Джинотом и петля времени (джен)

Конопатая девочка с яркими рыжими волосами, больше похожими на медную проволоку, задумчиво разглядывала в зеркале свое отражение. Затем подышала на стекло, чтобы потом нарисовать несколько скандинавских рун.

Ну что ж — все вроде прошло неплохо. Конечно, планировалось, что тело этой девчонки умрет, а он, Том, получит свое собственное тело. Если бы не вмешался Поттер, все вышло бы легко и просто. Но по каким-то причинам ритуал оказался нарушен, и вместо собственного тела его занесло в тело этой одиннадцатилетней дурочки. Хотя по всем параметрам этого не должно было случиться.

Но случилось. И это требовалось обдумать. Со временем.

Сейчас первоочередная задача — понять, как ему действовать дальше. Ясно, что несколько дней необходимо входить в эту роль. Просто удивительно, что Дамблдор ничего такого не обнаружил, обследуя тело пострадавшей девчонки. Впрочем, Том еще тогда был не в силах что-либо осознавать, медленно поглощая и переваривая волю и видоизменяя сознание малышки. Только сегодня он, наконец, получил полный контроль над телом.

Несколько дней. А потом нужно бросить всю эту семью к черту. Его с ними ничего не связывает.

И искать способ сменить тело на прежнее.

Подойдет ли ему палочка этой девчонки? У палочек порой мерзкий характер, реагирующий не только на тело, но и на душу владельца.

Мягкая девичья рука подняла палочку и направила ее на свое отражение. Синие искры, брызнувшие из палочки, показывали, что этот волшебный предмет признал в нем хозяина… хозяйку.

Дверь без стука распахнулась, но девочка даже не повернулась.

— Джинни! Мама зовет ужинать! — крикнул рыжий парень. Покопавшись в памяти приобретенного тела, Том вспомнил имя — Рон.

Резко развернувшись, Том выкрикнул заклинание:

— Империо!

Глаза парня остекленели и приняли мечтательное выражение. Но при этом что-то странное стало происходить и с самим Томом: перед ним все поплыло, глаза заволокло густым туманом. Откуда-то появилась дикая головная боль, словно его рассекли надвое и заставили каждую половинку жить и чувствовать отдельно. Когда же головная боль рассеялась, он снова увидел в том же зеркале конопатую девочку с яркими рыжими волосами.

Что за чертовщина?

Почему палочка не у него в руках, а снова на полке? И куда подевалась жертва Империуса?

Дверь позади него была закрыта.

«Безумно хочется чаю». — промелькнула мысль. Промелькнула и исчезла.

Дверь снова распахнулась, и уже знакомый парень прокричал:

— Джинни! Мама зовет ужинать!

Это нахал начал Тома раздражать. Почему он вообще врывается в комнату девочки? Вдруг он… она не одета?

Схватив палочку, Том снова выкрикнул заклинание:

— Империо!

Все повторилось по второму разу: окружающее пространство резко поплыло, заволокло туманом, и накатилась уже знакомая боль.

Снова зеркало и рыжая физиономия в нем.

Так. Спокойно! Спокойно! Не нервничай, Том. Ты не зря учился на Слизерине и сумеешь понять, что происходит. Но как же бесит этот Рон. Мало ли чем он — или его нынешнее тело — занято. Может, он не одет, а этот гадкий рыжий нахал будет врываться сюда без спроса каждый раз? Он все-таки девочка!

Стоп! Стоп!! Что за ерунда приходит ему в голову? Он парень, был парнем и им останется. Просто сейчас, по непонятным причинам оказался в этом глупом теле. И не время сейчас мыслить по-девчоночьи.

«Чаю бы сейчас. С печеньицем».

Тьфу ты, пропасть!

— Джинни! Мама зовет ужинать!

Ладно. Поиграем в эти игры.

— Рон! Не смей врываться в мою комнату!

Рон ускакал вниз.

— Джинни! — сказал Том своему отражению. И, неожиданно для себя, добавил длинное непечатное ругательство, совершенно не соответствующее ни внешнему виду своего нового тела, ни своим внутренним установкам. Факультет Слизерин — это выдержка, вежливость и яд в стакане. А не грозные ругательства и глупое махание палочками.

Зеркало промолчало.

«Оно было зачаровано, чтобы не мешать своей болтовней», — мелькнула очередная мысль в голове Тома.

