Повелитель четырёх стихий  (джен)

Снежная Владычица оказалась ровно такой, какой её описывал Хаори, какой её видел в его воспоминаниях Иккинг — громадной, изящной и словно бы полностью сотканной изо льда. Впрочем. Именно визуальную часть её облика юноша знал только со слов Беззубика — для него Белый Шторм оставалась всё там же имеющим драконий облик сгустком ярко сиявшей энергии.

В отличие от всех остальных Первых, она имела возможность покидать мир духов и даже позволила себе немыслимое — покровительство людскому народу.

Это было беспрецедентно.

Однако — это было.

Обычно люди, поклонявшиеся духам, получали отклик только от кого-то не слишком высокого ранга — простых духов, появившихся в материальном мире и редко когда возрастом больше пары тысяч лет.

Но Воо-Теру была ровесницей Эиреа — они появились совсем чуть-чуть позже Вату и Равы, в первые годы Второй Эпохи, а потому видели немалую, и самую важную часть их пути. Точно так же, как и Рокк’е, и Флейа — они не просто так назывались Первыми.

И не просто так имели такие громадные знания, такую всеобъемлющую власть.

Каждый из Первых, оказывается, имел свою зону влияния — Хозяин Ветров собирал чужие истории, ему подчинялись все Хранители Знаний, Снежная Владычица коллекционировала души, которые скитались по её пустошам пока не раскаются, особенности повелителей Земли и Огня Иккинг пока не знал.

Примечательно, что в Снежной Пустоши скитались именно те души, которые Воо-Теру сама забрала, своей силой и магией, привязав их навсегда к этой части мира и лишив возможности переродиться.

Хаори получил особую миссию — последний Защитник Северного Племени Воды должен был рассказать историю своего потерянного народа, раскрыть кому-то живому, что же случилось тогда, и куда исчез великолепный Город и те, кто пришёл его уничтожать.

И воин выполнил свою задачу, да ещё с лихвой — он рассказал последний день Северного Народа не просто какому-то постороннему человеку, а потомку своего Короля, потомку Магнуса и, что самое главное — Аватару.

Как занимательно, что всё это сочеталось в одном человеке.

Исполнив своё предназначение, Хаори получил право уйти на перерождение и вернуться новой жизнью в мир.

За высочайшую милость — высочайшие обязанности, об этом последний Защитник павшего города не знал, как не знал, кому обязан шестьюдесятью годами скитаний в белой пустыне.

Но Иккинг не стал его просвещать, впервые осознав смысл слов о том, что счастье — в неведении.

Это было жестоко, неправильно, страшно, на самом деле, но — только с человеческой точки зрения, по меркам людской морали. Однако, если смотреть через призму восприятия двадцатитысячелетнего духа… Духа, на чьих глазах появился этот народ, которому он покровительствовал, который вёл через века истории и который несколько раз возвёл на вершину, к мировому господству, и который мог сохраниться, только если призрак кого-то достойного передал бы свои знания не менее достойному, то всё было логично, правильно и вполне оправданно.

Самое страшное во всём этом, пожалуй, было то, что Иккинг действительно мог смотреть на ситуацию с точки зрения Воо-Теру и действительно понимал мотивы так жестоко поступать с несчастным Хаори — он мог отстраниться от своей человеческой части и глядеть на мир холодно и объективно.

Так, как учил его Эиреа.

Как там говорил Хозяин Ветров, Владыка Воздуха (и прочее, прочее… у него ведь было много имён!)?

Он, Аватар, никому и ничего не был должен.

Всем должна были лишь Рава.

Спасать всех или нет — выбор каждого, и ответственности на Иккинге было не больше, чем на любом ином человеке, но, с другой стороны, люди (в общей массе своей, как раса, как живой вид, не отдельные личности!) никогда не смогли бы его понять и полностью принять.

И, как говорил Эиреа, вовсе не потому, что люди были слабы или неспособны, нет. Дело было в их ограниченности и узости мышления, от которого он старательно освобождал юношу.

Вроде как — успешно. И за это Иккинг отел одновременно и поблагодарить своего Дае от души, и убить его максимально жестоким, мучительным образом.

И… Контроль он отпускать научился.

Впрочем, контроль над ситуацией и событиями, а не над собственным разумом (или безумием, всяко одинаково).

Воо-Теру научила Иккинга, как ещё больше отойти от человеческой морали, как ещё больше заглянуть на изнанку чужих душ, по их энергии всё о них понять, через призму этой энергии ощущать мир — она научила его всему тому, что в его состоянии и положении было ему необходимо.

Порою, юноша даже забывал, что пришёл к этому духу учиться магии воды, а не манипулированию тонкими энергиями любого из миров, чужими жизнями и телами.

Впрочем, манипуляции этого рода давались ему откровенно плохо, хотя суть их он понимал прекрасно.

Иккинг просто всё ещё не мог позволить себе переступить определённую черту и нарушить чужую свободу, боясь стать похожим на тех, против кого мысленно поклялся самому себе бороться — поговорка «клин клином вышибают» в этом случае была вряд ли применима, и юноша не хотел уничтожать своего врага ценой собственной человечности и способности ясно мыслить.

