Rehab для Темного Лорда (гет)

Как это случилось, в послепобедной эйфории никто и не заметил. Кто-то зациклился на своих потерях, кто-то упивался славой героя, кто-то просто расслабился после стольких лет в напряжении. Правда, были и те, кто никак не мог поверить, что все закончилось… Но их, разумеется, уже никто не слушал.

А тем временем люди, привыкшие держать власть в своих руках, не собирались ее отпускать.

Декабрь, 1999 год. Внутренний дворик госпиталя Святого Мунго.

Поздним вечером, несмотря на пронизывающий ветер и мокрый снег, тоненькая фигурка в форменной одежде работников магического госпиталя украдкой выскользнула из служебного входа и укрылась под сомнительной защитой деревьев, сбросивших листву.

Тени голых ветвей делали ее практически незаметной на фоне серой стены крыла для безнадежных во всех смыслах пациентов. Ее выдавал лишь тлеющий кончик маггловской сигареты, зажатой между тонкими пальцами. Во время каждой затяжки огонек разгорался ярче, и можно было разглядеть женское лицо в обрамлении каштановых локонов, упрямо выбивавшихся из-под сестринской косынки.

Гермиона курила не спеша, растягивая каждую минуту, несмотря на категорически неуютную атмосферу вокруг. Тусклый зеленоватый свет в окнах магического госпиталя в этом крыле не излучал надежды. Не так давно по распоряжению нового Министра Магии туда были переведены заключенные из Азкабана, ранее подвергнутые поцелую дементора. В комфортабельных (по сравнению с тюремными) палатах под круглосуточной охраной лежали Рудольфус и Рабастан Лестрейнджи, Бартемиус Крауч-младший, Уолден Макнейр, брат и сестра Кэрроу и еще ряд печально известных личностей из числа сторонников Волдеморта, а также другие преступники с более ранних времен. Их состояние мало чем отличалось от овощей.

Гермиона задумчиво выдыхала сигаретный дым, быстро затягивалась и снова выпускала стремительно тающие под мокрым снегом колечки. Несложное занятие. Не в пример тому, чем ей, одной из талантливых ведьм современности, приходилось сейчас заниматься, чтобы заработать на жизнь. Выносить утки, убирать палаты, менять белье, кормить-вытирать-мыть лежачих больных. В палатах особого режима, изолированных от магии, делать это приходилось обычными маггловскими методами. Вчера один из буйных пациентов запустил в нее горшок с фекалиями.

Гермиона меланхолично прикидывала, на сколько еще хватит ее терпения. Она уже не раз порывалась бросить все и уйти обратно в маггловский мир, но пока ее держали здесь два человека: Гарри Поттер и Минерва МакГонагалл.

За радостную улыбку Гарри, которой он встречал каждый ее визит, она была готова вытерпеть еще день унизительной работы, но с каждым разом это давалось все сложнее.

Любое утешительное слово, любая, даже самая маленькая новость о восстановлении школы из письма строгой директрисы Хогвартса давали призрачную надежду на лучшее. Но письма эти становилось все труднее читать, потому что в них то и дело проскальзывало обреченное подчинение новой власти, которое Гермиона, по вполне очевидным ей причинам, не разделяла.

— За что мы боролись, Гарри? — прошептала она. — Зачем все это было нужно?

Из подвального окна, откуда потягивало теплым воздухом, и шел легкий парок, раздался сухой, хриплый смех вперемешку с кашлем. Знакомые нотки, заставляющие леденеть в жилах кровь.

— Я тоже часто задаю себе этот вопрос… Ради чего? — говорящий зашелся приступом кашля.

Гермиона вздохнула. Конечно, ей просто показалось. Ведь это лишь отделение для безнадежных. Большинство здесь — законченные безумцы. Утратившие личность и рассудок маги. И все же…

Гермиона выбросила недокуренную сигарету и опустилась на колени в скользкую холодную жижу, чтобы заглянуть в подвал. Насколько ей было известно, никого из пациентов не стали бы держать в сыром помещении с явной нехваткой дневного света. Никого. Даже самого буйного и опасного.

— Кто здесь? — нетвердым голосом спросила она. — Люмос!

Желтый огонек выхватил из темноты землистое лицо. Нет. Не лицо. Жуткую безносую рожу из ее кошмаров.

Гермиона вскрикнула, вскочила, уронила палочку и снова упала в лужу. Неуклюже барахталась, сидя на заднице, как паук в мокрой чашке. Отчаянно ловила ртом воздух.

«Он жив! Гарри прав! Гарри не сошел с ума!»

Нащупав коченеющими пальцами палочку, она чуть ли не на карачках отползла от злополучного окна, потом спешно поднялась. Руки дрожали, пока Гермиона накладывала очищающие, высушивающие и согревающие чары. Но никакие средства из магического арсенала не могли заставить перестать стучать ее зубы и вернуть походке относительную твердость.

Остаток смены она отработала на автомате. Привыкший решать нетривиальные задачки мозг пытался разобраться в единственном вопросе: «Как? Как он мог выжить?». Кроме того, Гермиона просто не понимала, что теперь ей делать с этим знанием.

Первым порывом было пойти к Гарри, сообщить, что его подозрения верны. Что он, Мерлин задери, абсолютно нормален и может уйти отсюда прямо сейчас. Но она испугалась. Испугалась нарушить то хрупкое равновесие, которого удалось достичь за последнее время целителю Блишвику. По всем признакам, у Гарри был заметный прогресс, и такое известие могло свести его на нет.

Закончив смену, Гермиона зашла к Гарри пожелать ему доброй ночи, но друг, утомленный процедурами, уже крепко спал. Девушка поправила сбившееся одеяло, машинально проверила, есть ли вода в графине, чистый ли стакан, потом задержалась у кровати и легонько провела рукой по черным волосам Гарри.

Под ее пальцами пылала зигзагообразная линия шрама. Четкая, выпуклая, гладкая. Насыщенного цвета недавно зарубцевавшейся ткани. Будто ей несколько недель, а не почти два десятка лет. Никакими средствами не удавалось снять это воспаление. Целитель Блишвик, получивший второе образование на кафедре психиатрии маггловского университета, называл его психосоматическим, но теперь Гермиона знала, что это совсем не так.

Гарри шевельнулся во сне, и Гермиона заторопилась выйти из палаты. Она вдруг поняла, что не готова даже к простому дружескому разговору.

«Я такая трусиха».

Глубокой ночью, лежа в горячей ванне, Гермиона пыталась хоть на время прогнать из памяти пугающую картину из подвала госпиталя. Но кошмар не желал уходить, а в ушах раздавался жуткий каркающий смех. Поэтому на столике возле кровати Гермиону ждал ударный коктейль из успокаивающего и усыпляющего зелий.

Август, 1998 год. Пригород Лондона.

Гермиона устало опустилась на диван в гостиной родительского дома. Она только что вернулась после двухмесячной поездки в Австралию. Одна.

Венделл и Моника Уилкинс, бывшие Грейнджеры, были рады вернуть свои воспоминания и вновь обрести дочь. Конечно, они были обижены тем, как Гермиона вмешалась в их жизнь, лишила выбора, но долго видеть виноватое лицо ребенка не смогли. Несмотря на то, что на семейном совете решено было оставить все это в прошлом, Венделл и Моника наотрез отказались возвращаться в Британию. Их новая жизнь, придуманная дочерью-ведьмой, оказалась замечательной. А еще миссис Уилкинс ждала малыша. Может, это был каприз беременной женщины, может, — ее интуиция, но она была непреклонна.

Теперь опустевший дом Грейнджеров печалил Гермиону.

Не принес ей радости и визит на площадь Гриммо. Но к этому она была морально готова, ведь в тех редких письмах, что присылал ей за лето Гарри, было слишком много затаенной боли и тревоги. Герой войны и победитель Темного Лорда ушел в себя. Он почти не покидал особняка, не принимал посетителей (за редким исключением), целыми днями торчал в зале для тренировок, посылая проклятья в уклоняющихся манекенов, а ночами выбирался в Запретный Лес охотиться на оставшихся акромантулов.

Разговор с Гарри не сложился. Все попытки Гермионы выяснить причины этого тревожного поведения разбивались о твердую стену молчания. Такого упрямца, как ее зеленоглазый друг, еще нужно было поискать. Гермиона вдруг остро почувствовала свою вину за то, что оставила Гарри в один из самых тяжелых моментов и в то время, пока он тихо сходил с ума, наслаждалась пикниками с родителями на берегу океана и уроками серфинга. На прощание она робко посоветовала Гарри обратиться в Св. Мунго за консультацией. Тот, нервно потирая шрам на лбу, обещал подумать над этим.

Следующий визит Гермиона планировала нанести в Нору, но прежде ей хотелось пройтись по магическому Лондону, посмотреть, как восстановили после лихих месяцев войны Косой переулок. Да и к встрече с семьей Уизли нужно было подготовиться — слишком много случилось за время ее отсутствия.

«Дырявый Котел» встретил ее веселым гомоном расслабленных посетителей, запахом тушеного мяса с луком и звоном стаканов. Компания незнакомых магов что-то шумно отмечала в зале, и Гермиона, поприветствовав бармена Тома, поспешила к кирпичной стене.

Первое, что ей бросилось в глаза, — столпотворение возле магазина «Всевозможные волшебные вредилки умников Уизли». Судя по всему, Фред и Джордж презентовали одно из своих новых изобретений.

Гермиона улыбнулась самой себе. Несмотря на страшнейшие увечья, полученные Фредом в битве за Хогвартс, он не упал духом и сразу после выписки из Св. Мунго присоединился к брату, трудившемуся на благо их общего бизнеса. Дело шло более чем хорошо: мрачные времена миновали, и британские маги готовы были вернуться к беззаботной жизни, приправленной не всегда безобидными шутками.

Гермиона решила зайти поздороваться, но уже после того, как ажиотаж у дверей магазина хоть немного спадет. Она побродила по переулку, заглянула в книжную лавку, купила несколько порций мороженого у Фортескью и отправилась в гости к близнецам.

Это оказалось несколько иначе, чем она себе представляла. Её пригласили в гостиную жилой части здания, расположенной над магазином. Гермиона не сразу смогла нормально смотреть на Фреда. Ее взгляд то и дело задерживался на покрытом шрамами лице и магических протезах. Сам калека относился к этому гораздо проще.

— Теперь все зовут меня «Грозный Глаз» Фред, — усмешка исказила его лицо, а искусственный глаз вращался в глазнице с чудовищной скоростью. — Зацени, похож?

— Один-в-один, — попыталась улыбнуться в ответ Гермиона.

— Он и ножной протез хотел сделать «под Грюма», — ухмыльнулся Джордж, — но ведь комфорт важнее, а та штуковина была сделана исключительно для самоистязаний.

За полчаса беседы Гермиона узнала, что братья потихоньку развивают новое направление своего предприятия. Благодаря их изысканиям и совместной работе с одним из целителей, Фред и Джордж далеко продвинулись в области магического протезирования. На ее удивленный вопрос, неужели такая продукция пользуется большим спросом, близнецы, хитро переглянувшись, сообщили, что клиентов у них хватает.

Пока Гермиона размышляла над тем, откуда берется столько калек, в комнате раздался звонок дверного колокольчика.

— Помянешь клиента… — Фред со вздохом поднялся. Джордж повторил действия брата.

Гермиона, не желая отвлекать их от дел, тоже засобиралась. Джордж пошел проводить ее к выходу. Краем глаза она заметила, что Фред направился совсем в другую сторону. Где-то в глубине помещения хлопнула дверь, и послышался незнакомый хриплый голос. Гермиона не припоминала, чтобы с той стороны можно было попасть в магазин.

— Выход на Лютный, — немного сконфуженно прокомментировал Джордж в ответ на вопросительный взгляд. Недоговаривать что-то настырной Гермионе было себе дороже.

Теперь девушке стало понятно, что за клиентура испытывает потребность в магических протезах. Оставалось надеяться, что близнецы Уизли не влипнут в какую-нибудь скверную историю, связавшись с головорезами из Лютного. Спустя два месяца после окончания войны контингент там не изменился.

Часом позже, захватив привезенные из Австралии сувениры и переноску для Живоглота, который все это время гостил у Уизли, Гермиона аппарировала в Нору. Она была предупреждена о наличии антиаппарационного барьера, поэтому на всякий случай переместилась чуть дальше, в поле. Увиденное ее поразило.

Больше ничего не напоминало здесь о прежнем нелепом доме семейства Уизли. Посреди заболоченного поля возвышалась надежная кованая ограда, а за ней… шла масштабная стройка.

Растерявшаяся Гермиона не придумала ничего лучше, чем отправить патронус Рону. Через несколько минут появился он сам. Рон явно был горд произведенным на подругу впечатлением. Конечно, он писал Гермионе, что Артура Уизли единогласно выбрали новым Министром Магии, поэтому предполагалось, что финансовое положение семьи Уизли несколько поправилось, но такое сложно было предугадать.

Гермиона поздравила прибывшего к ужину отца семейства с высоким назначением и вручила присутствующим австралийские сувениры. Было много разговоров, обсуждение новостей, вкусная стряпня миссис Уизли, которая еще не привыкла к статусу первой леди. Правда, время от времени атмосфера за столом становилась натянутой. Например, когда речь заходила о Гарри или результатах послевоенных судебных процессов над сторонниками Волдеморта.

Едва разговор касался этих тем, кто-нибудь из старших Уизли начинал вспоминать о хлопотах по строительству. Включался дотошный Перси, которому доверили заведовать сметой, потом Рон или Джинни встревали с какими-то фантастическими предложениями, и в результате все выливалось в микро-скандал, обрываемый железным императивом Молли Уизли.

Гермиона быстро вычленила неугодные для беседы темы, так что остаток ужина прошел спокойно. Миссис Уизли любезно предложила Гермионе остаться, и она согласилась, с радостью закрыв глаза на странности поведения семейства. В тот момент она остро нуждалась в домашнем уюте, атмосфере любви и заботы, чтобы не чувствовать себя покинутой.

Было так здорово снова остаться ночевать в комнате Джинни, утащить из кладовки пару бутылок сливочного пива, тарелку домашних бисквитов и полночи болтать абсолютно обо всем!

На прямой вопрос об отношениях с Гарри Джинни заявила, что сейчас не готова обременять себя обязательствами, тем более «пока у Гарри не закончится этот странный период».

Зато у Джинни было горячее желание поскорее вырваться в большую жизнь из-под навязчивой опеки матери. Но заводить разговор с родителями об этом было бесполезно: во-первых, все средства сейчас уходили на строительство нового дома, а во-вторых, она понимала, что в свободный полет мать её не отпустит.

Поэтому Джинни, по примеру старших братьев, мечтала найти собственный источник дохода и обрести независимость. Она жаловалась, что пробиться в хорошую команду по квиддичу не так просто даже с ее новым статусом дочки Министра. Она осыпала проклятьями пронырливую Чжоу Чанг, которая успела занять вожделенное местечко в «Холихедских Гарпиях».

Гермиона тоже поделилась своими планами принять приглашение Минервы МакГонагалл, занявшей пост директора Хогвартса. Школе еще требовалась любая помощь в восстановлении, а Гермиона для получения дальнейшего образования должна была закончить седьмой курс. Правда, сначала требовалось разобраться с внутренними демонами, терзающими Гарри.

А еще Джинни с сожалением в голосе сообщила, что Рон начал встречаться со Сьюзен Боунс, круглой сиротой из состоятельной полукровной семьи бывших членов Ордена Феникса. Гермиону немного покоробило то, как быстро он забыл об их отношениях. С другой стороны, уезжая в Австралию, она сама предложила не давать друг другу никаких обещаний.

На следующий день Гермиона Грейнджер с небольшим запасом личных вещей и клеткой с Живоглотом стояла на пороге дома двенадцать на площади Гриммо. Гарри хмурился и отмалчивался, но она чувствовала, что ему необходимо ее присутствие.

Первое, что попыталась сделать Гермиона, — убедить друга перестать изводить себя. И хотя Кричер был на ее стороне, даже двойной дозой занудства им не удалось противостоять буйному победителю Волдеморта. Постоянные попытки поговорить «по душам» вызывали у Гарри явное отторжение.

Через две недели Гермиона отчаялась. В один прекрасный момент она присоединилась к другу в зале для тренировок и предложила выпустить пар на ней, а не на безответных манекенах, способных лишь отклоняться от ударов. Вспышки заклинаний замелькали в воздухе с невероятной быстротой. Гарри, несомненно, был быстрее и искуснее, поэтому Гермиона даже испугалась, что это может закончиться для нее плачевно, но тут же убедила себя, что Гарри способен держать себя в руках. По крайней мере, с ней.

Через полчаса друзья вновь нашли общий язык. И хоть Гермиона понимала, что завтра каждая клеточка ее тела будет разрываться от боли, результат стоил того. Гарри признался, что вскоре после победы начал видеть кошмары с участием разновозрастных ипостасей Тома Риддла из воспоминаний, а совсем недавно, незадолго до дня рождения, у него воспалился шрам.

— И ты считаешь… — Гермиона была не в силах произнести это вслух. Не только оттого, что дышала, как загнанная лошадь, но и потому, что она действительно боялась озвучить свою догадку.

Гарри кивнул.

— Ублюдок все еще жив. Как бы бредово это ни звучало.

Гермиона отрицательно помотала головой.

— Не может быть…

Это и вправду было нереально. Как раз за день до ее спешного отъезда в Австралию все Золотое Трио (единственные подростки среди немногочисленной группы взрослых) присутствовало при сожжении и развеянии останков Тома Марволо Риддла.

— Тогда как объяснить это?! — нервно выпалил Гарри, откидывая ладонью волосы со лба, где алел шрам.

— Мерлинова борода, Гарри! На это есть сотни других, более безобидных причин, — отмахнулась Гермиона. — Аллергия, например… Если ты все же наберешься смелости показаться целителю, можно будет узнать точнее.

Гарри хотел ей возразить, но отчего-то передумал. Он вздохнул и устало положил голову на плечо подруги.

— Хорошо, Гермиона. Я пойду. Эти подозрения убивают меня.

Госпиталь Святого Мунго принял героя войны по высшему разряду. Радушно, с должным уважением и соблюдением полной анонимности. Гарри настоял, чтобы Гермиона присутствовала и во время осмотра, и при постановке диагноза.

Целитель Блишвик, сорокалетний худощавый волшебник с вытянутым лицом печального фестрала, долго расспрашивал Гарри о самых разных, подчас совсем не относящихся ко всей этой истории с хоркруксами, вещах. Потом он уделил приличное время магической диагностике.

Наконец Алджернон Блишвик отложил палочку, вытер со лба выступивший от напряжения пот и сел за рабочий стол, жестом пригласив Гарри и Гермиону присоединиться.

Целитель откровенно признался, что очевидной причины кошмаров и воспаления он выявить пока не смог. Но он утешил погрустневшего Гарри тем, что имеет несколько предположений, требующих проверки. А для этого, потирая руки, заключил Блишвик, такому необычному и интересному пациенту потребуется какое-то время провести под его личным наблюдением, в магическом госпитале.

Вначале Гарри запротестовал. Однако у Алджернона Блишвика оказался прекрасный дар убеждения. Он не пытался воззвать к разуму, не сюсюкал, как с ребенком, не запугивал страшными последствиями. Он просто пообещал, что Гарри сможет прервать лечение в любой момент, и ни одна живая душа не узнает, что он когда-то посещал госпиталь.

Тогда Гарри решил остаться. О том, что он находится на лечении, Гермиона сообщила только Рону.

По просьбе Гарри она собрала необходимые вещи, от себя положила несколько книг и в тот же день покинула площадь Гриммо, перебравшись обратно в родительский дом. Компания Кричера и портрета Вальбурги Блэк в отсутствии хозяина внушала ей суеверный ужас.

Вначале Гермиона хотела сразу же уехать в Хогвартс, но Алджернон Блишвик попросил ее остаться. Гарри плохо адаптировался к нахождению в стенах клиники, и целитель заметил, что он гораздо легче переносит вынужденную изоляцию в четырех стенах, если его навещает подруга.

Поэтому Гермионе пришлось скорректировать свои планы. Она осталась и принялась подыскивать себе временную работу. Удивительно, но для блестящей ученицы это оказалось сложной задачей. Куда бы она ни обращалась, вакансии оказывались уже закрытыми или оклад слишком мизерным из-за отсутствия опыта.

Гермиона не могла себе этого позволить. Много средств уходило на поддержание в порядке родительского дома и выплаты по коммунальным счетам. Брать в долг у Гарри, который после начала интенсивных процедур больше напоминал тихого лунатика, она считала неприемлемым.

Гермиона даже решилась на несвойственный для себя шаг — попросила мистера, точнее, Министра Уизли дать ей знать, если вдруг ему или кому-то из его подчиненных потребуется секретарь. Тот обещал посодействовать. Но как-то без энтузиазма.

А вскоре один неприятный инцидент еще больше усложнил жизнь безработной ведьме.

Однажды ноябрьским вечером, после очередного дня на ногах в поисках работы, Гермиона заскочила к Гарри раньше обычного. Уже из коридора она увидела слегка приоткрытую дверь палаты. Подумав, что целитель Блишвик еще не завершил вечерний обход, Гермиона решила подождать внизу, но знакомый голос с восторженными интонациями заставил ее остановиться и прислушаться.

— Замечательно, Гарри! Я так рада, что ты согласен. Тогда не будем тянуть! Церемонию можно провести быстро и скромно. Ты ведь не хочешь шумного торжества, правда? Тогда я побежала. До встречи, мой милый.

Гермиона обомлела. Она просто не могла не узнать голос их общей подруги. Ее больше поразило не то, что Рон поделился с сестрой абсолютно конфиденциальной информацией, а то, что задумала независимая Джинни, которая совсем недавно не собиралась обременять себя семьей. Конечно, пока Гарри не покинет госпиталь, можно совершенно независимо и беззаботно развлекаться на деньги Поттеров и Блэков.

Джинни выскочила из палаты, не скрывая сияющей улыбки на лице, но Гермиона не могла оставить такой поступок без внимания. Одним движением она наложила на коридор возле палаты заглушающие чары, а Джинни оказалась прижата к стене. В горло ей упиралась волшебная палочка Гермионы.

— Что-то поменялось в твоих планах на жизнь? — в голосе Гермионы было столько злобы, что хватило бы сейчас на хорошее Непростительное.

Джинни Уизли и не подумала смущаться.

— Что на тебя нашло, Гермиона? Ты же сама говорила, что Гарри нужна наша поддержка.

— И ты решила поддержать его, став миссис Поттер? — скептически спросила Гермиона. — Будешь жить на Гриммо, командовать Кричером, изредка навещать Гарри с корзинкой домашних пирожков? Приносить вязаные носочки от тещи?

Злость так захлестнула Гермиону, что она просто не могла справиться с собой, высмеивая простецкий уклад жизни, в котором выросла и от которого стремилась убежать Джинни.

Щеки младшей Уизли покрылись красными пятнами. Веснушки на носу, старательно замазанные косметикой, выступили отчетливее.

— Я не собираюсь выслушивать все это. Наконец, Гермиона, ты показала свое истинное лицо. Зря стараешься! Тебе не заставить Гарри отвернуться от меня. Он любит меня и согласен на все.

— А я и не собираюсь отговаривать Гарри, — сквозь зубы прошипела Гермиона. — Я просто предупреждаю: если не завяжешь со своими матримониальными планами, я лично трансфигурирую тебя в свадебный букет, привяжу камушек потяжелее и швырну подальше в Темзу!

Джинни собралась с силами и оттолкнула бывшую подругу.

— Тебе это не сойдет с рук! — выпалила она. — Я устрою тебе веселую жизнь…

Гермиона презрительно хмыкнула. Угроза прозвучала так по-детски.

— Если я увижу тебя здесь, Джинни, ты пожалеешь, — твердо пообещала она.

Задрав веснушчатый нос, младшая Уизли удалилась, напоследок попытавшись наслать исподтишка летучемышиный сглаз. Но взбешенная Гермиона была готова сейчас и не к такому нападению. Так что Джинни пришлось самой отбиваться от срикошетившего проклятия.

В палате ее поджидал озадаченный Гарри.

— Кажется, я сейчас сделал одну глупость, Гермиона…

— Не волнуйся, я об этом позабочусь, — поспешила успокоить его подруга.

Угрозы Джинни оказались далеко не пустым звуком. Больше никто не соглашался позвать Гермиону на собеседование в приличное место. Все совы с резюме возвращались обратно. В большинстве заведений магического мира стали косо посматривать, а кое-где прямо говорили о нежелательности присутствия.

Гермиона негодовала, злилась, расстраивалась и все чаще плакала наедине с собой. Ей даже некому было пожаловаться: Рон, как всегда, не разобравшись, встал на сторону сестры и прислал бывшей девушке гневное, полное обидных эпитетов письмо, а Гарри был всего лишь в начале пути выздоровления, и любое негативное известие могло нарушить этот процесс.

Тогда Гермиона очень пожалела, что в школьные годы не слишком много времени уделяла отношениям. Если бы ее круг близких людей не ограничивался фамилиями Поттер и Уизли, все могло быть гораздо проще.

Деньги были на исходе, а благодаря усилиям Джинни работу она могла найти разве что на Лютном.

В один из таких дней Гермиона после посещения Гарри вышла из его палаты, прислонилась к стенке и разрыдалась. Свидетелем этого приступа слабости оказался Алджернон Блишвик.

Гермиона совсем не собиралась раскрывать перед ним душу, но внимательный целитель оказался в курсе ее непростого положения. Младшая Уизли успела и до руководства госпиталя донести свою позицию. Ссориться с Министром не хотелось никому.

Однако Алджернон Блишвик имел на этот счет свои взгляды. Его недавно назначили заведующим отделения душевных расстройств и болезней мозга, и он обладал некоторыми полномочиями. Разумеется, не в его силах было предложить Гермионе не пыльную и высокооплачиваемую должность. Это сразу стало бы известно руководству. Только Гермиона уже была согласна практически на все.

Обязанности сиделки и младшей медсестры оказались тяжелыми, но, по крайней мере, это была неплохо оплачиваемая и честная работа, требующая особых душевных качеств и силы воли.

После первого же рабочего дня Гермиона начала мечтать, чтобы ее жизненные обстоятельства поскорее изменились в лучшую сторону. Однако время шло, а магический мир не становился радушнее при виде приметной шевелюры мисс Грейнджер.

Гермиона начала курить. Дома она сбрасывала стресс, зарываясь в книги, занимаясь самообразованием. Не забывала она следить и за происходящим в магическом обществе.

Новости, прочитанные между строк в заказных статьях проминистерского «Ежедневного Пророка» и других периодических изданий, дополняемые разными слухами, в изобилии гуляющими среди персонала и пациентов Св. Мунго, при внимательном анализе открывали неприятную и разочаровывающую картину происходящего.

Постепенно, без лишнего шума, один за другим возвращали свободу и свои привилегии бывшие сторонники Волдеморта, не замешанные в особо кровавых преступлениях.

О реабилитации Малфоев в свое время позаботился сам Гарри, возвращая Нарциссе долг. А теперь на свободу вышел Паркинсон, и вслед за ним, одна за другой известные аристократические фамилии, запятнавшие себя связью с Темным Лордом, снова замелькали то в деловых новостях, то в светской хронике.

И никого не возмущало и не волновало, что еще год назад эти люди носили маски Пожирателей Смерти или помогали режиму Волдеморта другими способами. Общество вполне удовлетворилось казнями особо яростных сторонников и смертью их главы.

И напрасно Гермиона листала газеты в надежде прочитать, что кто-нибудь из прежних членов Ордена Феникса поднимет вопрос, за что погибло столько людей, ради какого будущего умирали юные защитники Хогвартса?

Всем бывшим соратникам Дамблдора новая власть потрудилась убедительным способом заткнуть рты.

Теперь Гермионе стала ясна подлинная причина возвышения семейства Уизли. Их лояльность просто купили. А статус героев войны и ближайших помощников Дамблдора очень хорошо сочетался с высокой должностью. Номинальной должностью. Нечего было и думать, что человек, неспособный позаботиться о финансовом благополучии своей семьи, будет хорошим Министром. Поэтому в помощь Артуру был выделен опытный управленец Гринграсс, мелькавший на всех новостных колдографиях рядом с мистером Уизли, как серый кардинал. Младшая дочка Гринграссов, согласно светской хронике, частенько появлялась в обществе Драко Малфоя. Что заставляло задуматься…

Кингсли Шеклболт, по слухам, получил поместье Лестрейнджей и счета некоторых осужденных Пожирателей в маггловских банках, за вычетом материальных компенсаций семьям пострадавших. А также был пожизненно назначен на должность начальника Аврората.

Биллу и Флер отписали имущество Краучей. Отец семейства Уизли быстро нашел своему первенцу хорошую должность в Министерстве, чтобы тому больше не приходилось работать со строптивыми гоблинами.

До поры до времени Гермиона считала, что министерская политика не доберется до стен Св. Мунго. Но в июне 1999-го руководство госпиталя собрало весь персонал и объявило о том, что по распоряжению Министерства Магии на нужды Св. Мунго будет выделен двойной объем средств. Не успели сотрудники порадоваться предполагаемому повышению достатка, как последовало «бодрящее» уточнение. Большая часть этих средств должна быть потрачена на ремонт заброшенного крыла, так как там планируется разместить под усиленной охраной пустые человеческие оболочки поцелованных дементорами заключенных. Ведь после казни содержать их в Азкабане бессмысленно и негуманно.

Гермиона едва смогла подавить истерический смех. Это казалось ей верхом цинизма: выносить испачканные простыни Лестрейнджей и Крауча, а потом идти высаживать на горшки запытанных ими до безумия Лонгботтомов. Однако, ее мнением по этому вопросу не интересовались.

Ремонт закончился в рекордно короткие сроки, поэтому уже с сентября в Св. Мунго переехало почти два десятка бывших заключенных. Новое крыло было отдано под опеку целителя Блишвика, так как ближе всего соответствовало его профилю недугов.

Гермиона была благодарна, что дальновидный руководитель избавил ее от необходимости работать с «пустышками», как их называли между собой остальные коллеги. Одна мысль об этом заставляла девушку содрогаться от неприязни.

Время неслось вскачь. Гермиона не успевала отсчитывать недели. Гарри становилось лучше, кошмары прекратились, но шрам все еще тревожил его. Целитель Блишвик по-прежнему настаивал на том, что Гарри убедил себя в теперешнем существовании Волдеморта, а его тело послушно это подтверждает. Объяснение казалось Гермионе вполне разумным. Она даже приобрела несколько книг по психосоматике, чтобы лучше понять суть проблемы. Это было излечимо, что очень обнадеживало. К тому же Гарри не рвался поскорее закончить лечение. Атмосфера, лекарства и процедуры сделали его мягче, спокойнее. Гермиона чувствовала, что все делает правильно и это компенсировало большинство трудностей.

Только вот финансовая сторона жизни не приносила большой радости. Родительский дом требовал неоправданно больших вложений, к тому же для одинокой девушки он оказался слишком велик. Как ни была дорога Гермионе его атмосфера, связанная с беззаботным детством, с домом пришлось распрощаться.

Некоторое время, пока дом был выставлен на продажу, она жила в недорогой студенческой маггловской гостинице (в магическом Лондоне ей по-прежнему не были рады). Это было довольно сильным испытанием для ее нервов. Даже с заглушающими и магглоотводящими чарами безбашенные соседи умудрялись то устроить потоп, то драку с вызовом полиции.

Гермиона вздохнула чуть легче, когда дом был продан, и на ее руках оказался довольно скромный начальный капитал. Теперь вечерами она штудировала колонки объявлений в магической прессе, чтобы найти подходящее жилье.

Вариант нашелся не сразу. И, честно говоря, он был довольно сомнительным. Один из многочисленных внучатых племянников продавал давно пустующую половину дуплекса Батильды Бэгшот в Годриковой Лощине.

На тот момент это было единственное, что Гермиона могла себе позволить. Она списалась с родственником знаменитой старушки, который жил на континенте, и тот приехал, чтобы показать дом и заключить сделку.

Гермиона отчаянно торговалась, пытаясь сэкономить каждый галлеон. Она тыкала пальчиком в каждую обветшавшую балку, закатывала глаза при виде разрушенной крыши мансарды, где их с Гарри чуть не прикончила Нагайна, морщила нос на неприятные запахи, вздыхала при взгляде на запущенный сад.

Ее усилия увенчались успехом. Цену удалось заметно опустить, так что оставалась приличная сумма на ремонт.

Теперь в перерывах между сменами в госпитале девушке было не до книг. Она наняла местных магов-строителей (сюда, в Годрикову Лощину, еще не дотянула свой длинный язык Джинни Уизли), и сама по мере сил трудилась, вычищая и руками, и заклинаниями каждый дюйм старого дома.

К концу ноября обновленное жилище было готово к переезду. Гермиона, радуясь своей запасливости, достала из бездонной сумки предварительно уменьшенную мебель из родительского дома, разместила на полках книги и фотографии, убрала в шкаф свой скромный гардероб.

На первом этаже сияла чистотой небольшая гостиная-библиотека, в глубине расположилась кухня, кладовая и ванная комната, а на втором и третьем этаже — спальни. В мансарде в закутке нашлось место для второй ванной комнаты. Себе Гермиона выбрала спальню на втором этаже с видом на сад. Уж очень неприятные воспоминания были связаны у нее с бывшей комнатой Батильды на чердаке, хотя теперь она мало чем напоминала тот жуткий клоповник двухлетней давности.

Гермиона не стала вызывать специалиста из отдела магического транспорта, чтобы проверить и обновить подключение к каминной сети. В данный момент никто не рвался поддерживать отношения с опальной ведьмой, и потока гостей в новый дом не наблюдалось, а лишнее внимание со стороны Министерства было ей ни к чему.

Соседи, с которыми Гермиона делила дуплекс, оказались довольно милой семьей с пятилетним ребенком. Они выразили бурный восторг по поводу того, что эта часть дома теперь отремонтирована и не грозит обрушением всему зданию.

Гермиона была довольна, что смогла хоть какую-то часть своей жизни привести в порядок. Сжигая в саду в воскресный день срубленные сухие кусты и ветки, она ощущала себя по-настоящему дома. Правда, было немного жаль, что никто, кроме родителей (на расстоянии) и Гарри (пребывающего по большей части в своих мыслях), не может разделить радость вместе с ней.

Куда сильнее Гермионы радовался новому дому Живоглот. После стесненной жизни в студенческом общежитии он буквально одурел от загородного воздуха и свободы. Целыми ночами полуниззл шатался не пойми где, приходил под утро голодный, нередко со следами кошачьих баталий на рыжей шкуре, а потом мирно спал почти весь день, облюбовав себе бывшее кресло мистера Грейнджера, которое теперь стояло в гостиной у камина.

Несмотря на единственную белую полосочку, остальной цвет ее жизни-зебры был грязно-серый, без намеков на просвет. Гермиона не могла не думать о будущем. Надежды на скорое продолжение образования и возможную достойную работу, которые она возлагала на Минерву Макгонагалл, таяли на глазах.

Директор Хогвартса писала ей, что Министерство усиливает контроль над школой. Каждое назначение преподавателя, каждое зачисление студента теперь проходит проверку в соответствующем отделе Министерства Магии. Пожилая ведьма сокрушалась, что с ней не считаются, ведь она далеко не Альбус Дамблдор.

Гермиона снова злилась, снова плакала. Сейчас она как никогда чувствовала ущербность своего положения. Она не успела стать «своей» в магическом мире и почти полностью разорвала свою связь с миром простецов. Свою жизнь без магии она уже не представляла, но губить ее на тяжелой работе без возможности добиться большего совсем не хотелось.

Именно в этот момент Гермиона сделала пугающее открытие о запертом в подвале госпиталя жутком пациенте.

Весь следующий день Гермиона мучилась сомнениями. Когда волна страха прошла, появилось предположение, что сходство ей просто привиделось, и на самом деле в подвале находится совсем другой человек.

Разумеется, даже в таком случае это казалось странным, ведь он никак не подходил под описание одного из азкабанских «пустышек». Снедаемая страхом и любопытством одновременно, Гермиона то и дело поглядывала в окна палат на таинственную келью в подвале. Во время привычного разговора с Гарри она была ужасно рассеянной. Друг даже посмеялся над этим и посоветовал побольше спать и поменьше читать на ночь. Милый, наивный Гарри.

К концу смены одолевавшие сомнения стали практически невыносимыми. И она решилась.

Старательно укутавшись в мантию, Гермиона вышла в зимний ночной дворик. Эти тридцать шагов до подвального окна стали настоящем испытанием. Сигарета казалась практически безвкусной. Но сложнее всего было встать на колени и вытащить палочку.

У нее пересохло во рту. Простое «Люмос» никак не желало срываться с языка.

Она заставила себя.

Веселый огонек осветил подвальное помещение. В первую секунду Гермиона даже вздохнула разочарованно: ей показалось, что там пусто. Лишь присмотревшись, она разглядела в бесформенной куче тряпья на полу фигуру в грязно-сером одеянии. Лица пленника (назвать его пациентом язык не поворачивался) не было видно.

Лежащий пошевелился, и Гермиона зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть.

Он с трудом поднялся, повернул голову в ее сторону, шумно, как загнанный зверь, втягивая ртом воздух. Гермиона во все глаза вглядывалась в ужасное безносое лицо, в абсолютно лишенные пигмента, как вареный яичный белок, глазные яблоки. Кожа на лице представляла собой один большой зарубцевавшийся ожог.

Сомнения нахлынули с удвоенной силой. Он не был в точности похож на того красноглазого монстра, каким она запомнила Волдеморта по роковой майской ночи. Но обитатель подвала сам развеял их.

— Вернулась? — хриплый голос заставил ведьму сдавленно взвизгнуть в ладонь. — Подружка Поттера. Я тебя давно учуял. Эти вонючие маггловские сигареты…

Гермиона стояла на коленках ни жива ни мертва. Она даже боялась лишний раз вздохнуть. Ни обезображенное лицо, ни пустые, невидящие глаза не вызывали у нее такого безотчетного ужаса, как этот голос. Он мог принадлежать только ему. Сожженному и развеянному над океанскими волнами Тому Марволо Риддлу. В прошлый раз ей удалось убедить себя, что это мог быть кто-то другой. Теперь никаких сомнений не осталось.

Гермиона отчаянно пыталась успокоиться. Она убеждала себя, что может ошибаться, что даже если это и так, сейчас обладатель зловещего голоса и внешности безобиднее домашнего упыря с чердака прежнего дома Уизли. Это придало ей немножко уверенности.

— Кто вы? — ее голос был еле слышен, но достиг недр подвала. Она должна была проверить.

— Никто, — надтреснутый смех эхом покатился по тесной камере. — От меня ничего не осталось.

Это не было похоже на ответ психа-параноика, каким она его запомнила.

— Как вы здесь оказались?

Пленник почему-то обиделся и отвернулся.

— Как и ты, благодаря своим мамаше и папаше, — огрызнулся он.

Гермиона растерялась. Больной, слабый, обидчивый Волдеморт. Она с удивлением поняла, что сейчас отвращение в ней борется со слабым червячком жалости. «Вспомни всех, кого он убил и пытал, Гермиона, и задуши уже в себе милосердие к падшим!» — вопил ее разум. — «Просто не смей его жалеть!»

— Кто поместил вас сюда? — спросила она тверже.

— Уходи, — раздался ответ. — Твои вопросы раздражают.

Гермиона фыркнула.

— Вы не в том положении, чтобы приказывать.

— Что, Круцио на мне испробуешь для допроса, а, грязнокровка? — язвительно спросило жалкое подобие Темного Лорда.

— Фу! Это все равно, что пинать издыхающую собаку, — поморщилась Гермиона. Ее начали раздражать его провокации. Хотя чего еще можно было ждать от законченной сволочи?

— Так окажи милость, прикончи, — кривлялся на коленях Волдеморт. — Рука не поднимется?

Гермиона молчала. Это был самый странный диалог, который она могла вообразить.

В подвале вздохнули.

— Глупая слабая девчонка. Потом будешь жалеть, что упустила шанс.

— А может, я еще вернусь… — возразила она.

— Поттера приведешь, чтобы он добил? — скептически поинтересовался Волдеморт. Его обезображенное лицо искривилось в некоем подобии улыбки. — Валяй, только поспеши, после праздников меня опять куда-то перевозят. Не найдете. Поттер расстроится.

Гермиона нахмурилась. Страх полностью уступил место любопытству. Только кусочки пазла никак не хотели вставать на свои места. Ей необходимо было подумать.

Гермиона поднялась с колен, произнесла очищающее, сунула озябшие руки в карман теплой мантии. Нащупала в одном из них небольшое яблоко — пропущенный ужин. Достала его, задумчиво повертела в руке.

«Поздравляю, ты идиотка, Гермиона», — сказала она про себя, вытаскивая палочку и левитируя плод в камеру наугад. Из темноты раздался отчетливый звук удара фруктом о черепную коробку.

— Идиотка, — с шипением подтвердили оттуда.

Несколько дней Гермиона работала на износ и не возвращалась к жуткому собеседнику. Она много размышляла, писала на листочках блокнота какие-то догадки, вечерами штудировала прессу, чтобы выявить хотя бы полунамек, кому может быть выгодно держать под рукой едва живого Волдеморта.

У Гермионы даже не возникало мыслей поделиться страшной находкой с кем-то еще. За последний год она привыкла решать проблемы самостоятельно. Зато она вовсю делилась своими соображениями с котом.

— Как ты думаешь, миленький Глотик, кто может оставить в живых такого ужасного человека, как Волдеморт? — Гермиона сидела у растопленного камина в гостиной и бросала в огонь комочки ненужных газет и бумажек.

Кот выразительно посмотрел на нее с кресла, а потом прикрыл лапой свою приплюснутую морду.

— Пра-а-авильно, дорогой! Тот, кто его боится. Или тот, кто им восхищается, — продолжала она цепочку мыслей. — Или тот, кто собирается его использовать. Но тот, кто им восхищается, наверняка не стал бы держать своего кумира в таких ужасных условиях. Если он, конечно, не законченный псих…

Разговор с дремлющим котом продолжался несколько часов, пока измученная мыслями Гермиона не заснула на пушистом ковре перед камином.

На следующий день она собиралась увидеться с Гарри до обеда, а вечером отправиться домой пораньше — отоспаться, но этим планам не суждено было осуществиться. Когда она забежала к другу в перерыве между дневной и вечерней сменой, там сидел Рон, который заметно поморщился при виде изможденного лица бывшей девушки и ее скромной больничной униформы.

— Рон зашел передать приглашение от его родителей на Рождество, Гермиона! — Гарри лучился счастьем.

Гермиона внутренне передернулась. Ее другу еще предстояло убедиться, что за год с лишним его нахождения в стенах госпиталя семейство Уизли сильно изменилось. Уберечь Гарри от грядущего разочарования не представлялось возможным. Да и следовало ли?

— А что по этому поводу говорит целитель Блишвик? — довольно холодно поинтересовалась Гермиона. Она ничего не могла с собой поделать. Травля, организованная Джинни Уизли, проложила громадную пропасть между ней и всем рыжим семейством.

— Он считает, что у меня отличный прогресс, и перед Рождеством собирается выписать меня под домашнее наблюдение, — ликуя, сообщил Гарри. — Я как раз собирался тебе об этом рассказать.

Гермиона застыла, словно прибитая Петрификусом. Ей не верилось, что тяжкий труд в госпитале подходит к концу. Она была готова бурно выразить радость, но неприятное выражение лица Рона сковывало ее намерения.

— Я очень, очень рада за тебя, Гарри, — просто сказала она. — Мне пора идти. Увидимся попозже.

Вечером разговор не задался. Гарри встретил ее довольно сухо, казался подозрительным и обиженным. Несмотря на настойчивые попытки Гермионы выяснить причину перемен в его настроении, Поттер отмалчивался, и она испугалась, не случился ли у него очередной кризис.

На следующий день она буквально набросилась на целителя Блишвика, едва он переступил порог госпиталя. Начальник смерил Гермиону скептическим взглядом.

— Не волнуйтесь вы так, мисс Грейнджер. Мистер Поттер вполне стабилен. Я постепенно отменяю ему все назначения. Скоро он станет самим собой.

— Но его шрам… — возразила Гермиона.

— Воспаление уйдет со временем, — прервал ее Алджернон Блишвик. — Главное, что удалось восстановить его душевное равновесие, избавить от кошмаров и навязчивой идеи. Домашняя атмосфера и общество близких людей должны ускорить процесс. Постарайтесь оберегать его от сильных волнений, мисс Грейнджер.

— Хорошо, сэр. Спасибо, — вздохнула Гермиона.

Естественно, она не считала атмосферу особняка на Гриммо и Рождества у Уизли такими уж успокаивающими.

Тем временем до Рождества оставалось два дня.

Гарри, похоже, переставший дуться, с нетерпением ждал выписки, а Гермиона заготовила для него небольшую ложь, чтобы оправдать свое отсутствие на ужине у Министра и его семейства, так как не знала, что наплел Рон. Она взяла вечернюю и ночную смены в госпитале. Во-первых, за них была двойная оплата, а во-вторых, даже если бы Гарри упросил ее поменяться, на это уже никто не согласился бы.

В день выписки в доме на площади Гриммо Гарри встречали Рон и Джинни. Гермионе пришлось удалиться, хотя до этого именно она вместе с Кричером приводила дом в праздничный вид. Ей хотелось порадовать Гарри наряженной в гостиной елкой, но присутствие младшей Уизли бесило до крайности. Цепкий взгляд, которым бывшая подруга провожала Гарри, говорил о том, что планов своих она не оставила.

Гермиона опасалась, что именно сейчас Гарри особенно уязвим. И именно поэтому не решилась на открытую конфронтацию.

Несмотря на заверения целителя Блишвика, ее беспокоили побочные эффекты длительного лечения. Гермионе казалось, что любое вмешательство будет иметь последствия, поэтому она вовсю подумывала о совершении должностного преступления. Гермиона собиралась при удобном случае прочесть медицинскую историю Гарри.

Рождественские смены выдались горячими: с утра было много желающих посетить страждущих родственников, а как следствие — изобилие гостинцев и обилие пищевых расстройств… Веселее, наверное, было только в отделении травм, куда пачками доставляли подвыпивших расщепленцев и свалившихся с метел. К полуночи Гермиону уже трясло.

Улучив несколько минут, она выскочила на улицу, на ходу доставая из кармана пачку сигарет. Ноги сами несли Гермиону к тому самому подвальному окну. Она долго стояла возле него, не понимая, хочет ли заглянуть внутрь или начать разговор.

— Давно тебя не было… Некому было травить меня этим вонючим дымом, — донеслось из подвала. — Так и запихнул бы тебе в глотку всю пачку, да поджог.

Нормальное такое приветствие для Волдеморта. Даже грязнокровкой не обозвал.

— И вас с Рождеством, — рявкнула в ответ Гермиона.

Из подвала донесся резкий кашель.

— Быстро летит время, — с сожалением констатировал узник. — Надеюсь, новое место будет посуше и потеплее.

— Да уж, в вашем возрасте уже пора заботиться о теплой грелке в постели и пуховой перине, — съязвила Гермиона. Не смогла удержаться.

— Дура девчонка, — ругнулся «старец» семидесяти с лишним лет.

С минуту оба молчали.

— Кто вас здесь держит? Кто перевозит? — наудачу поинтересовалась Гермиона.

Из подвала донесся мучительный стон.

— Приведи ко мне Поттера! Пусть прикончит. Нет никакого желания разговаривать с настырной грязнокровкой.

— Ну наконец-то, я уж думала не дождусь сегодня, — хмыкнула Гермиона. — Откуда такое стремление к суициду? Мерлин, неужели вы таки раскаялись?!

— Заткнись!

— Грубо и однообразно. А вообще, мне работать пора, — сообщила Гермиона. Она отошла от окна, потом призадумалась и взмахнула палочкой. — Акцио пудинг из сестринской.

Сегодня всему персоналу подарили от руководства дежурные коробочки с пудингами. Гермиона решила, что небо не рухнет на землю, если она отдаст свой такому странному Волдеморту. Девушка освободила выпечку от обертки и отлевитировала в подвал, ориентируясь на звук.

— Еще раз с Рождеством.

И поскорее побежала прочь, чтобы не услышать реакцию узника.

Следующий день был ужасным…

Гермиона спала до позднего утра, а к обеду отправилась на площадь Гриммо вручить Гарри подарок. Хозяин особняка встретил ее таким уничтожающим взглядом, что она сразу почувствовала — случилось что-то плохое.

— Как ты могла, Гермиона?

— Могла что? — недоуменно спросила она. — Ты так смотришь на меня, будто решил, что я приняла пожирательскую метку.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Джинни…

Имя расчетливой и мстительной ведьмы подействовало как спусковой крючок. Гермиону прорвало. Она, наплевав на возможные последствия, высказала Гарри все наболевшее за год с лишним. Про мерзкий поступок Джинни, про унизительные поиски работы, про похороненную мечту об образовании и достойной карьере и о том, что Гарри до сих пор витает в облаках.

Каменное, отчужденное выражение лица друга говорило о том, что надежды на понимание очень мало.

— Она предупредила, что ты будешь врать. Ради чего все это было, Гермиона? Ради денег? Скажи честно.

Это было последней каплей.

— В троллью задницу тебя, Гарри! Когда придешь в себя, пришли сову за моими воспоминаниями, а если нет, слушай дальше мерзкую обманщицу! — крикнула Гермиона и аппарировала прямо из холла, наплевав на приличия. Горечь от бессилия и слезы душили ее.

Она прорыдала весь вечер. Уснуть смогла только при помощи зелий, ведь на следующий день нужно было идти на работу.

Гермиона выполняла все настолько механически, что даже Блишвик поинтересовался, здорова ли она. Пришлось сказать, что она ужасно устала и подумывает об отпуске…

На перекур расстроенная Гермиона шла шаркающей походкой инферии.

— Снова мисс Удушающее Милосердие? — захрипел из подвала голос.

— Заткнитесь… Том, — Гермиона помнила, как он ненавидел свое маггловское имя. Ей тоже хотелось позлить Волдеморта в ответ.

В ответ раздался каркающий смех.

— Видимо, тебя что-то крепко задело, — догадался невидимый собеседник. — Поттер бросил?

— Да дался вам этот Поттер! Чтоб ему голые дементоры снились!

Волдеморт откровенно потешался из своей камеры. Гермиона поспешила вернуться в стены госпиталя, чтобы не приложить его чем-нибудь особенно болезненным.

Через два дня обиду сменила злость. Совы с извинениями от Гарри не было, а в «Ежедневном пророке» появилась статья о Рождественском бале у Министра Магии, где впервые за долгое время появился на публике «прервавший свое затворничество народный герой».

Гермионе хотелось рвать и метать. Свою ярость она перенесла на оставшуюся часть заросшего сада. После целого дня упорного ручного труда там появилось отличное место для цветника и беседки. Соседи удивленно поглядывали на нее из окон.

Но злость не ушла.

Сжигая в камине газету с колдографией вальсирующего с Джинни Поттера, Гермиона методично планировала одно предприятие, после которого притихший магический мирок снова содрогнется, а Гарри, возможно, опять станет самим собой.

Яркой, шумной и веселой была новогодняя ночь в Лондоне. Наступал миллениум. Рубеж тысячелетий. Вокруг этого события не только среди простецов, но и среди волшебников, ходило множество легенд и пророчеств.

Госпиталь Св. Мунго тоже праздновал. Даже самые ответственные из дежурного персонала были уже изрядно навеселе. Целитель Сметвик со второго этажа (отделение для пострадавших от нападений живых существ) принес к общему столу запыленную бутыль какой-то невероятно крепкой настойки на травах.

— Прочищает магические каналы. Очень мягко, — без устали рекламировал он.

К полуночи почти весь персонал ходил с кристально чистыми каналами. Оказалось, что отсутствие застоя в магических каналах сильно затрудняет процесс передвижения.

Под бой огромных часов в вестибюле все, и целители, и пациенты, которые были в состоянии стоять на ногах, высыпали в чем были на внутренний двор.

Десятки волшебных палочек запустили вверх снопы разноцветных искр. С соседних улиц небо разрывали оглушительные и не менее красочные заряды маггловской пиротехники. Волшебники смеялись и поздравляли друг друга с новым тысячелетием.

То, что стена отделения с «пустышками» вдруг начала оседать и проваливаться под землю, заметили не сразу.

Началась жуткая паника. Полупьяные люди не сразу сообразили, что из-под завалов нужно кого-то спасать.

Гермиона была в гуще событий. Размахивая палочкой, она левитировала вверх тяжеленные обломки стен и перекрытий, Мобиликорпусом поднимала и переносила пострадавших. «Пустышки», их немногочисленная охрана…

Целители подбегали к каждому, накладывали диагностику, залечивали открытые раны. Кто-то призвал аптечку с зельями из отделения бытовых травм. Еще кто-то сообразил наконец отправить сигнал аврорам.

Несколько тел перенесли отдельно, им уже нельзя было помочь.

— Мисс Грейнджер! — обратился к Гермионе целитель Блишвик, вытирая пот со лба. — Если у вас еще остались силы… — он показал на трупы.

— В морг? — уточнила запыхавшаяся ведьма.

— Если вас не затруднит… — извиняющимся тоном попросил ее начальник. — Опытные целители нужнее здесь. Нам необходимо расчистить пространство. Скоро здесь будет не протолкнуться от авроров.

— Конечно, сэр.

В небольшом морге госпиталя Св. Мунго спустя десять минут лежало семь тел. Все, кроме одного — бывшие узники Азкабана.

Взволнованная Гермиона достала из кармашка мантии флакон с рябиновым отваром, подошла к телу, с головой завернутому в грязно-серое тряпье, сдвинула ткань с обезображенного лица и капнула несколько капель в полуоткрытые синюшные губы.

— С днем рождения, Том… — сквозь зубы процедила она.

Если бы утром первого января кто-то из прежних знакомых Гермионы Грейнджер оказался в ее гостиной, то имел бы полное право заподозрить, что убежденная отличница пустилась во все тяжкие.

Новая хозяйка дома Батильды Бэгшот лежала на полу возле остывающего камина, привольно раскинув конечности в разные стороны. Рядом в хаотичном порядке валялось с полдюжины пустых стеклянных флакончиков, а поодаль, у любимого кресла Живоглота неопрятной кучей покоилось то, что при внимательном рассмотрении являлось крупной человеческой фигурой.

Хозяйский рыжий кот взирал на все это безобразие с высоты каминной полки, время от времени презрительно фыркая.

Ближе к полудню Гермиона пошевелилась и издала сдавленный стон. Живоглот плюхнулся на пол и обиженно мяукнул.

— Прости, Глотик, — сонно забормотала Гермиона. — Вчера я совсем забыла тебя покормить.

— Зато ты не забыла влить в меня тонну мерзких зелий и притащить в это гнездовье одинокой кошатницы, — просипело из кучи тряпья.

Гермиона резко открыла глаза и рывком вскочила на ноги. Ее немножко шатало. С минуту она таращилась на неподвижного Волдеморта, а потом улыбнулась самой себе.

