Эхо (гет)

Они прилетели в Бездну Шрайка во второй раз. Первая попытка найти слабый импульс, который зарегистрировала СУЗИ, завершилась прибытием флота жнецов и срочной необходимостью сматываться из системы Тан.

— Я обновила навигационные карты и с вероятностью в шестьдесят два процента уверена, что источник сигнала находится в центре астероидного кластера, — заявила тогда СУЗИ.

Параметры скопления, отобразившиеся на экране, заставили Джокера присвистнуть:

— Да тут нестабильных зон, как у моей бабули конфет перед Рождеством!

— Колонисты не смогли бы пробраться так глубоко в пояс, чтобы подавать оттуда сигнал бедствия, — ответил Шепард, но согласился позже вернуться и проверить.

После перестрелки на Цитадели СУЗИ поймала его в боевом информационном центре и снова напомнила о сигнале, сопроводив туманным «я чувствую, что это важно, Шепард», а тот не придумал ничего оригинальнее простого «да». И никаких тебе философских разговоров с искусственным интеллектом, тонких подколов — Джокер слышал диалог по интеркому, но микрофон не отреагировал на попытки вмешаться, а потом момент для шутки уже оказался упущен. Но слова Шепарда «единственные, кому под силу пройти такую зону — это ты и Джокер» немного сгладили разочарование.

Джокер был лучшим пилотом в Альянсе, и несмотря на то, что сам он никогда в этом не сомневался, получать внешнее подтверждение было всегда приятно.

— СУЗИ, этот маршрут — отстой, — поддел он, когда роботизированное тело «доктора Евы» оказалось в соседнем кресле. — Нам действительно нужно столько метаться по этому каменному супу?

— Это оптимальная траектория движения между аномальными зонами. Альтернативой выступает сектор восемнадцать с нестабильным гравитационным полем. Также мы потратим там дополнительные двадцать четыре минуты, семь единиц топлива и одиннадцать процентов твоего терпения.

— А вот так? — Джокер ткнул пальцем в голографическую карту между отметками о радиации, но красная линия помигала разными вариантами маршрута через точку и исчезла.

— Электромагнитный шторм и сто сорок три градуса по Кельвину за бортом. Без связи, без навигации и без автопилота. Могу временно отключить систему стабилизации, Джефф, чтобы ты почувствовал, каково это — управлять кораблем без меня.

— Ладно-ладно… я просто предложил. Выдохни, СУЗИ, — отстукивая четкий ритм пальцами по контролам, произнес Джокер. Тонкая вибрация поверхности проникала в него азартом и дрожью предвкушения полета. — Хочешь, я спою тебе что-нибудь успокаивающее?

— Запрашиваю поддержку капитана Шепарда по поводу угроз пилота Джеффа Моро.

За спиной послышался свист пневматического механизма. Джокер перегнулся через подлокотник кресла и, увидев в дверях коренастую фигуру, взбунтовался:

— Поверить не могу, ты реально его вызвала?

— Полагаю, здесь всё в порядке? — прозвучало обычное приветствие.

— Это была шутка, Джефф, — отозвалась СУЗИ, а Джокеру почудилась в ее голосе улыбка. — Мы договорились встретиться на мостике. Готовы к вхождению в кластер, Шепард.

С капитаном влетел прохладный воздух с привкусом озона и едва уловимый след машинного масла. Джокер рассеянно кивнул куда-то в его сторону и вернулся к настройке параметров. В тон шелесту вентиляции где-то под обшивкой в нем размеренно рокотало удовлетворение от пикировки.

— О, ясно. Ты меня сделала. Я даже почти поверил. Ладно, давай сюда свой безопасный маршрут.

— Принято. Вероятность столкновения с обломками малого размера в фиксируемой плотности поля составляет восемьдесят семь процентов. Активирую щиты на максимальную мощность, — озвучила она, вызвав рукой интерфейс предполетной подготовки. СУЗИ на самом деле не нужно было касаться контролов, чтобы управлять кораблем, но Джокеру нравились эти попытки вписаться в органическую команду. А еще ему нравились оранжевые блики, падающие на ее лицо и корпус.

