Бетховен и гремлины (гет)

Повседневная жизнь с Северусом Снейпом была как... выступление Бетховена на рок-фестивале. Гермиона никогда не знала, получит ли она при встрече поцелуй или суровый взгляд. Заговорит он с ней или промолчит. Будет ли у неё лосось с тальятелле или рыбные чипсы. Или вообще ничего. В большинстве случаев это не имело никакого значения, если только вдруг её саму это не заботило.

И всё же она никогда бы не бросила его, потому что для Северуса жизнь с ней, вероятно, была похожа на... брак с гремлином. И пусть еда после полуночи не была проблемой, а зачастую даже необходимостью, но и у Гермионы были правила. И главное из них — не разговаривать, когда у неё в руках книга.

Правда, соблюдал он его не всегда.

— Иногда мне кажется, что ты хочешь умереть, Северус Снейп, — сверкнув глазами, сказала Гермиона, когда он опустил ладони на раскрытые страницы ее книги.

— Больше нет, — вкрадчиво возразил Северус, — и это твоя вина.

— Ах так?

Он вскинул брови:

— Призраки, которых я призывал, миссис Снейп...

— Ха! — воскликнула она. — Единственное, к чему ты тогда взывал: «Никогда не возвращайтесь сюда, мисс Грейнджер!»

— И ты послушалась?

— А что, похоже? — спросила Гермиона, поднимая левую руку, на которой было обручальное кольцо.

Северус не сдержался, его взгляд заблестел, уголки рта дернулись. Несколько долгих секунд он смотрел ей в глаза. Раньше Гермиона подозревала, что он использует легилименцию. Теперь она знала наверняка, что Северус пытается залезть ей голову, но терпит неудачу. Окклюменция — первое, чему она научилась в отношениях с ним. Второе — когда лучше всего её отбросить, чтобы вывести его из себя. Как сейчас, например.

Глаза Северуса расширились и, выпустив книгу, он отстранился:

— Ни за что!

Гермиона поджала губы и промолчала.

Северус скрестил руки на груди:

— Нет, Гермиона!

Она вскинула брови. Медленно моргнула.

— Я больше не собираюсь этого делать! И плевать, как ты на меня смотришь!

Гермиона улыбнулась. Они обсуждали это снова и снова, и каждый раз она побеждала. Сначала были громкие споры с последующим многодневным молчанием, теперь же Гермиона держалась гораздо уверенней, терпеливо ожидая, пока он пройдет все пять стадий принятия.⁽¹⁾

— Почему ты продолжаешь от меня это требовать? — спросил он, и его верхняя губа дёрнулась. — Это твоя проклятая работа! Поищи кого-нибудь другого, кто будет сопровождать тебя на эти убогие приёмы! Я не подписывался на такое, когда сказал «да»!

— Хорошо, — ответила она, пожимая плечами, — если ты будешь отвечать на письма, которыми нас завалят после заметки о приёме в «Ежедневном пророке».

Северус застонал, провел рукой по волосам и, схватившись за переносицу, закрыл глаза. Гермиона склонила голову набок. Примерно так он, должно быть, выглядел, когда Дамблдор поручил ему обучать Гарри окклюменции.

— Репортёры там на весь вечер, или я могу хотя бы сбежать пораньше? — раздражённо произнёс Северус, решив, что ему совсем не нужен этот совиный кошмар.

Однако ей пришлось его разочаровать:

— Весь вечер.

— Могу ли я симулировать внезапный приступ головной боли, когда самое страшное останется позади?

— Можешь... — невинно согласилась она. — Но тогда и с совами разберёшься.

Северус бросил на неё недовольный взгляд и рухнул в кресло перед камином, подперев лоб рукой.

— Кажется, я снова хочу умереть, — мрачно выдал он.

— Твоя вчерашняя еда всё ещё на кухне, — тут же предложила Гермиона и тихо рассмеялась, заметив его смущение. — Признай, она была довольно несъедобной.

Северус фыркнул и тряхнул головой:

— Ладно, я пойду с тобой на это отвратительное сборище.

— Спасибо! — искренне сказала Гермиона и широко улыбнулась.

Отложив книгу, она подошла к Северусу, устроилась рядом на подлокотнике и, убрав ему волосы от лица, поцеловала. Северус прижал её к себе и углубил поцелуй, проводя языком по её нижней губе. Гермиона тихо застонала. Северус самодовольно ухмыльнулся.

