Мальчик-Которого-Нет (гет)

— Не может быть, что это не Блэк! — заявил рыжик. — Его дело должен был разбирать сам Альбус Дамблдор! Он сменил на посту Бартемиуса Крауча в первых числах ноября 1981 года!

Я беззвучно хмыкнула. Есть все же польза в том, что Уизли является фанатом директора. Хоть его биографию знает назубок.

Невилл и Драко промолчали, но по лицам было видно, что думают они примерно в одном ключе. Пусть они и относятся, вроде как, к двум противоположным лагерям, но весьма скептически настроены в отношении одного бородатого волшебника. Точнее, скептически настроены их родные, а дети просто повторяют за ними. Как хорошо, что они еще такие маленькие и пока не способны постоянно контролировать выражение лица!

— Альбус Дамблдор — самый справедливый и мудрый маг нашего века! — уверенно заявил Уизли. — Он бы не посадил невиновного.

Глядя на Рональда, я увидела его искреннюю веру в сказанное. Выходит, Артур и Молли считают директора непогрешимым. Делаем выводы. С учетом того, что я знаю о бородатом старце, мне ни в коем случае нельзя сходиться с Уизли. Они мало того, что попытаются агитировать за директора, так еще и легко вытряхнут любое мое откровение на операционный стол этому архитектору человеческих жизней.

— Факты как-то… спорят с этим утверждением, — осторожно заметил Невилл.

Уизли вспыхнул, пронзил всех нас недовольным взглядом, а потом прошипел:

— Ты на чьей стороне вообще?

— Думаю, лучшая сторона — правда, — как бы задумчиво промолвила я, глядя в окно.

Высказывание было нейтральным. Но Рональд вскочил и с пыхтением навис надо мной. Из его кармана свесился крысиный хвост, привлекая мое внимание. Хвост был неподвижен, и я мысленно пожелала Петтигрю сдохнуть до того, как я увижу его крысиную морду.

— Что ты хочешь этим сказать?! — выпалил шестой Уизли.

Я даже немного опешила от подобной реакции. Человек, искренне верящий кому-то, решил бы, что мои слова — слова поддержки. Так почему рыжик вспылил? Он что, тоже не так уж верит Дамблдору? Или просто все непонятные высказывания принимает в штыки?

— У моих слов нет второго дна, — нейтрально отозвалась я и пожала плечами. — А о чем ты подумал?

Уизли, похоже, вообще не думал, потому как краснел, пыхтел, но помалкивал.

— Кажется, мы отклонились от темы разговора, — игнорируя все еще нависающего надо мной Рона, сказала я и миролюбиво улыбнулась.

— Да… — кашлянув, согласился Лонгботтом и осторожно потянул к Уизли за руку, пытаясь усадить на диван. Тот его манипуляций не заметил, только еще больше покраснел и еще громче запыхтел, хотя во взгляде нет-нет, да проскальзывало недоумение. Похоже, мальчик в принципе не знал, что противостояние не всегда перетекает в драку.

— А на какой факультет кто хочет? — спросила я, меняя тему. — Я сейчас не говорю о семейных традициях, которые… Почему это обязательно должно как-то влиять? В общем, если не брать во внимание ожидание родни, то кто на какой факультет хочет поступить?

Гойл и Крэбб притворились мебелью, Уизли плюхнулся на сидение и уже оттуда сверлил меня взглядом.

— Бабушка надеется, что я поступлю на Гриффиндор, — немного подумав, ответил Невилл. — Там учились мои родители. Но я еще не решил…

— Я буду в Слизерине, — безапелляционно отчеканил Малфой. — От меня этого ждут. Да и там больше всего моих знакомых. И декан…

Мальчик покосился на Уизли и оборвал фразу.

— А ты? — вместо этого спросил Драко.

— Пока не знаю, — пожав плечами, ответила я. Уизли вскинулся, но я продолжила прежде, чем он что-нибудь ляпнул: — Да, мои родители учились на Гриффиндоре. Но многие родичи — на других факультетах. Да и… Я вроде как сирота, мне не на кого производить впечатление. Не нужно оправдывать ожидания. Так что предоставлю выбор Шляпе.

Сказав это, я краем глаза отметила, что Рон не взялся нести чушь про троллей и испытания.

— Шляпа прислушивается к пожеланиям, — поделился Лонгботтом. — Ее можно уговорить.

