...И мне не нужно никакого Силодара (гет)

Я, моя сестра Алина и моя мама переезжали в новую квартиру. Мы шли по тёмной улице.

— Мам, может вернёмся? — тихо спросила Алина.

— Возвращаться — плохая примета! Такой шанс бывает всего один раз в жизни! — ответила мама.

Вдруг из-за кустов донеслось шуршание.

— Мне страшно… — Алина крепче сжала мою руку и из кустов вышел чёрный кот.

— А ну брысь! — зашипела на кота мама. — Этого ещё не хватало! — но её слова только напугали кота и он перебежал нам дорогу. Мама пошла быстрее.

— Ещё тётку с пустыми вёдрами встретить и будет полный комплект! — нервно сказала она.

— Мама… — прошептала Алина. — С-смотри… — она указала на женщину с пустыми вёдрами.

— Я пошутила. — оправдалась мама.

Вскоре мы пришли к красивой высотке, подошли ко второму подъезду и позвонили в домофон.

— Да-да?! — из домофона послышался женский голос.

— Здравствуйте, Элла Аркадьевна. Это Вика, мы пришли квартиру посмотреть.

— Конечно, открываю! — ответила женщина.

Мама подёргала дверь, но она не открылась.

Мне вдруг стало плохо. Я прислонилась к стене и почувствовала, что где-то в этой высотке есть какое-то странное существо... Но это прошло так же резко и быстро, как и появилось, так что Алина с мамой ничего не заметили. Но небольшое напряжение всё же осталось.

Мама набрала ещё раз.

— Да? — Ответила Элла Аркадьевна.

— Элла Аркадьевна, это снова мы. Дверь не открылась!

-Да вы что?! Открываю ещё раз. — наигранно ответила та и открыла дверь.

Когда мы ехали в лифте Алина вдруг спросила:

— Мам, а чья почка дороже? Моя или твоя?

— Моя, конечно. Моя уже сформировалась, а твоя… Подожди, а что за вопросы?

— Ну просто одна моя одноклассница сказала, что если мы не сможем выплатить кредиты по потребительскому счёту, то кому-то из нас придётся продать почку. Так чью почку мы продадим? — и Алина улыбнулась. Такой вопрос, а она улыбается...

— К этому разговору мы больше не возвращаемся. — сухо ответила мама. Вскоре мы подошли к квартире 222.

Дверь нам открыла Элла Аркадьевна.

— Здравствуйте! — поздоровались мы с Алиной.

— Ой, а кто это у нас такой… — засюсюкала Элла Аркадьевна.

Вдруг какая-то золотистая пыль толкнула меня назад.

" Это ещё что за нечисть?!" — пронеслось у меня в голове.

— Ты чего толкаешься?! — спросила мама.

— Я не толкалась... — тихо сказала я.

— Мама… А как же гарантия 30 дней с выходными и праздниками?! — пробормотала себе под нос Элла Аркадьевна.

Мама вошла в квартиру.

— Ну посмотрите, девочки какая замечательная квартира! — воскликнула мама.

— Мы теперь здесь будем жить?! — спросила Алина.

-Да! — подтвердила мама, ожидая нашей реакции.

— Ура-а! — Мы с сестрёнкой запрыгали по гостиной, как вдруг я услышала:

— Я бы на вашем месте так бы не радовался. — сказал голос.

Я остановилась, как вкопанная.

— Ты чего? — нахмурилась Алина, споткнувшись об меня.

— Ты… ничего не слышала? — с осторожностью спросила я.

— Н-нет. — ответила она и недоуменно посмотрела на меня.

Я вздохнула:

— Ужастиков пересмотрела...

— Ясно… — с подозрением сказала Алина.

— Вся мебель полагается вам, в качестве бонуса. Даже телевизор! — Элла Аркадьевна уже хотела положить руку на него как вдруг… Он упал.

И я увидела парня. Он был лохматый, в свитере, в мягких штанах и босиком.

"А это ещё что за бес?" — удивлённо подумала я. — "Неужели это и есть... нечистая? Если ни Алина, ни мама, ни Элла Аркадьевна его не видят и не слышат, это может быть... Домовой? Точно нечистая... Надеюсь, это сон".

— Был… — уточнила Алина, глядя на упавшую технику.

— И сплыл. — с сарказмом подытожил домовой, сидя на кресле.

— Я такая неуклюжая! — спохватилась хозяйка. — А телевизор я вам свой подарю, а вообще, телевизор смотреть вредно.

Домовой вскочил:

— Ах, вот как? А так?! — он подпрыгнул к потолку и ногой качнул люстру.

— Мам! Люстра! — закричала Алина.

— А у вас здесь всё нормально? — смотря на потолок, спросила мама.

— Нормальней некуда, ха-ха… Метро… Три ветки сходятся!

Вдруг домовой быстро подошёл к занавескам, раздвинул их и открыл дверь на балкон. Мама, сестра и эта риэлторша были напуганы.

— Сквозняки… — нервно выдавила Элла Аркадьевна. — Прямо как… Турбулентность… — и она поспешила закрыть занавески.

— Ловко вывернулась! — засмеялся домовой. — А так?! — он подошёл к полке с книгами и начал разбрасывать их и хлопать дверьми.

— Давайте я покажу ванную, такого кафеля, как там, вы ещё не видели! — прокричала Элла Аркадьевна. Но я осталась на месте и стала наблюдать за парнем. Он полез на книжный шкаф, достал оттуда какую-то маленькую шкатулку в виде приплюснутого яблока из железа, с вырезанными узорами. Внутри она светилась золотом. Потом он пошёл в комнату, где прятались Алина и мама. Я пошла за ним. Он стал крутить ручку шкатулки и из неё полилась спокойная тихая музыка... Глаза домового стали янтарными.

— Это счастье. Это радость. От того, что вы дома. — говорил он, крутя шкатулку. — Здесь хорошо. И очень уютно. И больше всего на свете вы хотите жить в этой квартире. Вы счастливы. Вы спокойны. И вы очень хотите выйти на свой балкон. — Домовой выдохнул и перестал крутить шкатулку.

Я вдруг почувствовала радостное чувство, будто я наконец дома. Вместе с этим резкую усталость. Чувство, что в этом доме есть что-то потустороннее не покидало меня ни секунды за всё время, пока я находилась в высотке. Скорее всего, это из-за домового. Но домовой ли это? Когда мы только заходили в квартиру что-то толкнуло меня... Скорее всего, это он и был. Я, чуть пошатываясь, пошла в гостиную, но вдруг запнулась об толстую книгу.

"Домовые" — Так она называлась. Понятно. Это точно домовой. И он нам явно не рад.

Вдруг я упала, но опёрлась о стену. Силы покидали меня... Я сплывала по стене вниз. Сухой ком подступал к горлу. В носу защипала соль. Далее я, похоже, потеряла сознание.

Документы подписаны, ремонт сделан (тоже не без пакостей домового) и мы уже приехали в нашу квартиру. Мама вошла в гостиную, взяла Алину на руки и принялась кружить:

— Девчонки! Наша квартира!

— Ураааа! — подхватили мы маму и начали радоваться.

— Рано радуетесь. Купили квартиру — теперь пора съезжать. — снова сказал голос. Я замерла. Потом нашла владельца голоса: это был тот же домовой, нагло сидящий на нашем диване.

— Даш, ты чего? — Алина чуть не врезалась в меня.

— Эм... Надо же Кузю выпустить! — не растерялась я и подошла к переноске. — Кузя, выходи! Теперь это наша квартира! — но рыжий кот не спешил выйти из клетки. У меня за спиной стоял домовой.

— Даже не думай, блохастый! — сказал он, встал на четвереньки, отряхнулся по-собачьи, выгнулся и зашипел. Кузя сжался в комок и прислонился к дальней стенке переноски. Домовой ещё громче зашипел и замяукал, тогда Кузя вылез из клетки и спрятался за неё.

— Кузя, ты чего? — удивилась Алина поведению кота. — Кузя, выходи!

— Так, значит? — Домовой подошёл к окну, распахнул занавески, максимально открыл окно, стал разбрасывать книги, раскачивать люстру, швырять наши вещи.

— АААААА!!! — мы все заорали, Алина схватила Кузю и мы выбежали из квартиры.

— Там… Там!.. — стоя на лестничной площадке пыталась выдавить хоть слово мама, тыкая пальцем в сторону нашей квартиры.

— Там нам дали по мордам. — закончил за маму домовой и закрыл дверь. За несколько секунд до этих слов из квартир выбежали соседи: мужчина лет шестидесяти пяти, который тут же принялся фотографировать нас старым фотоаппаратом, и женщина примерно того же возраста, в халате и бигудях.

— Валентин Петрович! Вы же не гопник! На людском горе! — осуждала женщина мужчину.

— Так ведь для истории! Всегда можно было! — оправдывался тот.

— Сегодня нельзя! — подытожила женщина, взяла нас за руки и повела в свою квартиру.

Алина все еще не говорила ни слова, только дрожала и прижималась к маме. К последней, наконец, вернулся дар речи, и она залепетала бессвязно:

— Люстра качалась… Окна сами собой… Дверь… Потом бокал… А у меня дети!..

— Дети — это хорошо, а бокал еще лучше! — с олимпийским спокойствием отвечала дама. — Пойдемте-ка… сыграем по бокальчику.

Квартира дамы в халате напоминала дворцы, которые я много раз видела по телевизору и на картинках в Интернете — позолота, картины в тяжелых рамах, сверкающий, как черное зеркало, рояль, столики на гнутых ножках, обитые шелком кресла и диваны.

Только здесь, в отличие от музеев, всем этим пользовались.

— Вы присядьте, я сейчас, — пригласила хозяйка. И буквально через пять минут вкатила сервировочный столик на колесиках и переставила на антикварный стол изысканный сервиз с кофейником и маленькими полупрозрачными чашечками, две вазочки с конфетами и с печеньем и одну вазу побольше — с фруктами. Я тут же взяла свои любимые шоколадные конфеты и протянула одну Алине. Она мигом съела угощение. И тут же обратила внимание на фрукты.

— Ой, можно я возьму грушу? — вежливо спросила Алина.

— Конечно, деточка, — Раиса Ивановна погладила ее по голове. Потом подошла к полукруглой горке, приоткрыла витражную дверь, достала резной хрустальный штоф с золотисто-коричневой жидкостью и два пузатых бокала, наполнила их и пододвинула один маме.

— Вот, выпейте. Это как раз то, что вам сейчас нужно.

Мама одним глотком выпила пахучий напиток, похоже, толком не осознав, что она делает.

— Я сначала думала — землетрясение… — пробормотала она. — А потом… — и опять замолчала.

— Да нет, моя дорогая, никакое не землетрясение, — хозяйка снова наполнила бокалы, — обычный домовой.

— Домовой? — в один голос вскричали мама и Алина. У обеих округлились глаза, так что в этот миг они стали похожи друг на друга, как две капли воды. А я не сильно удивилась, я более-менее верила в это.

— Настоящий домовой? — взвизгнула Алина. — Ух ты! — и повернулась ко мне: — Слышала, Даш?! У нас будет домовой! Вот здорово!

— А чего тут здорового, я не вижу? — сухо спросила мама.

— Ну, знаешь как нам с Дашей в школе обзавидуются?

— А можно я пойду спать? Я очень устала. — пробормотала я, потирая глаза.

— Конечно-конечно, я постелю тебе в гостиной. Ты не против? — гостеприимно спросила Раиса Ивановна.

— Да мне всё равно где спать, спасибо. — сказала я и направилась в гостиную вместе с хозяйкой, которая уже несла простыню, подушку, наволочку и одеяло.

Я села на подлокотник дивана и полностью погрузилась в мысли. У нас в квартире живёт домовой. И нет чтобы спокойно жить, он устроил настоящий хаос. Зачем? Что ему от нас нужно?

«Рано радуетесь. Купили квартиру — теперь пора съезжать» — снова пронёсся голос домового у меня в голове. А у него приятный голос… Он вроде баритон называется… Ё, о чём я думаю? Он нас выселяет, а я «У него приятный голос». Хотя голос и правда красивый… Так, мне похоже правда пора спать. Постель как раз уже готова.

Я плюхнулась на диван не раздеваясь и тут же заснула.

* * *

Я проснулась около трёх часов ночи от адской жажды. Я встала и пошла на кухню. Налила из узорного графина воду в стакан. Налила я очень даже много, но выпила всё за пару глотков. Вдруг меня потянуло к себе в квартиру. Но не так сильно в квартиру, как к домовому. Почему мне стало его жаль? Он же разгромил всё, а я его жалею… Странный я человек. Но всё же, помыв после себя стакан, я направилась в квартиру.

— Эй, барабашка, ты тут? — спросила я, открывая дверь.

— Чё? — он высунул из-за угла сначала голову, потом и всё остальное тело.

— Я хотела спросить, почему ты устроил тут хаос? — задала вопрос я, глядя на домового в упор.

— Погоди… Ты меня видишь? — его лицо приняло удивлённый и задумчивый вид.

— Да. Мне это тоже показалось странным, ведь мама и Алина тебя не видят… Но знаешь, когда я подошла к этому подъезду, я почувствовала, что здесь есть что-то потустороннее. Резко. Я думаю, это из-за тебя.

— Интересно, очень интересно… — Домовой заходил по коридору туда-сюда. После нескольких минут размышлений он объявил ответ: — Похоже, у тебя дар видеть нечисть. Но спящий. Он проснулся, когда ты стала ближе ко мне. Ну, физически. Я же нечисть по факту.

— Япона мать… — я схватилась за голову. — Долбанная ты нечисть, а. Ну зашибись. Теперь ещё и дар. Как думаешь, рассказывать о нём или не надо?

— Лучше не надо. Тем более другим. Но вообще лучше никому не рассказывай.

— Так, хорошо. А теперь возвращаемся к первому вопросу. Почему ты устроил хаос?

— Потому что вы. Не будете. Здесь. Жить. — разделяя предложение на отдельные слова сказал домовой. — Потому что никто не будет здесь жить! Это моя квартира!

— Эй, а ну стоять. Мы вбухали в эту халупу кучу денег, а ты говоришь «Не будете здесь жить»? Ну привет…

— Не привет, а до свидания. — и он вытолкал меня за дверь.

Я тупо стояла смотря на дверь с минуту.

— А у него всё-таки красивый голос… — Улыбнувшись, сказала я (вслух зачем-то).

— Я всё слышу! — Домовой приоткрыл дверь, чтобы сказать эти слова, потом снова закрыл.

— Знаешь что, — начала я, открывая дверь и заходя в квартиру. — Это НАША квартира. Моя с тобой. Я понимаю, ты жил здесь раньше нас, но ведь денежную компенсацию в ближайшее время нам никто не даст. Давай устроим перемирие хотя бы на пару дней…

— Так. А что мне за это будет? — тот деловито сложил руки на груди.

— Хмм… Ну, вы вроде покушать любите? Конфеты пойдут?

— Так и быть. — после некоторых размышлений домовой объявил ответ. — Три дня-пять конфет. Хотя что так мало… Хотя почему я вообще на это соглашаюсь…

— Пять дней-десять конфет. — твёрдо сказала я. — Соглашайся давай, другого предложения не будет.

— Идёт. — он протянул руку. Я пожала в ответ. — Всё?

Я немного подумала.

— А как тебя зовут?

— Аэ... Бор. А тебя?

— Даша.

— Даша… Будешь Дора, окей? — сказал Бор и улыбнулся.

— Ля… А что сразу Дора? Хотя, мне нравится… Ладно, окей. Боря. — улыбнулась я.

— Хитрая ты задница! Дуй отсюда! — Домовой рассмеялся и снова вытолкнул меня за дверь. Я тоже рассмеялась и пошла обратно в квартиру 223.

