Гарри Поттер и новая семья. Первый курс (джен)

 31 октября 1983 года

— Ой, котик! Ты что тут делаешь? Тебе тут нельзя!

Маленькая девочка в черной остроконечной шляпе, из-под которой выбивались белокурые локоны, и в черной же мантии с блестками выбежала на проезжую часть и, отбросив метлу, подняла на руки мокрого, дрожащего от холода черного котенка.

Нет, она прекрасно знала, что маленьким девочкам на улице нельзя отходить от родителей и уж тем более нельзя выбегать туда, где ездят машины. Мама повторяла ей это каждый раз перед тем, как выйти из дома, и она всегда ее слушалась. Для своих четырех лет она вообще была очень умным и послушным ребенком, и, может быть, поэтому родители и совершили роковую ошибку, всего на секунду отпустив ее руку, пока раскрывали зонты.

А вот мама-кошка, наверное, не такая хорошая, как ее мама, и совсем не объяснила своему ребенку про то, что улица опасна. Особенно ночью и особенно для черного котенка, которого в темноте так легко не заметить. Хорошо, что девочка увидела его до того, как что-то случилось. Сейчас она быстренько заберет его с улицы и тут же вернется назад, к родителям. Может быть, она даже уговорит их оставить котенка у себя на то время, пока они собирают конфеты, а уже потом пойти искать котейкину маму. Ведь черный котенок прекрасно подойдет к ее ведьминскому костюму, который она надела в честь праздника со странным названием Хэллоуин.

— Элин, нет!

Девочка повернулась, чтобы побежать к застывшей от ужаса маме, и в этот момент в ее глаза ударил ослепительный свет фар.

— Хэллоуин — это ночь, когда ткань реальности рвется, пропуская в мир невозможное... — услышала она чей-то насмешливый голос.

«Это про мой костюм? — успела подумать она. — Ой, как жалко, что он порвался, мама заругается...»

А потом был сильный толчок и вздыбившийся асфальт врезался ей в затылок. Боль от удара она уже не почувствовала.

 31 октября .... года

Холодный дождь, перемежающийся снегом, шел, не переставая, уже вторую неделю, пропитав собой все вокруг. Отсырели ботинки, отсырели брюки, отсырел плащ, пиджак под плащом и рубашка под пиджаком. Даже красный человечек на светофоре, казалось, тоже отсырел и поэтому никак не желал превращаться в зеленого.

Мужчина вздохнул и с тоской посмотрел на стоящий на другой стороне улицы автобус. Кой черт его дернул ехать в эту забытую богом промзону на транспорте?! Не хотел в пробках стоять, придурок, думал, что на метро быстрее? Ну да, было бы быстрее, если бы между остановкой метро и заводом не построили скоростную трассу, через которую нельзя пройти пешком. А теперь выбраться отсюда можно только на ходящем раз в полчаса автобусе, каковой ухитрился подъехать как раз перед тем, как светофор переключился на красный, и который вот-вот уедет. А это значит, что следующие тридцать минут ему придется или стоять под ледяным дождем на остановке, или идти вдоль автострады пешком.

Мужчина повернул голову налево и посмотрел на едва заметные сквозь пелену дождя отблески фар. Ладно, машины вроде бы достаточно далеко, чтобы ему хватило времени на небольшое нарушение правил дорожного движения. Он припустил бегом по переходу и уже почти пересек улицу, когда услышал визг тормозов, тщетно пытающихся остановить несколько тонн железа на скользком от мокрого снега асфальте.

— Хэллоуин — это ночь, когда ткань реальности рвется, пропуская в мир невозможное... — голос, казалось, смеялся над ним, и мужчина еще успел подумать, что слышать воображаемые голоса в его возрасте — не самый лучший признак, и ему надо будет обязательно рассказать об этом врачу.

А потом был сильный толчок и вздыбившийся асфальт врезался ему в затылок. Боль от удара он уже не почувствовал.

 10 ноября 1983 года

Окружавшая ее темнота отступила, сменившись хороводом цветных пятен под веками. Головная боль, кажется, утихла, и это позволило ей слышать голоса, но он не мог понять ни слова из того, о чем они говорили.

Стоп, а почему она подумал о себе в мужском роде? Она же девочка? Или... Он/она попытались вспомнить, кто он/она такое есть. Ну да, он совсем недавно примерял костюм ведьмы на Хэллоуин, там еще было такое милое платьице, а если платье, значит, она — девочка? Так? Ну да, похоже.

Она попыталась вспомнить, что было до этого. Кажется, она совсем недавно отметила свой четвертый день рождения. Она даже знает цифру четыре и знает, что это — как пальцев на руке, только без одного. А одного пальца нет потому, что нечего было совать его туда, куда собака хвост не сунет, и хорошо еще, что Митрич вовремя рванул рубильник и станок не успел затянуть всю руку. Ладонь потом врачи сложили по кусочкам, но вот мизинец спасти так и не удалось. Впрочем, он уже давно работает за компьютером, а мышку можно держать и четырьмя пальцами.

Нет, погоди, там была не мышка, а котенок. Ну да, маленький черный котенок, которого она спасла от автобуса, на который хотела успеть, чтобы собрать конфеты в той промзоне. Или нет...

От попыток разобраться ее голова снова разболелась и она с облегчением нырнула обратно в темноту.

 12 ноября 1983 года

— Как я уже говорил, миссис Олсен, с телом вашей дочери все в порядке, внутренние органы не повреждены, а сломанные ребра быстро заживают. Удар по голове был куда опаснее, череп был пробит и осколки костей задели мозг. Просто чудо, что при этом не произошло заражения. К счастью, после операции мозговая активность определенно изменилась к лучшему. Ваша дочь уже вышла из комы и в любой момент может прийти в себя.

— Вы сказали, ее мозг поврежден?

— Очень небольшой участок, и мы пока не можем сказать, как именно это повреждение на нее повлияет. Возможно, что вообще никак, мозг достаточно гибкий орган и может перестраиваться, чтобы компенсировать поврежденные части.

Она слышала голос и понимала, что говорят о ней, но слышала и понимала как-то странно, как будто двумя парами ушей, расположенными на двух головах. Причем первая голова понимала речь как набор понятных звуков, складывающихся в слова, которые можно было разобрать, но значение которых ей было непонятно: «мозг», «активность», «кома»...

И наоборот, для второй ее головы то, что она слышала, было лишь невнятным бормотанием, зато как только первая голова разобрала и повторила эти слова, вторая тут же объяснила ей их смысл — уже не словами, но понятными образами. Мозг — это то, что у нее в голове, мозговая активность — это значит, она стала думать, а кома — это то, что с ней было, пока она не думала.

Она попыталась открыть глаза, но не смогла это сделать, попыталась поднести к лицу руку, но тоже безуспешно.

— Хсс-шш-кхххх... — горло пересохло и вместо слов получился только невнятный хрип. Она сглотнула слюну и попробовала снова.

— Поднимите мне веки! — Господи, откуда это взялось и откуда у нее в голове изображение жуткого монстра с огромной головой и веками, волочащимися по полу? И почему ее рот произносит звуки так, как будто никогда раньше их не произносил?

— Элин, ты очнулась!

— Меня зовут Элин?

* * *

— Ну хорошо, — мужчина в белом халате, которого все называли доктор Грин, оторвался от своих записей и посмотрел на нее поверх очков. — Итак, ты не помнишь, как тебя зовут.

— Вы сказали, что мое имя Элин.

Речь давалась ей с огромным трудом, потому что ее половина, которая умела говорить по-английски, могла составлять только простые фразы. Вторая же часть ее сознания хоть и знала намного больше слов, но произносить английские слова не могла.

— Да, я так сказал, но сама ты этого не помнила?

— Нет, извините, — она подумала. — Мне нравится имя Элин. Хорошо, что меня так зовут.

— И своих родителей ты тоже не помнишь?

Элин посмотрела на сидящих рядом людей. Так значит, этот высокий блондин с голубыми глазами и резкими чертами лица — ее отец? А женщина — внешне его полная противоположность, невысокая, черноволосая, с круглым миловидным лицом — ее мама? И снова, как и с именем, мелькнула мысль, что ее родители должны быть какими-то другими. Она не помнила, какими именно, но, кажется, намного более седыми и морщинистыми.

— К сожалению, нет.

Этот ответ, видимо, очень сильно их расстроил. Женщина снова заплакала, и Элин вдруг очень-очень сильно захотелось сделать так, чтобы эти слезы прекратились.

— Ты моя мама? Пожалуйста, не плачь. Когда ты плачешь, это плохо, — она перевела взгляд на мужчину, и у нее в голове промелькнул еще один образ. — Ты большой и сильный. Можно сесть на плечи и кататься.

— То есть память на уровне эмоций частично сохранилась, — доктор Грин достал из папки какие-то листы и разложил их на столике у кровати. — Ну ладно, Элин, теперь посмотри на меня. Я буду показывать тебе разные картинки, а ты говори все, что придет тебе в голову.

— Красный мяч. Собака. Кошка. Большой дом. Взрослый мужчина. Ребенок бежит. Книга. Солнце. Буква «Эй». Цифра три...

— Спасибо, милая, достаточно, — остановил ее доктор. — Конечно, нужно больше тестов, но предварительно можно сказать, что мозг вашей дочери работает вполне нормально, за исключением частичной амнезии, конечно. Завтра утром мы переведем ее в обычную палату и начнем курс физиотерапии, чтобы восстановить мышцы. Ну и если все показатели будут в норме, может быть, через неделю подумаем о выписке.

Он подошел к серому ящику, стоящему у ее изголовья, и нажал какие-то кнопки.

— Элин, сейчас ты крепко заснешь, а проснешься уже в другом месте. Не пугайся, пожалуйста, ладно? Ты будешь одна, но если что-то захочешь, то нажми на вот эту большую кнопку, и к тебе сразу кто-то придет. Поняла?

Она кивнула.

— Ну вот и умница. А теперь попрощайся с родителями.

Мистер и миссис Олсен по очереди обняли и поцеловали свою дочь. Кажется, мама опять плакала, но снотворное подействовало очень быстро, и этого Элин уже не запомнила.

 21 ноября 1983 года

Розовые стены, розовая кровать с лежащей на ней розовой пижамой, розовый горшок под кроватью... Подозревая худшее, она подошла к платяному шкафу и попыталась его открыть.

— Ну вот, узнаю свою дочку, — усмехнулся папа, распахивая дверцы. — Как всегда, первым делом — наряды, все остальное может подождать.

— Ага, — Элин стала рассматривать висящие в шкафу платья. Слава богу, помимо розового там присутствовали и другие цвета, а кроме юбочек, платьев и еще чего-то с оборочками, для чего она не знала (и не хотела знать!) названия, присутствовали самые обычные шорты, майки и джинсы. Ладно, пока что ей есть, что надеть, лишь бы ей не стали навязывать то, что не нравится. Ну а скоро она из всего этого ужаса вырастет и уж постарается внушить родителям, какую одежду ей нужно покупать в дальнейшем.

Она закрыла шкаф и продолжила осмотр. Плюшевые зайцы (розовые! Кто вообще придумал розовых зайцев?), кубики с буквами, кукольный домик, коробка с Лего...

— О, конструктор! — это была первая игрушка, которая ей понравилась. Кажется, в ее другом детстве у нее (вернее, тогда еще у него) такого не было.

— А раньше ты была к нему равнодушна, — заметила мама. — Ты предпочитала Барби и Кена.

— Раньше я была маленькая и глупая, — засмеялась она.

— А теперь ты старая и умная?

— Ага. Барби и Кен скучные, — ответила Элин с серьезным видом. — А Лего — нет, он хороший. Он учит... как это... пространственному воображению и мелкой моторике рук, вот.

— Учит чему? — хором воскликнули мама и папа.

— Пространственному воображению и мелкой моторике рук, — терпеливо повторила она. — И нет, я не помню, откуда взялись эти слова, я их просто знаю. И знаю, что они значат.

Элин украдкой наблюдала за реакцией родителей. Надо постепенно приучать их к тому, что она взрослее, чем кажется, и знает, что ей нужно. Если, конечно, она не хочет, чтобы ее продолжали одевать в платьица и дарить на праздники дурацкие куклы.

Реакция была той, что нужно, она удовлетворенно кивнула и повернулась к зеркалу, стоящему рядом со столом с игрушками. Наконец-то ей удалось как следует себя рассмотреть. Ну... ничего так, милый ребенок, если, конечно, забыть про отсутствие волос. Сейчас сложно сказать, но, похоже, лицо у нее мамино, такое же круглое и курносое. А вот ярко-голубые глаза — папины.

— У меня светлые волосы, да? Как у папы? — она провела рукой по отрастающему ежику.

— Да, милая. Их сбрили перед операцией, но не волнуйся, они скоро вырастут.

«Так я потому и волнуюсь, что вырастут, — подумала она. — Судя по оформлению комнаты, мне предстоит носить косички с бантиками, а хуже этого, наверное, ничего и быть не может».

— Дорогая, уже поздно, тебе пора ложиться спать. Но сначала — в ванную, мама тебя искупает.

Она в ужасе закрыла глаза: «Я ошиблась. Хуже может быть».

* * *

— Пап, а сказку на ночь? А то я не засну.

— Только недолго, — мама поцеловала ее в лоб и вышла из комнаты.

— Ну ладно, слушай историю про кота в шляпе, — папа уселся у ее изголовья и раскрыл книгу. — Это был пасмурный день, мы сидели дома и не знали, чем заняться...

— Подожди, — Элин сжала папину руку. — Не нужно сказку, лучше расскажи мне про нашу семью. Я просто не хотела при маме, а то она плачет каждый раз, когда я спрашиваю что-то, о чем должна помнить.

— Хорошо, — он внимательно посмотрел в ставшие необычно серьезными глаза дочери. — Что именно ты хочешь узнать?

— Я уже поняла, что наша фамилия Олсен, тебя зовут Эрик, а маму — Линда, — начала она. — Эрик и Линда... Элин... Вы меня поэтому так назвали?

— Нет, это просто совпадение, — улыбнулся он. — Мы назвали тебя так потому, что Элин — это норвежское имя, которое значит «лучик света». Когда ты родилась, у тебя были красивые белокурые локоны и ты как будто вся светилась.

— А почему мое имя норвежское? Мы же в Англии.

— Это долгая история, — он на секунду засомневался, но все же решил продолжать. — Твоего дедушку звали Харальд, он жил в Норвегии, далеко на севере, и был моряком. Однажды враги напали на его страну и победили всех ее солдат, но дедушка не хотел сдаваться, поэтому он взял к себе на корабль свою семью и других людей, которым грозила опасность, и уплыл в Англию.

— И ты там был?

— Да, но я этого не помню, мне тогда еще и года не было. А вот другие люди помнят и до сих пор иногда присылают нам письма с благодарностями.

— А что потом? — завороженно спросила Элин.

— Ну, у него был свой корабль, он плавал на нем по морю и возил в Англию еду и другие очень важные вещи, чтобы у мирных жителей было, что кушать, а у солдат — чем воевать. А потом... — он замялся, не зная, стоит ли рассказывать об этом маленькой девочке.

— Он умер, да? Я знаю, что значит умер. Это когда ты есть, а потом тебя нет.

— Да, дорогая, — отец погладил ее по голове. — Враги послали против него целую тучу самолетов, его корабль утонул, и мы с твоей бабушкой остались одни. Может быть, ты вспомнишь бабушку Марию? Она была на твоем дне рождения.

Элин отрицательно помотала головой.

— Ну, ты ее еще узнаешь, она часто приезжает к нам в гости. Твое второе имя — Мария, в ее честь.

— А в честь другой бабушки у меня тоже есть имя?

— Нет, — засмеялся отец. — Мамину маму зовут Розамунда, и она настрого запретила нам так тебя называть. Она очень не любит это имя.

Часы на его руке пискнули, отмечая начало нового часа, и он поспешно поднялся с кровати.

— Ну все, тебе пора спать, а то сейчас придет мама и надает нам с тобой по попе. Спокойной ночи, Элин.

— Спокойной ночи, папа, — сонно пробормотала она. — Спасибо, что рассказал мне эту историю. Я тебя потом еще поспрашиваю, ладно?

— Конечно, милая, — отец поцеловал ее, погасил свет и вышел из спальни.

* * *

Итак, ее зовут Элин Мария Олсен, она родилась в Лондоне пятого октября 1979 года и на Хэллоуин чуть не умерла, попав под машину. А еще его зовут Андрей Витальевич Уайт... Нет, не Уайт, а Белый, хотя это одно и то же, но на другом языке. Он тоже родился пятого октября 1979 года, только в другом месте, и в будущем тоже попал (или, точнее, еще попадет) под машину. И тоже на Хэллоуин. Теперь его сознание каким-то образом оказалось в этом теле и смешалось с сознанием Элин.

Они оба помнят свою жизнь лишь урывками, потеряв почти все, что касалось конкретных людей и конкретных мест, но сохранив эмоции и образы. В прошлой жизни он умел читать по-английски и знал много сложных слов, но на слух английскую речь почти не воспринимал и не умел говорить. Она наоборот, понимает устную речь и умеет говорить, хотя еще и не научилась читать и писать. Но зато она может пользоваться новыми словами, которые он ей подсказывает. А вот другой язык она вроде бы помнит, но говорить на нем не может.

Он... Или она? Ладно, раз их тело — тело девочки, то пусть будет она. Так вот, она думает в основном, как взрослый мужчина, но и остатки чувств маленькой девочки тоже сохранились. Например, ей очень нравится сидеть на коленях у папы или обнимать маму, которую она не помнит, но все равно любит. А вот игрушки и одежду она явно предпочитает мальчишеские.

А еще она знает очень многое, но не может применить эти знания на практике. Например, она не может сосчитать, сколько сейчас лет ее папе. То есть, она знает, что сейчас 1983 год (это она выяснила еще в больнице) и что нацисты напали на Норвегию в 1940 году (это она вспомнила из прошлой жизни). Она знает, что надо вычесть 1940 из 1983, но сделать это не может, потому что ее мозг еще не научился считать.

То же самое относится и к чтению. Родители уже подарили ей кубики с буквами, и она уже начала постепенно отличать одну от другой. Конечно, до аварии она еще не могла их все выучить, но начало было положено, поэтому теперь она может воспользоваться знанием из другой жизни. А вот составлять буквы в слова и предложения она еще не умеет, хотя «взрослая» память и знает, как это делать. Наверное, это знание ей поможет, но учиться читать и писать все равно придется заново.

Из ее прошлой жизни всплыло понятие «нейронные связи». Она маленькая, конечно, не знала таких слов, но сама с собой она говорила не словами, а образами. Все умения человека заключены в этих самых связях, по которым идут электрические импульсы. В ее голове уже есть связи, которые позволяют ей ходить, говорить, понимать речь, различать цвета и разные предметы. Но связей, которые позволили бы ей читать и считать, пока нет, их еще только предстоит создать.

Правда, непонятно, каким образом она может думать как взрослый и помнить свою вторую жизнь. Ведь по идее, это тоже должны быть какие-то связи в тех местах, которые отвечают за память и мышление. Но, впрочем, ладно, она подумает об этом завтра.

Она повернулась на бок, привычно засунула в рот большой палец и погрузилась в сон.

* * *

— Эта история не для четырехлетней девочки, Эрик, — Линда неодобрительно посмотрела на мужа. — Она вряд ли поняла хотя бы половину из того, что ты рассказал.

Не отвечая, ее муж подошел к бару и достал початую бутылку вина.

— Я думаю, ты ошибаешься, она прекрасно все поняла, — наконец произнес он, разливая вино по бокалам. — Я еще в больнице заметил, что наша дочь стала какой-то... хм, более разумной, что ли. Ты не обратила внимания, что она и говорит совсем не как ребенок? А теперь еще и «пространственное мышление и мелкая моторика рук»... Линда, она ведь не просто повторяла слова, которые где-то услышала, она действительно понимала, о чем говорит.

Он подал ей бокал.

— За нашу дочь, которая чудом родилась и чудом выжила, — они чокнулись и некоторое время молчали.

— Думаешь, это потому, что ее мозг как-то перестроился после травмы? — наконец, спросила Линда.

— Наверное, — ответил он. — Мы ведь до сих пор плохо знаем, как он устроен. Но какая разница? Элин говорит, думает и чувствует. Ну а память... что ж, это можно пережить. В конце концов, мы и сами не помним почти ничего, что было с нами до четырех лет.

— Я помню трехколесный велосипед, — улыбнулась его жена. — Он был синий и с дурацкими кисточками на руле, которые я сгрызла, и мне было плохо.

— Так это с тех пор ты не съедаешь ни одного лишнего кусочка? — засмеялся Эрик.

— Нет, — она подсела к мужу и обняла его за плечи. — Это с тех пор, как в университете я решила пойти в команду болельщиц. Видишь ли, там играл в баскетбол один симпатичный блондин...

Она на некоторое время замолчала, вспоминая то время, когда они с мужем были молоды и только начинали жить вместе. Затем само собой всплыло воспоминание о том, как врачи вынесли свой приговор: она, скорее всего, бесплодна и ребенок может родиться только чудом. И о том светлом дне, когда чудо таки произошло, и она все же произвела на свет комочек счастья, который спит сейчас в соседней комнате и который они едва не потеряли.

— Как думаешь, стоит отдавать ее обратно в садик? — голос мужа вывел ее из раздумий. — Доктор сказал, что ей надо заново учиться общению с другими детьми.

Линда покачала головой.

— Подумаем об этом после Рождества. И знаешь, раньше я хотела выйти на работу, но теперь думаю, что подожду с этим еще год. Не хочу, чтобы наша дочь запомнила няню лучше, чем нас. Мы ведь потянем по деньгам?

— Потянем, если отложим на время покупку дома, — ответил он. — Конечно, жаль упускать такой хороший вариант, но ты права, пока Элин лучше побыть с нами. А дом купим через год или два, когда она пойдет в школу.

— Тогда я завтра позвоню риелтору и скажу, что мы передумали. Хотя действительно, жаль упускать тот дом в Суррее. И место хорошее — парк, река, школа рядом... Как там называется этот городок? Литтл Уингинг, кажется? Надо будет запомнить.

 15 августа 1986 года

— Три спальни и две ванных на втором этаже, еще одна отдельная комната внизу, ее легко превратить в кабинет или гостевую. В гараже достаточно места для двух машин. И еще, — риелтор улыбнулась, — тут есть просторный чердак, на котором достаточно места, чтобы сделать игровую комнату для вашего сына.

— У нас дочь, — поправила ее миссис Олсен, — хотя я порой и сама в этом не уверена.

— Ох, прошу прощения, — смутилась агент. Она пыталась угадать пол ребенка с того самого момента, как его увидела, и все-таки промахнулась. Имя могло быть как мужским, так и женским, лицо было больше похоже на девичье, но короткая стрижка, джинсы и клетчатая рубашка без единого украшения говорили в пользу мужского пола. Да и все поведение ребенка было скорее мальчишеским.

— Ничего страшного, — засмеялся мистер Олсен. — Элин обожает путать незнакомых людей, прикидываясь мальчиком. Ну что ж, давайте осмотримся.

Сверху послышался топот ног, грохот и чье-то ойкание.

— О боже, что там еще! — Линда недовольно подняла голову. — Элин, негодница, спускайся сюда, а то я сейчас поднимусь и кое-кому станет очень плохо!

— Все в порядке, мам, ничего не случилось, — донесся в ответ испуганный голос. — Я уже иду.

— Ну и как тебе тут нравится, милая? — риелтор сладко улыбнулась сбежавшему вниз по лестнице ребенку. Весь ее опыт говорил о том, что родители становятся гораздо сговорчивее, если дом нравится их детям.

— Я не милая, — насупилась та. — А дом... ну, на первый взгляд ничего, нормальный. А другие варианты у вас есть?

— Есть еще один через два квартала, но этот гораздо лучше. Посмотри, на заднем дворе даже есть калитка, из которой можно попасть прямо к речке, — агент выложила свой главный козырь. Такой активный ребенок непременно должен будет оценить близость водоема.

— Тут рядом река? — она недовольно скривилась. — Значит, летом отбоя от комаров не будет?

— Э-э-э... Нет, комаров тут нет, — к такому повороту риелтор оказалась не готова.

Элин недоверчиво на нее посмотрела, но промолчала и отошла к родителям. Все время, пока те осматривали дом, она внимательно слушала пояснения риелтора, лишь изредка отпуская едкие комментарии. «Тихое место» для нее означало скуку, «классический архитектурный стиль» был старьем, а «недавний ремонт» — наоборот, новоделом. Шикарную ванную, за которую владельцы планировали запросить лишние несколько тысяч, она обозвала «декорациями к Калигуле» и агент лишь подивилась тому, что родители позволяют девочке смотреть такие фильмы. Расставаясь с четой Олсен, она была твердо уверена, что их дочь — самый капризный ребенок на свете.

* * *

— Элин, какая муха тебя укусила? — спросил отец, пока они возвращались на машине в свою лондонскую квартиру. — Ты вела себя, как избалованная принцесса из той сказки, а не как моя дочь.

— Ой, пап, ты что, тоже повелся? — засмеялась та. — Мне там жуть как понравилось! Дом суперский, все остальные были намного хуже!

— Тогда почему...

— Потому что нельзя показывать продавцу, что товар тебе по душе. Это же основы торговли, папа! Кто из нас тут взрослый, ты или я?

— Понятно, — Эрик покосился на беззвучно смеющуюся жену. — Твоя школа?

— Невиновна, ваша честь! — усмехнулась та. — Она сама до этого додумалась, а я всего лишь посоветовала не говорить тебе. Мы даже поспорили насчет того, как быстро ты догадаешься.

— Ну и кто победил?

— Я, — довольная Элин завозилась, устраиваясь поудобнее в своем детском кресле. — Спасибо, пап, теперь мама должна мне одно желание.

— Кроме тайского бокса! — категорически заявила Линда. — И кроме отмены женских дней, эти две вещи не обсуждаются.

Элин разочарованно вздохнула. По этим вопросам у них до сих пор существовали непримиримые разногласия, поскольку любой спорт, подразумевавший удары по голове (а муай тай их таки подразумевал), отвергался мамой и папой единогласно и безоговорочно. На вопрос же о том, каким образом ей предлагается себя защищать, следовали неубедительные ответы в духе «не связываться» и «пожаловаться взрослым».

Сама же девочка, в свою очередь, категорически отказалась ходить на танцы и художественную гимнастику, предложенную ей в качестве альтернативы, а попытка родителей настоять на своем привела к их первой серьезной ссоре, которую удалось преодолеть лишь путем компромисса. Элин согласилась на легкую атлетику, решив, что если ее не хотят учить драться, то пусть хотя бы научат быстро бегать. Родители же, в свою очередь, пообещали, что если в течение трех лет после аварии врачи не найдут у нее в мозгу никаких патологий, то они подумают над какой-нибудь относительно безопасной борьбой.

К счастью, все остальные особенности ее характера, проявившиеся после катастрофы, родители восприняли достаточно легко. Папа так и вовсе расцвел, когда понял, что в качестве подарков его дочь предпочитает не куклы и украшения, а наборы солдатиков, радиоуправляемые танки и вертолеты и, самое главное, миниатюрные автомобили, дома, деревья, стрелки, переезды и массу других компонентов для модели железной дороги 1:76, с которой они оба с удовольствием возились.

Папа также гораздо легче мамы принял и то, что, несмотря на возраст, Элин может рассуждать и действовать как вполне взрослый человек. Возможно, потому, что сам он в свое время был вынужден повзрослеть достаточно быстро, ведь жизнь без отца во время войны и в послевоенные годы была совсем не сахар, и первые свои заработанные деньги он принес домой лет в семь или восемь. Только через несколько лет после войны бюрократы из министерства обороны подтвердили, наконец, что норвежский подданный капитан Харальд Олсен, погибший 22 марта 1943 года при атаке немецкой авиацией конвоя KMS-11, действительно являлся вольнонаемным служащим Королевского военно-морского флота. А поскольку вышеуказанный капитан погиб при исполнении своих обязанностей, находясь на королевской службе, то, следовательно, его вдова и сын имеют право на британское гражданство и все полагающиеся выплаты.

Но и после этого Мария Олсен продолжала жить очень бедно, сохраняя выплачиваемые правительством деньги ради того, чтобы ее сын смог осуществить свою мечту и поступить в Кембридж на авиационного инженера. Там-то Эрик Олсен и познакомился со своей будущей женой — полной противоположностью не только внешне, но и по характеру, и по судьбе. Учившаяся в юридической школе Линда Уолкер была дочерью известных адвокатов и с детства росла в тепличных условиях богатой семьи. Они были настолько не похожи друг на друга, что никто из родни и знакомых не верил, что их роман продлится достаточно долго, но, тем не менее, они счастливо жили в браке вот уже шестнадцать лет.

Правда, подходы к воспитанию у них были очень разными. Папа позволял Элин делать почти все, что хочется, а вот мама старалась воссоздать для нее условия своего детства и на любую идею, казавшуюся ей опасной, от нее следовало категорическое «нет», которое лишь путем долгих и утомительных уговоров постепенно превращалось в «может быть» и, наконец, в «ну ладно, под твою ответственность».

Но одним из маминых категорических убеждений, которое Элин так и не удалось побороть, было то, что ее дочь должна при необходимости уметь себя вести так, как подобает настоящей леди. А это значило, что в дополнение к необходимости носить женскую школьную форму (само наличие которой в Британии стало для девочки пренеприятнейшим сюрпризом), она два раза в месяц должна была надевать до омерзения девчачьи наряды и делать все, что ей велели мама и бабушка. Обычно они или водили ее в ресторан, где полагалось правильно вести себя за столом и пользоваться десятком разных столовых приборов, или отправлялись на какие-то невыразимо скучные мероприятия, на которых собирались дети из так называемых приличных семей.

Это называлось «женские дни», и это было ужасно.

* * *

Телефон зазвонил, едва они вошли в квартиру. Элин метнулась вперед и схватила трубку.

— Резиденция Олсенов, — важно произнесла она. Месяц назад она услышала, как подобным образом отвечал на звонок один из маминых клиентов, и теперь развлекалась, представляя себя жительницей большого поместья с десятком слуг. В конце концов, это Британия или что?

— Пап, это тебя, — она передала трубку отцу и, прикрыв микрофон, добавила, — это та риелторша. Спорим, она уже наша?

— Слушаю. Да, как раз обсуждали... Сколько, вы говорите, они хотят? Что ж, хорошо, завтра мы с вами созвонимся. И вам тоже доброй ночи.

— Ну и? — подняла бровь она.

— Не буду я с тобой спорить, чертовка, — он потрепал дочь по голове. — Они согласны скинуть шесть тысяч при условии, что мы дадим ответ до завтра.

— Наверное, боятся, что я вас отговорю, — счастливо засмеялась Элин. — Пакуем вещи?

— Погоди, — остановила ее мама. — Дочка, повтори правила безопасности.

— Не бегать перед машинами, — начала загибать пальцы она, — не бегать по лестницам, не совать пальцы в розетку, не играть с тем, что горит... — тут она запнулась, но все же продолжила, — не показывать свои способности посторонним. Что из этого я нарушила?

— Способности, Элин. Я отлично слышала, что ты что-то разбила, когда была на втором этаже, но когда мы поднялись, осколков уже не было.

— Эта дурацкая ваза стояла на самом краю стола, — потупилась девочка. — Я сама не заметила, как она упала.

— И конечно сама не заметила, как она починилась? — строго произнесла мать.

Она грустно кивнула.

— Я же не могу делать это осознанно. Просто испугалась, что разбила чужую вещь, и захотела, чтобы все исправилось. Вот она и... — Элин всхлипнула и прижалась к маме. — Я правда не хотела.

— Счастье, что агент ничего не заметила, — мама присела на корточки и заглянула в глаза дочери. — Но все равно, ты должна быть очень осторожной с этим. Представь, что случится, если кто-то узнает о том, что ты делаешь невозможные вещи.

— Я знаю, знаю, — ответила она. — И я тренируюсь, правда, я уже полгода ничего случайно не поджигала. Но я все еще не могу это контролировать, когда сильно волнуюсь.

— Ну тогда я рада, что у меня такая спокойная и рассудительная дочь, — она погладила Элин по голове и улыбнулась ей. — Ладно, иди, пакуй свои вещи. Только учебники пока оставь, я не уверена, что мы успеем переехать до начала учебного года. Возможно, тебе придется походить в старую школу еще какое-то время.

Поняв, что выговор окончен, Элин радостно чмокнула маму в щеку и побежала в свою комнату.

— Да уж, — Эрик подошел к жене и обнял ее за плечи. — Когда я говорю коллегам, что моя дочь — стихийное бедствие, они и представить себе не могут, насколько это буквально. Жаль, что в Англии нет школы, в которой таких детей учили бы управлять своими способностями.

 5 сентября 1986 года

«Что ни говори, — подумала Элин, — но быть ребенком в обеспеченной семье в стране первого мира — это здорово. Куда лучше, чем очутиться в каком-нибудь первобытном племени людоедов или в теле древнеримского раба».

Действительно, хоть ее детское положение и имело определенные недостатки, но давало и массу преимуществ. Кому из взрослых не хотелось вернуться в детство? А у Элин такая возможность была, и она с радостью ей пользовалась. Она увлеченно возилась с Лего и игрушечной железной дорогой, визжала от удовольствия в Диснейленде и — после этого она окончательно смирилась со всеми неудобствами — сорвала-таки голос на Уэмбли, когда там выступал самый настоящий живой Фредди Меркьюри.

Сейчас все ее имущество было тщательно упаковано в картонные коробки и сложено в аккуратную пирамиду у стены. Хотя большая часть вещей, принадлежавших ей до четырехлетнего возраста, давно отправилась в благотворительный магазин или на свалку, оставшегося все равно хватило, чтобы пирамида выросла выше ее роста. Просто удивительно, как быстро человек обрастает всяким барахлом.

Элин счастливо вздохнула и взялась за маркер. «Мои вещи. Распаковать в первую очередь. Личное. Родителям не смотреть» — написала она на последней оставшейся коробке, подчеркнула слово «личное» и еще раз тщательно перепроверила, не расходятся ли заклеенные скотчем клапаны. Эту вещь она никаким грузчикам не доверит, потому что там, под комплектом школьной формы и связкой учебников, которые ей потребуются уже в понедельник, лежала тетрадь с записями о ее необычных способностях, которые ей любой ценой следовало скрывать от посторонних.

А ведь поначалу все казалось таким простым! Освоившись в новом для себя мире и решив первые насущные проблемы, она здраво рассудила, что раз уж оказалась в прошлом, то было бы глупо не воспользоваться знаниями из своей будущей жизни. Например, о том, что через несколько лет начнется бурный рост акций высокотехнологичных компаний, который завершится в начале 2000 года. Или о том, что цена на нефть достигнет минимума в 1998 году, а потом за десять лет вырастет в четырнадцать раз.

Она, конечно, не могла использовать эти знания напрямую и именно сейчас, но знала, что родители откладывают часть денег в какие-то инвестиционные фонды и время от времени советуются со своим брокером. А значит, она найдет способ, как использовать информацию. Деньги, конечно, не главное, но жить с ними будет намного легче, чем без них.

Проблема была лишь в том, чтобы как-то убедить родителей в правильности ее прогнозов. Проще всего, конечно, было предсказать какое-то известное событие, но увы, она (точнее, тогда еще он) в начале восьмидесятых был ребенком и интересовался не мировыми новостями, а беготней по гаражам, мультиками и игрой в войнушку. При попытке вспомнить хоть что-то существенное в памяти возникали лишь смутные обрывки из «Международной панорамы», посвященные проискам американской военщины, да скучные передачи про намолоты зерна и надои молока в закрома Родины. Ну и еще постоянные похороны членов Политбюро, которые как раз в это время один за другим отправлялись на кладбище у Кремлевской стены.

Впрочем, несколько событий из ближайших лет ей все же удалось подобрать. По плану этого должно было хватить, чтобы к началу девяностых родители начали всерьез к ней прислушиваться. Она постаралась составить достаточно запутанные предсказания, чтобы с одной стороны, это было похоже на настоящее пророчество (которое, как известно, никогда не бывает стопроцентно понятным), а с другой, чтобы после того, как оно сбудется, у родителей не было никаких сомнений.

Накануне Рождества 1984 года она решила сделать первый шаг.

— Папа, у нас есть сейф? — спросила она отца.

— Есть, а что? Хочешь спрятать там свою копилку?

— Нет, я хочу, чтобы ты кое-что записал, запечатал в конверт и спрятал.

— Ладно, — засмеялся он. — Но если это записка Санта Клаусу, то боюсь, что ты опоздала. Он уже выехал из своей хижины и не получит твое письмо до следующего года.

— Не говори глупостей, папа, — строго ответила она. — Готов? Пиши: Марти Макфлай отправляется назад в будущее и должен будет помочь родителям, чтобы не исчезнуть.

— Это что, новая игра? Ладно, — он начал писать. — А кто такой этот Марти Макфлай?

— Не знаю, но ты пиши, это важно. Дальше: горбун с пятном на голове станет царем большой страны. Демон из Чернобыля вырвется на волю и накроет крыльями Европу. И нет, я не знаю, что это за Чернобыль такой и где он находится, но ты все равно запиши. И еще: в разорванном городе падет стена и соединится то, что было разъединено...

А потом она вдруг обнаружила себя лежащей на полу и встревоженные родители смотрели на нее сверху вниз.

— Что это было?

— Вы о чем? — не поняла она.

— Ты вдруг закатила глаза и каким-то чужим голосом произнесла... — мама достала бумагу, — вот, я успела застенографировать:

«Придет время, когда скрытый среди несчастий обретет новый дом, но к добру то или к худу — неведомо. Придет время, когда Феникс узнает об этом, но слишком поздно. Придет время, когда развеянный в прах возродится под маской защитника и обманет мудрого, но мудрейший обманет его. Придет время, когда то, что мертво, вновь умрет, но не в последний раз».

— Элин, это точно игра?

— По-моему, уже нет, — неуверенно ответила она.

Спустя неделю Элин, проходя с мамой по улице, вздрогнула от резко включившейся сигнализации и припаркованная рядом машина вдруг вспыхнула ярким бензиновым пламенем. Прибывшие на место пожарные списали все на протечку топлива и случайную искру, но миссис Олсен отлично видела, что перед самой вспышкой от руки ее дочери к машине протянулась тонкая огненная нить.

В январе 1985 года отросшие волосы Элин, которые мама, преодолев отчаянное сопротивление, таки смогла заплести в косу, на глазах изумленных родителей сами собой расплелись и укоротились до середины шеи. В марте, увидев в Таймс фотографию нового советского генсека, мистер Олсен отправился в книжный магазин и, сверяясь с запиской дочери, нашел в русско-английском словаре перевод слова «горб».

В августе, когда вся семья проводила отпуск в Лос-Анджелесе, Элин затащила родителей на премьеру недавно вышедшего в американский прокат, но еще неизвестного в Британии фильма «Назад в будущее».⁽¹⁾ А в апреле 1986 года, увидев сообщение о Чернобыльской катастрофе, мистер Олсен позвонил своему брокеру и передал ему первое распоряжение, основанное на советах дочери, — перестать покупать акции компаний, чья основная прибыль была связана с военными заказами, и сосредоточиться на производителях PC-совместимых компьютеров и программного обеспечения.

Постепенно Элин научилась справляться со своими способностями и даже начала потихоньку с ними экспериментировать, старательно занося результаты в тетрадь. Но вот видения будущего контролю пока не поддавались, и это ее пугало. Хотя такие приступы, как в первый раз, с ней больше не случались, но иногда она вдруг понимала, что крутящиеся у нее в голове смутные картины — не просто фантазия, а описание вероятного будущего. Правда, толку от этого было мало, так как большая их часть была настолько непонятной, что Элин даже не могла описать их словами.

А ведь она хотела всего лишь подзаработать на акциях...

 8 сентября 1986 года

— Добрый день, дети, — мистер Букворм, преподаватель английского языка и литературы в младшей школе Литтл Уингинга, вошел в класс, пропустив вперед незнакомую девочку со светлыми, коротко остриженными волосами и ярко-голубыми глазами. — Это Элин Олсен, новая ученица, ее семья недавно переехала в наш город. Садись туда, Элин.

Он показал ей на свободное место рядом с худым лохматым мальчишкой в круглых очках, замотанных скотчем, повернулся к доске и начал писать на ней тему урока. Элин уселась на стул и полезла в рюкзак за учебником.

— У Поттера подружка! — под общий смех крикнул кто-то с задней парты. — Эй, а ты девчонка или пацан в юбке?

Ага, ну конечно, новенькую надо сразу испытать на прочность. Кто это там вякнул? Тот пузырь с заплывшими жиром глазками?

— Эй, а ты мальчик или свинья в штанах? — в тон ему ответила Элин. Класс снова засмеялся, и толстяк за задней партой побагровел, став еще больше похожим на поросенка.

— Дадли Дурсль, тема? — строго произнес учитель.

— Нет, — коротко ответил тот.

— Останешься после урока.

Элин удивленно приподняла брови, но, видимо, для всех остальных этот диалог имел какой-то смысл, который она не уловила.

— Здорово ты его, — шепнул ее сосед. — Но осторожней, Дадли тупой, но сильный, и его дружки такие же. В этом классе никто не рискует с ними связываться.

— Ну и зря, — она повернулась и посмотрела на него. Странно, обычно она была совершенно равнодушна к одноклассникам, но этот парень ей чем-то понравился, как будто у них могло быть что-то общее.

— Тебя как зовут?

— Гарри.

Элин кивнула новому знакомому и в этот момент почувствовала, как что-то коснулось ее волос на затылке. Обернувшись, она успела заметить, как похожий на крысу сосед Дадли убирает ото рта трубочку — плевалку.

— Не шевелись, это жвачка, — Гарри протянул руку и осторожно отделил от ее волос липкий комок. — Все, вынул. Хорошо, что у тебя стрижка короткая, там ничего не осталось.

— Кхм. Я понимаю, что тебе не терпится познакомиться, Гарри, но не мог бы ты подождать с этим до перемены? — раздался от доски голос учителя.

— Извините, сэр, это я виновата, — Элин среагировала прежде, чем успела сообразить, почему ей хочется защитить соседа.

— Вот как? Но одного извинения мало, юная леди, — мистер Букворм приспустил очки и внимательно посмотрел на нее. — Вы, вероятно, не знали, что в моем классе нарушители дисциплины обязаны ответить по теме урока. Сегодняшняя тема — «Очень голодная гусеница» Эрика Карла. Ты читала эту книгу?

Элин внимательно посмотрела на учителя. На вид вроде адекватный... Ладно, проверим.

— Читала, но мне не понравилось. Слишком детская.

— Вероятно, это потому, что книга написана специально для детей, — улыбнулся он.

— Для детей надо писать так же, как для взрослых, только лучше, — парировала она. — Я не помню, кто высказал эту мысль,⁽²⁾ но полностью с ней согласна.

— И кто же, по-твоему, пишет для детей, как для взрослых?

— Марк Твен, конечно, — не колеблясь ни минуты, ответила Элин. — Он ведь не просто смог написать для детей то, что считается одним из лучших произведений англоязычной литературы. Он ухитрился сделать это дважды!

— А еще? — заинтересованно спросил учитель.

— Из наших — Льюис Кэролл, разумеется, и еще, пожалуй, Киплинг и Толкин. Из иностранных — Туве Янссон и Антуан де Сент-Экзюпери... Да даже сказки Андерсена и то лучше, чем вот это, — она с раздражением ткнула в лежащую на стороне Гарри книгу в яркой обложке, на которой была изображена большая зеленая гусеница с красной головой.

— Ваша точка зрения понятна, мисс Олсен, — учитель откашлялся, и класс замер, предчувствуя недоброе. Когда мистер Букворм переходил на «мистера» и «мисс», это обычно не сулило ничего хорошего. — Полагаю, к следующему понедельнику вы сможете изложить на бумаге свои соображения по поводу того, что могут найти в «Приключениях Тома Сойера» читатели разных возрастов?

— Мои книги еще не распакованы, мы переехали только в эти выходные.

— Возьмите в библиотеке, — ответил он. — Можете сходить туда прямо сейчас, но как только возьмете книгу, возвращайтесь в класс. Если пообещаете никому не мешать, то сможете сразу начинать работать.

— Спасибо, сэр, — Элин встала из-за парты и под сочувствующими взглядами окружающих покинула класс.

* * *

— Извини, это все из-за меня, — виновато сказал Гарри, когда они на перемене вышли в коридор. — Дадли на тебя взъелся, потому что ты села со мной, а он меня ненавидит. Если ты пересядешь, он не будет тебя доставать.

— Не говори ерунду, — отмахнулась Элин. — Мы с этим тюфяком в любом случае сцепились бы.

— И Букворм тебя наказал тоже из-за меня, — словно не слыша, продолжал Гарри.

— Наказал? А, ты про мое задание! — она засмеялась. — Похоже, никто из вас так и не понял! Это не наказание, это награда. Мне было бы скучно читать то, что положено по программе, вот он и дал мне заниматься тем, что интересно. Буду писать нормальное сочинение, а не слушать, как Дадли пытается прочитать из книжки больше трех слов подряд. Мистер Букворм отличный учитель! Надеюсь, другие будут не хуже.

Увы, миссис Мейпл, преподававшая математику и бывшая по совместительству их классной руководительницей, оказалась не столь гибкой, как учитель литературы, и требовала строгого следования программе. То, что Элин, которая предмет не изучала, а вспоминала, ушла далеко вперед, ее не волновало. В методичке было написано, что шестилетние дети должны учиться считать до двадцати, значит, они будут считать до двадцати, а если некоторые особо умные уже заканчивают таблицу умножения, то это их проблемы.

Французский язык Элин из прошлой жизни не знала, и его пришлось учить наравне со всеми. А вот от бесполезного для нее природоведения она отказалась, сдав все нужные тесты еще до начала учебного года, благо, в школе допускалась возможность замены второстепенных предметов. Вместо него она решила учить немецкий, рассудив, что независимо от выбора профессии знание языков ей не помешает.

И на всех уроках она, сама толком не понимая почему, садилась за одну парту с Гарри. Никакой романтической привязанности у нее, разумеется, не было, в этом смысле ее сознание было сознанием взрослого мужчины без порочных наклонностей. Элин просто жалела парня, с которым никто не дружил, особенно после того, как она узнала, что его родители погибли, и он вынужден жить в семье дяди и тети, которые его ненавидят. Да еще и вместе с тем самым Дадли, который, оказывается, приходился ему кузеном.

 26 сентября 1986 года

Элин сидела с книгой во дворе школы, наслаждаясь редким для осени солнечным днем, когда мимо нее пронесся уже знакомый лохматый вихрь.

— Осторожно, Дадли! — успел крикнуть он, прежде чем свернуть в проход между столовой и учебным корпусом.

Она обернулась и увидела, что Гарри преследует пятерка одноклассников. Впереди бежал крысообразный Пирс Полкисс — самый мелкий, но и самый быстрый из них, за ним — Деннис, Малкольм и Гордон, а в самом конце, словно колесный пароход позади скоростных катеров, пыхтел Дадли.

— Вот блин! — Элин бросилась следом за Гарри, на ходу запихивая книгу в рюкзак. Она уже сталкивалась пару раз с этой компанией, правда, всегда в поле зрения кого-то из учителей, так что все ограничивалось лишь словесными перепалками. Но сейчас никого из взрослых поблизости не было и это ее напрягало.

Она свернула за угол, ожидая увидеть впереди знакомую фигуру, но в проходе, заставленном мусорными баками и каким-то хламом, никого не было.

«Куда он подевался?» — подумала она. Проход был слишком длинным, чтобы Гарри успел добежать до конца, а подняться за несколько секунд по прикрепленной к стене пожарной лестнице он бы тоже не успел. Спрятался за баками? Но и там тоже никого не было.

— Я здесь! — раздался сверху знакомый голос.

Элин задрала голову, но в этот момент на нее налетел выскочивший из-за угла Полкисс.

— Попалась! — мальчишка ухватил ее за рукав. — Сейчас мы тебе... Ай!

Из его глаз брызнули слезы, когда маленький, но очень твердый кулак врезался ему в нос. Полкисс взвыл и схватился за лицо, выпустив Элин, и та не стала дожидаться, пока до нее доберутся остальные. Она вскочила на стоящий у стены контейнер, ухватилась за нижнюю ступеньку пожарной лестницы и, подтягиваясь на руках, успела забраться повыше до того, как в проходе появились другие преследователи.

— Эй, ты куда? Струсила? — они стояли внизу, не решаясь подняться вслед за ней. — Давай, спускайся, малявка!

— Нет уж, лучше вы к нам, — пробормотала Элин и полезла наверх.

— Ф-фух, еле ушли! — Гарри подал ей руку, помогая перелезть через ограждение на крыше. — Ты как, в порядке?

— Ага, — она упала на спину и, вспомнив уроки гимнастики, начала восстанавливать дыхание.

— А я уж думал, ты с ними драться будешь, — произнес он, усаживаясь рядом.

— Без шансов, — помотала головой Элин. — С одним я бы еще попробовала, но с пятью сразу... Это не бегство, это тактическое отступление.

Она приподнялась и посмотрела вниз. Компания Дадли стояла внизу и что-то обсуждала, явно не спеша расходиться.

— Похоже, мы тут надолго застряли, — она о чем-то задумалась и строго посмотрела на Гарри. — Ладно, колись, как ты это сделал?

— Сделал что? — его глаза беспокойно забегали.

— Как ты оказался на крыше? Только не говори, что по лестнице, не поверю. Я не видела тебя всего секунд десять, ты не успел бы подняться за это время.

— Э-э-э... ну, понимаешь, меня подхватил порыв ветра... — он замолк, понимая, насколько неубедительно это звучит.

— Ты еще скажи, что тебя закинуло сюда локальное землетрясение, — усмехнулась Элин.

— Ну хорошо, — наконец, решился Гарри. — Только поклянись, что никому не скажешь, а то Дурсли меня убьют, если узнают.

— Как скажешь, — Элин достала из рюкзака томик Киплинга и положила на него руку точно так же, как это делали в детективах, когда там показывали сцены суда. — Библии у меня нет, надеюсь, «Книга джунглей» устроит? Клянусь, что никому не расскажу о твоих тайнах, если только ты сам мне это не разрешишь. Ибо мы с тобой одной крови, ты и я.

Она думала, что это была удачная шутка, но вдруг почувствовала, как книга нагревается и ее ладонь на секунду охватывает разноцветное пламя. Правда, все закончилось быстрее, чем она успела испугаться.

— Что это было? — завороженно спросил Гарри.

— Не знаю, со мной иногда бывает... всякое... — Элин сглотнула и посмотрела на друга. — Не уходи от темы, ты обещал.

— Ну, на самом деле, со мной тоже бывает, как ты сказала, всякое, — начал он. — Вот как сейчас. Я просто хотел перепрыгнуть мусорку, оттолкнулся ногами и вдруг взлетел прямо на крышу, как по волшебству. Звучит неправдоподобно, я понимаю, но так оно и есть.

— То есть, ветер — это, по-твоему, было правдоподобно, — засмеялась она и тут же снова посерьезнела. — А что еще с тобой бывает? Это ведь не в первый раз?

— Однажды тетя Петуния подстригла меня почти налысо, — ответил он, — оставив только хохолок на лбу, чтобы прикрыть шрам. Я всю ночь не спал, воображая, как надо мной будут смеяться в школе, но наутро мои волосы отросли обратно. Меня тогда на неделю в чулане заперли. А потом был тот ужасный дадлин свитер, который она пыталась на меня натянуть. Дадли в два раза толще меня, но свитер никак не налезал, и чем больше она пыталась, тем меньше он становился. Ну и еще однажды парик Мейплихи сам собой перекрасился в синий цвет, хоть я и не уверен, что это было из-за меня...

— Понятно, — она легла на спину, подложив под голову рюкзак. — Получается, фраза «мы с тобой одной крови» — это на самом деле не шутка, она и правда про нас.

— В смысле? — не понял Гарри.

— В смысле, мы с тобой одинаковые. Когда я напугана или взволнована, я могу случайно что-то поджечь. То есть без спичек, просто так. И еще три года назад мама пыталась завивать мои волосы в дурацкие локоны, но они всегда распрямлялись, а когда она заплела мне косичку, волосы сами расплелись и укоротились. И с тех пор они вообще не растут.

Гарри изумленно смотрел на Элин, но она этого не замечала, уставившись в проплывавшие над ней облака. Только сейчас она, наконец, поняла, что все последние годы мечтала встретить кого-то, кто был бы похож на нее.

— А твои родители не ругаются? — наконец спросил Гарри.

— Только если это может увидеть кто-то посторонний. Они не хотят, чтобы меня забрали в какую-нибудь секретную лабораторию для опытов, — она посмотрела на Гарри. — А ты не пытался как-то тренироваться? В смысле, делать что-то намеренно, а не только случайно, когда ты волнуешься?

— Нет, ты что, — тот не на шутку испугался. — Едва Дурсли замечают что-то странное, или даже если им кажется, что они замечают, они тут же запирают меня в чулане и не дают есть. Какие уж тут тренировки!

— Тебя морят голодом?! Но так же нельзя! — Элин вскочила и стала рыться в рюкзаке. — Вот, держи, — она протянула ему бумажный пакет с оставшейся от ланча половиной сэндвича и бананом.

— Элин, тебе не стоит, — начал отнекиваться Гарри, но та его перебила.

— Еще как стоит. Я теперь буду носить с собой двойную порцию, и не вздумай даже сказать «нет», обижусь, — она засмеялась. — В конце концов, тебе нужны силы, чтобы убегать от Дадли.

— Ну... спасибо, — Гарри смутился, не зная, как ему следует реагировать. До сих пор за него никто так не переживал. — Я обязательно отдам тебе долг, не знаю как, но что-нибудь придумаю.

Он положил ладонь на «Книгу джунглей» и засмеялся.

— Ведь мы с тобой одной крови, ты и я... Ух ты!

Книга нагрелась, и его руку точно так же, как и недавно руку Элин, на секунду объяло радужное пламя. Они на некоторое время замолчали, пытаясь осознать, что с ними произошло.

— У меня такое чувство, — задумчиво произнесла, наконец, Элин, — что это не просто обещания. По-моему, нам не стоит их нарушать. То есть совсем-совсем не стоит.

Гарри хотел ответить, но в этот момент снизу донесся громовой рык:

— Поттер и Олсен, я знаю, что вы там! Немедленно спускайтесь!

— Упс, — она подхватила рюкзак и схватила Гарри за руку. — Скорей, тут есть вторая лестница?

— Нет, — обреченно ответил тот. — И нам лучше пошевеливаться, это директор Фрост, а его даже Дадли боится. Мы влипли, Элин.

1) Сейчас это кажется удивительным, но в Universal настолько не верили в успех фильма, что даже не организовали полноценную мировую премьеру. В Великобритании и Ирландии «Назад в будущее» показали лишь в декабре 1985 года, спустя полгода после премьеры в США.

Вернуться к тексту

2) Приписывается Маршаку, Горькому или Чуковскому, но не объяснять же это учителю в английской школе...

Вернуться к тексту

 5 октября 1986 года

— Когда я вырасту, — Элин посмотрела в зеркало и тяжело вздохнула, — я стану премьер-министром и приму закон, запрещающий одевать девочек в платья против их воли.

— Для начала прими закон, запрещающий девочкам бегать по крышам, — засмеялась мама. — А теперь не ной, ты сама виновата и прекрасно об этом знаешь.

— Но сегодня мой день рождения, в этот день я всегда одеваюсь, как хочу!

— Элин, мы уже сто раз это обсуждали, — мама строго посмотрела на нее. — Наказание должно быть соразмерно проступку, иначе оно не имеет смысла. А ты очень серьезно провинилась.

— Может быть, месяц без компьютера... — сделала последнюю попытку девочка.

— Разговор окончен, — мама подошла к трельяжу и достала из него шкатулку с драгоценностями. — Вот, последний штрих.

Она застегнула на шее дочери цепочку с кулоном и помогла ей вдеть в уши серьги. В этот момент дверной звонок издал мелодичную трель и Элин рванулась к выходу: «Я открою!»

— Стоять! — окоротила ее мама. — Папа откроет, а тебе еще надо переобуться.

— Вот черт, — Элин уселась на кровать и начала недовольно стаскивать с себя кроссовки. Она надеялась, что хотя бы про эту деталь туалета, скрытую длинным подолом, мама позабудет, но увы, профессия адвоката требовала внимания к мельчайшим деталям.

— Добрый день, — послышался голос снизу. — Ты Гарри, да? Проходи, Элин сейчас спустится.

Она поспешно затянула ремешки туфель и бросилась было вниз, но, услышав многозначительное покашливание мамы, опомнилась и стала медленно спускаться, придерживая двумя пальцами подол платья. Вести себя так, как подобает юной леди, — это тоже было частью ее наказания.

Гарри смотрел на нее, разинув рот. Если бы не знакомые ярко-голубые глаза, он, пожалуй, и не догадался бы, что перед ним его школьная подруга. Длинное синее платье с зауженной талией до неузнаваемости изменило ее фигуру, походка тоже стала совершенно другая. Макияж придал лицу какое-то незнакомое выражение, и даже ее волосы, обычно торчащие во все стороны, теперь были смазаны гелем и уложены в аккуратную прическу.

— Ух ты! — воскликнул он. — Ты красивая, как...

— Если ты назовешь меня принцессой, я тебя стукну, — Элин посмотрела на озадаченное лицо друга и расхохоталась. — Не обращай внимания, это не твоя вина.

— Э-э-э... вот, я принес подарок, — Гарри протянул ей красную книгу с золотым драконом на обложке. Она досталась ему в подарок от какой-то очень дальней родственницы дяди Вернона, прослышавшей, что тот взял в дом племянника, но не знавшей, как он к нему относится. Дадли, естественно, тут же отнял книгу, но ни разу ее не открывал, забросив в свою вторую комнату, так что она была совсем новой. Это был единственный предмет, который он мог подарить своей подруге.

— «Хоббит»? Ух ты, спасибо! — Элин взяла книгу и на секунду задумалась, как именно юной леди полагается благодарить за подарок. Делать книксен? Или это только перед особами королевской крови?

Так ничего и не вспомнив, она провела Гарри в гостиную, где уже был накрыт праздничный стол. Элин обернулась, убеждаясь, что родители не слышат их разговор и тихонько спросила:

— Так ты все же уговорил Дурслей тебя отпустить?

— По правде говоря, я их и не спрашивал. Они никогда не позволяют мне ходить на праздники, говорят, что я буду их позорить. Но против прогулок в парке они не возражают, так что официально я сейчас где-то там, прячусь от Дадли.⁽¹⁾

— Повезло, — Элин завистливо вздохнула, — а вот меня одну вообще никуда не пускают.

Дверной звонок оповестил их о приходе новых гостей.

— Ну и где моя принцесса? — услышали они веселый старушечий голос.

— Это бабушка Роза, — Элин закатила глаза. — Гарри, будь другом, если я еще раз вздумаю побегать по крышам, дай мне подзатыльник и напомни про этот день.

* * *

Гарри медленно брел по улице, возвращаясь домой. Этот день был, пожалуй, лучшим в его жизни, и он старался растянуть его как можно дольше. Хотя это и был не его день рождения, но он впервые присутствовал на таком празднике и чувствовал себя ничуть не хуже именинницы.

Его накормили вкусным праздничным обедом, после которого ему не надо было мыть всю посуду, как на днях рождения Дадли. Гарри получил огромный кусок торта и вместе со всей семьей радостно аплодировал, когда именинница распаковывала подарки — велосипед, книги, модели для склеивания, детали для железной дороги и — самый желанный — сертификат на занятия айкидо, при виде которого девочка радостно завизжала и, позабыв манеры, бросилась на шею матери.

После обеда они вместе с двумя ее кузенами отправились на реку испытывать модель яхты, которую Элин с отцом собирали в течение года. За этим занятием время пролетело незаметно, и Гарри опомнился лишь тогда, когда родня девочки стала собираться домой. На прощание миссис Олсен всучила ему еще один кусок торта и предложила заходить в гости в любое время безо всякого приглашения.

Единственным, что омрачило Гарри этот день, было четкое осознание того, что у него самого таких праздников не будет никогда в жизни.

— Где тебя носило? — злобно спросила тетя Петуния, едва он вошел в дом.

— Гулял в парке, — ответил он.

— А вот и неправда, — подал голос Дадли. — Мы с парнями везде искали, но тебя там не было.

— Значит, плохо искали, — он захлопнул дверь чулана прежде, чем Дадли успел ответить, и, не раздеваясь, бросился на кровать. После дружной семьи Элин, Дурсли показались ему еще более невыносимыми, чем раньше.

 19 октября 1986 года

С тех пор Гарри стал бывать у Элин почти каждый день, и мистер и миссис Олсен никак не нарадовались, что у их дочери наконец-то появился хоть один друг среди сверстников. Когда же они узнали, что он сирота и живет у родственников, которые его не любят, то даже стали приплачивать приходящей на день няне, чтобы она заботилась и о втором ребенке тоже. Самому Гарри об этом не говорили, потому что он и так постоянно смущался от того, что ничем не может их отблагодарить.

Поначалу ребята, как и положено семилетним детям, играли во дворе или на чердаке, но когда первый энтузиазм Гарри в отношении игрушек прошел, Элин решительно утащила его в самый дальний угол двора и изложила свой план.

— Я думаю, что в нас есть какая-то энергия, которая постепенно накапливается, — объяснила она другу. — Если не давать ей выхода, то рано или поздно она прорвется наружу, поэтому надо постоянно ее использовать. Это как предохранительный клапан на паровом котле, понимаешь? И это работает! Раньше я от любого резкого звука могла что-то поджечь, но как только научилась этим управлять, неожиданные выбросы прекратились. Зато смотри, как я теперь умею! — она подбросила в воздух скомканный лист бумаги и указала на него пальцем. — Да не на меня смотри, на него.

Через секунду бумага вспыхнула и осыпалась на землю горсткой пепла.

— Ого! — восхитился Гарри. — А я тоже так смогу?

— Не знаю, — пожала плечами Элин, — ты же пока ничего случайно не поджигал, но зато взлетел на крышу и смог скукожить тот свитер. А у меня с одеждой не получается, как я ни пыталась. Сжечь — пожалуйста, а вот трансформировать не могу. Может быть, у тебя какой-то другой вид энергии, но пока не попробуем, не узнаем.

