Зло (джен)

Стоило подойти к дому, и даже не хватило сил удивиться, что на втором этаже горит свет. А Макс зареклась на этот раз жить совместно с кем-то.

Не особо тихо поворачивая ключ в замке и спокойно раздеваясь в коридоре, неторопливо закрыв за собой дверь, она довольно улыбнулась, увидев, что обеденный стол чист и всё в доме так же, как и перед её уходом утром. Конечно, приятно, когда ты, уставшая, в жажде укрыться ото всех, радуешься, когда стол накрыт и можно не ломать голову, что же приготовить на ужин, но даже от этого стоило иногда отдохнуть.

Лестница на второй этаж манила своей загадочностью в этот вечер. Который из или сколько их уже было? А в общем, не важно. Каким бы ни был первый шаг таких вечером, они всегда заканчивались одинаково.

Ещё раз осмотревшись по сторонам, с удовольствием созерцая собственные снимки, развешанные в самого разного рода композициях в каждой комнате, Макс начинала подниматься вверх.

Да, можно бежать, спрятаться, укрыться от мира где-нибудь глубоко и далеко, но смысл? Она всё равно найдёт её. И всё начнётся с начала. Так зачем же? Но! Как сказала мудрая наставница на одной из работ — если ты воюешь со злом, есть смысл из двух зол выбирать наименьшее. А вот если ты и есть то самое зло, зачем мелочиться? Главное — действуй красиво — и! — максимально экологично. Незачем других затягивать в торнадо собственного могущества.

Хихикнув в ладонь, Макс положила руку на ручку двери. Как бы то ни было, злом она себя всё равно не считала. Да и в самом деле, что такое зло? Её решение спасти свою лучшую подругу, а вследствие — уничтожение Аркадии Бей? Или то, что она всё же пожертвовала жизнью подруги, дабы спасти город? А может зло — это тот, кто сейчас стоит за дверью и обязательно будет угрожать Макс пистолетом под собственные яростные вопли о несправедливости?

Ну а как же — какая-то мелкая сошка без великой крови в венах и массивных банковских сбережений от родителей в собственных карманах смеет влезать в дела, к которым вроде бы и не имеет никакого отношения, делать шокирующие фотографии, обличающие убийц и преступников, пишет шокирующие статьи, показывая через плёнку собственной камеры, каков мир на самом деле там, где мысль о том, что может быть по-другому, недопустима. Ну так для него эта сошка и есть зло — это она же суёт свой нос, куда не просят, своими громкими снимками и яркими словами затягивая в личное торнадо ни один десяток жизней. Только, напомните, в который раз?

Чего преступник за дверью, держащий в руке пистолет, не ожидал, так это того, что когда дверь откроется, за ней будет стоять девушка и смеяться так солнечно, что любой злой умысел так и утонет в бутылке, что стоит на подоконнике, из которой обычно поливают цветок у окна. Но на то умысел так и называется, он же, простите, не какая-то полудохлая идея, что как жареным запахнет, сразу улетает восвояси. Не-ет, он умысел! И его желание обязано быть исполненным.

* * *

Как говорится в фильме Альфреда Хичкока "Маленькие частички времени" — и это...

"И это можно с тем же успехом отнести и к фотографиям".

Несильно потрясся головой и поправив причёску, Макс поймала себя на мысли, что хоть прямо сейчас может пересказать все слова, что прозвучат в этом кабинете до конца занятия. Да и не удивительно. Каждый раз, когда кто бы то ни было решал, что она — зло, и брал на себя праведный посыл это зло победить, она возвращалась в одну и ту же точкуо, в свои, как бы наивно это ни звучало, восемнадцать лет. И уже наизусть знала, что совсем скоро Нейтан убьёт Хлою в женском туалете случайно — или нет — спустив курок, если Макс не вмешается, а ректор не поверит Макс, и совсем скоро её обвинят в том, что она оболгала почётный род Прескоттов, а потом петиция про камеры, не допуск её в корпус общежития и...

— Похоже, Макс сейчас сделала так называемое селфи.

"Именно, негодяй Джефферсон".

