Худшее свидание в истории мира (гет)

Гермиона скривилась при виде нежелательного светловолосого посетителя, застывшего в дверях её кабинета и ухмылявшегося, словно идиот.

— Чего тебе, Малфой?

— Уже тридцать первое. Знаешь, что это значит?

Гермиона застонала. И как, чёрт возьми, она позволила уговорить себя на это дурацкое пари?

Всё началось в тот самый вечер, когда Гарри убедил сослуживцев отпраздновать вместе День святого Валентина, ведь все они "одержимые работой трудоголики, неожиданно оставшиеся в одиночестве в самый романтичный день в году". Конец цитаты. Поганец.

Всё пошло наперекосяк после Numero Quatro шота текилы.

— Знаешь что, Грейнджер? — пьяно пролепетал Малфой, приобнимая её за плечи.

— Руки прочь.

Он демонстративно осторожно убрал от неё загребущие лапы.

— А ты была бы горячей штучкой. Если бы хоть иногда расслаблялась.

Ещё по одной текиле.

— А может, мне плевать, считаешь ли ты меня горячей. Не пр'ходило в голову, Малфой?

Он игриво нажал на кончик её носа:

— Даже когда напёшься... наф-фёшься... напь-ёшь-ся. Даже когда н'пьёшься, ты такая стерва.

Она накрыла ладонью его лицо.

— Я не стерва. Ик! А ты задница. Мел-лкий... мелкий глупый хорёк. Без-змозглая морда. Безмозглый хорёк с тупым блондинистым лицом и хорёчьей мордой.

— Ты в дрова, — рассмеялся он.

— Ты в дрова, — о, как же она набралась.

— Ага... ик! И аврор из меня получше, чем из тебя.

— НУ УЖ НЕТ! — пьяная Гермиона — громкая Гермиона.

— Хочешь, проверим?

— И КАК? — очень громкая Гермиона. Но пьяного Драко, казалось, это совсем не заботило.

— Пари. Победит тот, кто за месяц закроет больше дел.

Она игриво подмигнула. Ну, или прикрыла оба глаза, скорчив гримасу, но, эй, какая разница? Наставив сложенные пистолетом пальцы на его лицо, она прищёлкнула языком:

— Берегись, Малфой.

Гадёныш.

Он ещё издевается над тем, что ей неловко. Ей нестерпимо захотелось вытолкать его прочь. Это вообще нормально, что он чувствует себя в её кабинете как дома?

— Помнишь, о чём мы договаривались, Грейнджер?

Гермиона тихо зарычала. Ну ещё бы. Она помнит, чёрт тебя подери. Победит Гермиона — и в ближайшие два месяца вся её бумажная работа достанется Малфою. Но если он победит, ей придётся пойти с ним на свидание.

Нет, не так.

Ей придётся пойти с ним на худшее свидание в жизни. Его слова.

Засранец.

Ещё вчера Гермиона была впереди. Но её самодовольство и уверенность в себе пошатнулись, стоило ей увидеть его, мерцающего глазами, словно он знает большой секрет, о котором она не догадывается.

— Конечно, помню, Малфой. Но если к концу дня ты не закроешь ещё два дела, похоже, победа будет за мной.

Ухмылка угрожающе растянула его лицо. Сейчас треснет. Вот дерьмо. Что он сделал?

— Я знал, что ты будешь считать, Грейнджер. Я-то даже не пытался, ты же понимаешь, ну как такое ущербное создание, как я, может сравниться с Её Королевским Занудством, Гермионой Грейнджер...

— Ближе к делу, Малфой.

— ...но, похоже, сегодня мне улыбнулась удача. Не будешь ли ты так любезна поднять свою заумную задницу со стула и заглянуть со мной в комнату для допросов?

Гермионе захотелось вскрыть его ножом для бумаг. Ах, если бы не бумажная волокита после.

Затаив дыхание, она сделала, как он просил.

— Это что?..

— Марголис Ионеско, франко-канадский сквиб, разыскиваемый МИ-6 и нашим министерством за контрабанду приблизительно двадцати тысяч килограммов героина в Соединённое Королевство?

— Д-да.

— А если ты обратишь внимание на джентльмена, сидящего рядом с ним, ты наверняка узнаешь...

— ...Михаила Дубровковича. Русского маньяка-пиромана, взорвавшего маггловский детский сад.

— Совершенно верно! Её Королевское Занудство снова на высоте! Кажется, этим мы похожи, а, Грейнджер?

Она прочистила горло.

— Неважно. Счёт сравнялся, но ты не победил, а значит мне не придётся идти на это нелепое ужасное свидание.

— Да уж. Повезло тебе. Хотя погоди, — он нарочито ахнул. — Неужели это?.. Не-ет. Не может быть.

Гермиона проследила за его взглядом.

— Что... вот дерьмо!

В этот самый момент авроры снимали магические отпечатки пальцев у прикованной к столу Марии Пуччини — итальянской наёмной убийцы, известной тем, что каждую из своих жертв она помечала кроваво-красной губной помадой.

Челюсть Гермионы упала на пол.

Даже не пытаясь скрыть злорадства от её поражения, Драко подтолкнул её локтем, едва не сбив с ног.

— Вижу, в арифметике ты лучше, чем в детективной работе. А я, кажется, победил в нашей маленькой игре.

— Как... к-как?..

— Ну что, заехать за тобой в семь или предпочтёшь...

— Слушай сюда, златовласка! — ощетинилась она. — Я не пойду с тобой на свидание.

Драко сочувственно поджал губы:

— Боюсь, пари работают немного не так, Грейнджер. И кто бы мог подумать, что у Её Королевского Занудства нет элементарного понимания, насколько важно следовать правилам? Как так, это же краеугольный камень...

— Ты сжульничал!

— Ну нет, неправда, — усмехнулся Драко.

— Понятия не имею, как ты это сделал, но...

— Я был уже довольно близок к раскрытию этих трёх дел. Мне нужен был лишь маленький толчок. Так что я купил пузырёк Феликс Фелицис и выпил его за завтраком. Должен сказать, с тыквенным соком очень бодрит.

Гермиона вонзила ногти в собственные ладони, чтобы тут же не врезать ему.

— Жулик!

— Не-а, Грейнджер. Я не хитрил. Мы не оговаривали, что нельзя пользоваться небольшой помощью. То, что я сделал, ничуть не отличается от работы с информатором или установкой наблюдения...

— Феликс Фелицис запрещён на всех соревнованиях. Это была игра. Ты сжульничал. Ты проиграл. Конец.

— Феликс Фелицис запрещён только на регулируемых соревнованиях, Грейнджер. Ты и я работаем на Министерство, но от этого наш спор не становится государственным делом. Я победил. Честно и справедливо, — он замолк на пару секунд. — Ну, может, и не совсем честно, но я не жульничал. Ты же понимаешь, что это значит?

— Пожалуйста, не надо, — проскулила Гермиона, переминаясь с ноги на ногу.

Но Драко проигнорировал её.

— Ты обязана пойти со мной на свидание, — он прочистил горло. — ЭЙ, НАРОД! Можно минуточку внимания?

Все, кто был в офисе, затихли, поворачиваясь к Драко и Гермионе. Он ухмыльнулся:

— Как вы все знаете, в прошлом месяце мы с Грейнджер заключили пари. И я рад сообщить вам, что благодаря нашим общим стараниям Управлению удалось установить рекорд по количеству арестов в этом квартале, — Драко начал хлопать в ладоши, и весь офис присоединился к аплодисментам.

Кроме Гермионы. Она стояла рядом, медленно закипая. Хотя про рекорд было интересно. Она и не предполагала, что их противостояние принесёт столь благоприятные результаты.

Тем временем Драко жестом попросить всех присутствующих смолкнуть.

