.

Нойль взлетает, уходя от следующего выпада. Крылья поднимают выше — к безопасности. Едва-едва успевает зацепить её голень кончик меча, разрезая тёмную ткань штанов. Противник внизу — недвижимое изваяние, готовое в любое мгновение атаковать. Фея переводит дыхание и…

Прыжок. Остриё сая разрывает форму, глубоко вгрызаясь в бедро. Кровь пропитывает штанину, когда нога — ничуть не дрогнув — сбивает летунью обратно на землю. Колено предательски подгибается, стоит только стопе коснуться травы. Боль сильнее застилает взор. Подстёгивает.

— Мать твою, Мари!

Крик хриплый — отчётливо проходится по слуху. Щека дёргается в подобии усмешки. И снова выпад. Нойль перекатывается, сжимая саи в ладонях. Восклицает и бросается навстречу, нисколько не страшась рунической стали. Клокочет в ушах пульс.

Зубы стиснуты до боли — ноющей, тихой. Последние крохи самоконтроля тают в ней. Что-то большое, неправильное и до сладостной одури великолепное распирает изнутри. Всё остальное — несущественно. Чёрное пламя расползается по кромке лезвий. Опадают мелкой пылью сожжённые тканевые обмотки. Сталь поёт, и звук этот отдаётся дрожью дальше, вторя смеху, что рваными толчками вырывается из груди.

Взмах. Чернильная лента тянется за остриём. Нойль поражённо выдыхает, в последний миг уворачиваясь. Боится принимать объятый пламенем меч на блок — и верно. Второй клинок оставляет косой росчерк по рукаву. Ткань осыпается под его прикосновением, кожа лопается.

Тело застывает, словно прислушиваясь. Гаснет пламя. Взгляд выцепляет открывшиеся раны на руках. Нет, так не пойдёт. Нойль, почуяв заминку, атакует. Внутренности царапает раздражение. Рукояти в ладонях, кажется, раскаляются до предела.

Столкновение. Удар. Звон.

В траве теряются куски металла. Тонкие, изящные. Нойль выбрасывает осиротевшую рукоять и перекладывает оставшийся клинок в правую руку. Длинно отпрыгивает назад, взмахивая крыльями.

Нет уж.

Ноги отзываются болью, оставляют заметные вмятины в земле. Ветер бьёт в лицо. Нойль ошарашенно хватает воздух ртом — второй сай, описав высокую дугу, втыкается в почву. Она широко распахивает глаза. Нечто оказывается совсем близко. Взмах…

Выдох.

Мари с трудом разжала пальцы, отпуская меч. Левая рука по инерции продолжила удар, мазнув по животу Нойль вскользь. Кожа едва ли не лоскутами сошла, проехавшись по грубой ткани. Мимолётное разочарование, злость резанули по нервам — Мари передёрнуло. Её лезвие рассекло бы фею до половины.

Они так и застыли: недвижимые, в имитации последнего — смертельного — удара, тяжело дышащие и одинаково напуганные, когда совсем рядом открылся проход и на площадку хлынули звуки. Одинокие хлопки эхом отозвались под куполом барьера. Мари медленно повернула голову, встречаясь взглядом со Старшей. Её бездонные колодцы глаз лучились восторгом — словно бы рябь пробегала по чернеющей глади. Мари отшатнулась, неловко переступая ногами, что казались совершенно чужими.

Остальным потребовалось секунд на десять больше, прежде чем подхватить аплодисменты, вторя хозяйке поселения. Несмело — косясь друг на друга, словно ища поддержки, — но всё же выдавливали из себя улыбки, и вскоре воздух дрогнул под многоголосым восторгом. Мари рухнула на колени и прижала язык к нёбу, едва сдерживая тошноту. Щекам вновь стало горячо и мокро: на сей раз не от крови — от слёз. Защипал тут же порез, пришедшийся на скулу.

На макушку легла тёплая ладонь. Мари подняла голову и прерывисто выдохнула.

— Ты вновь дрожишь от страха, дитя. — Старшая чуть склонилась. — Меня снедают опасения, что подобные чувства внушают наши с тобой встречи.

Мари закусила губу, пытаясь хоть как-то сдержать рыдания, сотрясающие её, но безуспешно. Старшая улыбнулась едва-едва заметно и подалась вперёд, обнимая. Так могла утешать лишь родная мать, безмерно волнующаяся о своём чаде. Мари всхлипнула вновь, утыкаясь лицом в мягкие, пахнущие цветами складки ткани.

Её не торопили. Старшая лишь укрыла подрагивающие плечи плащом и повела прочь от площадки. Там, где они проходили, смолкали все звуки. Остановилась фея только когда лес сомкнулся над головой, а голоса стали совсем уж призрачными и далёкими.

— Ты так выросла. Твоё отличие на проверке — безусловный повод для гордости, дитя.

Мари рвано вздохнула и в который раз потёрла глаза, стирая жгучие слёзы. Слова, сказанные Старшей, не сразу достигли разума.

— Я в самом низу… списка. — Мари так и не решилась посмотреть ей в глаза.

Старшая негромко рассмеялась:

— Разве ли это удивительно? За столь короткий срок сравняться в мастерстве с моими дочерями, что посвятили этому жизнь. — Она замолчала на несколько секунд, словно что-то обдумывая. — И твоя победа на дуэли…

Горло сдавило.

— Это… это ведь не, — Мари никак не могла подобрать нужных слов. Да и существовали ли они вообще?

Она наконец подняла взгляд — Старшая покачала головой.

— Проснувшиеся силы, не они ли беспокоят тебя? — Она словно беседовала с неразумным ребёнком. — Дитя, твоё волнение напрасно… Мы давно подозревали о твоём родстве с Льётхеймом.

Сердце забилось чаще на этих словах. Так Старшая не злилась?

— Однако, — она вздохнула с сожалением, — почему же ты и словом никому не обмолвилась? Магия демонов опасна, непредсказуема. И последствия могли бы быть… — Старшая легко подняла её кровоточащую, вымазанную сажей ладонь, — …чудовищными не только для тебя.

Мари открыла рот, чтобы сказать хоть что-то в своё оправдание, но промолчала, стыдливо отводя взгляд. Вина её стояла перед каждым, находящимся в Доме Ветров. И почему рассказы Леона и Шетаара заставили без тени сомнения поверить в необходимость скрывать опасный дар?

— Простите. Я сожалею.

— Нет-нет, дитя. — Старшая подцепила двумя пальцами её за подбородок, вынуждая смотреть в глаза. — От пустых извинений никогда не бывало толку. Я лишь прошу тебя быть осторожной впредь. И, быть может…

Дыхание замерло на мгновение. Мари заворожённо глядела в тёмную глубину, отражающую собственное заплаканное, покрытое грязными разводами лицо.

— …ты позволишь мне ещё одну просьбу.

Мари кивнула: медленно-медленно, не в силах оторвать взгляда, ощущая необъятное счастье только лишь от одной улыбки Старшей.

— Приходи ко мне в любое время. Если нужда возникнет в совете или помощи. — Голос феи воспринимался даже не слухом — самим нутром. — Я всегда готова выслушать тебя, моё возлюбленное дитя. Не страшись своей силы… любой дар можно обратить во благо нашей семье. Принимаешь ли ты мою просьбу?

— Да, — сорвалось с губ прежде, чем Мари смогла осознать весь смысл сказанного.

Глаза вновь защипало. После стольких лет она всё же оказалась дома… Там, где её принимали со всеми странностями. Там, где за провинностями не следовало наказание. Там, где все были одной семьёй.

Наконец-то.

* * *

Сэлларен поджал губы, одаривая товарищей взглядом, который лучше любых слов выражал его мысли по поводу сумасбродной идеи.

— Предположим, — со вздохом вселенской скорби начал он, — только на одно дивное мгновение предположим, что всё это… действительно сработает, а не доставит нам и Мастеру ещё больше неприятностей. В чём лично я совершенно небеспочвенно сомневаюсь.

Сэл поднял ладонь, останавливая Варга, который уже подобрался для резкого ответа.

— Я ещё не закончил, друг мой.

Тот насупился, но обратно на место всё-таки плюхнулся. Молча.

— Конечно же, я не упоминаю такие мелкие каверзы, как ошибки в рецептуре, неподходящие погодные условия и даже — не приведи Тьма! — нашу преждевременную и скорбную погибель во время приготовлений.

— Полно тебе краски сгущать. — Хгор вытер цветастой тряпкой покрывшуюся испариной лысину. — Не маленькие мы — сами знаем.

Сэл приподнял брови, ставя под сомнение последние слова.

— Следует ещё раз всё взвесить и обдумать — таково моё мнение.

— Да что толку?! Кучу времени уже «обдумывали». И что? — Варг наступал, словно едва сдерживался от того, чтобы не броситься на друга с кулаками.

— Что?

— А вот ничего! Ни-че-го-шень-ки!

Хгор положил ладонь на плечо Варга, заставляя того вновь сесть на скамью, а не возвышаться над столом.

— Если сведения верны…

— Прелестно. Очередное «если» в нашу бездонную чашу.

Варг отозвался коротким рыком:

— Так и скажи, что тебе плевать!

Могильная тишина воцарилась в подсобке. Сэл дёрнул бровью и криво усмехнулся, впиваясь до противного хруста — дерева или же суставов? — в столешницу:

— Как знаете, — ледяные слова сами собой повисли в воздухе, — но я в этом не участвую. Даже под благороднейшим из девизов.

Он круто развернулся и отступил в тень, растворяясь в ней. Варг содрогнулся, поймав последний взгляд, — жёсткий, отравляющий саму сущность, — и вскочил на ноги, пинком отправляя в стену тяжёлый стол.

— Ну и катись! — Он обернулся к Хгору и ощерился. — Один справлюсь. Без вас.

Хлопнула секунду спустя задняя дверь, выпуская разъярённого оборотня в ночную темноту. Хгор повернул голову к ней многим позже — истаяла уже прохлада в воздухе, смешавшись с теплом таверны. Трясущиеся ладони спрятали растерянный, слишком уж нелепо смотревшийся на обычно суровом лице взгляд. Это казалось лишь дурным сном.

Раздор. Ошарашивающий, выбивающий из привычной колеи раздор. Первый после стольких лет ожидания, скрупулёзных поисков и выполнения планов, написанных чернильными закорючками на неровных листах. Всё сгинуло ныне, словно по щелчку пальцев.

Хгор впился пальцами в голову. Почему же этого Ринар не предусмотрел? Почему же доверился им?

Он просидел так столько, что совершенно потерял счёт времени. Пока наконец не нашёл в себе силы встать из-за стола. Качнулся в сторону стеллажа — вещи, ранее выставленные в безукоризненном порядке, попадали с полок, сметённые ударом массивного стола, — и выудил оттуда деревянную трубку. Рядом отыскался и небольшой мешочек с сухими травами.

Комнату заполнил едкий, горьковатый дым: Хгор выпустил изо рта первые кольца и замер, словно боясь спугнуть их. Билась в такт сердцу жилка на виске, разум заволакивался пеленой привычного дурмана.

— Прости нас, старина. Прости, если сможешь…

— Мари-и-и… Эй, Мари-и-и! — пробился сквозь сон зловещий шёпот у изголовья.

Глаза распахнулись. Слуха коснулся сдавленный смешок.

— О! Так действительно эффективнее. Надо было раньше сказать!

Мари рывком села на постели. Когда она попросила вчера Нэй не будить её криком с порога, а попробовать говорить тише, в голове вырисовывались куда менее жуткие картины. Вздохнув, она попыталась поднять руку, чтобы протереть слипающиеся глаза, но сделать этого ей не дали.

— Нет-нет! Никаких касаний, — Нэй выставила ладонь вперёд.

Даже она избегала трогать пропитанные снадобьями повязки. Мари насупилась.

— И что мне теперь, всю жизнь на содержании пребывать?

Руки последние двое суток покрывали от кончиков пальцев до плеч громоздкие повязки. Их было сложно приподнять, не говоря о более тонких действиях. Целительницы на пару с Нэй силком уложили Мари в общий зал восстановления, как та ни отпиралась.

Часы и минуты растянулись подобно жвачке, потерявшей вкус. Из развлечений здесь можно было лежать, уставившись в потолок, ходить по узкому проходу между кроватями и всё на этом. После насыщенного событиями перерыва забытые ощущения причиняли страдания гораздо сильнее физических. Если бы не визиты Нэй и Леона, Мари окончательно бы расклеилась.

Посетителей целительницы пускали неохотно, но друзья каждый раз пробирались под предлогом бескорыстной помощи. Леон заявлялся к Мари чаще всего. Будь его воля, наверное, и вовсе ночевал бы в залах восстановления, но терпение фей в этом смысле безграничным не являлось. Глядя на его спину, понуро удаляющуюся восвояси, Мари со смехом вспоминала недавний молчаливый бойкот.

Сокрытие опасных навыков друзья восприняли по-разному. Нэй воскликнула что-то похожее на «я так и знала!» и на том успокоилась, а вот Леон торжественно заявил, что более ни слова не скажет, пока «врунишка» не извинится должным образом. Длилось это недолго. Уже к вечеру он пришёл с красочной, звенящей обидой речью, в процессе которой даровал онемевшей Мари прощение… с ремаркой о том, что уж теперь-то никаких тайн меж ними существовать не могло.

Возражений не последовало.

Жрицы, как ни странно, тоже стали частыми гостями у больничной койки. Они приходили трижды. Первые два раза для того, чтобы снять какие-то пробы с превратившихся в кровавое месиво рук. А последний — для короткого объявления о прохождении экзамена. Долгожданная новость обрадовала бы Мари сильнее, если бы не кривящиеся в осуждении губы целительниц. Прежде чем выдворить со всей присущей им вежливостью посторонних, феи веско напомнили о недопустимости активных действий минимум неделю.

Без исключений.

— Потерпишь ещё чуть-чуть! — Нэй присела на край кровати. — Ты лучше вот что... Умыться хочешь?

— Спрашиваешь. — Мари хмыкнула: приходилось безропотно принимать помощь даже в таких мелочах как умывание или приём пищи.

После прохладной воды, унёсшей с собой сонливость, жизнь почти перестала казаться удручающей. Нэй, выудив из поясной сумки гребень, принялась расчёсывать волосы Мари, рассказывая последние вести из жизни Дома Ветров.

— Кажется, за тебя там до сих пор идут бои. — Пальцы ловко распутали свалявшийся колтун. — Лиф рассказала, что ей пожаловалась Сейя, а той…

— А что Нойль? — Мари поморщилась, когда волосы болезненно потянули.