Мистером называть его не поворачивался язык, но запасы гнева на него иссякли, слишком уж много раз она сидела связанной в его фотостудии перед грандиозным разоблачением вроде бы такого наидобрейшего учителя, что не было смысла тратить энергию зря. Рейчел всё равно уже мертва, а Джефферсон в любом случае понесёт своё наказание. Больше интересно, как подойти к самому важном вопросу лично для неё на этот раз. Усложнять — просто, упрощать — сложно. А она, кажется, слишком в это заигралась.

* * *

— Ёу, Макс, ты серьёзно?

Хлоя с таким искреннем удивлением смотрела на свою подругу, от чего той аж тоскливо стало.

"Сколько бы жизней ни прошло и сколько бы роковых открытий я ни сделала, её решимости мне всё равно не хватает".

Макс кивнула.

— Я могу перематывать время. И не важно, делаю я это намеренно много или намеренно мало, моё торнадо будет уничтожать всех и вся до тех пор, пока ты жива...

— ...И в то же время, если я умру, то ты после типа смерти вернёшься к началу!

Макс глубоко вздохнула, придвинувшись к подруге поближе. Та в ответ обняла её за плечи, прижав к себе сильнее.

— Слишком жестоко получается.

Хлоя, покуривая травку, поглаживала Макс по плечу.

А она, оказывается, та ещё лгунья. Нет, правда. Она не помнила, что Нейтон попытался убить её в туалете, когда с самыми праведными намерениями следовала за этим злодеем в туалет, какой бы раз ни проживала этот момент, и её искренне каждый раз шокировали слова Макс и правда о том, что это она нажала на пожарную тревогу и тем самым спасла её от смерти. Но она помнили все свои жизни после смерти. Не важно, она тенью бродила по мирам или вместе с Макс призраком забиралась в самые опаляющие тайнами места. Они приходили к ней во снах как нечто эфемерное и безличное, но настолько правдивое.

— Если верить твоим словам, получается, что у нас уже был секс, мы были на свадьбе какого-то шамана африканского племени, ты меня бросила, скинув на меня своего ребёнка, который у тебя был от какого-то там ушлёпка, а ещё ты фотки на Эвересте делала, а меня привидением специально снегом обсыпала, чтобы я хоть как-то на той фотке получилась.

Макс недоверчиво подняла голову. Хлоя, хлюпнув носом воздух, только пожала плечами.

— Мне всё это снилось, ток я думала, что слишком сильно обкурилась, потому не придавала значения.

— И насколько давно?

— Хрен знает. Походу, прост в каждом перерождение с новыми подробностями.

Запустив руку Макс в волосы и теперь силой придвинув отодвинувшуюся к себе, Хлоя утонула лицом в коротких прядях и затем практически прошептала:

— Давай перезахороним Рейчел и больше никогда не будем её беспокоить.

Макс аж подпрыгнула и сделала пару шагов назад.

Гениально. Меняй последовательность. Усложняй сложное, упрощай простое! Точно! В каждой жизни, где бы они ни были, они всегда искали Рейчел. Отмщение ей или воскрешение, а может, что-то другое, не важно, главное — искали. И никогда не находили. Так, может, вот оно, упрощение? Не делай того, чего не просят. Конечно, Джеферссон просто обязан понести наказание за смерти всех им убитых девушек, и... на этом всё. Может, Рейчел просто хотела, чтобы её оставили в покое? И тогда они смогут прожить свою жизнь без бесконечного возвращения назад? Без нескончаемой борьбы со злом? Без взращивания этого зла внутри себя? Без...

К руке прикоснулась другая рука. Макс будто вышла из замутнения. Рядом стояла Хлоя. И крепко сжимала её ладонь в своей. И решимости, что лавой разливалась в глубине её зрачков, на этот раз точно хватит на обеих.

Объятия самой ценной в этом мире утихомирят самое сильное торнадо внутри. Похоже, Хлоя права. У этого торнадо совсем другое имя, нежели зло, судя по тому, какими нежными раскатами оно отдавало в груди. Ему нужен покой, а никак не души падших в своих пороках. И раз оно так терпеливо ожидало, когда до этих двоих дойдёт, что нужно сделать, стоило проститься с ним с честью. И больше никакой борьбы за праведное дело. Иначе это будет как минимум неуважительно.