Индивидуалист. Курс шестой (джен)

За всеми треволнениями последнего дня перед каникулами я совершенно забыл про будильные чары, и всё же, то ли я настолько привык к летнему расписанию, то ли уровень сознательности был неимоверно высок — проснулся на рассвете. Некоторое время лежал, просто глядя в потолок, не желая ни о чём думать, но долго не продержался. Через пятнадцать минут я уже стоял перед камином.

Оркнеи встретили меня нежно-розовым небосводом и абсолютным штилем. Улыбка сама собой растянула мои губы, а настроение скакнуло сразу через несколько отметок, твёрдо установившись на «отлично». Отблески воды слепили, я шёл то закрыв глаза, то щурясь, но это было настолько прекрасно, что, даже спотыкаясь, я продолжал улыбаться. Чарли я застал за завтраком, так что у нас было время поболтать и обсудить вчерашнее. Ждал ли я критики? Возможно. Признаться откровенно, времени на то, чтобы прикинуть поведение Чарли, у меня так и не нашлось. Впрочем, нужды в том и не было — критики я не дождался.

— Мы с Биллом вчера чуть не подрались, — сообщил брат сразу после обмена приветствиями. — Я имел неосторожность высказать недовольство модификацией памяти, а Билл вступился за родителей. Кажется, я его совсем перестал понимать.

— Хочешь сказать, его не возмутило, что ему стёрли память? — удивлённо протянул я. — Правы родители были в своём решении или нет, само по себе оно не слишком красивое…

— Вот и я о том же, — кивнул Чарли. — Раз всё всплыло, было бы вполне нормально извиниться за это насилие. Я ведь даже ничего не сказал насчёт близнецов, родители приняли решение — это их право, но мы с Биллом были достаточно взрослыми, чтобы просто поговорить с нами и объяснить необходимость сохранять тайну, а вместо этого… — он умолк и досадливо поморщился. — Однако Билл так рьяно бросился на защиту родителей, словно высказав несогласие с методами, я в одночасье превратился во врага. В общем, расстались мы холодно.

Я мог бы ответить… Но предпочёл промолчать. Чарли любил родителей, хоть и не говорил об этом, но мой уход из дома он до сих пор считал ошибкой, надеялся, что я «одумаюсь» и сделаю первый шаг к примирению. Правда, после скандального ухода близнецов его позиция должна хоть немного измениться… Не было смысла указывать на недостойное поведение родителей, не слишком красиво поступавших с собственными детьми, — он не оценил бы.

Пожав плечами, я ушёл в свою комнату и быстро переоделся, и через десять минут мы уже шагали навстречу солнцу — рабочий день начался.

* * *

Вопрос с рабочими обязанностями решился ещё до моего приезда, о чём мистер Дафи мне и сообщил. Оказалось, что Чами произвёл впечатление на одного из инвесторов, и было принято решение попытаться внедрить «дружбу» в будни заповедника.

Меня это и удивило, и обрадовало одновременно. Драконы более чем разумны, поэтому с ними намного удобнее и выгоднее договариваться, чем применять силовые методы воздействия. Принуждение драконы не любят, характер у них после каждого раза становится всё более вредным, они специально устраивают сложности, мешая обрабатывать их когти и активно препятствуют забору крови, и уже годам к трём окончательно убеждаются, что люди — враги. И чтобы справиться с одним драконом, требуется от трёх до пяти драконологов, полностью выматывавшихся за день работы. С Чами же всё было совершенно по-другому. Даже без меня он вполне спокойно выполнял все выученными нами команды, тем самым сокращая драконологам время и опасность работы с ним в разы, и подобное, разумеется, не могло не заинтересовать инвесторов. Поэтому теперь не драконологи выбирали подопечных, а драконы попечителей.

— Смотрины устраиваем, — со смехом объяснил Даффи. — Кто понравится дракону, тот с ним и работает. Пока судить рано, пара месяцев только прошла, но…

К моему приезду были сформированы четыре пары, остальные драконы не выказали симпатий к людям, так что меня первым делом отправили «на смотрины». Полуторамесячные драконы располагались ближе к административным корпусам, так что не пришлось тащиться на другой конец острова, и вскоре я предстал перед первым.

Гебридский чёрный смотрел на меня своими пурпурными глазами с выражением крайней подозрительности, но не предпринимал попыток плюнуть огнём или скрыться. В отличие от Чами, этого дракончика нельзя было назвать особо симпатичным, крупные чёрные чешуйки даже выглядели грубыми, на спине уже сейчас виднелись острые гребешки, а на хвосте…

— Какой у тебя шип на хвосте красивый! — совершенно искренне восхитился я, найдя то, что можно было похвалить не кривя душой. — Грозное будет оружие.

Дракон заинтересованно склонил голову набок, и я понял, что начало положено.

На знакомство я потратил больше часа, но и мне, и дракону, и мистеру Дафи, наблюдавшему за нами с приличного расстояния, стало очевидно, что мы сработаемся. Однако если я и рассчитывал, что дело ограничится одним драконом, мне быстро и доходчиво объяснили всю глубину заблуждения. К вечеру я стал инструктором трёх юных драконов, чем заслужил уважительные взгляды от Дафи и других драконологов. Их удивления я не понимал. Драконы — разумны, вот то, что нужно знать о них в первую очередь. Они чувствуют фальшь — об этом даже в школьных учебниках написано, так почему драконологи ведут себя с ними, как с обычными животными?

Но я был всего лишь шестнадцатилетним парнем, вчерашним мальчиком на побегушках, так что давать советы опытным драконологам мне было не по рангу. Я промолчал, принимая похвалы.

С Чами мне удалось встретиться лишь через день. Дракон ещё подрос, и теперь даже я опасался приближаться к нему без полного комплекта защиты, однако никаких проблем с узнаванием у нас не возникло. Чами был мне рад, без возражений подпустил к себе, позволил и когти подстричь, и нос почесать. В заповеднике все считали, что быть драконологом — моё призвание.

* * *

С малышами возиться мне очень даже нравилось. Гебридского назвали Стоуном — уж не знаю, чья убогая фантазия была виновата, — а двум валлийцам имена придумывал я сам. Девочка оказалась невероятно общительной и, пожалуй, даже ласковой, так и норовила подставить голову под поглаживания, и я без колебаний окрестил её Кошкой, а вот мальчик — вредный, упрямый, обидчивый — долго оставался без имени, пока меня не осенило.

— Ноти⁽¹⁾! Я буду звать тебя Ноти!

Дракон взглянул на меня с возмущением, но плеваться не стал. И я принял это за согласие.

Возни с мелкими драконами было не слишком много, остальные обязанности были давно привычны, поэтому по вечерам я не падал в кровать без сил, а мог и почитать, и домашние задания сделать, и даже в гости сходить. Чаще всего после работы я оказывался в Нотт-холле, причём не всегда в библиотеке.

С появлением Джинни жизнь Ноттов изменилась. В отношении дома перемены пока коснулись всяких мелочей, вроде штор да цветов на столах, но уже сейчас он перестал выглядеть неухоженным, даже мне было видно пресловутую «женскую руку». А ещё изменилось меню — сестрёнка взялась за эльфов, заставив тех разнообразить стол. Но самая заметная перемена произошла с мистером Ноттом, он теперь не только часто улыбался, но и выглядеть стал лет на десять моложе — почувствовал вкус к жизни. Теодор со смехом сообщил, что с недавних пор отец даже иногда не ночует дома.

За Ноттов я был искренне рад, мне они оба нравились, я считал их обоих хорошими людьми, а потому, что вполне естественного, желал обоим благополучия. В Нотт-холле я чувствовал себя почти дома и бывать старался почаще. После помолвки Джинни я больше не испытывал неловкости из-за регулярных визитов, да и мне в доме были всегда рады, так что являться я стал даже без повода — просто в гости.

На второй неделе каникул активизировались близнецы. Сначала написали, а потом и пригласили нас на встречу. Чужим в Нотт-холл хода не было, поэтому за ними отправился я: с порт-ключом на троих, вручённым мне Эдрианом Ноттом.

На первый взгляд мои бывшие братья ничуть не изменились из-за соседства с Пожирателями смерти, были такими же балагурами, постоянно шутили. Но уже на второй становилось заметно, что парни повзрослели, стали серьёзнее, научились следить за своими словами, даже их живейшая мимика слегка притихла. Уж не знаю, что стало главной причиной этих перемен, информация о том, что родители им не родные и знакомство с Лестрейнджем, или же сама личность их отца, но не могу сказать, что новые Фред с Джорджем не пришлись мне по душе.

В Нотт-холле им были рады, кажется, все. Мы с Джинни — само собой, но и сами Нотты тоже.

— Когда Рон сказал, что вы дети Стэна, я был поражён. С вашим отцом я уже говорил об этом, но скажу и вам: мне жаль, что я безоговорочно поверил в официальную версию, и не удосужился убедиться, что вам нельзя помочь, — именно такими словами близнецов встретил мистер Нотт.

Парни смутились, переглянулись, и Джордж протянул руку для приветствия:

— У нас было нормальное детство, сэр, не то что у того же Гарри Поттера, которого отправили в ненавидящую его семью. Мы не держим зла.

Общаться было легко и просто. После официальной части отец Теодора нас оставил, и разговор сам собой перешёл на впечатления близнецов от новой жизни. О том, что им нравятся новые (старые?) родственники, мы уже знали, так что теперь парни рассказывали про занятия с отцом боевой магией, про знакомство с историей рода, о которой им рассказывал дядя, и о том, что новообретённая тётушка постоянно держит их в тонусе.

— А ещё отец заставил нас посетить Гринготтс, — вдруг сказал Фред. — Оказалось, дед оставил нам наследство. И деньги, и дом, и всё, что принадлежало МакКиннонам.

— Мы вместе аппарировали туда… Дом пострадал в ту ночь не очень серьёзно, но всё же пока к жизни непригоден…

— И мы не уверены, что хотим переезжать…

Они замолчали, переглянулись, и Джордж признался:

— Нам нравится в Лестрейндж-холле.

Я не удержался от улыбки: близнецы словно стыдились желания быть ближе к отцу, ведь совсем недавно они оба явно демонстрировали свою взрослость, с нетерпением ожидая окончания Хогвартса и возможности съехать от родителей.

Атмосферу разрядил Теодор, спросив близнецов про ЖАБА, и вскоре мы уже смеялись. То, что отношения Нотта к Фреду с Джорджем изменилось, меня немного удивило, но, чуть подумав, я понял, в чём причина. Парни больше не были Уизли, гриффиндорцами, незнакомцами, в конце концов. Теперь близнецы были просто сыновьями Пожирателя смерти, такого же, как Эдриан Нотт, — Теодору стало легко с ними.

Часа три спустя, когда языки уже устали от болтовни, а щёки от улыбок, я вспомнил, что так и не спросил их про тайны Поттера. Дождавшись паузы, я заговорил на интересующую меня тему и рассказал то, что успел выяснить.

— Так что получается, Поттер сменил сторону, — резюмировал я.

Близнецы в который раз переглянулись.

— Это не наша тайна, Рон, — уклончиво протянул Фред.

— Но мы поговорим с Гарри…

— Мы договаривались о встрече как раз на следующей неделе с ним и Невиллом…

— И мы спросим его…

— И тебе ответим, если получится…

— А ну-ка стоп! — хлопнула по подлокотнику Джинни, и мы все повернулись к ней. — С Невиллом, значит? То есть вы готовы ему открыться — рассказать, что вы никакие не Уизли, а члены ненавидимой им семьи? Вы понимаете, что после этого весь мир тотчас же всё узнает?!

Близнецы, казалось, растерялись. Выручил Теодор.

— Если таким образом можно помочь родителям Лонгботтома, я считаю, парни должны это сделать. Хоть непреложный обет с него взять, хоть под клятву, но информация до Лонгботтома должна дойти.

— И мы так считаем, — с признательностью кивнул Джордж. — Наши намёки Невилл то ли проигнорировал, то ли не поверил…

— Мы аккуратно расспросили, но, кажется, он ничего не предпринял.

— Или он просто не знает, что может предпринять, — перебил я. — Вы хоть подумали, что решения принимает не он? Даже если Невилл вам поверил — что, по-вашему, он должен сделать? Без команды леди Лонгботтом в Мунго и не почешутся. Ему надо не только самому переваривать информацию, но и придумать, как донести её до бабушки, — я хмыкнул и улыбнулся. — Кстати, как вариант, можно на нас сослаться, — на меня с удивлением и недоумением уставилось четыре пары глаз, и я хихикнул: — Невилл дружен с вами, вы — с нами, а мы — слизеринцы, общающиеся с детьми Пожирателей смерти.

— Ага, — мгновенно понял мой план Фред, — кто-то обсуждал ситуацию, вы услышали, вспомнили, что Невилл наш друг, и сказали нам. Слушай, а это может сработать.

— Особенно с учётом того, что леди Лонгботтом и сама должна знать, что Круциатус не мог стать причиной состояния её сына и невестки.

Некоторое время мы обсуждали, как помочь Невиллу, не подставляя близнецов, как раз успел вернуться к ужину мистер Нотт, он-то и предложил вызвать Лонгботтома под предлогом помощи в саду и поговорить с ним в спокойной обстановке без лишних свидетелей.

На том и порешили. Близнецы камином отправились домой, Джинни села писать приглашение личному травологу, а я сбежал в библиотеку. Я был рад пообщаться с братьями, но ритуалистика сама себя не выучит…

* * *

Три дня спустя, снова оказавшись в ставшей уже родной библиотеке, я был вынужден прерваться ради разговора с Невиллом. Вернее, Джинни настойчиво звала меня, но…

— Джин, а что я ему скажу? — недовольно развёл я руками. — Кого подслушал? Кто обсуждал? А если не видел или не узнал говоривших — почему поверил и всех взбаламутил? Нет уж, давайте сами. Вот если всё пройдёт хорошо, если Лонгботтомам можно помочь, вот тогда я подыграю — Невиллу уже будет всё равно, насколько неправдоподобно звучат объяснения.

Сестра нехотя уступила. Но стоило ей уйти, как у меня появился новый собеседник.

— Рон? Отвлекись, пожалуйста, поговорить надо.

Я закрыл книгу, смиряясь, что на сегодня с ритуалистикой покончено, и взглянул на мистера Нотта.

— Сэр?

— Ты в курсе, что у Теодора есть крёстный?

В памяти всплыла шальная улыбка лучшего друга, появившаяся при виде колдографии на передовице «Пророка», и я кивнул:

— Да, сэр. Он вместе с Лестрейнджами сбежал из Азкабана, если не ошибаюсь?

— Всё верно. Дело в том, что Тео до сих пор с ним не знаком. После Азкабана не до того было, да и вы в школе были, а сейчас Лорд задания выдаёт одно за другим, трудно что-то распланировать, но мы договорились на завтра. Он прибудет для официального знакомства.

— Вы хотите, чтобы я пока не появлялся? — понимающе кивнул я. — Конечно, сэр.

— Да нет же! — всплеснул руками мистер Нотт и рассмеялся. — Наоборот. Впрочем, если ты не желаешь пересекаться с Пожирателем смерти, то, конечно, я не настаиваю.

Я не удержался и прыснул. Ну да, самое время пожелать не пересекаться, после того как проучился пять лет среди детей Пожирателей, когда собственноручно помог сестре обручиться с сыном Пожирателя и помирился с бывшими братьями — тоже сыновьями Пожирателя, и чуть ли не ежедневно бегаю в библиотеку Пожирателя смерти.

Мистер Эдриан понял меня верно и хлопнул по плечу:

— Я хотел тебя попросить присутствовать. Теодор всё детство слушал, какой его крёстный замечательный, я немного перестарался, признаюсь, так что, боюсь, он будет слишком волноваться. А ты у нас парень основательный, притормозишь его, если что.

— Конечно, сэр, — улыбнулся я. — Честно признаться, все Пожиратели смерти, с кем мне довелось познакомиться, произвели на меня самое положительное впечатление. И вы, и мистер Гойл, и даже Диггори. Да и Лестрейнджи по словам близнецов неплохие люди. Я поговорю с Теодором…

— Нет-нет, Рон! Это должен быть сюрприз.

Взглянув в глаза мистера Нотта — светящиеся весельем и жизнью, — я засмеялся и кивнул:

— Понял, сэр.

— Отлично. Ждём тебя к ужину.

Некоторое время после его ухода я сидел и просто улыбался. Что бы ни говорили сторонники Дамблдора, Пожиратели были обычными людьми. Они умели быть добрыми и приятными в общении, точно также они гордились успехами своих детей и скорбели по погибшим друзьям. Но вот радовались жизни они совсем иначе, быть может потому, что с горем им пришлось познакомиться ближе других.

1) От англ. naughty boy — вредина.

Вернуться к тексту

За короткий срок, что я успел провести рядом с мелкими драконами, мы добились больших успехов, чем опытные драконологи за почти два месяца ежедневных контактов со своими подопечными. И не вызвать вопросов это, конечно, не могло.

— Ну-ка, Уизли, открой-ка секрет, — посмеивающийся мистер Дафи подстерёг меня у вольера Кошки.

— Да какой секрет, сэр, — засмущался я, — просто они мне нравятся. В смысле, это не просто работа, мне правда нравятся драконы.

— Ну, парень, если бы этого было достаточно, нам бы не приходилось выбиваться из сил каждый день. Драконы по струнке ходили бы и как крапы все команды исполняли бы. В драконологи от нечего делать никто не идёт, работа выматывающая и опасная, без любви к драконам тут никак. Так что секрет явно у тебя есть.

— Мистер Дафи, я не знаю, что вам сказать. Я с ними честен. Искренен. Они же всё-всё понимают. Малейшую фальшь улавливают — и злятся. А я им повода не даю.

— И всё? — удивился тот. — Постой, хочешь сказать, ты… ну да, ты дружишь с ними, как с людьми?

— Ну… Наверное? Я считаюсь с ними, вот, так правильнее. Ноти не нравится баранина, к примеру. Я мог бы кидать ему мясо и не думать о его вкусах, голодный — съест. Но мне ведь не трудно отдать баранину другим драконам, которые с удовольствием её едят, а его кормить говядиной, или козами. Ноти ценит это, поверьте. Кошка вот кроликов обожает. Да, моя хорошая? Так если остальные просто едят их, то с Кошкой мы команды отрабатываем на кроликах. И вкусно, и полезно, и весело.

Дафи смотрел на меня со странным выражением, я успел пожалеть, что разговорился, и попытался закруглить импровизированное выступление:

— Вы же не ведёте себя одинакового со всеми людьми? С друзьями, с семьёй, подчинёнными, начальством — для всех свой подход. С драконами так же, к каждому нужен особый подход. И тогда драконы тоже идут вам навстречу.

— И в кого ты такой умный? — потерев подбородок, протянул Дафи. — Ладно, работай.

— Надеюсь, я ничего лишнего не сказал, — хмыкнул я после его ухода и обернулся к Кошке. — Ну что, выучим новую команду за завтраком?

День плавно шёл к завершению, когда случилось ЧП. Трубный рёв возвестил о каких-то проблемах у трёхлеток, а последовавший за тем грохот — о том, что случилось что-то серьёзное. Мгновением позже я увидел и доказательства: свободно летящий над островом дракон — куда уж серьёзнее.

Быстро свернув работу с Ноти, я бросился в административный корпус. В здании было пусто, все драконологи были со своими подопечными, так что я поспел первым. Схватив на всякий случай сразу две сумки «неотложки», я рванул в сторону проблемы.

На полпути столкнулся со Стивеном, бегущим навстречу.

— Красавчик! — воскликнул он при виде неотложек в моих руках, и мы вместе побежали к пострадавшему.

