Украденное прошлое (гет)

Гарри Поттер проснулся от громких ударов в дверь его чулана.

– Мальчишка! – голос дяди Вернона гулко раздавался из-за закрытой двери. – Сейчас же вылезай из кровати! Я не хочу, чтобы ты пропустил автобус до Святого Брутуса.

– Уже встаю, – пробормотал Гарри, переворачиваясь на бок и накрывая голову подушкой. Хотя он не был точно уверен, но предполагал, что Святой Брутус – это название его школы. С завтрашнего дня начинался семестр, но в данный момент его волновало другое. Только что приснившийся ему сон все еще парил на границе сознания, и Гарри изо всех сил старался его удержать. Хотя он не помнил никаких деталей этого сна, он был уверен, что сон был хорошим. Теперь, к сожалению, все, что он мог вспомнить – это лицо какой-то девушки. Ее глаза были закрыты, а сама она выглядела неестественно бледной, но прямо перед тем, как Гарри проснулся, она открыла добрые карие глаза. Он был очарован воспоминаниями об этом, хотя и не имел понятия, почему. Возможно…

– Сейчас же! – громогласно пророкотал дядя Вернон, стремительно распахивая дверь чулана и заставляя Гарри боком скатиться с кровати. Все мысли о сне были забыты. Удовлетворившись тем, что его племянник наконец-то выбрался из постели, дядя понесся в направлении кухни.

Гарри пошарил рукой по тумбочке в поисках очков, водрузил их на переносицу, а затем быстро оделся. Он забежал в кухню и стянул пару тостов, а потом вернулся в чулан, чтобы «собраться». Для Гарри сборы заключались в том, чтобы забросить свою зубную щетку, пару старых домашних тапочек Дадли и ту немногую одежду, что также перешла к нему от кузена, в маленькую сумку. Как только с этим заданием было покончено, а тосты были съедены, он вместе с дядей направился к входной двери.

Дорога к автобусной остановке прошла тихо и спокойно. Как только Гарри был пристегнут ремнем безопасности на заднем сидении машины (ему никогда не позволяли занимать переднее сидение, даже в тех редких случаях, когда кроме него с дядей в машине никого не было), дядя Вернон сказал:

– На случай, если ты забыл, ты учишься в школе Святого Брутуса для трудных подростков с неискоренимыми криминальными наклонностями.

После этого никто из них не произнес ни слова. Пока они ехали, дядя Вернон смотрел строго вперед, чтобы не оставить никаких сомнений в том, что он ничего на свете не хочет так сильно, как избавиться от племянника. Гарри невидящим взглядом уставился в окно, гадая, на что будет похож Святой Брутус и будут ли у него там друзья. Несколько раз его мысли возвращались к той девушке из сна, но он не останавливался на них надолго. В конце концов, это был только сон, и, даже если она и была реальной, он никак не мог встретить ее в школе Святого Брутуса – судя по всему, это учреждение было исключительно для мальчиков.

Они прибыли на автобусную остановку в половине десятого. Гарри надел школьный рюкзак и присоединился к очереди очень агрессивно выглядевших подростков, которые ожидали посадки в автобус. У входа в автобус дежурила пара вооруженных охранников. Дядя Вернон уехал, а Гарри стоял и нервно смотрел на других мальчишек. И это действительно его одноклассники? Где же среди них те парни, с которыми он живет в одной комнате по девять месяцев ежегодно? Никто не проявлял никаких признаков узнавания. Возможно, у него и правда не было друзей в школе.

Спустя всего несколько минут ожидания, очередь начала медленно продвигаться вперед. Когда Гарри достиг входа в автобус, один из охранников взял его сумку и обыскал ее на предмет оружия или других запрещенных предметов. Когда он ничего не нашел, то бесцеремонно всучил сумку обратно Гарри и грубо пихнул его в сторону автобусной двери. Гарри поспешно поднялся по лестнице, спотыкнувшись второпях, и уставился вниз, на проход между сидениями. Вопреки всему он надеялся, что кто-нибудь проявит какие-либо признаки узнавания, возможно, даже помашет ему рукой, приглашая сесть рядом. Но его надежды не оправдались. Понурив голову, Гарри медленно прошел к свободному месту и уставился в окно.