Проснулась я в десять часов утра. Сходила в душ, после чего Раиса Ивановна накормила меня блинчиками.

— Привет. — сказала Алина, глядя на хромую канарейку в клетке. — Если что мама пошла в аптеку.

— Что случилось? — спросила я, думая что с мамой произошло что-то нехорошее.

— Не волнуйся так, она пошла за календулой и белизной. — объяснила Алина, обнимая меня. — Домового травить…

— Да ты что? — с искренним удивлением произнесла я.

Понимаю, конечно, он натворил делов, но с ним же договориться можно... Я вот с ним перемирие устроила, а мама... Всё же надо было рассказать о нашем разговоре. А может прямо сейчас и рассказать Алине?

— Алин, идём в гостиную, разговор есть. — Я набралась смелости и на одном дыхании произнесла эти слова. Сестра встрепенулась. Она без лишних слов пошла за мной.

— Что-то случилось? — спросила она, когда мы сели на диван.

— Он говорил мне не рассказывать о даре... Но тебе я скажу. — я улыбнулась. — Я могу видеть и слышать нечисть. Домового в том числе.

— Ух ты! — радостно удивилась Алинка. — Ты с ним разговаривала?

— Да. О нашем разговоре я и хотела рассказать.

Я рассказала ей о том, как я допрашивала Бора, как заключила с ним перемирие. Как тупо глядела в дверь и думала о его прекрасном голосе тоже, хи-хик.

— Классно! — сказала всё ещё не отошедшая от лёгкого шока Алина. — А конфеты где брать будем?

— Или тут, или у нас. У соседки конфет много, особенно моих любимых... А у нас ты полазила по шкафам и всё съела без меня! — я ткнула её пальцем в нос. — Предательница такая! Теперь выплачивай компенсацию! Конфетами! — сестренка завизжала и забегала по дому от меня. Вдруг я услышала как открывается дверь и сразу пошла встречать маму.

— Мам, привет! — запрыгала вокруг мамы Алинка. — Даша уже встала. А ты знала, что она р... — она недоговорила, потому что я заткнула её рот рукой. Нефиг пуляться такой инфой направо и налево.

— Не говори ничего. — шепнула я сестре на ушко.

— Что, Алин? — спросила мама, разбирая пакет.

— Да просто поиграли с ней немного. — вывернулась я. — А может ты не будешь домового убивать...? Всё-таки можно договориться...

— После того, что он натворил? Он же... Как дикарь! Ну уж нет.

— Ну пожалуйста! Я ему буду давать конфеты, а он не будет хулиганить...

— Нет, Даша! Таким способом его не задобрить. Есть более действенные способы... — отрицала мама, доставая сборы трав. — Раиса Ивановна, у вас молоко и варенье есть?

— Есть! И молоко, и варенье. Варенье, кстати, черничное. — ответила хозяйка с кухни.

— Алина, я сейчас пойду к Бору предупредить его. — шепнула я сестре. — Постарайся сделать так, чтобы взрослые не заметили моего отсутствия. Я минут на пятнадцать.

— Хорошо, — ответила Алина и пошла в комнату, в которой она ночевала вчера.

* * *

— Бор, — позвала я домового, закрывая дверь в квартиру. — Ты тут? Мне с тобой поговорить надо. — Я прошла в гостинную.

— Дора? — произнёс он, смотря на меня головой вниз с книжного шкафа. — Что опять?

— Мама купила календулу и белизну, придёт сюда, даст тебе молоко и варенье. Ты ничего не ешь, ладно?

— И зачем я вообще согласился на это перемирие... — пробормотал он. Я стояла около шкафа, облокотившись на стену. — Кстати, ты кем им приходишься, не понял?

— Алина — маленькая девочка — моя сестра. Вика — рыжая девушка — моя мама.

— Ясненько. Значит, ты с ними заодно...

— Эй, я этого не говорила! Я наоборот! И Алина тоже! Мама вот хочет тебя выгнать, а я только задобрить...

— Во-первых, я хочу есть. Во-вторых, с какого хрена я должен тебе верить? В-третьих, это моя квартира. Всё, разговор окончен.

— Дурак... — тихо сказала я, выходя из квартиры.

— Ты не забывай, я всё слышу! — донёсся голос Бора из гостиной. Я только показала ему язык.

* * *

— Ну, как прошли переговоры? — спросила Алина, когда я уже была у соседки и тырила конфеты для Бора.

— Так себе. Он не поверил. — ответила я, запихивая одну конфетку в рот.

— Эх... Домовые же все добрые... Вдруг он хотел только поиграть или так пытался развеселить нас? — бормотала себе под нос сестрёнка.

— Алина, Даша,нам пора. — позвала нас мама. Она направилась в нашу квартиру с банкой варенья. Алина взяла Кузю с собой.

Практически крадучись мама зашла внутрь. Но домовой услышал шаги.

— Опаньки, беженцы вернулись. — произнёс он с балкона. — За вещами и документами?

— Домовой, привет! — дружелюбно отозвалась Алина.

— Тихо, тихо... — произнесла мама.

— Домовой, давай жить дружно! —мама закрыла дверь. На полу лежали наши чемоданы с вещами.

— Смотри, он собрал наши чемоданы... — сказала мама, показывая на "сундуки", как я их называю, и небрежно положенные в них вещи.

— Чтобы мы уехали? Домовой, ты чего? Мы же только приехали... — Алина не теряла надежды, что он согласится "жить дружно".

— Так, спокойно... — успокаивала мама, заходя в гостиную.— Сейчас мы проведём с ним мирные переговоры... Только соображу где он... Куда к нему обращаться...

— Ну ты в кастрюлю гаркни, может лучше услышу. — Бор стоял около кухни, облокотившись на угол. Я зажала нос, что бы не рассмеяться.

— Да вот же он, стреляйте в него! — вдруг сказал Кузя по-человечески. Дар... Кузя у нас, походу, нечисть. Ну ваще зашибись. — Пусти! — Кузя выпрыгнул из рук Алины.

— А ты что, Леопольд, стукачок чтоль? — саркастично спросил домовой, подходя к коту.

— Э, а ты кого стукачом назвал? — раздраженно мяукнул Кузя.

— Тебя, рыжий! — Ответил Бор. Ух, наглая задница...

— Домово~ой! — ещё раз позвала Бора мама. — Мы свои!

— Ты понимаешь кошачий?... — до Кузи наконец дошло.

— Невидаль-то какая! Шерстяной носок заговорил! — съязвил Бор. — Давай, бери свой лоток и вали отсюда со своими бабами!

Эй, обидно вообще-то...

— Это мои люди и моя квартира, так что уйти придётся тебе. — как угрожающе...

— Твоя квартира? — Бор пнул Кузю так, что тот отлетел в другой конец комнаты.

— Ну домовой, ну... Мы хорошие! — не сдавалась Алинка.

— Ты за это заплатишь... — пригрозил Кузя.

— И ты хороший... — продолжала сестра. — Все домовые добрые! Как Дед Мороз... Давай жить дружно!

— Не унижайся, воткни ему вилку прямо в глаз! — не унимался кот.

— Я тебе щас воткну вилку! — отреагировал на агрессию Бор и сел на кресло-качалку.

— Мам... — произнесла Алина.

— Господин домовой... — начала мама.

— Запомни! — щёлкнул пальцем Бор и показал на нас.

— Я тебе запомню! — Кузя явно не был настроен мирно.

— Прими...те наше угощение! — мама налила в блюдце молоко.

— Понял, рыжий, кто тут главный? — Бор встал с кресла.

— Что!? Моё молоко ему!? — удивился Кузя.

— Вот... — мама поставила молоко и отошла. Но Бор пнул тарелочку и молоко разлилось по полу.

— Ах! — испугалась мама. — Я тоже молоко не очень люблю... А может, вареньица? — мама взяла со стола баночку. Бор сидел на кухонном столе. Его глаза загорелись янтарём. — Сладенького... Черничного... Не побрезгуй... — приговаривала мама, наливая варенья в вазочку. — Отведай. — Бор выгнул шею, чтобы лучше видеть, что она там делает. — Угощайтесь, господин хороший... — Бор взял ложку и стал крутить. — И давайте жить вместе, одной семьёй... — тут Бор уронил ложку, и Алина с мамой убежали в спальню. А я осталась.

— Я не буду жить с этим уродом! — шикнул Кузя.

— Понял, мохнорыл? Варенье достаётся... По~обедителю! — сказал Бор и спрыгнул со стола.

— Ну всё! Готовься к войне... — Кузя спрыгнул с дивана и пошёл куда-то.

Бор подошёл к вазочке и понюхал варенье. Его глаза снова стали янтарными. Он приблизил руку к вазочке и начал впитывать энергию от угощения. Золотистая пыль обвела его руку. Сидел домовой в абсолютно кошачьей позе. Вдруг его глаза на секунду стали чёрными. Он начал кашлять, Бора отбросило назад. Его начало вертеть, крутить, уже чёрно-синей пылью.

— О-отравили... — сказал Бор сквозь кашель. Кузя хихикал, утыкаясь в подушку. — Календула с белизной... — Бор врезался в шкаф, опрокинув кучу, в последствии разбившихся, тарелок, потом опрокинул стул, раскидывал все попадавшиеся ему на пути вещи, откинув вазочку, он пошёл, видимо, в туалет. Раскидал книги. Его тошнило.

— Хотите войны? Вы её получ... — Бор хотел договорить, но его снова затошнило.

Вдруг раздался звонок в дверь

— Сейчас, Алинка... — говорила мама, подходя к двери и открывая её. Бор вышел из туалета и облокотился на косяк. — Демонолог К-Кирилл? — спросила мама, когда какой-то пузатый хрен входил в нашу квартиру.

— Он самый. — ответил тот. — Разгулялась нечистая... Так и вьюжит отрицаловым... — говорил он.

— Ну наконец-то! — обрадовался Кузя. — Демон прячется в сортире!

Ха, демон! Гениально.

— Шампунь в варенье подмешивали? — спросил демонолог.

— Да-да, — ответила мама.

— Очень хорошо.

— Ага. — выдавил Бор. — Тяжёлую артиллерию приволокли.

— Ставлю на пузатого! Сразу видно, опытный бесогон! Матёрый. — мяукнул Кузя.

Домовой пошёл к себе на шкаф. Я заметила, как демонолог нарисовал мелом на стене что-то вроде руны. Я вошла в гостиную. Домовой, сидя на шкафу пытался крутить свою шкатулку, но шкатулка золотом не светилась...

— Я на вашу квартиру печать Каина поставил! — объявил бесогон. — В общем, теперь он не сможет наводить ни на кого из хозяев морок.

— Ах ты лысый урод! — ругнулся Бор. — Ну всё, готовься к войне! — я ушла в нашу с Алинкой комнату. Алина и мама тоже пошли со мной. Когда все зашли, я встала у двери и начала наблюдать за происходящим.

— В гости пока никого лучше не приглашать. — говорил Кирилл из гостиной. — Для них это будет небезопасно.

Бор залез на шкаф с дивана большим прыжком (нифига он лётает, конечно). Открыл большой сундук, из него взял другой, поменьше. Оттуда он взял золотистую флягу с какой-то серебристой жидкостью, открыл её и выпил немного содержимого.

— Ну что? Пространство колыхнулось! Чует нечистая свою кончину?! — забормотал демонолог.

— Рыба-карась... Игра началась! — улыбнулся Бор и начал играть на гармошке.

— Слышь свою кончину! Ах...— закричал демонолог, размахивая какой-то травой и начал пятиться. — Давай-давай, выходи... — Домовой молниеносно соскочил со шкафа, пододвинул стул и демонолог упал на него. Бор кружил его, а тот орал. И так голова от всего этого болит, он ещё и орёт...

— Мам, что это? — спросила Алинка.

— Ничего, ничего... — успокаивала мама перебирая наши рисунки. — За дом нужно сражаться...

— Изыди, Сатана! — кричал демонолог.

— Эй! — объявился Кузя. — Хватит веселиться! — Тут Бор скинул бесогона со стула, и тот упал около стола, на который он положил свою атрибутику. Демонолог пытался встать, но только опрокинул стол и содрал с него изумрудную скатерть.

— Алина! — позвала сестру мама, когда заметила, что та наблюдает вместе со мной. — Давай я пока тебе что-нибудь нарисую.

— Вставай, тряпка! — подбадривал демонолога Кузя.

— Что... — бормотал бесогон, вставая. — Что, нечисть? Трепещешь?

— Трепещу! — Бор замахнулся на него подушкой и начал ею избивать его.

— Из-подтишка нападаешь? — спросил демонолог и потянулся к сумке. Домовой ударил его подушкой по заднице. — А справишься с моим магическим ножиком?

— Осторожно с ножичком... — сказал Бор уклоняясь.

— Тебе не уйти от моей горячей руки! — Домовой кинул несколько наших вещей в бесогона и перелез через диван.

— Давай, ткни! — Кузя явно болел за демонолога. Бор защищался от того подушкой, и демонолог её проткнул. Пух разлетелся по всей комнате.

— Тебе негде спрятаться! — кричал демонолог, махая ножом, который пылал синим огнём, а Бор всё отмахивался подушкой. Кузя подбадривал, но в один момент Кирилл выронил нож. Домовой ударил демонолога об стену, тот уже собрался падать, но... Бор поймал его за цепь на шее и, в каком положении бесогон был, в том он и начал с ним "танцевать". Кузя протестовал, подбадривал демонолога, но тот потихоньку сдавался. И в конце концов его увезли в психушку. Фух, я даже сама устала...

Алина с мамой пошли провожать демонолога, а я осталась. Я хотела узнать как там Бор, всё ли с ним в порядке.

Я закрыла дверь за уходящими мамой и сестрой и сразу побежала искать домового.

— Боря! Бор! — звала я его. Вдруг я услышала вздох из-под стола в гостиной. Там лежал

Бор, сжавшись в клубок. — Бор, что с тобой? — я подошла к нему.

— Это такое всегда… После Силодара… — шептал Домовой, рассыпаясь в пыль. Я взяла его руку, надеясь, что он не исчезнет… Но он исчез — рассыпался в золотую пыль.

— Бор, не уходи! Ты куда? — я тупо глядела на то место, где исчез домовой. Нет, он не может умереть, не может! Как мама могла так поступить?

Тут открылась дверь и вошли Алина с мамой.

— Даш, а где Бор? — спросила сестрёнка у нас в комнате.

— А он… Я, конечно, надеюсь, что он не… — я бормотала бессвязно, сквозь слёзы. — Но он лежал под столом… И рассыпался в пыль… Но он должен вернуться, он не мог…

— Не может быть… — Алинка села на кровать и уткнулась глазами в пол. Я вытерла слёзы, упала на подушку и тут же заснула.

* * *

Проснулась я от того, что меня толкала Алина. Было примерно 15:30.

— Даш, мама идёт к Раисе Ивановне, она пригласила маму праздновать победу над домовым. — тараторила Алинка.

— А? — проснулась я. — Я… Я не пойду, я очень хочу спать, прости.

Я не согласилась не потому, что хочу спать. Я не хочу праздновать победу. Их победа — моё поражение. Я хотела остаться с Бором…

— Ну хорошо. — Алинка пошла к выходу из квартиры. Как только я услышала, как закрывается дверь я тут же встала и пошла к месту, где рассыпался Бор. Рассыпался, я искренне верила, что он не умер. Я села на колени.

— Знаешь, Бор… — заговорила я в пустоту. — Алинка правильно говорит — ты добрый. Я тоже в это верю, что ты не просто так нас выгоняешь, что есть причина… Я, конечно, точно не знаю, хочется услышать от тебя. Но скоро ли ты вернёшься? Знаешь… Я по тебе скучаю…

Тут под столом снова начали собираться золотые песчинки. Они принимали форму домового. Он не умер, ура! Бор, пытаясь встать, ударился головой об столешницу. Я хихикнула. Домовой вылез из-под стола и упёрся в кухонный шкаф. Он будто не понимал, где находится, что происходит. Но когда увидел меня, чуть успокоился. Я подошла и обняла его.

