Рождественская ярмарка (джен)

Прикрывая глаза от отражённого стеклом зимнего солнца, я заглянула в окно. Комната была пустой и, естественно, показательно чистой. Ни одной забытой в спешке чашки или подозрительно приоткрытой двери; ни одного доказательства того, что кто-то может быть дома. В целом, мало что указывало на то, что этот дом жилой.

Отступив от окна, я поймала взгляд Гарри и покачала головой. Он явно хотел уйти, но я должна была всё проверить. Пройдя по газону к зелёной изгороди, я вернулась к дому и посмотрела на окна спальни. Мне пришлось приободрить Гарри улыбкой, прежде чем он с неохотой протянул руку и в третий раз нажал на дверной звонок. Я присмотрелась к окнам. Шторы не дрогнули.

— Простите, — раздался приятный, чуть неуверенный голос со стороны улицы. — Их нет. Я видел, как они уезжали пару часов назад.

Я повернулась и глянула поверх изгороди на заговорившего мужчину — судя по всему, он приготовился к гневной тираде.

— Мы пришли, чтобы лично передать рождественскую открытку моим дяде и тёте, — вежливо объяснил Гарри, помахивая открыткой.

Мужчина выдохнул с облегчением, но всё равно казался нервным; стоящую рядом с ним женщину тоже что-то беспокоило. Подождав, пока Гарри бросит открытку в почтовый ящик, я сошла с газона на дорогу, чтобы успокоить взволнованную парочку.

Изгородь, отделявшая дом номер четыре по Тисовой улице от всего мира, скрыла от меня двух маленьких детей. Моему взгляду предстала слегка обеспокоенная семья из четырёх человек. Они стояли возле подъездной дорожки к дому номер три, прямо напротив, и так же, как и мы с Гарри, прятались от холодного декабрьского ветра.

— Спасибо, — я одарила мужчину благодарной улыбкой и почувствовала, как напряжение спадает. — Мы надеялись с ними поговорить. Но иногда Дурсли видят, кто пришёл, и не открывают дверь. Поэтому я пыталась заглянуть в окно.

— Вы случайно не знаете, когда они вернутся? — Гарри подошёл ближе, обнял меня и сжал моё плечо.

— К сожалению, нет, — мужчина пожал плечами и указал на дом за спиной. — Мы переехали прошлым летом и успели познакомиться почти со всеми соседями, но… Мы не очень… знаем ваших родных — правда, Хамида?

Его жена, закутанная в хиджаб, кивнула.

— Мы их совсем не знаем, — её слова прозвучали как оправдание. — Они не очень… — она умолкла, пытаясь подобрать нужное слово.

Гарри вздохнул, и я обняла его за талию.

— Простите, — извинился за Дурсли Гарри, — тётя Петуния и дядя Вернон не очень любят… — и тоже умолк в нерешительности.

Даже с моими ограниченными знаниями о Дурсли в частности и магглах в целом было понятно, что и Гарри, и соседка зашли в тупик. Поскольку ни он сам, ни Хамида не смогли вежливо сформулировать своё мнение о Верноне, я пришла на помощь.

— Людей, — предложила я.

Гарри сильней обнял меня и рассмеялся. Мужчина тихо усмехнулся, а его жена выдавила сдержанную улыбку.

— Джинни права, — признался Гарри, сдерживая смех. — Они никого особенно не любят.

Маленькая девочка в толстой ярко-розовой куртке беспокойно заёрзала, приподнялась на носочки и взяла маму за руку.

— Мам, — тихо сказала она, — мы опоздаем в школу.

— Мы уже идём, Зара, — ответила ей Хамида.

Мужчина вежливо улыбнулся.

— Жаль, что вы напрасно приехали. Надеюсь, путь был не слишком далёким. До свидания.

— До свидания, — в унисон проговорили мы с Гарри.

Какое-то время Гарри стоял и молча смотрел на семью, уходившую от нас по дороге. Мужчина катил перед собой коляску, в которой сидел укутанный мальчик лет двух. Хамида крепко держала девочку за руку в красной варежке. Мы наблюдали за обыкновенной семьей магглов, и хватка Гарри на моём плече становилась всё твёрже.

