Кубок и Шахматы (джен)

25 августа 1994 г, 18:22

Гермиона разглядывала в омнинокль стадион для квиддича, на котором через полчаса должен был начаться финальный матч между сборными Ирландии и Болгарии. Обычно квиддич казался Гермионе достаточно сумбурным и непонятным, но омнинокль должен был хотя бы немного исправить ситуацию. Может, даже удастся понять, что происходит.

Пока на поле вейлы показывали чудеса гибкости и очаровывали мужчин, Гермиона раз-глядывала трибуны. Мимо пронеслась колдовская линза, транслировавшая происходящее в колдовизоры волшебников, которые не смогли прийти на стадион. Потом Гермиона начала рассматривать мракоборцев. Казалось, что они были везде: стадион оцеплен, на каждой трибуне дежурит по паре человек, ещё небольшая группа прочёсывает поле. Меры были как никогда серьёзными и, как всегда, не очень занимательными, поэтому она стала смотреть на болельщиков. Прямо напротив была трибуна повыше с более просторной ложей. Людей там было меньше, чем на их трибуне, а кресла даже выглядели удобнее.

"А мистер Уизли сказал, что это у нас самые лучшие места…" — подумала Гермиона.

Как ни странно, почти всех обитателей элитной ложи Гермиона смогла узнать. В первом ряду сидело два человека: Корнелиус Фадж и Младен Мирчев, президент магии Болгарии. Их кресла стояли близко друг к другу, но на большом отдалении от остальных мест. Выше тоже сидели политические деятели, некоторые из других стран. Среди них выделялся своими пышными усами Бартемиус Крауч, руководитель Перси, о котором тот прожужжал все уши, пока Гермиона гостила у семьи Уизли. Крауч общался со многими личностями в ложе и пожимал новоприбывшим руки. Сразу было видно важного человека. Как-никак, глава английского министерства по международным связям. Да и организация чемпионата мира по квиддичу, проводившегося и так нерегулярно, требовала серьёзных руководительских способностей. Ещё дальше шли публичные личности, известные меценаты…

— Опа! — негромко сказал Гермиона.

На последнем ряду была чета Малфоев. Гермиона знала, что они большие маглонена-вистники и ещё большие шишки в магическом мире, но что они сидят в одной ложе с мировой элитой… От этой мысли Гермионе стало немного горько. Потом она заметила Драко, сидевшего по правую руку от отца, а рядом с ним — ещё одного парня, постарше, но тоже со светлыми волосами. Они достаточно оживлённо беседовали, улыбались и смеялись. Гермиона думала, что у Драко кроме надменной улыбки другой не бывает, но он смеялся довольно весело и искренне. И парень рядом с ним тоже.

"У Драко же нет братьев…" — подумала Гермиона.

Невозможно было не заметить большой шрам, который пересекал глаз собеседника Драко Малфоя и сползал, как капля воды по стеклу, чуть ли не до середины щеки. Этот был не такой шрам, какие Гермиона видела в фильмах, тонкий и брутальный. Этот был непривлекательным и достаточно широким. Нижний кончик шрама сминался, когда знакомый Малфоя улыбался. Это было зрелище того рода, на которое не особо хочешь смотреть, но оторваться просто не можешь. Глаз, который пересекал шрам, был молочно-белого цвета, и никаких намёков на зрачок в нём не было. Смеющийся Драко Малфой и его странный собеседник вызывали у Гермионы такие сумбурные чувства, что она перевела омнинокль на другие трибуны.

Они не столь изобиловали известными личностями, но Гермионе начали попадаться другие знакомые: сначала она нашла некоторых однокурсниц, потом знакомых с других факультетов, красавчика Седрика Диггори, с которым они перемещались сегодня утром порталом. На одной из самых низких и заполненных трибун она заметила Измельду с родителями и Мерулу. Они стояли вплотную к крайней перегородке. Родители Мёрк о чём-то разговаривали, Измельда, облокотившись на перила, со скучающим видом рассматривала мракоборцев и вейл на стадионе, а Мерула, как и Гермиона, оглядывала трибуны в омнинокль. Через несколько секунд Снайд заметила, что на неё смотрят, и навела омнинокль на Гермиону. Ещё через миг зрительного контакта слизеринка оторвала ладонь от омнинокля и показала Гермионе средний палец.