— Ладно, — Гарри неуверенно кивнул, — давай пробовать. С чего начнем?

— С моих родителей, — Элин решительно взяла его за руку и повела к дому. — У меня с ними договор, все, что касается способностей, сперва обсуждать с ними, чтобы не было сюрпризов.

 Осень 1986 — весна 1987 года

Дурсли довольно быстро узнали о том, что Гарри целыми днями пропадает в гостях у Элин, но, на удивление, ничуть против этого не возражали. Наоборот, чем меньше они видели своего племянника, тем счастливее себя чувствовали. Тетя Петуния быстро приспособилась нагружать мальчика работой по дому в те дни, когда Элин не могла его забрать из-за тренировок, причем Гарри честно старался как можно лучше выполнять все ее задания, лишь бы его не лишили возможности уходить к подруге. Ну а дядю Вернона радовало то, что ему теперь надо было тратить меньше денег на прокорм лишнего рта.

Единственным, кто оставался недовольным, был Дадли, который лишился своего главного развлечения — охоты на Гарри. Поймать его по дороге в дом Олсенов у него не получалось, да и слишком много лишних глаз было на улице. В школе же его кузен с этой противной девчонкой каждую свободную минуту пропадали в классах, библиотеке или других местах, в которых постоянно был кто-то из учителей.

Даже дома ему не давали поразвлечься как следует, так как Гарри вечно оказывался занят каким-то важным заданием, от которого мама просила его не отвлекать. «Дадличек, милый, Гарри окучивает розы, а ты знаешь, что тут все должно быть идеально! Не трогай его, пожалуйста, лучше иди, поиграй в компьютер»,⁽²⁾ — слышал он каждый раз, когда пытался подобраться к кузену.

Лишившись главного объекта издевательств, его школьная компания начала отыгрываться на других учениках, но и это не принесло Дадли облегчения, так как очень скоро выяснилось, что далеко не все жертвы готовы сносить побои столь же безропотно, как Гарри. Так, у одного избитого ими первоклашки обнаружилось аж три старших брата, к тому же занимавшихся боксом в юношеской секции. Еще несколько жертв пожаловались родителям, после чего на стол директора Фроста легли заявления о неподобающем поведении его ученика. Дадли пока отделывался написанием строчек,⁽³⁾ но он чувствовал, что долго так продолжаться не может.

 7 апреля 1987 года

Гарри закончил закрашивать Африку на контурной карте и удовлетворенно окинул взглядом свою работу. В целом вышло неплохо, хотя кое-где карандашные штрихи и вылезли за пределы континента, образовав неизвестные науке полуострова и заливы. Он не понимал, почему Элин отказалась от таких классных уроков, выбрав вместо них скучный немецкий. Но, впрочем, она всегда была излишне серьезной, и порой Гарри казалось, что она старше его не на девять месяцев, а на девять лет или даже больше.

— Извините, миссис Нитт, можно мне в туалет? — раздался сзади голос Полкисса.

Пожилая учительница кивнула, не отрываясь от вязания. Ей и раньше было все равно, чем занимаются ученики на ее уроках, а теперь, когда до пенсии оставалась всего пара месяцев, она и вовсе перестала обращать на них внимание.

Полкисс прошел к выходу, но возле Гарри словно нарочно споткнулся и прошипел ему в ухо: «Конец твоей подружке!»

Гарри не на шутку встревожился. Из-за несовпадения расписаний уроки у Элин уже закончились, и сейчас она должна была сидеть в библиотеке, сочиняя очередное эссе для Букворма и ожидая, пока освободится ее друг. В библиотеке было безопасно, там всегда кто-то присутствовал...

— Миссис Нитт, можно мне тоже в туалет? — это был Малкольм.

— И мне, — встал из-за своего места Деннис, еще один дружок Дадли.

Гарри с ужасом наблюдал, как два здоровяка выходят из класса, нехорошо на него поглядывая. А вдруг они что-то задумали? Может быть, они сумеют как-то отвлечь библиотекаршу или выманить Элин из безопасного места? Но тогда зачем Полкисс его об этом предупредил? Или это ловушка не на Элин, а на него?

Гарри вздрогнул. Ловушка или нет, но он обязан предупредить подругу. В конце концов, он поклялся отдать ей долг, а это значило, что ему следует забыть про опасность, которая могла грозить ему самому.

— Извините, миссис Нитт, я тоже хочу в туалет, — поднял он руку.

— Да что с вами такое, — до учительницы наконец-то начало доходить, что происходит что-то странное. — Вы что, все отравились в столовой?

— Наверное, — Гарри ухватился за эту возможность. — Салат и правда был с каким-то странным вкусом.

— Обязательно сообщу об этом директору, — миссис Нитт вернулась к вязанию. — Иди, Гарри. И если кто-то еще чувствует себя плохо, тоже идите.

Гарри заметил, как со своих мест поднимаются Дадли и Гордон, и поспешно выскочил из класса, на ходу запихивая в сумку тетрадь. Он очень надеялся, что компания хулиганов не успеет ничего сделать Элин до того, как он ее предупредит.

Он промчался по пустому коридору, свернул на лестницу и уже почти достиг библиотеки, как вдруг выскочивший из-за угла Малкольм с силой ударил его в грудь. Гарри упал на спину, его очки соскочили с носа и отлетели куда-то в сторону. Он хотел закричать, но подскочивший Полкисс успел зажать ему рот.

— Ты был прав, Пирс, он повелся! — радостно произнес подошедший к ним Деннис. — Только не отпускай руку, нам лишний шум ни к чему.

Они подхватили Гарри за руки и за ноги и потащили в сторону пожарного выхода, благо, это было довольно легко. Оба друга Дадли отличались крепким телосложением, а Гарри хоть и отъелся немного за последние полгода, но все равно, для своего возраста весил совсем мало.

Его вытащили в тот самый проход, через который они с Элин убегали осенью, и крепко прижали к стене столовой.

— Уф, — Полкис отнял от его рта руку и с силой ударил Гарри по лицу. — Эта сволочь мне всю руку искусала.

Он замахнулся еще раз, но Малкольм его остановил.

— Погоди, Пирс, сейчас Дадли подойдет. Он просил без него не начинать.

Гарри обреченно закрыл глаза и приготовился терпеть боль. Он не сомневался, что кузен после долгого воздержания оторвется на нем по полной программе.

* * *

«...Таким образом, хотя Путешествия Гулливера и были написаны Свифтом как острая политическая сатира, но выбранная им форма повествования, темп развития сюжета и великолепное владение языком сделали из этого произведения прекрасный образец детской литературы. Конечно, в адаптированном издании сокращают или смягчают многие излишне натуралистичные фрагменты, как, например, тот способ, которым Гулливер потушил пожар во дворце короля лилипутов, или развлечения придворных дам — великанш, а путешествия в Лапуту и страну гуигнгнмов для детей и вовсе не издаются, однако...»

Прозвенел звонок и Элин с сожалением отложила ручку. Получалось вроде бы неплохо, Букворм должен будет остаться доволен. Надо только не забыть проверить орфографию, ужасное английское правописание все еще было ее больным местом. Но с этим она закончит потом, а сейчас пора идти за Гарри.

Она сложила вещи в рюкзак, вышла из библиотеки и собралась спускаться на первый этаж, как вдруг заметила валяющиеся в глубине коридора знакомые ей очки с замотанной скотчем дужкой. Ее сердце замерло от ужаса, она вспомнила, что некоторое время назад слышала за дверью какой-то шум, но, увлеченная сочинением, не придала ему значения.

Элин схватила очки и пулей помчалась в сторону кабинета природоведения. Шедшие ей навстречу школьники едва успевали убраться с дороги и с удивлением смотрели ей вслед.

— Миссис Нитт, где Гарри? — выпалила она, ворвавшись в класс.

— Поттер? Он вышел минут за десять до конца урока, — недовольно ответила та, продолжая вязать. — Ну вот, ты меня отвлекла, я сбилась со счета.

— А Дурсль, Полкисс, Деннис...?

— Они тоже. Какое-то пищевое отравление, — преподаватель наконец-то соизволила оторваться от своего занятия и посмотрела на Элин. — А почему ты спрашиваешь, девочка?

— Вы... — Элин задохнулась, собираясь высказать все, что она думает о старой клуше, но вовремя остановилась. Сейчас было не время для выяснения отношений. — Срочно позовите директора!

— Директора? Зачем? — удивилась миссис Нитт.

— Там Гарри убивают! — Элин повернулась и выскочила из класса. — Они в проходе за столовой!

Думать о том, откуда она об этом знает, было некогда.

* * *

— Дадли, ты оставляешь следы, — Малкольм недовольно посмотрел на товарища. — Если кто-то увидит синяки, у нас опять будут неприятности.

— Да плевать, скажет, что упал, — Дадли с оттяжкой ударил Гарри под дых и, когда тот согнулся, тут же врезал второй рукой в голову, размазывая по лицу текущую из его носа кровь. — Ты ведь не будешь жаловаться, козявка?

— Даддерс, и правда, хватит, — Полкисс настороженно огляделся. Из всей компании он был самым сообразительным, именно ему принадлежала идея, как выманить Гарри из класса. Но теперь он уже и сам был не рад тому, что его план так хорошо удался. Развлечение с каждой минутой становилось все опаснее.

— Ну еще пару раз... — Дадли чувствовал себя как курильщик, дорвавшийся до сигареты после долгого воздержания.

— А-а-а!!! — раздался в проходе вопль, при звуках которого все шесть мальчишек, включая жертву, вздрогнули и невольно втянули головы в плечи. Примерно с таким криком предки Элин наводили ужас на Европу от Гибралтара до Дона, и услышь они сейчас свою пра-пра-правнучку, без сомнения, тут же обеспечили бы ей проход в Вальгаллу без очереди.

Маленькая белобрысая фурия налетела на них, раздавая удары по всему, до чего могла дотянуться. Она очень удачно попала Малкольму по яйцам, поставила Дадли замечательный фингал под глазом и, кажется, еще успела от души врезать по почкам Полкиссу до того, как тот показал ей спину (мелкий крысюк первым понял, что пора сваливать). А потом чей-то таранный удар свалил ее с ног и все, что она успела сделать после этого, — принять позу зародыша и поплотнее закрыть голову руками. Все-таки в схватке с несколькими противниками, которые почти вдвое тяжелее тебя, не поможет никакое айкидо.

Дадли остервенело пинал ее ногами, выплескивая всю накопившуюся злость. Эта мелкая тварь посмела оторвать его от любимого занятия! Более того, она посмела его ударить! Ну ничего, сейчас он преподаст ей такой урок, который она надолго запомнит. Будет знать, как отнимать его игрушки!

Ярость настолько помутила его сознание, что он не слышал ни предостерегающих криков товарищей, ни топота их ног, когда они обратились в бегство. Он опомнился лишь тогда, когда, занеся ногу для очередного удара, вдруг почувствовал, что его держит кто-то намного более сильный, чем он.

— Дурсль! — рявкнул ему в ухо знакомый голос. — Ты допрыгался, мелкий гаденыш, теперь ты так легко не отделаешься. Миссис Мейпл, там были Малкольм, Деннис и Гордон. Их всех — в мой кабинет вместе с родителями. Миссис Нитт, помогите этим двоим добраться до медпункта.

Только тут Дадли заметил, что в узком проходе он уже не один. Директор держал его за шиворот, рядом с ним стояли две учительницы, а поодаль жались в кучку испуганные школьники из разных классов, которых привлек к месту схватки боевой клич Элин.

* * *

— Да как вы смеете! — бушевал Вернон Дурсль, размахивая руками и брызгая слюной. — Мой сын и мухи не обидит!

— Эта сумасшедшая девка сама его ударила, — поддержала его жена. — Посмотрите, какой у Дадлика страшный синяк. Таких, как она, надо изолировать от общества!

— Дурсль, вы идиот, — брезгливо ответил директор Фрост. — Дадли избивал маленькую девочку на глазах у трех преподавателей и половины учеников школы. А уж о том, что они сделали с вашим племянником, я вообще молчу.

— Он первый на них напал, правда, милый? — Петуния повернулась к сыну, и тот буркнул что-то неразборчивое. — Гарри ненормальный, все это знают.

— Настолько ненормальный, что полез один на пятерых? Ну хватит, — директор достал из ящика стола пачку исписанной бумаги. — За год у меня скопилось восемь заявлений от тех, кто пострадал от вашего сына и его друзей, мистер Дурсль. И миссис Олсен уже предупредила, что если мы не примем меры, она с остальными родителями организует коллективный иск против школы. Я не собираюсь доводить дело до такой крайности.

Он встал и широко распахнул дверь кабинета.

— Я исключаю Дадли из школы, — произнес он. — Документы придут вам по почте, а сейчас убирайтесь отсюда.

— Вы не можете! — взвизгнул Вернон. — Наш сын имеет право на образование! В конце концов, мы платим налоги!

— Еще как могу, — холодно ответил директор. — К сожалению, по закону, школа не может просто так выкинуть ребенка на улицу, но для таких, как ваш сын, в нашем округе организована школа святого Брутуса.

Дадли испуганно пискнул, и Фрост посмотрел на него с хищной улыбкой.

— Вижу, ты про нее слышал, мальчик? Да, тебе там будет самое место. Во всяком случае, оттуда тебя уже не исключат. Оттуда вообще никого не исключают, даже самых отпетых хулиганов.

— Я этого так не оставлю, — раздраженный Вернон Дурсль схватил Дадли за руку и потащил за собой. — У меня есть друзья, мы добропорядочные граждане! Я буду жаловаться!

— Жалуйтесь, сколько влезет, — устало бросил директор, захлопывая за ними дверь. Ему еще предстоял нелегкий разговор с родителями остальных учеников. Временами он очень жалел, что не может прописать кое-кому десяток-другой розог, как это было в его детстве.

* * *

— Как ты узнала, где меня искать? — спросил Гарри.

Медсестра уже обработала йодом его ссадины, наложила повязку на ребра и повесила руку на перевязь. Сейчас они вместе с Элин сидели на кушетке в медпункте, ожидая, пока Дурсли не закончат разговор с директором и не придут за ним. Миссис Олсен уже несколько раз порывалась забрать дочь домой, но та каждый раз отказывалась, заявляя, что никуда не уйдет, пока не увидит, что с Гарри все в порядке. В конце концов, ее мама сдалась и ушла в машину сочинять текст судебного иска к школе.

Девочка посмотрела на медсестру, занятую какими-то бумагами, и придвинулась к другу поближе.

— Предчувствие, — тихонько сказала она. — Я просто поняла, что ты там, вот и все. Я же говорила, что иногда вижу какие-то образы, которые непонятно как толковать. А тут была словно вспышка, я вдруг четко увидела, как ты стоишь у стены и как тебя бьют.

Она вздохнула.

— Жаль только, что предвидение не сработало раньше. Если бы я увидела, как тебя тащат, я бы такой вой подняла, вся школа бы сбежалась.

— Да уж, — Гарри невольно улыбнулся, вспомнив тот дикий звук, который издала его подруга перед тем, как броситься ему на помощь.

В этот момент дверь распахнулась и в кабинет стремительно вошел дядя Вернон.

— В машину! — бросил он Гарри и повернулся к Элин, намереваясь что-то ей сказать, но в последний момент сдержался.

— Мистер Дурсль, погодите, — остановила его медсестра, — вы должны расписаться вот тут. Вашему племяннику нужно в больницу, я подозреваю у него несколько переломов...

— Обязательно, — буркнул тот, не глядя подписывая поданную ему бумагу. — Это все? Пошевеливайся, мы едем домой.

Гарри со вздохом поднялся и скривился от боли в груди.

— Пока, увидимся завтра, — он махнул Элин здоровой рукой и пошел за дядей.

Выйдя из кабинета, дядя Вернон крепко ухватил Гарри за ухо и потащил его за собой, не замечая высунувшуюся из двери медпункта белобрысую голову.

— Увидитесь, как же, — прошипел он. — Ты больше никогда с ней не встретишься, гаденыш, это из-за вас двоих Дадлерса исключили из школы. Ну ничего, в школе святого Брутуса из тебя выбьют всю дурь.

— Вы отправите меня туда? Но меня же не исключили? — воскликнул Гарри.

— Неужели ты думаешь, — зло прищурился дядя Вернон, — что будешь ходить в нормальную школу, пока Дадли будет учиться со всякими отбросами? О нет! Ты пойдешь вместе с ним, тебя там научат уму-разуму.

Они свернули за угол, и окончания разговора Элин уже не разобрала, но и услышанного оказалось достаточно, чтобы ее захлестнула холодная ярость, похожая на ту, которую она испытала при виде избиваемого Гарри. Только если тогда ее глаза словно застлала кровавая пелена, сквозь которую не было видно ничего, кроме лиц хулиганов, то сейчас наоборот, она видела окружающий мир кристально четко.

— Извините, пожалуйста, — обратилась она к медсестре, — я хотела бы получить копию медицинского заключения Гарри. Это важно.

Медсестра открыла было рот, чтобы сказать, что подобные бумаги не предоставляются посторонним, но, взглянув в холодные голубые глаза, вдруг поняла, что возражать этой девочке ей совсем не хочется.

Получив копию, Элин положила его в рюкзак и направилась на стоянку, где стояла машина ее мамы.

— Ну что, все в порядке? — миссис Олсен подняла взгляд на дочь и осеклась. Такого выражения на ее лице она еще никогда не видела. — Что случилось?

Элин уселась на сиденье и начала пристегивать ремень.

— Мама, — очень спокойным тоном произнесла она, — мне нужны твои профессиональные услуги.

 10 апреля 1987 года

— Миссис Дурсль? Это снова директор Фрост. Ваш племянник третий день не ходит в школу, у вас есть этому объяснение?

— Я же сказала, мы переводим его в другую школу, — раздался в ответ холодный голос тети Петунии.

— А я уже говорил вам, что так просто это не делается, и для перевода посреди учебного года нужны веские основания. Мальчик должен посещать занятия до тех пор, пока... — попытался было возразить директор, но в трубке уже слышались лишь короткие гудки.

— Видите? — Фрост повернулся к сидящему напротив мужчине с редкими светлыми волосами, одетому в строгий черный костюм. — Они явно не понимают, что нарушают закон об образовании. Если бы Поттер не явился в понедельник, мы бы сами вам позвонили.

— Понятно, — мужчина встал и привычным движением оправил пиджак. — Ну что ж, считайте, что уже позвонили. Вы знаете, какие бумаги заполнять в подобных случаях?

Директор кивнул.

— Да, я все сделаю. Но хотелось бы мне знать, кто к вам обратился раньше нас.

— Мы не раскрываем свои источники, — водянистые глаза скрылись за стеклами темных очков, — но неофициально я могу сказать, что это был один неравнодушный житель вашего города. Спасибо за сотрудничество.

Мужчина вышел, и Фрост поймал себя на мысли, что совершенно не может вспомнить, каким было лицо, которое он видел всего секунду назад.

* * *

— Миссис Дурсль? — мужчина показал ей удостоверение. — Я агент Смит из департамента по защите несовершеннолетних полиции графства Суррей. Могу я увидеть вашего племянника?

— Не можете, — злобно бросила Петуния, попытавшись захлопнуть дверь, но агент Смит успел выставить вперед ногу в безукоризненно начищенном ботинке.

— Миссис Дурсль, — холодно произнес он, — у вас есть два варианта. Либо вы впустите меня в дом и покажете ребенка прямо сейчас, либо я уйду и вернусь уже с ордером на обыск. Выбирайте.

— Идите прочь, — ответила она, — у нас тут свободная страна, а не полицейское государство! Вы не имеете права вторгаться в пределы частной собственности.

— Очень жаль, — агент убрал ногу, и дверь захлопнулась прямо перед его носом.

Он не спеша повернулся и пошел к припаркованной рядом машине.

— Ну что? — спросил его второй мужчина, сидящий на пассажирском сидении. Внешне он выглядел словно брат — близнец, такое же незапоминающееся лицо, те же редкие светлые волосы, зачесанные назад, и точно такой же, как у Смита, черный костюм.

— Не хочет, — пожал плечами тот. — Все как обычно. Поехали.

— Знаешь, — произнес второй мужчина, пока тот заводил мотор, — я жалею, что нам не дают рации. Такие портативные, с маленьким белым наушником в ухе. Представляешь, как бы круто это смотрелось?

— Ничего, обойдемся телефоном-автоматом, — ответил Смит, оглядываясь. — Так, из этого тупика только один выезд. Я тебя высажу на перекрестке, там должна быть будка. Звони судье, а я покараулю около дома. Интересно, сколько времени ей понадобится?

* * *

Петуния проследила, как отъезжает машина агента Смита и бросилась набирать номер мужа.

— Вернон, у нас проблема.

Спустя полчаса к дому подкатило вызванное такси и она выскочила из дверей, волоча за собой пошатывающегося Гарри.

— Давай, пошевеливайся, — она открыла дверцу и затолкала мальчика внутрь, не обращая внимания на его болезненный вскрик. — Бродвик стрит, в Сохо, и поскорее, пожалуйста.

— Да, мэм, — водитель отъехал было от обочины, но тут же резко затормозил, так как стоящая у соседнего дома машина вдруг рванула вперед и, встав по диагонали, перегородила ему проезд. — Эй, ты что творишь?

— Прошу прощения, — произнес агент Смит, выходя из автомобиля и показывая таксисту удостоверение. — Миссис Дурсль, с вашей стороны было очень любезно покинуть пределы частной собственности. Получение ордера у судьи — такая морока, особенно в пятницу... Хорошо, что на улице посмотреть на ребенка можно и без него.

— Не открывайте дверь! — в панике закричала Петуния. — Это грабители!

— Корочка-то вроде настоящая, — таксист обернулся и посмотрел на Гарри. — А что, с пацаном проблемы какие?

— А то вы сами не видите, — ответил полицейский.

Водитель внимательно оглядел изукрашенное ссадинами лицо мальчика и висящую на перевязи руку, и мрачно кивнул.

— Ага, вижу. Только это... Я, значит, вас в машину-то не пущу. Лучше я сам до полиции доеду, а вы вслед за мной. А то вы без формы и машина у вас без мигалки. Мало ли что...

— Приятно встретить разумного человека, — Смит кивнул и посмотрел на Петунию. — Миссис Дурсль, я вам очень советую не пытаться бежать и не прикасаться к ребенку даже пальцем. Иначе ваше пребывание в участке... слегка затянется.

* * *

— Трещина лучевой кости предплечья, трещина в шестом ребре справа, многочисленные гематомы по всему телу, и молитесь богу, чтобы у мальчика не были повреждены внутренние органы, — агент Смит отложил медицинское заключение и посмотрел на Вернона. — Это очень серьезно, мистер Дурсль.

— Мой клиент его и пальцем не трогал! — заявил сидящий рядом с Верноном адвокат.

— Его счастье, что не трогал, — холодно ответил агент, — иначе бы он сидел передо мной в наручниках. Но неоказание помощи пострадавшему ребенку — это тоже серьезное правонарушение, вы не можете об этом не знать. У нас есть рапорт из школы о том, что произошло три дня назад, и подписанный вашим клиентом отчет медсестры, в соответствии с которым он был предупрежден, что ребенка следует отправить в больницу. Я не поленился и обзвонил все больницы в радиусе пятидесяти миль, и ни в одной из них не был зарегистрирован пациент по имени Гарри Поттер. Более того, за эти три дня ребенку даже повязки сменить не удосужились! Почему?

Дядя Вернон угрюмо молчал.

— Плюс к этому, — продолжал Смит, — мальчика последние три дня морили голодом, да и вообще, у него налицо явные проблемы с весом из-за недостаточного питания. Плюс необеспечение надлежащей одеждой... У него вообще есть хоть какая-то вещь, которая ему по размеру? Плюс нарушение права на образование, плюс содержание в чулане...

— Не доказано! — вскинулся адвокат.

— Будет доказано, как только мы получим ордер. А мы его получим, не сомневайтесь, и упаси вас боже, мистер Дурсль, за это время попытаться скрыть следы преступления.

Агент Смит тяжело вздохнул. Иногда ему казалось, что ловить обычных преступников, бегая за ними по крышам и подвалам, было бы намного проще, чем каждый день смотреть, как обращаются с детьми некоторые индивидуумы. Причем если причины жестокого обращения в семьях алкоголиков и наркоманов он хотя бы понимал, то наблюдать подобную картину во внешне благополучной семье было особенно отвратительно. Эту жестокость нельзя было списать на бедность или дурное окружение, да и своего родного сына этот толстяк явно любил. Отчего же он так ненавидел племянника?

— В общем, так, — наконец, сказал он, — решение о возбуждении уголовного дела примет прокуратура, они с вами сами свяжутся. Слушание по делу об опеке будет назначено в ближайшее время, о точной дате вас известят. Поскольку у ребенка обнаружены следы побоев, то до суда он будет находиться в приюте. Вы можете с ним видеться, если захотите, но только в присутствии сотрудников департамента. Вам все ясно? Распишитесь тут и тут.

Он протянул Вернону бумаги, и тот быстро их подписал, не обращая внимания на попытки адвоката привлечь его внимание.

Агент Смит дождался, пока Вернон с адвокатом покинут кабинет, и аккуратно сложил подписанные бумаги в папку.

— Удивляюсь, как окружающие столько лет не замечали, как он обращается с ребенком, — произнес он в пустоту. — Такое впечатление, что всех его соседей кто-то околдовал.

 Май — июль 1987 года

Суд по делу об изъятии Гарри Джеймса Поттера из семьи Дурслей состоялся 11 мая 1987 года и прошел очень быстро, так как в обмен на отказ прокурора от уголовного преследования Вернон и Петуния не стали настаивать на своих опекунских правах. Агенту Смиту, конечно, хотелось их наказать, но ничего не поделаешь, обвинения были довольно шаткими. Они ведь действительно никогда не били Гарри, а остальные пункты ловкий адвокат мог бы попробовать оспорить.

Тем не менее, в таком маленьком и сонном городке, как Литтл Уингинг, где редко происходило что-то интересное, дело получило довольно широкую огласку. Все друзья Дурслей, которые раньше Гарри в упор не замечали, теперь в один голос твердили, что на самом-то деле они давно обо всем догадывались. Некоторые из них по большому секрету даже сообщали всем желающим, что именно они и донесли в полицию о судьбе «бедного сиротки». Правда, о том, чтобы взять этого самого «сиротку» к себе в семью, никто из них даже не помышлял.

Издевательство над ребенком считалось крайне нереспектабельным поведением, и Дурсли, не выдержав всеобщего осуждения, продали дом и переехали на другой конец страны. Больше о них в Литтл Уингинге никто не слышал.

* * *

26 мая тот же самый ювенальный суд рассмотрел ходатайство супругов Олсен о предоставлении им права опеки над Гарри. Никаких сложностей с этим не возникло, заключение комиссии о материальном состоянии семьи было сугубо положительным, а отзывы из школы и полиции — выше всяческих похвал. Сам мальчик в ответ на вопрос о том, хочет ли он попасть в эту семью, ответил «да», судья с чистой совестью стукнул молотком по кафедре, и в тот же день Гарри покинул приют и переехал в свой новый дом.

А спустя еще год, на свой восьмой день рождения, он получил самый драгоценный подарок в жизни — сертификат, подтверждающий, что отныне и навсегда он является законным сыном Эрика и Линды Олсен. У него наконец-то была семья.

* * *

Миссис Фигг отложила перо, посыпала песком пергамент и потянулась было за конвертом, но на полпути ее рука замерла. Некоторое время она так и сидела с протянутой рукой, не замечая ничего вокруг, а потом, очнувшись, тяжело поднялась из кресла, бросила исписанный пергамент в камин и чиркнула спичкой.

1) В Британии, в отличие от многих других стран, детей можно оставлять одних с любого возраста. По закону наказуемы только случаи, когда оставленный в одиночестве ребенок подвергается какой-либо опасности.

Вернуться к тексту

2) Я просто вынужден добавить этот комментарий из-за огромного количества замечаний через «открытую бету». Ребята, в восьмидесятые у детей уже были компьютеры! Это не обязательно были Apple или IBM PC-совместимые машины (на то время ещё достаточно дорогие), но «компьютеры» не ограничиваются только ими. В то время огромной популярностью пользовались восьмибитные «Спектрумы», «Коммодоры» и т.п. Да и в каноне одним из подарков Дадли на день рождения был новый компьютер

Вернуться к тексту

3) Метод наказания в британских и американских школах, когда провинившегося заставляют много раз писать одну и ту же фразу, как показано в «Гарри Поттер и Орден Феникса». Только пишут там все же не кровью, а мелом на доске.

Вернуться к тексту

 23 июля 1991 года

Минерва Макгонагалл подошла к своему камину и бросила в него щепотку пороха.

— Альбус, вы на месте? Разблокируйте, пожалуйста, каминную связь, мне надо отнести письма маглорожденным ученикам.

— А, Минерва, — зеленое пламя полыхнуло, формируя изображение головы директора. — Они уже готовы? Сколько всего поступает в этом году?

— Тридцать один из семей волшебников и десять маглорожденных, — ответила она.

— Так мало? — огорчился директор. — Помнится, раньше в школу и по сотне учеников поступало, а порой и по две...⁽¹⁾

— Ну вы же помните, Альбус, что творилось одиннадцать лет назад, — вздохнула Макгонагалл. — Мало кто тогда решался обзавестись семьей.

— Помню, Минерва, помню... — он печально улыбнулся. — Ну да ничего, сразу после войны родилось много детей. Через пару лет они пойдут в школу, и вот тогда-то мы и пожалеем, что не ценили нынешнее спокойное время.

Голова директора исчезла, но через секунду появилась снова.

— Ах да, забыл спросить. Вы наложили на письма чары обязательной доставки?

— Разумеется, — возмутилась профессор, — как вы могли подумать, что я об этом забуду?

— Ну не сердитесь, дорогая, я просто на всякий случай. У меня самого память уже далеко не такая крепкая, как раньше. К тому же среди этих писем есть одно особенное, вы знаете кому.

— Гарри Поттеру, — это был не вопрос, а утверждение. — Вы боитесь, что его родственники не захотят вручить ему письмо? Но тогда почему мы посылаем его обычной почтой? Я бы и сама могла его доставить.

— На то есть некоторые причины, — уклончиво ответил тот. — Не хочу забивать вам голову, у вас и так забот хватает. Во всяком случае, если мальчик не получит письмо в течение недели, я пошлю к нему Рубеуса.

— М-м-м... Альбус, я, конечно, очень тепло отношусь к Хагриду, но вы уверены, что это лучшая кандидатура? — осторожно поинтересовалась Макгонагалл.

— О, думаю, что да, — ответил Дамблдор. — К тому же он будет рад встретиться с Гарри, вы же помните, как он к нему относится. Ну, не буду вас больше отвлекать. Отправляйтесь к детям, Минерва.

Директор исчез, и профессор, скептически покачав головой, вернулась к своему столу. Она давно привыкла к тому, что Дамблдор не раскрывает мотивы своих поступков, но порой это ее очень сильно раздражало.

Ну да ладно, в ближайшее время ее ждут другие заботы, с письмами для маглорожденных всегда было много мороки. Она, разумеется, не писала их вручную, Книга Приема в нужный момент просто выдавала сразу две пачки запечатанных конвертов, на которые она, не глядя, наложила заклинание обязательного вручения. Письма в семьи волшебников после этого отправлялись совиной почтой, и где-то среди них сейчас должно было быть и письмо в адрес Гарри, опекуном которого считался Дамблдор, отчего Книга полагала его знакомым с магическим миром.

Письма же в адрес тех, кто жил среди маглов, преподаватели доставляли лично, потому что помимо доставки самого письма, им надо было еще и убедить родителей в том, что это не розыгрыш, и их ребенок на самом деле волшебник. То, что у детей к одиннадцати годам уже регулярно случались стихийные выбросы, конечно, помогало, но все равно, некоторые маглы могли поверить в волшебство лишь после того, как их самих — со всеми предосторожностями и извинениями, конечно, — обращали в какое-нибудь животное.

Профессор взяла в руки пачку конвертов и стала бегло просматривать адреса. Финч-Флетчли, Грейнджер, Мэлоун, Мун, Олсен, Олсен... Хм, их что, двое? Да, действительно, в одной семье родилось сразу два волшебника, Элин и Гарольд, да еще и так удачно, чтобы пойти в Хогвартс в один год. Ну что ж, тем проще будет ее задача, она одним визитом оповестит сразу двоих. Пожалуй, с них она и начнет. Где там они живут, в Литтл Уингинге?

Минерва Макгонагалл положила оба письма в свой ридикюль, надела на голову парадную шляпу, сняла с вешалки мантию и отправилась в путь. Название города показалось ей смутно знакомым, но она не придала этому значения.

* * *

Мистер Олсен встал с дивана, заглянул под журнальный столик, затем выпрямился и обошел его по кругу, не сводя глаз с сидящей на нем серой кошки.

— Вы все видели то же, что и я? — спросил, наконец, он.

Его жена и дети синхронно кивнули.

— Ну ладно, полагаю, вы показали нам достаточно чудес, — он вернулся на свое место и сел, сцепив руки и стараясь не показывать, что они слегка дрожат. — И что теперь?

Кошка перепрыгнула со столика на кресло и обратилась в пожилую женщину в остроконечной шляпе и изумрудно-зеленой мантии.

— Теперь, мистер Олсен, мы уладим некоторые формальности. Обучение в школе бесплатное, но форма, учебники и необходимые материалы для одного ученика на год стоят около ста галлеонов, это пятьсот фунтов на ваши деньги. Тем, у кого нет таких средств, министерство магии предоставляет финансовую помощь. Вам она нужна?

— У нас есть деньги, — ответила его жена, — но прежде, чем согласиться, я хотела бы кое-что узнать.

— Именно для этого я и прибыла к вам, — сухо улыбнулась профессор. — Пожалуйста, спрашивайте.

— Если я вас правильно поняла, — начала миссис Олсен, — школа находится в таком месте, где волшебники живут по своим законам, практически не контактируя с окружающими. Но наши дети выросли в обычном мире, до сего момента ничего не зная о волшебстве. Это не будет для них проблемой?

— Ни в малейшей степени, — ответила Макгонагалл. — В текущем году четверть абитуриентов — выходцы из мира маглов, так мы называем тех, кто не обладает волшебной силой. В другие годы было поменьше, но все равно, ваши дети не будут чувствовать себя одинокими.

— А ребята из волшебных семей не будут смеяться над ними из-за их происхождения? — спросил мистер Олсен.

Макгонагалл посмотрела на него с удивлением.

— Я просто помню свое собственное детство, — пояснил он. — Я родился не в Англии, мама говорила с сильным акцентом, а жили мы не в самом благополучном районе. Поначалу надо мной многие смеялись... пока я не стал достаточно сильным, чтобы заткнуть несколько болтливых ртов.

— Что ж, не буду скрывать, — ответила профессор, — некоторые волшебники действительно считают себя выше маглорожденных просто по факту происхождения. Их очень немного, но да, они есть, и лично я таким людям даже не подам руку. Но в Хогвартсе все ученики равны, независимо от того, в какой семье они родились.

— Извините, — девочка, до того момента спокойно сидевшая рядом с отцом, подняла руку, словно была на уроке, — но разве дети, которые с раннего возраста обучались магии, не будут намного превосходить нас в силе? Мы с братом, конечно, пытались тренироваться и уже кое-чему научились, но у нас не было ни учебников, ни волшебных палочек, ни всех этих ингредиентов.

— Все дети начинают обучение с одиннадцати лет, так что вы будете в одинаковых с ними условиях, — ответила Макгонагалл. — Но вы сказали, что уже что-то умеете? Могу я узнать, что именно?

— Я умею поджигать вещи на расстоянии и, кажется, немного предсказываю, — девочка смутилась, — правда, сама не понимаю, что.

— А я, — подал голос ее брат, — могу подгонять одежду по размеру. Конечно, это не то же самое, что огонь...

— Совсем не то же самое, мистер Олсен, — улыбнулась профессор. — На самом деле, это намного сложнее. Трансфигурация — очень тонкое искусство, и немногие волшебники овладевают им в столь юном возрасте. А уж тех, кто может это делать без палочки, и вовсе по пальцам пересчитать.

— Я же тебе говорила! — воскликнула его сестра. — Огонь — это чистая энергия, ничего сложного, а вот изменить ткань, не повредив ее структуру, намного круче.

— Именно так, мисс Олсен, — кивнула профессор. — Могу вас успокоить, вы оба не будете отставать от прочих детей, скорее наоборот. Если, конечно, не будете лениться.

— Эм-м-м... Насчет огня... — вступила в разговор миссис Олсен, — разве это не опасно? Я хочу сказать, несколько сотен детей, собранных в одном месте, уже сами по себе могут быть проблемой, а если они еще и умеют творить всякие чудеса... Как часто в школе происходят несчастные случаи?

— О, насчет этого не волнуйтесь, Хогвартс — самая безопасная школа магии в мире, — с гордостью произнесла Макгонагалл.

— Извините, но «самая безопасная школа магии» звучит как «самый безопасный ядерный полигон», — усмехнулся отец.

— И тем не менее, там дети будут находиться в большей безопасности, чем где бы то ни было, — ответила профессор. — У подростков сила возрастает очень быстро, и если ваши дети попытаются ее сдерживать, то рано или поздно произойдет стихийный выброс, последствия которого будут непредсказуемы. А тренировать свои способности намного безопаснее там, где рядом с детьми всегда находятся взрослые волшебники, которые смогут помочь.

Она увидела, что Линда Олсен с сомнением качает головой, и добавила:

— В конце концов, вы же ходите с детьми по улице, несмотря на то, что по ней ездят автомобили... Я сказала что-то смешное, мистер Олсен? — обратилась она к хихикнувшему Гарри.

— Извините, профессор, — ответил тот, — просто вы привели очень неудачный пример. Эль в четыре года сбила машина, а мои родители... в смысле, биологические родители, погибли в автокатастрофе, когда мне был всего год. С тех пор у нее шрам на затылке, а у меня — на лбу. Видите?

Он приподнял свою челку, демонстрируя шрам в виде молнии, и у профессора Макгонагалл внезапно пересохло в горле. Она наконец-то вспомнила, где слышала название Литтл Уингинг и почему эти зеленые глаза с самого начала показались ей знакомыми.

— Мистер Олсен... Поттер... Гарри... — хрипло произнесла она, — вы знаете, откуда у вас этот шрам?

* * *

— Надо же, как оно обернулось, — задумчиво пробормотал Дамблдор, разглядывая Книгу Приема, в которой между Перкс, Салли-Энн, чистокровной, и Риверсом, Оливером Юджином, маглорожденным, зияло пустое место. — За все это время мне и в голову не пришло заглянуть в книгу. Не думал, что магловское усыновление в ней отражается.

— Вы много о чем не думали, Альбус, — гневно произнесла профессор Макгонагалл. Она никогда прежде не позволяла себе подобный тон по отношению к директору, но сейчас ей было не до субординации. — Вы не подумали о том, что эти Дурсли, которые ненавидели Поттеров, перенесут ненависть на их сына. Вы не подумали, что они будут морить Гарри голодом и запирать в чулане. Вы не подумали, что их собственный ребенок будет использовать его как боксерскую грушу. Вам даже в голову не пришло хоть раз навестить мальчика и проверить, как ему там живется!

Дамблдор с виноватым видом молчал. Если бы Макгонагалл узнала, что он регулярно получает отчеты от миссис Фигг, то, наверное, убила бы его на месте.

— И я тоже хороша, — продолжала профессор. — Я ведь еще тогда видела, что это семейство — худшие маглы из всех, какие только могут быть! Мне следовало просто забрать у них Гарри и спрятать подальше. Хотя бы у моего племянника в США, там бы никто не догадался его искать! Зря я вас тогда послушалась.

— Ошибаетесь, Минерва, — серьезно произнес директор. — Мне достоверно известно, что пожиратели искали Гарри, причем в первую очередь именно в семьях известных им членов Ордена. Они ведь не просто так наведались к Лонгботтомам. Счастье, что самых непримиримых из них все же упрятали в Азкабан, а те, кто сумел избежать наказания, не стали упорствовать в своих поисках.

Он вздохнул и провел пальцем вверх по странице до того места, где значились Олсен, Элин Мария, маглорожденная, и Олсен, Гарольд Джеймс, полукровка,⁽²⁾ возле имени которого стояла пометка «восп. маглами».

— Почему они изменили имя? — спросил он.

— Гарри этого захотел, — ответила профессор. — Он больше года жил под их опекой и знал, что мистер Олсен всегда мечтал иметь сына и назвать его в честь отца. Когда три года назад они решили его официально усыновить, он сам предложил сменить не только фамилию, но и имя. Он сказал, что это был единственный способ, которым он мог отблагодарить свою новую семью за все, что она для него сделала. Конечно, все называют его Гарри, но его полное имя теперь — Гарольд.

Дамблдор закрыл книгу, бережно убрал ее в шкаф и прошел к своему столу.

— Так значит, Гарри счастлив в своей приемной семье... — задумчиво произнес он. — Ну и как он вам?

— Мальчик как мальчик, — пожала плечами Макгонагалл. — Умный, вежливый, в меру стеснительный, с явными способностями к трансфигурации. Для своего возраста физически неплохо развит, занимается какой-то магловской борьбой вместе с сестрой. Интересовался, есть ли в Хогвартсе спорт, и очень огорчился, когда узнал, что первокурсникам нельзя иметь метлу и играть в квиддич.

Она осуждающе посмотрела на директора.

— Четыре года назад кузен с друзьями избил его до полусмерти, и мне кажется, что после этого случая он решил, что должен уметь за себя постоять. Думаю, шляпа без проблем определит его в Гриффиндор.

— А его сестра? — спросил Дамблдор.

— А вот ее, скорее всего, ждет Когтевран, — ответила она. — Очень любознательный ребенок. Когда увидела, как я превращаю стол в свинью, то спросила не о том, сможет ли она сама делать так же, а о том, откуда берется излишняя масса при трансфигурации. Хотя и задатки гриффиндорца у нее тоже есть. По способностям она склонна к прорицаниям и пирокинезу.

— Огненный маг? — директор с улыбкой повернулся к сидящей на жердочке птице. — Слышишь, Фоукс, у тебя скоро будет новый друг.

Феникс переступил с ноги на ногу и мелодично курлыкнул.

— Ну ладно. Как я понимаю, родители все же согласились отдать своих детей в Хогвартс?

— С трудом, но согласились, — сказала Макгонагалл. — Их, конечно, встревожило известие о том, что в нашем мире бывают темные маги, некоторые из которых могут захотеть поквитаться с Гарри за гибель своего хозяина. Но в конце концов, они все же признали, что если Гарри когда-нибудь предстоит встретиться с опасностью, то ему лучше быть к ней готовым. Завтра днем отец отвезет их в Лондон, мы встречаемся в Дырявом котле.

— Прекрасно, прекрасно, — довольно произнес Дамблдор. — Тогда вам понадобится ключ от сейфа Поттеров. Кажется, он был где-то здесь...

Он начал копаться в ящике стола, постепенно засовывая в него руку все глубже и глубже, пока не залез туда по плечи.

— Не то, не то... Ах вот ты где, паршивец, а я тебя искал... — он вынырнул из ящика, держа в руках фиолетовый носок с малиновой заплаткой на пятке. — Не мог его найти с самого вступления в должность, представляете, Минерва? А ведь это была моя любимая пара. Только теперь я уже не помню, куда засунул его собрата... Так, а где же ключ...

Он снова засунул голову в ящик и вдруг скрылся в нем целиком, смешно взмахнув напоследок ногами. Профессор терпеливо ждала, она уже давно привыкла не обращать внимания на чудачества директора.

Через минуту позади нее послышался звук открываемой двери.

— Нашел! — заявил Дамблдор, входя в помещение, как ни в чем не бывало. — Оказывается, он все это время висел у меня на шее, я ведь достал его еще вчера, когда вы готовили письма. Вот, держите.

Он передал ключ Макгонагалл и с улыбкой смотрел ей вслед, пока она выходила из кабинета. Но едва за ней закрылась дверь, лицо директора посуровело. Метнувшись к своему креслу, он сунул руку в открытый ящик и (на этот раз без всякого представления) вынул из него пачку исписанных пергаментов.

— Так вы говорите, с мальчиком все в порядке, миссис Фигг? — Он свернул пергаменты в трубочку и подозвал к себе Фоукса.

* * *

— Добрый вечер, Арабелла. Могу я зайти?

— Ох, какие гости! — всплеснула руками сквиб. — Заходите, господин директор, сколько лет, сколько зим! Чаю хотите?

Она повернулась и попыталась скрыться на кухне, но ее ноги вдруг словно приросли к полу.

— А я к вам по делу, — как ни в чем не бывало продолжал Дамблдор. — Я тут захотел проведать Гарри и с удивлением узнал, что в его бывшем доме живут совершенно незнакомые мне люди. И что чета Дурслей, оказывается, съехала оттуда еще четыре года назад, сразу после того, как их лишили опеки над племянником.

Он обошел застывшую миссис Фигг и встал прямо у нее перед лицом.

— И это было очень странно, дорогая Арабелла, — в его голосе появился металл, — потому что все эти годы вы каждый месяц писали мне одни и те же отчеты, словно под копирку. «Все в порядке, Гарри живет у родственников, ничего не происходит». У вас есть этому какое-то объяснение?

— Объяснение? — прошипела та со злостью. — Зачем вам какое-то объяснение? Вы бросили Гарри на произвол судьбы, ни разу его даже не навестив. Я ведь писала вам о том, как с ним обращаются и как он несчастен, живя у родичей, но вам было все равно! Когда власти забрали его от этих ужасных людей и передали тем, кто его любит, я хотела вас известить, но в последний момент передумала и ни капли об этом не жалею. Узнай вы тогда, что происходит, вы бы нашли способ вернуть его обратно Дурслям. Но теперь-то уже поздно, после стольких лет вы не сможете забрать мальчика из его новой семьи.

Старуха с презрением посмотрела прямо в глаза Дамблдора.

— Вас называют великим светлым волшебником, директор, но по-моему, вы настоящее чудовище! Иначе вы не стали бы так поступать с ребенком.

Она почувствовала, что ее ноги снова свободны, и тяжело привалилась спиной к стене. Ее тело сотрясалось от крупной дрожи.

— Я действительно великий светлый волшебник, — тихо произнес Дамблдор. — И только поэтому вы еще живы, миссис Фигг. Вы даже не представляете, что сотворили и какие планы нарушили, не сообщив мне о том, что Гарри покидает дом своей тети.

— Никакие ваши планы не стоили счастья ребенка, — твердо ответила та.

Дамблдор хотел что-то сказать, но передумал и тяжелой походкой направился к выходу. Порой он очень жалел, что не может наказывать своих подчиненных круциатусом, как это делал Волдеморт.

Впрочем, если бы он и решил кого-то наказать, то, пожалуй, начать пришлось бы с себя. В конце концов, он лично наложил на Гарри целых семь заклятий, которые должны были отводить от него внимание соседей и магловских властей, а в случае угрозы кровной защите — дать знать об этом директору. И он точно знал, что заклятия не исчезли, в первые пять лет они срабатывали как минимум трижды. Да и сейчас, находясь в нескольких кварталах от цели, он чувствовал, что его заклятия до сих пор активны, но по какой-то причине не работают.

Дамблдор вздохнул и степенно зашагал по направлению к новому дому Гарри. С этой проблемой следовало разобраться как можно скорее.

1) По канону, в 1991 году в Хогвартс поступило 40 учеников. Если бы это число было постоянным, то всего в школе училось бы 280 человек, однако сама Роулинг в интервью говорила о 600 и даже о 1000 учеников. Да и население волшебного мира в этом случае должно было быть слишком уж маленьким. Противоречие разрешается, только если предположить, что рождаемость в магической Британии в 1979/80 году очень резко упала, а никакой иной причины, кроме войны, для этого нет.

Вернуться к тексту

2) Поскольку в каноне этот вопрос точно не определен, в этой вселенной «полукровками» считаются те, у кого маглом был хотя бы один из дедушек или бабушек. Те, кто имеет маглов среди более дальних родственников, юридически считаются чистокровными. Хотя некоторые волшебники и будут называть их «предателями крови», но это уже их личное мнение.

Вернуться к тексту

 24 июля 1991 года

Мистер Олсен остановился возле магазина компакт-дисков и еще раз сверился с запиской.

— Бар «Дырявый котел», Чаринг Кросс роуд, дом пятьдесят восемь с половиной, — прочитал он и поднял глаза на табличку с номером. — Но здесь нет такого бара и нет никаких дробных номеров...

— Ну как же нет, — воскликнул Гарри. — Вот же он, ты стоишь прямо перед входом.

Он с трудом потянул на себя тяжелую дверь и сделал шаг внутрь.

— Гарри, ты куда подевался? — завертел головой его отец.

— Мальчишки... — вздохнула Элин. — Вы вообще чем слушали? Профессор же сказала, что все входы в магический мир надежно спрятаны. Возьми меня за руку, папа.

Он послушно сжал в руке ладошку дочери и изумленно уставился на дверь, находившуюся, оказывается, прямо перед его носом.

Они вошли в полутемное помещение и огляделись. Стены бара были довольно обшарпанными, с потолка свисало колесо с криво налепленными на него оплывшими свечами, а мебель как будто взяли из декораций к фильмам о средних веках — грубая и кособокая, но на вид довольно прочная.

Эрик Олсен улыбнулся. Такая обстановка понравилась ему с первого взгляда, она словно переносила его в те времена, когда у него были шансы пасть в битве с боевым топором в руках, прославляя Одина и Тора... Ну или умереть от дизентерии в заросшей грязью землянке, тут уж как повезет.

— Чем могу служить? — раздался от стойки голос бармена.

— Мы ждем профессора Макгонагалл, — начал было Эрик, но осекся.

То, что он сперва принял за вешалку для шуб, шевельнулось и оказалось человеком гигантского роста, чье лицо почти полностью было скрыто за спутанными густыми волосами, а тело покрывало совершенно невообразимое одеяние из шкур, некоторые из которых — Эрик мог бы в этом поклясться — были живыми.

— Гарри Поттер! — воскликнул великан и вдруг издал громовой всхлип, как будто прочищал орган в кафедральном соборе и ухитрился подуть во все трубы разом. В его глазах блеснули слезы, он вытащил из кармана гигантский носовой платок и шумно высморкался.

— Поттер? О Мерлин, у него же шрам! Это он! — послышалось вокруг, и все сидевшие в баре волшебники разом бросились к растерявшемуся мальчику. — Мистер Поттер, какая честь! Позвольте пожать вашу руку! Добро пожаловать домой!

Ошарашенный Гарри жал одну руку за другой, не успевая произнести ни слова в ответ.

— Я смотрю, ты тут популярная личность, — Элин со смешком ткнула его в бок. Она, кажется, была единственной, кто не растерялся в этой суматохе. — Часто пропускаешь здесь стаканчик?

— Кхм! Прошу прощения, леди и джентльмены, но у нас дела, — послышался от дверей многозначительный голос Макгонагалл, и обступившая Олсенов толпа рассосалась так же стремительно, как образовалась. Профессора здесь явно уважали и немного побаивались, особенно те, кому выпала доля учиться в Хогвартсе в последние тридцать пять лет. Только великан, справившийся, наконец, с носовым платком, остался на месте.

— Гарри, наконец-то мы снова встретились, — растроганно произнес он.

— Мы знакомы? — удивился Гарри.

— А как же, — тот крепко его обнял, — я же тебя с пеленок знаю. Ты, конечно, этого не помнишь, ты ж еще мальцом был, когда Сам-Знаешь-Кто... ну, ты понимаешь...

Он смутился и повернулся к Эрику, протягивая ему руку.

— Простите, я не представился. Это... Рубеус Хагрид я, смотритель и хранитель ключей Хогвартса. А вы, значит, евоный приемный родитель, да? А ты, — он нагнулся к Элин, — его сестра, получается?

— Получается, — улыбнулась та в ответ. Несмотря на устрашающий вид и простоватую манеру речи, этот гигант ей сразу понравился. — Я Элин, очень приятно с вами познакомиться.

— Хагрид, что ты тут делаешь? — вмешалась в разговор профессор Макгонагалл.

— А, так я по заданию Дамблдора тут. По очень секретному заданию! — голос Хагрида, вероятно, услышала половина Лондона. — Мне надо забрать из сейфа номер семьсот тринадцать то, вы сами знаете, что.

— Ну так не будем терять время, — Макгонагалл решительно направилась к черному ходу, и вся компания поспешила за ней.

* * *

— А мы тоже так сможем? — спросил Гарри, когда перед ними открылся проход в Косой переулок.

— Вам нельзя пользоваться палочками вне школы, — ответила профессор, — но если захотите сюда попасть, то попросите бармена, он откроет вам проход.

— Только в следующий раз мне надо будет надеть что-то на голову, чтобы прикрыть шрам, а то мы и шагу не сможем ступить, — он посмотрел на Макгонагалл. — Почему все эти люди так хотели пожать мне руку?

— Так они ж тебе благодарны, — ответил вместо нее Хагрид. — Тот-Кого-Нельзя-Называть страшные вещи делал, ну а ты, значит, его победил, вот все и радуются, когда тебя видят.

— А откуда они про это знают? — спросила вдруг Элин.

Макгонагалл и Хагрид с недоумением уставились на нее.

— Я имею в виду, — пояснила она, — что, судя по тому, что вы нам рассказали, профессор, в доме был только Гарри, его родители и этот, как его... кстати, вы так и не сказали, как его зовут. Выжил один лишь Гарри, который никому ничего не мог рассказать. Так почему все думают, что это именно он, а не его папа или мама, которые успели нанести удар до того, как погибли сами? И откуда известно, что там не было никого другого?

— Так это все знают, — Хагрид пожал плечами.

— Да, но откуда именно? — настаивала Элин.

— Вам лучше спросить об этом директора Дамблдора, мисс Олсен, — спасла великана профессор Макгонагалл.

— Хорошо, — покладисто кивнула та, доставая из сумки блокнот и огрызок карандаша. — Я, пожалуй, даже запишу, чтобы не забыть.

«Вот уж ни секунды в этом не сомневаюсь», — подумала профессор. Ей даже стало интересно, что, в конце концов, победит, страсть Дамблдора к сохранению своих секретов или неуемное желание девочки докопаться до истины? Но в любом случае, директору придется туго.

— А почему вы не называете его по имени? — продолжала допытываться Элин.

— Потому что... — Макгонагалл вздохнула. — Ну ладно, потому что до сих пор боимся, вот почему. Кое-кто до сих пор думает, что он не умер и еще вернется... Молю бога, чтобы это были лишь выдумки. Один лишь Дамблдор решается называть его имя, но он великий волшебник, которого боялся даже Тот-Кого... Волдеморт, — шепотом закончила она.

При звуке этого имени Хагрид вздрогнул.

— А это имя или фамилия? — уточнил Гарри.

— Это прозвище, которое он взял, когда начал собирать своих сторонников, — ответила профессор. — Прежнее его имя забылось.

— Ох, да хватит уже про него, пойдем лучше в банк, — Хагриду явно было не по себе от этого разговора, он повернулся и двинулся вперед, рассекая толпу, словно ледокол.

* * *

Супруги Олсен любили путешествовать, и за прошедшие четыре года Гарри с Элин побывали в нескольких европейских странах, съездили в Америку, Индию и даже в Японию, но такого места, как Косой переулок, они еще не видели. Причем их поразили не столько продаваемые в лавках товары, сколько продавцы и покупатели. Большинство из них были в очень странной одежде, сочетавшей в себе самые невероятные цвета, так что Элин даже начала подозревать, что большинство волшебников — дальтоники. Ну в самом деле, разве может человек с нормальным цветным зрением надеть одновременно оранжевый цилиндр, зеленую мантию и фиолетовые ботинки?

Приглядевшись, однако, она стала замечать, что по форме все увиденные ей мантии и головные уборы не отличались особым разнообразием. Должно быть, решила она, волшебники просто предпочитают выделяться цветом, а не покроем одежды.

Среди этого буйства красок белыми воронами смотрелись мелькавшие тут и там люди, одетые, как и они сами, в обычные куртки, рубашки и джинсы. В основном это были или дети школьного возраста, сопровождаемые родителями — маглами, или относительно молодые волшебники в мантиях, небрежно наброшенных поверх магловской одежды. Маги старшего возраста себе такое не позволяли.

Их отец, идя рядом с ними, во все глаза разглядывал окружающее великолепие и засыпал Макгонагалл целым градом вопросов. Почему некоторые книги на витринах закованы в цепи? Что это за непонятная слизь в бочках, выставленных перед аптекой? Действительно ли печень дракона добывается из драконов, или это просто поэтическое название, вроде львиного зева? Зачем волшебникам совы? Правда ли, что волшебники летают на метлах, удобно ли на них сидеть, и могут ли маглы летать вместе с ними?

Когда шедший впереди Хагрид остановился и указал на громадное белое здание, возвышавшееся над окружающими его магазинчиками, профессор вздохнула с облегчением.

— Вот, пришли, — сказал великан. — Банк «Гринготтс». Тут эта, гоблины всем заправляют, так что вы не пугайтесь.

Они миновали две пары дверей и очутились в большом зале с длинной стойкой, за которой сидело не меньше сотни гоблинов.

— Ну, мне пора, — Хагрид начал пожимать им руки, прощаясь. — У меня тут дело, значит, для Дамблдора. Рад был знакомству, мистер Олсен. Гарри, Элин, вы как в Хогвартс приедете, заходите в гости, я там рядом живу, возле леса. Хотя что это я, мы ж еще раньше увидимся, я первокурсников встречать буду.

* * *

— С молодой леди не будет никаких проблем, — заявил гоблин, представившийся им как Богрод. — Мы регулярно открываем хранилища для маглорожденных и переводим в них средства из внешнего мира.

Он протянул мистеру Олсену тоненькую брошюрку, озаглавленную «Денежная система магической Британии: краткий справочник для маглов».

— Вот, возьмите. Тут указаны обменные курсы, цены на наши услуги и реквизиты нашего счета в Королевском банке Шотландии. Деньги, переведенные туда, будут автоматически пересчитаны в галлеоны и попадут в ваше хранилище в течение двадцати четырех часов. Вы также можете сейчас оставить нам номер своего счета в любом магловском банке, тогда мы сможем совершать на него обратные переводы по вашему письменному распоряжению. А вот для перевода на другие счета вам потребуется явиться сюда лично.

— Волшебники пользуются SWIFT?⁽¹⁾ — удивился Эрик.

— Волшебники ничего не смыслят в финансах, — в голосе гоблина сквозило едва заметное презрение, — но, к счастью для них, они оказались достаточно благоразумны, чтобы передать все денежные дела нам, гоблинам. А у нас нет предубеждений против магловских технологий, мы принимаем и чеки, и банковские переводы, и все основные банковские карты. Это гораздо удобнее, чем возить между городами караваны с золотом.

Богрод перевел взгляд на Гарри.

— Теперь что касается вас, мистер Олсен. Позвольте вашу руку, пожалуйста, мне потребуется капля вашей крови.

Он достал из футляра длинную тонкую иглу и совершенно обычный стеклянный флакон с надписью «спирт этиловый медицинский, 96%». Уколов палец Гарри, гоблин стряхнул каплю крови в подставленную пробирку и зажал ранку пропитанной спиртом ваткой.

— Ну вот и все, мистер Олсен, — произнес он, глядя на пробирку, засветившуюся мягким рубиновым светом. — Я подтверждаю ваше право на наследство рода Поттер. Если у вас есть ключ, вы можете получить доступ к своему сейфу.

— Ключ у мистера Олсена есть, — профессор Макгонагалл достала его и положила на стойку перед гоблином.

— Хорошо, — кивнул тот, — тогда остается последняя проблема. Вы еще не достигли совершеннолетия, поэтому у вас должен быть опекун. Ваши родители сразу после вашего рождения назначили таковым Сириуса Блэка, который, однако, не может исполнять свои обязанности, поскольку отбывает пожизненное заключение в Азкабане.

— Это очень длинная и грустная история, — предупредила последующие вопросы профессор Макгонагалл. — Я расскажу ее как-нибудь потом, если вы не возражаете.

— Подобные случаи не редкость, — продолжал Богрод, — особенно после войны. Право опеки над мистером Поттером перешло к министерству магии, которое передало его Альбусу Дамблдору. То, что вы жили в магловском мире, не имело значения, поскольку ваши опекуны не были волшебниками. Но так продолжалось только до тех пор, пока вас официально не усыновили.

Он снова взялся за иглу и обратился к Эрику:

— Вашу руку, пожалуйста.

Капля крови Эрика упала в пробирку и, смешавшись с кровью Гарри, окрасилась сперва в глубокий синий, а затем в алый цвет, гораздо более яркий, чем прежде.

— Очень интересно... — пробормотал Богрод и поднял глаза на ошарашенного Гарри. — Я могу поклясться, что вы с вашей приемной семьей — не биологические родственники как минимум до седьмого колена. И, тем не менее, магия признала Эрика Олсена вашим отцом, причем даже более близким, чем Джеймс Поттер. Очень, очень редкое явление.

Он взял ключ от сейфа Гарри и передал его Эрику.

— Возьмите. Теперь для Гринготтса вы официальный опекун мистера Олсена до его семнадцатилетия.

— А сколько в моем сейфе денег? — поинтересовался Гарри.

— Сорок пять тысяч триста шестнадцать галлеонов, восемь сиклей и одиннадцать кнатов, — ответил гоблин.

— Это много или мало?

— Смотря для чего, — Богрод пожал плечами. — Вероятно, вам хватит денег, чтобы удовлетворить скромные запросы до конца обучения, а затем купить дом в любом месте волшебной Британии, кроме Косого переулка.

Гарри покосился на Элин, которая, казалось, совсем не обращала внимания на разговор, увлеченно рассматривая брошюру о магической денежной системе и делая какие-то пометки в своем блокноте, с которым не расставалась ни на минуту.

— Я хотел бы отдать половину этой суммы моей сестре, — сказал он.

— Гарри! — мгновенно оторвалась та от своего занятия. — Это же твои деньги, я их не возьму. Ты не должен...

