Дверь (джен)

Сьюзен замерла на месте, внезапно охваченная страхом: леденящим душу, пожирающим изнутри, словно ненасытное животное, древним, как сам мир. Ее пальцы сковали… Нет, не так… Ее пальцы намертво впились… Тоже не то… Своими пальцами…

Фрэнк запнулся на предложении и никак не мог его сформулировать. Было обидно спустя несколько часов непрерывной работы застопориться на каких-то проклятых пальцах. Жаль, что в эпоху современных цифровых технологий нельзя яростно смять неугодный лист с текстом. Но на такие случаи, когда срочно нужно выпустить пар, у Фрэнка была припасена стопка порезанных газетных листов. Очередной плотно скомканный бумажный шарик оттолкнулся от стены и угодил прямо в мусорную корзину.

— В яблочко!

— Фрэнк! Ты обещал постричь газон! — послышался громкий голос жены за дверью.

— Милая, ну ты же знаешь, я не могу отвлекаться! Мне нужно закончить этот роман!

— Ты обещал постричь газон еще неделю назад! Хочешь, чтобы трава до самой крыши поднялась? Чтобы я с Мэгги потом заблудились в ней, и пришлось бы вызывать спасателей с вертолетом на наши поиски?

— Не выдумывай, ничего с этой травой не станет, если она постоит еще недельку. Как допишу финал, так сразу обеими руками возьмусь за хозяйство.

— Каждый раз, когда ты берешься за хозяйство, я беременею. Возьмись лучше за газонокосилку.

— Это всего лишь трава! А у меня сроки горят!

— Да, это всего лишь трава. А я всего лишь твоя беременная жена. И если ты не сделаешь перерыв и не пострижешь газон, я найму какого-нибудь садовника Пэдро, уеду с ним жить в Мексику и выдам твоего нерожденного сына за его.

— Молли, ты уже на шестом месяце. Не думаю, что Пэдро поверит в свое отцовство.

— Ты недооцениваешь силу женского убеждения!

— Ну я же на тебе как-то женился, тебя сложно недооценить, — рассмеялся Фрэнк, — Молли, ты такие истории на ходу выдумываешь, что не перестаю удивляться: почему в нашей семье писатель именно я, а не ты… Все, уговорила, иду косить траву.

Погода выдалась сегодня теплой и солнечной. Отец семейства не без удовольствия втягивал ноздрями свежий весенний воздух. Да, пожалуй, именно этого ему и не хватало: немного физической работы на улице, чтобы привести в порядок голову. Нужно будет все-таки поблагодарить Молли за то, что она смогла оттащить его на время от монитора.

— Мистер Долсон! Как я рада вас видеть! Мистер Долсон, можно вас на минутку?

Из-за оградки показалось добродушное лицо соседской старушки.

— Здравствуйте, миссис Федингтон. Вы прекрасно выглядите сегодня.

— Уж не лучше, чем в свои восемнадцать, но все равно спасибо. Вы последний месяц редко выходите из дома. Работаете над новой книгой?

— Да, когда-то я думал, что заняться писательской карьерой — это отличная затея. Но сейчас я уже в этом сомневаюсь.

— Мистер Долсон, вы знаете, эта Дверь начинает меня сильно пугать.

— Дверь?

— Да, мне кажется, за ней прячется что-то ужасное. Страшно даже подумать, что произойдет, если кто-то ее откроет.

— Оу… Ну… А о какой двери идет речь?

— Бабуля! Ты опять за старое?! — бестактно прервала диалог объявившаяся внучка.

— Но я должна рассказать соседям о Двери!

— Прошу нас извинить, — закатила глаза молодая женщина. — Пруденс помешалась на какой-то двери и теперь постоянно о ней всем талдычит. Бабушка, давай вернемся в дом. Я приготовила для тебя лимонад.

— Мистер Долсон! Вы же сильный и мужественный! Вы проследите, чтобы Дверь никто не открыл? Я очень на вас надеюсь! Эта Дверь такая опасная!

— Обещаю, что никого не подпущу к Двери. Она останется в целости и сохранности, миссис Федингтон. Запертая на все замки.

Пруденс отпраздновала в этом году свое девяностолетие. Из-за своего преклонного возраста старушка изрядно растеряла память и рассудок. Очередной заскок этой милой, доброй женщины был обычным делом, и Фрэнк охотно ей подыграл. Снова.

