Тетрадь (гет)

Кто бы мог подумать, но реальной обстановкой в стране интересовалась не только кучка гриффиндорцев на коврике у камина. «Поттеровский дозор» в тот день слушали в гостиных всех факультетов, в том числе в гостиной Слизерина. Мой мозг занимала серия риторических вопросов. Что делать? Что ждать теперь от Кэрроу? Сражатся? Прятаться? В конце концов, что делал Гарри в Министерстве? Я не сомневаюсь в его благородстве, но я уверена, что Гермиона никогда бы не отпустила его в логово противника только ради спасения горстки маглорожденных, следовательно, была серьезная цель. Напали на Амбридж — так что, это месть? Абсурд. Может, он думал, что найдет там Беллатриссу? Также исключено. А если Волан-де-Морта? Бред, любому дураку понятно, что он не будет восседать на троне посреди Лондона. Враги закончились, переходим к союзникам. Возможно, Гарри хотел встретиться с кем-то из наших, но неужели они не могли найти более безопасного места? Отметается. Значит, он искал какой-то важный предмет или информацию. Информацию… Память услужливо выудила из своих закромов образ толстенной папки с пометкой «Уизли». Интересно, а досье на Перси в ней содержится? Скорее всего, нет. Не удивлюсь, если этот лизоблюд сумел найти подход к новому руководству, поочередно вылизав задницу каждому.

— О чем ты думаешь? — спросил Майкл, дожевав омлет.

— О радужном единороге, — мрачно ответила я.

— Язвим, значит о чем-то личном?

— О чем-то.

— Да ты сегодня просто сама общительность, как я посмотрю. Не из-за вчерашней ли передачи?

— С чего ты взял? — насторожилась я.

— Ну как, все просто. Герой и зубрила — прости, что без имен, сама понимаешь — вместе врываются в Министерство, вместе спасают маглорожденных, вместе убегают. Кто знает, может они и живут вместе в какой-нибудь норе с единственным диваном? Не наводит на мысль?

Как ни странно, на мысль меня действительно не наводило. Несколько минут я тупо смотрела на Майкла, пока мозг заторможено складывал два и два. Сначала я развеселилась, понимая, что Гарри и Гермиона просто друзья и между ними ничего не может быть. Потом я испугалась, вспомнив, как много лет назад ревновала его к каждому двигающемуся предмету. Затем я упокоилась, ведь с ними вместе Рон, а Гермиона любит Рона, а Майкл про это не знает. В конце концов, меня охватило уныние на почве того, что я мерзкая, не доверяющая никому сволочь и до сих пор имею наглость проявлять собственнические чувства к бывшему парню, который уже давно ничем мне не обязан и волен выбирать себе в девушки кого угодно, пусть даже мою лучшую подругу.

— Слушай, Майкл, а не пошел бы ты? Что ты вообще здесь делаешь? Ты же когтевранец, вот и завтракай за своим столом.

Корнер закатил глаза.

— Я же объяснял: Терри не приехал, так что я теперь кручусь в компании Долгопупса. Не злись, я хочу помочь.

— Чем, интересно?

— Общением.

— Спасибо, пока не нуждаюсь, — отрезала я. Утро было отвратительное, и голос Майкла звучал уж слишком навязчиво и самоуверенно. Недалеко от нас сидели братья Криви и что-то увлеченно обсуждали, но, видимо, услышав нашу перепалку, Колин отвлекся и настороженно посмотрел в мою сторону.

— Вот именно, пока. Смотри, я не буду предлагать…

— Кажется, тебе сказали, чтобы ты отвалил, — довольно громко сказал Колин, опустив руку на плечо когтевранцу. Тот снисходительно улыбнулся и спокойно, как умел только он, произнес:

— Еще раз тронешь меня, и я закопаю твою руку под Гремучей ивой.

Колин презрительно хмыкнул. На него, выросшего на постоянных насмешках и оскорблениях более удачливых сокурсников, подобные угрозы давно не действовали. Чего не скажешь обо мне. Эта широкая, светящаяся и слегка высокомерная улыбка Майкла напомнила мне те времена, когда я прыгала от счастья в предвкушении первого в своей жизни свидания с обворожительным когтевранцем — аристократом. Все-таки, если с возрастом мальчики и меняются, то они становятся только привлекательнее.