Те, кто прибежал раньше, уже разбирали завал; в небо поодиночке взмывали отставшие перехватчики, устремляясь за улетевшим драконом. Минут за пять мы в прямом смысле слова откопали Дика — живого, к счастью, хоть и изрядно изломанного. Распотрошив неотложку, влили в бессознательного парня несколько зелий, наложили чары Стазиса и активировали аварийный порт-ключ в Мунго. И только после этого мистер Дафи длинно выругался.

Что послужило причиной происшествия, узнать можно было только когда Дик придёт в себя, так что бесплодные гадания затевать не стали.

— Маккалоу, Уизли, отличная работа.

Я недоумевающе кивнул и, выслушав план на ближайшее время, который не включал меня самого, отправился обратно к загону с Ноти — нужно было убрать брошенные перед ним ёмкости с едой.

— Оперативно сработал, Рон, — догнал меня Чарли. — Молодец. Возможно, твоя расторопность спасла Дику жизнь.

Я снова кивнул, теперь поняв, за что меня похвалил Дафи, и уже в одиночестве пошёл дальше. Странно, что только я сразу же побежал за неотложкой, понятно же было, что она понадобится. Впрочем, я ещё был мальчиком на побегушках на полставки, а драконологи в первую очередь про дракона думали…

Простившись с Ноти и убрав всё лишнее из его вольера, я поплёлся домой. Забег на скорость после целого рабочего дня оказался явно лишним: ноги гудели, хотелось забраться в бассейн, что тут считают ванной, и расслабиться. Вроде бы я что-то ещё должен был сегодня сделать…

— Крестный Теодора! — будто толкнуло меня изнутри.

Взглянув на закатное небо, я хлопнул себя по лбу и рванул к камину.

* * *

Я знал, что опаздываю, потому даже не стал переодеваться — просто не подумал об этом, пока не вывалился из камина Нотт-холла.

— Простите! — воскликнул я, вваливаясь в гостиную, где уже находились Нотты, Джинни и незнакомый мне светловолосый мужчина. — Здравствуйте!

Все вразнобой поздоровались, и мистер Нотт поинтересовался:

— У тебя всё в порядке, Рон? Ты словно бежал от стаи мантикор.

— В заповеднике ЧП — дракон сбежал, — скривился я, пытаясь отдышаться. — Пока не ясно, что именно произошло, но поволноваться пришлось. Одна из пещер обвалилась, а её хозяин воспользовался ситуацией и дал дёру. Часть ребят рванули за ними, в надежде перехватить до того, как дракон вылетит за охранный периметр и попадётся на глаза магглам, а остальные откапывали из-под завала пострадавшего при побеге драконолога. Завалило его знатно, но хоть живой, — я вздохнул и неловко закончил: — В общем, я слегка позабыл, что обещал быть к ужину.

— А у тебя весело каникулы проходят, — хохотнул незнакомец и, встав и сделав несколько шагов навстречу, протянул руку. — Реймонд Мальсибер. Эдриан немало про тебя успел наговорить, и я рад наконец-то познакомиться лично.

— Очень приятно, — отвечая на рукопожатие, кивнул я. — Не могу сказать, что наслышан, но тех крох информации, что долетели, хватило, чтобы заинтересовать.

Мальсибер рассмеялся и, обернувшись к остальным, сообщил:

— Мне нравится этот парень!

Я сел за стол и с лёгкостью влился в беседу. Мы с Джинни не испытывали ни малейшей неловкости в общении — мистер Мальсибер чем-то напоминал Чарли: хоть и была у нас немалая разница в возрасте, с ним было легко и просто. С мистером Ноттом, например, несмотря на то, что он мне очень нравился, я не мог и представить, чтобы вот так болтать. А с Мальсибером это казалось чем-то совершенно естественным. Не знаю, было ли дело в почти взрослом сыне у одного, Азкабане у другого или чём-то другом, но мужчины за столом воспринимались абсолютно по-разному.

А вот Теодор предпочитал отмалчиваться, присматривался и оценивал впервые увиденного крёстного. Мне не сразу удалось поймать его взгляд, но когда это наконец получилось и я мимикой спросил, как ему Мальсибер, Теодор лишь неопределённо пожал плечами.

После ужина мы переместились в гостиную, где беседа продолжилась. Я добросовестно исполнял поручение мистера Нотта и болтал за двоих, вместо Теодора рассказывая о школе и учёбе, отвечая на адресованные ему вопросы и позволяя лучшему другу просто наблюдать. Когда часы на каминной полке пробили одиннадцать раз, было сложно поверить, что прошло столько времени.

Джинни засобиралась спать, Теодор поднялся следом, а я растерялся. Спать я не хотел, компания мне очень нравилась, я был не против ещё поговорить, но оставаться…

— Рон, ну хоть ты не сбежишь? — подмигнул мне мистер Мальсибер.

— Эм… — я обернулся к другу, и Теодор с лёгкостью кивнул: — Не сбегу, — улыбнулся я.

Однако стоило Теодору и Джинни уйти, улыбка покинула губы мистера Мальсибера.

— И что скажете? — обратился он к нам с мистером Ноттом. — Я ему не понравился?

— Я так не думаю, — быстро сказал я, хотя и видел, что отец Тео хотел ответить. — Но как себя с вами вести он не знает. Теодор будет наблюдать. Может, долго. Мне кажется, он хочет понять вас и только после этого начинать общаться: чтобы не испортить отношения до их начала, но и не привязаться к человеку, который при ближайшем знакомстве его разочарует.

С минуту Мальсибер молчал, а затем снова улыбнулся:

— Ты его лучше всех знаешь, Эд рассказывал, что вы лучшие друзья. Я, пожалуй, просто доверюсь твоему мнению, — и практически без паузы продолжил: — Так за то, что Эд снова начал выглядеть как нормальный человек, надо твою сестру благодарить, да?..

Разошлись мы далеко за полночь, да и то, лишь потому, что я наконец-то вспомнил, что утром меня ждёт не сладкий сон в мягкой постели, а кормёжка драконов. Однако я был абсолютно уверен в своей оценке мистера Мальсибера — Теодору стоит с ним подружиться. И, подумав о том, что поговорить с другом смогу в лучшем случае лишь вечером, написал записку и, вызвав домовика и приказав отдать её Тео с утра, наконец-то лёг спать.

Утро наступило слишком скоро. Бедному домовику пришлось трясти меня, чтобы разбудить, обычные вежливые «мистер Рон, сэр, проснитесь» не оказывали вообще никакого эффекта, и всей моей сознательности едва хватило, чтобы встать. Завтрак тоже пришлось впихиваться в себя — даже сонный разум понимал, что энергия мне понадобится, однако аппетит ещё сладко спал. Однако стоило переместиться, и шквальный ветер моментально выдул из меня всё лишнее. Работы предстояло много, зевать было некогда — отключиться от всего лишнего получилось как-то само собой.

Пострадавшего драконолога целители с трудом сумели спасти, до выздоровления ему было бесконечно далеко, скорее всего, полностью поправиться ему вообще не удастся, так что на карьере драконолога Дику придётся поставить крест, однако когда он пришёл в себя, сразу потребовал мистера Дафи — сведения были чрезвычайной важности, и передать их нужно было ещё позавчера.

В заповеднике царил форменный хаос. Вернувшийся из Мунго Дафи собрал всех сотрудников у себя, наплевав на расписание кормления драконов. Новости не терпели промедления.

Оказалось, что в защитных контурах вольеров есть прореха. Дик обнаружил её случайно, попытался залатать, но лишь сделал хуже — чем и воспользовался дракон. Хорошо хоть, что пока только один. Дракона, кстати, поймали лишь утром, так что обливиаторам пришлось знатно попотеть, зачищая несколько маггловских деревень, над которыми тот пролетал, и убирать следы пиршества, что дракон устроил на одной ферме. После собрания все сотрудники рассредоточились по заповеднику, проверяя вольеры. У молодняка всё было почти в порядке — то есть, проблема с чарами была та же самая, но вопрос не требовал немедленного реагирования — дракончикам пока не хватило бы сил на слом чар, — а вот со взрослыми драконами нужно было что-то решать, причём немедленно. И когда вечером все вновь собрались, Дафи выслушал отчёты и пообещал тут же связаться с владельцами. Утром мы узнали нерадостные новости: хозяева, конечно, засуетились и обещали в ближайшее время прислать специалиста, а пока — предложили справляться самостоятельно.

Мир за пределами заповедника исчез. Вставая затемно и падая без сил за полночь, мы день за днём работали не покладая рук. Если раньше драконологи занимались почти исключительно сбором ингредиентов, оставляя на долю таких, как я, уборку с кормежкой, то сейчас от каждого требовались все силы. Парни не слезали с мётел, вручную удерживая драконов на местах — то связывали рвущихся на волю ящеров, то как умели латали купола над вольерами; а на долю обслуживающего персонала и мою в том числе — выпала вся остальная работа.

За эти годы я привык к двум видам усталости: физической, когда за световой день успеваешь так набегаться от вольера к вольеру, что ноги уже не дрожат от усталости, а откровенно подгибаются, и к магической — когда приходится много и активно колдовать, и хотя физическая нагрузка минимальна, чувство опустошённости укладывает в постель. Если в первое лето я уставал именно физически, бегая по всему питомнику, а во второе — магически, активно применяя магию, то в прошлом году я уже умел дозировать свою магическую силу и правильно оценивать физическую, так что работал в удовольствие. Но сейчас я был истощён и морально, и физически, и, словно этого было недостаточно, балансировал на грани магического истощения. Обслужить пять десятков взрослых драконов и два десятка молодняка… Для пятерых это было непосильной задачей.

На четвёртый день посеревший от усталости мистер Дафи, работавший наравне с нами, наконец-то обрадовал нас, сообщив, что вызванный специалист должен вот-вот прибыть. Встречать его он отправился сам, все остальные не могли отвлекаться; я же лишь вздохнул с предвкушением отдыха. Однако через час, закончив чистить вольер Кошки, во мне слабо трепыхнулось любопытство. Конечно же мне было интересно понаблюдать за работой профессионала, и, выкроив полчаса времени (пожертвовав обедом), я отправился на поиски.

Разочарование подстерегло там, где никто не ожидал. Мне, шестнадцатилетнему парню, хватило пятнадцати минут, чтобы понять, что нам прислали не специалиста, а афериста. Довольно красивый мужчина, и — «Локхарт».

Непонимающе нахмурившись, я проанализировал увиденное ещё раз, ища ошибку в рассуждениях, но не нашёл. Мне с самого первого курса отлично давались чары, а ещё я не стеснялся подходить к Флитвику с вопросами и потому сейчас был уверен, что не я не прав, а «специалист» делает что-то не то. Всё выглядело таким образом, словно мужчина не новую защитную сеть накладывал, а доламывал старую — натягивал магические нити, закрывая прореху, одновременно ослабляя весь купол.

Соваться к Дафи без доказательств я не осмелился и пошёл искать брата. Чарли меня внимательно выслушал, нахмурился, почесал затылок и вполне ожидаемо спросил:

— Рон, а ты уверен? Ты всё-таки ещё даже Хогвартс не окончил…

Всё, что я смог — закатить глаза.

— Потому я говорю об этом тебе, а не мистеру Дафи, — терпеливо сказал я. — Чарли, я уверен в том, что видел, но, и тут ты прав, я ещё даже школу не окончил, поэтому и пришёл к тебе, мудрому старшему брату, чтобы ты меня успокоил.

Чарльз наконец-то улыбнулся.

— Понял, проверить надо… Вот что. Найди Райана, он в чарах отлично разбирается, обсуди с ним.

Я понял, что, несмотря на то, что совет был неплох, брат просто-напросто стремится от меня отделаться. Стало обидно, но я проглотил это и просто кивнул. Правда, сразу искать Райана не пошёл — свободное время у меня было по цене круглого бриллианта пятидесятисемифасетной огранки. И лишь поздно ночью, едва волоча ноги от усталости, по дороге от вольера валийца завернул к домику Райана.

Как и брат, тот выслушал меня внимательно, но без должной веры. Я почувствовал, что начинаю злиться.

— Слушай, я устал жутко. Я целый день ничего не ел. Я хочу залезть в постель и отрубиться. Но я сделал крюк и пришёл к тебе, потому что Чарли сказал, что ты лучше всех здесь разбираешься в чарах. Мне до тебя далеко, понимаю, я всего лишь школьник, но я тоже знаю, за какой конец держать палочку. Мне нет никакой выгоды что-то придумывать. Если я не прав, все узнают, что я — мелкий завистливый пакостник, что клевещет на отличного спеца по защите. Ну зачем мне это?

То ли моя безэмоциональность (сил на экспрессию у меня уже не осталось, я едва глаза открытыми держал) подействовала, то ли логичность, однако Райан с силой потёр глаза и приказал:

— Давай ещё раз. Что ты увидел и почему решил, что дело нечисто?

Горестно вздохнув, я принялся по третьему кругу рассказывать.

До дома дотащился уже на автопилоте: ноги знали, куда плестись, но голова уже отключилась. Падая на кровать даже не раздеваясь, краем глаза я заметил какие-то конверты на тумбочке, но даже не понял, что это письма — уснул.

* * *

Утром мы с Чарли почти проспали — усталость накопилась. Плеснув в лицо водой и слушая жалобные стоны желудка, я за минуту оделся и рванул к драконам, на ходу жуя бутерброд с беконом. Дел было невпроворот, дорога была каждая минута, ведь это я могу сказать себе: «Рон, потерпи, так надо». Драконы терпеть голод не желали. Иными словами, на письма я снова не обратил внимания.

До четырёх часов я крутился, как нюхлер в клетке посреди золотохранилища. Толком не отдохнувший за ночь голодный организм мстил слабостью, руки с обеда дрожали, на колдовстве приходилось всерьёз концентрироваться (даже если речь шла о банальнейшей левитации)… Я чувствовал, что в таком режиме долго не протяну.

И тогда у вольера обиженного моим невниманием Чами и возник мистер Дафи.

— Райан рассказал мне о твоих подозрениях, — с места в карьер начал он, отчего я уронил левитируемую баранью ногу.

— Сэр! — позорно пискнул я, почти подпрыгнув от неожиданности.

— Я всё проверил и уже связался с начальством.

— И? — я был сбит с толку, не понимая, к чему он ведёт — соображал я не очень.

— И придётся ещё как минимум пару дней потерпеть в таком режиме, — кажется, с сочувствием сообщил он. Я не сдержал стона. — Подмога прибудет уже сегодня, мы все валимся с ног. Завтра у тебя выходной…

— Вы меня увольняете? — по-прежнему ничего не понимая, спросил я с замиранием сердца.

— Дурень! — хохотнул Дафи. — Мы тебе ещё премию выпишем. Заканчивай с Чами и — отдыхай.

Машинально посмотрев на дракона, который вовсе не набросился на мясо, а забавно вытягивал шею, чтобы слышать разговор, я снова повернулся к боссу и уточнил:

— Так я был прав?

— Да, парень, — поморщился Дафи. — Райан мне рассказал всё, я, уж прости, не сразу поверил. Зря ты сразу ко мне не пришёл… — он запнулся и досадливо рубанул рукой воздух. — Впрочем, правильно сделал — не прислушался бы я. Но Райан убедил, что тебе можно верить. Мы с ребятами проверили, что наваял этот специалист, и… Мордредово отродье! В общем, твой брат со Стивеном скрутили этого деятеля — будет разбирательство, мошенник он или же это спланированная диверсия. Ну а пока к нам направили нескольких драконологов из других мест.

Я не знал, что сказать. Нужно было радоваться — я ведь оказался прав, Дафи это не только признал, но и премию посулил! Но я был настолько вымотан, что, кажется, стал неспособен на подобное проявление чувств.

Придя домой, я открыл краны в бассейне и, пока тот набирался, тупо стоял и смотрел на воду. Наконец меня осенило, что нужно принести чистые вещи, и я пошёл к себе. И только тогда обратил внимание на письма. Положив их на стопку одежды, вернулся в ванную комнату, разделся, влез в бассейн…

— О Мерлин! — блаженно простонал я.

Не знаю, сколько времени я пролежал в воде, кажется, даже поспать успел, однако горячая вода и расслабляющее зелье, растворённое в пене, сделали своё дело — я почувствовал себя живым. Уставшим, голодным, измученным, но наконец-то живым. Можно было и корреспонденцию разобрать.

Вытерев руки, я развернул первое послание. Фред с Джорджем сообщали о результатах переговоров с отцом и спрашивали, удобно ли нам с Джинни и, конечно же, Ноттам, будет встретиться в четверг.

Подняв глаза к потолку, я попытался сообразить, какой нынче день недели, и понял, что совершенно потерялся во времени.

Второе письмо было от Джинни, и я не стал его читать — всё равно же собирался к Ноттам, лично всё узнаю. Третье оказалось от Забини, тот решил продолжить наш спор о нумерологии — для ответа мне нужна была ясная голова, поэтому его письмо я тоже отложил…

А вот короткая записка от Астории меня заинтриговала.

«Надо посоветоваться. Не говори никому. В субботу в полдень у Фортескью».

То, что Тори написала мне, а не обсудила волнующий её вопрос с Джинни, настораживал. Да ещё и просьба сохранить всё в тайне… Однако если лучшая подруга сестры нуждалась в моей помощи, я был готов помочь. Тем более что внутренний голос подсказывал, что проблема Астории связана с Дафной — голосом Тёмного Лорда. А значит, в моих интересах помочь Астории и не впутывать сестру.

Остальные письма были от Джинни и Теодора.

В груди шевельнулось беспокойство.

Раскрывая одно послание за другим, я видел, как росло волнение сестры, а потом к нему прибавились и вопросы Нотта — меня потеряли.

Усмехнувшись, я убрал в сторону все письма, вылез из бассейна и, чувствуя головокружение от голода, стал собираться. Мы с Чарли оба падали без сил по вечерам и вскакивали чуть свет по утрам, так что с момента побега дракона времени на готовку у нас не находилось. Мы съели все, что можно было съесть сырым, и даже крекеры, купленные Чарли ещё в марте и признанные ужасными и потому засунутые в глубину кухонного шкафа, ещё вчера доели. Так что попасть в Нотт-холл как можно скорее я старался не только потому, что желал успокоить сестру.

— Мерлин мой! Рон! — кинулся ко мне Теодор, когда я вышел из камина. — Ты что, в Азкабане эту неделю провёл?!

Я слабо улыбнулся:

— Типа того — каменистый остров, скудная кормежка…

— Джинни! Рон нашёлся! — крикнул он в сторону и пояснил: — Мы тебя потеряли. Что у вас там случилось, что ты даже в библиотеку ни разу не зашёл?

— Я же говорил — дракон сбежал.

— В «Пророке» ничего об этом не было, так что мы подумали, ситуация быстро разрешилась.

— Если бы, — хмыкнул я.

Мы как раз дошли до столовой, когда прибежала Джинни. Обняла меня, открыла рот для возмущённого «куда ты пропал» да так и закрыла.

— Ужасно выглядишь, братец, — констатировала она.

— Спасибо за комплимент, сестрица.

Пока я ел, Теодор с Джинни старались особо не наседать с вопросами, рассказывая, что происходило у них за время моего недолгого отсутствия. Из хороших новостей было согласие Поттера на то, чтобы близнецы рассказали немного о нём и его отношении к ситуации с Тёмным Лордом, и то, что Лонгботтом поверил на слово, когда Фред с Джорджем сообщили ему про истинное положение дел с его родителями.

— Близнецы темнили, но Невилл правильно понял, что причина в источнике сведений. Про Лестрейнджев ему ничего не сказали, но, мне кажется, он догадался, что дело в них. И всё же, хотя говорили с ним Фред с Джорджем, он именно меня спросил, уверена ли я — написал сразу после встречи с ними, — со вздохом сказала Джинни. — И я повторила твои слова: он ничего не потеряет, если проверит, а приобрести может многое. И что мы к нему хорошо относимся, поэтому не смогли промолчать, но и предавать доверие других людей не можем.