Стараясь не привлекать к себе внимания, я посмотрела на задумчивое лицо Гарри. Было легко понять, какие мысли гуляют в его голове. Чем ближе Рождество, тем больше мы думаем о семье, и Гарри не исключение. Я чувствовала его грусть и желание хоть ненадолго побыть участником сцены, которую он наблюдал.

Теперь у него появилась новая семья — моя, но это не одно и то же. При всём желании я не смогла бы компенсировать ему недостаток детских воспоминаний, среди которых точно не было картинки, развернувшейся сейчас перед нами. Всё, что я могла для него сделать, — это обнять его за талию и положить голову на плечо.

— Назад в Нору? — спросил Гарри. Стряхнув с себя остатки грусти, он приготовился аппарировать. — Твои родители не ждут нас так рано — может, заглянем на пару часов на Гриммо?

Его взгляд, полный надежды, искушал меня, но меня также мучило любопытство. Отстранившись от Гарри, я повернулась к нему лицом. Одна деталь встречи с магглами озадачила меня.

— Они опаздывают в школу, — заметила я. — Сейчас почти одиннадцать, сегодня суббота. Разве магглы ходят в школу по субботам?

— Нет, — в замешательстве ответил Гарри.

Выражение его лица говорило о том, что я задала хороший вопрос. Необходимость решить мою маленькую загадку развеяла остатки его меланхолии. Я смотрела на Гарри и боролась с желанием его поцеловать. Гарри любит повторять, что он не слишком умён, но это не так. Конечно, ему далеко до книжной эрудиции Гермионы, но он сообразительный. Он с рвением начал искать ответ. Он забавно нахмурился, и у меня был билет в первом ряду. Мне всегда нравилось наблюдать за тем, как Гарри складывает кусочки информации, чтобы получить полную картину. Он выглядит ужасно сексуально, когда решает задачу.

Гарри в задумчивости посмотрел на дорогу, я тоже глянула вслед удаляющейся семье. Они дошли до проезда Магнолий, повернули за угол и исчезли из виду. Я вновь повернулась к Гарри, который продолжал обдумывать слова маленькой девочки. Наконец он взъерошил волосы, и его внезапная улыбка подсказала мне, что настал момент истины. И я перестала сопротивляться своим желаниям.

— Сегодня первая суббота декабря, — заявил Гарри, как только мы перестали целоваться. — Они идут на рождественскую ярмарку в начальную школу на Ивовой улице.

— Начальная школа на Ивовой улице? — неуверенно переспросила я. — Что это значит?

— Начальная — значит «младшая». Первая школа, в которую идут дети магглов. Когда этой девочке исполнится одиннадцать, она перейдёт в среднюю школу — скорей всего, в Стоунволле. Школа на Ивовой улице ближе других к Тисовой улице. Это моя бывшая школа. Я ходил туда до одиннадцати лет, пока не получил письмо из Хогвартса, а в среднюю так и не попал.

Я знала, что Гарри чего-то не договаривает; его взгляд был словно затуманен горькими воспоминаниями из прошлого. Мне хотелось знать больше.

— Так чего мы ждём? — спросила я. — Вперёд!

Гарри не пошевелился. Слегка наклонив голову, я глянула на его удивлённое лицо. Я предложила Гарри разгадать маленькую тайну, и он это сделал. С него было довольно.

— Ярмарка проводится для всех, а не только для детей и родителей? — уточнила я.

— Да, но зачем тебе туда идти?

— Из любопытства, — призналась я. — Из-за твоей школы. Хочу её увидеть. Мне интересно посмотреть на рождественскую ярмарку в маггловской школе. Какая она?

Моим главным мотивом, конечно же, было желание узнать, что происходило с Гарри в его первой школе. Но об этом я умолчала, иначе он нашёл бы повод отказаться.

— Понятия не имею. Вернон и Петуния никогда на неё не ходили, — Гарри нахмурился и грустно покачал головой. — Дядя всегда говорил, что ярмарка — повод для школы содрать с родителей побольше денег. Он вечно жаловался: «Я плачу достаточно налогов, с какой стати мне раскошеливаться снова? Они заставят нас купить лотерейные билеты!» — Гарри неплохо спародировал ворчливые нотки Вернона. — Он отказывался идти, особенно…

Его школьные годы были гораздо несчастней, чем я предполагала — и, возможно, Гарри в этом не хотел признаваться даже самому себе.