Сьюзен оказалась в полнейшей темноте. Словно змей, такой же холодный и липкий, страх начал обвиваться кольцами вокруг ее шеи и медленно сдавливать свою беспомощную жертву. Дышать становилось все труднее, безмолвный крик застыл в горле, пока дыхание… «Дышать», «дыхание» — гребаная тавтология… Пока кислород… Почему только кислород?.. Пока воздух… А чем это пахнет? Это пирог?

— Молли, ты приготовила мой любимый яблочный пирог?! — Френк влетел на кухню, позабыв про свой роман.

— Я же говорила, что знаю, как выманить твоего папу из его берлоги, — жена хитро подмигнула дочке.

Мэгги весело хихикала, болтая ногами и пережевывая свой кусок пирога.

— Научишься готовить так же хорошо, как наша мама, от женихов отбоя не будет! Дай-ка я тебя поцелую, моя пузатая женушка!

— Целуй!

— Фу-у-у! Как это мерзко! Вы опять слюнявитесь! — девочка скорчила смешную рожицу.

— А как прошел день у нашей маленькой брюзги? Что нового было в школе?

— Ничего. Скука смертная. У Барри новый велик, а Мишель разрешили покрасить прядь волос в розовый цвет. А еще я встретила миссис Федингтон, и она сказала, что за дверью кто-то скулит и скребется. Может, это щенок?

— Ох, она и до тебя добралась с рассказами об этой Двери, — удрученно покачал головой Фрэнк.

— И что это за Дверь? — полюбопытствовала Молли.

— Еще одна выдумка престарелой дамы.

— Она выглядела очень испуганной и взволнованной. Разве люди могут пугаться собственных выдумок, пап?

— Некоторые выдумки приходят в голову случайно, неосознанно. Тогда люди даже не понимают, что это выдумка, и начинают сами в нее верить.

— Пап, ну ты же сам постоянно много всего выдумываешь. У тебя бывало такое, чтобы выдумки приходили случайно?

— Нет, милая. Я умею различать выдумки и реальность. Потому что я еще не такой старенький, как миссис Федингтон… Дай ка мне кусок побольше, Молли, и я пойду дальше работать.

— Куда, Фрэнк?! Посиди со своей семьей! Давай поговорим, мы же тебя почти не видим!

— У меня творческий запал! Текст рекой течет, нельзя отпускать такое состояние! Оно идеальное для работы!

— Мам, а папа что — не поедет со мной на выходных в парк? — жалостливо скривила губки Мэгги.

— Видимо, нет, зайка. Папе много, очень много работать. У него дедлайн на носу.

— А что такое «дедлайн»? И что он делает у папы на носу?

— Это маленький вредный чертик! Он забирается на нос и начинает его щекотать-щекотать-щекотать!

— А-ха-ха! Мама! Перестань! Не хочу дедлайн!

Фрэнк с умилением наблюдал за тем, как резвилась его семья. Молли со своим круглым пузом всячески старалась ущипнуть дочку за нос, но та ловко уворачивалась и заливисто хохотала.

— Я люблю вас, мои девочки. Когда я закончу книгу, мы будем гулять по парку хоть целые дни напролет!

— И мама тоже?

— И мама тоже.

— А как она будет гулять с большим животом?

— Мы положим ее в садовую тачку, и будем катать на ней, как большую тыкву!

— А-ха-ха-ха! Мама — тыква! Мама — тыква!

— Так, сейчас одна маленькая рыжая апельсинка и один наглый огурец получат по шее полотенцем! — шутливо подбоченилась Молли.

Девчушка не могла перестать смеяться.

Страх тонкими иглами пронизывал тело Сьюзен до самого мозга костей. Он впитывался в каждую клеточку, струился по венам и заполнял собой целые органы. Он впивался в разум и подчинял своей воле. Этот страх, порожденный самой Бездной…

— Фрэнк! Открой дверь, нам нужно серьезно поговорить! — безупречно связанный поток мысли был прерван взволнованным голосом Молли.

— Дорогая, ну я же просил не отвлекать меня без крайней нужды! У меня назревает безупречный финал!

— Фрэнк, это важно! Пожалуйста, открой дверь!

— Господи… Да что там такое стряслось? — сокрушенно вздохнул мужчина.

Отец семейства повернул дверную ручку со странным чувством тревоги и неприязни.

— Это миссис Федингтон. С ней явно что-то не так. Нужно поговорить с Вирджинией. Пусть она покажет бабушку специалистам. Предложим ей денег, если у нее финансовые трудности…

— Так! Стоп! Давай по порядку! С самого начала! Что случилось?