— И правильно, — кивнул я, на минуту оторвавшись от еды. — Надеюсь, Лонгботтому этого хватит, чтобы помочь родителям. А что с Поттером? Когда близнецы собираются просветить нас на его счёт?

— Вчера собирались, но кое-кто игнорировал все письма, — немного ехидно улыбнулась Джинни.

— Вчера?.. О, так сегодня что, пятница?

Джинни с Теодором рассмеялись.

— Можно сейчас их позвать, — предложила сестра и внимательно посмотрела на меня, — если ты готов к разговору. А то выглядишь ужасно уставшим.

— Я и есть ужасно уставший, но поговорить можно. Напишешь? Только когда они письмо получат…

Джинни тут же унеслась, а Теодор пояснил:

— Парни сделали парные блокноты — протеевы чары. Так что связаться с ними теперь можно очень быстро.

— Здорово, — оценил я и, прежде чем продолжил есть, спросил: — А что решили насчёт зелья родства?

— Мы с Джинни уже были в аптеке Малпеппера и купили всё, что нужно. И основа уже варится. Перси писал ей, они договорились сразу провести проверку, как только зелье будет готово. Ты же согласен? Рецепт несложный, думаю, у нас всё получится, и в понедельник вы всё узнаете.

Я одобрительно кивнул. Чего я ждал от этой проверки? На что надеялся? Честно — не знаю. Даже в глубине души я не мог понять, какой результат хочу получить. Молли и Артур Уизли давно стали для меня чужими людьми, я уже не мог относиться к ним, как к родителям; опять же, глядя на Фреда с Джорджем, вполне счастливых с новой семьёй, возможность оказаться подкидышем не слишком пугала, напротив, заставляла сердце трепетать от возможных перспектив. И всё же даже мысленно склониться к одному из вариантов не выходило.

— Кстати, Рон, спасибо за записку. Ну, насчёт моего крёстного… — Теодор немного смутился. — Поговорим потом об этом, ладно?

— Конечно, — улыбнулся я. — Я знал, что ты захочешь узнать моё мнение, но, уж прости, задерживаться не мог, вот и решил написать — успокоить. Мне он понравился, — я помолчал немного, воскрешая в памяти впечатления от знакомства с Мальсибером, и увереннее кивнул: — Тебе стоит с ним самому пообщаться.

Мы оба замолчали, когда Джинни вернулась с сообщением, что близнецы согласились на встречу и прибудут с минуты на минуту, и мы все переместились в сад. Пришла моя очередь задавать тон беседе и рассказывать, что творилось в заповеднике. Я как раз закончил говорить про специалиста-афериста, напомнившего Локхарта, когда домовик доложил о приходе гостей.

Фред с Джорджем сияли улыбками и выглядели… Парни заметно изменились. Не внешне, конечно, хотя одежда на них теперь была намного более качественная и дорогая, а внутренне. Они и раньше держали головы высоко поднятыми, но теперь в этом уже не чудился вызов, скорее спокойная уверенность.

После обмена приветствиями и комментариев о моём заморенном виде, парни наконец перешли к рассказу о Поттере. Как я и полагал, никакого романтического интереса между Поттером и Патил не было, точнее, со стороны Поттера вполне мог быть — Падма довольная симпатичная девушка, — однако отношения у них были дружескими, даже деловыми. Близнецы не знали всей истории — Поттер отдалился от них как раз из-за Патил, да и у них самих были загадки намного более интересные, чем личная жизнь приятеля, но всё же они жили бок о бок в гриффиндорской башне, виделись каждый день в гостиной и на трапезах в Большом зале сидели рядом, вместе посещали тренировки по квиддичу, иными словами, даже не стараясь наблюдали за жизнью Поттера и потому с лёгкостью сделали вывод, что инициатором общения была Патил, она же предложила помочь с заклинаниями и научить защищаться.

— Мы прямо спросили, что он думает о возвращении Того-Кого-Нельзя-Называть, — сказал Фред, — но Гарри ответил уклончиво.

— Вроде как он осознал, что месть его никуда не приведёт…

— Что он ещё школьник…

— И что лезть в войну, едва научившись держать палочку…

— Глупо. И потому он предпочтёт остаться в стороне.

— Так ему и позволят, — хмыкнул Нотт.

— Ты прав, — улыбнулся Джордж, — мы то же самое возразили…

— А Гарри сказал…

— Что у него достаточно мозгов, чтобы понять, когда его втягивают во что-то опасное, и он уже начал предпринимать шаги, чтобы обеспечить себя путями отхода.

Я попытался себе представить эти шаги и непроизвольно усмехнулся:

— Поттер на полном серьёзе считает, что сможет обыграть Дамблдора? Причём не испортив репутации и не выказав своего истинного отношения к планам директора? Он себя кем возомнил?

— Рон, мы просто передаём его слова, — Джордж поднял руки в примирительном жесте.

— Он же не полный идиот, — не успокоился я. — Одно дело, если бы он во всеуслышание заявил, что меняет сторону, тогда Дамблдор вполне мог отступить — союзник, желающий сменить сторону, никому не нужен, — но Поттер же продолжает махать хвостом, как воспитанная собачка, не спорит и не огрызается — так с чего бы Дамблдору оставлять его в покое? Впрочем, это его дело. Насчёт Патил. Он больше ничего не сказал?

Близнецы переглянулись и синхронно покачали головами.

— Жаль. Ничего нового мы не узнали.

— Почему тебя вообще личная жизнь Гарри заинтересовала?

Теодор поперхнулся соком, Джинни открыла рот от удивления, а я едва удержался от досадливого стона. Ну да, Тёмного Лорда с близнецами мы не обсуждали.

— Я подслушал их разговор, — уклончиво, но честно сказал я. Тео смотрел в сторону, сестрёнка тоже сделала вид, что её тут нет, а самому мне не хотелось распространяться о подозрениях и выводах, занимавших меня последние пару лет. И всё же врать братьям я не намеривался. — Они говорили о Дамблдоре. О том, что Поттер не доверяет директору, более того, из слов Патил выходило, что они винят его в… не уверен, что это было, — я замялся и посмотрел на близнецов, — видения? Или сны?.. В общем, эта парочка обсуждала, как Поттеру не попасть в ловушку, устроенную для него директором.

— Вот как, — задумчиво прикусил ноготь на большом пальце Фред.

— Интересно, — с той же интонацией произнёс Джордж.

— Об этом Гарри нам не говорил.

— А про Гринграсс? — на удачу спросил я. Джинни тут же взволнованно выпрямилась, но быстро поняла, что вопрос не касается её лучшей подруги, и заметно расслабилась. — Если ему нравится Патил, Гринграсс явно третья лишняя.

— Гринграсс дружит с Падмой, — удивился Фред. — Гарри не против её компании, — посмотрел на Джорджа и уверенно закончил: — Гринграсс с ним не так часто общается. А что с этим не так?

— Да всё не так, — усмехнулся Теодор. — У Дафны сложный характер, за четыре года она не то что не подружилась ни с кем, но даже просто приятелей не завела, вот мы и удивились её выбору друзей.

— Давайте сменим тему? — подала голос слишком долго молчавшая Джинни. — Как ваши ЖАБА?

Близнецы встрепенулись и тут же, как всегда заканчивая друг за друга реплики, затараторили о том, как проходит подготовка к экзаменам — не без участия новых членов семьи, — назначенным на следующий понедельник. Эта тема им явно была интереснее вопросов в Дафне Гринграсс.

— Кстати, с нами Невилл вчера связался, — уже перед уходом вспомнил Фред. — Он поговорил с бабушкой, но та то ли не поверила, то ли сделала вид…

— В общем, он решительно настроен самостоятельно выяснить правду о своих родителях.

— Мы его благословили.

Я засмеялся и, простившись с братьями, сбежал в библиотеку. Раз уж у меня выходной, нужно провести его с пользой, а не в праздных разговорах.

В библиотеке я прямым ходом направился к «моей» секции, но сразу же остановился. Вспомнил, что хотел посмотреть информацию о защитных куполах — наблюдение за работой афериста, своими неумелыми действиями разрушающего защитные чары над вольерами, породило ряд вопросов, ответы на которые я рассчитывал найти в библиотеке Ноттов. Ориентировался я тут уже не хуже хозяев, поэтому много времени поиск не занял. Но листая книги до указанных в оглавлении страниц, я то и дело отвлекался на интересные заклинания, не в силах проигнорировать весьма полезные знания. Конспектируя, я обдумывал сферу применения чар, о которых в этот момент писал, и, к собственному изумлению, поймал себя на том, что мысленно модифицирую заклинания.

Закрыв глаза, я приказал себе успокоиться, обдумал возникшую в голове формулу и понял, что действительно сделал это. Я вправду сумел придумать лучший вариант старинного заклинания, позволяющий не рвать сухожилия, пытаясь вычертить сложнейший рисунок.

«Ты крут, Рон», — растерянно усмехнулся я.

Неужели мои разрозненные знания наконец-то перешли из количества — в качество?

Посмотрев на пухлый ежедневник, исписанный почти полностью, я отодвинул книгу и стал листать его. Очень многое требовало переосмысления, и всё нуждалось в систематизации. Записывая тезисами заинтересовавшие меня вещи, я далеко не всегда возвращался к ним, ещё реже целенаправленно их разбирал — свежей информации всегда было много, я постоянно узнавал что-то новое и концентрировался на нём. А между тем в моём ежедневнике скопилось немало весьма полезной информации, о которой я уже просто забыл. Надо бы переписать это начисто, заодно разобравшись, что требует дополнительного внимания, а что пока можно отложить, потренироваться в применении полезных чар… Только где найти на это время?

Дав себе обещание уделять разбору старых записей хотя бы полчаса в день, я покосился в сторону секции с рунами и ритуалистикой, вздохнул и вернулся к чтению книги про гибкие щиты на открытом пространстве. Я хотел знать всё и прямо сейчас, но приходилось расставлять приоритеты. Раз уж я работаю с драконами, в первую очередь нужно изучать информацию, что может пригодиться в работе.

Ближе к вечеру за мной зашёл Теодор, напомнив, что за пределами библиотеки есть люди, скучающие по мне и желающие со мной пообщаться, и я вспомнил про письмо Астории. Я с удовольствием проводил время в обществе Нотта, действительно считая его лучшим другом, да и сестру искренне любил, но, кажется, никогда не скучал даже по ним, про остальных людей и вспоминать не приходилось. То ли со мной что-то было не так, то ли (что мне казалось более вероятным) у меня просто не было времени на скуку, но уже через полчаса общения я поймал себя на том, что с большим удовольствием бы продолжить читать.

Поэтому, немного поболтав с Теодором и сестрой, я сослался на усталость и отправился к себе, где и написал Гринграсс, подтверждая время встречи.

Устроившись в удобной постели, я раскрыл очередную книгу по ритуалистике, по изучению которой действительно соскучился, и принялся за чтение. Жизнь была хороша.

* * *

На встречу с Асторией я пришёл заранее. Не то чтобы кто-то требовал от меня отчёта о передвижениях, но когда на простой вопрос «ты куда» я не смог ответить (Тори ведь просила сохранить встречу в тайне) и замялся, Джинни с Теодором тут же принялись меня подкалывать.

«По себе других не судят, не все влюбляются в тринадцать лет раз и на всю жизнь», - хотелось возразить мне, но хамить самым близким людям было плохой идеей, так что пришлось молча смущаться.

Эти двое уже сейчас демонстрировали поразительное единение; до близнецов им было далеко, конечно, однако Нотт с невестой переговаривались взглядами, понимая друг друга без слов и мысля в унисон. Вот и сейчас они обменялись взглядами, и Джинни оборвала дразнилку на полуслове и оставила нас одних.

— Рон, ну расскажи, кто она? — почти серьёзно и без шуток спросил Теодор по-мужски, впечатление портили только искрящиеся весельем глаза. — Мы уже почти начали за тебя переживать — тебе давно пора влюбиться.

Даже не знаю, что я мог бы ответить на это — членораздельным моё бормотание не было точно, когда я спешно ретировался через камин.

Заняв угловой столик в кафе, я невольно задумался над словами Теодора. Он был прав — давно пора. Я не был слепым, как бы ни увлекался книгами, видел, что происходило в гостиной и Хогвартсе вообще — старшекурсники постоянно влюблялись. Парочки во всех возможных местах всегда были непременным атрибутом школы, и неудивительно — подростки же. Из моих знакомых никто, кажется, не избежал любовной лихорадки, курса с третьего студенты начинали интересовать этой стороной взаимоотношений, а на пятом кое-кто уже имел опыт не только в поцелуях и обжиманиях. Не все имели пару, тем более постоянную и одобренную родителями, но тех, кто совсем не влюблялся — не было.

Кажется, кроме меня.

Вздохнув, я попытался понять, как так получилось. Моя увлечённость знаниями была намного полезнее глупых печальных вздохов под луной, но столь рационалисткий подход как раз и показывал, в чём проблема. Мне просто было неинтересно тратить время на романтическую чушь. Я общался с приятными мне людьми независимо от их пола; мне нравились некоторые девушки — но явно не настолько, чтобы проводить с ними время специально. А ещё я, кажется, всё время думал не о текущем дне, а о будущем, и понимание, что у меня вообще ничего нет и мне нечего предложить девушке, окончательно губило даже лёгкий интерес.

Я мог пригласить девушку в Хогсмид, например, и подарить ей какой-нибудь сувенир на Рождество или день рождения, но вот ежедневно общаться и ходить на свидания… Глядя на воркующих Джинни с Теодором, я иногда завидовал, но чувство бесследно исчезало, стоило подумать, сколько времени я потеряю. Поцелуи и обжимания были заманчивы, но гораздо сильнее меня волновало, что через два года я останусь предоставлен сам себе, и нести ответственность ещё и за девушку мне совершенно не хотелось. Куда я её приведу? К Чарли? Я пока даже не смирился, что мне придётся стать драконологом — независимо от желаний, потому что после Хогвартса у меня всё также не будет дома, а заповедник — единственное место, где проблема с жильём не будет стоять. Да, мне хотелось всего себя посвятить ритуалистике, но реальность диктовала свои условия…

— Привет, Рон, спасибо, что согласился встретиться.

Я вынырнул из размышлений и улыбнулся Астории. Выглядела она, мягко говоря, не цветущей.

— Что случилось? — после обмена приветствиями и заказа мороженого сразу спросил я, не став размениваться на глупые «ты в порядке» — в порядке она явно не была: бледная, с тёмными кругами под глазами и искусанными губами.

— Ты не говорил Джинни, что я хотела встретиться? — уточнила она, беря ложечку и начиная размазывать красивую розочку по всей креманке.

— Ты же попросила этого не делать. Дело в Дафне?

— Как ты?.. — всполошилась она, но уже через секунду поморщилась и просто кивнула, одновременно и отвечая на вопрос, и поясняя свою реакцию: — В чём же ещё. Рон, ты можешь рассказать мне, что происходит?

— Давай сначала ты скажешь мне, что происходит, — уклонился я от ответа. — Чем Дафна так тебя расстроила?

Астория кивнула, но говорить не спешила. Ковырялась с разноцветной жиже, в которую превратила свою порцию мороженого, вздыхала, но молчала. Я не торопил, что бы они ни собиралась сказать, речь шла о её сестре, и решиться вынести на мой суд семейные проблемы Тори явно было непросто.

Не то чтобы я куда-то спешил, но бездумно есть мороженое тоже не хотелось. Усилием воли запретив себе гадать, о чём же пойдёт речь, пока Астория набиралась решимости и подбирала слова, я размышлял над прочитанным вчера — тему влюблённостей я окончательно решил закрыть как раз перед приходом Тори.

Моих знаний категорически не хватало, однако как совместить драконов с ритуалистикой, я наконец-то придумал. Та самая защита заповедника вообще и вольеров в частности. Раньше рунные цепочки были обязательным атрибутом любой стационарной защиты — я читал об этом, а теперь многие отдают предпочтение одним только чарам, закрывая глаза на их ненадёжность, ради возможности сэкономить на недешёвой работе рунологов. От ритуалов же и вовсе пришлось отказаться повсеместно — едва ли не каждый находился под запретом Министерства. Со временем, без подпитки, любой ритуал слабел и переставал работать, как и руны — никакая защита не выдерживала соседства с драконами долго, так что нужно было разобраться с вопросом, как поддержать существующие ритуалы, раз уж провести новые никто не позволит.

— Моя сестра очень сильно изменилась, — неожиданно для меня заговорила Астория, о которой я успел забыть. — Я больше её не понимаю, да и общаться мы практически прекратили. И всё же она старалась делать вид, что всё как прежде. А теперь — перестала! Я как могла прикрывала её перед родителями, и сначала она вроде даже благодарна за это была. А теперь лишь отмахивается от меня и говорит, что лгать маме с папой — это моё решение, а она ни о чём таком и не просила.

— Тори, — осторожно перебил я, видя, что она готова вот-вот разрыдаться, — что именно тебя пугает? Ты же не просто так решила со мной поговорить, дело ведь не в банальном охлаждении между сёстрами?

— Она… — Астория запнулась. — Рон, поклянись, что всё сказанное останется между нами!

— Нет.

Астория от изумления даже рот приоткрыла, а с ложки, которую она машинально продолжала крутить в руках, на скатерть сорвалась разноцветная капля растаявшего мороженого.

— Нет? — переспросила она поражённо.

— Нет, — подтвердил я. — Конечно же я не стану никому ничего рассказывать просто так, но, Тори, клясться в этом я не стану точно. Потому что мы с тобой оба не знаем, как повернётся ситуация и чьей помощи придётся просить.

Около минуты она сверлила меня сомневающимся взглядом, а затем нехотя кивнула, признавая справедливость аргументов.

— Дафна постоянно где-то пропадает, а иногда даже не ночует дома, — прерывающимся от волнения шёпотом поведала Астория. — Я спросила, а она отмахнулась от меня и приказала не лезть в чужие дела. Ещё и пригрозила прищемить мне нос!

— Так, может, дело в том, что у неё парень появился? — машинально предположил я, вспомнив недавние мысли о подростковых влюблённостях, и по мгновенно расширившимся глазам Астории понял, что зря это сказал.

— Думаешь, дело в Диггори?

Не сразу поняв, при чём тут Диггори, я промолчал.

— Рон, об этом никто не должен узнать! Даже Джинни не говори! Если кто-то узнает, что Дафна… Её репутация будет уничтожена!

Такая вероятность, конечно, была возможна, но что-то подсказывало мне, что даже если дело действительно в Диггори, интерес Дафны носит отнюдь не тот характер, который заподозрила Астория.

— Тори, ты правда думаешь, что…

— Я не знаю, Рон, — горько вздохнула она. — Я готова поверить, что моя сестра забыла всё, чему нас учили, и… развлекается с парнем, как какая-нибудь грязнокровка. Потому что другие предположения, зачем она покидает дом ночами, меня ужасают.

— Дафна умная девушка, — утешительно улыбнулся я, беря Асторию за руку и сжимая её пальцы. — Я сомневаюсь, что дело в этом.

— Я тоже. Зря я, наверное, завела этот разговор…

— Тори, ты же знаешь, я не стану болтать.

Она улыбнулась — вышло немного жалко — и кивнула.

— Давай сменим тему? Расскажешь, как проводишь лето?

Я понял, что она успела раскаяться в желании поделиться семейными проблемами, и позволил перевести тему, заговорив о драконах. Но теперь мне самому стало очень интересно, где и с кем проводит ночи Гринграсс — поверить в то, что от страсти ей могло напрочь отбить здравый смысл, было невозможно, подобное было не в стиле нашей ледышки-Дафны. Так что дело явно не в чувствах к Диггори или кому-то другому, зато легко было представить её рядом с Диггори-Пожирателем, слушающей приказы Тёмного Лорда.

