И вот опять (джен)

— Так, и что на этот раз? — миссис Джин Элионора Грейнджер смотрела на дочь выжидательно. Нет, она вовсе не собиралась её ругать. Она всегда гордилась своей маленькой умной девочкой. Но. Она ещё прекрасно помнила, как её вызвали к директору в последний раз. Это случилось, когда на Джереми Магрегоре внезапно загорелись штаны. И это был совершенно не смешной случай. Конечно, мальчик Джереми никогда не был образцом добропорядочности и послушания, но это же не повод! Так Джин и объявила Гермионе в прошлый раз. Совершенно непреклонно:

— То, что какой-то мальчик шумит на уроке и плюется жёваной бумагой, ещё не повод его поджигать. Проблемы нужно стремится решать словами. Только доброе убедительное объяснение в состоянии исправить этот мир. И нет, Гермиона. Подкрепление слов языками горячего пламени метод хоть и действенный, но, во-первых, опасный для здоровья окружающих — подумать только, загореться могла вся школа! Но и по сути своей жульнический, так как заменяет словесное воздействие воздействием физическим.

Миссис Грейнджер мысленно закрыла глаза и попросила у вселенной терпения. А потом опять спросила как можно более доброжелательно и спокойно:

— Дорогая, так что же случилось на этот раз?

— Маам, — протянула задумчиво дочь, наматывая на палец длинный локон невозможно кудрявых волос. — Ну почему обязательно случилось...

— Потому что я вижу тебя насквозь. Доченька, я же не ругаюсь. Я просто хочу знать.

И тут в прихожей раздался телефонный звонок.

Миссис Грейнджер тяжело вздохнула и взяла трубку.

* * *

Это должен был быть самый триумфальный день в её жизни. Она так долго готовилась, старалась. Вырезала мелкие детали, даже придумала эти маленькие жёлтые жёлуди из глины и набросала сухие сосновые иголки. Нет, бесспорно, конечно, самым тяжёлым было вырезать бревно. Вернее, вырезать пространство внутри него, место, куда могли спрятаться все фигурки. И самодельный барсук, и маленький толстый ёжик со смешной доверчивой мордочкой. И полноватая рыжая белка, немного похожая на Элину из третьего класса.

Конечно, с этим, как и со всеми глобальными трудностями жизни, помог папа. Он всегда помогал. Смотрел тихо, с улыбкой. Потом забирал трудности из рук и справлялся с ними сам. После так же тихо, без слов, осторожно целовал лохматую макушку выдумщицы-дочери.

Задание было необычное: "Осень". Гермиона долго думала, как лучше всё изобразить. Сидела, зажмурив глаза, и пыталась представить себе как можно ярче, что это такое — О-С-Е-Н-Ь. Сперва перед глазами возникли падающие жёлто-зелёные листья. Но это казалось слишком банальным. Душе хотелось чуда. И Гермиона зажмурилась покрепче и продолжила выслушиваться в слово, в его эхо и переливы. Раскатистое О — как гудок парохода ранним утром. СЕ — как шуршат высокие листья, подгоняемые ветром. НЬ — так отчаянно лопнувшей струной звучит первый осенний холод, предчувствие долгой зимы и опасных для жизни испытаний. Что может быть в звенящей тишине засыпающего леса? И тут Гермиона увидела, а скорее даже ощутила кончиками пальцев мех готовящихся к зимней спячке животных. Представила их пытливые, умные глаза и милые серьёзные мордочки. Так перед мысленным взором Гермионы предстал обстоятельный Барсук, тихий добряк Ёж и энергичная Белка-тараторка.

Оставалось только найти место, где все трое смогут встретится. Папа помог воплотить в жизнь смутную идею полуноры, полудупла. А сама Гермиона устлала внутренности бревна золотистой соломой, добавив к ней пахучих тёмно-зелёных сосновых иголок, красиво разложив между ними округлые ярко-жёлтые жёлуди.

Несколько ночей Гермиона не могла уснуть. Она представляла себе, как всплеснёт от восторга руками миссис Уотсон и вздохнёт от восхищения притихший класс. В день показа работ Гермиона с самого раннего утра была сосредоточена. Она очень старалась не уронить свою поделку, не нарушить случайно той удивительной гармонии, что поселилась в старом, наполовину полом бревне.

Класс шумел. Элионора принесла огромную кривоватую тыкву, обрамленную толстыми короткими морковками. Энди соорудил корзину, наполненную грибами. Аляповатые, мясистые фрукты и овощи, смотрели со всех сторон. Когда Гермиона развернула к зрителям своих животных то никакой радости зрителей не ощутила. Их встретила неловкая тишина.

— Гм... — только и сказала учительница.

Гермиона стояла, оглушённая тишиной, и изо всех сил старалась не расплакаться.

— Видишь ли, Гермиона, — откашлявшись, произнесла миссис Уотсон, — мы стремимся показать полезную сторону времени года. Мы столько говорили о том, что может принести нам природа, особенно в осенний период…

— А ты всяких тварей принесла, — с удовольствием сказал Энди, всунув свой прыщавый нос внутрь бревна и оказавшись таким образом почти вплотную к носу Барсука. Глаза Гермионы сузились. Мгновение, и острые белые зубы лесного зверя впилась в человеческую плоть. Кровь брызнула, странным образом миновав поделки и уляпав небесно-голубую рубашку мальчика.

— А-а-а! — завопил Энди.

— И что это опять такое? — вторила ему разгневанная миссис Уотсон. — Мало того, что ты совершенно НЕ ПОНЯЛА ЗАДАНИЯ, так ты ещё и грязное животное притащила в школу? А если оно бешеное?

— Сами вы бешеные, — заявил вдруг Барсук и, выбив окно, выскочил на улицу.

Безмолвие опустилось на класс. Лишь маленькие жёлтые искорки потрескивали в спутанных волосах Гермионы.

Будучи от природы очень честной и правдивой девочкой, Гермиона не знала, как рассказать маме обо всем об этом, тем более что мама просила её уже неоднократно: по-возможности никого не пугать. Гермиона ровным счётом и не собиралась делать ничего ужасного. Барсук действительно ожил сам, и даже заговорил.

Так что звонок зазвонил весьма вовремя, по крайне мере маме будет ясна общая канва событий и рассказ можно будет сосредоточить только на необходимых деталях.

* * *

Задумчивая мама зашла в комнату.

— Знаешь, а мне нравится, какая у тебя получилась осень. Надеюсь, мистер Барсук сумеет найти лес.