Проклятие Звезд (джен)

Мерзкий и до боли знакомый запах ударил в ноздри Остролапа. Он даже не успел открыть глаза перед тем, как его охватила волна ужаса. Спустя мгновение у него не осталось сомнений: он действительно здесь. А раз это так, то нужно было действовать, причем очень быстро.

Вряд ли его призвали сюда, чтобы потренироваться. Единственным поводом, зачем его могли заставить посетить это отвратительное место, была его смерть. И он уже давно был готов к ней. Но не здесь. Не сейчас.

Остролап в панике осмотрелся, одновременно с этим силясь успокоить дрожь в лапах и привести мысли в порядок. Сражаться? Безумие. Его сразу же растерзают. Остается только одно: прятаться.

«Кусты!»

Нужно срочно затаиться где-нибудь, благо, в зловонном лесу было много растительности, пусть и не самой густой.

«Нет! Запах!»

Если он просто спрячется, то его быстро найдут по запаху.

«Чем же его перебить?..»

Сердце Остролапа сделало гулкий удар и рухнуло в живот, когда он услышал какие-то шорохи слева от него. Но он быстро понял, что это было далеко. Однако нельзя было терять ни секунды. Он уже смог взять себя в лапы и приметить лужу со здешней зловонной склизкой жижей. Единственная проблема заключалась в том, что располагалась она практически на середине полянки. Остролапу совсем не хотелось выходить на открытое пространство, но выбор у него не очень-то и был.

Он втянул в себя в воздух и едва не закашлялся от смрада, опалившего его глотку. Но хорошая новость заключалась в том, что поблизости никого не было. Значит, у него был шанс затаиться.

В два прыжка он достиг лужи и плюхнулся в нее. Он никогда не думал, что у него будет вызывать такое наслаждение чувство, когда омерзительная холодная жижа не спеша пропитывает его шерсть.

«Нужно убираться отсюда. Да поскорее!»

Он юркнул в первые попавшиеся кусты, которые казались надежным укрытием, перед этим не забыв тихо отряхнуться, и принялся выжидать, ведь кроме этого делать ему было нечего. Через некоторое время раздался шорох слева от него. Остролап понял, что там крадется по меньшей мере трое котов.

— Куда подевалась эта падаль? — прошипел незнакомый голос.

— Если бы мы знали, то уже давно вспороли ему глотку, — тихо рыкнул второй.

— Мы обязаны его найти, — уверенно заявил третий голос, показавшийся глашатаю крайне знакомым. — Вы должны отомстить за своего друга, а я — за все его злодейства. И эта месть свершится.

«Кленовник?!»

Сомнений не было. Остролап уловил запах племени Теней, когда небольшой отряд проходил мимо зарослей кустарника, в котором затаился Грозовой глашатай.

«Наверняка это он надоумил этих котов охотиться на меня».

Остролапа одолевало невыносимо сильное желание выпрыгнуть из кустов и броситься на вероломного кота. Но было совсем не время и не место, однако разумные мысли никак не убавляли желания.

Кленовник остановился и вновь принюхался.

«Мне нужно все время двигаться, — вдруг понял Остролап. — Если я буду сидеть на одном месте, то они непременно почуют неладное. Хоть здесь и стоит та же вонь, что исходит теперь от меня, будет странно, если источник сильного запаха будет в кустарнике. Нужно двигаться».

Остролап дождался, пока патруль удалится, и нырнул в соседний куст. Потом еще. И еще. Когда глашатай оказался на внушительном расстоянии от первого куста, он позволил себе немного расслабиться. Это было сделано напрасно.

Он едва не подпрыгнул, когда услышал еще один голос, который узнал мгновенно.

— Острола-ап. Я знаю, что ты затаился где-то здесь, трусишка, — Жукозвезд оказался настолько близко к своей жертве, что Остролапу пришлось даже задержать дыхание, чтобы его не услышали. — Ты все-таки успел разгадать их план, верно? — Жукозвезд медленно прохаживался около кустов, постоянно тщательно принюхиваясь. — Я чувствую, что здесь пахнет не так, как должно быть. Ты неплохо среагировал. Но тебе не нужно прятаться сейчас. Коты Сумрачного леса ушли дальше; я же здесь один. Так что выходи, и мы наконец решим все наши разногласия.

У Грозового глашатая чесались лапы, но он прекрасно понимал, что это ловушка. Не мог Жукозвезд, находясь в полном одиночестве, вызывать Остролапа на бой. Это было не в его стиле.

— Ну же, выходи, — продолжал Речной предводитель. — Или ты боишься меня?

Остролап стиснул зубы. Его конечности онемели и буквально кричали о том, что их нужно размять. Но глашатай и не думал об этом. Как только он хоть немного пошевелится, куст обязательно зашуршит. И тогда его жизнь оборвется. Поэтому мало того, что он не двигался, несмотря на боль в затекших лапах и спине, он даже дышать старался через раз.

— Мы все проверили, его нет! — раздался далекий голос слева.

— У нас тоже ничего! — доложил кто-то спереди.

— Нужно проверить каждый куст! — прошипел Кленовник. — У него не получится уйти от нас.

— Успокойся, Кленовник, — вальяжно приказал Жукозвезд. — У нас нет столько котов, чтобы залезть в каждый куст. Да это и не нужно. Здесь странно пахнет. Полагаю, он извалялся в здешней жиже, скрыв свой запах.

— Здесь повсюду так пахнет, — огрызнулся Кленовник.

— Продолжить поиски, — распорядился чей-то грубый голос. — Проверять все кусты, все папоротники, деревья и корни, которые покажутся вам подозрительными. Он не уйдет от нас.

— Разумеется, не уйдет, — хмыкнул Жукозвезд. — Ведь времени у нас очень много. Не получится найти сегодня, найдем завтра. А если не завтра, то послезавтра. Я знаю, что ты слышишь нас, Остролап. Так вот, знай, ты будешь торчать тут каждую ночь, пока твоя кровь не прольется. Поэтому этот момент обязательно настанет. Невозможно скрываться вечно, Остролап. Рано или поздно тебе придется выйти и дать нам бой.

«Не дождешься», — мрачно подумал Остролап.

Он в очередной раз переполз в другой куст, заранее удостоверившись, что поблизости никого нет. Он уходил все дальше и дальше от голосов Кленовника и Жукозвезда, но на их место приходили новые. Сколько бы он не уходил вглубь этого омерзительного леса, где-то поблизости обязательно были коты.

«Они подняли на уши весь Сумрачный лес, чтобы убить меня», — хмыкнул глашатай, уже потерявший счет времени.