Ну и бред — кому могло понадобиться сперва приобретать говорящее зеркало, а потом накладывать на него Силенцио? Мысленно ниспослав проклятье на подобных глупцов, Том уже было вознамерился спуститься вниз и начать играть роль «благонравной сестры и дочери». Но вместо этого он тряхнул головой, шмыгнул носом и чуть оттопырил нижнюю губу. Выражение лица стало плаксивым.

Зачем он это сделал? Только затем, чтобы толстая неряха ничего не заподозрила?

Стоп, стоп, стоп. Стоп!

Какая еще толстая неряха?

Хочешь обмануть по настоящему — живи и действуй, как если бы все было по-настоящему. Никакая не «толстая неряха» а «мама». Мамочка… Да, так лучше. Будем притворяться, что мы ее любим. Пока он не поймет, что за ерунда тут творится.

Слава богу, странное состояние больше не повторилось. Придется менять приоритеты и понять, чем все это вызвано. Очень похоже на эффекты, связанные с Омутом Памяти. Но более реальные. И более… болезненные.

Настроенный четко сыграть роль «пай-девочки», пока не разберется с происходящей чертовщиной, Том спустился по лестнице вниз. И, шокированный увиденным, остановился на входе в кухню.

Все семейство уже собралось за обеденным столом — ждали только Джинни.

Вы когда-нибудь видели, чтобы в одном и том же месте обреталось сразу две реальности? Вот и Том никогда такого раньше не видел. Место одно и то же. Люди вроде одни и те же. А реальность, тем не менее, — разная.

В одной реальности перед его глазами встала достаточно чистая кухня. Пусть даже и бедная, но можно было заметить, что за ней старались ухаживать. Стол, скатерть, столовые приборы, чистые тарелки. Кастрюля с ароматным варевом (от которого у тела Джинни потекли слюнки). Рыжее семейство в полном сборе. Одеты вполне опрятно — и даже руки вымыты. Мальчишки балуются, как всегда, подкалывают друг друга, но вполне добродушно. Мама всего семейства (ах, да — Молли же!). Не то чтобы толстая — просто женщина в теле (после стольких родов и располнеть не грех). Аккуратная, по-своему строгая. Но чувствуется ее забота о членах семьи. Да и одеты все хоть и небогато, но чисто.

И другая реальность, параллельно совмещенная с первой, но являющаяся не менее самостоятельной. Грязь на кухне, мусор на полу. Горы грязной посуды в мойке. Ободранные обои на стенах (а кое-где и разрисованные). На столе вместо скатерти брошена какая-то грязная то ли клеенка, то простыня. На простыне этой перед каждым выставлены едва мытые с прошлого раза тарелки. Столовых приборов как-то тоже почти не наблюдалось, словно обитатели дома все ели руками. Та же самая кастрюля с варевом вызывала не желание быстрее поесть, а скорее рвотные позывы: испачканная в саже, с полуотломанной ручкой и содержимым непонятного красно-коричневого вида.

Семейство, сидящее за столом, в этой реальности выглядело как опустившиеся бездомные бродяги: грязная засаленная одежда (местами с дырками), какие-то лохмотья. Рыжие волосы спутались так, словно их не мыли несколько месяцев. Мать семейства, выглядящая толстой и неопрятной женщиной с неприятным красным лицом (много пьет, что ли?), набрасывала затрапезного вида поварешкой содержимое кастрюли по тарелкам. Во главе стола сидел отец этого семейства. Тоже рыжий, с залысинами, одетый в сильно поношенную мантию, с заплатками.

Увиденное настолько потрясло Тома, что он обессилено опустился на пол. Да что же тут творится-то? Это точно реальный мир? Какой из этих миров реальнее? Может у него начались галлюцинации, видения?

— Джинни, детка, как ты? — Молли подошла (подскочила?) к девочке. Приближение одного и того же существа в разных реальностях, которое хотело дотронуться до Тома, желая помочь, вызвало у того панику.

— Нет, нет… Не трогайте меня!! — Том вскочил, собираясь рвануть наверх, в «свою» комнату.

Снова все поплыло и заволокло густым туманом. Но это было даже лучше, чем видеть двойную реальность одновременно, не понимая, как на это реагировать. Накатившаяся головная боль никак не хотела проходить, а перед глазами то и дело вставали картины произошедшего.

Все это было очень странно. И совершенно непонятно. Сперва появление не в том теле. Затем необъяснимые возвращения одних и тех же моментов. В реальности невозможно такое. Может, дух его засадили в какой-нибудь продвинутый «Омут Памяти» и ведут к какому-то определенному результату? Или же это неизвестные последствия ритуала, связанного с созданием крестража? В любом случае, получается, что он заперт в этой странной и местами абсурдной псевдо-реальности.