— Я вышла забрать почту из ящика. А Пруденс на меня буквально налетела с выпученными от ужаса глазами! Она кричала, что зло колотится в Дверь и требует его впустить, что тьма сочится из всех щелей и тянет к ней щупальца! Она умоляла, чтобы ты сдержал Дверь! Ты знаешь, о какой Двери вообще идет речь?!

— Понятия не имею! Молли, успокойся. Я поговорю с Вирджинией, хорошо. Ты только не нервничай.

Старушку, конечно, часто клинило на разных вещах, но до такого серьезного помешательства раньше никогда не доходило. Ей могли видеться цветные коты на деревьях, маленькие человечки в траве или красивая музыка в ушах — разная милая и безобидная ерунда. Но зло, тянущее свои щупальца из-за таинственной Двери — это было по части самого Фрэнка, специализирующегося на жанре ужасов.

Едва открыв входную дверь, Вирджиния принялась извиняться:

— Ох, мне так неудобно. Бабуля сильно напугала Молли? Не знаю, что на нее нашло. Я уже позвонила врачу, этого больше не повторится. Простите, пожалуйста.

— Я не собираюсь скандалить, все в порядке. Просто мне хотелось бы понять, о какой Двери говорит миссис Федингтон, откуда эта идея вообще взялась в ее голове, и почему именно я должен ее оберегать и держать закрытой.

— Не представляю даже. Поговорите с ней сами, если хотите. Но не думаю, что это хорошая затея. Я дала бабушке успокоительное, она только-только отошла от приступа паники.

— Вирджиния! Кто там пришел?! Это ведь мистер Долсон?! Пусть он войдет!

— Нет, бабуля, это очередные уличные проповедники, которых ты терпеть не можешь!

— Не обманывай меня! Я знаю, что это мистер Долсон! И он пришел ко мне! Не заставляй человека стоять на пороге!

— Ох.., — тяжко вздохнула девушка.

— У вашей бабушки отменная интуиция.

— Что тоже странно. Раньше я за ней такого не замечала… Ладно, проходите.

Старушка сидела в своем любимом кресле перед телевизором. Она выглядела немного заторможенной из-за успокоительных, но все еще сильно озабоченной.

— О, мистер Долсон! Я так рада, что вы пришли! — женщина крепко сжала ладонь гостя своими сухонькими костлявыми пальцами. — Мне так страшно, мистер Долсон! Этот Страх словно иголками пронизывает меня! Я чувствую его каждой клеточкой своего тела! Я чувствую, как он струится по моим венам!

— Миссис Федингтон, вы читали мои книги? Я польщен.

— Нет! Что вы! У них такие жуткие обложки! Я бы никогда не стала такое читать!

— Тогда откуда вы..? Миссис Федингтон, что-то похожее я писал сегодня… Про страх… Буквально десять минут назад… Я уж подумал, что начал повторяться… Что вы знаете о той Двери?

— Ничего! Это же ваша Дверь! Зачем вы ее создали, мистер Долсон? Какое ужасное Зло вы за ней держите? Вам нужно прогнать его, пока не поздно! Иначе будет плохо! Всем будет плохо!

— Так, все, с меня хватит! Бабушка, это уже ни в какие ворота! Больше никакого тебе телевизора и прогулок в сад!

— Обещайте, что прогоните его! Обещайте, вы же можете одолеть Зло! — пальцы Пруденс сжимали ладонь Фрэнка с неестественной для престарелой дамы силой.

Мужчина занервничал. Он с трудом смог выдрать свою руку у старушки.

— Да-да, со всем злом и со всеми дверями будет покончено, только на, выпей еще, и тебе сразу станет лучше! — тут же подбежала внучка с новой порцией успокоительных.

Об этом коротком, но очень странном разговоре с миссис Федингтон Фрэнк решил не рассказывать супруге, чтобы лишний раз ее не беспокоить.

— Вирджиния уже позвонила врачу. Пруденс назначат лечение, и бедняжку перестанут беспокоить всякие двери.

— Хорошо, — смиренно кивнула головой жена, поглаживая свой живот. — Пока ты снова не заперся в своем кабинете, я хочу предупредить, что собираюсь поехать на кладбище к брату на следующей неделе. Заодно навещу могилу твоей матери. Может, съездим вместе?

— Я не могу, я должен закончить книгу, ты же знаешь.

— Фрэнк, мы уже восемь лет женаты, но за все это время ты ни разу ее не проведал. Каждый раз у тебя возникали какие-то срочные неотложные дела. Ты ведь так с ней и не простился.

