Мир тебе, Воин (джен)

Кайт до вечера сидел над школьными учебниками. «Сделал дело — гуляй смело!» — любила повторять бабушка Сэда, и он почти предвкушал, как, ответив на последний вопрос, станет свободен до следующей субботы. Но формулы и уравнения цеплялись за него своей запутанностью, ответы оставляли горький привкус неполноты.

— Хорошо, что завтра воскресенье. В воскресенье отдыхают даже боги, — погребённый под своей кипой учебников, проговорил Эрстон.

— Боги не отдыхают никогда, — эхом отозвался Найджел.

Пожалуй, он был прав. Как объяснил куратор, раньше седьмой день подготовки назывался днём испытаний. По воскресеньям не проводили уроков, но устраивали проверку силы духа. Финансовая поддержка, оказываемая фестивалю родителями участников, вынудила заменить порой достаточно суровые задания познавательными экскурсиями. Кроме того, это являлось возможностью выйти за пределы Храма, не боясь, что твоё имя закрасят чёрной краской. Присутствие опытных экскурсоводов должно было защитить юные души от губительного влияния тьмы.

Кайт, не видевший на юге ничего, кроме Гелиадора, очень ждал поездки. Будет забавным совпадением, если их отвезут на то озеро, до которого они так и не добрались с мамой. Удивительно, прошла всего неделя. «Значит, находиться здесь осталось на неделю меньше!» — с этой успокаивающей мыслью Кайт заснул, а проснулся с ощущением такой тоски, что от неё почти физически болело в груди. Снов своих он не помнил, поэтому не знал, как убаюкать эту боль. Нечто забытое, упущенное билось на краю сознания, но Кайт не мог заглянуть за тот край.

Опустошённый и подавленный он механически выполнял утренние ритуалы, щурясь от яркого солнца, которое, словно желая восполнить несколько дней отсутствия на небосводе, изливало потоки знойного, почти летнего жара.

Позавтракав и уложив в рюкзаки коробочки для обеденного пикника, ребята отправились к южным воротам, где должен был ожидать автобус. За разомкнутой аркой более скромных размеров, чем арка главных ворот, но также охраняемой двумя каменными валунами, напоминающими спящих волков, была запертая на засов калика. Рядом возвышались огромные верфи, хранившие до начала праздника три Небесных Корабля. В их тени стоял грузный человек с походной тростью, в котором ученики с удивлением узнали учителя праязыка.

— Не ожидали встретить меня здесь? — страдальчески усмехнулся Тиллид Огон, вытирая платком пот со лба. — Признаться, я бы с удовольствием встретил это утро в своей постели, но что поделаешь. Мне выпало несчастье сопровождать вас в первой поездке. Мы отправимся на водопады Итайя.

Послышались восхищённые возгласы.

— Вот, держите задания, которые вы должны выполнить в ходе нашего путешествия, — он раздал им сброшюрованные буклеты. — А теперь забирайтесь скорее в автобус, мне кажется, я сейчас растаю. И это только начало мая, проклятая жара!

Магги побежал за Вирджи. Кайт поискал взглядом Саймона, но его опередил Найджел.

— Хочешь сесть со мной? — мягко спросил он, и Кайт понял, что остался один.

В другой раз это, возможно, опечалило бы его, но сегодня он уже был до краёв полон неведомой печали. В такое время лучше остаться одному, чтобы ненароком не расплескать себя.

— Если надеетесь, что я собираюсь развлекать вас всю дорогу какими-то умными историями, — сказал Огон, — то ошибаетесь. Я собираюсь спать, — и верный своим словам захрапел почти сразу, как автобус тронулся.

Кайт с лёгкой завистью вслушивался в эхо умиротворённого сна профессора. Ему самому бы очень пригодилось умение засыпать так быстро и так безмятежно. Он прислонился к окну, надеясь, что вид просыпающегося города притупит тоску, но автобус выехал на скоростную дорогу, и окно заслонила серая стена. А стены неизбежно возвращают нас к самим себе. Вздохнув, Кайт принялся листать буклеты с заданиями, но все их можно было выполнить, лишь прибыв на место.

Через пару часов автобус выехал на горную дорогу, которая становилась всё более извилистой и узкой.

— Готовы к покорению вершин? — спросил проснувшийся от тряски профессор.

Ему ответило несколько бодрых голосов.

— Отлично! Потому что я совершенно не готов.

Он продолжал ворчать, выбираясь из автобуса.

— У нашего доброго Альраи прелюбопытное чувство юмора. Не удивлюсь, если господина Барни он отправит вместе с вами в какой-нибудь поросший мхом музей. Но раз уж приехали, придётся карабкаться. Автобус будет ждать в конечной точке пути, так что вариантов у нас не много: вперёд и только вперёд, — он повторил последние слова на праязыке, словно надеясь, что они придадут ему силы. — Кстати, об этимологии. Кто мне скажет, к какому слову восходит название этих водопадов?

