Созвездие Волк (гет)

Мы ли — пляшущие тени?

Или мы бросаем тень?

Снов, обманов и видений

Догоревший полон день.

Не пойму я, что нас манит,

Не поймёшь ты, что со мной,

Чей под маской взор туманит

Сумрак вьюги снеговой?

А. Блок ("Смятение")

Драко внимательно изучал "Свойства немагических зон и их происхождение", но не мог уловить сути прочитанного. Голова устала, веки тихо закрывались, но он продолжал упорно читать. Книга была на немецком, который Драко не знал в совершенстве, поэтому многое упускал, а общий смысл не всплывал никак в сознании. Внезапно он услышал знакомые звуки рояля. Звучала четырнадцатая соната Бетховена, звучала в соседней комнате. Флер уже доигрывала последнюю репризу, когда на глаза вдруг наплыл поток соли, и захотелось громко застонать и зарыдать. Волосы вылезли из причёски и в беспорядке лежали на лице. Кончики пальцев болели от напряжения и сильных ударов по клавишам в особо чувственных тактах на форте. На последнем аккорде она закрыла глаза, и слёзы сами вылились на щёки. Она опустила руки на колени и опомнилась: вдруг Драко увидит. Вдруг она услышала какой-то звук, подняла голову и увидела, что в открытых дверях стоял её будущий муж, как-то беспомощно опустив руки вдоль тела, и смотрел на неё блестящими глазами. Она испугалась,

хотела что-нибудь сказать, но не знала что, и только раскрывала легонько рот, как рыба.

— Флер… ты плачешь? — услышала она тихий удивлённый голос, судорожно вытерла слёзы и улыбнулась, смущённо и подавлено, не так как всегда.

Он подошёл к ней, поднял её подбородок, пока она пыталась совладать с бьющимся сердцем: её ложь могла обнаружиться прямо сейчас, и тогда, тогда — крах всему, ведь её истинные чувства просочатся к сердцу этого жестокого и ледяного человека.

Драко убрал пальцами выбившиеся пряди белоснежных волос, наклонился и взял Флер на руки. Припал губами к её лицу и понёс в спальню.

Через два часа она снова ненавидела его красивый профиль и открытые глаза, обращённые к высокому белому потолку этого старого неуютного дома. Она лежала и вспоминала всё, что было только что. Удивление граничило с любовью, слёзы со страстью. Она никогда ещё не видела у Драко таких чёрных глаз, какие были у него после этой сонаты. Никогда ещё с таким вожделением он не целовал её, никогда ещё не

было такой звериной страсти+ Как будто звуки рояля разбудили в нём на два часа что-то таёжно-необузданное. Или не музыка виновата в этом, а её слёзы? Неужели он что-то понял? Но при единственном взгляде на его профиль, она осознала, что ничего он не понял, и всё это не имеет никакого значения. Его приглушённый голос вывел её из состояния дикой ненависти.

— Где ты взяла ноты?

— В ящике возле книжного шкафа.

Он подорвался, как будто его ошпарило, скрипнула дверь, и стало слышно, как он шарит по этим ящикам. Флер вздохнула, перевернулась на другой бок и заснула.

Драко поставил свечу наверх тумбы, зажёг канделябр, но света всё равно не хватало, приходилось подносить бумаги прямо к лицу, и это занимало много времени. От пыльных пергаментов хотелось чихать, но он боялся разбудить Флер своей вознёй. Лишние вопросы ни к чему. Хотя эта куколка никогда не задавала вопросов. Драко сам не знал, что именно хотел найти в этих ящиках. Но ему казалось, что ничего упускать нельзя, что нужны любые письма, любые купчие и даже черновики. Черновиков было очень много, многие пергаменты были просто пустые, на многих невозможно было что-то разобрать из-за старых стёршихся чернил. Больше всего было нот и стихов. Стихи Драко не читал, сразу отбрасывал. Никогда их не понимал и считал глупостью. Когда со вторым ящиком было покончено, он перешёл к третьему, предпоследнему. От усталости болели глаза и ноги. Малфой вытащил побольше бумаг, и опустился на пол, закрыл глаза на пару секунд – хотел отдохнуть. Тишина в комнате прерывалась лишь мерным тиканьем старинных курантов и стуком дождя в стекло, который уже приутих за последние два часа. Вдруг Драко в этой неполной тишине услышал инородный стук и скрип. Чьи-то шаги по лестнице, за этой стеной. Драко весь превратился в слух, бесшумно отложил бумаги: это могло быть либо домашнее привидение, либо хозяин, который клялся, что на втором этаже никогда не появляется. Шаги прекратились в конце коридора. Щёлкнул ключ в замочной скважине, и заскрипела дверь. И всё стихло. Драко почти бесшумно, на носочках тихо вышел из комнаты, выбирая половицы, чтобы не создавать звуков, ступая по ковру коридора, дошёл в конец коридора, держа дрожащую свечу перед лицом. А в конце коридора было только две двери. Одна была заколочена досками, а вторая открыта. Драко медленно отворил её. Она безжалостно заскрипела и открыла парню лестницу на чердак.