Tentaverunt me (джен)

« — Выходи, выходи, малютка Гарри! — пропела она тонким издевательским голоском, и ее слова отразились эхом от начищенного паркета. — Зачем же еще было бежать за мной? Я думала, ты хочешь отомстить за моего дорогого братца!

— Да, хочу! — крикнул Гарри, и с десяток его призрачных двойников вокруг всего зала повторили:

«Да, хочу! Хочу! Хочу!»

— Так-так... Наверное, ты любил его, малютка Поттер?

Гарри захлестнула такая лютая ненависть, какой он не знал никогда прежде; желание причинить боль вскипело в его венах. Стрелой вылетев из-за фонтана, он взревел:

— Crucio!

Проклятье Гарри сбило Беллатрикс, повалив на пол. Она забилась в агонии, визжа от пытки Непростительного. Волна наслаждения с головой накрыла Гарри, и он растворился в этой сладкой, трепещущей силе. Темная магия кружила вокруг него мощными потоками, затуманивала голову и лишала рассудка. Поттер совершенно отстранено наблюдал за криками Беллатрикс, упиваясь силой проклятья. Никогда он не чувствовал столь опьяняющей магии.

— Finite Incantatum, — произнес тихий голос.»

Библиотека Древнейшего и Благороднейшего Дома Блэков таила в себе страшные знания. Множество полуистлевших страниц сгинуло, так и не раскрыв тайны носителям черной фамилии. Мрачные тома и желтые пергаменты собирались веками; сохраняющие чары истлевали, новые накладывали поверх, буквы стирались, и уже невозможно было разобрать, что за слова были однажды написаны. Сириус не любил библиотеку, но когда он медленно ступал вдоль огромных и тяжелых стеллажей, к нему приходили спокойствие и уверенность. Сириус был чистокровнейшим — кровь Блэков текла в нем в двойном размере. Даже редких прогулок среди старинных гримуаров хватило, чтобы он впитал в себя скрытое знание, ту самую «блэковскую» сумасшедшинку. Из-за этого Сириус возненавидел библиотеку. Она раскрывала перед ним свои тайны, манила, завораживала своей пылью и тишиной. Но Сириус был гриффиндорцем и был Блэком — гремучая смесь. Он устоял назло своей семье, принципам и просто из странного упрямства. Но потом не выдержал — кровь звала, и Сириус снова крался по скрипучему полу, разглядывая заплесневелые тома. Это после Азкабана, конечно.

Гарри аккуратно снял с полки еще один том и поправил левитируемую за собой стопку. Книг по Защите было не так уж и много, больше по нападению. Гарри собрал все, какие мог — он не собирался отлынивать от знаний, хоть и не любил учиться. Он осторожно шагал посреди вязкой тишины, стараясь не потревожить покой заснувшего дома. Еле слышный шепот, напоминавший голоса из Арки, достигал его ушей, и Гарри в ужасе передергивал плечами, пытаясь сбросить наваждение. Словно в насмешку над ним дом скрипуче смеялся половицами, и Гарри застывал, боясь пошевелиться. Дом продолжал нашептывать свои тайны, а Гарри пытался успокоить свое чересчур быстро бьющееся сердце.

За спиной послышался громкий шорох, и Поттер резко развернулся, отпрыгивая назад и выставляя палочку вперед. Кричер замер, недовольно и удивленно воззрившись на хозяина. Он тащил за собой какой-то хлам — Гарри не мешал ему собирать любимые вещи «покойной хозяйки и мастера Регулуса», и Кричер, кажется, перестал так уж его ненавидеть.

Гарри моргнул и взмахами палочки поднял раскиданные от его маневра тома. Кричер тоже отмер и пробурчал себе под нос, что мерзкий полукровка совершенно не умеет обращаться с древнейшими фолиантами, на что Гарри лишь фыркнул и отправился вон из библиотеки. Книги послушно поплыли вслед за ним.

В комнате Регулуса на стол плюхнулась новая куча свитков. Книги, которые Министерство Магии не приветствовало восторженными криками, Гарри спрятал на самое дно сундука. Вряд ли кто-нибудь будет интересоваться вещами Мальчика-Который-Выжил, но в ответ на завуалированную просьбу Дамблдора держаться подальше от кровавой библиотеки Блэков он приступил к скорейшему изучению, как выяснилось, не самого светлого искусства. Гарри учился. Будь он старше, то топил бы тоску и ненависть в огневиски, как Сириус, но Гарри было всего пятнадцать, и он смог заглушить боль знаниями. Снейп наверняка бы как-нибудь изощренно съязвил. «Похвально Поттер, что хоть смерть может научить вас чему-нибудь», — похоже изобразил Гарри и истерично захихикал. Садившееся солнце окрашивало комнату в красные оттенки.