— Получилось. У меня все получилось!

Лежащий приподнялся, оперся спиной на подножку кресла. Изуродованное лицо искажала гримаса отвращения, невидящие глаза, начисто лишенные радужки и зрачков, смотрели в никуда.

— Какого мерлинова члена ты натворила, глупая девчонка?! — захрипел Волдеморт. — На мне наверняка были следящие чары.

— Были, — подтвердила Гермиона и направилась по коридору на кухню, вслед за настойчиво мурлыкающим котом. Там она зашуршала пакетом. — Я их сняла. Надеюсь, что все. А потом мы изрядно помотались по всей Британии, чтобы сбить с возможного следа.

Волдеморт уткнулся лицом в ладони.

— Что тебе от меня надо, ненормальная? Решила до смерти закормить своими черствыми пудингами?

Гермиона уже вернулась с кухни и задумчиво смотрела на эту странную картину.

— Пока ничего, — пожала она плечами. — Просто хочу заставить подергаться тех, кто все это время молчал об очередном вашем воскрешении…

Гермиона втянула носом воздух.

— А, нет! Знаю! Мне надо, чтобы вы помылись. Отлевитировать в ванную или дойдете ногами? Воду я сейчас согрею.

Волдеморт застонал.

— Если у меня хватит сил, я тебя придушу, как глупую курицу.

Гермиона вздохнула.

— Ползите уже в ванную, хватит причитать. Мне не терпится здесь проветрить как следует.

Через четверть часа Гермиона с явным облегчением закрыла за собой дверь ванной. Там, в густой ароматной пене сидел злющий Волдеморт. Ей удалось даже обойтись без Империуса. Просто помогла слепцу дойти, придерживая под руку. Раздетый Темный Лорд представлял собой довольно жалкое зрелище. Она, разумеется, не приглядывалась, но и отворачиваться было не предусмотрительно.

Магических нападений с его стороны она не боялась. Во-первых, он был слеп, а во-вторых, еще в морге ведьма обнаружила на обоих запястьях пленника абсолютно гладкие темно-фиолетовые металлические браслеты без единого соединительного шва. Похожее описание металла она встречала давным-давно, еще на первом курсе, в книге «Алхимия, древнее искусство», где читала о Фламеле. Сплав назывался адамантием и его основным свойством было поглощение магии. Следящих чар на браслетах не было, и Гермиона справедливо заключила, что их использовали по прямому назначению.

Она с содроганием посмотрела на остатки тюремной одежды, вонючей кучкой лежащие на полу у ванной комнаты, переместила их в тлеющий камин и испепелила в один момент. Теперь можно было почистить кресло, ковер и устроить сквозняк.

Волдеморт за дверью бормотал и ругался. Гермиона подумала, что мыло попало ему в глаза, и вздохнула. Еще вчера все это представлялось ей вполне здравой идеей, а теперь…

Она еще раз вздохнула и потопала на кухню готовить обед.

Какие-то вещи со временем не меняются. Вот и кулинарные способности Гермионы со времен странствий Золотого Трио практически не изменились. Но она научилась обходить собственный недостаток. Чем проще в приготовлении блюдо, тем выше процент удачи.

Порезать овощи, закинуть в бульон, четверть часа на среднем огне после закипания, специи и соль, еще пять минут, и готов простой суп. Чем не зельеварение?

А еще удобнее, если вся готовка заключается в нарезал-посолил-заправил. И совсем замечательно, если все сводится к достал-разогрел.

Только ни в коем случае нельзя класть рядом книгу или газету и вообще покидать кухню. Стопроцентный провал.

Пока на крохотной газовой плите варился суп, Гермиона сделала салат с копченой индейкой и достала из кладовой покупной пирог с говядиной, почками и грибами.

На этом вложение кулинарных усилий показалось ей вполне достаточным. Ради кого стараться? Ради Волдеморта? Гермионе за глаза хватило бы одного салата. Просто полудохлый Лорд ей тут не нужен. Им не напугаешь всех этих отъевшихся аристократов и прочих Уизли…

В ванной было тихо. Гермиона занесла кулак, чтобы постучать в дверь, но передумала. Много чести. Она решительно распахнула дверь.

Самый ужасный маг столетия спал в остывшей потемневшей воде с разводами опавшей пены, уронив безволосую голову на грудь.

— Проснитесь, Том, — сердито буркнула Гермиона.

Волдеморт открыл глаза и повернулся на ее голос.

— Я думал, мне все это приснилось… — задумчиво сообщил он. — Но кажется, я все еще в маленькой пыточной подружки Поттера.

Гермиону начинала раздражать эта зацикленность на персоне национального героя магической Британии. Она палочкой призвала затычку из ванной. Зашумела вода.

— Меня зовут Гермиона. Грейнджер, — быстро добавила она.

— Мне все равно, — сквозь зубы процедил Волдеморт. — Дай мне одежду.

— Пожалуйста, — занудным тоном подсказала Гермиона.

Он молчал, уровень воды в ванной понижался.

Она не стала заниматься дальнейшим перевоспитанием. Гермиона взяла большое полотенце и одной рукой подхватила мужчину за плечо, чтобы помочь подняться. Расслабленные конечности слушались плохо, поэтому встать Волдеморту удалось лишь с третьей попытки. Все это время он громко ругался.

Гермиона обернула его полотенцем и подвела к стопке чистой одежды в пустой бельевой корзинке. Вещи она покупала, выбирая размер наугад. Причем, для посещения магазина пришлось воспользоваться оборотным зельем. Предосторожность.

Волдеморт в недвусмысленных выражениях отказался от ее помощи с одеванием. Гермиона была рада. Конечно, за год работы сиделкой у невменяемых магов она повидала всякого, и вопрос приличий в этом смысле был несколько размыт. Но этот ее… Пациент? Заложник? Гермиона никак не могла определиться в своем отношении к нему.

Все эти мелкие детали сильно усложняли ее продуманный и воплощенный на листках блокнота план.

В распахнутое кухонное окно влетела запоздавшая сова с «Ежедневным Пророком». Гермиона вытянула из салата кусок копченой индейки и протянула птице, а потом расплатилась мелочью из жестяной банки.

Как и ожидалось, на первой полосе под кричащим заголовком «КАРА МИЛЛЕНИУМА» разместилась большая статья с колдографиями обрушившегося крыла Св. Мунго.

Гермиона быстро пробежала глазами печатный текст, отмечая, что официальная версия следствия о причинах обрушения выглядит вполне удовлетворительно.

Согласно «Пророку», часть здания ушла под землю после того, как в заброшенном туннеле маггловского метро, проходящем как раз под фундаментом боковой стены, случился обвал. Виновников, стало быть, нет. Жертвы — бывшие Пожиратели Смерти. Дежурные, охранявшие их на входе в отделение (довольно далеко от эпицентра катастрофы) отделались ушибами и сотрясениями.

Автор передовицы, Бэтти Брайтвэйт, пыталась донести до читателей мысль, что бессмысленное существование уже наказанных по магическому закону Пожирателей было прервано по принципу природного равновесия. А заодно это сэкономило деньги честных налогоплательщиков на годы вперед.

Гермионе, чья совесть то и дело напоминала о случайных жертвах ее затеи, такая точка зрения репортерши слегка притупила чувство вины. По ее расчетам, разрушения не должны были быть настолько сильными. Видимо, фундамент этой части здания был совсем ветхим (не по этой ли причине крыло было долгое время заброшено?), да еще и этот злополучный туннель внизу…

Вообще, решившись на беспрецедентный поступок, Гермиона переступила свой внутренний барьер дозволенного. Хотя это было не в пример проще ограбления Гринготтса или вторжения в Министерство, но теперь на ее совести человеческие жертвы. Сколько их еще будет, пока она воплощает свой план?

Волдеморт вышел из ванной, перебирая руками по стене. На него по-прежнему нельзя было взглянуть без содрогания.

Гермиона отложила газету, подошла к нему и помогла добраться до обеденного стола в гостиной.

— Не пытайтесь бежать, Том. Двери и окна заперты, на доме заглушающие, на окнах чары отведения внимания.

Волдеморт даже не изменился в лице. Он сидел, сложив руки на коленях, голова опущена. Чистая домашняя мантия из магазина подержанных вещей была ему велика, ведь Гермиона не стала утруждаться подгонкой по размеру.

Она быстро накрыла на стол.

— Перед вами тарелка с салатом, за ней суп, справа мясной пирог, еще чуть правее стакан сока. Приборы пластиковые. Для нашей обоюдной выгоды. Не засиживайтесь. У меня много дел. После обеда я вас запру.

Волдеморт фыркнул.

— Долго репетировала? — он едва заметно втянул запахи теплой еды. Было очевидно, что он очень голоден.

Гермиона ответила не сразу. Роль тюремщицы Темного Лорда была прозрачна только в бумажном сценарии, а на деле давалась далеко не просто.

— Не тратьте время, — сухо посоветовала она. — Пятнадцать минут, и я вас запру до позднего вечера.

Довольно глупо было говорить про время суток слепцу, но эти ужасные белые глаза, казалось, видели ее из любого уголка комнаты.

— Ну да, ну да, — насмешливо покачал головой Волдеморт, нащупывая рукой приборы. — Пока все твои усилия тянут только на оценку «тролль».

Тем не менее он довольно шустро принялся за еду. Гермиона наблюдала за ним, пользуясь тем, что он может только догадываться об этом. Мерлин знает, сколько он находился в таком состоянии, но навыков приличного поведения за столом не утратил.

Волдеморту явно пришелся по вкусу простой суп. К салату он остался равнодушен, почти сразу отодвинув его в сторону. Мясной пирог ел маленькими кусочками. Осторожничал. Гермионе даже стало немного стыдно. После стольких месяцев возни с тяжело больными она могла бы и догадаться, что отвыкший от нормальной пищи организм может выдать соответствующую реакцию. А решать желудочные проблемы Темного Лорда…

С каждой минутой она все больше жалела, что ввязалась в это дело.

Наконец, Волдеморт откинулся на стуле, показывая, что он закончил. Требовалось последнее усилие — нужно было как-то доставить пленника до комнаты в мансарде. Даже если он попытается оттуда сбежать, то скорее всего свернет себе шею.

Гермиона снова применила ставшие едва ли не самыми используемыми чары Мобиликорпуса. Было в этом что-то приятное — при транспортировке слегка стукнуть беспомощного заклятого врага о перила и перекрытия. Волдеморт громко возмущался, называл ее рукожопой грязнокровкой, но это определенно не способствовало улучшению качества процесса перемещения.

Устроив пленника в бывшей спальне Батильды и объяснив, где на этом этаже находится комната с удобствами, Гермиона наложила на входную дверь и окна запирающие и сигнальные чары. Теперь у нее было немного времени для себя.

Она быстро приняла ванную, ее желудок настойчиво урчал, требуя еды. Живоглот крутился под ногами, выпрашивая хозяйкино внимание, соревнуясь по громкости урчания с желудком.

Гермиона заново накрыла на стол. Она ела быстро. До вечера нужно было появиться в Св. Мунго, чтобы разузнать, как ведется расследование. Те, кто держал там Волдеморта, должны будут так или иначе проявить себя.

Целителя Блишвика в отделении не было, сестры сказали, что он взял выходной. Не мудрено. Наверняка начальник одним из последних покинул госпиталь после происшествия, учитывая, что жертвами стали именно его подопечные.

На месте рухнувшего крыла все еще копались волшебники в аврорских мантиях под наблюдением следователя Визенгамота. Скорее всего, искали следы примененных заклятий.

Гермиона усмехнулась про себя.

Это была чистая работа. Она всего лишь немного подправила одно простое заклятье, применявшееся в строительстве. С его помощью, если верить старым книгам, были построены величайшие каменные замки, в том числе и Хогвартс. Эксперимент можно было считать вполне удачным: вместо того, чтобы выровнять фундамент, заклятье заставило плиты разъехаться в разные стороны, что по первоначальному сценарию должно было вызвать трещины в стене как раз в районе камеры Волдеморта, но заброшенный туннель маггловского метро внес свои коррективы.

Опытный аврор или маг из следственного комитета по характеру разрушений мог бы распознать применение разрушающих проклятий, таких как Редукто, Экспульсо или Бомбардо, но в данном случае следов не осталось.

Беспомощного Волдеморта Гермиона заранее усыпила и для верности напоила напитком Живой смерти, а легкий защитный купол над бесчувственным телом помог избежать серьезных травм.

Единственное, что могло бы направить авроров на дальнейшие поиски террориста, это наличие свидетеля, который мог бы с уверенностью сказать, что мертвых тел в морге было больше. Гермиона очень рассчитывала, что большая часть сотрудников была далека от трезвой оценки происходящего, и подсчетом погибших занялись гораздо позже.

Несмотря на успешное предприятие, она была немного расстроена. Она же затевала все это не ради того, чтобы поселить у себя в доме злодея на пенсии… Пока те, кто поместил его в подвальчик госпиталя, не торопились выдавать себя. Во всяком случае, никаких подозрительных лиц вблизи развалин она не заметила.

Существовал другой путь — разговорить Волдеморта, только Гермиона хорошо понимала, что он вовсе не жаждет делиться с ней подробностями воскрешения. Скорее, с Живоглотом начнет откровенничать.

Как это не казалось противоестественно, но пленника нужно было привести в нормальное состояние. В качестве полутрупа для дальнейшего плана он будет практически бесполезен.

Гермиона хотела, чтобы все, причастные к восстановлению старого режима, были напуганы воскресшим Лордом до смерти. Чтобы никакие Паркинсоны и Гринграссы с Малфоями не лезли диктовать магическому обществу свои идеалы. И чтобы все бывшие орденцы, забывшие, за что они сражались, вспомнили об этом. Чтобы Гарри, променявший ее на лживую Джинни, очнулся и пришел в себя.

Наверное, это было наивно, и строилось на большой личной обиде, но в тот момент Гермионе это казалось единственным правильным решением.

Чтобы вернуть Волдеморту прежний грозный облик, следовало вначале поправить его физическое здоровье, восстановить зрение и, по возможности, избавиться от ожоговых рубцов. Хотя таким «красавчиком» он был гораздо страшнее.

Для первичной терапии работа в Св. Мунго была как нельзя кстати. Пожалуй, Гермиона могла бы сварить большинство лекарственных зелий самостоятельно, но некоторые ингредиенты ей были просто не по карману. Опускаться до кражи было до крайности противно, только обстоятельства были вынужденными. Владельцы аптечных лавок не хотели совершать с ней никаких обменных сделок (Гермиона предлагала менять сваренные ей готовые зелья на нужные ингредиенты, однако без лицензии зельевара это было невозможно — никто из аптекарей не хотел брать на себя такой риск даже по демпинговым ценам).

Время от времени она подумывала о том, чтобы обратиться со своими предложениями к кому-нибудь в Лютном, но пока ее страх перед криминальными личностями самого дна магического мира был сильнее опасений быть пойманной за руку на воровстве.

Несколько напряженных минут, и вот четыре флакона с качественными восстанавливающими и противопростудными зельями надежно спрятались на дне ее бездонной сумочки.

Это была не единственная удача за текущую смену. Переодеваясь в подсобке для женского персонала, Гермиона стала невольной свидетельницей одного любопытного разговора.

Старшая колдоведьма, личная помощница главного колдомедика госпиталя, рассказывала одной из сестер, как после обеда к ее начальнику прибыл сам заместитель Министра Магии Гринграсс и долго отчитывал «душку Реджинальда», забыв наложить заглушающие чары, так что за пределами кабинета были слышны особенно эмоциональные возгласы.

По словам женщины, после ухода сэра Лайнуса Гринграсса, главный колдомедик Реджинальд Багнолд имел очень бледный вид и до самого конца рабочего дня пил успокоительное, чередуя с огневиски. Старшая медиведьма предположила, что замминистра устроил взбучку за халатное отношение к ремонту обрушившегося крыла, вследствие которого под обломками оказались похоронены не только вверенные госпиталю заключенные, но и солидный объем денежных средств.

Гермиона догадывалась, что дело здесь не только в этом.

Итак, конец ниточки показался из клубка. На мистера Гринграсса, будущего тестя хорька Малфоя, стоило обратить пристальное внимание, и Гермиона знала, кто сможет ей в этом помочь. Ей самой было не под силу устроить качественную слежку.

Когда она вернулась домой, была поздний вечер. С третьего этажа слышалось протяжное мяуканье Живоглота, которое заглушали ругательства Волдеморта. Гермиона поспешила подняться к пленнику.

Волдеморт стоял на пороге комнаты и пинками наугад пытался выгнать оттуда рыжего разбойника. Кот словно издевался над слепцом, кружась в безопасном отдалении его ног и голосом давая понять, что не намерен уходить.

Гермиона хихикнула в кулак.

— Забери отсюда эту тварь! — рявкнул Волдеморт, услышав ее шаги на лестнице.

— У вас аллергия на кошек, Том? — невинно поинтересовалась Гермиона. — Я принесу вам хорошее средство из маггловской аптеки. А вообще, зря вы так, Глотику просто скучно.

И в самом деле, кот, увидев, что добился желаемого эффекта — выбесил незваного гостя — шустро сбежал по лестнице вниз и начал оттуда звать хозяйку, выписывая круги вокруг миски.

— Иду, мой хороший, — отозвалась Гермиона. — Мойте руки, Том, скоро будет ужин.

Волдеморт фыркнул и громко хлопнул дверью.

Гермиона пожала плечами. Насильно кормить она никого не будет, а вот от приема зелья капризному злодею не отвертеться.

На плите закипала вода для пасты, а Гермиона вскрывала банку с готовым мясным соусом и мыла овощи. На большее после смены в госпитале ее уже не хватило.

Лестница наверху скрипнула. Гермиона победно улыбнулась, а потом спохватилась.

«Он же убьется! Ну и пусть. Сам будет виноват. Вот еще не хватало, о Волдеморте беспокоиться».

Однако пленник довольно успешно, хотя и медленно, преодолел два крутых лестничных пролета и остановился у входа в кухню.

— Все же проголодались, Том?

Его беспомощное состояние вызывало у Гермионы сильное желание поиздеваться, что по сути было мерзко и совсем неправильно. Это пугало ее. Она примеряла эту ситуацию на себя, вспоминая, как Беллатриса Лестрейндж пытала ее в Малфой-мэноре. Гермиона совсем не хотела быть похожей на безумную садистку, но присутствие рядом темной личности влияло невольно. Ее передернуло от отвращения к себе. Нельзя так опускаться, несмотря на то, что этот человек доброго отношения уж точно ничем не заслужил.

Поэтому Гермиона высыпала пасту в кастрюлю, засекла время и без лишних слов проводила Волдеморта в гостиную, где усадила за стол. Только сейчас она поняла, как устала и с трудом держится на ногах. А ведь пленника еще нужно будет отвести наверх. Так что в этот раз Гермиона накрыла стол сразу на двоих.

Услышав, что Гермиона села напротив и аппетитно захрустела кусочком сладкого перца из салата, Волдеморт усмехнулся.

— Я понял. Грязнокровку бросили все друзья, и она в таком отчаянии, что рада даже моей компании. Что же скажет на это драгоценный Избранный?

Гермиона вспыхнула, но вовремя остановилась. Конечно, он будет пытаться выводить ее из себя. Пусть. Она сосредоточилась на тщательном пережевывании пищи. Чем быстрее это закончится, тем быстрее можно будет пойти спать. Завтра ее ждет ранняя утренняя смена и великое множество дел.

Дальнейший ужин прошел в полном молчании. Гермиона закончила первой и перед тем, как отвести пленника наверх, зачаровала губку мыть посуду.

— Что за дрянь ты заставляешь меня пить? — поинтересовался Волдеморт, когда она влила в него склянку с особо реактивным восстанавливающим зельем.

— Хуже вам точно не станет, — успокоила параноика Гермиона. — А вот пневмонии и многому другому, что вы успели подхватить, не поздоровиться.

— Ты хочешь вылечить меня и сделать своей цепной собакой? — насмешливо спросил он. — Многие мои бывшие сторонники из самых честолюбивых думали точно так же. Они финансировали бедного талантливого и целеустремленного мага в расчете прибрать меня к рукам. Когда они получили метки, то поняли, что ошибались.

— Я не собираюсь принимать метку, — резко ответила Гермиона и огрызнулась: — Кто знает, может, я сама ее вам поставлю.

— Хм-м, грязнокровка — Темная Леди? — Волдеморт сокрушенно прикрыл ладонью лицо.

— Полукровка немногим лучше, — напомнила ему Гермиона. — Пейте давайте. Слишком много разговоров не по делу. А если вам так хочется поболтать, то лучше расскажите мне про Лайнуса Гринграсса. Он один из тех, что прятал вас? Он вас воскресил?

Волдеморт молча выпил содержимое пузырька и откинулся на подушки, давая понять, что разговор окончен.

— Вот осел упрямый! — не выдержала Гермиона. — Все равно я все узнаю…

Как ни странно, несмотря на жутковатое соседство, Гермиона спала спокойно, а утром встала чуть свет, наспех позавтракала, разбудила Волдеморта, сунула ему в руки бутылку йогурта с булкой и умчалась на работу.

Пропажу зелий, слава Мерлину, не заметили. Ее непосредственный начальник ходил, как флоббер-червями оплеванный. Видимо, главный колдомедик сорвался именно на нем. Гермиона решила спровоцировать разговор. Ей нужны были любые сведения.

— Я слышала, вчера господин Багнолд поссорился с господином Гринграссом… — осторожно начала она.

Алджернон Блишвик с недоумением посмотрел на свою подчиненную. Еще бы, обычно мисс Грейнджер не удосуживалась обсуждать больничные сплетни. Но Гермиона изобразила настолько проникновенное лицо, что можно было подумать, будто она всерьез озабочена его настроением.

— Это правда, мисс Грейнджер, — кивнул Блишвик. — Реджинальду угрожают отставкой. Но я думаю, этого не случится. Просто нужно время, чтобы улегся этот переполох в Министерстве…

— И все стало по-прежнему, — перебила его Гермиона. — Именно так всегда и происходит. Что бы ни случилось.

Она уже сожалела, что затеяла этот разговор. Вряд ли начальник владеет какой-то информацией. Но Блишвику удалось немного ее удивить.

— Я слышал, что средства на ремонт крыла выделялись из особого фонда, куда делают взносы представители богатых родов. Кому-то не понравилось, что куча галлеонов улетела в бездну, вот Гринграсс и лютует. Еще бы, Малфои с Паркинсонами и им подобными не только на благотворительность жертвуют. Редж предложил Гринграссу открыть для семей благотворителей неограниченный кредит на услуги Мунго. Представляете, скольких денег мы лишимся, если это будет одобрено?

Гермиона даже присвистнула. Услуги колдомедиков стоят очень дорого. Она подозревала, что этот реверанс в сторону благотворителей будет оплачен из карманов простых сотрудников госпиталя.

— Если бы мне было, куда податься, ушла бы немедленно, — вздохнула она.

Блишвик кивнул.

— Я тоже подумываю о частной практике.

Они повздыхали для приличия и разошлись каждый со своими мыслями.

После смены у Гермионы была назначена встреча в «Дырявом котле», куда она немедленно отправилась.

Накинув капюшон мантии, чтобы не привлекать внимание к лицу, она поднялась на второй этаж и постучала в девятый номер, как было условлено.

— Ну здравствуй, дорогая. К чему такие предосторожности? — блондинистый ураган в красно-зеленой обертке обдал ее ароматом терпких духов.

— Давай присядем, Рита. Есть разговор.

Опальной журналистке «Ежедневного Пророка» пришлось встать на учет как анимагу и выплатить в казну огромный штраф, чтобы избежать Азкабана. У нее были большие претензии к новой власти в лице Министра Уизли и его окружения. Это оказалось очень на руку.

В обмен на некоторые больничные сплетни о членах семей магической богемы Рита Скиттер согласилась немножко последить за мистером Гринграссом и сообщить Гермионе, если тот будет замечен в чем-то подозрительном.

После громкой акции по всем законам здравого смысла следовало затаиться, что Гермиона и сделала. Она исправно появлялась на работе, посещала привычные места и ни с кем, кроме Риты Скиттер, не контактировала.

Волдеморт быстро шел на поправку. От пневмонии не осталось и следа, тревожный кашель прекратился. Теперь Гермиона почти каждый раз невольно вздрагивала при звуках его голоса. Определенные интонации вызывали у нее неконтролируемый ужас, и, кажется, Волдеморт это понял, так как вовсю злоупотреблял этим бесчестным приемом.

Еще Гермиону пугало то, насколько быстро слепец освоился в доме. Он мог преспокойно спуститься с мансарды на первый этаж, найти в кладовой что-то съестное, налить себе воды или заварить чая из обычного термоса с кипятком. Несколько раз Гермиона шарахалась от неожиданности, с порога обнаружив Волдеморта сидящим в кресле у камина. Обычно он слушал магическое радио. Однажды она застала его на ощупь перебирающим листы старого учебника по чарам за третий курс.

Хоть справлялся Волдеморт неплохо, ему отчаянно не хватало зрения. Белые глазницы выглядели жутко, особенно в обрамлении обожженной кожи. Гермиона проводила часы в поисках надежного способа придать ему менее отталкивающий вид. Ей требовалось больше информации и неофициальный доступ к хорошей библиотеке, но этого пока не предвиделось. Библиотека Блэков теперь была для нее недосягаема. Идти на поклон к Гарри она не собиралась. Слишком сильна была обида.

Поиски в этом направлении были прерваны весточкой от Риты Скиттер. Гермиона встретилась с ней на пустыре за кладбищем Годриковой Лощины. Рита сообщила, что не далее как сегодня утром Лайнус Гринграсс принял дома оборотное зелье и отправился в маггловский Лондон, где в уютном многолюдном пабе встретился с незнакомым мужчиной. Они беседовали о затянувшихся поисках какой-то важной пропажи.

— Огастес, он называл его Огастес, — многозначительно подмигнув поведала Рита. — А один раз… — она выдержала долгую паузу, — он оговорился и назвал его Августусом. Догадалась или подсказать?

Гермиона потерла лоб кончиками пальцев. Первый, кто пришел ей на ум, был Августус Руквуд, бывший сотрудник Отдела Тайн. Кажется, подоспевшие на помощь Фреду Артур и Перси расправились с ним. До сего дня у Гермионы не было повода сомневаться в этом. Стоило расспросить непосредственного свидетеля.

— Приятно было с тобой поработать, Рита, — искренне сказала на прощанье Гермиона. Отсутствие рядом верных друзей она в этот момент ощутила особенно остро.

— Взаимно, дорогая. Того и гляди станем закадычными подружками. Я не против послушать твои девичьи секретики, — плотоядно усмехнулась Рита. — Если нужна будет жилетка, чтобы поплакаться — я к твоим услугам.

После вечерней смены Гермиона отправилась в Косой переулок. Магазин братьев Уизли уже закрылся, и она отправила Фреду патронус с просьбой о встрече. Через пару минут он впустил ее. Джорджа весьма кстати не оказалось дома.

Разговор получился непростым. Вначале пришлось оправдываться за всю ту напраслину, что возвела на нее Джинни. Надо сказать, Фред не был сильно удивлен поступком сестры. Гермионе он поверил, едва та заговорила о том, что может поделиться воспоминанием.

А вот события ночи Битвы за Хогвартс Фред сперва отказывался припоминать. Он пытался отделаться от Гермионы дежурными шутками, перевести разговор на другие темы, только она не была настроена уходить без ответа. В конце концов, Фреду пришлось признаться, что Руквуду удалось уйти, и не смертельно раненым, как до этого говорил Артур Уизли, и не в сторону Запретного леса, как прежде сообщал Перси, а аппарировать в неизвестном направлении с легкими ранениями.

— Может, он чем-то приложил их, Конфундусом, например, — оправдывал отца и брата Фред, — я-то не могу всего припомнить, мне не до того было, одноглазому, с почерневшей от проклятия ногой.

— Возможно, — кивнула Гермиона. Сейчас это было не так важно. Она смогла подтвердить их с Ритой предположение, а другого пока не требовалось. Теперь нужно было поговорить с Волдемортом.

Своего пациента-пленника она застала сидящим у камина в гостиной. Зима выдалась холодной, поэтому Волдеморт все время кутался в любимый узорчатый плед миссис Грейнджер из тонкой овечьей шерсти. Он дремал, но проснулся, едва заслышав ее шаги.

— Где ты шаталась, девчонка? — недовольно спросил он. — Я уже не надеялся на ужин. Нашла себе любовника?

— Руквуд, — с порога бросила Гермиона. — Он один из них? Так?

Было заметно, как Волдеморт напрягся. Она попала в точку.

— Ты даже не представляешь, куда пытаешься влезть, — мрачно произнес он.

Гермиона фыркнула.

— Вы обо мне волнуетесь, что ли, Том? — с ухмылкой спросила она. — Боитесь, что некому будет присматривать за пожилым инвалидом?

Волдеморт молчал.

— А может, вы пожалели глупую грязнокровку? — начала заводиться Гермиона. — Так вот, не вам решать, во что мне ввязываться. Ваша мерзкая компашка методично сводит на нет все, чего мы добивались, выступая против вас. Мы уничтожили вас, но они нашли способ вернуть своего господина с того света. Чем же вы им не понравились в этот раз? Не зря же они бросили вас гнить в тот подвал. Может, вы уже не так могущественны, а, Том? Неужели не злитесь, что вас практически выбросили на помойку?

На обезображенном лице Волдеморта застыла гримаса нескрываемой ненависти.

Гермиона невольно вздрогнула. Волдеморт отвернулся и демонстративно замолчал.

— Еще один бесполезный разговор, — пробормотала она. — Ужинать так ужинать. Мне надо выспаться перед работой.

Следующее утро преподнесло не самый приятный сюрприз. Крупная сова притащила в когтях свежий номер «Придиры». После увольнения из «Ежедневного Пророка» именно там осела Рита Скиттер. Гермиона в очередной раз убедилась, насколько сильна тяга журналистки к раздуванию громких скандалов.

В статье авторства Риты было заметно влияние эксцентричного издателя Ксенофилиуса Лавгуда, но приведенные факты заставляли задуматься. В ней говорилось о том, что Гарри Поттер, по всей видимости, проглотил австралийского паразитирующего флоббер-червя, известного (одному Лавгуду, разумеется) своей способностью контролировать сознание носителя. Иначе как объяснить странное поведение победителя Волдеморта в последнее время?

То он больше года не показывается на публике, а то вдруг стал частым гостем всех крупных мероприятий Магического Мира. Обычно о его личной жизни сложно было достать сведения, а теперь Гарри Поттер у всех на глазах милуется с единственной дочерью Министра. До окончания войны Золотое Трио было неразлучно, а теперь рядом с Гарри Поттером лишь сестра Рона Уизли. Сам же дружок героя сейчас вовсю занят подготовкой к свадьбе со Сьюзен Боунс. Гермиона же Грейнджер, талантливая юная ведьма, выносит утки за недееспособными магами в госпитале Св. Мунго. Наверное, и ее одолел зловредный паразит.

Гермиона не знала, плакать ей или смеяться. Один зловредный паразит как раз спускался к завтраку по скрипучей лестнице, а она, машинально перебирая пальцами страницы, все пыталась представить, как отреагирует на статью Гарри.

— Чем живет Магическая Британия? — поинтересовался Волдеморт, усаживаясь на ощупь за стол.

— Малфой-младший женился, — бросив беглый взгляд на передовицу лежавшего на краю стола «Ежедневного пророка», ответила Гермиона. — На дочке Лайнуса Гринграсса.

Уж точно не с Волдемортом обсуждать писанину Риты Скиттер.

— Ты расстроена? — хмыкнул он. — Рассчитывала на выгодную партию?

— Это с хорьком, что ли? — вскинулась Гермиона. — Да я лучше остаток жизни сиделкой проработаю!

Волдеморт принялся за круассан с кофе.

— Ну, если тебе так нравится выгребать дерьмо…

В конце смены ее ждал неприятный сюрприз: она столкнулась с Джинни, которая шествовала с победной улыбкой на лице и едва удостоила Гермиону взглядом. Интуиция завопила о грядущих проблемах. Они не заставили себя ждать: Алджернон Блишвик с трагическим лицом вручил ей уведомление о расчете.

— Я ничего не смог сделать, Гермиона, — сдавленным голосом сообщил он. — На меня слишком сильно надавили. В конверте жалование за один месяц. Это все, чего удалось добиться.

Получив увольнительные, Гермиона некоторое время бесцельно бродила по улицам. Тупик, в котором она оказалась, не сулил ничего хорошего: без работы, практически без денег и со слепым Темным Лордом на иждивении.

— Идиотка ты, Гермиона, — бубнила она себе под нос. — Размечталась о справедливом возмездии…

Четыре дня она ходила мрачнее тучи, а когда Волдеморт бесцеремонно попытался отослать ее на работу (ему в одиночестве, видите ли, приятнее находиться), Гермиона спустила на него всех собак.

Волдеморт довольно спокойно вытерпел истерику, периодически подливая масла в огонь едкими замечаниями. А когда у Гермионы кончился запал, предложил побеседовать, как взрослые люди. От неожиданности она притихла и присела в кресло напротив.

— Стало быть, у тебя финансовые трудности? — ехидно подытожил Волдеморт.

— Как взрослые люди, да? — надулась Гермиона. — Меня вышвырнули с тяжелой низкооплачиваемой работенки, а сбережений вряд ли хватит больше чем на полтора месяца. К тому же, теперь необходимые зелья придется покупать, а не… — она осеклась. Признание далось неожиданно легко, но до определенного момента.

Волдеморт, покровительственно ухмыляясь, покивал головой.

— Докатилась, зазнайка? Одна против всего Магического Мира с горстью медяшек в кармане? Ну хоть воровать научилась, и то хлеб.

Гермиона встала, чтобы уйти.

— Возможно, есть способ поправить твои дела, но мне нужна будет ответная услуга, — бросил ей в спину Волдеморт. — Как ты правильно заметила, я очень зол на тех, по чьей вине оказался больным и беспомощным. Возможно, наши интересы в данном случае совпадают.

— О чем речь? — немного торопливо поинтересовалась Гермиона. Она напряженно гадала, чем может заинтересовать ее Риддл.

— Я могу предложить финансовую помощь, а ты поможешь мне восстановиться. Идет? — выдвинул условие Волдеморт.

— И откуда это, Глотик, к нам такого богатого дяденьку принесло? — задумчиво спросила Гермиона отирающегося у ее ног кота. — Хотите распечатать старый тайничок на черный день, Том? Думаете, я соглашусь принять деньги, происхождение которых на сто процентов окажется бесчестным?

Волдеморт вздохнул.

— Хватит уже корчить из себя бедную и гордую, Гермиона, — он впервые назвал ее по имени. — В большую игру надо влезать с тугим карманом, а не с горстью кнатов. Тем более, что это деньги старинного аристократического рода.

— Последняя подачка от Малфоя? — прищурилась Гермиона.

— Беллатриса оставила мне ключ от сейфа в Гринготтсе у поверенного. Есть смысл наведаться туда, пока про ключ не пронюхал Люциус.

При упоминании имени мадам Лестрейндж Гермиона невольно схватилась за помеченное памятным шрамом предплечье. Насмешливая судьба в своей извращенной манере подкидывала ей компенсацию за моральный и физический ущерб.

— Сомневаюсь, что меня пустят в банк даже с ключом… — скептически произнесла она. — К тому же, содержимое сейфа Лестрейнджей наверняка представляет собой один большой слипшийся кусок металла. После нашего с Гарри туда вторжения.

Волдеморт покачал головой.

— Идиотская выходка. Глупо, шумно и неаккуратно. То ли дело мы с Квирреллом. Даже гоблины не сразу спохватились. Проводник у нас, правда, был очень ушлый. Я тебя с ним познакомлю. За долю из сейфа он и проведет, и выведет незаметно.

— Мне туда с ломом идти или кайло у гоблинов попросить? — продолжала заводиться Гермиона. Волдеморт, оптимистично настроенный на сотрудничество, нервировал ее больше обычного.

Он, похоже, тоже исчерпал запас доброжелательности.

— Научилась бы ты слушать старших, упрямая девчонка! Беллатриса была в Гринготтсе после вашего взлома. Все было в порядке, кроме чаши. Гоблинская защита умножением — очень качественная, мощно воздействующая на психику иллюзия!

— Ну и незачем так орать, — буркнула Гермиона. — Можно было сразу сказать.

Она вдруг застыла, с ужасом понимая, что почти согласилась на авантюру под руководством Темного Лорда. Он тоже это понял, судя по довольной улыбке.

В оговоренное гоблином время дама средних лет в добротной мантии и модной шляпке поднялась по ступеням банка. Гермиона испытала своего рода дежа-вю, с той лишь разницей, что в этот раз ее не ужасала собственная внешность и реакция окружающих на нее.

Операция «Гринготтс» прошла весьма успешно. Бездонная сумка Гермионы была под завязку набита золотом и артефактами. Пронырливый гоблин Шестиклык забрал себе лишь пару вещей гоблинской работы. Учитывая скривившуюся физиономию Волдеморта, эти предметы по ценности были сравнимы с остальным содержимым сейфа.

Гермиона первое время была в изрядном замешательстве от внезапно свалившегося богатства. Разумеется, она не считала его своим даже отчасти. И не собиралась тратить на себя ни единого кната, если бы не Волдеморт.

У ее заключенного, вдруг ставшего деловым партнером, появились весьма конкретные желания, проще говоря, капризы. Он постоянно нудел, что его не устраивает гермионина стряпня, требовал кровать помягче, мантию поприличнее и личного эльфа в услужение.

Если с домовиком Гермиона его однозначно завернула, проглотив замечание, что грязнокровки недалеко ушли от ушастых нелюдей, испытывающих экстаз от унизительной работы, то в остальном пришлось пойти на уступки.

В кладовой завелись деликатесы, в комнате требовательного Волдеморта — добротная дубовая кровать с удобным матрасом, а сам Темный Лорд облачился в мантию из «Твилфит и Таттинг» и мягкие домашние туфли ручной работы.

Чтобы закупиться всеми этими излишествами, Гермионе вначале пришлось приодеться самой. Оборотное оборотным, но в невзрачной мантии и простецких туфлях на порог берегущего свою репутацию заведения не пустят.

Когда Гермиона попробовала зачитать Волдеморту отчет о расходах, тот, очевидно, не сразу понял, что она пытается до него донести, а когда понял, то смеялся, пока не закашлялся.

— Потрясающая принципиальность! — угорал Волдеморт. — Я могу быть полностью спокоен за свой небольшой капиталец. Сдается мне, что среди твоих маггловских предков где-то затерялся не только домовик, но и гоблин!

Еще год назад Гермиона (особенно после таких насмешек) наверняка пошла бы на принцип — питалась бы одной овсянкой, растягивая последний гонорар, только в сложившихся обстоятельствах разумные доводы превалировали над гордостью.

В конце концов, она теперь, по сути, выполняет работу сиделки на дому. А учитывая репутацию ее подопечного, на такое мало кто согласится. Пожалуй, что не согласится никто. Следовательно, можно было совершенно спокойно назначить себе достойное жалование и не задумываться над сопутствующими расходами.

Ей, например, требовались недешевые ингредиенты для Оборотного зелья. Не под своей же приметной (и включенной из-за Джинни во многих местах в черный список) личиной посещать аптекаря, мясника, бакалейщика, портного и книжные лавки.

Одновременно с этим Гермиона стала чувствовать, что контроль над ситуацией неуклонно ускользает из ее рук. Тот, кто лечит, как правило не калечит. Волдеморт прекрасно это понял и почувствовал себя хозяином положения. Пусть даже пока ограниченно дееспособным. И в самом деле, ну не будет же она ухаживать за ним вечно?

Волдеморт начал активно интересоваться планами Гермионы в отношении его исцеления.

Гермиона на словах признавала необходимость восстановления зрения и избавления от ожогов, но ужасно боялась того, что в какой-то момент оправившийся Темный Лорд найдет способ снять ограничивающие магию браслеты. Этого она, конечно, вслух не говорила. Зато упорно продолжала бомбардировать Волдеморта вопросами о его воскрешении и людях, которые были в этом замешаны, помимо Руквуда и Гринграсса. Прежде чем выводить их на чистую воду, нужно было убедиться, что никто из них не сможет ударить ее в спину. По каким-то ведомым ему одному причинам Волдеморт не хотел раскрывать эти сведения.

Разговоры вокруг да около изрядно выматывали обоих. После них Волдеморт долго отмалчивался, но необходимость заставляла его идти на мировую. Гермиона заметила его тягу к информации. Лишенный способности читать, он часами слушал волшебное радио в ожидании каких-либо новостей. Только это не могло полностью заменить ему газет и живого общения.

Гермиона испытала какое-то странное чувство, когда он впервые попросил ее почитать последний номер «Ежедневного Пророка». Видит Мерлин, первой мыслью было наотрез отказаться. Но в то же время Гермиона ощутила какой-то странный восторг, сродни тому, который испытывают, когда подходят близко к опасному животному.

Это быстро стало частью утреннего ритуала: молчаливое появление Волдеморта в гостиной, завтрак и чтение подборки прессы. Новости Гермиона выбирала сама, но не отказывала в просьбе поискать что-то по интересующей Темного Лорда теме. Так она пыталась изучать его, понимая при этом, что и он, вполне возможно, занят тем же.

Последствием трансформации ролей в этих странных отношениях стала паранойя. Любое позитивное внимание к своей персоне Гермиона расценивала как попытку усыпить бдительность. Она полагала, что Волдеморт моментально воспользуется любой ее слабостью в своих интересах. Перед сном Гермиона постоянно анализировала все его слова, реакции и свое поведение тоже. Это выматывало, пожалуй, не меньше, чем работа сиделки в Св. Мунго.

Чтобы отвлечься от постоянного беспокойства, Гермиона с маниакальной настойчивостью посещала книжные лавки Косого переулка на предмет поиска любых сведений о радикальной колдомедицине и упоминаний о чудесных исцелениях. Разумеется, ей приходилось держать в тайне от владельцев магазинов подробности, однако внимательному глазу было понятно, какие полки пользуются у нее особенным интересом.

Поэтому Гермиону не сильно удивило, когда на выходе из магазина подержанных книг за ней увязался неряшливого вида старичок и довольно бесцеремонно дернул за рукав.

— Молодую мисс интересуют особенные ритуалы или рецепты? В магазинчике мистера Горбина есть интересные книги. Если мисс согласится, я принесу их или провожу вас туда.

Гермиона вздрогнула. Подозрительный тип предлагает ей прогулку в Лютный? С огромной вероятностью дело кончится плохо. Возможно, стоит воспользоваться его услугами доставки?

— Меня интересуют книги по колдомедицине, как вы правильно подметили, — из голоса не удалось до конца убрать тревожные нотки. — Очень необычные, возможно, давно не популярные методы.

— Ишь, завернула, «не популярные методы»… — старик перешел на фамильярное общение. — Не боись, Лестер не дурак, все понял. Мисс темненьким балуется. Пройдись вон до лавки старьевщика, я там буду через несколько минут.

Гермиона чувствовала себя полной дурой, направляясь к магазину подержанных вещей. Ее даже злость взяла на Волдеморта, из-за которого теперь у нее на лице написано, что она «балуется темненьким».

Несколько минут в ожидании Лестера обернулись четвертью часа. Когда старикашка махнул ей рукой из подворотни возле магазина, Гермиона уже собиралась уходить.

— Вот, любуйся, — Лестер стал расстегивать мантию, а Гермиона зажмурилась, вдруг вообразив себе, что он — банальный извращенец. — Да открой же глазищи! Мистер Горбин ждет меня обратно через три минуты. Не успеешь — твои проблемы.

Гермиона тут же открыла глаза. Внутренние карманы мантии Лестера оттягивали четыре увесистых фолианта. Пока Гермиона судорожно вертела их в руках, проверяя, не опасно ли открывать, Лестер называл стоимость каждой книги. За комплект шла внушительная скидка. Старикашка подбивал Гермиону расстаться с пятьюдесятью галлеонами.

Гермиона сама не поняла, почему вдруг согласилась. Уже дома до нее дошло, что кто-то помог Лестеру Конфундусом. Было ужасно стыдно признаваться Волдеморту, что ее обманули. Для очистки совести Гермиона решила подробнее изучить свои приобретения.

К концу просмотра ее уже изрядно мутило от многочисленных изощренных ритуалов для повышения потенции у мужчин и плодовитости у женщин, рецептов страшнейших ядов и медленно убивающих проклятий. С некоторой брезгливостью открыла она сборник рецептов вечной молодости от Чахтицкой пани Эржбеты Батори.

Через пять минут Гермиона поспешно поднималась по ступенькам в комнату Волдеморта.

— Есть способ избавить вас от следов ожогов, Том. Но вам вряд ли это понравится.

Теперь Гермиона сомневалась, хватит ли у нее решимости осуществить эту затею до конца. Многим пришлась бы по душе перспектива понаблюдать, как Волдеморт будет корчиться от боли, пока особенное косметическое зелье по рецепту Кровавой княжны будет медленно, слой за слоем, разъедать кожу и мягкие ткани. Гермиона несла в ванную заветный флакон, борясь с порывами разгрохать его об пол и угробить двухнедельный труд над котлом плюс две сотни галлеонов, пошедшие на закупку ингредиентов.

На секунду задержавшись у двери, она вздохнула.

— Я тебя прекрасно слышу, — холодный отрешенный голос будто подстегнул Гермиону к решающему шагу.

— Уверены, Том? — еще раз переспросила она, прежде чем вылить маслянистую коричневую субстанцию в специально подготовленную воду.

Волдеморт кивнул и с головой погрузился в воду. Гермиона, зажмурившись, открыла флакон и перевернула его. Теперь назад дороги не было. Она открыла глаза и присела на табурет возле ванны.

Волдеморт вынырнул. Едкое зелье покрыло обожженную кожу тонкой пленкой. Если оно и начало действовать, по реакции пациента понять этого было нельзя.

Они долго молчали. Гермиона то бесцельно пялилась в потолок, то поглядывала на старинные часы, взятые с каминной полки, то украдкой посматривала на Волдеморта. Прошло целых полчаса, прежде чем она заметила, что особенно выпуклые рубцы на лице начинают сглаживаться. Кожа посветлела и стала прозрачнее. Для какой-нибудь пожилой волшебницы с помятым временем лицом этого было бы достаточно, но не для изуродованного глубокими ожогами Волдеморта.

Когда он зашипел от боли, Гермиона вскочила.

— Пойду за ингибитором, — сообщила она.

Живоглот отирался возле ванной и недовольно мяукал. Ему было любопытно, что там происходит, поэтому он совершил попытку проникновения, едва Гермиона приоткрыла дверь. Пришлось запереть кота на кухне.

Видит Мерлин, Гермионе дико страшно было возвращаться. Когда она все же пересилила себя и вошла в ванную, Волдеморт лежал в воде с каменным лицом, но Гермиона знала, что боль лишь усилилась. Скоро все его тело должно было превратиться в одну сплошную рану.

— Вам не обязательно сдерживаться, — мягко сказала она. — Боль должна найти какой-то выход, иначе это плохо скажется на здоровье. Можете кричать и плакать — я никому никогда не скажу. Честное гриффиндорское.

Волдеморт только фыркнул и крепче стиснул зубы.

Время шло, а он все больше превращался в живое анатомическое пособие, но не издавал ни звука. Вместо него тихо плакала Гермиона. На кухне, действуя на нервы, бесновался и завывал запертый Живоглот.

— Одно ваше слово, и мы остановим это, — шептала она. — Давайте уже остановим? Это ужасно.

Гермиона вздрогнула, когда он засмеялся.

— Я вынес вещи похуже, — сообщил Волдеморт и умолк, а Гермиона про себя умоляла, чтобы он продолжал говорить, хотя бы так отвлекаясь от боли. — Знаешь, что ждало меня на той стороне?

— Гарри говорил, что видел вас там, когда умер… Вам было плохо…

Волдеморт фыркнул.

— Это было ничто по сравнению с тем, когда я умер окончательно. Это была бесконечная пытка страхом. Я ощущал себя настолько ничтожным, настолько неполноценным, что меня охватил ужас. Всю жизнь стремиться к величию и в итоге получить жалкий огрызок души, которая при встрече с вечностью начинает лишь истошно скулить и сворачиваться в комок! И этот огрызок раз за разом переживал всю боль, которую испытали по моей вине другие. Я горел, умирал, разлагался, разрывался на куски, корчился от боли бесчисленное количество раз, пока всеми остатками моей ущербной душонки не захотел повернуть время вспять. Проклял свою силу, свои способности и знания, проклял самого себя за все, что совершил… — он умолк.

— Вы раскаялись, — потрясенно заключила Гермиона. У нее прежде возникала эта мысль, но поверить в такое было практически невозможно.

Волдеморт засмеялся. Его губы непрерывно кровоточили.

— Кто бы мог подумать, правда? Поэтому, когда меня вдруг выдернуло из этого циклического ада, я почувствовал непередаваемое счастье. А затем снова пришла боль. Меня разрывали на части и лепили заново, будто вмешивая в кусок теста давно утерянные осколки души. Я снова ощутил себя целым, а вскоре и живым. Открыть глаза и увидеть перед собой рябое от оспин лицо Руквуда — представляешь? Услышать этот раболепный тон. «Мой Господин». Прочитать в этих водянистых глазах готовность и дальше нести под моими знаменами страдания и смерть. Снова делить на куски мою душу, — по телу Волдеморта прошла судорога.

Гермиона робко заикнулась насчет ингибитора, но он остановил ее.

— Августус довольно скоро почуял, что со мной что-то не так, — Волдеморт заговорил быстрее, словно боясь не успеть. Все тело его было покрыто кровью, вода в ванной стала мутно-красного цвета. — После непродолжительных расспросов оглушил меня, а потом связал и устроил смотрины. Позвал всех оставшихся на свободе меченых. Я видел разочарование в их глазах. Я слышал, как они придумывают способы меня «исправить». Им не нужен был лидер, они хотели удобную ширму — бешеного пса, за спиной которого можно урывками наживаться. Им нужен был ужас, который до сих пор испытывают перед моим прозвищем. Я разозлился. Мне срочно нужно было освободиться и наказать их всех. У меня не было палочки, но магия совершенно точно была. Я даже не представлял, до какой степени она сильна, и как слаб я сам, будучи не в состоянии ее контролировать. Простейшее невербальное воспламеняющее проклятье, которым я хотел испепелить путы, сработало почти как Адское Пламя. Когда они тушили меня, я уже был без сознания. Я очнулся слепым, в агонии от ожогов и с угнетающим холодом адамантия на руках. Меня не стали лечить, но и убивать не спешили. Перевозили с места на место: из одной холодной дыры в другую, пока некая грязнокровка со своими вонючими сигаретами и дурацкими подачками не решила поиграть в террористку, — последние слова он уже договаривал шепотом. Гермионе пришлось сильно напрячься, чтобы их разобрать. Было похоже, что Волдеморт вот-вот потеряет сознание.

— Хватит, — Гермиона смахнула слезы. Наблюдать за страданиями раскаявшегося воскресшего монстра было невыносимо даже с оглядкой на все его прошлые прегрешения. Она откупорила флакон с ингибитором и вылила его в ванную, а затем, зажмурившись, надавила ладонью на макушку Волдеморта, окуная его в воду с головой. Процесс растворения тканей должен был прекратиться. Гермиону передернуло. Ощущение от касания к оголенному черепу было препротивнейшее.

Теперь ей предстояло выполнить довольно непростую задачу. Мгновенно слить отработанную жидкость из ванной и сразу же заполнить ее целебным раствором — аналогом костероста, но для кожи, хрящевой и жировой ткани. Если просто напоить Волдеморта этим составом, заживление пойдет гораздо медленнее. Давно Гермиона не выдавала такую скорость в произнесении заклинаний. Кончик палочки неистово рассекал воздух.

Волдеморт громко застонал, когда «тканерост» из приготовленного бочонка полился в ванну тугой струей. Бочонок быстро опустел, и Гермиона снова окунула Волдеморта в целебный состав с головой. Вытаскивать обратно она не торопилась. Даже если он хлебнет глоток-другой, это только ускорит процесс заживления. Через полминуты она приподняла полубесчувственное тело Темного Лорда и убедилась в том, что он может нормально дышать.

Гермиона опасалась, что антимагические браслеты могут помешать заживлению, поэтому вздохнула с облегчением, заметив, что ткани под адамантием тоже начали восстанавливаться. С научной точки зрения было очень интересно понаблюдать за процессом. Только с кухни раздался звон разбитого стекла и истошное мяукание. Гермиона бросилась спасать любимца, оставив Темного Лорда наращивать кожу в гордом одиночестве.

Пока она приводила в порядок разгромленную кухню и разыскивала в саду сбежавшего через разбитое окно кота, прошло немало времени. Живоглот, к счастью, себя не поранил, но был ужасно зол и даже прихватил хозяйку за руку зубами.

— Что ты сердишься, Глотик? — Гермиона гладила его по пушистому загривку. — Скоро ванная освободится и ты сможешь там сидеть сколько угодно. Ой! — вскинулась она. — Я совсем забыла проверить…

Гермиона наперегонки с котом поспешила в дом. Распахнув дверь ванной она застыла с открытым ртом. Голый Волдеморт стоял босиком на мокром полу и аккуратно ощупывал лицо.

— Многое отдал бы сейчас, чтобы увидеть все собственными глазами, — с сожалением в голосе сообщил он. — Ну, как тебе?

— Н-ничего так… — дрогнувшим голосом произнесла Гермиона. Эксперимент можно было считать очень, ну очень успешным. Она-то рассчитывала в восстановленном Волдеморте увидеть кого-то возраста Минервы МакГонагалл. А тут…

Ему можно было дать лет тридцать. С большой натяжкой. Темные волосы, еще влажные, поэтому не позволяющие с уверенностью судить о цвете. Пока довольно короткие. Слегка вытянутый овал лица. Четкие, почти без изгиба брови. В меру высокий лоб. И — Мерлиновы кальсоны — самый настоящий нос. Правильной формы, не слишком широкий. Узкие — строгие такие — губы. Узнаваемыми оставались только глаза. По-прежнему невидящие, абсолютно белые, неживые.

Волдеморт демонстративно покрутился, позволяя Гермионе осмотреть себя со всех сторон. Смотрелось это совершенно дико, ведь раньше Темный Лорд в эксгибиционизме замечен не был.

— Серьезно? То есть одобряешь? В смысле, мной уже нельзя пугать детишек?

Гермиона вдруг ужасно смутилась, схватила с крючка подготовленную мантию. На деталях она старалась не сосредотачиваться. Это и так было уже слишком.

— Оденьтесь, пожалуйста, — настойчиво попросила она, пихая вещь ему в грудь.

Волдеморт сделал изумленное лицо.

— Даже так?

Гермиона пробормотала, что у нее образовались какие-то срочные дела, пулей вылетела из ванной и скрылась в своей комнате. Далеко не взрослый поступок, но ей нужно было переварить все случившееся за последние пару часов. Троллев Волдеморт и эта проклятая затея с глубоким магическим пиллингом выбили последнюю почву у нее из-под ног.