— Этот месяц подошёл к концу, и я счастлив объявить вам, что я, Драко Малфой, лучший аврор, одержал победу, — он вновь начал хлопать в ладоши, но на этот раз к аплодисментам никто не присоединился.

Драко махнул рукой Марии Пуччини:

— Я бы не справился без тебя, куколка.

Та показала ему средний палец, воображая, как бы он смотрелся с красной помадой на губах.

Но Драко уже не обращал на неё внимания.

— Но хватит обо мне. Пришло время Грейнджер платить по счетам, — потянувшись к карману пиджака, он достал самое безвкусное и аляповатое кольцо из всех, что Гермионе приходилось видеть. Оно было покрыто блестящими камнями ядовитых цветов — несомненно, фальшивыми и самой ничтожной стоимости. Гермиона не удивилась бы, выкради он эту безделушку у какой-нибудь злобной старой девы.

Впрочем, красть не пришлось: всего лишь найти торговый автомат.

Драко опустился на колено. Гермиона застонала, закатив глаза. Не сводя с неё сияющего весельем взгляда, он взял её за руку.

— Гермиона Грейнджер. Согласишься ли ты пойти со мной на худшее свидание в истории мира? Ты обязана сказать "да".

Несколько секунд она сверлила его взглядом, прежде чем выдавить сквозь сомкнутые губы:

— Да.

— Великолепно! — он натянул ужаснейшую безделушку на палец Гермионы. — Не забудь надеть его на завтрашнее свидание.

Ещё никогда и ни о чём она так не жалела.

Гермиона стояла перед шкафом, облачённая в пушистый розовый халат и слегка влажное полотенце, обёрнутое вокруг недавно вымытых волос, и рассматривала свой гардероб. Что вообще надевают на фальшивое свидание с парнем, которого презирают?

Может, камуфляж? Симпатичные ножны для кинжала? Кольцо с ядом?

— Гре-е-е-ейндже-е-е-ер! — нараспев позвал мужской голос, нарушая тишину в её квартире. Гермиона сузила глаза.

— Да ты, мать твою, издеваешься? — пробормотала она.

Буквально десять секунд спустя энергичный Малфой, одетый в дорогой серый костюм, сунул голову в дверной проём, заглядывая в комнату.

— Ты голая?

Гермиона инстинктивно запахнула полы халата поплотнее.

— А это что-то изменило бы?

— Нисколько, — он сузил глаза, оценивая её внешний вид. — А-га-а. Так вот как ты выглядишь в нерабочее время, — Драко сморщил нос. — Я искренне удивлён, что ты до сих пор одна.

— О, закрой рот, Малфой. Я только что вышла из душа.

Драко разочарованно прищёлкнул пальцами.

— Чёрт, я всё пропустил. Ведь знал же, что стоит прийти на пару минут пораньше.

Гермиона закатила глаза.

— На две минуты? Ты ввалился сюда раньше на грёбаных двадцать минут. Это чертовски грубо.

Он похлопал по её обёрнутой полотенцем голове.

— Худшее свидание, Грейнджер. Ты же не думала, что я буду вести себя как джентльмен?

— Прелестно.

— Что ж. Не могу не сказать, что в этом нелепом прикиде ты похожа на миниатюрную копию Амбридж.

— Я ещё собираюсь, придурок!

— Но, могу тебя обрадовать: раз уж ты не в состоянии одеться самостоятельно, я кое-что купил, — сказал он, демонстрируя ей чехол для одежды.

— Прошу, не говори, что ты и одежду мне выбрал.

— Я выбрал тебе одежду, — Драко сунул чехол ей в руки. — Подожду снаружи, пока ты оденешься, — он медленно склонил голову набок. — Если тебе не понадобится помощь. Молнии бывают привередливыми.

— Убирайся к чёртовой матери из моей комнаты, Малфой.

Он поднял руки, якобы сдаваясь:

— Ладно, ладно. Ухожу. Не надо выпрыгивать из трусов. Ну или выпрыгивай, если хочешь сделать это ужасное свидание интереснее...

Она захлопнула дверь прямо перед его лицом.

Ублюдок.

Гермиона сконфуженно расстегнула чехол, принесённый Драко, вопреки всему надеясь, что он не выбрал ничего безвкусного или, напротив, чересчур развратного — но надежды её были тщетны. Никакой золотой середины в этот вечер. Только худшее свидание в мире. А это значит, что...

Ох, дьявол.

— Сукин ты сын, — пробормотала Гермиона.

В чехле было самое короткое, самое маленькое, самое блестящее и самое зелёное платье, что доводилось видеть Гермионе. Материал напоминал что-то среднее между дешёвым бархатом и синтетическим сатином. В любом случае, это платье не было симпатичным. Всего лишь приложив его к телу, Гермиона уже была уверена, что оно не достанет и до середины бедра. А вырез декольте и вовсе походил на злую шутку. Это гигантская U? Пьяная V? Гермиона очень сильно сомневалась, что у неё найдётся подходящий бюстгальтер — это платье просто-напросто не прикроет ни один из них.

Тук, тук, тук.

— Грейндже-ер. Хочу тебя увидеть.

— Исчезни, Малфой. Я ещё одеваюсь. И, кстати, иди нахрен за то, что заставил меня это надеть. Да мои кухонные полотенца больше, чем эта тряпка!

Тишина.

Тук, тук, тук.

— Аргрх! Подожди, — прорычала Гермиона, натягивая платье и окидывая себя взглядом в зеркале.

Мда.

Если бы Панси Паркинсон, слизеринская подстилка, стала уличной проституткой, даже ей было бы неловко надеть это.

— Ну как там? — послышался голос из-за двери.

Она провела руками по животу, расправляя платье и осматривая себя в зеркале то с одной, то с другой стороны. У неё всегда была такая классная задница? Может, пора прикупить юбку-карандаш по фигуре?

— Грейнджер!

— Ладно, гнусный крысёныш, — она направила палочку на дверь, заставляя створку распахнуться.

Челюсть Драко упала на пол.

— Ого.

— Ага.

— Грейнджер, ты выглядишь...

— Как уличная проститутка.

— ...я хотел сказать, ты потрясающе выглядишь.

— Серьёзно?

— Абсолютно. Не спорю, ты выглядишь как проститутка. Самая дешёвая. Но кто бы мог подумать, что под бесформенными мешками, которые ты по ошибке называешь юбками, скрывается такая горячая штучка?

Её лицо вытянулось.

— Ненавижу тебя.

— Да, да, — произнёс он, взглядом обшаривая её тело. — Это что, сиськи, Грейнджер? Господи Иисусе, они всё-таки есть? Больше, чем я думал.

— Что ты там думал?

— Имею в виду, у меня было ощущение, что ты что-то скрываешь. Но это? Мне следует арестовать тебя за сокрытие фактов. Эгоистично, Грейнджер.

Гермиона сложила пальцы в кулак, выпятив острые костяшки, и больно ударила его по плечу.

— Ай! — взвизгнул Драко. — За что? Несправедливо.

Гермиона не могла с ним согласиться. Она была уверена, что лично для неё этот не мужественный вскрик будет главным приятным впечатлением этого вечера.

— Нечего было так пялиться на меня. Разве мама не учила тебя уважать женщин?

Драко потёр ушибленную руку.

— Моя мама учила меня танцевать вальс и жаловаться официанту на скудный выбор вин на безупречном французском.

Мерлин. Да он и на обычном свидании был бы невыносим.

— Так мы идём или нет?

— А ты продолжишь вести себя как злобная горгулья или обещаешь не распускать руки?

— Только если ты пообещаешь не отпускать непристойных комментариев. Иначе я надену свой замечательный халат, и можешь вытащить меня на свидание в нём.

