Описание торгового путешествия на Восток, а так же стран и людей, в них живущих, сделанное Евой Айтерзенталь (джен)

От Мараканды до границы страны минъя три с половиной дня пути по тракту и ещё четыре парасанга до крепости Уманг, а оттуда ещё двенадцать до города Йуве. Это — первый город страны минъя, и там имеется большой торг. От этого города до столицы двенадцать дней пути.

Минъя называют свою страну Великое Царство Высокой Белизны, потому что зримым воплощением божественного почитают заснеженные вершины гор и с ними сравнивают своё могущество. Могущество же это велико, ибо царство минъя велико, и людей в нём живёт лишь немногим меньше, чем в империи, и хоть земли её не столь изобильны, страна богата рудами и кормит стада скота, но главное её могущество приносит Дорога Шелков.

Крепость Уманг защищает подступы к городу Шангу с запада, и в ней стоит сильный гарнизон, а также устроено место для путников наподобие постоялого двора огромных размеров. Всякий, кто разбивает там свой шатёр, должен при нападении врагов присоединиться к гарнизону, и за это с них не взимают плату.

(«Описание торгового путешествия на Восток, стран и людей, в них живущих, сделанное Евой Айтерзенталь»)

Комендант устроил в честь гостей впечатляющий обед — само собой, по меркам пограничной крепости, зато изрядно сдобренный вином и разговорами...

— Думал я, почтенные гости, — комендант огладил бороду, — что знаю все племена... Но ваши имена со мной молчаливы.

— Неудивительно это, ибо пришли мы из стран, где и мудрейшим неведома твоя страна, сардар, — Флёр покачала в руке порселановую чашу. — Тысячи парсангов разделяют наши страны. Далеко на запад, за рекой Дану, за страной рутов, откуда родом Вышата, на севере лежат земли страны ливов, сородичей Волманта, а за ними — мой дом, Эль швабов и саксов, Священная империя — так мы зовём нашу страну. Она велика и многолюдна, богата и изобильна, но разделена на множество царств и княжеств, правители которых избирают императора из своей среды...

— И все эльтеберы подчиняются ему? — заинтересовался сардар.

— Не всегда, — не стала отрицать Флёр. — Небо не избавило нас от смут и усобиц.

— А мы верим в райские земли на западе, где обитает богиня Шенрезинг, Милосердная Утешительница... Но, видно, это не тот Запад, — хмыкнул сардар.

— Не тот, — согласилась Флёр. — Да и есть ли тот? К западу от моей страны лежит царство Нейстрия, дальше на запад — острова Альбион и Иберния, а за ними — бескрайнее море. Говорят, будто за ним и сокрыт земной рай...

Обед с комендантом принёс немало полезного — Флёр узнала за вечер столько, сколько иначе и за месяц не получилось бы. Комендант знал много, охотно рассказывал — хотя, разумеется, далеко не всё — и явно рассчитывал на благодарность. Что ж, одну из сабель вполне можно отдать — благо, такой подарок здесь воспримут совсем не так, как на Западе... Всё это было совершенно неважно по сравнению с тем, что ей удалось узнать.

Серес. Царство хитой. Серединное Царство...

Династия, правившая последние шестьсот лет, пресеклась, и страна была готова рухнуть в пучину междоусобицы. Пока ещё придворные мудрецы вдумчиво изучали целые мили свитков, изыскивая родственные династии дома, но князья и наместники уже примеряли императорскую корону… И ни малейшего желания договариваться, разумеется, не имели. Всё было готово к войне, недоставало лишь искры, чтобы разжечь пожар, и Флёр была уверена — в Хадзине уже приготовили огниво…

Положение дел, с одной стороны, не слишком располагало к торговле, но с другой — её ставка на железо и кожи оправдалась. В Йуве или Хадзине гольё стоило раза в полтора дороже, чем в Суябе, а купцы-хитой давали и больше — но продавали им неохотно, особенно железо, и на продавцов смотрели с подозрением. Чужеземцам, впрочем, не препятствовали торговать с кем угодно… Но Флёр решила всё же дойти до Серединного Царства и продать клинки уже там — как знать, что придёт на ум правителям минъя. Могут ведь и запретить торговлю…