Она жалела Волдеморта. Она плакала, когда ему было больно. Она узнала, что он испытал за гранью и как вернулся оттуда иным. А теперь он даже внешне не похож на себя прежнего (каким запомнила его Гермиона). Было дико сложно представить, что теперь со всем этим делать.

Ее успокаивало только то, что все это время он был сволочным, невыносимым грубияном с ярко выраженными расистскими наклонностями. Гермиона надеялась, что это как раз истинная его личина, а вовсе не та новая, которую не так просто будет презирать и ненавидеть.

Позорное бегство в спальню принесло плоды. Успокоившись, Гермиона решила, что самым правильным будет сохранять прежнюю линию поведения. К этому человеку ни в коем случае нельзя поворачиваться спиной или другими уязвимыми местами… Она сделала глубокий вдох-выдох и сердито фыркнула, когда в дверь раздался громкий стук и послышалось настойчивое: 

— Куда ты запропастилась? Я вообще-то голоден!

Успешное завершение эксперимента над внешностью спровоцировало у Волдеморта мощный прилив энтузиазма. Он отчаянно хотел видеть, поэтому третировал Гермиону расспросами о ходе поисков способа исцеления зрения и различными предложениями отсебятины в духе Темного Лорда.

Вариантов, собственно, было немного. На поиски чудодейственных рецептов уповать было глупо. С косметическими чарами просто повезло. Нужна была помощь компетентного целителя. Однако в госпиталь Св. Мунго Гермиона обращаться не спешила. Вначале она хотела услышать мнение маггловских офтальмологов.

Попасть на прием к корифею британской медицины в этой области было не в пример проще, чем уговорить Волдеморта на эту затею. Оказалось, он не напрасно обесценивал знания магглов. По заключению именитого профессора, зрение Темного Лорда восстановлению не подлежало. Гермионе пришлось выслушать немало презрительных высказываний на свой счет прямо в кабинете клиники. Она так расстроилась, что чуть не переусердствовала с наложением Обливиэйта.

Волдеморт подговаривал ее похитить нужного специалиста из госпиталя Св. Мунго. Гермиона упиралась. Она долго проработала там, прекрасно знала весь персонал и совершенно не хотела подставлять хоть кого-нибудь из них. Руквуд с Гринграссом и остальными наверняка продолжали искать Волдеморта, так что любой, видевший его, мог оказаться в опасности. Не исключено, что за сотрудниками могли наблюдать.

Единственное, что она смогла придумать, — написать письмо Алджернону Блишвику, прося совета якобы для знакомого драконолога с континента, потерявшего зрение из-за неосторожного обращения с подопечным.

Бывший начальник прислал довольно краткий ответ. Блишвик советовал обратиться напрямую в госпиталь, давал адреса известных европейских магических клиник, где могут помочь направить собственные резервы организма на исцеление, а в конце добавил, что в безнадежном случае стоит задуматься о приобретении магических протезов.

В качестве временной меры это вполне годилось. Представив себе Волдеморта с вращающимися глазами в стиле Аластора Грюма, Гермиона вздрогнула. Одно было хорошо — ей не нужно было искать специалиста по изготовлению протезов. Плохо было другое: для анонимного визита в мастерскую близнецов Уизли нужно было попасть туда со стороны Лютного.

— Не вижу проблем! — деловито отозвался Волдеморт в ответ на ее опасения. — Берешь свою самую старую мантию, пару раз моешь ей пол, и вуаля: на Лютном ты почти своя. Если будешь надсадно кашлять и приволакивать ногу, то к тебе никто и не подойдет.

Через пару дней мерзкого вида старушенция была готова посетить трущобы Магического Лондона. Гермионе пришлось выпить успокоительного, хотя натуральная дрожь была бы неплохим добавлением к маскировке.

— Не забывай оглядываться почаще, — напутствовал ее из кресла Волдеморт.

— Постоянная бдительность, — зло буркнула в ответ Гермиона, припоминая ему убитого Грюма.

Лютный внушал устойчивый страх даже сквозь действие успокоительного. Гермионе хотелось бежать со всех ног, но маскировка требовала волочиться со скоростью глизня. Найти вход в мастерскую протезов оказалось непросто. Гермиона не рискнула обратиться за помощью к прохожим, отчетливо понимая, что станет жертвой обмана или нападения. Магические протезы не могут стоить дешево. Ушлому люду это прекрасно известно.

Ей помогло только то, что она помнила расположение лавки Горбина, а Волдеморт по памяти составил примерную карту самых приметных заведений Лютного. Искомая дверца оказалась сразу за кричащей вывеской борделя, из дверей которого к ногам Гермионы выкинули побитого ловеласа.

На звонок дверного колокольчика вышел Фред.

— Чем могу помочь, мэм? — спросил он, сканируя посетительницу вращающимся глазом. Гермиона искренне радовалась, что он не имеет возможности видеть истинный облик под Оборотным зельем.

— Мне такие вот штуки нужны, — Гермиона ткнула скрюченным пальцем в направлении глазного протеза. — Внучок рукожопый на проклятие нарвался, когда…

— Можно без подробностей, мэм! — прервал ее Фред. Это было умно. Меньше знать о клиентах в таком деле было безопаснее. — Проходите.

К сожалению, универсального протеза, на который рассчитывала Гермиона, близнецы сделать не могли. Каждая вещь нуждалась в снятии мерок и последующей настройке наживую. А это значило, что как минимум два раза придется вести Волдеморта сюда, не прибегая к Оборотному. Тогда Фреду и Джорджу нужно будет стереть память. Гермионе было тошно от этой мысли. Она подозревала, что вести дела в Лютном — удел не совсем добропорядочных граждан, но после своих прегрешений перед законом было глупо руководствоваться черно-белыми стандартами.

Решение, успокоившее ее метания, предложил сам Фред. После полной оплаты заказа через гоблинов Лютного и сотни галлеонов сверху близнецы добровольно позволяли наложить заклятие забвения. Рисковые парни, но жадные до выгоды.

На следующий день к неприметной дверке за борделем ковыляло уже двое оборванцев — старушка и слепец в надвинутом на лицо капюшоне. Снятие мерок прошло без заминок. Правда, Гермиону раздражала непрерывная болтовня Волдеморта. Он закидал Фреда вопросами о работе протезов и пожеланиями по внешнему виду. Было видно, как облегченно вздохнул хозяин мастерской, когда они сошлись в характеристиках, цене и сроках.

Примерка состоялась через неделю.

Гермиона, находясь под личиной старушки, сосредоточенно терла ноющую коленку, пока Фред с Джорждем водили палочками над лицом Волдеморта. Знали бы они…

Когда все было готово, Джордж сунул в руки капризному заказчику зеркало, чтобы тот убедился: все сделано согласно уговору. Волдеморт придирчиво осмотрел результат достижения современного магического протезирования. Гермиона, в последнюю секунду вспомнив о конспирации, всплеснула руками.

— Мерлиновы причиндалы! И правда, как настоящие!

Только по неестественному, неживому блеску можно было понять, что это протезы. Взгляд темно-синих глаз казался каким-то кукольным. Волдеморт скривился на причиндалы и брезгливо осмотрел нынешний облик Гермионы.

— Бабуля, когда ты успела так изрядно пожухнуть? Я тебя запомнил не такой дряхлой. Хотя, — он сделал многозначительную паузу, — теперь, когда мне стало лучше, ты буквально начинаешь хорошеть на глазах.

Волдеморт выразительно подмигнул Гермионе. Та посмотрела на свои уже не такие морщинистые руки, судорожно вытащила из сумочки фляжку с Оборотным и сделала огромный глоток, почти не поморщившись. Ну как можно было забыть о времени?

Близнецы, заторможенные после Обливиэйта, не обратили внимание на покидающих магазин заказчиков. Гермиона укоризненно посматривала на глазевшего по сторонам спутника и шипела не хуже болотной гадюки, что ему нежелательно светить на Лютном свою обновленную физиономию.

К Волдеморту-с-глазами привыкать пришлось обоим. Он подолгу зависал перед зеркалом в ванной, не стесняясь быть уличенным в нарциссизме, а также бесстыдно наблюдал за каждым движением Гермионы, едва она оказывалась в его поле зрения. И комментировал.

Он не упускал случая высказаться о ее манере творить заклинания, походке, о том, как она обставила дом и вела домашнее хозяйство, но особенно доставалось внешнему виду. Гермионе порой казалось, что она делит дом с роновой тетушкой Мюриэль в мужском обличии.

Похоже, Волдеморту, лишенному способности колдовать, это доставляло нескрываемое удовольствие. Он и раньше не упускал случая вывести Гермиону из равновесия, а теперь это перешло на качественно новый уровень.

Если прежде в ходу были манипуляции голосом в манере змеелицего, то теперь Волдеморт подло пользовался своим новым обликом. Нет, он больше не пытался предстать перед Гермионой в чем мать родила, но активно вторгался в личное пространство и смотрел на ее реакцию.

Гермиона честно старалась не поддаваться на провокации. Но как сохранить ледяное спокойствие, когда во время требующих сосредоточенности занятий (готовки или нарезки ингредиентов для зелья) над плечом появляется физиономия качественно преображенного Темного Лорда и изрекает очередное ядовитое замечание?

Да теперь, Мерлин задери, ей невозможно было даже спокойно прибраться! Гермиона еще долго мысленно краснела после того, как Волдеморт застукал ее чистящей на карачках камин. Возможно, стоило сделать проигрыватель потише, тогда Темному Лорду не посчастливилось бы наблюдать ритмичные покачивания гермиониной пятой точки в такт «Амелитанго» Пьяццоллы.

— Грязнокровка выигрывает у домовика со счетом 1:0, — глумливо объявил Волдеморт, вдоволь налюбовавшись зрелищем.

Гермиона вспыхнула. Нестерпимо тянуло швырнуть в Волдеморта тяжелым чугунным совком или ведерком с золой, но она сдержалась: убирать-то все равно пришлось бы ей. Зато немного позже Гермиона с мстительной улыбкой вручила Волдеморту совок, веник, набор моющих средств и ведро с тряпкой, сообщив, что с этих самых пор ему оказана честь убираться на третьем этаже, включая ванную комнату. И если кошмарный Лорд не сочтет нужным заниматься грязной работой, пусть хоть пылью и известковыми отложениями покроется — она больше пальцем не шевельнет.

После такого громкого заявления Гермионе пришлось сбежать в сад, так как от ярости, охватившей Волдеморта, даже воздух вокруг начал потрескивать. Гермиона сидела на скамеечке среди подрастающих парковых роз и размышляла над странностью собственных чувств при виде взбешенного Темного Лорда. Разумеется, ей пришлась по душе такая месть, но какая-то ее часть отметила, что новое лицо Волдеморта даже в гневе не утратило привлекательности. Скорее, наоборот.

Такие мысли расстраивали Гермиону: ни о каком сотрудничестве и тем более подчинении со стороны Волдеморта в этой обстановке и речи быть не могло. Он планомерно скидывал с себя путы зависимости от своей похитительницы и тюремщицы.

Гермиона вновь почувствовала себя первокурсницей Хогвартса. Как в той истории с Норбертом/Норбертой. Она (в данном случае единолично) вырастила дракона и теперь не знает, как от него избавиться, ведь приручить его нет никакой возможности. Жаль, что не существует питомников по содержанию и — не приведи, Мерлин! — разведению Темных Лордов.

Однако хитрый Волдеморт после разделения обязанностей по уборке помещения будто затаился. Гермиона ждала от него привычных нападок и высокомерной критики, но Темный Лорд старательно делал вид, что воспитательные меры на него подействовали. Они даже вернулись к привычным утренним обсуждениям новостей. Более того, стали делиться соображениями по поводу того, как лучше прижать Руквуда и компанию.

Оба сходились на том, что для начала Августуса Руквуда стоит отыскать, обезвредить и допросить. Кто знает, может, потеряв козырь в виде Волдеморта, ему пришло в голову воскресить, к примеру, Гриндевальда?

Гермиона предлагала действовать скрытно и осторожно, ведь против них, можно сказать, вся Магическая Британия. А вот Волдеморту не по нутру была осторожность. Он предлагал заманить Руквуда на живца. То есть на самого себя.

— Но ведь вы же беспомощны, Том! — недоумевала Гермиона. — Что, если он явится не один? Я, честно говоря, не настолько самоуверенна, чтобы в одиночку задержать нескольких опытных магов.

Волдеморт глубокомысленно кивнул.

— Вот поэтому нужно, чтобы ты сняла с меня это, — он потряс запястьями. — Как только я верну себе магию…

— Вы тотчас утопите меня в ведре с отбеливателем, как и обещали, — угрюмо оборвала его Гермиона.

Он ухмыльнулся. Неживой взгляд невозможно было прочитать.

— Ты же сама сказала, я раскаялся. Я бы не стал снова рисковать душой.

— Есть много других способов превратить мою жизнь в кошмар, — пожала плечами Гермиона.

Волдеморт рассмеялся. Гермиона машинально отметила, что это идет ему гораздо больше, чем гнев.

— Ну давай, девочка, расскажи мне об этом. Я весь во внимании, — он принял картинную позу, подперев кулаком подбородок.

Ей ничего не оставалось, как раздраженно махнуть рукой и ретироваться на кухню за новой порцией кофе. Было непонятно, на кого она больше злится: на Волдеморта за его попытки манипулировать или на себя за то, что нехотя любуется преображенным Лордом вместо того, чтобы противостоять этим манипуляциям. Когда-нибудь он заметит это и обернет это себе на пользу. Гермиона и не подозревала, что «когда-нибудь» уже наступило.

Едва она успела порадоваться, что смогла привыкнуть к его голосу, и не вздрагивает, если Темный Лорд вдруг оказывается внутри ее зоны комфорта, как он взял за правило время от времени бодрить Гермиону попытками установить тактильный контакт.

Простая просьба передать чашку или газету заканчивалась легким прикосновением. Волдеморт завел привычку сталкиваться с Гермионой в узком коридоре, ведущем в кухню, где нельзя было разойтись на почтительном расстоянии.

Гермиона стала очень плохо спать, и снилась ей совершеннейшая дичь при непосредственном участии Волдеморта.

Как-то с утра совершенно не выспавшаяся Гермиона, потирая глаза, спускалась из своей спальни в гостиную. Волдеморт был на нижней ступеньке последнего пролета.

— Доброе утро, — бросил он через плечо.

— Доброе… — начала Гермиона и не успела закончить приветствие, в падении устремляясь вниз, зацепившись ногой за неизвестно откуда взявшегося на ступеньках Живоглота.

Она уже прикидывала на лету, как будет объяснять Волдеморту, где в ее комнате находится шкафчик с зельями, чтобы он принес Костерост, как вдруг очутилась в крепких мужских объятиях. Волдеморт подхватил ее под мышки, при этом его большие пальцы оказались в опасной близости от груди. Гермиону бросило в жар. Она ударила спасителя по рукам и отпрянула назад, получив свободу.

— Как же меня это достало! — в сердцах выкрикнула она. — Вы! Вы это все нарочно!

— Ты меня обвиняешь в сговоре с котом? — насмешливо уточнил Волдеморт.

Гермиона взглянула Живоглота, как ни в чем ни бывало вылизывающего зад. Она уже ни в чем не была уверена.

Волдеморт удалился на кухню, довольно насвистывая. Гермионе срочно нужно было умыться и проветриться.

В Косом переулке было душно. Весна досрочно и безоговорочно уступила свои последние деньки жаркому лету. Проходя мимо зеркальной витрины, Гермиона с огорчением заметила, что в расстроенных чувствах забыла принять Оборотное зелье. Тотчас она поймала на себе несколько взглядов.

— Надо убираться отсюда, пока не поздно, — пробормотала она, но аппарировать не успела. Гермиона почувствовала на локте неприятный давящий захват.

— Торопитесь, мисс Грейнджер? — Люциус Малфой подцепил ее рукояткой своей трости. — Не хотите побеседовать? Я слышал, вас уволили из Мунго? Принимаете предложения о работе? Пройдемте со мной, ну, скажем, к Фортескью? Там весьма удобные кабинки для приватных бесед. Ваша репутация не пострадает. Больше, чем она уже натерпелась.

Гермиона дернула рукой, освобождаясь от захвата.

— Грубо. И очень глупо, мистер Малфой, — зашипела она. — Я бы никогда не стала на вас работать. Как бы вы не пытались задирать нос, я помню, каким жалким вы были, пресмыкаясь перед Волдемортом.

В глазах Люциуса Малфоя появился злой блеск.

— Поверь, теперь это имя меня не пугает, — холодно ответил он. — От него ничего не осталось, так ведь?

Гермиона вздрогнула. Уж больно не понравилась ей интонация, с которой был задан этот вопрос. Малфой проверял ее. В этом почти не было сомнения.

— Вы сами прекрасно это знаете, — нашла в себе силы ответить она. — Прощайте, мистер Малфой!

— До скорой встречи, — усмехнулся Люциус Малфой.

Гермиона вбежала в дом и лихорадочно начала накладывать на него заклинание за заклинанием. Волдеморт недоуменно взирал на ее метания из кресла в гостиной.

— Кажется, они скоро сами нас найдут! Малфой задавал мне наводящие вопросы в Косом переулке и пытался заманить внутрь антиаппарационного барьера, — тяжело дыша от волнения сообщила она.

— Тогда твои дилетантские пассы палочкой нас не спасут, — с деланным равнодушием отметил Волдеморт.

— Что-то посоветуете, Том? Или так и будете сидеть сиднем? — огрызнулась Гермиона.

— У меня есть время на то, чтобы услышать, как ты будешь меня умолять? — поинтересовался он.

— Нет, дементор вас задери!

— Тогда я просто посмотрю, чем все закончится, — пожал плечами Волдеморт.

Гермиона стрельнула в него взглядом, которому позавидовал бы василиск.

— Пожалуйста, Том, — сквозь зубы выдавила она и добавила: — Не будьте кретином.

Волдеморт хмыкнул.

— Не так униженно и искренне, как мне бы хотелось, но сойдет. А теперь, будь благоразумной девочкой, сними с меня это, — он потряс антимагическими браслетами. — Надеюсь, ты уже прочитала, как это делается? Или подсказать?

Гермиона колебалась. Проблема была не только в том, чтобы освободить Волдеморта. Снятие браслетов из адамантия отнимало прорву сил. Если процесс пройдет удачно, по окончании она не сможет даже поднять палочку, чтобы себя защитить. Ей придется целиком и полностью довериться Темному Лорду. Непреложный обет отпадал — Живоглот в свидетели не годился по определению.

— Хорошо, Том, — наконец решила она, — и пусть вам будет стыдно, если вы воспользуетесь этим мне во вред!

— Поменьше пафоса, Гермиона, — скептически парировал Волдеморт. — У нас не слишком много времени.

В этом он был прав.

Гермиона бросилась в кухню. Оттуда она принесла небольшую чашку и острый нож для нарезки ингредиентов. За чистым пером для нанесения рун пришлось бежать на второй этаж. Волдеморт наблюдал за ее перемещениями с нескрываемым нетерпением. Существование без магии для волшебника сродни физическому увечью. Для него оно подходило к концу.

Адамантий известен тем, что его практически невозможно уничтожить, но при помощи определенных рун и мощного магического воздействия можно слегка изменить его форму. Чтобы усилить воздействие, руны наносят собственной кровью. Поэтому Гермионе пришлось порезать предплечье и собрать немного крови в чашку.

Волдеморт следил за тем, как она наносит на браслеты пером рунную вязь, без единого замечания. Когда подготовительная часть была закончена, Гермиона поставила рядом флакон с укрепляющим зельем и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы настроиться, а затем подняла палочку.

Темно-фиолетовые браслеты не сразу начали реагировать на творимое заклинание. Когда они завибрировали и начали миллиметр за миллиметром растягиваться, руки Гермионы уже дрожали, а лоб покрылся испариной. Ей казалось, что это происходит целую вечность. Силы стремительно таяли, но Гермиона упрямо держала контакт. На вторую попытку времени не было. Последнее, что она слышала, перед тем, как перед глазами все поплыло, — торжествующий возглас Волдеморта.

Гермиона приходила в себя урывками. Она полулежала в кресле возле камина. Волдеморт бродил по дому: то спускался в гостиную, то поднимался наверх.

— Зелье, Том, — попросила она, не в силах поднять руки.

— Попозже, — хмыкнул Волдеморт. — Или придется тебя обездвижить.

Гермиона издала мучительный стон, заметив в его руке свою палочку. Не стоило доверять Темному Лорду. Она пыталась понять, хорошо это или плохо, что она пока еще жива. Отсутствие в доме сообщников Руквуда и Малфоя говорило о том, что защиту Волдеморт все же соизволил поставить. Гермиона гадала, что же он будет делать дальше.

Волдеморт спустился в гостиную с маленькой сумочкой, расшитой бисером. В сочетании с мужской дорожной мантией выглядела она диковато.

— Здесь все? — уточнил он.

— До последнего кната, — прошептала Гермиона и попыталась воззвать к справедливости: — Там и мои вещи!

— Ну разумеется, — рассеянно кивнул Волдеморт, роясь в сумочке. — Надеюсь, ты не держишь там ничего, за что тебе будет стыдно.

Гермиона прикрыла глаза.

— Забирайте уже все и проваливайте, Том, — устало пробормотала она. — Так и знала, что этим все кончится. Когда я вас найду, то постараюсь окончательно избавить этот мир от такого вероломного манипулятора.

Волдеморт отложил сумочку и подошел к ней.

— Легиллименс! — атака была неожиданной и мощной. Все, что Гермиона знала об окклюменции, оказалось недостаточным. Волдеморт с довольной ухмылкой ковырялся в ее воспоминаниях, вытаскивая самые яркие среди хороших и плохих. Вскоре он опустил палочку.

Гермиона с вызовом посмотрела на него. Она не должна бояться.

Волдеморт разочарованно поцокал языком.

— Когда ты уже поймешь, что я тебе не по зубам, грязнокровка? Ты предсказуема и примитивна со своими недалекими стремлениями. Только непроглядная тупость и необъяснимая гордость не дает тебе принять это и жить спокойно. К Поттеру прибилась, крестражи поперлась искать. Спасла магический мир и теперь в крестовом походе против всех? Да тебе надо было замуж выскочить побыстрее за болгарина того или, на худой конец, за Уизли. Домик, хозяйство — это твое. Хотя готовишь ты ужасно. Зато убираешься хорошо.

— Вы мыслите стереотипами полувековой давности! — вспылила Гермиона. Ей отчаянно хотелось влепить Волдеморту пощечину. Он будто почувствовал это и склонился над ней. Неживой взгляд синих глаз не сулил ничего хорошего.

— Глупый намек на возраст, — сквозь зубы процедил Волдеморт. — Это же не мешает тебе постоянно на меня пялиться и млеть от каждого прикосновения. Правда, Гермиона?

— Да что вы такое говорите… — пробормотала Гермиона. Ей вдруг стало неудобно за свою вольготную позу в мягком кресле. Только сил не было на то, чтобы даже пальцем пошевелить.

— Так это же просто проверить, — вкрадчиво произнес Волдеморт. Кончиком палочки он медленно, дюйм за дюймом поднял подол ее мантии. В этот жаркий день под ней были надеты только гольфы, легкая юбка, майка и нижнее белье. Гермиона сжалась от стыда, когда взору Волдеморта открылись жизнерадостные оранжевые трусы.

— Не надо, — дрожащим голосом попросила она. — Вы мне отвратительны. Это мерзко.

— Слишком самоуверенных приятно ставить на место время от времени, знаешь ли, — Волдеморт вожделенно прикрыл глаза. — Я так долго мечтал об этом. Было так унизительно зависеть от тебя и жить по твоим дурацким правилам. Ты — слабое, жалкое существо, подверженное низменным страстям.

— Неправда! — возмутилась Гермиона.

— Тс-с-с! — Темный Лорд прижал палец к ее губам. — Не трать силы понапрасну. Сейчас ты поймешь, что лжешь в первую очередь себе самой.

Его рука была слишком теплой или Гермиона от слабости была холодна, как лед. Она зажмурилась, мучительно ожидая того, что последует дальше.

Волдеморт с одухотворенным лицом исследователя наложил согревающие чары.

— Для чистоты эксперимента, — пояснил он.

Гермиона громко всхлипнула, когда острый конец палочки, очертив верхнюю кромку трусиков, плавно спустился ниже.

— С чего же мне начать? — задумчиво произнес Волдеморт, с доверительной улыбкой склоняясь к Гермионе. — Знаешь, а ведь я мог бы…

Гермиона готова была провалиться сквозь землю, лишь бы не слышать о том, что, в каких позах и как долго планирует проделать с ней Темный Лорд. Судя по красочным описаниям, значительную часть своей жизни Волдеморт потратил не только на изучение темномагических искусств.

Если в самом начале у нее просто горели щеки и уши, то потом предательский жар распространился ниже. Гермиона, как загипнотизированная, не могла отвести глаз от узких губ Волдеморта, из которых потоком лились запредельные непристойности. Это было ужасно, она совершенно ничего не могла с собой поделать.

Может, все дело было в невероятной слабости, а может, Волдеморт воспользовался своими способностями менталиста, но Гермионе казалось, будто его холодный голос проникает прямо в мозг, порождая в нем волнующие картинки.

Гермиона, поначалу отчаянно желавшая, чтобы Волдеморт поскорее заткнулся, не заметила, в какой момент растворилась в потоке дурманящих образов. Вершиной падения стала серия сладких спазмов и уж совершенно неприемлемое «То-о-ом», произнесенное абсолютно чужим, грудным голосом.

— Что и требовалось доказать, — оборвал ее Волдеморт презрительным тоном. — Мне даже пальцем не пришлось до тебя дотронуться. Ты ничем не лучше других. Не выше и не сложнее. Смирись с тем, что есть вещи, которые тебе не по силам. Возможно, у тебя хватит мозгов держаться подальше от Руквуда и остальных. И от меня тоже. В другой раз я уже не буду так великодушен, Гермиона.

К последней фразе морок начисто развеялся. Волдеморт аппарировал прямо из гостиной. Это означало, что он начисто снес антиаппарационные чары, которые Гермиона поставила впопыхах. И дом теперь наверняка абсолютно беззащитен.

Гермиона нашла в себе силы одернуть вниз задранную мантию. С минуты на минуту сюда могли вломиться люди Малфоя или он сам. Их ждало бы прелюбопытное зрелище. Но время шло, а в дом так никто и не являлся. Неужели Волдеморт оставил надежную защиту? Последний широкий жест? От этого почему-то было особенно мерзко.

Глядя, как начинают синеть кончики ногтей, Гермиона меланхолично раздумывала, стоит ли пить укрепляющее зелье, или дальше наказывать себя за выдающуюся глупость, слабость и доверчивость. С уходом Волдеморта согревающие чары быстро спали, и она снова озябла.

— Д-д-дура, — отчетливо выстукивали зубы.

Живоглот прыгнул ей на колени и принялся остервенело их когтить, чтобы расшевелить свою разбитую и несчастную хозяйку. Это заставило Гермиону собраться с силами и протянуть руку к флакону с зельем. Увидев, что своего он добился, кот прекратил членовредительство и поспешил убраться из поля зрения Гермионы во избежании взбучки.

Почувствовав прилив сил, Гермиона поднялась в свою комнату, где Волдеморт в процессе спешных сборов устроил форменный беспорядок, свалилась ничком на кровать и долго рыдала без слез, ощущая себя грязной и донельзя примитивной. И абсолютно никому не нужной. Даже Волдеморту. Тем более Волдеморту.

Но всякое горе имеет пределы. К чести Гермионы, со времен продолжительных рыданий в троллевом туалете ее характер неплохо закалился. Душа требовала действий, поэтому вскоре на заднем дворе запылал огромный костер, щедро политый огневиски. Все следы пребывания проблемного постояльца в доме нужно было уничтожить.

— Гори в аду! — шептала Гермиона, швыряя в огонь обломки дубовой кровати. — Мешок навоза драконьего!

Несколько последующих дней Гермиона даже не пыталась высунуть нос за пределы своего владения. Без палочки, без средств, наверняка в негласном розыске. Будто любопытная старая леди она торчала у окна, подмечая каждое движение.

А еще она безумно волновалась за Гарри. Волдеморт получил магию, свободу и необходимые ресурсы. Если он не оставил идею переиграть пророчество, то Гарри в огромной опасности. Палочки не было, совы не могли пробиться через защиту Волдеморта, а камин годился только для поленьев. Дойти до соседей и воспользоваться средствами связи было очень опасно. Оставалось только ждать. Это совершенно измотало Гермиону и морально, и физически.

Скорее всего именно поэтому она прозевала возмущение сигнальных чар в саду, а когда выглянула, чтобы посмотреть, периметр вновь был спокоен. Только на пороге возле задней двери стоял небольшой деревянный ларец. Будто в насмешку над осторожностью Гермионы крышка была откинута.

Она получила назад свое нехитрое, но такое ценное имущество: сумочку, расшитую бисером, и волшебную палочку. На дне ларца лежало послание, написанное аккуратным угловатым почерком.

«Возвращаю за ненадобностью. Используй свой второй шанс с умом».

— Мне кажется, или он не дописал «как я»? — задумчиво пробормотала Гермиона, не зная, как расценить внезапный приступ волдемортова великодушия. Означало ли это готовность забыть о вечном противостоянии с Гарри?

Тем не менее, первым делом Гермиона с патронусом отправила другу весточку.

«Он на самом деле вернулся».

Гермиона проследила за исчезающей выдрой и еще долго не могла заставить себя сдвинуться с места. Ей казалось, что Гарри должен тут же прислать ответ, назначить встречу, но серебристый олень так и не появился. Что бы там ни происходило с Гарри, очевидно, он больше не нуждался в ее заботе. Это было ужасно, с какой стороны ни взгляни.

Снедаемая ужасными подозрениями, Гермиона пересилила страх быть пойманной и вышла за пределы защиты, поставленной Волдемортом. Она наложила на лицо простейшие маскировочные чары: запасы Оборотного зелья из сумочки ушлый Лорд оставил себе.

Пройдя вниз по улице пару десятков шагов, она не обнаружила ни единого признака слежки. Это было отрадно и… немного обидно. Гермиона предпочла думать, что у нынешней серой власти сейчас имеются занятия поинтереснее, чем следить за бывшей санитаркой из Мунго. Может, они сейчас сидят на хвосте у Волдеморта?

Привычная схема поведения требовала сейчас же убедиться в том, что с ее близкими ничего не случилось. Гермиона дошла до местного почтового отделения и позвонила родителям. Волдеморт теперь знал о них все.

К счастью, мистер и миссис Уилкинс пребывали в счастливом неведении. Маленькая София росла здоровенькой и пока не проявила магических способностей. Мама говорила об этом с плохо скрываемой гордостью, и Гермиона в который раз за последние дни почувствовала себя хуже некуда.

Но жалеть себя снова было некогда. Нужно было убедиться, что с Гарри все в порядке. Гермиона аппарировала на площадь Гриммо.

Только дом 12 совсем не хотел ей показываться. Напрасно она просидела на ближайшей скамейке несколько часов. Лишь когда рано утром перед ней приземлилась сова со свежим номером «Ежедневного Пророка», Гермиона решилась покинуть свой пост. Газету лучше читать в обществе. Кота, сигареты и чашки кофе.

Новости озадачили ее. На первой полосе сообщалось о неожиданной добровольной отставке Лайнуса Гринграсса, первого заместителя Министра. В статье делались предположения о том, кто займет его место. Официальных заявлений Артур Уизли еще не делал. На колдографии Министр выглядел немного растерянным, оглядывался на стоящих за спиной Амоса Диггори и сына Билла.

Гермиона стала внимательно вчитываться в каждую публикацию. Удивила ее небольшая заметка в колонке светской хроники. Автор сетовал, что в этом году возобновившаяся было традиция летнего бала у Малфоев снова будет нарушена: все семейство неожиданно отбыло во Францию. Молодожены Драко и Астория, по слухам, будут проводить там медовое лето, а старшее поколение, очевидно, решило освежить свой брак романтикой.

Гермиона выронила газету из рук и расхохоталась. Она была готова поставить что угодно на то, что причиной спешного отъезда Малфоев послужило вовсе не желание насладиться умиротворяющими ароматами лавандовых полей Прованса и жарким солнышком Сан-Тропе. Ей представился всклокоченный Люциус, наперегонки с домовиками пакующий чемоданы, бледный Драко с трясущимися губами и Нарцисса в обмороке.

Гермиона хохотала и хохотала, пока не начала икать.

— Идиотка, это же начало конца, — одернула она себя. — И ты сама приложила к этому руку.

Истерика сменилась отчаянием. От абсурда сложившейся ситуации хотелось выть. Ей страшно было заявиться в Аврорат и отдать воспоминания. Какими бы ни были ее мотивы, за все совершенное ей грозил по меньшей мере Азкабан. Что же ей оставалось? Бегать по Косому переулку с криками: «Волдеморт вернулся»?

От сигарет уже тошнило. Решительно испепелив пачку, Гермиона попробовала сварить себе успокаивающее зелье, но в ее состоянии опрометчиво было подходить к котлу. Он не взорвался, конечно, но ингредиенты были безвозвратно испорчены. Пришлось выйти за маггловскими успокоительными в обычную аптеку.

Может, таблетки были слабыми, а может, на организм волшебницы не оказывали должного действия, поэтому Гермиона, сама не особенно понимая, зачем, оказалась у входа в «Кабанью Голову». Ей давно требовалось с кем-то поговорить, а Аберфорт, возможно, даже выслушает ее и что-то подскажет. Но встретившись взглядом с мрачным хозяином заведения, Гермиона передумала делиться откровениями и просто присела у стойки.

— Вина? — хмуро поинтересовался Аберфорт.

Она кивнула, не подумав. Густая, почти черная жидкость наполнила стакан. Вино было очень сладким и крепким, с ярким привкусом сухофруктов. Обжигающее тепло распространялось по телу, успокаивая и расслабляя.

— До дна далеко? — поинтересовался Аберфорт, возя грязно-желтой тряпкой по стойке.

Гермиона уставилась на свой стакан, но тут же поняла, что вопрос не об этом.

— Днище, — она махнула рукой. — Ты даже не представляешь, что я натворила. Тебе лучше не знать. Хотя скоро и так все узнают…

Аберфорт хмыкнул.

— Девушкам свойственно преувеличивать. Наверняка все не так ужасно. Попробуй найти в своем положении какие-то плюсы.

Гермиона закрыла лицо ладонью.

— Мерлин, ну какие плюсы…

Аберфорт почесал бороду.

— Может, тебе работа нужна? Отвлечешься…

Гермиона отняла ладонь от лица.

— Тут? В «Кабаньей Голове»?

— Нет, тут девчонкам не место, — фыркнул Аберфорт. — Невилл заходил. Хочет забрать родителей из Мунго. Ищет сиделку, а лучше двух.

— Я подумаю, спасибо, — Гермиона отодвинула почти пустой стакан и положила монеты на стойку. — Рада была повидаться, Аберфорт.

— Заходи.

Гермиона не слишком долго думала над словами хозяина «Кабаньей Головы». У Невилла наверняка можно будет узнать что-нибудь о Гарри.

Встреча с Невиллом оставила осадок на душе. О Гарри ничего узнать не удалось: Невилл давно не связывался с ним, хватало своих забот. А еще простодушный парень ненароком задел больное место, удивившись тому, что Гермиона оказалась не у дел. Он, видите ли, был уверен, что Гермиона Грейнджер грызет гранит магических наук в каком-нибудь престижном учебном заведении на континенте после обширной практики в Мунго.

Объяснять ничего не хотелось. К счастью, Невилл быстро переключился на свои проблемы. Они с Ханной Аббот собирались пожениться. А перед этим забрать Фрэнка и Алису Лонгботтом из Мунго, раз уж за столько лет колдомедики не добились прогресса. Вечером за ними может приглядывать Ханна, ночью — зайти проведать леди Августа, которой все равно плохо спиться. А днем требуется квалифицированная помощь. Деньги Невилл обещал приличные.

Гермиона понимала, что сейчас эта работа ей нужна, но было ясно как день, что это не навсегда, о чем стоило честно предупредить Невилла. Даже со всеми оговорками условия устраивали обоих, и на следующий день Гермиона приступила к новым обязанностям.

Днем она ухаживала за Фрэнком и Алисой, что было привычно и не так обременительно, как в госпитале. Она пила чай с леди Августой, которая упорно держала маску суровой чудаковатой старухи, потом приходила Ханна, приносившая массу новостей и сплетен из «Дырявого котла», а после ужина Гермиона отправлялась домой.

По словам Ханны, у Гарри все было хорошо. Он часто появлялся в пабе в обществе Джинни или Рона. Судя по всему, Волдеморт не рвался взять реванш. В это сложно было поверить до конца, ведь столько людей заплатили жизнями за навязчивую идею Тома Риддла переиграть пророчество.

Можно было сказать, что жизнь стала налаживаться. Но порой Гермионе казалось, будто она вязнет в топком болоте, притворяясь, что ничего не произошло. С каждым днем она все сильнее корила себя за то, что сдалась. Ведь помимо спешного отъезда Малфоев на континент и отставки Гринграсса ничего из ряда вон выходящего, судя по новостям из «Пророка» и рассказам Ханны, не происходило. За спиной Министра-марионетки Артура Уизли теперь стоял Амос Диггори. Паркинсоны, Флинты и прочие укрепляли связи с Министерством, усиленно жертвуя средства на самые разные цели. А еще где-то скрывался Руквуд, забавляющийся воскрешениями. Это не давало Гермионе покоя.

Да, Волдеморт предостерег ее от излишней инициативности, но о нем совсем ничего не было слышно. Поэтому день ото дня геройский зуд беспокоил Гермиону все сильнее и сильнее. От выполнения несложных обязанностей ее мозг истосковался по дополнительной нагрузке. На столе в гостиной стали появляться исписанные и скомканные листки бумаги. Для того чтобы начать действовать, требовался лишь небольшой толчок.

И он исходил от Риты Скитер. Журналистка буквально набросилась на Гермиону, когда она шла домой с окраины Годриковой Лощины, куда аппарировала от Лонгботтомов после окончания рабочего дня.

— Я просто не знала, к кому еще с этим пойти, — в голосе Риты звучал азарт, смешанный с беспокойством.

Гермионе не хотелось обсуждать важные вещи на улице, но приглашать Риту в свой дом хотелось еще меньше. Поэтому пришлось предложить прогулку до кладбища.

Рита, крепко вцепившись ей в руку, рассказывала о неожиданной встрече.

— Представляешь? Даже без Оборотного, собственной персоной! И вид у него был такой довольный, будто Сама-Знаешь-Кто снова воскрес. А с ним был незнакомец. Такой… — у Риты загорелись глаза. — загадочный. От Руквуда разве что искры не сыпались в разные стороны. Я не удержалась. Проследила за ними до маггловского кемпинга. Руквуд в палатку зашел, а этот, второй, остановился на пороге, оглянулся и прямо на меня посмотрел. Будто заметил. Больше я туда не вернусь. У меня до сих пор мороз по коже. Глаза — черные омуты, видят насквозь.

— Синие, — машинально поправила Гермиона. Почему-то у нее не было сомнений в том, кого именно встретила журналистка.

— Нет, подружка, — ехидно ухмыльнулась Рита. — Я, конечно, навпечатлялась, но не до такой же степени. Это было бы непрофессионально.

Она вдруг встала как вкопанная и пронзительным взглядом поверх очков уставилась на Гермиону.

— Ты ведь кого-то конкретного имеешь в виду? Ты просто обязана этим со мной поделиться. Я чую сенсацию!

Гермиона вырвалась из ее цепкой хватки.

— Поверь, Рита, ты не захочешь это узнать.

— Ну хоть намекни, — Рита Скитер нервно поджала уголок рта.

— У тебя отличная интуиция. Наверняка «превосходно» было по прорицаниям, — уклончиво выразилась Гермиона. — Сможешь показать, где находится кемпинг?

Интуиция Гермионы буквально орала о том, что ей совершенно незачем туда идти. Но у нее-то с прорицаниями всегда было неважно.

— Вообще-то, я не собиралась туда возвращаться, — Рита поджала губы, хотя было видно, что она уже сомневается.

— Так тебя никто не просит вламываться в палатку. Просто покажешь мне издалека, — добавив беспечности в голос, уточнила Гермиона.

В палаточном лагере вечером было подозрительно тихо и безлюдно. Гермиона заглянула в ближайшую палатку. Нежелательные свидетели крепко спали, находясь под заклятием.

Когда Гермиона оглянулась, Риты уже не было рядом. Хлопка аппарации она не услышала, поэтому была большая вероятность того, что охочая до сенсаций журналистка преодолела страх и решила добыть разгромный материал.

Это было настолько не вовремя, что Гермиона даже застонала с досады. Следовало немедленно изловить назойливое насекомое.

Гермиона даже не успела ничего предпринять, когда мощная волна заклинания, подобно взрывной, откинула ее на пару метров назад. Палатка, на которую указала Рита, буквально разлетелась в клочья. И Гермиона увидела в эпицентре взрыва две фигуры, окутанные защитными полями. Сила буквально пропитала воздух. Эта картина завораживала. Теперь Гермиона прониклась тем, чем восхищался Гарри, когда рассказывал о поединке Альбуса Дамблдора с Волдемортом в Министерстве. А еще она вдруг поняла, что совершенно не знает, что делать.

Ей точно следовало вмешаться. Но что произойдет, если она сделает неправильный выбор? Что будет, если она поможет Волдеморту с Руквудом? Что, если надо подождать? Может, они ослабят друг-друга, и она потом (убьет?) обезвредит обоих?

Гермионе было гадко от таких мыслей.

И тут она увидела, что Том Риддл смотрит прямо на нее. И глаза у него действительно темные. Живые. Уж точно не протезы от близнецов Уизли. Каким-то совершенно невероятным образом он вернул себе зрение. Риддл недовольно поджал губы. И в это время Руквуд ударил.

Защитное поле Волдеморта расползлось, и Руквуд, сбросив защиту, выпустил какое-то сложное трансфигурирующее заклятье: в образовавшуюся прореху полетели сотни травинок, ставших массивными иглами. Риддл закрылся, но не полностью. Иглы прошили голень, и он упал на колено.

Гермиона решилась.

— Петрификус Тоталус!

Руквуд, сраженный ударом исподтишка, рухнул.

— Когда же ты научишься слушать старших, Гермиона? — Волдеморт поднялся, прихрамывая. — Хотя должен признать, сегодня твоя гриффиндурь оказалась весьма кстати. Решила моим хранителем заделаться? Чего ты хочешь мне доказать, интересно?

Гермиона слушала эту отповедь, не в силах ответить самой себе на такой простой вопрос. Риддл выжидающе смотрел на нее.

— Я решила воспользоваться вторым шансом с умом, — нахмурилась Гермиона. — Я не могу позволить вам разрушить все, за что мы боролись.

Она вдруг осознала, что выдала потрясающую глупость. Ведь все, за что лично она сражалась, до последнего времени и без Волдеморта катилось по наклонной.

— Сама поняла, что сказала? — фыркнул Том Риддл. — Вижу, поняла. Ну вот что с тобой такой настырной делать? Ну конечно, я задумал вверх дном перевернуть это затхлое болотце. И совсем без жертв не получится обойтись, — он кивнул на лежащего Руквуда. — У меня к нему очень много вопросов и сомневаюсь, что он согласится расстаться с информацией добровольно. У тебя еще есть время уйти, потом, если вздумаешь мне мешать, пеняй на себя.

Гермиона вздрогнула. Она далеко не Гарри. Что она может сделать против Тома Риддла? И надо ли это? Он мерзко обошелся с ней, но не убил.

— Я не буду мешать, — еле слышно выдохнула она.

— Как я могу тебе верить? — ухмыльнулся Риддл. — Руквуда вон как хитро подловила.

— Здесь рядом журналистка-анимаг, — шепнула Гермиона. Нужно было во что бы то ни стало остаться здесь. Раз уж она заварила всю эту кашу со спасением и лечением Темного Лорда, то просто обязана за всем этим приглядеть. И вмешаться, если предоставится шанс.

— Еще одна упрямая, — Волдеморт покачал головой. — Ну что же, напросилась.

Он взмахнул рукой, словно пытался поймать летящий маленький мячик, а потом выпустил из кулака небольшой воздушный пузырь с заключенным в нем жуком. Риддл щелчком отогнал его в сторону.

— Это сейчас не главное, — заметил он. — Ну разве тебе не интересно послушать, как мой друг Августус научился воскрешать? И что он, дементор его задери, сделал, чтобы сложить меня как головоломку, только категорически неправильно. Знаешь, как это странно — помнить себя другим и осознавать, что уже никогда таким не станешь? —

Риддл разочарованно покачал головой.

— Вы хотите поговорить об этом? — это прозвучало слегка издевательски, но Гермионе на самом деле было интересно. Где-то в глубине тлела маловероятная надежда, что все, что она успела наворотить за последнее время, совсем не так фатально, как кажется на первый взгляд.

— Как-нибудь потом, — хмыкнул Волдеморт.

Он призвал палочку Руквуда и привел того в чувства, не снимая оцепенения.

Разговор вышел короткий. Риддл демонстративно приставил ко лбу Руквуда палец и пригрозил вытащить все его воспоминания силой, а попутно поджарить мозги.

— Мне все равно умирать! — выплюнул Руквуд.

— Вовсе не обязательно! — вмешалась Гермиона. — Он еще пригодится. Наверное…

Волдеморт задумчиво поводил палочкой из стороны в сторону.

— Пожалуй. Хочешь жить, Августус?

У Руквуда был ошарашенный вид.

— После всего? — высохшими от волнения губами прошептал он. — Поклянись!

Волдеморт расхохотался, и это выглядело вполне зловеще.

— Выбирай сам, Августус. Меня устроят оба варианта, но за тебя попросила подружка Поттера. Зачем расстраивать такую отважную девушку? Я вот, например, хотел тебя медленно поджарить. И смотреть, как смотрел ты, пока горел я.

Августус Руквуд не слишком долго колебался. Его рассказ был на редкость информативным. Руквуд справедливо решил, что именно от этого будет зависеть его дальнейшая судьба. Вдруг ему улыбнется удача.

Ведь повезло же ему тогда, второго мая, найти на краю поляны Воскрешающий камень, который выронил Поттер. Руквуд, как сотрудник Отдела Тайн, слышал о Дарах Смерти. И умел грамотно сопоставлять факты. Он видел, как сиял Волдеморт, вскрывший могилу Дамблдора и завладевший его палочкой. Он догадался о мантии Поттеров, когда мальчишка внезапно появился на краю поляны. В Запретном Лесу почти невозможно было пройти незамеченным. Руквуд подобрал камень. Он просто не мог выдать эту находку Темному Лорду, пока сам не изучит ее. Это же легенда!

Только все пошло немного не так. Лорд пал, сам он едва отбился от Уизли. Следовало, конечно, затаиться. Теоретически, у него была уйма времени на исследование камня, но действовать нужно было немедленно. Пока тело Темного Лорда не уничтожили окончательно. Для затеи Руквуда годился даже прах. После таких потрясений далеко не сразу наладилась работа Аврората, поэтому тела погибших нападавших пролежали некоторое время без присмотра в подвале Хогвартса.

Руквуд на свой риск вернулся и смог добыть немного крови, кожи и кость Повелителя. И тогда стало возможно спокойно заняться изучением свойств Воскрешающего камня. Прежде, чем воскрешать Темного Лорда, следовало потренироваться. Ведь в прошлый раз у Петтигрю вышло как-то не очень.

Первым подопытным стал Северус Снейп. Образцы можно было совершенно беспрепятственно достать на новом кладбище возле Хогвартса. Только с четвертого раза некромантический ритуал с использованием Воскрешающего камня увенчался успехом. Правда, предыдущие три попытки сильно измотали душу Снейпа, и его характер, по словам Руквуда, еще больше испортился.

Гермиона с удивлением заметила на лице Тома Риддла некое подобие сострадания, когда он услышал об этом. Было видно, что он готов растерзать Руквуда немедленно. А еще через несколько мгновений она сама готова была закидать беспринципного экспериментатора режущими проклятьями: в качестве следующего подопытного Руквуд использовал Тонкс.

С ней все получилось со второго раза, Руквуд подкорректировал ритуал и приступил к своей основной цели. Воскрешающий камень собрал из-за грани все кусочки растерзанной души. Темный Лорд должен был воскреснуть абсолютно вменяемым, но со всеми прежними убеждениями. Карты Руквуду спутало раскаяние.

Если Петтигрю воскресил нестабильного параноика, то Августус Руквуд воскресил своего рода антиЛорда, которому прошлые деяния были не по нутру. Но Руквуд не решился уничтожить результат своих трудов. Вместо этого он собрал всех, кто был заинтересован в возвращении прежнего режима, и представил им нового Волдеморта. Несколько сообразительных и изобретательных людей должны были придумать, как использовать эту карту в своих целях.

В пылу споров о способах промытия мозгов Повелителю, Руквуд отвлекся и пропустил момент, когда его нововозрожденный подопечный вызвал всплеск стихийной магии такой силы, что едва не уничтожил сам себя.

С краткосрочными планами пришлось распрощаться. Темный Лорд представлял собой жалкое зрелище. На него надели блокирующие магию браслеты и посадили под замок, но чтобы неизвестным калекой не заинтересовались, его время от времени перевозили.

Ведь несмотря на богатые возможности многих участников заговора, держать Волдеморта под своей крышей не хотел никто. Госпиталь казался всем неплохим временным вариантом — никто и не подумает общаться с обитателем крыла для поцелованных дементорами.

— И тут на мое счастье одной непуганой особе приспичило попричитать на перекуре, — Волдеморт перебил излияния Руквуда. Тот осекся и выжидающе поглядывал на Повелителя.

Гермиона напряглась. Риддл получил свои подробности. Теперь он начнет действовать. И она должна будет вмешаться, даже ценой собственной жизни, если…

— Знаешь, за тобой очень забавно наблюдать, — Волдеморт сбил ее настрой коротеньким смешком. — Столько жертвенности. Из-за кого? Да эти двое, — он указал на Руквуда и Риту, — переступят через тебя, не глядя. Подумай хорошенько и скажи, что на самом деле будет лучше с ними сделать?

Гермиона не могла упустить такой шанс, хотя и опасалась, что ее предложение будет подвергнуто циничному осмеянию. Она наложила на Руквуда Силенцио, предчувствуя громкий протест.

— Руквуда надо сдать властям. Пусть его судит Визенгамот. Даже если там у него есть свои люди, шансов на оправдание очень мало, — она говорила торопливо, словно боялась не успеть высказаться. — А Рите можно дать ее сенсацию. Пусть побудет в роли героини. Отважная журналистка выслеживает опасного преступника, ну и тому подобное.

Том Риддл задумчиво провел пальцем по нижней губе.

— Если Августус расскажет, как сбежал от Уизли, в светлом ореоле Министра появятся прорехи. Хорошее начало, — кивнул он. — Осталось только поработать с памятью. Попробуешь на своей подружке? Учти, нужен ювелирный подход. То, что ты сотворила с родителями, тут не пройдет.

Это был настоящий вызов.

Когда все было кончено, над маггловским кемпингом уже занимался рассвет, а двое героев завтрашней публикации пребывали в оцепенелом состоянии, пока их память подстраивалась под новую реальность. Гермиона устало опустилась на траву. Она вздрогнула, когда Волдеморт сел рядом.

— Твоя нервозность утомляет, — заметил он. — Если ты и дальше намерена отираться рядом, с этим придется что-то делать.

— Постоянная бдительность, — буркнула Гермиона, хотя прекрасно понимала, что замечание справедливо. От постоянного напряжения недолго и свихнуться. Но как можно расслабиться, когда рядом Волдеморт? Только если он закован в адамантий.

Гермиона вздохнула. Дни, когда беспомощный Том Риддл находился под ее опекой, теперь казались едва ли не каникулами.

— Мне надо домой, — заторопилась она. — Скоро на работу.

— Не переживай, — хмыкнул Волдеморт, — сейчас у меня нет сил на массовые убийства. Следующие сутки вселенское зло будет спать, а у тебя будет время, чтобы сообщить работодателю-живодеру об увольнении. Что? — пожал он плечами на недоуменный взгляд Гермионы. — Я еще не забыл ему бедняжку Нагайну.

Невилл спокойно воспринял желание Гермионы оставить работу, особенно после обещания оперативно найти замену. Уж кого, а больничных сиделок она знала предостаточно. В Мунго работали ведьмы, которым в силу разных причин не светило продвижение по карьерной лестнице, и они с удовольствием согласились бы ухаживать за парой беспроблемных пациентов на дому вместо изматывающих дежурств со скачущим графиком.

Рассылка шаблонных писем с предложениями бывшим коллегам, последние посиделки с Августой и Ханной — все это должно было отвлечь Гермиону от нетерпеливого ожидания последствий вчерашней операции по обезвреживанию Руквуда. Учитывая характер Риты, резонанс предполагался широкий.

Остаток вечера Гермиона планировала посвятить систематизации сведений, полученных при допросе Руквуда. Она сделала чай, запаслась листками бумаги и липкими стикерами и устроилась в гостиной. Но сказались последствия ночи, проведенной без сна. Гермиона задремала в кресле, закинув ноги на стол.

Проснулась она от щекотки. Ступни касалось что-то мягкое.

— Глотик, — сонно пробормотала Гермиона, не открывая глаз, — отстань, пожалуйста.

Из дальнего угла комнаты послышалось возмущенное «мяу». Сон мигом улетучился.

На противоположном конце стола сидел Волдеморт. Он изучал сделанные Гермионой записи и задумчиво водил кончиком гусиного пера по ее босой ступне. За окном было темно, и в теплом сиянии настольного светильника эта картина выглядела практически умиротворяющей. С поправкой на личность незваного гостя.

Приятное лицо Риддла было абсолютно серьезно, и это позволяло предположить, что домашнее задание Гермиона выполнила на совесть.

— Убери ноги со стола и оденься поприличнее, — приказал он, не отрывая глаз от исписанного листа.

Гермиона вскочила, возмущенная до глубины души. Ее летняя пижама по нравам магического общества и правда была немного легкомысленной, зато обеспечивала комфорт душными летними ночами.

— Перестаньте тут распоряжаться! Убирайтесь к мерлиновой бабке! Я вас не приглашала!

Волдеморт отвлекся от чтения, окинув ее тяжелым взглядом, от которого Гермионе стало особенно неуютно.

— Мне приглашения не нужны, — сообщил он и недобро усмехнулся. — Попробовал бы Люциус заявить подобное, когда я выбрал его мэнор штаб-квартирой.

— Не нравится мне это сравнение, — настороженно высказалась Гермиона.

— И правильно, — Волдеморт вдруг повеселел. — Обожаю портить жизнь своим вассалам. А к тебе и этому меховому недоразумению, — он кивнул в сторону Живоглота, — у меня претензий хватает.

— Какая несмешная шутка, — покачала головой Гермиона. — В следующий раз давайте договариваться о встрече заранее.