Драко усмехнулся:

— Только если он смущает тебя сильнее, чем это платье. Не понимаю, на что ты жалуешься, Грейнджер. У тебя есть на что взглянуть.

— Значит, халат?

— Нет, нет, нет. Мой вечер. Мои правила. Платье не обсуждается.

Гермиона закатила глаза:

— Всё равно. Не уверена, что у меня есть подходящие туфли, — она остановилась у шкафа, рассматривая свою обувь.

Гермиона ощутила, что он подошёл ближе, прежде, чем услышала шаги. Из-за её спины потянулась рука, выхватывая из шкафа пятнадцатисантиметровый каблук с ремешками.

— Надень эти.

— Ты ведь шутишь?

— Вообще-то, это твои туфли, Грейнджер.

— Я их надела всего однажды, на вечеринку-маскарад, и не продержалась и до полуночи — трансфигурировала в балетки.

— Ну что тут сказать? — пожал плечами Драко. — Они подходят к платью.

— И образу дешёвой проститутки?

— Опять-таки. Твои туфли.

Гермиона вздохнула.

— Малфой, я понимаю, что цель этого вечера — унизить меня, но это самая настоящая физическая пытка.

Он прикусил губу, переводя взгляд со смертоносных стилетов в её руке на изящные ступни.

— Знаешь что, Грейнджер... Если ты наденешь эти туфли, я зачарую твои ноги. У тебя будет ощущение, что ты в домашних тапочках, ты сможешь пройти хоть десятки километров, но твоя задница будет выглядеть отпадно.

Гермиона угрожающе прищурилась:

— Ты заплатишь, когда всё закончится.

Он усмехнулся, заправляя её влажный локон за ухо.

— Это же худшее свидание, Грейнджер. Каждый сам за себя заплатит.

— Не прикасайся ко мне, — выплюнула Гермиона, когда они вдвоём двинулись вниз по улице.

Малфой и не подумал убрать руку с её плеч.

— Мои правила, куколка.

Гермиона клацнула челюстью.

— Не мог бы ты хотя бы не называть меня куколкой?

— Почему? Тебе не нравится?

— Меня это бесит. Ненавижу все сексистские прозвища, но в особенности — это. Я не мужская игрушка, Малфой.

— Превосходно. Это свидание уже удалось. Ужин ещё не начался, а ты уже разразилась феминистской тирадой. Самое время, — он сильнее сжал рукой её плечи, — вспомнить, как ты должна меня называть этим вечером.

Ей захотелось умереть на месте. Усмирив жажду крови, бурлящую в венах, она процедила:

— Красавчик.

— М-м-м, — его рука скользнула ниже, обвивая её талию. — Определённо, это свидание достойно занять своё место в моём Омуте памяти.

— Ты — зло в чистом виде, — монотонно произнесла она.

— Зло в чистом виде... кто? — он в ожидании изогнул бровь.

Гермиона глубоко вздохнула.

— Ты — зло в чистом виде... красавчик.

— Я запланировал для нас нечто особенное этим вечером, Грейнджер, — Гермионе захотелось врезать по его самодовольному лицу.

— Так, остановись прямо здесь и сейчас. Кажется, я должна кое-что прояснить, — возможно, ей не нужно было упоминать об этом, но Гермиона чувствовала необходимость разобраться с этим раз и навсегда. — Это не... в смысле... ты и я, мы... — она прочистила горло и, зажмурившись, выговорила на одном дыхании: — Я-не-буду-спать-с-тобой-Малфой.

В то же мгновение, когда она выдохнула своё неожиданное заявление, легкомысленное выражение его лица сменилось встревоженным.

— Воу, стоп. Слушай, Грейнджер, я знаю, что много валяю дурака, но ты ведь понимаешь, что я бы никогда не попросил...

— Я и не думала, что ты так поступишь. Но... я хотела прояснить это сразу. Мы идём на худшее свидание, но оно не закончится худшим сексом в мире.

Малфой усмехнулся:

— Вижу, как мало ты знаешь обо мне. Если у тебя будет секс со мной — исключительно по обоюдному согласию, без проигрыша в пари, — он будет лучшим. Крышесносным, ясно? Тебе бы крупно повезло.

— Даже если это вылечит рак — нет, Малфой.

Очевидно, его задели эти слова.

— Да, да. Я понял, Грейнджер. Ты не хочешь трахаться со мной. И тебе повезло, потому что я тоже не хочу с тобой трахаться.

Она фыркнула.

— Хочешь сказать, ты весь вечер безостановочно флиртуешь, потому что не хочешь со мной спать?

Малфой усмехнулся:

— О, прошу тебя. Я всего лишь разминаюсь. Ты поймёшь, если я решу тебя склеить.

— Думаю, ты лжец, Малфой.

— Верь во что хочешь, Грейнджер, — пожал он плечами. — Ты всё равно меня ни капли не привлекаешь.

Она не знала, что именно побудило её так поступить. Ей не нравился Малфой, и уж точно она не планировала поощрять его сексуальные поползновения, но ей нужно было доказать свою правоту. Не успев поразмыслить, она медленно склонилась к нему, убедившись, что ему открывается прекрасный вид на вырез её платья.

— О, нет? Ни капли?

Он проделал чертовски хорошую работу, чтобы сохранить невозмутимый вид, и обычный человек наверняка решил бы, что он ничуть не заинтересован. Но Гермиона Грейнджер не была обычным человеком — она была аврором, умеющим подмечать мельчайшие детали.

Его зрачки слегка расширились. Ноздри мелко затрепетали, словно он пытался уловить едва заметный запах, — было в этом что-то звериное. Кадык дёрнулся в горле, словно его рот в момент наполнился слюной.

Он пожал плечами:

— Неплохая попытка, Грейнджер, но мой пенис даже не ощутил, что рядом со мной женщина.

Ну и лжец.

Она прислонилась к нему, тесно прижимаясь грудью к его боку.

— Я тебе не верю.

Он снова сглотнул, на этот раз громче.

— Не играй со мной, Грейнджер. Если я заметил, что у тебя красивое тело, это еще не значит, что я хочу делать с ним всякие грязные штучки.

Гермиона едва не запуталась в своих каблуках. Что-то в том, как он обронил эти слова про "грязные штучки", заставило её на секунду вернуться в прошлое. Возможно, то, как он растягивал слова — как в школьные годы, и именно поэтому он никогда не казался Гермионе привлекательным. Но когда он упомянул эти "грязные штучки" в отношении неё...

Она никогда не думала об этом раньше. Он всегда был слишком раздражающим и высокомерным, чтобы ей в голову пришла эта идея. Но теперь ей подумалось, что Малфой... конечно, чисто теоретически... может считаться привлекательным мужчиной.

Он задержал взгляд на её груди.

— Впрочем, я польщён тем, что ты решила пойти без бюстгальтера, куколка. Если бы ты одевалась так чаще, возможно, дерьмовое свидание со мной не было бы главным событием в твоей личной жизни.

Ну вот. Не стоило и задумываться об этом. Он слишком белобрысый, слишком бледный, слишком костлявый — слишком Малфой. Да и наверняка он один из тех парней, что три минуты пыхтят над женщиной, прежде чем спросить: "Ты всё?" и навалиться всем весом в обморочном состоянии. И не имеет значения, что в этом костюме он выглядит как десерт и пахнет как мужчина с точёной челюстью, рождённый на ложе из денег.

Внезапно Гермиона ощутила, что стоит слишком близко к нему.

Этому вечеру суждено было стать дерьмовым, так что лучше всего просто улыбнуться и пережить всё это.

— Что первое на повестке дня, Малфой?

— Ужин.

— Ужин, — ладно. Звучит не так уж и плохо.

— В Wetherspoon's⁽¹⁾.

— Wetherspoons? — Гермиона поморщилась.

