Зеркальные миры — 1. Перерождение (джен)

Пустошь, тянущаяся до самого горизонта, кажется бесконечной. Лишь кое-где прорывают выцветшую землю чахлые кустики травы, да одинокие шпили скал вдалеке втыкаются в небо. Столь призрачные, что и сказать нельзя с уверенностью: настоящие они или же части искусного миража.

Воздух — сухой, как и земля под ногами, — застывает лишь на пару мгновений, чтобы уже в следующее вновь взвиться обжигающим потоком. Ветер петляет промеж воинов, что безмолвно, с опаской пересекают границу: невидимую, но отчётливо ощутимую для каждого обитателя здешних мест. Самодельные доспехи, составленные из разномастной утвари, скрежещут в такт их мерному шагу.

Дикари.

Страж, ещё не замеченный никем, морщится своим мыслям. Со скалистого уступа вся равнина как на ладони. Чужой запах заставляет фыркнуть и задержать дыхание; ветер путается в волосах, переплетает меж собой длинные белые пряди. Руки взметаются к мечам на поясе, но, уже скользнув по шершавой коже, останавливаются и привычно — неторопливо — собирают надоевшие до безумия волосы в тугой хвост.

Даже собственное тело не принадлежит ему.

Медленные, слишком медленные передвижения дикарей больше раздражают, чем нагоняют страх. Предвкушение битвы тоже постепенно сходит на нет. Это всего лишь его работа. Рутина.

Скорее покончить с этим.

Чёрное перо опадает на землю секундой позже, чем касаются её подошвы сапог. Почти бесшумно, только мелкие камни тихонько хрустят под ногами. И хотя враги замечают его — слишком поздно — последние из них уже переступили границу. Приказы Короля не обсуждаются.

Уничтожить.

Трещины заполняются влагой, сухая земля благодарно принимает в себя кровь. Красные разводы почти не заметны на ржавой почве. Блеск стали смазывается. Разом будто бы включают звуки и запахи, что мешаются между собой, превращаясь в единое пёстрое марево, воспринимаемое скорее по наитию, чем органами чувств. Хочется одного — закрыть глаза в тщетной попытке унять безумную пляску, но он прекрасно знает — это лишь всё усугубит.

По плечу соскальзывает рассечённый шнурок, волосы растекаются по спине, падают на лицо. Заминка на доли секунды — первое ранение. Ярость затапливает сознание. Струится сквозь тело, будто бы прожигая себе путь наружу. Воздух тяжелеет. Существа, стоящие ближе всего, мгновенно вспыхивают, оставляя после себя горстки пепла, что тут же подхватываются ветром. Остро пахнет гарью. Смерть проносится дальше, выжигая пространство, отбрасывая в сторону обугленные тела.

Вновь тишина. Неестественная, мучительная, только собственное хриплое дыхание доносится будто бы из-под толщи воды. Медленно оседает пепел. Страж устало прикрывает глаза и, запрокинув голову, подставляет лицо ветру.

Вдох. Выдох. Вдох.

Воздух вырывается из лёгких рваными толчками, а сердце колотится, как после быстрого бега. Опять. Эти сны…

Мари вновь встретила рассвет, сидя на своей кровати. В руках приятно шуршали разномастные листы с набросками и обрывками записей. Обычно это успокаивало, но сегодняшний кошмар был столь ярким и… каким-то слишком настоящим, чтобы раствориться с первыми лучами солнца.

В пальцах простой карандаш и огрызок ластика — всё, что сподобились выделить работники больницы. Мари привычно потянулась за чистым листком. За узкий стол пересаживаться не хотелось — пришлось ограничиться подложенной под бумагу книгой: одной из тех, что приносили добродушные медсёстры.

Скалистый выступ, выжженная земля. Карандаш замер на пару секунд в нерешительности, а потом штрихи сложились в безликую фигуру — длинные пряди волос переплетались на ветру. Страж склонился над обрывом, вот-вот готовый прыгнуть к невидимому врагу и ринуться в сражение… Мари затаила дыхание, стараясь как можно больше успеть перенести на бумагу, но детали ускользали как вода сквозь пальцы.

— Уже не спишь? — вдруг раздался звонкий голос прямо над ухом.

Мари дёрнулась. Хоть она давно привыкла к подобным появлениям единственной подруги в этих стенах, момент был безнадёжно упущен.

— Привет, Лиэ, — она спрятала набросок в куче ему подобных и нехотя улыбнулась, скрывая собственное разочарование.

На плечо ступили крохотные ножки, настолько невесомые, что Мари не почувствовала бы их, если бы специально не ждала. Фея, ростом всего с десяток сантиметров, с интересом подалась вперёд, держась за её волосы, как за лиану. Одно мгновение — и Лиэ, взмахнув розоватыми крыльями, оказалась над листами, которые были сложены в некое подобие стопки.

— И зачем ты это хранишь?

Она выудила из мешанины рисунков старый и почти позабытый портрет — края у того давно истрепались, а яркие мелки смазались. Мари тут же перехватила листок.

— Чтобы помнить. — В голосе проскользнула обида. — Тебе не нравится?

Цветастый, по-детски неуклюжий портрет феи, которая однажды пожалела странную сиротку.

— Я просто знаю, что сейчас ты рисуешь гораздо лучше, — после непродолжительного молчания смягчилась-таки Лиэ.

— Да ла-а-адно, — Мари ехидно ухмыльнулась. — Твои прекрасные золотистые волосы чудно вышли…

— Но они же не торчат во все стороны как палки!

Лиэ картинно топнула ножкой, и Мари невольно заулыбалась, чувствуя, как радость понемногу перекрывала все тяжёлые мысли. Подруга не появлялась уже несколько дней, и поэтому даже странно мрачное утро не способно было испортить момент встречи. Тем более то, как Лиэтель ценила свою красоту, казалось крайне забавным, сколько бы времени не прошло с момента их знакомства. Расплата, правда, за беззлобные смешки Мари находила тоже неизменно. Из-за нещадной критики приходилось даже самые мелкие наброски доводить до совершенства… По крайней мере, те из них, на которых присутствовала сама Лиэ.

— О! А вот этот я точно не забуду, — через пару мгновений та вновь вытащила из уже более-менее аккуратной стопки следующий рисунок.

Мари с притворным укором посмотрела на неё: ровная башенка, только что собранная, вновь расползлась во все стороны неопрятной кучей. Но, увидев выбранный листок, лишь покачала головой.

Эта работа также была одной из первых, нарисованных ещё в приюте. Худая, как палка, девочка в коротком платьице и со странной шапкой на голове, толсто обведённой чёрным карандашом. Тогда так и не получилось придумать ничего лучше, чтобы хоть как-то изобразить свои почти неестественно белые волосы. Те, к слову, не только не хотели рисоваться, но и коварно добавляли детям лишнюю причину для насмешек.

— Вспомнишь тоже...

Солнце постепенно всё больше расцвечивало крохотную комнату, освещая даже самые тёмные уголки. Мелькнул яркий зайчик — луч отскочил от зеркальца на двери. Мари невольно зажмурилась… и тут же вздрогнула от неясной тени, пробежавшей в глубине отражения. Неприятно скатилось по позвоночнику чувство опасности. Словно кто-то пристально наблюдал за ними.

— Лиэ.

Вот только фея, взлетевшая под самый потолок, — вероятно, просто наслаждаясь утренним солнцем, — не услышала громкий шёпот. Или просто не хотела слышать.

— Точно! Я же забежала на одну минутку, — засуетилась та и взглядом нервно заметалась по комнате. — Срочные дела!

— Нет, послушай…

Договорить Мари не дали — Лиэ, взмахнув на прощание крыльями, исчезла. Лишь мерцающие искры мягко осели на пол, тут же погаснув. Слишком очевидно. Растерянность стремительно сменялась злостью.

В отражении вновь мелькнуло нечто. Мари судорожно зажмурилась, отгоняя от себя липкое чувство паники. Никого нет. Здесь никого…

Осторожно сползти на пол, прижаться к стене, не открывая глаз. Никто не войдёт. Представить, как запаиваются намертво окна и двери, как чернеет зеркало, скрывая мутные отражения. Слушать лишь собственное дыхание.

— Собирайся. Скорее!

Мари вздрогнула, сбрасывая дремоту. Тело затекло от неудобной позы и долгого сидения на жёстком полу, а голова кружилась, только прибавляя неудобств к внезапно накатившей слабости. С тех пор, как улетела фея, прошло не больше двух часов. За это время отчётливо слышно было, как щёлкнула раздвижная дверца в неприметном шкафу у двери — принесли завтрак и утреннюю порцию таблеток, однако второй раз медсестра прийти так и не успела.

— Ч-что такое?

Вместо ответа Лиэ, вернувшаяся куда раньше, чем ожидалось, сделала ещё один круг, полностью облетев комнату. Чуть дольше она задержалась у входной двери, безжалостно сбрасывая со стены потемневшее — или только так показалось? — зеркало. Лишь когда осколки брызнули во все стороны, Мари, наконец, вскочила на ноги, чуть пошатнувшись.

— Ты что творишь? — Ещё один вопрос остался без ответа. — Лиэ!

Она подскочила к странно беспокойной подруге, едва не сталкиваясь с ней на полпути. Только искры мелькнули перед самым носом.

— Слушай, — Лиэтель вновь оказалась на уровне глаз. — Нужно уходить. Здесь очень опасно.

Говорила она спокойно и уверенно, но взгляд панически метался. У Мари вдруг снова закружилась голова — теперь уже от неожиданных слов. Всего пару дней назад, в своё семнадцатилетие, она слёзно умоляла Лиэ забрать её в мир, что по красочным рассказам никак не мог быть хуже человеческого. Терять было нечего: первую половину жизни Мари провела в приюте, другую — в психиатрической лечебнице. Однако разговор прервался неожиданно решительным «нет», и с тех пор Лиэ пресекала все дальнейшие попытки продолжить его. Теперь же…

— Я не… не понимаю. — Мари отступила на полшага.

Раздался глубокий вздох, и фея будто бы спрыгнула с невидимого пьедестала на пол. Мелькнула вспышка. Мари не сразу поняла, что изменилось. Лишь когда кусочки картинки сложились, она в полном изумлении протянула руку женщине, появившейся напротив.

Лиэ, в одно мгновение оказавшаяся даже выше Мари, выглядела старше своей миниатюрной версии… и отчего-то более строгой. Пальцы, немного дрожащие и разом похолодевшие, так и застыли, не решаясь коснуться чужой кожи. Проверить — не сон ли?

— Я всё объясню, — мягкий голос, в котором без труда угадывались знакомые нотки, развеял сомнения. — Позже.

На пару секунд повисло молчание, но когда Лиэ вновь заговорила, отчётливо зазвучала мольба:

— А сейчас нам нужно уходить… Прости, что не смогла забрать тебя тогда. — Она перехватила протянутую ладонь и шагнула вперёд, прижимаясь к ней щекой. — Нужно было разрешение Старшей.

— Значит, теперь, — пришлось прокашляться, чтобы вернуть голосу нормальное звучание, — теперь я могу… Ты заберёшь меня?

Лиэ кивнула, не спеша расцеплять их руки.

— Нужно только твоё согласие. Никто не может просто так похитить человека из его мира.

Тихо, на грани слуха, звякнул осколок зеркала, дёрнувшись, будто бы желая перевернуться. Лиэтель мгновенно оглянулась на звук.

— Что там? — Мари попыталась вновь отступить к стене, но фея неожиданно крепко держала её за руку.

— Пожалуйста, скорее! Я не хочу сражаться здесь.

Эти слова подействовали как ведро ледяной воды. Сражаться? С кем? Видимо, последний вопрос прозвучал вслух, потому что Лиэ тут же отозвалась:

— С теми, кто пришёл за тобой.

Увлекая за собой, она в два шага отступила к стене, подальше от двери и окна. Мари послушно — как на привязи — потянулась следом. Сотни вопросов тут же возникли в голове, и сейчас она даже не была уверена, что это не очередной слишком яркий сон.

— Но…

Тёплые ладони обхватили лицо, Мари вновь оказалась под изучающим взглядом ядовито-зелёных глаз, теперь кажущихся неестественно большими. Нечеловеческими.

— Всё потом. Ты мне веришь?

Судорожный вздох. На глаза навернулись непрошенные слёзы, разум совершенно не поспевал за всем происходящим. Медленно, всё ещё сомневаясь, Мари кивнула, и Лиэ едва заметно улыбнулась:

— Тогда просто скажи, что согласна. Что хочешь уйти со мной.

— Я... — воздух разом кончился.

Оконное стекло ощутимо задрожало и даже будто бы выгнулось вовнутрь. Ужас вновь царапнул острыми когтями где-то внутри, Мари дёрнулась было, чтобы обернуться, но Лиэ требовательно удерживала голову, вынуждая смотреть только на себя.

— Я… я хочу уйти с тобой, — казалось, голос терялся на полпути, но всё равно болью отдавался в ушах, словно громовой раскат. — Согласна. Я согласна!..

По губам Лиэ скользнула таинственная усмешка, и очарование разом спало. Не давая произнести больше ни слова, она потянула Мари на себя, касаясь лёгким поцелуем лба.

Мир в тот же момент раскололся на бесчисленные зеркальные отражения, чтобы уже через мгновение смешаться воедино. Ощутимо обдало ледяным ветром, налетевшим из ниоткуда, взметнулись искры. В последнюю секунду, прежде чем вспышка погасла, Мари увидела, как застыли в воздухе осколки стекла, так и не осев на пол.

Пружинистый мох толкнулся в ноги, вынуждая упасть. Казалось, она находилась в двух местах одновременно: глаза всё ещё видели серые стены и блестящие осколки, россыпью покрывающие пол, но лёгкие уже вдыхали в себя свежий, чуть сладковатый лесной воздух. И это было… странно. Мари даже испугалась на мгновение, что так и останется, застряв между двух миров, как вдруг наваждение спало.

Яркий солнечный свет нестерпимо резанул по глазам.

Лиэ тяжело вздохнула и с наслаждением потянулась, разминая затёкшие конечности, не обращая внимания на девушку, упавшую к её ногам. Пребывание в своей уменьшенной версии было не очень-то комфортным. Отряхнув несуществующие пылинки с плотной туники, она тяжело вздохнула, носком ноги переворачивая человека на спину.

Мари явно не выдержала перемещения и оттого сейчас никак не реагировала на внешний мир. Со стороны могло показаться, что она спала, но Лиэ прекрасно знала — если не поторопиться, та рисковала вообще больше никогда не проснуться. Всё же их шестое отражение было довольно далеко от человеческого первого.

Опустившись на корточки и протянув руку, она одним движением убрала с лица Мари растрепавшиеся волосы. Сегодня произошло то, что лишь подтвердило догадки Старшей. Неужели нападавшие тоже ждали этого знака? Большая удача, что Лиэ успела вытащить цель до того, как они встретились. Старшая не раз подчёркивала: Мари ни в коем случае нельзя было попадать под иное влияние, по крайней мере, до окончательного перестроения. Жаль только, что она не пробыла чуть дольше в своём безопасном мирке. До того времени, когда им бы уже ничто не угрожало, и даже случайные встречи не помешали бы плану Старшей.

— Так это и есть то, о чём столько разговоров в последние несколько лет? — Раздался глубокий голос совсем рядом.

Лиэтель даже не обернулась — она прекрасно знала, кто пришёл за её добычей. Надежда на счастливое окончание миссии тут же испарилась.

— Совсем не обязательно было приходить.

Фраза прозвучала чуть резче, чем планировалось. Лиэ шумно втянула в себя воздух, когда в поле зрения появилась высокая смуглая фея, которая, ни слова более не сказав, подняла девушку на руки. Так легко, будто бы та ничего не весила.

— Виэрна, — Лиэтель шагнула вперёд, хмурясь, — это моё задание. Я должна…

— Уже нет. — Бордовые крылья предостерегающе затрепетали. — Можешь отдыхать… Приказ Старшей.

Лиэ прикусила губу, в бессилии сжимая кулаки. Виэрна окинула её долгим взглядом и, не говоря более ни слова, круто развернулась, мгновенно скрываясь между деревьями. Этот день с самого начала сулил неприятности, и вот итог. Лиэтель раздражённо пнула гладкий камешек, попавшийся под ноги. Приказ отдыхать в её ситуации значил лишь одно.

Задание было провалено. Снова.

* * *

Мари слышала голоса. Они звучали глухо и неразборчиво, словно уши забило ватой. Нельзя было даже понять, сколько человек собралось вокруг, но отчётливо ощущалось их беспокойство. Она не могла вспомнить, как и где оказалась, а темнота вокруг не давала никаких зацепок. Мари не видела ни своих рук, даже поднеся ладони к самому лицу, ни чего-то другого. Вокруг была только мягкая, всепоглощающая… уютная бездна.

Казалось, будто Мари забыла нечто очень важное. Что-то существенное. Что-то, что должно было случиться уже давно, но отчего-то даже и не думало происходить. И это вызывало сильное раздражение. Столько времени утекло…

Всё оказалось бесполезно.

«Ты уверена, Кана?» — мужской голос, раздавшийся так неожиданно, был как будто бы знаком. Слишком знаком.

«Мы лишь видим. Верить тебе», — странно шипящий ответ. Женщина явно улыбалась.

Мари испуганно заметалась. Сотни голосов отовсюду заглушили всё остальное. Ей чудился огромный, пустой зал, наполненный тьмой, но она не ощущала даже собственного тела. Первобытный, животный страх подступил к несуществующему горлу. Мари мысленно молила выпустить её, даровать способность видеть и ощущать. Всё что угодно, лишь бы не кружить в этой тьме бесплотным духом.

«Поторопитесь и найдите меня!»

Мари вздрогнула и проснулась. Не открывая глаз зевнула и попыталась было привычно спустить ноги на пол, но не смогла — те вдруг больно ударились о шершавое дерево.

Через тело будто бы ток пропустили, мгновенно стирая всю сонливость. Мари испуганно завертела головой, совершенно не узнавая места, где находилась. Полукруглая комната с тёмно-коричневыми стенами и потолком, кажущимися единым целым, даже близко не была похожа на ту серую коробку, в которой она просыпалась каждое утро вот уже пять лет. От удивления Мари даже забыла о вспышке боли и содранной коже. Она медленно потёрла ладонями лицо, боясь втайне, что всё исчезнет.

Один глаз. Затем второй… Крепко зажмуриться и тут же вновь распахнуть. Облегчённый вздох вырвался следом: видение и не думало пропадать. Мари едва улыбнулась, наконец спустив ноги с кровати и ощутив — удивительное дело! — ступнями свежую, чуть прохладную траву. Плотный зелёный ковёр покрывал почти весь пол, словно самый обычный элемент декора.

— Проснулась, — ровный женский голос, раздавшийся слишком неожиданно, заставил Мари резко вскинуть голову.

У зелёного занавеса, по всей видимости скрывающего вход, стояли двое: высокая смуглая женщина и худенькая девочка лет пятнадцати на вид, прижимающая к себе бумажный свёрток.

— Что делать, знаешь? — обратилась женщина к своей спутнице и, дождавшись утвердительного кивка, молча вышла из комнаты, напоследок ещё раз мазнув взглядом по Мари, сжавшейся на своей кровати.

Девочка немного воровато оглянулась на занавес. Видимо, скрывшаяся за ним фея нагоняла робость, вызывая страх сделать что-то неправильно. Мари, пользуясь моментом, внимательно осмотрела гостью, остановившись взглядом поочерёдно на ярко-голубых волосах, торчащих во все стороны из короткого хвостика, и серебристых полупрозрачных крыльях, сложенных за спиной. Мари вдруг ощутила нечто вроде сожаления — первой после пробуждения хотелось увидеть Лиэтель, а не череду незнакомых лиц.

— П-привет, — в голосе то и дело проскальзывали расстроенные нотки, как бы она не старалась их скрыть. — Меня зовут Марисоль… но можно и просто Мари. А ты?..

— Нэй — девочка несмело подошла к широкой скамье, что заменяла кровать, и улыбнулась. — Я, так сказать… твоя проводница в нашем мире. — Она глубоко вздохнула и, вдруг тряхнув головой, затараторила: — Так что можешь задавать любые вопросы. Уверена, у тебя их много накопилось. Но! Сперва ты должна поесть. Меня точно поругают, если свалишься от изнеможения в первый же день… Поэтому налетай — не стесняйся!

С этими словами она положила на одеяло свёрток, разворачивая его. Внутри обнаружились странные шарики в тёмно-зелёных листьях.

— Это что? — Мари нахмурилась.

Нэй пожала плечами:

— Еда… Что же ещё?

Кажется, сомнения Мари были слишком заметны, потому что Нэй вдруг захихикала и, плюхнувшись на скамью прямо поверх одеяла, безо всякого зазрения совести утащила один из колобков, тут же отправляя его в рот.

— Вкусно, — она сощурила глаза, всё ещё посмеиваясь. — Попробуй!

Мари аккуратно потянулась к угощению. На ощупь оно было плотным, упругим и даже ещё немного горячим. Тут же вспомнились пирожки, что доводилось пробовать в приюте. Тогда дети хватали страшно горячую выпечку прямо с подноса, будто бы боялись, что кому-то может не достаться. Дули на пальцы и дышали, высунув языки, когда обжигались жидковатой картошкой и подпалённым тестом, но всё же радостно переговаривались друг с другом с набитыми ртами, словно вне очереди наступил долгожданный праздник.

— Эй, Мари! Ты там чего? — Нэй подалась вперёд, заглядывая в глаза. — Что-то не так?

Мари покачала головой: чужое, столь явное беспокойство удивило.

— Ничего… я кое-что вспомнила просто. — И, осмотрев со всех сторон колобок, что держала в руке, целиком отправила его в рот.

Внутри листьев оказались мягкие пряные зёрна, и Мари, тщательно прожевав первое в своей жизни блюдо фей, ободряюще улыбнулась Нэй, которая не сводила с неё взгляда оранжевых — словно расплавленный металл — глаз. Они могли бы быть пугающими, но простодушное лицо и улыбка несколько скрашивали жутковатый эффект.

Когда свёрток наконец опустел, а Мари почувствовала, что больше не способна съесть ни кусочка, перед ней вновь встал тяжёлый выбор. Тысячи вопросов роились в голове, и невозможно было так просто решить, какой из них задать первым. И стоило ли вообще?.. Слишком уж глупыми и странными казались они в мыслях.

— Так и… где я сейчас? — Мари не спеша подбирала каждое слово, решив, что и дальше молчать было бы совсем неловко.

Казалось, этот вопрос немало повеселил Нэй, что умудрялась беспечно болтать ногами даже сидя на низкой скамье.

— Ну, если конкретно, то в Доме Ветров, — она хихикнула, заправляя за ухо выбившуюся прядь. — Это поселение фей, что находится в шестом отражении. Ну, в стабильной его части… да.

Мари кивнула. Она припоминала: Лиэ рассказывала немного об отражениях и своём доме. Конечно, вытащить что-то интересное из феи было делом не таким простым, но никто не смог бы упрекнуть Мари в том, что она не старалась. Насколько ей припоминалось, всего было известно около семи или восьми отражений, каждое из которых обладало своими удивительными особенностями.

Существование такого количества независимых друг от друга миров всегда казалось Мари чем-то невероятным. Соседние отражения походили друг на друга, но в то же время крайне отличались от более далёких, которые становились всё нестабильнее, реагируя даже на самое малейшее изменение своих предшественников. Из-за этого жизнь в далёких мирах была гораздо сложнее и опаснее, чем в том же человеческом, который шёл сразу после оригинала.

Кратко пересказав это Нэй, Мари даже ощутила приступ гордости, когда та удивлённо протянула:

— А ты, оказывается, довольно многое знаешь… Никогда бы не поверила, что сестрица Лиэ тебе всё это рассказала!

— Сестрица? — Мари заинтересованно склонила голову набок. — А вы родные сёстры или?..

— Все мы сёстры. И от крови это не зависит… — Нэй прищурилась, словно припоминая что-то. — Хотя у многих общие матери.

Разум Мари отчего-то зацепился за странноватую формулировку.

— А отцы значит…

— Мы их не знаем.

— Как это?

— Ну, у фей не рождаются мальчики, так что… — Нэй выглядела так, будто бы в этом не было ничего удивительного, но, вдруг понизив голос, добавила заговорщицким шёпотом: — Насколько я знаю, жрицы сами находят себе мужчин из человеческого мира, а затем возвращают их назад.

Мари крепко задумалась — Лиэ никогда не касалась этой темы. Мысленно сделав себе пометку расспросить об этом ещё кого-нибудь, она вновь обратила внимание на Нэй.

— Жрицы — это ведь одна из ваших…м-м-м, — Мари замялась, подбирая нужное слово, — профессий, да?

— Верно. Они самые лучшие! Только им разрешается покидать наше отражение, путешествуя между мирами. Правда…

Мари вопросительно посмотрела на Нэй, вынуждая продолжить.

— Ну, это жуть как опасно! Поэтому они тренируются дни и ночи напролёт, и никто не знает, в чём состоит их подготовка… Вообще поговаривают, что только благодаря жрицам держится Защитный Круг над поселением. Без них давно уже никого бы и не было.

— Я слышала о Круге! — Мари, вдруг почувствовала, что с Нэй можно было разговаривать обо всём на свете. — Он защищает поселение от изменчивости и нападения зверей.

Та кивнула, уже с ногами перелезая на кровать:

— От зверей и враждебных существ нас, конечно, ещё защищают охотницы и стражницы. Первые выходят за пределы Круга и рискуют жизнью, чтобы обеспечить всё поселение едой и многими другими нужностями, а вторые… — Нэй перевела дыхание и даже как-то подобралась. — В общем, стражницы стоят по периметру Круга, а ещё патрулируют поселение для защиты и поддержания порядка.

— Не так уж ваш мир отличается от нашего, — засмеялась Мари. — У нас, конечно, нет магии, но люди многого достигли благодаря строительству и науке. Так что…

Беседу их вдруг прервал отчётливый звук горна, и Нэй тут же в панике подскочила со скамьи, на пару мгновений зависая в воздухе.

— Точно! Я же должна подготовить тебя к приёму, — она стремительно метнулась к выходу. — Скорее, у нас мало времени!

— К приёму? Какому ещё…

— Старшая хотела лично увидеться с тобой! — Нэй скрылась за пологом, сплетённым из гибких лиан. — А это не так часто происходит, между прочим.

Мари, отогнув занавес следом, испуганно схватилась за стену, чуть было не шагнув за порог. Перед ней простирался лес с огромными — больше, чем она когда-либо видела, — деревьями. В одном таком и была вырублена приютившая её комната. Всё вдруг стало на свои места: и круглые стены, и деревянная, выточенная прямо из цельного куска мебель. Мари посмотрела вниз, и сердце в панике забилось чаще. Земли не было. Она терялась где-то далеко в густом, молочно-белом тумане.

— Эй, ты чего? — Нэй зависла напротив. Большие серебристые крылья с лёгкостью удерживали её в воздухе. — Нам вниз!

С этими словами фея потянула Мари на себя. От неожиданности та потеряла равновесие и, беспомощно взмахнув руками, начала заваливаться в туманную пропасть. Испуг, правда, так и не успел полностью захватить разум: тонкие, сильные руки обхватили сзади, а над ухом пропел ехидный голосок:

— Ты же не думала, что я тебя просто так брошу?

Уже через полминуты Мари с радостью ощутила под собой твёрдую землю. Колени всё ещё дрожали от шока и ужаса падения, но злости на Нэй отчего-то не было, как не было больше и страха. Разум, взбудораженный обилием информации и новых ощущений, с лёгкостью подстраивался под окружающую обстановку, словно перед взором оказался очередной красочный и безумно интересный сон.

Немного переведя дыхание, Мари с любопытством осмотрелась. Помимо толстых стволов деревьев, которые, казалось, держали собой пасмурное небо, были тут и густые кустарники, больше похожие на привычную человеку растительность. С некоторых из них, правда, несколько диковато свисали лианы. Прямо из-под земли выступали огромные корни, а между ними, виляя и приятно журча, протекал ручеёк. В одном месте он даже собирался в небольшое озеро.

Удивительно, но за всё это время мимо не прошмыгнуло ни одного зверя или птицы, даже мелкие букашки и жуки, казалось, не существовали в Доме Ветров. Шум воды и шелест листьев были единственными окружающими звуками. Правда, когда Мари задала этот вопрос Нэй, то получила смеющийся ответ, словно ляпнула какую-то несусветную глупость.

— Так мы ведь в Кругу! Какие тут животные?

Мари всё равно не очень поняла, какая связь крылась между защитными чарами поселения и отсутствием мошкары, но была даже рада этому факту.

— Лучше раздевайся поскорее и прыгай в воду, — Нэй непринуждённо раскладывала на камнях чистую одежду, не смотря по сторонам.

Мари повернула голову. Вода в озере на вид казалась жутко холодной. Кристально чистая гладь притаилась в тени исполинского дерева. Через неё виднелись гладкие камешки и даже редкие водоросли, поднимающиеся со дна. И не было ни единого лучика солнца, чтобы прогреть воду в достаточной мере.

В сомнении застыв у края водоёма, Мари не решалась не то что войти в него, но даже и просто снять с себя больничную пижаму, оставшуюся как напоминание о том, откуда она пришла. Но время, по словам Нэй, уже и так поджимало, поэтому, не слушая никаких возражений, фея услужливо подтолкнула её к озеру. В воздух взметнулся целый веер брызг.

Не так уж и холодно… Вот только одежда насквозь промокла и неприятно липла к телу. Выкинув уже давно выцветшую пижаму на берег, Мари вновь погрузилась в воду, одарив Нэй недовольным взглядом. Та лишь весело рассмеялась. Видимо, на фей это по определению не действовало.

Жёсткое полотенце приятно согрело после прохлады лесного озера, а плотная туника, так похожая на те, что всегда носила Лиэтель, села по фигуре как влитая. Мари неловко пыталась было оттянуть её край ещё ниже — одежда казалась непозволительно короткой, несмотря на подобие тонких штанов под ней, — но ткань практически не растягивалась. Было довольно непривычно после всех этих лет надеть что-то отличное от сорочки или стандартной пижамы, но Мари была абсолютно уверена — это точно не являлось какой-то серьёзной проблемой. И не к такому привыкали…

— Во-от, уже гораздо лучше, — Нэй удовлетворённо оглядела её с головы до ног.

Не до конца просохшие волосы облепили шею, и Мари лишь поморщилась, ощущая скатывающиеся за шиворот капельки воды, поэтому не ответила. Нэй же, казалось, сей факт ничуть не огорчал.

— Пойдём! — Совершенно осмелев, она летала вокруг, лишь изредка касаясь носками земли и тут же отталкиваясь, вновь взмывала вверх. — Там лестница есть!

— Лестница? — Мари, едва поспевая за Нэй, всё же нашла в себе силы возмутиться: — И зачем мы тогда прыгали сверху?

Ответом ей стал задорный смех.

— Так ведь весело же! И быстрее к тому же… — Нэй вновь хихикнула. — Разве нет?

Подавив в себе внезапное желание высказать всё, что думала о подобных экстремальных способах перемещения, Мари молча поспешила за своей проводницей, почти переходя на бег. Вот только к концу утомительного подъёма по спиральной лестнице она даже думать ни о чём уже не могла. Хотелось упасть прямо на этой круглой площадке и никуда больше не идти. Нэй же, беззаботно нарезающая круги неподалёку, только весело подбадривала её и совсем не выглядела уставшей.

— Всё. Оставь меня… здесь. Я. Больше. Не могу, — задыхаясь, Мари устало опёрлась спиной о дерево, едва не сползая на крепкие доски.

— Ты чего?! — Нэй обхватила ладошками её лицо и провела по лбу, словно проверяя температуру. — Мы совсем скоро придём… Потерпи чуть-чуть.

Но от этих слов Мари легче не стало. Лишь захотелось ещё разок окунуться в то самое прохладное озеро… и не вылезать оттуда, пока дыхание не выровняется, а губы не посинеют. Немного радовало лишь то, что на этот раз они забрались не так высоко. Как оказалось, между деревьями была протянута сложная система подвесных мостов и лестниц, по которым можно было добраться в любой уголок поселения.

— Но разве феи не всегда летают? — Мари осторожно ступала по качающимся доскам. — Зачем вам всё это?

Нэй обернулась и в задумчивости дёрнула себя за вылезшую из хвостика прядь волос.

— Не все феи могут постоянно летать, знаешь ли… Кроме того, в поселении есть и много других.

Мари хотела было уточнить, кто эти «много других», но запнулась на полуслове — впереди показалась причудливая постройка, спиралью охватывающая, наверное, самое толстое в лесу дерево. До этого на пути им попадались лишь такие же, как и комната Мари, вырубленные в стволах каморки. Это же построение напоминало скорее «домик на дереве» в человеческом понимании. Только гораздо больше и внушительнее.

— Вот и пришли, — голос Нэй отчего-то звучал куда тише, чем по пути сюда. — Ну, иди теперь…

Мари в нерешительности оглянулась:

— А… ты не пойдёшь?

Нэй помотала головой, легонько подталкивая её к дверям, у которых безликими статуями стояли две стражницы в полном боевом облачении. Вид закованных в массивную броню фей живо напомнил Мари истории о человеческих рыцарях и старинных воинах.

— Не бойся. Старшая — самая мудрая в поселении. Она по праву считается главой Дома Ветров с самого его основания…

— «Основания?..» — медленно повторила Мари, смерив долгим взглядом тяжёлые двери и стражу на входе.

Эти несколько метров, что пришлось пройти одной, показались дорогой на казнь. Несмотря на кажущуюся беспечность и бесконечные шуточки Нэй, Мари уже успела привыкнуть к спутнице, и оттого перспектива встретить совершенно незнакомую Старшую без какой-либо, даже призрачной, поддержки здорово нервировала.

Феи-стражницы при её приближении лишь молча кивнули и посторонились. Спину отчётливо прожигал обеспокоенный взгляд, и Мари вновь ощутила странное чувство затаившейся опасности, что появлялось у неё в последние годы всё чаще и чаще. Она протянула руку: не то чтобы толкнуть тяжёлую дверь, не то чтобы постучаться, как вдруг та распахнулась сама собой. Приятно запахло чем-то цветочным, оставляя после себя, правда, некий металлический привкус, что был будто бы знаком.

— А, это ты, дитя. Я уже давно тебя жду, — донёсся из темноты глубокий женский голос, и Мари с затаённым страхом переступила порог.

Внутри царил полумрак. Как только двери захлопнулись, показалось, что пропал единственный источник света. Однако стоило глазам немного привыкнуть к окружающей темноте, как Мари поняла, что ошиблась. На стенах и потолке, словно светлячки, неярко горели круглые лампы, испускающие холодный ровный свет.

— Проходи. Не стоит стоять на пороге.

Мари, наслушавшись рассказов Нэй, представляла главу поселения сгорбленной старушкой с седыми волосами и глубокими морщинами по коже. Вот только женщина, что полулежала на сваленных в одну кучу подушках прямо на толстом ковре, никак не походила на этот образ. Тёмные густые волосы небрежно спадали ей на плечи и руки гладкими волнами. На коже, кажущейся при таком освещении мертвенно-бледной, не было ни одной лишней морщинки. Чуть подрагивали за спиной почти чёрные крылья, которые угадывались в полумраке очертаниями да игрой света на них.

Старшая приковала Мари к месту немигающим взглядом. Глаза её из-за теней казались лишь тёмными провалами. Совершенно безотчётно тело сковал леденящий душу ужас. Ситуация разом перестала казаться прекрасной сказкой. Бежать… Нужно бежать.

— И как тебе? Нравится у нас?

Мари, успевшая уже отступить на шаг к двери, вновь замерла от вкрадчивого голоса, судорожно пытаясь перебороть панический приступ.

— Моя дочь Лиэтель многое рассказывала о тебе, — казалось, глава поселения нисколько не удивилась подобной реакции. — Но ты молчишь… Я пугаю тебя, дитя?

Мари отрицательно помотала головой, даже не надеясь на свой голос. Почему это происходило именно сейчас? В мыслях отчётливо проносились какие-то обрывки, что были почти не различимы, но каким-то образом до одури знакомыми. Казалось, она вот-вот вспомнит нечто важное, что уже столько времени ускользало от разума.

Старшая легко поднялась со своего ложа, и Мари на мгновение показалось, что та хмурилась из-за тени, пробежавшейся по лицу.

— Тебе нечего бояться здесь, в Доме Ветров. Теперь мы твоя семья, дитя, — фея положила ладонь ей на макушку и притянула ближе.

Это действовало почти усыпляюще. Мари чуть склонила голову, безотчётно прижимаясь к чужой груди. Щёку обожгло теплом. Спокойствие и умиротворение будто бы проникали через кожу.

Не спать!

С Мари мгновенно слетела вся сонная дрёма от неожиданной мысли, пронёсшейся в голове. Это чувство было ей знакомо.

— П-почему. Почему вы забрали меня? — она подняла взгляд — уверенность постепенно возвращалась, накатывая ледяными волнами. — Лиэ говорила…

Чужая рука чуть дрогнула, словно Старшая не ожидала этого вопроса, но мгновение спустя её губы тронула слабая, будто бы виноватая улыбка.

— Наши худшие опасения подтвердились, дитя. Позволив Лиэтель все эти годы приходить, я лично подвергла тебя опасности. И другие… — она отступила на шаг, и Мари едва подавила разочарованный вздох, — …существа других отражений тоже прознали о тебе.

В голове никак не укладывалось, как одно было связано с другим.

— Но ведь…

— У нас много врагов, дитя. — Старшей невозможно было возразить, столь непререкаем казался её голос, хоть и звучал он мягко. — И все они ищут новые пути, способы навредить нам… Круг надёжно защищает Дом Ветров, но мы не можем прятаться здесь вечно. Каждое мгновение я провожу в беспокойстве за моих детей, выходящих за пределы поселения. И ты, благодаря Лиэтель, стала во многих глазах одной из нас.

Мари вдруг почувствовала нечто вроде сожаления, внезапно осознав, к чему вёл этот разговор.

— Я больше не смогу вернуться?

— Человек слишком хрупок, дитя, — тень скрыла лицо Старшей. — Не беспокойся, мы сможем защитить тебя… В конце концов, это моя ошибка.

— Но…

До сих пор, мечтая увидеть хоть что-то за пределами белых стен, Мари рисовала себе красочные картины того, как путешествовала бы по мирам, заводя новых друзей. Сейчас же осознание того, что её клетка стала лишь чуть просторнее, словно выбило почву из-под ног. Кроме того, была и ещё одна причина, по которой хотелось вернуться в человеческий мир хотя бы раз.

— Мои слова опечалили тебя, дитя. Почему?

Мари закусила губу. Она, конечно, не раз мечтала начать всё с чистого листа; забыть прошлое и жить так, как повелит случай. Вот только в родном мире остался один-единственный человек, который способен был перечеркнуть даже самую прекрасную из сказок.

— Мой друг… — каждое слово давалось с неимоверным трудом. — Если бы я могла передать ему хоть какую-то весточку. Чтобы он… не приходил больше. И не искал меня.

Им нужно было лишь попрощаться. Вдруг Ирнест даже обрадуется? Сможет, наконец-то, жить свободно, без обременительных походов к приютской подруге, от которой ни слова не слышно было из-за толстого стекла.

Да… Наверняка, он почувствует облегчение.

— Боюсь, это невозможно, — Старшая качнула головой. — Мы ведь не знаем, на что способны те существа… Не ведая истины, твой друг будет в большей безопасности. Согласна?

Воцарилась тишина. Нечто внутри ощутимо оборвалось.

— Да, конечно, — только спустя несколько секунд нашла в себе силы Мари. — Ничего… я просто немного… Простите, я не должна была.

— Тебе не за что извиняться, — взгляд Старшей вновь смягчился, и она вдруг заговорщицки подалась вперёд, на мгновение становясь страшно похожей на Нэй: — Но я, кажется, придумала, как мы можем сгладить эту неприятность.

Мари удивлённо посмотрела на фею — та даже в такой ситуации не теряла ауру величественности, хотя в глазах мелькали озорные огоньки.

— Я отправлю тебя к нашим охотницам. — Старшая вновь приобняла её за плечи и медленно направилась к выходу. — Возможно, будет трудновато человеку подстроиться под нас… но я уверена, что всё получится, если постараться. И, быть может, через несколько лет ты уже будешь способна ненадолго покинуть Круг, дитя.

Сердце Мари забилось чаще. Сможет ли она?

— Конечно, мы не станем требовать от тебя невозможного… Всё же ты гостья в Доме Ветров, дитя, а не пленная, — Старшая вздохнула, остановившись у дверей, и вновь посмотрела на Мари. — Просто подумай об этом.

Соглашайся. Соглашайся… это шанс.

Мари тряхнула головой, отгоняя навязчивые мысли, что в последнее время звучали всё громче и настойчивее, словно кто-то шептал их на ухо. Хотя в кои-то веки она с ними могла согласиться. Если родной мир оказался закрыт, то хотя бы по шестому отражению Мари просто обязана была пройтись на своих двоих!

— Я… — голос вновь подвёл, и она кашлянула, прочищая горло. — Я попробую. И буду стараться, правда. Спасибо вам… Спасибо большое!

Старшая участливо кивнула, и в то же мгновение тяжёлые двери распахнулись, позволяя солнечному свету проникнуть в комнату. Мари прикрыла глаза от неожиданности.

— Ты станешь полноправным членом нашей семьи, дитя, — с этими словами фея чуть подтолкнула её вперёд. — А теперь ступай.

Обернувшись, Мари лишь успела заметить, как мелькнули на свету тёмно-бордовые крылья — словно тонкая плёнка, покрытая масляными разводами, — прежде чем двери с негромким стуком закрылись прямо перед носом.

Мари тяжело вздохнула, вдруг осознав, что не задала ни одного адекватного вопроса. Мысленно кляня себя за робость и ругая приступы, от которых не смогли вылечить её человеческие врачи даже за столько лет, она не заметила, как дошла до той площадки, где они с Нэй разделились. Новой знакомой нигде не наблюдалось, а дом Старшей стремительно скрывался за плотной стеной тумана, словно отрезая путь назад.

Неловко потоптавшись на одном месте, Мари решила медленно пойти вперёд, рассчитывая на то, что Нэй заметит её первой и не даст заблудиться. Как оказалось, это было верной тактикой — обогнув очередное дерево, она буквально нос к носу столкнулась со своей проводницей. Та, правда, обнаружилась там не одна.

— О, Мари! — Нэй невинно хлопнула глазами. — А ты быстро управилась! Как всё прошло?

— Нормально…

Мари не в силах была оторвать взгляда от незнакомой, стоящей прямо перед ней девочки. Та казалась лишь призраком. Фея, выглядящая чуть младше Нэй, была совершенно белой, словно полностью извалявшаяся в меле или муке. Оттого очень ярко, почти неестественно выделялись на фоне неё ярко-синяя лента, перевивающая длинные волосы, и небольшой кулон, внутри которого горело чёрное пламя. Тончайшие крылья — полупрозрачное битое стекло — за её спиной то раскрывались, завораживая всевозможными оттенками проходящего через них света, то складывались, становясь практически невидимыми.

— Это Мина, — Нэй встала рядом с названной. — Эй, Мари, можешь себе поверить, что она из моих кровных сестёр? Ха-ха! Никто не верит!

— И не стоит, — Мина медленно подняла взгляд.

Мари одним лишь титаническим усилием заставила себя остаться на месте, а не метнуться прочь от жутковатой особы, в глазах которой едва ли можно было отличить радужку от белка, и даже попыталась приветливо улыбнуться. Улыбка вышла, правда, несколько кривоватой и нервной, но Мину, казалось, это нисколько не обидело.

— Я видела тебя во снах, — голос её был едва ли громче шёпота ветра, но всё же без труда различимый. — Ты сильно припозднился.

Мари неуверенно покосилась на Нэй. Странный кулон, висящий у Мины на шее, притягивал взгляд, будто бы давно потерянная где-то ценность, но она не могла даже предположить, где могла видеть такой. Кроме того, эта оговорка…

— Прости, но я… девушка, — слова вышли неловкими, и Мари с силой сцепила пальцы, словно ища в этом хоть какую-то уверенность.

Мина удивлённо заморгала:

— Да? — Она склонила голову к плечу. — Вот как.

Мари вновь кинула взгляд на Нэй, но та лишь руками развела. Видимо, такое поведение казалось странным даже для фей. Не успел никто из них сказать ещё хоть слово, как Мина вдруг просто растворилась в воздухе, оставляя растерянных девушек наедине.

— Это… — Мари от удивления никак не могла выдать связанную фразу.

— О, не беспокойся, — Нэй же, хотя и пыталась казаться такой же непринуждённой, как и раньше, была заметно сбита с толку. — Мина — единственная вёльва⁽¹⁾ в поселении за последнее столетие. Она часто говорит странные вещи… но никому это ещё не вредило. Вроде бы.

Мари глубоко вздохнула, судорожно пытаясь сбросить с себя оцепенение:

— Вёльва?..

— Ну… это кто-то навроде прорицательницы, — только и отмахнулась Нэй, вновь становясь похожей на себя. — Правда, магия, которой обладает Мина, недоступна даже верховным жрицам. Это такой врождённый дар.

Мари ничего не ответила, но в голове отчётливо билась мысль о том, что ей просто необходимо было хотя бы ещё раз поговорить с Миной. Как бы ни пугала её эта таинственная фея, неким странным образом казалось, что она могла прояснить очень многое. Нечто, свернувшееся внутри до поры до времени, было абсолютно уверено в своём доверии к провидицам. Но могла ли Мари доверять самому этому «нечто»?

1) Вёльва — провидица в скандинавской мифологии.

Вернуться к тексту

Первый день в Доме Ветров пролетел слишком быстро: после визита к Старшей, отнявшего кучу сил, Нэй почти сразу же повела Мари в комнату. И как бы ни хотелось побольше увидеть и осмотреть всё на новом месте, фея была непреклонна.

— Тебе надо больше отдыхать. Переход и так дался тебе нелегко.

— Но я… — Мари, попытавшись вновь возразить, получила лишь ощутимый толчок в спину.

— Даже и не спорь, — Нэй настойчиво оттесняла её к постели. — Успеешь ещё находиться.

— Ты говоришь прямо как доктор, — Мари всё же забралась на застеленную скамью, сдавшись.

Нэй гордо приосанилась, упирая руки в бока.

— Между прочим, лекарки тоже хранят жизнь! А я уже почти лекарка, так-то!

— Это как? — Мари во все глаза разглядывала девчонку, будто бы увидела её впервые: в голове совершенно не укладывалось, как в таком юном возрасте можно было иметь полноценную профессию.

Нэй смущённо взлохматила волосы и присела на край кровати, поправляя тонкое одеяло.

— Вообще, ты… ну, моя последняя практика перед проверкой. — Она хихикнула, заметив, как поменялась в лице Мари. — Так что я уж никак не могу позволить тебе умереть от усталости или истощения.

— Не понимаю… сколько тебе лет, Нэй?

Та лишь неопределённо пожала плечами, только добавляя вопросов совершенно сбитой с толку Мари.

— Ну, я не уверена, как это будет по меркам людей, но… — Нэй задумчиво обняла колени, смотря куда-то в пол. — Мы вообще довольно редко запоминаем свой возраст. Глупо это — ориентироваться на то, сколько тело просуществовало в отражениях, разве нет?

Мари нахмурилась. Эта позиция была знакома из общения с Лиэ… Но неужели среди фей подобные суждения действительно являлись распространёнными?

— И как же определяют, когда идти обучаться… или работать?

— «Определяют»? — Нэй не сразу поняла вопрос. — А! Да никак. Обычно мелкие постоянно крутятся возле сестёр, узнавая что-то новое, обучаясь то тут, то там, как от жриц-матерей отнимаются. И так пока сами не решат, куда им дальше идти.

Она помолчала немного и вдруг встрепенулась, будто бы вспомнив нечто важное:

— О! Ну, разве что особо способных почти сразу забирают жрицы. Точнее, оставляют у себя за Внутренним Кругом и не выпускают к остальным.

— Их что, взаперти держат? — Мари прижала к себе тоненькое одеяло, хотя на улице и не думало холодать.

— Нет конечно! — Нэй беспечно отмахнулась. — Просто они живут там, в другой части поселения. Ну… и малышки ещё с ними, пока не подрастут. Жрицам и так трудно, чтобы отвлекаться на всех остальных.

Мари тяжело вздохнула. Всё же человеческое сознание отличалось от разума фей — многое казалось странным и непривычным. Она с тоской вспомнила про совсем немногословную Лиэ, которая лишь единожды обмолвилась, что являлась жрицей, правда, наотрез отказываясь рассказывать хоть что-то из своего обучения. Интересно, где она сейчас?

— Точно, чуть не забыла!

Мари, вздрогнув от восклицания Нэй, придирчиво окинула взглядом склянки, которые та доставала из холщового мешочка. На мгновение показалось, что в комнате привычно запахло больницей и медикаментами.

— Это что?

— Выпей, — Нэй протянула первый пузырёк с чем-то полупрозрачным, заставив Мари скривиться. — Это поможет быстрее приспособиться к нашему отражению.

— Опять лекарства…

— Ничего не поделаешь. Ты всё-таки с десяток дней провалялась без сознания.

— «Десяток?» — Мари застыла.

— Ну да! Когда сестрица тебя принесла, мы вообще думали, что поздно уже пытаться… Да ты не волнуйся так! Всё же обошлось.

Мари медленно моргнула.

— Нэй, а не знаешь, где сейчас Лиэ?

— Сестра Лиэтель? — Фея задумалась на пару секунд. — Не-а, я её уже давненько не видела. Скорее всего, опять пропадает в другом отражении. Занятые они, эти жрицы, — жуть просто!

Залпом проглотив кислые лекарства, Мари плотнее закуталась в одеяло, сворачиваясь клубочком. Видно, у подруги опять нашлись какие-то более важные дела. И от этой мысли стало вдруг безумно обидно, словно вся сказка рушилась прямо на глазах.

Было совсем темно вокруг, когда Мари, наконец, проснулась. Она и не заметила, как задремала в тепле, но подозревала, что тут не обошлось без действия лекарств Нэй. Самой феи нигде не обнаружилось — вероятно, та вернулась к себе, когда поняла, что подопечная уснула.

Ветер неторопливо колыхал зелёный занавес, позволяя полоскам неяркого, белёсого света расчерчивать противоположную стену. Мари легко спрыгнула со скамьи и с наслаждением прошлась босиком по травяному ковру. Сколько уже лет она не выходила на улицу?

Отогнув полог, выглянула наружу, глубоко вдыхая прохладный воздух, и, не придумав ничего лучше, уселась прямо на пол, свесив ноги. Было страшновато находиться на такой высоте без какой-либо поддержки, отчего пальцы почти намертво вцепились в ближайшую стену, но ощущение свободы, хоть и весьма ограниченной, перебивало все страхи.

До самого утра Мари так и не сомкнула глаз, бездумно оглядывая простирающийся перед ней лес, позволяя мыслям свободно течь, не задерживаясь в голове. Несмотря на то, что за окном больницы, в тот день, когда она покинула человеческий мир, только-только начали таять сугробы, за пологом стояла тёплая, летняя ночь. Интересно, наступали ли когда-нибудь у фей холода? Раньше как-то не приходилось задумываться над этим вопросом, но Мари припомнила, что ни разу не видела Лиэтель в тёплой одежде...

Лишь один раз она вернулась в комнату за одеялом, немного продрогнув на свежем воздухе. Далеко внизу мелькали вспышки и чудились голоса, но звук их был столь призрачным, что, даже прислушиваясь изо всех сил, ничего разобрать не получалось. Неба почти не было видно из-за густой листвы над головой. И это немного огорчало — очень хотелось увидеть звёзды. Было ли небо фей похожим на человеческое?

На которое они так любили смотреть с Ирнестом...

Мари прерывисто вздохнула и поджала губы. Сказочный мир простирался насколько взгляда хватало… Вот только почему-то перед глазами стоял вовсе не вековой лес. Она словно смотрела через тонкую преграду стекла и видела парня, улыбающегося ей снизу. А на карнизе одиноко лежала закинутая после череды неудачных попыток ромашка.

Глаза обожгли непрошенные слёзы.

Верхушки деревьев уже начинали понемногу светлеть, когда вдруг чувство неясной тревоги задребезжало по нервам. Мари резко оглянулась, но в комнате никого не обнаружилось. Да и негде там было прятаться — лишь голые стены, пара пустых ниш и широкая скамья. Однако тревога, плавно перерастающая в панику, никак не хотела униматься; весь Дом Ветров казался сейчас одним огромным затаившимся противником.

Чуть ли не ползком Мари перебралась ближе к кровати, забившись в угол насколько это вообще было возможно. Почему именно сейчас? Она уткнулась лбом в колени, подтягивая их ближе. Если не смотреть — страх утихнет. Ведь бояться — это…

…удел слабых.

Мари закрыла ладонями уши, но чужие слова раз за разом звучали прямо в голове. И от них некуда было бежать и совершенно невозможно спрятаться.

Беги. Защищайся…

В таком состоянии и застала её Нэй. Та легко перескочила порог, откинув занавес, но так и замерла в проходе, будто бы не решаясь проходить дальше. Мари чувствовала её страх так же отчётливо, как и собственный.

— Мари? — голос феи звучал тоньше, чем ранее. — Ты уже проснулась?

Чувства, бурлящие внутри, немного поутихли, словно прислушиваясь к гостье.

— А ты ранняя пташка! — Нэй не двигалась с места, неловко переступая с ноги на ногу.

Мари хотела ответить, но ни звука не донеслось из горла, словно оно больше не принадлежало ей. Только пальцы сильнее сжимались, впиваясь в колени. Нечто страшное вот-вот норовило случиться. Крупная дрожь прошибла тело, и шею сдавило обжигающим кольцом.

Уходи. Уходи…

— Эй, Мари! Готова к прогулке?

Нэй сжала кулаки и нетвёрдо шагнула вперёд. Мари задержала дыхание, следя за ней одним взглядом. Ноги напряглись как перед прыжком. В горле пересохло.

— Ну, пойдём. Будет весело! Я покажу тебе поселение… а если поторопимся, можем даже посмотреть на урок учительницы Лиф.

Прокатившаяся по позвоночнику волна жара вдруг заставила резко выдохнуть. Мари с трудом разжала стиснутые до боли зубы:

— На урок?

— Ага! — Нэй сделала ещё шаг вперёд. — Я у Лиф тоже училась! Она рассказывает о растениях и животных из разных отражений. Строгая, правда… но зато слушать её очень интересно.

Мари не ответила. Медленно, словно нехотя, напряжённые едва ли не до судорог мышцы расслаблялись. Дыхание выравнивалось.

— И охотницы тоже слушают уроки этой… Лиф? — уцепилась она за тему, которая оказалась способна отогнать панику.

— Конечно! Учительница и сама была одной из них, — Нэй ощутимо обрадовалась интересу. — Давай же! Поспешим...

Понадобилось ещё не меньше десяти минут, чтобы Мари окончательно успокоилась. Она и сама прекрасно знала про эти свои повторявшиеся приступы паники или неоправданной злости, но лечащий врач прямо утверждал, что в том ничего страшного не было. Всего лишь одно из распространённых психических заболеваний, которое отчего-то совершенно не поддавалось ни многолетнему лечению, ни снадобьям фей, которые притаскивала Лиэ втайне от людей.

— Старшая сказала, что я могу попробовать стать охотницей… — Мари на ходу дожёвывала завтрак, когда они уже спускались по спиральной лестнице.

— О! Тогда тебе точно нужно заглянуть к Лиф, — Нэй важно кивнула, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. — И ещё, думаю…

Всю оставшуюся дорогу она задумчиво перечисляла имена тех, у кого так или иначе перенимали опыт юные охотницы, рассказывая немного про каждого. Мари, правда, совершенно никого не запомнила, хотя список был не таким уж и внушительным.

— Ну, вот и всё, — Нэй остановилась неподалёку от прогалины, которая уютно расположилась прямо между корнями огромного дерева. — Я тебя тут оставлю ненадолго, ладно?

Мари растерянно оглянулась. Неужели опять?

— Нэй…

— Да ладно тебе, — отмахнулась та. — Посидишь тихонько, послушаешь… а я мигом обернусь. Вот увидишь!

— Нет, постой!

Но Нэй уже не слушала. Она легко подпрыгнула вверх и через пару секунд скрылась среди густых листьев. Мари тяжело вздохнула, бросая настороженный взгляд на заполненную феями площадку. Возраст их существенно разнился, что только подтверждало рассказы Нэй. Вокруг небольших групп старших бегали совсем ещё маленькие девочки, увлечённо крутящие головами, будто бы пытаясь увидеть и услышать как можно больше всего. Мари несмело приблизилась, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Слишком давно она не видела столько личностей сразу и в одном месте. И оттого становилось страшно неуютно.

Однако стоило только ступить на площадку, как феи разом обернулись. Настороженные, любопытные, презрительные… все взгляды обратились к ней. Мари ощущала себя в слепящих лучах прожектора, и не оставалось ни единой возможности укрыться от них. Отголоски паники вновь взметнулись, прокатываясь волной мурашек.

— Так, все собрались? — бодро зазвучал женский голос откуда-то сверху. — Вижу-вижу… О, у нас пополнение!

Высокая смуглая женщина ловко прошлась по огромному корню, даже не глядя себе под ноги, и почти бесшумно спрыгнула на площадку, несмотря на кажущиеся тяжёлыми ботинки. Взгляд Мари сразу зацепился за белые, застарелые шрамы, покрывающие руки учительницы почти полностью. Их совершенно не прятали ни плотная безрукавка, ни накидка, доходящая до середины бедра.

— А ты тот самый человек, видимо… Ну надо же! Удивительное событие в нашем поселении, — женщина невесело улыбнулась, а её единственный глаз, не сокрытый чёрной повязкой, чуть сощурился. — Я Лиф, инструкторша по выживанию. Постарайся не слишком мешаться нам, хорошо?

Мари, ничего не ответив, села чуть поодаль от остальной группы. Она, конечно, не рассчитывала на особо тёплый приём, но ехидные реплики учительницы оказались довольно неприятными. Да и неловкости только прибавилось.

В первые минут тридцать Мари совершенно не понимала, о чём вёлся разговор. Лиф пружинисто вышагивала перед феями, которые уселись прямо на землю, и рассказывала странные истории, по всей видимости, из жизни, то и дело прерываясь, чтобы задать какой-либо вопрос. Ученицы наперебой отвечали, стараясь заслужить скупую похвалу. Мари же тем временем всё больше убеждалась в том, что Лиф легко можно было спутать с человеком. Даже её гладкие чёрные волосы, собранные в простой хвост, странным образом отличались от пёстрых причёсок фей. Кроме того, накидка, полностью скрывающая спину, прятала и крылья, только увеличивая… нормальность облика Лиф. И это, по мнению Мари, было как раз-таки странным.

Ещё через пару минут она окончательно заскучала. Даже малютки феи были знакомы с этим миром куда лучше человека, а Лиф, казалось, не считала нужным разъяснять и так всем очевидные факты для незваной ученицы. Прислонившись спиной к жёсткой коре, Мари тщетно пыталась выцепить из разноголосых реплик фей хоть какую-то информацию, что без наглядного представления было делом весьма непростым.

— Колыбель Фрейи оплетает деревья, чаще всего сухие, — как по бумажке, без запинки отвечала высокая фея. Нежно-сиреневая копна волос крайне странно сочеталась с густыми чёрными бровями, придающими её лицу вечно хмурый вид. — Растение это чрезвычайно полезно: оно экранирует магические линии, скрывает ауру и маскирует запах…

Она выглядела совершенно уверенно, но отчего-то с каждым новым словом Лиф всё ехиднее улыбалась, и Мари вдруг стало до нестерпимости смешно, будто бы вспомнилась давно позабытая забавная история.

Да… хищники в засаде весьма полезны.

Все как по команде обернулись, словно и они услышали эту странно отчётливую мысль. Мари ощутила, что широко улыбалась, только когда от напряжения дёрнулась щека. Она же не могла сказать это вслух?

Улыбка, напоминавшая скорее ироничный оскал, увяла в мгновение ока. Мари судорожно сглотнула, поймав взгляд той самой хмурой феи. В отличие от остальных, в её глазах читалась неприкрытая неприязнь. Неизвестно, чем бы кончилась эта немая сцена, если бы не Лиф, которая справилась с удивлением куда быстрее своих подопечных, и оттого вдруг громко захохотала, мгновенно перетягивая внимание на себя.

— Вот именно! — Она фыркнула и понизила тон: — Правда, я и не ожидала, что человек догадается об этом быстрее вас…

Всего одной этой фразой Лиф прибавила новенькой и интереса младших, и обидчивого презрения старших фей. И Мари совсем не считала, что столь нескромное, лишнее внимание было к лучшему.

— Возможно, ты не так безнадёжна, как я считала, — учительница скрестила руки на груди, не торопясь возобновлять урок. — Как твоё имя, девочка?

— Мари… — голос чуть дрожал. — Марисоль.

— Отлично! Быть может, я и смогу запомнить тебя, человек.

— Она ведь даже летать не может, — раздался вдруг слишком громкий шёпот, словно хозяйка его и не думала таиться.

Лиф разом помрачнела, Мари же ещё больше вжалась спиной в дерево, подтягивая к себе колени, как спасительный круг.

— Вы серьёзно думаете, что это так важно? — вопрос прозвучал ровно и буднично, что, правда, довольно резко контрастировало с непринуждённым до сих пор тоном Лиф. — Что ж. Тогда это означает мой позорный провал как инструкторши по выживанию…

Она медленно, будто бы с сожалением качнула головой и вдруг стянула с плеч накидку, оборачиваясь к ученицам спиной. Никто так и не решился вымолвить хоть слово. Мари, как и большинство остальных, была совершенно сбита с толку, увидев лишь жалкий обрывок одного крыла, скрывавшийся под тканью.

— Величайшая глупость — считать, что крылья дадут вам большое преимущество, — Лиф вновь обвела взглядом учениц. — Там, за Кругом, вы не только охотницы, но ещё и лёгкая добыча… Вспоминайте об этом почаще. И, быть может, — она горько усмехнулась, — ещё не поздно задуматься о смене профессии?

Остаток урока прошёл почти в гробовом молчании. Не было больше весёлых историй и ехидных подначек — только сухие сведения. Изредка на Мари оборачивалась то одна, то другая фея, но она усиленно пыталась не замечать их, борясь с желанием убежать и снова забиться в какой-нибудь тихий и тёмный уголок.

И почему она вообще считала, что сможет влиться в компанию после стольких лет?

К счастью, Лиф, немного оттаявшая к концу занятия, не стала сильно оттягивать заключение. Махнув всем на прощание, заявила, что, несомненно, будет ждать человека на завтрашнем занятии, и была такова — легко взобравшись по корням, скрылась среди деревьев так стремительно, что Мари даже не успела ничего ответить.

— Ну, как всё прошло?

Нэй, подоспевшая как раз вовремя, избавила от необходимости и дальше мяться в окружении вынужденных сокурсниц, чему сама Мари была только рада. Заметив её нерешительность, та, правда, не стала допытываться о деталях прошедшего урока, а лишь защебетала дальше:

— Ай, ничего! Ещё освоишься, вот увидишь. А я уже всё-всё узнала про занятия. Парочка необходимостей, и оп! Ты уже в основной группе. Здорово, да?

Энтузиазм Нэй был крайне заразителен, и потому в один миг стало нестерпимо стыдно за свои трусливые мысли. И после лёгкого перекуса, когда жизнь перестала казаться столь удручающей, Мари сама завела разговор о дальнейшем обучении. Несмотря ни на что, попробовать себя в роли охотницы действительно казалось самой верной идеей.

— О! В это время старшая группа обычно занимается «ведением боя», — Нэй обрадовалась её интересу куда сильнее, чем ожидалось. — Но я думаю, если мы попросим Леона немного помочь тебе с выбором оружия, он не откажет.

— Оружия?.. — Мари, за всю жизнь не державшую в руках ничего опаснее тупого карандаша, тут же охватили сомнения.

— А как ты ещё охотиться собралась? — Нэй рассмеялась, потянув её за собой.

Мари об этом аспекте своей будущей жизни ещё даже и не думала, хотя и сейчас мысли вдруг захватило совсем другое.

— Нэй, слушай… А что, все феи знают наш язык?

— Наш? Это какой?

— Ну, один из человеческих… Вот я, например, родилась и выросла в Едином Акрите, поэтому и говорю на акритском. Мне в школе рассказывали, что он произошёл из-за смешения более сотни языков, на которых люди говорили ещё до объединения…

Нэй вдруг фыркнула и рассмеялась.

— Чего смешного-то? — Мари обиженно хмыкнула.

— Да нет же! Вот ты подумай… — Нэй всё ещё посмеивалась. — Зачем всем нам учить человеческий язык? Да ещё и один из многих!

— Ты же говоришь на нём… и другие тоже.

Нэй покачала головой и лукаво прищурилась.

— Есть варианты?

На ум Мари приходило только одно. То, чем Лиэ объясняла большинство самых непонятных и диких человеку вещей. Она тяжело вздохнула:

— Что, опять магия?

Нэй снова весело фыркнула, беспечно махнув рукой.

— Ну, не совсем. Вообще, это главная особенность нашего отражения. — Она подпрыгнула, перелетая через замшелую корягу, перекрывающую путь. — Ты до сих пор не задумываясь говорила со всеми и понимала нашу речь. Но такого не произошло бы ни в каком другом мире.

Мари тяжело перелезла через неожиданное препятствие, неловко зацепившись туникой за торчащий сук.

— Постой! Но ведь Лиэ… Я же была знакома с ней ещё в своём мире. — Она сердито одёрнула мешающуюся ткань и глубоко вздохнула — фея и не думала останавливаться.

— А… Ну, так это уже дела жриц, — Нэй пожала плечами. — Они частенько выбираются в другие отражения, поэтому и знают кучу языков. Конечно, есть ещё общий… но некоторые народы слишком горды, — она скорчила надменную гримасу, — чтобы использовать его.

Мари только хмыкнула на это заявление. Иногда существа других миров казались страшно похожими на людей своим поведением. Человеческий мир так уже несколько веков был поделён между двумя огромными государствами, что не только ревностно охраняли собственные традиции, но и всячески стремились подчеркнуть их превосходство, начисто отказываясь принимать чужую культуру.

— Со временем даже в нашем отражении учишься различать отдельные языки. Одни понимаются лучше, другие хуже… Мне вот общий даже больше нравится, чем наречие Дома Ветров. Нет этой ненужной… витиеватости. Всё предельно точно и однозначно.

— Так у фей тоже нет единого языка? Прямо как у людей?

Нэй развела руками:

— Дом Ветров вообще держится обособленно от остальных поселений, так что…

Остаток фразы Мари не услышала. Тихий голосок был заглушён другим, куда более звучным, мужским… и явно возмущённым:

— Это что такое, девоньки?! Я до самых звёзд должен ждать, пока вы все соберётесь?

Нэй хихикнула и, зависнув в воздухе, протянула Мари прямо на ухо:

— Уже слышу подбадривающий тон Леона.

Мари обхватила себя за запястье и вдруг зажмурилась от яркого солнца — они вышли на большую, вытянутую поляну, в дальней части которой скучковались недовольные и явно уставшие феи. На этот раз в группе были только старшие, из-за чего компания казалась несколько поредевшей. Видно, на занятия по ведению боя младшую часть ещё не допускали.

Перед изрядно взмокшими девушками стоял высокий мужчина, возбуждённо размахивающий руками, видимо, пытаясь донести часть информации до учениц хотя бы жестами.

— Сил моих более не осталось! — вновь раздался его мелодичный, высокий голос. — Всё… Кыш, дорогие мои! Переместились стремительно к куклам, и чтобы ни единого звука ушей моих не касалось!..

Как ни странно, возражений действительно не последовало, и феи понуро направились к указанным целям, правда, безо всякого энтузиазма. Мужчина же картинно всплеснул руками и обернулся. Нэй приветливо помахала, заметив, что он смотрел на них, и первой кинулась к до крайности эмоциональному инструктору.

— Вот так неожиданность!.. И кто же тут у нас? — он заулыбался и, согнувшись чуть ли не пополам, ласково потрепал Нэй по волосам. — Моя любимая травница и… — мужчина перевёл взгляд на подошедшую следом Мари, и глаза его, кажущиеся слишком узкими и длинными для такого лица, удивлённо расширились, — человек?

— Здравствуйте. — Она натянуто улыбнулась. — Меня зовут Мари…

Только сейчас пришло осознание, насколько высоким был инструктор — пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Казалось, кто-то огромный взял того за голову и стопы и растянул в разные стороны, как жвачку. Руки и ноги были длинными и тонкими, хотя и не лишёнными изящества; высокие, острые скулы придавали лицу немного хищное выражение, что только дополняли бескровные губы.

Несмотря на всё это, облик мужчины вовсе не отталкивал, скорее, напротив — приковывал взгляд необычной, явно нечеловеческой красотой и странной гармоничностью.

— Впервые видите альва, не так ли? — Губы инструктора дрогнули в полуулыбке, он вновь наклонился, словно пытаясь рассмотреть человека получше. — Можешь звать меня Леон.

Мари невольно позавидовала статности мужчины. Он умудрялся держать спину идеально ровно даже в таком положении, будто бы сзади привязали палку. В этот момент она совершенно растерялась, не в силах вымолвить ни единого слова. К счастью, на помощь пришла Нэй.

— Конечно впервые! Нашёл, чего спросить, — та вновь зависла в воздухе, оказываясь к альву куда ближе, чем Мари, стоящая на земле. — Я же тебе всё уже рассказала, Леон!

— Вот и надобно было всё портить. Первое впечатление, моя дорогая, самое важное! — он совершенно по-детски надул губы. — Я же не могу…

— О, ну да… Ты же не можешь так просто взять и не запугать до немоты очередного новичка!

Зрелище было настолько комичным, что Мари, не выдержав, рассмеялась — всё оцепенение разом улетучилось. Парочка мгновенно обернулась к ней, словно, наконец, вспомнив о её существовании.

— Прошу меня простить, — в глазах Леона не было ни намёка на раскаяние. — Я напугал тебя совершенно…

— …совершенно нарочно, — громкий шёпот Нэй закончил фразу.

— Конечно! Продолжай выставлять меня монстром и дальше! Ни в чём себе не отказывай, моя милая.

Мари переступила с ноги на ногу. Отчётливо ощущалось, что если эту парочку не прервать, то концерт грозил затянуться ещё очень надолго.

— Простите. Нэй говорила, что вы можете помочь мне…

Пару мгновений Леон непонимающе сканировал Мари взглядом, но не успела она пожалеть о своих словах, как он медленно кивнул, расцветая буквально на глазах.

— Конечно, дорогая! Вы обратились куда следует. — Леон хищно улыбнулся. — Пойдёмте! Покажу вам арсенал, и мы мигом подберём что-нибудь…

Эта фраза сразу же заставила Мари вспомнить о причине, по которой Нэй вообще привела её к странному инструктору. Нечто внутри предвкушающе задрожало. Ей действительно доверят что-то настолько опасное?

— Никогда не имел дела с людьми, к слову, — Леон то и дело кидал цепкие взгляды на Мари, словно прикидывая что-то в уме. — Но думается мне, это должно быть нечто довольно лёгкое… силой ты заметно не отличаешься, моя милая.

Мари только плечами пожала. Это она знала и без лишнего напоминания, хотя услышать такие слова от постороннего было странным образом обидно.

Уже через пару минут они вошли в просторный шалаш, сплетённый из лиан и веток, что протянулся меж деревьев. Конструкция выглядела настолько естественно, что Мари сразу и не приметила её. Внутри действительно обнаружился целый арсенал. Принцип действия некоторых приспособлений представлял загадку не только для Мари, но даже и для Нэй, судя по её виду. Хотя Леон, казалось, чувствовал себя здесь куда комфортнее, чем снаружи. И это немного пугало.

Он крутился между деревянных столов и стоек, ловко вытаскивая из кучи нужное оружие. Казалось, что даже если бы Леону в руки попала обычная лопата, он и с ней выглядел бы гармонично… и опасно. Длинные пальцы порхали с одной рукояти на другую, и альв с каждым мгновением становился всё более возбуждённым, когда как Мари стабильно пребывала в уверенности, что всё это ей, как бегемоту — балетная пачка.

Нет, оружие не пугало её, даже больше — было в нём что-то, что рождало предвкушение, от которого щемило сердце. Вот только всё предложенное до сих пор казалось чужеродным. Словно Мари перебирала чьи-то оторванные конечности. Некоторые откладывались после пары пробных движений, на другие хватало одного взгляда или пяти минут протестов, пока наконец…

— Вот! Мне кажется, тебе будет очень хорошо, — Леон склонил голову к плечу и прищурился. — Быть может, несколько тяжеловато, но… нет, должно подойти!

Мари, уже совершенно вымотанная, даже не стала возражать, хотя слышала эту фразу к тому моменту, по меньшей мере, с десяток раз. Однако, послушно взяв в руку меч, она почувствовала приятную тяжесть, словно именно этого ей и не хватало всю жизнь. Вот только…

— А где ещё один?

Мари и сама удивилась бездумно вырвавшимся словам. Леон же непонимающе заморгал, но уже в следующее мгновение широко заулыбался и кинулся к груде сваленного прямо под стол оружия, находя требуемое. Второй меч оказался чуть более длинным и тяжёлым, но Мари лишь мотнула головой и прикрыла глаза, прислушиваясь к себе.

— Это, конечно, не пара… Но, кажется, мы нашли то, что надо. Не так ли?

Мари тяжело вздохнула. Это всё ещё было немного не то… и Леон, будто бы почуяв её сомнения, торопливо добавил:

— Грэх учтёт все предпочтения, не переживай. — Он фыркнул. — Если, конечно, сможешь внятно объяснить их ему, дорогая.

Мари чуть нахмурилась и вдруг просияла. Неизвестно откуда, но она помнила. Помнила эти мечи до последней детали, словно перед глазами навечно отпечатался их образ.

— Я… — Она судорожно сглотнула, пытаясь не потерять это странное озарение. — Кажется, я смогу нарисовать их. Этого будет достаточно?

Под ногами хлюпали лужи и грязь. Ирнест ещё ниже склонил голову, пряча глаза от колючих снежинок, летящих прямо в лицо. Куртка уже совсем промокла, а с чёлки беспрестанно стекали капли воды; черные волосы налипли на лоб и мешались перед взглядом, но вытаскивать из тёплых карманов руки, чтобы убрать их, не хотелось.

Навстречу плотным потоком спешили люди. Приходилось протискиваться сквозь них, подныривать под зонты и уворачиваться от торчащих локтей. Ирнест подёрнул плечами и только прибавил шаг. От толпы кружилась голова, но он продолжал идти вперёд, подталкиваемый одной-единственной целью. Наконец, они снова увидятся…

Вечерело. К тому времен как вдалеке замаячило нужное пятиэтажное здание, вся улица уже успела слиться в одну бесконечную серую массу, а мокрый снег окончательно сменился ледяным дождём. Ирнест не приходил сюда уже около месяца — на редкость долгий перерыв между их молчаливыми встречами. Интересно, Мари сильно злилась?

Раз. Два. Три. Третье окно слева на пятом этаже. Рама отчего-то выглядела новой, словно её совсем недавно меняли. Пара мелких камешков взлетели в воздух и глухо стукнулись о стекло, заставив то мелко задрожать.

Обычно ждать Ирнесту никогда не приходилось: Мари выглядывала в окно почти сразу же, словно каждую секунду пребывания в больнице только и ждала его. Но не в этот раз. Прошло несколько долгих минут, прежде чем в груди заскреблось беспокойство. Неужели перевели? Он опустил голову — капли дождя беспрепятственно стекали за шиворот — и застыл, судорожно размышляя.

Уже через пару минут Ирнест стоял у главного входа, пытаясь справиться с робостью. Он молил все высшие силы, которые только смог припомнить, чтобы это оказалось лишь проделками его расшалившегося воображения. Пальцы чуть подрагивали, когда он протянул руку к железной, мокрой ручке и, не дав себе времени передумать, резко дёрнул тяжёлую дверь на себя.

Закрыто.

Ирнест нетерпеливо вдавил кнопку видавшего виды звонка, обнаружившегося рядом с дверью. Дождь усилился. Сквозь навязчивый звон послышалось бряцание ключей — или так только показалось? — и тихий скрежет, будто бы кто-то не с первого раза смог попасть в замочную скважину. Ирнест успел отшатнуться как раз в тот момент, когда металлическая дверь приоткрылась. Охранник выглядел недовольным.

— Чего трезвонишь? Игрушек больше не нашлось? — голос его был хриплым, как после сна. — Вали домой, нечего здесь шататься.

Мужчина уже хотел было захлопнуть дверь, но Ирнест подался вперёд, не давая тому осуществить задуманное. Откуда-то пришла уверенность. Никогда раньше он не позволял себе надоедать людям больше необходимого, но сейчас просто не мог уйти ни с чем. Он повёл носом, вдыхая тёплый, чуть душный воздух, просачивающийся сквозь приоткрытую дверь, скорее по какой-то давней привычке, чем действительно за надобностью. Когда Ирнест начал, его голос не дрожал:

— Простите, что потревожил. Мне необходимо узнать об одной пациентке.

— С любыми вопросами обращаться к дежурному врачу, — охранник прищурил глаза. — В часы приёма.

— Пожалуйста! — В голову вдруг пришла дурацкая мысль, что будь у него хвост, то сейчас он бы умоляюще бил по бокам. — Это срочно.

Мужчина устало потёр переносицу:

— Слушай, парень… Уже поздно. Приходи утром.

На этот раз Ирнест даже не шевельнулся, когда дверь перед ним захлопнулась. Остро хотелось завыть от собственного бессилия. В голову лезли совершенно сумасшедшие варианты проникновения в больницу, но он понимал — ни один из них не был осуществим.

Дождь просачивался сквозь тонкую куртку. Ирнест невольно подёрнул плечами, словно пытаясь отряхнуться, но ткань, казалось, лишь плотнее прилипла к телу. За ближайшим окном шаркнула шторка: кто-то не особо церемонясь сдвинул её в сторону. Даже не поворачивая головы, он краем глаза заметил тёмную фигуру охранника, что отчётливо выделялась на фоне горящей в комнате лампы.

Через несколько секунд за дверью вновь послышался скрежет — теперь точно не показалось. Ещё в детстве Ирнест заметил, что мог слышать едва различимые звуки, недоступные для других людей, или способен был разобрать на отдельные составляющие мешанину запахов. Мари каждый раз, без исключения, приводило в откровенный восторг, как он без труда определял, что именно им подадут на ужин, находясь при этом со всеми детьми во дворе приюта.

Дверь снова приоткрылась. Охранник выглядел ещё более недовольным, чем раньше, но голос его смягчился:

— Пацан, если ты захотел резко схлопотать себе воспаление лёгких — то делай это в любом другом месте. Нахождение на этой территории после наступления комендантского часа — запрещено, понимаешь? Меня с работы уволят, если ты не свалишь отсюда по-хорошему.

Ирнест опустил глаза.

— Прошу прощения, я не подумал. — Он уже хотел развернуться и уйти, как вдруг повинуясь внезапному порыву, выпалил: — Я очень волнуюсь за свою подругу, она должна быть здесь, но окно тёмное… и она не выглянула как обычно, поэтому…

Мужчина устало потёр переносицу, словно надеясь, что этот навязчивый, промокший до нитки юнец окажется лишь плодом его воображения и после нехитрых манипуляций растает без следа. Одновременно с этим, правда, пришло понимание, что так просто от влюблённых мальчишек отделаться ещё никому и никогда не удавалось. Когда он открыл глаза, то не слишком удивился: парень весьма ожидаемо пропадать из поля зрения не торопился.

— Та-ак… — Охранник кивнул. — Ладно. Имя хоть у твоей подруги есть?

Парень непонимающе моргнул, словно потребовалось время, чтобы осознать вопрос.

— Д-да! — с жаром подался вперёд, даже не пытаясь скрыть ошалелой надежды. — Её зовут Мари... то есть Марисоль, — он замялся на секунду под насмешливым взглядом. — М-марисоль Брейт.

Охранник только хмыкнул, хотя в мыслях что-то настораживающе щёлкнуло, словно это имя уже возникало в разговоре совсем недавно.

— Я гляну в журнале, может её перевели в другую комнату, — он поскрёб подбородок, почти скрытый под щетиной. — Стой на месте, герой, и ничего не трогай больше.

Ключ от комнатушки, где в рабочие часы сидела симпатичная медсестра, принимавшая немногочисленных посетителей, нашёлся в связке довольно быстро. За воспоминаниями о том, как совсем ещё юная девушка милейшим образом смущалась, заметив на себе смелый взгляд, охранник почти пропустил момент, когда оказался в комнате, совершенно на автомате открыв пластиковую дверь.

Журнал, звавшийся «гостевым», никогда далеко не убирали. В него постоянно вносились необходимые пометки о размещении пациентов и режиме допуска к ним. Охранник не знал наверняка, но предполагал, что девушка, за которую так отчаянно переживал тот пацан, находилась на одном из верхних этажей — там, куда посторонние допускались лишь по специальному разрешению.

Искомая тетрадка обнаружилась прямо на столе, словно специально оставленная на видном месте. Торопливо пролистав её, и не найдя ничего даже похожего на имя Марисоль, — достаточно редкое в их краях — мужчина опустился на стул и включил лампу, стоящую рядом, решив проверить списки более внимательно.

Потратив ещё минут пять, он чётко осознал, что нужного имени в их журнале просто не было. И хотя на третий раз пришлось дотошно вглядываться почти в каждую строчку — ситуации это не меняло. В голову стали закрадываться нехорошие подозрения. Либо пацан был столь хорош, что сумел провернуть весь спектакль, заставив поверить себе, либо…

Охранник захлопнул журнал, осторожно положив его ровно на то место, с которого взял, выключил лампу и торопливо вышел из комнаты. Замок щёлкнул дважды, прежде чем он позволил себе задышать ровнее. Марисоль Брейт. Он, наконец, вспомнил, где слышал это имя. Именно о ней в последнее время шепталась вся больница. Девушка, пропавшая из запертой комнаты, которую ещё и пришлось спешно после этого ремонтировать. Дверь, ведущая в неё, оказалось намертво запаяна, а окна, напротив, — полностью выбиты. Стёкла, словно бы выдавленные из рамы снаружи, мелкими осколками покрывали пол. И больше никаких следов. Девушка просто испарилась.

Мужчина не мог представить себе, как он должен был объяснить всё это парню, что ждал его на улице под дождём. В подобные истории и самому-то верилось с трудом. Кроме того, те люди ясно дали понять, чем для всего персонала обернётся ситуация, если информация просочится дальше, чем следовало.

* * *

Ворох разномастной бумаги почти полностью покрывал длинный деревянный стол. Рисунки, небрежно сваленные стопками на него парой минут ранее, разлетелись по всей поверхности и даже частично спланировали на пол.

— Варг! А поаккуратнее никак нельзя было? — грузный мужчина с бугристой светло-оливковой кожей скрестил руки на груди.

— Да ладно тебе сердиться! — беспечно отмахнулся названный Варгом тип, совершенно по-волчьи ухмыляясь. — Твоя подсобка и так не тянула на самое аккуратное помещение в этом отражении. Просто признай это, Хгор.

— Между прочим, мой народ славится…

Варг разразился вдруг лающим смехом, не давая закончить другу его извечную фразу.

— Да-да, мы знаем, что орки — образец чистоплотности, аккуратности и… Чего там ещё, Сэл?

— Пунктуальности, — отозвался худощавый парень, до этого безмолвно сидевший в углу. Губы его чуть дрогнули в полуулыбке: — Чем никогда не отличались оборотни на моей памяти.

Варг мгновенно ощерился, но в глазах замелькали смешинки, когда он откинулся спиной на скамью.

— Не оборотни, а двуликие!

— А ты всё ещё стыдишься своего происхождения, друг мой? Низшая каста двуликих издавна звалась…

— Ой, да просто заткнись! — Варг с обидой тряхнул головой: — Куда уж нам спорить с великими, высшими вампирами. Существами голубых кро… Ой, прости, я совсем позабыл! У вас-то кровь своя имеется?

Сэл только глаза закатил: это была любимая тема для беззлобных насмешек в его сторону. Сухая, до крайности бледная кожа, словно составленная из чистейших листов бумаги, действительно вызывала частые сомнения окружающих в том, что под ней текла живительная жидкость.

— Варг! А ну перестань ребячиться, и так тошно… Или тебе всё равно? — глубокий бас на этот раз магическим образом подействовал — оборотень резко свернул все свои ехидные речи; Хгор, тем временем, кивнул на рисунки, поднимая с пола те, что упали: — Давайте, надо разобрать их. Уже почти две недели лежат.

Повисло напряжённое молчание. Варг, насупившись, притих на своей скамье, бездумно вперившись взглядом в хаотично разбросанные по столу листы; Сэл равнодушно перевязывал шнурком иссиня-чёрные волосы, готовясь к кропотливой работе, но слишком гладкие пряди то и дело выскальзывали из высокого хвоста, спадая на лицо и плечи, мешаясь перед глазами и щекоча нос.

— О! Глядите-ка! — Варг выхватил вдруг из кучи какую-то бумагу.

Хгор вопросительно взглянул на товарища.

— Это же я! — тот совершенно счастливо потрясал зажатым в пальцах рисунком, не давая, правда, как следует его разглядеть. — А я вам говорил — батька меня больше всех любит!

Хгор, наконец перехвативший листок у Варга, хмуро уставился в него. Через мгновение недоверчиво перевёл взгляд на взбудораженного друга, словно сличая оригинал с рисунком.

— Ну…

— Да что «ну» то?! — Варг снова отобрал у товарища бумагу. — Смотри, здесь же и кисточки на ушах, прям как у меня и хвост такой… похожий на…

— …метёлку дранную, — услужливо подсказал Сэл, который даже и не пытался выползти из облюбованного угла, просто подтянув несколько рисунков ближе к своей стороне.

Варг кинул на него возмущённый взгляд:

— Уж кто бы говорил! Напомнить, у кого не крылья, а лохмотья позорные?

Бордовые глаза мгновенно подёрнулись льдом, Сэл медленно поднялся со своего места и молча протянул руку. Варг вжал голову в плечи, безропотно отдавая листок, стараясь ненароком не коснуться мертвенно-бледной кисти. Вампир разглядывал рисунок чуть дольше, чем Хгор до этого, а после, совершенно серьёзно обронил:

— Не знал, что твоя новая звериная форма — горилла, дорогой мой друг.

Варг внутренне облегчённо выдохнул. Сэл всё ещё способен был шутить, а это означало, что он не перешагнул границу недопустимости на сей раз. Хотя и был близок. Всякое напоминание о крыльях странной для его народа формы, порой, приводило того в состояние, близкое к немедленному уничтожению обидчика.

— И ничего не горилла! Волк я… волк!

Хгор покачал головой:

— Дитё ты великовозрастное. И как только Ринар тебя терпит?

— Так это потому, что он меня любит! — Варг гордо вздёрнул подбородок. — Сколько вам ещё повторять?

Следующие несколько минут прошли в относительной тишине — друзья склонились над честно стащенными из человеческой больницы рисунками, словно выискивая что-то. Варг изредка над чем-то совсем несолидно подхихикивал, откладывая некоторые работы — видимо, особо полюбившиеся — в сторону.

— Здесь очень много фей, — Хгор подпёр массивную голову рукой. — Мы не ошиблись.

— «Не ошиблись», это верно, — в голосе Сэла проскользнули ледяные нотки. — Если бы только раньше нашли…

— Ничего уже не воротишь, — Хгор вздохнул, продолжая механически перебирать рисунки.

Сэл отвернулся, поджав губы:

— Он доверился нам.

— Да хорош вам киснуть! — Варг перегнулся через стол, склоняясь к товарищам. — Нам просто не повезло. Сейчас выясним, какие твари сцапали батьку, а потом уж…

— Что потом? Планируешь напасть на поселение фей?

Варг чуть замялся, искоса поглядывая в поисках поддержки на притихшего рядом Хгора.

— Тебе напомнить, дорогой мой друг, что наши силы весьма и весьма скромны? — голос Сэла — высокий, юношеский — казалось, сейчас мог заморозить всё живое в радиусе пары сотен метров. — А именно, они на данный момент ограничиваются… нами.

— Да знаю я! Знаю, — Варг вновь плюхнулся на место.

Тяжёлый вздох Хгора ситуации не исправил, лишь поставил в разговоре жирную точку. Несколько минут никто не решался даже поднять головы. Как вдруг Сэл молча положил один рисунок поверх других.

— Это ещё что? — Варг встрепенулся. — О!..

Карандашный набросок, сделанный на скорую руку, даже и полноценным рисунком назвать было сложно. Но в переплетающихся линиях и смазанной штриховке угадывались очертания безжизненной равнины и безликого воина, стоящего на скалистом выступе.

— Ну, по крайней мере, он помнит хоть что-то, — Варг натянуто улыбнулся.

— Я бы не надеялся на это, — чуть качнул головой Сэл.

— Это ещё почему?!

Не до конца разгоревшийся спор прервал Хгор:

— Если бы Ринар что-то помнил, он не ушёл бы с феями добровольно. Он ненавидит их всех поголовно.

— А рисунки? — Варг нетерпеливо взмахнул руками. — Вы сами посмотрите!

Друзья лишь переглянулись, не сразу найдясь с ответом.

— Послушай. — Хгор цыкнул, словно пытаясь подобрать нужные слова для Варга, который недоверчиво сверлил его взглядом исподлобья. — Он может помнить какие-то детали… интуитивно.

— Как это?

— Например, видеть некие образы во снах, мой друг. Многие рисунки — лишь незаконченные наброски. Думаю, именно по этой причине. — Речь Сэла прервало приглушённое рычание.

— Не верю, — Варг положил руки на стол и уткнулся носом в сгиб локтя. — Он просто не может… не может!

Хгор поднялся и что-то проворчал, отходя к стеллажу, занимающему почти всю стену. Опустившись на колени, изредка вполголоса ругаясь, принялся доставать с самой нижней полки металлическую коробку. Та неприятно скрежетала по полу, оставляя в дереве отчётливо различимые борозды от острых краёв.

Сэл подобрался:

— Это то, о чём я думаю?

— Возможно. — Хгор с трудом открыл грубые защёлки, которые, впрочем, лишь тихонько скрипнули. — Давно уже надо было свериться с ним.

— Я не буду слишком удивлён, если наш провал уже был учтён Мастером.

— Слушайте! Почему нам вообще не прочитать всё сразу? — Варг всё ещё расстроенно смотрел куда-то в пустоту.

— Не стоит заглядывать в будущее слишком глубоко, друг мой. Неужели ты позабыл договорённости?

— Да брось! По-вашему, он сам не заглядывал в будущее, когда писал весь этот план?

— Вот поэтому после приготовлений Ринар уничтожил свои воспоминания об этом, — Хгор продолжал копаться в ящике, сунув туда руку по локоть.

Варг недовольно хмыкнул.

— Тебе ведь это известно так же, как и нам. Ячейки запечатаны лично Мастером. — Сэл выглядел так, словно убеждал тяжело больного. — Даже я не способен разрушить его руны. Защита сама спадёт в назначенный час…

— Да помню я! Но мне всё это не нравится.

Сэл едва заметно улыбнулся краешками губ и протянул вдруг руку, ласково касаясь жёстких волос. Варг дёрнулся было от неожиданности, но уже через мгновение покорно расслабился, наслаждаясь ощущением чужих тонких пальцев, зарывшихся в тёмно-серые, отросшие пряди.

— Нашёл! — голос Хгора звучал глухо из-за того, что он уже по пояс влез в коробку, которая явно внутри была больше, чем казалась снаружи.

Пальцы Сэла дрогнули и исчезли в ту же секунду, заставив Варга тихо вздохнуть от разочарования. Он с тоской поднял глаза, но друг уже обернулся на зов, словно бы ничего и не произошло.

Хгор, усевшийся обратно на скамью, выглядел немного взъерошенным, даже несмотря на то, что был лыс. В руках у него обнаружилась небольшая стопочка исписанных от руки листов и прикреплённое сверху письмо.

— Довольно ностальгично, — Сэл заглянул в бумаги.

Варг вытянул шею и даже немного привстал, чтобы увидеть хоть что-то.

— В последний раз мы сверялись с планом года два назад, — кивнул Хгор.

— Приятно вновь увидеть знакомый почерк…

— Точнее знакомые закорючки!

Хгор согласно ухмыльнулся: почерк Ринара действительно был мало понятен любому, кто не имел достаточной практики в расшифровке его писем. Сэл же лишь насмешливо посмотрел в их сторону.

— Ты гляди-ка, — Хгор удивлённо присвистнул, кивая ему. — А ты был прав.

— Мастер вновь оказался предусмотрительнее всех?

— Он просто знал, что мы обязательно всё завалим, — Варг осклабился, опираясь ладонями на стол, и заглядывая в листы сверху, едва не столкнувшись лбами с Хгором.

— Что, друг мой, совершенно не является поводом для гордости.

Варг лишь фыркнул в ответ, искоса поглядев на Сэла, что вновь скрылся за маской равнодушия.

— Опять вы за своё, — Хгор устало покачал головой на этот поток взаимных колкостей. — Взгляните лучше! Не знаю как, но Ринар сумел предугадать даже место своего заключения. И если это подтвердится…

— И вот мы снова вернулись к тому, с чего начали. Просто прелестно, — Сэл тряхнул головой, смахивая в сторону вновь выскользнувшие из-под шнурка волосы. — Так что именно там написано?

