В темнице у пленника ночи (джен)

Шеридан смотрел на свою ладонь, вернее, на белую ничем не примечательную медицинскую капсулу, которая торчала в гнезде открытого микроконтейнера. Стало очевидно, что президент Межзвездного Альянса не спешит поднять глаза и встретиться взглядом с Г'Каром. Но этот человек никогда не уклонялся от вызовов, которые сам же себе и бросал, и предпочитал действие бездействию. Так и сейчас: Шеридан оскалился, звучно выражая досаду, с громким стуком поставил микроконтейнер на стол и рывком отъехал в кресле назад. Так же решительно поднялся и шагнул к Г'Кару:

— Послушайте, мне самому все это совершенно не нравится... — он замялся.

— Да, не стоит так обращаться с высокими технологиями медицинского назначения, — негромко заметил Г'Кар, скосив здоровый глаз на загадочную капсулу.

Шеридан застыл на миг, а затем выдохнул искренний смешок и хлопнул Г'Кара по плечу, оценив ход. Когда его взгляд вернулся к капсуле, то вновь стал напряженным, но теперь слова рождались у него свободно:

— Если центаврианин примет этот препарат, то потом не вспомнит, что происходило с ним в последующие два часа, — поиграв желваками, Шеридан подхватил микроконтейнер со стола и приблизился к Г'Кару вплотную. — Я нутром чувствую, как вокруг их Метрополии нарастает напряжение, точно в воздухе перед грозой. Перед этой их пресловутой центаврианской мрудулой. Говорят, супергрозы участились после бомбардировки планеты в две тысячи двести шестьдесят втором году. Говорят... говорят, говорят! Подержите-ка контейнер для лучшей сохранности высоких технологий медицинского назначения.

Накал речи резко подскочил, поэтому Г'Кар взял артефакт и аккуратно поставил на стол перед собой. Шеридан заходил по кабинету, активно жестикулируя.

— Говорят... В том-то и дело: как недружественная сторона, информацию о Центавре мы получаем опосредованно, а не из первоисточника. Приблизительная картина складывается с помощью систем слежения и докладов рейнджеров. А те версии происходящего, которые преподносят нам центаврианские дипломаты — в лучших традициях политического жанра хитросплетений и интриг. Обычно они подчеркнуто холодны и не желают иметь с нами дел после налета на их планету. В первый год существования Альянса Лондо стал нашей связующей нитью, и мы возлагали большие надежды на сотрудничество, когда он возглавит свой народ. Но вы помните, как после бомбардировки он поспешно выпроводил нас ради нашей безопасности. Вскоре он нанес тот странный визит сюда, на Минбар. На прощание просил никогда не забывать, как много значит для него день, проведенный с нами. Назвал нас своими друзьями. И пропал. Совершенно перестал идти на контакт. С тех пор ни я, ни Деленн ни разу не смогли встретиться с ним и поговорить лицом к лицу. За эти годы у нас накопилось достаточно проблем с Центавром. И вот наш зонд сделал снимки их промзоны на втором материке метрополии Ксоносе, которая очень напоминает военный комплекс. Центавриане утверждают, что это заводы сельскохозяйственной техники. Производят оборудование для очистки земли. Но вы сами видели снимки.

— Да, и, как я уже сказал на совещании, если бы они хотели, чтобы это было похоже на производство оборудования для сельского хозяйства, то могли бы замаскировать его. Думаю, нам умышленно показали истинное предназначение заводов, размещенных на малонаселенном материке. Вопрос только — является ли это демонстрацией возрастающей силы или попыткой отвлечь наше внимание от других своих замыслов, на которые Центавр сделал ставку.

Г'Кар догадывался, Шеридан подводит разговор к неприятной теме, чтобы обсудить ее с глазу на глаз. И то, насколько издалека он начал, указывало, как сложно президенту Альянса озвучить свое решение.

— Еще один вопрос, который неплохо было бы прояснить: какую роль во всем этом играет Лондо?! — высказался Шеридан. — Ведь он, как ни крути, возглавляет центаврианское государство. Предполагается, что слово императора имеет большой вес, когда определяют курс внешней политики и формируют национальную идеологию.

Выпустив пар, Шеридан тяжело вздохнул, бросил взгляд на Г'Кара и доверительно сообщил:

— Я думаю, следует послать на Приму Центавра проверяющих. Но задачи будут отчасти дипломатическими, отчасти... разведывательными.

— Шпионы под прикрытием официальной миссии, — прямо уточнил Г'Кар.

— Я рад, что мы хорошо понимаем друг друга, — Шеридан по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке. — Лучше, если все пройдет тихо. По крайней мере, сейчас. У Межзвездного Альянса и так достаточно проблем с Республикой Центавр, чтобы ввязываться в конфликт из-за мелочей. Черт с ними. Если они нагородили только объекты со снимков, то незачем ставить на уши весь Альянс. А если тут скрывается что-то большее, я должен узнать первым и ликвидировать проблему, пока ситуация не вышла из-под контроля.

— Надеетесь, восстановив прежний уровень обороноспособности, центавриане успокоятся и, отодвинув гордость, гнев, свои страхи и амбиции на второй план, отдадут предпочтение здравому смыслу? — Г'Кару на самом деле было искренне интересно.

Шеридан будто ждал именно этого вопроса:

— Я надеюсь избежать большой войны. И, памятуя о прежних временах, все еще надеюсь, что Лондо сам исправит текущее положение дел на Приме Центавра. Поэтому собираюсь отправить туда тех, кто некогда был ему наиболее близок. Я надеюсь, что в этом случае сентиментальность Лондо не позволит ситуации резко выйти из-под контроля. В то же время делегаты должны в первую очередь руководствоваться интересами Альянса, а не личными симпатиями. Быть сверхнадежными, чтобы я мог доверять им больше, чем самому себе. В придачу — достаточно циничными и подозрительными ребятами, которые смогут найти что бы там ни было, выяснить, что это такое, и сделать то, что необходимо сделать.

— Сдается мне, вы сразу видели вполне конкретные кандидатуры, — Г'Кар чувствовал необыкновенное волнение, он в считанные секунды стал наэлектризован до кончиков пальцев и теперь старался сохранить хотя бы внешнюю невозмутимость.

— Да, я уже переговорил с Гарибальди. Было время, когда дружба с ним много значила для Лондо. Ну а в том, что касается всяческих расследований, Майклу нет равных. Вы его знаете. Вряд ли я смогу найти человека более подходящего. — С каждым словом Шеридан становился все более собран и серьезен. — Гарибальди в свою очередь порекомендовал Лу Велша, чтобы тот прикрывал ему спину. Вы можете помнить его как сотрудника службы безопасности «Вавилона 5». С тех пор Велш значительно развил свои навыки сыщика. Умеет становиться практически невидимым, и его сложно обнаружить, пока он сам не захочет. Пробраться куда-либо незамеченным, найти то, что прячут, собрать информацию в кратчайшие сроки — это по его части. И, наконец, никто не имеет на Лондо такого влияния, как вы.

— Не стоит недооценивать стремление Моллари защищать родной мир во что бы то ни стало. Равно как и некоторые другие его качества. Нам уже приходилось в этом убеждаться, — ограничился самым главным Г'Кар.

— Не знаю, что им движет: патриотизм или какие-то другие порывы. Но могу с уверенностью сказать, если кому-нибудь и удастся поговорить с ним тет-а-тет и добиться необходимых сдвигов, то только вам. Вряд ли он подпустит кого-то ближе. И в самом крайнем случае, если дела зайдут в тупик и больше никаких вариантов не останется, у вас будет возможность воспользоваться этим.

Шеридан указал на капсулу.

— Только умоляю вас, риск должен быть полностью оправдан. Никакого лишнего героизма, — поспешил добавить он.

— А волю центаврианина этот препарат подавляет? — спросил Г'Кар, глядя Шеридану прямо в глаза.

— Совершенно точно нет, — не дрогнул тот. — Вы сможете получить информацию, только если в какой-то момент у Лондо будет порыв ею поделиться. Препарат не повлияет на самоконтроль или эмоции, которые испытывает к вам собеседник. Но передумать, пожалеть о сказанном и принять меры у него уже не получится. Он забудет, что было непосредственно перед приемом и следующие за ним два часа. Препарат практически невозможно обнаружить и распознать в организме.

— Побочные эффекты? Последствия?

— Относительно безопасен. Значимого вреда здоровью быть не должно. Но все предусмотреть невозможно, сами понимаете. Что скажете, Г'Кар?

Лицо Шеридана окаменело в напряженном ожидании.

— Вы не раз называли меня «рукой короля». Своей рукой, господин президент. Я буду вашей рукой и в этой миссии.

Г'Кар взял микроконтейнер с капсулой и вышел.

Он никому не мог доверить такое задание. Даже мистеру Гарибальди. Вообще никому.

Г'Кар и так слишком долго ждал подходящей возможности, чтобы упустить подобный шанс.

Такой темной ночи Г'Кар никогда раньше не видел. Возможно, виной тому была самая лучшая на Приме Центавра коллекция вин императора Моллари — если намешать столько всего особенного, недолго начаться непредвиденным спецэффектам.

Темнота за окном вдруг стала непроглядной, густой и вязкой. Она выглядела жидкой, будто императорские покои переместились в другое измерение, где реальность представляла собой безбрежное море чернил. Воздух внутри их помпезного убежища, ставшего крохотным перед бесконечным мраком, готов был заискрить электрическими разрядами. Напряжение давило, а тьма по ту сторону окна все сгущалась, хотя, казалось бы, куда уж больше?