Том очнулся, стоя на входе в кухню.

С ужасом посмотрел перед собой. Нет — вроде пронесло на этот раз.

Осталась только одна реальность. Конечно, он предпочел бы другую — более теплую и дружественную — добрячков легче разводить и обманывать. Но уж лучше одна, чем две, или вообще никакой.

Он сел на свое место и опустил глаза. Продолжаем игру «Скромная девочка, заслуживает доверия». Любит маму, папу и братьев.

— Мамочка, папочка. Как я рада вас видеть. А что у нас на ужин? — заставила себя девочка произнести слова, обращаясь к грязной и безразмерной толстухе, словно к родной матери. Школа дома Слизерина не забывается!

Перед Томом снова все поплыло и заволокло туманом. Чертова головная боль чуть не заставила его закричать.

И вот опять он за столом и семейство внимательно смотрит на него.

Что же случилось? Игра же была правильной. Он должен сыграть «любимую доченьку». Так почему его вдруг вернуло на начало застолья?

Неизвестно откуда наплыло ощущение отвращения. Причем отвращение он испытывал к своей новой «семье». Нет, конечно, он не испытывал восторга от их соседства, особенно если учесть неудачную сторону второй реальности. Они ему просто чужие. Но играть-то надо?!

Тем не менее, ощущение отвращения продолжало действовать, мешая сосредоточиться на предполагающейся роли.

«Видеть эти физиономии просто нет никаких сил. Семья…» — промелькнула очередная глупая мысль.

— Джинни, детка, как ты? — сочувственно спросила Молли. Не мать, конечно. Но мать этого тела. И это надо учитывать, чтобы не проколоться. Свою родную мать Меропу, Том конечно же, не помнил. Но простить ей приют, страхи и лишения не мог. Единственной ее заслугой, как он полагал, было то, что она являлась потомком самого Салазара Слизерина.

— Все хорошо, — тихо ответил Том. — Я просто устала за день.

Ситуация пока не откатывалась. Значит, он делает все правильно. Но почему? Ведь гораздо логичнее исполнять роль любящей дочери, чем ненавидящего своих родных существа. Второе, конечно, Тому проще сыграть. Но сама ситуация выглядела абсурдной. Что же все-таки происходит? Может быть, он должен сыграть определенную роль, отведенную ему неизвестным кукловодом?

Толстуха тяжело вздохнула и поставила перед ним тарелку с тушеными овощами и мясом. Все разварено до непонятной консистенции. Плавают ошметки каких-то трав.

Он все-таки отыскал рядом с тарелкой подобие ложки и начал есть. Почему-то с нормальными столовыми приборами в этой реальности была напряженка. Даже та ложка, которой он ел, оказалась погнутой.

По кухне разнеслось дружное чавканье. Кто-то, проглотив очередной кусок, сделал отрыжку.

На Тома нахлынуло неожиданное ощущение омерзения: Рон тащил в рот все, до чего мог дотянуться.

И тут на него снова навалилось раздвоенности реальности — Рон одновременно жрал, словно ему никогда не давали нормальную еду, и в то же самое время просто быстро ел свой ужин, набегавшись и проголодавшись за весь день. Молли (которая в чистой реальности) сделала замечание, от которого Рон покраснел. В грязной реальности она подошла и просто дала ему подзатыльник.

«Ненавижу рыжих! Особенно эту семейку!» — снова мелькнула чья-то мысль в голове Тома. Он не успел уловить, чья, но мог поклясться, что не его. В конце концов, он не так долго их знает, чтобы начать ненавидеть по-настоящему. Будь это настоящая реальность — просто устроил бы всем несчастный случай и ушел бы куда глаза глядят. Но с этими болезненными откатами данный выход из ситуации представлялся невозможным.

В обоих реальностях глава семейства (Артур?) неожиданно закончил ужин и обратился к присутствующим. У Тома снова разболелась голова, так как он опять начал воспринимать сдвоенную реальность, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать.

В реальности номер один происходило следующее:

Артур Уизли произнес речь:

— У меня для вас есть одна приятная новость, и я хотел бы ею поделиться. Готовы? Уж так получилось, что я выиграл главный приз «Ежедневного пророка».

— Ух ты! — загалдели близнецы. — А папка-то у нас молодец!

— Отец, а сколько составляет выигрыш? — спросил Перси

— Семьсот галлеонов.

