Инквизитор под прикрытием (джен)

— Назад, — сказал Дефоссе и неразборчиво выругался. Не дожидаясь, пока Ева отойдет, с силой оттолкнул ее к себе за спину и хлестнул антимагией.

Меланхолично наблюдая за этим, Ева думала, что антимагия все-таки один из наименее зрелищных способов сражаться. При всей ее эффективности.

Волна была такой мощной, что Ева отпрянула, ощутив леденящее дыхание уничтожения. Антимагия уничтожала, мгновенно стирала с лица земли результаты чар, убивала или развеивала магических существ, а самих магов лишала сил. Беззвучно, без сверкания и вспышек узоров, вообще без узоров — хватало лишь провести рукой перед собой, отправляя импульс.

В такие моменты Ева жалела, что не родилась инквизитором. Магией наделял город, а с инквизиторским даром можно было только родиться.

Поезд съежился и осел вниз, на рельсы, напоминая сдувшийся батут и окончательно теряя сходство с поездом. Теперь видеть убитого подземника — а это был он — могли только маги. В толпе, которая стояла на платформе, сразу десять или двенадцать человек обрушились на пол без чувств. Еще несколько десятков остановились как вкопанные и заозирались, заморгали, точно разбуженные ото сна. В толпе вспыхнула легкая паника. Кто-то с воплем «Террористы! Расстреливают!» бросился наутек, кто-то, наоборот, побежал к упавшим, чтобы помочь. Кто-то предпочел отодвинуться подальше.

Дефоссе опустил руки. Выглядел он ошарашенным.

— Я просчитался. Я их не узнал. Похоже, на них все же не действует магия…

Он говорил о подземниках.

— Действует. Мой проявляющий узор же подействовал, — возразила Ева.

— На расстоянии десяти шагов, причем только частично. Действует на уровне погрешности, — отмахнулся Дефоссе.

Ева оскорбилась. Хорошенькая погрешность! И где бы были все эти люди, если бы она не узнала Оксанку и если бы на подземника не подействовала эта погрешность? Она собиралась высказать все это наглому инквизитору, как вдруг вмешалась окончательно очнувшаяся Оксанка.

— Привет, Ева. Что случилось? Как я сюда попала? А вы инквизитор? — На последних словах она стрельнула глазами в Дефоссе.

— Да. Кстати, мы знакомы? — Он пристально изучал ее. — Как вы сюда попали — это вы мне сейчас расскажете.

Прозвучало угрожающе. Но Оксанка не растерялась. Она вообще почти никогда не терялась.

— Разве что если вы влезете мне в голову! — Она ослепительно улыбнулась. — Но вы же не станете этого делать, правда? Нет, если серьезно. Ева, ты вообще откуда здесь взялась? Это и есть тот инквизитор, которому ты помогаешь? И что вы здесь делаете?

— Посмотри на рельсы, — мрачно посоветовала Ева.

Оксанка послушно посмотрела. Туша подземника все еще лежала там. Убитые антимагией твари обычно почти сразу развеивались, но эта почему-то осталась. Может, Дефоссе не уничтожил его, а просто лишил сил?

— Почему он у вас не рассеялся? — влезла Оксанка.

— Его час еще не пробил, — ответил инквизитор с убийственной серьезностью. Оглядел подземника, толпу, паника в которой продолжала нарастать. Задумался на мгновение, потом прошептал заклинание.

В ту же минуту раздались взрывы. Один, другой, а спустя несколько секунд — третий. Полыхнули вспышки, затем повалил дым. Запахло гарью.

Паника тотчас достигла апогея. Люди с криками ужаса разбегались кто куда. Возникла давка. Ева успела заметить неладное и магией растолкала бегущих в разные стороны. В следующую минуту подключилась полиция, и бегство стало более организованным.

Через четверть часа платформа опустела. Ожили громкоговорители.