— Я думаю, что нам следует продать здесь часть кожи и прикупить ещё нефрита, — сказал Вышата, едва они вернулись в тому. — А вот про клинки лучше молчать, а если спросят — говорить, что это наши. Не нравится мне этот воевода…

— Да мне самой не нравится, — отмахнулась Флёр, — и уйдём мы завтра на рассвете. Сначала в Йуве, а там видно будет — пойдём мы только в столицу или дальше двинемся.

— Я за то, чтобы идти до хитой, — заявил Бела. — Бог знает, что местным вздумается — запретят торговать с хитой, прогонят их купцов, да и нам достанется…

— Да тут и говорить не о чем, — отмахнулся Волмант. — Идём, конечно, что ж ещё делать!

Все остальные тем более не возражали — в конце концов, шли ведь не в Хадзин…

Выехали, как обычно, на рассвете. Комендант не возражал и даже выдал в дорогу бурдюк отличного вина…

Идти предстояло до заката, а возможно, и дольше — если в дороге что-нибудь приключится. Привычное дело… Снова напевал себе под нос Вышата, сочиняя былину, наёмницы следили за дорогой, Алдан высматривал приметы, остальные присматривали за хаптагаями, а сама Флёр занималась подсчётами. Получалось недурно — как бы ни обернулись дела, без прибыли они не останутся, и на торгах Серес смогут купить не меньше десятка отрезов шёлка, даже если у них останется один только нефрит. Конечно, если цены у минъя не слишком отличаются от соседских — но и один отрез на имперской ярмарке стоил свой вес в золоте, а то и больше. Останется только с этим шёлком вернуться…

Подбив итог, Флёр достала из сумы пачку чистой бумаги и принялась за новую часть путевых заметок. Здесь, в Великом Царстве Высокой Белизны, нечасто бывали даже сколоты, так что и Таргитай не оставит её без награды — а уж о купцах империи и говорить нечего. За первую часть её записей наверняка уже дерутся — Ферми не мог не пустить её в ход. Интересно, много ли торговцев она встретит у рутов на обратном пути?..

Дорога была не особо оживлённой — временами встречались всадники или пешеходы, пару раз навстречу попались караваны, но по большей части она была пустынна. Флёр это устраивало — комендант настолько тщательно не поминал халга, что никаких сомнений в их набегах не оставалось. Наверняка минъя либо договорились с ними, либо просто закрывают глаза, позволяя им пройти через их земли… И, разумеется, не даром. Кто спросит, что случилось с пропавшими в дороге чужеземцами?.. Никто и не вспомнит о них и не станет искать, да и как найдёшь караван в степи?

Так оно было или же нет — но пока что халга не появлялись. Это не значило, что можно расслабиться, но, по крайней мере, не требовалось оглядываться каждый миг и держать оружие наготове — не более, чем всегда.

Город появился перед глазами внезапно, скрываясь до времени за холмом. Далеко не столь большой, как Суяб, но всё же не уступающий многим имперским городам, Йуве, как и почти все города на Дороге Шелков, жил торговлей… Или войной — здесь как-то особенно ясно ощущалось, что торговля, война и разбой в сути своей едины.

Флёр придержала коня, с вершины холма разглядывая городскую стену и открытые ворота. Предместья не было — стены поднимались над широкой полосой утоптанной до каменной твёрдости земли, отделявшей город от степи. Странно и непривычно…

За стеной город оказался вполне обычным, хоть дома и строились в непривычной манере — с крутыми, изогнутыми по краю крышами, с углами, украшенными фантастическими фигурами. Скалящиеся псы, драконы наподобие её браслета, свирепые демоны — горгульи были куда менее причудливы и изысканны. А вот стены, насколько Флёр удалось разглядеть, оказались неожиданно тонкими… На западе поднималась тонкая изящная башня с карнизами на каждом этаже.