Строчки плясали перед глазами, а окклюменцию тренировать было не с кем. Сейчас, пожалуй, Поттер на коленях бы молил зельевара. Но дом Блэков был пуст и заперт. Гарри бессознательно водил пальцем по пыльной древесине, уставившись на колдографию Регулуса. Тот осторожно улыбался, словно пробуя на вкус веселье, лохматил волосы, потупив взгляд, радостно взмахивал рукой и снова улыбался. И Регулус был ужасно похож на него, хоть и оставался бессмертно юным. Гарри пришел в себя, когда понял, что медленно, смакуя, шепчет имя крестного. Сириус. Вот и все, что осталось от него.

Кажется, Гарри сходил с ума. Может быть, в этом доме все становились сумасшедшими? В этом месте, так похожем на склеп, можно было оставаться спокойным и бесстрастным, словно темные коридоры заглушали боль и тоску. Старые газетные вырезки с пожелтевшим фотографии тускло белели на стене. Тьма потихоньку ползла из углов дома, погружая комнату во мрак.

Когда Гарри уже не смог разглядывать буквы, а голова раскалывалась от постоянных попыток закрыть сознание, он со вздохом захлопнул книгу, не проявляя никакого почтения к ее возрасту, и достал граненый флакон, предварительно оставленный Дамблдором. Что ж, это было весьма предусмотрительно. На Гриммаулд-плейс кошмары приобрели оттенок ужаса, заплесневелой мрачности и отрубленных голов эльфов. Гарри закинул голову и выпил сразу половину. Криво усмехнувшись, он нырнул под огромное одеяло и моментально заснул. Может, это и к лучшему — какой смысл перебирать в голове воспоминания?

Гарри пришлось увеличить дозу зелья Сна-Без-Снов, но даже это не смогло защитить его от видений. Связь, которую установил Волдеморт, когда он вселился в его тело, стала тоньше и изощренней. Гарри боялся спать. Он ощущал чувства Волдеморта, всю его ярость и гнев, направленную на провинившихся слуг, на волшебный мир, оскверненный маггловской кровью, и даже скуку. Несмотря на заверения Дамблдора и личное мнение Гарри, Волдеморт, в некотором смысле оставался человеком. По крайней мере, Гарри мог уловить что-то, кроме всепоглощающей пустоты. И, несомненно, это до ужаса пугало Гарри. Ночь приносила мучения.

Тучи сгустились, почернели и выплюнули холодный дождь. Серые капли бились о стекло, оставляя дорожки слез. Пламя свечи испуганно подрагивало, пока разозленный ветер не затушил его. Гарри тяжело дышал, свернувшись под одеялом и обхватив себя за плечи, словно в попытке защититься. Чужие гнев и ярость заполнили его сознание, чуть не задушив. Сверкнула молния в попытке осветить мрак, нагнанный сбежавшими дементорами. Сириус снова и снова падал за Арку, а Гарри ничего не мог сделать. Он вырывался, пытаясь ухватиться за крестного, прыгнуть вместе с ним, но кто-то так крепко его держал, выкрутив суставы. Дождь заливал Лондон, а Гарри плакал, видя смерть Сириуса. Он не выучил, не предусмотрел, не смог, не успел, не отомстил, не поверил, не убил. Он виноват. Хватка сзади стала еще сильней, и кто-то склонился к нему.

«Ты должен быть готов к великой битве, Гарри, — мягко прошептал Дамблдор. — Смерть — не самое худшее. Ты не сможешь жить спокойно, ты должен...» Шорохи стали слишком громкими, а Гарри так и не смог расслышать, что так настойчиво пытался сообщить ему профессор. Дамблдор снова шептал ему на ухо, крепко обнимая, пока его не перебил высокий холодный голос.

«Ты продумал идеальный план, старик, но я отметил его, и Гарри Поттер стал частью Темного Лорда! Нерушимая связь...»

Дамблдор вскрикнул и кинулся на Волдеморта, и, соприкоснувшись с полом, они вспыхнули черным облаком. Гарри упал на колени, пытаясь укрыться от горячего дыма, но тьма лезла в горло, обволакивала, утаскивала на дно, яростно душа.

«...пока жив другой...» Ты должен стать убийцей. Пророчество гласит...»

Гарри хрипел, пытаясь совладать с темнотой. Змеиный шепот из Арки заставлял кровь стынуть в жилах, но Гарри не разбирал ни слова, пытаясь совладать с навалившейся на него тяжестью, снова спасая свою жизнь. Он цеплялся за холодный пол, краем сознания понимая, что это сон. Путы сжались сильнее, Гарри зажмурился, приготовившись в который раз к неминуемой смерти, и потому вспышка магии была неожиданной и ошеломила его. Стихийный выброс, вырываясь из измученного сознания, ледяной водой окатил Поттера.