— Уважаемые пассажиры, станция метро «Центральная» закрыта до конца дня двадцатого февраля, движение поездов по Южной ветке остановлено из-за повреждения туннеля. Пользуйтесь наземным транспортом…

«Повреждение» все еще лежало посреди туннеля. Дефоссе подошел к нему и стал открывать портал, второй рукой набирая номер. Ева не удержалась и тоже приблизилась. Вдруг нестерпимо захотелось сфотографировать поверженную тварь. И Ева достала телефон и сделала снимок. Ведьминская интуиция это была или банальное любопытство — задумываться не хотелось.

Инквизитор ей не препятствовал.

Оксанка дернула Еву за рукав.

— Слушай, так, значит, правду говорят, что ты ходишь за ним хвостом? И как он тебе?

Ева скрипнула зубами. Оксанка даже после магического воздействия, которое чуть ее не погубило, сохранила свой главный талант — доводить до белого каления в мгновение ока. Вот и сейчас… Нашла ведь, о чем спрашивать, подземник бы ее сожрал. Вопрос попал точно в цель. Потому что в последние пару дней Ева только тем и занималась, что ходила хвостом за Дефоссе. Можно было перечислять причины и объяснять, почему так сложилось, хоть до посинения, но факт оставался фактом. А ведь в начале этого идиотского сотрудничества она всерьез надеялась провести собственное расследование. Принести пользу городу. Хоть как-то помочь смертным, которые продолжали исчезать…

Но всем этим теперь занималась Оксанка и прочие. А Ева вновь оказалась самой бесполезной ведьмой, несмотря на то, что готова была хоть сейчас отправляться навстречу подвигам. Парадокс.

Однако она сумела удержать лицо.

— Тебя все это волнует больше, чем то, как ты здесь оказалась? А не хочется узнать, кто или что наложило на тебя чары? Ты готова была добровольно влезть в брюхо к подземнику! Или, может, тебя никто не заколдовывал, а я зря вмешалась?

— Ой, ну какой смысл мне сейчас об этом волноваться? Сейчас твой инквизитор мной займется и все узнает, — неудержимо захихикала Оксанка.

В этом была она вся. Подчеркнутая легкомысленность и образ кукольной блондинки — и невероятная ловкость и чутье, когда доходило до дела. Оксанка часто вела себя так, чтобы никто не заподозрил в ней хоть зачатки ума. Но непостижимым образом ухитрялась первой узнавать важную информацию и быть в центре самых значимых расследований.

И это тоже бесило до невозможности.

Дефоссе тем временем открыл огромный портал и с помощью своего невидимого собеседника отправил туда убитую тварь. Ева попыталась представить, каких размеров должна быть лаборатория, куда туша поместилась бы без проблем. Хотя специалисты из инквизиции сплошь и рядом пользовались чарами расширения пространства…

Затем он вернулся к Еве и Оксанке. Шаги гулко отдавались под сводами опустевшей станции. Почему-то здесь не осталось ни души, хотя после инсценировки взрыва должны были прибежать хотя бы полицейские и спасатели. Станция застыла в безвременье, точно вырванная из реальности. Или окутанная коконом путающих чар…

— Оксана, вам придется пойти со мной в управление инквизиции, — сказал Дефоссе, и наваждение развеялось. — Ева… А, черт возьми, я до вечера не смогу уделить вам время, после допроса нужно будет еще поговорить с главой ковена. Лучше отправляйтесь в офис ковена, там неплохая защита, и…

Губы Оксанки подозрительно дрогнули. Ева уже почти видела, как они искривляются в издевательской усмешке, и слышала наивный, с тщательно скрытым ядом в голосе, вопрос: «Нужна защита, да? Боишься?» Еще бы — Оксанка-то работала как все и без всякой защиты, иначе не оказалась бы здесь! И даже проклятие, о котором, скорее всего, ведьмам и колдунам уже рассказали и предупредили об опасности, ее не испугало, потому что она была настоящей ведьмой…

Ева рассвирепела еще больше. Она, самогонщик бы проглотил все на свете, тоже была настоящей ведьмой! И не считала себя ни трусихой, ни бесполезной! Но раз за разом оказывалась за бортом. То ли стараниями Жанны, то ли… из-за того, что мирилась с таким положением дел.

В этот момент, на пустой станции метро, она вдруг осознала, что мириться ей надоело. И тотчас ощутила прилив всемогущества.