— Эй, прочь снобизм, Грейнджер. Ты же не хочешь показаться неблагодарной.

— Забавно. Не ты ли называл фиш-энд-чипс "едой для бедных"? И что побудило тебя отвести меня в Wetherspoons?

— Слышал, они подают коктейли кувшинами. Но что ещё важнее, у них самый низкий рейтинг среди всех баров южного Лондона на Yelp.

— Ты же понимаешь, что тебе там тоже не понравится. Вероятно, даже сильнее, чем мне.

Драко торжественно произнёс, положив руку на сердце:

— Я поставлю им пять звезд, Грейнджер, если это место заставит тебя страдать.

Она закатила глаза.

— Что ж, надеюсь, тебе по вкусу отсыревшие чипсы и грязные приборы, заср... это ещё что такое?

— Начинает казаться, что пришло Рождество-о-о — куда-а бы ты ни пошё-о-ол ⁽²⁾.

Гермиона в замешательстве приподняла бровь:

— Это что?..

Песня зазвучала громче.

— Взгляни на дешёвый магазинчик побрякушек — вновь сверкает огоньками.

Гермиона не удержала смешок.

— Кто-то должен сказать этим детям, что уже апрель.

При виде дьявольского выражения лица Малфоя в этот момент Гермиона поняла: без него тут не обошлось.

— Думаю, они в курсе, — скучающе произнёс он.

— Но самое прелестное зрелище...

Ещё громче.

— ...это ВЕНОК ИЗ ОСТРОЛИСТА...

У Гермионы расширились глаза, когда детский хор подошёл к ней и Малфою.

— О, чёрт возьми, нет!

— ЧТО УКРАСИТ ТВОЮ СО-ОБСТВЕННУЮ ДВЕ-Е-ЕРЬ!

Глаза Малфоя светились удовольствием.

— Прелестно, правда?

— Малфой, какого чёрта детский хор делает на нашем свидании?

Он тут же выпрямился, прочищая горло.

— Ты знала, что проводилось множество исследований, чтобы определить, какой тип музыки сильнее всего раздражает британцев?

— Удиви меня, — протянула Гермиона.

— С удовольствием. Удивительно, но с подавляющим перевесом победили рождественские песни в исполнении детей.

Её глаза сузились.

— Ты же не хочешь сказать, что...

— Хочу, Грейнджер, хочу.

— Разве детям не пора спать? Они же не могут сопровождать нас весь вечер, правда?

— Ты кое о чём забыла, Грейнджер. Я чертовски, отвратительнейше богат. Я как следует оплатил их время, сделав щедрые пожертвования в их накопления на учёбу в колледже. Их родители были так рады. Они с удовольствием закрыли глаза на тот факт, что незнакомый мужчина оплатил услуги их детей на целый вечер. — Он покачал головой. — Серьёзно, я никогда не пойму магглов. Они вообще смотрят новости?

— БАБУЛЮ НАШУ СБИЛ ОЛЕНЬ САНТЫ-Ы-Ы, КОГДА ОНА В СОЧЕЛЬНИК ШЛА ДОМО-ОЙ...⁽³⁾

Гермиона зарычала.

Вечер обещал быть долгим.

 

Ужин был ужасным.

Малфой забронировал отдельную кабинку в дальней части зала, чтобы удалось разместить детский хор. Гермиона вяло ковырялась в пересушенном пресном пастушьем пироге, борясь с подступающей головной болью под аккомпанемент тонких голосов.

Когда она попыталась заказать пресловутый кувшин с коктейлем, чтобы сделать еду чуть более сносной, Малфой потянул официантку за руку, склоняясь к её уху и шепча — достаточно громко, чтобы Гермиона расслышала его слова:

— Не могли бы вы сделать безалкогольный коктейль? Моя спутница — алкоголик в прошлом, и я поклялся, что буду рядом, если ей нестерпимо захочется выпить. Именно поэтому я нанял детский хор. Их пение помогает ей вернуться в те времена, когда алкоголь ещё не управлял её жизнью.

Растроганно прижав руку к груди, официантка объявила, что Малфой — самый милый парень из всех, кого она встречала в своей жизни. Мало того, что Гермиона не могла выпить — ей к тому же пришлось испытать унижение, ведь теперь её считали алкоголичкой. Вдобавок ко всему, официантка — Мелани, настойчиво попросила она, — продолжала чересчур любезничать с ним на протяжении всего ужина, а тот, в лучших традициях Малфоя, поощрял её внимание, отчаянно флиртуя и полностью игнорируя Гермиону.

Унизительно.

Само собой, Гермиона не ревновала. У них с Малфоем едва ли были приятельские отношения, не говоря уже о том, что у неё не было права на ревность. Это был вопрос принципа, и лишь поэтому её задело его поведение. Элементарная порядочность подсказывала, что флиртовать с другими женщинами на свидании просто грубо. Даже если это не настоящее свидание.

А что касается Мелани...

Та, наклонившись к Малфою, распутно поглаживала его по плечу, вырисовывая маленькие кружки, и потому Гермиона не испытала ни единого угрызения совести, бросая в её сторону лёгкое жалящее проклятие.

— Ой!

— Что-то не так, куколка? — спросил её Малфой.

— Нет, я... эм... — Мелани выпрямилась, поймав ледяной взгляд Гермионы. — Я принесу вам счёт.

— Два счёта, — исправил её Малфой. — Мы платим пополам.

— Л-ладно, — отозвалась Мелани и умчалась прочь, потирая зад и еле слышно бормоча себе под нос.

Гермиона позволила себе ухмыльнуться, глядя вслед невоспитанной девице. Может, она вспомнит о манерах, когда ей придётся обслуживать настоящую пару. Неудивительно, что у этого места такой низкий рейтинг.

— Немного по-детски, а, Грейнджер? — спросил Малфой со всезнающей ухмылкой на раздражающем миловидном лице.

— Я-Я-Я УВИДЕЛА, КАК МАМОЧКА ЦЕЛУЕТ СА-АНТА-КЛА-А-АУСА!⁽⁴⁾

Гермиона закатила глаза.

— Ты прав. Хорошо, что никто больше не ведёт себя сегодня инфантильно.

— Ты ревновала.

— Мне было скучно. Твоя компания просто ужасна — впрочем, другого я и не ожидала. Нужно же было мне хоть как-то себя развлечь.

Он ухмыльнулся.

— Прошу прощения. Ты совершенно права. Это же ужасное свидание, и мне стоит как следует потрудиться, чтобы ты не заскучала.

Гермионе совсем не понравилось, как это прозвучало.

— Позволь узнать, о чём ты?

— Ты закончила с десертом?

— Закончила ли я с чизкейком, который мне нельзя из-за непереносимости лактозы? Да. Да, конечно! Спасибо, что спросил.

— Превосходно. Не хотелось опоздать.

Казалось, ему не терпится уйти. Он был взбудоражен мыслью о продолжении вечера, и Гермиона уже знала: что бы её ни ожидало, это будет адом на земле. Она вздохнула.

— И что будем делать дальше?

— ВОТ БЫ СМЕХУ БЫЛО-О-О, ЕСЛИ Б НОЧЬЮ ПАПОЧКА ЗАМЕ-Е-ЕТИЛ, КАК КАК МАМОЧКА ЦЕЛУЕТ СА-АНТА-КЛА-А-АУСА!

Малфой захлопал в ладоши. Гермиона недовольно покосилась на него.

— Отличная работа, ребята.

— Боюсь, мне и леди пора отправиться туда, где вам бывать рановато, так что, к сожалению, нам придётся попрощаться.

— НЕ-Е-ЕТ...

— Знаю, знаю. Но вы пели прелестно. Даме очень понравилось, верно? — он подтолкнул её локтем.

Гермиона прочистила горло.

— Да. Благодарю. Это было... миленько.