Хгор чуть нахмурил брови, зачитывая письмо вслух:

— «Если вы читаете это, то вы, дурачьё, упустили меня в первом отражении. За что низкий вам поклон и клятвенное обещание выдрать розгами каждого без исключения…»

Варг, не выдержав, прыснул со смеху:

— Я как будто даже батькин голос слышу.

Хгор усмехнулся на это замечание и продолжил зачитывать рукописные строчки, что змеились по листу, иногда натыкаясь друг на друга, кривясь то вверх, то вниз.

— «…и если после этих слов у вас всё ещё не пропало желание вытаскивать меня из той задницы, куда сами же и отправили, то вот вам несколько фактов. Первый: на пару лет можете обо мне качественно забыть…»

— Чего?! — Варг выхватил у того из рук листок, несмотря на укоризненный оклик. — Где же это… — он пробежался взглядом по строчкам, беззвучно шевеля губами, поднеся лист почти к самым глазам. — А вот! «…качественно забыть. Варг, сядь, пожалуйста, и не мельтеши перед глазами. Твои друзья и без того поняли, куда заплыли…»

Теперь уже не выдержал Сэл. Обычно крайне сдержанный и непробиваемый, он вдруг рассмеялся, прикрывая глаза ладонью. Варг удивлённо вытаращился на друга, пытаясь запечатлеть этот момент надолго в своей памяти.

— Прошу прощения, друзья мои, — отсмеявшись, тот поднял взгляд и приглашающе кивнул: — Варг, ты можешь продолжить.

Ещё пару секунд он не мог заставить себя вновь уткнуться в листок, но потом, деланно кашлянув, всё же вернулся к чтению:

— «А заплыли вы, дорогие мои, в Дом Ветров. Уверен, Хгор сейчас вам объяснит масштаб катастрофы, а я пока подожду…» — Варг вскинул голову. — Что ещё за Дом Ветров?

В глазах Хгора отчётливо мелькало недоверие и почти священный ужас.

— Крупное поселение фей, — слова приходилось выдавливать чуть ли не по слогам. — Огороженное барьером, за который даже насекомые не могут пролезть. Возглавляет его дамочка, основавшая когда-то собственный клан наёмных убийц.

— Я правильно полагаю, что именно этот клан и лёг в основу поселения? — Сэл сцепил перед собой пальцы, переводя взгляд с одного товарища на другого.

Хгор мрачно кивнул.

— Ну, наёмники и наёмники. В чём дело-то?!

— В том, что Дом Ветров неприступен, — Хгор растёр лицо ладонями. — Вот почему Ринар сказал забыть о нём на пару лет.

— И что будет-то через пару лет? Что изменится?! Стена рухнет или эта тётка сама окочурится? Нельзя просто так сидеть на задницах два года! Нельзя!

Сэл вдруг поднялся и молча перехватил чужую руку, с силой сжав за запястье. Взгляд Варга на мгновение остекленел, но уже через секунду он заторможенно моргнул и, тут же понуро опустив голову, спрятал глаза за отросшей чёлкой.

— Не нужно было, — он дёрнул рукой, пытаясь вырваться из стального захвата с виду хрупкого Сэла.

— Ты никогда не был способен самостоятельно справиться с эмоциями, — тот не спешил ослаблять хватку.

— Это не повод меня их лишать, Сэлларен!

— Я лишь немного помог…

Хгор, до этого молча наблюдавший за этой сценой, вдруг поднялся, нависая над столом:

— Хватит. Вы, оба, — низкий голос угрожающе завибрировал. — Отдай мне письмо, Варг. И сядь на место.

Крылья носа оборотня гневно затрепетали, но после секундной заминки тот выполнил требуемое, продолжая буравить Сэла недовольным взглядом. Хгор только кивнул, удовольствовавшись и этим.

— «Жаль, не могу видеть вашу реакцию, ребята. Но я очень надеюсь на то, что кто-то догадается связать нашего буйного волка…» — он невесело хмыкнул, кинув быстрый взгляд на Варга, что всё ещё сидел обиженный на весь мир и одного не в меру прыткого вампира, в частности. — «Думаю, Хгор уже в достаточной мере сгустил краски, поэтому я не буду ещё раз напоминать про то, что штурм Дома Ветров в три рыла абсолютно недопустим. Вместо этого скажу обнадёживающие вести, и это уже будет второй факт. В самом гнезде фей у нас будет… точнее уже есть, союзник. Тот, в чьей преданности можно не сомневаться. Слышите, да?»

Варг скептично рыкнул, но на этот раз смолчал.

— «Я доверил его проверку Шетаару. Думаю, вам не нужно заверений в том, что древнего дракона обмануть не под силу никому? Внимательно ознакомьтесь с бумагами, прикреплёнными к этому письму, но не ждите чётких указаний. Прошло уже слишком много времени. Всему есть предел, понимаете?».

Повисла звенящая тишина. Хгор перевёл дыхание и поднял глаза от письма. Нижняя губа невольно подрагивала, когда он зачитал последнюю фразу:

— «С надеждой на скорую встречу, Риннаэрхель».

— Нэй! — не дождавшись ответа, Мари осторожно заглянула в комнату подруги. — Нэй! Ты здесь?

Пусто.

Она озадачено наморщила лоб. Нэй никогда надолго не пропадала, почти постоянно сопровождая её, а если уж и отлучалась, то всегда говорила, насколько. Однако вот уже целые сутки фея не попадалась на глаза, заставляя беспокоиться. Мари отошла от занавеса и оперлась на шершавый ствол дерева, раздумывая, куда двинуться дальше.

— Мари? Ой, а ты чего тут делаешь?

Вздрогнув от неожиданного крика, она запрокинула голову, пытаясь понять, откуда именно звучал голос Нэй, но глаза скользили по зелёной листве, так и не находя знакомой фигуры.

— Я в саду. — Фея неожиданно высунулась из проёма несколькими метрами выше. — Поднимайся!

Мари тяжело вздохнула. Она любила сидеть в саду, наблюдая за Нэй, которая крутилась между растениями, действительно похожая на фею из людских сказок… но вот забираться туда приходилось по странной системе наростов прямо на стволе дерева, образующих вертикальную лестницу. И лезть было не только тяжело — подтягиваясь на руках, обдирая нежную кожу, осторожно ощупывая ногами каждый выступ, — но и страшно. Стоило только кинуть взгляд вниз, как голова сразу же шла кругом, а в животе неприятно тянуло.

Впервые попав в сад несколько дней назад, Мари растерялась. Просторная комната была полностью заставлена ящиками и горшками так, что боязно становилось даже шаг сделать без риска снести какое-нибудь жутко ценное и редкое растение. Словно целый город раскинулся в одном круглом помещении!

Нэй же неким магическим образом ориентировалась в узких улочках, ловко проскальзывая между ящиками, не задевая ни листочка. Мари смогла немного расслабиться, только когда не без помощи вышла к центру комнаты, где было попросторнее. Над головой пригревал крошечный — не больше зёрнышка — яркий сгусток магии, и так легко оказалось забыть о том, что они находились в комнате, а не под открытым небом. Слишком уж живым и настоящим был этот сад.

— Охотницы с рейда вернулись, — Нэй улыбнулась, стоило Мари появиться в поле зрения.

Фея потёрла подбородок тыльной стороной ладони — руки её были почти полностью вымазаны в земле — и кивнула головой на свободное место рядом.

— Принесли что-то интересное? — Мари присела прямо на деревянный пол.

Нэй пожала плечами, не отрываясь от дела.

— Ничего особого… — она разочарованно вздохнула. — Так, обычные расходники. Уже в третий раз не могут поймать багровую бегунью.

Мари весело фыркнула, представив попытки охотниц схватить вёрткое растение, которое убегало от них на корнях, похожих на паучьи ножки. Если бы под рукой оказались листок и хотя бы огрызок карандаша, то она непременно зарисовала бы комичную картину… но, увы, именно этим феи были не слишком богаты.

— Вот и совсем не смешно, — Нэй окончательно поникла. — И так кто-то повадился таскать из сада растения… Охотницы скоро начнут на меня недобро смотреть, если я ещё раз принесу им список такой длины. А я просто уже не успеваю разводить травы, представляешь?

Мари удивлённо посмотрела на неё. Раньше она наивно полагала, что уж в поселении фей таких проблем возникнуть просто не могло.

— М-м-м, а разве нельзя выставить охрану… или ещё что-то такое? — Никак не получалось определиться, как себя вести с такой Нэй, которая раньше всегда была весела и не выказывала ни малейшего недовольства.

Та только рукой махнула — с пальцев веером взметнулись капельки грязи, разлетаясь во все стороны.

— Ой, — Нэй застыла, осознав, что случилось, и вдруг прыснула со смеху. — Прости, я не хотела…

Мари медленно моргнула и опустила взгляд: на одежде и руках обнаружились крохотные, стремительно высыхающие тёмные точки. Нэй тщетно пыталась перебороть хохот, но в глазах то и дело проскальзывало смущение. Неловкий смешок вырвался из груди сам собой. Оставалось только благодушно отмахнуться — злиться из-за подобных пустяков не хотелось — да попытаться стереть грязь хотя бы там, где она была видна.

— Ничего. Это не страшно. — Мари на пару секунд задумалась и вдруг фыркнула от пришедшей в голову нелепой мысли: — Ну… если, конечно, после этого на мне не начнут расти цветы. Или ещё что похуже.

— Зато какая маскировка! Да все охотницы меня ещё благодарить будут за такой подарок.

Следующие несколько минут в саду был слышен лишь смех и странные, но очень весёлые варианты последствий грязевой терапии. Нэй и Мари, задыхаясь, перебивали друг друга и утирали выступавшие от хохота слёзы, пока наконец запас фантазии не иссяк, и они не вспомнили, с чего всё началось.

— Так что всё-таки с воришкой?

— Ай, да ничего, — Нэй пожала плечами. — Я разок попросила Леона покараулить ночью… не помогло. Хотя… быть может, это из-за того, что он снаружи был.

Мари иронично закатила глаза:

— Ну да, Леон при всём желании не нашёл бы здесь места. Или вреда стало бы куда больше.

Она вновь захихикала, совершенно отчётливо представив вытянутую фигуру альва, безуспешно пытающегося разместиться на узких улочках среди многочисленных растений. Нэй же, напротив, ещё больше поникла.

— Если так и дальше продолжится, придётся просить разрешения наведаться в сад жриц. А они очень не любят, когда кто-то заходит на их территорию.

— Ну ничего, вот я выучусь, стану крутой охотницей… — Мари широко улыбнулась, словно и сама сейчас верила этим словам. — И ни один воришка к тебе не пройдёт!

— Кстати! — Нэй, казалось, немного повеселела, заразившись её воодушевлением. — Я тут вспомнила. Мне же Леон все уши прожужжал…

Мари заинтересованно подалась вперёд. На следующий же день после знакомства с альвом она, выпросив предварительно листок очень странной бумаги, больше похожей на не слишком ровный, но толстый пергамент, и кусок грифеля, передала ему рисунок мечей, которые навечно отпечатались у неё в памяти. Мари, правда, предусмотрительно умолчала о том факте, что являлись они ей только во снах, опасаясь насмешек.

Сложнее всего оказалось с размерами. Леон настоятельно рекомендовал снять мерки, чтобы подогнать мечи именно под неё, но она наотрез отказалась. Что-то внутри просто кричало о недопустимости такого подхода. Мари, обычно не слишком доверявшая своему внутреннему голосу, неожиданно согласилась с ним и просто отметила желаемые параметры прямо на наброске. Благо, глазомер у неё работал отлично.

— Что, опять ругался насчёт мерок? — Мари хмыкнула, отвлёкшаяся на маленькие росточки, плотно размещённые в длинном ящике. Казалось, малыши нагло пытались растолкать листьями своих соседей, нетерпеливо ожидая своей очереди на пересадку в более комфортное место.

— Ну… — Нэй хихикнула. — Немного, да. Но вот Грэх пришёл в полный восторг от твоих рисунков и сразу же заперся в кузнице. Леон был даже малость обижен, что его возмущений не слышало достаточное количество ушей… но, кажется, уже смирился, что «всё в этом мире против талантливых мастеров».

Последнюю фразу Нэй процитировала в очень схожей с альвом манере, и Мари отстранённо улыбнулась, мыслями находясь далеко отсюда. Ей всё ещё не очень верилось, что в её руках действительно в скором времени окажется настоящее оружие. Более того, она не очень-то представляла, что именно с ним нужно будет делать… и как. Но всё равно ждала этого момента, как получения заветной игрушки.

Где-то вдалеке прозвучал горн, отмечающий наступление полудня. Мари до сих пор никак не могла привыкнуть к местному времяисчислению, а потому ориентировалась только по трём главным сигналам: о начале и завершении дня, а также о том, что он перевалил за половину. Остальные тонкости приходилось выяснять у преподавателей или у фей из своей группы, что, впрочем, не всегда получалось. Общаться с ними было всё ещё боязно, поэтому Мари твёрдо настроилась самостоятельно разобраться со временем в самые короткие сроки.

— Полдень… — она вскочила с жёсткого пола. — Я, наверное, пойду, Нэй?

— Да-да, конечно, — та суетливо закивала, вновь поднимая взгляд. — Спасибо, что зашла. У тебя занятие?

Мари мотнула головой:

— Нет, сегодня ничего нет. Старшая группа у какой-то женщины… м-м-м по стрельбе, кажется, а мне пока сказали не мельтешить там.

— Сестрёнка Ви как всегда категорична, — Нэй закатила глаза. — Ничего, она привыкнет и перестанет осторожничать.

Мари, уже на полпути выходу, обернулась:

— Это меня пугает даже ещё больше.

Начавшая ходить на занятия с основной группой кандидаток в охотницы Мари столкнулась не только с недоверием и опасливым отношением со стороны своих вынужденных одногруппниц, но и со схожими чувствами от инструкторов. Не все так же легко, как Лиф или Леон, приняли наличие человека в учебной группе.

— И не забудь пить лекарства, — вдруг донеслось вслед, когда она уже спускалась по лестнице.

— Я помню!

Мари глубоко вздохнула. Точно, ей необходимо было вылить ещё один пузырёк прозрачной микстуры, а для этого следовало спуститься вниз, к корням деревьев. Лгать Нэй, пожалуй, было самым трудным, что приходилось делать за всю жизнь. Но Мари просто не могла и дальше продолжать пить странные лекарства, которые вызывали жуткие приступы первобытного ужаса, стоило только их запаху коснуться носа.

Она почувствовала неладное уже после первого приёма, правда, тогда малодушно списала это на переутомление и новую, незнакомую обстановку. Однако со вторым разом последствия оказались куда хуже. Мари проснулась среди ночи с чёткой уверенностью того, что вокруг затаились враги. Они были повсюду… за занавесом, в тени у стены, и даже скамья, на которой она спала, казалась чудовищем, поджидающим нужного момента. Раньше такого после снадобий Лиэтель не случалось, но отчего-то не оставалось никаких сомнений, что именно они сейчас оказывали тот страшный эффект.

Мари пережила ночь, вжавшись в стену, пытаясь даже дышать через раз. И, рассказав о странных последствиях Нэй на утро, получила лишь удушающую волну беспокойства и настораживающий факт — эти лекарства были сделаны жрицами. Нэй тогда лишь руками развела, объяснив, что на человека другие миры влияли иначе, и знакомые лекаркам снадобья могли только навредить. По крайней мере, так в один голос заявляли жрицы.

Вечером принесли новую порцию лекарств. Услышав о проявляющихся симптомах, жрицы выдали другой состав, который должен был быть свободен от названных эффектов. Нэй была абсолютна уверена в безвредности микстур… Однако Мари, ощутив запах лекарств, с трудом подавила желание выкинуть склянку так далеко, как только получилось бы. И с тех пор просто выливала содержимое под корни деревьев, продолжая улыбаться и говорить, что всё хорошо.

След от микстуры на влажной земле пропал нехотя. Мари так и осталась сидеть на корточках. Она тяжело вздохнула, вертя в пальцах опустевший флакон. Мысли вновь блуждали сами по себе, не задерживаясь ни на чём конкретном. Отчаянно хотелось прояснить хоть что-то из безумных событий, что за последние три недели изменили жизнь почти до неузнаваемости. Если феи приняли Мари в своё поселение… зачем им было её травить? И почему она продолжала обманывать Нэй, вместо того чтобы просто рассказать о проблеме? Сомнения раздирали на части.

— Ожидаемый выбор, — вдруг прошелестел знакомый голос за спиной.

Мари резко обернулась — сердце бешено заколотилось, а в голове судорожно пытались составиться хотя бы самую малость логичные отговорки. Девочка, стоящая неподалёку, была совершенно спокойна и даже будто бы чуть улыбалась.

Мина посмотрела наверх, словно углядев между листьев, плотно скрывающих небо, что-то интересное. Она ничуть не изменилась с их последней встречи, разве что лента, перевивающая её волосы, на этот раз была глубокого зелёного цвета.

— Боишься?

Мари нервно сглотнула. Мина вызывала совершенно противоречивые эмоции. С одной стороны, при каждом её появлении тело сковывала робость, а с другой — отчётливо казалось, что именно ей одной во всём этом поселении можно было доверять. Так и не дождавшись ответа, Мина перевела взгляд на Мари и медленно кивнула.

— Знаешь, сны не могут стать явью, если уже были ей.

— О чём ты? — Мари нахмурилась, на мгновение даже забыв и о своём уличении в уничтожении лекарств, и о нервной робости.

В глазах Мины промелькнуло сожаление.

— Наверное… ещё не время. Но твой друг так хотел встретиться с тобой…

— Друг? — Мари мгновенно вскочила на ноги. Неужели Ирнест искал её?

Фея подняла руку — пальцы чуть дрожали — и, сняв с шеи кулон, внутри которого по-прежнему плясало чёрное пламя, протянула его Мари.

— Возьми. Ты хотел, чтобы он оказался у тебя в итоге.

Взгляд Мины был прикован к запертому в прозрачных стенках огню; она словно бы отдавала самое дорогое, что у неё оставалось. Но стоило только кулону оказаться в ладони Мари, как она отступила на шаг, отводя глаза.

— Передавай ему привет от меня. На этот раз следует вам побыть наедине.

— Постой! — Мари тут же вскинула голову, но фея уже исчезла.

Она рассеяно сжала странный подарок в ладони. На ощупь кулон был тёплым и гладким. Постояв так ещё несколько минут, Мари всё же повесила его на шею, спрятав под одеждой. Отчего-то совсем не хотелось, чтобы это пламя видел кто-нибудь ещё. Оно казалось слишком… личным.

* * *

Сверху сыпались мелкие кристаллы льда, покрывая всё вокруг блестящей крошкой. Воздух вырывался изо рта клубами пара, а на ресницах прочно обосновалась ледяная пыль, но холод совершенно не чувствовался. Мари ошеломлённо закрутила головой. Сон? Неужели опять один из… «тех»?

Ей часто снились красочные и интересные истории, которые, порой, даже заменяли настоящие книги. Ещё в школе рассказы Мари с удовольствием слушали не только одноклассники, но и учителя… вот только существовали и другие, «те» сны. Они были куда менее красочными, но вместе с тем слишком реальными, чтобы быть просто снами. Мари в них никогда не была собой… образ высокого мужчины с длинными, белоснежными — как и у неё самой — волосами надёжно закрепился в сознании, словно она всю жизнь им и являлась. Каждое действие, каждое событие там воспринималось как само собой разумеющееся. Даже наличие у Мари гибкого хвоста, с которым не всегда удавалось сладить, вопросов ни у кого не вызывало.

Просыпаясь утром, она всегда воспринимала эти сны не более, чем новые главы в длинной книге. Несмотря на то, что руки всего несколько мгновений назад явственно ощущали гладкость и холод камней, а вкус пищи на языке чувствовался, как наяву.

Оглядевшись, Мари пришла к выводу, что на сей раз она — это всё ещё она. А ледяная пещера, хоть и была на вид жутко холодным местом, на самом деле таковым не являлась. Осознав всё это, Мари мгновенно успокоилась. Что ж, перед ней совершенно обычный сон, и ничего более. Так чего же волноваться?

Ведомая любопытством, она двинулась через снежный коридор. Правда, даже осознавая, что это сон, Мари не решалась нарушить хрупкую тишину, царившую здесь. Ботинки из мягкой кожи, какие она носила и наяву, бесшумно ступали по снегу, а плотные штаны и безрукавка, хоть и казались на фоне снега нелепыми, всё же были куда лучше короткой туники, что приходилось надевать в первые несколько дней пребывания в поселении.

Ещё через несколько метров проход начал расширяться, и она вышла в огромную пещеру, сплошь усыпанную льдинами: от совсем маленьких, похожих на осколки, и до огромных, за которыми могла бы при желании спрятаться вся учебная группа Мари вместе с Леоном. Вдруг одна из глыб отчётливо зашевелилась: корка льда пошла трещинами, а сверху с оглушающим треском посыпались обломки.

Мари испуганно отшатнулась за ближайший валун, с трудом сдерживая вскрик, когда на ледяной морде загорелись пронзительно-синие глаза. То, что она приняла за очередную глыбу, оказалось живым существом. Негромкий рык заставил пещеру мелко затрястись. Огромные крылья заскрежетали по ледяным стенам, оставляя в них глубокие борозды и откалывая куски. Существо потянулось, разминая затёкшие лапы и вытягивая хвост.

— Дракон. — Мари не могла поверить своим глазам.

Он настороженно принюхался; вновь задребезжал лёд. Медленно повернув голову, опустился на землю, подгребая под себя конечности и оборачиваясь хвостом, словно огромный кот. Последней на лёд опустилась голова, только взгляд всё так же метался по пещере, словно не находя того, кто потревожил его сон.

— Ринар-р-р… — голос дракона, звучал откуда-то изнутри, сотрясая стены, но пасть была закрыта. — Стар-р-рый друг. Всего несколько мгновений прошло с нашей последней встречи, не так ли?

Мари вздрогнула и отступила на шаг. Она не могла понять, с кем говорило существо.

— Ну-ну… Подойди ближе, не заставляй стар-р-рого, слепого дракона искать тебя.

Осторожно выглянув из-за своего укрытия, Мари вдруг поняла, что кроме них никого в пещере не было. Не мог же он?

— А… вот ты где, — в громовом голосе, казалось, проскальзывали смешинки.

Кончик драконьего хвоста стремительно метнулся к ней. Мари не успела даже отскочить — от медлительного до сих пор ледяного существа совершенно не ожидалось такого проворства. Несмотря на грозный вид, дракон бережно обхватил её хвостом и подтянул ближе к себе. Оказавшись прямо напротив горящих синим огнём глаз, она отчётливо видела каждую трещину, каждую выбоину на ледяной морде.

— В-вы знаете меня? — Мари не могла отвести взгляда.

Повисло молчание; в наступившей тишине скрежет и шумное дыхание дракона стали ещё громче. Его хвост, будто составленный из отдельных льдинок, дрогнул и ослабил хватку.

— А-а-а… Я ожидал этого, — он на несколько секунд замолчал, крепко задумавшись. — Что ж, вер-р-роятно, мы должны возобновить знакомство. Каково твоё новое имя, друг?

— Мари, — она неловко переступила с ноги на ногу. — А?..

— Друзья зовут меня Шетаар-р-ром. Остальные — стар-р-рым безумным драконом в ледяной тюрьме, — от его смеха со свода пещеры посыпалась изморозь. — Присаживайся, Мар-р-ри, здесь некуда спешить.

Она покорно залезла на ледяной выступ, обнаружившийся совсем рядом с головой дракона. Ни малейшего холода от него не исходило.

— Вижу… кулон всё же оказался у тебя. Дитя выполнило уговор.

Мари поражённо застыла. Почему во сне этот дракон вдруг заговорил о Мине? Она запустила руку за пазуху, доставая кулон. Неужели… это и был тот самый «друг, который хотел встретиться»?

— Мина… она передавала вам привет.

— А… дитя, — дракон приподнял голову, устраивая её удобнее на лапах. — Интер-р-ресно, как ты устроил всё это.

Мари глубоко вздохнула: ей уже начинала надоедать эта повторяющаяся оговорка.

— Простите… но я девушка. Марисоль.

Шетаар вновь замолчал, обдумывая её слова. Он чуть прикрыл глаза, словно признавая вину:

— Приношу свои извинения, леди. Стар-р-рого дракона так легко сбить с толку… Надеюсь, мои речи не успели нанести крепкую обиду, и я был бы рад продолжить их… Но ты, вероятно, пришла не за тем, чтобы просто составить мне компанию.

— Я, — Мари остановила себя и нахмурилась. — На самом деле я… не знаю. Мне казалось, это всё сон. Но теперь я не уверена.

— Сон? — дракон мелко затрясся в беззвучном смехе. — В каком-то смысле так и есть, дор-р-рогая. Я заперт. Заперт столь далеко и прочно, что даже один мой стар-р-рый друг не смог ничем помочь.

— Как же я тогда попала сюда? — Мари скептически сощурила глаза.

— Разум может путешествовать по зеркальным мир-р-рам беспрепятственно. Вот почему отчасти всё это… сон.

— Не понимаю, — Мари зарылась пальцами в волосы.

Шетаар приоткрыл пасть, словно улыбаясь:

— И не нужно. Просто будь здесь.

Вновь наступила тишина. Мари зябко обхватила себя руками.

— Мне кажется, некоторые принимают меня не за того человека.

— Драконы не ошибаются! Возьми кулон в руку. Ты ведь чувствуешь его? Пламя…

— Ну… Тепло, — Мари пожала плечами и сильнее сжала кулон в ладони. — Бьётся.

Дракон снова рассмеялся и взмахнул хвостом, задевая огромные сосульки, свисающие со свода.

— И ничего больше?

Мари подтянула к себе колени, задумчиво уставившись в чернильную глубину танцующего огня. Стало тихо. Настолько, что она могла слышать, как колотится сердце. Глаза ошеломлённо распахнулись.

— Так же. Оно бьётся так же, — она вскинула голову и посмотрела на дракона.

Что ещё за уловка?

— Потому что оно твоё, — довольно пророкотал Шетаар. — Быть может, не сейчас… но со временем ты вновь сможешь ощутить его в себе. Верь стар-р-рому дракону.

Мари тряхнула головой. Глупости. Это звучало слишком уж сказочно, чтобы быть правдой. И хотя пламя действительно завораживало и вид его отдавался тревожным, ноющим чувством где-то в груди, она просто не могла поверить.

— Странно только…

— Что странно? — Мари, свыкшаяся с нереальностью происходящего, уже не испытывала страха перед древним чудовищем.

— Мне казалось, что ты уже должна была… — дракон замолчал на полуслове, словно бы одёрнув себя, и отвернул морду. — Что ж. Даже в идеальных планах случаются просчёты.

— Послушайте, я! — Мари тяжело вздохнула, внезапно осознав, что её возражения не принесут никакого эффекта. — Ладно, неважно.

Она легко спрыгнула со своего выступа, намереваясь закончить эту странную встречу, которая лишь добавила смятения в её и без того взбудораженное состояние.

— Я, пожалуй, пойду. Спасибо вам… за гостеприимство.

— Уже уходишь? — Шетаар выглядел разочарованным. — Что ж, не в моих силах держать тебя здесь. Приходи ещё, дор-р-рогая. Быть может, когда мы встретимся в следующий раз, ты вновь будешь мне стар-р-рым другом…

Мари распахнула глаза и попыталась было сесть на кровати, но тело не двигалось. Сердце дико колотилось; и даже хрип из себя выдавить не выходило. Тёмный силуэт, отделившись от стены, не спеша приблизился, двигаясь так плавно, будто не касался пола вовсе.

Ужас парализовал Мари. Она отчётливо видела высокую фигуру, стоящую у кровати, но не могла точно рассмотреть, кто это был. Детали ускользали, стекая водой куда-то вниз, к исполинским корням деревьев. Мужчина медленно опустился, присаживаясь на постель у её ног. Он безмолвно разглядывал Мари, что не в силах была не то что пошевелиться, а даже и просто зажмуриться.

Мужчина поднял ладонь, откидывая длинные волосы за плечо. Тонкие пальцы, узкие запястья — рука его в темноте походила на бледного паука. Мари поражённо вздохнула, узнавая гостя. Тот едва заметно усмехнулся и тяжело вздохнул…

Мне жаль.

Мари проснулась от того, что кто-то несильно, но довольно ощутимо хлопал её по щекам.

— Вставай, вставай, вставай! — нараспев протянул смутно знакомый голос прямо над ухом.

— Нэй… ну, ещё чуть-чуть.

Она сонно обняла сбившееся за ночь тонкое одеяло, однако вместо ответа послышался звонкий смех откуда-то со стороны.

— Эй, это не я!

Мари встрепенулась, подскакивая на кровати, и мгновенно распахнула глаза. Леон, нависший над ней, лишь чудом успел отшатнуться.

— Леон! Что ты тут?..

— Пришёл разбудить тебя, дорогая. — Ничуть не смутившись подобному приёму, он лучезарно улыбнулся. — Не мог дождаться!

Мари перевела взгляд на Нэй, которая только руками развела.

— И не кривись так! Твоему везению ещё позавидовать возможно, между прочим! За мной дражайший Грэх послал перед рассветом. — Леон картинно вздохнул, тем не менее, так и не сумев скрыть собственное воодушевление. — Так и чего же мы лежать продолжаем, дорогая? Идём-идём!

Только сейчас Мари осознала, что тот действительно выглядел крайне взбудораженным. Волосы, обычно лежащие в бузекоризненном порядке, местами топорщились и падали на лицо, придавая непривычный, диковатый вид, а глаза блестели явно нездоровым энтузиазмом. Мари отстранённо кивала на всю болтовню, даже уже не пытаясь выцепить из неё хоть какую-то нить смысла. На душе было тяжело.

— Идём… — Мыслями она витала где-то далеко. — А куда?

Леон всплеснул руками, возмущённо оглядываясь через плечо: он уже успел отойти к выходу из комнаты.

— Как это куда? Я же тебе всё только что рассказал, милая. К Грэху мы. К Грэ-ху. — Он закатил глаза. — Мечи твои готовы, вот что.

Услышав это, Мари тут же подскочила с места и кинулась за Леоном, забыв даже в каком виде пребывала. Благо Нэй её вовремя остановила, указав со смехом на свёрнутую в нише одежду, избавляя от участи знакомиться с неведомым Грэхом в одной сорочке.

Спустя ещё пару минут, Мари, наконец, села на пороге, привычно нащупывая ногой первый нарост-ступеньку. Внизу поторапливал взглядом Леон, рост которого вообще позволял не пользоваться дополнительной лестницей, ведущей в комнату. Мари, глубоко вздохнув, повернулась спиной, спуская вторую ногу, вот только злосчастная ступенька куда-то пропала и никак не хотела нащупываться. Вероятно, пришлось бы ещё долго так болтаться, судорожно вцепившись в стену и пытаясь найти ещё одну точку опоры, но длинные пальцы вдруг обхватили за талию, чуть приподняв. Леон встряхнул Мари, заставляя разжать мёртвую хватку, и ноги уже через пару мгновений ощутили ровную деревянную поверхность.

— Ты собиралась всё утро там провисеть, дорогая? — заметив удивлённый взгляд, Леон развёл руками, словно в его действиях не было ничего необычного.

— С-спасибо. — Мари замялась и посмотрела наверх: Нэй, выглянувшая из комнаты, тихонько смеялась, закрывая рот ладошкой.

Стоило их взглядам встретиться, как та замахала руками.

— Идите-идите! Грэх не очень-то любит ждать.

— Совершенно верно! — Леон попытался легонько подтолкнуть Мари в спину, отчего она едва не ухнула вниз по круговой лестнице. — Поверь, милая моя, тебе не захочется даже разок в жизни попасть на плохое настроение Грэха.

Нэй, спустившись на уровень к друзьям и подлетев ближе, подтвердила громким шёпотом:

— Уж Леон точно знает, о чём говорит… Он самый «удачливый» в этом смысле.

— Я вообще-то всё ещё рядом с вами, Нэй! — Поймав фею за шкирку, Леон оттянул её назад и первым двинулся к лестнице. — И я никому бы не пожелал подобной удачи… даже тебе, дорогая!

Нэй оставила друзей на полпути. Пожелав им удачи в общении с кузнецом, она улетела куда-то по своим делам, на прощание ещё больше взъерошив волосы Леона в качестве маленькой мести. Тот, правда, пакости даже не заметил. Он увлечённо что-то продолжал рассказывать Мари, не обращая внимания ни на уход Нэй, ни на то, что его практически не слушали.

Они шли довольно долго. Мари никогда ещё не была в этой части поселения, а потому старалась запомнить дорогу, в один момент забыв даже о собственных тревожных снах и мыслях. Лес постепенно редел. Тёмно-зелёная, сочная растительность сменялась жёсткой травой, сухой землёй и камнями. Серые, острые булыжники попадались под ногами всё чаще, пока, наконец, Леон не вывел Мари к почти отвесной скале, которая будто очерчивала границу, отделяя владения фей от жилища угрюмого мастера.

— Ну… в общем-то, добро пожаловать, — Леон понизил голос и, поманив за собой, проскользнул в широкую щель прямо в скале.

По спине пробежал холодок. Отчего-то стало совсем неуютно, но Мари покорно шагнула вперёд, мимолётно отметив, насколько отчётливо выступали неровные сколы у краёв проёма, лишь самую малость сглаженные временем. Проход в жилище кузнеца представлял собой крутоизогнутый недлинный коридор. В какой-то момент явственно ощутилась волна жара: температура внутри была куда выше, чем снаружи.

— Грэх! К тебе гости!

Леон вдруг застыл в проходе, словно не решался идти дальше. Мари, невольно запнувшись, выглянула из-за его спины. Коридор резко расширялся, превращаясь в небольшую пещеру, что, судя по всему, служила мастеру гостиной. Камин, каменный диван, накрытый шкурами, и простой деревянный стол — вот и всё убранство. На противоположной стороне из-под массивной двери пробивался яркий, но неровный свет. Из-за неё же доносились странные звуки: словно огромное чудовище ворчало и отфыркивалось одновременно.

Вдруг всё стихло. Только громыхнуло что-то металлическое напоследок, и дверь медленно отворилась. Мари вытянула шею, пытаясь разглядеть хоть что-то, но в проёме так никто и не появился.

— Грэх?

Громыхнуло ещё раз — друзья синхронно подпрыгнули. Звук из-за открытой двери получился гораздо громче.

— Я слышал и с первого раза… Леон, — в звучном басе хозяина пещеры без особого труда угадывалось раздражение.

Услышав своё имя, произнесённое таким тоном, будто оно являлось особо извращённым ругательством, альв недовольно поджал губы и вытолкнул Мари перед собой.

— Удачи, милая. — Леон склонился к самому её уху, сбиваясь на торопливый шёпот. — Меня он видеть явно не рад…

Пол прочертила длинная тень. Мари мгновенно подобралась, готовясь к появлению оружейника, но Грэх, по всей видимости, выходить к гостям не желал. Она оглянулась в поисках поддержки или хотя бы указаний к дальнейшим действиям; вот только Леон исчез, предоставив её самой себе. Мысленно кляня того за столь ребяческое поведение, Мари несмело ступила в гостиную.

— Доброе… утро?

Было до крайности неловко находиться в доме у незнакомца совершенно одной. Она осторожно обошла диван, по наитию двигаясь так бесшумно, как только могла… и чуть было повторно не подскочила на месте, когда из-за двери донеслось ворчливое:

— Да входи, входи уже… Чего крадёшься там?

— П-простите! — Мари опасливо метнулась к стене.

Глубоко вздохнув, пытаясь хоть немного унять бешено колотящееся сердце, она заглянула в следующую комнату. Это помещение было освещено гораздо лучше, однако сваленные кучами конструкции, которые лежали не только на тянущихся вдоль стен металлических и каменных полках, но и кое-где прямо на полу, придавали пещере сходство не то со складом, не то с кладовой. Сам хозяин беспорядка обнаружился у противоположной стены.

На первый взгляд Грэх не производил впечатление сноба или грубияна, коим его описывал Леон. Сидящий на крепком стуле у рабочего стола дворф казался скорее усталым мастером, которому никак не позволяли уйти на покой, хотя и не выглядел древним стариком. Чёрные глубоко посаженные глаза цепко следили за Мари. Это несколько нарушало первоначальный образ, добавляя к нему нотки затаённой опасности, но страха больше не ощущалось.

— Подходи, девочка. Не дело — мяться на пороге. — Грэх мотнул головой и, стянув плотные перчатки, доходившие ему чуть выше локтей, кинул их на стол.

Мари медленно приблизилась, изо всех сил стараясь ничего не задеть и не свалить по пути, что было довольно нелегко. И как только Грэх перемещался по собственному жилищу? Тот, наблюдая за этими маневрами, усмехнулся. Видимо, редко кто уважал его беспорядок настолько, что боялся потревожить хрупкие конструкции. Мари подумалось вдруг, что, возможно, Леон, который жаловался по пути сюда, выводил мастера из себя вовсе не бесконечной болтовнёй. По крайней мере, не только.

Грэх отрывисто кивнул в сторону стоящего неподалёку второго стула и поскрёб густую тёмную бороду. Мари опустилась на краешек. С такого расстояния можно было уже совершенно отчётливо рассмотреть кузнеца, отмечая и жёсткие кудрявые волосы, стянутые в неопрятный пучок на макушке, и грубые руки, что то и дело сжимались в кулаки.

— Ну, рассказывай. — Грэх тяжело опёрся рукой на колено. — Кто тебе в голову вбил этот образ?

— Образ?

— Мечи! — Он ещё больше подался вперёд, жадно вглядываясь в лицо, словно пытаясь разглядеть что-то, понятное лишь ему одному. — Ты же видела их где-то, верно? Раз нарисовала… с такой точностью.

Мари нервно сглотнула. Она не была уверена, что её сны являлись нормой даже для магических миров. Молчание затягивалось.

— Не хочешь отвечать, да? — Грэх коротко хмыкнул, прищурившись, и вдруг резко изменился в лице; взгляд его смягчился: — И правильно. Никому нельзя верить в наше время. Особенно в подобном месте.

Он поднялся и вытянул из-за ближайшего стеллажа длинный свёрток, обёрнутый плотной тканью. Одной рукой развязав плетёный шнурок, протянул простые, крепкие ножны. В носу тут же защипало, и Мари рвано вздохнула, мгновенно ощутив, как внутри свернулось колючим тёплым ёжиком предвкушение. Руки чуть качнуло вниз под тяжестью оружия, однако та была приятна и будто бы даже… знакома.

— Не тяжеловато для человека? — От взгляда Грэха, казалось, ничего укрыться просто не могло.

Мари не ответила. Один клинок послушно лёг на колени, второй же она перехватила поудобнее и потянула за рукоять, которая из-за отсутствия гарды практически сливалась с ножнами. Меч вышел легко и плавно, Мари невольно засмотрелась на зеркально отполированное, чуть изогнутое лезвие — в точности такое, какое видела уже не раз.

— Спасибо.

Грэх только головой покачал:

— Осторожнее с ними. Конечности отхватят без особых усилий.

Мари не сразу сообразила о чём велась речь: слишком уж будничным был тон Грэха. Когда она вскинулся взгляд, кузнец лишь прищурился и чуть подался вперёд, понизив голос:

— Я туда руны кое-какие вбил. И, мой тебе совет: особо об этом не болтай, девочка… Считай — небольшой подарок от товарища по камере.

* * *

— Раз-два! Раз-два!

Леон, стоящий в тени деревьев, казалось, вообще не чувствовал усталости, словно подпитываясь страданиями ученицы, безукоризненно продолжая задавать тон тренировке. С Мари градом тёк пот, насквозь пропитавший тренировочную одежду, а голос скорее напоминал скулёж:

— Леон, у меня уже руки отваливаются…

Тот насмешливо вскинул одну бровь, но счёт всё же прервал.

— При таком исходе всегда можно обратиться к целительницам, дорогая. Да и не стоит забывать о нашей милой травнице, которая весьма изобретательна по части снадобий... Так что не стоит беспокойства. Лучше давай ещё разок!

Его голос уже столь прочно засел в голове, что, казалось, Мари будет всю оставшуюся жизнь преследовать методичное: «Раз-два, раз…» Она не единожды за последние несколько часов успела пожалеть, что вообще напросилась на дополнительные тренировки с Леоном, который вроде был только рад помочь по дружбе… Однако уже спустя пару минут после начала занятия стало понятно, что пощады не будет.

Мари тяжело опёрлась на массивные металлические штыри, которые были выданы Леоном вместо нормального оружия на время первых тренировок. «Для повышения выносливости», как он выразился. Весили эти железки раза в два больше, чем изготовленные Грэхом мечи, да и удобной рукоятью, ожидаемо, не обладали. Ладони Мари уже в несколько слоёв покрывали бинты — их с видом заправского фокусника откуда-то вытаскивал Леон, — которые скрывали содранную кожу и поддерживали запястья. Коленки тряслись от немыслимой нагрузки, и даже дышать было физически больно.

Леон придирчиво оглядел её с головы до ног и едва заметно кивнул:

— Ладно-ладно. Падай на перерыв, дорогая. Мы же не хотим угробить тебя в первый же день, да?

Красноречивый взгляд, брошенный в его сторону, был проигнорирован. Сама же Мари растянулась прямо на траве, свалившись там, где стояла. Ей уже было всё равно, что там придумал себе Леон — с места она двигаться в ближайшее время не планировала. Пальцы не разгибались, и, казалось, штыри намертво врезались в плоть.

— Как ты себя ощущаешь? — Леон, уселся рядом, подогнув ноги.

Мари не ответила. Она уже как раз прокручивала в голове, как будет избавляться от утяжелителей, чтобы хотя бы подняться к себе в комнату, но вдруг онемевшие руки отчётливо ощутили тепло. Чужие пальцы аккуратно, но настойчиво разжимали мёртвую хватку. Сил не было даже на то, чтобы удивляться: Леон явно знал своё дело — и через пару секунд витые железки упали на землю. Мари промычала что-то благодарное, прикрывая глаза.

— Ого! А это что такое?

Резко оживившийся Леон, ловко подцепив двумя пальцами цепочку, полностью вытянул из-под безрукавки кулон Мины. Мари даже не успела заметить, когда тот настолько сместился, что стал заметен. Рука запоздало метнулась к груди; внутри всё похолодело. Леон поражённо вздохнул:

— Мари?.. Откуда у тебя эта вещица?

Она со свистом втянула воздух; кожу противно закололо, а по позвоночнику пробежалась ледяная волна. Мари не была уверена, откуда взялась такая паника, но явственно чудилось, будто её только что уличили в чём-то запретном… незаконном.

— Эт-то… подарок.

— Подарок? — Леон вновь посмотрел на танцующее внутри кристалла пламя и, перекатив его в ладони, нахмурился. — От кого?

На этот раз пауза длилась ощутимо дольше.

— От друга... — Мари, почувствовав жгучее желание оправдаться и покаяться, вдруг резко одёрнула себя. — Что-то не так, Леон? Это же просто безделушка! Наверняка, в ваших магических мирах и не такое встречается.

— Да… возможно, — Леон задумчиво уставился взглядом пустоту, но уже через пару секунд встрепенулся. — О-о-о… да ты же, верно, совсем ничего не знаешь! Прости, милая, я не должен был вот так допрашивать тебя. Но как я удивился! Да и немногие сейчас вспомнят столь давнюю историю. — Он виновато улыбнулся, тут же возвращаясь к своей излюбленной манере речи. — Когда-то, очень-очень давно такие безделицы действительно были распространены, хотя и считались некими…

Он замялся, подбирая подходящее слово.

— Ох! В общем, это считалось чем-то вроде оккультного оберега. — Леон довольно закивал, радуясь деликатному определению, что отыскалось в памяти. — Пламя ифрита, заключённое в кристалле, отталкивающем любую магию. Считалось даже, что различные цвета по-разному влияют на своих носителей, но на самом деле, это совершенно ничего не значит. Пыль в глаза, да и только! Когда низших демонов позагоняли под землю второго отражения, торговля такими оберегами быстро сошла на нет, — он пожал плечами. — Правда, всегда считалось, что ифриты обладают только тёплыми цветами пламени. Да и сам я, признаться…

Мари с трудом приподнялась, принимая сидячее положение.

— И откуда тогда взялось чёрное?

Леон закрыл один глаз и поднёс кулон ко второму, словно надеясь, что это поможет разгадать его тайну.

— М-м-м… быть может, какой умелец и смог изменить цвет уже готового кулона. Трудность, правда, заключается именно в том, что кристалл полностью отталкивает любую магию и только чистая стихия может с ним сладить. Оттого и промышляли ими низшие стихийные демоны, выменивая на разности всякие... Не пойму я, зачем кому-то затрагивать подобные разделы магии из-за безделицы… Если только продать подороже. — Он покачал головой. — В любом случае… скрывать столь противоречивое украшение под одеждой — совершенно правильное решение, моя дорогая! Пусть о его истинной сути сейчас и помнят совсем немногие, предрассудки всё ещё довольно сильны. А низших демонов и по сей день никто не любит. Даже их собратья.

— Почему?

— «Почему?» Да ты должно быть шутишь, милая! — Леон отшатнулся и поджал губы. — Они же совершенно не… Дикари, одним словом! Я бы вообще избавился от подобного дара так скоро, как только возможно.

Мари протянула ладонь, и он осторожно опустил в неё кристалл.

— А больше никто не мог сделать что-то подобное? Более… разумное существо.

— «Более разумное?» — Леон вновь задумался и подёрнул плечами, словно вспомнил нечто важное. — Не лучший я рассказчик, конечно, таких вот…

Он хотел было уже встать и окончить этот разговор, но запнулся на полуслове, поймав взгляд Мари.

— Послушай, дорогая. — Леон тяжело, так не похоже на себя самого, вздохнул. — Зеркальные миры таят множество тайн и чудес. И кто бы ни подарил тебе эту вещь, думаю, он сможет рассказать куда больше, чем простой учитель вроде меня.

— Но ведь ты уже начал, Леон, — Мари вцепилась в его руку, как в спасательный круг.

— Не все секреты одинаково полезны для расширения кругозора, моя милая. — Он предупреждающе сощурился, но освобождаться из цепкой хватки не спешил.

Повисла тишина. Только ветер шелестел травой и листьями.

— Тогда… Как ты попал в поселение?

— О, а это слишком долгая и скучная история. Я расскажу тебе как-нибудь в другой раз… — Леон улыбнулся краешками губ, на пару секунд прикрыв глаза, но тут же встрепенулся. — Ох! Уже так поздно? Вот это мы засиделись с тобой… Подумать только!

Он мгновенно высвободился из захвата и подскочил с насиженного места. Не переставая болтать что-то совершенно ненужное и отвлекающее, одним движением вздёрнул на ноги Мари, окончательно сбитую с толку.

— Тихой ночи, дорогая моя. — Двумя пальцами Леон легко коснулся её виска, как это частенько проделывал на прощание с Нэй, и широким шагом направился прочь от поляны, лишь у самой кромки леса оглянувшись через плечо: — Жду завтра на тренировку. И без опозданий!

Ещё несколько минут после столь явного бегства Мари не могла сдвинуться с места. Она на мгновение сжала кулон в кулаке, чтобы уже в следующее убрать обратно за пазуху. Сейчас думалось только о том, что ей, вероятно, страшно повезло быть «пойманной» именно Леоном. Пусть немного, но удалось узнать нечто, приоткрывающее завесу тайны. Интересно, знала ли Мина о зловещей репутации своего подарка?

Мари разом помрачнела. Ну конечно знала! Только вот отчего-то не посчитала нужным рассказать. Как и Шетаар.

* * *

Ледяные пещеры встретили Мари всё теми же умиротворённостью и спокойствием, что и в первом путешествии. На этот раз, правда, пришлось ждать перемещения несколько мучительно долгих дней. Кулон срабатывал не каждую ночь, следуя не то какому-то алгоритму, не то собственным прихотям.

— Шетаар!

Что-то вдруг заставило Мари замереть у входа. Слишком поздно пришло осознание: дракон был не один.

— Мар-р-ри! — по пещере разнёсся громовой рёв хозяина. — Неужели решила вновь навестить стар-р-рого дракона?

Кто-то тихо обронил всего несколько слов, и Шетаар рассмеялся:

— Брось, дитя, сладкие речи на меня не действуют.

Мари, выглянувшая из-за ледяного валуна, успела заметить, что дракон, будто бы в смущении, заскрежетал когтями по полу. Она едва сдержала смех и вдруг разглядела, кто именно являлся второй ночной гостьей Шетаара. Мину, почти сливающуюся с окружающими льдами, выдавала лишь лента в волосах, на этот раз фиолетовая: не такого светлого оттенка как глаза Леона, но более насыщенного, колдовского цвета.

— Доброй ночи. — Мина чуть качнула головой и обратилась к дракону: — Я ведь говорила — он придёт сегодня.

Мари подошла ближе, с лёгким удивлением отметив, что та, ничуть не смущаясь, сидела прямо на свёрнутом в кольцо хвосте Шетаара.

— Я думала, ты не сможешь больше приходить сюда. Без кулона.

Мина отстранённо улыбнулась:

— Незнакомое место перестаёт быть незнакомым, как только ты посетил его.

Шетаар вновь мелко затрясся, скалясь в жутковатом подобие улыбки.

— Это дитя куда лучше приспособлено к пер-р-ремещениям между мир-р-рами, чем мы с тобой вместе взятые…

Мари расположилась неподалёку от странной парочки, облокотившись спиной на округлый камень. Она столько всего хотела спросить, но совершенно не знала, с чего следовало начать. Шетаар и Мина обменялись предупреждающими взглядами, словно напоминая друг другу о чём-то важном.

— Послушайте. — Мари наконец решилась, справедливо рассудив, что, хотя бы от одного, но добьётся ответа. Дождавшись, когда внимание заговорщиков переключилось на неё, она продолжила, осторожно подбирая слова: — Мне нужно знать. Тот, кто создал этот кулон. Он мой… предок, да?

— Предок? — дракон разразился скрежещущим смехом.

Мина вновь смотрела куда-то сквозь Мари, словно глубоко задумавшись.

— Это не лишено истины…

Повисла тишина. Шетаар беспокойно потряс головой и выдавил из себя нехотя:

— Действительно, можно и так выр-р-разиться. Но мой стар-р-рый друг не одобрил бы… — он фыркнул и замолчал, демонстративно устроив голову на сложенных лапах.

Мари выжидающе переводила взгляд с дракона на фею, но никто заканчивать фразу явно не желал. Всё казалось в данный момент абсурдным: словно то была затянувшаяся шутка, об окончании которой заговорщики так и не сумели вовремя договориться.

— То есть вы не можете рассказать мне правду? — Мари недоверчиво поджала губы. — И почему же?

Шетаар и Мина вновь переглянулись.

— Нас просили об этом, — фея неосознанно погладила дракона по обледеневшему хвосту. — Время всё расскажет… но не мы.

— Только будь остор-р-рожна, Мар-р-ри. Тебя скрывает опасное место. Нельзя довер-р-рять никому…

Мари вскочила на ноги, сжимая кулаки.

— Но как я могу тогда верить вам?

Очнувшись в своей комнате, она поняла, что последнюю фразу крикнула наяву. В груди гулко заходилось сердце: злость и обида не спешили покидать Мари. С ней явно происходило что-то странное, и, к тому же, поговорить об этом было решительно не с кем. Как бы ни злилась она на чересчур скрытных Мину и Шетаара, советом последнего пренебрегать почему-то не хотелось. Даже поведать обо всём Нэй не казалось хорошей идеей. Мари до боли прикусила губу. Нет уж, только не сейчас, пока приходилось в глаза врать о вылитых зельях.

Она села на кровати, комкая в пальцах одеяло. Совсем не вовремя вспомнился их с Лиэ побег из больницы. Тогда казалось, что Лиэтель — единственная, с кем можно было поделиться всем на свете. Фея выглядела такой взволнованной… Интересно, как она там? Несмотря на то, что Мари находилась в Доме Ветров почти месяц, Лиэ ни разу не встретилась ей. От этого становилось горько и больно, но отчётливо терзала мысль, будто бы Мари с самого начала знала, что так будет. Она снова осталась одна, и теперь даже ожидание молчаливого гостя под окнами не грело. Ведь Ирнест остался где-то далеко — за целых несколько миров отсюда.

Если бы только можно было рассказать ему обо всём! Не читать по губам, не вглядываться в буквы на листах или асфальте, а просто поговорить как в детстве. Мари обняла колени и положила на них подбородок. Ирнест бы точно понял и поддержал её. Прижал к себе, поглаживая по волосам, и сказал, что всё наладится. Он всегда это повторял. И тогда, когда Мари возвращали обессиленную после очередного приступа или побега из приюта, и когда она не могла двух слов связать из-за рыданий… да даже когда все остальные дети бросались на неё с палками или камнями, крича от страха и злости!

Сможет ли хоть кто-то во всех мирах заменить его теперь?

Мари шмыгнула носом и вытащила из-за пазухи кулон. «Оно твоё», — разве не так сказал Шетаар? Она мотнула головой. Как глупо было спрашивать у них с Миной о предполагаемом «предке»! Хотя… пока не получалось придумать ни одну более логичную версию, по которой бы странное чёрное пламя оказалось «её».

Почти все сироты любили выдумывать себе идеальную семью, с которой вдруг произошло несчастье. Почему же один из родителей не мог быть волшебным созданием из другого мира? В это настолько легко было поверить, что Мари, тряхнув головой, решительно зажмурилась, сжимая в кулаке тёплый кулон. Если уж ей не хотели говорить правду, то она сама докопается до неё. Но для начала стоило подтвердить хотя бы одну теорию.

Настороженно оглядевшись, что было совершенно излишним — за занавесом стояла ночная тишина, — Мари уставилась на свои ладони. Представить, как в них плясал огонь, было не очень-то и сложно: фантазия ей позволяла и не такое. Однако настоящее пламя появляться по воле хозяйки явно не спешило, и через пару минут она немного заскучала. Стараясь сильно не расстраиваться, вновь тряхнула головой и закрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям.

Несколько секунд Мари просто сидела в темноте и тишине, пытаясь сосредоточиться на том, что должно было спать где-то внутри. В какой-то момент, нетерпеливо заёрзала на месте, но сама же и одёрнула себя, заставляя сидеть неподвижно. Она слушала только своё дыхание, и спустя некоторое время, наконец, почувствовала, как в груди рождалось тепло, расходящееся дальше во все стороны. Стараясь не потерять это ощущение, Мари представляла, как перенаправляет его в руки, концентрируя. Она чуть улыбнулась, ощутив покалывание в пальцах, и с надеждой распахнула глаза…

Ничего.

Мари с шумом выдохнула, чувствуя себя обманутой. Казалось, абсолютно всё в эту минуту было настроено против неё. Она разочарованно плюхнулась обратно на кровать, накрываясь тонким одеялом с головой.

Поспать ей в эту ночь так и не удалось. Проворочавшись в полудрёме до самого утра, Мари, проклиная лично ею придуманный мировой заговор, понуро побрела на занятия. И если учительницу Лиф с каждым новым уроком она ждала всё больше и больше: слишком уж интересно и познавательно проходили их встречи, то вот фею, отвечающую за стрельбу, невзлюбила сразу же и, казалось, очень даже взаимно.

Виэрна превыше всего ставила дисциплину и порядок. Бывшая жрица — как услышала Мари из разговоров одногруппниц — по неясным причинам питала неприязнь ко всем другим расам, кроме фей. Мари сразу узнала женщину, что привела Нэй в самое первое утро в Доме Ветров, однако сей факт теплоты отношениям между ними не добавил.

Пока остальные практиковались во владении стрелковым оружием, Мари сидела позади группы под деревьями. Ей не доверяли ничего более существенного, чем подготовка предметов, и то — изредка. Большую часть времени она просто наблюдала, упрямо сидя на месте, несмотря на колкие замечания и попытки Виэрны отвадить человека.

Феи, что учились на охотниц, действительно впечатляли. Даже самые маленькие на порядок превосходили ожидания Мари, заставляя печально вздыхать, отчаянно завидуя основной группе. И хотя она каждый раз пыталась выловить Виэрну до или после занятия, чтобы поговорить, этого пока не удавалось. Фея будто бы чувствуя намерения Мари, испарялась из виду сразу же, стоило только прозвучать сигналу, который ознаменовывал полдень.

На сей раз Мари, впрочем, и так уже была подавлена собственными неудачами и тяжёлыми мыслями, поэтому временно приостановила свои попытки навязаться Виэрне. Она привычно устроилась позади группы, понуро прислонившись спиной к прохладному дереву, и сама не заметила, как задремала.

Неожиданный свист заставил дёрнуться в сторону, мгновенно вырывая из сна. Руки взметнулись вверх в запоздалой попытке защититься. Медленно повернув голову, Мари ошарашенно уставилась на оперение стрелы, которое покачивалось в опасной близости от лица. Во рту моментально пересохло.

— Рука соскользнула!.. Я даже не видела, что там кто-то…

Чужие оправдания доносились до ушей как сквозь вату. Учительница, остановив их одним взглядом, стремительно двинулась к Мари.

— Я же говорила, что не место на полигоне человеку, — Виэрна замерла в нескольких шагах от неё.

Мари открыла рот, чтобы ответить, но из горла не донеслось ни звука. Фея покачала головой и присела на корточки, одним привычным движением выдирая стрелу из дерева.

— Но твои рефлексы поразительны, — она поймала перепуганный взгляд Мари и насмешливо дёрнула бровью. — Приходи сюда вечером: посмотрим, на что сможешь сгодиться.

Смысл слов Виэрны достиг разума только после того, как Мари добралась до сада Нэй. Резко остановившись, так и не поднявшись на последнюю ступеньку, она тихонько захихикала. Так вот каким был путь к сердцу строгой преподавательницы! Всего-то надо было… Мари передёрнуло. Ещё немного, и волшебные приключения остались бы только в мечтах. Причём явно не в её, а тех, кто вообще потом вспомнил бы о бедной девушке, павшей жертвой несчастного случая.

Ещё через пару шагов Мари посетила не менее интересная мысль. Было ли это вообще случайностью? На её счастье, Нэй выглянула из сада до того момента, как фантазии о собственной нелепой погибели захватили бы её полностью. Оказавшись в привычном помещении среди растений, Мари моментально расслабилась и даже немного повеселела.

— Как твои успехи в учёбе? — Нэй сосредоточенно перемешивала ядовито-зелёный газ в склянке нелепой формы.

— Просто замечательно, — Мари фыркнула, ощущая приступ неоправданного веселья. — Чуть не пристрелили на утреннем занятии по стрельбе, зато, благодаря этому, мы с инструктором вышли на новую ступень отношений.

Нэй не сразу уловила весь смысл фразы.

— Сестрёнка Ви приняла тебя? Так это же и вправду замечательно! — она счастливо улыбнулась, оглянувшись через плечо, но вдруг застыла и резко переспросила: — Чуть не пристрелили? Это как?

Мари, наблюдая за тем, как стремительно менялись эмоции на лице подруги, едва сдержала смех.

— Да ладно тебе! Всё обошлось, правда, — поспешила заверить она, приметив опасно накренившуюся в пальцах феи склянку. — Просто кто-то, видимо, учился стрелять во врагов за спиной и чуть перестарался…

Нэй поджала губы и бросила виноватый взгляд в сторону Мари, словно она лично имела отношение к неудавшейся попытке покушения.

— Ты так легко говоришь об этом… А кто это был?

— Ну уж нет! Только не говори, что пойдёшь мстить за меня!

Повисло молчание. Нэй, обернувшись, вытаращила глаза:

— С ума сошла? Ты что говоришь-то вообще?

— Ну, у тебя лицо такое было… — Мари отвела взгляд.

Нэй обиженно поджала губы и вновь отвернулась к своим склянкам.

— Это какое же?

— Мрачно-решительное, — чуть помедлив, всё-таки закончила Мари, и сама же рассмеялась от того, насколько нелепо это прозвучало.

Нэй укоризненно покачала головой, на пару мгновений отвлекаясь от своих склянок, но уголки её губ всё-таки дрогнули в подобии улыбки.

— Ты только Леону не говори, — Мари, посмеиваясь, удобно устроилась на плотной подушке прямо на полу.

— Это ещё почему?

Что-то ярко вспыхнуло, и Нэй спешно замахала руками, прогоняя облачко сизого дыма. Мари, лениво наблюдая над её действиями, даже не пыталась вмешаться.

— Так расстроится же. Представляешь, какой удар? Кто-то попытался меня покалечить раньше великого мастера!.. Обидится как минимум.

— Ты преувеличиваешь, — вздохнула Нэй. — Леон просто беспокоится о тебе, вот и требует больше.

В саду воцарилась тишина, изредка прерываемая негромким бульканьем, звоном стекла и шуршанием записей, с которыми сверялась фея. Мари уже практически свернулась клубочком на тёплом полу и подушке для сидения, когда вдруг Нэй окликнула её, не отрываясь от дел.

— Слушай, Мари…

Она промычала в ответ что-то вопросительное, с сожалением сбрасывая приятную пелену полудрёмы.

— Расскажи мне что-нибудь, — Нэй оглянулась через плечо.

— Например?

— Ну… историю. Только чтобы с хорошим концом! Ты говорила, что раньше рассказывала истории своим друзьям.

Мари глубоко вздохнула: как давно это было! Она колебалась несколько секунд, прежде чем согласиться:

— Хорошо. Раз уж я так бесцеремонно использую твой пол, а ты слишком занята, чтобы меня выгнать…

Нэй одарила её странным взглядом, но ничего не сказала.

— Ладно-ладно. Только не смейся! Я совершенно ничего не смыслю в ваших этих отражениях и расах, поэтому не воспринимай всё серьёзно, хорошо? — Мари неожиданно для себя ощутила волнение перед новым слушателем.

— Так ведь даже интересней, если они не будут на реальность похожи!

Мари на возражение Нэй только пожала плечами и растянулась на полу во весь рост, устраивая голову на подушке.

— Тогда слушай, — она кашлянула и, помедлив пару секунд, наконец выбрала историю, которую хотелось рассказать: — Был на свете такой затерянный артефакт, что по легендам позволял видеть истинную суть вещей, переплетение потоков, из которых создана Вселенная и каждый из существующих миров. Очень многие хотели завладеть им, взглянуть на изнанку реальности и обратить это знание себе во благо…

— О! Я знаю такую легенду! — вдруг перебила её Нэй. — Это же Око Фомора! Нам о нём рассказывала… Ой, прости-прости, я слушаю, правда.

Мари рассмеялась.

— Да я не злюсь, — она приподнялась на локте. — А что, оно правда существует?

— Ну… — Нэй ловко смахнула мешающиеся пряди со лба. — Насколько мне известно, Око Фомора по преданиям могло показать своему обладателю «то, что скрыто», как ты и сказала. Магические потоки, истинную форму существ и даже тайны за гранью мироздания! Но вроде как он давно утерян был где-то в горном храме ульвдалирских троллей… Их ещё считают потомками фоморов.

— Ульвдалир, — Мари нахмурилась. — Что-то знакомое.

— О! Так пятое отражение же. Ну, его негласное название… «Волчья долина», — Нэй нетерпеливо заёрзала на высоком табурете. — Так и что случилось-то в твоей истории?

— А, да-да, извини, — спохватилась Мари. — Интересные совпадения просто… В общем, как я уже говорила, этим Оком — раз уж мы теперь знаем его название, то так и будем звать — хотели обладать очень многие. Так и один Король послал своего лучшего рыцаря, чтобы найти артефакт и доставить ему.

Она вновь откинулась на подушку, разглядывая переплетения растений над головой.

— А какой он был? — снова перебила её Нэй.

— Кто?

— Ну, рыцарь!

Мари хихикнула и ответила деланно серьёзным тоном:

— Страшно красивый и неотразимо привлекательный!

Нэй прыснула со смеху и едва не смахнула со стола что-то жутко важное, судя по её взволнованному шипению сквозь зубы:

— Ой, Мари, вот из-за тебя я чуть было…

— Не я же задаю вопросы посреди истории, — Мари на недовольный взгляд подруги показала язык. — Наш герой был действительно красив и статен, но был у него некоторый недостаток, который не раз мешал ему налаживать контакт с другими народами. Он был демоном. И это несколько портило первое впечатление, согласись?

— Ну, не скажи, — Нэй понизила голос. — Наверное, каждая девушка в зеркальных мирах хотела бы познакомиться с демоном или высшим вампиром каким-нибудь. Знаешь, эта вся… мрачная романтика.

— Серьёзно? — Мари аж с места подскочила. — А я думала, это только у людей распространено, — она закатила глаза и ехидно добавила: — Неоправданная тяга к отрицательным героям.

— А наш демон что — тоже отрицательный?

— Я этого не говорила, — покачала головой Мари, наткнувшись на явно расстроенный взгляд Нэй. — Но предрассудки часто играли с ним дурную шутку. Вот и на этот раз так случилось. Все найденные источники указывали на далёкий горный храм, но беда была в том, что подсказать, как пройти опасный путь, могли только местные. Чужаку и думать было нельзя, чтобы отправиться в путь в одиночку, — она задумалась и добавила: — Даже такому умелому воину как наш рыцарь…

* * *

Ринар недовольно хмыкнул и повёл носом. Идея плюнуть на всё и полезть в горы троллей без проводника уже не казалась таким бредом. Двуликие, населявшие ближайшую деревню, издавна ненавидели демонов в любом их проявлении, а уж тех, кто носил знак Короля Льётхейма — второго отражения — и подавно.

— Ладно, — он решительно потянулся, разминая плечи. — Попытка не пытка.

Обмотав длинный серебристый хвост вокруг пояса, чтобы не мозолил лишний раз местным глаза, Ринар неспешно побрёл в сторону деревни, здраво рассудив, что пугать их ещё и спуском с неба — не лучшая идея. Кроме того, левое крыло до сих пор побаливало после недавней стычки с гарпиями на границе, поэтому использовать их в ближайшее время не хотелось вовсе.

Бодрого настроя, внушённого самому себе, правда, хватило ненадолго. Только войдя в деревню, Ринар столкнулся с неприкрыто-враждебными взглядами. На него пялились абсолютно все. Рабочие, торговцы, старики, сидящие на низких ступеньках, дети, играющие обточенными камнями у дороги... Двуликие шумно втягивали его запах и, кривясь от отвращения, спешили ретироваться. Ринар на мгновение устало прикрыл глаза. Как же раздражала подобная показушность!

Война Льётхейма с этим народом уже давно закончилась; вожди, собрав верховный совет, сдались после нескольких лет ожесточённых битв, потеряв чуть ли не половину населения и заповедных территорий Ульвдалира. Сердцем Ринар прекрасно понимал, почему двуликие ненавидели демонов, потому что и сам был на той войне: уничтожал целые поселения по воле его Короля, стирал стаи с лица отражений. Но разумом… разумом он знал, что ненавидеть нужно было в первую очередь зарвавшихся вождей, что развязали войну за огрызки Льётхейма, пока сами же и отсиживались в безопасных колдовских лесах. И это откровенно бесило.

В единственный в деревне трактир Ринар зашёл уже в достаточной мере разозлённый и нервный, в чём не последнюю роль сыграли собственные, раззадорившие его мысли. Он едва переступил порог, как в помещении воцарилась гробовая тишина.

— Добрый день, господа, — пересилив себя, дружелюбно улыбнулся Ринар; дёрнувшаяся, однако, от напряжения щека выдала его с головой. — Могу ли я просить у вас помощи?

Седой мужчина, застывший за стойкой, напряжённо обвёл взглядом гостей, словно что-то прикидывая в голове.

— Что же привело в нашу деревню королевского пса? — громко осведомился он, облокачиваясь на грубо сколоченные доски. — Не читал в утренней газете, что у нас тут день открытых дверей для льётхеймских попрошаек.

Ринар глубоко вздохнул, краем глаза отмечая, как подобрались присутствующие. Драться с толпой двуликих и оборотней в тесном помещении было не очень-то хорошей идеей.

— Я никого не оскорблял, и не желаю вам зла, — он не спешил отходить от входа, хотя и пытался выглядеть спокойным. — Неужели тут всем путникам отказывают в банальном радушии?

Трактирщик хрипло рассмеялся и вдруг махнул рукой:

— Так давай, проходи! Выпей, если осмелишься… Может, мы выслушаем твою слезливую историю и резко подобреем, а?

Эти слова, как ни странно, вызвали гул одобрения местных. По позвоночнику пробежала неприятная волна, предупреждая о возможной затаившейся угрозе. Ринар медленно двинулся вперёд. Мужчины вокруг хмельно смеялись, но глаза у всех были застывшие, жёсткие.

— Ну, что будешь пить? — ухмыльнулся трактирщик, смотря совершенно так же, как остальные. — Парной кровью, уж извини, не торгуем. Даже для таких высокопоставленных гостей.

— Вы вероятно спутали меня с вампиром, милейший? — Ринар опасно улыбнулся, вопреки своим словам демонстрируя заострённые клыки. — Демоны не пьют кровь.

— Ага! Как же! — мужчина деловито подул в стакан. — Сказки-то не навешивай старому волку.

Ринар поджал губы и исправился:

— Не пьют в повседневной жизни.

За спиной раздался многоголосый хохот — Ринар отчётливо чувствовал себя актёром юмористической постановки, которого предупредили об этом только в процессе. И сей факт ему безумно не нравился. Трактирщик, тем временем, до краёв наполнил кружку тёмным пенящимся напитком, видимо, решив не мучать дальше гостя на эту тему. Ринар благодарно кивнул и, пододвинув тару к себе, обвёл левой рукой её край, чуть касаясь пальцами прохладного стекла. Кольцо с выбитыми на нём рунами не подало признаков жизни, и, чуть успокоившись, он сделал несколько больших глотков. Яда или наговора в кружке не было.

Мужчина, подметив проверку, только уважительно хмыкнул и отвернулся, видимо, продолжая свои дела, от которых его оторвало появление незнакомца в трактире. Атмосфера как-то незаметно разрядилась сама собой: вновь возобновились ленивые разговоры, хотя то и дело кто-нибудь бросал настороженный взгляд в сторону Ринара, что выглядел в этих стенах до нелепости вылизанным. Как новенький чайник среди проржавевших кастрюль.

— Не посоветуешь мне грамотного проводника? — Ринар понизил голос и подался вперёд, когда трактирщик вновь обернулся к нему. — Я хорошо заплачу. Как за сведения, так и за работу.

— И куда же это понесло самого Стража Льётхейма? — дёрнул плечом тот, прищуриваясь.

Ринар поморщился. Он и не думал, что за пределами их отражения кто-то вообще мог признать главного королевского стража.

— Знаете меня?

— Довелось слышать. Да и эмблему эту старые двуликие вряд ли теперь до самой смерти забудут.

Рука сама собой дёрнулась к левой стороне груди, где крепилась металлическая брошь из переплетённых цепей вокруг заживо горящей фигуры — королевский герб.

— Мне нужно в горы. К старому храму.

Трактирщик, наклонившийся ближе, чтобы разобрать тихие слова за общим возбуждённым гулом, вдруг резко отпрянул и зашипел. Благо, никто более опасных слов не слышал.

— Повезло тебе, демонюка, что на меня нарвался, — покачал головой он, до скрипа сжимая зубы. — Здесь тебе не помогут, можешь и не спрашивать. Иные захотят твоей смерти ещё более страстно, только заслышав про храм. Мой тебе совет — забудь про него.

Ринар нахмурился:

— Это почему же?

— Не тревожь обитателей скал, — медленно отчеканил трактирщик. — Мы не переживём ещё одного их налёта. Хотя… тебе должно быть плевать, верно?

— Вы говорите о троллях? — Ринар сосредоточенно катал в ладонях полупустую кружку, стараясь не выдать взметнувшийся интерес. — Разве они не вымерли?

Мужчина невесело рассмеялся.

— Вымерли? Может и так, парень, но в этих горах явно что-то водится. Безумное и беспощадное, — он покачал головой, сжимая крепкие кулаки. — Слушай, просто ступай своей дорогой. Не доставляй нам проблем.

Несколько долгих минут Ринар напряжённо раздумывал над этими словами. Трактирщик дал понять ясно — здесь ему не помогут. Залпом допив терпкий, освежающий напиток, он встал из-за стойки и бросил на неё небольшой мешочек. Монеты внутри тихонько звякнули.

— За радушие и информацию, — усмехнулся Ринар вопросительному взгляду.

— Ночевать не предлагаю, — кивнул двуликий, ловко сгребая оплату, и даже будто бы виновато улыбнулся.

— Понимаю.

Не говоря больше ни слова, Ринар стремительно вышел из трактира. И как ни велик был соблазн обернуться, усилием воли он заставлял себя смотреть вперёд, выдохнув только тогда, когда за спиной захлопнулась массивная дверь, отрезая все взгляды.

Оставаться на ночлег пришлось в лесу, неподалёку от деревни. Даже Ринар не был столь самонадеян, чтобы соваться глубоко в чащу после всех предостережений. В состоянии бодрствования он мог бы дать отпор любому из населяющих миры существ, но вот спокойно поспать было всё же в приоритете.

Ринар довольно вытянул ноги у костра и, съев кусок хлеба с присоленным варёным мясом, что удалось купить у сварливой торговки, вдруг явственно понял масштабы его плачевной ситуации. Без проводника блуждать по горам, поросшим густым лесом, было сродни очень скучному самоубийству. Он знал, что реальная опасность вряд ли ему здесь встретится, но мучительно искать неизвестное время какой-то затерянный храм совершенно не хотелось.

Решив, что разберётся со всем на свежую голову утром, Ринар установил символическую рунную защиту вокруг и улёгся на расстеленном дорожном плаще и опавших листьях, которые сгрёб для удобства в кучу.

Долго спать ему, правда, не довелось. Проснувшись среди ночи от непонятных шорохов, Ринар, не двигаясь и не открывая глаз, прислушался. Что-то мелкое и юркое, обиженно сопя, настойчиво пыталось обойти защитный круг, видимо, позарившись на остатки еды в заплечном мешке. Он едва сдержал ухмылку. Что ж, пусть подойдёт поближе.

Скачки и перебежки продолжались ещё с четверть часа, пока вдруг неизвестный воришка не нашёл брешь в защите, прыгнув в круг, оттолкнувшись от дерева. Ринар деланно заворочался и перевернулся на другой бок. Зверёк застыл на границе. С этого расстояния отчётливо слышалось даже его бешено колотящееся сердце.

Ещё немного.

Воришка тихонько прокрался через остатки костра и уже потянулся было к соблазнительной добыче, как вдруг Ринар стремительно вскочил, сгребая того за шкирку.

— Ого, — он усмехнулся, оглядывая пойманного наглеца. — А ты не мал ли для грабежа?

Мальчишка, которому едва ли на вид можно было дать с десяток лет, отчаянно дёргался в захвате с ужасом смотря на демонический хвост, который примотал его руки вдоль тела.

— П-пусти, грязное порождение!..

Ринар иронично вскинул брови. Из них двоих больше всего подходил под собственное определение именно этот оборванец. Веселья, правда, резко поубавилось, когда паршивец, каким-то немыслимым образом извернувшись, довольно ощутимо куснул его.

— Да успокойся ты, — зашипел Ринар и для надёжности перехватил мальчишку за плечи, мстительно впиваясь пальцами; хвост, впрочем, он тоже ослаблять не спешил. — Ничего тебе не сделаю, если не вынудишь.

Пацан мгновенно притих, приостанавливая свои попытки лягнуть обидчика, и осторожно протянул:

— Правда-правда?

Ринар язвительно усмехнулся:

— Честное демоническое, — осознав, что контакт был найден, он отпустил мальчишку и поднял пострадавшую часть хвоста на уровень глаз, придирчиво осматривая. — И откуда ты свалился на меня вообще?

— С дерева, — малец отполз на безопасное расстояние и оттуда кидал гневные взгляды.

Ринар только хмыкнул и притянул к себе заплечный мешок, не торопясь оспаривать утверждение. Откинув за спину волосы, заплетённые в тугую косу, вытащил остатки провизии. Не нужно было иметь гениальнейший ум, чтобы догадаться, что именно толкнуло мальчишку на путь воровства.

— Есть, что ли, хочешь? — спросил Ринар, разворачивая плотный свёрток.

Оборванец принюхался и даже немного привстал, но наткнувшись на насмешливый взгляд, плюхнулся обратно, гордо отворачиваясь.

— Нет.

От этой картины Ринар тут же повеселел, а губы сами расползлись в улыбке. Он покачал головой и, отделив от съестного часть, вновь надёжно запаковал её в бумагу. Второй свёрток он кинул на колени мальчишке, который настороженно следил за каждым действием.

— Будешь?

Несколько секунд тот переводил недоверчиво взгляд с демона на еду и обратно, но долго упираться не вышло. Буркнув что-то себе под нос, он моментально разорвал обёртку и накинулся на провизию, словно в последний раз в жизни. Ринар, без особого труда перетащив несколько заготовленных с вечера коряг в кострище, вновь зажёг огонь. Дерево занялось, стоило только его коснуться.

— Как звать-то тебя?

Мальчишка попытался ответить, но рот был битком набит хлебом и мясом. Ринар тут же замахал на него рукой:

— Тьма! Да прожуй ты сначала.

Пацан насупился и, сделав титаническое усилие, сглотнул.

— Варг, — отрывисто бросил он и вытер рот грязным до крайности рукавом.

Ринар осторожно устроился неподалёку, боясь спугнуть мальчишку.

— А я Рин. Вот и познакомились, да?

Несколько минут ночную тишину нарушали лишь потрескивание костра и довольное урчание Варга, расправляющегося со следующим куском мяса; издалека доносились звуки лесной живности, что, впрочем, не решалась подходить к стоянке демона ближе.

— А ты чего не в деревне? Родные есть? — прервал молчание Ринар, задумчиво рисуя на земле тонкой веткой.

— Нету, — Варг моментально ощерился. — И в деревне мне делать нечего.

Ринар смерил его долгим взглядом.

— Ты двуликий… или оборотень?

Мальчишка демонстративно отодвинулся, явно не настроенный отвечать на вопросы. Где-то неподалёку раскричалась беспокойная ночная птица — Ринар поморщился и вновь растянулся на плаще.

— Ну, как хочешь, — он пожал плечами и отвернулся от огня, намереваясь поспать хотя бы до рассвета; мальчишку за опасность воспринимать было совсем уж глупо.

— Оборотень я, — спустя пару мгновений донеслось тихое и неразборчивое ему в спину, а после — невнятный всхлип.

— И чего, ты ревёшь там, что ли?

Ответом послужил ещё один всхлип, прозвучавший куда ближе, чем до этого. Ринар резко развернулся, едва не сталкиваясь с Варгом, глаза которого и впрямь были на мокром месте.

— Смеяться не будешь? — шёпотом, но совершенно серьёзно спросил он.

Медленно покачав головой, Ринар удивлённо окинул взглядом мальчишку, который неожиданно решил доверить незнакомцу свои тревоги.

— Я это… тут в лесу прячусь. В деревне меня не любят, — Варг героически справился со слезами и теперь лишь изредка прерывисто втягивал в себя воздух. — Не могу с-совладать с превращениями.

Ринар приподнялся на локтях. Истории о неконтролирующих себя оборотнях не были так уж редки, но таких обычно убивали в стае ещё при первых же превращениях. Жестокий обычай, который, по сути, являлся средством защиты: совсем немногие «буйные» в конце концов овладевали своим зверем, что ставило под угрозу всю стаю.

— Когда чу-чувствую, что оно близко, со всех ног бегу в горы, — продолжал Варг, зябко обхватывая себя руками. — Там моё секретное место. Оттуда волку не выбраться.

— «Секретное место»?

— Ага. Какие-то стены каменные, а внутри, — Варг сделал круглые глаза и возбуждённо взмахнул руками, — провал! Я по кустам туда спускаюсь, а волк потом сам залезть не может.

Ринар во все глаза разглядывал свалившийся на него с деревьев подарок судьбы. Он просто не мог поверить в то, что мальчишка использовал древний троллий храм как убежище, пережидая там часы превращений. Тут же вспомнилось и предупреждение трактирщика. Не об этом ли волчонке тот говорил? Невольно вырвался короткий смешок. Ну надо же!

— Эй! — обиженно воскликнул Варг. — Ты же обещал не смеяться!

Ринар виновато вжал голову в плечи, улыбаясь:

— Прости-прости. Я не над тобой, честно.

— А над чем? — продолжал допытываться мальчишка.

Ринар ласково потрепал его по спутанным волосам:

— Просто радуюсь, что ты мне встретился, Варг. Может, покажешь своё место?

Мальчишка недоверчиво отпрянул, внимательно оглядывая его.

— С чего бы это?

Едва сдержав ещё один смешок, Ринар протянул:

— Мы бы заключили сделку, к примеру…

— Ещё я со всякими демонами сделки не заключал! — Варг вскочил на ноги, явно намереваясь скрыться в лесу при первой же возможности.

Ринар раздражённо махнул хвостом.

— Вообще-то не со «всякими», а со мной только. Мы вот уже даже познакомились, помнишь?

— И что мне за это будет? — мальчишка застыл в пол-оборота, пытаясь скрыть интерес за расслабленной позой, но разом загоревшиеся глаза, однако, выдавали все его эмоции.

— Во-о-от, уже хороший вопрос, — довольно усмехнулся Ринар, прищуриваясь. — А чего ты хочешь?

* * *

— Естественно, демон был слишком благороден, чтобы обманывать какого-то оборванца, — рассмеялась Мари. — Он даже позволил мальчишке заключить настоящую магическую сделку. И более того, оставил за ним право озвучить желание после завершения своей части. Добрались до места они меньше, чем за полдня, выйдя рано утром. И хотя сам храм оставил после себя лишь разочарование — постройка совершенно не выглядела величественным сооружением — он был именно таким, каким описал волчонок: почти полностью разрушенные каменные стены да чернеющий провал в земле.

Мари прикрыла глаза, воскрешая в памяти выщербленные обломки и могильный холод темнеющего проёма.

— Око было действительно там. Почувствовав его магию ещё на поверхности, демон без особого труда нашёл артефакт… правда, был весьма разочарован и им. То ли прошло так много времени, и магия просто выветрилась, то ли легенды настолько сильно переврали в процессе… Но факт оставался фактом: наш герой не почувствовал никакого божественного знания, что должно было снизойти на него при одном лишь прикосновении к Оку. Лишь слабое свечение аур, да и оно не показалось впечатляющим — при должной концентрации рыцарь и сам мог их видеть.

— А что мальчишка? — Нэй уже даже не пыталась отвлекаться от истории посторонними делами; она сидела на своём табурете, уперев локти в колени и устроив подбородок в ладонях. — Каким было его желание?

Мари отстранённо усмехнулась:

— Своё желание мальчик шепнул демону на ухо… Так тихо, что даже наш герой сперва побоялся, что неправильно его расслышал. Он ожидал чего угодно: с ним нередко заключали сделки. Но мальчишке не нужно было то, чего обычно желали взрослые. Он хотел дома, где всегда бы его ждали, семьи… и наставника, который научил бы, как жить в этом мире. Рыцарю пришлось очень потрудиться, чтобы исполнить этот контракт, ведь магия не прощала нарушенных обещаний.

Мари замолчала, улыбаясь своим мыслям. Нэй же беспокойно взлетела на несколько сантиметров.

— И что, это всё? Какой же здесь хороший конец?

— А разве он плохой? — Мари удивлённо повернула голову.

— Так его вообще тут нет!

— Ну так история ведь может продолжаться, — она заложила за голову руки. — Демон, несомненно, выполнил свою часть сделки. Он и по сей день дружит с волчонком, который вырос и стал сильным, смелым оборотнем; они навещают друг друга и помогают решать любые трудности, — Мари с уверенностью посмотрела на подругу. — Самые лучшие истории никогда не заканчиваются.

— А если с ними что-то случится? Что-то страшное или плохое? — продолжала допытываться та.

Мари рассмеялась и легко поднялась с тёплого пола:

— Так ведь чем не повод рассказать ещё одну историю, правда?

Два года спустя.

Мари легко спрыгнула на ровную деревянную площадку — кожаные ботинки смягчили удар. Она удобнее перехватила зажатый подмышкой свёрток и с наслаждением подставила утреннему ветерку лицо. В такое время в поселении было по-особенному тихо и свежо.

Перепрыгивая сразу через несколько ступенек, она сбежала вниз по лестнице. Неужели они пугали её когда-то? Свободная сорочка обвивала ноги, мешаясь и путаясь, и Мари, не сбавляя хода, свободной рукой задрала подол выше колена, шёпотом ругая закостенелую «моду» Дома Ветров. Вся дорога до земли заняла не больше пяти минут.

Незашнурованные ботинки легко соскользнули с ног, а сорочка нашла своё пристанище на невысоком кустике с торчащими во все стороны ветками. Мари, в один момент избавившись от одежды, с разбегу прыгнула в небольшое проточное озерцо. В воздух взметнулась туча брызг — по чистейшей глади, примостившейся между корней, пошла рябь. Вот уже почти два года её утро начиналось совершенно одинаково.

Мари откинула назад мокрые волосы, прочёсывая их пальцами, и, подплыв к оставленному на камнях свёртку, выудила из него длинный толстый стебелёк, сразу же зажимая его зубами. Расслабленно усевшись на корни, переплетающиеся под водой, Мари прикрыла глаза, продолжая лениво жевать стебелёк. Так спокойно…

— Утречка, Мари! — возвестил откуда-то сверху слишком знакомый голос.

Она давно уже заметила приближение подруги, поэтому лишь приоткрыла один глаз на громкий окрик. Набрав в рот воды и выполоскав взбитый в зеленоватую пену сок, Мари выбросила в сторону использованную палочку.

— Ты сегодня припозднилась, — улыбнулась наконец она фее, застывшей у кромки озерца.

Та лишь фыркнула, аккуратно спускаясь по корням в прохладную воду, и, погрузившись полностью, устало растёрла ладонями сонное лицо.

— Опять не спала ночью? — поинтересовалась Мари, хотя и так знала ответ на свой вопрос.

Наскоро ополоснувшись, она выбралась на камни, закутываясь в жёсткое полотенце. Нэй же, мучительно зевая, принялась втирать мыльный порошок в свои стоящие колом волосы. По всей видимости, фея опять уснула за работой, что происходило довольно часто с тех пор, как её официально признали лекаркой.

— Перед вашим экзаменом все как с ума посходили, — пожаловалась Нэй, массируя голову. — Судя по количеству снадобий, которые с нас требуют, охотницам приготовили что-то ужасно смертельное. Сил больше нет!

Мари тихонько рассмеялась. Она уже почти была одета; только плотная куртка грязно-зелёного оттенка, под цвет штанов, всё ещё лежала на камнях.

— Так ты беспокоишься за меня, или тебе просто надоело варить свою отраву? — ехидно поинтересовалась она, зашнуровывая ботинки.

Нэй не ответила. Мари повернулась к подруге, но та даже не смотрела в её сторону.

— Эй, ну чего ты?

— М-может, — Нэй покосилась на неё, но уже спустя мгновение вновь уткнулась в неподвижную водяную гладь и тяжело вздохнула, — может, не в этом году?..

— Да ладно тебе! — Мари ободряюще улыбнулась и привычно завязала ещё мокрые волосы в пучок на затылке. — Я уже готова, правда. Да и Леон говорит…

Окончание фразы так и повисло в воздухе, не в силах противостоять воцарившейся тишине. Этот спор продолжался уже несколько месяцев, с тех самых пор, как Мари решила пройти проверку на звание охотницы, не откладывая экзамен ещё на год.

— Слушай, Нэй, — она глубоко вздохнула, — всё будет хорошо. Тебе не стоит так беспокоиться, я ведь уже не…

— Не человек? — ядовито прервала её Нэй, чуть хмурясь.

Мари покачала головой и поправила подругу:

— Не такой уж и слабый человек. Тем более, — её тон смягчился, — меня могут и не допустить к самому экзамену, если хотя бы двое из комиссии будут против.

— Это из пяти-то? — фыркнула Нэй.

— Ну, — нерешительно протянула Мари, собирая разбросанные вещи, — у тебя всё ещё есть шанс запугать Леона и построить глазке сестрице. Разве нет?

* * *

— Они вернулись!

Радостные крики мгновенно вырвали Мари из состояния полудрёмы. Она встрепенулась и вскочила на ноги, спрыгивая с огромной коряги, перегораживающей дорогу в поселение. Уже несколько дней Мари неотрывно смотрела на тонкую, тёмную завесу Круга, ожидая возвращения задержавшегося в пути отряда охотниц. Зловещие очертания деревьев за ней и мелькающие то и дело силуэты действовали на неё подобно гипнозу. Да и стражницы, недвижимо стоящие по периметру, казалось, были абсолютно равнодушны к Мари, молча сидящей у границы. Она словно вела свой собственный пост, но, в отличие от них, добровольный.

Охотницы, как обычно, шумно переговаривались между собой и с теми, кому довелось их встречать. Однако Мари подметила, что двигались они на этот раз не так резво, и, подойдя ближе, поняла почему: некоторые осторожно поддерживали под руки явно раненых товарок.

— Нойль! — позвала она, стремительно сокращая расстояние между ними. — Что-то случилось?

— А! Ты как всегда тут как тут, да, Мари? — махнула ей невысокая, бледная фея. — Мы к вам с победой — вот что!

Мари с готовностью подлезла под руку соседней охотницы, что заметно начала крениться к земле. Фея, поддерживающая её с другой стороны, с благодарностью приняла помощь.

— Что, прям не терпится всё разузнать? — ехидно продолжала Нойль; она и сама немного прихрамывала — левая нога её была плотно перевязана выше колена. — Это и есть хвалёное человеческое любопытство?

— Это недооценённое человеческое беспокойство, — буркнула в ответ Мари, сверля фею укоризненным взглядом.

Она действительно восхищалась этими храбрыми девушками, которые даже о самых ужасных приключениях говорили легко и весело. Мари неожиданно даже для самой себя была принята в «семью» Нойль ещё около года назад. Капитан восьмого отряда охотниц была близкой подругой учительницы Лиф, а уж когда она узнала о том, что в группе подготовки завёлся человек… Мари, не привыкшая к подобному пристальному вниманию, поначалу не могла выдавить из себя ни слова на все бесконечные расспросы Нойль, но стоило только ей освоиться, и от вопросов стала страдать уже сама капитан.

Связная — миниатюрная фея с необычайно быстрыми крыльями — улетела уже далеко вперёд, неся весть о возвращении отряда и необходимости поддержки со стороны целительниц, поэтому к тому времени, как гомонящая процессия достигла общих залов, там было всё готово. Мари крутилась по просторному круглому помещению, пытаясь хоть чем-то помочь, а под шумок и вызнать все подробности рейда, но лечащие охотниц феи единодушно шипели и прогоняли постороннюю, пока за человека не вступилась Нойль.

— Сядь уже в сторонке, Мари, — смеясь, прокричала она. — Лучше не шутить с целительницами — ненароком мазнут тебя дрянью какой, и проспишь до старости!

Феи дружно рассмеялись, распространяя шутку дальше. Мари же, пользуясь всеобщим весельем, проскользнула к Нойль, не пренебрегая, однако, советом последней и держась от целительниц на почтительном расстоянии. Та лишь хмыкнула, приметив это.

— Опять пропускаешь тренировки, Мари? Скоро Лиф меня начнёт особенно недолюбливать, — проворчала Нойль, тем не менее, двинувшись в сторону, освобождая ей местечко на узкой лавке.

— Это тебя-то? — с сомнением протянула Мари.

— Не подлизывайся, — Нойль махнула рукой, но улыбка никак не желала сходить с её лица. — Готова уже к экзамену?

— Больше всех, — заверила её Мари и нетерпеливо заёрзала на месте. — Так и что?..

Нойль расхохоталась и вдруг обратилась к своим охотницам.

— Эй, девочки! Кто первой хочет похвастать перед нашей почитательницей?

Мари только сейчас заметила, что феи как-то незаметно стянулись ближе к капитану и будто бы только и ждали этого вопроса.

— Мы оборотня победили!

— Настоящего!

— Огроменного!

— Страшно было — жуть! — со всех сторон начали наперебой восклицать охотницы; глаза у всех горели искренним восторгом напополам с ужасом.

Нойль только снисходительно качала головой, даже не пытаясь как-то утихомирить свой отряд.

— Это всё Рисса его заметила, — отчётливо прозвучала чья-то фраза, и возбуждённые подруги тут же вытолкали вперёд смущённую фею с яркими завораживающе-изумрудными глазами.

Тонкие тёмно-зелёные полосы на щеках Риссы, вытягиваясь к вискам, только усиливали эффект колдовского взгляда. Мари невольно залюбовалась стоящей перед ней феей, которую отчего-то совершенно не помнила.

— Точно! Не зря мы её из пятого отряда отвоевали, — рассмеялась сидящая прямо у ног капитана охотница.

— А не ты ли недавно возмущалась, что новичка нам «спихнули»? — донеслось ехидное из толпы.

— Да будет вам, — усмехнулась на это замечание Нойль и, одним взглядом утихомирив начавшееся было обсуждение, обратилась к Риссе. — Есть что рассказать нам?

Фея неловко обхватила себя руками и опустила голову, кидая иногда быстрые взгляды из-под пушистых ресниц на капитана. Мари пришлось как следует напрячь слух, чтобы после возбуждённого гомона услышать тихий голос Риссы.

— Я… — она сухо сглотнула и обернулась на кого-то, словно ища поддержки. — Мне послышался странный шум. На обратном пути.

В зале воцарилась идеальная тишина, многие даже подались вперёд, стараясь не упустить ни единого слова. Всем было интересно, как новенькая сумела первой заметить оборотня в Мёртвом лесу.