— Сама я её не видела, но девочки говорили, что она почти не вылезает из переговорной. Да, в общем, как и половина капитанш! Вот что, — постучав по ладони обратной стороной гребня, Нэй заглянула в лицо. — Они ведь сейчас страшно заняты делёжкой новеньких и заданий на грядущий рейд. Но как только — так сразу…

Мари тяжело вздохнула и уставилась на болотного цвета перевязь, которая ныне казалась позорным ярмом, а никак не средством лечения. Не только сковывала движения, но и напрочь выбивала из жизни. Казалось, догнать остальных уже не было суждено никогда — так много событий прошло мимо.

— Да ладно тебе! Чего закисла? — Нэй скривилась, передразнивая. — Ещё скажи: хочется, чтобы тебя все желающие разорвали на части?

— Не разорвут, — закатила глаза Мари. — Там желающих-то…

— А вот тут ты абсолютно не права, дорогая! — Леон не обратил внимания на зашипевшую от громкого голоса целительницу. — Позволь быть первым поздравившим. Твоё распределение, душа моя, состоялось!

— Уже? — Нэй подскочила с места, зависнув в воздухе. — Да когда успели?

— Дело разрешилось ровно в то мгновение, когда милая Нойль обзавелась помощью Лиф, которая никогда на моей скромной памяти в выражениях не стеснялась. Сразу же улажено было абсолютное большинство конфликтов и, ко всему прочему, исправлено досадное недоразумение с твоим зачислением в третий отряд.

— «Третий»?

Голос дрогнул. На сегодняшний день охотницы поделены были на пятнадцать отрядов практически равной численности. В основном, те мало чем отличались друг от друга — даже капитанши были как на подбор: смелые, улыбчивые феи; но существовали среди них исключения. Наравне с восьмым отрядом, который пользовался славой «сборщика невостребованных миссий», третий тоже имел определённую известность в поселении.

— Так и знала, что чистильщицы не отступят! — Нэй фыркнула. — Вот и надо было им лезть?

Леон устроился на высоком стуле, но колени всё равно оказались выше, чем ему хотелось. Нахмурившись, он вытянул скрещённые ноги вперёд и, удовлетворившись этим, продолжил:

— А вот для вашего друга, смею заметить, весть эта неожиданностью не стала. Третий отряд привык прибирать к рукам всех, отличившихся в ведении боя. После чудесного представления, что ты устроила, дорогая, я вообще удивлён, что им пытались возражать. К слову сказать, — вы разве не слышали? — в Хильду они вцепились сразу же и намертво.

Мари отвела взгляд. Чистильщицы, да. Именно так звали за глаза фей, принадлежащих третьему отряду, из-за пристрастия к заданиям по зачистке территорий от опасной живности. Поговаривали, что неразумными зверями дело не ограничивалось, и оттого команда плотно обросла жутковатыми байками, которые сами феи опровергать не спешили. Усмехались и переводили тему, уходя от расспросов с той же лёгкостью, с какой возвращались из-за Круга. А уж к их капитанше — Тарлии — подходить не решались иной раз даже главы других отрядов. Было в её немногословности и жёстком прищуре льдисто-синих глаз нечто отталкивающее. Любые слова замирали в горле, так и не прорвавшись наружу.

Просто помыслить о вступлении в третий отряд уже было страшно. Да и Мари до этого момента пребывала в уверенности, что кроме Нойль её никто и нигде не ждал. Хотя… Сердце кольнуло. Не изменила ли та своего решения после спарринга?

— Так и… к кому я всё-таки попала?

— Ты всерьёз думаешь, дорогая, что Нойль позволила бы хоть кому-нибудь увести у себя из-под носа лакомый кусочек, столь тщательно и долго лелеемый?

Мари замялась.

— Да ну что ты! Право слово… — Леон прошёлся костяшками по лбу в отточенном, картинном жесте. — Я ведь проговорил уже: эта оплошность со стороны Тарлии исправлена. И скажу вам ещё кое-что. — Он понизил голос и отвёл взгляд. — Даже просто проходя мимо переговорных, можно было ощутить на себе жар сражений. Как они спорили!..

Нэй, забыв про запутавшийся в снежных волосах гребень, ахнула, подгибая под себя ноги. Мари тряхнула головой.

— Кажется, их всех ждёт разочарование. — Она выразительно приподняла руки. — Меня просто не пустят в рейд.

— Ну-ну, — Нэй покачала пальцем перед носом, — от пропуска одного-единственного похода никто позором не обрастал.

Леон сжал щиколотку Мари в подобии ободряющего жеста.

— Тревожиться действительно нечего, душа моя. О! Да и у тебя же будет ещё прекраснейшая из возможностей покрасоваться в данном облачении, — он повёл подбородком в сторону повязок, — перед охотницами. Уверен, как только они углядят масштаб катастрофы, все недовольства — если таковые и будут — затихнут бесследно!

Мари цыкнула.

— Да кто меня выпустит отсюда? Грозились вообще к кровати примотать.

Нэй сдавленно захихикала. Леон выразительно хмыкнул и заулыбался.

— Вот увидишь, дорогая, недолго тебе осталось в застенках томиться. Уж я-то не первый год знаком с милой Нойль…

* * *

Мари с наслаждением вдохнула свежий воздух. После удушающего тепла зала восстановления это было лучшим на свете ощущением. Нэй летела впереди — изредка толкалась носками от гладких досок, взмывая и опускаясь, — словно вприпрыжку.

Смеркалось.

Слова Леона оказались пророческими. Уже к полудню того же дня в зал проскользнула связная, которая передала дежурной целительнице свёрнутое в трубочку послание. Прочитав его, та скрылась в соседней комнате и вышла оттуда лишь через пару часов. Вид у феи был недовольный, но после молчаливых, нудных проверок и смены повязок, она объявила, что Мари позволено на один вечер покинуть зал. По настоятельным просьбам её капитанши.

Радость настолько затопила собой сознание, что Мари, почти не вслушиваясь, бездумно соглашалась со всеми дополнительными мерами предосторожности. Как оказалось позже — зря. Прилетевшая к назначенному времени Нэй застала картину, от которой не могла просмеяться минут десять.

Руками Мари теперь двигать не могла совсем: их закрепили странными поддерживающими конструкциями, которые напоминали навесные подлокотники. Объём самих повязок увеличился вдвое — они стали жёстче.

Самой себе Мари напоминала допотопных роботов. Их она видела на картинках в старых иностранных книжках, когда те ещё не были запрещены. Немудрено, что машины в конечном итоге взбунтовались против создателей, а границы заокеанной Федерации закрылись для всего остального мира… Никто не заслуживал выносить подобных страданий. Даже бездушные груды металла и пластика.

Хуже всего оказалось подниматься по лестнице — боком, удерживая из последних сил равновесие, от чего начали трястись ноги и затекла шея. К тому времени, как они дошли до основного убежища, выделенного восьмому отряду, стемнело совсем.

— Пахнет чем-то вкусненьким! — Нэй блаженно прикрыла глаза, и Мари согласно закивала, прибавляя ход.

Внутри деревянной пристройки, протянувшейся между трёх деревьев, ярко горел свет, пробиваясь из-под убранного к стене полога. Кто-то громко смеялся, звучали многоголосые разговоры. Мари задрала голову, оглядывая верхние ярусы, где располагались жилые комнаты отряда. Привычных человеческому глазу окон в них не было, как, впрочем, и во всём Доме Ветров. Зато сквозной проход позволял попасть в спальню, минуя общий зал. Здесь жили все охотницы восьмого отряда — одной большой семьёй, — и Мари ждала своего переезда к ним как главное событие в жизни.

Хоть то и откладывалось из-за запрета целительниц.

— Они пришли! Скорей-скорей! — На фоне желтоватого проёма появился женский долговязый силуэт и обернулся куда-то за спину.

На небольшую площадку вылетела Нойль, растолкав начавших скапливаться в проходе охотниц. Выхватив взглядом из темноты несуразную фигуру Мари, она присвистнула:

— Так и знала — надо было тебя раньше спасать, — Нойль расхохоталась, плечом подпирая косяк. — Ха! Да тобой теперь и рыбу глушить можно запросто. Вот это я не прогадала так не прогадала!

— Будешь издеваться — уйду обратно.

— Вот уж чего удумала! — Нойль, не убоявшись шутливой угрозы, посторонилась, пропуская новоприбывших, и похлопала Мари между лопаток. — Кто ж тебя отпустит-то теперь?

— Так уж прям и не отпустишь?

Мари с готовностью плюхнулась на подготовленное для неё место — жёсткую подушку в торце низкого длинного стола. Нойль уселась рядом, скрестив ноги.

— Шутишь? Я что, зря крылья надрывала, чтобы потом тебя на все шесть сторон отпустить?! Как минимум, с тебя реванш — и это не обсуждается!

Не прошло и пары минут — их окружили феи, подхватывая благодатную тему. Они наперебой задавали вопросы, благоговейно тянулись к повязкам и смеялись над нелепыми попытками двигать руками. Чуть позже в зал протиснулся Леон, который с трудом, но уместился на углу стола рядом с Мари, а следом за ним — неразлучная парочка Олли и Ланы, пополнившие собой восьмой отряд. Как ни странно, при виде человека те одинаково округлили глаза, но тут же просияли вежливыми улыбками и задали привычный вопрос, касаемо замотанных рук.

От их искреннего участия на душе потеплело.

Нэй не ошиблась, учуяв на подлёте к убежищу аромат еды. Стол был уставлен привычными закусками, а посередине возвышались несколько чаш, от которых валил пар — травяные отвары, любимые всеми феями. Мари вручили соломинку, а Леон, сидящий ближе всех, клятвенно пообещал не обделять подругу сладостями. Никто в обиде не остался.

После того, как все расселись и обзавелись вкусностями, внимание обратилось к новичкам. Посторонние разговоры стихли как по команде. Вот тут-то и настал долгожданный момент, когда можно было поделиться впечатлениями от прошедшего экзамена. Новоиспечённые охотницы с жаром вспоминали особо весёлые или странные испытания, а опытные феи принимались сравнивать их со своими. Как оказалось, коридор первого испытания был единым для всех участниц этого года и никому не показался сложным. Мари насупилась, припоминая собственные мытарства.

Истории из Чащи слушали единодушно затаив дыхание и не перебивая. У каждой был свой путь и свои чудеса, что встретились на нём. Олли, например, поведала о миражах, едва не заставивших остаться у самой границы барьера. Что именно ей привиделось, правда, она умолчала, неловко краснея, и в любое другое время феи бы вытрясли из неё всё до последней детали, но сестру спасла Лана.

Мари поёжилась, когда та в красках расписала встречу со стаей мотыльков-падальщиков, способных в считанные минуты уничтожить огромную тушу вепря, не оставив ни шкуры, ни костей. Перед мысленным взором вспыхнула картина: белые, полупрозрачные бабочки, гроздями свисающие с ветвей, земля, покрытая беспрестанно подрагивающими крыльями. К счастью, мотыльки эти к живым существам интереса никакого не проявляли, но любые съестные припасы могли выхватить прямо из рук.

— Ну, а ты чего молчишь? — Нойль щёлкнула её по носу.

Серые глаза напротив смеялись. История Ланы подошла к концу и все выжидающе смотрели на последнюю оставшуюся рассказчицу.

Мари глубоко вздохнула и начала с судорожного перетряхивания заплечного мешка в поисках компаса. История мысленно была отрепетирована в совершенстве. Да и умение рассказывать никогда ещё не подводило, несмотря на затаённую тревогу, которая скреблась где-то внутри.

К середине рассказа, стараниями Мари превратившегося в нечто среднее между юмористическим этюдом и театром ужасов, слушатели забыли и о сладостях, и об остывшем чае. Даже неспособность активно жестикулировать не мешала производимому эффекту. Эта история тянулась куда дольше, чем все, что были до неё.

Больше всего восторженных вздохов вызвало Искажение. А на моменте с поляной двойников Наири, не выдержав, кинулась с объятиями и извинениями. Расчувствовавшуюся фею оттащить смогли далеко не сразу. В своём рассказе Мари умолчала лишь о фигуре демона, появившейся рядом с ней, и — она бросила косой взгляд на Леона — встрече с Льоной.

— Хильда хороша, — протянула Нойль, когда история подошла к логическому завершению, и комната наполнилась отдельными обсуждениями. — Быстро приняла решение. Да ещё какое! Ух, негодяйка!

— А как тебе идея с организацией лагеря и поисковых пар прямо на проверке? — Леон огладил узкий подбородок. — Девочка явно метит в капитанши, и — если вы спросите вашего скромного друга, — вполне в этом преуспевает! Вокруг неё с самого первого появления сбивались остальные. Любопытно же повлияло обучение у жриц, — ничего не скажешь! — такое даже на моей памяти впервые…

Мари негромко хмыкнула. За шумными разговорами этого никто не услышал.

— Ха! Да чего тут языком молоть? Ты крылья её видел? Видел? — Нойль залпом допила остывший чай и откинулась спиной на стену. — Как минимум, первую ступень прошла. И чего не сиделось там?

— Не все, моя дорогая, одобряют ремесло жриц, — понизил голос Леон, подцепив длинными пальцами ломкое печенье. — А уж воочию увидеть их ритуалы…

Мари навострила уши, усиленно пытаясь сделать вид, что поглощение травяного отвара занимало её целиком. О жрицах не принято было говорить. При кажущемся равенстве профессий в поселении они находились на ином уровне — сокрытом несчётным количеством печатей тайн и абсолютно недосягаемом. Поэтому Нойль ожидаемо шикнула на разошедшегося альва.

— Ну-ну, нечего так глубоко копать! Ты-то у нас на тёплом местечке сидишь, а другие?

Леон дёрнул уголком губ в горькой усмешке, и поднялся из-за стола:

— Ты права, дорогая. Пожалуй, самое время мне растрясти все чудесные сласти и размять ноги… Ночной воздух невероятно полезен для здоровья, ты ведь знала?

Он с излишней поспешностью выбрался из своего угла. Мари, выждав мучительную минуту, двинулась следом, попутно отказываясь от всякой помощи. За это время она успела привыкнуть к положению рук, поэтому получалось передвигаться почти так же, как и раньше.

Ночь встретила Мари ледяным ветром. Он, проносясь по разгорячённой коже, раздувал края свободной рубахи, которую выдали целительницы вместо привычной безрукавки, чтобы не тревожить лишний раз повязки. Дрожь пробежалась по позвоночнику, заставляя поёжиться.