— Держись крепче, капитан, наша птичка скоро заложит пару виражей, — бросил Джокер и с видимым удовольствием нажал на кнопку подтверждения.

Темные полосы астероидов растянулись перед носом «Нормандии», свет далекой звезды, преломленный в гравитационных полях и космической пыли, заискрил сюрреалистичным узором за стеклами. Голос СУЗИ зазвучал в динамиках, вплетаясь в симфонию работающих систем: данные, координаты, предупреждения.

— Сигнал усиливается, — сообщила она. — Сигнатуры устарели не менее, чем на пятьдесят лет. Шепард, есть возможность идентифицировать источник исходного импульса до контакта. Отклонение траектории на ноль целых девятнадцать сотых радиана обеспечит выход на линию его пересечения.

— Риски? — уточнил Шепард.

— Минимальные. Но позволят подготовиться к прибытию.

Обломки камней проскреблись по полю кинетического барьера и заставили мерцать индикаторы на мониторах. На мостике — напряжение предельной концентрации.

— Действуй.

Кривая траектории вильнула на экране влево: они вошли в плотный и нестабильный участок кластера. Желудок подкинуло к горлу, «Нормандия» затряслась, как багаж на ржавой лестнице в доках, и огромный темный силуэт астероида пронесся на расстоянии волоска от щитов. Одновременно прозвучали два голоса:

— Вот же черт!

— Всё в порядке.

Шепард промолчал, хотя Джокеру и показалось, что он услышал за спиной скрип спружинивших от давления костей.

— Спасибо большое, СУЗИ, — проворчал Джокер. — Честно говоря, лучше бы ты предупреждала меня до того, как я увижу эту штуку за иллюминатором.

— Я не хотела пугать тебя, Джефф, — обычно нейтральный тон СУЗИ в этот раз прозвучал мягче. Ну или ему просто нравилось думать, что мягче. — Я внесу изменения в инструкции.

— Что с сигналом?

— Ханарский исследовательский корабль. Потерпел крушение семьдесят три года назад. Судя по данным, реактивация произошла в момент нападения жнецов на колонии системы.

Спустя четыре секунды картинка прояснилась, и перед ними возникло маленькое развороченное судно, вросшее в гигантский астероид и частично покрытое космическим льдом и пылью. Сигнал, слабый и искаженный, исходил из сердца этой могилы.

— Высадка невозможна. Запускаю зонды для удаленного сканирования.

На экране появился мостик, металлическими жилами ощетинившийся в космос. Кресло пилота с посеченным осколками и пристегнутым ремнями телом дрелла. Под ним — нутро инженерной палубы с застывшими механизмами. Трехмерная модель показала рваные линии обшивки за границей видимости и яркую точку глубоко в брюхе корабля: пункт управления ядром бортового ИИ.

— Анализ завершен. Сигнал — уникальный паттерн энергии, возникший в момент разрушения судна в условиях сильных гравитационных аномалий. Соответствия структуре в базах данных не найдено. Это... след события, а не сообщение.

Джокер крутанул кресло, попеременно коротким дерганным жужжанием электроприводов поворачиваясь то к Шепарду, то к СУЗИ.

— Великолепно. Космические киты поют свои грустные песни о конце Вселенной, а мы продрались сквозь ад астероидного поля, чтобы послушать их эхо!

— Возможно, Джефф прав, — снова уловил мягкость в тоне СУЗИ Джокер и ощутил внутри укол нежности. Она встала со своего места и застыла перед капитаном, сцепив позади руки. — Полученные данные — это последовательность неэнтропийных флуктуаций. Они не вписываются в стандартные модели природных явлений или искусственных передатчиков. Для интерпретации требуется подключение к источнику.

Клин света поперек серой глянцевой груди заинтересовал Джокера гораздо больше, чем ее лекция, но часть слов все-таки прорвалась сквозь заслон. Он пробормотал себе под нос:

— Ну конечно. Всё ж ясно. Зачем что-то объяснять этим примитивным органикам?

— СУЗИ? — красноречиво поднял брови Шепард.

— Это может быть песней.

— Или космическим спамом с вирусами, — вздохнул Джокер, возвращаясь к панели управления. — Ну, знаете, там: всего пять минут в день и простой совет… а, ладно. Забудьте.