— Бор, ты жив! — радостно говорила я. Бор немного удивился моему поведению. — Слава Богу, жив… Я скучала по тебе… Где ты был?

— Ой… — я похоже, его засмущала. — Это Расплата. Силодар — это такое зелье, которое на некоторое время даёт безграничные возможности. — начал рассказ Бор, поглаживая меня по голове. — Можно ходить сквозь стены, летать без крыльев, воскрешать мёртвых. Чем больше выпьешь Силодара — тем дольше Расплата. Но она только у нечисти, для человека Расплаты нет. Кстати, дай водички, а то чё-то плохо мне… — Бор мягко отстранился, пытаясь встать. Получилось у него только с третьего или четвёртого раза.

— Да, конечно, сейчас… — я встала, пошла к графину с водой и взяла стакан. Я налила воды, как можно больше. — Держи. — я поставила графин на место и протянула стакан домовому. Он взял стакан и жадно выпил воду.

— А где все? — Бор уже шёл к своему шкафу, но заметил, что никого нет.

— Они ушли праздновать «победу»… — виновато сказала я, опустив глаза. — Они думали, что ты умер… А я наоборот, думала что ты вернёшься… И ты всё-таки вернулся.

— Меня может убить только очень сильная колдунья или колдун, — говорил Бор, забираясь на шкаф. — которые владеют древней магией. Сейчас таких не осталось почти. Так что не бойся, меня ещё долго выгнать не смогут.

— Это отлично. А когда я маму уговорю оставить тебя в покое… — размышляла я, но Бор меня перебил:

— Кстати, почему ты мне помогаешь? — Домовой лежал на шкафу свесив одну ногу.

— Эм… Ну, домовые все добрые… Они должны защищать дом… А мама хочет тебя выгнать…

— А если честно? — Бор смотрел на меня головой вниз.

— Долбанная ты нечисть, а. — ругнулась я. Ну не только из-за красивого голоса же! Что-то в нём меня притягивает к нему как магнитом. Лохматая шевелюра, средний нос, пухлые губы и глаза, которые светились янтарём. Милый. Но ведь… Он домовой! А я человек…

— Чего задумалась? — Бор смотрел на меня с явным ожиданием.

— Я не знаю как это объяснить… Возможно, ты не поймёшь.

— Та Господи, говори как есть. — Бор явно не думал, что он мне… Так. Стоп. Я реально в него влюбилась или мой мозг так шутит? Задолбал уже своим чёрным юмором.

— Боря, твою мать! — я слегка повысила голос. — Я… Потом объясню. — отговорилась я.

— Ну-ну. Я напомню. — сказал домовой и залез обратно на шкаф.

— Так, я в душ и спать нафиг, обрыдалась вся из-за тебя. — призналась я. — Не пугай так больше.

POV Бор.

Она ушла в душ а я сидел на шкафу и думал о ней. Дора — человек! А я домовой… Неужели я и правда её люблю? И почему она мне не сказала, почему помогает мне… Возможно, она тоже любит меня… Как друга. Господи, о чём я думаю?! Я не человек… Чёрт, я не человек… Так, только не это. Из-за какой-то хитрожопой девчонки нюни распускаю. Дожил. Здрасьте. А может, я её и не люблю вовсе. Просто немного привык… А что тогда к тем бывшим алкашам не привык? Предшественникам её… Так, стоп. Ну вот съедет она, как и все остальные, что я буду делать? Опять ко мне подселят алкашей… Мда, пока что лучше с Дорой жить. А теперь самый главный вопрос: я люблю её? Скорее всего… Как друга… Ха, тоже мне. Или да, или нет. Ох, чёрт…

Короткие светло-русые волосы, голубые глаза, маленький нос, пухлые губы… Чертовка! Взяла, пришла, а я влюбился как дурак. А надо ли ей это говорить? О-о-ой, я же умру на месте…

Тэк-с, сейчас вспомним, какие клятвы я давал. Убивать нельзя. Это, это, это нельзя… А вот про отношения ничего не сказали. Значит, можно…

И ещё… Она меня видит. С какого перепугу у обычной девчонки Дар? Редкий такой, потомственный… Где тут моя книга про Дар? Седьмая полка… Ага! Закладочка… «Пророчество гласило: однажды родится девица, имеющая спящий дар» — Говорилось в книге. Да-да, я умею читать, и писать тоже. — «Как только нечистая сила к ней близко подберётся, она сможет её увидеть и услышать». Я закрыл книгу. Она ещё и «святая». Реально проклятый дом, стрельнуло мне сюда припереться…

POV Дора

Чёртов Бор! Похоже, я правда его люблю. Отлично. Но он же не человек… Да, милый. Но он должен дом охранять… А я на его голову свалилась резко — здрасьте пожалуйста! Как я это ему объясню? Он же вряд ли меня поймёт… Он домовой. А красивых парней в школе — вагон! Но зачем они мне, когда есть этот лохматый дебил…

Я упала, но облокотилась на стену. Я медленно сплывала вниз. Из глаз покатились жгучие слёзы. Они сливались с водой. В глазах вдруг стало темно… В темноте стал вырисовываться силуэт Бора. Он читал книгу… Йоу, он читать умеет, неожиданно. Моё внимание зацепили пару строчек: «Пророчество гласило: однажды родится девица, имеющая спящий дар. Как только нечистая сила к ней близко подберётся, она сможет её увидеть и услышать». Образ резко пропал. Я вскрикнула. То есть блэт?! Я ещё и что-то значимое для нечистой?! Долбанная ты нечисть, а! Приду из душа получишь у меня.

* * *

Я вышла из душа. Тут открылась дверь и в квартиру вошли мама и Алинка. Она была какая-то не весёлая…

— Привет, Даш, — произнесла сестрёнка. — Проснулась уже?

— Да. — сказала я и пошла в нашу с Алинкой комнату. — Ты что-то не весёлая какая-то.

— Я из-за Бора грущу. — сказала она, когда мы заходили в комнату. — Не может он умереть…

Я улыбнулась.

— Конечно, не может! Он сейчас, наверно, на шкафу лежит.

— Правда?! — сестрёнка обрадовалась. — Ура! Я ему конфетку дам… — и Алина побежала на кухню. Даже дверь не закрыла… За то в открытую дверь вошёл Бор. И дверь закрыл. Воспитанный, не то что Алинка…

— Привет. — сказала я, сидя на кровати и болтая ногами. — Что случилось?

— Твои пришли? — спросил Бор и сел на край кровати. — Куда Алинка побежала?

— Да, пришли. Алина побежала за конфетой для тебя. — глаза домового сверкнули золотом. — А вообще зачем пришёл?

— А, кхм… — Бор мялся. — Знаешь, я тут недавно нашёл в книге пророчество…

— Ой… — меня передёрнуло. Я вспомнила про видение в душе. — Я, кажется, знаю о чём ты говоришь… — Глаза домового округлились.

— Откуда?!

— Да было видение в душе, что ты читаешь книгу… В книге было пророчество, что я… Мне кажется, это не про меня. — Домовой нервно выдохнул.

— Мда, запутанно всё… Но знаешь… — Бор сделал паузу. — Я по-любому вас отсюда выселю. — Домовой улыбнулся.

— Хитрая задница! — я взяла подушку и начала бить этого засранца. Вот ещё, выселит он нас! Недождётся!

Тут пришла Алинка и я положила подушку на место. Бор смылся, воспользовавшись ситуацией. Задница.

— А что тут происходит? — сказала Алинка, смотря на мою подушку.

— Да так, подрались немного с Бором. — я хихикнула.

— Ясно. — сестра села ко мне на кровать, протянула руку и разжала кулак. — Вот добыча. Где Бор?

— Он ушёл куда-то, скорее всего на шкаф. Я сама отнесу, а то упадёшь ещё, буду перед мамой отчитываться, что допустила такое…

— Хорошо. — Алина кивнула и пересела к себе на кровать. Я пошла в гостиную. Но заметила, что Бор стоял на кухне. Около мамы, которая готовила салат на ужин. Полила овощи маслом и оставила на столе… А домовой момент не упустил, пролил немного масла на пол. Ну и задница. Я спряталась за угол. Мама пошла в гостиную и подскользнулась на луже из масла. И лицо её искривилось скорее от злости, чем от боли… Я направилась на шкаф и злобно поставила конфету на самую верхнюю полку. Он масло в огонь подливает, а я его конфетами угощаю…

* * *

Мама часто пыталась избавиться от домового. Она однажды подожгла какую-то траву. Дымило очень сильно, мы вышли на балкон отдышаться. А эта задница уже сидит на краю карниза, смотрит на нас и улыбается. Хитрая жопа.

Потом мама приглашала шаманов и ведьм. Они причиняли Бору какой-то вред, но не сильный. В основном он заставлял шаманов падать в обморок от того, как он ,невидимый, играет «Яблочко» на баяне.

Потом мама взяла какие-то прутики, пошаманила над ними. Бор стоял рядом и смотрел. Затем мама взяла один прутик и хлестнула воздух. Она попала прямо по заднице Бора.

— Вот тебе! Вот тебе! — говорила мама, хлестая Бора. Он бегал от мамы и держался за больное место. А я сидела на диване и пыталась не рассмеяться.

* * *

Алинка была у себя в комнате, а я была в гостиной и наблюдала, как мама готовит ужин. Я заметила, как сестра подбегает к вазочке с конфетами и берёт одну.

— Алина, сколько раз мы с тобой договаривались — сначала ужин, потом сладкое? — спросила хлопотавшая у плиты мама.

— А я… Я мишку взяла, — Алина сделала честное лицо и вернулась в комнату. Я пошла за ней. Алина остановилась посередине комнаты и огляделась, явно выбирая укромное место, а потом решительно вскарабкалась по лестнице спортивного уголка и положила конфету на верхнюю площадку, располагавшуюся под самым потолком.

— Вот, домовой, это тебе, — громким шепотом прокомментировала она. — Ты, оказывается, любишь конфеты. Угощайся, это мои любимые. И прости маму за то, что она тебя обидела, ладно? Ты пойми — она просто переживает за меня… Она испугалась, что со мной может что-нибудь случиться… Ведь ей же не объяснишь, что ты хороший и что ты никогда меня не обидишь…

Она немного помолчала, отстегнула от кофточки брошку, полученную сегодня в подарок от Раисы Ивановны, и положила рядом с конфетой.

— Это тоже тебе… давай жить дружно, хорошо?

Прежде чем лечь спать, Алинка подошла к кукольному домику, вытащила все фигурки из-за стола и разложила по кроваткам.

— Спокойной ночи, домовой, — ласково проговорила она. — Поспишь и проснёшься добреньким…

Конечно, домовой это услышал. И пробормотал:

— Вообще-то, я на книжном шкафу сплю…

Но явно был тронут.

А потом, когда все в доме уснули, я не спала, и увидела, что он снова крадется в детскую. Он взял из домика свою пластилиновую фигурку, которую Алинка слепила в школе недавно, переделал ей глаза и руки, воткнул в голову перья вместо волос, а к руке прилепил красную бусинку. Я еле сдержалась, чтобы не запищать от милоты.

Примечания:

Крыша летела, шифер тёрся,

Вы не ждали? А я припёрся :3

Утром Алина сказала маме, что домовой вернулся и показала ей переделанную Бором фигурку.

— Фух, хорошо, что он с тобой ничего не сделал. — Выдохнула мама и погладила сестру по голове. — Давай, зайка, отложи кукол и быстренько собирайся. Нам скоро выходить, а ты еще не завтракала.

— Сейчас, мамочка, — послушно отозвалась Алинка. Но едва мама покинула детскую, девочка подбежала к своему столу, взяла ручку и листок, старательно вывела на нем десятка полтора букв и положила бумажку в кукольный домик рядом с фигуркой домового.

— Тс-с, Даша, только маме ничего не говори! — попросила Алинка, увидев, что я наблюдаю за ней, и помчалась умываться.

* * *

О том, что происходило в те дни вне стен нашей квартиры, я узнавала из рассказов Кузи, которому мама каждый вечер перед сном рассказывала о своих проблемах. А происходило… Вернее, лучше сказать так: не происходило ничего хорошего.

Этот день оказался для мамы непростым, а завтрашний обещал стать еще более трудным, потому что на десять утра начальник назначил собрание по обсуждению проекта, и мама должна была представить там свои эскизы. И хотя работа над ними практически подошла к концу, мама очень волновалась, ведь ей предстояло первое в этой компании настолько важное и ответственное выступление перед большой аудиторией.

Вика задержалась в офисе и поздно забрала Алину с продленки, за что учительница сделала замечание. Так что домой мама возвращалась уже не в лучшем расположении духа — в отличие от своей дочери. Всю дорогу Алинка весело щебетала, рассказывая о школе, и не обращала внимания на то, что занятая своими мыслями Вика едва ее слушает.

Когда мама с Алиной пришла домой, сестрёнка сразу кинулась к своему кукольному домику.

— Мама, мама! — закричала она.

— Господи, что на этот раз? — ахнула Алина, чуть не выронив сумку.

— Вот, смотри, он мне сам написал! — и Алина продемонстрировала маме листок бумаги. Сверху на нем старательно было выведено большими печатными буквами «ДАВАЙ ДРУЖЫТЬ», а внизу красовались три такие же крупные буквы: «ДАВАЙ».

— Видишь, мама! — Алинка запрыгала по комнате. — Он хочет со мной дружить. И он хороший! Он правда хочет с нами подружиться!

— Хороший! Ага, как же! Видали мы таких хороших, — пробормотала мама, перетягивая волосы цветной резинкой. — Утром он мои ключи спрятал, я, пока искала, на работу из-за него опоздала! Колготки изорвал, абсолютно новые колготки были, дорогущие, между прочим! А вчера, когда я ужин готовила, разлил по полу подсолнечное масло, я чуть на нем не поскользнулась. Ну прямо так все хорошо, что лучше и не бывает!

— А может, Бор все еще на тебя сердится? — предположила Алина, делая из записки кораблик. — Ты же его прогнать хотела. И обманула. Угостила вареньем, а сама подсыпала в него какой-то гадости. Вот он и обижается на тебя.

— Мне вот сейчас только обид домового не хватало! — фыркнула мама, кладя на стол папку с эскизами. — Других забот у меня нет! Завтра утром предварительная сдача проекта, я и так сама не своя…

— Все равно ты была не права! — настаивала Алинка. — И тебе нужно попросить у Бора прощения. Хочешь, я тебя научу, как это сделать? И тогда все будет хорошо, вот увидишь. Он тебя простит, он добрый!

— Вот еще, делать мне больше нечего! — в сердцах воскликнула Вика. — Буду я еще у какого-то дурацкого барабашки прощения просить!.. Алинка, мой руки и быстро идем ужинать, мне работать надо.

Думаю, излишне упоминать, что при этом разговоре присутствовали и я, и домовой, который, услышав последние слова мамы, возмутился:

— Че? Как ты меня назвала? Да сама ты дурацкая барабашка!

И пнул стол так, что все эскизы выпали из папок и разлетелись по полу.

— Уймись! — осудил его Кузя. — Не воображай о себе много! А то, как написал записку — всего-то час над ней пыхтел, — так совсем зазнался!

— А ты думал, я совсем неуч? — самодовольно отозвался Бор. — Я тоже читать и писать умею.

— Только буквы не в ту сторону пишешь, — дразнил его Кузя. — Тоже мне грамотей!..

— Заткнись, рыжий! — Бор запустил в кота Алинкиным плюшевым медвежонком.

