Дни ухаживания (гет)

— Лиззи, — сонно поинтересовалась Джейн, устраиваясь под одеялом, — почему мисс Фицуильям так настаивала на разговоре с тобой?

Элизабет вовсе не чувствовала себя усталой. Она неподвижно лежала, устремив глаза в потолок. Пожалуй, самый удивительный сюрприз за весь вечер поджидал ее незадолго до отъезда. Элизабет, конечно, сознавала, что ее решение выйти замуж за Дарси повлияло на жизнь многих людей, однако не понимала, насколько сильным оказалось это влияние, пока Сесилия не привела ее в еще одну незнакомую и, по всей видимости, малопосещаемую комнату. Похоже, в детстве Сесилия ходила за своими более взрослыми кузенами по пятам, и обнаружила не меньше тайников, чем они.

— Хотела поблагодарить, — сказала Элизабет.

Джейн недоуменно спросила:

— За что? Ты оказала ей какую-то услугу?

Элизабет рассмеялась.

— Не совсем. Во всяком случае, не намеренно.

Перед ней снова возникло лицо Сесилии с полными слез голубыми глазами.

— Если бы не вы, я бы в жизни не отважилась. Понимаете, Диана про нас узнала, и все время угрожала, что расскажет лорду Анкастеру. Он ведь мне не родной дядя. Мой отец был бедным родственником. Он взял нас с братом на воспитание, когда наши родители умерли, так что у нас нет ничего, кроме благородного происхождения. Я ему обязана всем. А потом Фицуильям, который всегда был его любимцем, и всегда был такой послушный, и надежный, и правильный — Фицуильям осмелился! И у меня появилась надежда, но только когда я повстречалась с вами, я набралась смелости и написала мистеру Хэммонду, что согласна. Он проявил ангельское терпение! А Фицуильям обещал, что даст Джону… мистеру Хэммонду приход недалеко от Пемберли и попробует заступиться за меня перед семьей. И завтра я скажу Диане, что настою на своем, даже если она все откроет дядюшке!

Элизабет уже открыла рот, чтобы все это рассказать, и тут же его закрыла. Джейн не была склонна излишне любопытничать, и если бы она рассказала, это не имело бы никаких дурных последствий, но все-таки ей оказали доверие. Она дала слова, что не расскажет о помолвке Сесилии никому, кроме Дарси. Да, она когда-то рассказала Джейн о том, как Джорджиана чуть не убежала с Уикхемом, но это было другое — она предположить не могла, что Джейн когда-либо познакомиться с Джорджианой. Конечно, она была бесконечно предана Джейн, но то, что для Джейн было предметом простого любопытства, для Сесилии составляло смысл жизни. И она ей пообещала!

— Прости, — сказала она Джейн со слезами. — Я дала слово, что никому не расскажу, о чем мы говорили.

— О! Тогда я ни о чем не спрашиваю, — не задумываясь, ответила Джейн, и перевела разговор на другую тему.

Но Элизабет продолжала чувствовать неловкость. Первой большой тайной, которую она скрыла от Джейн, были обстоятельства замужества Лидии, но она все равно собиралась когда-нибудь об этом рассказать, и, в конце концов, так и поступила. И потом, умолчать о чем-то, чего Джейн не слышала, было совсем не то, что прямо отказаться отвечать. Возможно, она вдавалась в излишние тонкости? Лежа в кровати, Элизабет думала о том, что их с сестрой отношения изменились, и уже никогда не будут прежними. Теперь ее первейший долг был перед Дарси. Она вздрогнула, а потом ей вспомнилось непривычно восторженное поведение Дарси. Ну, конечно — первым Сесилия сказала ему. Поэтому он и был так доволен — узнать, что его счастье принесло столько блага другим!

Элизабет еще раз вспомнила о том, что сказала Джорджиана. Дарси не хотел, чтобы она сближалась с Сесилией. Она еще удивлялась, почему, учитывая, как он любил свою кузину. Не полагал ли он, что своеволие Сесилии, особенно если он ее поддержит, может подтолкнуть Джорджиану к чему-то подобному ее неосторожной привязанности к Уикхему? Однако это выглядело не слишком правдоподобно. Элизабет все еще раздумывала над этим вопросом, когда наконец погрузилась в сон.

* * *

— Лиззи, Джейн, мы с вашей матерью хотим с вами полчасика поговорить. Мистер Гардинер, я уверена, найдет, чем занять ваших кавалеров.

