Vade mecum (Иди со мной) (гет)

* * *

— Мередин, почему ты не пришла сегодня на собрание?! — от тревожных мыслей меня отвлёк голос брата, ворвавшегося ко мне в квартиру.

С того самого дня, когда я ослушалась своего господина, когда мои розовые очки вдруг разбились, прошло полторы недели. С тех пор я исправно ходила на работу и каждую минуту благодарила Бога за то, что всё ещё хожу по этой грешной земле, ведь количество этих самых минут с каждым вдохом неуклонно сокращалось. Но всё же прошло целых десять дней, прежде чем он снова захотел видеть меня, а судя по словам Эзры, и не только меня, но в этот раз я не нашла в себе сил, чтобы явиться на встречу.

В прошлый раз, в тот самый день, у меня было состояние эйфории или какого-то психоза, и я как-то смогла обмануть его, раз до сих пор имела возможность дышать воздухом. Но в этот раз я не сомневалась, что как только посмотрю в багряно-красные глаза, то сразу же выдам себя, и моя жизнь оборвётся. И раз уж смерть была так и так неизбежна, то я решила встретить её у себя дома, а не в столовой поместья Малфоев на глазах у отца и брата.

— Мередин, ты меня слышишь?! — Эзра подскочил ко мне и стал теребить за плечи, но я сама повернулась к нему лицом и невозмутимо посмотрела в ответ.

— Я слышу.

— Почему ты не пришла сегодня? — прошептал он, со страхом в глазах глядя на меня. — Он спрашивал про тебя.

— И что ты ему сказал? — флегматично поинтересовалась я, усмехнувшись, что когда-то давно была бы очень рада подобному вниманию к себе, но это время уже далеко позади.

— Я сказал, что не знаю, что с тобой, — шёпотом ответил Эзра, продолжая держать меня за плечи. — Умоляю, скажи, что у тебя был веский повод не приходить. Что ты серьёзно заболела или узнала что-то очень важное…

— Эзра, я здорова, — безразлично перебила его я, убрав руки брата со своих плеч, — и ничего важного не знаю.

— Тогда почему? — непонимающе воскликнул он, и я, усмехнувшись, ответила:

— Я просто не хочу.

— Что? — не поверив услышанному, переспросил Эзра. — «Не хочешь»?

— Да, — просто сказала я, продолжая невозмутимо смотреть на него. — Я не хочу, и всё.

— Ты понимаешь, что это не школьный научный кружок, чтобы вот так просто оттуда выйти? — прошептал Эзра, поняв наконец, что я не шутила. — Ты не можешь вот так просто взять и не появляться на собраниях! Если ты так несерьёзно к этому относишься, не надо было вообще проситься к нему! Тебя же никто не заставлял! Он тебя бросил, да?

— Нет, Эзра, он меня не бросил, — замявшись немного, ответила я, ведь скорее я бросила Его, а не наоборот. И очень скоро должна была прийти расплата.

— Ты же знаешь, что он делает с предателями, да? — опять со страхом в голосе прошептал Эзра, смотря на меня, словно на призрака. — Он убьёт тебя…

— Он так и так убьёт меня, Эзра, — спокойно ответила я, сделав глубокий вдох. — Я соврала тебе полторы недели назад. Я не смогла выполнить его поручения, не смогла убить двух детей той семьи, предателей крови. И ему я тоже об этом соврала. При всех.

— Да он мог даже и не узнать об этом! — воскликнул брат, поняв наконец, что к чему. — Если бы ты пришла сегодня и вела себя как прежде, он никогда бы не догадался!..

— Догадался, — тихо возразила я, а затем почувствовала на себе чей-то внимательный взгляд.

Повернув голову немного вправо, я встретилась взглядом с багрово-красными глазами на бледном лице. Тёмный Лорд бесшумно стоял, словно статуя, прислонившись к косяку входной двери, и внимательно смотрел на меня. Я немного приподняла углы рта, и Эзра, заметив мой взгляд, резко обернулся и понял его причину.

— Потом… поговорим, — выдавил из себя он, прекрасно понимая, что это последние слова, которые я услышу от него в своей жизни, а потом крепко сжал мою ладонь, до боли, и этот жест был намного красноречивее слов.

— Конечно, — ровно ответила я и мягко улыбнулась, чтобы Эзра запомнил меня такой, спокойной, красивой, а не испуганной.