— Вот так строят и хитой, — сообщила Арья, натянув поводья, — только они ещё и расписывают их разными красками и украшают надписями. Так, если ничего не поменялось за три года, то постоялый двор вон там…

Память Арью не подвела, за три года ничего не поменялось, и постоялый двор оказался на том же месте. И выглядел он весьма непривычно…

Зал оказался непривычно длинным и узким, вдоль стены тянулась невысокая ступень шириной чуть больше человеческого роста. Свешивающиеся с потолка плетёные из тростника полотнища отгораживали ступень от зала, такие же занавеси разделяли ступень на что-то подобное комнатам, сбоку, у короткой стены, стояла большая печь…

— Необычно, — хмыкнул Волмант, крутя ус.

— Но удобно, — сообщила Арья. — Это называется нахан, изобретение хитой. Зимы здесь холодные, да и летом ночи обыкновенно не жаркие, а топлива мало. Вот и делают такую длинную лежанку, по которой пускают дым из печи в трубу во дворе. Это на самом деле очень удобно — как руты лежанку на печи делают.

-И верно, удобно, — согласился Волмант. — А вот как мы с трактирщиком сговариваться будем?

Трактирщик сносно говорил на языке торков, этом лингва-франка Востока, так что договориться с ним было несложно. Путешественники и сами вполне пристойно им владели, особенно Флёр, а где их познаний не хватало — выручал Алдан. Если же случалось, что собеседник не знал торкского языка, на помощь приходили наёмницы… Но пока что их помощи не потребовалось — трактирщик оказался достаточно образованным и даже знал не меньше дюжины сколотских ругательств, которыми охотно пользовался, торгуясь.

Развалившись на лежанке и задёрнув занавеси, Флёр созерцала потолок и размышляла.

Полгода назад она вышла из Леноса, ведомая лишь смутной мечтой о далёких странах… А сегодня она здесь — где никто не слыхал о Леносе, где она сама — гость из неведомых земель, где живут псоглавцы и антиподы. В нескольких шагах от цели, о которой полгода назад лишь мечтала. Счастлива ли она теперь? Пожалуй, да… Если счастье и есть, то это оно.

Но счастье эфемерно и неизмеримо, а если обратиться к делам мирским, то дела оные радуют не меньше — по словам местных купцов, порселан порядком потерял в цене, и того, что они смогут купить, дома принесёт целое состояние. Пожалуй, замок Айтерзенталь за эти деньги купить можно было бы… Если бы император его продал, потому как то, что попадало в цепкие монаршьи руки, почти никогда от них не отлипало.

— Что скажете, товарищи? — отвлёк её от размышлений Волмант.

— Скажу, что зашли мы куда дальше, чем я рассчитывала, — ответила Флёр, отдёрнув занавеси. — И пока что — с полным успехом а дальше бог знает, как дела повернутся. По крайней мере, сможем хитой весь товар тут сбыть, если дальше ходу не будет…

— Будет, — сообщила Арья, развалившаяся на лежанке. — Дороги свободны, заставы не стоят, царь торговли с хитой не запретил — разве что разбойники нам могут помешать, а уж с ними мы справимся.

— Халга, — напомнила Таис. — сдаётся мне, что минъя с ними в сговоре…

— И тогда им здесь разбойничать смысла нет, — заметил Волмант. — На их месте я бы здесь себя смирно вёл — по крайней мере, покуда в поход на придёт пора выступать. А поход отложить до тех пор, пока у хитой смута не разгорится… Тем более, вождь их ещё не все племена себе подчинил. Уж поверьте старику — в этом году нам опасаться нечего.

— Положим, так и есть, — хмыкнул Бела, — однако ж какой лучший способ укрепить свою власть? Война. Недолгая и с богатой добычей… И ради такого не жаль любые договоры нарушить. Потому думается мне, что задерживаться нам не стоит. Гольё продадим, купим, что присмотрим доброго, да и двинемся напрямую в Серес.

