На грани (джен)

Аокигахара... Красивое название, не так ли? И место само по себе красивое, тихое. Но есть у этого места один зловещий секрет...

Это лес самоубийц.

Старый ямабуси по имени Иошиюки застал много несчастных, потерявших надежду и себя. Всякий раз, как хрустела чья-то шея, текла кровь и слышались стоны, Иошиюки появлялся и молился всем богам, чтобы души ушедших упокоились. Но были и те, кого Иошиюки спас, в ком он увидел неугасимое пламя жизни и желание быть полезным для общества. Для них он был, Иошиюки-сэнсей, как добрый друг и хороший человек.

А человек ли?

Нечасто Иошиюки открывал свое настоящее лицо: чрезвычайно длинный нос пугал людей, его могли принять за карасу тэнгу и попытаться лишить жизни. Но ямабуси тэнгу тоже не так просты, как кажется. А уж если среди его друзей затесалась ногицунэ...

Банко была лисицей с пятью хвостами — ещё молодая по меркам сородичей, но проказы её были куда изощренней, чем у старших кицунэ. Она могла принять облик единственного человека, который поддерживал самоубийцу, и надавить на совесть бедолаги. Кто-то не выдерживал пытки и кончал с собой, а кто-то внимал мольбам и оставался в мире живых.

Так и жили ямабуси тэнгу и ногицунэ бок о бок, помогали друг другу как добрые друзья. До тех пор, пока Иошиюки не нашёл очередного ученика.

Чудны вечера в Японии. Мягкий свет луны лился на кору деревьев и сквозь листья проникал на землю, образуя невероятные узоры.

Иошиюки любил проводить подобные вечера в созерцании. Душа очищается, мысли улетают далеко-далеко, уносимые богами ветра.

Но внезапно налипшая на ногу вязкость оторвала Иошиюки от созерцания. Он посмотрел себе под ноги и увидел кровь. Её пятна были раскиданы по всей поляне, однако к одному из деревьев вела широкая полоса. По ней и решил пойти Иошиюки. Дойдя до цели, он увидел Банко. Она в облике лисы что-то ела, вся её морда была в крови.

— Банко-кун, что же это вы делаете?

Лисица встала на задние лапы и приняла обличье девушки. Лицо все ещё было в крови.

— Неиссякаемый источник пищи! Я отрываю от этого человека кусок мяса, а рана исчезает быстрее, чем мои сородичи сжирают миску тофу!

— Но он дышит! Его сердце ещё бьётся! — воскликнул Иошиюки. — Он жив!

Банко облизнулась:

— Он не хочет жить. Я нашла его днем. Пытался вскрыть себе вены, но раны исчезали. Снова и снова, пока я не зачаровала их. Они зажили, но остались шрамы, которые будут открываться всякий раз, когда этот человек снова подумает о самоубийстве.

— Явно не от хорошей жизни он пытался это сделать. Я вижу его душу: она светлая, но ей уже много лет причиняют боль. Он на грани становления мононокэ.

— Не исключено, Иошиюки-сан. Что мы будем делать?

Ямабуси тэнгу крепко задумался. И правда: что можно сделать? Судя по душе, человек достоин стать его учеником.

— Я беру его на обучение.

Когда человек очнулся, Иошиюки и Банко были заняты приготовлением обеда. Одна порция онигири уже была готова и именно она стала причиной пробуждения человека.

— Я уже умер? — тихо и с мольбой спросил он.

— Смотря что под этим подразумевать: продолжение существования в мире живых в качестве духа или окончательный уход в царство бога смерти, — ответил Иошиюки.

Человек задумался. Он чувствует свое тело, слышит биение сердца...

— Жив, — ответил он сам себе разочарованно. — Зачем вы меня спасли? Зачем?

Иошиюки не отвечал. Он сосредоточенно помешивал в котле рис, но нутром ощущал, как трясёт человека, чувствовал его боль и разочарование. И злость. Гнев. Ярость, которая имеет вид зверя, демонам они подобного. Но зверь-демон не спешил показываться. Похоже, человек борется с ним, вгрызается ему в горло и отстаивает свое право оставаться в мире живых.

Но почему он хочет умереть?

— Подойди ко мне.

Человек недоверчиво посмотрел на Иошиюки, но все же подошёл. С осторожностью, будто бы все ещё опасался изменения.

— Демон не причинит тебе вреда, пока я являюсь твоим учителем. Я знаю, кто ты, Брюс, потому что видел твою душу, а в ней и твою жизнь. Легче всего держать свою силу в узде, ненавидеть себя и пытаться себя убить. Но ограничивая, ты только делаешь себе хуже и однажды не сумеешь сохранить контроль. Перестанешь быть человеком.

Брюса заколотила дрожь. А Банко, слышавшая разговор, крикнула:

— Nan da, konna koto mo wakannee no ka? Kono kichigai!⁽¹⁾

— Банко-кун! Имей совесть!

— Совесть, да у ногицунэ? Не путай нас с посланниками Инари, они те ещё снобы. Я не желаю иметь с этим reijii⁽²⁾ дело.

Иошиюки и Банко накинулись друг на друга. По пещере стали летать кастрюли, различное холодное оружие, куски шерсти и монашеской одежды. Брюс забился в угол и наблюдал за этой картиной. Сердце грозилось выломать ребра, деформировать их, а вместе с тем и все тело. Дать волю зверю.

На колени ему упал металлический нераскрытый веер. Удивительный цвет: светло-зелёный с чёрными и белыми полосками посередине — будто ударил его под дых.

Умиротворение через гармонию Инь и Ян.

