Описание торгового путешествия на Восток, а так же стран и людей, в них живущих, сделанное Евой Айтерзенталь (джен)

Зимы в стране рутов более суровы и снежны, чем в империи, но вовсе не в такой степени, как иногда думают. Более всего они напоминают зимы в Саксонии, но так как снег ложится несколько раньше и лежит дольше, зима является весьма благоприятным временем для путешествий, так как санный путь остаётся надёжным и быстрым, а замёрзшие реки не составляют препятствия. Знатные люди поэтому предпочитают совершать частные поездки зимой, равно как и многие купцы, поэтому зимние ярмарки не уступают летним ни в чём. Весной и осенью часто случается распутица, однако большие дороги, хоть и редко бывают мощёными, обычно плотно утоптаны и подвержены ей в умеренной степени.

На самых важных дорогах по торкскому обычаю устроены через каждые тридцать или сорок миль конюшни с постоялыми дворами, называемые торкским словом джам. Они позволяют передвигаться с необычной быстротой, однако количество их сдерживается скудностью казны.

(«Описание торгового путешествия на Восток, а так же стран и людей, в них живущих, сделанное Евой Айтерзенталь»)

Княжеский дворец — хоромы — впечатления на Флёр не произвёл. Впрочем, теперь её не впечатлил бы и императорский дворец в Аугене... Однако не признать мастерства строителей было нельзя — такой искусной работы Флёр давно не встречалось. Впрочем, в империи вообще отдавали предпочтение камню, так что искусных плотников в ней было немного...

Но никакое искусство строителей не могло вернуть ощущения новизны — слишком уж часто ей в последнее время приходилось бывать во дворцах. Слишком часто... А ведь год назад ей и мечтать не приходилось о подобном. Странствующему торговцу не светит приглашение в королевский дворец, и фрайгеру обычно случается увидеть императора, лишь присягая ему... Вот только Флёр Боланд фон Айтерзенталь больше не была ни простым торговцем, ни обычной фрайфрау. И не собиралась вновь становиться ни тем, ни другим.

Князь, в отличие от своего дворца, впечатление производил. Ростом он был если и менее семи футов, то ненамного, соответсвенно росту широк в плечах, и чувствовалось, что рассказы, будто он может обогнать любую лошадь, не так уж и преувеличивают...

— Бог в помощь, гости торговые, — пророкотал князь. — Добро пожаловать в стольный град Хорев! Легка ли была ваша дорога?

— Бывала легка, бывала трудна, — ответила Флёр, — и много дивного встречали мы по пути. А всего дивнее — падающая звезда, что видели мы в пути, ибо не только падение её мы видели, но и нашли место, где она упала...

— И что же было в том месте? — заинтересовался князь.

— Множество ям, больших и малых, но неглубоких, — ответила Флёр, — и в каждой из них лежал кусок железа.

Она кивнула Вышате, тот развернул свёрток, который держал в руках и продемонстрировал осколок упавшей звезды — трёхфунтовый кусок железа.

— Находка эта столь необычна, что я решила поднести её тебе, княже, в дар в знак нашего почтения и на добрую память, — продолжила Флёр. — К тому же кузнецы говорят, что железо это доброе, и лучшего они не видали...

— Вы, верно, слыхали, что я интересуюсь разнообразными диковинами, — князь протянул руку, и Вышата поспешно отдал ему осколок. — Но да будет вам ведомо, что обмануть меня в этом деле невозможно... И я вижу, что и впрямь это не обыкновенное железо, а потому благодарю вас, гости торговые, за такой дар. Велю я выковать из него меч, который пошлю в дар твоему отцу, королевна, и славно было бы, если б ты передала этот дар и слово привета.

— Да будет так, мой венценосный брат, — ответила Эрмелина. — С честью и удовольствием доставлю я твой дар моему венценосному отцу, и весной привезу ответные дары.

— А теперь, гости почтенные, прошу к трапезе, — князь поднялся с кресла, и слуга поспешно распахнул двери трапезной.

Чужеземная пища Флёр интересовала всегда — то, что едят люди, могло многое о них сказать, а чем лучше знаешь людей, тем лучше идёт торг. Что считается кушаньем изысканным, а что едой бедняка, ценят ли необычные блюда, много ли труда обыкновенно требует готовка, какие продукты в ходу и какие есть запреты — всё это позволяло оценить, в чём люди нуждаются, а что им совершенно не нужно.