— «Сердце», — мгновенно ответил Найджел.

— Совершенно верно. А может, вы также назовёте их количество?

— Тридцать семь. Я бывал здесь раньше.

— Магия простых чисел — делиться только на единицу и на самих себя, — со странной улыбкой произнёс профессор. — Посмотрим, господин Деврай, удастся ли мне сегодня добавить что-то к вашим познаниям. А всех остальных я прошу помнить о двух вещах: о ваших заданиях и о том, что, глядя по сторонам, нужно не забывать глядеть под ноги. Как вы понимаете, я плохо справлюсь с ролью спасителя.

Автобус отправился вниз, а они зашагали наверх.

— По-моему, профессор преувеличивает, — шепнул Магги, — это, конечно, не четырёхполосное шоссе, но асфальт ровный, если не соваться к краю.

Однако за следующим поворотом асфальт закончился, а вскоре и сама дорога потерялась в зарослях, покрывающих скалы.

— Нам сюда, — указал Огон на тропинку, узкую, но прочно утоптанную тысячами путешественников.

Оказавшись под сенью деревьев, казавшихся такими же вечными, что и камни, Кайт замер, поражённый величием этого места. Серебристый поток бежал меж огромных валунов, усыпанных пожухлой листвой. Казалось, времена года здесь сменяются отдельно от остального мира, или наоборот застыли в мгновении между осенью и весной. Даже время суток казалось иным. Яркий кусочек неба — воздушный змей из голубой бумаги, запутавшийся в горах у подножия вечных сумерек.

Удивительно среди всего этого выглядел небольшой деревянный мост с ажурными перилами, переброшенный через горный поток. Свидетельство о присутствии или скорее прикосновении человека.

— Как верно подсказал нам господин Деврай, водопадов всего тридцать семь, разумеется, сюда включаются и самые мелкие. Мы же будем говорить с вами о главных, к которым причисляют… — профессор снова посмотрел на Найджела.

— Пять, — ответил тот.

Профессор кивнул:

— И первый из них ожидает нас совсем скоро, — он указал наверх.

Преодолев несколько пролётов скользкой от царящей вокруг влажности лестницы, ребята вышли на небольшую смотровую площадку. Горная река здесь становилась шире, словно желала создать пространство потоку, падающему вниз с тридцатиметровой высоты. Несмотря на гул, наполняющий ущелье, сам водопад напоминал вырезанную из белого мрамора ткань.

— Если вы посмотрите на его название, — профессор указал на стоящую рядом табличку, — и вспомните наши уроки, то сможете увидеть в нём корень слова «неподвижный». Странное название для громады воды, ни секунды не находящейся в покое, не правда ли?

— Глубокие воды спокойны, — перефразировав пословицу, произнёс Эрстон.

Попрощавшись с Неподвижным водопадом, путешественники отправились дальше. Ступая по каменным ступеням, Кайт размышлял о человеке, построившем эту лестницу. О том, как он пришёл сюда, когда здесь ещё не было дорог, увидел красоту и величие этого места и решил поделиться увиденным с другими. И вот высекал ступень за ступенью, засыпая и просыпаясь среди этих водопадов и вечных деревьев. Может, даже умер среди них.

Он посмотрел вверх. Горы почти смыкались над головой, оставляя в арке узкую прорезь неба.

— Всё это место — храм, — кивнул профессор, проследив за взглядом Кайта.

Ступая по звёздным листьям клёнов, устилающих тропу, они прошли вперёд и замерли. Профессору не нужно было говорить, что перед ними ещё один из великих водопадов, это место говорило само — долгим протяжным гулом воды, падающей с десятков каменных столпов, напоминающих тянущиеся к небу ладони.

— Его называют водопадом тысячи рук, — раздался тихий голос профессора. — Те, кто придумал это название, явно погрешили против математики — рук не тысяча. Но, как это нередко бывает, дело тут не в фактах.

— Водопад множества рук, — подсказал вариант названия Тирс.

— Да, смысл примерно тот же. Но какая фраза вас сильнее потрясёт: «Погибло множество человек» или «Погибла тысяча человек»? Порой дело именно в фактах.

— Иногда сильнее всего потрясёт фраза: «Погиб один человек», — вдруг неожиданно услышал свой голос Кайт.

— Не иногда, всегда, — сказал профессор. — Числовой парадокс. Попробуйте обсудить это с вашим преподавателем математики.

«Вот уж кто вряд ли будет обсуждать это со мной, так это наш преподаватель математики», — подумал Кайт.

— Сорни умудрился опоздать к нему на урок, так что он теперь проклят на веки вечные, — весело поддержал его Магги. — Профессор, а эти руки — их высекли специально или они естественного происхождения?