А ведь я так хотел до сентября не вспоминать обо всём этом…

После разговора со мной Астория немного успокоилась и решила не вмешиваться в жизнь сестры:

— Это действительно не моё дело, — грустно улыбнулась она. — Я люблю Дафну и всегда поддержу её, но больше не стану навязывать помощь. Её это злит, меня расстраивает… Какой смысл? Я всё равно не могу на неё повлиять.

Мы прогулялись по Косому переулку, я проводил её до «Дырявого котла», где она собиралась воспользоваться камином, а сам вернулся обратно — решил заглянуть в магазин старьёвщика, где уже неоднократно находил по дешёвке редкие и нужные книги. Но мысли о Гринграсс продолжали крутиться в голове. Информация, что Дафна много времени проводит «неизвестно где», позволяла предположить, что Тёмный Лорд вовсе не бездействует, как старательно убеждает «Пророк» с подачи Фаджа. Мистер Нотт и мистер Гойл не то чтобы совсем держали нас в неведении, но тоже не спешили рассказывать то, что, по их мнению, не касалось школьников. Зато откровения Астории позволяли предположить…

— Уизли!

Продолжая думать о Гринграсс, я успел дойти до лавки Олливандера, даже не заметив этого, и теперь немного дезориентированно обернулся на оклик. Но стоило мне увидеть, кто меня позвал, как мысли, словно буквы на песке, растворились под мощной волной удивления, окрашенной цветами страха.

— Патил, — хрипло констатировал я, обозначая приветствие кивком. Я понятия не имел, чего ждать от этой встречи. И не представлял, какое поведение будет, во-первых, уместным, а во-вторых, не обернётся для меня неприятностями, и потому иррационально решил подёргать тигра за усы. — Неожиданная встреча, Падма. Могу я звать тебя Падмой, или ты предпочитаешь иное имя?

Она усмехнулась — не злобно, а так, словно мои слова её действительно позабавили — и кивнула:

— Ты можешь звать меня Падмой, Рональд.

Мы стояли друг напротив друга, как боксёры, ожидающие сигнала гонга. Но гонга не было, и мы не знали, когда начинать битву. И это уже не говоря о том, что у нас были абсолютно несовместимые весовые категории.

— Ты окликнула меня из вежливости или?..

— Мне кажется, нам давно стоит побеседовать, — её губы вновь растянулись в улыбке, но теперь это выглядело откровенной угрозой. Странно, но лицу Патил это удивительным образом шло. Длинные чёрные волосы, хищная улыбка, холодные глаза… Богиня Смерти в человеческом обличье. — И сейчас, вне Хогвартса, для этого самое подходящее время.

Я настороженно следил за её движениями, надеясь успеть уловить тот миг, когда она потянется за палочкой, хоть и понимал, что мне не сравниться в умениях с Тёмным Лордом. Однако она словно нарочно держала руки на виду и не совершала никаких резких движений.

— В Блошином переулке есть отличный ресторанчик, где не задают лишних вопросов. Позволишь пригласить тебя на обед?

«Главное, чтобы я не стал основным блюдом», - непроизвольно сглотнул я, не спеша соглашаться.

— Ты боишься?.. — с искренним удивлением уточнила она, естественным движением сокращая расстояние между нами. — Не стоит, Рональд. Если бы я желала причинить тебе вред, мы бы не беседовали так по-дружески.

Она была права. Если Патил — Тёмный Лорд (кажется, «если» я вставлял уже только по привычке), ей ничего не стоит избавиться от меня в любую секунду. Существует великое множество проклятий, позволяющих незаметно убить человека — куда там банальному непростительному, — даже я знал несколько таких, хотя никогда всерьёз не интересовался способами навредить кому-то, а уж сколько разновидностей смертельно опасных чар известно Лорду… Желай он — я уже был бы мёртв, не подозревая об этом. А в школе сколько у неё было и будет возможностей мне навредить… От всего не защититься. Мне, к сожалению, нечего было противопоставить Лорду. А вот если её предложение поговорить продиктовано желанием что-то обсудить… Я ей не враг — не дорос, убивать меня, кажется, нет никакого смысла.

— Позволю, — я очень постарался придать голосу уверенности, которой на самом деле не испытывал. — Тем более что сам я вряд ли смог бы себе позволить пригласить в ресторан тебя.

Патил удовлетворённо улыбнулась и взмахом руки пригласила следовать за ней. Едва слышно постукивали каблуки её туфель, и в голову не к месту полезли мысли о том, каково Тёмному Лорду ходить на каблуках и носить женскую одежду. К счастью, Патил решила поболтать, и я смог отвлечься от глупостей.

— В этой части Косого переулка редко кто-то бывает, лавка Олливандера последняя. Ты не к старику шёл?

— Нет, — я не видел смысла скрывать правду, — на Ночную аллею.

— О! Неожиданный ответ. Могу я спросить зачем?

Она даже замедлила шаг, позволяя мне её нагнать, и теперь мы шагали в ногу. Видимо, мой ответ её по-настоящему удивил.

— Там есть лавка старьёвщика…

— Эймса? — ахнула она и засмеялась. — Поверить не могу, Уизли, мы посещаем одного торговца… Как ты о нём узнал?

— У меня были определённые сложности с покупкой учебников, — сдержанно ответ я, хотя и не солгал, — вот и пришлось искать, где можно купить подержанные книги. Ну а уже потом я понял, что у Эймса есть не только старые учебники.

— И что ты хотел купить?

— Ничего определённого, — вновь честно ответил я, — но у него частенько находится что-то интересное. В прошлый раз…

— В прошлый раз? — повторила Патил, когда я запнулся.

— В общем, интересное встречается, — скомканно закончил я.

О том, что я занялся приобретением собственной библиотеки, говорить не хотелось. Четыре старых книги не могли претендовать на громкое название «библиотека», но путь в тысячу лье начинается с первого шага. Однако промолчать я решил не из скромности, стыда или чего-то подобного. О моём увлечении ритуалистикой знали лишь самые близкие, но и им я ни словом не обмолвился о покупках — все книги были из списка запрещённых, так что светить этой информацией явно не стоило.

— Что ж, не говори, — пожала плечами она, утрачивая интерес, и дальше мы шли в молчании.

Упомянутый ресторан находился в самом начале Блошиного переулка, где я уже успел побывать, пусть и мельком. Невзрачная вывеска, потрескавшаяся краска на двери, покосившиеся ставни… И мощный охранный контур.

— Хм.

Патил покосилась на меня, но ничего не сказала и взошла на крыльцо, постучав в дверь, видимо, условным стуком. Два раза, три раза, пауза — и ещё два удара костяшками пальцев.

Дверь открылась сразу же, едва она опустила руку.

— Добро пожаловать в «Мрачного лиса», — подобострастно склоняясь, елейно пропел старик-горбун в ярко-алой ливрее.

— Здравствуй, Моран, я с другом, проводишь нас?

Горбун что-то забормотал, полоснув по мне оценивающе-презрительным взглядом, и жестом пригласил входить. Я не ожидал увидеть интерьер «Дырявого котла», хотя внешне ресторан выглядел очень похоже, подозревая, что ни Патил, ни Лорд не являлись поклонниками убогости, но и вычурной роскоши не ждал. А между тем именно мрамор и позолота встретили меня внутри. Чары расширения пространства накладывал отличный мастер — высокий потолок и весьма просторный холл запросто могли принадлежать кому-то вроде Малфоев. В этом месте горбун в ливрее смотрелся более чем уместно.

Каблуки Патил звонко цоколи по розовому мрамору пола, и я шагал следом, стараясь не вертеть головой по сторонам. Закралось подозрение, что дело вовсе не в чарах, увеличивших внутренний объём, но перемещения я совсем не почувствовал…

Из холла мы вышли в коридор, прошли ещё ярдов двадцать и оказались перед распахнутой дверью, за которой ожидал накрытый стол. Внутри было неожиданно уютно: помещение было совсем маленьким, кажется, даже меньше моей комнаты в Норе, а обстановка ограничивалась двумя диванами и низким столом между ними, и всё же приглушённый свет, маленькие подушки и тихая музыка расслабляли.

Едва мы устроились, как на столе возникло две папки. Патил молчала, изучая меню, я тоже взял папку в руки, но изучал девушку напротив. Не совершил ли я ошибку, согласившись побеседовать? Глупо было убегать в панике сразу после встречи, но не обернётся ли моё нежелание выглядеть глупо — трагедией?

— Здесь отлично кормят, Рональд, — подала голос Патил. — Не стесняйся, разговор нам предстоит долгий.

Сделав вывод, что убивать меня в ближайшее время она не планирует, я не почувствовал облегчения. Напротив, напряжение лишь увеличилось.

— Тогда стоит его начать, — подначил я, не в силах демонстрировать выдержку, и ткнул наугад в меню.

— Расскажи мне, когда ты понял, кто я?

— Когда понял или когда заподозрил? — уточнил я.

— По порядку тогда уж, — озорно улыбнулась она, откидываясь на спинку дивана. — Что меня выдало?

— Встреча в подземельях Слизерина на втором курсе. Шипение на стену. Отсутствие реакции на угрозу близнецу, — я не знал, какого ответа она ждала, поэтому не спешил выкладывать все карты. — Может, прокомментируешь?

— Может, — неопределённо пожала она плечами. — Что ещё?

— Чешуйка, — ухмыльнулся я. — Весьма характерная чешуйка размером с мою ладонь. А вообще, этого хватило. У меня братья — магические близнецы, я с рождения видел, как они взаимодействуют друг с другом: если заболел один — второй страдает не меньше, может даже без причины тоже заболеть. А ты наутро после исчезновения сестры выглядела так, словно ничего не случилось.

— Понятно-о-о… — в её голосе отчётливо прозвучало раздражение и досада. — Продолжай.

— Ритуалы. Все терялись в догадках, отчего школа тряслась, а ты улыбалась так, словно на Рождество Тадж-Махал в подарок получила. Старшекурсники поняли, что кто-то проводил ритуал… Потом выяснили, что за ритуалы имеют подобные побочные действия. Ну а поскольку ты была единственным подозреваемым на роль тёмного мага в Хогвартсе…

— Что ты сделал? — с искренним интересом спросила она.

— Применил заклинание для определения магического потенциала.

— Так вот кто это был! — изумилась Патил и дважды ударила пальцами одной руки по ладони другой — изображая нарочитые аплодисменты. — Браво, Рональд, очень умный ход.

— Спасибо, — усмехнулся я. — А в уверенность подозрения перешли, когда Дафна передала сообщение — после Турнира Трёх Волшебников. Общалась она только с тобой и Поттером, так что…

— Что ж, я не ошиблась на твой счёт, — задумчиво разглядывая меня, произнесла Патил.

— Это хорошо или плохо? — не удержался я от вопроса.

Она открыла рот для ответа, но в этот момент на столе появились блюда.

— Продолжим после обеда, — приказала она, и мне не оставалось ничего иного, как кивнуть.

Что ж, мои карты она увидела, следующий ход за ней.

Не чувствуя вкуса, я принялся за еду. Нужно отдать Патил должное, затягивать паузу она не стала.

— Это не хорошо и не плохо, — произнесла она так, словно мы и не прерывались. — Но мне было интересно лично познакомиться с человеком, кто смог разгадать тайну раньше, чем многоопытные мудрые мужи даже заподозрили наличие тайны.

— И что теперь? — я понимал, что не должен задавать этот вопрос и ломать ход беседы, но неведение убивало. Хоть и привык я притворяться, хоть и демонстрировал выдержку и завидное терпение, сейчас делать вид, что всё в порядке, сил не находилось. Я хотел знать, что будет дальше. Хотел, чтобы моя жизнь принадлежала мне: строить планы на будущее без оглядки на Тёмного Лорда, ходить по улицам без страха, учиться тому, что интересно, а не способам сохранить жизнь.

— А чего бы ты хотел?

— Чтобы меня оставили в покое, — ответ вырвался прежде, чем я успел обдумать вопрос.

— А кто нарушает твой покой, Рональд?

— Что-то подсказывает, что ты не обрадовалась, когда я разгадал твою тайну, — усмехнулся я.

— Не обрадовалась бы, если бы ты побежал делиться ей, например, с Дамблдором. Однако ты проявил себя сдержанным человеком, — она подмигнула и задумчиво посмотрела на меня, о чём-то размышляя. Её взгляд словно обратился внутрь себя, и я непроизвольно затаил дыхание: решалась моя судьба, ни больше ни меньше. — Ты мне интересен, Рональд, — наконец сообщила она после паузы в несколько минут. — Я хочу узнать тебя получше.

Я сглотнул, и она рассмеялась.

— Неужели я такая страшная?

Я прикусил язык, чтобы ничего не ляпнуть, и опустил взгляд в тарелку.

По хорошему, Патил не сказала ровным счётом ничего, и всё же она сказала многое. Она не запугивала меня, не угрожала, наоборот — похвалила, и всё же от неё исходила аура опасности. Рядом с ней было… хуже, чем в пещере дракона. Я абсолютно не понимал её и не знал, как себя вести. Я даже не мог без заминки обратиться к ней: девушка напротив была моей ровесницей, но она же была Тёмным Лордом, обращаться к которому в женском роде и на ты было как минимум странно.

— Тебе не нужно меня бояться, — она подалась вперёд и серьёзно посмотрела на меня. — Я не считаю тебя врагом. Диггори, кажется, твои соседи? — Я неопределённо мотнул головой, не став рассказывать, что давно не живу в Норе. — Почему бы тебе не поговорить с Седриком или Дафной? А в сентябре сможешь составить собственное мнение.

— В каком смысле?..

— На рунах и нумерологии мы с тобой можем сидеть вместе. Насколько помню, ты преуспеваешь в обеих дисциплинах?

— Да, но…

— Рональд, ты ведь понимаешь, я — Падма Патил, и ты вполне можешь заниматься со мной рунами и нумерологией, не опасаясь за свою жизнь и репутацию.

Из «Мрачного лиса» я вышел с гудящей головой. Это только в детских книжках герой-подросток на равных общается с великими мудрыми злодеями, умудряясь обводить их вокруг пальца, а в реальности… Патил сама позвала меня, но не сказала ничего конкретного — имя Того-Кого-Нельзя-Называть ни разу не было произнесено, как и не было сказано ни слова о том, что она не совсем Падма Патил. Умно, она вроде и не отрицала свою сущность, но при этом, случилось что — никакие её слова нельзя использовать против неё. А вот я по-глупому раскрылся.

И что-то подсказывало, моя откровенность была просто бонусом. Я не чувствовал ментального вмешательства, но и окклюменцией не владел на достаточно серьёзном уровне, чтобы заметить что-то, кроме наглой атаки в лоб, зато она, кажется, читала меня как открытую книгу. Собственно, её вопросы вполне могли объясняться простым желанием избежать сложностей с применением веритасерума или вытягивания из меня информации под пытками; зачем, если можно просто спросить — и считать ответы из поверхностных мыслей — невозможно не думать о том, что говоришь, даже если озвучиваешь не все мысли, опытному легилименту и так хватит информации, чтобы сделать правильные выводы.

Я запнулся от осознания миновавшей опасности и тут же выслушал о себе пару нелестных эпитетов от женщины, которая едва на меня не налетела. Сделав пару шагов к стене ближайшего дома, я сделал вид, что жду кого-то, а сам бездумно смотрел на проходящих мимо людей, на выставленные в витринах товары и размышлял.

Грозил ли мне этот разговор чем-то? Не в том смысле, что Патил могла меня отравить ядом отсроченного действия или проклясть, а в перспективе? Как ни хотел я принимать чью-либо сторону, симпатии скрыть было невозможно: кажется, дружба с Пожирателями для всех сделала мою сторону очевидной. Кроме меня самого. Но в любом случае, я ничуть не желал становиться врагом Лорда. Поняла ли это Патил? Или она не пыталась влезть мне в голову и я сам напридумывал лишнее?..

В Нотт-холл идти не хотелось — собеседник из меня сейчас вышел бы аховый, поэтому я направился в заповедник. Навестил моих драконов, зашёл домой и пару часов спустя успокоился достаточно, чтобы вернуться. Решив придержать информацию об обеде с Тёмным Лордом, я наконец-то рассказал Теодору о своих впечатлениях от встречи с его крёстным и уговорил его дать тому шанс. А вечером, когда к нам присоединилась и Джинни, мы вместе занялись зельем родства — в зельеварении мы были на равных, и присматривая друг за другом увеличивали шанс не запороть основу.

— Зелье точно соответствует описанию в книге, — констатировала Джинни, когда мы закончили. — Пусть настаивается… Я напишу Перси, что всё в силе и мы ждём его.

Я так ждал этого дня, а когда он почти наступил — стало всё равно. Для меня это вряд ли что-то изменит — в Нору я не вернусь, в дом новых родителей не перееду — слишком привык к самостоятельности; деньги бы мне пригодились, конечно, но я и так справлюсь — план у меня есть, не пропаду…

Пожалуй, стоит последовать совету Патил и написать Диггори. Это точно полезнее, чем нервничать в ожидании вердикта. К тому же Седрик — нейтральный вариант. Не Дафна, которая всегда себе на уме и доверять которой я просто не могу — ради своей выгоды она соврёт с лёгкостью, но и не Поттер, вызывающий во мне только негативные чувства и которому я тоже не поверю (трезвостью суждений он редко мог похвастать).

* * *

Встреча с Перси состоялась не в понедельник, как было запланировано, а воскресным вечером — в отличие от нас, школьников на каникулах, Перси был взрослым сотрудником Министерства. Я хмыкнул, но не стал напоминать, что с первого курса подрабатываю на каникулах — воскресенье и мне больше подходило.

Брат вышел из камина с крайне смущённым видом и первым делом обратился к Теодору — знакомясь, поздравляя с помолвкой, благодаря за дружбу с нами и поддержку, которой его семья обеспечила нас с Джинни, когда мы в этом нуждались.

Перси был в своём репертуаре. Впрочем, его слова были уместными и справедливыми, и Теодор не стал смеяться над его серьёзностью и пафосным видом, просто хлопнув по плечу и пригласив в сад — кажется, все важные разговоры мы предпочитали проводить в беседке.

После того, как Перси придирчиво изучил зелье и признал его удовлетворительным, наступила пауза. Тео попытался было раствориться в тенях и не мешать, но мы втроём синхронно потянулись его останавливать. Джинни посмотрела с укоризной, я покачал головой, а Перси озвучил наше общее мнение:

— Ты теперь тоже семья, останься.

Нотт кивнул и разлил зелье по стаканам, расставив те перед нами. В беседке повисла тишина, мы трое пялились на фарфор с мутно-белым содержимым и молчали.

Поскольку никто из нас не пожелал идти в Нору и просить родителей принять участие в анализе, задача слегка усложнилась — требовалось проверять родство друг другу. Наконец я посмотрел на сестру, повернулся к брату и решительным жестом провёл палочкой над рукой, накладывая лёгкое режущее на палец. Кровь закапала на стол, Джинни с Перси тут же подставили стаканы, и я поспешил заживить ранку — мелочь, но больно же!

Последовав моему примеру, они тоже накапали свою кровь в зелье, и уже через пару минут мы снова застыли, гипнотизируя взглядами три стоящих посреди стола стакана, ожидая, когда зелье вступит в реакцию с кровью.

— Перси, — разбавил паузу Теодор, — а в каком отделе ты работаешь?

Тема была выбрана правильно, работой Персик гордился. Однако ответить не успел.

— Я — брат Джинни, — перебивая брата, констатировал я, когда зелье приобрело приятный голубой цвет.

И замолчал, не зная, что ещё сказать. Верил ли я в возможность иного исхода? Честно — не знаю. Хотел ли? Сложный вопрос. Доволен ли результатами? Да мне как-то всё равно…

— Я тоже, — вздохнул брат.

— И вы родные братья, — спустя ещё минуту подала голос сестра.

Все три стакана оказались заполнены нежно-голубым содержимым.

— И как настроение? — осторожно поинтересовался Теодор.