— Должен, — твердо ответил тот. — Я перед вами в неоплатном долгу. Деньгами он не измеряется, но это самое меньшее, что я могу для вас сделать.

— Нет, Гарри, — покачал головой его отец. — Я понимаю, почему ты хочешь так поступить, но нет. Я не разрешу тебе лишиться половины своего состояния.

— Без разрешения вашего опекуна я не могу выполнить ваше распоряжение, — гоблин растянул рот в улыбке. — Но если вы позволите совет... Вы ведь собирались положить какую-то сумму в сейф, мистер Олсен? — спросил он Эрика.

— Да, — кивнул тот, доставая пачку банкнот.

— Тогда вы можете положить их в сейф вашей дочери и дать к ним совместный доступ обоим детям. Это будет ваше оперативное хранилище, аналог расчетного счета в вашем банке. А наследство вашего сына останется в его хранилище до тех пор, пока он не станет совершеннолетним. Как он распорядится им потом — это уже будет его решение.

Мистер Олсен кивнул и протянул деньги гоблину.

— Жаль, что вы не предупредили меня о возможности выписать чек, — сказал он Макгонагалл. — Не пришлось бы таскаться с наличными.

— Как я уже сказал, — со смешком произнес Богрод, — волшебники совсем не разбираются в финансах.

* * *

Спустя полчаса они вышли из банка с подвешенными к поясам небольшими кошелями из кожи нюхлера, зачарованными от воровства и потери. Они обошлись в тридцать галлеонов, но зато позволяли в любой момент как доставать галлеоны или фунты из хранилища, так и класть их туда, не заходя в банк. На внутренней стороне каждого из них красными чернилами писалось количество лежавших там денег, а у Элин и Гарри рядом стояло еще и синее число, показывающее, сколько они могут взять до конца месяца. Отец разрешил им брать по пять галлеонов в месяц, а чтобы позволить больше, он должен был опустить в свой кошелек записку, например, «Гарри 100», после чего тот смог бы один раз достать оттуда еще сто галлеонов.

В нагрудном кармане пиджака мистера Олсена также лежал ключ от сейфа Гарри и заверенный гоблинами пергамент, в котором говорилось, что все имущество, принадлежащее Гарольду Джеймсу Олсену в волшебном мире, в случае его смерти должно будет отойти его сестре.

Когда мальчик заявил, что хочет составить завещание, Макгонагалл посмотрела на него с нескрываемым изумлением, а вот Богрод, наоборот, выказал явное уважение. Элин же с отцом лишь понимающе кивнули: «Мамина школа». Примерно половина заработка Линды Олсен состояла из гонораров от наследников тех, кто в свое время забыл оформить нужные бумаги.

— Куда теперь? — спросил Гарри, щурясь от яркого света.

— Теперь, — ответила профессор Макгонагалл, — мы отправимся в магазин Олливандера. Вам пора обзавестись волшебными палочками.

* * *

— Такой вид может себе позволить магазин, который или вконец разорился, или, наоборот, слишком процветает, — произнес мистер Олсен, глядя на пыльную витрину, в которой лежала одинокая волшебная палочка на вытертой подушке.

— Второе, мистер Олсен, — кивнула профессор Макгонагалл. — Олливандер продает лучшие палочки в Британии, если не во всем мире. Но процесс их выбора чрезвычайно скучен, вы точно хотите присутствовать?

— Разумеется, — глаза Эрика горели, — это же волшебные палочки! Как я могу такое пропустить?

— Ну что ж, я вас предупредила, — ответила она. — Заходим.

Внутри лавки было абсолютно пусто, если не считать единственного стула, зато все стены от пола до потолка были заставлены тысячами длинных узких коробок.

— Добрый день, — раздался из глубины магазина тихий голос. — Я так и думал, что скоро увижу вас, Гарри Поттер.

— Э-э-э... здравствуйте, сэр, — неуверенно произнес Гарри, разглядывая седого всклоченного старика с очень живыми, словно светящимися глазами. — Только моя фамилия Олсен.

— Ах да, я слышал, вас спрятали среди маглов, — старик перевел взгляд на Эрика и протянул ему руку. — Меня зовут Гаррик Олливандер, мистер Олсен. Спасибо, что заменили Гарри отца.

Его рукопожатие оказалось неожиданно крепким.

— А эта девочка, очевидно, ваша дочь? — он посмотрел на Элин, которая, задрав голову, завороженно рассматривала уходящие ввысь стеллажи. — Нетрудно догадаться, у нее ваши глаза... Здесь три тысячи сто двадцать одна палочка, юная леди, не трудитесь пересчитывать.

— Извините, — смутилась она. — Меня зовут Элин, я сестра Гарри.

— Рад знакомству, мисс Элин. Стало быть, вас выбрала магия?

— Простите?

— Это метафора, мисс Олсен, — пояснила Макгонагалл. — Так раньше говорили, когда в семье маглов рождался волшебник.

— Пихта и сердечная жила дракона, девять с половиной дюймов, очень жесткая... Здравствуйте, профессор, — обратился к ней продавец. — И это совсем не метафора, магия выбирает людей, точно так же, как палочка выбирает своего хозяина.

— «Выбранная магией» звучит здорово, — заявила Элин. — Не то, что «маглорожденная», это слово такое сухое, что мне от него хочется залезть в одну из этих коробок и умереть там от старости.

— Так вы понимаете, — счастливо вздохнул мастер. — Да, мисс Олсен, слова очень важны, даже странно, что столь многие волшебники не обращают на них должного внимания. Ну что ж, приступим. Кто первый?

— Дамы вперед, — любезно произнес Гарри, и Элин встала перед Олливандером.

— Вы ведь правша, мисс Олсен? Отлично. Вытяните правую руку, вот так, — Олливандер вытащил из кармана длинную линейку, которая сразу же подскочила к девочке и, то укорачиваясь, то удлиняясь, измерила сперва ее руки и ноги, затем расстояние от плеча до пола и, напоследок свернувшись в кольцо, измерила окружность ее головы.

Сам мастер в это время отошел к полкам и стал вытаскивать одну коробку за другой.

— Внутри каждой палочки находится волшебная субстанция, — пояснил он. — Я обычно использую шерсть единорога, перья феникса или сердце дракона, и каждая моя палочка индивидуальна, потому что не бывает двух похожих единорогов, драконов или фениксов.

— А какие палочки больше подходят для прорицаний и огня? — спросила Элин.

— Для прорицаний — никакие, это врожденный дар, и палочка там почти не используется, — ответил Олливандер. — А вот для огня... Я так понимаю, у вас к нему сильное сродство?

Он окинул Элин цепким взглядом.

— Что ж, попробуйте вот эту. Бук и сердце дракона. Взмахните ею!

С замиранием сердца она взмахнула предложенной палочкой, и... ничего не произошло.

— Нет, это, очевидно, не ваша, — произнес мастер, забирая палочку у нее из рук. — Ну ничего, не расстраивайтесь, где-то здесь наверняка есть та, которой вы предназначены. Вот, попробуйте клен и перо феникса.

Элин пробовала одну палочку за другой, но ни одна из них не была признана подходящей. Некоторые вроде бы вызывали у нее покалывание в пальцах, но когда она сказала об этом Олливандеру, тот лишь покачал головой.

— Вы были правы, профессор, — грустно заявил, наконец, ее отец. — Это довольно скучный процесс. Без обид, мастер, но я просто ничего в нем не понимаю.

— Ничего страшного, мистер Олсен, — рассеяно ответил тот, не отрываясь от своего занятия. — Даже из волшебников мало кто в нем разбирается, именно поэтому изготовление палочек — столь редкое искусство. Вы можете подождать в баре, если хотите. Он через квартал отсюда.

— Пойдемте, профессор, — Эрик любезно распахнул дверь перед Макгонагалл. — Вы позволите вас угостить?

— Когда вы закончите, идите в магазин мадам Малкин, он прямо напротив, — обратилась та к детям. — И пожалуйста, не заходите никуда еще. Надеюсь на ваше благоразумие.

* * *

— А вы довольно необычный клиент, мисс Олсен, — Олливандер отложил очередную коробку. Его глаза сияли от удовольствия. — Я готов поставить свою репутацию на то, что палочки с шерстью единорога не для вас. Сердце дракона должно было подойти, но, как ни странно, нет. Перо феникса...

Он вдруг задумался.

— А почему бы и нет? — произнес он, протягивая руку, в которую сама собой скользнула коробка с самой верхней полки. — Сочетание очень необычное, остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, очень гибкая.

Элин взмахнула палочкой и из нее вылетела одинокая синяя искорка.

— Так это моя палочка? — разочарованно спросила она. Ей казалось, что должно было произойти что-то большее.

— Очень странно, — задумчиво пробормотал Олливандер и вдруг посмотрел на Гарри. — Мистер Олсен, попробуйте-ка вы.

Едва Гарри взмахнул рукой, как из кончика палочки вырвался целый сноп разноцветных искр, осветивших все вокруг.

— Так-так, любопытно... очень любопытно... Ваша палочка нашла вас с первого раза, мистер Олсен, поздравляю. Но кто бы мог подумать... Весьма любопытно... — бормотал Олливандер, упаковывая палочку в коробку.

— Извините, что именно любопытно? — удивился Гарри.

— Видите ли, мистер Олсен, я помню все проданные мной палочки, — ответил мастер. — В вашей — перо феникса, как я уже сказал, и обычно феникс отдает только одно перо из хвоста, но в вашем случае он отдал два. Одно из них — тут, а второе... Ну что ж, не буду скрывать, та палочка оставила у вас на лице этот шрам.

— То есть, мы с Волдемортом, — Олливандер вздрогнул, но Гарри не обратил на это внимания, — выбрали палочки-сестры?

— Именно это и странно, мистер Олсен, — ответил тот. — Только не вы выбрали, а вас, я ведь говорил, что это палочка выбирает волшебника, а не наоборот. Так что думаю, что мы должны ждать от вас больших свершений. Ведь Тот-Чье-Имя-Нельзя-Называть сотворил много великих дел. Да, ужасных, но все же великих.

Он обернулся к едва сдерживающей слезы Элин, которая уже представляла, как мистер Олливандер, перепробовав все три тысячи сто двадцать палочек, с позором выгоняет ее из магазина и заявляет, что она — ненастоящая волшебница и должна будет убираться обратно в обычный мир.

— Ну что же, теперь продолжим с вами... О, не стоит плакать, мисс Олсен, не расстраивайтесь. Палочки капризны, иногда они находят своего волшебника сразу, а иногда заставляют попотеть. Так на чем мы остановились? Не единорог, не дракон, феникс вроде бы подошел, но... Хм. А что, если попробовать эту?

Он вложил в ее руку палочку из светлой древесины с красноватыми прожилками, и ее слезы моментально высохли. По ее телу разлилось успокаивающее тепло, она взмахнула рукой и вызвала красный фейерверк, такой же, как минуту назад вызвал Гарри.

— Ну вот, а вы боялись, — обрадовался Олливандер. — Видите, и ваша палочка, наконец, нашлась. Хотя мне следовало сразу догадаться, едва вы сказали, что склонны к огню...

— А из чего она? — поинтересовалась Элин.

— Делоникс и чешуя саламандры, десять с половиной дюймов, умеренно гибкая, — ответил мастер. — Я сам не использую столь редкие компоненты, но мой отец обожал экспериментировать и постоянно привозил что-то новое из самых разных мест... Палочка ждала вас почти сотню лет, мисс Олсен.

* * *

— Мантии, шляпа, защитные перчатки, зимний плащ... Так, а под мантиями нам что, голыми ходить? — Элин перевернула список. — Ага, тут приписка:

«В учебное время все ученики должны придерживаться следующей формы одежды:

— для юношей: мантия, белая рубашка, серый джемпер, черные брюки, черные ботинки;

— для девушек: мантия, белая блузка, серый джемпер, серая юбка, чулки или гольфы, черные туфли.

Студенты также обязаны носить галстуки в цветах факультета. Обращаем особое внимание на то, что юбка должна достигать колен, за нарушение этого правила студентки будут оштрафованы».

— Несправедливо! — воскликнула она.

— И не говори, — поддержал ее Гарри, — ты же так хотела соблазнять одноклассников своими мини...

Он успел отскочить прежде, чем сестра дала ему подзатыльник.

— Я хотела сказать, что женщины носят брюки вот уже семьдесят лет! Почему школа так отстала от жизни? Где толерантность? Где мода унисекс? Где гендерное равенство?

Она с силой распахнула дверь магазина «Одежда на все случаи жизни» и сердито уставилась на стоявшего в центре зала долговязого рыжего подростка, вокруг которого суетились две женщины, подгонявшие ему мантию по росту.

— Здравствуйте, дети. Едете учиться в Хогвартс? Подождите немного, мы сейчас освободимся, — произнесла одна из них.

Элин уселась на стоявший поблизости диванчик и принялась разглядывать парня с таким видом, как будто он лично был виноват в том, что школа заставляет ее носить ненавистные юбки.

— Так вы двое тоже в Хогвартс? Первый курс? — произнес тот с таким видом, как будто делал им одолжение.

— Ага. А ты там уже учишься?

— Я — староста Гриффиндора! — примерно таким тоном, должно быть, Людовик XIV произносил свое знаменитое «Государство — это я».

— Староста чего? — удивился Гарри.

— Гриффиндор — это лучший факультет в школе, — ответил тот. Стоявшая рядом с ним портниха с маленьким черно-желтым значком, приколотым к мантии, громко фыркнула, и парень посмотрел на нее с неприязнью. Ему явно не нравилось, когда кто-то сомневался в его словах.

— А вы, наверное, маглорожденные, раз не знаете про факультеты? — продолжал он.

— Да, а у тебя с этим проблемы? — Элин вспомнила, что рассказывала профессор Макгонагалл.

— О нет, моя семья не презирает кого-то из-за происхождения, — ответил он.

«Ну да, ты презираешь вообще всех подряд» — подумала она. Этот парень хоть и не сказал ничего плохого, но чем-то безумно ее раздражал.

Колокольчик на двери звякнул, когда в лавку вошла полноватая женщина, державшая за руку симпатичную рыжеволосую девчушку. Еще один подросток, с виду постарше, волочился за ней следом.

— Ну ма-а-ам, — услышала Элин, — это несправедливо! Почему у Перси новая мантия, а у меня нет?

— Потому что Перси теперь староста, — ответила его мать. — И больше не ной, Рон. Все готово, мадам Малкин?

— С вас восемь галлеонов, миссис Уизли, — портниха протянула женщине сверток с новой мантией, и та, недовольно пожевав губами, отсчитала восемь золотых монет.

— Ну, пойдем, мы еще должны купить тебе сову, — обратилась она к Перси.

— Так ему еще и сова достанется? — Рон чуть не плакал.

— Рональд! — ответила та. — Если я еще раз услышу от тебя хоть одну жалобу, то клянусь, остаток лета ты проведешь в компании с садовыми гномами. Вот когда станешь старостой, тогда получишь и новую мантию, и сову. Пошли уже! Джинни, ты куда уставилась?

Девочка, которую, очевидно, звали Джинни, вытянула дрожащую руку и указала в сторону Гарри.

— У него шрам! Это же... Ой! — она спряталась за юбку матери.

— Гарри Поттер! — воскликнула миссис Уизли, и Гарри тяжело вздохнул.

— Да, это я. Но меня зовут Гарольд Олсен, с вашего позволения, — ответил он.

— Олсен? А, понимаю, это маскировка! — кивнула та. — Я слышала, что тебя спрятали в семье каких-то маглов.

— Да откуда все про это знают? — не выдержала Элин. — Если кого-то прячут, то обычно не говорят, где именно.

— А ты... — обратилась к ней женщина, проигнорировав вопрос.

— Элин Олсен, его сестра.

— Меня зовут Молли Уизли, а это мои сыновья, Перси и Рон.

Старший из сыновей важно кивнул и протянул Гарри руку. До этого момента он, видимо, считал ниже своего достоинства представляться каким-то первокурсникам.

— А ты помнишь, как выглядел Тот-Кого-Нельзя-Называть? — вылез вперед его брат.

— Рональд, я запрещаю тебе задавать такие вопросы! — одернула его мать и обернулась к дочери. — А это Джинни. Ну же, покажись.

Та лишь пискнула и отвернулась, пряча покрасневшее лицо.

— Она с детства мечтала с тобой познакомиться, — пояснила миссис Уизли. — Но странно, обычно она не такая стеснительная. Ладно, не будем тебе надоедать, Гарри, милый. Надеюсь, ты попадешь на Гриффиндор, как твои родители, Перси там о тебе позаботится. Пошли, дети, отец с близнецами нас уже заждались.

«Надо же, — подумала Элин, глядя ей вслед, — пять детей, и она не может обеспечить их новой одеждой. Зачем же тогда рожала? Или... О господи, нет, только не это!»

Она, конечно, не собиралась выходить замуж и рожать детей, но кто знает, что начнет вытворять ее тело года через три, когда его захлестнет волна гормонов. Может быть, ее все же начнут привлекать мальчики, или того хлеще, какие-нибудь взрослые мужики с сальными волосами, кто знает.

— Профессор Макгонагалл, — серьезным тоном произнесла она спустя полчаса, когда они вышли из лавки мадам Малкин, — у меня к вам очень важный вопрос. Можно сказать, вопрос жизни и смерти.

— Спрашивайте, мисс Олсен, — кивнула та.

— У волшебников есть противозачаточные?

1) SWIFT — Society for Worldwide Interbank Financial Telecommunications, система межбанковской коммуникации, позволяющая переводить деньги из одного банка в другой.

Вернуться к тексту

 1 сентября 1991 года

«Занести чемодан в поезд, найти свободное купе, переодеться в мантию, дочитать «Магические отвары и зелья» и еще раз бегло просмотреть все учебники, чтобы быть готовой к процедуре распределения и попасть на правильный факультет. Что могло быть проще?»

Гермиона вздохнула и с ненавистью посмотрела на тяжеленный чемодан, колеса которого намертво застряли в щели между вагоном и краем платформы.

«Ну почему у меня все всегда идет не по плану?» — подумала она, оглядываясь вокруг.

Мимо нее по перрону пробегали дети, степенно шествовали старшие волшебники, кто-то смеялся и обнимался, встречая старых друзей, а кто-то, наоборот, плакал, провожая родных. До нее никому не было дела, впрочем, как и всегда. Гермиона еще раз глубоко вздохнула и с силой потянула чемодан за разболтанную ручку.

«Не хватало еще, чтобы она оторвалась».

Разумеется, именно в этот момент ручка выскочила из пазов, и девочка, не удержавшись на ногах, отлетела назад и со всего маху уселась на попу.

— О, смотри! — раздался от двери звонкий голос.

«Только не плакать, только не плакать, — подумала она. — Сейчас надо мной будут смеяться, но я не буду плакать, я уже взрослая, я должна справиться...»

Невысокий светловолосый мальчишка с симпатичным лицом ловко перепрыгнул застрявший чемодан и подошел к ней.

— Не ушиблась? — он протянул ей руку, помогая подняться. — Эти штуки всегда ломаются в самый неподходящий момент. Подержи-ка.

Он скинул ей свою сумку и повернулся к дверям.

— Давай, подцепи снизу.

Стоявший на платформе брюнет нагнулся, с усилием приподнял чемодан и помог товарищу закатить его в вагон.

— Ох, спасибо, — произнесла Гермиона, пытаясь вставить выпавшую ручку на место.

— Не мельтеши, мы сами справимся, — оттер ее в сторону белобрысый.

«Раскомандовался тут! — рассердилась она. — Как будто он какой-то аристократ».

Двое мальчишек занесли ее чемодан в свободное купе и затолкали его в угол.

— Уф, ну и тяжелый, — вздохнул черноволосый. — Что у тебя там, булыжники?

— Там книги, — ответила Гермиона, — я взяла все учебники, продвинутые курсы и еще кое-что для развлечения, хотя в Хогвартсе прекрасная библиотека, но я не знаю, когда мы сможем в нее записаться, а заниматься надо будет с первого дня, ведь в Хогвартсе очень строгие требования, не зря это лучшая школа магии в мире, я так удивилась, когда получила оттуда письмо, я имею в виду, приятно удивилась, ведь у меня в семье нет волшебников, и, кстати, спасибо за помощь, мальчики, меня зовут Гермиона Грейнджер, а вас?

Она говорила так быстро, что ребятам потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что им был задан вопрос.

— Я Элин, — ответил, наконец, блондин, — для друзей Эль.

— А я Гарольд, для друзей Гарри, — брюнет вдруг засмеялся, — а ты восемьдесят шестая.

— Восемьдесят шестая кто? — удивилась Гермиона.

— Восемьдесят седьмая, ты забыл продавщицу мороженого у вокзала. Столько человек приняли меня за мальчика с начала года, — пояснила Элин. — И я очень надеюсь, что к концу года доведу счет до ста.

* * *

— Так ты и есть знаменитый Гарри Поттер? — Гермиона внимательно разглядывала его шрам. — Можешь не сомневаться, я всё о тебе знаю, я купила несколько книг, которых не было в списке, ну знаешь, для дополнительного чтения, и там очень подробно описывается твоя победа над Волдемортом.

— А там не говорится, откуда про нее всем известно? — спросил Гарри.

— Нет, — покачала головой Гермиона, — меня этот вопрос тоже заинтересовал, но нигде не написано, кто же именно рассказал о том, что произошло в ту ночь.

— Похоже, волшебники не очень любопытны, — вздохнула Элин, отворачиваясь к открытому из-за жары окну. — О, гляди, Гарри, твои фанаты идут.

По перрону шествовало рыжее семейство во главе с миссис Уизли. Перси старательно выпячивал грудь, на которой красовался сверкающий значок, а Рон с двумя одинаковыми ребятами (очевидно, теми самыми близнецами) заглядывали в каждое окно поезда, явно разыскивая кого-то.

— Вот черт! — Гарри схватил бейсболку и натянул ее на голову, скрывая шрам. — Эль, закрой окно.

— Не поможет.

Элин выхватила из сумки мантию и, расправив ее на плечах, словно крылья летучей мыши, встала спиной к окну, загородив брата. Заметив, как потемнело в купе, когда в него заглянула рыжая физиономия, она набрала полную грудь воздуха и со всей мочи заорала:

— А ну пошли отсюда, извращенцы, тут девочки переодеваются!

— Фред, я что тебе говорила! — миссис Уизли отвесила близнецу подзатыльник.

— Ну у тебя и голосище, — ошарашено сказала Гермиона, прочищая ухо.

— Генетическая память, — подмигнула ей Элин, — не зря же мои предки были викингами. Я еще и не так могу, когда по-настоящему захочу.

— Она может, — подтвердил ее брат. — Только, по-моему, это не помогло, они все равно меня увидели.

— А вы с этими ребятами знакомы? — спросила Гермиона.

— В каком-то смысле, — ответил Гарри, — а что?

— Я просто заметила, что у них на мантиях гербы Гриффиндора, они вам случайно не рассказывали, как попасть на этот факультет? — привычно затараторила она. — Я уже прочитала все учебники, конечно, и даже кое-что попробовала, правда, без палочки, потому что нам же нельзя колдовать вне школы, хотя это ужасно несправедливо, но думаю, они учтут это при распределении и спросят только теорию, и надеюсь, что моих знаний хватит, чтобы стать лучшей ученицей и пройти отбор на лучший факультет...

— Впечатляет, — засмеялась Элин, — но на распределении ни о чем не спрашивают. Там будет просто шляпа.

— Шляпа? — удивилась Гермиона. — Это странно, но в моих книгах про распределение ничего не говорится.⁽¹⁾

— О, все просто. Ты берешь шляпу и достаешь из нее животное, как фокусник, — ответила Элин. — Кого достанешь, на тот факультет и попадешь. Только гриффиндорцам надо будет не просто вытащить из шляпы льва, но еще и сразиться с ним, чтобы доказать свою храбрость.

— Ой, — пискнула девочка и метнулась к своему чемодану, — тогда мне срочно надо перечитать «Фантастические твари и места их обитания», по-моему, там было что-то про усмирение хищников.

— Оставь, — произнес Гарри, — ничего такого там не будет, у моей сестры просто извращенное чувство юмора.

— Правда? — Гермиона укоризненно посмотрела на беззвучно смеющуюся Элин. — А вдруг все же...

— Расслабься, я пошутила. Никаких драк, на самом деле надо трансфигурировать нужное животное... — она посмотрела на брата и вздохнула. — Ну ладно, ладно, мистер зануда. Просто надеваешь на голову распределяющую шляпу, она читает твои мысли и отправляет на подходящий тебе факультет. Честно!

— То есть, от меня там ничего не будет зависеть? — огорчилась Гермиона. — Какая жалость, я так хотела именно на Гриффиндор...

— А почему ты решила, что это лучший факультет?

— Так написано во всех моих книгах! — удивилась та. — Дамблдор гриффиндорец, а он самый сильный волшебник современности.

— А Мерлин окончил Слизерин,⁽²⁾ — парировала Элин, — и что? Все факультеты выпускали великих волшебников, причем как светлых, так и темных. Ну и множество бездарей, конечно. Сейчас Гриффиндор считается лучшим, потому что факультет, чей выпускник возглавляет Хогвартс, традиционно пользуется большим уважением, вот и все. Если бы сейчас школой руководил Финеас Блэк, ты бы хотела попасть на Слизерин, даже несмотря на родителей — маглов.

— Откуда ты про это знаешь? — изумилась Гермиона.

— Так я ведь тоже читать умею. Только я сразу заметила, что... Нет, погоди, тут лучше показать. Вот ты какие книги читала?

— Все учебники, конечно, но там только про предметы, а про факультеты ничего не написано. Плюс «Историю Хогвартса», «Современную историю магии», «Развитие и упадок темных искусств» и еще начала «Величайшие события волшебного мира в двадцатом веке».

— Учебники подождут, а вот эти доставай, сейчас посмотрим! — скомандовала Элин. Гермиона послушно полезла в чемодан.

— И все это за месяц? — изумился Гарри, наблюдая за растущей на столике горой. — Ну ты даешь! Ты, наверное, действительно сможешь стать лучшей ученицей!

Гермиона покраснела от удовольствия. В прошлой школе она ни разу не слышала комплиментов от других детей, которые обычно называли ее заучкой, занудой, невыносимой всезнайкой или попросту игнорировали.

Поезд лязгнул буферами, и платформа начала постепенно уплывать назад.

* * *

— Так я и думала! — Элин повернула Гермионе «Историю Хогвартса», раскрытую на последней странице, где были обозначены выходные данные. — Вот, смотри, эта надпись есть на всех твоих книгах. Как ты думаешь, что она означает?

— Одобрено министерством магии, — прочитала Гермиона и изумленно посмотрела на подругу. — Тут что, цензура?!

— Ну что ты, — усмехнулась та. — Никакой цензуры, просто «Флориш и Блоттс» не продают не одобренные министерством книги. А поскольку только у них есть изданные министерством учебники, то все ученики Хогвартса ходят именно к ним и про другие магазины даже не знают. К тому же «Ежедневный пророк» не публикует ничью другую рекламу, а то, что редактора «Пророка» утверждает министр — простое совпадение. Но цензуры нет, это же противозаконно!

— Но ты же нашла другие книги? — удивилась Гермиона.

— А я въедливая, — улыбнулась ей Элин.

В своем прошлом детстве она еще застала идеологически правильные газеты и учебники, авторы которых излагали одну-единственную точку зрения, которую сами же с пеной у рта начали опровергать всего через пару лет. Неудивительно, что при чтении первых же страниц официальной «Истории магии» она испытала сильнейшее чувство дежавю и полезла искать альтернативные источники информации.

К счастью, она легко нашла родственную душу в лице своей мамы, которая не успокоилась, пока не обошла все книжные магазины в Косом переулке в поисках литературы, описывающей устройство и историю магического мира.

— Вот, смотри, — Элин достала из сумки потрепанный том под названием «Классовая борьба в магической Британии от строителей Стоунхенджа до войны с Гриндевальдом. Сочинение Карла Реда». — Название, конечно, огонь, автор каждую средневековую шайку разбойников готов был записать в борцы за мировую революцию, но если отбросить всякую шелуху, то читать очень интересно. Тут не просто набор биографий, как в нашем учебнике, а настоящий анализ. Общественные отношения, юридическая система... Чем-то похоже на Моммзена, если ты понимаешь, о чем я.

— Я читала его «Римскую историю», — кивнула Гермиона. — А можно мне?..

Она не успела закончить фразу, как дверь купе распахнулась и в проеме появилась нескладная фигура Рона Уизли.

— О, Гарри, привет! А я тебя искал... э-э-э... я хотел сказать, нигде больше нет места, можно к вам?

Гарри и Элин обреченно переглянулись.

— Мыса неса мосажемса есагоса просагнатьса — сказала она на их «секретном» языке.

— Это какие-то заклинания? — удивился Рон, усаживаясь на свободное место. — Я тоже знаю одно. Хотите, покажу?

— О, это будет интересно, — оживилась Элин.

— Нам же нельзя колдовать вне школы, — засомневалась Гермиона.

— В поезде можно, — ответила Элин, — я специально уточнила. Платформа на Кингс-Кросс, Хогвартс-экспресс и деревня Хогсмид официально считаются частью школы.

Рон вытащил из-за пазухи крысу.

— Это Короста, — пояснил он, — жалкое создание. То ли спит, то ли умерла, непонятно. Я пытался ее перекрасить в желтый цвет, чтобы она выглядела получше. Кх-гм... Жирная глупая крыса, перекрасься ты в желтый цвет и стань такой же, как масло, как яркий солнечный свет!

Он помахал палочкой, но ничего не произошло.

— Ты уверен, что это настоящее заклинание? — поинтересовалась Гермиона. — Звучит не очень похоже на те, что есть в наших учебниках, да и мануальный компонент какой-то странный...

— Ману... компо... Чего? — вылупился Рон.

— Мануальный компонент. Ну, взмахи палочкой. Ты что, не читал учебники?

— Да нет, я же только поступил в Хогвартс.

— А в младшей школе этому не учили? — удивилась Гермиона.

— В младшей? А, ты имеешь в виду, как у маглов? Нет, у нас такого нет, хвала Мерлину. Дома родители научили читать и считать, а всему остальному учат в Хогвартсе.

— Но в Хогвартсе не учат ни математику, ни литературу, ни историю...

— Да это никому не нужно! — Рон покосился на стопку книг на столе и поправился, — Нет, ну если вы на Когтевран собрались, тогда да, там все умники учатся. Но я точно попаду на Гриффиндор, как и вся моя семья.

— Может, Когтевран и правда лучше... — Гермиона с сомнением посмотрела на Рона. Идея оказаться на одном факультете с теми, кто не ценит знания, ее явно не прельщала.

— Гриффиндор лучший! — убежденно произнес Рон. — Хотя Когтевран тоже ничего, конечно, не то, что Пуффендуй или Слизерин...

— Жертвы пропаганды, — с жалостью сказала Элин. — Что бы вы без меня делали... Садитесь там и слушайте сюда, юные падаваны, Йода магистр вам правду поведает о школе, Хогвартсом именуемой.

 История Хогвартса

— Годрик Гриффиндор, Кандида Когтевран, Пенелопа Пуффендуй и Салазар Слизерин жили примерно тысячу лет назад, — начала Элин. — Официальная версия, которую нам будут рассказывать на уроках, состоит в том, что они вчетвером построили Хогвартс, но Слизерин хотел принимать в него только чистокровных волшебников, а когда остальные не согласились, покинул школу. Три других основателя продолжали преподавать, пока не состарились, после чего создали распределяющую шляпу, которая определяет характер первокурсников и направляет их на подходящий факультет.

— Так там будет всего лишь шляпа? Я убью Фреда! — воскликнул Рон. — Он рассказывал, что на распределении надо будет бороться с троллем!

— Да-а-а? — Гарри с улыбкой посмотрел на сестру. — Кого-то мне это очень напоминает. Кого-то белобрысого...

— Не знаю, о чем ты, — Элин с трудом удержалась от смеха. — Ладно, слушай дальше. Карл Ред мне понравился тем, что излагает все версии, даже если с ними не согласен. Он добросовестно пересказывает эту историю, но затем задает целый ряд вопросов. Например, как была создана шляпа, если Слизерин к тому моменту покинул школу? Почему основатели вообще сохранили этот факультет после его ухода? Как на него попадали студенты после ухода Слизерина, но до создания шляпы? Почему школа была создана в Шотландии, которая тогда была отдельным королевством, а не в Англии? И, главное, как эта вылизанная история вообще укладывается в средневековый мир с его неравенством и запутанными феодальными связями?

— Я так понимаю, что есть и другая версия? — спросил Гарри.

— Конечно, — кивнула Элин. — Начнем с того, что все четыре основателя вместе воевали и побратались еще задолго до создания Хогвартса. Времена были смутные, обитатели волшебного мира сражались то с вторгшимися в страну датчанами, то с гоблинами, то с великанами, то между собой. Когда друзья, устав от войн, решили основать школу, то выбрали безлюдную долину подальше от всех этих событий и, главное, подальше от маглов. Они нашли удобное для обороны место, переселили туда своих крепостных и вассалов и начали строить замок.

— Крепостных? — широко раскрыла глаза Гермиона. — В учебниках об этом ничего не говорится.

— Ну естественно, зачем разрушать светлый образ? Все упоминания об этом исчезли из детских книг в конце восемнадцатого века, когда крепостничество стало считаться позорным, но раньше про это писать не стеснялись. Статута о секретности в десятом веке еще не было, поэтому мир волшебников не отличался от обычного средневекового общества, в котором каждый человек был опутан множеством самых разных связей. И, как и вся тогдашняя знать, основатели имели целый сонм подчиненных с разной степенью зависимости, от практически равных им по положению вассалов и до полных рабов.

Элин посмотрела на ошарашенную Гермиону.

— Ты же не думала, — добавила она, — что Годрик Гриффиндор сам махал кайлом в каменоломне и замешивал раствор?

— Хогвартс построен магией, а не каким-то там раствором! — возмутился Рональд.

— Если бы это было так, то он бы давно рухнул, — возразила Элин. — Ни один волшебник в мире не обладает таким могуществом, чтобы построить замок на чистой магии. Нет, стены возводили самые обычные строители, как волшебники, так и маглы, а заклинания на них накладывались уже потом. Конечно, волшебство очень сильно помогало — магией поднимали тяжести, откачивали воду из каменоломен, заботились об урожае... Но все равно, Хогвартс строили несколько тысяч человек в течение пятидесяти лет, и его строители стали первыми учениками еще до того, как работа была закончена. Да и потом замок много раз достраивали и перестраивали, последняя крупная реконструкция произошла уже в тридцатые годы, когда в нем провели современную канализацию.

— Ну а факультеты? — спросила Гермиона.

— А это самое интересное. Поначалу основатели действительно отбирали учеников сами, но не по характеру, а по сословиям. Рыцари ведь не хотели сидеть за одним столом с сиволапой деревенщиной! И конечно, самым престижным был дом Гриффиндора, где воспитывались рыцари, которых тогда учили в первую очередь не магии, а фехтованию, верховой езде и всем прочим элементам военного искусства. Сам Годрик Гриффиндор сражался мечом гоблинской работы — волшебным, конечно, но все же мечом. Вторым по престижности был факультет Слизерина, где воспитывались священники. Кандида Когтевран обучала купцов и ремесленников, ну а на долю Пенелопы Пуффендуй остались крестьяне.

— Да кто захочет в земле ковыряться! — воскликнул Рон.

— Правильно, — кивнула Элин, — никто и не хотел. Все волшебники хотели попасть к Гриффиндору, но он брал только тех, кто происходил из знатных семейств. Да, он не делал различий между чистокровными и маглорожденными и охотно принимал сыновей магловских рыцарей. Но вот дети простых деревенских колдунов на его факультет попасть не могли.

Она достала из сумки бутылку воды и смочила пересохшее горло.

— А вот Слизерин поступал наоборот. В то время церковь претендовала на то, чтобы стать выше светских владык, и он считал, что именно священники должны были быть истинными правителями магического мира. Поэтому он брал к себе только тех, кто родился в семьях волшебников. Маглорожденные, по его мысли, просто не были так хорошо знакомы с волшебным миром, чтобы руководить им. При этом для него не было разницы, сын ли перед ним рыцаря или крестьянина, лишь бы хоть один из родителей был волшебником. Конечно, это относилось только к ученикам самого Слизерина. Кого там берут в другие дома, его не волновало.

— Так это он заварил всю эту кашу с чистотой крови? — воскликнул Рон. — Ни за что не пойду на его факультет!

— Кандида Когтевран, — продолжала Элин, — смотрела не на происхождение, а на способности. Чтобы попасть к ней в ученики, надо было показать, что ты достоин у нее учиться, и, кстати, тогда это был единственный дом, в котором студенты каждый год сдавали экзамены. Ну а Пенелопа Пуффендуй брала всех. В ее дом мог попасть любой, кого не взяли на другие факультеты, независимо ни от происхождения, ни от способностей. И ко всем своим ученикам она относилась одинаково.

— Я же говорю, факультет тупиц, — фыркнул Рон.

— Ты так думаешь? Тогда слушай дальше, — сказала Элин. — Очень быстро выяснилось, что выпускники Когтеврана и Пуффендуя вовсе не согласны с теми ролями, которые им отводились. Они больше не хотели становиться прислугой у благородных господ, ведь полученных ими знаний хватало, чтобы добиться успеха во внешнем мире. И в один прекрасный момент Гриффиндор и Слизерин, которые вечно спорили, кто из них достоин править, вдруг поняли, что править-то, собственно, им скоро станет некем, потому что все простолюдины — волшебники от них уйдут. А становиться сеньорами над одними лишь маглами им не очень-то и хотелось.

— И как же они с этим справились? — спросила Гермиона.

— Разумеется, попытались их закабалить, — усмехнулась Элин. — Как еще могли поступить средневековые лорды? Они потребовали, чтобы все, кто поступает на «неблагородные» факультеты, принесли за себя и своих потомков магическую клятву верности, обязывающую их на вассальную службу до конца дней. Кое-кто на это согласился, но большинство, разумеется, отказалось. Тогда Гриффиндор со Слизерином попытались силой заставить Пенелопу и Кандиду подчиниться, но у них это не получилось, потому что, как оказалось, замок слушается не их, а женщин. Ведь именно когтевранцы и пуффендуйцы вложили в его создание больше всего труда, пока рыцари и священники занимались войнами и интригами.

Что там было дальше, не совсем понятно. По одной из версий, основатели сражались друг с другом и Салазар погиб. По другой, более распространенной, Гриффиндор в последний момент предотвратил бойню, вспомнив о клятве побратимства и отказавшись поднимать руку на друзей. Но так или иначе, а Кандида и Пенелопа смогли навязать мужчинам свои условия.

В Хогвартс стали принимать всех детей, независимо от происхождения, и учить по одной и той же программе, а на факультеты определяли не по сословному признаку, а по характеру и главной цели в жизни. Для этого все основатели создали артефакт, который должен был определять, куда пойдет тот или иной студент. В качестве уступки женщины согласились, чтобы Гриффиндор и Слизерин взяли к себе тех, для кого важнее всего в жизни были слава и власть. Видимо, те полагали, что только такие люди смогут стать рыцарями и священниками, но по факту оказалось, что выпускник любого факультета мог стать кем угодно.

После этого Салазар Слизерин покинул школу и занялся политикой, создав Визенгамот и став его первым верховным чародеем. Хотя позднее его деяния были забыты или приписаны его любимому ученику Мерлину... Да, да, он учился на Слизерине и был его первым деканом после Салазара, про это сейчас тоже мало кто помнит. А вот Годрик Гриффиндор продолжал преподавать до самой смерти, не сумев бросить то, во что вложил столько сил.

— Мне все это не нравится, — заявил Рон. — Вассалы какие-то, цели... На Гриффиндоре — смелые, на Когтевране — умные, на Слизерине — хитрые, на Пуффендуе — все остальные. Так намного проще.

— Можешь не верить, — пожала плечами Элин, — я лишь рассказываю то, что прочитала. А ты сам какой, храбрый или умный?

Рон открыл было рот, но так ничего и не ответил. Он всегда хотел пойти на Гриффиндор, но признать себя тупицей ему почему-то не хотелось.

— Понял, да? — засмеялась Элин. — В человеке всего много, и даже если кто-то попал на Пуффендуй, это не значит, что он глупый трусливый простак. Это значит, что для него важнее всего — верные друзья, а желание помогать другим людям сильнее всех остальных желаний. Вот и все. И он при этом может быть и умным, и смелым, и хитрым... Лично я буду рада попасть на любой факультет, ну, кроме Слизерина, наверное. Не хочу оказаться среди тех, кто будет презирать меня только потому, что мои родители — маглы.

* * *

Они переоделись в школьную форму и, игнорируя неодобрительные взгляды Гермионы (не преминувшей сообщить им, что сахар вреден для зубов и фигуры), накупили у проходившей мимо лоточницы всяких сладостей. Гарри, заметив голодный взгляд Рона, моментально вспомнил свое детство у Дурслей и щедро поделился шоколадными лягушками, а тот в ответ выложил на стол свои сэндвичи с говядиной.

— Правда, мама опять забыла положить соус, — сокрушался он. — Нас у нее слишком много...

— Вам впятером, должно быть, весело живется, — заметил Гарри.

— Всемером, — поправил его Рон. — Правда, Билл и Чарли уже взрослые. Билл в Гринготтсе работает, а Чарли — в Румынии, разводит драконов.

«Семеро? Что за безответственная женщина!» — подумала Элин, беря в руки сэндвич. Она с сомнением откусила кусок, прожевала, сделала большие глаза и слопала все без остатка. Безответственная или нет, но готовить миссис Уизли таки умела.

Гарри разглядывал коллекционную карточку с Дамблдором, размышляя, как такой благообразный с виду старичок мог додуматься отправить его к Дурслям, когда дверь их купе распахнулась.

— Говорят, в этом поезде едет Гарри Поттер, — надменно произнес стоящий в дверях худой бледный мальчик с гладко зачесанными назад белыми волосами. — Вы не знаете, где он?

— Нет, не знаем, — ответил Гарри.

Мальчик повернулся, чтобы уйти, но стоявший за ним толстяк пихнул его в бок и что-то прошептал.

— Шрам? — блондин окинул взглядом Гарри. — Черные волосы, круглые очки... Ты и есть Гарри Поттер! Зачем ты соврал?

— Я не соврал, меня зовут Гарольд Олсен, — он пожал плечами.

— Магловское имя! Для магического мира ты Поттер. Это Крэбб и Гойл, — представил он своих спутников. — А я — Драко. Драко Малфой.

Рон не сдержал смешок, и Драко обернулся к нему.

— Считаешь мое имя смешным? Твое я даже не спрашиваю. Рыжий, в обносках своих братьев, ясное дело, что ты из семьи Уизли. Семьи, в которой больше детей, чем могут себе позволить их родители.

Он снова повернулся к Гарри и протянул ему руку.

— Ты скоро поймешь, что в нашем мире не все волшебники одинаковы. Есть семьи, с которыми стоит дружить, есть и те, которых следует избегать. Тебе ни к чему дружить с теми, кто этого не достоин. Я помогу тебе во всем разобраться.

— Извини, — спокойно ответил Гарри, — но я предпочитаю сам выбирать себе друзей.

— На твоем месте я был бы поосторожнее, Поттер, — Малфой медленно убрал руку, — если ты не хочешь закончить, как твои родители. Они...

Он не успел договорить, как Гарри, сжав кулаки, вскочил со своего места и сильно толкнул его, заставив отступить на несколько шагов назад.

— Тронешь мою семью — пожалеешь! — свистящим шепотом процедил он и повернулся к застывшим от неожиданности спутникам Малфоя. — Хотите драться или уберетесь по-хорошему?

Те переглянулись, не понимая, как реагировать. Они оба были крупнее Гарри, но, посмотрев на его лицо, вдруг засомневались, что смогут быстро с ним разобраться. То, что в глубине купе с воинственным видом стояли Рон с Элин, отнюдь не прибавляло им решимости.

Из соседних дверей начали выглядывать привлеченные шумом студенты, и это решило дело.

— Пойдем отсюда, Драко, нечего с мелюзгой связываться.

* * *

— Извините, в-вы не видели мою жабу? Ее з-зовут Тревор.

— Нет, не видели, — ответил Гарри, разглядывая полноватого мальчика с круглым лицом, на котором, казалось, вот-вот выступят слезы.

— Ты потерял жабу? Я помогу! — вскочила со своего места Гермиона.

— Погоди, — остановила ее Элин, — ты же не собираешься обыскивать весь поезд? Когда ты последний раз ее видел? И, кстати, как тебя зовут?

— Извините, я Н-невил Лонгботтом, — произнес мальчик. — Т-тревор сбежал перед отправлением поезда.

— Я Элин, а это Гермиона, Гарри и Рон, — представила она друзей. — А в поезде есть взрослые?

— В первом вагоне едут старосты, — подсказал им Рон. — Может, они знают какие-то заклинания.

— Отлично, тогда пойдем, поищем старост, — Гермиона выскочила из купе.

— Не скучайте, мальчики, мы скоро, — Элин хитро посмотрела на Рона. — Можете пока книжки почитать. Тебе ведь нравится квиддич? Карл Ред про него тоже писал.

— О, круто! И что именно? — спросил тот.

— Ну, по его словам, в квиддич начали играть, кидая друг в друга отрубленные головы врагов и отбивая их оторванными от трупов ногами... — она выскочила из купе прежде, чем кто-то успел среагировать.

— У тебя и правда очень извращенное чувство юмора, — произнесла Гермиона, пока они шли по вагону.

— Спасибо за комплимент, — улыбнулась Элин, — только оно здесь ни при чем. В книге действительно написано именно это, можешь сама проверить... А ты думала, что в сказку попала?

Найти жабу при помощи магии оказалось действительно очень легко (старосте с гербом Пуффендуя на мантии потребовалось для этого совсем простое заклинание Акцио), и, вернувшись обратно в купе, Гермиона выпала из компании, засев за «Бытовую магию для начинающих».

— Если есть простое заклинание для поиска потерянных вещей, значит, должно быть и заклинание для ремонта, — заявила она.

Незадолго до прибытия она смогла починить свой многострадальный чемодан при помощи Репаро, вызвав завистливые взгляды окружающих. Никто из них правильно произнести заклинание так и не смог.

— А зачем ты вообще таскалась с чемоданом? — спросил Гарри. — Купила бы безразмерную сумку, как у нас.

— Дай угадаю, — засмеялась Элин. — В Косом переулке ты быстренько купила все предметы по списку и засела во «Флориш и Блоттс», даже не подумав посмотреть, что еще там продается?

— Эти сумки довольно дорогие, — завистливо произнес Рон. — Хотел бы я когда-нибудь жить так, чтобы позволить себе подобные штуки.

— Ну так живи, — ответила Элин. — Научись делать что-то лучше всех и стань богатым.

Тот лишь вздохнул и вышел из купе.

— По-моему, это не очень вежливо, — с осуждением сказала Гермиона, когда за ним закрылась дверь. — Он же не виноват, что его родители бедные.

— А я не виновата, что мои родители богатые, — Элин пожала плечами. — Я не хвастаюсь, но и скрывать это тоже не собираюсь.

Поезд заскрипел тормозами, и за окнами показался освещенный редкими фонарями перрон.

1) Это действительно странно, но по канону ни Гермиона, ни даже чистокровные первокурсники не знали, как происходит распределение.

Вернуться к тексту

2) Это не я придумал, это информация с сайта Pottermore, т.е. хоть и не канон, но исходит от самой Роулинг. А то, что Мерлин из легенд жил лет эдак на пятьсот раньше основания Хогвартса, так это все магловские выдумки.

Вернуться к тексту

1 сентября 1991 года

— Первокурсники, все ко мне! — услышали они громоподобный голос Хагрида, едва вышли на тускло освещенную платформу. — Эй, Гарри, ты там как, в порядке?

Он приветливо помахал рукой.

— Ну что, все собрались? Идите за мной!

Сойдя с перрона, ребята оказались в непроглядной темноте. Качающийся в руке Хагрида фонарь больше слепил глаза, чем освещал путь, так что они с трудом спускались по крутой тропинке, поминутно оскальзываясь и спотыкаясь о выступающие из земли корни. Большинство первокурсников сохраняли молчание, лишь Элин тихонько ругалась сквозь зубы, проклиная тех, кто не догадался поставить вдоль дороги электрические фонари.

Впрочем, увидев сияющую огнями каменную громаду и усыпанное необычно яркими звездами небо, отражающееся в гладкой, словно зеркало, воде, она разом позабыла про все свои претензии.

— Красавец, а? — произнес Хагрид с такой гордостью, словно сам построил этот замок много веков назад. — Ладно, рассаживайтесь по лодкам. По четыре человека, не больше!

— Давай-ка сюда, — Гермиона решительно взяла стоящего с потерянным видом Невилла за руку и повела за собой. — Гарри, Элин, не отставайте. Извини, Рон, нас уже четверо, больше места нет.

Рыжий обиженно передернул плечами и направился к соседней лодке.

— Спасибо, т-ты такая добрая, — заикаясь, поблагодарил ее Невилл. — А вы не видели Т-тревора? Он опять п-потерялся.

— Тревор найдется, а вот где весла? — недоуменно оглянулась Элин, но в этот момент лодки сами собой двинулись вперед. — А, ну да, я забыла, где нахожусь.

Она выпрямила спину и скрестила руки на груди, всем своим видом показывая, что никакие чудеса ее не смущают, однако Гарри знал сестру достаточно хорошо, чтобы понять, что на самом деле она донельзя взволнована происходящим, хоть и старается этого не показать.

Лодки пересекли озеро и вошли в глубокий тоннель под утесом, на котором стоял замок. Высадившись, первокурсники гуськом поднялись по крутой лестнице и оказались на небольшой площадке перед окованной железом дубовой дверью.

— Ну что, все здесь? Никто не потерялся? — Хагрид повернулся к двери и трижды ударил по ней кулаком. Та распахнулась, и они увидели Макгонагалл, лицо которой было еще более серьезным, чем обычно.

— Я привел первокурсников, профессор.

— Спасибо, Хагрид, я их забираю. Следуйте за мной!

Вслед за Макгонагалл дети проследовали по длинному, вымощенному булыжником коридору, на стенах которого тут и там были закреплены горящие факелы. Пройдя мимо высоких дверей, за которыми слышался гул большой толпы, они вошли в маленький тесный зальчик и, дыша друг другу в затылок, сгрудились перед профессором.

— Добро пожаловать в Хогвартс, — поприветствовала она первокурсников. — Скоро начнется пир по случаю начала учебного года, но перед этим вас распределят на факультеты. Отбор — очень серьезная процедура, потому что с этого момента ваш факультет станет для вас второй семьей. Вы будете вместе учиться, спать в одной спальне и проводить свободное время в одной гостиной. Факультетов в школе четыре: Гриффиндор, Пуффендуй, Когтевран и Слизерин, у каждого своя древняя история, и из каждого выходили выдающиеся волшебники и волшебницы.

Пока вы будете учиться, ваши успехи будут приносить вашему факультету призовые очки, а за каждое нарушение они будут вычитаться. В конце года факультет, набравший больше очков, выиграет кубок школы, это огромная честь. Надеюсь, каждый из вас будет достойным членом своей семьи.

Профессор на секунду замолчала и обвела их строгим взглядом.

— Церемония отбора начнется через несколько минут в присутствии всей школы, а пока я советую вам собраться с мыслями. Я вернусь сюда, когда все будут готовы к встрече с вами. Пожалуйста, ведите себя тихо.

Она вышла, и взволнованные первокурсники зашевелились, пытаясь привести себя в порядок и гадая, в чем будет заключаться процедура отбора. Элин громким шепотом рассказывала всем, кто стоял рядом, что сейчас их превратят в животных в зависимости от того, у кого какой характер.

— Смелые превратятся во львов, умные — в воронов, хитрые — в змей, а трудолюбивые — в барсуков, — она посмотрела на дружков Малфоя и хихикнула. — А тот, кто туп, как дерево, тот станет баобабом. И будет баобабом тыщу лет, пока помрет.

Судя по негромким ойканиям и вздохам, кто-то ей даже поверил.

* * *

Пока распределяющая шляпа пела свою нескладную песню, Гарри во все глаза разглядывал усыпанный звездами потолок, гадая, каким образом висящие там свечи ухитряются не заляпать все вокруг капающим с них воском. Эта загадка почему-то волновала его гораздо больше, чем увиденные им призраки и поющий тысячелетний артефакт.

— Сейчас я буду вызывать вас по списку, — произнесла профессор Макгонагалл, когда песня смолкла. — Тот, чье имя я назову, должен будет сесть на табурет и надеть шляпу на голову. Итак, Аббот, Ханна!

— ПУФФЕНДУЙ! — заорала шляпа, едва коснувшись головы смешной лопоухой девочки с косичками.

Крайний справа стол бурно зааплодировал, и девочка, соскочив со стула, радостно побежала к своим новым товарищам. Элин заметила, что на ее мантии появился герб с изображением барсука, а галстук сам собой окрасился в черно-желтую полоску.

— Боунс, Сьюзен!

— ПУФФЕНДУЙ! — на этот раз шляпа думала чуть дольше.

«Интересно, — думала Элин, наблюдая за распределением, — одних шляпа отправляет на факультет сразу, а на голове других сидит довольно долго. Это те, у кого много противоречивых черт характера?»

Однако Миллисента Булстрод, шкафообразная девочка с бульдожьим лицом, вовсе не производила впечатление многогранной личности, и, тем не менее, шляпа провела на ее голове не меньше двух минут, прежде, чем распределить ее в Слизерин. А вот Крэбба и Гойла она отправила на тот же факультет без единой заминки.

— Грейнджер, Гермиона!

— Удачи, — шепнула ей Элин, на секунду сжав в руке мокрую от пота ладонь.

Гермиона уселась на табурет и решительно натянула на себя шляпу. Минута, другая, третья... Шляпа покачивалась на ее голове, и Элин показалось, что ее складки образуют какое-то подобие рта, который беззвучно открывался и закрывался, словно ведя с девочкой оживленную беседу.

«Что же так долго? — удивилась Элин. — Ей же прямая дорога на Когтевран, о чем там можно думать?».

Наконец, шляпа огласила свой вердикт, и распределение пошло дальше. Дафна Гринграсс, Уэйн Хопкинс, Меган Джонс, Суй Ли... ни на одной голове шляпа не задерживалась надолго, слегка запнувшись лишь на Невилле Лонгботтоме. Сестры Изабель и Мораг Макдугал отправились на Когтевран, и Элин понадеялась, что в их с Гарри случае шляпа тоже учтет семейные связи и распределит их на один факультет. Малфой предсказуемо отправился в Слизерин, шляпа вынесла решение, даже не коснувшись его волос. В этом явно была какая-то закономерность, но она не могла понять, какая.

— Олсен, Элин!

* * *

— Ого, что я вижу, — раздался в ее голове тихий голос. — Нечасто в одной голове умещается сразу две души.

«Нечасто? То есть, иногда такое все же бывало?»

— Не так редко, как ты думаешь, — шляпа сухо хихикнула, — но что тебе до них? У тебя своя судьба... Итак, что там у тебя? О, я вижу так много интересного! Желание получать ответы, о да, это заметнее всего... Но есть и желание показать себя, и храбрость, и трудолюбие... Ты могла бы добиться успеха в любом доме, ты знаешь?

«Кроме Слизерина, ведь я...»

— Выбранная магией? Да, вы в последнее время не часто попадаете в Слизерин. Но оказавшись там, ты непременно добьешься потрясающих результатов. Трудности лишь закалят тебя, и ты выйдешь оттуда истинной дочерью Салазара.

«Оказаться рядом с Малфоем? — Элин на секунду испугалась, что шляпа отправит ее на Слизерин против ее воли. — Не надо, пожалуйста! Никакой успех не стоит того!»

— Успокойся, на Слизерин идут лишь те, кто этого желает. Такова была воля моих создателей.

«Спасибо, уважаемая шляпа. Мне все равно, куда, кроме Слизерина. Наверное, на Когтевран? Я ведь и правда люблю получать ответы».

— Когтевран? Ха! — шляпа снова засмеялась. — А вспомни-ка тот день, когда ты бросилась защищать своего друга.

Перед глазами Элин вновь встала та картина. Она останавливается у прохода к мусорным бакам, видит Гарри и собирается позвать на помощь, но в этот момент Дадли бьет Гарри под дых, и у нее темнеет в глазах. Она испускает боевой клич, несется к хулиганам, врезается в них, наносит один удар за другим...

— Когтевранец всегда ставит разум превыше чувств, — произнесла шляпа. — Разумнее всего тебе было бы не кидаться одной на пятерых, а найти помощь, и ты всегда это знала, Элин Олсен. Если бы ты тогда так и поступила, я без колебаний отправила бы тебя к воронам, но нет, ты бросилась в неравный бой, не думая о последствиях.

«Так значит, мне место на Гриффиндоре?»

— Если бы ты бросилась в драку ради славы, то да, — ответила шляпа. — Но ты ведь не думала о том, как будут на тебя смотреть окружающие, не так ли? Ты просто сделала то, что считала нужным, вот и все. А только в одном доме друзья так защищают своих друзей, не для того, чтобы прославиться или получить выгоду, но потому, что знают, что так надо. И поэтому тебе прямая дорога на...

— ПУФФЕНДУЙ! — закричала она.

Элин отдала шляпу Макгонагалл, которая едва заметно вздохнула от облегчения, и направилась к столу под черно-желтыми флагами. Прямо туда, где уже сидели аплодирующие ей Гермиона и Невилл.

* * *

— Шляпа предлагала мне и Гриффиндор, и Когтевран, — объясняла Гермиона, — и я все никак не могла решиться, куда мне пойти, пока не вспомнила слова Томаса Эдисона, который сказал, что гений — это десять процентов таланта и девяносто процентов труда, а трудолюбие воспитывается на Пуффендуе, а потом я вспомнила, как Элин рассказывала про Пенелопу Пуффендуй и про то, что на этом факультете ценится дружба и взаимопомощь, а это ведь тоже очень важно, не так ли, ну а когда я вспомнила, что из Пуффендуя вышло меньше всего темных волшебников, мне все стало ясно...

Невилл, слушая эту скороговорку, думал о том, что если бы не Гермиона, он бы, наверное, все же послушался бабушку и упросил бы шляпу отправить его на Гриффиндор. Но тогда в поезде именно эта девочка бросилась ему помогать, и она же взяла его за руку на пристани. И когда она попала на Пуффендуй, он понял, что его место — на факультете верных друзей, а не отчаянных храбрецов.

Гарри думал о том, как хорошо, что шляпа все же его послушалась и отправила к Элин, а не на этот жуткий Слизерин, где все считали бы его сестру неполноценной. Хотя и Гриффиндор, конечно, тоже был бы неплохим вариантом, но должен же он присматривать за непоседливой девчонкой.

А Элин думала о том, что Пуффендуй — лучший факультет в Хогвартсе, потому что его общежитие расположено в подвалах рядом с кухней. А, как гласит старая армейская мудрость, лучшее место — то, что поближе к поварам и подальше от командиров.

Наконец, шляпа отправила Рональда Уизли к его братьям на Гриффиндор, а Блейза Забини — на Слизерин, и директор Дамблдор поднялся со своего места.

— Добро пожаловать в Хогвартс! — произнес он. — Прежде, чем мы начнем пир, я хотел бы сказать несколько слов. Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Все, всем спасибо.

— Он гений! — воскликнула Элин при виде возникшей на столах еды.

— Самый могущественный волшебник в мире! — поддержал ее незнакомый старшекурсник, сидевший напротив. — Правда, немного сумасшедший, но гении все такие.

— Да я не в смысле силы, — отмахнулась она, подцепляя с блюда большущий стейк. — Он гений потому, что решил сначала нас накормить, а потом уже всякие речи разводить.

* * *

Наевшаяся до отвала Элин слегка осоловевшим взглядом рассматривала преподавательский стол, как вдруг сидевший рядом с ней Гарри охнул и поднес руку ко лбу.

— Что? — взволнованно обернулась она к нему.

— Да нет, ничего, просто шрам вдруг заболел, — ответил он. — Интересно, а кто тот неприятный тип в черном?

— Профессор Снейп, декан Слизерина, — ответил ему сосед. — Он преподает зельеварение, но все знают, что на самом деле его страсть — темные искусства.

— Странно, мне почему-то кажется, что он меня заранее ненавидит, — произнес Гарри.

— А, не обращай внимания, он вообще всех учеников ненавидит, кроме своих слизней. Снимает с нас баллы под любым предлогом, а Слизерину прощает любые нарушения.

Парень замолчал, с интересом разглядывая Гарри.

— Извини, что спрашиваю, — наконец, тихонько произнес он, наклонившись в сторону Гарри, — но твой шрам... Ты, случайно, не Гарри Поттер?

— Да, — вздохнул Гарри, который, в общем, и не рассчитывал надолго сохранить свое инкогнито. — Я изменил фамилию, когда меня усыновили. Но ты не мог бы пока не говорить остальным? Не хочу всю ночь отвечать на вопросы.

— Без проблем, — тот улыбнулся и протянул Гарри руку. — А меня зовут Седрик Диггори. Надо же, все знали, что ты поступаешь в Хогвартс в этом году, но думали, что ты будешь на том же факультете, что и твои родители. Сейчас, небось, половина школы гадает, кто из распределенных в Гриффиндор — ты.

— А ставки принимаются? — заинтересовалась было Элин, но тут директор Дамблдор поднялся со своего места и откашлялся.

— Теперь, когда все мы наелись, я хотел бы сказать несколько слов. Прежде всего, позвольте представить вам профессора Бербидж, которая будет преподавать магловедение. Профессор Квиррелл, который ранее преподавал этот предмет, в этом году любезно согласился взять на себя труд обучать вас защите от темных искусств. Давайте же все вместе пожелаем профессору удачи!

Нервный молодой человек в фиолетовом тюрбане, сидящий рядом со Снейпом, привстал и поклонился.

— Ни один преподаватель защиты не задерживается в Хогвартсе больше года, — шепнул Седрик. — Говорят, эту должность проклял Сами-Знаете-Кто, поэтому неудивительно, что профессор так нервничает.

— Первокурсники должны запомнить, — продолжал директор, — что всем ученикам запрещено заходить в Запретный лес. Именно поэтому он и называется запретным, не так ли? Кстати, некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом...