Но он будет прятаться столько, сколько будет необходимо. Он не позволит умершим котам превратить его в падаль. Сейчас как никогда он был нужен племени. Он был нужен Комете. Поэтому он сделает все, чтобы поиски вероломных котов никогда не достигли успеха.

С другой стороны… Ведь не обязательно все время прятаться, как пугливая мышь. Он воитель. И он прекрасно знал, что за коты населяют это место. Он понимал, что они к чему-то готовятся, и это что-то точно не будет хорошим. А это значило, что он мог попробовать избавиться от пары-тройки котов Сумрачного леса. Но он должен сделать это незаметно, чтобы не было никаких следов.

Он мрачно смотрел из своего укрытия на двух котов, деловито обшаривающих окрестности.

«Что ж… Раз вы не оставите меня в покое, я сделаю все, чтобы доставить вам как можно больше неприятностей. Я дичь? О да, это именно так. Но теперь дичь превратится в охотника. Теперь не вы охотитесь на меня, а я на вас».

* * *

Остролап открыл глаза и, поморщившись, потянулся. Все его конечности гудели, будто он всю ночь ходил на корточках.

«Ах да, как я мог забыть», — скривившись, подумал он.

Он уже пришел в себя, но запах Сумрачного леса не покидал его.

«Что происходит?!»

Он опустил голову, и его чуть не вырвало.

«Неужели из этого проклятого места я приношу не только раны и усталость, но и это?!»

Вся его шерсть свалялась и слиплась. Да, он притащил из Сумрачного леса эту ужасно пахнущую жижу, которая уже успела подсохнуть, образовав корочку. Глашатай принялся лихорадочно вылизываться, прилагая немало усилий, чтобы все это не вышло обратно. Благо Комета спала как убитая. Остролап впервые был немного рад тому, что предводительница стала принимать маковые зерна от болей в голове. Ей было бы сложно объяснить, почему ее глашатай так воняет.

Когда дело было сделано, Остролап не отказал себе в удовольствии полюбоваться своими прелестными котятами, которые сладко спали около материнского живота. Он нежно коснулся носом каждого из них, после чего выбрался из палатки предводительницы. Вопреки всем уговорам Комета не захотела селиться в детской. В последнее время она стала сильно цепляться за свою власть, боясь, что ее кто-то отнимет.

Было только утро, а Остролап уже невероятно устал. А дел у него было очень много. Первым делом он подозвал к себе Шустрого, чтобы предупредить его. Помощник глашатая внимательно выслушал своего бывшего наставника и поморщился. Но у него не было выбора, кроме как согласиться.

— Подготовь племя, — распорядился Остролап. — Нехорошее у меня предчувствие.

— Оно и понятно, — хмыкнул Шустрый. — Так надолго оставлять его в лапах этих… бродяг было не лучшей затеей.

— В наших обстоятельствах у меня не было выбора, — вздохнул Остролап.

— Тем не менее, это ты создал такие обстоятельства, — проворчал Шустрый. — Но раз так можно было смотреть за тем, в каких условиях он содержится.

— У меня не было на это времени, — отмахнулся глашатай. — Вряд ли над ним издевались. Я дал им четкий приказ содержать его в нормальных условиях.

— Боюсь, что «нормально» у нас и у них очень разное, — пошевелил ушами Шустрый.

— Вот и посмотрим, — буркнул Остролап. — Пепельная! — глашатай подбежал к целительнице, которая, щурясь от утреннего солнца, наблюдала за возней котят. — Мне надо кое-куда сходить, все объясню по дороге. Ты пойдешь со мной. Возьми с собой травы путника и, на всякий случай, что-то от загноившихся ран.

Целительница смерила глашатая непонимающим взглядом, но молча повиновалась. Спустя немного времени, за которое Остролап успел перекусить, целительница была готова. Она выволокла наружу кулек с травами, а Остролап подцепил его зубами. Двое котов вышли из лагеря и направились в сторону клана бродяг.

Когда Пепельная перехватила сверток с травами, Остролап вкратце поведал ей о том, что бродяги по его приказу нашли и доставили в свой лагерь Гребня. Он объяснил это тем, что бывшему Речному предводителю угрожала опасность, но Остролап не решился привести того в свое племя.

— Я приказал предоставить Гребню нормальные условия для жизни, — закончил Остролап. — Но, зная двух предводителей клана, которые далеко не самые приятные коты, Гребень мог обзавестись какими-то ранами. Вряд ли воитель, хоть и такой, добровольно принял свое заточение.

Пепельная мрачно кивнула. Остаток дороги коты прошли в полном молчании, которое угнетающе действовала на Остролапа. С каждой секундной, пока лагерь бродяг приближался, Остролапа все больше и больше охватывало неприятное ощущение чего-то плохого. Он корил себя за то, что не нашел времени проследить за тем, как бродяги обращаются с Гребнем. Но что сделано, то сделано. Единственное, что ему оставалось, это надеяться, что все будет в порядке.

— А, Остролап, — подобострастно улыбнулся Когтеух, спрыгивая с небольшого камня, на котором тот лежал. Вокруг камня были разбросаны многочисленные кости съеденной дичи. — Проходи, ты здесь всегда желанный гость.

Видя, в каком состоянии лагерь клана бродяг, Остролап поморщился. То тут, то там валялись кости, палатки, которые неумело возвели бродяги, были очень хрупкими и неустойчивыми. Повсюду была грязь и вонь.

— Пахнет гноем, — прошептала Пепельная.

— А что это за прелестная кошечка? — осклабился какой-то огромный кот, приближаясь к Пепельной и смотря на нее единственным уцелевшим глазом. — Неужели твоя подружка?

— Сделаешь еще шаг, и уже больше никогда не сможешь ходить, — спокойно сказал Остролап.

Огромный бродяга вздыбил загривок и вопросительно посмотрел на Когтеуха.

— Успокойся, Когтеглаз, Остролап — наш друг.

«Когтеглаз? — презрительно подумал Остролап. — Они тут всех назвали на манер воителей?»

— Мне нужен Гребень, — сказал глашатай.

— Гребень? — Остролапу показалось, что в глазах Когтеуха пробежала тень страха. — Может быть, для начала ты отведаешь мышку, после чего мы побеседуем с тобой?

— Когтеух, у меня нет времени, — как можно сдержаннее ответил Остролап, борясь с многократно возросшим ощущением беды.

— Что ж… — пробормотал предводитель. — Тогда пошли, я отведу тебя к нему.

Глашатай и целительница пошли за Когтеухом, обходя «грязные» места, которыми был усеян весь лагерь. «Великое Звездное племя, неужели у них нет поганого места, и они все делают прямо здесь?» — с отвращением подумал Остролап.