Я пожал плечами, Джинни хмыкнула, а вот Перси неожиданно откровенно ответил:

— Я надеялся, что Молли с Артуром не мои родители. Нет, другие мне не нужны, да и я уже взрослый совершеннолетний маг, для меня это практически ничего не изменило бы, но зато объяснило, почему они совершенно меня не понимают. Мы словно на разных языках говорим.

— Перси…

— Всё в порядке, — отвёл он взгляд и поднялся. — Спасибо, что пригласили. Мне пора.

— Я провожу, — вызвался я, жестом прося Тео с Джинни остаться. — Ты в порядке?

— Мне стыдно, Рон, — понизил он голос. — Когда близнецы сказали, что нашли отца, рассказали, как им живётся теперь, я подумал… Мама с папой не плохие.

— Никто не говорит, что они плохие, — хлопнул я его по плечу. — Но нас они совершенно не понимают и понимать не хотят.

Попрощавшись с братом, я пошёл к себе — собираться: утром я должен был вернуться к работе, и денёк обещал быть непростым, а потому лучше было сейчас отправиться в заповедник, а не вставать утром пораньше, чтобы идти через пол-острова от камина.

Что я думал о результатах проверки? Перси прав, не будь Молли с Артуром нашими родителями, это бы многое объяснило. А ещё было немного завидно — близнецы были по-настоящему счастливы с отцом. Но в целом это не имело особого значения. Что ж, раз мы кровные родственники, значит, мне просто не повезло.

* * *

Чарли не было дома, так что увиделись мы лишь утром.

— Мы с Джинни и Перси — родные, — сообщил я и выставил на стол бутыль с остатками зелья для определения родства. — Тут осталось немного… если не нужно — можешь выбросить.

— Рон… — он не стал договаривать и покачал головой, но не спешил избавляться от зелья. Я озвучил выводы, к которым вчера пришёл, и брат снова покачал головой. — Многие семьи не могут похвастать взаимопониманием, это не повод сомневаться в родстве.

— Так дело же было в близнецах, а не в ссорах, — возразил я и решил не продолжать: — Уже неважно. Что тут было на выходных?

В моё отсутствие, как рассказал Чарли, в заповедник пожаловал некто, замотанный в плащ по самые глаза, всю субботу он бродил от вольера к вольеру, а вчера занялся чарами и…

— Два гебридских уже заперты. Мы придирчиво проверили чары, даже раздразнили драконов, чтобы оценить надёжность, купол даже не дрогнул. Дафи говорит, что начальство пообещало, что этот спец полностью возьмёт ситуацию под контроль, хотя времени это займёт немало.

— А что с тем «Локхатом»?

Чарли хмыкнул — прозвище прикрепилось намертво.

— Его ищут — сбежал, гадёныш. Вроде не диверсия, просто идиот, решивший разжиться быстрыми деньгами.

Закончив завтрак, мы отправились работать. Двигаясь от одного молодого дракона к другому, я высматривал нового специалиста. По словам Чарли тот не афишировал свою личность, не только не представившись, но даже скрывая внешность, и это могло означать, что владельцы заповедника нашли-таки настоящего ритуалиста, а не просто мастера по чарам. Могло и ничего не означать, конечно, но мне хотелось верить в лучшее — в шанс познакомиться с профессионалом столь интересующей меня области магии.

За выходные я отлично отдохнул, а потому сумел быстрее обычного закончить всю работу и нарочно отправился на северную сторону острова, где мне нечего было делать, но где находился тот самый специалист. Найти его оказалось непросто, в отличие от своего предшественника, красующегося на метле у всех на виду, этот человек (я даже не знал, мужчина это или женщина!) работал на земле, прячась среди скал.

Остановившись на почтительном расстоянии, я создал видимость работы, а сам принялся наблюдать. Не за тем, что он делал, конечно, — с такого расстояния невозможно было ничего разобрать, — а за ним самим, поджидая удобный случай, чтобы заговорить. Чувствовал я себя при этом не то что неуверенно, откровенно идиотом чувствовал. Хорошо, что свидетелей этого не оказалось.

Но на следующий день всё снова повторилось. Мне неимоверно хотелось познакомиться с мастером, всего за день успевающим установить защиту на такой сложный объект, как драконий вольер. Я даже обсудил это с Чами — больше было не с кем, — и дракон вполне доброжелательно фыркнул, словно говоря, чтобы я не сомневался в себе.

В конце концов, я не терял ровным счётом ничего. Даже если меня пошлют, что ж, переживу.

— Извините, — я решительно подошёл к работающему у очередного вольера человеку, но в последний момент оробел.

— Да?

Он обернулся, и я увидел заросшее бородой по самые глаза лицо. Не доброе и не злое, довольно равнодушное.

— Извините, что отвлекаю, — пролепетал я, дал себе мысленный пинок и продолжил, — мне очень интересно то, что вы делаете, и если вам нужна какая-то помощь, я с удовольствием окажу её.

— Нет, спасибо, я сам справлюсь.

Собственно, на этом можно было и закончить, равнодушие в глазах мужчины не располагало к продолжению диалога, и всё же я не ушёл и, преодолев внутреннее сопротивление, открыл рот.

— Извините, что надоедаю, но… можно посмотреть?

Мужчина моргнул и повернулся ко мне всем корпусом, вставая. На голову выше меня (а я успел неплохо вытянуться за последний год и был почти самым рослым парнем на Слизерине), шире в плечах и вообще — мощнее, он почему-то не внушал угрозы.

— Мальчик, — устало обратился он ко мне, осмотрев и, кажется, не заметив во мне ничего примечательного и достойного внимания, — что тебе надо? Я работаю. Ты чей-то сын? Что ты здесь делаешь?

— Р-работаю, — запинаясь промямлил я.

— Тогда иди и работай, и не мешай другим.

Кажется, примерно так я чувствовал себя пять лет назад, когда оказался распределён на Слизерин — никому не нужным, лишним и ужасно одиноким.

— Извините, — только и смог выдавить я, развернулся и пошагал обратно — работать.

Я так хотел встретиться с настоящим ритуалистом, так мечтал найти наставника, что даже не подумал о том, что могу оказаться ему не нужен. А даже если ему и нужен помощник… я — никто, и потому доверия не вызываю. Почти вся ритуалистика запрещена, раскрываться перед непонятным мальчишкой, смотрящим на тебя горящими энтузиазмом глазами — глупо, мальчишка может оказаться хоть аврором под обороткой, хоть обычным шантажистом.

«Забей, Рон», — мысленно приказал себе я, стараясь убедить в том, что увлечение ритуалистикой должно быть оставлено в прошлом, ведь шанс сделать его даже хобби, не то что профессией, был ничтожен.

Бородатый мастер тщательно заметал за собой следы, но я всё же смог подтвердить свои догадки и найти доказательства того, что он не просто накладывал чары, но проводил ритуалы. Да, я продолжал следить за ним, несмотря ни на какие самовнушения — было слишком интересно, как совмещаются чары с рунами, а особенно с ритуалами. Пусть мне никогда не стать специалистом, но хотя бы на бытовом уровне я буду знать достаточно, чтобы в нужный момент заметить, если станет неладно.

«Кажется, я именно так говорил, когда начал следить за Патил…»

Закатив глаза в раздражении, я высказал Чами всё, что думаю о нелюдимом мастере, отказавшем мне, получил сочувственное фырканье, после чего снова принялся наблюдать.

Я чувствовал магию — магические фигуры, выложенные камнями с выгравированными на них рунами, — но не мог увидеть: чары сокрытия и маскировки мастеру удавались ничуть не хуже, чем всё остальное.

В итоге пришлось смириться, что опознать ритуалы я не мог, знаний не хватало, хотя я был абсолютно уверен, что не ошибся с рунами, когда перерисовывал найденный в траве фрагмент цепочки, выдавленный в земле, в блокнот, и что сумею в конце концов разобраться. А пока… Что ж, не судьба, значит.

За две недели жизнь в заповедники вернулась в привычную колею, все посторонние, кроме мастера, покинули территорию, вольеры взрослых драконов были в безопасности, и у меня снова появилось свободное время.

В середине июля близнецы получили письма с результатами ЖАБА и решили устроить вечеринку, куда, конечно, пригласили и нас: меня, Джинни с Тео, Перси и Чарли. Чарльз ограничился символическим подарком и поздравлениями, а вот мы решили сходить — даже Персик.

Фред с Джорджем прислали порт-ключ («сами сделали, но отец проверил, так что не паникуйте»), и субботним вечером мы вчетвером переместились…

— Где мы? — озвучила общее недоумение Джинни.

— Погода же отличная…

— Значит, сидеть в четырёх стенах глупо…

— И потому мы решили…

— Что пикник…

— Лучшая идея! — хором закончили близнецы.

Поляна, куда мы переместились, была окружена высокими деревьями, в кронах которых щебетали птицы, а в её центре было расстелено огромное покрывало, на котором были разбросаны тарелки и кружки, стояли две корзины в едой, лежали салфетки и…

— Поттер, — констатировал я.

— Привет, Уизли, — спокойно кивнул тот всем сразу и не сдвинулся с места.

— Мы решили пригласить и Гарри, — немного смущённо улыбнулся Фред.

— Надеемся, вы не против, — подмигнул Джордж и плюхнулся в центр покрывала, тут же похлопав ладонями рядом с собой, приглашая присоединиться.

Перси было всё равно, Теодор с подозрение посмотрел на Поттера, но вместе с невестой спокойно сел, я же вспомнил, что намеревался связаться с Диггори, и мои мысли ускакали очень далеко от этой поляны.

Близнецы много смеялись, рассказывали разные шутки, как всегда перебивая друг друга поведали о том, как проходила сдача экзамена министерской комиссии — результаты у обоих были весьма неплохими, но хуже, чем хотелось бы и им самим, и Лестрейнджам — это я понял по их лицам и голосам, так-то про отца они ничего не сказали.

Каким-то странным образом разговор свернул на Молли и Артура, и Поттер наговорил в их адрес много лестных слов, пока не понял по установившемуся на поляне напряжённому молчанию, что его восторги не разделяет больше никто.

— Я был в Норе в то воскресенье, — нарушил молчание Перси. Мы сразу поняли, что речь о том дне, когда зелье подтвердило родство с Уизли, Поттер же воспринял слова прямо, как «прошлое воскресенье». — Мама… хм, в общем, она заметила, что волшебные часы показывают, что Рон с Джинни «дома», а я, наоборот, «в гостях». Она сильно расстроилась.

Поттер недоумевающе переводил взгляд с одного на другого Уизли, и Фред решил его выручить:

— Так, а ну-ка сменим тему! У нас праздник, а не похороны!

Следующая пара часов прошли быстро и весело, и после ухода Поттера, сославшегося на необходимость вернуться домой засветло, мы просидели ещё больше часа, пока не пошёл дождь. Перси тут же засобирался домой, и, попрощавшись с ним, близнецы пригласили нас к себе.

— Отец только «за» будет, он давно хочет с вами всеми познакомиться, — попытался уговорить нас Джордж, но я отказался за всех:

— Простите, парни, но мы пока не готовы к визитам вежливости.

Близнецы вроде не обиделись.

— А вы решили только нас посвятить в личную жизнь? — неожиданно спросил Теодор. — То, что Поттер не в курсе, что вы не Уизли, я понял, он не член семьи. А вот насчёт Перси…

— Мы никогда не были близки, — сказал Фред, переглянувшись с Джорджем, — можно сказать, мы только познакомились — приятели, но ещё не друзья. В конце концов, какая разница, кто мы? Я Фродж…

— А я Дред, — подхватил Джордж. — По-моему, этого достаточно.

Спорить никто из нас не пожелал.

В Нотт-холле помимо хозяина обнаружился и Мальсибер, и на этот раз Теодор не стал дичиться и позволил втянуть себя в разговор. Я немного посидел со всеми и ретировался в библиотеку, надеясь урвать хоть часок на чтение. Там-то мистер Нотт меня и нашёл.

— Отвлекись ненадолго, — попросил он, садясь напротив меня.

Я тут же отложил книгу и вопросительно уставился на него.

— Всё в порядке? Тео нормально крёстного принял, мне кажется…

— Вроде нормально. Общаются… — он довольно улыбнулся и тут же прогнал веселье с лица, нахмурившись. — Я хотел спросить, каким ты видишь своё будущее. Я знаю, что это не моё дело, — быстро добавил он, — и ты можешь не отвечать…

— Бросьте, сэр, это ваше дело, если вам интересно. Вы столько сделали для меня! А насчёт планов… Останусь в заповеднике, стану драконологом, — озвучил я недавние размышления, — у меня просто нет других вариантов. После школы мне некуда будет идти. Чарли меня не выгонит, конечно, но одно дело, когда в заповеднике живёт ребёнок — брат сотрудника, а совсем другое, когда речь идёт о взрослом человеке — посторонним у нас не рады.

— Ты же хотел заниматься ритуалистикой, — напомнил Нотт, и я грустно кивнул:

— Ещё как хотел. Да только это так и останется мечтой. Нет у меня денег на обучение. Да и учителя не найдёшь. Я не брошу это, — я погладил обложку книги, которую читал, и улыбнулся, — буду изучать всё, что найду, пока вы меня пинками не прогоните из своей библиотеки, но максимум, что смогу позволить себе — это хобби.

— Рон, а если учитель найдётся?

Я во все глаза уставился на него, не веря, что мне не послышалось.

— Всё равно платить мне нечем, сэр, — возвращаясь в реальность из облачных мечтаний, покачал я головой. — Спасибо, но…

— Ты не понял, Рон. Я не делаю тебе одолжение. Скорее, я бы посоветовал тебе отказаться, хотя прекрасно понимаю, что найти учителя может оказаться не по силам вообще и другого варианта не представится.

Кажется, я перестал понимать, о чём мы говорим. И мистер Нотт по моему лицу это понял.

— Один знакомый ищет помощника, возможно, ученика — если помощник сумеет проявить себя. Он ритуалист, при том хороший. Но ты должен кое-что знать… Рон, ты мне нравишься, я знаю, насколько вы близки с Теодором, к тому же ты брат моей невестки, — он усмехнулся, — а потому я не могу не сказать этого. Пойми правильно, я буду рад, если ты сумеешь воплотить в реальность свою мечту. Рад и за тебя, и за себя — ведь найти ритуалиста задача непростая, а ты уже почти член семьи и не отказал бы нам, — его губ снова коснулась усмешка, пропавшая теперь ещё быстрее, — однако если бы речь шла о Теодоре, я бы напоил сына Живой смертью, приковал цепью и объявил мёртвым, но не позволил бы даже познакомиться с этим человеком.

По спине пробежал табун мурашек, и я непроизвольно сглотнул. Предупреждение звучало более чем серьёзно.

— Это кто-то из Пожирателей? — предположил я и замолчал, обдумывая слова Нотта. Его мнению я доверял — отец моего лучшего друга показал себя достойным человеком, да и я видел от него только хорошее, и поводов пренебрегать его советами не было. И всё же речь шла о моей мечте и, возможно, единственном шансе её реализовать. — Если нужно, я принесу непреложный обет, сэр, но расскажите, пожалуйста, подробнее. Я пока не понимаю, почему вы против.

Нотт помолчал, а потом досадливо поморщился и взмахом палочки установил купол тишины.

— Информация не для чужих ушей, но обойдёмся без обета. Единственно прошу: Теодору ни слова.

— Хорошо, — без колебаний пообещал я, ещё не понимая смысла в необходимости соблюдать тайну.

— Ты же понимаешь, что официальная политики Министерства в вопросах запрещённых знаний бесконечно далека от реальности?

— Конечно, — тут же кивнул я. Что ж непонятного? Непростительные тоже запрещены, но пользуются ими достаточно часто.

— Ты видел, как проходила помолвка. По-хорошему, нужно было пригласить специалиста, и для свадьбы единственного сына я так и сделаю — в тайне, потому что брачный обряд не просто голословное согласие стать парой, но магический договор в том числе, — он замолчал, посмотрел на меня и решил свернуть вступление. — Запрет Министерства усложнил жизнь многим, но не заставил отказаться от привычного использования ритуалов. Аврорат выслеживал магов, штрафовал, сажал в Азкабан, нередко маги и вовсе погибали — вмешиваться в ритуал ни в коем случае нельзя, и если ритуалист сам не остановится, принуждение может оказаться летальным для всех участников. В том числе и потому преследование ужесточилось — слишком много авроров погибло при попытках задержать нарушителей. Неопытных ритуалистов — молодых или не сумевших подняться в гильдии — выбили первыми, тех, кто поумнее и поосторожнее — чуть позже. Приток свежих умов иссяк, гильдисты сплошь замшелые пеньки, трясущиеся над своими ветхими трактами и даже не помышляющие о том, чтобы применить свои знания на практике… И в том числе и поэтому сейчас получить помощь ритуалиста почти невозможно. Сложно найти — и неудивительно, если каждая работа может закончиться сроком в Азкабане, сложно оплатить — из-за опасности цены взлетели до небес, сложно проверить надёжность ритуалиста — всё происходит под грифом секретности, они не показывают своих лиц, скрывают имена, так что остаётся лишь доверять мнению того, кто посоветовал, да тому, что ритуалист не безнадёжный кретин с жаждой денег, который и собой рискнёт, и тобой. Но всё это — одна сторона медали. Есть и другая. Ритуалистика — это не Тёмная магия, однако серьёзные ритуалы, как и Тёмная магия, оказываю влияние на мага, практикующего их. И те, кто ещё остался… Среди них большинство — изменились. Шанс нарваться на отморозка слишком велик. Собственно, всё это — предыстория. А теперь по существу. Человек, про которого я говорю, как раз такой. Он энциклопедически умён, прекрасно разбирается во многих областях знаний, является опытным ритуалистом и весьма сильным магом, но связываться с ним может оказаться себе дороже.

— Почему?! — изумился я.

— В нём, кажется, совершенно не осталось ничего человеческого, он словно лишился всех чувств и эмоций. Его жажда информации вышла за рамки даже фанатичного стремления узнать больше. Его эксперименты… Рон, прошу, просто поверь. Это очень опасный человек.

— Эм… Я верю. — Нотт вздохнул с облегчением. — Сэр, а зачем вы вообще сказали мне о нём?

— Я знаю, насколько ты хочешь изучать ритуалистику, как мечтаешь найти учителя. Я не мог просто скрыть от тебя эту информацию. Ты не ребёнок, Рональд, тем более не мой ребёнок, я не имею права принимать решения за тебя.

Только навязанная Слизерином привычка сдерживаться и не проявлять ярких эмоций позволила мне остаться на месте, мысленно я уже скакал вокруг Эдриана Нотта и вис у него на шее в порыве едва ли не сыновей любви. Никто. Никто никогда не говорил мне такого. И уж точно не Молли с Артуром — от них подобной чуткости ждать глупо.

— Спасибо, сэр, — прочувствованно сказал я и крепко пожал его руку. — Спасибо.

— Я рад, что ты прислушался. А теперь подъём, нам давно пора вернуться — я, вообще-то, вышел на минутку, чтобы вытащить тебя из библиотеки.

Я рассмеялся и без возражений отнёс книгу на полку.

Уж не знаю почему, но сегодня я не хотел прятаться с книгой в тишине своей комнаты. Возможно, не спешил обдумывать всё, что узнал от Нотта о ритуалисте — единственном, до которого мог бы дотянуться. Как бы то ни было, я с радостью присоединился к беседе и получил от неё удовольствие.

Какой же я всё-таки молодец, что четыре года назад уговорил сестрёнку поступить на Слизерин!

Спать разошлись достаточно поздно, к счастью, в воскресенье можно было никуда не спешить и отоспаться, но всё равно, когда я спустился на завтрак, в доме царила тишина.

— Доброе утро, — неожиданно прозвучало через открытое окно, и я подпрыгнул. Мальсибер мягко рассмеялся. — Извини, не хотел пугать.