— Ее уже нет, она мертва. Какой смысл видеться с мертвыми? Какой смысл с ними прощаться, если они тебя уже не видят и не слышат? Это лишь условности, Молли. И если это важно для тебя, если ты веришь в какой-то духовный контакт с упокоенными, я не против твоих поездок на кладбище, хотя, на твоем месте и в твоем положении, я бы воздержался. Но не заставляй меня заниматься этим самообманом и пустой тратой времени. Их больше нет: ни твоего брата, ни моей матери. И ничто меня в этом не переубедит. Я все сказал. Можешь не звать на ужин: буду писать допоздна.

Леденящий душу голос непрерывно звучал в голове. От жалобного скулящего стона он срывался в неистовый крик агонии и ярости. Это сводило с ума. Девушка была уже готова на все, лишь бы избавиться от этого голоса. Багряная полоска света внезапно рассекла мрак и ударила в глаза Сьюзен. Свет исходил меж узких щелей запертой Двери… Что? Какой двери? Френк не планировал писать ни про какие двери!.. Словно мотылек, тянущийся к манящему и жаркому огню, девушка направилась к таинственной Двери. Старая лакированная поверхность, украшенная резными узорами, была горячей и пульсирующей. Неспособная противостоять воли Двери, Сьюзен взялась пальцами за бронзовую витую ручку и про…

Писатель прервался на полуслове, услышав пронзительный детский визг. Кричала Мэгги. За окном уже стояла глубокая ночь. Мужчина тут же бросился в спальню дочери.

— Родная, я здесь! Папа пришел! Что случилось?!

Запыхавшийся Фрэнк застал девочку в объятьях матери.

— Там был монстр! Огромный и страшный! — сквозь слезы, едва разборчиво проканючил ребенок.

— Где?!

— Там! За дверью! — Мэгги указала пальцем на гардеробную.

— Посмотри, до чего ее довели рассказы миссис Федингтон! — недовольно произнесла жена, успокаивая дочку ласковыми поглаживаниями.

Дверь гардеробной была распахнута и, кроме одежды, старых игрушек и коробок с обувью, там, конечно, ничего и никого не было. Мэгги была не из трусливых детей. Ее нельзя было напугать ни страшными сказками, ни лающими собаками, ни даже темнотой. С чего бы ей вдруг вообразить себе чудовище и начать бояться? Это было очень непохоже на малышку Мэгги.

— Дорогая, почему ты решила, что там был монстр? Ты видела его?

— Я слышала! Он шипел, рычал и звал меня по имени! Он хотел, чтобы я открыла ему дверь!

Девочка вновь зашлась рыданиями и уткнулась в грудь матери.

— Не бойся, любимая, никаким монстрам я тебя не дам. Будешь сегодня спать со мной. Папа все равно не собирается ночевать с мамой, у него ведь очень много работы, — с укором произнесла последнюю фразу жена.

— Пап, обещай, что прогонишь его! Ты же можешь его одолеть, да, папа?

— Конечно, зайка, я с ним справлюсь. Обещаю тебе.

По спине отца пробежал легкий холодок. Такие же слова он уже слышал сегодня от миссис Федингтон. И Пруденс, и Мэгги хотели от него одного: чтобы он прогнал Зло за Дверью.

Вернувшись к своему роману, Фрэнк с удивлением перечитывал строчки о той самой Двери, в которую вот-вот должна была войти его главная героиня. Дверь возникла в его голове резко и отчетливо. Настолько отчетливо, что он помнил каждый завиток ее резьбы. Каким-то волшебным образом в тот момент Дверь идеально вклинилась в сюжет, и продолжи Фрэнк писать дальше, то, непременно, в мельчайших деталях мог бы описать то, что было по ту сторону. В тот момент он знал, какое именно зло таилось за запертой Дверью. А сейчас — напрочь забыл.

Писателем было принято решение вернуться к первоначальному сюжету и удалить незапланированную сцену.

Фрэнку хотелось уже поскорее покончить с этой проклятой книгой и вернуться к семейной жизни: снова начать устраивать романтические вечера с любимой женой и долгие прогулки с дочкой, прибить в доме все, что еще не прибито, починить все, что успело поломаться и докосить то, что еще не докошено. Быть может, стоит даже отказаться от карьеры писателя и найти другую работу. В периоды творческого запала Фрэнк всегда сильно отдалялся от родных, и это огорчало его самого не меньше, чем Молли и Мэгги. Но осталось совсем недолго: буквально пара глав, и папа снова будет свободен!