Как он пришёл к этой мысли? Не суть. Если веер приземлился перед ним, значит это кому-то нужно. Он взял веер, встал на ноги и резко раскрыл его. Спорящие прекратили свою драку, обернулись на звук. Иошиюки первым обратил внимание на веер.

— А, вижу, оружие уже выбрало тебя. Тэссен — оружие для повседневного ношения, лёгкое, но смертоносное. Красивое, но опасное. Свет и Тьма, Инь и Ян, космос и хаос... Оружие выбирает воина по себе. Понимаешь меня?

Брюс кивнул.

— Тогда пора начинать учиться. Банко-кун, зови своих сестёр. Преподадим пару уроков этому человеку. А меня ты должен называть Иошиюки-сэнсей.

1) — Разве ты этого не знал? Да ты настоящий придурок!

Вернуться к тексту

2) психом

Вернуться к тексту

— Иошиюки-сенсэй, расскажите о себе.

Погода в Аокигахаре располагала к беседам: ветер гонял листья, а кицунэ во главе с Банко гоняли солнечных зайчиков, которых ямабуси тэнгу пускал при помощи зеркала.

— А что рассказывать? Живу уже довольно давно, точно не скажу, помню, сёгунат Токугава застал. Был сначала типичным тэнгу, вредящим людям... Но потом... Потом я узнал, что такое несправедливость...

* * *

Иошиюки ненавидел встречи с Содзёбо. Этого мудреца с силой тысячи тэнгу уважали не только сами тэнгу, но и люди. А его веер... О, веер был предметом отдельных споров: только ли это символ власти, или Содзёбо использует его и по прямому назначению? Иошиюки знал одно: Содзёбо лучше не злить.

И когда повелитель тэнгу сказал, что Иошиюки должен отправиться в людское поселение, он вскипел. Разразился тысячью проклятий, но волю господина оспорить нельзя, и Иошиюки отправился в путь.

Иошиюки за жизнь в горах мало что видел, но едва спустившись, он сразу увидел страдания людей.

Болезни, смерть... Жестокость по отношению к женщинам и детям... Всё это заставляло Иошиюки иначе смотреть на людей.

* * *

— Содзёбо был истинным правителем: мудрым и справедливым. Отправляя меня к людям, он рассчитывал именно на то, что я приму учение и стану ямабуси тэнгу. А когда я встретил Банко, стало гораздо проще наставлять тех, кто сомневается в себе. Кицунэ... Они те ещё проказники, мастера шуток, обмана, а иногда и катастроф. Потрясения меняют людей очень сильно. Мы же, ёкаи, более стабильные. Но и среди ёкаев есть истинное зло.

Брюс неосознанно заломил руки. Зло? Зло, что страшнее Локи и Альтрона? Он, кажется, знал подобное зло. Более того: бок о бок живёт с ним много лет.

— Что это за зло, Иошиюки-сенсэй?

— Мононокэ. Человек, ставший ёкаем под действием тяготящих его чувств: ненависть, злоба, месть, зависть, ревность... Цель мононокэ — убийство всех тех, кто стал причиной этих чувств. Он гораздо сильнее прочих ёкаев именно за счёт этих чувств.

Чувства... Негативные мысли, причиняющие только боль. Когда-то Зигмунд Фрейд говорил, что, к несчастью, подавленные эмоции не умирают. Что их заставили замолчать. И что они продолжают влиять на человека изнутри. Прав, прав, как же он прав!

— Вы говорили, что однажды я перестану быть человеком. Вы это имели в виду? Что я стану... — Брюс покачал головой и закусил губу до крови. — Стану мононокэ?

Иошиюки кивнул. Осознание того, что мир был прав, что он монстр или может стать им, накрыло Брюса с головой. Страшный вихрь мыслей привёл к логичному решению: "Я должен умереть".

На запястьях, а затем на ладонях и между пальцами появились вязкость и тепло. Но что толку? Смысл умирать физически? Чтобы стать очередным трупом в лесу самоубийц?

Пошёл дождь. Брюс поднялся с земли и тут же рухнул на колени. Где этот учитель, когда он так нужен? Любуется дождём? Так пусть полюбуется тем, как душа ученика умирает!

С криком и нечеловеческими воплями Брюс начал рвать на себе одежду. Она душила его, ограничивала... Скрывала его настоящего.

Не человек, не человек, не человек...

— Совсем ума лишился? Приди в себя, человек! — голос Банко доносился как из тумана. Но она не права... Ни разу не права.

— Я не человек... Не человек! Я монстр!

Банко отпрянула. Безумие этого человека принимало новый, кошмарный оборот. Если негативные эмоции победят, его уже не спасти.

И тогда ногицунэ приняла крайние меры. Выпустила когти и оцарапала область вокруг шеи мужчины, а затем когтями нарисовала на его груди узор в виде девяти хвостов. Брюс вздрогнул, вцепился ей в руки, будто выкрутить хотел.

— Подарок тебе делаю, недотепа, от чистого лисьего сердца и всех моих пяти хвостов. Удачу обязательно посеешь, долгие лета жизни и так обеспечены. Вот что: подарю я тебе заступничество всего лисьего рода и самого Инари. Придёшь когда в храм Инари, оставь обязательно письмо с благодарностью. И имя моё не забудь упомянуть! И ещё... — она поцеловала его в уголок глаза. — Прости, что плохие слова говорила, что дел никаких иметь с тобой не хотела. Влюбилась просто, как дура. Ведь знаю, что плохо браки лис и людей заканчиваются... Но я прошу: держись, ради меня.

Брюс ослабил хватку. Чувства менялись с бешеной скоростью, как будто кто-то закрутил колесо Фортуны.

Иошиюки лишь наблюдал за этим и улыбался. Всё же не понадобились крайние меры.

Пора поднимать по миру клич о свадьбе кицунэ.