— Все спят, — зачем-то сказал я.

— Ага, а я решил выпить кофе на природе. Присоединишься?

Я обернулся на домовика, который как раз собирался накладывать завтрак, и когда тот с улыбкой закивал, ответил согласием:

— С удовольствием.

Через пару минут перед нами возник накрытый стол, и завтракали мы под лучами ласкового утреннего солнца.

Разговор не то чтобы не ладился, кажется, нам обоим вполне комфортно было молчать, но когда тарелки опустели, Мальсибер вместе с чашкой опустился на траву и, поглядывая на меня, словно приглашая присоединиться, неожиданно попросил:

— Можешь рассказать про Падму Патил?

Я поперхнулся и облился кофе. Тут же рядом материализовался домовик, устранивший следы моей неловкости, а Мальсибер заржал.

— Да не дёргайся ты так, я не кусаюсь.

— Что рассказать? — смущенно спросил я, коря себя за излишнюю эмоциональность. Ведь несложно было догадаться, что мистер Нотт не стал бы скрывать от близкого друга информацию о Тёмном Лорде. Да и вопрос был вполне закономерен.

— Всё, что сочтёшь нужным.

Я задумался.

— До того, как её заподозрил, внимание обращал максимум пару раз, так что о Падме Патил мне нечего рассказывать. Но если вас интересует Лорд… Патил не может быть девочкой-подростком, она умнее любого ученика. Я неоднократно замечал, что она колдует не как все мы, а… опыт виден, если вы понимаете, о чём я…

Мальсибер слушал внимательно, иногда задавал уточняющие вопросы, и я сам не заметил, как проговорился об обеде, на который она меня пригласила.

— Лорд очень сильный легилимент, Рон, — качнул он головой. — Он с лёгкостью ломает любые щиты, но вот что касается поверхностной легилименции — это больше по части Дамблдора, Лорд таким не занимается. Хм. Раньше не занимался.

— А вы можете рассказать о нём… о ней, — исправился я. — Мистер Нотт упоминал, что Лорд изменился. Вы тоже заметили?

— Да, — без раздумий сразу же кивнул Мальсибер. — Я бы сказал — в лучшую сторону. И… Может, мне это показалось, но… — я навострил уши, — аналогия дурацкая, но это словно сравнивать холостяка-балагура и женатого отца семейства. Вроде человек один и тот же, его вкусы и пристрастия не изменились, а со стороны видно, что он стал иным. Осторожнее и мягче, или принципиальнее и зануднее, в общем — изменился.

— Я понял. Вам кажется, что поступки и решения смягчены женским влиянием.

— Именно. Мы до сих пор не видели его в новом теле, но женский голос и фигура… Его приказы и распоряжения звучат как просьбы и советы, — он покачал головой и усмехнулся: — Глупости, не обращай внимания.

Я не стал продолжать расспросы, хотя вопросов у меня было ещё много, тем более что в столовую спустилась Джинни, помахавшая нам через окно.

Весь день я гнал от себя мысли о том, что обсуждал с мистером Ноттом. Здравый смысл тихонько бубнил правильные вещи, но желание стать настоящим ритуалистом и реализовать мечту злобным цербером рвалось на волю. Конечно же, я понимал, что описанный Ноттом человек не станет со мной церемониться, пережуёт и выплюнет, но глупый кураж подначивал: «ты сможешь, у тебя получится, ты справишься», шептал он голосом дьявола-искусителя, стоило мне только чуть расслабиться. «Можно просто познакомиться и уже потом делать выводы», «можно попробовать и уже тогда решать, стоит ли оно того» и другие «можно» бились в моей голове с постепенно слабеющим здравым смыслом, и я не находил в себе моральных сил на то, чтобы сказать твёрдое «нет».

В заповеднике я сразу нагрузил себя работой, чтобы физическим трудом победить сомнения, и за весь день, кажется, даже ни разу не вспомнил о ритуалистике. До самого заката, потому что стоило мне попрощаться с Кошкой и собрать инвентарь, как справа показался тот самый бородатый мастер.

— Ты — Уизли, — сказал он, не спрашивая, а констатируя.

Я настороженно кивнул. Без всякой причины внутри дурным голосом взвыла интуиция, но никакой опасности не было, и я решил не выставлять себя идиотом, улепётывающим от человека, который решил заговорить со мной.

— Ты интересовался чарами, — сообщил он всё также безэмоционально.

Пока я наблюдал за ним издалека, успел рассмотреть со всех сторон, однако его внешность меня абсолютно не интересовала — я стремился подсмотреть, что он делает. Теперь же, когда мы стояли в ярде друг от друга, до меня дошло, что имел в виду мистер Нотт, когда говорил о том, что ритуалисты меняются, и что в его знакомом не осталось ничего человеческого. У бородача было каменное лицо, и даже глаза — тусклые, словно стекляшки, не выражали ничего.

Стало жутковато.

— Не только чарами, — возразил я, не видя смысла в хождении вокруг да около.

— И с какой целью ты интересовался?

С языка уже рвался искренний ответ, но разговор с Ноттом и его предупреждения не прошли бесследно. Как бы мне ни хотелось учиться ритуалистике под присмотром мудрого учителя, забывать об осторожности ни в коем случае не стоило. Я мог считать себя умным, ответственным, решительным, мог отлично разбираться в чарах и быть первым учеником по рунам, но для чужого человека я был просто ребёнком, и оценивали меня исходя из этого. А значит, я вряд ли заинтересовал бы ритуалиста, только если он намерен использовать меня — и не факт, что к взаимной выгоде.

— Хотел знать больше, чтобы быть полезным, — уклончиво ответил я.

— Вот так. И чем ты можешь быть полезен?

— Вам? Без понятия, сэр.

Не знаю, чего бородач ждал, однако мой ответ ему явно не понравился. По-прежнему не проявив ни намёка на эмоции, он просто развернулся и пошёл прочь.

И что это было?..

* * *

За пару дней я окончательно смирился с ситуацией и наконец-то перестал на что-то надеяться. Занимался работой, проводил обеденное время с Чами, читая ему вслух, написал заданное на лето эссе по чарам, на три свитка превысив норму и гордясь собой за это, и вёл активную переписку с друзьями и братьями.

Забини, скучающий на вилле в Италии, подбил меня на проект по нумерологии, и теперь мы раз в неделю обменивались мыслями и расчётами, а заодно и деталями своих жизней. Блейз жаловался на мать, в восьмой раз собравшуюся замуж, я — на Ноти, категорически отказывавшегося перестать плеваться огнём в качестве приветствия.

Грегори был вынужден покинуть Остров и сопровождать мать и сестру во время круиза к берегам Латинской Америки. Писал он редко, поскольку совы через океан не летали, но интересно — у него неожиданно обнаружился литературный талант, и я действительно читал его письма как увлекательную книжку про путешествия.

А вот близнецы, кажется, впервые настрочили в четыре руки целую «поэму» о «скандале в благородном семействе», инициаторами которого случайно оказались.

Вообще, я мало интересовался светской жизнью магов, мне не было дело до чужих проблем: все эти разорванные помолвки, адюльтеры, семейные проклятия — ко мне это имело мало отношения. Потому и историю семейства Блэк, одного из самых многочисленных и скандальных чистокровных родов, не знал. Мне для жизни хватало информации, что бабушка по отцовской линии была Блэк, да что первым из Азкабана сбежал тоже представительно этой семейки. Близнецы это досадное упущение исправили.

Их тётя, одиозная мадам Лестрейндж, в девичестве была Блэк, поэтому Фред с Джорджем, которые имели совершенно иные интересы, пока носили фамилию Уизли, узнали историю из первых рук.

Началось всё с того, что от Поттера парни услышали о переменах в жизни нашего бывшего профессора — Люпина. Тот, будучи другом детства родителей Поттера, сообщил ему, что намерен жениться. Казалось бы, кому до этого есть дело?.. Близнецы без задней мысли заговорили о Люпине за семейным ужином, и оказалось, что матримониальные планы оборотня непосредственно касаются одного из присутствующих. Ведь младшая сестра их тёти Беллы, которая в своё время с жутким скандалом покинула семью, сбежав с магглорождённым, мать невесты Люпина.

Мне пришлось трижды перечитать страницу, прежде чем я смог уловить смысл скачущих слов — близнецы просто не умели писать не по очереди.

В общем, Фред с Джорджем сожалели о том, что раскрыли планы оборотня, опасаясь, что Поттер на них обидится, и я вспомнил, что говорила Патил: «…тебе, Поттер, он не друг», и как сам Поттер соглашался с этим. Близнецы настрочили пять листов, и пока я пробирался через их каракули, окончательно понял, что мне нет никакого дела до незнакомых людей.

Заканчивалось письмо новостью, что после устроенного тётей Беллой сестре скандала ни о какой свадьбе речь уже не шла, та категорически запретила дочери даже думать в этом направлении, и когда дочь устала спорить и уступила, сёстры Блэк помирились, и у близнецов неожиданно появилась ещё одна тётушка и кузина. Посмеявшись, я набросал короткий ответ:

«Поздравляю с пополнением семейства, парни».

А ведь я не прав, понял я, поставив точку. Моя обида на родителей и то, что кроме Чарли с Джинни никто из семьи со мной не общался, вовсе не означала, что я стал безродным сиротой. Я чистокровный волшебник, у меня масса родственников в магическом мире, и пусть большинство из них стыдится этого родства, факт остаётся фактом. Кажется, пришло время по-взрослому посмотреть на свою жизнь и переоценить отношение к людям.

Пока я гордился тем, что стал индивидуалистом, пока отталкивал людей, считая, что могу и сам со всем справиться, другие обзаводились связями. Конечно, у меня есть Чарли и Нотты, но… Те же Лестрейнджи, с которыми я боюсь знакомиться лично, вполне могут оказаться мне полезны.

Видимо, я и вправду повзрослел, раз морально готов начать социальную жизнь.

Снова взяв перо, я дописал, что буду рад познакомиться с новой семьёй Фреда и Джорджа, и с чувством выполненного долга запечатал пергамент. Начало положено.

Выходные я уже традиционно проводил в Нотт-холле. Правда, в библиотеку меня не пустили — Джинни решила, что брат — это именно тот человек, с которым она желает отправиться за покупками, и мне не оставалось ничего иного, как составить ей компанию. До её дня рождения оставалось ещё немало времени, но наряд она решила выбрать заранее; чтобы не скучать перед примерочной, я воспользовался случаем и пробежался по магазинам — выбрать подарок для любимой сестры не просто, лучше начать поиск заранее.

Не сумев найти ничего стоящего, я вернулся к магазину мадам Фуно и встретил раздражённую Джинни — ей тоже ничего не приглянулось. Так как к Малкин идти не имело смысла — там торговали только школьными вещами да повседневными мантиями, а в магазине «Твилфитт и Таттинг» цены были слишком недемократичны, Джинни задумалась о походе к магглам, и для этого ей нужна была помощь.

Выйдя из камина в Нотт-холле, сестра тут же потянулась за дымолётным порохом, собираясь вызвать Асторию на совещание, а я поспешил ретироваться. Теодора нигде не было, и мне пришлось звать домовика, чтобы узнать, куда запропастился мой друг, эльф-то и сообщил, что все в саду.

И лишь выйдя из дома и почти дойдя до любимой всеми жителями и гостями поместья беседки, я понял, что домовик бы не сказал «все» про хозяев.

Нотты были не одни.

— Присоединяйся, Рон! — махнул рукой мистер Нотт, заметив, что я застыл на полпути.

Напротив него сидел мужчина… хватило одного взгляда, чтобы понять, кто это.

Я знал эти глаза, этот нос и подбородок. Я знал этот оттенок волос и эти склонные к улыбке губы. Я смотрел на него, видя впервые в жизни, но словно знал его всегда…

— Здравствуйте, мистер Лестрейндж.

— Здравствуй, Рональд, — широко улыбнулся тот, вставая и протягивая мне руку. Было очевидно, что ему приятно моё узнавание. — Рад наконец познакомиться лично.

— Взаимно, — ответно улыбнулся я, ничуть не покривив душой — на нейтральной территории мне и вправду было приятно познакомиться с ним.

Рабастан Лестрейндж одним своим видом опровергал все выводы, что можно было сделать о нём на основании той информации, что предоставил «Пророк». Открытая улыбка, удивительно молодые глаза, расслабленность позы — ничего общего со стереотипным злодеем.

Хоть я и не спрашивал, специально для меня Лестрейндж пояснил, что заявился в гости без приглашения и предупреждения потому, что дома стало «опасно» находиться:

— Три сестры Блэк под одной крышей — для меня слишком. Я рад за Беллу, что она смогла наконец-то помириться с сестрой, но они и в детстве не слишком ладили, бросаясь друг на друга и с палочками, и с голыми руками, а теперь счетов между ними накопилось много… Там только Нарцисса умеет тихо обливать презрением, а две старшие предпочитают соревноваться в силе голоса.

— Короче, ты сбежал, — рассмеялся мистер Нотт.

Лестрейндж с улыбкой развёл руками:

— Пусть Руди наслаждается обществом жены и её сестёр.

Мужчины продолжили диалог, обсуждая судьбу семейства Блэк, в том числе его младшей представительницы — Нимфадоры (той, что собиралась замуж за оборотня и состояла в дамблдоровском Ордене Феникса — тайной организации, которая боролась с Тёмным Лордом и Пожирателями смерти), а мы с Теодором просто слушали.

— Так если организация тайная, разве вы не должны про неё знать? — не утерпел Теодор. — Или вам Нимфадора сказала?

Взрослые рассмеялись.

— Про Орден мы знаем ещё со времён первых стычек, — охотно пояснил Лестрейндж. — И не Дора нам рассказала, а мы ей — про реальное положение вещей, а не ту красивую сказочку, что наплёл ей старик.

— А тайная она потому, — подхватил мистер Нотт, — что незаконная ровно в той же степени, что и мы. Разница лишь в том, что нас знают поимённо и преследуют, а победителей не судят…

Он резко замолчал, повернулся к Лестрейнджу с растерянным выражением лица… Тот тоже помрачнел, и они оба уставились на меня.

— Что? — немного испуганно спросил, не понимая, что не так, но чувствуя зловонное дыхание неприятностей, готовых обрушиться на меня.

— Эм…

— Рон, твои родители…

И тут до меня дошло. Орден Феникса — те люди, которые иногда посещали Нору, когда я был маленьким. В памяти как по заказу всплыли вечера, когда я прятался за креслом и подслушивал псевдогероические истории, которые после пары бутылок трансформировались то в жалобы на судьбу, то в проклятия в адрес Пожирателей, то в хвастливые обещания «если что ещё показать им».

— Члены Ордена, — усмехнулся я, досадливо качая головой. — Я и забыл.

— Насколько нам известно, они не состояли в Ордене, — осторожно сказал Лестрейндж.

— Не важно, — отмахнулся я, — в Норе члены Ордена были частыми гостями…

Атмосфера лёгкости, царившая вокруг ещё пару минут назад, исчезла, поэтому мы все, кажется, испытали облегчение, когда к нам подлетела Джинни.

— Рон, Тео!.. Здравствуйте, — словно налетев на преграду, она резко замолчала, увидев незнакомого мужчину, но тут же забыла о нём и повернулась к мистеру Нотту: — Нам нужна помощь! Фред с Джорджем могут быть в опасности!

Лестрейндж мгновенно вскочил на ноги, опрокидывая стул, и Нотт придержал его за рукав:

— Джинни, это Рабастан. Говори, что случилось?

Глаза Джинни на мгновение распахнулись в удивлении, но времени на рассматривание отца близнецов у неё не было. Тряхнув головой, отбрасывая волосы, она быстро и чётко сообщила:

— Невилл Лонгботтом только что связался со мной через камин. Сказал, что близнецы в опасности. Он согласился переместиться сюда и рассказать подробнее, я шла позвать вас.

К концу её речи мы уже все были на ногах.

— Идёмте в дом, — распорядился Нотт.

Когда мы вошли в гостиную, Лонгботтом как раз неловко вышел из камина, запнувшись о решётку и едва не растянувшись на полу. Замахал руками, пытаясь найти равновесие… А обнаружив вместо Джинни толпу народа, кажется, собрался метнуться обратно в камин, но в последнюю секунду сумел сдержаться.

— Где Фред с Джорджем? — опережая всех, спросил я.

— Н-не знаю, — пролепетал Лонгботтом, и я понял, что выбрал неверный тон.

— Невилл, расскажи, пожалуйста, что ты хотел, — оттесняя меня, пришла на помощь сестра. Взяв гостя за руку, она подвела его к креслу, усадила и, махнув на нас всех рукой, мол, не мешайте, снова посмотрела на Лонгботтома. — Невилл?

— Мои родители… — начал он, запнулся, обвёл собравшихся испуганным взглядом, но поскольку у всех были взволнованные лица и угрозы он не мог увидеть, продолжил. — Дело в Дамблдоре. Он узнал, что я был в Мунго без бабушки, что интересовался их состоянием у Сметвика…

— Мы знаем ситуацию с твоими родителями, Невилл, — успокоительно произнёс Нотт.

— Да?.. Ну…

— Невилл? — поторопила Джинни.

Кажется, все попытки ускорить процесс лишь наоборот его замедляли, это понял я, поняли и остальные, так что перебивать больше никто не пытался. Лонгботтом пожевал губу, переводя взгляд с одного на другого, и наконец-то заговорил:

— Я узнал, что близнецы сказали правду насчёт моих родителей, и стал искать способы, как им помочь. Поговорил со Сметвиком, написал одному целителю в Германию… Наверное, бабушка нашла его ответ, и, хотя она промолчала и ничего не сказала мне, об этом узнал Дамблдор. Сегодня он пришёл к нам и… Может, я ошибаюсь…

Я едва не взвыл. Мои братья могут быть в опасности, а этот мямля… Скосив глаза на Лестрейнджа, не меньше меня переживающего за близнецов, я увидел его закушенную губу и сжатые в кулаки руки и взмолился, чтобы Лонгботтом наконец-то перешёл к сути.

— Директор попросил меня связаться с близнецами, пригласить их в гости. Сказал, что переживает за них, потому что они поссорились с родителями и пропали, и никто не знает, где их искать и всё ли с ними в порядке. Сказал, что хотел поговорить с ними, помирить с семьёй… А потом сказал, что если я это сделаю — помогу найти Фреда и Джорджа, — он поможет мне вылечить родителей.

Джинни ахнула, Теодор выругался…

— Я понимаю, это может ничего не значить, но…

— Ты абсолютно правильно сделал, что решил предупредить, — буквально прорычал Лестрейндж, вставая на ноги.

— Я хотел написать Фреду и Джорджу, — Лонгботтом сначала отпрянул из-за резкого движения, но, поскольку угрозы то не несло, чуть расслабился и засмущался, вжимая голову в плечи, — но совы летят долго, к тому же их можно отследить… Поэтому я решил связаться с Джинни…

— Спасибо, Невилл! — прочувствованно сказала сестра, беря его за руку и крепко сжимая.

Я тоже был благодарен Лонгботтому за оперативное уведомление, но сейчас меня больше волновало, что теперь делать. То ли он понял, что больше ему нечего делать в Нотт-холле, то ли испугался, но не прошло и минуты, как Лонгботтом заторопился к камину.

— Где парни сейчас? — спросил Теодор, когда камин погас.

— Должны быть дома, но я за ними не слежу, — машинально ответил Лестрейндж. — Пожалуй, я проверю это.

— Можно с вами? — неожиданно даже для себя вызвался я. И, словно кто-то мог возразить, извинительно пояснил: — Я переживаю за них.

— Конечно, — немного натянуто улыбнулся Лестрейндж и, повернувшись к Ноттам, развёл руками: — Не судьба нам просто поболтать, Эд. Идём, Рон.