После еще получаса ожидания, Гарри был вырван из задумчивости тем, что автобус медленно тронулся с места. Он оглянулся вокруг и увидел, что место рядом с ним было одним из всего лишь двух пустующих сидений.

«Неужели я настолько ужасен, что они даже не хотят сидеть рядом со мной?» – спросил он самого себя.

«Более вероятен противоположный вариант», – ответил тихий голос в его голове. – «Я не выгляжу и вполовину так устрашающе, как выглядят остальные парни. Наверное, они считают, что сесть рядом со мной будет проявлением слабости или что-то вроде того».

Он вздохнул и склонил голову к окну, позволяя себе погрузиться в сон на всю долгую дорогу к школе Святого Брутуса для трудных подростков с неискоренимыми криминальными наклонностями.

Гарри снова оказался в домике у моря с Дурслями. Он лежал на полу, когда коттедж вокруг него стал изменяться. Меньше чем за минуту он так исказился и покорежился, что на месте гостеприимного маленького домика, который он помнил, оказалась грязная обветшалая лачуга. Вдруг раздался оглушительный грохот, и входная дверь слетела с петель, впуская в крохотную комнатушку огромных габаритов мужчину.

Переднее колесо автобуса попало в рытвину дороги, и Гарри резко проснулся, недоумевая, почему ему приснился такой странный сон. Чем дольше он находился в состоянии бодрствования, тем сильнее тускнели воспоминания о сне. В конце концов, пытаясь вспомнить, как точно выглядел великан, он закрыл глаза и вновь провалился в сон.

Гарри смотрел, как человек, которого он никогда раньше не видел, медленно разворачивает тюрбан на голове. Когда мужчина повернулся к нему спиной, Гарри, к своему ужасу, увидел лицо, выглядевшее так, словно его каким-то образом вытолкнули с обратной стороны черепа. Это второе лицо было отвратительным – оно лишь отдаленно напоминало человеческое – и тут Гарри обнаружил, что не может убежать или даже отвернуться в сторону. Как только чудовищное лицо оказалось полностью открытым, шрам в виде молнии на лбу Гарри взорвался огненной болью, какой он не испытывал никогда прежде.

Гарри вновь проснулся в автобусе, на этот раз покрытый холодным потом и плотно сжимающий голову руками. В отличие от предыдущего сна, у него не было проблем с тем, чтобы вспомнить этот во всех подробностях, и неважно, что он изо всех сил пытался изгнать из головы малейшие воспоминания о нем. Каждый раз, стоило ему моргнуть, он чувствовал, словно это омерзительное второе лицо следит за ним пристальным взглядом. И даже зная, что, скорее всего, сам же он это и придумал, Гарри чувствовал себя неуютно. Шрам на лбу жгло и покалывало, как будто бы приснившаяся ему боль каким-то образом оказалась реальной.

Намереваясь заставить себя не спать всю дальнейшую дорогу, чтобы нечаянно не увидеть этого отвратительного двуликого человека снова, Гарри откинулся в кресле и уставился в окно. Там миля за милей мелькал однотипный ландшафт, лишь изредка нарушаемый казавшимися безжизненными крошечными деревеньками. Скоро глаза Гарри начали очень медленно слипаться, а когда они полностью закрылись, юноша снова погрузился в сон.