Дрожь пробежала по телу девушки. Она слышала, как кто-то зовет ее по имени тоненьким, жалобным голоском. Звук голоса доносился из-за Двери и с каждой минутой становился все громче и настойчивей. То, что скрывалось по ту сторону, отчаянно хотело добраться до Сьюзен. Оно рычало, скулило, скрежетало когтями и умоляло открыть Дверь…

Френк прервался, поскольку услышал, как кто-то медленно и безуспешно прокручивает ручку двери его запертого кабинета.

— Мэгги, это ты хулиганишь?

Ответа не последовало. Дверь настойчиво подтолкнули с другой стороны, упорно игнорируя замок.

— Мэгги, это уже не смешно, прекрати.

Незваный гость ненадолго притих. Но что-то странное начало происходить с дверью в это самое мгновение. Покрытие на ней начало на глазах рассыхаться и трескаться. Древесина принялась жутко трещать и скрипеть, деформируясь в причудливую форму. По двери ударили вновь. Да так крепко, что косяк принялся ломаться и крошиться. Последовал еще удар, и еще, и одному лишь Богу известно, как замок продолжал все это выдерживать. В образовавшуюся у пола щель тянулись чьи-то черные, когтистые и крючковатые пальцы. Существо по ту сторону двери начало хрипеть, подвывать и скрежетать зубами.

— Фрэнк! — внезапно раздался до боли знакомый голос из прошлого. — Фрэнк, открой дверь! Милый, это мама! Я потеряла ключи и не могу войти! Радость моя, открой мамочке дверь! Я так соскучилась по тебе!

— Нет! Тебя больше нет! Ты не можешь быть здесь! Ты умерла! — мужчину всего заколотило от ужаса. Он точно знал, что не спит сейчас, и это точно никакой не полет фантазии. Голос звучал абсолютно явственно и отчетливо.

— Мой мальчик, прости меня! Меня так долго не было! Впусти меня, любимый, я так хочу тебя обнять и поцеловать! Помнишь, как мы любили играть с тобой в прятки? Открой дверь, милый, и мы поиграем вместе, как раньше!

— Нет-нет-нет! Уходи! Оставь меня! Я не хочу тебя слышать! Тебя нет! Замолчи!

Что же это? Фрэнк сошел с ума? Все это творится в его голове? Или там за дверью действительно... Да нет же! Так не бывает! Этот голос — лишь плод его воображения! Как иначе?

— Мамочка начинает злиться. Я огорчена, Фрэнк. Очень огорчена! Почему ты вечно разочаровываешь маму?

— Тебя нет! Ты всего лишь мое воображение! Ты мне только кажешься! Проваливай из моей головы! Тебя нет! ТЕБЯ НЕТ! — писатель забился в угол, словно маленький испуганный ребенок.

— Открой дверь! Немедленно! Открой эту чертову дверь! ОТКРОЙ ДВЕРЬ, СУКИН ТЫ СЫН!!! Я УМЕРЛА ИЗ-ЗА ТЕБЯ!!! ЭТО ТЫ УБИЛ МЕНЯ, ФРЭНК, ТЫ УБИЛ СВОЮ РОДНУЮ МАТЬ, ГРЯЗНЫЙ ТЫ УБЛЮДОК!!!

В дверь продолжили ломиться с новой силой. Замок после несколько мощнейших ударов с треском все-таки был выбит. Дверь распахнулась. Фрэнк рыдал, беспомощно пытаясь закрыться руками от ворвавшегося Зла.

— Папа! Папа! Что с тобой?! Ты меня слышишь?! Папа, что случилось?! Мама, что с папой?! — неожиданного послышалось у самого уха.

Девочка вцепилась в рукав отца и отчаянно того тормошила. Осознав, что он все-таки в реальности, и никто не пытается его убить, писатель наконец осмелился поднять голову. Он увидел перед собой бледное лицо жены с огромными перепуганными глазами и кувалдой в руке.

— Милая, тебе же нельзя поднимать тяжести… — первое и единственное, что смог произнести писатель.

— Мы пытались до тебя достучаться! Звали, просили открыть дверь! Ты кричал, как безумный! Всех нас до чертиков перепугал! Нужно было тебя спасать! Мне пришлось выломать дверь, чтобы добраться до тебя! Что произошло, Фрэнк?!

— Я не знаю, родная… Я не знаю… Кажется, я схожу с ума… Мне нужна помощь…

Молли зарыдала и выронила кувалду.

Фрэнку потребовалось несколько минут для того, чтобы собраться с духом и нажать кнопку дверного звонка. В глубине души он даже надеялся, что хозяина дома не окажется на месте, и эту встречу придется перенести, но входная дверь открылась, и писателя встретил невысокий улыбчивый старичок.