— Вот как? — изобразив интерес, я улыбнулась мальчику. И дальше со вниманием слушала рассказ Невилла, а тот, внезапно позабыв про стеснительность, принялся живописать историю Распределяющей Шляпы. Даже Малфой в какой-то момент увлекся и кивал в некоторых моментах повествования. Рон какое-то время тоже слушал, а потом, что-то бухтя себе под нос о заучках и книжных червях, удалился, прижимая руку к карману, где преспокойно и ни о чем не подозревая дрых крыс.

За следующие несколько часов я узнала обо всех самых известных артефактах Основателей, историю их утраты и поисков. Слушать было на самом деле очень интересно, хотя краткую версию я читала в «Истории Хогвартса». Невилл знал очень много деталей. Но было заметно, что сам он из всех Основателей выделяет Хельгу Хаффлпафф.

— На самом деле существует множество версий, как был основан Хогвартс, — отметил Малфой, когда Невилл краем затронул эту тему в своем повествовании. — И та… романтизированная версия, изложенная в «Истории Хогвартса» — самая популярная. Ее приводят в разных книгах. Понятное дело, никто точно не скажет, как все было на самом деле. Но надо понимать, что «Историю» начали выпускать только в 1793 году, при этом в каждой новой редакции что-то обязательно меняется. А все, что было до того… Сохранившиеся… даже не дневники, а копии дневников Основателей относятся к периоду, когда школа уже во всю работала. Да и эти дневники считаются не настоящими, а поддельными, состряпанными перед тем, как был принят Статут о секретности.

— И как, по-твоему, все было на самом деле? — с улыбкой спросила я, перестав жалеть о том, что в мое купе вломилась толпа первогодок.

— Я верю в более простое объяснение. Без добрых дядюшек и тетушек, решивших учить безграмотных и несчастных волшебников. — Драко покосился на меня. — ПапА любит исследовать этот период, коллекционирует вещи Основателей… Но, конечно, отдал бы много больше не за чужое, а за наше. Наше наследие. Род Малфоев, по легенде, был образован незадолго до появления школы.

Я вопросительно вздернула бровь.

— Не хочу пересказывать кратко, а на версию, которую отец считает наиболее правдивой, надо очень много времени, — пояснил мальчик.

— Расскажешь как-нибудь? — спросила я, склонив голову к плечу, и чуть улыбнулась.

— Да, конечно, — согласился Малфой очень просто. Прямо сейчас он мало походил на заносчивого слизеринского принца. Не милая трогательная ромашка с белыми лепестками, но вполне безопасное и миролюбивое создание, еще не успевшее отрастить себе шипы или клыки. За ним было интересно наблюдать.

— Даже если мы попадем на разные факультеты? — с усмешкой уточнила я.

Драко думал лишь мгновение, а потом кивнул.

— Ловлю на слове, Малфой, — предупредила я с улыбкой и протянула руку для рукопожатия.

— Драко? — полувопросительно предложил блондин, глядя в глаза.

— Харо, — с кивком ответила я.

— Харо? — переспросил Малфой, пожимая мою руку. У него оказалась теплая и сильная ладонь.

— Не люблю, когда меня называют Гарри, — пояснила я и пожала плечами.

— Харо? — кашлянув, пробормотал Невилл. — Это сокращение от Харольда?

— Ну… мой отец хотел назвать меня так, — осторожно сказала я. Это была правда, я ни в одном слове не соврала. Недоговаривать — не ложь.

— Тогда почему… — начал было Драко, сбился, но потом быстро предположил: — Сокрытие истинного имени?

Я кивнула раньше, хотя не представляла, что мальчик имеет в виду.

— О! Тогда нельзя спрашивать полное имя, — сам себе пояснил Малфой. — Только если сам представишься.

Это прозвучало как утверждение. При этом никто из тех, кто собрался в купе, не ждал, что я назову это самое имя. Видимо, в дело вступало правило, о котором я еще не встречала упоминаний в книгах. Но я и прочитать успела преступно мало. Нахваталась бессистемно по верхам. Надо обязательно выяснить все про сокрытие имен!

— А меня можно звать Невилл, — тихо пробормотал Лонгботтом. Но тут же смущенно улыбнулся, когда я подала руку и ему тоже.

Вот так. Первый же день — и я весьма существенно изменила события канона. И вот ни капельки не страшно!

* * *

Уизли вернулся в купе перед самым прибытием поезда. Увидев, что ни Малфой, ни Лонгботтом никуда не ушли, рыжик показательно скривился, но лезть с увещеваниями больше не пытался. На платформе Рон уверенно оттеснил Невилла, но с Драко такой фокус не прошел, и в лодке вместе со мной и блондинчиком оказались малфоевские вассальные тумбочки — мебель, не двигающая сюжет, но полезная… для интерьера.