В самом деле, почему она должна идти на поводу у Жанны? Что с ней сделают Жанна или та же Элен, которая только считалась главой ковена, а когда дошло до дела, пользы от нее оказалось не больше, чем от бестолкового, лишенного магии сына Жанны? Уволит? Из ковена и ложи невозможно уволить. Город не даст. Сгноит в застенках? Трижды ха-ха. Инквизиция не даст. А может, и город вмешается.

— Я сама поговорю с Элен, — произнесла она после небольшой паузы, во время которой все эти мысли вихрем пронеслись в мозгу.

— Вы? — удивился Дефоссе. — Вообще лучше, чтобы это был кто-то из инквизиции… Вы же не знаете, о чем я собирался ее спросить?

— Для начала — о том, как давно в городе появились неуязвимые подземники, — ответила Ева. Раздражение все нарастало. — Потом — пытался ли кто-то выявлять других неуязвимых тварей и сколько их вообще может быть. Что именно предпринимается по этому поводу и почему не предпринимается. И так далее. Если у вас к ней другие вопросы — зададите их позже. А я поинтересовалась бы именно этим. Значит, я пойду и поинтересуюсь.

В серых глазах Дефоссе блеснуло что-то новое — то ли изумление, то ли восхищение.

— Она тебя не примет, — сообщила Оксанка.

— Поэтому я не буду записываться на прием, — сказала Ева. И направилась к выходу.

Оксанка еще что-то кричала ей вслед. Дефоссе молчал. Потом слабо блеснул портал, и их голоса стихли. Ева не знала, как именно были настроены путающие чары, но следовало поторапливаться.

Она поднялась по неработающему эскалатору, выскользнула на улицу и смешалась с толпой. В толпе говорили о взрывах. На стеклянной двери станции уже висело объявление. «В связи с неисправностью путей работа метрополитена прекращена до 2 февраля. Пользуйтесь наземным транспортом. Приносим извинения за неудобства».

— А я говорю, теракт был!

— Да не было теракта, просто замыкание!

— С таким грохотом? Там вся станция чуть не обрушилась!

— Ну че ты трындишь, тебя ж там не было!..

Ева усмехнулась случайно подслушанному разговору. И правильно, к чему пугать людей несуществующими терактами. Хватит поломки, чтобы не пустить их в метро. Жаль, что нельзя сказать: «Осторожно, хищные подземники! Держитесь подальше от метрополитена, работают маги!» Можно было бы, если бы план Сулея удался. Но тогда это был бы совсем другой мир.

Она подошла к киоску у метро и купила стаканчик кофе. Выпила его, бездумно глядя перед собой и почти не замечая оживленную улицу. В голове было пусто — то ли от недосыпа, то ли оттого, что Ева сама еще не до конца осознала, что собиралась делать. Стоило бы подумать, как строить разговор с главной ведьмой, как добиться от нее ответов, как добиться хоть чего-нибудь, но в сонном мозгу не родилось ни одной идеи. Да Ева и не старалась что-то придумать. Она давно поняла, что, имея дело с ведьмами, бесполезно что-то планировать. Имея дело с тварями — тоже. А уж когда распоясавшиеся твари уже явственно пьют магию, не реагируют на узоры и пытаются увезти куда-то ведьм, притворившись поездом метро…

Одно Ева знала точно. Она больше не собиралась тупо выполнять указания Дефоссе и сидеть на том месте, которое ей указала Жанна. Может, это был зов города, а может, что-то еще… В конце концов, она десять лет посвятила контролю за активностью тварей, всегда пыталась помогать городу, спасать смертных. Она привыкла действовать. И только в последние пару лет, после того случая с сыном Жанны…

Она не додумала. Выбросила стаканчик в урну, втиснулась в переполненный автобус и отправилась в ковен.

Там, как всегда, было людно. Кажется, кто-то окликал Еву и о чем-то спрашивал, и она автоматически отвечала. На банальное «привет, нормально, по делу забежала» не требовалось много сил. А чем-то более серьезным у самой бесполезной ведьмы давно не интересовались.