Он сразу же узнал ее – это была та самая девушка, которая снилась ему прошлой ночью, но на этот раз она была старше, ближе к его собственному возрасту. И снова все, что он мог видеть – это ее лицо, но даже если и так, в этот раз она выглядела не в пример более здоровой. Она широко ему улыбалась, ее глаза взволнованно сияли, и он почувствовал, что его пульс участился. Почему он не может увидеть ее целиком? Какого роста эта девушка? Ради всего святого, он не мог увидеть даже ее волос! Но каким-то образом все это не казалось таким уж важным. Даже если девушка окажется совсем лысой – в чем Гарри очень сомневался – у нее все равно останутся эти потрясающие, глубокие карие глаза, которые так и сияют жизнью и радостным волнением, и эта улыбка, которая заставляет его чувствовать себя…

Гарри тихо выругался сквозь зубы, когда снова оказался внезапно вырван из сна, на этот раз резкой остановкой автобуса. Его с силой качнуло вперед, и Гарри больно ударился лбом о сидение спереди. Несколько окружавших его парней мерзко захихикали, увидев, что Гарри потирает ушиб, полученный от столкновения с жесткой металлической пластиной переднего кресла. Парни, сидевшие в передней части автобуса, начали высаживаться, но никто рядом с Гарри пока не двигался, так что он воспользовался возможностью выглянуть из окна и оглядеть свой новый дом. Солнце стояло высоко в небе, и излучаемый им свет ярко освещал мостовую и железобетонную конструкцию прямо перед ним. Не было ничего удивительного в том, что школа Святого Брутуса производила впечатление наихудшего из зданий; старый флигель был похож на тюрьму Средневековья. В то время как бетонное покрытие более нового крыла выглядело относительно прочным, каменная кладка более старой части здания сильно осыпалась. Скорее всего, ее никогда не чинили, хотя – в конце концов, кого волнует, в каких условиях придется жить этой кучке преступников?

Вскоре Гарри с остальными ребятами был препровожден в «общие спальни». Общая спальня, в которую они пришли, находилась на цокольном этаже старого крыла школы, в котором несколько веков назад располагались подземелья для заключенных. Спускаясь по тускло освещенной каменной лестнице, Гарри почувствовал, как по спине прокатился противный холодок дурного предчувствия, но он ощутил также и что-то еще. Что же это было? Что-то, маячившее прямо на границе сознания, ожидающее, когда он это обнаружит, но он не имел ни малейшего представления о том, что же это могло быть. Он посмотрел вверх и увидел ржавую скобу, торчащую из стены – отчетливое напоминание о тех днях, когда тюрьма освещалась факелами. Какая-то назойливая мысль об освещающих коридоры факелах достаточно долго билась в его мозгу, чтобы он вдруг вспомнил: ему знакомы эти каменные стены и пол. С волнением и трепетом Гарри ожидал, что память вот-вот вернется к нему. К сожалению, ничего подобного не произошло. Тем не менее, теперь он был по крайней мере уверен, что уже был здесь раньше, потому что вид каменных стен и пола казался привычным.

Гарри вошел в общую спальню одним из последних, и поэтому остался без кровати – очевидно, в школе Святого Брутуса «подростков с неискоренимыми криминальными наклонностями» было больше, чем спальных мест. С приглушенным вздохом он занял свободный угол комнаты и прислонился к холодной каменной стене. Ему пришлось сдвинуться немного в сторону, чтобы не оказаться прямо напротив большого железного обруча, выступающего из стены – несомненно, когда-то он использовался для заковывания в кандалы каких-нибудь несчастных заключенных, чтобы они не смогли сбежать. Ребята, прибывшие достаточно рано, чтобы успеть занять малочисленные кровати, уже лежали на них, отдыхая с дороги, а некоторые и вовсе сладко похрапывали. Гарри слегка вздрогнул, когда лег на холодный, чуть влажный каменный пол, используя свой школьный рюкзак в качестве подушки. Стоило ему закрыть глаза, как он снова погрузился в сон.