— Твой дружок оказался непростым, — хмыкнул Когтеух. — Когда мы силой привели его в лагерь, он предпринимал многочисленные попытки к бегству, а бедного Когтеглаза оставил без глаза. Я помню, что ты просил нас обращаться с ним хорошо, но его поведение заставило нас предпринять меры.

— Меры? — Сердце Остролапа сделало гулкий удар. — Что вы сделали с ним?

— Увидишь сам, — бросил Когтеух. — Вы можете быть свободны, — приказал он двум бродягам, сидевшим около корней небольшого дерева.

Остролап понял, что пленник содержался именно здесь. Это было неплохое место для этого, ведь из-под корней был всего один единственный выход, который хорошо охранялся.

«Неужели они не могли справиться с Гребнем в таких условиях?»

— Эй, лисий помет, выходи, — прорычал Когтеух. — К тебе гости.

Ни ответа, ни каких-либо действий не последовало. Это разозлило предводителя бродяг, и он зарычал еще сильнее.

— Достаньте его, — приказал он охранникам, которые не успели уйти далеко.

Двое котов безропотно повиновались. Они подошли к корням, один из них просунул голову внутрь и выволок за шкирку… Нет, это был не Гребень. Остролап вытаращился на что-то, что лишь отдаленно напоминало лесного воителя, да и вообще кота. Тощий, весь истерзанный кот, кости которого торчали наружу, а редкая шерсть свалялась, безвольно волочился по земле. Охранник как пушинку оторвал его от земли и швырнул под лапы Когтеуха. Гребень, вернее, кот, лишь слегка похожий на него, не издал ни звука, не предпринял ни единой попытки встать или даже поднять голову, чтобы посмотреть, что происходит. Посмотреть?..

Остролап в ужасе уставился на то место, где должны были быть глаза бывшего Речного предводителя. Вместо них там были сплошные шрамы, все покрытые гноем. Через секунду Остролапу пришлось подавить приступ рвоты от небольшой группки опарышей, копошившихся в загноившихся ранах.

— Мамочки! — взвизгнула Пепельная, а сверток с травами упал на землю и рассыпался.

— Лисье дерьмо, — прошипел Когтеух. — Я же сказал следить за тем, чтобы эти мерзкие черви не появлялись на нем.

— Мы только вчера выковыряли всех, — беспомощно отозвался один из охранников.

Остролап тупо смотрел на безжизненное тело Гребня. Единственное, по чему можно было понять, что в нем еще осталась жизнь, были едва вздымающиеся ребра, которые были туго обтянуты кожей.

— Хорошо, что я захватила корень лопуха, — слегка придя в себя, пробормотала Пепельная. — Он должен помочь снять воспаление.

— Простите, но это была плата за глаз моего воина, — заявил Когтеух.

— Что с его лапами? — упавшим голосом спросил Остролап.

Обе передние лапы были изуродованы. Казалось, они немного короче, чем должны были быть. Более того, на месте когтей были сплошные шрамы. Только чудом эти раны не загноились, насколько мог судить глашатай, не разбирающийся в целительстве.

— Первое время он слишком много царапался, — бросил Когтеух. — Нам пришлось избавить его от этого.

— Вы выдернули ему когти? — зверея, спросил Остролап.

— Не совсем, — поморщился предводитель бродяг. — Если вырвать когти, то они отрастают. У него же теперь они расти не будут.

Остролап представил, как Гребень сопротивляется и борется за свою жизнь. Он царапал и кусал все, до чего мог дотянуться. Но бродяги пригвоздили его к земле, отвели одну лапу в сторону, после чего стали перегрызать фаланги на лапах. После повторили это со второй лапой.

Остролап почувствовал, как его глаза налились кровью. Несмотря на все, он старался держать себя в лапах. Во-первых, для бродяг было задание, которое они должны выполнить. А во-вторых, он был во вражеском лагере, полным вероломных бродяг, которые подчинялись лишь своим предводителям. Для них не было ни чести, ни совести, ни каких-то других ценностей. Стоит Когтеуху лишь отдать приказ, и никакие навыки Остролапа не помогут. Тогда он вместе с целительницей превратится в падаль.

Но, несмотря на все это, он утратил последние частички самоконтроля. Он посмотрел на Когтеуха безумным взглядом горящих зеленых глаз. Предводитель бродяг в ужасе попятился, а Остролап подпрыгнул к нему. Он легко подсек Когтеуха под передние лапы и принялся с яростью раздирать его бока.

Когтеух завизжал от боли и попытался скинуть обезумевшего Остролапа с себя, но не смог ничего сделать. Ему оставалось только извиваться под страшными острыми когтями Грозового глашатая.

Бродяги застыли в оцепенении вместе с Пепельной, которая уже принялась убирать гной вместе с опарышами со шрамов на морде Гребня. Но промедление быстро сменилось действием, и оба охранника Гребня, которые были ближе всего, бросились оттаскивать Остролапа от своего предводителя. Однако за это время последний уже обзавелся внушительными рваными ранами, из которых бодро сочилась кровь.

Остролап извернулся и укусил одного из охранников за лапу. Тот взвыл и отпустил глашатая, за что был отправлен в недолгий полет. Второй охранник не решился нападать на разъяренного лесного воителя и остался в стороне ожидать подкрепления. Остролап вновь подпрыгнул к скулящему Когтеуху и вонзил когти тому в глотку так, чтобы не убить.

— Я дал четкий приказ тебе, Когтеух! — прорычал Остролап. — Я сказал тебе содержать пленника в нормальных условиях! Я сказал тебе, чтобы он ни в чем не нуждался! Я сказал и когтем не касаться его! Ты дал мне слово, вонючий помет. И я теперь вижу, чего стоит твое слово.

Когтеух в ужасе смотрел на Остролапа выпученными глазами. Вдруг он посмотрел за спину глашатая и, судя по всему, увидел многочисленных бродяг, застывших в ожидании приказа.

— Что у вас происходит? — обеспокоенно спросил Зубоскал, пробираясь через своих котов.

В глазах Когтеуха мелькнули ярость и решимость. У Остролапа пробежали мурашки по коже. Если он сейчас отдаст приказ своим котам, от Остролапа останутся ушки да лапки. Вернее, только одно ухо, ведь от второго его давно освободил Кленовник.

— Пусть твои коты отойдут, — рыкнул Остролап. — Это только наши дела, и я не собираюсь тебя убивать.

В глазах Когтеуха облегчение и страх боролись с гневом и решимостью. Однако продолжалось это совсем недолго.

— Отойдите, — прохрипел Когтеух.

Остролап рывком поднял предводителя клана на лапы и от души прошелся по его морде. Когтеух отшатнулся, но устоял на лапах.

— Я рассчитывал на тебя, брат, — превозмогая отвращение и ярость, произнес Остролап. — Я думал, что на тебя можно положиться, а ты так подвел меня.