Услышав шум, мама на кухне вскрикнула и уронила тарелку, а Кузя на всякий случай забрался подальше под диван. И я тоже пошла спать, потому что резко почувствовала ужасную усталость...

* * *

Сегодня мама засиделась за работой. И вазу с цветами опрокинула своими проектами... Встала из-за стола она только ближе к полночи.

— Ну, кажется, теперь все… — мне не спалось и я решила подслушать, что там делает мама. — Все-таки я немного молодец, правда, Кузя? — повернулась она к коту, но, помолчав, добавила: — Хотя точно это будет известно только завтра утром… Знаешь что, Кузька? Поставлю-ка я будильник на час пораньше, чтобы с утра еще разок проверить все на свежую голову.

Она перевела будильник в своем телефоне с семи утра на шесть. Мама переоделась в пижаму с картинкой, изображающей бокал вина и виноградную гроздь, и улеглась в постель. Я тоже пошла спать, делать было больше нечего.

* * *

Утром я проснулась от яркого солнечного света. Еще не открывая глаз, с удовольствием потянулась. Подозрительно доброе утро.

— Алина, Даша, проспали! — в ужасе заорала мама через пару минут.

— А нефиг чернокнижить! — злорадно ответил ей Бор со своего любимого шкафа. Я встала, пошла в гостиную и села на диван. И тут же послышался резкий, долгий и настойчивый звонок в дверь.

Мама заметалась по комнате в поисках какой-нибудь одежды, чтобы накинуть на себя, но ничего не нашла… А в дверь тем временем продолжали звонить.

— Ну кто там еще?!

Мама подбежала, распахнула дверь и замерла. На пороге стоял её начальник собственной персоной.

— Доброе утро, Вика, — сурово произнес он. — Хотя время уже такое, что почти пора говорить «добрый день».

— Здрасьте, Евгений Олегович… — пробормотала мама.

Шеф окинул презрительным взглядом ее всклокоченные волосы, заспанное лицо и еще мятую после сна пижаму с бокалом вина на картинке.

— Вика, нам надо очень серьезно поговорить, — строго произнес он. — Пока без юристов. Пока. Сегодня вы, так сказать, перешли определенную черту…

Не дожидаясь приглашения, он отодвинул маму с дороги и прошел в квартиру.

— Сегодня из-за вашей безалаберности мы потеряли возможность участвовать в тренде, — говорил он, внимательно оглядываясь. — Я думал, вы представляете себе, насколько важна сегодняшняя встреча. Как-никак, мы вместе готовились к ней почти два месяца… Но вы просто взяли — и не явились. И даже не позвонили. Это уже переходит все границы!

— Евгений Олегович, у меня будильник… Телефон разрядился… — лепетала мама.

— А это еще что за хрен с горы? — спросил у меня Бор, присаживаясь рядом.

— Судя по имени, хозяин ее… — пробурчал Кузя. — Дал денег, чтобы мы эту халупу купили… На свою голову!

— Вон оно что! — на физиономии домового появился живейший интерес. — Любопытно…

Босс тем временем ходил по квартире с презрительной миной, только что не заглядывал во все углы.

— Похоже, ему у нас тут не нравится, — прокомментировал Бор, когда мамин хозяин ногой отодвигал осколки от разбитой вазы.

— Вам, конечно, здесь хорошо и уютно, даже будильник не слышите, — хмыкнул босс. — Кажется, что жизнь удалась. Но вы забылись!..

— Евгений Олегович!.. — Мама готова была просто сквозь землю провалиться. — Я… Вы… Может, кофе?

— Черный без сахара, — милостиво дозволил шеф. Вика метнулась в кухню, а начальник продолжал, повысив голос:

— После того как я пошел вам навстречу, я думал, и вы пойдете!

— Я иду…

— Вы не идете, а катитесь! — еще громче произнес шеф. — В пропасть! Я думал, что у вас есть будущее, вы получили второе место в конкурсе «Архитектор года», перспективная девушка, но ваше поведение неприемлемо! Я долго закрывал глаза на ваши опоздания, на то, что вы вечно отпрашиваетесь. На то, что ваши эскизы постоянно испорчены ребенком, которого, судя по всему, совсем не воспитывают!..

— Ну зачем вы так говорите… И эскизы всего один раз… — пробормотала Вика, ставя на стол чашку ароматно дымящегося кофе. — Пожалуйста, Евгений Олегович…

— Вика, я хочу до вас донести, — вещал шеф, направляясь к столу, — что я не богадельня и не готов кормить вас бесплатным супом. Я четко дал вам понять, что в обмен на то огромное одолжение, которое я вам сделал, я хочу, чтобы вы прыгали как белочка и приносили золотые орешки…

— Я буду прыгать, я принесу, честное слово… — бормотала Вика. — Вы присядьте, попейте кофейку…

Всем своим видом давая понять, что разговор еще не закончен, Евгений Олегович отодвинул стул и уже собирался опустить на него свой начальственный зад, когда Бор, соскочив с дивана, быстро подлетел и выдернул стул, задев им стоящую рядом маму. Вика ахнула, машинально схватилась за спинку стула, пытаясь вернуть его на место, но было уже поздно — шеф растянулся на полу и из положения лежа строго взирал на подчиненную, застывшую со стулом в руках.

— Смешно, — ледяным тоном произнес он. — Вы, оказывается, с юмором…

— Это не я! — поспешила заверить Вика и наклонилась, чтобы помочь ему подняться. — Это домовой!

— Ах, домовой!.. — усмехнулся шеф. — Ну-ну. И не надо меня трогать! — После небольшой паузы босс задал вопрос: — У меня к вам вопрос. Скажите, Вика… вы пьющая? У нас с вами проблемы из-за алкоголя?

Он бесцеремонно провел пальцем по бокалу на ее пижаме.

Вика поспешно отстранилась, прикрылась рукой.

— Что вы, Евгений Олегович! Нет, конечно, нет! Я же мать, у меня ребенок маленький…

И надо же было такому случиться, что именно в этот момент из детской выбежала Алинка, точно так же, как и мама, растрепанная и в пижамке.

— Мама, я хочу той вкусной водочки, которую ты вчера купила! — весело заявила она. — Еще осталась? Та водочка?

— Виктория, вас посадят… — пробормотал шеф. — Я вам это обеспечу.

— Алина, сколько раз я тебе говорила! — не выдержала мама. — Не встревай, когда я со взрослыми о работе разговариваю! Не встревай!

Схватив дочку за плечи, она поспешно увела ее обратно в детскую. А Бор, стоявший за спиной шефа, наклонился к самому его уху и прошептал:

— Алкоголичка, стопудово! Слышишь, как на ребенка орет? Я бы на твоем месте сразу ее уволил. Без выходного пособия.

На обратном пути из детской мама подхватила с рабочего стола пачку чертежей и продемонстрировала их шефу, стоящему у обеденного стола с чашкой кофе в руках.

— Вот, Евгений Олегович… Видите! У меня все готово… — шеф протянул маме кофе, та положила его на стоящий рядом стол. — Все эскизы… Я не пью, клянусь вам! Я работаю. Как Золушка… Как белочка… Да вы посмотрите сами! Я все-все ваши исправления внесла… Да вот, сами взгляните.

Она сунула ему в руки чертежи, шеф автоматически принял их. И тут Бор, злорадно захохотав, взмахнул рукой — и листы в руках Евгения Олеговича вспыхнули, как факел. Шеф взвизгнул, отбросил эскизы на пол, но пламя уже перекинулось на его пиджак.

— Вика!!! — заорал босс.

Та охнула, испуганно оглянулась в поисках чего-то хоть более-менее подходящего для тушения пожаров, и на глаза ей попалась чашка кофе. Недолго думая, мама метнулась, схватила чашку и метко выплеснула суп на шефа, окатив его с ног до головы. Пламя с шипением погасло. Евгения трясло. Обжечься он не успел, но выглядел очень комично — в пиджаке с обгоревшими рукавами, с мокрыми от кофе волосами. Выскочившая на шум Алинка так и замерла в дверях детской, глядя на него круглыми глазами, и не могла решить, смеяться ей или плакать. Мама вызвала скорую, а когда та приехала, мама пошла провожать босса. Я осталась поговорить с Бором.

— А ты молодец! Просто герой! — поддела я домового. — Ты этого добивался, да? Ну, гордись теперь собой, идиот!

— Сама ты идиотка! — огрызнулся Бор. — Это мой дом! Я вас сюда не звал. Не захотели жить по-хорошему — по-плохому вышло хуже. Сами виноваты! Видеть вас не хочу!

И заныкался куда-то, наверное, в кладовку.

А мама с Алиной тем временем пришли. Мама села на диван рядом со мной. Она явно нервничала.

— Ненавижу тебя! — процедила она сквозь зубы. — Не-на-ви-жу!!! Ну, ладно… Раз ты так…

У нее было такое лицо, что Алинка не на шутку перепугалась.

— Мамочка, мамочка, не надо, пожалуйста! — залепетала она. — Не надо так смотреть… Я боюсь…

— Не бойся, детка! — Вика решительно подскочила на ноги. — Все будет хорошо. Давай-ка ты сейчас быстренько умоешься и оденешься… В школу сейчас идти уже нет смысла, уроки вот-вот закончатся. Так что посидите немного у Раисы Ивановны, ладно? — Она обращалась уже к нам двоим.

— А ты? — настороженно поинтересовалась я.

— А у меня есть кое-какие дела, — Вика уже достала из шкафа первое, что попалось под руку, и торопливо одевалась.

— Ты опять будешь прогонять Бора, да? — догадалась Алинка. — Мама, пожалуйста! Не надо его больше обижать. Ты же видишь — так еще хуже получается. Давай лучше я с ним поговорю? Мы с ним дружим! Он мне бусинку подарил…

— А мне он подарил одни проблемы! — Вика расчесывала волосы, со злостью дергая их так, что я испугалась, как бы она не вырвала их все и не стала лысой, как демонолог Кирилл. — Меня из-за него с работы уволили! На что мы теперь с тобой будем жить?! А еще кредит нужно вернуть… Где я возьму столько денег?

— Только, пожалуйста, не продавай почку, ладно? — попросила Алинка. Она была уже одета.

— Ладно, — грустно улыбнулась Вика. — Иди сюда, я тебя причешу…

Вскоре мы стояли перед дверью Раисы Ивановны.

— Конечно, конечно, не беспокойтесь! — Обещала нам хозяйка. — Мы с Алинушкой и Дашенькой сходим погулять в Зарядье, там же и пообедаем… Можете не торопиться, спокойно занимайтесь своими делами. Мы не скоро вернемся. Такая чудесная погода...

* * *

Прошло, наверное, часа два, когда у меня резко заболела голова. Я села на первую попавшуюся скамейку.

— Дашенька, что с тобой? — Заволновалась Раиса Ивановна.

— Да вот голова заболела... — Ответила я и потёрла виски. Но стало только хуже: всё вокруг поплыло. Тут я снова увидела темноту, как было с видением в душе. Бор кидает в маму Алинин домик... Мама открывает дверь и её бьёт током... Видение резко пропало. Состояние было, будто никакого видения не было. Я встала и пошла домой. Быстрым твёрдым шагом.

— Даш, ты куда? — Алина пошла за мной.

— У меня такое чувство, что дома случилось что-то нехорошее, идём быстрей. — Ответила я. Сначала я чуть увеличила темп. Потом, когда дом был уже виден я побежала, и мне было плевать, что у меня ноги отваливаются, что я сильно устала. Что с мамой? Что с Бором?

Вот я уже стояла на лестничной площадке, перед дверью стоял какой-то блондин и держал маму, чтобы та не упала. Я была в шоке.

— Нужна скорая! Человеку плохо! — Говорил парень, держащий маму. — Женщине! Да не знаю, что с ней, в отключке она! Не дышит! И пульса нет! Котельническая набережная, дом… Не помню номер, высотка, в общем. Второй подъезд!

Тем временем лестничная площадка уже стала заполняться народом. Первым выскочил вездесущий Валентин Петрович со своей вечной фотокамерой, потом подтянулись другие жильцы с верхних и нижних этажей. Все бестолково толпились вокруг неподвижно лежащей мамы, тщетно пытались привести ее в чувство, громко и эмоционально спорили, что делать в таких случаях, и строили предположения, одно нелепее другого, что тут могло произойти. Потом зашумел лифт, и толпа расступилась, давая дорогу двум мужчинам в голубой форме санитаров «Скорой помощи». Маму уложили на носилки и увезли. А затем кто-то захлопнул дверь нашей квартиры, оставив меня внутри. И сразу стало так тихо, что я не выдержала и заорала в полный голос и заплакала.

Примечания:

Ну я мощно, конечно, две части за один день... Не писала денёк — вот вам компенсация!

Ждём-с критику.

Сильной романтики не будет, только поцелуй... Ладно, не буду спойлерить, читайте ♥

После того, как я немного успокоилась, пошла искать Бора. На шкафу его не было. В кладовке тоже. Ни на кухне, ни в гостиной... Я пошла к себе в комнату. Удивительно, я встретила его там! Он сидел на самом верху Алинкиного уголка для лазанья, и вид у него был совсем не довольный, а задумчивый, даже скорее печальный и как будто даже немного виноватый.

— Ну что, добился своего? — Не выдержала я, смотря на домового со своей кровати.

— Я не хотел... — говорил Бор, держась за голову и смотря куда-то вниз. — Она включила ультразвук... Потом проводка загорелась... Потом её ударило током, когда кто-то позвонил в дверь... Я не хотел... — Тут он издал какой-то странный звук, всхлипнул? Или показалось?...

Потом пришёл Кузя и снова стал стебаться над домовым.

— Прям красавчик! — поддел его кот. — Грохнул мать-одиночку. И кто мне теперь корм будет покупать, девчонка или ты?

— В цирк пойдешь работать, — буркнул Бор. — Или в зоопарк. Так и напишут на клетке «Самый вредный кот на свете»… А еще лучше — побираться будешь. По помойкам…

— Самого бы тебя на помойку, чтобы людям жизнь не ломал! — фыркнул Кузя. И добавил, помолчав: — А ребенка, между прочим, теперь из-за тебя в детдом отдадут.

Бор снова всхлипнул.

Кузя запрыгнул на Алинкину кровать, так и оставшуюся с утра неубранной, поднял голову и продолжал:

— Как ты не понимаешь, это же семья! Если ты делаешь плохо одному, то страдают все остальные!

— Слышь, блохастый, ты кого учишь? — возмущенно откликнулся Бор. — Что такое семья, я не хуже тебя знаю. Все-таки домовой, а не какой-нибудь там говорящий рыжий валенок…

— Да какой из тебя домовой! — не унимался кот. — Мы, коты, все про домовых знаем. И в Интернете я читал… Вы о доме должны заботиться, о людях, которые в нем живут. Ну и о животных, конечно, о кошках в первую очередь… А ты? Ты-то что творишь?

— Не твое собачье дело, что я творю! — огрызнулся Бор, соскакивая на пол.

Кузя тоже вскочил и возмущенно заорал:

— Эй, ты! Ты кого собакой назвал!?

Не отвечая и даже не поглядев в сторону кота, он вышел из детской. Я выбежала следом и нашла Бора на балконе. Он сидел на перилах, свесив наружу босые ноги, и задумчиво смотрел на раскинувшийся внизу прекрасный город. Сейчас, в солнечно-хрустальное время золотой осени, это было поистине удивительное зрелище…

— До чего ж красива наша Москва… — пробормотал он, не оборачиваясь, — день еще, как назло, сегодня такой чудесный. Солнце яркое, на небе ни облачка, деревья в золоте… А у нас дома такое несчастье…

— И кто в этом виноват? — вкрадчиво поинтересовался кот, тоже запрыгивая на перила. — По чьей милости Вику током убило?