За столом прозвучал радостный вопль! Близнецы принялись дудеть и свистеть, всем своим видом выражая радость от полученной новости. Перси показал большой палец. Рон радостно подскочил и принялся прыгать на одной ножке.

Всех утихомирила Молли, напомнив, что они за обеденным столом, а не в парке развлечений. И стоило бы дослушать до конца, что скажет отец.

— И у нас с мамой есть идеи, куда их можно потратить, — продолжил Артур. — Обсудим все вместе?

Реальность номер два была суше и короче:

— Так, — сказал Артур, — дети, слушайте внимательно. Так получилось, что я выиграл главный приз «Ежедневного пророка». Семьсот галлеонов.

Над столом повисла оглушительная тишина. У близнецов моментально загорелись глаза, а Рон замер с открытым ртом, из которого выпала непережёванная еда. Мать семейства лучилась довольством, а ее супруг обвел всех присутствующих счастливым взглядом.

Тома чуть не вырвало от произошедшего во второй реальности. Глядя на этого Артура, он не мог понять, как тот вообще сумел найти работу в министерстве и удержаться там. Кто доверил ответственную работу типу, который не способен ухаживать за своим собственным видом? Мантия помятая, грязная. Как пришел с работы — даже не сменил ее (и уже заляпал). На локтях видны дырки и заплатки. Цвет мантии уже и не разберешь — лоснящаяся какая-то (то ли от жира, то ли от пота). И жадность! Она прямо фонтанировала в глазах главы семейства. Даже без всякой легилименции можно было прочитать желание скрыть выигрыш, если бы это было возможно.

«Тоже мне, чиновник из министерства магии!» — опять промелькнула сторонняя мысль. — «Небось и взятки берет, не стесняясь»

И вообще, это какая-то неправильная семья! И они делают неправильные и нелогичные вещи. На контрасте это было как-то особенно заметно. Может, так и было задумано?

Реальность номер один:

— Завтра приезжает Чарли. И мы предлагаем всем вместе поехать в Египет. Согласны?

— Ур-ра-а!!! — раздался дружный громкий вопль за столом.

Реальность номер два:

— Завтра приезжает Чарли, и мы все вместе поедем в Египет, навестим Билла.

Близнецы на мгновение поморщились. Перси со вздохом взглянул на свою старую мантию.

Том вернулся к своей тарелке. Ему нужно все это хорошенько обдумать. И прежде всего — почему он одновременно видит столь разные реальности? Какая реальность реальнее? Почему более абсурдная реальность все время оказывается «правильной»? Как ему реагировать на такое?

— Джинни, детка, может быть, ты посидишь в саду? — заботливо спросила миссис Уизли, когда ужин закончился.

— Хорошо, мамочка. Спасибо за ужин — все было очень вкусно. — Том продолжал следовать выбранной стратегии, хотя его явно подмывало скорее сбежать наверх.

Туман, резь в глазах и очередная порция боли показали ему, что он снова «поступил неправильно».

Тьфу ты, пропасть!

— Нет, — Том решил на этот раз не искушать неведомую судьбу, — мне лучше будет у себя.

Том вернулся в свою комнату, сбросил туфли и растянулся на кровати поверх одеяла.

И тут же вскочил, осознавая, какую глупость он только что совершил.

Валяться! Днем! На чистой кровати! В верхней одежде! Это же просто верх неприличия.

Или здесь так положено? Он ведь сейчас тоже в какой-то степени Уизли, а судя по «грязной» реальности — они те еще гады.

Ладно это уже не так важно. Надо как-то бежать из этого сумасшедшего дома. Пока сам с ума не сошел.

И плевать ему на семьсот галлеонов и Египет. Пусть сами развлекаются.

Том отыскал чемодан, чтобы аккуратно сложить туда кое-какие вещи. Пусть думают, что он в Африку собирается.

«Семьсот галлеонов. У этих ослов дом-развалюха, нет нормальной одежды, а они в Египет собрались».

Да наплевать! Пусть хоть к Изиде на Луну. Ему надо свою жизнь устраивать, а не с ума сходить.

«Но ведь его самого Египет очень даже интересует. Древняя страна с древними же магическими традициями. Можно узнать столько нового»

Угу. Традиции древние, только вот носителей их практически не осталось, кроме мумий. Вырезали за тысячелетия под корень. Нынешняя магия вся пришлая — с арабскими и европейскими корнями. Основы такой древней магии надо хотя бы в Хогвартсе изучить… на первом курсе.