Его глаза на мгновение остановились на рыжих головах близнецов Уизли.

— Наш завхоз мистер Филч просил в очередной раз напомнить, что ученикам нельзя колдовать на переменах. Теперь насчет тренировок по квиддичу: все, кто хочет играть за сборные своих факультетов, в течение недели должны будут записаться у мадам Трюк.

Директор вдруг посмотрел прямо в глаза Гарри, и тот почувствовал, что его голову словно просверлили насквозь два тонких буравчика.

— И наконец, я должен сообщить вам, что в этом году восточная часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью.

— Это что, шутка? — удивилась Элин.

— Не похоже, — ответил Седрик. — Странно, обычно он говорит, почему нам нельзя что-то делать...

— Ну а теперь, прежде чем пойти спать, давайте споем школьный гимн! — прокричал Дамблдор.

* * *

— Красиво, — вздохнула Элин, оглядывая просторную круглую гостиную с низким потолком.

Все пространство вокруг было уставлено небольшими, уютными на вид диванчиками, а вдоль стен были расставлены цветочные горшки, часть обитателей которых при виде вошедших первокурсников начала танцевать, а другая — радостно потянулась к ним своими ростками. В любом другом месте это могло бы выглядеть устрашающе, но Элин, едва войдя в комнату, уже откуда-то знала, что ни одно растение в гостиной никогда не причинит ей вреда. Но вот тому, кто вошел бы сюда с недобрыми намерениями, явно не поздоровилось бы.

— Первокурсники, давайте сюда! — позвала их полноватая седая женщина, которая привела их из Большого зала. — Я — Помона Спраут, декан факультета и преподаватель гербологии, и я рада приветствовать вас в доме Пенелопы Пуффендуй. Прежде всего, запомните, кто бы там что ни говорил, но вы попали на лучший факультет Хогвартса. Мы не такие хвастуны, как некоторые, но мы всегда поддерживаем друг друга. На нашем гербе изображен барсук, его часто недооценивают, потому что он живет спокойно до тех пор, пока его не трогают. Но если его разозлить, он даст отпор кому угодно.

Чтобы попасть в нашу гостиную, надо постучать по второй бочке снизу в середине второго ряда, вот в таком ритме, — декан воспроизвела нужный звук, постучав по столу. — Кто ошибется — искупается в уксусе, а после трех неудачных попыток наша дверь заблокируется на три часа. Так что пока не запомните, не ходите в одиночку.

Профессор повернулась и показала на две двери, между которыми висел портрет основательницы факультета.

— Слева женское общежитие, справа — мужское, — пояснила она. — Все семь лет вы будете делить одну и ту же спальню со своим курсом. Душевые в обоих общежитиях — в конце коридоров. И, кстати, мальчики, имейте в виду, вам в женское общежитие хода нет, двери заколдованы.

Она задумалась.

— Так, что еще я забыла? Расписание я раздам вам завтра, распорядок дня — на стене, побудка в полвосьмого, занятия начинаются с девяти... Ах да, если заблудитесь в коридорах — спрашивайте дорогу у портретов... Вроде бы все. Если что, не стесняйтесь обращаться ко мне или к нашим старостам, Лесли и Габриэлю, — она махнула рукой в сторону юноши и девушки, стоявших рядом с ней. — Вопросы есть?

Громкие зевки, вырвавшиеся сразу из десяти ртов, был ей ответом.

— Будем считать это — «все понятно», — рассмеялась профессор. — Идите спать, ребята.

 2 сентября 1991 года

— Вон он, смотри! Рядом с той мелкой белобрысой девчонкой.

— Это который в очках? Да ну, не может быть! Разве герои поступают на Пуффендуй?

— Да точно тебе говорю, я своими глазами видел его шрам!

Гарри не понимал, почему его персона вызывает такой ажиотаж, пока Захария Смит — чистокровный волшебник, деливший с ним одну спальню, — не показал ему несколько магических комиксов о «Мальчике, который выжил». Если им верить, Гарри начал бороться со злом и гоняться за преступниками еще до того, как снял памперсы.

Гарри представил, как бы он себя чувствовал, если бы учился рядом с Суперменом, вздохнул и приготовился терпеть всеобщее внимание до тех пор, пока окружающие не поймут, что он никакой не герой, а самый обычный одиннадцатилетний подросток. А судя по его скромным успехам в учебе, этот момент должен был наступить довольно быстро.

На уроках трансфигурации он, несмотря на свою предрасположенность к этому предмету, так и не смог превратить спичку в иголку. Хотя преобразование формы давалось ему без особых усилий и даже без палочки, но вот обратить дерево в металл не удавалось никак. Правда, к концу недели никто другой на первом курсе тоже не мог выполнить это задание, максимум добившись лишь легкого металлического блеска. То есть, никто, кроме Гермионы, которая получила за трансфигурацию первый балл в копилку факультета, от чего моментально задрала нос к потолку.

На уроках заклинаний они пока что проходили теорию и выполняли подготовительные упражнения, разучивая базовые взмахи палочкой. Гарри и тут не блистал успехами, в отличие (опять!) от Гермионы, которая, кажется, с первого раза была способна правильно выполнить даже самые сложные движения.

Вообще, Гарри уже начинал жалеть, что оказался на одном факультете с этой несносной девчонкой, чье занудство соперничало лишь с ее желанием поучать окружающих.

— Ты опять делаешь не так, тебе надо резко рассечь воздух, неужели это так сложно, смотри, показываю еще раз, вот видишь, как просто, ну-ка давай, не ленись и не надо ругаться, это не поможет тебе выполнить задание... — постоянно слышалось из разных концов класса, куда ее подсаживал профессор Флитвик, чтобы она помогала отстающим.

Как ни странно, успеваемость в классе действительно росла. Не то, чтобы Гермиона была хорошим учителем, просто даже самые бесталанные студенты старались поскорее выполнить упражнение, лишь бы избавиться от ее помощи. Неудивительно, что вне занятий однокурсники, включая Гарри, старались держаться от Гермионы подальше. Впрочем, той все было нипочем, ей, кажется, вполне хватало общества Элин, чью броню не могло прошибить никакое занудство. Их дружбу не омрачила даже первая ссора, произошедшая из-за отношения к самому скучному предмету в школе.

* * *

— Это нечестно! — горячилась Гермиона, когда Элин показала ей список ответов на все вопросы в контрольных и экзаменах по истории магии. — Ты должна отдать это профессору Спраут и рассказать, где взяла!

— Я не собираюсь убивать время на тупое переписывание учебника! — возражала Элин. — Профессор Бинс не отклоняется от текста ни на запятую, а вопросы в контрольных не менял с момента своей смерти. Это не обман, это оптимизация свободного времени!

— Обман всегда остается обманом, — Гермиона оставалась непреклонной. — К тому же ты получаешь несправедливое преимущество перед теми, кто честно учит предмет.

— Никакого преимущества, — засмеялась Элин. — Во-первых, близнецы продают эти списки всем желающим по сиклю за копию, а во-вторых, единственная, кто честно записывает лекции — это ты, все остальные на них благополучно спят. А перед тобой у меня преимуществ нет, я же тебе эти вопросы сама и показала.

— Я не собираюсь ими пользоваться! — гордо заявила Гермиона, подхватывая сумку. — А тебе должно быть стыдно!

Тем не менее, доносить преподавателям она не стала, а Элин за обедом уселась рядом с ней и как ни в чем не бывало принялась рассказывать очередную историю про то, как за ней в коридоре погнались рыцарские доспехи, якобы вопившие «датчане в замке!»

— Это потому, что в то время набеги викингов были самой страшной угрозой, которую могли только представить строители, — поясняла она. — Мне с трудом удалось убедить эту железяку, что я англичанка, хоть и со скандинавским именем.

— И на каком же именно языке ты ее убеждала? — ехидно поинтересовалась Гермиона. — Или ты уже успела выучить староанглийский?

— Да? Вот блин, вечно я на мелочах прокалываюсь... — Элин задумалась. — Интересно, а как тогда мы разговариваем с портретами и призраками?

 6 сентября 1991 года

— О да, Гарольд Олсен, наша новая знаменитость...

Гарри поежился. С самого начала учебного года он пытался убедить себя, что на пиру ему лишь показалось, что профессор зельеварения смотрел на него как-то по-особенному. Но, похоже, он на самом деле за что-то его невзлюбил, едва увидев, хотя Гарри и не мог понять причину этого.

Закончив знакомиться с классом, профессор Снейп окинул первокурсников своими холодными черными глазами.

— Вы здесь для того, чтобы изучить тонкое искусство приготовления волшебных зелий и снадобий, — начал он. — На моих занятиях не будет глупых маханий волшебной палочкой, поэтому многие из вас с трудом поверят, что этот предмет является важной составляющей магической науки. Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства...

Снейп говорил почти шепотом, но ученики отчетливо слышали каждое его слово.

— Я могу научить вас, как разлить по флаконам славу, как сварить победу, как заткнуть пробкой смерть. Но все это при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада баранов, которое обычно приходит на мои уроки... Олсен! — неожиданно рявкнул он, — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни?

Рука Гермионы взметнулась вверх, но Снейп не обратил на нее ни малейшего внимания.

— Пока не знаю, профессор, — спокойно ответил Гарри. — Полагаю, я здесь именно для того, чтобы этому научиться.

— Вы бы знали, если бы удосужились открыть свой учебник, — в голосе Снейпа звучала издевка. — Ну что ж, попробуем еще. Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать?

— Вон в том шкафчике с красным крестом, — Гарри указал на висящую на стене аптечку, и вокруг него послышалось хихиканье, стихшее, едва Снейп повернул голову.

— Думаете, это очень смешно, Олсен?

— Ни в коем случае, профессор, — Гарри отчаянно трусил, но Элин под партой сжала его ладонь и словно влила в него ледяное спокойствие. — Именно так написано в первой главе нашего учебника, которая посвящена безопасности на уроках. В случае отравления следует немедленно воспользоваться безоаровым камнем, который является универсальным противоядием и обязательно находится в любой аптечке.

— Вы полагаете, что слава делает вас самым умным? — зашипел было Снейп, но Гарри его перебил.

— Сэр, моя слава досталась мне ценой жизни родителей. Я бы с радостью от нее отказался, если бы это могло их воскресить.

Несколько секунд профессор, не мигая, смотрел ему в глаза, а затем отвернулся.

— Опустите руку, глупая девчонка, — шикнул он на Гермиону. — А вы, Олсен, запомните, что из корня асфоделя и полыни приготавливают сильнейшее усыпляющее зелье, называемое напитком живой смерти, а безоар извлекают из желудка козы. И почему вы это до сих пор не записываете?

Гарри поспешно схватил перо и заскрипел им по пергаменту.

«Кажется, пронесло, — подумал он. — Не знаю, за что он меня невзлюбил, но если сохранять спокойствие, то ничего он мне не сделает».

— А за вашу дерзость, Олсен, я снимаю с Пуффендуя один балл, — послышалось от преподавательского стола.

* * *

— Зелье от фурункулов настолько просто, что с ним сможет справиться любой идиот, — говорил Снейп, записывая на доске рецепт. — Тот, кто ухитрится его испортить, вероятно, вообще может не ходить в мой класс.

Невилл, которого профессор поставил в пару с Элин, съежился от ужаса.

— Не дрейфь, мы справимся, — шепнула она, — ты только не делай ничего, пока я не посмотрю.

Она внимательно изучила рецепт, сверилась с учебником и подняла руку, однако Снейп не обратил на нее внимания, точно так же, как весь урок до этого не обращал внимания на Гермиону. Среди пуффендуйцев он спрашивал только тех, кто совершенно явно не мог ему ответить, зато стоило поднять руку кому-то из слизеринцев, он тут же давал ему слово, награждая баллами за ответ, даже если тот был неправильным.

Впрочем, Элин не собиралась сдаваться.

— Извините, сэр, у меня вопрос по рецепту, — громко произнесла она.

— Разучились читать, мисс Олсен? — сторона Слизерина издевательски засмеялась, но девочке было на это плевать.

— Нет, сэр, мне непонятен пятый пункт. Почему котел надо снимать с огня до, а не после того, как добавлять в зелье иглы дикобраза? В учебнике об этом ни слова, я проверила, — на всякий случай добавила она.

Снейп внимательно посмотрел Элин в глаза, и той вдруг показалось, что ее голова словно превратилась в решето, насквозь продуваемое ледяным ветром. Впрочем, это ощущение исчезло раньше, чем она успела его осознать.

«Если он сейчас скажет, что это потому, что он так сказал, — подумала она, — то эти уроки будут такими же бесполезными, как история магии».

— Потому что элемент воздуха в иглах дикобраза нестабилен и при нагревании высвобождается за долю секунды, — тихо ответил зельевар. — Это приведет к взрыву котла и отравлению недоваренным зельем всех, кому не повезет оказаться рядом.

— Спасибо за объяснение, — она взялась за перо, чтобы записать ответ.

— И если вы попробуете проделать такой эксперимент у меня на уроке, — услышала она, — я заставлю вас выпить все, что сварят ваши одноклассники.

«Да он что, мысли читает!?» — удивилась Элин, которая действительно размышляла, не опробовать ли ей изготовление полезной в хозяйстве бомбы, а не какого-то дурацкого зелья.

Но раз уж профессор разгадал ее намерения, она постаралась выполнить рецепт в точности. Зелье действительно было несложным, и главной ее заботой было не столько оно, сколько Невилл, который от волнения постоянно путался в ингредиентах и едва не засунул-таки в кипящий на огне котел иглы дикобраза. Элин удалось его остановить лишь в самый последний момент.

Их зелье по цвету и запаху вышло почти таким, каким оно было описано в учебнике, и то, что Снейп прошел мимо, не удостоив их своим вниманием, Элин посчитала за высший балл. Результат работы Гермионы профессор также проигнорировал, зато над котлом Гарри и Эрни Макмиллана надолго задержался, ругая мальчиков за тупость и криворукость.

* * *

— Из-звини, ч-что едва все н-не испортил, — Невилл от волнения заикался еще больше, чем обычно. — Просто, когда этот Снейп проходил мимо меня, я сразу обо всем забывал.

— Да ничего страшного, — отмахнулась она, — тебе просто надо быть более внимательным и не бояться. Хочешь, покажу упражнения для успокоения нервов?

— С-спасибо, но это вряд ли поможет, — грустно ответил он. — У меня просто мало способностей к магии. Моя семья даже думала, что я настоящий сквиб. Только дядя Элджи все пытался застать меня врасплох, чтобы я сотворил какое-нибудь чудо. Он очень хотел, чтобы я оказался волшебником. Однажды он столкнул меня с пирса в воду, а я чуть не утонул.

Элин изумленно уставилась на товарища. «Так вот почему он такой нервный», — подумала она.

— А когда мне было восемь, — продолжал тот, — дядя высунул меня за окно и случайно отпустил. Я полетел со второго этажа, но не разбился, а словно превратился в мячик, отскочил от земли и попрыгал вниз по дорожке. Бабушка даже расплакалась от счастья.

— А я-то думал, что мне у Дурслей плохо, — потрясенно сказал Гарри. — Надо бы им письмо с извинениями отправить, что ли...

— Ничего, Невилл, — Элин хлопнула его по плечу, — теперь ты в надежных руках. Мы о тебе позаботимся, правда, Гарри? Ты еще станешь настоящим волшебником.

Гарри решительно кивнул, и Элин еле удержалась, чтобы не добавить: «даже если это тебя убьет».

* * *

— Ну а кроме Снейпа вам как, понравилось учиться? — спросил их Хагрид, к которому они зашли после обеда.

— Если не считать того, что он меня ненавидит, то в общем да, тут здорово! — ответил Гарри. — Но мне правда интересно, почему он так ко мне относится?

— Да ерунда это, — великан смущенно отвел глаза, — он вообще мало кого любит, кроме своего Слизерина. Ума не приложу, почему его Дамблдор до сих пор терпит.

— Гораздо интереснее, почему он сам работает в Хогвартсе, а не занимается исследованиями? — удивилась Гермиона. — Он же явно не любит преподавать, а вот специалист хороший. Я еще перед школой посмотрела, что пишут обо всех профессорах Хогвартса, так у Снейпа куча публикаций и запатентованных зелий. Сидел бы себе в какой-нибудь лаборатории, изобретал бы...

Элин лениво развалилась на стуле, смакуя необычный вкус травяного чая, заваренного Хагридом, и раздумывая над тем, чем бы ей заняться в выходные. В Хогсмид их не выпускали, а кино, компьютеров и телевизоров у волшебников не было. Кажется, она начинала понимать, почему квиддич пользуется среди волшебников такой бешеной популярностью. Просто ничего другого им не оставалось.

— Эй, смотрите! — вывел ее из раздумий Гарри, рассматривавший газету, лежавшую возле хагридова чайника. — Гринготтс ограбили!

— Дай-ка, — она пробежала глазами заметку. — Хм, гоблины говорят, что ничего не было украдено, потому что сейф номер семьсот тринадцать, который взломали преступники, был опустошен хозяином несколько дней назад... — они переглянулись и разом повернулись к Хагриду.

— Ты ведь что-то забирал из этого самого сейфа, Хагрид, — требовательно произнесла Элин. — Это ведь твое «страшно секретное задание», да?

— Не знаю, о чем ты... Еще кексик? — Великан, кажется, собирался проковырять дырку в полу носком своего башмака.

— Хагрид, не увиливай, — строго произнесла Элин. — Я ведь не отстану, я настырная.

— Эта... не надо вам про то знать, ребята, — замотал головой Хагрид. — Правда, не надо, не ваше это дело.

— Ну Ха-а-агрид, ну расскажи, — заныла Элин...

— Да не могу я говорить, это секретный секрет Дамблдора и Николаса Фламеля! Лучше забудьте про это.

— Ладно, забуду, — покорно произнесла Элин. — И про секрет, и про этого... как ты сказал, Николаса Фламеля? Уже забыла.

Хагрид лишь вздохнул.

— Ох, зря я это сказал...

* * *

«Фламель, Николас, р. в 1330 г. (по другим сведениям — в 1325 г.) в гор. Понтуаз, Франция, женат на Перренелле Фламель (урожд. Лета, см.), ныне предположительно проживает в гр. Девон, Англия. Окончил академию Шармбатон (см.). Старейший в мире волшебник. Знаменит многочисленными трудами по алхимии, в т.ч. «Summae Alchemia» (см.), «Об учете астрологических позиций при варке зелий», «Двенадцать способов использования крови дракона» (в соавт. с А. Дамблдором, см.) и др. Единственный известный создатель философского камня (см.)».

— Тоже мне, энциклопедия, — Элин раздраженно отодвинула книгу. — Одни см, да см, никаких подробностей... Все, Гермиона, можешь не искать, я уже нашла.

— А? — Гермиона с трудом оторвалась от второго тома «Великих волшебников XX века», который полчаса назад собиралась быстренько пролистать в поисках нужного имени. — Ой, а я тут, кажется, немножко увлеклась...

— Я вижу, — засмеялась Элин. — Такими темпами ты бы полгода его искала. Вот, смотри. Хорошо, что волшебники все же додумались до алфавитных справочников.

Гермиона пробежала глазами статью.

— Ну, тогда все понятно, они прячут там философский камень, — уверенно сказала она. — Это такая штука, которая превращает любой металл в золото и делает эликсир бессмертия.

— Спасибо, Гермиона, я знаю, — кивнула Элин, — я тоже умею читать. Но ты что, правда думаешь, что Фламель согласился бы выпустить такую вещь из рук? Нет, скорее всего, они с Дамблдором писали очередной трактат по алхимии и наткнулись на что-то опасное, что решили спрятать. А преступники про это прознали и решили выкрасть, да не успели.

— Ну, может быть и так, — согласилась Гермиона. — Впрочем, какая нам разница, что они прячут? Мы же не будем пытаться это достать, правда, Эль?

Не отвечая, Элин достала из своих закромов новый блокнот и аккуратно вывела на обложке надпись «Николас Фламель и философский камень».

«Вопрос номер один, — записала она. — Почему Фламель не дает эликсир жизни другим людям?»

 10 сентября 1991 года

— Великолепно! — Гарри со злостью стукнул кулаком по доске объявлений. — Мало того, что я опозорюсь, не сумев взлететь, так еще и сделаю это перед носом у Слизерина!

— Да с чего ты решил, что опозоришься? — удивилась Элин. — Готова поспорить, что о своих успехах громче всех хвастают те, кто и метлу-то взять правильно не сможет.

— Кроме меня, — заявил стоящий рядом с ними Захария Смит. — Уж я-то летать умею, не сомневайтесь. Отец как-то оставил метлу возле крыльца, я на нее сел, и что вы думаете? Сразу же полетел, как будто был рожден в воздухе! Я поднялся километра на два и, наверное, летел бы еще выше, если бы не столкнулся с магловским вертолетом.

— А, помню, было дело, — моментально отреагировала Элин. — Пилотирую я, значит, боевой вертолет, никого не трогаю и вдруг чувствую, что-то мешает. Глядь, а это на винт чьи-то кишки намотались...

Захария недовольно на нее покосился, но спорить не стал. За прошедшую неделю весь Пуффендуй уже успел уяснить, что у этой девчонки язык без костей, и в сочинении завирательных историй с ней лучше не соревноваться. То, что сама Элин перед уроком полетов волновалась не меньше Гарри, делало ее шутки еще более мрачными и извращенными, чем обычно.

Правда, больше всех боялась, видимо, все же Гермиона. Управлению метлой нельзя было научиться по книгам, но она добросовестно прочитала все доступные ей пособия и за завтраком так достала окружающих, пересказывая заученные советы начинающим, что за столом вокруг нее очень скоро образовалось пустое пространство. Даже Элин в конце концов не выдержала и пересела от нее подальше, начав громко рассказывать одноклассникам о том, что под Хогвартсом сохранились старые каменоломни, в которых еще со времен основателей живет ужасный Слонопотам.

Удивительно, но история о чудовище в подземельях пользовалась успехом.

* * *

— Ну и чего вы ждете? Встаньте возле метел, живее! — мадам Трюк прошлась по проходу, образованному двумя рядами школьников. — Теперь протяните правую руку над метлой раскрытой ладонью вниз и громко и четко скажите «вверх!»

— Вверх! — раздался нестройный хор двух десятков голосов.

Метла Гарри прыгнула ему в руку так быстро, что он отшатнулся от неожиданности. К его огромному удивлению, только он один сумел взять метлу с первого раза, у всех остальных они или не шевелились, или перекатывались из стороны в сторону. Метла Гермионы и вовсе, казалось, попыталась от нее убежать, а метла Элин начала дымиться — видимо, от волнения его сестра перестала себя контролировать, как когда-то в детстве.

«Может, я и правда окажусь не самым худшим летуном на курсе...» — подумал Гарри.

Наконец все первокурсники взяли в руки метлы и, подчиняясь инструкциям преподавателя, уселись на них верхом. Мадам Трюк придирчиво осмотрела, как каждый из них держит древко и, к удовольствию Гарри, прилюдно отчитала Малфоя за неправильный хват.

— Чтобы подняться вверх, — объявила профессор, проверив посадку всех учеников, — надо слегка потянуть древко на себя, а чтобы опуститься — наклонить его вперед. Когда я дуну в свисток, вы должны будете с силой оттолкнуться от земли и подняться на метр-полтора, не выше, а затем медленно опуститься. Итак, три, два...

В этот момент перенервничавший Невилл, испугавшись, что останется на земле в одиночестве, резко дернул древко на себя и его метла стремительно взлетела в воздух.

— Мальчик, немедленно вернись! — закричала мадам Трюк.

Гарри еще успел подумать, что в жизни не слышал ничего глупее, ведь было очевидно, что сам Невилл метлу не контролирует. А в следующий момент руки Лонгботтома разжались и он камнем рухнул на траву.

— Сломано запястье, — вынесла вердикт преподаватель, осмотрев Невилла. — Ничего, мальчик, мадам Помфри живо тебя вылечит. Пойдем.

Она помогла ему подняться с земли и обернулась к сгрудившимся на поле первокурсникам.

— Ждите меня и ничего не делайте, — приказала она. — И если кто-то в мое отсутствие попытается хотя бы тронуть метлу — вылетит из Хогвартса быстрее, чем успеет сказать слово «квиддич». Пошли, дорогой.

* * *

— Гляньте-ка, что посеял этот тюфяк! — воскликнул Малфой, подбирая с травы напоминалку Невилла. — Надо бы закинуть ее куда подальше... хотя бы вон на то дерево. Спорим, что он опять себе что-то сломает, когда попытается ее достать?!

— Дай сюда! — требовательно сказал Гарри, протягивая руку.

— А ты возьми! — нагло ответил Драко, вскакивая на метлу.

Он оттолкнулся ногами от земли и хотел было взлететь, но прыгнувшая вперед Элин успела вцепиться в хвост его метлы. От лишнего веса древко встало вертикально, и не ожидавший этого Малфой под смех пуффендуйцев свалился вниз.

— Тебе не говорили, что брать чужое нехорошо? — недобро прищурилась Элин, подбирая выпавшую из рук Драко напоминалку. — Или в древнейшем и благороднейшем доме Малфоев воспитывают воров?

— Да как ты смеешь?! — Драко вскочил на ноги, но рядом с Элин уже стояли ее товарищи.

— Если бы ты была чистокровной, — словно выплюнул он, — ты бы знала, что за такие слова вызывают на дуэль.

— О, правда? — Элин вдруг чему-то усмехнулась. — Так чего же не вызовешь? Боишься, что тебя побьет девчонка?

— Я тебя вызываю! — на обвинение в трусости Малфой отреагировал именно так, как и было положено одиннадцатилетнему ребенку. — Никаких кулаков, дуэль на палочках, по-взрослому.

— Не поняла, — удивилась Элин. — Если ты меня вызвал, то оружие должна выбрать я. Разве нет?

— Все верно, — поддержал ее Захария Смит. — Шестнадцатое правило «Code magicа duello» 1618 года ясно говорит, что вызванная сторона может выбирать между шпагой, палочкой или любым другим оружием, за исключением огнестрельного. Сэр Подрик Бэтворфи однажды выбрал дуэль на канделябрах, и его соперник был вынужден согласиться. Тебя что, этому не учили, Малфой?

— Вот и отлично! — обрадовалась Элин. — А я хочу дуэль на кулаках, без палочек, здесь и сейчас. Мистер Смит, не согласитесь стать моим секундантом?

Она скинула мантию и начала закатывать рукава.

— Я не магл, чтобы марать о тебя руки, — брезгливо бросил ей Драко.

— В таком случае бремя отказа от дуэли ляжет на вас, мистер Малфой, — ответил Захария.

Скорчив недовольную мину, Драко расстегнул мантию и, аккуратно сложив, передал ее в руки Крэбба. Студенты расступились, освободив им с Элин широкий круг.

Малфой встал в неуклюжую стойку, выставив вперед кулаки. Вся его поза демонстрировала, что он дерется первый раз в жизни. Элин подпрыгнула на месте, разминаясь, сделала пару пробных замахов и резко выбросила кулак, целясь сопернику в лицо. Драко дернулся в сторону, рука Элин угодила в захват, и в следующий момент она неожиданно для себя покатилась по земле, с трудом увернувшись от летящей в нее ноги.

«Ах ты ж хитрая скотина!» — подумала она, вскакивая на ноги.

С лица Малфоя слетело испуганное выражение, теперь он хищно улыбался сопернице, а его стойка была уже не неловкой, а необычно изящной и явно отточенной долгими тренировками.

— Так ты все же обучен «марать руки», Малфой? — Элин не сводила с него глаз.

— Я наследник древнейшего и благороднейшего рода, — брезгливо бросил он. — Можешь почитать, что это значит... после того, как мадам Помфри соберет твои кости.

«Обязательно прочитаю, — думала Элин, уворачиваясь от его ударов и нанося ответные. — Второй раз ты меня так не поймаешь, слизень».

Несколько минут спустя они, тяжело дыша, все еще кружили друг вокруг друга. Элин не могла нарадоваться на то, что после драки с Дадли все же выпросила у мамы разрешение на занятие тайским боксом — самым жестким спортом из тех, что были доступны для девочек в Литтл Уингинге. Малфой дрался на удивление неплохо и сумел нанести ей несколько чувствительных ударов в корпус, но и сам после пропущенных атак явственно припадал на левую ногу, а на его скуле наливался шикарнейший синяк в том месте, куда угодил ее каблук. Недостаток веса Элин с лихвой компенсировала повышенной прыгучестью.

— Все, хватит, у вас ничья! — крикнул, наконец, Захария. — Мадам Трюк возвращается.

* * *

Помогая Элин одеться, Гарри подумал о том, что его сестра уже второй раз ввязывается в драку из-за него, и твердо решил, что в следующий раз такого не произойдет. В конце концов, это он должен ее защищать, а не наоборот.

Малфой размышлял о том, как именно ему следует скорректировать свой план. Он думал, что втянув грязнокровку в дуэль, предусмотрел все варианты, но эта дрянь неожиданно хорошо знала магические обычаи⁽¹⁾ и неожиданно хорошо дралась. Ну что ж, отец предупреждал его, что нельзя недооценивать противников, даже тех, которые ниже его в силу происхождения. В следующий раз он будет умнее.

Дамблдор, стоявший у окна в своем кабинете, опустил омнинокль и тихонько выругался. Девочка своим вмешательством поставила под угрозу план, который он выполнял вот уже много лет, тщательно подгоняя составы сборных так, чтобы именно в этом году все три «правильных» факультета остались без ловцов. Не свали Элин Малфоя с метлы, Гарри полетел бы за ним и на глазах у сокурсников продемонстрировал бы свое мастерство, что дало бы законный повод разрешить мальчику играть в квиддич.

Директор вздохнул. Видимо, ему все же придется нарушить свои принципы и раскрыть часть замысла преподавателям. Хотелось бы обойтись без этого, но ничего не поделаешь. Возвращение Волдеморта все ближе, Дамблдор чувствовал это всем своим существом, хоть и не обладал пророческим даром. И до этого момента Гарри должен успеть понять свою исключительность и должен показать всем остальным, что он — настоящий лидер и настоящий герой. Иначе он не сможет в решающий момент повести их в бой, а это значит, что он проиграет.

 16 сентября 1991 года

— Проходи, Гарри, садись. Мятный леденец?

Сопровождаемый профессором Спраут, Гарри вошел в кабинет, уселся в свободное кресло и с любопытством огляделся. Кабинет великого волшебника выглядел... ну, как кабинет великого волшебника. На стенах висели многочисленные портреты предыдущих директоров Хогвартса, обитатели которых или мирно посапывали в своих креслах, или тихонько переговаривались о чем-то друг с другом. Расставленные тут и там загадочные механизмы издавали тиканье, бульканье и шипение, сливающееся в монотонный усыпляющий гул, а стоящие по углам шкафы всем своим видом намекали, что за их дверцами скрываются самые интересные тайны в мире.

И конечно же, картина была бы неполной, если бы в кабинете не присутствовал его хозяин, чья лиловая мантия и усыпанный звездами остроконечный колпак подходили к обстановке как нельзя лучше.

— Итак, мой мальчик, мадам Трюк рассказала мне о твоих выдающихся успехах на ее уроках. Тебе нравится летать? — спросил Дамблдор.

— Очень нравится, сэр, — ответил Гарри.

Полеты на метле действительно были его любимым предметом, он чувствовал себя в воздухе так, словно родился с крыльями. Все тренировочные упражнения, заданные мадам Трюк, он безо всякого труда выполнил в первый же день, заработав за это несколько баллов для факультета, и на последующих уроках получил разрешение свободно летать в пределах тренировочной площадки. Правда, не быстро и не высоко, но все равно, это было здорово.

— Это хорошо, — удовлетворенно кивнул Дамблдор. — Видишь ли, Гарри, твой факультет в этом году неожиданно остался без ловца. Элизабет Вуд окончила школу, а подготовленный ею в прошлом году запасной месяц назад неожиданно переехал в Канаду. Поэтому ваш декан попросила меня в виде исключения дать тебе разрешение поучаствовать в отборе в вашу команду по квиддичу. Как ты на это смотришь?

— Ух ты, здорово! — воскликнул Гарри. — Мы с ребятами обязательно попробуем!

— С ребятами? — поднял брови директор.

— Захария Смит и Эрни Макмиллан, — пояснил Гарри. — Они как раз вчера сдали зачеты мадам Трюк. Мы вместе хотели попросить ее, чтобы она позволила нам тренироваться на занятиях, ну знаете, без бладжеров и всего такого опасного, просто половить теннисные мячики и покидать квоффл в кольца, чтобы быть готовыми к следующему году. А теперь сразу можем попасть в команду! Спасибо, сэр!

Дамблдор растерянно посмотрел на профессора Спраут.

— Я же вам говорила, директор, — ответила та со смешком. — Мальчик даже не понял, что вы хотели сделать исключение для него одного.

— Исключение для меня? — Гарри изумленно уставился на декана. — Но почему?

— Разве ты не хотел бы стать самым молодым ловцом за сто лет? — ушел от ответа Дамблдор.

— Конечно, хотел бы, но... — Гарри представил, как будут смотреть на него однокурсники, когда узнают, что ему разрешили играть в команде, а им придется ждать следующего года. — Простите, сэр, но это будет нечестно. Почему мне можно, а моим друзьям — нет? Они ведь тоже хорошо летают.

— Твое благородство делает тебе честь, Гарри, — директор задумчиво побарабанил пальцами по столу. — Ну хорошо, я дам разрешение всем, кто уже сдал все зачеты мадам Трюк. Можешь идти.

«А ведь на вопрос «почему?» он так и не ответил», — подумал Гарри, выходя из кабинета.

— Ну что, убедились? — произнесла профессор Спраут, едва за мальчиком закрылась дверь. — Гриффиндорец согласился бы, не раздумывая, Альбус, но шляпа вовсе не просто так распределила его на мой факультет.

«Так ведь смысл-то не в том, чтобы Гарри играл в квиддич, а в том, чтобы показать всем его исключительность», — раздраженно подумал Дамблдор. Он, конечно, позаботится о том, чтобы первокурсники узнали, кому они обязаны разрешением, в конце концов, исключительное благородство — это тоже неплохо. Главное, проследить за тем, чтобы никто из них не смог попасть в свои команды.

В том, что сам Гарри легко пройдет отбор, директор не сомневался. Но герой ведь не должен быть одним из многих. Он должен быть единственным.

 21 сентября 1991 года

В то туманное субботнее утро, на которое был назначен отбор в команду, на стадионе собрался, кажется, весь Пуффендуй. Кто-то хотел поддержать друзей, кто-то — поглазеть на новых игроков, ну а остальные — просто за компанию. Даже Гермиона, которая была принципиальным противником любого спорта, сидела на трибунах вместе с Элин, изводя ту ворчанием о том, как несправедливо выдавать сто пятьдесят баллов за поимку какого-то глупого шарика, в то время как другим студентам (не будем показывать пальцем) ради этих баллов приходится долго и упорно учиться.

— Кто на роль загонщика, давайте к западным кольцам, Малкольм вами займется, — распоряжался капитан сборной Герберт Флит. — Охотники — к восточным. Хейди, эй, слышишь меня? Место одно, но отбери как минимум троих, нам нужны замены.

После того, как часть претендентов ушла, перед капитаном осталось стоять полтора десятка человек, из которых Гарри знал лишь третьекурсника Седрика Диггори.

— Кто на запасного вратаря? — спросил капитан. Несколько человек подняли руки. — Сядьте пока в сторонке, я займусь вами позже. Остальные давайте по метлам, проверим, на что вы годитесь.

Для начала он заставил их несколько раз облететь стадион по кругу, делая резкие развороты, торможения и разгоны. К немалому удивлению Гарри, примерно половина претендентов не смогла справиться даже с таким простым заданием и была отправлена восвояси. Видимо, далеко не всем волшебникам полет давался так же легко, как ему.

Затем Флит заставил их ловить теннисные мячики. Это упражнение Гарри тоже было знакомо, всю неделю перед отбором мадам Трюк по вечерам тренировала первокурсников, сдавших ее зачеты и желавших стать игроками своих сборных. И снова он удивился тому, что даже те, кто был старше и опытнее его, справлялись с задачей намного хуже. Поймать все мячи смогли лишь три человека — он сам, Седрик Диггори да статная темнокожая второкурсница Тамси Эпплби, которую капитан, подумав, отправил к охотникам.

— Для ловца маневренность недостаточна, — пояснил он ей, — а вот скорость и реакция на уровне. С квоффлом ты отлично управишься.

Девочка разочарованно вздохнула, но спорить не стала.

— Пошли в зверинец погулять все трое, одного загрыз медведь, и их осталось двое... — процитировал капитан. — Вы оба можете считать себя в команде. Сейчас я запущу настоящий снитч, кто справится лучше, тот войдет в основной состав, второй станет запасным.

— А так можно? — удивился Гарри.

— Официально в команде всего семь человек, — пожал плечами капитан. — Но в тренировках может участвовать кто угодно, и никто не запрещает капитану заменить перед матчем хоть всех игроков сразу, поэтому во всех командах есть запасные. Без них никак, вон, в прошлом году ловец Гриффиндора перед последним матчем слег в больничное крыло, так они вшестером вышли. Ну и продули, разумеется, с самым разгромным счетом за последние триста лет. Так что у нас на факультете есть полноценный второй состав, мы на тренировках порой настоящие матчи проводим.

Он достал из ящика золотой шарик.

— Ну что, готовы? Вперед!

Вот тут уже Гарри пришлось здорово попотеть. Первые попытки он бездарно проваливал, пока Флит не догадался наложить на его очки пару заклинаний, чтобы они перестали сваливаться с носа и сами очищались от пыли и влаги. После этого дело пошло веселее, и следующие несколько снитчей он смог увести из-под самого носа Седрика.

— Будете играть оба, — решил, наконец, Флит. — Первый матч твой, Гарри, мы играем с Когтевраном, я уже видел их нового ловца — Чжоу Чанг со второго курса, очень легкая и быстрая, как и ты. В феврале с Гриффиндором будет играть Седрик, а вот в мае со Слизерином... Не знаю пока, там видно будет.

Они приземлились на газон, и Флит махнул рукой, подзывая тех, кто хотел стать запасным вратарем.

— А, совсем забыл, — сказал он, пока претенденты рассаживались по метлам. — Седрик, не сердись, но официально в список команды я внесу Гарри, иначе ему не разрешат привезти из дома метлу.

Диггори согласно кивнул, а Гарри замер, пораженный неожиданной мыслью.

— Э-э-э... Герберт, тут есть одна проблема, — нерешительно произнес он. — У меня вообще нет метлы.

* * *

— Гарри, эй, Гарри! Я слышал, ты стал ловцом? Можешь взять мою «Комету», если захочешь.

— «Комета»? Да на них уже никто не летает! У меня «Спрут-90», Гарри, он намного лучше!

— «Спрут» для тех, у кого денег больше, чем мозгов, то ли дело «Чистомет»...

— А вот «Нимбус-1700»...

— Старье!

Гарри не знал, что с этим делать. Он оказался единственным первокурсником со всех четырех факультетов, попавшим в команду. Его друзья Захария и Эрни не попали даже в запасные, когтевранские первокурсники вообще не смогли сдать зачеты, а на Гриффиндоре Рон Уизли не прошел отбор. На Слизерине же Малфой и вовсе не стал пробоваться после того, как Маркус Флинт отказался менять ради него успешного ловца Терренса Хиггса. В их сборную требовался только вратарь, но стоять в воротах для Драко, видимо, было слишком унизительно.

В результате Гарри оказался самым молодым игроком в Хогвартсе за последние сто лет, и теперь каждый пуффендуец хотел, чтобы он поймал свой первый снитч, сидя именно на его метле. Предложения сыпались одно за другим, и это было, конечно, приятно, но приняв одно, он обидел бы всех остальных.

— Здорово, должно быть, когда все за тобой бегают, — мрачно сказал Захария, когда они готовились ко сну.

— Я не пойму, чего ты мучаешься? — удивился Эрни. Он, в отличие от Захарии, перенес свою неудачу намного легче. — Просто скажи, что плохо разбираешься в метлах и должен посоветоваться с капитаном, вот и все. И никаких обид.

Именно так Гарри и поступил, после долгих обсуждений и проб остановив свой выбор на «Чистомете-7» их старосты Лесли Тоддингтон.

— Я ее специально на четвертом курсе выбирала, — произнесла она, вручая ему метлу, — потому что сама хотела попасть в команду. Хороший выбор, Гарри. «Нимбусы» хоть и быстрее, но «Чистометы» намного маневреннее, а это для ловца главное.

— А почему ты сама не участвовала в отборе? — спросил ее Гарри.

— Семикурсников в команды не берут, чтобы на следующий год не искать нового игрока на замену. Да и к ЖАБА готовиться надо... — она вздохнула. — Нет, мне уже поздно играть, так пусть хотя бы метла поучаствует.

— Лесли, я даже не знаю, как тебя благодарить, — сказал Гарри. — Ты такая добрая...

«И такая красивая...» — добавил невесть откуда взявшийся в его голове голос.

 18 октября 1991 года

Тренировки шли три раза в неделю, и поскольку до первой игры оставалось чуть больше месяца, Флит гонял команду до полного изнеможения. Каждый вечер понедельника они до самой темноты оттачивали индивидуальную технику на тренировочной площадке, по средам отрабатывали на стадионе придуманные капитаном тактические схемы, а по субботам с завтрака до обеда устраивали настоящие матчи вместе со вторым составом. Многие пуффендуйцы приходили посмотреть на эти игры, благо, их капитан, в отличие от прочих, не делал секретов от своих однокашников.

Но и вне тренировок Гарри не мог думать ни о чем другом, кроме квиддича. Даже уроки профессора Снейпа проходили для него незаметно — чего стоил очередной расплавленный котел по сравнению с финтом Вронского, про который он вычитал в «Квиддиче сквозь века» и который собирался опробовать в ближайшую субботу? Если бы не Элин, постоянно напоминавшая ему об учебе и периодически дававшая списать домашнюю работу, он бы, пожалуй, и вовсе забыл об остальных предметах.

Так продолжалось три недели, пока однажды профессор Спраут не вызвала Гарри в свой кабинет и не сделала ему первое и последнее предупреждение.

— Вам была оказана большая честь, мистер Олсен, — непривычно строгим голосом выговаривала она ему, — но вы, вероятно, забыли, что игра в команде — это не право, а привилегия, которой вы можете очень быстро лишиться. Ваша успеваемость упала до неприемлемого уровня, из чего я делаю вывод, что вам слишком трудно совмещать тренировки и учебу. Мне следует принять меры?

— Нет, профессор, пожалуйста! — пришел в ужас Гарри. — Я исправлюсь, обещаю!

— Хорошо, — кивнула декан, — на первый раз я вам поверю. Но если к пятнадцатому ноября ваши оценки будут ниже «В», то шестнадцатого вы на поле не выйдете.

Она внимательно посмотрела в его глаза и вдруг тепло улыбнулась.

— Ну же, Гарри, я не сомневаюсь, что ты сможешь хорошо учиться, если захочешь. Ты просто потерял голову из-за квиддича, так бывает, ты не первый и не последний. Тебе просто надо помочь, и я попросила... Ага, вот и она.

В дверь кабинета постучали.

— Заходите, мисс Грейнджер, вы как раз вовремя. У меня для вас есть небольшое задание.

* * *

— Можешь мне поверить, я отнюдь не в восторге! — Гермиона гордо вышагивала по коридору, даже не смотря в его сторону. — Если бы не мое глубочайшее уважение к профессору Спраут, я бы ни за что не стала тратить на тебя свое время.

— Но конечно, просто дать мне списывать свою домашку ты не можешь, — ответил Гарри.

— Разумеется, нет! — фыркнула она. — Это нечестно, к тому же списанное задание не поможет тебе на уроках. Я еще и с Эль поговорю, а то она тебе вечно потакает... Куда это ты намылился?

— К Хагриду, — удивленно произнес Гарри. — Сегодня пятница, мы всегда ходим к нему пить чай. Забыла?

— Никакого чая! — отрезала Гермиона. — Я скажу Элин, чтобы она передала Хагриду наши извинения, до ужина еще три часа, как раз успеем написать эссе по трансфигурации. Жду тебя в библиотеке через пять минут, и не вздумай опаздывать, иначе я все расскажу декану.

Гарри лишь тяжело вздохнул. Следующий месяц обещал превратиться в настоящий кошмар.

 19 октября 1991 года

— Посмотри на это с другой стороны, — рассуждала Элин, когда они субботним утром направлялись на стадион. — Чем быстрее ты исправишь свои оценки, тем быстрее она от тебя отстанет.

— Если только я ее раньше не убью, — мрачно произнес Гарри. — Она просто невыносимая зануда, неудивительно, что с ней никто не хочет дружить, кроме тебя. Удивляюсь, как ты ее до сих пор терпишь.

— Мы противоположности, вот и притягиваемся друг к другу, — Элин засмеялась, но неожиданно оборвала смех и стала очень серьезной. — Но знаешь, Гарри, она на самом деле очень хочет с кем-то дружить, просто боится в этом признаться, слишком уж часто ее раньше обижали. Постарайся быть с ней помягче, ладно?

— Не могу этого обещать, — буркнул он в ответ. — Она самый ужасный человек в школе, даже хуже Малфоя... Ох ты ж блин, помяни черта, он и появится... Что они тут делают?

В центре поля стояла вся слизеринская команда в полном составе.

— Флинт, тебе на Рождество календарь подарить? — заорал Герберт. — Сегодня суббота, это наш день!

— Обломись, у меня есть разрешение от профессора Снейпа, — капитан слизеринцев достал пергамент. — В нашей команде неожиданно сменился ловец, нам нужен стадион для подготовки нового.

— А что случилось с Хиггсом? — удивился Флит.

— Заболел, — усмехнулся слизеринец, — после того, как один спонсор подарил нашей команде этих красавиц.

Он выставил вперед свою метлу, и пуффендуйская команда издала дружный вздох. Это был «Нимбус-2000» — самая дорогая и самая быстрая метла, выпущенная в продажу всего несколько месяцев назад.

— Нравится? — выступил вперед Малфой. — Когда я сказал, что могу играть в квиддич, мой отец решил, что наша команда должна летать на лучших метлах, какие только можно купить. Мы же не можем пользоваться всяким старьем, да еще и чужим, как некоторые.

— У Гарри нет метлы, зато есть способности! — влезла в разговор Элин, прекрасно понявшая, на кого именно он намекает. — Ему не нужно было покупать себе место ловца.

— А тебя, грязнокровка, вообще не спрашивают! — бросил ей Драко.

Элин раскрыла было рот, чтобы ответить, но Гарри ее опередил.

— Я тебя предупреждал, чтобы ты не трогал мою семью! — выступил он вперед.

— А то что? — издевательски процедил Малфой. — Вызовешь меня на дуэль?

— Да! — Гарри ответил прежде, чем успел сообразить, в какую примитивную ловушку его заманили.

— О, тогда я должен выбрать оружие, время и место... — засмеялся Драко. — И я выбираю настоящую волшебную дуэль на палочках, сегодня в полночь, в Зале наград.

— Идет, — Гарри постарался вспомнить все, что когда-то читал о дуэлях, и повернулся к Седрику. — Я так понимаю, мне нужен секундант? Ты не согласишься...

— С удовольствием, — кивнул тот.

— Я возьму Крэбба, — присутствие третьекурсника Малфою явно не понравилось, но он не подал виду. — А теперь, если вы не возражаете, мы хотим опробовать наши новые метлы.

— Знаешь, Гарри... — задумчиво произнесла Элин, когда они шли назад со стадиона. — Я тебе, конечно, благодарна за то, что ты вступился за мою честь и все такое, но у меня к тебе есть один вопрос. Ты уже успел выучить хоть одно боевое заклинание? Ну или не боевое? Вообще хоть какое-то?

* * *

Стрелки часов показывали полдвенадцатого, когда Гарри, застегивая на ходу рубашку, выскользнул из спальни. Весь день Седрик пытался научить его Экспеллиармусу — самому простому дуэльному заклинанию из всех, какие он знал. Гарри честно старался, и если бы он прикладывал столько же усилий на уроках, то опередил бы по успеваемости Гермиону. В конце концов, у него вроде бы получилось слегка качнуть палочку в руках соперника, и они решили, что большего им достичь не удастся.

— Ну что, готов? Пошли, — Седрик встретил его в коридоре перед выходом в гостиную. Они тихонько отворили дверь и, оглядевшись, прошли в темную комнату, освещенную лишь лучами лунного света, пробивавшимися через круглые окна под потолком.

— Эй, а вы никого не забыли? — раздался вдруг знакомый голос из кресла, стоявшего у камина. — Например, меня? Или вы думали, что я пропущу все веселье?

— Эль, а ты что тут делаешь? — удивился Гарри. — Иди спать, тебе не надо с нами идти.

— То есть как это не надо? А кто будет изображать прекрасную даму и падать в обморок? Нет уж, не дождешься, я с вами. И не вздумай возражать, чем дольше мы будем препираться, тем больше шансов, что нас поймают.

— Так я и знала! — раздался еще один девичий голос. Гермиона, уперев руки в бока, стояла в проеме, ведущем в женское общежитие. — Вы все же собрались на эту дурацкую дуэль? Вы что, не понимаете, что у факультета из-за вас будут неприятности? Если вас поймают, то лишат баллов или вообще исключат!

— Не дуэль, а дурдом! — в сердцах прошипел Седрик. — Гарри, пошли, пока тут весь факультет не собрался. А вы двое — брысь спать!

Разумеется, обе девочки и не подумали его послушаться.

— Ладно, я понимаю, что у Гарри нет мозгов, а у Элин шило в одном месте. Но ты, Седрик! Профессор Спраут всегда ставит тебя нам в пример! — ворчала Гермиона, пролезая за ними через узкий проход. — Ты должен был отговорить... Ай, не толкайся!

— Это не я, это мое шило, — прошептала вылезшая вслед за ней Элин. — Все претензии к нему... Что это за запах?

В коридоре ощущался отчетливый аромат уксуса.

— Кто-то пытался войти в общежитие, — сказал Седрик, пристально вглядываясь в темноту. — А, ну конечно, кто же еще это мог быть. Просыпайся, Невилл.

— С-слава богу, вы меня нашли! — воскликнул тот, когда его разбудили. — Я пытался попасть внутрь, но опять забыл, по какой бочке надо стучать.

— Вторая бочка снизу в середине второго ряда, сколько раз тебе повторять! — прошептал Гарри, выстукивая нужный ритм.

Ничего не произошло.

— Заело? — удивилась Элин. — Дай-ка я...

— Невилл, а сколько раз ты пытался войти? — спросила вдруг Гермиона.

— К-кажется три или ч-четыре... А что? — удивился тот.

— А то, что после трех неудачных попыток дверь блокируется. Профессор Спраут же нас предупреждала, помните? Теперь, чтобы попасть внутрь, придется ждать.

— Ладно, вы останетесь тут, пока дверь не разблокируется. Пошли, Гарри, мы и так уже опаздываем, — произнес Седрик.

— Н-не оставляйте меня, я тут чуть от страха не помер, — взмолился Невилл.

— Сидеть тут и ждать, пока на нас наткнется Филч? Ну уж нет, я пойду с вами, — решительно возразила Гермиона. — И когда нас поймают, а нас обязательно поймают, я скажу, что пыталась вас отговорить, а вы подтвердите, потому что это правда, тогда меня простят, а вас исключат и отправят домой, и когда вы будете сидеть в поезде, направляясь в Лондон, вы вспомните, что я вас предупреждала, и горько пожалеете, потому что...

Ребята неслись по коридорам, слушая нескончаемую скороговорку Гермионы и на каждом углу ожидая, что нос к носу столкнутся с Филчем или миссис Норрис. Но им везло, и до Зала наград они добрались, так никем и не замеченные.

* * *

— Теперь внимание! — предупредил их Седрик, доставая палочку. — С этих слизней станется устроить нам засаду.

Ребята крались мимо тускло поблескивающих в лунном свете витрин, заполненных всевозможными кубками, статуэтками и памятными знаками, собранными за десять веков существования Хогвартса. Часы на руке Гарри показывали уже пятнадцать минут первого.

— Что-то они опаздывают. Испугались или их Филч поймал? — задумчиво пробормотал Седрик.

— Принюхайся хорошенько, моя милая, они, должно быть, спрятались в углу... — услышали они вдруг за соседней дверью скрипучий голос.

Все замерли на секунду, а затем, не сговариваясь, развернулись и на цыпочках бросились к выходу. Может быть, им даже удалось бы скрыться, если бы Невилл, споткнувшись, не ухватился за стоявшие возле двери доспехи, которые обрушились на пол с ужасающим грохотом.

— Бежим! — завопил Гарри, и они впятером помчались вперед.

Ребята не понимали толком, куда бегут, и не замечали, где находятся. Коридоры сменялись пустыми залами, лестницы, по которым они бежали вниз, выводили их наверх, они проскакивали через какие-то гобелены и пытались пройти через потайные двери, за которыми вдруг оказывалась кирпичная кладка. Каждый раз, когда они замедляли бег, им слышались шаркающие шаги и покашливание Филча.

Наконец, они пробежали через узкий каменный проход и оказались в незнакомом Гарри коридоре, в конце которого находилась одна-единственная запертая дверь.

— Паршивец Малфой заманил нас туда и настучал Филчу, — Элин привалилась к стене рядом с дверью и тяжело сползла вдоль нее на пол. — О-о-ох, мои ноги... надо было бегать по утрам...

— Я же... вам... говорила... — просипела Гермиона, держась рукой за бок. — Вы же... меня... не слушали...

— Тише! — прошептал Гарри.

В проходе, через который они попали в коридор, раздались отчетливые шаги Филча. Гарри в панике рванул ручку двери, но она не поддалась.

— Дай-ка мне, — отстранил его Седрик. — Алохомора!

Дверь распахнулась, ребята заскочили внутрь и, захлопнув ее за собой, прижались ушами к доскам, стараясь расслышать, не идет ли к ним Филч. Но все было тихо.

— Он думает, что тут заперто, — прошептал, наконец, Гарри. — Сейчас он уйдет и... ну чего тебе?!

Он повернулся к дергающему его за рукав Невиллу и замер от ужаса. Прямо на него смотрели шесть огромных, как блюдца, желтых глаз, сверкавших над тремя носами, тремя высунутыми языками и тремя наборами очень больших и очень острых на вид зубов.

Видимо, трехголовый пес спал, когда они вбежали в комнату, и только поэтому еще не разорвал их на части. Но его растерянность явно не могла продолжаться слишком долго.

— Лучше уж Филч, — севшим голосом пробормотал Седрик, распахивая дверь.

Ребята выскочили из комнаты и успели захлопнуть дверь как раз перед тем, как оправившаяся от неожиданности зверюга с рычанием бросилась вперед. К их огромному облегчению, Филча в коридоре уже не было, он ушел искать их где-то в другом месте. Не говоря ни слова, они бросились бежать и на этот раз добрались до пуффендуйских подвалов без приключений. Коридоры и лестницы, которые всего несколько минут назад словно издевались над ними, приводя не туда, куда надо, на этот раз вели себя смирно.

* * *

— Какой идиот приволок в замок эту скотину? — прошипела бледная от пережитого Элин, когда они пробрались, наконец, в свою гостиную. — И какой идиот запер ее за дверью, которую может открыть третьекурсник?

— Пфф, тоже мне! Заклинание Алохомора изучается еще на первом курсе, оно есть в «Стандартной книге заклинаний»! — недовольно произнесла Гермиона. — Вы бы знали об этом, если бы хоть иногда открывали учебники.

— Знаешь, Гермиона, я обязательно посмеюсь над твоим характером, но только завтра. Идет? — Элин устало повалилась в кресло.

— Как хочешь, — Гермиона направилась к спальням девочек, но на полдороге обернулась и осуждающе посмотрела на товарищей. — Мы все могли погибнуть, или, что еще хуже, нас могли исключить из школы. Надеюсь, вы собой довольны?!

— Мне неприятно это говорить, но она таки права, — произнес Гарри, когда за ней закрылась дверь. — Извини, что втравил тебя во все это, Седрик.

— Да ерунда, — тот улыбнулся. — Зачем еще нужны друзья, если не впутывать их в неприятности, верно? Ну, спокойной ночи, я пошел спать. Надеюсь, мне не приснится эта жуткая тварь. Действительно, на кой черт ее затащили в школу...

— Он т-там что-то охраняет, — вдруг произнес молчавший всю дорогу Невилл. — Я в-видел, что он стоит на каком-то люке.

— Ну ты даешь! — восхитилась Элин. — Выходит, ты из нас самый хладнокровный, мы-то кроме зубов ничего другого не видели.

Она с трудом поднялась из кресла и сладко потянулась.

— А знаете что, ребята? Может, это все и не зря было. Постарайтесь утром не опоздать на завтрак. Будет весело, обещаю.

 20 октября 1991 года

— Здравствуй, Драко, — Элин как ни в чем не бывало уселась за слизеринский стол напротив Малфоя.

— Чего тебе нужно? — настороженно спросил он.

— Поблагодарить хочу, — ответила она. — Помнишь, ты мне посоветовал почитать про то, как воспитывают наследников в древних семьях? Спасибо, это было увлекательно. История, литература, диалектика, риторика, теория магии, борьба, даже фехтование... Впечатляющий список. Неудивительно, что вы до сих пор занимаете большинство ключевых постов в Визенгамоте и министерстве.

Драко удивленно смотрел на Элин, не понимая, чего та добивается. Она что, сообразила, что с ним лучше не связываться, и пришла просить о примирении?

— Только жаль, — продолжала между тем Элин, — что ты прогуливал уроки по дуэльному праву. Иначе бы ты ни за что не сделал такую глупость. Это ж надо было додуматься, вызвать моего брата на настоящую волшебную дуэль, а потом мало того, что на нее не явиться, так еще и стукануть Филчу...

Сидящий рядом с Малфоем Крэбб вдруг закашлялся.

— О, смотри, твой друг уже понял, — улыбнулась она. — Ты это сам провернул, ни с кем не посоветовавшись? Зря, милый. Глядишь, тебя бы и отговорили нарушать Дуэльный кодекс. Но теперь уже поздно, магические дуэли — это серьезно. Теперь любой волшебник имеет полное право тебя оскорблять, как хочет, не опасаясь вызова. А если ты сам попытаешься на кого-то рот раскрыть, то тебе могут просто и без затей дать по морде. И тебе еще повезло, что мы не в восемнадцатом веке живем. В те времена за подобную выходку твой род легко мог перестать быть «благороднейшим», прецеденты имелись.

От досады Драко готов был дать себе пощечину. Накануне вечером Крэбб пытался что-то ему сказать, но он отмахнулся от туповатого товарища, считая его советы бесполезными. И, как оказалось, совершенно напрасно.

— Хотя в общем и целом план был хорош, не спорю, — продолжала Элин. — Если бы мы попались, с нас бы, наверное, баллов по пятьдесят сняли, а то и вовсе исключили бы. Но нас не поймали, а вот у тебя теперь перед моим братом долг чести, который тебе рано или поздно придется отдать. И если ты сейчас подумал, что волшебный долг — это ерунда... Ну, подумай еще раз, если есть чем. Или вон, у друзей спроси.

Она послала ему воздушный поцелуй и вернулась за стол Пуффендуя.

— Откуда ты все это знаешь? — удивилась Гермиона.

— Я же тебе много раз говорила, что умею читать, — засмеялась Элин, накладывая себе на тарелку блинчики. — Пока Гарри разучивал Экспеллиармус, я читала все, что смогла найти в библиотеке о дуэльном праве. Хорошо, что там сохранились книги еще с тех времен, когда дуэли были официально разрешены. Правда, большая часть в запретной секции, но и то, что доступно, тоже очень интересно.

Она щедро намазала блины джемом и принялась с аппетитом жевать.

— Между прочим, там не только про долг чести, — произнесла она с набитым ртом. — Оказывается, у волшебников вообще масса обязательств. Например, если ты однажды спасешь кого-то от неминуемой смерти, то у него образуется долг жизни, который он должен будет отдать. Имей это в виду, если что.

— Это, конечно, здорово, Эль, — сказал Гарри, — только я думаю, что нам надо будет все же найти хоть какие-то учебники по самозащите. От Квиррелла на уроках толку немного, придется самим учиться. А то Малфой на дуэль-то вызвать не может, а вот из-за угла напасть — очень даже, и что мы будем делать?

— В таких случаях положено сообщать преподавателям, — поучительно произнесла Гермиона. — Тем более, что все книги, в которых описываются боевые заклинания, находятся в запретной секции, и на руки первокурсникам их никто не выдаст.

— А если мы найдем нужную книгу, ты будешь заниматься вместе с нами? — как можно более невинным тоном спросила Элин. — Конечно, это нарушение правил, но с другой стороны, мы сможем узнать столько нового...

Кажется, Гермиона поняла, что испытала Ева, когда Змей предложил ей отведать во-о-о-он то красивое яблочко.

1) На самом деле, Элин просто повезло, что в Британии магический дуэльный кодекс совпал с магловским. В некоторых других странах (например, в России) правила были другие — там выбор оружия предоставлялся стороне, посчитавшей себя оскорбленной. То есть, в описанном случае условия дуэли выбирал бы Малфой.

Вернуться к тексту

 31 октября 1991 года

Этот день не задался с самого начала. Встав с кровати, Элин почувствовала легкий дискомфорт, но не придала ему значения, пока в ванной незнакомая девочка со второго курса, стоявшая рядом, не шепнула ей: «У тебя там снизу...»

Она посмотрела туда, где на ее пижамных штанах расплывалось маленькое красное пятнышко, и как была, с зубной щеткой во рту, бросилась в свою спальню, проклиная женскую физиологию и злую судьбу, забросившую ее именно в это тело. Хорошо еще, что мама перед отправкой в Хогвартс чуть ли не насильно всучила ей коробку с соответствующими средствами, просто на всякий случай. Хотя сама Элин и надеялась, что этот «всякий случай» наступит как можно позже, желательно лет через восемьсот, но у природы на этот счет оказалось свое мнение.