Белые одеяния императора смотрелись на ее фоне ослепительными, сияли, словно были самостоятельным источником света. Темноте это не нравилось. Она тянулась к Моллари причудливыми тенями, которые лизали его подобно языкам черного пламени и оплетали с очевидным намерением утащить наружу, в самое чрево тьмы. Г'Кар бросил взгляд за окно. Он готов был поклясться, что если высунет туда руку, то назад она вернется черная, и мрак будет течь и капать с нее жирными каплями. Стало не по себе от мысли, как легко тьма в любой момент может начать заливаться внутрь, затопляя этот маленький островок света, и в конце концов поглотит их обоих. Однако некая сила сдерживала ее.

Моллари выглядел уставшим. На протяжении всей трапезы он радостно говорил о совершенно личном и неустанно предлагал вина многолетней выдержки. Рассказывал про них целые эпопеи, начиная с местности, где появились первые ростки, и до условий хранения. Просил оценить букет, а сам хлестал их, как дешевое пойло, залпом. При этом с гранитной твердостью уклонялся от важных насущных тем. Даже попытки обмолвиться о сколь-либо значимых новостях прерывал и заводил речь о каких-нибудь пустяках. Душевных, да, но им необходимо было поговорить о серьезных проблемах.

— Неужели тебе стало до такой степени все равно?! — не выдержал Г'Кар, когда Моллари отмахнулся от упоминания новых научно-исследовательских проектов Альянса и свернул разговор о наночуме, которой дракхи заразили Землю.

Его заклятый друг вспыхнул, точно в былые времена:

— Как раз наоборот — не все равно! — но сразу же погас. — И поэтому не заставляй меня испытывать сильные эмоции — тебе слишком хорошо удается.

Тон императора стал едва ли не умоляющим. Это было нарушением всех негласных обычаев их сложных отношений и означало нечто из ряда вон выходящее. Г'Кар терялся в догадках, не понимая ровным счетом ничего.

Сейчас Моллари сосредоточенно рассматривал дно только что опустошенного бокала и, казалось, к чему-то прислушивался.

— Ваши ночи стали гораздо темнее с тех пор, как я был на Приме Центавра последний раз, — прервал тягостное молчание Г'Кар.

Моллари медленно повернул голову в его сторону и со значением кивнул, пристально глядя в глаза:

— Да, верно. — Он обернулся к окну. — А сегодня надвигается гроза, будет настоящий шторм. Не лучший день руководство Альянса выбрало для проверки наших заводов в Ксоносе.

Г'Кар поджал губы.

— Говорят, ваши технологии формирования погоды сделали значительный шаг вперед.

— Ты думаешь, мы собираемся устроить бурю, чтобы сорвать проверку? — самым обыденным тоном рубанул прямотой император. — А смысл? Вы ищете не там и не тех.

— Моллари, даже если ваши заводы в Ксоносе действительно производят невинную сельскохозяйственную продукцию, внешняя политика Центавра вызывает очень много вопросов. Ты не можешь не понимать, что момент, когда руководство Альянса обязано отреагировать, уже давно наступил.

Глаза Моллари сверкнули.

— То есть, называя вещи своими именами, эта проверка должна показать нам, что мы находимся под вашим пристальным наблюдением, — он криво усмехнулся. — Недвусмысленное предупреждение — военный флот Альянса наготове.

— Раз уж между собой мы говорим откровенно, я слишком хорошо знаю, как выглядит раса, которая живет ради мести. И мне совсем не нравится политика твоей.

— Ха! Мне самому она не нравится, — Моллари сердитым резким движением опрокинул в себя бокал и сразу же наполнил следующий.

Эта настойчивая отстраненность от ситуации выводила из себя, и Г'Кар уступил порыву устроить пожар — в конце концов, огонь всегда разгонял тьму — подавшись вперед, то ли с раздражением, то ли с надеждой он подхватил:

— Так сделай что-нибудь! Измени политику! Ты ведь император!

Лицо Моллари исказилось гримасой омерзения:

— Я никогда не был так ничтожен, как теперь.

Он взмахнул рукой с бокалом и едва не расплескал на белоснежную скатерть его кроваво-красное содержимое: внушительное количество выпитого давало о себе знать.

Пораженный Г'Кар отшатнулся:

— Помнится, лет восемь назад у нас были катастрофические проблемы из-за того, что неисполнение приказа регента по вашим законам карается смертной казнью. Ты поведал мне наглядную историю, как место, где некогда рос цветок, охранялось веками: император забыл отменить свое распоряжение и не оставил никаких инструкций. Картажье и вовсе творил, что хотел. Почему же ты не воспользуешься такой властью?!

Моллари хмыкнул:

— И это говорит мне Великий Святой, который отказался стать единоличным правителем Нарна, ибо не для того сражался за изгнание одного диктатора, чтобы самому превратиться в его подобие. Ты считаешь, я похож на Картажье?

Он вопросительно посмотрел на Г'Кара:

— Знаю, у тебя много причин думать обо мне плохо, но все же я надеялся, не настолько.

Тот не собирался сейчас разубеждать Моллари.

— Я пытаюсь сказать, почему бы не употребить эту власть, раз уж она является особенностью вашей культуры, на пользу дела. Направить ее во благо.

Лицо Моллари накрыла тень горечи.

— Вопрос в том, чье это будет благо. И на пользу чьего дела все обернется. Отвечу тебе твоими же словами, которые ты сказал тогда доктору Франклину: «Я видел, что творит власть, и чем приходится платить за нее. Одно другого не стоит». Понимаешь, у меня есть возможность получить безграничную власть, о которой ты говоришь, только в одном случае: если стану таким, как Картажье.

— Моллари, ты запутаешь даже вашего бога витиеватых речей! — Г'Кар помотал головой, пытаясь встряхнуть кружева туманных, но каждый раз неожиданных слов и рожденных ими собственных неуловимых мыслей, чтобы ухватить суть происходящего. Он не понимал до конца, к чему клонит Моллари. Под ложечкой противно холодил страх, что ответ может ему не понравиться и после него уже нельзя будет простить центаврианина. Темнота вдруг сгустилась вокруг них, подступая ближе.

— Хех, у нас нет такого бога, — Моллари усмехнулся своей ребяческой улыбкой из прошлого. — Но хорошо, если так. Очень хорошо.

Он тут же стал предельно серьезен, продолжая на каждом шагу сбивать Г'Кара с толку. Сейчас Моллари смотрел ему прямо в глаза с мрачной напористостью:

— Начни я свое правление в стиле Дурлы, получил бы могущество, с которым сложно совладать. Миллиарды меняли бы мир, подчиняясь моей воле. А Дурла и вовсе не потребовался бы. Но цена неприемлема, она чудовищна. В итоге иллюзия развеется, и останется лишь пепел.

Г'Кар словно вырвался из скопления облаков и, поднявшись над ними, увидел их сверху ясными и четкими в лучах солнца. Так значит, дело в Дурле. В том неестественно вежливом министре, чье лицо показалось Г'Кару знакомым. Дурла отрицал какую бы то ни было возможность пересечения их жизненных дорог в прошлом. Но теперь Г'Кар вспомнил, что действительно видел этого центаврианина раньше.

— Когда пришли готовить меня к судилищу Картажье, начальник конвоя отослал одного из охранявших камеру гвардейцев за чистыми перчатками. Тот замялся, но был вынужден выполнить приказ. Офицер о чем-то тихо переговорил со вторым часовым — я услышал лишь распоряжение оставаться у дверей — и прибывшие занялись моими цепями. — Г'Кар выразительно посмотрел в голубые глаза.

Моллари, который сразу весь подобрался уже после первых слов, быстро кивнул и отставил бокал, сосредоточенно внимая. В противовес прежнему отрешенному поведению сейчас его интерес был сильным безотчетным порывом. До сих пор они не обсуждали, как получилось, что Картажье заявился лично проверить цепи перед казнью. Ни разу за то время, когда были совсем рядом. Ни заключенный союз, ни общее дело, ни отчаянные слова сожаления, ни растущая близость не делали подобные темы возможными для Г'Кара. А Моллари не задавал вопросов. И вот через восемь лет после их прощального разговора, через восемь лет правления императора, которые увенчались опасной конфронтацией Центавра и Альянса, прибыв сюда для проверки военных заводов, Г'Кар чувствовал необходимость рассказать, что происходило с ним в последние часы неволи.

— Твои люди действовали быстро. Мне что-то вкололи и замелькали множеством рук, ворочая меня туда-сюда. Когда гвардеец принес влажные салфетки и перчатки на смену испачканным, я уже был облачен в эту вашу конструкцию с кандалами и полностью подготовлен к выходу. Времени до начала оставалось еще с запасом, и офицер приказал конвоирам использовать его, чтобы привести себя в безупречный вид. Они как раз были поглощены этим праведным делом, когда часовой во всю глотку возвестил о приближении императора. Надо сказать, тут ваш церемониальный клич пришелся весьма кстати. Полагаю, одно из его основных предназначений — чтобы подданные успевали замести следы. Ну, а Картажье был в своем репертуаре, — в подробности Г'Кар вдаваться не собирался, но отметил, как выдающиеся брови Моллари сошлись на переносице. — Никто не подавал вида, что мои цепи ослаблены. Признаюсь, искушение воспользоваться этим, не откладывая до суда, было очень велико. Но я помнил твои слова: ваши войска не вывести из моего мира, если нарн убьет императора Центавра.

Глаза Моллари полыхнули стальной яростью и вдруг сделались больными.

— Прости, что тебе пришлось пройти через это.