Нет, сама древняя магия осталась. Неизвестная и непонятная. Но какой дурак пустит несмышленую девчонку в те же пирамиды на изучение неизвестной и потенциально опасной магии? Особенно магии, связанной с миром мертвых?

«Маленькую девочку никто всерьез не примет. Тут скорее в беду попадешь, чем что-нибудь интересное узнаешь».

Интересно, а реальный выросший Том был там? Это более чем вероятно. И вообще, если бы удалось найти его и восстановить — можно было бы решить много мучительных вопросов.

Бросив последнюю блузку в чемодан, он закрыл крышку. И тут же открыл, издав звук бешенства: он же покидал одежду кое-как, смяв и блузки, и платья, и носовые платки. Наверное, проклятье грязных Уизли — это заразно. Вроде простуды или бешенства. Уизлигадство, один словом.

Уложив вещи, Том бросился с чемоданом вниз по лестнице. Распахнув входную дверь, он уже собирался выбраться на улицу. Но с ходу влетел в неожиданно плотный туман, который окружил его и помчал куда-то вниз, в глубокую пропасть.

Неясные тени и очертания бродили в тумане, постепенно оформляясь в виде каких-то фигур и окружающей обстановки. С изумлением Том обнаружил, что находится в Хогвартсе. Но не в нынешнем, а во времена его обучения. Причем он оказался на церемонии распределения. За учительским столом сидел знакомый ему директор Диппет и учительский коллектив тех времен. Еще не старый Дамблдор ехидно рассматривал будущих первокурсников, которые по очереди подходили к табуретке и надевали Шляпу для распределения.

— Слизерин! — крикнула Шляпа, распределяя очередного ученика.

— Хотел бы обратить ваше внимание, директор, на этого мальчика, — громко произнес Дамблдор, обращаясь к Диппету и показывая пальцем на только что распределившегося первокурсника. — С ним нужно держать ухо востро. Он неоднократно был замечен в воровстве.

Том с изумлением узнал в этом первокурснике самого себя. Но он точно помнил, что все было не так!

И тут снова все заволокло туманом. Когда он рассеялся, действие переместилось комнату его декана — Горация Слагхорна. Дамблдор, собираясь уже уходить, взялся за дверную ручку. Но при этом из его уст вырвались жестокие слова:

— Я советую вам тщательнее присматривать за Томом, Гораций! Мальчишка явно испорчен. Его неоднократно замечали крутящимся возле женского туалета на втором этаже. Я неоднократно ловил его на входе. Все это явно неспроста.

— Вероятнее всего вы просто преувеличиваете, Альбус, — ответил Слагхорн.

Снова туман. Сцена в туалете. Уже подросший Том только что сделал свои дела и открыл кабинку, чтобы выйти. Неожиданно его схватила твердая рука Дамблдора:

— Что ты там делал, в туалете? Отвечай!

— Справлял малую нужду, сэр!

— Точно? Не врешь? Смотри, я ведь сейчас проверю.

Опять туман.

Дамблдор рядом с Хагридом.

— Будь осторожнее, мой мальчик. Том опасен. Когда будешь следить за ним, не выдавай своего присутствия. Но проследи обязательно — где он, что делает и куда ходит.

— Хорошо, сэр.

— И других предупреди, чтобы с Томом никаких дел не имели. Мало ли чему плохому он их научит. Он очень легко выдает чужие заслуги за свои и преподаватели ему верят. Нам ведь плохие дети в школе не нужны? А я зато покажу тебе потом свою волшебную палочку.

— Как скажете, сэр.

Туман. Другая сцена. Дамблдор рядом с Миртл.

— Я просто обязан предостеречь тебя, моя девочка, чтобы ты и твои сокурсницы остерегались одного ученика из факультета Слизерин. Я говорю о Томе Риддле. Он очень опасный человек. Увлекается темной магией. Продал душу дьяволу. Склонен к гнуснейшим извращениям. Он вполне способен ворваться к вам в, кхм, туалетную комнату, когда вы заняты. Или натравить какое-нибудь опасное чудовище.

Туман.

— Альбус, почему вы так прицепились к ученику, который даже не с вашего факультета? — директор Диппет выглядел озадаченным. — Зачем вы все время шпионите за ним? Ведь вы сами привели его в школу. У вас что, больше дел никаких нет?

— Ну что вы, господин директор. Просто я волнуюсь за школьников. И все это я делаю ради общего блага.

Туман.

Том сидит в каморке рядом с Дамблдором.

