История первая: раскол. (джен)

Юля с Димой слышали все. Юля вывела звук с «жучка» себе на ноутбук, они наблюдали за операцией онлайн… И Юле ужасно хотелось курить.

Первые переговоры, проблемы с камерой, хруст гравия, шорохи, звяканье… крик.

— Им нужна помощь! — соскочил с дивана Дима.

— Еще нет, — напряженно сказала Юля, вслушиваясь в Волковское «я же не зверь».

«Мы сейчас все равно не можем ее вызвать, — думала Юля и от этих мыслей все сильнее хотелось курить. — Но если Игоря схватят…»

Да. Если Игоря схватят, Юля пойдет на шантаж. Пришлет Власову свое видео — исповедь Волкова, начиная со слов «В девяностые суки одни хорошо армию обкрадывали…», фотографии, собранные Разумовским… Главное потянуть время. Главное потянуть время, Федор Иванович точно не бросит Игоря в беде, Игорь ему как сын!

«Тогда связь Власова с Holt Int. останется нераскрытой… Извините ребята, но тут каждый сам за себя», — подумала она, кинув косой взгляд на спящего непробудным сном Разумовского.

Дима сел обратно, нервно стискивая кулаки. Визги, Волков спрашивает, где кабинет…

— Прячемся! — рявкнул Игорь. — Вырубим их!

Тишина, грохот… Дима, не выдержав, вскакивает и начинает ходить по залу, как маятник. Курить хочется нестерпимо — Юля достает из сумки ручку и, потворствуя старой детской привычке, вгрызается в колпачок.

Когда зазвучали выстрелы, она вся словно бы омертвела и не чувствовала уже ничего.

И ей очень не понравилась последняя фраза Волкова, сказанная с таким трудом. Что с ним? Отчего он еле ворочает языком? Они ранены?!

Долго терзаться Юле не пришлось.

— Попались, суууки! — зазвучало из динамика.

— Вытаскивай их, ребята, — приказал кто-то. — Гога, сторожа отошли, пятихатку ему за бдительность сунь…

— Сука, если бы не этот дед со своим транквилизатором…

— Хлебало завали, я шефу звоню. Шест? Шест, мы их взяли, они двоих наших завалили… Да. Дыню и Упыря, суки… Мороз кони двинул. Да, его тоже, я думал ты порадуешься… Ага… Ага… Сделаем. Так, инвалиды! Этих — в наручники, трупы убрать, кровь подтереть! Хозяин домой едет.

— Я чо, бля, уборщица? — возмутился кто-то.

— Хозяин скажет, ты не только уборщицей, ты проституткой будешь! — взревел главный. — Жопу в горсть, бля!

— Я вызываю подкрепление, — сказал Дима.

— Не смей! — Юля вцепилась ему в руку. — Дим, они стреляли. Они кого-то убили. Ты хочешь, чтобы Игорь сел? Жди! — с металлом в голосе скомандовала она. — Сейчас эти гады сами все улики подчистят и тогда…

— Тогда мы звоним Прокопенко! — воинственно сказал Дима.

Юля красочно представила, что Федор Иванович им скажет.

— Ему я звоню сейчас, — твердо заявила она. — Звоню, и начинаю рассказывать. Дима, отслеживай, что здесь происходит, если что — зови. Я в коридор.

— Игорек снова в какую-то задницу влез? — поинтересовался Федор Иванович сразу после слов приветствия. — А… да по голосу слышу. Так, говори — что, куда?

— Есть проблема, — призналась Юля. — Преступник — действующий генерал армии. И это он устроил взрывы два года назад.

Молчание Иваныча было выразительнее любой матерщины.

— И Игорь, как обычно, полез за доказательствами в одиночку? — вздохнул он в трубку после паузы.

— Нет, — призналась Юля. — С Олегом Волковым.

Как ни странно, Прокопенко вспомнил, кто это такой:

— Так он вроде как три года как мертв?