— А кто сказал, что я шучу? Мне здесь нравится больше, чем в гостинице. Домашняя атмосфера, свежий деревенский воздух, богатая история здешних мест. И кладбище мрачнее некуда, а у меня, может, ностальгия по Литтл-Хэнглтону.

— Нет, — твердо возразила Гермиона.

Волдеморт нахмурился.

— Не понимаю, что тебя не устраивает? Я же не бесплатно тут жить буду. Считай, что сдаешь этаж. Как там говорится в маггловских объявлениях? Своевременную оплату, чистоту и порядок гарантирую.

Гермиона замотала головой.

— Вы этим Малфоя соблазняйте, а в моем доме места нет.

— Как это нет? Ты что, этаж снесла? — ухмыльнулся Волдеморт. — А как же моя дубовая кровать?

Гермиона покраснела, но взгляд не опустила. Большая роскошь в обществе Волдеморта.

— Вандализмом занимаетесь, мисс Грейнджер? Ай-яй-яй! — Риддл с притворной суровостью погрозил пальцем. — Порчу имущества вычту из жалованья.

Возможно, чью-то бдительность можно было усыпить с помощью добродушных улыбок и подшучиваний, но Гермиона слишком хорошо помнила, каким унижением обернулся приступ доверия. Том Риддл прочел это по ее выражению лица. Он снял маску.

— Возражения не принимаются, Гермиона. Ты же понимаешь.

Разумеется, она понимала. Гермиона даже попыталась найти в этой ситуации какие-то плюсы, только вышло не очень. Волдеморт будет под присмотром, конечно, а вот выдержит ли она это соседство?

— Идем, оценю масштаб разрушений, — Риддл ткнул пальцем в направлении лестницы.

— Что, переодеваться уже не надо? — съерничала Гермиона.

Риддл вместо ответа махнул в ее сторону палочкой, трансфигурируя пижаму в просторный балахон до пят, который без конца путался под ногами во время всего пути по лестнице. Гермиона изрядно отстала, поэтому пропустила бесценное выражение на лице Риддла, когда он увидел опустошенную комнату.

— Не дождетесь, — насупилась Гермиона, с порога натолкнувшись на мрачный взгляд.

— Чего? — не понял Риддл.

— Объяснений. Извинений. Или что вы там еще хотите? — этот разговор нервировал ее напоминанием одного из самых неприятных переживаний. Гермионе отчаянно хотелось побыстрее выкинуть этот эпизод из головы, но у Риддла, очевидно, были другие намерения.

— Что же, вполне закономерная реакция, — отметил он после небольшой паузы. — Объяснять тут нечего. А вот что касается извинений… Похоже, это я должен тебе нечто подобное.

Гермионе потребовалось пару раз прокрутить его последнюю фразу про себя, чтобы осознать смысл сказанного. Попытка оставаться невозмутимой провалилась с треском.

— Да не смотри ты на меня, как на тролля в балетной пачке! — вдруг выпалил Волдеморт. — Извиняться не собираюсь. Мне нужно было, чтобы ты не путалась под ногами — я это сделал. И если ты решила снова сунуться в пекло, то самооценка не сильно пострадала.

На лице Гермионы появилась натянутая улыбка. Это стоило больших усилий.

— Складно говорите, — оценила она. — Вам бы в адвокаты. «Подсудимый не виновен, жертва сама убилась об его палочку». Нужны мне ваши извинения, как кентавру пятая нога.

— Стало быть, конфликт исчерпан, — подытожил Риддл и вдруг выкрикнул: — Эй!

Прежде чем Гермиона успела возмутиться, раздался характерный хлопок, сопровождающий появление домового эльфа. Вид у него был настолько восторженный и придурковатый, что Гермионе сразу вспомнился Добби.

— Эй? — переспросила она. — Это имя такое?

Домовик радостно закивал, хлопая большими ушами по лысой голове.

— Мозгов у него не очень много, но готовит хорошо, — сообщил Волдеморт и принялся отдавать ушастому распоряжения.

Так в небольшом домике Гермионы Грейнджер появились новые жильцы. После того, как Эй обустроил заново мансарду для Риддла, он занял крохотный чуланчик между кладовой и кухней, где проводил свободное время.

Опираясь на прежний опыт совместного проживания с Волдемортом, Гермиона ждала подвоха едва ли не каждую минуту. И будто в насмешку над этой гипербдительностью, Риддл вел себя не так, как раньше. Нет, он не перестал делать замечания, и покровительственный тон никуда не делся. Он все так же любил поддеть за живое, пользуясь плодами памятного сеанса легиллименции. Однако теперь в его словах и действиях не чувствовалось ни следа ненависти, даже неприязни. Из обихода исчезло излюбленное «грязнокровка».

Анализируя по заведенной некогда привычке свое отношение к Волдеморту, Гермиона поняла, что изменения коснулись и ее. Опасения никуда не делись — это служило маркером стабильности, а вот ненавидеть Риддла по-прежнему она уже не могла, зато теперь ее мучило любопытство.

Гермионе было интересно, каким он стал, какую на самом деле исповедует мораль и чего хочет добиться. Она опасалась, что эти сведения придется добывать по крупицам, возможно, шпионить или даже хуже — втираться в доверие.

Однако переступать через себя не пришлось. Риддл считал ее неопасной, либо ему действительно нечего было скрывать. Он свободно рассуждал при ней вслух. По всему выходило, что его волнует благополучие магического общества, развитие образования и вопросы выгодной интеграции с миром магглов.

Он поручил ей заняться вызволением двух других подопытных Руквуда: Северуса Снейпа и Нимфадоры Тонкс. Гермионе даже не пришлось об этом просить. Риддл обставил все с присущим ему пафосом и снисходительностью.

— Вам, сторонникам Света, обязательно надо кого-то спасать. Оцени мою заботу, — покровительственно заявил он. — Если нужна будет помощь, обращайся.

Гермиона не сразу спохватилась, что улыбается. Заботливый Волдеморт, кому бы рассказать?

— Как же мало тебе нужно для счастья, — хмыкнул Риддл. — Отчитываться будешь за каждый шаг. Не хватало еще тратить время, чтобы вытаскивать тебя из неприятностей.

По словам Руквуда, он поручил Снейпа и Тонкс родне Уолдена Макнейра. Его семья, проживающая в малочисленной шотландской деревушке, лишилась кормильца и была не против получить две пары бесплатных рабочих рук.

Разведать обстановку Гермиона отправилась под Оборотным зельем. Так удачно опробованный в Лютном образ старухи дополнился телегой со всяким хламом и тряпьем. Жители магической деревни вначале отнеслись с подозрением к появлению чужачки, но вскоре охотно вступали в разговор и активно изучали содержимое телеги. Ей даже дали дельный совет: не соваться в дом на окраине, ведь Макнейры все троллем стукнутые. Пришибут ненароком.

Старуха покивала для приличия, но сделала вид, что жажда сбыть нехитрое добришко взяла верх над здравым смыслом.

К неприветливому дому она приблизилась со всей осторожностью, производя при этом изрядный шум, чтобы никто не заподозрил ее в шпионаже.

— Хозяева! Вещи на продажу имеются? А может, что прикупить хотите? — громко выкрикнула Гермиона, обозначая цель присутствия.

На заднем дворе залаяли собаки.

Спустя пару минут истошного лая на пороге дома появилась высокая женщина с грубым лицом. Она хмурилась и вытирала руки о засаленный передник.

— Иди отсюда, старая! Нет ничего!

— Ни котла дырявого, ни щербатой поварешечки? — намекала Гермиона, попутно пытаясь оценить, где могли бы держать пленников. Дом был небольшой, зато во дворе имелся птичник, а чуть дальше — постройки для скота. — А может, вам что требуется? — заметив, что хозяйка перехватила ее взгляд, Гермиона наклонилась над телегой и стала рыться, демонстрируя ассортимент барахла на вытянутых руках. — Тут у меня шкатулочка музыкальная для дам и говорящее зеркальце. Ткани отрез хороший. Пудра, румяна всякие. И по хозяйству есть — ножи, приборы столовые. Два берешь — третий в подарок.

Гермиона вовремя поняла, что терпение хозяйки вот-вот лопнет, когда она потянулась за палочкой.

— Ну не надо, так не надо, милая дама. Пойду восвояси. Если что надумаешь, догоняй. Я еще в обратную сторону прогуляюсь. Глядишь, кто сподобится.

Выдохнула Гермиона лишь выйдя на оживленную улицу. Нелегко было идти, ежесекундно ожидая удара в спину.

Оказавшись дома, Гермиона задумалась, стоит ли обращаться за помощью к Риддлу. Разумеется, она была готова пойти туда одна прямо посреди ночи, но риск был велик. Сколько еще взрослых волшебников в доме Макнейров? Сможет ли она увести оттуда пленников, не подвергая опасности? Просить о чем-то Волдеморта было противно, однако здравый смысл подсказывал именно такое решение.

Успокаивая себя, что он сам предложил помощь, Гермиона поднялась в мансарду и постучала в закрытую дверь.

— Заходи, не заперто, — пригласил Риддл. Он лежал на кровати с толстенным справочником чистокровных родов в окружении многочисленных листочков с заметками. На прикроватном столике стоял большой стакан чая со льдом и блюдце с надкусанным бейглом. Все это плюс босые ступни, торчащие из-под домашней мантии, наглядно говорили о том, что грозному обитателю мансарды здесь довольно уютно.

Гермиона с трудом заставила себя не пялиться.

— Мне нужна помощь, — сухо произнесла она. — Место я нашла, но вряд ли смогу вытащить двоих в одиночку, не поднимая шума.

Риддл с минуту делал вид, что не слышит. Потом отложил книгу и сел на кровати. Его красивое лицо вдруг приняло печальное выражение.

— Понимаю. Очень удобно делать грязную работу руками темных лордов. А где изобретательность? Где хваленый кураж? Почему бы не ворваться верхом на гиппогрифе, не разнести все вдребезги и не взмыть в небо со спасенными?

Гермиона хотела развернуться и уйти, но тут заметила, что Риддл едва удерживается от усмешки.

— Так поможете или нет? — нетерпеливо повторила она.

— Помогу, но лишь советом, — предложил Риддл. — Я уверен, что ты прекрасно справишься сама. Вариантов, на самом деле, масса. Но проще всего усыпить Макнейров наведенным сном. Прочитай про него у…

— Серьезно? — зло перебила его Гермиона. — Может, еще эссе написать? Сейчас явно не время применять нереализованный потенциал преподавателя ЗОТИ. Людям помощь нужна.

Риддл недовольно скривил губы.

— Вот Беллатриса не посмела бы возражать, — посетовал он. — С тобой же, Грейнджер, одни пререкания. На Аваду напрашиваешься.

Гермиону передернуло от такого сравнения. На фоне него угроза убийством проскочила незаметно. Ведь ясно, что это было сказано для красного словца.

В итоге они пришли к компромиссу: Риддл показал заклинание наведенного сна, убедился в том, что у Гермионы все получается, и небрежным взмахом руки отпустил.

— Что же, он мог вообще ничего не делать, — пробормотала Гермиона, решительно направляясь к владениям Макнейров.

Заклинание сработало. Гермиона проверила дом и двор — пятеро взрослых магов и два здоровенных пса спали безмятежным сном.

Тонкс и Снейпа она нашла на скотном дворе в свинарнике с низкими потолками. Оба были в плачевном состоянии: грязные, отощавшие, со следами побоев. Гермиона опасалась, что причиненный ущерб значительно больше, чем на первый взгляд.

— Помню, при освобождении из Азкабана мои люди выглядели куда хуже…

Гермиона вздрогнула от неожиданности. Темный Лорд подкрался незаметно.

— Пришли помочь? — несмотря на раздражение от испуга, мысль о том, что Риддл решил ее подстраховать, была приятной.

— Вот только не надо радужных фантазий, — отмахнулся Волдеморт. — Не в моих интересах, чтобы ты попалась. Если закончила сопереживать, может, отправимся домой? Надеюсь, ты придумала, куда деть этих нахлебников? Я не готов выносить еще и их общество. Снейп и эта чудачка из Блэков — те еще занозы в заднице.

К счастью, Гермиона успела это обдумать. Собирать под одной крышей столько неуравновешенных людей — все равно что играть в дартс рогом взрывопотама.

Но для начала спасенных требовалось отмыть и осмотреть. И только потом — разбудить. Хотя Снейпа Гермиона с удовольствием оставила бы в бессознательном состоянии.

Риддл демонстративно удалился к себе, разрешив воспользоваться услугами домовика для ускорения процесса.

Обрадованная Гермиона занялась Тонкс, а Снейпа оставила на попечение Эя. Вскоре оба освобожденных полулежали на трансфигурированных кушетках в комнате Гермионы.

Снейп и Тонкс не произнесли ни слова, пока Гермиона поила их зельями. Это пугало. Опыт работы в госпитале подсказывал, что им нужна долговременная реабилитация и уход, но в нынешних условиях это невозможно было обеспечить. Риддл оказался весьма категоричен. Два нездоровых человека по соседству не вписывались в его планы. Гермиона смогла выторговать лишь одни сутки. Они обещали быть хлопотными.

Нимфадору Гермиона сдала на попечение миссис Тонкс. Едва увидев мать, Нимфадора заговорила. Поверила наконец, что все это не обман, не иллюзия, не сон. После всего пережитого — а ей ведь пришлось умереть дважды — Тонкс всем своим существом стремилась к сыну. Это внушало надежду на успешную реабилитацию. Гермионе еле удалось втолковать ошеломленной Андромеде, что какое-то время ей придется присматривать за дочерью столь же внимательно, как и за маленьким внуком. И хранить сам факт воскрешения в тайне от всех. Даже от Гарри. Объемный мешочек с галлеонами должен был обеспечить Тонкс всем необходимым.

Со Снейпом было сложнее. Ему сильнее досталось от Макнейров, что вкупе с тремя воскрешениями породило внезапные и плохо контролируемые вспышки агрессии. Риддл помог надеть на него браслеты из адамантия, пока Снейп спал, сраженный ударной дозой успокаивающего зелья.

Гермиона не придумала ничего лучше, чем попросить об одолжении Аберфорта Дамблдора. Он знал цену тайнам, в делах руководствовался выгодой и не проявлял симпатий к Министерству.

Известие о внезапно появившемся Снейпе он воспринял довольно спокойно, и вскоре рогатые обитатели хозяйских покоев знакомились с необщительным соседом, а Аберфорт скрупулезно пересчитывал выделенное на него содержание.

Когда Гермиона прощалась, Снейп посмотрел на нее с таким презрением, что внутри все перевернулось. Наверное, так ощущают себя люди, когда сдают родителей в дом престарелых или ребенка в интернат. Она дала себе слово, что обязательно вернется за Снейпом, когда… В общем, вернется.

Магическая пресса с легкой руки Риты Скитер вопила на все голоса как потревоженное гнездо авгуреев. Сначала в «Ежедневном Пророке» проскочила небольшая заметка о схваченном аврорами Пожирателе Смерти. Власти как могли замалчивали инцидент.

Потом вышла разгромная статья в «Придире», о том, как было дело и кому выгодно об этом молчать.

Министерское кресло под Артуром Уизли пошатнулось. А уж когда в Визенгамоте началось рассмотрение дела Руквуда (и провести этот процесс при закрытых дверях было невозможно), факты, компрометирующие семейство Уизли, стали всплывать один за другим. Досталось не только Артуру и Перси, скрывшим бегство Руквуда. Опубликовали колдографии Норы «до» и «после» вступления отца семейства в должность и откровения владельцев магазинчиков, в которых Молли и Джинни любили «записать все на счет», который не спешили оплачивать. Промелькнул даже намек на связи близнецов с дельцами из Лютного, но лишь на уровне слухов.

Рита была нарасхват. Даже «Ведьмополитен» взял интервью у журналистки-героини.

Гермиона узнала это от Риддла, когда спустилась к завтраку. Он выглядел чрезвычайно довольным.

— Еще немного и запоете, Том, — беззлобно прокомментировала Гермиона.

Риддл всем своим видом показал абсурдность такого предположения.

— Твоя идея использовать назойливую жучиху облегчила мне задачу. Думаю, осенью нас ждут внеочередные выборы, поэтому надо поторопиться.

— Вы хотите избираться? — Гермионе не удалось скрыть скептические интонации. — Кто отдаст голос за Тома Риддла? Да за вами всех дементоров отправят наперегонки с аврорами. И я лично знаю нескольких человек, которые пульнут в вас непростительными, не дав и слова сказать.

— А кто сказал, что избираться будет Том Риддл? — Волдеморт поморщился, будто услышал какую-то запредельную глупость. — Можно сменить фамилию. Мне она никогда не нравилась.

— Опять запишетесь в потомки Слизерина или женитесь и возьмете фамилию жены? — хихикнула Гермиона, но увидев его серьезное лицо, призадумалась. Отчего-то мысль о том, что Волдеморт обзаведется женой, не вызывала у нее большого восторга. Гермиона оправдывалась тем, что ей будет ужасно жаль доверчивую бедняжку.

Риддл, видя ее замешательство, не торопился опровергнуть оба предположения.

— Конечно, красавица жена и славный карапуз могут добавить голосов на выборах, — согласился он, а потом уточнил: — У магглов. Волшебников больше интересует происхождение, принадлежность к определенным кругам и незапятнанная репутация. Ведь выбирают не простые граждане, а Визенгамот.

— Без обид, но с незапятнанной репутацией у потомков Слизерина как-то не очень.

— Возвращайся в кровать, Грейнджер, — разочарованно махнул рукой Риддл. — Туговато соображаешь с утра.

Гермиона надулась, но не ушла. Она взяла со стола теплую булочку со сливочным кремом. Домовику особенно удавалась выпечка. Еда настраивала на мирный лад.

— Так как вы намерены переписать свою биографию? — невзначай поинтересовалась Гермиона.

Риддл посмотрел на нее, усмехнулся и протянул салфетку. После того, как Гермиона вытерла губы, на салфетке остались заметные следы крема и сахарной пудры. Поймав внимательный взгляд Риддла, она смутилась. В памяти совсем некстати стали всплывать обрывки непристойного монолога, которым он третировал ее. Гермиона почувствовала, как кровь прилила к щекам.

— Кофе слишком горячий? — участливо поинтересовался Волдеморт, но Гермиона могла бы поклясться, что он знает…

— Да, — пробубнила она вполголоса и вскочила с кресла. — Я пойду, пожалуй.

— Сядь! — приказал Риддл, и Гермиона опустилась обратно на сиденье и вжалась в него, забираясь с ногами. — Разговор еще не окончен. Что за детские выходки?

Она молчала, рассматривая незатейливый узор на пижамных бриджах.

— К завтрашнему дню мне нужен список пожилых бездетных волшебников. Тех, чья фамилия на них прервется. Советую навестить Минерву или старину Горация. Они о многом в курсе и посторонним о твоем интересе распространяться не будут. Надо выбрать себе нового папочку или мамочку.

Затем Риддл встал и пошел к себе, бормоча на ходу что-то о двусмысленных сигналах, современной молодежи, развратных пижамах и запоздалых приступах стыдливости. Гермиона быстро сложила два и два и решила, что по дороге в Хогвартс закажет у мадам Малкин парочку традиционных женских домашних платьев и ночных сорочек, чтобы зашнуровываться в них по самое горло. Ради собственного спокойствия.

Хогвартс подарил Гермионе букет светлых чувств вперемешку с грустью. Отметины, оставленные войной, еще были видны кое-где, но в целом замок планомерно возвращал былую красоту. Преподаватели и волонтеры трудились и летом, не покладая рук. Гермионе стало немного неловко за то, что она не среди них. И ведь никому не докажешь, что ее нынешняя миссия гораздо важнее.

Минерва МакГонагалл обрадовалась бывшей ученице и первым делом пожелала узнать о том, как на самом деле обстоят дела. Догадалась, что в письмах многое не расскажешь. И тут Гермиону прорвало. Не скрывая ничего, помимо «маленькой волдемортовой проблемы», она поведала историю распада Золотого Трио.

Минерва сжимала в ниточку губы и гладила Гермиону по голове, пока она сетовала на то, какой дурой была и как сильно заблуждалась, не замечая изменений в друзьях.

— Когда-нибудь они признают свои ошибки, — утешала Минерва. — Хорошо бы это было не слишком поздно.

Гермиона тоже надеялась на это.

После бодрящего чая со сладкими гостинцами они приступили к составлению списка, который предназначался якобы для подготовки справочного издания о магических семьях Британии. За столько лет в школе на глазах Минервы МакГонагалл выросло немало наследников, но были и семьи, чьи отпрыски давно уже не попадали в Книгу доступа. Удивительно, сколько фамилий находилось на грани угасания, если только не объявятся внезапно родственники из Нового Света или с континента. Вот, например, тот же Слагхорн, собирая коллекцию успешных учеников, за всю жизнь так и не обзавелся наследниками.

Гермиона грустно улыбалась, внося в список в числе прочих Аберфорта Дамблдора, Слагхорна, Диггори, Флитвика, Филча и Фигг. Кто же из них приглянется Волдеморту? А со стены на нее хмуро поглядывал портрет Альбуса Дамблдора. Если проницательный бывший директор о чем и догадывался, то вслух своих подозрений не высказывал.

Минерва МакГонагалл вышла проводить Гермиону до ворот. После прощания Гермиона вдруг торопливо спросила:

— А вы верите в раскаяние? Такой, как Том Риддл, мог бы раскаяться?

Минерва вздохнула.

— Такой, каким он пришел к этим стенам, вряд ли. А вот Том, которого еще помню я, вполне возможно. Правда, не знаю, как бы он жил с осознанием того, что натворил. Только пытаясь что-то исправить…

Вернувшись домой, Гермиона отнесла список Риддлу. Он был занят какими-то своими бумагами и, едва взглянув, поблагодарил кивком головы. Гермионе хотелось надеяться, что он как раз пытается сделать что-то для улучшения своей кармы.

Внизу к ней подскочил домовик и, подобострастно заглядывая в глаза, вручил пакет с заказом из магазина мадам Малкин. За неимением других дел она отправилась примерять обновки.

Спустя полчаса Гермиона поняла, что в данном случае вывести из нее магглу будет практически невозможно. Во всем этом она казалась себе донельзя комичной. Оборки, кружева и завязочки, длинные рукава и почти бесконечный подол одним видом вызывали смех. Как там говорил Рон в заплесневелой парадной мантии? «Выгляжу, как бабушка Тэсси?». Одно дело надевать подобные наряды на выход, но ходить в этом дома или спать? Впрочем, ради собственного спокойствия стоило попробовать. В таких футлярах ее уж точно нельзя будет обвинить в разврате, а если Риддл умрет со смеху, то все проблемы исчезнут как по волшебству.

Вздохнув, Гермиона напялила ночную сорочку, не особенно тщательно зашнуровала вырез и отправилась пить вечерний чай, рассчитывая, что Риддл будет изучать подготовленный список допоздна, и они не пересекутся. Расчет не оправдался.

Когда она увидела его внизу лестничного пролета, уже поздно было разворачиваться и прятаться за дверью. Риддл поднял голову на звук и остановился, чтобы дать ей спуститься. Вдвоем на узкой лестнице разойтись было затруднительно.

Гермионе ничего не оставалось, как продолжить движение, подхватив подол спереди, чтобы не упасть. Пока она спускалась, Риддл молча рассматривал ее наряд. Наверняка придумывал очередную колкость.

— Знаешь, Гермиона, — вдруг сказал Риддл, положа руки на перила и преграждая ей путь, — благие намерения иногда имеют совершенно обратные последствия.

И пока Гермиона пыталась понять, в чем на этот раз заключается ее ошибка, и какими последствиями ей угрожает Волдеморт, он протянул руки и аккуратно зашнуровал вырез ночной сорочки. Она завороженно проследила за его действиями и даже не подумала отпрянуть. Инстинкты откровенно тормозили, но когда осознание происходящего все же сформировалось, Гермиона пришла в ужас.

— Дайте пройти, Том, — едва слышно произнесла она. Казалось, сердце стучит громче ее слов.

Риддл хмыкнул и подчеркнуто медленно отступил в сторону, освобождая путь, а Гермиона прошмыгнула на кухню, укоряя себя за беспомощность.

Когда его шаги стихли наверху, она сделала себе крепкого чая, вернулась в свою комнату, заперла дверь и полночи просидела в обнимку с чашкой, пытаясь понять, как быть. По всему выходило, что лучше сделать вид, будто ничего не произошло. Видимо, Риддл устал изображать из себя положительного. Раскаяние раскаянием, а тьму изгнать не так просто. По крайней мере, он, кажется, старается. А срывы — часть процесса. Главное, не заострять на этом внимание. Возможно, даже отнестись с иронией.

Всю первую половину следующего дня Риддл где-то пропадал, а потом вернулся злющий, как венгерская хвосторога, шипел и огрызался на каждое слово. Гермиона пыталась через домовика выяснить, что случилось, но впечатлительный Эй только завывал и закатывал глаза.

К ужину Темный Лорд спустился с отчетом по бездетным магам и швырнул его на стол.

— Перепроверь! Мне нужны еще варианты.

Пришлось Гермионе на ночь глядя запастись коробкой засахаренных ананасов и навестить Горация Слагхорна, проводящего летние каникулы в доме одного из своих бывших учеников на южном побережье. Адрес еще при встрече дала Минерва МакГонагалл.

В результате список пополнился еще несколькими фамилиями, но Волдеморт все равно был недоволен.

— Если вы объясните параметры поиска, возможно, у меня получится лучше, — огрызнулась Гермиона. — Сами-Знаете-Кто ищет Сам-Не-Знает-Кого…

Волдеморт подошел к ней и взмахнул рукой. Гермиона почувствовала, что начинает задыхаться. Но это не продлилось и пары секунд. Темный Лорд все еще хмурился, но ярость прошла.

— Извини, — сквозь зубы выдавил он.

Гермиона потерла шею. Ей все еще было душно, и она распустила дурацкие застежки на глухом вороте платья, убеждая себя, что в данной ситуации поможет только ирония.

— Так что, расскажете, почему беситесь, Том? — с легкой хрипотцой сказала Гермиона.

Он кивнул и сел в свое кресло.

— Я выбраковал совсем уж жалких личностей вроде Флетчера и Фигг, но среди оставшихся большинство политически нейтральных и влиятельных людей имеют ко мне личные счеты. А мне нужно заручиться их согласием без обмана, иначе принятие в род через усыновление нельзя будет скрепить магией. Это тебе не брак… Тут принуждение не сработает.

— Выходит, кто-то подходящий есть? — уточнила Гермиона. Ей все еще была неясна причина дурного настроения Риддла.

Он указал кивком головы на исчерканную копию злополучного списка. Всего одна фамилия в нем была обведена.

Гектор Дагворт-Грейнджер.

Гермиона медленно подняла взгляд на Темного Лорда. Она изо всех сил старалась не улыбаться, но это оказалось абсолютно нереальной задачей. Безудержное веселье буквально распирало ее, и это невозможно было скрыть.

— Беги, Грейнджер, — сквозь зубы выдавил Волдеморт, нарочито медленно поднимая руку с палочкой. — Секо, — на каминной полке, возле которой пробегала Гермиона, лопнула и рассыпалась фонтаном осколков стеклянная статуэтка из Австралии. — Инкарцеро, — ноги едва не попали в тугой захват прочных пут. — Круцио! — Гермиона ушла от проклятья лишь чудом.

Теперь она узнала, что значит страшно и смешно. Когда сердце то сжимается от ужаса, то его разрывает от хохота. За считанные секунды Гермиона добралась до входной двери, выскочила наружу и закрыла дверь за собой. Ни одно из проклятий не достигло цели. Риддл, видимо, просто выпускал пар, а теперь остановился, чтобы не привлечь к дому ненужного внимания ночным фейерверком. Гермиона тяжело дышала, прислонившись к нагретой за день стене дома. Палочка, которой она даже не подумала воспользоваться, была крепко зажата в кулаке. Она чувствовала, что Волдеморт стоит по ту сторону двери. Прежде чем что-то сказать, она постаралась успокоиться.

— Да что вы так распереживались, Том, согласие же не получено? — негромко спросила она, зная, что Риддл ее услышит. — Может, придется искать другой вариант.

Риддл некоторое время молчал.

— Я уже навестил Гектора… — сообщил он. — Старик не против. Кажется, я его заинтриговал.

— Так все дело в фамилии? — Гермиона осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. — Мы с ним даже не родственники…

— Многовато Грейнджеров в моей жизни, — буркнул Риддл и пошел обратно к своему любимому креслу. — Это не может не настораживать.

— А по-моему, это замечательно, — мстительно заметила Гермиона. — Если я когда-нибудь выбешу вас настолько, что не пожалеете Авады, останется нестираемое напоминание.

— Такой щедрости от меня не дождешься, — Риддл покачал головой и отхлебнул из кружки остывший чай, а потом надолго замолчал, обдумывая что-то.

Гермиона сходила на кухню за какао и села в кресло напротив. День выдался на редкость сумасшедшим, ее клонило в сон, но желание узнать, чем закончатся волдемортовы страдания, было сильнее.

— Так уж и быть, обрадуем старика завтра утром, — хмуро произнес Риддл, когда какао в кружке Гермионы практически закончилось. — Ты идешь со мной. Нужен свидетель.

— Вам невозможно отказать, Том, — с досадой ответила Гермиона, вставая. — Спокойной ночи. Наслаждайтесь последними часами. Завтра вы уже будете совсем другим человеком. По документам, по крайней мере.

Основатель Сугубо Экстраординарного Общества Зельеваров Гектор Дагворт-Грейнджер оказался приятным пожилым магом. Обходительным, как Гораций Слагхорн, но без приторности. С налетом эксцентричности, как Альбус Дамблдор, но лишь в том, что касалось его работы.

Первым делом он потащил гостей в свою лабораторию. Гермиона на какой-то миг совершенно забыла, зачем они здесь находятся, и зачарованно осматривала большое светлое помещение с разнообразными перегонными установками, плавильней и множеством других загадочных приспособлений. Она по-хорошему позавидовала сэру Гектору, который целиком и полностью мог отдаваться своему призванию. А у нее и призвания-то никакого не было. Кроме совершенно очевидной привычки находить проблемы.

Закончив экскурсию, сэр Гектор пригласил «дорогого Тома» и «очаровательную мисс Гермиону» в гостиную выпить чаю. Риддл втихую поскрипывал зубами. Ему явно хотелось поскорее перейти к сути дела.

Оказалось, во время своего первого визита к сэру Гектору, Риддл пересказал ему всю историю своего возрождения. Поэтому старый зельевар и алхимик заинтересовался чудесными свойствами Воскрешающего камня, который был изъят из тайника Руквуда и теперь лежал на столе между тарелкой с бисквитами и вазочкой джема. Волдеморт выбрал идеальную взятку.

Гермиона краснела от похвал сэра Гектора, отметившего ее виртуозную работу с восстановлением внешности. Старый джентльмен раз за разом повторял, что ее выдающиеся способности наверняка свидетельствуют об их родстве, чем изрядно раздражал Риддла.

Наконец сэр Гектор объявил, что готов назвать Тома Марволо Риддла своим сыном и даровать право носить фамилию Дагворт-Грейнджер.

Обряд усыновления оказался до банального прост. Они втроем взялись за руки, и сэр Гектор произнес простую формулу наречения: «Называю Тома Марволо Риддла своим сыном и нарекаю ему имя Томас Кадмус Дагворт-Грейнджер». Новоиспеченный Томас Кадмус поблагодарил за оказанную честь и обещал не посрамить. Гермионе же досталась исчерпывающая реплика: «Свидетельствую». После чего запястья отца и сына Дагворт-Грейнджеров оплела золотистая нить и тотчас исчезла.

Никаких жертв на алтарях и смешений крови, лишь сила слова и чистота намерений. Гермиона была даже несколько разочарована.

Оставалась простая формальность — получить соответствующий документ в Министерстве Магии, куда они и направились, не откладывая дело в долгий ящик.

Низенький, важный и донельзя довольный сэр Гектор вышагивал по Атриуму, а за ним шел, изучая обстановку, представительный Волдеморт, привыкающий к новому имени и фамилии, и замыкала процессию сама Гермиона в добротном темно-синем платье, с аккуратной (относительно) прической. Она, вероятно, волновалась больше всех, поэтому постоянно отставала, пока Темный Лорд не подхватил ее под руку. Гермиона очень надеялась, что они не встретят никого из знакомых. Сейчас она была меньше всего к этому готова.

— Гермиона? Что ты тут делаешь?

Она вздрогнула, узнав голос Гарри. Оборачиваться не хотелось. Не только потому, что она шла под руку с Волдемортом. Не только потому, что с момента разрыва с другом она совершила массу неблаговидных поступков. Гермиона считала, что уже свыклась тем, как с ней обошлись, научилась жить без друзей. А сейчас после дурацкого вопроса (может, он даже совсем не то имел в виду) обида всколыхнулась с новой силой. И хуже всего было то, что Гермиона продолжала беспокоиться за Гарри. Ведь он не знает, с кем именно столкнулся нос к носу. Если бы она могла, то аппарировала, унося Темного Лорда подальше. И плевать на неизбежное наказание.

— Не трясись, — шепот Волдеморта привел Гермиону в чувство. — Не трону я твоего Поттера. Ну же, представь меня своему другу.

Натянуть на лицо приветливое выражение не получилось, поэтому Гермиона с удовлетворением отметила, как опешил Гарри, когда она медленно развернулась к нему.

— Здравствуй, Гарри. Я здесь по делам, наверное, как и ты.

Сэр Гектор обернулся, всплеснул руками.

— Неужели это сам Гарри Поттер?!

— Да, сэр Гектор, — Гермиона без труда улыбнулась пожилому джентльмену, от реплики которого Гарри еле заметно поморщился. — Знакомьтесь — это Гарри Поттер. Гарри, представляю тебе сэра Гектора Дагворта-Грейнджера и сэра Томаса Дагворта-Грейнджера.

А потом она наблюдала за эпохальной сценой, как Гарри Поттер жмет руку Волдеморту. Сэр Гектор, любитель экспериментов по сочетанию несочетаемого, веселился вовсю.

— Вы работаете в Министерстве, мистер Поттер? — деловито поинтересовался Волдеморт. — Я в Британии человек новый. Совсем никого не знаю. Кроме отца и мисс Грейнджер, разумеется.

Застывший при первых звуках его голоса Гарри неопределенно пожал плечами, а потом вздернул руку и потер лоб. Его глаза за стеклами очков округлились.

Гермиона судорожно соображала, что будет делать, если Гарри вдруг поднимет тревогу или нападет. Но на этот раз ничего не произошло. Гарри пробормотал что-то насчет важных дел и умчался к выходу со скоростью снитча.

— Не волнуйся, я попробую найти к нему подход, — «утешил» Волдеморт.

— Да он вас теперь на расстояние Авады не подпустит… — огрызнулась Гермиона.

Оставалось надеяться, что Гарри примет свои подозрения за срыв и снова обратится за консультацией в Мунго, а не начнет гоняться за призраком из прошлого.

Энтузиазм, с которым Волдеморт включился в предвыборную гонку, порой пугал Гермиону. Еще вчера Томаса Кадмуса Дагворта-Грейнджера не существовало, а сегодня готовится прием в честь возвращения наследника в лоно семьи. Через неделю он уже приятельски здоровается с самыми влиятельными людьми в Министерстве, а через две — получает место секретаря при Амосе Диггори. Вскоре исполняющий обязанности Министра Магии и шагу не может сделать, не посоветовавшись с Томом.

Пресса довольно быстро переключилась со скандального разоблачения Уизли на новое лицо, мелькающее в сводках Министерства. На колдографиях с мероприятий статный, уверенный в себе персонаж перетягивал внимание с издерганного и уставшего Диггори. Мужчины строили догадки, а дамы фантазировали.

И никто из обывателей не предполагал, что представительный маг с открытой улыбкой первым делом навестил всех членов тайного сообщества, влияющего на политику Министерства, и в приватной обстановке продемонстрировал им свою непривлекательную сторону. Как и мечтали заговорщики — ужас возродился. Персонально для них.

— Кого-то можно держать только на страхе, — рассуждал Риддл, подчеркивая еще одно имя в списке сторонников Руквуда. — Они так привыкли. Другого подхода они не поймут.

— Так вы и не пытались, — пожала плечами Гермиона. Несмотря на возможные последствия, что-то вынуждало ее пререкаться с Волдемортом.

— А что им мешало начать жить по-новому? Заметь, ни один не воспользовался шансом, когда меня не стало. Этот дефект морали нивелируется только смертью, — Том слегка скривился, очевидно, вспомнив пребывание в чистилище.

— В том, что они стали такими, есть и ваша вина, — тихо сказала Гермиона.

— Верно, — кивнул Волдеморт. — Какое раздражающее чувство — соглашаться с тобой! Но раз так, я буду нести эту ответственность, как умею. Их амбиции и деньги надо держать под контролем.

— Профилактическим Круциатусом? Показательными расправами?! — на возмущенное восклицание Гермионы поднял голову спавший на каминной полке Живоглот.

— Еженедельными сеансами легиллименции с отдельными счастливчиками. Ни одна грязная тайна не ускользнет.

Гермиона недоверчиво посмотрела на Тома, который закончил редактировать список и теперь вальяжно откинулся в кресле, давая напряженным мышцам долгожданный отдых.

— И вы еще сравнивали меня с домовым эльфом, с большой охотой копошащимся в грязи? По-моему, у вас с ними гораздо больше общего…

— Грейнджер, остановись, — Волдеморт предупреждающе вскинул руку. А потом вдруг выражение его лица стало откровенно порочным. Он посмотрел на нее особенным, оценивающим взглядом, от которого Гермионе захотелось не то что закутаться в старомодные тряпки, а безвозвратно потеряться в шубе Хагрида на излете лета. — Не забыла, что твои маленькие шалости и фантазии я тоже видел? Как думаешь, сколько времени понадобиться, чтобы ты простонала мое имя?

Гермиона оцепенела. Ей хотелось зажмурить глаза и заткнуть уши, но было совершенно ясно, что образ Тома Риддла, делающего непристойные намеки, так просто из памяти не стереть.

— Не стоит опускаться до повторений, — медленно проговорила Гермиона, стараясь вернуть душевное равновесие. — Мы оба знаем, что дальше слов не зайдёт.

— Как знать, как знать… — Ридлл выразительно поиграл бровями.

Гермиона вздрогнула. От мысли, что он продолжит испытывать ее нервы таким способом, по коже поползли мурашки. И что самое гадкое, эти мелкие твари вызывали нездоровое, неуместное любопытство. «А что будет, если..?»

— Я, пожалуй, пойду, — быстро сказала она. — Когда вам надоест вести себя вызывающе, сможем продолжить разговор.

Гермиона злилась на Риддла, злилась на саму себя и ситуацию в целом. Невозможность высказаться заставляла ее ретироваться, чтобы в очередной раз попытаться найти в этом хоть что-то положительное. С каждым разом это становилось все труднее.

— Странное дело, — бросил вдогонку Том. — Мы оба поддаемся искушению подпортить отношения. Ты своим способом, а я своим.

— А вам не приходило в голову, что довольно сложно быть дружелюбной к тому, кто бесцеремонно ввалился в дом, устанавливает тут свои архаичные порядки да еще и решил поиграть в сексуальное преследование? — напряжение, которое мучило Гермиону, внезапно набрало критическую массу и теперь грозило перерасти в ураган. — И если с вашим нахождением тут я худо-бедно мирюсь, то возмутительные намеки злят меня до глубины души. Я пыталась не обращать на это внимания, но сегодня вы перешли черту.

Гермиона выхватила палочку и направила ее на Темного Лорда.

— Может, я и не ровня вам в бою, но предупреждаю, ходите и оглядывайтесь, Том. Продолжите эту мерзкую линию поведения, и я отомщу. В тот момент, когда вы не будете этого ожидать.

Судя по всему, Волдеморт удивился такой экспрессии. Вряд ли угроза сильно испугала его, хотя задуматься заставила.

— Гермиона, выдохни, — посоветовал он. — Еще немного, и твою гостиную разнесет спонтанным выбросом магии. Ты высказалась, теперь моя очередь.

Гермиона подобралась, когда он поднялся с кресла и сделал пару шагов в ее сторону.

— Твоя дерзость, постоянная критика… Я не привык к такому, знаешь ли. Все, кто возражал мне, обычно платили за это высокую цену. У меня нет намерения серьезно тебе навредить, но слишком сложно удержаться от желания ужалить побольнее. Любым доступным способом. И я знаю твои слабые места, уж прости…

Он казался искренним. Оставалось надеяться, что это не очередная хитрая манипуляция.

— С тобой очень сложно, Гермиона, — с досадой закончил Риддл.

— С вами тоже, Том, — озвучила она вполне очевидную вещь.

В воздухе повисло молчание, и его при всем желании нельзя было назвать тягостным. Это был необходимый тайм-аут без подколок, оскорблений, двойных смыслов. Вот только продлился он не достаточно долго: Гермиона, пользуясь безнаказанностью, решила идти до конца. Благо аргумент был подготовлен заранее.

— Вы не думали, что кто-нибудь узнает, где и с кем вы живете? Если на мою репутацию вам плевать, то подумайте о своей. Люди обожают сплетни и домыслы. Как это скажется на кандидате на министерское кресло?

Риддл попытался ухмыльнуться, но получилось довольно наигранно.

— Дожили. Девчонка заботится о моей репутации.

Гермиона пожала плечами. Почему-то ей казалось, что Риддл прислушается.

Через несколько дней он съехал. Перебрался к сэру Гектору. Дверь на мансарду оказалась опечатана чем-то мудреным и опасным, возможно, покруче проклятья, поразившего Альбуса Дамблдора. Живоглот вообще перестал подниматься туда. Темный Лорд и здесь проявил свой сволочной характер, однако продолжал исправно платить за апартаменты.

Казалось, ничто не мешало ему исчезнуть из ее жизни, но, вступив в клуб Волдеморта, покинуть его почти невозможно. Риддл частенько давал Гермионе различные поручения, пока сам зарабатывал репутацию на службе в Министерстве. Иногда присылал​ домовика чуть ли не на рассвете.

Его кабинет на новом месте жительства был куда роскошнее прежней каморки под крышей. Гермиона проводила там много времени, работая с документацией, которую прямиком из Министерства переправлял ей Волдеморт. Он говорил, что слишком ценит свое время, чтобы потом перепроверять работу за министерскими лоботрясами.

В перерывах между делами Гермиона навещала в лаборатории сэра Гектора, иногда обедала с ним и всякий раз вежливо отклоняла предложения удочерения. Сэр Гектор по вполне понятным причинам не наигрался в родительство с Волдемортом и явно рассчитывал перенести всю нерастраченную энергию на Гермиону.

Несмотря на занятость, у Гермионы все же выдавалось свободное время. Она навещала Невилла и Ханну, миссис Тонкс с дочерью и внуком и заглядывала к Аберфорту, чтобы в очередной раз молча посидеть на табурете в комнатушке Снейпа. А потом набралась смелости и посетила Косой переулок, не прибегая к маскирующим чарам или Оборотному зелью.

Нет, ее не встречали там с распростертыми объятиями. Судя по выражению лиц владельцев заведений, откуда ее еще не так давно выставляли, большинство чувствовало в ее присутствии некоторую неловкость и даже стыд. Если бы Гермиона была более мстительной, она бы испытала от этого удовольствие. Влияние Джинни Уизли сдулось, как дырявый воздушный шар.

Гермиона подумала, что давно не виделась с Алджерноном Блишвиком, которому была обязана поддержкой в трудную минуту. Возвращаться в Мунго было не особенно приятно, но за время каникул с Волдемортом тяжелые воспоминания о сестринской работе потеряли яркость.

Бывший начальник был рад встрече, пересказал все местные новости и тут же попросил вернуться обратно. Вкупе с заверениями о том, что она достойна лучшего будущего, предложение снова заняться чисткой больничных уток обескураживало.

— Я планировала все-таки закончить обучение в Хогвартсе, — ограничила фантазии Блишвика Гермиона. — И, если честно, я еще не определилась с выбором будущей профессии. Когда интересно все и сразу — это просто ужасно. Чувствую себя книжным нюхлером.

Заведующий отделением выглядел немного озадаченным.

— Я, признаться, думал, что ты здесь из-за своего друга.

Гермиона не сразу поняла, что он имеет в виду.

— Гарри здесь? — упавшим голосом уточнила она.

Блишвик кивнул.

— В своей прежней палате. У него снова те самые идеи. И шрам воспалился. Миссис Поттер уговорила его пройти лечение.

— Миссис Поттер, — сквозь зубы повторила Гермиона. Громкой свадьбы не было, но Джинни, очевидно, добилась своего. — Этого следовало ожидать.

— Хочешь его навестить? — поинтересовался Блишвик. — В прошлый раз это помогало.

— Обстоятельства несколько изменились, — с сомнением ответила Гермиона. — Но я попробую, конечно.

Вопреки опасениям, Гарри встретил боевую подругу вполне мирно. Судя по листу с назначениями, ему удвоили дозу зелий. Он рассеянно улыбался и смотрел в окно на развалины бывшего крыла с «пустышками». Гермиона вспыхнула, почувствовав острый приступ вины. Меркантильные мотивы Джинни меркли перед тем, что сотворила она. Когда Гермиона освобождала Волдеморта, то даже не представляла, какой дорогой ценой придется за это заплатить.

В кабинет Блишвика она вернулась совершенно разбитой.

— Такое случается, Гермиона, — с порога бросился успокаивать ее колдомедик. — Я, возможно, поспешил, выписывая мистера Поттера в прошлый раз. Не переживай так. Мы сделаем все возможное, чтобы помочь ему. На этот раз я решил полностью отменить посещения. Кроме твоих, разумеется. Ему категорически противопоказаны волнения до полной реабилитации. А миссис Поттер… — он многозначительно замолчал.

— Спасибо, — горячо поблагодарила Гермиона.

— Я еще ничего не сделал, — улыбнулся Блишвик.

— Вы даете мне надежду.

Ситуация с Гарри выбила Гермиону из рабочего настроя, и на следующий день она допустила несколько грубых ошибок в составлении отчета об эффективности работы отдела магических происшествий и катастроф. Вечером сэр Гектор стал очевидцем вспышки гнева Темного Лорда. Гермионе было не впервой, а вот пожилой маг пересмотрел восторженное отношение к Тому.

— В каких облаках ты витаешь, Гермиона? — спросил Риддл, когда ему надоело гонять ее по гостиной. — Ты меня разочаровываешь.

— Это вы во всем виноваты, Том, — тяжело дыша поделилась Гермиона.

— Что? Серьезно? Опять я? — ехидно спросил Риддл. — Я работаю целыми днями, улыбаюсь в колдокамеры и стараюсь быть доброжелательным с целыми толпами кретинов. Мне даже пытать никого нельзя. В чем я провинился на этот раз?

— Вы загнали Гарри в Мунго. Он думает, что вы ему мерещитесь.

— Так это же хорошо. Не будет мешаться под ногами до выборов, — довольно усмехнулся Риддл.

— А потом из него сделают овощ по вашему приказу? Это ведь так удобно, да, Том?

— Я бы мог, наверное, но зачем? — Риддл, присоединившийся к сэру Гектору за столом, налил себе бокал вина и отсалютовал Гермионе. — Я бы просто стер у него воспоминания о моей внешности, характерных жестах и голосе и заменил их чем-то гротескным. Пусть себе живёт безмятежно, не разглядывая волдемортов в каждом приятном молодом человеке.

Сэр Гектор на последней фразе поперхнулся тушеным горошком.

— Клянетесь? — с нажимом спросила Гермиона.

— Я не трону Поттера, твоих родных, разумеется, и друзей, если таковые остались. Даже если они придут ко мне с самыми недобрыми намерениями. Все будет только по закону, — заверил ее Риддл. — А теперь дай мне спокойно поесть. Потом принесу эту дурацкую клятву. А взамен ты тоже кое-что пообещаешь. Не одному же мне с Непреложным обетом мучиться?

Гермионе после такого заявления кусок не лез в горло.

Оказалось, что Темный Лорд просто хочет получить клятву неразглашения.

— И не надо так укоризненно на меня смотреть. Знаю, что ты не Рита Скитер и за сенсациями не гонишься. Если проговоришься, окажешься вне закона вместе со мной. Поэтому нужно подстраховаться. По-моему, я не так уж много прошу.

Сложно было с этим не согласиться.

Чтобы невзначай не нарушить Непреложный обет, Гермионе пришлось отвыкать даже про себя называть Темного Лорда по прозвищу или прежней фамилии. Он стал просто Томом. Или Томасом, когда Гермиона была не в духе. Обращаться по фамилии не получалось: она невольно начинала улыбаться, чем сбивала весь серьезный настрой.

Лето давно закончилось. В Хогвартсе начался новый учебный год. Минерва МакГонагалл прислала Гермионе письмо, в котором радовалась ослаблению давления со стороны Министерства и выражала надежду в ближайшем будущем снова увидеть Гермиону в числе учащихся. От этого тоскливо щемило сердце.

Близились выборы. У Тома почти не было шансов проиграть: все влиятельные члены Визенгамота так или иначе были склонны поддержать его кандидатуру. Кто-то впечатлился деятельностью Томаса Дагворта-Грейнджера на посту помощника исполняющего обязанности Министра. А некоторым поступили солидные денежные субсидии от клуба подневольных любителей Темного Лорда. Практика еженедельной выборочной легиллименции оказалась весьма действенной. Предатели охотно откупались золотом от пристального внимания своего господина.

Конкуренция на этих выборах практически отсутствовала. Свою кандидатуру предложил Амос Диггори, но от него за милю несло разочарованием и усталостью. Доверия к Шеклболту, водившему дружбу с Артуром Уизли, у Визенгамота не было. Том же сразил высокое собрание обстоятельной речью, обманчивой скромностью и располагающей улыбкой. Со стороны могло показаться, что таким Министром будет легко манипулировать, поскольку он будет благодарен за оказанную честь. И никто не собирался разубеждать в этом почтенных магов Визенгамота раньше времени.

В решающий день Том был совершенно невыносим. Даже обожающий его домовик предпочитал прятаться на кухне, где остервенело пек булочки. Сэр Гектор заперся в лаборатории, вывесив табличку «Не беспокоить. Идет эксперимент». Поэтому Гермионе, опрометчиво явившейся из дома по свеженалаженной каминной связи прямо перед мрачные очи кандидата в Министры Магии, досталось по полной программе. И вид у нее слишком беззаботный, и на голове будто лукотрусы сношались, а в маггловском шмотье в приличный дом вообще соваться не стоит. Пришлось быстро цеплять на лицо выражение вселенской печали и молча разглаживать (в пятый раз после домовика!) подол парадно-выходной мантии кандидата. Когда Том наконец отбыл в Министерство, она вздохнула с облегчением.

Визенгамот объявил свое решение к трем часам пополудни. Назначение и сопутствующее праздничное мероприятие запланировали на следующий день. А этим вечером Министр Дагворт-Грейнджер праздновал в кругу семьи.

Сэр Гектор буквально лучился от гордости, поднимая тост за тостом. Гермиона, молча потягивая вино, чувствовала странную эйфорию от того, что ее безумный проект реабилитации Темного Лорда вступил в финальную стадию. Она была рада, что мужчины, увлеченные обсуждением государственных планов, не требовали от нее участия в разговоре. В обычное время она бы возмутилась, но не сегодня.

Сэр Гектор, уже изрядно пьяненький, в очередной раз поднял бокал.

— А теперь выпьем за милую леди, без которой я не обрел бы такого выдающегося наследника, а магическая Британия — нового Министра Магии. Гермиона, деточка, дай я тебя расцелую!

Внезапно оказавшись в центре внимания, Гермиона зарделась. Она попыталась встать навстречу объятиям сэра Гектора и еле устояла на ногах.

— По-моему, Гермионе уже пора отдохнуть, — скептически заметил Том. — Эй приготовит комнату.

— Нет, — возразила Гермиона, которую не радовала перспектива ночевать под чужой крышей. — Я воспользуюсь камином.

— И заплетающийся язык уведет тебя куда-нибудь в район Лютного, — покачал головой Том.

— Кто бы говорил? — фыркнула Гермиона. — Спорим, что вы сейчас тоже не способны выиграть конкурс скороговорок?

И они поспорили. А потом были многочисленные «Мордред у Морганы украл крестражи, а Моргана у Мордреда хроноворот» и «Троллю тролля не перетроллить не перевытроллить». Сэр Гектор смеялся до слез, потом попросил снисхождения к почтенному возрасту и удалился спать. А развеселившаяся Гермиона позволила чуть менее косноязычному Тому проводить ее через камин.

Чтобы уместиться в нем вдвоем, пришлось довольно плотно прижаться друг к другу. Но прежде они целую минуту неловко толкались, пытаясь сохранить приличную дистанцию. В довершении ко всему, когда Том нарочито медленно и четко произносил адрес, дымолетный порох попал Гермионе в нос и она громко чихнула. По каминной сети их протащило вверх тормашками и в облаке сажи выкинуло на ковер.

— Никакого почтения к официальному лицу, — ворчливо проговорил Том, когда Гермиона, оказавшаяся после приземления сверху, активно двигая конечностями, сползла в сторону.

— Торопите события, Том, вас еще не назначили, — Гермиона не удержалась и показала язык. Голова еще немного кружилась, поэтому она разлеглась на ковре лицом вверх. Из угла робко подал голос Живоглот, впечатленный странным поведением хозяйки.

— Да, Глотик, у меня тоже дежа вю, — туманно выразилась она, а потом пояснила: — Проекту реабилитации Волдеморта почти десять месяцев. И вот мы снова валяемся в моей гостиной, только вы не шипите на меня с ненавистью. Прогресс.

Том хмыкнул и задумался, очевидно, вспоминая.

— В то время я считал, что ты послана мне в наказание, — после недолгого молчания сообщил он. — Я и сейчас иногда так думаю, но факты свидетельствуют об обратном. Мерлин, ну почему ты не родилась на полвека раньше? С такой верной помощницей весь мир уже был бы у моих ног!

— Нет уж, спасибо! — нахмурилась Гермиона, продолжая смотреть в потолок. — Меня вполне устраивает мой возраст. И я бы никогда не стала помогать вам творить зло.

— Даже если бы я очень попросил?

Том вдруг взял ее за руку. Гермиона, повернулась и сделала попытку освободиться, но он слишком крепко сомкнул пальцы на ее запястье.

— Вы не умеете просить, только приказываете, — голос Гермионы задрожал, только не от злости или негодования. Том снова смотрел на нее «так». Опасно.

Медленно, словно нехотя он отпустил ее руку.

— А если так? — Том протянул ладонь, словно пытался дотронуться до отражения в зеркале. — Тебе хватит смелости?

Остатки алкоголя моментально выветрились из головы Гермионы. Сердце отчаянно стучало. Она замерла, как первокурсница перед Запретным коридором. За этой дверью ее ждало что-то гораздо более пугающее, чем адский цербер.

— Разве тебе не любопытно? — продолжал соблазнять Том. Его темные глаза напрямую заглядывали в суматошные мысли Гермионы. Тонкие губы изогнулись в многообещающей улыбке. — Вижу, что любопытно. Ну, позволь же себе.