Кабинет главы ковена располагался на верхнем, магическом этаже. Этаж был не виден снаружи, да и внутри отличался от остального здания. Само здание — бывший многоквартирный дом — было царством веселого хаоса. Искать логику в проектировке не приходилось. Порой, идя в свой отдел, ведьмы оказывались на незнакомом балконе или на кухне другого отдела, стыдливо прячущейся за шторкой, или попадали в больничный отсек, а то и в исследовательские лаборатории.

Но на этаже начальства все дышало сдержанной роскошью и напоминало старые аристократические особняки. По стенам тянулись деревянные резные панели, над которыми мягко, шелковисто переливались текстильные обои со сдержанным узором. Зеленые… Ева бы предпочла светло-серые с лиловым. Она подумала об этом и усмехнулась. Ну да, в следующей жизни, в мечтах или в параллельном мире… Может быть, в игре, в которой была копия города К, и здание ковена, наверное, тоже было.

Этаж пустовал. Простые ведьмы сюда заходили редко. Это была вотчина Элен и неофициального совета ковена — семи или восьми самых опытных и сильных ведьм, которых она собрала вокруг себя. Некоторые из них, по слухам, были старше даже Безымянного. Правда, никаких результатов их деятельности Ева не замечала. Видимо, результаты эти были недоступны пониманию простых ведьм.

Она дернула дверь и вошла в приемную. Мягко и едва заметно пахнуло тонким ароматом духов.

Ведьма, сидевшая за старинным секретером, привстала, готовая броситься наперерез:

— Постойте! Вам назначено? Элен занята!

Главу ковена никто не называл по отчеству. Она была просто Элен, вечно молодой, вечно прекрасной, в стороне от быта, привычных имен и прочих приземленных материй.

— Добрый день, Антонина. — Ева с трудом извлекла из памяти имя секретаря. — Я по срочному делу.

— По какому?

Но Ева уже открыла дверь и вошла в кабинет.

Чтобы открыть дверь, пришлось применить магию. Чтобы закрыть, тоже. Иначе настырная Антонина силком выволокла бы вон незваную гостью.

Элен разговаривала по видеосвязи. На столе перед ней стояла дымящаяся чашка кофе, и пар вплетался в аромат духов, который здесь ощущался сильнее. Кажется, это был «1881». Ходили слухи, что главная ведьма предпочитала этот парфюм, потому что название совпадало с годом ее рождения.

— Да, Марьян… — она бархатно рассмеялась. Потом заметила Еву и настороженно подобралась, а тонкие брови сдвинулись к переносице.

— Позже договорим, прости, — спустя секунду сказала Элен и выключила связь. И уставилась на Еву пронзительным взглядом — не таким, как у инквизиторов, но не менее неуютным.

Ева подошла ближе, придвинула стул для посетителей и села напротив Элен.

— Добрый день, — сказала она. — Вам уже сообщили, что в городе появились подземники, на которых не действует магия?

Главная ведьма, казалось, оторопела от такой наглости. Красивое, чуточку кукольное лицо на миг застыло, в глазах отразилось недоумение. Но уже в следующую секунду она была готова к бою.

— Не много ли ты себе позволяешь, девочка?

Холодный голос напоминал змеиное шипение. Элен взмахнула рукой, сплетая узор, и Ева почувствовала, что запирающие чары на двери развеялись. В кабинет ворвалась Антонина и остановилась на пороге, ожидая приказов.

Похоже, это будет сложнее, чем ожидалось.

Ева вскочила. Ее охватила бесшабашная легкость — спутница самых смелых и самых безрассудных поступков. Можно ли назвать смелостью и безрассудством магическую схватку с верховной ведьмой, ее секретарем и советницами, которые вот-вот сбегутся на помощь? Ева не знала. Но знала, что медлить нельзя.

Она, не церемонясь, вышвырнула Антонину за дверь боевым узором, а потом заварила дверной проем, придав ему свойства железа. Бросила сверху еще пару самых быстрых узоров, какие вспомнила. Проклятие вечной рвоты и липучие чары. Сами по себе они не были серьезной преградой, но могли сбить с толку тех, кто попытается прорваться внутрь.

Потом пришлось уворачиваться от узора Элен.

