Дóма (гет)

Серые тени окутывали предрассветный пейзаж окрест, когда Элой сквозь дрему осознала, что это случилось снова. Как бы обычно ни начиналась ночь, заканчивалась она всегда одним и тем же: Элой просыпалась в объятиях Эренда.

Тепло — вот что ощущали её тело и разум. Тепло и удовлетворенность наполняли её, и она впервые почувствовала, что устала от борьбы. От бесконечной борьбы между её разумом и сердцем.

С первого же дня она сосредоточилась лишь на своей миссии, заставляя себя отказаться от всего, что отвлекает внимание. Но с Эрендом это не работало: сколько бы она ни убеждала себя собраться — все равно постоянно о нем думала, и, как правило, в самое неподходящее время.

Наказывая себя за рассеянность, Элой нередко очертя голову бросалась в бой. А порой вымещала досаду на Эренде — вела себя с ним резко, иногда даже откровенно грубо, словно это он виноват, что её мысли постоянно вертятся вокруг него. Но держаться этой тактики оказалось даже тяжелее, чем безрассудно лезть на рожон, потому что после таких стычек она целыми днями только и вспоминала, как улыбка сходит с его красивого лица, как поникают плечи от того, что он думает, будто недостаточно хорош для неё.

Элой знала, что Эренд к ней неравнодушен — как она могла не знать? Пусть он никогда не говорил об этом вслух, он был словно открытая книга. Она понимала это по взглядам, которые он бросал на неё, думая, что она не видит, по тому, как его глаза следовали за ней в любом месте. По тому, как он таял, стоило ей улыбнуться, и как искренне и легко предложил помощь — ей самой, её делу. Всего лишь пара слов от Варла, намёк, что она нуждается в нем — и он пришёл.

Это было одно из тех его качеств, которыми она восхищалась сильнее всего, — неспособность скрывать чувства и эмоции. Элой знала, что ему кажется, будто он их успешно прячет, знала, что он не понимает, как себя с ней вести, потому что не уверен в ее собственных чувствах к нему — а она не сдавала позиций и продолжала держать дистанцию. Она не могла иначе. Потому что её миссия — их общая миссия — была опасна, а на кону стояла судьба всего мира. Она не могла позволить себе отвлекаться. Никто из них не мог.

Она скорее почувствовала, нежели услышала его вздох за своей спиной. Эренд был так близко. Она ощущала его массу, плотность тела, прижатого к её спине. Тяжесть руки, обнимающей её. Приоткрыв глаза, она увидела, что собственное тело её предало, отвечая на близость Эренда. Их руки сплелись, пальцы стиснули его ладони, притягивая их ближе к груди. Она ощутила едва заметное соприкосновение кожи с кожей и поняла, что её левая рука нашла единственный обнаженный участок тела Эренда ниже шеи и обхватила его большой палец, прижимая к сердцу, словно чтобы оставить отпечаток. Как будто Эренд еще сам не оставил его на её сердце.

Закрыв глаза и вздохнув в утренней неге, Элой уже не в первый раз задалась вопросом — как ее тело узнавало его? За последние несколько лет с кем только она ни разбивала лагерь, из соображений безопасности раскатывая матрацы бок о бок точно так же, как с Эрендом. И всё же тело никогда не предавало её так, как предавало рядом с Эрендом. Она в течение долгих недель проводила ночи с Варлом, но ни к одному из спутников ни разу не просыпалась ближе, чем когда они засыпали. Элой гадала, проснется ли в объятиях Альвы во время охоты за данными «Левиафана», потому что Альвой она восхищалась больше, чем большинством своих знакомцев. Но они просыпались порознь. Ни с кем она не чувствовала такого притяжения — ни с Альвой, ни с Коталло, ни с Варлом; черт, даже к Талане или Дракке ее не влекло так, как к Эренду.