— Да ты что? Ты совсем сдурел, рыжий?! — вскинулся Бор. — Валерьянки обпился? Ты думаешь… Думаешь, это я короткое замыкание устроил?! Да типун тебе на язык!

— Ну, а кто же еще? Кот Шрёдингера? — Кузя щегольнул эрудицией, но ему, похоже, сейчас было не до того, чтобы восхищаться моей образованностью.

— Да никто! — похоже, кот здорово задел его за живое. — Разве я хотел? Это случайно получилось! Здесь же проводка не менялась неизвестно сколько времени. Я домовой, а не электрик, чтобы вам проводку чинить! И Вика твоя тоже хороша… была. Поверила на слово этой хапуге-риелторше! Та напела, что тут, в квартире, все в порядке, ремонт вот только что делали, — а Вика и уши развесила. Обрадовалась, что такая квартира ей дешево досталась, и бегом въезжать, не проверив ничего… Разве так можно! Хоть бы электричество проверила. Мало ли, что может случиться… За себя не страшно, так о ребенке хотя бы подумала! Мать называется! А еще архитектор, сама дома строит!..

— Да хватит тебе наезжать на Вику! — прервал его Кузя. — Неизвестно еще, выживет ли она после того, как ее током ударило. Может, ее уже на свете нет — а ты тут ее все критикуешь…

— Не каркай, рыжий! — хмыкнул Бор. — Ты ж все-таки кот, а не ворона. Может, обойдется еще…

Некоторое время мы посидели молча, глядя с высоты на город. Домовой вздохнул.

— Ох, и не везет мне с жильцами… — пожаловался он.

— Что, вот прям ни с кем? Ни разу в жизни не повезло?

— В этом доме не везет… — домовой снова вздохнул. — Я ведь не всегда тут жил, знаешь? Сначала-то у нас дом в Хамовниках был. Тогда Москва совсем по-другому выглядела… Дома деревянные, в один-два этажа, переулки кривые… Мостовые и фонари только на больших улицах, а в переулках темно, грязи вечно по колено, а зимой сугробы выше головы… Но знаешь, все равно красивый город был! Зелень кругом, у каждого дома — сад, огород, цветы. Весной вся Москва точно в пахучих облаках утопала — яблони цветут, вишни, черемуха, потом сирень… И церкви на каждом шагу, куда ни глянь — везде золотые маковки на солнце блестят. В праздники торжественный звон весь город наполняет, точно колокола со всей Москвы между собой разговаривают, перекликаются… А в каждом доме пирогами пахнет, такой дух стоит, что по улице пройдешь — и, считай, уже почти сыт…

— Надо же, — хмыкнула я, — а ты у нас, оказывается, романтик. Никогда бы не подумала! И что ж тебе в твоих Хамовниках не жилось? Зачем сюда-то перебрался?

— А сюда меня привезли, как и положено, — объяснил Бор. — Когда старая хозяйка из избы съезжала, то и меня с собой позвала — полотенце постелила, попросила вежливо, все честь по чести. Я и согласился. Эту квартиру ее внуку дали, инженеру, и его молодой жене. Родителей у него не было, а бабушка старенькая, хозяйка моя, одна оставалась, вот они и взяли ее к себе. С ними мы хорошо жили, душа в душу…

— Да ладно! — хмыкнул кот. — Разве ты можешь с кем-то хорошо жить?

— А тебя, рыжий, вообще не спрашивают! — он явно обиделся, но я ободряюще ткнулся в его бок:

— Да ладно, не дуйся. Давай, рассказывай дальше.

— А чего рассказывать? — пожал он плечами. — Мне здесь, в новой квартире, тогда сразу понравилось, хотя, конечно, тут все совсем не так как в старом доме было. Ни погреба, ни печки, ни чердака, ни сеней… Ну, ничего, я быстро привык. Бабушка, хозяйка моя, и на новом месте обо мне не забывала, разговаривала со мной, конфетами и вареньем угощала, за помощь всегда благодарила. А потом, когда ее не стало, молодая хозяйка то же самое делала. У них к тому времени уже дочка родилась, хорошая такая девочка, на Алинку немного похожа. Я, пока она совсем маленькая была, ночами все колыбельку ее качал… Ну, и родителям ее тоже помогал, как мог. Если что потеряется — находил, на видное место подбрасывал. За девочкой приглядывал, чтоб не упала, не ушиблась… Уж такая семья чудесная — мне такие больше не встречались, ни до, ни после… Как же мне с ними было хорошо, рыжий! Какой уют был в доме, доброта… Все друг о друге заботятся, никто ни на кого не кричит, не ругается. Если и поссорятся когда, то тут же бегут мириться и просить прощения… — Бор и я всхлипнули в унисон.

Он вздохнул, улыбнулся и замолчал, явно погрузившись в свои воспоминания.

— А потом что было? — заинтересовался Кузя. — Что пошло не так?

— Потом… Потом они уехали, — на этот раз Бор вздохнул с сильной грустью. — А я остался. Инженера на новую работу перевели, в другом городе, в Средней Азии где-то. Вот они туда и перебрались…

— А ты чего с ними не поехал? — уточнил кот. — Кочевряжился? Или жары испугался?

— Нет, что ты! — заверил Бор. — Я бы с ними куда угодно, и в жару, и в холод… Но они не позвали. Ты же знаешь, домовые могут переехать только тогда, когда их приглашают. А мои хозяева не пригласили. Наверное, они просто до конца не верили в мое существование. Тогда же все были эти, как их… материалисты.

— А ты и нюни распустил, — усмехнулся Кузя. — Нет чтобы позвонить им по сотовому, мол, вернитесь, заберите…

Домовой покосился на кота:

— Прикалываешься, да, рыжий? Тогда ни о каких сотовых еще и помину не было. В книжках разве что. В научной фантастике…

— А после инженеровой семьи кто сюда въехал? — спросила я.

— Потом профессорская семья жила, — охотно откликнулся Бор. Видно, начав вспоминать, он уже не мог остановиться, ему хотелось продолжать и продолжать свой рассказ. — С них-то все и началось…

— А что такое? — поддел его кот. — Чем тебе профессор не угодил? Или профессорша на конфеты жмотилась?

— Конфетами они меня уже не угощали, это верно, — подтвердил домовой. — Но сами были вполне ничего. Интеллигентная такая семья, двое детей-старшеклассников, сын и дочка. Сначала, пока дети в школе и в институтах учились, все нормально шло. А началось уже, когда сын женился. И где он только ее нашел, эту хабалку, из какой только дыры ее в Москву нелегкая принесла? Ох и мерзкая была баба! Образования — четыре класса да три коридора, двух слов связать не могла, но зато гонору — как у герцогини. Вообразила себя красавицей и решила, что раз уж она так хороша, то все вокруг ей за это должны. Пока они не поженились, она еще как-то сдерживалась, скромницу из себя строила. Но родители, профессор с женой, уже тогда догадывались, что она за штучка, пытались сына отговорить от свадьбы с ней — да он уперся. Он тихий такой был, застенчивый, знаешь, из породы очкариков — женщины на таких не очень-то западают. И эта девица, Зоя ее звали, быстренько его к рукам прибрала… Вот тогда и закончилась у нас спокойная жизнь. Сначала родители с сыном ссорились, психовали, потом Зоя эта, наперекор их воле, заполучила штамп в паспорте и московскую прописку — и тут уж она как с цепи сорвалась. Вечно что-то требовала от мужа, и платье ей не платье, и шуба не шуба, и побрякушки не побрякушки… Ни родителям мужа, ни сестре его младшей житья не давала. Мешали ей все, понимаешь!.. Дня в доме не проходило без скандала.

— Ну, такую-то и не грех было б током шарахнуть, — заметил Кузя.

— Теперь я тоже так думаю, — согласился Бор. — Но тогда сдерживался еще. Только грустил, слушая, как они ссорятся.

— А дальше что было? — побуждала Бора рассказывать дальше я.

— Да ясно что… Профессора с женой Зоя быстро в гроб вогнала, так и ушли они друг за дружкой, с разницей меньше года. Дочка их сразу после института из дома сбежала, уехала по комсомольской путевке целину поднимать, так Зоя, едва только дверь за золовкой закрылась, сразу как-то ухитрилась ее из квартиры выписать. В домоуправлении, что ли, кого-то подмазала… А муж ее с горя спился. Ему, по-хорошему, алкоголя вообще было нельзя — больное сердце. А Зоя и покупала сама, и наливала, и подносила после каждого скандала, вот мол, давай выпьем за примирение… Ну и добилась своего. Схоронила его молодым еще совсем, сорока ему не исполнилось, и осталась одна в этой квартире. Думала, заживет в свое удовольствие. Но не тут-то было!

— Ты не дал? — догадался я.

— Угу, — кивнул Бор. — Очень уж я разозлился тогда на нее!.. Да и жаль мне их было — профессорскую семью… Вот я и начал забавляться, как у нас, домовых, водится. Сперва просто бегал у нее за спиной, шумел в других комнатах, вещи ронял… Ну, а дальше — больше…

— И молодец! — одобрил кот. — С такой стервой только так и надо было. И что же ты, прибил ее в итоге?

— Нет, ну зачем же, — поморщился домовой. — Я же не душегуб какой-нибудь! Просто из квартиры выселил. Думал, новые жильцы будут лучше… Да куда там! Чем дальше — тем хуже и хуже. Один мужик пил как извозчик, жену колотил чем попало, сына, лет пять тогда мальчишке исполнилось, в кладовке запирал, один раз даже на всю ночь… Ну я и не выдержал. Он, мужик этот, полез как-то лампочку в люстре менять, а я взял, да и пнул со всей силы по стремянке… После них еще одна семья жила, тоже приезжая откуда-то из провинции. С ними дед старый, дряхлый совсем, ему уже даже вставать трудно было. Так они его каждым куском попрекали, вечно орали на него: «Когда ты уже сдохнешь!» При нем я еще сдерживался, а как они его в гроб вогнали, такое веселье им устроил — вылетели из квартиры, как угорелые! Тогда-то я и решил, что, похоже, в этом доме мне уготована роль ангела мести...

— Скажите на милость! — захихикал кот. — Какой высокопарный штиль! «Ангел мести»!

— Ничего смешного тут нет, рыжий! — обиделся Бор. — Сначала я себе слово дал, что больше ни к кому привязываться не стану, чтобы потом не страдать. А потом уже решил мстить.

— И кому же, позвольте поинтересоваться, вы, сударь, мстить изволите? — ерничал Кузя.

— А всем, кто на это напрашивается! — отвечал Бор. — Кто мой дом разрушает! Кто приносит с собой в него не тепло и любовь, а всякую грязь — алчность, грубость, хищность, злость, бескультурье…

— И что ж получается, — вот прям все-все жильцы последних лет сплошь подлецы были? — уточнил кот. — Помню, соседка наша, Раиса Ивановна, рассказывала Вике про старушку божий одуванчик, которую ты лет шесть из квартиры выживал… Вероникой Арнольдовной ее вроде бы звали. Что, та бабушка тоже злодейкой была? Грубиянкой? Или, может, недостаточно культурной для твоей милости оказалась? Она ж вроде искусство любила, картины собирала…

— Ну да, — кивнул домовой. — Собирала. В войну, в блокаду. Выменивала у голодающих людей ценнейшие картины чуть ли не на пару буханок хлеба или банку консервов. Я, как про это узнал, неделю не мог в себя прийти от возмущения. Ну и устроил ей веселую жизнь… У нее дневник сохранился, тетрадка такая потрепанная, где она записи вела — что выменяла, когда, у кого и за сколько. Так я, чтобы эти записи прочесть, тогда специально грамоте выучился. А потом стал на обоях возле каждой картины подписывать — у кого взято да во что ей обошлось. Ох, и бесилась она! Чего только не делала! И замазывала надписи, и обои переклеивала — а я все равно снова и снова писал…

— …пока старуху в психушку не увезли, — закончила я за него.

Мы немного помолчали. Я посмотрела на небо. Солнце уже заметно клонилось к западу.

— Ну ладно, про других жильцов я понял, — начала я после паузы. — Но мы-то чем тебе не угодили? Мама же вроде не хищница, не злодейка какая-нибудь, не хабалка… Милая женщина, одна детей воспитывает, книжки читает, дома проектирует…

— Ой, да видел я эти ее дома! — отмахнулся Бор. — Сплошное стекло и бетон! Что в этом хорошего? Разве дома такими должны быть?

— А какими? — не поняла я.

— Да уютными! Теплыми. Чтобы в них приятно находиться было. А когда окно во всю стену — какие тут тепло и уют?

— Ну, знаешь… — заспорила я, — ты не прав. Это ж новое слово в архитектуре, понимаешь? Сейчас так принято строить. Небось когда в Москве высотки начали возводить, кто-то, кто еще в деревянных одноэтажках жил, тоже говорил — мол, что это за дом? Но жизнь меняется, понимаешь? Все должно развиваться. И дома, и люди. Небось когда Алинка вырастет…

— Вот даже не говори мне сейчас об Алинке! — замахал на меня Бор. — Вообще не знаю, как теперь с ней быть. Она же меня обвинять станет в том, что с ее мамой случилось! Скажет небось: «Я думала, что ты хороший, а ты…» И как я ей объясню, что не виноват? Разве б я не остановил это короткое замыкание, если б мог?

Потом Кузя ушёл куда-то, оставив нас одних.

— Знаешь, Бор, — я решила продолжить разговор. — Ты мне сразу понравился не смотря на кавардак, который ты тут частенько устраивал.

— Да я помню, что у меня красивый голос, — рассмеялся домовой. — И ты мне понравилась. Тихая красивая девчонка, стихи вроде пишешь...

— Ой, — он меня засмущал. — Неужели? Красивая? Ну... Не, я конечно, себе нравлюсь, но...

— Я сказал красивая, значит красивая. — твёрдо сказал Бор. После небольшой паузы он вздохнул и сказал: — Я люблю тебя, Дора.

Я чуть не вывалилась за перила и взвизгнула.

— ТЫ ОХРЕНЕЛ!? — Сказала я, чуть не падая в обморок. — Ты точно не шутишь?

— Не шучу. — Бор отрицательно замотал головой. — Я правда тебя люблю. Сильно. — Он подошёл ко мне близко, как только это было возможно и развернул меня к себе лицом. — Дора, пожалуйста, скажи, ты любишь меня? — глаза Бора сияли надеждой.

— Я тоже люблю тебя, Бор, очень сильно. — прошептала я, потому что громко говорить я была уже не способна.

Наши лица разделяло лишь пару сантиметров. Бор впился в мои губы жадным поцелуем. Температура вокруг поднялась на десяток градусов. Руки домового были у меня на талии. А я обвила своими его шею. Вдруг раздался звонок в дверь. Ааа, как не вовремя... Я мягко отстранилась и пошла открывать. По пути посмотрелась в зеркало. Я была вся красная. Как я буду в таком виде дверь открывать?...

Алина была у Раисы Ивановны. Вдруг это они? Или это мама?...

Примечания:

Осторожно, внизу чуть не случилась ксенофилия!

Но это оказалась вовсе не Вика и не Раиса Ивановна с девочкой. На пороге появился парень в рабочем комбинезоне и бейсболке, и в первый момент я его не узнала.

— А это еще кто? Очередной знахарь? — удивился Бор.

— Не знаю. Я не вызывала! — заверила я. — Ладно, не трусь. Знахари в бейсболках с логотипами не ходят.

— Эй, хозяева! — крикнул парень с порога. — У вас тут дверь открыта. Все в порядке?

— Чего он гонит? — возмутился домовой. — Он же сам только что дверь открыл. Кстати, Дора, беги на шкаф, а то заметит. — посоветовал мне Бор. Я кивнула, побежала в гостиную и несколькими, слегка неуклюжими, движениями забралась на место, где обычно спит домовой.

— Люди? Есть кто живой? — еще раз позвал парень.