— Я прислушалась, — Рисса ухватилась пальцами за заднюю сторону шеи, как за спасательный круг, — но слышно было только разговор девочек… идущих впереди, — она вновь на мгновение подняла взгляд на Нойль. — Они говорили о тёплой воде и цветах Атайи, что снимают усталость.

Феи зашептались; кое-где послышались смешки.

— Я заметила движение за плющом, — казалось, Рисса наполнялась уверенностью по мере своего рассказа. — Просто повезло, что смотрела именно туда.

— Ага, — хохотнула низенькая смуглая фея, хлопнув подругу по плечу. — А потом Рисса мне шепнула — я и выстрелила. Жаль только — вскользь задела.

— Это был хороший выстрел, Наири, — заметила Нойль, кивнув. — У зверя не получилось напасть из засады — это уже дало нам преимущество.

— Так вы первые ранили его? — удивлённо протянула Мари. — А что, если он не собирался нападать?

На пару мгновений воцарилась гробовая тишина, а затем зал наполнился жаром обсуждения. Феи смеялись, что-то наперебой восклицали; некоторые — качали головой и кривили губы в усмешке, явно подшучивая между собой над наивным человеком.

— Оборотень так далеко от своей родной земли никогда не появляется с благими намерениями, Мари, — Нойль склонилась к ней ближе, чтобы перекрыть весь этот шум. — Если они вообще способны на какие-то иные действия, кроме как разорвать тебя на кусочки, — она ласково потрепала девушку по волосам и хитро улыбнулась. — Сдавай поскорее свой экзамен — и давай в следующий раз с нами. Покажем тебе, на что способен мир за Защитным Кругом.

* * *

Огромный волк, занимающий половину подсобного помещения, беззвучно скалился, понуро положив голову на лапы. Хгору даже пришлось сдвинуть к стене массивный стол и поднять на него лавки, чтобы тому было где разместиться — комнатка особыми размерами не отличалась.

— И куда только тебя опять занесло? — мрачно покачал головой орк, скрупулёзно вычищая из очередной раны налипшую шерсть и грязь.

Оборотень лишь тяжело выдохнул и послушно пододвинул лапу, освобождая пространство для манёвров. В такой форме он не был способен поддерживать диалог.

— Безрассудство, между прочим, со временем должно лечиться. Ты не знал? — продолжал вполголоса выговаривать раненому другу Хгор. — Но оборотни, видать, этому правилу неподвластны… Скажешь мне, не так?

Волк обижено спрятал морду, искоса поглядывая на орка, который обрабатывал рваную рану на боку жгучей густой мазью. Все силы уходили только на то, чтобы лежать неподвижно, загоняя так глубоко, как только возможно, желание сомкнуть клыки на чужой руке, причиняющей резкую боль.

Уши оборотня невольно прижались к голове, когда тихонько звякнул наконечник обломанной стрелы — Хгор задел его ногой, ставя на стол горшочек с мазью. Совсем недавно он вытащил из тела волка три таких наконечника — тонких, зазубренных — и воспоминания об этом были ещё слишком свежи.

— Сам виноват, — ворчливо заметил Хгор. — И нечего меня взглядом сверлить — нету у тебя в родне василисков. Даже пытаться не стоит.

Когда с полчаса назад орк услышал, как кто-то настойчиво скребся в заднюю дверь, то сразу понял — с Варгом что-то случилось. Оборотень никогда не появлялся в своей звериной форме, если не был ранен. Шепнув пару слов симпатичной помощнице, чтобы приглядела за гостями в таверне в его отсутствие, Хгор поспешил к другу. Как он и предполагал, сил у того хватило только на то, чтобы тяжело протиснуться в открытую настежь дверь и свалиться поперёк подсобки, вывалив язык набок.

Поднявшись на ноги, Хгор ещё раз оглядел волка со всех сторон — следовало убедиться, что никаких необработанных ранений не осталось. В отличие от истинных двуликих, у которых к одной душе прилагалось одно тело, трансформируемое по желанию, низшие, фактически, имели два — независимых друг от друга, и поэтому последствия заражения или болезни сулили им очень неприятные сюрпризы при очередном превращении.

— Вроде бы всё, — Хгор устало огладил лысую голову. — Ты только не…

Но Варг, не дослушав напутствие до конца, уже довольно потягивался, разминая затёкшие человеческие конечности. Полная трансформация для него была секундным делом. Он задорно ухмыльнулся и скрестил ноги, усаживаясь удобнее. Хгор, замерший на полуслове, нахмурился:

— Подождал бы ещё. Плохо затянутся.

— Ай, и так заживёт, — беспечно махнул рукой Варг. — Не впервой.

Хгор на это заявление только головой покачал, собирая испорченные тряпки в аккуратный бумажный свёрток, и удручённо оглядел заляпанный кровью дощатый пол.

— Спасибо… я это, — выдохнул смущённо Варг, проследив за взглядом друга, и тут же подскочил на ноги. — Я всё-всё уберу. Честно!

— Свежо предание, — хмыкнул Хгор и выдвинул один из многочисленных ящиков, доставая новые принадлежности. — Рассказывай давай… и помогать будешь.

Пока орк наливал в жестяное ведро воду из-под крана, что вёл к огромному баку за пределами таверны, Варг пытался, как мог аккуратно, смести в единую кучу клочья шерсти, обломанные ветки и листву, которые остались после зверя. Врученная Хгором метёлка слушалась из рук вон плохо: то и дело влезала в не до конца ещё подсохшую кровь, пачкая в ней жёсткие прутья, да постоянно путалась под ногами.

Хгор, повернувшийся в самый разгар сражения с мусором, молча выхватил у оборотня метлу, меняя слишком сложный инструмент для неуклюжего Варга на пустое ведро. Он успел совсем позабыть, насколько бедовым был этот мальчишка, когда-то отданный ему на воспитание Ринаром.

— Да не тряси его, бестолковый, — закатил глаза Хгор на очередную попытку Варга подставить ведро под метлу. — Держи на месте, сколько раз повторять… И я всё ещё жду твоего рассказа, между прочим.

— Нечего рассказывать, — насупился тот. — Неудачная встреча просто.

Ловко сметая весь скопившийся мусор, Хгор внимательно следил, чтобы его ходячее бедствие само не вступило в лужи и не размазало повсюду кровь и грязь.

— И где же ты встретился с фейским охотничьим отрядом? Позволь спросить…

Варг вжал голову в плечи, кидая виноватый взгляд на слишком проницательного орка.

— Гулять ходил, — буркнул он еле слышно.

Хгор привычно отставил метлу в угол и, отобрав у пристыженного оборотня полное ведро, ногой подцепил крышку люка в полу. С тихим шелестом весь собранный мусор исчез в недрах хода, ведущего к выгребной яме. Варг молчал, наблюдая, как орк переходит к следующему этапу уборки. Тяжело опустилось на пол ведро с водой, а из всё того же угла на свет явилась крепкая швабра.

Хгор окинул застывшего друга выжидающим взглядом, подтолкнув его деревянной рукояткой к столу и взгромождённым на нём лавкам. Поколебавшись всего мгновение, Варг покорно залез на него, подгибая под себя ноги. Плеснула вода, влажно чавкнула тряпка, и стукнулась о порог швабра. Оборотень поморщился и заёрзал на месте.

— К ним я ходил, к ним! — вдруг выпалил он, не в силах и дальше терпеть эту молчаливую пытку.

Хгор громко хмыкнул, не отрываясь от дела. Ещё плеск воды, и швабра вновь заелозила по полу.

— Я виноват, что ли? Посмотреть пошёл… Разведать, так сказать, — скрестил руки на груди Варг. — Это всё тётки бешеные эти. Как налетели! Еле лапы унёс.

— Нечего было лезть вообще, — наконец соизволил включиться в беседу Хгор.

— Так ведь!.. — воскликнул Варг, но вдруг резко оборвал себя, нахмурившись.

Орк отставил в сторону швабру и с силой отжал тряпку:

— Так ведь?..

— Два года уже прошло, — вздохнув, закончил свою фразу Варг.

Хгор удивлённо поднял голову. Так вот что именно беспокоило оборотня в последнее время. Он тяжело вздохнул, собирая влагу с досок — вода в ведре уже приобрела грязно-бордовый цвет. Сэлларен оказался куда наблюдательнее старого орка: уже несколько дней кряду вампир сновал вокруг, выпытывая, где пропадал по вечерам их друг и почему ходил столь угрюмый и неразговорчивый. Но безуспешно.

Прошло уже два года с того самого письма Ринара — срок, отведённый на разработку хоть каких-нибудь внятных планов, истёк. Вот только они даже и не приблизились к решению загадки о том, как вытащить их друга из поселения фей… и Варга это расстраивало куда сильнее, чем остальных. Сам же Хгор не сомневался — им нужно было просто выждать. Без внятной подсказки (которую Ринар просто не мог не оставить) действовать было равносильно самоубийству. Кроме того, этим они могли подставить не только себя, но и его.

— Слушай, Варг… — начал было Хгор, но вдруг замолчал.

Дверь, ведущая прямиком на задний двор, отворилась уже второй раз за вечер, впуская в комнатку недостающую часть их трио. Сэлларен, едва переступив порог, брезгливо наморщил нос:

— Вот так сюрприз, — его тихий голос, казалось, способен был разрезать что угодно. — Мне зайти позже? Или на сегодня сеанс кровопускания окончен?

Взгляд вампира метнулся к Варгу, мгновенно определив главного виновника сего безобразия.

— Так ты на запах прилетел? — с привычным ехидством поинтересовался тот, тем не менее, стыдливо отводя взгляд. — Опоздал ты что-то, Сэл… Никак стареешь?

Бескровные губы дрогнули в полуулыбке — вампир на данный момент, по всей видимости, пребывал на редкость в благодушном состоянии:

— А ты хотел мне что-то предложить, друг мой?

На этих словах Хгор, ползающий по полу с тряпкой в руках, всё-таки не выдержал:

— Так. А ну вышли вон! Оба! Сцепились они тут языками… а мне под вашу болтовню пол домывать? Ещё чего не хватало… Ну-ка!

Глядя на орка, грозно возвышающегося с мокрой половой тряпкой в руках, Сэл первым сообразил, чем это могло кончиться. Пользуясь тем, что всю входную дверь скрывала тень, он шагнул назад и тут же растворился в ней. Варг, зазевавшись на секунду, едва увернулся от позорного снаряда, успев шмыгнуть в услужливо приоткрывшуюся дверь за мгновение до того, как нечто грязно-серое влажно шлёпнулось об неё.

— Пронесло, — выдохнул оборотень, отойдя от таверны на безопасное расстояние, и потянув носом воздух, остановился: — Так ты чего пришёл-то?

Сэлларен шагнул к нему из ближайшей расселины, в которой притаилась особенно густая тень. В свете фонарей Варг отчётливо увидел, как потянулась следом за вампиром темнота, словно до последнего мгновения не желая выпускать того из своих объятий.

— Разве нужна причина, чтобы навестить друзей?

Варг покосился на него, ничего не ответив. Сумерки сгущались, но возвращаться в свою комнату совершенно не хотелось. Сэл неспешно двинулся вперёд, беззвучно ступая по скалистой тропинке. Помедлив немного, Варг двинулся следом.

— А куда идём? — уже через минуту не выдержал он и, опередив вампира на пару шагов, заинтересованно заглянул тому в лицо.

— Увидишь, — едва заметно усмехнулся Сэл. — Тут недалеко.

Варг насупился было, так и не получив однозначного ответа, но вдруг, внезапно всё осознав, подпрыгнул и кинулся догонять друга, который, не сбавляя шага, невозмутимо продолжал свой путь.

Такие прогулки были редкостью, являясь именно оттого столь притягательными, но самое лучше в них крылось в конечном пункте назначения. Ради этого Варг готов был забыть даже о тупой ноющей боли, тлеющей там, куда ранили его в звериной форме.

Идти действительно оказалось не так далеко, если не считать, что половину пути пришлось карабкаться по скалам. Сэлларен насмешливо кривил губы, но услужливо ждал, пока друг, ругаясь вполголоса, не нагонит его. Сам вампир не испытывал особых трудностей с восхождением даже по отвесным стенам, но вот оборотням такое умение было, к сожалению, недоступно. Тяжело отдуваясь, Варг бросил грозный взгляд на друга, тщетно пытаясь совладать с банальным страхом высоты, когда они наконец добрались до узкой, плоской верхушки на одной из скал.

— Что, хвост трясётся уже? — вопрос Сэла мог бы показаться насмешливым, если бы не тон, которым он был произнесён. — А мы ведь не так уж и высоко забрались, друг мой.

— Аллергия на горный воздух, — огрызнулся Варг, осторожно выглядывая за пределы площадки.

Земля терялась где-то внизу, а огни таверны казались такими далёкими, что оборотень невольно подумал о кажущейся единственной возможностью спуска вниз — прыжке с разбега. Сидя на выступе, опасно нависающем над бездной с другой стороны, Сэлларен окликнул его — в извечно ледяном голосе, казалось, проскользнуло нетерпение — и приглашающе огладил камень, на котором ещё оставалось свободное место. Варг добрался до друга по скользким камням ещё через минуту — ползком, осторожно ощупывая каждый клочок скалы, — но на выступ лезть наотрез отказался, предпочитая облокотиться о него боком. Сэл настаивать не стал, лишь подвинулся ближе к оборотню и указал куда-то вдаль, прямо перед собой.

Ночь уже вступила в свои права, но под светом полной луны местность, простирающаяся по ту сторону горной гряды, была видна, как на ладони. Где-то далеко внизу, в густом лесу, стеной обступившем скалы, слышались тревожные крики птиц и зверья, предупреждающих о том, что неумолимо приближалось.

— Началось, — шепнул Сэлларен, легко касаясь плеча Варга, и сердце волка замерло от восторга — сколько бы он ни видел это, ощущения в каждый — без исключения — раз были такими, как и в первый.

Равнина за кромкой леса стремительно менялась.

Будто бы какой-то безумец переводил стрелки часов, играясь со временем. Холмы и горы вырастали на ней за секунды, а те, что уже стояли, величественно возвышаясь над всем остальным — через несколько минут стирались в пыль, подхватываемые мчащимся куда-то ветром. На деревьях — засохших и скрюченных — распускались яркие цветы, чтобы уже в следующее мгновение опасть гнилыми фруктами, под которыми сама собой расходилась чудовищными разломами земля.

Всё находилось в беспрестанном движении.

Варг с жадностью рассматривал открывшийся ему великолепный вид, вглядываясь в каждую мелочь, разом забыв обо всём на свете. Лишь несколько капель сожалений кружили в восторженной, яркой буре эмоций — Варг знал, что предугадывать появление изменчивости было подвластно только высшим расам. Он всегда был обязан чудесными моментами кому-то другому: сперва Ринару, а теперь и Сэлларену, но это ни на йоту не умаляло их волшебства.

Вампир улыбнулся, наблюдая за Варгом, заворожённым диким явлением. Сам же Сэл прожил слишком долго, чтобы зрелище вроде изменчивости увлекло его настолько… но, несмотря на это, он тоже любил их прогулки. В такие моменты истинное наслаждение доставляло Сэлларену счастливое, восторженное лицо друга, в глазах которого сверкали огни.

На это можно было любоваться и всю ночь напролёт.

Ирнест поморщился, тщетно пытаясь поправить галстук. Тёмно-синяя удавка никак не желала завязываться ровно, постоянно норовя скосить куда-то влево. Он уже в который раз клятвенно обещал себе найти время и, приперев соседа по комнате к стенке, выяснить секрет сего дьявольского таинства. Ирнест тяжело вздохнул и, промучившись ещё минуты две, наконец, просто прикрепил злополучный кусок ткани серебристо-стальным зажимом прямо к рубашке. Пусть теперь хоть кто-то из преподавателей посмеет упрекнуть его в том, что он не пытался!

Подхватив с кровати сумку, Ирнест привычно скользнул взглядом по небольшому стандартному помещению, рассчитанному на два человека, — свет выключил, ничего не забыл, — и вышел в коридор, захлопнув за собой дверь. На стене мигнул красным переключатель, переводя механизм в положение «закрыто» — можно было выдвигаться на занятия со спокойной душой.

— Новый семестр, а ты уже опаздываешь, Ист? — ухмыльнулся невысокий, коренастый парень, перехватив его у выхода из общежития.

От неизвестного резко пахло чем-то душным и приторным; Ирнест фыркнул, поспешив избавиться от порции воздуха, наполненного парами одеколона. Странно, здесь он ожидал встретить своего одноклассника — Элиота, с которым они ходили на пары весь последний семестр, но у крыльца никого больше видно не было, только парочка первокурсников о чём-то оживлённо спорила. Ирнест ощутил нечто вроде разочарования. Видимо, домашний мальчик решил не возобновлять неудобную традицию и в этом году… а он уже начал было думать, что у него появился хотя бы один друг.

— Я ещё ни разу не опоздал, — хмуро отозвался Ирнест, заметив, что парень всё ещё ждал какого-то ответа; казалось, они были знакомы, но память не спешила подсказывать его имя. — А ты?..

Тот громогласно хохотнул и хлопнул Ирнеста по плечу.

— Что, не узнал? И как с такой дырявой памятью ты столько лет уже тут проучился? — притворно посетовал парень. — Слушай, я тебе дам подсказку! Давай я…

— Не надо, — мотнул головой Ирнест, пытаясь отодвинуться от источника ужасающего запаха как можно дальше. — Всё равно не запомню.

Он успел отойти на порядочное расстояние, когда прилипчивый парень вновь догнал его.

— Эй! Ну это же я — Элли! — возвестил он, едва поспевая за широким шагом Ирнеста. — Мы ж в одной группе уже год как, между прочим.

Ирнест скосил на него глаза и вновь потянул носом воздух: действительно, за внушительным шлейфом новомодного аромата угадывалось что-то знакомое. Кажется, парень не врал. Да и голос его отчего-то казался слишком привычным.

— Элли… — Ирнест нахмурился и вдруг резко затормозил, с сомнением переспросив: — Элиот?

Тот выпучил глаза на товарища и тут же согнулся в приступе истерического хохота.

— Так ты… это. Серьёзно… что ли? — задыхаясь, выдавил из себя Элиот. — Вот дурак! Я думал, ты меня разыгрываешь, а ты реально меня не узнал?!

Ирнест виновато оглядел того, кого не так давно стал считать другом, пытаясь хотя бы на этот раз запомнить его лицо. Тёмно-каштановые кудряшки, зелёные глаза, вздёрнутый нос — детали вспыхивали и тут же гасли в забвении. Невозможно… как и всегда.

— Перестань экспериментировать с запахами, — недовольно бросил Ирнест, злясь скорее на себя, чем друга, подверженного изменчивым веяниям моды. — Иначе я…

Он вдруг оборвал себя на полуслове. Нет, нельзя было о таком говорить — это лишь даст ещё один повод... Ирнест не хотел в очередной раз отпугнуть от себя единственного человека, что вообще по собственной воле разговаривал с «безродным». Элиот удивлённо поднял голову, чуть нахмурившись, и, отогнув ворот форменного пиджака, задумчиво обнюхал себя.

— А что, всё так плохо? — неуверенно спросил он и пробормотал вполголоса, грозя кому-то невидимому кулаком: — Вот же! Ну я припомню это тебе, братец…

Против воли Ирнест улыбнулся: настолько комичным сейчас выглядел его одноклассник. Казалось, парень даже не был обижен. Могло ли такое быть? Мари ведь тоже никогда на него не держала обиды.

— Прости, — выдохнул Ирнест, трогаясь с места — до занятий оставалось совсем немного времени, поэтому стоило поспешить — и вновь настороженно принюхался: новый запах переставал казаться таким ужасным. — Он… ничего, хороший. Только…

— Ась? — тут же подскочил к нему Элиот, силясь услышать тихий голос.

— Только не лей так много, — неловко улыбнувшись, закончил Ирнест. — Мёртвую зону образуешь.

Главный учебный корпус возвышался над всеми остальными постройками Академии так, что был виден из любой точки комплекса; он мог кому-то казаться величественным, но на Ирнеста красные кирпичные стены с узкими окнами производили впечатление не то заводского склада, не то военного госпиталя. Он жил в этом месте уже почти четыре года — с тех самых пор, когда родной приют добродушно помахал ему ручкой и выпнул совершеннолетнего воспитанника во взрослую жизнь. Если бы не государственная программа для «одарённых сирот», Ирнесту пришлось бы гнуть спину в качестве чернорабочего. Таким, как он, по обыкновению, не доставалась даже мало-мальски приличная работа.

Студенты, все как один, в идеально выглаженных и аккуратных форменных костюмах, стояли, сбившись в небольшие, но шумные группы, ожидая дозволения пройти в аудитории: перед первой парой проводилась обязательная проверка учащихся. За неподобающий внешний вид можно было запросто схлопотать наказание — символическое, но унизительное, и Ирнест являлся довольно частым гостем на подобных мероприятиях. В большинстве своём, всё из-за того же галстука или вечно взъерошенных, торчащих волос, которые не поддавались никаким ухищрениям. Чем именно мятый клочок ткани или пара смоляных вихров наносили оскорбление окружающим, Ирнест за четыре года так и не разобрался, но прекрасно уяснил, что такие мелочи вполне могли заставить идеальные аристократичные лица кривиться в брезгливом ужасе.

— Фритвульф, — окликнули его — будто хлестнули — у самой аудитории.

Ирнест застыл, так и не переступив порог — ежедневная операция «Проскользнуть в класс незамеченным» снова провалилась, как, впрочем, и в восьмидесяти процентах случаев. Ему даже не нужно было оборачиваться, чтобы узнать человека, что внезапно появился за его спиной. Староста.

— Повернись.

Кто-то захихикал, шепнув своему соседу: «Вот же зрелище». Фоновый гул сам собой раскладывался на отчётливый шелест и скрип ткани, стук набоек и навязчивый шорох кожи о кожу. Ирнест тяжело вздохнул, подчиняясь старосте потока. Тот, прищурившись, цепко просканировал взглядом извечную беду их группы. Аннок Морвист не мог понять, как такой блестящий студент мог доставлять столько проблем в банальнейших вещах вроде внешнего вида или командных заданий, но все его увещевания будто бы разбивались о неприступную стену: Фритвульф неизменно кивал на замечания, покорно принимал назначенные наказания, но не менялось от этого, ровным счётом, ничего.

— Ладно, — наконец выплюнул староста, чуть дольше задерживаясь взглядом на удивительно ровном галстуке при кошмарно завязанном узле и торчащей под нелепым углом прядке волос. К счастью — единственной. — Можешь входить на этот раз.

— Благодарствую, — тихо отозвался Ирнест, незамедлительно воспользовавшись дозволением: находиться под столь пристальным вниманием нравилось ему с каждой секундой всё меньше.

Звон колокола, означающий начало занятий, прозвучал как раз в тот момент, когда Ирнест, по устоявшейся за столько лет привычке, забился в угол первого ряда. Не так много народу выбирали ближайшие к преподавателю места, предпочитая подниматься вверх по лестнице к самому краю полукруглой аудитории.

— А Жумуж что-то не торопится сегодня. Да, Ист? — жизнерадостно толкнул его в бок Элли, тоже успевший пройти проверку до начала занятия.

Ирнест пожал плечами, но взгляд его метнулся к кафедре. Действительно, преподавателя, вопреки ожиданиям, за ней не обнаружилось. Ирнест не мог припомнить ни одного занятия, на которое бы опоздал этот профессор, прозванный студентами Жумужем за какое-то невероятное сходство то ли с персонажем популярного мультфильма, то ли ещё с кем-то. Выросшему практически в изоляции от поп-культуры Ирнесту иногда сложно было понять логику своих сверстников, а Элли на все расспросы только делал круглые глаза и восклицал что-то вроде: «Ты с какой звезды свалился, Ист?!»

Профессор вошёл в аудиторию ещё минуты через три. Вид у него был несколько взволнованный: он чуть подпрыгивал, словно через каждый шаг хотел перейти на бег, но в последний момент передумывал.

— Тихо! — рявкнул он, от усердия немного краснея и смешно топорща рыжие усы.

Студенты послушно свернули все обсуждения и плюхнулись по свободным местам — это заняло не больше пары секунд. Профессор прокашлялся и, выудив из кожаного портфеля очки с толстыми линзами, развернул перед лицом скрученный в трубку листок.

— Те, имена которых я назову, — голос его на этот раз звучал совсем как обычно, — соберут вещи и построятся за дверью. Староста!

Парень с серебристой нашивкой на рукаве с готовностью вскочил с места:

— Я!

— Под руководством старосты построение проследует в лазарет, — закончил профессор и, осознав, что в головах студентов назревал определённый вопрос, добавил: — Для плановой проверки здоровья и общих физических показателей. И без возражений!

Элиот, склонившись к другу, тревожно зашептал ему на ухо:

— Я слышал от старших, что половина четверокурсников, кого так проверяли, не вернулись к учёбе.

— Домой отправили? — так же тихо спросил Ирнест, напряжённо вслушиваясь в имена, после слов Элли звучащие, как приговор.

Тот пожал плечами:

— Говорят, их перевели куда-то, а кто-то считает, что…

— Кард Элиот!

За ту долю секунды, что прошла между последним звуком его имени и впечатанным на уровне рефлексов твёрдым: «Я!», на лице Элли промелькнуло полнейшее отчаяние. Он бросил на друга последний взгляд, в котором явно читались призывы о помощи, и вышел из аудитории с напряжённой, неестественно прямой спиной. Ирнест просидел как на иголках до самого конца списка, но его имя так и не прозвучало.

— Вот и всё… А теперь перейдём к любимым вами Основам стратегического…

Профессор, отложив список в сторону, засеменил к доске. Взгляд Ирнеста обеспокоенно метнулся к двери. Разум дорисовывал невероятные, но одинаково ужасные картины того, как должна была происходить «проверка общих физических показателей».

— Профессор!

Только когда губы сами собой сложились в слова, Ирнест понял, что это крикнул именно он. Жумуж круто развернулся на месте и упёр руки в бока.

— Студент Фритвульф, что вы ещё тут делаете? — воскликнул профессор, суетливо возвращаясь к кафедре. — Я разве не называл ваше имя?

Ирнест мотнул головой, опасаясь, что голос подведёт его:

— Н-нет.

— Вот уж глупости! Я точно помню, что вы были в списке… — профессор нахмурился и приблизил листок почти к самым глазам, но через мгновение отмахнулся: — Идите-идите! Я никак не мог ошибиться. Не забирайте у остальных драгоценное время лекции!

Совершенно на автомате Ирнест подхватил сумку и, дабы не терять времени на обход всего ряда, перескочил через парту. К счастью, профессор уже потерял интерес к замешкавшемуся студенту, а потому выговор за недостойное поведение так и не последовал.

Остальных избранных Ирнест догнал довольно быстро — парни ещё не успели уйти далеко. Староста окинул опоздавшего хмурым взглядом, но ничего не сказал даже по поводу странно звучащего объяснения. Совесть Ирнеста, однако, была совершенно чиста — профессор отправил его догонять остальных сам, и не важно — был ли он в действительности в том проклятом списке или нет.

Элли же, протолкавшись к Ирнесту в самый хвост колонны, встретил его святящимися от благодарности глазами. И как бы тот его ни убеждал в обратном — парень был уверен, что друг каким-то невероятным способом одурачил профессора и вырвался из аудитории только для того, чтобы составить ему компанию.

— Всего лишь медосмотр, — буркнул Ирнест, когда наконец понял, что его доводы всё равно не имели никакого эффекта. — Ещё на следующую пару успеем.

Лазарет представлял собой отдельное неброское здание, находящееся во внутреннем дворе Академии, словно бы под защитой п-образного главного корпуса. Ходили слухи, что под ним пролегала целая подземная сеть, через которую можно было попасть в любую точку столицы. Элли, который всё это поведал Ирнесту по пути, вновь выглядел вдохновлённым, на что тот только фыркнул; казалось, его другу просто нравились подобные истории, вне зависимости, сколько правды в них было.

— Вот бы хоть одним глазком увидеть, — понизив голос, размечтался Элиот. — Можно было бы пробраться в корпус к девчонкам или…

— Готов поспорить, там темно и сыро, — мрачно возразил Ирнест, не понимая, что интересного могло быть в заброшенных подземельях.

— Как это? — Элли во все глаза уставился на друга.

— Они ведь древние. Кто там убираться будет?

— У-у-у… Я, конечно, догадывался, что ты того… но чтобы настолько быть плохого мнения о девчонках, — с сомнением протянул Элиот.

— Что? — удивился Ирнест. — Да я же не…

Их группа резко остановилась, прервав его вялые оправдания: все разговоры тут же смолкли под предупреждающим взглядом старосты. В тишине отчётливо раздались два коротких стука по металлической двери, и Аннок осторожно заглянул в кабинет. Послышались голоса: твёрдый мужской и звонкий старушечий, а затем массивная дверь вновь закрылась. Все выжидающе засверлили взглядами старосту, ожидая инструкций.

— В кабинет входим парами по световому сигналу, — тот ничуть не смутился подобного внимания — Морвист был идеален, как и всегда. — Не задерживаемся и не…

Коридор озарила яркая вспышка, заставляя всех единодушно прикрыть глаза руками. Ирнест дезориентировано заморгал, не сразу осознав, что это всего лишь мигнула лампа над дверью. После полумрака коридоров любой свет воспринимался как попытка выжечь глаза. Интересно, во всех больницах коридоры столь темны и негостеприимны? Он знал только одного человека, который многое смог бы рассказать об этом.

Мари… Ирнест зажмурился, пытаясь воскресить в памяти её лицо, но как не силился — воспоминания не приходили. Он знал, что у неё были светлые, почти белые волосы, ярко-голубые глаза и острая улыбка, словно вычерченная пером. Это хранилось где-то в подкорке. Лежало мёртвым грузом — безликими сведениями, которым никогда не было суждено обратиться в мысленную картинку. Ирнест больше всего боялся, что он просто не вспомнит её, встретив однажды.

— Ист, что-то никто не выходит, — тихий шёпот Элли вырвал его из раздумий.

Ирнест встрепенулся. В коридоре действительно оставалась едва ли не треть их группы, но он совершенно точно не видел, как кто-нибудь выходил из кабинета. Вновь мигнула лампа, и следующая пара студентов проскользнула за металлическую дверь, из-за которой не доносилось ни звука.

— Наверное, есть второй проход, — пожал плечами Ирнест, которому, даже после всех заверений друга, не верилось в тайный и совершенно ужасный заговор Академии.

Элиот, хоть и не выглядел успокоенным на сто процентов, всё же согласно вздохнул, принимая предположение.

— Так и, — Ист повёл плечами, — что случилось с теми, кто пошёл на медосмотр?

Элли поднял на него вопросительный взгляд. Он уже замечал эту черту друга — продолжать начавшийся когда-то давно разговор, только вынырнув из своего задумчивого состояния, но всё равно это каждый раз заставляло его судорожно выяснять тему беседы.

— Ты говорил, что-то насчёт старшекурсников, которые пропали, — терпеливо пояснил Ирнест.

— А! — Элиот закивал и сделал страшные глаза: — Да все вернулись. Ты что говоришь-то такое?

Ирнест нахмурился. Мог ли он неправильно понять друга?

— Прости, мне показалось, что…

Элиот привычно толкнул его под бок, уютно устроившись рядом, хотя добрая половина скамьи была абсолютно свободна.

— Все об этом говорят, — он пожал плечами. — Знаешь, я даже в это верю. Отдельных студентов переводят в секретный корпус после проверки на четвёртом курсе. Вот их и не видно больше в группах.

Ирнест хмыкнул: с каждой новой фразой друга он верил в эту историю всё меньше:

— Разве что-то может считаться секретом, если о нём все говорят?

— Так ведь никто ж не знает наверняка, — Элли с жаром замахал руками.

— Я тоже об этом слышал, — вдруг включился в беседу незнакомый темноволосый парень, сидящий через проход.

Староста неодобрительно посмотрел на студентов, чей разговор давно уже вышел за рамки тихого перешёптывания.

— Тот, кто когда-то пустил эти слухи, наверняка, был хулиганом, недостойным зваться студентом Академии, — веско обронил он. — Вам бы следовало постыдиться упоминать нелепые байки в открытых разговорах.

Ирнест покорно опустил голову. Первым, чему его научила Академия, было умение подчиняться старшим по иерархии. Элиот же, напротив, будто бы подобрался, намереваясь вступить в спор: он чувствовал себя куда вальяжнее в элитной школе, которая была ему по статусу и праву рождения. Уже знакомая вспышка, правда, вовремя прервала так и не начавшееся выяснение правдивости слов каждого.

— Кард, Рудцек — вы следующие, — возвестил староста непререкаемым тоном.

Элиот, однако, уже подогревший себя для спора, не намерен был смолчать и на этот раз.

— Мы с Истом пойдём, — заявил он, схватив друга за руку.

Староста окинул их нечитаемым взглядом. Странная парочка: Элиот Кард — единственный наследник древнего рода, все мужчины которого издавна обучались в Академии, а некоторые — ещё и возглавляли её; и Ирнест Фритвульф — проблемный, но одарённый сирота, что, казалось, был смущён подобным вниманием к себе, но руку из захвата друга высвобождать не спешил. Невысокий Элли казался рядом с ним мальчишкой, который упрямо прижимал к себе слишком большую игрушку.

— Фритвульф опоздал на построение, поэтому пойдёт последним. Вместе со мной, — отрезал староста.

Элиот подскочил с места, явно собираясь сказать что-то ещё, но Ирнест его остановил:

— Да ладно тебе, — он даже попытался улыбнуться, что под пристальным взглядом старосты выходило плоховато. — Подождёшь меня на другой стороне?

Элли поджал губы и, помедлив ещё немного, кивнул, с сожалением мазнув взглядом по Ирнесту.

— Ну, чего сидишь? — бросил он своему невольному напарнику, подойдя к двери. — Заходи давай.

Темноволосый парень тут же подскочил к нему, словно только и ждал этой команды, и уже через пару мгновений тяжёлая дверь вновь захлопнулась за очередной парой студентов. Ирнест покосился на старосту, что даже сейчас сидел на лавке с идеально прямой спиной и сверлил напряжённым взглядом противоположную стену. Без Элиота в коридоре сразу стало как-то уж слишком мрачно и… холодно.

Тишина давила со всех сторон. Казалось, прошла уже пара вечностей с тех пор, как в последний раз мигнула лампа, приглашая новых студентов в медкабинет. Ирнест резко поднялся и отошёл к стене. Он почти физически ощущал потребность что-либо сделать, снова услышать хоть какие-то звуки. Стены подбирались всё ближе и ближе…

Ирнест вздрогнул и обернулся, когда коридор вновь на мгновение осветился. Староста плавно встал с места и подошёл к двери. Секундная заминка — он взялся за круглую ручку и замер, одарив Ирнеста тяжёлым взглядом. Своеобразная игра в гляделки длилась совсем недолго, и староста, едва заметно качнув головой, вдруг посторонился, пропуская его в кабинет первым, словно опасался, что он мог сбежать.

— Последние, наконец? — недовольный мужской голос был первым, что услышал Ирнест, протиснувшийся в небольшое, ярко освещённое помещение.

Белый свет резанул по глазам до едких слёз и единственным фактором, удерживающим Ирнеста от того, чтобы не метнуться обратно в коридор, был староста, следующий прямо за ним. В медкабинете царило оживление: огромное количество незнакомых запахов и звуков, от которых Ирнест уже успел поотвыкнуть в могильной тишине переходов, сбивало с толку. Миловидная полноватая старушка в белом больничном халате весело перебрасывалась какими-то ничего не значащими фразами с грузным мужчиной, восседающим в кресле прямо посередине кабинета.

— Морвист и Фритвульф, — отчеканил староста, захлопывая за собой дверь, и вновь подтолкнул вперёд застывшего у входа Ирнеста.

Он пришёл в себя несколькими секундами позднее. Перед глазами просто вдруг появилась картинка того, как староста, уже снявший форменный пиджак, деловито закатывает рукав, сидя перед молодым мужчиной, по всей видимости, помощником той старушки.

— Иди сюда, дорогой, — ласковый голос прорвал, наконец, сбившееся в кучу звуки. — Я только немного уколю… Совсем не больно.

Встрепенувшись, Ирнест послушно побрёл к стоящему напротив школьной медсестры стулу. Внимательный взгляд мужчины в кресле почти ощутимо вонзался куда-то в висок. Сняв пиджак, Ирнест свернул его на коленях, нисколько не заботясь о внешнем виде, и скосил глаза на незнакомца. Тёмно-серый плотный халат был накинут поверх чёрного, будто бы спортивного или военного костюма. Ирнест повёл носом, но его тут же забил противный запах дезинфицирующей жидкости, заставляя шумно фыркнуть.

— Всё-всё-всё, — проворковала медсестра, выкидывая салфетку, — уже не мажу. Приготовься, сейчас уколю.

— Фритвульф, — задумчиво повторил мужчина, взглядом скользя по бумагам; голос его был бархатист и приятен. — Тебя нет в списке.

Медсестра, уже со шприцом в руке, замерла, её брови — две идеально тонкие ниточки — удивлённо приподнялись, совсем чуть-чуть не доставая до седых волос.

— Да что же это делается? Подумать только! — запричитала она. — Бедного мальчика чуть за просто так не ткнули иголкой!

— Нет, Оливия, продолжай, — мужчина оценивающе сузил глаза, добавляя пометки в бумаги. — Он всё равно уже пришёл. Лишним не будет.

Медсестра недовольно поджала губы и покачала головой, вполголоса бормоча что-то про «перестраховщиков, не жалеющих ни себя, ни других».

— Не верю я в совпадения, — прервал её ворчание тот и поскрёб жёсткую седеющую щетину на щеке. — В нашем деле важна точность.

Медсестра вновь что-то запричитала, вонзая иглу в налившуюся вену. Ирнест оглянулся на старосту, который уже прижимал к руке сложенную в несколько раз салфетку, ожидая разрешения покинуть кабинет. Помощник медсестры, стоя около окна, ловко тряс запечатанную склянку с собранной кровью, будто бы стремясь взбить её.

— Вот и всё, мой милый. Какой умничка!

Салфетка приятно мазнула холодом по коже, и Ирнест хотел было уже подняться, но медсестра остановила его.

— Посиди пока, это ненадолго, — возвестила она, повторяя манипуляции своего помощника.

Тот к этому времени уже вымачивал длинную нить в бледно-зелёном растворе; остатки крови на ней, расходясь в стороны тёмными разводами, бесследно растворялись. Убедившись, что процедура завершена, помощник осторожно растянул нитку на странного вида конструкции, напоминающую линейку со множеством отрезков, окрашенных разными цветами. Ирнест успел заметить, что и на самой нити теперь красовались два пятна: одно ярко-синее с чёткими границами, а второе — бледно-серое и едва заметное, после чего обзор заслонила спина помощника медсестры, который тщательно сверялся с толстенным справочником, придирчиво осматривая показания.

— Ну вот! Я же говорила! — медсестра с видом победителя продемонстрировала мужчине свою нить, в центре которой красовалось одно-единственное тёмно-синее пятно. — Идеальная, стопроцентная… Ой!

Она вдруг застыла и удивлённо заморгала, а затем метнулась ко второй «линейке», примеряя результат. Мужчина, вскочив с места, в два шага преодолел разделявшее их расстояние и склонился над нитью. Сморщенная ладошка медсестры с явно выступающими на тыльной стороне венами метнулась ко рту; женщина посмотрела на подошедшего, и Ирнесту вдруг показалось, что её глаза расширились от ужаса.

Тот же только довольно усмехнулся, разгибаясь:

— А ты говорила — перестраховка, — тихо проговорил он и добавил, рассмеявшись: — Вот Лео у меня получит по шапке! Такой случай пропустить… Видать, машина его сбоит всё-таки.

Ирнест подавил желание задать единственный мучавший его в данный момент вопрос; он лишь переводил взгляд с мужчины на медсестру, пытаясь понять, что именно так встревожило её и обрадовало его. Смертельная болезнь? Отклонение? Мутация? Тысяча предположений возникали и тут же гасли в голове Ирнеста. Совершенно не вовремя вспомнилась и навязчивая болтовня Элиота о тайном заговоре Академии. Он станет подопытным? Одним из тех, кто пропал после окончания четвёртого курса?

— Что теперь, Лис? — на грани слуха раздался полушёпот медсестры. — Наши тесты не рассчитаны на чистых.

— Вот и упущение. Очередное, — слишком громко, по сравнению со своей собеседницей, отрезал мужчина. — Хотя тут и так всё ясно.

— Прошу прощения, — вдруг прервал их староста, который с ощутимым беспокойством поглядывал на Ирнеста, — мы можем идти? Не пристало студентам пропускать пары.

Мужчина, названный Лисом, ещё что-то шепнул медсестре и отошёл к своим бумагам, делая очередные пометки.

— Студент Морвист, — он кивнул каким-то своим мыслям и, не поднимая глаз, продолжил: — Вам следует спуститься на уровень ниже, в комнату ноль-пятьдесят-три. Пройдёте через вторую дверь за стендом.

— Нам двоим? — переспросил староста, искоса поглядывая на Ирнеста.

— Нет, только вам. Студент Фритвульф может отправляться на занятия — никаких отклонений не выявлено.

Ирнест нахмурился. Никаких отклонений? Лис, словно прочитав его мысли, вскинул голову. С этого расстояния Ирнест уже мог разглядеть как в янтарных глазах мелькнули любопытство и восторг. Мужчина буквально пожирал его взглядом, заставляя волосы на загривке стать дыбом. И сей факт ему совершенно не нравился, поэтому вариант убраться из лазарета как можно скорее был принят всецело и полностью.

Лишнее внимание никогда не приносило ничего хорошего. Особенно Ирнесту Фритвульфу. И в этом он убедился ещё очень давно.

Этим вечером Мари возвращалась в комнату воодушевлённая и твёрдо уверенная в своих силах. Разговор с Нойль и поддержка охотниц окончательно убедили её в правильности решения. Она пройдёт проверку и сможет покинуть Дом Ветров. Да, на первое время совсем ненадолго, но всё равно хотя бы на шаг приблизится к своей заветной мечте.

Путешествовать по мирам, каждый день встречая новых существ и узнавая таинственные вещи, — Мари знала, что это её судьба. Даже сейчас, запертая в поселении фей, она ощущала, что находится на своём месте. Конечно, не последнюю роль в этом сыграло кардинальное улучшение самочувствия: уже почти два года симптомы, преследовавшие её больше половины жизни, бесследно исчезли. Не было ни навязчивого, волнами накатывавшего чувства слежки, ни животного ужаса, липкой паутиной сковывавшего тело, ни странных мыслей, чужеродным цинизмом звучавших в голове. Мари не знала, было ли это эффектом от многолетнего лечения или же, напротив, от того, что она прекратила принимать лекарства (о чём она так и не смогла рассказать никому, кроме Мины и Шетаара), но пару недель назад Нэй, лучась довольствием, сообщила об окончании курса. Потом ещё была целая куча проверок и странноватых тестов, по истечении которых парочка жриц, похожих друг на друга как две капли воды, в один голос заявили, что человек полностью здоров и может более не волноваться за своё психическое состояние. Наконец, Мари могла выдохнуть спокойно.

Забравшись под лёгкое одеяло, она крепко зажмурилась, молясь, чтобы сон поскорее пришёл, — утром предстояло пройти итоговое собеседование, на котором должно было решиться, допустят ли её к проверке или нет, а потому хотелось поскорее пережить эту ночь.

Как назло, мысли одна за другой настойчиво лезли в голову, не давая Мари уснуть. Интересно, волновались ли другие кандидатки в охотницы так же, как она? Хильда наверняка желала только того, чтобы человека не допустили до экзамена. Мари усмехнулась, припоминая глупую промашку одногруппницы, из-за которой та провалила прошлогоднюю проверку. Хильда, невзлюбившая её с самого первого дня, никогда не уставала подмечать превосходство фей над человеком, но сейчас сама оказалась с ней на одном уровне. Мари думалось, что это иронично… но ещё больше её бы позабавило, — как она любила представлять порой — если бы «какой-то человек» с блеском сдал экзамен с первой попытки, а Хильда, кусая локти, вновь осталась в группе подготовки ещё на год.

Мари издала невнятный звук, полный предвкушения, и махом перевернулась на другой бок, не в силах обуздать вскипевшую в жилах кровь. Она сделает всё, что в её силах, чтобы не подвести тех, кто столько сил вложил в её обучение. Больше всех, конечно, всегда старался Леон. И хотя поначалу его тренировки казались скорее издевательством, чем продуманным обучением, сейчас Мари твёрдо была уверена в том, что всё пошло на пользу.

Она хихикнула и закрыла глаза, вспоминая свой первый спарринг, на который она уговорила Леона после пары месяцев совершенно однообразных занятий. Тогда Мари была уверена, что стала намного сильнее и готова, наконец, учиться ведению боя. Вот только чувство это оказалось ложным. Леон нападал деликатно и осторожно, но и этого хватило, чтобы Мари почувствовала огромную пропасть между ними: ей оставалось лишь бестолково махать мечами, не особо надеясь на успех, до тех пор, пока сжалившийся и явно повеселевший альв благодушно не остановил сие безобразие. И хотя энтузиазм её не особо поубавился от унизительного положения, урок, в конечном итоге, был усвоен.

Мари потребовался ещё почти год, чтобы более-менее сносно выдержать спарринг с одной из фей, которая недавно перешла в старшую группу. Тогда же Виэрна, которая тренировала их в стрельбе, окончательно убедилась в необучаемости человека. Всё, что попадало в руки к Мари, либо скоропостижно ломалось, либо оказывалось в траве в рекордные сроки. Нет, с меткостью у неё всё было в порядке: в те редкие мгновения, когда не нужно было перезаряжать оружие или натягивать тетиву лука, Мари поражала мишени не хуже остальных. Вот только все положительные моменты перечёркивались её абсолютной неуклюжестью, по поводу которой не подшучивал разве что слепой.

Мари не покидала стойкая уверенность в том, что всё это было просто не для неё. Различные конфигурации арбалетов и луков, странные устройства, зовущиеся преобразователями, — они лишь вызывали какую-то внутреннюю дрожь и заставляли руки панически трястись. И как ни старалась она побороть глупые сигналы тела, выбираясь по ночам на стрельбище, пытаясь тренироваться одной, без навязчивых ехидных взглядов — всё без толку. Более-менее Мари удавалось сладить лишь с тонкими метательными ножами, которые, впрочем, не пользовались особым почётом среди охотниц.

Виэрна точно будет голосовать против…

Подскочив от показавшегося слишком громким звука горна, Мари растёрла ладонями лицо, пытаясь удержать смутные, мучительно знакомые ощущения, оставшиеся после сна. Казалось, вот-вот — и она вспомнит нечто важное, но мысли не приходили; только неясное чувство чего-то неумолимо приближающегося скреблось глубоко внутри.

Стараясь не отвлекаться на столь неясные фантазии, Мари в который раз уже напомнила себе о важности сегодняшнего дня, подгоняя и воодушевляя, поэтому весь утренний ритуал и дорога до нужного места заняли рекордно короткое время. Выйдя на большую поляну у самых скал, Мари даже подумала наивно, что будет первой в очереди, но увидев количество ранних пташек, лишь удручённо вздохнула. Верно Нэй говорила — стоило запастись не только терпением, но и чем-то съестным, чтобы скрасить ожидание.

Феи, сидящие у большого камня, выдали Мари небольшой камешек со светящейся цифрой и вполне добродушно пожелали удачи. На душе сразу же потеплело. Нервную дрожь, конечно, в данный момент не могло унять ничто во всех существующих мирах, но Мари приятно было получить хотя бы иллюзорную поддержку.

Лучи солнца уже успели коснуться края поляны, когда из-за деревьев вышли первые члены комиссии. Леон, мгновенно выцепив из общей толпы подругу, поднял руку вверх в приветствии и, как показалось Мари, ободряюще улыбнулся. Рядом с ним довольно комично смотрелась невысокая, пухлая фея с пышной ярко-рыжей шевелюрой — лекарка Рейна, рассказывавшая им о травах и снадобьях. Проследив за взглядом Леона, она вдруг потянула его за рукав и, дождавшись, когда альв склонится, что-то бойко заговорила. Как ни силилась что-либо расслышать Мари, до неё не долетало ни звука.

Разгоревшийся было спор прервала учительница Лиф, непреклонно втиснувшаяся между ними. Она легонько толкнула под бок Рейну и что-то важно произнесла, подняв указательный палец вверх. Лекарка лишь обеспокоенно покачала головой, и все трое поспешили скрыться за плетёным пологом — у самой кромки поляны стоял небольшой навес, специально отведённый для бесед с комиссией. Мари, примостившаяся под деревом, только подтянула ноги ближе. Могли ли они спорить из-за неё? Она зажмурилась и спрятала лицо, уткнувшись лбом в колени. Волнение нахлынуло с новой силой.

Время тянулось ещё медленнее, чем бывало по обыкновению в больнице. Ожидание выматывало; Мари то и дело сверялась со своим номером на камне — ей всё казалось, что она забыла его, хотя цифры намертво впечатались в подкорку и стояли перед глазами, стоило только закрыть их. Феи, которые догадались прийти к месту собеседования раньше Мари, ныряли за зелёный занавес под подбадривающие реплики товарок, а выходили — с выражением счастья и хвастливого превосходства. Ожидающие своей очереди тут же накидывались на них с расспросами, но те, улыбаясь, одинаково качали головами, видимо, не особо желая распространяться о ходе беседы.

— Эй, Мари! Долго тебе ещё?

Мари вскинула голову и столкнулась взглядом со слишком уж знакомыми золотистыми глазами. На колени, не дожидаясь ответа, приземлился небольшой свёрток с чем-то вкусно пахнущим.

— Спасибо, — благодарно улыбнулась Мари, тут же бросившись разворачивать его. — А ты разве до сих пор не обижаешься на меня?

Нэй плюхнулась рядом, выразительно фыркнув.

— Обижаюсь, — она чуть подумала и добавила: — Но ты же совсем без меня пропадёшь! Считай, что я сжалилась.

За едой и привычным щебетанием Нэй Мари почти успокоилась и даже немного повеселела. Быть может, она и вовсе бы забыла о гнетущем ожидании, если бы подруга не подцепила с земли порядковый камешек.

— Ого, да у тебя все шансы обернуться до заката, — Нэй удобно устроилась, положив голову ей на плечо. — Который там сейчас?

Мари прищурилась, отыскивая взглядом табличку, на которую феи вывешивали текущий номер, и вздрогнула.

— Следующая!

— М-м? — вопросительно посмотрела на неё Нэй.

— Я следующая! — повторила Мари, тут же вскакивая с места, игнорируя недовольное «Ой!» подруги, которая чуть было не завалилась в траву.

— Так. Только спокойствие, — Нэй поднялась и обхватила ладонями её лицо. — Всё будет хорошо. Они только спросят, как ты сама себя оцениваешь и готова ли скоропостижно помереть…

Мари рассеяно кивала на все слова, пока вдруг разум не споткнулся на последней фразе.

— Что?

Нэй рассмеялась.

— О, так ты меня слушаешь! — ехидно заметила она и, подтолкнув Мари в нужном направлении, напутственно закончила: — У тебя всё получится. Не дрейфь!

Та смерила её недоверчивым взглядом:

— Ты же сама в это не веришь…

Но никаких возражений Нэй уже не слушала: скорчив оскорблённую рожицу, она упорхнула обратно в лес, скрываясь между деревьями так стремительно, что Мари невольно подумала, не подрабатывала ли подруга на досуге связной. После бегства феи весь позитивный настрой тотчас же улетучился, а на его место неумолимо влезло беспокойство. Что если её вообще признают негодной к профессии охотницы? Мари знала, что такие случаи бывали — об этом ей рассказывали и Лиф, и Леон. Очень редко, в порядке исключения, но всё же…

Она остановилась у входа, нервно бросив взгляд на табличку, в последний раз сверяя номер. Из-за полога доносились голоса — Мари сразу же узнала размеренную речь Виэрны, в которую то и дело врывались колкие ремарки от Лиф. Сердце гулко зашлось в груди; Мари глубоко вздохнула и прижала ледяные ладони к щекам. Стало чуть легче.

Занавес колыхнулся, и из-за него показалась фея, выглядящая чуть младше основной группы. Взгляд её был устремлён куда-то в пустоту, а зубы крепко сжаты. К ней тут же подбежали подруги, но та метнулась в сторону, уходя от прикосновений, и чуть было не налетела на Мари. Стоило их взглядам встретиться, как глаза цвета чистейшего янтаря наполнились слезами. Фея, не говоря ни слова, бросилась прочь.

Мари невольно подёрнула плечами; к горлу подступил ком. Она ещё не видела, чтобы хоть кто-то из нынешней группы выходил от комиссии с отказом, и то, что это случилось прямо перед ней, оптимизма не добавляло.

— Входи! Ну, кто там следующая? — вырвался из-за занавеса голос Лиф, звучащий чуть резче, чем обычно.

— Дамы, а никто не хочет на перерыв? — вмешался Леон, устало вздохнув, но увидев вошедшую, вдруг встрепенулся: — О! Мари! Проходи-проходи… — он обвёл взглядом фей и несколько суетливо произнёс: — Тогда после… Нет возражений?

Виэрна едва заметно качнула головой; Лиф пожала плечами и вдруг подмигнула Мари, что с её повязкой на другом глазу смотрелось довольно необычно; Рейна, обменявшись взглядами с сидящими по обе стороны феями, только поджала губы. Мари застыла перед грубо сколоченным столом, который отделял её от нескольких девушек и Леона, выделяющегося среди них как одинокое деревцо в цветнике. Кроме своих учителей Мари узнала ещё парочку жриц-близняшек, которые занимались её лечением: те сидели у самого края, словно бы отдельно ото всех.

Фея, занимающая место прямо по центру, одним движением выудила из ближайшей стопки сложенный в гармошку длинный лист бумаги и уставилась на Мари немигающим взглядом. Та поёжилась: глаза её были как два тлеющих угля в непроглядной ночи, а лицо, изборождённое глубокими морщинами, и остро очерченные скулы делали фею похожей на ожившую мумию. Эта женщина была ей незнакома.

— Человек, — пробормотала она, и Мари уже во второй раз подавила в себе желание выскочить на улицу: голос феи был неприятен и резал уши, словно бы кто-то, танцуя на скрипящих половицах, с нажимом скрёб по полу метлой, ломая тонкие прутья. — Почему именно охотницы? В Доме Ветров всегда не хватает рабочих рук в других профессиях.

Она чуть сощурилась и не глядя развернула лист, приподняв брови в ожидании ответа. Мари сухо сглотнула и бросила искоса взгляд на Леона и Лиф, что сидели с другого края стола.

— Старшая сказала, что это подойдёт лучше всего.

Тонкие губы феи дрогнули, но ни звука не сорвалось с них. Она опустила взгляд и пробежалась по стройным закорючкам, покрывающих листок почти полностью.

— Позвольте заметить, госпожа Управляющая, — вмешался Леон, склоняясь к столу так, чтобы видеть собеседницу, — Мари отлично показала себя на моих занятиях за эти…

Взгляд феи, названной Управляющей, тут же метнулся к альву, что так и застыл на полуслове. Она ещё сильнее поджала губы, словно бы тот доставлял ей неудобства одним лишь своим существованием.

— Обсуждение ещё не началось, — непреклонно заметила она и вновь посмотрела на Мари.

Та едва держалась на ногах от волнения; тело сотрясала крупная дрожь, как от холода. Мари припоминала, что уже слышала это звание, чаще всего звучащее в разговорах полушёпотом. Управляющая ставилась практически на один уровень со Старшей: она занималась распределением ресурсов, а также планированием жизни Дома Ветров, поэтому ничто в поселении не происходило без её ведома.

— Род занятий в человеческом мире?

Мари чуть вздрогнула: задумавшись, она чуть было не пропустила следующий вопрос.

— Я… — она замялась, не зная, как объяснить феям своё пребывание в больнице. — Разве вам об этом неизвестно? Уверена, Лиэ должна была…

Взгляд Управляющей посуровел.

— Отвечать требуется чётко и однозначно, — бросила она. — Самое раннее воспоминание?

Мари окончательно растерялась, но скосив глаза на Леона, поняла, что подобные вопросы казались странными только ей одной. В голове тут же взметнулся целый водоворот мыслей: отрывки из детства всплывали и гасли, но Мари никак не могла определить, какое же из них считалось самым первым.

— Простите, я не уверена, что… — промямлила она, но заметив, что Управляющая не сводила с неё ожидающего взгляда, схватилась за запястье, как за спасательную веточку. — Наверное, это моменты из приюта. Например… наша кухарка давала нам засушенные фрукты, если прибежишь к ней ещё до подъёма, — Мари вдруг усмехнулась, ощутив, как наяву, вяжущую сладость на языке. — Мне было лет восемь, когда я там оказалась.

Огонь в глазах Управляющей чуть поутих, возвращая ей спокойствие.

— Ещё раньше?

Мари уверенно помотала головой — этот же вопрос много раз задавали ей и врачи, как вдруг неожиданно для самой себя поняла, что существовало ещё более старое воспоминание. Его нельзя было назвать полноценной сценой из жизни, но оглушающая пустота в сердце, боль и жар пламени вспыхнули тотчас же, охватывая тело ощущениями, которые невозможно было просто так позабыть. Мари почти перестала дышать, уцепившись за эту ниточку. Ей нужно лишь нащупать…

— Дисциплина, вызывающая большее желание работать? — следующий вопрос хлестнул неожиданно, обрывая поток мыслей.

Мари вскинула голову, едва сдерживая разочарованный стон. Оно было так близко! То, что могло прояснить, какой жизнью она жила до приюта. Все эти годы Мари отчаянно металась, пытаясь вспомнить хотя бы лица своих родителей — возраст, когда она потеряла их, был не такой уж и ранний, но тщетно. И вот именно сейчас, когда она уже почти смирилась…

— Выживание, — голос чуть дрогнул, но ответ на этот вопрос был отрепетирован с Нэй много недель назад. — Мне нравится изучать ваш и другие миры, и… хотелось бы однажды увидеть всё своими глазами.

Мари подняла взгляд как раз вовремя, чтобы заметить, как кивнула довольно учительница Лиф, а Леон ободряюще улыбнулся. На лице Управляющей же не промелькнуло ничего.

— Известно, что с другими ученицами особо дружеских связей у тебя не возникло, — продолжала она, положив тонкие руки — сучковатые ветки — на бумаги. — Охотницы прежде всего работают в команде, поэтому напряжённые отношения могут стать проблемой.

Это был ещё один вопрос из разряда предполагаемых, поэтому Мари позволила себе чуть расслабиться, хотя где-то внутри до сих пор клокотало раздражение.

— У меня есть хорошие друзья в Доме Ветров. Но я также считаю, что нет смысла стучаться в закрытые двери. Моей вины нет в том, что некоторые феи опасаются того, кто отличается от них.

На мгновение Мари показалось, что в уголке губ Управляющей притаилась усмешка, но стоило только моргнуть — и наваждение исчезло.

— У меня больше нет вопросов, — фея медленно, выводя каждую чёрточку, что-то дописала на бумаге тонким чёрным стержнем.

Повисло молчание. Члены комиссии настороженно обменялись взглядами, словно бы устанавливая очерёдность. Первой слово взяла Рейна, которая всё то время, пока Мари стояла напротив, сидела опустив голову, нервно перебирая завязки на своём платье.

— Я бы хотела спросить у всех, правда ли вы считаете, что человек способен справиться с опасностями за Кругом?

Лиф негромко фыркнула:

— Опять ты за своё, Рей? Она не выбивается из группы, если ты намекаешь на это. Все навыки в обычных рамках.

— В обычных рамках? — встрял тут же Леон. — Да вы ещё видели когда-нибудь, чтобы кто-то с самых низов поднялся до уровня выпускниц за такое время?! Я, лично — не побоюсь сказать! — ошеломлён способностями Мари.

Мари сцепила руки перед собой: её было неловко стоять здесь, при собственном же обсуждении.

— Мужчины имеют склонность хвалить своих любимиц. Даже если это совершенно беспочвенно, — врезался в речь альва ледяной голос Виэрны. — В стрельбе человеку действительно нет равных. Хуже неё даже в младшей группе никого нет.

— А с каких это пор стрелковые навыки стоят превыше всего? — Лиф ехидно подалась вперёд, заглядывая ей в лицо.

Виэрна медленно повернула голову; казалось, ей было что сказать на эту тему, но она промолчала.

— В любом случае, глупо переводить Мари в другую группу. Уже столько времени прошло! — воскликнул Леон, который был всё ещё обижен пренебрежительным обращением к себе, но оставить подругу без защиты никак не мог.

— Она получила необходимые навыки и подготовку… И теперь может быть полезна в качестве любой рабочей, — возразила Рейна. — Никогда не поздно сменить профессию.

Лиф расхохоталась:

— А вы девочку-то хоть спросили? Какой толк заниматься тем, чем не желаешь?

Взгляды всех присутствующих метнулись к Мари. Она неуверенно переступила с ноги на ногу.

— Я хочу стать охотницей. И если вы дадите мне шанс…

— Мы ведь уже слышали это, — тихо, но отчётливо обронила Рейна, отчего-то поглядывая в сторону Леона.

Мгновенно воцарилась тишина. Казалось, эта невинная фраза заставила всех подумать об одном и том же. Лицо Леона застыло восковой маской, а взгляд потух. Мари впервые видела альва таким.

— И, если вспомнить, чем обернулся прошлый раз, — продолжала лекарка, словно не заметив перемен в атмосфере.

— Довольно! — Лиф вдруг вскочила с места. — Ты не думаешь, Рей, что вспомнила об этом не вовремя?

— Отчего же?.. — проскрежетала Управляющая, до этого сидевшая посреди всеобщего бедлама молча. — Ошибки прошлого для того и существуют. Чтобы не совершать их впредь.

— Это совсем другая история, — упрямо возразила Лиф, сжимая плечо Леона.

— Конечно другая, — отозвалась Виэрна. — Даже альвы превосходят человека. Льона не вызывала сомнений хотя бы в базовых навыках.

Услышав это имя, Леон дёрнулся как от удара. Он хотел было тоже встать с места, но Лиф с силой надавила ему на плечо.

— Обсуждение затянулось, вам не кажется? — резко спросила она, всё так же возвышаясь над всеми. — Я верю в Мари и голосую «за». Леон?

Альв, сгорбившись так, что едва ли не касался лбом столешницы, едва слышно выдохнул:

— Да.

— Ви? — с нажимом позвала следующую в очереди фею.

— Я уже всё сказала, — Виэрна едва заметно усмехнулась и перевела взгляд на бледную до крайности Мари, обеспокоенно оглядывающую друга. — Стрелок из тебя никакой, но если сможешь пройти проверку… Пусть будет так.

Мари от удивления даже оторвала взгляд от Леона. Она же не ослышалась?

— Отлично, — хмыкнула Лиф. — Даже у тебя совесть иногда вылезает, да, Ви?

— Совесть тут ни при чём. Я не верю в человека ни на зёрнышко, а это прекрасный шанс раскрыть вам всем глаза.

Рейна, сидящая от неё по левую руку, вдруг замотала головой, прижимая побелевшие костяшки к губам:

— Нет, я не могу, — дрожащим голосом выдавила она из себя. — Я против… но лекарки точно не откажутся от помощницы, поэтому…

Мари закусила губу. Беда пришла оттуда, откуда она не ждала. Рейна всегда казалась ей доброй и мягкой женщиной, которая никогда не отказывалась повторить всем известные вещи для новенькой и даже сама останавливалась возле человека на практических занятиях, чтобы лишний раз проконтролировать правильность действий. Видимо, излишняя опека и боязливость Рейны сыграли на сей раз не в пользу Мари.

Последнее слово оставалось за Управляющей. Она ещё раз цепко осмотрела Мари с ног до головы, а затем повернулась к жрицам.

— Состояние здоровья?

— Нет причин для беспокойства, — в один голос отозвались они. — Старшая лично рекомендовала человека в охотницы.

На этих словах сердце Мари пустилось в пляс. Старшая не забыла про неё! Она, вероятно, знала, что у других могли возникнуть сомнения, и потому наказала жрицам вмешаться, в случае чего. Мари мысленно отметила, что неплохо было бы поблагодарить фею за беспокойство при встрече.

— Полагаю, ещё год будет… излишним? — Управляющая цедила слова, будто бы обдумывая каждое из них.

Жрицы единодушно кивнули.

— Хорошо, — она аккуратно свернула бумагу как положено и медленно поставила сверху какую-то отметку. — Я допускаю тебя до проверки, Мари. Однако правила Дома Ветров велят мне предупредить в последний раз: экзамен труден и опасен, редкий год обходится без серьёзных травм или смертей. Ты понимаешь это?

Мари отрывисто кивнула, не доверяя в эту минуту своему голосу.

— И ты готова пройти экзамен?

Ещё один кивок.

— В случае успеха охотниц распределяют по отрядам, которые станут для них новой семьёй. Обещай, что не нарушишь правила Дома Ветров и никогда не поставишь жизнь сестёр под угрозу.

На этот раз Мари сухо сглотнула и насилу разлепила губы:

— Обещаю.

Управляющая подтянула к себе ещё какую-то бумагу и сделала очередную пометку на ней. После этого напряжение, сковывавшее Лиф, наконец, спало, и она мягко плюхнулась на своё место. Мари попыталась было поймать взгляд Леона, но тот всё так же пребывал мыслями глубоко в себе и не реагировал более ни на что, поэтому она с сожалением развернулась и, попрощавшись с комиссией, вышла на залитую солнцем поляну.

Никто, ожидаемо, не спешил кидаться к Мари с поздравлениями и вопросами. Однако все так или иначе следили за её реакцией. Прошёл человек или нет? Мари глубоко вздохнула и, отложив тревожные мысли до лучших времён, победно улыбнулась, с наслаждением наблюдая за смятением фей.

Первый был шаг сделан.

Мари довелось наблюдать за итоговым экзаменом уже дважды. Первый раз, когда пытались стать охотницами феи из её группы, — ведомая любопытством, и она увязалась за ними в качестве зрителя. А второй — несколько месяцев назад, когда Нэй получила право называться лекаркой. Мари и даже Леон тогда крутились в разрешённой для зевак зоне, не зная, чем помочь подруге, которая выглядела непривычно серьёзно и собранно. И хотя проверка охотниц и лекарок различалась в корне, сама атмосфера торжественности и всеобщего возбуждения была точно такой же.

Сердце едва ли не выпрыгивало из груди от всепоглощающей радости. Наконец и Мари стояла на том самом месте, в ряду претенденток на одну из профессий. Более того — она собиралась стать не кем-то там, а охотницей! Ещё пару лет назад она и помыслить о таком не смела. Восторг её несколько омрачало лишь беспокойство за Леона, который в эти дни, казалось, умышленно избегал любой компании. То, о чём спорили члены комиссии на собеседовании, постоянно крутилось в голове, но задать назревшие вопросы Нэй или кому-то другому Мари так и не решилась — почему-то это казалось неправильным. Поэтому она, снедаемая беспокойством и любопытством, ждала удобного случая — всего лишь одной зацепки, которая бы прояснила ситуацию.

От места сбора, привычного тренировочного стрельбища, их повели вглубь леса. Мари огляделась: всего претенденток в этом году оказалось не больше тридцати и почти все из них — те, кто прошли в первой половине дня. Видимо, комиссия не была так уж лояльно настроена после перерыва. Во главе колонны шествовала Хильда, громко строящая догадки насчёт предстоящих испытаний со своими подругами. Мари только хмыкнула — совсем не удивительно было видеть её здесь; фея успешно прошла два этапа экзамена в прошлом году, сорвавшись лишь на последнем — проверке боем.

Интересно, что же приготовили им на этот раз?

Мари как раз раздумывала о том, почему кроме сдающих экзамен никого не было видно — обычно вокруг постоянно крутились поддерживающие и любопытные лица, когда вдруг все разговоры резко стихли, сменяясь тяжёлым молчанием. Мари закрутила головой — эта часть леса ничем не отличалась от той, в которой ей приходилось жить всё это время. Тем не менее, отчего-то казалось, что даже воздух загустел от повисшего напряжения. Феи заметно подобрались. Лишь подняв взгляд, Мари поняла, куда их привели. Неудивительно, что все поражённо замолчали: вход в огороженную Внутренним Кругом часть поселения являлся закрытым для всех, кроме жриц. И сейчас они стояли прямо перед ним. Тёмная, почти чёрная плёнка защитного купола, до этого скрывавшаяся за деревьями, едва-заметно подрагивала в нескольких метрах от их группы. Мари никогда ещё не слышала о том, что чей-то экзамен проходил на территории жриц. Изредка они выступали помощницами в их проведении, но не более.

От защитного барьера, словно в подтверждение этих мыслей, отделились две фигуры, закутанные в тёмные одежды с ног до головы. Мари вытянула шею, пытаясь разглядеть, что происходило впереди, но столпившиеся вокруг феи не давали ей этого сделать. Вдруг колонна вновь пришла в движение. Одна за другой, феи скрывались за Кругом. Мари нервно сглотнула.

Жрицы стояли безмолвно по обе стороны, лишь на краткий миг дотрагиваясь ладонями до плеч проходящих мимо кандидаток в охотницы. Мари невольно задержала дыхание, когда пришла её очередь. От прикосновений — лёгких и едва заметных — тело будто бы прошил электрический разряд. Остро хотелось обернуться, но чужая ладонь настойчиво ткнулась между лопаток, подталкивая вперёд. Чёрная плёнка с готовностью облепила Мари со всех сторон, набиваясь в глотку, затекая через уши и ноздри. Борясь с судорожным вздохом, она забарахталась в липкой тьме, как вдруг кто-то с силой вытянул её за руку.

Лишь оказавшись по другую сторону, Мари согнулась в мучительном кашле. Ей до сих пор казалось, что внутри растекаются, пульсируя, остатки странного вещества. На глаза навернулись слёзы.

— Ну-ну! Это только в первый раз так тяжко.

Тёплая ладонь ласково погладила по спине. Почувствовав, как в лёгкие, наконец, хлынул кислород, Мари выдавила благодарную улыбку. На душе сразу же стало легко и радостно. Уже почти смирившись с отсутствием такой необходимой в данный момент поддержки, Мари мгновенно воспряла духом, только услышав голос капитана Нойль.

— Спасибо, — выдохнула она и облегчённо разогнулась, встречаясь взглядом с феей. — Что ты тут делаешь, Нойль?

Капитан легко щёлкнула её по носу:

— Решила застолбить тебя, пока все не прочухали человеческие возможности.

Мари рассмеялась. Все тревоги, казалось, распались сами собой, и улыбка никак не желала сходить с лица.

— А вообще: что ещё за глупые вопросы? — продолжала Нойль, хитро поглядывая на неё. — Я же капитанша! Мы всегда присутствуем на проверке, чтобы приглядеть себе новичков.

Мари прищурилась, пытаясь вспомнить, как всё было на прошлогоднем экзамене. И действительно. Капитаны отрядов и некоторые охотницы тоже наблюдали за младшими феями, весело перешёптываясь и толкая друг друга под бок. Кажется, она даже слышала восторженные разговоры участниц, пытавшихся показать себя в наиболее выгодном свете перед командованием, но тогда подумала, что старшие присутствовали только в угоду любопытству или ностальгии. Мысленно кляня себя за недогадливость, Мари благодарно покивала на все напутствия Нойль и поспешила присоединиться к своей группе, которая уже сгрудилась возле провожатой.

— Не смей там нас позорить, слышишь! — крикнула напоследок капитан, сложив ладони у рта.

Мари помахала ей, обернувшись. Она и без того не собиралась проваливать экзамен и уж тем более — «позорить» своих учителей. Кроме, вероятно, Виэрны… Мари вздохнула, вновь вспомнив про один из обязательных навыков, который никак не хотел ей поддаваться. Она не сомневалась — в заданиях на стрельбу у неё не было ни шанса набрать хоть сколько-нибудь очков.

— …ну, туда и дорога, — вдруг донёсся до Мари обрывок фразы, вырвавший её из мыслей.

Задумавшись о своём, она не сразу заметила, как по группе пробежалась волна шепотков: феи с убойной долей ехидства то и дело посматривали в её сторону. Но, что самое странное, ровно таких же взглядов удостаивалась и Нойль, которая уже успела отойти на порядочное расстояние, отвлекшись на своих коллег.

— Собралась в восьмой отряд, Мари? — опасно блеснув глазами, спросила Хильда, заметив, что та смотрит на них.

Мари чуть нахмурилась, но кивнула. Странно, что одногруппницы вообще заговорили с ней первыми — обычно такого не случалось без крайней необходимости.

— Какое счастье! — Хильда, казалось, искренне улыбнулась. — Грустно представить, как бы чувствовали себя настоящие, — она специально выделила это слово, — охотницы, окажись они в восьмом отряде. А так…

— Что ты имеешь в виду? — настороженно прищурилась Мари; она и раньше слышала эти шепотки по поводу отряда Нойль, но никогда ещё не натыкалась на столь явное пренебрежение.

— Так ведь все знают, — встряла другая фея, стоящая рядом с Хильдой. Она была на целую голову ниже, но, казалось, никаких проблем ей это не доставляло. — Восьмому отряду достаются самые неприглядные задания. Такие ни один уважающий себя отряд не берёт.

Мари вдруг фыркнула:

— Этим ведь всё равно нужно кому-то заниматься, — она покачала головой, впервые за долгое время с превосходством оглядывая фей. — То, что только у Нойль достаёт решимости взяться за то, от чего малодушно отказываются другие, должно вызывать уважение, как по мне.

Хильда резко шагнула вперёд. Лицо у неё при этом было такое, будто бы она готова лично придушить вконец обнаглевшего человека. Мари титаническим усилием воли заставила себя остаться на месте. Взгляд, правда, блуждал по лицу феи, не в силах задержаться в одной точке, но и это в её случае уже считалось маленькой победой.

Раньше Мари при любых возникавших спорах или конфликтах только и могла, что сжаться в комочек и, прикрыв голову руками, стараться не заплакать. Внутри всё переворачивалось и пекло от несправедливости, обиды… и ещё чего-то горького и колючего, что никак не удавалось опознать. С появлением Ирнеста, правда, стало гораздо лучше: у Мари словно бы появился живой щит, за которым можно было спрятаться, а после — выплакать все накопившиеся эмоции, но теперь она вновь осталась одна. Вот только на сей раз Мари твёрдо решила стать собственным защитником… и крохотные изменения — победы над собой — радовали её даже сильнее, чем успехи на занятиях.

К счастью, долго выносить почти физически ощутимое раздражение фей не пришлось. Организационные дела, наконец, разрешились, и к группе подошла одна из жриц. Мари в который раз подивилась их странным одеяниям: в наслоении тканей чётко нельзя было разглядеть даже глаз феи. Интересно, почему Лиэтель ни разу не показывалась перед ней в подобном облачении?

— Все собрались? — голос жрицы звучал мягко и тепло, что совершенно не вязалось с общим впечатлением. — Подойдите поближе, я расскажу вам, в чём состоит задание первого этапа. Да… вот так.

Мари пришлось почти вжаться в последний ряд кандидаток, чтобы хоть что-то услышать из слов жрицы. На сей раз, несмотря на всеобщее прохладное отношение к человеку, феи даже не одарили её недовольными взглядами — всех захватило волнение перед экзаменом.

— Первый этап — всего лишь небольшое вступление, — продолжала жрица. — Проверка базовых навыков и сил.

Краем глаза Мари заметила, как ухмыльнулась самодовольно Хильда, что-то прошептав на ухо стоящей рядом подруге. В носу чуть засвербело. Верно — ни у кого не должно было возникнуть проблем с первым этапом. Ни у кого, кроме неё. Как-то совершенно некстати вспомнилось, что в прошлом году некоторые задания охотниц были связаны с преодолением препятствий — сделать это без крыльев представлялось довольно непростой задачей, когда как феи играючи перемахивали через искусственные рвы или взбирались по отвесным стенам.

— На этот раз этап будет индивидуальным для каждой. Перед тем, как приступать к командным заданиям, следует показать, чего вы стоите поодиночке.

На этих словах феи недоумённо зашептались. Раньше первый этап проходили все вместе, поэтому была возможность оценить своих товарок или помочь подругам. Теперь же некоторые феи казались не такими уверенными, как поначалу.

— Первый этап начнётся, как только вы войдёте, — жрица, не обращая внимания на смятение стоящих перед ней кандидаток, махнула куда-то назад. Только сейчас Мари разглядела между корней дерева чернеющий проход, который переливался на свету так же, как и плёнка защитного барьера снаружи. — Не бойтесь… мы будем наблюдать за каждой из вас. И если вы поймёте, что задание оказалось вам не по силам, подбросьте в воздух сигнальный порошок.

Откуда-то из складок одеяния женщина вытащила маленький тряпичный мешочек на длинных завязках. Она взмахнула рукой, и в воздух взметнулось нечто ярко-оранжевое, расцвечивая пространство над группой. Феи разом попрятали головы, но цветное облако даже не думало опадать: частички порошка застыли на месте, едва заметно покачиваясь и мерцая.

— Сделать это возможно лишь раз. Помните — ваш экзамен будет окончен в тот момент, когда вы подадите сигнал о помощи.

Ещё две феи, закутанные в тёмные ткани, подошли к группе, вручая цветной порошок всем кандидаткам. Мари, повертев вещицу в руке, крепко подвязала её к поясу, втайне надеясь, что та и вовсе не понадобится.

— Теперь, когда все готовы, — жрица кивнула своим товаркам и посторонилась от входа на арену первого этапа. — Мы можем начать.

Феи разом засуетились, выстраиваясь в очередь. Кто-то проталкивался вперёд, надеясь поскорее приступить к заданию, кто-то — напротив, жался в стороне, ожидая, когда всё само как-нибудь разрешится. Мари же просто осталась стоять как есть: она всё равно оказалась прямо напротив входа, поэтому уже занимала какое-то место в очереди. Позволить феям самим выстроить шеренгу вокруг неё казалось неплохой идеей.

На испытание будущие охотницы входили по одной. Жрица отмеряла необходимые промежутки времени, стоя у прохода, не давая горячим головам спешить, но и не позволяя замяться дольше положенного. Чернеющий провал между корнями всё приближался, но Мари, как ни странно, была охвачена более всего любопытством. Воображение рисовало невероятные испытания и тут же — триумфальное возвращение, после которого на неё перестанут смотреть свысока, а Нойль потреплет ласково по волосам и скажет, что…

Мари совершенно на автомате шагнула вперёд, совершенно не заметив, что земля резко пошла под уклон, и, неловко взмахнув руками, кубарем свалилась прямо в проём. К счастью, падать оказалось недалеко: Мари чудом приземлилась на ноги, отозвавшиеся тихой болью, и, опершись одной ладонью о холодный камень, встала. Как глупо! Она прижала кулак ко лбу, моля память тут же выкинуть неловкое воспоминание, хотя прекрасно понимала: самыми навязчивыми мыслями обязательно были те, за которые мучительно стыдно.

Тяжело выдохнув, Мари задрала голову: злополучный проход мерцал где-то в двух метрах над ней, скрытый тёмной, дрожащей плёнкой. Впереди же, насколько хватало глаз, простирался коридор. Абсолютно пустой и мрачный. Мари поморщилась. Слишком уж голые каменные стены напоминали больничные коридоры, с одним лишь исключением — здесь не было обшарпанных дверей с дверцами для еды и лекарств, что, впрочем, даже шло ему на пользу.

Предусмотрительно дождавшись, пока глаза привыкнут к полумраку, Мари шагнула вперёд. Здесь не было каких-то видимых источников света, но, казалось, сам камень мягко разгонял тьму — ровно настолько, чтобы можно было идти, не натыкаясь на стены. Вокруг стояла звенящая тишина; даже почти бесшумная обычно поступь мягких сапог отдавалась гулким стуком. С каждым шагом гнетущее напряжение всё нарастало. Внутри будто бы поселилась туго скрученная пружина, готовая распрямиться в любую секунду.

Но ничего не происходило.

Мари начало уже казаться, что этот коридор — всего лишь нелепое испытание терпения. За всё то время, что она шла вперёд, он дважды вильнул вправо и влево крутыми поворотами, но в остальном оставался всё тем же неуютным, мрачным… и совершенно унылым коридором. Ещё через два поворота Мари вдруг подумалось, не делала ли она чего-то не так? Она остановилась и прислушалась. Ничего. Обернулась назад. Ничего. Двинулась было обратно, но уже через пару шагов вновь затормозила. Казалось, идти назад — дело ещё более бессмысленное. Она снова развернулась и прибавила шаг.

Ещё минут через двадцать Мари почти перешла на бег. Может, испытание сломалось? Голова уже кружилась от однотонных каменных стен, сливающихся с полом и потолком в единое марево. И если до этого перед каждым поворотом сердце сжималось в предвкушении — вот-вот что-то произойдёт! — то сейчас это уже не воспринималось как что-то удивительное и долгожданное. Мари даже не сбавляла хода, чтобы проверить, не притаилась ли там опасность. Ей просто отчаянно хотелось выбраться отсюда.

Свист рассекаемого воздуха заставил рефлекторно пригнуться, но ноги по инерции понесли Мари вперёд. Перекувыркнувшись через голову, — мечи, висящие за спиной, больно вдавились в тело — она врезалась в стену боком, лишь в последний момент умудрившись изменить траекторию, избежав горячей встречи своей пустой головы с ледяным камнем. Сердце гулко зашлось в груди; Мари никак не могла отдышаться.

Осторожно открыв глаза, которые со страху зажмурила в падении, она высвободила из-под себя правую руку. Вытянув её вперёд, Мари несколько раз сжала пальцы в кулак и поводила из стороны в сторону. Убедившись, что все повреждения сводились только к содранной коже и пострадавшей гордости, приняла сидячее положение и привалилась к стене. Мечи вновь проехались по свежим, ими же и оставленным ушибам, заставляя невольно втянуть воздух сквозь сжатые зубы.

— Чудесное начало, — буркнула себе под нос Мари. — Просто отличное.

Посидев ещё немного, позволяя сердцу и дыханию успокоиться и выровняться, она поднялась на ноги, с сожалением отклеиваясь от стены. Под подошвой что-то отчётливо хрустнуло. Мари метнулась было в сторону, но тут же сообразила, что никакой опасности её не поджидало: лишь две половинки чего-то тонкого и длинного, перекатились под ногой. Мари присела на корточки и подняла сломанную напополам стрелу: с зазубренным наконечником и изящным оперением. Руки в момент покрылись мурашками.

Неужели… ловушка?

Тут же стал понятен тихий свист, послуживший причиной фееричного падения. Ловушка поджидала её сразу за поворотом, и только благодаря вдолбленным в тело рефлексам Мари смогла избежать стрелы. Даже думать не хотелось о том, что случилось, если бы… Она помотала головой и снова поднялась на ноги. По крайней мере, теперь не похоже было на то, что коридор сломался. Скорее всего, экзаменаторы намеренно усыпляли бдительность будущих охотниц, дабы проверить их в критической ситуации.

Она ещё раз оглядела стрелу. Наверное, цель не стояла в том, чтобы убить зазевавшуюся кандидатку — Мари очень хотелось в это верить, но вот ранение таким снарядом было бы весьма болезненным… и поучительным в какой-то мере. Надо бы крепко обнять Леона после экзамена. Если бы не его навязчивая идея «быть всегда готовым ко всему», то, возможно, сейчас Мари так чудесно не повезло бы.

Следующие несколько метров дались не в пример тяжелее. Коридор, казалось, решил возместить всё потраченное на пустое хождение время. Ловушки встречались чуть ли не на каждом шагу: от нелепых вроде громко трескавшихся под ногами плит, до по-настоящему опасных — острых длинных шипов, неожиданно выдвигавшихся с потолка или стен. Мари, взяв в одну руку ножны, тщательно ощупывала пространство перед собой. И это отчасти помогало: стрелковые механизмы чаще всего срабатывали на простое движение или постукивание по плитам, но полностью обезопасить её столь нехитрая проверка, как оказалось, не могла.

Мари в очередной раз шагнула вперёд, почувствовав ножнами твёрдый, безопасный камень, как вдруг резко ухнула вниз, провалившись сквозь него. Судорожный вздох вырвался из груди. Она всё ещё видела перед собой ровный каменный пол, вот только теперь он оказался на уровне пояса, а под ногами ощущалось нечто мягкое и рыхлое. Переборов первую панику, Мари поняла: дальше её вниз не затягивало, поэтому чуть успокоившись, попыталась было вернуться назад.

Никакой твёрдой поверхности, по которой она пришла в эту часть коридора, Мари нащупать так и не сумела. Со всех сторон была только рыхлая субстанция, сокрытая иллюзией камня, словно бы яма, заполненной ватой или мокрым песком. Подняв руки повыше, Мари решила всё-таки двигаться вперёд, но ноги это нечто отдавало неохотно, то и дело стремясь стянуть ботинки, и уже через пару шагов она совершенно выбилась из сил.

Болотистая местность встречалась в этом отражении довольно редко, как рассказывала Лиф; гораздо чаще охотницы попадали в другую западню — перерытую до воздушной рыхлости землю, в которой устраивала норы различного рода живность. Стоило только Мари подумать об этом, как по позвоночнику пробежалась крупная дрожь. Всё, у чего было больше четырёх (на крайний случай — шести) лап вызывало у неё панику.

Подавив малодушное желание бросить испытание и сжаться где-нибудь у стенки, Мари вытащила из рассыпчатой массы ножны и положила их плашмя. Опершись о них, она осторожно вытащила ноги и, не без труда выбравшись на поверхность, распласталась на животе. Субстанция под ней лишь немного просела, но уже не норовила облепить со всех сторон; Лиф была права — так передвигаться в подобных ситуациях было гораздо проще и безопаснее. Мари проползла ещё пару метров, и вдруг ножны зацепились концом за что-то твёрдое. Каменный пол! Она никогда не радовалась ему так, как сейчас.

Одна рука. Вторая. Мари старалась перенести вес тела как можно более осторожно, но левое запястье неожиданно подогнулось, не выдержав нагрузки в столь неудачном положении. Она тут же оттолкнулась от края, едва избежав встречи подбородка с каменным полом. Однако действуя рефлекторно, допустила главную ошибку — позабыла, в каком месте находилась.

На этот раз Мари провалилась в яму едва ли не по шею, но пальцы вцепились в твёрдый камень намертво. Мысленно проклиная того, кто придумал подобное испытание, вновь подтянула себя к краю ямы, уже не заботясь о правильности положения. Главное — вылезти хоть как-нибудь. Несколько секунд она просто барахталась в рыхлой субстанции, пытаясь упереться в неё хотя бы коленями и подтянуться наверх, но ноги, казалось, плотно увязли в чём-то, покрывающим дно.

Последние силы ушли на то, чтобы высвободить правую лодыжку и вскарабкаться на твёрдую поверхность до половины. Мари блаженно выдохнула, едва ли не растекаясь по холодному камню, и прижалась к нему щекой. Так хорошо… Даже несмотря на то, что левая нога всё ещё находилась в плену, двигаться не хотелось абсолютно.

Только спустя пару минут Мари всё-таки смогла уговорить себя продолжить миссию по собственному спасению из западни. Одним рывком перевернулась на спину и приняла сидячее положение, обхватывая руками ногу, скрывающуюся в полу. Казалось — чем больше усилий она прикладывала, тем сильнее тянуло её назад, в яму.

— Ну давай уже! — недовольно прорычала Мари и даже привстала, в отчаянии отталкиваясь второй ногой.

В следующее мгновение — прежде чем смогла это осознать — она вновь ощутила спиной твёрдый камень. Удар был несильный, да и голову удалось сберечь, но Мари резко вскочила и, чертыхнувшись, кинулась обратно. Ей просто не могло настолько не везти сегодня… Взгляд метнулся вниз, к ногам. Так и было! Левого ботинка ожидаемо не доставало — осталась только тёмная тканевая обмотка, плотно прилегающая к коже.

Мари склонилась над ямой, запуская туда руку, надеясь, отыскать столь необходимый предмет экипировки, но пальцы вдруг наткнулись на камень. Похлопав по полу рядом с собой, она переместилась чуть дальше, но яма немыслимым образам пропала. В любое другое время Мари бы только обрадовалась этому факту, однако сейчас её волновало совсем другое. Ботинок! Бродить по ровному, каменному полу в одних тканевых намотках не казалось большой проблемой, но Мари не питала никаких иллюзий на то, что и дальше испытания будут столь благосклонны к босоногому человеку.

Потоптавшись на месте в нерешительности, она зажмурилась на пару мгновений и, тяжело вздохнув, стянула ботинок и со второй ноги. Перехватив его за связанные вместе ленты, Мари зло кинула взгляд на клочок пола, под которым скрывалось вероломное препятствие. Оставалось только надеяться на то, что жрицы вернут обувь хотя бы после этого этапа.

Мари критически оглядела себя и, не торопясь, перевязала обмотку на левой ноге — не хватало ещё потерять последнюю защиту! — босяком даже по ровному полу ходить было бы неприятно и холодно. Странно, но и ножны, и одежда остались совершенно чистыми, хотя явственно казалось, что вещество из ямы забралось всюду, куда только можно, и налипло отвратительными комьями. Несмотря на видимую чистоту, хотелось тщательно вымыться и переодеться. Боевой дух резко устремился вниз — всё это возможно было только после прохождения этапа. И то — не факт. В прошлом году кандидаткам не дали даже дух перевести: за первым этапом сразу же последовал второй.

Мари хмуро уставилась вперёд: коридор казался обманчиво пустым и спокойным. Ей даже почудилось, что стало будто бы светлее, словно организаторы извинялись за досадную оплошность. Она громко фыркнула, тут же ставя под сомнение эту мысль, и закинула на плечо мечи и оставшийся ботинок.

То ли ещё будет.

По стенам стремительно сбегала вода. Она струилась по камню вниз из невидимых щелей, плескалась под ногами и капала с потолка, внося в постоянно изменяющийся рисунок на поверхности свои штрихи. Мари мрачно закатала штаны ещё выше. Вода, затопившая коридор, уровнем уже почти достигла коленей.

Откуда она взялась в коридоре и зачем — Мари не особо волновало. С момента начала первого этапа, по ощущениям, прошло не меньше двух часов. Первые капли на камнях начали встречаться за три поворота до этого. С каждым новым шагом лёгкое журчание постепенно превращалось в гул, что всё приближался, а лужи незаметно сменялись неглубокой речкой.

В неожиданном потопе, правда, были и свои плюсы: количество ловушек в коридоре резко уменьшилось; вот только именно это и настораживало. Помня про самый первый коварный трюк организаторов, Мари с каждым пройденным метром всё больше нервничала и осторожничала. Даже вода уже не казалась слишком ледяной, хотя и была намного холоднее привычной. В Доме Ветров быстро приучали мыться в прохладных речках и озёрах; лишь пару раз за месяц можно было побывать в горячих объятьях пара и воды, да и то — к таким водоёмам, специально нагретым волшебством, по обыкновению стекались все жительницы поселения, поэтому спокойно расслабиться было просто невозможно. Мари с раздражением подумала про своё недавнее желание поскорее смыть с себя неприятные ощущения после ямы со странным веществом. Нет, она явно не этого хотела.

Ноги скользили по гладкому камню, как по льду; стопы и пальцы почти потеряли чувствительность, из-за чего казалось, будто бы Мари шла в толстых резиновых тапках. Хотелось просто лечь на воду и, покачиваясь, отдаться в распоряжение потока. Эта идея казалось всё заманчивее с каждым шагом, но Мари резко одёрнула себя, живо представив ледяную влагу, пропитывающую одежду и затекающую в уши.

Леон часто говорил, что главный её недостаток — малодушное желание сдаться при любых, даже самых малых трудностях. Сама Мари не могла сказать, что страдала отсутствием энтузиазма или мотивации, просто в некоторые моменты внезапно накатывала дикая усталость, и тогда трудно становилось не то что двигаться, а даже дышать или говорить. Все, кто слышал о таких случаях, единодушно называли это приступами лени, почему-то верилось в такое объяснение с трудом.

Впереди замаячил новый поворот. Уровень воды вдруг стал снижаться — пришлось остановиться, прислушиваясь. Где-то совсем неподалёку грохотала вода, словно огромный поток разбивался о камни. Мари привычно постучала ножнами по стене, проверяя её безопасность, а затем с опаской заглянула за угол и едва не поперхнулась воздухом.

Прямо за поворотом, грохоча так, что закладывало уши, откуда-то сверху низвергалась в бездну целая река. Вода пенилась, разлетаясь во все стороны веером брызг. Пола не было. Вместо него зиял чернотой провал с отколотыми по краям каменными кусками, поглощая в себя водный поток. Мари судорожно сглотнула. Она не могла придумать, как именно следовало поступить в такой ситуации. Как ни странно, даже при наличии крыльев, об отсутствии которых проскальзывали сожаления по пути с десяток раз, дело не становилось проще. Плотность потока была такова, что нельзя было и думать о том, чтобы хоть кто-нибудь из фей мог пересечь его в полёте.

Осторожно, мелкими шажками Мари приблизилась к краю, держась одной рукой за стену. Даже смотреть в эту бурлящую темноту было страшно, не то что вообще пытаться как-то перебраться на другую сторону. Да и намёка на неё за водопадом разглядеть было нельзя.

Походив вдоль края из стороны в сторону ещё немного, Мари зацепилась вдруг взглядом за выемку на одной из стен. Чуть подальше обнаружилась вторая… и третья. Подойдя поближе, удалось разглядеть и узкую полоску, оставшуюся, вероятно, от пола и тянущуюся вдоль этой же стены. В голове будто бы зажегся свет.