Мари шагнула вперёд, к перилам, осторожно перегибаясь через них. Леона видно нигде не было, и она задрала голову. Звёзды казались ненастоящими, приклеенными к поверхности защитного купола над поселением. Захотелось перемахнуть через ограждение и взмыть в ночное небо, подставляя лицо встречному ветру.

Ощутить свободу.

Мари передёрнула плечами и двинулась по подвесному мосту к соседнему дереву. Мысли о полёте неизменно наталкивались на весьма реалистичные картины падения. Научиться можно было очень многому, но только не тому, что шло вразрез с физиологией… Она остановилась. Где-то в груди скреблось нечто тяжёлое и едкое. Если даже один-единственный обнаруженный дар только и делал, что калечил её, стоило ли мечтать о чём-то большем?

Обогнув очередной ствол, Мари вскрикнула от неожиданности — чуть не споткнулась об Леона. Странным образом перекинув ноги через перила, тот полулежал прямо на проходе, опираясь локтями на доски, и спал с открытыми глазами.

Проглотив упрёки, так и вертевшиеся на языке, Мари глубоко вздохнула и опустилась на колени.

— Леон?

Прошли долгие несколько секунд, прежде чем тот чуть повернул голову и приподнял брови в удивлении.

— Ты здесь, дорогая? А как же празднество?.. Не стоит заставлять милых дам ждать, они ведь так хотели услышать всё из первых уст, — Леон отрешённо улыбнулся. — Я полежу здесь самую малость. Звёзды слишком прекрасны этой ночью…

Мари посмотрела наверх. Кроны деревьев в этом месте сплетались особенно плотно — не было видно даже крохотного кусочка неба. Она хмыкнула.

— Я посижу с тобой? — И, не дожидаясь ответа, оперлась спиной о шершавое дерево, касаясь Леона плечом.

— Если таково твоё желание, душа моя.

Они сидели молча. Чужие голоса и смех звучали так далеко и призрачно, что, смешиваясь в единое марево, убаюкивали. В голове Мари крутились обрывки фраз, но стоило набрать побольше воздуха и открыть рот, как все слова казались глупыми и неуместными, а мгновения — упущенными.

— Не можешь придумать, как заставить своего друга, растерявшего последние крохи совести, выполнить данное обещание? — нарушил тишину непривычно ровный голос Леона.

Мари вскинулась:

— Я не…

Он сполз ещё ниже, укладываясь на дощатой площадке, и заложил руки за голову. Их взгляды встретились.

— У тебя ведь, — Мари первой не выдержала и отвернулась. — Я знаю, что…

Стук сердца заглушал остальные звуки. Леон, казалось, перестал дышать, застыв на своём месте. Время шло, но слова не приходили. Мари подтянула к себе колени, бездумно уставившись вдаль, и едва не вздрогнула, когда он заговорил:

— Я совершенно не удивлён, что кто-то ненароком обмолвился. В том нет твоей вины, дорогая. Уши себе — увы! — заткнуть невероятно сложно, особенно, когда в них лезут чужие тайны.

— Нет! — Мари закусила губу. — Я не… Я сама её видела. И никто мне не…

Леон неловко дёрнулся и подался к ней, приподнявшись на руках. Их разделяло настолько крохотное расстояние, что пришлось повернуть голову, дабы не столкнуться носами. Мари затаила дыхание, позабыв оправдательные фразы.

— Где? — едва слышный шёпот мазнул теплом щёку.

Это слово отрезвило Леона. Он, моргнув ещё раз, отстранился.

— В Чаще. На поляне… Там, где я встретила Наири, была и она.

Леон склонил голову набок. Черты его застыли, врезались в кожу.

— Она почти отговорила Наири стрелять в меня. Представляешь? — Мари почувствовала прилив сил и вернувшуюся способность складывать слова в фразы. — А ещё она говорила о тебе…

— Жаловалась, — Леон отвернулся, утыкаясь лбом в колени.

— Что?

— Если Льона и заговаривала обо мне, то только чтобы пожаловаться очередному слушателю. Я имел неосторожность появиться на свет раньше неё, — совсем ненадолго, представь себе! — но и этого хватило, чтобы оказаться заклеймённым виной пожизненно. Однако… я бы и той самой жизни не пожалею, если это позволит хоть на мгновение увидеть её вновь.

На несколько секунд повисло молчание, прежде чем Леон собрался с мыслями и продолжил:

— Женщины для альвов священны. «Дарующие жизнь», «проводницы душ». — Он качнул головой. — Мы так старались оберегать их и не допускали ни единой мысли, что столь трепетная опека могла казаться искусной клетью. Насколько хватает моей памяти, Льона всегда порывалась обрушить устои, заняться любой… даже самой ничтожной работой, чего дозволено не было. В одну из ночей — стоило лишь перешагнуть грань взросления — она просто оставила дом, никому и словом не обмолвившись. Мне потребовались долгие дни, чтобы отыскать милую сестрёнку на пороге Дома Ветров. Льона была счастлива. А твой мягкотелый друг никогда не мог отказать её глазам. Потакать всем капризам — ты конечно же можешь упрекнуть меня, дорогая! — весьма безответственно со стороны старшего брата, однако…

Мари вздрогнула. Всё это очень напоминало другую историю — слишком знакомую и реальную. Смирился ли Ирнест с её исчезновением или же продолжал искать зацепки? Зная его, скорее — второе. Мари стало нестерпимо совестно за то, что она не успела и пару строк черкнуть при своём побеге. Подать знак, предупредить единственного родного человека… Да только где он теперь?

— Феи приняли незваных гостей радушно, несмотря на россказни, что пели нам в уши в родном городе. Ох, знали бы мы тогда, что меняем одну неволю на другую! — Леона не волновало, слушал ли его хоть кто-нибудь. Он смотрел в одну точку, и голос становился всё тише: — Некоторые навыки у Льоны были… Те, что позволили ей не потеряться среди фей. Она всегда умела найти для меня нужные слова. Когда нарушены тысячи запретов, легко перешагивается и ещё один.

— Почему Дом Ветров? Разве нельзя было… просто уйти куда-нибудь? Если ей так хотелось на волю.

Леон горько усмехнулся:

— Только здесь можно было найти защиту. Беглые альвы — увы! — не имеют достаточно шансов на выживание. Придворный учитель и обручённая. Быть может, прекрасные аурэли поют о нас печальные арии… О, музыка! Как же давно не слышал твой друг этих дивных звуков! Но перешагнув сей порог, более не имеешь пути обратно. А кроме того, — он снова откинулся назад, укладываясь на доски, — я узнал не так давно ещё кое-что. Нечто, что шепнули за спиной. Нечто, что не даёт мне спокойно влачить существование, расплачиваясь покорно за излишнюю мягкость.

Окинув взглядом Леона, Мари затихла, боясь пропустить слова, которые давались ему намного тяжелее всего рассказа.

— Задолго до пагубного побега из материнского дома. Тайно, при лунном свете приходила к маленькой альве одна из жриц, которая… — длинные пальцы сжались, до хруста впиваясь в дерево, — …стала для неё всем. Заставила поверить, что другого выхода нет.

Глаза Леона блестели в скудном ночном свете. Тонкие губы разомкнулись едва-едва, но слова впечатались в разум намертво:

— Мы все однажды совершили эту ошибку, душа моя. Поверили им. И феи правы лишь в одном… на сей раз иного выхода действительно не существует.

Мари дышала рвано, поверхностно — как перед прыжком в воду. Плёнка Защитного Круга казалась тончайшей, но все, кому доводилось выходить за неё, знали — необходимо было сделать несколько шагов в непроглядной, густой тьме, прежде чем вновь удастся глотнуть свежий воздух. Однако на сей раз страх отодвинулся далеко на задний план. Мари только что на месте от нетерпения не приплясывала, ожидая своей очереди. Ещё какая-то пара секунд — и начнётся первый в её жизни настоящий охотничий рейд.

Заспанные лица уже опытных товарок резко контрастировали с преисполненными любопытством и восхищением новичками. Всё остальное поселение ещё спало, а потому даже вялых и негромких разговоров было немного. Отряд, выстроившийся в колонну по двое, неспешно исчезал за барьером, мучительно зевая и кивая приветственно стражницам, несущим свой дозор.

Оставалась всего пара шагов до заветной цели, когда Мари обернулась через плечо. Сколько же раз она представляла себя на этом месте, сидя на коряге и ожидая отряд с очередного похода? Сейчас она не бралась даже примерно подсчитать. Под безрукавкой вновь билось едва заметно пламя за гладкими стенками кулона, стирая последние сомнения. Мина и Шетаар, казалось, ни мгновения не сомневались в том, что она сможет пройти экзамен, словно бы с самого начала об этом знали. Ночные посиделки с ними стали настоящей отдушиной в унылом заточении в залах восстановления. В ледяной пещере Мари забывала даже о своих страшных ранах и осточертевших за день повязках.

Ладони неосознанно сжались в кулаки, и плотные бинты скрипнули предупреждающе. Как Нойль смогла уговорить целительниц отпустить подопечную в рейд, оставалось великой тайной, но это ничуть не помешало Мари воспользоваться подвернувшейся возможностью безо всяких угрызений совести. Избавиться от повязок полностью, правда, ей всё-таки не удалось — тут феи оказались непреклонны. Хотя, стоило признать, несколько полосок ткани в один слой вытерпеть было куда проще, чем страшные конструкции и громоздкие коконы вокруг рук.

Мари собиралась уже отвернуться, как вдруг промеж деревьев мелькнуло нечто светлое. Она прищурилась и прикусила губу, опознав в долговязом пятне Леона. В последние дни тот вёл себя крайне странно: подолгу окидывал её задумчивым взглядом, теряя на середине нить разговора, или же напротив — внезапно вскакивал с места, принимаясь метаться по комнате, словно бы пространство в один миг начинало сужаться. И после его ночной истории это всё выглядело несколько… пугающе. Казалось, Леон отчаянно нуждался в помощи так, как и Мари совсем недавно. Но какое-то крохотное нечто, маячившее на периферии, останавливало её — каждый раз буквально за мгновение! — от того, чтобы пойти к Старшей.

Леон поднял руку, не то в приветствии, не то в качестве напутствия, и Мари невольно повторила жест, прежде чем отвернуться окончательно: подошла её очередь. Резко выдохнув, — как учила на минувшем инструктаже Нойль — Мари шагнула в чернильную стену. Тело мгновенно напряглось, ощутив немалое сопротивление, но ноги упрямо несли его вперёд. Несколько секунд неестественной тишины. Сердце сдавило — неужели не выберется? Мысли в голове походили на встревоженный улей: тысяча одинаково ужасных исходов проносились перед взором, оставляя противную тяжесть во рту — словно бы в горло упрямо заталкивали комок ваты.

Вдох.

Мари рухнула на колени, упираясь в мёрзлую землю ладонями. Изо рта вырвалось облачко пара, а лёгкие обожгло холодом. Ветер тут же впился в оголённые участки тела: шею, лицо и пальцы рук.

— Отлично! Молодец! — зазвучало со всех сторон; кто-то вздёрнул её на ноги и отволок от границы.

Прохождение через внутренний барьер, ведущий к жрицам, показалось в этот момент несущественной неприятностью. Теперь Мари абсолютно точно понимала, почему охотницы смеялись над теми, кто жаловался на отвратительные ощущения после него. Внешний Защитный Круг был во сто крат ужаснее. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем колени перестали дрожать, а шум в голове утих хотя бы до приемлемого уровня.

Охотницы стояли неподалёку, не торопя новеньких, которые — одинаково бледные и взъерошенные — сидели на поваленном дереве, пытаясь вернуться в мир. Нойль расхаживала от одной группки к другой, раздавая последние указания. Последними в её списке значились и впечатлённые новички.

— Ну, как вам чужеродный воздух, ребятня? — бодро возвестила она, приблизившись к ним.

Мари тут же закрутила головой, словно бы только сейчас вспомнив о том, что покинула поселение. Охотницы обступили их довольно плотно, заключив в круг, и ей пришлось вытянуть шею и даже привстать, чтобы увидеть хоть что-то. Зрелище было, однако… разочаровывающим. Предрассветные сумерки и тучи, затянувшие небо, окрасили всё в блекло-серый. Вокруг, насколько хватало глаз, раскинулась равнина с редкими, кривыми деревцами, которые полуголыми палками торчали из ссохшейся земли.

— Да-а, проверку на самые унылые лица вы бы прошли без проблем, — протянула Нойль, посмеиваясь.

— И тут всегда так? — Мари зябко повела плечами, радуясь внутренне, что костюм охотницы нисколько не походил на открытые одеяния, которыми пользовалось большинство фей в Доме Ветров.

Нойль пожала плечами:

— Так осень же. Ничего удивительного, — она махнула кому-то рукой и поманила новеньких. — Ладно, хорош рассиживаться. А то и до зимы не управимся.

Мари поднялась, чуть пошатнувшись: в глазах от резкого движения потемнело на пару секунд. Она, конечно же, слышала разговоры о надвигающейся смене сезонов, но в Доме Ветров почти всегда стояла жара, которая приглушалась ненадолго лишь во время дождей. Было странно осознавать, что погода снаружи настолько сильно отличалась. Хотя, похоже, феям это казалось вполне привычным делом.

Охотницы шли плотно сомкнутой группой, но выглядели расслабленными и беспечными. Звучали ленивые разговоры, а оружие было убрано. Постепенно становилось всё светлее. Даже солнце однажды промелькнуло за спинами — яркой вспышкой на несколько секунд оно высветило каждый камешек на равнине, а затем вновь скрылось за тучами. Ветер же, напротив, дул не смолкая ни на мгновение. Он толкал охотниц вбок, норовя сбить с курса, и вскоре Мари почувствовала, как заломило от холода уши. Она прижала к ним забинтованные ладони в попытке хоть немного унять всё усиливающуюся боль, но положение не слишком улучшилось.

Стараясь отвлечься от неприятных ощущений, Мари стала вглядываться вдаль, пытаясь найти хоть что-нибудь достойное внимания. Кроме причудливо выгнутых деревьев, однако, взгляд не цепляло ничего. Казалось, пейзаж совершенно не менялся — не важно, насколько далеко они уходили от поселения, поэтому Мари постоянно оглядывалась, чтобы проверить, не стояли ли они на месте. Купол барьера, вопреки опасениям, послушно отдалялся, прежде чем окончательно превратился в едва различимую точку на горизонте.