— Дорогие друзья! — от неожиданно громкого голоса Людо Бэгмена Гермиона подпрыгнула и резко отстранилась от омнинокля, — я рад приветствовать вас на финале чемпионата мира по квиддичу!

25 августа 1994 г, 18:59

"Волков, шесть", — в сотый раз перечитывал надпись на спине стоящего впереди товарища по команде Виктор Крам.

Финал начнётся через минуту. Талисманы команд уже закончили свои выступления. Вол-нение заставляло Виктора неестественно потеть. Ловца Болгарии даже немного подташнивало, но вместо любых проявлений эмоций он только хмурился. Шесть других игроков его команды стояли перед ним с таким же настроением, в отличие от сборной Ирландии, которые весело переговаривались, жали друг другу руки и всячески подбадривали товарищей. Между командами стояло трое судей, в обоих концах коридора — по паре авроров.

— Дорогие друзья! Я рад приветствовать вас на финале чемпионата мира по квиддичу!

Авроры впереди подали знак приготовиться к выходу. Хоть Виктор и не в полной мере знал английский, но комментатора понимал неплохо.

— В год, названный Международной Волшебной Ассоциацией годом объединения волшебного мира, магическая Великобритания рада приветствовать две лучшие сборные по квиддичу!

Трибуны зашумели, но даже сквозь их рёв был слышен громкий хмык одного из ирландских охотников и его фраза о том, что они играют явно не с лучшей сборной. Крам старался не обращать внимания, но чувство тошноты стало немножко сильнее.

— И перед тем, как команды поднимутся в небо, необходимо представить каждого героя сегодняшнего матча!

Авроры сделали знак, и команды двинулись к выходу на стадион.

Комментатор начал представлять игроков и судей, отводя каждому небольшую паузу для заслуженных аплодисментов.

— Номер семь! Виктор Крам! — вспышка света на выходе как раз в этот момент ослепила ловца Болгарии.

Виктор отметил, что на его имя оваций было больше, чем на чьё бы то ни было. Это вообще не ободряло. Лицо Крама напряглось: ему казалось, что его вот-вот стошнит. Все ждали от него чуда, что через пять минут он поймает снитч и с улыбкой умчится в закат. А если у него не получится? А что, если он не лучший?

Все эти мысли поглотили Виктора, и он уже не замечал, кто пожимает его руку, свои или чужие.

— И не забудь про загонщиков! — Виктор понял, что тренер говорит с ним уже около минуты, — ты сегодня у них цель номер один!

Болгарский ловец сдержанно кивнул.

— Судьи уже поднялись в воздух, — прервал тренера голос комментатора, — пора то же самое сделать и игрокам!

Виктор оторвался от земли, поравнялся на уровень с другими игроками и осмотрел трибуны. Казалось, что президент поймал его взгляд и с улыбкой кивнул ему, а человек с заднего ряда широким жестом отсалютовал. Крам глубоко втянул воздух и закрыл глаза. Шум стадиона стал немного тише, запах влажного воздуха наполнил лёгкие, ноги плотно упёрлись в подставки…

Глаза открыл уже другой Виктор Крам. Этот ловец не давал никому пощады. Этот Виктор Крам был безоговорочным победителем в воздухе, и он спустится на землю только со снитчем в руке. Он расправил свои могучие плечи, встал напротив ловца сборной Ирландии и хищно ему улыбнулся. Можно было увидеть, как исчезает уверенность с лица Линча. Гул стадион пронзил свисток судьи, и игра началась.

0-0

Виктор тут же рванул вперёд и краем плеча влетел в ловца Ирландии, от чего того развернуло на сто восемьдесят градусов. Плечо заболело, но он этого не показал, а лишь устремился к кольцам противника и завис за ними. Это был план тренера — такая позиция должна была привлечь загонщиков противника, за ними подтягиваются загонщики Болгарии, напряжение около штрафной зоны Ирландии растёт, что даёт шанс не столь стремительно терять очки перед тем, как Виктор поймает снитч. И этот план уже начал работать. Один бладжер просвистел мимо Крама, другой же попал во вратаря противника и принёс первые десять очков сборной Болгарии.