— Но мы же не убили его, — жалко пролепетал Когтеух.

Остролап погладил того по голове.

— Если бы его убили, я бы убил тебя, — слегка улыбаясь, сказал глашатай. — Я могу и сейчас убить тебя за то, что ты ослушался меня, оставив своего брата одного править бродягами. Ты хочешь этого?

Когтеух в страхе помотал головой.

— Ты ведь должен понимать, что здесь ты и твой брат самые главные, — стараясь говорить спокойно, продолжил Остролап. — Вас все слушают, вам подчиняются. Единственный кот, который стоит выше, это я. Остальные в вашем подчинении. Неужели так сложно это понять?

— Я все понимаю, — горячо закивал Когтеух. — Спасибо тебе за это. Раньше я и мечтать не мог о такой власти.

— У тебя есть власть, — кивнул Остролап. — Но я могу легко ее отнять. Я не хочу угрожать тебе, Когтеух. Ты умный кот и должен понимать, что я хочу дружить с вами, а не держать в страхе. Но ты разочаровал меня.

— Этого больше не повторится, — Когтеух подобострастно подался вперед. — Я сделаю все, что ты скажешь, чтобы исправить свою ошибку.

«Ошибку?!»

Остролапу стоило больших усилий снова не кинуться на этого омерзительного кота, который по иронии судьбы был его братом.

— У меня как раз есть для тебя задание, — кивнул Остролап. — Если вы сделаете все, как я скажу, то я прощу тебя. У нас вновь будут хорошие отношения, как и положено между братьями. Однако, — Остролап помрачнел, — если ты и здесь меня подведешь, не рассчитывай на хороший исход.

— Я все сделаю, — с готовностью кивнул Когтеух.

Пока Остролап в стороне разговаривал с Когтеухом и Зубоскалом, Пепельная трудилась над Гребнем. Он уже сидел, а не лежал, но делал это все так же безвольно. Пока промывали его раны, пока очищали от гноя, отдирая его вместе с мясом, он не издал ни звука. Пепельная приказала Когтеуху дать ей в помощники несколько котов, и тот под суровым взглядом Остролапа с готовностью дал ей в подчинение трех бродяг. Под четким руководством целительницы они заметно ускорили процесс.

Когда все было готово, а Остролап подробно изложил двум братьям, что от них требуется, Пепельная обработала и раны Когтеуха. После этого лесные коты забрали Гребня и повели его в лагерь.

— Помните, — напоследок сказал Остролап. — Если к вам придет Жуколап, которого я вам подробно описал, вы должны без лишних разговоров убить его. А я почти уверен, что он придет.

«Не зря ведь он позаимствовал часть моих методов».

Выйдя из лагеря клана и пройдя внушительное расстояние в полном молчании, Остролап понял, что Гребень просто не дойдет до Грозового лагеря. Несмотря на то, что тот всем телом опирался на Остролапа, он был невероятно слаб и с каждым шагом шел все медленнее и медленнее. Тогда Остролап устроил небольшой отдых, в ходе которого поймал небольшую мышь. Пепельная сказала, что после изнурительного голода много еды только навредят коту.

Когда Гребень в один укус прикончил мышь, процессия через некоторое время вновь двинулась в направлении лагеря.

— Как тебя зовут? — спросила Пепельная.

— Гребень, — бесстрастно ответил кот.

— Кто ты?

— Я бывший предводитель Речного племени, — голос Гребня дрогнул.

— Ты помнишь, что с тобой случилось?

— Меня нашли, пока я спал, и напали на меня. После этого меня притащили в лагерь бродяг, где издевались надо мной.

— Он сохранил рассудок, — удивленно покачала головой целительница. — Несмотря на все то, что с ним сделали эти гнусные коты, он все понимает и осознает.

Вдруг Гребень остановился.

— Остролап… Это правда ты?

— Это я, Гребень, — с болью в голосе ответил Остролап. — Ты идешь в наш лагерь, где мы о тебе позаботимся. Ты в безопасности.

Гребень медленно кивнул и отстранился от Остролапа. Глашатай удивленно смотрел на кота, от которого не ожидал такой силы духа. Гребень всегда считался слабым как котом, так и предводителем. Но, несмотря на все, он не просто выжил, но и сохранил духовные силы.

Через пару шагов Гребень остановился и посмотрел на небо. Остролап переглянулся с Пепельной.

— Мы правда идем в ваш лагерь?

— Правда, Гребень. Этот кошмар закончился, я даю тебе слово.

— Спасибо.

Гребень вдруг рухнул на землю, а его тело принялось дрожать и дергаться. Остролап в панике посмотрел на Пепельную, у которой на морде застыло то же выражение. Однако очень быстро она успокоилась и кивнула: «Все хорошо». Остролап медленно подошел к дрожащему коту. И понял, что тот плачет. Он перенес невероятные страдания, а теперь, когда он был свободен, облегчение навалилось на него, выйдя с безмолвным рыданием. Только слез у него не было.

* * *

— Я не мог просто так принять тот факт, что меня держат в заточении бродяги. Поэтому при каждой малейшей возможности я старался причинить им как можно больше вреда. Пару раз у меня получилось прорваться на свободу. Но из-за того, что с самого начала я сопротивлялся, кормили меня очень мало, и сил просто не было. Поэтому меня быстро возвращали и с удвоенным усилием продолжали издеваться надо мной.

— Прости, что тебе пришлось пережить это, — в который раз проговорил Остролап. — Они не должны были ослушаться меня и должны были содержать тебя в нормальных условиях. Мне была нужна твоя безопасность, потому что как Рванозвезд, так и Жуколап хотели твоей смерти ради жизней и укрепления власти.

— Я не виню тебя, — слегка улыбнулся Гребень. — Все мы хотим блага для своего племени, но действуем разными способами.

— Главное, что теперь ты в безопасности.

* * *

Прошел всего лишь один рассвет с прихода Гребня, а он уже весь светился от радости и быстро шел на поправку. Пепельная и днем и ночью обрабатывала его раны, убирала гной и заставляла есть разные травы, чтобы не пошло заражение крови. Гребень не сопротивлялся и почти с удовольствием принимал заботу целительницы. Но из-за того, что тот ослеп и постоянно находился на одном месте, ориентироваться ему было пока что очень сложно.

Остролап вышел из палатки целительницы, и на него сразу налетели котята, поджидавшие его снаружи. Они становились больше с каждым днем, и уже почти могли сбить с лап небольшого глашатая.

— Ну, я вам сейчас задам! — Остролап принялся аккуратно раскидывать малышей, а те со счастливым визгом бросались на него вновь и вновь.