Мотив испытания стал предельно ясен и понятен. Однако Мари с сомнением проследила взглядом предполагаемый путь. Это ведь самоубийство чистой воды! Губы дрогнули в полуулыбке от ироничности мысли, промчавшейся в голове, а пальцы на мгновение сжали мешочек, привязанный к поясу. Тот не только чудом не слетел при копошении в яме, но и совершенно не пострадал от воды. Может, Нэй была права, и ещё не время?

Мари вновь заглянула за край. Интересно, что там внизу... Она тут же тряхнула головой, отступая назад. Очевидно — ничего хорошего. Шансы на выживание после падения туда виделись довольно мизерными. Стоило ли вообще пытаться? Она подцепила носком воду, заставляя широким крылом взметнуться вверх. Нет, конечно, жрицы обещали, что присмотрят за всеми… но вмешаются ли они в случае чего?

Глубоко вздохнув, Мари, наконец, решилась. Перецепив мечи так, чтобы они оказались спереди и не могли перевесить её в сторону бездны, покрутила в руке оставшийся ботинок, раздумывая, что делать с ним. Взгляд метнулся туда, где за плотным водным потоком предполагалась другая сторона. Что ж, была ни была. Мари размахнулась, примерившись, и с силой кинула ботинок вперёд. Они встретятся там, если всё пройдёт удачно. Конечно, если он вообще благополучно добрался до пола, а не ухнул в бездну вслед за водой.

Пальцы медленно ощупали первую выемку. Она была довольно глубокой и удобной, но главную неприятность доставляла вода, струящаяся по камню. У самой стены поток не был таким уж плотным — Мари облегчённо выдохнула, не ощутив предполагаемого давления, — вот только камень всё равно оставался мокрым и скользким, а значит, положение облегчалось не так сильно, как хотелось бы.

Воздух застыл в груди, стоило только ледяной жидкости коснуться спины. Мари подёрнула плечами, пытаясь поскорее привыкнуть к неприятным ощущениям. Вода заливала глаза и норовила затечь в нос, поэтому пришлось склонить голову, прижавшись лбом к неровной стене. В таком положении можно было даже представить, что никакой бездонной пропасти за спиной и не существовало.

Шаг. Ещё один. Мари переставляла руки строго по одной, медленно продвигаясь вбок. Стопы начинало уже сводить от постоянной необходимости идти на носочках, но расслабляться было нельзя. И хотя она не могла сказать, как далеко ещё находилась другая сторона, Мари вдруг ощутила прилив уверенности — страшное испытание оказалось на деле не таким уж и трудным. Крайне неприятным, нервирующим, но не трудным. Пока под ногами ощущалась хотя бы тонкая полоска земли…

Пальцы вдруг судорожно вцепились в стену.

Нога внезапно потеряла опору — там, где ожидался каменный выступ, оказалась пустота. Мари так и застыла, не решаясь сделать хоть что-то; дыхание сбилось. Она скосила глаза, пытаясь разглядеть спасительный кусочек пола, но увидела лишь разлом в пару метров длиной, после которого каменный выступ появлялся вновь. Мозг судорожно соображал, как поступить в этой ситуации. Вернуться назад? Попробовать перескочить? Мари не была уверена, что сможет удержаться на скользких выступах одними пальцами. С другой стороны, возвращение назад означало провал экзамена. И как после этого она будет смотреть в глаза Нойль и Леону?

Мари перехватилась рукой за более дальнюю выемку. Ей нужно было лишь слегка качнуться, чтобы переступить с одного выступа на другой. Тело отказывалось подчиняться; страх отчётливо твердил — оторви только ногу и окажешься прямиком в бездне. Руки уже начали подрагивать от напряжения.

Резко выдохнуть. Оттолкнуться.

Носок едва зацепился за край выступа, но Мари удержалась. Отфыркиваясь от попавшей в рот воды, она переставила другую руку и, наконец, ступила на ледяной камень второй ногой. Сразу стало будто бы легче дышать. Виски пульсировали в такт сердцу, а жар, распространившийся по телу, не мог унять даже холодный поток. Пришлось застыть на месте, выравнивая дыхание, прежде чем продолжить путь.

К счастью, даже столь маленькими шажками идти оказалось недолго. Буквально через пару метров Мари ощутила, что вода вдруг перестала хлестать сверху, а под ногами обнаружился цельный, не раздробленный на кусочки пол. Стоило только оказаться в сравнительной безопасности, как мелкая дрожь охватила тело от макушки до пяток. Сколько ещё феи собирались её мучить?

Мари бросила взгляд туда, где приглашающе раскинулся уже осточертевший до зубовного скрежета коридор. На сколько хватало глаз — выхода не было. Она сняла куртку и с силой отжала её: тяжесть воды начинала раздражать. Пару раз встряхнув плотную ткань, чтобы хоть немного расправить её, Мари повязала куртку на пояс. Было бы неплохо выжать ещё и всё остальное, но отчего-то не хотелось раздеваться посреди испытания. С мокрыми безрукавкой и штанами ещё можно было смириться.

Чуть покачнувшись, Мари упрямо побрела вперёд. Не стоило терять время, рассиживаясь попусту, — она уже слишком далеко зашла. Взглядом обшарив пол, она пришла к неутешительному выводу, что второй ботинок, по всей видимости, тоже пал жертвой первого этапа. Хорошо хоть мечи всё ещё с ней — Грэх собственноручно придушил бы её, если бы с ними что-то случилось. Расцепив крепления, связывающие двое ножен вместе, Мари перевесила одни обратно за спину, а вторые — взяла в руку.

После всех сюрпризов не хотелось даже проверять коридор на ловушки. Тем не менее, Мари заставляла себя ступать осторожно и вдумчиво. Не хватало ещё вылететь перед самым концом этапа! Правда, был ли этот конец близок или нет, она могла только предполагать. По крайней мере, очень хотелось верить в то, что все испытания скоро закончатся. Азарт, внушённый самой себе, уже давно испарился, оставляя после себя лишь мрачную решимость выбраться из коридора, если не победителем, то хотя бы не позорно проигравшей.

Задумавшись о своём, Мари едва не пропахала носом пол, запнувшись обо что-то, подвернувшееся под ноги. Она даже не успела испугаться — осознание, что это было, пришло мгновенно. Её ботинок! Он лежал у одной из стен, достаточно далеко от края провала. Видимо, Мари, побоявшись не докинуть его, в итоге всё-таки перестаралась. Она обрадовалась ему, как давно потерянному другу, которого уже успела оплакать. И даже то, что в данный момент один ботинок был, по сути, бесполезен, торжественности момента не умаляло.

Медленно плывущие навстречу стены коридора действовали усыпляюще. В голове было совершенно пусто; реакция замедлилась. Только выбравшись из-под водопада, Мари думала, что совсем окоченеет в прохладных переходах: насквозь промокшая, босая, но с каждым новым шагом отчего-то становилось всё жарче. Уже через несколько минут она с удивлением поняла, что одежда практически высохла, а ногам стало почти больно от нагретого камня. Но феи же не могли засунуть кандидаток в огромную печь, да?

Сухой воздух резал горло. Кожа, ещё с десяток минут назад сморщившаяся от обилия влаги, теперь чуть ли не трескалась от её недостатка. В это мгновение Мари окончательно убедилась: феи, ответственные за создание первого испытания, — сумасшедшие. Разум чуть ли не плавился от резкого перепада температуры.

Где-то вдалеке послышался то ли гул, то ли свист — будто бы сильный ветер гулял в горах. Мари едва не запнулась от внезапной догадки. Неужели выход? Она прибавила шагу. Приходилось постоянно переступать с ноги на ногу, чтобы не ожечь пальцы или пятки, не скрытые тканевыми обмотками. Может, всё-таки стоило надеть хотя бы один ботинок? Мари весело фыркнула, представив единственно возможный при этом способ перемещения. Нет уж, и дальше веселить своих наблюдательниц она не собиралась — тем более чем-то настолько нелепым, как прыжки на одной ноге. Мари и так уже, вероятно, заработала себе звание самого фееричного прохождения первого этапа...

Странный гул, тем временем, всё нарастал. Казалось, его источник находился прямо за поворотом. Мари вытянула вперёд ножны, но ничего не произошло. Чуть успокоившись, выглянула из-за угла. Коридор был пуст. Источник звука находился прямо перед ней. Она озадачено нахмурилась и сделала шаг вперёд.

Первый поток воздуха сбил её с ног; второй — заставил откатиться к стене. Мари, всё ещё слабо понимая, что произошло, вдруг совершенно отчётливо вспомнила выражение «сдует ветром». Такой поток воздуха мог сдвинуть и слона. По крайней мере, так ей казалось — в своей жизни Мари видела этих зверей лишь на картинках.

Пол и стены коридора всё ещё были обжигающими, и сухой, горячий поток воздуха только усугублял ситуацию. Она разочаровано вздохнула. Конечно! Наличие ветра ещё не означало конец коридора. Там, где уже был целый водопад, почему бы не появиться и ему? Воодушевление вновь сникло перед горькой действительностью. Вытянув руку вперёд, Мари попыталась определить где и как проходят потоки. Они то возникали, отталкивая её в сторону, то вновь исчезали. Простояв на месте несколько минут, Мари совершенно отчаялась — она никак не могла выявить хоть какую-то систему. Мозг просто отказывался работать.

Вдруг, вдалеке она заметила что-то, что привлекло внимание… Мари сощурила глаза, присматриваясь. Дверь! В метрах пятидесяти от неё коридор, наконец, оканчивался. И не тупиком — как она втайне опасалась, — а совершенно нормальной, человеческой дверью. Сердце забилось чаще. Мари едва не подпрыгнула от нетерпения и ринулась вперёд, намереваясь просто пробежать странное место напрямик.

Удар о каменную поверхность вышиб весь дух. Судорожно хватая ртом воздух, Мари ясно осознала — идея была изначально провальной. На этот раз пришлось собрать все оставшиеся силы, чтобы подняться на ноги. Сколько раз уже за последние часы её тело встретилось с каменными стенами? Подсчитывать в данный момент все свои падения не казалось удачным решением — нужно было думать о том, как выбраться из коридора. Тем более что выход — вот он, совсем рядом! — маячил прямо по курсу, подстёгивая и заставляя нервно метаться из стороны в сторону.

Начинать лучше от стены — так Мари решила после недолгих раздумий. Ползком, возможно, будет шанс пробраться даже сквозь встречный поток. Ветер трепал одежду и волосы, вытаскивая из тугого пучка отдельные пряди. Даже дышать было сложно, не говоря уже о том, чтобы продвигаться вперёд. Мари сжалась у стены, безуспешно борясь с потоком воздуха, прижимающим её к обжигающему камню. Она словно бы пыталась пройти через плотную толпу.

Ещё пару раз Мари вышвырнуло к началу — со встречным ветром возникали существенные проблемы. Она сама удивлялась своему упорству, с которым вновь бросалась в мешанину потоков, пробуя новый путь. Однако в последний раз всё-таки повезло — попутный ветер, появившийся из ниоткуда, просто вытолкнул её к двери. Торжествующий крик вырвался из горла, несмотря на то, что тело уже в который раз больно приложилось о твёрдую поверхность.

Казалось, на Мари не осталось ни единого живого места. Она отстранённо подумала о том, что у целительниц будет много работы после первого этапа. Или же другие кандидатки были более удачливы? В любом случае, Нэй точно схватится за голову, а потом станет громко причитать, выгребая «из своих личных запасов» разноцветные мази и настойки. Такое уже не раз бывало — Мари не отличалось особой осторожностью на занятиях или тренировочных боях.

Она пошарила рукой по гладкому, прохладному дереву, но ни ручки, ни выемки в двери не было. Мари мгновенно вскочила на ноги. Опять какой-то подвох? Однако не успела она как следует испугаться, как дверь беззвучно распахнулась, а в глаза ударил яркий белый свет. После пары часов хождения в полутьме, Мари, не ожидав такой подлянки, крепко зажмурилась, но слёзы всё же успели покатиться по щекам.

Буквально на ощупь, она ввалилась за порог. Дверь негромко хлопнула за спиной.

Первое, что показалось странным — никто не спешил встречать вернувшуюся с испытаний кандидатку. Более того: вокруг стояла полнейшая тишина. Мари приоткрыла один глаз, неловко стирая выступившие слёзы.

Перед ней была комната. Большая, светлая, с куполообразным потолком… и совершенно пустая, не считая множество цветастых комочков, покрывающих пол и стены. Слезы вновь навернулись — на этот раз уже от горькой обиды. Разве испытания не должны были окончиться? Разве не предполагалось, что дверь, появившаяся после стольких мучений в конце коридора, будет выходом? Мари раздражённо пнула один из разноцветных бугорков. Нога даже не почувствовала его веса — пёстрый комочек покорно отлетел в сторону, и вдруг вся комната пришла в движение.

То, что было принято изначально за элемент странноватого декора, оказалось чудовищным количеством маленьких, разноцветных птиц. Зал тут же наполнился шелестом перьев и писком. Птицы вспорхнули со своих мест, обеспокоенно закружив по залу. От пёстрого смерча разом зарябило в глазах.

Мари шагнула вперёд, заворожённая буйством красок. В Доме Ветров не было «лишней» живности — всё чётко контролировали заводчицы, и поэтому за эти два года она не слышала даже птичьего щебета. Изредка на уроках Лиф появлялись отдельные представители животного мира, но и те выступали лишь учебными пособиями — обездвиженными и находившимися под строгим наблюдением фей.

Птицы, разрезающие воздух на огромных скоростях, нисколько не боялись Мари. Они подлетали совсем близко, едва не касаясь человека яркими перьями. Вскоре, она даже не смогла толком различить стен зала — столь плотным коконом окружили её гомонящие пташки. В царящем вокруг хаосе Мари не сразу сообразила, когда что-то ощутимо ткнуло её под коленку. Второй удар она успела заблокировать ножнами, которые тут же оказались в руке.

Что это?

Нечто острое вскользь задело левое плечо. Мари рефлекторно обернулась, но неожиданного противника там не оказалось. Она плавно вытащила меч, перебросив ножны в другую руку. Взгляд заскользил по пёстрой стене, ища опасность. Вот оно! Что-то выскочило прямо из пола с едва различимым за птичьим гомоном скрежетом.

Зеркально полированное лезвие прочертило в воздухе широкую ленту, разрубая механизм вместе с несколькими птицами, которые, казалось, сами бросились под меч. Череда громких хлопков заставила отшатнуться. Из разрубленных пташек вырвались клубы сизого дыма, что мгновенно ожёг носоглотку. Мари мучительно закашлялась, метнувшись из опасной зоны.

Пара секунд — и ядовитое облако бесследно развеялось. Птицы, казалось, не проявляли никакого интереса к произошедшему, продолжая летать вокруг. Мари подцепила носком одну из деревянных деталей, что подкатилась под ноги — эта конструкция была ей знакома. Одноударные манекены часто использовались для тренировок охотниц или стражниц. Они имели запас магии, позволяющий воспроизводить единственное движение многие десятки раз. Полностью остановить их могло лишь уничтожение или приказ хозяина.

Лезвие оставило на дереве гладкий срез — Мари удовлетворённо цокнула языком. Насколько можно было судить: этот манекен больше не представлял опасности. А вот птицы… она с раздражением вернула меч в ножны — ядовитый дым мог подпортить жизнь куда сильнее манекенов. Нужно было пробираться дальше, стараясь не повредить пташек и не напороться на вооружённые игрушки. После нескольких часов ходьбы по коридорам, полным ловушек, это было даже слишком легко. Единственная сложность, в свете последних событий, состояла лишь в том, что Мари совершенно не представляла, куда, собственно, нужно было двигаться. Никакой двери она не видела даже в самом начале — не то что сейчас.

Пришлось несколько раз обойти зал по кругу, чтобы окончательно убедиться: дверь здесь была только одна — входная. За этот десяток минут многострадальное тело обзавелось сразу двумя порезами на бедре — к счастью, неглубокими. Отвлёкшись на очередной манекен, Мари не заметила второй, вооружённый двумя тонкими кинжалами, который напал сзади.

После тщательного обследования зала по краю, в голове осталось только одно предполагаемое местонахождение прохода — центр. И уж если эта теория не подтвердится, то испытание грозило затянуться надолго. Птицы, находящиеся в беспрестанном движении, к этому времени уже отошли на второй план — Мари их почти не замечала. Взгляд тщательно сканировал пол, — очень уж не хотелось наткнуться на острые части куклы — поэтому она сразу заметила тёмный люк, что, вероятно, вначале скрывался под спящими птицами. При виде его где-то внутри свернулось окрыляющее облегчение.

Ну теперь-то точно выход!

Тяжёлая на вид крышка поддалась неожиданно легко. Мари вновь убрала ножны в крепления и спустила ноги, нащупывая первую ступеньку лестницы. Интересно, как далеко придётся лезть?

Металлические скобы забирали, казалось, всё тепло. Она успела спуститься уже на пару метров, когда крышка люка с грохотом захлопнулась, отрезая её от раздражающего птичьего писка. Вновь воцарились тишина и полумрак — только дно колодца, где-то далеко внизу, ярко светилось.

Как-то совсем не вовремя вспомнилось, что задания на стрельбу так и не было, а значит — ещё как минимум одно испытание должно ждать впереди. Мари машинально переставляла руки и ноги. Первый этап всегда был настолько длительным? Ей казалось, что в прошлом году испытания проходили настолько стремительно, что невозможно было уследить за всем сразу. Лишь второй этап — выживание — длился полные сутки, но на него Мари так и не попала. Группу кандидаток тогда в сопровождении наблюдательниц выпустили за Внешний Круг в тестовый рейд, а потому все посторонние вынуждены были ожидать их возвращения. Интересно, как будет на этот раз?

Первым, что Мари услышала, был глухой стук камня о камень. Словно вдалеке кто-то бросал мелкие камешки о стену. Мгновение, и ноги ощутили под собой твёрдый пол. Лестница закончилась.

Из арочного проёма за спиной лился белый свет, но на этот раз Мари была готова. По мере спуска становилось всё светлее и светлее, поэтому глазам не требовалось мучительно долго привыкать к смене освещения. Этот зал был куда меньше предыдущего, однако его потолок — намного выше. Где-то на половине высоты комнату разделяла металлическая решётка с крупными ячейками. Сверху через неё падали маленькие, округлые камешки, дробно отстукивая какой-то свой ритм. Мари поморщилась — не лучшее испытание за сегодняшний день, — но зацепившись взглядом за дверь на другой стороне, не задумываясь бросилась вперёд. Перепрыгивая через нагромождение камешков и прикрывая голову, Мари в несколько секунд оказалась у заветной цели и дёрнула ручку.

Заперто.

Для верности толкнув дверь, — по-прежнему заперто — Мари мысленно чертыхнулась и задрала голову. Поток камешков явно увеличился; к глухому стуку добавился ещё и более звонкий, с которым они отскакивали от металлических прутьев решётки. Вдруг наверху, под самым потолком что-то блеснуло. Мари отчаянно замотала головой. Ну нет! Только не это… Взгляд вновь метнулся к двери, и, присев на корточки, она нашла подтверждение свой страшной догадки. Замочная скважина.

Мари приложилась затылком о злополучное препятствие, отделяющее её от счастливого окончания этапа. Она знала, что когда-нибудь эта глупая особенность встанет ей боком, но даже и не могла предположить, что другого выхода просто не будет. Дверь заперта на ключ. Ключ — под потолком, скрытый, ко всему прочему, решёткой. Решение было предельно ясно — сбить его вниз. Каменный град должен был, вероятно, мешать охотницам, которые пытались бы прицелиться в подвес из стрелкового оружия. Вот только что предполагалось делать тем, у кого его не было?

Мари с сомнением ощупала крепление с несколькими тонкими, метательными кинжалами. Вряд ли из этого что-то выйдет… Но попытаться стоило.

Первый кинжал стукнулся об решётку и, звякнув, уже в следующее мгновение оказался на полу. Мари тяжело вздохнула — она с самого начала не верила в успех этой затеи. Второму повезло больше, он сумел влететь прямо между ячейками и почти достиг нужной высоты, но был сбит с курса сразу несколькими падающими камешками. На пол, правда, кинжал так и не упал, зацепившись за металлические прутья. Мари хмуро посверлила его взглядом, но смолчала.

Она могла бы продолжать свои безуспешные попытки ещё долго… По крайней мере, до тех пор, пока все пять кинжалов не останутся висеть на решётке. Но рассчитывать хоть на что-то кроме чуда при таком раскладе не приходилось. Мари вновь подошла к двери и опустилась на одно колено. Тонкое лезвие без особого труда вошло в щель между ней и косяком. Она поводила им вверх-вниз, словно примеряясь.

Через несколько секунд Мари уже с уверенностью могла сказать, что замок представлял собой металлическую задвижку: достаточно широкую и толстую. Она может быть и могла разрубить её мечом, но только с достаточного размаха. Здесь же пространство было ограничено, да и лезвие меча было куда толще тонкого метательного ножа.

Оставался лишь один вариант.

Мари больше всего надеялась, что это умение ей не понадобится. Хотя бы не так скоро. Она ещё не могла в должной степени совладать с ним, да и выглядело это не слишком впечатляюще, чтобы показать хоть кому-то. Первыми, перед кем хотелось похвастать, были Мина и Шетаар — эти скрытные заговорщики просто обязаны были рассказать ей всё после такой демонстрации! Но сейчас это казалось единственной надеждой.

Мари глубоко вздохнула, прислонившись лбом к прохладному дереву. Было страшно. Словно бы ей предстоял прыжок с обрыва. Она знала — ничего особо ужасного с ней не случится, но сделать этот первый шаг… Мари приложила ладонь к двери: в том самом месте, где проходил механизм замка, и крепко зажмурилась. Она едва сдержала позорный скулёж, когда кожу ожидаемо защипало — хотелось одёрнуть руку, сунуть её под ледяную воду, чтобы успокоить. Но Мари прекрасно знала — это не поможет.

Она открыла глаза.

Чёрные языки пламени послушно объяли кисть: кожа под ними покраснела и, в некоторых местах, потрескалась. Боль — сперва тихая и едва заметная — с каждой секундой усиливалась, пока наконец Мари не одёрнула руку, стряхивая с себя огонь. Она прекрасно помнила ту панику, когда ей удалось призвать его в первый раз. Ни вода, ни земля — ничто не могло погасить странное чёрное пламя, совсем как то, что было заключено в кулоне Мины. В тот раз Мари обзавелась серьёзным ожогом на пол-ладони, ожидая, пока огонь погаснет сам. Благо — тогда он был не сильнее пламени свечи.

Мари потребовалось больше года, чтобы научиться призывать и гасить пламя по желанию, но и сейчас она не могла сделать его сильнее. Кисть руки была её совершенным пределом. После даже нескольких секунд Мари чуть ли не валилась с ног от усталости, а кожу приходилось ещё пару дней мазать заживляющим бальзамом, поэтому не было и речи о том, чтобы с гордостью продемонстрировать умение хоть кому-нибудь.

Она подула на ладонь: кожа всё ещё горела. С тихим скрипом дверь вдруг отворилась сама собой — Мари от неожиданности чуть было не рухнула за порог. Там, где всего пару минут назад был замок, теперь зияла неровная, округлая дыра, словно и дерево, и металл оплавились, стекая по полированной поверхности вниз.

Мари слабо усмехнулась и переступила порог. Мошенничество — тоже в каком-то смысле победа. Да и что ещё оставалось «всего лишь человеку», когда нужно было соревноваться с одной из магических рас?

— И-и-ист! Эй, Ист!

Ирнест резко обернулся на громкий оклик. Перепрыгивая через низенькие ограждения, начисто игнорируя дозволенные дорожки, к нему нёсся Элиот — так мог драть глотку только он. Остальные студенты, волею случая оказавшиеся поблизости, спешили отвернуться и покинуть опасную зону. Опасались ли они огрести наказание «за компанию» или же просто не горели желанием выступать свидетелями подобного поведения единственного сына Кардов, Ирнест не знал. Но был за это только благодарен.

— Вижу, тебе уже лучше, — заметил он, когда друг преодолел последние разделявшие их метры.

— Ты просто не представляешь, — игнорируя насмешливую фразу, тут же выпалил Элиот. — Столько всего произошло!

Ирнест едва заметно улыбнулся. Он прекрасно знал, что периодические «болезни» его друга на деле были лишь передышками от учёбы. Когда чуть больше недели назад Элли начал сетовать на то, что «кажется, заболевает», Ирнест уже приготовился писать излишне подробные конспекты. И не прогадал.

— И где же болезнь свалила тебя на сей раз? — пробормотал Ист, вручая другу стопку тетрадей — тот восторженно рассыпался в благодарностях. — Даже не загорел ничуть… Неужели в больнице не нашлось солнечных ванн?

Элли насупился и помрачнел, удобнее перехватывая конспекты. Отчего-то он не спешил вываливать на Ирнеста весь объём своих приключений. Пауза затягивалась.

— Я… Простыл и всё, — Элиот уставился куда-то в сторону. — Скучно было — жуть. Представляешь?

Ирнест нахмурился — беспокойство явственно прошлось по позвоночнику. Что-то случилось? Они не виделись с того самого странного медосмотра: остальная группа так и не появилась на занятиях до конца дня. Ирнест и вовсе забил бы тревогу, но «пропавшие» студенты пришли на следующий день, как и обычно — к первой паре. Все, кроме «приболевшего» Элиота.

Элли вдруг помотал головой, словно собираясь с мыслями, и моляще уставился на друга:

— Слушай, Ист… А с тобой ничего с-странного не происходило? Ну, в последнее время.

Ирнест окончательно уверился в том, что Элиот пытался скрытничать. И не сказать, что у него это очень хорошо выходило. Видно было — другу не терпелось поделиться важными новостями, но что-то его останавливало. Зная характер Элли, Ирнест вообще не мог представить, что в этом мире существовало нечто, способное ограничить поток его словесности.

— Допустим, — обронил Ирнест и прищурился: — Предлагаю обмен. Ты мне свои странности, а я тебе — свои.

Элли мгновенно просиял, уцепившись за заманчивую формулировку, но только он открыл рот, чтобы выпалить что-то, как вдруг до них донеслось недовольное:

— Фритвульф, объявление по громкой связи было дано двенадцать минут назад, — староста появился в поле видимости, как и всегда, неожиданно. — Почему ты до сих пор не в кабинете своего научного руководителя?

Ирнест не сразу нашёлся с ответом. Он прекрасно слышал объявление, призывающее его пройти в кабинет пятьсот тридцать два для беседы с научным руководителем. Вот только до этого момента наивно предполагал, что говоривший ошибся: Ирнест не был задействован ни в какой научной деятельности. По крайней мере, на данный момент.

Уши мгновенно вспыхнули. Неужели это он ошибся?

— Уже иду, — выдохнул Ирнест. — Прошу прощения за задержку.

Староста качнул головой и перевёл взгляд на Элиота.

— Извинения следует принести руководителю, а не мне. Советую поторопиться.

Элли дёрнулся было за другом, но старосте хватило только немного приподнять брови, чтобы тот запнулся на месте. Против своего обыкновения, Элиот даже не стремился возразить; он лишь крепче прижал к себе тетради, уткнувшись взглядом в удаляющуюся спину друга.

Всю дорогу до нужного кабинета Ирнеста не покидало волнение, смешанное со стыдом. И когда только он стал настолько самонадеянным, что смел подвергать сомнению оповещения Академии? Стоило ему увидеть Элиота, как всё разом отошло на второй план…

Несмотря на явное опоздание, Ирнест решил не усугублять своё положение, а потому не переходил на бег — это было запрещено на территории главного корпуса. Однако шёл так быстро, как только мог: редкие студенты, встречавшиеся по пути, едва ли не шарахались в сторону.

Пятый этаж — административный — встретил его тишиной. Случайные личности сюда не захаживали; лишь несколько человек ютились на креслах возле кабинетов, ожидая вызова. Ирнест глубоко вздохнул, выравнивая дыхание, и даже попытался пригладить волосы. В голове не было ни единой мысли, зачем его вызвал какой-то «научный руководитель», да ещё и на пятый этаж. Шаги гулко отдавались в полупустом коридоре, заставляя немногочисленных посетителей разом повернуть головы к нарушителю тишины. Сразу стало труднее идти: спина одеревенела, а ноги будто бы забыли, как шагать.

Ощущая взгляды, вонзающиеся в спину, Ирнест круто развернулся к двери с позолоченной табличкой и постучал. Ответа пришлось ждать долгие несколько секунд: сперва скрипнуло кожаное кресло, заметались шепотки, и кто-то громко рассмеялся. Ирнесту отчётливо показалось, что этот голос он уже слышал раннее.

— Студент Ирнест Фритвульф прибыл, — заученно возвестил он, переступив порог.

Взгляд, правда, заметавшись по кабинету, выцепил лишь сухонького старичка, одиноко сидящего в огромном — явно не по размеру — кожаном кресле. Больше никого в помещении не оказалось.

Старик приветливо растянул губы в улыбке: морщины, полностью покрывающие его лицо, ещё сильнее врезались в кожу:

— Проходите-проходите, юноша, — он махнул рукой, — я уж подумал было, что не доживу.

Он разразился скрипучим смехом и, дождавшись, когда Ирнест закроет за собой дверь, продолжил:

— Я профессор Филипп… Овлдьюк, — его сморщенные губы скривились в мимолётной усмешке. — Присаживайтесь, не стойте на пороге. Успеете ещё за всю жизнь находиться...

Стараясь совершать как можно меньше движений, Ирнест опустился на жёсткий гостевой стул, стоящий неподалёку. Старик более всего походил на доктора, и он даже не брался судить, в какой области.

— Вам наверняка любопытно, зачем вас выдернули сюда? — Филипп, казалось, ничуть не обижался на молчаливость собеседника, но взгляд его был столь выжидающим, что Ирнест медленно кивнул. — Сирота, получивший место по льготной программе, да? Удивительно… вы не только не вылетели на первом же семестре, но и даже сумели выбиться в десятку лучших учеников потока. Поразительные способности, юноша! Кто вас обучал в приюте?

Ожидая ответа на уже озвученный вопрос, Ирнест совершенно не был готов к встречному. Потребовалось некоторое время, чтобы разум смог сформулировать подходящие фразы.

— Я обучался в обычной школе, — он перевёл дыхание, вспоминая давно заготовленные ответы на знакомые вопросы; в своё время — перед зачислением в Академию — ему пришлось повторять их по несколько десятков раз перед различными комиссиями. — Той, что была закреплена за жилым квадратом, в котором стоял наш приют.

— И вы всегда жили в приюте?

Ирнест кивнул:

— Сколько себя помню.

Филипп хмыкнул; глаза его сузились. Ирнест невольно поразился — тот излучал огромное количество энергии: не только он сам, но и его лицо находились в беспрестанном движении.

— Я был очень любознательным ребёнком, — Ирнесту показалось важным прояснить это: ему часто задавали вопросы различной степени каверзности, надеясь выяснить тайных учителей или же скрытых благожелателей. — И много занимался самостоятельно.

— Чего не сделаешь от скуки, правда? — прошамкал себе под нос Филипп, но выражение его лица было слишком дружелюбным, чтобы воспринять это как насмешку. — И куда же вы собираетесь после обучения? Дополнительная специализация? Работа?

— Хотелось бы продолжить обучение, — кивнул Ирнест.

Филипп, казалось, был удовлетворён таким ответом.

— И вы, вероятно, уже выбрали специализацию? — невинно поинтересовался он, переплетая крючковатые пальцы перед собой.

Ирнест замялся. На первом курсе он действительно чётко решил, каким путём пройдёт, но спустя столько лет был не слишком уверен в этом.

— Ну же, юноша, я совершенно не кусаюсь — зубов, в любом случае, осталось маловато, — вновь заскрежетал мелким смехом Филипп. — Это не каверзный допрос — ваши ответы ни на что не влияют… Всего лишь стариковское любопытство — не более.

Несмотря на ободряющий тон, Ирнесту потребовалось ещё несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.

— Охрана правопорядка, — он бросил быстрый взгляд на собеседника; о своём решении он не говорил даже Элиоту, опасаясь, что тот сразу же кинется его отговаривать. — Если, конечно, пройду.

Эта специализация пользовалась дурной славой даже среди студентов Академии. В Охрану поступить было крайне сложно: экзаменов требовалось на порядок больше, чем для остальных направлений. В этом она уступала лишь военным специальностям — но те в последний десяток лет не могли похвастать большим спросом и ажиотажем поступающих. Однако было и ещё кое-что.

— И вас совершенно не пугают все эти слухи? — Филипп резко подался вперёд, жадно вглядываясь в лицо парня.

Студенты, попавшие на данную специализацию, имели склонность… не доживать до выпуска. Количество несчастных случаев превышало все логические нормы, и совсем немногие действительно верили в случайность происшествий. Ирнест подёрнул плечами: он не знал однозначного ответа на этот вопрос.

— Вот как, — Филипп хихикнул. — А вы полны сюрпризов, юноша! Думал… будет больше проблем.

Ирнест недоумённо заморгал, но промолчал, выжидая.

— Наверное, и тянуть нет смысла, — старик поскрёб щёку, словно что-то прикидывая. — Ваш нескромный собеседник — то есть я, — так сказать, представитель одного из направлений в нашей славной Академии. И мы бы очень хотели предложить вам, юноша, обучаться у нас.

Воздух застрял где-то в горле. Ирнест ещё ни разу не слышал о том, чтобы каких-либо учеников удостаивали личной беседы, да ещё и предлагали поступить на одну из специализаций. Конкуренция в Академии была достаточно высока, а потому кафедры придирчиво отбирали желающих.

— Это… весьма неожиданно, профессор, — выдавил из себя Ирнест, заметив, что тот ждёт хоть какой-то реакции. — Могу ли я уточнить?..

— О, совершенно нет нужды стесняться! — Филипп мелко закивал. — Задавайте любой вопрос, — он вдруг понизил голос и доверительно поведал: — Во всех мирах не найдётся человека… хе-хе, лучшего для ответов на вопросы.

— Тогда… что это за кафедра?

Филипп довольно огладил подбородок.

— К сожалению, названия ей так и не придумали. Точнее — за всю свою многолетнюю историю она носила множество разных… но ни одно ей — как бы так сказать? — не шло. Вы, юноша, упоминали про Охрану правопорядка. Могу с уверенностью сказать, что многие студенты с данной специальности каждый год переходят к нам. Мы считаемся неким… её подвидом.

Ирнест нахмурился: о таком он не слышал. С каждой минутой разговор всё больше казался ему абсурдной шуткой. Филипп, словно почувствовав изменение атмосферы, сменил тон:

— Вижу, вы мне не слишком-то верите… Что ж, этого я и ожидал. Моё руководство настолько озабочено сохранением всех своих крайне важных, — он мученически закатил глаза, — тайн, что совершенно забывает о создании репутации в глазах свежей крови. К сожалению, не могу рассказать вам всего… но я могу отвечать. Спрашивайте скорее! Я с радостью поведаю вам всё, что только знаю… Если сумеете подобрать правильную формулировку, конечно же.

Ирнест окончательно растерялся. Он поймал взгляд старика — отчего-то казалось, что тому можно было верить. Он не знал, откуда бралось это чувство, но оно не было настолько сильным, чтобы отбросить все подозрения. Которых с каждым новым словом Филиппа становилось всё больше.

— И… — взгляд Ирнеста метался по лицу собеседника, словно пытаясь уличить того во лжи. — И чем же вы занимаетесь? Ваша кафедра.

— О! Какой замечательный вопрос, — старик на пару мгновений прикрыл глаза, словно бы это доставило ему высочайшее наслаждение. — Мы занимаемся подготовкой студентов к работе в одной конкретной организации. А ещё раскрываем тайны, обличаем правду, исследуем скрытое!

Ирнест поморщился. Эти высокопарные фразы совершенно не проясняли ситуации.

— Да-да, нелепо звучит, правда? — подметив реакцию собеседника, хохотнул Филипп. — Помню, как сам же сидел на вашем месте и точно так же кривился. Но поверьте мне! Ещё не было ни дня, ни одного даже мгновения, чтобы я пожалел о своём решении. Пытайте меня дальше, юноша! Мне очень хочется поведать вам обо всём.

Старик вновь выжидающе уставился на него, но Ирнест ощутил лишь усталость. Ему казалось, что неважно, какой вопрос он задаст, — ответ будет слишком обтекаем, чтобы составить собственную картину. Вот только Филипп с каждой минутой, напротив, всё больше веселел.

— Вы сказали, что вы профессор, — вздохнув, начал Ирнест, решив просто пережить странноватое собеседование и забыть обо всём в тот самый момент, как покинет этот кабинет. — В какой области?

— История и лингвистика, — Филипп с готовностью кивнул — глаза его блеснули.

Ирнест задумался: это снова ничего не давало. Но почему же старик так оживился?

— Вы так… со многими проводите беседу?

— Конечно, нет! — ответил Филипп, но отчего-то тяжело вздохнул и покачал головой: — Вы — первый случай за многие годы.

Не успел Ирнест удивиться, как вдруг старик неожиданно подскочил с места, громко ойкнув. Но уже через пару мгновений вновь уселся в кресле, потирая левое запястье.

— Продолжайте-продолжайте, — он неловко одёрнул рукав и, выудив из нагрудного кармана кремовый платок, небрежно промокнул лоб. — Всего лишь напоминание кое о чём очень важном.

Ирнеста не покидало ощущение того, что эта ремарка была сама по себе «очень важной». В голову постепенно закрадывались какие-то смутные подозрения.

— Почему именно я?

— Почему? — Филипп фыркнул. — Некоторые личности посчитали вас необходимым, — он выделил это слово, — в той самой организации.

Ирнест начинал понимать, что «в лоб» он ничего не добьётся. Тем более, казалось, старичок усиленно сигнализировал именно об этом с самого начала.

— Когда наша беседа окончится?

Филипп вновь удовлетворённо кивнул.

— Как только вы дадите окончательный ответ. Или истечёт отведённое мне время.

— И когда оно истечёт? — Сердце в панике заколотилось. Так у собеседования был определённый лимит?

Густые, седые брови Филиппа сошлись к переносице:

— Когда я упаду замертво, так и не дождавшись существенных вопросов.

Повисла тишина. Ирнест никак не мог осознать смысл этой фразы — по позвоночнику пробежалось нечто неприятное, липкое. Как вдруг старик громко захохотал, откидываясь на спинку кресла:

— Да нет никакого особого ограничения, юноша! Но вам следует помнить, что ваш несчастный собеседник совершенно точно не молодеет… а кресло такое скользкое и неудобное, — он покачал головой. — На вашей совести повиснут мои больные плечи и поясница. Можете себе представить?

Ирнест едва не задохнулся от возмущения — отчаянно хотелось встать и покинуть кабинет… но голос его даже не дрогнул:

— Если все мои вопросы несущественны, то, быть может, я не подхожу вам?

— У вас уже есть то, что нам подходит, — непреклонно заметил Филипп, всё ещё посмеиваясь. — Так что вам не следует беспокоиться по этому поводу.

Ирнест вновь задумался. Если это была дурацкая шутка, то она явно затянулась.

— Это как-то связано с последним медосмотром? — он нахмурился, вдруг уцепившись разумом за возможность связать все странности воедино.

От этого вопроса Филипп вдруг пришёл в натуральный восторг:

— Несомненно! — он едва не хлопал в ладоши, светясь воодушевлением. — Вы делаете успехи…

— Так я всё-таки какой-то мутант? — пробормотал Ирнест: это было единственным разумным объяснением, которое за прошедшую неделю появилось в его голове.

Филипп тут же захохотал, сползая в своём кресле, словно не был способен больше сидеть по-человечески. Прошли долгие полминуты, прежде чем он, тяжело отдуваясь, принял нормальное положение.

— Вы меня всё больше удивляете, юноша, — Филипп вновь обтёр лицо платком. — Но, я же обещал ответить на ваши вопросы, верно? Вы не мутант, совсем нет… Даже напротив! Идеальный, здоровый представитель своего вида.

Данная формулировка не слишком понравилась Ирнесту:

— Говорите так, словно я какое-то породистое животное.

Филипп мягко прищурился:

— Говорите так, будто бы это что-то плохое.

— О людях не принято говорить в подобном ключе, — Ирнест вновь поморщился. — Это базовое правило вежливости.

— Прошу прощения, — хихикнул Филипп, но во взгляде его не было ни намёка на раскаяние. — Мне не так уж часто удаётся работать с людьми. Отвык, видимо!

— Разве вы не ведёте пары? — удивился Ирнест.

— Да, приходится, — уклончиво возвестил Филипп.

Парень настороженно потянул носом воздух, но ничего странного не почувствовал. Старик не был пьян или, что ещё хуже…

— И неужели на них совсем нет людей? — чуть расслабившись, спросил Ирнест.

Затянувшаяся беседа становилась похожа на одну из его любимых логических загадок. Кроме того, совсем немногие взрослые позволяли себе беседовать со студентами вот так — на равных. И это несомненно подкупало.

— Смотря что именно вкладывать в понятие «человек».

Замявшись на мгновение, Ирнест протянул:

— Если не вдаваться в философию…

— И правильно! — воскликнул Филипп. — Никогда не любил этого хождения вокруг да около. Один выдаёт бредовую идею — другие пытаются найти в ней смысл. Тоже мне, исследования!

Ирнест одарил его скептическим взглядом. В их программе обучения Философия стояла одним из обязательных предметов. Филипп, казалось, этого не заметил:

— Тогда что вы, юноша, понимаете под человеком? Биологический вид?

— Допустим, — Ирнест кивнул и несмело улыбнулся: — И сколько же на ваши пары ходит «идеальных, здоровых» представителей данного вида?

— Ни одного, — усмехнулся старик торжествующе.

Ирнест чуть было не подавился заготовленной фразой, но тут же взял себя в руки:

— Хотите сказать, никто не ходит на занятия?

— Нет, вовсе не это! — Филипп поднял вверх указательный палец и коснулся виска. — Аудитория всегда заполнена. Да и на вид все люди…

Ирнест понял, что начинает запутываться.

— Вы сказали, что не любите философствовать.

— Как можно! — Филипп прижал ладонь к груди. — В своей жизни я совершил много отвратительных поступков, но чтобы философствовать…

— Полагаете, что они не люди? — Ирнест потёр переносицу. — Те, кого вы обучаете.

— Полагаю, что так, — кивнул Филипп, но вдруг встрепенулся: — Уточняю! Не «идеальные» представители людей, как вида.

Улыбка Ирнеста стала почти жалостливой. Кажется, он начинал всё понимать.

— Простите, но я совершенно здоров. В больницу, — он с нажимом прошёлся по этому слову, — мне не нужно. Я просто хочу доучиться в Академии до выпуска. Прошу меня простить.

Ирнест резко встал и развернулся с твёрдым намерением покинуть кабинет. Кому он мог перейти дорогу, чтобы его выпроваживали из Академии подобным способом? Не оставалось никаких сомнений в том, куда вела эта беседа — в соседнюю с Мари палату. И если последнему факту Ирнест даже немного обрадовался бы с годик назад, то сейчас его это совершенно не прельщало. «Соседняя» палата всё равно была пуста.

— А говорил, «убеждение — моё второе имя»! — вдруг раздался за спиной тот знакомый голос, который Ирнест приметил поначалу. — Старость никого не красит, да? Совиный Герцог…

Он, мгновенно обернувшись, столкнулся взглядом с грузным мужчиной в чёрной форме. Не тот ли был тогда, в лазарете?

— Почему же не красит? Я вот с каждым годом всё лучше и лучше, — усмехнулся Филипп, ничуть не обижаясь на грубоватый тон второго мужчины, что появился в кабинете как по мановению волшебной палочки. — Тело усыхает… но зато какой ум и харизма!

Мужчина хмыкнул и шагнул вперёд, Ирнест повторил движение в обратную сторону, не давая сократить расстояние. Неужели его заберут вне зависимости от результатов?

— Находка наша не такая уж и гениальная, как я погляжу. Столько деталей прошляпить! Уже и младенец смекнул бы, что к чему.

— Это тебе они очевидны, Лисёныш, — возразил Филипп. — Надо же было столько ограничений понапридумывать… Бестолковые вы, молодые ещё!

Мужчина кинул ледяной взгляд на старика, но тот невозмутимо утирал платком шею, даже не глядя в его сторону.

— Дурацкая игра в вопросы была твоей идеей, — напомнил ему Лис и вновь метнулся взглядом к застывшему изваянием Ирнесту. — Как ты попал сюда?

— Меня позвали, — неуверенно начал тот, уже начиная сомневаться в адекватности не только «докторов», но и своей. — По громкой связи…

Лис вполголоса выругался; Ирнест почувствовал, как волна удушливого жара поднялась от шеи к ушам — за такие выражения светило не меньше десяти ударов. За каждое.

— Где ты родился? — ещё один отрывистый вопрос — мужчина, казалось, совсем потерял терпение.

Ирнест опустил взгляд. Совсем некстати пришло осознание того, что разговаривать со старичком было куда приятнее. Хотя он вообще бы предпочёл в данный момент, чтобы это всё оказалось дурацким сном.

— В Тааните, вероятно…

— Если не знаешь, так и говори, — выплюнул Лис и скрестил руки на груди.

— Понял, — с готовностью подобрался Ирнест. И куда только делись все его манеры, привитые суровой муштрой? — Я не знаю.

Раздражение мужчины немного поутихло: ему явно нравилась подобная покладистость. Ирнест рискнул поднять голову, но наткнулся всё на тот же пожирающий взгляд. Как и тогда.

— Мы ведь это уже выяснили, — пожурил Филипп мужчину, и вдруг тон его сделался жёстким, каким не был ещё ни разу до этого: — Может, ты хочешь сразу его в допросную определить? А потом в лабораторию — не пропадать же добру.

— Не мели чепухи, — огрызнулся Лис.

— Тогда у меня нет никаких предположений, почему ты так поспешно вылез из своей норы. Прерывать беседы, как минимум, невежливо.

Ирнест медленно шагнул назад, но тут же был пригвождён к месту взглядом Лиса. Даже препираясь со старичком, тот ни на мгновение не забывал о третьем присутствующем в кабинете.

— Он ничего не знает, и даже не может ничего знать. Неужто не видно? — продолжал напирать Филипп. — Если бы кое-кто не был таким упрямцем и выдал мне допуск повыше…

Лис отчётливо скрипнул зубами; Ирнест едва подавил в себе желание закрыть уши ладонями — звук получился крайне неприятным.

— Разве он не собирался уже сбежать от твоих баек, Филин? Хочешь мне в уши напеть, что я зря вмешался?

— Далеко бы не сбежал… — возразил ему Филипп, на лице которого крупными буквами высвечивалась вся ирония этого мира. — Вот поживи с моё сперва, а потом уж!

Ирнесту на мгновение показалось, что Лис сейчас ударит болтливого старичка, и уже даже дёрнулся вперёд, чтобы помешать ему, но мужчина лишь махнул рукой.

— В Бездну тебя, — он широким шагом преодолел расстояние до противоположной стены и скрылся за массивным шкафом. — Делай как знаешь.

Филипп едва не подпрыгнул в своём кресле и, посмотрев зачем-то на своё запястье, вдруг широко ухмыльнулся.

— Ай да я! Ай да молодец!

Ирнест мучительно соображал, что и кого он сейчас видел, а главное — куда ему следовало двигаться... и как поспешно. Но старичок вдруг подмигнул ему:

— Чего застыл, как истукан? Просвещаться-то будем?

— Так вы не доктор? И… — Мысли спутались. — И меня не забирают?

Филипп вскочил с места и резво подошёл к нему. Ирнест отшатнулся от неожиданности — слишком уж проворным тот оказался.

— Слушай меня внимательно. Полагаю, допуск мне открыли совсем ненадолго, поэтому не перебивай и слушай. Все вопросы — если останется время. А потом уж мы с тобой подумаем, как будем дальше выживать…

Ирнест медленно кивнул и практически упал на свой стул. Филипп одобрительно улыбнулся.

— Тогда начнём заново! Теперь уж я могу говорить открыто… Ты спрашивал, чем занимается наша кафедра, так? А занимается она изучением существующих миров, рас и культур. Организация, которой мы нужны, пытается хранить спокойствие людей и нашего мира от более могущественных существ. О-о-о… А их — представь себе! — огромное множество. Человек — очень хрупкое и слабое существо по меркам многих рас. Но вместе с тем и очень ценное.

Ирнест сухо сглотнул. Он прекрасно слышал информацию, но никак не мог осознать её. Миры? Существа?

— Знаю, о чём ты думаешь… Все мы думали о подобном: «Пока не увижу — ни за что не поверю!» К сожалению, как раз я — не лучшее наглядное пособие. Чистый человек или, как мы с тобой договорились называть, — он захихикал, — «идеальный представитель своего вида». Но таких, как я, у нас очень мало… я бы даже сказал — редчайшее исключение из правил.

Ирнест хотел было что-то спросить и уже даже открыл рот, но Филипп замахал на него рукой:

— Потом-потом, все вопросы в оставшееся время! — он кашлянул и продолжил: — Итак. Второе, значится — с некоторыми мирами мы сотрудничаем, с другими — отношения довольно напряжённые. Именно поэтому Организации нужна свежая кровь. Наши техники давно уже изобрели способ отслеживать людей с различными магическими примесями. Немного практики — и даже из крохотного процента можно вырастить поразительный дар, который послужит людям на благо. Но нужна хотя бы капелька крови магической расы!.. Из меня вот выжать так ничего и не удалось, хотя я и смог стать полезным в другом. Языки! История! Существуя по ту сторону завесы из тайн можно получить почти безграничные знания; столько — что и всей жизни не хватит их изучить.

Филипп вдруг рассмеялся:

— Моей так точно не хватит. Но ты — другой случай! Даже не представляешь, какую бурю ты всколыхнул своим внезапным появлением. Лис чуть ли весь Комплекс не излазил в поисках проясняющих записей. Высший двуликий, столько лет просуществовавший в нашем мире — шутка ли! Они так боялись тебя потерять, — он принялся расхаживать по кабинету, размахивая руками, словно бы это помогало ему донести всё своё негодование. — Вот и напридумывали кучу дополнительных мер. Никто не захотел ждать ещё хотя бы год. С Охраны правопорядка они бы тебя и так вытянули — схема-то отработанная. Но время… Время!

Что-то внутри у Ирнеста похолодело. И хотя в подобную «правду» верилось с трудом, его дальнейшая перспектива рисовалась вполне себе ясно. Если уж эти странные люди вбили себе в голову, что он им зачем-то нужен, то шансы отвертеться были мизерными. Ирнест даже подумать боялся, в качестве кого они рассчитывали его получить. Лабораторного материала? Исследователя? Шпиона? Солдата?.. Не к месту вспомнился и голодный взгляд Лиса. Ирнест поёжился, будто бы вновь ощутив его на себе.

— Так и… У тебя разве не было кучи вопросов? — осведомился Филипп, вырывая его из раздумий.

Ирнест вздрогнул. Только сейчас он осознал, что старик больше не ходил по комнате — рассказ, по видимости, подошёл к концу.

— Простите, но мне как-то не верится во всё это.

Филипп хмыкнул:

— Отрицаешь собственное существование? Так ты всё-таки из этих?..

Ирнест поднял вопросительный взгляд.

— …из философов, — уточнил старик, прищурившись.

Воздуха стало катастрофически не хватать, и Ирнест вдруг прыснул со смеху. Столько лет ему приходилось сдерживать все «недостойные» эмоции, но этот старик… с ним просто невозможно было вести себя подобающе.

— Ого! А мне уж начало казаться, что тебя совсем заморозили эти аристократы… — воскликнул Филипп и тут же добавил совсем другим тоном: — Мне нужно твоё согласие прямо сейчас, юноша. Ты же понимаешь?

— Если я не соглашусь, — Ирнест глубоко вздохнул. — Что тогда?

— Ну, пару лет, думаю, наши ещё попытаются тебя переубедить, — Филипп задумчиво поскрёб подбородок. — А потом…

За эту недолгую паузу в голове Ирнеста успели пронестись одинаково ужасные варианты своей дальнейшей судьбы.

— Ох, ты никак о своей безвременной кончине думаешь? Вон и побледнел весь… Рано тебе ещё! Не такие уж мы и звери… хе-хе, — Филипп вновь расположился в своём кресле. — Тебе просто присвоят статус иномирца — ничего страшного, на самом деле. Ограничить передвижения, конечно, придётся… да и круг должностей, вероятно. Но в лабораторию никто насильно затаскивать не станет, это я тебе могу обещать. И не такое видывал!

Ирнест выдохнул и задумался. Нужно ли ему это? Он всего лишь хотел забраться на тёплую должность после выпуска из Академии. Протащить с помощью нужных знакомств опеку над Мари и забрать её из больницы. Быть может — уехать из столицы. Но с другой стороны…

— Я смогу узнать свою историю?

То, о чём мечтали многие сироты. В детстве они с Мари частенько разговаривали на эту тему, воображая всё более невероятные сюжеты. Ирнесту почти всегда доставались в качестве семьи героически павшие солдаты, а для себя Мари выдумывала рассказы о потерянной принцессе древнего рода. Никто в обиде не был.

— Конечно, — мягко улыбнулся Филипп. — Скажу тебе по секрету: у меня уже имеются кое-какие предположения.

Дыхание разом сбилось. Ирнест ещё не верил старичку ни на половину… но уже отчаянно хотел, чтобы всё это оказалось правдой. Он сможет узнать свою настоящую историю, и, быть может, знания таинственной Организации даже помогут найти Мари. Ради этого Ирнест готов был и голову положить. Пусть только это не окажется шуткой или чьей-то страшной ошибкой.

Он поднял голову, встречаясь взглядом с выцветшими карими глазами.

— Что мне нужно делать, профессор?

Филипп улыбнулся и предвкушающе потёр ладони:

— А вот это уже совсем другой разговор, юноша!

Мари предпочитала не думать, в каком виде вылезла с первого этапа. Учитывая то, что последние метры пришлось ползти по земляному туннелю, больше похожему на узкую нору — видок был ещё тот. Она потёрла подбородок тыльной стороной ладони, что казалась чище всего остального, но по ощущениям стало только хуже. Глубоко вздохнула. Ситуацию сглаживал только тот факт, что большая часть кандидаток в охотницы выглядела совершенно также: разодранная и местами обгоревшая форма, вымазанные в земле руки — они единодушно сверлили жриц, стоящих неподалёку, тяжёлыми взглядами.

Лишь одна группка, сбившаяся в отдалении от всех, то и дело заходилась смехом. Феи, прошедшие первый этап с минимальными трудностями, сидели прямо на траве и делились впечатлениями, расчёсывая подругам волосы и стирая с менее удачливых лиц грязь. Мари упрямо пыталась не смотреть в ту сторону, но взгляд всё равно норовил скосить на веселящихся фей. Хильда была среди них: довольная и сияющая.

Мари не могла понять, как фея смогла пройти все испытания и остаться настолько… чистой. На мгновение в голову пришла странная мысль, что Хильда и не начинала первый этап, но Мари тут же отогнала её от себя. Она ведь сама видела, как сиреневая макушка скрылась между корней одной из первых — даже если Хильда и относилась к человеку с извечным пренебрежением, у Мари не было особых причин подозревать её в обмане.

Несмотря на самодовольство некоторых фей, команда сдающих казалась немного поредевшей. Тех кандидаток, что не справились с заданием, уже отпустили по домам. Мари вышла с первого этапа чуть ли не самой последней и успела застать лишь одну из группы провалившихся. Фея, наполовину выпачканная в ярко-оранжевом сигнальном порошке, сидела прямо у самого прохода на испытание, обняв колени. Её ощутимо трясло; то и дело доносились всхлипы вперемешку с невнятными бормотаниями. Мари, замявшись на пару секунд, шагнула к ней — смотреть и дальше на сдавленную истерику она просто не могла. Однако стоило только её пальцам коснуться свалявшихся в один комок волос, как фея в момент отшатнулась, вперившись в неё ошалелым взглядом, словно видела вместо невысокой девушки опасного монстра. Лицо было всё в грязных разводах от слёз, а в глазах плескался животный ужас.

Ещё через полминуты фею увели куда-то жрицы, а Мари плюхнулась в траву там же, где стояла. Колени подогнулись сами собой. Она так и не смогла выдавить из себя ни слова утешения или поддержки. Остальные же, казалось, и вовсе не заметили этой сцены — никто даже косого взгляда не бросил. Спустя некоторое время Мари и самой стало вериться в то, что до смерти напуганная фея ей просто померещилась. Или же она мучительно хотела, чтобы так было.

— Подойдите все ко мне, девочки. — Уже знакомый голос феи, которая отправляла их на первое испытание, вклинился в череду мрачных мыслей.

Кандидатки тут же повскакивали со своих мест, торопясь окружить жрицу. Мари тряхнула головой и поплелась следом — после всех испытаний совершенно не хотелось двигаться, но инструкции следовало услышать из первых уст. Вымаливать информацию из одногруппниц было не самым приятным занятием — это она уяснила уже давно.

— Поздравляю. Вы смогли преодолеть первый этап, — жрица вновь заговорила, как только воцарилась тишина. — Это была лишь небольшая проверка, но и она дала первые плоды.

Со всех сторон послышались сдавленные смешки. Мари невольно поморщилась, вспоминая плачущую фею в ярких пятнах.

— Перед вторым этапом у вас будет время отдохнуть и набраться сил. Два дня и три ночи. Мы сочли это достаточной передышкой.

На этих словах у половины кандидаток невольно вырвался вздох облегчения: многие втайне опасались, что их погонят на второе испытание сразу же. Мари даже едва заметно улыбнулась и переступила с ноги на ногу — трава была прохладной и влажной. Надо было зайти за новой парой ботинок и сменить одежду, раз уж выпал такой шанс.

— Второй этап будет проведён в поселении. Старая площадка вновь готова принять будущих охотниц. Мы уверяем вас: Чаща проверена и зачищена от излишних опасностей.

— Разве её не запечатали насовсем?

Фея, задавшая этот вопрос, поднесла сцепленные пальцы к губам, словно пыталась дыханием отогреть их. Она стояла совсем рядом, и поэтому, когда жрица повернулась на голос, Мари показалась, что та обращалась к ней одной.

— Нет причин для беспокойства. Если вы готовы принять на себя ношу охотниц, то искусственно созданный лес не доставит вам трудностей… Однако никогда не поздно отказаться, — она обвела взглядом кандидаток. — Быть может, кто-то желает?..

В воздух взметнулись руки. Мари закрутила головой, совершенно не понимая такой реакции обычно самоуверенных фей. Сейчас же, казалось, некоторые находились всего в одном шажке от обморока. Жрица невозмутимо кивнула.

— Никаких штрафов не последует. Это ваше решение, — она оправила тёмный рукав и вновь сложила руки на груди. — Вы вольны испытать свои силы в следующем году.

Только пройдя через границу Внутреннего Круга, Мари, наконец, смогла расслабиться. Феи тут же взмыли в воздух, тревожно переговариваясь на лету, напоследок одарив человека одинаково жалостливыми взглядами. Они все знали что-то, чего не знала Мари, но ни одна не спешила делиться этой информацией.

Мари повела плечами и потянулась, с наслаждением прохрустев суставами. Скрытность одногруппниц совершенно её не заботила. Если это был какой-то общеизвестный для фей факт — ей просто оставалось найти кого-то из более дружественно настроенной части поселения. Например, Нэй или Лиф. Всего-то!

Однако… Мари сбавила шаг. Почему же феи отказались от участия во втором этапе, только заслышав про какую-то Чащу? Это название ей было незнакомо. Как она ни силилась вспомнить — ничего на ум не приходило, хотя карта Дома Ветров и близлежащей местности появлялась перед мысленным взором без особого труда. Жрица упоминала, что это «старая площадка». Но почему, если в поселении был какой-то «искусственно созданный лес», о нём ранее никто не заговаривал? Чем больше Мари размышляла на эту тему, тем тревожнее ей становилось.

— Эй, Мари! Берегись! — Она едва не подскочила от громкого окрика.

Мгновенно узнав голос капитана Нойль, она обернулась и — не иначе как чудом — рефлекторно поймала нечто, едва не ударившее в грудь. При более детальном рассмотрении это «нечто» оказалось очень знакомым на вид ботинком. Мари только хмыкнула и расположилась прямо на земле, придирчиво оглядывая обувь. Ножные обмотки после всех приключений представляли собой печальное зрелище, поэтому их пришлось стянуть, скатав в один рулон — следовало как следует простирать ткань прежде чем надевать вновь. Тащить грязь в сравнительно чистые ботинки не хотелось вовсе.

— Не теряй больше, — Нойль поравнялась с ней и хохотнула, хлопнув по спине. — Еле отобрала у жриц — вцепились, как ульвы в свежее мясо.

— Так у меня появились поклонницы? — хмыкнула Мари, чуть хмурясь, и поднялась на ноги, довольно ощущая стопами мягкую подошву, а не колючие ветки с мокрой травой. — Думаешь, стоит перепрятать сорочку?

Нойль подалась вперёд, приобнимая её за плечи.

— Да про тебя там чуть ли баллады уже не начали сочинять! Слушай, Мари, ну-ка колись давай: чего ты такого на последней комнате вытворила?

В горле разом пересохло, но Мари покорно двинулась вперёд, подстраиваясь под шаг капитана.

— А-а… ты разве не видела?

— Отлучилась всего на минуточку! — Голос Нойль упал почти до шёпота. — Поворачиваюсь, а там жрицы чуть свои покровы не посрывали. Бегали как в ляжку ужаленные — честное слово!

В любое другое время такая новость здорово повеселила бы Мари, но сейчас она с трудом сдерживала дрожь. Обнаруженный дар пока совершенно не являлся поводом для гордости, тем более, учитывая по крохам собранную информацию. Чёрное пламя — в этом уже не было сомнений — точно принадлежало магии второго отражения, и она знала: демонические расы ни у кого не пользовались большой любовью. Их уважали, боялись, ненавидели… но никак не любили.

— Ну… я просто немного смошенничала, — промямлила Мари, сдавшись под выжидающим взглядом; отчаянное решение, принятое под влиянием момента, больше не казалось таким уж удачным. — Но меня же допустили ко второму этапу, верно?

Нойль заливисто расхохоталась, откидывая голову назад:

— Они теперь от тебя не отстанут. Точно тебе говорю! Идеально выверенные испытания… и «смошенничала»! Ну ты даёшь!

— Легко тебе говорить, — буркнула Мари, ощущая жгучее прикосновение стыда на щеках. — Они вообще что-нибудь сказали?

Нойль наморщила лоб:

— Много там не услышишь — сама понимаешь, какие они скрытные. Но разговоры ещё про одну даму были … хмурая она такая, высокая.

— Хильда? — подсказала Мари.

— Точно! Она! — Нойль потёрла переносицу указательным пальцем. — В общем, обе вы злостные мошенницы, вот так!

— Как-то сомнительно…

— Ну-ну, брось! Я тебя когда-нибудь обманывала? — фыркнула Нойль и вдруг предупреждающе сузила глаза, словно разом потеряв терпение. — Так и что ты сделала, Мари? Мне же нужно знать, какими талантами обогатится мой отряд!

Мари едва заметно ухмыльнулась:

— Взломом замков, как минимум. Начинай брать заказы на ограбление — в гору пойдём, — она подняла взгляд и тут же зашипела сквозь зубы, хватаясь за голову: воспитательный подзатыльник от капитана не заставил себя ждать.

— Ну, комедийные представления уже хоть сейчас давать можно, — скривила губы Нойль, но глаза её смеялись. — Смотри там у меня!

Они прошли уже половину пути до жилой части Дома Ветров, обсуждая экзамен и перебрасываясь ничего не значащими фразами, — как оказалось, жрицы и капитаны охотниц действительно были в курсе всего происходившего за стенами испытания — и вдруг Мари резко вспомнила кое о чём.

— Нойль, а что вообще такое эта Чаща?

— А-а, — уголок её губ дёрнулся, — вам уже сказали… Много отказниц улетело?

— Не так чтобы очень…

— Мой тебе совет: поменьше слушай этих россказней, — Нойль закатила глаза. — Сейчас все судачат почём зря.

— Так в том-то и дело, — проворчала Мари, обхватив себя руками. — Никто ничего не рассказывает, а сами переглядываются так, будто там целая жуткая история.

На пару секунд воцарилось молчание. Нойль поглядывала на неё, словно бы решалась: говорить или нет.

— Да-а, — она фыркнула и заложила руки за голову, — «жуткая история» там и впрямь имеется. Но мистики в том никакой и не было — я так считаю.

— А всё-таки? — взмолилась Мари.

— Сама я испытания в Чаще не застала, так что и сказать ничего про неё не могу. Уже была капитаншей, когда жрицы, наконец, достроили эту громадину. Ну… увидишь ещё! А все домыслы только и сводятся к тому, что они «перестарались с приданием лесу разума». Лет так с десяток назад площадку закрыли после особо неудачного экзамена — вот и вся история.

— Так Чаща — это разумный лес? — Мари подняла брови.

Нойль вдруг расхохоталась:

— Слушай, тут уж у некоторых фей разума недостаёт! Я бы не была так уверена в достаточном его количестве у деревяшек.

Больше ничего вытянуть из Нойль, к вящему огорчению Мари, так и не удалось, хотя доводы её, опровергающие жуткую репутацию Чащи, звучали довольно логично. Они распрощались ещё через несколько минут, и, услышав напоследок извечное: «Не вешай нос, Мари!» — она решительно мотнула головой. Действительно, когда только слухи и народные байки оказывались правдивы хотя бы наполовину? Решив, что разберётся со всем после того, как выкупается и сменит одежду, Мари направилась к облюбованному уже ей озеру. Она слышала, как феи говорили, что в честь проведённого первого этапа вновь нагреют водоёмы у южной границы, но идти на другой конец поселения не хотелось. Даже из-за горячей ванны.

В свою комнату заглядывала Мари с опаской — не выпрыгнет ли особо эксцентричный ожидающий из-за занавеса? — но на сей раз обошлось. Помещение встретило её тишиной и спокойствием. Быстро похватав из ниши всё необходимое, Мари устремилась в обратный путь — к земле, гадая, где же поджидали её друзья. Ей просто не верилось, что такое событие, как пройденный первый этап, могло остаться без внимания… кроме того, и самой очень хотелось поделиться всем, что случилось за этот день. Поэтому она даже не удивилась, когда, только выйдя из-за деревьев, наткнулась взглядом на Нэй, сидящую у кромки воды. На плотной тряпице уже были разложены какие-то флаконы и баночки — лекарка вооружилась по полной.

— Так и знала, что встречу тебя тут, Мари, — весело помахала рукой она и тут же рассмеялась, вскакивая на ноги: — А Леон проиграл — пошёл к целительницам!

Мари прыснула со смеху, представив реакцию альва, когда он поймёт, что подруга даже и не собиралась идти за экстренным лечением. На самом деле она просто была уверена, что с её царапинами справится и Нэй — да и доверия к ней было куда больше, чем к целительницам. Правда, Мари собиралась зайти к ней уже после всех водных процедур, избавив подругу от наглядных подробностей своих похождений.

— Ого! Вот это настоящая трагедия, — присвистнула Нэй, разглядывая сильно изувеченную форму, которую Мари скинула прямо на землю. — Ну, швеям не привыкать… Из года в год одно и то же!

Она перевела взгляд на спину подруги и ахнула.

— Что, всё так плохо? — поинтересовалась Мари, хотя по ощущениям уже и сама догадывалась, что там должна была увидеть фея.

— Ну… если родные цвета твоей кожи — фиолетовый и жёлтый, то всё просто идеально, — протянула Нэй, не в силах оторвать взгляда от открывшейся картины.

Мари поспешила зайти в воду, пока та не успела заметить ничего более критичного.

— И вот нельзя было как-то поаккуратнее? — вздохнула Нэй, хмурясь.

Мари выразительно хмыкнула, осторожно касаясь жёсткой мочалкой кожи. Лучшим вариантом казалось вообще её не трогать, но желание смыть с себя грязь и пот были сильнее.

— Давай помогу? — Нэй перепорхнула ближе, разглядывая подругу со всех сторон.

Мари зашипела сквозь зубы — мочалка как раз проехалась по содранному участку на плече, — но мотнула головой:

— Сама справлюсь.

— Конечно! «Справилась» же с тем, чтобы калечиться, — буркнула Нэй, непреклонно отбирая мочалку. — Сиди уж и не двигайся…

Мари хотела было привычно съязвить в ответ, но её вдруг прервал недовольный голос Леона, раздавшийся по ощущениям слишком уж близко.

— А ну признавайся, Нэй, ты ведь сжулила и на этот раз, не так ли?

Альв показался с другой стороны озерца и остановился, опираясь на ствол дерева. Мари, сдавленно пискнув, нырнула в воду по самый нос. Помогло это не слишком сильно — прозрачностью вода могла бы посоперничать с самым тонким и чистым стеклом.

— Проиграл, так и признай, Леон, — показала язык ему Нэй и тут же отвернулась: — Эй, Мари, так не годится!

Та только пробулькала что-то в воду, кидая грозный взгляд в сторону альва, что совершенно бессовестным образом расположился в паре метров от них.

— Ой, да чего я там не видел, дорогая! — воскликнул Леон, тем не менее, верно истолковав невербальные знаки.

Мари от возмущения вытянула шею, наконец, соизволив подать голос:

— А чего это ты там «видел»?

— Ну хватит вам! — прервала спорщиков Нэй и, уперев руки в боки, прикрикнула на альва: — А ты отвернись, Леон. Неужели не ясно — ты смущаешь Мари!

Тот картинно вздохнул, но всё-таки покорно отвёл взгляд, подперев подбородок ладонью, и уставился куда-то вдаль. Всем своим видом Леон выражал настолько явную обиду, что Мари немедленно стало стыдно, несмотря на свою абсолютную правоту. Повисло неловкое молчание. Одной только Нэй, казалось, оно совершенно не мешало — она крутилась возле подруги, едва касаясь поверхности воды, ловко смывая грязь с пострадавших участков. Мари даже подивилась, насколько аккуратными были её прикосновения — сама бы она так явно не смогла.

— Так и… как всё прошло? — Нэй первой нарушила тишину и потянула её на берег, когда, наконец, посчитала приемлемой для дальнейшего лечения.

Мари бросила быстрый взгляд в сторону Леона, но тот всё также смотрел куда-то сквозь деревья, не проявляя к её обнажённой натуре никакого интереса.

— Можно готовиться ко второму этапу, — решив не тянуть больше с важными новостями, кивнула она и расположилась на приготовленной подстилке.

— Так это же просто замечательно, дорогая! — встрепенулся Леон; Нэй тут же зашикала на него, заставляя вновь перевести взгляд: — Ой, ну и ладно… прости-прости, — он отмахнулся, заметно не испытывая ни грамма вины, и тут же привычно зачастил: — Так и как испытания? Сложно было? О-о, мы были так удивлены — представь себе! — когда жрицы сказали, что никого кроме капитанш и кандидаток к себе не пустят. Думал, наша красотка Лиф не выдержит и вцепится кому-нибудь в горло… Повезло ещё, что я узнал об этом много позже! Не пустить инструкторов полюбоваться на плоды трудов своих. Это же не дело! Правда, милая моя?

Поток вопросов, которые вываливались на Мари с огромной скоростью, заставил её невольно рассмеяться — в этом был весь Леон. В искреннем любопытстве даже феи не могли с ним соперничать на должном уровне. Стараясь не отвлекаться на покалывание и жжение там, куда Нэй уже успела нанести свои чудодейственные составы, Мари — как могла подробно — пересказала друзьям свои приключения на первом этапе, умолчав только о самом его завершении. У неё ещё оставались надежды, что жрицы не слишком будут распространяться об увиденном. Наверняка, придётся переговорить со Старшей или Управляющей, но…

Леон на протяжении всего рассказа то и дело вставлял ремарки, которые благодаря его многословности ощутимо растягивались. Несколько раз даже Нэй не выдерживала и напоминала разошедшемуся другу, кто именно являлся в данный момент звездой вечера, резко обрывая его бесконечные «воспоминания о былом». Леон не менее многословно просил прощения и замолкал... Ровно на пару минут, до следующей вставки.

К концу рассказа Мари, уже перемотанная тонкими полосками ткани до состояния, близкого к мумии, и переодевшаяся в чистую одежду, чувствовала себя просто замечательно. Практически ничего не болело и не ныло — лекарства Нэй действовали отменно, а от плотного перекуса по телу разливалась приятная тяжесть. Леон, благосклонно допущенный поближе, помогал лекарке складывать остатки провизии и лекарств по двум небольшим корзинкам, не переставая болтать.

— Хильда девочка своеобразная, — понизив голос, поведал он, отвечая на последний вопрос Мари. — Она могла бы стать жрицей… С такими-то данными! Но сама отказалась от обучения, — неслыханное дело! — проведя за Внутренним Кругом несколько лет, а потом прибилась к охотницам. Даже сама Старшая с ней разговаривала… но без толку! Загорелась стать охотницей — и всё тут, — Леон возвёл глаза к небу. — Уж не знаю я, в чём там причина была, но магии Хильда поднахвататься успела — первое время шкодила, как древесный пустовёрт.

Мари поджала губы: образ вечно хмурой, серьёзной феи никак не вязался с маленьким существом, похожим на вытянутую, короткошёрстную обезьянку, — известным шутником и воришкой в этом отражении. Пустовёрты населяли почти все леса Альвланда, доставляя кучу проблем местным народам, за исключением тех, что были хорошо защищены. В Доме Ветров жила лишь парочка таких зверьков — у фей-заводчиц. Мари сама видела, как они носились по загону с такой скоростью, что перед глазами всё начинало кружиться и расплываться.

— Никогда не замечала, чтобы Хильда применяла магию, — пробормотала Мари, вклиниваясь в болтовню Леона.

— Это она из-за тебя скрытничает, — тот вдруг расплылся в улыбке. — Стоило тебе, дорогая, появиться в поселении, как Хильда резко насела на технику ведения боя. А раньше — сколько ни ругал я её! — всегда на мерцание своё полагалась, — заметив озадаченный вид Мари, он поспешил пояснить: — Это перемещения такие. О-очень быстрые и коварные. Вот ты только моргнёшь, дорогая моя, а враг уже за спиной притаился… или ушёл из западни без единой царапины! Умение это — исконно фейское… да и даже среди них ныне встречается кра-а-айне редко. Совсем не удивительно, что к девочке с едва ли не утерянным даром здесь особое отношение.

— Ну ты и сказал, Леон! — хихикнула Нэй. — Тебя послушать, так это ко всем тут «особое отношение».

— «Ко всем» не ко всем, душа моя, — возразил ей Леон, — но ты не станешь отрицать, что в последние годы маловато осталось владеющих магией фей, — он поднял вверх указательный палец, не давая Нэй ничего сказать. — Я веду речь о боевых умениях.

Мари крутила головой, переводя взгляд с альва на фею, но не спешила вступать в обсуждение.

— Нельзя говорить за всё поселение, наблюдая всего за третью, — Нэй закатила глаза. — Ты же не знаешь, сколько колдуний у жриц… Или это мы чего-то не знаем о тебе, Леон?

— Так он ведь тот ещё злостный подглядывальщик, — едва слышно буркнула Мари, и подруги дружно рассмеялась.

— Ох, ну конечно! Давайте, наговаривайте на несчастного Леона! — альв, прекрасно расслышавший каждое слово, взмахнул руками и поднялся на ноги, усиленно пытаясь напустить на себя обиженный вид.

Смех стал только громче. Нэй покачивалась в воздухе, схватившись за живот, не в силах больше сдерживать рвущийся наружу хохот. Мари утирала выступившие слёзы. Все тревоги разом испарились из головы: казалось, в этот момент больше не существовало ни пугающих тайн, ни маячащих на горизонте испытаний. Всё было именно так, как давным-давно представлялось, и совершенно не хотелось даже думать о том, что когда-нибудь это может быть разрушено.

Только не на этот раз.

Всё рухнуло в одночасье.

Мари никогда не задумывалась о том, как же ей повезло, что Леон был на её стороне в решении сдать экзамен в этом году. Беспокойство Нэй, смешки одногруппниц, недоверие инструкторов — всё разбивалось о рьяную поддержку альва. Ровно до этого момента. Едва услышав про Чащу, Леон мгновенно растерял всё своё красноречие. Страшно бледный, он намертво впился длинными пальцами в плечи Мари и произнёс только одно: «Не ходи».

Уже сидя на излюбленном месте — на пороге своей комнаты, свесив ноги вниз, она вдруг поняла, что так и не смогла спросить о причинах той реакции Леона. Альв исчез из поля зрения столь стремительно, что Мари и опомниться не успела, Нэй же за всю дорогу до жилых комнат так и не нарушила гнетущей тишины. Фея хоть и была рядом, но любые слова просто застревали в горле, стоило только повернуться к ней. Только на прощание она подлетела близко-близко и, обняв подругу за шею, почти прошептала: «Я мало об этом знаю, но… не спрашивай его. Ладно?»

Мари с силой зажмурилась и уткнулась лбом в колени. Только она опрометчиво подумала о том, что наступили, наконец, счастливые времена, как реальность жёстко напомнила о себе. Но самое отвратительное было то, что Мари просто не представляла, чем она могла помочь другу. Нечто мрачное в глубине души подсказывало однозначно: «Ничем». И она, как ни странно, с этим была согласна.

Рассвет Мари встретила лёжа на полу в своей комнате. Сна не было ни в одном глазу, но тело не двигалось, словно придавленное сверху чем-то тяжёлым и мягким. Первый день из двух отведённых на отдых и подготовку перед вторым этапом рисковал так и пройти в ленивом ничегонеделании, если бы не заявившаяся к подруге с утра пораньше Нэй.

— До-о-оброе у-утречко, Мари! — пропела она, впуская свет в полутёмную комнатушку. — Как твой боевой настрой?

Мари тяжело вздохнула и с трудом приоткрыла глаза, привыкшие за всё это время к темноте. Нэй скорчила недовольную мордашку:

— И что это такое?

— Что? — буркнула Мари, переворачиваясь на бок.

— Для начала, — Нэй глубоко вздохнула, — почему ты на полу?

На пару секунд воцарилась тишина. Мари пришлось приложить все усилия, чтобы хотя бы немного разомкнуть челюсть.

— Тут прохладней.

— Ага-а… — Нэй присела на корточки возле её головы и устроила подбородок в ладонях. — Есть пойдёшь?

Мари промычала нечто неопределённое. Нэй цокнула языком и принялась разматывать наложенные со вчера повязки.

— Что-нибудь болит?

На сей раз мычание являло собой отрицание.

— Всё равно ещё раз надо помазать… а может быть ещё и парочку, — пробормотала себе под нос Нэй, не обращая внимания на пассивную реакцию.

— Тебе виднее.

— Мари!

Она повернула голову и вопросительно подняла брови.

— Слушай, ну чего ты расклеилась? — Нэй протянула её за щёки в разные стороны. — Не ты ли мне доказывала, что тебе всё по плечу?

— Не припоминаю такого, — даже не пытаясь выбраться из захвата, пробухтела Мари.

Видимо, зрелище получилось довольно забавным, потому что Нэй резко захихикала и разжала пальцы. В местах, где она касалась, кожа тихо горела.

— Ну, тут уж удивительный случай выборочной памяти. Мне такое не излечить!

Следующие несколько минут Нэй упрямо старалась намазать Мари мазью с резким травяным запахом. Та покорно переворачивалась с бока на бок, но более ничем упростить своё лечение не пыталась. Наконец, когда все процедуры были окончены, а использованные повязки свёрнуты в один комок, Нэй покачала головой и поднялась на ноги.

— Последний раз спрашиваю: есть пойдёшь?

Мари задумалась всего на пару мгновений:

— Нет, не хочу… Я отдохну ещё немного.

Нэй только фыркнула на прощание и выскочила из комнаты, видно, осознав, что в подобном состоянии большего она не добьётся. Вновь воцарилась тишина; только где-то вдалеке слышались смеющиеся голоса да лёгкий ветер шелестел листвой. Мари повела носком левой ноги, на которую падал солнечный лучик из-за отогнувшегося полога, — припекало.

Она подняла ладонь к глазам — ту самую, которая вчера пострадала от чёрного пламени, — кожа выглядела только немного покрасневшей и припухшей. Удушающе пахло травами. Снадобья Нэй всегда казались Мари чем-то совершенно поразительным, хоть фея и сетовала на то, что они действовали на человека не так эффективно, как должны были. Ещё в самые первые месяцы пребывания в Доме Ветров Нэй устроила Мари тотальную проверку, выясняя, какие составы вообще оказывали нужный эффект. Естественно, ничего опасного для человека в них не было — Нэй предусмотрительно проконсультировалась насчёт этого у жриц, но даже и они не могли точно ответить на все вопросы лекарки.

— Доброе утро, — прошелестел вдруг знакомый голос у самой кровати.

Мари, дёрнувшаяся от неожиданности, громко выдохнула, выцепив взглядом белую фигурку Мины.

— Когда-нибудь, я точно помру от твоих появлений, — заметила она, почти не разжимая зубов.

— Все умирают в конечном итоге, — обронила Мина — в голосе её почудилось сожаление — и в следующее мгновение появилась уже на расстоянии одной ладони. — Я принесла твой кулон.

Мари благодарно кивнула, когда на грудь опустился ставший родным за всё это время кристалл. Сразу стало будто бы спокойнее. Перед первым этапом она предусмотрительно отдала украшение Мине, опасаясь не то засветить, не то потерять его.

— Рано ещё… — с сожалением заметила Мари. — Отдашь после экзамена.

Мина посмотрела сквозь неё и едва заметно свела брови к переносице.

— Мы хотели ожидать тебя сегодня.

Мари качнула головой, не отрывая её от пола.

— Потом… Надо набираться сил, а не шастать по ледяным пещерам, — она усмехнулась. — Можешь передать ему, что всё в порядке.

— Уже, — Мина медленно моргнула. — Вижу, ты… обеспокоен?

Мари пожала плечами и сжала в руке тёплый кристалл, привычно ощущая биение пламени.

— Всё идёт так, как должно, — ещё тише, чем обычно, проговорила фея. — Нет причин терзать себя.

Едва слышно фыркнув, Мари закрыла глаза:

— Посплю — и мне сразу станет легче! Не волнуйся так…

Она хотела сказать что-то ещё, но вдруг запнулась, почувствовав, как лба коснулась — почти невесомо — тёплая сухая ладонь. И в тот же миг мир перестал существовать.

Он ступает по пеплу, огибая лишь чудом сохранившиеся кое-где металлические конструкции, торчащие из земли. Тишина давит на уши. Сердце бьётся, по ощущениям, где-то в горле. Что же он наделал?

Насколько хватает глаз, во все стороны простирается сокрытая серостью равнина. Ещё утром солнце освещало здесь вековые деревья и круглые, построенные из металла и камня жилища. Он сжимает в ладони знак Стража Льётхейма, и острые грани с готовностью впиваются в кожу. Он ведь не виноват… Совсем нет.

Чуткий слух улавливает вдруг неясное копошение. Он прислушивается. Ничего, только ветер сметает пепел с тихим шелестом. После такого никто и не может быть жив. Он слишком хорошо это знает.

Звук повторяется.

На этот раз он успевает проследить направление. Ботинки вязнут, заставляя оступаться, когда он бросается туда. Руками разгребает ненавистный уже пепел — символ потери самого себя; тёмные рукава, штаны — всё окрашивается серым.

Пальцы через пару минут упираются в нечто твёрдое, ещё хранящее тепло. Небольшой нерабочий колодец, придавленный тяжёлой плитой. Он сдвигает её всего на пару пальцев, обдирая руки о неровные края, и в уши забивается рычание, вперемешку с жалостливым скулежом. Неужели кто-то…

Мари проснулась на своей кровати. Она потёрла глаза, с трудом размыкая кажущиеся неподъёмными веки. Ветер нетерпеливо колыхал тяжёлый зелёный полог, но солнце не спешило расцвечивать деревянный пол. Странное ощущение маячило где-то на периферии, однако осознанные мысли не приходили… Ей ведь ничего не снилось на этот раз? Мари уже и не помнила, когда вот так вот просыпалась с совершенно пустой головой, не обременённой яркими картинками.

Она вдруг тихонько фыркнула. Мина в очередной раз поняла её слова буквально. Нет, за эти два года Мари уже успела немного попривыкнуть к странной белой фее, но иногда той всё-таки получалось её удивить. Интересно, сколько же она проспала? Мари села на кровати и глубоко вздохнула.

Пахло дождём.

Она любила, когда он шёл в Доме Ветров. Из-за Защитного Круга частички воды, сколь бы объёмны они ни были, превращались в мелкую пыль. Деревья шумели листьями; где-то совсем рядом настойчиво стучали о доски капли, стекающие с них. Мари выбралась из-под одеяла и раскрыла полог, зацепляя его за стену специальным крюком. В комнату тут же ворвалась свежесть.

Желудок, казалось, намертво присох к позвоночнику. Мари поморщилась от неприятных ощущений и приняла стоическое решение выбраться на улицу за чем-нибудь съестным. В Доме Ветров всегда ели по строгому расписанию, но добрые феи, работающие «на кухне» в их части поселения, никогда не отказывали особенно голодающим личностям. Нэй, притащив впервые подругу в святая святых, непреклонно объявила, что такие знакомства — самые нужные и важные в жизни, а Мари не стала и возражать. В конечном итоге кухня стала подвергаться её набегам едва ли не чаще, чем заглядывала туда Нэй — известная любительница перехватить что-нибудь в перерывах между установленными приёмами пищи.

Снаружи оказалось… мокро. Влага мгновенно пропитала всю одежду и волосы, но Мари даже не старалась спрятаться от дождя. Он был тёплым и приятным. Разве что ботинки тут же стали раздражающе хлюпать. Мари потрясла ногой, но вода из обуви, ожидаемо, никуда не делась. Что ж, с этим ещё можно было смириться. Еда была в явном приоритете.

Поселение словно вымерло. Феи не выходили без необходимости в дождь — высокая влажность не шла на пользу их крыльям, которые тяжелели и становились неповоротливыми. Мари перегнулась через перила на одной из площадок, бесстрашно вытягивая вперёд ладони, словно пытаясь набрать в них как можно больше влаги. Взгляд лениво заскользил по умытой дождём зелени, и Мари даже на пару мгновений забыла о тянущем зове желудка, просто наслаждаясь природой, как вдруг сквозь листву отчётливо промелькнула знакомая долговязая фигура.

— Леон! Эй, Леон! — сложив ладони рупором, прокричала Мари, не надеясь, впрочем, на успех: до земли было достаточно далеко, а шум дождя всё нарастал.

Альв остановился и всего через секунду безошибочно нашёл взглядом источник дополнительных звуков. Задрав голову, прикрывая глаза ладонью, он поднял вторую руку с зажатым в ней объёмным свёртком и дёрнул подбородком в его сторону. Желудок Мари протяжно возвестил о себе, мгновенно опознавая передачку с кухни.

Через рекордные несколько минут она уже преодолевала последние разделявшие её с едой (и конечно же с другом) метры. Пару раз Мари умудрилась поскользнуться на лестнице, но, к счастью, обошлось без серьёзных приключений. Да и альв, вроде бы, ничего не заметил.

— А я говорил Нэй, что, проспав больше суток, ты первым делом начнёшь разыскивать еду, — с лёгкой усмешкой возвестил Леон. — Хотя я предполагал, что успею к такому знаменательному событию… Всё равно летуньи от тренировок отлынивают! Воздух, понимаете ли, потяжелел для них. Нет, ты только послушай!

— Больше суток? — Мари удивлённо моргнула, прерывая его бесконечный поток жалоб.

— Я имел смелость прийти к тебе, моя дорогая, вчера вечером. Нэй обмолвилась мимоходом, что ты спала прямо на полу! И представь себе моё удивление, когда именно эту картину я и обнаружил по приходу, — Леон трагически смахнул со лба налипшую мокрую чёлку.

— Так это ты перенёс меня на кровать?

Он отвёл взгляд и, вместо ответа, кивнул в сторону большого камня, что скрывался под плотно переплетающимся плющом. До него капли дождя почти не долетали, хотя сам валун казался мокрым.

— Не составишь ли мне компанию за обедом на свежем воздухе, моя дорогая?

Мари хмыкнула и, несмотря на явное увиливание от вопроса, с готовностью кинулась к указанному месту. Отказываться от такого заманчивого предложения в её понимании было просто кощунством. Она подбежала к валуну первой и коснулась тёмно-серой, шершавой поверхности ладонью. Камень был холодным и, действительно, несколько влажным. Она обернулась к Леону, но тот явно отстал, не стремясь ускорять размеренный шаг.

Решение пришло мгновенно. Мари прикусила язык, настраиваясь, и тут же отдёрнула ладонь — от камня явственно повалил пар. Получилось! Всё произошло настолько быстро, что она даже ничего не почувствовала, — разве что ладонь немного обдало жаром. Мари едва подавила желание сплясать от радости. Она уже не один раз пробовала нагреть таким способом воду или камни — «те» сны подсказывали, что это было более чем возможно, но до сих пор всё оканчивалось не совсем так, как задумывалось. Вода мгновенно испарялась, стоило только чёрному пламени лизнуть её, а камни оплавлялись как масло на солнце. Что ж, возможно, длительный отдых действительно был тем, чего ей не доставало…

— Как странно, — протянул незаметно подошедший альв, тоже касаясь камня; Мари едва не подскочила от его тихого голоса, раздавшегося совсем рядом.

— Ты чего, Леон?

— Валун хранит тепло, хотя не видел солнца уже очень давно, — он качнул головой и нагнулся к серой поверхности, придирчиво осматривая её. — Весьма странно.

Мари, всё ещё пребывающая в эйфории от первой за долгое время удачи, только пожала плечами, забираясь на нагретый камень. На этот раз даже никаких оплавленностей в форме ладони! Вот бы ещё научиться поджигать ветки для костра, а не обращать их в пепел… В рейдах такое умение точно бы пригодилось.

— Так ведь Дом Ветров всегда полон чудес, — усмехнулась Мари, нетерпеливо заёрзав на месте.

Леон окинул её нечитаемым взглядом и принялся развязывать свёрток.

— Кухарки специально для тебя собирали, — возвестил он. — И когда только ты, Мари, успела стать среди них ещё более известной, чем наша Нэй?

— Человеческая неотразимость, — довольно сощурилась та, тут же набивая рот, не особо заботясь, что именно там было.

— Не имею возможности возразить, дорогая, — протянул Леон, нисколько не претендуя на им же и добытую снедь.

Несколько минут они так и сидели молча. Мари пыталась тщательнее пережёвывать еду после того, как, поторопившись, чуть не подавилась особо крупным куском, а Леон, откинувшись на руки, меланхолично смотрел куда-то сквозь переплетающиеся над головой усики ярко-зелёного растения.

— Тебе всё ещё интересна та абсолютно скучная и длинная история о том, как я попал в поселение, Мари? — вдруг ни с того ни с сего произнёс он.

Она застыла, едва не прикусив палец от неожиданности. Этой темы они не касались напрямую уже довольно давно. Леон всегда стремительно уводил разговор в другое русло, а спрашивать у кого-то другого Мари считала нечестным по отношению к другу. Время шло — она вспоминала о повисшей в воздухе тайне всё реже, а с появлением в своей жизни ощутимой цели — становлении охотницей — и вовсе думать забыла о скрытности альва.

— Конечно! — Мари подалась вперёд, пытаясь заглянуть Леону в лицо.

Тот поймал её взгляд лишь на мгновение и совершенно несвойственно себе усмехнулся.

— Вернёшься из Чащи живой, и мой голос — весь твой ровно настолько, сколько сможешь его выдержать, — Леон, подумав немного, вдруг склонился и легко коснулся виска Мари костяшками пальцев. — Но может… если ты не пойдёшь — я смогу дать тебе гораздо больше, дорогая.

В горле ощутимо пересохло; взгляд метался по лицу альва, словно бы она хотела прочесть истинный смысл этих слов.

— Я мог бы ждать твоего ответа хоть до самых звёзд, — тонкие губы тронула печальная улыбка. — Однако, боюсь, я уже имею несчастье знать его, душа моя. Твоему преданному другу никогда не удавалось повлиять на судьбу дорогих ему существ.

— Леон, — Мари до боли прикусила губу, но так и не смогла найти в голове нужных слов.

— Ешь… набирайся сил, — продолжал альв, словно не замечая её смятения. — О-о-о, они тебе понадобятся все без остатка! Позволь только сказать нечто, что никто не посмеет произнести в этом поселении… В борьбе за жизнь нет нечестных выпадов. Это все знают, дорогая, но хранят только у себя внутри.

Повисло молчание. Даже дождь, казалось, поутих, стараясь не мешать им своим шумом.

— Знаешь, — Мари вздохнула, подтягивая к себе колени. — Ты меня здорово напугал вчера.

— О, единственный, кто дрожит от страха, — тут же отозвался Леон, — это самый бесполезный во всех отражениях альв, сидящий перед тобой.

— Почему?

На этот раз прошли долгие несколько секунд, прежде чем он разомкнул губы:

— Чаща — это совсем не то место, дорогая моя, куда бы мне хотелось ещё хотя бы раз отправить своих родных. Понимаешь меня?

Сердце замерло на этих словах. Мари бросила быстрый взгляд на Леона, но тот, скрючившись, уставился на свои ладони, и не реагировал более ни на что. Она придвинулась к нему и прижалась щекой к острому плечу, ощутив на мгновение, как напряглись его мышцы.

— Я обязательно вернусь, большой брат, — успокаивающе протянула Мари.

Мелкая дрожь пробежала по телу Леона, и он уткнулся лицом в ладони:

— Конечно, — едва слышно шепнул он. — Я ведь не имею права сомневаться в моей маленькой сестричке.

