Ну вот опять... Опять я не могу подобрать слова, чтобы выплеснуть поднявшуюся бурю... И опять, не смотря ни на что, пытаюсь писать...
Эта история напомнила мне горький шоколад. Я не люблю горький шоколад (я люблю горячий), но в горьком шоколаде смешаны вкус любимого напитка и нелюбимая мною горечь. Так и здесь - смесь наслаждения и боли. Наслаждение от мастерства владения слогом волшебника, сотворившего это чудо, и боль от содержимого, безжалостно вставленного в эту совершенную оправу. И капли фраз, как капли кипятка, проваливаются куда-то в темноту подсознания, заставляя проживать, а не просто читать... Это как жемчуг в осколках хрусталя - руки тянутся к округлому шелку, но только попробуй взять - и прозрачные грани рассекут неуклюжие пальцы. Сюжет прост... но описание чувств и ощущений безжалостно комкает покой сердца, заставляя его замирать от наслаждения и боли... Я не знаю, как писал сам автор, но мастерство переводчика вызывает непреодолимое желание стечь перед ним на колени, ибо эти спазмы в горле - исключительно его заслуга. Поэтому здесь мой поклон именно переводчику. Низкий, очень низкий поклон...
----------------------------------------
Вознесение
Galadriel (kerigma)
1) Эрнст Юсефсон. Давид играет для Саула. Просто обожаю эту картину, для меня здесь прекрасно все. Композиция, выражение лица Саула, детали одежд, прически и украшения, автор явно знает за матчасть (19-й век все-таки), правда, матчасть отсылает к Ассирии, но это ни разу не минус.
2) Фредерик Лейтон. Задумчивый Давид мечтает о крыльях, как у голубя, чтобы улететь подальше в пустыню. Просто эмоционально насыщенное полотно, к тому же мастерски написанное.
3) Арент де Гелдер. Давид получает меч Голиафа. Палитра Рембрандта, но нет характерной для Рембрандта размытости, каждая деталь прекрасно прописана, ножнами и одежками хочется любоваться.
4) Юлиус Кронберг. Опять Давид играет Саулу и снова в ассирийских декорациях. Мало не бывает.
5) Гвидо Каньяччи. Давид в уморительно стильном синем кафтанчике, просто прелесть. Не могла не добавить.
Эта история напомнила мне горький шоколад. Я не люблю горький шоколад (я люблю горячий), но в горьком шоколаде смешаны вкус любимого напитка и нелюбимая мною горечь. Так и здесь - смесь наслаждения и боли. Наслаждение от мастерства владения слогом волшебника, сотворившего это чудо, и боль от содержимого, безжалостно вставленного в эту совершенную оправу. И капли фраз, как капли кипятка, проваливаются куда-то в темноту подсознания, заставляя проживать, а не просто читать... Это как жемчуг в осколках хрусталя - руки тянутся к округлому шелку, но только попробуй взять - и прозрачные грани рассекут неуклюжие пальцы. Сюжет прост... но описание чувств и ощущений безжалостно комкает покой сердца, заставляя его замирать от наслаждения и боли... Я не знаю, как писал сам автор, но мастерство переводчика вызывает непреодолимое желание стечь перед ним на колени, ибо эти спазмы в горле - исключительно его заслуга. Поэтому здесь мой поклон именно переводчику. Низкий, очень низкий поклон...
----------------------------------------
Вознесение
Galadriel (kerigma)