В день, когда магия замрет (гет)

— Гарри, завтрак… — послышалось от дверей, — Гарри?

Это была Гермиона. Он узнал ее по голосу. Послышались торопливые шаги. Кровать примялась под ней, Гермиона аккуратно коснулась его плеча.

— Гарри? – взволнованно позвала она, — Что случилось?

Тяжело вздохнув, он перевернулся на спину и посмотрел на подругу. Та смотрела на него с неподдельным беспокойством.

— Это просто… — он тяжело вздохнул, — Дамблдор считает, что я похож на Волан-де-Морта, что у нас с ним один дух… это… это неправильно! Я ведь… неужели я похож на него?…

— Конечно, нет! – воскликнула Гермиона, — Но почему ты думаешь, что Дамблдор считал так?

— Вон там, — Гарри махнул рукой туда, куда бросил книгу, — там книга в темном переплете…

Гермиона вытянула шею и вскоре увидела указанный предмет. Подняв его с пола она снова присела рядом с Гарри.

— Полистай.

Гермиона открыла книгу, и ее глаза расширились.

— Как?… — только и смогла пролепетать она.

— Напиши там свое имя, можешь с ним поговорить. Потому что я больше не могу. Не могу с ним разговаривать… — Гарри перевернулся на другой бок. Хотелось просто уснуть.

Гермиона же с готовностью схватила перо и что-то написала. Судя по ее вздоху, она была ошеломлена. После пары минут скрипа пера, Гермиона охнула и затеребила Гаррино плечо.

— Гарри! Гарри! – звала она, — Ты только посмотри!

Гарри нехотя сел и посмотрел на строчку, в которую тыкала пальцем Гермиона.

— Произнеси это заклинание!

Гарри вздохнул.

— Энтринум.

С минуту ничего не происходило, а потом в груди что-то дернуло и Гарри закрыл лицо руками в глухом крике боли. Казалось, горит каждая клетка, вместо крови по венам бежит ртуть, а к шраму на лбу приложили раскаленную до предела проволоку и что есть силы вдавливают в кожу. Это было даже хуже Круциуса. Гермиона, судя по звукам, которые Гарри каким-то чудом еще мог воспринимать, отбросила книгу и склонилась над ним, суматошно не зная как подступится.

— Гарри! – звала она, и в ее голосе слышались слезы, — Гарри! Гарри, что с тобой?

Гул в голове усилился, голос Гермионы стих, затерявшись в его протяжном вое, на место него встали крики и плач, предсмертные голоса Джеймса и Лили. Боль в шраме усилилась, на дальних затворках разума шевельнулась мысль, что это не похоже ни на что – ни на приближение дементоров или Вола-де-Морта, ни на убийства Темного Лорда. По виску стекло что-то мокрое. С трудом разлепив веки, Гарри отнял руки от лица и увидел кровь на своих пальцах. Гермиона с ужасом выдохнула. Гарри понял – его шрам раскрылся и закровоточил. В следующую секунду перед глазами все поплыло, в груди бешено застучало. Гермиона судорожно всхлипнула и потянув Гарри за руку усадила. Он уже не соображал – боль завладела головой абсолютно, руки, ноги были тяжелыми, словно свинцовыми, он уже не чувствовал их. Тем не менее, он смог подняться, навалившись на Гермиону, которая, не переставая всхлипывать, повела его к выходу. Чуть не скатившись по лестнице, они оказались в гостиной. Шум голосов и смеха хлынул в уши Гарри, но потом снова затих, рука снова накрыла шрам, но жжение усилилось и Гарри отдернул ладонь. Люди в гостиной превратились в размытые тени, одни ослепительно сияли, другие чуть меркло. Одна из более ярких теней выпрямилась и кажется заметила их. Потом уши резанул пронзительный крик Гермионы.

— Рон! Помоги мне!

Тень бросилась к ним. Другие, находящиеся в комнате, обратили к ним взоры. В мозг снова прорывались их голоса – вздохи ужаса, вскрики и всхлипы.

— О боже, Гермиона, что с ним?