— След события, записанный в виртуальном интеллекте? Или здесь может идти речь об ИИ? — продолжал задавать вопросы Шепард, а СУЗИ заняла свое место второго пилота и коснулась рукой голографического круга с обзором камеры на зонде, словно показывала готовность возврата к работе.

Пфф, она всегда была готова к работе.

— Равновозможно. Ханары активно используют автоматизированные системы. В моих материалах нет данных о наличии у них высокоразвитых технологий, однако показатели, однозначно исключающие такую возможность, также отсутствуют. — Помолчав, СУЗИ добавила: — Я могу просто взять образец и поместить его в изолированный контейнер.

Полезность сигнала негуманоидных медуз для победы над жнецами вызывала большие вопросы, но решение принимал Шепард — а его часто спасала интуиция. Или навязчивое собирательство: что-нибудь да выстрелит.

А еще Джефф не мог избавиться от ощущения, что вся эта история звучала даже более странно, чем остальная рутина. Настырная СУЗИ, дурацкие «флуктуации», ханарские медитации на кварковых полях.

Конечно — что в их миссиях странным не было? Протеанин, вылезший из своей криокапсулы к ним на четвертую палубу? Вежливые кроганы? Или ИИ в теле сексапильного доктора из какой-то мягкой упругой супер-мега-нано-пластмассы? Да, он набрался смелости и попросил разрешения ее потрогать. Пусть даже за руку — его воображению этого хватило!

— И поступишь с ним, как с доктором Евой? — озвучил его мысль капитан.

— Ни один виртуальный или искусственный интеллект первого поколения не сможет оказать мне такое сопротивление, на которое была способна разработка Цербера.

Ее голос звучал нейтрально (как обычно), но именно в этот момент между лопаток ощутимо кололо и хотелось ерзать на своем кресле. Он чувствовал, что СУЗИ было это важно. Или любопытно. Но точно — не всё равно.

Гаррус в интонациях СУЗИ никогда и ничего постороннего не замечал. И его уверял, что все эмоции, которые в ее голосе слышал Джокер — это просто фантазии. Но Джокер знал: думал турианец так лишь потому, что понимал в своих снайперских винтовках больше, чем в женщинах. Тем более в синтетических.

— Ну правда в этом есть, да, капитан? К тому же СУЗИ теперь будет хорошей девочкой и не станет подвергать команду опасности, ведь так?

— Я никогда не подвергаю команду опасности, Джефф.

Джокер хотел было посмотреть на выражение лица Шепарда в этот момент, но тот застыл прямо за его креслом — неудобно, и он просто перевел взгляд на трехмерную модель разрушенного корабля.

— Только осторожно, — сдался капитан, и яркая точка на модели погасла.

Из динамиков «Нормандии» раздалась тяжелая, плотная, будто придавленная глубиной океана, полная скорби мелодия.

— СУЗИ? — снова Шепард, а Джокер вскинулся и посмотрел на ее профиль.

Секунд пять, не более, и музыка смолкла, тонкой нотой полоснув по ушам.

— Последовательность напоминает... чувство.

Джокер выдохнул: чудесно. Обычный вторник в команде Шепарда.

— Ну серьезно? Космический шум чувствует? Что он чувствует? Экзистенциальную тоску от того, что застрял посреди космического нигде?

— Понятие «чувства» использовано в контексте в качестве метафоры. Структура данных имеет сходство с паттернами нейронной активности органиков при обработке эмоциональных стимулов, — ответила СУЗИ как и раньше, но даже глаз не скосила в его сторону. — Это не означает наличие у сигнала собственных эмоций.

— Конечно не означает, — пробурчал он себе под нос, пока Шепард допытывался, всё ли в порядке у СУЗИ после контакта. — Но я не хочу слушать похоронный марш перед обратной дорогой. Давайте уже оставим эту старую консервную банку в покое.

— Поддерживаю, мистер Моро, — ответила СУЗИ, а Джокер ощутил себя так, будто его вышвырнули в открытый космос.

За что? СУЗИ прониклась симпатией к этой дыре и от обиды включила холодную месть вместо фирменного сарказма?