То, что уничтожить Императора Огня (которым в данный момент был Драго, сын Дани и внук Бранда, очередной отце- и цареубийца) ему придётся, юный Аватар знал. И дело было вовсе не в не существовавшем долгу перед кем бы то ни было.

Дело было даже не в данной самому себе клятве.

Нет, просто Дагур рассказал ему очаровательную подробность — именно Император приказал жрецам выбрать его мать во время предыдущего «визита» людей огня на Олух.

Драго отнял у Иккинга мать, разрушил его семью, и именно за это будет мстить императору Иккинг.

О, не долг и не сознательность — личная месть.

Холодная и выверенная.

Способ унять собственную же, направленную на конкретного человека ненависть.

Воо-Теру учила его брать чужую силу и использовать её против врага — обращать его силу против него, и именно начав воспринимать воду как пропитанную тонкими энергиями материю, как их носитель и суть, Иккинг смог освоить полноценно магию воды.

В ней, в магии воды и в сражении с её помощью, не нужна была сила — только концентрация и уверенность, выносливость. Всё то, чего у юноши всегда было в достатке.

Магия воды не предусматривала использование собственной, внутренней энергии мага — только той, что окружала их, только той, что уже была в воде, и это с одной стороны облегчало задачу, а с другой — значительно усложняло, но только для тех, кто не способен был ощутить силу, пропитывавшую всё вокруг — то есть для тех, кто был не Иккинг.

У него с этим не возникало проблем.

У него вообще, как оказалось, не было проблем, кроме собственных внутренних рамок и демонов — только победив самого себя он мог обрести истинную силу.

А ведь он раньше считал стихией чистой энергии именно огонь…

Нет, магия огня помогла юному Аватару разобраться с силой, жившей внутри него самого, но не с той, что его окружала.

И когда он это до конца понял, Снежная Владычица заявила, что ей больше нечего сказать своему Сие, и незатейливо выгнала его вместе с его Хранителем. Вернее, отправила в дальнейший путь, благословив, но прозвучало это так, словно бы она пожелала им больше никогда не возвращаться и не нарушать своей глупостью её покой.

Духи, что ещё сказать.

* * *

Дальнейший путь был сложнее всего, что было раньше, хоть и до этого их пребывание в мире духов трудно было назвать курортом, но теперь всё стало ещё труднее — хотя бы потому, что они знали, кого искать, но так и не сумели узнать — где.

И Эиреа, и Воо-Теру не говорили, где находилась обитель Рокк’е, Повелителя Земли и прочая, прочая.

Логично было бы предположить, что раз Владыка Воздуха жил ближе всего к своей стихии — высоко в горах, а Снежная Владычица — в ледяной пустоши, посреди океана, то третьего Первого (как бы комично это не звучало) стоило искать под землёй или очень близко к ней. Но эти рассуждения не давали конкретного ответа и даже не сужали круг поисков.

Потому на ни пришлось потратить времени даже больше, чем Иккинг с Беззубиком уже находились на этой стороне реальности, и это даже было бы проблемой, если бы это вынужденное странствие не принесло бы юноше то, чего ему так не хватало — практику.

Практику выживания с его нынешними способностями.

Самое смешное, что по эту сторону реальности не было живых, физических созданий кроме него самого, Иккинга, да Беззубика, и потому было бы неприятно, если бы выяснилось внезапно, что здесь им нужна еда, но почему-то и организм работал в этом слое мира по-иному, питаясь только окружавшей его энергией и водой.

Но обратил на это внимание юноша опять-таки во время своего скитания, осознавая, что он уже очень давно не ощущал такое банальное состояние организма, как голод.

Освобождаясь от оков человечности, Иккинг с ужасом понимал, что всё меньше ощущал себя живым.

Он словно бы стал духом чуть более чем на половину.

(…Он словно бы боялся, что однажды у Равы может появиться желание перехватить контроль, стань он не-живым окончательно, и тогда… Тогда… Но она бы так никогда не поступила бы, верно?)

Он просто боялся раствориться в этом мире. Стать кем-то другим, навсегда потеряв то, что делало его самим собой.

Иккинг просто боялся потерять себя.

И этот страх, наверное, и было единственным, что осталось в нём человеческого, а ведь это — лишь половина его пути. Который он должен был пройти на этой стороне реальности.

Впрочем, это всё было временным — и страхи, и сомнения, и переживания, и внутренние метания — он просто позволил себя дать слабину.

(…Ведь он никому ничего не был обязан!..)

И когда Иккинг преодолел этот период, и даже без помощи Беззубика, только в его молчаливом присутствии, у них всё пошло на лад — местные мелкие духи и заблудшие души радостно соглашались поделиться тем, что знали.

Дело пошло резвее — они чувствовали в человеке и Фурии своих, а потому не скрывали ничего, честно рассказывая всё, что было им нужно, и так продолжалось до тех пор, пока всё не пришло к логическому итогу — они нашли то, что искали.

Правда, несколько неожиданно.

