Азкабан знает лучше (джен)

Когда Минерва Макгонагалл сказала, что Дурсли — это худшие маглы из всех, она оказалась права. И на что только рассчитывал Дамблдор? На Миссис Фигг? Фиг его знает.

А старина Хагрид вообще не знал, на что ему теперь рассчитывать. Разве что на обломок своей палочки? Взмах, и Обливиэйт летит в сторону Петуньи, такое же заклинание поражает Вернона, осталось сгребсти Гарри подмышку и дотащить до Косой Аллеи.

Ну и сопротивляется же этот крепыш, точно Гриффиндорец. Ну ничего, Дамблдор так и хотел, он будет доволен. Самое время рассказать ему о том, что Слизерин — худший факультет.

— Это ж как они тебе мозги промыли… Должны были подготовить, рассказать что ты — волшебник, Герой Магической Британии… Или ты просто ехать не хочешь? Да ты не бойся, Гриффиндор — хороший факультет, там тебя не обидят, не то что Слизерин… — задыхаясь, бубнел Харгид, удерживая «Гарри» за руку.

— Я Дадли Дурсль! Я всё маме расскажу! — ревел бегущий рядом «кабанчик», заставляя обращать на себя внимание всех на Косой Аллее.

— Пойдем, выберем тебе палочку, но сначала надо зайти в Гринготс…

Как только Дадли увидел своего первого гоблина, он надолго замолчал. Дальше банковского холла Хагрид его не пустил, опасаясь, что по пути к ячейкам могут возникнуть проблемы, ведь, ещё дома, на Тисовой улице, Дадли пошарил у него в карманах, а Гринготс не чтит воров.

И они отправились тратить деньги на самые различные вещи для школы. Сложнее всего было с палочкой, которую пришлось выбирать битый час: ни один из представленных мистером Олливандером экземпляров не слушался, в итоге Хагрид просто купил классический универсальный вариант не малой стоимости, денег для мальчика он не жалел. В начале здоровяк решил приобрести «Гарри» палочку, которой мечтал владеть он сам, но вовремя одумался.

Оставлять это ходячее бедствие в одиночестве было нельзя. Хоть Дамблдор и просил бросить мальчика на перроне с билетом, чтобы рыжему семейству было проще вписаться в жизнь героя, великан решил сопровождать его до школы. Дадли уже немного унял беспокойство, сидя на полке Хогвартс-экспресса, и размышлял теперь о том странном заике, учителе, которому он по мужски пожал руку. Настроение его было хорошим, и смешанные чувства наконец определились как нечто приятное, но случилось это не без помощи успокоительного-зелья, которое Хагрид заставил выпить. Он будет скучать по родителям, но новая жизнь уже принялась обволакивать его, увлекая за собой, и заставляя поверить, так что он принял решение: Гарри — так Гарри.

Великан тоже испытывал теплые чувства, с нежностью вспоминая, как нянчился с младенцем, как в слезах отдавал его Дамблдору, и вот теперь они вдвоём едут в Хогвартс, словно и не было этих ужасов прошлого. Также, Хагрида веселило то, что он нашел в рукаве у мелкого, как только они сели на свои места, и теперь крутил в руках — та самая волшебная палочка, которую он сперва хотел купить. Возвращаться было не по себе, и он решил конфисковать украденную вещь и оставить её себе.

Новая палочка была отличной — дуб, десять дюймов, сердечная жила дракона внутри и прекрасный дизайн снаружи. Магия трепетала в ней даже без правильно сложенных пальцев, трепетали и Хагрид, и Дадли, и поезд, мчащий в сторону Шотландии.

Судя по воспитанию, с ребенком обращались плохо, судя по весу, он любит сладкое, так почему бы не купить ему всю тележку со сладостями. Хагрид не задумываясь потратил на эту идею чужие деньги и порадовал мальчика, которому как раз недавно исполнилось одиннадцать, хотя выглядел он гораздо старше.

— А фто такой Бамбылвор? — прошамкал Дадли с набитым ртом, разглядывая карточку из шоколадной лягушки.

— Ооо… Дамблдор — великий волшебник, Гарри, лучший директор Хогвартса из всех!..

Тут дверь открылась, и на пороге появилось рыжее существо.

— Ты что тут шастаешь? — нахмурился грозный Лесничий Хогварста.

— У меня билет… — промямлил испуганный мальчик.

— Что ты врешь! Я купил все билеты в этом купе! Закрой дверь, нечего тут лазить!

— Вот же… — прибавил с легкой ухмылкой Хагрид, после того, как дверь за Роном закрылась — Услыхали, кто здесь едет, и уже обрабатывают тебя. Осторожнее выбирай друзей, когда приедешь в Хогвартс.

— А что такое Хогвартс? …

— Это школа чародейства и волшебства, лучшая и единственная в магической Британии. Я когда-то там учился, на самом лучшем факультете…

Дверь снова распахнулась и в проходе появилась девочка с кудрявым гнездом на голове и очень надменным видом.

— Мальчик Невилл потерял свою жабу. Вы не поможете её найти?

— Пойдём, поищем. — Хагрид тяжело поднялся с места и двинулся за ней, оставив Дадли наедине с горой конфет и прочих вкусностей, которыми не нужно было ни с кем делиться.

Петуния никогда не умела достойно принимать удары судьбы, вот и сейчас она смотрела на этот «удар», и ждала, когда же станет больно. Может это произойдет, как только она расскажет Вернону о ребенке? У мужа слабое сердце, он может не перенести. Она уже отлучила Дадли от груди и материнские инстинкты ушли, уступив место привычному эгоизму и суматошности, отравляющей её и без того горькую жизнь.

Мерзкий шрам горел на лбу как проклятье. Она коснулась его дрожащими пальцами, испытывая желание то ли расцарапать, то ли погладить. Как же она ненавидит сестру, магию, всё то, что искалечило её жизнь, и сделало её отчаянной домохозяйкой замужем за больным, жирным денежным мешком. Сейчас она была чем-то похожа на Беллу, которая так же ненавидела мужа, своего брата Сириуса, и свою судьбу. Но ведь Белла пошла в Азкабан во имя любви. А была ли хоть капля любви в Петунии? Да, капля была...

Северное Море, отделяющее материк от Британии, остров, невидимый для маглов, с единственным жутким зданием... Петуния не была магглом, хотя и отрицала это всем нутром, она родилась сквибом. Преодолев магический барьер с младенцем, она направилась к берегу, а после отплыла на пароме. Дорога была трудной. За это время ребенок проголодался, и очень устал.

Чего она добивалась? Сбежать и начать новую жизнь среди волшебников? Утопить Гарри? Она и сама не знала. Сначала идея с бегством казалась ей разумной, потом этот ненавистный ребенок так раскричался, что ей захотелось его утопить, но еще больше — спать. Она поставила корзинку с племянником на холодный пол и уснула на кровати каюты. Ей снились стены магической тюрьмы, дементоры — черные раны мира, и крики, крики пленников… Внезапно перед ней восстал сам Лорд Клейт Магнус Азкабан.