— Вы сделали наш вечер особенным. Спасибо. А теперь попрощайтесь с прекрасной леди.

— ДО СВИДАНИЯ, ПРЕКРАСНАЯ ЛЕДИ!

Малфой протянул ей руку:

— Идём, куколка?

Она приняла его ладонь, задирая подбородок повыше. Чёрта с два он её достанет.

— Веди, красавчик.

---

1) Дешёвая сеть британских баров.

Вернуться к тексту

2) Звучит рождественская песня "It's beginning to look a lot like Christmas". Видео и аудио по ссылке https://www.youtube.com/watch?v=WaNwEkCeZrE

Вернуться к тексту

3) С позитивной песенкой про несчастную бабушку, перебравшую гоголь-моголя и встретившую Санту в Сочельник, можно ознакомиться по ссылке https://www.youtube.com/watch?v=yHGd_U_Y1co

Вернуться к тексту

4) https://www.youtube.com/watch?v=PITCmngiMfA

Вернуться к тексту

— Души! Души!

Глаза Гермионы пересохли из-за того, что она уже давно не моргала. Бойцы ММА схватились не на шутку, каждый отчаянно пытался уложить соперника на лопатки. Гермиона отдавала себе отчёт в том, что многие люди могли бы позавидовать их местам в центре первого ряда, чтобы во всех подробностях насладиться варварским действом. Ей, увы, была недоступна такая роскошь. Она была почти уверена, что на её декольте брызнула кровь одного из бойцов, но ей было слишком страшно посмотреть вниз, чтобы убедиться в этом.

Малфой захлопал в ладоши, когда удушающий прием ирландца, наконец, сработал и американец упал на ринг. Он наклонился к Гермионе:

— Ну что, как тебе твой первый бой без правил?

Гермиона встряхнулась, выходя из оцепенения.

— По-моему... — Гермиона оглядела окружающую её кровавую бойню, демонстрацию грубой силы — исключительно ради грубой силы. Люди поливали друг друга тёплым пивом, ликуя при виде крови. Гермионе вспомнился Древний Рим. Толпы жителей собирались в самом сердце города, чтобы посмотреть на гладиаторов, проливающих кровь рабов-чужеземцев на священную землю Рима, приветствующих смерть как хорошего друга и с достоинством шествующих в залы Элизиума.

— Эй, мужик, хв'тай его за яйца! Отбей ему пр'чиндалы! — пьяный старик позади Гермионы вскочил на ноги, размахивая руками, начос из его пакета взлетели в воздух — и веером рассыпались на платье Гермионы.

Она потрясла головой.

— Это место заставляет меня ненавидеть белых людей.

— Именно! Это нечто, правда? Кстати, куколка, у тебя на сиськах кровь того американца.

— Очаровательно. Мы здесь закончили?

— Ещё даже не середина. Это был первый бой. Осталось одиннадцать.

— Одиннадцать? — она покачала головой, остекленевшим взглядом проследив за женщиной с пурпурными волосами, одетой в одно лишь серебристое бикини, которая вышагивала по рингу с табличкой в руках перед началом нового боя.

Гермиона не понимала. Зачем Малфою заставлять её проходить через всё это, если, совершенно очевидно, ему самому это нравится не больше, чем ей? Неужели он настолько её ненавидит, что получает удовольствие от её унижения?

— Тебе ещё не хватило? — прошептала она.

— Прости, куколка, что ты сказала?

Повернувшись на своём месте, Гермиона нашла его взгляд, признавая поражение. Ей показалось, что при виде выражения её глаз на его лице мелькнуло раскаяние.

— Зачем ты это делаешь? Ты всё это терпеть не можешь — так же, как и я. Ты терпишь всё это только для того, чтобы унизить меня? В чём вообще смысл?

Его кадык вновь предательски качнулся. Он нервно облизал губы.

— Ну... это же пари, да? Нам было весело. Я не пытался тебя...

— За что ты меня ненавидишь?

Его глаза широко распахнулись, из горла вырвался вздох недоверия. Он взглядом обшаривал её лицо, ища доказательства того, что она говорит серьёзно.

— Я не ненавижу тебя, Грейнджер. Почему ты так решила?

Она пожала плечами.

— Ты разговариваешь со мной только тогда, когда хочешь самоутвердиться или поставить меня в неловкое положение. Тебе двадцать пять лет, но ты снова ведёшь себя как одиннадцатилетний засранец с крысиным лицом, которым ты был раньше. Разница лишь в том, что ты больше не называешь меня грязнокровкой.

Он прикусил губу.

— Я не... я не знаю. Я думал, пари будет забавным. Ты всегда такая серьёзная, и я решил... — он выдохнул, потирая затылок и отворачивась от неё, чтобы скрыть порозовевшие щёки. — Слушай, Грейнджер. Мы можем просто отменить остаток вечера, и я провожу тебя домой. Я не хотел, чтобы всё вышло из-под контроля. Я думал... — он мрачно усмехнулся, — оглядываясь назад, я понимаю, насколько глупо было думать, что тебе покажется это смешным.

Гермиона закатила глаза.

— Конечно, мне это кажется смешным, идиот. Если бы ты проделал подобное с кем угодно другим, я бы дорого заплатила, чтобы на это посмотреть.

Он слегка ухмыльнулся в ответ на её слова.

— Что ж, говоришь, мне стоило продавать билеты.

Она легонько ударила его по плечу, невольно усмехнувшись.

— Запомни на будущее, вдруг решишь провернуть это с кем-то другим. Может, дашь мне скидку на билет в качестве компенсации за сегодняшние страдания.

Он рассмеялся.

— Ох, Грейнджер. Ну как же я могу сделать это с кем-то другим. И испортить всё, что между нами было? Как я могу всё опошлить? — он насмешливо прижал руку к груди.

— Даже не знаю. Готова поспорить, Мелани не отказалась бы повторить это свидание с тобой.

— Что ещё за Мелани?

Гермиона повернулась, чтобы взглянуть ему в глаза. К её удивлению, он выглядел серьёзным.

— Наша официантка. Из Wetherspoons. Ты флиртовал с ней весь вечер. Помнишь?

Он ухмыльнулся:

— Помню, что ты ревновала.

Она закатила глаза:

— Ой, да иди ты. Я не ревновала, Малфой. Просто не могла поверить, что ты можешь быть настолько груб. Это был новый уровень. Даже для тебя.

— Ну, как бы там ни было, я так поступил, чтобы тебя позлить.

Она хихикнула, откидываясь на спинку стула. В то же время на ринге один русский боец разбивал другому лицо.

— Не могу тебя винить. Это же фишка вечера, правильно? Худшего свидания в истории мира. К тому же ты понял, что это было грубо. Многие мужчины ведут себя так, даже не задумываясь, что испортили свидание.

Он придвинулся ближе.

— На случай, если я забуду сказать тебе об этом позже, — ты держалась как настоящий боец.

Она усмехнулась.

— Сопротивлялась как могла. Тебе практически пришлось тащить меня за собой, пока я брыкалась и вопила.

— Да, но ты это сделала, — он прикусил губу. — Ты же понимаешь, что могла отказаться.

Она пожала плечами.

— Спор есть спор. Ты выиграл честно и справедливо.

Он покачал головой:

— Помнится, мы пришли к выводу, что не совсем честно.

Она закатила глаза.

— Я всё ещё зла на тебя за Феликс Фелицис, но технически ты ничего не нарушил — мы же не обсуждали, что его нельзя использовать. В любом случае, ты уже был близок к завершению тех, последних, дел, — она вдохнула, готовясь произнести следующие слова. — Ты хороший детектив, Малфой.

