Счастье (джен)

Не то чтобы Шухарт переживал из-за смерти мальчишки, даже наоборот — чувствовал какую справедливость в том, что шар забрал своё, но ничего лучше, чем повторить его слова, так и не придумал. «Счастья всем», — шептал он, прикасаясь к чуть тёплой глянцевой поверхности. Она отражала небо. По небу плыли облака. Через несколько мгновений их отражение сменилось рябью, а шар задрожал. Шухарт отпрянул, когда тот взмыл в небо, и повалился навзничь.

Он лежал, наблюдая за изменениями, происходившими в вышине. Там, вращаясь и разбрасывая солнечные блики, висел шар. Сталкер не мог решить, что делать. Сообщить властям? К чему? Их бросили. Никто не захотел связываться с неведомым, пока оно молчит. К чему сталкеру беспокоиться об этих нерешительных?

Да, он оказался тем, кто разбудил это. Неведомое. И всё. Шар вращался, а блики отражающегося от его поверхности света не исчезали, превращались в новые шары.

Шухарт был опустошен, выпотрошен... Он думал о том, что шары закроют солнце или задавят людей, упав с небес. Впереди его не ждало ничего хорошего. Инопланетяне, кем бы они ни были, нашли способ погубить человечество. Он случайно посодействовал. И что? Теперь всё стало предельно ясно — только он и его семья, просто выжить, спрятаться, спастись... Не смотреть в небо.

Шухарт шёл, воровато озираясь. Редкие встречные были заняты созерцанием, не замечали его. Двор был привычно пуст — их сторонились. Только подойдя ближе, он заметил, что качели не пустовали: девушка с красной лентой в пышных каштановых волосах оглянулась на шум.

Шухарт замедлил шаг. Девушка смотрела на него, слегка приоткрыв рот, будто собиралась закричать. Он стушевался под пристальным взглядом и остановился, не решаясь пройти во двор. Она вскочила на ноги и побежала к нему с криком: «Папа!»

Столкновение было чувствительным. Дочь бросилась Шухарту на плечи, ударилась грудью, повисла на плечах, и её счастье, кристально чистое, захлестнуло сталкера волной. Глухая стена пережитого выстояла перед первым ударом. Счастье отхлынуло, взорвалось и, продвигаясь вперёд ударной волной, сжигало всё на своем пути.

Стена разрушилась. Огрубевшая корка на его израненной душе размягчалась, таяла. Шухарт всхлипнул, подхватил смеющуюся дочь под затылок, спрятал лицо в её мягких кудрях.

— Мартышка! Как это случилось? — этот вопрос рассмешил её. Она подняла лицо, согрела колючее от щетины лицо отца в нежных ладонях.

— Вот так, — ответила и подмигнула.

Шухарт поднял глаза к небу: теперь ему было, что терять. Контакт. Он занимался контактом всю свою жизнь и не считал нужным задумываться, хорошо это или плохо. Он приспособился, жил кое-как, смирился… Замысел Зоны ускользал от него и сейчас, когда осмысление казалось единственным способом всё исправить и спастись.

Сталкер вспоминал, что говорили ему о контакте знакомые. Они пытались изолировать, запретить, оградить и даже забыть. Это стоило жертв, таких же людей, возможно, даже лучших. Шухарт понимал их и не осуждал, даже оказавшись той самой жертвой, но уважать и тем более одобрять не мог.

В его памяти светлым мгновением так и остался тот русский паренёк с горящими глазами — учёный, который ждал от контакта новых открытий. Шухарт не понимал его, но восхищался его добротой и наивностью. На секунду рядом с ним и обнимавшей его дочерью возникла фигура в белом халате с запрокинутой в небо головой. Этот странный схватил его за локоть и затряс: «Вот оно! Как я счастлив, что ты дожил, друг!»

Нет, мысль о добрых инопланетянах, изгадивших планету и в извинение оставивших подарок, способный сделать всех счастливыми, не укладывалась в голове. Он не верил в бесплатный сыр. Слишком много знал падких и поплатившихся за это.

— Они выбирали достойных, — уверенно заявил призрак.

— Почему тогда не выбрали тебя? — возразил Шухарт.

— Почему не выбрали? — прозвучало эхом.

С последним звуком ожившие внезапно улицы покинутого городка согласно загомонили, а шары, заполонившие небо от горизонта до горизонта, стали медленно спускаться.

Шухарт упал на колено, увлекая за собой дочь, попытался спрятать её под собой, не позволив соприкоснуться с опасностью. Она напрасно пыталась отстраниться, смеясь, гладила его, успокаивала…

— Папа! Они добрые. Разве ты не чувствуешь?

В душных потёмках прислушаться к ощущениям Шухарта заставило только её спёртое дыхание и умоляющий взгляд. Он поднялся на ноги и выпрямился. Рядом с ним, почти над головой, едва не касаясь макушки, висел шар, а вокруг было удивительно многолюдно. Будто вся прятавшаяся по домам ребятня высыпала на улицу. На глазах Шухарта мальчонка с весёлым смехом коснулся шара в прыжке. Шар принялся бешено вращаться, засиял яркой вспышкой и исчез вместе с ребёнком.

Шухарт успел крепче прижать к себе дочь, когда пропавший возник в нескольких шагах от него и с весёлым смехом, подпрыгивая, понёсся прочь.

— Они добрые, — повторила Мартышка, выглядывая из отцовских объятий.

Шухарт рыскал взглядом вокруг — многие прикасались к шарам, исчезали и появлялись снова, других он больше не видел. Мир менялся: исчезли трещины в асфальте, штукатурке, а потом… Проказница Мартышка всё-таки потянулась к опасности, и, пытаясь остановить её, он задел… На мгновение стало тихо, светло и спокойно: ни голосов, ни движения ветра. Шухарт завис в пустом пространстве, оно медленно обретало форму — через пару секунд впереди показался луг.

Шухарт шёл по колено в траве среди луговых цветов. Мартышка, хитро и весело посматривая, держалась за руку. Они поднялись на холм и, обнявшись, разглядывали утопавший в зелени город. Разгорался рассвет.