Черный маг двигался по каюте тяжелой поступью, от его шагов расходился иней, стало холодно и, словно душа заполнилась самыми плохими воспоминаниями. Лорд протянул руку к младенцу и склонился над корзинкой, поглаживая шрам малыша пальцем с тяжелым перстнем.

— Наконец-то достойный наследник… Я называю тебя Арлен Клейт Азкабан… Вы не должны больше его опекать… — обратился он теперь к женщине и, подняв корзинку, унес её прочь.

Петуния проснулась от дикого холода — окно было открыто, дверь тоже. Криков не было слышно, она закрыта окно и насладилась тишиной. Где её племянник? Он исчез! Кто-то украл его! Может, это судьба?

Почему она просто не сдала малыша в приют? Но ведь это не сможет спасать их семью вечно, когда-то Гарри вернулся бы, чтобы сказать всё, что думает… Или ей хотелось так считать...

В конце-концов, она заботилась о малыше целый год, пока он не подрос, он должен быть ей благодарен, за то, что Петуния отнесла его к Миссис Фигг и попросила спрятать. Весь этот год её мучали кошмарные сны, терзали планы и идеи о том, чтобы оставить семью и стать той, которой ей предначертано — волшебницей!

Все её розовые мечты о жизни на континенте, среди волшебников, разбились о скалы Туманных Островов, когда этот ребенок пропал. И кому он мог понадобиться? Петуния никогда не была хорошей мамой, так же, как и хорошей ведьмой, возможно это заставило её хвататься за маленького Гарри, как за надежду на новую, лучшую жизнь. Сейчас надежда растаяла, и жизнь окрасилась серым цветом по дороге домой, в Литтл Уингинг. Кто она такая, чтобы надеяться? Надежда умирает последней, и в эту ночь она умерла вместе с Петунией Эванс. Она могла больше не бояться дементоров, ведь если её поцелует один из них, он ничего не найдет, он не найдет даже её саму…

Тем временем, не только для неё дементоры больше не представляли угрозы. Маленький Арлен был для них священным ребенком, преемником Азкабана, а они для него — серыми тенями, от которых чесался лоб. Он больше не плакал на руках у одного из таких существ, которому лорд Азкабан приказал доставить мальчика. Лететь над волнами было опасно, и дементор буквально поглотил малыша в глубину своей черной накидки, обнимая костлявыми руками. Под темной прозрачной дымкой Арлену было уютно, а поскольку Темный Страж «накормил» ребенка чистой и светлой душой одного из узников, малыш заснул.

Остров был уже близко. Каэр Азкабан принимал своего повелителя танцуя внешними щитами. Все пленники чувствовали перемены в защитной магии, вспоминая мечты о побеге, или времена, когда они могли колдовать и магия их ещё волновала.

Беллатриса сидела на грязном полу и задыхаясь от слез гладила руку, на которой теперь не было метки. Она чувствовала волнения магии не хуже других, и ей показалось, что Лорд вернулся за ней, что её заберут отсюда. Ожидания подкреплялись и тем, что этой ночью умер её муж — Родольфус Лестрейндж, тот, кто мог бы помешать их любви с Темным Лордом, но метка так и не проступала.

Мужчина застыл у решетки наблюдая восхитительную красоту сломленной волшебницы. Как Волдеморт мог потерять её? Как он мог позволить страдать такой женщине? Если кому-то в мире он и хочет доверить ребенка, то это — Беллатриса Блэк. Раньше потомок Экриздиса не задумывался о том, чтобы устраивать побеги узникам, но в этот раз ему была нужна наследница рода Блэк, и он пришел к ней с предложением.

— Я счастлив познакомиться, леди. Моё имя Клейт Магнус Азкабан.

Белла вздрогнула и медленно поднялась, придерживаясь за стену.

— Твой спаситель не явился. — Магнус дотянулся до бледного предплечья женщины и осмотрел тощую руку без каких либо следов Темной Метки. — Возможно, я смогу помочь тебе покинуть это место? Взамен я попрошу занять место рядом со мной и моим двухлетним сыном.

— Ты знаешь про Того-Кого-Нельзя-Называть?

— Не сомневайся, он смог привлечь моё внимание. Ты должна называть меня Магнус, если согласишься.

— И ты правда сможешь меня … — на глаза ведьмы снова навернулись слезы от осознания того, что она сейчас произносит. Лорд Магнус не заставил продолжать.

— Принеси мне клятву верности, как когда-то своему Лорду. Поклянись, что будешь принадлежать и служить мне, и заботиться о нашем сыне, сделаешь все, что я попрошу, не предашь ни нашу любовь, ни Кровь Рода Азкабан. — Магнус сжал её руку и по ней расползлись золотые нити обета, в изможденное тело волшебницы хлынул поток живительной магии любви, и она подалась на встречу решетке.

— Клянусь…

Магия зазвенела приветствуя новую представительницу рода. Лорд отпустил руку и Белла почувствовала, что на ней больше нет метки. Раньше она всегда была рядом, такая привычная, такая святая, связь с тем, кого она любила раньше, с тем, кто заставлял её жить. Теперь всё было так, как во времена её свободы от Волдеморта. Свобода дополнилась немыслимой для рода Блэк магией, могуществом хозяйки Азкабана, решетка больше ничего из себя не представляла. Сила вырывалась из неё, но Магнус был рядом. Не позволяя ей сгореть от своих чувств он закрепил новый союз поцелуем…

Когда брачная ночь закончилась, Белла, проснувшись, обнаружила себя в спальне шикарного мэнора, родового поместья Азкабанов. В комнате было одиноко, она подошла к окну и принялась вглядываться в бушующие волны, укрытые туманом. Сложно было понять, находится ли замок там же, где и тюрьма, или возвышается на другом острове в Северном Море. Белла понимала лишь то, что весь этот кошмар наконец закончился.

Дадли уже доедал десятую, юбилейную шоколадную лягушку, когда дверь снова открылась. На этот раз за ней был мальчик со снежно-седыми волосами, собранными в хвост за спиной, и жуткими зелеными глазами с замысловатым серым рисунком на правом глазу.

— Привет!

— Я не буду делиться, иди купи себе! — промычал Дадли, защищая собой гору сладостей и фантиков.

— Я почувствовал родственную душу и решил познакомиться.

Дадли уже собирался сказать, что у него нет родственников среди волшебников, но вовремя одернул себя, сообразив, что друзья и родственники ему сейчас не помешают. Что сказать, он, к сожалению, не придумал, просто сопел и хмуро смотрел на попутчика.

— Меня зовут Арлен, а тебя? — сказал мальчик, усаживаясь напротив.

— Меня — Гарри Поттер.

— Так, значит, это ты, тот герой, который убил Сам-Знаешь-Кого?

— Да, это я. — немного осмелев заверил Дадли.

— Я смотрю, ты с преподавателем путешествуешь. Страшно одному?

— Я ничего не боюсь! Мне не ведом страх с того момента, как пришлось сразиться с Сам-Знаешь-Кем. Он умирал в страшных муках и молил меня о пощаде! — глаза Дадли блестели от тщеславия.