Второй неприятный сюрприз ждал Элин через полчаса, когда она, немного смущаясь, все же решилась отозвать в сторонку Лесли Тоддингтон и расспросить ее о заклинаниях для женской гигиены. Оказалось, что таковые хоть и имеются, но для подростков не рекомендуются, поскольку каким-то непостижимым образом влияют на развитие репродуктивных органов. Это значило, что пресловутые «сухость и комфорт» ей до семнадцати лет придется обеспечивать исключительно магловскими средствами.

И как будто этого было мало, когда Элин добралась до Большого зала, то обнаружила, что вместо любимых блинчиков с джемом и крепкого чая ей по случаю Хэллоуина предлагается угоститься тыквенной кашей, тыквенным пирогом и тыквенным соком.

Она ненавидела тыкву!

* * *

— Итак, вы помните те движения, которые мы разучили на прошлом занятии? — взобравшийся на стопку книг профессор Флитвик обвел глазами класс и достал палочку. — Рассечь воздух и взмахнуть! Ну же, повторяйте за мной.

— Бла-бла, бла-бла-бла, — раздраженно пробурчала Элин, изобразив что-то похожее на взмах. В любой другой день она была бы рада, что их наконец-то стали учить настоящей магии, но только не сегодня.

Сидящая рядом Гермиона удивленно на нее покосилась, но ничего не сказала.

— Замечательно! — пропищал профессор. — А теперь при взмахе палочки вы должны громко и четко произнести заклинание: «Вингардиум левиоса».

— Вингардиум левиоса! — Элин попыталась сосредоточиться, но перо и не думало двигаться с места. — Вингардиум левиоса! Левиоса, глупое ты перо!

Раздался треск, и перо вспыхнуло ярко-оранжевым пламенем, едва не лишив обеих девочек бровей. Смех одноклассников окончательно испортил Элин настроение.

— Пожалуйста, аккуратнее, мисс Олсен, — всполошился Флитвик, — пожар в классе во время праздника будет очень некстати!

— Ты все делаешь не так! — наставительно произнесла Гермиона, когда они получили от профессора новое перо. — Надо не просто размахивать палочкой, а совершать строго определенное движение, рассечь воздух и взмахнуть, вот так. И потом, ты говоришь неправильно, надо произносить «левиОса», а не «левиосА».

— Сама попробуй, — обиженно отвернулась Элин.

— Кх-гм, — Гермиона откашлялась, с деловым видом подтянула рукава мантии и взмахнула палочкой. — Вингардиум левиоса!

Перо оторвалось от парты и взлетело под потолок.

— Замечательно! — обрадовался профессор Флитвик. — Все видели, у мисс Грейнджер получилось! Плюс один балл Пуффендую!

— Видишь? Все очень просто, — прошептала Гермиона. — Так что давай, прекращай обижаться на весь мир и начинай учиться. То, что у тебя начались месячные, не повод для того...

— Заткнись! — Элин больно ткнула подругу локтем в бок. Если кто-то услышал...

К счастью, окружающие были слишком заняты своими перьями, чтобы обращать на девочек внимание.

* * *

— Левиооооса, а не левиосаааа... — раздраженно говорила Элин брату, когда они вышли из класса заклинаний. — Ты был прав, Гарри, она настоящий кошмар! Все, мое терпение кончилось, больше я с ней не дружу. Пусть со своими любимыми учебниками общается, раз с людьми не может!

У шедшей позади Гермионы перехватило дыхание, она оттолкнула с дороги Элин и, едва сдерживая слезы, бросилась вперед, плохо соображая, куда бежит.

— По-моему, она все слышала, — произнес Гарри, глядя ей вслед. — Эль, ты же сама просила быть с ней помягче. Что с тобой творится?

— Ничего, — Элин раздраженно посмотрела на брата и, увидев его встревоженное лицо, немного смягчилась. — Извини, просто настроение паршивое.

— Ну так не срывай его на других, — ответил Гарри. — Вот уж не думал, что скажу это, но тебе стоит извиниться перед Гермионой.

— Ладно, извинюсь, — Элин пожала плечами, — когда ее в следующий раз увижу.

Но Гермиона не пришла ни на обед, ни на следующий за ним урок истории магии. Не было ее и на вечернем пире по случаю праздника, когда вся школа собралась в Большом зале.

— Кто-нибудь видел Грейнджер? — Элин все же не выдержала и, встав на цыпочки, окинула взглядом стол Пуффендуя.

— Я видела, — ответила ей сидевшая неподалеку Ханна Аббот. — Она весь день плачет в туалете на втором этаже и ни с кем не хочет разговаривать.

— Успокоится и придет, — Элин с деланным спокойствием потянулась к тыквенному пирогу, но Гарри посмотрел на нее таким осуждающим взглядом, что она, вздохнув, вылезла из-за стола.

— Ладно, пойдем мириться.

* * *

Когда ребята подошли к лестничным пролетам, мимо них пронесся профессор Квиррелл в сбитом набок тюрбане.

— Куда это он? — Гарри посмотрел ему вслед и вдруг охнул, почувствовав такую же острую боль в шраме, как и тогда, на пиру в первый день в школе.

— Что, опять? — удивилась Элин. — Знаешь, мне это не нравится. Десять лет он у тебя не болел, а как только мы попали в школу, так началось.

— Может, мой шрам так на окружающую магию реагирует? — предположил Гарри.

— Или предупреждает об опасности... — Элин вдруг замерла и несколько секунд стояла совершенно неподвижно, а затем вздрогнула и, схватив брата за руку, потащила его за собой вверх по лестнице.

— Скорее! — ее зрачки были расширены от ужаса. — Гермиону убивают!

— Кто? — на бегу спросил Гарри, который по собственному опыту знал, что предчувствия его сестры имеют неприятное свойство сбываться.

— Чудище! — не сбавляя хода, бросила она.

Они промчались по коридору, свернули за угол и, столкнувшись плечами в дверях, влетели в женский туалет.

— Гермиона!

— Уходите! — Гермиона с зареванным лицом стояла над умывальником и даже не повернулась в их сторону.

— Пока вроде бы все живы, — произнес Гарри, стараясь отдышаться.

— Не понимаю... — Элин недоуменно огляделась. — Тут должен был быть... Фу-у-у, что за вонь?!

— Где-то прорвало канализацию? — накрывшее Гарри зловоние было так сильно, что ему показалось, что все отходы со всего Хогвартса разом оказались в этом туалете.

БУМ!

Дверь разлетелась в щепки, когда по ней врезала огромная сучковатая дубина, и ребята замерли от ужаса при виде пролезшего в туалет чудовища. Длинные, похожие на древесные стволы руки и короткие, но массивные ноги крепились к бугристому туловищу, которое венчала маленькая голова с оттопыренными ушами и крошечными глазками. Пожалуй, оно выглядело бы забавно, если бы находилось на экране телевизора или где-нибудь в зоопарке за прочной решеткой, а не рядом с ними.

Увидев перед собой сразу несколько целей, чудовище растерялось. Видимо, число три для его крошечного мозга было слишком велико. Наконец, оно смогло сделать выбор и, подняв дубину, шагнуло к Гермионе.

Элин закричала и запустила в монстра обломок доски. Конечно, слабый удар по уху тот даже не почувствовал, но боевой клич викингов оказался достаточно громким, чтобы отвлечь его внимание. Он остановился и с ревом повернулся к девочке, которая успела отпрыгнуть в сторону за секунду до того, как дубина, кроша плитку, опустилась на то место, где она стояла. Чудовище сделало еще шаг, освобождая проход к двери.

— Быстрее! — Элин подскочила к Гермионе, схватила ее за руку и потянула в сторону выхода, но та, парализованная ужасом, лишь сжалась в комок.

— Горный тролль, Troglodytarum montem, отличается от равнинных зеленовато-коричневой кожей, рост от трех до четырех метров, практически неуязвим, при встрече рекомендуется немедленное отступление... — лепетала она, не двигаясь с места.

Тролль снова заревел и занес над ними дубину.

— Экспеллиармус! — Гарри выхватил палочку и произнес единственное заклинание, которое он знал.

Дубина выскочила из рук тролля и влетела прямо в грудь Гарри, сбив его с ног. Разъяренный потерей оружия монстр развернулся и наклонился к мальчику, намереваясь схватить его, и в этот момент Элин, выхватив палочку, разбежалась и прыгнула троллю на шею, одной рукой схватившись за ухо, а второй зачем-то воткнув палочку ему в ноздрю.

«Господи, что я делаю, я же колдовать не умею!» — пронеслось у нее в голове.

— Сожги его! — крикнул Гарри, и только тут Элин, наконец, вспомнила, что она какой-никакой, но все же огненный маг. Она постаралась сосредоточиться (что было очень нелегко сделать, поскольку тролль мотал головой из стороны в сторону, пытаясь сбросить ее со своей шеи) и выпустила через застрявшую в ноздре палочку максимальный заряд энергии, который только могла собрать.

Тролль заревел от боли, из его ушей пошел дым, и он со страшным грохотом рухнул на пол.

— Рекомендуется немедленное отступление... рекомендуется немедленное отступление... рекомендуется немедленное отступление... — как заведенная, бормотала Гермиона.

* * *

— О господи, мистер Олсен, вы что, хотите ее утопить?! — воскликнула профессор Макгонагалл, врываясь в туалет. За ее спиной маячили запыхавшиеся Снейп и Квиррелл, причем последний при виде тролля тихо вскрикнул и сполз вдоль стены на пол.

Гарри еще раз опустил голову Гермионы в наполненный холодной водой умывальник, досчитал до трех и отпустил подругу.

— Извините, профессор, я просто привожу ее в чувство, — пояснил он. — Ты как, в порядке? — обратился он к Гермионе.

— Уф! Кажется, да, — она, отфыркиваясь, подняла от умывальника мокрую голову, оглянулась, увидела на полу останки тролля и судорожно сглотнула.

— Что вы вообще тут делаете? — продолжала Макгонагалл, оглядывая следы побоища. — Всем студентам было приказано вернуться в свои общежития! О чем вы думали?!

— Мы не знали... — начал было оправдываться Гарри, но Гермиона его перебила.

— Извините, профессор, они здесь потому, что искали меня, — виновато произнесла она. — Я хотела посмотреть на тролля, потому что все про них прочитала и думала, что справлюсь. Тролль уже готовился меня съесть, когда подоспели Элин и Гарри, и если бы не они, я была бы мертва. У них не было времени позвать на помощь.

«Правильная девочка Грейнджер, не стесняясь, врет учителям? — изумленно подумала Элин. — Похоже, этот тролль сдох не зря...»

Она решила не расстраивать подругу и не говорить той, что в данном конкретном случае обманывать было совсем не обязательно. Ребята ведь и правда не знали, что в Хогвартс проник тролль, пока не столкнулись с ним лицом к лицу.

Элин встретилась взглядом с братом, который уже открыл было рот, чтобы рассказать правду, и отрицательно покачала головой. Пусть и с благими намерениями, но Гермиона только что обманула профессора, а за такой проступок школьников наказывали намного суровее, чем за простое несоблюдение правил.

Гарри удивился, но решил отложить вопросы на потом.

— Я очень в вас разочарована, мисс Грейнджер, — между тем выговаривала Гермионе профессор Макгонагалл. — Вы не моя студентка, но я сообщу вашему декану о произошедшем, и она назначит вам подобающее наказание.

Она поджала губы и повернулась к Элин и Гарри.

— А вам чрезвычайно повезло, что вы вообще остались живы. С троллем сложно справиться даже взрослому, не говоря уже о первокурсниках. Идите к себе... Впрочем, стойте. Эванеско!

Она провела палочкой по их изгвазданным мантиям, очищая их от грязи.

— Почему нас не учат таким заклинаниям, — пробормотала Элин, глядя на одежду, которая за одну секунду стала чище, чем была изначально.

— Вас обязательно этому научат, — голос Макгонагалл предательски дрогнул, — если только вы доживете до этого момента, мисс Олсен. Можете идти.

— Да, профессор, — синхронно кивнули ребята, направляясь к выходу.

— Как вы вообще ухитрились его победить? — неожиданно спросил Снейп, когда они проходили мимо него. Его голос звучал так же равнодушно, как и всегда, а глаза смотрели не на них, а на поверженного тролля. И все же Элин почувствовала, что в кои-то веки профессор заинтересован в том, что они сделали, а не в том, чтобы найти очередной повод для снятия баллов.

— Огнем, — ответила Элин. — Я засунула палочку ему в нос и выстрелила внутрь головы.

— Инфламаре в ноздрю? Вы необычайно везучи, — все так же равнодушно продолжал Снейп, даже не глядя на нее. — Шкура тролля устойчива почти ко всем магическим воздействиям, и до сего момента считалось, что глаза — его единственное уязвимое место.

Элин решила не уточнять, что использовала не заклинание, а свою способность вызывать огонь простым усилием воли. Палочка лишь помогла ей использовать намного больше энергии, чем раньше.

— Северус, оставьте лекции на потом, — проворчала Макгонагалл. — Профессор Квиррелл, вы уже в порядке?

— К-кажется да, — заикаясь, произнес тот, оглядываясь.

Его глаза задержались на Элин, и той на секунду показалось, что взгляд профессора вовсе не испуганный, а очень спокойный и внимательный. Она вздрогнула и быстро отвернулась. Смотреть в глаза Квиррелла ей почему-то очень и очень не хотелось.

* * *

Едва злосчастный туалет скрылся за поворотом, как девочки переглянулись и со слезами кинулись обниматься.

— Гермиона-а-а, прости меня, дуру грешную! — ревела Элин. — Я не хотела тебя обидеть, просто все так навалилось в один день... Я больше никогда тебя не брошу, обещаю!

— Это я во всем виновата, — всхлипывала в ответ Гермиона, — у меня ужасный характер, я знаю, правда, но я больше не буду такой противной!

— А можно мне не плакать? — Гарри осторожно обнял их обеих. — Я парень, мне не положено.

— Конечно, можно, — с облегчением рассмеялась Гермиона. — Тебе все можно, ты мне жизнь спас... Ой! Эль, помнишь, ты говорила про то, что будет, если спасти жизнь волшебника? У меня же теперь, получается, перед вами долг жизни? И как мне его отдать?

— Спасти жизнь кому-то из нас, — ответила Элин. — И знаешь что? Мне почему-то кажется, что в нашей школе это произойдет довольно быстро.

— Да уж, если в нее так запросто смог пролезть тролль... — Гермиона шмыгнула носом. — А еще говорят, что Хогвартс — самое безопасное место в Британии.

— А я знаю, как он тут оказался, — неожиданно сказал Гарри. — Его запустил Снейп, чтобы отвлечь внимание.

— Что? — воскликнули девочки.

— У Снейпа была разорвана штанина, — пояснил он. — Он закрыл ее мантией, но я успел заметить, что там здоровенные дырки и кровь. А кто мог его так цапнуть, если не тролль? Только та псина! Это значит, что пока преподаватели гонялись за чудовищем, он пошел в запретный коридор, явно для того, чтобы попытаться пролезть дальше, пока все заняты. А значит, и тролля тоже он запустил...

Гарри задумался.

— Хотя, когда произносишь вслух, это кажется немножко бредовым, — честно признал он.

— Да нет, здравое зерно тут есть, — задумчиво произнесла Элин. — Ладно, над этим надо будет подумать позже. Пошли домой.

* * *

— Где вы были? — набросилась на них Лесли, едва они вошли в гостиную Пуффендуя. — По школе бродит тролль, всех учеников эвакуировали в общежития!

— Уже не бродит, — гордо заявила Элин, — мы его победили.

Все, кто находился поблизости, лишь рассмеялись. Ее привычка сочинять истории давно уже не была ни для кого секретом.

— Не верят, — горестно вздохнула Элин. — Интересно, почему? Разве я хоть раз кого-нибудь обманула?

— Тебе перечислить все случаи? — усмехнулся Гарри. — Начиная с истории про распределение...

— Это был не обман, а сочинительство! — возмутилась она. — Есть же разница!

В этот момент входная дверь отворилась, пропуская внутрь профессора Спраут.

— Ага, вы уже здесь! — обрадовалась она. — Факультет, внимание, у меня важное объявление.

Шум в гостиной затих.

— Во-первых, проникший в школу тролль мертв, но покидать общежитие до утра запрещается. Мы должны проверить, не залез ли в замок кто-то еще. Во-вторых, праздничный пир продолжится здесь, еду нам сейчас принесут из кухни.

— О, еда! — до Элин только что дошло, что она безумно голодна. Сейчас она не отказалась бы даже от тыквенного пирога.

— Теперь что касается вас, молодые люди, — повернулась к ним декан. — Мисс Грейнджер, уж от кого-кого, но от вас я такого не ожидала! Минус десять баллов, и чуть позже я назначу вам соответствующую отработку. Надеюсь, больше такое не повторится!

— Да, профессор, — виновато потупилась Гермиона.

— Гарольд и Элин Олсен! — продолжала она. — Думаю, вы понимаете, что оба едва не погибли? По десять баллов каждому... за потрясающее везение!

— Спасибо, мэм. — Элин торжествующе повернулась к однокашникам. — Ну что, убедились? Я же сказала, что никогда не вру!

— Э-э-э... так что, все твои истории правда? — потрясенно произнес кто-то из толпы.

— Разумеется, все! — ответила Элин. — Ну то есть все... кроме тех, что я... выдумала...

Закончить она не успела. Ее голос ослаб, ноги подкосились, и она мешком осела на пол.

 2 ноября 1991 года

Элин полусидела на больничной койке, подложив под спину несколько конфискованных с пустых кроватей подушек. Мадам Помфри категорически запретила ей вставать, но валяться весь день без дела было слишком скучно, и, едва оправившись, она быстренько соорудила себе уютное гнездышко, в котором и устроилась вместе с принесенным Гермионой «Общим классификатором магических существ».

То, что было написано в нем о троллях, весьма впечатляло. Эти существа действительно были практически неуязвимы для магии, кроме заклинания, которое в «Классификаторе» называли «третьим непростительным». Что конкретно имеется в виду, там не уточнялось, но Элин твердо решила узнать, что это за заклинание, сколько их вообще существует и насколько именно непростительно будет их выучить.

Она как раз раздумывала, стоит ли делиться своими планами с Гермионой или лучше сначала попробовать найти информацию самостоятельно, когда дверь палаты распахнулась и в нее вошел директор Дамблдор.

— Я должен перед вами извиниться, мисс Олсен, — произнес он, устроившись в кресле, которое легким движением палочки трансфигурировал из больничного табурета. — Мне следовало предупредить вас об опасности магического отката сразу, как только я узнал о вашей способности управлять огнем. Увы, я не предполагал в вас настолько сильное сродство с этой стихией. Это очень редкий, но и очень опасный дар.

— А что со мной? — спросила Элин. — Мадам Помфри сказала, что это истощение из-за того, что я использовала огонь без заклинаний, но раньше со мной никогда такого не было.

— Не было, потому что вы не пользовались палочкой, — ответил Дамблдор. — Вы ведь уже начали изучать теорию магии? Тогда вы должны знать, что вербальный и мануальный компоненты позволяют волшебнику собрать энергию из окружающего мира, пропустить ее через себя и направить на достижение нужного результата. Вы же, когда управляете огнем напрямую, без заклинания, черпаете силу не извне, а изнутри себя. Пока у вас не было палочки, это было не страшно, вы использовали лишь малую толику своих сил, даже не замечая этого. Но с палочкой вы можете управлять намного более мощным потоком энергии, а подобный расход сил уже не может остаться без последствий.

— Но сразу после схватки я прекрасно себя чувствовала! — возразила Элин.

— Да, и это-то самое опасное, — кивнул директор. — Любой волшебник, творя заклинание, может не рассчитать свои силы и лишиться чувств от истощения. Это неприятно, но, за редким исключением, опасности не представляет, поскольку колдовство сразу же прерывается. А вот в вашем случае последствия наступают не сразу, а через некоторое время. Это называется «откат» и представляет для вас смертельную угрозу, мисс Олсен, потому что вы можете потратить слишком много сил, попросту не заметив этого. И когда истощение вас все же настигнет, будет уже слишком поздно.

— Получается, мне надо не развивать свои способности, а наоборот, учиться их сдерживать, — печально произнесла Элин. — А я-то надеялась стать сильным боевым магом...

— О, вам никто не мешает им стать, — улыбнулся ей Дамблдор. — Просто для этого вам потребуется учиться несколько дольше, чем вы рассчитывали. Впрочем, вы вполне можете тренироваться в управлении огнем без палочки. Да, поток энергии при этом очень слабый, но порой даже малыми силами можно сделать очень многое, если применить их в нужное время в нужном месте.

Дверь в палату скрипнула, пропуская мадам Помфри, держащую в руках большую фарфоровую чашу, накрытую крышкой.

— Господин директор, вы уже превысили отведенное вам время. Больной пора принимать лекарство, — объявила она.

— Уже ухожу, — Дамблдор встал. — Мисс Олсен, обычно мы не поощряем самостоятельное изучение столь опасных заклинаний, но в вашем случае мне придется сделать исключение. Вам просто жизненно необходимо как можно скорее выучить Инфламаре, чтобы ненароком не повторить свой подвиг. Только, пожалуйста, не делайте это в помещении. Мне бы не хотелось затевать капитальный ремонт в школе посреди учебного года.

— А можно... — начала было Элин.

— Да, ваш брат и мисс Грейнджер могут заниматься вместе с вами. Впрочем, они бы сделали это и без моего разрешения, не так ли? — усмехнулся директор. — Допуск в запретную секцию я вам дам.

— Никаких допусков! — вмешалась мадам Помфри. — В ближайшее время девочке категорически запрещено переутомляться.

— Хорошо, но через неделю... — начал было Дамблдор.

— Через две недели, не раньше, — решительно оборвала его колдомедик.

Она поставила чашу на столик рядом с постелью Элин и сняла крышку. По палате разнесся дурманящий аромат, от которого у девочки потекли слюнки.

— У меня болезнь, которую лечат шоколадом... — Элин подняла глаза к потолку. — Дорогой Бог! Извини, что я в тебя не верила, но теперь я точно знаю: ты есть, и ты — крутой парень!

Дамблдор подмигнул ей и вышел из комнаты.

* * *

«А неплохо получилось», — подумал Дамблдор, выйдя из больничного крыла.

Пусть Квиррелл и запустил тролля в школу по своей инициативе, изрядно удивив при этом директора, но великий волшебник не был бы великим, если бы не умел обращать себе на пользу даже то, что происходило не по его воле. Теперь Гарри получил первое испытание, и вся школа убедилась, что его слава не напрасна. И пусть решающий удар нанесла его сестра, но молва все равно приписала эту победу Мальчику, который выжил. Да и, судя по воспоминаниям участников, слухи не сильно грешили против истины, ведь как ни крути, но в решающий момент именно Гарри был тем, кто сохранил хладнокровие и догадался, что надо делать. И это для будущего лидера было намного важнее, чем знание любых боевых заклинаний. В конце концов, махать палочкой могут многие, но вот умение командовать дано далеко не всем.

Ну и кроме того, теперь у Гарри появился законный повод для изучения боевой магии. И у Дамблдора не было никаких сомнений в том, что дети не ограничатся одним лишь огненным заклинанием. Он уже знал, что Элин пыталась заказать во «Флориш и Блоттс» несколько книг, которые не могла взять в библиотеке. Магазин, разумеется, ей отказал и немедленно уведомил об этом администрацию школы, но директор не сомневался, что девочка достаточно настырна, чтобы в конце концов заполучить желаемое.

Жаль, что все остальные проблемы директора нельзя было разрешить столь же легко. В кабинете его ожидал прошлогодний финансовый отчет, который следовало отправить еще летом, неутвержденное расписание заседаний Международной конфедерации магов на следующую сессию, куча отчетов комитетов Визенгамота и три готовых законопроекта, ожидавших визы верховного чародея.

Вся эта бумажная волокита неизменно навевала на Дамблдора тоску. Порой он жалел, что десять лет назад взвалил на себя такую кучу обязанностей, но увы, так сложилось, что передать их было совершенно некому. Хотя Амелия Боунс или Руфус Скримджер теоретически могли бы стать неплохими верховными чародеями, но они оба были слишком независимы и не согласились бы беспрекословно слушаться директора. А те, кто был полностью ему подконтролен, не справились бы с Визенгамотом, отдав его во власть партии Малфоя.

Просто счастье, что едва заняв должность верховного чародея и оценив объем работы, Дамблдор догадался выбить у Фаджа ставку постоянного секретаря Визенгамота. Он не представлял, как справлялся бы с потоком документов без помощи сэра Хамфри Эпплби.

 16 ноября 1991 года

Наступил ноябрь, в Хогвартсе начались соревнования по квиддичу, и в первом же матче Слизерин наголову разбил Гриффиндор со счетом 270:20. Преимущество новых «Нимбусов» над старыми «Чистометами» и «Кометами» стало очевидным с первых же минут игры, а новый гриффиндорский ловец Кормак Маклагген, на которого, видимо, сделал ставку Оливер Вуд, был больше озабочен раздачей советов игрокам своей команды, нежели обязанностями ловца. Малфой же, к удивлению Гарри, держался на метле очень уверенно и легко обошел соперника.

Спустя несколько дней профессор Спраут во второй раз вызвала Гарри и Гермиону к себе в кабинет, на этот раз для того, чтобы похвалить.

— Ну вот видишь, Гарри, милый, ты действительно можешь учиться, когда хочешь, — ласково произнесла она, держа в руках его табель. — Твои оценки выправились, а профессор Макгонагалл даже особо отмечает, что по трансфигурации у тебя настоящий прорыв.

— Это заслуга Гермионы, профессор, — ответил он.

Гарри ничуть не кривил душой. После победы над троллем то ли он стал терпимее, то ли характер девочки улучшился, но она уже не выводила его из себя, как раньше, и теперь их занятия проходили намного легче. Правда, списывать домашнее задание она ему по-прежнему не давала, но зато стала проверять его работы, так что они в итоге все равно не содержали ошибок.

Профессор Спраут наградила Гермиону баллами и на прощание угостила ребят кокосовым льдом. Об отработке за случай с троллем она больше не вспоминала.

В ночь перед матчем Гарри приснилось, что он пытается догнать Снейпа, сидящего верхом на трехголовом псе, а затем — что за ним самим, словно бладжер, гонится тюрбан Квиррелла. Он проснулся в промокшей от пота постели и до утра ворочался, не в силах снова заснуть. За завтраком Элин с трудом уговорила его съесть пару тостов. На большее он был просто не способен, в этом смысле они с сестрой были полными противоположностями — Гарри от волнения всегда терял аппетит, зато Элин начинала есть за двоих.

— Мы же не знаем, сколько продлится матч, — объяснила она. — Вдруг случится то же самое, что и в 1856 году, когда Пуффендуй со Слизерином играли целую неделю, из-за чего пришлось даже переносить экзамены.

Наконец, часы на башне пробили десять и команды отправились по раздевалкам.

* * *

— Боишься? — спросил его капитан, пока они стояли перед выходом на поле.

— Немножко, — признался Гарри.

— Это нормально. Мне тоже было страшно перед первой игрой, — ободрил его Герберт.

— И как она прошла? — поинтересовалась стоявшая позади них Тамси Эпплби, которая волновалась не меньше Гарри.

— Отлично! Я не пропустил в наши кольца ни одного квоффла.

— Правда? А по-моему, нас тогда раскатали в тонкий блин, — заметил загонщик Малкольм Прис.

— Заткнись, Малкольм! Не видишь, я тут важным делом занят, поднимаю боевой дух у новичков.

— А, ну извини. Я не знал, что это теперь так называется... — засмеялся Малкольм.

— Вот поэтому-то профессор Спраут и назначила капитаном меня, а не тебя! — Герберт наставительно поднял палец. — Ибо я старый и мудрый, а ты — легкомысленный обалдуй.

— Спасибо, ребята, — с чувством произнесла Тамси. — Теперь, когда я узнала, что у нас в загонщиках — легкомысленный обалдуй, а из вратаря сыпется песок, мне стало намного легче!

Двери распахнулись, и под рев трибун они направились к центру поля, где их уже ждала когтевранская команда. Пожимая руки соперникам, Гарри чуть задержался напротив их ловца — изящной китаянки Чжоу Чанг, с которой ему предстояло помериться силами. Встретившись с ним взглядом, та застенчиво улыбнулась, и он поймал себя на том, что улыбается ей в ответ.

«Наверное, она волнуется не меньше меня, — подумал Гарри. — У нее ведь тоже первый матч... А лицо симпатичное, и фигурка ничего...»

Последняя мысль была настолько неожиданной, что он запнулся на ровном месте и едва не сбил с ног стоявшего впереди капитана.

— Я ожидаю от вас честной игры! — судившая матч мадам Трюк строго обвела взглядом игроков обоих команд. — По метлам!

Гарри занял свое место в воздухе позади загонщиков и, едва раздался свисток, резко взмыл вверх, чтобы не попасть под удар. Это было обычной тактикой ловцов — держаться высоко над схваткой, стараясь одновременно высмотреть в небе снитч, уследить за действиями ловца соперника и не попасть под шальной бладжер. Головой приходилось вертеть так интенсивно, что на первых тренировках его шея натиралась до кровавых волдырей, пока Элин не вспомнила какую-то книгу о пилотах Первой мировой и не подарила ему белый шелковый шарф.

— Квоффл у команды Пуффендуя, Рикетт идет вперед, передача на Эпплби, та отдает Макавой... Ах, какой финт! Роджер Дэвис в невероятном броске перехватывает квоффл и несется к воротам соперника... Но нет, Флит на месте, и Пуффендуй снова идет в атаку... — доносилось из комментаторской трибуны.

Чжоу Чанг, спокойно летевшая поодаль от Гарри, вдруг спикировала вниз, да так быстро, что Гарри даже не успел среагировать. Хотя на каждой тренировке ему внушалось, что любой резкий маневр соперника мог означать, что тот заметил снитч, но одно дело — лететь вслед за Седриком, которого Гарри успел неплохо изучить, и совсем другое — с открытым ртом смотреть, как срывается с места легкая и подвижная Чжоу.

К счастью для Гарри, маневр ловца Когтеврана оказался обманным. Увидев, что соперник ее не преследует, Чжоу тут же вышла из пике и вернулась обратно на высоту, помахав ему рукой.

— О, вы только посмотрите на это! — восторгался Ли Джордан. — Чанг попыталась обмануть Олсена финтом Вронского, но ловца Пуффендуя так просто не проведешь! Молодец, Гарри!

Трибуны зааплодировали, и он вдруг понял, что зрители приветствуют не ловкость Чжоу, а его, Гарри, медлительность, которую все почему-то посчитали за прозорливость.

* * *

Следить за игрой оказалось неожиданно интересно. Впервые узнав правила, Элин подумала, что вся эта возня с квоффлом окажется совершенно бессмысленной, ведь за одно попадание начислялось всего десять очков, в то время как удача ловца могла принести сразу сто пятьдесят. Потом ей пояснили, что профессиональные команды обычно успевали забить по несколько десятков голов за игру, поэтому снитч хоть и давал серьезное преимущество, но далеко не всегда оказывался решающим.

— Макавой! Пас на Эпплби... Ого, какой замечательный крученый бросок у этой новенькой! — несся над стадионом голос Джордана. — Да, в такой ситуации вратарь Когтеврана был бессилен, и счет становится 50:20 в пользу Пуффендуя! Похоже, команда Флита сегодня в ударе! Сумеет ли ответить Когтевран до того, как... Что это там, снитч?

Элин навела бинокль на Гарри и увидела, что оба ловца одновременно рванулись куда-то в сторону трибуны Когтеврана, синхронно уклонились от летящего навстречу бладжера и чуть не столкнулись друг с другом. Гарри летел впереди, но его метла вдруг остановилась, задрав нос вверх и едва не сбросив с себя седока, а затем начала выписывать в воздухе невообразимые кренделя.

— Посмотрите на Олсена, что это он там делает? Это обманный маневр, или?.. Нет, похоже, у него что-то случилось с метлой!

Свистка не было, но игра остановилась сама собой. Несколько игроков попытались подобраться к Гарри поближе, чтобы подстраховать его в случае падения, но взбесившаяся метла, словно почуяв их, отлетела еще дальше.

— Что с ним? — волновалась Элин. — Такое впечатление, что его метлу кто-то дергает за ниточки.

— Дай-ка мне! — Гермиона вырвала бинокль из ее рук, но навела его не на Гарри, а на преподавательскую трибуну. — Я так и знала, посмотри на Снейпа!

Она отдала бинокль подруге, и та увидела, что профессор не мигая смотрит на Гарри и что-то бормочет себе под нос. Из рукава его мантии выглядывал кончик волшебной палочки, направленный в небо.

— Он хочет его убить! — воскликнула Элин, оборачиваясь в поисках помощи. Но из взрослых рядом с ними находился один лишь Хагрид, который, как она уже знала, колдовать не мог.

— Нам надо позвать... Где ты? — Пока Элин вертела головой, Гермиона уже успела куда-то исчезнуть.

Она снова посмотрела на Гарри, который все с большим трудом удерживался на метле. Вот его тело соскользнуло с древка, он повис на руках, одна ладонь разжалась... И вдруг все прекратилось, как будто и не было. Гарри смог ухватиться обеими руками за метлу и, подтянувшись, прочно на нее уселся.

Элин перевела взгляд на трибуну преподавателей и увидела, что вскочивший со своего места Снейп пытается затушить горящую мантию, а рядом с ним поднимаются сбитые с ног Флитвик и Квиррелл.

* * *

— Ты в порядке, мальчик? Что это было? — спросила подлетевшая к Гарри мадам Трюк.

— Похоже, что-то произошло с моей метлой, — озадаченно ответил Гарри, оглядываясь. — Но теперь, кажется, все в порядке.

— Я объявляю тайм-аут, — судья потянулась было за свистком, но остановилась, увидев направляющуюся к ним Чжоу.

— Извините, мадам Трюк, но... вот, наверное, надо переиграть? — Она раскрыла сжатую в кулак ладонь, на которой лежал золотой мячик. — Я не сразу заметила, что с Гарри что-то неладное, и...

— Нет, все честно, — ответил подлетевший к ней Флит. — Игра ведь не была остановлена.

— Но Гарри летел впереди меня, если бы его метла не сломалась... — попыталась было возразить когтевранка.

— Все честно, — повторил капитан Пуффендуя. — Правила простые: игра не остановлена, снитч пойман.

— Что ж, если так... — мадам Трюк достала палочку и направила ее себе на горло. — Сонорус. Чжоу Чанг поймала снитч, cчет 170:50 в пользу команды Когтеврана. Матч окончен!

— Гарри, я правда не видела, что с тобой случилось, — Чжоу с виноватым видом подлетела к нему. — Честное слово, если бы я заметила, то не стала бы ловить снитч.

— Все в порядке, — он улыбнулся и протянул руку, показывая, что ни в чем ее не обвиняет. — Когда гонишься за снитчем, ничего вокруг не замечаешь. Потрясающее ощущение, правда?

— Ага, — Чжоу облегченно рассмеялась, — я потому и хотела быть только ловцом и никем другим. Ну, пока, еще увидимся!

«Еще увидимся — это значит, что она хочет меня еще раз увидеть, или это была простая вежливость?» — думал Гарри, слезая с метлы.

Впрочем, другие мысли быстро вытеснили из его головы Чжоу Чанг. Как ни крути, но команда проиграла свой первый матч именно из-за него. Если бы он был порасторопнее, то смог бы поймать снитч до того, как взбесилась его метла. На него все надеялись, а он в итоге оказался способен лишь на то, чтобы медленно кружить над полем, словно на уроке.

— Знаешь, Герберт, мне, наверное, не стоит играть, — сказал он Флиту, едва они вошли в раздевалку. — Не такой уж я хороший ловец, как оказалось.

— Гарри, ты чего? — изумленно уставился на него капитан. — Если бы все уходили после первого проигрыша, в квиддич вообще никто не играл бы.

— Но мы вели в счете, и если бы не я...

— Я прекрасно видел, — перебил его Герберт, — что именно ты первым заметил снитч и прилично обогнал Чжоу до того, как твоя метла взбесилась. А неисправная метла — это уже не твоя вина.

Поняв, что его никто не обвиняет, Гарри немного повеселел. А когда он, вернувшись в гостиную, увидел плачущую навзрыд Лесли, все его сомнения и вовсе вылетели у него из головы. Вот уж кому было хуже всего, так это ей, ведь именно ее метла чуть не стала причиной его гибели.

 17 ноября 1991 года

— Нет, ребята, так мы ничего не добьемся, — раздосадовано произнесла Гермиона. — Скачем с одного на другое, а толку нет. Нам нужен системный подход.

Не желая обсуждать свои дела при посторонних, они втроем нашли заброшенный класс (благо, в Хогвартсе их было предостаточно) и теперь сидели на рассохшихся стульях вокруг вытащенной из угла парты, кутаясь в зимние плащи от холода. Пыльный класс, конечно, был далеко не таким приятным местом, как гостиная Пуффендуя, но зато здесь их никто не мог подслушать.

Гермиона достала из сумки перо и пергамент и начала записывать.

«1. Снейп с первого дня ненавидит Гарри. Причина неизвестна.

2. Когда метла Гарри взбесилась, Снейп колдовал, направив на него палочку.

3. Когда Снейп отвлекся, метла тут же успокоилась».

— Пока что все выглядит логично, — произнес Гарри. — Вот только доказательств у нас нет, и все думают, что дело было в метле, а не в проклятии. Кстати, Гермиона, ты же меня спасла, получается, твой долг уплачен.

— Я же говорила, что в нашей школе это произойдет очень быстро, — улыбнулась Элин.

— И что-то мне подсказывает, что мы за семь лет еще столько долгов друг другу отдадим... — произнесла Гермиона, продолжая писать.

«4. Проникновение в школу тролля без посторонней помощи маловероятно.

5. Во время нападения тролля Снейп заполучил рану на ноге.

6. В школе есть тайник, охраняемый трехголовым псом».

— Вот видите! Стоило только записать это по порядку, как все стало понятно, — удовлетворенно сказала Гермиона. — Снейп пытался убить Гарри и похитить то, что спрятано в школе, и наш долг — немедленно сообщить об этом директору.

— Погоди-ка, — Элин отобрала у подруги перо и дописала:

«7. Стадион перед каждым матчем защищается заклятиями, чтобы зрители не вмешивались в игру.

8. Существует масса волшебных способов что-то спрятать, гораздо более надежных, чем дверь, которую откроет первокурсник».

— А вот об этом я не подумала, — Гермиона нахмурилась.

— Это потому, что вы оба зациклились на Снейпе, — ответила Элин. — Нет, он, конечно, урод, но подумайте, почему директор его не уволил? И почему он сам не уволился?

«9. Почему Снейп работает в школе?» — старательно записала она.

— Может быть, директор хочет схватить его на месте преступления? — осенило Гарри. — Он спрятал в школе что-то ценное... или даже просто сделал вид, что спрятал, не важно. Снаружи простая защита, которую можно преодолеть, а в конце будет то, что его поймает.

— Да, но ведь и Снейп не дурак, — возразила Гермиона. — Он не полезет в такую примитивную ловушку.

— И он не смог бы так просто снять защитные заклятия со стадиона, — добавил Гарри. — Я читал про меры безопасности на квиддиче... Наверное, Волдеморту или самому Дамблдору это по силам, а остальным — вряд ли.⁽¹⁾ Потому-то все думают, что метла повела себя так из-за неисправности, а не из-за внешнего воздействия. И чтобы обвинить Снейпа, нам будут нужны железные доказательства.

— А вот вам еще, — добавила Элин, продолжая записывать.

«10. В Хогвартсе у Гарри начал периодически болеть шрам».

— Шрам оставило проклятие, — сказала Гермиона, — а страсть Снейпа — темные искусства, это все знают. Вот шрам на него и реагирует.

— И, кстати, раз уж мы заговорили про шрам... — Элин снова взялась за перо.

«11. Откуда все знают о произошедшем в Годриковой лощине? Не от Дамблдора ли?

12. Дамблдор отдал Гарри Дурслям и ни разу его там не проведал».

— Если ты его в чем-то подозреваешь, то запиши еще, что Дамблдор всегда сражался с темными волшебниками, — недовольно произнесла Гермиона. — Сперва с Гриндевальдом, потом с Волдемортом. И если бы он был злым, то давным-давно воспользовался бы своей силой во зло.

— Я не подозреваю, что он злой, — примирительным тоном ответила Элин. — Это просто вопросы. Вроде все, ничего не забыла.

Некоторое время они молча смотрели на исписанный пергамент.

— Ну и как мы собираемся искать ответы? — наконец спросил Гарри.

— Про Снейпа можно попробовать узнать, изучая его биографию, — задумчиво произнесла Гермиона. — Прямо с самого начала: где родился, когда учился, с кем дружил, где работал до того, как начать преподавать...

— А про тайник можно попробовать расспросить Хагрида, — оживилась Элин. — Животные — это по его части.

— Точно! — обрадовался Гарри. — Мы у него давно не были, вот прямо сейчас и пойдем!

— Погоди, — остановила его Элин, — у нас на повестке дня еще один вопрос.

— И эта девочка еще называла меня занудой... — Гермиона притворно вздохнула.

— Так это я тебе комплимент делала, — засмеялась Элин. — Вот, сегодня с почтой прислали.

— Виндиктус Виридиан, «Как наслать проклятие и защититься, если проклятие наслали на вас. Выпадение волос, ватные ноги, немота и многое-многое другое», — прочитала Гермиона. — Ой, Эль, где ты это достала?

— Купила. «Флориш и Блоттс» не отсылают такие книги в Хогвартс, но «Вокшам и Роттнер» не столь избалованы клиентами и охотно идут навстречу. Но это так, шуточки, чтобы всяких там Малфоев пугать. А вот это я взяла в запретной секции, и это уже — настоящая магия, — она выложила на стол вторую книгу.

Анатолий Харлампиефф, «Введение в боевую магию. Учебное пособие для I — III курсов» — значилось на обложке.

— Сто лет назад по этой книге вся Европа училась, — пояснила Элин. — Я хотела найти что-то поновее, но после 1907 года все учебники для младших курсов — это не «Боевая магия», а «Защита от темных искусств», и ничего полезного там нет. А серьезные книги выдают только старшекурсникам, которые хотят поступать в Академию авроров, моего допуска для этого оказалось недостаточно. Впрочем, пока об этом рано думать, давайте сперва освоим учебник для начинающих. А там видно будет.

* * *

— Я уж думал, вы про меня забыли, — обрадовался их приходу Хагрид. — Почитай, целый месяц ко мне не заходили.

— Теперь будем заходить, — пообещал Гарри, — если, конечно, кое-кто мне разрешит...

— Разрешу, если будешь хорошо учиться, — серьезно произнесла Гермиона.

— Строгая она у тебя, — уважительно произнес Хагрид, ставя на огонь чайник. — Прямо как Макгонагалл на первом курсе. Тоже всегда была такая серьезная, что аж жуть брала. И под шляпой, кстати, тоже минут пять сидела, все никак не могла решить, на Гриффиндор ей пойти или на Когтевран.

— Ты помнишь молодую Макгонагалл? — удивился Гарри. — А я думал, что она старше тебя.

— А, ну так я-то завсегда на свежем воздухе, вот и выгляжу хорошо. Да и наследственность... — Хагрид смутился. — На самом-то деле, я тут почти всех с детства знаю, ну кроме Дамблдора да Флитвика еще.

— И Снейпа тоже? — спросила Элин.

— Конечно, он же еще совсем молодой, — подтвердил лесничий. — Хоть и выглядит старше, потому что вечно в подземельях сидит да своими зельями дышит. А на самом-то деле ему в прошлом году только тридцать лет исполнилось. Точно как твоим родителям, Гарри.

Его голос стал очень грустным.

— Их я тоже очень хорошо помню. Твой отец с дружками постоянно в школе безобразничали да пытались в лес пролезть, прямо как сейчас Уизли. А вот мама всегда такая правильная была, училась хорошо, потом еще и старостой стала.

До Гарри не сразу дошло, что Хагрид имеет в виду его настоящих родителей, а не приемных.

«А ведь я даже на их могиле не был, — вдруг понял он. — Они погибли, защищая меня, а я про них и не вспоминаю».

— Так что, получается, Снейп учился вместе с родителями Гарри? — спросила Гермиона. — И как они, дружили?

— Да нет, наоборот, они с Джеймсом вечно цапались. Гриффиндор-то спокон веков со Слизерином враждует. Хотя... знаешь, это странно, но вот с Лили они поначалу вроде как друзьями были, пока не поссорились. Правда, я подробностей-то не знаю, мы уже потом подружились, как они школу окончили.

— Хагрид, а ты знаешь, где похоронены мама и папа? — спросил Гарри. — Можешь как-нибудь отвести меня туда?

— Конечно, — ответил Хагрид, — в любой момент, Гарри. Надо только у вашего декана разрешение спросить.

Некоторое время они молча пили чай, думая каждый о своем.

— Что мы все о грустном, — сказал, наконец, Гарри, поглаживая Клыка. — Расскажи про каких-нибудь животных, Хагрид.

— Например, про собак, — добавила Элин.

— Например, про трехголовых, — подхватила Гермиона.

Хагрид, который в этот момент как раз выкладывал свои фирменные кексы, вздрогнул и уронил блюдо на пол, к вящему удовольствию Клыка и тайному облегчению ребят.

— Вы это... откуда вы про Пушка знаете? — спросил он. — Вам про то вообще знать не положено!

— Пушок? — хором воскликнули все трое. — Это чудовище зовут Пушок???

— Ну да, а что такого? — удивился Хагрид. — Он же только выглядит страшно, а так-то очень милый... Шалит, правда, иногда, но он же еще совсем маленький.

Элин живо представила себе, каким Пушок будет, когда вырастет, и прокляла свое буйное воображение.

— Как ты с ним управляешься? — спросила она. — Ему же, наверное, еду надо приносить... убирать за ним...

— Да это-то легко, — отмахнулся Хагрид, — он как музыку услышит, так и засыпает. А вот что он целыми днями взаперти сидит, это плохо. Я хотел было его на улицу сводить, чтобы, значит, погулял он немножко, да Дамблдор запретил. Потому как охраняет он очень важную вещь.

Элин вдруг соскочила со стула, подошла к Хагриду и обняла его, насколько хватило длины рук.

— Хагрид, ты очень хороший, добрый и честный человек, — сказала она.

— Так я что ж... — растрогался великан.

— Но извини, секреты ты хранить совершенно не умеешь, — продолжала она. — Ты только что разболтал нам, как пройти мимо Пушка, и даже сам этого не заметил.

— Ох ты ж! — всполошился Хагрид. — И правда... Слушайте, это очень большущий секрет! Пообещайте мне, что никому не расскажете и сами туда не сунетесь. Там ведь не только Пушок, там еще профессора много ловушек поставили, чтобы, значит, камень понадежнее охранять.

— Ка... кхм... Да, конечно, мы никому не проболтаемся, — ответила Элин. — Правда, ребята?

Гарри с Гермионой усиленно закивали, стараясь не смотреть Хагриду в глаза.

* * *

— Я же говорила, что это камень! Я же с самого начала говорила! — торжествовала Гермиона, когда они, поспешно распрощавшись с лесничим, возвращались в замок.

— Да, Гермиона, ты была права, — покладисто кивнула Элин, — и вообще, ты очень умная. В отличие от тех, кто додумался спрятать самый мощный в мире алхимический артефакт за дверью, которая открывается заклинанием из учебника для первого курса, и собакой, которую можно усыпить музыкой. Да еще и посвятил в это человека, который совершенно не умеет хранить секреты.

— Хагрид говорил про другие препятствия... — неуверенно произнес Гарри.

— И я не сомневаюсь, что их так же легко пройти, как первые два, — ответила Элин. — Знаете, у меня такое ощущение, что на самом деле нас туда настойчиво приглашают. И я даже догадываюсь, кто.

— Опять ты за свое! — поморщилась Гермиона. — Дамблдор не стал бы замышлять ничего, что причинило бы нам вред.

— А я и не говорю про какой-то вред, я говорю про то, что он от нас чего-то хочет. Я почти уверена, что мы получим еще какие-то подсказки, а потом окажемся в ситуации, когда нам придется туда идти.

— Только давайте договоримся, никаких ночных прогулок по школе! — твердо сказал Гарри. — Хватит с нас одного раза.

В любом случае, в последующие дни друзьям было не до философского камня. Каждый свободный вечер они собирались за хижиной Хагрида, подальше от посторонних глаз, и разучивали боевое применение Инфламаре. Это был первый раз, когда Элин смогла опередить подругу, освоив заклинание уже на первом занятии, а вот Гермионе пришлось изрядно попотеть, прежде чем она смогла выпустить струю огня на несколько метров. Все-таки это было далеко не то же самое, что поджечь профессорскую мантию, ткнув в нее палочкой. А вот у Гарри пока что получался лишь небольшой язычок пламени, при помощи которого можно было бороться разве что с пауками, а не с темными магами.

Когда погода окончательно испортилась, ребята перебрались в замок и начали собираться в пустом классе. Благодаря усилиям Гермионы, которая терпеливо показывала одно и то же действие и замечала даже малейшие ошибки в заклинании, их обучение шло довольно быстро, и вскоре Гарри воспрянул духом. Обезоруживающие, парализующие и оглушающие чары давались ему намного легче, чем сестре. Видимо, сродство с огнем имело и обратную сторону.

Но сложнее всего приходилось Невиллу, который поначалу вообще не хотел с ними заниматься, так как сомневался в том, что сможет освоить хоть одно заклинание. Однако Элин очень серьезно восприняла свое давешнее обещание сделать из парня «настоящего волшебника» и смогла настоять, чтобы он учился с ними на равных.

— Тебе просто нужно поверить в себя, — говорила она. — Помнишь ту ночь, когда мы убегали от Филча?

— Когда вас из-за меня чуть не поймали?

— Когда ты бежал наравне с нами, не отставая, — строго ответила она. — И когда оказался первым, кто увидел собаку, пока мы не могли отдышаться. И еще — единственным, заметившим, что собака стоит на каком-то люке.

Неизвестно, что сыграло большую роль — уговоры Элин, педагогические таланты Гермионы или наблюдение за успехами Гарри, однако через месяц Невилл прискакал в гостиную Пуффендуя со склеенными ногами, но с таким счастливым лицом, словно заклятие на него наложил Санта Клаус.

— П-представляете, я встретил у библиотеки Малфоя, — пояснил он, — тот сказал, что ему не на ком тренироваться, и достал палочку. А п-потом... Я сам не понял, как это получилось, п-просто жутко испугался и обезоружил его! П-правда, потом Крэбб с Гойлом склеили мне ноги и заставили прыгать до самого подвала...

— Я же говорила! — воскликнула Элин. — Сегодня ты победил одного, а завтра в бою будешь стоить десятка Малфоев!

 12 декабря 1991 года

В середине декабря в Шотландию пришла настоящая зима. Замок покрылся толстым слоем снега и издалека выглядел так, словно сошел с рождественской открытки. К сожалению, внутри он оказался далеко не таким уютным: коридоры насквозь продувались сквозняками, стены обледенели, а в классах приходилось сидеть в зимних плащах. Согреться можно было лишь в гостиных и спальнях, да еще в Большом зале во время обеда. Элин не могла понять, почему так происходит, казалось бы, за тысячу лет волшебники должны были изобрести хоть один способ сохранять тепло в помещении. Ну или хотя бы провести в школе паровое отопление, как полвека назад провели канализацию.

Хуже всего студентам приходилось на уроках зельеварения. Подземелье было самым холодным местом в школе, а Снейп по мере приближения каникул начал задавать все больше домашней работы и безжалостно критиковал их даже за малейшие ошибки. Но самым невыносимым было даже не это, а то, что их уроки шли совместно со Слизерином, а когда мы говорим Слизерин, подразумеваем Малфой.

— Держите меня, я падаю! — кривлялся он. — Мой стул взбесился!

Слизеринцы разразились радостным смехом.

— Эй, Олсен, — продолжал Малфой, — расскажи, каково это, не иметь ни таланта, ни денег?

Гарри, который в этот момент взвешивал толченый позвоночник морского льва, с огромным трудом удержался от ответной грубости. Самым обидным было то, что в глубине души он считал, что Драко прав. Ведь как ни крути, но он-то свой снитч упустил, а Малфой — поймал.

А вот Элин оказалась не такой терпеливой.

— Профессор, — подняла она руку, — у меня вопрос по поводу правил поведения в классе. Разрешается ли ученикам во время занятия громко разговаривать и отвлекать своих товарищей от работы?

— Минус балл Пуффендую за глупый вопрос, — равномерно вышагивающий между рядов Снейп даже не повернулся в ее сторону. Такими простыми трюками его было не пронять.

— Я не считаю технику безопасности глупой! — возразила она.

— Тогда сами не отвлекайтесь от своего котла, пока я не снял с вас еще баллы, — все так же равнодушно произнес Снейп.

Малфой издевательски засмеялся, но в этот момент его зелье забурлило и выплеснулось из оплывающего на глазах котла. Смех сменился отчаянным воплем, кожа в тех местах, куда попала ядовитая жидкость, покраснела и начала дымиться. Снейп кинулся к пострадавшему и принялся хлопотать вокруг него, не заметив, что губы Элин тронула едва заметная улыбка. Это был первый раз, когда она попыталась не поджечь что-то без палочки, а лишь нагреть на расстоянии негорючее вещество, и результат эксперимента ее полностью удовлетворил.

— Это нечестно! — осуждающе выговаривала ей Гермиона после урока. — Нельзя опускаться до уровня слизеринцев!

— Можно и нужно, — твердо отвечала Элин. — Я на сто процентов уверена, что Снейп после произошедшего устроит Малфою такую выволочку, что тот на его уроках еще долго будет сидеть как шелковый и молчать в тряпочку. И не смотри на меня так осуждающе, ты сама видела, что я сперва пыталась играть по правилам. Но если Слизерин не хочет действовать честно... Что ж, в эту игру можно играть вдвоем. Они сами напросились.

— Ну и чем тогда ты от них отличаешься?

— Тем, что не начинаю первой. Помнишь, что нам говорила профессор Спраут? Барсук живет мирно лишь до тех пор, пока его не трогают.

— Знаешь, Эль, — задумчиво произнесла Гермиона, — ты моя самая близкая подруга, но не обижайся, пожалуйста... иногда я думаю, что тебе самой было бы лучше на Слизерине.

— А почему я должна обижаться на правду? — удивилась Элин. — Шляпа действительно предлагала мне Слизерин, только я отказалась. Слишком уж много там тех, кто одержим чистотой крови. И это, кстати, довольно странно, традиции традициями, но одно из качеств слизеринцев — гибкость. По идее, они давно должны были смириться с новым устройством мира...

Она ненадолго задумалась, а потом вытащила из сумки свой потрепанный блокнот.

«Почему на Слизерине так не любят тех, кого выбрала магия?» — записала она очередной вопрос.

 14 декабря 1991 года

— А это еще что такое? Раньше его тут не было.

Ребята с удивлением рассматривали накрытое плотной тканью массивное сооружение, неизвестно откуда взявшееся в их тренировочном классе.

— Может, этот класс используют как кладовку? — предположил Гарри. — Тогда нам лучше найти другое место, а то попадемся еще.

— Интересно, а что там?

Любопытная Элин попыталась заглянуть под покрывало, но едва она его тронула, как ткань соскользнула вниз, заставив всех четверых закашляться от поднятой пыли.

— Всего лишь зеркало... — слегка разочарованно протянула она, разглядывая свое отражение. — Свет мой, зеркальце, скажи да всю правду доложи, я ль на свете всех милее... Ох!

Она замолчала, уставившись в зеркало, как будто увидела там что-то очень интересное.

— Что такое? — подошла к ней Гермиона.

— Сама посмотри, — Элин сделала шаг в сторону, освобождая место подруге. — Что ты видишь?

— Это же мы! — удивилась та. — Только мы все уже взрослые и... ой, какая же я стала красивая! Дамблдор вручает нам дипломы, у нас «превосходно» по всем предметам... У Гарри кубок по квиддичу, его уже позвали в сборную Англии... А у тебя значок старосты, и еще... — Гермиона хихикнула, — «Детективное агентство Элин Олсен», к тебе целая очередь клиентов. А это что, профессорская мантия? Мне предложили стать профессором Хогвартса прямо на выпускном! Никто никогда еще не удостаивался такой чести!

Она с трудом оторвалась от происходящего за стеклом.

— Эль, это зеркало показывает будущее? Скажи «да», ну пожалуйста, ты же в этом разбираешься, — умоляюще смотрела она на нее.

— Погоди, надо проверить, — Элин с трудом отвела Гермиону от зеркала. — Невилл, посмотри в него.

— Мама? Папа? — на глаза Невилла навернулись слезы, он на секунду обернулся, чтобы удостовериться, что за ним никого нет, а затем снова уставился в зеркало. Его губы зашевелились, словно он неслышно разговаривал с теми, кто находится за стеклом. Слезы исчезли, он нерешительно улыбнулся и коснулся зеркала рукой.

— Невилл, очнись, — не на шутку перепугалась Гермиона. — Что ты видишь?

— Моих родителей, — тихо ответил он. — Они... они здоровы, они говорят, что гордятся мной!

— Он же сейчас весь туда уйдет! — Элин вдруг метнулась к Невиллу и схватила его за руку, пытаясь оттащить от зеркала, но тот даже не шелохнулся, словно прирос к месту. — Ну же, помогите, я одна не справлюсь!

Гарри с Гермионой попытались помочь, но Невилл с силой оттолкнул их, так что они отлетели на несколько шагов и чуть не упали.

— Отойдите, вы не понимаете! — его лицо стало неожиданно злым. — Они снова со мной, вы больше их не отнимете!

Он сделал шаг к зеркалу, но лежавшая у его ног ткань вдруг взметнулась вверх, закрывая стекло. Невилл покачнулся, словно от удара, и потянулся к покрывалу, пытаясь его отдернуть, но его ноги подкосились, и он упал на пол.

— Он спит, — удивилась Элин, опускаясь перед ним на колени.

— Мне пришлось его усыпить, — раздался от двери спокойный голос директора. — Не ожидал, что он так быстро станет жертвой зеркала Еиналеж.

— Сэр, что вы здесь... — Элин прервалась, сообразив, что директор имеет полное право заходить в любые классы, когда ему вздумается, не отчитываясь перед первыми попавшимися первокурсниками. — Я хотела сказать, что эта штука явно опасна, как она тут оказалась?

— Я его сейчас уберу, — ответил Дамблдор. — Вы ведь поняли, что оно показывает?

— Будущее? — с надеждой спросила Гермиона.

Директор покачал головой.

— Многие люди пытались увидеть в нем будущее, мисс Грейнджер. Многие сходили с ума, пытаясь понять, сбудется ли то, что они увидели... — Дамблдор на секунду задумался. — Гарри, у меня к тебе будет небольшая просьба. Посмотри, пожалуйста, в это зеркало и скажи, что ты видишь. Учти, это именно просьба, а не приказ, ты можешь отказаться.

Гарри с сомнением сдернул покрывало с зеркала.

— Что я должен увидеть? — спросил он.

— А что ты видишь?

— Ничего, — Гарри пожал плечами. — Ну, то есть отражение как отражение, ничего необычного. Зеркало показывает меня самого и этот класс.

Он удивленно посмотрел на Дамблдора.

— Наверное, я не очень сильный маг, да? — огорченно сказал он. — Остальные видят в нем будущее... или что-то другое...

— Я поняла! — догадалась Элин. — В нем не настоящее будущее, а то, что мы хотим увидеть в будущем, да?

— Почти, мисс Олсен, — улыбнулся ей директор. — Зеркало показывает наши самые сокровенные желания. Они не обязательно связаны с будущим. Мистер Лонгботтом увидел своих родителей, мисс Грейнджер — свой успех и успехи своих друзей...

— Но почему же я ничего не вижу? — спросил Гарри.

— Потому что ты счастлив быть таким, какой ты есть, — ответил Дамблдор. — Это не повод для огорчений, Гарри, наоборот. Увидеть самого себя в этом зеркале дано очень немногим.

Директор подошел к зеркалу, провел вдоль него рукой, и оно, уменьшившись, с тихим шелестом втянулось ему в карман.

— Но зачем оно здесь? — вновь спросила Элин. — Это ведь не случайность, вы хотели, чтобы мы его увидели, хоть это и опасно.

— Да, мисс Олсен, — улыбнулся ей Дамблдор, — меня предупреждали, что вы любите задавать вопросы. Не на все из них я могу ответить прямо сейчас, но что касается зеркала... Полагаю, это вы можете узнать. Оно здесь для того, чтобы вы были готовы. Если вам еще раз доведется встретиться с ним, вы будете знать, на что оно способно

— И где же мы можем на него натолкнуться... — Элин закатила глаза к потолку, изображая усиленную работу мысли.

— Ну мало ли в Хогвартсе укромных мест... — подмигнул ей Дамблдор. — Но если вы пойдете его искать без крайней необходимости, я буду очень в вас разочарован, мисс Олсен.

— Хорошо, без крайней необходимости мы туда не пойдем, — ответила она.

— Ну вот и замечательно. Что ж, не буду вам мешать, ваш товарищ проснется через несколько минут. — Директор направился к двери, но на пороге снова обернулся и посмотрел на Элин. — Мисс Олсен, а что вы увидели в зеркале? Если это не секрет, конечно.

— Извините, но это личное, — ответила она. — И нет, я не спрошу, что видели в нем вы сами. Вы ведь пережили две войны... Я и так знаю ответ.

— Вы умны не по годам, мисс Олсен, — тихо ответил он. — Всего хорошего.

* * *

— Из-звините, что толкнул вас, — очнувшийся Невилл не смел поднять глаза на друзей. — Я сам не п-понимал, что делаю. Т-там были мои папа и мама...

— Невилл, все в порядке, — Гермиона обняла его. — Если бы мои родители были мертвы, и я бы их вновь увидела...

— Они не мертвы, — всхлипнул Невилл, — они... они хуже, чем мертвы. П-пожиратели смерти пытали их после того, как Сами-Знаете-Кто исчез, и они... Они от боли сошли с ума, и их теперь держат в больнице. Они никого не узнают, ни на что не реагируют... Т-только, пожалуйста, не говорите никому, н-не хочу, чтобы надо мной смеялись.

— Смеялись? Кем надо быть, чтобы над таким смеяться? — удивилась Элин.

— Малфоем, — ответил Гарри. — Или кем-то вроде него. Не волнуйся, Невилл, мы никому не скажем.

