Груз (гет)

— Э, так значит, этот Шив был просто чрезвычайно обаятельным… космическим пиратом, да?

Морозов поскреб подбородок.

— Боюсь, даже СБ не в состоянии объяснить, кто и почему нравится женщинам

"Союз капитана Форпатрила", глава 3

— И сколько вас? — спросил Шив.

— Я сам, моя жена и теща, — ответил сер Борджнин.

Шив внимательно разглядывал его: было очень похоже, что этот человек что-то недоговаривает, хотя в принципе желание торгового магната оказаться как можно дальше от Комарры в нынешних обстоятельствах совершенно понятно, и обстоятельства своего пассажира Шив тоже проверил заранее. Как и его финансы.

— Трое человек, до Земли. По двадцать тысяч бетанских долларов за каждого. Плюс дополнительная плата за все личные вещи сверх лимита по весу.

— Да это грабеж на большой дороге! — запротестовал Борджнин.

"Ну и не нанимал бы тогда грабителя с большой дороги", — мысленно ответил ему Шив.

— Ваша цена втрое выше, чем билет до Земли на любом лайнере регулярных линий.

— Спрос рождает предложение, таков закон, — пожал плечами Шив. — Удачи вам в поисках места на любом лайнере.

Большинство пассажирских линий свернули сообщение с Комаррой, едва разразилась война, а на тех, которые еще летали, все места сейчас были уже забронированы.

— По пятнадцать тысяч за каждого, — предложил Борджнин.

В обычных обстоятельствах Шив принял бы его предложение поторговаться, но что-то в этом человеке ему не нравилось.

— Моя цена — двадцать тысяч. Соглашайтесь или уходите. Но если сейчас откажетесь, я бы на вашем месте не рассчитывал на эти места впредь.

— Восемнадцать тысяч.

Шив впился в него взглядом, заставляя отвести глаза.

— Двадцать. И еще: о чем-то вы в разговоре со мной умолчали. Сделки не будет, если вы не скажете мне, о чем именно.

— Ладно. — Борджнин неловко переминался с ноги на ногу. — У моей жены и тещи есть, э-э, хобби. Генетические исследования. Они возьмут с собою лабораторное оборудование. И, э-э, материалы нынешнего незавершенного эксперимента. Сера Борджнин отказывается что-либо бросить. Я предполагаю, что мы выйдем за лимит веса.

— Это будет меньшей из ваших проблем, — ответил Шив. Он знал генетиков-любителей по Единению Джексона и не слишком любил эту братию, хотя, конечно, отношение зависит от того, какой тебе в них толк. — Расскажите мне подробнее про этот ваш эксперимент. Что-то опасное?

— Нет! Совершенно безопасно. И обещаю вам, моя жена присмотрит, чтобы оно не покидало ее каюты. Его присутствия на вашем корабле вы даже не заметите.

— Его? Что вы имеете в виду? Оно живое, что ли?

— Ну, гм, да.

— Наша стандартная ставка за провоз животных — по пять тысяч за голову, — ответил Шив, хотя, если честно, ему ни разу не приходилось вывозить животных контрабандой, и эту ставку он придумал на месте. — Десять тысяч, если оно крупное, как лошадь или корова. Сколько их?

— Одно. И гораздо мельче лошади.

— Ядовитое?

— Точно нет!

— Когти, рога, шипы, большие зубы?

— Нет. Ничего такого.

— Хорошо. Тогда итого шестьдесят пять тысяч бетанских долларов. Наличными. Плюс ваша подпись под согласием возместить любые повреждения, которые нанесет ваше животное.