— И в Хадзин не пойдём?

— А для чего? — пожал плечами Бела. — Не посольство ведь, так что нам делать в столице?

— Разузнать что-нибудь? — предположила Арья.

— Да зачем? — фыркнул Вышата. — Что нам нужно, мы и так узнаем… А что не нужно, о том и спрашивать не станем.

На том и уговорились. А затем, поскольку для торга было уже поздно, а для сна — рано, отправились изучать город.

Несмотря на столь необычную манеру строить, Йуве оказался самым обыкновенным торговым городом, в котором имелось всё потребное утомлённым путникам — правда, вид оно имело непривычный… Особенно это касалось — к вящему веселью Флёр и наёмниц и смущению остальных — публичных домов.

А вот башня у западных ворот оказалась храмом, и её устройство, по вере минъя, представляло устройство мироздания. Каждый ярус башни, украшенный карнизом, символизировал одно из небес, где обитали боги и святые — чем выше, тем более совершенные. На полу кольцом вдоль стен изображались страдания грешников в аду, а в центре стоял реликварий — вытянутый купол высотой в человеческий рост. Там, по словам жрецов, хранился прах какого-то подвижника — подробности Флёр не интересовали. Гораздо больше её волновало, как эта вера относится к торговле и торговцам — как оказалось, совершенно равнодушно. Грехом считался только обман, но обманывать в торговле она и сама считала ниже своего достоинства.

Такая вера Флёр вполне устраивала — её устраивала любая вера, которая не требовала убивать на месте любого иноверца… Чем, по правде говоря, страдали многие её единоверцы.

Всё остальное значения не имело — сама Флёр не была набожной и божественным не интересовалась — разве что прямо с ним столкнувшись... А она надеялась без этого обойтись — чудес в её жизни за последний год набралось многовато.

Пока, впрочем, чудес не предвиделось, и Флёр изучала город и знакомилась с жизнью минъя — ведь, не узнав народ, не узнаешь, чем с ним можно торговать... А торговать с ними Флёр собиралась и дальше — и не только с ними, уж если на то пошло. Сколоты, торки, руты — все они могли предложить немало ценного и золото в Мараканде ценилось ничуть не меньше, чем в Леносе...

Заглянула Флёр в аптеки и к алхимикам, расспрашивая о разных зельях и лекарствах, которые могут пригодиться в пути, а больше разнюхивая про огненное зелье.

Толку от этого было немного, однако кое-что разузнать удалось — знать бы ещё, справедливы ли её подозрения... Фрайгер фон Айтерзенталь, конечно, познакомил дочь с началами натуральной философии, но всё же её познания в алхимии были невелики. Тем не менее, уголь у алхимиков здесь ценился больше обычного, и это наводило на вполне конкретные мысли... Вот только проверить их она не могла — пока, по крайней мере. Что будет дальше — бог знает, возможно, ей и удастся добыть рецепт. А возможно, и нет — но это уже не столь важно...

На постоялом дворе её ждал подозрительно довольный Вышата, развалившийся на куче мешков во дворе.

— Что и где ты украл? — хмыкнула Флёр — очень уж подозрительно выглядел гусляр.

— Немногого того, немного сего... — в тон ей ответил Вышата, — а ежели не шутить, то подрядился я одному алхимику запасов кое-каких привезти в соседний город. Серы два мешка, угля столько же, да ещё земляная соль, да купоросного масла две бутыли...

— Земляной соли, говоришь, всего больше? — насторожились Флёр. — Давай не будем юлить — ты ведь тоже искал зелье от разбойников?..

— Даже если и так...

— Часть серы, часть угля, две части земляной соли, — произнесла Флёр. — Надежда, первой принимая Слово, воспламеняет в душе веру и наполняет её любовью, что питает в нас веру и надежду...

— Хорошо сказано, — на миг из-под маски весёлого музыканта выглянул лазутчик, — но, верно, не просто так?..

