История одной алкогольной зависимости (джен)

Бернард открыл пятую бутылку «Мерло», налил вина себе и Фрэн и с удовольствием затянулся сигаретой.

Фрэн глотнула вина и вдруг спросила Бернарда:

— Бернард, а у тебя ведь книжный магазин в центре Лондона!

— Как ты догадалась? — хмыкнул Бернард и залпом выпил целый бокал вина.

— Нет, я серьёзно, — продолжила Фрэн. — Я же помню предыдущего владельца этого помещения, мистера Хаммерсмита, он абы кому это помещение в аренду не сдавал.

— Ну, так я и не был абы кем, — проговорил Бернард, снова затягиваясь сигаретой. — Хаммерсмит сам предложил мне открыть здесь книжный магазин. Думал, моё имя привлечёт множество клиентов.

— Твоё имя?

— Моё имя. Я, знаешь ли, был довольно известным литературным критиком. Звездой, ага. Печатался во всяких умных журналах. Был богат и успешен.

— Ты?!

— Я. А что — не похож? — Бернард повернулся в профиль и принял, как ему казалось, величественную позу.

— Если честно, то не очень, — присмотревшись, ответила Фрэн, — но, наверное, внешность для литературного критика не имеет значения.

— Абсолютно никакого, — согласился Бернард. — Важны только острый ум, писательский талант, усидчивость и умение себя продать.

— И ты обладал всеми этими качествами?

— Я и сейчас ими обладаю. Но не выпячиваю, — Бернард погрустнел.

— То есть ты был успешным литературным критиком, потом открыл книжный магазин в центре Лондона, а потом и с критикой закончил, и магазин превратил, — Фрэн махнула рукой, — вот в это?

— Как видишь.

— А что случилось-то?

— Случилось, — ответил Бернард и наполнил свой бокал вином, — кое-что мистическое и страшное. Рассказать?

— Давай.

— Ну, хорошо, — Бернард сделал крупный глоток вина. — Я всего две недели работал в этом магазине, когда одна странная девушка принесла сюда очень старую книгу. Восемнадцатый век! Кожаный переплёт с медными застёжками, совсем коричневые страницы… Это был роман неизвестного автора о молодом графе, который в своём замке столкнулся с призраком, и они пытались его уничтожить. Девушка хотела подарить мне эту книгу, я ей сказал, что она слишком дорогая, но она настаивала, и я согласился принять этот подарок.

— Очень зря? — перебила Бернарда Фрэн.

— Избежим спойлеров! — воскликнул Бернард. — Так вот. Я принял этот подарок и начал читать роман. Он был написан от первого лица. Молодой граф писал о том, как он прибыл в своё поместье, как впервые услышал призрака, как призрак пытался вселиться в его тело и контролировать его поведение…

— Разве призраки могут вселяться в чужие тела? Я думала, так только демоны делают…

— Автор написал, что могут, значит, могут! — рявкнул Бернард. — Не перебивай меня, а то я забуду, что собирался рассказать! Значит, призрак хотел вселиться в тело молодого графа, а тот пока сопротивлялся. И, понимаешь, я заметил, что шрифт романа меняется, а потом понял, что роман не напечатан, а аккуратно написан пером, и у того, кто его писал, начал изменяться почерк. Вдруг появилась сюжетная линия о том, как граф захотел отравить свою жену и новорожденного сына, потом граф осознал, что его мысли об этом убийстве, — это не его мысли, а вселившегося в него призрака, пытался с ними бороться, но они постепенно его одолевали. Текст романа был написан то старым, то новым почерком, но постепенно остался только новый. Новый герой убил и жену, и сына старого героя, и всех жителей города.

— И что дальше?

— И ничего. Последние страницы романа были утрачены, и я не узнал, чем всё закончилось, однако я стал одержим этим романом и решил его продолжить. У меня была печатная машинка, но я начал писать от руки. Писал о том, как призрак попал в современный Лондон, как начал искать себе тело, чтобы в него вселиться… и вдруг заметил, что я пишу не своим почерком, а тем самым почерком, которым была написана вторая половина того романа.

— Ты просто переутомился.

— Нет, не просто. Я писал целыми днями до тех пор, пока у меня не осталось своих мыслей. Я не помнил, что я делал, с кем разговаривал, куда ходил… Так происходило до тех пор, пока меня кто-то не напоил. Я внезапно понял, что моей жизнью кто-то управлял, и, кажется, это был тот призрак из романа. И я решил его сжечь. Ты не представляешь, Фрэн, как это было тяжело! Я поливал эту чёртову книгу бензином, я чуть сам себя не поджёг, а она никак не сгорала! Она визжала, выпрыгивала из огня, плевалась искрами, но не сгорала! Я потратил на эту книгу всю ночь, я выпил две бутылки джина, но я её победил! Остался только маленький клочок бумаги, на котором рукой того, кто начинал писать роман, было выведено: «Я свободен!» Я упокоил несчастного молодого графа.

— Да ладно.

— Представь себе!

— И почему ты не вернулся к литературной критике?

— Я вообще теперь ничего не пишу.

— Почему?!

— Потому что у меня до сих пор тот почерк, — Бернард сделал паузу. — И потому, что только когда я пьян, я могу быть собой. Вот так, — он достал из-под стола ещё одну бутылку «Мерло» и потянулся за штопором.

— Ты же только что всё это придумал, да? — прищурившись, спросила Фрэн.

— Ну, конечно, только что придумал! — улыбнулся Бернард. — Я к тридцати годам профессионально выгорел как литературный критик, а потом мне до смерти надоело продавать книги и я стал алкоголиком. Здесь нет никакой загадки.