— Ладно, Джин, когда захочешь поговорить с адекватным человеком, я весь к твоим услугам за своим столом, — сказал Майкл и поднялся со скамьи. Он всегда предпочитал избегать конфликтов и наблюдать за разборками издалека, вооружившись сливочным пивом и чипсами. На обвинения, типа «ты трус, почему ты не дрался вместе с нами со слизеринскими живодерами?» он не реагировал, считая себя выше этих мелких проблем. Безусловно, в нем было что-то малфоевское, но в совершенно другой оправе, без ненависти к маглам или таким, как я. Майкл никогда не кичился своей чистокровностью. Аристократское воспитание и с привитый с детства вкус ко всему изящному, классическому и спокойному были лишь приятной привилегией. Им управляли не правила, прописанные в хрониках древнего рода, а собственные принципы культурного и знающего себе цену человека. Поэтому Рону так не нравился Майкл. Ему, в принципе, не нравился каждый, кто вел себя не как постоянно жующее животное.

— Не нужно было его прогонять.

— Но мне показалось, что он тебя доставал, — растерялся Колин и покраснел, испугавшись своей смелости.

— В любом случае, я бы сама с этим разобралась.

— Ладно, извини…

Я подождала Элли и Кристин, и мы вместе отправились на Защиту. Мне было страшно, но я успокаивала себя, что на второй день учебы Кэрроу, скорее всего, еще не позволит себе убить студентку. Оптимистично, да?

У выхода из Большого Зала нас окликнул знакомый голос. Я обернулась и с трудом узнала (а узнав, поспешила подобрать челюсть с пола) в невзрачной девчонке Лаванду Браун. Наверное, сейчас она была похожа на себя в детстве, но я такой ее плохо помню: полностью соблюденная школьная форма, включая удлиненную юбку, наглухо застегнутую блузку, черные туфли без каблуков, и полное отсутствие косметики на лице. Без килограмма черной туши на светло-русых ресницах глаза на лице найти было крайне затруднительно.

— Браун? — не веря своим глазам, спросила Кристин.

— Вы сейчас на защиту? Я хотела предупредить, — сказала Лаванда, глядя мне в глаза. За ее спиной маячила Парвати, также спрятавшая свою яркую индийскую внешность за серыми шмотками.

— Что случилось? — спросила я.

— Кэрроу, — Лаванда боязливо оглянулась и понизила голос до шепота, — он ужасен. На вашем месте я бы переоделась перед уроком и села за последнюю парту.

— Он не свяжется с несовершеннолетними, — предположила Элли.

— Смеешься? У него взгляд извращенца!

— А у тебя взгляд затравленной овцы! — воскликнула Кристин. К Лаванде она относилось неоднозначно. С одной стороны, ее бесило, что кто-то еще претендует на звание первой модницы школы, и так или иначе приходится отвоевывать себе место под люстрой. С другой — Кристин знала, что бесконечные розовые бантики и безвкусный макияж никогда не затмят ее изысканные платья, привезенные матерью из Франции. — Мы примем к сведенью, но сейчас, извини, мы опаздываем, — добавила она и, ухватив нас с Элли под руки, вытянула вслед за собой из Зала.

Кристин продолжала громко возмущаться вплоть до начала урока, всем своим видом показывая, что ненавидит сам факт существования таких дур, как Браун, и ее не запугать никакими престарелыми извращенцами. Тем не менее, оказавшись в кабинете Защиты, она, недолго думая, бросила свою сумку на самую последнюю парту в дальнем углу, заставила меня и Элли сесть по обе стороны от нее и попросила самых высоких и широкоплечих мальчиков курса сесть перед нами, максимально заслонив от преподавательского стола. И все это как бы в порядке вещей, без отрыва от негодования.

Кэрроу опаздывал. Связано ли это со вчерашними событиями, я не знала, но безумно радовалась любой отсрочке. Ну почему же так страшно? Еще неизвестно, узнал он меня или нет. А даже если и нет, я все равно состою во всех мыслимых списках Министерства. Господи, да я же из семьи предателей! Любой слизеринец наверняка может безнаказанно запустить в меня авадой из-за угла, так что же, мне запереться в башне? Глупости. Но руки все равно безумно холодные.