Эзра кивнул на прощание и быстро покинул мою квартиру, громко хлопнув входной дверью. Я же, закрыв глаза и сделав глубокий вдох, выпрямилась на стуле и, отвернувшись от входной двери, посмотрела в окно на погожий сентябрьский вечер с покрытым звёздами небом и жёлтыми листьями. Мне хотелось перед смертью насладиться вечностью природы, её красотой.

Только вот прошла минута, вторая, а я всё также сидела за своим столом и смотрела в окно, медленно и глубоко вдыхая воздух. А через целую вечность за моей спиной послышались едва слышные шаги, а после такой же едва слышный шёпот:

— Зачем ты соврала мне?

— Я не специально, — ответила я, и мой голос был на удивление ровен. — Я не хотела вводить тебя в заблуждение, прости. И если ты действительно чувствуешь, когда люди тебе врут, то сейчас ты должен понять, что я говорю правду.

Впервые я говорила с ним в подобном тоне. Без «вы», «мой лорд» и придыхания. Говорила как с ровней. Каких только глупостей не сделаешь, когда знаешь, что сейчас текут твои последние минуты.

Он ничего не ответил мне, и я, усмехнувшись, задала вопрос, который мучил меня всё это время:

— Когда ты узнал об этом? Когда ты узнал, что я ослушалась тебя?

— Десять дней назад, — без единой эмоции ответил он, стоя за моей спиной.

— Почему ты не пришёл раньше?

— Я ждал, когда ты сама придёшь ко мне, — я на секунду закрыла глаза, пытаясь во всех деталях запомнить этот тихий голос, надеясь, что в следующей жизни смогу вспомнить его, а голос тем временем добавил: — Почему ты не пришла ко мне сегодня?

— Не хочу, чтобы отец увидел мою смерть, — просто ответила я. У меня больше не было необходимости молчать, скрывая неудобную правду, и я могла смело озвучивать её вслух. Хуже уже быть не могло. — И Эзра тоже. Хотя теперь он знает. Надо было сказать ему, чтобы он передал мои последние слова папе, раз уж пришёл сюда, но… ладно. Если тебе нетрудно, то передай их ему, хорошо?

— Какие же это будут слова? — шёпотом поинтересовался он, и я, набрав в грудь побольше воздуха, ответила:

— Я люблю тебя. Скажи ему, что я его люблю. Хоть мы и не разговариваем уже почти полгода, но… я хочу, чтобы он всё-таки услышал от меня эти слова. Я хочу, чтобы он это знал. Это всё.

— Передам, — это всё, что я хотела услышать, и поэтому я закрыла глаза, ожидая, что ещё секунда, и сознание померкнет, а жизнь оборвётся.

Мне показалось, что прошло три вечности минимум, прежде чем я вновь открыла глаза. За это время я успела сделать шестьдесят три вдоха, но ничего не изменилось. Я по-прежнему вдыхала воздух, я по-прежнему мыслила, я по-прежнему существовала. А передо мной застыла статуя, мраморное изваяние, с нацеленной на меня волшебной палочкой и растерянностью в глазах.

«Чего же ты ждёшь?» — меня так и подмывало задать этот вопрос, но необходимости в этом не было: Тёмный Лорд был сильным легилиментом, так что всё понял и без моих слов. Но его волшебная палочка так и не шевельнулась, а с губ не слетели последние слова.

— Ты серьёзно сказала брату, что больше не придёшь на собрания? — вдруг спросил он, и я растерянно поморгала в ответ. «Почему я всё ещё жива?»

— Да, — честно ответила я охрипшим голосом, поскольку как-то больше и не планировала ничего говорить после своих последних слов.

— Почему? — с детской наивностью задал он очередной вопрос, и я удивлённо уставилась на него в ответ. «Потому что ты сейчас убьёшь меня, почему же ещё?»

Словно угадав или прочитав мои мысли, он уточнил:

— А если я тебя прощу, если закрою глаза на то, что ты оставила тех детей предателей живыми, ты придёшь?

— Неужели ты закроешь глаза на то, что я соврала тебе? — не веря в происходящее, переспросила я, больше для вежливости, ведь этого просто не могло быть.

— Ты постоянно мне врёшь. Не всегда осознанно, чаще всего ты сама веришь в свою ложь, но ты мне врёшь. И ты была до сих пор жива. Так ты придёшь?

— Нет, — невозмутимо ответила я, а затем более уверенно повторила: — Я не приду.

— Почему? — теперь была его очередь не верить в происходящее, да я и сама бы никогда не поверила, что когда-нибудь откажусь прийти к своему господину, тем более когда он сам звал меня, но сейчас я говорила серьёзно. Мне это было больше не нужно.