Г'Кар помнил, жестоко говорить про цепи, но зато теперь упрочилась надежда — Тьма, заключившая дворец в огромный черный кулак и сжимавшая сердце Республики в хозяйской хватке, не отравила душу, которая была столь важна для него.

— Картажье закончил разрываться между прихотью удовлетворить свои садистские потребности прямо сейчас и соблазном оставить все для главного шоу, уговорив себя на второй вариант. Он уже намеревался уходить, когда из-за его плеча выглянул младший офицер Гвардии: «Ваше величество, не прикажете ли вы проверить цепи преступника?» Сегодня этого ревностного слугу короны представили мне как министра национальной безопасности Дурлу.

Моллари разразился самой отборной центаврианской бранью, насколько Г'Кар мог судить.

— Проклятый ублюдок! Ты только посмотри — везде умудрился нагадить! А как заливал мне по поводу вашего прибытия! Завел разговор, какая ты выдающаяся личность. И хватило же наглости распинаться, что лично присутствовал в зале, когда ты разорвал цепи, и ничего более впечатляющего на своем веку ему видеть не довелось!

Г'Кар прикрыл глаза и усмехнулся. Следовало бы обозначить закадычному врагу, что для нарнов такое поведение центаврианина вполне ожидаемо. Только вот слова подбирались сейчас тяжелее, чем обычно, и не ложились на язык. Язвительное остроумие отказывалось служить признанному мастеру пера. Голову и сердце занимало другое, побуждая к действиям, настойчиво щекоча кончики пальцев.

— Как этому мерзавцу удалось остаться во Дворце?! — продолжал негодовать Моллари. — Ведь после избавления от Картажье его людей постарались убрать от власти как можно дальше. Почему Амисса ничего не доложил, если он лично присутствовал, когда Дурла помог обнаружить, что твои цепи ослаблены?

— Ну, прошлое уже случилось — его не изменить, — Г'Кар попытался подтолкнуть Моллари к активным действиям. — По крайней мере, переместиться в то время гораздо проблематичнее, чем заняться ситуацией, которую мы имеем на данный момент, чтобы исправить положение вещей в настоящем. Или будущем.

— Ты не понимаешь, Г'Кар, — Моллари обхватил руками голову, упираясь локтями в стол. — Тогда, едва став премьер-министром, я мог повлиять на события. Предотвратить беду. Если бы только знал. А я о многом не имел понятия. Не подстерегай Дурла удачные возможности для своих амбиций во Дворце, не попался бы на глаза могущественным покровителям. А теперь он стал опасен и практически неуязвим. Как ты там выразился? Это не я имею ситуацию на данный момент. А она меня.

Финальное замечание могло сойти за одну из непременных пошлых шуточек Моллари, правда? И раз они по-прежнему оставались у императора в ходу, еще не все было потеряно, так ведь?

Моллари в очередной раз преобразился: поднял голову, выпрямился с выражением бунтарского упрямства на лице и продолжил собранным напористым тоном:

— В связи с чем настоятельно рекомендую не устраивать завтра во время проверки ничего безрассудно дерзкого. Если вы дадите повод обвинить вас в агрессии или нарушении суверенных прав, у меня может не получиться разрешить ситуацию безболезненно.

Г'Кар непроизвольно сжал кулак:

— Это угроза?

Моллари устало вздохнул:

— Нет, просьба, если хочешь. Я искренне переживаю, чтобы никто из вас не нашел у меня в гостях неприятности. Шеридан знал, кого посылать. И поверь мне, военных заводов, которые вы ищете, на Приме Центавра действительно нет. А любая провокация будет на руку тем, кто погубит и Республику, и Альянс. Вам бы лучше не отвлекаться на нас, не идти по заведомо ложному следу, теряя драгоценное время. А обратить внимание на свои собственные проблемы. В первую очередь с наночумой, которой дракхи заразили Землю.

Моллари устремил на Г'Кара гипнотизирующий взгляд, как будто хотел сделать телепатическое внушение. По-видимому, он решил защищать Центавр до последнего. Что ж, другого Г'Кар и не должен был ожидать.

Он накрыл рукой ладонь Моллари. Массивная нарнская крага на белоснежной императорской перчатке.

— Послушай, я помогу. Вспомни, мы с тобой уже проворачивали невозможные заговоры. Нам удалось остановить Рифу и освободиться от Картажье.

Моллари часто заморгал и отвернулся в сторону. Сделав глубокий вдох, посмотрел на Г'Кара, и глаза его влажно блестели. Затем высвободил свою ладонь и деликатно, но решительно положил сверху:

— Роли поменялись, Г'Кар. В нынешних обстоятельствах мы не можем оставаться теми, кем были раньше. И раз уж ты так рискованно упомянул историю с Рифой, — Моллари, похоже, пришла в голову некая идея, — то я сейчас должен быть на месте Вира.

Он бросил последнюю фразу, казалось, не придавая ей никакой важности, между прочим. Но для Г'Кара перед глазами сквозь тьму пронеслась сигнальная ракета!

Десять лет назад лорд Рифа прибыл на «Вавилон 5» с телепатом, чтобы выведать планы и слабые места своих противников. Пришлось держать помощника Моллари, Вира Котто, в неведении, накачать парня ложной информацией и позволить ему попасть в ловушку. Значит, теперь Дурла или кто-то еще контролирует императора, имея возможность сканировать его мысли! Вот в чем дело! Подробности этого разговора (и любого другого) с большой вероятностью станут известны кому-то, кто знать о них никак не должен. Но ведь не улетать же, оставив все как есть и смирившись! Если позволить им вариться в собственном соку, проблемы только усугубятся, а беды приумножатся.

Г'Кар с раздражением оторвал с рукава один из металлических шипов. Под ним в своего рода кармашке между слоями плотной ткани прятался микроконтейнер. Он не только поддерживал внутри себя необходимую температуру, влажность и стерильность, но умел оставаться незаметным для многих способов сканирования.

— Послушай, Моллари, — Г'Кар не знал, как начать. — Я могу предложить одно средство, которое сделает нашу беседу более защищенной.

Он достал микроконтейнер и продемонстрировал капсулу:

— Если центаврианин примет этот препарат, то уже никогда не вспомнит, как так получилось и что происходило следующие два часа.

Г'Кар ожидал вспышки гнева, обиды, неприятного зрелища из сменяющих друг друга догадок в удивленных глазах. Возможно, возмущенных возгласов, не исключено, что с отборной бранью. Даже презрительной отповеди из ядовитых слов. Он собирался объяснять и убеждать. Но совершенно не был готов, что Моллари воспримет новость как чудесный сюрприз. У того словно гора с плеч упала. Лицо преобразилось от почти детского восторга и засияло чистой откровенной радостью.

— Мой дорогой друг Г'Кар! Как же хорошо, что ты оказался таким подготовленным.

Моллари опрокинул в себя очередной бокал, а другую руку уже тянул к капсуле.

Г'Кар многое пережил. Прошел через испытания, которых хватило бы на дюжину нарнов и десяток судеб. Он считал, что его непросто чем-то испугать. Но сейчас при виде отчаянной надежды в глазах Моллари его охватил самый настоящий ужас.

— Постой, неизвестно, как изменится действие препарата, если смешать его с таким количеством алкоголя, которое ты поглотил за время нашей встречи.

— В моем случае ты можешь просто не выносить этот фактор за скобки. Считай, что все происходит по инструкции.

Моллари еще и бравые шутки шутил! Тот на удивление ловко после выпитого цапнул капсулу и теперь с интересом рассматривал, примериваясь, как лучше употребить ее содержимое.

— У нас мало времени. Теперь я знаю, что ты привез с собой неизвестное вещество со специфическим воздействием на центавриан. И, получается, другого пути, как принять его, чтобы гарантированно забыть о нем, у меня нет. Иначе тебя не выпустят отсюда. Да и у спутников твоих появятся большие проблемы. Накал страстей между Республикой и Альянсом непременно возрастет.

— Надеюсь, ты не собираешься запивать его своим коллекционным бривари, сколько бы там лет выдержки у вина ни было?

Г'Кар прикинул на глаз объем и взял из вычурного набора, украшавшего стол, не тронутую за трапезой рюмку, наполнил ее водой из графина, после чего вручил Моллари. Император покладисто растворил препарат и выпил небольшими медленными глотками, наблюдая за Г'Каром поверх хрустальной грани.

— Как мы поймем, что подействовало и можно уже говорить? Я ничего не чувствую, даже на вкус ничем не отличается от обычной воды.

Г'Кар нервничал и не понял, показалось ему или Моллари подтрунивал над способностью препарата оставаться полностью незаметным. И все же его закадычный враг принял подношение из рук шпиона, ни капли не сомневаясь.

— Можно говорить прямо сейчас. Действие препарата захватывает достаточно времени до приема, чтобы у тебя в памяти не осталось даже наших разговоров о нем, — терпеливо повторил Г'Кар, чувствуя нарастающую пульсацию в висках. — Раз ты ничего не чувствуешь, значит, все идет, как надо. И лучше бы никаких дополнительных ощущений у тебя не появлялось.

— Тогда может не сработать, что ли? — насторожился Моллари. — Если у меня останется часть воспоминаний или даже смутные образы, это плохо закончится для многих и многих.

— Нет, ты забудешь нужные два с половиной часа полностью. Мне гарантировали, — заверил Г'Кар и поджал губы. — Но вот, что еще может с тобой произойти, предсказать невозможно. Слишком много лучшего и коллекционного, самой многолетней выдержки по тебе сейчас гуляет.