Сестры удивленно переглянулись, но послушно последовали за миссис Гардинер и миссис Беннет. Мистер Гардинер с самым мрачным видом расставлял шахматные фигуры: мистер Бингли, похоже, ничего не смыслил в шахматной стратегии.

Миссис Беннет почему-то раскраснелась.

— Дочки, — начала она. — Настало время рассказать вам о… супружеских обязанностях. Чтобы у вас было время подготовиться.

Элизабет подавила смешок. Джейн зарделась. Миссис Гардинер хранила молчание, но Элизабет показалось, что она сдерживает улыбку.

— Вам повезло, что вам достались такие красивые молодые люди. Иначе пришлось бы предупреждать, что муж ни в коем случае не должен догадаться, что внушает вам отвращение. Вам, слава Богу, это ни к чему.

Элизабет вспомнила фразу Амелии «Я не пошла бы за человека настолько красивее меня!» и плотнее стиснула губы.

— Но все равно… Джентльмены, они… устроены не так, как леди.

— Я это заметила, маменька, — сказала Элизабет.

Миссис Беннет переменилась в лице.

— Лиззи, негодная девчонка! Что ты успела натворить?

— Ничего! — запротестовала она. — Но, маменька, это трудно не заметить! Мужчины просто не похожи на дам, даже такие, как Би… даже сравнительно невысокие. В мистере Дарси почти шесть с половиной футов роста.

— Это так, — признала миссис Беннет, — но я имела в виду немного… другое. То есть… Ну, вы же видели собак, кошек, лошадей и все такое?

Элизабет сморгнула.

Миссис Гардинер кашлянула.

— Ваша мать хочет сказать, что разница между самками и самцами — та же самая, что между мужчинами и женщинами.

Джейн нахмурилась. Элизабет закусила губу. Честно говоря, у батюшки отыскались довольно любопытные медицинские трактаты, где эта разница иллюстрировалась наглядно. Она только надеялась, что Джейн не будет слишком поражена.

— У мужчин гораздо больше волос. У дам тоже растут волосы на руках и ногах, но не в таком… изобилии. А у некоторых мужчин волосы бывают, — тут миссис Беннет выразительно посмотрела на Джейн — даже на спине. Слава Богу, к вашему отцу это не относится.

Элизабет проглотила комок в горле. Ей совсем не хотелось знать в подробностях, как они с сестрами были зачаты, и еще менее — откуда миссис Беннет разузнала про спину Бингли. К счастью, миссис Гардинер промолчала.

— Когда вы в первый раз ляжете в постель с мужем, — торопливо продолжала миссис Беннет, — может быть немного больно. Но если муж осторожен, а я уверена, что мистер Бингли будет очень осторожен, Джейн, милая, то боль несильная. А потом это может быть даже приятно, особенно если вы намекнете мужу, где вас лучше трогать. А если после свадьбы у вас возникнут какие-то особенные вопросы, вы всегда можете спросить меня, или написать Лидии.

Элизабет содрогнулась от одной мысли о такой перспективе. К счастью, ее мать была целиком поглощена Джейн, и ничего не заметила.

— Но иногда это может быть очень неприятно. Доченька моя дорогая, ты у меня такая нежная, боюсь, что тебе придется нелегко. Тогда ты просто лежи неподвижно, пока все не кончится, чтобы было не так больно.

— Но ты же сказала, что больно только в первый раз, — с пылающими щеками прошептала Джейн, не сводя глаз с ковра.

— Ну… — миссис Беннет беспомощно посмотрела на невестку. — Маргарет…

— Все зависит от обстоятельств, — мягко начала миссис Гардинер. — Джентльмены бывают разные, и леди тоже. Некоторым женщинам все это совсем не нравится, и они просто терпят ради мужей. А некоторые проявляют такой же… — она поперхнулась, — такой же энтузиазм, как их мужья. В большинстве случаев получается где-то посередине. Но если ты не испытываешь… энтузиазма, это может быть довольно неприятно, и даже болезненно, особенно если муж не слишком внимательный.

— Ты всегда можешь придумать отговорку, — добавила мисс Беннет. — Конечно, когда у тебя месячные, он и сам не захочет, хотя вы можете… Ну, не важно.

Элизабет изумленно посмотрела на мать: она за всю жизнь не видела, чтобы та так краснела.

— Всегда можно сослаться на головную боль, особенно когда предстоит бал или званый обед. Можно даже выпить чего-нибудь, чтобы стало дурно, но обычно в этом нет необходимости: достаточно запереть дверь, и он все поймет. А когда родишь сына или двоих, можешь дальше не мучиться. Можешь прямо так и сказать мужу, и покончить с этим.