0-10

После вброса ситуация начала напоминать муравьиную возню с летающими мячами. Крам уворачивался от бладжеров, а иногда даже от квоффла, но это сильно мешало сосредоточиться на поиске снитча. После перехвата ситуация резко изменилась, и свора игроков направилась к кольцам Болгарии. Счёт стал ровным.

10-10

* * *

Гарри в очередной раз пожалел, что магия бессильная избавить его от очков — они мешали смотреть в омнинокль за высококлассной игрой. Игроки двигались так, будто исполняли некий поставленный хореографом танец. Синхронные движения охотников ирландской сборной пытались разбить своими размашистыми движениями загонщики Болгарии, ловцы ускорялись и делали крутые повороты, стараясь ввести друг друга в замешательство, а вратари вытягивались в струнку при спасении колец. Барри Райан даже совершил абсолютно умопомрачительный прыжок с метлы, поймал почти не берущийся квоффл, призвал метлу и, пролетев десять метров вниз, снова зацепился за неё и вскарабкался обратно.

— Дядьке тридцать пять, а он такое творит! — воскликнул сидящий рядом с ним Рон, пытаясь перекричать овации трибун. — Как же он крут!

Стадион напоминал две армии красного и зелёного цвета, которые как будто пытались перекричать друг друга, и тогда их бойцы обязательно победят. Чем дольше продолжался матч, чем более отчетливо проявлялся характер команд и их болельщиков — ирландцы делали ставку на своих охотников, которые были на голову лучше оппонентов, и на опытнейшего вратаря, не позволявшего сократить стремительно растущий разрыв по очкам. Каждый сейв вратаря, каждая атака охотников Ирландии встречалась бурей оваций и размахиваний зелёными шарфами и трилистниками. Болгарские же загонщики, будто дирижеры с битами, своими движениями делали всё, чтобы смогла выступить их главная скрипка — Виктор Крам. Попадания бладжеров по игрокам Ирландии встречались радостным улюлюканьем, а когда ловец проводил финт или резко отрывался от преследователя противоположный команды, красная часть стадиона ещё больше напоминала армию, скандируя «Крам! Крам! Крам!»

Гарри, наконец, удалось поймать легендарного ловца в свой омнинокль. Замедлив вос-произведение и приблизив, он отметил про себя сосредоточенность и серьёзность на лице спортсмена. Его взгляд будто сканировал пространство, без спешки переходя от одного участка поля к другому. Когда играл Гарри, его глаза старались оглядеть поле как можно быстрее, и такой неторопливости он не вполне понимал.

В этот момент болгарская часть трибун снова заулюлюкала. Гарри в недоумении оторвал омнинокль от глаз.

— Что произошло? — спросил он своего друга.

— Крам подставил Линча под бладжер от собственных загонщиков, — ответил Рон, не отры-ваясь от омнинокля, — не смотри в замедлении, а то после матча будешь ещё долго сидеть.

Гарри выругался и вернул прибор к стандартным настройкам, однако не прекратил следить за действиями болгарского ловца — он хотел увидеть и запомнить каждое его движение, чтобы потом применять их на практике.

* * *

Виктор начал двигаться над полем, чтобы найти позицию, с которой вспышки камер не так сильно бы мешали поймать отблеск золота. Обычно хватало доли секунды, после чего прославленный ловец уже приблизительно знал расположение шарика и в дело вступали инстинкты. Ему нравилось чувствовать себя охотником. А охотники не любят, когда у них на хвосте сидят конкуренты.

* * *

Уже оправившийся от удара оппонент не отпускал Виктора от себя далеко и постоянно следил за его движениями. Было понятно, что Линч тоже не видит снитч. Гарри заметил усмешку на лице Крама, и после нескольких секунд размеренного полёта болгарский ловец резко направил метлу вниз. Его оппонент также вышел в пике. Крам постоянно пытался заслонить противнику обзор и сбить с толку.