— Всё, тут и собираемся, — возвестила Нойль, останавливая отряд около очередного деревца, по форме напоминающего изогнутую арку, — настолько то клонилось к земле. — Делимся, как договаривались.

Их задание вновь оказалось сбором растений и некоторых минералов. Охотницы беззлобно ворчали на капитана, вздыхая по «более интересным занятиям», но даже намёков на неповиновение не возникало. Дело было слишком привычное. Разве что разделить отряд всё же пришлось в угоду скорости: многие пункты списка находились на достаточном отдалении как друг от друга, так и от поселения. Сама Нойль оставалась с двумя феями на месте встречи — на стороже — в готовности сорваться с места при замеченном сигнале тревоги.

Пока феи настраивали персональные компасы на точку сбора, Мари рассеянно переступала с ноги на ногу. До этих пор ни капитан, ни кто-то из отряда не поднимали тему полётов, но она прекрасно знала — охотницы довольно часто пользовались крыльями. И сейчас, по её мнению, наступал тот самый переломный момент, когда необходимо было прояснить сию проблему.

— Нойль, можно тебя?

Капитан мгновенно обернулась, просияв улыбкой:

— Что, опять коленки затряслись?

Мари мотнула головой и тихо-тихо обронила:

— Как мне… спускаться?

Неудобная правда состояла в том, что Дом Ветров находился, на самом деле, на горном плато. С почти отвесными, скалистыми обрывами. Мари предполагала, что существовало немало возможностей и на своих двоих спуститься с него, но феи в них заинтересованы не были, а потому даже на картах их не отмечали. Втайне зрело беспокойство в том, что обузу просто могли оставить на месте встречи дожидаться всех остальных. Вот только без призрачной надежды попытать себя в качестве подмоги. У Мари каждый раз сдавливало горло от навязчивых картинок о привязанной к забору собачонке, забытой хозяином.

Нойль вдруг хлопнула её по спине и вдруг крикнула куда-то в сторону:

— Эй, девчонки, я выиграла!

Мари непонимающе заморгала, наблюдая как одна половина отряда заулыбалась разом, а вторая — понуро вздохнула. Неужели опять эти их споры? Подавив сиюминутное желание закатить глаза, Мари укоризненно посмотрела на капитана. Но, как известно, совести ни у одной из фей ещё не выявилось.

— Да ла-адно тебе, — хохотнула Нойль и вдруг, склонившись к самому уху, добавила полушёпотом: — Зато сладостями ещё месяц можно объедаться.

— Не беспокойся, Мари! — встряла Наири, как раз закончившая с компасами для новичков. — Уж мы-то тебя дотянем.

Со всех сторон зазвучал одобрительный гомон:

— Конечно!

— Даже и не думай сомневаться!

— В лесу ж всё равно не разлетаешься!

Мари почувствовала, как, несмотря на волнение, по лицу расползлась благодарная улыбка. Так вот каково это — чувствовать поддержку группы. Не ощущать себя лишней. Доставлять трудности, конечно, не хотелось, но так приятно было спустя долгое время не подстраиваться судорожно под фей, а принять добровольную помощь. Наири, тем временем, которая в их группе на сей раз оказалась «старшей», ловко подхватила окончательно разомлевшую Мари под руку и потянула за собой.

— Пошлите! — махнула она остальным. — Нам к вечеру через ущелье надо бы перебраться.

Одиннадцать девушек отделились от отряда и, распрощавшись с товарками, что всё ещё были заняты ленивыми разговорами, бодро направились в сторону солнца. Плотные облака постепенно расползались, поэтому плато то и дело озарялось жёлтыми лучами. Мари щурилась невольно, но с удовольствием подставляла лицо долгожданному теплу. Теперь даже рвущий одежду ветер не казался таким уж ледяным.

До края группа дошла сравнительно быстро. Феи на пару секунд застывали перед обрывом, расправляя крылья и потягиваясь, и бесстрашно шагали вниз. У Мари сердце замирало не то от страха, не то от восторга, когда очередная девушка на несколько мгновений пропадала из виду, прежде чем взмыть в серое небо. Но более всего пугала другая перспектива.

Парочка фей уже ждала её: девушки парили в нескольких сантиметрах от края, чуть покачиваясь в потоке воздуха, который то и дело пытался перевернуть их и унести ввысь. Сцепив руки на манер импровизированного сидения, они только посмеивались над осторожными шажками Мари в их сторону и поторапливали «трусиху» беззлобными подначками. Ей вспомнилось вдруг, что Нэй совершенно не церемонилась вот так, а просто скидывала её вниз и подхватывала подмышки уже в воздухе. Словно это было лишь одной из безобидных игр.

Крепко схватившись за плечи фей, Мари перекинула ногу через их руки. Ощутимо качнуло вниз, но уже через мгновение, они вновь выровнялись.

— Да чего ты трясёшься-то? — фыркнула та фея, что была слева, и зашептала заговорчески: — Мы вообще-то тренировались целую неделю. Катали всех желающих!

— Тебе даже понравится, — подхватила правая, кивнув. — Вот увидишь!

Обречённо вздохнув, Мари всё же перенесла вес и оторвала от твёрдой земли вторую ногу. Не так уж и страшно! Особенно, если вцепиться в чужие плечи и не смотреть вниз… Крылья фей стрекотали так близко, что в глазах тут же зарябило. Сердце вновь ухнуло куда-то в пятки, когда они начали резко снижаться. Земля далеко внизу (Мари всё-таки не смогла не бросить быстрый взгляд) ещё не была видна из-за тумана — только редкие верхушки незнакомых на вид деревьев торчали из него.

— Отлично, девчат! — прокричала откуда-то сбоку Наири, обвешанная дополнительными рюкзаками, которые сняли с «перевозчиц». — Плотнее!

Мари увидела и остальных. Они стягивались ближе, окружая их, и перешучивались над теми феями, которым выпала участь стать транспортным средством. Она уверена была совершенно точно — тут тоже не обошлось без азартного разыгрывания ролей. Мари чуть повернула голову к удаляющимся скалам. Отчаянно хотелось, чтобы приключение подольше не заканчивалось, пусть даже им придётся ночевать под открытым небом и добывать пропитание в диких лесах. В данное мгновение она променяла бы и мягчайшую постель на дым от костра и пение птиц над головой.

Когда до земли оставалось не больше десятка метров, от их группы стали отделяться — по одной-две — феи. Они камнем бросались вниз, скрываясь в тумане, через который уже просматривалась едва-едва узкая поляна с массивной корягой посередине, и спустя несколько секунд возвращались к отряду. Всё в порядке. Можно снижаться.

Мари настолько осмелела, что уже вовсю крутила головой, стремясь рассмотреть всё и сразу, и даже первой спрыгнула на влажную траву, стоило феям спуститься достаточно низко. Она в который раз уже поблагодарила товарок, ощущая неловкость, — те коснулись земли секундой позже, растирая руки и массируя плечи. Наири, стоя на возвышавшейся над поляной коряге, ободряюще подмигнула им, прежде чем вернуться к тщательному наблюдению за окружающим их лесом. Первая часть пути прошла как нельзя удачно.

Внизу было куда тише, чем на плато, но холоднее. Ветер негромко шуршал верхушками деревьев, не достигая земли, благосклонно давая туману проникать через все слои одежды, пропитывая их влагой. Мари повела плечами, пытаясь избавиться от неприятной липкости, но тщетно. Хорошо хоть ботинки не промокали. Крылья охотниц, сложенные за спинами, чуть подрагивали, а сами феи только морщились, видно, представляя, столько трудов будет их высушить. Здесь даже намёка на солнце пока ещё не было.

— Смотрите в оба, — пронеслось по поляне, и Наири слезла с коряги, становясь во главе группы. — Майя, следи за списком, хорошо?

— Как всегда, — обворожительно улыбнулась названная, принимая из рук старшей свёрнутую в трубочку бумагу. — Хотя я и так помню…

— Твоё «помню» нам однажды уже стоило выговора Управляющей, — бросили откуда-то со стороны. — Лучше сверяйся-ка почаще.

Майя показала товаркам язык, но список всё-таки развернула. Видно, получать втык и впрямь больше не хотелось. Они так и выдвинулись в лес под тихие споры. Мари, шедшая в самой середине колонны, скользила взглядом по ближайшим кустам. Её задача была проста — быть на подхвате. Мгновенно реагировать на команды охотниц и помогать по мере сил. От новичков не требовали сверхпроизводительности на первых заданиях, хотя это нисколько не мешало мечтать о героических подвигах.

Мари как раз мысленно дошла до того момента, как она в одиночку спасла половину отряда от чудовищных монстров и смущённо принимала слова восхищения, как вдруг чуть впереди и справа на тропинку выскочило… нечто. Охотницы замерли, а зверёк, полностью покрытый тёмно-бордовыми листьями, на тоненьких ножках — рывками — устремился к противоположному краю тропки. Мари прищурилась.

— Сачок! — зашипели спереди. — Скорее!

Рука запоздало метнулась к металлическому ободку, прикреплённому к рюкзаку. Мари прыгнула и одним выверенным движением набросила его на замершего бегуна — всё как на тренировках. Ещё пара секунд ушла на то, чтобы осознать — никакой это был не зверёк. Всего лишь ходячий куст, меняющий своё место к зиме. Щёлк! Клетка захлопнулась сетчатым куполом сверху, и листочки встопорщились, словно бы почуяв неладное. Корни засучили по металлу и вдруг — почувствовав призрачный шанс на спасение, — принялись разрывать землю. Ловушка не захлопнулась до конца.

— Где дно?

Мари сбросила с плеча рюкзак: и точно — второй ободок, зацепившись за верёвку, остался висеть на нём. Подавив злые слова, едва не сорвавшиеся с языка, она рванула недостающую деталь клетки и кинулась к кусту, который умудрился вылезти за сетку уже чуть ли не на половину. Одной рукой перевернув клетку, сгребая в неё беглеца, Мари защёлкнула дно на положенное ему место. Растение забарахталось беспомощно, но путей наружу больше не было.

Она облегчённо выдохнула, откидывая со лба выбившиеся пряди волос, и подняла вверх свой трофей, принимая (как и было отрепетировано) слова восхищения. На сей раз — совершенно заслуженно. Багровая бегунья была поймана. Проверка новичка прошла успешно.

Радость после первой удачи довольно скоро разбавилась усталостью от долгого хождения по лесу. Даже кустик в клетке заскучал — перестал биться о стенки и пытаться уколоть корешками несущую его фею. По пути они ещё дважды останавливались, когда Майя замечала в зарослях растения из списка. К счастью, те способностями к самостоятельному передвижению были обделены. С другой стороны, разве не в этом состояла работа охотницы — гоняться за сумасшедшими кустами по всем лесам?

День выдался на редкость солнечным, несмотря на хмурое утро, и яркие лучи, проглядывая сквозь листву, ощутимо припекали сверху. Охотницы единодушно расстегнули куртки, а некоторые и вовсе — подвязали их на пояс, оставаясь в одних безрукавках. И было действительно здорово вот так вот прогуливаться на природе, наслаждаясь свободой и простором, но нечто не давало Мари покоя.

Неясная, навязчивая мысль крутилась где-то на периферии, заставляя метаться от одного к другому без видимой на то причины. Казалось, Мари просто физически необходимо было делать хоть что-то. При любом намёке на работу она подрывалась, хватаясь за всё подряд, чем заслужила немало весёлых комментариев, но обида внутри не зрела. От скуки она даже принялась в какой-то момент дёргать торчащие нитки на бинтах, но те распускались с такой лёгкостью, что пришлось применить всю силу воли, чтобы оторваться от пагубного занятия. Иначе целительницы точно бы привязали её к кровати по возвращению. К счастью, именно тогда Наири скомандовала привал: время было перевести дух и подкрепиться.

Расположились охотницы на небольшой прогалине. Феи подставляли солнцу крылья — блики на них завораживали переливами цветов — и разминали плечи, уставшие от тяжестей. Мари же выбрала себе местечко чуть в стороне — в тени деревьев, за высокими кустами. Глаза быстро уставали от яркости света, и хотелось отдохнуть без лишних раздражителей. Наири напомнила только о необходимой безопасности и бросила напоследок нечто похожее на: «Кричи, если что». Больше желающих навязать свою компанию не нашлось, но сейчас это не вызывало тоски. Непонятное ощущение, возбуждающее жажду действий, выцвело и поблекло, стоило им остановиться. Однако на смену ему пришло совсем другое: словно бы Мари ступала по самому краю обрыва, но точно уверена была, что не могла упасть вниз.

Она скинула рядом с собой мечи и мешок и прикрыла глаза, с удовольствием вытягивая ноги. Странное ощущение казалось слишком знакомым, но нужного определения никак не находилось. В мыслях царил долгожданный покой. Вокруг приятно шумела зелень, сквозь которую просвечивали солнечные пятна. Где-то позади переговаривались товарки, сокрытые густой растительностью. Мари не сомневалась — потерять отряд при таком гомоне было сложно. Она развернула сверток со съестным: немного мяса, немного лепёшек — провизию охотницы брали только на раз-два, предпочитая при затяжных походах добывать пропитание самостоятельно, — и откусила от мясной пластинки сразу половину, наслаждаясь привычным солоноватым вкусом.

По загривку вдруг пробежалась мелкая дрожь.

Глаза распахнулись, а взгляд настороженно заскользил по зарослям. Кусты на противоположной стороне прогалины вновь шелохнулись — не от ветра, слишком резко. Мари замерла, так и зажав в зубах недоеденное мясо. Кто-то — на другой стороне прогалины — пристально наблюдал за человеком, не спеша самолично представать перед взглядом. Время словно бы замедлилось.

Первым на солнце показался чёрный, влажный нос. Он пребывал в беспрестанном движении, принюхиваясь и выползая из-под тёмной зелени медленно, словно не в силах был противостоять запаху. Когда из клыкастой, вытянутой пасти высунулся язык и быстро — в одно движение — облизал нос, Мари отмерла. Медленно-медленно она потянулась рукой к лежащим на земле ножнам. Зверь, словно заметив это, остановился и лёг в траву.

Мари вновь застыла.

Янтарные — цвета яблочного сока — глаза уже проглядывались сквозь листву. Они смотрели прямо, не мигая, без какой-либо настороженности следя за человеком. Прошло ещё несколько секунд, прежде чем зверь позволил себе проползти ещё немного. На сей раз из куста высунулась голова целиком. Острые уши с небольшими лохматыми кисточками были прижаты и чуть заметно подрагивали. Огромный — по сравнению со своими собратьями, изображёнными в людских книжках, — волк остановился, не преодолев и метра.