Просто следуя проложенному маршруту странники внезапно замерли — Иккинг ощутил нечто странное.

Да, из магии земли он научился только «слышать» землю и чувствовать металл, ту же очищенную землю, но этого было достаточно, чтобы ощутить сильные вибрации далеко внизу, а, сконцентрировавшись своим подобием зрения на заинтересовавшей его части поверхности, Иккинг с удивлением обнаружил внизу сеть тоннелей.

Они были глубоко, но в том, что имели они искусственное происхождение — не приходилось, слишком симметричными, аккуратными и выверенными для природных образований, да и вообще, ничего на этой стороне реальности не было случайным.

Нет, здесь всё было намеренным и с умом созданным, кем-то или чем-то, изменённым под себя чужой волей и ничего не могло тут существовать просто так.

И именно поэтому они с Беззубиком решили совершить величайшую глупость — отправиться вниз.

А как иначе?

Признаться, в последнее время они с Фурией почти не разговаривали — всё общение было невербальным, им хватало полужеста и полувзгляда, чтобы понять друг друга, а эмоциональный фон друг друга они и без слов ощущали — ни какие слова не могли описать всего, что их окружало.

И постепенно они от них, этих ненужных слов, почти отказались.

Это не было плохо, если так посмотреть — общаться хуже они не стали, просто не тратили время на пустую болтовню. Однако, если участь тот факт, что однажды эту сторону мира им придётся покинуть и вернуться в мир материальный, и там Иккингу точно придётся с кем-нибудь разговаривать, ибо никто его читать никогда не сможет, то…

Это было не совсем хорошо, в общем — нужно было не отвыкнуть от устной речи, а то будут в будущем трудности, коих вполне можно избежать.

Ещё одной проблемой была большая разница в восприятии. Беззубик пусть и имел не только физическую природу, и вполне мог существовать в энергетической форме, но всё равно он привык полагаться на вполне материальные органы чувств. И в большую часть — на собственное великолепное зрение. Потому его энергетическое восприятие пусть и было впечатляющим, особенно по сравнению с любым иным духом, человеком или магом, но всё равно оно было не столь развито, как у Иккинга, замечательной способности видеть в том смысле, в который в него вкладывали все живые, навсегда лишённого.

(…Даже самые тонкие энергии, самые талантливые целители не могли заставить заново вырасти сожженную сетчатку, потому Первые честно сказали Иккингу — надежды нет, только он сам мог бы помочь себе, вырастить себе новые глаза, так сказать, но при этом он наверняка потерял бы большую часть своего восприятия именно в спектре энергий, из которых был соткан мир.

Между способностью видеть только одну энергию — свет, и все остальные, бесчисленные и могущественные, невероятно важные, он, естественно, выбрал второе.

Даже не задумываясь.

Он так привык ко тьме вокруг себя…)

В общем, под землёй в большей степени в плане передвижения и ориентации в пространстве пришлось полагаться именно на слепого юношу, а не на дракона.

Так или иначе, своей цели они всё же достигли — в самом сердце подземного лабиринта неизвестно (или вполне известно, просто признавать это был жутковато) кем созданных тоннелей они нашли хозяина этой обители.

И Рокк’е не обманул их ожиданий.

Впрочем, он, кажется, был единственным наставником Иккинга, которого не видел Беззубик — полагаться приходилось именно на другое зрение, в котором он воспринимался существом, опять-таки похожим на дракона, но намного большего по размеру, чем Эиреа или Воо-Теру.

Так или иначе, они сделали это — в очередной раз совершили почти невозможное.

Нашли того, кто не хотел быть найденным.

(…Как бы не поплатиться за это…)

* * *

Впрочем, как оказалось позже, всё было не так страшно, как казалось — странствуя по миру духов, учась слушать землю, куя клинки на Олухе и ощущая зов раскалённого металла, Иккинг как никогда приблизился к этой самой земле, а теперь, видя всю ту энергию, что её пронизывала, он и вовсе почти не встретил препятствий в обучении.

Рокк’е научил юношу тому, что у него и так было, но не в таких количествах ранее — терпению.

О, и терпения, и упорства, и спортивной злости, и умения контролировать всё вокруг и самого себя у юного Аватара было в избытке, несмотря на его пламенный темперамент, так что наставления Духа он впитывал подобно губке.

Пожалуй, находясь в абсолютной темноте, Иккинг чувствовал себя как никогда комфортно, особенно учитывая главную особенность Рокк’е — он был слеп, и воспринимал мир именно так, как его ученик.

Повелителя Земли они искали дольше всего, и меньше всего провели с ним времени — это было даже иронично.

Ничто не было вечно, и слишком быстро Рокк’е с доброй усмешкой заявил, что дальнейшее нахождение в его обители юного Аватара — бессмысленно и даже вредно — у него и без того было слишком много дел помимо того, чтобы развлекать своим присутствием древнего духа, привыкшего к тишине и одиночеству.

Даже не успев понять, что произошло, Иккинг и Беззубик оказались выставленными на поверхность и отправились на поиски последнего из Четырёх. А что им ещё оставалось…?