Он бежал. Хотя Гарри и не знал, от чего убегает, он бежал так быстро, как только мог. Он очень боялся, что стоит ему замедлить темп, как его поймают. Он летел по каменным коридорам, взбирался по бесконечным вереницам лестниц и миновал несколько дверей, прежде чем осознал, что он не один; двое других мальчиков и одна девочка мчались по коридорам вместе с ним. Вдруг они все резко затормозили перед массивной деревянной дверью. Они попытались открыть ее, но дверь была заперта. Звуки шагов преследователя отдавались уже в соседнем коридоре; их вот-вот схватят! Девочка сделала стремительный шаг вперед, ее густые волосы упали на лицо, скрывая его от Гарри, и прошептала странное слово, «Алохомора». Дверной замок щелкнул. Они толкнули дверь и скользнули внутрь.

Гарри проснулся оттого, что кто-то пнул его по ноге. Его уже по-настоящему стало доставать то, что его будят каждые десять минут.

– Обед, – позвал кто-то, и, разумеется, комната стала быстро освобождаться от своих обитателей. Гарри оставил школьную сумку в углу и последовал за остальными по длинным коридорам и лестничным пролетам в большую столовую, располагавшуюся в более новой части здания. Здесь стены были сделаны не из камня, а из бетона, и они казались ему непривычными и чужими. Странно, подумал Гарри, ведь он определенно чувствовал, что более старое крыло здания ему знакомо. Возможно, он обычно проводил больше времени в старом флигеле.

Гарри побрел по проходу между двумя столами, стараясь найти какое-нибудь знакомое лицо, но в конце концов сдался и сел за стол. Рядом с Гарри оказался невысокий худой мальчик примерно одного с ним возраста, которого он уже видел в общей спальне и которому, как он заметил, тоже не досталось кровати. У мальчика были светло-каштановые волосы и черные, словно бусинки, глаза, которые непрестанно бегали из стороны в сторону. Мальчик деловито наваливал в свою тарелку ужасно неаппетитную на вид похлебку. И хотя Гарри был ужасно голоден, он искренне понадеялся, что это не является постоянным блюдом данного заведения. Он водрузил скромную порцию липкой белой массы на свою тарелку, а затем повернулся к невысокому мальчику, намереваясь завязать с ним разговор.

– Привет, – сказал Гарри со всем возможным при данных обстоятельствах энтузиазмом. – Меня зовут Гарри.

– Тайлер, – с кивком ответил мальчик, отправляя в рот солидную порцию похлебки. – Тайлер Стивенс. Ты новенький? Я никогда раньше тебя здесь не видел.

– Да, – не подумав, ответил Гарри. – Эээ… Я имею в виду, в какой-то мере. На самом деле, не совсем.

Тайлер бросил на него насмешливый взгляд, а затем его глаза снова быстро оглядели помещение. Гарри шепотом начал давать поспешные объяснения:

– Я имею в виду, что нет, я здесь не новенький, это мой шестой год обучения в школе Святого Брутуса. Но вся загвоздка в том, что, не смотря на это, я не помню, как я здесь учился. Последние пять лет или около того для меня просто как размытое пятно; я не помню ничего конкретного с того самого момента, как пошел в эту школу.

Тайлер просто кивнул, потому что в тот момент он пытался прожевать полную ложку липкой белесой массы, и, казалось, обдумывал поступившую информацию.

– Только между нами, – прошептал он, – тебе не следует здесь особо об этом распространяться. Здесь такие люди, если ты понимаешь, о чем я, что если они узнают, что у тебя есть какое-либо уязвимое место, то будут кружить над тобой, словно стервятники. Меня тебе бояться нечего – видишь ли, я простой карманник, и, глядя на тебя, я могу сразу сказать, что у тебя нет ничего, что могло бы меня заинтересовать.

– Спасибо, – прохладно поблагодарил Гарри.

– А какой твой профиль, кстати? – спросил Тайлер. Гарри мог ответить ему лишь озадаченным взглядом, поэтому мальчик уточнил: – За что ты здесь? Какая у тебя специализация, сфера преступной деятельности?

– Я… эээ… у меня ее нет, – ответил Гарри. А затем, чуть подумав, быстро прибавил: – Или, если у меня и есть какая-нибудь специализация, то я не помню, какая.

