Ужасно счастлива (гет)

Те, кои любовью к сему свету не привязаны, не могут также оным быть разлучены [1].

В конце концов, было удивительно легко найти квартиру Гермионы Грейнджер.

Она никогда не считала свою профессию опасной. Да, как член Визенгамота, она приговаривала многих волшебников и волшебниц к заточению в Азкабане, но она была одной из многих таких же работников. Она никогда бы не подумала, что выделяется среди таких же судей. Она никогда не проявляла особого интереса к справедливо осужденным. Она искренне полагала, что действует во благо. Используя свои умения, разумеется. К сожалению, один человек, наоборот, проявил к девушке особый интерес. Некто Виб Флэкстауэр, осужденный за использование непростительного заклинания («Авада Кедавра» и самую малость «Круцио»). Ему хватило каких-то четырех минут, чтобы пробежаться глазами по телефонной книге магглов и найти в ней одну Г. Грейнджер, проживающую на Шервуд Драйв.

Она приговорила его к пожизненному заключению в Азкабане за убийство своего делового партнера. Она едва взглянула на него после вынесения приговора. Он же, наоборот, не сводил с нее глаз. Ее образ врезался ему в память. Когда он закрывал глаза, он видел лишь ее лицо. Он провел в Азкабане три мучительно долгих года лишь с одной мыслью, которая не давала ему сойти с ума — убить Гермиону Грейнджер. Это мысль вызывала у него улыбку. Он мечтал об этом. Он просыпался, а его пальцы были сжаты мертвой хваткой — он представлял, как сожмет их на ее тонкой, хрупкой шейке. Он видел ее насмешливое самоуверенное лицо в каждом сокамернике. Он поклялся убить ее.

Однажды.

Однажды.

И однажды он сбежал.

х

Она напевала арию из «Турандот» и собиралась кинуть спагетти в кипящую воду, когда в дверь кто-то постучал. Нора, ее любопытная старушка-соседка.

— Гермиона, дорогуша, — сказала она, заглядывая к девушке.

— Да, миссис Келер?

— Что ты готовишь, милочка? — фыркнула она. — Пахнет... преинтересно.

— Соус для спагетти... в нем много чеснока, — вежливо ответила она.

— Ждешь гостей? — улыбнулась миссис Келер.

Гермиона улыбнулась в ответ. Соседка была хоть и милой, но довольно любопытной особой.

— Может быть, — ответила она.

— Это хорошо. Я говорила Пенелопе, что такой хорошенькой девушке, как ты, просто необходим молодой человек.

— Молодой человек, — ухмыльнулась Гермиона.

— Именно! Ты уже не так молода, дорогая. Пора бы угомониться. Прекращай проводить столько времени на работе! Напомни-ка, чем ты занимаешься?

— Юридическая ерунда. Очень скучно.

— Хм. Значит, этот ваш молодой человек...

— Скоро придет, — Гермиона секунду помедлила. — Может быть, я вас как-нибудь познакомлю.

Нора захлопала в ладоши.

— Это будет чудесно! А теперь, дорогуша, я схожу за вином из одуванчиков. Мой муж приготовил его прошлым летом специально для тебя.

— Вы так добры, но...

— Не беспокойся, милая. Тебе оно понравится.

Гермиона закрыла дверь и поспешила обратно на кухню. Она даже не заметила странного звука, раздавшегося из другой комнаты.

Все произошло так быстро.

х

Флэкстауэр аппарировал на крохотный задний дворик и взломал окно. То самое, которое она собиралась починить уже несколько месяцев. Он крался через комнаты, направляясь в уютную светлую кухню. Она стояла спиной к нему, напевая какую-то песенку.

Он сильно ее ударил. Достаточно сильно, чтобы у Гермионы все поплыло перед глазами. Она даже не успела поднять руку, чтобы защититься. Она попыталась закричать, но раздался лишь хрип. Он улыбнулся.

Он схватил ее за горло, и девушка поняла, глядя в его безумное, перекошенное от ярости лицо, что она ошиблась — ее работа была опасна, и магия не всегда может защитить. В мире нет такой магии, которая защитила бы кого-то от смерти.

Затем была боль, но, слава Мерлину, она была не такой долгой, как думала Гермиона. Промелькнула мысль о любимом, дорогом ей человеке:

«Я буду скучать по тебе...»

Раздался настойчивый стук в дверь.

«Наверное, Нора с вином».

Но было слишком поздно.

Как жаль. Она так хотела попробовать вино из одуванчиков. У него, должно быть, вкус лета.

Холодным ноябрьским вечером ровно в 18:04 скончалась Гермиона Грейнджер.

х

Час спустя на пороге квартиры среди полицейских, докторов, зевак и сплетников стояли две женщины. Они прижимали дрожащие руки к груди, на их лицах еще не высохли следы слез.

Нора: Я не поверила своим глазам, когда вошла сюда...

Пенелопа: Они его поймали?

Нора: Я его видела... Ты не поверишь, но...

Пенелопа: Что?

Нора: Он просто...исчез. Испарился.

Пенелопа: Тебе показалось.

Нора: Нет, Пенни. Он растворился в воздухе.

Пенелопа: Бедная девочка. Совсем одна была...

Нора: Не одна. У нее были родители.

Пенелопа: Конечно, были. Но я имела в виду молодого человека.

Нора: Он у нее был. Я видела его несколько раз. Высокий, задумчивый. С таким носом... крючковатым.

Пенелопа: Ты уверена? Я думала, это ее отец...

Нора: Нет-нет. Это ее любимый, я уверена. Иначе, зачем бы она готовила ужин, когда я...

Женщина снова разразилась слезами. Затем, успокоившись, добавила:

— По крайней мере, надеюсь, что он ее любил. Он так на нее смотрел...

Пенелопа крепко обняла свою подругу.

Нора: Жизнь так коротка! Девочка умерла в таком нежном возрасте! Бедная, бедная Гермиона...

Ее слова были прерваны несколькими звуками.

Первый — бьющейся бутылки.

Второй — ужасный, рыдающий, судорожный. Сначала звук был гортанным и глухим, как рев зверя, но затем становился все выше и выше, будто заполняя ночь, заставляя звездные светила оплакивать потерю вместе с ним.

Мужчина пришел как раз тогда, когда ее тело выносили из квартиры.

Северус Снейп опоздал на ужин.

Он упал на колени, схватился руками за голову и кричал, кричал, кричал так, будто никогда не сможет остановиться.

___

[1] Уильям Пенн «Новые плоды одиночества»