* * *

Все трое — Мать, Юдин и Рубин — теснились в каюте, рассчитанной на двоих, с общим душем и туалетом в коридоре. Такой полезный комаррский муж Юдин — который теперь стремительно терял свою полезность, превратившись в беглеца, спасающегося от барраярского вторжения, — заявил права на вторую каюту лично для себя, подразумевая, что он никак не может делить помещение с капризным маленьким ребенком. Они не взяли с собой никого из слуг, включая няню Рубин, поэтому Юдин оказалась в непривычной ей роли няньки и служанки. Когда-нибудь потом они поменяются ролями, ведь кульминацией обучения генетике стала для Юдин именно разработка собственных слуг, как и для ее матери много лет назад — прежде, чем ту безжалостно вышвырнули из сословия аутов и отдали генералу гем Эстифу в жены. Но прямо сейчас Рубин отдавала приказы, а Юдин им подчинялась.

Маленькие ручки все время ее дергали под аккомпанемент непрекращающегося нытья: "Где няня? Где мой кролик?" (плюшевую игрушку они забыли в спешке, убегая). И еще подгузники — о боже! Как только люди могут выносить подобное без слуг?

Тем не менее, когда они улеглись спать на ночь и Рубин уютно прикорнула у нее под боком, издавая сонное детское сопение, Юдин решила, что все не так уж плохо. По крайней мере, в сравнении с ночевкой рядом с ее полезным комаррским мужем — который храпел.

Но вскоре после полуночи корабль совершил скачок. Все трое ужасно страдали от скачковой болезни, однако Юдин пришлось чуть легче, чем Мойре, поэтому большую часть двух последующих дней это она убирала рвоту и пыталась уговорить Рубин выпить хоть немного раствора электролитов: предполагалось, что он предотвращает обезвоживание. Но раствор был такой мерзкий и приторный — а его искусственный фруктовый ароматизатор вообще явно рассчитан на натуралов, которые толком вкуса не ощущают, — что Юдин не могла винить Рубин за то, что та все время его выплевывала. Беспокойство Юдин росло. Можно ли умереть от скачковой болезни? Не должна ли она была оставить ребенка на Комарре вместе с остальными слугами в надежде на лучшее, как на этом настаивал ее муж? Тогда Юдин отказалась: Рубин была такой крошечной, доверчивой и уязвимой, что бросить ее казалось настоящим предательством.

Мать обычно говорила, что Юдин склонна баловать и портить ребенка, но даже она согласилась, что бросать Рубин никак нельзя: как знать, что с ребенком такой внешности сотворят эти барраярцы? Разумеется, мать не удержалась и добавила тогда несколько колкостей, подчеркнув, что они не стояли бы перед подобной дилеммой, если бы Юдин с большим вкусом выбирала дизайн для своего творения. (Вкус? При чем тут вкус? Одним из первых воспоминаний Юдин было, как она спрашивает: "Мама, а почему люди бывают только розовые, коричневые, бежевые и черные, но не бывает синих, красных и зеленых?" Мать не смогла дать ей на это мало-мальски удовлетворительный ответ, сказав лишь, что "так не делают". Но Юдин не была аут-леди и сделала именно так, и ее Рубин получилась исключительно привлекательной по любым стандартам девочкой).

Исключительно красивой... и исключительно шумной. Но в тот момент, когда Юдин уже почти решила отыскать капитана-контрабандиста и умолять его высадить их на ближайшую планету, где найдется доктор, Рубин чудесным образом выздоровела. Она опустошила четыре колбы с соком и тарелку с крекерами и сыром, а затем, танцуя, побежала по коридору как раз в ту минуту, которую Юдин попыталась улучить, чтобы принять душ. Мойра дернулась было за ней, но была совсем без сил и схватить ее не смогла. Юдин, вздохнув, побежала за ребенком, но и она еще толком не пришла в себя, и ей пришлось присесть, преодолевая внезапное головокружение. А когда она оказалась способна подняться на ноги, Рубин уже исчезла.

* * *

— Привет, маленькая мисс, — произнёс Шив. — Как ты сюда попала?