Гарри глубоко вздохнул и резко подскочил, распахнув яркие зеленые глаза. Полоска нежного рассвета отражалась в тысячах капельплачущего неба, штора чуть колыхалась от легкого ветерка, создавая мягкие голубые тени на старом гобелене.

* * *

Это было так странно — быть одному. Гарри всегда окружали люди: Дурсли, потом студенты Хогвартса, взрослые и профессора, Дамблдор, Волдеморт, в конце концов. А сейчас, когда его, наконец, оставили в покое, какая-то часть Гарри противилась этому и рвалась в самую гущу, на вершину волшебников. Заплесневелая, как и все в этом доме, старая тишина давила на уши, и желание нарушить ее все возрастало. Гарри тяжело вздохнул и осторожно спустился на кухню. Его обещали навещать — и сегодня был один из таких дней. Гарри было страшно, как страшно всякому, кто жил в доме Блэков — это тягучее, словно коричневатый мед с застывшими в нем мухами, ощущение, будто прошлого и будущего не осталось, а существует только настоящее, и ты застрял в нем, как в доме на площади Гриммо и ходишь кругами, как по лабиринту, и не можешь выбраться.

Доски отчего-то больше не скрипели под ногами. Гарри заподозрил бы в этом подвох, но вряд ли бы он обратил на это внимание. Через неделю дом Блэков начал в некоторой степени ему нравиться. Он был древним, как Хогвартс, и все в нем дышало магией. Достаточно было прикоснуться к стене, чтобы ощутить ее, притаившуюся, словно в ожидании нападения. Воздух был полон магией.

Гарри легонько прикоснулся к золотой табличке, порыжевшей от времени. Провел по ней пальцами, очерчивая буквы. Табличка напоминала о счастливом прошлом, которого он никогда не помнил. Сириус рассказывал, что папа подкидывал его на руках, называя Сохатиком, кружился с ним по комнате, громко смеясь. И Гарри тоже смеялся, потому что был счастлив, потому что был любим. Гарри осторожно водил пальцами по старой табличке, представляя про себя, как Джеймс приделывал ее на дверь его комнаты, как мама стояла рядом и наверняка улыбалась...

Гарри оборвал себя и зажмурился, прерывисто дыша. Их нет, они все мертвы, а у Гарри осталась лишь золотая табличка с полустертой надписью «Сохатик».

Дом издевательски расхохотался.

* * *

Дамблдор широко шагал по блестящему черному полу Министерства Магии. Серо-голубая мантия яростно развевалась за его спиной, портреты провожали его встревоженными взглядами. До сих пор покореженная скульптура величия волшебника как никогда олицетворяла нынешнее положение. Отставка Фаджа была лишь делом времени, если не считать того, что формально никаких обвинений ему не выдвинули. Для всего магического сообщества Британии Фадж выглядел трусом, не способным признать возвращение Того-Кого-Нельзя-Называть, отрицающим раз за разом своевременные советы и дискредитирующим директора Хогвартса и Гарри Поттера. Дамблдор поджал губы и свернул к кабинету Руфуса Скримджера. Гарри Поттера объявили сумасшедшим — непростительная оплошность Альбуса.

Директор школы знает все, что происходит в школе, и Дамблдор восхищался силой воли Гарри и его стремлением к правде даже после ужасающих наказаний Долорес Амбридж. Но что ни делается, все к лучшему. Сейчас, после грандиозного появления Волдеморта в Министерстве, Гарри Поттера считают «Избранным», единственным гласом правды. И все это, как ни странно, подарил его злейший враг. Дамблдор иронично хмыкнул и постучался.

Скримджер сосредоточенно разглядывал газеты, которые в беспорядке покрывали его стол и даже валялись кое-где на полу, похоже, в ярости смятые. Бывший Глава Аврората крайне серьезно пытался изучить все материалы прошлых лет и выбрать правильную политику действий. И задача Альбуса была в том, чтобы подтолкнуть его в нужном направлении.

— Директор Дамблдор, рад вас видеть, — Скримджер учтиво склонил голову. — Вы весьма вовремя.

— Взаимно, Руфус, — Дамблдор призвал стул взмахом палочки и устроился прямо перед заваленным столом. — Боюсь, у меня не так много времени, как я хотел бы уделить вам.

— Разумеется, — Скримджер сел в свое кресло и сцепил руки в замок. Он явно нервничал. — Корнелиус отрицал возвращение Того-Кого-Нельзя-Называть и не был готов к этим ужасным событиям. Признаюсь, даже я не мог до конца осознать опасность, грозящую магическому обществу.

Дамблдор кивнул.