— Особенно? — переспросила я.

— Особенно в тот год, когда учителя повесили мой рисунок Санты на стене в центральном холле, — с неохотой пояснил Гарри, невесело глядя мне в глаза. — Ты правда хочешь пойти?

Это маленькое откровение разожгло моё любопытство. Я хотела узнать больше о школьных годах Гарри, но не могла спросить его напрямую. Нужно было что-то придумать, чтобы он решил мне довериться, а визит в школу мог расшевелить его воспоминания.

Гарри вовсе не такой толстокожий, каким прикидывается. За годы, что мы знакомы, я стала понимать, как много он держит в себе. Он доверил кое-что Рону, но Гарри не любил признаваться в слабостях моему брату. А ещё он часто винит себя в том, чего не совершал. Я надеялась, что, обсудив со мной своё прошлое, Гарри наконец сможет с ним примириться.

— Это мой шанс посмотреть на твою первую школу, Гарри, — на школу магглов, — сказала я. — Она часть твоего прошлого, о котором я ничего не знаю. Ты мало рассказываешь про Дурсли. Я понимаю — я же с ними знакома. Но ты и о школе никогда не рассказывал. Давай сходим, а?

Гарри колебался, взвешивая последствия. Его нельзя было назвать скрытным, просто он всегда ценил частную жизнь и старался оградить меня от худших моментов из своего детства. Это ужасно расстраивало меня. Мы собирались пожениться, и всё равно его детство оставалось закрытой темой. Я хотела понять, что с ним происходило в тот период жизни. Я желала знать больше — нет, всё: и плохое, и хорошее. Разговор о прошлом наверняка пошёл бы ему на пользу. Я взяла Гарри за руки и заглянула в его задумчивые глаза. Обнадеживающе улыбнулась, шагнула ближе и крепко обняла.

— Я очень хочу увидеть твою маггловскую школу, — тихо произнесла я.

Наконец Гарри кивнул и взял меня за руку.

— Нам сюда.

Мы шли по Тисовой улице в сторону проезда Магнолий, и Гарри всё больше уходил в себя. Его рука неприятно сжала мою — не до боли, но сильней обычного. Давно я не видела его таким, но я знала, что делать. Я не поморщилась и не пожаловалась. Гарри не хотел сделать мне больно, просто так он вытеснял из себя неприятные воспоминания. Очень скоро я услышала первое откровение.

— Когда я был совсем маленьким, тётя Петуния водила нас в школу, — начал он.

Вырвавшись на свободу, слова полились потоком, и Гарри перестал сжимать мою ладонь. Он держал её как обычно: уверенно, но мягко.

— Дадли в прогулочной коляске, я семеню сзади, — словно вернувшись в прошлое, Гарри замедлил шаг; его походка стала неуверенной. — Но потом мы подросли и уже ходили в школу сами, — он ускорился и снова стиснул мою ладонь.

Чтобы не перейти на бег, я сжала его ладонь в ответ, заставляя Гарри вынырнуть из нахлынувших воспоминаний.

— Я бежал, — признался он. Мне показалось, что своим жестом я оградила его от прошлой боли. — Старался успеть до того, как Дадли встретится с дружками, иначе жди проблем. Я был в безопасности, когда добегал до человека-леденца.

— Человека-леденца? — от столь необычного понятия моя фантазия разыгралась. Я представила себе нарядного клоуна, раздающего конфеты на палочке.

Заметив моё замешательство, Гарри усмехнулся.

— Иногда я забываю, что ты многого не знаешь, — сказал он, сворачивая с проезда Магнолий. — Ты не в курсе, что делает человек-леденец?

— Раздаёт леденцы? — предположила я, заранее зная, что ошиблась. Гарри рассмеялся.

— Останавливает машины, чтобы дети перешли дорогу, — пояснил Гарри, подходя к проезжей части. Мы как раз дошли до перекрестка с Ивовой улицей. — Он стоял вот здесь — возможно, до сих пор стоит в школьные дни, — и махал большим круглым знаком, похожим на леденец на палочке, чтобы водители остановились.

Я вгляделась в его лицо, чувствуя, что это не вся правда.