С самой первой встречи ее невыносимо тянуло к Эренду. Ему первому было плевать, что она изгой, он первым заговорил с ней, как с нормальным человеком, но дело было не только в этом. Он был приятен в общении, открыт и, чего Элой не могла не признать, по-своему обаятелен. Что-то в нем вызывало ее интерес. Что-то, не поддающееся определению, тянуло её к нему. В начале их дружбы это её пугало. Чувства были новыми, неуместными, так что она старалась держаться на расстоянии. Она со стыдом вспоминала, как едва не отбрила его, когда он попросил помочь ему отыскать в Меридиане убийц Эрзы⁽¹⁾.

Тогда это случилось впервые. Поднимаясь в горы по следам тех, кто убил Эрзу, они разбили лагерь за Смоляным Утесом, и посреди ночи Элой проснулась в объятиях Эренда, удобно устроившись у него на груди как на подушке. Она была настолько потрясена, обнаружив себя в таком положении, что машинально вскочила с постели, разбудив спутника. Тогда она наспех оправдалась тем, что в темноте оступилась и не поняла, где он лежит, и Эренд, к счастью, не стал задавать вопросов и вскоре снова заснул. А вот Элой уже не смогла. Она была так ошарашена тем, что тело пошло против ее воли, что не осмелилась сомкнуть глаза.

Позже она часто прокручивала в голове ту ночь, размышляя, было ли дело в самом Эренде или в подсознательной реакции её тела на потерю Раста. Восемнадцать лет своей жизни Элой каждую ночь спала бок о бок с Растом: он всегда был рядом, дарил поддержку одним своим присутствием до тех пор, пока это не кончилось.

После Инициации Элой с головой ушла в свою миссию, стараясь не думать о том, что потеряла защитника. Наставника. Отца. Предположение, что её тело жаждало получить утешение со стороны друга, оплакать потерю дорогого человека, казалось не таким уж далеким от истины.

Успокоив себя тем, что это был единичный случай, Элой продолжила свой путь, проводя ночи под звёздами с самыми разными людьми, которых встречала — с Таланой, Варлом, Нилом, — и каждое утро просыпалась на своей постели в одиночестве, только крепче убеждаясь в том, что в тот раз поддалась минутной слабости. Её тело хотело дружеского утешения, только и всего.

Но эти случаи повторялись снова и снова. И всегда — с Эрендом. Элой ранним утром просыпалась с ним в обнимку, и это происходило словно автоматически. Каждый раз она осторожно выпутывалась из его объятий, отодвигала свою постель чуть в сторону и притворялась спящей, пока Эренд не просыпался. И каждый раз в течение последующих недель её мозг навязчиво пытался проанализировать происходящее и понять причины. Почему так выходит только с ним?

И лишь когда Элой вновь увидела Эренда в Преграде, все наконец встало на свои места. Как только она услышала, что он на Запретном Западе, сопровождает жреца Солнца, её сердце затрепетало в предвкушении встречи с ним после долгих месяцев разлуки. Тот миг, когда Эренд бросил на нее взгляд впервые за полгода и его красивое лицо осветилось улыбкой, стал одним из лучших и одновременно худших в её жизни. Увидев Эренда, она поняла, что её разум и сердце наконец достигли согласия. А потом его ранил секач, и Элой почувствовала такую боль, словно это ее сердце приняло на себя удар, а вовсе не его драгоценное тело.

Именно тогда все стало ясно. Но пусть теперь она и поняла, как все случилось, пусть осознала, что влюбилась — она не могла позволить себе поддаться чувствам, не могла признаться ему, пока не завершит свою миссию. Потому что если её сердце чуть не разбилось, когда его ранил секач, то что с ней станет, случись что похуже?

Она была непоколебима в своём решении, хотя ей потребовались все силы, чтобы отказать Эренду в «Бесплодном свете». Убежденная, что ему будет безопаснее остаться, она все равно не смогла расслабиться. Теперь, когда она разобралась в своих чувствах, ей становилось ещё труднее сохранять концентрацию рядом с ним.

Лишь увидев, как развиваются отношения Варла и Зо, она усомнилась в верности своих убеждений. Вместе им было лучше. Вдвоём им стало легче сосредоточиться, а не сложнее. Будто они понимали, что им есть за что бороться, ради чего жить; и Элой впервые задумалась, а может ли у них с Эрендом сложиться так же?