— Естественного. Что хотела сказать природа, создавая подобную композицию, не знаю, но, согласно историческим документам, наши предки увидели в этих камнях мольбу о ниспослании дождя в засушливое лето.

— А дождь пошёл? — спросил Магги с любопытством истинного сына пахаря.

— Да, — спокойно ответил профессор. — Если верить летописям, дожди шли несколько недель, что стало причиной наводнения, унёсшего множество жизней.

Следующая часть пути прошла в молчании. Ручей расширился, стал глубже, пороги почти исчезли. А потом перед ними снова выросла стена падающей воды. Пенящийся поток низвергался сплошной широкой лентой, но потом разделялся огромным валуном и снова соединялся у подножия водопада.

— Водопад разделения и соединения, расставания и встречи, — проговорил профессор, глядя в изумрудную воду.

Кайт вдруг вспомнил, что ещё давно, в начальной школе, у него была тетрадь с такой фотографией на обложке. Только тогда он ничего не знал ни о великих водопадах, ни об их названиях.

— Не падайте духом, — подбодрил профессор совсем поникшего Саймона, — возле четвёртого великого водопада сделаем привал.

Напутствие пригодилось, так как карабкаться вверх по узкой лестнице, а порой и прямо по каменным валунам было непросто. Но зато через полчаса они заметили небольшое здание с комнатой отдыха, напротив которого шумел широкий, порожистый водопад.

— Его называют водопадом Янтарной Самандари, — рассказал профессор. — Он получил своё название не благодаря свойствам потока, а по образу каменных валунов. Посмотрите, вон те камни напоминают саламандру. Вам это должно быть особенно интересно, Найджел, ведь Самандари — священное животное вашего бога.

Найджел молча смотрел на камни.

— По легенде Янтарная Самандари любила отдыхать в прохладе этих вод, пока не вернулась на небеса.

— Она ушла навсегда? — спросил Кайт и, заметив на себе взгляды остальных, продолжил смущённо. — На фестивале Боги возвращаются. Я подумал, может, и животные тоже.

— Конечно, — кивнул профессор. — На следующей неделе отмечают День Детей. К шпилю Храма привяжут воздушных змеев, которые считаются якорями, помогающими священным животным найти путь обратно на землю.

— Ну, а теперь обедать? — спросил Магги, пока Кайт снова не начал расспрашивать профессора. Водопада со священным животным Бога Милосердия тут не было, а значит, всё это не имело к нему отношения.

— После того, как посетим музей, — с улыбкой проговорил профессор.

Музей располагался в небольшом здании. Несколько залов с фотографиями и описанием саламандр, ископаемыми, скелетами, яйцами и аквариумами, где можно было вживую понаблюдать за маленькими амфибиями. Водяные саламандры были очаровательны: белокожие, улыбчивые, в короне алых отростков, напоминающих солнечные лучи.

— Какой ты милый, Найджел! — постарался через стекло познакомиться с малышкой Магги. — Надо сказать родителям, чтобы завели такую зверушку. Назову её Найджи, в честь тебя.

В этот момент Кайт случайно посмотрел на Найджела и увидел, как изменилось его лицо. Кайт был уверен: Найджелу хотелось ударить Магги, который, ничего не подозревая, продолжал весело болтать с обитателями аквариума. Но он поборол в себе этот порыв.

«Неподвижный водопад», — мелькнуло у Кайта.

— Теперь пора дать отдых ногам и облегчить рюкзаки, разделавшись с обедом, — раздался голос профессора.

Разбредясь по комнате, ребята достали коробочки с едой. Кайт посмотрел по сторонам, выбирая место. Вирджи сидела одна, низко склонившись над столом. Девочка поддерживала его, поэтому он тоже заставил себя подойти и произнести с деланной непринуждённостью:

— Можно сесть рядом?

— Садись.

— Устала? — наугад спросил он.

— Вот ещё! Забыл, что это ты у нас предпоследний в физкультуре?

Она помолчала, а потом сказала тихо:

— Мне тут неуютно. Конечно, по сценарию я должна восторгаться, — она махнула рукой в сторону водопада, — но мне неуютно. Я чувствую себя крошечной посреди всего этого. А тебе здесь нравится?

— «Нравится» не совсем то слово, — подумав, ответил Кайт. — Смотришь на эти вечные горы, деревья, водопады — и будто растворяешься в них…

— Понятно, — перебила Вирджи, — просто мне это не нравится.

— Что «это»?

— Растворяться.

Дальше они ели обед в молчании. Только в конце Кайт решился задать ещё один вопрос.

— Вирджи, а какое священное животное было у Бога Войны?

Девочка посмотрела на него долгим пронзительным взглядом, потом сложила пустую коробку и проговорила, глядя мимо него:

— Ияри, крылатый волк.