Тайлер на некоторое время задумался.

– Я бы лучше молчал и об этом тоже, – наконец сказал он. – Большие парни, – он кивнул в сторону стола, полного агрессивно настроенных ребят, почти все из которых были такими же огромными, как Дадли. – Большинство из них находится здесь за те или иные жестокие действия, так что тебе лучше с ними не ссориться. Хотя тут хватает и парней помельче, но ты будешь удивлен, если узнаешь, как хорошо они могут драться.

– Спасибо, – сказал Гарри, содрогнувшись от еще одной ложки липкой мерзости. – Я постараюсь запомнить.

– Особенно остерегайся Большого Тома и его банды, – прибавил Тайлер, кивая в сторону чрезвычайно огромного и напыщенного парня. Большой Том был высоким, а также чересчур широким и мускулистым, а его песочно-светлые волосы круглой шапкой облепляли голову. Однако, в отличие от Дадли, в облике Тома сквозила какая-то неосязаемая, звериная опасность, которую кузен Гарри очень хотел, но так и не смог придать своему собственному облику.

– Они здесь самые крутые, – продолжил Тайлер, в его голосе смешивались благоговейный трепет и неприязнь. – Высокий худощавый малый с короткими каштановыми волосами – это Роберт Лайен. Он неразговорчив, но я слышал, что он убил двух человек в поножовщине. Единственная причина, по которой он еще не в тюрьме – это недостаток свидетелей и то, что он пока несовершеннолетний.

– Рядом с ним сидит Лиланд Нэш. – Гарри мельком взглянул в указанном направлении и увидел почти такого же громадного парня, как и Большой Том. Его бритая голова только усугубляла и без того угрожающее впечатление. – Он обычно первым начинает драки – его очень легко вывести из себя. И он вырос на улице, так что он знает, как себя вести.

– Напротив него сидит Тодд Уилкинс, коренастый малый с колючими черными волосами. Он не особо крупный, зато боец от природы. А последний из них – Ллойд Ходжес. – Ходжес был чуть крупнее среднестатистического парня, что делало его самым маленьким в банде, а его длинные черные волосы падали на глаза, придавая ему ленивый вид. – Он – выходец из хорошей семьи с достатком выше среднего, на нрав у него не особо добродушный, как я слышал. Его родители оплачивали ему уроки бокса, когда он был помладше, прежде чем обнаружили, для чего именно ему нужны эти уроки. Я бы не хотел попасть в черный список ни одного из них.

Все еще глядя на банду, Гарри решил, что не может не согласиться с Тайлером. Если он когда-то и боялся Дадли с его маленькой бандой, то только потому, что тогда еще не встречал никого вроде парней из школы Святого Брутуса.

– Ну а где твоя банда? – спросил Гарри минуту спустя.

– Моя банда? – со смехом переспросил Тайлер. – Нет у меня никакой банды. Если честно, все мои приятели покинули школу в прошлом году. Двое из них достигли совершеннолетия, и им пришлось уйти, а еще одного отправили в тюрьму для малолетних преступников за то, что он ударил кого-то кирпичом по башке. Думаю, тот парень этого заслуживал, но, тем не менее… этого же не достаточно для защиты в суде, ведь так?

– Думаю, нет, – согласился Гарри. – Ты закончил? – Он уже проглотил столько «ужина», сколько был в состоянии в себя запихнуть, и теперь ему не терпелось убраться подальше от этого запаха.

– Да, – сказал Тайлер. – Давай выбираться отсюда.

Минуту спустя Гарри уже шел вместе с Тайлером по направлению к кухне, чтобы вымыть за собой грязные тарелки.

– И как ты умудрился стать карманником до того, как тебя сюда отправили? – наконец спросил Гарри обыденным, как он надеялся, тоном.