Руты в этом плане не слишком отличались от ливов — впрочем, это известно давно. Но сегодня Флёр получила возможность оценить блюда рутов во всей их красе — и это было нечто восхитительное. Особенно поразил её огромный пирог с полудюжиной слоёв начинки — в каждом слое разной. Вино сами руты не делали, но пили его охотно — хотя не менее ценили медовуху и живую воду, которую настаивали на самых неожиданных травах и кореньях.

Живую воду особенно оценил Дао Ли, заметив, что ничего крепче он не встречал, а в юности ему довелось немало постранствовать и выпить немало удивительных напитков.

— Бурная у тебя была юность, Дао Ли, — заметил Волмант. — Весёлая была юность...

— Оттого Дао Ли и подался в монастырь в поиске просветления, — ответил монах. — Впрочем, даже став монахом, Дао Ли не утратил желания странствовать в поисках мудрости и просветления.

— Оно и видно, — хмыкнул Волмант. — Было б в мире побольше таких людей...

— Будет на то воля божья — появятся, — заметил князь. — Нам же остаётся верить и надеяться... И в том и состоит наша сила, что вера и надежда питают нас. Однако ж богословие — дело такое, что недолго и в ересь впасть, а потому лучше бы о делах мирских потолковать... А дела эти таковы, что мои люди уже видели тех халга, хоть и не вблизи.

Новости, услышанные на пиру, Флёр не нравились. Если лазутчики не ошиблись, хан, объявленый великим, окончательно подчинил себе всю страну и теперь готовился к нашествию, почти прекратив набеги. Против кого он обернётся первым, оставалось неизвестным — то ли эта тайна тщательно скрывалась, то ли он и сам ещё не решил... В другой стране можно было бы многое узнать по движению товаров — но не у халга. Торговля не была их любимым занятием, грабежу соседей они предавались с искренним удовольствием, но всё необходимое и для жизни, и для войны все рода могли добыть или сделать самостоятельно... Так, почти не делая запасов, они смогут в считанные дни собрать огромное войско там, где пожелают. Найти же их вряд ли получится даже у самого искусного лазутчика... А уж когда эта армия проявится — будет поздно.

Флёр вовсе не была уверена, что эта армия, повернув на запад, не дойдёт до Чернолесья... Или даже до Бойрига.

Вернувшись на подворье, Флёр засела в кабинете и принялась за работу — надо было задуматься о школе. А именно — решить, чему, собственно, в ней должны учить. Первое и самоочевидное — грамматика и арифметика, ибо без этого всё прочее бесполезно. Лингва франка — обязательно, без него не только в торговле никуда... И хорошо бы, кстати, собрать толковых грамматиков и поручить им навести порядок в этом языке. А вот древние языки не очень-то и нужны — если и оставить, то немного, в порядке упражнения для ума. Зато география нужна обязательно — а то какой же купец из человека, который и дорог не знает? Логика и риторика? Не стоит делать упор на них, но и без внимания оставлять нельзя — особенно риторику, ведь купца язык кормит. И, пожалуй, стоит добавить начала юриспруденции — чтобы знали, за что можно кнутов отхватить, и как того избежать... А можно и иначе сделать.

Покусав перо, Флёр поморщилась — сколько её ни отучали в детстве от этой привычки, а толку чуть — и принялась писать. Итак, первый класс — грамматика, арифметика, начала логики и риторики. Для простого писаря уже вполне дочтаточно, так что дело найдётся и тем, кто на этом остановится. Класс второй — риторика, логика и арифметика в большем объёме, основы лингва франка, из географии — описание имперских земель. Получается приказчик в лавке, ученик торговца или гильдейский писарь. Класс третий — география и лингва франка, древние языки — тоже основы, чтобы хоть понимали, и правила составления смет, счетов и прочих бумаг. Это уже не просто писарь, это счетовод, секретарь или помощник управляющего, а в небольшом отделении — и управляющий, помощник торговца... Или странствующий торговец. Для начала достаточно, а через пару лет уже станет ясно, как оно работает, всё ли верно сделано и не нужно ли что-то менять. Хотя, конечно, перед тем надо будет обсудить эту затею со знающими людьми — глядишь, что и посоветуют, или хоть от глупостей избавят. Да и, пожалуй, приготовительный класс нужен — это в городах многие хотя бы читать по складам умеют, а среди деревенских таких по пальцам пересчитать можно — не то,что у рутов. Не оставлять же их в стороне — но какой смысл учить грамматике человека, который и грамоты не разумеет?