— Ненавижу, когда ты донимаешь меня своей политикой, — произнес он после поцелуя.

— Я знаю, — в этот раз Гермиона ответила без улыбки.

Она действительно знала, как много от него требует, привлекая таким образом к нему внимание публики, и очень часто из-за этого испытывала угрызения совести. Но жить в волшебном сообществе и ничего не делать для того, чтобы всё стало немного справедливее, было бы для неё ещё хуже. Она хотела счастливой жизни не только для себя, она хотела счастливой жизни для всех. Или, по крайней мере, дать каждому шанс построить такую счастливую жизнь. К счастью, Северус тоже её хотел.

— Я люблю тебя.

Он тихо рыкнул, как обычно делал, когда она это говорила, и снова поцеловал.

Гермиона редко получала от него в ответ: «Я тебя тоже». Третье, чему она научилась в отношениях с Северусом, — это переводить его действия в слова, и этот поцелуй был намного больше, чем «я тебя тоже». Он был навсегда, и всем назло, и благодаря всему, и, самое главное, — «Ради того, чтобы потом утащить тебя домой и поставить на колени, я готов дать персональное интервью Рите Скитер».

Гермиона улыбнулась ему в губы.

— Что ты опять задумала, суккуб? — с подозрением спросил Северус.

— Абсолютно ничего, — Гермиона прикусила нижнюю губу, чтобы не улыбнуться ещё шире.

Никогда бы она не рассказала ему о своём внутреннем северусо-английском словаре. По крайней мере, пока он мог держать волшебную палочку. Так что Гермиона предпочла сменить тему:

— Почему ты помешал мне читать?

Северус не мог не замечать её ухищрений. Шестнадцать лет общения со студентами научили его видеть любые сомнительные уловки. И, честно говоря, гриффиндорцы, как правило, не были достаточно изворотливыми. Даже лучшие из них. Прищурившись, Северус снова попытался заглянуть в её разум — всё-таки он был слизеринцем, — но потом решил оставить всё как есть.

— Ужин, — веско сказал он. — Будешь готовить ты, или заставишь готовить меня, рискуя приблизить нашу скоропостижную кончину, или закажем что-нибудь?

— Как будто скоропостижная кончина при таких обстоятельствах могла бы тебя расстроить, — сердито заметила Гермиона и хмыкнула, когда Северус пожал плечами.

— Я только в выигрыше.

— Да-а... нет. Мы что-нибудь закажем.

Она соскользнула с подлокотника и прошла на кухню, где на холодильнике висело несколько брошюр местных маггловских служб доставки. Однажды они допустили ошибку, сделав заказ в магической доставке — на следующий же день об этом написал «Ежедневный пророк».

— Итальянский, индийский или китайский? — спросила Гермиона.

Северус подошёл сзади и, перекинув ей волосы на другое плечо, поцеловал в шею.

— Может быть, нам стоит пропустить ужин… — прошептал он.

— Ни в коем случае, — отрезала она и вывернулась из объятий. — На следующей неделе я несколько дней проведу во Франции, и у тебя будет достаточно причин забыть о еде.

Гермиона вытащила брошюру, которую держал магнит с индусом:

— Как всегда, или хочешь рискнуть?

— Я достаточно рисковал в своей жизни, и ничем хорошим это не заканчивалось.

— Это просто еда, Северус.

Он даже не стал отвечать и отмахнулся, тем самым предлагая ей разбираться с заказом самостоятельно. Гермиона вздохнула, выбрала кое-что на свой вкус и отыскала мобильник, который держала именно для таких случаев и для звонков родителям в Австралию. Затем вернулась вслед за Северусом обратно в гостиную.

— Кстати, сегодня Гарри сказал мне, как они хотят назвать ребёнка, — сказала она как бы между прочим.

— Угу.

— Это снова будет мальчик.

— Очаровательно.

Гермиона посмотрела на Северуса. Теперь он, в свою очередь, держал книгу на коленях и делал вид, что ему неинтересно. Прошло почти две минуты, прежде чем он поднял взгляд и выгнул бровь:

— И как будут звать это бедное дитя?

Гермиона усмехнулась:

— Думаю, мне лучше рассказать тебе об этом после ужина.

1) Модель Кюблер-Росс. Описывает эмоциональное состояние неизлечимо больных (или испытывающих горе) людей, состоящее из пяти стадий: отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие.

Вернуться к тексту