— Я не зна-а-а-аю…

Гарри опять захлебнулся в холодящем вое. Кто-то начал поддерживать его с другой стороны. Рон – скорее почувствовал, чем подумал Гарри. Потом стало холодно. А потом – снова жарко. Они вышли в коридор.

Сквозь вой снова послышались голоса людей, но потом стихли. Зрение немного прояснилось, Гарри попробовал тряхнуть головой, но головная боль только усилилась. Распахнулись двери – они были в больничном крыле. Мадам Помфри хлопотала над кем-то сидящим на кровати.

— Поттер! – воскликнула она, выронив одну из своих склянок, — Кладите его, кладите!

В следующие пару секунду он уже оказался на кровати. Его очки сняли, под голову положили пару лишних подушек.

— Грейнджер, что вы стоите?! Сотрите кровь!

Гермиона встрепенулась, Гарри почувствовал мокрую ткань на лбу и сморщился – шрам щипал. В груди все еще сильно стучало. Казалось из нее рвется что-то. Вдруг в груди резко дернуло, но, кажется, удержалось, перед глазами вспыхнул белый свет, а потом все стихло. Боль исчезла. Гарри глубоко вздохнул. Открыл глаза. Сел. Все было в порядке. Он провел рукой по лбу – шрам на месте, заживший и гладкий.

— Гарри… — Гермиона с красным от слез лицом бросилась ему на шею и отчаянно заревела, — Прости меня… я не знала… я не хотела… я подумала…

— Гермиона, — успокаивающе проговорил Гарри, — успокойся и объясни почетче, что произошло.

Гермиона отпрянула от него и, вытерев слезы, пробубнила:

— Дамблдор… я спросила у него про Энтариона… в Рождество вы говорили о нем… и Дамблдор сказал, что Энтарион – это Дух магии… и… и… он встречался с ним… давно, перед битвой с Гриндевальдом… и больше его не видел… но он работал над заклинанием, вызывающим этого самого Энтариона… и создал его… но, что бы оно заработало нужна огромная магия…

Энтарион… Гарри задумался… Энтарион… Почему же заклинание, призывающее Энтариона, так сработало на нем. Будто пытаясь вытащить что-то из не… что? Энтарион в нем? Гарри потер свою грудь рукой. Нет… этого не может быть…

— Мне очень жаль… — снова всхлипнула Гермиона, — Я не знала… я не хотела…

Гарри слегка улыбнулся.

— Ну ладно, хватит, — сказал он, — в следующий раз будешь осмотрительней… ты только не казнись, ладно?

Гермиона кисло улыбнулась и стерла слезы. В следующую секунду двери в больничное крыло распахнулись и в лазарет влетела Джессика, необычно бледная с испариной на лбу. Не заметив всю частную компанию, сидящую на кровати, он пересекла комнату и ухватилаьс за рукав мадам Помфри.

— Я не знаю, что произошло… — пробормотала она и ее голос – Гарри четко слышал это – дрожал, — боль в груди… шум в голове… в глазах потемнело… Я не… не знаю… ноги подкосились, я даже подняться с пола не смогла… мадам Помфри… это не?…

— Нет, нет, — быстро подхватила мадам Помфри, — кажется здесь что-то не то… Поттер! Лягте, пожалуйста, я вас еще не осмотрела…

Джессика дернулась и обернулась. Встретившись с Гарри взглядом, она тут же отвела глаза. Она что-то скрывала. Гарри прищурился.

— Что случилось Джес? – спросил Рон, положив руки Гермионе на плечи.

— Не знаю, — пробормотала Джессика, — не знаю как описать. Болела каждая клетка… и как будто из груди пытались что-то достать…

— Это… у меня было то же самое, — протянул Гарри, снова потерев грудь. Значит в Джес то… стоп! В нее же попала частица его магии, тогда, в Рождество! – Гермиона!

Девушка вздрогнула и посмотрела на Гарри.

— Если частица магии одного человека попадает в другого, что тогда случается?