— О, глазам своим не верю! Это же сам Фрэнк Долсон! Как же ты вымахал! Слышал, ты уже семейством обзавелся.

— Да, мистер Хелберт. Дочке семь лет, и на подходе второй карапуз.

— Какими же судьбами? Уж не на чай же ты ко мне наведался. Учти, я уже лет десять как на пенсии, и ничем не могу тебе помочь в профессиональном плане.

— Да, я знаю, просто… — Фрэнк принялся нервно водить рукой по волосам, подбирая слова. — Я все-таки решился. Да, это звучит глупо… Уже столько лет прошло…

— Со смерти Линды? Почти двадцать лет. Значит, ты все-таки захотел узнать, что было в той шкатулке?

— Да… Она ведь… Ее сохранили? Она лежит где-нибудь в полиции? В архивах там… Среди вещдоков, может… Я же смогу ее забрать?

— Фрэнк, ты же писатель! Я думал, писатели мало-мальски разбираются в вещдоках.

— Да как-то не доводилось писать подробно о работе полиции и вашей местной кухне… Так что по поводу шкатулки?

— Линда попала в аварию — это был несчастный случай. Личные вещи покойных не хранятся в архивах, если только они не фигурируют в каком-нибудь уголовном деле.

— Значит, она… Шкатулку выбросили, да? — новость, конечно, огорчила мужчину, но морально он был готов к такому исходу. Надежда найти шкатулку матери спустя двадцать лет была весьма хрупкой.

— Но вы ведь видели ее содержимое, мистер Хелберт? Вы можете сказать, что там было?

— Давай-ка ты лучше зайдешь в дом, и мы все обсудим за чашечкой кофе.

Писатель предпочел бы получить ответ прямо здесь и сейчас, но не хотел показаться невежливым. Сколько же лет он не видел старину Джона Хелберта! Лишние потраченные пять-десять минут ему уже никак не повредят.

Обещанный кофе, однако, долго ждать не пришлось. Едва Френк оказался в гостиной, как на него водопадом обрушились его детские воспоминания. Спустя двадцать лет здесь почти ничего не поменялось: только изрядно все пообветшалось и выцвело. Но, казалось, даже запах в комнате стоял тот же. В последний раз Френк с матерью заходил в дом полицейского на поминки миссис Хелберт…

— Так с чего ты вдруг вспомнил о шкатулке? — поинтересовался улыбчивый старичок, выставляя свежесваренный горячий кофе на столик.

— В последние дни что-то странное начало твориться в моей голове. Мой психолог утверждает, что так мое сознание пытается разобраться с моим незаконченным делом, что мне необходимо заполнить эту образовавшуюся брешь в моих отношениях с матерью и окончательно отпустить ее.

— Так ты больше не злишься на Линду?

— За то, что она молча уехала с празднования моего дня рождения и больше не вернулась? За то, что бросила меня в этот самый главный день моей жизни? На самом деле, я никогда и не злился на нее. Я злился только на себя. Годами размышлял: что же я сделал не так? Чем так сильно обидел мать, раз она захотела уехать именно на мой день рождения? Это все случилось потому, что я был плохим сыном? Я должен был ее больше слушаться, лучше учиться, чаще убираться в комнате? Это все была моя вина? Я боялся открывать ту шкатулку. Я боялся, что мои худшие страхи окажутся правдой. Что она погибла из-за меня... Эта мысль медленно выедала меня все гребаные двадцать лет...

— А сейчас, значит, ты уже не боишься встретиться со своим страхом?

— Я с ним уже встретился. Буквально вчера. Хуже, чем тогда, уже точно не будет. Мой мозг породил таких чудовищ… Вам лучше не знать… Просто скажите, что было в той шкатулке, мистер Хелберт. Я приму любую правду.

— Давай-ка лучше ты сам ее откроешь и все увидишь! — заговорчески подмигнул хозяин дома.

— Так вы… Вы все-таки сохранили ее?!

— Я, знаешь ли, люблю красивые вещи. Рука не поднялась выбросить. Только глянь: какая тонкая работа!

Хозяин вынес шкатулку из соседней комнаты. Фрэнк уже давно успел позабыть, как она выглядит, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять: это действительно она, та самая. Он узнавал каждый резной завиток, каждый узор. Шкатулка была украшена в точности, как Дверь из его видения.

Руки немного дрожали от волнения, но писатель был настроен как никогда решительно. Медный витой ключик провернулся в замочной скважине до легкого щелчка. Вот и все. Дверь открыта. Время взглянуть в глаза своего монстра.