Ребенок засунул два пальца в рот и уставился на дядю, широко открыв глаза и явно не понимая, что своей внешностью привлекает любые взгляды. Девочка была красной. Не просто румяной или раскрасневшейся, но глубокого, сияющего, ровно-красного цвета, с волосами и ресницами немного темней — сочного гранатового оттенка.

— Можешь подойти поближе. Я не обижу тебя.

Она сделала маленький шажок вперед, а потом еще,

— Тут у нас Вин, он скачковый пилот и сейчас отдыхает, поэтому не будем шуметь, чтобы его не разбудить. На лайнерах в пилотской рубке держат игрушечные шлемы для детишек, но у меня ничего такого нет. Зато я могу тебе показать, как прокладывают курс. Хочешь посмотреть?

Она вытащила пальцы изо рта и кивнула, и Шив подсадил ее к себе на колени.

— Как тебя зовут?

— Рубин.

— Тебе подходит. — Шив постучал пальцем по навигаторскому голокубу, чтобы тот проснулся и засиял. — Смотри, Рубин, это навигационная карта, она показывает, где ты сейчас и куда направляешься. А вот так ты находишь свои азимуты после прыжка... — Вряд ли Рубин могла понять его рассказ о навигации в пятимерном пространстве, но Шиву было бы неплохо поговорить хоть с кем-то, не считая фантастически молчаливого пилота.

Когда он снял с себя гаджеты, чтобы показать их Рубин, то попробовал заодно запустить и кое-какую джексонианскую музыку: он всегда ей пользовался, чтобы не заснуть на длинной и скучной вахте. Но только тихо, чтобы не разбудить Вина.

— А теперь я танцую, — немедля заявила Рубин. Она соскользнула с его колен и завертелась на полу, покачивая руками.

— Эй, а для ребенка у тебя отличное чувство ритма! Где ты этому научилась?

— У мамы, — ответила Рубин. Внезапно она остановилась на половине движения и принялась оглядываться в поисках.

Черт. Кто у Рубин мама, и как девочка вообще тут оказалась? У Шива не было официального пассажирского листа, но он держал в голове список комаррских беглецов. Просмотрев его мысленно, он убедился, что ни один из них не заявил, что везет с собою ребенка. Конечно, кто-то из команды мог за взятку пустить на борт "зайца". Если только не...

— Мамы нет! — заявила Рубин и приготовилась захныкать.

— Все в порядке, мисс, — успокоил ее Шив, снова подхватывая на руки. — Сейчас пойдем поищем твою маму.

"А затем я буду иметь разговор с твоим отчимом".

* * *

В своих поисках Рубин Юдин натыкалась на одного или двух членов команды, но не стала их расспрашивать, не видели ли они ребенка. Это были грубые, подозрительного вида типы, которые двигались крадучись — того рода создания, с какими в прежней жизни она не то что никогда не разговаривала, но даже не встречала их. Ей совсем не хотелось привлечь их внимание, хотя она была уверена, что они все равно пялятся на нее.

Конечно, подумала она, капитан не может оказаться так же ужасен, как вся его команда. Даже если он — наемник с Джексона и контрабандист, а возможно — еще и пират-угонщик. Даже если она для него не больше, чем корабельный груз.

Она была уже рядом с навигаторской рубкой, когда ей пришла в голову мысль, чуть было не заставившая ее повернуть назад. Если она сообщит о пропаже ребенка, от нее обязательно потребуют его описать. И любое, даже предусмотрительное и осторожное описание сделает ясным происхождение Рубин, а, следовательно, превратит ее в ценный приз для джексонианского наемника (контрабандиста, угонщика, возможного работорговца).

Расслышав детский голосок Рубин по ту сторону двери и отвечающий ему глубокий мужской голос, Юдин поняла, что опоздала.

