Тварь закатная (джен)

— В мозговом отделе черепа восемь костей: лобная, две теменных, затылочная... клиновидная, две височных, решетчатая... — что-то скрипит в такт, рука размеренно двигается, и я дергаю ушами — поймать бы, но шевелиться лень.

И почему люди так много разговаривают? Но этот голос слушать одно удовольствие, хоть человек говорит, похоже, не со мной.

До чего же хорошо. Я лежу на коленях моего человека и мурлычу, словно у огня; блаженно жмурюсь и выпускаю когти — в такие моменты можно позволить себе немного ребячества, хоть я давно уже не котенок.

— Гудрун! — колени напрягаются, а в голосе человека слышно недовольство.

Что тебе не нравится? Погладь меня и успокойся, все хорошо. Ну же...

Хватит шуршать и скрипеть, это интересно, но есть более важные вещи! Мыр-р-р-р-р... Погладь! Безобразие, как можно оставаться таким бесчувственным к страданиям животного?

Теплые руки подхватывают меня под брюшко и безжалостно опускают на пол, человек встает. И так каждый раз. Возьми меня обратно на руки!

Нет? Ничего, ведь ты же рядом. Потереться о ноги лбом, боком, хвостом... Смотри, как я тебя люблю! Мр-р-р-р-р.

— Опять штаны в шерсти, — недовольно ворчит и счищает. Это моя метка, между прочим — я не единственная кошка здесь! Ну ладно, запах все равно остался — двуногие не учуют, а мы — запросто. Никто и не посмеет к тебе подойти, но потом я еще поваляюсь на твоих штанах. Так, на всякий случай.

— Не скучай тут, — бормочет и поспешно выходит. Дверь негромко ударяется о косяк прямо перед моим носом.

Ушел. Ничего, ночью я непременно приду к тебе в постель и разлягусь на подушке. И только попробуй опять выставить меня и закрыть дверь! Буду скрестись и мяукать, пока ты не выдержишь и откроешь.

Ты это сделаешь, я знаю.

* * *

Дверь чуть приоткрыта. Надо зайти — вдруг там что-то интересное? Может, мышиная нора найдется? Я совсем не голодна, но какая же кошка откажется от хорошей охоты.

Двуногий, сидящий за столом, даже не оборачивается на скрип — он чем-то шуршит, как и мой человек, но от него пахнет холодом и болью. Я обхожу комнату — нет, здесь и следа мышиного нет, да и вообще ничего достойного внимания. Осмелев, прыгаю прямо на стол — мой человек тут же спустил бы меня на пол или хотя бы просто шикнул «брысь», а этому все равно. Похоже, у него еще и голова болит...

Не то чтоб меня это хоть как-то волновало, но раз отсюда не гоняют, можно и посидеть немного. Здесь удобно. И зачем загромождать комнату еще чем-то, когда есть такой отличный стол?

Человек все-таки перестает шуршать и смотрит на меня:

— А, Гудрун. Хотел бы и я когда-нибудь найти такой покой, как ты.

Я неторопливо и тщательно умываюсь — чистота прежде всего. Любите же вы, люди, мучаться из-за ерунды. Нет чтобы кошку погладить — лучшее средство от всех ваших печалей, точно говорю. Потому что мы не волнуемся по пустякам.

Двуногий еле слышно вздыхает и зарывается лицом в мою шерсть. Я недовольно мяукаю — мог бы и дать умыться сначала, но тут же меняю гнев на милость и начинаю мурлыкать.

По крайней мере, хотя бы головная боль у него скоро пройдет.

* * *

Вот он, «другой человек» — непохожий на моего, но такой же притягательный, словно кошачья мята. Он пахнет весенней капелью и свежим ветром, от которого хочется петь. И я пою вполголоса, не забывая тереться о его ноги и не давая сделать ни шага. Куда ты спешишь, человек, когда я рядом с тобой?

— Ну, иди сюда, тварь закатная, — его рука небрежно-ласково треплет меня за ухом. — Неужели покинула своего избранника? Как быстро проходит любовь. Фельсенбург не вынесет такого горя.

Я подставляю шею — почеши тут еще.

— И тут мы с тобой похожи, — он смеется. Мне обычно не нравится такой звук — у людей слишком резкие голоса, но сейчас это приятно. — Хотя своим «девочкам» я всегда был верен.

Вольготно раскидываюсь прямо на полу, открывая пузо — вот она я, беззащитная и доверчивая. Рука ерошит густой мех, я жмурюсь от удовольствия и ловлю ее — без когтей, это всего лишь игра; она ускользает и дергает меня за заднюю лапу. За такую дерзость кто угодно уже почувствовал бы мои зубы на собственной шкуре, но этому человеку многое позволяется.

— Было приятно провести время, ваше высочество, — рука отстраняется, и человек встает. Эй, почему?! Только что все было прекрасно! — Но мне пора. Да и талигойский адмирал не пара дриксенской принцессе.

Ну уж нет, так просто ты от меня не отделаешься! Если и отцепишь, то с половиной штанов. Мяу-у-у-у!..

— Фельсенбург, вы как раз вовремя. Дама ни за что не желает меня покидать, и только вы в силах утешить ее в разлуке!

— О, простите, Вальдес, — услышав этот голос, я разжимаю когти — наконец-то мой человек, и позволяю себя забрать. — Гудрун, как тебе не стыдно!

Я мурлычу и бодаю его в плечо. Весна — это, конечно, хорошо. Но тепло и уют гораздо лучше...