«И жить счастливо до конца своих дней» — сухо подумала Элизабет.

— Но это только если ты сама захочешь, — добавила миссис Гардинер. — Это не обязательно.

— Да, да, конечно. Джейн, милочка, если тебе будет очень неприятно, ты всегда можешь подтолкнуть мужа, чтобы он завел любовницу. С таким увлекающимся человеком, как наш дорогой Бингли, это будет совсем несложно.

Джейн побледнела и подняла глаза на мать.

— Но… я не хочу, чтобы он…

— Ну конечно, не сейчас. Позже.

Она со знающим видом покачала головой.

— Поверь мне, родная, когда вы станете постарше, и у вас будет пятеро, шестеро или семеро детей, и мистер Бингли растолстеет и начнет лысеть, а от твоей красоты мало что останется, вот тогда ты начнешь думать по-другому.

— Только не батюшка! — воскликнула Элизабет.

Миссис Беннет фыркнула.

— Позвольте сообщить вам, мисс Лиззи, что твой отец всегда так гордился тем, что никогда мне не изменял. Я бы предпочла, чтобы это было не так, можешь мне поверить. Если бы это сделало его подобрее ко мне и девочкам, я бы была вполне довольна. И тогда Мэри и Китти родились бы у другой женщины, а я смогла бы принести сына.

Она встряхнула головой.

Элизабет даже не стала пытаться проникнуть в логику этого рассуждения.

— Но, Джейн, если тебе все-таки понравится, когда он с тобой, и ты захочешь, чтобы он и дальше приходил к тебе в постель, ты должна потрудиться. Ты красивее, чем была я, и ты будешь богаче. Существуют кремы, лосьоны… И если ты откажешься от еды, сможешь восстановить фигуру после родов.

— Джейн, — твердо вмешалась миссис Гардинер, — ты у нас красавица, и я уверена, что мистер Бингли восхищается тобой сейчас, и будет восхищаться и после того, как ты родишь двоих, троих или семерых детей. Он тебя любит и будет о тебе заботиться, я в том нисколько не сомневаюсь. Он — добросердечный, ласковый джентльмен, и, полагаю, представляет, что к чему.

На лице Джейн отразилось недоумение, но Элизабет вспомнила, как когда-то давно Дарси написал: «Прежде я часто видел, как он влюблялся»… А полковник Фицуильям полагал, что неудачное увлечение — как раз такая неприятность, какая может приключиться с Бингли. Она прикусила губу. Может, для Джейн так будет лучше, но все равно ей это не нравилось. А если Джейн повстречается с дамами, с которыми у него были романы? Это было бы просто ужасно!

— Но на всякий случай я попросила мистера Гардинера с ними поговорить.

Глаза Джейн округлились.

— С обоими?

Элизабет не смогла удержаться от смешка. Нет сомнений, все это было ужасно неловко и затруднительно, и если бы Дарси вздумал упомянуть об этом, она, как полагается, выразила бы ему сочувствие, однако перед ее мысленным взором возникла на редкость забавная картина. Бингли, Дарси и мистер Гардинер – мужчины, которым уже исполнилось двадцать три, двадцать восемь и тридцать шесть лет соответственно, сидящие вместе и обсуждающие свой «супружеский долг»! Нет, это не поддавалось воображению. Она попыталась прикинуть, будет ли дядюшка говорить с каждым по отдельности или с обоими вместе, и не смогла решить, что хуже. Ничего удивительного, что когда они уходили, у него был такой несчастный вид — он знал, что его ждет!

— Да, — спокойно ответила миссис Гардинер. — Для вашего же блага.

Она повернулась к невестке.

— Дженни, я думаю, что это все, вот только…

Миссис Беннет расправила плечи, и залилась еще более глубоким румянцем.

— Ты иди, Джейн. Нам надо еще рассказать Лиззи про кое-какие мелочи. Кстати, дети все утро допытывались, где ты.

Недоумевающая Джейн послушно кивнула и отправилась разыскивать маленьких кузенов.

— Лиззи, ты не такая, как Джейн, — заявила миссис Беннет. — Ты не такая нежная, поэтому мы… В общем, есть вещи, которых Джейн лучше не знать.

Элизабет вскинула брови.

— Это ради ее же блага — чтобы впоследствии не разочароваться. Она — истинный ангел, но кровь у нее не такая горячая, как у меня и Лидии. И у тебя. Ты похожа на нас.