Кукольная красавица поднялась так резко, что кресло повалилось на бок. Теперь она почти напоминала рассвирепевшую верховную ведьму, а не модель, позирующую в кабинете главы ковена. Почти — но не совсем. Потому что истинную верховную ведьму волновала бы ситуация в городе, а не нахальство подчиненной.

За первой атакой последовала вторая, затем третья. Вспышка — и обездвиживающие чары полетели обратно в Элен, которая непринужденно избежала их, развеяв на подлете. Легкий укол в шею — и горло тотчас сковало невидимым ошейником. Он стремительно затягивался. Ева успела испепелить его ценой ожога за миг до того, как в легких закончился воздух. А навстречу уже с шипением надвигалась огненная стена.

— Вы всегда кидаетесь на тех, кто задает вам вопросы? — прокричала Ева…

…—Что ты себе позволяешь? — повторила верховная ведьма.

Голос ее прозвучал из бесконечной дали, выдергивая Еву из дурмана воображения. Та моргнула, с изумлением осознавая, что прошло не больше пары секунд. И что воображение слишком разыгралось. Как сон наяву…

Так. Нужно вести себя спокойно, иначе то, что она успела представить, сбудется в реальности.

— По уставу ковена каждая ведьма может обратиться к вам, если дело важное и не терпит отлагательств, — сказала Ева как можно смиреннее. — Мы обнаружили опасных тварей, на которых не действует магия. Это важно. Я так считаю.

Еще некоторое время ей казалось, что Элен сейчас не выдержит, вскочит, швырнет боевой узор, и иллюзия воплотится. Но спустя бесконечное мгновение верховная ведьма медленно качнула головой, и огонь в ее глазах погас.

— Да, — неохотно произнесла она. — Это важно. Но тебе следовало сказать моему секретарю. Ладно… Кто обнаружил этих тварей? Каких именно? Когда?

Ева незаметно выдохнула.

— То есть вы о них не знали? Это подземники. Вернее, пока что один подземник…

Она замялась, решая, стоит ли рассказывать об игре и о том, как вели себя подземники там. С одной стороны, главе ковена необходимо было докладывать обо всем. С другой… ведьминская интуиция проснулась и пока еще тихо, но уже настойчиво зашептала, что делать этого не стоит.

Элен доложат. Другие. Обязательно.

Обязательно.

— Инспектор от конгресса инквизиции, Дефоссе, решил проверить активность тварей в метро, — сообщила Ева. — Я обязана его сопровождать. Мы искали подземников с помощью выявляющих узоров, но они ничего не обнаруживали. Потом я заметила Оксану Журавлеву. Она пыталась сесть на поезд и вела себя странно, не реагировала на приветствия, двигалась, как под гипнозом. Поезд оказался замаскированным подземником…

Ева умолкла, заметив, что Элен не смотрит на нее и едва ли слушает. Слова главной ведьмы расходились с реакцией. Она согласилась, что твари, на которых не действует магия, — это важно, но выслушивала Еву без капли внимания, словно не могла дождаться, пока та уйдет. Жаждала вернуться к более важным делам… Интересно, к каким — воркованию с Войным по скайпу?

Пойти, что ли, Войному рассказать об этих подземниках?..

— Продолжай, — равнодушно сказала Элен.

…Не для того ли Ева пришла сюда, чтобы своими глазами увидеть это?

— Что случилось с Оксаной, я не знаю. Ее привели в чувство, и Дефоссе забрал ее в управление инквизиции.

— Понятно, — кивнула Элен. Тон ее не располагал к продолжению беседы.

— Вы слышали о таких подземниках? А может, в городе есть и другие твари, невосприимчивые к магии?

— Не волнуйся, — произнесла глава ковена. Она снизошла до взгляда на Еву, а не сквозь нее, даже до легкой улыбки. — Мы с этим разберемся.