Она резко распахнула дверь и действительно увидела Рубин в руках незнакомца. Тот был чуть ниже ростом, чем сама Юдин, но мощно сложен, с темной кожей густого оттенка. "Неплохой цвет и к черным волосам подходит, только с лицом ему не повезло". Она моргнула, сама удивляясь, с чего это задумалась об эстетической привлекательности капитана контрабандистов.

— Поставьте ее на пол, — потребовала она, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Он послушался. Это было не важно — все равно он мог в любой момент сменить курс на Единение Джексона и продать там их всех как рабов, и Юдин никак не могла бы этому помешать.

Рубин побежала к ней, явно невредимая, и затеребила за руку: "Мама, мама!" (Мать всегда говорила Юдин, что необходимо пресечь подобные вещи в зародыше и научить Рубин, как правильно обращаться к своей будущей госпоже, но это казалось абсурдным по отношению к ребенку, которому еще двух лет не исполнилось, и какой-то частью сознания Юдин нравилось быть "мамой").

— Сера Борджнин, не так ли? — уточнил капитан.

— У вас передо мной преимущество, — отозвалась Юдин с максимальной церемонностью, какую только могла вложить в слова.

— Шив Арква. — Капитан-контрабандист протянул ей руку и... ладно, подумала Юдин, он не чужд понимания. Она сейчас, должно быть, бледна от страха и взмокла от скачковой болезни, ее одежда измята, волосы в беспорядке — но каким-то образом он ухитряется всего этого не замечать. Как она не может не замечать его мужской природы — ощущение, которое у нее никогда не вызывал ее полезный комаррский супруг.

— Надеюсь, Рубин не создала для вас никаких хлопот?

— Совсем никаких, — ответил Арква. — Мне нравятся дети. Не то чтобы я часто их встречаю, с моей-то работой.

— Да, наверное. Спасибо, что приглядели за ней. Пойдем, Рубин!

Успокоенная присутствием Юдин, Рубин, к ее раздражению, удрала обратно к Аркве и принялась упрашивать, чтобы тот покатал ее на спине.

— Есть одно небольшое дельце, которое нам нужно обсудить прежде, чем вы уйдете, — сказал Арква.

Юдин напряглась:

— Какое же?

— Ваш муж забыл упомянуть, что с вами поедет ребенок. А я люблю знать, кого везу на своем корабле.

— Он сказал мне, что все улажено. Что вы согласились на пять тысяч дополнительно.

— Да, но он создал у меня неверное представление, за что именно платит эти пять тысяч. Он сказал, что вы везете с собою результат генетического эксперимента, а когда я стал настаивать на том, чтобы узнать больше, дал мне понять, что это нечто вроде домашнего скота.

— Понимаю, — ответила Юдин, плотно сжав губы. — Что ж, вы можете быть спокойны: заверяю вас, что выплачу оставшуюся часть денег за дополнительного пассажира. Как только мы прибудем на Землю. У матери и у меня есть там... связи.

По правде говоря, она крайне сомневалась, что их знакомые на Земле располагают пятнадцатью тысячами долларов для них, но она по крайней мере сможет отправить Мать забирать Рубин и скрыться, пока сама будет делать вид, что собирает деньги.

— Полагаю, вы меня не поняли, сера Борджнин. Когда мы с вашим мужем обсуждали цену, он сравнил мои запросы с расценками на лайнерах коммерческих линий. Хорошо. Допустим, что предоставляемые нами услуги примерно одинаковы — хотя, конечно, я нахожу разумным брать со своих пассажиров пропорционально больше, поскольку везу их туда, куда регулярные рейсы не ходят, и принимаю на себя соответствующий личный риск. Но если мы сойдемся на том, что в основном услуги те же самые и к ним могут применяться схожие тарифы, тогда я должен заметить, что на регулярных рейсах обычно за животных берут больше, зато дети до трех лет путешествуют бесплатно.

— Что вы сказали? — переспросила Юдин, у которой, кажется, вновь закружилась голова.

— Только то, что ваш муж, похоже, никудышный торговец. Среди всего прочего.