— Пойми, мальчик мой. В жизни много всякого зла и искушений. И им очень нелегко противостоять такому юному существу, как ты. Тебе нужен наставник.

— Я понимаю, сэр.

— Я мог бы помочь тебе. Присмотреть за тобой.

— Хорошо, сэр.

— Я ведь раньше почему злой был? Потому что у меня тебя не было. А теперь я сразу добреть начну. И, может быть, какого-нибудь феникса заведу. Хочешь, покажу тебе свою волшебную палочку?

Рука Дамблдора опустилась на коленку Тома.

Том вывалился в реальность на пол своей комнаты. То ли от увиденного, то ли от очередного перемещения обратно его вырвало прямо на пол.

«Хуже Уизли — только Дамблдор. Старый хрен Дамблдор делал все, чтобы свести его успехи к минимуму. Шпионил, наговаривал на него другим профессорам».

Что это было вообще? Том мог по-разному относиться к Альбусу Дамблдору, но он мог со всей уверенностью сказать, что ничего из того, что ему привиделось, попросту не существовало в силу своей абсурдности. Даже если бы он задался целью опорочить профессора и декана Гриффиндора, он никогда не сумел бы дойти до столь циничного и настолько мерзкого в своей отвратительности результата. Это все было настолько коварно, хитро и по-слизерински, что где-то в глубине души Том даже восхитился — имей этот бред целью именно публично опорочить Дамблдора. Тут же получалось, что этот профессор — гад сам по себе. Свой собственный. И какой во всем этом смысл? Имей этот абсурд хоть каплю достоверности — Дамблдор недолго продержался бы на своем месте. И уж тем более не смог бы стать директором.

Рвотные позывы прекратились, но ощущение отвращения от увиденного так и не прошло.

— Мать моя Моргана! Черт, черт, черт! — застучал Том рукой по полу. Голова раскалывалась, а внутри кипела злость на неведомого инспиратора.

— Зачем ты мне все это показывал? — заорал он. — Кто ты? Что ты хочешь от меня?

Дверь неожиданно растворилась и в комнату вихрем ворвалась Молли Уизли. Уж кого-кого, а эту толстуху из грязной реальности Том сейчас видеть не хотел.

— Джинни, деточка, тебе плохо? — с выражением полузаботы-полурадости воскликнула та. — Что случилось? Ты всегда можешь рассказать своей мамочке. Может кто-то надругался над тобой? Тебя тошнит? Как это случилось? Кто этот негодяй, с которого мамочка слупит много-много хороших галлеончиков?

Это уже было выше его сил. Схватив палочку, Том нацелил ее на противную ему женщину:

— Авада Кедавра!

Выпадение из реальности, головная боль и снова чистая комната показали ему, что он «неправ».

— Что тебе надо? Чего ты привязался ко мне?! — в сердцах крикнул Том.

«Тайная Комната… Там ведь туша василиска, его старые сброшенные шкуры. А это деньги, и немалые».

«Поттер… Он тоже владеет парселтангом, может туда прийти и… А ведь у него есть деньги. Но только дурак откажется от легкой наживы».

«А еще был старый хрен Дамблдор, который тоже может пробраться в Комнату, ведь у него теперь был Поттер. Может быть, он прямо сейчас разделывает василиска, ищет тайники Основателя».

Пришедшие в голову мысли снова напомнили Тому, что и он сейчас часть этой гадской семьи, у которой перед глазами одни только деньги. Если дементоры высасывают душу, то уизлигадство, по всей видимости, пожирает мозг без остатка. Мысли в голову приходят только о выгоде, шмотках и галеонах.

— Если ты этого хочешь — будет тебе шкура, — пробормотал он.

Утром прибыл еще один брат по имени Чарли. Том поздоровался с ним и даже немного улыбнулся. Но когда тот подошел, чтобы подбросить его к потолку, отшатнулся. Чарли и сам понял, что чуть не совершил глупость, пытаясь подбросить достаточно большую уже для этого девочку.

Чарли протянул небольшой сверток.

— Держи!

В свертке оказались красивые, переливающиеся всеми цветами радуги пластинки. Чешуя дракона.

Красиво, конечно. Хороший подарок для девочки. Может этот Чарли не так уж и плох, в сравнении с остальными грязными Уизли. Убирая сверток с чешуйками в карман, Том заметил неподалеку сияющих от удовольствия близнецов.

— О, у нашей сестрички... — начал первый

— ...подарок от братика, — закончил второй.

— Смотри не потеряй...

— ...a то мы очень огорчимся.