Несмотря на то, что они были еще совсем маленькие, тренировки, которые Остролап проводил с ними в игровой форме, приносили свои плоды. Малыши заметно окрепли, а скорость их реакции улучшилась. Он уже сейчас видел, какими славными воинами станут его котята.

Наигравшись с котятами, Остролап подошел к Шустрому, который ожидал его, беседуя о чем-то с Ястребком.

— Ястребок, нам нужно поговорить с Шустрым, — сказал Остролап.

Ястребок немного обиженно кивнул и потрусил к другому краю поляны.

— Как все прошло? — осведомился Шустрый.

— Ни Шрам, ни Когтеух меня не подвели, — мрачно кивнул Остролап. — Бродяги даже превзошли мои ожидания. Видно, Когтеух заставил их вчера тренироваться.

— Ты доволен?

Остролап поморщился.

— Я редко бываю доволен чьей-то смертью. Главное, что моей семье ничего не угрожает.

— Как к этому отнесутся в племени Теней, интересно?

— Это сильный удар по ним, — вздохнул Остролап. — И это совсем не в наших интересах на фоне Жуколапа, который все больше увеличивает свое влияние на лес. Будем надеяться, что Звездный Сумрак не станет его послушной собачкой.

— Послушной собачкой-то он не станет, но жизнь нам подпортить может.

— Я разрабатываю масштабный план по свержению Жуколапа, — перевел тему Остролап. — Одна из главных частей у нас уже есть. Гребень одним лишь своим существованием сильно навредит авторитету Жуколапа, ведь тот говорил о том, что обрел дар трех жизней. Следующим ударом должно наконец стать освобождение нашей территории. Мы должны разметить границы и начать защищать их.

— Но у нас нет для этого столько сил! — воскликнул Шустрый.

— Нет, — согласился Остролап. — К этому нужно подготовиться. Племя Ветра точно выступит против нас вместе с Речными котами. Мы должны сделать все, чтобы в одиночку разбить оба племени.

— Но это невозможно…

— Все возможно, Шустрый, — улыбнулся Остролап. — Это будет очень нелегко, так что мы должны подготовиться. И я уже придумал, как мы это сделаем. С сегодняшнего дня все племя обязано тренироваться на деревьях.

— На деревьях? — глаза Шустрого зажглись интересом.

— Мы должны по максимуму использовать преимущества нашей местности, — кивнул глашатай. — Пусть коты научатся лазить по деревьям, прыгать с них, скрываться в листве. В ближайшее время деревья для них должны стать вторым домом, где они будут чувствовать себя так же комфортно, как и в своей палатке. И я хочу назначить тебя ответственным за подготовку племени. Ты излазил все деревья около Оврага и огромное количество на нашей территории. Посмотри, кто так же уверенно чувствует себя на деревьях, и возьми их в помощники. Наша цель — все воители должны уметь, не касаясь земли, преодолеть расстояние от лагеря до Оврага. Когда это будет достигнуто, можно будет переходить ко второму этапу обучения.

— Я все понял, — серьезно кивнул помощник глашатая.

— Замечательно, — улыбнулся глашатай.

— Остролап… — неподалеку с лапы на лапу переминался Валун.

— Что такое? — забеспокоился Остролап.

— Тебя зовет Комета…

Остролап тяжело вздохнул, кивнул Шустрому и направился в палатку предводительницы.

— Что-то случилось? — спросил Остролап.

Комета отрешенно поглаживала котят, которые с аппетитом сосали материнское молоко.

— Меня сильно беспокоит твое решение, — произнесла она. — И я все это время размышляла.

Неприятный холодок прошелся по шкуре Остролапа.

— Я все понимаю, ты глашатай. Ты имеешь право принимать решения и действовать в интересах племени. Но мне все чаще стало казаться, что ты возомнил себя предводителем.

— Что? — опешил Остролап.

Взгляд Кометы вдруг прояснился, и она улыбнулась.

— Я лишь говорю о том, что ты принимаешь важные решения и делаешь это на благо племени. Но ты перестал советоваться со мной или даже ставить в известность.

— Прости, Комета, — опустил голову Остролап. — Так много всего нужно было сделать, что я забыл. Постараюсь исправиться.

— Постарайся, — продолжая улыбаться, Комета перевела взгляд на котят. — Какие же они красивые, правда?

— Разве может быть иначе с такой великолепной матерью? — нежно промурлыкал Остролап.

Когда он просил Комету переселиться в детскую, он кое-что заметил и стал наблюдать. Оказалось, что, когда Комета находилась с котятами, то была той самой Кометой, которой всегда была. У нее иногда проскальзывали странности, но в целом все было хорошо. Но как только она выходила из палатки, оставляя котят под присмотром кого-то другого, она менялась и менялась не в лучшую сторону. Ее взгляд затуманивался, и она все чаще начинала говорить безумные вещи. Ей постоянно стало казаться, что ее пытаются отодвинуть от власти. Но когда она вновь возвращалась в палатку, все проходило. Это одновременно и пугало, и было спасением.

— М-м, — Комета подняла лапу к виску. — Снова голова начала болеть. Принеси мне маковых семян.

— Пепельная говорит, что их нельзя так часто есть, — обеспокоенно заметил Остролап. — Может быть, ты можешь потерпеть боль?

— Я устала ее терпеть, — вздохнула Комета. — Она не проходит даже под действием семян, лишь притупляется. Пепельная дает мне всего лишь по зернышку, этого явно недостаточно. Нужно увеличить дозу.

— Комета, ты предводительница, — уверенно заявил Остролап. — Любой предводитель должен находиться в здравом уме, а маковые зерна затуманивают рассудок.

— Наверное, ты прав, — грустно усмехнулась Комета. — Но я уже не уверена, что я даже без них в здравом уме. Мне часто в голову лезут странные мысли, и я не всегда могу остановить себя. А после сгораю со стыда.

— Тебе не нужно стыдиться, — промурлыкал Остролап. — Мы все любим тебя, несмотря ни на что. И будем любить всегда.

— Спасибо, Остролап, — Комета нежно потерлась о его щеку. — Знаешь… — вдруг прошептала она. — Меня часто пугает это. То, что я не могу контролировать свои мысли и действия. Я боюсь навредить племени…

— Ты не навредишь племени, глупенькая, — Остролап погладил предводительницу по голове. — В крайнем случае у тебя есть я.

— Я знаю, что и я, и племя можем положиться на тебя, — так же тихо проговорила Комета. — И я… Я подумала… Может быть, пока все это не пройдет, я отдам пост предводителя тебе? А сама буду заниматься котятами, растить и воспитывать их. Я боюсь, Остролап. Боюсь, что однажды проснется не я, а какая-то другая, безумная кошка, которая уже больше никогда не пустит меня. Я так не хочу этого.