На причале Хагрид долго кого-то высматривал в толпе первогодок, нашел лишь жабу, торжественно переданную в руки покрасневшему Невиллу, и со вздохом повел нас к замку по длинной, чуть влажной из-за скользящего по озеру тумана лестнице. МакГонагалл оказалась довольно молодой волшебницей, но в остальном она полностью соответствовала знакомому образу: высокая и темноволосая, в изумрудно-зеленой бархатной мантии. Строгое выражение портило довольно красивое лицо. На нас женщина посмотрела без какой-либо теплоты, хотя мы еще не сделали ничего дурного.

Речь волшебницы совпадала с книжной. Почему-то вместо слов поддержки, мягкой улыбки и согревающих чар после выматывающего заплыва мы все получили сухую цитату, будто взятую из какого-то сценария.

«Тут зрители аплодируют, — обводя задумчивым взглядом уставших, голодных и продрогших студентов, сказала я про себя. — Кончили аплодировать!»

Привидения не произвели должного впечатления. Интерес вызвало лишь то, что они оказались не такими уж четкими, чуть расплывчатыми, из-за чего нельзя было детально рассмотреть их лица.

Драко уверенно держался рядом, Крэбб и Гойл блокировали подход кому-то еще справа, со стороны Малфоя. Так что Гермиона и ее голос нагнали меня только в Большом зале:

— Его заколдовали, чтобы он выглядел так же, как небо снаружи. Я читала об этом в «Истории Хогвартса».

Я заворожено рассматривала потолок все то время, что мы двигались по проходу между столами. Гул голосов не нервировал. Наоборот, я будто вернулась домой. Зато остальным малышам приходилось тяжко. Было заметно, что многие из них никогда не видели так много волшебников разом и не были готовы к чужим любопытным взглядам. Кто-то трясся, кто-то лишь выше задирал нос, но сейчас перед столом учителей сгрудилась маленькая толпа перепуганных ребятишек. Им бы отдохнуть, перекусить, сходить в туалет. И только после этого поучаствовать в распределении по факультетам. Причем, в камерной комфортной обстановке, а не в присутствии всей школы…

Но о чем я? Комфорт нам только снится!

Я поежилась, чувствуя, что мантия набрала влаги от тумана, а сотни свечей, плавающих в воздухе, не спасают от холодного дуновения сквозняков.

«Как же славно, что я захватила достаточно теплых носков», — подумала я, рассматривая зал и, украдкой, учителей.

Дамблдор оказался высоким худым старцем с белоснежной бородой. Темно-малиновая мантия делала его похожим на Санту, взгляд из-за очков-половинок, которым он медленно скользил по лицам первогодок, казался добрым и озорным, но то, как он постукивал пальцами по скатерти, выдало его нервозность. Постоянно вертясь, я не позволила ему поймать мой взгляд. И не планировала в дальнейшем давать директору такую возможность.

Хагрид, Трелони, Хуч, Пинс, Помфри я узнала без труда. Пусть лица мне были и незнакомы, но ошибиться не позволяли знакомые по книгам образы. Сложнее оказалось со Спраут. Глава Хаффлпаффа выглядела моложе, выше и стройнее. Но ее лицо казалось таким же добродушным, как и у созданного Мириам Маргулис кинообраза. Флитвик тоже оказался совсем не таким, как я ожидала. Мастер чар выглядел как весьма невысокий, но все же человек. Лишь серовато-зеленый цвет кожи, длинные острые уши и нос выдавали в нем полугоблина. Северуса Снейпа я узнала только по черной мантии с изумрудной отделкой, черным же волосам и арктически холодному взгляду темных глаз. В остальном же это был очень высокий и очень худой совсем еще молодой мужчина. Измотанный молодой мужик, который не высыпался, кажется, последние несколько лет. Зельевар не пугал, а вызывал желание взять подушку… и всучить ее этому несчастью с приказом отправляться спать, перед этим принудительно покормив. А то даже Харо, не слишком обласканная Дурслями, выглядела хорошо упитанным представителем рода человеческого.

Дальше МакГонагалл вынесла табурет и Шляпу, и я бросила изучать профессоров. Рассматривать большую остроконечную штуковину, состоящую из одних заплаток, оказалось куда интереснее. Как и слушать песенку, хотя те кошачьи рулады, которые эта лоскутная штуковина выводила, едва ли можно было назвать пением.