Мари никак не могла заставить себя пошевелиться. Зверь не крался, как при охоте, и, казалось, вовсе не стремился напасть на неё. Все инстинкты кричали, вопили о том, что нужно было схватить оружие и защищать свою жизнь. Сердце колотилось так, словно бы хотело в данную минуту выпрыгнуть из груди. Мари с трудом разомкнула губы. Нужно было позвать на помощь...

— Отдохнули — и хватит! Пора собираться! — звонко возвестили из-за спины — оттуда, где собралась большая часть отряда.

Мари вздрогнула от неожиданности и моргнула. Зверь испарился в то же мгновение, словно бы его и не было. Только куст, неестественно колышущийся, да парочка обломанных веток остались.

Ещё раз пробежавшись взглядом по ближайшим зарослям, она вскочила на ноги и попятилась туда, где всё ещё слышалась разговоры охотниц. Идея эта, правда, оказалась заведомо провальной. Запнувшись о корень, Мари рухнула прямо в куст, который ранее отгораживал её от остальных. Треск был оглушающим. Как и короткий вскрик вслед за ним.

Из переплетения веток её доставали совместными трудами. В рот набилась листва, а повязка с левой руки немыслимым образом намоталась на поломанные сучья. Мари барахталась во всём этом безобразии с полминуты, пока не подоспели напуганные товарки. Стоило им только осознать, правда, что реальной опасности просто не существовало, как тревожные вздохи сменились хохотом. Феи в несколько рук разгребли образовавшийся завал и помогли Мари вывалиться на прогалину. Судя по тому, как разом они охнули — видок был ещё тот.

— А ты в своём стиле, как я погляжу, — Наири упёрла руки в бока и выглядела бы действительно внушительно, если бы не её извечная улыбка и милейшие ямочки на щеках.

— Держу вас в тонусе, — вздохнула Мари, запрокидывая голову, чтобы встретиться с ней взглядом.

Первый день рейда перевалил за половину. В укрощении леса пока побеждал именно лес, но дух пылал воодушевлением обратить счёт в свою пользу. Мари рывком приняла сидячее положение и потёрла саднящую щёку. Несмотря на очередное падение, она была счастлива. Все проблемы и загадки ныне казались совершенно незначительными и неважными. Вот только…

Что всё-таки было на уме у того волка?

От нависших над тропой скалистых высот и клокочущей где-то далеко в ущелье воды захватывало дух. Мари ступала по неровному камню — след в след — за идущей впереди феей и то и дело бросала взгляд вниз, надеясь разглядеть сквозь тьму и водную пыль беспокойную горную реку. Вдалеке громыхали — звук этот изредка сменялся натужным скрежетом камня о камень — скалы, которые, по рассказам, пребывали в постоянном движении. Мари страшно любопытно было хоть одним глазком взглянуть на сие явление, но путь в ту часть горной гряды являлся запретным. Столь стремительная изменчивость представляла опасность даже для тренированных летуний.

Чувство хождения по краю усилилось настолько, что стало едва ли не оглушающим. Теперь Мари ясно могла определить — то было предвкушение. Первородное, жадное и до ломоты знакомое. Хотелось кричать во всю глотку и хохотать, всецело отдаваясь ему, но она лишь вздыхала прерывисто, стоило очередному шару восторга надуться где-то в груди, и жмурилась, когда тот лопался. Неужели первая вылазка столь сильно действовала на неё?

Стремительно темнело. На вершинах ещё можно было кое-где углядеть алые росчерки закатного солнца, но и те постепенно таяли. Охотницы уже начали беспокойно оглядываться, но Наири упрямо вела их вперёд. До привычной стоянки оставалось недолго. Они, правда, ощутимо задержались в пути, и потому маячила на горизонте нешуточная перспектива разбивать лагерь в темноте. Даже Мари, сверх меры воодушевлённая на подвиги и свершения, после нескольких часов тревожного молчания прониклась мрачностью ожидания и с надеждой выглядывала из-за спин товарок.

Побродив по лесу большую часть дня, под вечер группа уже вынуждена была вновь взбираться по горам. Сперва пологие и поросшие колючими кустарниками, они совершенно незаметно сменились скалами. Не такими гнетущими, как те, на которых стоял Дом Ветров, но всё равно не слишком дружелюбными на вид. Здесь феи отчего-то не спешили взлетать, напротив — они шли едва ли не вприсядку, с оружием наготове, настороженно поглядывая на раскинувшееся по правую сторону ущелье. Когда Мари решилась задать тихий вопрос впередиидущей товарке, та, чуть вздрогнув от лёгкого прикосновения к плечу, полушёпотом отозвалась:

— Воздух здесь неспокойный, опасный, — и, крепче перехватив кинжал, добавила: — Добыча в чистом небе более заметна, понимаешь?

На том разговор и закончился. Мари погрузилась в обдумывание того, какие опасности могли скрывать скалы, что даже высоко в небе нельзя было выдохнуть спокойно, однако вопросов не задавала. Разгадка, правда, долго себя ждать не заставила: отряд резко остановился — Мари чуть не впечаталась носом в чужую спину — и, как по команде, бросился единодушно на землю. По камням скользнула гигантская тень и исчезла так же стремительно, как и появилась. Холодок пробежался по загривку. Сразу же вспомнились рассказы Лиф об огромных птицах с загнутыми, острыми клювами и когтями в полметра. Возле Дома Ветров таких истребляли неумолимо группы зачистки, но вдали от него феи и сами могли стать лёгкой добычей. Теперь Мари в том не сомневалась.

Она поёжилась невольно и стала куда чаще поглядывать на обманчиво спокойные скалистые вершины. Не мелькнёт ли тёмное крыло? Не осыплется ли каменное крошево под неосторожными лапами? Но всё было тихо. Словно бы хищные птицы расторопно покинули насиженные места или же — напротив — забились поглубже в гнёзда, предчувствуя куда большую опасность. На этих мыслях Мари решительно тряхнула головой. Думать и дальше в подобном ключе ей совершенно не хотелось — зря только накручивать себя и остальных.

Небо уже застыло тёмной синевой и даже появились на нём первые тусклые звёзды, когда по строю вдруг пробежалась волна воодушевления. Идущая впереди фея оглянулась на Мари и подмигнула, нарушая ставшее привычным за столько времени молчание:

— Пришли уже.

Дорога действительно ощутимо расширилась, и ещё через несколько сотен метров, за крутым поворотом, раскинулась перед группой огромная поляна, на которую выступал лес, спускающийся с покатого склона. Траву кое-где покрывали пожухлые листочки. Ветер подхватывал их, то сметая в сторону леса, то сбрасывая безжалостно в ущелье. Мари подавила желание тотчас же рухнуть на землю, давая отдых ногам, которые гудели от долгой ходьбы. Вместо этого необходимо было помочь товаркам с обустройством стоянки. Долг стоял превыше личных потребностей.

Феи, даже не переговариваясь между собой, мгновенно распределили обязанности. Мари, как ещё неопределившееся звено, перебегала от одного дела к другому, пытаясь запомнить всё и сразу. Охотницы и не возражали — они готовы были терпеливо объяснять и показывать новенькой по нескольку раз даже примитивные вещи. Тем более, на привычном месте гнетущая тревожность в достаточной мере сгладилась, а обступившие поляну с трёх сторон горы давали призрачное ощущение безопасности.

Больше всего, как ни странно, Мари впечатлил процесс готовки. В ходе обучения, конечно же, им рассказывали в теории как освежевать и приготовить пойманную дичь, но воочию увидеть это было куда более будоражащим. Ещё по пути к стоянке охотницы, шедшие в хвосте, умудрились подстрелить парочку крупных птиц и одного пушистого, упитанного зверька. Мари с сожалением тогда прикоснулась к неподвижным более серым лапкам, однако феи на жалостливый вздох только хмыкнули и пригрозили оставить сердобольную товарку без ужина. Как оказалось, себя было жаль куда больше, да и продемонстрированная тушка уже ничем не напоминала очаровательного пушистика. На то, чтобы снять с него шкурку у опытных охотниц ушло не более пяти минут. Руки, правда, всё равно предательски затряслись, когда Мари передали острый разделочный нож.

Она как раз отошла сполоснуть руки, которые всё ещё пахли сырым мясом, чтобы потом заново перевязать их чистыми повязками, когда за спиной, перекрывая уютный треск костра, послышались громкие голоса. Мари обернулась. Наири и Майя, выделяющиеся на фоне пламени чёткими силуэтами, что-то с жаром обсуждали. Видно, опять заспорили о выбранном маршруте. Она улыбнулась едва-едва и запрокинула голову. Небо казалось чернильной бездной — потянись, прыгни повыше, и упадёшь прямо в распахнутые объятия самой тьмы — с яркими, но такими далёкими звёздами. Чем дольше Мари вглядывалась в него, тем больше их становилось. В носу вдруг больно защипало.

Существовало ли во всех мирах что-то ещё более прекрасное?

Из-за деревьев вдруг донёсся отчётливо тихий смешок. Мари вздрогнула и припала к земле, цепко скользя взглядом по тому месту, от которого — как ей показалось — исходил звук. Заросли оставались темны и неподвижны. Неужели послышалось?

— Мари! Ты чего там? — раздался голос Наири. — Отлыниваешь?

Ещё пару секунд взгляд не отрывался от качающихся веток. По спине пробежались мурашки, и только тогда Мари бросилась назад — поближе к свету и товаркам.

— Да отстань ты от неё! И так впечатлений выше макушки, — хихикнула Майя, вытягивая руки перед собой. — Так вот, я и предлагаю…

— Нет уж, — Наири чуть нахмурилась. — Держаться вместе надобно. Нойль нас всех за палец подвесит, если узнает, что мы полгруппы позади оставили.

Мари уселась рядом и поинтересовалась тихонько:

— Какие-то трудности?

В воздухе густо разливался аромат жареного мяса: феи, ответственные за готовку, уже натаскали углей из костра в неглубокую ямку и негромко посмеивались, переворачивая над ней нанизанные на стальные прутья кусочки. В поселении чаще ели растительную пищу, поэтому в походах охотницы предпочитали лакомиться свежей дичью лишь с небольшой долей сухарей или трав. Мари огромных трудностей стоило не обращать внимания на урчащий живот под такой аккомпанемент. Весьма удачно, правда, под руку попалась тонкая веточка, пригодная для того, чтобы чертить по земле. Несколько первых штрихов сложились в нераскрывшийся бутон, когда Наири всё же надумала ответить, закатив глаза:

— Майя считает, что наш маршрут слишком долгий.

— Конечно долгий! Ты подумай об обратной дороге, — обижено проворчала названная. — Мы только к полудню до следующей точки дойдём, между прочим.

— И ладно, — Наири пожала плечами. — С погодкой-то пока везёт.

— «Пока», — с нажимом повторила Майя.

Повисло молчание. Феи напряжённо обдумывали сложившуюся ситуацию, а Мари решила им не мешать. Рисование захватило её полностью, несмотря на то, что чёрточки на земле были крайне недолговечны. Пару раз Мари сама проводила по ним носком ботинка и без сожаления прощалась с нарисованным, разравнивая площадку для следующего наброска.

— Нойль всё равно будет ждать до последнего, — наконец вздохнула Наири. — Скорее даже, всех остальных уже отправят в поселение.

Майя демонстративно надулась:

— А нам, значит, ещё незнамо сколько по лесам таскаться. Между прочим, с нами новенькая, — она одарила человека многозначительным взглядом.

Мари тут же встрепенулась:

— Эй, я вообще-то прошла проверку, — укоризненно заметила она и отбросила прутик в костёр.

— И уделала нашу капитаншу, к тому же! — Наири рассмеялась и, хлопнув насупившуюся Майю по плечу, легко поднялась с земли, чтобы помочь товаркам с последними приготовлениями. — Расслабься, сдюжим мы… Не впервой уж.

Спор свернулся как-то сам собой: все ощутимо проголодались, а потому отвлекаться ещё и на сторонние разговоры казалось излишне расточительным. Несколько минут пришлось сверлить в ожидании танцующее на поленьях пламя, но первые порции ужина подоспели как нельзя вовремя. Охотницы в считанные мгновения собрались у костра, расправляя крылья перед его жаром. Недолгая возня — прутья с кушаньем расхватывали с нечеловеческой расторопностью — и феи вгрызлись единодушно в сочное мясо, шумно втягивая в себя воздух. Мари честно старалась не обляпаться стекающим по рукам и подбородку соком, но за аккуратностью в тот момент следить было довольно сложно. Голод требовал съесть всё предложенное в самые короткие сроки.

Прошло немало времени, прежде чем возобновились хоть сколь-нибудь активные разговоры. Сквозь нелепые истории и слухи частенько проскальзывали и вопросы к Мари. Феи с интересом выведывали первые впечатления новенькой. Они не отстали от неё до тех пор, пока не добились более-менее внятных ответов, а не сдавленного мычания и односложных бурчаний с набитым ртом. Честно говоря, эту часть похода Мари с удовольствием бы пропустила. Было ужасно неловко. Тем более, что вопросы по своему обыкновению заставали её как раз в процессе пережёвывания особо сопротивляющегося куска мяса. Феи тогда только хихикали, не скрываясь, и нетерпеливо ёрзали в ожидании разрешения трудностей. Мари от этого становилось ничуть не легче.

После сытного ужина и непродолжительных ленивых посиделок у костра единственным желанием осталось залезть в спальник и проваляться в нём, как минимум, до следующего полудня. Охотницы, правда, подобной роскоши были лишены — дозор никто не отменял даже на привычной стоянке. Мало ли какая напасть могла выбраться на свет костра и запах пищи?

Дежурили по двое. Наири с готовностью взяла под своё крыло Мари, первой обзаведясь положенной парой. Оставшиеся феи тянули с выбором куда дольше. Казалось бы, это не было чем-то особенным или решающим, но охотницы, похоже, так не считали. Они по нескольку раз перегруппировывались, громко выясняя, кто с кем стоял «в прошлый раз», но число «обиженных» подобной расстановкой не уменьшалось. В конце концов, окончательно потерявшая терпение Майя, окинув товарок критическим взором, быстро и бескомпромиссно разбила по парам оставшихся. Все возражения встретились непробиваемым льдом — Мари впервые видела «тёмную сторону» Майи, которой любили стращать её при любом удобном случае. В этом состоянии с той спорить было действительно невозможно, не в пример капризным замечаниям, которые высказывались Наири ранее.