— Увидимся, — бросил я Теодору и Джинни, застывшим в напряжении, и в следующую секунды мы аппарировали.

— Ириска!

Аппарация с отцом была на порядок лучше, чем с сыном, так что прибытие в дом Лестрейнджей для меня не омрачилось тошнотой и дезориентацией, как было после перемещения с Джорджем в Нору.

В ответ на призыв хозяина появился домовик — лопоухий, с огромными глаза-плошками, преданно уставившийся на Лестрейнджа.

— Где близнецы?

Эльф словно прислушался к чему-то, а после с уверенностью кивнул:

— В саду.

— Хорошо, ступай.

Домовик поклонился и исчез, и Лестрейндж повернулся ко мне с вопросом в глазах.

Сразу вспомнились все опасения перед посещением этого дома и знакомством с его хозяевами, ладони вспотели, но я решил не поддаваться.

— Раз уж я уже тут… — неуверенно протянул я.

— Тогда идём, — приглашающе улыбнулся Лестрейндж в ответ и двинулся к двери.

Узнав, что с близнецами всё в порядке, я немного успокоился и теперь принялся оглядываться — во мне проснулось любопытство. Лестрейндж-холл выглядел хоть и неидеально (длительное запустение было не скрыть), но в разы богаче дома Ноттов. Комната, куда мы переместились, с высоченным потолком и двумя широкими окнами, была раза в три больше немаленькой гостиной Слизерина. А когда мы вышли из дома и отошли на достаточное расстояние, оглянувшись, я смог оценить величие древнего не дома, но замка.

— Я давно говорил Джорджу и Фреду, что буду рад видеть тебя и Джинни, — завёл светскую беседу Лестрейндж.

Отметив, что он единственный, кто говорит «Джордж и Фред», в то время как все сначала называют Фреда, я усмехнулся и ответил:

— Они приглашали нас, сэр, и не раз, но…

— О, прошу! Никаких сэров! — тут же перебил тот. — Мы, конечно, не родственники, но я отец твоих братьев, — и подмигнул, — так что зови меня по имени. Ну или дядей.

Мы оба рассмеялись, и я неуверенно кивнул. Почему-то это не казалось неправильным. Я видел, что он относится к близнецам не как к данности, а по-настоящему заботится о них. Его испуг, когда Лонгботтом сказал, что близнецами интересуется Дамблдор, был неподдельным. Фред с Джорджем… вернее, Джордж с Фредом для него по-настоящему много значат, и это подкупало.

— Попробую, — пообещал я. — А что до приглашения… Нам хотелось с вами познакомиться, интересно было, близнецы же рассказывали… Но мы всё же Уизли… Простите. Да и откровенно говоря — миссис Лестрейндж лично меня пугает.

— Белла и меня порой пугает, — обезоруживающе хмыкнул Рабастан, — это нормальная реакция. Хотя она не такая уж страшная, поверь. Да и со своими ведёт себя сдержанно… Но репутация — страшная сила, это точно. Вот они где! — без перехода воскликнул он, первым заметив близнецов.

Фред с Джорджем находились посреди аккуратной поляны, сражаясь с незнакомой мне девушкой. Судя по тому, как спокойно наблюдали за этим сидящие поодаль зрители и реакции Рабастана, даже не ускорившего шаг, сражение носило учебный или развлекательный характер, хоть и выглядело довольно опасным.

На наше появление никто не обратил внимания, и у меня было время рассмотреть Лестрейнджей и, наверное, миссис Тонкс — очень похожую на миссис Лестрейндж женщину, и подготовиться к встрече.

Если я не ошибся в личностях, то Беллатриса выглядела… Я вспомнил фото в «Пророке», по которым было невозможно узнать что Мальсибера, что Рабастана Лестрейнджа, что его брата Рудольфуса, которого я видел перед собой сейчас, а вот Беллатриса, одетая в роскошное платье, с высокой причёской и красивая — она узнавалась сразу же. Почему-то грязная сумасшедшая, ярящаяся на колдофото, и шикарная женщина, сидящая в плетённом кресле в саду собственного поместья, не казались разными женщинами.

— Привет всем, — наконец обозначил своё присутствие Рабастан и представил меня: — Это Рон, прошу любить и жаловать.

Близнецы тут же бросились ко мне — хлопали по плечам, поздравляли с первым визитом в логово Пожирателей, в то время как остальные сохраняли молчание. Если честно, радость братьев не сильно успокаивала на фоне тяжёлых взглядов взрослых магов, пока не заговорил хозяин дома:

— Здравствуй, Рональд. Добро пожаловать в Лестрейндж-холл.

— Здравствуйте, сэр, — в эту секунду я гордился тем, что мой голос прозвучал абсолютно нейтрально, не выказав ни волнения, ни тем более страха. — Миссис Лестрейндж…

— А, ты тот самый Уизли, что наконец-то сумел вырваться из порочного круга предателей крови? — и когда со всех сторон послышались недовольные восклицания, Беллатриса хищно улыбнулась и, мгновенно сократив между нами дистанцию, сжала мою ладонь своей нежной кистью так, что у меня хрустнули пальцы: — Добро пожаловать, мальчик. Если хотя бы половина того, что наговорили мои племянники, правда, уверена, мы поладим.

Не отступить (ну или не броситься наутёк) оказалось сложно, и всё же я выдержал её взгляд и даже кивнул — мадам Лестрейндж тут же улыбнулась и утратила ко мне интерес. Знакомство с Андромедой Тонкс и её дочерью Нимфадорой прошло мимо моего внимания — впечатления от Беллатрисы были слишком сильны.

Пока Рабастан рассказывал о том, что произошло в Нотт-холле, и шло обсуждение ситуации, я немного пришёл в себя. Насчёт Лонгботтома близнецы и без указаний взрослых решили ограничить контакты. Не то чтобы они ему не доверяли, особенно в свете предупреждения, но рисковать собой и новой семьёй не собирались.

Близнецы воспользовались моим состоянием и вырвали обещание прийти в гости в ближайшее время, не дожидаясь следующего форс-мажора. Но когда прозвучало имя Джинни, я без колебаний сказал нет:

— Парни, не обижайтесь, но Джинни здесь не место, — покачал я головой и, указав глазами на их тётю, добавил: — Сестрёнка и сама огонь, боюсь, знакомство может оказаться слишком ярким.

Фред расстроенно кивнул, а вот Джордж нахмурился:

— Ты её не знаешь, Рон.

— Именно, — легко согласился я и улыбнулся: хоть и были они знакомы совсем недавно, Джордж уже сейчас защищал члена семьи. — И Джинни тоже. И потому мы можем неверно понять её намерения.

Пришлось ему нехотя соглашаться:

— Наверное, ты прав. Но сам ты же ещё придёшь?

Я не стал отказываться, не желая обижать близнецов, и они повеселели, потащив меня на экскурсию по поместью.

С близнецами было весело; мне приятно было видеть их такими — расслабленными, счастливыми, хвастающимися своими комнатами и домом вообще. И когда пришла пора прощаться, я уже без колебаний подтвердил готовность повторить визит.

По пути к камину мы завернули в гостиную, где находились братья Лестрейндж — попрощаться. Поблагодарив за гостеприимство, я уже собрался ретироваться, когда Рабастан остановил вопросом:

— Ты ведь не умеешь аппарировать? — Я покачал головой. — Я скажу Эдриану, чтобы занялся этим пробелом. Сову пока дождёшься — может быть поздно, а ситуация сейчас меняется порой стремительно… Мало ли что — вам стоит научится как можно раньше.

Идея мне очень понравилась, так что я с готовностью закивал, поблагодарил его и наконец вошёл в камин.

* * *

Вернувшись к Ноттам, я был готов к расспросам, и без возражений позволил сестре утащить себя в беседку. Ей было интересно всё: от внешности мадам Лестрейндж до облика дома, и пришлось почти два часа отвечать на многочисленные вопросы. В конце концов я не выдержал и, противореча сам себе, предложил Джинни самой нанести визит вежливости, но настолько интересно ей не было. Даже жаль, мне и самому хотелось обсудить новых родственников и сравнить впечатления. Но были вопросы и поважнее.

— Что насчёт Дамблдора? — сменил тему Теодор, и мы посерьёзнели.

В отличие от близнецов, мы с Джинни находились в зоне риска, так как должны были в сентябре вернуться в Хогвартс.

— Слушайте, — начала Джинни неуверенно, — никто ведь не знает, что мы помирились?

— Никто? — усмехнулся я. — Да вся школа знает. Джордж приходил ко мне в гостиную — полфакультета в курсе. Мы неоднократно болтали в Большом зале. И даже на Косой аллее вместе появлялись. Все, кому нужно, в курсе.

— И вы вместе ушли из Норы, — напомнил Теодор, — ваши родители вряд ли утаят это от директора.

Мы помрачнели, но Джинни тут же возразила:

— Общаться и дружить, как с братьями — это разные вещи. Чарли же навещает родителей? Как думаешь, Рон, он согласится подыграть нам? Если бы он дал понять родителям, что с близнецами мы не поддерживаем отношений…

— А это может сработать, — чуть подумав, протянул я, рассматривая идею со всех сторон.

В итоге я не остался на ужин, а вернулся в заповедник — не терпелось поговорить с Чарли. Выслушав всю историю, брат нехотя согласился с нашим планом, хотя счастливым от необходимости врать родителям не выглядел: хоть и был он в ссоре с ними и Биллом, продолжал любить и считать самыми близкими. Но хоть не отказал — благополучие близнецов для него не было пустым звуком…

— Завтра пойду, — обрадовал меня Чарли, — а ты за меня смену отработаешь — в дальних вольерах надо порядок навести после того, как мастер закончил с защитой, составишь компанию Стивену.

— Договорились! — без колебаний закивал я.

К взрослым драконам мне хода не было — и своих обязанностей хватало, и в одиночку к пятидесятифутовым ящерам соваться было плохой идеей, и ума хватало не лезть под драконье пламя, — но со Стивеном я вполне мог удовлетворить любопытство и присмотреться к новеньким, возведённым с помощью ритуалов защитным куполам.

Стивен не выразил восторга от «рокировки Уизли», но и не возразил.

— Реакция у тебя, конечно, послабее будет, но страховка, надеюсь, и не понадобится.

Я не стал доказывать свою крутость и спорить, тем более что прекрасно понимал его правоту: то, что опытные драконологи делают почти машинально, от меня потребует всех сил и максимальной концентрации. Если что-то пойдёт не так и придётся вытаскивать Стивена из-под огня недовольного дракона, его жизнь будет зависеть как раз от скорости моей реакции — выдернуть его должен буду я.

Зацикливаться на предстоящем Стивен мне не позволил, и по дороге мы болтали; я не удержался и плавно свёл тему к ритуалисту.

— Не слишком ли быстро он всё закончил? — небрежно спросил я. — Заповедник-то огромный, а бородатый был один… Как его хоть зовут-то?

— Без понятия. Дафи сказал не лезть к нему, мы и не лезли. А что до «быстро»… Он же только критически опасными местами занимался, нет? Я так понял, он продолжит работу, но не в авральном режиме. Ходят слухи, что владельцы подписали с ним длительный контракт.

— Да? — не скрывая удивления, воскликнул я. Может, я всё же смогу увидеть что-то по-настоящему интересное?

— Мартин… Ты его не знаешь — старший группы с западной части острова. Так вот Мартин сказал, что уже видел этого бородача. В Румынии, лет десять-пятнадцать назад. Тот, конечно, выглядел в разы моложе, но мужик сам по себе запоминающийся, так что Мартин уверен, что не обознался.

Десять-пятнадцать лет назад… Я ухватился за сроки и поймал себя на мысли, что как раз тогда Пожиратели были активны. За эти годы нужда в ритуалистах наверняка возникала не единожды, но один лишь незнакомый мне Мартин — который был старше остальных драконологов — вспомнил, что встречал мастера. Не говорит ли это о том, что бородач — тот самый ритуалист, о котором рассказывал Нотт? Они ведь редкость, какова вероятность, что появление двух ритуалистов как раз когда Пожиратели сбежали из Азкабана, совпадение?

Валлиец спал, когда мы подошли к вольеру. Перед его мордой лежала коровья туша, вокруг которой роились полчища мух, заглушающих все остальные звуки, — и можно было рассчитывать, что дракон просто не заметит наш визит. Но пренебрегать защитой, разумеется, мы не стали и наколдовали друг на друга весь комплекс и ещё и зельями обмазались по самую макушку.

Стивен перебрался через заграждение в вольер, а я усилием воли выбросил все посторонние мысли из головы и вцепился в палочку, готовясь в случае необходимости действовать незамедлительно. Жаль, конечно, я рассчитывал изучить защитный контур, но сейчас от меня зависела жизнь Стивена, так что пришлось закатать губу и сосредоточиться.

Впрочем, раз бородач остаётся, шанс у меня ещё будет.

Когда мы со Стивеном закончили, я был настолько уставшим, что успел напрочь забыть про договорённость с Чарли. А между тем тот побывал в Норе и теперь ждал меня дома, напряжённо выпрямив спину и невидяще глядя в окно.

— Привет, — бросил я, мечтая о том, как сейчас нырну в заполненный пеной бассейн и расслаблюсь. Говорить, если честно, не очень хотелось.

Но реакция Чарли, вскочившего со стула и направившего на меня палочку с таким лицом, будто я — готовый напасть дракон, моментально прогнала усталость. Ничего предпринять я не успел, даже не потянулся за своей палочкой — брат уже опустил оружие и смущённо улыбнулся.

— Прости…

— Ты чего это? — удивлённо спросил я, проходя на кухню и устраиваясь за накрытым к ужину столом. — Случилось что?

— Эм… Прости, задумался. Не слышал, как ты пришёл…

— О чём задумался? Раз уж эти мысли заставили тебя схватиться за палочку, это должно быть что-то серьёзное.

— Я… Рон…

— Что такое? — заволновался я, немного испугавшись его тона.

Брат поморщился и наконец-то сел напротив.

— Ешь, — махнул рукой он. — Раз уж ты мне выходной подарил, я наготовил на следующую неделю.

— Чарли, давай ближе к делу, — попросил я, устраиваясь за столом. Есть хотелось, брат заинтриговал, однако усталость не располагала к долгим вступлениям.

— Всё плохо, Рон, — со вздохом сказал он. — Родители, они…

Запинаясь и то и дело горестно вздыхая, Чарли наконец рассказал, как прошёл его день.

Выспавшись, он аппарировал в Нору часов в одиннадцать, и сначала всё шло нормально: мама суетилась и расспрашивала Чарли о жизни, сетовала на редкость его визитов и грозилась познакомить сына-холостяка с какой-то «милой девочкой». Для привыкшего к тишине заповедника Чарли встречи в родном доме давным-давно были утомительны, но родителей он любил и потому без возражений терпел. Пока мама не начала расспрашивать обо мне. Вот только не младший сын её интересовал на самом деле, а моя связь с близнецами.

— Понимаешь, она даже не притворилась, что это ей интересно, где её дети и как они живут. Прямым текстом сказала, что Дамблдор хотел знать. Как ты и просил, я сказал, что вы с Джинни не поддерживаете с близнецами никаких отношений, но она не поверила. Дамблдор говорил, что вы общались. Пришлось выкручиваться, мол, пытались примириться, но не вышло. Но когда она от меня потребовала связаться с Фредом и Джорджем и заманить их на встречу, я не выдержал.

— На встречу с кем? — усмехнулся я.

И, оправдывая худшие предположения, Чарли кивнул:

— С Дамблдором, с кем же ещё. Родители поговорили с директором, и тот — конечно же! — опроверг все домыслы. Сказал, что понятия не имел, что отец близнецов жив, когда спасал деток от Пожирателей, более того, не верит, что этот человек действительно их отец. Накрутил мать, заставил её поверить, что близнецы в опасности, что их во что-то там втянули…

— А ты что? — ошарашенно спросил я, забывая подносить ложку ко рту.

— А что я? — с горечью махнул рукой Чарли. — Попытался достучаться, напомнил про зелье родства, но мама и слушать ничего не стала. Сразу разоралась. Обвинила меня в твоём уходе, — я вытаращил глаза, и Чарли пояснил: — Ну, тебе бы пришлось вернуться домой, если бы я не пустил к себе жить. Не остался бы ты жить на улице же? Вот она и припомнила… А, ладно, что уже говорить. Мы поругались. Снова. Стоило мне заговорить о том, что вы уже достаточно взрослые, чтобы самостоятельно принимать решения, так мама едва не прокляла меня. Так неприятно было слушать про «Дамблдор сказал», «Дамблдор считает», что я не выдержал, стал огрызаться… Тогда и Билл зашёл. Сначала это немного разрядило обстановку, мы сели обедать, он рассказал, что встречается с девушкой… Но затем мама снова заговорила про Дамблдора, и я не вытерпел.

— Вы не помирились?

— Нет, и, боюсь, в ближайшее время и не помиримся, — грустно хмыкнул Чарли. — Я не хочу снова слушать, как Дамблдор задурил родителям голову. Знаешь, кто девушка Билла?

— Нет, конечно, откуда бы? — фыркнул я, позволяя сменить тему, хотя вопросы у меня ещё оставались.

— Вейла!

* * *

Всю неделю я был занят с Чами. Каким-то образом он умудрился повредить лапу, это своевременно не заметили, рана загноилась, — дракон, разумеется, не обрадовался и стал вести себя агрессивно. Тренировки пришлось прервать и спешно учиться оказывать медицинскую помощь. Здоровенные зубы несколько раз щёлкали в опасной близости от моих рук, затылок разок опалило жарким дыханием, ещё и мистер Дафи наорал на меня за то, что я не позволил заняться раной опытным ветеринарам, а полез сам, но обошлось. Чами пошёл на поправку и подлизывался, извиняясь за своё поведение, а Дафи вынужденно признал, что я не совсем никчёмен, и даже похвалил за хорошо проделанную работу. Но из реальности я выпал почти на неделю, и теперь уже не Чами, а мне нужно было извиняться за игнорирование писем.

Очередные выходные в Нотт-холле собрали гостей. Помимо меня были приглашены Гойлы и несколько незнакомых мне подростков.

— Это кто? — тихо спросил я Теодора, рассматривая гостей.

— Без понятия, — недовольно буркнул он, рассматривая собравшихся в гостиной людей. — Отец сказал, что пригласил приятелей. Но я думал, он про Пожирателей говорил.

Мистер Нотт представил гостей, но понятнее, кто это, не стало. Помогла Джинни, с негодованием сообщившая шёпотом, что Фоули и Гампы наравне с нами входят в «Священные двадцать восемь». Я не стал язвить, что чистокровность — не самая важная черта по моему мнению, и потому я не интересуюсь родословной при знакомстве, хотя хотелось; напротив, натянул на лицо приветливое выражение и приготовился к общению.

Но общаться нам не пришлось. Как только все были представлены друг другу, мистер Нотт пригласил следовать за ним в сад, где сразу же приступил к делу — стал учить нас аппарации.

Двое парней, самоуверенно посчитавшие, что не нуждаются в пояснениях, тут же получили расщепление, следующим пострадал Теодор; у меня и Грэга просто ничего не получалось. Зато всех удивила Джинни, от которой никто не ожидал прыти — сестра ведь была младше всех, — она просто взяла и… аппарировала точно в указанное место.

Фелисия, наблюдающая за нашими попытками из беседки (она была сочтена слишком юной, чтобы принять участие в обучении), тут же захлопала в ладоши. Взрослые принялись хвалить Джинни, и мы удвоили старания… но так и не добились успеха. Пострадавшие парни больше не горели желанием рисковать своей целостностью (хотя взрослые оперативно всё исправили, впечатления, видимо, были сильны), Теодор ещё дважды лишался частей тела, а мы с Грэгом так и не сумели сдвинуться с места.

Через два часа мистер Нотт приказал нам отдыхать, пообещав продолжить занятия на следующий день, и только тогда мы наконец познакомились с гостями.