Оторвав взгляд от боя, он повернулся к ней. Гермиона же упрямо отказывалась взглянуть на него в ответ, вместо этого наблюдая, как на ринге один борец бросает через бедро другого. И, нужно сказать, ей неплохо удавалось изображать человека, искренне заинтересованного происходящим. Он ухмыльнулся.

— Ты считаешь меня хорошим детективом.

— Ага, — выдохнула она, продолжая изображать заинтересованность боем. — Слушай, не делай из мухи слона.

— И не собирался, — отозвался он, переводя взгляд на ринг. — Я тут подумал... возможно, я перегнул палку с этим свиданием.

Она моргнула.

— Перегнул палку?

Он потёр затылок.

— Пожалуй, стоит отменить концерт Nickelback и портал в Вашингтон.

Её как током ударило.

— Портал в долбаный Вашингтон? Да за каким?..

— Там выступает Пол Райан, спикер Палаты Представителей Конгресса США. "Как победить в споре, используя цитаты Айн Рэнд". Но не переживай, уверен, они вернут мне предоплату.

Она хлопнула ладонью по лбу.

— Годрик милостивый, Малфой. Не сочти за грубость, но во сколько тебе обошлось это свидание?

— Ну-у... — протянул он с отстранённым взглядом, — примерно в половину моей годовой зарплаты.

Сердце Гермионы едва не выпрыгнуло из груди, настолько её шокировали его слова. Малфой произнёс это так обыденно, словно говорил о ржавом кнате в кармане или завалявшейся между подушками дивана мелочи. Было несложно позабыть, что Малфой очень обеспечен, но раз за разом он напоминал об этом самым беззастенчивым образом.

Какая-то часть Гермионы — очень маленькая часть — была польщена, ведь ни один мужчина никогда не тратил на неё столько денег. Даже если бы она сложила все свидания и все подарки, что когда-либо получала, это и близко не сравнилось бы с тем, что устроил Малфой сейчас. Правда, учитывая обстоятельства, это свидание и нельзя было назвать романтичным.

— У меня в прямом смысле нет слов, чтобы описать, как это странно, Малфой.

— Хочешь есть?

Она уставилась на него, поражённая его способностью менять тему.

— Мы уже поужинали.

— Ты почти не притронулась к еде. И, по правде говоря, я тоже. Я знаю одно местечко, где ещё открыто. В конце концов, ты заслужила приличный ужин. Позволь пригласить тебя в качестве извинения.

— Пожалуй, я не прочь перекусить, — улыбнулась она.

— Тогда чего мы ждём? Давай убираться отсюда.

Они тут же встали со своих мест, и Гермиона удивлённо покосилась на него, ощутив на спине его ладонь, направляющую её к выходу.

Если бы ей достало смелости обернуться, она бы заметила, как он покраснел.

 

— Боже мой. Малфой, это потрясающе, — практически промурлыкала она, пробуя восхитительный фалафель. Сочные свежие огурцы в сочетании с деликатно похрустывающим фалафелем и греческим соусом цацики — вкуснее она давно ничего не пробовала.

— Знаю, — пробормотал Драко с набитым ртом. — Я нашёл это местечко много лет назад, тогда, когда предавался бессмысленному пьянству с Блейзом и Тео.

Она закатила глаза:

— Я больше не выношу ночных развлечений. В клубах скучно. В барах неприятно. Люди шумные. Уж лучше выпью дома.

Он усмехнулся:

— Я такой же. По крайней мере, могу лечь спать, когда захочу.

Она едва не подавилась помидором, с энтузиазмом кивая в знак согласия.

— Точно! Бутылка вина и хорошая книга — и мой вечер удался. Но заставь меня приодеться и выйти из дома — и вечер насмарку.

Он рассмеялся.

— Что ж, в таком случае, должен извиниться за то, что заставил тебя выйти из зоны комфорта и нарядиться в соответствующую одежду.

— Соответствующую? — усмехнулась она. — Весь вечер люди думали, что ты мне платишь за эскорт.

— Ты секси в этом платье, — в ответ улыбнулся он.

— Заткнись, — в её тоне не хватало обычной язвительности. Может, из-за того, что он слегка испачкал уголок рта хумусом — это казалось странно милым. — У тебя тут немного... — она неловко взмахнула рукой, показывая.

Он промокнул салфеткой рот с другой стороны:

— Всё?

— Нет. Давай я просто... — не успев задуматься, она потянулась, чтобы помочь ему.

Драко был слишком поражён, чтобы хоть как-то отреагировать, когда её пальцы задели уголок его губ мимолётным, лёгким, но уверенным касанием. Впоследствии он улыбался, вспоминая, как сразу после своего порыва она уставилась взглядом прямо перед собой, с преувеличенным интересом изучая пятнышко на столе между ними.

 

Выходя из ресторанчика, он снова положил ладонь на её поясницу — второй раз за вечер. На этот раз касание его руки показалось приятным.

— Спасибо. Ты не обязан был угощать меня ужином.

Малфой ухмыльнулся, подтолкнув её плечом:

— Да ладно, Грейнджер. Не мог же я дать тебе умереть голодной смертью.

Гермиона усмехнулась.

— Знаешь, а ты не так уж и плох, когда не зовёшь меня "куколкой" и не пялишься на мою грудь.

— Да-да, я усвоил, — он закатил глаза. — Сексист Драко — плохо. Фалафель Драко — хорошо.

Она захихикала.

Проходя по тротуару, парочка привлекла внимание трёх мужчин, вышедших покурить на улицу.

— Эй, милашка! Не хочешь прокатиться на моём члене, а? — двое мужчин заржали над грубой репликой приятеля.

Щёки Гермионы вспыхнули, но она продолжала невозмутимо шагать вперёд. При столкновении с такими парнями Гермиона всегда выбирала одну и ту же тактику — игнорировать.

Драко, по-видимому, предпочитал совершенно другой подход. Повернувшись к мужчинам, он бросил на них испепеляющий взгляд и, скрипнув зубами, процедил:

— Что ты ей сказал?

Гермиона коснулась его руки, слегка потянув назад.

— Драко...

Самый высокий из этих троих двинулся на Драко, отшвырнув окурок на мостовую. Он выглядел так, словно годами не чистил зубы.

— Что-то не так, красавчик? Какая-то проблема?

— Да, мать твою, у нас с тобой проблема. Не смей так разговаривать с ней.

Двое других мужчин медленно приближались к Драко и парню, пренебрегавшему гигиеной полости рта.

— Вы это слышали, ребята? У нас проблемы из-за этой цыпочки, — он хрустнул костяшками. — Я не хотел никого обидеть, приятель. Она же выглядит, как будто сосёт за деньги.

Драко толкнул его. Мужчина ответил тем же. И не успела Гермиона понять, что происходит, как эти двое уже оказались на земле, мутузя друг друга.

Она закатила глаза. Ох уж эти мужчины и их чёртовы стычки. Она достала свою палочку и, направив её на тех двоих, что готовились присоединиться к драке, произнесла скучающим тоном:

— Петрификус Тоталус.

Они оцепенели. Гермиона повернулась к мужчине, которого Драко прижимал к земле, нанося удары в лицо, и повторила заклинание.

Драко замер над парнем, превратившимся в статую прямо под ним. Он перевёл взгляд на Гермиону, отправляющую в Министерство патронуса за обливиаторами, что могли бы заняться воспоминаниями магглов.

— Зачем ты это сделала?

— Я? Какого чёрта ты это сделал?

Драко нахмурился. Из его ноздри на рубашку капала кровь.

— О чём ты? Ты что, не слышала, что он сказал?

— Я не нуждаюсь в том, чтобы ты защищал мою честь.

— Я и не говорил, что нуждаешься. Уж извини, но мне не понравилось, что этот хрен разговаривал с самой умной из всех, кого я знаю, так, словно она шлюха.

Взгляд Гермионы смягчился.