Не получив ответа, он вошел в квартиру… И тут до кота дошло.

— Слушай, это ж тот тип, который Вике врачей вызвал, — вспомнил Кузя. — Она, когда дверь открыла после удара током, так прямо ему на руки и выпала… Только он по-другому одет был.

— То, что он врачей вызвал, это, конечно, хорошо… — пробормотал Бор. — Типа, добрый самаритянин… Но вот что он в нашей квартире делает? И откуда у него ключи взялись?

— Домушник? — предположил кот. — Выкрал ключи у беспомощной хозяйки?

— А вот сейчас увидим… — Бор облокотился о стену и скрестил руки на груди, приготовившись наблюдать.

Тем временем парень осмотрел квартиру, прикрикнул на Кузю «Брысь!» и, решив, что тут никого нет, зачем-то опять вышел на лестницу.

— Куда это он? — удивился Бор. — Сбежать, что ли, надумал?

Однако непрошеный гость тут же вернулся, катя перед собой багажную тележку со здоровенной коробкой. На коробке был тот же логотип, что и на футболке и на бейсболке парня.

— Ого! — прокомментировал домовой. — Похоже, кто-то хорошо подготовился.

Тут у парня зазвонил телефон. Парень состроил недовольную рожу, но все-таки вытащил сотовый из кармана и ответил на звонок.

— Сыночка, а ты где? — услышали мы низкий женский голос. — Чем ты занят?

— Мама, хватит меня контролить! — возмущенно отозвался парень. — Мне сейчас неудобно говорить. Я сейчас на работе…

— Где-где? — ехидно переспросил женский голос.

— Ну, не совсем на работе, не в автосервисе… — тут же принялся выкручиваться парень. — Тут халтурка одна подвернулась… Я к клиенту на дом приехал…

— Вот как? И где же, я интересуюсь знать, живет этот твой клиент? — продолжала допытываться женщина.

— Ой, мама, ну все… — забормотал парень. — Мне правда неудобно говорить. Я тебе перезвоню, как только освобожусь.

И торопливо нажал кнопку отбоя.

— А врать мамочке нехорошо… — осуждающе покачал головой Бор.

Тем временем парень открыл свою коробку и вынул из нее плоский круглый девайс на длинной ручке.

— Это еще что за фигня? — удивился Бор.

— Металлодетектор. Чтобы клады искать, — со знанием дела объяснил кот. — Вот только здесь-то он зачем?

— Ну, мама… — пробормотал парень, включая девайс, — проверим, правду ли тебе твой астрал нашептал. Посмотрим, где оно тут, твое золото…

И медленно пошел по квартире, водя металлоискателем над полом.

— Эй, что это он такое говорит? — подскочил Кузя к Бору. — У тебя тут что — золотишко где-то под полом припрятано?

— А тебе-то что до этого, рыжий? — усмехнулся домовой.

— Как это что? — возмутился кот. — Это моя квартира!

— Не твоя, а твоих хозяев…

— А хоть бы и хозяев! Я сам выбрал этих людей, я воспитал их! Так что все, что находится здесь, принадлежит им. А все, что принадлежит им, принадлежит мне!!!

Умный какой. Воспитывал он меня.

— Да уймись ты! — усмехнулся домовой. — Ишь, распрыгался! Успокойся, нет у меня никакого золота. У меня из ценностей разве что Силодар и… Слушай, а может, он именно Силодар и ищет? Бутылочки-то действительно в золото оправлены…

— Правда? Оно настоящее? — заинтересовался Кузя. — Надо же, я не знал…

Парень тем временем уже добрался до стены кладовки и, услышав писк своего девайса, радостно воскликнул.

— Есть! Вот оно!

И ведь действительно — он стоял как раз над тем самым местом, откуда Бор как-то доставал при мне сундук с Силодаром.

Отложив металлоискатель, парень метнулся к принесенной коробке, извлек из нее монтировку, вернулся и, наклонившись, прицелился, чтобы выломать паркет.

— Ах ты гад! На наше добро покушаешься! — яростно зашипел Кузя.

— Заткнись! — прикрикнул на кота воришка. — Ща в окно выброшу!

И он уже занес ногу, чтобы пнуть меня, но подоспевший Бор вырвал у него из рук монтировку и с размаху шарахнул ею по дисплею металлоискателя.

— Не понял… — пробормотал парень.

Он потянулся было к монтировке, но та вдруг сама поднялась в воздух. У парня отвисла челюсть. Он привалился к стене, медленно сполз по ней на пол и вытаращенными глазами глядел на то, как монтировка сама летает перед ним по комнате — ведь он не мог видеть Бора, который ею размахивал!

— Ща я тебе задам, старатель хренов! — угрожающе бормотал Бор. — Ишь ты! Вздумал моего рыжего обижать!

— Врежь ему по башке! — посоветовал кот. — Да посильнее!

— Зачем же по башке… — спокойно, но с какой-то очень нехорошей улыбкой проговорил Бор. — Есть более гуманные методы…

Зашвырнув монтировку в дальний угол («Твою ж мать…» — испуганно пробормотал при этом парень), домовой одним прыжком взлетел на книжный шкаф, где, как я уже знал, хранилось его барахло, и тут же спрыгнул обратно, держа в руках шкатулку, после которой в первый день посещения квартиры мне здесь стало более уютно, но всё же плохо... Размерами и формой она напоминала эллипс с яблоко, только наверху была вращающаяся ручка, как у кофемолки.

— Это еще что за хрень? — не без опасений поинтересовался Кузя.

— Да ничего страшного, — ответил Бор, продолжая все так же коварно улыбаться. — Просто музыкальная шкатулка. Слышал, наверное, что все мы, ну, кого называют нечистью, умеем наводить морок? Так вот это он и есть. Люди думают, что морок — это что-то страшное, мрачное, черное… А это… Это просто музыка. Вот послушай.

Он начал крутить ручку — в комнате действительно зазвучала музыка, нежная и мелодичная, как журчание лесного ручья или перезвон колыхаемых ветром хрустальных колокольчиков. Сидевший на полу парень замер. Его лицо приняло восторженно-блаженное выражение, рот раскрылся, глаза закатились. А на голову вдруг посыпалась золотым дождем какая-то блестящая пыльца…

— Сейчас будет цирк! — объявил Бор.

Сначала он пошёл в кладовку за коробкой, потом на кухню за мусором и пакетом. Мусор аккуратно лежал в коробке, коробка завёрнута в пакет так, что бы снаружи не было видно, что внутри именно коробка. Потом Бор снял с парня футболку.

— Ты что творишь!? — Заорала я со шкафа.

— Издеваюсь. — Спокойно ответил Бор. — Будет знать, как воровать мой Силодар. Кстати, не ори, может в себя придти. — Домовой снял с блондина майку и штаны, оставив в одних трусах. Дал парню в руки пакет с мусором. Снова взял шкатулку и начал крутить, приговаривая: — Ты счастлив. Ты держишь в руках Силодар. Ты возвращаешься туда, откуда пришёл и больше никогда не возвращаешься. Иди.

Домовой перестал крутить шкатулку и блондин пошёл к выходу из квартиры. Бор посмотрел на пол и увидел одежду мученника. Он быстро догнал парня и положил одежду вместе с мусором.

— Ну это ты, конечно, мощно забабахал. — прокомментировала я, слезая со шкафа.

— Я ещё и не так могу, если Силодарчику отпить... — похвастался Бор, хватая меня за талию и аккуратно спуская на пол. — Чтобы не навернулась. — пояснил тот.

— Аэ... Спасибо... — Смутилась я. Домовой всё ещё держал руки на талии. Он смотрел сначала в мои глаза, потом перевёл взгляд на губы. Спустя секунду снова посмотрел в глаза. Без лишних слов я поцеловала его, одной рукой обвивая шею Бора, а ладонь другой руки опустила на грудь. Поцелуй не был долгим, но был нежным и страстным. Домовой прижал меня к шкафу.

— Дора... — Почти задыхаясь прошептал Бор. Он был весь красный, особенно его острые ушки.

— Бор... Не сейчас... — Мягко отстранилась я, гладя его по щеке. — И не здесь. Мама с Алинкой могут нагрянуть в любую минуту. Да и Раиса Ивановна тоже...

— Ладно. — Согласился Бор, но всё же поцеловал меня ещё раз.

Я услышала, как отпирается дверь и сразу побежала встречать маму с Алинкой.

— Даша, Даш! — Звала меня сестрёнка из коридора. — Мы завтра съезжаем... — Мои глаза округлились.

— ЧЕГО!? — Я чуть не упала, но облокотилась на косяк. — Зачем... Почему... — В моей голове было много вопросов. А как же Бор? Кстати, он стоял рядом и явно тоже был удивлён.

— Сегодня мы ночуем у соседки, а завтра... — Начала мама, но не закончила. Она, скорее всего, задумалась. Только через минуту опомнилась: — Давай, Даш, бери Кузьку и пойдём.

— Нет, мам, мне нужно забрать ещё несколько вещей. — Соврала я. Конечно, чтобы попрощаться с Бором.

— Ну, хорошо. — Мама взяла кота, взяла за руку Алину и пошла в квартиру Раисы Ивановны.

— Бор, дорогой, где ты? — позвала я домового, когда дверь за мамой и сестрой закрылась.

— Да здесь я, — ответил тот слезая со шкафа. — Неужели вы и правда отсюда уедете? — Я села на диван, он рядом со мной.

— Похоже, уедем... — Грустно ответила я, чуть не плача. — Я буду скучать по тебе.

— Я тоже. — Ответил Бор, своим лбом прислонившись к моему. — Дора, я люблю тебя, очень сильно.

— Я тоже люблю тебя, Бор... — И я поцеловала его. Обняла его шею и целовала, целовала как в последний раз. И, скорее всего, он и был последним. Я мягко отстранилась. — Мне пора. — Я пошла в свою комнату. Я оглядела её, стараясь запомнить каждую деталь. Я подошла к своей кровати и взяла наушники с телефоном с тумбочки и пошла к двери.

— Пока, Бор. — Обняла я домового, который уже стоял у выхода.

— Пока, Дора. — Обнял меня в ответ. Наверное, он обнимал бы меня вечность, если бы я не отстранилась.

— Мне пора... — Я в последний раз взглянула в его янтарные глаза. Открыла дверь и ушла в квартиру соседки...

* * *

— Раиса Ивановна, постелите мне во второй комнате. — Попросила я соседку, уже будучи за столом и попивая горячий шоколад.

— Хорошо, деточка, — хозяйка тут же встала из-за стола, где сидели мы все: мама, Алина, я и даже Кузя. Вскоре я допила напиток, оставила всё как есть и ушла в комнату.

В комнате я переоделась в пижаму и легла в кровать. Мне не спалось. Я взяла наушники и телефон и включила музыку.

"No I won't miss you, I won't cry, I don't regret it

No I won't stand for it, no I don't need confetti

And you can treat another to your lies, you'll never get it

I'd rather walk alone than let them throw dirty confetti

I'd rather walk alone, I'd rather walk alone

I'd rather walk alone than let them throw dirty confetti"*

Я не выдержала и заплакала. Сейчас эта песня была будто про меня. Пусть эта песня про измену и обман, но я буду и скучать по Бору, и плакать, и жалеть обо всём...

Когда мой плейлист кончился (к слову, он длится два с половиной часа) я выключила телефон, положила его на тумбочку около кровати вместе с наушниками и тут же заснула.

* * *

Проснулась я раньше обычного и удивилась. Даже для меня, которая автоматически встаёт с кровати в восемь утра даже в выходные. А проснулась я примерно в 6:30. Я встала с кровати и пошла в гостиную. Оттуда же я услышала вздохи Раисы Ивановны:

— Ох, моя голова… — жаловалась облаченная в стеганый халат хозяйка музейной квартиры, расхаживая по просторным комнатам и не зная, за что и взяться. — Давайте, девочки, я хотя бы прощальный завтрак приготовлю… Чего вам хочется?

— Я не буду есть, — помотала головой сидевшая на диване Алинка. — Не хочу! Мама, мамочка! Ну давай останемся! Вот увидишь, мы с Бором помиримся! И все опять будет хорошо…

— Он меня чуть током не убил, а ты мне с ним мириться предлагаешь? — возмутилась мама, которая только что умылась, но и после этого нисколько не стала чувствовать себя лучше. Да и на душе по-прежнему было муторно. — А если он в следующий раз сделает что-то с тобой?

— Все равно надо поесть. Хотя бы кофе выпейте, — настаивала хозяйка квартиры.

— Раиса Ивановна, мы, может быть, потом… — вежливо отказалась мама. — Сначала соберем вещи, чтобы уже поскорее с этим покончить. А там, когда все будет позади, глядишь, и аппетит появится.

— Ну, как знаете, — без особой охоты согласилась соседка. — Идите, если уж так решили. Я, если что, тут, даже дверь закрывать не буду…

Едва мама и Алина вышли из квартиры, как послышались шаги, и все увидели блондинистого парня, державшего в руках перевязанную красной лентой коробку. Встреча оказалась столь неожиданной, что никто даже не задался вопросом, почему парень не вышел из лифта, а появился со стороны лестницы.

— О, Викуля, да к вам гости! — тут же воскликнула Раиса Ивановна. — Я вас сразу узнала, молодой человек. Ведь это вы вчера оказались в нужное время в нужном месте, то есть здесь, и вызвали скорую!

— Здрассьте… — парень явно был растерян. — А я вот… Зашел узнать, как наша потерпевшая. Как себя чувствуете? — обратился он к маме. А ведь она даже не знает, что только вчера он пытался украсть у нас Силодар...

— Спасибо, я в порядке, — кивнула та.

— И да, вот… — блондин, спохватившись, показал на коробку. — Моя мама вам торт испекла. Я ей вчера рассказал, что случилось… Что хочу вас проведать… И она…

— Торт — это прекрасно! — заверила Раиса Ивановна. — Идемте ко мне, выпьем чаю… С коньяком!

— Не рановато для коньяка, Раиса Ивановна? — засомневалась мама. Но вообще она была рада, что появился повод отсрочить возвращение в «нехорошую квартиру».

А вот Алина не была рада. Ей, наоборот, хотелось скорее попасть домой, к Кузе и к домовому. Да и парень ей почему-то с первого взгляда не понравился.

— Мама, я не хочу торт! — тут же высказалась она. — Можно я пойду к Кузе?

— Нет, нечего тебе делать там одной! — отрезала мама. — Не хочешь торт — не ешь. Просто посидишь с нами.

— Не смущайтесь, молодой человек, — шепнула Раиса Ивановна Стасу, когда все зашли в ее квартиру. — Вы молодец, придумали отличный предлог, чтобы познакомиться с Викой. Кстати, у вас хороший вкус. Викуля замечательная девушка… — и уже в полный голос спросила: — Как, простите, вы сказали, вас зовут?

— Стас… Станислав, — представился тот чуть охрипшим от волнения голосом.

— Станислав, — она произнесла имя с ударением на «и», на западный манер, — Станислав — это хорошо…

Пока мама готовила на кухне чай, Раиса Ивановна успела накрыть на стол, переодеться в нарядное платье и уложить волосы. Стас, оставшись вдвоем с Алиной, восхищенно осматривал квартиру и пытался прикинуть, сколько весь этот антиквариат может стоить. Он попробовал было заговорить с нами, но так и не сумел придумать тему, так что дальше «Как вас зовут?» и «Сколько вам лет?» дело не пошло. Наконец, к счастью для него, вернулись взрослые, и все уселись за стол. Вика разлила чай, Раиса Ивановна наполнила хрустальные бокалы, но, кроме нее, к коньяку никто не притронулся.

— Ешьте торт, пожалуйста, — суетился Стас. — Мама обязательно будет спрашивать, как он вам понравился.