Почтив, наконец, нас своим присутствием, Аммикус не кричал, как его сестра, не потребовал называть статусы крови, а лишь обвел класс глуповатым взглядом. Я инстинктивно отвела глаза куда-то на ножку соседней парты. Слизеринцы пребывали в счастливом оживлении.

— Работать будем так, крошки, — улыбнулся Пожиратель, обнажая кривые желтые зубы. Кристин изобразила приступ тошноты. — Я должен научить вас распознавать некоторые проклятия, и я это сделаю. Начнем с простенького. Кто знает заклинание Торнус?

Все молчали. Я вопросительно посмотрела на Элли, но та покачала головой.

— Никто? Тогда смотрите.

Кэрроу сделал резкий выпад палочкой в сторону Колина. Через долю секунды он вскрикнул, вскочил с места и поднял левый рукав. То, что я увидела, заставило мой желудок сжаться в конвульсиях. Кожа от кисти до локтя стала бугристой, и казалось, что под ней бегают какие-то насекомые и прокалывают ее изнутри своими шипами, потому что по всей руке то и дело возникали серебристые точки, за которыми неизменно появлялись капли крови. Лицо Колина исказилось от боли, он старался сдерживать крик, но буквально через секунду все исчезло: и кровь, и боль, и шипы.

— Ну, как вам? — поинтересовался Аммикус. Испуганные не меньше нас слизеринцы запоздало заржали. — Запомни, ничтожество, — обратился он к Колину, — уходить с наших уроков запрещено, еще раз выкинешь такой фокус на магловедении — сгниешь в подземельях вместе с братом.

Колин обреченно плюхнулся на место, потирая пострадавшую руку. Джек ободряюще похлопал его по плечу.

— Ублюдок, — прошептала я, не поднимая голову. Вдруг Кристин стала усиленно пинать меня ногой.

— Ты чего это, красотка, оскорблять меня вздумала? — раздался мерзкий голос прямо над моим ухом. Я задрожала от страха.

— Н-нет.

Господи, только бы он не узнал меня, только бы голос не сорвался…

— Ты думала, я не вспомню тебя?

Черт, черт, черт!

— Нет.

— Врешь. Вы знали, что среди нас есть попрыгунья? — спросил он, обращаясь к слизеринцам, и рявкнул: — К доске!

Мне было очень стыдно. Видели бы близнецы, как их маленькая протеже, их гордость, на ватных ногах ковыляет между партами! Чего ты боишься, дурочка? Тебя никто не убьет, это же любому понятно. Подумаешь пару минут унижения и несколько синяков! Как будто ты это не выдержишь. Ведь и не такое выдерживала уже за свою жизнь. Интересно, а Гарри когда-нибудь боялся так же, как я сейчас? Если даже и боялся, то не рассказал бы, и правильно бы сделал, ведь разве можно такой, как я, что-то рассказывать? Трясусь тут, как осиновый лист. Мерлин, нашла время! Успокойся, успокойся, успокойся…

— Покажешь, как ты развлекала меня той ночью? — спросил Аммикус, вызвав новую волну смеха и недоумения. Может я в дополнение ко всему еще и покраснею? Кэрроу продолжил:

— Нет, это были всего лишь жалкие попытки увернуться от заклинаний, а не то, что вы все подумали, Глендстоун.

Слизеринка замолчала и, в попытках остановить рвущийся наружу смех, издала странный хрюкающий звук.

— Но при других обстоятельствах это вполне могло бы сойти за приватный танец, правда, рыжая? Риктусемпра!

Красный луч ударил в десяти сантиметрах от моей левой ноги, заставив отпрыгнуть. Ужасно унизительно, но, тем не менее, это послужило отличной встряской. Еще одна Риктусемпра просвистела над моим ухом, я вздрогнула, но не так сильно, как в первый раз. Теперь фиолетовый луч, пущенный невербально, всколыхнул подол юбки. Не знаю, что это было за заклинание, но не думаю, что что-то серьезное. Поросячьи глазки пожирателя сверкали азартом. Похоже, он будет все время бить мимо, заставляя меня дергаться в разные стороны.

— Танцуй, я сказал!