— А если так? — игриво спросил Арлен, и его лицо за долю секунды изменилось, кожа постарела на лет сто, волосы растрепались жутким косматым облаком, глаза полыхнули красным, а рот почернел, искривившись в жуткой улыбке.

— АААААА!!!! ААААА!!! Хаааагриииид!!! Хаааааргииииид!

— Он не придет — спокойно заявил Арлен, принимая изначальную форму — Я околдовал его на время, чтобы он не мешал нам общаться. Назови настоящее имя.

— Дадли Дурсль…

— Кто попросил тебя притвориться Гарри Поттером?

— Никто — я сам.

— Сам? А родители разрешили?

— Когда Хагрид меня увозил, мама и папа были против, но потом он тыкнул в них зонтиком, что-то покричал, и они замолчали. А тебя тоже не хотели отпускать?

— Отец считает, что мне нужна социализация, я с ним согласен, и сам уже устал от занятий с репетиторами и домашней библиотеки.

— А что такое социализация?

— Так, слушай меня: ты будешь и дальше притворяться Гарри Поттером, понял? Будешь делать всё как я скажу, и лучше не зли меня — заявил мальчик, слегка изменяя глаза и добавляя к голосу рык.

— Хорошо, я всё понял!

— Вижу, что с магией у тебя проблемы, так что я буду помогать. Начнем с концепции о чистой крови: есть чистокровные волшебники, полукровки, маглорожденные, и сквибы, как твоя мама…

— Моя мама — волшебница?

— Нет, и ты тоже не волшебник. Мальчик, которым ты себя назвал — полукровка, но если ты хочешь чего-то добиться в этом мире, тебе нужно общаться с чистокровными. Драко Малфой — идеальный кандидат, подружись с ним, чтобы мне можно было не так часто с тобой нянчиться. Вы с ним друг другу подходите. Самое главное — научить тебя лгать, чтобы не только Драко, но и сам Дамблдор не раскусил. Запомни — твой факультет, это Слизерин, если шляпа предложит другой — не соглашайся.

— Какая шляпа?

— Я всё тебе расскажу, по порядку…

В общем, на платформе девять и три четверти в вагон вошел наивный и глуповатый мальчик Дадли, а на станции Хогсмид вышел начинающий волшебник Гарри, по левую руку которого топал полу-великан, а по правую величественно плыл наследник темнейшего рода Азкабанов. Последний увлеченно рассказывал о зельях, которые могут заменить колдовство палочкой, о Снейпе, и его эксцентричном методе преподавания.

— Я, пока, пробовал только одно зелье, Хагрид давал мне его, чтобы я так сильно не переживал. — лепетал Дадли.

— Если освоишь зельеварение, сможешь считать себя настоящим волшебником.

— Он и так настоящий волшебник! — рявкнул Хагрид, нервно озираясь на Арлена. Он ни на секунду не сомневался, что провожать мальчика до самого Хогвартса — хорошая идея.

Малфой не заставил себя ждать, он был послушным сыном, и выполнял поручение Лорда Малфоя (подружиться с Поттером) со всей отдачей. Даже липкие от сладостей руки Дадли не смутили цыпленка при рукопожатии. В Большой Зал они вошли вместе, оставив Крэба и Гойла болтаться позади. Малфой тихо вещал товарищу о величии зеленого факультета, чем только подкреплял уверенность Дадли в выборе Слизерина. Этот факультет и правда подходил мальчику, с его слабым характером, и необходимостью пресмыкаться, словно склизкая змея, идущая к своей цели.

Распределение Арлена прошло без происшествий, он поступил на обучение в вороний дом — иначе и быть не могло, мальчик с детства любил учиться и обладал острым, не заурядным умом, а количеству прочитанных им книг, из семейного архива, и ритуалов, проведенных, для укрепления и развития его способностей мог бы позавидовать любой. «Если попадешь на Равенкло, главное — не летай в облаках, как все Вороны» — сказала мама, отправляя Арли в школу, но кто из учеников Ровены устоит перед этим? Вот и он не устоял, и, по-детски, мнил себя таинственным Кукловодом, плетущим свои интриги и дергающим за ниточки. Прямо сейчас он наблюдал за Дадли, которому шляпа уверенно выкрикнула:

— Слизерин, сквиб!

В зале воцарилась тишина, гул и звяканье приборов прекратилось. Все Уизли дружно отвесили нижнюю челюсть, пропитанные байками о том, какой Гарри Поттер великий герой. Малфой разрывался между состраданием и презрением. Хагрид поднялся с места, но так и не подобрал слова, переводя взгляд с Дамблдора на Дадли и обратно. Директор также пребывал в растерянности. Сам герой сконфужено вцепился в подлокотники кресла, сгорая от стыда.

Снейпу было весьма интересно наблюдать за этим. Он впился глазами в Дадли, так непредусмотрительно оставляя без защиты своё сознание, но Азкабан был выше всяких там ментальных проникновений и подчинений, эти глупости он перерос ещё до Хогвартса, а вот разум Дадли следовало теперь защищать, и снова браться за книги по менталистике, оклюменции и легилименции.

Рядом со Снейпом замер и Квиррелл. А вот в его разум Ару, почему-то, невероятно захотелось проникнуть, и он протянул ментальную ниточку и нырнул под щит учителя…

Внутри столь слабого и зависимого создания, как ни странно, обнаружился ещё один ментальный щит, более прочный, и смутно знакомый. Таким же щитом была покрыта та мерзость, из-за которой Арли вынужден носить бельмо на правом глазу! Мальчик с содроганием вспомнил свои мучения из-за крестража, приступы и тяжелый ритуал по избавлению… Если там, внутри Квиррелла, скрывается такой же крестраж, то значит, Реддл пытался убить и его? Но мама говорила ему о пророчестве… Как же сложно вспомнить, что там было…

Сколько бы Азкабан не рыскал в сознании учителя, никаких сведений о пророчестве найти не удалось, а пробиваться через щит не хватило смелости. Арли вышел из чужого сознания в тот момент, когда Дамблдор заканчивал свою пламенную речь:

— Кем бы он ни был, он — Гарри Поттер, герой Магической Британии!!! Сын Лили и Джеймса Поттеров и наш спаситель!!! И он! Будет! Учиться! В Хогвартсе! — добрый дедушка стучал по столу ладонью с яростью огненной бестии.

Минерва, отлепив мальчика от кресла, провела его к столу слизеринцев, и распределение медленно вошло в привычное русло.

Дадли с нетерпением ждал урока господина Снейпа, предвкушая первое занятие по зельеварению. Сегодня на уроке присутствовали Равенкловцы и Слизеринцы. Снейп влетел в класс черной тучей, и принялся разглагольствовать об избранных, которым уготована честь изучать это тонкое искусство. Взгляд его остановился на Дурсле.

— Мисстер Поттер! Наша новая знаменитость! Скажите, что я получу, если смешаю корень асфоделя и настойку полыни?

— Златоцветник с артемизией, она же полынь, образуют снотворное зелье такой силы, что его называют «Глотком живой смерти». — без запинки ответил мальчик, слова сами пришли в голову из «надежного источника», сидящего на соседнем ряду. Арлен не только давал подсказки, но и защищал Дадли от безуспешных попыток Снейпа воспользоваться замешательством ученика, и пробиться в его мысли. Профессор злобно засверкал глазами.