Спать укладывались одной большой кучей, хоть и каждая в своём спальнике. Мари, пригревшись, уснула даже быстрее, чем в нормальной постели. Правда, вылезать из тёплого местечка оказалось тем ещё испытанием воли. Когда её пришли будить на смену, явственно не хотелось даже носа высовывать в ледяную ночь, не то что выбираться из мешка целиком. А вот Наири не ложилась вовсе. Она задумчиво смотрела на пламя костра и катала по земле остывший уголёк кончиком ножа, когда Мари хмуро плюхнулась поближе к теплу.

— Ничего-ничего, — улыбнулась фея ласково, чуть повернув голову. — Сможешь ещё маленько поспать потом. Ночь тихая сегодня…

Стоял непривычный стрёкот ночных насекомых. На свет слетались мотыльки и мошки, но более крупных представителей животного мира, к счастью, видно не было. Мари огладила большим пальцем плетёный шнурок на ножнах и подтянула колени к себе. Сонная дымка отпускать её всё никак не желала. Почувствовав, что снова начала засыпать, Мари вскочила на ноги и похлопала себя по щекам. Подводить товарок, которые так хорошо к ней относились всё это время, не хотелось. Возможно, они бы только посмеялись над уснувшим в патруле новичком по утру, но стыда перед собой это бы точно не уменьшило.

Чтобы хоть немного взбодриться, Мари решила обойти для начала лагерь по периметру. Тем более, дозор в любом случае нести было нужно. Наири на это заявление только рассмеялась звонко и махнула рукой, отпуская напарницу размяться. Инициатива всегда была похвальна.

Первые несколько метров приходилось переставлять ноги совершенно машинально. Вместе с отдалением от костра покидала тело и приятная нега. Мари подёрнула плечами в тщетной попытке удержать тепло. Изо рта вырвалось облачко пара. Перехватив удобнее рукоятку меча, — второй так и остался висеть за плечом — она двинулась по кромке леса. О том, что они находились в горах, сложно было вспомнить, если не оборачиваться к ущелью и не запрокидывать голову. Привычный шелест листьев действовал умиротворяюще. Стояла тишина — даже ночные птицы не переговаривались. Мари прислушалась. Навязчивый стрёкот насекомых тоже смолк. Она хотела уже было окликнуть Наири, чтобы поделиться тревожным наблюдением, но…

Тонкий свист — в нескольких сантиметрах от бедра, — и стрела исчезла в густых зарослях. Кто-то совсем рядом взвизгнул от боли. Мари отшатнулась, вытаскивая меч, и попятилась туда, где застыла изваянием напарница, вскинувшая лук со второй стрелой.

Рычание заполнило поляну. Затрещали ветки.

Из-за кустов высоким прыжком выскочил волк, размером больше похожий на крупного быка. Сбив Мари с ног, он, петляя, помчался на фею. Из плеча торчала обломанная стрела. Вновь хлопнула тетива. Вторая — лишь вскользь задела дёрнувшееся ухо. Наири оттолкнулась от земли, взмывая в воздух. Разбуженные шумом, стали вскакивать и остальные охотницы.

Мари с трудом поднялась на четвереньки — удар затылком о мёрзлую землю не прошёл даром. Глазам никак не удавалось сфокусироваться хоть на чём-то. Крики отдавались болью в висках. Опираясь на ножны, она нетвёрдо встала на ноги. Разум не поспевал за картинкой.

Волк метался по поляне, раскидывая охотниц и пытаясь втоптать в землю подвернувшихся под лапы. Рычание перемешивалось с повизгиванием, когда очередной фее удавалось достать зверя. Мари кинулась вперёд, сжимая мечи. Шум в голове не затихал. Звучали резко и отрывисто голоса охотниц, окруживших волка. Они оттесняли его — тяжело дышащего, загнанного — всё ближе к ущелью. С оскаленной пасти капала кровь, клубилась в уголках розоватая пена.

Мари поравнялась уже с ближайшими к ней феями, когда зверь, совершив отчаянный рывок, вдруг выскочил из окружения. Длинными прыжками устремился в лес. Стрелы едва не вонзались в его задние лапы. Справились! Мари застыла на месте, затапливаемая облегчением, но с подкатывающей тошнотой бороться становилось всё сложнее с каждой секундой…

— Мари! — многоголосый крик взмыл к небу.

Она даже не успела обернуться, когда почувствовала удар в спину, выбивший весь дух. У самого уха клацнули клыки, щёку обожгло дыханием. Неведомая сила подхватила её за шкирку, и бездна устремилась навстречу. Волк совершил свой последний прыжок…

…и прихватил напоследок трофей.

Верх перепутался с низом. Зверь жёстко приземлился на лапы и пошатнулся, не выпуская добычу из пасти. Мари дёрнулась из последних сил, наудачу вгоняя куда-то за спину лезвие клинка. Заскрежетал металл о камень, не встретив по пути никакого сопротивления, и меч застрял, провалившись в узкую щель. Чёрт!

Сердце заметалось за рёбрами. Разум на мгновение опалило отчётливой ясностью. Мари стиснула ножны в левой руке и с силой опустила их на единственное серое пятно в зоне видимости. Её подбросило вверх — волк взвизгнул, но продолжал упрямо сжимать клыки. Только дёрнул головой и поднялся на дыбы, мотая пострадавшей лапой. Мари забилась отчаяннее.

Как назло, куртка, зажатая в пасти, даже не трещала — феи словно специально сделали её особо прочной. Ещё немного! Так просто Мари чьим-то ужином становиться не желала. Извернувшись на пределе возможностей, она умудрилась следующим ударом ножнами попасть волку в челюсть.

Свобода.

Мари упала на четвереньки. Под руками обнаружился холодный, скользкий от влаги камень. Она потянула на себя меч — тот не поддавался, словно кто-то удерживал его на том конце. Бросив рукоять, Мари потянулась ко второму, но рука так и застыла, едва-едва коснувшись его пальцами. Запястье сжало нечто, похожее на стальные тиски. Липкой волной затопило горло, не давая выдавить ни звука.

На лоб вдруг легла ладонь — узкая, ледяная, — и тело сделалось в тот миг неподъёмным. Воздух застыл в груди. Мари почудились сильные руки, бережно перехватывающие её под лопатки и колени, но вокруг стояла беспроглядная тьма. Боком она ощущала жар чужого тела, резко контрастирующий со льдом на висках.

— Спи, — шепнул кто-то на грани слуха, и сознание послушно погасло.

А в ущелье ещё долго метались срывающиеся женские крики, повторяющие одно единственное имя.

* * *

На языке прочно обосновалась горечь. Казалось, попытки от неё избавиться только усугубляли неприятное ощущение. Вдобавок, ещё сильнее пересыхало горло. Первый вдох после пробуждения царапнул глотку, вынуждая зайтись надрывным кашлем. До боли. До жжения в груди.

Так и всю душу можно было вытравить из тела.

Лишь когда приступ прошёл, — некоторое время он ещё напоминал о себе першением — веки соизволили разлепиться. Пальцы ощупали неспешно лицо, что будто бы опухло и задеревенело одновременно. Волосы были мокрыми от пота.

В комнате царил полумрак. Однако графин на прикроватной тумбочке обнаружился без особого труда. Вода в нём была прозрачной и прохладной, судя по капелькам на запотевших боках. Тут же стоял и стакан без ручки. Удушье и новый приступ кашля подкатили было к горлу, но рука, схватившая графин, оказалась быстрее. Вода особенно отчётливо пронеслась по пищеводу, успокаивая жжение. Всё-таки прохладная. Несколько капель стекли по подбородку, забираясь за шиворот.

Рукав отлично впитал в себя излишки жидкости, хотя сама рубашка была влажной. Особенно на спине. Несмотря даже на это, выбираться из постели не хотелось. Одеяло, перекрученное в несколько раз и уже почти полностью лежавшее на полу, ловко подцеплено было ногой. Вновь стало тепло и уютно. Можно было завалиться на другой бок и проспать ещё столько же.

Вот только «столько же» — это сколько?

Взгляд более придирчиво осмотрел крохотную комнатушку, в которой кроме широкой кровати и тумбочки не помещалось ничего. Уголок губ дёрнулся в усмешке. Интересно, кто же хозяин? Разум вдруг будто бы споткнулся на этой мысли. Тишина давила на уши, однако нужные воспоминания не приходили. Невозможно было даже сказать…

За стенкой вдруг зазвучали смутно знакомые голоса. Трое мужчин спорили о чём-то, но случайно выцепленные слова не проясняли ровным счётом ничего. Одеяло скомкалось под пальцами, и уже через мгновение пола коснулись босые ступни. Тёплое, чуть шершавое дерево. Несколько лёгких шагов. Пришлось задержать дыхание, чтобы разобрать глухие фразы, прижавшись щекой к двери.

«И вы учудили это всё из-за какой-то невидимой записочки?!» — вдруг громыхнуло так, что в ушах зазвенело, а тело рефлекторно отпрянуло.

Память никак не могла найти нужный образ, хотя имя особенно громкого мужчины так и вертелось на языке. Слух не сразу перестроился после внезапной вспышки, поэтому следующая пара фраз была безнадёжно утеряна.

«Тем не менее, ты всё же доварил свой… эликсир», — спокойный, юношеский голос вызвал волну мурашек, пробежавшуюся по спине. Пальцы будто бы наяву ощутили гладкий шёлк волос, пропускаемых через них.

«Может его того? Ну, проверить надо было сперва?» — третий голос — грубый и хрипловатый — звучал куда ближе, чем два других, словно бы его обладатель стоял совсем рядом с дверью.

«Как драмы разыгрывать, они не сомневаются, а тут чуть что, так сразу…»

Послышался скрип стула и тяжёлая поступь. Ноги невольно сделали два шага назад, когда источник звуков приблизился и застыл прямо за дверью, словно бы прислушиваясь. Перед мысленным взглядом тут же пронеслись ужасающие картинки, — не то фантазии, не то воспоминания — и пальцы безотчётно потёрли запястье. Нет уж, только не снова.

Взгляд заскользил по комнате, ища что-то, что можно было использовать в качестве оружия. Жестяной таз с перекинутым через край полотенцем, низкий табурет, высокая деревянная кружка на тумбочке за графином...

А что если? Глаза сузились, прикидывая, стоило ли разбивать изящную вещицу ради сомнительной обороны. Жаль, конечно, но в крайнем случае и это сойдёт.

За дверью разгорелся совершенно незаметно очередной спор, но разум уже не стремился зацепиться за каждую фразу. Ничего полезного там не проскакивало, а вот поразмыслить о том, что случится после того, как похитители решат войти в комнату, всё-таки стоило. Возможно, вновь придётся драться, выгрызая себя из лап осточертевшей уже судьбы. И когда только мирам надоест эта издевательская игра? Тело застыло напряжённой струной, готовое при первых же признаках сорваться к тумбочке за смертоносным осколком. К счастью, шаги прогромыхали в обратном направлении — мужчина так и не решился открыть дверь. Дыхание вновь выровнялось. Надолго ли отложилась их встреча?

Ещё несколько секунд прошли в нервном хождении из стороны в сторону. Других путей из комнаты не было. Ни окон, ни люков, запрятанных под кроватью, ни даже узких щелок вентиляции. Совсем некстати память подкинула и ещё один факт…

Ладонь, возникшая перед глазами, — взгляд придирчиво отметил потемневшие уже многочисленные царапины и выделяющиеся на коже пятна свежезатянувшихся ожогов — заметно подрагивала. Чернильное пламя появилось столь послушно, будто бы только и ждало этого момента. Свистящее шипение, однако, вырвалось само собой парой мгновений позже. Боль оказалась многим ярче, чем раньше.

Проклятье.

Собственная беспомощность угнетала больше всего. Нет, конечно, в случае реальной угрозы никакое жжение — да пусть хоть всё мясо обгорит до углей! — не станет препятствием к спасению. Но последние крохи благоразумия — и откуда только взялись? — отчётливо советовали найти другой путь.

Два шага до кровати. Разворот. Два шага до двери.

Разворот.

Разворот.

Голова неуклонно начала кружиться от собственного же мельтешения, поэтому пришлось вынужденно остановиться. Упереться лбом в дверь.

Успокоиться.

И не из таких передряг выбирались, верно? Следовало лишь выждать. Ведь если похитители казались столь знакомыми, то всегда можно было прибегнуть к старому доброму методу переговоров. Спокойным. Рассудительным. Угрозам расправой.

Губы вновь дрогнули в усмешке. Действительно, выкручивание своих же нервов никогда не помогало в подобных ситуациях. Нужно было всего лишь выждать подходящий…

Дверь распахнулась именно в тот момент, когда ладони опёрлись об неё, намереваясь оттолкнуться в противоположном направлении. Прямо перед глазами возникла грубая рубаха, распахнутая до середины, и волосатая, крепкая грудь. Плечи обхватили массивные, обжигающие руки, поймав начавшее заваливаться было тело.

Не так оно всё виделось минутой ранее, но отступление возможным не представлялось. Сейчас!

Пришлось вскинуть голову, чтобы разглядеть лицо мужчины. Даже собственное жалкое положение не имело никакого значения перед желанием узнать таинственную личность и обратить сие знание исключительно в личную выгоду. Вот только…

Брови сошлись к переносице.

Предполагаемый похититель был даже слишком знаком, и слова, сорвавшиеся с языка, оказались вовсе не угрозами, и не упрёками, как планировалось. В девичьем голосе, раздавшимся в этих стенах впервые, отчётливо звучало искреннее недоумение:

— Варг? Ты как-то… подрос, что ли?

Где-то навязчиво тикали часы, не давая сосредоточиться. Ирнест потёр слипающиеся глаза и перевернул страницу. Филипп, обещавший зайти за ним «к вечеру», в который раз уже задерживался. И у Ирнеста были все причины предполагать, почему: люди (и не только они) имели привычку перехватывать старичка в коридорах, вцепляясь в него, едва только завидев вдалеке. Филипп отчего-то необходим был абсолютно всем. И всегда. А потому на Ирнеста, который с недавнего времени прочно завладел его вниманием, смотрели уже не с интересом, а с нескрываемым неодобрением. Впрочем, тому было не привыкать.