— Он защищает детей от самых разных проблем? — предположила я.

— Именно, — Гарри указал на боковую улицу. — Школа вон там. Когда я добегал сюда, мистер Кедж — человек-леденец — следил за мной до входа, так что я ничего не боялся. Некоторые семьи даже дарили ему подарки на Рождество. Обычно конфеты, — Гарри ненадолго умолк. — Но не я, конечно, — он криво усмехнулся и немного повеселел. — А однажды я нарисовал его портрет и подарил ему. Он вроде обрадовался.

Внимательно посмотрев по сторонам, Гарри перевёл меня через дорогу, и мы направились к переулку. Вдоль дороги стояли дюжины машин, большинство припарковалось прямо на тротуаре, так что нам пришлось идти гуськом.

— Мне не очень нравилась школа, — признался Гарри, приближаясь к школьным воротам. Я давно это знала. У него был грустный голос; я шла впереди и не видела его лица. — Уроки были ничего, учителя тоже, но большие перемены! — вздохнул он.

Мы дошли до жёлтой зигзаговой разметки на дороге, и вдруг припаркованные машины перестали нам мешать. Я остановилась, Гарри стал рядом и взял мою протянутую руку.

— Что было на больших переменах?

— Я пытался спрятаться от Дадли и его дружков, — ответил Гарри. — Чаще всего успешно, потому что я был быстрее. На большой перемене я или прятался от всех, или держался поближе к дежурному учителю на площадке, особенно когда…

— Когда — что?

Гарри коротко усмехнулся. Я не глядя узнала этот смешок, он означал: «Я и правда такой дурак?».

— Особенно если дежурила миссис Кедж. Она ещё и в столовой работала.

Мы дошли до школьных ворот, я остановилась и повернулась к Гарри.

— Мистер Кедж и миссис Кедж. Ты только сейчас понял?

Я всего лишь хотела уточнить, но моя внимательность удивила и впечатлила его. Я улыбнулась, Гарри двумя руками откинул волосы с моих плеч, и мы снова поцеловались.

Мы посмотрели друг другу в глаза. Обычно Гарри удерживал зрительный контакт, но сейчас мы стояли у ворот, и его внимательный взгляд изучал территорию и здание школы за моей спиной. Я чувствовала, как к нему возвращаются детские воспоминания. Ему нужна была дополнительная поддержка, чтобы продолжить рассказ, поэтому я поднялась на носочки и поцеловала его в холодную щёку. Гарри обнял меня, а затем отвернулся и смерил взглядом путь, который мы проделали.

— Мы быстро дошли, — задумчиво заметил он. — Раньше мне казалось, что школа далеко от дома, но это не так.

— Твои ноги теперь длиннее, чем в пять или даже в одиннадцать лет, — напомнила я.

Он обнял меня и, пока я думала о том, как маленький Гарри бегает по школьной площадке, снова стал вспоминать. Я хотела запечатлеть в памяти всё вокруг. Первая школа Гарри представляла собой несколько одноэтажных, соединенных переходами зданий из красного кирпича; почти все крыши были плоскими. Большое объявление о рождественской ярмарке висело на ограждении у дороги. Я отстранилась от Гарри и подошла к объявлению.

— Грот Санты, лотерея, розыгрыш, торговые палатки, — вслух прочла я. Гарри не слушал, а разглядывал школьное здание и двор.

— Здесь всё уменьшилось в размерах, — заметил он, глядя на игровую площадку.

Я улыбнулась и снова взяла его за руку.

— Прошло больше десяти лет, Гарри. Ты вырос, — с серьезным видом сказала я и потащила его к двойным дверям. — Пойдём и посмотрим, удивишься ли ты, как всё измельчало внутри.

Когда мы зашли в школу, я поняла, как мало знаю о магглах. Хотя их мир стал более привычным, мои познания оставались ограниченными. Я успела посетить много общественных мест и зданий магглов — и три очень разных дома.

Дом Грейнджеров стал привычным местом, где под присмотром Гермионы и её мамы мне удалось изучить многие загадочные маггловские приборы. Удивительно, сколько всего магглы умеют делать без магии! Зачем нужно согревающее заклинание, если у тебя есть миниволновая печка? К сожалению, двумя другими домами были стерильный дом на Тисовой улице, где мне не разрешалось ни к чему прикасаться, и неряшливая и грязная квартира Дадли, в которой мне не хотелось ни к чему прикасаться.