– Мне же нужно было есть, ведь так? – спросил Тайлер, не оглядываясь. – У нас никогда ничего не было, даже когда были живы родители. После их смерти все стало только хуже, и мне пришлось воровать, чтобы выжить. Я довольно неплохо справлялся, но никто не застрахован от того, что его поймают. В конце концов, они ловили меня так часто, что суд постановил отправить меня сюда, – он пожал плечами. – По крайней мере, тут нам дают еду, даже если это – полное дерьмо.

Гарри дошел с ним до самого выхода из столовой, а потом очень мягко произнес:

– Я тоже сирота. Сколько тебе было, когда это произошло?

– Восемь, – сказал Тайлер, не глядя на Гарри. – А тебе?

– Только-только минул год. Я совсем их не помню.

– Значит, ты вырос в приюте? – спросил Тайлер.

– Нет, я рос с моими дядей и тетей, хотя в приюте, наверное, было бы лучше. Они всю жизнь меня ненавидели; держали запертым в чулане, как какого-то урода, как какой-то мусор. Приют просто не мог бы оказаться хуже.

Весь оставшийся день они провели на всевозможных вводных встречах с членами персонала, большинство из которых были настолько крупными и мускулистыми, что казалось, они могут поднять дядю Вернона одной рукой, а Дадли – другой. Встречи были исключительно скучными, и казалось, что основная цель каждой из них – вновь и вновь повторять бесконечный список правил. К концу дня всем, что понял Гарри, было то, что, судя по всему, им запрещается делать вообще что-либо без особого на то разрешения.

Этой ночью, лежа на каменном полу, который будет служить ему кроватью следующие несколько месяцев, Гарри позволил своим мыслям блуждать по событиям минувшего дня. В настоящий момент ничего кроме каменных стен и потолка не вызывало каких-либо воспоминаний вообще, и никто не выказал по отношению к нему ни малейших признаков узнавания. Казалось, вот уже в миллионный раз он пытается заставить себя вспомнить что-нибудь – что угодно – о предыдущих годах своей жизни в школе Святого Брутуса, но результат оставался прежним: туманные образы и головная боль.

* * *

Первый настоящий учебный день начался с суматошной толкотни. Наспех позавтракав, ученики предприняли почти спринтерский забег до класса, где проходил первый урок. Учителем оказалась дородная женщина, выглядевшая лет на сорок. В ее светло-каштановых волосах уже начала пробиваться седина, но это ничуть не делало ее менее грозной.

– Меня зовут мадам Дейвис, – начала она. – Я буду вашим учителем литературы в этом году. Как, несомненно, объяснил вам вчера персонал, в этом учреждении неприемлемы любые виды драк. Однако, просто для безопасности, я решила не использовать традиционную указку, чтобы привлекать ваше внимание к доске. Вместо нее я буду использовать это. – С этими словами она извлекла из-за доски длинную алюминиевую бейсбольную биту и громко стукнула ею по классной доске. Невысказанное предупреждение мадам Дейвис почти осязаемо повисло в воздухе: становилось очевидным, что бита не имела ни малейшего отношения ни к доске, ни к популярной американской игре.

– Она это серьезно? – прошептал Гарри, чуть повернувшись в сторону Тайлера, который сидел прямо за ним.

Тайлер ответил легким кивком головы. Его лицо было мрачным, и впервые за все то время, что Гарри был с ним знаком, его глаза не бегали из стороны в сторону; они были полностью сосредоточены на мадам Дейвис. Заметив эту перемену в поведении товарища, Гарри понял, что Тайлер, должно быть, счел ее самой большой угрозой в комнате. Гарри решил, что у него нет другого выбора, кроме как довериться своему новому другу. Ему придется быть очень осторожным, чтобы не угодить в черный список мадам Дейвис.

Первые сорок минут урока прошли вполне предсказуемо. Мадам Дейвис читала лекцию о знаменитых английских литераторах, подчеркивая различия в стилях отдельных писателей, драматургов и поэтов, а также упомянула несколько безымянных работ. Класс вел себя сравнительно тихо, и, хотя Тодд Уилкинс, член банды Большого Тома, сделал все возможное, чтобы высмеять учителя, отвечая на заданный вопрос, большая часть класса держалась на удивление уважительно. Гарри решил, что бейсбольная бита, возможно, оказала некоторое влияние на тот уровень уважения, которым пользовалась мадам Дейвис.