— Он ведёт его в западню! — воскликнул Гарри, разгадав замысел болгарина. К сожалению, Линч его услышать не мог.

Резкое торможение, толчок в бок, и вот ирландец уже кувыркается по земле, а Виктор Крам набирает высоту, чтобы продолжить выслеживание золотого снитча.

— Потрясающий финт Вронского! — завопил Людо Бэгмен. — Ирландия объявляет тайм аут!

Гарри видел, как Крам снова поднялся над стадионом. Он явно использовал всё время, которое ему подарило падение оппонента, и было ясно почему.

* * *

Крам взглянул на табло. Счёт 100-10 не в их пользу. Почти сразу после команды о возвращении в игру послышался свисток, и судья указал пенальти болгарской команде. На поле творилась настоящая грязь — Ирландия наращивала отрыв, а время стремительно уходило.

110-10.

Линч снова был на хвосте у Крама. Болгарский ловец поднялся ещё вышел и снова принялся хищно осматривать поле. Ему не удалось полностью отстраниться и сконцентрироваться, поэтому он услышал звон, означающий гол, и радостный вопль комментатора:

— Какой прорыв! Ирладская тройка сегодня просто в ударе!

120-10

Необъяснимый страх будто ледяной ладонью скользнул по горлу Виктора Крама. Его отвлекали вспышки переполненного стадиона, идиотская радость в голосе комментатора и назойливый оппонент, не спускавший глаз с многообещающей персоны болгарского ловца. Внимания на балджеры не хватило. Удар в плечо сзади, и Виктор начал терять высоту. Когда он второй раз кувыркнулся вперёд через голову, то на долю секунды уловил золотой отблеск. Этого времени хватило, чтобы выйти из неконтролируемого падения в пике, выровняться и стремительно рвануть в сторону болгарских колец. Между двух опор, где-то в десяти метрах над землей, висело звание чемпиона.

Короткий взгляд через плечо показал Краму, что Линч только сообразил, что происходит. Болгарин мог бы выпить немного глинтвейна, чтобы сделать эту погоню хотя капельку интересной, но ехидные мысли прервал снитч. Он немного поменял своё положение и теперь находился прямо перед шестом, на котором было укреплено правое кольцо. Через секунду снитч почувствует его и начнёт удирать.

— Он несётся прямо на кольца! — кричал Людо Бэггинс. — Крам рискует разбиться о шесты! Этот парень настоящий псих!

Стадион загудел так, что напомнил бы случайно зашедшему сюда маглу взлёт самолета, причём не с самого далекого расстояния.

Виктор Крам не слышал всего этого. Он был полностью сосредоточен на золотом шарике. Его руки были будто наэлектризованы, он летел горизонтально, чем вводил в замешательство снитч. Тот выбирал, куда деться. Сзади была преграда, а другие направления качественно перерезал черноволосый ловец. Крам же был полон решимости и жажды победы и скорость сбавлять не собирался. Предстояло принять решение, от которого зависел исход матча.

Вверх.

Крам направил метлу в тот же момент, в который снитч начал движение. Все было сделано идеально. Крылья золотой добычи скользнули по кончикам пальцев болгарского ловца, и Виктор ощутил на губах вкус победы, а картины триумфа застелили глаза. Картины того, к чему он шёл весь этот год, оставляя за собой следы из крови, пота, а иногда и слез, становились все более явными.

Эти миражи застелили глаза юноше лишь на момент, когда тот моргнул, и были бесстыдно отброшены врезавшимся в него вратарем Ирландии. Виктор больно ударился о холодный металл колец под судейский свисток — вступать в борьбу с ловцом могли только бладжеры и ловец команды противника. Вратарь с извиняющейся ироничностью улыбнулся Виктору и полетел принимать положенную желтую карточку и пенальти.

"Хитрый сукин сын", — подумал про себя Крам, все-таки отметив оправданность и разумность данного хода.