…В городе К. не просто исчезала магия. В городе К. растворялась, расползалась, стиралась сама ее суть. Основа, на которой держался ковен и ложа, и управление инквизиции, и все полезные и бесполезные маги, которые получили когда-то силы, чтобы помогать городу. Должны были защищать смертных от порождений той силы, которая была сильнее городов, уничтожать опасных тварей, следить за руслами магических потоков, вовремя ликвидировать бедствия вроде Некрополя или преступников вроде приснопамятной секты, которая когда-то — совсем недавно, а будто три века назад — хотела установить в мире господство магов над людьми…

Должны были. Но вместо этого главная ведьма равнодушно выслушивала новость о новых опасных тварях. И твари выбирали себе самый вкусный обед.

— Как вы разберетесь? — требовательно спросила Ева.

Кончики пальцев слегка немели, как от сильного волнения. Но боялась она не Элен, а своего запоздалого прозрения. Магия, суть магии — все это таяло и испарялось уже не день и не два. И поразило не один лишь город К. Иначе в нем не хозяйничал бы инквизитор Дефоссе, чувствуя себя как дома, с полного благословения своего друга Безымянного.

Безымянного, скорее всего, держала в столице та же проблема. Если бы беда коснулась только города К., верховный инквизитор давно приехал бы.

Но город К. определенно был эпицентром. Впрочем, как всегда. Он вечно оказывался эпицентром, какое бы магическое бедствие ни разражалось над миром. За редкими исключениями.

Элен помолчала. Вновь рассеянно посмотрела на Еву, и той почудилось, что из зрачков главы ковена на нее глядит что-то еще. Нечто не живое и не мертвое, чему нет названия.

— Мы разберемся. В уставе ковена, кажется, нет пункта о том, что я должна отчитываться о своей работе перед рядовыми ведьмами, — чуть насмешливо сказала Элен.

— Кто-нибудь пытался искать других тварей, устойчивых к магии? Их может быть сколько угодно.

С этой беседой давно уже все стало ясно. Но под призрачным взглядом пустоты Еве вдруг стало очень важно услышать ответ.

— Тварей, устойчивых к магии, не может существовать. Поэтому никто не пытался их искать. Мы проверим, о чем ты говоришь. Это все? Тогда можешь идти.

И Ева вышла в электрический свет приемной.

Окна здесь уже затянула чернильная тьма. «Надо же, — промелькнуло в голове. — Когда закончится эта чертова зима? Не успеешь оглянуться, а дня уже нет».

В кабинете у главной ведьмы было всегда светло, и мягкие рассветные лучи вечно лились в ее окно из ниоткуда, теплые, радостные, неживые.

Ева спустилась ниже, размышляя, куда теперь отправиться. Пожалуй, стоило наведаться домой. Подлатать дыры в защитном контуре и немного поспать. Утренние страхи окончательно выветрились, и перспектива ночевки в квартире, в которой проклятие поразило несчастного спящего колдуна, уже не вызывала ужаса. Что может случиться? Да и ведьмы вон какие спокойные, и инквизиция не объявляет тревогу, и Марьян Войный преспокойно болтает с Элен, вместо того чтобы панически искать, как защитить своих подопечных… За шквалом событий уже подзабылась погоня за неизвестным, который прятался на надзорном посту. Подзабылась его способность проклинать спящих, убивая их разум… А вот спать хотелось все сильнее.

Но сон ненадолго слетел с Евы, когда она вошла в кафе-гостиную и увидела там Дефоссе.

Инквизитор поднялся ей навстречу с одного из диванов. Он сидел в стороне от всех, и перед ним даже не было чашки кофе. Ждал. Ее ждал, Еву. Но зачем?

— Вы разве не собирались допрашивать Оксанку? — сказала ему Ева. — Или что-то случилось? Почему вы прибежали сюда за мной?

Дефоссе усмехнулся, глядя на нее немного странно.

— Ну, во-первых, я же должен встречать свою возлюбленную по вечерам, как вы считаете? — ответил он. — А во-вторых, Оксану мы давно допросили. Вы отправились сюда шесть часов назад. Даже шесть с половиной, — он посмотрел на часы на стене. — О чем таком интересном беседовали с Элен?

— Сколько? — ахнула Ева.

Часы на стене безжалостно подтвердили, что наступил вечер. Наручные часы и часы в телефоне поддакивали им с завидным единодушием.

На лице инквизитора не отразилось ни капли удивления.