Он замолчал, ожидая, а Гермионе чудился голос, нашептывающий на ухо.

«Перестань думать о том, что скажут другие. Живи для себя».

Не отдавая себе отчет, кому принадлежали эти слова, Гермиона несмело протянула руку.

Переплелись пальцы. На тыльной стороне ладони расцвел освежающий поцелуй. Это было так… старомодно, что Гермиона невольно улыбнулась.

В гостиной раздался приглушенный хлопок.

— Хозяин просил напомнить ему в полночь, что утром церемония в Министерстве Магии.

— Сгинь! — сквозь зубы приказал домовику Том. Эя мигом сдуло.

Момент был потерян. Гермиона мягко отстранилась и села.

— Будет лучше, если вы отправитесь домой, Том. Впереди сложный день, — она произносила эти дежурные фразы и никак не могла понять, жалеет ли, что их прервали, или, наоборот, счастлива. Было похоже на то и другое одновременно.

— Не смею возражать, — насмешливо согласился Том. Он поднялся и подал руку Гермионе. — Придешь на церемонию?

— Не думаю, — Гермиона опустила взгляд. — Если только под угрозой Круциатуса. Этот официоз мне не по душе.

— Твое право, — Том был подозрительно уступчив. Он сделал шаг к камину, потом развернулся, подошел к Гермионе. — Сэр Гектор так и не расцеловал тебя в качестве благодарности.

Она замерла. Это было совершенно нечестно, хотя Гермиона понимала, что так легко Том не сдастся.

Он усмехнулся, подчеркнуто-медленно наклонился и едва коснулся губами щеки. А чтобы Гермиона не сильно расслаблялась, более ощутимо приложился к шее. Затем быстро попрощался и оставил ее посреди гостиной в состоянии глубокой рефлексии.

Этой ночью Гермиона не уснула, перебирая возможные варианты развития событий, большинство из которых откровенно ее пугали. Срочно требовалось что-то предпринять.

Здравый смысл подсказывал только одно решение.

Едва солнце встало над Годриковой Лощиной, Гермиона вышла из дома, закрыла дверь на замок, запечатала для верности заклинанием, хотя, если верить Тому, в этот дом и так нельзя проникнуть без его ведома, взяла переноску с Живоглотом и аппарировала.

Гермиона закрыла глаза. Живоглот топтался лапами по ногам, укладываясь спать. Первый месяц в Хогвартсе подошел к концу. Соседки по комнате еще переговаривались вполголоса, планируя завтрашний визит в Хогсмид. Гермиона на ощупь потянулась за палочкой и поставила заглушающие чары.

Найти с девчонками общий язык не выходило. Да она и не старалась особенно. Разговоры семикурсниц казались глупыми, а интересы — поверхностными. Плюс эта разница в четыре года, статус Героини войны, приятельские отношения с профессорами и директором… Словом, даже без репутации заучки пропасть была значительная. Многих старшекурсников она помнила еще первачками, ходящими за ней и Роном гуськом.

Парни, с которыми Гермионе по традиции проще было наладить отношения, вообще смотрели на нее, как на фантастическую зверушку. Их бушующие гормоны воспринимали ее как аналог молодой учительницы, но они решительно не представляли себе как подкатывать к приятельнице директора, которую даже Пивз старается не дразнить.

Одиночества и нехватки общения Гермиона не испытывала, ведь ей всегда было о чем поговорить с профессорами. А по субботам ее ждали Гарри, Тонкс и Снейп. Вернее, он-то ее совсем не ждал, даже напротив, гнал нехорошими словами, но Гермионе нужно было куда-то применить опыт реабилитации, накопленный почти за год общения с Томом. Поэтому шансов отвертеться у Снейпа не было. Аберфорт загрузил его работой по хозяйству, а Гермиона заставляла трудиться его мозги, задавая вопросы по программе седьмого курса. Ради собственной выгоды в том числе.

Так и не определившись с дальнейшим выбором профессии, Гермиона стремилась получить «превосходно» по всем ЖАБА. А для этого заниматься приходилось вдвое больше обычного, да еще и заново включаться в школьный режим. В первые же дни в школе стало понятно, насколько она отвыкла от жизни по расписанию. Сначала Гермиона хотела попросить для себя особых условий (отдельное проживание, возможность уносить любые книги из библиотеки, свободное посещение), но быстро передумала. Традиции есть традиции, да и к тому же это стало для нее своеобразным вызовом. На преодоление себя ушел месяц. Будни Гермионы превратились в череду повторяющихся действий.

Каждое утро в Большом зале начиналось не с трапезы, а с чтения новостей. Она просматривала магическую прессу, внимательно отслеживая деятельность Министерства Магии и Тома в частности.

Так странно было видеть его только на колдографиях. Неизменно доброжелательный на официальных мероприятиях, сдержанно суровый на заседаниях Визенгамота, заразительно азартный на знаковых квиддичных матчах.

Было немного обидно, что Том ни разу не попытался связаться с ней, хотя именно об этом она и просила в своем прощальном письме, которое оставила на столе в гостиной. Гермиона была не в восторге от такой своей непоследовательности. Было бы гораздо лучше раз и навсегда свыкнуться с мыслью, что для Тома она сделала все, что могла, и лучше им больше не пересекаться.

В Хогвартсе сделать это было проще простого, вот только Том, сам того не зная, упорно преследовал Гермиону повсюду. Завтрак, газеты — это еще ничего, но ведь она жила в окружении старшекурсниц, в свободное от учебы время строивших матримониальные планы. К бурному восторгу девиц всех факультетов, Министр Магии был не женат, а значит, имелись шансы на успех. Поэтому вырезки из газет с колдографиями «очаровашки» Томаса Кадмуса стояли на тумбочке почти у каждой.

«Раскройте глаза, дуры! Это же Волдеморт!» — хотелось кричать Гермионе. Останавливал ее только Непреложный Обет.

Ушлый Волдемортище прокрался даже в святая святых — кабинет директора Хогвартса. Нет, Минерва МакГонагалл не поставила на своем столе его портрет, но она очень любила похвалить благие начинания Тома в дружеской беседе с Гермионой. Вполне объективно, кстати.

— Удивительно, но порой мне кажется, что мы знакомы с ним много лет, — делилась Минерва, а Гермиона замирала, едва дыша, чтобы не выдать себя. — Он никогда не приказывает, лишь советует и приводит аргументы. И знаешь, с большинством из них я, пусть не сразу, но соглашаюсь. Удивительная мудрость для такого молодого человека!

Том отдал на откуп директору все финансовые вопросы. «Я вижу, Минерва, что вы не будете впустую разбрасываться галлеонами». Однако отчеты за прошлый год затребовал и вернул с дельными замечаниями. А что самое удивительное, у Совета попечителей вдруг нашлись средства на завершение ремонта и прочие школьные нужды. В полном объеме. Гермиона отчетливо могла представить, какими методами Том убеждал отдельных личностей изыскать возможность помочь Хогвартсу.

Атмосфера слепого волдемортообожания — единственное, что достаточно долго выводило Гермиону из себя, пока она не смирилась. Как же прав был Том, беря с нее Непреложный Обет! Ведь рассказала же она про болезнь Гарри Минерве. И совершенно зря, потому что МакГонагалл решила, что во всем виноваты Уизли, не давшие Гарри спокойно долечиться в прошлый раз. И пусть отчасти это было верно, Гермиона отчаянно не хотела, чтобы Минерва встретила где-нибудь Джинни, Рона или воспитавшую взбалмошных детишек Молли.

К счастью, семейство Уизли после вынужденной отставки Артура сидело тише инферналов в засаде. Перси и Билла еще до выборов аккуратно попросили с должностей. Биллу наверняка пришлось идти на поклон к гоблинам, а чьи днища теперь измерял Перси, история умалчивала. Ходили слухи, что большая часть семейства перебралась на континент. На радость Малфоям, которым в добровольном изгнании некого было унижать.

На Рождественские каникулы Гермиона отправилась навестить родителей. Перед отъездом она вдруг поняла, что в этом году нужно подготовить не парочку, а добрый десяток подарков. Пусть даже некоторые носатые адресаты их совсем не оценят. Не забыла Гермиона одарить и сэра Гектора. А вот Тому подарок отправлять не стала. Лишний раз напоминать о себе не стоило.

В Австралии в декабре было жарко и солнечно. Аптечка с зельями сгладила акклиматизацию, но сгладить углы в общении с родителями не удалось. Они будто ждали от нее чего-то. Может, надеялись, что дочь, хлебнув сполна взрослой и самостоятельной жизни в волшебном мире, снова прибежит к ним под крыло, а заодно поможет с непоседливой младшей сестренкой. Гермиона с удовольствием возилась с полуторагодовалой Софи, но и в мыслях не допускала, что останется тут дольше запланированного времени. К тому же родители запретили ей пользоваться магией в присутствии сестры. Они упирали на возможное нарушение Статута, когда Софи заговорит, однако Гермиона понимала, что дело не только в этом. Мать с отцом, хоть и простили ей временную потерю памяти, но заработали стойкое отвращение к волшебству. Упрекнуть их было сложно.

Январь две тысячи первого года в Шотландии выдался необычайно холодным. Хогсмид вообще стоял по самые окна в снегу. Может, поэтому Снейп не швырнул в Гермиону подарок ко дню рождения — теплые австралийские сапожки на овечьем меху. Аберфорт натурально обзавидовался и попросил срочно достать ему такие же.

После раздачи сувениров из Австралии у Гермионы остался мешочек из тисненной кожи с кенгурячьей мошонки, купленный в ажиотаже, по незнанию. Мелькнула мысль, не отправить ли его Тому с запоздалыми поздравлениями с семидесятипятилетием, но она быстро одумалась.

Самое время было начинать готовиться к сдаче ЖАБА, чтобы не откладывать все на последний месяц. Дни, с утра до позднего вечера забитые занятиями, летели невероятно быстро. Лишь в выходные Гермиона позволяла себе полноценный отдых, чтобы не доводить до переутомления. К тому же нужно было уделять время всем своим подопечным.

К весне Гарри снова стало лучше, но раньше лета Блишвик не надеялся его выписать. Рассказы Гермионы про Хогвартс успокаивали больного, давали ощущение стабильности. Действительно, что может быть стабильнее учащейся Гермионы?

Тонкс начала выходить на люди с Тедди, то под личиной Андромеды, то в образе няньки маленького метаморфа. Ребенок воспринимал это как игру и с удовольствием в ней участвовал.

Снейп потихоньку оттаивал. Даже попросил Гермиону перенести из его дома в Коукворте часть оборудования, чтобы разместить в своей комнатушке. Гермиона видела, что он неважно переносит блокировку магии, однако, будучи патологически гордым, даже не заикается об этом. Привычное дело, в большинстве случаев не требующее применения волшебства, отчасти сглаживало эту неполноценность. Что делать с Северусом Снейпом дальше, Гермиона не знала. Он пока еще представлял опасность для самого себя, а потенциально — для Гермионы и Темного Лорда.

Последний месяц перед экзаменами и сами финальные испытания для Гермионы прошли на одном дыхании. Она, конечно, волновалась, причем понимала, что делает это по привычке. И если результаты СОВ присылали много позже, то списки с оценками по ЖАБА комиссия вывешивала уже на следующий день после экзамена. Девять «превосходно» — такого результата больше не было ни у кого на курсе.

Сразу после окончания экзаменов седьмому курсу объявили о том, что они уедут домой на день позже остальных школьников, так как приглашены на бал выпускников, который должен стать новой хорошей традицией Хогвартса. Поднялась нешуточная суматоха. Девицы, в ужасе заламывая руки, стенали об отсутствии времени на подготовку нарядов, а молодые люди втихаря обсуждали доставку в школу крепкого спиртного.

Гермиона смотрела на все это довольно скептически. Повеселиться ей, конечно, не мешало, но она бы предпочла для этого совершенно другую компанию. Тем не менее, за платьем она выбралась в маггловский Лондон, справедливо рассудив, что в Хогсмиде и Косом переулке будет твориться форменное безумие. По пути к пассажу на Бонд-стрит, в витрине она увидела платье, от которого не смогла отвести глаз.

Это приобретение ощутимо ударило по кошельку, но в нем Гермиона чувствовала себя особенной. Полупрозрачный шелк и органза делали ее образ воздушным, добавляли легкомысленности. Рассматривая свое отражение в зеркале, Гермиона позволила себе надеяться, что и для нее счастье когда-нибудь станет возможным, а давящие призраки отступят. До икоты испугаются приглушенного сияния золотистых нитей и блесток, которыми расшито платье.

В назначенный день за обедом директор МакГонагалл объявила, что на мероприятие прибудут высокопоставленные гости, и Гермиону охватило тревожное предчувствие.

Оно не обмануло, ведь вечером под шквал аплодисментов на сцену, сооруженную вместо преподавательского стола, вышел Министр Магии, щедро даря ослепительные улыбки. Он поблагодарил директора за оказанную честь и сообщил, что счастлив впервые посетить стены знаменитой школы, ведь сам он обучался в другой стране.

Гермиона слушала это складное вранье и думала, какие еще сюрпризы принесет ей сегодняшний вечер.

Тому, как почетному гостю, доверили вручение дипломов. Минерва МакГонагалл держала в руках список выпускников и вызывала на сцену по одному. Гермиона пыталась в сжатые сроки достичь дзена, чтобы не выдать своего взволнованного состояния.

— Грейнджер, Гермиона, — прозвучал сигнал.

Бежать из зала было глупо, поэтому Гермиона поспешила на сцену, подспудно ожидая подвоха. Однако Том ограничился официальным пожатием руки и дежурными пожеланиями больших успехов. За гриффиндорский стол Гермиона возвращалась практически спокойной, пока не услышала перешептывания девиц о том, как пристально Министр смотрел ей вслед.

Чтобы не дать Тому шанс застать ее врасплох, Гермиона решила улизнуть после официальной части, но ее отвлек профессор Слагхорн, пожелавший узнать о дальнейших планах. Хотел ли он что-то предложить или с кем-то познакомить, Гермиона так и не узнала. Приглашенный оркестр неожиданно и громко заиграл торжественную мелодию.

— Господин Министр! — вдруг рванулся куда-то за спину Гермионы Слагхорн, едва не сбив ее с ног.

— Позвольте представиться: декан факультета Слизерин и профессор зельеварения Гораций Слагхорн к вашим услугам. А это — гордость нынешнего выпуска, Гермиона Грейнджер. Я так давно мечтаю пообщаться с вами! — поделился профессор, наскоро покончив с формальностями.

— С огромным удовольствием, — радушно ответил Том, — сразу после танца с мисс Грейнджер.

Оставив Слагхорна в недоумении обдумывать произошедшее, он подхватил Гермиону за талию, завладел ее ладонью и закружил в степенном вальсе. На поворотах Гермиона успевала увидеть удивленные лица присутствующих. Их с Томом пара была единственной.

— Бал! — вдруг опомнился Филч и рванул гигантскую хлопушку с серпантином.

На середину зала потянулись другие пары, и теперь Тому приходилось аккуратно лавировать между ними.

— Вижу у тебя все хорошо, Гермиона, — довольно громко поделился своими наблюдениями Том. — Влезла в привычную шкурку отличницы? Не жмет?

Гермиона обеспокоенно закрутила головой, не обратил ли кто внимание на его слова.

— Не беспокойся, у меня с собой замечательный артефакт — последняя разработка нашего Отдела Тайн. Защита от прослушивания. Делает речь неразборчивой для всех, кто чуть дальше полуметра.

— А если кто-то умеет читать по губам? — Гермиона решила, что лучше поддержать отвлеченную тему, чем отвечать на заданный перед этим вопрос.

Том нахмурился.

— Завтра же верну на доработку. И оставлю кретинов без премии за недальновидность.

Гермиона невольно улыбнулась. Министр из Волдеморта вышел довольно справедливый.

— Ей смешно, — Том возвел глаза к зачарованному потолку. — А мне с этим каждый день по сотне раз сталкиваться приходится! Вчера лишился очередного помощника. Довел меня до красных глаз…

— Вы кого-то… — Гермиона не решалась сказать, — убили?

— Ну что за глупости! Нет конечно. Превратил в вазу и швырнул в стену. Успел поймать на лету возле окна. Расколдовал, стер из памяти последние две минуты и отправил в отдел трудоустройства за расчетом. Хотя всему миру было бы проще, если бы я его убил, — Том вздохнул. — Я так устал, Грейнджер. Надеюсь, ты уже наигралась в школьницу? Я дал тебе достаточно времени. Мне нужен надежный человек рядом.

«Которого можно было бы приложить Круциатусом за оплошность и не тереть потом память», — подумала Гермиона, а вслух сказала:

— Нет, Том. У меня другие планы. Почему бы вам не взять кого-то из выпускников? Они ловят каждое ваше слово. Дайте им шанс.

— Меня не устроит другая кандидатура, — внезапно зло ответил Том. — Не заставляй давить на тебя.

— Вы и так давите, — Гермиона слегка толкнулась боком навстречу впившимся в талию пальцам. — Можно аккуратнее? Хагрид и то изящнее.

— Совсем от рук отбилась, — мрачно констатировал Том. — Прикажу арестовать тебя за оскорбление главы государства. Посидишь немного в Азкабане и передумаешь отказываться.

— Пользоваться служебным положением — это низко, — с укором произнесла Гермиона.

— В данном случае цель оправдывает средства, — заверил ее Том. — Хорошего помощника днем с Люмосом Максимой не отыщешь. Я-то знаю.

Он хотел добавить еще что-то, но тут оркестр взял паузу, а Гермиона вывернулась из его объятий и поспешила к выходу, где на страже стояли авроры, любезно объяснившие, что из соображений безопасности до ухода Министра никто не покинет Большой зал. Раздосадованная, она попыталась потеряться среди присутствующих, и на какое-то время это удалось. Оказалось, Том просто решил сменить тактику давления.

После серии танцев музыка окончательно стихла, и слово взяла директор МакГонагалл. Она поздравила всех с завершением обучения, пожелала выпускникам успехов и напомнила, что в Хогвартсе они всегда могут найти поддержку, даже много лет спустя. Гермионе вспомнился момент возвращения в Хогвартс перед финальной битвой, она загрустила по ушедшим временам и едва не пропустила момент, когда Минерва передала слово почетному гостю — Министру Магии.

Том очень грамотно использовал трогательное впечатление, которое на выпускников произвели последние слова МакГонагалл. Он перехватил инициативу, сказав, что в Министерстве молодых волшебников и ведьм тоже ждут с распростертыми объятиями специалисты департамента трудоустройства. И чтобы не быть голословным, предложил самой успешной ведьме выпуска попробовать свои силы в должности личного секретаря.

Гермиона давно не чувствовала себя настолько неловко. Ужасно тяжело делать удивленное лицо, когда отчаянно хочется совершить покушение на жизнь главы магической Британии. И практически невозможно сдержанно поблагодарить в ответ, если позабыты цензурные слова. Все взгляды выпускников и преподавателей были прикованы к ней.

— Послезавтра буду ждать в десять утра на собеседование. Сможете задать все уточняющие вопросы, — пообещал Том. — Придете?

Повисла пауза.

В зале слышались приглушенные шепотки, все присутствующие переглядывались между собой. Гермиона различала обрывки фраз: «вот повезло…», «да что тут думать-то…», «зазнайка еще и ломается…».

Минерва МакГонагалл смотрела на Гермиону с такой гордостью, что у той не хватило духа отказаться при всех. В конце концов, это всего лишь собеседование.

На следующий день Гермиона впервые за год воспользовалась своим особым положением, чтобы не возвращаться в Лондон поездом. Директор МакГонагалл обняла ее на прощание, пожелала удачи на собеседовании.

— Вижу, тебя мучают сомнения, но, мне кажется, эта работа отлично тебе подойдет, — подбодрила она Гермиону. — На такой должности твои способности будут задействованы. Да и трудностей ты не боишься. Пообещай мне, Гермиона, что завтра обязательно поговоришь с Министром…

— Обещаю, — нехотя выдавила Гермиона. Ее намерение втихую саботировать приглашение в Министерство только что пошло прахом.

Дом встретил ее умиротворяющей тишиной. Там было до странности чисто и подозрительно пахло свежими булочками. Живоглот выпрыгнул из переноски и отправился тереться щеками об углы — наводить кошачий уют.

— Эй! — позвала Гермиона по пути в кухню. — Ты тут?

Ей никто не ответил, но поднос с аппетитной выпечкой, накрытый полупрозрачной салфеткой, служил бесспорным доказательством недавнего присутствия лордова домовика. Возле подноса лежал листок бумаги. Предположив, что Том внезапно вышел из образа Темного Лорда и приболел гиперчеловечностью, Гермиона поспешила прочитать послание.

«С возвращением, Гермиона. Одолжил у Тома домовика, чтобы сделать тебе сюрприз. Надеюсь в скором времени видеть тебя у нас.

Гектор Дагворт-Грейнджер».

Убедившись, что Том не сошел с ума, Гермиона налила себе какао и с удовольствием оценила старания Эя.

Утром, незадолго до назначенного времени, Гермиона аппарировала в переулок возле Министерства Магии. Едва она зашла в телефонную будку, как ее тут же перебросило в просторную комнату со стеклянным окошком, за которым сидела улыбчивая волшебница. Она поинтересовалась у Гермионы насчет цели визита.

Когда Гермиона сказала, зачем пожаловала, девушка записала ее имя на прямоугольном кусочке пергамента.

— Ваш временный пропуск на первый уровень, — пояснила она и добавила: — Пройдите направо, через пост контроля волшебных палочек.

Удивляясь новшествам, Гермиона последовала в указанном направлении в следующее помещение, где двое дежурных авроров со строгими лицами проверили с десяток последних заклятий с волшебной палочки Гермионы и пропустили ее в Атриум.

В лифте, чтобы попасть на нужный уровень, нужно было приложить пропуск к соответствующей кнопке. Гермиона не успела проанализировать все изменения, как лифт распахнул двери на первом уровне.

Здесь в глаза бросалось отсутствие курсирующих между кабинетами зачарованных посланий. Тишина и пустота в коридорах. Гермионе даже пришлось вспоминать, рабочий ли день, настолько безлюдным казался этот уровень.

Следуя по возрастающим должностям на табличках, она продвинулась вглубь этажа до массивной двери с надписью «Министр Магии». Гермиона постояла перед ней несколько секунд, потом мысленно отчитала себя за нерешительность, формально постучала и, не дожидаясь ответа, зашла.

Она попала в приемную. Место секретаря предсказуемо пустовало. Гермиона взглянула на фальш-окно, куда Том чуть не выкинул предыдущего помощника и нахмурилась.

— А, это ты… — раздался голос из приоткрытой двери. — Я был уверен, что ты проигнорируешь приглашение.

Гермиона зашла в кабинет. Он оказался невероятно просторным, с огромными зачарованными окнами, из которых была видна набережная Темзы возле Тауэрского моста, и весь уставлен книгами. Гермиона едва не забыла, что хотела сказать, засмотревшись на вереницы книжных корешков.

— Благодарите мадам МакГонагалл, — ответила она, направляясь к креслу для посетителей напротив министерского стола. — Мне едва не пришлось давать ей Непреложный Обет. Она от вас в полном восторге. Говорит, будто знает вас много лет.

Том, разыскивающий в стеллаже с картотекой нужную папку, удивленно хмыкнул.

— Чует, кошка.

В официальной обстановке кабинета Том выглядел поразительно расслабленным. Его мантия небрежно висела на спинке кресла, а пуговицы сюртука были расстегнуты, чтобы не стеснять движений. Он просматривал личные дела служащих и раскладывал их в три отдельные стопки.

«Казнить. Помиловать. Уволить», — прокомментировала про себя Гермиона.

— Зачем вам весь этот фарс с выпускным, Том? — вслух поинтересовалась она. — Я догадывалась, что рано или поздно вы снова попытаетесь ограничить мою свободу. Зачем превращать это в шоу? Испортили мне последний день в школе. Профессор Слагхорн, похоже, собирался предложить мне что-то интересное.

— Я и так дал тебе много времени, — сурово возразил Том. — Все ЖАБА ты могла бы сдать, готовясь дома. А личного приглашения ты удостоилась потому, что у нас начала работать программа трудоустройства выпускников. Для младших курсов это должно стать стимулом уделять больше времени учебе, раз уж маглорожденной Грейнджер так крупно повезло.

— Это как посмотреть, — буркнула под нос Гермиона.

— А что касается старого моржа, то под зад соплохвосту его интересные предложения, — не обращая внимание на гермионино бурчание продолжал Том. — Подыскивает среди школьниц невест для своих многочисленных любимчиков. Неофициально, конечно…

Гермиона расценила это как шутку и решила подыграть.

— Так вы еще и выгодный брак мне сорвали?

Том поднял глаза от своих бумаг.

— Что, замуж вдруг захотелось? Тебя эти озабоченные девицы в гриффиндорской спальне покусали? А знаешь что? — заговорщическим тоном вдруг спросил он. — Боггарт с ней, с работой! Давай я тебе сделаю взаимовыгодное предложение. Замучился уже письма, пропитанные амортенцией, жечь. Тебе и фамилию менять не придется. Почти. А в свадебное путешествие рванем в Австралию, к твоим. Давно мечтал там побывать!

От таких расчудесных перспектив Гермионе немедленно захотелось забраться под обивку просторного кожаного кресла.

— Может, я просто секретарем поработаю? — неестественно тонким голосом пискнула она. — Письма с сердечками буду жечь на подлете.

Том расплылся в довольной улыбке.

— Чудесно. Даже уговаривать не пришлось. Ты принята, Грейнджер! Контракт подпишешь в отделе трудоустройства на втором уровне. Приступишь с завтрашнего дня. На работу можешь ходить в маггловском, но приличном. Не позорь нашу фамилию. Кстати, сэр Гектор ждет тебя в гости. Не обижай старика, он тут не при чем. Это же я — вселенское зло. Ну все, иди, не тяни время. Работы троллева куча.

Гермиона почувствовала себя одураченной. Она машинально, будто под Империусом, попрощалась с хозяином кабинета, вышла и побрела в сторону лестницы на второй уровень. Там какая-то разговорчивая ведьма подсунула на подпись пергамент с контрактом, дала постоянный пропуск и пожелала удачи с заметным сомнением в голосе.

— Бедная девочка, — донеслось до Гермионы, едва она притворила за собой дверь кабинета. — Ставлю пять галлеонов, что она и двух недель не продержится.

Это было больно. Разумеется «бедная девочка» знала, что продержится гораздо дольше не только ради того, чтобы лишить двуличную тетку желанного выигрыша. Но на душе все равно скребли низзлы. Гермионе предстояло работать со всеми этими людьми, которые будут перемывать ей кости, анализировать каждый шаг и ждать, когда она ошибется.

Как будто ей Волдеморта мало.

К сэру Гектору Гермиона решила пойти пораньше, чтобы не пересечься с Томом, который наверняка засиживался в Министерстве допоздна. Пожилой волшебник был очень рад гостье. Вначале он потащил ее в лабораторию, где показал несколько удачных опытов с Воскрешающим камнем. В отличие от Августа Руквуда, которого интересовало исключительно возвращение Темного Лорда, сэр Гектор много времени уделил академическому изысканию: описанию веса, размера, плотности, цвета и тому подобных характеристик. И экспериментировал не на людях, а изучал взаимодействие Камня с другими формами жизни.

В лаборатории Гермиона совсем потеряла счет времени. Когда у сэра Гектора от комментирования продолжительной демонстрации пересохло в горле, он предложил Гермионе выпить чаю.

— Теперь все наладится, — мечтательно произнес сэр Гектор, направляясь под руку с Гермионой в гостиную. — Ты сумеешь его удержать.

Гермиона с беспокойством посмотрела на него.

— С Томом что-то не так?

— Ему трудно контролировать отрицательные эмоции. Он этого не признает, но это так. Когда ты была рядом, это отвлекало его.

— Он просто вымещал на мне свой гнев, — поджала губы Гермиона.

— Том ни разу по-настоящему тебе не навредил, — отмахнулся сэр Гектор. — Он относится к тебе по-особенному, просто не в его правилах это показывать.

Старик доверительно склонился к Гермионе.

— По-моему, он просто этого не умеет.

Гермиона не стала спорить. Ни к чему было разочаровывать добродушного джентльмена, вообразившего себе невесть что. Родители, даже приемные, нередко идеализируют детей.

К счастью, за чаем сэр Гектор не стал развивать эту тему. Они говорили о Хогвартсе, и Гермионе довелось услышать несколько любопытных историй из школьной жизни старого волшебника. На самой забавной и пикантной она, позабыв о серьезном настрое, смеялась во весь голос.

— Позвольте нарушить вашу идиллию, — в гостиную вошел Том, на ходу скидывая в руки домовика мантию. Он сел за стол возле Гермионы. — Твое появление в департаменте трудоустройства породило бурю волнения и массу слухов. Не завидую я тебе завтра.

— Может, я заболею? — без особой надежды поинтересовалась Гермиона.

— Я быстро поставлю тебя на ноги одним мотивирующим проклятьем, — наслаждаясь терпким чаем, заверил ее Том. — И не вздумай умереть! Секретари-инферналы, боюсь, пока не в моде.

— Зато я буду отгонять неугодных посетителей одним своим видом, — буркнула Гермиона, неодобрительно косясь на сияющего сэра Гектора. Он искренне умилялся, слушая перебранку.

Будто и не было целого года в Хогвартсе.

Первая неделя прошла несколько суматошно, зато к ее окончанию Гермиона успела перезнакомиться с большинством начальников департаментов и их секретарями, запомнить и записать порядок проведения штатных совещаний, а также побывать на заседании Визенгамота.

Гермиона быстро освоила аналог маггловской почты, которым теперь был оснащен каждый отдел. Это был артефакт в форме ящика, куда помещалось послание. Затем нужно было произнести название департамента и прикоснуться палочкой. Письмо сию же секунду оказывалось в аналогичном ящике у секретаря соответствующего отдела. Ящик издавал сигнал, секретарь проверял содержимое и разносил письма адресатам.

Когда Гермиона искренне восхитилась полезным аппаратом, Том не без самодовольства пояснил, что это он дал задание магам транспортного отдела организовать доставку корреспонденции с высоким уровнем конфиденциальности, ведь послания, порхающие в воздухе из отдела в отдел, мог перехватить любой посетитель Министерства.

— Здесь вообще был проходной двор какой-то, — возмущался Том. — То темные лорды сюда как домой являлись, то школьники вламывались, чтобы развандалить Отдел Тайн.

Сложно было с этим не согласиться. Кстати, именно из-за громких «подвигов» своей новой помощницы в недавнем прошлом Том предпочитал общаться с Отделом Тайн и гоблинами самостоятельно. Коммуникацию с другими отделами он свалил на Гермиону.

В отличие от школы, здесь с налаживанием контактов было проще. На Гермиону, правда, поначалу посматривали косо, но в открытую палки в колеса никто не ставил. Более того, несколько инициативных дамочек из разных отделов независимо друг от друга взялись снабжать Гермиону новостями (сплетнями) из первых уст, знакомить с местными порядками и ежедневно приглашать на совместные ланчи.

Однако, эта трогательная опека быстро переросла в нечто совершенно безобразное.

Спустя пару недель Гермиона ворвалась в кабинет Министра и громко хлопнула дверью, привлекая внимание.

— Как же я их всех ненавижу!

Том оторвался от чтения иностранной магической периодики.

— А я говорил, что твое чрезмерное дружелюбие до добра не доведет.

— Вчера они терроризировали меня расспросами о ваших вкусовых пристрастиях, а сегодня за обедом фантазировали о фасоне вашего нижнего белья! Куры озабоченные! — кипела Гермиона. — За что мне все это?

— Не скажу, что мне жаль, ты ведь все равно не поверишь, — мрачно ухмыльнулся Том. — В любом случае, жаловаться довольно глупо: ты сама выбрала этот путь. Дала бы мне спокойно сдохнуть в подвальчике Мунго. И никаких проблем.

— Вы могли бы отпустить меня, — пальцы Гермионы вцепились в спинку кресла для посетителей, за которым она стояла. — Я мечтаю быть как можно дальше от вас.

— Неужели ты так и не поняла? — цокнул языком Том. — С темной стороны просто так не уходят. Я не отпущу тебя. Смирись. Глупо терять верную помощницу, готовую самоотверженно оберегать тайну моего исподнего.

В голосе Тома слышались смешливые интонации, а вот Гермионе смешно не было. За год в Хогвартсе иллюзия свободы крепко пустила в ней корни. А теперь ее приходилось выдирать с мерзким хрустом. О свободном выборе можно было забыть.

Возможно, поэтому Гермиона отреагировала очень остро на то, что Северус Снейп вдруг заговорил об отъезде на континент. Вначале она наотрез отказалась даже думать об этом, но когда эмоции поутихли и Гермиона поняла, что горячилась совершенно напрасно, идея освободить зельевара стала едва ли не навязчивой.

Гермиона обдумала множество вариантов, а в итоге остановилась на самом очевидном и самом сомнительном одновременно. В конце очень напряженного рабочего дня она пришла к Тому.

— Я не ослышался? — переспросил он, когда Гермиона изложила свою просьбу. — Ты хочешь выпустить шпиона на все четыре стороны? Может, еще адамантий с него снять и палочку вручить?

Гермиона с вызовом посмотрела на Темного Лорда. Он мрачнел на глазах.

— Мы возьмем с него Непреложный Обет… — оптимистичным тоном произнесла она, соображая, в какой момент стоит предпринять попытку к бегству.

Том раскусил ее намерения и хищно оскалился.

— Ты в курсе, что поведение жертвы зачастую провоцирует агрессора?

— Какое счастье, что вы не поддаетесь таким примитивным чувствам, — Гермиона начала пятиться к двери. — Так ведь?

Том поморщился.

— Отчаянная попытка воззвать к моему самолюбию. Пора бы запомнить, что манипуляция — не твоё.

— Я не могла не попытаться, — Гермиона остановилась, чувствуя, что угроза идет на спад. — Вы меня знаете.

Темный Лорд отвернулся к окну. Гермиона считала секунды, пытаясь предугадать дальнейшее развитие событий.

— Мордред с тобой, — махнул рукой Том несколько минут спустя. — Приводи Снейпа в субботу ко мне домой. Поговорим. Хотя проще будет его убить. Думаю, он сам об этом попросит, едва поймет, кто есть кто.

Последнюю фразу он произнес с особенной интонацией. Гермиона вздрогнула. Действительно, Северус Снейп будет жестоко разочарован. Особенно в ней.

В субботу с самого утра у Гермионы все валилось из рук. В «Кабанью голову» она пришла с таким потерянным видом, что Аберфорт с порога сунул ей в руки кружку с крепким элем, правда, Гермиона отказалась, попросила позвать Снейпа, и они аппарировали.

— Где мы? — спросил Снейп, когда Гермиона провела его в дом.

— В доме сэра Гектора Дагворт-Грейнджера, — резковато ответила она. Ей не хотелось ничего объяснять, ведь скоро все эти подробности станут абсолютно бессмысленными.

Как назло, сэру Гектору приспичило в этот момент покинуть свою обожаемую лабораторию. Он узнал Снейпа, немного удивился, но, взглянув на окаменевшую Гермиону, не стал одолевать коллегу неудобными расспросами. Хотя удержаться от демонстрации своих достижений не смог. Хорошо еще, что не повел гостя в скрытую часть лаборатории, где проводил опыты с Воскрешающим камнем.

К кабинету Тома Гермиона подходила в полном раздрае. Снейп, еще отходящий от общения с радушным сэром Гектором, ее состояния не замечал.

— Сюда, профессор, — пригласила его Гермиона. Она хотела что-то сказать напоследок, может, извиниться, может, пожелать удачи, но слова так и остались невысказанными, образуя давящую тяжесть в груди.

Прежде чем Том позвал ее в кабинет, прошло несколько часов. Она зашла, готовая увидеть самое страшное.

— Северус, разумеется, не в духе, — с порога сообщил Темный Лорд. — Но мы, вопреки всему, пришли к консенсусу.

Расположившийся в гостевом кресле Снейп отрешенно смотрел на стоящий перед ним думосброс. Том выудил оттуда воспоминания. Серебряные нити втянулись обратно через висок.

Гермиона налила себе стакан воды, отпила глоток, чтобы освежить пересохшее от волнения горло. На Снейпа она предпочитала не смотреть.

— И что вы решили?

— К моему удивлению, Северус не высказал желания покинуть этот мир прямо сейчас, — сообщил Том. — Поэтому ты поможешь мне снять с него адамантий, засвидетельствуешь его клятву, и он может идти на все четыре стороны.

Гермиона кивнула и поспешно, будто боясь, что Том передумает, направилась к стеллажу за чашей, тонкой кистью и стилетом для проведения ритуала.

Через час и пару порций укрепляющего зелья они со Снейпом выходили от Дагворт-Грейнджеров. Зельевар примерял в руке выданную ему временную палочку.

— Вам ведь проще было найти меня мертвым после встречи с Лордом? — презрительно спросил он.

Гермиону прошиб озноб. Было неприятно слышать такие слова, хотя шансы рассчитывать на признательность стремились к нулю. Страшно представить, что произойдет, если когда-нибудь придется рассказать все Гарри.

— Не проще, — твердо ответила она. — Можете презирать меня сколько угодно, если это цена за вашу жизнь.

Снейп горько усмехнулся.

— Дамблдор был бы в восторге.

Он наложил на лицо чары изменения внешности и аппарировал, не прощаясь, а Гермиона ещё долго стояла возле дома, размышляя над последней фразой.

Недели бежали одна за другой. Снейп, которого Том обязал регулярно отчитываться, присылал Гермионе лаконичные весточки.

Андромеда Тонкс внезапно тоже задумалась об отъезде. Ее дочь мучили плохие воспоминания, а постоянная бдительность грозила свести с ума обеих женщин. Том ничего против не имел: о его существовании они не догадывались, а заплатить немного золота за избавление от проблем было не в тягость. Поэтому в начале августа Гермиона проводила Андромеду, Нимфадору и Тедди в аэропорт, откуда они вылетели в Новый Свет навстречу новой жизни.

Оставался Гарри. На этот раз колдомедик действовал предельно осмотрительно. В период, когда Гарри под действием зелий и процедур был наиболее внушаем, его контакты с внешним миром оказались под полным запретом. Алджернон Блишвик запретил приходить даже Гермионе. Чтобы Гарри не скучал, его занимали арт-терапией, поддержанием физической формы, он подолгу слушал музыку.

Когда посещения вновь разрешили, Гермиона поразилась тому, насколько Гарри спокоен и расслаблен. Шрам потускнел, истончился, был еле заметен.

— Целитель клятвенно обещал отпустить меня через месяц, — с улыбкой сообщил Гарри. — Больше никаких волдемортов!

Гермионе отчаянно хотелось провалиться в подвал. Но она выдавила скупую улыбку и поспешила обнять друга, чтобы не смотреть ему в глаза. В голове навязчиво крутились слова Тома про коррекцию воспоминаний. Это было отвратительно, бесчестно по отношению к Гарри, поэтому Гермиона запретила себе помышлять о подобном. У нее еще был месяц в запасе. Она обязана была что-то придумать.

Как назло, ей редко удавалось выкроить свободное время, чтобы спокойно поразмышлять. Рабочие дни были загружены под самое горлышко. Она умудрялась впихивать в плотный график Министра вереницу просителей и посетителей, длинные заседания, продолжительные официальные визиты и бесконечное количество чашек чая и кофе. Отдельного труда стоило оборонять приемную от пронырливых журналистов и озабоченных ведьм-поклонниц, обивавших пороги Министерства под надуманными предлогами.

За пару недель до дня рождения, устав от этой кутерьмы, Гермиона подала прошение об отпуске. Она подумывала навестить родителей, хотя от прошлого визита впечатления остались не ахти. Гермиона не ожидала, что Том демонстративно испепелит ее заявление, едва дочитав. Остаток рабочего дня она едва-едва сдерживалась, чтобы не нагрубить шефу.

— Считаешь меня деспотом? — спросил Том, когда Гермиона принесла документы из других отделов на подпись.

— Просто мелким каверзником, — она обрушила стопку бумаг на стол.

Том сделал вид, что пропустил это мимо ушей.

— Я решил, что тебе пора выходить на новый уровень. Есть некоторые сомнения, что ты знакома с дипломатическим этикетом, но это поправимо.

Гермиона молчала, предоставляя ему возможность высказаться до конца. Она давно подметила склонность Тома к пространным речам — этакую слабость классического литературного злодея, а может, возрастной каприз, как у профессора Дамблдора.

— Нас ждет Международная Конфедерация Магов. Плановая встреча. В Париже.

Судя по всему, Темный Лорд, последовательно расставляя акценты, ждал шквала восторгов и вопросов.

— Отказаться, конечно, нельзя? — мрачно поинтересовалась Гермиона.

— Попытайся, — предложил Том. — Я с удовольствием потрачу время на парочку убедительных проклятий.

Гермионе не хотелось с ним спорить, к тому же перспектива пообщаться с представителями Конфедерации Магов из других стран вдруг показалась сильно заманчивее сложного, в какой-то степени вымученного общения с родителями.

Подготовка к поездке, несмотря на сумбурность, увлекла Гермиону. Том настоял, чтобы она прослушала лекцию по основам безопасности для дипломатических работников. Ей даже выдали специальную памятку, написанную исчезающими чернилами.

Степень параноидальности рекомендаций зашкаливала. Уровень «Грюм» по шкале от Луны Лавгуд до Аластора Грюма. Даже стул в зале заседаний необходимо было проверить на наличие замаскированных чар всякий раз, прежде чем сесть. Это казалось Гермионе совершенно излишним. Будто они в логово врага собираются, а не на мирную встречу глав магических правительств.

Она уже бывала во Франции, поэтому эффекта новизны в полной мере не испытала, но впечатления определенно были красочными. Если не брать в расчет Темного Лорда в непосредственной близости, то это были первые настоящие за долгое время каникулы.

Два первых дня Гермиона была предоставлена самой себе, потому что парные переговоры глав магических правительств проходили тет-а-тет, за закрытыми дверями. Она много гуляла по Парижу, обошла все магазинчики в Магическом Квартале, отправила родителям, семейству Тонкс и Снейпу открытки, купила сувениры для Гарри, Аберфорта, сэра Гектора, молодой четы Лонгботтомов и заклятых подружек из Министерства. Общие заседания начались на третий день.

Мероприятие проходило под самым носом у магглов, в большом отеле, где для «Всемирной конференции фокусников» был зарезервирован зал. Такое прикрытие позволило участникам не слишком беспокоиться о выборе одежды, а любое случайное проявление волшебства для магглов имело вполне убедительное объяснение. Тем не менее многие участники конференции не брезговали одеваться по маггловской моде. Гермиона тоже предпочла спокойный деловой стиль.

Том смотрел на нее неодобрительно, но Гермиона не тушевалась: женщина-президент МАКУСА и двое ее помощниц вообще щеголяли в брючных костюмах. По сравнению с ними белая блузка и длинная жемчужно-серая юбка Гермионы могли считаться верхом традиционализма. Увидев среди собравшихся знакомое лицо, Гермиона поспешила убраться подальше от своего шефа.

— Гермивонна? — Виктор Крам отвлекся от разговора с улыбчивой ведмочкой-француженкой, в двух словах извинился перед собеседницей и всецело отдал свое внимание старой знакомой. До начала первой сессии они увлеченно делились новостями. Гермионе приходилось непросто, ведь следовало избегать лишних разговоров о Гарри. Крам бросил спорт и теперь усиленно пробовал себя в политике, о чем с большим воодушевлением поведал Гермионе. Она искренне за него радовалась.

— Твой шеф, кажется, думает, что я могу тебя обидеть, — провожая Гермиону к ее креслу, сообщил Виктор. Она недоуменно посмотрела на него, но не стала говорить, что Министр Магической Британии сам не прочь обидеть ее время от времени.

— У него на тебя большие планы, — заверил Виктор перед тем, как уйти к столам болгарской делегации. — Уж слишком взгляд собственнический.

Гермиона так сильно задумалась над словами Виктора, что забыла проверить кресло на наличие чар. Едва она села, тут же пожалела об этом. В первый миг ей показалось, что она приземлилась на что-то мокрое. Гермиона не успела решить, как убрать последствия конфуза, как все тело бросило в жар. Ее стала одолевать странная жажда. Во рту пересохло. А потом… Гермиона поняла, что ее мучит нестерпимое желание физической близости. Она хотела выпить воды, но не было сил сконцентрироваться даже для простого Агуаменти. Руки так дрожали, что пользоваться палочкой было просто опасно. Пить подготовленную организаторами воду она побоялась, в нее тоже могло быть что-то подмешано.

С соседнего ряда приторно улыбалась француженка, которую оставил Виктор ради разговора с ней. Стало ясно, кто автор поганого проклятья.

Желание усиливалось. Гермиона чувствовала, как мышцы, о существовании которых она и не подозревала, болезненно ноют. Сейчас она была готова сделать все что угодно, лишь бы удовлетворить эту потребность. Гермиона пробовала отвлечься. Вспоминала самые длинные формулы по нумерологии, представляла самые мерзкие компоненты для зелий, повторяла по кругу рунический алфавит и даты гоблинских восстаний. Все было напрасно. Сексуальный голод усиливался.

Она мечтала только об одном — чтобы вторая сессия скорее закончилась. На перерыв Гермиона выбежала первой и остановилась у двери, прижавшись к стене. Ее дыхание было быстрым и прерывистым. Ей казалось, что глаза от напряжения стали размером с блюдца. Ей срочно требовалась помощь. К Виктору с таким вопросом обратиться было просто стыдно. В отчаянии она дернула за рукав Тома, который призывал чашку кофе с фуршетного стола.

— Что с тобой? Стоп. Молчи. В глаза мне смотри! Мерлиновы тестикулы! — прочитав мысленный призыв о помощи, Том схватил ее за руку и потащил в коридор, в сторону туалетной комнаты. — Угораздило же подцепить… — бормотал он, запирая дверь и накладывая заглушающие чары. — С болгарином своим заболталась и не проверила свое место? Ты сидела так целый час? Мда. Вообще-то, больше получаса уже считается пыткой.

— Вы что и этим… — у Гермионы не было сил договорить до конца.

Том пренебрежительно поджал губы.

— Всякое бывало. Не Круциатусом единым… — он вдруг расцвел в улыбке. — Видела бы ты Амбридж после того, как она упустила вас в Министерстве! Ты отлично держишься, надо признать!

— Том! — Гермиона была в бешенстве. Сравнить ее с Амбридж!

— Пардоне муа, как говорят наши гостеприимные хозяева.

— Я эту стерву белобрысую несводимыми прыщами украшу за такое гостеприимство! — прорычала Гермиона.

— Вы снимите с меня эту гадость или нет?!

— Легко, но придется тебе меня потерпеть, — осклабился Том.

— В каком… — Гермиона не успела договорить, как Том расстегнул свою мантию, подсадил ее на край массивной раковины, потянул вверх край блузки и положил обе ладони на грудь. Большими пальцами нащупал сквозь тонкую ткань бюстгальтера болезненно набухшие соски. Сил сопротивляться просто не оставалось. В гортанном стоне Гермионы смешались негодование и долгожданное удовлетворение. Том прижался к ней всем телом, шепча на ухо неразборчивые слова заклинания. Желание, терзавшее Гермиону, собралось в одну точку, и только она успела подумать, что все кончилось, как острое наслаждение заставило выгнуться навстречу Тому. На несколько секунд Гермиона будто растворилась в нем, окутанная его запахом, ощущая шелковистую ткань его рубашки.

С первым нормальным вздохом вернулось понимание дикости этой ситуации. Гермиону охватило страшное смущение. Том будто почувствовал это и с явным сожалением отстранился.

— Вот интересно, вы с Амбридж тоже так проклятье снимали? — мстительно буркнула Гермиона, слезая с раковины и заправляя блузку. — Понравилось?

Выражение брезгливости на лице Тома служило красноречивым ответом.

— Значит, можно было обойтись без лапанья? — тихо зверея, спросила Гермиона.

— Нужна же мне была хоть какая-то компенсация! — неискренне оправдывался Том. — Заметь, я мог бы воспользоваться твоим невежеством по полной программе.

— Вы! Вы! — Гермиона от возмущения не могла подобрать нужных слов.

— Я — все еще твой шеф, если ты не забыла, — посерьезнел Том. — Идем, следующая сессия начнется через несколько минут.

Гермиона не слишком внимательно вслушивалась в ход дальнейшего заседания, зато к его концу был полностью готов план мести коварной француженке. На следующий день белобрысая стерва в отеле не появлялась. И только Гермиона знала, что сейчас француженка носится по аптекарям и колдомедикам в поисках средства сведения безобразных прыщей с некогда миловидного личика. Чары, опробованные на пятом курсе на Мариэтте Эджком, сработали безупречно.

Странные каникулы в Париже подходили к концу.

Париж будто не хотел отпускать Гермиону. Следующий день тянулся невыносимо долго, и она успела измучиться рефлексией. Негатив после случившегося, выплеснутый на француженку, сменился опустошением и новым всплеском переживаний о том, насколько глупо и жалко она себя вела. Поэтому Гермиона пыталась занять себя рутинными делами, считая часы до отъезда. Отвлекалась на все, лишь бы не думать о внезапном интиме между ней и Томом. Сделай он хоть намек, Гермиона бы сорвалась. К счастью, у Тома сработала интуиция, поскольку весь день он вел себя подчеркнуто формально, не допуская двусмысленных фраз. Зная язвительную натуру Лорда, Гермиона удивлялась, как его не разорвало от усилий.

До отправления в Британию оставалось всего несколько часов. Портал был настроен на одиннадцать вечера. Гермиона собирала чемодан, проверяя всех ли получится осувенирить по возвращении. Для Гарри она дополнительно припасла журнальчик «Гордость Шармбатона» с местными красотками-выпускницами. Однако, поближе ознакомившись с содержанием, решила не вызывать вспышек ярости у законной миссис Поттер. Перебирая пальцами страницы журнала, Гермиона подумывала не подсунуть ли его Тому, или лучше отправить Снейпу, уж больно раздражали его безликие односложные отчеты.

В номере довольно громко играла музыка. Гермиона меланхолично болтала ногами, рассматривала француженок, представляла перекошенное лицо Снейпа при виде подарка и находила это занятие весьма успокаивающим. Она даже не услышала, как открылась дверь.

— Что-то не припомню у тебя фантазий подобного рода… — Том навис над ней, заглядывая через плечо.

Первым желанием Гермионы было отпрянуть, но в голове всплыли его слова про провоцирующее поведение жертвы. На этот раз Том не дождется. Это ее номер. Это ее жизнь.

— Ваша мерзкая выходка просто не оставила мне выбора, — с максимально серьезным выражением лица заявила она и демонстративно потыкала пальцем в фотографии смазливых француженок. — Я в одном шаге от смены ориентации.

Том недоверчиво прищурился, но вдаваться в подробности не стал. Было видно, что он собирался говорить о чем-то совсем другом.

— Я уж теперь и не знаю, есть ли смысл обращаться к тебе с просьбой, — задумчиво сказал он. — Но дело весьма серьезное.

— Неужели в интересах Британской короны? — язвительно поинтересовалась Гермиона.

— Важнее, — ухмыльнулся Том. — В интересах казны Магической Британии.

— Только не говорите, что мы идем грабить Лувр… — недоверчиво нахмурилась Гермиона.

— Нет, все довольно банально. Мы будем вести переговоры с Малфоем и Гринграссом, — огорошил ее Том, присаживаясь рядом. — Они тратят свои деньги здесь, хотя могли бы приносить пользу родине.

— Том, о каких переговорах может идти речь, если эти люди бежали сюда от вас? — Гермиона старалась не думать о том, что он находится непозволительно близко. — Сомневаюсь, что сиятельные господа склонны к мазохизму и суициду. Думаете, они соскучились по сеансам легилименции?

— Думаю, мне на это насрать, — неожиданно зло сказал Том. От него повеяло тьмой, холодом пробирающей до костей. В этот момент можно было смело включать кондиционер на обогрев.

— Так это месть? — тихо спросила Гермиона. — Их капитал — только предлог?

— Почему бы не совместить приятное с полезным?

От этих слов мурашки поползли по спине. Каким бы ни было отношение Гермионы к Люциусу Малфою и Лайнусу Гринграссу, попасть в руки Тома, жаждущего мести, она им не желала. В некоторых случаях смерть предпочтительнее.

— Что, если я откажусь? — рискуя выбесить шефа, спросила она.

— Мне тогда придется действовать грубо, и на чужой территории это может быть небезопасно. Чревато международным конфликтом. Ты имела возможность убедиться, что французы не упустят шанс поставить нас в неловкое положение.

— Ну наконец-то, — огрызнулась Гермиона. — Я все думала, когда начнете тыкать меня носом в ошибки. Целый день молчать тяжело было, правда?

— Только не начинай, Гермиона, — остановил ее Том. — У меня нет желания обсуждать случившееся. По крайней мере, не сейчас. Тебе в любом случае не понравится то, что я скажу.

Гермиона почувствовала, что в его словах был заложен определенный подтекст, но Том однозначно дал понять, что не желает больше касаться этой темы. В данный момент ее это устраивало. Помогать ему не хотелось от слова «совсем», вот только доводить ситуацию до международного конфликта хотелось еще меньше. Мысленно ругая себя за очередную уступку манипулятору, Гермиона с притворным сожалением отложила журнал.

— И какую пакостную роль вы мне отвели?

Когда, спустя час, она заходила под руку с Томом в ресторан, где была назначена встреча, Гермиона была согласна даже на международный конфликт. Затея, по ее мнению, была рискованная, плохо продуманная и откровенно подлая.

Том не без основания полагал, что Малфой и Гринграсс подготовятся к встрече очень тщательно. Выбор места — популярный ресторан с гасконской кухней на Монмартре — свидетельствовал о том, что оба эмигранта готовят себе пути для отхода в случае конфликта интересов, а заодно — толпу свидетелей и живых щитов.

Задача Гермионы была проста: она должна была вести себя как обычно. Без особого пиетета перед родовитыми магами. Раздражать. Оттягивать на себя внимание. А чтобы проще было это сделать, по дороге к ресторану Том притащил ее в Галери Лафайет, где выбрал платье с декольте на грани фола. В нем категорически нельзя было сидеть иначе, чем с абсолютно прямой спиной. Это обстоятельство Гермиону совсем не устроило, но времени перебирать варианты не оставалось, они и так сильно задерживались.

Малфой с Гринграссом потягивали аперитив, изо всех сил стараясь оставаться невозмутимыми. На втором этаже ресторана было довольно уютно, впечатление портил лишь стойкий запах табачного дыма. Гермиона даже пожалела, что бросила курить. Пассивный курильщик всегда в большем минусе. Оппоненты с интересом наблюдали, как Том отодвигал стул для своей спутницы и усаживал ее.