— Торт божественный! — заверила Раиса Ивановна, отправляя в рот здоровенный кусок. — Передайте вашей маме, Станислав, что она просто чародейка. Я вот так и не сумела освоить выпечку…

— Вика, вы тоже, пожалуйста, ешьте, — попросил Стас.

— Да-да, конечно, — кивнула Вика, берясь за позолоченную чайную ложку. На самом деле ей с утра кусок в горло не лез, но она сочла, что отказаться будет неудобно. — Правда, очень вкусно. Алинка, попробуй!

Алина недовольно поморщилась, но тоже съела кусочек. Раиса Ивановна тем временем уже доедала вторую порцию.

— Станислав, а что же вы не едите торт? — спохватилась она.

— Мне нельзя сладкого, — выдал он домашнюю заготовку.

— А что так? — тут же заинтересовалась хозяйка квартиры. — Проблемы со здоровьем? Может быть, диабет?

— Нет, со здоровьем все в порядке, — заверил Стас. — Просто поправляться нельзя. Я же спортом занимаюсь. Боксом. Нужно держать себя в форме.

— Фу, терпеть не могу бокс! — тут же высказалась Алинка.

— Спорт — это хорошо. Тем более бокс. Значит, с вами спокойно… Как за каменной стеной, — Раиса Ивановна выразительно посмотрела на маму, но та была занята своими мыслями и не заметила намека.

— Вика, Даша, вы ешьте торт, не обижайте мою маму, — настаивал Стас.

— Да-да, спасибо, я ем… Пожалуйста, передайте вашей маме, что я очень тронута… — Поспешно ответила мама. Я же промолчала, но съела кусок торта.

— А вы, я смотрю, очень привязаны к своей маме, да, Станислав? — продолжала расспросы Раиса Ивановна. — Вы что же, вместе с ней живете?

— Нет, что вы, у меня своя квартира, — торопливо заверил Стас.

— И вы, я так понимаю, не женаты? — гнула свое Раиса Ивановна.

— Не женат.

— Отлично! То есть я хотела сказать, что это не так уж хорошо. В ваши годы уже пора бы задуматься о семье. Вам сколько лет?

— Тридцать шесть.

— Ну, вот видите… Пора, пора! Тридцать шесть — это уже не мальчик. Вы уже, можно сказать, доиграли вторую октаву**… — язык у Раисы Ивановны вдруг начал заплетаться, и мама с тревогой посмотрела на нее. Что-то сегодня соседку на удивление быстро развезло… Обычно требовалась куда бОльшая доза коньяка, прежде чем почтенная дама принималась нести всякую чушь. Может, это с недосыпу?

— Все, я больше не хочу! — Алина отодвинула от себя тарелку с недоеденным на треть куском торта. Не зная, чем себя занять, девочка вышла из-за стола и отправилась к клетке с канарейкой.

— Знаете, Стас, хорошо, что вы пришли, — заметила мама.

— Вчера или сейчас? — тут же уточнила хозяйка квартиры.

— И то, и то… Я бы хотела попросить вас побыть с нами, — мама почувствовала, что у нее почему-то кружится голова. — Пока мы будем собирать вещи… Все-таки спокойнее, когда рядом мужчина…

— Эт-то… это точно, — согласилась Раиса Ивановна. — И за это, пожалуй, надо выпить!

— Вика, я готов вам помочь, чем скажете, — заверил Стас. — Но только доешьте торт.

Пока Вика доедала свой кусок, Раиса Ивановна положила ладонь на руку Стаса и с чувством, хотя и не вполне внятно, проговорила:

— Станислав… я вот подумала… А, может, все не случайно? Может, это судьба?

— Простите, о чем вы? — не понял парень.

— Ну, какой же вы… недогадливый! О вас… И о Вике… Не зря же вы появились в ту самую минуту… Спасли ее… Как рыцарь… в свер… свер… ик! кающих доспехах… Может, вам на роду написано… быть вместе?

— Что?! — вытаращился Стас.

— Раиса Ивановна!.. — укоризненно воскликнула мама. — Ну что вы такое говорите!

— Тише, тише, дорогие мои! — замахала руками Раиса Ивановна. — Я все решила. Станислав, пусть Вика пока поживет у вас. Вы сами сказали — у вас квартира… А ей жить негде… Заодно и узнаете друг друга… поближе…

— Я не хочу! — возмущенно завопила Алинка. — Не хочу у него жить! Я вообще никуда отсюда уезжать не хочу! — девочка вдруг смачно зевнула.

— Алинушка, не зевай… — пробормотала Раиса Ивановна, тотчас последовавшая ее примеру. — Меня и так в сон клонит… Вот что значит встать ни свет ни заря…

— Станислав, вы, пожалуйста, извините нас… — пробормотала Вика, отодвигая пустую тарелку. — Но нам надо идти… собирать вещи…

Алина, уже буквально засыпая на ходу, опустилась в кресло, проговорила:

— Мама… я все придумала… давай у дяди Андрея поживем?

И отрубилась.

— Извините, Станислав, мы очень плохо спали этой ночью, — собрав всю волю в кулак, мама поднялась и, пошатываясь, побрела к входной двери и, присев на диван в прихожей, начала обуваться. Однако в этот момент силы оставили ее, мама рухнула на сиденье и уснула.

— Вика, вы в порядке? — притворно заволновался Стас. Он тоже хотел встать из-за стола, но его удержала рука Раисы Ивановны.

— По кодексу самураев… — невнятно бубнила хозяйка квартиры, — если вы спасли жизнь человеку… женщине… женщине-человеку… она принадлежит вам! Вы должны на ней жениться. На Викусе… Она прекрасная…

Закончить фразу Раиса Ивановна не успела. Ее глаза закатились, голова упала на стол. Стас еле успел отодвинуть блюдо с фруктами, чтобы Раиса Ивановна не уткнулась лицом прямо в виноград.

— Вот же блин! — Стас вытер рукавом лоб — за время этого проклятого чаепития с него успело сойти семь потов. — Ну, мама!.. Чтоб я еще раз, хоть когда-нибудь…

У меня тоже резко закружилась голова и я моментально заснула прямо на стуле.

Примечания:

* — "Confetti", Sia. Одна из моих любимых песен.

Перевод (мой собственный):

Нет, я не буду скучать по тебе, не буду плакать, не буду жалеть об этом

Нет, я не потерплю этого, нет, мне не нужно конфетти

И ты можешь угостить другого своей ложью, ты никогда этого не поймешь.

Я лучше буду одна, чем позволю им бросать грязное конфетти

Я лучше буду одна, лучше буду одна

Я лучше буду одна, чем позволю им бросать грязное конфетти

** — Пояснение от человека, 5 лет проучившегося в музыкальной школе!

Имеется в виду — вторая октава — бОльшая часть жизни. 36 лет это не Большая часть жизни, так что по-любому чушь :)

Я проснулась примерно через час. Раиса Ивановна лежала на полу вместе со стулом. Что могло произойти? Наверняка что-то ужасное... Я разбудила хозяйку.

— Раиса Ивановна, вставайте! Торт был со снотворным, походу!

— А? — Раиса Ивановна чуть приподнялась. — Что происходит?

— Нас, похоже, профессионально грабят. — Ответила я и подала руку женщине. — Вставайте, посмотрим как там наша квартира. И маму с Алиной надо разбудить.

Пока Раиса Ивановна приходила в себя, я пошла будить маму и Алинку. Сестра проснулась быстро, а вот маму пришлось расталкивать.

Я с Раисой Ивановной выходила из квартиры. Неуспели мы закрыть дверь, как... В меня летела монтировка!

Я закрыла лицо руками. Вот-вот меня увезут на скорой с переломом черепа... Но ничего не произошло. Я открыла глаза и увидела перед собой руку Бора, у которого в ладони была зажата злосчастная монтировка. Домовой разжал руку и монтировка с грохотом опустилась на пол.

— Бор... — Прошептала я. На моём лице появилась облегчённая улыбка. — Спасибо огромное!

— Остановил... Демон... — Произнёс с пола Стас, который накормил нас дурацким тортом. Понятненько...

И тут произошло то, чего мы никак не ожидали. Стас быстро вскочил, схватил Алину, прижал к себе, как щит, и, озираясь по сторонам, закричал:

— Не подходи ко мне! Не смей меня больше трогать! А то я ее…

— Да делай с ней что хочешь, мне плевать, — буркнул домовой.

— Плевать?! — в дверях нашей квартиры появился Кузя. — Ты что, сдурел?

— Нет, не плевать, конечно, — шепотом объяснил Бор. — Это я его на понт беру!

— А толку-то? — запоздало сообразил кот. — Он же все равно тебя не видит и не слышит.

Алинка тем временем пришла в себя и отчаянно завизжала. Стас зажал ей рот рукой.

— Отдашь мне все, что у тебя есть ценного! — приказал он, явно обращаясь к домовому. — Или девчонке будет плохо!

— Что же нам делать? — растерялся кот. — Может, отдадим доллары? Лишь бы он только отпустил Алинку…

— Долларов мне не жалко, пусть забирает! — тут же откликнулся Бор. — Но Силодар… Его же мать именно за Силодаром прислала! Нельзя отдавать ведьме Силодар, она с ним таких дел натворит!

Алина, изловчившись, укусила Стаса за палец, тот, выругавшись, отдернул руку, девочка снова завизжала, попыталась вырваться, но злодей держал ее слишком крепко. И тут послышался голос мамы:

— А ну отпусти ребенка!

Выбежав из квартиры Раисы Ивановны, мама в одно мгновение оказалась рядом. Наклонилась, подняла монтировку и замахнулась ею на Стаса.

— Живо отпусти! — закричала она. — Иначе я не знаю, что с тобой сде…

Ф-фух! Что-то быстро просвистело по воздуху и воткнулось маме в шею. По виду это напоминало длинный темный шип. Мама охнула, схватилась за то место, куда он вонзился, но ее глаза закатились, и она, обмякнув, мешком упала на пол. Потом и я почувствовала колючую точечную боль в шее... Далее я, похоже, потеряла сознание как и мама.

* * *

Я проснулась от того, что меня растолкала Алина.

— Даш, ты как? Всё в порядке? — Спросила меня сестрёнка, когда увидела, что я открыла глаза.

— Да, вроде бы... — Сонным голосом сказала я и попыталась встать. Мои ноги оказались связаны скотчем. — Блен, вот тварь, — выругалась я.

Алинка встала спиной к двери и билась спиной об дверь со словами: "Домовой, миленький, пожалуйста, спаси нас с мамой!". Из гостиной доносились звуки электрической пилы. А ещё крики Бора... Нет, они не могут ему навредить, нет! Я отчаянно начала искать острые предметы, чтобы разрезать скотч на ногах. Тут с обратной стороны двери послышался звякающий звук. И тут же донёсся хриплый голос домового:

— Рыжий! Ключ... девчонкам...

— Сейчас... — Кузя приблизился к нам и протолкнул ключ в щель между дверью и полом. А я как раз нашла старую косметичку (видимо, прошлые жильцы забыли, у себя и мамы я такой не припоминаю), стряхнула её на пол, открыла и напильником перерезала скотч. Алинка как раз открыла дверь. Я выбежала за ней.

— Девчонки вырвались! — заорала Мама Фима. — Держи их!!!

— Помогитеее! Помогитеее! — кричала мы. Я бросилась к входной двери, но Стас с монтировкой в руках преградил путь.

— Вот ведь неугомонная! Куда это ты собралась? Ща по жопе надаю! — угрожающе проговорил он.

Я с испуганным визгом метнулась от него и вскочила на подоконник открытого окна, продолжая истошно кричать: «Помогите!»

— Да заткни ты её! — Огрызнулась ведьма, стоя перед столом с магической атрибутикой.

Стас сделал шаг к окну. Я покачнулась, схватилась за раму и истошно закричала. Створка окна распахнулась настежь и «довезла» меня до карниза. Я встала на него, да так и замерла, глядя вниз с неимоверной высоты.

— А ну стой, идиотка! Вернись сейчас же! Ты же разобьешься! — заорал Стас, подбегая к окну.

— П-ппомогите… Пожалуйста… — шептала я, изо всех сил прижимаясь к стене. Кричать у меня уже не было сил.

— Рыжий… Что там? — хрипел распластанный на полу Бор.

— Сейчас же достань ее! — услышала я голос ведьмы. — Не бери грех на душу! Астрал не простит!

— Твою мать! А ну иди сюда! — Стас вскочил на подоконник и высунулся, пытаясь перебраться на карниз. — Дай мне руку!

Он попытался было потянуться ко мне, но увидел, что внизу уже начали собираться люди. Задрав головы, они смотрели на нас.

Я тоже увидела их и закричала из последних сил:

— Помогите! Здесь преступники!!!

После этих слов Стас спешно запрыгнул в комнату.

— Все, я умываю руки! — заявил он матери. — Если тебе так надо, спасай её сама.

Тут на балконе появилась мама, растрёпанная и в обрывках скотча

— Даша!!! — отчаянно закричала она.

— Мама! — ахнула я, обернувшись к ней.

Поскользнулась, не удержала равновесие… и сорвалась с карниза.

Вика в ужасе заорала, ее вопль слился с испуганными криками людей на улице.

Я успела рукой зацепиться за карниз. Я держалась изо всех сил и пыталась забраться обратно...

Мама в отчаянном стремлении хоть как-то помочь, высунулась с балкона, сама рискуя вот-вот выпасть наружу.

— Кузя… — захрипел в комнате Бор. — Силодар… Скорее…

Кот, в тот момент тоже находящийся на балконе, поспешил к домовому. Через пару секунд на балконе появились и Кузя, и Бор. Но у меня не осталось сил...

— Бор... — Произнесла я и отпустила карниз. Я с диким воплем полетела вниз. Бор, обратившись в золотую пыль, метнулся ко мне... Потом я услышала звон стекла... Далее я снова потеряла сознание...

* * *

Я вскоре пришла в себя и увидела перед собой лицо соседа (его вроде звали Андрей).

— Даша, ты? — говорил он, тряся меня за плечи. — Всё в порядке?

— Да, вроде бы, — пробормотала я, открыла глаза и встала. Через пару секунд я окончательно пришла в себя и метнулась к двери. Там уже бежала ко мне мама, Алинка и Кузя.

Мама, одновременно и смеясь, и плача, целовала меня, целую и невредимую (но это не точно), а рядом смущенно переминался с ноги на ногу Андрей — в спортивном костюме, домашних тапочках, в руках он держал вилку, на которую был насажен пельмень.

— Мама! Мама! — Кричала я или шептала — я не помню, помню только эти слова: — Меня Бор спас! Я влетела в окно... А там — он! — Я указала на соседа.

— А там я… — растерянно бормотал Андрей. — Дашка прямо в окно кухни влетела… Что вообще случилось, Вика? С вами все в порядке?

Посмотрев на них, я решила, что здесь могут обойтись и без меня, вернулась в нашу квартиру, и как раз вовремя — в тот момент, когда Бор, стоя на подоконнике, держал за ногу висевшего вниз головой, отчаянно барахтавшегося в его руках Стаса.

— Аааааа! ААААА! Отпусти!!! — кричал тот. — Ой, не отпускай!

— Понял теперь, каково ей было на этом карнизе?! — злорадно спрашивал домовой.

— Мама, спаси! — орал Стас.

А та, спешно закрывая собранные кофры, невозмутимо отвечала:

— Извини, дорогой, ничем не могу помочь. Маме Фиме нужно домой. И против силодара Мама Фима все равно бессильна…

— Слышь, она же сейчас сбежит! — позвал Кузя домового. — Не дай ей уйти!

Бор без особой охоты вернул Стаса в комнату, бросил на пол и преградил убегающей колдунье дорогу.

— Ну уж нет… — сердито пробормотал он. — Никуда вы не уйдете… Я с вами еще не договорил…

И вдруг он побледнел, зашатался и стал сползать на пол.