Взгляд машинально отсчитывал строчки, но смысл текста в голове совершенно не откладывался. Сегодня должно было проясниться хоть что-то насчёт дальнейшего положения Ирнеста в Организации. Лео не соврал, хоть и прошло куда больше времени, чем ожидалось. Филипп действительно наткнулся на верный, как ему казалось, след в решении проблемы с ограничителем. И знание это одновременно вызывало тянущее чувство предвкушения и заставляло язык присыхать к нёбу от волнения.

Дойдя до конца страницы, Ирнест уже хотел привычно перевернуть её, но только со вздохом отложил книгу на покрывало. Какой смысл был в подобном чтении? Разум, уставший за день, всё равно не уяснил ни строчки. От резкого движения дёрнулся Элли, который уютно устроился на коленях, и приоткрыл один глаз. Несколько мгновений он укоризненно смотрел на друга, прежде чем фыркнуть тихонько и спрятать голову в собственных кольцах. Ирнест усмехнулся и легко провёл рукой по тёплой чешуе.

Наверное, стоило заранее отправить Элиота на положенное место, чтобы не терять время по приходу Филиппа, но вид ворочающегося во сне дракончика никак не давал ему осуществить задуманное — сердце тут же тяжелело, а руки опускались под очередную мысль: «Ну, ещё немного». Постоянное соседство больше не виделось такой уж вынужденной неприятностью — скорее наоборот. Ирнест всё чаще замечал за собой, что неосознанно торопился с пар в — ставшую привычной уже — подземную комнату к чешуйчатому сожителю. К Элиоту.

Ирнест сполз чуть ниже на кровати, расслабленно откидывая голову на подушку. Затёкшая шея неприятно ныла от долгого чтения в явно неудобной позе. Глаза неуклонно закрывались. Он только приляжет на минуточку…

Он проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо.

— Пресвятые ангелы! Я уж подумал, грешным делом… — с явным облегчением прошамкал Филипп, расплываясь в улыбке. — Вас, юноша, добудиться невероятно сложно. Вы не знали?

Ничего не ответив, Ирнест осторожно выполз из-под колец Элиота, которого — хорошо, что Лео этого не видел! — прижимал к себе во сне. В голове разлился плотный туман, и нельзя было даже сказать, какое время суток царствовало на данный момент. Филипп нетерпеливо поглядывал в сторону клетки и чуть подёргивал ногой, словно таким образом пытался ускорить процесс.

— Простите, — хрипло выдохнул Ирнест, сгребая дракона в охапку. — Я уже готов.

Даже по Комплексу ходить с мимиком в низшем обличии было нежелательно. Вот только Элиота, который терял «якорь», не останавливали никакие запертые двери, кроме специальной клетки. В чём Ирнест уже имел несчастье убедиться. К вящему облегчению работников, отвечающих за сохранение тайн Организации, уйти от своей комнаты он далеко не успел. Элли нагнал друга как раз в тот момент, когда дверцы лифта на их этаже приглашающе распахнулись. Беглеца поймали, дверь спешно отремонтировали, но на пары в тот день Ирнест опоздал.

Дракон завозился было, ощутив под собой не тёплую постель, а холодное лежбище, но не проснулся. В последнее время ему намного легче давались периодические расставания с другом, и Сиаххи, который занимался с подопечным каждое утро, всё увереннее выражал надежду на то, что его состояние скоро придёт в норму. По крайней мере, шептал наг сие так проникновенно, что даже Ирнест малодушно позволял себя в этом убедить. Возвращаясь в комнату, он каждый раз с затаённой надеждой открывал дверь. Быть может именно сегодня Элли встретит его непрерывной болтовнёй? Упрёт руки в бока и потребует выпустить себя из заточения немедля… Но пока все фантазии реальностью не становились. К сожалению или… к счастью.

На ходу натягивая халат и пытаясь пригладить смявшиеся на одну сторону волосы, Ирнест выскочил вслед за Филиппом в коридор. Свет там горел не так ярко, как обычно, — желтоватый, подрагивающий, он навевал ещё большую сонливость. Судя по всему, снаружи стояла глубокая ночь.

— Я, конечно, оговаривал, что придём мы поздно, но чтобы настолько… — сокрушался Филипп по пути, качая головой. — Только бы не ушла! Уж ушат недовольства мы с тобой как-нибудь сдюжим…

Ирнест хотел расспросить подробнее, к кому и зачем они идут, но в поток бормотания Филиппа вклиниться было не так-то просто. Несколько раз ему казалось, что наступила долгожданная возможность, но старичок, словно почувствовав это, заходился мелким кашлем, утирал лицо платком и вновь заводил свои бесконечные причитания. Немногочисленные работники — ночевали они в лабораториях, что ли? — оборачивались и ещё долго смотрели им вслед. В уши неумолимо лезли шепотки.

Первым, что Ирнест почувствовал, когда Филипп пробормотал тихонько: «Ох! Кажется, успели-таки!», был стойкий запах табачного дыма. Ещё далёкий и не слишком резкий, но уже в достаточной мере навязчивый. Неприятный. От него жгло глотку и оставалась на языке горечь, концентрирующая на себе всё внимание. Ирнест фыркнул, невольно замедляя шаг. Идти прямо к источнику зловония совершенно не хотелось, но Филипп упрямо тянул его прямо туда.

К тому времени, как они поравнялись с нужной дверью, Ирнест дышал так поверхностно, как только мог. В воздухе висела плотная дымка, с которой не справлялась даже система вентиляции, судя по мерному гудению, работающая на полную. Мигнул на стене индикатор, и дверь прошелестела в сторону.

— Филипп? — хриплый женский голос раздался тотчас же. — Надеюсь, ты присмотрел себе местечко на кладбище.

Несмотря на грозные слова, дама, обнаружившаяся в кресле прямо посередине небольшой комнатки, была абсолютно спокойна. Закинув длинные ноги на стол, она флегматично выпускала изо рта кольца дыма, словно бы созерцание сокрытых защитными решётками ламп было единственным достойным её делом. Ирнест попятился и замотал головой, тщетно пытаясь избавиться от дыма, проникающего в глотку. Воздуха катастрофически не хватало.

— Как же, как же! — весело отозвался Филипп, которого совершенно ничего не смущало. — Моя жестяная банка давненько меня дожидается. Лично подписывал да разукрашивал! Только гвозди вытрясу…

Женщина хмыкнула на это заявление и, зажав сигарету зубами, повернула голову к мнущимся на пороге гостям. Казалось, она и сама соткана была из дыма: короткие пепельные волосы с проседью, стальные глаза. Бледная кожа едва ли не рвалась на острых донельзя скулах. Пару мгновений дама пристально разглядывала Ирнеста, а затем вновь подцепила сигарету длинными пальцами и уставилась в потолок.

— У меня всё готово, проходите.

Едва удерживая себя от побега к лифтам, медленно и упрямо Ирнест продолжал втягивать в себя удушливый яд, чтобы хоть немного удовлетворить потребность организма в кислороде. Женщина не смотрела в сторону двери, но взгляд её странным образом ощущался липкими касаниями. Плечи сами собой дрогнули. Глаза начали слезиться, и Ирнест, мотнув головой, попытался было незаметно утереть их рукавом.

Ничего сложного. В глазах разом потемнело. Нужно просто стиснуть зубы и шагнуть в комнату…

Филипп вдруг вытолкал Ирнеста обратно в коридор и замахал руками:

— «Заходите»! Нетушки, уж лучше вы к нам. Ты что же парня мне совсем угробить хочешь? Никакого курева на этот раз! — уже припустив по коридору в обратном направлении, он крикнул через плечо оставшейся в комнате даме: — Уна, радость моя, и проветри, наконец, лабораторию!

Возмущений женщины Ирнест уже не слышал. Всё ещё ощущая призрачный, горьковатый вкус на языке, он куда с большим рвением, чем до этого, устремился за Филиппом. Воздух, казалось, с каждым шагом становился всё чище и слаще, несмотря на то, что они всё ещё находились в Комплексе. Остановившись лишь у самых лифтов, старик замахал на подопечного чистым платочком, словно пытаясь помочь.

Ирнеста всё-таки согнуло мучительным кашлем.

— Напоминал же Лео! Память дырявая… — продолжал причитать Филипп, беспокойно поглядывая в другой конец коридора. — Ох, окаянное пристрастье! И какой дурень только выдумал? Одному надобно идти было, а ты б уж погодя…

— Простите, — только и выдавил из себя Ирнест, едва не сползая по стенке от облегчения.

Коридор перестал сужаться, но в ушах всё ещё звучал далёкий рёв пламени и гул толпы.

— Да брось! — Филипп подобрался. — Это нам уж — маразматикам древним — надобно у тебя прощения просить. Я, стало быть, давным-давно ничегошеньки не ощущаю, а Уна… Ох и девица, скажу тебе! Ничего её не берёт. Ни-че-го!

В голове снова и снова прокручивались неясные ощущения; причитания старичка звучали где-то на фоне. Ирнест не мог понять, что именно так неожиданно ему вспомнилось. Возможно, всё те же волнения в столице? И хотя разум никак не мог найти даже примерное время, к которому относились эти огрызки, Ирнест, найдя удобное и логичное объяснение, тут же успокоился окончательно. Единственным беспокоящим его фактом оставалась скрытность Филиппа. Была ли та случайной или намеренной?

Уна появилась в поле зрения Ирнеста минут через пять, когда он только открыл рот, чтобы вновь попытать удачи в хоть каком-нибудь прояснении ситуации. Она всем своим видом излучала недовольство: руки в карманах халата, шаг твёрдый, гулкий. О бедро бился металлический чемоданчик, толстый ремень которого был перекинут через плечо, но женщина этого будто бы и не замечала. Поравнявшись с Ирнестом, она демонстративно цокнула языком и бросила:

— Посмотрите, какие нежности.

— Не начинай даже, — Филипп воинственно нахмурился. — Моран, вон, два дня после тебя отлёживался.

Выглядело это достаточно комично из-за существенной разницы в росте. Даже Ирнест, считающийся на редкость высоким парнем, едва доставал до плеча Уны, а приземистый Филипп и подавно терялся где-то в районе её талии.

— Сам виноват. Нечего было без спросу в лабораторию лезть, — женщина приподняла густые брови и чуть скривила губы в усмешке. — Ты мне это до смерти припоминать будешь?

Филипп смерил её ироничным взглядом, но, усмотрев на плече чемоданчик, вслух произнёс только:

— О! Дельная мысль… Точно-точно, это мы сейчас живо местечко найдём, — и тут же засеменил к запертой двери у противоположной стены.

Уна не ответила. Вынула из кармана пачку сигарет и вытащила одну отработанным до автоматизма жестом. Уже поднеся ко рту, замерла, недовольно нахмурившись, и со вздохом заткнула её за ухо.

— Народились же, — проворчала отчётливо Уна, облокачиваясь на стену, — нюхачи.

Ирнест чуть повернул голову. Женщина вновь казалась отрешённой, но пальцы её нервно подрагивали, словно перебирая невидимые струны. Он хотел уже было не то извиниться в очередной раз, не то сказать что-то ещё, но Филипп вдруг замахал из открывшегося тёмного проёма, призывая поторопиться.

Тихонько зажужжали длинные лампы под потолком. Ирнест перешагнул порог последним.

Комната, которую они беззастенчиво оккупировали, была светлой и просторной, но мебель в ней практически отсутствовала. Лишь несколько стульев, сложенных один на другой, обнаружились у дальней стены. Там же стояли и два узких стола.

— Не забудь маякнуть уборщикам, — бросила на ходу Уна, зачем-то ощупывая крашенный металл столешниц.

Несколько минут прошли в полнейшем молчании. Филипп сидел на отставленном в сторону стуле и сосредоточенно складывал платок на коленях. Уна же, по всей видимости удовлетворённая предоставленными ей рабочими поверхностями, не особо напрягаясь, выдвинула оба стола на середину. Ирнест, дёрнувшийся к ней, чтобы помочь, так и застыл, не успев и шага сделать. Звонко щёлкнул замком чемодан. Женщина вновь цокнула языком и выудила из нагрудного кармана очки.

— Залазь.

Ирнест нашёл взглядом Филиппа, который всё ещё не потрудился даже толком объяснить, что они затеяли. Тот замахал рукой, доверительно улыбаясь. Совсем как тогда — у Лео. По позвоночнику пробежалась ледяная волна. Неприятные воспоминания, казалось, намертво въелись в память.

— Просто сядь на парту, — закатила глаза Уна, на пару секунд отрываясь от методичного копания в чемодане. — Тебе что, ничего не рассказали?

Стол чуть прогнулся, когда Ирнест осторожно примостился на край, не рискуя отрывать от пола ноги.

— Ну да, кто бы сомневался, — дёрнула уголком губ Уна, натягивая на руки полупрозрачные перчатки. — Здесь все настолько погрязли в тайнах, что даже имени своего назвать боятся иной раз. Зато как копаться в чужом прошлом…

Она вернулась к Ирнесту и, опершись одним коленом о столешницу, бескомпромиссно повернула его голову вбок. Отогнула ухо — скрипнули перчатки и обдали кожу прохладой — и отрешённо возвестила:

— Я специалист по рунам. Меня попросили разорвать несколько контуров, — Уна, почти не меняя положения, дотянулась до чемоданчика и что-то не глядя выудила. — Посмотрим…

Ирнест с великим трудом заставил себя сидеть неподвижно. Нос забило отголосками табачного дыма и ещё чего-то кислого.

— И что… Как это повлияет на меня?

Руки Уны замерли на мгновение; уха коснулось нечто ледяное.

— Филипп, лучше будет, если сам это скажешь.

— О, конечно-конечно!

Сложенный пару мгновений назад платок из нагрудного кармана вновь был выдернут на свет. Филипп пожевал губы, словно собираясь с мыслями, и Ирнест, который наблюдал за всем этим краем глаза, не сдержал неловкой усмешки. Ему вдруг просто стало нестерпимо смешно, словно бы не его сейчас готовились — судя по разложенным на крышке чемоданчика инструментам — препарировать.

— Мы весьма не прочь были бы выяснить личность того, кто одарил тебя этаким подарочком, — наконец, промолвил Филипп. — И вернуть тебе способности в полном объёме, конечно! Вот только распутать столь нетипичные цепочки невероятно трудно…

Уна хмыкнула:

— Распутать можно всё, что угодно, — она встретилась на секунду взглядом с Ирнестом. — Это последствия могут быть неудобными.

Он дёрнулся невольно: не то от резких слов, не то от ледяной мороси, которая коснулась чувствительной кожи. Уна вновь встряхнула небольшой пузырёк с распылителем.

— Обезболивающее. Чтобы не откинулся раньше времени, — пояснила она.