— Ну здравствуйте, неверные друзья, — насмешливо поприветствовал бывших Пожирателей Том. — Мою помощницу, мисс Грейнджер, вы наверняка помните. Феноменальная девушка. Умна, расторопна. За неполные два года сделала для меня гораздо больше, чем все мои последователи за десятки лет. А вообще, дела идут в гору. Как вы могли узнать из британской магической прессы, народ меня обожает. Удивительно, правда? А вы тут как поживаете? Не скучаете по родине? По своим мэнорам?

Том сходу попал в болевую точку. Малфой поджал губы, а Гринграсс сжал свой бокал с такой силой, что тот мог лопнуть в любую секунду. Гермиона неэстетично наступила Тому на ногу каблуком, давая понять, что он явно не с того начал. Но Лорд лишь усмехнулся и ободряюще похлопал ее по руке.

— Им не привыкать, Гермиона. В былые времена я вел себя гораздо неприятнее, особенно, когда оказывался в скопище магглов, — Том окинул взглядом соседние столики, за которыми мирно ужинали и болтали о пустяках ни о чем не подозревающие парижане и гости столицы. — Почему бы вам не вернуться в Англию? — вдруг спросил он.

От такого прямого вопроса Малфой отшатнулся назад, насколько позволила спинка стула, а Гринграсс едва удержался, чтобы не вскочить.

— У тебя больше нет над нами власти, — злым шепотом ответил Малфой. — Метка еле видна. Лорд умер. А ты — полукровный выродок, милующийся с грязнокровкой!

Том покачал головой.

— Я же говорил, Гермиона. Он обязательно пройдется по происхождению и нашим с тобой исключительно деловым отношениям.

Гермиона фыркнула. Конечно, ничего такого Том не говорил, и она бы, пожалуй, заложила всю свою библиотеку, чтобы самой разобраться, какие отношения связывают их с Томом. Но шеф просил подыгрывать, поэтому округлять глаза на манер совы было бы непрофессионально, особенно после такой лестной рекомендации.

— Ваш репертуар поистаскался, мистер Малфой, — с преувеличенным сожалением заявила она. — Это уже никого не задевает.

Малфой бросил на нее уничтожающий взгляд. От дальнейшего обмена любезностями их остановил официант, подошедший принять заказ. Гермиона заказала к бургундскому гасконский салат и утку конфи, чем вызвала заинтересованные взгляды соседей по столу. Только чуть позже она поняла, что они отметили довольно сносное французское произношение, а не выбор блюд.

Со стороны могло показаться, что за их столиком идет мирная беседа. Надо было отдать должное бывшим Пожирателям, которые пытались сохранить невозмутимость, пока Том расписывал им в красках, почему они обязаны вернуться, и что их ждет, если они ослушаются своего бывшего повелителя. Гермиона выковыривала кусочки копченой утки и фуа-гра из своего салата, потягивала бургундское. Если у Тома все выгорит, до горячего дело не дойдет.

Когда Том исчерпал аргументы и принялся за еду, в его кармане зазвонил маггловский мобильный телефон.

— Кажется, звонят из отеля, — он с сомнением посмотрел на экран, где высветился номер.

— Может, насчет багажа? — предположила Гермиона, дивясь, откуда у Тома маггловский аппарат. Об этом он тоже не предупреждал.

— Я отойду поговорить, здесь довольно шумно, — Том поднялся. — Гермиона, надеюсь, ты сможешь убедить наших дорогих друзей внять моим просьбам.

Когда он ушел, Малфой с Гринграссом активно переглядывались. Для непринужденной беседы Гермионе требовалось больше вина. Она отсалютовала бокалом оппонентам.

— Как вы вообще решили помогать ему? — вдруг спросил Лайнус Гринграсс. — Это ведь вы похитили его из госпиталя?

— Я не могла оставить его там, вы же знаете, какой Том обаятельный? — Гермиона широко улыбнулась. — Особенно, когда злится.

— Похоже, она под Империусом, — поделился своим мнением Малфой. — В том виде, в каком он был прежде, даже слепая не назвала бы его обаятельным.

— Мне удалось заглянуть ему под кожу, — тихо произнесла Гермиона и вздрогнула, вспомнив эпизод с глубоким пилингом.

— И что вы там обнаружили? — фыркнул Гринграсс. — Он слаб, признайтесь. Это больше не кровожадный Темный Лорд.

— Как бы вам сказать… — Гермиона вздохнула. Бокалы мужчин почти опустели, и бдительный официант тут же возник возле столика, обновляя их. Малфой с Гринграссом даже не взглянули на него, ожидая ответа. И зря.

— Возможно, он больше никогда не убьет, — она увидела, как расслабляются собеседники, посчитавшие всю грозную речь Тома пустым звуком, затем добавила, понизив голос: — Но он по-прежнему знает тысячу способов превратить жизнь врагов в кошмар.

Мужчины, не сговариваясь, сделали по большому глотку и поморщились. Обновленный напиток пришелся им не по вкусу. Малфой обернулся, ища глазами официанта, чтобы высказать претензию.

— Думаю, мы договорились? — Том плюхнулся на свое место. На нем был пиджак официанта. — В противном случае, яд моего изготовления сведет вас с ума не позднее, чем через неделю. Досадная невнимательность!

— Это блеф! — нервно усмехнулся Малфой и выразительно помахал пальцами с перстнями. — На мне артефакт, определяющий опасные примеси.

— Авторская разработка, активируется только при контакте с желудочным соком. До этого его компоненты абсолютно безвредны, — Том вытащил последний кусочек копченой утки из тарелки Гермионы, которая полностью потеряла аппетит. — Жду вас в Министерстве послезавтра. Не затягивайте. Завтра вам начнут мерещиться голоса. Дальше будет только хуже. Мисс Грейнджер, нам пора. Портал не ждет. Еще багаж забирать. Спасибо за ужин, господа. Вы выбрали чудесное местечко.

Гермиона поднялась, стараясь не сутулиться, хотя после участия в вероломной афере, она отчаянно желала свернуться улиткой. Том подхватил ее под руку, ведя вниз, где накинул на плечи пальто и вывел на улицу.

— Спасибо за помощь, Гермиона, — Том потянул ее, чтобы отвести в укромное место для аппарации. На такси времени уже не было. Она выдернула ладонь. — В чем дело?

— Со вчерашнего дня я чувствую себя гадко. Будто по самую макушку извалялась в грязи. Сегодня я стала сообщницей отравителя. Город, которым я раньше восхищалась, теперь мне ненавистен. Благодаря вам.

Том нахмурился. В свете вечерних фонарей его лицо, еще секунду назад такое довольное, выглядело мрачным и уставшим.

— Ты знала, зачем мы идем сюда, Гермиона. Цель достигнута, и никто не пострадал.

— Пока. Пока не пострадал. Вы намерены превратить их жизнь в ад! — Гермиона повысила голос. Случайные прохожие начали оборачиваться. Том нетерпеливо схватил ее за руку и потянул за угол. — У них же семьи…

— Разберемся, — буркнул Том, отыскивая глазами подходящую подворотню. — И чего ты так распереживалась? Они явно не входят в твой немногочисленный круг друзей-приятелей. Если мы опоздаем, пеняй на себя!

Но Гермиона не могла ждать. Она чувствовала, что сейчас именно тот момент, когда ее просьба не останется без ответа.

— Том, пожалуйста, — Гермиона уперлась в мостовую обеими ногами, сведя колени. Их парочка привлекла внимание. Кто-то на противоположной стороне улицы остановился, возможно, подумывая звонить в полицию. — Пообещайте, что не станете мучить их. Или хотя бы оставьте в покое их семьи.

— Так что, мы торгуемся? — с сарказмом поинтересовался Том, не выпуская ее руки. — Что предложишь взамен?

— Вы и так распоряжаетесь мной по своему усмотрению, — Гермиона опустила голову. — Что еще я могу предложить? Мерлин, какой дурацкий разговор…

— Согласен. Прямо для подворотни, — Том, похоже, высмотрел безлюдный тупичок. — Послушай, давай поговорим об этом завтра? Малфой с Гринграссом никуда не денутся. Сейчас я просто не готов спорить с женщиной в таком наряде. Ты обдуришь меня в два счета.

Ее декольте в расстегнутом пальто и впрямь выглядело чересчур вызывающе. Гермиона поспешила запахнуться. Мужчина на другой стороне улицы все так же внимательно наблюдал за ними. Гермиона всмотрелась. Его фигура показалась знакомой, но он стоял далековато от прямого света фонаря и ночных витрин, поэтому узнавание пришло не сразу.

Рон. Это было так неожиданно, хотя Гермиона знала, что семья Уизли теперь обитает где-то во Франции. Это было очень некстати.

— Идем же, — позвал Том.

Не дождавшись ответа, он потянул ее в тень переулка, а Гермиона послушно пошла следом, размышляя, что смог подслушать Рон и как он распорядится этой информацией.

Гермиона на автомате забрала в отеле багаж, и они с Томом переместились портключом в специальную зону британского Министерства Магии.

— Возьми себе пару выходных, — предложил Том, когда вызванный домовик забрал багаж.

— Чтобы вы за это время погрузили мир в кровавый хаос? — устало спросила Гермиона. — Или это такой способ не выполнять мою просьбу о возвращенных Пожирателях?

— О, Мерлин, — Том махнул рукой. — Ты такая упрямая!

Следующим утром в окно Гермионы постучалась сова из Мунго. Гарри выписывали. Пришлось все же взять один выходной.

Джинни не пришла встретить мужа. Гарри сказал, что она сейчас гостит у родителей, во Франции. Кричер приготовил торжественный обед. Все было так мило и мирно.

— Ты будешь праздновать день рождения? — своим вопросом Гарри выбил ее из колеи. — Завтра девятнадцатое.

Гермиона живо представила всех своих друзей и «закадычных» подружек из Министерства за одним столом. А еще Дагворт-Грейнджеры. Эти «почти родственники». Гремучая смесь. Для взрыва достаточно компонентов Гарри/Том. И Невилла с полными карманами игл дикобраза…

— Не думаю, Гарри. Я так замоталась, что совсем к этому не готовилась. Вряд ли мне дадут еще один выходной подряд. После поездки во Францию на моем столе, должно быть, скопилась куча бумаг. Без меня в них не разобраться, — ложь давалась Гермионе с огромным трудом. С каждым словом ком липкого вранья все рос, разделяя ее с другом.

— Незаменимая ты наша, — беззлобно подначил Гарри. — На прошлой неделе целитель разрешил мне читать газеты, чтобы понять, какие новости я пропустил. Похоже, твой босс — очень деятельный человек. Не пойму, что на меня нашло тогда…

Гермиона очень хорошо знала, что. И от этого ей было почти физически плохо. А самое главное — она так и не придумала, как объяснить все Гарри, не нарушив Непреложный Обет.

С таким настроением никакого дня рождения уже не хотелось. Тем не менее, Гермионе исполнялось двадцать два года. В попытке поставить мозги на место и успокоиться, она перед сном расписала на листке достижения и провалы на текущий момент. Долго думала, в какую колонку вписать Тома. Снейп в чем-то оказался прав: она, сама того не желая, сотворила ужасное ради общего блага. Воображаемые Дамблдор с Гриндевальдом наперебой поздравляли ее с феерическим успехом. Хотя, если судить объективно, она так и осталась сиделкой при Темном Лорде. Его имя пришлось вписать посередине.

В графе «личная жизнь» у двадцатиоднолетней Гермионы стоял жирный прочерк. За ним скрывалось не только отсутствие мало-мальски романтических отношений в недавнем прошлом, но и полная неопытность в интимной сфере. Когда завертелась вся эта история, у Гермионы то не хватало времени, то полностью отсутствовало желание продвинуться в этом плане. В этой графе Гермиона откровенно слукавила. По-честному, там должен был фигурировать Том. Но это обстоятельство так пугало, что она предпочла поставить прочерк.

С этим нужно было что-то делать. В голову лезли отчаянные глупости вроде брака с первым встречным или отношений на одну ночь, но Гермиона отмела их, как недостойные. По всему выходило, что ей стоит почаще думать о себе и не забывать смотреть по сторонам. А для начала собраться с друзьями и отметить день рождения. Последний раз она отмечала его нормально… в одиннадцать лет. В Хогвартсе всегда было как-то не так.

Утром девятнадцатого сентября, полная решимости вернуть контроль в свою жизнь, Гермиона вошла в приемную Министра. Она мысленно настраивала себя на ровное отношение к Тому. Без скандалов и претензий. Сугубо деловое, как он объявил перед Пожирателями. Том был у себя, надиктовывал самопишущему перу речь на открытие благотворительного мероприятия в Косом переулке.

— Опоздала? Это ты ради Малфоя с Гринграссом вырядилась в маггловское?

Гермиона стиснула зубы, представляя на месте Тома кого-то предельно недалекого, на которого не стоит обижаться. «Это Фадж, Фадж, Фадж», — повторяла она про себя. — «Глупый старый Фадж».

— У меня день рождения, — сухо сообщила она. И, хотя до сего момента посвящать Тома в свои планы не хотела, добавила: — Собираюсь после работы посидеть в пабе.

— Поздравляю, — в тон ей ответил Том. — Надеюсь, завтрашние газеты не обрадуют меня подробностями развратного кутежа знаменитой гриффиндорки? Тебе надо следить за репутацией.

«Это Филч, Филч, Филч. Ворчливый желчный Филч», — мысленно напевала Гермиона.

— Я постараюсь, сэр.

Том пристально взглянул на нее. Пожалуй, с «сэром» она переборщила. В приемной требовательно звякнул почтовый артефакт. Гермиона поспешила к нему. За время отсутствия там скопилась толстая пачка писем. Последнее послание было от Люциуса Малфоя. Он предупреждал, что прибудет к полудню вместе с товарищем по репатриации. Договариваться. Гермиона сообщила об этом Тому и погрузилась в разбор почтовых завалов.

Без пяти двенадцать Гермиона отнесла в кабинет Министра поднос с чаем и вернулась в приемную, чтобы дождаться визитеров. Они явились с балластом в виде Малфоя-младшего. Хорек выглядел воинственно, и Гермиона живо представила, как он может вывести Тома из себя, подставив обе семьи под удар. Она решительно перегородила гостям путь.

— Добрый день, господа. Вы не писали, что придете с сыном, мистер Малфой, — наивным тоном посетовала Гермиона. — Ему придется подождать здесь. Министр немного не в духе.

Малфой-младший попытался возразить, но у его отца весьма кстати сработала интуиция. Драко расположился на диванчике напротив стола Гермионы и принялся сверлить ее недобрым взглядом. Не желая провоцировать конфликт, Гермиона молча сортировала записки из отделов, занося важную информацию в блокнот. Ей было интересно, насколько хватит терпения у хорька.

— Как ты умудрилась получить эту должность, Грейнджер? — не выдержал он и пяти минут.

— Даже если ты напряжешь все свое воображение, Малфой, ни за что не догадаешься, — сухо ответила Гермиона. Хорек нахмурил лоб. На его лице отразился мучительный мыслительный процесс. Ей оставалось надеяться, что это займет его на продолжительное время, потому как в день рождения только перепалки с Малфоем не хватало.

Ей повезло. Когда Малфой собирался поделиться догадками, открылась дверь кабинета, а оттуда нетвердыми шагами вышли его отец и Лайнус Гринграсс. Оба были бледноваты, взгляд немного расфокусирован. Последствия приема антидота. Плюс экспресс сеанс легилименции. Том наверняка не смог устоять.

— Жду на следующей неделе в то же время! — раздалось им вслед. — Гермиона, занеси в календарь.

— Слушаюсь и повинуюсь, — буркнула Гермиона себе под нос, потом достала из ящика стола два пузырька с укрепляющим зельем и подошла к опустившимся на диванчик мужчинам.

— Это поможет, выпейте. Никакой отравы. Флакон опечатан аптекарем. Вы нужны Магической Британии живыми и здоровыми.

— Вы страшный человек, мисс Грейнджер, — шепнул ей Люциус Малфой, принимая склянку. — Абсолютно все в вас ошибались. Вы с ним, — он кивнул в сторону кабинета Министра, — как два пера из хвоста одного феникса.

Когда визитеры ушли, Гермиона еще долго смотрела на закрывшуюся за ними дверь. Если Люциус Малфой признал ее воплощением зла, то что подумают другие, если правда выплывет наружу? Ее мысли вернулись к вчерашнему списку достижений и провалов. Но вовсе не за тем, чтобы вписать в первую колонку «ужаснуть Люциуса Малфоя». Гермиона раздумывала, осталось ли что-то от нее прежней. В потерю самой себя абсолютно не хотелось верить.

— Организуй ланч, Гермиона! — прервал ее размышления приказ из кабинета Тома. — Эти двое здорово меня вымотали.

Гермиона встала, накинула мантию и тихонько вышла из приемной. В конце концов, это был день рождения, и ей отчаянно захотелось вернуть хоть часть себя, проведя его с друзьями, а не удовлетворять потребности Лорда, заучивая его привычки, предугадывая желания… становясь похожей на него.

Следующим утром она зашла в кабинет с некоторым опасением. Том появился позже, на ходу скинув ей на стол пару газет.

— Я удивлен. Утренняя пресса безмолвствует. А где же кричащие заголовки о кутеже славной парочки Грейнджер/Поттер? — насмешливо поинтересовался он.

— Мы воспользовались массовым Обливиэйтом, — мрачно отшутилась Гермиона.

На самом деле, вечеринка в «Кабаньей голове» удалась. Аберфорт закрыл паб для посторонних. Из Хогвартса пришла Минерва МакГонагалл в компании Хагрида. Были Невилл с Ханной, сам Аберфорт и, разумеется, Гарри. Все прошло чинно и довольно спокойно. Лишь когда Гарри в легком подпитии завел речь о героически погибшем Снейпе, Аберфорт так многозначительно пыхтел в усы, что Гермионе хотелось стукнуть его по голове тяжеленной кружкой, хотя она знала, что Обет не позволит правде выйти наружу.

— Сэр Гектор дуется, что ты его не пригласила, но он передал тебе подарок, — Том поставил перед ней вытянутую вверх коробку, обернутую в черную матовую бумагу. Оттуда раздавался неприятный скрежет, будто кто-то царапал стекло чем-то острым. — Один из его экспериментов с Воскрешающим Камнем.

Гермионе не особенно хотелось узнавать, что там внутри. Чувство юмора у старика после продолжительного общения с Томом стало довольно своеобразным. Однако, следовало соблюсти приличия.

В коробке была большая цилиндрическая стеклянная колба, перевернутая вверх дном и прикрепленная к основанию-пробке на манер рождественских шаров со снегом. В колбе сидел насупленный полупрозрачный котик. Он методично скреб когтями по стеклу. По всей видимости, сэру Гектору удалось создать полтергейста.

— М-мило, — выдавила Гермиона, с трудом представляя, что ей делать с таким презентом. — Завтра обязательно зайду поблагодарить сэра Гектора.

Когда Том удалился в свой кабинет, Гермиона тихо порадовалась, что ему не пришло в голову что-то ей дарить. Он наверняка решил бы переплюнуть своего приемного отца в изощренности. Ей бы с котом-полтергейстом разобраться. Гермиона постучала ногтем по стеклу напротив сердитой кошачьей морды.

— Привет. Будешь отзываться на имя Грампи? У меня дома уже есть котик. И что-то мне подсказывает, вы с ним не сойдетесь характерами.

Грампи фыркнул, развернулся к ней задом и продолжил скрести стекло с другой стороны. Гермиона наложила заглушающее на источник неприятного звука и переставила колбу на дальний конец стола. Тащить домой это создание совсем не хотелось.

Ближе к концу рабочего дня ей пришла в голову светлая мысль — попросить Гарри подержать у себя кота какое-то время. Дом на Гриммо наверняка видел и не такое. Вдохновленная этой идеей, Гермиона немедленно отправилась к другу, не забыв поплотнее упаковать Грампи.

Но на Гриммо все прошло не так, как ожидалось. Гарри встретил ее на пороге, ежесекундно оглядываясь на лестницу, ведущую со второго этажа. Гермиона заметила это не сразу — ей не терпелось показать Гарри кота-полтергейста.

— Я не могу, Гермиона, — ответил Гарри, когда она попросила приютить Грампи на некоторое время. — Не сейчас. Приехал…

— Что за гадость ты притащила? — голос Джинни прервал оправдания Гарри. — Для важной особы не к лицу держать у себя темные штучки? А дом Гарри все стерпит?

Миссис Поттер стояла наверху лестницы, но не торопилась спускаться. Гарри выразительно смотрел на Гермиону, намекая, что ей пора. Ничего не оставалось, как развернуться и уйти.

Грампи пришлось поставить на каминную полку, снабдив колбу чарами приклеивания, чтобы Живоглот в порыве ярости не скинул ее. Рыжий кот дежурил возле новичка, шипел, пушил хвост и периодически орал дурниной. Уютное жилище Гермионы потихоньку превращалось в жуткое логово: сначала проклятая мансарда, теперь полтергейст.

Но не это заботило Гермиону. Ей стало любопытно, зачем вернулась Джинни. Кончились деньги? Или это связано с тем, что увидел в Париже Рон? Ломиться в дом Гарри она больше не собиралась, поэтому послала ему сову. На следующий день птица вернулась с письмом. Это был не очень хороший признак. Тогда Гермиона отправила Гарри патронус, который тоже остался без ответа.

Пришлось в обеденный перерыв снова идти на Гриммо. Увиденное встревожило Гермиону не на шутку. В дом она попала, но там было пусто. Кричер не отзывался. Гермиона осмотрела комнаты. Было заметно, что Гарри собирал вещи. Может, уехал во Францию с Джинни? Ответ на этот вопрос могли знать Фред с Джорджем.

Гермиона давненько не заглядывала в «Волшебные вредилки». Она сомневалась, будут ли ей там рады.

— Ты теперь важная персона, хорошо смотришься на колдографиях за спиной Министра, — с порога осчастливил комплиментом «Грозный Глаз» Фред. Джорджа в данный момент в магазине не было. — И мы с братом весьма признательны, что аврорат до сих пор не перевернул нашу лавочку. Всегда подозревал, что ты к нам неравнодушна.

Гермиона удивилась, но виду не подала. Зато про себя отметила, что Том таким образом мог отблагодарить мастеров за глазные протезы. Иначе как объяснить, что при всем ужесточении работы аврората, мракоборцы ни разу не заглянули к близнецам?

— Если бы не доходы от нашего неофициального бизнеса, мы бы разорились, — продолжал Фред. — Вся эта шумиха вокруг нашей семьи плохо сказалась на легальном заработке.

— Кстати, о вашей семье, — вклинилась Гермиона. — Джинни еще в Лондоне? Я не могу найти Гарри. Может, они вместе уехали во Францию?

Фред подозрительно прищурил здоровый глаз.

— У тебя снова неприятности из-за нашей сестры?

— Пока не знаю, — честно сказала Гермиона. — Но Гарри куда-то исчез. Я за него волнуюсь. Логично ведь, что его жена может знать, где он.

— Логично, — усмехнулся Фред. — Джинни здесь не было с прошлого отъезда. Обычно она навещает любимых братьев.

— Ясно, — поникла Гермиона. — Спасибо. Передай привет Джорджу. Надеюсь, вся эта история со временем забудется, и ваш легальный бизнес вновь будет процветать.

— Твои слова да Мерлину в уши, — Фред выразительно закатил искусственный глаз, а когда Гермиона развернулась, чтобы уйти, окликнул ее. — Не знаю, важно ли это, но вчера сюда заходил Рон. Прикупил кое-что по «семейным» расценкам.

Из «Волшебных Вредилок» Гермиона вышла в крайне задумчивом состоянии. Это привело к лобовому столкновению с Люциусом Малфоем, который никак не мог надышаться запахом отчизны и тоже плохо смотрел по сторонам, выйдя от Фортескью.

— Пардоне муа, — рассеянно пробормотала Гермиона, мысли которой крутились вокруг Уизли, Гарри и Франции.

— У вас все в порядке, мисс Грейнджер? — поинтересовался Малфой. — Я могу чем-то помочь?

Гермиона задумалась. У Малфоя во Франции остались связи. Можно было бы поинтересоваться через него, не появлялся ли там Гарри. Вот только Люциус еженедельно раскрывает содержимое своих мозгов Тому. Получится, что Гермиона действовала за его спиной. При таком раскладе не поздоровится обоим.

— Нет, мистер Малфой. Ничего такого, с чем я бы не справилась.

«Вру и не краснею», — думала Гермиона, направляясь в сторону Дырявого Котла, чтобы переместиться в Министерство. Как бы ни хотелось ей разобраться с пропажей Гарри самостоятельно, придется идти сдаваться Тому.

Ей повезло. У Тома было очень хорошее настроение, поэтому он даже не обозвал ее бестолковой. Хотя пожурил за то, что не сказала про вуайериста Уизли в Париже.

— Найдется твой Поттер, — успокаивал он. — Сейчас объявим его в розыск. В «Пророке» статейку напишем о пропаже национального героя. Стоит ему или Уизли где-то показаться — доброжелатели моментально доложат в аврорат.

— Мы от вас почти год прятались, — фыркнула Гермиона, которую не так просто было успокоить.

— Так ведь с ними же нет тебя, — отмахнулся Том. — Погорят на какой-нибудь мелочи. Давно пора было закрыть этот вопрос.

Гермиона потупила взгляд. Она не могла понять, хочет или нет, чтобы Гарри нашелся, ведь это приближало к развязке затянувшийся узел лжи.

Ударение в названии главы ставится на усмотрение читателя

Шли дни, а убежище Гарри обнаружить не удавалось. Зато нашлась Джинни. Она, по сообщению французского Министерства Магии, не покидала страну со второй декады сентября. А вот Рон взял отпуск в парижском магазинчике товаров для квиддича, где работал несколько последних месяцев, и больше его никто не видел.

Получалось, что миссис Поттер, которую застала Гермиона у Гарри перед его исчезновением, была Роном под Оборотным Зельем. Поэтому Гарри постарался поскорее выставить Гермиону из дома, чтобы она не заподозрила неладное раньше времени. Теперь оба великих конспиратора скрылись в неизвестном направлении. Гарри покинул особняк, а Кричеру наверняка приказал не высовываться, кто бы ни пришел. Разумеется, он не чувствовал себя в безопасности в доме, куда бывшая подруга в любой момент могла привести Волдеморта. От Гермионы ему уже удавалось скрыть это место, но насчет Лорда он не мог быть полностью уверен.

Каким-то образом у Рона получилось убедить Гарри в предательстве Гермионы. И теперь они вместе болтаются по Британии и пытаются собрать доказательства грандиозного обмана, или придумывают способ окончательно упокоить Темного Лорда.

Гермионе пришлось изложить свои мысли Тому, поскольку она беспокоилась за сэра Гектора. В попытках раскопать историю внезапного появления Томаса Кадмуса Дагворт-Грейнджера, Гарри и Рон могли прийти к старику. Она не считала, что друзья способны перейти черту, стремясь к заветной цели, но не исключала, что они случайно могут наворотить дел, о которых потом пожалеют. Том принял ее мнение к сведению и позаботился о дополнительной защите. Кроме того, была выставлена слежка за домом Гарри, коттеджем Билла и лавкой близнецов. Повсюду висели плакаты с колдографиями «пропавших», снабженные проникновенным текстом, о том, что Поттер и Уизли могут быть ранены или дезориентированы, и солидной суммой вознаграждения за информацию, способствующей нахождению национального героя или его друга.

Департамент магического правопорядка недоумевал, зачем нужны такие серьезные меры. Пока Тому удавалось найти для них аргументы, но слишком долго это продолжаться не могло.

В связи со всем этим Лорд перманентно пребывал в дурном настроении.

— Порой мне кажется, что твой Поттер — моя хроническая заноза в заднице, — выговаривал он Гермионе, подписывая бумаги на дополнительное финансирование поисков.

— Думала, что с некоторого времени я успешно конкурирую с Гарри, — пожала плечами Гермиона.

— Ты — моя головная боль, — проворчал он в ответ. — Это диаметрально противоположные вещи.

В эти недели Гермиона, как могла, старалась сглаживать негатив вокруг Тома, чтобы не допустить повторного превращения в Волдеморта. Его мрачные эманации замечали многие коллеги. Это был угрожающий признак.

Чтобы отвлечь его, Гермиона подала идею создания приюта для детей-беспризорников из Лютного и других злачных мест, которые часто попадали в отчеты авроров. Том принял ее благосклонно и тут же набросал проект взаимодействия Министерства, Хогвартса и госпиталя Святого Мунго. Бывшие Пожиратели вскладчину выкупили у семейства Уизли пустующую обновленную «Нору», на их же деньги там было обустроено все для содержания, лечения и обучения сирот. Школа и госпиталь отвечали за отбор и подготовку персонала. Вскоре приют был готов принять первых воспитанников.

На начало ноября в Лютном была запланирована операция по изъятию детей-сирот из сомнительных заведений, где их использовали в качестве рабочей силы. Погода в тот день выдалась премерзкая. Холод и ледяной дождь не способствовал энтузиазму чиновников департамента по делам несовершеннолетних и сопровождающих их авроров. Часть детей разбежалась. В некоторых заведениях владельцы каким-то образом были предупреждены и сирот успели перепрятать. Спустя сутки на улице нашли тела нескольких замерзших детей. Об этом инциденте мгновенно раструбила утренняя пресса.

Спустившаяся позавтракать Гермиона привычным жестом согнала ворчащего Живоглота с каминной полки, подальше от Грампи, сделала себе кофе и открыла «Ежедневный Пророк». На первой полосе была статья о дилетантской работе сотрудников Министерства. Она мгновенно представила, что будет, когда это прочтет Том. Возможно, он уже прочел. Завтрак тут же был забыт.

Она взметнулась по лестнице в свою комнату. Там царил беспорядок из-за незавершенной уборки: вещи из шкафа и комода валялись на кресле и на полу. Времени на выбор одежды не было. Гермиона схватила просторную тунику из плотного материала и более-менее подходящую по цвету юбку. Возиться с колготками было слишком долго, поэтому она приманила чарами высокие гольфы. Так как в Министерство теперь можно было попасть через камин, мантия и теплая обувь были не обязательны. Гермиона обула туфли и помчалась со всех ног.

По правилам безопасности все сотрудники Министерства заходили через служебный вход с подтверждением личности и проверкой палочки.

— Министр у себя? — спросила она у дежурных авроров, забыв поздороваться.

— Созвал экстренное совещание, — был пугающий ответ.

«Только бы успеть!» — думала Гермиона, пока лифт опускал ее на первый уровень. Дальше был забег по коридору, и вот она добралась до нужного кабинета, ожидая услышать за дверью малого зала для совещаний стоны пытаемых и хрипы умирающих.

— Как можно было все проебать?! Как?! — донеслось из-за приоткрытой двери.

Гермиона набрала в грудь воздуха и распахнула дверь.

— Срочное сообщение для Министра. Всем освободить кабинет!

Позеленевшие чиновники департамента по делам несовершеннолетних и авроры, ответственные за операцию, с огромным облегчением покинули место несостоявшейся экзекуции. Том в совершеннейшей ярости сидел во главе длинного стола для совещаний, опустив на него сжатые кулаки. Этим ранним утром он выглядел не так безупречно, как обычно. Судя по всему, как и Гермиона, он тоже примчался в Министерство впопыхах, в одних штанах и сорочке, не захватив даже сюртука. Волосы были приглажены лишь с боков, а на макушке торчали в художественном беспорядке, что придавало ему сходство с взъерошенной хищной птицей.

— Хочешь, чтобы я наказал вместо них тебя? — с нехорошей интонацией спросил он.

— Если честно, не очень, — призналась Гермиона.

— Я готов сровнять с землей все Министерство с этими жалкими кретинами, которые неспособны выполнить простейшую задачу, — сказал Том, берясь за подлокотники кресла. — Но сначала я распотрошу их, расплескаю по стенам их прокисшие мозги.

Злость вокруг него ощущалась почти физически. Давяще. Дискомфортно. Гермиона осторожно подошла к Тому, он повернулся на кресле в ее сторону.

— Я поджарю их на медленном огне, — продолжал он, обхватывая руками подлокотники, чтобы встать. Она должна была что-то сделать. Нужно было остановить его. Как там успокаивают хищных птиц? Клобучок на глаза?

— Тс-с-с, — Гермиона встала вплотную, подняла край туники и накинула ему на голову. — Просто замолчите.

Том и вправду замолчал, и несколько долгих секунд Гермиона ощущала его неспокойное дыхание на коже под грудью.

— Что ты делаешь, Гермиона?

Так странно было слышать его холодный голос и буквально ощущать кожей тепло произносимых слов.

— Наверное, пытаюсь вас отвлечь. К пыточным проклятиям я сейчас совсем не готова. Как и вы, я ужасно расстроена случившимся.

— И тебе наплевать на последствия? — его тон переменился. Он все еще был угрожающим, но к нему добавились волнующие нотки. Том был в предвкушении.

— Может, мы просто побудем вот так? — дрогнувшим голосом спросила она. — И я не против обнимашек.

Гермиона, не успев произнести последнее слово, уже поняла, что этого будет мало. Она ощущала потребность Тома заглушить ярость и опустошительное одиночество, которое преследовало его после смерти и воскрешения. Эта отрицательная величина притягивала. Вместо того, чтобы держать дистанцию, Гермиона плавно подалась вперед, чтобы почувствовать тепло губ Тома на своей коже. Он откликнулся мгновенно. Его ладони уверенно легли ей на талию и стали медленно продвигаться вверх, поднимая полы туники.

Гермионе вдруг стало по-настоящему страшно. Ее пугало не только то, что должно случиться, но и то, что все окажется напрасным. Что тьма, таящаяся в Томе, поглотит, растворит без остатка весь ее порыв. Что останется лишь боль и разочарование.

Возможно, у нее бы еще получилось вырваться и уйти. Только Том, словно почувствовав ее сомнения, поднялся с кресла, оттесняя Гермиону к столу и одновременно стягивая с нее тунику.

— Не надо убегать от меня, Гермиона. Просто не смей.

— А вы знаете, как уговорить девушку, — пробормотала Гермиона, пряча взгляд. — Я, конечно, понимаю, что Темным Лордам не отказывают, но…

— Трусиха, — Том шагнул к ней, положил руки на плечи. — Тебе проще довести меня до бешенства, чем дать шанс.

Она порывисто вскинула голову, натыкаясь на его мрачный, требовательный взгляд. Их лица были совсем близко.

— Я на грани, Гермиона.

Он сказал это так, что было ясно — речь вовсе не о примитивном вожделении. Том наконец признал, что сопротивляться своей темной стороне ему стало почти не под силу. Раскаяние раскаянием, а ручки-то помнят, как легко управлять людьми, держа их в страхе.

— Сейчас очень важно направить ваши негативные эмоции в более мирное русло, — в духе доморощенного психотерапевта заявила Гермиона. В наполовину раздетом состоянии это наверняка выглядело комично, но попробовать стоило. Том хмыкнул. Его руки скользнули вниз, очертив изгиб талии.

— Вам стоит почаще снимать стресс, — торопливо залепетала Гермиона. — Говорят, практика с гончарным кругом дает неплохой результат.

— Какая жалость, что тут нет гончарного круга, — Том подхватил ее за бедра и усадил на стол прямо на ворох бумаг. — Впрочем, глина для меня слишком податливая. Материалы с высоким сопротивлением привлекают гораздо больше.

— То есть, мне лучше не кричать и не вырываться, чтобы вас остановить? — шепотом уточнила Гермиона.

— А ты хочешь меня остановить? — губы Тома оказались в опасной близости. Ей достаточно было слегка потянуться, чтобы попробовать их на вкус. В звенящей тишине обреченно щелкнула застежка бюстгальтера.

Гермиона, точно в замедленной съемке, покачала головой, а потом широко распахнула глаза, будто сама не ожидала от себя такой реакции. Том закрепил это молчаливое согласие обезоруживающим поцелуем. Как самая настоящая трусиха, Гермиона закрыла глаза, отдаваясь ощущениям.

Вот только исполнять пассивную роль ей не позволили. Том дразнил ее, оставляя в каждом поцелуе, каждом прикосновении чуточку незавершенности. Он вынуждал ответить.

Гермиона сначала несмело, а затем все решительнее, изучала тело Тома легкими касаниями, с затаенным восторгом замечая, как он реагирует на каждое движение. Это увлекательное действо, однако, не полностью притупило ее бдительность, поэтому, когда Том начал стягивать с нее трусики, Гермиона пугливо вцепилась в них рукой.

Том укоризненно поцокал языком.

— И что это я, в самом деле, — пробормотала Гермиона, отпуская заветный кусочек ткани и обреченно провожая его глазами, что весьма позабавило Тома.

Последующие события Гермиона запомнила как феерический коктейль из стыда и наслаждения. А где-то на задворках сознания ее рассудочная часть безуспешно пыталась совместить понятия «Темный Лорд» и «куннилингус». Все эти ненужные мысли довольно быстро вылетели из головы, смытые волной нахлынувшего оргазма.

Том не дал ей время опомниться. Он действовал без промедления, словно боялся потерять каждую секунду. Как нетерпеливый старшекурсник в укромном уголке Хогвартса. Несмотря на теоретическую осведомленность в вопросе, к вторжению Гермиона оказалась не готова. Она зашипела от боли, впившись ногтями Тому в плечо.

— Потерпи, — выдохнул он, скользнув губами по ее виску. — Можешь укусить меня в ответ.

На какой-то миг Гермиона представила, как впивается зубами в шею, как с силой проводит ногтями по спине, но потом решила, что это чересчур. Она же не дикая кошка. Гермиона нежно прихватила напряженную мышцу над ключицей губами.

Пораженный таким проявлением нежности Том прижал ее так крепко, что едва можно было вздохнуть, а потом, опомнившись, ослабил давление.

Его движения, жесткая поверхность стола, шуршащие под задницей бумаги — все это доставляло дискомфорт. Вот только одновременно с этим Гермиона чувствовала, как ее покидает страх разочарования. Она все сделала правильно. И доказательством этому был успокаивающий шепот Тома, его отвлекающие поцелуи.

Расслабиться и попытаться получить удовольствие Гермионе предсказуемо помешала ее рассудочность. Она вдруг вспомнила о необходимости контрацепции, но пока соображала, как лучше намекнуть об этом Тому, он позаботился обо всем сам.

Несколько долгих мгновений он стоял над ней, не отводя внимательного взгляда. Гермиона не решалась пошевелиться. По животу растекались брызги семени. Было до крайности неловко. Наконец Том отстранился и стал приводить себя в порядок.

— Вряд ли это соответствовало твоим романтическим ожиданиям, — полувопросительно высказался он, застегивая сорочку. Кажется, не только Гермиона чувствовала себя неловко.

— У вас предвзятое мнение о моих романтических ожиданиях, — пробормотала Гермиона, одергивая юбку, слезая со стола и невольно смахивая на пол часть лежавших под ней бумаг.

Она подняла с пола упавшее белье и тунику, а внутренняя фея чистоты вынудила прихватить и слетевшие документы. На списке работников Министерства, участвовавших в операции, бросалось в глаза внушительное влажное пятно с алеющей кляксой по центру. Гермиона вздрогнула и, конфузясь, убрала его при помощи заклинания.

Том уже полностью привел себя в цивилизованный вид, а она все еще возилась с бюстгальтером. Отчего-то было очень трудно переносить тишину.

— Мне жаль, что так вышло в Лютном. Это ведь была моя идея, — эти слова должны были прозвучать до того, как все странным образом усложнилось, но сделанного не хроноворотишь.

— Глупости, Гермиона. Идея стоящая. Просто я должен был сам все проконтролировать.

Неужели он только что снизошел до утешений? Гермиона отвернулась, поправляя лямки бюстгальтера. Губы сами собой растянулись в улыбке.

— Вы милый.

— Серьезно? Насколько? — стал допытываться Том.

— Как василиск. Новорожденный василиск, — уточнила Гермиона, подобрав степень милоты по шкале от клубкопуха до дементора.

Том хмыкнул.

— Вот, кстати, Поттера я еще из-за василиска терпеть не могу. Им с Лонгботтомом звездами предначертано — живодерами быть. «На исходе седьмого месяца», — передразнил он потусторонние завывания Трелони. — Знал бы, ни за что не ввязался бы в это пророческое дерьмо.

Гермиона только пожала плечами, поправляя тунику. Упоминание Гарри в данный момент, с ее точки зрения, было совсем некстати. Для нее это было болезненной констатацией факта, что предел перейден. Та Гермиона, подруга Рона и Гарри, никогда бы не позволила себе такого. Она поспешила к двери, чтобы побыстрее покинуть комнату и уединиться где-нибудь, предаться изнуряющему самокопанию. Дверь оказалась не заперта.

— Что, если бы кто-нибудь вошел? — ужаснулась Гермиона, останавливаясь как вкопанная. — Вдруг кто-то…

— Я тебя умоляю, — отмахнулся Том, обгоняя ее. — Все разбежались по кабинетам и боятся нос высунуть.

— Вам придется потрудиться, чтобы вас воспринимали по-прежнему, — заметила она, спеша следом.

— А может, я не хочу, — огрызнулся Том, притормозив.

Гермиона с разгона врезалась ему в спину и замерла, обхватив за талию руками.

— Хорошим быть трудно, — со вздохом согласилась она и добавила уже про себя: «Еще труднее — помогать кому-то остаться хорошим».

* * *

Импульсивный поступок не обошелся без последствий. И, разумеется, Гермиона много размышляла над этим. Кое с чем она столкнулась впервые.

Во-первых, ей было трудно определиться с собственными ощущениями от настоящей близости. Возможно, виной тому была внезапность, которая в совокупности со страхами Гермионы и порывистостью Тома не позволяла сделать вывод, насколько ей понравился сам процесс. Хочется ли, чтобы это повторилось? И повторилось именно с Томом? Сама Гермиона однозначно не собиралась форсировать события.

Во-вторых, ее начали беспокоить беспричинные проявления чувства собственности. Разговоры министерских девиц во время ланча теперь раздражали ее совершенно иначе. Раньше Гермиону просто бесила их ограниченность, а теперь к этому добавились доминирующие нотки ревности. Она отдавала себе отчет, что не имеет никаких прав ревновать, но желание проклясть болтливых девиц за одни фантазии о Томе никуда не исчезало.

Ну, а в-третьих, Гермиона открыла в себе навязчивое желание прикасаться к Тому. Хотя бы невзначай. Поэтому несколько последующих суток стали для нее настоящей пыткой. Работу никто не отменял. Заинтересованные взгляды Тома, которые тот бросал время от времени, нисколько не упрощали ситуацию. Напряжение зрело день ото дня. Как-то утром Гермиона поймала себя на том, что пытается выбрать среди своего не особенно откровенного гардероба более соблазнительные вещи. Ей удалось вовремя остановиться. Очень выручило одно из экстремально закрытых платьев, заказанных у мадам Малкин.

К сожалению, на Тома оно возымело обратный эффект.

— Твой сегодняшний наряд воскрешает в памяти дни моей юности, — шепнул он на ухо Гермионе прямо перед началом заседания Визенгамота, где должно было рассматриваться несколько дел. Этого было достаточно, чтобы выбить ее из колеи.

Сначала Гермиона подала Тому пергамент с повесткой заседания с прошлой недели. Он вовремя это заметил. Потом она перепутала папки с делами, создав временный хаос с подсудимыми. А когда рассерженный Том отправил ее прогуляться за маггловской едой на вынос, принесла ему вегетарианские бургеры с овощным соком.

— Ты сегодня особенно рассеянная, — раздраженно отметил он, с отвращением испепеляя пакет с едой.

— Да, сэр, — согласилась Гермиона. От расстройства она дергала кружевной манжет на рукаве.

— Серьезно? «Сэр»? Это глупо, Гермиона, — он разве что не добавил: «После всего, что между нами было».

— Согласна, сэр, — Гермиона не собиралась возражать, но у нее возникло непреодолимое желание подразнить Тома.

— Прекрати, — Том поймал ее за рукав и сильно сжал запястье.

— И не подумаю, сэр, — подчеркивая последнее слово, Гермиона наслаждалась произведенным эффектом.

— Ты же рассудительная девушка, Гермиона, — голос Тома стал вкрадчивым, а давление на запястье ослабло. — Ты должна понимать, что навязчивые мысли очень мешают работе.

— У меня нет никаких навязчивых мыслей, — попыталась оправдаться она.

— Придется это проверить, — Том поддел пальцем ее подбородок, пытаясь поймать взгляд, который Гермиона старательно отводила.

Ее охватила паника. Только легилименции сейчас не хватало. Если на Тома выльется вся эта мешанина из идиотских сомнений, необоснованной ревности и неуместного желания прикосновений, колоссальный позор будет ей обеспечен.

— Пожалуй, вы правы, — прошептала Гермиона. — Меня действительно отвлекает… любопытство.

— Значит, его следует удовлетворить. Исключительно ради повышения эффективности работы.

— Конечно, сэр. Исключительно ради этого, — сарказм потерялся в шумном вздохе, когда Том развернул ее, будто в танце, к себе спиной. Гермиона замерла. Звонко клацнул дверной замок.

— Запирающее. Ради твоего спокойствия, — прокомментировал Том.

Вдоль позвоночника прошла теплая волна магии. Мелкие пуговички на спине, которые Гермиона смогла самостоятельно застегнуть лишь при помощи хитрого заклинания от мадам Малкин, одна за другой расстегнулись.

Том положил ладони ей на плечи и медленно стянул наполовину лиф платья, оголяя грудь. Руки Гермионы оказались зафиксированы отворотом и длинными рукавами. Она недовольно дернула плечами, чувствуя себя будто связанной.

— Стой смирно, — Том опустил ладони ей на плечи, затем скользнул к обнаженной груди. — Не мешай удовлетворять твое любопытство.

В этот раз не было никакого надрыва и спешки. Наоборот, все происходило предельно медленно. Том растягивал каждый момент, доводя Гермиону до нетерпеливой дрожи. Все, чему он успел уделить пристальное внимание, стало невероятно чувствительным. Даже легкое касание распаляло невыносимую жажду и вызывало совершенно неприличные стоны. Наконец Гермиона не выдержала.

— Том, пожалуйста, — взмолилась она, ощущая пылающими кончиками сосков прохладную поверхность кожаного дивана. По внутренней стороне бедер раздражающе стекала смазка.

— «Пожалуйста» что? — изобразил непонимание Том.

Приличные девочки вслух о таком не просят, поэтому Гермиона обернулась и, пристально глядя в глаза, транслировала свое желание.

Том понимающе ухмыльнулся.

— Вот до чего доводит любопытство, — спустя некоторое время простонала Гермиона, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Теперь она была абсолютно уверена, что секс ей понравился. Это еще больше все запутывало.

— Если твое любопытство удовлетворено, может, все-таки раздобудешь мне ланч? — невинно поинтересовался Том.

— Вы чудовище! — возмутилась Гермиона.

— Можешь пожаловаться на меня в магический профсоюз.

* * *

После провального начала проект с приютом возобновился с новой силой. Чиновники, халатно отнесшиеся к обязанностям, получили материальное взыскание, и это замотивировало их вполне достаточно. Не прошло и недели, как три десятка маленьких волшебников и сквибов в чистеньких костюмчиках и платьицах носились по коридорам бывшей «Норы», а потом собирались в классных комнатах, где опытные педагоги обучали их основам основ и прививали дисциплину с этикетом. Том задумчиво наблюдал за всем этим во время неофициального визита-проверки. Гермионе показалось, что он все время думал о чем-то другом. Возможно, о прошлом.

Вечером он позвал ее через камин. Это был первый раз, когда они занялись сексом не в Министерстве. И первый раз, когда уснули в одной постели. Украдкой бросая взгляды на спящего Тома, Гермиона думала, что их отношения выглядят практически нормальными. Если закрыть глаза на нюансы. Она пыталась представить, как могла бы объяснить происходящее Гарри, если бы — не приведи Мерлин — его каким-то образом занесло в спальню Темного Лорда, и не находила слов.

Декабрь, помимо перманентного беспокойства о партизанах Поттере и Уизли, принес Гермионе новые тревоги. Зная расписание Тома назубок, она удивилась, обнаружив в нем пропуски. Он мог перенести запланированные дела и исчезнуть на час или два, не поставив ее в известность, куда направляется. Гермиону это сильно встревожило. Некоторое время она набиралась смелости, чтобы поговорить об этом.

— У вас все в порядке? За последние две недели из рабочего графика выпало шестнадцать часов, — как можно нейтральнее поинтересовалась Гермиона, когда теряться в догадках стало совсем невыносимо.

— Это подозрительно похоже на ревность, — хмыкнул Том, отрываясь от доклада департамента магического правопорядка. Судя по выражению лица, эта мысль грела восстановленную душу Темного Лорда.

— Я не об этом беспокоюсь, — поспешила оправдаться Гермиона, хотя сама мысль о другой женщине ядовитой каплей разъедала мозг. — Последнее время я не замечала вспышек эмоций, но…

— Если мне снова захочется кого-нибудь убить, я знаю, что сделать, чтобы это желание поутихло, — перебил ее Том.

Гермиона отшатнулась, как от пощечины. Том устало прикрыл глаза.

— Я совсем не то хотел сказать, правда. Тебя вдруг стало слишком много в моей жизни. Это сбивает с толку и…

Он не договорил, но Гермиона догадалась. Ее тоже беспокоило то, насколько тесно теперь переплелись их с Томом жизни. Работать с ним, быть при нем, заботиться о нем — к этому она привыкла, а делить постель, делить на двоих эмоции было чем-то совершенно новым. И отсутствие обязательств с обеих сторон вносило в эти отношения определенный подтекст.

— Понимаю. Я могу быть довольно назойливой, — она тоже не договорила. — «Особенно, с близкими». Она вдруг поняла, что такая гиперопека до боли похожа на ту, которой она окружала Гарри и Рона вплоть до разрыва отношений. Ни семейство Лонгботтомов, ни Минерва, Аберфорт или Хагрид, ни сэр Гектор не вызывали такого навязчивого желания позаботиться о них. Выводы были неутешительными.

Гермионе пришлось удерживать себя обеими руками, стараясь не вмешиваться в личные дела Тома. Но беспокойство никуда не делось. Было как-то сомнительно, что Темный Лорд в гордом одиночестве бродил по холодному декабрьскому Лондону или посещал музеи, театры и кафе. Сердце Гермионы сжималось от постоянного предчувствия беды.

Незаметно приблизилось Рождество. За пару дней до него, в свой выходной, Гермиона украшала дом. Она развесила светящиеся гирлянды в саду, чтобы их было видно из окна, украсила окна снежными узорами, потом принялась за елку. Живоглот приносил из коробки игрушки, изо всех сил доказывая свою полезность перед котом-полтергейстом. Грампи же с неизменно-мрачным видом пялился из своей колбы с каминной полки. Раздался хлопок, от которого тихо звякнули колокольчики на елке, когда под ней появился Эй.

— Хозяин передает порт-ключ. Сегодня в семь.

Это было что-то новенькое, учитывая, что в рабочие дни в это время Том частенько исчезал по своим тайным делам. Гермиону охватило волнение. Вдруг Том снизойдет до разъяснений? Понравится ли ей то, что она узнает? Или ужаснет? Перебирая варианты, Гермиона расколотила несколько елочных игрушек. После пятого Репаро она оставила елку на попечение Живоглота и поднялась в свою комнату, чтобы переодеться.

В семь вечера Гермиона в зимней мантии поверх традиционного платья стояла на пороге незнакомого дома в каком-то пригороде. Едва она взялась за дверной молоточек, как дверь приоткрылась.

— Заходи. Не уверен, правда, что тебе здесь все будут рады, — Том впустил ее внутрь.

Атмосфера этого дома очень напоминала особняк на площади Гриммо, когда Сириус еще был жив. Чуть меньше следов былой роскоши, заметно аккуратнее, но так же мрачно и давяще. На лестнице стояла высокая женщина лет сорока с небольшим, хотя с волшебниками сложно определить истинный возраст. А о ее магическом происхождении красноречиво говорила волшебная палочка, крепко зажатая в кулаке.

— Позволь представить тебе хозяйку дома. Юфимия Роули — Гермиона Грейнджер.

— Добрый вечер, — поздоровалась Гермиона, отмечая, как недовольно поджала губы мадам Роули. Ее светлые волосы, уложенные в тугую прическу, немилосердно удлиняли худое лицо, небольшие серые глаза зло блестели, отчего она становилась похожа на сердитую мышь.

Судя по фамилии, Торфинн Роули, один из немногих Пожирателей, приговоренных к заключению, а не поцелую дементора, приходился ей родственником.

— Идем, я собираюсь кое с кем тебя познакомить, — Том прервал их обмен взглядами.

Они поднялись наверх, вслед за мадам Роули, которая, едва они очутились на втором этаже, скрылась за одной из дверей, выразив свое отношение к гостье демонстративным хлопком. Том провел Гермиону вглубь коридора. Он открыл дверь и остановился на пороге, пропуская ее вперед.

Гермиона с любопытством заглянула внутрь. В узкой комнатке-пенальчике на коврике возле кровати сидела девочка трех-четырех лет. Она увлеченно беседовала с большой головастой куклой, предлагая ей выпить чаю из игрушечного сервиза и отведать воображаемый пудинг. Неброское коричневое платье и потертые парусиновые туфельки вкупе со скупой обстановкой создавали атмосферу приюта середины прошлого века. Заслышав гостей, девочка обернулась.

— Кто это, Том? — еле слышно прошептала Гермиона.

Можно было не спрашивать. Кудряшки на пару тонов темнее, чем волосы Тома, узнаваемое треугольное личико с молочно-белой кожей, пронзительный взгляд темно-карих глаз.

— Ее зовут Дельфи.

От Роули Гермиона вернулась в полном смятении. Внезапное отцовство Тома версии 1998 года никак не вязалось с образом Темного Лорда. Энтузиазм к украшательству жилища предсказуемо упал. Елка так и осталась наряженной наполовину. Шары, которые порезвившийся Живоглот успел расколотить, Гермиона починила и убрала в коробку. Больше ни на чем сосредоточиться не получалось. После знакомства с Дельфи маленькая копия Беллатрисы Лестрейндж никак не выходила из головы.

Ребенок, что и говорить, был странный. Даже если отбросить факт неординарности обоих родителей. Девочка упорно дичилась гостей, хотя Том приходил к ней далеко не первый раз за прошедшие недели. Да и к мадам Роули, которая заглянула напомнить о времени, Дельфи, по всей видимости, не питала приязни. Она была сама по себе. Гермиона подзабыла этот период своего детства, но ей казалось, что в таком возрасте дети довольно общительны и ищут контакта со взрослыми.

Когда они покинули дом Роули, Том не стал посвящать Гермиону в подробности появления Дельфи на свет, просто сказал, что после рождения видел ее всего раз — когда принес в тот дом. Стало быть, с матерью Дельфи тоже пробыла недолго. Юфимия Роули неплохо за ней ухаживала, но вряд ли уделяла много внимания в эмоциональном плане. Девочка была очень замкнутой. По-хорошему, ее стоило показать специалисту.