— Я ценю это, Драко. Правда. Но если ты будешь затевать драки со всеми мужчинами, что оскорбляют знакомых тебе женщин, у тебя будет очень плотный график. Дай-ка взглянуть на твой нос.

Он потряс головой.

— Он в порядке.

— Он сломан. Ну же. Не в первый раз за этот вечер на мне будет чужая кровь.

Драко снова покачал головой.

— Я просто... Было ужасно слышать все эти оскорбления, что он говорил тебе.

Гермиона прикусила губу, не в силах взглянуть ему в глаза.

— Мне не впервой. Эпискей.

— Ай! Чёрт возьми!

— Лучше? — она обхватила его лицо ладонями, заглядывая в глаза и ища признаки сотрясения мозга.

Затаив дыхание, он кивнул. Её огромные оленьи глаза светились беспокойством. Этот взгляд, самый настоящий Грейнджеровский взгляд, был направлен только на него — Драко почувствовал себя растроганным. Она была так близко, что он мог бы пересчитать каждую веснушку на её носу, если бы захотел. Контраст между золотистыми пятнышками и её кремовой кожей был поразителен. Он раньше никогда не замечал этих веснушек, но сразу же решил, что они ему нравятся. Они делали её более похожей на человека; смягчали природную силу, что она всегда источала. Он сглотнул.

— Ты чертовски красивая.

У Гермионы перехватило дыхание. Она поспешно убрала ладони от его лица. Ей казалось, он сам не понял, как сказал это, — таким поражённым собственными словами он казался.

— Спасибо.

Он глубоко вздохнул.

— Послушай, я знаю, что не был раньше святым.

— Драко, пожалуйста, не начинай...

— Просто дай мне сказать, — он потёр переносицу. — Я знаю, что вывожу тебя из себя и веду себя как женоненавистник — кстати, я над этим работаю, — но, по правде говоря, я... я уважаю тебя. Очень. Я не шутил, говоря, что ты самая умная из всех, кого я знаю.

Её глаза расширились.

— Я... эм. Спасибо.

Вечер, определённо, выдался странный. Гермиона знала Малфоя уже четырнадцать лет и ни разу за всё это время не слышала от него ни одного комплимента. Этим вечером он отплатил ей сразу несколькими. И она не сомневалась, что он говорил без притворства, — в основном потому, что никогда раньше Гермиона не видела искреннего выражения на его лице, а оно сильно контрастировало с его обычным саркастичным остроумием. Она заклинанием стёрла кровь с его лица.

— Эм... слушай, мне придётся дождаться обливиаторов, так что...

Его плечи опустились.

— Ладно, увидимся на работе.

— Хм... ага. На работе.

Он приподнял бровь:

— Если ты не хочешь, чтобы я подождал вместе с тобой.

— Нет, не стоит. Это не обязательно.

— Я останусь.

— Нет, Драко, правда не нужно...

— Я знаю, что ты способна сама со всем разобраться, но я устроил этот беспорядок. Так что... сама понимаешь.

Она вздохнула.

— Драко. Спасибо за фалафель и за то, что заступился за меня перед этими парнями. Но тебе правда нужно домой. Ты пострадал в драке, тебе нужно отдохнуть, — не говоря уже о том, что бедняга был явно ужасно смущён, но Гермиона не считала нужным показывать, что заметила это. Отправить его домой было актом милосердия.

— Ты уверена?

Она не сомневалась, что ему так же неловко, как и ей самой, из-за этой новообретённой в последние несколько часов вежливости и того странного эмоционального виража последних минут.

— Иди домой, Драко.

Он кивнул.

— Увидимся на работе.

— Да, на работе.

Он аппарировал, оставив её одну.

Гермиона вздохнула, глядя на тротуар, где он стоял всего несколько мгновений назад.

— Вот это я влипла.

В понедельник Гермиона попеременно то билась лбом об стол, то обновляла запирающие и заглушающие чары, наложенные на дверь. Она преследовала две цели: во-первых, слабый след магии должен был намекнуть потенциальным посетителям, что им стоит уйти прочь, а, во-вторых, никто не мог услышать, как она себя проклинает.

А она проклинала.

По какой причине? В какой-то момент оставшихся после её неудачного свидания с Малфоем выходных Гермиона пришла к досадному выводу — необъяснимо, но она влюбилась в него. Серьёзная причина для проклятий.

В этом не было смысла. Гермиона многократно рассмотрела все переменные под разными углами. Она составила список всех "за" и "против" — он с лёгкостью вошёл бы в тройку лучших списков за всю её жизнь. Когда это не помогло, она начертила круговую диаграмму из всех его качеств и черт характера — и лишь доказала своей внутренней феминистке, что ей всё равно нравится этот парень. Но Гермионе так и не удалось приблизиться к ответу на вопрос, почему ей не удавалось избавиться от мыслей о мерзавце, успешно устроившем ей худшее свидание в жизни и в целом превратившем её существование в ад на земле.

Она чувствовала себя чужой в собственной коже. Она не знала, как быть этой женщиной. Кем она теперь стала? Какие ещё сюрпризы ожидать от судьбы? Может, ей и бои без правил теперь нравятся? Может, и у Пола Райана имелись неплохие идеи. Кто, чёрт возьми, знает?

Тук, тук, тук.

Кто бы это ни был, сейчас почувствует чары и уйдёт.

Тук, тук, тук.

— Грейнджер? Ты там?

Чёрт. Чёрт-чёрт-чёрт-чёрт! Ей бы следовало догадаться, что её маленькая уловка подействует только на людей с нормальными социальными навыками. Но это же совсем не про Драко.

Гермиона абсолютно не была готова его увидеть. Она только-только перешла от отрицания своей влюблённости к той стадии, в которой она могла бы убить за пару коробок шоколадных конфет. Встреча с Драко должна была случиться через пару этапов: где-то между пьяными звонками по каминной сети и периодическими преследованиями в офисе.

— Эм... — она начала рыться в бумагах, которые годились разве что для мусорной урны, чтобы казаться очень занятой. — Минутку! — она сняла чары. — Э-э... можешь войти.

Дверь открылась, и Гермиона подавила вздох, когда он вошёл. Его причёска придавала ему сходство с Лео времён "Титаника", а брюки сидели на нём словно влитые. И как она могла не замечать, что он чертовски великолепен? Опять же, это совершенно не имело смысла. Она наверняка видела его в той же самой одежде и с той же причёской десятки раз. Но неожиданно, именно сегодня он выглядел как самый лакомый кусочек сахара на земле. Она облизнулась.

— Привет.

Он сглотнул.

— Привет.

Она поёрзала в кресле.

— Эм... присядешь или что-то в этом роде?

— Конечно, — он сел и, прикусив губу, уставился в одну точку на её столешнице. — Ты как, нормально добралась домой прошлой ночью?

— Ага, — она покрутила перо в пальцах. — Лучше всех, спасибо.

Он кивнул.

— Ладно. Хорошо. Я... — он прокашлялся в ладонь, — в общем, я хотел извиниться.

— За что?

— За всё. За платье, прозвища, за драки. За всё это.

Она прикусила губу.

— Драко, это очень мило с твоей стороны, но ты правда не должен...

— Прошу тебя, — он впервые взглянул в её глаза с тех пор, как сел напротив. Драко глубоко вдохнул, готовясь произнести то, что собирался сказать. — На самом деле, мне понравилось.

Гермиона сузила глаза:

— Понравилось что?

Даже не пытаясь скрыть раздражение, он потёр лицо руками.

— Мне понравилось свидание. И не только из-за того, что я победил в споре.

Она моргнула, не зная, как реагировать.

— Ладно, возможно, немного из-за того, что я победил. Но по большей части мне понравилось, — он проговорил на выдохе, — проводить-время-с-тобой.

— А?