Вместе с Гарри я была в маггловских магазинах, кинотеатрах, пабах и ресторанах, а ещё я ездила на поезде, метро, машине и даже на автобусе. Я вполне могла бы сама заказать еду в ресторане или напитки в пабе. В школе я оказалась в совершенно новой среде. Это был не Хогвартс.

За дверью начинался то ли небольшой холл, то ли просто широкий коридор. Влево и вправо от него уходили более узкие коридоры. На стене слева висели яркие картинки и рисунки на рождественскую тематику, явно сделанные учениками. Все они были обрамлены золотой мишурой, которая, как оказалось, указывала на победителя. Первых мест было много. Я поняла, что к чему, увидев разные номера классов рядом с именами. Пока я осматривалась, Гарри с печальным видом глянул на рисунки, а затем тронул рукой одно из изображений Санты.

— Всё в порядке?

— Всё отлично! — неловко соврал Гарри, но я не стала расспрашивать его в лоб. Я не сомневалась, что узнаю подробности до конца дня.

Напротив рисунков, за тремя высокими окошками, находился школьный офис. Об этом сообщала табличка сверху. К центральному стеклу прикрепили записку, гласившую: «Всех гостей просят зарегистрироваться здесь». В комнате не горел свет — очевидно, регистрироваться было некому. За офисом находились двойные двери, которые вели в большой, ярко освещённый, шумный и людный холл. Без сомнения, наш путь лежал туда.

— Младшая школа, — остановившись у двойных дверей, Гарри указал на коридор, уходящий влево. — Я учился в этом крыле до семи лет. А тот ведёт в крыло для детей постарше, — он указал в противоположную сторону. Проследив за его взглядом, я заметила, как Гарри вздрогнул, и легко сжала его руку.

— А там что? — спросила я, указывая на двойные двери впереди, за которыми шла ярмарка.

— Актовый зал. Он… Наверное, он немного похож на Большой зал в Хогвартсе. Что-то вроде столовой, спортзала и места общих собраний.

Толкнув дверь, Гарри выпустил на свободу крещендо разговоров и тепло людной комнаты. Родители болтали, дети вопили и всех допекали. Я сняла кожаные перчатки и зелёную шерстяную шапку, запихнула их в карман пальто и осмотрелась. Здесь было на что потратить деньги. Мы даже войти не успели, как нам предложили раскошелиться.

— Здравствуйте, добро пожаловать в нашу школу! Не желаете купить лотерейный билет? — спросила женщина, сидящая за столом у двери. Пояснение последовало на одном дыхании: — Деньги идут в фонд школы. Первый приз — ужин на двоих в ресторане «Яннис», неподалёку. У нас много других призов. Вот список, — она указала на лист бумаги перед собой. — Фунт за билет, пять — за пятёрку! Розыгрыш в четыре часа. Если вы уйдёте раньше, запишите своё имя и телефон.

Вытащив кошелёк, Гарри достал хрустящую пятифунтовую купюру.

— Я возьму пять, — сказал он.

— Спасибо. Запишите имя на первой странице, а я заполню остальные, — окинув нас оценивающим взглядом, женщина вручила ему ручку и выдала стопку из пяти билетов. Гарри отпустил мою руку, чтобы заполнить билет, и я заметила, что женщина пялится на моё обручальное кольцо.

— Не припомню, чтобы видела вас раньше в школе, — осторожно продолжила она. — Вы здесь живёте или собираетесь переезжать?

— Нет, мы приехали навестить тётю и дядю Гарри, — ответила я. — Это его первая школа.

— Неужели?

Гарри неохотно кивнул.

— А когда вы закончили?

— А почему вы спрашиваете? — с подозрением спросил он.

— Всего лишь чтобы узнать, кто из ваших учителей ещё работает, — голос женщины прозвучал обиженно.

— Одиннадцать лет назад, — снова вмешалась я. — Гарри, это не секрет! И если ты боишься встретиться кое с кем из бывших учителей, я, наоборот, очень этого жду! — я подмигнула женщине, и та улыбнулась в ответ.