Элизабет с трудом удержалась от гримасы отвращения.

«Я не похожа на Лидию! Она – моя сестра, и я ее люблю, но у нее нет ни стыда, ни совести, ни…»

Но ее мать говорила о другом — и миссис Гардинер ее не останавливала. Свою жизнерадостность Элизабет унаследовала явно не от нелюдимого, вечно скрывающегося в библиотеке отца. Лидия единственная разделала ее любовь к смеху и веселью. Да, они были разными, но в то же время похожи. Она вспомнила о Мэри Кинг, и содрогнулась.

— Не думаю, что тебе захочется, неподвижно лежа, выполнять свой долг, — продолжала миссис Беннет. — Ты, вероятно, получишь от … этого не меньше удовольствия, чем мистер Дарси. Ты так на него глядишь, что порой я опасаюсь… Раз он такой холодный… Как бы тебе не пришлось соблазнять его, когда ты захочешь, чтобы он… проявил к тебе внимание.

— Дженни, — сказала миссис Гардинер, бросив сочувственный взгляд на свою стремительно заливающуюся краской племянницу. — Это можно обсудить и попозже, когда они поженятся. Если такое и случится, до этого еще далеко.

— Ну, наверное, — согласилась миссис Беннет.

— Милая Лиззи, когда молодой человек и молодая леди, страстно привязанные друг к другу, вступают в брак, их чувства первое время бывают очень пылкими. Не думаю, что ты представляешь, насколько сильными они могут быть, и в твоем случае наверняка будут. Все, что тебе известно о скромности, о приличиях…

— И чему я вас так хорошо научила, — радостно вставила миссис Беннет.

— Все это не имеет к браку никакого отношения, понимаешь? Все этим правила нужны, чтобы охранять твою репутацию и твое целомудрие. Но чем ты занимаешься с мужем, касается только тебя и его, и больше никого.

— Просто забудь о приличиях, — пришла на помощь миссис Беннет. — От них не будет никакого толку.

Элизабет нахмурилась. Вот так сразу отказаться от девичьей скромности, которой следовала всю свою жизнь? Она была даже рада, что никогда не соблюдала приличия так строго, как Джейн или Мэри. Но она никогда не вела себя как… ну, как Лидия. Она всегда была благовоспитанной девушкой. Она краснела от одной мысли, что ей придется надеть те ночные рубашки, на приобретении которых настояла тетушка. Она были прелестны, но стоило подумать, что Дарси увидит ее в этой рубашке… Ей делалось ужасно стыдно, но одновременно хотелось, чтобы он увидел ее такой. Все это трудно было выразить словами.

Миссис Гардинер откашлялась.

— Так вот, когда вы поженитесь… Если вы соблюдали приличия во время помолвки… Вы не будете знать, что нравится другому. Вы и про себя этого не будете знать.

— А мужчины просто не желают говорить, — сказала миссис Беннет. У Элизабет голова пошла кругом. — Даже такие говорливые, как мистер Бингли. А мистер Дарси, он совсем неразговорчивый. Так что этим придется заняться тебе.

— Говорить? — переспросила Элизабет.

— Да, — решительно заявила миссис Гардинер.

Элизабет во все глаза посмотрела на нее. Было крайне странно видеть такое согласие между матерью и теткой.

— И тебе придется убедить его рассказать, что ему нравится.

Элизабет прижала руки к пылающим щекам.

— Но я не смогу, — сказала она, чувствуя, как ханжески и неуверенно это звучит. — Как я смогу? Я такого и вообразить не могла.

— Есть многое на свете, чего ты не можешь вообразить, — многозначительно заметила миссис Беннет.

Элизабет казалось, что вся ее кровь, до последней капли, прилила к щекам. Она не могла припомнить, когда была смущена сильнее.

— И ты должна сказать ему, что тебе нравится, — продолжала миссис Гардинер.

— Зачем? — умоляюще спросила Элизабет.

— Потому что иначе ему неоткуда узнать. Не важно, если ты будешь чувствовать себя наглой и развратной — скажи ему. Моя матушка не рассказала мне почти ничего, кроме того, до чего я и сама к тому времени додумалась, и жутких историй об ужасной боли. Ты представить не можешь, как я была напугана.

— Я не боюсь, — сказала Элизабет.

Миссис Гардинер улыбнулась.

— Мы знаем, что ты у нас бесстрашная.

— Я вовсе не бесстрашная, я многого боюсь. Только не мистера Дарси.