— Этого не будет, — уверенно заявил Остролап. — А насчет поста предводителя…

Ему очень сильно хотелось согласиться. Не потому, что он жаждал быть предводителем. Нет, ему уже хватило этого сполна. Но он видел, что его любимой кошке не становится лучше. Что же будет с племенем, если его предводитель сойдет с ума? Но, во-первых, он не собирался допускать этого. А во-вторых, пока Комета оставалась предводительницей, она чувствовала себя нужной племени. Если она вдруг решит оставить этот пост, то велика вероятность, что она совсем потеряет тягу к жизни. Держать ее хоть как-то на плаву будут только котята. Этого не должно произойти.

— …Я вынужден отказаться. Ты наша предводительница. Тебя любит и уважает племя. И мы все шли, идем и будем идти за тобой.

— Спасибо, Остролап, — она зарылась носом в шерсть своего любимого кота, отчего котята протестующее запищали. — Что бы я без тебя делала…

* * *

— А где котята? — в голосе Пепельной слышались нотки паники.

Остролап оторвался от дрозда, которого почти доел, и посмотрел на целительницу.

— Разве не ты за ними следила?

— Я совсем ненадолго отвлеклась, чтобы поменять повязку на ранах Гребня, а когда вышла, их уже не было.

По спине Остролапа пробежал неприятный холодок. Он осмотрел лагерь. Как назло, в нем почти никого не было, да и те коты, которые находились в лагере, были заняты своими делами.

«Не могли же котята исчезнуть из-под носа у половины племени…»

— Запах ведет в лес… — тихо проговорила Пепельная.

Остролап стиснул зубы.

— Шустрый! — гаркнул он. — Идешь со мной.

— Что случилось? — помощник глашатая, который вместе с Валуном и Златогривкой разбирали части палаток, чтобы по ночам котам не было так жарко, удивленно посмотрел на Остролапа.

— Котята, судя по всему, ушли в лес, — процедил глашатай.

Он злился. Злился на Пепельную, которая оставила котят без присмотра, злился на Шустрого, который вместе с остальными был так увлечен работой, что не заметил исчезновения озорников, злился на себя, потому что ушел в свои мысли настолько, что прозевал момент, когда в лагере вдруг стало подозрительно тихо.

— Остальные — продолжайте работать, — распорядился Остролап. — И, — он украдкой осмотрелся и понизил голос, — не говорите об этом Комете. Ей нельзя лишний раз волноваться. Мы с Шустрым быстро найдем их и вернем в лагерь.

Глашатай вместе со своим помощником, который не отставал от него ни на хвост, вылетели из лагеря и бросились по едва ощутимому запаху котят. Сердце Остролапа гулко билось, но он, как мог, успокаивал себя. В конце концов, что может случиться с котятами на их территории? На территории, которая была безопасна…

Остролап в ужасе переглянулся с Шустрым, на морде которого застыло такое же выражение. Воздух стал пахнуть так, как не должен был пахнуть ни при каких обстоятельствах. И хоть смрад был почти неразличим, с каждым шагом он обжигал горло все сильнее. Как вообще воители могли допустить, чтобы на их территории беспрепятственно разгуливало чудовище? Но здесь не было ничьей вины. Судя по всему, лиса совсем недавно зашла сюда, и ее не успели обнаружить. Однако легче от этого не делалось.

Наконец, они дошли до того места, где лисий смрад был самым сильным. Значит, она была где-то неподалеку. Но не было слышно ни испуганного писка котят, ни шорохов от лисы. Значит, шанс на то, что котята целы и невредимы, был достаточно высок. Лиса просто не могла успеть расправиться с ними за столь короткое время. По крайней мере, Остролап верил в это всем сердцем. Он просто не пережил бы еще одну потерю. Только не так, только не их.

Два Грозовых воителя как можно тише стали исследовать округу. Они не хотели быть замеченными лисой, ведь она легко смогла бы порвать их. Нужен был патруль, но времени, увы, не было.

— Я пойду туда, — прошептал Остролап, кивая на маленькую протоптанную тропинку. — Ты обходи справа, чтобы…

— Остролап… — голос Шустрого дрогнул.

Остролап сглотнул панику, которая в миг перекрыла доступ к кислороду и посмотрел на своего помощника. Тот в ужасе смотрел на маленькую лужицу крови чуть спереди от него.

— Только не это…

Два воина высунулись из-за кустов, к которым вели маленькие алые капельки. Посреди небольшой полянки, на которой не было растительности, стояла небольшая лисица. Судя по всему, она была подростком, потому что взрослые лисы были раза в два больше. Она стояла к ним спиной, но было понятно, что она что-то ищет. Точнее, кого-то.

— Остролап, — шикнул Шустрый. — Я приведу патруль, и мы прогоним ее, слышишь? Вдвоем это может быть слишком рискованно. Молодые лисы более агрессивны, ты это сам знаешь. Ты останешься здесь и будешь следить за тем, чтобы она не нашла, что ищет. В крайнем случае веди ее в лагерь, я предупрежу воинов.

Лиса обернулась на куст, в котором засели два воина. Остролапу показалось, что она держит в пасти большую мышь. И как бы много он отдал, чтобы это было именно так. В пасти у лисы безжизненно болталось маленькое окровавленное тельце. Проклятое рыжее чудовище держало за голову сына Остролапа. Это был Лопушок.

— Остролап! — только сейчас глашатай, тупо смотрящий на это, понял, что его зовет Шустрый. — Я знаю, как тебе сейчас тяжело. Но не смей терять голову, слышишь? Я приведу патруль, и лиса за все ответит. Но вдвоем мы не справимся. Ты слышишь меня?! Не смей выходить туда без крайней необходимости. Мы быстро придем.

Шустрый попятился назад и со всех лап бросился в лагерь. Перед этим он просил через плечо что-то вроде: «Рассчитываю на твое благоразумие». Благоразумие? Он правда так сказал?

Лиса выплюнула Лопушка и принялась обнюхивать кусты, окружавшие поляну. На миг в душе Остролапа затрепетала надежда. Вот сейчас Лопушок, поняв, что свободен, встанет и бросится наутек. Но эта надежда умерла так же быстро, как и появилась. Лопушок уже больше никогда не встанет, он никогда не побежит, никогда не будет дышать. Лопушок был мертв.

Остролап стиснул зубы. Все его тело била крупная дрожь, а в голове стучало лишь: «Убей!» Где-то в глубине души он понимал, что один на один с лисой, хоть и не взрослой, у него не было шансов. Даже с Шустрым их было не так много. И он понимал, что нужно дождаться патруль. Но это было где-то глубоко. Настолько глубоко, что он не слышал голоса своего разума.