— Потому что не хочу. Я не хочу больше убивать людей, я не такая.

— Не такая, как кто? — тихо уточнил он, и я, неотрывно глядя в багряно-красные глаза, спокойно ответила:

— Не такая, как ты. Не такая, как она. Я знаю, ей это нравится, нравится убивать, нравится издеваться над людьми, но… мне нет. И я больше не хочу этим заниматься.

— А если я больше не буду давать тебе подобных поручений, ты придёшь?

— Что? — ошеломлённо выдохнула я, совсем не понимая, что сейчас происходило.

— Если тебе больше не придётся убивать людей, ты будешь ходить на собрания? — терпеливо повторил он свой вопрос, и я изумлённо уставилась на него.

— Ты готов простить мне враньё, готов закрыть глаза на то, что я отказываюсь выполнять твои приказы, и ждёшь меня у себя на собраниях? Это…

— Это не шутка, — серьёзно произнёс он, догадавшись, что я хотела сказать. — Ты придёшь?

— Нет, я не приду, — вновь повторила я прежний ответ. — Я не хочу.

— Тогда я буду вынужден отказать тебе в твоей просьбе, — холодно сказал он, пристально смотря мне в глаза. — Ничего твоему отцу я передавать не буду.

«Вот и всё, — облегчённо подумала я, закрыв глаза. — Наконец-то».

Но вот уже в который раз я делала один вдох за другим, и ничего не происходило. Правда, в этот раз я не стала дожидаться, когда пройдёт шестьдесят три вдоха, и сразу открыла глаза, но передо мной никого не было. Я потрясённо обернулась и осмотрела комнату, ожидая, вдруг он стоял за моей спиной, но и там его не было. В пустой комнатке не было никого, кроме меня. Живой меня. Я похлопала себя по груди и животу, словно проверяя, я ли это, а затем откинулась на спинку стула и закрыла ладонями глаза, не веря, что меня отпустили.

* * *

На самом деле, я не верила в то, что произошло поздно вечером в середине сентября. Я не могла заснуть всю ночь, ожидая, что ко мне снова ворвётся фигура в чёрном и произнесёт-таки заветные слова, но никто не появлялся. Ни день, ни два. А на третий пришёл Эзра. Он был белее простыни, когда увидел меня, сидевшую в кресле и читавшую книгу. Полчаса, если не больше, мы с ним ревели и обнимали друг друга, ведь мне казалось, что я больше никогда его не увижу, а ему, что он не увидит меня.

Эзра же сообщил, что больше ничего не произошло. Вчера было очередное внеплановое собрание, но про моё отсутствие уже никто не говорил, как будто меня там никогда и не было. Правда, Тёмный Лорд почему-то игнорировал Беллатрису, но мне теперь было всё равно на их разборки, пусть делают что хотят, я им теперь не была помехой. А ещё через два дня я уволилась из Министерства, поскольку устроилась туда только затем, чтобы помогать Ему, а теперь в этом не было необходимости.

Месяц или около того я жила, как обычный человек: гуляла по покрытым густой листвой дорожкам парков, читала книги, готовила вкусные блюда. Но мои средства, которые я давно откладывала, планомерно заканчивались, так что долго сидеть без дела я себе позволить не могла, поэтому пришло время действовать.

— Мер, неужели ты действительно уезжаешь преподавать в Дурмстранг?! — воскликнул Эзра, только зайдя в мою квартиру около четырёх часов вечера, когда я пила чай с только что испечённым яблочным пирогом.

— Да, Эзра, я действительно уезжаю в Болгарию, ты прав, — невозмутимо ответила я, отпив немного горячего чая. — Не хочешь шарлотки?

— Давно ли ты научилась готовить? — с подозрением поинтересовался он, сев рядом со мной за стол на крошечной кухне.

— Недавно, — заметила я, взяв в руки палочку и взмахнув ей, отчего перед братом появилось красивое расписное блюдце, а на него приплыл и кусок пирога. — Зря отказываешься, даже мне нравится.

— Это аргумент, — хмыкнул он, взяв в руки ещё тёплый кусок. — И что ты там собралась преподавать?

— Зельеварение, — откусив немного своего кусочка, ответила я. — У меня по нему всегда было «Превосходно», и профессор Снейп знает нынешнего директора Дурмстранга, он и договорился, чтобы меня взяли на эту должность, хотя учебный год уже и начался. Ты же помнишь, я всегда была его любимицей.