— Он жив, — сказала Юля. — Разумовский — тоже.

— Так, — жестко объявил Прокопенко. — Приезжай ко мне, расскажешь с самого начала. Сколько у нас времени?

— Очень мало, — призналась Юля. — Я не могу поехать — здесь идет трансляция с «жучка» и я не могу оставить Диму с Разумовским одного…

Что-то гулко хлопнуло по трубке, Юля различила отдаленное:

— … Игорек!... ммать!... сукин ты сын! Да чтоб твои дети на тебя похожи были!

Затем звук очистился:

— Адрес, — потребовал Прокопенко. — Я сам к вам приеду.

— Ничего, — доложился Димка. — Шумы, шорохи…

— Хозяин сказал — в подвал, — донесся из динамика приказ. — Но сперва — обыскать как следует.

Долгий шорох.

— А это что еще за хрен? — удивился кто-то.

— Хрен его знает, — глубокомысленно заметил кто-то еще. — Жаль Мороз лег, он бы опознал…

— Хозяин приедет — опознает, — уверенно сказал командный голос. — Ботинки с них снимите. Настоящий спец и шнурком удавит.

Димка ожесточенно потер шею, расцветшую под шарфом сине-зеленым многоцветьем.

— Они не узнали Игоря, — сказала Юля.

— Это ненадолго, — тихо сказал Дима. — Он же вечно в новостях мелькает… и в твоих обзорах! — с упреком добавил он.

Юля себя виноватой не чувствовала. Смешно сравнивать ее аудиторию с аудиторией федерального канала! Благодаря Игорю у нее несколько раз выкупали сюжеты, да, но свою известность он получил еще до встречи с Юлей.

— Прокопенко сюда едет, — сказала она. — Встретишь?

Очень грубый громкий шорох, свист…

— Мать твою! На нем «жук» был!

— Покажите, — властно прозвучал издалека новый голос.

Шаги.

— Вот, шеф, — угодливо доложил бандит. — Это на втором было.

Тишина. Резкий звон в дверь.

Димка умоляюще посмотрел на Юлю, Юля точно таким же взглядом — на него.

— Думаю, ты меня слышишь, Сережа, — донеслось из динамиков. — Набери, пообщаемся. Девятьсот одиннадцать, девяносто восемь, семь, четыре, один, шестьдесят пять.

Громкий хруст. Обрыв трансляции.

Прокопенко позвонил еще раз и Дима вышел встречать.

— Федор Иванович! — взвыл он. — Федор Иванович, за что?

Прокопенко вместо «здравствуй» вцепился Диме в ухо и теперь самозабвенно трепал его туда и сюда.

— Веди! — свирепо сказал он, кончив экзекуцию.

И Дима повел, стараясь держаться от злого, как овод, генерала подальше.

В зале Прокопенко окинул взглядом всю обстановку: стол с деталями, тумбочку с лекарствами, диван, спящего Разумовского, Юлю с ноутбуком…

— Игорь жив? — был его первый вопрос.

— Власов нашел «жучок», — сказала Юля. — Он хочет пообщаться с Разумовским, я думаю, Игорь пока…

Ее голос сорвался.

— Нужен живым, — хмуро докончил Прокопенко. — С этим что, почему не просыпается?

— Ему укол сделали, — вмешался Дима.

— Он должен очнуться через час-полтора, — сказала Юля.

— Значит, у вас есть время, чтобы все мне рассказать, — резюмировал Прокопенко, разворачивая к дивану Волковский стул.

Юля вздохнула и начала рассказывать. Прокопенко хмурил брови, играл костяшками и, Дима видел — страшно хотел на них на всех наорать.

— Задушу, — сказал генерал в конце рассказа. — Своими руками задушу. Почему нельзя было сразу подойти с этим ко мне?!

— Не кричите, — вдруг прозвучал спокойный голос.

Дима обернулся и увидел — Разумовский открыл глаза.