— А я думал, вы с Шериданом как раз и рассчитывали на участие спиртного в вашем плане. Право, Г'Кар, не в присутствии же многочисленных зрителей вы собирались использовать эту медицинскую наработку. Ведь и в самом деле никаких опасных вопросов не возникнет, откуда у меня внезапные провалы в памяти. Очень удобно списать их на большое количество выпитого алкоголя, никто и не подумает иначе.

После первой фразы Г'Кар невольно испытал сильное смущение и неловкость. Затем порывался возразить. Но на полуслове его осенило: Моллари только делает вид, что хочет поддеть и пройтись по их шпионскому замыслу. За показной демонстрацией задетых чувств и колкостями он прячет попытку сообщить, до какой степени следят за мыслями императора. Выходит, даже подозрительный провал в памяти могут заметить и отреагировать. И поэтому Моллари даже сейчас предельно осторожен и не говорит напрямую. Плохие новости.

И когда Г'Кар проворчал:

— Между большим количеством выпитого и очень большим существует значительная разница.

Моллари подтвердил его догадки:

— Просто запомни, что я сказал, невыносимый нарн.

После чего сразу перешел к делу.

— То, что я сейчас в положении Вира, каким оно было в нашем маленьком заговоре десять лет назад, второстепенно. Поверь на слово, в данный момент вам лучше обратить внимание на собственные проблемы. И поэтому куда важнее, кто же оказался на месте лорда Рифы.

— Ты сам скажешь или будем играть в угадайку? — Г'Кар театрально продемонстрировал, что он весь внимание.

Но Моллари и бровью не повел:

— Доктор Франклин.

— Что?! — Г'Кар не поверил своим ушам. — Как можно сравнивать Стивена с Рифой?! Они полные противоположности. Безразличный убийца миллиардов, которому плевать и на чужих, и на своих. И доктор, посвятивший себя спасению других. Ты сам прекрасно знаешь, он себя не жалел в медлабе. Боролся за жизнь представителя любой расы.

Моллари тяжело вздохнул и покачал головой:

— Да, все перевернулось вверх дном. И теперь для доктора Франклина готовят сюрприз, который в прошлом предназначался Рифе.

Г'Кар вскочил из-за стола, инстинктивно сжимая в руке хищно заостренный центаврианский нож для фруктов. Чтобы остановить Рифу, они с Моллари выманили лорда, потерявшего голову от жажды власти, на Нарн. Где тот оказался в смертельной западне без выхода и шанса на спасение.

Моллари с горечью смотрел на него:

— Теперь ты понимаешь?

Но кому могло понадобиться устроить нечто подобное доктору Франклину?!

— Кто?.. Кто тогда на нашем с тобой месте?

— Ваши враги. И наши враги. Видишь ли, Г'Кар, в моем нынешнем положении у меня есть возможность получать информацию о многом из происходящего в Галактике. Как на международной арене, так и за ее кулисами. И, насколько я могу судить из обрывочных разрозненных данных, жизнь нашего дорогого Франклина оказалась под угрозой, потому что от его успеха зависят судьбы миллиардов других людей. Похоже, доктор вот-вот создаст способ спасти Землю от наночумы. И те, кто ее выпустил, как-то узнали об этом. У них есть шпионы повсюду. Кто-то служит им по доброй воле из личных убеждений, другими играют, словно марионетками. Третьих они заставляют, не гнушаясь любыми методами.

Другими словами, за Стивеном охотятся дракхи. Потому что он принадлежит к той же расе, что и Шеридан. Был членом его команды во время войны с Тенями. И теперь срывает дракхам тщательно продуманную месть Земле. Когда Г'Кар отправлялся с проверкой на Приму Центавра, от Стивена поступали только дежурные отчеты, никаких тревожных звоночков. Доктор окопался в лаборатории и был полностью поглощен экспериментами, которые проводил вместе с выделенными ему исследовательскими группами.

— Убийц уже отправили? Когда они планируют устроить Стивену ловушку? Какую и где?

— Этого, к сожалению, мне выяснить не удалось. Все, что знаю, я тебе рассказал. Они тщательно охраняют подобные секреты. Утечка представляла собой упоминания о будущих планах. То есть сигнал еще не дан, но долго тянуть они не будут, сам понимаешь, как только люди получат способ противостоять наночуме, ее создатели, можно сказать, опоздают.

— Они не просто опоздают — у них вообще ничего не выйдет, — озвучил Г'Кар единственно приемлемую установку.

— Да будет так! — от души согласился Моллари и наполнил им по бокалу.

— Нет, ну ты же только принял препарат! — возмутился Г'Кар. — Не будем искушать судьбу. Я совершенно искренне могу сказать, что у тебя самая лучшая коллекция вин из тех, что я когда-либо пробовал. Но на всякий случай сейчас лучше воздержаться даже от них.

— Нельзя, — очень трезво и веско возразил Моллари. — Мы очень сильно искушаем судьбу именно тем, что я медлю.

Сейчас он выглядел настоящим императором. Тем самым: властным, сильным, непоколебимым. Само собой, Г'Кар никогда не стал бы подчиняться любому центаврианскому императору. Но заметил в облике и тоне Моллари определенные детали, по которым прочитал, что выпить нужно обязательно и это действительно очень важно. Не из-за пристрастия к выпивке и желания получить всем известные эффекты алкоголя. Причина заключалась в другом. Связанном с общей ситуацией и угрозой, нависшей над доктором Франклином. Но в чем именно, догадаться не получалось. Г'Кар предположил, что для правдоподобности провала в памяти. Либо из-за особенностей центаврианского менталитета. Наделенная даром предвидеть будущее, эта раса обладала некоторыми специфическими суевериями. Один культ богини удачи чего стоил. Возможно, не выпить после произнесенного тоста означало обречь желаемое на полный крах или что-то в этом духе. Как бы то ни было, Моллари уже опустошил свой бокал и обратился к Г'Кару:

— Я вынужден попросить тебя нигде не упоминать, от кого ты узнал про готовящееся покушение на доктора Франклина. Имей в виду, догадаться им будет не трудно. Любая зацепка выведет на меня. И тогда Приму Центавра постигнет участь еще более страшная, чем они пытаются устроить Земле. Надо обязательно уберечь доктора Франклина. Но Прима Центавра не должна пострадать.

Где заканчивались возможности дракхов, не было известно до сих пор. Они прибрали к рукам немало смертоносных технологий, оставшихся после Теней. Обозленная, жаждущая мести, известная своим коварством и жестокостью раса. Предположительно, дракхи находились на одном уровне развития с минбарцами и совершенно точно представляли собой очень опасного военного противника.

Центавриане после выхода из Альянса могли рассчитывать только на самих себя. Разрушительная атака на метрополию в 2262 году и последующая выплата репараций значительно ослабили их. Случись сейчас нападение дракхов, и Центавру пришлось бы очень тяжело. Не то чтобы Г'Кар сильно переживал за его народ.

Неожиданно Моллари уперся руками в стол, голова его склонилась, будто стала вдруг неподъемно тяжелой. Он с усилием поднял осоловевший взгляд на Г'Кара:

— Похоже, если смешать это твое средство с алкоголем, в скором времени начинает неумолимо клонить в сон. Вырубать, я бы даже сказал.

Невинный тон вместе с заплетающимся языком у Моллари, способного говорить, не умолкая, в любом состоянии, тоже смешивались очень эффективно. Эффектно, Ш'дракка!

— Моллари! — Г'Кар вложил в сей крик души все смыслы, интонации и их оттенки. — И что мне теперь с тобой делать?!

— Оч-ч-чень пра-а-ильный впрос, — Моллари встряхнулся и одобрительно посмотрел на него. — Лучше всего будет, если ты сейчас оставишь меня как есть и, стараясь ничего не трогать, уйдешь. Отправляйся к себе в апартаменты, которые я выделил, или к мистеру Гарибальди с Лу Велшем. По дороге держись спокойно и уверенно.

Он явно собирался просто взять и уснуть прямо за столом. Или на столе, как произошло в первый год их пребывания на «Вавилоне 5», когда правительство Земли организовало на станции фестиваль религиозных верований разных рас.

— А если первый побочный эффект — только начало? — возразил Г'Кар. — И скоро начнет происходит что-нибудь похлеще?

Моллари распахнул слипающиеся глаза.

— Именно поэтому тебе надо поскорее убираться отсюда, невыносимый нарн.

Он собирался уже опустить голову на белоснежную скатерть, но заметил, как Г'Кар дернулся к нему. Тогда Моллари откинулся на спинку внушительного и помпезного императорского обеденного стула. Внимательно посмотрел на Г'Кара и заставил себя говорить четко и осмысленно:

— Ты не отравишь меня. Если тебе доведется когда-нибудь лишить меня жизни, то это будет схватка один на один, лицом к лицу, глаза в глаза. Доверься судьбе и ступай отсюда с чистой совестью.

Г'Кар застыл, пытаясь определить, что это было и, следовательно, как ему реагировать. Насмешка, тщательно отточенная и отравленная колкость? Обида, которую императору не удалось сдержать? Черный центаврианский юмор? Насколько он изучил конкретного представителя расы, последний вариант был наиболее вероятным. Точнее, подобный юмор мог вытекать из способности центавриан видеть в пророческих снах свою смерть. Десять лет назад, когда Г'Кар принял наркотик «Прах», чтобы получить возможность читать мысли других разумных существ, и вломился в сознание Моллари, то среди всех свалившихся откровений промелькнули обрывки таких снов. Но на передний план вышли более важные вещи. В тот день, в тот момент ничуть не удивляло, что они с Моллари задушат друг друга. Наоборот, казалось, это произойдет в самое ближайшее время, если не сразу.