Пока шла подготовка к пенальти, Виктор пытался понять, куда мог улететь снитч, и снова выследить его. Времени корить себя за микроошибку у него не было. Времени смотреть на пенальти своей сборной — тоже. Но он его услышал.

— Какой потрясающий прыжок! — снова заорал Людо Бэгмен. Краму в какой-то момент да-же начала нравиться экспрессивность этого типа, хоть он и явно импонировал противникам.

— Чёрт, Райан, наверно, демонстрирует свою лучшую игру за год! Не знаю, удача это или реакция, но именно такую игру мы сегодня и заслужили!

Шум толпы будто волной подхватил разум Виктора и понёс его на гребне ненависти куда-то. Полная сосредоточенность ушла, оставив место мыслям о несовершенной собственной игре о никчёмности собственной команды, о…

130-10

Удар бладжера прямо в нос прервал размышления Крама. Тяжёлый мяч помчался дальше, а болгарский ловец так и остался висеть в воздухе, не вполне понимая, что сейчас произошло. Алая часть трибун охнула и начала свистеть, но Виктор не слышал этого. Время будто остановилось, вспышки камер перестали существовать, и шума трибун больше не было. Весь мир куда-то пропал. Виктору хотелось отдаться этому чувству умиротворения, но на фоне оставался чей-то голос. Это был не Людо Бэгмен. Голос был знакомым. Точно. Это был голос того охотника, который просыпался в скромном парне каждый раз когда тот поднимался в воздух.

— Подъём! — раздалось вместе со звоном, означавшем очередной гол.

140-10

Через секунду мысли снова вернулись к Виктору, и он почувствовал, как струйка жидкости из его носа скользит по губам, по подбородку, просачивается на мантию. Посмотрев вниз, Крам увидел, как пара капель красного окропила его метлу. Он высунул язык, нащупал эту струйку. Солёная.

— Почему судья не останавливает игру? — пронеслось в голове у Виктора.

— Очередное пенальти в ворота Болгарии, — будто ответом раздался голос комментатора, — и… красная карточка Левски! Охо-хо, доигрался, молодой человек!

Крам, не полностью оправившись от удара, оглянулся на кольца своей команды. Хасан Мустафа указывал на пенальти, что-то громко объясняя Василию и Кларе, уже удалённый Алексей Левски вступил в перепалку сразу с обоими загонщиками Ирландии, Лев Зогров спокойно висел, ожидая пенальти перед кольцами, под которыми на полной скорости пронёсся Эйдан Линч, а метрах в пяти от него удирал золотой снитч.

* * *

Хоть Гарри и болел за сборную Ирландии, но судья просто обязан был остановить игру! Виктор Крам истекал кровью и, скорее всего, был не в состоянии играть после такого удара! Чувство праведного гнева захватило его, и он вместе с болгарской частью трибун начал освистывать судью. Было видно, как Крам еле приходит в себя. Это было просто нечестно! Неожиданно ловец Болгарии с огромной скоростью рванул вперёд, оставляя за собой кровавый шлейф.

— Эйдан Линч видит снитч! — сложил нечаянную рифму Бэгмен, — а Виктор Крам уже летит ему наперерез! Но расстояние слишком большое! У Болгарии нет шансов!

Гарри сделал на омнинокле более широкий план и сумел захватить сразу двух ловцов. Ирландский был уже в паре метром от снитча, а болгарин буквально вытянулся в струнку на своей метле. Туловище Виктора Крама лежало на древке, а ноги, абсолютно не касаясь помела, были вытянуты. На лице болгарского ловца читалось серьёзное усилие удерживать такую позицию, но из-за хорошей аэродинамики он с невероятной скоростью сокращал расстояние с противником.

Эмоции Гарри по этому поводу очень отчётливо выразил его рыжий друг, за что быстро схлопотал подзатыльник от отца за сквернословие.

Когда казалось, что ловцы столкнуться, снитч резко рванул в сторону самой высокой ложи, и ловцы, которые должны были неминуемо столкнуться, сделали то же самое.