— Если магия, чья была эта частица, была мощнее той, что в том человеке, что эту частицу принимает, то она начинает потихоньку изменять структуру магии, пока не добьется ее полного изменения, — ответила Гермиона на автомате, словно отвечая урок, — а зачем тебе?…

Гарри не ответил. Лишь посмотрел Джес в глаза. Та серьезно смотрела на него. Видимо она тоже догадывалась.

— Гермиона пыталась вызвать Энтариона. – Вдруг сказал Гарри. Джессика вздрогнула. Посмотрела на Гермиону, — Она нашла заклинание в записях Дамблдора. Видимо работа над этим заклинанием не была закончена, — Гарри моргнул, — Черт… я не знаю, что происходит.

— Зато я знаю, что с вами все в порядке, — пихнула ему в руки колбу с лекарством Мадам Помфри, — выпей это и можешь идти. Вы тоже, мисс Паркер, — она протянула тоже лекарство и Джессике. Та, немного рассеяно приняла его и выпила. Рон, прищурившись, смотрел то на нее, то на Гарри и в выражении его лица явственно читалось: «странно, все это…». Гермиона еще никак не могла отойти от шока и слез. Ее волосы были растрепанны, глаза красны и припухши.

— Прости меня… — снова пролепетала она, и Гарри махнул рукой.

— Ну, хватит, хватит, — сказал он, — я тебя не виню. Идемте лучше, мы вроде как собирались на завтрак?

Гермиона кивнула и Гарри, соскочив с постели, повел всех к выходу. Как он был рад, что не пришлось отлеживаться в больничном крыле! Ему, конечно, было больно тогда, а сейчас шрам легонько покалывал, но лучше терпеть эти маленькие уколы, чем сидеть день за днем в этой белой палате. Все-таки странно… надо будет обязательно подумать… да, да, сегодня же вечером… Ой!

С разбегу на Гарри налетела Джинни, обхватив его руками.

— Гарри! Ты жив! Слава богу! – затараторила она, — Мы так испугались, когда увидели, как Гермиона тебя выводит из комнаты… и твой шрам…

— Все нормально, Джин, — улыбнулся Гарри, чуть отстранив девушку, — Все хорошо.

— Но твой шрам!… — воскликнула Джин, непроизвольно коснувшись своего лба, — столько крови… ты еле шел!… и… ах, да! Я же хотела сказать! – ее лицо стало взволнованным, казалось, она шпион, собирающийся доложить об выведанной информации, — За углом твой кузен Да-аа…дли? Дадли, да? Он разговаривает с Малфоем!

— Что?! – воскликнул Гарри. Дадли? С Малфоем?… Малфоем?! Дадли?!!! И тут Гарри вспомнил. Когда Гермиона вводила его в лазарет, ему было очень больно, но он все-таки смог заметить, над кем ворковала мадам Помфри. На кровати тогда сидел Дадли. Да, теперь Гарри был уверен в этом. А потом он ушел… он мог слышать и об Энтарионе и…

Резко отодвинув Джинни с дороги, Гарри широкими тяжелыми шагами пересек коридор, завернул за угол…

Малфой стоял в уголке и с достоинством смотрел на Дадли, скрючившегося перед ним и что-то торопливо рассказывающим. Гарри сделал пару шагов вперед.

— … ввела Поттера, всего трясущегося… его шрам, кажется кровоточил, — тараторил Дадли, — но потом все прошло и эта лохматая девчонка…

— Грейнджер, — подсказал Малфой.

— Да, — торопливо кивнул Дадли, — она сказала, что извиняется… кажется, это было из-за какого-то за-заклинания, которое она использовала… она говорила, что хотела призвать какого-то Э… Эн…

— Энтариона? – выпрямился Драко. Его глаза заблестели.

— Да, да точно! Энтариона! А Поттер сказал, что почувствовал боль и как будто из груди хотели что-то вытащить.

— И?…

— Все, — выдохнул Дадли. – А, нет! Туда еще забежала эта Джессика, выглядящая не лучше Поттера! На сказала, что чувствовала себя также!