Очередной луч, направленный практически в голову, вероятно, оставит ожог на щеке. Я старалась не двигаться с места, и чувствовала, что атмосфера накаляется. Кэрроу стал выпускать заклятия все быстрее и быстрее, и всё ближе и ближе ко мне. В меткости ему не откажешь. Ученики, замерев, следили за мной, и даже слизеринцы заткнулись, предвкушая скорую развязку. Начались непростительные.

— Танцуй! Круцио! Круцио!

Скорости Аммикуса позавидовал бы и снитч, умей он завидовать. Я боялась шелохнуться, но понимала, что рано или поздно Кэрроу надоест это представление и тогда его луч попадет в цель. Так и случилось.

— Ты будешь прыгать, тварь!

— Прекратите это! — одновременно воскликнули Колин и Кристин, поднимаясь с места. Кэрроу на секунду остановился и злобно ухмыльнулся.

— Хе-хе-хе, народ просит. Круцио!

Я не знаю, было ли мне больно, когда Том Реддл высасывал из меня жизненные силы, я этого не помню, но я навсегда запомнила это первое в моей жизни Круцио. Я испытала еще много их за следующие месяцы, но с этим не сравнится ни одно. Я чувствовала, что это случится, но морально подготовится к такой боли невозможно, как ни старайся. Тело будто разрывали на куски, мозг вскипел, сердце пропускало удар за ударом. Я кричала так, что три дня потом болело горло. Как оказалось позже, он держал меня под круциатусом всего десять секунд, но для меня они растянулись минут на пятнадцать. Кроме того, я так и не поняла, как я сумела удержаться на ногах и не упасть на каменный пол.

Боль прекратилась, и я, пытаясь выровнять дыхание, с ошалевшим взглядом вертела головой. Все еще плохо соображая, я увидела, как два круцио метнулись к партам и пронзили Кристин и Колина.

— Теперь ваши наказания будут проходить именно так, — сказал Кэрроу, как только крики стихли. — Если хочется вступиться за провинившихся, то сразу становитесь к стенке вместе с ними, чего уж тянуть время. Понятно? А теперь разбиться на пары! Тренируем Торнус, что я показывал вначале. Я приду и проверю, и если хоть у одного из вас я не найду шрамов на руках, то до конца недели проваляетесь в катакомбах!

Чьи-то теплые руки обхватили меня за плечи и буквально оттащили от доски в дальний угол класса.

— Успокойся, тебе уже не больно. Ты же знаешь, боль — это плод твоего воображения, ее нет на самом деле. С тобой все в порядке, слышишь?

Я обреченно кивнула. Странно, но плакать совсем не хотелось.

— Ну, вот и хорошо. Главное, что ты это поняла, а остальное доделают твои мозгошмыги.

— Полумна, он ушел?

— Да. С Кристин и Колином все нормально, им досталось гораздо меньше, чем тебе.

— Меньше?

— Да, секунды три, не больше.

— О, спасибо ему огромное за такое великодушие! — воскликнула Кристин, услышав наш разговор. — Три секунды, какая прелесть! Да я чуть коньки не отбросила! А ты? Джин, он же издевался над тобой!

— Не надо, Крис, — прошептал державший ее за руку Джек, покосившись на слизеринцев.

— Да плевала я! Чтоб он сдох! Урод! А эта дура Браун? «Я бы на вашем месте переоделась» — единственная извилина и та в одном месте! Убила бы обоих!

— Теперь мы знаем, на что они способны, — сказала я. Я не боялась, что Глендстоун и ее дружок Грег Фьери — оба старосты шестого курса Слизерин — побегут жаловаться Кэрроу, они были слишком ленивы и нерешительны (этим они выгодно отличались от своих семикурскников).

— Мы знали это и без подсказки, Джинни! Это вообще противозаконно!

— Теперь законы на их стороне, — подал голос Колин. — Что мы можем? Только терпеть.