— Мы друг другу не враги, — пожала плечами Флёр. — А халга до вас всяко раньше, чем до нас доберутся...

— Не скажу, что по нраву мне слова твои, — протянул Вышата, — но слова те — князя, а не девицы. Князьям же их и оставим, покуда крамолы не сказано...

— Оставим, — согласилась Флёр. — Прибыль делим по старому уговору?

— А иначе-то как?..

Задёрнув занавес, Флёр растянулась на лежанке, заложив руки за голову. Само собой, такую прибыль делить не слишком-то хотелось, но… Состав огненного зелья теперь ясен, угадала ли она пропорции — не столь важно, и известен не ей одной. Рано или поздно о нём узнают все — но кто-то раньше, а кто-то позже, и за обладателями этого секрета начнётся охота… В которой ей пришлось бы участвовать в качестве дичи. Да и о халга не стоило забывать — если то, что о них говорили в степи, верно хотя бы на четверть — нового Потопа не избежать. И тогда это зелье ой как пригодится…

А на следующее утро Флёр — совершенно неожиданно и впервые за много лет — оказалась втянута в драку на торгу.

Началось всё, впрочем, совершенно безобидно — с визита к меняле. Самой ходовой монетой здесь был шох — сересская медная монета с дыркой — и запас их следовало пополнить, да и обменять тренни и золотые на местное серебро тоже было полезно.

Палатку менялы нашли быстро, Флёр отдала монеты, меняла взвесил их, достал слиток серебра, похожий на чашку, и несколько связок монет — и в этот момент шедший мимо мальчишка схватил связку и бросился бежать…

Безуспешно.

— Держи вора! — завопил меняла, Арья подставила воришке подножку и придавила коленом, а какой-то на редкость потрёпанный монах попытался ударить её миской по голове. Миску выбила Флёр, сдёрнув с пояса меч в ножнах и ударив фальшивого монаха по руке, отчего тот завопил дурным голосом и потянулся за палкой. Кто-то бросился на помощь, кто-то закричал, в отдалении застучали дубинками по щитам стражники…

Ещё один мелкий оборванец попытался проскочить в палатку, замахнувшись кувшином, но подвернулся Таис, получил пинок по срамному месту и теперь тихо завывал в углу, пока меняла спешно сгребал всё с прилавка в сундук.

Откуда ни возьмись выскочил толстый мужик в красном кафтане, попытался ударить Флёр кулаком в лицо — та увернулась, а на шапку ему опустился завёрнутый в тряпицу камень — Волмант, даром, что не молод, в стороне не остался.

— Волмант, Ора, прикройте менялу! — рявкнула Таис, вытянув из-за пояса плеть. — Никого не калечить или, упаси Небо, не убивать!

— Стоять! Всем стоять! — стражники наконец-то прорвались к месту происшествия и растолкали всех щитами, пока их дарга — старший — наседал с расспросами на менялу. Меняла то воздевал руки к небу, то кланялся, то гневно потрясал кулаком, то указывал на Флёр, а под конец и вовсе вытащил толстый свёрток алого шелка и протянул его ей.

— Почтенный Еше благодарит нас, — перевела Арья, так и не отпустившая воришку, пока его не забрала стража, — и просит принять этот дар в знак благодарности. Он очень сожалеет, что у него нет более достойного дара и надеется, что мы не в обиде на него.

— Скажи ему, что мы очень благодарны за этот дар, — ответила Флёр, — но мы всего лишь следовали долгу всякого честного человека и просим прощения за причинённые неудобства.

Свёрток, пожалуй, тянул на стоимость богатого хутора где-нибудь в Бойриге…

— Вы помогли почтенному Еше, — заявил дарга. — Это хорошо. Вы сделали беспорядок — это не хорошо. Долго оставаться — нехорошо, торгуйте скоро.

— Мне кажется, или нас вежливо выгоняют из города? — пробормотал Вышата на родном языке.

— Мне тоже так кажется, — ответила Флёр. — И давайте-ка и впрямь побыстрее расторгуемся да уйдём…