— Более того, Министерство вмешалось в дела Хогвартса и многие ученики пострадали. Они не смогли в полной мере обучиться Защите от Темных Искусств, — сказал он не терпящем возражения тоном и добавил, мягко намекая: — Гарри Поттер вполне может подать иск за клевету.

Скримджер напрягся.

«Это недопустимо. Но Поттер никогда не согласиться поддержать Министерство», подумал Руфус. Он встал и прошелся вдоль стола, собираясь с мыслями.

— После всего, что произошло... Министерство ждут изменения. Магический мир должен понять, что зло слишком близко, и приготовиться к борьбе. Темные времена настали, и они вынуждают нас принять определенные меры. Пока люди верят в Министерство Магии, в их сердцах остается надежда.

— Вы имели в виду, пока Министерство кормит их ложью, — спокойно уточнил Дамблдор. — Кажется, политика должна изменить свой курс. «Сделайте хоть что-нибудь!» — вот что говорят волшебники.

Скримджер гневно воззрился на него. Он не мог отрицать — это было грязная правда. Он понимал.

— Ввиду полной неподготовленности из-за политики Корнелиуса Фаджа сейчас Министерство почти ничего не может противопоставить Пожирателям Смерти. Тот-Кого-Нельзя-Называть — могущественный темный волшебник. Кто может победить его? — официально-раздраженно заявил Руфус.

— Боюсь, я не хотел бы отвечать на ваш вопрос, — Дамблдор заметно помрачнел.

— Волшебникам необходима надежда, символ в их борьбе со злом! — продолжал разглагольствовать министр, словно не слыша бурчания Дамблдора. Он резко схватил со стола Ежедневный Пророк и разгладил первую страницу.

ГАРРИ ПОТТЕР — ИЗБРАННЫЙ?

Тот-Кого-Нельзя-Называть проник в Министерство Магии. Пожиратели Смерти сражались в Отделе Тайн с пятикурсниками, среди которых был и Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил. Весь год он утверждал, что видел возвращение темного волшебника, именуемого «Темным Лордом», но прослыл лишь сумасшедшим. Единственный, кто говорил правду, был с позором дискредитирован! Напомним, что Гарри Поттер уже однажды сокрушил Того-Кого-Нельзя-Называть (см. 3 стр.) По слухам, согласно неизвестному пророчеству, только Гарри Поттер способен победить Сами-Знаете-Кого. Существует ли на самом деле пророчество, неизвестно

— Ну, надо же, Пророк наконец-то написал правду, — с легкой улыбкой Дамблдор быстро проглядел статью. Он спохватился, поняв, как двусмысленно это прозвучало, и нахмурился.

Скримджер заметно оживился и шагнул ближе к волшебнику, приподнимая газету.

— Да? Действительно? — он слегка наклонил голову, чтобы видеть заголовок. — Отдел Пророчеств полностью разгромлен... Странное совпадение, не правда ли? Разумеется, это сделали Пожиратели Смерти, — странным тоном закончил он и отшвырнул газету, полностью успокоившись.

Дамблдор тяжело вздохнул.

— Я никак не могу комментировать это заявление, Руфус, — твердо сказал он. Волшебники не должны узнать о Пророчестве — это полностью решит их проблемы. Вторая Магическая война будет только между двумя величайшими волшебниками, и Альбус не мог этого допустить.

— Пятнадцать лет назад Тот-Кого-Нельзя-Называть пришел один в дом Поттер и был повержен. Никто не знает, что на самом деле произошло там, но Гарри Поттер был объявлен героем, весь магический мир боготворил его, каждый волшебник считал своим долгом поблагодарить его, — Скримджер перевел тяжелый взгляд на Дамблдора. — Похоже, ему по определению суждено победить. Пророчество существует, и я видел его, — припечатал он и откинулся на спинку кресла. Честное слово, с Альбусом очень сложно говорить откровенно.

Дамблдор резко встал, взметнув полы своей нелепой мантии.

— Это не в вашей компетенции обсуждать, Министр, — в его голосе проскользнул металл. — Боюсь, я не могу дать разрешение на использование Гарри Поттера в качестве Избранного, — Альбус скривился и направился к двери.

— Если не победит он, то кто, Альбус? Мир рухнет, — последние слова Скримджер еле слышно прошептал. — Кто сможет освободить нас всех? Поттер, только он, верно? — Руфус сгорбился, сжав кулаки. Дамблдор замер. В сердцах людей поселилась тьма. Он видит это, ощущает их страх, как и много лет назад.

— Да, — просто ответил Альбус. — Это он.

И медленно прикрыл за собой дверь.