Он соскочил с парты и направился к выходу.

— Знаете, что-то мне не хочется сегодня заниматься. Пойдемте домой.

— Ну что, теперь-то ты со мной согласна? — спросила Элин подругу, когда они вышли из класса. — Директор совершенно явно хочет, чтобы мы нашли философский камень.

— Да, — кивнула Гермиона, — ты права, Эль. И теперь я думаю, что и наша встреча с Пушком тоже была не случайной.

— Надо только дождаться крайней необходимости, — добавил Гарри.

Никто из них не заметил, что Невилл очень внимательно прислушивается к их разговору.

1) Это лишь личное мнение Гарри. Он ведь еще не знает, что Снейп силен не только как зельевар.

Вернуться к тексту

 21 декабря 1991 года

— Мы прибываем на вокзал Кингс-Кросс через пять минут. Пожалуйста, не забывайте свои вещи. Напоминаем ученикам, что колдовство вне школы строжайше запрещено. Счастливого Рождества!

За окном замелькали яркие прожекторы сортировочной станции, поезд замедлил ход и затрясся на стрелках.

Потом было церемонное знакомство с Августой Лонгботтом, радостные объятия родителей, долгое прощание с Гермионой и клятвенные обещания созваниваться каждый день, как будто они расставались лет на десять, а не на две недели. Попрощавшись, наконец, с подругой, Гарри и Элин направились вслед за родителями к автомобильной стоянке.

— Папа, ты пропустил поворот, — заметил Гарри, когда они отъехали от вокзала.

— Нет, все правильно, — ответил тот, — у нас небольшое дело в центре.

Пробившись сквозь вечернюю пробку и оставив машину на задворках Чайнатауна, они прошли по освещенным разноцветными фонариками узким улочкам и оказались возле знакомого бара на Чаринг-Кросс-Роуд.

— Раз уж у нас дети — волшебники, то и подарки на Рождество у них должны быть волшебными, — пояснила мама, увидев их удивленные лица.

Косой переулок встретил их какофонией огней и звуков. Каждый продавец посчитал своим долгом украсить свою лавку к Рождеству как можно ярче и необычнее, стараясь превзойти соседей, но отнюдь не стремясь при этом соблюдать хоть какое-то единство стиля. Единственным, что объединяло все магазины, были фигурки Санта-Клаусов, издававшие многоголосое «хо-хо-хо», но и они, в отличие от своих магловских собратьев, носили шубы самых разных оттенков и запрягали в сани не скучных оленей, а драконов, пегасов, единорогов и прочих фантастических животных.

Первой целью семьи Олсен стала «Совиная империя Илопса», откуда они вышли через полчаса, держа в руках клетку с пятнистой неясытью — совой достаточно редкой для Англии и достаточно приметной, чтобы быстро ее узнать, но в то же время не привлекающей лишнего внимания никого, кто не был бы профессиональным орнитологом. Жить ей предстояло у родителей — в Хогвартсе была своя совятня, и Гарри с Элин посылали письма домой каждую неделю, но школьные совы были довольно своенравны и далеко не всегда соглашались ждать, пока родители напишут ответ. К счастью, продавец подтвердил, что их семейная сова сможет постоянно жить в обычном мире и будет слушаться их родителей, так что они смогут посылать письма в Хогвартс в любой момент.

Осталось только решить, как им следует назвать своего нового питомца.

— Хедвига — отличное имя для совы, — убеждал жену Эрик Олсен.

— Это имя слишком холодное! Давай лучше назовем ее Буклей, — возражала Линда.

— Букля? Что это вообще за слово такое?

— Не обращай на него внимания, Буколька, мужчины ничего не понимают в именах.

— Не волнуйся, Хедвига, я не дам ей тебя так обозвать... Эй, ребята, вы куда? Мы уже пришли.

Отец указал на вывеску «Качественные товары для квиддича», над которой кружил на метле очередной Санта в лимонно-желтой мантии, и у Гарри перехватило дыхание. Неужели?..

— Самый молодой ловец Хогвартса должен летать на самой лучшей метле, — подтвердил его догадку отец.

— Но, пап, метла же стоит кучу галлеонов!

— Так. Гарольд Джеймс Олсен, ну-ка повтори, что я тебе сказал четыре года назад? — строго произнес Эрик.

— Я не должен смущаться, получая дорогие подарки, — Гарри обнял отца. — Я помню, папа, помню.

На какое-то мгновение его охватило чувство вины за то, что они с сестрой решили не рассказывать родителям о происшествии на матче. Но, наверное, так было правильно. Узнай мама с папой о том, что один из преподавателей хочет убить Гарри, они наверняка тут же забрали бы детей из школы.

Гарри ненавидел себя за то, что ему приходится обманывать родителей, но отказываться от волшебства он не хотел ни при каких обстоятельствах.

— К тому же это подарок вам обоим, — засмеялась Линда. — Твой отец мне все уши прожужжал о том, как здорово будет прокатиться на настоящей колдовской метле.

— Знал бы ты, сколько трудов мне стоило уговорить твою маму... — отец подмигнул Гарри. — Ну что, посмотрим, есть ли в этой лавчонке что-то достойное?

— Пап, а пока вы выбираете, можно я схожу в книжный? — попросила Элин.

— А тебе что, метла не нужна? — удивилась мама.

— Но я ведь не в команде, мне не разрешат взять ее в школу.

— Но на каникулах-то тебе летать можно? — усмехнулся отец.

* * *

Атрибуты квиддичных команд считались универсальными подарками, уместными для любого случая, так что неудивительно, что магазин накануне Рождества был забит битком. В отделе, торгующем постерами и плакатами с популярными игроками, Гарри с огромным удивлением обнаружил и свое собственное движущееся изображение — фотограф очень удачно заснял их с Чжоу в тот момент, когда они плечом к плечу гнались за снитчем.

Однако большинство посетителей в этот вечер толпилось не у прилавков с сувенирами, а возле стойки, над которой висела отполированная до блеска черная метла с табличкой «Нимбус-2001, опытный образец».

«Наипредварительнейший заказ! Начало поставок — лето 1992 года! Успей стать первым!!!» — гласили развешанные вокруг объявления.

— Гарри, и ты тут? Тоже хочешь заказать? — услышали они знакомый голос.

— О, Тамси! — радостно откликнулся Гарри. — Хорошо, что ты здесь, поможешь мне с выбором?

Встреча действительно оказалась очень удачной, потому что мама Тамси, Вайлда Эпплби, как выяснилось, была ловцом Холихедских Гарпий и прекрасно разбиралась в метлах.

— Ловцам подходят «Нимбусы» или «Чистометы», — поясняла она. — Лично я предпочитаю «Чистомет», потому что снитч любит резко менять направление, и в такие моменты я за счет маневра обойду любого. Но вот если приходится долго гнаться по прямой, то тут уже против «Нимбуса» шансов нет.

— Сборная Слизерина вся летает на двухтысячных, — заметил Гарри.

— Знаю, — кивнула Вайлда, — дочь рассказывала. — У них маневренность лучше, чем у прочих «Нимбусов», но вот скорость, наоборот, подкачала. В результате получилось ни то, ни се — поворачивают все еще хуже «Чистометов», а летают хоть и быстро, но медленнее старых «Нимбусов-1700». Компания уверяет, что у новой модели эти недостатки исправлены, и если это правда, то «2001» будет лучшей метлой для квиддича... Если, конечно, Рэндольф Спадмор не закончит свое детище, которое уже десятый год как не может доделать.

— Но они будут доступны только летом, а летать нужно уже сейчас, — Эрик Олсен посмотрел на сына. — Решай, Гарри.

— У меня идея, — Элин что-то зашептала отцу на ухо.

— Ты уверена? — спросил он. — Ну... ладно. Миссис Эпплби, если бы не «Нимбус-2001», какая метла была бы лучшей?

— Из тех, что здесь есть, — «Чистомет-9», — без колебаний ответила она.

— Спасибо, — кивнул ей Эрик. — Что ж, пойдем, дочка, купим тебе этот «Чистомет». А потом закажем «Нимбус» для Гарри.

— Спасибо, папа, — Элин хитро улыбнулась, — Гарри, мне нельзя взять метлу в Хогвартс, но тебе-то можно. Ты не будешь против, если мы скажем в школе, что она твоя? А я за это позволю тебе на ней играть...

— Эль, ты уверена? — спросил ее Гарри. — Просто выходит, что это не ты, а я сейчас получил новенькую метлу, а летом получу еще одну. А ты будешь летать на подержанной...

— Ой, не говори глупости, — засмеялась она. — Во-первых, тренировки всего три раза в неделю, мне хватит времени, чтобы налетаться вволю. Во-вторых, у нас с мамой большие планы по разорению всех книжных лавок в округе, так что я свое так и так получу. И в-третьих, через полгода у меня будет метла, на которой Гарольд Олсен выиграет кубок по квиддичу! Это же мой любимый игрок! Как думаешь, мне удастся его уговорить оставить на метле автограф?

 25 декабря 1991 года

— Эй, засоня, вставай, а то все подарки без тебя разберу! — Элин, которая триста шестьдесят четыре дня в году считала, что утро добрым не бывает, для Рождества делала исключение. Ритуал распаковывания подарков она считала достаточно важным для того, чтобы проснуться пораньше. Впрочем, в этом вопросе Гарри свою сестру полностью поддерживал.

Ссыпавшись по лестнице в гостиную, они уселись перед елкой и стали распаковывать один сверток за другим. Флейта от Хагрида, шоколадные лягушки от Гермионы (ради праздника решившей поступиться принципами), чехол для палочки от Невилла, квиддичные перчатки-липучки от сестры... Каждый подарок вызывал в Гарри бурю эмоций, не столько даже из-за своего содержимого, сколько из-за демонстрации того, что на свете есть люди, которым он небезразличен. И из этих свертков складывалась все более и более прочная стена между ним самим и тем забитым мальчиком, который на все праздники получал лишь мелкую монетку или старые носки дяди Вернона.

— Странно, а этот без подписи, — удивленно произнесла Элин, разглядывая последний оставшийся подарок. — Тут только твое имя, Гарри, но не написано, от кого он.

— Его принесла сова вчера поздно вечером, когда вы уже спали, — сказал отец, входя в комнату с чашкой кофе в руке. — Похоже, у тебя завелся стеснительный фанат.

— Это что, материал для выкройки? — удивился Гарри, доставая из свертка воздушную ткань серебристо-серого цвета. — Ага, тут записка.

Он передал ткань сестре и нетерпеливо развернул пергамент.

— Незадолго до своей смерти твой отец оставил эту вещь мне. Пришло время вернуть ее сыну. Используй ее с умом. Желаю тебе очень счастливого Рождества, — прочитал он. — Подписи нет.

— Дай-ка, — отец взял письмо и внимательно его рассмотрел. — Речь, очевидно, о твоем первом отце, Гарри. Видимо, это какая-то семейная реликвия Поттеров... Но что именно?

— Покрой как у мантии с капюшоном. Может, это какая-то церемониальная одежда? — Гарри накинул мантию, подошел к зеркалу и охнул. — Я не отражаюсь в зеркале!

— Конечно не отражаешься, тебя же нет! — воскликнула Элин. — Это мантия-невидимка! Я читала про такие, их делают из шерсти камуфлори. Это такой исчезающий вид... в прямом смысле исчезающий, они прячутся от опасности, становясь невидимыми. Но такие мантии — большая редкость, интересно, кто мог ее тебе подарить?

У нее, конечно, были свои соображения насчет того, кто бы это мог быть, но при отце она их высказывать не стала.

— Cынок, а мы там вдвоем не поместимся? — поинтересовался отец. — А то у меня есть одна идея...

— Мальчишки... — с нежностью произнесла Элин, глядя, как две головы без туловищ уплывают в сторону кухни, откуда вскоре послышался мамин вскрик и звук разбившейся посуды. — Надеюсь, это была не мамина любимая чашка...

* * *

— Так это и есть ваш Хогвартс? — Мария Олсен рассматривала фотографии, выданные всем маглорожденным ученикам специально для того, чтобы удовлетворять любопытство непосвященных в тайну родственников.

Элин с Гарри переглянулись. Этого момента они опасались последние несколько дней, едва узнали, что на рождественский обед к ним приедут обе бабушки.

— Да, ба, — Элин по обоюдному согласию вызвала огонь на себя, поскольку язык у нее был подвешен намного лучше. — Красивый замок, правда?

— Что-то я не слышала о такой школе, — подозрительно произнесла бабушка Роза. — А ведь я знаю большинство престижных частных школ.

— Она очень закрытая и не рекламирует себя, — выдала Элин «домашнюю заготовку». — Туда отбирают только особо одаренных учеников.

— Закрытая частная школа в горах, рядом с озером... — задумчиво произнесла Мария. — Она случайно не в северной Швеции?

— Господь с тобой, мама! — улыбнулся Эрик. — Что бы наши дети делали в Швеции? Она в Шотландии.

Мария после этих слов испытала явное облегчение, а вот Роза, наоборот, как-то подобралась.

— Школа в Шотландии? Хм. И что же вы там изучаете?

— У нас специальная программа, — пожала плечами Элин. — И, ба, не надо нас спрашивать по предметам, ладно? У нас же каникулы, а нам и так кучу сочинений назадавали...

По виду бабушек было заметно, что ответы их не вполне удовлетворили, но больше они к вопросу об учебе не возвращались, и Элин мысленно поставила себе пятерку за умение врать, не сказав при этом ни слова неправды.

— Мария, дорогая, мы можем вызвать одно такси на двоих, — произнесла бабушка Роза, когда обед подошел к концу. — Нам ведь по пути, не так ли?

— О, конечно, я и сама хотела предложить то же самое, — ответила Мария, прекрасно знавшая, что сватья живет на другом конце Лондона от нее.

Дождавшись машину, они распрощались с детьми, расцеловали внуков и долго махали им руками через заднее стекло, пока дом не скрылся за поворотом.

— Итак, северная Швеция, — произнесла, наконец, Роза.

— Да. Смешно, правда? — живо откликнулась Мария. — Не представляю, с чего это она пришла мне в голову. Не иначе, детство вспомнила, до войны мы жили совсем недалеко от шведской границы...

— Там тоже была частная закрытая школа, которая сама отбирает особенных учеников? — спросила Роза. — Про которую не написано ни в одном справочнике?

— И которая расположена в очень безлюдной местности, — подхватила Мария. — С очень специальной программой, про которую дети не хотят рассказывать.

Они переглянулись и, не сговариваясь, потянулись к рукоятке, закрывающей перегородку между салоном и водителем.

— Ладно, дорогая, что ты знаешь?

 25 декабря 1991 — 5 января 1992 года

Две недели каникул пролетели, словно их и не было. Гарри таки прокатил отца на новой метле, предварительно убедившись, что наложенные на нее продавцом антимагловские дезиллюминационные чары надежно закрывают от посторонних взглядов всех пассажиров. Он не делал резких финтов и не разгонялся до максимальной скорости, но и простого полета над верхушками деревьев хватило, чтобы Эрик Олсен слез с метлы с восхищенным выражением на лице и горьким сожалением о том, что он сам на такое не способен.

А вот мамы хватило лишь на то, чтобы подняться над землей всего на несколько метров. Посмотрев вниз с высоты второго этажа, она крепко зажмурилась и очень-очень спокойным голосом попросила опустить ее обратно, и желательно всю целиком.

Букля-Хедвига отлично освоилась у них в доме, по достоинству оценила близость леса, в котором можно было поохотиться, и ничуть не страдала от того, что хозяева предпочитают называть ее двумя разными именами. Совиной работы у нее пока не было, так что большую часть времени она проводила вместе с Элин, которая целые дни просиживала в кресле, забавляясь со своей новой игрушкой — компактным архивом «Ежедневного пророка» за последние сто лет. Весь архив был напечатан мелким шрифтом на такой тонкой бумаге, что тридцать с лишним тысяч номеров уместились в один небольшой том. Читать их можно было с помощью волшебной лупы, позволявшей одновременно и видеть весь номер, и разбирать каждую букву. К сожалению, до системы поиска волшебники пока не додумались, и Элин очень жалела, что магловские технологии еще не дошли до того состояния, в котором этот том можно было бы запихнуть в сканер и оцифровать.

Первое, что бросилось ей в глаза при просмотре старых номеров — это постепенное сокращение статей на политические темы и замещение их скучными обсуждениями толщины стенок котлов, светскими сплетнями о том, кто с кем танцевал на последнем корпоративе в департаменте магического транспорта, да сенсациями в духе «кофе с молоком вызывает рак». Причем это явно не была инициатива одного человека, тенденция прослеживалась на протяжении всего столетия, независимо ни от личности главного редактора, ни от того, кто сидел в кресле министра.

Тем не менее, даже в этом ворохе мусора можно было отыскать немало полезной информации. Взять хотя бы ежегодные протокольные статьи «В этом году в Хогвартс поступили...» и «В этом году Хогвартс окончили...», из которых она узнала, например, что профессор зельеварения был единственным Снейпом, учившимся в Хогвартсе за последние сто лет, что значило, что его отец был маглом.

«Интересно, слизеринцы в курсе, что их декан — как минимум, полукровка, а то и вовсе презренный маглорожденный? — подумала она. — Хотя его отец ведь мог учиться за границей... А что мы вообще знаем про другие школы?»

Через полгода учебы ей наконец-то пришла в голову очевидная мысль о том, что звание «лучшей в мире школы магии», которым так гордился Хогвартс, подразумевает наличие в этом самом мире и других школ.

 22 февраля 1992 года

Матч Слизерин — Когтевран в этом сезоне был решающим. Подопечные Снейпа, и так имевшие солидное преимущество по очкам, в случае второй подряд победы с крупным счетом практически гарантировали себе кубок, независимо от результатов последующих игр. Победа же Когтеврана (или хотя бы его поражение с минимальным разрывом) оставляли шансы не только ему самому, но и Пуффендую с Гриффиндором.⁽¹⁾ Надо ли говорить, на чьей стороне были симпатии трех факультетов из четырех?

Впрочем, поддержка стадиона пока что мало помогала когтевранцам.

— Слишком несогласованно... — качал головой Седрик. — Что они творят? Ну вот, еще десять очков потеряли!

— Ужасная команда, — вторила ему сидящая рядом Элин. — Я даже не знаю, кто играет хуже, их охотники или их вратарь.

— Дэвис еще ничего, а вот два других охотника — просто кошмар, — согласился Седрик. — Они и с нами так же плохо играли.

— Я как-то не заметил, — сказал Гарри.

— А ты и не должен был, — усмехнулся товарищ. — Ловец, который смотрит за игрой охотников, никогда не поймает снитч.

Вновь ударил гонг, и счет на табло изменился еще на десять очков.

— 180:50. Похоже, все, Снейп может не опасаться, что кубок покинет его кабинет, — раздосадовано произнес Седрик. — С такой разницей они уже, считай, выиграли, если только...

— Снитч! — воскликнул вдруг Гарри. Сидящие рядом с ним студенты вскочили с места, как будто это могло помочь им разглядеть маленький золотой шарик на другом конце поля.

— Давай, Чжоу, надери ему задницу! — заорала Элин во всю мочь.

Оба ловца, кружившие над центром поля, сорвались с места и помчались в сторону колец Слизерина. Поначалу Чжоу Чанг опережала соперника, но ее «Комета» явно уступала в скорости «Нимбусу-2000», и Малфой очень скоро оставил ее позади. Он уже был готов схватить снитч, но тот вдруг изменил направление полета, и Гарри воочию увидел недостаток «Нимбусов», о котором говорила Вайлда Эпплби: даже их новая модель, считавшаяся более маневренной по сравнению с предыдущими, при поворотах описывала слишком широкую дугу.

Чжоу снова вырвалась вперед, Драко понял, что может не успеть, и решился на рискованный маневр. Вместо того, чтобы положиться на преимущество в скорости и надеяться, что снитч не изменит направление еще раз, он качнулся вбок, стараясь сбить соперницу с курса. Ее метла вильнула, но устояла. Раздосадованный слизеринец повторил маневр, на сей раз вложив в него больше силы, и в этот момент Чжоу резко ушла вниз, пропуская Драко над собой. Не ожидавший этого Малфой закружился вокруг своей оси и с трудом удержался на метле.

А спустя еще несколько секунд рука Чжоу, сжимавшая снитч, взметнулась вверх в победном жесте, и мадам Трюк объявила об окончании матча. Когтевран победил с перевесом всего в двадцать очков, сохранив за Слизерином первенство в чемпионате, но дав шанс всем остальным командам.

— Какая же она молодец! — радовался Гарри, глядя, как ловец Когтеврана совершает круг почета вдоль трибун.

— Отлично играет, — поддержал его Седрик.

— И настоящая красавица, — добавила Элин, как будто случайно толкнув при этом брата локтем в бок.

— Эль! — Гарри сам не понял, почему это замечание заставило его смутиться.

— А я что, я ничего, я так, размышляю вслух...

* * *

Всю следующую неделю сборные Гриффиндора и Пуффендуя дневали и ночевали на поле. Оливер Вуд, который после осеннего поражения от Слизерина превратился в настоящего фанатика, готов был продолжать тренировки даже после отбоя, и лишь прямой запрет Макгонагалл помешал ему это сделать. Впрочем, и Герберт Флит отставал от своего коллеги совсем ненамного — это был его последний год в Хогвартсе, и он страстно желал завершить свою учебу, завоевав Кубок.

Накалу страстей поспособствовало еще и известие о том, кто именно будет судить их матч.

— Снейп — судья? — Элин не могла поверить своим ушам. — Но почему? Он что, как-то хочет повлиять на счет, чтобы подыграть своему факультету?

— Никто не понимает, зачем ему это, — Гарри пожал плечами. — Слизерин все еще на первом месте с приличным отрывом по очкам, и конкуренты у них — когтевранцы, с которыми они уже сыграли, а не мы.

— Ребята, да что с вами? — удивилась Гермиона. — При чем тут вообще какой-то счет? Вы с этим своим квиддичем совсем с ума сошли! Забыли, что было на прошлой игре? Снейп пытался убить Гарри...

— Якобы пытался, — вставила Элин.

— Оставь свои адвокатские штучки, мы не в суде, — отмахнулась Гермиона. — Он пытался его убить, но у него не получилось, и теперь он хочет подобраться к Гарри поближе, чтобы ударить наверняка. Гарри, тебе нельзя играть, сделай вид, что заболел или сломал что-нибудь...

— Ладно, — Гарри огляделся, желая убедиться, что их никто не подслушивает. — На самом деле, играть с Гриффиндором будет Диггори. Герберт решил это еще осенью, но знаем об этом только мы. И вы не вздумайте проболтаться, ясно? Это должно стать сюрпризом для Вуда, у нас с Седриком совершенно разные стили игры.

— Ну тогда... — Гермиона задумалась, — тогда ладно. Надеюсь, Снейп от досады не станет отыгрываться на ком-то другом.

Но успокоилась она рано. Накануне матча Седрик Диггори внезапно слег с горгульим гриппом — болезнью, при которой кожа по всему телу затвердевала и при малейшем движении начинала крошиться, словно камень. Мадам Помфри обещала поставить его на ноги через неделю, но матч-то был уже завтра.

Вот тут уже паранойя Гермионы разыгралась не на шутку. Поверить в такое совпадение было сложно.

— Откажись! — убеждала она друга. — Если ты не выйдешь на поле, то матч перенесут, пока Седрик не поправится.

— Гермиона, я не могу! — отвечал он. — Забыла, кто у нас судья? Снейп просто заставит команду играть вшестером, и тогда мы точно проиграем.

— Но он именно на это и рассчитывает!

— Значит, поймаю снитч быстрее, чем он меня достанет, — Гарри было не по себе, но он не собирался отступать.

— Я думаю, что ты зря паникуешь, Гермиона, — вступила в разговор молчавшая до того Элин. — Чтобы проклясть метлу Гарри, Снейпу требовалось долго и внимательно на нее смотреть. А у судьи такой возможности не будет.

— Хорошо, — ответила та, — может быть и зря. Но объясни мне тогда, зачем Снейп вообще полез в судьи?

— Если бы я знала... — вздохнула Элин. — У меня такое чувство, что мы собираем мозаику, но поставили один из фрагментов неправильно и теперь не можем сложить остальные. То есть, между собой кусочки вроде бы складываются, но в общую картину не влезают, хоть ты тресни.

 29 февраля 1992 года

В то субботнее утро девочки проводили Гарри до самых дверей раздевалки.

— Давай, Гарри! — Элин легонько стукнула брата кулаком в плечо. — Накрути хвост этим драным кошкам!

— Удачи, — Гермиона на секунду заколебалась, а потом быстро клюнула Гарри в щеку и тут же, отвернувшись, побежала на трибуны, стараясь не показывать свое порозовевшее от смущения лицо. Впрочем, у Элин хватило тактичности его не заметить, а Гарри от волнения и вовсе не обратил на поцелуй никакого внимания.

Он как раз размышлял о том, что будет хуже — упасть с метлы и разбиться насмерть или упустить снитч и лишить команду последних шансов на победу, когда в дверь раздевалки постучали.

— Парни, вы там еще не разделись? — услышал он голос Лесли Тоддингтон.

— Еще нет, — Герберт хихикнул и стянул с себя футболку. — Давай, заходи.

— Я всего на секунду, — произнесла староста, открывая дверь. — Просто хотела сказать... О, это я удачно зашла! — она окинула обнаженный торс капитана оценивающим взглядом, — Да, так вот, на наш матч сам Дамблдор пожаловал!

— Дамблдор? — удивился Герберт. — Он же за все семь лет, что я в школе, ни разу на игру не приходил!⁽²⁾

— Ну а теперь вот пришел! — девушка подмигнула Герберту и исчезла так же быстро, как появилась.

«Дамблдор на стадионе! — Гарри испытал невероятное облегчение. — Уж при нем-то Снейп точно не решится ничего сделать».

А потом они вышли на поле, и все посторонние мысли вылетели у Гарри из головы. Сейчас у него была только одна задача — поймать снитч, и отвлечь его не могли ни кислая мина Снейпа, ни ядовитые замечания комментирующего игру Ли Джордана, явно сочувствовавшего родной команде. Он лишь иногда позволял себе отвлечься на табло, проверяя счет, но пока что игра шла на равных, и ни одна из команд не позволяла другой обойти себя больше, чем на десять очков.

Счет был уже 90:100, когда Гарри, в очередной раз оглядывая поле, заметил золотистый отблеск прямо над преподавательской трибуной. Первым его желанием было немедленно рвануть по направлению к снитчу, но он вовремя вспомнил наставления своего капитана. Маклагген находился ближе к цели, чем он, а «Чистомет-9», хоть и совсем новый, все же не обладал такими выдающимися скоростными качествами, как «Нимбус-2000» гриффиндорского ловца.

Гарри скрипнул зубами от досады. Что же делать? Снитч не мог долго оставаться незамеченным, очень скоро на него обратят внимание или соперник, или зрители. Его мысли замелькали с невероятной быстротой. Что там говорили про Маклаггена после прошлого матча?

— Ну кто так играет! — закричал он во все горло, показывая рукой на тройку пуффендуйских охотников, которая как раз в этот момент начала контратаку, надеясь сравнять счет.

Воспользовавшись тем, что гриффиндорец, повернувшись в противоположную от снитча сторону, стал с интересом смотреть на игру, Гарри пригнулся и рванул вперед, надеясь, что расслабившийся Маклагген даст ему хотя бы несколько секунд форы. Оглядываться он не рискнул, зная, что любое лишнее движение может привести к потере скорости.

Ветер свистел у Гарри в ушах, поле зрения сузилось так, что в нем не помещалось ничего, кроме его цели. Шестое чувство заставило его нырнуть вниз, пропуская над головой бладжер, а затем повернуть метлу вправо едва ли не раньше того, как снитч изменил направление полета. Дистанция все сокращалась, он вытянул руку вперед и, наконец, золотой мячик оказался у него в ладони.

«Поймал!» — с восторгом подумал он, и в тот же момент резко рванул древко на себя, чтобы не врезаться в стойку на краю поля. К счастью, маневренность Чистомета действительно оказалась на высоте, и его метла встала, как вкопанная. Только теперь Гарри смог отдышаться и оглядеться по сторонам.

— Ты неправильно держишь метлу! — подлетел к нему Маклагген. — Так ты никогда в жизни не поймаешь... — он осекся, увидев снитч в руке Гарри. — Ну, тебе просто повезло, вот и все, что я могу сказать!

* * *

— Гарри Олсен поймал снитч! — разносился над стадионом раздосадованный голос комментатора. — Счет 250:100 в пользу Пуффендуя. И чем, интересно, был занят наш ловец? Опять воображал себя капитаном?

— Джордан, я бы вас попросила! — Макгонагалл, конечно, не могла не вмешаться, но ее тон не оставлял сомнений в том, что в глубине души она полностью согласна со своим учеником.

Впрочем, Гарри не обращал на это никакого внимания, он был слишком счастлив, принимая поздравления от товарищей по команде.

— Ну что, убедился? Я же говорил, что ты отличный ловец! — капитан хлопнул его по плечу. — А ты мне не верил!

Команда спустились на поле, на которое уже выбегали пуффендуйские болельщики, и Гарри с огромным трудом удержался от того, чтобы показать Снейпу язык. Один из охотников передал судье квоффл, и тут мальчику пришла в голову замечательная идея.

— Герберт, ты вроде говорил, что ловец может забрать себе снитч? — спросил он капитана.

— Да, если хочет, — подтвердил Флит. — У снитча же телесная память, он рассчитан только на одну игру. После того, как его поймали, он только для тренировок и годится.

— Здорово!

Гарри подбежал к старосте и протянул ей снитч.

— Лесли, я... — он вдруг смутился, — ну... ты такая добрая, и я подумал... вот, это тебе.

— Ой, ты такой милый! — Лесли приняла подарок и взъерошила его волосы. — Спасибо огромное, мне никто никогда такого не дарил!

Она с чувством обняла Гарри, и его щека прижалась к ее груди. Касание длилось всего секунду, но этого времени вполне хватило, чтобы Гарри бросило в жар.

* * *

— Ты чего там возишься? Давай скорее, у нас в доме, небось, уже начали праздновать, — поторопил его Герберт.

— Идите, я вас догоню, — не оборачиваясь, ответил Гарри.

Раздевалка опустела, а он все сидел на скамье, рассеянно вертя в руках левый кроссовок. Его щека, казалось, все еще чувствовала то прикосновение, которое вызвало в нем доселе неведомое чувство. Он хотел подарить Лесли свой первый снитч как знак дружбы, но впервые понял, что некоторые мальчики с некоторыми девочками могут хотеть не только дружить.

Правда, в чем именно заключается это «не только», он пока еще толком не знал. То есть, техническую сторону вопроса родители ему уже объяснили, рассказав про пестики с тычинками и вручив соответствующую книгу. Но в чем смысл всех этих действий? Наверное, в чем-то хорошем, раз об этом постоянно говорят?

Гарри вдруг вспомнил, как перед матчем Лесли заглянула в их раздевалку, и ему стало жаль, что в тот момент он еще не успел снять футболку. Конечно, по сравнению со старшими ребятами ему хвастать было особо нечем, и вряд ли она обратила бы внимание на того, кто на семь лет младше... Хотя, с другой стороны, у мамы с папой тоже большая разница в возрасте. И если через несколько лет Лесли все еще будет свободна, то как знать...

Стоп, он что, всерьез об этом подумал?

Гарри мотнул головой и постарался избавиться от этой глупой мысли. Похоже, он просто сам себя накрутил. Ничего ведь не произошло, они с Лесли, если вдуматься, почти не общаются и даже видят друг друга довольно редко.

Он вздохнул, натянул на ногу несчастный кроссовок, затолкал мокрую форму в сумку и, подхватив метлу, направился к выходу. Праздник в их общежитии уже наверняка в самом разгаре, и друзья, должно быть, гадают, куда он запропастился.

Льющий с неба ледяной дождь произвел на Гарри отрезвляющий эффект. С трудом добравшись по раскисшей земле до сарая, он поставил метлу в стойку и начал вытирать ее от влаги.

— В-в-вы хотели поговорить н-н-аедине, С-С-Северус?

Гарри замер от неожиданности. Голос Квиррелла доносился из-за тонкой стены так отчетливо, словно он находился прямо рядом с ним.

— О да, это очень личный разговор, — услышал он голос Снейпа. — Школьникам не стоит слышать о философском камне. Итак, Квиррелл, вы уже узнали, как пройти мимо этого трехголового зверя?

Ответ профессора защиты Гарри не расслышал, видимо, собеседники немного отошли от сарая. Затаив дыхание, он сделал несколько шагов вперед и приложил ухо к стене, стараясь разобрать, о чем они говорят.

— Вам не нужен такой враг, как я, — услышал он угрожающий голос Снейпа.

— Я н-н-не... н-н-не... н-н-не п-п-понимаю, о ч-чем в-вы... — по голосу Квиррелла было ясно, что он вот-вот грохнется в обморок.

— Вы прекрасно знаете, о чем я говорю... — голос Снейпа снова стал тише, и Гарри смог разобрать лишь окончание фразы, — ...насчет ваших фокусов. Я жду.

— Н-но я н-не... — запротестовал Квиррелл.

— Вам следует решить, кому вы храните верность...

Больше Гарри не смог ничего расслышать, но и того, что он узнал, было вполне достаточно.

* * *

— Ну что, госпожа адвокат, все еще думаешь, что Снейп — невинная овечка? — Гарри и представить себе не мог, что Гермиона может быть настолько язвительной. — Он зло! Он с самого начала ведет себя, как настоящее зло! Он хотел убить Гарри, он хочет украсть камень...

Элин выглядела обескураженной. Она не любила признавать поражение и тщетно пыталась найти хоть какой-то аргумент против, но сделать это было очень и очень сложно. Нельзя было трактовать подслушанный Гарри разговор иначе, как намерение Снейпа пройти через защиту.

— Почему Гарри смог их услышать? — произнесла, наконец, она. — Есть же заклинания от подслушивания, Снейп мог ими воспользоваться. И почему они решили поговорить возле сарая с метлами именно в тот момент, когда там находился Гарри?

— Ты просто не хочешь признать, что была не права, — сердито произнесла Гермиона. — Не нужно усложнять там, где все просто!

— Не нужно упрощать там, где все сложно! — в тон ей ответила Элин.

— Эй, не ругайтесь! — Гарри встал между девочками, не на шутку испугавшись, что они сейчас поссорятся, и ему придется выбирать, на чью сторону встать.

— Мы не ругаемся, — улыбнулась ему Элин, — мы дискутируем.

— Вот вечно ты какие-то слова подбираешь, которые все с ног на голову ставят, — насупилась Гермиона.

— Слова важны, — Элин пожала плечами, — но если ты настаиваешь... Хорошо, мы ругаемся. Гарри, отойди, пожалуйста, сейчас мы немножко покричим друг на друга, потом подеремся и оттаскаем друг дружку за волосы, а потом будем долго плакать и мириться...

Гермиона не выдержала и рассмеялась.

— Давай все же пропустим тот момент с дракой и перейдем сразу к примирению?

— Как скажешь, — Элин подсела поближе к подруге и обняла ее за плечи. — Знаешь, наверное, ты все же права, а я просто детективов пересмотрела. Только я думаю, что Квиррелл тоже не так прост, как кажется. Снейп явно запугивает его не в первый раз, а он до сих пор держится. И будет держаться еще долго... Наверное.

1) В этом мире чемпионом Хогвартса становится команда, которая по сумме трех игр имеет лучшую разницу забитых/пропущенных очков (если принимать во внимание только забитые, то команды в последнем матче просто не заканчивали бы игру, пока не набивали бы себе по тысяче очков, как это описано, например, в «Гарри Поттере и методах рационального мышления»). При равенстве набранных очков Кубок достанется команде, победившей в личной встрече.

При этом в общую копилку факультета добавляется только результат забитых/пропущенных очков победившей команды, т.е. за проигрыш баллы не вычитаются.

Вернуться к тексту

2) В фильме Дамблдор присутствует уже на первой игре Гарри, что сразу ставит вопрос о том, как же он проворонил заклинание Квиррелла. Но в книге-то его на том матче не было! Более того, само его присутствие на второй игре преподносится как исключительное событие.

Вернуться к тексту

 Март — апрель 1992 года

Как ни странно, Элин оказалась права. Прошли март и апрель, Квиррелл все бледнел и съеживался, но сдаваться явно не спешил. Зато характер Снейпа с каждым днем становился все несноснее, и что еще хуже, Гарри стал подозревать, что профессор специально преследует их компанию, видимо, как-то поняв, что им известно о его попытках завладеть камнем. Куда бы ни шли ребята, они постоянно натыкались на фигуру в черном, злобно следящую за ними. Гермиона даже предлагала временно прекратить их тренировки, чтобы не нарваться на штраф, но Элин категорически от этого отказалась.

— Если он нас поймает, мы скажем, что директор в курсе наших занятий, — отвечала она на все уговоры. — И это будет почти правда, а если Снейп нам не поверит, пусть спрашивает у Дамблдора.

В свободное от тренировок время Элин также пыталась найти ответы на свои вопросы, но результаты были более чем скромными. И не то, чтобы информация о Николасе Фламеле была недоступной, вовсе нет. Проблема была в том, что ее было слишком много, причем каждый прочитанный Элин источник опровергал остальные. Все писатели сходились только в одном: Фламель действительно был великим алхимиком и в начале XV века действительно создал философский камень.

Зато обо всем прочем каждый автор готов был до хрипоты спорить со своими оппонентами. Кто-то считал Фламеля алчным негодяем, живущим в роскоши и тайно раздающим эликсир жизни сильным мира сего (правда, непонятно, в обмен на что именно и с какой целью). А кто-то наоборот, утверждал, что Фламель чрезвычайно скромен и живет затворником. И хотя таких авторов было меньше, но зато среди них были те немногие, кто упоминался в справочниках в качестве соавторов великого алхимика и, вероятно, лично его знал.

Не было ясности и в том, что же такое, собственно, философский камень? По всеобщему мнению, с его помощью можно было создать эликсир жизни. Но даже вторая особенность — преобразование металлов в золото — уже вызывала споры. Одни говорили, что золото появляется в процессе создания самого камня (этот процесс часто называли «великим деланием»), другие — что золото лишь побочный продукт при производстве эликсира жизни. Третьи же полагали, что это не что иное, как миф, вызванный всего лишь присущей людям алчностью.

Неизвестно также было, каким образом и в каком объеме производился эликсир жизни и мог ли им воспользоваться кто-то, кроме создателя. Элин после некоторых раздумий все же пришла к выводу, что эликсир подходит не только Фламелю — почти все источники говорили, что алхимик вот уже шесть сотен лет счастливо живет со своей женой. Хотя, с другой стороны, Перренелла Фламель под руководством мужа могла создать и свой собственный камень...

Покончив с книгами, Элин перешла к общению с портретами и призраками, но тут ее постигло жестокое разочарование. Большинство из тех, кого она спрашивала, не могли сообщить ничего, о чем она сама уже не знала, и лишь несколько портретов, принадлежащих известным алхимикам, могли знать больше. Увы, но именно они при первых же вопросах настораживались и замыкались в себе, в лучшем случае отделываясь общими фразами.

Лишь один из портретов позволил себе немного откровенности.

— Послушай, девочка, не стоит вскрывать эту тему, — выговаривал он Элин. — Ты молодая, шутливая, тебе все легко. Это не то. Это не Темный лорд и даже не архивы Визенгамота. Сюда лучше не лезть, серьезно, ты пожалеешь. Лучше закрой эту тему и забудь все, о чем прочитала.

После Фламеля Элин перешла к Снейпу, но и тут не смогла выяснить почти ничего. Хагрид не мог рассказать ничего, кроме того, что она уже знала, подойти к другим преподавателям она не решилась, а из справочников и периодики узнала лишь, что Снейп поступил в Хогвартс в 1971 году одновременно с родителями Гарри, окончил его в 1978 и спустя три года стал профессором зельеварения, сменив на этом посту ушедшего на пенсию профессора Горация Слагхорна. Девочка также выяснила, что в «Зельеварении сегодня» и «Вестнике алхимии» регулярно выходили его статьи, в которых она могла понять процентов десять текста. Но ни о его личной жизни, ни о том, чем он занимался с 1978 по 1981 год, она узнать так и не смогла.

В отчаянии Элин принялась расспрашивать одноклассников, и вот тут ей неожиданно повезло. Сьюзен Боунс смогла вспомнить, что когда она во время каникул рассказывала семье про школу и упомянула придирки Снейпа, ее тетя шепотом сказала что-то вроде «недобитый пожиратель». Поскольку упомянутая тетя возглавляла Департамент магического правопорядка, Элин отнеслась к ее словам предельно серьезно и сразу же полезла в судебную хронику десятилетней давности. Она действительно нашла имя Снейпа в описании одного из процессов, однако рядом с ним стояла пометка «Дело рассмотрено в особом порядке, обвиняемый оправдан по всем пунктам. Информация засекречена». Тупик.

Шло время, их домашние задания становились все сложнее и требовали все больше времени. Двадцати четырех часов в сутках стало не хватать, и Элин в конце концов плюнула на свои поиски, засунула блокноты в самый дальний ящик комода и решила сосредоточиться на учебе.

 2 мая 1992 года

Вечером в первую субботу мая ребята сидели в библиотеке, пытаясь понять, как влияет восходящий Меркурий на реакцию аконита с белым бадьяном. Впрочем, вернее было бы сказать, что пыталась одна лишь Гермиона. Элин вместо книги с тоской смотрела в окно, а Гарри, прикрыв руками глаза, изо всех сил пытался не заснуть после вконец измотавшей его тренировки. Неделю назад их капитан решил, что держать в запасе такого игрока, как Диггори, было бы слишком расточительно, и начал тренировать Седрика как вратаря, чтобы тот в следующем году смог занять его место. Это означало, что Гарри должен будет выйти на последнюю игру в сезоне, и больше всего на свете он боялся не оправдать возложенные на него надежды. Он тренировался до полного изнеможения и не представлял, как справлялся бы с нагрузкой, если бы не Гермиона, составившая для друзей график повторения пройденного материала и нет-нет, да «не замечавшая», как он запускает глаза в ее домашнюю работу.

— Не понимаю, — бормотала Гермиона, запустив пальцы в волосы, — тут точно должно быть двенадцать стадий превращения, а не семь. Двенадцать... зодиак? Эль, как ты думаешь, может на реакцию влиять еще и знак зодиака? Эль? Эй, очнись!

— Что? — взгляд Элин с трудом сфокусировался на подруге. — Я думаю, нам надо заниматься на свежем воздухе. А то сидим тут в четырех стенах, скоро на Снейпа станем похожи. К тому же, на улице можно попробовать Редукто, а то в помещении с ним экспериментировать опасно...

— Ты думаешь о постороннем, — рассердилась Гермиона. — Я, конечно, не возражаю против дополнительных занятий, но до экзаменов всего два месяца, а у нас еще масса работы, задание по зельям никуда не двигается, а к трансфигурации мы даже не приступали, и еще же есть чары, да и защиту от темных искусств надо тоже повторить, хотя с практикой у нас более или менее нормально, здравствуй, Хагрид, но половину баллов даст теория, а у нас с ней совсем завал, так что давайте, не ленитесь и беритесь за перья...

— Ой, Хагрид, привет! — Элин обрадовалась, что нашелся предлог прервать бесконечную нотацию подруги. — Ты что тут делаешь?

— Я это... почитать зашел. Книгу, значит, — смущенно произнес великан, старательно пряча руки за спиной.

— Кстати, Хагрид, Гарри ведь тебя так и не поблагодарил за подарок, — в голову Элин пришла шальная мысль. — Флейта ему очень понравились, и намек мы поняли, правда, Гарри?

Она пихнула брата в бок, и тот поспешно кивнул, хоть и не понимал, о чем идет речь.

— Какой намек? — не понял Хагрид.

— Ну, ты же нам рассказал, что Пу... один известный нам зверь любит музыку, а потом подарил флейту, — подмигнула ему Элин.

— Так я ж не намекал, я просто... ну, вырезал ее для себя, чтобы Пушку колыбельную сыграть, а потом подумал, что Рождество же, вот и... — Хагрид замолчал и с беспокойством огляделся. — Вот что, ребята, не надо про это тут говорить, а то услышит еще кто. Вы лучше ко мне попозжее загляните, лады? Ну, мне пора.

— Странный он какой-то, — посмотрел ему вслед Гарри. — Интересно, что он читал? Пойду, посмотрю.

Он сорвался с места прежде, чем Гермиона успела открыть рот.

— Вы опять отвлекаетесь, — услышал он вслед. — Нельзя тратить время на ерунду, когда до экзаменов всего два месяца, это слишком легкомысленно.

— Гермиона, ты себя накручиваешь, — Элин подошла к окну и показала на бегающих внизу первокурсников, игравших во что-то, напоминающее старую добрую «сифу». Только измазанных мелом тряпок там было три, и летали они, повинуясь движениям палочек. — Вон, посмотри, они даже не думают приступать к занятиям. Готова спорить на что угодно, экзамены рассчитаны на них, а не на таких умников, как ты.

— Пусть минимальный порог и низкий, но получить высший балл очень сложно. И я не собираюсь ориентироваться на самых глупых! — не соглашалась Гермиона.

Элин лишь вздохнула. Она прекрасно понимала важность теоретических знаний, но намного больше внимания уделяла полезным в хозяйстве вещам, таким, как бытовые чары и боевая магия. Гермиона же считала, что по всем предметам надо заниматься только на «превосходно», для чего следовало не поднимать носа от учебников.

— Ну что, нашел? — спросила она вернувшегося из-за стеллажей Гарри.

— Хагрид искал что-то о драконах, — ответил он. — Вот, смотрите: «Виды драконов Великобритании и Северной Ирландии», «Пособие по разведению драконов: от яйца до адского чудовища»...

— Хагрид хочет вывести дракона? — Гермиона от удивления позабыла о занятиях. — Но это же незаконно!

— И наверняка опасно, — согласилась Элин, глядя на книгу «Как вырастить дракона, сохранив все свои конечности».

— И безумно интересно, — добавил Гарри.

Друзья переглянулись и, не сговариваясь, кинулись собирать свои вещи.

* * *

— Где ты его взял, Хагрид? — спросил Гарри, разглядывая лежащее в камине черное яйцо.

— Выиграл в карты, — пояснил тот. — Сидел вчера в «Кабаньей голове», это трактир такой в Хогсмиде, там вечно странный народ трется. Ну, выпил немного, а тут этот тип предложил сыграть. Хотя, по-моему, он и сам был рад, что от яйца избавился...

— Но, Хагрид, драконов же не просто так запрещено разводить! — с ужасом посмотрела на него Гермиона. — Они опасны! Что ты будешь делать, когда он вылупится?

— Ну, я тут читаю кое-что... — он показал на лежащую на столе книгу. — Там все про это есть, как их кормить, как ухаживать... Все в порядке будет, я ж с живностью завсегда поладить могу! А дракона я всегда мечтал иметь, с самого детства еще, как про них впервые узнал...

— А твой дом тоже всегда хотел завести дракона? — спросила Элин. — Или ты забыл, что живешь в деревянной хижине?

— И что будет потом, когда он вырастет? — поддержал ее Гарри. — Ты же не сможешь долго скрывать гигантского дракона.

— Да что-нибудь придумаю, — отмахнулся Хагрид.

— Думаешь пристроить его к охране философского камня? — спросила Элин.

— Что? Да нет, что ты, там дракон-то не нужен... — Хагрид смутился. Было видно, что предположение девочки попало в точку. — Ну, может быть, да. Хотя это плохо, растущий-то организм в подземелье запихивать... Да там и без дракона много всего, уж профессоры постарались...

— А что именно? — Элин постаралась использовать самый невинный свой тон, но Хагрида это не обмануло.

— Не надо вам про то знать, — решительно ответил он, — вы и так уже про многое догадались. Да я и сам не знаю толком, что там есть, это же в секрете держится.

— Хотя бы расскажи, кто именно эти ловушки делал, — попросила Элин. — Мы просто хотим знать, кому Дамблдор доверяет так же, как и тебе.

— Ну, про это, полагаю, можно... — Хагрид задумался. — Значит, профессор Спраут — раз, профессор Флитвик — два, профессор Макгонагалл — три... Еще Квиррелл, конечно, уж кому, как не ему про всякие там хитрости знать, верно? И еще Снейп, он в этом тоже неплохо разбирается. Ну и сам Дамблдор, конечно.

— Снейп!? Но ведь именно от него камень и охраняют! — воскликнула Гермиона. — Это он пытается его украсть!

— Да что ты такое говоришь? — удивился Хагрид. — Он мне, по правде говоря, тоже не нравится... Да и вообще, слизеринцы сплошь пожиратели смерти да темные маги. Но Дамблдор много раз говорил, что Снейпу доверяет. Уж не знаю, почему так, да ему виднее. А я верю Дамблдору, вот. И хватит об этом! Вам вообще не стоит о камне думать, ребята. И пообещайте, что не будете туда лезть!

— Не волнуйся, Хагрид, — успокоила его Элин. — Мы и директору тоже обещали, что ничего такого делать не будем. Ну, в смысле, без крайней на то необходимости.

 7 мая 1992 года

Спустя несколько дней Гарри за обедом получил короткую записку от Хагрида: «Он вылупляется».

— Это нехорошо, — качала головой Гермиона, — если кто-то узнает о драконе, то у Хагрида будут большие неприятности. И у тех, кто окажется рядом с ним, тоже! Нам нельзя к нему ходить. Я думаю, что самое лучшее, что мы можем сделать — это уговорить Хагрида самому рассказать обо всем директору. Если он признается, то его, наверное, не будут сильно наказывать.

— Чистосердечное признание смягчает наказание, но увеличивает срок. Знаем, проходили, — Элин посмотрела на подругу щенячьими глазами. — Гермиона, ну пожалуйста! Не случится ничего плохого, если мы просто посмотрим. Это ведь наш единственный шанс увидеть, как рождается настоящий дракон.

— Тише! — толкнул ее в бок Гарри. — А то другого дракона накличешь.

Обернувшись, она увидела Малфоя, отходящего от их компании с очень нехорошим выражением на лице.

— Похоже, он что-то услышал, — озабоченно произнесла Гермиона.

В этот день последним предметом была гербология, и, разумеется, о том, чтобы прогулять предмет профессора Спраут, друзья даже не думали. Но едва прозвенел звонок, они побросали инструменты и бросились к хижине лесничего.

— Вы почти опоздали! — взволнованный Хагрид пропустил их внутрь и тут же запер дверь. — Скорлупа уже треснула.

Затаив дыхание, они следили за тем, как раскачивающееся яйцо раскалывается пополам и из него вылезает что-то, по виду напоминающее попавший под автобус зонтик.

— Ну разве не красавец? — умиленно воскликнул Хагрид, протягивая к своему питомцу руку. — Иди к мамочке, Норберт...

— Норберт? — воскликнула Гермиона.

— Ну, надо же его как-то назвать... — начал Хагрид.

— Северное сияние... — неожиданно произнесла Элин, и дракончик, который до этого растерянно озирался по сторонам, вдруг нежно курлыкнул, выспустив из ноздрей две струйки дыма, и заковылял к ней.

— Иди сюда, маленькая, — Элин осторожно взяла дракона на руки и прижала к груди. — Ты же голодная, да? Хагрид, ее срочно надо накормить!

— Почему «ее»? — удивился великан, наливая в плошку куриную кровь.

— А разве ты не видишь? — удивилась Элин. — Она же девочка, не Норберт, а Норберта... По-моему, ей нравится это имя.⁽¹⁾

Она поднесла дракончика к миске, и Норберта, высунув длинный раздвоенный язык, принялась жадно лакать кровь. Хагрид и Элин смотрели на нее умиленными взглядами.

Насытившись, Норберта расправила крылья и сыто рыгнула, выдохнув при этом сноп искр, подпаливших бороду лесничего.

— Она же тебе весь дом сожжет! Хагрид, тебе нужно пойти к директору, пока не поздно... — Гермиона вновь завела свою речь, общий смысл которой сводился к фразе «покайся, тебе скидка выйдет».

— А это еще кто? — прервал ее Хагрид, показав на окно, за которым мелькнуло знакомое лицо.

— Малфой! — ребята переглянулись. — Это очень нехорошо, Хагрид, он может тебя выдать.

— Я думаю, он не выдаст, — возразила Элин. — Не потому, что такой добрый, но он скорее постарается придумать что-то поинтереснее, чем простой донос. Ну, по крайней мере, я бы придумала... если бы была слизеринкой, конечно.

 23 мая 1992 года

То, что Драко не оставит дело просто так, стало понятно после матча Пуффендуя со Слизерином, на котором Гарри поймал снитч уже на пятнадцатой минуте игры, так и не дав соперникам в полной мере реализовать преимущество своих метел. Змеиный факультет, так хорошо начавший сезон, после поражения откатился на третье место, и многие однокурсники винили в этом именно своего ловца. Малфой ходил по школе мрачнее тучи и лишь злобно щурился при виде Гарри.

На Пуффендуе же царило напряженное ожидание. После трех игр у них по разнице забитых и пропущенных голов было сто семьдесят очков, что временно выводило факультет на первое место, однако получат ли они кубок или нет, должно было решиться через неделю, после матча Когтевран — Гриффиндор. Чтобы стать победителями чемпионата, синей команде достаточно было выиграть с разницей в счете хотя бы в тридцать очков.

Всю неделю перед решающим матчем Гарри ходил сам не свой, позабыв и про философский камень, и про близкие экзамены, и про Норберту, которая росла не по дням, а по часам и уже с трудом помещалась в хагридовой хижине. В то субботнее утро он волновался даже больше, чем в день своего первого матча, а то, что их победа зависит уже не от них самих, а от чужого успеха или поражения, выводило его из себя.

— Итак, команда Гриффиндора на поле! Впереди — вратарь и капитан команды Оливер Вуд! Загонщики Фред и Джордж... Вернее, Джордж и Фред... А, впрочем, какая разница, они оба великолепны! Наши очаровательные охотницы — Алисия Спиннет, Кэти Белл и, конечно же, Анджелина Джонсон, которая не только отличный игрок, но и настоящая красавица...

— Джордан!

— К сожалению, профессор Макгонагалл не дает мне описать эту великолепную фигуру, прекрасные черные волосы, бархатную кожу и большие глаза...

— Еще одно слово, Джордан, и я запущу вас на поле вместо квоффла!

— Молчу, профессор, молчу. Итак, последний игрок нашей сборной — ловец Рональд Уизли!

— Кто? — ахнул Гарри. — Они что, сменили ловца накануне матча?

— Ну если честно, я Вуда понимаю, — задумчиво произнес сидевший рядом с ним Седрик. — Кто угодно сыграет лучше, чем Маклагген.

— Пожалуй, да, но у Уизли опыта никакого. Чжоу его сделает, даже не заметив.

— Она молодец, — Седрик глянул в сторону ловца Когтеврана и чему-то улыбнулся. — Но ты не совсем прав, Гарри, у Уизли как раз достаточно опыта. Они живут рядом с нами, мы с отцом иногда заходим к ним в гости. Возле их дома есть поле для квиддича, а детей в семье достаточно, чтобы можно было почти по-настоящему играть. Я слышал, Рон схватился за метлу едва ли не раньше, чем научился ходить.

— Ну не знаю, — Гарри с сомнением посмотрел на нескладную фигуру Рональда, который как раз пролетел мимо их трибуны. — Держится вроде уверенно, но сложение для ловца не самое подходящее...

— Это ты просто его брата не видел, — успокоил его Диггори. — Чарли тоже немаленький, а ловец был просто отличный. Если бы не уехал заниматься своими драконами, сейчас мог бы за сборную Англии играть.

— Заниматься кем? — спросила вдруг сидевшая в соседнем ряду Элин.

— Драконами, — повторил Седрик. — Ты не знала? Он сейчас где-то в восточной Европе, в заповеднике.

Друзья переглянулись.

— Итак, у нас есть решение. Если Хагрид согласится... — Элин осеклась. — Ладно, после матча поговорим. Смотри на табло, Гарри, похоже, у нас есть шанс взять кубок.

Видимо, тренировки Вуда не прошли даром. Гриффиндорские охотники забрасывали один квоффл за другим, а когтевранская команда пока что не смогла даже размочить счет.

— Сто двадцать — ноль... Если они будут продолжать так играть, то Гриффиндор и нас обойдет, — с беспокойством произнес Седрик. — Им нужно набить пятьсот очков, в школьных матчах это большая редкость, но с такими соперниками...

— Уже не успеют, ловцы заметили снитч! — Гарри показал рукой на две точки, несущиеся вдоль поля. — Давай, Рональд!

— Давай, Чжоу! — закричал вскочивший с места Седрик.

«Чжоу? — удивленно подумал Гарри. — Наверное, он от волнения оговорился, нам ведь нужна победа Гриффиндора».

Увы, но сравниться с ловцом Когтеврана в этом матче Уизли так и не смог. Два резких маневра — и ему осталось лишь бессильно наблюдать за соперницей. Раскрасневшаяся от ветра Чжоу остановилась прямо перед трибуной, на которой сидели пуффендуйцы. Гарри на секунду показалось, что она смотрит прямо на него, но затем она обернулась и торжествующее выражение исчезло с ее лица.

За несколько секунд до того, как Чжоу Чанг поймала снитч, Анджелина Джонсон забросила еще один квоффл в кольцо, и теперь на табло красовался итоговый счет матча — 130:150. Когтевран, который благодаря своему ловцу не проиграл ни одной игры, уступил в итоговом счете Пуффендую, не добрав до чемпионского титула всего десять очков.

* * *

Все дальнейшее Гарри осознавал, словно в тумане. Их команду вызвали на поле, где сам собой материализовался большой помост. Дамблдор под рукоплескания трибун коснулся палочкой кубка, на котором проявился герб факультета и имена всех участников команды, и вручил его Герберту Флиту. Все игроки столпились вокруг своего капитана, желая коснуться долгожданного трофея, одного лишь Седрика Диггори не было поблизости. Гарри привстал на цыпочки, гадая, куда тот подевался, и обнаружил знакомую фигуру у выхода с поля. Седрик шел к раздевалкам рядом с сутулившейся Чжоу, понуро волочившей за собой метлу. Гарри не мог слышать, о чем они говорили, но его это не очень-то интересовало.

С молчаливого одобрения профессора Спраут, ни один пуффендуец этим вечером не пошел в Большой зал. Домовые эльфы принесли им еду в гостиную, и декан, коротко переговорив со старостами, покинула комнату. Дверь за ней не успела захлопнуться, а старшекурсники уже доставали откуда-то темные бутылки без этикеток и опорожняли их в кубок.

Тяжелая чаша, в которой плескался явно не тыквенный сок, пошла по кругу.

— Один глоток, не больше, — предупредил Герберт, когда очередь дошла до Гарри. — Эта штука крепкая.

Огненная жидкость обожгла его небо и горячей лавой протекла по пищеводу. Гарри с трудом удержал слезы и поскорее передал кубок сестре.

— Ух, хорошо пошла, — осипшим голосом произнесла та, сделав глоток. — Держи, Гермиона. И даже не думай сейчас сказать, что алкоголь запрещен, эта традиция старше, чем сама школа.

Гермиона с сомнением прикоснулась губами к содержимому кубка и закашлялась, утирая слезы.

— Да как вы это пьете? — произнесла она, когда снова обрела возможность говорить.

— С удовольствием! — засмеялись окружающие.

— Теперь, когда священная традиция соблюдена, позвольте мне сделать объявление, — Герберт Флит вышел в центр гостиной. — Сегодня самый важный день в моей жизни. И нет, я говорю не про квиддич, хоть это и может показаться странным. Сегодня тот день, которого я ждал с тех пор, как еще на первом курсе увидел в Хогвартс-экспрессе одного человека...

Он достал из кармана маленькую черную коробочку.

— Лесли Дженнифер Тоддингтон, — произнес он, — согласна ли ты выйти за меня замуж?

— Да!!! — воскликнула та, бросаясь ему на шею.

Гарри тяжело опустился в ближайшее кресло и закрыл глаза. Ну конечно, а он-то размечтался... Лесли с Гербертом дружат с первого дня в школе, а он для нее всего лишь маленький глупенький мальчик...

— Эй, ты что, от одного глотка захмелел? — ткнула его в бок Элин. — Между прочим, у нас еще дело есть. Пошли, нам нужно найти кого-то из Уизли.

 24 мая 1992 года

— Это же норвежский горбатый... — произнес Фред.

— ...один из самых опасных драконов в мире. Вот уж не думали... — подхватил его брат.

— ...что нам доведется его увидеть, — закончил первый.

— Так вы нам поможете? — спросила их Элин.

— Контрабанда драконов? Ты шутишь?

— Это же незаконно!

— И очень опасно!

— За такое могут и в Азкабан посадить!

Близнецы переглянулись и хором закончили:

— Конечно, мы поможем!

— Ну... э-э-э... вот и хорошо, — Хагрид всем своим видом демонстрировал, что ничего хорошего в расставании со своей любимцей он не видит, но иного выхода у него не было. — Чарли прекрасно со зверьем управлялся, Норберте с ним будет хорошо... наверное...

Он всхлипнул и поспешно отвернулся, стараясь скрыть выступившие на глаза слезы.

— Ну не расстраивайся, Хагрид, — утешила его Элин. — Ей и правда будет лучше в заповеднике. Она же не может вечно скрываться в твоей хижине... И потом, ей скоро надо будет начинать летать, а то крылья не разовьются как следует. А нелетающий дракон — это... это ведь совсем неправильно!

Она подошла к Норберте и принялась почесывать ей надбровья, от чего драконица заурчала, словно котенок.

— Так я что ж, я ж понимаю... — печально произнес Хагрид. — Надеюсь, остальные драконы не будут ее там обижать...

 30 мая 1992 года

Ответ из Румынии пришел уже через неделю.

«Дорогие Дред и Фордж!

Спасибо за письмо. Ко мне в гости как раз собралась компания драконологов из Исландии, они мои хорошие друзья и с радостью согласились прихватить с собой Норберту.

Проблема только в том, что никто из них никогда раньше не был в Хогвартсе. Замок-то они найдут, но вот внутри ориентироваться не смогут. Поэтому я думаю, что лучше всего будет, если вы принесете дракона на вершину Астрономической башни (если, конечно, вы еще не успели ее взорвать), в субботу, 6 июня, ровно в полночь.