— Значит, теория подтверждается, -протянул Малфой, потерев подбородок, — Молодец, Дадли, ты хорошо справился со своей задачей и на этот раз. Что ж, думаю, ты заслужил награду, — и с этими словами он вытащил из сумки бутылку сливочного пива. — Там огненный виски, как я и обещал.

Дадли схватил вожделенную бутылку и прижал к груди. А Гарри потерял контроль над собой. Сдела пару стремительных шагов, положил руку на плечо кузена и, когда тот обернулся, что есть силы дал кулаком ему по лицу. Тот не удержался и упал. Малфой присвистнул. И замер под действием замораживающего заклятья. С ним Гарри решил разобраться позже. Он обернулся к все еще валяющемуся на полу Дадли.

— Предатель, — выплюнул он, — Ты хоть знаешь, что наделал? Ничтожество! Ты поменял миллионы жизней на чертову бутылку огненного виски!

— А что ты от меня хотел? – вознегодовал Дадли, — Привез меня сюда, запер в четырех стенах, где я кроме родителей никого не знаю! У меня уже кончаются сигареты! И что с твоего позволения мне пить? Чай?

— Да с сегодняшнего дня ты будешь пить исключительно воду! – крикнул Гарри, выхватив бутылку из рук кузена и с силой швырнув ее на пол. Та крякнула и разбилась, а Дадли взвыл от разочарования, — Вот твой виски! И коль ты так хочешь его испить, пожалуйста, вылизывай пол! Все будут знать, как ты жалок Дадли! Запомни. ТЫ НЕ ДОМА! Слышишь?! Не дома! Здесь я не позволю тебе хозяйничать. Это МОЙ дом! И МОИ правила! Поднимайся, сейчас мы с тобой пойдем завтракать!

И с этими словами, схватив кузена за шкирку, Гарри рывком поднял его на ноги. Джессика, Рон и Гермиона ошеломленно смотрели на него.

— Гермиона, Дежссика, обработайте Малфоя, чтобы он забыл, что этот жирдяй ему разболтал.

Девчонки резко бросились к слизеринцу и спустя пару секунд он уже шел на завтрак, забыв, зачем завернул в этот уголок. Гарри же ткнул палочкой в Дадли и тот, как ошпаренный дернулся.

— Иди вперед, — жестко сказал Гарри.

Дадил послушно пошел в большой зал, время от времени дергаясь, чувствуя острые тычки Гарриной палочки. Вскоре они оказались у дверей в большой зал. Гарри распахнул двери и схватив Дадли за рукав потянул его внутрь. Ученики завтракали. Болтая, но увидев процессию у входа, уставилась на нее.

— Всем внимание! – крикнул Гарри, заставляя обернуться к себе уже всех, сидящих в этом зале, — Посмотрите на него! – он дернул Дадли вперед, показывая его всем, — Его имя Дадли Дурсль и он мой кузен! А еще он ПРЕДАТЕЛЬ!

О залу пробежал шепот, некоторые стали показывать на Дадли пальцем. Преподаватели всполошились, профессор МакГонагалл приподнялась на своем месте.

— Он продавал информацию мистеру Малфою, — все обернулись к Драко, который сложил руки на груди и уже набрал воздух, что бы крикнуть: «не правда», но не успел, — за бутылку виски! Мистер Малфой, можете не доказывать нам ничего – то, что ваш отец – пожиратель смерти и вы передаете ему все, что только можете узнать, знают все. Но с сегодняшнего дня… Дадли. Признаешься ли ты, что продавал информацию Малфою?

Дадли молчал.

— Я спросил тебя, Дадличек, — протянул Гарри, — ты признаешься? Тебе не поздоровится в любом случае, а так ты и его заставишь пострадать.

— Да, я продавал ему информацию, — отчеканил Дадли.

— Что ж… — Гарри усмехнулся, — С сегодняшнего дня я объявляю, что Драко Малфою запрещается отправлять письма.

— Драко Малфой теряет значок старосты, — поддакнула профессор МакГонагалл, — И место в команде Слизерина.

Малфой сидел белый как полотно. Его, полный ненависти взгляд, скользил от Гарри к Дадли и обратно.