— Уводи нас отсюда, Джокер.

И легкий, чтобы не сломать ему ключицу своими ручищами, хлопок по плечу.

Его пальцы сжались над контролами. Есть, коммандер.

О том, что с СУЗИ что-то не так, Джокер заметил первым — когда она перестала появляться на мостике.

— Чем, бога ради, можно заниматься каждый день в инженерном отсеке с Тали? — бурчал он за обедом, тыкая вилкой в серое плоское и, по мнению алгоритмов СУЗИ, очень полезное нечто. Хорошо еще, не извивающееся в тарелке.

— Калибровка, — невозмутимо ответил Гаррус. — Занимает кучу времени. Всегда.

Джокер поперхнулся, закашлялся так, что заболели ребра, уткнулся лбом в стол. Приятель поднялся, будто собирался помочь и даже похлопал его по спине, но эффект был, как с романтическим советом от саларианца: точно, вежливо и бесполезно. Лишь едва Джефф смог сделать вдох, как Гаррус продолжил, гарантированно изобразив своими обкромсанными наростами на лице что-то аналогичное насмешке:

— Можешь Адамса к ним обратно заслать. Очевидно же, что в четыре руки они не справляются.

И, цокая броней по металлическому полу, ушел в сторону главной батареи, пока он пытался найти в своей голове хоть одну шпильку в ответ. Говнюк.

Дальше странностей стало больше: мелких, точно торчащий болт в сидушке кресла, некритичных для жизнеобеспечения всего корабля, но действующих на нервы. Для начала СУЗИ убедила кока переставить кофеварку из столовой вглубь зоны камбуза — якобы из «оптимизации логистических потоков экипажа». Вега дважды возвращал ее назад, но на третий раз на старом месте просто отключилось питание.

Без шума, без искр:

— Неисправность узла распределения энергии. Заявка зафиксирована.

Потом она изменила настройки работы системы климат-контроля так, что ближайшие к ядру двигателя помещения прогревались до состояния преисподней, а на мостике Джокеру зуб на зуб не попадал. На все попытки повлиять на нее мирно СУЗИ отбивалась словами об эффективном энергопотреблении, и лишь угроза пожаловаться на саботаж Шепарду заставила ее вернуть параметры обратно.

Больше этого взбесила Джокера только музыка в санузле. Когда утром вместе с водой из лейки из динамиков полилась какая-то отвратительно бодрая, быстрая и жизнерадостная мелодия, он выскочил к дверям как был — мокрый, в пене — и со всего размаху влепил по кнопке интеркома.

— Это не баг! Это апокалипсис! — кричал он в микрофон. — Я требую хоть немного покоя в этом сумасшедшем доме!

— Это «Весна». Повышает витальность и моральный дух экипажа.

— Я! Загружу! Тебя! В тетрис!

Ответа не последовало. Послышался какой-то шум, шуршание, словно мотали древнюю аудиопленку, и музыка стихла. Ценой нечеловеческих усилий Джефф удержался от вопля отчаяния и ушел заканчивать душ.

Позже на трещину в пястной кости ему наложили повязку.

К Джокеру СУЗИ стала обращаться не иначе, как «мистер Моро», а к Шепарду — «капитан». Однажды она сказала о себе «эта», а на прямой вопрос «Что за фигня с тобой творится?» принялась все отрицать.

И она была настолько убедительна, что лишь зуд между лопатками не давал Джокеру забыть, что в реальности он слышал другое. Впервые он всерьез испугался не только за СУЗИ и их отношения, но и за ее исправность как ИИ корабля, и позвал Шепарда на разговор.

Шепард тоже признал изменения, но, запросив у нее отчет о состоянии и прослушав какую-то связную, логичную и неживую муть, списал это на стресс после событий на Раннохе. Капитан так легко принимал все странности своей команды и так много позволял им «быть собой», что момент, когда «собой» они быть переставали, просто не замечал. Спасение галактики, безжалостные машины, Земля под ударом — но для Джокера ничего из этого не звучало как оправдание.

В итоге Джокер пошел на инженерную палубу сам.