Решение держаться подальше от Эренда не помешало ей думать о нем. Она, признаться, стала вспоминать его даже чаще, чем когда-либо. Размышляла, чем он сейчас занят, что бы он подумал о том, что она видела или о тех, кого встретила. Пару раз, вернувшись на базу и не обнаружив его там, она принималась лихорадочно ломать голову, где он пропадает, не попал ли он в беду и как быстро она сможет прийти на помощь, если все-таки попал, — пока не замечала, как он переступает порог комнаты, невероятно счастливый, что вернулся.

Глядя на их переплетенные пальцы, она поняла, что с нее хватит. Хватит бороться с подсознанием. Хватит убеждать себя, что ему лучше не знать о её чувствах. Хватит делать вид, что она не там, где хотела бы быть. Вздохнув и продолжая левой рукой удерживать его палец у своей груди, она высвободила правую, нашла его вторую ладонь, переплела их пальцы вместе, закрыла глаза и вновь погрузилась в сон.

* * *

Элой окончательно проснулась только несколько часов спустя. Ей казалось, что она все еще словно заключена в восхитительно теплый кокон — значит, Эренд продолжает ее обнимать, — но по тому, как голову слегка качает вверх-вниз, она поняла, что они снова повернулись во сне, не отрываясь друг от друга.

Её правая рука все ещё была сплетена с его рукой, большой палец которой нежно обводил костяшки ее пальцев, тогда как левая рука оказалась у головы и охраняла место прямо над его сердцем.

Она медленно разомкнула веки и, подняв глаза, встретилась с ним взглядом. Заметив неуверенность в его голубых, отливающих сталью глазах, она почувствовала, как кровь приливает к щекам. Она видела тревогу в его взгляде, знакомую ей неуверенность — ведь Элой обычно паникует, просыпаясь в его объятиях. Какие-то двенадцать часов назад его опасения были бы оправданны. Двенадцать часов назад она бы взбесилась, поскольку все еще считала, что ей стоит держаться от него подальше.

Она чуть улыбнулась, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы прогнать его беспокойство, и увидела, как выражение его лица смягчилось.

— Привет.

Даже сквозь толстую кожу и сталь брони она почувствовала, как под пальцами бешено забилось его сердце, и подняв взгляд, заметила, что его щеки тронул легкий румянец.

— Привет. Тебе… нормально? Ты же... обычно отодвигаешься ещё на рассвете.

Чувствуя, что краснеет ещё сильнее, Элой коротко отвела глаза, прежде чем их словно магнитом снова притянуло обратно.

— Ох… Так ты знал?

Эренд тихо усмехнулся, и его рука еще плотнее обхватила её талию.

— Элой, я же солдат. «Спасительница Меридиана» здесь не единственная, у кого чуткий сон.

— Почему ты никогда ничего не говорил?

— Ну... Я пришёл к выводу, что ты пока не готова это обсуждать.

Её пальцы обводили узор на его доспехах, пока она обдумывала его ответ. Видимо, он всегда знал, что ей нужно, ему не требовалось спрашивать.

— Ну, да...

— Что изменилось? Почему сегодня ты не отодвинулась? — спросил он.

Со вздохом она перевела взгляд на свои пальцы, которые все еще очерчивали рельеф на металлической броне, прикрывающей его сердце, и задумалась, сколько же она должна ему открыть. Снова посмотрев на Эренда, чье лицо выражало нежность, прибереженную, как она знала, исключительно для нее, она поняла, что настало время рассказать ему всё.

— Если честно, я просто устала бороться с этим... притяжением... которое я испытываю к тебе. У меня — у нас — есть миссия, и нам нельзя отвлекаться, но... ты все равно меня отвлекаешь.

— Э-э-э, ну... прости?

Это было настолько в духе Эренда — извиниться за то, что он занял место в чужом сердце, словно мог этим управлять. И она понимала, что он говорит всерьез. Он чувствовал себя виноватым, потому что знал, насколько важна для неё миссия. Потому что был готов на что угодно, лишь бы помочь ей.