— Я вижу, вы подготовились. Что ж, я спрошу ещё. Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать?

— Безоар, как правило, извлекают из желудка козы, и используют как мощнейшее противоядие.

— Хорошо, Поттер, а в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха?

— Это одно и то же растение, так же известное как аконит.

— Слава — это ещё не всё. Я рад, что помимо мании величия, в вашей голове есть ещё и знания. Садитесь. Запишите тему урока — «Зелье для излечения фурункулов и прыщей».

— Вы забыли дать Слизерину очки. — отозвался Малфой, и был успешно проигнорирован мастером зелий.

— Ингредиенты: змеиные зубы, рогатый слизень, иглы дикобраза…

Остальные уроки уже не могли принести Дадли такого воодушевления. На трансфигурации он заставил профессора Макгонагалл дважды повысить голос. Левитация пера тоже не удалась, что уж говорить о полётах. Ситуацию нужно было спасать, и Арли обдумывал варианты. Может раздобыть ему какой нибудь сильный амулет? Внезапно в голову Азкабана приходит гениальная идея: что если попытаться отыскать крестраж Тома Реддла, или создать другой, и поселить его в Дадли? Задумка может сработать, ведь у него же была способность говорить на парселтанге, пока частичку души не изъяли. Эти мысли можно отложить, а сейчас, оставшись без надзора мадам Трюк ему хотелось повеселиться, и он легко взмыл в воздух на метле. Стоит ли говорить, что будущее легенды квиддича было у него в кармане?

К сожалению, Минерва была слишком занята, чтобы заметить его талант. Именно сейчас она находилась в кабинете директора, проводившего совещание, на тему того, как быть с Золотым Мальчиком.

— Прошу заметить, у мистера Поттера нет шрама. — прозвучал ядовитый голос Снейпа.

— Хватит, мы уже услышали твою версию, о том что Поттера подменили. Шрам, скорее всего, зажил. — устало нудел белый маг, склонившись над омутом памяти, в котором искрилось воспоминание Снейпа о недавнем уроке.

— Это не просто версия. Я пытался пробраться в его мысли, и наткнулся на очень мощную защиту. Разве такое возможно?

— Любовь, Северус. Любовь Лили и древняя магия материнской жертвы охраняет его и по сей день.

— Ну, Северус, так-то, прав. Мальчик по началу говорил, что он — Дадли Дурсль — подключился Хранитель Ключей Хогвартса.

— Нет ничего странного в том, что они дали ему новое имя. — прошелестел Дамблдор.

— Если бы вы разрешили мне оставить его в хижине, его бы сейчас звали Гарри! — с надрывом сказал Рубеус.

— Если бы вы вы, господин Хагрид, не повредили память его приемным родителям, мы могли бы всё у них узнать! — звонким голосом возмутилась Минерва.

— Тихо! Если Северус прав, и Гарри действительно не здесь, то нам уже не удастся его найти. Этот сквиб, кем бы он ни был, вселяет надежду во всех волшебников Магической Британии, он не может бросить обучение. Мы обязаны позаботиться о мальчике, и подготовить его к возвращению Того-Кого-Нельзя-Называть.

— Альбус, вы хотите сказать, что он может вернуться? — спросила волшебница.

— Я знаю пути, по которым он может вернуться. Если это произойдет, мы должны быть готовы. Северус, насколько я понял, мальчик тянется к зельеварению? Вы должны взять его под особую опеку…

Арлен был по настоящему счастлив праздновать Хэллоуин в школе. Такие яркие развлечения в скучном, аристократичном мэноре, посреди бушующих волн были непозволительной роскошью. О том что в секретный особняк можно пригласить гостей, мальчик даже не задумывался. Почти все его знакомые, включая репетиторов, были исключительно призраками, домовиками и портретами. С некоторыми из них было весело, но здесь, среди моря живых, настоящих, искрящихся радостью людей, Арли чувствовал себя превосходно. Дадли тоже радовался, придумывая гадкие розыгрыши для слизеринцев, в компании Малфоя младшего. Настроение всех троих ничуть не испортилось, даже наоборот, когда праздничный ужин прервался криками Квиррелла:

— ТРОООООЛЛЬ!!! ТРОООООЛЛЬ В ПОДЗЕМЕЛЬЕ!....

Ари покорно поднимался по лестнице башни Когтевран, когда услышал призыв о помощи по ментальной связи с Дадли. Они с Малфоем решили открыть сезон охоты на троллей? Похоже, сейчас оба находились в кабинке женского туалета на третьем этаже, а тролль размахивал дубиной в паре метров. Пришлось в срочном порядке, против толпы мчаться к месту событий.

Азкабан не знал, где именно находится дамская комната, но сориентировался на громкие девичьи рыдания. Ворвавшись, он направил палочку на гигантского, зеленого монстра и произнес: «Петрификус Тоталус!». Палочка Арлена была сделала за границей, и полностью соответствовала его статусу: внутри заточен волос фестрала, а корпус сделан из киата*, рукоять обволакивали древние руны ангольских колдунов-вуду, поглощая лишнюю магию, и усиливая заклинание там, где нужно. С такой палочкой просто нереально было совершить ошибку, впрочем, Ари мог бы колдовать и без неё. Тролль окаменел и грохнулся на пол с такой массой, что проломил его, оставив за собой зияющую дыру. «Мракоборцы» показались из разных углов. Рыдания умолкли, и из кабинки появилась Плакса Миртл.

— Вы все меня здесь не видели, ясно? Меня здесь небыло! — огрызнулся Хорек, истерично тыкая пальцем то в тролля, то в Дадли, то в призрак девочки.

— Фу, смотри, его сопли свисают через весь этаж… — скривился Дадли.

— Вы все — бесчувственные эгоисты! Знаете что, это меня здесь небыло, а вас накажут за это по полной!

— Это вместо спасибо? Мы думали, он на тебя нападает! Ты же ревела! — продолжал истерить Драко.

— Я ревела, потому что вы ничего не можете решить мирно, садисты! — Миртл снова занялась рыданиями в кабинке.

Девочка замолчала только благодаря появлению трех светил школы, которые в оцепенении застыли над пробоиной. Увидев шокированные лица своих учителей, Арли даже почувствовал небольшой стыд. Присмотревшись к профессору зелий, он заметил разорванную и окровавленную штанину, к которой добавилась ещё и хромота, когда Снейп отошел обратно к двери. Ужас Подземелий с трудом выдерживал на себе взгляд Азкабана, похоже, мыслей о том, чтобы наказать своих змей у него пока не возникало. Минерва думала скорее о здоровье, как своём, так и своих учеников — дети подвергли себя большой опасности, а в её возрасте опасно было переносить такие волнения. И только Квиррелл решился высказать своё недовольство:

— Э-Э-Э-Э-то ч-ч-что такое?!

— Простите, мы хотели спасти Миртл, а она… — начал оправдываться Дадли.