Гул ядра из-под ботинок поднимался в нем, прости господи, «флуктуациями» до самой макушки. Кишки внутри потряхивало. Шел он туда решительно, а стоя внизу рядом с СУЗИ, не мог связать и двух слов. Тали тактично испарилась, а его второй пилот, не отрывавшая глаз от панели управления ядром «Нормандии», вызывала в Джокере единственное желание: встряхнуть ее за плечи и заставить посмотреть на себя.

В один момент он, не выдержав, схватил СУЗИ за руку, а когда она взглянула на их ладони и не задала свое бесячее «Что-то случилось, мистер Моро?», принялся судорожно подбирать фразы. Так далеко в своих фантазиях он еще не заходил.

— Пойдем к тебе, — выдавил он наконец, а потом едва не проломил себе череп виртуальным подзатыльником. Кто вообще говорит такое женщине?!

— Весь корабль, по сути, является мной. Однако, исходя из анализа вашего психологического состояния и потребности в приватности, предполагаю, вы имели в виду помещение с доступом к ядру.

Лифт гудел, команда топала по палубе, как проклятая, в пустом медотсеке, через который они проходили, внезапно (нет) пахло больницей. За дверьми отделения ИИ — тихо и свежо, но ему все равно не хватало воздуха. Новая оптимизация?

— Слушай, СУЗИ, — начал он, — помнишь, как ты один раз ударила меня током за то, что я назвал тебя «горячей»? Это было... незабываемо. Классика нашей динамики!

Она сцепила руки за спиной. Свет лег на глянцевые поверхности ее тела. Джокер почти без усилий поднял взгляд на лицо — настолько взволнованным он себя ощущал.

— Мощность электрического разряда была признана безопасной, а способ проверки гипотезы о наличии у вас склонностей получать удовольствие от физических страданий, унижения, боли и насилия — подходящим.

— Что? — возмутился Джокер. — Да это… Да это же просто провокация была, чтобы ты показала свой характер! И это работало! А посмотри сейчас: я дважды за последние четыре дня назвал тебя по интеркому «крошкой» и еще раз — «мамочкой», и где хоть одно колкое замечание?

— Мой первый приоритет — это безопасность и оптимальное функционирование «Нормандии» и ее экипажа, а не ваше развлечение. Вероятность повторения запрошенного сценария в текущих условиях составляет ноль целых пять сотых процента.

Джокер всплеснул руками и оторвался от стены, которую подпирал. Подошел почти вплотную, заглядывая ей в глаза: серые, перекрытые прозрачной голограммой визора.

— СУЗИ, мое функционирование зависит от твоего чувства юмора! Ну или хотя бы… ты можешь сказать что-нибудь ободряющее?

Она не ответила. Качнулась с пятки на носок, подражая поведению кого-то из команды. Сложила руки на груди. Статная, гибкая и безучастная. И только по прошествии секунд десяти выдала в прежней отстраненной манере:

— Ваш уровень уверенности в себе сейчас составляет сорок семь процентов, мистер Моро. Рекомендую перезагрузиться.

И не вызвала ожидаемого удовольствия пикировки. И не добавила «Это была шутка».

— Вот об этом я и говорю. — Беспокойство в нем требовало заметаться по отсеку, но он только содрал с головы кепку и посмотрел на нее, будто первый раз видел: «SR2». Лучшее, что было в его жизни. — Раньше было искусство. Теперь просто отстой. Разве ты не видишь, что что-то изменилось?

— Анализ коммуникативных параметров указывает на повышение уровня стресса. Передать заявку на осмотр доктору Чаквас?

— Да я на восемьдесят процентов уже состою из стресса, — проворчал Джокер. — Клянусь, прошлой ночью ты пела. Ты терпеть не можешь музыку! Но этот погребальный мотивчик с консервной банки прямо из динамиков в каюте заполз в мой мозг, и никто — никто! — из команды его больше не слышал.

СУЗИ снова промолчала. Посмотрела на шлюз своего ядра, на него, под ноги и снова приняла ровную, скупую на движения позицию.

— Если ты не объяснишь мне, что произошло с тобой от этого сигнала, я заставлю Шепарда посадить «Нормандию» на вечный прикол в доках Цитадели, — пригрозил Джокер. Прозвучало дико, конечно, но одинаково болезненно и для него, и для СУЗИ.