Лиса резко вскинула голову и победно осклабилась. В этот же миг зашевелились кусты рядом с ней. Нужно было увести лису подальше от этого места, и сделать это как можно быстрее. Нужно было привести ее в лапы воинов Грозового племени. Нужно было. Но хотел ли этого Остролап? О нет. Он хотел совсем другого.

Он выпрямился в полный рост и медленно вышел из кустов.

— Эй, кусок дерьма, — прорычал он. — Я здесь.

Лиса удивленно обернулась, забыв на время про свою вторую добычу. Остролап также медленно подходил к ней, лиса же как завороженная наблюдала за ним, не двигаясь с места.

«Именно поэтому молодые лисы считаются самыми опасными», — пронеслось в голове у глашатая.

Они были непредсказуемы. Могла ли она броситься наутек, поджав хвост? О да, могла. Могла ли она, вдруг извернувшись ужом, вцепиться в глотку Остролапа? Без сомнений. Она могла сделать что угодно. Более того, если молодые лисы начинали схватку, они, в отличие от взрослых, шли до конца. Их было почти невозможно заставить отступить. Им было нечего терять, ими двигали тупое безрассудство и жестокость.

— Сейчас я буду тебя убивать, — проговорил Остролап, а лиса до сих пор продолжала с интересом наблюдать за ним.

Она повернула уши в его сторону, а в глазах пронесся интерес.

«Она что, понимает меня? У них есть разум?»

Но думать Остролапу сейчас вообще не хотелось. Ему хотелось только видеть агонию убийцы его котенка. Он все так же медленно подошел к лисице на расстояние удара и уже был готов начать схватку. Однако лиса оказалась куда проворнее.

Еще миг назад она с интересом смотрела на лесного кота, а сейчас уже вцепилась своими невероятно острыми зубами в его лапу. Остролап стиснул зубы и другой лапой как следует причесал рыжее чудовище по морде. Лиса даже не поморщилась. Вместо этого она начала мотать головой из стороны в сторону, разрывая шкуру и плоть на левой лапе Остролапа.

Тогда воитель со всей силы вцепился зубами в ухо своего врага и рванул. Он с удовольствием почувствовал, как ухо разорвалось надвое. Лиса взвыла и отпустила Остролапа, но в следующий же миг ее зубы клацнули настолько близко к его глотке, что зацепили шерсть на ней. Только невероятно обостренная реакция спасла жизнь лесному воителю.

Остролап не терял времени и, чуть отпрыгнув назад, нанес мощный удар снизу вверх. Его лапа запуталась в густой лисьей шерсти на шее, и тот с удовольствием рванул, вызволяя свою лапу вместе с внушительным клочком шерсти. Лисьи глаза были невероятно сильно похожи на кошачьи, но вместо привычного жизненного огня в них была лишь злоба, отчего становилось немного жутко. Однако там была не только злоба. Лиса каким-то образом понимала, что пришел отец ее добычи. И он не отступит. Им обоим придется стоять до конца.

Остролап выкинул вперед окровавленную лапу. Лиса повелась и попыталась схватить ее зубами, но Остролап обрушился на нее другой лапой, норовя ранить противницу в глаза. Но и здесь лиса успела среагировать, подставив под удар щеку.

Остролап уворачивался от смертоносных зубов хищницы, он рвал на ней все, до чего можно было дотянуться. Но и лиса не отставала от него, нанося своему противнику куда больше вреда, чем мог нанести он. Прошло совсем немного времени перед тем, как он весь покрылся глубокими ранами от лисьих зубов.

«Что бы было, если бы лисы умели сражаться еще и лапами?!» — пронеслось у него в голове.

Наконец, Остролап выждал момент, когда лиса откроет уязвимое место. Он с яростью десяти воинов и с невероятным наслаждением погрузил лапу в горло лисы. Но очень быстро его победные настроения сменились паникой. Мало того, что он даже не смог поцарапать своего врага, его когти увязли в непроходимой шерсти. Он рванул, но лапа так и осталась на месте.

Он в ужасе посмотрел лисе прямо в глаза. Ее жуткий, всепроникающий взгляд пробирал Остролапа до мурашек. Казалось, лиса понимала, что ее противник находится в безвыходном положении. И она наслаждалась мгновением, как победитель наслаждается ужасом проигравшего. Но она не могла ничего понимать, она же тупая лиса, которой движут только инстинкты! Тем не менее, факт оставался фактом. Вместо того, чтобы быстро забрать жизнь Остролапа одним укусом, лиса смотрела на него, не отрывая взгляда, будто старалась насытиться его положением.

Это взбесило Остролапа еще больше. Он встал на задние лапы и нанес удар в щеку лисе. Пока противница не успела среагировать, он, вцепившись в щеку посильнее, подпрыгнул и, упершись задними лапами ей в грудь, изо всех сил оттолкнулся. Он услышал треск, с которым рыжая шерсть покидала свою хозяйку. Он смог высвободить обе лапы, однако правая начала болеть, будто ее вырвали. Остролап не успел развернуться в воздухе и шлепнулся на спину. В глазах потемнело от боли и, наверное, от потери крови. Но он заставил себя мгновенно подняться.

Остролап тряхнул головой, его взор прояснился. Лиса в страхе пятилась от него, норовя броситься наутек. «Ну уж нет!» Глашатай зубами стащил запутавшуюся шерсть со своих когтей и бросился на лису, чтобы сбить ее с лап. Она не должна уйти.

Оказалось, что уходить никто и не собирался. Лесной кот настолько сильно верил в то, что лисы беспросветно тупы, что забыл о всякой осторожности. Лиса бросилась вперед. И Остролап поблагодарил Звездное племя за то, что долго обучался, за то, что у него был обширный боевой опыт, который превратился в инстинкты, за то, что у него была такая реакция. Если бы он опоздал хоть чуть-чуть, то превратился бы в падаль.

Зубы лисы сомкнулись на плече Остролапа, которое тот с трудом успел подставить. Он почувствовал, как оторвался от земли, и в следующее мгновение весь мир закружился и затрясся перед глазами. Лиса мотала лесного воина из стороны в сторону, будто моховой мячик. Молодые лисы не бегут с места битвы. И Остролап в полной мере поплатился за то, что забыл про это.

Лиса швырнула его, и он неприятно ударился о землю, но даже не почувствовал этого. Единственное, что он чувствовал, была невыносимая жгучая боль в его левом плече. Он с трудом поднялся и понял, что не может наступать на лапу. Лиса вырвала из его плеча кусок мяса, и теперь оттуда хлестала кровь.