Она была уже готова огрызнуться, что коммерческие способности ее мужа не имеют к происходящему никакого отношения и не обсуждаются, как заметила искру иронии в темных глазах и поняла, что капитан и сам это прекрасно знает. Для дикой особи он весьма чувствителен к нюансам.

— И вы предлагаете вернуть нам наши пять тысяч долларов?

— Слишком поздно, — развел руками Арква. — Я никогда не возвращаю наличность, попавшую ко мне в руки. Мы на Единении Джексона говорим: "Плохая Сделка — все равно Сделка". Но я предлагаю вам задуматься, что вы имеете в виду под словом "наши".

Возвращаясь в каюту вместе с Рубин, она спрашивала себя, услышала ли она сейчас предложение или просто полезный жизненный совет. В любом случае его следовало хорошенько обдумать.

* * *

Проклятье, как она красива! Шив был не тот человек, чтобы крутить в голове подобные мысли или позволить им влиять на своей бизнес... но другой мужчина рядом с ней уже, несомненно, выставил бы себя идиотом. И дело даже не в ее лице, с его элегантными чертами и безупречной кожей, а что-то в том, как она двигалась, в грации, от которой захотелось заплакать и умолять ее остаться с ним, когда она повернулась и пошла прочь.

Нет никакой надежды на то, что такая женщина согласится на предложение мужчины вроде него. Хотя... согласилась же она на Борджнина, а если уж Шив ее не заслуживает, то Борджнин — тем более.

* * *

Новости о Солстисской Бойне настигли их на Ступице Хеджена, где они остановились для дозаправки. Около десятка комаррцев с их корабля в неверии столпились у видеомонитора в станционном кафе: одни рыдали, другие сыпали проклятиями, третьи шептали слова древних молитв за погибших. Юдин ничего из этого не было нужно. Все, чего она хотела — это месть.

— Варвары и мясники, — прокомментировала Мать, прижимая к себе Рубин. — Зря мы их всех не уничтожили еще тогда, когда была возможность.

Юдин знала барраярцев только с ее слов и никогда не видела их сама, но была с ней полностью согласна.

— Прошу прощения, сера Борджнин, — раздался голос рядом с ней, и сильные короткие пальцы взяли ее за руку выше локтя. Он отвел ее чуть в сторону от прочих.

В последние несколько дней у Юдин получалось видеть Шива Аркву несколько чаще. Рубин, чтобы сбросить ее неуемную энергию, нужны были регулярные прогулки по кораблю, и всякий раз ей хотелось зайти в навигационную рубку к своему новому другу. А капитан наемников был искренне рад ее обществу. Юдин разрешала это, как разрешала и самой себе разговоры с ним.

До этого момента он ни разу к ней не прикасался, и, в сущности, в иных обстоятельствах она расценила бы его поступок как крайне самонадеянный. Но сейчас это не имело значения.

— Я не хочу горевать! — выпалила она — Xочу заставить их заплатить!

— Деньгами или кровью?

— Кровью.

Темные глаза одобрительно изучали ее.

— Необычный выбор для комаррианки. Большая часть ваших соотечественников предпочла бы взять деньгами.

— Я не совсем комаррианка. Я вообще никто. Моя мать — персона без гражданства, как был и мой отец вплоть до самой смерти. У меня гражданство Комарры, поскольку я там родилась, но комаррианкой я себя не чувствую. Как и принадлежащей какой-то иной планете.

Брови Арквы приподнялись

— А вам никогда не приходило в голову, что вы можете быть джексонианкой?

Что, как пират или криминальный барон?

— Нет, ни разу.

— Мы очень хороши в том, чтобы взять плату кровью. Или деньгами. Или тем и другим сразу, если захотите. Я думаю, вы нам подойдете. Почему бы вам не забыть про Землю и не решиться на попытку здесь, а потом посмотреть, как вам это понравится?