* * *

Первое, что ощутил Дамблдор, когда появился в доме на Гриммаулд-плейс — это подавленность. В лучшие времена, когда Сириус бродил по дому, распространяя нетерпение и жажду битвы, в воздухе веяло предвкушением и тоской. Сейчас, когда последний из семьи Блэков мертв, вся жизнь ушла из дома, и лишь где-то тлела тоска. Дамблдор отметил это с глубокой грустью. Светлая печаль всегда выше разрушительного гнева и ненависти, поскольку служит очищением человека. Смерть забирает частичку тебя самого, и, как много времени не прошло, невозможно смириться с потерей, ведь душа и есть то, что стоит на грани, удерживая нас от гибели. Альбус Дамблдор слишком долго жил и видел слишком много смертей. Дамблдор хотел покоя, когда шел к Гарри.

Гарри отнял руки от лица и встал только когда услышал, как кто-то ходит по дому. Поправив очки и пытаясь сохранить спокойствие, что не очень получалось, он спустился в гостиную. В кресле обнаружился Дамблдор, тщательно накладывающий в чай малиновое варенье.

— Доброе утро, профессор, — озадаченно массируя переносицу, Гарри сел напротив. Безмятежный вид волшебника, казалось, может умиротворить мальчика, но Гарри вдруг почувствовал беспричинную глубинную ярость, словно он снова смотрел на профессора глазами Волдеморта в ночь нападения. Гарри судорожно вздохнул и быстро надел очки.

Дамблдор вроде и вовсе не заметил резкой смены настроений у Гарри. Он неторопливо пил чай, заставляя ложечку саму помешивать ее. Это выглядело очень забавно, но не вызывало у Гарри радости.

— Теперь, когда дом стал твоим и по прежнему находится под заклятьями ненахождения, я хотел бы попросить у тебя кое-что, Гарри, — мягко начал Альбус, внимательно смотря на него поверх очков-половинок, словно не уверенный в своем решении, что с удивлением отметил Гарри.

— Ты разрешишь провести собрание Ордена Феникса здесь? — Дамблдор слегка склонил голову набок, ожидая ответа. А Гарри вдруг понял, что спрашивать его совершенно не имеет смысла, вне зависимости от его решения ответ будет один. Он поджал губы и уставился на свои коленки. Что же профессору от него нужно?

— Гарри? — Альбус счел паузу затянувшейся, видимо ожидая немедленного ответа.

— Да, да, разумеется, — растерянно отозвался Поттер, погрузившись в размышления. Взгляд профессора был до тошноты понимающим, и уже только от этого хотелось забиться куда подальше.

— Если боль ненадолго заглушить, она станет еще невыносимей, когда ты почувствуешь её вновь, — тихо сказал Дамблдор. Очевидно, он не имеет ни малейшего понятия, о чем говорит. Гарри осторожно кивнул, пробуя языком всю свою горечь

каждую ночь я слышу чужую стаю.

слезы жгут веки лучше любого перца.

я вырастаю, братец.

я вырастаю, а потому не знаю, куда мне деться. каждую ночь я слышу и рев и клёкот.

звуки послушно бьются в охрипшем горле.

я понемногу блёкну, мой друг. я блёкну, словно мой главный цвет наконец-то стёрли.

каждую ночь я слышу.

кому-то мало дней, когда остаётся молчать и гаснуть?

просто скажи, что всё это не напрасно.

— нордическая

Нет магии темной и светлой. Магия едина, ее можно использовать во благо или творя тьму. Магия — жизнь. Она есть в каждом живом существе, перетекает по жилам, окружает защитным коконом. Лишь от волшебника зависит, сможет ли он пробудить эту силу. Магия окутывает мир магическими потоками, вырываясь на свободу в виде чистых, незамутненных источников. Ее невозможно подчинить, лишь принять и направить в правильное русло.

Кровь — важнейшая субстанция в мире магов. Кровь напрямую связана с магическими способностями. Возможно, волшебники имеют особый орган, отвечающий за наличие магии в теле. Изгнание сквибов из чистокровных семей ведет к появлению грязнокровок. Смешение крови среди чистокровных ведет к вымиранию магов как вида. Я удостоверился, что полукровки из древних магических родов обладают огромным потенциалом, величие слизеринского старосты не подвергалось сомнению. И последующему его возвышению отсутствие за спиной чистокровного рода никак не помешало. Признание грязнокровок как членов магических семей невозможно. Уничтожение их не приведет к полному исчезновению. Это никак не принимает Регулус, но прекрасно понимает Темный Лорд. Теперь даже в письмах я могу называть его только так. Чистокровные превратятся в сквибов, навсегда запечатав магию в себе. Я вижу это так же отчетливо, как и угасание рода Блэков. Безумие мешается с безумием, и нет больше чистоты в нашей крови.

1972 г.