Гермиона старательно обрывала дальнейшие размышления на этот счет. Это ребенок Тома, и его обязанность — заботиться о нем. А Гермионе, с ее неуемными идеями, пожалуй, стоило бы держаться подальше, чтобы не вздрагивать каждый раз, замечая на детском личике черты фанатичной Беллатрисы. Пока абстрагироваться от этого факта не получалось.

В любом случае забот хватало и так. Взять хотя бы Рождественский бал в Министерстве. Подготовка к этому мероприятию отняла массу сил и времени, особенно в день самого события. Нужно было проконтролировать все, а с головой, забитой личными проблемами, это оказалось не так уж просто.

В канун Рождества Министерство гудело. На втором уровне по этому случаю расконсервировали бальный зал для особо торжественных мероприятий. Из его зачарованных окон открывался чудесный вид на зимний парк. Белый пейзаж и летящие снежинки создавали сказочное настроение. Служащие толпились возле фуршетных столов и караулили официантов, разносящих напитки. Пела нестареющая Селестина Уорлок. Для сотрудников обеспечили все атрибуты благополучия и уверенности в завтрашнем дне. Когда они разойдутся по домам, то понесут это настроение с собой вместе с симпатиями действующей власти.

Помимо простых волшебников в зале обособленными группками располагались влиятельные личности: Визенгамот в полном составе, бывшие Пожиратели Смерти, а ныне — тайное общество благотворителей по принуждению, плюс вернувшиеся из Франции беглецы, а также вездесущий Отдел Тайн. Однако бесспорной звездой мероприятия стал управляющий Гринготтса. Это была инициатива Тома, и пока шли переговоры с гоблинами, он частенько говорил Гермионе, что будет рад понаблюдать за корчами сиятельных аристократов, которым придется раскланиваться с зеленошкурым.

На контрасте с такой завуалированной подлостью в торжественную речь Министр добавил нотку душещипательности. Все, кто был знаком с ним в прежней жизни, ошеломленно слушали проникновенные слова о том, что в такой вечер не стоит забывать нуждающихся и попавших в беду. Впрочем, вскоре все встало на место. Том посетовал, что Гарри Поттер и его друг до сих пор не найдены, и выразил надежду на их скорейшее возвращение домой.

Гермиона слушала вдохновенное вранье Тома из укромного уголка зала. За весь вечер она не обмолвилась с ним и парой слов, предпочитая находиться как можно дальше, чтобы чей-нибудь проницательный взор не подметил ненароком компрометирующий взгляд, жест или слово.

Том так же не афишировал их неформальные отношения. Когда закончился благотворительный аукцион, и началась танцевальная программа, он пригласил на пару танцев несколько почтенных леди из Визенгамота, а потом серьезно настроенные ведьмы-матери потащили своих дочерей, чтобы явить их пред темные очи Министра. Ничего фривольного, но Гермионе все равно было неприятно наблюдать за этим, так что она удалилась в сторону закусок проверить, всего ли достаточно.

Беспокоиться было не о чем. Эльфы исправно пополняли пустеющие блюда. Она уточнила у официанта наличие спиртного. Вот его запас стремительно таял, однако до конца мероприятия должно было хватить. Гермиона взяла себе бокал игристого. Это было непрофессионально, но организм настойчиво требовал веселящих пузырьков.

Она пригубила шампанское, зажмурила глаза и довольно улыбнулась. За спиной раздались одобрительные хлопки.

— Я уж думал, вы так и уйдете с бала трезвой.

Гермиона обернулась. Молодой мужчина с россыпью веснушек на лице и заметной рыжиной в буйной светлой шевелюре добродушно подмигнул ей. В его облике было что-то от повзрослевших Гарри и Рона, и, если бы не строгая пропускная система Министерства, она бы заподозрила кого-то из друзей под коктейлем из Старящего и Оборотного зелий. — Мы знакомы?

— Брендан МакРори, шотландский отряд департамента охраны магического правопорядка. Наблюдаю за вами весь вечер. Все ждал, когда вы перестанете хлопотать по хозяйству, чтобы пригласить на танец.

— Весьма прямолинейно, — Гермиона сурово поджала губы, хотя что-то в простоватой интонации МакРори ей импонировало. — Мне пожаловаться вашему начальству на преследование?

— Да хоть самому Министру, — немного обиженно предложил аврор. — Только ведь несправедливо, чтобы в такой вечер девушка ни разу не танцевала.

Гермиона хотела возразить, как вдруг поняла, что он, по сути, прав. Том вполне допускает себе участие в бальных увеселениях, почему ей нельзя? Она сделала еще глоток шампанского для храбрости.

— Ну, так пригласите меня, мистер МакРори.

В его движениях чувствовалась скованность, которая успешно нивелировались простотой общения. Слушая байки о рабочих буднях, иногда грубоватые, иногда забавные, Гермиона окончательно расслабилась и потеряла счёт времени. А ещё она смогла, наконец, отключить свой радар, настроенный на Тома, и перестать следить за крутящимися возле него расчетливыми ведьмами.

Незаметно бал подошел к концу. Гермиона скомканно, с возникшей вдруг неловкостью, распрощалась со своим кавалером. Нужно было проследить, чтобы все, кто особенно ударно налегал на спиртное, воспользовались заранее заготовленными порталами. Это заняло немало времени.

Наконец последние гости отбыли. Зал опустел. На столах, не вызывая первоначального аппетита, лежали остатки пиршества. На полу щедрой россыпью блестели звёздочки из хлопушек, обреченно цеплялись за ноги истоптанные нити серпантина. Оценив свои силы, Гермиона смалодушничала: позвала министерских домовиков, ведь штатные уборщики отправились по домам вместе со всеми. Ушастые немедленно принялись за дело. Ей осталось лишь проконтролировать результат, чем она и занялась, удобно устроившись на подоконнике. В этот момент Том, проводивший почетных гостей, ворвался в зал в приподнятом настроении, его глаза блестели.

— Все прошло отлично, — он подошел и покровительственно похлопал ее по плечу. — Зря волновалась.

Гермиона же вспомнила, как почтенные матроны наперебой представляли ему своих дочерей. Даже миссис Паркинсон и миссис Гринграсс, у которой оставалась на выданье старшая дочь, Дафна. А уж они не могли не знать. Гермиону ощутимо передернуло. Кто-то до сих пор был готов пожертвовать своих детей Волдеморту, будто девственниц сказочному дракону.

— Я рада, — сухо ответила она, мысленно убеждая себя, что ревность здесь не причем. — Это было утомительно. Можно я пойду?

— Ты как-то слишком безыскусно пытаешься отделаться от меня, — Том недовольно прищурился. — Приглянулся тот мужлан из Аврората? Сдается мне, его ждет внеочередная командировка по обмену опытом в Гренландию.

— Завтра Рождество. Я просто хочу домой, — раздраженно пробубнила Гермиона, бессильно проводя ладонью по лицу. — И незачем приплетать сюда посторонних людей.

— Это мне решать, когда закончится твой рабочий день, — выделяя каждое слово, напомнил Том.

Сердце Гермионы безотчетно сжалось, уловив в его голосе подзабытые интонации. Впрочем, она быстро пришла в себя. Видимо, за последнее время, что она берегла душевное равновесие Темного Лорда, он тоже позабыл об их прежних разногласиях.

— Я не одна из тех овец, что активно подсовывают под вас пожирательские мамочки, — Гермиона встала с подоконника. — У всех нормальных людей выходной. Я заслужила его не меньше.

Том посмотрел на нее так, будто она сказала несусветную глупость.

— Разумеется, любая состоятельная матрона хочет как можно лучше пристроить свою дочь. Так было и будет всегда. Раньше опасались, конечно. Сейчас я сдал позиции, и понеслась мантикора по кочкам. Думаешь, мне легко?

— Не заметила, чтобы вы сильно страдали, — фыркнула Гермиона. — Сияете, как начищенный галлеон. Почему бы вам от меня не избавиться и не найти себе почистокровнее и посговорчивее? А я отправлюсь с бравым аврором в Гренландию.

— Как-то это подозрительно похоже на ревность, — предположил Том и недобро сжал губы. — Считаешь, я слишком мало уделяю тебе внимания? Так давай пригласим кого-нибудь на вечерок? Как тебе Люциус? Он любит работать языком.

Гермиона вспыхнула, ужаснувшись такой перспективе. Том вызывающе улыбался. Реакция на непристойное предложение заняла всего пару секунд. Пощечина вышла размашистой и звонкой. Гермиона ощутила, как онемевшие от удара пальцы начинают дрожать и гореть. Вместе с этим пришел испуг, но она гордо вздернула подбородок, не желая признавать опрометчивость своих действий.

Том машинально провел пальцами по пылающей щеке. В полной тишине были слышны лишь щелчки магии трудящихся домовиков, которые благоразумно не обращали на ссору никакого внимания.

— Закончим этот разговор в другом месте, — прошипел он, хватая Гермиону за руку. — Без свидетелей.

Она не пыталась сопротивляться, лишь раздраженно бормотала, что в состоянии идти сама и незачем позориться перед дежурными аврорами. Тому, похоже, на это было наплевать, он, как ни в чем не бывало, попрощался с караульными возле каминов, пожелав им счастливого Рождества. Гермиона тоже кивнула напоследок, мысленно рисуя себе жирный минус в репутации.

В холле дома Дагворт-Грейнджеров они наткнулись на хозяина, задумчиво бредущего из лаборатории в халате и ночном колпаке. Старому алхимику гениальные идеи порой приходили на сон грядущий.

— Доброй ночи, сэр Гектор, — приветливо кивнул Том, целеустремленно увлекая Гермиону в сторону своих комнат.

Сэр Гектор рассеянно улыбнулся и выдал какое-то скомканное напутствие из серии «совет вам да любовь». Надеяться на его вмешательство было бесполезно.

Когда за ними захлопнулась дверь, Том отпустил ее руку, прошел к кровати, сел и настойчиво похлопал ладонью по свежезастеленному белью. Гермиона обреченно села рядом.

— Давай проясним один момент, — предложил он. — Чтобы никогда больше к этому не возвращаться. Ты — моя, от макушки до кончиков пальцев.

Гермиона открыла рот, чтобы возмутиться, и передумала — такой у Тома был предупреждающий взгляд.

— Ты настырно пробралась в мою жизнь, — сосредоточенно подбирая слова продолжил он. — И, конечно, я считал тебя кем-то вроде паразита. Пока ты пряталась от меня в Хогвартсе, я испытывал необъяснимый дискомфорт. А потом все встало на свои места. Я понял, что мы вполне способны сосуществовать.

Гермиона сжала пальцами гладкую простынь. Она-то ожидала наказания за дерзость в духе Темного Лорда. А теперь его биологические аналогии показались более зловещими, чем угроза пыток.

— Разумеется, от разрыва никто из нас не погибнет, но плохо будет обоим, — с какой-то досадой констатировал Том. — Проверять желанием не горю. И тебе не советую.

Гермиона нервно разгладила ладонью измятую ткань. У нее тревожно щемило в груди.

— Значит, в Гренландию я не еду? — на всякий случай уточнила она.

— Из всех возможных вариаций Грейнджеров в этом мире ты — самая бестолковая, — фыркнул Том. Он взял с прикроватного столика прямоугольную плоскую коробку в оберточной бумаге и положил на колени Гермионе. — С Рождеством.

— Уж вы-то, конечно, идеальный Грейнджер, — огрызнулась Гермиона, стараясь унять дрожь в руках, чтобы справиться с бумажной оберткой. Было немного боязно и дико любопытно узнать, что приготовил для нее Том. Да что там: сам факт подарка вызывал непроизвольный тремор.

Под оберткой оказалась рамка с колдографией. Она и Том на выпускном балу в Хогвартсе кружатся в танце. Фотограф подловил момент, когда Гермиона сказала ему очередную дерзость и вальсировала вполне довольная собой. В тот момент она ещё была полна иллюзий, что сможет избежать контакта с темной стороной, тем более в такой личной форме.

Гермиона завороженно рассматривала колдографию. Том молча сидел рядом, наблюдая, как она машинально водит пальцем по рамке. В ее душе осторожно пульсировало робкое и стыдливое счастье. Только что она получила куцее признание в чувствах от человека, который, по общепринятому мнению, не способен любить. На глаза вдруг навернулись слезы. Гермиона нехотя смирилась с тем, что у нее все складывается шиворот-навыворот. Совсем некстати, в искаженном от слез свете примерещилась насупленная диковатая девочка. Одна. В Рождество.

— Вы должны забрать ее оттуда, — дрогнувшим голосом произнесла Гермиона, безотчетно прижав колдографию к груди.

— Я так понимаю, — вздохнул Том, — это женская логика в действии?

— Она — ваша дочь. Ваша ответственность.

— По-твоему, я не думал об этом? Лучше все оставить, как есть. Мы с ее матерью были, откровенно говоря, не в себе, — нехотя признался Том. — Дельфи ни к чему такое наследие.

Гермиона зло смахнула непрошеные слезы.

— То есть, вы отказываетесь принимать очевидные изменения? Собираетесь снова стать безумным параноиком? Кто из нас сейчас самый бестолковый в мире Грейнджер? — после риторического вопроса последовала довольно продолжительная пауза. Она поняла, что пора подытожить. — Хотите принять на себя ответственность — принимайте полностью. Игрушками и подачками не заменить семью. Дельфи не знает, кто ее отец и мать. Пусть думает, что вы ее удочерили.

Том грозно сдвинул брови, потом подавил вспышку раздражения и задумался. Гермиона терпеливо ждала, пока он не кивнул самому себе, принимая решение. Ей совсем не понравилась его ухмылка.

— Что же. Дагворт-Грейнджерам не привыкать к внезапному появлению уже подросших детей… — он склонился к ней, провел рукой по волосам, и тщательно уложенная бальная прическа развалилась, давая свободу каштановым локонам. Указательный палец очертил островатую линию подбородка и остановился у внешнего края глаза. — Определенное сходство присутствует. Остальное газетчики додумают сами.

— Не-е-ет, — ошарашенная догадкой, запротестовала Гермиона.

— Забрать Дельфи — твоя идея, — напомнил ей Том и погрозил пальцем. — Очень непорядочно отказываться разделить со мной ответственность. — Идем.

— Но уже поздно, — попыталась возразить Гермиона. — Дельфи наверняка уже спит. Для нее это будет шоком, не говоря уже о мадам Роули.

— В жизни бы не поверил, что ты не захочешь поиграть на нервах у стервозной тетки, даже если она не носит фамилию Амбридж, — изумленно промолвил Том. — Но, если речь идет о ребенке, пожалуй, стоит перенести визит на утро. А пока разберемся с твоим поведением. Старым испытанным способом. Дамблдор, к сожалению, вас избаловал.

Он вынул платок из кармана сюртука и трансфигурировал его в пучок тонких прутьев. Попробовал их на упругость и хлесткость.

Гермиона ойкнула и попыталась ретироваться, но воспитательный порыв Тома уже было не остановить.

В дом мадам Роули они постучались в половине десятого утра. Хозяйка испуганно вздрогнула при виде невыспавшегося Тома. Гермиона даже не пыталась улыбаться. Она отчаянно жалела, что не воспользовалась заживляющей мазью после знакомства с розгами. Процесс, благодаря мастерству экзекутора, оказался неожиданно приятным, не то, что ощущения наутро.

Юфимия Роули быстро собрала девочку, сунула ей в руки уменьшенный сверток с вещами и игрушками. В комнате Дельфи осталась только мебель. Создавалось впечатление, что мадам Роули пытается избавиться от всего, что связано с ребенком.

Дельфи от волнения была готова выдать стихийный выброс, поэтому Тому пришлось погрузить ее в сон. Вызванный домовик со всей бережностью переправил девочку в ее новый дом. Гермиона последовала за эльфом, не прощаясь с хозяйкой, а Том остался уладить дела. Мисс Грейнджер подозревала, что без Обливиэйта в этом вопросе не обойдется.

— Какие же мы дураки! — в сердцах высказалась она, когда увидела мирно спящую Дельфи на диванчике в гостиной. Забрать-то они ее забрали, а о том, где она будет жить, не позаботились.

В дверях гостиной показался сэр Гектор. Он с любопытством рассмотрел спящего ребенка, а потом перевел на Гермиону удивленный взгляд.

— Вы никак вчера с хроноворотом баловаться изволили?

Гермиона не сразу поняла смысл вопроса, а когда сэр Гектор произвел уточняющие пассы руками, изображавшие беременность, зашлась хохотом.

— Нет, я в этом не участвовала. Его Темнейшество потом вам все объяснит. А пока сможете выделить для юной Дельфины комнату? Какой-нибудь поглотитель стихийных выбросов у вас есть?

— В этом доме определенно становится все веселее, — задумчиво почесал затылок сэр Гектор. — Что же, пойдем, посмотрим, куда поселить это милое дитя.

Дельфи разместили в противоположном от лаборатории крыле дома. Сэр Гектор в этом вопросе постарался перестраховаться. Вместо узкой комнатушки в ее распоряжении теперь были две соединенные комнаты: спальня и игровая. Мебель Гермиона трансфигурировала из уже имеющейся, придав ей соответствующий детской вид. За образец она подсознательно взяла обстановку собственной комнаты в родительском доме. Миленько и просто. Если Тому будет угодно, а ему обязательно будет, он сможет все обставить на собственный вкус. Дорого и пафосно. А пока Гермиона разложила игрушки и вещи Дельфи по полкам и стеллажам. Возможно, так девочке будет проще привыкать к новому дому.

Вернувшийся от Роули Том лишь немного скривился, оценив обстановку. Но переделывать ничего не стал. По его приказу Эй перенес Дельфи в ее новую кроватку. Сэр Гектор принес настроенный поглотитель стихийных выбросов. Его замаскировали под настенные часы.

Гермиона сделала попытку удрать перед часом икс, но Том, очевидно не желая оставаться один на один с ребенком, никуда ее не отпустил. С мрачным видом он снял с девочки наведенный сон. Гермиона пихнула его локтем в бок.

— Улыбайтесь, дементор вас задери! Она должна видеть, что ей тут рады.

— Может, мне ещё надеть мантию в единорожках и начать сюсюкать? — сквозь зубы огрызнулся Том.

Гермиона обреченно покачала головой. По всему выходило, что ей придется принимать в судьбе этого ребенка значительное участие.

— Привет, Дельфи! Пока ты спала, мы подготовили для тебя новую комнату. Нравится?

Девочка угрюмо взглянула исподлобья, а поглотитель магии вздрогнул, жалобно скрипнул и разродился пучком разноцветных искр.

Никто не обещал, что будет легко.

Часть проблем решилась с появлением домовухи Уиллы. Во всяком случае, за безопасность девочки и то, что ребенок будет сыт, одет и обогрет, волноваться не приходилось. Основная проблема заключалась в социализации. Дельфи не шла на контакт, будто не испытывала в нем потребности. Гермиона, до головной боли начитавшись соответствующей литературы, заподозрила у девочки аутизм. Ее необходимо было показать специалисту, но без согласия Тома это было невозможно. А Гермиона пока не понимала, как объяснить ему, что ребенок, похоже, с отклонениями.

Несмотря на то, что работы в Министерстве не убавлялось, она старалась уделять девочке внимание ежедневно. Предлагала совместные игры, читала сказки и комментировала альбомы с картинками. Постепенно Дельфи привыкла к ней. И к Тому, который каждый день заходил пожелать дочери доброго утра и спокойной ночи.

Большим шагом в общении с девочкой стали совместные прогулки. Дом Дагворт-Грейнджеров располагался недалеко от Риджентс-парка. Гермиона водила ее в зоопарк через детскую площадку на Примроуз Хилл. Дельфи полюбила кататься на качелях и слушать рассказы о животных.

Том иногда тоже гулял там с дочерью. У них был другой маршрут — через Сад Роз к озеру, где девочка играла на берегу, пока Том сидел неподалеку на скамейке. Как-то, решив изменить привычную дорогу, он столкнулся с неподдельной истерикой. То же было, когда Гермиона предлагала Дельфи пойти прогуляться куда-то еще. Ребенок словно зациклился на определенных местах и действиях. Гермиона вздохнула с облегчением, когда Том сам предложил показать Дельфи психотерапевту.

К счастью, специалист не нашел у нее признаков серьезного отклонения. Лишь стойкую неприязнь перемен. Он предположил, что в жизни девочки был какой-то травмирующий опыт, который породил определенные страхи. В рекомендациях, помимо курса легких успокоительных средств, значились любовь и терпение.

В конце февраля Дельфи праздновала свое четырехлетие. Предварительно Гермиона постаралась объяснить ей, что такое дни рождения, и как полагается их проводить. Дельфи стоически вытерпела поздравления всех домочадцев. Недоверчиво рассмотрела подарки, ужаснулась при виде именинного торта, а потом утащила Гермиону в парк, так как в этот день была ее очередь гулять с девочкой.

На Примроуз Хилл Дельфи стала свидетелем драки на детской площадке. Хоть она и не принимала в ней участие, это событие переполнило чашу переживаний и впечатлений. В сторону зоопарка она шла со слезами на глазах. Гермиона, которая по совету психолога часто комментировала подопечной различные поведенческие ситуации, объясняла ей, что драться плохо, но так иногда случается, если дети не хотят понять друг друга или не желают уступать. Когда они подошли к воротам зоопарка, Дельфи вдруг остановилась.

— Что с случилось? Что-то не так? — как можно нейтральнее спросила Гермиона. Девочка явно была на грани.

— Дельфи плохая, — тихо признался ребенок.

— Кто тебе сказал? Дети на площадке? — удивленно спросила Гермиона, припоминая, что при ней воспитанница ни с кем из посторонних и словом не обмолвилась.

Та отрицательно помотала головой.

— Юфимия. Гурей плачет, когда подходит Дельфи. От Дельфи одни беды.

Это был самый длинный диалог за все время, и Гермиона долго думала, что ответить. Ей казалось, что девочка непременно почувствует любую неискренность. Невероятно, с каким грузом жил четырехлетний ребенок. Она сама себя изолировала от общения, уверенная, что все испортит. Юфимию Роули с ее идиотской птицей хотелось растерзать.

— Знаешь, — подумав, сказала Гермиона, — я, Том и сэр Гектор, мы тоже боимся сделать что-то не так, но если все мы постараемся, возможно, у нас получится избежать беды. Авгурей, конечно, умная птица, но и он способен ошибаться. Может, он был уже старый и плохо соображал?

Дельфи изобразила задумчивость на лице.

— У него в хвосте было мало перьев. Не как на картинке в книге.

— Вот видишь! — улыбнулась Гермиона. — У него просто было не все в порядке с головой. Кто знает, почему он рыдал на самом деле?

— Может, потому, что Дельфи дергала его за хвост? — непосредственно предположила девочка.

— Вполне может быть.

Весна прибавила настроения. Сад Роз готовился предстать в своем летнем великолепии. Однажды Гермиона попросила у Дельфи разрешения пойти вместе с ней и Томом. И девочка не отказала. Это была первая большая уступка с ее стороны.

Пройдя по лабиринту фонтанов, скульптур и набирающих бутоны розовых кустов, они спустились к небольшому уютному озерцу. Солнце светило почти по-летнему. В тени плакучей ивы Дельфи пускала кораблики из прошлогодних листьев и сухих травинок.

— Мне нравится наблюдать за ней оттуда, — Том показал на стоящую на другом берегу скамейку. — Кажется, что она — обычный ребенок.

— В вашем духе было бы логичнее гордиться ее необычностью, — улыбнулась Гермиона. — Доктор сказал, ей нужно время. И любовь. А вам нужно запастись терпением.

Они направились к скамейке по краю озера. Дельфи бросила свои кораблики и побежала за ними.

— Давай обгоним Тома? — предложила Гермиона и, взяв ее за руку, двинулась по холмистому берегу, покрытому пучками прошлогоднего сухостоя к скамейке, укромно спрятавшейся между двумя дубами. Когда до цели оставалось всего несколько шагов, а Том был далеко позади, на том берегу, Гермиона краем глаза заметила несущийся в их с Дельфи сторону телесный Патронус. Знакомый до боли.

— Гермиона, нет! — крикнул серебристый олень голосом Гарри.

В этот момент Дельфи вырвала руку из ее ладони и бросилась к скамейке, желая быть первой. У Гермионы сжалось сердце. Она в два больших шага догнала девочку, схватила ее и развернулась, чтобы бежать. Предчувствие неминуемой опасности заставило ее собраться. Она приготовилась аппарировать с Дельфи, но не успела. Раздался оглушающий грохот. Гермиона ощутила мощный толчок в спину, жар и пронзающую боль. Прижимая к себе ребенка, она падала, успев увидеть сигнал вызова авроров и колдомедиков, уносящийся в небо с противоположного берега, и лицо Гарри, искаженное от ужаса.

Ничего нет реального и вечного, кроме доброты, сердечной, человеческой доброты. Все остальное преходящее, как сон.

Теодор Драйзер, «Дженни Герхардт»

Вдох. Еще один. Гермиона осторожно открыла глаза и обомлела. Загадочным образом ее занесло в холл Хогвартса, где творилось что-то подозрительное. Вокруг клубился плотный туман, сквозь который едва проступали очертания интерьера. Туман рассеивался только вверху, где с несвойственной старому замку проворностью двигались лестницы, хаотично меняя направление.

Это вызывало беспокойство. Гермиона осмотрела себя на предмет повреждений и удивилась, не найдя ни следа. Может, аппарация в итоге удалась, и ее подсознание выбрало «самое безопасное место»? А как же защита школы, барьеры? Очевидных ответов не было. Она вспомнила о Дельфи, неуверенно позвала ее — вдруг та тоже очутилась здесь? Девочка не откликалась. Гермиона решила, что самым правильным будет поскорее переговорить с Минервой Макгонагалл. Бодрые лестницы в ускоренном темпе понесли ее к директорской башне. Сторожевая горгулья совсем расслабилась: проход к кабинету был открыт. Гермиона побежала по ступенькам, прижимая руку к груди, чтобы унять колотящееся сердце. На пороге пришлось резко затормозить перед открытой дверью. Туман обошел стороной этот кабинет. Но не это было удивительно.

За директорским столом сидел профессор Дамблдор. Он увлеченно ковырял тоненькими позолоченными инструментами замысловатый приборчик. Казалось, перед её глазами предстала сценка из далёкого прошлого. Словно кадры киноленты или фрагмент чьих-то воспоминаний в омуте памяти.

— Это обескураживает, не правда ли?

Гермиона вздрогнула при звуках его голоса. Старый волшебник, оторвавшись от своего занятия, смотрел на нее понимающим взглядом.

— Профессор Дамблдор? Вы живы? Или это я… — догадка сдавила грудь тесным обручем. Гермиона сделала несколько судорожных вдохов. В памяти всплыл рассказ Гарри о встрече с профессором на вокзале. Обсуждая этот момент, они тогда так и не определились, происходило это в подсознании или в каком-то ином пространстве. Как бы то ни было, Гарри нашел выход оттуда.

— Я ведь смогу вернуться? — задала вопрос Гермиона, немного конфузясь, на случай, если разговор ведётся внутри подсознания.

— Определенно, — кивнул директор. — Было бы желание.

Гермиона задумалась. Разумеется, умирать раньше времени в ее планы не входило, но в этом случае возникала заманчивая возможность сбросить груз совершенных за последнюю пару лет ошибок. Разрубить запутанный узел поступков и отношений.

— С этим легче определиться, когда знаешь, что тебя там ждут, — с улыбкой заметил профессор Дамблдор, видя ее замешательство.

Ждут. Гермиону, конечно, ждали. Родители. Полную уверенность в этом факте расшатывал один нюанс: теперь она не была единственным ребенком. Да и эта напряженность после воссоединения семьи давала повод думать, что бывшие мистер и миссис Грейнджер мысленно готовы к повторному исчезновению старшей дочери. Вряд ли маги будут отправлять магглам весточку о ее безвременной кончине.

Том? Гермиона не сомневалась. Она — незаменимый помощник. Компаньонка для дочери. И грелка в постели престарелого душой, но не телом, Лорда. Возможно, она была чересчур категорична в своей оценке, зато создавался эффект непредвзятости.

Гарри и Рон? Если Том в гневе не учинил расправу, они наверняка захотят получить объяснение всем нелогичным и аморальным, по их мнению, поступкам Гермионы. По сути, это и было главным препятствием для возвращения.

— Друзья. Мне ведь придется оправдаться перед ними… — такое развитие событий волновало Гермиону больше всего остального, поэтому она произнесла вопрос вслух.

— Сначала надо оправдаться перед собой, — наставительно произнес Дамблдор, возвращаясь к препарированию своего приборчика. Гермиона с грустью поняла, что разговор окончен. Кабинет почти сразу заволокло туманом, стало неуютно. Она поспешила выйти оттуда.

Гермиона бесцельно блуждала по Хогвартсу. Туман клубился вокруг, мешая сосредоточиться. Она чуть не взвизгнула от испуга, когда из белесой мглы вдруг выскочил Пивз, кривляясь и улюлюкая. Полтергейст стал крутиться вокруг Гермионы, напевая шуточные куплеты собственного сочинения.

— Злой Волдеморт в министерстве сидит? — заглядывая Гермионе в лицо, спросил Пивз. И сам же ответил: — Да.

Гермиона укоризненно покачала головой. Вот только пивзовой критики ей не хватало. Желание вернуться и так на нуле.

— Всех беспрерывно Авадой казнит? — продолжил спрашивать полтергейст самого себя и Гермиону. — Нет.

Это звучало подозрительно, будто Пивзу приплатили партией навозных бомб за обеление образа Темного Лорда.

— Может, он всех согнал в Азкабан? — отрабатывал гипотетическую взятку школьный хулиган. — Нет. Сделал из магглов кровавый фонтан?

Гермиона аж закашлялась от такой образности.

— Нет, — Пивз все ускорял темп стишков, одновременно со скоростью передвижения. Он выпаливал вопросы один за другим и сам отвечал на них. Оставалось надеяться, что запас фантазии у полтергейста не бесконечный.

— Демона вызвал, чтоб хаос навёл? — с космической скоростью тараторил Пивз. — Нет. Стоит задуматься, так ли он зол…

С этими словами носящийся, как истеричный воздушный шар, полтергейст вдруг надулся и лопнул.

— У меня, пожалуй, самое дурацкое посмертие, — заключила Гермиона.

Примитивная песенка, как ни странно, расставила все на свои места. Что бы ни натворила Гермиона, это не принесло зла жителям магической Британии. Что было бы, продолжай Артур Уизли сидеть в кресле Министра, прикрывая рассеянной улыбкой делишки группы лиц, действующих исключительно в своих интересах? Что, если бы они сломали ослабевшего до крайности Тома? Интуитивно Гермиона сработала ради общего блага. Снейп, как ни противно, был прав.

Грустно было признавать себя тупым орудием судьбы, ведь похищала она Волдеморта совсем с другими целями. Однако получилось так, как получилось. И не было смысла об этом жалеть.

Она облегчённо вздохнула. Тут же Гермиону охватила приятная слабость, будто с плеч свалилась ноша, до крайности измотавшая ее. Страшно хотелось спать. Еле переставляя ноги, она направилась в свою спальню в башне Гриффиндора, но коварный сон сморил ее на половине пути.

— Я должна вернуться, — прошептала Гермиона еле слышно, когда все померкло перед глазами, и она сползла по стене на холодный каменный пол в объятия тумана.

* * *

Следующее пробуждение было не таким тревожным. Наоборот, мысли Гермионы текли медленно, медленными были и ее движения. Она обвела взглядом комнату, постепенно узнавая в сдержанном интерьере покои госпиталя Святого Мунго. Гермиона осторожно встала, привыкая к изменениям положения тела. Ей навязчиво хотелось выглянуть в окно. Убедиться, что мир вокруг — настоящий.

За окном хозяйничала поздняя весна. Скверик во внутреннем дворе хвастался обильной зеленью в свете полуденного солнца. На фоне жизнерадостных деревьев даже развалины больничного крыла, уничтоженного Гермионой, смотрелись не так печально. Тем не менее вид обвалившихся стен, ощетинившихся битыми кирпичами и железной арматурой, заставил бывшую террористку вздрогнуть.

По расположению окон и удаленности от земли Гермиона машинально определила свое местонахождение. Отделение травм от рукотворных предметов на первом этаже. Заведующий — целитель Август Сепсис. Скептически отметив, что дежурный колдомедик не торопится навестить пациентку, хотя сигнал об ее активности уже должен был поступить в сестринскую, Гермиона направилась за ширму к умывальнику, чтобы почистить зубы. Под монотонные движения щетки она гадала, кто из бывших коллег сейчас на дежурстве, когда послышался звук отворяющейся двери.

— Наконец-то, — раздался раздраженный командный голос. — Собирайся.

— Что, даже выписываться не будем? — с полным ртом пасты пробубнила Гермиона и раздраженно сплюнула. Она еще не успела представить, какой должна была быть их встреча, но этот вариант определенно ее не устраивал. Хотя это же Темный Лорд. Чего от него ждать? Явно не букетов к ногам. Гермиона ополоснула лицо и вышла из-за ширмы.

— Мне не очень приятно здесь находиться, — неохотно объяснил Том, с мрачным видом осматривая ее больничную одежду. В его облике явственно читалась усталость, а некоторая небрежность в прическе и одежде свидетельствовала о том, что в последнее время забот у Министра было на порядок больше обычного. И от этого чуть меньше хотелось сердиться на бесцеремонное обращение. Самую капельку.

— Плохие воспоминания? — Гермиона улыбнулась уголком рта и добавила задумчиво: — Теперь ваша очередь вызволять меня отсюда…

— Собственно, поэтому я здесь. Держи, — Том протянул ей сверток. — Здесь одежда и все необходимые принадлежности. Эта история прогремела во всех смыслах. Возле Мунго дежурит пресса, а в коридоре околачиваются молодая миссис Лонгботтом и бездельник Хагрид. Выкрасть тебя тайно было бы неправильным.

У Гермионы потеплело на душе. Ее действительно ждали. Ей было к кому возвращаться.

— Как Дельфи? — спохватилась она. Стало немного совестно, что перепалка с Томом отвлекла от самого главного.

— Благодаря тебе — ни царапинки, — сообщил Том. — Но с ней снова придется усиленно работать. Дельфи вбила себе в голову, что виновата в произошедшем. Надеюсь, у тебя получится убедить ее в обратном.

Гермиона кивнула. Она постарается. Сразу захотелось побыстрее покинуть больничную палату, по возможности минуя репортеров.

В свертке, который Гермиона разложила на кровати, был комплект белья, платье, расческа, шпильки и набор косметики. А также волшебная палочка, к которой страшно было прикоснуться после возвращения с той стороны. В голову лезли дурацкие мысли. Что, если палочка теперь перестанет ее слушаться? Вдруг из посмертных каникул вернулась не полностью прежняя Гермиона?

Том внимательно наблюдал за ней. Учитывая характер их отношений, было странно бежать за ширму, просить его выйти или отвернуться. Поколебавшись, Гермиона надела белье под импровизированной палаткой из больничной робы, а затем стянула ее с себя, чтобы надеть платье.

Том подошел к ней сзади, чтобы помочь застегнуть многочисленные крючки. Провел пальцами по спине. От этого прикосновения вдруг захотелось плакать. После взрыва спина, должно быть, стала похожа на обложку какой-нибудь жуткой книги из Запретной секции.

— Шрамов не осталось, — словно прочел ее мысли Том.

Повисло молчание. Лишь шелест ткани и металлический звук застегивающихся крючков.

— Я была там… — прошептала Гермиона. — Думала, стоит ли возвращаться.

Том закончил с крючками и положил ладони ей на плечи.

— Нам с сэром Гектором пришлось повлиять на твое решение… — он остановился, давая Гермионе возможность додумать самой.

— Воскрешающий камень? — еле слышно произнесла она. — Вы воспользовались наработками Руквуда? Вернули душу в бездыханное тело?

— Не совсем, — ладони Тома соскользнули с ее плеч и легли на талию. — Технически ты была жива. Первичная церебральная кома. Так сказал твой колдомедик, когда зелья и заклинания устранили все повреждения, а ты не очнулась. Время уходило, поэтому мы решили попробовать. Дельфи и драккловы коты изрядно выматывают нервы. Еще немного, и я сбежал бы ночевать в Министерство.

— Довольно эгоистично. Хотя предсказуемо, — Гермиона старалась говорить спокойно, но в душе все переворачивалось: было неприятно, что другие решили, жить ей или умереть. Том решил за нее. Поэтому она не упустила случая съязвить. — Но недальновидно. Могли дать мне умереть, и ваши руки были бы свободны от Обета.

— Это было большим искушением, согласен, — его беспокойные пальцы гладили шею. — Я бы мог насладиться местью. За нас троих.

— Где сейчас Гарри? — как можно нейтральнее поинтересовалась Гермиона. Хотя сердце ее замирало при мысли, что Том нашел способ обойти Непреложный Обет во время ее пребывания в коме, и с другом случилось нечто ужасное.

— Он в камере Аврората. Подельник скрылся, — Том отстранился; даже тон его сделался иным, формальным и неживым. — Идёт следствие. Вменяется организация покушения на Министра Магии, его секретаря и ребенка. Нужно удостовериться, что у Поттера больше нет сообщников, кроме Уизли.

— Что это было? Что они использовали? — кусая губы спросила Гермиона. Ей не хотелось верить, что в слепом желании стереть с лица земли Темного Лорда ее друзья не остановились перед уничтожением всех, кто рядом с ним.

— Маггловские взрывные средства. Вокруг этого места стояли маглоотталкивающие чары. Но любой волшебник, нарушивший периметр, спровоцировал бы взрыв. ́Они следили за мной, изучили наш с Дельфи маршрут. Когда Поттера задержали, он без конца бормотал, что все продумал, и никто, кроме меня, не должен был пострадать.

— Они с Роном никогда не были сильны в планировании, — горько призналась Гермиона. — А ваша персона вообще лишает их способности мыслить ясно.

— Это слабое оправдание, — хмыкнул Том.

— Согласна, — кивнула она. Тем не менее ей стало чуть легче. Мысль, что лучший друг не остановился перед убийством ребенка или ее самой, приводила в ужас.

— С этим можно разобраться позже, а вот дела не ждут. Идем, Гермиона. Твое появление перед прессой должно переключить внимание граждан, которые шокированы поступком знаменитого очкарика. А после тебе нужно будет написать Северусу. Он выражал крайнюю обеспокоенность, спрашивал, не нужна ли его помощь. По-моему, он даже готов был вернуться, чего мне бы совсем не хотелось.

Гермиона была изумлена. С таким выражением на лице она и вышла в коридор, где ожидали Ханна и Хагрид, которые поочередно попытались затискать ее в дружеских объятиях. Том стоически наблюдал за этой сценой с почтительного расстояния, а потом вовсе удалился, чтобы покинуть госпиталь иным путем.

Присутствие Хагрида оказалось весьма кстати на выходе из госпиталя. Перед таким телохранителем журналисты магических изданий не имели никаких преимуществ. Им ничего не оставалось, как только щелкать колдокамерами и выкрикивать провокационные вопросы. Гермиона не хотела ничего отвечать, но ожидание висело в воздухе, как и вопросы: Гарри Поттер пытался убить вас? Это была ревность или зависть?

— Думаю, департамент магического правопорядка во всем разберется, — уклончиво ответила она. — Я бы хотела сейчас просто попасть домой.

Домой. Ханна помогла ей аппарировать в Годрикову Лощину и попрощалась, крепко обняв. На доме по-прежнему стояли чары, наведенные и, видимо, улучшенные Томом. Для чужих он выглядел заброшенной половиной дуплекса с калиткой, заросшей плющом и мутными, в белесых разводах оконными стеклами. И только Гермиона видела сквозь иллюзию, что за домом и садом в ее отсутствие присматривали.

Внутри было непривычно тихо и как-то пусто, хотя все вещи остались на своих местах. Гермиона позвала кота, но тут же вспомнила, что Живоглота и кота-полтергейста Грампи забрал к себе Том. Она хотела подняться в спальню, но передумала. Последний раз она ночевала там, кажется, целую вечность назад. Все это было неправильно. Гермиона взяла с каминной полки горсть летучего пороха и шагнула в камин.

У Дагворт-Грейнджеров ее ждали. Дельфи наперегонки с Живоглотом спешила к Гермионе под испуганное оханье домовушки. Обниматься они с котом полезли одновременно. Гермиона спрятала лицо в темных кудряшках девочки. Дельфи уткнулась ей в грудь. Живоглот тыкался носом в ладонь, намекая, что его очень давно не гладили. Она подумала, что в таких случаях, наверное, плачут от счастья, но ее глаза были абсолютно сухими. На шум явился и сэр Гектор.

— Никогда больше так не делай, деточка! — он отечески потрепал ее по плечу. — Ты не представляешь, что тут творилось.

Как раз это Гермиона могла представить вполне отчётливо. Бедный старик был вынужден управляться со всем этим сборищем неуравновешенных личностей. Ее отсутствие теперь казалось ужасно неправильным.

— Простите меня, — она громко шмыгнула носом. В такой атмосфере эмоциональное напряжение неминуемо дало разрядку, в уголках глаз защипало. Гермиона была готова разрыдаться.

— Пойдем, покажу мои новые игрушки, — встрепенулась Дельфи, отлипнув от нее. Это было весьма кстати. Меньше всего Гермионе хотелось казаться размазней.

Дельфи с призывным гиканьем понеслась в свою комнату, Живоглот напоследок потерся о ноги хозяйки и вальяжно удалился. Сэр Гектор облегчённо вздохнул, пробормотал что-то про естественный порядок вещей и великодушно отпустил Гермиону проводить ревизию игрушек.

В комнате Дельфи определенно было от чего схватиться за голову. В отсутствие Гермионы ребенка буквально завалили подарками. Куклы, книги, игрушечная мебель и посуда, наборы рукоделия для маленьких волшебниц занимали каждую свободную поверхность игровой комнаты.

— Вот это да! Настоящая сокровищница… — подытожила Гермиона. Дельфи просияла. — Послушай, я придумала отличную игру. Давай-ка спрячем эти сокровища в сундук, а потом будем доставать оттуда по одному наугад?

Дельфи захлопала в ладоши и помчалась к полкам, чтобы поскорее воплотить идею Гермионы. Из угла умиленным взглядом смотрела на это уставшая домовушка.

До ужина они успели привести комнату в порядок и вдоволь наиграться, а потом попросили домовушку подать еду прямо в детскую. Пара больших кукол и миниатюрный сервиз придали мероприятию торжественный статус. К концу ужина Дельфи клевала носом и зевала. Гермиона помогла ей с приготовлениями ко сну и даже хотела прочитать сказку, но девочка уснула, едва коснувшись кровати.

Гермиона тут же почувствовала себя ужасно уставшей. День, хоть и был короче обычного, оказался насыщенным эмоциями сполна. Она была готова отключиться прямо в детской, на мягком ковре, положив под голову плюшевого толстобокого единорога. Но этим планам не суждено было осуществиться. На пороге комнаты появился Том и поманил ее к себе. Несмотря на довольно миролюбивое выражение его лица, Гермионе захотелось спрятаться в игрушечном комоде. Любое общение с ним требовало изрядного внутреннего резерва, а сейчас он был на исходе.

Тем не менее она вышла из комнаты и, чтобы сразу обозначить нежелание общаться, перешла в нападение.

— Вы хоть представляете, что вырастает из детей, от которых откупаются игрушками, когда им нужно совершенно другое внимание и поддержка?

— Ну ещё бы, у меня ведь был богатый опыт по части счастливого детства, — огрызнулся Том. — Я делал, что мог. Было очень неприятно выяснить, что все процессы и тут, и в Министерстве были замкнуты на тебя. И ни единой инструкции на случай отсутствия. Завтра же пойдешь разбираться в этом беспорядке. На твоём месте сидит очередной котлоголовый. Займись его обучением, пусть знает хоть что-то на будущее.

— Намекаете, что мне снова грозит кома? — фыркнула Гермиона. Она уже пожалела, что начала разговор в таком ключе. На полноценный спор ее все равно не хватит.

— Разумеется. Пять минут наедине — и я готов задушить тебя… — Том протянул руку к ее шее, но остановился и крепко, до хруста, сжал кулак.

— Я пойду домой, — Гермиона отступила на полшага назад, не в силах продолжать противостояние.

— Нет, — отрезал Том.

Она молча развела руками, призывая его выразить свою точку зрения.

— Эй приготовил тебе комнату рядом с моими покоями, — сообщил он. — Подельника Поттера ещё не нашли. Возможно, он покинул Британию, но меры предосторожности надо соблюдать.

— Ну конечно, — буркнула Гермиона. — Слушаюсь, сэр.

Она развернулась и зашагала в хорошо известном ей направлении, не дожидаясь, пока Лорд пойдет следом. Домовой эльф уже ждал ее возле комнаты. Она потрепала ушастого по голове и скрылась за дверью.

В комнате уютно горели свечи. На окне стояла стеклянная колба с Грампи. Кот-полтергейст прервал созерцание уличных видов, обернулся к ней с привычно мрачной мордой, потом вдруг потерся щекой о стекло и тут же вернулся к прежнему занятию.

Гермиона наскоро изучила содержимое комода, взяла первую попавшуюся ночную сорочку и отправилась в ванную. Теплая вода подарила долгожданное расслабление, хотелось спать. Однако в кровати сонное состояние как рукой сняло. Ей вдруг показалось, что стоит закрыть глаза, как она окажется в призрачном Хогвартсе. Что ее возвращение и весь сегодняшний длинный день — это лишь греза в коме. Она пробовала отвлечься — походила по комнате, даже сделала что-то похожее на дыхательную гимнастику, но навязчивая мысль не уходила. Часы на стене показывали почти полночь. Можно было бы воспользоваться зельями из аптечки, но что-то внутри активно сопротивлялось этому.

— До утра я просто сойду с ума, — пробормотала Гермиона. Она еще поворочалась на кровати, окончательно скомкала простыни и в сердцах запулила в стену подушкой. Грампи наблюдал с подоконника за ее страданиями с непроницаемым выражением морды. Гермиона поняла, что ей непременно нужен кто-то рядом. Она приоткрыла дверь и тихо позвала: 

— Кис-кис, Глотик, иди сюда!

Но своенравный котяра не отозвался ни на первый оклик, ни на последующие.

— Соплохвосты тебя дери! — шепотом выругалась Гермиона, и тут ее взгляд упал на полоску света из-под двери лордовых покоев. Она задумчиво переминалась босыми ступнями по холодным доскам пола, а когда решила, что ей плевать, как это все будет выглядеть, толкнула рукой соседнюю дверь.

Том читал в кресле. Весь его вид говорил об абсолютной погруженности в это занятие. Он недоуменно посмотрел на Гермиону.

— Я вроде бы тебя не звал.

— А я пришла, — с вызовом ответила она. — Не смогла уснуть.

Том отложил книгу, встал и пошел к шкатулке с зельями.

— Неужели у домовика не могла попросить, — бубнил он на ходу.

— Я не буду пить зелье, — бросила ему вдогонку Гермиона. Ей было неловко переминаться с ноги на ногу на пороге комнаты, к тому же ступни холодил сквозняк. Поэтому она забралась с ногами в постель Тома и натянула на себя покрывало. Он наблюдал за этим с задумчивым выражением лица.

— Гермиона, — вкрадчиво начал он. — Ты прервала мои занятия, заняла мою постель. Это похоже на саботаж.

— Да, сэр, — согласилась Гермиона. — Мне без разницы, на что это похоже, — пробормотала она вполголоса.

— По всей видимости, тебя терзают какие-то мысли, и я, как внимательный начальник и просто великодушный человек, просто обязан все это выслушать, — Том подошел к кровати, скинул халат и лег рядом, положив руки за голову. — Излагай.

В любом другом случае Гермиона, разумеется, нашла бы увлекательную и животрепещущую тему для разговора. Но сейчас она молча смотрела на обнаженный торс лежащего рядом мужчины и думала лишь о том, что хочет до него дотронуться. Убедиться, что она действительно жива, что все это не игры разума в посмертии.

Гермиона протянула руку, дотронулась кончиками пальцев до груди. Пальцы слегка подрагивали от нетерпения. Она провела рукой вниз, к животу, вбирая заледеневшими от волнения подушечками пальцев теплоту и мягкость кожи. Это было так неожиданно волнительно, что она едва не забыла, что нужно дышать. Если бы он произнес одну из своих язвительных или пошлых реплик, она бы тотчас остановилась. Но Том молчал. Он наблюдал за ней из-под полуприкрытых век.

Гермиона осмелела. Она сделала глубокий вдох и провела пальцами вдоль кромки пижамных брюк, а затем будто мимоходом распустила завязки.

Это было множество раз, но этот был особенный. Больше всего она боялась, что Том как обычно возьмёт инициативу в свои руки, и волшебство прервется. Он не мешал ей. Не шевельнулся, когда она спустила с него брюки, когда села сверху и стянула через голову свою ночную сорочку.

В лёгкой прохладе спальни ее соски бесстыдно торчали. Гермиона почувствовала сильное возбуждение от самой ситуации, от того, что может делать все, что хочет.

Она провела ногтями по животу Тома и привстала на колени, чтобы избавиться от последней детали одежды. В пляшущем свете каминного пламени она казалась себе чрезвычайно дерзкой и свободной. Это осознание привело ее в состояние невероятного возбуждения. Том, насколько она могла судить, пребывал в схожем состоянии. Гермиона поняла, что, если она подождёт хоть немного, он сделает все по-своему. Этого она допустить не могла. Она аккуратно направила его в себя, плотно прижалась бёдрами, а потом стала двигаться медленно, не закрывая глаза, наблюдая за его реакцией.

Он протянул руку, чтобы коснуться ее груди. Она перехватила ее и оттолкнула в сторону. Ее грудь озорно покачивалась, а Гермиона наслаждалась своим временным захватом власти. Она упивалась этим. Двигаясь, склонялась к лицу Тома и дразнила. Когда он снова попытался протянуть руку, она схватила его за горло. Сначала просто прижала, а потом, ускоряя движения бёдрами, инстинктивно сжала пальцы, будто держалась за единственную опору.

Сквозь сладкое напряжение, пленяющее все естество, в голову Гермионе настойчиво лезли беспокойные мысли. Они с Томом оба побывали за гранью и вернулись. Несмотря на насильственное возвращение, какое же наслаждение — быть живой. Владеть жизнью, своей… и чужой. Что, если еще сильнее сжать пальцы? Последняя мысль ужаснула Гермиону. Она немного замедлилась, и тогда Том, схватив ее руками за бедра, помог восстановить темп. Он приподнялся ей навстречу и притянул с себе, сминая поцелуем губы.

Гермиона все еще держала руку на его горле, но пальцы ее слабели с каждой секундой приближающейся разрядки. Еще несколько отчаянных движений — и она, почувствовав, как внутри разливается тепло, издала громкий стон и откинулась назад. Том подался вслед за ней и привычно занял доминирующую позицию. Теперь он добрался, куда хотел. Его губы дразнили напряженные соски, а пальцы ласкали распаленный клитор.

Гермиона растворилась в ощущениях. Не было большего счастья в тот момент, чем быть с ним, быть его, чувствовать одновременные пульсации слившихся в экстазе тел.

Когда он опустился рядом, она все еще дрожала.

— Если и теперь не уснешь, я волью в тебя целый пузырек зелья, — Том изобразил напускную суровость. Было заметно, что он полностью расслаблен, и сам находится на подступах к царству Морфея.

Гермиона блаженно потянулась. Она безумно хотела спать, но одна мысль отчаянно вертелась в ее голове. Она предполагала, что эта тема не слишком обрадует Тома, поэтому медлила. Портить момент не хотелось.

— Говори уже, я же вижу, что ты хочешь мучить меня бесконечно.

— Что будет с Гарри? — торопливо выпалила Гермиона, пока не успела передумать.

— Не знаю, — с легким раздражением ответил Том. — Я не общался с ним лично. Откат, знаешь ли. Я бы, наверное, не удержался. В любом случае, суда и публичности не избежать.

— Можно я поговорю с ним? — Гермиона, вероятно, впервые за все время обратилась к нему просящим тоном.

— Да иди, — фыркнул Том. — Я и Непреложный Обет сниму. Дашь мне потом посмотреть воспоминания, как его корчит от твоих признаний. Он, определенно, заслужил.

— Я не считаю, что он заслужил, — упрямо пробормотала Гермиона. — Меня будет корчить, как вы выразились, не меньше. Но это самый честный путь решить все.

— Если все, что сейчас было, ты провернула только ради… — Том не договорил, но было понятно, что он в малюсеньком шаге от смертельной обиды.

— Иногда вы говорите такую чушь, — ответила Гермиона, прикрывая ладошкой не вовремя напавшую зевоту. Она прижалась к Тому, уткнувшись носом ему в бок и закинув на него руку и ногу. Впереди ее ждал обычный сон, в котором нет места странным грезам про призрачный Хогвартс.

Утром за завтраком Том в присутствии сэра Гектора снял с Гермионы Непреложный обет, оставив свое обещание в силе, потому как не мог «надеяться на собственную сдержанность». Гермиона пребывала в легком шоке от этого аттракциона невиданной щедрости и предусмотрительности.

Хотя ее ждали обещанные Томом авгиевы конюшни в Министерстве, Гермиона, разумеется, первым делом отправила запрос на свидание с Гарри главе отдела магического правопорядка Хестону Уильямсону, бывшему мракоборцу, которого назначили на место ушедшего в отставку Кингсли. Уильямсон с недоверием отнесся к желанию Гермионы встретиться с подозреваемым, но, так как видимых нарушений в процедуре не было, ее проводили в допросную, где заранее подготовили и накрыли тканью Омут Памяти.

Ожидание было волнительно. Гермиона ерзала на стуле и теребила края рукавов платья. Создавалось ощущение, будто это она здесь в качестве подозреваемого. Мысли вихрем носились в голове, заготовленные фразы перемешались в какую-то ахинею. Гермиона пожалела, что не выпила успокаивающего зелья, как советовал сэр Гектор, заметивший этот мандраж с самого утра. Когда лязгнула входная дверь, она сделала глубокий вдох и постаралась очистить сознание, чтобы не испортить все с первой фразы.

Гарри выглядел бледновато, но довольно бодро. Он был в маггловской одежде, в которой его арестовали. Он бегло изучил обстановку и застыл, когда узнал Гермиону.

— Здравствуй, Гарри, — Гермиона надеялась, что ему понадобится некоторое время на осознание ее присутствия, у нее будет возможность сообразить, как правильно построить разговор. Это в любом случае было нелегкой задачей.

— Я думал, что убил тебя, — хрипло сказал Гарри. Лицо исказила неприятная гримаса.

— Разочарован? — такая реакция задела Гермиону, она не удержалась от колкости.

— Что за ерунду ты несешь? — огрызнулся он. — Тебя не должно было быть там!

— Но я была. И маленькая девочка тоже, — разговор уходил совершенно не в ту сторону, это было больше похоже на вечные разборки с ним и Роном. Она как обычно отчитывала своего непутевого друга за необдуманные поступки.

— Этого не должно было случиться, — насупился Гарри. Очевидно, он пытался успокоить себя именно таким аргументом.

— Гарри, на нашем месте мог оказаться любой другой маг! Вы не думали о последствиях.