Фоули мне не понравились оба — парни были на домашнем обучении и, кажется, вообще не умели общаться ни с кем, кроме друг друга, а Гампы просто не заинтересовали: Алистер то отмалчивался, то умничал, а его младшая сестра смотрела свысока и не горела желанием тратить на нас время. Поэтому и я решил не насиловать себя излишней вежливостью и, немного поболтав с Грегори с Фелисией про их поездку, ретировался в библиотеку.

Однако читать не смог. Оказавшись среди книг, вспомнил про состоявшийся неделю назад на этом самом месте разговор и погрустнел. Я так старался, столько усилий приложил, от столь многого отказался, чтобы стать лучше, но даже шанса чего-то добиться в интересующей меня области не заслужил. Конечно, я мог бы не согласиться с мистером Ноттом и попросить его представить меня тому самому ритуалисту, но не сделаю ли я этим хуже — себе? Нотту я доверял, так что явно сделаю… И что теперь? Сдаться? Признать, что я просто Ронни, шестой сын в не пользующейся уважением семье, который не вправе рассчитывать на что-то большее, чем скучная судьба неудачника?.. Всё во мне восставало против самой мысли о таком будущем.

Доведётся ли мне стать ритуалистом?.. Вряд ли, теперь я понимал это отчётливо. Можно быть гениальным художником, но без средств на те же краски и холсты — нечего и рассчитывать на признание и гонорары, ведь ты не сможешь нарисовать ни одной картины. Я мог хоть все дни напролёт читать умные книги по ритуалистике, но без наставника не мог надеяться на проведение даже самого простенького ритуала. Максимум, чего могу достичь упорством, это стать теоретиком. Но ведь я хочу совсем не этого…

И, противореча собственным выводам, я решительным движением открыл книгу и принялся конспектировать очередной раздел с ритуалами. Плевать. Пусть хоть весь мир будет мне противодействовать, я не откажусь от мечты.

* * *

Как обычно, в библиотеке я потерял всякий счёт времени и оторвался от чтения, когда начало светать. Зевая, я бесшумно поднялся к себе и мгновенно провалился в сон… который был безжалостно прерван Джинни.

— Даже не хочу знать, что ты делал ночью, — вместо пожелания доброго утра заявила сестра, убедившись, что я открыл глаза. — У тебя двадцать минут на подъем и завтрак — второй урок по аппарации начнётся независимо от того, соблаговолишь ли ты проснуться.

Спустился я через девятнадцать минут — завтракать перед аппарацией не счёл нужным. Братья Фоули кивнули мне как старому знакомому, девчонка Гамп окинула ледяным взглядом, а вот её брат Алистер неожиданно заговорил и стал расспрашивать о Хогвартсе.

Сегодня урок прошёл лучше. Не то чтобы я понял принцип, но переместиться смог — и даже без травм, хотя и не чисто, лишившись волос и оставив на старте кусок рубашки. Получаться стало у всех, кроме младшего Фоули, но лидировала по-прежнему Джинни, весело прыгающая с места на место по всей поляне.

Дождавшись отмашки мистера Нотта, мы снова собрались в беседке. Сегодня я не собирался сбегать, сообразив наконец, что знакомство может оказаться выгодным в перспективе. Не сразу, но в беседу втянулись все, даже София Гамп, и постепенно удалось найти тему, что была бы интересна всем — политика. Никто из нас не знал всей картины, но, делясь мыслями и информацией, подслушанной в разговорах взрослых или добытой из иных источников, мы все заполняли пробелы.

Фоули и Гампы — две семьи нейтралов — имели тесные связи с Пожирателями смерти просто потому, что их круг общения состоял из чистокровных волшебников, однако и с представителями другой стороны они не рвали отношений, так что парни поделились тем, чего мы не знали. Например, сведениями об эмиссарах Дамблдора, навещавших нейтралов.

— Кто-то перешёл на их сторону? — небрежно спросил Грегори.

— Олливандер, — внезапно подала голос София и скривилась так, словно ей на обед подали блюдо с испражнениями.

— Откуда знаешь? — уточнила Джинни, озвучивая наше общее удивление. Изготовитель волшебных палочек всем нам казался не просто аполитичным, но откровенно неспособным влезть в политический конфликт — уж очень он был неотмирным.

— София была помолвлена с Джейсоном, внуком Гаррика Олливандера, — за сестру ответил Алистер. — Она была у него в гостях, когда к ним пожаловал Дамблдор с предложением присоединиться. Она-то и узнала, что старик нарушил нейтралитет.

— Так ты теперь свободна? — хитро улыбнулся Ричард, младший из братьев Фоули, и, когда София ожгла его недовольным взглядом, поспешно отступил: — Я просто спросил.

— Олливандер пропал, — спокойно сообщил Теодор. — Отец говорил. Я так понял, что у Лорда возникли какие-то вопросы, и…

— Да, — подтвердил Алистер, — на прошлой неделе в лавку вломились и увели старика. Он вообще жив?..

— Без понятия, — честно ответил Теодор.

Мы немного помолчали и вернулись к обсуждению нейтральных семей. Только о Гринграссах не было сказано ни слова — поступок Дафны вывел семью в отдельную категорию: глава семьи оставался нейтрален, не принимая ни чью сторону в конфликте, зато наследница явно определилась с выбором, и теперь можно было лишь гадать, перейдёт ли вся семья в стан Пожирателей или Гринграсс показательно отречётся от старшей дочери.

Интересно…

Я посмотрел на Джинни долгим взглядом, прикидывая, как попросить её расспросить Асторию, но через минуту отказался от этой мысли и решил всё сделать сам. Один раз Тори мне уже доверилась, надеюсь, доверится и во второй. Пришло время, когда быть политически безграмотным стало опасно, пора собирать информацию.

После моего визита в Лестрейндж-холл близнецы усилили натиск и ежедневно повторяли приглашения, но если я по большей части пропускал призывы мимо ушей, а то и вовсе не отвечал на письма из-за занятости в заповеднике, Джинни не устояла под напором и дала согласие.

— Может, всё же пойдёшь с нами? — спросила она, уже стоя одной ногой в камине, но я покачал головой. — Эх ты, — хмыкнула она и решительным жестом бросила под ноги летучий порох.

— Я присмотрю за ней, — пообещал Теодор и тоже исчез в зелёном пламени.

Почти четыре часа я наслаждался чтением и совсем не волновался: близнецы не дадут в обиду младшую сестру, да и мистер Нотт дружит с Рабастаном, а значит, его сын и будущая невестка в безопасности в доме Лестрейнджей, — и всё же вздохнул с облегчением, когда Джинни с Теодором вернулись домой.

Я как раз решил устроить себе перерыв на чай — в библиотеке пить и есть было бы преступлением — и, получив от домовика чашечку ароматного напитка, устроился в гостиной, так что едва камин полыхнул огнём и из него вышли Джинни и Теодор, сразу же спросил:

— Ну и как всё прошло?

Джинни сверкнула глазами, фыркнула и, предоставив слово жениху, молча ушла к себе. Посмеивающийся Теодор проводил её глазами и устроился напротив меня.

— Ну… — начал он, замолчал, почесал лоб и наконец поведал занимательную историю встречи мадам Лестрейндж и Джинни.

Собственно, я с самого начала не сомневался, что без эксцессов не обойдётся, так и вышло. Джинни с мадам Лестрейндж стали «кусаться» сразу же, как только познакомились. Теодор и сам не очень уверенно чувствовал себя в доме Лестрейнджей, хотя ему бояться точно было нечего — его приняли радушно, а вот «мисс Уизли» для Беллатрисы была как кость в горле. И она, конечно, не удержалась от критики в адрес Ноттов — осуждая и выбор Теодора, и благословение Эдриана. Ну а Джинни не смолчала…

— Если честно, я струхнул, — признался Теодор, поморщившись. — С остальными было нормально общаться, даже интересно. Мистер Лестрейндж, Рудольфус который, был сама любезность. На Джинни он, правда, смотрел с удивлением, но не с презрением, доброжелательно, а меня и вовсе встретил с распростёртыми объятиями. Расспрашивал об учёбе, увлечениях, даже об отце. И знаешь, это был именно диалог, а не допрос. А Рабастан — он классный. Понимаю близнецов, с ним так легко… Но вот миссис Лестрейндж… — Теодор вздохнул, запнувшись. — Понимаешь, мы с Джинни не ждали, что её сочтут своей сразу же. Конечно, она моя невеста, но всё же пока не жена, чтобы про её фамилию забыли, так что реакцию ожидали сдержанную. Так и было поначалу. К ней присматривались, оценивали. Близнецы и я кредит доверия обеспечили, но Джинни должна была и сама понравиться, чтобы её приняли. И кроме Беллатрисы, Лестрейнджи быстро оттаяли. А эта ведьма каждое слово в штыки принимала. И Слизерин для Уизли слишком хорош, и ладно ты — кстати, о тебе она почти что добро отзывалась, — а вот Джинни место на Гриффиндоре, ну и меня Уизли не заслуживает, и не будь отец в депрессии последнее десятилетие — ни за что не совершил бы такую глупость, как согласие на наш брак. Ты знаешь, я обычно спокойно реагирую на любые гадости, но тут даже я едва за палочку не схватился — папа предупреждал, что от Беллатрисы можно услышать всякое, но вот так, смотря в глаза, поливать грязью… Хорошо, что ты с нами не пошёл.

Я вздохнул, но продолжил внимательно слушать. Что бы ни случилось у Лестрейнджей, сейчас всё нормально — Джинни целая и невредимая вернулась домой, а значит, переживать не о чем.

— Было неприятно, что Фред с Джорджем за неё не вступились, потому что меня миссис Лестрейндж просто проигнорировала. Хотя… когда её муж пытался намекнуть, что с гостями можно быть и повежливее, она тоже мимо ушей пропустила. Ну а потом терпение Джинни лопнуло — она и так слишком долго сдерживалась, — и она не только наговорила гадостей хозяйке, но и…

Теодор запнулся, посмотрел на меня и вдруг широко улыбнулся.

— Мерлин знает, по какой причине миссис Лестрейндж подняла руку с палочкой. Может, бокал призвать хотела или охлаждающие чары наколдовать. Мне, если честно, не показалось, что она хочет напасть. Но Джинни это сочла сигналом к действию. Выхватила палочку и с гневным криком: «Ах так! Не нравлюсь?» — вскочила с места. Лестрейндж тоже не растерялась…

Не то чтобы Теодор был хорошим рассказчиком, но представив себе эту картину, я усмехнулся. Познакомились с «родственниками», называется.

— Никто даже моргнуть не успел, как они сцепились. Сейчас-то я понимаю, что со стороны мадам Лестрейндж не было ни намёка на желание причинить вред, но тогда перепугался. Ну куда Джин против неё? Но выглядело эпично: две кружащие по поляне ведьмы, у обеих волосы развеваются, обе едва не искрятся…

— И чем кончилось?

— А сам-то как думаешь? — хмыкнул Теодор. — Джин летучемышинным сглазом запустила, Беллатриса аж завизжала от восторга. А потом пальцами щёлкнула — и всё. Я видел, что она невербально что-то колданула, но выглядело эффектно: щелчок — и Джин застыла. Ну и вот тогда Беллатриса улыбнулась и одобрила мой выбор, мол, девчонка пошла в Блэков, яркая и сильная ведьма. Похлопала её по плечу, снисходительно так, и улыбнулась: «Добро пожаловать в семью, рыжик». Всё заняло максимум минуту, никто даже не успел ничего предпринять… Беллатриса вернулась за стол, Джинни поморгала и, пока я соображал, что теперь делать и как себя вести, тоже невозмутимо уселась на своё место. А потом они просто стали болтать. Джинни сказала, что Белла ей даже понравилась, представляешь?

Я засмеялся, Теодор хмыкнул и тоже улыбнулся.

— В общем, незабываемые впечатления.

Не то чтобы я недооценивал сестру, её темперамент действительно едва не сыграл злую шутку — яркие росчерки заклинаний, которыми она обменялась с мадам Лестрейндж, наверняка здорово напугали и её саму, и Теодора, и близнецов, но всё же я ошибся, чему теперь был только рад: между этими двумя ведьмами было немало общего, что и позволило им найти не только точки соприкосновения, но и получить удовольствие от общения. А ещё, если Джинни вправду понравилась миссис Лестрейндж — а та не стала бы говорить подобное из вежливости, — это может оказаться весьма полезным. Белла не только может многому научить, но и станет самым лучшим щитом от всех возможных нападок в будущем.

* * *

Даже не следя за событиями специально, некоторых вещей не узнать было невозможно. Например, о нападениях Пожирателей смерти на магглов. «Пророк», захлёбываясь строками, писал о беспрецедентной наглости — нападении средь бела дня в центре Лондона на мирных магглов, прогуливающихся по брокдейлскому мосту. Колдофото были впечатляющими…

— Сэр, — обратился я за завтраком к Нотту, — а все Пожиратели умеют так летать?

Теодор с Джинни навострили уши, а сам мистер Нотт дёрнул щекой и покачал головой.

— Вот это, — он постучал по колдографии, — не Пожиратели. Но отвечая на твой вопрос, Рон, Ближний круг — да, умеет. Что, тоже хочешь?

Я активно закивал. Без метлы, без гиппогрифа, фестрала или дракона, просто летать — разве кто-то мог бы ответить отрицательно?

— Не могу сказать, что такой полёт очень сложен в освоении, однако и простым его не назовёшь. — Он посмотрел на сына и качнул головой. — Концентрация требуется нешуточная, да и сил отнимает немеряно… Давайте-ка вы сначала аппарировать научитесь. Джинни пока единственная, кому это удаётся.

Сестра сразу задрала нос, Тео хмыкнул, я же нахмурился, не упустив важное. «Это не Пожиратели», сказал он, и сомневаться в словах Нотта у меня не было причин. Но первая полоса заявляла совершенно иное. Хм, это что же получается, кто-то подставляет их? Но зачем?.. Или правильнее спросить, кому это выгодно?..

Но это было не моим делом. Нотт правильно заметил, что нам важнее научиться аппарировать, вот на этом я и сосредоточусь.

Половина лета была позади, пора было задуматься о следующем учебном годе, и я решил больше не откладывать важные разговоры. Патил не зря советовала мне поговорить с Диггори, стоило и вправду задать ему несколько вопросов, чтобы понять происходящее. «Пророк» ведь не только про магглов писал, в магическом мире тоже не всё было спокойно. Упомянутое Софией Гамп исчезновение Олливандера не могло пройти бесследно, как и нападение на дом Боунсов. Правда, на последней странице, где печатались некрологи, ничего подозрительного не было — никаких внезапных смертей, никакого изобилия покойников, — но мало кто рассчитывал увидеть этих людей живыми… Как бы то ни было, мне не нравилось не понимать, откуда может грозить опасность. Нам с Джинни нужно было обезопасить себя от интриг Дамблдора, желающего заполучить близнецов и через них добраться до Лестрейнджей, а лично мне и от Пожирателей нужно было защититься…

Диггори легко согласился на встречу. То ли Патил его предупредила, то ли Седрик преследовал какие-то свои цели, но ответ с приглашением он прислал тем же вечером. И, предупредив Ноттов, к кому иду, я через камин переместился в дом бывших соседей.

— Не ожидал увидеть тебя, Рон, — протягивая руку и доброжелательно улыбаясь, приветствовал меня Диггори. — Мне казалось, ты не решишься.

Значит, и вправду Патил предупреждала.

— Ну не к Гринграсс же мне было идти с вопросами, — нарочито бесстрашно улыбнулся я в ответ. — К тебе у меня больше доверия.

— Польщён… Идём в сад, погодка чудная. Выпить не предлагаю, но, может, чаю?..

Дом Диггори стоял на пригорке, но из-за многочисленных яблонь рассмотреть округу не представлялось возможным. Диггори имели средний достаток и не могли похвастать длиной родословной и мэнором предков, но их дом был уютным и ухоженным, а сад радовал глаз аккуратными дорожками и ровным газоном, чем никогда не славилась Нора. Сам Седрик, казалось, ничуть не изменился со времён учёбы в Хогвартсе, являя собой иллюстрацию эталонного хаффлпаффовца: был улыбчив, доброжелателен — не знай я о том, что его левое предплечье украшено меткой, в жизни бы не заподозрил в контактах с Лордом.

Вопросов у меня было много, но большинство из них были адресованы не ему, и я не знал, что спрашивать. Возможно, Седрик это понял, потому что не стал дожидаться, когда я спрошу что-то, а заговорил сам.

Чего я ждал от этого разговора? Сложно ответить однозначно. Умом я понимал, что детальный план Лорда не известен никому, кроме него самого, а приближённые Пожиратели смерти в лучшем случае знают лишь отдельные части, и всё же надеялся сложить полученные из разных источников кусочки информации и получить если и не полную картину, то хотя бы понятную. Но Диггори лишь сильнее меня запутал.

Он говорил о Падме так, словно никакого Тёмного Лорда не было, зато была она — Падма Патил, девушка, шагающая по чужим головам к своей цели. Гениальная, безжалостная, но добрая к тем, кто был ей предан. Например, Седрику, первому, кто встал под её знамёна, она помогла устроиться в Министерство на отличную должность, о которой вчерашний выпускник и помыслить не мог. Да, Падма просила многое, но и награждала щедро…

Я слушал Диггори и с каждым словом убеждался в том, что неприкрытая реклама — не какой-то хитрый ход, чтобы заманить меня в ловушку и вынудить подставить руку под метку. Нет, он искренне верил в то, что говорил. Кажется, он просто был влюблён в Тёмного Лорда.

Едва не рассмеявшись, я скрыл неуместное веселье за кашлем, а потом покачал головой. Седрик прервался в дифирамбах.

— Ты хочешь что-то спросить?

— Пожалуй. Вот ты говоришь, какая Падма замечательная, но я не о том спрашивал. Я знаком с Падмой, Сэдрик. Но я пришёл узнать не о ней, а о Нём. Ты же понимаешь разницу?

Он помрачнел, однако не отказался ответить:

— Лорд хочет вернуть величие магическому миру. Не войной, но без некоторой жестокость всё же не обойтись…

Официальный план не был тайной — Лорд не только не скрывал своих намерений, но и хотел, чтобы как можно большее число волшебников узнало о нём и перестало придумывать страшилки. Ничего принципиально нового и летально-кардинального Лорд не предлагал: никакого истребления магглов и магглорождённых, никакой войны и казней несогласных, напротив, развитие магии и магов. Со слов Диггори выходило, что нескольких ключевых фигур, исчезнувших с политической арены, вовсе не мертвы, а чуть ли не единственный, от кого Лорд действительно желает избавиться — это Дамблдор, да и того никто не собирается убивать, только лишить политического влияния и постов, на которых старик чересчур засиделся…

Два часа в доме Диггори не только не дали ответы на мои вопросы, но и поспособствовали появлению новых. Не то чтобы я не верил его словам, вряд ли Диггори мне сознательно лгал, скорее сам обманывался. И всё же кое-что прояснилось. Лорд решил отказаться от пути кровавого террора и действовать, может, не совсем законно и чисто, но хотя бы притворяться, что уважает закон, а это означало, что войны не будет. Без жертв, само собой, не обойдётся, и Орден Феникса — первый кандидат на эту роль, если не откажется от намерения препятствовать, но можно не бояться, что из-за угла в коридоре Хогвартса вылетит Авада, или что посреди Косого переулка произойдёт нападение, или что те, кто не желает лезть на передовую, лишатся возможности самостоятельно принимать решения касательно своей судьбы.

Что ж, до беззаботности мне ещё далеко, но подспудный страх, преследовавший меня всё это время, наконец-то отступил. Посмотрим, как дальше будут разворачиваться события, но, возможно, я и вправду смогу сидеть на рунах рядом с мисс Патил и не трястись от страха сказать что-то не так.