* * *

Второй этап готов был начаться с минуты на минуту.

Жрицы безмолвными тёмными фигурами окружали периметр площадки, зовущейся Чащей. Мари с восхищением вертела головой: она не могла даже предположить, что та была настолько огромна. Более того: поговаривали, что внутри лес намного больше, чем занимаемая им часть Дома Ветров, и Мари после всех чудес первого этапа склонна была этим слухам верить.

Ей явственно чудилось, что они находились у самой кромки Защитного Круга. Сквозь чёрную, словно бы в маслянистых разводах, плёнку отчётливо проступали кроны небольших (по сравнению с теми, что росли в поселении) деревьев и сновали туда-сюда неясные силуэты. Картина была слишком знакома для Мари, привыкшей наблюдать за границей в ожидании отряда Нойль с рейдов.

От группы кандидаток в охотницы не слышалось ни единого шепотка. Все были напряжены до предела, взгляды — устремлены вперёд, в неизвестность, которую предстояло им преодолеть. Мари обернулась назад: в некотором отдалении от сдающих стояли друзья и младшие феи, прилетевшие поглазеть на знаменательное событие. Она почти мгновенно нашла во взволнованной толпе Нэй и Леона — последний уж очень заметно выделялся на фоне остальных. Мари искренне понадеялась, что им не придёт в голову просидеть здесь все двое суток, отведённых под испытание. Только подумав об этом, она вдруг тихонько хмыкнула, ясно осознав, что упрямства этим двоим хватит ещё и не на такое. Кажется, придётся поторопиться с преодолением испытаний.

— На этот раз вам предстоит продемонстрировать навыки выживания и командной работы, — монотонно говорила жрица, стоящая к кандидаткам ближе всех. — Площадка приближена к реальным условиям за Защитным Кругом. Из Чащи невозможно выбраться в один момент, только послав нам сигнал. Воспринимайте это как настоящий рейд.

Мари ощутимо передёрнуло. В ровном и мягком голосе жрицы отчётливо проскальзывали опасные нотки. Она скосила глаза: феи, сбившиеся в одну большую группу, цеплялись друг за друга, словно уже сейчас готовые бороться за свои жизни.

— Команды вы образуете сами. Уже внутри, — продолжала жрица, ничуть не смущённая их реакцией. — В центре находится Камень Встречи. Условие одно — добраться до него в составе команды из не менее трёх… — жрица вдруг замялась и окинула Мари цепким взглядом, — …учениц. Каждой будет выдан походный рюкзак со всем необходимым. Однако самое важное для вас — компас.

Ещё две жрицы продемонстрировали простой заплечный мешок из выделанной шкуры. Первая запустила в него руку и вытянула круглый, полупрозрачный предмет со светящимся мелким песком внутри.

— Он укажет вам не только направление, но и расстояние до вашей цели.

Феи согласно закивали, заворожённо рассматривая такое нужное приспособление. Хильда вдруг скривила губы и резко спросила:

— Так и в чём тогда сложность?

Взгляд Мари мгновенно нашёл её. Хильда стояла в кругу подруг — те облепили фею столь плотно, словно старались сойти за одно существо.

— Компасы будут не у всех, — отрезала жрица, передавая рюкзак своим помощницам. — Вернее сказать… Их катастрофический недостаток вы заметите сразу же, как только начнёте собирать команды.

Дыхание у Мари перехватило. В голове настойчиво билась мысль о том, что уж это-то испытание точно окажется провальным. Кто вообще из фей станет объединяться с человеком-обузой? Если только ей не выпадет компас…

— Время на выполнение задание — двое суток. Те, кто не успеет вернуться, — останутся в Чаще до тех пор, пока поисковый отряд не отыщет их, — жрица чуть качнула головой и пробормотала, понизив голос: — Если, конечно, вообще отыщет.

Возмущённый гул прокатился по нестройным рядам, но она взмахнула рукой, призывая фей соблюдать тишину.

— На рюкзаки наложены чары, по которым мы поймём, где вы находитесь в данный момент, — терпеливо пояснила жрица. — Чтобы гарантированно не остаться на площадке до следующего экзамена, советую не терять их. И не теряться самим.

Мари невесело фыркнула. Как будто что-то зависело от неё самой. Коленки уже начали немного подкашиваться от тревожного ожидания, но она тряхнула головой. Нет уж! Она ведь обещала Нэй и Леону, что вернётся с победой.

Как только объяснение всех тонкостей подошло к концу, феи потянулись за рюкзаками. Мари, зазевавшись, оказалась на сей раз ближе к концу очереди. Вдруг что-то совсем неподалёку ярко вспыхнуло — во все стороны брызнули разноцветные искры. Мари мгновенно повернула голову, но явление пропало также стремительно, как и появилось. Только спустя пару секунд она наконец сообразила, что вспышка исходила от высокой кованной арки, притаившейся прямо возле границы.

Очередь продвигалась довольно быстро. Феи подхватывали с земли рюкзаки и проходили сквозь арку, исчезая в ворохе искр. Мари навязчиво казалось, что данный способ перемещения был ей знаком. Несколько мгновений ушло на то, чтобы найти в памяти нужную сцену. Ну конечно! Когда Лиэтель забирала её из человеческого мира ведь…

Мари застыла в нерешительности, когда подошла её очередь выбирать рюкзак. В мыслях отчётливо билось понимание, что именно от этого выбора будет зависеть успех прохождения всего второго этапа. Она протянула руку к приглянувшемуся ей мешку, стоящему прямо перед ней… но в самое последнее мгновение вдруг изменила траекторию — ладонь ощутимо кольнуло — и схватила рюкзак, который был чуть дальше, в стороне.

Интуиция редко когда её подводила. И Мари надеялась только на то, что и в этот раз ей сопутствовала удача.

— Простите, пожалуйста, но нужно подождать ещё немного. Господин Филин скоро подойдёт, — в который раз уже за эти несколько десятков минут взмолилась девица в строгом костюме, прижимая к себе тонкую папку.

Ирнест поджал ноги ещё глубже под стул, пытаясь стать как можно меньше и незаметнее, что с его ростом провернуть было достаточно сложно. От девушки пахло свежевыстиранным бельём и ещё чем-то одурманивающе-фруктовым — Ирнест чувствовал, как мысли становились всё более неповоротливыми, словно вывалявшись в этой липкой сладости. Девушка заметно нервничала, то и дело поглядывая на него, скрючившегося на своём месте. Было мучительно стыдно и неловко доставлять ей столько проблем.

— Может быть, всё-таки принести чай… или кофе? — её оленьи глаза смотрели влажно, с затаённой тревогой.

Ирнест хотел покачать головой, как делал до этого уже трижды, но вдруг неожиданно осознал, что горло намертво пересохло. Видно, сказывалось нервное ожидание.

— Я бы, — он кашлянул, пытаясь справиться с осипшим голосом, — не отказался от воды, если можно.

Девушка отрывисто кивнула, тут же подбираясь:

— Конечно, дайте мне минуту, — и выскочила за дверь так стремительно, как только позволяла ей узкая юбка.

Ирнест, оставшись в одиночестве, выдохнул с облегчением. В небольшой ярко-освещённой комнате он чувствовал себя как на допросе. Железный стол и несколько высоких шкафов с серебристыми дверцами тоже не добавляли каморке шарма. Вся мебель, кроме двух стульев, была прикручена к полу — это Ирнесту бросилось в глаза самым первым. Его привели сюда, вызвав сразу же после пар. Уже знакомый старичок поведал по пути, что «придётся пройти небольшие смотрины», прежде чем нового студента допустят в Комплекс.

«Всего лишь пара формальностей! А потом мы с тобой ещё поболтаем о всяком-разном…» — заговорщицки выдал Филипп и передал сбитого с толку парня миловидной помощнице.

Ирнест прикрыл глаза и потёр нос. Несмотря на то, что девушка покинула комнату, навязчивый шлейф остался, продолжая скапливаться где-то в лёгких. Ирнест давно догадывался, что ему просто не дано было понять увлечённость людей перебивать свой запах чем-то другим, более резким. Не сказать бы, что парфюм вообще пах как-то по-особенному приятно…

Ирнест фыркнул, вновь избавляясь от этой порции воздуха. Сейчас он искренне жалел, что вообще попал в эту «тайную систему подземных переходов», о которой ему с восхищением рассказывал Элли. На самом деле, мистического и тайного в этой части Академии было мало — всего лишь закрытая исследовательская лаборатория. Но Элиота она привела в полнейший восторг, когда его вместе с остальными «избранными» отправили на дополнительную медицинскую проверку. Настолько, что тот не сдержался, вывалив на друга все «секретнейшие» сведения.

Пискнул негромко замок, и входная дверь с мягким шелестом вновь отъехала в сторону. На пороге возникла всё та же девушка. Папка на сей раз была зажата у неё подмышкой, а в руках оказался чистый стакан и бутылка воды. На пластике не значилось ни этикетки, ни каких-то других отличительных знаков, кроме метки самого материала. Всего через несколько секунд девушка ловко поставила перед Ирнестом стакан с прохладной водой, а чуть поодаль — бутыль. На запотевших стенках остались следы её пальцев — крохотные капельки скатывались вниз, стекая на матовое покрытие стола.

— Спасибо, — Ирнест попытался улыбнуться и поднёс стакан к губам.

Несмотря на нелепые подозрения, скребущиеся где-то в подсознании, вода оказалась всего лишь водой как на запах, так и на вкус, разве что на языке осталось ощущение чего-то знакомого. Сразу стало легче дышать, стоило живительной влаге прокатиться по горлу. Ирнест почувствовал себя готовым прождать окончательно запаздывающего профессора ещё столько же, но этого и не потребовалось.

— Кара, девочка моя, можешь идти, — прошамкал Филипп, заглядывая в каморку, как только дверь в очередной раз скрылась в стене.

— Да, конечно, — девушка подскочила с места, бросив последний тревожный взгляд на Ирнеста, и скрылась в коридоре.

— Не вздумай сразу в отдел идти, ты помнишь? — прокричал ей вслед Филипп, высовываясь за дверь.

— Да-да, — глухо прозвучал голос Кары, по всей видимости, успевшей отойти на достаточное расстояние. — Сразу же в душ.

Филипп вздохнул и покачал головой, возвращаясь в комнату:

— Ну, как ты тут? Извёлся весь поди?

Ирнест вопросительно поднял брови — из головы никак не шёл последний обмен репликами, — но всё же решил, что спрашивать о едва ли не подслушанном разговоре невежливо. Филипп захихикал и поманил парня за собой:

— Пойдём, нас уже ждут.

Ирнест залпом допил воду, стакан с которой всё ещё держал в руке, и поспешил за старичком, что с необычайным проворством скрылся в коридоре. Голова немного кружилась то ли от духоты, то ли от приторных духов девушки, но передвижению это никак не мешало. Ирнест, разве что, с нетерпением уже ждал того момента, когда выйдет на свежий воздух.

Коридор казался пустым — длинные переходы с металлическими стенами, в которых не было ни дверей, ни каких-либо опознавательных знаков. После недолгой прогулки Ирнесту стало казаться, что он попал в западню. Он мотнул головой, припоминая слова Элли, — тот тоже описывал длинные коридоры, в которых не было никого и ничего. Вот только там студентов была целая группа, а Ирнест вынужден был идти в неизвестность совсем один. За стенами ему чудились неясные шепотки и далёкие звуки, опознать которые было просто невозможно. Филипп уверенно шёл вперёд, изредка чуть поворачивая голову в сторону, словно проверяя подопечного боковым зрением, но молчание нарушать не спешил.

Они шли недолго. В какой-то момент Филипп, наконец, вывел совершенно потерявшего чувство направления Ирнеста к неприметной, но уже знакомой на вид раздвижной двери.

— Вот и пришли, — хмыкнул старик и поднёс левое запястье к замку.

Эта комната была гораздо просторнее, чем первая, хотя половину её скрывала странная полупрозрачная плёнка — вторая часть казалась куда более освещённой, чем та, в которой они находились. Одну из стен почти полностью занимало нагромождение какого-то электронного хлама: все устройства казались мёртвыми, с торчащими проводами-внутренностями и оплавленными краями. Рядом со всем этим добром сидел, с ногами забравшись в кресло, молодой парень. Одна рука у него была перебинтована от середины ладони и почти до самого плеча, а вторая — левая — дёргано металась по листам бумаги, добавляя то здесь, то там неровные заметки. На писк двери парень не отреагировал совершенно — уши его были заложены чем-то, напоминающим самодельные наушники.

— Лео! Встречай гостей, — Филипп прошествовал в комнату, по-хозяйски подкатывая к себе второе кресло. — Лео!

Только после второго окрика парень вздрогнул и повернулся к вошедшим. В зубах у него оказалось зажато наполовину погрызенное яблоко. Цепко просканировав Ирнеста с ног до головы, Лео толкнулся здоровой рукой от стола, заставляя кресло подкатиться ближе к нему, и протянул ладонь. После официального рукопожатия, парень вновь отъехал на своё место перед разложенными заметками, всё также не произнося ни слова. Только сейчас Ирнест заметил несколько широких мониторов, темнеющих перед ним. Электроника в их краях не была так уж редка, но самому Исту доводилось работать на компьютерах только в университетских лабораториях, поэтому он заинтересованно принялся разглядывать обстановку, пытаясь понять, куда какие провода шли или для чего именно предназначался очередной странный прибор.

Филипп сверлил Лео тяжёлым взглядом, но терпеливо молчал, ожидая, когда хозяин комнаты сам обратит на гостей своё драгоценное внимание. Тот продолжал что-то чиркать в бумагах, периодически запрокидывая голову, шумно втягивая яблочный сок, который всё норовил потечь по подбородку. Через пару минут Лео всё-таки перехватил рукой огрызок и в несколько больших укусов прикончил его, щелчком отправляя веточку в стоящую под столом мусорку. Выдернув наушники, парень кинул их на стол и обернулся.

— Не ждал я вас так скоро, — возвестил он, утирая подбородок забинтованной рукой, и вдруг вновь подкатился ближе к Ирнесту: — Чёт ты не выглядишь удивлённым. Каменный, что ли?

Ирнест чуть нахмурился, невольно отступая на шаг. Филипп зашикал на разошедшегося парня:

— Умерь свой пыл, Лео. Ничего и не было.

— Это как так? — он во все глаза вытаращился на Ирнеста. — Что прям вообще не сработало?

Филипп качнул головой и нетерпеливо взмахнул рукой:

— Ты бы лучше делом занялся. Лис тебя точно съест! Ещё один промах, и…

— Понял — не дурак, — Лео делано сверкнул зубами, касаясь пальцами виска, и перевёл взгляд на Ирнеста: — Пошли, пацан, ща тебя препарировать будем.

Парень встал с кресла, который для Ирнеста уже казался его продолжением, и вразвалочку, немного сутулясь, двинулся к той самой плотной плёнке, преграждающей комнату. Ирнест кинул быстрый взгляд на Филиппа.

— Иди, не бойся, — фыркнул тот. — Резать не будут… Лео хоть и двинутый маленько, но дело своё знает.

— Я всё слышал, старик! — Донёсся из другой части комнаты недовольный голос, а через секунду там же что-то громыхнуло и монотонно зажужжало.

Ирнест осторожно двинулся в сторону отогнутого клеёнчатого края. Несмотря на заверения Филиппа, оставаться наедине с незнакомцем не хотелось. Тем более, тот чувствовал себя на закрытой территории куда свободнее, хотя и не казался слишком уж старше Ирнеста. Это настораживало.

— Раздевайся, — бросил Лео, копаясь в каком-то металлическом ящике, к которому тянулась связка проводов; второй ящик, больше похожий на узкий шкаф, уже мерно гудел рядом, перемигиваясь разноцветными индикаторами. — Там за ширмой место есть, если очень стрёмно.

Ирнест мазнул взглядом по идеально белым стенам и громоздкой капсуле, возвышающейся прямо по центру комнаты, и зашёл за небольшой в ярко-голубой цветочек кусок ткани, растянутый на двух стойках. За ширмой действительно обнаружилась невысокая скамья. Ирнест принялся расстёгивать мелкие пуговицы на пиджаке и рубашке.

— Всё снимай, — крикнул ему из-за усиливающегося шума Лео. — Тапки только надень.

Пальцы Ирнеста дрогнули на мгновение, но он послушно продолжил стягивать с себя форму. Так и подмывало высказать Филиппу всё насчёт его недавнего обещания. Говорил же, что в лабораторию не потащат… И что теперь? Ирнест не без труда отыскал под скамейкой тончайшие, огромного размера, белые тапочки. Даже его немаленькая ступня бултыхалась в них как горошина в стакане.

Ирнест выглянул из-за ширмы и нашёл взглядом Лео — тот уже расположился на одноногом табурете и достал откуда-то очередное яблоко. Только завидев готового к процедурам парня, Лео нажал на пару кнопок на длинной и узкой панели. Тихонько вжикнув, капсула, уже успевшая заинтересовать Ирнеста, раскрылась.

— Окажите любезность, — с напускной вежливостью возвестил Лео и взмахнул в сторону открывшегося прохода.

Стараясь не запнуться тапками о разбросанные по комнате провода, Ирнест стремительно направился к капсуле. Быть обнажённым в столь ярко освещённой комнате, да ещё и перед незнакомым человеком было некомфортно. Однако у самого входа Ирнест застыл. Капсула мелко вибрировала, издавая противный гул. Он поморщился.

— Ну, чего там застыл? — Лео с удовольствием вгрызся в яблоко. — Кислотный душ ещё не вмонтировал. Не успел, знаешь ли…

Ирнест хмыкнул; виски словно сжал колючий обруч, добавляя к уже стабильно укоренившемуся головокружению новые ощущения. Он сперва хотел сказать об этом парню, но мгновение было упущено, и Ирнесту осталось только решительно шагнуть вперёд. Ещё один «вжик», и капсула захлопнулась, запирая его внутри. Изогнутые стенки осветились мягким голубоватым светом.

— Слушай, тут всё просто, — зазвучал из динамика, откуда-то сверху голос Лео. — Видишь ручки по обеим сторонам? Просто сожми их и стой, пока не скажу выходить. Лады?

Ирнест огляделся — искомые детали обнаружились тут же.

— Понял, — ответил он, впервые за время их знакомства подавая голос.

— О! Так ты говоришь! — обрадовался Лео. — Отпадно… Потрындим тогда потом ещё, — он замолчал на пару секунд, и до ушей Ирнеста донеслись звонкие щелчки. — Готовься, ща будет ярко.

Он едва успел закрыть глаза, как вдруг со всех сторон капсулу действительно залил свет. Неприятный гул стал почти оглушающим; Ирнест с силой сцепил зубы и сжал ручки как в последний раз в жизни.

— Что-нибудь есть? — Филипп заглянул через плечо Лео, всматриваясь в трёхмерный силуэт юноши на экране.

Тот лишь фыркнул, мусоля зубами палочку от яблока:

— Ну… Я кажись догнал, чего катализаторы не сработали. Смотри, вот тут что-то… — он указал на область, на которой едва заметно проступало фиолетовое пятно. — Надо поближе посмотреть. Запомнил?

Филипп кивнул, всё ещё не отрывая взгляда от странной кляксы. Лео торопливо сохранил данные и запустил отключение сканера — дело это не быстрое, а парень уже, наверняка, едва на ногах стоял. Люди с куда меньшей чувствительностью, бывало, падали в капсуле в обморок, а уж чистокровному двуликому и вовсе там должно быть невыносимо.

— Кара там как? — поинтересовался Лео, совершенно на автомате щёлкая по кнопкам. — От облегчения ещё не откинулась?

Филипп фыркнул, предупреждающе зыркнув на него:

— Такой храбрец мог бы и подсобить барышне. Знал же прекрасно, в качестве кого её выбрали. Скажешь — не прав я?

— Не, меня мужики не прельщают, — Лео крутанулся на табурете, обращаясь ко второй панели, шедшей под углом к первой, — особенно хвостатые и мохнатые. Хотя, если б знал, что ничего не выгорит…

— В таком-то повороте желающих поглазеть на парня калёным бы дрыном гнали, — покачал головой Филипп. — В любом случае, команда захвата была в полной готовности.

Лео расхохотался:

— Ага, и она б пошла на закуску, если пацан из кошачьих каких-нибудь. И эт я ещё про ульвов не вспоминаю!

— Лис не огорчился бы нисколько, — Филипп мрачно усмехнулся. — Наоборот, сам бы закидывал ему в пасть куски мяса. Что такое пять-шесть одарённых по сравнению с одним ульвом?

— Пугаешь ты меня, старик, — Лео щёлкнул, наконец, последним переключателем. — Жизнь любая ценна, особенно разумная.

Филипп не ответил, лишь поспешил вызволять своего подопечного из деактивированного сканера. Лео вздохнул и вытащил из-за монитора очередное яблоко. Обтерев красные бока о бинты, он придирчиво осмотрел его и тут же откусил половину.

Когда за спиной вновь образовался проход, Ирнест уже был в полуобморочном состоянии. Колени подкашивались, а зрение никак не хотело проясняться. Он успел только подумать о том, что пресловутый кислотный душ на данный момент казался более заманчивой перспективой. Хуже того, что он пережил, не могло существовать ничего… даже во всех этих проклятых мирах.

Более-менее пришёл в себя Ирнест уже сидя на лавке, на которой он оставил ранее одежду. За ширмой слышались голоса Лео и Филиппа, но ничего разобрать разум не мог, словно родной язык был резко позабыт. Ногам холодно больше не было — их облегали привычные форменные штаны, рубашку же Ирнест обнаружил у себя в руках, но найти в ней отверстия рукавов казалось задачей непосильной.

— Водички хочешь? — из-за плотной ткани показалась голова Лео, чуть ниже оттуда же высовывалась небольшая бутылка с чем-то прозрачным.

Иссиня-чёрные мелкие косички, на нескольких из которых красовались расписные бусинки, забавно переплетались в воздухе. Тела парня видно не было, поэтому Ирнесту вдруг представилось, что его посетила всего лишь одна летающая голова в обрамлении тонких длинных щупалец. Он тихонько захихикал, никак не реагируя на протянутую бутылку.

Лео присвистнул и крикнул куда-то назад:

— Эй, старик! Тут у тебя надежда Организации кукухой поехала!

Филипп зашёл за ширму двумя секундами позже. Вид у него был взволнованный. Ирнесту тотчас же стало совестно — опять он доставлял людям одни проблемы. Он бухнулся коленями об пол и прижался щекой к колену старика, обхватывая его лодыжку руками. Запах был такой знакомый и уютный…

Сознание включилось неожиданно. Ирнест вдруг просто осознал, что одна нога его страшно затекла, а сам он лежит на чём-то тёплом и довольно мягком. Добавляло вопросов и ощущение, будто бы кто-то ласково ерошил его волосы, перебирая смоляные пряди, как если бы Ирнест был домашним псом.

Он резко вскочил, мгновенно узнавая Филиппа.

— Очухался наконец? — невозмутимо улыбнулся тот, оправляя смятые брюки. — У тебя такое частенько бывает, Ирнест, или удача нам просто благоволит в этот знаменательный день?

Ист медленно моргнул.

— Ч-что бывает? — его мелко трясло, хотя в помещении было не так уж и холодно.

Но не успел Филипп ответить, как он и сам всё вспомнил. Щёки и уши заполыхали.

— Простите меня, — голос упал до невнятного хрипа; Ирнест нервно сглотнул, не решаясь посмотреть на старичка: — Я не…

— О! Свершилось чудо? — Лео хмыкнул с набитым ртом, показываясь всё из-за той же ширмы. — Слыш, пацан… А ты всегда вцепляешься в первого встречного, когда оказываешься голышом?

Ирнест отчётливо ощущал, как горит его лицо, но ехидный взгляд парня он выдержал. И если перед Филиппом было мучительно стыдно, то взбалмошный Лео вызывал лишь раздражение, разом напоминая старших ребят, шпынявших мелочь в приюте.

— А тебе всегда нужно чем-то занять свой рот? — слова сорвались с губ быстрее, чем Ирнест успел привычно прикусить язык; не для этого он перевоспитывал себя все эти годы, грезя о поступлении в престижную Академию.

На лице Лео, против ожиданий, вдруг расцвела широченная улыбка:

— Гиперметаболизм, — проговорил по слогам он, выкидывая через плечо кожуру от съеденного банана. — Слыхал о таком?

Ирнест скрипнул зубами: мало того, что он не сдержался, так ещё и наглец нисколько не смутился брошенной фразы. Пальцы сами собой сжались в кулаки, но Ирнест титаническим усилием воли удержал себя на месте. Нет уж. Никаких больше драк. Он ведь пообещал это много лет назад. Раскосые глаза Лео смеялись, и тот открыл было рот, чтобы бросить ещё одну фразу, но Филипп вовремя вмешался:

— Хватит паясничать, Лео, — проскрежетал он. — Или решил рискнуть на сей раз своей шкурой, устроив ещё одну проверку?

Парень недовольно скривил губы, но усмешка, притаившаяся в уголках, не желала сходить с его лица:

— Раз уж это его не обратило, то пацан бесполезен, старик. Признай это, и валитесь к Лису, пока он сам не заявился. Уж его-то видеть я точно не хочу.

Ирнест, за это время успевший нацепить на себя рубашку и даже вытащить смятый пиджак откуда-то из-за спины Филиппа, с готовностью поднялся. Хотелось покинуть это место немедленно, пока ещё возможно было держать себя в руках. Кровь буквально закипала в жилах.

— Не раньше, чем мы проверим результаты, — в голосе старичка же, напротив, заметно подбавилось тяжести. — Что, неужели не интересно, кого ты тут дёргаешь за хвост?

Лео хмыкнул и скрылся из видимости, судя по звукам, отходя куда-то к своей машине. Филипп поднялся и, наконец, поймал растерянный взгляд Ирнеста. Старик мягко улыбнулся и понизил голос:

— Нечего тут стыдиться, юноша. Из этого исчадия Льётхейма все поголовно выбираются немного не в себе. А Лео и рад ядом заплевать — скучно ему тут, понимаешь, под домашним арестом.

Ирнест бросил взгляд в ту сторону, где предположительно располагался раздражающий парень.

— Это из-за тебя он, скажу по секрету, впал в немилость. Немудрено, что ехидство через край льётся, — Филипп приобнял его одной рукой и двинулся вперёд. — Так что пойдём, не будем ему презентовать лишний повод…

— И вот нечего там трепаться обо всём, — хмуро заметил Лео, стоило только им показаться из-за ширмы.

Ирнест от удивления даже проглотил своё раздражение. Парень находился на порядочном расстоянии и гремел приборами так, что за их шумом даже ему было сложно разобрать тихие слова Филиппа. Неужели самому Лео это не было помехой?

— Так расскажи ему всё сам, — хмыкнул старичок, неуклонно таща за собой подопечного ближе к мониторам. — Али стесняешься до сих пор?

— Вот ещё! — буркнул Лео, усиленно делая вид, что цветные картинки перед ним интересуют его гораздо больше, чем проблемные гости. — Мог бы хоть голос поубавить, когда кости за спиной перемываешь.

Филипп виновато развёл руками:

— От твоего слуха сложно скрыться — никто и не спорит.

Лео поджал губы, но взгляд его вдруг смягчился, когда он соизволил обернуться к собеседнику.

— Ла-адно, подгребайте поближе. Ща я вам устрою сеанс просвещения.

Ирнест недоверчиво прищурился: парень всё также ему совершенно не нравился, но тот вдруг немыслимым образом переключился из режима «абсолютно отвратительный человек» в положение «приемлемо отвратительный человек».

— Короче, помнишь деваху, что к тебе подослали сперва? — игнорируя сканирующий взгляд парня, обратился к нему Лео. — В общем, мы так подумали, что раз ты не особо веришь в то, что тебе по первой рассказали — надо это всё продемонстрировать. А заодно и поглядеть, какой нам вообще зверь привалил, и что с него сварить можно.

— Лео, — напомнил о надлежащем поведении Филипп.

Тот от старичка только отмахнулся:

— Ну и вот. Составы зелёная лаба трое суток подбирала. Крутили и так, и этак… Да и другой на твоём месте обработал бы Кару уже по полной программе. Сколько вы там сидели?

Филипп поморщился от сквозящего в каждой фразе Лео подтекста. И даже несмотря на то, что тот был в каком-то смысле прав…

— Почти час.

Лео совершенно по-идиотски загоготал:

— Ну ты и тормоз! — и увернувшись от ладони Филиппа, которой тот хотел хлопнуть ему по плечу, продолжил: — Что, и даже чаёк выпил?

Ирнест нахмурился:

— Только воду.

Лео вдруг посмотрел на Филиппа:

— Не, ну тут верняк — что-то серьёзное. И как вы бедняжку Кару вообще на это уговорили?

Ирнест почувствовал, как к горлу вновь подкатила злость. Парень всё-таки очень странно влиял на него.

— Так и что должно было произойти? — медленно проговорил он, обращаясь скорее к Филиппу, чем к Лео.

— Ты — двуликий. Это мы точно выяснили, — ответил к его неудовольствию именно второй. — Всякая отрава, который ты дышал и даже которую пил, заставляет вас дуреть и проявлять определённые инстинкты, — ухмылка Лео стала настолько похабной, что Ирнест невольно отшатнулся. — Чего ты?

На сей раз Филипп не выдержал и вмешался:

— Этот дурень не сказал тебе главного, Ирнест. Первое обращение после перерыва всегда заставляет двуликих впадать в безумие — такая вот особенность. А девицу специальные составы только спасли бы от неминуемой участи быть разорванной.

— То есть та участь, которую вы ей уготовили, гораздо лучше? — сквозь зубы выдавил из себя Ирнест, прекрасно осознав, куда именно клонил Лео.

— До этого бы не дошло, — покачал головой Филипп. — Мы были наготове.

Ирнест прижал разом заледеневшие пальцы к вискам:

— И это всё только из-за меня?..

— Особый статус, — Лео многозначительно поиграл бровями. — Привыкай, ценное приобретение.

— Ты!..

Не успел никто опомниться, как Лео оказался буквально разложенным на собственном столе. Ирнест всем своим весом вжал его в твёрдую поверхность, устланную бумагами. Парень же, казалось, нисколько не был удивлён или испуган — он продолжал нагло ухмыляться, ничуть не заботясь о том, в каком положении пребывал.

— Ирнест! — Голос Филиппа уже не мог оказать чудодейственное влияние: границы была пройдена.

— О-о-о, — протянул Лео полушёпотом. — Так вот почему состав не сработал на Каре. Я тебе приглянулся больше, да?

Кулак впечатался всего в паре сантиметров от его лица. Стол жалобно скрипнул. Ирнест и не предполагал, что его хвалёный самоконтроль, выстроенный в последние годы, могла вдребезги разбить всего одна наглая морда. Он готов уже был вцепиться в тонкое горло, вспоминая давно позабытый вкус крови, и рвать… рвать до тех пор, пока тело под ним не обмякнет. Но в мыслях всё также стоял образ высокой женщины, пахнущей домом. Матушка Мирабелла. Она столько усилий приложила, чтобы обелить одного из своих воспитанников… чтобы ни единое пятно на его прошлом не помешало ему в дальнейшем.

Секундная заминка — Лео извернулся и вонзил острые зубы в чужое запястье, так кстати оказавшееся в зоне доступности. Ирнест рыкнул и отбросил его от себя, пятясь назад. Пара мгновений ушла на то, чтобы тряхнуть рукой в нелепой попытке избавиться от побежавшей из рваной раны крови. Сердце ощутимо споткнулось. Тело прошиб ледяной пот. Подскочивший старичок подхватил под локоть Ирнеста, начинающего оседать на пол. Невозможно было и пальцем пошевелить от накатившей слабости.

— Знаешь, а твои инстинкты всё-таки не до конца убиты, — Лео шумно прополоскал рот и выплюнул окрасившуюся в розовый цвет воду обратно в стакан.

— Ходишь по тонкому льду, Лео, — вздохнул Филипп, на что тот лишь вновь улыбнулся.

Ирнест поднял глаза на до зубового скрежета раздражающего парня:

— Что ты имеешь в виду?

— Наши виды — естественные враги в родном отражении, — пояснил вдруг покладисто Лео сидя на столешнице и качнул ногой. — Я для тебя — похититель добычи, а ты для меня — верная смерть.

Ирнест тяжело вздохнул. Воздуха катастрофически не хватало, а тело и вовсе — казалось неподъёмным. Эмоции, наконец, привычно скрылись под пластом спокойствия.

— Это яд, — продолжал Лео; он вдруг спрыгнул со стола и присел на корточки рядом с «поверженным врагом». — Не боись — для тебя он не смертелен даже в твоём плачевном состоянии. Но зато будешь сидеть спокойно и не мешать старику копаться в твоих данных. Лады?

Ирнест сомкнул тяжёлые веки, борясь с головокружением, ставшим в разы сильнее:

— Спасибо.

Он приоткрыл глаза как раз в нужный момент, чтобы увидеть абсолютное непонимание, лучше других эмоций проявившееся на лице Лео. Осознание этого лизнуло успокаивающе тлеющую рану, оставленную злостью где-то глубоко внутри.

— Ты чего? — почти искренне поинтересовался тот, легко касаясь пальцами покрытого испариной лба Ирнеста. — Совсем припекло, да?

— В адекватном состоянии такого как ты никто благодарить и на смертном одре не станет, Лео, — возвестил Филипп, укоризненно оглядывая его.

Ирнест облизал пересохшие губы:

— Не хочу снова… — голос звучал ещё тише шёпота — воздух едва-едва прорывался сквозь губы. — Спасибо, что остановил.

Он уже не слышал торопливые указания Филиппа и сконфуженный голос Лео. Глаза прочно застилала темнота, а где-то вдалеке слышался протяжный вой, от которого щемило сердце. Несмертельный для него яд? Глупости всё это… Ирнест абсолютно точно знал, что он самый обычный в мире человек. Даже если и миров этих больше одного.

Приподняв очки с толстыми стёклами, Филипп потёр глаза. От долгого сидения за мониторами в них словно песка насыпали. Показания уже сливались в одну сплошную мешанину, но он просто не мог бросить всё на полпути. Разум требовал ответов.

Рядом, устроившись на собственном локте в явно неудобном положении, сопел Лео. Обычно он мог просидеть над очередной загадкой несколько суток кряду без сна и отдыха, но события этого дня его здорово взбудоражили. Филипп хмыкнул и покачал головой, возвращаясь к цифрам. Кто бы мог подумать, что несносный, наглый мальчишка начнёт беспокоиться о ком-то с таким рвением.

У стены негромко попискивал диагностический прибор, отслеживающий сон ещё одного парня, присутствующего в лаборатории этой ночью. Ирнест лежал на кушетке, завёрнутый в одеяло. После того как стало ясно, что яд подействовал на него куда серьёзнее, чем ожидалось, было принято решение оставить его в Комплексе ещё хотя бы на сутки. Лео крутился возле парня, явно коря себя за поспешные действия, но на все вопросы только огрызался и грозил новыми жертвами, если его не оставят в покое.

Простой карандаш почти намертво врезался в кожу. Пальцы, выпачканные в грифеле, едва заметно подрагивали, когда он выносил на бумагу очередную заметку. На Ирнесте явно красовались следы демонической магии: истёртые временем, превосходно скрытые… но достаточно очевидные для приборов. И с этим предстояло ещё разобраться. Возможно, стоило даже привлечь «зарубежные» умы. Филипп мотнул головой и прицокнул языком. Нет, это будет последнее, что он предпримет. Лишь в самом крайнем случае.

От этого тихого звука Лео вздрогнул и распахнул глаза. Они блестели в темноте, как у кошки: тонкая тёмно-синяя кромка, обрамляющая расширенные до предела чёрные провалы зрачков.

— Ну что, есть чего-нить? — прохрипел он, жмурясь на свет мониторов.

— Четырнадцать лет он уже не обращался, — тихо ответил Филипп, сверяясь с записями. — Хотя механизм не повреждён, если верить твоим машинам. Думается мне, не обошлось тут без демонических лап.

Лео выдавил из себя вялую ухмылку:

— Да какой уникум стал бы заморачиваться? Демоны никого не жалеют, кроме себя.

— А вот тут, мальчик мой, ты не прав… Столь узкое мышление мешает отысканию верного ответа, — прошамкал Филипп, с усилием вытаскивая из-под кучи бумаг потрёпанный массивный том. — Фритвульф… Ни о чём это тебе не говорит?

Лео дёрнул плечом:

— Фамилия как фамилия. Мало странных имён, что ли?

— А вот я сразу вспомнил, что где-то слыхал её, — Филипп послюнявил пальцы и принялся искать нужную страницу. — Фритвульф… Вот оно, смотри! Было такое крупное поселение двуликих в пятом отражении. Почти легенда! Чуть больше ста тысяч голов на территории в четыреста квадратных километров…

Лео хмыкнул:

— То же мне, «крупное». Деревня какая-то…

— Для двуликих — это очень много, — Филипп покачал головой. — Их народ немногочисленен, поделён на стаи. И даже скажу больше, ежели тебе этого недостаточно: все во Фритвульфе высшими ульвами были. Закрытое, крупное поселение воинов; не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: голос их вожака составлял ощутимый вес на Совете Вождей.

— Ну и нам-то что? — закатил глаза Лео, прерывая скучную лекцию.

Филипп хихикнул:

— О-о, эта молодая нетерпеливость! Нет, чтобы остановиться… послушать немного старших.

— Тебе дай волю — до самой смерти трындеть будешь, — Лео зевнул. — Так и что с этой деревней-то?

— Что же тут поделаешь, коли я больше ни на что не годен? Ну, слушай, хорошо… — Филипп пожевал сморщенные губы, выдерживая паузу. — Самое интересное в этой истории — то, что Фритвульф исчез в один момент! Как будто его и не бывало никогда. Ничего не осталось: ни домов, ни жителей, ни даже леса на том месте. Теперь его Проклятой Пустошью кличут.

Лео, казалось, впечатлён экскурсом в историю родного отражения не был. Он сосредоточено перематывал повязку на правой руке — белые бинты создавали чёткий контраст с его смуглой, сероватой кожей.

— У них там постоянные тёрки с демонами, — он потянулся, огласив лабораторию противным хрустом. — Вообще не удивительно, что какой-то там загон с войнами испарился.

— Четыреста километров, Лео, — напомнил Филипп.

Он пожал плечами:

— И чего? Сотня магов управится с этим за пару часов, — Лео взмахнул руками. — П-ш-ш-ш! И всё — выжженная пустошь.

— А ульвы, милчеловек, так и будут сидеть преспокойненько в горящих домах? — Филипп захихикал. — Нет уж… Обычными магами такую армию не возьмёшь. Да и не мог даже колдовской огонь подчистую испарить каменные дома. Ульвы всегда строили крепко и на совесть.

Ирнест проснулся от тихого разговора, и первой мыслью его было, что сосед опять приволок кого-то в их комнату посреди ночи. Только он хотел едко высказаться по поводу очередных посиделок, из-за которых они частенько спорили, как вдруг в голове вспыхнуло понимание — Ирнест не был у себя в комнате. Однако запахи, окружающие его, всё же были знакомы...

Ирнест мгновенно вспомнил лабораторию и странного паренька по имени Лео, который успел вывести его из равновесия в рекордно короткие сроки. Он приоткрыл глаза: в комнате царил полумрак, лишь на стенах мелькали, сменяясь, цветные всполохи от мониторов.

Сквозь мерное гудение машины отчётливо звучали негромкий голос Филиппа и ехидные комментарии Лео. Ирнест жадно вслушивался в слова первого, едва сдерживаясь, чтобы не прикрикнуть на парня, который мешал рассказу. Несколько странно и непривычно звучала собственная фамилия в подобном контексте, но Ирнест молчал и слушал, пока вдруг Лео отчётливо не фыркнул:

— Даже вот это вот, за уши притянутое, ничего не проясняет, старик.

— Разве? — Филипп промычал что-то неразборчиво и добавил: — А вот мне всё как раз-таки видится складным.

Ирнест глубоко вздохнул и, наконец, решился:

— Так вы думаете, что я оттуда?

Стоило только ему подать голос — он прозвучал непривычно резко и хрипло — как собеседники разом обернулись, синхронно вздрогнув. Ирнест не видел их лиц, поэтому не мог точно сказать, злились ли они на него за прерванную беседу или нет.

— Как ваше самочувствие, юноша? — Филипп сориентировался первым и, вскочив со своего табурета, поспешил к Ирнесту.

Лео же, необъяснимым образом оказавшись к нему куда ближе, чем семенящий старичок, возник в поле зрения совершенно неожиданно.

— Не замёрз? — Его ладонь юркнула под одеяло, касаясь чужой кожи. — Хочешь, лягу с тобой… — Лео поставил одно колено на кушетку, нависая над неподвижным парнем; длинные косички мазнули по груди и щекам, — …буду тебя греть.

Ирнест отвернул голову, не желая вновь вступать в конфликт:

— Как хочешь.

Лео замер на пару секунд и отстранился:

— Эк тебя приложило… У меня аж челюсть от скуки сводит.

Ирнест скосил на него глаза — сейчас Лео не казался раздражителем номер один, как всего несколько часов назад.

— А тебе так нравится выводить людей из себя?

— Это его главное умение, хе-хе… и хобби, по совместительству, — Филипп, наконец преодолев разделявшее их расстояние, приблизил запястье Ирнеста к самым глазам, рассматривая следы от укуса.

— Эй-ей! — Лео с размаху плюхнулся на свободный клочок кушетки у его бедра. — Я вообще-то ещё тут, старик. Не, ты мне точно под той отравой больше нравился, — он легко похлопал Ирнеста по щеке. — Отмороженный сейчас какой-то…

Тот поморщился, но не ответил. Подумав немного, он опёрся на руки и осторожно подтянул себя, принимая сидячее положение. Разум вновь был кристально чист и спокоен, а тело, хоть и неохотно, но двигалось, что не могло не радовать.

— Так и… — Ирнест поднял взгляд на Филиппа. — Как же по-вашему я попал в этот… мир? Или даже… — он растёр лицо ладонями, — почему вы думаете, что я какой-то там…

— Двуликий? — встрял Лео, беззастенчиво опираясь спиной на колено Ирнеста. — Так у тебя ж на лбу написано!

— При таких условиях наши тесты не могут ошибаться, — Филипп положил тому сморщенную ладонь на плечо, заставляя замолчать. — Но вот историю мы способны составить только опираясь на мои предположения и знания. Ещё бы времени побольше...

Ирнест устроил подбородок на согнутой руке, крепко задумавшись.

— Да ладно тебе, — откинул голову назад Лео, встречаясь с ним взглядом. — Слушай, меня когда сюда притащили, думал — в дурдом попал!

Губы Ирнеста едва заметно скривились в улыбке. Филипп, внимательно осмотрев ранки, с которых понемногу уже начал спадать отёк, без лишних слов удалился обратно к мониторам, видно, намереваясь продолжить работу.

— И давно ты здесь? — тихо спросил Ирнест, изо всех сил стараясь выглядеть беспристрастным, но взгляд, мечущийся по лицу Лео, выдавал его с головой.

— Третий десяток скоро разменяю, — парень невесело хмыкнул. — Повезло тебе ещё! Успел пожить, как человек…

Где-то внутри отчётливо царапнуло сожаление, и Ирнест мотнул головой. Выходит, если бы Организация обнаружила его раньше, то и он бы стал вынужденным пленником?

— Хотя, с другой стороны, — Лео широко ухмыльнулся, сверкнув острыми зубами. — Ты же явно теперь отбираешь мой пьедестал.

— Что ты имеешь в виду? — Чувство светлой жалости к парню испарилось так же стремительно, как и появилось.

— Раньше никого с большим процентом крови тут не было, — он опасно прищурился. — Поэтому я занимал особое положение, сечёшь?.. А сейчас развелось вас тут как собак нерезаных!

Лео вновь подался вперёд, сокращая расстояние между ними:

— Может, стоит мне подсуетиться, пока ты ничего из себя не представляешь, м-м?

— В таком случае этого рассказывать мне явно не стоило, — ровно возразил ему Ирнест, подавляя инстинктивное желание не то отодвинуться, не то спихнуть нахала на пол.

— Лео! — крикнул вдруг с другого конца Филипп. — Ты чего это там удумал?

Тот ловко спрыгнул с кушетки и совсем по-детски показал Ирнесту язык:

— Спокуха, старик. Я ещё сам не определился!

— Я тебе!.. — Филипп погрозил Лео кулаком. — Совсем от рук отбился… Посмотрите-ка на него. Деду одни проблемы. Вот помру я!..

Лео закатил глаза:

— Ты уже последние лет двадцать обещаешься…

Слушая ворчания Филиппа, Ирнест вдруг почувствовал, как внутри явственно потеплело. Словно все остальные тревоги отошли на второй план. Он действительно не ощущал сейчас себя у самого подножия: безродный, нелепый… ошибочный, и горькое чувство обязанности сильным мира сего — только за одно лишь дозволение быть здесь — не жгло более глотку. Так ли чувствовали себя остальные студенты Академии? Так ли чувствовал себя Элиот?

Неожиданно отчётливая мысль вдруг резанула по нервам. Ирнест подскочил с кушетки:

— Время!

Комната тут же ощутимо накренилась — в глазах потемнело. Кто-то потянул его на себя, удерживая от падения, и Ирнест, уткнувшись лицом в тепло, прерывисто вздохнул, пытаясь унять взбесившийся мир.

— Ты чего, совсем ненормальный? — раздался слишком уж близко голос Лео. — Я ж говорил тебе, старик, надо привязывать — целее будет.

Его вновь усадили на кушетку, непреклонно надавив на плечо. Сил возражать не осталось — Ирнест целиком был поглощён процессом восстановления дыхания. Зрение прояснялось неохотно, толчками — пришлось зажмуриться, чтобы хоть чем-то облегчить своё состояние.

— А ты там на что? — проворчал Филипп; табурет под ним натужно скрипнул.

— Комендантский… час, — выдавил из себя Ирнест, борясь с приступом тошноты. — Сколько сейчас?..

— А-а-а, да забей ты на него, — Лео обнял его за плечи, придавливая к месту ещё и своим весом. — Ты, считай, уже призрак для администрации. Неуловимый и безнаказанный…

— Ну-ка, — Филипп просеменил к ним и вложил в ладонь Ирнесту что-то маленькое и твёрдое, — под язык положи. Полегчает.

Он выполнил требование совершенно машинально. Кислый, с привкусом чего-то мятного, вкус заставил скривиться, но тошнота действительно немного отступила.

— Что это? — выдохнул Ирнест.

— Слизь радужного кашалота, — Лео пожал плечами, но увидев, как парень резко распахнул глаза, зашёлся хохотом: — Да шучу я, ясен-пень! Бурда какая-то лекарственная — очевидно ж.

Ирнест не ответил. Тяжесть навалилась на него неподъёмной горой, сдавливая всё, до чего только могла дотянуться: виски, горло, грудь.

— Ты пробудешь здесь, сколько потребуется, — возвестил Филипп, вновь касаясь его лба. — Яд свартов так быстро не выводится — это ты уж мне на слово поверь.

Ирнеста обдало запахом мятного масла и старости, примешиваясь к сладости яблок, которая полностью пропитала кожу Лео, и чем-то терпкому, смоляному. Он прикрыл глаза, собираясь с мыслями.

— Наружу тебя всё равно сейчас никто не выпустит. Уже давно за полночь, — продолжил Филипп.

— Я понял, — Ирнест покладисто кивнул, позволяя уложить себя обратно на кушетку, в теле всё равно не ощущалось никаких сил возражать или — тем более — рваться в свою комнату в общежитии. — Но мне… хочется знать. Расскажите... откуда я и… и зачем нужен этой вашей Организации?

Проснулся Ирнест, как ни странно, свежим и отдохнувшим, несмотря на то, что полночи слушал истории Филиппа, который умудрился начать свой рассказ чуть ли не с событий тысячелетней давности. Лео скрылся за неприметной дверью в лаборатории, не выдержав и десяти минут в обществе «глотателей книжной пыли», и Ирнест после его ухода даже почувствовал что-то вроде прилива сил. Он поймал себя на мысли, что мог бы целыми днями вот так погружаться в устройство множественных миров, или — как называли их сами обитатели — отражений, лишь с редкими перерывами на сон и еду. И хотя с Историей у Ирнеста было не всё так гладко — заучивание бесконечных дат и имен никогда ему не давалось; в тот момент многообразие событий, рас, культур и судеб держали его внимание так, как ничто до этого.

Доводы Филиппа звучали вполне логично. Сочетание происхождения, имени и года рождения вполне вписывались в картину его предположений. Ирнест попытался было настойчиво покопаться у себя в памяти, но ничего даже похожего на далёкий мир в воспоминаниях не нашлось. Ему весьма смутно верилось в то, что он мог жить в такие опасные времена — Филипп поведал о множестве войн, одна за другой преследовавших гордых двуликих, не желавших присоединяться к демонической Империи, что поглотила не один народ. Ирнест на этом месте ощутимо вздрогнул, припомнив неспокойные годы, пришедшиеся на его детство. Горящие здания, чёрный дым и людские крики, доносящиеся с улиц даже сквозь плотно закрытые окна, — волнения, накрывшие столицу, быстро подавили, но воспоминания о них навечно отпечатались где-то в подкорке. Мог ли он забыть так просто нечто подобное?

Кроме того… Ирнест потёр почти неощутимые, мелкие шрамики за ухом. Он никогда не задумывался, как они появились у него. Просто когда-то в детстве он наткнулся на них пальцами — вот как сейчас, — потерев чувствительную кожу, и списал выпуклые, тонкие росчерки на царапины после очередной драки. Их в то время было не счесть: Ирнест рвался на любого обидчика, не беря во внимание ни его габариты, ни положение в обществе. Филипп же едва не потерял дар речи, когда, сверяясь со странного вида диаграммой, увидел белесые штрихи. Сняв несколько фото на переносное, тонкое устройство, старичок тут же вылетел в коридор. И до сих пор не возвратился.

Ирнест осторожно спустил ноги, выпутавшись из-под плотно обёрнутого вокруг него одеяла. За клеёнкой, отделяющей лабораторию от кабинета, слышалось клацанье кнопок и хруст яблока — Лео уже не спал. Рубашка и пиджак висели рядом, перекинутые через ширму, а нелепого вида часы — светящиеся цифры на выпуклом боку металлической гусеницы — показывали начало десятого. Самое время было отправляться домой, чтобы провести единственный выходной так, как полагалось порядочному студенту: в стирке вещей, уборке комнаты и подготовке к новой учебной неделе.

Дверь подала предупреждающий писк как раз в тот момент, когда Ирнест уже решился выйти из облюбованной части лаборатории. Галстук, кем-то вероломно развязанный, свёрнутой лентой торчал из кармана — желания бороться с ним в это утро не было. Ирнест ожидал услышать привычный уже голос Филиппа, однако мужчина, что рывком дёрнул в сторону клеёнку прямо перед носом, оказался тем, кого он вообще предпочёл бы не встречать больше.

— Как самочувствие? — отрывисто бросил Лис, цепко пробежавшись взглядом по Ирнесту.

Секундная заминка отсекла все остальные звуки — даже Лео странным образом затих в соседней части комнаты. Ирнест сдавленно сглотнул и с готовностью соврал:

— Отличное.

Стараясь не смотреть Лису в глаза, он вдруг наткнулся взглядом на Лео, что застыл на своём кресле позади мужчины, не решаясь даже откусить до конца кусок от яблока. Кажется, и в коридоре слышно было его бешено колотящееся сердце.

— На выход, — дёрнул подбородком Лис, даже не глядя на сжавшегося в углу парня. Лишь у самой двери он едва повернул голову и возвестил куда-то в пустоту: — Никаких оправданий на этот раз. Довольно уже.

По спине Ирнеста пробежал холодок от этих слов: как бы не относился он к Лео, не хотелось, чтобы из-за него у кого-то были неприятности. Тон Лиса настолько пробрал Ирнеста, что он даже почти решился сказать что-то оправдательное для Филиппа и Лео, но стоило только ему оказаться в коридоре, как ошеломление вытеснило все остальные эмоции.

Безликие переходы ожили.

В металлических стенах, что совсем недавно были сплошными и глухими, красовались полураскрытые двери и даже длинные, толстые окна, за которыми кипела жизнь. Люди сновали туда и обратно, перекидываясь громкими фразами и потрясая зажатыми в руках папками и приборами. Ирнест обернулся на Лиса, но тот лишь коротко усмехнулся:

— Теперь можно.

Он стремительно двинулся вперёд, всё также мотнув Ирнесту головой, призывая следовать за ним. Люди, что попадались им на пути, почтительно расступались и приветствовали Лиса, оглядывая заинтересованными взглядами Ирнеста. В шепотках и приглушённых разговорах ему чудилось своё имя. Он подёрнул плечами: нахождение на виду у стольких глаз — растрёпанным, неумытым и в измятой со вчера форме — совершенно не добавляло уверенности. Несмотря на довольно широкие рамки допущения к своему внешнему виду, воспитание, полученное в приюте, а после — накрепко вбитое Академией, накладывало определённый отпечаток. Он надеялся, что Лис приведёт его прямо к выходу из подземелий, — остро хотелось оказаться в родной, знакомой до каждой вмятины на потолке комнате, — но, по ощущениям, они лишь глубже погружались в недра Комплекса.

Поначалу Ирнест метался взглядом по сторонам, стараясь рассмотреть как можно больше всего. Ему даже показалось в какой-то момент, что он видел вытянутого, до неприличия высокого человека, толкавшего перед собой массивную тележку, загруженную чёрными угловатыми обломками. Но мгновение было упущено — Ирнест едва не столкнулся с шедшим навстречу толстым мужчиной в ярко-зелёном комбинезоне, а когда повернул голову обратно — ни тележки, ни странного человека уже видно не было.

В нос набивалось огромное количество запахов, напоминая Ирнесту ужасные походы на рынок — все дети любили удирать в эту обитель торговцев и зевак, но не он. Обилие звуков и запахов тогда только вызывало из самых потаённых уголков панику, заставляя теряться в пространстве и судорожно искать укрытие. Со временем Ирнест научился держать себя в относительном спокойствии, но подобных мест всё равно старался избегать.

— Скоро придём, — словно почувствовав его настроение, кинул через плечо Лис.

На узком лифте, от которого у Ирнеста голова пошла кругом, они спустились на два уровня ниже (о чём свидетельствовали яркие огоньки на полупрозрачной панели), и тут, наконец, получилось выдохнуть с облегчением. На этом этаже царил покой: шелестели бумаги, щёлкали приборы, но людей ни видно, ни слышно не было. Даже запахи, казалось, чем-то приглушились и витали в воздухе неясными, едва ощутимыми шлейфами.

— И-ист?!

Ирнест вздрогнул и рывком обернулся. Этот голос он узнал бы и в полумёртвом состоянии. Вот только принадлежал он тому, кого он ожидал здесь встретить в самую последнюю очередь. Но Ирнест не ошибся. Знакомая каштановая макушка высовывалась из двери, а глаза Элиота были расширены так, словно он только что увидел перед собой хоровод разноцветных привидений. Едва не споткнувшись об порог, он бросился догонять друга, с которым их разделяло добрых метров тридцать.

— Ты чего тут делаешь? — Элиот схватил его за руки, едва не подпрыгивая от нетерпения. — Но я та-ак рад тебя видеть!

— Господин Кард, — прервал поток болтовни прохладный голос Лиса, который вовремя заметил пропажу подопечного и вернулся.

— О! Здрасте, — сияющий лик Элиота обратился к нему. — Так это вы Иста привели? Вот это да! Такое совпадение, что мы оба… — он вдруг нахмурился, и улыбка мгновенно сползла с его лица: — А зачем ему… сюда?

Лис положил ладонь на плечо Ирнеста — тот едва не дёрнулся от неожиданности — и прищурился оценивающе:

— Как ваши занятия? Разве наставник, — он надавил на это слово, — ещё не пришёл?

Элиот шагнул вперёд, крепче сжимая руки Ирнеста в своих, и задрал голову, чтобы видеть лицо Лиса:

— Он отлучился. Так куда вы ведёте моего друга, дядя?

Ирнест, пытающийся незаметно вывернуться из захвата, застыл изваянием, когда услышал тон, которым была произнесена эта фраза. Элиот ничуть не скрываясь, прямо смотрел на мужчину, что даже у Лео вызывал жуткий страх и желание делать всё, чего бы тот не приказал.

— К Паукам.

Хватка Элиота стала ещё крепче.

— Зачем?

— Задашь этот вопрос потом, — брови Лиса сошлись к переносице. — Мы торопимся.

С этими словами он неумолимо потянул Ирнеста за собой. Элиот, переместивший обе руки на левое запястье друга, двинулся следом, как на привязи. Лис, бросив короткий взгляд на дополнительный балласт, к удивлению Ирнеста, ничего не сказал, продолжая тянуть парней вперёд.

— Ты не бойся, Ист, — шепнул ему на ухо Элли. — Я с тобой пойду.

Он ощутимо вис на руке, но почему-то Ирнест не спешил по своему обыкновению одёргивать друга. Неужели и в тайной Организации никто не осмеливался возразить Кардам? Ирнест склонился к его виску и пробормотал, почти не разжимая губ:

— Ты знаешь… куда мы идём?

— К шиассам, — Элиот покосился на спину Лиса. — Они тут главные спецы по магии.

Губы Ирнеста дрогнули в полуулыбке:

— Ты так легко в это веришь…

Элли хмыкнул:

— Да-а… я, в общем-то, всегда знал. Сложно… ну, знаешь — не верить в себя.

В носу ощутимо засвербело. Ирнест отвернулся, уставившись в стену:

— Так ты тоже? Не, — он облизнул пересохшие губы, — не…

Элли прыснул со смеху на потуги друга сказать одно единственное «запретное» слово.

— У нас меня «возвращённым к предкам» называют, — он закатил глаза и скорчил надменную мину: — Венец древнейшего и могущественнейшего рода Кардов, — Элли едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. — Что-то вроде феечки Лютьен в пятом сезоне, ага.

— Ты же знаешь, — устало напомнил Ирнест, разум которого ни в какую не желал признавать принадлежность друга к «магическим расам», — я не смотрел все эти ваши…

Огромные раздвижные двери в два человеческих роста с ужасающим шипением разъехались в стороны, прерывая тихий разговор. Перед парнями предстал круглый зал, стены и потолок которого мягко, но совсем холодно светились. Существа, склонившиеся над деревянным столом, возвышающимся прямо по центру, разом подняли головы на вошедших. Глаза их — нестерпимо-ядовитая зелень без намёка на зрачок — одинаково сузились.

Ирнест застыл на месте, не решаясь идти дальше, и повёл носом: застарелая пыль и вяжущие на языке чернила — больше ничего. Как будто живых в огромном зале и не было. Все волоски на теле стали дыбом.

Лис бросил пару фраз, смысл которых Ирнест не уловил, и существа вновь уткнулись в едва заметно вибрирующие тонкие кольца, что перекрещивались между собой, создавая на столе причудливый узор. Лишь один из них, отделившись от сородичей, приблизился к гостям. Ирнест понимал, что поступал недопустимо и недостойно студента Академии, вот так вот в открытую пялясь на него, но ничего поделать не мог. Взгляд раз за разом скользил по полупрозрачной, серовато-синей коже, острым скулам и провалам-глазам, наполненным бурлящей зеленью. Тут же уцепился Ирнест и за необычные серьги, овивающие длинные, чуть изогнутые уши подобно гирляндам и ниспадающие на плечи, теряясь в пепельно-серых волосах.

Маг, подошедший к ним, похоже, имел самое сильное пристрастие к подобным украшениям. Серебристые и золотые цепочки покрывали все его уши, некоторые даже тянулись дальше — к кольцам в брови, и опутывали тонкую шею. Ирнест ещё раз втянул в себя воздух — ничего. Существо склонило голову набок — украшения тихонько звякнули — и прошипело что-то, протягивая ладонь тыльной стороной вверх, как делали это дамы. Ирнест застыл на месте, не в силах двинуться — он, наконец, отчётливо понял: рук у того было явно больше положенных двух.

Элли подался вперёд и коснулся щекой протянутой ладони — едва-едва, словно это было самым обычным приветствием. Лицо его выражало вежливое любопытство, но глаза настороженно следили за магом. Стоило только тому качнуться в сторону Ирнеста, вероятно, спрашивая о чём-то на своём шипящем, обволакивающем языке, как Элиот буквально ощетинился и отчетливо припечатал:

— Нет.

Губы мага, казавшиеся слишком маленькими для его лица, сложились в идеально ровную букву «о», но уже через пару мгновений он прикрыл нижнюю часть лица ладонью из верхней пары рук. Лис, неотрывно следивший за обменом любезностями, только хмыкнул — как показалось Ирнесту — одобрительно. Маг же надменно скрестил все три пары рук перед собой.

— Осмотреть? — обратился к Лису он на привычном слуху акритском. Его произношение было идеальным, но интонация казалась ломанной, неестественной.

Лис кивнул, Элиот нерешительно посмотрел на него, но, спустя мгновение, неохотно посторонился, позволяя магу сократить расстояние ещё на шаг. В этот момент Ирнест отчётливо ощутил, как последний рубеж защиты (если хрупкую фигуру Элли вообще можно было таковой считать) пал.

Руки, потянувшиеся к нему, казались слишком тонкими и угловатыми. Ирнест бросил взгляд на Элиота — тот стоял рядом бледнее самой смерти — и ощутил… прикосновение. Воздух вырвался из груди надрывно и резко. Неестественно длинные пальцы застыли в паре сантиметров от форменного пиджака, но Ирнест всё равно чувствовал их холод. Не кожей — чем-то другим. Маг медленно моргнул, подцепив что-то в воздухе, — словно лишь он один видел прилипшую к ткани паутинку — и обратился к Лису.

— Рвать. Всё?

Тот вскинул брови в удивлении, но кивнул. Маг схватил невидимую нить парной рукой, пропустил меж пальцев, и склонился, словно намереваясь перекусить её. Однако вместо тихого щелчка зал огласил другой звук.

С громовым рычанием нечто иссиня-чёрное мелькнуло перед глазами — Ирнест рефлекторно отшатнулся назад. Картинка, качнувшись, приобрела наконец кристальную чёткость, и он сухо сглотнул, поражённый открывшимся зрелищем. На груди мага, распластавшегося по полу, стоял зверь. Гибкое, почти кошачье тело нависало над жертвой, скаля огромную пасть, напоминающую волчью; длинные хвосты тонкими щупальцами хлестали по бокам. Низкий рокот пронёсся по залу.

— Не смей, — хлестнул Лис, выходя вперёд.

Голос его был привычно твёрд, но сам мужчина выглядел ошеломлённым. И если бы не собственное состояние, Ирнеста, быть может, это даже позабавило. Запоздало обожгло внутри беспокойство — он метнулся взглядом к другу. Громадный зверь точно не церемонился, когда прорывался к магу, а Элиот как раз должен был оказаться на его пути. Корчащегося от боли, сломанного тела, к облегчению Ирнеста, на полу не обнаружилось, но радость от осознания этого факта не продлилась долго. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы определить наверняка: Элиота в зале не было совсем.

Неужели?..

Ирнест сжал зубы. Это чудовище… оно ведь просто не могло так быстро сожрать его друга?

Маг, находящийся в опасной близости от монстра, — пепельные пряди размазались неровным пятном по тёмному полу — не подавал никаких признаков беспокойства. Ирнест, впрочем, вообще не был уверен — жив ли тот ещё. И даже это не казалось существенным в данный момент. В голове металась сотня мыслей, но ни одна из них не могла помочь в сложившейся ситуации. Что вообще они могли против взбесившегося зверя, превышающего в холке полтора человеческих роста?

— Элиот, — повторил Лис медленнее. — Отпусти.

Ирнест обернулся, но не увидел того, к кому он обращался. Спокойствие Лиса и окружающих магов вдруг подействовало на Ирнеста отрезвляюще. Никто не выглядел смертельно напуганным или готовым к защите. Все просто смотрели на развернувшуюся картину, приостановив свои дела.

— Лис! А ну как же! Только… отвернись — и он тут как тут… тащит птенца в… уф-ф, паучью нору, — раздался за спиной запыхавшийся голос Филиппа. Не глядя больше ни на кого, он, как мог поспешно, пробежал мимо застывших у входа и замахал зверю руками: — Ирнест, мальчик мой! Ты способен… мыслить разумно! Только… ух, попытайся ус-успокоиться!

Он держался за бок, а второй рукой тщетно пытался стереть пот со лба. Кремовый платок в его пальцах трясся, то и дело попадая в глаза, но Филипп, казалось, этого не замечал.

— П-профессор?.. — окликнул его Ирнест.

Филипп обернулся на голос и совершенно растерянно перевёл взгляд обратно на зверя.

— Вы здесь… юноша? А кто же, — он остановился на Лисе и мгновенно посуровел. — И что это тут происходит, молодой человек? Пресвятые ангелы!

Ирнесту казалось совершенно неправильным то, что про чудовище, напавшее на мага, все разом позабыли, переключившись на более динамичное представление — низенький старичок, размахивая руками, грозно наступал на Лиса. Зверь, видно, разделял похожие мысли: он издал низкий, клокочущий звук, и Ирнест внезапно понял, что тела мага под ним больше видно не было. Монстр топтался по бетонному полу, клацая когтями, и беспокойно крутил мордой, пытаясь отыскать жертву.

Искомая личность появилась перед Ирнестом спустя всего пару секунд, вырастая тёмной фигурой прямо из воздуха. Одно мгновение — он вновь зацепил пальцами что-то у левого плеча парня и щёлкнул зубами с тем проворством, с каким перекусывала опытная швея тонкую нитку.

Натянутая до предела струна лопнула.

Зверь за спиной мага — с мягким «пуф» — исчез в клубах сизого дыма, что метнулся во все стороны, и Ирнест непонимающе моргнул. Это что… всё из-за него?

— О… — воскликнул Филипп и вдруг отскочил в сторону.

Из плотной завесы вылетела серебристая лента. Извиваясь в воздухе, она стремительно сократила расстояние и, прежде чем Ирнест успел в очередной раз испугаться, обернулась вокруг него в несколько колец. Он скосил глаза, боясь пошевелиться, — на плече, грозно хмурясь, примостилась узкая и вытянутая голова ящера. Они встретились взглядами. Глаза существа были абсолютно белыми, а чёрный зрачок беспрестанно менялся: то вытягиваясь в тонкую линию, то становясь чёткой фигурой. У Ирнеста от подобного разом закружилась голова, и в любое другое время он бы отвернулся от кошмарной ряби, но непонятное существо на плече не вселяло никакой уверенности в собственной безопасности.

Серебристый дракончик облизнул нос и недовольно фыркнул, крепче сжимая Ирнеста своим телом. Глаза его, не мигая, следили за магом, а острые клыки предупреждающе выглядывали из приоткрытой пасти.

— Поразительно, — прошептал Филипп, непреклонно оттесняя мага в сторону, и протянул руку к зверьку. — Так вот кого ты ото всех прятал!

Лис громко скрипнул зубами на это замечание. Дракончик же, почувствовав посягательство на себя и свою лежанку, клацнул пастью в паре миллиметров от пальцев старика. Тот только хихикнул, одёргивая руку:

— Какое своеволие, вы только поглядите-ка! — умилённо проворковал Филипп и, повернув голову к Ирнесту, вперился в него восхищённым взглядом. — Всё-таки ульв. А я, признаться, так и думал! Успел хоть рассмотреть своё отражение?

Ирнест открыл рот. Миллион вопросов готов уже был обрушиться на старика, но с языка его сорвалось совсем другое:

— Где… вы не видели, куда пропал Элли, профессор?

С приходом Филиппа сразу стало как-то легче дышать, однако сердце никак не могло успокоиться. Сумасшедший пульс отдавался в висках, несмотря на утихшую вокруг бурю. Мир продолжал существовать, ничуть не поломавшись ни от присутствия в нём шестируких магов, ни от огромных чудовищ, которые не были упомянуты ни в одной людской энциклопедии. Филипп, ничуть не стесняясь, отогнал всех от Ирнеста, попутно бурно выговаривая Лису за поспешные действия. На резонную просьбу не портить отношение Организации с достопочтенным народом шиассов, Филипп едва не подпрыгнул от раздражения:

— Да и пора бы их уже приструнить. Ишь ты! Расплели тут свои… тьфу!

Ирнест заторможено, как во сне, продолжал кивать в такт его словам, стараясь не замечать гибкого чешуйчатого тела, обернувшегося вокруг него. Вот только вне его желания взгляд всё равно возвращался к удобно устроившемуся дракончику, которого по какой-то сумасшедшей ошибке все считали Элиотом Кардом. Немыслимо! Сам же Ирнест придерживался мнения, что друг просто благоразумно слинял под шумок, только завидев опасное чудовище, и корил себя за то, что не догадался поступить также. Заверения Филиппа о том, что дракончик, в общем-то, совершенно безобиден, правда, Ирнеста немного успокоили, отодвинув данную проблему в самый конец личного списка.

— Не бережёшь ты себя, Филин, — едко отозвался Лис на очередную фразу Филиппа.

— Да чего мне ваши Пауки сделают? — вновь фыркнул тот. — Пусть постараются ещё во мне магию найти — я даже постою-посмотрю… — он обернулся к перешёптывающимся магам, раскинув руки в стороны — те отчего-то метнулись от старика, как от прокажённого. — Ну-ну… то-то же!

— Профессор, — позвал Ирнест, уставившись куда-то в пустоту. — Так и что же мне?..

— А! Пойдём, мальчик мой. Не слушай их! Вот знал же — не стоило тебя одного оставлять… А Лео тоже хорош: когда надо бы вякнуть — сразу голову под стол! — тут же переключился на него Филипп. — Ну да ничего, всё обошлось по итогу. Подумать только! Ограничители демонические пришли они снимать… Безумцы! А о последствиях-то кто думать будет?

Ирнест повернул голову к Лису, но тот беседовал с «самым главным» магом на их непонятном языке и ни на кого более внимания не обращал. Дракончик с готовностью переполз повыше, цепляясь острыми коготками за плотную ткань формы, освобождая ноги от своих колец. Филипп, всё ещё кипя праведным гневом, первым выскочил в коридор. Чуть погодя двинулся за ним следом и Ирнест, не видя перед собой ровным счётом ничего.

— Вы уж простите меня, юноша, — покачал Филипп головой, когда они отошли на достаточное расстояние. — Засиделся в архиве, корпел над рунами… Кто ж знал, что прохвост этот решит наскоком дело решить!

Он обернулся на Ирнеста: однако вид машинально переставляющего ноги парня с отсутствующим выражением лица его явно не удовлетворил.

— Ты как? — остановившись, Филипп схватил его чуть повыше локтей и легонько встряхнул. — Всё в порядке?

Тугая спираль, свернувшаяся где-то в груди, тотчас выстрелила. Этот невинный вопрос стал последней песчинкой, разрушившей шаткое равновесие. Ирнест рвано вздохнул, ощутив, как непроницаемый кокон, сдерживающий все эмоции, с оглушительным треском проломился наружу. Подавшись вперёд, Ирнест вцепился в сухие, скрытые плотным халатом плечи Филиппа, и повторил упавшим голосом:

— «В порядке?» — он всё также смотрел куда-то сквозь старика, не в силах сфокусироваться хоть на чём-то: — Тут вообще есть кто-то, кто «в порядке»?! — голос его прыгнул куда-то вверх. — Почему. Все. Так. Спокойны? Вы вообще видели это?! Да у них рук больше, чем вообще конечностей положено природой! И зверюга!.. — Ирнест перевёл дыхание, едва не срываясь на хрип. — Она же чуть не слопала этого… его! А всем плевать?

Филипп непонимающе моргал, болтаясь в его руках, даже не пытаясь хоть как-то успокоить возникшую истерику. Дракончик же только фыркнул и, приоткрыв пасть, издал тонкий свист, крепче вцепляясь в Ирнеста, что ходил под ним ходуном.

— Да-а, вероятно, — медленно проговорил Филипп, — вышло всё действительно… несколько поспешно.

Ирнест застыл, осмысливая его слова, и через пару секунд прошептал:

— За последние сутки меня травили, сканировали и пытались заставить… я даже вспоминать об этом не хочу! Я едва не вцепился в глотку парню с ядовитыми клыками! Меня ощупывали — Боги, да я даже не знаю, кто это был! — а синего мужика чуть не съел огромный монстр. И теперь вы спрашиваете «всё ли в порядке?», когда на мне сидит чёртов дракон!

Филипп и зверюга обменялись взглядами, и Ирнест последним усилием воли подавил желание сползти на пол и просидеть там до окончания этого безумия. Его ощутимо колотило.

— О… если смотреть на всё в таком ключе. Это действительно… немного чересчур, — Филипп, правда, едва ли казался сконфуженным. — Но ведь вы, юноша, это всё ещё вы!

Ирнест издал нервный смешок, и Филипп исправился:

— По крайней мере, пока мы не нашли способ снять ограничители… да.

— А может… и не стоит?

Глаза Филиппа удивлённо расширились; Ирнест опустил голову:

— Может я могу… вернуться в Академию? К нормальной жизни.

Повисло молчание; дракончик беспокойно завертел головой и ткнулся носом ему в щёку.

— Я никому не открою ваше существование. И никогда…

— Боюсь, это невозможно, мой мальчик.

Ирнест резко вскинулся.

— Дело не в секретности, и не в нашем доверии, — терпеливо пояснил Филипп. — Ограничитель, сколь бы он хорош ни был, не может удерживать двуликого всю жизнь. Ты обратишься, рано или поздно… И погубишь кучу людей. Даже если ты всё ещё не веришь нам.

Сердце вновь забилось где-то в горле, Ирнест тяжело сглотнул.

— И это не предположение, юноша, — Филипп покачал головой. — Мы должны оберегать не только людей… но и тех, кто попал в наш мир не по своей воле. Истинная причина именно в этом.

Воздуха стало катастрофически не хватать. Неужели несмотря на огромный поток информации, оставалось ещё что-то?.. То, что сознательно скрывали от него с самого начала.

— Ограничитель… — разум зацепился за слово, которое звучало вокруг чуть ли не весь день, Ирнест на секунду прикрыл глаза. — Что это вообще такое?

— Руны твои… за ухом которые, — пояснил Филипп и довольно кивнул, заметив проблеск интереса. — Они-то и служат подавителями — уж я почти уверен. Хороша работа, ничего не попишешь. Явно мастером делалась. Смесь из трёх цепочек, да ещё и на разных языках!.. Мне и за неделю до конца не расшифровать точное заклинание…

— И зачем кому-то это делать? — Ирнест закусил губу, наконец отпуская старика, — от его пальцев на тёмно-синем халате остались заметные вмятины.

Из ночного рассказа Филиппа следовало, что город, в котором он предположительно родился, был полностью уничтожен. Все источники указывали на то, что к делу этому приложила лапы демоническая Империя. Многотысячная община канула в небытие за какие-то считанные часы! А это значило… Ирнест прикрыл глаза, подавляя жгучую обиду. Это значило, что его надежды найти родных заведомо были недосягаемы. Один демон отдал приказ. Тысячи тысяч — выполнили его, стерев с полотна миров целый народ.

Всё теперь было бессмысленным.

Единственный выживший, отправленный в человеческий мир. Филипп считал, что его пожалели. Но как могли жалеть кого-то монстры, не остановившиеся перед подобным? Где тогда толпа спасённых невинных? Вряд ли можно было не заметить целую общину, в мгновение ока перебравшуюся в другой мир.

— Не имею ни малейшего понятия, — проскрежетал Филипп, потирая пострадавшие от железной хватки плечи.

— Я просто хотел спокойно доучиться… — Ирнест устало сжал переносицу и отступил на шаг.

Дракончик вновь ткнулся мордой ему в щёку и тихонько уркнул. На губах, против воли, появилась слабая улыбка. Было приятно осознавать поддержку со стороны зверя. Хоть и само его существование выбивало напрочь из колеи. Шутка ли? Целый настоящий дракон, восседающий на плечах! Даже с его скромными размерами зрелище было впечатляющим.

Ирнест всегда любил животных, правда, любовь эта была, чаще всего, односторонней. Бродячие кошки и собаки улепётывали от него, прячась по подворотням, а птицы начинали тревожно кричать, стоило подойти ближе. Лишь старая кошка Марго, жившая под крыльцом приюта, позволяла Ирнесту себя гладить и чесать за ухом. Мурчать, правда, та совершенно не умела — звуки, издаваемые Марго, были больше похожи на сдавленное похрюкивание, чем на привычное кошачье тарахтение.

— Доучишься, — хмыкнул Филипп. — Куда ж ты денешься-то?

— Но я думал…

Ирнест растерянно посмотрел на Филиппа. Ему казалось, что с того момента, как он впервые спустился в подземные переходы под Академией, прошло не меньше недели — слишком уж насыщенными были последние сутки.

— Нет-нет… Всё не так уж и плохо, Ирнест, — Филипп мягко улыбнулся — морщинки в уголках его глаз ещё сильнее врезались в кожу. — Ты всего лишь будешь под надзором. Ну… вот как этот товарищ, — он кивнул на дракончика.

Ирнест вновь встретился взглядом с жуткими глазами зверя, но тот тут же спрятал морду, протиснувшись под его подбородок. От шершавой чешуи стало щекотно.

— Правда, даже в идеальных условиях случаются каверзы, — покачал головой Филипп и двинулся дальше по коридору. — Кто бы мог подумать, что возвращённый мимик настолько привяжется к двуликому, что идеально сымитирует его зверя? Вот так просто, на минуточку, это была первая его иллюзия.

— Кто?.. — не понял Ирнест.

— Мимик, подражатель! — оглянулся через плечо Филипп. — Такими вот дракошками кишмя кишели все миры ещё лет двести назад. Сейчас, правда, их и днём с огнём не сыщешь. Ежели только в самых дальних уголках… Цепляясь к сильному зверю, они обеспечивали себе защиту и фактически становились его двойником.

— Тогда тот монстр…

Филипп вдруг захихикал и на вопросительный взгляд Ирнеста замахал руками:

— О-о, ничего такого, юноша! Мне лишь показалось весьма забавным, что ты назвал его «монстром».

Ирнест поджал губы:

— Тогда как же мне его называть?

— Зверя этого кличут ульвом — я уже рассказывал тебе о них, — Филипп вновь не сдержал смех. — Но забавность, поверь мне, кроется совсем в другом, — он выдержал паузу, но Ирнест выжидающе молчал. — Ох! Да и об этом тоже мы уже говорили, мой мальчик. Мимик просто скопировал тебя, как самое сильное существо, которое видел.

Внутри у Ирнеста всё похолодело. Тот монстр — главный его страх на сегодняшний день — это… он?

— И я с-смогу вот так? — Почему-то его пугала сама мысль о том, что когда-нибудь он обрастёт шерстью и кинется на кого-то столь беззащитного.

— Конечно! — Филипп словно бы и не заметил возросшей тревоги. — Нужно только немного исследований, практики…

— А от этого нельзя как-нибудь… вылечиться? — прервал его Ирнест.

От нервов он принялся накручивать на руку тонкий хвост дракончика — тот, казалось, и не возражал, благодушно помахивая синеватым наконечником. Филипп остановился и окинул его внимательным взглядом.

— Так ты желаешь отказаться от зверя?

Ирнест кивнул не раздумывая.

— И от магии?

Ещё один кивок.

— И от силы, что превышает мечтания большей части человечества?

Ирнест замялся всего на мгновение, прежде чем кивнуть в последний раз. Взгляд Филиппа стал колючим.

— Это весьма похоже на трусливое бегство, молодой человек.

Не доверяя своему голосу, Ирнест пожал плечами.

— Что же… — Филипп переплёл перед собой узловатые пальцы. — Видимо, всё-таки не научился я за столько лет разбираться в… людях. Но лекарство нужное тебе подсказать, не скрою, в моих силах.

— Правда? — Ирнест шагнул вперёд. — Вот так просто?

— О-о… Ты даже не представляешь насколько! Уж чего-чего, а способов самоубийства человечество немало изобрело за свою многовековую историю.

Повисло неловкое молчание. Ирнест едва не споткнулся на ровном месте.

— С-самоубийства?

— А чем тебе не вариант? Э-хе-хе, — Филипп криво усмехнулся и вдруг едко добавил: — Дурень! Как же можно вылечить кого-то от крови, в нём текущей? Да ты всё равно что лягушка, возжелавшая стать лебедем…

И он, развернувшись, пошагал вперёд — ладони сжаты в кулаки; неестественно прямая спина. Потоптавшись на месте несколько секунд, Ирнест неуверенно двинулся за ним. Серебристый хвост, овивающий его руки, мягко перетекал из одного положения в другое, словно пытаясь сгладить неприятное впечатление. Ирнест до боли впился ногтями в ладони, но разум до сих пор отвергал неудобную истину, придумывая всё новые объяснения и отговорки.

Он нагнал Филиппа как раз у той самой двери, возле которой они встретились с Элиотом несколько десятков минут назад. Ирнест мельком заглянул внутрь, надеясь увидеть друга на положенном ему месте, но комната, окружённая по периметру длинными столами, была пуста. В центре — друг напротив друга — лежали прямо на полу алые подушки для сидения. Дракончик беспокойно завозился, пытаясь вскарабкаться Ирнесту на голову, словно само помещение ему было не по нраву.

— Э-ка, не-ет… постой, дружок, — протянул Филипп, хватая его поперёк туловища, и направился прямиком в комнату. — Тебя мы возвращаем наставнику.

Дракончик засучил короткими лапами, пытаясь вновь уцепиться за спасителя, но Филипп немыслимым образом скрутил его в кольца так, что тот не мог дотянуться ни до него, ни до Ирнеста. Второй рукой старик удерживал зверя у основания головы, не давая кусаться. Осознав, что попал в западню, дракончик вновь издал протяжный свист и обратил молящий взгляд на Ирнеста.

— С ним же… ничего не сделают? — спросил тот, подавляя желание протянуть руки и успокоить зверя.

— Да ты что! С возвращённых тут пылинки разве что не сдувают, — отозвался Филипп — голос его был всё также прохладен — и вдруг крикнул куда-то в глубь комнаты: — Сиа-а-аххи! Где тебя бесы носят? Нашлась твоя пропажа!

Воцарилась звенящая тишина. Дракончик на мгновение одарил чересчур громкого человека укоризненным взглядом, но свои попытки выбраться из унизительного положения всё же оставил, видно, смирившись.

— Но ведь те существа… — Ирнест наморщил лоб, с содроганием вспоминая недавнюю встречу с магами. — Они ведь что-то сделали со мной?

Филипп покачал головой:

— Не успели, ткачи проклятые. Хотя, в твоей задумке они бы тебе подсобили — дай им волю, разорвут все потоки. А это мучительная и скорая кончина для магических рас, — он кинул острый взгляд на Ирнеста. — Ляпнул я сдуру Лису — каюсь, — что нашли мы ограничитель на тебе… по всем признакам, демонический. Вот и задумал он, видно, ото всей чужеродной магии тебя освободить. И чего ж ты ему не сказал, что не по нраву тебе всё это?

Ирнест подёрнул плечами, вспоминая пронизывающий взгляд Лиса. Такому не то что возражать не хотелось — было опасно в глаза смотреть. Дракончик, до этого безвольно повисший в руках Филиппа, мгновенно вывернулся из захвата, воспользовавшись тем, что старик подустал, и вновь метнулся к Ирнесту. Тот лишь пошатнулся, когда зверюга намертво вцепилась в его плечи и бёдра, а серебристые кольца сдавили грудь.

— Да где ж этот балбес-то ходит... — Филипп всплеснул руками и резко обернулся, но коридор за спиной был всё также пуст.

Дракончик просвистел что-то прямо над ухом, и старик раздражённо щёлкнул его по лапе.

— Ну и чего ты вцепился в него, как в родного? Слыхал же, не хочет он с нами дел иметь… И с тобой, милчеловек, тоже.

Тот оскалился предупреждающе, и ещё теснее прижался к Ирнесту.

— Господин разве не договорился с Сиаххи заниматься медитацией в о-ди-но-чес-тве? — прозвучал откуда-то сбоку свистящий шёпот, но, стоило только ему стать чётче, как вдруг тональность изменилась: — Тысяча Великих Источников! Господин!

Из бокового прохода — Ирнест даже не сразу приметил узкую дверь, угнездившуюся в самом углу, — выплыл мужчина. Его можно было опознать как человека, если бы не мелкая тёмно-серая чешуя, покрывающая щёки, которые ничуть не скрывали короткие чёрные волосы. Он двигался так плавно, словно парил по воздуху — тяжёлые одежды в пол скрывали его ноги, ещё больше увеличивая производимый эффект. У Ирнеста волоски на загривке стали дыбом, когда мужчина приблизился к ним вплотную. Его обволакивал несомненно знакомый, душный запах, который твердил лишь одно — опасность.

Не обращая внимания ни на кого больше, мужчина стремительно подался вперёд, обхватывая голову дракончика трясущимися руками. Широкие рукава его задрались до самый локтей, и Ирнест с удивлением отметил, что руки незнакомца второй кожей облегали чёрные перчатки из странного материала, напоминающего шкуру рептилии.

— Прелестно, — шептал мужчина как в бреду, — просто изумительно. И как же?

— Какая неожиданность — правда? — очередной подопечный удрал с твоих интереснейших занятий и наломал дров, — ехидно подсказал Филипп, в глазах которого, однако, не было ни намёка на веселье; его негромкий голос, по сравнению с шёпотом мужчины, едва ли не бил по ушам.

— Сиаххи не может удерживать господина в кольцах. Присутствие Сиаххи мешает результату.

— Ну да… мало кто вообще способен очистить разум, когда его сжимает огромный змей, — согласился Филипп.

Ирнест в ту же секунду наткнулся взглядом на клочок пола позади мужчины и невольно попятился назад. Запах, который он ощущал всё это время действительно принадлежал змее, и свёрнутый кольцами чёрный хвост лучше всего подтверждал эти догадки. И зачем только мужчина таскал такую громадину за собой?

— Господин, — потеряв интерес к Филиппу, вновь обратился к дракону тот. — Сиаххи должен знать, как это произошло.

Зверюга издала недовольный свист. Повиснув в воздухе между наставником, удерживающим его за голову, и Ирнестом, в которого вцепился он сам, дракончик тщетно пытался вернуться в уютное положение. Только сейчас Сиаххи, казалось, заметил, что подставка, на которой возлежал его бесценный «господин», была очень даже живая и разумная.

— Сиаххи вынужден просить человека отдать господина, — прошептал он, немигающим взглядом уставившись на Ирнеста.

— Так… забирайте, — тот, обхватив дракона за бока, потянул от себя: — Только он сам от меня не отлипает.

Словно в подтверждении этих слов, ткань под острыми когтями затрещала, и Ирнест тут же прекратил попытки отодрать от неё зверюгу — рвать форму, выдававшуюся студентам Академии в одном экземпляре, в его планы не входило.

— Связь… — Сиаххи отшатнулся от них, выпуская из пальцев дракончика, и обернулся к Филиппу: — Как вы посмели?

— Шиассы, — отрезал тот, скрестив руки на груди. — Моя вина только в том, что выцепить раньше от них юношей не успел. Да и кто же знал!

Лицо Сиаххи скривилось от отвращения, и он обнял себя руками, словно пытаясь согреться:

— Катастрофа.

— Все благодарности нашему достопочтимому замглавы, — возвестил Филипп и развернулся к двери: — Ну, Ирнест, отдавай Карда наставнику, и пойдём уже. Отведу тебя на выход.

Услышав заветную фразу, Ирнест даже перестал настороженно следить за чёрной змеёй, что всё также трепыхалась позади Сиаххи.

— Да! Конечно, профессор.

К сожалению для него, дракончик отлипать явно настроен не был — стоило только Ирнесту освободить одну его лапу и переключиться на другую, как тот резво зацепился за новое место.

— Ну давай же, — взмолился Ирнест, поднимая обеими руками его голову на уровень глаз. — У тебя и наставник вон есть… вцепляйся в него или в его змею — как хочешь! А мне нужно домой, понимаешь?

Дракончик фыркнул и совсем по-человечьи закатил глаза.

— Хватит уже вести себя так беспечно, Элли! — Ирнест прикусил губу: имя друга вырвалось совершенно машинально — только он, по обыкновению, способен был вызвать подобный тон.

Это, однако, неожиданно подействовало на зверя совершенно волшебным образом. Он послушно разжал когти и повис на вытянутых руках Ирнеста, как кусок тяжёлой ткани. Кончик хвоста свернулся на полу в несколько мелких колец.

— Так тебя всё-таки зовут Элли? — недоверчиво протянул Ирнест, чувствуя себя крайне глупо — он точно не был уверен, что зверюга его поймёт.

— Имя господина — Элиот, — вклинился тут же в его слова шёпот. — Сиаххи не удивлён — связующий много значит для господина.

— Ирнест, твой друг — возвращённый мимик, — устало повторил Филипп то, что он уже говорил подопечному несколькими минутами ранее. — И ты держишь его в собственных руках. Прямо сейчас.

Ирнест поморщился, но в голову понемногу стали закрадываться сомнения. В столь сумасшедшем месте, почему бы и Элиоту вдруг не превратиться в скалящего клыки — словно в насмешливой улыбке — дракона? Ирнеста ощутимо передёрнуло, когда он вспомнил громадного монстра. Нет… это он всё же не способен был так легко принять.

— Ладно, допустим, это действительно, — он выделил это слово, — действительно тот самый Элиот Кард, которого я знаю.

Дракончик издал несколько коротких звуков, и Ирнесту показалось, что тот над ним самым натуральным образом смеялся, но, упрямо тряхнув головой, продолжил:

— Так и когда он… вернётся к нормальному виду?

— Возможно, никогда, — ответил Сиаххи, подбираясь ближе — змеиный хвост заскользил по гладкому полу вслед за ним. — Строжайший запрет — рвать связи неустановившихся.

Элли вяло махнул передними лапами, словно извиняясь.

— Но вы же всё исправите, да? — медленно спросил Ирнест, с трудом отрывая взгляд от чёрной чешуи, подозрительно сочетающейся с перчатками Сиаххи.

— Сиаххи не даёт слова. Зависит лишь от человека.

Ирнест глубоко вздохнул. Слушать истории о невообразимых мирах и населяющих их существах было куда легче, чем осознать всё это, столкнувшись с ними воочию. Вот только если слова Филиппа являлись правдой, то скоропостижно умереть он всегда успеет. Что же он тогда терял в попытках занять уготованную ему нишу?

Он протянул дракончика Сиаххи, который тут же подхватил того на руки, и повернулся к Филиппу:

— Простите, профессор, — Ирнест с силой сжал зубы, решаясь, словно перед прыжком в бурлящую воду. — Я бы… Мне нужно осмыслить всё, прежде чем…

Несмотря на неуверенный тон, лёд во взгляде Филиппа в мгновение ока растаял: старик тепло улыбнулся и тронул Ирнеста за плечо:

— Вот это, юноша, мне нравится куда больше, чем всё, что было между нами до сих пор. Подумать — оно всегда полезно… особенно по молодости.

Последние разноцветные искры затерялись где-то в тёмной траве. Мари обернулась: за спиной едва-едва колыхалась маслянистая плёнка барьера — чёрная и непроглядная. От обилия звуков и запахов кружилась голова: стрекотали насекомые под ногами, смешиваясь с шелестом травы и листьев, где-то вдалеке заливались птицы, хлопая крыльями. Низкий куст с тяжёлыми малиновыми соцветиями душно и вязко цвёл неподалёку.

Не решаясь даже сойти с места, на котором появилась, Мари опустилась на колени и принялась разбирать содержимое сумки. Первой на свет была выложена тонкая, клеёнчатая материя, туго свёрнутая в компактный валик, — зачарованный мешок для сна. В таком не страшны были охотницам никакие каверзы погоды. Следующими Мари достала бурдюк с водой и свёрток с провизией на первое время: вяленым мясом и сухарями. Сбоку от них примостились моток верёвки и небольшой нож в крепких ножнах. Но где же?..

Мари в отчаянии перетрясла весь заплечный мешок, но заветного компаса нигде видно не было. Отчаяние уже ощутимо сдавливало горло, пока вдруг она не наткнулась на потайной карман под самой верхушкой. Руки бессовестно тряслись, и потому не сразу справились с шнуровкой. Но Мари уже нащупала нечто твёрдое сквозь плотную стенку мешка и сдаваться на полпути намерена не была. Вот оно! Солнечный лучик, пробившийся сквозь листву, смыкающуюся над головой, отскочил от металлического края компаса.

Теперь уж ей ничто не помеха!

Быстро побросав всё остальное обратно в сумку, она, счастливо улыбаясь, повесила полупрозрачный кругляш на пояс, зацепив специальной цепочкой. В компасе пересыпались из стороны в сторону крохотные зелёные кристаллики. Мари встряхнула его и положила ровно на ладонь. Частички тут же собрались в одну кучку и размазались по противоположному от девушки краю. Она прокрутилась в одну сторону и в другую. Кристаллики послушно перебегали у металлического ободка, указывая верное направление.

Мари кивнула своим мыслям и убрала компас в нашитый на штаны карман. Время было отправляться.

Она шла уже, по ощущениям, несколько часов, но ничего вокруг не менялось. Редкий лес, гомонящие птицы и мелкие зверьки, что шмыгали в кусты, заметив приближение человека. Мари всё чаще сверялась с компасом, но, казалось, и там картина оставалась прежней: кристаллики ничуть не приближались к центру — Камень Встречи был ещё слишком далеко.

