Паратость (джен)

В Литтл-Хэнглтоне его по-прежнему называли Домом Риддлов, хотя семья Риддлов давным-давно там не жила. Дом возвышался на холме над деревней, окна его были заколочены, с крыши осыпалась черепица, а фасад почти не различался за буйно разросшимся плющом. Прекрасный когда-то особняк, самое величественное здание во всей округе, ныне Дом Риддлов прозябал в пустоте и заброшенности. Жители Литтл-Хэнглтона единодушно склонялись к мнению, что в старом доме всё ещё таилась какая-то жуть. Старый Фрэнк Брайс пропал бесследно вскоре после своего освобождения; впрочем, вряд ли кто в деревне сильно горевал о нём. Самые отчаянные мальчишки как-то пробрались ночью на кладбище — поговаривали, там водилось привидение, — но вернулись после своей вылазки такими пришибленными, что никто так и не смог добиться от них, что же их так напугало.

Дом Риддлов обходили стороной, а разговоры о дурном месте то и дело всплывали в «Висельнике», деревенском трактире. Справедливости ради надо сказать, что жители быстро находили новые темы для пересудов, и страшилки Дома Риддлов на время затихли после исчезновения Фрэнка. Однако не прошло и пяти лет, как о Доме вспомнили вновь, наслушавшись предсказаний о коварности грядущего миллениума. С лихорадочным румянцем на щеках не то от выпитого пива, не то от адреналина, вызванного зловещими пророчествами, завсегдатаи оглядывались на входную дверь каждый раз, когда кто-то входил, будто ожидали пришествия самого Сатаны.

* * *

Казалось, Хвост споткнулся о камень, вывернул его из земли, и под ним обнаружилось что-то вроде скользкого слепого червя. Принесённое Хвостом на кладбище существо напоминало скорчившегося младенца. Но только очертаниями, во всём остальном оно ни капли не походило на человеческого детёныша. Чешуйчатое безволосое тело цвета сырого мяса, слабые тонкие ручки и ножки, а лицо — такого ни у одного ребёнка отродясь не было — приплюснутое, как у змеи, с блестящими красноватыми глазами-щёлками.

— Оставь нас, Хвост, — раздался высокий холодный голос, от которого у зрителей побежали бы мурашки, имейся таковые в этот час на кладбище. — Нагайна приглядит за мной.

— Хорошо, сэр, — согнулся в поклоне Хвост, стараясь скрыть отвращение на лице за маской учтивости. — Только не кажется ли вашему лордству, что это не очень разумно — оставаться сейчас здесь после того, как этот маггл… умер? Вдруг его и правда хватятся?

— Ты сомневаешься в разумности моих решений, Хвост? — ледяной голос, парализуя, заставил толстенького человечка замереть в неудобной позе.

— Нет, ваша светлость. Как скажете, сэр, — Хвост выпрямился и со всей поспешностью направился в сторону Дома.

— Придёшь за нами, скажем, через час, — раздалось ему в спину. — Считай, что я стал немного сентиментальным. Хочу побыть наедине с могилами моих дорогих родственников.

Когда шелест шагов Хвоста стих, уродливый младенец подполз поближе к мраморному надгробию с высеченным на камне именем «Том Риддл». Он устроился поудобнее, неловко удерживая в червеподобных отростках палочку. Огромная змея кольцами обвилась вокруг него, не давая упасть.

— Знаешь, дорогая моя Нагайна, — прошипело существо, — мне не даёт покоя тот факт, что проклятый Дамблдор рано или поздно докопается до всех моих тайн. Пронырливый старикашка! К сожалению, он достаточно умён для того, чтобы идти по моему следу, как паратая гончая. Он узнает про крестражи. Он поймёт, что я дальше всех прошёл по этому пути. Он догадается, что крестражей должно быть шесть. Нагайна, ты умеешь считать? Кольцо, дневник, чаша, диадема, медальон… Да, мальчишка Поттеров должен был стать той самой финальной жертвой. О! У меня были большие планы на его смерть. Желанный последний крестраж…

Что ж, Дамблдор тоже умеет считать. Он поймёт, что мне недоставало последнего крестража, когда я потерпел поражение в Годриковой Впадине. Но проигранный бой не равен проигранной битве. Что решит этот старый дурак? Что змея — символ родства со Слизерином, что я, загнанный в угол, решу сделать последний крестраж из живого существа, то есть из тебя.

Я помогу ему в это поверить. Окружу тебя такой заботой, что злые языки будут поговаривать, будто я рехнулся, раз так ношусь с домашним питомцем. Скажем, как профессор Чостер в приюте, который любил своих гончих собак явно больше, чем воспитанников. Пусть считают, что я привязан к тебе настолько, насколько вообще можно привязаться к чему бы то ни было. Я буду держать тебя под рукой, я буду обладать над тобой властью, необычной даже для змееуста.

Однако нужно спешить — не стоит слишком доверять Хвосту. Он может явиться раньше времени. Как тебе идея сделать крестраж из этого замечательного надгробного камня? Ну скажи, шикарная же идея! Мой никчёмный папашка ещё послужит мне, когда мальчишка Потер попадёт в мои сети. Но я совершенно не против воспользоваться гостеприимством Риддла уже сейчас, раз этот любезный сторож-маггл так вовремя решил подслушать наш разговор...

* * *

Дом Риддлов обходили стороной, хотя разговоры о дурном месте вспыхнули в «Висельнике», деревенском трактире, с новой силой. С лихорадочным румянцем на щеках не то от выпитого пива, не то от адреналина, вызванного зловещими предсказаниями, завсегдатаи с почти неприличной жадностью принялись разглядывать вошедшего незнакомца, закутанного в длинный плащ. Однако как только кто-либо встречался взглядом с красноватыми глазами-щёлочками, лихорадочный румянец сменялся мертвенной бледностью.

В двухстах милях от Дома Риддлов молодой человек по имени Гарри Поттер вздрогнул и проснулся.