Пришлите мне ответ как можно быстрее.

С любовью, Чарли».

— Ну и как мы потащим дракона на Астрономическую башню? — озабоченно произнесла Гермиона. — Он ведь тяжеленный, да и шуметь будет, наверное...

Элин и близнецы переглянулись.

— Знаешь, Гермиона, — осторожно сказала подруга, — ты очень умная. Вот прямо очень-очень.

— Как и Чарли, — подтвердил Фред.

— ...который здорово разбирается в драконах, — продолжил Джордж.

— ...но не в шалостях! — закончили они оба.

— Вы о чем? — не поняла Гермиона.

— О том, — вздохнула Элин, — что нам не надо переться ни на какую башню. Хагрид просто разведет у себя за хижиной костер, который будет видно с высоты, и друзья Чарли приземлятся прямо там. Нам даже не нужно будет выходить из общежитий.

— Тем более, что про дракона знает Малфой, — согласился Гарри. — Он всю неделю вокруг нас так и рыщет.

— Кто ищет, тот всегда найдет... — задумчиво произнесла Элин. — Хм. Кажется, у меня есть идея, как его отвлечь. Фред, Джордж, вам очень нужно это письмо?

Спустя неделю Драко Малфой установил школьный рекорд, став первым слизеринцем, которому Снейп назначил отработку за ночную прогулку по школе.

 15 июня 1992 года

Вскоре после успешной отправки Норберты в Румынию, профессор Спраут задержала Гермиону после урока.

— Мисс Грейнджер, — произнесла она официальным тоном, — сегодня вечером вы должны будете явиться на отработку к мистеру Филчу.

— Разве я что-то нарушила? — удивилась Гермиона.

— Отработка за тот случай с троллем, — пояснила профессор. — Вы ведь так и не отбыли свое наказание.

— Ох, я совсем забыла... — огорчилась Гермиона. Нет, конечно, против наказания она не возражала, это было по правилам. Но у нее же график! Этим вечером она хотела заново повторить кодекс волков-оборотней 1637 года и теперь с ужасом представляла, как она приходит на экзамен не до конца подготовленная и получает именно тот билет, который не успела выучить.

— Вам, должно быть, известно, — продолжала между тем декан, — что недавно одного из учеников поймали бродящим по школе ночью. Вы будете отбывать наказание вместе. И советую одеться потеплее, ночью в Запретном лесу может быть прохладно... Вам нехорошо, мисс Грейнджер?

— Мы пойдем в Запретный лес? Но там же... оборотни и всякие прочие... — побледневшая Гермиона не знала, что хуже — то, что ее отправляют в такое опасное место, или то, что она там будет вместе с Малфоем.

— Ваше наказание соответствует тяжести вашего проступка, — профессор Спраут поджала губы. Ей самой эта затея категорически не нравилась, но приказ директора был вполне однозначным. — Можете идти.

Стараясь скрыть волнение, Гермиона подхватила сумку и бросилась вон из теплицы.

— А ну стоять! — поймала ее на выходе знакомая рука. — Я все слышала. И если ты думаешь, что я брошу тебя на съедение Малфою, то ты меня совсем не знаешь!

— Но ты же не можешь снять с меня отработку! — удивилась Гермиона.

— Зато могу кое-что другое.

Вскоре после обеда Элин с Гарри, изображая искреннее раскаяние, стояли в кабинете профессора Спраут.

— Это было совершенно непростительно с нашей стороны, — покаянным голосом говорила Элин, — но прошлой осенью мы гуляли по школе после отбоя.

— Нас никто не поймал, — подхватил Гарри, — но муки совести не давали нам спать все это время, и вот, наконец, мы поняли, что просто обязаны вам признаться.

— Пожалуйста, накажите нас по всей строгости, — попросила его сестра. — Но прошу вас, профессор, не снимайте баллы с факультета, ведь все остальные ученики в этом не виноваты. Это только наш проступок.

— Понятно, — произнесла декан. — И как я догадываюсь, успокоить свою совесть вы хотите именно сегодня вечером?

— Совершенно верно, — кивнули ребята.

— Что ж, минус пятьдесят баллов за нарушение режима... — профессор на секунду задумалась. Да в конце-то концов, какого Мордреда?! Снейп со своего ни балла не снял! — ...и плюс пятьдесят за то, что признались сами. Сегодня вечером явитесь на отработку вместе с мисс Грейнджер. Можете идти.

— Спасибо, профессор, — Гарри и Элин благодарно кивнули декану и вышли из комнаты.

— Полагаю, вы все слышали, господин директор? — произнесла в пустоту профессор Спраут.

— Конечно, Помона, — пламя в камине расступилось, показав голову Дамблдора. — Гарри действительно достойный ученик вашего факультета, он поступил именно так, как и должен был. И можете не волноваться, в лесу с ними ничего плохого не случится, об этом я позабочусь.

* * *

— Мы что, будем огород копать? — Драко брезгливо обвел взглядом длинные ряды грядок, раскинувшиеся за хижиной Хагрида.

— Огород, ха! Нет, мистер, вы так легко не отделаетесь! Вы пойдете с Хагридом в Запретный лес.

— Запретный лес? Что вообще за бред?! — воскликнул Малфой. — Наказывать за нарушение правил, отправив туда, куда нам строжайше запретили ходить?!

— Не твоего ума это дело, — раздался из темноты голос лесничего. — Что сказали, то и будешь делать, если не хочешь из школы вылететь.

— Они твои, Хагрид. Я вернусь утром и заберу их... или то, что от них останется. Ха. Ха. Ха. — Филч развернулся и направился обратно к замку.

— Мой отец про это обязательно узнает! — бросил ему вслед Малфой. — Директор не имеет права...

— Еще слово скажешь, так я тебя в лес одного отправлю, — оборвал его Хагрид. — А не пойдешь, так можешь возвращаться, тогда завтра же домой поедешь.

Драко бросил на лесничего злой взгляд, но возражать не решился.

— Теперь так, — Хагрид зашагал к опушке, и ребята поспешили вслед за ним. — Тут, в лесу, кто-то на единорогов нападает, и это плохо. Я пару дней назад одного нашел, мертвого уже. А сегодня... Вот, смотрите.

Он показал на едва светящиеся серебром пятна на траве.

— Кровь единорога это. Он еще жив, так что его найти надо и помочь, — Хагрид вздохнул. — Или добить, если уж совсем худо. Мы сейчас разделимся и по разным тропинкам пойдем, потому как следов тут много, не разобрать.

— А если тот, кто ранил единорога, нападет на нас? — спросила Элин.

— Да все нормально будет, нет тут того, кто на вас нападет, пока я рядом, — ответил Хагрид. — Если найдете единорога, выпустите в воздух зеленые искры. А если что случится, тогда пустите красные, я тут же на помощь приду.

Они вместе дошли до первой развилки.

— Значит, ты, Малфой, давай с Гарри, а девочки со мной, — начал было Хагрид, но Элин его перебила.

— Нет уж! Мальчишек нельзя вместе одних оставлять, они сразу передерутся. Я пойду с Малфоем, а ты с Гарри и Гермионой.

— И я возьму собаку! — быстро добавил Драко.

— Ну... ладно, — с сомнением произнес Хагрид. — Только имейте в виду, псина-то трусливая.

* * *

Элин и Драко медленно шли по тропе, освещая дорогу Люмосами. Чем дальше они углублялись в лес, тем гуще становился туман, окутывающий деревья, и тем больше пятен крови они видели на траве.

— Не думай, что я не знаю, благодаря кому я тут оказался, — произнес Малфой, когда они отошли достаточно далеко от Хагрида. — Ты еще пожалеешь, что со мной связалась, грязнокровка.

— Ты тут благодаря своей пустой голове, — ответила ему Элин, пропустившая оскорбление мимо ушей. — Никто не заставлял тебя лезть ночью на башню.

— Ты подкинула мне то письмо!

— И что? — пожала она плечами. — Ты мог ничего не делать, а мог пойти с ним к Снейпу или сразу к директору... Но ты вместо этого поперся зачем-то на башню. Можешь объяснить, кой черт тебя вообще туда понес?

Малфой не нашел, что ответить. Поначалу он и в самом деле намекнул Снейпу, что тот сможет поймать Олсена на Астрономической башне, но затем ему пришла в голову «гениальная» мысль самому пробраться к месту событий и лично понаблюдать за поимкой. Филча он не боялся, у завхоза с деканом Слизерина были достаточно теплые отношения.

Кто ж знал, что Макгонагалл именно в этот день взбредет в голову идея устроить внеплановый обход школы? И что его крестный мало того, что зря проторчит у входа в башню, так еще и окажется выставленным дураком перед своей извечной соперницей? Неудивительно, что он настолько разозлился, что назначил ему настоящую отработку. Хорошо еще, что баллы с факультета не снял, а то сокурсники вообще съели бы Драко живьем.

Тропинка становилась все менее заметной, а пятен крови вокруг — все больше и больше. Они уже были не только на траве, но и на листве, и на стволах деревьев. Было похоже, что раненый зверь метался здесь, обезумев от боли.

— Стой! — Элин внезапно замерла, и шедший чуть позади Малфой врезался ей в спину. — Нокс, и теперь ни звука!

Она схватила Клыка за ошейник и, пригнувшись, бросилась за ствол поваленного дерева, лежащий на краю небольшой поляны. Малфой счел за благо подчиниться и, присев рядом с Элин, осторожно выглянул из-за дерева.

На поляне лежало тело мертвого единорога, над которым склонилось существо в длинном балахоне с капюшоном. Его лицо скрывала густая тень, но то место, в котором должен был быть рот, было испачкано серебряной кровью. Существо подняло голову, и хотя Драко не видел глаз, ему показалось, что оно смотрит прямо на него.

А в следующий миг рука Элин с силой пригнула его голову к земле.

— Не смотри на него, — выдохнула она. — Если он нас не увидит...

Возможно, у ребят и получилось бы остаться незамеченными, если бы Элин не отпустила Клыка. Перестав чувствовать на ошейнике твердую руку, трусливый пес взвизгнул и с топотом умчался прочь. Тварь в плаще зашипела и двинулась в их сторону.

— Сукин сын! Инфламаре! — Элин вскочила с места и выпустила в сторону твари струю огня, заставив ту отшатнуться. — Бежим!

Она дернула Малфоя за руку, и они бросились бежать, не разбирая дороги и думая лишь о том, как бы оказаться подальше от этого страшного места. Существо дернулось было вслед за ними, но вдруг остановилось и словно принюхалось, а затем быстро двинулось в противоположную сторону.

* * *

— А еще тут пауки водятся, да только не простые, а гигантские. Акромантулами их кличут, если по-научному, — рассказывал Хагрид. — Но они сюда не заходят, даже случайно. Их логово там, дальше, и не вздумайте даже туда ходить. Там только я один и могу пройти, ну и кентавры еще иногда, если вместе соберутся. Потому как акромантулов даже магия с трудом берет, да.

Гермиона слушала Хагрида с раскрытым ртом. Она, конечно, прочитала учебник УЗМС за третий курс, просто так, чтобы отвлечься от занятий, но таких подробностей там не было. У лесничего был огромный практический опыт, правда, довольно однобокий. Достойными внимания он полагал лишь самых жутких и опасных животных, а кролики, белки и прочая безобидная живность, водившаяся в лесу, интересовала его разве что с кулинарной точки зрения.

— Может, зря мы Элин с Малфоем одних отпустили? — обеспокоенно произнес Гарри. — Раз уж тут такие твари водятся.

— Да все нормально будет, — отмахнулся Хагрид. — Твоя сестра же тролля завалила, значит, и с любым другим зверем справится. Потому как тролль — он даже опаснее акромантула будет. Хуже троллей разве что дементоры, но их тут нет.

— Дементоры? А кто это? — спросил Гарри.

— Ой, я про них читала! Дементоры — темные существа, которые питаются человеческими эмоциями и могут высосать душу, — затараторила Гермиона. — Министерство магии сумело с ними договориться, поставив их охранять Азкабан, но многие считают, что во время прошлой войны они почти перешли на сторону Волдеморта, и только его исчезновение...

— Да ради Мерлина, не произноси ты это имя! — взмолился Хагрид. — Тем более ночью... Тихо! Слышите?

Поблизости раздался треск сломанных веток, Хагрид сбросил с плеча арбалет и направил его в сторону источника звука. Гарри с Гермионой встали у него за спиной с палочками наперевес.

— Тю, так это же Клык! — Хагрид опустил арбалет. — Ты чего это?

— Элин! — у Гарри перехватило сердце. — С ними что-то случилось!

— Ждите тут! — приказал им Хагрид. — Клык, давай, веди.

Гермиона собиралась сказать, что оставлять их одних — не лучшая идея, но лесничий с неожиданной для такого великана быстротой уже растворился среди деревьев.

— Бегать по этому лесу мне точно не хочется, — произнес Гарри, оглядываясь. — Ты держи Люмос, а я, если что, ударю заклинанием.

— Хорошо, что Эль достала тот учебник, — Гермиона покрепче перехватила палочку. — А то бы стояли тут с одной Левиосой наперевес... Гарри, смотри!

Над верхушками деревьев взлетело два снопа красных искр, один поярче, другой более тусклый.

— Все в порядке, — неуверенно произнесла Гермиона, — раз они подали сигнал, то они живы, и Хагрид их сейчас найдет...

Гарри не ответил. В отблесках искр ему показалось, что где-то на самом краю видимости к ним бесшумно скользит высокая фигура в плаще. Он напряг зрение, но в этот момент его шрам пронзила острая боль, так что он вскрикнул и едва не выронил палочку. Еле заметная фигура вдруг показалась ему самым страшным существом на свете, существом, от которого он не мог ни спрятаться, ни отбиться.

Мальчик упал на колени, схватившись за лоб. Все, что он успел выучить, вдруг показалось ему смешным и бесполезным. Парализующие чары, немота, ватные ноги... Эта тварь их даже не заметит, если только... Точно! Огонь! Единственное по-настоящему опасное заклинание, которое у него пусть плохо, но получается.

Гарри с трудом поднял палочку, попытавшись нацелить ее на тварь в плаще, но в этот момент рядом с ним раздался стук копыт, и жуткое создание шарахнулось в сторону, отброшенное кем-то намного более сильным. А потом боль прекратилась так же внезапно, как и возникла. Гарри поднял глаза и увидел над собой светло-серое лошадиное туловище с человеческим торсом, увенчанное непропорционально большой головой с длинными, спутанными волосами и ярко-голубыми глазами.

— С вами все в порядке, сын Поттеров? — спросил кентавр, помогая Гарри подняться.

— Кажется, да, спасибо, — ответил тот. — Вы отпугнули эту тварь... извините, я не знаю, как вас зовут.

— Меня зовут Флоренц, — склонил голову кентавр. — И да, то, что здесь было, уже ушло, хотя и не побежденное.

— Ох, Гарри, я никогда в жизни так не боялась, — пришла в себя Гермиона. — Даже тролль был не такой страшный!

— То, что рыщет по лесу, страшнее любого тролля, — спокойным голосом произнес кентавр. — Это самое опасное существо, которое только есть в этом мире...

— Человек? — догадалась Гермиона.

— Девочка очень умна, — кентавр окинул ее внимательным взглядом. — Может быть, она даже знает, для чего человеку нужна кровь единорога?

— Меня зовут Гермиона Грейнджер, и в наших учебниках про нее не говорится, — ответила она, — но я читала дополнительную литературу, и там сказано, что это такое средство, которое может удержать человека на краю гибели, но использовать ее нельзя, потому что тот, кто убьет единорога, будет навеки проклят и навлечет на себя страшную кару, поэтому даже самые темные волшебники редко отваживаются на такое...

— Девочка, которую зовут Гермиона, очень умна, — повторил кентавр. — Ныне есть лишь один волшебник, который мог бы решиться на такое...

Гарри похолодел, вспомнив слова Макгонагалл, сказанные в Косом переулке: «Кое-кто до сих пор думает, что он не умер и еще вернется... Молю бога, чтобы это были лишь выдумки».

— Вы имеете в виду Волде... — кентавр предостерегающе поднес палец к губам, и Гарри успел поправиться, — Того-Кого-Нельзя-Называть? Значит, он все же жив?

— Многие думают, что Неназываемый умер, — подтвердил его подозрения Флоренц. — Но другие знают, что он хоть и лишился сил, но остался в этом мире. Много лет он цеплялся за жизнь, дожидаясь своего шанса, и то, что скрыто в школе, должно помочь ему...

— Ни слова больше, Флоренц! — из чащи выступили два других кентавра, — или ты хочешь оказаться вне закона? Мы не имеем права препятствовать тому, что предсказали небеса. И не наше дело, подобно ослам, бегать по лесу в поисках заблудившихся людей!

— Я сказал то, что должен был, — Флоренц гневно раздул ноздри, — а остальное они поймут сами. До свидания, сын Поттеров. До свидания, девочка Гермиона Грейнджер. Мы еще встретимся.

Три кентавра скрылись в чаще, и Гарри с Гермионой остались одни.

— Так это был он! — потрясенно произнесла Гермиона. — Гарри, я поняла! Волдеморт хочет вернуть себе силы и стать бессмертным при помощи эликсира жизни. Вот он и скрывается в лесу, ожидая, пока Снейп выкрадет для него философский камень.

— Тихо, — оборвал ее Гарри. — Хагрид с ребятами возвращается, а Малфою про это слышать не надо. Потом поговорим.

* * *

— Это очень серьезное обвинение, молодые люди, — профессор Спраут обвела их внимательным взглядом.

— Мы не обвиняем, — ответила Элин, которая с общего согласия взяла на себя роль переговорщика. — Мы просто узнали некоторую информацию и посчитали своим долгом поделиться ей с вами, как с нашим деканом. Было бы слишком безрассудно держать ее при себе.

— Хорошо, — кивнула профессор. — Откуда вы знаете про собаку и философский камень, я не спрашиваю... прежде всего потому, что если узнаю, то боюсь, мне придется снять по сотне баллов с каждого из вас. Но вы правда думаете, что я поверю в то, что профессор Снейп пытался убить Гарри на глазах всей школы? Что вы случайно подслушали его разговор с профессором Квирреллом? Что кентавры, которые никогда в жизни не скажут что-то напрямую, предупредили вас о возвращении Того-Кого-Нельзя-Называть? Это больше похоже на одну из ваших фантастических историй, мисс Олсен, а не на правду.

— Есть три варианта, профессор, — ответила Элин. — Первый: мы вам врем, хоть и непонятно, зачем, и тогда, все выяснив, вы нас накажете. Второй — мы добросовестно заблуждаемся, и тогда я первая посмеюсь над своей глупостью. А третий вариант — мы правы, и Волдеморт действительно хочет украсть камень. И лично мне кажется, что исходить надо из этого варианта, потому что если его проигнорировать, последствия окажутся намного хуже первых двух.

— Мисс Олсен, у вас в роду не было кого-то с фамилией Грюм? Точно не было? — декан вздохнула. — Хорошо, я сообщу директору о ваших подозрениях. Но будьте уверены, пока Дамблдор в школе, камень в безопасности, и ни одна живая душа не сумеет пройти там без его ведома. А что же касается вас... Вам троим я запрещаю даже думать о запретном коридоре. Я вполне серьезно, молодые люди, если вас там обнаружат, наказание будет очень суровым. Вы меня поняли? Идите.

— Да, профессор, — синхронно кивнули они, поворачиваясь к двери.

— И на случай, если вы правы... — услышали они, — Не смотрите прямо в глаза профессору Снейпу. Просто на всякий случай.

1) Имя Norbert состоит из старогерманских слов Nord (север) и Berht (сияющий), т.е. его можно литературно перевести как «Северное сияние». По-моему, очень удачное имя для норвежского дракона. А про то, что Норберт оказался Норбертой, говорится в седьмой книге канона.

Вернуться к тексту

 27 июня 1992 года

С началом экзаменационной недели ребятам стало не до философского камня. Каждый день сразу после завтрака они сдавали теорию, после обеда наступало время практических испытаний, а вечером они допоздна засиживались за книгами, готовясь к следующему дню.

Гермиона, которая была лучшей ученицей по всем предметам, кроме полетов, волновалась сильнее всех и каждую ночь в ужасе вскакивала с кровати, вспоминая, что не успела выучить несколько «очень важных» деталей, из-за которых ей непременно должны были поставить «тролля».

Элин насчет теории волновалась намного меньше, ведь примерно половина вопросов была рассчитана так, чтобы даже самые легкомысленные ученики получили хотя бы «удовлетворительно». Зато в практической части она блестяще справилась со всеми заданиями, сорвавшись лишь на трансфигурации — созданная ею табакерка была украшена миленькими мышиными ушками, и попытка доказать профессору Макгонагалл, что это не ошибка, а инновационное дизайнерское решение, успехом не увенчалась.

Гарри, которого с той ночи в лесу начали преследовать ночные кошмары, по совету друзей отправился в больничное крыло и без лишних вопросов получил от мадам Помфри зелье сна без сновидений.

— Не волнуйся, милый, — успокоила его колдомедик, — ты не единственный школьник, перенервничавший из-за экзаменов.

Гарри не стал ей говорить, что волнуется не из-за них, а из-за камня, и еще из-за того, что его шрам с той ночи болел почти без перерыва, словно предупреждая об опасности.

Так прошло шесть дней. Последним экзаменом в субботу была история магии, по которой не надо было сдавать практическую часть, так что на обед ребята шли в прекрасном расположении духа, обсуждая предстоящие каникулы, часть которых они планировали провести вместе, отправившись со своими семьями во Францию. Сейчас им не хотелось думать ни о Волдеморте, ни о философском камне. В конце концов, они сделали все, что от них зависело, — предупредили Дамблдора, а он обо всем позаботится.

Однако во время обеда их настроение резко испортилось.

— Прошу минуточку внимания! — встал со своего места директор. — Сегодня вечером попечительский совет организует традиционный прием по случаю окончания учебного года, куда приглашены все преподаватели. Надеюсь, что вернувшись утром, мы найдем замок в целости и относительной сохранности...

Хитро прищурившись, Дамблдор бросил взгляд в сторону близнецов Уизли.

— Всем старостам после обеда следует подойти к профессору Снейпу за дополнительными инструкциями, — продолжил он. — Они вместе с профессором Квирреллом любезно взяли на себя труд по поддержанию порядка в школе.

— Если кто-то думает, что сегодняшний вечер — хорошее время для нарушения дисциплины, — тихий голос профессора зельеварения услышал каждый человек в Большом зале, — то он глубоко заблуждается. Искренне советую всем ученикам не испытывать судьбу и не затевать никаких... шалостей.

При этих словах Снейп посмотрел прямо на Гарри, и тот, вспомнив совет профессора Спраут, быстро опустил глаза в тарелку.

* * *

— Не могу поверить, что директор решился оставить школу после нашего предупреждения! — волновалась Гермиона. — Неужели он не понимает, что отсутствие преподавателей — это самое лучшее время для похищения камня?

— Думаю, он прекрасно это понимает, — ответила ей Элин. — И он не просто так оставил в школе именно Снейпа с Квирреллом. Это наверняка ловушка.

— А что, если нет? — сказал Гарри. — Да, все говорят, что как маг Дамблдор сильнее Волдеморта, но не забывайте, что тот десять лет творил в Британии, что хотел, и никто не мог его сдержать. Что, если и сейчас он как-то обманет директора?

— Ну и что ты предлагаешь делать? — спросила его Гермиона. — Встать на стражу в запретном коридоре? Но нам даже приближаться к нему нельзя! Забыл, что сказала профессор Спраут?

— Предупредим Квиррелла, — предложил Гарри. — Не думаю, что он удержит Снейпа, но может быть, сможет хотя бы понаблюдать за коридором и если что-то увидит — пошлет сообщение директору.

Поскольку других вариантов не было, они втроем направились к кабинету профессора защиты. Гарри уже поднял руку, чтобы постучаться, но замер, услышав за дверью знакомое хныканье.

— Нет-нет, господин, прошу вас, не начинайте снова... — было похоже, что Квирреллу кто-то угрожает.

Ребята огляделись и приникли ушами к двери.

— Да, господин, я понял, сегодня ночью... — голос Квиррелла стал тверже. — Вы будете довольны, мой лорд, обещаю.

За дверью послышались шаги, и они бросились прочь от кабинета, не дожидаясь, пока Квиррелл их заметит.

— Снейп все-таки дожал его, — сказал Гарри, когда кабинет профессора скрылся за поворотом. — И вы как хотите, но сегодня ночью я пойду в запретный коридор.

— И что ты там будешь делать? — спросила Элин.

— Не знаю, — ответил ей брат, — но что еще мне остается? Если директор в курсе происходящего, то со мной там ничего плохого не случится. Ну а если нет... Тогда Волдеморт достанет камень и сразу же меня убьет, я уверен в этом. А так у меня будет хотя бы небольшой шанс помешать ему. В конце концов, мы в этом году хоть чему-то, да научились. У меня просто нет иного выбора.

— Не у тебя, а у нас, — поправила его Элин. — Ты же не думаешь, что я отпущу тебя одного?

— Крайняя необходимость, — прошептала вдруг Гермиона. — Ты была права, Эль, она таки наступила. Жаль, что ты предсказываешь только плохое...

— Про грядущие неприятности лучше знать заранее, — ответила ей Элин. — Ты с нами?

— Разумеется, — кивнула Гермиона. — Это страшная авантюра, но... Я верю директору. Если он хочет, чтобы мы туда пошли, то значит, так и надо.

— Хорошо, — Элин вздохнула. — Но, господин секретарь, прошу вас занести в протокол, что мне эта затея совсем не нравится...

Какая-то невероятно важная мысль змейкой проскочила по краю ее сознания, но исчезла прежде, чем девочка успела ее ухватить.

* * *

— Флейта — есть, мантия-невидимка — есть, палочки — есть... — сверялась Гермиона со списком, когда они стояли в опустевшей пуффендуйской гостиной. — Веревка — есть, нож — есть... Жаль, что у нас нет фонаря... Что еще мы забыли?

— От парочки Калашниковых я бы не отказалась, — не удержалась Элин.

— Против Пушка не поможет, — ответила Гермиона, — обойдемся палочками. Давайте примерим мантию, надо убедиться, что она скроет нас троих.

— Вы собираетесь в запретный коридор! — донесся до них громкий шепот. — Я так и подумал, когда увидел, что твоя кровать пуста, Гарри.

Выйдя из мужского общежития, Невилл подошел к их компании, и Элин показалось, что парень сейчас упадет в обморок от собственной смелости. Впрочем, палочку в руке он держал достаточно крепко.

— Вы хотите похитить философский камень? — спросил он.

— Откуда ты про него знаешь? — удивилась Гермиона.

— Вы про него говорили в тот день, когда мы увидели зеркало. И потом тоже. Я немножко вас подслушивал, извините, — смутился Невилл.

— И что ты хочешь? Остановить нас? — спросила Элин, потянувшись к своей палочке.

— Я хочу с вами пойти, — ответил он. — Этот камень... ну, я как только читать научился, стал искать, как можно вылечить родителей... Но везде говорилось, что никак нельзя, потому что Круциатус — очень сильное заклятие. И только в одной книге автор в примечании написал, что если и есть на свете что-то, что способно справиться с последствиями Круцио, то это эликсир жизни, который по легенде способен вылечить вообще от всех болезней. Правда, никто не пробовал, потому что философский камень только один, но...

Ребята переглянулись.

— Ты немного ошибся, Невилл, — сказала, наконец, Гермиона. — Украсть камень хочет Снейп, мы же пытаемся его остановить.

— Но если вам это удастся, — взмолился Невилл, — то может быть, Фламель в благодарность даст мне немного эликсира. Пожалуйста, не прогоняйте меня, это мой единственный шанс!

— Полезай под мантию, — решительно произнес Гарри. — Проверим, поместимся ли мы под ней вчетвером.

Неизвестно, была ли мантия особым образом заколдована или просто ее сшили на весьма крупного человека, но четырех детей она накрыть смогла, хоть им и потребовалось для этого вплотную прижаться друг к другу и идти очень медленно. К счастью, ни завхоз, ни оба профессора на пути так и не встретились.

— Должно быть, Филч караулит выход из гриффиндорской башни, надеясь поймать близнецов, — произнес Гарри, когда они добрались до запретного коридора. — Квиррелл дрожит от страха у себя под кроватью, если вообще не сбежал. Ну а Снейп готовится украсть камень...

— Или уже там, — добавила Гермиона, открывая дверь. — Доставай флейту, Гарри.

— Погоди, — остановила брата Элин. — Такой собаке и колыбельная нужна соответствующая. Кх-гм... «Колыбельная горя». Слова народные, исполняется впервые.

Она откашлялась и запела:

«Волки спят в глухом лесу,

Мыши летучие спят на ветру.

Одна лишь душа во тьме бредет,

Нечисти страшную гибель несет...»⁽¹⁾

Раздавшийся из-за двери громовой храп доказал, что Пушка эта колыбельная устраивает даже в исполнении a cappella.

— А пооптимистичнее у тебя ничего нет? — спросила Гермиона.

Элин отрицательно покачала головой и продолжила петь.

«А с ладошку крошке не уснуть,

Не оставь ее ночью одну.

Ведьмака страшнее нет,

За горсть златых монет

Придет — и больше никого

Ничто не спасет.

Не спасет...»

— Гермиона, ты забыла, с кем связалась? — усмехнулся Гарри. — Пушку после этой ночи кошмары сниться будут...

Он быстро привязал веревку к вмурованному в стену кольцу, бросил ее конец в люк и заскользил вниз.

«Смолкли песни птиц в ночи,

Хлев в тишину погружен до зари.

Одна лишь душа во тьме бредет,

Нечисти страшную гибель несет...»

— Давайте, тут невысоко, — донесся снизу голос Гарри.

Гермиона исчезла в люке. Невилл опасливо взялся за веревку и начал спускаться, но на полдороге сорвался и с криком упал вниз, едва не придавив товарищей. К счастью, куча склизких канатов, на которую он приземлился, оказалась достаточно мягкой.

«Ты ладошку, крошка, крепче жми,

Не робей, не плачь и не смотри.

Ведьмака бесстрашней нет,

За горсть златых монет

Найдет, придет, тебя порвет,

И мигом сожрет.

Всю сожрет...»

Элин закончила петь и вслед за друзьями нырнула в люк.

* * *

— Видимо, это и есть первая ловушка, — глядя под ноги, произнес Гарри. — Нам надо распутать эти веревки или что-то вроде того.

— Нам не надо их распутывать! — воскликнула Гермиона. — Это не веревки, это дьяволовы силки! Они нас сейчас задушат!

Ребята попытались вырваться, но растение уже успело плотно обвить их ноги, и его побеги медленно, но неумолимо тянулись вверх.

— Дьяволовы силки, дьяволовы силки... — забормотала Гермиона, — я же помню, я читала... растут в темных влажных пещерах, душат добычу своими стеблями, высасывают из нее соки... Вспомнила! Они боятся солнечного света! Так и знала, что нам нужен будет фонарь!

— Зачем тебе фонарь, ты волшебница или кто? — воскликнул Гарри.

— Ой, верно! — Гермиона выхватила палочку. — Люмос Солем!

Яркая вспышка на время лишила их зрения, но стебли начали съеживаться и втягиваться обратно в общую кучу. Освободившиеся ребята поскорее отбежали подальше от коварного растения и сгрудились в единственном каменном проходе, который вел из пещеры.

— Слава богу, что ты так хорошо знаешь гербологию, — пытаясь проморгаться после вспышки, произнес Гарри.

— Слава богу, что ты не потерял голову! — ответила ему Гермиона. — Я же совсем забыла про палочку...

— Комплименты потом, пошли дальше, — махнула рукой Элин. Ей было невыносимо стыдно от того, что она сама от испуга позабыла и про палочку, и про пирокинез, и про...

Неуловимая мысль снова промелькнула и пропала прежде, чем она смогла на ней сосредоточиться.

«Ладно, в следующий раз я так не оплошаю, — подумала Элин. — Как только увижу что-нибудь горючее, сразу вспомню про свои способности».

Правда, во второй комнате ничего жечь не пришлось — Гарри с помощью Элин и Гермионы (Невилл благоразумно остался на земле) легко поймал нужный ключ.

— Ловушку профессора Спраут мы прошли, — сказал Гарри, входя в дверь. — Ключи, наверное, заколдовал Флитвик. А это чье?

— Макгонагалл, — уверенно произнесла Элин. — Только у нее хватило бы фантазии поставить тут шахматную доску.

— Я так понимаю, чтобы пройти, мы должны встать на место фигур и выиграть партию, — решила Гермиона. — Кстати, кто-нибудь из вас знает правила?

— Я знаю, — кивнула Элин. — Погодите минутку, я сейчас вернусь!

Она бросилась назад, в комнату с летающими ключами, и вернулась оттуда, волоча за собой четыре метлы.

— Правило номер один, — объявила она, — к лешему все остальные правила!

Аккуратно страхуя Невилла, ребята пролетели над доской, не обращая внимания на возмущенное бряцание оружием стоявших внизу фигур.

— Остались Снейп и Квиррелл, — сказал Гарри, когда они приземлились у следующей двери. — И, кажется, я уже знаю, что нас там ждет. Чувствуете?

Из проема несло той самой смесью запахов старых носков и застоявшейся канализации, которую, однажды почуяв, невозможно было забыть.

— Тролль, — кивнула Элин. — Помните, что сказал тогда Снейп? Они почти неуязвимы, кроме глаз и ноздрей.

— Гермиона, ослепи его, — начал командовать Гарри. — Я постараюсь его отвлечь. Элин, постарайся попасть огнем в глаза или нос. Невилл... ты просто постой тут, ладно?

Однако тролля в комнате не оказалось, там была лишь сваленная в углу куча тряпья, оборванная железная цепь, прикованная к вделанному в стену массивному кольцу, да разбросанные по полу обглоданные кости с давно протухшими остатками мяса. Было похоже, что чудовище покинуло это место давным-давно, оставив после себя лишь запах.

Зажав носы, друзья пробежали через комнату и нырнули в следующую дверь.

— Так вот откуда он взялся в туалете! — пробормотала Элин, когда смогла отдышаться. — Снейп поставил его сюда, чтобы охранять камень, но, видимо, наложил на него какое-то заклятие и в нужный момент перенес внутрь замка.

— Значит, осталась ловушка Квиррелла, — произнес Гарри.

Обогнув стол, на котором выстроился ряд разнокалиберных сосудов, ребята направились к следующей двери, но вырвавшиеся из пола языки волшебного пламени заставили их отшатнуться. Обернувшись, они убедились, что и путь назад им тоже отрезан.

— Тут записка, — сказала Гермиона, взяв со стола свиток пергамента.

«Впереди опасность, то же позади,

Но две из нас помогут, ты только их найди.

Одна вперед отправит, еще одна — назад,

В двух — вино всего лишь, а еще в трех — яд...»

— Ага, — произнесла она, — это логическая загадка. Очень умно, волшебники и логика — вещи несовместимые. Дайте мне минуту, я попробую разобраться...

— Вообще-то странно, — задумчиво сказал Гарри, пока Гермиона, беззвучно шевеля губами, прохаживалась вдоль стола, — зелья скорее по части Снейпа.

— Хочешь сказать, что это Квиррелл усмирил и посадил на цепь тролля, а Снейп его потом украл? — удивилась Элин. — Мысль интересная, если бы Квиррелл не был... ну, Квирреллом. Не могу себе представить, как он управился бы с таким монстром.

— Но он все же сопротивлялся Снейпу почти целый год, — возразил Гарри. — Так что не такой уж он и рохля... Знаешь, на месте директора я бы специально нашел сильного волшебника и подговорил бы его изображать нервного заику, которого никто бы не считал за серьезного противника.

— Думаешь, это маска? Ну, может быть, — Элин пожала плечами. — Хотя какая нам разница, кто из них поставил сюда эти пробирки... Хм... Маска... Маска защитника...

Мелькавшая туда-сюда мысль-змейка наконец-то задержалась в голове достаточно надолго, чтобы быть пойманной и понятой. Элин взвыла и с силой ударила кулаком в стену, сбив костяшки до крови.

— ... меня ... в ... через ...!!! — приличными в ее восклицании были только местоимения и предлоги. — Какая же я дура!

— Ты чего? — изумленно уставился на сестру Гарри, никогда прежде не слышавший, чтобы та опускалась до нецензурной брани.

— Потом! — отрезала Элин. — Гермиона, ты разобралась с зельями?

— Да, — кивнула та, — вот это должно пропустить нас вперед, а это — назад. Но сосуды слишком маленькие, в них хватит зелья лишь на одного...

— На одного... Невилл, ты должен отправиться назад! — Элин повернулась к мальчику. — Нет, не спорь, это очень важно, мы попросим Фламеля за тебя, если выживем.

— Д-да, конечно, я не возражаю, — грустно кивнул тот. — Я бесполезен, вы все прошли сами. Я буду для вас обузой...

— Слушай меня внимательно. Ты не бесполезен, — твердо произнесла Элин, глядя ему в глаза, — и сейчас ты сделаешь самое важное — позовешь на помощь. Сначала ты должен будешь пролететь на метле над шахматной доской, затем добраться до дьяволовых силков и взлететь к люку быстрее, чем они тебя схватят. Поднявшись наверх, заиграй на флейте, чтобы пройти мимо Пушка. Да, это будет нелегко, но ты справишься, я в тебя верю. А затем тебе надо будет сделать самое сложное — найти Снейпа и сказать ему, что мы ждем его здесь.

— С-снейпа? — удивился Невилл. — Но р-разве он...

— Там не Снейп, там Квиррелл, — оборвала его Элин. — Некогда объяснять, слушай дальше. Когда ты его найдешь, он будет на тебя орать, но это не важно. Скажи ему... скажи, что он ошибся. Что мы все ошиблись, включая Дамблдора. Квиррелл не просто хочет украсть камень для своего повелителя. Квиррелл — это и есть он сам!

* * *

— И что это было? — спросил Гарри, когда Невилл в обнимку с метлой скрылся за дверью, ведущей в комнату тролля.

— Это была иллюстрация к выражению «лучше поздно, чем никогда», — вздохнула Элин. — Мы все с самого начала зациклились на Снейпе, потому что он нас ненавидит и вообще, похож на злого колдуна из сказок. При таком зельеваре кто обратит внимание на б-б-бедного з-з-заикающегося п-п-профессора Квиррелла? А ведь мы должны были догадаться намного раньше! Твой шрам не просто реагирует на магию, Гарри, он реагировал на Квиррелла и того монстра в лесу... Потому что именно он его и оставил!

— Но Снейп колдовал тогда на стадионе, — возразила Гермиона.

— Колдовал, но почему мы решили, что он хотел нанести ему вред? — Элин на секунду задумалась, — Может быть, наоборот, он пытался его спасти? Нет, не спрашивай, зачем ему это нужно, не знаю. Но я уверена, что судить следующий матч он пошел именно затем, чтобы помочь Гарри, если бы на него наслали заклятие еще раз.

— А тот разговор у сарая, когда Снейп выпытывал у Квиррелла, как пройти мимо Пушка? — спросил Гарри.

— Но ты ведь не слышал именно это, — ответила она. — Снейп спросил, выяснил ли Квиррелл, как пройти мимо собаки, а затем сказал, что ему следует решить, кому хранить верность. Снейп не пытался переманить его на свою сторону, он, наоборот, думал, что тот сперва был верен Дамблдору, а потом склонился на сторону зла. Он не знал, что разговаривает уже не с Квирреллом, а с тем, кого нельзя так просто запугать.

— Как-то это все шатко... — задумчиво произнес Гарри. — Эль, не обижайся, пожалуйста, но, по-моему, ты все усложняешь.

— И почему ты так уверена, что Квиррелл — это уже не Квиррелл? — спросила Гермиона. — Помните, что мы услышали сегодня вечером? Он сказал: «Да, вы будете довольны, мой лорд». Он же не мог назвать так самого себя? Хотя действительно, Темным лордом последователи называли именно Волдеморта...

Гарри почувствовал укол в шраме. Он вздрогнул и потер рукой лоб, но девочки, увлеченные разговором, этого не заметили.

— Да, конечно, — говорила между тем Элин, — это все лишь догадки, самое главное — другое. Очень давно, еще до встречи с Гарри, я произнесла пророчество. Самое настоящее, как в книгах. Мама успела его записать, и я потом долго думала, что бы оно могло значить, но так ни до чего и не додумалась и забросила это дело. И совершенно напрасно! Слушайте: «Придет время, когда скрытый среди несчастий обретет новый дом, но к добру то или к худу — неведомо». Это ведь про тебя, Гарри! Тебя прятали у Дурслей «среди несчастий», а потом ты действительно нашел новый дом.

— К добру или к худу? — удивился он.

— Не знаю, почему, но таково пророчество, — ответила она. — Далее: «Придет время, когда Феникс узнает об этом, но слишком поздно».

— Феникс — это Дамблдор, — кивнула Гермиона, — во всех книгах, что я читала, его связывают с этой птицей.

— Именно, — подтвердила Элин, — и он действительно не знал, что тебя усыновили, пока к нам не пришла Макгонагалл с письмом из Хогвартса.

— Ну хорошо, а при чем тут Квиррелл? — удивился Гарри.

— Придет время, когда развеянный в прах возродится под маской защитника и обманет мудрого, — Элин на секунду запнулась. — Квиррелл преподавал защиту от темных искусств, он и есть маска. Мудрый — это Дамблдор, которого обманули, а «развеянный в прах» — Волдеморт...

— С вашей стороны было очень неосторожно призвать Темного лорда, — услышали они угрожающий голос.

Шрам Гарри взорвался болью, когда его палочка вылетела у него из рук, а тело за долю секунды оказалось надежно обвито крепкими веревками.

— Только очень храбрые люди могут произносить его имя... Очень храбрые или очень глупые, — продолжил вошедший в комнату Квиррелл. — Впрочем, и те, и другие быстро становятся одинаково мертвыми. Авада...

— Оссставь иххх... — послышался тихий, похожий на шипение голос, от которого у ребят пробежали мурашки по коже. — Я знал, что они придут. И они мне понадобятссся... позже...

— Да, мой лорд, — голос Квиррелла из угрожающего сделался заискивающе-жалким. — Простите меня. Мобиликорпус!

Связанные тела ребят сами собой приняли горизонтальное положение и поплыли вслед за Квирреллом. Огонь, охранявший дверь, не причинил им вреда, и вскоре они оказались в следующем зале, посреди которого стояло знакомое им зеркало.

«Хорошая новость — нас пока не убили, — подумала Элин, когда ее связанное тело упало на каменный пол. — Плохая новость — наша участь может оказаться похуже смерти».

Она не знала, по какой причине Волдеморт решил пока оставить их в живых, но ее богатое воображение уже подсказало целый букет вариантов, один другого краше. В конце концов, это же темный маг, а они с Гермионой — две юные девственницы...

* * *

— Итак, на чем я остановился... Ах да, — Квиррелл не глядя бросил палочки ребят себе под ноги и посмотрел в темное стекло. — Камень спрятан в зеркале, я чувствую это. Я вижу, как держу его в руках, я вижу, как создаю эликсир жизни и подношу его моему повелителю... Но это лишь отражение, а как достать настоящий камень?

«Волдеморт не знает, что Невилл отправился за помощью, — понял Гарри, — иначе не был бы так спокоен. Если попробовать как-то потянуть время...»

Он старался не думать о том, что с ними произойдет, если их неловкий друг по дороге свалится с метлы или испугается Снейпа.

— Так это всегда были вы, — сказал Гарри, чтобы отвлечь Квиррелла от его занятия.

— Ну разумеется, это был я, — не отрываясь от зеркала, ответил тот. — Твоя грязнокровная сестра прекрасно все поняла. Это я пытался выкрасть камень из Гринготтса, это я впустил в школу тролля, это я пытался убить тебя на стадионе и почти добился своего, если бы не Снейп...

— Но я думала, что вы и есть Волде... Тот-Кого-Нельзя-Называть, — сказала Элин.

Пользуясь тем, что Квиррелл бросил их с Гермионой достаточно далеко от зеркала и не мог видеть ее руки, она изгибала связанные за спиной запястья, стараясь дотронуться пальцами до веревок.

— Ага, ты быстро учишься, девочка, — усмехнулся Квиррелл. — Люди вовсе не зря так боятся произносить имя Темного лорда. Он не просто великий волшебник, он величайший! И я могу стать его ближайшим слугой, если только не подведу его снова... А теперь помолчите, мне надо разобраться с этим зеркалом. Итак, что же мне с ним делать? Может быть, следует его разбить?

«Идиот, — подумала Элин. — Классическая ошибка темного властелина — произносить речи перед поверженными врагами, вместо того, чтобы просто их убить. Хотя... Кто бы говорил! Ты сама мало того, что забыла про свое пророчество, так еще и полезла, куда не следует. В точности как те герои ужастиков, над которыми когда-то смеялась. Ах, этот заброшенный дом такой темный и страшный! Давайте поскорее в него зайдем, а для верности еще и разделимся!»

Она наконец-то сумела дотронуться до одной из веревок и начала медленно, волокно за волокном пережигать ее, стараясь не привлечь внимания профессора. То, как быстро он обезвредил всех троих ребят, показало ей, что на удар у нее будет лишь доля секунды.

— Повелитель, помогите! — взмолился Квиррелл. — Я не понимаю, что делает это зеркало!

— Иссспользуй мальчишшшку... — Гарри с ужасом понял, что голос исходит из головы самого Квиррелла.

Профессор взмахнул палочкой. Веревки, связывающие Гарри, упали, и его тело само собой, без команды из головы, поднялось с пола и подошло к зеркалу.

— Говори, что ты видишь? — потребовал Квиррелл.

«Меньше всего я хочу увидеть камень, — подумал Гарри. — Пусть он остается в зеркале как можно дольше, пока Невилл не приведет помощь...»

— Я вижу своих родителей, — сказал он, надеясь, что Квиррелл не распознает ложь. — Я вижу, что они живы, что они меня обнимают...

— Ты не хочешь увидеть камень, — понял Квиррелл, — потому что не хочешь, чтобы я его получил. Ну что ж, это легко исправить. Круцио!

Никогда прежде Гарри не испытывал такой боли. Каждая клеточка его тела горела огнем, в глотку словно залили расплавленный свинец, а кожу облили кислотой. Он скорчился на полу, пытаясь спрятаться, уйти от этой невыносимой боли. Куда угодно, лишь бы она прекратилась...

— Нравится? — спросил Квиррелл. — Это заклинание причиняет самую сильную боль, которую только можно себе представить. Итак, что ты видишь в этом зеркале?

— Я... все равно... тебе... не скажу...— прохрипел Гарри.

— О нет, ты скажешь! Круцио!

— А-а-а-а!!!

Отходящий от болевого шока Гарри не сразу понял, что палочка была направлена не на него, и это кричит не он. С трудом повернув голову, он увидел, что тело его сестры выгнулось дугой, а лицо исказилось от невыносимой боли.

— Круциатусом нельзя пытать слишком долго, — засмеялся Квиррелл. — От такой боли человек сходит с ума, превращаясь в овощ... Но вас тут трое. О повелитель, я понял! Вы и вправду мудры, троих можно пытать намного дольше, чем одного! Круцио!

Профессор перевел палочку с одной девочки на другую, и тело Элин обмякло, но теперь уже Гермиона закричала от боли и стала извиваться в своих путах, словно стараясь вылезти из собственной кожи.

— Итак, теперь ты достаточно мотивирован? Еще нет? Круцио! — Квиррелл указал палочкой на Гарри, и того снова скрутила волна боли.

Когда мальчик пришел в себя, он увидел, что профессор, словно дирижер, взмахивает палочкой, заставляя кричать то одну, то другую девочку.

— Знаешь, а у твоей сестры неплохое меццо-сопрано, — в голосе Квиррелла послышались нотки безумия. — Я могу устроить тут замечательный концерт, если только ваши голоса не охрипнут... Итак, Гарри, что ты видишь?

Крики смолкли, когда Квиррелл перевел палочку на Гарри. Тело мальчика само собой выпрямилось и повернулось лицом к зеркалу.

Отражение в зеркале сочувственно вздохнуло, достало из кармана кроваво-красный камень и, повертев его в руках, засунуло обратно. Гарри почувствовал, что карман его джинсов оттягивает что-то тяжелое, и открыл было рот, чтобы сказать об этом Квирреллу.

— Гарри, нет! — услышал он стон Гермионы. — Нас все равно...

— Круцио!

Гермиона закричала, но было поздно. Ее слова подействовали на Гарри подобно ледяному душу, и он ясно понял, что должен будет сделать.

— Ты все равно нас убьешь, — произнес он. — Какой смысл мне тебе помогать?

— Конечно, убью! — воскликнул Квиррелл. — Но убивать можно по-разному! Если ты отдашь камень, ваша смерть будет быстрой и безболезненной, а если вздумаешь сопротивляться...

— Я тебе не верю, — ответил Гарри.

— Ссслишком долго! — послышался шипящий голос из тюрбана Квиррелла. — Дай мне сссамому поговорить сссс ним и пусссть он увидит мое лицо.

— Мой господин, вы недостаточно сильны, — запротестовал профессор.

— Для этого у меня доссстаточно сссил.

Квиррелл с сожалением опустил палочку, и крик Гермионы смолк. Повернувшись спиной к Гарри, он поднял руки и начал разматывать свой тюрбан. Гарри в оцепенении смотрел, как из-под слоев ткани появляется получеловеческое — полузмеиное лицо с красными, словно горящие угли, глазами.

— Гарри Поттер, — прошептало лицо, — видишшшь, чем я ссстал? Всссего лишшшь тенью, химерой... Я обретаю форму, только вссселяясь в чужое тело, но тот, кто впуссстил меня, не может жить ссслишком долго... Лишшшь кровь единорога придает Квирреллу сссилы, удерживая его на грани сссмерти... Но как только я завладею эликсссиром жизни, я сссмогу сссоздать сссебе сссвое сссобственное тело... И ты сссможешь вссстать по правую руку от меня, есссли добровольно отдашшшь мне филосссофский камень... Тот сссамый, который ссспрятан в твоем кармане!

Краем глаза Гарри видел, что его сестра уже пришла в себя. На секунду их взгляды встретились, и Элин медленно опустила веки, словно подавая ему какой-то сигнал.

— Никогда! — Гарри попятился назад, стараясь отвести Квиррелла от валяющихся на полу палочек.

— Глупо, Гарри... — лицо Волдеморта исказилось от злости. — Есссли ты будешшшь сссопротивляться, то кончишшшь как твои родители... Они умерли, умоляя меня о пощщщаде...

— Ты врешь! — ответил Гарри, продолжая пятиться от наступающего на него спиной вперед Квиррелла.

— Как трогательно, — усмехнулся Волдеморт. — Что ж, да, я уважаю мужессство. Твои родители на сссамом деле были хххрабрецами, твой отец отважно сссражался... А вот твоей матери сссовсем не надо было умирать, но она ссстаралась защитить тебя... Отдай мне камень, чтобы не получилосссь, что она умерла зря.

Квиррелл, по прежнему стоявший спиной к Гарри, сделал еще шаг, и в этот момент Гарри бросился на него и изо всех сил ударил кулаком в торчащее из его затылка лицо. Четыре года назад, после того случая с Дадли, он твердо решил, что будет усердно заниматься для того, чтобы суметь за себя постоять в нужный момент, и вот теперь этот момент пришел. Правда, когда он поступил в Хогвартс, то решил, что прошлые навыки ему не пригодятся — зачем они нужны, если есть магия? Но сейчас у него не было волшебной палочки, зато были при себе руки и ноги.

Кулак вошел в лицо Волдеморта, словно в расплавленный воск, и тот заорал от боли. Его бледная кожа покраснела и вздулась волдырями. Квиррелл поднял палочку, но, поскольку он стоял к Гарри спиной, его движение оказалось недостаточно быстрым. Гарри успел схватить профессора за руку, его голову снова пронзила острая боль, но он не обращал на нее внимания. К его удивлению, соперник снова закричал в две глотки, уронил палочку и попытался стряхнуть мальчика с себя. И вновь Гарри увидел, что в месте касания кожа Квиррелла пошла пузырями, как от ожога.

— Убей его!!! — завыл Волдеморт.

Поняв, что его прикосновение почему-то обжигает Квиррелла, Гарри одной рукой вцепился в лицо профессора, а другой — в лицо Волдеморта. Шрам болел так, что Гарри уже не видел ничего перед собой, но он чувствовал, как плавится голова Квиррелла под его руками, а это значило, что он все делает правильно.

А потом Гарри услышал знакомый боевой клич. Его обдала волна жара и в нос ударил нестерпимый запах горящей плоти. Боль в шраме исчезла, и мальчик с облегчением смог провалиться в прохладную темноту.

1) Элин поет «Колыбельную горя» из Ведьмака III: https://youtu.be/s2oVSwflClQ (дабы проникнуться атмосферой, очень советую посмотреть). https://youtu.be/5Z1HK1safPk — перевод Laterne A (используется с ее любезного разрешения).

Вернуться к тексту

 30 июня 1992 года

Первым, кого увидел Гарри, придя в себя, был Дамблдор.

— Доброе утро, Гарри, — произнес тот участливо. — Наконец-то ты очнулся.

Гарри машинально нашарил на тумбочке очки, нацепил их на нос и приподнялся с подушки. В голове зашумело, он поднес руку к шраму и тут вдруг вспомнил все, что с ним произошло.

— Профессор Дамблдор, камень! — воскликнул он. — Там был Квиррелл, он...

— Не волнуйся, Гарри, камень в безопасности, — спокойно ответил тот.

— Но, сэр, вы не понимаете, он обманул...

— Успокойся, Гарри, мы победили, — услышал он голос сестры.

Одетая в пижаму Элин выскочила из-за ширмы и бросилась ему на грудь, задев перевязанную руку. Гарри вскрикнул от боли, и девочка, виновато ойкнув, отстранилась, но лишь для того, чтобы уступить место Гермионе.

— Я понимаю ваши чувства, юные леди, — произнес Дамблдор, — но все же, постарайтесь вести себя потише. Иначе мадам Помфри меня отсюда выгонит.

— Извините, сэр, мы больше не будем, — Элин была как-то слишком уж подозрительно покладиста. — Я просто хотела сказать Гарри самое главное: сегодня вторник, мы в больнице, камень в безопасности, Квиррелл мертв, и вообще, мы победили. Вот.

— У вас редкий дар кратко, но емко излагать факты, мисс Олсен, — улыбнулся ей директор.

Гарри вздохнул и перевел взгляд на столик, заваленный огромным количеством сладостей, как будто кто-то решил открыть тут филиал «Сладкого королевства».

— Знаки внимания от твоих поклонников, — пояснила Элин. — Помнишь, ты надеялся, что они от тебя отстанут? Ну, можешь забыть об этом. Судя по количеству подарков, о том, что произошло, знает половина школы.

— Думаю, вы ошибаетесь. Это ведь очень большой секрет, мисс Олсен, — строго произнес Дамблдор, пряча улыбку.

— О, ну тогда я беру свои слова назад, — ответила Элин. — Если это действительно большой секрет, то знает вся школа.

— А что именно там произошло? — спросил Гарри. — Я помню лишь, что схватил Волде... Сами-Знаете-Кого за голову...

— Называй его Волдемортом, — перебил его Дамблдор. — Страх перед именем лишь усиливает страх перед тем, кто его носит.

— Извините, что перебиваю, сэр, но вы не правы, — сказала Гермиона. — Он на самом деле чувствует, когда его зовут. И в подземелье, и до этого в лесу он приходил после того, как мы произносили его настоящее имя.

— К тому же он сказал, что ждал нас, — добавила Элин. — Возможно, он мог нас подслушивать, когда мы говорили о нем, мы ведь всегда называли его по имени. Может быть, вы сами достаточно сильны, чтобы не бояться, но всем остальным не стоит его произносить.

— Вот как... — задумчиво произнес директор. — Я этого не знал. Но все эти «Вы-Знаете-Кто...», «Вы-Не-Знаете-Кто...» мне по-прежнему не нравятся. Называйте его Томом Риддлом. Так звали мальчика, который полвека назад поступил в Хогвартс, — пояснил он, — и которого больше нет,⁽¹⁾ ибо вместо него родилось чудовище.

— Хорошо, — кивнул Гарри. — Итак, я схватил Квиррелла и Тома за лица... почему-то мои руки обжигали их, я не знаю, почему, но помню, что они кричали от боли. А потом я услышал крик Эль, почувствовал жар... что было дальше?

— Мисс Олсен? — повернулся к ней директор.

— Когда ты набросился на Квиррелла, я как раз заканчивала пережигать веревки, — Элин усмехнулась, — а то как же это, мордобой и без меня? Освободилась, нашла свою палочку и запустила в него огнем... Извини, Гарри, но вы к тому времени уже так плотно сцепились, что и тебя тоже немножко задело. Впрочем, я могла бы и вовсе ничего не делать, Квиррелл к тому времени уже и так дымился. Потом я стащила с тебя его останки... фу, мерзость, меня чуть не стошнило, и тут появился профессор Снейп...

Элин мечтательно закатила глаза.

— Вот кому надо преподавать защиту от темных искусств... — она вздохнула. — Он был так ужасен в своем черном плаще, прямо настоящий Бэтмен. Палочка наперевес, глаза сверкают, лицо суровое...

— Северус много раз просил меня назначить его на эту должность, — сказал Дамблдор. — Но увы, я не хочу потерять его как преподавателя, а на должности профессора защиты никто не удерживается дольше года.

— Между прочим, сэр, вы тоже были очень грозны, когда появились там, — Элин с уважением посмотрела на директора. — Я, кажется, поняла, почему Том Риддл вас боялся. Этот огненный бич, который вы держали в руке... Нас будут этому учить?

— Обычно студентов такому не учат, — Дамблдор довольно улыбнулся. Было видно, что похвала ему приятна. — Но вы, пожалуй, смогли бы освоить это заклинание. Не на первом курсе, конечно, и не на втором...

— А я вообще ничего не помню, — грустно произнесла Гермиона. — Все это время провалялась без сознания и ничем не могла вам помочь.

— Ты шутишь? — удивился Гарри. — Это ведь ты сказала мне не отдавать камень. И... прости, Гермиона, я раньше думал, что ты трусиха, а ты оказалась такой смелой... Я-то уже почти сдался, если бы не ты...

Он почувствовал, что краснеет.

— Полагаю, вы все трое отлично справились, — улыбнулся им директор. — Или, точнее, вчетвером, ведь мистер Лонгботтом тоже принял посильное участие. Впрочем, он расскажет об этом сам.

Дамблдор поднялся со своего места, собираясь уйти, но Гарри остановил его.

— Сэр, если вы не возражаете, — настойчиво произнес он, — я бы хотел знать всю правду.

* * *

— Ну что ж, — вздохнул Дамблдор, усаживаясь обратно на стул. — Правда — это прекраснейшая, но одновременно и опаснейшая вещь, Гарри, она может причинить тебе боль. Но если ты хочешь, я отвечу на твои вопросы, если только у меня не будет веской причины для того, чтобы промолчать.

— Доставай свой блокнот, Эль, — обратился Гарри к сестре. — Пришел твой час.

— Ой, я сейчас! — Элин сорвалась с места и скрылась за ширмой, из-за которой послышалось шуршание и недовольное бормотание.

Спустя минуту она вернулась на место, сжимая в руках пачку блокнотов и карандаш.

— Вот, — объявила она, — Память-то девичья, приходится записывать... Итак, вопрос первый. Почему Том Риддл захотел убить Гарри?

— Позвольте спросить, мисс Олсен, почему вы начали именно с этого? — Дамблдор удивленно поднял брови. — Мне казалось, вас больше интересуют другие вещи.

— Как говорил Червонный Король, — ответила Элин, — начинать надо с начала и продолжать, пока не дойдешь до конца. А началось все с решения Тома зачем-то убить годовалого ребенка. Я понимаю, что он сволочь и все такое, но это же просто нерационально!

— Увы, но боюсь, на этот вопрос я пока не могу ответить. Когда вы будете старше... — Дамблдор задумался, поняв, что такая расплывчатая формулировка девочку не устроит. — Вероятно, года через два или три я расскажу вам об этом, но пока вы еще не готовы.

Он ожидал протестов, но Элин подозрительно покладисто кивнула и, сделав пометку, перешла к следующему вопросу.

— Что на самом деле произошло в Годриковой лощине и откуда об этом стало известно? — спросила она.

— Известно от меня, — ответил Дамблдор. — Дом Поттеров находился под охранными чарами, которые наложил я сам. Увы, Том нашел способ их преодолеть, и я прибыл на место, когда все уже закончилось. То, что произошло, я восстановил по твоим, Гарри, воспоминаниям.⁽²⁾

— Но я ведь ничего не помню! — воскликнул Гарри. — Лишь иногда мне снится зеленая вспышка, крик... и все.

— И даже это очень много, учитывая, что тебе был всего год, — ответил директор. — Мы обычно не сохраняем воспоминания о том, что было с нами в столь юном возрасте. Но в тот день ты видел все, что произошло, и я прочитал воспоминания прямо из твоей головы до того, как они стерлись. Должен попросить у тебя прощения, обычно я не делаю такое без согласия, но ты был слишком мал, а мне очень надо было узнать, что именно там случилось.

Дамблдор печально вздохнул.

— Мне тяжело об этом говорить, Гарри, но раз уж начал... Той ночью Том предложил Лили Поттер жизнь. Не спрашивай, почему, это не моя тайна, но он действительно готов был ее пощадить. Твоя мама отказалась, сказав, я цитирую, «Пожалуйста, только не Гарри, убей лучше меня». Том ответил: «Ты выбрала» и убил ее, так и не поняв, что тем самым он принимает предложенную магическую сделку — ее жизнь в обмен на твою. Ну а потом он нарушил только что заключенный контракт и получил за это немедленное наказание: смертельное проклятие отразилось в него самого, и оставайся Том к тому времени простым человеком, он бы окончательно умер.⁽³⁾

Гарри почувствовал, что на его глаза наворачиваются слезы. Сидевшая рядом с ним Гермиона всхлипнула и даже обычно хладнокровная Элин как-то подозрительно низко склонилась над своим блокнотом.