Не успел урок подойти к концу, как Гарри задали вопрос по теме. Мадам Дейвис сказала им открыть учебники по литературе на странице 247, где начинался раздел Легенд Камелота. Гарри с интересом просмотрел иллюстрации, особенно его внимание привлек высокий худой человек с длинными белыми волосами и бородой, который безмятежно стоял прямо за молодым королем. Старик был одет в длинную мантию темно-синего цвета, украшенную желтыми лунами и звездами, и такую же остроконечную шляпу. В этом человеке было что-то странно знакомое, и у Гарри сложилось странное впечатление, что он знает кого-то, похожего на него, в реальной жизни.

– Мистер Поттер, – начала мадам Дейвис, заставляя его отвлечься от воспоминаний о том, кого же ему напоминает старик с картинки. Она говорила тем ровным спокойным голосом, для достижения совершенства в котором обычно требуются годы. – Пожалуйста, дайте нам имя и краткое описание центральной фигуры Легенд Камелота.

– Мерлин, – автоматически ответил Гарри. Вот как звали этого старика! Еще больше сведений о нем внезапно хлынуло в мозг Гарри, и он продолжил: – Он был одним из наиболее могущественных волшебников всех времен и привнес самый большой вклад в дело того, чтобы волшебники и… эээ… обычные люди мирно сосуществовали вместе. Кажется, он еще входил в королевский двор, но я точно не помню. – У Гарри не было ни малейшего представления, откуда он знает все это, но он знал. Как только вопрос сорвался с губ мадам Дейвис, эти слова просто всплыли у него в мозгу. Он посмотрел вверх, довольно улыбаясь учительнице, но тут же обнаружил, что она и не собирается улыбнуться ему в ответ.

– Находите это забавным, не так ли? – прорычала она. Ее тщательно отработанные спокойные нотки вдруг сменились грубым, злым голосом. Голова Гарри замоталась из стороны в сторону. Многие из его одноклассников захихикали, прикрывая рот рукой; некоторые особо наглые ребята смеялись в открытую. Большинство младших ребят просто уставились на него в ошеломленном неверии, как будто бы он только что сказал что-то особенно оскорбительное.

– Эээ… н-нет, мадам, – запнулся Гарри. – Я… я действительно думал… Это был неправильный ответ? – после этих слов лицо мадам Дейвис стало медленно принимать бледный оттенок пурпурного, что у Гарри обычно ассоциировалось с дядей Верноном. Было поразительно, что человек, которого так легко вывести из себя, способен выжить на работе вроде этой. Он нервно покосился на бейсбольную биту, которой учительница поигрывала в руке. Теперь она стояла прямо перед ним; если бы она решила взмахнуть битой, то он не успел бы отклониться от удара, и женщина выглядело достаточно сильной, чтобы начисто снести ему голову.

– Отработка, Поттер, – в конце концов прошипела мадам Дейвис. – Мой кабинет, пять часов. Сегодня останетесь без ужина.

Гарри недоверчиво уставился на нее, но ничего не сказал – в конце концов, он был не в том положении, чтобы спорить. Он не понимал: он был так уверен в ответе на этот вопрос, что на минуту ему показалось, что это было чем-то, что он выучил в предыдущие годы учебы, которые стерлись из памяти. А теперь Гарри и вовсе не знал, откуда у него появились эти сведения.

Как только урок закончился и класс выпустили в коридор, Тайлер оттащил Гарри в сторону.

– И что, по твоему, ты там вытворял? – спросил он; его глазки-бусинки бегали из стороны в сторону, как у мелкого грызуна в поисках хищника. – Если ты не знаешь ответа на вопрос, так и скажи! Не надо молоть всякую чушь, это только ухудшит дело, особенно если мы говорим о Дейвис. Тебе следовало это знать.