— А ты думала? — зло зашипел Гарри. — Я страдал два года, не понимая отчего. Может сейчас ты наберешься смелости сказать мне правду? Это он? Риддл?

Гермиона сцепила руки. Момент настал. Странное чувство: после долгого времени иметь возможность выразиться свободно. Не щадя психику друга, не стесняясь собственного выбора, не находясь под угрозой отката.

— Он. Или ты собирался убить человека, не будучи полностью уверен?

Гарри вздрогнул, словно втайне надеялся на другой ответ.

— И ты помогаешь ему, потому что… почему, Гермиона? Это же Волдеморт!

Волнение было так велико, что она не сразу смогла ответить, хотя заранее репетировала свою защитную речь.

— Это долгая история Гарри. Чтобы понять почему, попробуй взглянуть на случившееся моими глазами.

Она стянула маскирующую ткань с Омута Памяти.

— Зачем это? Разве слов недостаточно? — раздраженно произнес Гарри. — Или ты считаешь, я не достоин честного признания?

— Знаешь, в таких сложных ситуациях я предпочитаю проверенные методы. Например, профессора Снейпа это убедило. Не знаю, насколько он смирился с действительностью, но он продолжает жить и не пытается жертвовать своей жизнью и жизнью других ради мести. А в плане упрямства вы с ним поразительно похожи.

Гарри пошатнулся и опустился на стул, его лицо выражало крайнюю степень изумления.

— Снейп?! Но ведь он…

— Я ни слова не скажу тебе о Снейпе, пока ты не посмотришь мои воспоминания.

Гарри насупился, но кивнул.

Гермиона вытаскивала нить за нитью из головы, сосредотачиваясь перед каждым воспоминанием. Гарри скептически смотрел на нее. Это раздражало, поэтому вступление к просмотру она начала в форме отповеди. Довольно мелочно, причем Гермиона не получила никакого удовольствия, ей просто необходимо было высказаться.

— Знаешь, по большому счету, это все случилось из-за тебя.

Гарри вспыхнул, однако стиснул зубы и слушал, зло посверкивая своими зелеными глазами.

— Ты лечился в Мунго, а я от полнейшего безденежья устроилась туда работать, а потом встретила Тома. Посмотришь, это было довольно забавно, если подумать.

— Забавно? — вскинулся Гарри. — Кажется, единственная моя вина в том, что не заметил, как у тебя тоже поехала крыша!

— Возможно, — пожала плечами Гермиона. — Но фактически Тому удалось воскреснуть потому, что ты где попало разбрасываешь Дары Смерти…

— Что ты хочешь этим доказать? — прищурившись спросил Гарри. — Переложить вину?

— Вовсе нет, — горько улыбнулась Гермиона. — Мне потребовалось побывать за Гранью, чтобы понять одну простую вещь. Мы пытались делать все, что в наших силах. Что считали правильным. И каждый теперь пожинает свои последствия. И только нам решать, принять их, или сойти с ума в отрицании, — она отправила последнюю нить воспоминаний в чашу Омута. — Посмотри теперь моими глазами. Вперед.

Гарри взлохматил ладонью волосы, а потом окунул лицо в Омут. Гермиона не последовала за ним. Но ожидание в бездействии свело бы ее с ума. Она устроилась за столом, достала книгу из сумочки и погрузилась в чтение. Сначала буквы плясали от волнения перед глазами, но потом все пришло в норму, и время остановилось.

Гарри вынырнул из Омута, сделал пару шагов и опустился на стул напротив. Его тело подрагивало от долгого напряжения. Взгляд был нечитаем. Он будто столкнулся с тем, чему не мог подобрать названия.

— Ты с ним? — хрипло спросил он. Можно было не уточнять, что он имеет ввиду. Гермиона не доставала из памяти никаких подробностей своей личной жизни, но по некоторым сценам можно было сделать такой вывод. Гарри его сделал.

— Серьезно, Гарри? Это все, что тебя сейчас заботит? За последние два года мой мир перевернулся с ног на голову, а тебя волнует только моя личная жизнь? Если ты так заинтересован, я вытащу и эти воспоминания! — Гермиона завелась ни на шутку.

Гарри отпрянул от ее напора.

— Ладно, — он примирительно выставил вперед ладони. — Это твое дело, хотя это и отвратительно.

Гермионе было крайне неприятно слышать это. Конечно, на большее она и не надеялась. Рон бы отреагировал гораздо хуже.

— Значит, Руквуд воскресил Снейпа и Тонкс… — как бы подводил итоги увиденного Гарри. — А потом Риддла… — его глаза зажглись надеждой: — Сириус?

Гермиона вздохнула и отрицательно покачала головой.

— Нужно тело, Гарри… От Сириуса не осталось ничего. И это не так просто для самого воскрешаемого. Ты видел, Тонкс и Снейп поначалу были не в себе, да и сейчас они порой не похожи на себя прежних.

— Ремус?

— Возможно, — уклончиво ответила Гермиона. — Я не знаю, вправе ли распоряжаться этим. Мне самой, не далее как вчера, довелось быть в каком-то плане воскрешенной… Я до сих пор не поняла, вернулась ли полностью. Даже палочкой пользуюсь с опаской. Моего опыта для таких решений недостаточно.

— Ну конечно, теперь Риддл решает за тебя. Ты явно разучилась думать головой. Другое место в приоритете, — ядовито выплюнул Гарри.

Гермиона внутренне сжалась. Она готовилась к нападкам, однако не думала, что будет настолько больно. Больше не хотелось это выслушивать. Только не от Гарри.

— Теперь ты знаешь все. Сейчас я оставлю тебя на час-другой, чтобы ты переварил это. Сюда никто не будет заходить. Потом я вернусь с Томом. Он изложит варианты дальнейшего развития событий. Как ни крути, вам придется договориться. Подумай, Гарри, чего бы тебе хотелось. Ну, кроме того, чтобы мы с ним горели в аду…

Гермиона развернулась и вышла, не дожидаясь ответа. За ее спиной повисло гробовое молчание.

После такого напряженного разговора она увлеченно разгребала бумаги на своем столе и объясняла новому помощнику Эштону Кресвеллу — сыну погибшего во время последней войны начальника Отдела по связям с гоблинами — который заменял ее в период отсутствия, как эффективнее сортировать почту и заполнять недельное расписание Министра. Парень был высокого мнения о себе и его явно коробило подчиняться девчонке, но Гермионе было некогда обращать внимание на эти шовинистические закиды.

Когда Том вышел из своего кабинета и кивком показал ей на часы, она поняла, что прошло уже три часа. Гарри все еще сидел в допросной, а она даже не позаботилась о воде и перекусе.

— Идем, — позвал ее Том. — Покончим с этим…

Перед допросной на Гермиону будто наслали неумелое ватноножное заклятие. Она еле шла, и Том подхватил ее под руку.

— Взбодрись, — приказал он. — Как бы тебе сейчас не пришлось защищать своего драгоценного Поттера, если он меня выбесит.

Это определенно помогло. В допросную Гермиона зашла первая, будто закрывая двух давних врагов друг от друга. Гарри зло сверкал глазами, сидя за столом. Его руки, стиснутые в кулаках, лежали на столе, будто прикованные.

— Гарри Поттер, — с характерной волдемортовской интонацией прошипел Том. — Вот ты и попался!

Гермиона бессильно провела рукой по лицу. Более неудачного начала беседы представить было сложно.

— Том, это абсолютно не весело! — Гермиона топнула ногой. — Как мы сможем о чем-то договориться, если вы накаляете обстановку?

— Ты ужасная зануда, Гермиона! Я ведь годами мечтал об этом. Он, между прочим, хотел меня убить. Может быть я вообще не хочу ни о чем договариваться. Давай почистим ему память, пусть думает, что я его давний добрый друг!

На Гарри не было лица.

— Лучше сразу убейте.

— Я бы с радостью, да вот твоя подруга не разрешает, — посетовал Темный Лорд. — Так что, я все же склоняюсь к чистке мозгов.

— Том! Мы об этом не договаривались! Так не честно! Если вы это сделаете… — Гермиона ударила его кулаком в грудь. Она не произнесла угрозу до конца, но была уверена, что он понял. Она бы никогда не смогла полюбить человека, который поступит настолько бесчестно с ее другом. Это она пыталась сказать ему взглядом.

Том провел рукой по ее волосам и легко коснулся губами лба.

— Да, да. Ты определенно страшна в гневе, Гермиона. Ладно, Поттер, мне достаточно будет Непреложного Обета — не вредить мне и моей семье, ни лично, ни опосредованно. Ну и хранить в тайне мое имя.

— Согласен, — ответил после долгой паузы Гарри, в его голосе звучала боль. Сейчас он предавал все свои прежние принципы.

— Суда в любом случае не избежать, — продолжил Том. — Слишком громкое было дело. Гермиона, ты предлагала решение?

— Гарри, придется вызвать в суд целителя Блишвика. Он даст показания, что ты был не в себе, предъявит документы, что ты уже обращался в Мунго. Возможно тебе назначат какое-то лечение. Но потом ты будешь волен делать все, что захочешь.

— Я был бы рад, если бы ты свалил куда-нибудь подальше, как Северус, — вставил свои пять кнатов Том.

— Я сам буду рад больше не видеть твою мерзкую рожу, — огрызнулся Гарри.

Том покачал головой.

— Магглы ужасно воспитали тебя, Гарри Поттер.

— Меня тоже воспитали магглы, — встряла Гермиона.

— Кстати, когда мы поедем знакомиться с твоими родными? — елейно спросил Том. — В газетах уже строят предположения, а в Министерстве шепчутся по всем углам. Будет неправильно, если мистер и миссис Грейнджер узнают о нашей свадьбе постфактум.

— Какой к дементорам свадьбе?! Сегодня что, день дурака? Хватит шуток, Том! — Гермиона была вне себя от негодования. Ну почему нужно все это устраивать на глазах у Гарри? Чтобы напоследок измучить его?

— Слушайте, давайте я уже произнесу этот треклятый Обет и отправлюсь в свою камеру? А? — для Гарри это все было уже слишком. — Еще немного подробностей из вашей личной жизни, и я соглашусь на Обливиэйт…

— Возьмитесь за руки, — торопливо подсказала Гермиона, пока Том не ухватился за эту идею.

Она молчала всю дорогу до приемной Министра. Все вроде бы шло по плану, но на сердце было тяжело. Том шел впереди. Когда она остановилась у своего стола, он позвал ее в свой кабинет.

— Я жду, — сказал он, едва за ними закрылась дверь, скрывая от любопытных глаз Эштона Кресвелла.

— Чего? — угрюмо спросила она.

— Ты злишься на меня. Так выскажи все, — предложил Том.

— Зачем нужно было устраивать этот жестокий спектакль? Мы же договорились заранее, что обсудим варианты с Гарри!

— Он ненавидит меня. Он ничего не стал бы обсуждать. Его нужно было подтолкнуть к единственно возможному решению. Хотя меня действительно устроил бы Обливиэйт или Азкабан… И ты так пламенно сердишься. В тебе столько скрытой страсти. Ты напоминаешь мне…

— Замолчите! — Гермиона отвернулась, дрожа от негодования. — Я не Беллатриса!

— Разумеется нет! — Том рассмеялся и обнял ее за плечи. — Ты — отважная львица Гриффиндора. И если бы под дверью сейчас не сидел этот балбес, я с удовольствием подставился бы под твои клыки и коготки.

— Почему вы все сводите к сексу? — у Гермионы пылали щеки. Прежде она никогда не говорила с Томом ни о чем подобном, несмотря на близость их отношений.

— Потому что я скучал по тебе, Гермиона, — шепнул он, касаясь губами чувствительной кожи на шее. — Я вернул тебя не потому, что мне нужен толковый секретарь. Мне нужна ты. Вся. В любое время дня и ночи я должен знать, что ты моя.

— Я никуда от вас не денусь, — медленно проговорила Гермиона. Ее сердце отчаянно билось. — Вы мне спокойно умереть не дали.

— Даже смерть не разлучит нас, — хмыкнул Том, кусая ее за мочку уха. — Я не стану ждать вечера. Оборотень задери этого кретина Кресвелла. Если он сунется сюда, я выжгу ему мозги. Надеюсь, ты не успела и его причислить к бесконечному множеству своих друзей?

— Не успела, — выдохнула Гермиона, с некоторым сожалением выворачиваясь из его объятий. — Но придется подождать вечера. Осталась минута до начала заседания Визенгамота.

Когда она, поправляя прическу, пошла к выходу, то слышала, как Том вполголоса бубнил что-то про отставку.

* * *

На следующий день в обеденный перерыв Гермиона отправилась в Мунго. Ей нужно было заручиться поддержкой Алджернона Блишвика. Бывший начальник чуть не расплакался, увидев ее в добром здравии. Они обменялись приветствиями.

— Два дня назад, когда ты очнулась, у меня был выходной, я даже не успел добраться сюда, так быстро ты исчезла. Целитель Сепсис до сих пор не может понять, что вдруг заставило тебя очнуться.

— Меня всего лишь вызвали на работу, — пошутила Гермиона.

Блишвик сначала улыбнулся, но тут же его лицо приняло печальное выражение.

— Прости меня, Гермиона. Это я во всем виноват! Кажется, я снова выписал Гарри слишком рано.

Конечно Гермионе полагалось его разуверить и утешить, но для пользы дела так поступать было недальновидно. Блишвик обязан чувствовать себя виноватым, чтобы Визенгамот и вся общественность поверили в невиновность Гарри и его рецидив. Выступление уважаемого целителя на суде должно быть крайне эмоциональным.

— Рано, — с трагическим выражением лица согласилась Гермиона, чувствуя себя полнейшей стервой. — Поэтому я простила его и хочу ему помочь. И без вас это абсолютно невозможно.

Блишвик ухватился за идею спасти Гарри Поттера от Азкабана. Он готов был признаться в халатности, едва ли не взять всю вину на себя, но Гермиона заверила его, что такой жертвы не потребуется. Когда она уходила, Блишвик уже начинал составлять план своего выступления в Визенгамоте.

Заседание назначили через неделю. Этого времени целителю должно было хватить, чтобы вместе с нанятым Гермионой адвокатом составить стратегию защиты. Она держала руку на пульсе — проверяла наработки, следила за тем, чтобы содержание Гарри под стражей было приемлемым, искала других свидетелей его болезненного состояния двухлетней давности.

Друг не простил ее, хотя огрызаться перестал. Он сдержанно принимал участие Гермионы в процессе. Идея обнародовать детали недуга ему отчаянно не нравилась, однако другие варианты вели либо в Азкабан, либо к чистке памяти. Том умел быть убедительным.

Дни до суда летели незаметно. Гермионе казалось, что у нее нет ни одной свободной минуты. В обеденный перерыв и вечером ей удавалось выкраивать немного времени для Дельфи. Она клятвенно обещала себе, что, когда процесс закончится, возобновит прогулки с девочкой. Пусть даже с отрядом авроров в качестве телохранителей, если этого потребует ее отец.

И вот решающий день настал. Собравшихся в зале суда было великое множество. Ни одно магическое издание не пропустило такое событие. Гермиона отметила, что из рыжих макушек в зале были только близнецы Уизли. Платиновая шевелюра Люциуса Малфоя в первых рядах цепляла внимание, на галерке выделялись Луна и Хагрид. Знакомых по Хогвартсу лиц было достаточно.

Гарри был шокирован количеством людей, которым предстояло выслушать откровения о его душевном здоровье. Гермиону изрядно потряхивало. Целитель Блишвик то и дело вытирал потеющий лоб. Лишь Том, который представлял потерпевшую сторону, был абсолютно спокоен. Дельфи по причине малолетства в зале не присутствовала, для суда подготовили ее воспоминания случившегося. Гермионе тоже пришлось поделиться изрядным количеством воспоминаний о лечении Гарри в Мунго, его состоянии перед попаданием туда, его срыве при встрече с Томом в Министерстве и многом другом. Все это нужно было для подтверждения устных показаний, которые никто не отменял.

Сначала зачитали обвинение, потом выступала пострадавшая сторона. Зная, как красноречиво может говорить Том, Гермиона опасалась, что присяжные попадут под его обаяние, и оправдательный приговор будет под вопросом. К счастью для Гарри, сегодня Том был не в ударе. Более того, он намекнул на раскрывшиеся в последний момент обстоятельства, которые нужно принять во внимание. Пришел черед Гермионе трясти перед магическим судом корзинкой неприятных фактов. Она, судя по сочувствующим лицам присяжных, постаралась на славу. Гарри сидел красный, как рак, желая немедленно эвакуироваться из эпицентра жалостливых взглядов и шепота.

В принципе, можно было бы остановиться и на этом, но не зря же готовился целитель Блишвик. Он трагическим голосом поведал собравшимся о своем именитом пациенте. О мужественных попытках Гарри раз за разом восстановиться от потрясений после войны, и о верной Гермионе, что старалась изо всех сил. Не умолчал Блишвик и про разрушительное влияние теперешней миссис Поттер и ее брата. Присяжные кивали головами, признавая возможность манипуляций с не до конца оправившимся после болезни человеком. С трибуны Блишвик уходил с чувством выполненного долга. Он ободряюще улыбнулся Гарри и сел на свое место.

Дополнительных свидетелей не вызывали, хотя Хагрид и рвался рассказать всем, что «Гарри хороший мальчик». Сам подсудимый сник, сидел с отрешенным видом. Казалось, ему все равно, какой вынесут вердикт.

После быстрого голосования, председательствующий на суде Архимед Фоули объявил решение: мистер Поттер признается виновным в покушении на Томаса Кадмуса Дагворт-Грейнджера, Дельфину Лавинию Дагворт-Грейнджер и Гермиону Джин Грейнджер, но, ввиду смягчающих обстоятельств, приговаривается к принудительному лечению с последующим прохождением комиссии целителей для полноценного возврата в магическое общество.

Поттер молча кивнул. Заседание было объявлено оконченным. В зале поднялся гул: присутствующие обсуждали приговор, журналисты рвались взять комментарии у основных действующих лиц.

Гермиона пыталась поймать взгляд Гарри. Он сидел молча, ожидая, пока подпишут бумаги, чтобы передать его под ответственность целителя Блишвика. На лице читались безразличие и усталость. Гермиона испытывала в связи с этим жутчайший диссонанс. Ей хотелось бы порадоваться, что все прошло по плану, но страдания Гарри перетянули чашу весов на самое дно.

Теперь уже встретиться с Гарри взглядом было страшно, поэтому она вышла в коридор, чтобы отправить весточку об исходе процесса Минерве Макгонагалл. Избегая любопытных ушей, она отошла в дальний конец, к лестнице. Едва серебристая выдра ускользнула сквозь потолок к адресату, за спиной раздались одобрительные хлопки.

— Браво, мисс Грейнджер. Так изящно запудрить мозги судьям! Давно не видел ничего подобного. Ваш хозяин вполне может вами гордиться. Чем вы обезоружили Поттера? Связали клятвой? Очень умно. Вы превосходная актриса! Весь зал подпал под ваше обаяние. Я и сам в какой-то момент распереживался.

Люциус Малфой говорил с улыбкой, но глаза его были холодны. К чему бы ни велся этот разговор, желания продолжать тему у Гермионы не имелось. С этим человеком следовало быть осторожной, а сейчас она явно была не в форме.

— Вы ошиблись, мистер Малфой. Он мне не хозяин, — Гермиона неприязненно поморщилась. — Но ему будет приятно узнать, что вы снизошли до комплиментов моим способностям, — она картинно задумалась и приложила палец к губам. — Или неприятно…

Малфой нахмурился. За его спиной из зала суда потихоньку начали выходить люди. В коридоре стало очень шумно.

— Вы никуда не спешите? — грубовато намекнула Гермиона. Она морально выдохлась. Хотелось сбежать ото всех в собственный дом, где никто не потревожит, даже если она вздумает реветь в голос или крушить все вокруг.

— Дела действительно не ждут, — зло ответил Малфой. Он собрался уйти, но задержался лишь на несколько секунд. — Говорят, дочь Министра внешне напоминает одну очень известную женщину. Вас не беспокоит это сходство?

Он ушел, не дождавшись ответа. Гермиона стиснула зубы, чтобы не разреветься. В последнее время ее слишком легко было вывести из равновесия. Определенно, воскрешение — дикий стресс. Ей срочно требовался отпуск, иначе существовал риск превратиться в неврастеничку. А для начала нужно было завершить текущие дела.

Гермиона увидела, как Гарри в сопровождении авроров и целителя Блишвика шел к лифтам. Ее друг теперь менял тюремную камеру на больничную палату. Она была уверена, что на этот раз он пробудет там не больше месяца. Как бы то ни было, Гарри встретился лицом к лицу со своей навязчивой мыслью, которая оказалась не самой приятной реальностью. Он понял это и признал. Целители больше не найдут никаких признаков отклонений. Ему не грозят ни процедуры, ни сильнодействующие зелья. Скоро он будет свободен и решит, что делать дальше со своей жизнью. И останется ли в ней место для прежней подруги.

Остаток дня Гермиона сидела в приемной, выполняя свои обязанности чисто автоматически. Кресвелл, чей рабочий стол теперь был напротив, бросал на нее заинтересованные взгляды. Разумеется, Гермиона не собиралась изливать ему душу.

Когда часы пробили шесть и Кресвелл смотался домой, она вздохнула спокойно. Том был на поздней встрече в Отделе Тайн, она, что случалось редко, была предоставлена самой себе. Сначала Гермиона хотела провести время с Дельфи, но потом поняла, что сил на общение нет. И вовсе не из-за ехидной подначки противного Люциуса Малфоя.

Ей срочно требовалось с кем-нибудь поговорить, поэтому Гермиона отправилась в Хогвартс. Жутковато было заходить в замок, после того, как побывала в нем на пороге смерти. Она опасливо посматривала по сторонам, не клубится ли туман по углам, не летит ли откуда-то Пивз с дикими куплетами о замечательном Темном Лорде. Вопреки опасениям, все было до скучного нормально. Ужин миновал, лестницы и коридоры практически опустели: немногочисленные ученики возвращались из библиотеки в факультетские гостиные к отбою.

Гермиона поднялась в директорский кабинет, где обрадованная ее появлением Минерва предложила чай и набросилась с расспросами о процессе. Это случилось само собой: после рассказа о суде над Гарри Гермиона вдруг перешла к рассказу о личном. О своих отношениях с Томом (не касаясь его тайны), о сэре Гекторе и Дельфи. Обо всей своей запутанной жизни.

К финалу гермиониных излияний в директорский кабинет влетел запыхавшийся Филч с криками о дуэли старшекурсников в подземельях. Минерва предложила Гермионе подождать, а сама умчалась разбираться с происшествием.

Гермиона машинально размешала ложкой чай и посмотрела в окно на темнеющий в сумерках Запретный Лес. Выговорившись, но не получив желаемого утешения, она почувствовала себя опустошенной.

— Не стоит унывать, девочка моя, — вдруг заговорил доселе молчавший портрет Альбуса Дамблдора, отчего Гермиона вздрогнула и опрокинула чашку с чаем. — Ты очень сильная. Мало кому удалось бы то, что получилось у тебя.

— Звучит так, будто вы знаете больше остальных, — недоверчиво прищурившись, заметила Гермиона и взмахом палочки убрала учиненный беспорядок. — Если так, то вы должны понимать, что все это сводит с ума. Я никогда не освобожусь…

— Не сказать, чтобы у меня был огромный опыт в таких делах, — уклончиво выразился портрет. — Однако, я вижу очевидный прогресс в развитии личности Тома. Если ты будешь последовательна, то с годами все станет совершенно нормально.

— Сомневаюсь, что к Тому вообще применимо слово «нормально», — фыркнула Гермиона. — Последовательна? С годами? Вы серьезно? Я как-то вовсе не уверена, что хочу прожить рядом с ним всю жизнь. Это, мягко скажем, нелегко.

Портрет Альбуса многозначительно развел руками и приготовился что-то возразить, но Гермиона опередила его.

— Да-да сэр, я помню, «ради общего блага». Надо мне было за Крама замуж выходить. Вязала бы сейчас подштаники из шерсти йети где-нибудь в окрестностях Дурмстранга, — ворчала Гермиона, не понимая, почему Дамблдор многозначительно пучит глаза и красноречиво смотрит куда-то ей за спину.

— За Крама, значит… Подштанники вязать… — холод этого голоса мог заморозить кипяток в зачарованном чайнике. — Я настолько невыносим, Гермиона, что ты сбежала жаловаться старой деве и маразматику с сомнительными связями в прошлом?

— К счастью для Гермионы, у меня большой опыт взаимоотношений с Темными Лордами, — вмешался портрет.

— Посоветуете ей после бурной ночки заточить меня в Нурменгард? — хищно оскалился Том. — Там как раз сейчас свободно.

Дамблдор грустно улыбнулся и покачал головой. Гермиона стояла с пылающими щеками и виноватым выражением лица. Ей было стыдно за Тома, хотя еще минуту назад сама дерзила Дамблдору в меру своей испорченности.

— Хватит, — тихо попросила она.

— Действительно, хватит, Гермиона, — переключился на нее Том. — Если вздумаешь еще раз убежать, я поставлю тебе метку!

— Есть более традиционные и чистые перед законом способы, — словно невзначай встрял портрет.

— Она ни за что не согласится, Альбус, — устало и удивительно мирно отмахнулся Том. — Я уже не раз намекал.

— Когда тебя волновали отказы? — скептически поинтересовался портрет.

— Я что-то не поняла, сэр, вы на чьей стороне? — в полной растерянности возмутилась Гермиона.

— Как всегда, девочка моя: на стороне Любви и Добра! — хитро прищурился Дамблдор.

— Действительно, что это на меня нашло? — спохватился Том. — Определяйся с датой, Гермиона, добавим твоей маггловской фамилии аристократизма. А вязанием, если захочешь, я тебя обеспечу и материалом тоже, хоть паутиной акромантула, хоть пухом сирен, хоть шерстью с задницы нунды…

Гермиона поняла: на этот раз отвертеться не выйдет. Оставалась надежда, что получится потянуть время.

— Полгода, — предложила она.

— Месяц, — возразил Том.

— Три месяца, — вздохнув, сказала Гермиона.

— Месяц, — он стоял на своем.

— Может два? — не сдавалась она.

— Ладно.

— Поздравляю с помолвкой! Минерва, — обратился портрет к стоящей в дверях с недоуменным видом Макгонагалл, — готовь бокалы и шампанское. Будешь от нас обоих пить за здоровье новой ячейки магического общества.

На импровизированной вечеринке Том излучал обаяние, портрет Дамблдора болтал не переставая — отыгрывался за все время молчания. Макгонагалл под шумок подсунула Министру какие-то бумаги на подпись, поэтому была чрезвычайно довольна собой. И только Гермиона молча глотала шампанское, всерьез раздумывая, как можно сделать вполне конкретное время растяжимой до бесконечности величиной.

Стрелки часов приблизились к полуночи. Том поднялся и стал раскланиваться с Минервой.

— Надеюсь, перед уходом Гермиона покажет мне замок. Признаться, когда я был здесь в прошлом году, кроме холла и Большого Зала ничего не увидел.

Альбус Дамблдор на картине нахмурился и озабоченно почесал бороду, просчитывая, что задумал Том.

— С чего хотите начать экскурсию? — без особого энтузиазма спросила Гермиона, когда они, попрощавшись, вышли. Ей срочно требовался полноценный отдых, по-возможности в одиночестве.

— Гермиона, удивлен, что ты еще не догадалась! — возмутился Том. — Конечно с туалета для девочек на втором этаже! Хочу кое-что проверить.

Его бодрый голос раздражал, он не предвещал ничего хорошего. Гермиона молча шла за Томом по лестницам, тихо стояла за спиной, пока он открывал проход в бывшие владения василиска, безмолвно прижималась к нему во время парной левитации на спуске. Всю дорогу ее одолевала навязчивая мысль. И, лишь когда они оказались возле входа в зал со статуями, она набралась достаточно смелости, чтобы задать прямой вопрос.

— Вы меня любите?

Том едва заметно дернул плечом.

— Ты же сама слышала, что сказал Альбус твоему драгоценному Поттеру, когда натаскивал на крестражи: я был зачат под Амортенцией. Такие, как я, не могут любить.

Гермионе отчаянно хотелось, чтобы это было неправдой. Том отвлекся от разговора, чтобы пошипеть возле зачарованной двери.

— Тогда наши клятвы на церемонии будут неискренними. Какой в этом смысл?

Змеи на двери пришли в движение и она распахнулась с противным скрежетом. Запах тлена и сырости ударил в нос. Том повернулся к Гермионе, протянул руку, поддел пальцем подбородок.

— Когда ты поймешь, что именно я наполняю твою жизнь смыслом?

Гермиона отпрянула и раздраженно фыркнула, требуя пояснений всем своим видом.

— Без меня ты бы занималась очередным ГАВНЭ, — снисходительно и беззлобно, как несмышленышу, пояснил Том. — Твоя кипучая энергия непременно должна направляться на задачи, которые не под силу никому другому.

Гермиона со вздохом сомкнула веки. Ежедневно спасать мир от Волдеморта. Пожалуй, это действительно больше никому не под силу. Конечно, это трудно и порой очень больно, вот только… Гермиону бросило в жар. Ассоциацией к боли вылезли стыдливые воспоминания о полученной еще зимой порке. Она сжала губы, чувствуя нарастающее возбуждение. В зловонном логове василиска это казалось особенно неуместным.

— Как бы не пришлось выписывать Поттеру благодарность, — прервал ее странные грезы задумчивый голос Тома. — Василиска, конечно жаль, но салазарова зверюга никогда не пускала меня дальше этого зала. У меня и раньше было подозрение, что хозяин поручил ей охранять личный тайник даже от наследников.

Гермиона стряхнула морок и нырнула вслед за Томом в каменный рот статуи. Длинный коридор заканчивался круглым помещением с углублением по центру. Похоже, именно в нем дремал василиск. В стенах комнаты были выдолблены ниши, как заготовки под захоронения в некрополях. Часть ниш была заполнена различными предметами: артефактами, книгами, флаконами с зельями. При виде книг Гермиона замерла и едва смогла подавить порыв немедленно взять одну из них в руки. В тайном хранилище Слизерина следовало быть осторожной.

— Дай мне свою сумочку, — попросил Том. — Не хочу задерживаться здесь надолго. Минерва может что-нибудь заподозрить. Давай-давай, живо.

Гермиона нахмурилась, услышав командный тон.

— Не дам.

— Что за… — Том раздраженно развел руками. — Сейчас не время препираться! Давай же.

— Попросите как следует, — Гермиона сложила руки в закрытую позу. Она старалась скрыть волнение. — Я вам не домовик и не прислуга. Вы мне предложение сделали — еще дня не прошло.

Том, чуть склонив голову набок, некоторое время смотрел на нее изучающим взглядом. Потом усмехнулся и подошел вплотную.

— Кто-то решил примерить на себя роль стервочки? — волнующим полушепотом поинтересовался он, притягивая ее к себе за бедра. — Я попрошу, дорогая. Непременно.

Когда, по завершении мародерской экскурсии, они вышли из замка и направились к зоне, где можно было аппарировать, Гермиона поняла, что на одной из опустевших полок с артефактами остались ее трусы.

Наутро она стоически приняла поздравления с помолвкой от сэра Гектора. А Тому пришлось под давлением названного отца делать предложение по всем правилам, с помолвочным кольцом Дагворт-Грейнджеров. Конфузились все, кроме Дельфи, которая не очень поняла смысл происходящего но, почувствовав общее волнение, носилась кругами по гостиной.

А дальше на Гермиону свалилось лютое отчаяние. Она могла организовать бал в Министерстве на тысячу приглашенных, но не представляла, с какой стороны подойти к организации собственной свадьбы.

Когда она перечеркала стопку бумажек, вдруг пришло озарение. И патронус-выдра немедленно поскакал к самой младшей миссис Лонгботтом — Ханне.

После этого дело сдвинулось с мертвой точки. Ханна умела хранить тайны, к тому же Гермиона предложила оплатить ей хлопоты.

Неожиданно в процесс включился сэр Гектор. Он даже на время забросил свою лабораторию и занялся подготовкой особняка под большой прием.

Гермиона несколько дней не решалась сделать одно важное дело. Ее беспокоило предчувствие неизбежного разочарования. Наконец, она собралась с силами и позвонила родителям, чтобы рассказать новость.

Она не знала, что хочет услышать в ответ, но когда на том конце трубки раздался вежливый отказ под предлогом того, что Софи совершенно не с кем оставить (а вариант тащить нормального ребенка в общество волшебников даже не рассматривался), Гермиона поняла, что какой-то кусочек внутри нее откололся безвозвратно.

И самое странное, что ей не было жаль. Где-то на глубинном уровне она отделилась от родителей, когда стерла им память и решила справляться сама. Сейчас это отделение зафиксировалось окончательно.

Детскую обиду, что ей предпочли младшую сестру, она посчитала несерьезной, мысленно упрекнула себя в глупости и вернулась к повседневным делам, надеясь, что неприятный осадок со временем исчезнет.

Все равно она плохо представляла мать и отца на своей свадьбе. Она и саму свадьбу-то не очень себе представляла.

Хлопот, даже с учетом помощи Ханны, оказалось много. Спасало то, что всякую рабочую нуднятину теперь можно было свалить на Кресвелла.

Гермиона смогла уделять больше внимания Дельфи. Возобновились их совместные прогулки, но не в городе. В обеденный перерыв Гермиона через камин водила Дельфи к себе домой, в Годрикову Лощину, где они устраивали пикники на заднем дворе и наблюдали через ограду за соседями, скрытые обновленными чарами. Живоглот тоже вернулся в прежний дом, поближе к природе, подальше от карающего тапка Тома и раздражающей колбы с котом-полтергейстом. Дельфи обожала играть с ним в прятки в саду.

Еще она любила сказки на ночь. Иногда Гермиона привлекала к этому ритуалу Тома. Он всегда выбирал жутковатый традиционный репертуар, в то время как Гермиона предпочитала любимые с детства сказки маггловских писателей. Беллатриса была бы в ужасе. И это доставляло Гермионе особенное удовольствие.

Прошло две недели — четверть отмеренного срока. В бывшей Норе, в приюте для сирот, был организован благотворительный вечер в честь попечителей. Приглашенных прибыло огромное количество, так что фуршет и развлекательную программу пришлось переносить в парк, чтобы не перегружать и не стрессовать детей. Там же проходила благотворительная лотерея, в которой гости охотно принимали участие: цена билета была невысокой, а в качестве приза Том пожертвовал набор старинных зачарованных шахмат из наследства Лестрейнджей.

Но главным было не это. Некоторые волшебники высказали намерение участвовать в жизни сирот еще больше. Гермиона с замиранием сердца слушала, как пожилая дама убеждала своего мужа, усыновить одного из бывших беспризорников. Никто и не ставил такой цели, когда открывался приют, поэтому Гермионе было радостно на душе. Она еще пребывала в восторженном состоянии, стоя возле Тома, когда за спиной раздалось деликатное покашливание.

— Вы что-то хотели, мисс? — тон Лорда показался неоправданно холодным, что заставило ее повернуться.

— Миссис Поттер, сэр, — поправила Джинни. — Эта земля раньше принадлежала моей семье.

— Супруга Гарри Поттера? — прищурившись, изобразил неосведомленность Том. — Не видел вас на его процессе. А память у меня хорошая.

Гермиона за секунду из состояния умиления пришла в состояние бешенства. Злоба закипела в ней с угрожающей силой.

— Я была в отъезде, во Франции, у своей семьи — оправдывалась Джинни.

— В чем состоит ваша просьба? Насколько я знаю, ваш супруг сейчас в Мунго под присмотром целителей. Не в моих силах давать разрешение на свидание. С этим — только к его целителю.

— Я пришла просить за брата. Он сейчас в розыске.

— Ну конечно. Рональд Уизли. — Том поджал губы. — У вас есть сведения о его местонахождении?

— Нет, — у Джинни не вышло соврать, правда смотрелась она довольно бесстрашно. — Но я знаю, что он ужасно сожалеет о своем поступке.

— Представляешь, Гермиона, он сожалеет, — проникновенно всплеснул руками Том и тут же лицо его приобрело безжалостное выражение. — Рано или поздно его найдут.

Джинни побледнела и нахмурилась. Гермиона подумала, не решит ли она напасть. Но вовремя заметила, что Том рассержен не меньше. Его аура буквально давила. Чтобы попытаться навредить ему в этот момент, нужно было быть сумасшедшим.

— Единственное, что можно сделать, смягчить приговор при условии добровольной сдачи, — безжалостно отчеканил он. — Гермиона, обсуди с миссис Поттер, что следует сделать, чтобы Рональд Уизли не сел в Азкабан пожизненно. Я вас оставлю.

Когда он отошел, Гермиона посмотрела на растерянное лицо Джинни. Похоже, она не ожидала отказа. Прежняя Гермиона наверняка пожалела бы ее, возможно даже простила. А нынешней хотелось задеть миссис Поттер еще сильнее.

— Ты передашь Рону, что время работает против него. Пусть быстро улаживает свои дела и приходит с повинной. Надеюсь, ты понимаешь, у Рона не получится свалить все на расстройство психики. Комиссия в Мунго серьезная.

— Ты поможешь ему? — Джинни говорила нервно, но с долей надменности. Гермиона увидела в этом шанс помочь Гарри.

— Есть условие, — копируя надменный тон Джинни, заявила она. — Когда Гарри разрешат видеться, ты пойдешь и все расскажешь ему. Не знаю, чем ты его обрабатывала, что врала про меня, но ты расскажешь все, как было. И примешь любое его решение.

Джинни ушла, не прощаясь, но Гермиона знала — она сделает все, как сказано.

Через неделю Рон сдался. Его ждало следствие. Гермиона не находила в себе сил встретиться с ним. Ей просто нечего было сказать, а слушать очередные обвинения в предательстве было выше ее сил.

Так совпало, что именно во время подготовки к свадьбе Гарри и Рон вновь стали плотно присутствовать в ее жизни. Уже подходил к исходу месяц со дня суда и Гарри был готов предстать перед комиссией для проверки на вменяемость. Гермиона там не присутствовала, но Алджернон Блишвик прислал патронус, что все прошло успешно. Гермиона гадала, выскажет ли Гарри желание пообщаться, однако первые несколько дней от него вестей не было. А потом она получила от него послание с просьбой встретиться в «Кабаньей голове».

Аберфорт затеял в трактире ремонт. Посетителей, кроме них с Гарри, не было. Признанный вменяемым и дееспособным Гарри Поттер сидел возле стойки и катал в ладонях кружку с элем.

— Как ты? — поинтересовалась Гермиона. По его виду было понятно, что не очень.

— Говорил с Джинни, — хмуро ответил Гарри и надолго замолчал.

Гермиона не рвалась уточнять, хотя времени на встречу было не так много. Она должна была проконтролировать Кресвелла, чтобы тот не облажался с подготовкой встречи делегации из Германии.

Наконец Гарри нашел подходящие по его мнению слова.

— Кое в чем я был не прав.

Гермиона издала нервный смешок. Она рассчитывала на большее, но, похоже, это все, чего она заслужила.

— Проехали. За последнее время мы причинили друг другу достаточно боли. Хотелось бы остановиться… — она хотела добавить «даже если нельзя все вернуть», но рот наполнился горечью, и она не договорила.

— У меня есть просьба, — немного дергано начал Гарри. Он будто переламывал себя, озвучивая ее. — Поможешь мне найти жилье на время? На Гриммо сейчас Джинни. Она будет там до развода. Я пару дней пробовал снимать комнаты. В Дырявом Котле, здесь… На меня пялятся, и это даже хуже, чем раньше.

Маленький злобный червячок внутри Гермионы раскатисто расхохотался, представив Гарри в компании Тома на завтраке в доме Дагворт-Грейнджеров. Но этот образ она моментально прогнала прочь.

— Мой дом в Годриковой Лощине по большей части свободен, — предложила она. — И чары на нем отменные. Там тебя даже соседи не увидят, хоть бегай по саду в одном белье.

Гарри смешливо наморщил нос. — Вот как ты развлекаешься в свободное время?

— У меня очень нервная работа, надо как-то сбрасывать напряжение, — подыграла ему Гермиона. Если нормальных отношений не восстановить, то пусть будет хотя бы видимость.

Очень сложно было, выйдя из Кабаньей Головы, предложить Гарри руку для парной аппарации. У Гермионы сдавило горло. Она вспомнила бесконечные запутанные перемещения во время их скитаний по всей Британии. Тогда все было естественно и нормально.

Во всяком случае, их не расщепило, несмотря на волнение. Они появились сразу в саду, чтобы миновать любопытных соседей. Гермиона выждала время, чтобы защита признала Гарри, а потом открыла заднюю дверь.

— Будь как дома, — предложила она и погладила Живоглота, который вышел ее встречать.

Гарри некоторое время молчал, пока Гермиона проводила блиц-экскурсию по комнатам.

— Знаешь, этот дом идеальный, — вдруг сказал он, когда они спустились обратно в гостиную. — Я хоть и видел его в твоих воспоминаниях, никак не мог представить, что ты сделала это из старушечьей норы Батильды, где мы чуть не погибли…

Гермиона улыбнулась.

— Я старалась. Да и выхода у меня тогда особого не было.

— Ты могла бы попросить… — Гарри осекся под ее взглядом, — сказать мне.

— Ты прекрасно знаешь, что не могла. И знаешь, Гарри, это пустой разговор. Мы сейчас оба там, где мы есть. Ни к чему сокрушаться о прошлом, если его не изменить.

— Ты повзрослела, — хмуро сказал он.

— Я всегда была старше, — попыталась отшутиться Гермиона. — Плюс побочный эффект Маховика Времени.

С негромким хлопком посреди гостиной вдруг появилась Дельфи в сопровождении домовушки Уиллы.

— Мы играть! — важно сообщила она и позвала: — Глотик!

Гарри будто оцепенел. Гермиона видела на его лице смесь отвращения и стыда. Дельфи была ребенком двух ненавистных ему людей и он не мог побороть свои чувства, как ни пытался.

— Дельфи, это Гарри. А Живоглот, скорее всего в саду, — сказала Гермиона. — Поиграй пока там, а позже я к тебе присоединюсь.

Дельфи кивнула и умчалась искать кота. Домовушка ушла за ней.

— Не волнуйся, она тебя не потревожит, — сухо сообщила Гермиона, видя, что Гарри уже засомневался, стоит ли здесь оставаться. — Я придумаю, где нам гулять. Тебе останется только развлекать вместо нее Живоглота.

Она заметила облегчение в его глазах.

Пока Гарри осваивался, Гермиона прибрала свои вещи, чтобы он мог нормально разместиться. Это не заняло много времени. Она спустилась, чтобы попрощаться и дать последнее ценное указание.

— Постарайся не соваться на чердак и не пускай туда Кричера.

— Я помню. Он жил там… — нахмурился Гарри.

— Точно. Он оставил там проклятье, когда съехал, — пояснила Гермиона. — У меня не было ни времени, ни желания с этим разбираться.

Повисла неловкая пауза.

— Ты что-то к нему чувствуешь? — неожиданно спросил Гарри.

Гермиона покрутила на пальце помолвочное кольцо. Забавно, но Гарри его даже не заметил.

— Если я отвечу «нет», это что-то изменит?

Он промолчал.

Гермиона сдержанно попрощалась с ним и ушла забирать забирать Дельфи. У нее уже были идеи, насчет нового места для игр. Ведь формально угроза покушения миновала. Суд над Роном должен был состояться через неделю.

Это было то еще испытание. На процессе собралась вся его семья. Близнецы держались особняком, но все Уизли выжидающе смотрели на Гермиону, будто она, а не председатель Визенгамота, выносили приговор.

На этот раз Гермиона заранее озаботилась успокаивающим зельем и воспользовалась правом свидетеля на отдельный вход и выход из зала. Не хотелось слышать ни мольбы, ни упреки Молли.

Рону, учитывая «военные» заслуги, дали год Азкабана. И как-бы там ни причитала Молли — это был мягкий приговор. В Азкабане почти не осталось дементоров. На верхних уровнях тюрьмы пользовались наручниками из адамантия, блокирующими магию. Это было безусловно дороже, но гораздо безопаснее, чем иметь по соседству опасных существ.

Гарри на процесс не пришел. Хотя Гермиона (и наверняка Джинни тоже) отправила ему Патронус с датой и временем заседания суда.

Поттер будто хотел спрятаться от всех подальше. От него довольно долго ничего не было слышно, а потом, ближе к середине июля, Гарри прислал весточку, что они с Джинни урегулировали все вопросы по разводу. Теперь он мог делать все, что душе угодно. А еще он просил достать ему международный портал. И ему срочно понадобилось узнать, где — пока еще в безмятежном неведении — живет Северус Снейп.

Гермиона предвидела такой вариант развития событий, хотя втайне надеялась, что Гарри останется. Портал был оформлен, Снейп предупрежден письмом. В ответ он прислал укоризненно молчащий черный, траурный вопиллер, который невозможно было уничтожить. Он преследовал Гермиону весь день, вызывая недоуменные взгляды всех очевидцев в Министерстве.

Как бы то ни было, к концу месяца Гарри был готов отправиться на континент. Ровно перед своим днем рождения.

Гермиона была его единственным провожающим, не считая Кричера. С собой у Гарри был тощий зачарованный рюкзачок. Они встретились в Атриуме и отправились на лифте в отдел магического транспорта, в портальную зону.

Гарри был хмур, будто сам не рад своему решению. Кричер, наоборот, лучился счастьем — недостойная миссис Поттер покинула дом, а молодой хозяин отправился в путешествие, как надлежит достойному волшебнику. Эльфа он брал с собой, и Кричеру больше ничего не было нужно. Дом на Гриммо со всеми сокровищами и портретами Блэков, дорогими сердцу домовика, погрузился в долговременный стазис.

Присутствие домашнего эльфа избавило Гермиону от вымученного многословия. Ей действительно нечего было сказать Гарри, кроме того, что она всегда рада будет получить от него весточку. Она считала, что не имеет права просить разрешения писать письма или намекать на возвращение.

Гарри сдержанно кивнул, взял Кричера за лапу и они пошагали к дверям зоны отбытия. Гермиона, сминая пальцами складки на юбке, смотрела вслед. Ей отчаянно хотелось верить, что теперь Гарри по-настоящему свободен. От своей предсказанной судьбы, от всеобщих ожиданий и пристальной оценки толпы. Теперь он находился вне битвы между злом и добром. Только одна вещь причиняла Гермионе боль: в его душе больше не было места для бывшей подруги.

— Будь счастлив, Гарри Поттер, — еле слышно прошептала она. — Ты уж постарайся.

На глазах выступили слезы. Когда за Гарри закрылась дверь, несмотря на всепоглощающую грусть, Гермиона вдруг почувствовала облегчение. Она сделала все, что могла.

Гермиона не помнила, как вернулась на рабочее место. Кресвелл что-то спросил у нее, но она не слышала. Из зачарованного ежедневника вылетело напоминание и приземлилось на стол прямо перед ней. Гермиона прочитала его и потревоженное за сегодня сердце затрепетало. Она вскочила и, уносясь к выходу, сообщила второму секретарю:

— У меня последняя примерка свадебного платья. Сегодня больше не вернусь!

Больше не было смысла скрываться. Скоро об этом будут знать все. Везучий Поттер! Он, несмотря на Непреложный Обет, свободен. А ее ждет магический брак, нерушимые узы. Снова статьи и колдографии во всех газетах и журналах. Публичность… Гермионе было страшно, но гриффиндорцы не могут позволить себе роскоши погружаться в пучину страха с головой.

Трактир «Кабанья голова»

В «Кабаньей голове» этим августовским утром было шумно, хотя эффект заполненности заведения создавали всего два человека. Если быть точнее — один. Хагрид в компании Минервы Макгонагалл боролся с похмельем, не прибегая к магическим средствам.

Директор Хогвартса тоже была не в лучшей форме, но пребывала в довольно благостном настроении, потягивая шерри из маленькой рюмочки.

Аберфорт Дамблдор протирал пивные кружки за стойкой и напевал что-то незатейливое в бороду.

На пороге трактира появился еще один посетитель. Он подошел к стойке и попросил огневиски.

— Чем обязаны? — нелюбезно поинтересовался Аберфорт, наливая спиртное в стакан.

— Ну зачем ты так, Аберфорт, — вмешалась Макгонагалл, не вставая из-за стола. — Люциус ведь тоже вчера был на свадьбе. Сэр Гектор угощал какими-то особенно изысканными напитками, Хагриду вот даже антипохмельное не помогло. И я, признаться, до сих пор довольно странно себя чувствую. Хорошо, что на сегодня нет никаких срочных дел.

— Спасибо, госпожа директор, — манерно поклонился Малфой и придержал рукой гудящую голову. — Надо было быть полным кретином, чтобы пить неизвестные жидкости в доме алхимика. Но разве откажешь Министру?

Он пробормотал еще что-то неразборчивое, отчего Аберфорт ухмыльнулся и обновил Малфою стакан.

Хагрид опрокинул в себя кружку с крепчайшим элем, вытер рот рукавом. Малфой вздрогнул.

— Есть в нем что-то жуткое, — высказался лесник. — Хотя человек он хороший, да, Минерва? Такой зоосад нам строит! Может там и драконов можно будет завести. А Грохх мне с ними поможет. И детишки в школе рады будут.

Макгонагалл прикрыла глаза ладонью.

— Хагрид…

— Да помню я, помню, — вздохнул Хагрид. — Меры безопасности. А как Пушок был доволен, когда его вернули! — он снова зажмурился от восторга.

— Ой, тебе бы только про животных. Меня вот Гермиона беспокоит. Такой странный союз. Вернее не так, — Макгонагалл встряхнула головой, приводя мысли в порядок. — Как пара они замечательно смотрятся. Но мне всегда казалось, будто между ними происходит что-то странное…

— Любовь? — высказался Хагрид.

Люциус Малфой закашлялся, подавившись вторым глотком огневиски. Аберфорт не особенно деликатно хлопнул его пару раз по спине, перегнувшись через стойку.

В трактире «Кабанья голова» воцарилась многозначительная тишина.

Гостиная Дагворт-Грейнджеров.

Гермиона задумчиво водила пальцем по ободку чашки с остывшим чаем. По дому носились Эй и Уилла, прибирая беспорядок после свадебного приема. Дельфи еще спала. Вчера ей разрешили повеселиться допоздна.

Сэр Гектор тоже еще не встал. Для столь почтенного возраста вчерашнее событие стало испытанием. Хотя он сам не постеснялся испытать на некоторых гостях свои наработки по части алкогольных напитков. Ничего опасного, но кому-то из них, возможно, сегодня будет несладко.

А еще они со всей этой предсвадебной суматохой забыли про полнолуние. И новый обитатель подвала в какой-то момент время заглушил своим воем музыку в бальном зале. Сэр Гектор особенно дорожил им и оттягивал момент отправки в Новый Свет к семье. Благо Римус сам хорошо понимал, что промедление в данном случае для его же блага. Пожилой зельевар подбирал для него аконитовое зелье по индивидуальным параметрам.

Вообще сэр Гектор будто вошел в пору второй исследовательской молодости. У него появились задумки, как с помощью Воскрешающего камня исцелить разум Лонгботтомов. Вчера он намекнул о такой возможности Невиллу и тот весь вечер парил от радости, не замечая даже крутящуюся в бальном зале Дельфи. Гермиона опасалась, что их знакомство может пройти с последствиями.

На фоне этой суеты до Гермионы только глубоко за полночь дошло, что она теперь официально «миссис Дагворт-Грейнджер», жена британского Министра Магии. А еще кое о чем ей во время церемонии напомнил ее муж. Впрочем, это было вполне в его духе.

— Поздравляю, миссис Риддл, — шепнул он ей на ухо, прежде чем скрепить брак в присутствии свидетелей и гостей поцелуем.

— Доброе утро, миссис Риддл, — услышала она сегодня через секунду после пробуждения, ощутив, как его пальцы проталкиваются в еще влажное после долгой брачной ночи лоно.

Никто не обещал, что все будет просто. По крайней мере, это было очень приятно.

Италия. Городок Мортола Инфериоре. Где-то в дебрях Ботанического сада.

С террасы в лабораторию, сверкая на дымчатом мраморном полу, проникали лучи утреннего света. Птичий гомон, вместе с морским бризом разгонял специфический запах, идущий от котла. Горелка под ним едва пылала, но и этого было достаточно, чтобы зелье угрожающе булькало.

Внизу хлопнула дверь. На лестнице раздались торопливые шаги. В лабораторию ворвался мужчина в черном, на ходу снимая иллюзию с лица. Он заметил застывшего без движения молодого человека за рабочим столом.

— Поттер, какого лысого гиппогрифа вы творите? Я же просил проследить за котлом всего час! Вы мне чуть не запороли труд многих месяцев!

Вышедший из забытья Гарри в сердцах швырнул на стол свежий номер «Ежедневного Пророка».

С первой полосы в глаза бросался заголовок «Министр и отличница. Свадьба года» С колодографии читателям сдержанно улыбался статный жених и стеснительно опускала взгляд скромная невеста. Колдография в газетном стиле не передавала цвета, но можно было догадаться о румянце на щеках Гермионы. Складки пышного платья не могли спрятать изящество фигуры, а тонкая серебристая нить вокруг головы с нанизанными остролистными цветами добавляла образу трогательности и невинности.

— Да вы мазохист, Поттер, — фыркнул зельевар, испепеляя газету.

— Я думал, что смогу, но не выходит. Как перестать думать о том, кто он? Как перестать ненавидеть? Я ведь и Гермиону тоже ненавижу из-за него. Люблю, как подругу, и ненавижу одновременно.

— Вы видели историю ее глазами Поттер. Лично у меня не получилось представить другой вариант развития событий с теми же действующими лицами. Считаете, она должна была его убить там в подвале? Она ведь по вашей милости там оказалась. И из-за бывшей супруги вашей.

— Так это еще и я во всем виноват? Пиздец приехали.

— Не выражайтесь как плебей. У меня от вашей ругани зелье сворачивается. Перестаньте искать виноватых. Живите.

— Будто вы живете.

Снейп еще раз придирчиво осмотрел зелье, помешал его, убавил огонь под котлом до еле заметного свечения и направился к книжной полке, откуда выудил пестрый перекидной календарь.

— Вот, миссис Волдеморт как-то прислала. Календарь с шармбатонскими выпускницами. У меня, точнее мастера Северини, между прочим, приглашения на два лица где-то валяются. На встречу выпускников в Шармбатон. Кажется завтра. Я пойду. И вам советую.

Гарри Поттер озадаченно смотрел на календарь и размышлял, то ли Снейп — теперь мастер Северини — таким причудливым образом пытается ему помочь, то ли гениальный зельевар на чужбине окончательно тронулся кукухой.

Птицы пели, солнце светило. Календарь с шармбатонками призывно поблескивал цветными колдографиями. Тоска по справедливости и неосуществленному возмездию растворялась в нарастающем к полудню зное.

Отчаянно хотелось верить, что все будет хорошо.