Гарри осторожно прикрыл пергамент и перевел взгляд на стену. Личные записи Альфарда Блэка оставили после себя ощущение неправильности, остроту предвкушения и какую-то завесу тайны. Гарри никогда не интересовался происхождением магии, как Гермиона, он просто принял свою исключительность как данность. Дурсли называли его уродом, и в волшебном мире он такой же, выживший после смертельного проклятья, не оставляющего следов. Для него ничего не изменилось, лишь обзавелся парочкой смертельных врагов. Сириус говорил, что его дядя не был магглоненавистником, много путешествовал и жил отдельно от других Блэков. Альфарда волновали проблемы чистокровных, и он видел разрушение мира столь же ясно, как и падение курса галлеона. Гарри ничего не понимал. Раньше он считал, что знает мир магов так же хорошо, как и маггловский, не в совершенстве, как Гермиона, но различая причину и следствие. [U1] Все было так просто: те кто могли преобразовать подушечку для иголок в ежа — волшебники, а дурацкие разговоры Малфоя о чистоте крови — средневековые предрассудки. И магия воспринималась как часть самого себя, пусть она и делала его отщепенцем. Гарри как-то не задумывался, что почувствовала Гермиона, когда узнала о существовании самого невероятного в мире. И почему заклинания не выходили у нее с первой попытки, она просто... не верила? Это было странно. Гарри верил словам Сириуса и верил Альфарду Блэку — насколько вообще можно верить записям давно мертвого человека. Эти рассудительные строчки раздражали его, рушили прекрасно выстроенное представление о мире.

Гарри встал и отдернул тяжелые бархатные портьеры, взметнув облако пыли. Солнечные лучи разрезали воздух, заставляя подпрыгивать пылинки, и осветили множество газетных вырезок. Это было печально — смотреть на забытую историю недавних лет, на революцию, на войну различных мыслей и мнений, на списки жертв и пугающие заголовки. Первая магическая была как на ладони — и в прошлом. У Гарри своя война, уже другая, и даже Волдеморт не тот, что был прежде, и теперь это не битва двух утопий, а всего лишь кровавая резня. И Гарри слишком хорошо это понимал.

Когда появилась магия? Гарри не знал, он не был магглом, чтобы задаваться таким вопросом; она существовала всегда. И Волдеморт уничтожал ее, искоренял, как гнилой сорняк, даже не осознавая, что он делает. Убивает людей, даже не чувствуя, что становиться инферналом. Должен ли Гарри убить его за это предательство? Лишить жизни?

Гарри аккуратно разбирал вещи Регулуса Блэка, чтобы хоть как-то отрешиться от мрачных мыслей. Сегодняшний день, угасая, оставлял какой-то кислый привкус незавершенности, нерешительности и ожидания. Гарри никак не мог определиться, чего он мог ждать. Конца ли?

Он осторожно вынул из сундука пергаменты, скорей всего какие-нибудь конспекты; вытащил и поставил на полку несколько чудом сохранившихся пузырьков с гноем бубонтюбера, положил на стол тяжелый золотой медальон со свернувшейся в узел змеей, достал пачку писем и тетрадей, несколько безделушек, убрал в шкаф его одежду. Гарри делал это машинально, представляя себя на месте Сириуса, семью, наполнявшую воздух звуками и живой дом. Но только когда Гарри разложил все по местам, он понял, что совсем один.

Никогда еще он не был так одинок, сейчас его спутниками были тишина и воспоминания.

Наверное, не стоило этого делать; Гарри ни разу не зашел в бывшую комнату Сириуса, боясь прошлого, не совсем светлого, но по-своему счастливого. И короткого. Но это означало прятаться от самого себя и раз за разом предавать память крестного; казалось, Гарри должен был выть от боли, сковавшей сердце, от дома, разбередившего незажившую рану, от понимающих взглядов Дамблдора, но он только сильнее стискивал зубы и закрывался от всего мира. И тем сильнее будет взрыв.

Гарри медленно приоткрыл дверь, скользнув взглядом по золотому пятну. Тяжелых парчовых штор не было. И темного заплесневелого дерева тоже. Это было его комната. Гарри снял очки и протер глаза, оглядываясь. Это ничего, что он ходит по лезвию ножа — его удача слишком сильна, и потому смерть в отместку забирает близких.

Здесь было светло, так светло, словно солнце и звезды находились совсем рядом и своим светом согревали Гарри. Все это до боли напоминало дом в Годриковой лощине, и Гарри в ужасе зажмурился, представляя, как Волдеморт величественно войдет в эту комнату и убьет его. Потому что родители больше не смогут его защитить, потому что он уже умирал много раз. Страха больше не было, и в этот момент Гарри понял, что Волдеморт больше всего боится неизвестности. Дамблдор говорил ему какие-то мудрые слова, но он не помнил, потому что всегда забывал.