* * *

Виктор на полкорпуса отставал от Линча. Теперь они летели бок о бок, и в жестокой борьбе Эйдан теперь просто не давал Краму сократить отрыв хотя бы на сантиметр. Они неслись ввысь. Линч занимал более выгодную позицию слева от Крама, так как тоже был правшой и ловить с этой стороны ему тоже было легче. Всё было против болгарского ловца. Ему срочно нужно было что-то предпринять. Снитч продолжал набирать высоту, и уже был выше уровня трибун.

Это не было решением. Это был какой-то рефлекс, который Виктор сам не мог понять. Он нырнул под метлу своего оппонента. Через секунду снитч достиг предела своей высоты и направился вниз. Следовавший за ним ирландский ловец наткнулся ногами на преграду из могучего болгарина и на полсекунды был отброшен.

Теперь они летели бок о бок, толкаясь, вытягивая руки к заветному сокровищу, которое трепыхалось буквально в десятках сантиметров от их пальцев, и всячески стараясь переиграть друг друга. Линч всё ещё был в позиции слева от снитча и мог бы более уверенно его поймать, однако чувствовалось, что управление метлой левой рукой даётся ему не так уверенно. Виктор принял толчок в бок и немного отклонился от траектории. Линч действительно был хорош в контактной борьбе, но плотное сложение Виктора не давало оппоненту закрепить преимущество. Ещё удар. Ирландец не оставлял попыток сбить Карма с траектории. На этот раз Виктор почувствовал боль — локтем Линч попал ему прямо под рёбра. Это вряд ли кто видел, да и с натяжкой можно было бы приравнять это к нарушению.

Линч услышал хрипение Крама. Можно было подумать, что он наконец-то победил болгарского титана, но повернувшись, чтобы убедиться, Эйдан обнаружил, что лицо болгарина больше напоминает ястребиную морду, и хрип — рычание. Ирландец снова чуть отклонил метлу для удара и снова врезался в Крама. Рычание стало сильнее. Линч и не думал сбавлять обороты. Снова отклонил метлу для столкновения, заметил выражение той хищной улыбки, которой Крам одарил его в начале матча, и осознал, что слишком увлёкся борьбой.

Болгарский ловец сделал бочку по небольшой дуге и силой врезался в ловца Ирландии. Шансов совладать с таким мощным ударов у Линча не было, и он кубарем полетел в соседнюю ложу, сбив с кресла собственного министра магии.

Крам, оставшись один, прильнул туловищем к метле и устремился за снитчем. Лишь десяток сантиметров отделял его руку от золотого шарика, как послушался звон гола. Виктор чуть отвёл взгляд на табло, потом резко вернул на снитч. Проконтролировал ближайшее пространство. Больше никто не угрожал взятию снитча. Снова взгляд на табло.

170-10

Мысли в голове Виктора Крама сменялись быстрее, чем порхали крылья золотого снитча. Если он сейчас возьмёт его, то проиграет. Может, дать команде время сократить отрыв? Ответом стала боль чуть ли не во всём теле. Из-за достаточно серьёзной кровопотери начинала кружиться голова. Нет, если надо, он будет играть ещё, только вот в десятке метров слева несутся ирландские охотники, готовясь увеличить и так катастрофический разрыв.

Это было решение проиграть. Это было болезненно, но игру надо было заканчивать хотя бы на своих условиях. Идиотский ком посреди горла уже мешал нормально дышать.

— Сука! — выругался Виктор Крам.

Снитч скользнул в руку болгарского ловца. Раздался хлопок, обозначавший окончание игры.

170-160

Виктор снова взглянул на табло. Нет, он не перепутал семёрку и единицу. Не перепутал в пылу полёта сторону счёта каждой команды. Он действительно только что проиграл. Ловец за-крыл глаза, вытянул руку с зажатым в ней трепыхающимся шариком вверх, сбавил скорость и полетел вдоль трибун. Не то чтобы он хотел похвастать или продемонстрировать поимку снитча, просто не тянулр пока спускаться на землю. Там его ждали боль, ярость и поражение, но в воздухе он хотя бы мог наслаждаться своим любимым ни с чем не сравнимым чувство полёта.