— Вряд ли я так смогу, — ответила Юдин, осознавая тот простой факт, что раз она не сочла это предложение шуткой, значит, она действительно могла бы туда вписаться. — Как мне быть с Рубин?

— Разумеется, вашей дочери у нас тоже будут рады. Сомневаюсь, что сер Борджнин будет оспаривать у вас опеку над нею.

Юдин решила, что не станет поправлять Аркву, который считает Рубин ее дочерью и не более того. Инстинктивно она чувствовала, что он станет думать о ней хуже, если она объяснит, что девочка — всего лишь генетически сконструированная служанка. А ей почему-то не хотелось, чтобы его мнение о ней стало хуже.

— Это неподходящее место для детей.

— Как сказать, — ответил Арква. — Я сам ребенком больше нигде не жил. И мне хочется думать, что я получился очень даже ничего.

Юдин признала кивком справедливость его слов; он получился очень и очень ничего.

— Так поведайте, ради чего мне ехать на Единение Джексона?

— Потому что там можно купить месть, и потому что там наживают состояние быстрей, чем где-либо еще. Если у тебя есть капелька хладнокровия и хорошая голова на плечах. Ни твое происхождение, ни вера там никого не волнуют. Свое состояние я заработал прежде, чем мне исполнилось двадцать три, и при этом начинал с нуля.

— Но сейчас вы наемник и контрабандист... почему?

— Потому что в свои двадцать четыре я разорился, — признал Арква честно. — Выбрал неудачный момент, чтобы поставить все на кон. Такое тоже случается.

— Я бы не позволила такому случиться, — заметила Юдин.

— Не позволили бы, — согласился Арква, чей взгляд, казалось, раздевал ее до самых костей. — Я уверен. Вот почему вам нужно ехать на Джексон. Потому что вы нужны мне.

— Вам? — переспросила Юдин. Такие речи ей уже случалось слышать от других мужчин. Обычно они означали, что эти мужчины ее хотят. Она покосилась на столик, за которым ее больше-не-полезный комаррский муж со своими товарищами упорно топили горе в спиртном. Она подумала, что, когда прошло время, он перестал даже хотеть ее, а она — устала от притворства.

— Ага. Вы именно такой партнер, какой нужен парню вроде меня, знаете? Здравомыслие, упорство... И инстинкты убийцы. Для меня это всегда в плюс.

"Что ж, он хотя бы не хочет меня по тем же скучным резонам, что все прочие".

— Когда вы говорите "партнер", что вы вкладываете в это слово?

— Все сразу. Что мое — то ваше, и все такое.

Он не убрал свою ладонь с ее руки, и она внезапно остро ощутила это прикосновение. Чувствуя жар возбуждения и волнения, она решилась:

— А разве не принято переходить с женщиной на "ты" прежде, чем делать такого рода предложение? А, может, даже поцеловать ее — разок-другой?

— Что ж, Юдин, если ты настаиваешь...

Прежде, чем она хорошенько подумала насчет уместности поцелуев с капитаном наемников в замызганном кафе при космопорте, в минуту, больше подходящую для скорби, он положил обе руки ей на шею, заставил чуть склониться к нему, и... о-о. К черту уместность, к черту все!

— Ну как, — произнес он, переводя дыхание и положив голову ей на плечо, — одного раза нам будет достаточно?

— Мне больше нравится "разик-другой".

— Мне тоже. Похоже, мы друг с другом уживемся.

Когда она неохотно оторвалась от него во второй раз, то заметила, что наконец-то привлекла внимание других пассажиров. Ладно. Надо бы объясниться...

Или нет. До нее дошло, что Единение Джексона, где бы оно ни находилось — окажется вовсе не таким местом, где кто-то потребует от нее объяснений.

— Мать, — громко произнесла она, и все тут же отвели глаза. — Могу я представить вам Шива Аркву? Он пригласил меня жить с ним. И я согласилась.