Выиграв у судьбы заветное приспособление, Мари полагала, что ей не составит труда найти двух недостающих фей в команду для выполнения главного условия этапа. Однако в данный момент на периферии маячила навязчивая мысль: вдруг она совсем одна в Чаще? Страх этот крепчал с каждым новым шагом. Мари напряжённо вслушивалась в окружающие звуки — не мелькнёт ли в круговерти чей-то неосторожный голос? Но либо феи вели себя крайне тихо, либо…

Девичий силуэт, склонившийся над тонким ручейком, Мари приметила сразу и тотчас же бросилась вперёд — к небольшой, светлой поляне. Девушка сидела прямо на траве, обняв колени и опустив в воду босые ноги. Она набирала воду в ладошку и пропускала её сквозь пальцы, жмурясь на пригревающее сверху солнце. Мари остановилась у самой кромки поляны. Ей отчего-то казалось, что с девушкой было что-то не так, но смутные мысли никак не могли облечься в более явную форму. Ясным было лишь одно — Мари её совершенно не узнавала.

— Привет, — незнакомка подняла голову, наконец заметив гостью, и её вытянутые, миндалевидные глаза расширились: — О, а я ведь тебя совсем не знаю.

Мари подошла ближе, с опаской поглядывая на слишком уж знакомый мешок, который выдавали всем кандидаткам, и совершенно такую же, как у неё самой, форму. Девушка явно была в числе сдающих экзамен. Однако Мари, как ни силилась, не могла припомнить её ни на общих занятиях, ни на первом этапе, хотя нечто определённо знакомое в ней было.

— Меня Льона зовут, — она мягко улыбнулась и зачесала назад мокрой рукой упавшие на глаза короткие волосы. — Позволишь узнать твоё?

В голове Мари что-то предупреждающе щёлкнуло, словно бы она уже слышала это имя совсем недавно. Острые скулы, странноватый разрез глаз, песочного цвета волосы… Мари неожиданно осознала, что словно бы смотрела на Леона в женском обличии. И вдруг всё стало на свои места.

«Чаща — это совсем не то место, дорогая моя, куда бы мне хотелось ещё хотя бы раз отправить своих родных.»

— Т-ты, — голос Мари упал до шёпота. — Ты ведь знаешь Леона?

Брови Льоны взлетели в удивлении, и она вдруг тихонько рассмеялась:

— Удивительно, какое впечатление мой драгоценный братец сумел произвести на всех фей, — она вновь склонилась к воде, рассматривая мелкие камешки. — Теперь уже все знают его, а не меня… Увязавшись с беглянкой и в итоге сам ставши главной фигурой — в этом весь Леон.

На глаза Мари против воли навернулись слёзы. Льона, внешне оставаясь отражением брата, всё же ни капли на него не походила. Витиеватая речь была сдержана, а лицо не спешили озарять яркие, сменяющие друг друга в непредсказуемом порядке эмоции.

— Я мыслила об этом как раз в тот момент, когда пришла ты… — она растерянно моргнула. — Прости, дорогая, но ты так и не поведала мне своё имя.

Сердце ухнуло куда-то вниз на этом обращении.

— М-мари, — она зажмурилась и отвернулась, кусая до боли губы. — Марисоль.

— Чудесное имя, — Льона прикрыла глаза, мечтательно улыбаясь. — Присядь со мной, Мари… Времени немереное озеро до окончания испытания. Да и вижу… мы обе не обзавелись ещё положенными командами.

В голове у Мари не укладывалось, как такое могло происходить. С последнего испытания в Чаще прошло не меньше десяти лет. Она догадывалась, что именно тогда сестра Леона могла проходить экзамен, но как же тогда…

— Сколько ты уже здесь?

Льона непонимающе посмотрела на Мари:

— Только пришла… Прогулки по лесу с подобными тяжестями утомляют. Немного отдохну и…

— Вот тебе раз! Девоньки, а чего это вы тут расселись? — Откуда-то сверху спустилась на поляну фея, которую Мари прекрасно знала по вечерним посиделкам с отрядом Нойль.

Смуглая, пухловатая хохотушка мгновенно подскочила к Льоне, звонко чмокнув её в щёку, и плюхнулась рядом, скидывая мешок, который все феи из-за крыльев носили спереди, а не на спине, как это делала Мари.

— Дальше не полетишь — Круг совсем близко к верхушкам! Пешком идти придётся, — возвестила Наири, устраивая голову на плече Льоны. — Я всё тебя выглядывала, думала — сверху сподручнее будет.

— И не прогадала, — улыбнулась та, легко очерчивая пальцами скулу феи. — Спасибо, что отыскала, душа моя.

Мари окончательно перестала понимать что-либо. Она прекрасно знала Наири — по уровню неунывающего оптимизма та, порой, обставляла даже Нэй. Вот только эта фея уже многие годы состояла в охотницах, более того — успела побывать во всех пятнадцати отрядах, прежде чем осела окончательно в восьмом. О чём лично же Мари и поведала… едва ли не с год назад.

— Ох! Матушки мои, — Наири вдруг встрепенулась и устремила взгляд на человека. — А ты кто вообще?

— Так вы с Мари тоже не знакомы? — чуть повернула голову к ней Льона. — Как странно…

— Да ты глянь! Она же не из наших, — Наири подобралась, и взгляд её стал настороженный, колючий.

Мари отступила на шаг; ладонь машинально опустилась на рукоять меча. Наири, подметив движение, вывернулась из рук Льоны и, натянула лук. Всё это заняло лишь мгновение — Мари даже не успела заметить, как оказалась на прицеле. Шансов увернуться или сбежать не было. Она не могла вспомнить ни единого примера, кто стрелял бы искуснее Наири.

— Не торопись, родная. — Пальцы, уже готовые спустить стрелу с тетивы, замерли, стоило только Наири услышать голос альвы. — Она ведь не совершила ничего дурного.

— Предлагаешь подождать, пока она не исправится? — хохотнула та, но улыбка вышла беспокойной. — Порождения Чащи не знают пощады.

Мари открыла было рот, чтобы возразить, но так и замерла, не в силах найти нужных слов. Это ведь… не взаправду? Такого просто не могло быть.

Наири отвлеклась всего на секунду, кинув взгляд на Льону, — решение пришло мгновенно — и Мари метнулась в сторону, перекатываясь под защиту ближайшего дерева. Скрипнула тетива. Свист резанул по ушам. Мари ломанулась дальше, сквозь густой кустарник, но, не пробежав и с десяток метров — обернулась. Было тихо. Ярко расцвеченная солнцем поляна проглядывала сквозь деревья, словно пёстрая игрушка. Мари осторожно двинулась вперёд, обходя её по кругу. Наири и Льона исчезли, однако…

Склонившись над журчащей водой, девушка с наслаждением ополоснула лицо и провела по волосам, зализывая назад выбившиеся белые пряди. Рядом с ней развалился на траве, подложив под голову походный мешок, мужчина в чёрном одеянии. Длинные волосы разметались вокруг, спутываясь с яркой зеленью — чистейший снег посреди лета.

Мари шумно вздохнула.

Девушка, словно почувствовав внимательный взгляд, подняла голову, вглядываясь в тень под деревьями. Прозрачные капли стекали со лба, капали с носа и подбородка. Мужчина лениво приоткрыл один глаз и нахмурился, безошибочно находя в траве рукояти клинков. Длинный хвост взметнулся, недовольно мазнув по земле…

Мари рванула прочь от проклятого места, не заботясь ни о направлении, ни о диком шуме, что производила. Эти двое… Дыхание сбилось, ветки хлестали по лицу, оставляя царапины и путаясь в волосах. Запнувшись о крепкий корень, Мари полетела под уклон, обдирая ладони и локти. Взметнулась вокруг опавшая листва, обдав её сладковатым, прелым запахом гнили.

Мари затормозила только у самого дна — благо, ров оказался не таким уж и глубоким. Тело дрожало. Каждый вдох царапал горло и жёг лёгкие. В наступившей тишине особенно отчётливо отдавался звон в ушах. Почему же там, на поляне?.. Мари с силой зажмурилась. Никакой ошибки быть не могло. Она. Была. Там. Она или кто-то, кто принял её облик.

В голове вдруг мелькнула шальная мысль: вернуться туда и всё выяснить, но Мари раздражённо зашипела сама на себя. Помирать от собственной руки не хотелось, да и тот мужчина выглядел крайне опасно. Кроме того, его образ тоже был знаком. Даже слишком. Не он ли преследовал Мари, сколько та себя помнила?

Она села, подгребая под себя ворох листьев. Мешок и мечи были на месте. Содранная кожа на руках и коленях горела, щипали царапины на лице, покрытые пылью и грязью. Встреча с сестрой Леона и Наири, которая даже не знала о её существовании, а потом ещё с собственным отражением и выдуманным персонажем здорово взбудоражили Мари. «Перестарались с приданием лесу разума», да? Она резко выдохнула. Знала бы Нойль, насколько!

С трудом поднявшись на ноги, Мари с остервенением вытрясла из одежды и волос большую часть мусора. Вдруг словно разряд молнии перед глазами промелькнул. Мурашки пробежались по всему телу — рука метнулась к карману, вытаскивая единственную надежду на завершение испытания. После фееричного полёта по лесу осталось ли от него ещё хоть что-то?

Мари с облегчением выдохнула, вертя в ладони спасительный компас. Удивительное дело — ни единой царапинки. Зелёные частички приятно мерцали в тени оврага, обещая, что и ночью хозяйка с ним тоже не заплутает. Слоняться по лесу в темноте, конечно, Мари и не собиралась — дело это было глупым и сумасбродным даже для неё. Но было приятно осознавать, что в поселении подмечали такие мелочи, и не бросали охотниц на произвол судьбы.

— Ого, — кто-то совсем неподалёку залился смехом. — Тебе помощь не нужна, человек?

Мари одарила фею, стоящую на другом склоне оврага, хмурым взглядом. Таюя — верткая девчушка, которая выглядела самой младшей в их группе сдающих, парила в нескольких сантиметрах над землёй. Лицо её, казалось, выражало искреннее участие, но взгляд мгновенно притянулся к компасу — Мари поспешно сунула его в карман, заметив это.

— Сама справлюсь, не стоит беспокойства, — махнула рукой она и нарочито бодро двинулась вдоль оврага.

Таюя отчётливо хмыкнула, возвестив:

— Знаешь, не стоит тревожить опад в оврагах. Это не…

Мари застыла на месте, уловив впереди движение. Что-то вздыбливало листья и перегной, стремительно приближаясь к ней рваными толчками. Она кинулась к склону, неловко скользя по рыхлой почве. И как можно было вести себя так беспечно? Мари сжала зубы, продолжая попытки вскарабкаться на берег, то и дело нервно оглядываясь на существо, скрывающееся под слоем листьев. Ещё чуть-чуть.

Когда перед носом возникла узкая ладошка, Мари не сомневалась ни секунды. Таюя обхватила её за запястье второй рукой и потянула наверх. Вот только даже отталкиваясь ногами, с места Мари так и не сдвинулась. Сил девочке явно не хватало.

Скрежещущий визг раздался совсем близко. Мари выдернула руку из захвата и развернулась, обнажая сталь. Лиственный покров расступился, являя на свет хозяина этих угодий. Огромная воронка рта с частоколом острых зубов разверзлась всего в паре метров. Взгляд Мари метался по чудовищных размеров червю, не представляя, какое ранение остановит его наверняка. Она отвела в сторону меч, беря размах.

Несколько громких хлопков — монстр взвизгнул от боли, отдёргивая пасть назад. Приподняв переднюю часть туловища, он нырнул обратно в листву, резко меняя направление. Мари не могла оторвать взгляд от розоватого, голого тела, зарывающегося обратно в рыхлую землю. Громкий окрик, однако, заставил её повернуть голову.

— Таюя! — крепко сложенная фея опустила арбалет и, понизив голос, раздражённо зашипела: — Ты чего там делаешь? Совсем сдурела?

Она стояла на толстой ветке дерева, в метрах десяти от того места, где находилась Мари. Эта фея тоже была ей знакома: Айра считалась одной из наиболее уважаемых кандидаток в охотницы. Её способностям отдавали должное даже в компании Хильды. Таюя тем временем виновато улыбнулась и в пару мгновений поднялась на её уровень.

— Я просто помочь…

— Бестолочь! — отрезала Айра. — О себе думать надо. Я тебе что говорила?

Она обратила взгляд на Мари — та выдавила из себя улыбку, едва держась на ногах от облегчения:

— Спасибо.

Айра отрывисто кивнула и спрыгнула с дерева:

— Пошли, мелочь. Нас остальные уже заждались.

Таюя покосилась на человека и, подлетев ближе к Айре, схватила её за рукав. Мари, возобновившая свои попытки преодолеть последние метры наверх, расслышать неразборчивый шёпот так и не сумела. Это, правда, и не стояло в приоритете в её положении. Мари воткнула ножны в податливую почву, намереваясь зацепиться хотя бы ими, но тщетно — слой перегноя был слишком толстым. Он осыпался под ногами и руками, скатываясь ко дну оврага, а уклон становился только круче.

— Хватайся, — Айра тяжело вздохнула, склоняясь к Мари.

Стоило только ей схватиться за протянутую руку, как фея в тот же миг вытянула её из западни. Пролетев пару метров, она опустила Мари на твёрдую землю.

— Спасибо ещё раз, — сконфуженно произнесла та.

Мари совестно было даже в глаза смотреть своим спасительницам. Всю недоверчивость как ветром сдуло. И как только она могла подозревать этих фей в чём-то?

— Пойдёшь с нами? — Таюя улыбнулась, выглядывая из-за Айры. — Ты же до сих пор одна, да?

Мари кивнула, всё также не поднимая взгляда.

— Тогда пойдём скорее, — бросила Айра. — Нужно встретиться с остальными.

Они двинулись вдоль оврага, ступая на некотором отдалении от него. Феи сложили крылья, поглядывая искоса на Мари, но никаких возражений по поводу вынужденной прогулки по земле не последовало.

— Вы объединились с кем-то ещё? — решилась наконец подать голос Мари.

— Ага, — Таюя крепко держалась за руку Айры и вертела головой, оглядывая заросли наверху. — Нас пока пятеро.

— С Мари — шестеро. — Вклинилась твёрдая поправка.

Айра была предельно собрана: взгляд беспрестанно обшаривал пространство между деревьями, в руке — арбалет. Мари подумала, что тоже неплохо было бы принять участие в обеспечении их безопасности, и повернула голову в другую сторону. Гигантский червь — феи называли их люверами — не покидал, по обыкновению, своей территории, но мало ли какие опасности ещё могли подтянуться на шум.

— Простите, что приходится… — Мари сжала в ладони рукоять меча, а второй — схватилась за локоть, — …идти.

Феи посмотрели на неё с одинаковым удивлением и вдруг рассмеялись.

— Да брось! — пожала плечами Таюя. — Всё время лететь — так и помереть недолго.

— Некоторым полёты даются тяжелее, чем ходьба, — подтвердила Айра. — Боишься быть обузой?

Мари лишь сильнее впилась пальцами в собственную руку:

— Ну… немного, да.

— Постарайся больше не проваливаться никуда. И не будешь.

Слова Айры, как ни странно, подействовали воодушевляюще. Мари никогда и не думала, что будет вот так просто разговаривать со своими одногруппницами. Она не знакомилась первой — ей боязно было даже думать о том, чтобы подойти к кому-то, навязывая своё общество. Именно поэтому дружеских связей у неё с группой так и не сложилось, за исключением тех немногих, с кем её знакомили Нэй или Леон.

Мари вновь покосилась на спутниц. Таюя на занятиях шугалась большей части группы, прячась за старших подруг, а Айра выглядела настолько непреступно и холодно, что даже другие феи не заговаривали с ней без особой надобности. Мари едва заметно улыбнулась своим мыслям. И от экзамена, видимо, имелась какая-то польза.

Они прошли уже довольно далеко в полнейшем молчании, и с языка Мари готов был сорваться вопрос о месте встречи фей, как вдруг Айра резко остановилась и подняла ладонь:

— Стоп.

Все трое замерли. Ветер шелестел листьями где-то наверху и завывал между деревьев, но больше тишину не нарушало ничего. Казалось, даже вездесущие насекомые притихли где-то в траве, не рискуя высовываться. Айра пригнулась и осторожно — шаг за шагом — стала смещаться ближе к буйнорастущему кустарнику. Через пару секунд она молча поманила спутниц за собой. Таюя вся сжалась и побледнела, гуськом отходя к укрытию.

Из-за деревьев донёсся неясный стрёкот. Мари сощурила глаза, вглядываясь в то направление, куда смотрела неотрывно Айра. Впереди виднелась небольшая прогалинка, усыпанная крупными алыми ягодами так, что казалось, кто-то намеренно свалил их кучкой под большим камнем. Вот только источник странного звука находился в другой стороне.

Стрёкот повторился. Теперь к нему прибавились мерные, очень частые шаги и едва заметный скрежет. Мари обернулась как раз в тот момент, когда на тропинку вывалился чернильный сгусток. Его тонкие и длинные — паучьи — лапки перебирали по бокам, удерживая плотное брюшко в полутора метрах над острыми ветками и травой. Мари передёрнуло от ужаса. Паук, не замечая скорчившихся возле кустарника девушек, прополз мимо, направляясь прямо к ягодам. Только сейчас Мари заметила, что трава под ними была коричневой — видно, из-за натёкшего сока, — резко отличаясь от лесной зелени.

Тело паука, по мере приближения, склонялось всё ниже и ниже, пока брюшко, наконец, не коснулось земли. Он с довольным чавканьем принялся за угощение, и Мари поблагодарила судьбу за то, что этого зрелища с её положения видно не было. Им страшно повезло, что паука заинтересовали больше ягоды, а не кандидатки в охотницы. Мари выдохнула, расслабляя напряжённое тело, — оставалось лишь подождать, пока чудище не управится с угощением и не уйдёт восвояси.

Хрусть!

Мари не сразу поняла, что произошло. Паучьи лапы резко выпрямились и содрогнулись, исчезая за массивными челюстями. То, что всего пару мгновений назад было замшелым валуном, вытянуло вверх сегментированное тело, поднимаясь почти к самым верхушкам деревьев. Разномастные ноги, словно бы оторванные от других существ — Мари с ужасом заметила несколько явно гуманоидных пар — копошились неравномерными отростками. Некоторые с лёгкостью удерживали огромное тело над землёй, другие — слабые и короткие — висели в воздухе, подрагивая в такт движениям. Таюя рядом спрятала голову, зажмурившись, и зажала руками уши.

Хвост сколопендры показался из-за кустов, вываливаясь на прогалину. Казалось, чудовищу стоило больших трудов уместиться в засаде полностью. Тёмный, грязно-коричневый оконечный сегмент выглядел непропорционально большим для остального тела. Вдруг сколопендра бросилась на землю — в стороны брызнули остатки ягод, комья почвы — и забилась в судорогах. Мари заворожённо наблюдала за действом, даже не пытаясь воспользоваться моментом.

С громким хлюпаньем сегмент на конце хвоста прорвался наружу. Длинные, выпачканные в мутной слизи паучьи лапы в несколько мгновений освободились от мешающей оболочки. Сколопендра замерла. В ту же секунду Айра, словно очнувшись, подхватила поперёк туловища Таюю и метнулась через виднеющейся между деревьями просвет, перепорхнув густой кустарник. Мари дернулась за ними, в последний раз бросив взгляд на чудовище. Сколопендра спешно стягивала своё нескончаемое тело, укрываясь в буйной растительности и разрытой земле. Сомкнулись челюсти. Передние членистые лапы подобрались под голову, завершая имитацию валуна.

Чудовище готово было принять следующую жертву.

Встречный поток воздуха свистел в ушах, а перед глазами, казалось, навечно отпечаталась отвратительная картина. Пытаясь угнаться за Айрой по широкой дуге огибающей монстра, Мари думала только об одном. Никакие это были не ягоды. Лишь гора нарубленной, обветрившейся уже плоти, что окрасила траву коричневыми разводами крови. Обитатели Чащи действительно представляли смертельную опасность — только сейчас Мари окончательно осознала это.

Впереди маячили серебристые крылья. Отталкиваясь ногами от земли, Айра длинными прыжками мчалась вперёд, практически не производя никакого шума. Мари стиснула зубы и прибавила скорости, пытаясь не натыкаться на низкие кусты и побеги. Верно Леон говорил: когда вставал вопрос спасения собственной шкуры — всё остальное отходило на второй план. За всю пробежку Айра ни разу не оглянулась на болтавшегося позади человека. Хотя, возможно, по шуму, что производила Мари, все ближайшие живые существа знали о её местоположении. А уж для острого слуха феи с этим вообще никаких проблем возникнуть не должно было.

Ноги уже начали гореть — кровь казалась жидким пламенем, наполняющим жилы, когда девушки наконец остановились. Мари глубоко вбирала в себя воздух, восстанавливая дыхание. Айра, застыв в трёх метрах над уровнем земли, на толстой ветви, прислушивалась.

— Всё тихо. Будем ждать, — возвестила она, спустившись к спутницам, и, положив ладонь на голову Таюи, тихонько добавила: — Порядок?

Та мелко закивала. Её взгляд, однако, метался по траве, словно не понимая, за что зацепиться. Мари устроилась на земле между корней неподалёку.

— Вы договорились встретиться здесь? — спросила она.

Айра окинула её долгим взглядом и медленно кивнула. Мари огляделась: этот клочок леса ничем не отличался от всего остального.

— Отдохнём, — бросила Айра. — Сможешь залезть на дерево?

Мари задрала голову, оглядывая то место, куда указывала фея. Высоковато, но толстый ствол весь был изрезан бороздами и покрыт наростами, поэтому дело не казалось таким уж сложным.

— Я попробую.

Айра вновь кивнула и принялась тормошить Таюю. Видно, привал на дереве казался ей более безопасным, чем на земле, и хотя Мари могла бы при желании оспорить сие утверждение, она всё же покорно поднялась на ноги. Им всем действительно следовало отдохнуть.

Сознание включилось мгновенно.

Мари судорожно вздохнула и рывком приняла сидячее положение. Уже почти совсем стемнело: солнце не просвечивало сквозь плотную листву над головой. Дул промозглый ветерок. Первые несколько секунд она не могла понять, где находилась и как сюда попала. Голову словно ватой забило. Однако стоило только мыслям проясниться, как Мари выскочила из спального мешка, примотанного к дереву верёвкой. Взгляд тут же метнулся туда, где по недавним воспоминаниям должны были находиться Айра и Таюя. Старшая фея вызвалась покараулить первой, благосклонно позволив спутницам немного отдохнуть. Следующей должна была нести дозор Мари…

Никого вокруг не оказалось.

Она на дрожащих ногах сделала два шага вперёд по великанскому суку, на котором они устроились на отдых, и осмотрелась ещё раз. Ни мешков, ни рюкзаков. Ни даже… Мари кинулась к своему месту, но подозрения — её как ледяной водой окатило — только подтвердились. Её рюкзака тоже не было. Только мечи, спальник и верёвка. Мари зарылась пальцами в волосы и зажмурилась. Хорошо хоть компас она оставила в кармане, а не…

Сердце ухнуло в бездну.

Компаса на положенном ему месте не обнаружилось. Тонкая цепочка всё также была прицеплена к поясу, но самого устройства… Рука взметнулась ко рту, Мари до боли впилась в неё зубами, смаргивая злые слёзы. Спальный мешок оказался аккуратно разрезан сбоку: всего с десяток сантиметров, но и этого хватило, чтобы узкая ладошка смогла незаметно скользнуть внутрь. Это был конец. Паника заскреблась, раздирая ледяными когтями внутренности.

Мари даже думать не хотела о том, как так вышло, но мысли всё равно возвращались к недавним спутницам. Они ведь были так милы и дружелюбны. Почему же?.. Она зажмурилась и уткнулась лбом в колени. Оставаться на месте было нельзя. Без рюкзака — жрицы подчеркивали это — поисковый отряд её не отыщет. Но куда идти? Мари даже и сейчас не могла точно сказать, в какую сторону следовало двигаться.

Она задрала голову наверх. Деревья переплетались ветками, почти полностью скрывая купол барьера. Феи говорили, что тот ближе к вершине становился совсем прозрачным и практически касался зелёных листочков. Мари прислонилась к шершавому стволу, прикидывая, насколько высоко сможет забраться по нему. Ей нужен был хотя бы какой-нибудь ориентир.

Мешок она скатала в более-менее компактный валик — так, как он был, сделать всё равно не вышло — и обвязала его верёвкой, справедливо рассудив, что терять ещё и эти вещи было бы верхом глупости. Лезть наверх с тяжёлыми мечами тоже казалось не слишком логичным решением, и хотя страх лишиться единственного оружия настойчиво напоминал о себе, Мари оставила всё снаряжение на месте стоянки.

Учительница Лиф часто заставляла их в качестве практики лазить по деревьям в поселении. Феи ворчали и посмеивались между собой на «глупое задание», но та была непреклонна. «Однажды это может спасти вам жизнь», — повторяла Лиф, подгоняя расслабившихся учениц, и Мари проникалась подобными наставлениями, по обыкновению, сильнее всех. Магические существа имели куда больше лазеек, чтобы обмануть судьбу и вырвать свою жизнь из её лап; человеку же приходилось довольствоваться тем немногим, на что способно было его тело.

Мари забралась на ближайшую ветку и перевела дыхание. Земля уже терялась где-то внизу и даже свёрток с вещами проглядывался через листву с трудом. Ветки становились тоньше. Она, правда, была точно уверена, что они её выдержат — даже самую тонкую из них сложно было полностью обхватить руками. Купол уже нависал непривычно низко — казалось, встань на носочки, протяни руку и коснёшься упругой плёнки, — но увидеть что-либо сквозь густую листву всё ещё не представлялось возможным.

Мари поднялась на ноги, раздвигая ветки, — перед взглядом предстал океан зелени. Ветер колыхал деревья, поднимая волны, на которых покачивались редкие птицы. Она закрутила головой, надеясь отыскать хоть что-нибудь, способное подсказать ей верное направление. Позади — чернильная стена барьера, плавно перетекающая в прозрачный купол. Впереди — зелень, скрывающая горизонт. Другой стороны, казалось, просто не существовало. Однако…

Барьер всё ещё плавно поднимался. Зазор между ним и верхушками деревьев оставался неизменным — растительность, казалось, опасалась приближаться к магической плёнке вплотную, но с готовностью занимала каждый отвоёванный сантиметр. Мари вспомнились вдруг слова Наири. Даже при наличии крыльев ситуация не слишком упрощалась — пространство было слишком мало для полётов.

Мари ещё раз оглянулась туда, где проходила граница защитного купола. С того места она начала свой путь, и нужно было его просто продолжить, двигаясь к центральной поляне. Ждать чудес не имело смысла. Лучше уж попытать счастья, идя вперёд, чем остаться на месте, ожидая подмоги. Мари фыркнула, начиная спускаться. В её случае даже на поисковый отряд надежды было мало, а уж на добрых одногруппниц — и подавно.

Обмотавшись верёвкой и закинув за спину мечи, она внимательно оглядела землю. Первая паника уже почти прошла, оставляя место спокойной логике. Ничего. Даже без команды она выберется. Сдача экзамена на данный момент отходила на второй план, уступая место вопросу выживания. Жизнь в поселении научила не бояться смерти. Её всё ещё страшили боль, многоногие твари, жуткая Управляющая… но не смерть. Мари лишь думала, что будет слишком грустно уйти из жизни, так ничего и не успев в ней попробовать. И, конечно, этого совсем не хотелось. Да и Леон с Нэй наверняка расстроятся…

Она тряхнула головой, спрыгнув на мягкую, устланную растительностью и мелкими веточками землю. Кожу ощутимо покалывало от жажды действия. Нет уж, эта парочка фей не уйдёт от неё безнаказанной! Мысль обожгла своей неожиданностью. Мари остановилась, прислушиваясь к себе. Чего именно ей хотелось?.. Она наморщила нос и зажмурилась от внезапного приступа брезгливости. Нет, кровавой расправы, что тут же подкинуло сознание, она точно не желала. Оставить их до следующего года или же вовсе — Мари довольно кивнула — лишить права становиться охотницами. Да! Это было то что надо.

Под ногами тихонько похрустывали ломающиеся палочки и пожухлая листва, мягко пружинил мох. Важность командной работы… Короткий смешок вырвался сам собой: любая компания в Чаще до этого момента приносила лишь неприятности. Лучше уж одной — спокойнее. Мари старалась не отвлекаться и следить за дорогой, но мысли утягивали её всё дальше, заставляя снова и снова прокручивать последние события. Зачем вообще было цепляться к феям? Не справилась бы и одна с несчастным лювером? Обида на предательниц и главное условие этапа — кому только нужны эти команды! — становилась всё ощутимее с каждым шагом.

Под ногами вдруг звякнуло что-то металлическое, мгновенно привлекая внимание. Мари присела на корточки, разглядывая нечто, отскочившее от её ботинка и ударившееся о ближайший корень. Тонкая серебристая пластинка поблёскивала в нескольких сантиметрах от него. Мари тронула её кончиком пальца — холодная — и осторожно подобрала. При ближайшем рассмотрении пластинка оказалась искусно вырезанным из металла вытянутым листочком.

Взгляд тут же выхватил второй такой же, лежащий чуть поодаль, и третий… Мари разогнулась и осмотрелась. Её всё ещё окружал привычный лес, но вдалеке, за коричневыми стволами темнело нечто странное. Зелень резко — словно существовала чёткая граница — сменялась градациями серого: от серебристо-белого до почти чёрного. Мари поражённо моргнула.

Туман клубился у ног и ластился к рукам. Чёрные, страшно изогнутые стволы низеньких деревьев поблескивали серебристыми листочками. Касаясь друг друга, они скрежетали и звенели, внося в фоновый шум непривычные звуки. Мари застыла на месте, не решаясь шагнуть в плотную, стелющуюся по земле дымку. Это совершенно не вписывалось в её представления о нормальности, но, казалось, она припоминала верное объяснение странной области.

Лиф рассказывала о подобных явлениях: непонятных, таинственных и крайне опасных. Некоторые звали их Преломлениями или Искажениями, но феи почему-то предпочитали определение «заражённые изменчивостью». Доподлинно не было известно, как и почему они появлялись, но поговаривали, что такие области являлись результатом соприкосновения отражений. Мари же просто завораживали рассказы о чудесных лесах, полностью сотканных из света, или горах — мягких, словно воздушная вата. Каждая заражённая область, найденная охотницами, была уникальна. Такие места сразу же отмечались на картах для дальнейших изучений, к которым подключались навыки едва ли не всего поселения.

Мари вытянула руку, погружая её в молочный туман. Тот мгновенно опутал кисть ледяным влажным щупальцем и колыхнулся, словно пытаясь утянуть жертву в свои владения. Она отшатнулась. Рука была в порядке, не считая гусиной кожи и синевы, что расползлась от холода. Подышав на пальцы, — даже горячий воздух с трудом отогрел их — Мари повернула голову, пытаясь угадать, насколько обширной была заражённая территория. Граница её была прямой и в одну, и в другую сторону, и краёв с этого положения не виднелось.

Мари переступила с ноги на ногу, хватаясь в поисках твёрдости духа за ремень, на котором висели ножны. Возможно, в ширину Искажение было куда больше, чем в длину, и вместо того, чтобы пытаться обойти его, следовало пересечь область напрямик. Однако сколько Мари себя ни уговаривала идти в покорёженный, металлический лес с ледяным туманом совершенно не хотелось. Неизвестность пугала сильнее, чем что-либо.

Ветер вновь просвистел между деревьями, подталкивая в спину. Мари обернулась, словно ожидая увидеть его источник. Нет уж. Она закусила губу и широким шагом направилась вдоль границы. Идти в заражённый лес на ночь глядя? Куцые огрызки инстинкта самосохранения люто протестовали. Нужно было переждать темноту в относительно безопасном месте — это было одним из двенадцати обязательных правил, которые заставила их вызубрить Лиф.

Мари резко остановилась. Может всё-таки успеет? Металлические листья ехидно звенели над головой. Она ведь и так потеряла кучу времени. Вдруг следующих суток не будет достаточно? Неизвестно, сколько ещё придётся плутать по Чаще в поисках центральной поляны, а из-за плотного тумана даже яркое солнце ничем не поможет… Молочная дымка завивалась в кольца, охватывая тёмные стволы, и клубилась возле границы, то приглашающе отступая, то вновь набрасываясь на невидимую стену.

Она пожалеет в любом случае.

Когда Мари обустроила свой наблюдательный пункт, уже стемнело окончательно. Привалившись спиной к поваленному дереву, она вытянула ноги и перевела дыхание. Рядом высилась неаккуратная кучка сухих веток и даже несколько коряг покрупнее. Мечи довольно неплохо играли роль топоров — руническая сталь одинаково легко резала как тренировочные манекены, так и сухое дерево.

Сложность оставалась в одном. Как их зажечь? Все феи поголовно владели простейшим заклинанием искры: ни большого количества магии, ни специальных приспособлений для него не требовалось. Мари тяжело выдохнула. Как ни старались Нэй и Лиф научить её — ничего не выходило. В человеке просто не было нужной магии. Феи отзывались одинаково сочувственными взглядами, и Мари действительно расстраивалась из-за столь явных неудач, но лишь до одного события. Именно во время самостоятельной, отчаянной ночной практики ей впервые удалось призвать чёрное пламя. Всё разом перевернулось с ног на голову. Подтверждения фактам, урывками вытянутых у Шетаара (за эти годы пришла абсолютная уверенность в том, что дракон становился куда более разговорчив в отсутствие Мины), проявились в один момент. Оставалось лишь овладеть опасным даром, но Мари прекрасно понимала: она не могла надеяться ни на чью помощь, кроме отдалённых образов, приходивших во снах. Хотя даже и они воспринимались скорее вспышками вдохновения, нежели чем-то мистическим. Как и мужчина, глядевший на неё в те моменты из всех отражений.

Ветер сдувал в сторону горку пепла у её ног, словно услужливо пытаясь замести следы провальных попыток зажечь костёр. Мари плотнее закуталась в наброшенный на плечи спальный мешок. Становилось холоднее. Она вновь протянула руку к вытащенному на расчищенную площадку чурбану. Возможно, если взять деревяшку побольше, пламя не успеет обратить её в пепел?

Прямо за спиной звучал непрерывный металлический перезвон. Казалось, заражённым деревьям и не нужен был сильный ветер — листочки на них дрожали сами по себе. Где-то неподалёку журчал ручеёк. Мари задержала дыхание, пытаясь вспомнить, как было в тот раз, когда она сумела нагреть камень. Тогда даже и огонька не появилось. Она недовольно щёлкнула пальцами. Спустя столько попыток сердце уже не замирало в ожидании новой вспышки боли.

Хлоп.

Мари резко одёрнула руку, едва прикоснувшись к полену. Ничего. Она осторожно потрогала его пальцем, но дерево даже не нагрелось. Шмыгнув носом, Мари прижала к щеке тыльную сторону ладони — лицо уже совсем похолодело — и упрямо тряхнула головой. Ещё разок.

На этот раз она коснулась сухой коры мягко и медленно, словно не решаясь нырять в омут с головой. Тихонечко… Жар опалил лицо и ладони. Взметнулся удушливым облаком пепел, заставляя надрывно закашляться. Очередная коряга обратилась в ничто — только мелькнуло почти невидимое в сгущающейся темноте чёрное пламя. Мари с шумом втянула в себя воздух и ударила по земле кулаком.

Бесполезно!

* * *

Вода не казалась такой уж и ледяной после ночи, проведённой без костра. Мари хмуро уставилась на своё искажённое отражение. Ручеёк подпрыгивал и бурлил на камнях, стремительно петляя между корней. Тело сотрясала дрожь, а горло отзывалось болезненным першением. Она ещё раз плеснула в лицо водой и набрала полные ладони, игнорируя ощутимое пощипывание раздражённой кожи.

Зубы сразу же заломило, стоило сделать первый глоток. Мари протестующе замычала, но жажда была сильнее. Вытерев рот рукавом, она застыла на месте, пережидая, пока организм хотя бы немного успокоится. Есть не хотелось — были всё-таки в этом болезненном состоянии какие-то плюсы. Вот только минусы их существенно перевешивали.

Давно Мари не болела. Последний раз лёгкую простуду она умудрилась подхватить больше года назад, хотя по первому времени оказывалась в зале у целительниц стабильно, чуть ли не каждый месяц. Мари повела плечами, с трудом разгибая затёкшие спину и ноги. Ночью, устав от многократных попыток обеспечить себя теплом, она задремала в совершенно неудобной позе. Просыпаясь от малейшего шороха, Мари не только не отдохнула, но и чувствовала себя на утро абсолютно разбитой. Небо едва-едва начало светлеть, когда она решила наконец продолжить путь.

На рассвете путешествовать было безопаснее всего. Ночные хищники уже попрятались в свои логова, а дневные ещё не проснулись, поэтому не стоило оттягивать неизбежное и дальше. Наскоро умывшись и собрав немного воды в запасной поясной бурдюк — совсем маленький, предназначенный скорее для целебных снадобий, чем для питьевой воды, Мари, даже не сбавляя шага, переступила границу металлического леса.

Звон со всех сторон стал почти оглушающим. Она поморщилась, ощущая нарастающую головную боль. Деревья подступали всё ближе, намертво сплетаясь ветвями. От них веяло могильным холодом — Мари из последних сил изворачивалась, чтобы только ненароком не коснуться гнутых стволов.

Туман всё больше сгущался, пока наконец не пришло осознание: даже вытянутая ладонь терялась в белесой дымке. С таким же успехом можно было идти в кромешной тьме, на ощупь. Все звуки перебивались скрежетом металла. Мари вдруг ощутила, как сильно билось сердце. Это место по-настоящему пугало, вызывая животный ужас и желание поскорее забиться под корягу в поиске хоть какого-то убежища.

Мари вынула из-за спины ножны, ощупывая ими пространство перед собой. Разум настойчиво молил ускорить шаг, перейти на бег, чтобы поскорее покинуть это место, но она намеренно шла так мелко, как только могла. Уже многие советы Нойль и Лиф успели оправдать себя, так почему бы не прислушаться и ещё к одному? Взгляд метался из стороны в сторону, ни на чём не задерживаясь. Да и не было здесь ничего, что могло бы привлечь внимание из-за плотного тумана. Мысли путались. Сознание словно бы уплывало куда-то, оставляя место ледяному опустошению. Мари всё ещё ощущала холод и влагу на лице и руках, но постепенно становилась лишь сторонним наблюдателем, двигаясь совершенно машинально. Низкий гул, отдающийся в голове, примешивался к боли, накладываясь и будто бы стирая её. Всё было как… как во сне?

Тело метнулось куда-то влево, на ходу вытаскивая мечи: один, затем второй; ножны привычно повисли на креплениях за спиной. Слуха коснулось чьё-то дыхание. В непроглядной белой круговерти вспыхнули огненные глаза. Послышался удар. Ещё. И ещё. Жалобно заскрипели ближайшие деревья, заваливаясь на землю. Загрохотала тяжёлая поступь.

Ноги безошибочно ступали промеж корней. Лезвие одного меча направлено вперёд, второе — заведено назад. Пальцы сжимали рукояти в незнакомом хвате, но привычно и правильно. Монстр — огромный вепрь, подсказало нечто, сродни интуиции — ринулся в атаку. Металл заскрежетал по металлу. Взгляд успел выцепить покрытую серебристым морду с массивными бивнями и роговыми наростами. Зверь слишком долго пробыл в заражённой области.

Увернуться от рогов, поднырнуть под челюсть. Перекатиться, уходя от метивших в голову копыт. Тело исполняло команды безупречно. Ноги вновь толкнулись о землю, сокращая расстояние. На этот раз всё получится. Лезвие — чернота вспыхнула по кромке — прочертило широкую ленту, разрезая туман. Брызнула веером тёмная кровь. Короткий визг разнёсся по лесу, перебивая даже звенящую какофонию листьев.

Это было опасно.

Кровь легко стряхнулась с зеркальных лезвий; остатки пожрало бесследно пламя. Мечи вернулись в ножны такими, какими были. Туман стремительно окутывал тушу вепря, словно пряча бардак от любопытного чужого взгляда. Горло отзывалось сухостью, и рука мгновенно отыскала на поясе бурдюк. Горячая вода приятно согрела — всего пара глотков, не больше. Следовало экономить её, хотя до границы оставалось недалеко. Хватило бы сил.

Несколько мгновений ушло на то, чтобы отыскать верное направление. Преломления всегда оставляли явный след — это даже к лучшему. Вперёд. Земля под ногами была жёсткой, мёрзлой — ботинки нисколько не вязли в ней, позволяя выжимать из тела максимальную скорость. Успеть. Только бы…

Ноги несли её сами собой, и Мари совершенно не понимала, как успевала ориентироваться, не наталкиваясь на кидающиеся навстречу деревья. Кожа на руках нестерпимо горела, но в голове отчётливо билась мысль о том, что вот-вот проклятый лес кончится. Хорошо ещё, что никакого опасного зверья не встретилось… хотя, может они и вовсе обходили заражённую область десятой дорогой. Действительно, кто вообще способен выдерживать этот отвратительный шум?

Мари резко затормозила.

В какой момент она перешла на бег? Мари подёрнула плечами и панически обернулась. Она ведь не могла поддаться изменчивости? Что если лес заставлял её бегать кругами, намеренно выматывая, выпивая последние силы по капле? Она медленно двинулась вперёд, напряжённо прислушиваясь. Ведь было же что-то, что подсказывало направление. Дыхание застыло в груди, но Мари сцепила зубы, упрямо шагая. Осторожно, мелко и вдумчиво. Как ни старалась, она так и не могла вспомнить, что именно заставило её кинуться сломя голову через деревья. Мысли ускользали, словно позабытый сон, оставляя лишь странное ощущение отрешённости…

Зелень появилась перед взглядом так неожиданно, что Мари невольно отшатнулась назад — в серый мирок, сокрытый туманом. Лишь через пару секунд она вновь перешагнула границу, оказываясь в привычном глазу лесу. Волна облегчения захлестнула с головой. Всё-таки удалось! Мари упала на колени, с наслаждением вдыхая запах мха, древесной смолы и земли.

Как бы Искажение ни проявило себя, всё кончилось. Вздрогнув, она поднесла ладони к глазам. Красная, до мелких ран потрескавшаяся кожа совершенно не добавляла оптимизма. Мари подула на руки, надеясь хоть немного сгладить болезненные ощущения. Странно, когда она входила в лес, казалось, повреждения от ночной практики были не столь критичны.

Мари тяжело вздохнула. По крайней мере, она не начала покрываться металлом или чем-то вроде того. Небольшие ранки, расчертившие руки кровавой паутинкой до локтей, перенести ещё можно было. Осторожно, пытаясь поменьше касаться повреждённой кожей чего-либо, Мари вынула пробку из бурдюка и скорбно поморщилась. Даже такие простые действия давались через боль. Внутренне приготовившись к сведённым от холода зубам, она сделала маленький глоток.

Горячая!

Мари замотала рукой, в нелепой попытке остудить воду во рту, но выплёвывать ценную жидкость не стала. Горло обдало жаром. Тщетно пытаясь отдышаться, она осмотрела бурдюк со всех сторон, но ничего необычного на нём не было. Просто вода внутри немыслимым образом нагрелась.

Была ли в этом замешана изменчивость или?..

Мари ещё раз бросила взгляд на свои руки. Ну нет! Она мотнула головой и фыркнула. Ей и в адекватном-то состоянии не удавалось совладать с пламенем, чего уж и говорить о сонном мареве, наложенном на простуду. Мари поднялась на ноги, с сожалением оглядывая запылённые колени — отряхивать их с её руками не было очень хорошей идеей. Стоило, наверное, обмотать кисти чистой тканью — видимо, придётся пожертвовать майкой — и вновь выбрать высокое, крепкое дерево, чтобы осмотреться. А о температуре воды можно было побеспокоиться и позднее.

Тогда, когда Мари выйдет из Чащи, например.

Мари удручённо посмотрела вниз. С такой высоты ничего за листвой и переплетающимися ветками видно не было. Дерево под ней мерно раскачивалось, нехотя уступая ветру, который здесь дул куда сильнее, чем внизу.

Она окончательно потерялась.

Солнце было ещё высоко, но даже это не приносило ожидаемой радости. Мари с тоской вспоминала сухари и жёсткое, щедро приправленное травами и солью мясо, которые в последний раз ела ещё в компании Айры и Таюи. Она фыркнула, облокачиваясь затылком о соседнюю ветку. Столько проблем из-за одной только прихоти нелюдимой парочки!

Мари качнула ногой, собираясь с духом. Очередная вылазка наверх не дала никаких зацепок: до границы уже было слишком далеко, чтобы и дальше ориентироваться по ней. Интуиция тоже, как назло, молчала. Зато высоко на дереве и вправду было столь спокойно, что даже тревожные мысли отступали. Словно бы всё, что происходило, случалось не с ней, а с кем-то другим. Всего лишь очередная яркая история, пронёсшаяся перед мысленным взором.

Казалось, Мари была в пути уже больше недели. Всюду, куда ни повернись, — лес. Величественный, нетронутый… Мысли о том, сколько просуществовали на этой земле вековые деревья и сколько ещё они простоят на ней, странным образом успокаивали. Жизнь продолжалась, несмотря на каверзы судьбы и на тревоги маленького человека… Но время было выдвигаться.

Когда ноги коснулись мягкой почвы, Мари резко включилась. Отрешённость спала мгновенно, как надоевший тяжёлый плащ. Она растёрла костяшками горящее лицо — грубые повязки из разорванной на полоски безрукавки мазнули по коже — и двинулась вперёд, молясь, чтобы этот путь, наконец, вывел на нужное место.

Последние капли воды смочили горло. Мари прикрыла глаза, растягивая ощущения. Кто знал, когда в следующий раз ей встретится источник? Прицепив опустевший бурдюк к креплениям на поясном ремне, она стремительно зашагала вперёд. Непонятный энтузиазм, углями тлеющий где-то внутри, подстёгивал и заставлял переставлять ноги, несмотря на душащую сонливость. Мари брела по лесу, машинально огибая корни и деревья, но голова была пуста.

Пригоршня тёмно-синих ягод отдалась на языке сладковатой вязью. Мари чудом заметила низенький кустик, притаившийся в траве. Феи называли их «синеглазками» из-за любопытного свойства светиться в темноте: куст и впрямь начинал походить на маленького зверька, сверкающего глазами из своего убежища. Эти ягоды росли по всему поселению, поэтому Мари нисколько не сомневалась в их съедобности. Немного, но ими всё же удалось приглушить голод.

Она устало привалилась к дереву и плюхнулась в траву, вытягивая гудящие ноги. С последней остановки прошло не меньше трёх часов — по крайней мере, так ощущалось. От усталости и простуды — Мари потёрла слипающиеся глаза, но веки казались абсолютно неподъёмными — хотелось свернуться клубочком прямо между этих коряг.

Останавливаться прямо сейчас было опасно. Солнце уже начало ощутимо клониться к закату — время стремительно таяло. Мари вздохнула и упрямо поднялась на нетвёрдых ногах, едва выровнялось дыхание и перестала кружиться голова. Она вновь ощущала себя совершенно одной в этом огромном лесу. Наверное, уже почти всем феям удалось добраться до Камня: многие объединились с самого начала. Мари слышала, — ещё до того, как войти в Чащу, — как они договаривались о встречах и набрасывали планы действий. Быть может, если бы и она присоединилась к обсуждению, феи не отказались бы помочь… но что толку было думать об этом сейчас!

Короткая передышка немного восстановила силы, хотя внимание Мари всё так же оставалось рассеянным. Она привычно двинулась вперёд, гоня от себя настойчивые мысли о том, что последнее время бродила кругами. Даже подумалось невольно, что если бы на этом испытании жрицы опять выдали им сигнальный порошок, то сейчас Мари бы не выдержала.

Взгляд скользил по окружающей зелени, но мысли витали где-то далеко. Странно, но лес действительно словно бы вымер. Если поначалу она натыкалась на мелких зверьков (про монстров первого дня и вспоминать не хотелось), да и насекомые целыми чёрными облачками роились вокруг, то сейчас даже птицы высоко над головой смолкали задолго до приближения к ним.

Мари вдруг остановилась. Взгляд зацепился за нечто, что она никак не могла опознать. В голову словно воды налили: даже сами мысли казались неповоротливыми и громоздкими. Несколько секунд прошли в тупом сверлении предмета взглядом, пока кусочки картинки не сложились наконец в одну. Мари ахнула.

Рюкзак!

Он валялся между корней, словно сброшенный в спешке. Она завертела головой и прислушалась, но вокруг было тихо. Изредка, где-то вдалеке раздавалось предупреждающее рычание и какая-то возня, однако Мари туда путь и не держала — источник звуков находился в стороне от намеченного пути.

Она подошла ближе, осторожно ступая по земле. Вокруг почва была будто бы изрыта, но то походило скорее на чьи-то следы, чем на продуманную ловушку. Мари присела на корточки. Больше всего следов было оставлено лапами, похожими на волчьи, но не слишком крупными. Далёкая возня вдруг приобрела совсем другие краски. Мари отчётливо расслышала многоголосый скулёж и рычание зверей, словно бы они…

Делили добычу?

По спине пробежались мурашки. Мари сухо сглотнула и протянула руку к рюкзаку. Тот был почти пуст, но довольно увесист. Она спешно распутала шнуровку: кинжалы, вода и несколько мешочков с травами, которые пахли остро и удушающе. В носу тут же засвербело.

Мешок занял положенное ему место — за плечом, — и Мари разогнулась, чувствуя прилив сил. Теперь даже если она сама не дойдёт до Камня, её сможет найти поисковый отряд. Мысли о привале и покорном ожидании подмоги стали отчётливее, перебивая всё остальное. Вот только в голове настойчиво маячила тревога: если кто-то оставил здесь свой рюкзак, не значило ли это, что… Мари задумалась. Вероятно, за феей гнались. И гнались, по всей видимости, сразу несколько диких зверей. Волки? Собаки? Она мотнула головой и ещё раз осмотрелась. Никаких признаков того, что кому-то требовалась подмога, не было. Да и лес не сотрясали крики ужаса, только…

Внутри всё похолодело. Что если фею всё-таки догнали? Лес здесь был густой и ветви спускались слишком низко — летать в таких условиях сложновато. Мысли бросились врассыпную. Что если далёкие звуки… Ноги сами понесли Мари туда, откуда всё ещё доносилось низкое рычание. Вскарабкавшись на первое попавшееся дерево, она осторожно двинулась по переплетающимся толстым сучьям. Медленнее, но безопаснее. Мари предпочитала не думать о том, что если звери, грызшиеся друг с другом, тоже способны были лазать по деревьям, то она направлялась в данный момент прямиком к крупным проблемам.

Ей просто нужно было убедиться.

Идти оказалось не так далеко, как Мари подумалось раньше. Удивительно, что шум, который она производила до этого, не привлёк внимание зверей или не спугнул их. Ветки чуть пригибались под её весом, но за шелестом листвы звука шагов слышно почти не было. Мари остановилась, всматриваясь в просветы между густой зеленью.

Взгляду открылась небольшая прогалинка, на которой царило возбуждение. Шестеро существ, действительно напоминающих приземистых собак, но с более вытянутым в длину телом, скакали вокруг четырёх покрупнее, сбившихся в центре. Изредка молодняк сцеплялся друг с другом в рычаще-визжащий клубок, который распадался уже через пару секунд после недовольного, отрывистого тявканья старших. Мари склонилась, крепко ухватившись за ближайшую ветку.

Возня зверят невольно вызвала улыбку. Они играли с чем-то, что из-за постоянного мельтешения разглядеть не удавалось. Таская игрушку по всей прогалине, щенки мотали головами, отбирая её друг у друга, подкидывали вверх и забрасывали землёй, чтобы уже в следующее мгновение цикл повторился вновь. Хвосты забавно стояли торчком и из-за распушённого меха казались чуть ли не толще тел. Мари покачала головой. Она явно зря напридумывала себе ужасные картины.

Земля находилась не более чем в трёх метрах от неё, однако на дереве Мари чувствовала себя в полной безопасности. Существа не производили впечатления тех, кто хорошо лазал бы или высоко прыгал. Да и даже старшие звери не были слишком крупными — размером с земную лисицу, не больше, — проблем могли доставить лишь их излишние вёрткость и скорость. Мари вздохнула и хотела уже развернуться, намереваясь покинуть это место, как вдруг что-то привлекло её внимание. Парочка крупных зверей отскочила друг от друга, открывая взгляду скрытую часть прогалины.

К горлу подкатила тошнота.

Это были остатки трапезы. На обезображенном девичьем теле недоставало целых кусков, вырванных острыми зубами. В том кровавом месиве даже не разглядеть уже было намёков на одежду: только ботинки и уцелели, валяющиеся подле. Мари закусила губу: так вот с чем играл непоседливый молодняк! Старшие, насытившись, подталкивали их к добыче, строго пресекая все разногласия. Переваливаясь на коротких лапах, молодые хищники с готовностью бросились к мясу, стремясь урвать кусочки получше.

Мари пришлось зажать рот рукой и отвернуться.

Стараясь ступать ещё тише, чем до этого, она двинулась обратно той же дорогой. Встретить подтверждение слов о том, что «редкий год обходился без смертей», оказалось неожиданно тяжело. Какими бы прохладными ни были отношения Мари с остальной группой, подобной участи она никому не желала. Та фея в спасении более не нуждалась, и от этого комок в горле становился лишь ощутимее. В голове мелькали предположения о том, кем она являлась, но угадать наверняка было невозможно: лица Мари разглядеть не сумела… да и не особенно пыталась.

Чавканье и рычание уже давно стихли, но она всё не могла остановиться, пробираясь вглубь леса. Колени подрагивали от долгой ходьбы по веткам, а перед глазами всё ещё стояла ужасная картина, так напоминающая сцены из кошмаров, но куда более реальная и пугающая. Мари прислонилась лбом к шершавой коре и резко выдохнула. Она всё ещё не могла припомнить ни единого рассказа Лиф о приземистых хищниках, способных, несмотря на свой размер, расправиться с тренированной феей.

Мысли о том, чтобы дождаться спасательного отряда, перестали казаться такими уж заманчивыми. Сколько ещё тайн скрывала в себе Чаща? Мари спрыгнула вниз — опад зашуршал под ногами — и застыла, прислушиваясь. В далёкой трескотне птиц и шелесте ветра не угадывалось опасности, поэтому она наконец смогла чуть расслабиться. Может, всё-таки стоило обосновать лагерь и ждать подмоги? Всё лучше, чем бродить тут, ища на свою голову новых хищников или аномалий. Доводы разума вновь зазвучали твёрдо и непреклонно. Тем более, страшно хотелось есть…

Голоса! Сердце вдруг подскочило от неожиданности. Сквозь фоновый, привычный слуху шум действительно смутно пробивались женские голоса. Мари, даже не успев ничего осознать, бросилась через кусты и корни, стараясь не потерять направление. В голове бились только невнятные мольбы.

Пусть это будет Камень. Пусть это будут феи, которые знают к нему путь. Пусть это будут хотя бы разумные существа!

Голоса становились всё отчётливее, но слов было не разобрать. Один, — срывающийся, истеричный — нисколько не скрываясь, едва ли не кричал; несколько других — тише, но спокойнее — вторили ему, смешиваясь в единую какофонию. На последних нескольких метрах Мари сбавила шаг. Даже слепая надежда немного притупилась: не хотелось вот так вот запросто выпрыгивать из кустов перед неизвестностью.

— Она не могла! Это вы! Вы и… ваши. Идиотские меры! — Крики прерывались сдавленными всхлипами.

— Если бы не наши «меры», — твёрдо возражал им другой голос, — то мы все бы уже…

— Да плевать я хотела! — первая девушка шумно выдохнула, хватая ртом воздух.

Мари замялась. За буйной растительностью ещё не было видно спорящих. Голоса их казались знакомыми, но она не могла точно вспомнить, кому они принадлежали.

— Верёвка оборвана, только следов Лиры нет, — вклинился в неразборчивые бормотания ещё один успокаивающий голос. — Мы найдём её… если она сама уже не вернулась.

Лира! Мари едва не отшатнулась. Она прекрасно помнила главную тихоню группы, которую неведомо каким ветром занесло к ним: та предпочитала скорее работать с травами, чем охотиться на зверей. Странно, но Мари даже и не помнила её по первому испытанию: она уверена была, что фею не допустили до экзамена. Неужели?.. По позвоночнику разлился противный холод, когда перед глазами вновь появилось истерзанное тело. Они ведь ещё не знали.

Мари глубоко вздохнула и решительно раздвинула кусты, ориентируясь по голосам, которые стали чуть тише: видимо, спор затих сам собой. По крайней мере, она обязана была рассказать о своей находке. Пусть лучше те не теряют время, ища пропавшую товарку. Однако стоило только ей появиться в зоне видимости, фея с заплаканным лицом тонко взвизгнула. Мари примирительно подняла руки вверх и сбавила шаг.

Не помогло.

— М-мари?!

Феи смотрели на неё с одинаковым выражением ужаса. Лица их стремительно и совершенно неестественно бледнели. Мари остановилась, не понимая, как реагировать на подобное приветствие. Такой искренний испуг её появление вызвало впервые. Разум тут же опознал двух фей, которые всегда держались вместе, сколько она их помнила: Олли и Лана. Нэй как-то говорила, что они появились в этом мире вместе, от одной феи, но на взгляд Мари девушки слишком сильно различались, чтобы считаться полноценными близняшками. Олли была ниже Ланы чуть ли не на полголовы и не утратила ещё детской мягкости черт, её сестра же — напротив — словно выточена была из камня грубым мастером. Они обе, однако, всегда держались приветливо и тепло с любыми собеседниками, поэтому даже Мари удавалось, порой, перекинуться с ними парочкой фраз.

— Я… — она всё же решилась нарушить молчание первой. — Кажется я видела вашу… нашу…

— Лира! Где она? — подалась вперёд фея, имя которой никак не вспоминалось; взгляд её безумно метался из стороны в сторону. — Ты что-то с ней сделала?!

Эта фея тоже обычно относилась к числу дружелюбно настроенной части поселения, но сейчас она, мягко говоря, выглядела не в себе. Руки её шарили по траве, словно пытаясь что-то отыскать, а взгляд остановился в одной точке, воткнувшись в Мари, словно пытался пришпилить её к месту. Та невольно отшатнулась, когда рука Эйлин — весьма некстати вдруг вспомнилось забытое имя — сомкнулась на тонкой и длинной глефе, которая терялась до сих пор в высокой траве.

— Постой! Ты же не… — только и успела выпалить Мари, выставляя ладони перед собой.

Фея кинулась к ней, но её товарки успели сориентироваться быстрее. Одна из них схватила Эйлин поперёк туловища, вторая — выбила оружие из рук.

— Не двигайся, Мари, — попросила её Олли. — Не подумай ничего дурного, но…

— …у нас была информация, что ты погибла, — закончила фразу Лана.

Погибла? Мари недоумённо моргнула. То есть её уже давно списали со счетов… Интересно, в какой момент это произошло: до того, как она вошла в Чащу, или хотя бы уже после?

— Как видите, вас плохо проинформировали, — буркнула Мари, тем не менее, оставаясь на месте.

Сёстры переглянулись. Эйлин сломанной куклой сползла на траву и больше не подавала никаких признаков того, что её тревожило хоть что-то в этом мире. Взгляд её был устремлён в пустоту.

— Как же нам?.. — протянула Олли, обращаясь к сестре, но та лишь мотнула головой.

Мари неловко переступала с ноги на ногу. Она уже успела пару раз пожалеть о своём поспешном решении объявиться перед одногруппницами. Даже стыдно стало за нелепую надежду и переполнявшее её ещё пару минут назад облегчение. И почему только не догадалась проследить за ними по-тихому?

— Мари, ты одна? — спросила вдруг Лана.

Она нехотя кивнула, всё ещё распиная себя на все лады; недоверие к феям только росло с каждой секундой. Сёстры вновь переглянулись.

— А тебе… предположим, — Олли отвернула голову, словно боясь встречаться с человеком взглядом, — не встречалась Таюя? Ну… или ещё…

— Айра? — мгновенно смекнув, в чём дело, отозвалась Мари.

Феи согласно закивали, и даже Эйлин подняла голову, окидывая её осмысленным взглядом. Мари хмыкнула:

— Имела неосторожность.

Странно, но эта фраза подействовала на фей совершенно по-разному: Олли облегчённо вздохнула и улыбнулась, Лана — напротив — нахмурилась, раздражённо сжимая кулаки. Эйлин сдавленно ахнула и, повернувшись к товаркам, прошептала:

— Так они опять?

— У тебя был компас? — Лана сощурилась и процедила сквозь зубы: — В рюкзаке.

Мари отступила на шаг, вглядываясь в их лица. Подобный допрос ей совершенно не нравился.

— А это так важно?

Напряжение повисло в разом загустевшем воздухе. Олли выступила вперёд:

— Послушай, мы просто хотим кое-что прояснить, — она неуверенно оглянулась на сестру. — А потом… когда мы, ну… убедимся, что ты не… — Нужное определение никак не хотело приходить.

— Не мертва? — подсказала Мари, иронично подняв брови.

— От Чащи многое можно ожидать, — вклинилась Лана, положив ладонь на плечо Олли. — В том числе и восставших мертвецов.

Мари передёрнуло: фантазия слишком ярко подкинула ей пару красочных картин.

— Если бы я и была мертва, то вряд ли об этом помнила. Разве нет?

— Мы можем связать её, наверное… — тихонько предложила Эйлин, впервые подавая голос после своей неудачной попытки нападения.

Заметив, как воодушевились Олли и Лана, Мари протестующе замахала руками:

— Ну уж нет! Откуда мне-то знать, что вы не из… чудес Чащи?

— Мы можем отвести тебя к остальным, у Камня! — воскликнула Олли, щёки которой чуть порозовели от волнения.

— Олли, — одёрнула её сестра.

Желудок Мари на этих словах совершил кульбит, но она запретила себе даже думать об этом. Она не понаслышке знала, на что способна была Чаща и как изобретательна та была в своих иллюзиях. Но может быть?..

— Да… Это отличная фраза, чтобы заманить кого-то в ловушку. — Все силы ушли на то, чтобы голос звучал ровно и безразлично.

— Но мы же не! — возмущённо топнула ногой Олли и сжала губы в тонкую полоску.

— Хватит, — отрезала Лана. — Прости, Мари, я поняла тебя, — она прикрыла глаза и вздохнула: — Мы ничего не добьёмся взаимными подозрениями.

— Так вы знаете, где Камень?

Феи, тихонько переговаривавшиеся между собой, синхронно повернулись. Повисло молчание.

— Знаем, — наконец выдавила из себя Лана и выжидающе приподняла брови.

Мари резко выдохнула: они явно давали ей понять, что без равноценного обмена информацией ничего не будет. Несколько долгих секунд прошли в мучительных колебаниях, пока наконец она не кивнула своим мыслям. Хорошо. Ничего ведь не случится, если рассказать немного правды. Так ведь?

— У меня был компас с самого начала. — Рука сама собой схватилась за ремешок ножен. — Ровно до того, как я повстречалась с неразлучной парочкой.

Неожиданно даже для самой Мари последние слова отозвались низким рычанием, зародившимся в груди. Она словно споткнулась об этот звук, мгновенно гася вспышку обжигающей злости. Как оказалось, говорить о предательстве было тяжелее, чем пережёвывать его в мыслях. Она скинула с плеча рюкзак и вытянула вперёд руку — он качнулся на зажатом в кулаке ремне.

— Мешок я нашла неподалёку отсюда. Он принадлежал Лире, я думаю.

Эйлин встрепенулась и подскочила с места; глаза её вновь наполнились слезами:

— А она?..

— Мертва, — Мари сжала зубы. — Я видела тело своими глазами. То, что от него осталось, вернее.

Воздух застыл неподвижно, словно и он убоялся твёрдых слов, не оставляющих ни малейшего шанса по-иному трактовать страшное событие. Мари подёрнула плечами, сжавшись под одинаково несчастными взглядами фей, и добавила неуверенно:

— Но… это могла быть… Я имею в виду, — она перевела дыхание, — я не смогла рассмотреть её лица.

В глазах Эйлин появился отголосок надежды, но Олли вдруг совсем несвойственно себе отрезала:

— Нет! Мы должны вернуться в лагерь, и тогда будет ясно… наверняка.

Лана кивнула и даже попыталась улыбнуться Мари:

— Оставь рюкзак себе. В любом случае, так будет правильнее.

Сёстры совместными усилиями подняли окончательно расклеившуюся от резких слов Эйлин. Олли подлезла под её руку, помогая идти. Лана же подцепила носком ноги глефу. Ловко поймав её левой рукой, она передала оружие сестре, а сама подняла с земли верёвку, другой конец которой терялся где-то за деревьями.

— Пойдём. — Слово это осталось безликим, предназначавшееся одновременно никому и всем сразу.

Мари несмело последовала за феями. Никто возражать против её компании не спешил, поэтому не воспользоваться подвернувшейся возможностью было бы несусветной глупостью. Эйлин то и дело косилась на неё, но молчала, старательно перебирая ногами, чтобы не доставлять товарками ещё больше неудобств.

Лана наматывала верёвку на локоть по мере продвижения. Мари отметила, что та была связана из разномастных кусков, которые выдавались кандидаткам: видимо, длины одного отрезка оказалось недостаточно. Они шли в полнейшем молчании. Мари собрала последние силы, чтобы только оставаться настороже. Несмотря на собственное состояние и доброжелательность фей, второй раз на ту же удочку попадаться она намерена не была. Её учебная группа — это вовсе не проверенный годами отряд охотниц. Следовало быть готовой ко всему.

Когда вдалеке появились отблески костров, Мари едва подавила вздох облегчения. Поляна впереди даже с этого расстояния казалась обитаемой и освоенной. Девичьи фигуры сновали за деревьями, достаточно громко переговариваясь между собой; доносились звонкий смех и даже пение.

— Вернулись! Они вернулись! — Крики встретили их, не успели девушки ещё выйти из-за деревьев.

Прямо посередине поляны возвышался обелиск из гладкого, тёмного камня. У Мари дух перехватило, когда она задрала голову, чтобы разглядеть шпиль, который едва-едва не доставал до верхушек самых высоких деревьев. Чуть поодаль от Камня сгрудились несколько навесов, сооружённых на скорую руку, под которыми свален был различного рода скарб: мешки, одежда, провизия, дрова... Создавалось впечатление, что лагерь разбили не менее суток назад. Неужели кто-то способен был преодолеть весь путь за такой короткий срок?

Фей было с десяток: почти все из них — те, кто по обыкновению крутился вокруг Хильды. Мари с растущим ощущением безысходности отыскала и её саму. Фея стояла возле костра, что-то устало выговаривая парочке товарок, которые с готовностью кивали. Словно услышав отчаянные мольбы, вспыхнувшие фейерверком в голове Мари, Лана — вопреки им — уверенно повела их прямо туда, мимоходом повесив моток верёвки на невысокий столбик. Эйлин на полпути к костру перехватили подруги, уводя к навесам. Сёстры и не возражали, справедливо рассудив, что ей отдых был важнее, чем отчётная болтовня. Мари бы тоже не отказалась уже где-нибудь осесть, но Олли, обернувшись, поманила её за собой, пресекая мысли о побеге.

Там, где замечали «новое» лицо, рождались шепотки. Феи шарахались от Мари как от прокажённой и перелетали на другую часть поляны, спеша поделиться новостью с остальными. Постепенно возбуждённый гомон стих, сменяясь настороженными, тихими переговорами. Хильда обернулась к прибывшим, прервавшись на полуслове; густые брови взметнулись вверх, скрываясь за чёлкой всего на пару секунд, после чего лицо приняло привычное, хмурое выражение.

— Что случилось?

Вопрос явно предназначался феям, но взгляд Хильды намертво приклеился к Мари.

— Лира погибла, — ответила Лана. Голос её был твёрд, но глаза влажно блестели в свете костра. — Мари нашла её, но уже поздно.

Хильда прищурилась и на мгновение посмотрела куда-то сквозь них. Мари непроизвольно поёжилась.

— Нам солгали, — устало выдохнула фея, поворачивая голову к Лане, и, дождавшись от неё подтверждающего кивка, обратилась к Мари: — Надеюсь, ты не доставишь нам проблем. Хотя… — она вдруг помрачнела и исправилась: — Похоже, что это мы доставили их тебе. Прости.

Мари ошарашенно моргнула и вдруг ощутила острую необходимость оправдаться. Вид извиняющейся Хильды был настолько дик, что казалось невозможным и дальше выносить его.

— Вы ни в чём не виноваты.

Хильда дёрнула бровью и скрестила руки на груди, вновь становясь собой:

— Всеобщая мать! Да ты, верно, совсем ничего не смыслишь в жизни, так?

Внутри вскипело раздражение, но Мари одёрнула себя, не давая ядовитым словам сорваться с языка. Казалось, все эмоции, скопившиеся за эти два дня, способны были выжечь целую поляну, вырвись они наружу.

— Это их вина, — выдохнула она, опустив голову. — Не ваша. И нет смысла выгораживать всю группу, ты ведь даже не капитанша.

— Пока нет, — Хильда усмехнулась, — кто знает, что случится завтра?

Она вдруг круто развернулась — блеснули на свету розоватые крылья — и добавила:

— И я их не выгораживаю. Напротив, — в голосе прибавилось стали, — мы поддержим твои обвинения против Таюи и Айры, но донести ситуацию до сведения жриц следует сразу же по прибытии.

Мари ощутимо пошатнулась, словно эти слова выбили почву из-под ног.

— Подобное не прощается, — продолжала Хильда. — Они ставят под угрозу команду, думая лишь о своей выгоде.

— Разве не вы терпеть меня не можете? — прервала её Мари, наконец оправившись от немоты.

Губы Хильды сжались в тонкую полоску:

— Это не важно, — она понизила голос. — На твоём месте могла оказаться каждая из нас.

Слова самопровозглашённого капитана всё ещё эхом отдавались в голове. Мари снова и снова прокручивала реакцию Олли и Ланы, а потом и Хильды, и приходила к странному заключению: для фей совершенно не стало шокирующей правдой то, что их товарки способны были на предательство и воровство. И это казалось выбивающим из колеи само по себе. Пробыв в Доме Ветров больше двух лет, Мари всё ещё никак не могла осознать, что даже в их обществе могли существовать подобные проблемы. Совсем некстати вспомнились и жалобы Нэй на ночного воришку ценных трав, которого до сих пор так и не поймали, несмотря на регулярные набеги.

За напряжёнными мыслями присутствие в лагере Хильды с компанией уже через пару часов перестало казаться насмешкой судьбы, и, хотя феи не воспылали в одно мгновение к Мари нежными чувствами, находиться среди них было непривычно спокойно. Каждая занималась своим делом, а стоило одной из них молча сунуть ей в руки нехитрую снедь, как львиная доля настороженности испарилась легко и бесследно. Только за одно это Мари готова была хоть всю оставшуюся жизнь терпеть сканирующие взгляды в свою сторону и шепотки за спиной, что, впрочем, нисколько не отличалось от обычного к ней отношения в группе.

Как разузнала она из случайно брошенных фраз и короткого разговора с Олли за ужином, первой к Камню смогла добраться именно Хильда. Неизвестно, сколько времени ушло у неё на весь путь, но когда к месту встречи добралась следующая группа, их уже встретили и горячей пищей, и даже простенькими лекарствами. Феи постепенно стягивались к Камню: поодиночке или целыми командами, и по мере разрастания лагеря появилось разделение обязанностей. Кто-то занимался заготовкой припасов и оказанием первой помощи раненым, кто-то — совершал вылазки в Чашу в поисках заплутавших.

Трагически погибшая Лира была в числе первой группы: она собирала лекарственные травы, поэтому и находилась сравнительно недалеко от центральной поляны. Чтобы не потеряться самим и контролировать пройденное расстояние, феи обвязывали себя верёвкой, второй конец которой прикрепляли к низеньким столбикам на поляне. В отличие от поисковых пар, которым выдавались компасы (они, порой, удалялись от лагеря достаточно далеко), собирательницы ходили поодиночке, предполагая, что никакой ощутимой опасности вблизи от места встречи быть не должно. Как оказалось, напрасно.

— Разве вас не должно быть тут побольше? — спросила Мари, прикидывая в уме количество входивших в арку перед началом испытания.

— Постепенно мы отправляем небольшие группы через Камень на другую сторону, — поведала Олли, пользуясь тем, что никого поблизости не было. — Чем раньше пришёл — тем быстрее уйдёшь. Ну… если, конечно, сам не захочешь остаться.

Мари хмыкнула:

— Я так понимаю, Таюя уже завершила испытание?

— Они с Айрой пришли одними из первых, — Олли отвела взгляд. — Никто и не думал, что они…

Дальнейшей беседы не случилось: фею привлекли к дозору. Хильда, подошедшая через несколько минут, возвестила Мари, что если та хочет отправиться в поселение в составе команды, как и должно, то тоже стоило включаться в обеспечение безопасности лагеря. Покосившись на Камень, заманчиво возвышающийся всего в паре десятков метров от костра, Мари понуро подхватила мечи, отправляясь на указанную позицию. Если уж феи готовы были создать видимость дружной команды ради успешного выполнения главного задания, то следовало хотя бы попытаться помочь им.

Ночь прошла на удивление гладко. К лагерю никто так и не приблизился, да и Мари сменили уже через пару часов, благосклонно давая немного поспать перед рассветом. Для разбитого организма это звучало как насмешка, но стоило голове коснуться свёрнутого в валик спальника, как сознание послушно выключилось. Мари настолько вымоталась, что даже не видела снов, а когда подошедшая фея оповестила о подъёме, тут же подскочила с места, не ощущая и тени сонливости, словно прошло не более пяти минут.

— Не забывайте рюкзаки, жрицы этого не любят, — раздавался прохладный голос Хильды, которая возвышалась над сонными товарками, как тот самый обелиск.

Мари подивилась, насколько бодрой и собранной она выглядела, хотя спала за ночь никак не больше её. Разум отстранённо отметил, что сейчас фей было явно меньше, чем с вечера — видимо, за барьер успели отправить ещё одну группу.

— Я могу чем-то помочь? — Мари подошла к кострищу одной из последних: огонь уже был потушен, но тлеющие угли всё ещё отдавали жаром.

Хильда окинула её критическим взглядом. Тот, правда, на сей раз не резал ледяным лезвием, как это бывало обычно, а лишь цепко осматривал, подмечая малейшие детали.

— Поешь, — бросила она, наконец. — И будем выдвигаться, вряд ли кто-то ещё подойдёт.

Мари благодарно кивнула, принимая несколько тёплых колобочков, завёрнутых в листья, — привычное уже лакомство.

— Сколько всего не дошло? — вопрос вырвался быстрее, чем она смогла себя одёрнуть.

Всего на пару мгновений Мари показалось, что она сидела в окружении друзей, пока собственный голос не отрезвил её, жёстко напомнив о реальном положении вещей. Не стоило навязываться больше необходимого тем, кому — как минимум — она была неприятна. Хильда, тем не менее, ничуть не замявшись, — только дёрнулся вдруг уголок губ — ответила:

— Двое… Если не считать погибших Лиру и Элайю.

Феи опустили головы: скорбь пролетела по кругу, смешавшись с промозглым воздухом. Зябко подёрнув плечами, Мари на сей раз промолчала, предусмотрительно набив рот едой.

Сборы заняли у фей ещё с четверть часа. Мари с удивлением отметила, как аккуратно складывали и накрывали они оставшиеся припасы — всё, что не могло испортиться: дрова, высушенные и перетёртые травы и даже мотки связанных друг с другом верёвок. На её закономерный вопрос Хильда, оказавшаяся ближе всех, вновь выразительно хмыкнула, повторив извечную фразу «Человеку, как ни старайся, не понять», но потом будто бы смягчилась и бросила отрывисто:

— Этот год не последний для экзамена в Чаще. И нам по силам помочь тем, кто будет после.

Уже стоя около Камня, готовясь снова оказаться в ворохе искр перемещения, Мари вдруг осознала, что совершенно не знала ни Хильду, ни кого-то из её компании. Они всегда казались ей надменными, грубоватыми и до дрожи неприятными особами… И этого у них действительно было не отнять, вот только подобная забота всё равно подкупала, заставляя подвергать сомнению пресловутое первое впечатление. Мари вдруг крайне любопытно стало узнать, почему же Хильда и её ближайшие подруги всегда смотрели на неё с опаской и брезгливостью, в отличие от ровно-прохладного отношения остальной группы, но, несмотря на это, всё-таки помогли в решающую минуту.

Вспышка света на несколько секунд ослепила глаза; ноги оторвались от земли, и мир рассыпался на осколки, чтобы собраться воедино уже в знакомую и родную картину. Чаща осталась там, за барьером, а с ней и все тревоги… Только последняя мысль промелькнула в голове, прежде чем всё постороннее вытеснили радостные лица Нэй и Леона. «Посчастливится» ли кому-то встретиться в следующем году на странной поляне со взбалмошным демоном и идеальной копией Мари?

Подумав об этом, она совершенно отчётливо поняла, что надеялась на отрицательный ответ. Феям же лучше.

Дверцы лифта с мягким шипением закрылись. Что-то в груди привычно сжалось, когда кабинка дрогнула и помчалась вниз. Ирнест забился в самый угол, уставившись прямо перед собой, совершенно не реагируя на входящих и выходящих едва ли не на каждом уровне людей. Те, впрочем, отвечали ему тем же. Обрывки разговоров — рабочие фразы, шутки и неловкие попытки флирта — не задерживались в голове, покидая её вместе с сотрудниками в тёмных халатах, что спешили по своим делам.

На нижний уровень обычно никто не спускался, поэтому остаток пути Ирнест проделал в одиночестве: последний пассажир вышел ещё три этажа назад. Как он успел узнать за эти безумные два дня, на самом деле нужный ему уровень считался «нижним» лишь условно — это была последняя доступная кнопка на лифте, но не самый глубокий этаж в Комплексе. Что находилось дальше, знали только особо просвещённые. Даже Лео не смог внятно растолковать ему… или же просто сделал такой вид, увильнув от ответа.

Кабинка вновь дёрнулась и остановилась. Красный прямоугольник сверху сменился приглашающе зелёным, когда дверцы услужливо разъехались в стороны. Ирнест помедлил немного, прислушиваясь, и шагнул вперёд. Здесь было так же тихо, как и при первом его появлении. Тихо и почти стерильно: только в самих помещениях сохранялся едва заметный запах их обитателей — существ, которые находились на особом положении в Организации.

Лямка форменной сумки ощутимо давила на плечо: Ирнесту пришлось собрать все необходимые учебники на завтра, чтобы остаться в Комплексе на ночь. Снова. Он подёрнул плечами, проходя мимо знакомой пустой комнаты — учебного класса Сиаххи, и, не останавливаясь, нырнул в открывшиеся соседние двери. Интересно, как долго легенда о дополнительном обследовании будет прикрывать его в глазах соседей и старосты общежития? Филипп уверял, что проблем никаких возникнуть не должно, но Ирнест понимал, что относились эти слова только к нему. Сколько пар рук было задействовано в том, чтобы организовать подобные ночёвки на секретной базе, даже и спрашивать было страшно. Успокаивало немного лишь то, что сложившаяся ситуация не являлась следствием его ошибок. По крайней мере, по большей части.

Ирнест скинул тяжёлую сумку возле стены и, подумав, повесил пиджак на стоящую там же вешалку. Ботинки заняли своё место на низенькой решётке, а ноги скользнули в услужливо приготовленные шлёпанцы. Вот и его дом на неопределённый срок. Ирнест вздохнул: за все выходные в общежитие ему позволили вернуться только раз — в субботу, за вещами первой необходимости. Он окинул взглядом своё место заключения и покачал головой. В том, что это было именно оно, сомнений не оставалось: под потолком мигала маленькая, но нарочито заметная камера. Ирнест коротко махнул рукой, приветствуя незримого соглядатая.

Помещение напоминало скорее чей-то кабинет, в который умудрились впихнуть узкую кровать и обеденный квадратный стол. Впрочем, так оно и было. Филипп поведал, заглянув мимоходом ещё вчера утром, что из жилых помещений на этом уровне были только покои Сиаххи, который вообще предпочитал не покидать своё логово, да паучья секция, сокрытая за их рабочим залом. Эта же комната долгое время пустовала, превратившись не то в дополнительную кладовку, не то в изолятор для нерадивых учеников. Сейчас её явно прибрали и, как могли, постарались навести уют, выделив вешалку для одежды и прямоугольный коврик под дверью. В любом случае, у комнаты в общежитии она явно выигрывала хотя бы наличием отдельного санузла, дверь в который притаилась за шкафом. На противоположной стороне имелась вторая такая же, ведущая в тот самый учебный класс, а дальнюю стену почти полностью занимала…

— Привет, Элли.

Дракончик за светящимися прутьями решётки поднял голову и зевнул, разворачивая кольца. Стоило взгляду сфокусироваться на вошедшем, как зверь выгнулся дугой и заметался беспокойно по отгороженному пространству.

— Дай мне минутку, — бросил Ирнест, выпутываясь из галстука.

Он прекрасно знал: стоит только деактивировать решётку, как друг моментально кинется к нему, а до этого желательно было успеть хотя бы переодеться. Чистая одежда обнаружилась аккуратной стопкой на кровати, как и ранее. Свободные брюки, футболка и плотный лабораторный халат, в которых здесь ходили почти все. Элли издал пронзительный свист, призывая поторопиться, но Ирнест покачал головой:

— Подожди. — Виноватая улыбка, тем не менее, сама собой появилась на лице.

Была бы воля Сиаххи, их с Элиотом и вовсе заперли бы в одной клетке до разрешения ситуации. Впрочем, пыл учителя, который вдруг оказался даже близко не человеком, довольно скоро осадил Филипп. Торговались они недолго, причём, ни один из виновников спора прерывать их не спешил: Элли при всём желании возразить членораздельно не мог, а Ирнест был занят тем, что, обливаясь ледяным потом, пялился на скользящего по комнате в возбуждении нага. Он поморщился, вспоминая насыщенную знакомствами субботу. Не сказать, что наличие в мире странных существ так уж и волновало Ирнеста, но вот опасное соседство с ними всё же заставляло нервничать.

Пригладив волосы, взлохматившиеся при надевании футболки, он прошлёпал к очерченной алой рамкой панели на стене и приложил ладонь. Тихий щелчок возвестил, что проверка была пройдена. Мигнула в последний раз решётка и бесследно истаяла. Дракон оторвал передние лапы от пола и поднял верхнюю часть туловища, провожая взглядом последние фиолетовые искры. Заминка длилась доли секунды. Он качнулся, как кобра, заворожённая флейтистом, и в следующий же миг юркой пружинкой метнулся к Ирнесту. Тот раскинул руки в стороны, не давая спеленать себя, как это бывало уже не раз, и фыркнул, когда Элиот положил голову ему на макушку, в несколько колец привычно обвиваясь вокруг тела.

— Будешь жевать волосы — загоню обратно, — предупредил Ирнест и, осторожно огибая кровать, двинулся к письменному столу.

Элли в ответ лишь махнул тонким хвостом у него перед лицом и тихонько свистнул. Вновь щелчок — включилась настольная лампа, и Ирнест принялся выуживать из сумки тетради.

— Скажи честно, ты ведь специально всё это устроил, чтобы я за тебя конспекты переписывал?

Свистящий смех. Ирнест понемногу начинал угадывать эмоции Элли в столь странном обличии, хотя в голове это по-прежнему не укладывалось. И как он только согласился на подобное безобразие? Он прицокнул языком, сам же и отвечая на мысленный вопрос: не мог же он, в самом деле, бросить единственного друга в столь щекотливой ситуации. И хотя Ирнесту приходилось мириться в данный момент очень со многим: начиная от нудного переписывания конспектов и заканчивая делёжкой спального места с драконом, который и во сне отлипать от друга совершенно не собирался, он просто не мог сбежать, поджав хвост. Как Филипп и говорил.

— Староста спрашивал, не знаю ли я, сколько ещё ты намерен пропускать занятия, — возвестил Ирнест, регулируя лампу так, чтобы та не слепила глаза. — Ты вполне можешь стать первым в истории Академии Кардом, которого отчислили под самый выпуск, — он хмыкнул, крутя в пальцах ручку. — Экзамены я сдавать за тебя точно не буду.

Лекций было не так уж и много, но ему хотелось расправиться с их переписыванием как можно скорее: Ирнест не любил оставлять даже самые незначительные дела на последний момент. Надо отдать должное — Элли другу совершенно не мешал, изредка только сворачивая и разворачивая кольца, перетекая в иное положение. Сидеть вот так было до странного спокойно и уютно.

— Твой… наставник не приходил? — не отрываясь от писанины, спросил Ирнест.

Элли вновь мотнул хвостом из стороны в сторону, что обычно значило отрицание. На несколько минут воцарилась тишина, пока вдруг кончик ручки не замер в одной точке.

— Тебе не страшно?

Элиот перегнулся через его плечо, заглядывая в лицо. Ирнест зажмурился и сделал глубокий вдох:

— Ты можешь навсегда остаться таким.

Что-то тёплое и влажное коснулось его щеки — он распахнул глаза как раз в тот момент, когда дракон отпрянул, стыдливо прячась от взгляда.

— Нет, ты не подумай, — Ирнест вскочил с места, бросив лекцию на середине предложения, и размеренно заходил по комнате. — Я ничего такого… — он остановился и замолчал, собираясь с духом. — Мы ведь всё равно друзья, да?

Острые коготки ощутимо сжали плечо. Элиот вновь устроил голову на мягкой макушке — риторический вопрос будто бы и не нуждался в ответе. Кровать чуть прогнулась, когда Ирнест плюхнулся на неё. Может для кого-то и его жизнь казалась безумным кошмаром, как для него сейчас последние события? Укладывалось ли хоть что-то в ней в понятие «нормально»? Кровавые драки, смена приютов один за одним, а после: маниакальная зубрёжка всех книг и пособий, что попадались под руку из-за одной только ласковой фразы; бесконечные истории Мари… и беготня, сумасшедшая беготня по городу. Приют — школа — больница. И так день за днём, год за годом.

Зацикленный на ступенчатых планах, сейчас Ирнест отчётливо ощущал, что терял самого себя. Цель — столь явная и осуществимая — вновь размылась. Он совершенно не понимал зачем и для чего пытался двигаться дальше. Мир казался нестерпимо огромным, чудовищно пугающим — древний монстр, объявший пространство тысячей незримых рук.

— А вот мне страшно…

Ирнест прикусил щёку с внутренней стороны, стоило только позорной правде вырваться наружу. Он приподнял голову, позволяя дракончику выползти из-под своей шеи. Постепенно высвобождая оставшиеся кольца, на которые по неосторожности улёгся друг, Элли свернулся у него на груди. Белые глаза с меняющим беспрестанно форму зрачком оказались напротив. Ирнест тяжело вздохнул и, отвернув голову, уставился на дверь:

— Забудь.

Его проблемы не шли ни в какое сравнение с тем, что, должно быть, испытывал Элиот. За эти несколько дней Филипп успел вывалить на Ирнеста кучу информации. Главным образом та касалась его друга и всех «возвращённых к предкам» — людей, в которых в полном объёме просыпалась сущность магического прародителя. Проявлялся этот эффект, как ни странно, только в человеке — ни одно другое смешение крови подобных подарков не приносило. Филипп с горькой усмешкой поведал, что положил половину своей жизни на данное исследование, но выяснить удалось лишь примерную систему для некоторых рас. Казалось — это было лишь прихотями магии: для одних проявляющимися чаще, для других — реже.

У семьи Кардов такой срок появления «возвращённого» составлял два-три поколения. Собственно, одним из них и была когда-то в далёком прошлом создана Организация. Несущий в себе наследие мимиков становился следующим главой рода, вне зависимости от очерёдности. Для Элиота это, правда, не играло никакой роли: он и без того являлся единственным сыном главенствующей ветви. До того, правда, как перешёл в свою низшую форму. Ирнест прикрыл глаза. Если Элли не сможет вернуть человеческий облик, то участь его кардинально менялась. Жизнь в Комплексе, лабораторные опыты и превращение в полуразумное оружие правопорядка. Он вдруг усмехнулся. Не такая ли судьба ждала и его самого?

Писк двери в полнейшей тишине едва не заставил Ирнеста подпрыгнуть. Элли мгновенно подобрался, испуганной кошкой выгибая спину. Когтистые лапы больно вдавились в грудь.

— О, я не вовремя? — донесся неизменно ехидный голос.

Ирнест, на вытянутых руках удерживающий над собой дракончика, бросил хмурый взгляд в сторону вошедшего:

— Разве тебе не запретили покидать лабораторию?

— Я свалил, — ухмыльнувшись, плюхнулся на кровать Лео, разом занимая всё доступное место.

Подобное соседство устроило не всех. Элли тут же ощетинился гребнем и зашипел на наглеца — тот, однако, впечатлённым не казался. Без тени опаски Лео протянул к дракону правую руку, которую всё также скрывали плотные бинты, и подцепил двумя пальцами тонкую синеватую перепонку. Острые клыки не заставили себя ждать, сомкнувшись на услужливо предоставленной ладони.

— Вот нервяк! — фыркнул Лео, даже не пытаясь одёрнуть руку.

Элли настороженно следил за ним, впрочем, не сжимая до упора челюсть. Молчаливое противостояние могло затянуться ещё надолго: никто из этих двоих активных действий предпринимать не собирался, но Ирнест счёл своим долгом вмешаться.

— Зачем ты пришёл? — спросил он, садясь на постели.

Элли мгновенно выпустил добычу из пасти и поспешил привычно обвиться вокруг друга. Взгляда, правда, с нарушителя спокойствия он всё так же не сводил.

— Да вон, — Лео махнул куда-то в сторону двери и устроился удобнее, подложив руки под голову, — книги тебе принёс. От старика.

Ирнест подскочил с места, только сейчас заметив у порога стопку обёрнутых в безликие чёрные обложки томов.

— От Филиппа?

— Ага, — отозвался Лео, бессовестным образом отвоёвывая освободившуюся часть кровати. — Оставил у меня вечером, а я решил: чего ждать?

— Так и скажи, что тебе нужен был повод выбраться из лаборатории, — Ирнест чуть нахмурился.

Лео не ответил, но по его ехидной ухмылке стало понятно: замечание попало в точку. Он перекатился ближе к краю, наблюдая за перемещением книг на почётное место — на стол.

— Кажись, скоро к тебе опять придут, — лениво протянул он. — Птички напели.

Ирнест скосил глаза:

— И что ещё сказали эти «птички»?

Прищурившись, Лео вытянул ногу и коснулся его бедра:

— Зависит от того, на что ты готов для...

Уже знакомое шипение прервало его на полуслове: Элли подался вперёд, вытягиваясь к обидчику, и плотнее сжал друга кольцами. Лео расхохотался, перекатываясь на другую сторону кровати — длинные косички разметались по смятому покрывалу, словно сотня змей.

— Не обижайся, друган, но пока ты в таком виде, — он делано облизнулся, — у меня куда больше шансов.

Казалось, Элли пребывал всего в одном шаге от того, чтобы не прыгнуть на Лео. Правда, его всё ещё сдерживала та сумасшедшая потребность быть как можно ближе к другу. В другой ситуации — Ирнест почти был уверен — предупреждающим пожатием клыками их встреча бы не закончилась.

— Хватит, — отрезал он, с сожалением захлопывая книгу, оглавление которой пытался пробежать взглядом. — Чего ты добиваешься, Лео?

Названный фыркнул:

— Скуку разгоняю, ясен пень! — он перевернулся на живот и устроил подбородок в ладонях. — С вами так и помрёшь, чесслово…

— Разве у тебя нет работы? — возразил Ирнест, успокаивающе положив ладонь на тёплую чешую — Элли тут же подставился под ласку.

— Лениво как-то.

Ирнест только головой покачал на это заявление.

— Так и кто же должен ко мне прийти?

Повисло молчание. Лениво болтая ногами, Лео смотрел в глаза Элли, словно отвечая на его немой вызов поиграть в гляделки. Ни один, ни другой, казалось, не испытывали никаких трудностей, немигающим взглядом вперившись в соперника. Ирнест, не выдержав и с полминуты наблюдения за молчаливым противостоянием, вернулся к переписыванию лекций. Где-то внутри начинало тлеть раздражение.

— Кажись, старик в совятне смог что-то там разгадать, — вдруг отозвался Лео спустя целый абзац. — Может распутают малёха твой сдерживатель.

Ирнест поднял на него взгляд — игра в гляделки всё ещё продолжалась — и перевернул страницу собственноручно написанного конспекта.

— И когда? — он до хруста сжал в пальцах ручку.

— Кто бы знал! — хохотнул Лео. — Может — завтра, может — когда Лис скопытится.

Элли недовольно свистнул.

— О, так он же тебе родственничек, да? — расплылся в ехидной ухмылке нахал.

На сей раз дракончик издал целую мелодию: тональность резко сменилась по крайней мере трижды. Лео поморщился, выгибая бровь:

— И как это понимать? Те бы переводчика, что ли… — и вдруг резко подскочил с места. — Идея! Никуда не уходите — я ща!

Ирнест обернулся как раз в тот момент, когда Лео, прыгая на одной ноге, надел на вторую тапок, и тут же скрылся в коридоре. Дверь, закрывшись, привычно пискнула, и вновь воцарилась тишина.

— Это ты сделал? — придирчиво осмотрел друга Ирнест, но тот только ошарашенно помотал головой.

Лео вернулся минут через двадцать — Ирнест как раз дописывал последнее предложение лекции по особенностям внутренней экономики Единого Акрита. Парень ворвался в комнату едва ли не со спецэффектами, зацепившись тапком об металлический порог. К счастью, обошлось без травм: Лео ловко упёрся в пол длинной металлической трубой, которую зачем-то притащил с собой, и только потому не упал лицом в кровать.