— После Чарли?

— После Чарли.

— Поистине, шуты гороховые, — беззлобно пробурчал Том. Затем повернулся к Чарли:

— Чарли, спасибо за подарок. Я побегу собираться!

Не тут-то было!

Перед глазами все поплыло, сверкнула молния. И снова он стоит и принимает подарок. Что не так-то?

Убирая сверток с чешуйками в карман, Том заметил оценивающие взгляды близнецов. Это были уже не те радостные и благожелательные братья, которых он видел только что в предыдущем варианте сюжета. Жадность в их глазах заметить было несложно.

«Очень интересно. Да, как бы не увели чешуйки».

Да на кой они ему сдались. Сам отдаст, если надоест.

«Можно было сделать серьги — нужно лишь пробить дырочку, прикрепить крючок и слегка обработать края, чтобы они не оцарапали шею. А можно сделать аппликацию на мантию. Или еще что»

Свят! Свят! Свят! Ну и мысли лезут в голову. Чтобы он — будущий Темный Лорд — начал заниматься украшательством да серьгами с аппликацией! Не на того напали! Он вам Темный, а не Томный Лорд!

«Если просверлить по две дырочки по краям и нанизать на крепкий шнурок, то получится что-то вроде ожерелья. Кстати, довольно симпатичное».

— Чарли, спасибо за подарок. Я побегу собираться!

И снова все вернулось к моменту подарка. Да что за морока такая?! За что ему это наказание?

— Держи!

Близнецы неподалеку, словно совсем ошалели. Шепотом переговариваясь, они косили жадные глаза на чешуйки и явно строили коварные планы по поводу их приобретения.

— Нашел...

— ...кому дарить!

— Лучше бы нам...

— ...их отдал.

— А не этой…

— ...томной леди!

«Нечего тянуть загребущие лапки к его имуществу. Надо снова достать чешуйки и пересчитать. Чтобы подразнить еще больше».

Да ну их. Надоели! Но что надо сделать, чтобы ситуация снова не откатилась?

«Если просверлить по две дырочки по краям и нанизать на крепкий шнурок, то получится что-то вроде ожерелья. Кстати, довольно симпатичное».

Вот прицепилась мысль! Не оторвешь! Может, это подсказка?

— Чарли, — сквозь зубы попросил Том, — ты мне не поможешь? Если пробить вот тут и тут дырочки и нанизать на шнурок, то получится очень красиво.

Кто бы знал, как ему было противно играть эту роль. Но от него, кажется, именно этого и ждали — ситуация не откатилась, и жизнь пошла дальше. Но к лучшему ли?

— Конечно, — улыбнулся Чарли, — давай прямо сейчас и сделаю.

Уже через пять минут, проклиная всех на свете, Том мерил новенькое ожерелье, а близнецы молча скрипели зубами. «Мелочь, а приятно». Понять бы еще — кому так приятно, чтобы ему голову свернуть.

Нет, определенно, надо бежать! Но бежать осторожно и аккуратно, а не так, как в прошлый раз.

Чарли ушел в дом, чтобы поговорить с родителями. Близнецы стояли в сторонке, перешептывались и задумывали какую-то гадость. Том посмотрел в сторону калитки и затем решительно направился вперед. Но шёл аккуратно, готовый к очередной атаке со стороны неведомого инспиратора. Уже подходя к выходу, он ощутил надежду, что все получится.

Подлянка пришла оттуда, откуда он не ожидал: прямо перед ним взорвалась навозная бомба, метко брошенная одним из близнецов. Том споткнулся и провалился в уже знакомый туман.

— Ну вот, а теперь мы вот эти бусики закрепим и положим в шкатулочку...

Том обнаружил себя комнате Джинни. Но тело девочки, при этом вело себя вполне самостоятельно, не реагируя на волю Тома.

— А вот и серёжки из зубов крокодила. Их однажды Билл прислал. Хорошенькие.

Никакой возможности отвлечься и прекратить происходящее безобразие не было. Оставалось только сидеть и смотреть, как он в теле Джинни перебирает девчачьи сокровища и размышляет, что с ними делать.

Джинни взяла цветную бумагу и принялась вырезать сердечки. Том мысленно закатил глаза. Сердечки были наклеены на фотографию с Гарри Поттером, а сама фотография оказалась украшена розовой ленточкой.

Затем Джинни взяла две драконьих чешуйки, подаренных Чарли, пробила дырочку, прикрепила крючок и слегка обработала края, чтобы они не оцарапали шею.