Удивляло, что сейчас Моллари видел в своих снах об их совместной смерти некий оберег для них обоих. Гарантию, что после сегодняшнего они оба останутся живы. Хотя даже нарны знали, пророчества совершенно необязательно сбывались буквально, они менялись, иногда будущее и вовсе удавалось изменить. Любое решение могло повлечь непредсказуемую цепочку событий и обернуться неожиданным образом: как привести к их смерти из снов, так и отсрочить ее.

Нет, других вариантов не оставалось — это был центаврианский способ успокоить и поддержать.

— Я понимаю, вы гордитесь своей маленькой разработкой, которую мы с тобой только что опробовали. Но не стоит недооценивать нашу медицину, — продолжал Моллари, воспользовавшись замешательством Г'Кара.— Неужели ты думаешь, центаврианские врачи не смогут к утру поставить на ноги своего императора? Никому не позволю упрекнуть меня, что я специально сорвал вашу проверку. Или тянул время, за которое успели спрятать заводы военной техники. Поэтому мы с тобой обязательно увидимся завтра во время экскурсии в Ксонос. Только никоим образом и ни под каким предлогом не заводи больше со мной разговор о докторе Франклине. И вообще о чем-то, что мы сейчас обсуждали.

— Как же тяжело с вами, центаврианами, — проворчал Г'Кар.

Сон постепенно брал верх над императором. Лицо Моллари стало совершенно открытым и беззащитным.

— Я тоже очень рад был повидаться, невозможный нарн, — с мягкой теплой улыбкой произнес он. — Убедиться, что ты все такой же невозможный. Вспомнить, каким раздражающим ты можешь быть. Перекинуться подначками и шпильками, словно в старые добрые времена, когда мы вместе заседали в Консультативном Совете Альянса. Попытаться что-то предпринять. Ведь у нас действительно несколько раз получалось невозможное. Ты заметил? Впервые мы объединились, чтобы уничтожить врага. Сегодня — ради спасения друга и его расы. Неплохая эволюция, правда? Невыносимо со стороны наблюдать...

Моллари начал перескакивать с одного на другое. И происходящее с ним действительно... непросто было наблюдать.

— Но боюсь, больше тебе не следует сюда прилетать. Я и в прошлый раз тебе говорил, Г'Кар. А теперь скажу... Наслаждайся свободой... За двоих. И береги себя.

Тьма ворвалась в окно с мощным порывом ветра. Легкие предметы снесло со стола. Застывший в неподвижности Г'Кар вздрогнул.

Моллари сонно огляделся и посмотрел в окно.

— Мрудула пришла. Надеюсь, все, кто сейчас находятся в этой части материка, нашли себе убежище.

Он взмахнул рукой, и сенсорные датчики, повинуясь жесту императора, закрыли окно и захлопнули прозрачные защитные ставни. Из освещения остались только ночные свечи.

После этого силы покинули Моллари окончательно. Он устало опустил голову на руки, укладываясь верхней частью корпуса на стол, где все теперь валялось в беспорядке.

— А нам с тобой природа Примы Центавра помогает. Теперь можно свалить подозрительные моменты на нее, — пробормотал Моллари, поведя правой рукой над хаосом, устроенным порывом ветра, и снова подкладывая ладонь в белой перчатке под голову. — А теперь, будь добр, убирайся отсюда.

Последние слова прозвучали фирменным сварливым тоном.

Г'Кар стоял в нескольких шагах, пока дыхание Моллари не перешло в мерное и глубокое. Всегда было делом принципа переупрямить центаврианина — почему сейчас вдруг должно произойти по-другому? Пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить себя сдвинуться с места. Еще больше — чтобы отвернуться и направиться к двустворчатой двери императорских покоев. С каждым шагом ночные свечи, которые оказывались у него за спиной, гасли. Значит, Моллари не потушил их сразу, чтобы они освещали ему путь.

Яркая вспышка ослепила, даже искусственный глаз не сразу оправился от такой шоковой терапии. И тогда мощные раскаты грома грянули один за другим. Звук был такой, будто обрушился потолок. Г'Кар обернулся. Дворец был цел, Моллари спал в той же позе.

— Прима Центавра не должна пострадать, — донеслось до Г'Кара.

Ну конечно! Что бы ни вытворяла возлюбленная Прима Центавра, даже в забытьи Моллари не переставал думать о ней и всячески оберегать. И постоянно оказывался то в эпицентре крайне зловещих событий, то в ситуациях с плохо просматривающимся выходом.

Уже в коридоре Г'Кар обнаружил, что не может просто закрыть двери и уйти. Он стоял и смотрел на яркую белую фигуру с черным гребнем, окруженную тьмой. Вспышки молний освещали покои, а затем под тяжелую рокочущую канонаду грома они снова погружались во мрак.

Г'Кар чувствовал себя оглушенным. Наконец, здравая мысль, что если продолжать вот так стоять, можно все испортить и навлечь большие неприятности, достучалась до адресата, и он оставил Моллари одного в этой битве света и тьмы.

Проходя мимо комнат своих спутников, сквозь шум ливня Г'Кар услышал песню. Видимо, они обсуждали план действий, и чтобы помешать центаврианам подслушать их, мистер Гарибальди, как выражался этот человек, врубил на полную катушку музыку, которую привез с собой специально для таких целей. То был сборник лучших композиций за последние три столетия. Красивый сильный женский голос пел очень эмоционально, а под конец проникновенно обратился:

Can't we ever get beyond this wall

'Cause all I want is just once

Forever and again (forever and again)

I'm waiting for you, I'm standing in the light

But you hide behind the color of the night

Please come out from the color of the night⁽¹⁾

Г'Кар сейчас готов был проорать эти слова прямо в ухо Моллари в аранжировке нарнской оперы.

1) https://www.amalgama-lab.com/songs/l/lauren_christy/the_color_of_the_night.html

Вернуться к тексту

На следующее утро все его мысли были не о проверке, а о центаврианском императоре и докторе Франклине. Впрочем, они с мистером Гарибальди единодушно сошлись во мнении, что ничего в пресловутой промзоне не найдут. Вопрос был в том, успели ли центавриане давным-давно все спрятать или на самом деле ничего не затевали. В первом случае оставалась насущная проблема — куда именно? Или где они проворачивали свои дела изначально, если промзона использовалась как отвлекающий маневр? Одно не вызывало сомнений — поездка в Ксонос превращалась в простую формальность. Лу Велш решил сослаться на плохое самочувствие и остаться в столице. Так как центавриане воспринимали его мелкой сошкой и членом проверочной группы, от которого меньше всего стоит ожидать неприятностей, то все министры, гвардейцы и охранники должны были увязаться за императором, Гарибальди и Г'Каром и отсутствовать до самого вечера. А Велш тем временем собирался разведать обстановку в надежде что-нибудь раскопать.

Прошедшая ночь многое дала Г'Кару. Он успел пропустить через себя все впечатления от вечера и полученную информацию. Прожить, переболеть мыслями и эмоциями, которые бушевали у него внутри. Вступить с ними в битву и одолеть, укротить. Чтобы потом спокойно проанализировать, что узнал, и обдумать, как действовать дальше. Это помогло ему трезво мыслить и сохранять хладнокровие во время поездки в Ксонос и событий, которые последовали дальше.

Для начала правильно держаться с Дурлой, не скрывая, что вспомнил их первую встречу, но с безразличной безупречностью и чувством собственного достоинства не давать тому повода использовать это против себя и их миссии. С помощью малозаметных и понятных только им двоим мелочей заставить лицемера чувствовать себя неуютно и нервничать, пока другие министры в ожидании императора обсуждали последствия ночного разгула стихии и эффективность предварительно принятых мер.

Моллари появился с небольшим опозданием. Но внешне не было заметно ничего тревожного. Обычный вид для перебравшего с алкоголем накануне. Он был серьезен и для себя немногословен, но это вполне соответствовало ситуации. Ожидать, что Моллари при Дурле и прочих министрах заговорит о прошлом вечере, не приходилось, даже если бы он все помнил. И Г'Кар гадал, сколько тот забыл? Где точно проходит граница воспоминаний перед приемом, которые препарат захватил, а какие события остались у Моллари в памяти. Сохранилось ли хоть что-то из их вчерашних посиделок? Понять ничего было нельзя. Зато от Г'Кара не укрылась неприязнь, которую у Моллари вызывал Дурла одним только своим видом. Нет, она не имела ничего общего с той яростью и гневом, которые некогда горели настоящим пожаром между ними. Эта неприязнь была отвращением на физическом уровне. Без единого шанса на уважение или хотя бы интерес. Со стороны придраться было не к чему. Но Г'Кар достаточно хорошо знал Моллари, чтобы считать это. Впрочем, Дурла тоже чувствовал подвох в репликах, жестах и действиях с двойным дном, которые предназначал ему император. Видимо, поэтому он и занервничал, когда понял, что Г'Кар вспомнил его активную роль в замене цепей на более прочные. Дурла боялся — если Моллари узнает, того щита, той силы, которая оберегает его от немилости, окажется недостаточно. Значит, при дворе до сих пор помнили об особых отношениях императора и лидера нарнов. Это бодрило и искушало проверить чувство юмора и самообладание министров на прочность.