Что такого страшного могло оказаться внутри? Прощальная записка? Страшное признание? Нет, ничего этого, конечно, не было. В шкатулке лежали подарки, которые Линда планировала подарить сыну на его десятилетие. Первой Фрэнк достал ручку. Да, именно ручку: невероятно красивую, изящную, выполненную под красное дерево с серебряными вставками. К ручке прилагалась небольшая открытка с текстом: «Для твоих будущих захватывающих историй. Надеюсь, однажды ты станешь настоящим писателем.»

— Я им стал, мама… Наверное, ты была бы рада это узнать.

Невольно проступили слезы. Сколько бы всего он успел написать, окажись эта ручка все-таки у него! Но после того дня Фрэнк лет шесть больше не притрагивался к своим рукописям.

— Я с детства был тем еще выдумщиком. Мама как-то нашла блокнот с моими первыми рассказами, — с улыбкой вспомнил мужчина. — Мне было стыдно их кому-либо показывать. Они были реально очень плохими и глупыми. Друзья точно бы за них засмеяли. Но мама сказала, что у меня есть талант…

— Весьма серьезный подарок для ребенка, — подметил мистер Хелберт. — Но это же не все, верно?

— Еще я обожал гонки. Взахлеб перечитывал журналы, смотрел трансляции… В восемь начал коллекционировать фигурки машинок.

— И что же ты расскажешь об этих экземплярах? — старик кивнул на две не распакованные коробочки.

— Alfa Romeo 158. Один из первых и мощнейших гоночных болидов 50-ых, — писатель с любовью взял модельки в руки. — А вот это — легенда «Формулы-1». McLaren M23. На нем выступали с 73 по 78 год. Шестнадцать побед за 5 лет!

— Коллекционные. Дорогие, вероятно.

— Я бы мог стать счастливейшим ребенком на свете… Так почему она ушла в тот день, мистер Хелберт? В разгар празднования, пока я играл с друзьями. Ничего не сказав, не предупредив меня даже. Просто ушла и не вернулась… На то ведь была причина?

— Была. Линда заказала торт в кондитерской «Кэнди Вик». Но его не успели сделать в срок: задержка была в добрых два часа. Она оставила приглядывать за ребятней соседку миссис Уэлнбери и сообщила ей, что отъедет всего минут на десять, чтобы забрать торт. Хотела сделать тебе сюрприз…

— Так все случилось из-за какого-то чертового торта? Она спешила в кондитерскую?..

— Люди порой умирают из-за самых нелепых и обидных случайностей.

Фрэнк закрыл ладонями лицо и зарыдал. Словно он снова был тем самым десятилетним брошенным мальчишкой. Никакого монстра за Дверью не было. Он сам его выдумал.

Так не могло больше продолжаться. Сколько бы Сьюзен не пыталась бежать, она неизбежно возвращалась к той самой Двери. Пора было уже признать: в том был единственный смысл, предназначение, ее судьба. Она должна была открыть Дверь, и только тогда все закончится.

— Ты внес в сюжет своей книги Дверь миссис Федингтон? — изумилась Молли.

— Читай дальше.

Ей больше не было страшно просто потому, что Сьюзен устала бояться. Устала от того бесконечного ужаса, что терзал ее душу все эти долгие месяцы. Пусть это просто закончится. Не важно как, даже если это ее последние минуты жизни, она готова к такому исходу.

— Ты уверен, что мне стоит это дочитывать? Я все-таки в положении, мне нельзя нервничать.

— Все нормально, доверься мне.

Девушка положила ладонь на дверную ручку, ощущая, как зло зашевелилось по ту сторону: как заскрежетали зубы, как зашуршала чешуя, и как когти нетерпеливо постукивали по полу. Сьюзен закрыла глаза и глубоко вздохнула. Она не хотела думать о том, что случится. В свои последние мгновения она вспоминала то единственное теплое и светлое, что сохранилось в ее памяти: своих родителей и дружные семейные ужины, любимого пса Брауни, зимние игры в сверкающем от солнца снегу, аромат и буйство цветов из бабушкиного сада. С особой любовью она вспоминала этот сад с его солнечными лютиками, царственными гиацинтами, пышными хризантемами и нежными незабудками, цвета ясного неба. Для Сьюзен больше не существовало ни этой тьмы вокруг, ни пронизывающего холода, ни хриплого рычания чудовища. Она была там, в саду, в один из светлых летних дней, бегающая за своим лопоухим щенком.