— Работаешь? — Ферми заглянул в кабинет.

— Пока закончила, — Флёр толкнула по столу бумагу, — посмотри, может, что скажешь полезного...

— Хм... Решила сама растить смену? Давно пора... — Ферми бегло просмотрел записку и отложил её. — Да и вообще, для нас чем больше грамотных людей, тем лучше. А вот церковь может и не оценить... Сама знаешь, сколько там желающих «не допустить ложных толкований Писания мирянами», как ляпнул недавно один епископ.

— Это кто такой умный? — насторожилась Флёр.

— Твой бывший деловой партнёр из Леноса, — Ферми встал у неё за спиной и положил руки на плечи. — Боюсь, этот негодяй ещё постарается нам подгадить — хоть его и выслали в дальний монастырь, кое-кто из его дружков нас свободе.

— Вот поэтому я и не очень-то хочу возвращаться... — проворчала Флёр, снова прикусив перо, которое так и держала в руках.

Было над чем задуматься — реакция церковников была совершенно непредсказуемой. Единого мнения не было — кто-то, как бывший епископ, стремился запретить простолюдинам (а то и всем мирянам) учиться грамоте — чтобы не могли прочесть Писание и не смогли поймать болтунов на вранье... то есть, конечно, чтобы не умножались ереси. Другие, напротив, считали, что чем больше способных прочесть Писание, тем меньше ересей — там ведь всё ясно написано, а не так, что один не понял, второй додумал, а третий и вовсе своё выдумал... Правда, их церковные школы работали лишь в воскресенье, а всерьёз научить чему-то за один день в неделю не выйдет — долго и ненадёжно получается...

— Так или иначе, но школа нужна, — вздохнула Флёр. — Люди — вот ключ ко всему, грамотные и преданные люди. Да ты и сам это знаешь не хуже меня. А взять их неоткуда — только самим выучить... Всё ли мы правильно задумали — увидим, когда начнём работать.

— Знаешь, в Рубинхейгене живёт при мисси один монах — Филиус, вот с ним надо будет это обсудить, — сказал Ферми. — Это лучший учитель, какого я встречал. Правда, вряд ли он уйдёт из Рубинхейгена, но уж в совете точно не откажет...

— М-да, наш брак начал приносить выгоду быстрее, чем я ожидала... — протянула Флёр.

— А ведь это не все выгоды... — шепнул Ферми, выскользнув из-за кресла и подхватив её на руки.

На следующий день, покончив к полудню со всеми делами, караван снова двинулся в путь.

Домой.

Без остановок караван достигнет Леноса недели за две, не больше. Погода, хоть и хмурилась, затяжных дождей пока не обещала, да и вообще, как говорили знатоки, осень будет сухой, а зима — ранней. Правда, в окрестностях Хорева, но до Берёстья, пожалуй, на это можно надеяться. Дальше — уже не очень, но там и дороги получше, и трактиры чаще стоят, там распутица не так страшна. Да и то сказать, редко так бывает, чтобы по дороге и верхом не пробраться, а уж хаптагаям, похоже, вовсе преград нет. Так что, даже если дожди и зарядят, беды в том не будет.

Куда больше беспокоило Флёр, как её встретят в империи. Милости и пожалования — это всё, конечно, хорошо, да только при дворе такой ров со змеями, что Гуннару впору. И лезть туда у неё не было ни малейшего желания... А придётся — и вот тут расположение царя сколотов будет очень даже кстати. И не потому даже, что будет, у кого просить защиты при нужде, а как от этой нужды гарантия. В самом деле, фрайфрау из Чернолесья, пусть и обласканная императором — не то же, что друг царя сколотов... и королевы Бойрига, между прочим.

Будущая королева Бойрига действительно признала Флёр своим другом — ведь именно Флёр склонила царевича Алана креститься, что тот и сделал в Хореве. А поскольку принцесса поклялась вернуться с мужем, свадьба должна была состояться в Веленосе — к вящей радости купечества и духовенства. Менее доволен был князь — ему всё это предстояло оплачивать — но и для него выгода имелась немалая. Уже хотя бы тем, что изрядная часть потраченных денег вернётся в казну с податями и пошлинами, а ещё гости, естественно, поднесут подарки, да и из Бойрига немало полезного пришлют...