А дальше началось распределение, и я уже ни на что больше не обращала внимания. Все же это невероятно увлекательно, пусть и знаешь, кто и куда попадет.

— Когда я назову ваше имя, надевайте Шляпу и садитесь на табурет, чтобы вас распределили, — пояснила МакГонагалл, внимательно оглядев толпу первокурсников, и развернула свиток. — Аббот, Ханна!

Розовощекая девочка со светлыми косичками, спотыкаясь, вышла вперед, надела Шляпу, которая тут же съехала ей на глаза, и села. Секундная пауза…

— Хаффлпафф! — выкрикнула Шляпа на весь зал.

Боунс, Бут, Броклхёрст, Браун, Булстроуд — дети отправлялись по тем же факультетам, что и в книге. Гермиона, естественно, попала на Гриффиндор и с невероятно самодовольным видом направилась к нужному столу, высоко задрав носик.

После заместитель директора вызвала Невилла. И вновь он провел под Шляпой несколько томительных минут, то хмурясь, то нервно кусая губы, пока артефакт не выпалил зловещее:

— Слизерин!

Если моя челюсть и приземлилась на пол, то я этого не услышала и не ощутила, в полной тишине вместе со всеми наблюдая за тем, как мальчик, едва не упав, рванул к столу змей со Шляпой на голове. Потом спохватился, залился краской, как спелый помидор, и, спотыкаясь, метнулся назад, чтобы вернуть артефакт. МакГонагалл на тихие извинения мальчика не отреагировала, будто находясь под Ступефаем. Покраснев до вишневого оттенка, Лонгботтом осторожно пристроил Шляпу на табурет и поскорее сбежал к слизеринцам, будто взгляды учителей его пугали больше, чем дети с факультета змей.

— Минерва, — позвал первым опомнившийся профессор Флитвик.

Заместитель директора оглянулась, обменялась взглядом с Дамблдором, кашлянула и продолжила вызывать студентов. Я же озадаченно таращилась в пространство, не веря в случившееся.

Невилл на Слизерине? Как?

Дальше распределение шло без подобных потрясений. Малфой закономерно отправился к змеям. Шляпа прокричала результат, едва коснувшись головы блондина.

И вот, наконец, настал самый важный для меня момент, когда профессор трансфигурации объявила:

— Поттер, Гарри!

Я едва слышно хмыкнула, услышав имя. Похоже, Костехрум был прав, директор прикрыл меня заклятием, чтобы его будущего Золотого Мальчика никто не отыскал, а потому мое имя пришлось вписывать вручную, как студента из-за границы.

У меня был шанс исправить ошибку, но я не стала делать никаких заявлений, решив и дальше наблюдать и действовать по ситуации.

— Хм… — прозвучало в голове, когда Шляпа упала на глаза и шепотки в зале отдалились. — Как интересно!

— Что вам интересно, уважаемая Распределяющая Шляпа? — осторожно уточнила я.

— Вежливая девочка, девочка из другого мира, которую все здесь считают мальчиком, — ответил артефакт.

— Вы… меня выдадите?

— Зачем? — удивилась Шляпа. — Это не мое дело.

— А если кто-то спросит напрямую? — прищурившись, уточнила я.

— Я ведь Шляпа, для меня все люди одинаковы, — с хитрецой в голосе ответила Шляпа.

— Спасибо, — с облегчением выдохнула я.

— Так куда же тебя такую отправить? — спросила Шляпа.

— Туда, где я смогу сохранить свою тайну, — ответила я.

— Интересно, — пробормотала Шляпа. — Ты умна, у тебя много таланта, силы… Но ты просишь лишь защиты?

— Да, — честно ответила я. — Я понимаю, что директор… хочет видеть меня на Гриффиндоре, но…

— Я служу не директору, а школе, — перебил артефакт. — Сотни лет я слушала мысли и желания, девочка из другого мира, обретшая новую жизнь здесь, а потом отправляла детей туда, где им место. Но выбор вы все делаете сами. Осознанно или нет, но сами. А потому… Слизерин!

В вопле Шляпы мне почудилось змеиное шипение. Когда я сняла артефакт с головы, на меня не обрушился шквал голосов. В Большом зале царила потрясенная тишина. И в этой тишине я спокойно и неторопливо направилась к столу Слизерина.

Раз Шляпа обещала мне, что там я получу желаемое, то так тому и быть. Слизерин!