Но во время поездки в Ксонос стало понятно: Моллари рассеян, мыслями где-то далеко, и суть их такова, что он не на шутку напряжен и чем-то всерьез обеспокоен. Они предсказуемо ничего не обнаружили в ходе проверки — вряд ли дело было в ней. Только один раз Моллари весело сверкнул глазами, когда заметил, как Г'Кар потихоньку доводит Дурлу. Ему определенно понравилось. Но вскоре Г'Кар получил тихое незаметное предостережение:

— Теперь не забывай, что ты значительно поднялся в рейтинге его личных врагов. Не теряй бдительности, этот скользкий тип умеет бить исподтишка и долго вынашивает свои планы мести.

После Моллари неоднократно пытался предупредить о чем-то еще. Но на них всегда было направлено множество глаз, и не меньшее количество ушей старательно прислушивалось к их разговорам. Моллари эта невозможность поговорить терзала и выводила из себя. Чем дальше, тем более нездоровым он выглядел. У него появился какой-то странный то ли тик, то ли спазм: несколько раз Моллари поворачивал голову к плечу непонятным судорожным движением, и на его лице появлялась болезненная гримаса. Г'Кар даже стал подозревать еще один побочный эффект гремучей смеси препарата с термоядерной дозой бривари. Но остальные центавриане, похоже, ничего не замечали или не придавали особого значения.

А вот от мистера Гарибальди тоже не укрылись странности, происходящие с Моллари. И слепоту придворных он толковал как часть спектакля, которая должна была убедить проверяющих, что все в порядке.

— Вы ведь помните, Г'Кар, похожий вид бывал у Лондо, когда его мучили совесть и чувство вины? Он выглядел так, если натворил что-то грандиозное, с чем не мог справиться, и оно выходило из-под его контроля. Нет, центавриане определенно готовят какой-то очень неприятный сюрприз, который пытаются скрыть до поры до времени.

Что ж, конечно, могло быть и так. Но мистер Гарибальди не разговаривал вчера вечером с Моллари и не знал той информации, которую получил Г'Кар. Поэтому не видел другого, тоже вполне реального объяснения: Моллари не помнил, что предупредил об опасности, грозившей доктору Франклину, и о попытках дракхов помешать созданию средства от наночумы. Из-за чего не находил себе места и хотел сообщить об этом снова. Неизвестно, обладали ли теми же сведениями Дурла и его сторонники. Но, скорее всего, решили бы, что для них будет хорошо, если вирус уничтожит одну из наиболее развитых и влиятельных рас Межзвездного Альянса.

Г'Кар начал испытывать все большую тревогу за доктора Франклина. Неизвестно, сколько еще у них оставалось времени до покушения. Казалось, сейчас доктор находился в полной безопасности в тщательно охраняемом исследовательском центре. Но стоило убедиться в этом лично, рассказать Стивену об объявленной на него охоте, проверить, нет ли слабых мест в его защите, и укрепить ее всеми возможными способами. И оставлять Моллари в террариуме Дурлы, когда здесь творилось нечто мрачное, гнетущее, определенно опасное, было тяжело. Императору явно не хватало надежного союзника. Полностью независимого от местного расклада сил и преданного только ему. Г'Кар до сих чувствовал некоторую обиду за отказ от его услуг телохранителя. Моллари и прошлым вечером просил в первую очередь позаботиться о докторе Франклине, о такой симпатичной ему человеческой расе. А от него улетать и не возвращаться больше.

Их борт уже приближался обратно к столице, когда на горизонте показался маленький стремительный флаер. После коротких переговоров он метнулся к ним и состыковался. Дурла поспешно извинился и отправился выяснять, зачем прибыл посланник. Еще больше помрачневший Моллари последовал за ним. А министр развития Кастиг Лионе принялся усиленно вопрошать мистера Гарибальди, каковы же предварительные результаты проверки. Но Г'Кар благодаря искусственному глазу видел, что стоило пилоту флаера произнести первую фразу, Моллари изменился в лице и побледнел. К концу доклада он пришел в самую настоящую ярость. В какой-то момент казалось, что император сейчас душу вытрясет из своего министра национальной безопасности. Но неожиданно для всех схватился за висок, очевидно испытывая сильнейший приступ головной боли.

Лионе, видимо, заметил реакцию Г'Кара и обратился к нему с каким-то высосанным из пальца вопросом. Тот отвлекся, чтобы заявить о своем намерении завершить разговор и позвать мистера Гарибальди. А когда посмотрел обратно, то Моллари уже не было. Как выяснилось, он улетел с пилотом флаера.

— Срочные дела государства потребовали личного присутствия императора, — сообщил подошедший Дурла. — Когда прибудем в столицу, вас проводят в ваши комнаты. Наверняка вам необходим отдых после столь насыщенной поездки.

Отослав слуг, предлагавших свою помощь в нелегком деле восстановления сил, они с мистером Гарибальди отправились проведать якобы прихворнувшего третьего члена команды. Но мистера Велша не было в его комнате. У дверей их и настигло известие, что он не вернется. Его труп нашли в каком-то переулке со следами насильственной смерти. Их сразу же пригласили на опознание.

Очевидно, мистер Велш раскопал что-то важное.

Минувшая ночь очень помогла Г'Кару. Она дала ему возможность свыкнуться со всеми потрясениями, которые принес разговор с Моллари. И принять как данность, что им предстоит еще много испытаний. Перегореть эмоциями и теперь держать себя в руках, чтобы не наломать дров, не угодить ни в чьи ловушки и не потерять драгоценное время понапрасну. И помнить: не стоит делать скоропалительных выводов. Все может оказаться иначе, чем выглядит на первый взгляд. Например, то, что императора Моллари они так больше и не увидели.

Соболезнования от него передал Дурла, ожидавший их в морге вместе с бесстрастным коронером. Министр выглядел очень мрачным и старательно демонстрировал практически идеальную вежливость. Складывалось впечатление, что убийство одного из членов инспекционной делегации и для него стало неожиданной и весьма неприятной новостью. Очевидно, такого рода скандал и конфликт с Альянсом совершенно не входил в его планы. Вернее, грозил их разрушить. Впрочем, ситуация была щекотливой для обеих сторон. Вопрос, почему мистер Велш остался под предлогом плохого самочувствия, а сам, дождавшись темноты, тайком покинул дворец и в одиночку отправился бродить по столице, так и висел в воздухе.

— Опасные подворотни, где велика вероятность стать жертвой преступника, есть везде. И Прима Центавра, как ни прискорбно, не исключение, — констатировал Дурла.

Мистер Гарибальди был объят горем потери и гневом, будто пламенем. И у него не было ни информации, ни ночи, за которую сгорело бы все лишнее. Г'Кар не мог вернуть ему друга. Но в его силах было находиться рядом и стараться уберечь мистера Гарибальди от ошибок, которые никого бы уже не спасли.

Прошлая ночь дала Г'Кару знание, силы и надежду. Не говоря уже о важнейшей задаче. И теперь он ко многому относился иначе.

Г'Кар не удивился, когда в морге неожиданно появился бывший помощник Моллари. Скорее, даже обрадовался: он мог доверять Виру Котто. И тот вряд ли смог бы долго не подавать виду, если бы с Моллари случилось что-то катастрофическое после приступа головной боли.

Г'Кар почти не удивился, когда этот центаврианин, которого он привык считать застенчивым тюфяком, проявил недюжинную твердость и принялся давить на них с мистером Гарибальди. Котто просил дать ему возможность лично расследовать убийство мистера Велша. И позволить центаврианам самим разрешить свои внутренние проблемы.

Тот Г'Кар, каким он был пару дней назад, никогда бы не поверил, что Котто справится. Сегодняшний, переживший ночь мрудулы, сразившийся со своими сомнениями и одержавший над ними верх, убедил мистера Гарибальди дать центаврианину шанс.

Вир Котто поразил Г'Кара, когда убийцу Лу Велша в тот же день настигло возмездие. Слово, данное мистеру Гарибальди, было исполнено.

Покидал Приму Центавра Г'Кар с мыслью, что Моллари не придется противостоять коалиции Дурлы в одиночку.

Первым же делом он постарался связаться с доктором Франклином. Тот не выглядел довольным, что его оторвали от работы в лаборатории. Зато был живым и невредимым. Г'Кар вылетел к нему сразу, как только представил Шеридану свою версию отчета.

Доктор Франклин пришел в себя быстрее, чем можно было ожидать. Почувствовав, что над ним кто-то стоит, он отработанным движением скатился с кушетки, а рука тут же метнулась к PPG.

— Г'Кар?! — воскликнул он, увидев, кто перед ним, и растерянно огляделся.

Выпрямился из боевой позиции, которую занял за кушеткой, и потер виски.

— К счастью, да — это я, — укоризненно покачал головой нарн. — А мог быть кто-то из убийц, подосланных дракхами. Следовало проявлять бдительность раньше и, хорошенько подумав, не отправляться в совершенно авантюрный полет.

— Что происходит?! Где я?! — спохватился доктор, приходя в крайнюю степень волнения.

— У меня на корабле. В медотсеке, — успокоил его Г'Кар.

Но подействовали его слова почему-то совершенно противоположным образом.

— Почему?! Сколько сейчас времени?! Что случилось и как вы здесь оказались?! А каким образом здесь оказался я?! — доктор сыпал вопросами, и вид у него был донельзя расстроенный.

— Чуть больше часа назад я догнал ваш корабль, — едва ли не умиротворенно пояснил Г'Кар. — Проник на него. Затем мне пришлось применить к вам кон'ра.

Он продемонстрировал нарнский дротик и закончил:

— После чего перетащил вас на свой корабль. Вас и вашего... спутника.

Г'Кар указал на дальнюю кушетку, где лежал ондрин. Надежно зафиксированный путами, которые нарн всегда хорошо вязал. Как будто почувствовав, что речь наконец зашла о нем, ондрин зевнул, начиная просыпаться.