Хмыкнув, Элой стиснула пальцы, всё ещё сплетенные с его пальцами, и хитро улыбнулась.

— Да, тебе стоит просить прощения! Ты со своими дурацкими шутками, громкой болтовней, своими руками... Ты слишком отвлекаешь!

— Моими… руками?! — Он недоуменно посмотрел на неё, помотал головой, и лёгкая улыбка тронула его губы. — Что ж, мои руки всегда в твоём распоряжении, Элой, сама знаешь. Но я хочу, чтобы ты знала... Я пока ничего не жду от тебя или от нас. Я знаю, насколько важна эта миссия и, черт побери, сейчас мне больше, чем когда-либо, нужна уверенность, что все получится, потому что теперь я знаю, что ты... что мы... Я просто... Я хочу убедиться, что будущее наступит... Для нас. Понимаешь?

Он был так очарователен в своей неловкости, так запинался, что Элой не смогла удержаться и не сжать его руку в ободряющем, как она надеялась, жесте — потому что слов было недостаточно.

— Да, понимаю. Я тоже.

— Так... что теперь?

Элой умолкла, задумавшись над этим вопросом. Минуты шли, и она почувствовала, как рука Эренда начала изучать нижнюю часть её спины, нежно исследуя участок тела, не прикрытый доспехами.

— Кажется, что у Варла и Зо все так легко...

— А?

От удивления его рука на мгновение замерла, прежде чем продолжить путешествие по её спине. Он искал её взгляд, словно надеясь в нем яснее увидеть, что она имела в виду, и, встретив её зеленые глаза, вскинул брови, как бы побуждая развить мысль.

— Ну, просто... они так хорошо работают вместе. Будто вдвоем они становятся лучше, собраннее.

— А, ты об этом… Так это не удивительно, если задуматься. Я имею в виду, они.... Может, это успокаивает? Ну, когда знаешь, что человек, которого ты, м-м-м, любишь... отвечает на твои чувства.

Говоря это, он покраснел до кончиков ушей — до того же оттенка, что заливал лицо самой Элой с самого пробуждения.

— Как думаешь, у нас... получится так же?

Эренд улыбнулся в ответ, и она увидела в его взгляде волнение, надежду и убежденность.

— Да. Я уверен в этом.

Медленно выдохнув, Элой снова склонила лицо к его груди. Сейчас. Она уже решила, что пора рассказать ему все, и самый подходящий момент настал. Как же сложно признаться в чувствах человеку, который тебе дороже всех на свете!

Глубоко вдохнув, она вновь подняла на него взгляд.

— Знаешь... я привязана к тебе, Эренд. Больше, чем к кому-либо. Я... я лю... Эренд, я...

Отняв руку от её спины и нежно погладив её щёку, он посмотрел на Элой с такой любовью, что она искренне надеялась, что он увидит на её лице отражение этого же чувства. Она снова открыла рот, чтобы закончить признание, но прежде чем успела произнести хоть слово, он очертил большим пальцем контур её губ, заставив её замолчать.

Его палец двинулся вверх, погладил по щеке, и её дыхание сбилось, когда он медленно склонился, сокращая расстояние между их губами. Он остановился, казалось, в считанных миллиметрах, и она чувствовала, как его дыхание смешивается с её дыханием. Сейчас. Вот та точка, к которой они стремились с тех пор, как впервые встретились много лет назад. Точка, наступление которой она пыталась предотвратить, борясь со своим подсознанием, разжигая войну между разумом и сердцем.

— Всё хорошо, Искорка. Я тоже тебя люблю.

Когда она закрыла глаза, его губы мягко сомкнулись с её губами, и она поняла, что битва окончена. Элой была именно там, где должна быть. Она знала, что способна сделать что угодно, добиться чего угодно рядом с этим мужчиной. Он не отвлекал её. Он и был точкой её концентрации. Он был тем толчком, в котором она нуждалась, чтобы идти дальше, чтобы спасти мир. Она была дома.

1) Эрза — сестра Эренда

Вернуться к тексту