— А теперь вернемся к Дадли, – напомнил Гарри, — с этого дня ему запрещено покидать свою гостиную. С этого дня ему нельзя отвечать ни на любые вопросы. С этого дня, Дадли, — он обернулся к кузену, — я буду следить за тобой. Еще один поступок в районе этого и ты узнаешь, что значит иметь кузена волшебника.

— Ха! – усмехнулся Дадли. – С какой стати? Чего мне боятся? Ты никогда не поднимешь на меня руку! Это я бил тебя с самого детства.

— Что ж, моя очередь, — отчеканил Гарри, — Мы собирались завтракать, не так ли?

Гарри протянул руку, и содержимое тарелки Дадли поднялось в воздух и, пролетев весь зал, приземлилась прямо на своего хозяина. Тот тупо хлопал глазами, а сидящие в зале истерически засмеялись.

— Вот ты и позавтракал, — холодно отметил Гарри и, схватив его за рукав, потянул его вон из зала. Пересек пару коридоров и оказался у портрета Толстой Леди.

— О боже, Гарри, что с ним? – воскликнула она.

— Он – предатель, — только и сказал Гарри, — Свобода.

Портрет отъехал в сторону и Гарри потащил Дадли дальше. Распахнул дверь в апартаменты Дурслей и впихнул Дадли туда. Дядя Вернон, пытающийся вникнуть в суть прошлогодних Ежедневных Пророков уставился н них сначала ошеломленно, но потом ело лицо побагровело. Тетя Петунья бросилась к своему «пусеньке», узнать, что случилось.

— Что происходит? – взревел дядя Вернон, — Какого черта мой сын весь черт знает в чем? Отвечай, наглый мальчишка!

— Та, видимо, когда я привез вас сюда, я забыл кое-что уяснить, — терпеливо начал Гарри, — Хогвартс это МОЙ дом. Это не Тисовая улица, это даже не обычная английская школа – это МОЙ МИР. МИР, где идет ВОЙНА. Война, которую ВАМ не понять! Которую мы ведем за ВАШЕ спокойствие!

— Не смей повышать на нас голос! – взревел дядя Вернон, — Да мы же…

— Не надо мне говорить об ваших заслугах! – вышел из себя Гарри, — Ни о вашей заботе и попечении! Это смешно! День за днем тогда я жил, мечтая о ночи, что бы лечь в Неудобную постель и ЗАБЫТЬСЯ! О боже, не научись я освобождать свою память от боли унижений, я сошел бы с ума! И не говорите мне о своих заслугах! Я вернул свой долг, забрав вас сюда! Я спас вас от не минуемой смерти! Все! Я больше ничего вам не должен! И теперь ВЫ послушаете МЕНЯ, потому что я, черт возьми, здесь ГЛАВНЫЙ, а не вы! Здесь я знаю всех, а вы никого! Здесь выслушают меня, а не вас! Так что поперхнитесь своими оскорблениями, потому что ваш сын – предатель! Это вы сделали из него предателя! Вы слишком слепы к нему! Да он продал ценную информацию за БУТЫЛКУ ВИСКИ!

— Дадличек, ты?… — пролепетала Тетя Петунья.

— Ты лжешь! – крикнул Дядя Вернон. Дадли молчал.

— Зачем мне лгать? – взмахнул руками Гарри, — я не Дадли, что бы сбрасывать свою вину на других!

— Хватит оскорблять нашего сына, гаденыш! – крикнул дядя Вернон.

— Следите за выражениями. Моих силах сейчас посадить вас на хлеб и воду. Дадли вот теперь запрещено покидать гостиную.

— Я не боюсь, тебя, мальчишка! – побагровел мистер Дурсль.

— И я! – вдруг обрел дар речи Дадли, — Все еще не боюсь.

Гарри не ответил. Он взмахнул рукой и кровати дяди и кузена лишились перин, подушек и одеял, обнажив деревянные балки.

— Хотите еще что-нибудь сказать? – спросил Гарри, — Нет? Что ж, спокойной ночи.

И, развернувшись, он ушел, напоследок хлопнув дверью.