Гарри послал ему колкий взгляд.

– О, ну ладно, извини, я и забыл. Ты ничего не помнишь. Но откуда ты взял этот идиотский ответ, Гарри? Это звучало так, словно ты знал правильный ответ, но просто захотел ее позлить.

– Но я не хотел, – настаивал Гарри. – Если честно, я думал, что это и есть правильный ответ. Он просто всплыл у меня в голове, и я подумал, что это было что-то, что я учил раньше и забыл после того удара по голове.

Тайлер недоверчиво покачал головой:

– Главный герой Камелота – это король Артур, Гарри. Мерлин был волшебником, или астрологом, или кем-то вроде того, но он играл лишь второстепенную роль в королевском дворе. Даже я это знаю.

Разговор внезапно прервался, потому что они подошли к следующему классу и молча заняли свои места. Намечался по-настоящему долгий день.

* * *

Гарри прибыл на свою отработку у мадам Дейвис ровно в пять часов; у него не было никакого желания злить ее и дальше. Не говоря ни слова, женщина взяла покореженное металлическое ведро, наполовину заполненное мыльной водой, и жестом приказала ему следовать за собой. Они в молчании прошли по каменным коридорам и подошли к двери с нарисованным на ней красным крестом. Гарри подумал, что это, должно быть, лазарет. Войдя внутрь, она поставила ведро на пол и повернулась к Гарри лицом.

– В качестве наказания вы вымоете пол в лазарете, – сказала мадам Дейвис своим хорошо отработанным ровным голосом.

Оглядевшись кругом, Гарри подумал, что работа выглядела сравнительно нетрудной. В комнате отвратительно воняло рвотой, но она была не намного больше кухни и столовой тети Петуньи, которую он мыл в своей жизни бесчисленное множество раз. Тут была всего одна комната с парой кроватей, большим деревянным столом и таким же стулом, а у стены стояли в ряд картотечные шкафы.

– И не пропустите ничего возле кроватей, – добавила мадам Дейвис. Ее голос остался безразличным, но в глазах промелькнула какая-то злобная искорка, заставившая Гарри занервничать. Сделав шаг вглубь комнаты, он увидел лужу темной жидкости на полу между двумя кроватями. Он не был уверен, как понял это, но знал: это была кровь. Сделав еще пару шагов, он увидел, что пол между дальней кроватью и стеной покрыт рвотой.

«Что ж, это объясняет запах», – подумал он.

Мадам Дейвис повернулась, чтобы выйти из комнаты, но Гарри успел окликнуть ее до того, как она скрылась за дверью.

– Подождите! Вы не оставили мне тряпки, – сказал он чуть более вызывающе, чем планировал. Как он сможет вымыть пол без тряпки? То, что ему придется отмывать его от различных малоприятных жидкостей чьего-то организма, было уже совсем другим разговором.

Мадам Дейвис отошла на достаточно далекое расстояние, чтобы, обернувшись, окинуть его презрительным взглядом.

– Тряпка в ведре, – холодно сказала она и удалилась прежде, чем Гарри успел сказать, что, вообще-то, в ведре с мыльной водой нет никакой тряпки. Он рванулся к двери, намереваясь преследовать мадам Дейвис хоть до самого ее кабинета, если потребуется, но внезапно остановился, обнаружив, что не может повернуть круглую ручку тяжелой стальной двери. Она заперла его.

Пнув от разочарования дверь и больно ушибив палец, он неохотно повернулся к покореженному ведру.

– И что мне теперь делать? – громко спросил Гарри самого себя. Его голос гулко отдавался в каменных стенах. И тут он увидел что-то: это "что-то" лежало на дне ведра. Он инстинктивно рванулся к ведру и сжал пальцы вокруг тонкой красной рукоятки. Когда Гарри заметил, что именно держит в руках, то издал низкое разочарованное рычание. Это оказалась зубная щетка.