— Миссис Якобс работает здесь всю жизнь, — она окинула взглядом комнату.

— Миссис Якобс мне нравилась! — Гарри заметно повеселел.

— Она милая, — сообщила нам женщина, сидящая за соседним столом. — Была утром на открытии, а сейчас ушла проведать миссис Гибсон. Она тоже давно работает, но сейчас сидит с ребенком. Родила мальчика в прошлом месяце.

— Я не помню никакой миссис Гибсон, — сказал Гарри.

— Не думаю, что она была замужем, когда вы тут учились, — пояснила первая женщина, забирая у Гарри лотерейные билеты, отрывая корешки и возвращая билеты назад. — Я не помню её девичьей фамилии, простите… — она глянула на корешок и добавила: — Гарри Поттер.

Имя явно ни о чём ей не говорило.

— Ничего страшного. И спасибо за билеты, — я улыбнулась и потащила Гарри вглубь комнаты. — Меня всегда удивляет, что магглы так произносят твоё имя.

— Как?

— «Гарри Поттер»? — сказала я с преувеличенным недоумением. — Тебе наверняка это приятней слышать, чем «Гарри Поттер!» — добавила я восхищенным тоном фанатки.

— Это точно, — с улыбкой признался Гарри. — Я был не очень вежлив с продавщицей билетов. Я… просто волновался, что кто-нибудь здесь меня узнает.

— Даже если и так, в чём проблема? — успокоила его я. Обняв Гарри за талию, я попыталась убедить его, что негативные моменты прошлого не должны его смущать. — Пусть волнуются те, кто случайно услышал и поверил историям Дурсли. Но какое нам дело до тех, кто настолько глуп? Думаю, тебя здесь сможет узнать лишь семья, которую мы встретили на Тисовой улице. И если они услышат о тебе какую-нибудь гадость, сочинённую Верноном, ты только вырастешь в их глазах, поверь.

— Возможно, — пробубнил Гарри.

— Ой, что это? — я заметила рождественские открытки, лежащие на небольшой стойке, мимо которой мы шли. — Посмотри, какие милые!

— Фунт штука, шесть штук за пятерку, — заговорившая с нами девочка выглядела лет на десять или одиннадцать. — Я нарисовала вот эту.

— Они все нарисованы учениками, — пояснила стоящая рядом женщина — очевидно, мама девочки.

— Красивые, — сказала я. — Мы возьмём полдюжины.

Гарри молча отдал ещё одну пятифунтовую купюру и сказал с плохо скрываемой грустью:

— Выбирай сама.

Тряхнув головой, он повернулся и пошёл прочь. Мне пришлось делать выбор одной. На открытках были напечатаны украшенные мишурой рисунки со стены у входа. Я выбрала, что хотела, и вдруг моё сердце упало.

— Это старая традиция? — спросила я у женщины, чтобы развеять свои подозрения.

— Она была до того, как Мэнди пошла в школу, — женщина указала на дочь. Девочка сложила выбранные мною открытки в бумажный пакет и отсчитала шесть конвертов. — Лет шесть назад или больше. Муж миссис Якобс, нашей учительницы, работает в печатной компании. Они делают всё по себестоимости, а прибыль идёт в фонд школы.

— Спасибо. Скажите, у вас случайно не сохранились открытки за прошлые годы?

— Простите, нет, — она покачала головой.

Я догнала Гарри и отметила, что его настроение улучшилось. Он наблюдал за улыбающимся мужчиной в углу, одетым в красный костюм, и снова что-то вспоминал, так что я не стала мешать ему расспросами. Табличка на столе перед мужчиной гласила: «Посмотреть на Санту. Бесплатно. Взносы идут в Кардиологический Фонд». На дне большой банки из-под конфет, стоящей за табличкой, лежали несколько фунтовых монет.

— На половине табличек написано «в фонд школы», — заметила я.

Гарри внимательно смотрел на мужчину в белом парике и с фальшивой бородой.

— Думаю, это мистер Кедж, — сказал Гарри.

— Тс-с, — я легко ткнула его в рёбра. — Ты что, это же Санта!

Поймав взгляд Гарри, я многозначительно посмотрела на восхищённых малышей, которые ждали своей очереди поговорить с мужчиной в красном костюме. Тот грустно улыбнулся, но не вышел из роли.