Дверь отворилась, и в лицо девушке повеяло свежим теплым ветром. Вместо звериного голоса слышалось лишь пение птиц. Сьюзен наконец осмелилась открыть глаза, но с трудом могла поверить в увиденное. Она действительно стояла перед бабушкиным садом. И, переступив через порог, ее нога опустилась на мягкую траву. Сьюзен предстоит решить, останется ли она здесь, или вернется обратно в свое настоящее. Но это было уже не так важно. Ведь монстра больше не было. Все самое страшно осталось позади.

Человеческое сознание невероятно по своей силе. Оно способно воплощать в жизнь наши самые потаенные страхи, придавая им самые мыслимые и немыслимые формы. Порой все, что нам нужно, это просто открыть Дверь. Кто знает, что может храниться за ней на самом деле?

— Хорошая концовка?! В твоей книге?! С каких пор, Фрэнк?! — улыбнулась супруга.

— А почему бы и нет? Может, я просто устал от неизменно плохих концовок.

— Не думаю, что издательству это понравится.

— Да плевать, — пожал плечами писатель.

— Фрэнк, ты собираешься бросить писательскую карьеру? Я правильно тебя понимаю? Иначе с чего бы тебе стало плевать?

— Ну почему сразу бросить? Просто сменю жанр. Если издательство разорвет со мной контракт, буду писать на досуге, в свободное от какой-нибудь другой работы время.

— Ох, милый, — Молли встревоженно обняла свой живот.

— Не переживай родная. Без куска хлеба не останемся, я же дипломированный менеджер как-никак.

— Конец эпохи ужасов Фрэнка Долсона?

— И начало новой эпохи фантастических историй Фрэнка Долсона. Может, я и в этом жанре преуспею. Кто знает!

Мужчина ласково приобнял жену, но романтический поцелуй прервала Мэгги. Фрэнк больше не закрывал дверь в свой кабинет, и девчушка залетала к отцу на всех парах, словно маленький истребитель.

— Пап, пап! Ну мы идем в парк?! Ты обещал! Помнишь?!

— Только никакой вредной еды!

— Ну ма-а-ам!

— С тебя хватит, ты вчера целую пачку чипсов съела!

— Ну так то было вчера!

— Не забудь надеть кепку! Не хватало нам еще солнечного удара.

Мэгги радостно прыгала по двору в своей новой розовой кепочке, когда из-за соседской изгороди послышался добрый голос старушки Пруденс.

— Какая прекрасная сегодня погода! Правда, мистер Долсон? Такая солнечная! Вы уже закончили свою книгу?

— Да, миссис Федингтон, с книгой покончено. Концовка у меня особенно удалась. Вас больше не беспокоит Дверь?

— О, нисколько! Такая прекрасная Дверь! Сама не пойму, чего я ее так боялась. За ней такой прекрасный вид открывается! Столько цветов! Особенно много этих, голубых… Как их там?.. Совсем забыла…

— Незабудки. Моя мать обожала эти цветы.

— Да, верно! Незабудки! До чего же они красивые! А мне все какой-то монстр чудился. Простите уж меня, мистер Долсон. Чего только глупой старухе в голову не взбредет!

— Монстр?! — девчушка ухватила слово краем уха и подбежала к ограде. — Я тоже видела монстра! Прямо в своей комнате! Он был страшный, лохматый, с огромными клыками! Но папа его прогнал! И монстр больше никогда-никогда не вернется! Мой папа герой!

Мэгги гордо вздернула носик. Она явно приврала с описаниями, ведь никто на самом деле не видел монстра, но портить такой момент не хотелось. Не каждый день становишься героем.

— Да что ты говоришь! Настоящий герой?! О, теперь-то я спокойна. Больше ни один монстр не посмеет к нам сунуться! — с задорной улыбкой подмигнула старушка.

Парк выглядел сегодня как-то по-особенному ярким и живым. Фрэнк попросту успел отвыкнуть от созерцания природы после месяцев сидения перед монитором. А еще он отвык от людей. Десятки незнакомцев вокруг казались чем-то странным и необычным.

Излюбленным местом Мэгги в парке была детская площадка. Девочка с радостным визгом скатывалась с горки в компании таких же сорванцов. У отца выдались свободные десять-двадцать минут, и он умиротворенно расположился на лавке с блокнотом и ручкой. Той самой, что дожидалась его целых двадцать лет. После замены чернил ручка стала работать исправно и была готова к новым историям. Полюбовавшись еще немного малышкой Мэгги, Фрэнк написал первые строчки.

Это случилось одним теплым весенним днем, когда девочка в розовой кепке отправилась на прогулку. Здесь, средь раскидистых вязов и дубов, началось ее первое и удивительное приключение…