Глаза доктора потрясенно расширились. Несколько звенящих секунд он смотрел на Г'Кара, пребывая в состоянии шока. Но вскоре последовал самый настоящий взрыв:

— Вы что себе позволяете, Г'Кар?! Как это понимать?! Что еще за похищение вы мне устроили?! Какого черта?! Вы хоть понимаете, что натворили?!

Доктор выразительно развел руками и в сердцах хлопнул себя ладонями по бедрам.

— Возможно, спас своего друга и ученого, на которого возлагают большие надежды, от самой настоящей беды, — ни капли не смутившись и ни грамма не обидевшись, заявил Г'Кар.

— Послушате, ваша паранойя уже переходит все границы. Не нужно за мной присматривать, как за маленьким пухлингом. Я в состоянии сам о себе позаботиться. Вы сорвали мне встречу, важность которой невозможно переоценить. Я должен был встретиться на Сэмоке с целителями, которые знают лекарство от наночумы дракхов и готовы им поделиться, — в сердцах высказался доктор. — И немедленно развяжите Зарга.

— На Сэмоке?! — поразился Г'Кар, пропустив мимо ушей финальное требование. — Откуда у Рожденных из Яйца взяться нормальным специалистам?

Он указал на ондрина и одновременно с доктором обнаружил, что связанный уже проснулся и с круглыми глазами напряженно наблюдает за их диалогом. Увидев направленные на себя взгляды, тот принял вид оскорбленного достоинства и всяческого превосходства:

— Не говори о том, что не в состоянии постигнуть, нарн.

— Прошу прощения, вышло какое-то нелепое недоразумение, — захлопотал вокруг ондрина доктор. — Г'Кар, да развяжите же его, наконец! Что вы тут накрутили?!

— Послушайте, Стивен, — остановил его Г'Кар, вырастая стеной между ним и ондрином. — Нет — услышьте меня! Я припоминаю этого типа. В первый год после открытия «Вавилона 5» он приходил ко мне и просил помешать вам оперировать его сына. Он обращался и к другим послам, чтобы те выступили против вас в качестве его представителя. Религия ондринов запрещает вмешательства, которые повреждают тело. Они верят, что через рану душа вытекает, оставляя лишь пустую скорлупу. И такие мертвые духовно становятся изгоями, нарекаются демонами, их даже подвергают обряду ритуальной смерти.

— Я все это прекрасно знаю, Г'Кар.., — начал было доктор.

— Тогда подумайте, откуда у них может взяться лекарство, которое вам пообещали?

— Не нарну рассуждать о медицине, — подал сзади голос ондрин.

— И почему ваш столь рьяный идеологический противник через столько лет вдруг решил облагодетельствовать вас и вашу расу? — продолжил Г'Кар. — Он ведь тогда, насколько мне известно, подверг родного сына ритуальной смерти. Из-за операции, которую вы провели. Как могла пошатнуться столь крепкая вера?

— В том-то и дело, Г'Кар! — с горячностью заговорил доктор. — Горе потери потрясло Зарга. После долгих страданий он все чаще и чаще задумывался над некоторыми догмами и в конце концов переосмыслил их. А потом встретил других ондринов, которые видели необходимость религиозных реформ. Среди них, что закономерно, было немало целителей. Зарг обрел смысл жизни, который погас для него после смерти единственного ребенка. Он решил стать целителем, чтобы помогать другим и спасать жизни. Когда дракхи заразили Землю наночумой, Зарг вспомнил обо мне, отыскал и попросил взять к себе ассистентом. Он хотел сделать это в память о своем сыне Шоне. А еще из сострадания, в надежде хоть чем-то помочь людям Земли. Его знаний и навыков еще не всегда хватало, но Зарг брался за любые поручения в пределах своей квалификации и старательно учился. В то же время он не терял связь с единомышленниками на родине, много рассказывал им о своей новой жизни и обо мне. Так получилось, что его нашел один целитель. Мало кому было известно, но в Свитках содержались упоминания о наночуме дракхов. Когда-то давно ондрины победили ее. И теперь среди них нашлись те, кто готов передать опыт своих предков нам. Понимаете, Г'Кар, медицина — это далеко не только проникающая хирургия. Наоборот, у расы, которая запрещает такого рода вмешательства, должны быть особенно развиты другие направления. Призванные излечивать недуги раньше, чем потребуется операция.

— Но почему вы отправились на эту встречу с ондринами совершенно один? — недоумевал Г'Кар.

— Они готовы были довериться только мне. Ондрины живут обособленно. Им нельзя обсуждать свою религию с неверующими. Контакты с другими расами строжайше регламентированы. Если Зарг и его единомышленники усомнились в состоятельности некоторых догм, это отнюдь не означает полного отказа от своей веры. В любом случае они — дети своего народа и вынуждены жить по его законам. Те, кто пригласили меня, и так очень рискуют. Они не смогли бы принять целую делегацию.

— Вот именно! — ондрин, похоже, решил взять дело в свои руки. — Доктор Франклин, мы теряем время. Ваш визит очень сложно было устроить. Мои друзья не смогут долго ждать. В противном случае либо все сорвется, либо их обнаружат, и тогда им грозит ритуальная смерть. Причем этот обряд проведет их через многие очистительные муки.

— Вы слышали? — воскликнул доктор, поворачиваясь к Г'Кару. — Нужно спешить! Вы же понимаете, что поставлено на карту.

— Вы зря надеетесь достучаться до этого нарна, — ондрин окатил Г'Кара взглядом, полным презрения. — Когда мы с М'Олой обратились к нему, охваченные болью за сына, он поверг нас в отчаяние своим цинизмом и жаждой выгоды. Вижу, с годами он только скатился вниз по тропе бездуховности. Не понимаю, как вы можете так беспечно говорить с тем, кто тайком проник на корабль, напал на нас, устроил бесцеремонное похищение, а сейчас как будто специально тянет время?

— Нет, это исключено. Вы просто недостаточно хорошо его знаете, — доктор поднял ладони в примирительном жесте. — И хотя я сам не понимаю, почему Г'Кар появился в такой манере и поступил с вами грубо, думаю, этому есть если не разумное, то хотя бы эмоциональное объяснение...

— Конечно, есть, — утвердительно кивнул головой тот, подхватывая незаконченную фразу Стивена. — Я бы, несомненно, присоединился к вам стандартным способом, который принят у цивилизованных разумных, но с самого начала кое-что пошло не по протоколу. Почему-то все мои попытки связаться с вашим кораблем оказались безуспешными. Как выяснилось позже, были заблокированы каналы связи, а транслятор, который передает координаты вашего судна, вообще выведен из строя. Мне повезло, что я установил вам свой секретный маячок, сразу, как только прибыл в исследовательский центр.

Для доктора его слова стали весьма неприятным сюрпризом.

— Н-не понимаю. Я не блокировал связь. Что могло случиться? — он мрачнел прямо на глазах.

— Раз вы ничего про это не знаете, учитывая, что ваш корабль проверяется на неисправности каждый день, остается только один вариант, — Г'Кар повернулся к ондрину. — Связь и транслятор его рук дело.

Доктор провел ладонью по лицу.

— Зачем вы это сделали, Зарг?

Ондрин выглядел раздосадованным и явно злился.

— Моим друзьям трудно было решиться на измену. Требовались гарантии, что наши святыни, к которым относится и выстраданный нами способ одолеть наночуму дракхов, не попадут в плохие руки. Я лишь хотел, чтобы за вами не увязался кто-то с дурными намерениями. Вроде этого нарна. Вы же видите, с его появлением все пошло наперекосяк. А теперь он старается посеять зерно раздора между нами. Пусть лучше объяснит, почему оказавшись на корабле, нельзя было заявить о себе в открытую? Как вышло, что наши радары не засекли его собственное судно?

— А это уже маленький секрет моего корабля. Я не мог исключать, что доктора Франклина похитили. На этот случай мне просто необходим был эффект внезапности. А когда я добрался до командной рубки, то обнаружил вас двоих. А над вашими головами неизвестное существо, напоминающее огромного паука.

— Что?! — в один голос воскликнули доктор и ондрин.

— Датчики показали, что от него исходят интенсивные телепатические волны. Этот экземпляр я обезвредил. Он сейчас в электроклетке в холодильнике. Но я не мог знать, нет ли на корабле других таких же. Вдруг целая колония бегает. Нужно было вас эвакуировать в кратчайшие сроки, а потом разбираться. Учитывая обстоятельства, вы могли находиться под телепатическим воздействием или вообще под гипнозом. Трудно было предсказать, чем обернется ваше сопротивление. Я действовал на инстинктах. И когда вы стали оборачиваться на звук падения паука, выстрелил дротиками.

— Да, последнее, что я помню — был громкий неприятный шлепок за спиной, — припомнил доктор.

Но его заглушил истошный крик ондрина:

— Что ты сказал?! Дротики?! Ты проткнул меня! — он задергался в путах, пытаясь рассмотреть себя со всех сторон или почувствовать место, где был прокол. — Что ты наделал, грязное ты животное! Ты же лишил меня души!

Ондрин выкрикивал проклятия одно за другим во всю мощь своего голоса.

И тогда Г'Кар активировал программу трансформации кушетки в анабиозную камеру. При критических повреждениях корабля она могла даже катапультироваться в открытый космос и переместить пассажира на безопасное расстояние. Но сейчас, конечно, он этот режим включать не стал. Равно как и погружать ондрина в анабиоз. Достаточно было опустившегося купола камеры, чтобы они со Стивеном могли слышать друг друга.