Аммикус не вернулся проверить наши руки, да и проверять, естественно, было нечего. Слухи о том, что к трем студентам применили Круциатус, долетели до остальных преподавателей в мгновение ока, и каждый из них, может, за исключением трусливого Слизнорта, пытался оказать нам помощь и поддержку, для начала практически освободив от домашнего задания. МакГонагалл пошла против программы образования и, пользуясь тем, что мы занимались трансфигурацией отдельно от слизеринцев, стала учить нас превращать перья и чернила в бинты и растопырник. Стебль усиленно разъясняла нам успокоительные свойства семян палестинских камышей, не забыв пять раз подробно описать в какой именно теплице и в каком именно углу мы можем найти эти семена при первой необходимости. Флифтик показывал, как наложить на одежду простейшие сглазоотталкивающие чары и призывал тренировать эти заклинания каждое утро, перед тем как выйти из спальни. Но ни один преподаватель не мог защитить нас вне учебной аудитории от слизеринцев, а они даже при Амбридж не чувствовали большей вседозволенности, Я испытала это на собственной шкуре, когда пару дней спустя мне пришлось одной подниматься из подземелий в гостиную. Я тогда еще издали заметила их — Булдстоут, Забини, Грингасс, Паркинсон и Малфоя — но сворачивать было поздно, а шанс, что они не заметят меня, был микроскопический.

— Вы только посмотрите, кто идет! Как тебя занесло сюда, Уизли? — пропела Булдстоут.

— Так же как и тебя, Милли, у нас было зельеваренье.

— Ах, ну конечно, старикашка Слиззи, куда ж мы без него.

— Действительно, — с улыбкой кивнула я, понимая, что несколькими фразами я не оделаюсь.

-Мне кажется, ты что-то недоговариваешь, — громко сказала Панси. — Драко, как думаешь, может отвести ее к Кэрроу?

Малфой скривился и сквозь зубы проговорил:

— Сколько раз я просил тебя не орать, дура! У меня от тебя голова раскалывается.

Паркинсон выглядела так, будто ее окатили ведром воды, она явно не это хотела от него услышать, тем более, в моем присутствии. Но Малфою было на меня глубоко плевать, и, не удостоив меня и взглядом, он развернулся и пошел вглубь подземелий. Блез виновато чмокнул Милисенту в щеку и отправился вслед за другом. Я осталась наедине с тремя рептилиями.

— Поболтаем, Уизли? Не думай, что нам приятно общаться с какими отбросами, как ты, -затрещала Булдстроут, — но нас сжирает любопытство: каково это, быть подстилкой для золотого мальчика?

Я была настроена миролюбиво. Пусть потешится на досуге фантазиями.

— О, ты об этом? Прекрасно, просто неописуемо. А что, у тебя с Блезом проблемы, раз ты интересуешься чужими подробностями?

Булдстроут медленно зеленела, и эстафету поспешила перехватить Грингасс.

— И ему не было противно быть рядом с самой доступной гриффиндоркой? Теперь понятно, почему он предпочел тебя Грейнджер. Лучше уж зубрила, чем шлюха.

— Дафна, дорогая, не тебе учить меня нравственности. Правда, что ты совратила пятикурсника?

— Я тебе не дорогая, поняла?

— Не кипятись, а то штукатурка на щеках потрескается. Кстати, Милли, это и к тебе относится.

— Ну все, тварь, — воскликнула Булдстроут и попыталась быстро и эффектно выхватить палочку, но запуталась в многочисленных кружевах мантии. Но я в любом случае гораздо проворнее. Секунда, и кончик моей палочки упирается Милисенте в горло.

— Ты знаешь, что такое Летучемышиный сглаз? — спросила я. — Десятки мерзких крылатых созданий облепят твое лицо и будут царапать его до крови. Интересно?

— Оставь ее, — быстро сказала Паркинсон подруге. — Кэрроу с нее собьют спесь.

Тем не менее, никакую «спесь» с меня сбивать не торопились. Среди студентов поговаривали, что Снегг, узнав о том, что Кэрроу повадились применять круциатус на уроках, взбесился так, что лопались пробирки с зельями. Откуда у него такая забота о студентах, я объясняла себе только тем, что в школе остались только чистокровные и полукровки, которых, наверное, запрещено трогать.

Сентябрь тянулся, словно сонная муха. Ничего не менялось. Бессмысленные уроки Аллекто вызвали у меня только смех и едкие комментарии. Это чаще всего заканчивалось красными полосами на щеках, но мне не хотелось поддаваться психованной истеричке (за это Элли прозвала меня мазохисткой). Но на Защите я продолжала трястись от страха и ничего не могла с этим поделать. Компанию мне составляла Кристин, но та хотя бы не делала такое испуганное лицо, как у меня. Да, Джинни Уизли тоже умеет бояться. Она боится показаться слабой, а Аммикус, несмотря на то, что складывал слова в предложения чуть лучше Хагрида, каждый урок заставлял меня чувствовать себя трясущимся ничтожеством. Хуже было только Колину: из-за истории с его отцом его унижали еще больше обычного, к тому же, каждый вечер он на глазах у всех ругался с братом, и ссоры едва не заканчивались дракой.