Ирнест вновь нашёл взглядом Филиппа, но тот поспешно отвернул голову к стене.

— Мало кто врезает руны таким образом, юноша… Думается мне, придётся потерпеть немного.

Из горла вырвался тяжёлый вздох. И почему Ирнест позволял себе надеяться, что хоть одна затея Филиппа не сведётся в конечном итоге к жуткого вида ранам и выведением его из строя на неизвестное время. Опять придётся просить лекции у старосты, который уже не только смерял прогульщика укоризненным взглядом, но и даже порывался задавать вопросы. Опасные и весьма меткие.

— И я… — голос внезапно охрип, — …когда я приду в норму?

— Когда-нибудь, — отрезала Уна и вдруг обратилась к Филиппу: — Надеюсь, ты хоть догадался позвать подмогу?

Тот сцепил узловатые пальцы перед собой:

— Позвал, конечно, но энтузиазма — знамо дело! — не встретил. Трое есть. Авось парочка подтянется ещё…

— «Парочка»? Да вы совсем?! — Уна резко разогнулась и выдохнула, прерывая себя на полуслове. Широким шагом направилась к двери: — Мне нужно позвонить.

Она настолько стремительно выскочила в коридор, что никто не успел и глазом моргнуть. В комнате воцарилась тишина. Филипп вновь принялся утирать лицо платком.

— А… — только и выдавил из себя Ирнест, у которого вся левая часть головы уже начала неметь.

— Беспокоится, — поджал губы Филипп. — Я, признаться, и сам раздумываю над иными исходами… Комплекс пустует. Вряд ли нас до утра кто отыщет.

У Ирнеста перехватило дыхание, когда разум, наконец, осознал, к чему клонил старик. Они боялись его. Того, что могло произойти, если монстр вырвется наружу. Того, что точно произойдёт, если он превратится.

— Ничего нельзя сделать? — Ирнест сжал кулаки. — Связать меня или…

— Если бы это имело хоть малейший толк, юноша… Однако! — Филипп поднял указательный палец вверх, не давая возразить: — Сия печальная участь нас постигнет лишь в случае отрицательного результата. Уна — мастерица по части рун, уж кому как не ей довериться! Но перечёркивать переплетённую цепочку — да ещё и по живому! — сталбыть, доля непредсказуемости тут немалая…

Дверь отворилась, прерывая его, и до Ирнеста донеслось торопливое:

— …конечно, Солнышко. Мама вернётся — не успеешь и глаза открыть. Ложись спать, — даже хриплый голос отчётливо смягчился нежностью. — Да-да, конечно. Спи.

Уна вошла секундой позже, бросив в карман халата узкий переговорник. У Ирнеста сердце подскочило к горлу. Они так рисковали… Из-за чего, спрашивается?

— Филипп, — он прикрыл глаза, борясь с непреодолимой силой, сжимающей намертво челюсть. — Это действительно так необходимо? Я… я действительно смогу принести пользу вашей Организации?

Повисло молчание. Уна, так и не дойдя до столов, вдруг фыркнула и прищурилась:

— Очаровательно. А я-то голову ломала, чем же эти злодеи умудрились тебя подкупить?

— Уна! — бросил грозный взгляд на неё Филипп.

— Что-что? — она подняла брови и ловко провернула меж пальцев скальпель. — Скажешь, с тобой было не так?

Она вновь склонилась над Ирнестом, но тот на сей раз прикосновений не почувствовал — лишь неприятный звук, отдающийся прямо в голову.

— Не больно? — тихо бросила Уна и, дождавшись отрицательного ответа, удовлетворённо кивнула. — Скажи, если что-то почувствуешь.

За ухом зашкрябало ещё противнее. Ирнеста едва не передёрнуло, но он чудовищным усилием воли заставил себя сидеть неподвижно.

— Организация имеет черту заманивать таких дурачков, как мы, напевая сладкие речи до тех самых пор, пока не подпишешь контракт, — продолжала Уна, не обращаясь ни к кому конкретно. — Странно, что ты и без этого согласен стать их цепной собачкой.

— Они ведь, — Ирнест сухо сглотнул, — помогают…

Над ухом отчётливо прозвучал смешок:

— Ты им необходим, мальчик. И они ужом извернутся, чтобы не выпустить тебя из клетки. Не пряником, так кнутом.

Ирнест вновь скосил глаза на притихшего Филиппа. Почему-то даже если и были слова женщины правдой, не меняло для него это ровным счётом ничего. Разве не он сам планировал использовать знания Организации, чтобы найти свои корни? И поиски Мари, в которых вдруг забрезжил свет надежды… Да пусть хоть вскроют его и выпотрошат!

Уна отпрянула, когда Ирнест, сам того не желая, озвучил последнюю фразу вслух. Он запоздало прикусил губу:

— Простите, я не должен был…

— Похоже, я ошибалась на твой счёт. — Со звоном ударился об подставку вымазанный в крови скальпель. — Ты ещё несчастнее, чем я думала.

— Что? — Ирнест вскинул голову.

— Не способен даже последнее желание выторговать, безнадёжный ребёнок, — закончила Уна, едва-едва размыкая губы; глаза её блестели сожалением.

Филипп нарочито громко кашлянул, и Ирнест, который всецело сконцентрировался на женщине, чуть было не подпрыгнул от неожиданности.

— Девочка моя, быть может, лучше не отвлекаться на пустые разговоры в столь ответственный момент? — с улыбкой заметил старик.

От обманчиво ласковых слов пробежались по спине мурашки. Руки вдруг дёрнулись, словно пытаясь оттолкнуться от столешницы. Убежать? Наброситься? Ирнест прикрыл глаза, напоминая себе об Элли, который уже столько дней был заперт в клетке только из-за него. Он уже и без того принёс кучу проблем окружающим. Если хоть кому-то будет от него польза, то никаких сомнений просто не могло существовать. Где-то внутри, правда, тлел страх… Страх очнуться у истерзанных тел. И вновь ощутить это.

«Чувствовать превосходство из-за одной лишь грубой силы… неправильно».

Уна хмыкнула, но покорно замолчала, принимаясь за работу. Ледяное спокойствие её нисколько не дрогнуло. Ирнест же, как ни пытался вернуть самообладание, с каждым мгновением чувствовал лишь всё более распаляющееся в груди пламя. Был ли то эффект от действий Уны или же от её слов, он осознать не мог. Да и не стремился.

Уши забил скрежет.

— Мне ничего не нужно. Возможности спокойно доучиться в Академии достаточно, — привычно произнёс Ирнест и сам же запнулся на своих словах. Не это ли была та самая возможность? — Разве что… — он перевёл дыхание, — я был бы счастлив найти одного человека.

Если бы не потребность говорить хоть что-то, — заглушить собственным голосом отвратительный скрежет в голове, — ничто в мире не заставило бы его признать это. Сколько раз Ирнест уже пытался начать разговор о Мари с Филиппом, который неизменно обрывался под грузом всё новых и новых деталей, решений и знакомств! Или нечто другое останавливало его?

Ирнест замер. Дышать становилось всё тяжелее. Спина неуклонно сгибалась, нарушая идеальную осанку, вбитую на уровне потребности. Он что-то говорил. Не осознавая того, не слыша. Лишь горло саднило от громкости слов. Перед глазами стояло лицо. Впервые столь ясное и чёткое, словно бы кто-то держал фотографию.

Ярко-голубые глаза. Белоснежные волосы. Узкий подбородок.

Мари?

Ирнест нахмурился. Нет. То был мужчина: смутно знакомый, но такой далёкий. Он знал: от него пахло пеплом и кровью. Смертью.

Картинка размылась, словно от слёз, и внутренности скрутило жгучей болью.

Стены обступали его кругом, сжимая кольцо. Толща земли давила сверху. Пепел сметало в узкие прорези высоко над головой.

Топот. Лязг. Рычание.

Кто-то крикнул. Ухо дёрнулось в сторону звука. Мир сузился до ощущений. Ирнест прыгнул вперёд, озираясь.

Серость. Серость. Серость.

Пепел объял мир. Пепел скрипел на зубах.

Пепел тёк внутри него.

Пепел выл, раздирая глотку.

Где. Все?

— И вы учудили это всё из-за какой-то невидимой записочки?! — задохнулся возмущением Хгор, и ладони его мелко затряслись.

После того как на пороге таверны — уже больше двух суток назад — появилась неразлучная парочка с бездыханной девушкой на руках, с душевным равновесием орк предусмотрительно распрощался. И не прогадал.

Варево, бурлящее тем утром на огне, всё же пригодилось. Ринар особенно чётко в своих записях привёл рецепт и даже примерное время, к которому его следовало приготовить. И Хгор возблагодарил всех почивших великих воинов за то, что, несмотря на полный раздрай в команде, всё-таки последовал голосу разума. Орк воздавал бы должное и предусмотрительности старого друга, если бы не внезапно открывшаяся правда. Ринар не просто подстраивал план под увиденное будущее, но и ловко манипулировал нужными переменными. В том числе и своими добровольными союзниками.

— Она была невидима лишь для тебя, друг мой, — подтвердил догадку Сэл, отводя взгляд. — И содержала весьма конкретные указания.

Хгор тяжело осел на стул. Та ссора, не дававшая ему покоя ночами. Те слова, прозвучавшие в запале. Всё было подстроено. И кем?! Безумцем, заварившим кашу невероятных масштабов! В голове отчётливо взвилось желание тотчас же ворваться в соседнюю комнату и потребовать ответа от друга. Немедля. О том, что будет, если снадобье не подействовало, как следовало, Хгор в данный момент предпочитал не думать. Как минимум, придётся решать, что делать с перепуганной до немоты девицей в форме охотниц из Дома Ветров. Губить невинную деву было жаль, но обеты, по чести орков, являлись нерушимыми.

— Дурачьё стоеросовое, смутьяны орелианские… — бормотал Хгор, которого мысли о дальнейшей судьбе утянули из реальности едва ли не полностью. — Что ж у вас… И совести своей не нашлось? А если б я и впрямь вас, дурных, послушал? Ох и тьма!

— Тем не менее, ты всё же доварил свой… эликсир, — спокойно прервал его Сэлларен.

Варг на этих словах снова бросил обеспокоенный взгляд на дверь, за которой спала их «пленница», и безотчётно ощупал левую руку, которая отзывалась фантомной болью из-за раздробленной в волчьем теле лапы. У Хгора даже не осталось сил ругать в который раз приползшего в совершенно непотребном состоянии оборотня. Живой — и на том спасибо. Стащить живого человека прямо из отряда фей-охотниц дорогого стоило.

— Может его того? — осторожно протянул Варг. — Ну, проверить надо было сперва?

— Как драмы разыгрывать, они не сомневаются, а тут чуть что, так сразу… — проворчал Хгор и поднялся.

Доски натужно скрипнули под тяжёлой поступью (давно уже следовало заменить пол на втором этаже, да руки не доходили), но за дверью, на которую они синхронно и слаженно пялились последнюю пару суток, царила тишина. Шумное, надрывное дыхание прекратило доноситься из комнаты ещё несколько часов назад. Перепуганная до дрожи троица тогда не выдержала — сунулась внутрь, чтобы опровергнуть внезапно возникшее предположение. Девица, к счастью, всё-таки дышала. Поверхностно, едва-едва, но дышала, что внушало немалую надежду. Комнату вновь закрыли, и успокоенные заговорщики разместились привычно в небольшом коридорчике. Только тогда Хгор наконец решился задать тот самый вопрос, с которого начался сегодняшний спор. До этого времени друзья почти не разговаривали, каждый погружённый в собственные думы. Ограничивались короткими фразами, координируя действия, и только.

Сейчас Хгор искренне думал о том, что лучше бы товарищи ему соврали, вместо того, чтобы вываливать всю правду о дополнительных инструкциях Ринара. Которые не мог видеть лишь один. Он скрипнул зубами. Нет, он точно вытрясет из демона всю дурость! Напряжённо вслушиваясь в тишину, уже было потянулся к ручке, но сам же себя и остановил. Не для того он отваживал от неё неуёмных товарищей, чтобы лично нарушить покой друга. Ринар проснётся сам. Ему уже ничего более не угрожало. Нужно было лишь подождать…

— Ну, прекращай, — Варг осклабился, на пару секунд даже перестав тыкать пальцем в повреждённую руку. — Мы же уже извинились!

— А нервы мои мне кто вернёт? — взвился ещё сильнее Хгор, в два шага возвращаясь к своему стулу. — Актёры недоделанные! Нельзя было прямо сказать?!

Варг сжался и протянул обиженно, поглядывая на Сэла в поисках поддержки:

— Так ведь батька велел…

— «Батька велел», — передразнил Хгор. — А своего ума за столько лет не набралось?

Разумом он, конечно, понимал, что напрасно срывался на Варге, который и без того разлуку с Ринаром переживал тяжелее всех. Да и планы, строившиеся демоном, сколь безумны они бы ни казались поначалу, чаще всего приводили к успеху. Однако собственные раздражение и отчаяние, едва ли живьём не съевшие Хгора за последние дни, требовали восстановить справедливость. Сэлларен одарил его вдруг насмешливым взглядом, словно уловив последние мысли. На бескровных губах Хгору даже почудилась тень ухмылки. Он открыл было рот, чтобы продолжить спор, но лишь тяжело плюхнулся на стул и спрятал лицо в ладонях. Всё равно без толку.

— Слышьте! — Варг, воодушевление которого внезапно достигло критической отметки, тут же вскочил со своего места.

Взгляды друзей сошлись на нём.

— Но мы ведь… — он замялся на секунду, словно боясь неосторожным словом всё разрушить, — … справились, да?

Повисла тишина. Сэл медленно выдохнул, прежде чем ответить:

— Думается, мы сделали всё, от нас зависящее.

Хгор тяжело кивнул и, сцепив руки перед собой, громко хрустнул суставами. Несмелая улыбка начала было расползаться по лицу Варга, — он будто в миг помолодел на десяток лет сразу — но так и застыла на полпути. Он обернулся. Не говоря ни слова, метнулся к двери и, прежде чем хоть кто-то сумел среагировать, дёрнул её на себя. Друзья подскочили секундой позже, но девушка, по всей видимости, стоявшая вплотную к разделявшей их преграде, уже оказалась в руках оборотня.

Несколько секунд мучительно тянулись, и никто не решался двинуться с места. Получилось? Нет?

— Варг? Ты как-то… подрос, что ли? — удивлённо заметила она, даже не пытаясь оттолкнуть «похитителя».