Лиса наклонила голову и вновь принялась с интересом смотреть на Остролапа. Тот зарычал и попятился. Лиса победно осклабилась и принялась красться к своей жертве. Единственное, что придавало Остролапу хоть какого-то оптимизма, была проплешина на шее его врага, которую он сам организовал. Это значило, что если нанести удар туда, то велик шанс добраться до кожи. А где кожа, там и плоть, там и кровь, которую нужно было выпустить до последней капли.

Лиса бросилась вперед с такой скоростью, что Остролап не успевал следить за ней. Им двигали лишь инстинкты и желание выжить. Выжить и отомстить. Он выкинул лапу туда, куда было нужно, и попал. Он до боли выпустил когти, а лиса вновь попыталась вцепиться в его горло. Остролапу вновь пришлось подставить свое многострадальное плечо. Боль ослепила, и он почувствовал, что теряет сознание. Из последних сил он рванул правой лапой, всем сердцем желая оборвать жизнь убийце его котенка. Но и здесь он потерпел неудачу. Лапа вновь вырвала шерсть, лишь слегка поцарапав кожу.

Глашатай стиснул зубы. Он заставил себя вспомнить окровавленное тело своего крохотного сына. И перестал думать о чем-либо. Все его сознание охватила слепая ярость, которая придала ему сил. Он понял, что еще пару секунд сможет сражаться. И это время он не собирался потратить впустую. Пока лиса все глубже погружала свои острые зубы в плоть Остролапа, тот принялся с неистовой силой раздирать ей шею. На второй раз он почувствовал, что его когтям уже не мешает шерсть. Он погрузил лапу, насколько мог, в глотку врага и рванул. На него хлынула кровь.

Но даже здесь лиса не собиралась сдаваться. Она попыталась вновь оторвать Остролапа от земли и начать мотать его из стороны в сторону, вырывая его мышцы. Но воитель вновь и вновь раздирал ее глотку.

Вскоре все было кончено. Он не сразу понял это. Лиса выпустила его плечо, а Остролап вскочил и хотел было вновь броситься в атаку. Только вот даже при всем желании, он бы не смог это сделать. Его левая лапа безжизненно повисла, ее держал только сустав, чудом уцелевший от лисьей атаки, а сил хватало лишь на то, чтобы стоять и не падать.

Но Остролап сделал свое дело. Лиса все еще стояла на лапах, но из ее страшной раны на шее хлестала кровь. Еще через мгновение ее начало шатать. Глашатай немого успокоился, вернув рассудок, и теперь наслаждался последними секундами жизни рыжей убийцы. Наконец, лиса одарила его последним взором своих горящих злобой глаз и рухнула на землю. Ее тело несколько раз сотрясли судороги, после чего она навсегда застыла. Остролап глубоко вздохнул и обернулся к безжизненному тельцу своего сына.

— Доброй тебе охоты в Звездном племени, — дрожащим от слез голосом произнес он.

Зашуршали кусты, и к отцу робко вышел Крапивничек.

— Ты победил ее? — пискнул котенок.

Остролап обессиленно рухнул перед рыжим телом и слегка кивнул.

— Слава Звездному племени, ты жив.

— Это моя вина, — глаза Крапивничка наполнились слезами. — Это я уговорил его тайком выйти в лес. Это я виноват!

— Перестань, — слабо улыбнулся Остролап. — Виноваты все мы, которые не уследили за вами.

— Лопушок умер? — прошептал Крапивничек, уткнувшись в окровавленную шерсть отца.

— Лопушок теперь в Звездном племени, — Остролап слабо лизнул Крапивничка в макушку. — Там много еды, там о нем будут хорошо заботиться.

— Ты обещаешь? — слова котенка было сложно разобрать, потому что он рыдал во весь голос.

— Обещаю, — прошептал Остролап.

* * *

Глашатай не мог идти сам, поэтому до лагеря его дотащили. По пути он терял сознание около пяти раз. В лагере его сразу принялись обхаживать целительницы, которые пришли в ужас, увидев рану на плече.

— Так вот какое у вас выражение на мордах, когда меня к вам приносят, — попытался пошутить Остролап, силясь заглушить боль, бушевавшую в его душе.

Целительницы не ответили, лишь принялись спешно затыкать раны паутиной. На него тут же набросилась Комета, которая узнала о приказе Остролапа не говорить ей ничего. Она что-то говорила о том, что предводитель всегда должен быть в курсе событий, что от него нельзя ничего утаивать. Пепельная дважды пыталась остановить ее словесный поток, но все было безрезультатно. Но Остролап не слышал ее. Он опустил голову и тихо плакал, удивляясь, откуда в нем столько слез.

Наконец, он не выдержал и посмотрел на Комету, которая расплывалась перед его взором.

— Комета, — дрожащим голосом проговорил Остролап и сморгнул слезы. — Хватит.

— Я… — Комета моргнула, и глашатай увидел, как едва заметная пелена спала с ее глаз.

На нее тяжелым грузом обрушилось осознание того, что она только что говорила. Она попятилась, сокрушенно мотая головой и невнятно пытаясь извиниться.

— Ты не виновата, — прохрипел Остролап. — Я все понимаю. Ты не виновата. Ты не ви…

Он понял, что вновь отключился, когда открыл глаза. Кровь уже более или менее остановилась. Если бы у Остролапа были бы силы, он бы удивился тому, сколько рядом с ним лежит пропитанных его кровью мотков паутины. Комета с невероятно мрачным видом сидела около него.

— Прости меня, — тихо произнесла она. — Я знаю, что ты сейчас начнешь говорить, поэтому молчи. Я не должна была… Великое Звездное племя, я поверить не могу, что сказала все это! Нет, молчи! Ты лежишь весь в крови, ты потерял котенка, с которым занимался и воспитывал как своего! Великое Зв… да ты чуть лапы не лишился! А я набросилась на тебя, как… Прости меня, Остролап. Прости. Я пойду к котятам.

Комета, сгорбившись и волоча за собой хвост, поплелась в свою палатку. Ее место тут же занял Шустрый.

— Ты как? — обеспокоенно спросил он.

— Сносно, — слабо улыбнулся Остролап. — Но, если честно, я жалею, что не умер.

Шустрый вздохнул и опустил голову.

— Ты даже не будешь мне говорить о том, как глупо я поступил? — удивленно проговорил Остролап, стараясь не закрывать глаза.

— Мы проследили за запахом, — Шустрый, казалось, и не слышал слова своего бывшего наставника.

— И?

— Ее выгнали с территории Речного племени. Мы думаем, что сделали это намеренно.

Остролап тяжело вздохнул. Он не мог нормально думать, в его голове царили неразбериха и бесконечная боль. Более того, он больше не мог держать свои полуоткрытые глаза в таком состоянии. Его веки сомкнулись, и его, как в болото, уволокло в неприятную склизкую темноту.