От Гарри не было никаких вестей, и «Поттеровский дозор» молчал. Я регулярно писала родителям. Мама как всегда присылала мне в ответ сладости и несколько сиклей, но письма к посылкам не прилагались. Полагаю, их вскрывали и находили что-нибудь недозволенное, да и сами посылки выглядели настолько облапанными, что я не решалась есть мамины пирожки.

Жизнь сдвинулась с мертвой точки, когда МакГонагалл попросила меня задержаться после урока и вручила список людей, записавшихся на отборочные испытания в команду по квиддичу.

— Не удивляйтесь, что так рано, мисс Уизли, — сказала она, понизив голос. — Я поговорила с деканами факультетов, и мы справедливо решили, что открытие сезона стоит провести на месяц раньше, пока еще относительно спокойно, вы понимаете, о чем я?

— Да, профессор.

— В таком случае первый матч состоится во вторую субботу октября. Попытайтесь набрать достойную команду.

Я лишь вздохнула. Кэти Белл была первоклассной охотницей. Именно у нее и Анжелины я позаимствовала большинство приемов, но она, к сожалению (или к счастью для нее?), закончила школу. Рон — отличный вратарь, если пригрозить ему битой. И Гарри, конечно. Где я наберу такую команду? Слава Мерлину, остались оба загонщика и Демельза.

То, что капитан — девушка, дало ложную надежду гриффиндорцам, что в команду можно попасть благодаря коробке конфет. Приятно, конечно, обнаружить у себя гору таких подарков со слащавыми записочками, которые могут очаровать разве только Чжоу Чанг. Ха, наверное, поэтому прошлый год, когда она была капитаном, был для Когтеврана провальным! Но больше всего меня удивила Кристин, когда та пришла просить за Слоупера.

— Кристин, ты с ума сошла? Я видела, как Джек играл загонщиком, и поверь, это было жалкое зрелище.

— Но теперь он хочет быть охотником! Ну, Джинни! Тебе что, жалко для подруги?

— Мне жалко для команды. Ой, не скули! Я посмотрю.

— Вот и чудненько! Ты сама-то кем играть будешь?

— Как кем? Я охотник, забыла?

— Это ты забыла, что еще и превосходный ловец.

— Ловец и капитан? Нет уж, — засмеялась я.

— Только не говори, что боишься ответсвенности! Если уж Поттер справился, то ты точно сумеешь. И потом, я не сильна в квиддиче, но и троллю ясно, что хорошего охотника найти куда проще, чем сносного ловца.

Кристин была права: мне не найти ловца моего уровня и, тем более, уровня Гарри. Талант не появляется с бухты-барахты. Если такой ловец был среди гриффиндорцев, то его бы давно заметили.

День отборов был ужасен. Оба Кэрроу и слизернцы сидели на трибунах. Дементоры то и дело пролетали над полем на пугающе низкой высоте. Работать было невозможно.

Я взяла трех охотников: Демельзу, Джека, который действительно хорошо выступил (так вот почему он все время пытался поймать, а не отбить бланджер — он путал его с квоффлом), и, ко всеобщему удивлению, Денниса Криви. Он был лучшим из худших, и если бы я нашла ловца, то он остался бы запасным. Вратарем стал Симус . Я не ожидала, что он вообще придет на отбор после нашего последнего разговора, и доходчиво разъяснила ему, что не потерплю разногласий в команде, на что он лишь сдержанно кивнул. Не хочет разговаривать — не надо, достаточно, если он будет только слушать меня.

Кандидатам в ловцы я поставила условие: поймать снитч быстрее меня, причем Кут и Пикс обстреливали нас бланджерами. Четверо из пяти претендентов не справились, а пятой оказалась Ева Скай. Я мысленно приготовилась ловить не снитч, а саму Еву, но она прекрасно летала и на старенькой школьной метле умудрилась поймать золотой мячик раньше меня.

— Отлично! — воскликнула я, приземлившись. — Ты уже летала раньше?