— Да уж, — усмехнулся Эзра, на удивление быстро расправившись с одним куском и потянувшись за добавкой. — Хотя это и неудивительно, ты же училась на его факультете, он всегда хорошо относился к своим. А вкусно!

— Неправда, тебя он до сих пор недолюбливает! — рассмеялась я в ответ, с улыбкой наблюдая, как братец уплетал мою стряпню. — Рада, что тебе понравилось.

— Так когда ты уезжаешь? — прожевав второй кусок, поинтересовался он, нагло взяв мою чашку и выпив весь оставшийся чай.

— Через три дня. Будешь скучать?

— Ещё как! Мер… — лицо Эзры вдруг в одну секунду помрачнело, и я обеспокоенно спросила:

— Да?

— Ты же в самом деле уезжаешь? Ты же не делаешь вид, что уезжаешь, а на самом деле… он… дал тебе срок в месяц?

— Нет! — воскликнула я, ведь мне даже в голову не приходило, что мой отъезд могут воспринять как прикрытие моего убийства. — Я действительно уезжаю, если не веришь мне, то спроси у профессора Снейпа.

— Ладно, я тебе верю. Просто… а он знает?

— Нет, не знает, — к горлу подступил комок, и я опустила взгляд, посмотрев на свои руки. — Мы больше с ним не виделись с того самого дня, как… ты понимаешь, о чём я. Так будет лучше для всех.

— Ясно, — теперь и Эзра опустил взгляд и старательно изучал свои ботинки. — Ладно, спасибо, что угостила… и пиши мне, хотя бы два раза в неделю, мне будет очень тебя не хватать!

— Если будет время, обязательно напишу, — хмыкнула я, и братец, поднявшись на ноги, легко чмокнул меня в щёку и пробормотал:

— Люблю тебя, Мер.

— И я тебя, — прошептала я, и он, улыбнувшись, покинул мою квартиру.

Я уж думала, что до отъезда ко мне больше не пожалуют гости, потому как, кроме Эзры и отца, до меня никому, в общем-то, и не было дела. Но я ошибалась. Собрав за день до своего отъезда чемодан, я устало потянулась и вдруг ощутила на себе чей-то внимательный взгляд и сразу обернулась.

— Болгария, значит, — тихо произнёс Он, когда я вопросительно на него посмотрела. — Далеко… когда?

— Завтра. Эзра?

— Северус.

— Всё ясно, — вздохнула я, вполне ожидая предательства со стороны брата, но никак не ожидая со стороны любимого учителя. — Пришёл пожелать мне хорошей дороги или выполнить свои угрозы?

— Ни то ни другое, — тихо ответил он, и я озадаченно уставилась на него, ожидая пояснений.

Но вместо них я получила кое-что другое. Быстро сократив дистанцию между нами, он схватил меня и крепко обнял, а затем жадно поцеловал в губы. Они были такими же, какими их ощущала моя кожа, холодными и гладкими, словно фарфор, но вот нежной кожей губ чувствовать их было в тысячу раз приятнее. Замерев на мгновение, я ответила ему на поцелуй, а он тем временем подхватил меня и усадил на стол, а затем принялся стаскивать с меня одежду, нагло мухлюя магией, чтобы вышло побыстрее.

— Ты же не целуешь в губы? — выдохнула я, как только он немного отстранился от меня.

— Нет, — прошептал он, поцеловав мою шею. — Не целую. Не уезжай. Останься.

— Нет, так будет лучше… для всех, — как же мне хотелось так и сделать, остаться, как он просил, ведь несмотря на то, что мой кумир за последний месяц превратился в чудовище, у меня всё равно замирало сердце от его касаний, а от поцелуев оно вообще было готово выпрыгнуть из грудной клетки.

— Я чувствую себя маленьким мальчиком, у которого отобрали игрушки в песочнице, — продолжал шептать он, скользя холодными руками по моему обнажённому телу. — А я не люблю, когда у меня что-то отбирают.

— У тебя останется она, неужели тебе мало? — тихо спросила я, расстёгивая его рубашку и целуя каждый кусочек кожи, что попадался мне на глаза.

— Я хочу, чтобы осталась ты, — ответил он, посмотрев мне в глаза. — Не уезжай.

Вместо ответа я лишь покачала головой из стороны в сторону, а затем жадно поцеловала бледно-розовые, фарфоровые губы, о которых мечтала целый год, не веря, что мне дозволено прикоснуться к ним. А он жадно водил руками по моей спине, груди, бёдрам, не веря, что завтра я уеду навсегда.