Но всего важнее, что свадьба эта послужит началом союза Бойрига и княжества ливов — уже хотя бы потому, что ливы довольно сильны, а короли Бойрига всегда были себе на уме и к императорам относились с подозрением. Они, конечно, признавали императора своим сюзереном, но вот подчинялись ему весьма условно... И воли имели куда больше, чем любое из княжеств и как бы даже не больше, чем у королей Остары. Такой союз сразу менял все расклады в Ойкумене... И к чему всё это приведёт — и гадать бесполезно. Пусть даже союз этот не столь прочен, как был бы союз через брак... Но одно ясно — наступают времена перемен, и не считаться с этим не сможет никто.

Для Флёр, впрочем, этот союз был не слишком важен — это у Волманта от того голова болеть должна. Ей же было важнее понять, как к этому отнесётся император — а тут тоже оставалось лишь гадать. С одной стороны, вреда империи от этого нет — княжество ливов хоть и сильно, но всё же не настолько, чтобы всерьёз угрожать. С другой — Бойриг, если что случится, выступит против империи, а там и Остара подтянется... И всё, нет империи.

Получалось, что, как бы к новому союзу ни отнёсся император, руки у него связаны и ничего серьезного не предпримет — а значит, и ей беспокоиться не о чем. А Волманту можно и помочь... Флёр достала лист бумаги, записала несколько имён и послала коня вперёд.

Волмант, увидев её, придержал коня и спросил:

— Что-то случилось?

— Ничего особенного, просто я подумала, что тебе нужно будет кое-что знать, — Флёр протянула ему бумагу. — Это имена купцов, занимающихся деревом. Если свяжешься с гильдией, тебе всё равно их посоветуют, но сразу к ним обратиться быстрее будет.

— Вот за это спасибо тебе, Флёр, — Волмант убрал бумагу в кошель, — преизрядно ты мне времени сберегла... А скажи-ка, стоит ли кого из них в долю брать?

— Тут я тебе не помощник — сама не слишком хорошо их знаю, — пожала плечами Флёр. — Одно скажу: если сам за чёрным деревом отправишься, Драшнера не зови — стар он уже для таких путешествий.

— Буду знать, — кивнул Волмант, покосился на небо и натянул капюшон.

По счастью, осень действительно выдалась довольно сухой — но даже нечастые дожди досаждали хаптагаям. Приходилось каждый вечер тщательно осматривать копыта, просушивать их и смазывать найденные болячки дегтярной мазью, изрядный запас которой был приобретён ещё в Айрасе. Хаптагаям всё это не нравилось — но, по счастью, не настолько, чтобы плеваться зловонной жижей, что всегда проделывалось с отменной меткостью...

Обычные дорожные хлопоты, знакомые места — словно и не было никакого путешествия. Вот только стоило коснуться конской шкуры — и иллюзия рассыпалась. Таких коней не найти в Ойкумене... Да и вне её нелегко — не продают чужакам небесных коней, и лишь великие герои получали их в дар. Впрочем, не будет гордыней сказать, что путешествие их превосходит и поход Диониса, и странствие Сунь У-Куна — ведь и тот, и другой проделали куда меньший путь, да и шли в землю, о которой хоть что-то знали.

А стоит бросить взгляд на Дао Ли, неторпливо едущего рядом — и даже осколки той иллюзии истаивают дымом. Вот он, гость из-за пределов ведомого мира, удивительный чужестранец, философ и знаток рукопашной борьбы...

Великое путешествие подходило к концу — и всё же продолжалось. В памяти людской и на страницах её книги это путешествие не окончится никогда, вновь и вновь повторяясь... И так до Страшного Суда.

За подобными размышлениями и привычными дорожными хлопотами время летело незаметно — и перед первыми ночным заморозками караван достиг Веленоса.

Флёр остановилась, глядя на распахнутые ворота. Год назад здесь началось её путешествие... И вот она вернулась. Вернулась с успехом, о каком даже не мечтала — уходила почти беглянкой, а возвращается героиней, а о прибылях говорить и вовсе не стоит — прибыли той довольно, чтобы иное княжество купить, а на сдачу новый замок построить...

Правда, ещё надо попасть в город — а людей на дороге собралось столько, что ворота они заткнули, словно пробкой. Стража, само собой, знатных гостей давно увидела — но пробку из ворот выбить посложнее, чем из бутылки. Но вот, наконец, дорогу удалось расчистить, и под колокольный звон караван во главе с венценосными женихом и невестой вступил в город.