— Только на уроках мадам Трюк. В приюте не было метел.

— Джинни, подумай хорошенько, — прошептал мне Джек с видом великого специалиста. — Она первокурсница! Ей повезло. Вряд ли у нее талант, как у Поттера.

Но и во второй раз ей удалось обогнать меня. Она вовсе не была искуснее и неуклюже дергалась в стороны от каждого бланджера, но каким-то образом она замечала снитч намного раньше меня.

— Как у тебя получается? — восхищенно спросила я.

— Просто, у меня… зрение лучше, чем у других, — ответила Ева, сжимая в ладошке снитч. Внезапно сиреневый луч ударил в девочку, сбив ее с метлы. Я устремила «Чистомет» Рона к земле и поймала Еву.

— Кто это сделал?!

Демельза лишь указала на трибуны, где сидела Аллекто Кэрроу. Сломя голову я бросилась туда. Новоиспеченная команда едва поспевала за мной.

— Вопросы, Уизли? — поинтересовалась пожирательница.

— Да! Будьте любезны, профессор, ответьте, какого черта вы сбили с метлы девочку?

Кончик толстой волшебной палочки уткнулся мне в лицо.

— Знай свое место, Уизли. Я запрещаю этому магловскому выродку летать.

— Она чистокрованая! У нее есть сертификат!

— Она из приюта. В ее сертификат впору жабьи кишки заворачивать.

— Но Криви вы позволите играть? Где же логика, профессор? — усмехнулась я.

К нам подошел Аммикус Кэрроу, и я поняла, что проиграла этот раунд.

— В чем дело, Аллекто? — спросил он, обнажив свои мерзкие зубы. По спине пробежал холодок.

Я повернулась к команде. Еву нес на руках Джек, а Симус держал волшебную палочку наготове. Неужели хотел прикрыть меня в случае опасности? Нет, скорее только себя.

— Деннис, ты в команде. Прости, Ева. Джек, отнесешь ее в больничное крыло, ладно?

— Вот так-то, красотка, — услышала я за спиной. — И дружок твой будет так же на нас смотреть.

Нет у меня никакого дружка, так что не дождешься, ублюдок.

В гостиной я снова застала ссору двух братьев. На этот раз, все было серьезно, потому что их уже разнимали. Деннис вырывался из медвежьего захвата Невилла и кричал:

— Доволен? В отца решил поиграть?

— Ты не слушаешь меня! — кричал в ответ Колин.

— Засунь свои поучения себе в задницу! Ты трус! Только я один пытаюсь что-то сделать! Да отпусти меня, Долгопупс!

Деннис хлопнул дверью спальни.

— Что опять? Зачем вы устраиваете этот цирк каждый день? — спросила я.

— Я ударил его.

— Что?!

— Я ударил его по лицу, — сказал Колин безжизненно. Я вообще не помнила, чтобы он кого-нибудь когда-нибудь ударял, а тут вдруг своего младшего брата, который ко всему прочему, ниже его на целую голову. — Зачем ты взяла его в команду?

— Он неплохо летал, да и больше некого было. Ты должен быть рад.

— Нет, он никогда не хотел играть в квиддич! Он что-то замышляет, но не говорит мне.

— Мне кажется, у тебя паранойя, Колин. Он взрослый парень.

— Ему четырнадцать! Он ничего не понимает!

— Знаешь, это ваши дела. Не впутывайте других, и так проблем по горло.

— Всё разваливается, Джинни. Нам бы хоть какой-нибудь стимул, а то живем, как мухи, как будто ничего не изменилось.

Разваливается? Разваливается? Мне ли не знать. Но нам нужен не стимул, нам нужен человек, реальный человек, способный объединить и повести за собой перессорившихся школьников. Я часто думаю, что, если мы тоже не начнем сопротивляться, как Орден или как «Дозор», нас просто будут использовать в качестве живого щита. Только где найти такого человека? Может Кристин права, говоря, что если Гарри смог сделать это, то и мне не составит труда? Но у Гарри были Рон, Гермиона и слава героя, которую он так ненавидит, а моя слава до сих пор не принесла ничего хорошего, только зависть девушек и посвистывания парней. Кроме того, я слишком легко сдалась на квиддичном поле, и это меня совсем не красит. Когда же я справлюсь с этим глупым страхом!