— О нет! — заорал кот. — Только не сейчас! Только не это! Опять расплата!

— Да, и на этот раз… увы… — еле слышно прошептал Бор.

Я бросилась к нему, а ведьма и ее сынок — к входной двери. Но мне сейчас было не до них.

— Нет! Нет! Ты не должен! Ты же всех победил! Ты не можешь вот так сдаться, тряпка! — кричал кот своему другу.

— Прощай, рыжий… Береги наших девочек… — пробормотал Бор.

— Бор, дорогой, не уходи, только не сейчас! — Зашептала я, сжимая его руку.

— Я люблю тебя, Дора... — С грустной улыбкой сказал домовой. И исчез.

А я пошла к себе в комнату, заперлась там и заплакала.

Моё чудесное спасение мы праздновали у Раисы Ивановны, в её квартире, больше похожей на музей, чем на человеческое жилье. Все еще не пришедшая в себя мама то и дело обнимала меня и смущенно улыбалась сидевшему напротив Андрею — конечно же он тоже был здесь, разве могла наша энергичная соседка упустить такую возможность? Ужин получился роскошным, как будто сегодня был Новый Год, а не празднование моего спасения Бором...

— Как же хорошо, Андрей, что мы все наконец-то познакомились с вами поближе, — радостно говорила Раиса Ивановна, поднося к губам бокал с коньяком. — А то ведь знаете, как бывает — люди, которые предназначены друг другу самой судьбой, всю жизнь живут в одном подъезде, а так и не встретятся…

— А мы с дядей Андреем уже много-много раз встретились, — тут же уточнила Алинка. Да, когда её мама из школы провожала я часто за ними наблюдала... — Правда, дядя Андрей?

— Правда, — подтвердил тот. — Алинка и Насте, моей кузине, очень понравилась… Вика, положить вам еще курицу? А то вы что-то совсем ничего не едите.

— Нет-нет, спасибо, я уже так наелась! — улыбнулась ему мама. — А когда это Алинка успела с вашей двоюродной сестрой познакомиться?

— На прошлой неделе, когда Настя в Москву приезжала, — объяснил Андрей. — Вы разве не помните, Вика? Мы тогда у подъезда встретились.

— А, вот вы о чем! — Вика так и просияла. — Такая хорошенькая девушка… Так это была ваша сестра?

— Ну да, двоюродная, — кивнул Андрей, накладывая себе салат. — Она в Саратове живет. У меня там много родни. Сам-то я из Самары…

Тут раздался дверной звонок, и Раиса Ивановна удивленно вскинула брови.

— Кто бы это мог быть? Вроде я никого не жду…

Без особой охоты поднявшись из-за стола, она прошествовала к двери, и вскоре из прихожей послышался ее зычный голос:

— Ах, это вы, Валентин Петрович! Не скажу, что я вам очень рада… Но заходите, раз уж пришли.

— А я иду мимо, слышу — у вас тут веселье. Вот и решил заглянуть, — сегодня Валентин Петрович принарядился, надел костюм, повязал галстук, аккуратно уложил волосы, так что выглядел даже, пожалуй, импозантно. — А у меня ведь, Викочка, сюрприз для вас. Хотите посмотреть, как выглядит ваш возмутитель спокойствия?

— Вот уж не уверена, что Вика этого хочет… — пробасила Раиса Ивановна, но мама и, особенно, Алина сразу оживились. Я просто хитро улыбнулась.

— Я хочу, я! — запрыгала на стуле сестрёнка.

— Нет, почему же, это было бы очень интересно, — проговорила мама. — Вот только как вы…

— Знаете, — поделился Валентин Петрович, — если бы мне кто-то другой о таком рассказал, я бы ни за что не поверил. Но собственным глазам я пока еще доверяю, так что… Только представьте себе: проявляю я фотографии… Я ведь настоящий фотограф, на пленку снимаю, а не на эти ваши мыльницы. А пленка — она все видит, не то что эти новомодные гад… как их там… гаджеты!.. Да вот — сами убедитесь!

Валентин Петрович сунул руку в нагрудный карман пиджака и, выждав интригующую паузу, извлек черно-белую фотографию. На снимке были запечатлены Вика, Алина и я в самую первую ночь после нашего новоселья, в тот момент, когда перепуганные девочки, подхватив Кузю в охапку, с визгом выбегали из квартиры. Лица у них были перекошены от страха, глаза выпучены, рты распахнуты в крике. А за их спинами виднелась явственно различимая довольная физиономия Бора.

Все рванулись рассматривать фотографию и чуть не столкнулись лбами.

— Не может быть! — ахнул Андрей.

— Надо же, я была уверена, что в трех двойках живет какое-нибудь мохнатое чудище! — покачала головой Раиса Ивановна. — А он выглядит совсем как человек. Пожалуй, он даже симпатичный молодой человек… Валентин Петрович, давайте я вам курицы положу, что ли… И салат попробуйте, ваш любимый, с грибочками…

— И правда симпатичный, — подтвердила мама, все еще разглядывая фото. Ну нет, он мой! Не дам никому!

И только одна Алинка нисколько не удивилась.

— А я Бора именно так и представляла, — заявила она. — Я всегда знала, что он хороший! Только мне никто не верил, кроме Кузи.

— Почему никто? — возразил Андрей. — Я вот тебе сразу поверил.

— Кстати, можно полюбопытствовать? — осведомился Валентин Петрович, с благодарностью принимая от хозяйки полную тарелку. — Соседи уверяют, что вы нашли под полом чемодан, битком набитый валютой…

— Ну уж и чемодан! — возмутилась Раиса Ивановна. — Чего только люди не скажут… Не чемодан, конечно, но расплатиться со всеми долгами Вике хватит. А вообще, Валентин Петрович, это крайне бестактный вопрос! Неприлично считать деньги в чужом кармане!

— Ну, простите, не удержался… — смутился сосед. — Кстати, вы в курсе, что полиция задержала тех злоумышленников, которые забрались к вам в квартиру? Обоих — и парня в татуировках, и его сообщницу. Кто бы мог подумать, с виду такая приличная женщина… Только несколько экстравагантная, на актрису похожа. Кстати, момент ареста я тоже на пленку запечатлел!

— И очень хорошо! — заметила Раиса Ивановна. — Пусть эти фотографии и станут последними в том злосчастном альбоме, который вы мне подарили. Пусть отныне история «трех двоек» начнется с чистого листа и будет исключительно счастливой!

— Звучит, как тост! — улыбнулся Андрей.

— Значит, — подхватила Раиса Ивановна, — надо за это выпить. Кому еще коньячку?

— Если бы я знал, что у вас там клад спрятан, давно бы сам переехал в ваш вертеп! — заметил, вытирая усы, сосед.

— И не надейтесь, Валентин Петрович! — тут же осудила Раиса Ивановна. — Домовые показывают клады только хорошим людям. А вы в последнее время ведете себя… странно.

— Так это ж я от одиночества, Раечка… — вздохнул Валентин Петрович. — Скучно же! Кроме телевизора, и словом перемолвиться не с кем… А тут — такие события!

— Будем надеяться, что все события в нашей квартире теперь закончились, — снова улыбнулась мама.

— Ну, раз никто больше ничего не хочет, пора переходить к десерту, — заключила хозяйка квартиры.

— А что, еще и торт будет? — встрепенулся Валентин Петрович.

— Нет-нет, только не торт! — замахала руками Раиса Ивановна. — После того «троянского коня» со снотворным, которым нас грабители угостили, мы с девочками, наверное, долго на торты смотреть не сможем… Так что на десерт у нас мороженое. И шампанское!

— Здорово, мороженое! — обрадовалась Алинка.

Поднявшись из-за стола, Раиса Ивановна принялась собирать тарелки.

— Давайте я вам помогу, — предложила мама, но Валентин Петрович остановил ее деликатным жестом:

— Нет уж, дорогуша, позвольте это сделать мне. Должен же я хоть когда-нибудь заслужить Раечкино прощение!

— Ну, так легко вы этого не добьетесь, Валентин Петрович, — хмыкнула Раиса Ивановна. — Но тарелки, так уж и быть, несите на кухню…

Когда они удалились, Алинка тут же подскочила к Андрею:

— А помните, вы обещали мне игру на своем телефоне показать?

— Тогда, пока вы будете играть, я ненадолго отлучусь, — мама поднялась на ноги. — Пойду навещу нашу квартиру, мне там кое-что нужно.

— Иди, мамочка! — милостиво разрешила Алина, которая уже вся погрузилась в игру. — Передай привет Бору. Ой, а тут что надо делать?

— А вот сюда повернуть, вот так… — показывал ей Андрей.

Вика вышла за дверь, я поспешила за ней следом.

В нашей квартире было на удивление тихо. Я пробежалась по комнатам, но Бора нигде не было видно.

— Домово~о~ой! Ты здесь? — позвала мама.

Ответом ей была тишина.

И тут, признаюсь, я забеспокоилась. Заглянула под стол, в то самое место, где Бор всегда появлялся после всех этих колдовских штучек и тяжелых последствий воздействия Силодара. Но под столом тоже никого не оказалось, и тогда в мою светлую голову закралась нехорошая мысль — а что, если ворожба злой колдуньи все же подействовала? Что, если эта её жуткая «темлеха» все-таки сработала? И мы больше никогда не увидим своего домового?

— Ты здесь? — повторила Вика.

И снова никто не отозвался.

— Эй ты! — закричал тогда и Кузя, который незаметно прошмыгнул со мной. — Чего не откликаешься? Невежливо молчать, когда тебя зовут!..

— Скажите на милость! — послышался наконец знакомый ехидный голос. — Шерстяной носок пришел меня хорошим манерам учить!

— И не думал, — тут же парировал кот. — Делать мне больше нечего. Это ж все равно бесполезно!

Конечно же мама не могла их слышать. Она не стала зажигать свет и тихонько прошлась по темной квартире с явными следами разгрома — времени навести здесь порядок еще не нашлось.

— Я поговорить с тобой хотела… — тихо произнесла мама после долгой паузы. — Знаешь, в чем основная проблема нас, взрослых? Мы разучаемся верить в чудеса! В детстве мы не различаем сказку и реальность. Мы верим в злых ведьм и добрых фей, мечтаем о волшебной палочке и путешествиях в сказочную страну… Если бы мне, когда я была маленькой, сказали, что я встречусь с настоящим домовым, я бы, наверное, до потолка прыгала от счастья… А теперь… Теперь, будучи взрослой, я так испугалась! И за Алинку, и за Дашку, и за себя… Ты уж не обижайся, пожалуйста, но я решила, что ты обязательно сделаешь нам что-то плохое…

— Да ладно, чё там обижаться… — смущенно пробормотал Бор. — Сам виноват. Напугал вас…

— Но когда ты спас Дашу, я поняла, что ты… что ты за нас! — продолжала мама. — И мне вдруг так стыдно стало! Я сразу тебе все простила — и Евгения Олеговича, и эскизы испорченные… Теперь я понимаю, что ты так… так шутил просто. Забавлялся… Ну, как дети. Я ж не сержусь всерьез на Алинку, когда она дурака валяет… И потом — я ведь тебя тоже обижала. И не слушала Алинку с Дашей — а ведь они сколько раз советовали подружиться с тобой… Мы, взрослые, никогда не слушаем детей — а ведь зря. Они во многом разбираются лучше нас. Вот дочки сразу поняли, что ты подарил нам сказку, а я… В общем, прости меня, хорошо?

— Да ладно, чё там, — снова повторил Бор. Я видела, что ему одновременно и очень неловко, и очень приятно. — Оба хороши. Оба дурканули…

— Знаешь, я очень хочу, чтобы ты остался с нами. Чтобы мы вместе жили, одной семьей. Вот, — Вика положила на стол горсть шоколадных конфет. — Даша говорит, что это твои любимые. Угощайся, пожалуйста.

— Верно, любимые, — лицо Бора расплылось в широкой улыбке. — Спасибо!

Он взял со стола конфету, развернул и положил в рот. А бедная мама так и замерла от изумления — ведь на её глазах конфета сама взлетела в воздух, освободилась от бумажки и исчезла! Наверное, мама могла бы решить, что сходит с ума… Но в этот момент со стороны лестничной площадки послышались шаги.

— Не заперто… — донесся до нас голос Раисы Ивановны. — Вика! Викуля, быстрее! Андрей уходит, его надо остановить!

— Да, я сейчас, — торопливо откликнулась Вика и снова обратилась к Бору: — Да, и еще одно… Обещаю, что больше никогда не буду ставить тебе блюдечко на пол. Ты же не кот!

— Так, погодите, не понял? — возмутился Кузя. — А разве блюдце на полу — это не признак высшей расы?!

Но домовой только захохотал над котом, а мама, подойдя к дверям, обернулась и пригласила:

— Бор! Идем с нами праздновать! Ты же член нашей семьи…

Как только мы с мамой вернулись, Андрей сразу же раздумал уходить.

«Ну, наконец-то!» — зашумели все, увидев маму.

— Мама, мороженое растает! — упрекнула Алинка.

— Мужчины, ну что вы сидите? Валя, Андрей! Открывайте шампанское! — скомандовала Раиса Ивановна.

Хлопнула пробка, золотистое вино запенилось, полилось в хрустальные бокалы, и как-то так само собой вышло, что полных бокалов оказалось не четыре, а пять.

— За новую жизнь «трех двоек»! — провозгласил Валентин Петрович, которого Раиса Ивановна теперь уже снова называла Валей.

Все (кроме Алины, конечно!) чокнулись, пригубили бокалы… Тут у мамы зазвонил телефон, и я подсела ближе. Бор который конечно же воспользовался маминым приглашением, подмигнул мне и тоже пристроился подслушивать.

— Здравствуйте, Викочка! — медовым голосом запела трубка. — Это Элла Аркадьевна, риелтор. Как ваши дела? Как квартирка? Все ли хорошо?

— Да, спасибо, Элла Аркадьевна! — с улыбкой отвечала мама. — У нас все прекрасно. И мы очень вам благодарны за эту квартиру.

В трубке что-то хрюкнуло, и риелторша на некоторое время замолкла.

— Э… Точно все хорошо? — осведомилась она наконец после долгой паузы. — Неужели вообще никаких проблем? И ничего странного, подозрительного не происходит?

— Некоторое время проблемы были, — честно призналась мама. — Так сказать, с… потусторонним. Но теперь все в порядке, мы наладили контакт.

— То есть как это «наладили контакт»? Выпили на брудершафт, что ли? — в трубке раздался фальшивый смех.

Бор взял со стола наполненный бокал и поднес его к маминому. Бокалы легонько ударились друг о друга, раздался мелодичный перезвон.

— На самом деле, так и есть! — рассмеялась Вика, отпивая шампанское. — Так что мы теперь в этой квартире надолго. Надеюсь, навсегда!

— Жаль.. — вылетело из трубки.

— Что-что, простите? — невинно уточнила Вика.

— Я говорю, очень рада за вас! — почти выкрикнула риелторша. — Что ж, Викочка, до свидания… Но я вам все-таки еще позвоню… Где-нибудь через годик. И номерочек мой на всякий случай не выбрасывайте, ладно?

Когда мама нажала на кнопку отбоя, Андрей тотчас повернулся к ней.

— Вика, вы закончили разговор? Тогда у меня тост. Предлагаю выпить за наше с вами такое чудесное знакомство! Честно признаться, я до сих пор так толком и не разобрался, что же такое с вами произошло…

— Ничего, дядя Андрей, мы с Дашей обязательно вам расскажем! — заверила Алинка. — Правда, Даш?

Я молча кивнула и улыбнулась. Я посмотрела на Бора. Он держал в руке бокал шампанского. Хитрая жопа! Приду домой получишь у меня. Алкоголик хренов.