— Я немножко читала про магические контракты, — наконец сказала она. — Обычно для них недостаточно простых слов.

— Верно, — кивнул Дамблдор, — но там были не только слова. Видишь ли, когда кто-то любит тебя настолько сильно, что жертвует жизнью, имея при этом реальную возможность спастись, он своей любовью создает практически несокрушимую защиту. Это называется обрядом жертвы, для него не нужна ни палочка, ни словесная формула, но лишь явно высказанное желание отдать свою жизнь ради любимого.⁽⁴⁾ Поэтому, Гарри, Том и не смог вынести прикосновения к тебе, твоя защита жгла его, как огнем.

Некоторое время ребята молчали, осмысливая рассказ.

— Когда я все понял, — продолжил, наконец, Дамблдор, — я рассказал людям часть правды. В Годриковой лощине живет много волшебников, они видели разрушенный дом, видели тела Поттеров... Но я рассказал лишь, что заклятие отразилось от тебя, не объяснив причину, потому что уже тогда подозревал, что Том Риддл рано или поздно вернется. К счастью, он сам не понял, что с ним приключилось, посчитав все произошедшее лишь случайностью. Обряд жертвы основан на любви, а он вообще не способен понять, что такое любовь... И, пожалуй, это оказалось к лучшему, ведь узнай Квиррелл про твою защиту — он ни за что не решился бы прикоснуться к тебе.

— Вы сказали, что Том Риддл уже не был человеком, — произнесла Элин после долгого молчания. — Он вернулся один раз, значит, вернется и во второй?

— Думаю, да, — кивнул Дамблдор, — но вот когда именно... Для первого раза ему потребовалось десять лет, и мы не знаем, когда он вернется в следующий раз. Но, думаю, и тогда найдется кто-то, кто будет готов сразиться с ним. А если его возвращение будет отодвигаться всё дальше и дальше, возможно, он вообще никогда не возродится.

— Мне это не нравится, — решительно заявила Гермиона. — Если Том будет пробовать снова и снова, то даже с очень низкими шансами на успех рано или поздно победит. Просто по теории вероятностей. Пусть через сто лет, но мне вовсе не хочется, чтобы мои дети и внуки сталкивались с ним.

— Нет абсолютного бессмертия, ибо множество не есть бесконечность, — произнесла вдруг Элин.

— Ты о чем? — Гермиона изумленно уставились на подругу.

— Извините, — смутилась та, — со мной иногда бывает.

— Предсказателю незачем извиняться за свой дар, мисс Олсен, — произнес Дамблдор. — Тем более, если он приносит благую весть. Только, пожалуйста, не говорите об этом никому, даже тем, кому абсолютно доверяете. Том думает, что он совершенно неуязвим... что ж, пусть продолжает так думать.

* * *

— Следующий вопрос — Дурсли, — Элин перевернула страницу. — Я могу понять, почему вы отдали им Гарри, но почему не проверили, как он живет, и почему не забрали его оттуда?

— Забрать Гарри было нельзя, — ответил Дамблдор, — потому что их дом был единственным местом, в котором он был в безопасности. Пожиратели смерти рыскали по всей Британии, пытаясь его найти. К тому же я должен был предусмотреть и то, что Том Риддл рано или поздно возродится, а его познания в черной магии весьма обширны. Какие бы чары я ни наложил на Гарри, он нашел бы способ их преодолеть. И тогда я положился на ту магию, о которой ни Том, ни его последователи не знали или считали недостойной внимания.

Директор перевел взгляд на Гарри.

— Я имею в виду защиту твоей матери, — пояснил он. — Я усилил наложенные ею чары, увязав защиту с ее кровью, но для их закрепления нужно было, чтобы ты жил у кровных родственников Лили, а таковой была только ее родная сестра Петуния. Да, она не любила тебя, но все же приняла в своем доме, и благодаря этому кровные узы сделались самой могучей твоей защитой. Ни сам Том, ни его последователи не смогли бы тебя найти. Конечно, я знал, что родственники не любят тебя, но ничего не мог с этим поделать. Я полагал, что если бы ты навсегда покинул их дом, то и основанная на крови защита тоже исчезла бы. К счастью, я ошибался, хоть до сих пор и не понимаю, почему.

— Кажется, тут я могу вам помочь, — произнесла Элин. — Когда мы встретились с Гарри, мы принесли друг другу клятвы, сказав «мы с тобой одной крови». Я думала, что шучу, но магия приняла эти слова всерьез, и Гарри их повторил...

— Вот как... — протянул Дамблдор. — Что ж, это многое объясняет. Я знаю, что в старину, когда принадлежность к тому или иному роду значила очень много, существовали обряды принятия в семью. Признаюсь, я мало внимания уделял подобным вещам, считая их устаревшими, но если они работают... Пожалуй, мне надо изучить этот вопрос подробнее. Но одно я могу сказать точно: твоя защита, Гарри, теперь связана не с местом, а с людьми. Ты будешь в безопасности везде, где живут твои новые родители, даже если это будет всего лишь гостиничный номер. К сожалению, защита исчезнет, когда тебе исполнится семнадцать, но к тому времени, надеюсь, ты уже и сам сможешь за себя постоять.

Он замолчал, осмысливая новую информацию. Теперь ему стало понятно, почему не сработали наложенные на Гарри заклинания — они ведь были настроены на попытку увода Гарри из семьи, а не на переход из одной семьи в другую. И обман в письмах миссис Фигг он не почувствовал по той же причине: она писала про то, что Гарри живет у родственников... Ну так он и жил у родственников. Только у других.

— Теперь Квиррелл... — продолжила Элин. — Почему вы позволили добраться ему до камня? А вы ведь позволили, я не поверю, что он прошел все ловушки без вашего ведома. Я имею в виду, мы вчетвером без особого труда с ними справились, а ведь мы всего лишь первокурсники.

— Прежде, чем я отвечу, мне хотелось бы узнать, как вы сами поняли, что именно Квиррелл хочет его похитить, — спросил Дамблдор. — Из разговора с мистером Лонгботтомом я понял, что изначально вы подозревали профессора Снейпа.

— Подозревали, — кивнула Элин, — пока я не вспомнила свое пророчество.

— Очень интересно, — Дамблдор выглядел удивленным. — Могу я его услышать?

— Придет время, когда скрытый среди несчастий обретет новый дом, но к добру то или к худу — неведомо. Придет время, когда Феникс узнает об этом, но слишком поздно. Придет время, когда развеянный в прах возродится под маской защитника и обманет мудрого... — ответила Элин. — Это была та часть, которую я сказала там, в комнате.

Она виновато посмотрела на друзей.

— Извините, ребят, я хотела произнести его полностью, но меня что-то остановило.

— И снова недослушанное пророчество, — пробормотал Дамблдор. — Похоже, это уже не случайность, а судьба... Так что было в оставшейся части?

— Придет время, когда развеянный в прах возродится под маской защитника и обманет мудрого, — повторила Элин, — но мудрейший обманет его. Придет время, когда то, что мертво, вновь умрет, но не в последний раз. Тут в принципе все понятно, кроме слов о «мудрейшем». Мне бы, конечно, хотелось думать, что это я, потому что я обманула Тома, но это все же слишком нескромно.

— Да, мисс Олсен, боюсь, мудрейшим тут названы все же не вы, а один мой друг, который придумал большую часть плана. Вы ведь наверняка о нем читали? Его зовут Николас Фламель.

 История Николаса Фламеля

— Николас Фламель... — осторожно произнесла Элин. — У меня про него и его камень вопросов уже на отдельный блокнот набралось.

— Не сомневаюсь в этом, мисс Олсен, — улыбнулся в бороду директор. — И, полагаю, первый из них — о том, почему он не раздает эликсир жизни всем желающим?

— Я могу понять, почему не бесплатно и не всем подряд, — ответила она. — Но я не верю, что за шестьсот лет не нашлось ни одного человека, которому Фламель не захотел бы сохранить жизнь. У него же должны были быть какие-то родные, близкие друзья...

Дамблдор помолчал.

— Что ж, полагаю, вы можете узнать эту историю, — сказал он наконец. — Она началась более шестисот лет назад, когда молодой и весьма талантливый алхимик Николас Фламель решил посвятить жизнь созданию философского камня. Он был далеко не первым, конечно, но обычно алхимики того времени работали в одиночестве или с несколькими учениками, боясь выдать свои секреты. Николас же подошел к делу иначе. Он не хотел заполучить камень лишь для себя, вовсе нет! Он хотел облагодетельствовать все человечество.

Надо сказать, что его семья была одной из древнейших магических семей во Франции и к XIV веку уже накопила большое состояние. Все оно ушло на создание крупнейшей в мире алхимической лаборатории, в которой работали десятки учеников. Молодые юноши и девушки, чувствовавшие призвание к алхимии, приходили к Николасу и в поисках философского камня совершали множество удивительнейших открытий. Едва ли не половина зелий, которыми вас так мучает профессор Снейп, была впервые создана именно в лаборатории Фламеля.

Но все это закончилось на Рождество 1419 года. С утра Николас начал очередной эксперимент, поставив на огонь очень сложную смесь ингредиентов. Убедившись, что все идет, как планировалось, он поручил помощнику следить за температурой, а сам вместе с женой отправился на традиционный рождественский бал в Шармбатоне, куда их пригласили в качестве почетных гостей. Ну а когда он вернулся, то обнаружил на месте своего дома одни лишь развалины. Лаборатория была разрушена взрывом, и двенадцать человек, находившихся в ней в тот момент, погибли. Уцелел лишь один мальчишка, в тот день работавший на кухне. Отойдя от шока, он признался, что вечером, оставшись без присмотра старших, нашел и опустошил бутылку молодого вина, после чего из озорства пробрался к котлу и высыпал в него первые попавшие под руку ингредиенты. Как он при этом выжил — уму непостижимо, вот уж воистину, бог охраняет пьяных и слабоумных...

Так или иначе, но оплакав мертвых, Фламель начал разбирать развалины, намереваясь отстроить лабораторию заново, и добравшись до подвалов, обнаружил вот это.

Дамблдор достал из кармана тот самый красный кристалл, который Гарри видел в зеркале.

— Философский камень? — ахнула Гермиона. — Получается, его создали случайно, и точного рецепта не существует?

— Не все так просто, мисс Грейнджер, — покачал головой Дамблдор. — Восстановить рецепт по имеющемуся образцу — задача трудоемкая, но вполне посильная для хорошего алхимика. Но все было намного сложнее. То злополучное зелье варилось в латунном котле, но камень лежал посреди золотых осколков, и Фламель, разумеется, сразу понял, что это значит. К сожалению, его помощники тоже разбирались в алхимии. Кто-то из них не сдержал язык... и через неделю Фламель оказался в пыточном застенке герцога Реми де Болтонэ — одного из самых известных темных магов средневековья. Правда, его заключение продолжалось недолго, очень скоро замок был осажден и взят соседями герцога, желавшими завладеть камнем. К счастью, во время штурма Николасу с женой удалось бежать.

После этого на Фламеля началась настоящая охота, хоть он и пытался объяснить, что вовсе не собирается держать открытие при себе и как только разберется в камне, тут же сделает его всеобщим достоянием. Но куда там! Одни не верили в его альтруизм и хотели забрать камень себе, другие, наоборот, верили и боялись — ведь их собственное золото обесценилось бы, если бы его стало слишком много...

Наконец, Фламелю удалось найти надежное убежище и приступить к исследованиям. И тут он совершил ошибку, о которой потом долго жалел. Ему было уже под сто лет, а это возраст, почтенный даже для волшебника. Опасаясь, что работа займет слишком много времени, он, едва разобравшись в свойствах камня, приготовил с его помощью эликсир жизни и выпил его вместе с женой.

— У эликсира были побочные эффекты? — Глаза Гермионы горели от любопытства, как всегда, когда она узнавала что-то новое, чего не могла узнать из книг.

— Вовсе нет, мисс Грейнджер, — ответил директор. — Наоборот, он подействовал именно так, как и должен был — даровал Николасу и Перренелле бессмертие, вылечил от недугов, присущих их возрасту, и избавил от самых неприятных симптомов старости. Жизнь, подаренная камнем, была вполне полноценной. Проблема была в самом камне, точнее, в ингредиентах, которые требовались для его изготовления.

Дамблдор покрутил камень в руках, задумчиво глядя на отбрасываемые им на стены красные блики.

— При создании камня погибло двенадцать человек, — произнес, наконец, он. — Двенадцать юных волшебников и волшебниц, которые все вместе могли прожить больше тысячи лет. Камень отнял годы их несостоявшейся жизни и вложил их в эликсир, выпитый Фламелем и его женой, дав им по пять с лишним веков жизни каждому.

Конечно, Фламель не знал об этом, когда получил эликсир жизни. Разделив с женой первую порцию, он начал готовить еще, желая поделиться с близкими друзьями, но что бы он ни делал, отныне у него получалась лишь обычная вода. Довольно вкусная, кстати, но не дающая ни бессмертия, ни здоровья. И способность камня превращать один металл в другой с того момента тоже исчезла. Отныне он был совершенно бесполезен.

Дамблдор покачал головой.

— Как только не называли Фламеля за прошедшие века, — сказал он. — Многие до сих пор считают, что жизни всех людей, которые умерли за последние пятьсот лет, лежат на его совести. Но на самом деле, я не знаю человека благороднее него. Николас нашел в себе силы отказаться от создания нового камня. Он как-то сказал мне, что ему помогло то, что благодаря своим открытиям он уже и так был богат и имел в своем распоряжении целых пятьсот лет, а это достаточно много, чтобы устать от жизни. Но я думаю, он бы устоял перед соблазном даже и без этого.

— Но почему он не рассказал о том, что для создания философского камня нужна человеческая жизнь? — удивилась Гермиона.

— Кто знает... — пожал плечами Дамблдор. — Может быть, боялся, что сотни людей погибнут в экспериментах алчных безумцев, пытающихся его воссоздать. А может быть, ему просто было стыдно. Ведь пусть ненамеренно, но свою долгую жизнь он получил ценой чужой смерти.

Во всяком случае, я знаю, что поначалу Фламель и вовсе хотел уничтожить камень и все свои записи, но все же отказался от этой мысли. Он вел жизнь затворника и встречался лишь с теми редкими людьми, которым мог доверять. И всю свою долгую жизнь он посвятил изучению камня, надеясь, что жизнь человека можно подменить хотя бы на жизнь животного или какой-то иной ингредиент. Он совершил при этом немало открытий, взять хотя бы те самые двенадцать способов использования крови дракона, которые он нашел с моей скромной помощью. Но увы, самый главный секрет так и остался ему недоступен.

Лично я полагаю, что Фламель был обречен на неудачу и что «жизнь за жизнь» — это не просто особенность философского камня, но один из фундаментальных законов магии.

— Получается, мы зря полезли в подземелье? — спросил Гарри. — Философский камень — бесполезный кристалл, дающий лишь сладкую водичку?

— И да, и нет, — ответил ему Дамблдор. — Том бы не смог воспользоваться этим камнем, и Квиррелл, скорее всего, умер бы, не сумев сделать своему господину эликсир жизни. И все же... Я знаю, что Риддл интересовался философским камнем еще до своей смерти. К счастью, он не успел его заполучить, когда был в полной силе, но, видимо, про какие-то его свойства он узнал. Хотя, насколько мне известно, он полагал, что человеческая жизнь нужна не при создании камня, а при изготовлении эликсира. Именно поэтому он и не убил вас сразу, рассчитывая использовать ваши жизни позднее.

Возможно, потерпев неудачу, Том спрятал бы камень и вернулся к нему позже уже с другим слугой. И может быть, через много лет он смог бы раскрыть его состав. Правда, самому Фламелю на это потребовался не один десяток лет, при том, что он знал большую часть изначальных ингредиентов, но ведь и алхимия с тех пор тоже шагнула далеко вперед.

— Но тогда почему вы так рисковали? — спросила Гермиона. — Почему не спрятали камень под мощными заклятиями или просто не уничтожили?

— По двум причинам, — ответил директор. — Во-первых, существует несколько способов возвращения тела бесплотному духу. К счастью, большинство из них очень сложны и ненадежны, но Риддл с его познаниями в черной магии, несомненно, смог бы воспользоваться ими. Поэтому я обратился к Николасу, и тот предложил отвлечь Тома при помощи камня. Отпущенный ему срок подходит к концу, он уже завершил все свои исследования и передал мне камень с условием, что я уничтожу его, как только в нем минет надобность.

Если бы Том смог получить камень и занялся его изучением, то на поиски точного рецепта у него ушло бы достаточно много времени, и я смог бы привести в действие некоторые другие планы. Но в результате вашего вмешательства все вышло еще лучше: Том вернулся в ничтожное состояние и ему снова придется искать себе слугу. А это далеко не так просто.

Дамблдор замолчал, раздумывая, стоит ли раскрывать вторую причину. Пожалуй... да, стоит. Дети уже и сами о многом догадались, а ненужная скрытность лишь вызовет у них недоверие, которое может аукнуться в будущем.

— И во-вторых, — признался он, — я хотел устроить вам испытание.

* * *

— Видишь ли, Гарри, если однажды Том возродится, то именно тебе суждено возглавить борьбу против него. Пока я не могу тебе сказать, почему, но поверь, это так.

— Это не секрет, — фыркнула Элин. — Если вы знаете, что будет в будущем, то это значит, что либо у вас есть машина времени, что совсем уж невероятно, либо вы слышали какое-то пророчество. Я только не пойму, почему вы не хотите нам про него рассказывать, ведь Том Риддл про него уже знает, потому и попытался убить Гарри... Я права?

— Ну что ж, раз вы уже догадались... — Дамблдор выглядел слегка озадаченным. — Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда. Рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца.

— А это точно про меня? — спросил Гарри. — На исходе седьмого месяца родился не я один... Да вот хотя бы Невилл, который родился всего на день раньше. Не говоря уже о том, что седьмой месяц вовсе не обязательно должен быть по нашему календарю...

— О, будь уверен, Гарри, пророчество о тебе, — ответил Дамблдор. — Это лишь первая часть, та, которая стала известна Тому и из-за которой он начал искать детей, родившихся в конце июля в семьях тех, кто сражался с ним. К счастью, вторую часть пророчества он не знает, его слуга не успел ее подслушать. Я пока не могу раскрыть ее тебе, но знай: в ней говорится лишь о том, что у тебя будет достаточно сил для победы. Саму победу пророчество не гарантирует.

Именно поэтому я решил проверить, как ты поведешь себя в критической ситуации. Нельзя ведь просто взять обычного человека и сказать ему: «Ты избранный, иди, сражайся с темным лордом». Поэтому во время вашего маленького ночного приключения я сделал так, что лестницы Хогвартса привели вас к запретному коридору, затем устроил вашу встречу с зеркалом... Да, да, я уже извинился перед Невиллом, мисс Грейнджер, не надо метать в меня молнии. Я попросил профессора Снейпа поговорить с Квирреллом там, где ты, Гарри, сможешь его услышать. Ну и устроил вашу встречу с Флоренцем, чтобы он смог с вами поговорить.

Разумеется, я принял все меры предосторожности, каждая ловушка изначально была создана так, чтобы не причинить непоправимого вреда студентам. Пушок мог вас лишь слегка покусать, дьяволовы силки связали бы и оставили до прихода профессора Спраут, шахматы в случае проигрыша — оглушили бы, а зелья профессора Снейпа — погрузили бы в сон.

— Так вот почему мы выжили при встрече с троллем, — догадалась Элин.

— Верно, — усмехнулся Дамблдор, — но это не отменяет ваше мужество. Свои баллы за победу вы получили вполне заслуженно.

— Но неужели Том не заподозрил обман? — спросила Элин.

— Заподозрил, конечно, — ответил Дамблдор, — но у него хватило сил на то, чтобы увидеть в конце пути философский камень. Именно поэтому я и не стал помещать в зеркало фальшивку — Том бы распознал подмену и просто не пошел бы туда.

— Ну хорошо, ловушки были безопасны, но сам Квиррелл-то нет! — воскликнула Гермиона.

— А вот это уже была моя ошибка, — вздохнул профессор. — Я до последнего момента считал, что Том Риддл ждет где-то вне замка, а Квиррелл — лишь обычный его слуга. То, что он примет в себя своего хозяина, я и подумать не мог, пойти на такой шаг можно было лишь от большого отчаяния или большой жадности. Ведь с этого момента Квиррелл был обречен, две души не могут долго делить одно тело.

Элин мысленно хмыкнула, но промолчала. Ее собственные души чувствовали себя вполне комфортно и помирать пока что не собирались. Возможно потому, что вместо разборок на тему того, кто тут в доме хозяин, предпочли слиться в единую личность, давно и прочно считающую себя двенадцатилетней волшебницей Элин Олсен.

— Иметь дело с Квирреллом или с Томом в теле Квиррелла — это две большие разницы, — продолжал между тем Дамблдор. — Составляя свой план, я положился на то, что три года назад, когда Квиррелл принял должность преподавателя магловедения, он прошел через все положенные церемонии. Сейчас их считают лишь формальностью, но во времена основателей они имели очень глубокий смысл. Тот, кто принимал на воспитание ребенка, брал на себя большую ответственность, пренебрежение которой считалось страшным преступлением. Поэтому с первого дня существования Хогвартса в нем действует незыблемое правило: профессор не может причинить вред ученику.

Это правило не абсолютно, конечно, как и почти все правила в магии, его в принципе можно обойти. Например, должным образом назначенные телесные наказания, которые существовали в школе до недавнего времени, причинением вреда не считались. От несчастных случаев на уроках тоже никто не застрахован, иначе в школе нельзя было бы преподавать многие опасные предметы. Да и вообще, с косвенными последствиями тех или иных действий в магии все очень и очень сложно, предсказывать их — отдельная наука. Подозреваю, что какая-то сложная схема, в которой ни сам преподаватель, ни созданные им вещи сами по себе не будут причинять вред, тоже сможет сработать.

Но вот намеренно и напрямую — нет, убить ученика или даже нанести ему тяжкое увечье работник школы не может.

— Но на том матче Квиррелл чуть меня не убил, — сказал Гарри.

— Но ведь не убил, — ответил Дамбллор, — хотя для сильного темного мага пробить защиту стадиона и наложить проклятие на метлу — дело на пару минут. И то, что Квирреллу это не удалось, увы, лишь укрепило мою уверенность в том, что он не представляет для тебя опасности. Непростительная ошибка! Я не знал, что в теле Квиррелла находится вторая душа, которая никаких обязательств перед школой не имеет. К счастью, профессор Снейп вовремя сообразил, что происходит, и успел вмешаться. И он же с тех пор следил за вашей компанией, не давая Квирреллу подобраться к тебе еще раз.

Директор тяжело вздохнул. Он решил не упоминать о том, что главным гарантом безопасности полагал не столько старые клятвы, сколько сказанное Трелони пророчество. Оно ведь распространялось только на Гарри, но не на его спутников, и девочки достаточно сообразительны, чтобы понять это.

— А зачем Тому вообще понадобилось убивать Гарри? — спросила Элин. — То есть, я понимаю, что он его ненавидит, но он же охотился за философским камнем, а если бы в школе погиб ученик, началось бы расследование...

— Тут я могу лишь строить предположения, — ответил Дамблдор. — Возможно, что таким образом он пытался удалить меня из школы. Я ведь дал разрешение первокурсникам играть в квиддич, и если бы Гарри погиб, свалившись с метлы, то противники наверняка попытались бы отстранить меня от работы. Мне пришлось бы или оставить камень без присмотра, или срочно подыскивать для него другое хранилище...

Впрочем, может быть, все было намного проще. В магии ничего не дается даром, и темные ритуалы, к которым прибегал Том до того, как исчезнуть, хоть и давали ему огромную силу, но и наносили непоправимый вред разуму. Так что возможно, что ненависть к Гарри просто помутила рассудок Тома настолько сильно, что он решил убить его, не думая о последствиях.

Директор помолчал.

— И это подводит нас к последним событиям, — продолжал он после паузы. — Разумеется, на подземелье были наложены следящие чары, позволившие мне увидеть, как Квиррелл, не задерживаясь, прошел все ловушки. Я спокойно наблюдал за тем, как он мечется перед зеркалом, гадая, когда же там появитесь вы, и уже решил было, что вы вовсе никуда не пошли... Пока профессор Снейп не прислал мне патронуса с сообщением о том, что вы уже находитесь в комнате с зельями и что Квиррелл — это сам Том.

Только тогда я, наконец, понял, что вижу не настоящее подземелье, а очень качественную иллюзию. Том Риддл чрезвычайно талантлив, вынужден это признать. Даже в своем нынешнем состоянии он сумел обнаружить мои следящие заклинания и не просто нейтрализовать их — это меня сразу насторожило бы, — но обмануть. Подозреваю, что именно на это и ушла у него большая часть времени, ведь просто пройти мимо всех ловушек он мог бы давным-давно.

Разумеется, я сразу отправился к вам на помощь, но когда я пришел, вы уже и сами справились с Томом.

* * *

Живот Элин издал громкое бурчание, и Гарри, посмотрев в окно, увидел, что солнце уже давно миновало зенит и скоро коснется вершин окружающих Хогвартс гор.

— Ваш замечательный будильник, мисс Олсен, напомнил мне, что время обеда давно прошло, — улыбнулся Дамблдор. — Так что если у вас нет больше вопросов...

— Всего два, — поспешно ответила она. — Первый — про мантию-невидимку. Это ведь вы подарили ее Гарри?

— Не подарил, а вернул, — поправил он. — Мантия много лет принадлежала семье Поттеров, я взял ее лишь на время. Надеюсь, вы найдете ей более разумное применение, чем Джеймс, который пользовался ей в основном, чтобы пробираться ночью на кухню.

— Ну у нас-то кухня и так рядом, — Элин хихикнула. — И последний вопрос — про профессора Снейпа. Почему он пытался спасти Гарри? Он ведь его ненавидит.

— А, ну это просто, — ответил директор. — Во время учебы Северус враждовал с Джеймсом Поттером, примерно так же, как вы сейчас враждуете с мистером Малфоем. Но однажды случилось так, что отец Гарри спас ему жизнь, а профессор, несмотря на свой непростой характер, свято чтит долги. Поэтому он посчитал себя обязанным вмешаться, когда увидел, что Гарри в опасности.

— Спасибо, — Элин наконец-то закрыла блокнот, и Гарри мог бы поклясться, что услышал, как Дамблдор вздохнул от облегчения. — Остальные вопросы могут подождать, вам и так уже пришлось потратить на нас много времени.

— Всегда пожалуйста, мисс Олсен, — улыбнулся тот. — Но теперь и у меня будет к вам небольшая просьба. Не могли бы вы поделиться своими воспоминаниями о произошедшем?

Он извлек из кармана мантии стеклянный сосуд необычной формы и коснулся его палочкой. Стекло потемнело, и Гарри увидел, что внутри заклубился мутный туман.

— Это очень просто, — сказал директор. — Вам всего лишь надо сосредоточиться на нужном воспоминании и позволить ему свободно течь. Не волнуйтесь, я скопирую только то, что нужно, все ваши секреты останутся в безопасности.

Гарри секунду поколебался, но все же кивнул. Он догадывался, что если директор захочет, то прочтет их мысли независимо от их согласия, причем так, что они сами этого даже не заметят.

Дамблдор поднес палочку к его уху, вытянул из него тонкую молочно-белую нить и осторожно, словно боялся пролить полный до краев бокал, перенес ее к флакону. Нить коснулась клубящегося внутри тумана, резко потемнела и расплылась чернильной кляксой. То же самое произошло с нитями, вытянутыми из ушей Элин и Гермионы.

— Ну вот и все, — директор еще раз им улыбнулся. — Я посмотрю их позже.

— А как называется это волшебство? — не удержалась от вопроса Гермиона.

— Это высшие ступени ментальной магии, — ответил ей Дамблдор, — но если я начну вам о них рассказывать, то боюсь, останусь тут до утра.

Он направился к двери, но, сделав шаг, остановился и очень внимательно посмотрел на ребят.

— Совсем забыл, — произнес он. — О произошедшем уже знает вся школа, но вот о том, что в подземелье был сам Том Риддл, не знает никто. Для всех, включая преподавателей, там был лишь профессор Квиррелл, который пытался украсть некий ценный артефакт для себя самого. Объяснения с аврорами я возьму на себя. Вы меня понимаете?

— Но почему? — удивилась Гермиона. — Если он возродился, то люди должны знать!

— А они этого хотят? — ответила вместо Дамблдора Элин. — Тому, кто объявит о возвращении Тома, не предъявив доказательств, в лучшем случае никто не поверит, а в худшем... Вспомни судьбу Кассандры.

— Но надо же готовиться...

— Не волнуйтесь, мисс Грейнджер, — успокоил ее Дамблдор. — Те, кто должен, будут готовы.

1) «Одиннадцать лет я пытаюсь убедить людей, что они не должны бояться произносить его настоящее имя — Волдеморт» — фраза из первой главы канона. Скорее всего, Роулинг в этот момент еще не создала историю Тома Риддла и думала, что Волдеморт — это и есть настоящее имя. Так что приходится выкручиваться.

Вернуться к тексту

2) Обычно я стараюсь следовать канону, но в данном случае у Роулинг наблюдается определенная проблема с логикой и хронологией. Поэтому в фике реальная последовательность событий с момента гибели Волдеморта до момента передачи Гарри Дурслям будет несколько отличаться.

Вернуться к тексту

3) Идея позаимствована из Harry Potter Wiki, за что ее авторам отдельное спасибо.

Вернуться к тексту

4) Не канон, конечно, но если бы дело было просто в любви, то любой волшебник, который пожертвовал жизнью ради любимого, создавал бы такую защиту, и она не была бы настолько редким явлением.

Вернуться к тексту

 1 июля 1992 года

Мадам Помфри продержала Гарри в лазарете до самого последнего дня, мотивируя это необходимостью соблюдения постельного режима и полного покоя. К девочкам она была более благосклонна, разрешив им покинуть палату уже вечером, но они сами категорически отказались бросать своего товарища.

— В одиночестве он тут со скуки помрет, — уговаривала колдомедика Гермиона. — Честное слово, мы не будем ему мешать.

В конце концов мадам Помфри смилостивилась и позволила остаться в больничном крыле всем троим.

Посетителей к ним, к счастью, почти не пускали, и Гарри был за это очень благодарен. Ему вовсе не улыбалось встречаться с толпой восторженных поклонников. Конечно, после выписки всеобщего внимания было не избежать, но Гарри все же надеялся, что если он выйдет из лазарета накануне отъезда, то у любопытных не останется времени на то, чтобы приставать к нему с расспросами.

Впрочем, несколько посетителей в палату все же прорвались.

— Не больше пяти минут, мистер Лонгботтом, — строго внушала мадам Помфри. — И я пускаю вас сюда лишь потому, что за вас попросил лично директор.

— Я чуть с ума не сошел от волнения, — рассказывал Невилл, когда его все же пропустили в палату. — Когда летел над шахматами, черная королева своей палицей ударила по метле и сломала ее, хорошо еще, что я упал уже у самой двери, а в комнате с ключами были еще метлы. Потом дьяволовы силки схватили меня за ногу и чуть не утянули в себя. Я только в последний момент вспомнил, что профессор Спраут как-то сказала, что с любым растением можно договориться, если знать как, и попросил силки меня отпустить... И они послушались, представляете?!

— Ну конечно, как я могла забыть! Я же читала... — Гермиона в отчаянии заломила руки от того, что не вспомнила вовремя нужную информацию.

— Потом я чуть не свалился с метлы, когда пытался вылезти из люка, одновременно играя на флейте, — продолжал Невилл. — А когда вышел из коридора, не знал, что делать. Хорошо, что меня почти сразу нашел Филч и отвел к Снейпу в кабинет. А тот едва меня увидел, начал так орать, что даже Филч, по-моему, испугался и сбежал. Что-то там про неуважение, про баллы... я от страха почти ничего не понимал...

Но потом я вспомнил, что вы там ждете помощи и, может быть, уже мертвы, ну и как гаркнул ему прямо в лицо: «Квиррелл — это Волдеморт!!!» Он сразу заткнулся и посмотрел мне в глаза так, как будто хотел меня взглядом насквозь просверлить. Потом он произнес какое-то заклинание и из его палочки появилась серебряная лань. Она была такой красивой и... ну, теплой, что ли... Я и представить не мог, что Снейп может сделать что-то настолько хорошее... Ну а потом лань ускакала, а профессор велел мне идти в нашу гостиную и никому ничего не говорить. И сам куда-то убежал, мне даже показалось, что он ногами пола не касается.

Невилл перевел дух.

— Пока я возился, вы чуть не погибли, — печально произнес он. — Если бы я был чуть порасторопнее...

— Ерунда! — решительно произнесла Элин. — Ты справился, а это главное. И, между прочим, ты заметил, что перестал заикаться?

* * *

С властями, как и обещал директор, проблем не возникло. Аврор второго класса Кингсли Шеклболт лишь спросил, действительно ли Квиррелл использовал заклятие Круцио, а когда Гермиона с присущей ей обстоятельностью попыталась рассказать всю историю с самого начала, прервал ее и поспешно откланялся.

Ну а последним посетителем оказался Хагрид. Войдя в палату, великан как-то ссутулился, неловко примостился на жалобно скрипнувшем стуле и вдруг разрыдался.

— Это... все... моя... вина! — всхлипывал он. — Это ж я сказал тому типу, как Пушка усыпить! Он мне яйцо, значит, отдал, да давай расспрашивать, умею ли я с животными обращаться, а я к тому времени уже подвыпивши был, вот и разболтался... Вы же умереть могли! И все из-за чертовой выпивки! В рот ее больше не возьму!

— Хагрид, ты не виноват, — успокаивала его Гермиона. — Том... в смысле, Квиррелл в любом случае нашел бы способ пройти мимо Пушка.

— А кстати, куда ты его теперь денешь? — спросил Гарри.

— Я хотел было в лес отпустить, его там никто не обидит... — вытер слезы Хагрид. — Но Дамблдор сказал, что его лучше в Грецию отправить, к сородичам. Они там еще где-то остались, возле какой-то реки живут... Наверное, это хорошо, ему там и поиграться будет с кем...

От перспективы скорого расставания со своим любимцем он опять едва не расплакался, и ребятам снова пришлось его утешать.

— Да, Гарри, я же чего пришел-то, — успокоившись, Хагрид вынул из кармана небольшую, но пухлую книжицу в коричневом кожаном переплете. — Я тут несколько дней письма писал тем, с кем твои родители дружили. А то у тебя ни одной фотографии их нет, а это непорядок. Так что вот, держи.

Гарри раскрыл фотоальбом и увидел, что с каждой его страницы ему машут улыбающиеся родители. На первой фотокарточке они были совсем молодыми, одетыми в школьные мантии с гербами Гриффиндора, а на последней — радостно улыбались, держа на руках мирно посапывающего младенца.

— Хагрид, я... — Гарри сглотнул комок, — я даже не знаю, что сказать...

— А не надо ничего говорить, — Хагрид улыбнулся ему и поднялся со стула. — Ну, я пойду, а то меня мадам Помфри разругает. Надеюсь, вас на пир-то отпустят? Я к нему специально таких кабанчиков закоптил,⁽¹⁾ пальчики оближете...

 3 июля 1992 года

В пятницу утром профессор Спраут отдала им результаты экзаменов. Гермиона, разом вспомнившая обо всех своих опасениях, торопливо развернула пергамент, взглянула на него и шумно выдохнула.

— «Превосходно» по всем предметам, кроме «В» за полеты... Но физкультура ведь все равно не считается! — с фальшивой улыбкой заявила она.

По ее лицу было видно, что единственная сниженная оценка ранит ее сильнее Круциатуса. Впрочем, это не помешало Гермионе стать лучшей ученицей на курсе, а когда она узнала, что экзамен по полетам можно будет пересдать на втором курсе, ее настроение резко улучшилось.

Гарри вполне ожидаемо получил высшие баллы по полетам и трансфигурации, но и прочие оценки, к его удивлению, оказались вполне приемлемыми, включая даже зельеварение. Видимо, выученная совместно с Гермионой теория компенсировала тот факт, что сваренную им на экзамене мазь от ревматизма он сам не рискнул бы использовать даже под страхом смерти.

Зато Элин за зельеварение получила «превосходно», что ее немало повеселило.

— Это потому, что Снейп в меня влюбился, — объяснила она. — Вот увидите, на седьмом курсе он предложит мне руку и сердце.

— Да ладно тебе, — засмеялся Гарри. — Лучше признайся, что тебя очаровала эта его пресловутая красота медленно кипящего котла. «Простите, профессор, не могли бы вы объяснить, почему в зелье от чесотки добавляется именно волос единорога, разве толченый рог не был бы эффективнее?» — передразнил он сестру.

— А будешь ехидничать — напою тебя зельем живой смерти и ты все каникулы проспишь, — улыбнулась Элин. — Кстати, интересный вопрос, распространяется ли запрет на колдовство вне школы на варку зелий?

Но выяснить это она уже не успела. Мадам Помфри, желая убедиться, что с Гарри все в порядке, перед выпиской устроила ему полный осмотр, поэтому в Большой зал друзья вошли, когда там уже собралась вся школа. Поскольку соревнование между факультетами в седьмой раз подряд выиграл Слизерин, зал был украшен в зелень и серебро, а на стене за преподавательским столом висел герб факультета, на котором была изображена змея.

Сопровождаемые любопытными взглядами и перешептываниями, ребята быстро уселись с краю пуффендуйского стола и тут же были атакованы возбужденными однокурсниками, желавшими поздравить их с выздоровлением и расспросить о произошедшем. Однако едва в зал вошел Дамблдор, все разговоры стихли, словно по волшебству.

— Итак, миновал еще один великолепный учебный год! — начал свою речь директор. — Надеюсь, ваши головы немного потяжелели по сравнению с тем, какими они были в начале года. Впрочем, впереди у вас все лето для того, чтобы привести их в порядок и полностью опустошить до начала следующего семестра. Но перед тем, как начать наш фантастический пир, мы должны определить, кто выиграл соревнование между факультетами.

Дамблдор обвел всех присутствующих веселым взглядом.

— Итак, четвертое место занимает Гриффиндор, у которого триста шестьдесят очков.⁽²⁾ На третьем месте Когтевран — четыреста двадцать шесть очков. Второе место занял Пуффендуй, у которого четыреста тридцать два очка, и, наконец, первое место у Слизерина, набравшего четыреста семьдесят два очка!

Слизеринцы разразились радостными криками и аплодисментами.

— Вопиющая несправедливость! — прошептала Гермиона. — Половину своих очков они набрали за одну-единственную игру против Гриффиндора. Если бы баллы назначались по справедливости, то есть за результаты учебы, которые намного важнее, чем этот глупый спорт...

— Т-с-с, — прервала ее Элин, — Дамблдор еще не закончил.

— Да-да, браво, Слизерин, вы отлично потрудились! — произнес директор. — Однако мы не учли последние события, в результате которых некоторые ученики заработали дополнительные баллы.

Радости за столом Слизерина заметно поубавилось.

— Так-так, дайте подумать... — Дамблдор сделал вид, что задумался. — Ага... Что ж, начнем с мисс Гермионы Грейнджер. За отличное знание гербологии и умение сохранять здравый рассудок в критической ситуации я присуждаю ей десять баллов!

Уши Гермионы порозовели, когда на нее со всех сторон посыпались поздравления однокурсников.

— Далее, мисс Элин Олсен, — продолжал директор. — За самую оригинальную шахматную партию в истории Хогвартса и выдающуюся прозорливость — десять баллов!

Шум за столом Пуффендуя усилился. Самые сообразительные студенты уже начали догадываться, к чему ведет директор.

— Храбрость бывает разная, — Дамблдор нашел взглядом Невилла и улыбнулся ему. — Надо быть достаточно отважным, чтобы встретиться с врагом лицом к лицу, но еще больше мужества требуется для того, чтобы победить свои собственные страхи. И за эту победу я присуждаю десять баллов мистеру Невиллу Лонгботтому!

— Мне? — удивился Невилл. — Но ведь я ничего такого...

Его голос потонул во все нарастающем шуме. Слизеринцев в школе недолюбливали, и то, что другой факультет наконец-то смог приблизиться к нему в школьном соревновании, вызвало необычайный энтузиазм.

— И, наконец, мистер Гарольд Олсен! — Дамблдор поднял руку, и шум в зале стих. — За железную выдержку и фантастическую храбрость я награждаю вас двадцатью баллами!

Зал разразился аплодисментами, когда пуффендуйцы, повскакав со своих мест, бросились обнимать своего товарища, принесшего им кубок школы. То, что их факультет столько лет находился в тени, лишь усиливало радость от победы.

— Ну а теперь, — повысил голос Дамблдор, — поскольку мои подсчеты, как всегда, верны, нам следует сменить декорации.

Он хлопнул в ладоши, и зал вместо зеленого окрасился в черно-золотые цвета, а на висевшем позади него знамени появилось изображение барсука. Гарри увидел, как Снейп с кислой миной пожимает руку профессору Спраут, и подумал, что в следующем году на зельеварении ему придется еще тяжелее, чем в этом. Впрочем, выражение лица Малфоя, сидевшего за слизеринским столом с потерянным видом, быстро заставило его позабыть о зельеваре.

Затем был потрясающе вкусный праздничный ужин, за которым последовали поспешные сборы — Хогвартс-экспресс должен был отправиться следующим утром сразу после завтрака. Гарри и Гермиона после этого быстро отправились спать, отговорившись усталостью, а вот Элин еще долго сидела в гостиной, рассказывая однокашникам о произошедшем в подземелье с такими подробностями, что позавидовали бы и Мюнхгаузен с Шахерезадой.

По ее словам, с Пушком им пришлось сражаться при помощи волшебного меча, но на месте одной отрубленной головы тут же вырастали две. Дьяволовы силки обращались в щупальца, которые хотели сделать с ними что-то очень нехорошее (на этом месте Элин вспомнила, что ее слушают дети, и слегка поумерила фантазию). От летающих ключей им пришлось отбиваться метлами, а тролль оказался живым и здоровым и заставил их попотеть, пока не был оглушен своей собственной дубиной.

— Ну а в шахматной комнате нам противостояли призраки Капабланки и Фишера... — продолжала она сочинять.

— Фишер жив, — возразил ей Диггори.

— Что, правда? — удивилась Элин. — Ну значит я ошиблась, это был Ботвинник.

— И он тоже, — улыбнулся Седрик. — Ты опять спалилась на мелочи, Элин. Признайся, что ты это все придумала.

— Что за нелепый вопрос! — ее возмущению не было предела. — Разумеется, придумала, как ты вообще мог подумать обо мне иначе?

— Ну а что там было на самом деле? — спросил ее кто-то из слушателей, когда все как следует отсмеялись.

— На самом деле, все было проще, — улыбка исчезла с ее лица. — Дьяволовы силки, тролли... Ерунда это! Самым опасным был Квиррелл. Один взмах палочкой — и все, мы и пикнуть не успели. Вот чему нас должны учить на уроках защиты!

— И как вы с ним справились? — спросил кто-то.

— Просто повезло, — ответила Элин. — Он был слишком самонадеян и не убил нас сразу. Нам удалось освободиться, а потом появились Снейп и директор...

— Ты не выдумываешь... — задумчиво протянул Седрик. — Ты просто не говоришь всю правду.

— Ага, — Элин встала с кресла и сладко потянулась. — Но я рассказала все, что могла, извините. И вообще, я пошла спать. Просьба не будить, не кантовать, при пожаре выносить в первую очередь... Спокойной ночи.

 4 июля 1992 года

Элин сидела в купе, прикрыв глаза и рассеянно слушая веселую болтовню Гарри и Гермионы. Ей что-то не нравилось, и она никак не могла понять, что именно. Казалось бы, все закончилось хорошо — злодей мертв, добро торжествует, герои получили награду и даже почти не пострадали... И все же, что-то было не так.

Может быть то, что директор очень технично ушел от ответа на вопрос о том, почему он не вмешивался в жизнь Гарри у Дурслей? Нет. Элин поняла это практически сразу, но спрашивать в лоб не стала, придержав вопрос на будущее. Мама не раз говорила ей, что услышав оговорку свидетеля во время перекрестного допроса, надо не кидаться на нее сразу же, а выждать удобного случая и нанести удар тогда, когда тот уже расслабился и думает, что все закончилось.

То, что директор раскрыл им тайну философского камня, не взяв никаких обетов? Да, это был повод для размышлений, но не это ее сейчас беспокоило. Было что-то еще...

— Я, конечно, много раз была во Франции у бабушки с дедушкой,⁽³⁾ — говорила между тем Гермиона, — но это было до того, как я узнала о магическом мире. Мне не терпится посмотреть на Рю де Лис, говорят, эта улица в два раза больше Косого переулка. А если повезет попасть в здание факультета сверхъестественных наук Сорбонны... — она аж зажмурилась от предвкушения. — Там крупнейшее собрание рукописей по алхимии, есть даже египетские папирусы и шумерские таблички...

— Никаких библиотек, — не открывая глаз, ответила Элин. — В Париже у нас всего пара дней, а потом — море, солнце и песок. И даже не думай, что я забыла про свое обещание научить тебя плавать. Тоже мне, взрослая девица, а воды боишься.

— Но нельзя же все две недели валяться на пляже! — возражала Гермиона. — Мы просто обязаны осмотреть крепость в Каркассоне, там до Альбигойских войн жила крупнейшая магическая коммуна в Европе. И неплохо бы попасть в драконий заповедник недалеко от Андорры. Ну и раз уж мы столько узнали про Фламеля, то, наверное, стоит посетить музей алхимии неподалеку от Барселоны, до него всего часа три езды...

Дальнейшую болтовню Элин уже не слушала, потому что поняла, наконец, что ее гложет. Весь год она самонадеянно полагала, что достаточно умна, чтобы не быть пешкой в чужой игре. Отчасти это было правдой, она действительно была игроком, а не пешкой. Игроком, который послушно сел за шахматную доску и начал играть по чужим правилам.

Как ни обидно было это признавать, но в искусстве манипуляции людьми Дамблдор сделал ее так же легко, как Квиррелл — в реальном бою. Элин хватило всего лишь пары намеков тут и там, пары комплиментов ее уму... И еще одного тончайшего намека на исполнение ее самого заветного желания.

Зимой в зеркале Еиналеж Элин увидела себя с философским камнем в руках. Увидела, как готовит эликсир жизни и пьет его вместе с Гарри, Гермионой и своими родителями. Увы, это желание оказалось невыполнимым... Ну что ж, значит, так тому и быть. В следующий раз она будет умнее и не полезет на доску, а облетит ее стороной... А еще лучше — станет тем, кто сам пишет правила для других.

Вопрос был только в том, как этого добиться. Дамблдор ведь отнюдь не дурак, он наверняка понимает, что в следующий раз пары простых намеков в стиле «я старый и мудрый, я все предусмотрел» будет уже недостаточно. Да и сыграть в доброго всезнающего Гэндальфа у него уже не получится, встречу с Квирреллом ребята ему может и простили, но совсем не забыли.

Теперь, честно признав ошибки и ответив на вопросы, директор решил перейти к роли опытного генерала перед зелеными лейтенантами. И Гарри с Гермионой, похоже, на это купились. Лейтенанты ведь вполне могут стать генералами в будущем, а какому ребенку такое не понравится?

Вот только когда речь дойдет до реального боя, генерал без колебаний отправит этих лейтенантов на штурм стратегически важной высоты, прекрасно понимая, что вернутся оттуда далеко не все. И как теоретик, Элин была с этим вполне согласна, в конце концов, хороший генерал обязан думать о победе в войне, а не о сохранении одной конкретной жизни. Но одно дело — сидя на диване рассуждать про необходимость взятия Кана или про оправданный риск при планировании «Маркет Гардена»,⁽⁴⁾ и совсем другое — обнаружить, что это не чья-то абстрактная, а именно твоя личная тушка болтается под куполом парашюта, медленно опускаясь на не предусмотренный никакими планами немецкий танк.

* * *

Драко Малфой с презрением смотрел на очередь, выстроившуюся перед выходом с платформы девять и три четверти. Его отец как-то сказал, что если кто-то захочет очистить магический мир от мусора, то ему будет достаточно испепелить тех, кто стоит в этой очереди. Ни одного достойного волшебника там все равно не было, ведь на другом конце платформы были установлены камины и через магловскую часть вокзала ходили только грязнокровки да совсем уж конченные маглолюбы, вроде Уизли.

Проходя мимо очереди, Драко на долю секунды встретился взглядом с Элин Олсен и, вздрогнув, тут же поспешно отвел глаза, надеясь, что его лицо не выдаст охватившее его волнение. Он никак не мог понять, почему эта девчонка так на него действует. Человека хуже нее он даже не мог себе представить. Она была грязнокровкой и сестрой ненавистного Гарри Олсена. Она подралась с ним на уроке полетов, унизила перед факультетом после несостоявшейся дуэли и подкинула ему то дурацкое письмо. И, наконец, она была одной из тех, благодаря кому Слизерин лишился кубка школы.

И в то же время, каждый раз, видя эту белобрысую засранку, Драко вспоминал ту ночь в лесу. Вот ее рука касается его волос и пригибает его голову к земле, вот она выпускает струю огня (боевое Инфламаре на первом курсе?!), хватает его, оцепеневшего от ужаса, за руку и тащит вглубь леса, прочь от той жуткой твари с испачканной кровью единорога пастью...

Драко прикусил губу и постарался выкинуть все неподобающие мысли из головы.

* * *

— Сэр, с этими документами больше нельзя тянуть. — Хамфри Эпплби положил на стол директора несколько толстых папок. — Я позволил себе отметить закладками те места, в которых необходимо поставить подпись.

— Спасибо, Хамфри, что бы я без вас делал...

Директор раскрыл первую папку и начал подписывать документы, бегло просматривая каждый из них. Бюджет департамента спорта, отчет о командировке Крауча, изменения в регламент работы ДМП, повестка на осеннюю сессию Визенгамота... Так, а это что?

— Поправки в закон о защите маглов? — Дамблдор поднял глаза на секретаря. — Но его же приняли всего неделю назад.

— Это технические поправки, сэр, — ответил Хамфри. — К сожалению, закон разрабатывался в большой спешке и некоторые подкомитеты прислали свои замечания уже после принятия. Поэтому Визенгамот голосовал за них отдельно. Я посылал вам сову, если помните.

— Ах да, конечно. Я был слишком занят... — Дамблдор с тревогой вчитался в текст. — «Мероприятия по пунктам с третьего по восьмой осуществляются только при наличии должного финансирования... для осуществления данных мероприятий министру магии предоставляются дополнительные полномочия...» Хм, ну вроде бы ничего существенного.

Он быстро подписал оставшиеся документы, вернул папку секретарю и кивком головы отпустил его. Хамфри Эпплби, коротко поклонившись, исчез в камине, и директор смог вернуться к прерванным визитом секретаря размышлениям.

Альбус Дамблдор никак не мог понять, доволен он или нет.

С одной стороны, Гарри оказался далеко не таким безрассудным, каким был его отец, и часть планов из-за этого пришлось менять. Затея с квиддичем пошла не совсем так, как нужно, а гениальный план с драконом и вовсе совершенно провалился — вместо того, чтобы влезть в старательно подготовленное для него приключение, мальчик предпочел найти простой и логичный, но совершенно негероический способ решения проблемы. Это, в общем-то, не было плохо, но в результате Пуффендуй не так сильно отстал от Слизерина и Гарри пришлось наградить всего лишь двадцатью баллами, а не полусотней или больше, как планировалось изначально. Хорошо еще, что его факультет сам по себе не вышел на первое место, а то эффект от награды совсем смазался бы.

«Заметка на будущее, — подумал Дамблдор, — попросить Северуса посильнее придираться к Пуффендую и давать побольше баллов Слизерину. Все должны четко усвоить, что побеждать они могут только потому, что с ними Гарри, и никак иначе, а для этого Пуффендуй не должен выходить на первое место сам, без дополнительных баллов».

Дамблдор кинул в рот лимонную дольку и задумчиво забарабанил пальцами по столу.

С другой стороны... Как только он разобрался в характере мальчика, влиять на него оказалось на удивление просто. Гарри ценит дружбу, и достаточно было отправить его подругу в лес, как он сам отправился вслед за ней. Жаль только, что противнику тоже прекрасно известно про слабость Гарри. Там, перед зеркалом, он пытал не только его самого, но и его сестру, и подругу, и, несомненно, в следующий раз он тоже воспользуется этим приемом. Атаковать родных и близких — это вообще была любимая тактика Волдеморта, и Дамблдор так и не научился ей противостоять. Защитить всех, кто дорог его соратникам, он чисто физически не мог, их было слишком много. А воспитывать из Гарри одиночку, у которого не было бы вообще ни одного близкого человека, — глупость несусветная. Так он не героя получит, а нового Темного лорда.

Впрочем, это все может подождать. Так или иначе, но все закончилось хорошо, а ведь могло бы быть и хуже. Ну а планы... Что ж, ни один план не остается неизменным при столкновении с реальностью.

Директор взял еще одну дольку и задумался о том, что бы такого придумать на следующий год. Вряд ли стоит рассчитывать на то, что Волдеморт во второй раз окажет ему услугу, лично явившись в школу, да и сам Гарри, скорее всего, больше ни в какие подземелья не полезет, как его туда ни завлекай.

Может быть, использовать кого-то из пожирателей? Дамблдору было достоверно известно, что незадолго до смерти Квиррелл отправил сообщение Малфою-старшему, а в свой последний визит в Хогсмид связался еще с кем-то, кого следившему за ним Северусу не удалось ни опознать, ни даже увидеть.

Над этим надо было очень серьезно подумать. Но сначала...

Дамблдор достал из кармана философский камень и некоторое время любовался алыми отблесками на его гранях. Что ни говори, но камень был действительно красив... Красив и притягателен...

«Уничтожать такое сокровище — преступление! — подумал директор. — Даже если человеческую жизнь нельзя заменить ни на чью другую... Есть же те, кого приговаривают к поцелую, есть осужденные на долгие муки в Азкабане... Было бы намного разумнее использовать их с пользой для всего человечества...»

Резко встав из-за стола, он с не вполне подобающей его возрасту поспешностью подошел к вытяжному шкафу, открыл дверцы и бросил философский камень на исписанный защитными символами поддон.

— Игнис Инферни!

Дамблдор держал адский огонь до тех пор, пока от камня не осталось даже пепла. Получить бессмертие такой ценой он не хотел. Даже ради всеобщего блага.

 Про­дол­же­ние сле­ду­ет...

Если вам понравилась работа и вы хотите отблагодарить автора материально:

https://money.yandex.ru/to/4100115390373220

1) «С потолка свисали окорока и выпотрошенные фазаны» — описание хижины Хагрида из канона, так что лесничий помимо прочих обязанностей, видимо, обеспечивал Хогвартс еще и свежей дичью.

Вернуться к тексту

2) В каноне 312. Здесь у Гриффиндора, с одной стороны, нет 150 штрафных очков, но с другой, нет и очков за пойманные Гарри снитчи, а также очков, заработанных Гермионой на занятиях.

Вернуться к тексту

3) Раз уж Эмма Уотсон родилась во Франции, то и Гермиона у меня тоже наполовину француженка.

Вернуться к тексту

4) Кан — город в Нормандии, с большими потерями взятый англичанами после упорного двухмесячного штурма. «Маркет Гарден» — не вполне удачная операция по захвату мостов на Рейне в 1944 году, в ходе которой 1-я английская воздушно-десантная дивизия потеряла 3/4 своего состава.

Вернуться к тексту

Уважаемые читатели, опубликована вторая часть:

— фанфикс: http://fanfics.me/fic113405

— фикбук: https://ficbook.net/readfic/6401634

По мере выхода новые части будут добавляться в сборники:

— фанфикс: http://fanfics.me/serie1596

— фикбук: https://ficbook.net/collections/8701234

 Некоторые пояснения

 Глава 1

Элин — норвежская форма имени Елена, взятая из списка распространенных скандинавских имен. Соответственно, из Элин появились имена родителей Эрик и Линда.

Олсен — фамилию героиня получила от Пегги Олсен, героини замечательного сериала «Безумцы». За исполнение этой роли актриса Элизабет Мосс пять раз номинировалась на Эмми.

Белый — мистер Уайт из сериала «Во все тяжкие». Намек на будущее увлечение Элин зельеварением.

Доктор Грин — отец Рэйчел Грин из сериала «Друзья».

«Ребенок бежит» — это первый намек на пророческий дар Элин. Она увидела на картинке Гарри, убегающего от Дадли.

 Глава 2

Конвой KMS-11, в котором погиб дедушка Элин — реальный конвой, который 22 марта 1943 года при налете немецкой авиации действительно потерял один из кораблей. Надеюсь, читатели простят мне эту небольшую страсть к заклепкам... :)

Мистер Букворм — от Book Worm, книжный червь.

Миссис Мейпл — от Mapple, название известной программы для математических расчетов.

Директор Фрост — от Frost, мороз.

 Глава 3

Миссис Нитт — от Knitting, вязание.

Агент Смит — ну конечно же, это отсылка к «Матрице». Разве что сотовых телефонов в 1983 году еще не было.

 Глава 4

Финч-Флетчли, Грейнджер, Мэлоун, Мун... — имена первокурсников взяты из канона и Pottermore (т.е. из черновиков Роулинг, даже если эти фамилии нигде не упоминались). Прочие имена школьников взяты из Potter Wiki, т.е. в конечном итоге — из книг, фильмов, черновиков Роулинг или официальных компьютерных игр серии.

Гарольд — легкий стеб над извечным фандомным холиваром на тему того, не является ли имя Гарри сокращением от Гарольда.

Племянник Минервы Макгонагалл в США — отсылка к фанфику «Гарри Макгонагалл».

 Глава 5

Чаринг Кросс роуд, дом пятьдесят восемь с половиной — это место на картах Гугла: https://goo.gl/maps/Ej4UPTGZ17A2 Книжный магазин со странным номером 58 — 60 прямо таки просится на роль прикрытия для «Дырявого котла».

Делоникс, из которого сделана палочка Элин, также называют «огненным деревом». Палочка Элин идеально приспособлена для магии огня.

 Глава 6

Карл Ред — Карл Красный. Вероятно, автор из опасения взял псевдоним, образованный от имени Карла Маркса и красного цвета коммунистических знамен.

Теодор Моммзен — едва ли не первый автор, который не просто пересказывал древнеримских историков, а описывал общественные институты и анализировал исторический процесс в целом, а не как простой набор биографий.

 Глава 7

«А тот, кто туп, как дерево, тот станет баобабом. И будет баобабом тыщу лет, пока помрет» — это Высоцкий, «Песенка о переселении душ». Я полагал, что цитата очевидна, но судя по комментариям, опознали не все.

«Не так редко, как ты думаешь» — намек на многочисленных попаданцев в мир Гарри Поттера.

 Глава 8

Слонопотам в подземельях — ну Элин же какой-никакой, а пророк.

«Шестнадцатое правило «Code magicа duello» 1618 года» — правило взято из реального ирландского дуэльного кодекса Code duello 1777 года.

Дуэль на канделябрах действительно имела место между неким приставом Цитовичем и штабс-капитаном Жигаловым, коего пристав обвинил в шулерстве. Именно после нее в преферансе появилось выражение «за такую игру канделябрами бьют».

Тамси Эпплби — все имена игроков в квиддич, если они не упомянуты в каноне, были взяты из игры «Чемпионат Хогвартса по квиддичу». Совпадение с фамилией секретаря Дамблдора было случайным, но раз уж оно произошло, я постарался это обыграть в последующих частях.

 Глава 9

Хамфри Эпплби — постоянный секретарь Визенгамота целиком и полностью взят из замечательного британского сериала «Да, господин министр». Этому персонажу еще предстоит проявить себя в следующих частях.

 Глава 10

«Вокшам и Роттнер» — анаграмма «Машков и Торрент». Хотя, как поправили читатели, фамилия создателя lib.ru Мошков, но менять уже поздно.

Анатолий Харлампиефф — А.А. Харлампиев, один из создателей борьбы самбо.

 Глава 11

Букля-Хедвига — очередной стеб над разными вариантами перевода.

Бабушки Элин — весь этот фрагмент — заготовка на очень отдаленное будущее. Бабушки кое-что знают, но что именно — это станет известно только в пятой или шестой части. Если, конечно, я до нее доберусь.

 Глава 12

«Кто-то считал Фламеля алчным негодяем...» — отсылка к одному из лучших произведений во всем фэндоме: «Гарри Поттер и методы рационального мышления». Настоятельно рекомендуется к прочтению.

«Не стоит вскрывать эту тему» — известный интернет-мем.

 Глава 13

«Волки спят в глухом лесу, // Мыши летучие спят на ветру» — колыбельная из «Ведьмака III». Чтобы полностью понять смысл песни, надо быть знакомым со вселенной Ведьмака, ну или хотя бы посмотреть трейлер: https://youtu.be/s2oVSwflClQ Ну а что еще прикажете петь трехголовой собаке?

 Глава 14

Герцог Реми де Болтонэ — Русе Болтон из «Игры престолов».

«При создании камня погибло двенадцать человек» — идею я придумал сам, но потом читатели подсказали, что она уже была использована в манге «Стальной алхимик». Я мангу не читаю, но раз уж так получилось, то считаю своим долгом упомянуть об этом произведении.

«...либо у вас есть машина времени, что совсем уж невероятно» — недостаток практического склада ума Элин. Если бы она больше внимания уделяла теории, в частности, теории предсказаний, она бы не относилась так легкомысленно к своим догадкам.

«Какая-то сложная схема... тоже сможет сработать» — единственное пришедшее мне в голову логичное объяснение того, зачем в четвертой книге понадобилось городить огород с Кубком.

 Глава 15

«Они там еще где-то остались, возле какой-то реки живут...» — согласно древнегреческой мифологии, трехголовый пес Цербер живет возле реки Стикс и охраняет выход из царства мертвых.

«Мероприятия ... осуществляются только при наличии должного финансирования» — в переводе с бюрократического на человеческий это значит «когда министр захочет». Небольшой намек на то, что обязанности Верховного чародея Дамблдор исполняет спустя рукава.

«Так он не героя получит, а нового Темного лорда» — отсылка ко всем фанфикам, в которых Дамбигад воспитывает из Гарри нового Темного лорда.