— Мисстер Поттер, вы то что здесь забыли? Наказание вы будете отрабатывать у меня после уроков! — язвительно бросил Снейп.

— Вам всем должно быть стыдно! Идите в свои комнаты! — резюмировала Макгонагалл.

* Киат, Pterocarpus angolensis, или просто тиковое дерево — африканское растение «плачущее кровью».

В окно хижины в лесу вглядывались две головы, светлая и темная.

— Говорю тебе, у него там дракон. Видишь, в котелке, над огнем?

— Круто, я тоже хочу дракона!

— Нельзя содержать дракона в Хогвартсе.

— Ну ты и зануда, Драко!

Хагрид хлопнул дверью и окликнул учеников:

— Вы что там высматриваете?

— Мы хотели пойти в Запретный Лес… собрать травы для зельеварения… — соображал Малфой.

— А у тебя правда там дракон?

Лесник немного помялся у прохода.

— Заходите.

Хижина полыхала уютом, всё в ней было невероятных размеров и столь же невероятной ветхости. От яркого, трескучего камина веяло магией, в прямом и переносном смысле. Огромный мастиф, по кличке Клык, поднял морду и лениво облаял гостей, но быстро потерял интерес. Ребята прильнули к котелку, в котором покоилось черное яйцо дракончика.

— Нравится? Это норвежский горбатый! Злющий и очень ядовитый.

— А когда он вылупится? — сгорал от любопытства Дадли.

— Скоро. — объяснил лесничий, доставая из под кровати арбалет, затем добавил — Мне нужно идти, есть кое-какие дела. Побудьте пока здесь, последите за яйцом. Кто-то в лесу убивает единорогов, мне нужно с этим разобраться. Сегодня я надеюсь выследить его.

— Зачем кому-то убивать единорогов? — поинтересовался Дадли.

— Кровь единорога обладает живительной силой, но тот, кто осмелится убить единорога, будет проклят. С тех пор, как профессор Дамблдор притащил в школу этот камень, здесь творятся странные дела. Ну, всё, я ухожу, если Норберт вылупится, дайте ему попить.

— Хорошо — ответил Малфой, и закрыл за Хагридом дверь, предвкушая азарт развлечения. — Ты слышал, что он говорил? Дамблдор прячет в Хогвартсе какой-то камень!

Следующий час они провели выдумывая загадочные теории и выстраивая зловещие планы, а так же разводя полный беспорядок в хижине лесника, пока Норберт, наконец не показался из яйца. Хагрид вернулся как раз к тому моменту, когда они пытались влезть на ветхую крышу его жилья, чтобы сбросить оттуда дракона, и проверить, как он будет летать. Несмотря на всё это, Хагрид не выругал их, и не сказал ни слова о новом питомце. Он был необычайно мрачен и задумчив. Поблагодарив ребят, полу-великан попрощался с ними.

Всё это время Арлен спал в своей комнате, в свистящей от ветра когтевранской башне. Больше всего Ара интересовали книги, а именно, те, что в запретной секции, а также, темные и древние магические артефакты, и сейчас ему снился сон:

Он вышел в гостиную Когтеврана, где почему-то стояла огромная, искрящая магией праздника новогодняя ель. Рождество. У основания елки лежала груда подарков, обернутых бумагой разных цветов. Мальчик склонился, и достал из коробки, предназначенной для него, истинную мантию невидимости. На ней кровью фестрала была нанесена метка Певереллов. К подарку прилагалась записка: «Твой отец оставил эту вещь мне перед своей смертью. Пришло время вернуть её тебе. Используй её правильно». Накинув подарок на плечи, Арлен отправился изучать запретную секцию. Лестницы скрипели меняя направление, портреты шептались на незнакомых языках. Проникнув в читальный зал, Арлен застыл, наблюдая любопытную сцену: Снейп вдавливал Квиррелла в стенку, угрожая расправой.

— Ты же не хочешь иметь такого врага, как я Квиррелл?

— Я? … О-О-О-О чем вы?

— Ты прекрасно знаешь, о чем я. Мы с тобой поболтаем, когда ты наконец решишь, кому ты верно служишь.

Арлен понял — пришло время снять мантию.

— Он служит Темному Лорду, профессор. А вот насчет вас у меня есть сомнения.

Сон закончился, когда в комнату влетела сова, с запиской. Арлен, прогоняя дремоту, отцепил послание, отправленное Лордом Магнусом от лапки совы, и прочитал:

«Я был уверен, что Темный Лорд обрел покой в своих крестражах, и очень удивился, когда узнал, что некий Гарри Поттер поступил на обучение в Хогвартс. Это правда? Возможно, я ошибся, и Дамблдор готовится к возвращению Волдеморта. Будь осторожен.»

Что может быть страшнее чем поцелуй дементора? Арлен не сомневался, что это — самая темная магия из всех, ведь ему пришлось испытать её на себе. Когда у пятилетнего мальчика проявились пугающие приступы и неконтролируемые выбросы магии, родители сделали всё, чтобы выяснить причину и помочь. Проблему удалось решить только позволив дементору забрать осколок души Тома Реддла. Ритуал был настолько долгим и мучительным, что правый глаз сильно пострадал, а волосы мальчика остались седыми. Возвращать им цвет с помощью магии ему не хотелось, ведь мама и папа всегда любили его таким, и не приучили стесняться себя. В конце-концов, седина придавала ему мистичности, и заставляла всех проявлять уважение, но сейчас речь не об этом. Арлен вспоминал свой сон, и ментальный контакт с учителем на распределении. Если сон был вещим, то теперь всё стало проясняться. Нужно написать об этом родителям. Может папа пришлет Квирреллу одного дементора?

Отработки профессора Снейпа становились всё чаще, а зелья, которые готовил Дадли всё сложнее. Прямо сейчас он кроптел над "Тонизирующим глотком мандрагоры", под бдительным взглядом профессора.

— А есть ли зелье для продления жизни?

— Есть. Для него нужно использовать философский камень. А ты что, собрался жить вечно?

— Да нет, просто...

— Бессмертие не гарантирует тебе хорошую жизнь. Чтобы она была достойной, нужны достойные поступки. Научись хотя бы варить это зелье.

Салазар Слизерин никогда не хотел жить вечно. Он хотел, чтобы грязнокровки не обучались в Хогвартсе. Его ученик Мерлин не разделял такого тщеславия. Он считал, что простецам нужно помогать, как и всем, кто в этом нуждается. Своими мощными и свежими идеями, благородством и красотой души, гениальным умом, и конечно, главной чертой всех слизеринцев — умением добиваться своей цели Мерлин восхищал учителя. Именно поэтому, когда Салазар в расстроенных чувствах ушел из школы, Мерлин получил от него в подарок бесценную библиотеку Хогвартса. Часть этих книг сейчас занимала почетное место на полках, в кабинете Лорда Клейта Магнуса Азкабана — потомка великого сына дьявола и могущественной ведьмы, абсолютного анимага и прародителя ликантропов Мерлина Амвросия. Сам волшебник редко к ним прикасался, сейчас он предпочитал отдыхать у камина, согреваясь в роскошном кожаном кресле. Напротив Магнуса, в таком же кресле, с бокалом вина располагался потомок Салазара Слизерина, спрятавшись в теле Квиррелла. Мужчины вели разговор:

— У тебя были мои дементоры, у тебя были все карты, и всё это провалилось. Я не согласен развязывать ещё одну войну. Хотя, маглов и правда стало слишком много.