— Какой потрясающий матч! — даже усиленный магией крик Людо Бэгмена еле прорезался сквозь рокот стадиона, — просто филигранная игра от Виктора Крама! Настоящий спортсмен, достойный звания чемпиона!

— Заткнись, — тихо попросил Виктор, всё ещё не открывая глаз и заливаясь кровью.

— Этот день, — продолжал комментатор, делая ещё большее усилие, чтобы перекричать толпы, — все запомнят как…

В этот момент Людо закашлялся. Стало понятно, что он сорвал голос.

Крам улыбнулся. Он медленно стал снижаться прямо на песок у колец собственной команды, где его уже ждали медики.

Хоть сорванное горло Людо Бэгмена и стало небольшим утешительным призом, однако по мере приближения к земле ярость как будто заменяло это умиротворение. Он проиграл. Это был факт. С этим невозможно было спорить, от этого нельзя было спрятаться. Если бы он не проморгал Райана в первый раз, может он уже был бы самым молодым чемпионом по квиддичу в мире. Если бы судья заметил, что у него пошла кровь, может он остановил бы игру раньше и не было бы этого разрыва. И вообще, почему Райану не дали сразу красную карточку за такое жёсткое нарушение?

Приземлившись, Виктор бросил снитч прямо в песок и наступил на него ногой так, что торчали теперь лишь слабо трепыхающиеся золотые крылышки. Сплюнул кровь рядом с шариком. Медики хотели проверить его состояние, но Крам не подпустил их. Он замахнулся и ударил метлой о шест для кольца. Метла треснула пополам, и Виктор отбросил её. Лекари обступили его, махали палочками, произносили заговоры, восстанавливали сломанный нос и проверяли другие повреждения на теле спортсмена.

Виктору нужно было успокоиться. Он проигрывал не в первый раз, но сегодня было почему-то особенно досадно. И обвинять было некого, кроме себя.

Мир превратился и сотни ярких вспышек. Крам уже плохо осознавал, где находится. Он отдал все силы, и теперь ему хотелось только упасть и не подниматься около двадцати часов.

— Попросим команды пожать друг другу руки! — место комментатора занял какой-то другой человек, но тоже англичанин, судя по акценту. — Это был потрясающий матч, и каждый его участник останется в истории магического спорта на многие годы.

Тренер повёл их к центру поля, где сборная Ирландии уже держала кубок и вовсю праздновала победу. Пётр и Иван поддерживали Виктора, потому что из-за многочисленных ушибов тот передвигался медленно и неуверенно. Крам не отводил взгляда от счастливого, но явно контуженного выражения лица Эйдана Линча. Игроки обеих команд начали жать друг другу руки, и Виктор старался не поднимать взгляд на своих соперников. Сутулясь, как он всегда делал это на земле, он двигался небольшими шагами вперёд. Сначала пожал руки судьям, буркнув благородность за работу, потом охотникам Ирландии и загонщикам. Линч как-то чрезмерно активно и долго тряс его руку. Потом крупная ладонь достаточно крепко, но аккуратно схватила его.

— Эй! — раздался мягкий басистый голос.

Виктор поднял взгляд. Его держал Барри Райан.

— Жду тебя в следующем финале, — вратарь Ирландии мягко и по-дружески хлопнул Виктора по плечу. — Я сегодня едва нашёл способ тебя остановить, и не уверен, что такое произойдёт в следующий раз. Ты отличный игрок.

— Ты тоже, — через секунду на немного ломанном английском ответил Виктор. — И не вздумай уйти на пенсию до следующего финала. Хочу удостоиться чести ещё раз поиграть с тобой.

Барри Райан, держа под мышкой достаточно массивный кубок, свободной рукой обнял за плечо Виктора Крама и развернул его лицом к стадиону. Будто волной на болгарского ловца нахлынул поток оваций и радостных криков не только ирландских болельщиков. Виктор ответ обнял левой рукой Барри, а свободной помахал стадиону и вспышкам, не унимавшимся ни на секунду. Наверно, именно такие люди, как Барри Райан, и привили Виктору Краму любовь к квиддичу.