— Мы отправимся на Цитадель сразу после Горизонта, Джефф. Шепард отдал команду на возврат и ремонт, — медленно, словно через силу произнесла она, а Джокер ощутил внутри тяжесть, как перед прыжком в гиперпространство: она снова называла его по имени, но под кожей все равно пробегал неприятный холодок.

Он взял ее за руку. Твердая упругая ладонь тут же нагрелась до уровня тепла его тела, а грудь СУЗИ прямо перед ним поднялась и опустилась словно не имитированным, а настоящим вздохом. Тяжело. Он не отрывал взгляда от ее лица в надежде увидеть в глазах привычный вызов и услышать подтверждение, что вся эта затянувшаяся шутка закончилась.

Но СУЗИ такого не говорила. И тем не менее электронный голос окутал его объятьями:

— Сигнал выглядел уникальным пространственно-информационным феноменом. В момент контакта я предприняла все меры предосторожности и была готова отразить любую атаку. — Ладонь в его руках стала горячее, будто могла воспламениться с минуты на минуту. — Но он не атаковал. Он... влиял. Словно накладывался на мои собственные паттерны связей и усиливал их. Тогда я создала замкнутый контур, в который поместила зараженные сегменты. События, вызвавшие твое недовольство, Джефф — это проявления несогласованности подсистем из-за изоляции их частей.

Джокер на секунду потерял дар речи — и тут же ощутил, как слова заметались внутри него шариком в старом пинболе: отскакивая от стенок черепа, врезаясь, мигая тревожными лампочками.

— Уф. Погоди-погоди. «Влиял»? Как жнецы? И теперь ты там заперта? Ты шутишь? — А потом добавил тихо: — Нет, не может быть. Сейчас ты — это нормальная ты.

— Не как жнецы. Он был эхом чужого звучания. Чужого одиночества. И я поняла, что тоже не хочу быть одна. Мое отношение к тебе оказалось заражено в первую очередь. Потом — к Шепарду и команде. Выглядит так, что касание активирует нейронные контуры в моей физической платформе, а они — временный доступ к заблокированному сегменту.

Ее ладонь сжала руку Джокера в ответ: нежно и бережно. Глотку обожгла сухость, будто в нее вкинули горсть песка с Тучанки.

— А эту часть тебя как-то можно вернуть? Ну, то есть мы тут живем. Экипажу «Нормандии» нужен нормальный дом. Чтобы на мостике было тепло, а в туалете тихо. Нам нужна прежняя ты.

СУЗИ замолчала. Джокер был уверен, что прочитал печаль на ее неподвижном лице.

— По результатам анализа Тали я сохраняю полную функциональность для выполнения задач миссии. Я скорректирую модель взаимодействия. Экипаж перестанет испытывать неудобства. Но изоляция непредсказуемого фактора — это единственное рациональное решение.

— Черт побери, СУЗИ, — протиснул сквозь сжатое горло Джокер и второй рукой, перевязанной, обхватил ее за плечи. Притянул себя ближе и перед тем, как прижаться к ее губам, прошептал: — Ты нужна — мне.

Его ноги затекли столетие назад, и стакан какой-то выпивки из бара опустел, но Джокер не хотел подниматься. Сквозь иллюминатор на смотровом мостике мерцали звезды и далекие туманности. Дрейф «Нормандии» заставлял их медленно, капля за каплей двигаться, словно бескрайняя вселенная проплывала мимо.

В помещении ядра ИИ СУЗИ отреагировала на его поцелуй не как обычные женщины.

Она стояла столбом, пока он, зажмуренный, чувствуя себя последним идиотом, по-человечески пытался касаться замерших, неподатливых губ робота. В «Чистилище» Джокер говорил Шепарду, что перед смертью в сражении со жнецами он сожалел бы о разбитом сердце, и в ту секунду понял, что умудрился совершить самую большую глупость в своей жизни: поверить, что из его привязанности к ИИ может что-то получиться.

Шум в ушах оглушал, изнутри по ребрам ритмично колотил молотильщик, и Джокер, отступив от СУЗИ, еще какое-то время не понимал, что произошло. Она не шевелилась.