— Без войны не получится захватить власть.

— Так тебе опять нужны дементоры?

— Мне не нужны дементоры, мне нужен философский камень. Он хранится в Хогвартсе.

— Зачем?

— Это тело долго не проживет. У меня осталось меньше года.

— На твоём месте, я бы выбрал смерть.

— Неудивительно, ты живешь в темном замке посреди моря, кроме него здесь ничего нет.

— Ты ничего про меня не знаешь.

— Зачем тебе понадобился этот ребенок?

— А тебе? Пророчество исполнилось, Темный Лорд мертв.

— Темный Лорд никогда не умрет.

— Когда меня не станет... Я буду петь голосами... Моих детей...

Хогвартс спал, под незыблемым покровом ночи. Ни одна собака, из проживающих в школе, не шелохнулась. Феникс директора тоже дремал на жердочке, в отличии от своего хозяина. Дамблдор расхаживал в своём кабинете, как и всегда. Роскошные двухэтажные покои давно стали ему домом, он и правда жил в Хогвартсе, и на то была веская причина — желание укрыться от врагов в самом безопасном месте Магической Британии. Врагов у белого мага было много, одни хотели отомстить за Гриндевальда, другие — за смерти членов Ордена Феникса, и отжатое у них имущество, третьи охотились за камнем, в числе которых был самый наивный, никчемный и безопасный недруг — Том Реддл.

Этой ночью ничто не предвещало похищения философского камня, и директор мог бы спать спокойно, но редко засыпал ночью. Он, даже, покидал школу только по крайне особым случаям, и все знали: если это произошло, то изменения не заставят себя ждать; но эти изменения были лишь игрой света и тени, в сравнении с тем, что ожидало магический мир дальше.

На маленьком острове, среди скал покоился мрачный грот, открывающий вход в пещеры, издавна принадлежавшие семье Азкабанов. Место это было настолько отдаленным, что находилось на пересечении мира магов и простых людей, на самом рубеже барьера, и не было защищено никакими чарами от проникновения. Внутри находилась могила великого мага, на надгробном камне из кристалла горела надпись: «Здесь покоится искавший бессмертия Лорд Волан-де-Морт, наследник Салазара Слизерина, полукровный волшебник Том Марволо Реддл.» Над зияющими символами надгробия возвышалась чаша с изумрудной эссенцией. Один глоток этого зелья мог оставить на душе путника, испившего его, трещину.

Две темных фигуры медленно отплыли в лодке по глади озера, окружавшего это пристанище с кристаллом, из которого исходил слабый белый свет, мерцающий зелеными отблесками в изумрудном зелье.

— Я не жалею, что мы убили его.

— Ты убила. Я только предложил, как вариант. Это было не обязательно. И могилу тоже можно было не создавать, тем более, в ней лежит тело Квиррелла — с долей юмора произнесла вторая фигура.

— Каким бы он ни был, этот волшебник подарил мне первую любовь, я хочу, чтобы у него была могила. Ему бы понравилось то, что мы делаем. Он всегда хотел жить вечно.

— Он был потребителем. В нашем новом мире не должно быть потребителей, только достойные маги и ведьмы, продвигающие нас к процветанию и миру — юмор исчез из голоса, на этот раз в нем звучало одухотворение и уверенность.

— О том, что я поклялась тебе тогда, я тоже не жалею.

В лодке, плывущей по глади озера, озаренные тусклым зеленым светом, слились две темные фигуры. Их союз, подтверждаемый поцелуями, сулил большие изменения.

В преддверии стоял главный праздник зимы. Большой зал Хогвартса был украшен и принимал пир, на котором собрались все ученики и сотрудники, произнесла поздравительную речь шляпа, выступил школьный хор, после чего, и директор сказал своё слово.

— Ребята, в этот Новый Год мы вступим с обновлениями, которые, я уверен, придутся по душе всем! С радостью сообщаю, что в новогоднюю ночь в Хогвартсе будет открыт новый турнир! Ученики смогут проникнуть в ранее запретную комнату на третьем этаже, и пройти ряд испытаний, подготовленных нашими учителями!… — из зала раздались бурные аплодисменты и посвистывания — Каждый из вас сможет попытаться пройти таинственный лабиринт с загадками и препятствиями, и получить ценный приз — возможность заглянуть в зеркало желаний! Этот опыт поможет юным ученикам понять, чего же они хотят от жизни, и на какие учебные дисциплины им следует обратить пристальное внимание! Я приглашаю всех вас пройти испытания Запретной Комнаты, желаю удачи! Кроме того, в этом году у нас будет новый учитель по Защите от Темных Искусств — профессор Гилдерой Локхард! Поприветствуем! — ученики снова ответили аплодисментами, на этот раз не столь оживленными.

Дадли загорелся желанием поучаствовать в турнире, но Арлен отсрочил его планы предложением отправиться к нему в гости на всё время каникул. Променять искрящие теплотой и праздником комнаты Хогвартса на мрачный мистический особняк? С удовольствием! Да и разве у мальчика был выбор, после того что случилось в поезде, после спасения в туалете…

Арлен отлично владел хлопковой аппарацией, даже в Хогвартсе, но выдавать эту способность не разрешали родители, да и сам он не хотел, чтобы ему сели на шею с просьбами. За мальчиками прямо к замку подлетела заколдованная карета с фестралами. Директор не стал бы выписывать Дадли разрешение покидать Хогвартс, но, Снейп, и без этой бумажки не замечал отсутствия своего ученика, чего уж говорить о Дамблдоре, приросшем к своему кабинету.

Многие считали Ужаса Подземелий мастером своего дела и перфекционистом, излишне придирчивым в исполнении своих обязанностей, но, это была лишь одна сторона медали, на другой же было выбито безразличие и невежество, заставляющее Принца забыть про гигиену, грубить ученикам и отвешивать подзатыльники на уроках, и, в особенности, плевать на Поттера и его судьбу, тем более, во время каникул, когда осточертелые занятия по зельям с ним можно было не проводить.

Карета оказалась очень уютной, она была больше внутри, чем снаружи, и её потолок, пол и стены были покрыты мягкими, пушистыми, зелеными, ароматными еловыми ветками, на которых красовались игрушки. Некоторые из них были живыми, и способными рассказать путникам прекрасную рождественскую сказку, но Дадли пришел в восторг от сладостей, которые тоже спрятались в еловых тайничках между ветками. С потолка этой праздничной халабуды светили звезды разных размеров и цветов, весело мигая и посмеиваясь.

— Ну как? А ты говорил: «Там будет темно и мрачно» — сказал улыбаясь глазами Арлен. Он снял со стены маленького дракончика и наслаждался его огненным фырканьем на ладони.

— Интересно, как там сейчас Норберт.

— Какой Норберт?