Следующую часть пути они прошли в разных концах отряда. Вирджи шагала впереди, желая скорее закончить это путешествие, Кайт — одним из последним, стараясь запомнить каждый камень.

— А вот водопад, давший название и городку у подножия этих гор, и всему водному каскаду, — остановившись у последнего великого водопада, произнёс профессор. — Как вы помните, название его восходит к слову «сердце». И снова, как и у водопада Янтарной Самандари, дело тут не в потоке — сам он, хотя и высок, но тонок, будто стрела. Горная река образует здесь заводь, формой напоминающей сердце. Не то, что печатают на открытках, а живое человеческое сердце. Осенью по берегам этого озера цветут паучьи лилии. Вот этому сочетанию и обязан водопад своим именем. Вы бывали здесь осенью, Найджел?

— Да.

— Тогда вы помните глубокий контраст, который рождают тёмно-зелёные, почти чёрные воды и алые цветы. Я не зря обратил ваше внимание на форму водопада. Наши предки считали, будто это стрела, пронзившая сердце, а лилии — пролившаяся кровь.

— Кого же пронзила стрела? — спросил Твид.

— Точного ответа нет: где-то говорится о правителе, где-то о скитальце, — ответил профессор. — Думаю, каждый увидит в зеркальной глубине этих вод своё.

— А что видите в них вы, профессор? — спросил Найджел.

— Что вижу я? — задумался Огон. — Сколько прихожу сюда, всегда испытываю одно и то же. Есть такое крылатое выражение: «Будто кто-то прошёл по моей могиле». Вот, что я чувствую, глядя в эти воды.

Магги, не слышавший слов профессора, поднял камень и бросил в озеро. Раздался короткий всплеск, и поверхность снова стала гладкой, будто зеркало.

— Вы просто образец внимательного слушателя, мистер Финлэй, — вздохнул профессор. — Что ж, наш путь почти закончен. Ещё минут пятнадцать — и встретимся с автобусом.

Приободрённые скорой возможностью отдохнуть, ребята заспешили вперёд. На верхней смотровой площадке Кайт задержался, желая ещё раз взглянуть на озеро. Оставив буклет с заданиями на скамье, он перегнулся через деревянные перила. Отсюда озеро действительно казалось сердцем, в край которого била белая струя воды.

Повернувшись, он заметил, что его тетрадь лежит на траве: наверное, кто-то задел, проходя мимо. Кайт слез с перил, собираясь поднять её, и тут Биджой, идущий рядом с Найджелом, кивнул и, словно тоже заинтересовавшись водопадом, подошёл к краю площадки и толкнул тетрадь ногой. Она полетела вниз, будто неумелая птица, и, распластав крылья-страницы, упала в озеро. Биджой догнал Найджела, и они, продолжив прерванный разговор, стали подниматься по каменной лестнице.

Кайт потерянно смотрел в пустые руки. Ему не было жаль своих заметок: погружённый в этот удивительный мир, он мало что успел записать. Но что он теперь покажет профессору? Следующее занятие по праязыку завтра, может, если он вечером запишет свои воспоминания в произвольной форме, профессор не станет сердиться.

Но Огон вспомнил о задании уже перед автобусом:

— Сдавайте работы, посмотрю, что вы там понаписали, пока будем трястись в дороге.

— Профессор, простите, я уронил своё задание в водопад, — пробормотал Кайт, когда пришла его очередь.

— Вот растяпа! — воскликнул Магги.

— То есть, у вас нет никаких доказательств, что вместо того, чтобы слушать мои комментарии, вы, например, не развлекались, бросая камешки в воду? — усмехнулся профессор.

— Боюсь, что так, — опустил голову Кайт.

— Профессор, он, правда, там что-то царапал у себя в тетради.

— Вы в ходе этой прогулки несколько понизили свой градус доверия в качестве адвоката, Финлэй. А вам, Сорнэй, теперь придётся надеяться на свою память, которая, как я могу судить, тоже особой исключительностью не обладает. На будущей неделе не только мои занятия будут посвящены увиденному и услышанному сегодня.

Кайт снова пробормотал слова извинения, но, сев в автобус, почти сразу забыл о произошедшем. Слишком мелкой была потеря тетради с заданиями по сравнению величественными местами, открывшимися ему сегодня. Наблюдая, как мелькают за окном магазины, заправки, обгоняющие друг друга машины, он думал, что одновременно со всем этим существуют каменные вершины и водопады, разбивающиеся о зеркальную гладь озёр. У него не было больше тетради, поэтому Кайт листал страницы своей памяти — и вдруг понял, на что было похоже ощущение от сегодняшнего сна. Как профессор говорил о последнем великом водопаде? Будто кто-то прошёлся по могиле. Только Кайт не знал, его это была могила или кого-то другого.