— Вот! — он, чуть запыхавшись, поднял вверх трубу. — Зацени!

Ирнест чуть свёл брови к переносице: на первый взгляд в предмете не было ничего необычного.

— И что это?

Лео не ответил, только толкнул обратно на место поднявшегося было со стула Ирнеста, и шагнул к свободному кусочку стены у кровати. Что-то пробормотал себе под нос, прикладывая и так и этак трубу к выкрашенной тёмно-серой краской поверхности, пока наконец не нашёл идеальное положение, отметив его вытащенным из-за уха ядовито-зелёным маркером. Элли и Ирнест непонимающе переглянулись. Вытянув из-за пояса небольшое устройство, — оно громко вжикнуло, стоило нажать на кнопку, — Лео ловко прикрепил трубу туда, где было намечено. Вся процедура у него заняла не больше тридцати секунд.

— И… всё-таки? — вновь подал голос Ирнест, когда тот повернулся к ним.

Лео лишь закатил глаза и одним движением вытянул из трубы нечто, похожее на тонкую плёнку, которая покрыла стену едва ли не до самого пола. Тихонько щёлкнула и включилась мягкая зеленоватая подсветка.

— Переводчик, — хмыкнул Лео, осознав, что без его подсказок собеседники в гениальность задумки не проникнут. — Короче, обычная рисовалка. Во!

Он провёл пальцем по плёнке, оставляя чёткий чернильный след. В пару мгновений на стене появился забавного вида чертёнок, лукаво подмигивающий кому-то перед собой.

— С таким даже зверюга управится, — сверкнув острыми зубами, отчеканил Лео, оглядев своё творение, и вдруг одним касанием стёр картинку. — Ну? Чёт я не слышу благодарностей!

Ирнест медленно моргнул и пошатнулся: Элли соскочил с насиженного места, подлетая к экрану. Он завис в нескольких сантиметрах от пола и, высунув язык от усердия, накарябал лапой кривоватое:

«Спасибо».

Следом на нём появился странный круг с вылетающим из него сердечком, дорисованный хвостом. Ирнест озадачено подошёл ближе, наклоняясь, чтобы получше разобрать таинственный знак. Лео с готовностью посторонился и, хохотнув, послал дракону воздушный поцелуй:

— Сразу бы так, хвостатый.

— Спасибо, — Ирнест, оторвавшись от переплетения чернильных линий, встретился взглядом с Лео. — Это упростит жизнь… наверное.

Тот подался вперёд и поддел его подбородок пальцами:

— А главное — совершенно бесплатно, сечёшь?

Недовольный свист не дал Ирнесту возмутиться по поводу того, что Лео в очередной раз «занесло», на что он уже указывал не однажды. В следующее мгновение он ощутил привычную тяжесть на плечах, и голова дракона протиснулась под подбородок, словно закрывая собой.

«Ист», — значилось на экране, а рядом — круг с горизонтальной чертой в нём.

Лео расхохотался, вновь растягиваясь на кровати: видно, он куда лучше понял сообщение Элли.

— Переводчик этот только для тебя и работает, — заметил Ирнест, мотнув головой. — Может вы сами пообщаетесь и не будете отвлекать меня от дел?

От этой фразы Лео лишь захохотал сильнее, едва выдавливая из себя:

— Не, я, конеш, подозревал… что ты тормоз, но ты просто побил все рекорды!

Ирнест поджал губы и вернулся к столу. Кажется, этот разговор продолжать было бессмысленно. И если подобная реакция Элли по обыкновению вызывала мягкую улыбку или слабый отголосок беспокойства — не сделал ли он чего не так? — то с Лео эмоции были противоположны: лишь усталость и глухое раздражение. Может быть, если игнорировать взбалмошного гостя, он заскучает — и сам уйдет? Ирнест потянулся к книге: одной из тех, что передал ему Филипп. Если уж тот думал, что нужно было взглянуть на них, стоило отнестись к делу со всей серьёзностью. Тем более, если это касалось его дальнейшего существования.

Стоило ему склониться над оглавлением — Элли соскользнул со своего места: Ирнест только хмыкнул, услышав, как тот заскрёб лапой по экрану. Вероятно, другу действительно было невыносимо без общения: раньше он болтал без умолку целыми днями, часто — не особо заботясь о том, слушал его кто-то или нет. Хотя, в большинстве своём, Элиот всегда был окружён толпой собеседников: было в нём что-то притягивающее даже посторонних, незнакомых людей.

Лео за спиной отчётливо рассмеялся; снова послышались шорохи, перемешивающиеся с недовольным шипением. Ирнест с трудом подавил желание обернуться. Их разделяло не больше пары метров: комната не отличалась комфортабельными размерами, но он слишком уж успел привыкнуть к тёплым кольцам и цепкому взгляду, который ловил каждое движение. Не повредит ли даже столь малое отдаление восстановлению Элли?

Не успел Ирнест подумать об этом и поддаться панике, как вокруг щиколотки вдруг обвился тонкий кончик хвоста. Длины тела дракончика вполне хватало, чтобы без особых трудностей протянуться от стула до противоположной стены. Ирнест бросил быстрый взгляд на него: его до сих пор удивляло, как тот мог парить в воздухе без видимых приспособлений. Ни крыльев, ни чего-то ещё у Элли не имелось, но выписывать кульбиты в воздухе дракону это не мешало.

— Ты, сталбыть, всех тут с яселей знаешь? — раздался за спиной голос Лео.

Скрёб-скрёб. На этот раз ответ был каким-то слишком уж коротким и быстрым.

— Да ну?! — От громкого восклицания Ирнест невольно повернул голову. — Не гони!

«Недавно тут, — успел прочесть он, прежде чем Элли стёр сообщение, ткнув носом куда-то в угол экрана. — Знал толь…»

— Хэ-эй! — протянул вдруг Лео.

Ирнест встретился с ним взглядом: тот привычно ухмылялся, жуя тёмную пластинку, сильно пахнущую фруктами.

— Ты же там демонстративно погружался в науку, — он многозначительно поиграл бровями. — Или, скажешь, моя болтовня тебе мешает?

— Мешает, — согласился Ирнест. — Твои крики кого угодно поднимут.

— Ну так брось пыль эту и дуй к нам, — Лео похлопал по кровати. — Смотри, я согрел для тебя местечко… — он вдруг бросил взгляд на застывшего, как перед броском, Элиота и добавил: — А вообще, можешь и там оставаться. И так видать же, да?

Ирнест едва не прыснул со смеху: Лео, воспылавший неожиданно интересом к персоне его друга, как оказалось, мог становится внимательным и тактичным. Филиппа это бы точно повеселило… Элли коротко свистнул, поглядывая на Ирнеста, но он лишь пожал плечами.

— Только если Лео согласится расшифровывать мне твои рисунки.

— Да я, походу, не особо тут и нужен, — фыркнул тот. — И так справляетесь — голубки…

Ирнест одарил его укоризненным взглядом, но тут же переключился на Элиота, который вновь повернулся к экрану, заканчивая фразу:

«Знал только историю. Учился общаться».

— Да… мне птички уже напели, как тебя к Паукам водили, — Лео подпёр щёку ладонью. — Весь фигалион церемоний соблюли?

Элли приоткрыл пасть, словно бы в улыбке:

«Почти. Чуть не обд… — он мимолётно оглянулся на Ирнеста и исправился: — Кошмар был».

Он подумал и нарисовал нечто похожее на кляксу с шестью растопыренными отростками, стоящую на треугольнике, и с огромными клыками под щёлками глаз. Ирнест усмехнулся, внезапно осознав схожесть художества с шестирукими магами, с которыми и он имел неудовольствие познакомиться не так давно.

К новому способу общения Элли привыкал прямо на глазах: предложения становились всё подробнее, а времени на них затрачивалось меньше. Лео забрасывал его вопросами и даже милостиво поделился яблочной пастилой — Ирнест, правда, от предложенного угощения тут же оказался в отличие от Элиота. Тот казался куда счастливее, чем в последние дни (если по драконьей морде вообще можно было судить об этом), и Ирнест, по большей части наблюдая за беседой, не вмешиваясь, на мгновение вновь ощутил себя потерянным. Так бывало, порой, когда Элли переключался на кого-то из сокурсников, обсуждая с ними последние новости, которые даже звучали для Ирнеста инопланетной чепухой. Однако чужой хвост, в два кольца обёрнутый вокруг щиколотки, что сжимался в такт действиям Элиота, неумолимо возвращал в реальность.

По крайней мере, сейчас друг нуждался в нём куда сильнее, чем он в нём. Осознание этого грело где-то глубоко внутри — там, где после исчезновения Мари царила долгое время ледяная пустыня. Ирнест больше не был одинок, и он сделает всё, чтобы на этот раз не потерять эту связь.

Даже если это значило стать монстром.

Мари мялась позади Хильды, которая, — стоило только их группе вернуться из Чащи, — не слушая никаких возражений, потащила её к стоящим в отдалении жрицам. С друзьями, ожидающими у деревьев на кромке поляны, не удалось перекинуться даже и парой слов. Мари только махнула приветственно разом подскочившим с мест Нэй и Леону и сложила пальцы знаком, говорящим «всё в порядке».

Как оказалось, Камень переместил их совсем не на то место, с которого они начинали испытание. Взору Мари предстала их обычная тренировочная поляна, правда, дополнительно расчищенная и окружённая прозрачным барьером по центру. Восхищённый вздох вырвался сам собой: тот словно бы состоял из бесчисленного количества осколков с неровными гранями: стыки между ними едва заметно блестели в свете утреннего солнца.

Ближайшая жрица — Мари не была уверена, та ли это, которая выдавала инструкции перед этапами, или другая, — беседовала с двумя капитанами: третьего и пятого отрядов охотниц. Хильда остановилась в нескольких шагах от них, ожидая паузы, негласно давая понять о своём желании говорить. Мари покосилась на неё и тут же одёрнула взгляд в сторону, столкнувшись с бездонными, чёрными глазами. Чувство было такое, словно её за руку приволокли к строгому директору на выговор, — раньше подобные мероприятия проводились стабильно от одного до десятка раз за месяц. По крайней мере, ещё в то время, когда она жила в приюте. Мари обхватила себя за запястье, в поисках твёрдости духа. Та, однако, вызываться отказывалась напрочь.

Наконец, кивнув своим собеседницам, жрица обратила внимание на подошедших. Она тоже была из тех, кто предпочитал не выставлять своего лица на всеобщее обозрение, — на памяти Мари открыто в поселении ходили лишь знакомые ей жрицы-близняшки и ещё парочка фей. Хильда вздёрнула подбородок, но на губах безукоризненно появилась вежливая улыбка.

— На испытании произошёл инцидент, — начала она без особых церемоний. — Мы хотим доложить о нём.

Многослойный покров жрицы затрепетал, словно тело под ним сотрясла крупная дрожь. Голос, тем не менее, остался ровным и прохладным:

— Я слушаю.

— Двое из наших сестёр обрекли человека на верную смерть, обманув её, — продолжала Хильда, даже не оглянувшись на Мари. — Мы голосуем за снятия их с проверки.

— «Мы»?

— Более половины группы, — уточнила Хильда, ничуть не замявшись от насмешливого тона.

На несколько секунд воцарилось молчание. Жрица медленно обернулась на своих товарок, что присматривали за сборами — на поляну стягивались понемногу те, кто прибыл из Чащи гораздо раньше последней группы. Время, отведённое на второе испытание, подходило к концу.

— И против кого же вы настроены? — произнесла жрица, едва заметно подёрнув плечами.

Мари окончательно уверилась, что это совсем не та фея, которая объясняла им суть заданий. Неуверенность сквозила в каждом её движении, когда как жрица-инструктор всегда излучала мягкое спокойствие и покровительственность. Хильда едва повернула голову к Мари, но ответила сама:

— Таюя и Айра.

— Они более чем на сутки опередили крайний срок, — заметила жрица. — И, если мне не изменяет память, показали довольно высокие результаты на первом этапе. Особенно Айра.

— Отношения внутри команды важнее личных качеств. — Голос Хильды стал твёрже.

Жрица шумно выдохнула, словно лишь в последнее мгновение смогла сдержать смех. Мари нахмурилась, подметив это.

— Я передам ваши наблюдения сёстрам. — Тон, которым были сказаны эти слова, однако, не оставлял ни единой мысли в их искренности. — Вам же стоит вернуться к группе.

Спину удаляющейся от них жрицы, сверлили тяжёлыми взглядами Мари и Хильда совершенно слаженно и единодушно. Стоило только ей отойти на порядочное расстояние, как они переглянулись.

— Кажется, нам не поверили, — вырвалось у Мари. — Не стоило вообще…

— Они всё прекрасно знают, — Хильда резко оборвала её.

На одно лишь мгновение Мари показалось, что та хотела сказать что-то ещё, но фея лишь нахмурила брови и двинулась прочь широким шагом. Сложенные за спиной крылья раздражённо трепетали. Собственный взгляд метался, пытаясь зацепиться хоть за что-то, но мысли только ещё больше сбивали с толку. Ноги сами собой понесли Мари назад, к кромке поляны, откуда прожигали её взглядами Нэй и Леон. Она вдруг отчётливо ощутила: ещё немного — и даже настоятельные просьбы жриц не остановят друзей от того, чтобы прорваться дальше дозволенного зрителям. Хотя, честно говоря, перед торжественным появлением она бы предпочла сперва вымыться дочиста и сменить одежду.

— Только не говорите мне, что вы просидели здесь всё время, — Мари растянула губы в улыбке, тут же ловя в объятия кинувшуюся к ней Нэй.

— Да ты что! Делать нам больше нечего, — воскликнула та куда-то в район ключиц, похоже, совершенно не собираясь отлипать в ближайшее время.

Виска коснулись ледяные пальцы, и Мари задрала голову, чтобы поймать взгляд Леона.

— Приходили по очереди, дорогая. — Альв выглядел так, словно не спал несколько суток кряду: под глазами пролегли тени, а само лицо стало ещё более жёстким и острым. — Последнее лишь провели вместе… Тебе следовало бы поторопиться — право слово! — и не заставлять несчастных друзей не находить себе места в волнении.

Мари захихикала на это заявление:

— Тебя послушать, так я всё это время прохлаждалась.

Нэй вдруг тут же высвободилась из объятий и подпрыгнула:

— Ой, конечно-конечно, — она суетливо кинулась к небольшой сумке, оставленной под деревом. — Что-то болит? Беспокоит?

В считанные мгновения Мари оказалась усаженной на свёрнутую в несколько раз подстилку — Нэй порхала вокруг, тщательно осматривая повреждения. Куртку сразу же пришлось снять — раздался мелодичный смешок Леона, который мгновенно уцепился взглядом за укороченную до половины безрукавку, но стесняться сил не было. Да и не в таком виде, порой, видел Мари бессменный инструктор ближнего боя. Нэй же веселья Леона не разделила, тут же отыскав недостающие на форме лоскуты, которые до сих пор были обмотаны вокруг ладоней.

— Как тебя угораздило? — грозно спросила она, непреклонно отдирая самодельные повязки. — Великая Матерь!..

Потрескавшаяся от пламени кожа выглядела действительно не слишком хорошо: помимо мелких ран, уже покрытых корочкой, в некоторых местах набухли волдыри, часть из которых и вовсе полопались, прилипнув к ткани бывшей безрукавки.

— Так получилось, — вздохнула Мари и поморщилась, когда Нэй принялась поливать пострадавшие участки прохладной водой.

Леон, оценив масштаб катастрофы, лишь качнул головой и протянул:

— Я принесу ещё… Парой сосудов делу не помочь, очевидно.

Когда альв стремительно скрылся за деревьями, Нэй свела брови к переносице и заглянула в лицо Мари:

— Откуда такие раны? Они же… — она поспешно отвела взгляд, — …похожи на те. Ну, после первого этапа.

Сердце застыло в груди — Мари явственно почувствовала, как похолодели кончики пальцев.

— Я… Да просто об костёр обожглась! Феи развели, а я — ну ты знаешь! — ужасно неуклюжая, — она неловко рассмеялась. — Вот и цапнула руками.

Нэй цепко сжала её запястье и даже открыла уже было рот, чтобы сказать что-то, но промолчала, словно передумав в самую последнюю секунду. Из всё той же сумки на свет появилась маленькая склянка с распылителем. Мари это средство уже было знакомо: она зажмурилась и задержала дыхание. Мелкая водная пыль покрыла промытые раны на руках — те вспыхнули жаром на пару мгновений и защипали.

— А это рассасывай, — Нэй ловко просунула меж её губ мелкий камешек и на удивлённый взгляд фыркнула: — У тебя горло болит, не так ли? Морщишься, когда глотаешь.

Мари медленно кивнула. Камешек оказался немного рыхлым, пористым и до безобразия кислым.

— Нэй, слушай…

Леон появился как раз в тот момент, когда она ощутила неожиданный порыв покаяться во всех грехах.

— Вот и я, девоньки, — лучась довольствием возвестил он, аккуратно опуская за траву связку из нескольких бурдюков. — О! Вижу, свет увидели и особые запасы маленькой травницы?

— Эти «запасы» скоро уже совсем на нет сойдут, — пожаловалась Нэй.

— Так ты меня сама к целительницам не пускаешь, — Мари усмехнулась и вдруг зашипела, когда подруга мстительно надавила на уже замотанную чистыми лоскутами кисть. — Да зачем перевязывать-то? Всё равно сейчас мыться…

Леон подался вперёд, удивлённо расширив глаза:

— О, моя милая! Разве тебе не сказали? Третье испытание эти душегубы решили провести сразу же после истечения второго.

Мари вздрогнула. Она наивно предполагала, что собирали их вместе только для того, чтобы выдать нужную информацию. Завершение проверки в столь скором времени в планы совершенно не входило. В теле не чувствовалось ни малейшей капли сил.

— Всегда можно отказаться, — вставила замечание Нэй, поливая водой длинный порез на плече.

Мари даже возражать не стала, пытаясь припомнить, как появилась эта рана. Она бросила взгляд на куртку — и действительно, рукав рассечён был именно в том месте, более того — отчётливо выделялось на зелёной ткани расплывшееся бордовое пятно.

— А они не говорили, что за испытание будет?

Леон подпёр подбородок рукой:

— Думается мне, жрицы остановились всё же на спаррингах, — он улыбнулся. — Какой смысл выдумывать что-либо при отлаженной уже проверке, верно? О-о, самая великая опасность, дорогая моя, что может встретиться в мире, — не зверь и не дух… а только лишь другое существо, наделённое подобным тебе разумом.

Мари тяжело вздохнула и покосилась на фей, которые всё прибывали и прибывали. Не сказать, что спарринги очень уж пугали её. Именно на них, обычно, было меньше всего травм — феи достаточно трепетно относились к товаркам. Мари хмыкнула: правда, к ней это не имело никакого отношения.

— Я должна попытаться, — наконец, кивнула она. — В прошлом году не обязательно даже было выиграть…

— В прошлом году, позволь заметить, были командные спарринги, — покачал головой Леон. — Я бы не стал лелеять надежду на нынешнюю благосклонность жриц, душа моя.

— Умеешь поддержать, — Мари хмыкнула и осторожно ощупала всё ещё отзывающиеся тихим жжением кисти.

Нэй смерила её укоризненным взглядом, но — что удивительно! — смолчала и на сей раз.

Всё оставшееся время до общего сбора кандидаток Леон рассказывал, — в своей манере: красочно и многословно — как прошли эти двое суток в поселении. По большей части, ничего интересного, но Мари была искренне благодарна другу, который заполнял гнетущую тишину. Повесть о героических подвигах в Чаще единогласно решено было отложить до лучших времён. Тем более, никто не сомневался — количество желающих её услышать не ограничивалось только лишь «кругом близких друзей».

Разглядывая ровные повязки, которые, в отличие от самодельных, почти не стесняли движений, Мари в очередной раз задавалась вопросом: почему Нэй не жалела сил на неё, занимаясь — по сути — не совсем своей работой. Лекарки в поселении отвечали обычно за изготовление и разработку новых снадобий, а лечение, по большей части, было прерогативой целительниц. Нэй же совмещала в себе и ту профессию, и другую… ещё и самолично выращивая почти все необходимые травы!

Словно услышав последние мысли Мари, Нэй подняла взгляд и вопросительно посмотрела на подругу. Та выдавила из себя улыбку, качнув головой. Чаща словно бы оставила несмываемый отпечаток где-то внутри, заставляя прокручивать снова и снова незначительные детали, ища нечто… Мари прерывисто вздохнула. Это чувство знакомо было по самому первому времени в Доме Ветров. Настороженность, недоверие. Всё поселение казалось огромным затаившимся зверем. Ядовитым и опасным.

Мари с силой сжала кулак — повязки заскрипели, а кожу обожгло болью. Всё же было хорошо… почему сейчас?

— Участницам! Необходимо собраться для проведения третьего этапа проверки на звание охотниц! Участницам!..

Мари тут же нашла взглядом фею, которая повторяла эту фразу. Она зависла в нескольких метрах над землёй: маленькая и юркая — должно быть, одна из связных. С трудом поднявшись на ноги, Мари кивнула резко замолчавшим друзьям и побрела к месту встречи, молясь тому, чтобы на самих спаррингах азарт битвы всё же вытеснил всепоглощающую усталость.

— Удачи, — донеслось ей в спину.

Она обернулась — улыбка против воли расползлась по лицу.

— Постарайся не совершать того, что заставит твоего несчастного инструктора поседеть со стыда, дорогая, — напутственно возвестил Леон.

Мари вновь кивнула, подхватив с земли едва не забытые ею мечи, и бросилась туда, где уже собралась, по ощущениям, вся их группа. Связная подгоняла сверху тех, кто зазевался, разбавляя заученную фразу насмешливыми словечками — едкими, но совсем не обидными. Зрители заинтересованно подобрались, тоже начиная стягиваться поближе к барьеру. Первые два этапа прошли на сокрытой от любопытных глаз территории жриц, а потому пришедших посмотреть на завершающее испытание было куда больше, чем обычно.

Мари остановилась в паре шагов от одногруппниц. Феи, выбравшиеся из Чащи позже всех, сильно выделялись из общей массы. Даже Хильда, которая, казалось, безупречно выглядела абсолютно всегда, на фоне отдохнувших товарок имела вид помятый и измотанный. Стоило только Мари встретиться с ней взглядами, как та странным образом приподняла уголки губ, словно бы в улыбке. Видение это, однако, было столь мимолётным, что однозначно определилось как шутка уставшего разума. Не могла же Хильда, в самом деле, так резко подобреть к человеку?

Жрица вышла к ним парой мгновений позже. Казалось, её товарки были чем-то обеспокоены: сгрудившись в обособленную кучу, они то и дело перешёптывались, поглядывая на кандидаток в охотницы. Мари, засмотревшись на них, в инструкции вслушивалась вполуха, выделяя лишь самое важное. Спарринги действительно предполагались один на один. Она вздохнула на этих словах с облегчением, всё ещё мало понимая, как вести себя с большей частью группы — особенно в боевых командах. Второй же обнадёживающей новостью стало то, что в поединке всё-таки не нужно было одерживать безоговорочную победу. Демонстрация собственных навыков считалась достаточной для прохождения экзамена.

Обозначив общие правила, жрица выудила из-под тёмного одеяния свёрнутые в несколько раз листы бумаги. Зазвучали имена тех, кому выпало сражаться друг с другом. Как осознала где-то на середине списка Мари: имена шли от наиболее сильных участниц к слабым. Видно, составлялся он на основании уже прошедших этапов. Хильда, названная одной из первых, мимолётно улыбнулась и царственно кивнула на имя своей соперницы. Казалось, оно её полностью устроило, хотя Мари и не могла точно сказать, кому выпала подобная честь. Она вновь пропустила половину мимо ушей, отвлёкшись на жриц, которые никак не могли успокоиться даже после предупреждающего взгляда своей более старшей коллеги. На своём имени, что завершало список, Мари всё же невольно вздрогнула. Взгляд метнулся к жрице-инструктору и замер в ожидании приговора.

— Таюя.

Мари оглянулась в поисках мелкой обманщицы, но её нигде не было. «Неужели не пришла?» — успело промелькнуть в мыслях. Пропажа, однако, отыскалась несколькими мгновениями позже. Знакомая макушка показалась из-за спины Айры, являя всем остальным перепуганные глаза на бледном лице.

— Отказываюсь! — отчётливо прозвучал голос Таюи. — Я… Хочу перевестись.

Повисла тишина.

— Ты уверена? — спросила жрица, вновь заглядывая в свои листы.

Таюя мелко закивала и вновь съёжилась за спиной подруги. Догадка вдруг сковала льдом внутренности Мари: не этому ли была столь довольна Хильда? Увлечённая обществом друзей, она и думать забыла о странной решимости феи. Сейчас она даже не могла сказать точно: оставалась ли Хильда на поляне всё это время или же покидала её… ненадолго.

— В таком случае, можешь идти, — в голосе жрицы почудилось сожаление. — Кто-то хочет помочь Мари, оставшейся без партнёрши?

Все, как одна, обернулись. Мари сцепила перед собой руки, взглядом мечась по лицам фей, эмоции которых существенно разнились. Кто-то виновато опускал голову, кто-то кривил чуть насмешливо губы. Хильда едва заметно хмурилась, словно решала мысленно сложнейшую задачу.

— Вот трусихи! — раздался вдруг за спиной бодрый голос, который невозможно было не узнать. — Хэй, Нэсс, я беру её на себя!

Капитан Нойль спустилась на землю в нескольких метрах от них и приблизилась, заложив руки за спину. Она подмигнула опешившей от неожиданности Мари и обратилась к жрицам:

— Никаких же проблем, да? Я не инструктор, и не принимала участия в обучении малюток.

— Нойль, — обронила жрица, выступавшая старшей.

— Ну-ну! Всё будет хорошо, я ручаюсь, — только и отмахнулась та. — Начинайте уже, а то и до темноты не обернёмся.

Нойль приобняла Мари за плечи и не отпускала, пока жрицы — деланно посовещавшись — наконец не дали своё согласие на замену. Всё это время кандидатки в охотницы, не скрываясь, пялились на свалившуюся с неба подмогу. Однако Мари ощущала лишь слепую благодарность, хоть и перспектива сражаться с настоящим капитаном охотниц была куда более волнительной, чем обычный ученический спарринг.

— Как тебе, а? — толкнула её под бок Нойль, когда все организаторские моменты были оговорены, и жрицы дали команду готовиться первым участницам.

— Спасибо, — только и смогла выдавить из себя Мари. — Но разве…

Нойль покачала головой:

— Ой, да и ладно с ними. Посудачат и забудут!

Они уселись прямо на траву неподалёку от входа на площадку.

— Тем более, — продолжала Нойль, хитро сощурившись, — не могу же я упустить такой шанс! Оценить, так сказать, товар со всех сторон.

Мари бросила на неё укоризненный взгляд, но в последний момент не сдержала улыбки.

— Такое почти каждый год бывает, — Нойль с интересом наблюдала за тем, как жрицы открывали проход в барьере. — Кто-то отказывается от спаррингов сам, кто-то выбывает ещё раньше — и пар не хватает изначально.

— В прошлом году я не слышала о таком, — заметила Мари.

Нойль хохотнула:

— Так ведь там командные бои были! А жрицы — те ещё крали… Нельзя инструкторов, нельзя выбывших, — она закатила глаза. — Капитанши обычно стараются одну-две охотницы притащить с собой на экстренный случай. А мы что-то припоздали сегодня.

На площадку прошествовала Хильда: в руке — обоюдоострый меч, за поясом — преобразователь. Мари вздрогнула, рассмотрев, наконец, кто являлся её противницей. Айра уже стояла на позиции: каменное лицо её не выражало ни единой эмоции. Чуть изогнутая сабля всё ещё покоилась в поясных ножнах, а в руках был сжат — извечный её атрибут — многозарядный арбалет, действенность которого Мари не раз видела своими глазами.

— Кажется, они собираются драться всерьёз, — протянула Нойль, подмечая какие-то понятные лишь для неё одной детали.

Мари резко повернула голову:

— Убийство ведь как-то… наказывается, да?

— Что? — удивилась Нойль.

— Если кто-то из них умрёт или покалечится, — Мари закусила губу. — Это как-то отразится на победительнице?

— А что, есть повод переживать, дорогая? — раздался голос Леона, который неким немыслимым образом просочился в ближайшую к барьеру зону.

— Леон! — выдохнула Мари, обеспокоенно озираясь. — Ты что тут делаешь?

— Выкрадываю лучшие места на правах инструктора, конечно же, — протянул он, устраиваясь рядом. — Сейчас уже нашим любезным организаторкам не до поддержания уединения участниц. Но ты ведь не собираешься закладывать своего бесценного друга?

Нойль приветственно кивнула альву и насмешливо фыркнула:

— А ещё говорили, что это у меня любимчиков пол-отряда!

— Нэй не с тобой? — одновременно с ней выпалила Мари.

Леон картинно покачал головой, касаясь длинными пальцами лба:

— Упорхнула по делам первой срочности, душа моя! Однако обещалась к твоему бою успеть. Не имею ни малейшей догадки, что завладело столь спешно вниманием нашей травницы…

Мари нахмурила брови. С одной стороны — у лекарок всегда было много работы, но с другой… горькая обида прочно обосновалась внутри. Что же такого важного появилось у подруги, что мгновенно вытеснило последний этап экзамена на второй план?

— О! Кажись начинается, — воскликнула Нойль и подалась вперёд.

Мари вскинула голову как раз в тот момент, когда раздался гулкий звон, оповещающий о начале поединка. Череда коротких хлопков отстала лишь на долю секунды. Хильда бросилась вниз, пропуская болты над собой, и вдруг подёрнулась рябью, словно на мгновение пропав из виду. Воздух застыл. Заискрил барьер в тех местах, куда попали снаряды. Айра щёлкнула затвором, вновь заряжая арбалет.

Мари едва успевала следить за боем. Мурашки пробегали по спине почти безостановочно. Ладони вспотели. Хильда двигалась рывками: уворачиваясь от болтов, неумолимо сокращая расстояние.

— Вот и мерцание вновь в дело пошло, успевают ли глаза заметить? — склонившись к уху Мари, почти прошептал Леон.

Она пыталась не моргать, дабы действительно уличить тот самый момент, когда Хильда исчезала, пропуская через себя очередной снаряд. Но, казалось, это было просто невозможным. Айра стояла безучастной, вытянув вперёд руку с арбалетом. Мари вдруг отчётливо поняла, что уж для неё-то не было никакого сюрприза в умениях противницы. Как-никак, они с Хильдой обучались вместе чуть ли не с самого детства.

— Как смело! — воскликнул Леон, который безо всякого стеснения разлёгся на траве, подперев голову рукой.

Нойль присвистнула:

— Это да… И не жаль тебе такой выпуск отдавать в наши лапы?

— Позволь поинтересоваться, что же предполагается мне делать в противном случае? — рассмеялся Леон, не отрываясь от опасного зрелища. — Нет уж… птенцам, отрастившим собственные крылья, уже нечего просиживать в родительском гнезде. Перья имеют отвратительную особенность гнить и осыпаться, дорогая Нойль.

Тонкий звон огласил поляну. Скрестились клинки. Заскрежетали друг о друга. Хильда отступила всего на шаг, но — в мгновение — оказалась у дальней стены барьера. Щёлкнул затвор арбалета.

Мари подавила желание протереть глаза. Вот он — бой сильнейших учениц их группы. На фоне них она ощущала себя ещё более жалко, чем обычно. Всё в полнейшем молчании. Движения отточены — и не было среди них ни одного лишнего. Мари скосила взгляд на Леона. Будет ли он так же улыбаться, наблюдая за её боем?

Не прошло и полминуты — первая кровь коснулась скошенной травы. Хильда достала Айру самым кончиком меча, черканув по кисти, что сжимала арбалет. Ворот её уже замарался алым из пробитого болтом уха. Обе феи, однако, нисколько не выглядели уставшими.

Секундная заминка — Айра кидается вперёд. Арбалет, истративший весь свой боезапас, отбрасывается прочь. Многоголосый вздох вырывается у наблюдающих. Крылья с лёгкостью поднимают фей в воздух. Перемещение. Ещё и ещё. Хильда выжимает из своих способностей максимум: смазываясь, становясь привидением. Айра застывает. Наблюдает одним лишь взглядом.

Выпад. Блок. Лезвия вновь скрежещут друг об друга, примешивая этот звук к стрёкоту крыльев. Мари отчаянно хочется зажмуриться. На глаза сами собой наворачиваются слёзы. От восхищения? Страха? Она видит отчётливо: как медленно распаляется и закипает Хильда; как всё более жёсткими становятся выпады.

Мечи, отражая утреннее солнце, слепят.

Длинный росчерк. Ткань… Словно бы ткань рвётся. Звук оглушающий, резкий. Вторит ему вскрик. Медленно — кленовый лист на ветру — опадает полупрозрачная пластинка. Чёткий срез на серебристом крыле Айры бросается в глаза — нечто неестественное, иррациональное. Второй удар — точно в грудь. Хильда толкает тело ногой, высвобождая меч. Оно, более ничем не поддерживаемое, с отвратительным хрустом шлёпается о землю.

Зависнув в воздухе, Хильда брезгливо стряхивает с меча кровь — но безуспешно — бордовая, густая жидкость, кажется, намертво приклеивается к стали. Фея безошибочно находит в толпе взглядом Мари и вздёргивает подбородок. На лице лишь торжество — не более.

Глаза обожгло вдруг непрошенными слезами. Мари почти забыла в этот момент, как дышать. Хильда с самого начала это планировала. С того первого мгновения в Чаще, как человек предстал перед ней — живой и невредимый, несмотря на чужие слова.

«Подобное не прощается».

Феи несмело захлопали, приветствуя победительницу, выходящую из-за барьера. Аплодисменты на фоне шепотков и ошарашенных вздохов звучали жутко, до одури неправильно. Всё случилось слишком быстро.

Хильда улыбалась легко и довольно — справедливость восторжествовала.

В голове звенела пустота.

— Так ты знала? — врезался куда-то в висок вопрос Нойль.

Мари помотала головой. Взгляд всё никак не мог отлипнуть от места, на котором покоилось изломанное тело. Даже после того, как его само унесли оттуда жрицы.

— Мне бы тоже хотелось узнать тайные истоки твоей осведомлённости, душа моя, — пробормотал Леон, мимолётно коснувшись забинтованных костяшек её пальцев.

Всё также мерцал в солнечных лучах барьер, мялись перед входом следующие участницы, откуда-то доносились смех и разговоры. Третий этап продолжался как ни в чём не бывало. Мир не застыл от ужасного события, более того — никто, похоже, таким уж чудовищным его не считал. Словно это было лишь досадным стечением обстоятельств. Не более.

Тело сотрясала мелкая дрожь.

— Ох, как всё же печально и трагично вышло… — продолжал Леон, обращаясь скорее к Нойль, чем к Мари. — Я и помыслить не мог, что Хильда способна на столь расчётливое действо. Она ведь всегда так добра и покровительственна была к остальным девочкам…

Нойль хмыкнула:

— Явно личные счёты. Не она первая, не она последняя.

— И то верно, — покачал головой Леон. — Всё же Старшей давно следовало бы обратить внимание на подобные события. Не только ведь охотницы страдают от распрей.

— Ха! Да тут должно стрястись что-то из ряда вон, чтобы она лично…

Мари вздрогнула, вдруг зацепившись взглядом за высокую, тёмную фигуру, спустившуюся на поляну. Разговоры все разом стихли, как по команде. Благосклонно махнув рукой, гостья откинула глубокий капюшон, высвобождая из-под него гладкие волны каштановых волос. Гранатовые крылья почти сливались по цвету со струящимся плащом, из-под которого выглядывало чёрное платье. Глубокие разрезы по бокам открывали чуть больше, чем полагалось, но это — казалось — никого не возмущало. Ближайшие феи склонили головы. Мари скосила глаза на Нойль — та, как и все остальные, прижимала левую ладонь к груди в едином жесте смирения.

Старшая, изменив своему обыкновению, покинула центральное гнездо.

— Продолжайте, дети мои, — она мягко улыбалась, принимая помощь жриц, в один момент организовавших почётное место для неё. — Мне лишь захотелось утолить нестерпимое любопытство. Много ли пропустила?

Даже в отдалении от основной группы слова Старшей были отчётливо различимы, хотя остальные голоса неизменно терялись по пути. Мари не могла оторвать взгляда от женщины, которую видела лишь однажды, в свой самый первый день в Доме Ветров.

— Вот и начирикал, — усмехнулась невесело Нойль, разом сбавив громкость. — И надо же было так подгадать!

Леон не ответил — только принял спешно более приличное положение, нарочито глядя прямо перед собой. Нервно облизав пересохшие губы, Мари выдавила из себя:

— Это из-за Хильды?

Нойль смерила её взглядом:

— Вряд ли, — она хмыкнула.

— Ни единого раза не существовало, чтобы чей-то преждевременный конец привлёк внимание Старшей, дорогая, — пробормотал Леон, склоняясь ближе к собеседницам. — Причина, смею предположить, сокрыта совсем за иным.

Мари снова посмотрела в ту сторону, где уже расположилась на нагромождении свёрнутых в несколько раз подстилок Старшая. Неуловимое мгновение — та поймала её взгляд и, поманив кого-то из жриц, что-то произнесла, почти не разжимая губ. Мари с трудом заставила себя отвернуться, всё ещё ощущая пронизывающий, обволакивающий всецело взгляд феи. Однако уже через пару секунд вновь скосила глаза.

На сей раз перед Старшей действительно оказалась Хильда. Видимо, первой успели доложить о прошедшем бое. У Мари разом похолодели пальцы, но она не могла ответить однозначно даже самой себе: беспокоилась ли за одногруппницу или же ошарашена была хладнокровной местью. Старшая протянула руку к склонившейся перед ней фее — дыхание Мари перехватило в ожидании — и ласково провела по нежно-сиреневым волосам. Что-то внутри заскреблось, заставляя поджать губы и отвести взгляд.

— Порядки Дома Ветров… странные, — едва слышно произнесла она.

Леон качнулся вбок, касаясь её плеча своим:

— Ты даже не представляешь насколько, душа моя.

Сигнал к началу второго боя словно сбросил пелену с глаз. Мари резко вскинула голову. Когда только следующая пара фей успела проскользнуть за барьер? Мысли настойчиво утаскивали сознание на глубину, словно бы разом проявилась вся накопившаяся усталость. Вот только в груди всё равно жгло беспокойство и липко расползалось по конечностям нечто ледяное и неумолимое. Хотелось кричать во всю глотку и спрятаться от любопытных глаз одновременно. И только тепло, ощущавшееся от чужого плеча, умудрялось сдерживать бушующие внутри противоречия, не давая ни провалиться в беспамятство, ни сбежать, размазывая слёзы по щекам.

Второй бой прошёл куда спокойнее, чем предыдущий, хотя Мари непроизвольно дёргалась каждый раз, заслышав скрежет металла об металл. Феи сражались с улыбками на лицах, — им явно повезло стоять друг против друга — и даже когда одна из них, оступившись, оказалась с прижатым к горлу кинжалом, атмосфера нисколько не поменялась. Зазвучали звонкие аплодисменты, и подруги, схватившись за руки, вышли из-за барьера вместе. Только тогда Мари позволила себе немного выдохнуть.

Старшая нисколько не выбивалась из общего возбуждённого настроения — она смеялась и хлопала в ладоши вместе со зрителями, словно бы не было ничего странного в её появлении посреди проверки. И фей этот факт тоже, казалось, нисколько не тревожил. Они просто наслаждались скупой похвалой хозяйки поселения и её вниманием. Леон же — Мари вновь покосилась на него — сидел куда тише обычного, и даже на лице его почти не отражалось эмоций. Это дополнительно привносило в охватившее её смятение нотки нервного беспокойства.

К окончанию пятого спарринга к расположившейся у барьера компании прокралась Нэй. Она втиснулась как раз между Леоном и Мари, и затараторила громким шёпотом что-то о том, как «какая-то умница» угостила товарок самодельными сладостями, перепутав съедобные листья с побегами ойликумы — известного лекарственного растения. В чём состояла главная беда и как там проходили реакции с целым списком ингредиентов, Мари запомнить даже и не пыталась, машинально кивая на все возмущения подруги. Леон же не только не спешил вступать в беседу, но и смолчал на тот факт, что его весьма бесцеремонно подвинули.

— Я что-то пропустила? — Нэй легонько тронула Мари за плечо, прервав монолог на середине.

Та только головой мотнула, но, подумав немного, выразительно перевела взгляд в сторону, где возлежала Старшая в окружении жриц.

— Всеобщая Матерь! — Нэй поспешно зажала рот ладошкой.

Следующие несколько боёв все они провели в полнейшем молчании: Нойль только изредка весьма выразительно фыркала, да вздыхала тихонько Нэй. Поток кандидаток стремительно сокращался: редко когда спарринг длился больше пары минут. Эмоции, вызванные первым боем, постепенно сходили на нет, скрываясь грузом мыслей и горьких доводов, но волнения это всё же не унимало. С каждой новой парой, выходящей из барьера, что-то внутри сильнее сжималось, оставляя после себя противную пустоту. Казалось, вот-вот случится страшное. То, что не позволит ей выйти не площадку. Застынет Вселенная, замрут миры или…

Когда пришло время, Мари окинула пустым взглядом Нойль — та уже вскочила с места, потягиваясь. Ещё несколько долгих секунд, и капитан вздёрнула её на ноги. Тронула напоследок за руку Нэй, повёл подбородком Леон и прищурился ласково, словно пытаясь передать хотя бы толику своей уверенности подруге. Весь оптимизм, правда, терялся на фоне маячившей перспективы: любой спарринг перед самой Старшей был ещё более ужасающ, чем пугавший до сих пор факт сражения с капитаном охотниц.

Нойль крепко держала её за запястье и тянула за собой, как на привязи. Мари послушно ступала за ней след в след, не замечая ничего вокруг. Уши будто бы ватой забило; краски выцвели и потускнели. Старшая улыбнулась — мягко и светло, — когда они остановились возле неё, и подпёрла ладонью узкий подбородок. Она сидела прямо напротив входа на арену, подобравшись, словно боялась упустить ещё хотя бы одно мгновение.

На арене было ярко. Солнце слепило сверху, высвечивая каждую травинку. Стоило только барьеру затянуться за спиной, как звуки — и без того тусклые, пробивающиеся словно сквозь толщу воды, — исчезли. Нойль шепнула что-то ободряющее и, выпустив из цепкого хвата руку, зашагала к своему месту. Мари так и осталась стоять там, где её оставили. Не осталось ничего: ни эмоций, ни стремлений. Только пальцы подрагивали, когда она механически вытащила из ножен мечи.

В руках у Нойль уже блестели изящные саи, идеально сочетающиеся с её серебристо-стальными — в шесть острых лепестков — крыльями. Она стояла напротив, задорно ухмыляясь — как и всегда перед битвами. В восьмом отряде спарринги с капитаном были одним из главных развлечений: никто так не отдавался их азарту, как Нойль. Мари, правда, биться с ней ещё не доводилось — не по статусу было. Да и добровольцев и без того хватало: она не могла припомнить ни одного раза, когда оказалась бы обделена вниманием восьмого отряда. Охотницы, словно в противовес её учебной группе, пытались восполнить собой весь недостаток общения.

Звон наполнил пространство под куполом. Здесь он ощущался куда сильнее, чем снаружи, отзываясь вибрацией по всему телу. Нойль сделала два шага, отвела назад саи и застыла, вопросительно подняв брови. Мари медленно моргнула. Тело двигаться отказывалось, несмотря на мысленные уговоры.

Пара мгновений, — застрекотали крылья за спиной — и Нойль кинулась вперёд, перехватывая оружие. Громкий вздох вырвался сам собой, но руки взметнулись в блоке отработанным до автоматизма движением. Вновь скрежет. От неприятного звука даже челюсть сводило. Переставив ногу в упор, Мари оттолкнула Нойль. Та, поджав тонкие губы, металась взглядом по её лицу в беспокойстве, но нападать всерьёз не спешила.

Мышцы налились свинцом, и даже дышать удавалось лишь через раз.

Шаг. Ещё один.

Тишина давила на уши, прерываемая только дыханием. Мари бездумно отражала выпады, отступая под становившимся всё строже взглядом Нойль.

Блок. Следующий.

Лезвие проскользнуло по заострённой гарде сая, выбивая искры. Мари едва успела остановить второй, метивший ей в бедро.

Звон.

Повернув кисть, Нойль выбила меч из левой руки и вновь бросилась в атаку, мгновенно перехватив сай. Мари кинулась в сторону, но пальцы, ударившись о рукоять меча, так и не успели поднять его с земли. Лёд острия ощутился многим позже — щеке вдруг стало мокро. Мари мазнула по ней повязкой на руке и обернулась. На плотной ткани остался длинный алый след.

— Соберись, — выплюнула Нойль. — Я же знаю, что ты…

Удар сердца заглушил последние слова. Грудная клетка отозвалась болью, словно оно в тот самый миг пожелало раздробить её. Рука дёрнулась непроизвольно — меч перепорхнул в левую — и перехватила липкую отчего-то рукоять обратным хватом. Тело пригнулось ниже, словно намереваясь распластаться, стать параллельно земле.

Вдох.

Подошвы чуть проскальзывают на срезанной траве. Драгоценные мгновения, доли секунды! Лезвие ловит один сай, выворачивая чужую руку. Пустая ладонь опускается плашмя на запястье, толкая вторую вниз. Подошвой прижимается к земле. Перенести вес. Колено — точно под дых. И тут же отпрыгнуть, скользя пальцами по траве. Найти недостающую вторую рукоять.

Нойль взлетает, уходя от следующего выпада. Крылья поднимают её выше — к безопасности. Едва-едва успевает зацепить голень кончик меча, разрезая тёмную ткань штанов. Противник внизу — недвижимое изваяние, готовое в любое мгновение атаковать. Нойль переводит дыхание и…

Остриё сая разрывает форму Мари, глубоко вгрызаясь в бедро. Кровь пропитывает штанину, когда нога — ничуть не дрогнув — сбивает летунью обратно на землю. Колено предательски подгибается, стоит только стопе коснуться травы. Боль только сильнее застилает взор. Подстёгивает.

— Мать твою, Мари!

Крик хриплый — отчётливо проходится по слуху. Щека дёргается в подобии усмешки. И снова выпад. Нойль перекатывается, сжимая саи в ладонях. Восклицает довольно и бросается навстречу, нисколько не страшась рунической стали. Клокочет в ушах пульс.

Зубы стиснуты до боли — ноющей, тихой. Последние крохи самоконтроля тают в ней, сметённые чем-то большим, неправильным и до сладостной одури великолепным. Всё остальное — несущественно, ничтожно. Чёрное пламя расползается по кромке лезвий. Опадают мелкой пылью тканевые обмотки. Сталь поёт, и звук этот отдаётся дрожью дальше, вторя хриплому смеху, что рваными толчками вырывается из груди.

Взмах. Чернильная лента тянется за остриём. Нойль поражённо выдыхает, в последний миг уворачиваясь. Боится принимать меч на блок — и верно. Второй клинок оставляет косой росчерк по рукаву. Ткань осыпается под его прикосновением, кожа лопается.

Тело застывает, словно прислушиваясь. Гаснет пламя. Взгляд выцепляет открывшиеся вновь раны. Нойль, почуяв заминку, атакует. Внутренности царапает раздражение. Рукояти в ладонях, кажется, раскаляются до предела.

Столкновение. Удар. Звон.

В траве теряются куски металла. Тонкие, изящные. Нойль выбрасывает осиротевшую рукоять и перекладывает оставшийся клинок в правую руку. Длинно отпрыгивает назад, взмахивая крыльями.

Нет уж.

Ноги отзываются болью, оставляют заметные вмятины в земле. Ветер бьёт в лицо. Нойль не успевает даже осознать — второй сай, описав высокую дугу, втыкается в почву. Она широко распахивает глаза. Нечто оказывается совсем близко…

Выдох.

Мари с трудом разжала пальцы, оставляя меч позади. Левая рука по инерции продолжила удар, мазнув по животу Нойль вскользь. Кожа едва ли не лоскутами сошла, проехавшись по грубой ткани. Мимолётное разочарование, злость резанули по нервам — Мари передёрнуло. Лезвие рассекло бы фею до половины.

Они так и застыли: недвижимые, в имитации последнего — смертельного — удара, тяжело дышащие и одинаково напуганные, когда совсем рядом открылся проход и на площадку хлынули звуки. Одинокие хлопки эхом отозвались под куполом барьера. Мари заторможенно повернула голову, встречаясь взглядом со Старшей. Её тёмные — бездонные колодцы — глаза лучились восторгом, словно бы рябь пробегала по чернеющей глади воды. Мари отшатнулась, неловко переступая ногами, что казались совершенно чужими.

Остальным потребовалось секунд на десять дольше, прежде чем подхватить аплодисменты, вторя хозяйке поселения. Несмело — косясь друг на друга, словно ища поддержки, — но всё же выдавливали из себя улыбки, и вскоре воздух дрогнул пред многоголосым восторгом. Мари рухнула на колени и прижала язык к нёбу, едва сдерживая тошноту. Щекам вновь стало горячо и мокро: на сей раз не от крови — от слёз. Защипал тут же порез, пришедшийся на скулу.

На макушку легла тёплая ладонь. Мари подняла голову и прерывисто выдохнула.

— Ты вновь дрожишь от страха, дитя, — обронила Старшая, чуть склоняясь. — Меня снедают опасения, что подобные чувства внушают наши с тобой встречи.

Мари закусила губу, пытаясь хоть как-то сдержать рыдания, сотрясающие её, но безуспешно. Старшая улыбнулась едва-едва заметно и подалась вперёд, обнимая. Так могла утешать лишь родная мать, безмерно волнующаяся о своём чаде. Мари всхлипнула вновь, утыкаясь лицом в мягкие, пахнущие цветами складки ткани.

Её не торопили. Старшая лишь укрыла чужие плечи плащом и повела прочь от площадки. Там, где они проходили, смолкали все звуки. Остановилась фея, только когда лес сомкнулся над головой, а голоса стали совсем уж призрачными и далёкими.

— Ты так выросла, — произнесла она. — Твоё отличие на проверке — безусловный повод для гордости, дитя.

Мари рвано вздохнула и в который раз уже потёрла глаза, стирая жгучие слёзы. Слова, сказанные Старшей, не сразу достигли разума.

— Я в самом низу… списка, — выдавила из себя Мари, так и не решившись посмотреть ей в глаза.

Старшая негромко рассмеялась:

— Разве это ли удивительно? За столь короткий срок сравняться в мастерстве с моими дочерями, что посвятили этому жизнь… — она замолчала на несколько секунд, словно что-то обдумывая, и добавила: — И твоя победа на дуэли…

Горло сдавило.

— Это… это ведь не, — Мари никак не могла подобрать нужных слов. Да и существовали ли они вообще?

Она наконец подняла взгляд — Старшая покачала головой.

— Проснувшиеся силы — не они ли беспокоят тебя? — медленно, словно бы беседуя с неразумным ребёнком, проговорила она. — Дитя, твоё волнение напрасно… Мы давно подозревали о твоём родстве с Льётхеймом.

Сердце забилось чаще на этих словах. Так Старшая не злилась?

— Однако, — она вздохнула с сожалением, — почему же ты и словом никому не обмолвилась? Магия демонов опасна, непредсказуема. И последствия могли бы быть… — Старшая легко подняла её кровоточащую, вымазанную сажей ладонь, — чудовищными не только лишь для тебя.

Мари открыла рот, чтобы сказать хоть что-то в своё оправдание, но промолчала, стыдливо отводя взгляд. Вина её стояла перед каждым, находящимся в Доме Ветров. И почему только рассказы Леона и Шетаара заставили без тени сомнения поверить в необходимость скрывать опасный дар?

— Простите, — почти прошептала Мари, едва совладав с голосом. — Я сожалею.

— Нет-нет, дитя, — Старшая подцепила двумя пальцами её за подбородок, вынуждая смотреть в глаза. — От пустых извинений никогда не бывало толку. Я лишь прошу тебя быть осторожной впредь. И, быть может…

Дыхание замерло на мгновение. Мари заворожённо глядела в тёмную глубину, отражающую собственное заплаканное, покрытое грязными разводами лицо.

— …ты позволишь мне ещё одну просьбу.

Мари кивнула: медленно-медленно, не в силах оторвать взгляда, ощущая необъятное счастье только лишь от одной улыбки Старшей.

— Приходи ко мне в любое время. Если нужда возникнет в совете или помощи. — Голос феи воспринимался даже не слухом — самим нутром. — Я всегда готова выслушать тебя, моё возлюбленное дитя. Не страшись своей силы… любой дар можно обратить во благо нашей семье. Принимаешь ли ты мою просьбу?

— Да, — сорвалось с губ даже прежде, чем Мари смогла осознать весь смысл сказанного.

Глаза вновь защипало. После стольких лет она всё же оказалась дома… Там, где её принимали со всеми странностями. Там, где за провинностями не следовало наказание. Там, где все были одной семьёй.

Наконец-то.

* * *

Сэлларен поджал губы, одаривая товарищей взглядом, который лучше любых слов выражал все его мысли по поводу их сумасбродной идеи.

— Предположим, — со вздохом вселенской скорби начал он, — только на одно дивное мгновение предположим, что всё это… действительно сработает, а не доставит нам и Мастеру ещё больше неприятностей. В чём лично я совершенно небеспочвенно сомневаюсь.

Сэл поднял ладонь в воздух, останавливая Варга, который уже подобрался для резкого ответа.

— Я ещё не закончил, друг мой.

Тот насупился, но обратно на место всё-таки плюхнулся. Молча.

— Конечно же, я не упоминаю такие мелкие каверзы, как ошибки в рецептуре, неподходящие погодные условия и даже — не приведи Тьма! — нашу преждевременную и скорбную погибель во время приготовлений.

— Полно тебе краски сгущать, — проворчал Хгор, вытирая цветастой тряпкой покрывшуюся испариной лысину. — Не маленькие мы — сами знаем.

Сэл приподнял брови, ставя под сомнение последние слова друга, но вслух сказал только:

— Следует ещё раз всё взвесить и обдумать — таково моё мнение, если позволите.

— Да что толку?! — взорвался ожидаемо Варг. — Кучу времени уже «обдумывали». И что?

— «Что»? — в тон ему отозвался Сэл.

— А вот ничего! Ни-че-го-шень-ки!

Хгор положил ладонь на плечо Варга, заставляя того вновь сесть на скамью, а не возвышаться над столом.

— Если сведения верны…

— Прелестно, — перебил его Сэлларен. — Очередное «если» в нашу бездонную копилку.

Варг отозвался коротким рыком:

— Так и скажи, что тебе плевать!

Могильная тишина воцарилась в подсобке. Сэл дёрнул бровью и криво усмехнулся, впиваясь до противного хруста — дерева или же суставов? — в столешницу:

— Как знаете, — ледяные слова словно бы сами собой повисали в воздухе, — но я в этом не участвую. Даже под благороднейшим из девизов.

Он круто развернулся и отступил в тень, растворяясь в ней. Варг содрогнулся, поймав последний взгляд вампира, — жёсткий, отравляющий саму сущность, — и вскочил на ноги, пинком отправляя в стену тяжёлый стол.

— Ну и катись! — он обернулся к Хгору и, ощерившись, прорычал: — Один справлюсь. Без вас.

Хлопнула секунду спустя задняя дверь, выпуская разъярённого оборотня в ночную темноту. Хгор повернул голову к ней многим позже — истаяла уже прохлада в воздухе, смешавшись с теплом таверны. Трясущиеся ладони сокрыли глаза, пряча растерянный, слишком уж нелепо смотревшийся на обычно суровом орочем лице взгляд. Это казалось лишь дурным сном.

Раздор. Ошарашивающий, выбивающий из привычной колеи раздор. Первый после стольких лет ожидания, скрупулёзных поисков и безукоризненного выполнения планов, написанных чернильными закорючками на неровных листах. Всё сгинуло ныне, словно по щелчку пальцев.

Хгор впился пальцами в голову. Почему же не предусмотрел это Ринар? Почему же доверился им?

Он просидел так столько, что совершенно потерял счёт времени. Пока наконец не нашёл в себе силы встать из-за стола. Качнулся в сторону стеллажа — вещи, ранее выставленные в безукоризненном порядке, попадали с полок, сметённые ударом массивного стола, — и выудил оттуда деревянную трубку. Рядом отыскался и небольшой мешочек с сухими, перетёртыми травами.

Комнату заполнил едкий, горьковатый дым: Хгор выпустил изо рта первые кольца и замер, словно боясь спугнуть их. Билась в такт сердцу жилка на виске, разум заволакивался пеленой привычного дурмана.

— Прости нас, старина. Прости, если сможешь…

— Мари-и-и… Эй, Мари-и-и! — пробился сквозь сон зловещий шёпот у изголовья.

Глаза моментально распахнулись. Слуха коснулся сдавленный смешок.

— О! Так действительно эффективнее, — фыркнула Нэй. — Надо было раньше сказать!

Мари рывком села на постели. Когда она попросила вчера подругу не будить её криком с порога, а попробовать говорить тише, в голове вырисовывались куда менее жуткие картины. Вздохнув, она подняла было руку, чтобы протереть слипающиеся глаза, но сделать этого ей не дали.

— Нет-нет! Никаких касаний, — напомнила Нэй, выставляя ладонь вперёд, — притрагиваться к пропитанной снадобьями ткани, впрочем, даже она избегала.

Мари удручённо вздохнула:

— И что мне теперь, всю жизнь на содержании пребывать?

Руки её последние двое суток покрывали от кончиков пальцев до плеч громоздкие, не слишком гибкие повязки, из-за чего даже поднимать их было сложно, не говоря уже о более тонких действиях. Целительницы на пару с Нэй сразу после окончания проверки расстарались по полной, чуть ли не силком уложив пострадавшую в общий зал восстановления. Как Мари ни отпиралась — они были неумолимы. Более всего обидно становилось от мыслей о том, что никто кроме неё не нуждался в столь тщательной опеке, хотя на проверке находились в равных условиях.

Часы и минуты растянулись подобно жвачке, потерявшей вкус: Мари вновь лежала, уставившись в потолок, ходила по узкому проходу между кроватями, на сей раз даже не имея возможности скрасить заточение рисунками. После насыщенного событиями перерыва почти позабытые ощущения причиняли страдания гораздо сильнее физических, и, если бы не визиты Нэй и Леона, Мари бы окончательно расклеилась.

Посетителей в своё царство целительницы пускали неохотно, но друзья всё же смогли уговорить их под предлогом бескорыстной помощи. Леон заявлялся к Мари, как ни странно, чаще всего — была бы его воля, наверное, он бы и вовсе ночевал в залах восстановления, но, к счастью или сожалению, терпение фей в этом смысле безграничным не являлось. Мари только посмеивалась тихонько, смотря на понурую спину альва, которого в очередной раз выставляли за дверь, и качала головой на воспоминания о его недавнем молчаливом бойкоте.

Сокрытие опасных навыков друзья восприняли совершенно по-разному. Нэй довольно воскликнула что-то похожее на «я так и знала!» и на том успокоилась, а вот Леон, едва справившись с ошеломлением, заявил, что более ни слова не скажет, пока «врунишка» не извинится должным образом. Бойкот, правда, продлился недолго. Уже к вечеру альв впервые пришёл к ней с красочной, звенящей обидой речью, в процессе которой подруге всё же было даровано прощение… с ремаркой о том, что уж теперь-то никаких тайн меж ними существовать просто не могло. Мари, залитая различными снадобьями чуть меньше чем полностью, возражать не стала, хотя и было о чём — данные обещания она привычки забывать не имела.

Ещё одними частыми гостями у больничной койки стали, как ни странно, жрицы. За эти дни они приходили трижды. Первые два раза для того, чтобы снять какие-то свои пробы с превратившихся в кровавое месиво рук, на которые даже самой Мари было боязно смотреть — приходилось отворачиваться всякий раз, стоило только снять повязки. А последний — для короткого, но торжественного объявления о прохождении экзамена. Долгожданная новость обрадовала бы Мари куда сильнее, если бы не кривящиеся в осуждении губы целительниц. Прежде чем выдворить со всей присущей им вежливостью посторонних, феи веско напомнили о недопустимости активных действий минимум неделю. И красноречивый взгляд в сторону жриц ясно давал понять: в этом ограничении ни для кого привилегий больше не существовало.

— Потерпишь ещё чуть-чуть! — отмахнулась Нэй, присаживаясь на край больничной кровати. — Ты вот лучше вот что... Умыться хочешь?

— Спрашиваешь, — Мари хмыкнула: все эти дни приходилось безропотно принимать помощь даже в таких мелочах как умывание или приём пищи.

После прохладной воды, унёсшей с собой сонливость, жизнь почти перестала казаться беспросветно удручающей. Нэй, выудив из поясной сумки гребень, принялась расчёсывать растрепавшиеся за ночь волосы Мари, рассказывая по своему обыкновению последние вести из жизни Дома Ветров. Казалось, там, за деревянной стеной, время сорвалось со своего привычного темпа, словно бы в насмешку проматывая час за часом с рекордной скоростью. По словам Нэй, за какую-то треть суток и новый выводок пустовёртов народился, и на кухне что-то умудрились сжечь, — да так, что дым дошёл даже до жилой части поселения! — и даже…

— Кажется, за тебя там до сих пор идут бои, — Нэй ловко распутала пальцами свалявшийся колтун, переключаясь на новую тему. — Лиф рассказала, что ей пожаловалась Сейя, а той…

— А что Нойль? — перебила бесконечное перечисление Мари, чуть поморщившись, когда гребень болезненно потянул за собой пряди.

Нэй задумалась на пару секунд.

— Сама я её не видела, но девочки говорили, что она почти не вылезает из переговорной, — она хихикнула. — Да, в общем, как и половина капитанш! Вот что, — постучав по ладони обратной стороной гребня, Нэй заглянула в лицо Мари, — они ведь сейчас страшно заняты делёжкой новеньких и заданий на грядущий рейд. Но как только — так сразу…

На этих словах сам собой вырвался тяжёлый вздох. Мари опустила плечи и уставилась на болотного цвета перевязь, которая ныне казалась позорным ярмом, а никак не средством лечения. Она не только сковывала движения, но и напрочь выбивала носителя из жизни. И Мари казалось, что ей уже никогда не догнать остальных — настолько много событий прошло мимо.

— Да ладно тебе! Чего закисла? — Нэй насупилась, словно передразнивая. — Ещё скажи: хочется, чтобы тебя все желающие разорвали на части?

— Не разорвут, — закатила глаза Мари. — Там желающих-то…

— А вот тут ты совершенно неправа, дорогая!

Леон появился как всегда громко и совершенно не стесняясь предупреждающего взгляда вышедшей на шум целительницы.

— Позволь быть первым поздравившим, — он остро улыбнулся и взмахнул руками. — Твоё распределение, душа моя, состоялось!

— Уже? — воскликнула Нэй. — Да когда ж успели?

Улыбка альва стала ещё шире.

— Дело разрешилось ровно в то мгновение, когда милая Нойль обзавелась помощью Лиф, которая никогда на моей скромной памяти в выражениях не стеснялась. Сразу же улажено было абсолютное большинство конфликтов и, ко всему прочему, исправлено досадное недоразумение с зачислением Мари в третий отряд.

— «Третий»? — Голос чуть дрогнул, когда она невольно повторила за другом.

На сегодняшний день охотницы поделены были на пятнадцать отрядов практически равной численности. В основном, они мало чем отличались друг от друга — даже капитаны были как на подбор: смелые, улыбчивые феи; но существовали среди них и исключения. Наравне с восьмым отрядом, который пользовался не слишком приятной славой «сборщика невостребованных миссий», третий тоже имел определённую известность в поселении.

— Так и знала, что «чистильщицы» не отступят! — фыркнула Нэй. — Вот и надо было им?

Леон устроился на высоком стуле рядом, но колени его, несмотря на это, всё равно оказались выше, чем ему бы хотелось. Чуть заметно нахмурившись, он вытянул скрещенные ноги вперёд и, удовлетворившись этим, продолжил:

— А вот для вашего друга, смею заметить, весть эта неожиданностью не стала. Третий отряд привык прибирать к рукам всех, отличившихся в ведении боя. После чудесного представления, что ты устроила, дорогая, я вообще удивлён, что им пытались возражать. К слову сказать, — вы разве не слышали? — в Хильду они вцепились сразу же и намертво.

Мари тяжело вздохнула, отводя взгляд. Чистильщицы, да. Именно так звали за глаза фей, принадлежащих третьему отряду, из-за пристрастия их капитана к заданиям по зачистке территорий от опасной живности. Поговаривали, правда, что неразумными зверями дело редко когда ограничивалось, и оттого команда уже довольно плотно обросла жутковатыми байками, которые сами феи опровергать не спешили. Усмехались только и переводили тему, уходя от расспросов с той же лёгкостью, с коей возвращались из-за Круга. А уж к их капитану — Тарлии — подходить не решались иной раз даже и главы других отрядов. Было в её немногословности и жёстком прищуре льдисто-синих глаз нечто отталкивающее, отчего любые слова замирали в горле, так и не прорвавшись наружу.

Даже помыслить о вступлении в третий отряд было до безумия страшно. Тем более, Мари до этого момента пребывала в совершенной уверенности в том, что кроме Нойль её никто и нигде не ждал. Хотя… Сердце вдруг кольнуло. Не изменила ли та своего решения после спарринга? За эти дни им не удалось даже взглядом пересечься с капитаном, не то что поговорить. И оттого сомнения лишь крепли и множились в те долгие часы, пока Мари вынуждена была глядеть в потолок, боясь лишний раз пошевелиться.

— Так и, — осторожно протянула она, — к кому я всё-таки попала?

— Ты всерьёз думаешь, дорогая, что Нойль позволила бы хоть кому-нибудь увести у себя из-под носа лакомый кусочек, столь тщательно и долго лелеемый?

Мари замялась.

— Да ну что же ты! Право слово… — Леон прошёлся костяшками по лбу в отточенном, картинном жесте. — Я ведь проговорил уже — эта оплошность со стороны Тарлии исправлена. И скажу вам ещё кое-что, — он понизил голос и отвёл взгляд. — Даже просто проходя мимо переговорных, можно было ощутить на себе жар сражений. Как они спорили!..

Нэй, совершенно забыв про запутавшийся в снежных волосах гребень, ахнула, подгибая под себя ноги. Мари тряхнула головой:

— Кажется, их всех ждёт разочарование, — она выразительно приподняла руки. — Меня просто не пустят в рейд.

— Ну-ну, — закатила глаза Нэй, — от пропуска одного-единственного похода никто ещё позором не обрастал.

Леон сжал легонько щиколотку Мари в подобии ободряющего жеста:

— Тревожиться действительно нечего, душа моя. О! Да и у тебя же будет ещё прекраснейшая из возможностей покрасоваться в данном облачении, — он повёл подбородком в сторону повязок, — перед охотницами. Уверен, как только они углядят масштаб катастрофы, все недовольства — если таковые и будут — затихнут бесследно!

Мари нахмурилась:

— Да кто меня выпустит отсюда? Грозились вообще к кровати примотать, есть что…

Нэй сдавленно захихикала, видно, в красках представив данную сцену. Леон же выразительно хмыкнул и заулыбался:

— Вот увидишь, дорогая, недолго тебе осталось в застенках томиться. Уж я-то не первый год знаком с милой Нойль…

* * *

Мари с наслаждением вдохнула свежий воздух. После удушающего тепла зала восстановления это казалось лучшим на свете ощущением. Нэй летела немного впереди, изредка касаясь носками гладких досок, чтобы уже в следующее мгновение оттолкнуться от них и взмыть выше. Смеркалось.

Как ни странно, слова Леона действительно оказались пророческими. Уже к полудню в зал проскользнула связная, которая передала дежурившей в то время целительнице небольшое, свёрнутое в трубочку послание. Прочитав его, та скрылась в соседней комнате и вышла оттуда лишь через пару часов. Вид у феи был не слишком довольный, но после молчаливых, нудных проверок и смены повязок, она вдруг объявила, что Мари позволено на один вечер покинуть зал. По настоятельным просьбам её капитана.

Радость настолько затопила собой всё сознание, что Мари, почти не вслушиваясь, соглашалась бездумно со всеми дополнительными мерами предосторожности. Как оказалось позже — очень даже зря. Прилетевшая к назначенному времени Нэй (обязательное сопровождение также стояло в списке условий) застала картину, от которой не могла просмеяться добрый десяток минут. Руками Мари теперь двигать не могла совершенно: их закрепили странными поддерживающими конструкциями, что напоминали навесные подлокотники. Объём самих повязок увеличился почти вдвое — они стали жёстче. Самой себе Мари напоминала допотопных роботов, которых она видела в старых иностранных книжках, когда те ещё не были запрещены. И ей казалось теперь совершенно очевидным то, почему машины в конечном итоге взбунтовались против создателей, а границы заокеанной Федерации закрылись для всего остального мира… Никто не должен был выносить подобных страданий. Даже бездушные груды металла или пластика.

Когда Мари всё-таки вышла наружу, последние лучи солнца едва-едва расцвечивали верхушки деревьев. Нэй летала вокруг, подбадривая и поторапливая её, но ситуации это не облегчало. Хуже всего оказалось подниматься по лестнице — боком, удерживая из последних сил равновесие, от чего тут же начали трястись ноги и затекла шея. Вот только даже это не могло остановить Мари, получившую легальную возможность выбраться из местной больницы. Хватило уже в её жизни подобных заведений, и возвращаться туда она намерена не была. В голове особенно чётко нарисовался план уговоров Нойль.

К тому времени, как они дошли до основного убежища, выделенного под нужды восьмого отряда, стемнело совсем. Нужное место, правда, сложно было пропустить даже при всём желании. Мари ускорила шаг, только завидев его вдалеке, и почти поравнялась с Нэй.

— Пахнет чем-то вкусненьким! — возвестила та, блаженно прикрывая глаза, на что Мари только покачала головой.

Внутри деревянной пристройки, протянувшейся между трёх деревьев, ярко горел свет, пробиваясь из-под убранного к стене полога. Кто-то громко смеялся и звучали многоголосые разговоры, разобрать из которых, правда, ничего не удавалось. Мари задрала голову, оглядывая верхние ярусы, где располагались жилые комнаты отряда. Привычных человеческому глазу окон в них не было, как, впрочем, и во всём Доме Ветров, но зато наличествовал сквозной проход, позволяющий попасть в спальню, минуя общий зал. Здесь и жили все охотницы восьмого отряда, — одной большой семьёй — и Мари ждала своего переезда к ним как главное событие в жизни. Хоть оно и откладывалось каждый раз из-за запрета целительниц.

Они подошли уже совсем близко, как вдруг на фоне желтоватого проёма появился тёмный, долговязый силуэт и, обернувшись, крикнул куда-то внутрь женским голосом:

— Они пришли! Скорей-скорей!

На небольшую площадку тут же вылетела Нойль, растолкав начавших было скапливаться в проходе охотниц. Выхватив взглядом из темноты несуразную фигуру Мари, она тут же присвистнула:

— Так и знала — надо было раньше тебя спасать, — Нойль расхохоталась, плечом подпирая косяк. — Ха! Да тобой теперь и рыбу глушить можно запросто. Вот это я не прогадала так не прогадала!

— Будешь издеваться — уйду обратно, — буркнула Мари сквозь улыбку, подходя ближе.

— Вот уж чего удумала! — Нойль посторонилась, пропуская новоприбывших, и похлопала её между лопаток. — Кто ж тебя отпустит-то теперь?

— Так уж прям и не отпустишь? — усмехнулась Мари и с готовностью плюхнулась на подготовленное для неё место — жёсткую подушку в торце низенького, но длинного стола.

— Шутишь? — Нойль уселась рядом, скрестив ноги и облокотилась на стол. — Я что — зря крылья надрывала, чтобы потом тебя на все шесть сторон отпустить?! Как минимум, с тебя реванш — и это не обсуждается!

Не прошло и пары минут — их окружили феи, подхватывая благодатную тему. Они наперебой задавали вопросы, благоговейно тянулись к повязкам и смеялись над нелепыми попытками двигать руками. Чуть позже в зал протиснулся Леон, который с трудом, но уместился на углу стола рядом с Мари, а следом за ним — неразлучная парочка Олли и Ланы, также пополнившие собой восьмой отряд. Как ни странно, при виде человека те совершенно одинаково округлили глаза, но тут же просияли вежливыми улыбками и задали привычный вопрос, касаемо замотанных рук. От их искреннего участия на душе Мари явственно потеплело.

Нэй совершенно не ошиблась, учуяв ещё на подлёте к убежищу аромат еды. Стол был почти весь уставлен привычными закусками, а посередине возвышались несколько чаш, от которых валил пар — травяные отвары были любимы всеми и заменяли феям чай в людском понимании. Мари сразу же вручили соломинку, через которую можно было пить, не держа кружку руками, а Леон, сидящий ближе всех, клятвенно пообещал не обделять подругу сладостями. Никто и не возражал.

После того, как все расселись и обзавелись вкусностями, всё внимание обратилось разом к новичкам. Посторонние разговоры стихли как по команде. Вот тут-то и настал тот самый долгожданный момент, когда можно было поделиться впечатлениями от прошедшего экзамена. Новоиспечённые охотницы с жаром вспоминали особо весёлые или странные испытания, а более опытные товарки тут же принимались сравнивать их со своими. Как оказалось, коридор первого испытания был единым для всех участниц этого года и не показался феям очень уж сложным. Мари на это заявление только насупилась, припоминая собственные мытарства, но была в следующее же мгновение выведена из состояния уныния парой колких фраз Нойль. Вспыхнувшая зависть к крылатым товаркам потонула в многоголосом смехе.

Истории из Чащи же слушали, единодушно затаив дыхание и не перебивая. У каждой из кандидаток был свой путь и свои чудеса, что встретились на нём. Олли, например, поведала о миражах, едва не заставивших её остаться у самой границы барьера. Что именно ей привиделось, правда, она умолчала, неловко краснея, и в любое другое время феи бы вытрясли из товарки всё до последней детали, но сестру спасла Лана, которая стремительно перетянула внимание на себя.

Мари невольно поёжилась, когда та в красках расписала встречу со стаей мотыльков-падальщиков, способных в считанные минуты уничтожить огромную тушу вепря, не оставив ни шкуры, ни костей. Перед мысленным взором вспыхнула тотчас же отчётливая картина: белые, полупрозрачные бабочки, гроздями свисающие с ветвей; земля, покрытая беспрестанно подрагивающими крыльями. К счастью, мотыльки эти к живым существам интереса никакого не проявляли, но любые съестные припасы выхватывали едва ли не из рук.

— Ну а ты чего молчишь? — щёлкнула Нойль ей по носу.

Мари вздрогнула. Укоризненный взгляд встретился со смеющимися серыми глазами, и она в тот же миг поняла, что история Ланы подошла к концу, и все выжидающе смотрели на неё — последнюю оставшуюся рассказчицу. Неловко улыбнувшись, Мари вздохнула глубоко и решила начать с самого начала — судорожного перетряхивания заплечного мешка в поисках компаса. К счастью, история мысленно уже была отрепетирована в совершенстве, да и умение рассказывать никогда ещё не подводило, несмотря на затаённую тревогу, которая скреблась где-то внутри.

Уже на середине рассказа, стараниями Мари превратившегося в нечто среднее между юмористическим этюдом и книгой ужасов, слушатели забыли и о сладостях, и об остывшем чае. Даже её неспособность активно жестикулировать не помешала производимому эффекту. Благодаря красочным описаниям, эта история тянулась куда дольше, чем все, что были до неё, но никто в обиде не остался. Больше всего восторженных вздохов вызвало Искажение, которые, правда, тут же сменились диким хохотом над потешными попытками Мари изобразить свои попытки разжечь костёр. На моменте с поляной двойников Наири и вовсе, не выдержав, кинулась к ней с объятьями и извинениями. Феи долго не могли перевести дух, перешучиваясь между собой насчёт смущённой подобным жаром рассказчицей и совершенно излишними словами — каждой было понятно, что никто и не мог бы повлиять на своего клона. Тем более, десятилетней давности. В своём рассказе умолчала Мари лишь о фигуре демона, появившейся рядом с ней на той самой поляне, и — она бросила косой взгляд на Леона — встрече с Льоной. Отчего-то это казалось важным обсудить лишь с ним наедине.

— Хильда хороша, — протянула Нойль, когда история уже подошла к логическому завершению, и комната наполнилась отдельными обсуждениями. — Быстро приняла решение. Да ещё какое! Ух, негодяйка!

— А как тебе идея с организацией лагеря и поисковых пар прямо на проверке? — Леон огладил узкий подбородок. — Девочка явно метит в капитанши, и — если вы спросите вашего скромного друга, — вполне в этом преуспевает! Вокруг неё с самого первого появления, позволь заметить, сбивались остальные. Любопытно же повлияло обучение у жриц, — ничего не скажешь! — такое даже на моей памяти впервые…

Мари негромко хмыкнула, но за шумными разговорами этого никто не услышал.

— Ха! Да чего тут языком молоть? Ты крылья её видел? Видел? — Нойль залпом допила остывший уже чай и откинулась назад, облокачиваясь спиной о стену. — Как минимум, первую ступень прошла. И чего не сиделось там?

— Не все, моя дорогая, одобряют ремесло жриц, — чуть понизил голос Леон, задумчиво подцепляя длинными пальцами ломкое печенье. — А уж воочию увидеть их ритуалы…

Мари навострила уши, усиленно пытаясь сделать вид, что поглощение травяного отвара занимало всё её внимание. О жрицах не принято было говорить с подобной лёгкостью. При кажущемся равенстве профессий в поселении они находились совершенно на ином уровне — сокрытом несчётным количеством печатей тайн и совершенно недосягаемом. Однако Нойль ожидаемо шикнула на разошедшегося альва, вызвав у Мари острое разочарование:

— Ну-ну, нечего так глубоко копать! Ты-то у нас на тёплом местечке сидишь, а другие?

Леон вдруг совсем несвойственно себе дёрнул уголком губ, словно в горькой усмешке, и поднялся из-за стола:

— Ты совершенно права, дорогая. Пожалуй, самое время мне растрясти все чудесные сладости и размять ноги… Ночной воздух невероятно полезен для здоровья, ты ведь знала?

Он с лёгкостью выбрался из своего угла и ничуть не привлёк бы внимание, если б не его поспешность. Мари, выждав мучительную минуту, двинулась следом, попутно отказываясь от всякой помощи. За это время она уже в достаточной мере сумела свыкнуться с положением рук, чтобы передвигаться почти так же, как и раньше.

Ночь встретила её ледяным ветром. Он, проносясь по разгорячённой коже, раздувал края свободной рубахи, которую выдали целительницы вместо привычной безрукавки, чтобы не тревожить лишний раз повязки. Дрожь волной пробежалась по позвоночнику, заставляя поёжиться. Мари шагнула вперёд, к самым перилам, осторожно перегибаясь через них. Леона видно нигде не было, и она задрала голову. Звёзды казались ненастоящими. Словно бы они, проглядывающиеся сквозь листву, были лишь приклеены к поверхности защитного купола над поселением. Резко захотелось перемахнуть через ограждение и взмыть в ночное небо, подставляя лицо встречному ветру.

Мари подёрнула плечами и двинулась по подвесному мосту к соседнему дереву. Мысли о полёте неизменно наталкивались на весьма реалистичные картины падения. Научиться можно было очень многому, но только не тому, что шло вразрез с возможностями тела… Она остановилась. Где-то в груди заскреблось нечто тяжёлое и едкое. Если даже один-единственный обнаруженный дар только и делал, что калечил её, стоило ли мечтать о чём-то большем?

Обогнув необъятный ствол, Мари вскрикнула от неожиданности, чуть было не споткнувшись о Леона. Странным образом перекинув колени через перила, он полулежал прямо на проходе, опираясь локтями о доски. Она отшатнулась, едва не вывалившись с площадки, но Леона в данный момент — казалось — вывести из задумчивого состояния не способен был и грохот пушки.

Проглотив все упрёки, так и вертевшиеся на языке, Мари глубоко вздохнула и опустилась на колени рядом с другом.

— Леон? — позвала она негромко.

Прошли долгие несколько секунд, прежде чем он чуть повернул голову и приподнял брови в удивлении.

— Ты здесь, дорогая? А как же празднество?.. Не думаю, что стоит заставлять милых дам ждать, они ведь так хотели услышать всё из первых уст, — Леон отрешённо улыбнулся. — Я полежу здесь ещё самую малость. Звёзды слишком прекрасны этой ночью…

Мари посмотрела наверх, но в данном месте кроны деревьев сплетались особенно плотно. Не было видно даже крохотного кусочка неба. Она хмыкнула:

— Я посижу с тобой? — и, не дожидаясь ответа, облокотилась спиной о шершавое дерево, чуть касаясь альва плечом.

— Если таково твоё желание, душа моя, — отозвался Леон ещё спустя десяток секунд.

Они сидели молча. Чужие голоса и смех звучали столь далеко и призрачно, что, смешиваясь в единое марево, только ещё больше убаюкивали. В голове Мари крутились обрывки фраз, но стоило только набрать побольше воздуха и открыть рот, как все слова казались глупыми и неуместными, а мгновения — упущенными.

— Не можешь придумать, как заставить своего друга, растерявшего последние крохи совести, выполнить данное обещание? — вдруг нарушил тишину непривычно ровный голос Леона.

Мари вскинулась и резко повернула голову:

— Я не…

Он сполз ещё ниже, укладываясь на дощатой площадке, и заложил руки за голову. Их взгляды встретились.

— У тебя ведь, — Мари не выдержала первой и отвернулась. — Я знаю, что…

Стук сердца заглушал все остальные звуки. И, казалось, даже Леон перестал дышать, застыв на своём месте. Время шло, но слова не приходили. Мари подтянула к себе колени, бездумно уставившись вдаль, и едва не вздрогнула, когда альв вдруг обронил:

— Я совершенно не удивлён, что кто-то ненароком обмолвился. В том нет твоей вины, дорогая. Уши себе — увы! — заткнуть невероятно сложно, особенно, когда в них лезут чужие тайны.

— Нет! — выпалила Мари тут же и, закусив губу, добавила: — Я не… я сама видела. И никто мне не…

Леон дёрнулся неловко и подался к ней, приподнявшись на руках. Их разделяло настолько крохотное расстояние, что пришлось чуть повернуть голову, дабы не столкнуться носами. Мари затаила дыхание, совершенно позабыв все оправдательные фразы.

— Где? — Едва слышный шёпот мазнул теплом щёку.

Это слово вдруг будто бы отрезвило Леона. Он, моргнув ещё раз, отстранился, хотя и продолжал вглядываться в лицо Мари, словно ища в её глазах одному ему понятные подсказки.

— В Чаще, — заворожённо прошептала она. — На поляне… Там, где я встретила Наири, была и она.

Леон чуть склонил голову набок. Черты его застыли, врезались в кожу.

— Она почти отговорила Наири стрелять в меня, — Мари отчего-то почувствовала прилив сил и вернувшуюся способность складывать слова в фразы. — А ещё она говорила о тебе…

— Жаловалась, — поправил он и вдруг отвернулся, едва ли не утыкаясь лбом в колени.

— Что?

— Если Льона и заговаривала обо мне, то только чтобы пожаловаться очередному слушателю, — медленно произнёс Леон. — Я имел неосторожность появиться на свет раньше неё, — совсем ненадолго, представь себе! — но и этого хватило, чтобы оказаться заклеймённым виной пожизненно. Однако… я бы и той самой жизни не пожалел, если бы это позволило хоть на мгновение её увидеть вновь.

На несколько секунд повисло молчание, прежде чем Леон собрался с мыслями и продолжил:

— Женщины для альвов священны. «Дарующие жизнь», «проводницы душ», — он едва заметно качнул головой. — Мы так старались оберегать их и не допускали ни единой мысли, что столь трепетная опека могла казаться искусной клетью. Насколько хватает моей памяти, Льона всегда порывалась обрушить устои, заняться любой… даже самой ничтожной работой, чего дозволено не было. А в одну из ночей — стоило лишь перешагнуть грань взросления — она просто оставила дом, никому не обмолвившись и словом. Мне потребовались долгие дни, чтобы отыскать милую сестрёнку на пороге Дома Ветров. Льона была счастлива. А твой мягкотелый друг никогда не мог отказать её глазам. Потакать всем капризам — ты конечно же можешь упрекнуть меня, дорогая! — весьма безответственно со стороны старшего брата, однако…

Мари вздрогнула. Всё это очень напоминало другую историю — слишком знакомую и реальную. Смирился ли Ирнест с её исчезновением или же продолжал искать зацепки? Зная его, конечно, — скорее второе. Мари вдруг стало нестерпимо совестно за то, что она не удосужилась и пару строк черкнуть при своём побеге. Подать знак, предупредить единственного «родного» человека… Вот только где он теперь?

— Феи приняли незваных гостей радушно, несмотря на все россказни, что пели нам в уши в родном городе. Ох, знали бы мы тогда, что меняем одну неволю на другую! — Леона, казалось, больше и не волновало, слушал ли его хоть кто-нибудь. Он смотрел в одну точку, и голос его становился всё тише: — Некоторые навыки у Льоны были… те, что не позволили ей потеряться среди фей. Она всегда умела найти для меня нужные слова. Когда нарушены тысячи запретов, столь легко перешагивается и ещё один.

— Почему Дом Ветров? — вырвалось вдруг у Мари. — Разве нельзя было… просто уйти куда-нибудь? Если ей так хотелось на волю…

Леон горько усмехнулся:

— Только здесь можно было найти защиту. Беглые альвы — увы! — не имеют достаточно шансов на выживание. Придворный учитель и обручённая. Быть может, прекрасные аурэли поют о нас печальные арии… О, музыка! Как же давно не слышал твой друг этих дивных звуков! Но перешагнув сей порог, более не имеешь пути обратно. А кроме того, — он вновь откинулся назад, укладываясь на доски, — я узнал не так давно ещё кое-что. Нечто, что шепнули за спиной. Нечто, что не даёт мне спокойно влачить существование, расплачиваясь покорно за излишнюю мягкость.

Окинув взглядом альва, Мари затихла, боясь пропустить слова, которые давались ему намного тяжелее всего рассказа. Вот только почему-то отчётливо казалось, что она уже заранее знала разгадку.

— Задолго до того пагубного решения. Тайно, при лунном свете приходила к маленькой альве одна из фей, которая… — длинные пальцы вдруг сжались, до хруста впиваясь в дерево, — …стала для неё всем. Заставила поверить, что другого выхода нет.

Когда Леон вновь поймал её взгляд, его глаза блестели в скудном ночном свете. Тонкие губы разомкнулись лишь едва-едва, но слова впечатались в разум намертво:

— Мы все однажды совершили эту ошибку, душа моя. Феи правы были лишь в одном… на сей раз иного выхода действительно не существует.

Мари дышала рвано, поверхностно — как перед прыжком в воду. Плёнка Защитного Круга казалась тончайшей, но все, кому доводилось выходить за неё, знали — необходимо было сделать несколько шагов в непроглядной, густой тьме, прежде чем вновь удастся глотнуть свежий воздух. Однако на сей раз страх отодвинулся далеко на задний план. Мари только что на месте от нетерпения не приплясывала, ожидая своей очереди. Ещё какая-то пара секунд — и начнётся первый в её жизни настоящий охотничий рейд.

Заспанные лица уже опытных товарок резко контрастировали с преисполненными любопытством и восхищением новичками. Всё остальное поселение ещё спало, а потому даже вялых и негромких разговоров было немного. Отряд, выстроившийся в колонну по двое, неспешно исчезал за барьером, мучительно зевая и кивая приветственно стражницам, несущим свой дозор.

Оставалась всего пара шагов до заветной цели, когда Мари обернулась через плечо. Сколько же раз она представляла себя на этом месте, сидя на коряге и ожидая отряд с очередного похода? Сейчас она не бралась даже примерно подсчитать. Под безрукавкой вновь билось едва заметно пламя за гладкими стенками кулона, стирая последние сомнения. Мина и Шетаар, казалось, ни мгновения не сомневались в том, что она сможет пройти экзамен, словно бы с самого начала об этом знали. Ночные посиделки с ними стали настоящей отдушиной в унылом заточении в залах восстановления. В ледяной пещере Мари забывала даже о своих страшных ранах и осточертевших за день повязках.

Ладони неосознанно сжались в кулаки, и плотные бинты скрипнули предупреждающе. Как Нойль смогла уговорить целительниц отпустить подопечную в рейд, оставалось великой тайной, но это ничуть не помешало Мари воспользоваться подвернувшейся возможностью безо всяких угрызений совести. Избавиться от повязок полностью, правда, ей всё-таки не удалось — тут феи оказались непреклонны. Хотя, стоило признать, несколько полосок ткани в один слой вытерпеть было куда проще, чем страшные конструкции и громоздкие коконы вокруг рук.

Мари собиралась уже отвернуться, как вдруг промеж деревьев мелькнуло нечто светлое. Она прищурилась и прикусила губу, опознав в долговязом пятне Леона. В последние дни тот вёл себя крайне странно: подолгу окидывал её задумчивым взглядом, теряя на середине нить разговора, или же напротив — внезапно вскакивал с места, принимаясь метаться по комнате, словно бы пространство в один миг начинало сужаться. И после его ночной истории это всё выглядело несколько… пугающе. Казалось, Леон отчаянно нуждался в помощи так, как и Мари совсем недавно. Но какое-то крохотное нечто, маячившее на периферии, останавливало её — каждый раз буквально за мгновение! — от того, чтобы пойти к Старшей.

Леон поднял руку, не то в приветствии, не то в качестве напутствия, и Мари невольно повторила жест, прежде чем отвернуться окончательно: подошла её очередь. Резко выдохнув, — как учила на минувшем инструктаже Нойль — Мари шагнула в чернильную стену. Тело мгновенно напряглось, ощутив немалое сопротивление, но ноги упрямо несли его вперёд. Несколько секунд неестественной тишины. Сердце сдавило — неужели не выберется? Мысли в голове походили на встревоженный улей: тысяча одинаково ужасных исходов проносились перед взором, оставляя противную тяжесть во рту — словно бы в горло упрямо заталкивали комок ваты.

Вдох.

Мари рухнула на колени, упираясь в мёрзлую землю ладонями. Изо рта вырвалось облачко пара, а лёгкие обожгло холодом. Ветер тут же впился в оголённые участки тела: шею, лицо и пальцы рук.

— Отлично! Молодец! — зазвучало со всех сторон; кто-то вздёрнул её на ноги и отволок от границы.

Прохождение через внутренний барьер, ведущий к жрицам, показалось в этот момент несущественной неприятностью. Теперь Мари абсолютно точно понимала, почему охотницы смеялись над теми, кто жаловался на отвратительные ощущения после него. Внешний Защитный Круг был во сто крат ужаснее. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем колени перестали дрожать, а шум в голове утих хотя бы до приемлемого уровня.

Охотницы стояли неподалёку, не торопя новеньких, которые — одинаково бледные и взъерошенные — сидели на поваленном дереве, пытаясь вернуться в мир. Нойль расхаживала от одной группки к другой, раздавая последние указания. Последними в её списке значились и впечатлённые новички.

— Ну, как вам чужеродный воздух, ребятня? — бодро возвестила она, приблизившись к ним.

Мари тут же закрутила головой, словно бы только сейчас вспомнив о том, что покинула поселение. Охотницы обступили их довольно плотно, заключив в круг, и ей пришлось вытянуть шею и даже привстать, чтобы увидеть хоть что-то. Зрелище было, однако… разочаровывающим. Предрассветные сумерки и тучи, затянувшие небо, окрасили всё в блекло-серый. Вокруг, насколько хватало глаз, раскинулась равнина с редкими, кривыми деревцами, которые полуголыми палками торчали из ссохшейся земли.

— Да-а, проверку на самые унылые лица вы бы прошли без проблем, — протянула Нойль, посмеиваясь.

— И тут всегда так? — Мари зябко повела плечами, радуясь внутренне, что костюм охотницы нисколько не походил на открытые одеяния, которыми пользовалось большинство фей в Доме Ветров.

Нойль пожала плечами:

— Так осень же. Ничего удивительного, — она махнула кому-то рукой и поманила новеньких. — Ладно, хорош рассиживаться. А то и до зимы не управимся.

Мари поднялась, чуть пошатнувшись: в глазах от резкого движения потемнело на пару секунд. Она, конечно же, слышала разговоры о надвигающейся смене сезонов, но в Доме Ветров почти всегда стояла жара, которая приглушалась ненадолго лишь во время дождей. Было странно осознавать, что погода снаружи настолько сильно отличалась. Хотя, похоже, феям это казалось вполне привычным делом.

Охотницы шли плотно сомкнутой группой, но выглядели расслабленными и беспечными. Звучали ленивые разговоры, а оружие было убрано. Постепенно становилось всё светлее. Даже солнце однажды промелькнуло за спинами — яркой вспышкой на несколько секунд оно высветило каждый камешек на равнине, а затем вновь скрылось за тучами. Ветер же, напротив, дул не смолкая ни на мгновение. Он толкал охотниц вбок, норовя сбить с курса, и вскоре Мари почувствовала, как заломило от холода уши. Она прижала к ним забинтованные ладони в попытке хоть немного унять всё усиливающуюся боль, но положение не слишком улучшилось.