— В общем, у Хагрида недавно появился дракон...

Когда карета прибыла, дверцу открыл вылощенный домовик. Здесь уже можно было аппарировать, и Арли с радостью схватил попутчика и перенесся с ним в прихожую, где уже другой домовик бережно снял с гостей верхнюю одежду и обувь, предложив им яркие праздничные тапочки. Дадли застыл, наблюдая взгляд эльфа, полный уважения и покорности. Домовой держался достойно, даже несмотря на то, что перед ним сквиб. Дадли понравился этот взгляд, такого отношения он не чувствовал никогда раньше, особенно трудно стало в Хогвартсе, где каждый смотрел на него, как на пустое место, но этот эльф смотрел совсем иным взглядом: взглядом, который Дадли постарается запомнить.

— Мамочка, привет, я так соскучился! Мама, можно мне завести дракона? — с разбега кричал Ар, не дожидаясь, пока появившаяся на лестнице леди Азкабан поздоровается с ними обоими.

— Привет, Арли! Какого дракона, сынок?

— Его зовут Норберт!

— Ну, не прямо же сейчас.

— Я хочу, чтобы это был мой новогодний подарок.

— Мы с папой приготовили тебе другой подарок. Приятно познакомиться, Дадли. — Беллатрисса уже стояла перед мальчиком и протягивала ему свою руку с превосходным маникюром, явно сделанном в магловском салоне, и, скорее всего, дополненном магией.

— Здравствуйте — немного сконфужено ответил тот, пожимая руку.

Лорд Азкабан уже наблюдал за ними с антресоли второго этажа.

— Любимый, смотри, кто к нам приехал. Расскажи им, какой подарок мы подготовили.

— Мы с вами поедем отдыхать в Магическую Лапландию.

— Представляешь, он хочет дракона.

— Его зовут Норберт, он живет в Хогвартсе. Можно его забрать?

— Ну, хорошо. Пошли за ним домовика.

Магическая Лапландия представляет собой тихую гладь могучего леса и суровых каменных долин, покрытых мхом и снегом, с множеством озер. Во всем этом сложно найти признаки цивилизации. Арлен предполагал, что есть магические государства поменьше волшебной Британии, но чтоб настолько… Отец объяснил ему, что в Лапландии, под покровом, живут всего около десяти волшебников, а в самой Финляндии, примерно триста пятьдесят. Размеры этого маг-сообщества можно было сравнить разве что с Хогсмидом, или отдельной его улицей.

До места «семейство» добиралось через камин, предварительно бросив в пламя ключ в виде еловой шишки, любезно принесенной совой от шамана, с которым Магнус договорился об аренде жилья. Жильем в обычном понимании это сложно было назвать — на другом конце портала они шагнули из костра в юрту из оленьих шкур, с воздвигнутыми на стенах рогами и вывешенными бубнами. Здесь было просторно и уютно, порадовало наличие хорошей мебели, наверху, над очагом виднелась дыра, похожая на заколдованный потолок Хогвартса, открывающая вид на небо, чтобы удобнее было наблюдать Северное Сияние.

На выходе висели нанизанные на нити зубы хищников, мелкие камушки аметиста и руда с золотом. На языке магии эта волшебная занавеска говорила гостю: «Здесь обитают драгоценные жители, чтобы веселиться и отдыхать, если ты потревожишь их, то будешь проклят, и тебя разорвут хищные звери».

Вблизи от юрты была оставлена упряжка с оленями, рядом продолжал свою работу магический портал, в виде старинной ели. Искать на этом островке жизни увеселительных учреждений не стоило, поэтому путники прошуршали между еловых лап в портал, и вышли на более активной, магловской стороне. Никто из посетителей кафе «Рудольф — Красный Нос» не заметил, как четыре человека по очереди выбираются из камина, рассыпая вокруг искорки.

— Почему Санта-Клаус живет здесь? Неужели он не может переехать в Лондон, например? Как здесь вообще люди выживают? — начал разговор Арлен, когда принесли заказанное кофе и пирог с китовым мясом и жиром.

— Санта-Клаус уже умер, — снисходительно сообщил Магнус — раньше, он иногда приходил, в виде призрака, чтобы настроить своих эльфов на работу, но сейчас, и этого не делает. Без него никто не хочет работать.

— А почему он теперь не приходит?

— Не знаю. Видимо сложно прорываться сюда, ведь, всё меньше людей в него верят. Так что подарки от него никто не получит, разве что, если эльфам заплатить.

— Какой смысл платить эльфам, если ты и так подарил мне дракона?

— Так дешевле. Где ты видел эльфа, который принимает валюту? Они берут в плату то, что ценят — свободу.

— А, я понял: чем больше свободных эльфов — тем меньше подарков. А если бы Санта-Клаус жил в Лондоне, то они бы не смогли так просто уйти от ответственности.

— Он поселился здесь, за Полярным Кругом не просто так, а из-за уникальной магии этого места.

— Какой магии?

— Северное Сияние. Небесный свод раскалывается под натиском стихийной магии, и пропускает её на Землю.

— Другие волшебники тоже живут здесь ради этой магии?

— Они там не живут, в основном — в магловском мире, а под покров приходят отдыхать. Как мы, только наоборот.

— Да вы с мамой уже в магловском мире бываете чаще чем дома.

Беллатрисе было не интересно слушать разговор о Санта-Клаусе, и прочем, она смотрела на красивую белокурую ведьму у стойки продавца, и пыталась подсчитать в уме, в скольких товарах на витрине содержатся любовные зелья. Даже её кофе в чашке отдавало привкусом «Флиртующих Фантазий». Белла не волновалась за Арли, который потягивал кофе из такой же чашки, у её сына был выработан иммунитет к подобным снадобьям, она размышляла над тем, стоит ли волноваться за мужа. С одной стороны, Белла понимала финскую колдунью — волшебники должны бороться с вырождением, пусть и таким методом, с другой — она вспоминала жгучую любовь Темного Лорда, то, как он прощал ей «измены» с мужем Родольфусом — это была не любовь! Разве любовь бывает без ревности? Пусть только сунется — Белла ещё помнит как пытать людей круциатусом.

— Как дела в школе? Нравится учиться? — неожиданно спросила она у Арлена, чтобы отвлечься от дурных мыслей.

— Нравится, у меня легко всё получается. Когда я пришел, я не думал, что все мои одноклассники …

— Настолько тупые? — подхватил Магнус.

— Они колдуют только с палочкой, пап.

— А ты, значит, решил, что если владеешь беспалочковой магией, то ты лучше них. От тюрьмы и от сумы не зарекаются.

— Пап, перестань, какая тюрьма. Я просто говорю, что мне легко учиться.

— Ну-ка, наколдуй снежинку.

— Самое главное в снежинке — это грани, без правильных граней получится просто белый комочек — вставил свои пять копеек Дадли.

Арлен оторвал кусочек салфетки и положил её на ладонь, сосредоточившись на мыслях о холоде и снеге, о радостных минутах зимнего торжества. Через несколько секунд на его ладони появился тот самый белый комочек, о котором говорил Дадли, очень похожий на снежинку.