— Не похоже, чтобы какие-то догмы были переосмыслены, — Г'Кар повернулся к доктору, с сожалением пожав плечами. — Но есть и хорошие новости. Других паукообразных на корабле не было. Как и вообще любых форм жизни, решивших прокатиться на халяву. Вроде так у вас выражаются.

Доктор кивнул. Он не сводил глаз с ондрина.

— Откройте его, Г'Кар. Нельзя так.

Г'Кар вздохнул:

— Простите, Стивен. Возможно, дело не только в том, что я вижу в нем угрозу вашей жизни. Он заставляет меня вспоминать себя прошлого. И мне не нравится думать, в кого я мог бы превратиться.

— Я должен с ним поговорить. Нам нужно как-то уладить наши противоречия. И скорее продолжить путь. Есть идеи, как наверстать упущенное время?

— Вы по-прежнему думаете, что ондрины ждут нас с готовым рецептом, как справиться с наночумой дракхов?

— Я обязан проверить, — доктор посмотрел Г'Кару в глаза с непреклонной решимостью.

Они оба вздрогнули, когда в повисшей паузе раздался звуковой сигнал.

— В таком случае, у нас есть возможность сделать это прямо сейчас, — Г'Кар достал карманный компьютер. — Я отправил ваш корабль по прежнему курсу. Только установил на нем несколько дополнительных камер и подсоединился к встроенным. Похоже, корабль достиг планеты ондринов и приземлился в условленном месте.

Он вывел изображение на большой настенный экран.

С двух сторон возвышались горы. С третьей низвергался водопад. Позади было широкое ущелье. И оттуда приближалась большая группа ондринов. Г'Кар присмотрелся к женщине, которая бежала впереди. Ее лицо искажала пугающе ожесточенная гримаса. Настолько, что предводительницу трудно было узнать.

— Если мне не изменяет память, это супруга вашего спутника.

В руках у всех ондринов были какие-то вытянутые предметы. С их помощью одни первым делом вывели из строя двигатели корабля. А другие прожгли контуры двери, и разъяренная толпа ворвалась внутрь. С громкими криками ондрины пронеслись по отсекам. А когда поняли, что никого не найдут, принялись крушить все подряд.

На доктора было больно смотреть. Он сел на кушетку и обхватил руками голову. Г'Кар приблизился, положил руку ему на плечо и деликатно сжал:

— Мне очень жаль, Стивен.

И добавил немного спустя:

— Лучше бы я ошибся.

Доктор поднял на него отчаянные глаза:

— Почему?

Он встал, в несколько шагов оказался у анабиозной камеры, опустил стекло окошка, а потом в сердцах и вовсе вернул ей вид кушетки.

— Почему? — повторил он, выискивая что-то в лице ондрина.

Но тот, казалось, задыхался от ярости:

— Ты искушал меня! Твои еретические речи возвращались в мои мысли снова и снова! Не помогало ни чтение Свитков, ни медитации. Я все время думал, вдруг ты прав. Представлял, что после операции Шон остался прежним, и мы уничтожили не пустую скорлупу, а нашего сына!

Ондрин зашелся в мучительных рыданиях.

— И тогда необходимый священный обряд казался мне страшной ошибкой. Потом мне начали мерещиться иллюзии о том, что Шон остался с нами. И мы живем по-прежнему счастливой любящей семьей, без разлук и страданий.

Он перевел дыхание и продолжил, глядя на экран:

— Конечно, моя жена не могла не заметить, что со мной творится неладное. Раз за разом она пыталась выяснить причину происходящего. И однажды я не выдержал и разделил с ней не только свое горе, но и пагубные мысли. Рана, которая не заживала у нас никогда, истощила праведный дух моей М'Олы. Теперь ее тоже мучили сомнения. Мы решили пройти обряд искупления. Как и предписано, рассказывали другим ондринам свою историю, каялись перед ними. Но среди них нашлось немало тех, кто расстался с самыми дорогими их сердцу из-за болезни или травмы. И даже если они наказывали нас как подобает, ваши слова разожгли в них костры сомнений. Мысли, что близких можно было легко спасти и те остались бы прежними, разъедали их изнутри. Так скверна, которой вы заразили нас, распространялась все шире и дальше. Кое-кто даже тайно покинул родину, чтобы прибегнуть к помощи чужих врачей.

— И тогда вы решили отомстить мне, — выдохнул за него доктор.

Тут в ондрина как будто действительно демон вселился:

— То должна была быть кара во искупление! Она уже постигла вашу расу. Поток Времени ведь не просто так принес Земле чуму. Вы погрязли в пороках! И ты должен был бы наблюдать, как болезнь очищает Вселенную от твоих соплеменников. Испытать горе, подобное нашему! А потом мы бы протыкали тебя снова и снова, как ты проделал это с моим сыном!

Доктор слушал, застыв и неверяще всматриваясь в ондрина.

— За то время, пока ваш сын находился в медлабе «Вавилона 5», я... — произнес он наконец, мучительно подбирая слова, — смог узнать его душу. И, поверьте, смерть Шона стала для меня настоящим горем.

Не выдержав, доктор отвернулся и отошел.

А вот Г'Кару было что сказать ондрину.

— Ты ведь понимаешь, что это не твои мысли, — склонился он над ним. — Не твои слова. Я помню того высокодуховного и праведного ондрина, который приходил ко мне. Тебе ничего подобного даже в голову прийти не могло. Кто-то надоумил тебя. Использовал твое горе от потери сына, твою боль. Распалил твой гнев. Во имя своих отнюдь не праведных целей.

Глаза ондрина потрясенно расширились. Взгляд прояснился. Но лишь на мгновение.

— Их принес Поток Времени. Ради моего искупления. Они были мудры.

Г'Кар покачал головой:

— Они появились из тени?

Ондрин отшатнулся от него:

— Нет! — но то было не отрицание. То было понимание. Прозрение.

— Это были дракхи? — спросил Г'Кар.

Ондрин почти уже кивнул. Но приступ сильнейшей головной боли навсегда запер его «да» невысказанным.

— Голова! Голова! — кричал он.

Доктор бросился к нему на помощь. Г'Кар принялся развязывать путы. Но было уже поздно. Мозг ондрина как будто взорвался изнутри.

— Телепатический запрет, — доктор обессиленно опустился на пол, прислонившись спиной к кушетке, на которой лежал Зарг.

* * *

— Он похож на Прядильщика Снов, — сказала Деленн, с отвращением разглядывая паукообразное существо, запертое в электроклетке. — Продукт биотехнологий дракхов. Обычно он проникает в жилище. И незаметно следует за жертвой в самые личные моменты. День за днем считывая мысли и эмоции, постепенно узнает уязвимые места. Мечты. Надежды. Страхи. Поводы для большой радости и самую сокровенную боль. И начинает развивать их в нужном дракхам направлении, насылая сны. Но этот, похоже, способен воздействовать и на тех, кто бодрствует.

— Видимо, технологии дракхов не стоят на месте, — мрачно прокомментировал Шеридан.

— Прядильщик Иллюзий, — кивнул Г'Кар. — Будем называть его так.

— Судя по всему, ондрин, сам того не зная, привез тварь с собой в исследовательский центр. И там этот Прядильщик копался в голове не только у Зарга, но и у Стивена. Постепенно капая на мозги. Вот тот и сорвался на планету к ондринам за лекарством от наночумы дракхов. Ненавижу все эти телепатические штучки! — Гарибальди сочувственно посмотрел на доктора. — Помню, у меня долго не выходила из головы судьба того ребенка. А тебя она просто вывернула наизнанку. Неудивительно, что у них сработало.

— Мне казалось, что если после всего ондрины поделятся с нами лекарством, которое спасет человечество, то смерть Шона станет чуть менее абсурдной. Хотя бы предотвратит смерти и наших, и их детей.

Доктор долго молчал, прежде чем добавить:

— Кроме того, я не справляюсь. Целыми днями торчу в лаборатории и чувствую — вижу — решение в одном шаге. Но куда именно сделать этот шаг — понятия не имею. Пробую разные варианты. Но они один за другим оказываются ложными.

Он покачал головой:

— А тут предложили готовый ответ. Но, выходит, только зря потерял драгоценное время.

— Ничто не бывает напрасно, Стивен.

Г'Кар встал напротив доктора и дождался, чтобы они встретились взглядами. Черные и красные глаза, в один из которых Стивен вложил все свои знания и навыки.

— Мы получили подтверждение, что ты на верном пути. Что ты подобрался совсем близко. Иначе дракхи не прилагали бы столько усилий, пытаясь тебя убить. Теперь мы знаем, откуда исходит угроза. Утечки информации о ходе исследований больше нет. А еще эта история показала, что у тебя есть не только враги, но и друзья. И пусть готового ответа мы не получили, ты способен создать его на основе материала, добытого командой Экскалибура. А твои друзья пока прикроют тебе спину.

«В том числе те, о которых ты не догадываешься», — добавил про себя Г'Кар.

Была глубокая ночь. Одно то, что Джон и Деленн уже спали, закончив на сегодня дела, говорило, насколько поздним оказался входящий вызов.

На экране появилось лицо доктора Франклина, выглядевшее особенно изможденным и бледным в костюме биохимической защиты. Скулы заострились так, что ими, наверное, запросто можно было порвать полотенце. Или шарф. Глаза влажно блестели. Но не от усталости.

— Мы сделали это, Джон. У нас есть средство от наночумы дракхов.

— Успели, — выдохнул Шеридан, чувствуя, как горят щеки под солеными каплями.