Стараясь отвлечься от неприятных ощущений, Мари стала вглядываться вдаль, пытаясь найти хоть что-нибудь достойное внимания. Кроме причудливо выгнутых деревьев, однако, взгляд не цепляло ничего. Казалось, пейзаж совершенно не менялся — не важно, насколько далеко они уходили от поселения, поэтому Мари постоянно оглядывалась, чтобы проверить, не стояли ли они на месте. Купол барьера, вопреки опасениям, послушно отдалялся, прежде чем окончательно превратился в едва различимую точку на горизонте.

— Всё, тут и собираемся, — возвестила Нойль, останавливая отряд около очередного деревца, по форме напоминающего изогнутую арку, — настолько то клонилось к земле. — Делимся, как договаривались.

Их задание вновь оказалось сбором растений и некоторых минералов. Охотницы беззлобно ворчали на капитана, вздыхая по «более интересным занятиям», но даже намёков на неповиновение не возникало. Дело было слишком привычное. Разве что разделить отряд всё же пришлось в угоду скорости: многие пункты списка находились на достаточном отдалении как друг от друга, так и от поселения. Сама Нойль оставалась с двумя феями на месте встречи — на стороже — в готовности сорваться с места при замеченном сигнале тревоги.

Пока феи настраивали персональные компасы на точку сбора, Мари рассеянно переступала с ноги на ногу. До этих пор ни капитан, ни кто-то из отряда не поднимали тему полётов, но она прекрасно знала — охотницы довольно часто пользовались крыльями. И сейчас, по её мнению, наступал тот самый переломный момент, когда необходимо было прояснить сию проблему.

— Нойль, можно тебя?

Капитан мгновенно обернулась, просияв улыбкой:

— Что, опять коленки затряслись?

Мари мотнула головой и тихо-тихо обронила:

— Как мне… спускаться?

Неудобная правда состояла в том, что Дом Ветров находился, на самом деле, на горном плато. С почти отвесными, скалистыми обрывами. Мари предполагала, что существовало немало возможностей и на своих двоих спуститься с него, но феи в них заинтересованы не были, а потому даже на картах их не отмечали. Втайне зрело беспокойство в том, что обузу просто могли оставить на месте встречи дожидаться всех остальных. Вот только без призрачной надежды попытать себя в качестве подмоги. У Мари каждый раз сдавливало горло от навязчивых картинок о привязанной к забору собачонке, забытой хозяином.

Нойль вдруг хлопнула её по спине и вдруг крикнула куда-то в сторону:

— Эй, девчонки, я выиграла!

Мари непонимающе заморгала, наблюдая как одна половина отряда заулыбалась разом, а вторая — понуро вздохнула. Неужели опять эти их споры? Подавив сиюминутное желание закатить глаза, Мари укоризненно посмотрела на капитана. Но, как известно, совести ни у одной из фей ещё не выявилось.

— Да ла-адно тебе, — хохотнула Нойль и вдруг, склонившись к самому уху, добавила полушёпотом: — Зато сладостями ещё месяц можно объедаться.

— Не беспокойся, Мари! — встряла Наири, как раз закончившая с компасами для новичков. — Уж мы-то тебя дотянем.

Со всех сторон зазвучал одобрительный гомон:

— Конечно!

— Даже и не думай сомневаться!

— В лесу ж всё равно не разлетаешься!

Мари почувствовала, как, несмотря на волнение, по лицу расползлась благодарная улыбка. Так вот каково это — чувствовать поддержку группы. Не ощущать себя лишней. Доставлять трудности, конечно, не хотелось, но так приятно было спустя долгое время не подстраиваться судорожно под фей, а принять добровольную помощь. Наири, тем временем, которая в их группе на сей раз оказалась «старшей», ловко подхватила окончательно разомлевшую Мари под руку и потянула за собой.

— Пошлите! — махнула она остальным. — Нам к вечеру через ущелье надо бы перебраться.

Одиннадцать девушек отделились от отряда и, распрощавшись с товарками, что всё ещё были заняты ленивыми разговорами, бодро направились в сторону солнца. Плотные облака постепенно расползались, поэтому плато то и дело озарялось жёлтыми лучами. Мари щурилась невольно, но с удовольствием подставляла лицо долгожданному теплу. Теперь даже рвущий одежду ветер не казался таким уж ледяным.

До края группа дошла сравнительно быстро. Феи на пару секунд застывали перед обрывом, расправляя крылья и потягиваясь, и бесстрашно шагали вниз. У Мари сердце замирало не то от страха, не то от восторга, когда очередная девушка на несколько мгновений пропадала из виду, прежде чем взмыть в серое небо. Но более всего пугала другая перспектива.

Парочка фей уже ждала её: девушки парили в нескольких сантиметрах от края, чуть покачиваясь в потоке воздуха, который то и дело пытался перевернуть их и унести ввысь. Сцепив руки на манер импровизированного сидения, они только посмеивались над осторожными шажками Мари в их сторону и поторапливали «трусиху» беззлобными подначками. Ей вспомнилось вдруг, что Нэй совершенно не церемонилась вот так, а просто скидывала её вниз и подхватывала подмышки уже в воздухе. Словно это было лишь одной из безобидных игр.

Крепко схватившись за плечи фей, Мари перекинула ногу через их руки. Ощутимо качнуло вниз, но уже через мгновение, они вновь выровнялись.

— Да чего ты трясёшься-то? — фыркнула та фея, что была слева, и зашептала заговорчески: — Мы вообще-то тренировались целую неделю. Катали всех желающих!

— Тебе даже понравится, — подхватила правая, кивнув. — Вот увидишь!

Обречённо вздохнув, Мари всё же перенесла вес и оторвала от твёрдой земли вторую ногу. Не так уж и страшно! Особенно, если вцепиться в чужие плечи и не смотреть вниз… Крылья фей стрекотали так близко, что в глазах тут же зарябило. Сердце вновь ухнуло куда-то в пятки, когда они начали резко снижаться. Земля далеко внизу (Мари всё-таки не смогла не бросить быстрый взгляд) ещё не была видна из-за тумана — только редкие верхушки незнакомых на вид деревьев торчали из него.

— Отлично, девчат! — прокричала откуда-то сбоку Наири, обвешанная дополнительными рюкзаками, которые сняли с «перевозчиц». — Плотнее!

Мари увидела и остальных. Они стягивались ближе, окружая их, и перешучивались над теми феями, которым выпала участь стать транспортным средством. Она уверена была совершенно точно — тут тоже не обошлось без азартного разыгрывания ролей. Мари чуть повернула голову к удаляющимся скалам. Отчаянно хотелось, чтобы приключение подольше не заканчивалось, пусть даже им придётся ночевать под открытым небом и добывать пропитание в диких лесах. В данное мгновение она променяла бы и мягчайшую постель на дым от костра и пение птиц над головой.

Когда до земли оставалось не больше десятка метров, от их группы стали отделяться — по одной-две — феи. Они камнем бросались вниз, скрываясь в тумане, через который уже просматривалась едва-едва узкая поляна с массивной корягой посередине, и спустя несколько секунд возвращались к отряду. Всё в порядке. Можно снижаться.

Мари настолько осмелела, что уже вовсю крутила головой, стремясь рассмотреть всё и сразу, и даже первой спрыгнула на влажную траву, стоило феям спуститься достаточно низко. Она в который раз уже поблагодарила товарок, ощущая неловкость, — те коснулись земли секундой позже, растирая руки и массируя плечи. Наири, стоя на возвышавшейся над поляной коряге, ободряюще подмигнула им, прежде чем вернуться к тщательному наблюдению за окружающим их лесом. Первая часть пути прошла как нельзя удачно.

Внизу было куда тише, чем на плато, но холоднее. Ветер негромко шуршал верхушками деревьев, не достигая земли, благосклонно давая туману проникать через все слои одежды, пропитывая их влагой. Мари повела плечами, пытаясь избавиться от неприятной липкости, но тщетно. Хорошо хоть ботинки не промокали. Крылья охотниц, сложенные за спинами, чуть подрагивали, а сами феи только морщились, видно, представляя, столько трудов будет их высушить. Здесь даже намёка на солнце пока ещё не было.

— Смотрите в оба, — пронеслось по поляне, и Наири слезла с коряги, становясь во главе группы. — Майя, следи за списком, хорошо?

— Как всегда, — обворожительно улыбнулась названная, принимая из рук старшей свёрнутую в трубочку бумагу. — Хотя я и так помню…

— Твоё «помню» нам однажды уже стоило выговора Управляющей, — бросили откуда-то со стороны. — Лучше сверяйся-ка почаще.

Майя показала товаркам язык, но список всё-таки развернула. Видно, получать втык и впрямь больше не хотелось. Они так и выдвинулись в лес под тихие споры. Мари, шедшая в самой середине колонны, скользила взглядом по ближайшим кустам. Её задача была проста — быть на подхвате. Мгновенно реагировать на команды охотниц и помогать по мере сил. От новичков не требовали сверхпроизводительности на первых заданиях, хотя это нисколько не мешало мечтать о героических подвигах.

Мари как раз мысленно дошла до того момента, как она в одиночку спасла половину отряда от чудовищных монстров и смущённо принимала слова восхищения, как вдруг чуть впереди и справа на тропинку выскочило… нечто. Охотницы замерли, а зверёк, полностью покрытый тёмно-бордовыми листьями, на тоненьких ножках — рывками — устремился к противоположному краю тропки. Мари прищурилась.

— Сачок! — зашипели спереди. — Скорее!

Рука запоздало метнулась к металлическому ободку, прикреплённому к рюкзаку. Мари прыгнула и одним выверенным движением набросила его на замершего бегуна — всё как на тренировках. Ещё пара секунд ушла на то, чтобы осознать — никакой это был не зверёк. Всего лишь ходячий куст, меняющий своё место к зиме. Щёлк! Клетка захлопнулась сетчатым куполом сверху, и листочки встопорщились, словно бы почуяв неладное. Корни засучили по металлу и вдруг — почувствовав призрачный шанс на спасение, — принялись разрывать землю. Ловушка не захлопнулась до конца.

— Где дно?

Мари сбросила с плеча рюкзак: и точно — второй ободок, зацепившись за верёвку, остался висеть на нём. Подавив злые слова, едва не сорвавшиеся с языка, она рванула недостающую деталь клетки и кинулась к кусту, который умудрился вылезти за сетку уже чуть ли не на половину. Одной рукой перевернув клетку, сгребая в неё беглеца, Мари защёлкнула дно на положенное ему место. Растение забарахталось беспомощно, но путей наружу больше не было.

Она облегчённо выдохнула, откидывая со лба выбившиеся пряди волос, и подняла вверх свой трофей, принимая (как и было отрепетировано) слова восхищения. На сей раз — совершенно заслуженно. Багровая бегунья была поймана. Проверка новичка прошла успешно.

Радость после первой удачи довольно скоро разбавилась усталостью от долгого хождения по лесу. Даже кустик в клетке заскучал — перестал биться о стенки и пытаться уколоть корешками несущую его фею. По пути они ещё дважды останавливались, когда Майя замечала в зарослях растения из списка. К счастью, те способностями к самостоятельному передвижению были обделены. С другой стороны, разве не в этом состояла работа охотницы — гоняться за сумасшедшими кустами по всем лесам?

День выдался на редкость солнечным, несмотря на хмурое утро, и яркие лучи, проглядывая сквозь листву, ощутимо припекали сверху. Охотницы единодушно расстегнули куртки, а некоторые и вовсе — подвязали их на пояс, оставаясь в одних безрукавках. И было действительно здорово вот так вот прогуливаться на природе, наслаждаясь свободой и простором, но нечто не давало Мари покоя.

Неясная, навязчивая мысль крутилась где-то на периферии, заставляя метаться от одного к другому без видимой на то причины. Казалось, Мари просто физически необходимо было делать хоть что-то. При любом намёке на работу она подрывалась, хватаясь за всё подряд, чем заслужила немало весёлых комментариев, но обида внутри не зрела. От скуки она даже принялась в какой-то момент дёргать торчащие нитки на бинтах, но те распускались с такой лёгкостью, что пришлось применить всю силу воли, чтобы оторваться от пагубного занятия. Иначе целительницы точно бы привязали её к кровати по возвращению. К счастью, именно тогда Наири скомандовала привал: время было перевести дух и подкрепиться.

Расположились охотницы на небольшой прогалине. Феи подставляли солнцу крылья — блики на них завораживали переливами цветов — и разминали плечи, уставшие от тяжестей. Мари же выбрала себе местечко чуть в стороне — в тени деревьев, за высокими кустами. Глаза быстро уставали от яркости света, и хотелось отдохнуть без лишних раздражителей. Наири напомнила только о необходимой безопасности и бросила напоследок нечто похожее на: «Кричи, если что». Больше желающих навязать свою компанию не нашлось, но сейчас это не вызывало тоски. Непонятное ощущение, возбуждающее жажду действий, выцвело и поблекло, стоило им остановиться. Однако на смену ему пришло совсем другое: словно бы Мари ступала по самому краю обрыва, но точно уверена была, что не могла упасть вниз.

Она скинула рядом с собой мечи и мешок и прикрыла глаза, с удовольствием вытягивая ноги. Странное ощущение казалось слишком знакомым, но нужного определения никак не находилось. В мыслях царил долгожданный покой. Вокруг приятно шумела зелень, сквозь которую просвечивали солнечные пятна. Где-то позади переговаривались товарки, сокрытые густой растительностью. Мари не сомневалась — потерять отряд при таком гомоне было сложно. Она развернула сверток со съестным: немного мяса, немного лепёшек — провизию охотницы брали только на раз-два, предпочитая при затяжных походах добывать пропитание самостоятельно, — и откусила от мясной пластинки сразу половину, наслаждаясь привычным солоноватым вкусом.

По загривку вдруг пробежалась мелкая дрожь.

Глаза распахнулись, а взгляд настороженно заскользил по зарослям. Кусты на противоположной стороне прогалины вновь шелохнулись — не от ветра, слишком резко. Мари замерла, так и зажав в зубах недоеденное мясо. Кто-то — на другой стороне прогалины — пристально наблюдал за человеком, не спеша самолично представать перед взглядом. Время словно бы замедлилось.

Первым на солнце показался чёрный, влажный нос. Он пребывал в беспрестанном движении, принюхиваясь и выползая из-под тёмной зелени медленно, словно не в силах был противостоять запаху. Когда из клыкастой, вытянутой пасти высунулся язык и быстро — в одно движение — облизал нос, Мари отмерла. Медленно-медленно она потянулась рукой к лежащим на земле ножнам. Зверь, словно заметив это, остановился и лёг в траву.

Мари вновь застыла.

Янтарные — цвета яблочного сока — глаза уже проглядывались сквозь листву. Они смотрели прямо, не мигая, без какой-либо настороженности следя за человеком. Прошло ещё несколько секунд, прежде чем зверь позволил себе проползти ещё немного. На сей раз из куста высунулась голова целиком. Острые уши с небольшими лохматыми кисточками были прижаты и чуть заметно подрагивали. Огромный — по сравнению со своими собратьями, изображёнными в людских книжках, — волк остановился, не преодолев и метра.

Мари никак не могла заставить себя пошевелиться. Зверь не крался, как при охоте, и, казалось, вовсе не стремился напасть на неё. Все инстинкты кричали, вопили о том, что нужно было схватить оружие и защищать свою жизнь. Сердце колотилось так, словно бы хотело в данную минуту выпрыгнуть из груди. Мари с трудом разомкнула губы. Нужно было позвать на помощь...

— Отдохнули — и хватит! Пора собираться! — звонко возвестили из-за спины — оттуда, где собралась большая часть отряда.

Мари вздрогнула от неожиданности и моргнула. Зверь испарился в то же мгновение, словно бы его и не было. Только куст, неестественно колышущийся, да парочка обломанных веток остались.

Ещё раз пробежавшись взглядом по ближайшим зарослям, она вскочила на ноги и попятилась туда, где всё ещё слышалась разговоры охотниц. Идея эта, правда, оказалась заведомо провальной. Запнувшись о корень, Мари рухнула прямо в куст, который ранее отгораживал её от остальных. Треск был оглушающим. Как и короткий вскрик вслед за ним.

Из переплетения веток её доставали совместными трудами. В рот набилась листва, а повязка с левой руки немыслимым образом намоталась на поломанные сучья. Мари барахталась во всём этом безобразии с полминуты, пока не подоспели напуганные товарки. Стоило им только осознать, правда, что реальной опасности просто не существовало, как тревожные вздохи сменились хохотом. Феи в несколько рук разгребли образовавшийся завал и помогли Мари вывалиться на прогалину. Судя по тому, как разом они охнули — видок был ещё тот.

— А ты в своём стиле, как я погляжу, — Наири упёрла руки в бока и выглядела бы действительно внушительно, если бы не её извечная улыбка и милейшие ямочки на щеках.

— Держу вас в тонусе, — вздохнула Мари, запрокидывая голову, чтобы встретиться с ней взглядом.

Первый день рейда перевалил за половину. В укрощении леса пока побеждал именно лес, но дух пылал воодушевлением обратить счёт в свою пользу. Мари рывком приняла сидячее положение и потёрла саднящую щёку. Несмотря на очередное падение, она была счастлива. Все проблемы и загадки ныне казались совершенно незначительными и неважными. Вот только…

Что всё-таки было на уме у того волка?

От нависших над тропой скалистых высот и клокочущей где-то далеко в ущелье воды захватывало дух. Мари ступала по неровному камню — след в след — за идущей впереди феей и то и дело бросала взгляд вниз, надеясь разглядеть сквозь тьму и водную пыль беспокойную горную реку. Вдалеке громыхали — звук этот изредка сменялся натужным скрежетом камня о камень — скалы, которые, по рассказам, пребывали в постоянном движении. Мари страшно любопытно было хоть одним глазком взглянуть на сие явление, но путь в ту часть горной гряды являлся запретным. Столь стремительная изменчивость представляла опасность даже для тренированных летуний.

Чувство хождения по краю усилилось настолько, что стало едва ли не оглушающим. Теперь Мари ясно могла определить — то было предвкушение. Первородное, жадное и до ломоты знакомое. Хотелось кричать во всю глотку и хохотать, всецело отдаваясь ему, но она лишь вздыхала прерывисто, стоило очередному шару восторга надуться где-то в груди, и жмурилась, когда тот лопался. Неужели первая вылазка столь сильно действовала на неё?

Стремительно темнело. На вершинах ещё можно было кое-где углядеть алые росчерки закатного солнца, но и те постепенно таяли. Охотницы уже начали беспокойно оглядываться, но Наири упрямо вела их вперёд. До привычной стоянки оставалось недолго. Они, правда, ощутимо задержались в пути, и потому маячила на горизонте нешуточная перспектива разбивать лагерь в темноте. Даже Мари, сверх меры воодушевлённая на подвиги и свершения, после нескольких часов тревожного молчания прониклась мрачностью ожидания и с надеждой выглядывала из-за спин товарок.

Побродив по лесу большую часть дня, под вечер группа уже вынуждена была вновь взбираться по горам. Сперва пологие и поросшие колючими кустарниками, они совершенно незаметно сменились скалами. Не такими гнетущими, как те, на которых стоял Дом Ветров, но всё равно не слишком дружелюбными на вид. Здесь феи отчего-то не спешили взлетать, напротив — они шли едва ли не вприсядку, с оружием наготове, настороженно поглядывая на раскинувшееся по правую сторону ущелье. Когда Мари решилась задать тихий вопрос впередиидущей товарке, та, чуть вздрогнув от лёгкого прикосновения к плечу, полушёпотом отозвалась:

— Воздух здесь неспокойный, опасный, — и, крепче перехватив кинжал, добавила: — Добыча в чистом небе более заметна, понимаешь?

На том разговор и закончился. Мари погрузилась в обдумывание того, какие опасности могли скрывать скалы, что даже высоко в небе нельзя было выдохнуть спокойно, однако вопросов не задавала. Разгадка, правда, долго себя ждать не заставила: отряд резко остановился — Мари чуть не впечаталась носом в чужую спину — и, как по команде, бросился единодушно на землю. По камням скользнула гигантская тень и исчезла так же стремительно, как и появилась. Холодок пробежался по загривку. Сразу же вспомнились рассказы Лиф об огромных птицах с загнутыми, острыми клювами и когтями в полметра. Возле Дома Ветров таких истребляли неумолимо группы зачистки, но вдали от него феи и сами могли стать лёгкой добычей. Теперь Мари в том не сомневалась.

Она поёжилась невольно и стала куда чаще поглядывать на обманчиво спокойные скалистые вершины. Не мелькнёт ли тёмное крыло? Не осыплется ли каменное крошево под неосторожными лапами? Но всё было тихо. Словно бы хищные птицы расторопно покинули насиженные места или же — напротив — забились поглубже в гнёзда, предчувствуя куда большую опасность. На этих мыслях Мари решительно тряхнула головой. Думать и дальше в подобном ключе ей совершенно не хотелось — зря только накручивать себя и остальных.

Небо уже застыло тёмной синевой и даже появились на нём первые тусклые звёзды, когда по строю вдруг пробежалась волна воодушевления. Идущая впереди фея оглянулась на Мари и подмигнула, нарушая ставшее привычным за столько времени молчание:

— Пришли уже.

Дорога действительно ощутимо расширилась, и ещё через несколько сотен метров, за крутым поворотом, раскинулась перед группой огромная поляна, на которую выступал лес, спускающийся с покатого склона. Траву кое-где покрывали пожухлые листочки. Ветер подхватывал их, то сметая в сторону леса, то сбрасывая безжалостно в ущелье. Мари подавила желание тотчас же рухнуть на землю, давая отдых ногам, которые гудели от долгой ходьбы. Вместо этого необходимо было помочь товаркам с обустройством стоянки. Долг стоял превыше личных потребностей.

Феи, даже не переговариваясь между собой, мгновенно распределили обязанности. Мари, как ещё неопределившееся звено, перебегала от одного дела к другому, пытаясь запомнить всё и сразу. Охотницы и не возражали — они готовы были терпеливо объяснять и показывать новенькой по нескольку раз даже примитивные вещи. Тем более, на привычном месте гнетущая тревожность в достаточной мере сгладилась, а обступившие поляну с трёх сторон горы давали призрачное ощущение безопасности.

Больше всего, как ни странно, Мари впечатлил процесс готовки. В ходе обучения, конечно же, им рассказывали в теории как освежевать и приготовить пойманную дичь, но воочию увидеть это было куда более будоражащим. Ещё по пути к стоянке охотницы, шедшие в хвосте, умудрились подстрелить парочку крупных птиц и одного пушистого, упитанного зверька. Мари с сожалением тогда прикоснулась к неподвижным более серым лапкам, однако феи на жалостливый вздох только хмыкнули и пригрозили оставить сердобольную товарку без ужина. Как оказалось, себя было жаль куда больше, да и продемонстрированная тушка уже ничем не напоминала очаровательного пушистика. На то, чтобы снять с него шкурку у опытных охотниц ушло не более пяти минут. Руки, правда, всё равно предательски затряслись, когда Мари передали острый разделочный нож.

Она как раз отошла сполоснуть руки, которые всё ещё пахли сырым мясом, чтобы потом заново перевязать их чистыми повязками, когда за спиной, перекрывая уютный треск костра, послышались громкие голоса. Мари обернулась. Наири и Майя, выделяющиеся на фоне пламени чёткими силуэтами, что-то с жаром обсуждали. Видно, опять заспорили о выбранном маршруте. Она улыбнулась едва-едва и запрокинула голову. Небо казалось чернильной бездной — потянись, прыгни повыше, и упадёшь прямо в распахнутые объятия самой тьмы — с яркими, но такими далёкими звёздами. Чем дольше Мари вглядывалась в него, тем больше их становилось. В носу вдруг больно защипало.

Существовало ли во всех мирах что-то ещё более прекрасное?

Из-за деревьев вдруг донёсся отчётливо тихий смешок. Мари вздрогнула и припала к земле, цепко скользя взглядом по тому месту, от которого — как ей показалось — исходил звук. Заросли оставались темны и неподвижны. Неужели послышалось?

— Мари! Ты чего там? — раздался голос Наири. — Отлыниваешь?

Ещё пару секунд взгляд не отрывался от качающихся веток. По спине пробежались мурашки, и только тогда Мари бросилась назад — поближе к свету и товаркам.

— Да отстань ты от неё! И так впечатлений выше макушки, — хихикнула Майя, вытягивая руки перед собой. — Так вот, я и предлагаю…

— Нет уж, — Наири чуть нахмурилась. — Держаться вместе надобно. Нойль нас всех за палец подвесит, если узнает, что мы полгруппы позади оставили.

Мари уселась рядом и поинтересовалась тихонько:

— Какие-то трудности?

В воздухе густо разливался аромат жареного мяса: феи, ответственные за готовку, уже натаскали углей из костра в неглубокую ямку и негромко посмеивались, переворачивая над ней нанизанные на стальные прутья кусочки. В поселении чаще ели растительную пищу, поэтому в походах охотницы предпочитали лакомиться свежей дичью лишь с небольшой долей сухарей или трав. Мари огромных трудностей стоило не обращать внимания на урчащий живот под такой аккомпанемент. Весьма удачно, правда, под руку попалась тонкая веточка, пригодная для того, чтобы чертить по земле. Несколько первых штрихов сложились в нераскрывшийся бутон, когда Наири всё же надумала ответить, закатив глаза:

— Майя считает, что наш маршрут слишком долгий.

— Конечно долгий! Ты подумай об обратной дороге, — обижено проворчала названная. — Мы только к полудню до следующей точки дойдём, между прочим.

— И ладно, — Наири пожала плечами. — С погодкой-то пока везёт.

— «Пока», — с нажимом повторила Майя.

Повисло молчание. Феи напряжённо обдумывали сложившуюся ситуацию, а Мари решила им не мешать. Рисование захватило её полностью, несмотря на то, что чёрточки на земле были крайне недолговечны. Пару раз Мари сама проводила по ним носком ботинка и без сожаления прощалась с нарисованным, разравнивая площадку для следующего наброска.

— Нойль всё равно будет ждать до последнего, — наконец вздохнула Наири. — Скорее даже, всех остальных уже отправят в поселение.

Майя демонстративно надулась:

— А нам, значит, ещё незнамо сколько по лесам таскаться. Между прочим, с нами новенькая, — она одарила человека многозначительным взглядом.

Мари тут же встрепенулась:

— Эй, я вообще-то прошла проверку, — укоризненно заметила она и отбросила прутик в костёр.

— И уделала нашу капитаншу, к тому же! — Наири рассмеялась и, хлопнув насупившуюся Майю по плечу, легко поднялась с земли, чтобы помочь товаркам с последними приготовлениями. — Расслабься, сдюжим мы… Не впервой уж.

Спор свернулся как-то сам собой: все ощутимо проголодались, а потому отвлекаться ещё и на сторонние разговоры казалось излишне расточительным. Несколько минут пришлось сверлить в ожидании танцующее на поленьях пламя, но первые порции ужина подоспели как нельзя вовремя. Охотницы в считанные мгновения собрались у костра, расправляя крылья перед его жаром. Недолгая возня — прутья с кушаньем расхватывали с нечеловеческой расторопностью — и феи вгрызлись единодушно в сочное мясо, шумно втягивая в себя воздух. Мари честно старалась не обляпаться стекающим по рукам и подбородку соком, но за аккуратностью в тот момент следить было довольно сложно. Голод требовал съесть всё предложенное в самые короткие сроки.

Прошло немало времени, прежде чем возобновились хоть сколь-нибудь активные разговоры. Сквозь нелепые истории и слухи частенько проскальзывали и вопросы к Мари. Феи с интересом выведывали первые впечатления новенькой. Они не отстали от неё до тех пор, пока не добились более-менее внятных ответов, а не сдавленного мычания и односложных бурчаний с набитым ртом. Честно говоря, эту часть похода Мари с удовольствием бы пропустила. Было ужасно неловко. Тем более, что вопросы по своему обыкновению заставали её как раз в процессе пережёвывания особо сопротивляющегося куска мяса. Феи тогда только хихикали, не скрываясь, и нетерпеливо ёрзали в ожидании разрешения трудностей. Мари от этого становилось ничуть не легче.

После сытного ужина и непродолжительных ленивых посиделок у костра единственным желанием осталось залезть в спальник и проваляться в нём, как минимум, до следующего полудня. Охотницы, правда, подобной роскоши были лишены — дозор никто не отменял даже на привычной стоянке. Мало ли какая напасть могла выбраться на свет костра и запах пищи?

Дежурили по двое. Наири с готовностью взяла под своё крыло Мари, первой обзаведясь положенной парой. Оставшиеся феи тянули с выбором куда дольше. Казалось бы, это не было чем-то особенным или решающим, но охотницы, похоже, так не считали. Они по нескольку раз перегруппировывались, громко выясняя, кто с кем стоял «в прошлый раз», но число «обиженных» подобной расстановкой не уменьшалось. В конце концов, окончательно потерявшая терпение Майя, окинув товарок критическим взором, быстро и бескомпромиссно разбила по парам оставшихся. Все возражения встретились непробиваемым льдом — Мари впервые видела «тёмную сторону» Майи, которой любили стращать её при любом удобном случае. В этом состоянии с той спорить было действительно невозможно, не в пример капризным замечаниям, которые высказывались Наири ранее.

Спать укладывались одной большой кучей, хоть и каждая в своём спальнике. Мари, пригревшись, уснула даже быстрее, чем в нормальной постели. Правда, вылезать из тёплого местечка оказалось тем ещё испытанием воли. Когда её пришли будить на смену, явственно не хотелось даже носа высовывать в ледяную ночь, не то что выбираться из мешка целиком. А вот Наири не ложилась вовсе. Она задумчиво смотрела на пламя костра и катала по земле остывший уголёк кончиком ножа, когда Мари хмуро плюхнулась поближе к теплу.

— Ничего-ничего, — улыбнулась фея ласково, чуть повернув голову. — Сможешь ещё маленько поспать потом. Ночь тихая сегодня…

Стоял непривычный стрёкот ночных насекомых. На свет слетались мотыльки и мошки, но более крупных представителей животного мира, к счастью, видно не было. Мари огладила большим пальцем плетёный шнурок на ножнах и подтянула колени к себе. Сонная дымка отпускать её всё никак не желала. Почувствовав, что снова начала засыпать, Мари вскочила на ноги и похлопала себя по щекам. Подводить товарок, которые так хорошо к ней относились всё это время, не хотелось. Возможно, они бы только посмеялись над уснувшим в патруле новичком по утру, но стыда перед собой это бы точно не уменьшило.

Чтобы хоть немного взбодриться, Мари решила обойти для начала лагерь по периметру. Тем более, дозор в любом случае нести было нужно. Наири на это заявление только рассмеялась звонко и махнула рукой, отпуская напарницу размяться. Инициатива всегда была похвальна.

Первые несколько метров приходилось переставлять ноги совершенно машинально. Вместе с отдалением от костра покидала тело и приятная нега. Мари подёрнула плечами в тщетной попытке удержать тепло. Изо рта вырвалось облачко пара. Перехватив удобнее рукоятку меча, — второй так и остался висеть за плечом — она двинулась по кромке леса. О том, что они находились в горах, сложно было вспомнить, если не оборачиваться к ущелью и не запрокидывать голову. Привычный шелест листьев действовал умиротворяюще. Стояла тишина — даже ночные птицы не переговаривались. Мари прислушалась. Навязчивый стрёкот насекомых тоже смолк. Она хотела уже было окликнуть Наири, чтобы поделиться тревожным наблюдением, но…

Тонкий свист — в нескольких сантиметрах от бедра, — и стрела исчезла в густых зарослях. Кто-то совсем рядом взвизгнул от боли. Мари отшатнулась, вытаскивая меч, и попятилась туда, где застыла изваянием напарница, вскинувшая лук со второй стрелой.

Рычание заполнило поляну. Затрещали ветки.

Из-за кустов высоким прыжком выскочил волк, размером больше похожий на крупного быка. Сбив Мари с ног, он, петляя, помчался на фею. Из плеча торчала обломанная стрела. Вновь хлопнула тетива. Вторая — лишь вскользь задела дёрнувшееся ухо. Наири оттолкнулась от земли, взмывая в воздух. Разбуженные шумом, стали вскакивать и остальные охотницы.

Мари с трудом поднялась на четвереньки — удар затылком о мёрзлую землю не прошёл даром. Глазам никак не удавалось сфокусироваться хоть на чём-то. Крики отдавались болью в висках. Опираясь на ножны, она нетвёрдо встала на ноги. Разум не поспевал за картинкой.

Волк метался по поляне, раскидывая охотниц и пытаясь втоптать в землю подвернувшихся под лапы. Рычание перемешивалось с повизгиванием, когда очередной фее удавалось достать зверя. Мари кинулась вперёд, сжимая мечи. Шум в голове не затихал. Звучали резко и отрывисто голоса охотниц, окруживших волка. Они оттесняли его — тяжело дышащего, загнанного — всё ближе к ущелью. С оскаленной пасти капала кровь, клубилась в уголках розоватая пена.

Мари поравнялась уже с ближайшими к ней феями, когда зверь, совершив отчаянный рывок, вдруг выскочил из окружения. Длинными прыжками устремился в лес. Стрелы едва не вонзались в его задние лапы. Справились! Мари застыла на месте, затапливаемая облегчением, но с подкатывающей тошнотой бороться становилось всё сложнее с каждой секундой…

— Мари! — многоголосый крик взмыл к небу.

Она даже не успела обернуться, когда почувствовала удар в спину, выбивший весь дух. У самого уха клацнули клыки, щёку обожгло дыханием. Неведомая сила подхватила её за шкирку, и бездна устремилась навстречу. Волк совершил свой последний прыжок…

…и прихватил напоследок трофей.

Верх перепутался с низом. Зверь жёстко приземлился на лапы и пошатнулся, не выпуская добычу из пасти. Мари дёрнулась из последних сил, наудачу вгоняя куда-то за спину лезвие клинка. Заскрежетал металл о камень, не встретив по пути никакого сопротивления, и меч застрял, провалившись в узкую щель. Чёрт!

Сердце заметалось за рёбрами. Разум на мгновение опалило отчётливой ясностью. Мари стиснула ножны в левой руке и с силой опустила их на единственное серое пятно в зоне видимости. Её подбросило вверх — волк взвизгнул, но продолжал упрямо сжимать клыки. Только дёрнул головой и поднялся на дыбы, мотая пострадавшей лапой. Мари забилась отчаяннее.

Как назло, куртка, зажатая в пасти, даже не трещала — феи словно специально сделали её особо прочной. Ещё немного! Так просто Мари чьим-то ужином становиться не желала. Извернувшись на пределе возможностей, она умудрилась следующим ударом ножнами попасть волку в челюсть.

Свобода.

Мари упала на четвереньки. Под руками обнаружился холодный, скользкий от влаги камень. Она потянула на себя меч — тот не поддавался, словно кто-то удерживал его на том конце. Бросив рукоять, Мари потянулась ко второму, но рука так и застыла, едва-едва коснувшись его пальцами. Запястье сжало нечто, похожее на стальные тиски. Липкой волной затопило горло, не давая выдавить ни звука.

На лоб вдруг легла ладонь — узкая, ледяная, — и тело сделалось в тот миг неподъёмным. Воздух застыл в груди. Мари почудились сильные руки, бережно перехватывающие её под лопатки и колени, но вокруг стояла беспроглядная тьма. Боком она ощущала жар чужого тела, резко контрастирующий со льдом на висках.

— Спи, — шепнул кто-то на грани слуха, и сознание послушно погасло.

А в ущелье ещё долго метались срывающиеся женские крики, повторяющие одно единственное имя.

* * *

На языке прочно обосновалась горечь. Казалось, попытки от неё избавиться только усугубляли неприятное ощущение. Вдобавок, ещё сильнее пересыхало горло. Первый вдох после пробуждения царапнул глотку, вынуждая зайтись надрывным кашлем. До боли. До жжения в груди.

Так и всю душу можно было вытравить из тела.

Лишь когда приступ прошёл, — некоторое время он ещё напоминал о себе першением — веки соизволили разлепиться. Пальцы ощупали неспешно лицо, что будто бы опухло и задеревенело одновременно. Волосы были мокрыми от пота.

В комнате царил полумрак. Однако графин на прикроватной тумбочке обнаружился без особого труда. Вода в нём была прозрачной и прохладной, судя по капелькам на запотевших боках. Тут же стоял и стакан без ручки. Удушье и новый приступ кашля подкатили было к горлу, но рука, схватившая графин, оказалась быстрее. Вода особенно отчётливо пронеслась по пищеводу, успокаивая жжение. Всё-таки прохладная. Несколько капель стекли по подбородку, забираясь за шиворот.

Рукав отлично впитал в себя излишки жидкости, хотя сама рубашка была влажной. Особенно на спине. Несмотря даже на это, выбираться из постели не хотелось. Одеяло, перекрученное в несколько раз и уже почти полностью лежавшее на полу, ловко подцеплено было ногой. Вновь стало тепло и уютно. Можно было завалиться на другой бок и проспать ещё столько же.

Вот только «столько же» — это сколько?

Взгляд более придирчиво осмотрел крохотную комнатушку, в которой кроме широкой кровати и тумбочки не помещалось ничего. Уголок губ дёрнулся в усмешке. Интересно, кто же хозяин? Разум вдруг будто бы споткнулся на этой мысли. Тишина давила на уши, однако нужные воспоминания не приходили. Невозможно было даже сказать…

За стенкой вдруг зазвучали смутно знакомые голоса. Трое мужчин спорили о чём-то, но случайно выцепленные слова не проясняли ровным счётом ничего. Одеяло скомкалось под пальцами, и уже через мгновение пола коснулись босые ступни. Тёплое, чуть шершавое дерево. Несколько лёгких шагов. Пришлось задержать дыхание, чтобы разобрать глухие фразы, прижавшись щекой к двери.

«И вы учудили это всё из-за какой-то невидимой записочки?!» — вдруг громыхнуло так, что в ушах зазвенело, а тело рефлекторно отпрянуло.

Память никак не могла найти нужный образ, хотя имя особенно громкого мужчины так и вертелось на языке. Слух не сразу перестроился после внезапной вспышки, поэтому следующая пара фраз была безнадёжно утеряна.

«Тем не менее, ты всё же доварил свой… эликсир», — спокойный, юношеский голос вызвал волну мурашек, пробежавшуюся по спине. Пальцы будто бы наяву ощутили гладкий шёлк волос, пропускаемых через них.

«Может его того? Ну, проверить надо было сперва?» — третий голос — грубый и хрипловатый — звучал куда ближе, чем два других, словно бы его обладатель стоял совсем рядом с дверью.

«Как драмы разыгрывать, они не сомневаются, а тут чуть что, так сразу…»

Послышался скрип стула и тяжёлая поступь. Ноги невольно сделали два шага назад, когда источник звуков приблизился и застыл прямо за дверью, словно бы прислушиваясь. Перед мысленным взглядом тут же пронеслись ужасающие картинки, — не то фантазии, не то воспоминания — и пальцы безотчётно потёрли запястье. Нет уж, только не снова.

Взгляд заскользил по комнате, ища что-то, что можно было использовать в качестве оружия. Жестяной таз с перекинутым через край полотенцем, низкий табурет, высокая деревянная кружка на тумбочке за графином...

А что если? Глаза сузились, прикидывая, стоило ли разбивать изящную вещицу ради сомнительной обороны. Жаль, конечно, но в крайнем случае и это сойдёт.

За дверью разгорелся совершенно незаметно очередной спор, но разум уже не стремился зацепиться за каждую фразу. Ничего полезного там не проскакивало, а вот поразмыслить о том, что случится после того, как похитители решат войти в комнату, всё-таки стоило. Возможно, вновь придётся драться, выгрызая себя из лап осточертевшей уже судьбы. И когда только мирам надоест эта издевательская игра? Тело застыло напряжённой струной, готовое при первых же признаках сорваться к тумбочке за смертоносным осколком. К счастью, шаги прогромыхали в обратном направлении — мужчина так и не решился открыть дверь. Дыхание вновь выровнялось. Надолго ли отложилась их встреча?

Ещё несколько секунд прошли в нервном хождении из стороны в сторону. Других путей из комнаты не было. Ни окон, ни люков, запрятанных под кроватью, ни даже узких щелок вентиляции. Совсем некстати память подкинула и ещё один факт…

Ладонь, возникшая перед глазами, — взгляд придирчиво отметил потемневшие уже многочисленные царапины и выделяющиеся на коже пятна свежезатянувшихся ожогов — заметно подрагивала. Чернильное пламя появилось столь послушно, будто бы только и ждало этого момента. Свистящее шипение, однако, вырвалось само собой парой мгновений позже. Боль оказалась многим ярче, чем раньше.

Проклятье.

Собственная беспомощность угнетала больше всего. Нет, конечно, в случае реальной угрозы никакое жжение — да пусть хоть всё мясо обгорит до углей! — не станет препятствием к спасению. Но последние крохи благоразумия — и откуда только взялись? — отчётливо советовали найти другой путь.

Два шага до кровати. Разворот. Два шага до двери.

Разворот.

Разворот.

Голова неуклонно начала кружиться от собственного же мельтешения, поэтому пришлось вынужденно остановиться. Упереться лбом в дверь.

Успокоиться.

И не из таких передряг выбирались, верно? Следовало лишь выждать. Ведь если похитители казались столь знакомыми, то всегда можно было прибегнуть к старому доброму методу переговоров. Спокойным. Рассудительным. Угрозам расправой.

Губы вновь дрогнули в усмешке. Действительно, выкручивание своих же нервов никогда не помогало в подобных ситуациях. Нужно было всего лишь выждать подходящий…

Дверь распахнулась именно в тот момент, когда ладони опёрлись об неё, намереваясь оттолкнуться в противоположном направлении. Прямо перед глазами возникла грубая рубаха, распахнутая до середины, и волосатая, крепкая грудь. Плечи обхватили массивные, обжигающие руки, поймав начавшее заваливаться было тело.

Не так оно всё виделось минутой ранее, но отступление возможным не представлялось. Сейчас!

Пришлось вскинуть голову, чтобы разглядеть лицо мужчины. Даже собственное жалкое положение не имело никакого значения перед желанием узнать таинственную личность и обратить сие знание исключительно в личную выгоду. Вот только…

Брови сошлись к переносице.

Предполагаемый похититель был даже слишком знаком, и слова, сорвавшиеся с языка, оказались вовсе не угрозами, и не упрёками, как планировалось. В девичьем голосе, раздавшимся в этих стенах впервые, отчётливо звучало искреннее недоумение:

— Варг? Ты как-то… подрос, что ли?

Где-то навязчиво тикали часы, не давая сосредоточиться. Ирнест потёр слипающиеся глаза и перевернул страницу. Филипп, обещавший зайти за ним «к вечеру», в который раз уже задерживался. И у Ирнеста были все причины предполагать, почему: люди (и не только они) имели привычку перехватывать старичка в коридорах, вцепляясь в него, едва только завидев вдалеке. Филипп отчего-то необходим был абсолютно всем. И всегда. А потому на Ирнеста, который с недавнего времени прочно завладел его вниманием, смотрели уже не с интересом, а с нескрываемым неодобрением. Впрочем, тому было не привыкать.

Взгляд машинально отсчитывал строчки, но смысл текста в голове совершенно не откладывался. Сегодня должно было проясниться хоть что-то насчёт дальнейшего положения Ирнеста в Организации. Лео не соврал, хоть и прошло куда больше времени, чем ожидалось. Филипп действительно наткнулся на верный, как ему казалось, след в решении проблемы с ограничителем. И знание это одновременно вызывало тянущее чувство предвкушения и заставляло язык присыхать к нёбу от волнения.

Дойдя до конца страницы, Ирнест уже хотел привычно перевернуть её, но только со вздохом отложил книгу на покрывало. Какой смысл был в подобном чтении? Разум, уставший за день, всё равно не уяснил ни строчки. От резкого движения дёрнулся Элли, который уютно устроился на коленях, и приоткрыл один глаз. Несколько мгновений он укоризненно смотрел на друга, прежде чем фыркнуть тихонько и спрятать голову в собственных кольцах. Ирнест усмехнулся и легко провёл рукой по тёплой чешуе.

Наверное, стоило заранее отправить Элиота на положенное место, чтобы не терять время по приходу Филиппа, но вид ворочающегося во сне дракончика никак не давал ему осуществить задуманное — сердце тут же тяжелело, а руки опускались под очередную мысль: «Ну, ещё немного». Постоянное соседство больше не виделось такой уж вынужденной неприятностью — скорее наоборот. Ирнест всё чаще замечал за собой, что неосознанно торопился с пар в — ставшую привычной уже — подземную комнату к чешуйчатому сожителю. К Элиоту.

Ирнест сполз чуть ниже на кровати, расслабленно откидывая голову на подушку. Затёкшая шея неприятно ныла от долгого чтения в явно неудобной позе. Глаза неуклонно закрывались. Он только приляжет на минуточку…

Он проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо.

— Пресвятые ангелы! Я уж подумал, грешным делом… — с явным облегчением прошамкал Филипп, расплываясь в улыбке. — Вас, юноша, добудиться невероятно сложно. Вы не знали?

Ничего не ответив, Ирнест осторожно выполз из-под колец Элиота, которого — хорошо, что Лео этого не видел! — прижимал к себе во сне. В голове разлился плотный туман, и нельзя было даже сказать, какое время суток царствовало на данный момент. Филипп нетерпеливо поглядывал в сторону клетки и чуть подёргивал ногой, словно таким образом пытался ускорить процесс.

— Простите, — хрипло выдохнул Ирнест, сгребая дракона в охапку. — Я уже готов.

Даже по Комплексу ходить с мимиком в низшем обличии было нежелательно. Вот только Элиота, который терял «якорь», не останавливали никакие запертые двери, кроме специальной клетки. В чём Ирнест уже имел несчастье убедиться. К вящему облегчению работников, отвечающих за сохранение тайн Организации, уйти от своей комнаты он далеко не успел. Элли нагнал друга как раз в тот момент, когда дверцы лифта на их этаже приглашающе распахнулись. Беглеца поймали, дверь спешно отремонтировали, но на пары в тот день Ирнест опоздал.

Дракон завозился было, ощутив под собой не тёплую постель, а холодное лежбище, но не проснулся. В последнее время ему намного легче давались периодические расставания с другом, и Сиаххи, который занимался с подопечным каждое утро, всё увереннее выражал надежду на то, что его состояние скоро придёт в норму. По крайней мере, шептал наг сие так проникновенно, что даже Ирнест малодушно позволял себя в этом убедить. Возвращаясь в комнату, он каждый раз с затаённой надеждой открывал дверь. Быть может именно сегодня Элли встретит его непрерывной болтовнёй? Упрёт руки в бока и потребует выпустить себя из заточения немедля… Но пока все фантазии реальностью не становились. К сожалению или… к счастью.

На ходу натягивая халат и пытаясь пригладить смявшиеся на одну сторону волосы, Ирнест выскочил вслед за Филиппом в коридор. Свет там горел не так ярко, как обычно, — желтоватый, подрагивающий, он навевал ещё большую сонливость. Судя по всему, снаружи стояла глубокая ночь.

— Я, конечно, оговаривал, что придём мы поздно, но чтобы настолько… — сокрушался Филипп по пути, качая головой. — Только бы не ушла! Уж ушат недовольства мы с тобой как-нибудь сдюжим…

Ирнест хотел расспросить подробнее, к кому и зачем они идут, но в поток бормотания Филиппа вклиниться было не так-то просто. Несколько раз ему казалось, что наступила долгожданная возможность, но старичок, словно почувствовав это, заходился мелким кашлем, утирал лицо платком и вновь заводил свои бесконечные причитания. Немногочисленные работники — ночевали они в лабораториях, что ли? — оборачивались и ещё долго смотрели им вслед. В уши неумолимо лезли шепотки.

Первым, что Ирнест почувствовал, когда Филипп пробормотал тихонько: «Ох! Кажется, успели-таки!», был стойкий запах табачного дыма. Ещё далёкий и не слишком резкий, но уже в достаточной мере навязчивый. Неприятный. От него жгло глотку и оставалась на языке горечь, концентрирующая на себе всё внимание. Ирнест фыркнул, невольно замедляя шаг. Идти прямо к источнику зловония совершенно не хотелось, но Филипп упрямо тянул его прямо туда.

К тому времени, как они поравнялись с нужной дверью, Ирнест дышал так поверхностно, как только мог. В воздухе висела плотная дымка, с которой не справлялась даже система вентиляции, судя по мерному гудению, работающая на полную. Мигнул на стене индикатор, и дверь прошелестела в сторону.

— Филипп? — хриплый женский голос раздался тотчас же. — Надеюсь, ты присмотрел себе местечко на кладбище.

Несмотря на грозные слова, дама, обнаружившаяся в кресле прямо посередине небольшой комнатки, была абсолютно спокойна. Закинув длинные ноги на стол, она флегматично выпускала изо рта кольца дыма, словно бы созерцание сокрытых защитными решётками ламп было единственным достойным её делом. Ирнест попятился и замотал головой, тщетно пытаясь избавиться от дыма, проникающего в глотку. Воздуха катастрофически не хватало.

— Как же, как же! — весело отозвался Филипп, которого совершенно ничего не смущало. — Моя жестяная банка давненько меня дожидается. Лично подписывал да разукрашивал! Только гвозди вытрясу…

Женщина хмыкнула на это заявление и, зажав сигарету зубами, повернула голову к мнущимся на пороге гостям. Казалось, она и сама соткана была из дыма: короткие пепельные волосы с проседью, стальные глаза. Бледная кожа едва ли не рвалась на острых донельзя скулах. Пару мгновений дама пристально разглядывала Ирнеста, а затем вновь подцепила сигарету длинными пальцами и уставилась в потолок.

— У меня всё готово, проходите.

Едва удерживая себя от побега к лифтам, медленно и упрямо Ирнест продолжал втягивать в себя удушливый яд, чтобы хоть немного удовлетворить потребность организма в кислороде. Женщина не смотрела в сторону двери, но взгляд её странным образом ощущался липкими касаниями. Плечи сами собой дрогнули. Глаза начали слезиться, и Ирнест, мотнув головой, попытался было незаметно утереть их рукавом.

Ничего сложного. В глазах разом потемнело. Нужно просто стиснуть зубы и шагнуть в комнату…

Филипп вдруг вытолкал Ирнеста обратно в коридор и замахал руками:

— «Заходите»! Нетушки, уж лучше вы к нам. Ты что же парня мне совсем угробить хочешь? Никакого курева на этот раз! — уже припустив по коридору в обратном направлении, он крикнул через плечо оставшейся в комнате даме: — Уна, радость моя, и проветри, наконец, лабораторию!

Возмущений женщины Ирнест уже не слышал. Всё ещё ощущая призрачный, горьковатый вкус на языке, он куда с большим рвением, чем до этого, устремился за Филиппом. Воздух, казалось, с каждым шагом становился всё чище и слаще, несмотря на то, что они всё ещё находились в Комплексе. Остановившись лишь у самых лифтов, старик замахал на подопечного чистым платочком, словно пытаясь помочь.

Ирнеста всё-таки согнуло мучительным кашлем.

— Напоминал же Лео! Память дырявая… — продолжал причитать Филипп, беспокойно поглядывая в другой конец коридора. — Ох, окаянное пристрастье! И какой дурень только выдумал? Одному надобно идти было, а ты б уж погодя…

— Простите, — только и выдавил из себя Ирнест, едва не сползая по стенке от облегчения.

Коридор перестал сужаться, но в ушах всё ещё звучал далёкий рёв пламени и гул толпы.

— Да брось! — Филипп подобрался. — Это нам уж — маразматикам древним — надобно у тебя прощения просить. Я, стало быть, давным-давно ничегошеньки не ощущаю, а Уна… Ох и девица, скажу тебе! Ничего её не берёт. Ни-че-го!

В голове снова и снова прокручивались неясные ощущения; причитания старичка звучали где-то на фоне. Ирнест не мог понять, что именно так неожиданно ему вспомнилось. Возможно, всё те же волнения в столице? И хотя разум никак не мог найти даже примерное время, к которому относились эти огрызки, Ирнест, найдя удобное и логичное объяснение, тут же успокоился окончательно. Единственным беспокоящим его фактом оставалась скрытность Филиппа. Была ли та случайной или намеренной?

Уна появилась в поле зрения Ирнеста минут через пять, когда он только открыл рот, чтобы вновь попытать удачи в хоть каком-нибудь прояснении ситуации. Она всем своим видом излучала недовольство: руки в карманах халата, шаг твёрдый, гулкий. О бедро бился металлический чемоданчик, толстый ремень которого был перекинут через плечо, но женщина этого будто бы и не замечала. Поравнявшись с Ирнестом, она демонстративно цокнула языком и бросила:

— Посмотрите, какие нежности.

— Не начинай даже, — Филипп воинственно нахмурился. — Моран, вон, два дня после тебя отлёживался.

Выглядело это достаточно комично из-за существенной разницы в росте. Даже Ирнест, считающийся на редкость высоким парнем, едва доставал до плеча Уны, а приземистый Филипп и подавно терялся где-то в районе её талии.

— Сам виноват. Нечего было без спросу в лабораторию лезть, — женщина приподняла густые брови и чуть скривила губы в усмешке. — Ты мне это до смерти припоминать будешь?

Филипп смерил её ироничным взглядом, но, усмотрев на плече чемоданчик, вслух произнёс только:

— О! Дельная мысль… Точно-точно, это мы сейчас живо местечко найдём, — и тут же засеменил к запертой двери у противоположной стены.

Уна не ответила. Вынула из кармана пачку сигарет и вытащила одну отработанным до автоматизма жестом. Уже поднеся ко рту, замерла, недовольно нахмурившись, и со вздохом заткнула её за ухо.

— Народились же, — проворчала отчётливо Уна, облокачиваясь на стену, — нюхачи.

Ирнест чуть повернул голову. Женщина вновь казалась отрешённой, но пальцы её нервно подрагивали, словно перебирая невидимые струны. Он хотел уже было не то извиниться в очередной раз, не то сказать что-то ещё, но Филипп вдруг замахал из открывшегося тёмного проёма, призывая поторопиться.

Тихонько зажужжали длинные лампы под потолком. Ирнест перешагнул порог последним.

Комната, которую они беззастенчиво оккупировали, была светлой и просторной, но мебель в ней практически отсутствовала. Лишь несколько стульев, сложенных один на другой, обнаружились у дальней стены. Там же стояли и два узких стола.

— Не забудь маякнуть уборщикам, — бросила на ходу Уна, зачем-то ощупывая крашенный металл столешниц.

Несколько минут прошли в полнейшем молчании. Филипп сидел на отставленном в сторону стуле и сосредоточенно складывал платок на коленях. Уна же, по всей видимости удовлетворённая предоставленными ей рабочими поверхностями, не особо напрягаясь, выдвинула оба стола на середину. Ирнест, дёрнувшийся к ней, чтобы помочь, так и застыл, не успев и шага сделать. Звонко щёлкнул замком чемодан. Женщина вновь цокнула языком и выудила из нагрудного кармана очки.

— Залазь.

Ирнест нашёл взглядом Филиппа, который всё ещё не потрудился даже толком объяснить, что они затеяли. Тот замахал рукой, доверительно улыбаясь. Совсем как тогда — у Лео. По позвоночнику пробежалась ледяная волна. Неприятные воспоминания, казалось, намертво въелись в память.

— Просто сядь на парту, — закатила глаза Уна, на пару секунд отрываясь от методичного копания в чемодане. — Тебе что, ничего не рассказали?

Стол чуть прогнулся, когда Ирнест осторожно примостился на край, не рискуя отрывать от пола ноги.

— Ну да, кто бы сомневался, — дёрнула уголком губ Уна, натягивая на руки полупрозрачные перчатки. — Здесь все настолько погрязли в тайнах, что даже имени своего назвать боятся иной раз. Зато как копаться в чужом прошлом…

Она вернулась к Ирнесту и, опершись одним коленом о столешницу, бескомпромиссно повернула его голову вбок. Отогнула ухо — скрипнули перчатки и обдали кожу прохладой — и отрешённо возвестила:

— Я специалист по рунам. Меня попросили разорвать несколько контуров, — Уна, почти не меняя положения, дотянулась до чемоданчика и что-то не глядя выудила. — Посмотрим…

Ирнест с великим трудом заставил себя сидеть неподвижно. Нос забило отголосками табачного дыма и ещё чего-то кислого.

— И что… Как это повлияет на меня?

Руки Уны замерли на мгновение; уха коснулось нечто ледяное.

— Филипп, лучше будет, если сам это скажешь.

— О, конечно-конечно!

Сложенный пару мгновений назад платок из нагрудного кармана вновь был выдернут на свет. Филипп пожевал губы, словно собираясь с мыслями, и Ирнест, который наблюдал за всем этим краем глаза, не сдержал неловкой усмешки. Ему вдруг просто стало нестерпимо смешно, словно бы не его сейчас готовились — судя по разложенным на крышке чемоданчика инструментам — препарировать.

— Мы весьма не прочь были бы выяснить личность того, кто одарил тебя этаким подарочком, — наконец, промолвил Филипп. — И вернуть тебе способности в полном объёме, конечно! Вот только распутать столь нетипичные цепочки невероятно трудно…

Уна хмыкнула:

— Распутать можно всё, что угодно, — она встретилась на секунду взглядом с Ирнестом. — Это последствия могут быть неудобными.

Он дёрнулся невольно: не то от резких слов, не то от ледяной мороси, которая коснулась чувствительной кожи. Уна вновь встряхнула небольшой пузырёк с распылителем.

— Обезболивающее. Чтобы не откинулся раньше времени, — пояснила она.

Ирнест вновь нашёл взглядом Филиппа, но тот поспешно отвернул голову к стене.

— Мало кто врезает руны таким образом, юноша… Думается мне, придётся потерпеть немного.

Из горла вырвался тяжёлый вздох. И почему Ирнест позволял себе надеяться, что хоть одна затея Филиппа не сведётся в конечном итоге к жуткого вида ранам и выведением его из строя на неизвестное время. Опять придётся просить лекции у старосты, который уже не только смерял прогульщика укоризненным взглядом, но и даже порывался задавать вопросы. Опасные и весьма меткие.

— И я… — голос внезапно охрип, — …когда я приду в норму?

— Когда-нибудь, — отрезала Уна и вдруг обратилась к Филиппу: — Надеюсь, ты хоть догадался позвать подмогу?

Тот сцепил узловатые пальцы перед собой:

— Позвал, конечно, но энтузиазма — знамо дело! — не встретил. Трое есть. Авось парочка подтянется ещё…

— «Парочка»? Да вы совсем?! — Уна резко разогнулась и выдохнула, прерывая себя на полуслове. Широким шагом направилась к двери: — Мне нужно позвонить.

Она настолько стремительно выскочила в коридор, что никто не успел и глазом моргнуть. В комнате воцарилась тишина. Филипп вновь принялся утирать лицо платком.

— А… — только и выдавил из себя Ирнест, у которого вся левая часть головы уже начала неметь.

— Беспокоится, — поджал губы Филипп. — Я, признаться, и сам раздумываю над иными исходами… Комплекс пустует. Вряд ли нас до утра кто отыщет.

У Ирнеста перехватило дыхание, когда разум, наконец, осознал, к чему клонил старик. Они боялись его. Того, что могло произойти, если монстр вырвется наружу. Того, что точно произойдёт, если он превратится.

— Ничего нельзя сделать? — Ирнест сжал кулаки. — Связать меня или…

— Если бы это имело хоть малейший толк, юноша… Однако! — Филипп поднял указательный палец вверх, не давая возразить: — Сия печальная участь нас постигнет лишь в случае отрицательного результата. Уна — мастерица по части рун, уж кому как не ей довериться! Но перечёркивать переплетённую цепочку — да ещё и по живому! — сталбыть, доля непредсказуемости тут немалая…

Дверь отворилась, прерывая его, и до Ирнеста донеслось торопливое:

— …конечно, Солнышко. Мама вернётся — не успеешь и глаза открыть. Ложись спать, — даже хриплый голос отчётливо смягчился нежностью. — Да-да, конечно. Спи.

Уна вошла секундой позже, бросив в карман халата узкий переговорник. У Ирнеста сердце подскочило к горлу. Они так рисковали… Из-за чего, спрашивается?

— Филипп, — он прикрыл глаза, борясь с непреодолимой силой, сжимающей намертво челюсть. — Это действительно так необходимо? Я… я действительно смогу принести пользу вашей Организации?

Повисло молчание. Уна, так и не дойдя до столов, вдруг фыркнула и прищурилась:

— Очаровательно. А я-то голову ломала, чем же эти злодеи умудрились тебя подкупить?

— Уна! — бросил грозный взгляд на неё Филипп.

— Что-что? — она подняла брови и ловко провернула меж пальцев скальпель. — Скажешь, с тобой было не так?

Она вновь склонилась над Ирнестом, но тот на сей раз прикосновений не почувствовал — лишь неприятный звук, отдающийся прямо в голову.

— Не больно? — тихо бросила Уна и, дождавшись отрицательного ответа, удовлетворённо кивнула. — Скажи, если что-то почувствуешь.

За ухом зашкрябало ещё противнее. Ирнеста едва не передёрнуло, но он чудовищным усилием воли заставил себя сидеть неподвижно.

— Организация имеет черту заманивать таких дурачков, как мы, напевая сладкие речи до тех самых пор, пока не подпишешь контракт, — продолжала Уна, не обращаясь ни к кому конкретно. — Странно, что ты и без этого согласен стать их цепной собачкой.

— Они ведь, — Ирнест сухо сглотнул, — помогают…

Над ухом отчётливо прозвучал смешок:

— Ты им необходим, мальчик. И они ужом извернутся, чтобы не выпустить тебя из клетки. Не пряником, так кнутом.

Ирнест вновь скосил глаза на притихшего Филиппа. Почему-то даже если и были слова женщины правдой, не меняло для него это ровным счётом ничего. Разве не он сам планировал использовать знания Организации, чтобы найти свои корни? И поиски Мари, в которых вдруг забрезжил свет надежды… Да пусть хоть вскроют его и выпотрошат!

Уна отпрянула, когда Ирнест, сам того не желая, озвучил последнюю фразу вслух. Он запоздало прикусил губу:

— Простите, я не должен был…

— Похоже, я ошибалась на твой счёт. — Со звоном ударился об подставку вымазанный в крови скальпель. — Ты ещё несчастнее, чем я думала.

— Что? — Ирнест вскинул голову.

— Не способен даже последнее желание выторговать, безнадёжный ребёнок, — закончила Уна, едва-едва размыкая губы; глаза её блестели сожалением.

Филипп нарочито громко кашлянул, и Ирнест, который всецело сконцентрировался на женщине, чуть было не подпрыгнул от неожиданности.

— Девочка моя, быть может, лучше не отвлекаться на пустые разговоры в столь ответственный момент? — с улыбкой заметил старик.

От обманчиво ласковых слов пробежались по спине мурашки. Руки вдруг дёрнулись, словно пытаясь оттолкнуться от столешницы. Убежать? Наброситься? Ирнест прикрыл глаза, напоминая себе об Элли, который уже столько дней был заперт в клетке только из-за него. Он уже и без того принёс кучу проблем окружающим. Если хоть кому-то будет от него польза, то никаких сомнений просто не могло существовать. Где-то внутри, правда, тлел страх… Страх очнуться у истерзанных тел. И вновь ощутить это.

«Чувствовать превосходство из-за одной лишь грубой силы… неправильно».

Уна хмыкнула, но покорно замолчала, принимаясь за работу. Ледяное спокойствие её нисколько не дрогнуло. Ирнест же, как ни пытался вернуть самообладание, с каждым мгновением чувствовал лишь всё более распаляющееся в груди пламя. Был ли то эффект от действий Уны или же от её слов, он осознать не мог. Да и не стремился.

Уши забил скрежет.

— Мне ничего не нужно. Возможности спокойно доучиться в Академии достаточно, — привычно произнёс Ирнест и сам же запнулся на своих словах. Не это ли была та самая возможность? — Разве что… — он перевёл дыхание, — я был бы счастлив найти одного человека.

Если бы не потребность говорить хоть что-то, — заглушить собственным голосом отвратительный скрежет в голове, — ничто в мире не заставило бы его признать это. Сколько раз Ирнест уже пытался начать разговор о Мари с Филиппом, который неизменно обрывался под грузом всё новых и новых деталей, решений и знакомств! Или нечто другое останавливало его?

Ирнест замер. Дышать становилось всё тяжелее. Спина неуклонно сгибалась, нарушая идеальную осанку, вбитую на уровне потребности. Он что-то говорил. Не осознавая того, не слыша. Лишь горло саднило от громкости слов. Перед глазами стояло лицо. Впервые столь ясное и чёткое, словно бы кто-то держал фотографию.

Ярко-голубые глаза. Белоснежные волосы. Узкий подбородок.

Мари?

Ирнест нахмурился. Нет. То был мужчина: смутно знакомый, но такой далёкий. Он знал: от него пахло пеплом и кровью. Смертью.

Картинка размылась, словно от слёз, и внутренности скрутило жгучей болью.

Стены обступали его кругом, сжимая кольцо. Толща земли давила сверху. Пепел сметало в узкие прорези высоко над головой.

Топот. Лязг. Рычание.

Кто-то крикнул. Ухо дёрнулось в сторону звука. Мир сузился до ощущений. Ирнест прыгнул вперёд, озираясь.

Серость. Серость. Серость.

Пепел объял мир. Пепел скрипел на зубах.

Пепел тёк внутри него.

Пепел выл, раздирая глотку.

Где. Все?

— И вы учудили это всё из-за какой-то невидимой записочки?! — задохнулся возмущением Хгор, и ладони его мелко затряслись.

После того как на пороге таверны — уже больше двух суток назад — появилась неразлучная парочка с бездыханной девушкой на руках, с душевным равновесием орк предусмотрительно распрощался. И не прогадал.

Варево, бурлящее тем утром на огне, всё же пригодилось. Ринар особенно чётко в своих записях привёл рецепт и даже примерное время, к которому его следовало приготовить. И Хгор возблагодарил всех почивших великих воинов за то, что, несмотря на полный раздрай в команде, всё-таки последовал голосу разума. Орк воздавал бы должное и предусмотрительности старого друга, если бы не внезапно открывшаяся правда. Ринар не просто подстраивал план под увиденное будущее, но и ловко манипулировал нужными переменными. В том числе и своими добровольными союзниками.

— Она была невидима лишь для тебя, друг мой, — подтвердил догадку Сэл, отводя взгляд. — И содержала весьма конкретные указания.

Хгор тяжело осел на стул. Та ссора, не дававшая ему покоя ночами. Те слова, прозвучавшие в запале. Всё было подстроено. И кем?! Безумцем, заварившим кашу невероятных масштабов! В голове отчётливо взвилось желание тотчас же ворваться в соседнюю комнату и потребовать ответа от друга. Немедля. О том, что будет, если снадобье не подействовало, как следовало, Хгор в данный момент предпочитал не думать. Как минимум, придётся решать, что делать с перепуганной до немоты девицей в форме охотниц из Дома Ветров. Губить невинную деву было жаль, но обеты, по чести орков, являлись нерушимыми.

— Дурачьё стоеросовое, смутьяны орелианские… — бормотал Хгор, которого мысли о дальнейшей судьбе утянули из реальности едва ли не полностью. — Что ж у вас… И совести своей не нашлось? А если б я и впрямь вас, дурных, послушал? Ох и тьма!

— Тем не менее, ты всё же доварил свой… эликсир, — спокойно прервал его Сэлларен.

Варг на этих словах снова бросил обеспокоенный взгляд на дверь, за которой спала их «пленница», и безотчётно ощупал левую руку, которая отзывалась фантомной болью из-за раздробленной в волчьем теле лапы. У Хгора даже не осталось сил ругать в который раз приползшего в совершенно непотребном состоянии оборотня. Живой — и на том спасибо. Стащить живого человека прямо из отряда фей-охотниц дорогого стоило.

— Может его того? — осторожно протянул Варг. — Ну, проверить надо было сперва?

— Как драмы разыгрывать, они не сомневаются, а тут чуть что, так сразу… — проворчал Хгор и поднялся.

Доски натужно скрипнули под тяжёлой поступью (давно уже следовало заменить пол на втором этаже, да руки не доходили), но за дверью, на которую они синхронно и слаженно пялились последнюю пару суток, царила тишина. Шумное, надрывное дыхание прекратило доноситься из комнаты ещё несколько часов назад. Перепуганная до дрожи троица тогда не выдержала — сунулась внутрь, чтобы опровергнуть внезапно возникшее предположение. Девица, к счастью, всё-таки дышала. Поверхностно, едва-едва, но дышала, что внушало немалую надежду. Комнату вновь закрыли, и успокоенные заговорщики разместились привычно в небольшом коридорчике. Только тогда Хгор наконец решился задать тот самый вопрос, с которого начался сегодняшний спор. До этого времени друзья почти не разговаривали, каждый погружённый в собственные думы. Ограничивались короткими фразами, координируя действия, и только.

Сейчас Хгор искренне думал о том, что лучше бы товарищи ему соврали, вместо того, чтобы вываливать всю правду о дополнительных инструкциях Ринара. Которые не мог видеть лишь один. Он скрипнул зубами. Нет, он точно вытрясет из демона всю дурость! Напряжённо вслушиваясь в тишину, уже было потянулся к ручке, но сам же себя и остановил. Не для того он отваживал от неё неуёмных товарищей, чтобы лично нарушить покой друга. Ринар проснётся сам. Ему уже ничего более не угрожало. Нужно было лишь подождать…

— Ну, прекращай, — Варг осклабился, на пару секунд даже перестав тыкать пальцем в повреждённую руку. — Мы же уже извинились!

— А нервы мои мне кто вернёт? — взвился ещё сильнее Хгор, в два шага возвращаясь к своему стулу. — Актёры недоделанные! Нельзя было прямо сказать?!

Варг сжался и протянул обиженно, поглядывая на Сэла в поисках поддержки:

— Так ведь батька велел…

— «Батька велел», — передразнил Хгор. — А своего ума за столько лет не набралось?

Разумом он, конечно, понимал, что напрасно срывался на Варге, который и без того разлуку с Ринаром переживал тяжелее всех. Да и планы, строившиеся демоном, сколь безумны они бы ни казались поначалу, чаще всего приводили к успеху. Однако собственные раздражение и отчаяние, едва ли живьём не съевшие Хгора за последние дни, требовали восстановить справедливость. Сэлларен одарил его вдруг насмешливым взглядом, словно уловив последние мысли. На бескровных губах Хгору даже почудилась тень ухмылки. Он открыл было рот, чтобы продолжить спор, но лишь тяжело плюхнулся на стул и спрятал лицо в ладонях. Всё равно без толку.

— Слышьте! — Варг, воодушевление которого внезапно достигло критической отметки, тут же вскочил со своего места.

Взгляды друзей сошлись на нём.

— Но мы ведь… — он замялся на секунду, словно боясь неосторожным словом всё разрушить, — … справились, да?

Повисла тишина. Сэл медленно выдохнул, прежде чем ответить:

— Думается, мы сделали всё, от нас зависящее.

Хгор тяжело кивнул и, сцепив руки перед собой, громко хрустнул суставами. Несмелая улыбка начала было расползаться по лицу Варга, — он будто в миг помолодел на десяток лет сразу — но так и застыла на полпути. Он обернулся. Не говоря ни слова, метнулся к двери и, прежде чем хоть кто-то сумел среагировать, дёрнул её на себя. Друзья подскочили секундой позже, но девушка, по всей видимости, стоявшая вплотную к разделявшей их преграде, уже оказалась в руках оборотня.

Несколько секунд мучительно тянулись, и никто не решался двинуться с места. Получилось? Нет?

— Варг? Ты как-то… подрос, что ли? — удивлённо заметила она, даже не пытаясь оттолкнуть «похитителя».

Хгор сделал шаг вперёд. Вся злость на друга и возмущения остались позади. Это ведь он. Здесь. Спустя столько лет… Варг тихонько заскулил, заключая девушку в объятия. Сэлларен, в мгновение ока оказавшись рядом, предупреждающе тронул его за плечо. Пальцы у извечно спокойного вампира заметно дрожали.

— Сэл. — Хгор не видел лица девушки, но по голосу ему казалось, что она улыбалась.

Из-за плеча Варга показалась тонкая рука, изрезанная царапинами и ссадинами. Сэлларен прижался к узкой ладони щекой, губами находя запястье. Привычный жест, от которого у Хгора защемило сердце.

— Сменил причёску? — девушка хихикнула; голос её креп с каждым новым словом. — А где?..

Варг чуть повернулся, всё никак не желая отлипать от неё, и Хгор поймал взгляд пронзительно голубых глаз. Его изрядно помолодевший и ещё более женственный, чем в прошлом, друг смотрел на него совсем по-старому. Совершенно неуместный смех поднялся из глубины; губы, отвыкшие от подобных действий, растянулись в широкой улыбке едва ли не со скрипом.

— Ого! А ты кто? — лицо девушки приобрело озадаченное выражение.

Улыбка Хгора застыла, превращаясь в гримасу. Воздух отказывался проникать в лёгкие.

— Что-то не припомню… — продолжала девушка, — …настолько древних орков у себя в команде.

Варг вдруг абсолютно неприлично гоготнул и, наконец, отступил, давая ей свободу. Девушка сделала пару шагов к Хгору, словно присматриваясь, а затем остановилась и прыснула со смеху:

— Да ладно! У тебя не могло окончательно испортиться чувство юмора, — она скрестила руки перед собой. — Хотя бы той причине, что у тебя его и не было никогда, Хгор.

Все сомнения испарились. Это был точно он.

На плечо грузно опустилась массивная ладонь, и Ринар едва не вздрогнул, подмечая существенно возросшую разницу в габаритах. Не перегнул ли он на этот раз? Брови орка сошлись к переносице, а крылья сплюснутого носа затрепетали. Запоздало вернулось ощущение собственной беспомощности. Давно позабытое чувство.

— Не думал, что скажу это, — в низком голосе проскользнул рокот; Хгор ещё раз хлопнул друга по плечу и хмыкнул: — Но я скучал даже по твоим дурным шуточкам.

Уже в следующее мгновение Ринар вновь ощутил недостаток кислорода — объятия орка показались ему куда крепче, чем те, в которые он угодил сперва. Тем не менее, он даже попытался обнять друга в ответ, но руки не были даже близко к тому, чтобы сомкнуться. Бездна! Во что он в очередной раз ввязался?

Мысли всё ещё путались. Он до сих пор отчётливо помнил ночной разговор с Наири, теплоту её улыбки и напутственные речи Нэй… Сожаление свернулось где-то груди, и в тот же миг Ринара передёрнуло от отвращения. Феи. Не существовало во всех проклятых мирах никого отвратительнее этого народа. И почему он вновь попал к ним в лапы? Правда, на сей раз всё-таки больше повезло: никаких оков, алтарей… да и феи хотя бы старались делать вид, что им приятна компания человека. Не все и не сразу, но попытку Ринар оценил. Настолько, что вдруг явственно ощутил нечто странное. Будто бы неожиданно появившийся глас совести настойчиво шептал на ухо в попытках успокоить давнюю ненависть.

Демон мотнул головой и высвободился из объятий. Внимательно оглядел такие родные, но неуловимо изменившиеся лица. У Хгора и Варга добавилось морщинок вокруг глаз и на лбу — Ринар покачал головой, подметив это, — Сэл же выглядел куда спокойнее, чем он помнил… Сколь же многое он пропустил?

— Спасибо, — вырвалось прежде, чем он успел об этом подумать, но, делано кашлянув и вернув себе способность мыслить трезво, добавил: — Вы неплохо справились. Всё ведь прошло… как задумано?

Почему-то Ринар не мог точно вспомнить ничего, что бы относилось к его главному детищу — плану перерождения. Да он даже не был до конца уверен, что тот вообще существовал! Стоило только наткнуться на эту мысль, как к горлу подкатил комок паники. Разум наткнулся на пустоту.

— Стойте. — Ладони взметнулись, путаясь в волосах; глаза зажмурились. — Я… Как я?..

Тело безотчётно сотрясалось. Сердце билось о рёбра, сжимаясь до ноющей боли. Губы смогли лишь едва приоткрыться, чтобы выдавить свистящий шёпот:

— Что вы… с-сделали?

Сознание включилось неожиданно. Словно бы кто-то подсунул под нос новую картинку и включил свет. Ринар медленно моргнул и обшарил взглядом деревянный потолок: капелька смолы так и норовила переползти на стену, а в углу нечто тёмное сплело паутину и выжидающе повисло на ниточке… Лежать было не слишком удобно, но тепло. Он чуть запрокинул голову и посмотрел наверх: заросший тёмной щетиной подбородок ходил ходуном, словно бы его обладатель с силой сжимал челюсть.

Ринар резко сел, игнорируя вспышку темноты в глазах.

— Упал? — отрывисто поинтересовался он.

— Я поймал, — тут же отозвался Варг, расцветая улыбкой.

— Хорошо.

Падать в обмороки для Ринара не было в новинку. С его-то работой и не такое бывало: разве что просыпался он после них в совершенно иных объятиях. От которых хотелось выпасть из реальности навсегда, а не на какие-то жалкие несколько часов. В макушку вдруг уткнулся чужой нос, Варг шумно втянул в себя воздух, вырывая Ринара из тяжёлых мыслей.

— Бать, это ж правда ты?

Едкое «А кто ж ещё, балбес?» уже готово было сорваться с языка, но вслух прозвучал лишь тяжёлый вздох:

— Не знаю.

Чужие пальцы впились в плечи. Ринар чуть повернул голову:

— По крайней мере, я помню тебя, — он хмыкнул, и взгляд его смягчился: — Всегда помнил.

Глубокая морщинка, прочертившая лоб Варга, разгладилась. И Ринару даже показалось на мгновение, что тот вот-вот…

— Только не говори мне, что собираешься сырость разводить? — неловко пробормотал он, отводя взгляд. — Здоровый лоб уже!

— И ничего не собираюсь! — буркнул Варг, шмыгнув носом.

Ринар покачал головой. Этого в нём даже за десяток лет не изменилось.

— Неужели зря копил слёзы все эти годы? — тихонько рассмеялся Сэлларен, сидевший до этих пор незамеченным в тёмном углу. — Вечность не переживёт подобной жертвы, друг мой.

— А ты стал лучше прятаться, — Ринар поймал его взгляд, прерывая так и не начавшийся концерт: эта парочка могла устраивать их по нескольку раз на дню, даже не повторяясь в теме.

— Даже не пытался, Мастер, — возразил Сэл, но всё же едва заметно склонил голову, принимая похвалу. — Твой мир изменился сильнее, чем наши.

С лестницы послышались шаги. Хгор громыхал на каждой ступеньке так, словно решил устроить таверне незапланированную проверку на прочность. Сперва из проёма появилась его голова, затем плечи и руки, в которых обнаружилась объёмная супница с торчащей из-под крышки металлической ручкой. Когда Хгор торжественно водрузил её на крепкий табурет прямо перед Ринаром, тот вопросительно выгнул бровь:

— И это всё мне? — Несмотря на насмешливый тон, от одного только запаха у него свело желудок и потекли слюнки.

— Кому ж ещё? — Хгор скрестил руки на груди. — Только не ври, что у людей особый рацион! Мы проверяли.

— Да-а-а… А ты оказывается умеешь ухаживать за дамами, — мгновенно парировал Ринар, хватаясь за ложку, по размеру скорее напоминающую небольшой половник. — Удивительно, как у тебя до сих пор не… Или я пропустил и этот знаменательный момент?

— Ешь! — бросил Хгор, усаживаясь напротив. — Желательно молча.

В другую руку Ринару бескомпромиссно всунули хлебную лепёшку. Воспоминания о подобных посиделках, когда он заскакивал в таверну к старому другу после очередного задания, были слишком свежи. Словно бы прошло не больше недели с последней встречи. Правда, сейчас Ринар не способен был осилить и четверть своей обычной порции. Да ещё и подкатившая к горлу тошнота после первого же глотка супа вызывала определённые опасения.

— Много времени прошло? — он с шумом втянул в себя ещё одну обжигающую ложку жижи и уточнил: — Как меня сюда приволокли.

Хгор, умильно глядевший на девушку, с полным ртом пытающуюся ещё и разговаривать, не сразу осознал, что отвечать на вопрос никто не собирался. Он встрепенулся и отрезал:

— Третьи сутки пошли.

Ложка зашкрябала по металлическому дну посудины. Ринар, хмурясь, задумчиво помешивал суп, не торопясь залить в себя следующую порцию. Теперь хотя бы понятна становилась реакция организма на вкуснейшую — в чём он никогда не сомневался — стряпню орка. Он вздохнул и, набрав в ложку жижи, принялся крошить в неё лепёшку. Сразу много есть не следовало, но восстановить силы было необходимо.

— И какой гадостью вы опоили несчастную… меня?

Мякиш уже совсем разбух и сделался малиновым от пропитавшего его бульона. Ринар обвёл взглядом друзей, но каждый из них усиленно пытался не смотреть в его сторону.

— Ясно, — протянул он и принялся за еду, пользуясь тем, что тошнота немного отступила.

— Так ты сам ничего не помнишь? — осторожно спросил Варг. — Ну, что в плане написано.

Ринар подул на ложку, пытаясь ничем не выдать своё судорожное копание в закромах памяти. Далёкие воспоминания казались куда ярче чем те, которые предшествовали его последней битве… и ритуалу.

— Наверное, и не должен, — он пожал плечами, скорее успокаивая сам себя. — Так и что же в нём было написано?

— Ну-у-у…

Ринар скосил глаза как раз в нужный момент, чтобы увидеть, как Варг о чём-то увлечённо сигнализировал товарищам, размахивая руками за его спиной. Хгор и Сэл обменялись взглядами, которые являли собой нечто похожее на «я же говорил» и «а я вообще тут не при чём». Это мгновенно вызвало приступ ностальгии, заставляя смягчится, но ненадолго. Ему нужны были ответы. Честные и правдивые. Ринар вновь хлюпнул супом, намекая на то, что пауза явно затянулась. И откуда только взялось это непробиваемое спокойствие? В прежние годы он бы уже всю троицу за шкирятник оттаскал.

— Сэлларен, — он делано отряхнул ладони от налипших крошек. — Рассказывай. И в подробностях.

Тёмные глаза посмотрели открыто и прямо: при скудном освещении почти чёрные, без намёка на зрачок, однако Ринар прекрасно помнил, что на деле они могли завораживать игрой бликов в бордовой глубине. Молчание длилось столь долго, что он, казалось, окончательно отрешился от реальности в попытках уложить взбунтовавшиеся мысли, которые вытягивали всё новые и новые ассоциации и отрывочные эпизоды, окончательно мешая меж собой две такие разные жизни.

Сэлларен колебался, но ни одна лишняя эмоция не отразилась на лице — только вежливое спокойствие. Губы разомкнулись и сомкнулись несколько раз, прежде чем он наконец заговорил. Трое невольных слушателей чуть вздрогнули от неожиданности, но стоило первому звуку коснуться их ушей, как голос вампира более не смолкал. Сэл не запинался ни на мгновение, не переводил дыхание, не подбирал слова. Словно весь рассказ уже давным-давно был отрепетирован в совершенстве.

Он начал с самого начала. С тела, которое они с Варгом снимали в четыре руки с копья Фрейи. С пробитой навылет грудиной и запёкшейся кровью, что складывалась в три затейливых знака у ключицы. Последний из них обрывался длинным мазком — окончательно ослабевшие пальцы так и не сумели закончить цепочку. Король не смог помешать им забрать тело Стража: он и сам получил серьёзное ранение. Остальным и вовсе дела не было до главного королевского любимчика, который добровольно подставился, отдавая последний долг своему правителю. Победа в любом случае являлась победой.

А затем — несколько лет ожидания. Затишье, пронизанное тысячей страхов и «а что если…». Замок на заветном коробе щёлкнул лишь на пятый год. Тогда, когда уже Хгор готов был задвинуть его на самую дальнюю полку, окончательно отчаявшись. Первое письмо передавалось из рук в руки по несколько раз. Знакомые закорючки вновь заставили разгореться огонёк надежды. Безумный план, который растянулся по итогу ещё на шесть лет, начал обратный отсчёт с той самой ночи.

Ринар прикусил щёку с внутренней стороны. Так вот в чём изначально была причина задержки. Сам виноват. И надо было умереть прежде, чем символы встанут на места! Все семь стадий ритуала приготовились заранее: Ринар знал, что умрёт в этом бою. Он шёл, чтобы умереть. Чтобы избавиться от унизительного ошейника, принятого по юношеской глупости. Чтобы вновь ощутить свободу. Новую жизнь. И уж на три-то завершающих знака, сил ему должно было хватить… Но, видимо, не с легендарным копьём в грудной клетке. Невесёлый смешок вырвался сам собой. Самонадеянный глупец! О чём именно Ринар думал в тот самый последний момент, он и сам не помнил.

Рассказчик больше не смотрел ни на кого. Взгляд его, пустой и отрешённый, устремился куда-то вдаль. Сэл говорил о том, как по смутным указаниям они искали одно единственное человеческое здание, даже о назначении которого им было неизвестно. Как Варг застывал против каждого ребёнка, который хоть немного походил на описание, и порывался вытрясти все ответы из случайных прохожих. Как Хгор успокаивал их после очередной неудачи, а ночами курил одурманивающие травы в одиночестве, не обращая внимания на неестественно-чернильную тень в углу.

Искать крохотную песчинку в пустыне, казалось, было продуктивнее. А затем Сэл, машинально оглядывая далёкий мир из зеркал — по привычке, без надежды на успех, — наткнулся на ту самую комнату. Девушка, сидящая на постели, сосредоточено водила карандашом по бумаге, и когда она подняла голову, всё стало на свои места. Он увидел тот самый знак, который искал.

— Предположение о вашем родстве казалось единственно верным, — обронил Сэлларен, вновь посмотрев на Ринара. — Вы столь похожи, словно она твоя…

Тот весело фыркнул:

— Как будто такое возможно! Знаешь же, — Ринар обхватил пальцами шею, многозначительно приподняв брови.

Он вдруг ощутил такую лёгкость, что даже извечные шуточки по поводу собственного рабского положения не раздирали, как бывало обычно, зияющую рану где-то внутри. Всё осталось в прошлом. Слушая о том, как провалилась первая попытка похищения, Ринар только языком прицокнул. Феи, по словам Сэла, расставили целую систему защиты, будто бы ожидали незваных гостей. И похоже, они с самого начала планировали забрать человека к себе. Вот только зачем? Из-за случайных вспышек дара? Маловероятно. Даже очень.

— Что не так? — спросил Хгор, прерывая объяснения Сэла по поводу последних указаний из короба, и поморщился: упоминание подстроенной ссоры до сих пор отдавалось глухим раздражением.

— Феи, — Ринар едва не скрипнул зубами, насилу выдавливая из себя это слово. — Не могу понять: зачем они так ограждали какую-то девчонку. Привязанность? Чувство вины? — он криво усмехнулся: — Да я скорее поверю в… не важно.

Он пробарабанил пальцами по супнице с давно остывшим бульоном. Поведение Старшей и пугающая невозмутимость жриц. Существовало лишь одно логичное объяснение. Кроме того, эти лекарства…

— Они знают, кто я. Возможно даже… специально искали.

Ложное чувство свободы испарилось в тот же миг, как Ринар проговорил это вслух. Невозможно. Он специально уничтожил все записи, все следы ритуала. А последнюю улику — взгляд уткнулся в Хгора, который стремительно бледнел, — сожгли они, если верить рассказу Сэла. Его тело не должно было сохраниться. Тогда как?

Ринар потёр переносицу. Этот пласт воспоминаний был самым отрывочным — детство Мари. Он помнил, как поначалу пытался выдворить из тела родную душу в перерывах между забытьём, но добился лишь переселения в психиатрическую лечебницу. К семнадцати годам стало легче: разрывы между вспышками ясного разума сокращались. Его голос стал слышен… И человеческие микстуры будто бы помогали. Пока феи снова всё не испортили. Вместо того, чтобы помочь рассоединению душ, они поступили в точности наоборот. И если бы он сам не додумался выливать их бурду…

— Сэл, — Ринар вскочил на ноги, едва на сбивая табурет. — Посмотри на меня. Что видишь?

Вопреки его просьбе, Сэлларен отвернулся:

— Я знал, что ты захочешь спросить. Однако я не могу точно ответить, как бы ни желал.

— Что. Ты. Видишь, — почти прошипел Ринар.

Ему нужно было лишь одно. Единственный раз в жизни он хотел ошибиться в том разделе, в котором считался мастером. И в отчаянии требовал опровержения от собственного ученика.

— В теле… одна душа, — медленно произнёс Сэлларен, и каждое слово его звучало как приговор. — Я не могу сказать… какая.

Ринар прикусил язык в самый последний момент, не давая проклятиям вырваться вперемешку с рычанием.

— Как вы думаете, — он сделал глубокий вдох, но воздух вокруг едва ли не искрился от сдерживаемой ярости, — кто больший идиот: я или вы?

Он ведь почти придумал способ, чтобы разделить их души окончательно. Наивная и светлая Мари просто не заслуживала такой участи. Он не заслуживал этой участи.

— Что вы влили в меня?

— Так ведь, — отозвался Хгор, всё ещё слабо понимающий, что именно так разозлило старого друга. — Рецепт был в записях.

— Почерк твой, Мастер, нет сомнений, — добавил Сэлларен, поглядывая настороженно куда-то за спину Ринара. — Да и короб вскрыть никто бы…

— Сам знаю. — Рык непривычно ободрал горло.

Повисло молчание. Ринар напряжённо размышлял, как жить дальше. А главное: можно ли ещё было повернуть действие варева вспять? Он действительно планировал именно это с самого начала? Нет. Он просто не мог быть столь эгоистичен!

— Чернь междумирская.

Казалось, миры рушились именно в эту самую секунду. Время утекало, но разум оставался пуст. Тело не двигалось.

— Но это же ты! — не выдержал вдруг Варг.

Он схватил Ринара за плечи и развернул к себе, заглядывая в лицо.

— «Я»? — тот криво усмехнулся, отводя взгляд. — Только вот которое из? Риннаэрхель с воспоминаниями человеческой девочки или Марисоль Брейт с тошнотворным прошлым Стража Льётхейма? Что. Я. Теперь?

Последние слова повисли в воздухе. Вот теперь демон по-настоящему был зол: на каверзы судьбы, на непредвиденные случайности… и на себя. Ринара из прошлого он ругал более всего, ибо ныне совершенно не понимал его логики, что откровенно бесило. Или же это он заслуживал презрения? Нелепая жалость — и к кому? — оказалась способна не только выбить из равновесия, но и заставить сорваться на единственных преданных друзьях. Запоздало пришло и осознание того, что именно они рисковали всем, ввязываясь в игры со временем. Смог ли бы он сам слепо выполнять бредовые указания от почившего товарища? Ринар прикрыл глаза, возвращая хотя бы видимость спокойствия, и повернулся к Хгору:

— Рецепт. Ты сохранил его? — дождавшись нерешительного кивка, добавил: — Неси.

Новая жизнь, похоже, не давала гарантий по поводу влипания во все подставы Вселенной. Уж в этом-то деле он был мастером каких поискать — и никакие самопальные ритуалы сего факта изменить не могли. За всё и всегда приходилось платить… а с Ринара судьба обычно брала двойную цену. Почему же на этот раз должно было сложиться иначе?

Всё то время, которое понадобилось Хгору, чтобы спуститься в подсобку и подняться вновь с зажатым в кулаке рецептом, остальные провели в молчании. Они не сдвинулись с мест, не изменили поз. Ожидание превратилось в единственную реальную цель, за которой царила неизвестность. Ринар отмер, только когда ему сунули под нос идеально — уголок к уголку — сложенный листок бумаги, и сразу же погрузился в чтение.

Написан рецепт действительно был его рукой, пусть даже сам Ринар этого не помнил. Очень подробный порядок действий, несколько уточняющих заметок, добавленных уже после всего остального, — они ютились между строчками и на пустующих клочках, заполняя почти всю доступную площадь. Ринар хмыкнул: наверняка пришлось вытрясать по крохам всем известные сведения из более опытных зельеваров и лекарей.

Раздел, касающийся модификации душ, считался слишком специфическим и кропотливым, чтобы уважающие себя гении им занимались. Демоны вообще имели неосторожность ставить под сомнение любую науку, которую нельзя было превратить в оружие или товар. Ринар и сам бы туда не полез по доброй воле. Спасибо Королю и его тяге к абсолютному контролю. Вот только обучение и собственные исследования отнимали настолько много сил и времени, что больше ни на что их не оставалось. Остальными, даже общепринятыми, разделами приходилось жертвовать. С ним остались лишь руны, на которых не только держалась вся теория о душах, но и к которым в детстве у него обнаружился талант. Кто же тогда знал, что нелюбимая им варка снадобий понадобится позже при воплощении сумасбродной задумки?

— Бездна, — резюмировал он, сминая листок.

— Выяснил, чего хотел? — проворчал Хгор.

— Да. И самое отвратное то, что я теперь при всём желании не смогу съездить себе прошлому по морде, — Ринар попытался привычно усмехнуться, но, подняв взгляд, — орк сидел прямо напротив, хмурясь и скрестив руки на груди, — только поджал губы и выдохнул: — Прости.

— Что?

— Зря сорвался на вас, — добавил он, цедя каждое слово сквозь зубы.

Хгор медленно моргнул и присвистнул:

— Где-то явно крупное что-то сдохло. С каких это пор тебя научили говорить «спасибо» и «прости»?

Ринар недовольно цыкнул, но промолчал.

— Хотелось бы пожать тому герою руку, — продолжал Хгор, веселея прямо на глазах. — Или даже все…

— Да хватит заливать! — долго Ринар, правда, ехидной речи не выдержал. — Не такое уж и событие.