— Нет, ты не понял. Нужно наколдовать настоящую снежинку, а не трансфигурированную.

— Это как? Из кофе?

— Смотри… — из дымохода камина в помещение проникал зимний, заснеженный воздух, у самого огня он нагревался и превращался в пар, увлажняя и проветривая наглухо закрытую комнату, что не могло не радовать после суровой, холодной прогулки снаружи. Магнус выписал изящное движение рукой, и со стороны камина со свистом полетела стая снежинок, заставив огонь игриво пригнуться. Вьюга взлетела под потолок, покружилась, а затем затихла, осыпаясь плавным снегопадом на головы посетителей, магловская часть которых по-прежнему не видела странностей, поедая свои ягодные пирожные и увязая в паутине разговоров. Арлен восторженно наблюдал, как снежинки застревали в волосах, тонули в посуде и таяли — они были настоящими.

— Это — стихийная магия воды, такому не учат в Хогвартсе.

— А ты меня научишь?

— Так учись. Нужно взять воду из воздуха. Попробуй.

Арли старательно вспоминал уроки Макгонагалл, но ничего не выходило, он не мог сообразить, как можно взять воду, или что-то ещё, из воздуха.

Потом они отправились гулять по магазинам, купили еду, собачий ошейник и свисток для дракона, елочные игрушки, которые только предстояло зачаровать, и две шапки из цельных шкурок для детей. Оставив последних кататься на коньках, Азкабаны совершили ещё ряд покупок, захватив кое-что из алко-маркета, несколько травяно-ягодных сборов, медвежью шкуру и оленьи рога для обогащения интерьера, две шубы для госпожи, и, конечно же, все получили свитеры, не хуже тех, что миссис Уизли связала детям в подарок. Возвращаться обратно камино-ёлочным путем не пришлось — леди Азкабан наложила отвлекающие чары, и все они апарировали в юрту.

Во время совместного, приятного ужина из аппетитного супа и травяного чая, Арлен спросил:

— Дадли, ты хочешь стать настоящим волшебником?

— Конечно. Я написал об этом письмо Санте, когда ты сказал, что он есть, а теперь оказалось, что никаких подарков от него можно не ждать.

— Ты получишь свой подарок завтра, от нас.

— Правда? — глаза Дадли загорелись.

Арлен увел его в повозку, чтобы поговорить о ритуале, и они решили ночевать там. Семейная пара легла в обнимку на расстеленной в кровати медвежьей шкуре, и, наслаждаясь купленным сегодня алкоголем, наблюдала чудо Северного Сияния.

— Ты знаешь, если зачать ребенка в этом свете, то родится шаман. — сказал Магнус.

— Это ты к чему?

— Волшебство дается им так просто, им не надо бороться за него, как нам, выгрызать каждую каплю, не нужно рвать душу на части — магия сама падает с неба, как подарок, а они просто не хотят заниматься сексом под Северным Сиянием.

— С чего ты взял, что они не хотят?

— Ты заметила, сколько любовного зелья нам подали в «Рудольфе»?

— Давай спать, завтра важный ритуал.

Магнуса огорчило холодное поведение жены, но, поцеловав её в лоб, он пожелал спокойной ночи. Белла, ответив ему, ещё долго не могла спать, копошась в своих мыслях. Она думала о приобретенных ими мехах, и об убитых ради этого животных, в памяти плыл разговор с Магнусом, о том, что в новом мире не будет потребителей, навевая тревогу и тоску. Наконец она углубилась в мысли окончательно, и уснула.

Азкабаны уже давно завладели всеми крестражами Тома, пользуясь его доверием. Для ритуала было решено использовать дневник — в нем хранилась самая здоровая и юная часть души, которая лучше всего подошла бы Дадли. Остальные части соединили ещё дома, хранительницей стала Нагайна. Можно сказать, что Дадли был третьим подопытным Азкабанов. Первым, по традиции, был сам автор идеи, далее опыт проводился на животном, и затем — на добровольце. Разумеется, были и предшественники, от чьих исследований и отталкивалась «команда ученых». Жаль, что нобелевскую премию им никто не даст, ну может, хоть орден Мерлина?

Осколок планировали выварить в котле с зельем, с целью искоренить из него характер хозяина, оставив и укрепив магию. Такое зелье использовали местные шаманы, чтобы отрешиться от себя, стать едиными с миром и усилить свои способности для общения с духами.

Купить готовый напиток было невозможно, из-за сложности приготовления, а сделать самим — немыслимо, рискованно и глупо, поэтому Магнус заручился поддержкой старого знакомого, который предоставил им юрту, и сегодня прибыл, чтобы свершить ритуал.

Этот волшебник, по имени Нииль Аату, что означает «победа благородных людей», собирал ингридиенты в окресностях, и сбывал ведьме из «Рудольфа», а та — продавала «только своим». Магнус познакомился с ним в Финляндии, где жил до занятия родового поместья.

Наследникам Экриздиса Азкабана пришлось бежать в Европу после его смерти, чтобы спастись от покушений, позора и угнетения. Спустя время, часть Азкабанов решила вернуться на родину. Для этого требовалось лишь официальное разрешение Министерства, им был выделен небольшой островок, из числа прежних владений, на котором Азкабаны возвели свой замок. Так же они получили несколько дементоров, для защиты от желающих отомстить. Таким образом, род разделился на две ветви: европейскую и британскую, последняя из которых пресеклась из-за близкородственных связей и маглофобии. Европейские волшебники, наоборот, подверглись вырождению благодаря большой любви к магловской крови и культуре — людей со способностями среди них рождалось всё меньше.

Магнус был единственным волшебником в семье, и когда он стал ещё и единственным наследником замка на холодном острове и банковского счета, то отправился восстанавливать величие рода, с твердым намерением объявить войну вырождению магов. Первой его задачей было найти приемника, и Нииль, бросив руны, подсказал ему, где искать. Всё дальнейшие годы Магнус выбивал себе место в министерстве, и сотрясал волшебный мир прогрессивными идеями, пока Арлен не оправдал слова шамана, предложив наделять маглов силой через крестражи. Теперь лорд Азкабан с супругой пытались наградить магией первого добровольца.

Дадли усадили перед котлом, чтобы он вдыхал дым от подожженных трав и страниц дневника, шаман исполнил танец с бубном. Луна способствовала ритуалу. Когда зелье было готово, шаман напоил мальчика, он впал в транс и заснул. Спал Дадли, как и положено настоящему шаману — сидя перед котлом, но настоящим шаманом он не являлся, поэтому не видел снов.

На следующее утро никто не стал мучить и торопить его, магии нужно было время, ведь первые стихийные выбросы происходят индивидуально. Все переключились на отдых. За это время «семейство» успело сделать всё: познакомиться с кучей волшебников, покататься на сноубордах, полетать на упряжке с оленями, сходить на охоту, где Дадли безуспешно искал змею, на рыбалку, побывать на всех магловских атракционах. Арлен научился делать снежинки, долго тренируясь с паром из чайника, Магнус пытался отбиться от назойливых предложений, а Белла — от желания пустить круциатус. Настало время возращаться.