Гарри нежно посмотрел на колдографию счастливых родителей с черноволосым малышом на руках. Любовь можно пронести через века, и пусть они канули в небытие, он всегда будет помнить самое светлое в мире.

Гарри подумал, что это прощальный подарок Сириуса; они пытались быть вместе, но злой случай погубил будущее. Гарри не стал думать, кто в этом виноват — он заметил Омут Памяти.

Позже Гарри понял, что даже не раздумывал; ему было жизненно необходимо броситься в чернильные воспоминания, впитать их в себя и прожить заново. Он прожил несколько счастливых мгновений, наблюдая за своими родителями, пребывающими в неведении; борющимися за свою свободу и жизнь. Гарри старался выжечь эти воспоминания у себя в памяти, навсегда сохранить эти светлые картинки.

Совать нос в Омут Памяти — дурная привычка. Из этого никогда не выходит ничего хорошего.

нумерология утверждает, что я девятый из таких, носивших этот цветной орнамент зрачков и шрам как последний штрих вот здесь, у локтя, и не умевших держаться ровно, как леди ди.

— нордическая

Когда прозвенело сигнальное поле, оповещающее о проникновении в дом, Гарри почувствовал какое-то забытое предвкушение и некий страх перед грядущими событиями. Теперь, когда Волдеморт показал всем свое змееобразное лицо, каждое собрание Ордена может стать решающим для него. После смерти Сириуса Гарри хотел отомстить.

Гарри сжал в руке палочку и осторожно прокрался по коридору в гостиную. Излишняя предосторожность никогда не помешает. Кажется, он был прав. Муди встретил Поттера Экспеллиармусом, и лишь мгновенно выставленные щитовые чары спасли его от потери палочки.

— Постоянная бдительность, Поттер! — гаркнул Аластор, бешено вращая своим стеклянным глазом.

Гарри кивнул в знак приветствия и обошел аврора, ожидая других членов Ордена. Вскоре появился Шеклболт, а за ним Артур и Молли Уизли, которая сразу же стиснула его в объятиях.

— Гарри, дорогой, как ты? Как же ты живешь здесь? — она окинула неприязненным взглядом довольно грязную кухню, куда они прошли, а Гарри почувствовал обиду за особняк Блэков. Это все равно дом Сириуса, и она не должна оскорблять его память. Не сейчас.

— Тебя ничего не беспокоит? Ты хорошо кушаешь? Ох, я говорила Альбусу, чтобы ты приехал к нам, в Нору, но он уперся, и посчитал, что здесь тебе будет лучше!

Гарри ощутил странную благодарность по отношению к Дамблдору.

— Все хорошо, миссис Уизли, со мной все в порядке, — спокойно произнес он, скрывая раздражение от такой опеки. Он уже не маленький мальчик, чтобы каждый раз счастливо улыбаться при виде такой суеты. Гарри отошел в сторону, стараясь не попадаться на глаза остальным. В особенности Ремусу. Вряд ли тот простит его, за убийство последнего лучшего друга. И хоть все отрицали это, Гарри чувствовал вину на себе. В конце концов, Снейп был прав.

— Альбус передал, что случилось что-то важное, — сказал мистер Уизли появившимся Дедалусу Динглу и Элфиасу Доджу. — Это связано с Гарри, — добавил он еле различимым шепотом, покосившись на Поттера. Тот сразу насторожился, когда почувствовал, что обстановка неуловимо изменилась. Когда дело касалось Гарри, оно обычно касалось и Волдеморта, и, разумеется, все заканчивалось смертью или потерями. Гарри хорошо это понимал.

Прозвучал негромкий хлопок, и на кухне появились довольно мрачный Дамблдор, что само по себе настораживало, и Эммелина Вэнс. Пока члены Ордена тихо обменивались приветствиями, Гарри попытался улизнуть, но был остановлен директором.

— Сегодня нам необходимо твое присутствие, Гарри.

Поттер кивнул и, пытаясь сохранить независимый вид, остановился рядом с Дамблдором. Он был удивлен, но рад, что его наконец-то допустили к Ордену.

— Альбус! Гарри еще слишком мал для наших собраний! — предсказуемо возмутилась миссис Уизли, а Дамблдор еле заметно поморщился.

— Все в порядке, Молли. Мы решим нашу проблему, и Гарри больше не будет посещать собрания.

Это было обидно. В конце концов, именно ему выпала честь уничтожить Волдеморта, и, кажется, никому нет до этого дела. Гарри хотел оправдать свою «избранность». Не каждый из членов Ордена может похвастаться тем, что столько раз лицом к лицу сталкивался с Темным Лордом и мог дышать дальше.

Снейп вошел, когда они рассаживались за длинным столом (таким же грязным, как и все в этом доме), окинул всех нечитаемым взглядом, задержавшись на Поттере, и сел как можно дальше. Очевидно, он знал.

