Линия перегружена (джен)

Весной линия всегда перегружена. Джек небрежно шутит, что это обострения, но Шарлотта знает, что он изящно скрывает за шутками свой прошлый опыт работы в психиатрическом отделении местной больницы. Ранней весной и осенью они получают в три раза больше звонков от людей, пытающихся покончить с собой или покалечить своих близких из-за депрессий.

Размышляя о природе человеческих страданий, и почему те, кто их действительно заслуживает, плевать на все хотели бы, Шарлотта принимает очередной звонок.

— Девять-один-один, чем я могу вам помочь?

— Папа упал и плохо дышит, — произносит испуганный детский голос. — У него диа... диабет.

— Сколько тебе лет, милая?

— Шесть.

— Ты можешь сделать папе укол?

— Да. Но мне очень страшно...

— Давай, детка, я буду здесь, пока у тебя не получится. — Шарлотта уже направляет машину по высветившейся на экране геолокации. — Я жду, милая!

Следующий звонок заставляет ее разозлиться. Люди, которые прорываются с совершенно бестолковыми вопросами вроде «в моем мусоре роется енот, он не поранится осколком стекла?» не осознают, что вполне способны убить других из-за потерянного времени.

Джек, привстав, машет ей рукой. Он тоже знаком с жестокостью времени: его отца не довезли до больницы. Перитонит.

— Что такое лицо кислое, Лотти? Очередная пустышка?

— Третья за день. — Она морщится, снимает наушники и откладывает их на стол возле мышки. — Пойду волью в себя немного кофе.

Шарлотта устроилась сотрудником в службу 911 сразу же после развода. У нее были некоторые недолгие проблемы с алкоголем, отчего ее пятилетняя дочь Анна осталась с отцом по непреклонному решению судьи штата Луизиана. Сейчас они видятся с дочерью несколько раз в месяц по выходным: Шарлотта забирает ее от дома бывшего мужа Алана и везет в парк развлечений или на выставку, балует мороженым и бургерами, покупает игрушки и одежду. Разумеется, Анне ничего этого не нужно, лишь бы маму увидеть, но Шарлотта, отчаянно мучаясь чувством вины, пытается искупить ее разными радостями. На прошлой неделе она нашла для дочери очаровательное розовое платье с кружевными рукавами.

Алан сам находится не на слишком хорошем счету из-за чрезмерной агрессии и нескольких заявлений относительно сильных побоев, но он все еще выигрывает у Шарлотты и в жилищном, и в денежном отношении: она снимает небольшую комнатушку в не самом респектабельном районе и часто питается разогретыми полуфабрикатами. Только благодаря давнему знакомству Шарлотта прошла курсы сотрудников и сумела занять более-менее теплое местечко в надежной организации.

— Завтра почти два года как я здесь работаю, — замечает она негромко, когда коллега Миранда садится напротив нее и достает свой идеально упакованный ланч. — Принесу капкейки. Я раньше часто их пекла.

На первый день рождения Анны она напекла целую гору сладостей, чтобы обрадовать гостей: тогда ее родители и сестра еще были живы, а тетя Джун не обиделась на нее за какую-то глупость.

Шарлотта поднимается и наливает кипяток в кружку с растворимым кофе.

Да, когда-то на ее улице тоже светило солнце.

Взойдет ли оно снова?

— Девять-один-один, чем могу помочь?

Черный кофе прекрасно бодрит кровь, и Шарлотта с удовольствием ощущает прилив сил. Впереди еще целая ночь без сна — ночь помощи.

— Пожалуйста, помогите, — знакомый голосок на линии полон мольбы. — Папа снова очень сильно злится, я боюсь, что он убьет ее и меня. Пожалуйста!

Шарлотту прошибает холодный пот. Недопитый кофе проливается на коврик для мыши.

— Анна, это ты?

— Да... мама?.. Пусти! — в трубке слышится какой-то шум, звуки борьбы, всхлипы и топот ног. — Помоги! Скорее, он всех убьет! Я так долго не могла дозвониться...

— Сучка маленькая, кому это ты звонишь?..

Взвизг. Звонок обрывается. Шарлотта в отчаянном исступлении щелкает мышью, вызывая машину по адресу, который помнит наизусть. Она не берет новые звонки: голову наполняют бешеные крики Алана и звуки ударов по ее собственному телу. Шарлотта сползает на пол и закрывает голову руками, приговаривая «не трогай меня, пожалуйста, не трогай меня». Джек, стащив наушники, бросается к ней и пытается поднять и дотащить до диванчика в комнате отдыха, но первые секунды она яростно отбивается от него, принимая за бывшего мужа.

— Это моя дочь, моя дочь, — как заведенная шепчет Шарлотта, уже вцепляясь в Джека как в соломинку. — Он ее убьет! Он психопат!

Ей понадобился год усиленной работы с психологом, чтобы пережить все прошлые страхи. И вот, пожалуйста, один звук его бешеного голоса перечеркнул все.

— Спокойно, Лотти, дыши. Вот так. Ты уже отправила машину, они скоро, очень скоро будут на месте. Малышка не пострадает, даю слово... Есть у кого-нибудь успокоительное?

Шарлотта стремительно хватает с вешалки пальто и сумку и, выбежав из здания, трясущейся рукой ловит такси. До дома Алана недалеко — три квартала и двенадцать минут на машине, но для трагедии достаточно и нескольких секунд.

— Мэм, вы куда? Кто вы?

Полицейский преграждает ей дорогу к дому.

— Шарлотта Ринг, я вызвала наряд, здесь моя дочь...

— Мэм, вам туда нельзя...

— Там моя дочь, черт возьми!

Полицейский как-то странно поворачивается боком, неохотно пропуская ее внутрь одноэтажного дома с разбитым вдребезги стеклом двери, и что-то негромко произносит в рацию.

Анна неподвижно лежит у края стола в своем розовом платьице: висок ее обагрен алой кровью, ротик приоткрыт, будто она пытается вдохнуть спертый воздух.

На грязном кухонном диванчике лежит Мэдисон, вторая жена Алана. Ее лицо избито, светлые волосы напоминают окровавленное гнездо, но она жива: над ней трудится пожилой медик, пытаясь обнаружить скрытые повреждения прежде чем положить на носилки скорой.

Сам Алан в рваной футболке сидит в углу на стуле, закрыв лицо ладонями и раскачиваясь из стороны в сторону. На запястьях его блестят наручники.

Шарлотта множество раз осуждала Луизиану за закон о свободном ношении оружия: сотни принятых звонков о застреленных соседях, детях и родителях взрастил в ней четкое убеждение, что внутренних нравственных законов недостаточно для того, чтобы приоткрывать всем подряд этот способ возмездия и защиты. Моральные ценности часто сбиваются с компаса, если за ними не приглядывает закон. Возможно, если бы в Раю стояла видеокамера, Ева не сорвала бы яблоко.

Но в это мгновение она почти что счастлива, что живет в жарком и душном Новом Орлеане.

Шарлотта машинально достает из сумочки пистолет и стреляет Алану в голову.