— Если он здесь, то... — Гарри повернулся к длинному окошку, ведущему в школьную кухню, за которым три женщины продавали чай, кофе и домашние сладости. — Давай я угощу тебя чаем и тортом, — предложил он.

Я проследовала за ним к прилавку. Проигнорировав продавщицу, Гарри заглянул в кухню. Я решила сделать заказ сама.

— Два чая. И мясной пирог. Гарри?

Он опустил взгляд.

— Да, мне тоже мясной пирог, пожалуйста.

— У меня нет денег. Тебе придётся заплатить, — напомнила я. Пока он доставал кошелёк, я тихо спросила у продавщицы: — Ваш Санта — мистер Кедж?

Она кивнула. Я посмотрела на Гарри, который был занят поиском мелочи.

— А миссис Кедж здесь? Мой друг помнит их обоих ещё…

Я умолкла под взглядом продавщицы.

— Мисси Кедж умерла три года назад, — прошептала она. — Внезапно. Сердечный приступ… — и она многозначительно кивнула в сторону банки от конфет.

Гарри печально покачал головой, расплатился за еду и подошёл к столу с банкой. Я увидела, что он достаёт пять фиолетовых купюр и запихивает их внутрь.

— Целых сто фунтов! — ахнула женщина.

— Мой друг очень щедр, — гордо заявила я. Когда Гарри вернулся, я его поцеловала.

* * *

«Семейные» авроры всегда первыми выбирали выходные, поэтому Гарри дежурил каждое Рождество с тех пор, как начал работать в Аврорате. В этом году мама не смогла перенести праздник на двадцать шестое, потому что я тоже была занята. Как и Гарри.

Сразу после Рождества я должна была отправиться в Холихед. Матч «Гарпий» против «Катапульт» был назначен Лигой на День Подарков, и Гарри собирался болеть за меня на трибунах. Игра требовала строгой диеты. Никаких излишеств, особенно перед большим матчем. Так что мама запланировала два праздника: на Рождество для остальной семьи и на двадцать седьмое для нас с Гарри.

Рождество намечалось насыщенное, а моя открытка была очень личной, поэтому я вручила её Гарри накануне. Мы завтракали на кухне в доме на Гриммо, когда я протянула ему открытку через стол.

— С Рождеством, Гарри, — сказала я. — Не волнуйся, это всего лишь открытка.

— Я думал, ты забыла.

Сова принесла мне его открытку в Бомарис двумя неделями ранее.

— Я никогда не забываю.

Я внимательно наблюдала за Гарри. Он использовал ручку ложки в качестве ножа для конверта и вытащил открытку. Выражение его лица навсегда останется в моей памяти.

— Но как? — удивился Гарри. Его глаза наполнились слезами, и я его поцеловала.

— Я тебе соврала, — призналась я. После рождественской ярмарки я аппарировала в Холихед, но ненадолго. Я вернулась в твою школу и поговорила с мистером Кеджем. Он познакомил меня с миссис Якобс, а та нашла миссис Гибсон, которую ты знал как мисс Гудмэн. Он были рады узнать, что у тебя всё хорошо, и всё мне о тебе рассказали!

Гарри развернул открытку. Внутри я написала: «Гарри, начинающему художнику, с любовью от Джинни ХХХ».

— К счастью для меня, миссис Якобс сохранила копии всех открыток с детскими рисунками, которые печатал её муж. Ты проговорился, что однажды победил, — напомнила я. — И вот: «Санта, Гарри Поттер, 8 лет».

Я снова поцеловала его.

— А ещё я сделала копии! В следующем году пошлю одну Дурсли — и я собираюсь насыпать в неё волдырный порошок, потому что мерзавец Вернон его заслужил.

— А Петуния нет, но она тоже может достать открытку, — заметил Гарри.

— Волдырей тебе и твоей логике, Поттер, — сурово сказала я. — А теперь расскажи мне в подробностях, как ты оказался на той крыше… И да, я долго говорила с миссис Якобс и мистером Кеджем… Кстати, он благодарит тебя за взнос… О чём это я? Да, или рассказывай мне про крышу и открытку, или целуй меня… М-м-м…