— ЧЁРТ, ТЫ МНЕ НРАВИШЬСЯ, ясно? Вот. Ты счастлива? Ты мне нравишься. Ты. Мне. Нравишься. Уже какое-то время. Я из-за того и затеял этот дурацкий спор. И даже несмотря на то, что я попортил тебе крови и, вероятно, ты больше не захочешь со мной разговаривать, я не мог оставить всё как есть.

Гермиона уставилась на него, изредка моргая широко распахнутыми глазами.

В ответ на её молчание он нахмурился.

— Что ж. Ты мне нравишься. И ты меня ненавидишь. Конец истории. Теперь мы снова можем стать коллегами с немного нездоровым духом соперничества и периодическими приступами неуместного сексуального напряжения, — он поднялся на ноги, намереваясь покинуть её кабинет.

Мозг Гермионы наконец включился.

— Это-не-конец!

Он обернулся:

— А?

— Я говорю... — она прочистила горло, — я говорю, это не конец истории.

Он моргнул.

— Боюсь, мне нужны объяснения, Грейнджер.

Она закатила глаза. Каким бы он ни был милым подкачанным красавчиком, он всё-таки оставался раздражающим тупицей.

— Если ты думаешь, что можешь провальсировать в мой офис, сказать, что я тебе нравлюсь, а потом просто уйти, как будто мы тут поболтали о чертовой погоде, то ты, видимо, очень плохо меня знаешь.

Он закатил глаза.

— Ты хочешь ещё помучить меня? Мне уже и так достаточно неловко.

— Хоть я и заметила, что у тебя есть привычка сбегать, когда ты стесняешься своих чувств, но всё равно хочу обсудить это.

Кончики его ушей очаровательно порозовели, и Гермиона не могла не ухмыльнуться. Что ж, ей не показалось.

— Что ты хочешь знать?

Она усмехнулась, словно ответ был очевиден.

— Ну, для начала, почему ты так ужасно ко мне относишься, если я тебе нравлюсь?

Он закатил глаза.

— Я совсем не отношусь к тебе ужасно, Грейнджер. Я много подшучиваю над тобой, но не моя вина, если у тебя нет чувства юмора.

Гермиона раздражённо постукивала пером по столу.

— Но это не смешно.

— Это уморительно. Но ты упускаешь суть. Ты ведь не станешь спорить, что из-за моего провокационного поведения...

— Провокационного? Ну ты и придурок.

— ...из-за моего провокационного поведения ты уделяешь мне больше внимания?

Она прикусила губу.

— Возможно. Всё равно. Если я тебе нравилась, ты мог бы... не знаю, к примеру... флиртовать, как нормальный человек. Похвалить мой костюм, угостить утренним кофе, спросить о моих интересах.

— Невозможно. Твои костюмы ужасны. Ты бы обвинила меня в попытке отравления. А каждый раз, когда я пытаюсь с тобой поговорить, мы заканчиваем ссорой.

Она потёрла виски.

— Ладно. Но на днях ты сам сказал мне, что если бы ты попытался подкатить ко мне по-настоящему, я бы поняла. Что за чушь! Как, чёрт возьми, я должна была догадаться о твоих чувствах, если ты флиртуешь как животное?

Он потёр переносицу, прищурившись. Ему грозила мигрень.

— Я не подкатывал к тебе, Грейнджер. Я всего лишь пытался привлечь твоё внимание. И, откровенно говоря, у меня не было грандиозного плана, как добиться тебя или что-то в этом роде. Скорее, это было наполовину сформировавшееся осознание того, что ты мне интересна. Я до конца не понимал природу этого... явления до той самой ночи. И я не отказываюсь от своего заявления. Когда я стану ухаживать за тобой по-настоящему, ты поймёшь.

Она моргнула.

— Ну... что ж. Тогда продолжим, — она вновь сосредоточилась на липовых документах на своём столе.

Он закатил глаза.

— Грейнджер, что ты делаешь?

— Выпроваживаю тебя, чтобы немного поработать.

— Я не хренов домашний эльф, Грейнджер. Ты не можешь меня "выпроводить".

В её глазах опасно полыхнуло.

— Хренов домашний эльф? Ты хоть понимаешь, где ты...

— Я тоже тебе нравлюсь. Я не уйду, пока это не услышу.

Ей правда стоило сегодня остаться дома и объесться шоколадом.

— Ар-грх. И почему ты мне нравишься?

На его лице расцвело раздражающее самодовольство.

— Так я тебе нравлюсь?

— Сотри это самолюбивое выражение со своего лица. Я даже не уверена, что это действительно так, — солгала она.

— Но ты... не такой, как я думала.

Он кивнул.

— И что это значит?

— Я не знаю.

— Может, нам... Как насчёт... ну, ты знаешь. Поцелуя. Или чего-нибудь ещё.

Она приподняла бровь:

— Чего-нибудь ещё?

Вспомнив, как пару раз её костяшки врезались в его плоть, он быстро исправился:

— Поцелуя, да. Определённо, только поцелуя.

Она закусила губу, желая принять его предложение больше всего на свете, но стараясь не показаться чересчур нетерпеливой. Её голова дёрнулась в серии небольших кивков.

— Да, хорошо. Давай.

Она надеялась, что это прозвучало невозмутимо, но кровь её кипела. Поднявшись с места, она подошла к нему, и в её голове не умолкала мысль о том, что стоило заставить его подойти к себе, — просто чтобы победить в этой игре.

Он сделал несколько шагов навстречу ей, очевидно нервничая. Почему-то он казался совсем юным без своей обычной ухмылки. Ей это нравилось.

Облизнув губы, они синхронно потянулись друг к другу. Увы, они оба склонились в одном направлении, столкнувшись лбами.

— Чёрт возьми, Грейнджер. Не дёргайся.

— Сам не дёргайся, Малфой.

— Уф-ф. Ну ты и заноза в заднице, — без излишних размышлений он сгрёб её в охапку и крепко поцеловал.

Их рты мягко столкнулись в поцелуе. В следующие секунды они касались дыханием губ друг друга, посылая мурашки по коже.

Возможно, впервые в жизни Гермиона не могла думать. Весь мир растворился в одном поцелуе. Мягкие губы напротив губ. Его ладони, робко обхватывающие талию, не смея двинуться выше или ниже, но всё равно прожигающие её кожу. На вкус он был как сладкий кофе и что-то ещё: мужское, его собственное, то, чего она будет хотеть снова и снова.

Наконец оторвавшись друг от друга, они открыли глаза и обнаружили, что барьеры, которые каждый из них тщательно строил, были разрушены, оставив их полностью уязвимыми.

Драко улыбнулся с нежностью и теплотой, о которых она раньше и не подозревала. Он провёл рукой по её шее до подбородка, двигаясь по линии челюсти. Дрожь пробирала её до пальцев ног от того, как подушечки касались её кожи. Мягкость его прикосновений, обезоруживающий взгляд — казалось, ещё никогда и никто не пытался её рассмотреть по-настоящему. Гермиона словно видела себя его распахнутыми глазами — Драко наблюдал за ней как за чем-то необычным и прекрасным. Она никогда не чувствовала подобного раньше. Никогда раньше другой человек не смотрел на неё с таким выражением.

Внезапно её осенило, что именно это Драко и имел в виду, говоря, что она всё поймёт, когда он захочет.

— Пойдёшь со мной на настоящее свидание?

Её сердце бешено колотилось в грудной клетке.

— Да.

Он улыбнулся.

— Хорошо, — его палец коснулся её нижней губы. — Как насчёт ещё одного поцелуя?

— Да, — хрипло выдохнула она.

— А перепихнуться на твоём диване?

Гермиона опасно сузила глаза:

— Не нарывайся.

Драко склонился к ней для поцелуя, улыбаясь:

— Стерва.