Этого ей показалось мало, и она принялась делать аппликацию на мантию. При этом она еще и напевала какую-то песенку про любимых мусей-пусей, услышанную на колдорадио, от чего у Тома внутри все переворачивалось от злости. Порой у него даже закрадывалась мысль поменять цель жизни и встретиться с этой певицей народного горя, чтобы спасти страну от подобного бесчинства. Возможно, большинство соотечественников его поддержали бы в столь благородном начинании.

Сколько продолжались эти пытки, Том не знал. Джинни то пересчитывала чешуйки, то поглаживала бусики, то примеряла сережки к разным платьям, что-то вырезала и приклеивала. В конце концов девочка принялась за долгую и нудную вышивку. Хорошо, что его никто сейчас не видит: Темный Лорд, вышивающий крестиком — зрелище не для слабонервных.

Ощущение бесконечности бытия и тщетности земного существования постигло Тома за все то время, что он вынужден был находиться в этом состоянии.

— Еще бы шкурку василиска к мантии приделать. Все девочки обзавидовались бы! — мечтательно произнесла Джинни. Тома перекорежило. Видимо, надо доставать эту злосчастную шкуру — может, тогда от него отвяжутся? И еще, использование столь изощренных пыток говорило о трех вещах: первое — его мучитель знал толк в извращениях (а может быть даже учился на Слизерине); второе — ни за что не отпустил бы его на свободу, пока он не выполнит какие-то условия; и третье: попытка убежать прочь будет считаться побегом с последующим мучением похуже Круциатуса.

Джинни тем временем взяла странного вида коротконогого плюшевого медведя с нарисованными очками, поцеловала его на ночь и легла с ним спать. Том мысленно сплюнул и перекрестился.

Очнулся Том от того, что его трясла миссис Уизли, пытаясь разбудить. Молли деловито занялась сборами дочки, забрасывая одежку мятыми комьями в дорожный чемодан. Том несколько минут следил за ее действиями, потом пожал плечами и вышел в коридор.

Из комнаты близнецов донесся очередной взрыв. В гостиной мистер Уизли с кем-то разговаривал через камин. Том почему-то остановился и начал любоваться на откляченный зад «отца».

Какие-то непонятные видения промелькнули перед глазами Тома. Нечто, похожее на вспоминания Джинни. Но он мог бы поклясться, что это не они. Хотя все говорило прямо за это.

А вспомнилась Тому маггловская улица, где мистер Артур Уизли показывал своей маленькой дочке, как при помощи Акцио можно вытягивать маггловские деньги из карманов и кошельков всевозможных ротозеев. Джинни смеялась и хлопала в ладоши, а Артур улыбался и обещал достать еще больше таких замечательных конфетных оберток.

А еще Тому вспомнилось, как тот же Артур сидел перед коробкой с тремя наперстками, предлагая магглам угадать, где будет спрятан шарик. «Подходи, налетай, шарик с ходу угадай! Кручу, верчу — запутать хочу! Хорошее зрение — сто галлеонов премия». Желающих было много, а вот выигравших нет — Артур волшебным образом перемещал шарик, куда ему вздумается.

Все деньги он почему-то складывал в огромную стеклянную банку. Когда Джинни его однажды спросила, зачем он как-то запнулся, а потом сказал: «Всегда храните деньги в сберегательной банке».

Мерлиновы подштанники! Что за бред опять начинается?

Оторвав взгляд от непристойного зрелища оттопыренного зада (по которому однажды все-таки проехался грязным ботинком маггловский полицейский), Том осторожно вышел из дома.

Память Джинни услужливо подсказала, что свою драгоценную банку мистер Уизли всегда держал в сарае, вместе с техническими приспособлениями магглов.

Штепсели и розетки Том опознал. Некоторые приборы он явно видел в первый раз. Большая стеклянная банка открыто стояла на ближайшей полке и была доверху заполнена разноцветными бумажками, в которых без труда угадывались денежные купюры самого разного достоинства. Ну и жук этот папаша. Зачем столько нагребал, спрашивается? И зачем все было хранить в стеклянной банке? Может, он воспринял информацию о банковских процентах буквально и ожидал, что денег в банке станет больше? Насыпал бы уже тогда галлеонов, что ли. Волшебник — а в сказки верит.

Том не удержался и сунул в карман несколько купюр. Вынесет — пофиг. Не вынесет — может, и воспользуется.

— Джинни, иди домой! Нам перемещаться пора! — раздался крик Молли.

Ладно — Египет, так Египет.