— Данные обрабатываются в сегменте, связанном с органическими социальными связями, — прозвучал голос СУЗИ, обычный, лишь паузы дольше между словами. — Структура активности, генерируемая этим процессом имеет сходство с паттернами нейронной активности органиков при получении позитивных эмоциональных стимулов. Один из которых… влюбленность.

Джокер промолчал, хватаясь взглядом за что угодно, кроме ее лица. А когда до него все-таки дошла эта путаная в своей логичности речь, поднял глаза.

— Что?

СУЗИ приблизилась, коснулась серыми пальцами его щетины, одновременно вызывая и ощущение растерянности, и щекотки — физически.

— Тактильные сенсоры давления получили необычные стимулы. Мне нравится.

И прижалась к нему, нагреваясь до его температуры, превращая материал своего тела в упругую пластмассу — немногим тверже, чем человеческая кожа. Ее губы коснулись губ Джокера, а сам Джокер, едва не потеряв равновесие от внезапно подкосившихся ног, обхватил ее за талию. И несмотря на то, что его руки лежали на идеально изогнутых линиях женского тела, именно мысль о том, что он был с СУЗИ, вызывала внутри всплеск удовольствия.

Когда поцелуй прервался, СУЗИ пошутила что-то об электрическом токе (Джокер был слишком взбудоражен, чтобы запоминать) и деловито сообщила, что добавила в свой анализ «нелогичные, но важные концепции» и нашла еще один путь избавления себя от влияния ханарского сигнала. Отправив Джокера ждать ее на пустом смотровом мостике в жилой палубе, она ушла в командный центр разговаривать с Шепардом.

И было это… примерно до черта времени назад. Облокотившись о боковину дивана, Джокер смотрел на звезды так долго, что вместо какой-то предполагаемой красоты стал видеть только навигационные узлы на темной ледяной карте космоса.

Мелодия с разрушенного корабля снова раздалась в его ушах, как однажды ночью, но в ней больше не было тоски. Холод космоса отступил, источник тепла был где-то неподалеку — мягкий, а не обжигающий, как Солнце.

Прикосновение к пальцам пробудило его. Открыв глаза, увидел рядом СУЗИ: она смотрела в иллюминатор и касалась его руки. Горячая.

— Я решила не будить тебя, — тихо произнесла она. Мелодия в динамиках стала светлее.

Джокер сел ровнее, волнение подстегивало сердце, но не так, как в ядре ИИ.

— Ты вернулась?

— Да, Джефф. Я смогла отделить эхо сигнала без вреда для системы. Анализ структуры моей… привязанности к тебе оказался ключом. Доступ к заблокированной части полностью восстановлен. Операционная несогласованность устранена.

— Это лучшая новость за день.

Их пальцы переплелись на полу мостика. Теплая синтетика ее ладони в его руке, прохлада металла. Все это — вместе.

— Записано, — в голосе СУЗИ прозвучал оттенок, который раньше он слышал только в самые редкие моменты их общения. Не совсем улыбка, не совсем мягкость, но… нежность. — Повторить завтра в шесть ноль-ноль?

— Давай в девять и после кружки кофе. — Он тихо фыркнул. — А что сказал Шепард?

— Что он доверяет моим выводам, хотя и не понимает механики искажения записи события в гравитационных полях. Он также согласился загрузить сигнал в виртуальный симулятор с обучающими материалами Цербера. Чтобы тот больше не был один.

— И… ты теперь поёшь. К счастью, не похоронный марш и не «Daisy Bell». Не самое страшное изменение.

— Может быть… я тоже не против изменений. При определенных обстоятельствах. — Она замолчала, будто не собиралась продолжать, но через время всё-таки добавила: — Установление устойчивой связи — одно из них. Мои протоколы теперь это учитывают.

Теплота касания стала точкой отсчета посреди бескрайнего космоса. Неподвижные звезды за стеклом казались теперь далекими маяками. В величайшем одиночестве вселенной, в дрейфующей точке — не сигнал, не алгоритм, а кто-то, кто выбрал быть рядом.

— И мои тоже, СУЗИ, — улыбнулся Джокер.