— Сегодня утром, — начал Альбус без нудных предисловий, какими всегда славился — Амелия Боунс была найденной мертвой в своем доме, защищенном Министерством.

Кто-то ахнул, Подмор покачал головой, МакГонагалл нахмурилась и поджала губы.

— Ее убили Непростительным заклятием и, судя по всему, перед этим ее пытали. — Дамблдор вздохнул.

Гарри зажмурился. Он хорошо помнил Амелию Боунс, ведь она вступилась за него на слушанье. Она была честной и справедливой.

— Это сделали Пожиратели? — Ремус оторвал взгляд от своих подрагивающих рук и уставился на Дамблдора. — Как они обошли защитные чары?

В глазах остальных читался тот же вопрос. Снейп криво усмехнулся и отвернулся.

— Амелию убил Волдеморт.

Кое-кто откровенно вздрогнул, а Гарри раздраженно заскрипел зубами. Его раздражал страх перед именем Риддла, выдуманным именем, словно он может появиться здесь и убить их всех за то, что они посмели говорить о нем. Становиться понятна его роль — переход к ответным действиям? Он не готов.

— В Министерстве завели дело, поскольку...

— Что? — Артур выглядел потрясенным. Профессор МакГонагалл склонилась к Снейпу, что-то у него выспрашивая, Дедалус удивленно вскинул голову, Молли ошеломленно заморгала, а Гарри недоуменно нахмурился. Дамблдор приподнял руку, прерывая возрастающий ропот.

— Авроры выяснили, что остаточный след принадлежит не только магии Волдеморта, но и еще одному человеку. Гарри, — мягко обратился к нему Альбус. Его голубые глаза как будто пытались донести до гриффиндорца какое-то скрытое знание, — боюсь, настали не лучшие времена для тебя. Ты наверняка знаешь, что каждый волшебник имеет свой, неповторимый магический след. Именно по нему можно найти убийцу, поскольку его магия контактировала с жертвой, — тихо начал Дамблдор. Гарри скользнул взглядом по нахмуренным и непонимающим лицам и вопросительно уставился на директора.

Альбус немного помолчал, словно раздумывая, стоит ли говорить то, что у него на уме.

— Ты говоришь со змеями, Гарри, — продолжил он, тщательно взвешивая каждое слово. — После некоторых событий, это ни для кого не секрет.

Гарри поморщился, он не любил, когда упоминали о его способности, будто подчеркивая его сходство с Волдемортом, хотя признавал, что парселтанг действительно нравился ему. Это было одно из необъяснимых явлений магии; она впиталась в его кровь, и Гарри не представлял себя полноценным без темного дара, которым, по иронии судьбы, обладал его заклятый враг.

— Я рассказывал, как ты получил эту способность, Гарри, — Дамблдор чуть наклонился к нему. — Часть силы Волдеморта попала в тебя вместе со смертельным проклятием.

Гарри удивленно вскинул брови. Не замечая потрясенных взглядом, он неуверенно спросил:

— Я не совсем понимаю, профессор... Как это все относиться к убийству?

Снейп громко фыркнул, привлекая внимание Поттера. На его лице читалось некоторое презрение, и, что более удивительно, то, что Гарри расценил как опасение.

— Твой магический след изменился, Гарри. Волдеморт неосознанно повлиял на него, — тяжело вздохнул Дамблдор. — По сути...

Внезапно Гарри осознал, что с ним не так. Сидя в оглушительной тишине, он понял, кого обвиняют в убийстве.

— Я этого не делал! — Поттер резко подскочил, опрокидывая стул, мгновенно изменившись в лице.

— Конечно, ты этого не делал, — Дамблдор спокойно поправил серо-зеленую мантию. В ту же секунду молчание было нарушено.

— Да как они смеют! Как вообще такое может быть! — задыхалась от возмущения миссис Уизли, прорываясь ближе к Гарри.

— Магический след как у Волдеморта?! Это ошибка! — проревел Муди, ударяя кулаком по столу. Обеспокоенные взгляды Ремуса и язвительные комментарии Снейпа потонули в общем гомоне. Гарри поднял стул, медленно сел и уронил голову на руки.

Не важно, что это обвиняют в убийстве, которого он не совершал. Лишь понимание того, что прибавился еще один пункт к схожести Гарри и Волдеморта заставлял Гарри страдать. Как же отреагируют друзья, когда узнают? Увидит ли он на их лицах ужас и отвращение? Его разъедала ненависть к своей сущности, словно где-то там, глубоко, притаился маленький Волдеморт, пожирающий его изнутри. Ему так и не удалось скинуть это омерзительное ощущение. Сейчас Гарри мечтал только о смерти Волдеморта, чудовища, искорежившего его жизнь.