Lee Ross

#матчасть #средневековье #история

В «Средневековом мире» А.Я. Гуревича целая глава посвящена так называемым exempla – «примерам», которые средневековый священник включал в свою проповедь. «Пример» представлял собой короткую назидательную историю, которая должна была пояснить суть проповеди и надежно наставить прихожан на путь истинный.

Сложные и скучные рассуждения о грехе и спасении нагоняли на паству сон, и «пример» призван был увлечь прихожан, дать священнику возможность целиком и полностью завладеть их вниманием – а значит, коллизия в «примере» должна быть динамичной, в высшей степени драматической и, конечно же, понятной слушателям. Героями историй становились обычные люди, а кроме них – Христос, Богоматерь, святые и апостолы, бесы и черти всех мастей. Действие разворачивалось в замке или деревенском доме, церкви и монастырской келье – местах, понятных и знакомых по повседневной жизни. Да и «небожители» как правило вели себя очень даже «по-земному»: они могли быть мстительны, злопамятны, подвержены вспышкам гнева. Какому-нибудь обиженному святому ничего не стоило явиться к нерадивому христианину и от души дать в пятак, и даже сам Христос мог сойти с креста, чтобы пристукнуть, скажем, ленивого звонаря или зевающего на службе монаха. Правильно: идея о милосердии, всепрощении и прочем «возлюби врага своего» в среднестатистической голове укладывалась с трудом и скрипом, а вот то, что можно было схлопотать по морде за малейшую провинность, было суровой реальностью. Святые из «примеров» вели себя точно так же, как и грешники, которые эти «примеры» слушали – и поэтому в таких святых и Господа, близких по духу и понятных, люди верили особенно охотно. Хотя, конечно, были истории о и том, как Господь и Богоматерь проявляли милосердие.

Но самым замечательным в «примерах» я нахожу даже не их содержание, а то, что все они были истинной правдой. По крайней мере, в это свято верили и слушатели-прихожане, и рассказчик-священник, и авторы, составлявшие сборники «примеров». Все происходило на самом деле, причем где-то неподалеку, и, может статься, еще живы свидетели удивительного происшествия, которые охотно подтвердят, что все было именно так и только так. Христос сошел с креста. Волк, послушавшись Деву Марию, вернул матери украденного ребенка. Бес, вселившись в монаха, проповедовал в церкви не хуже епископа. К приходскому священнику явился покойник и просил читать молитвы за упокой его души. «Примеры» поражали и изумляли слушателей – но не как фантастическая сказка, а как реальность, которая могла нагрянуть к ним в любой момент. Думаю, современный человек испытывает примерно те же чувства, когда читает, скажем, о вреде прививок и о казуистических случаях в медицине, или смотрит передачи о продуктах из супермаркета и громких преступлениях XX века. Подумать только, она купила квашеную капусту в гипермаркете – и отравилась так, что попала в больницу! А он просто шел домой и стал жертвой маньяка!

В Средние века Ад, Рай и их обитатели постоянно находились где-то совсем рядом с миром живых. Каждый день человек мог столкнуться или с нечистью, или со святым духом. Бесы, покойники, святые – всем им ничего не стоило в любой момент завалиться к вам в дом и перевернуть вашу жизнь. Высшие силы всех мастей постоянно вмешивались в повседневные дела людей, и это практически норма. Увлекательная жизнь, правда?

#матчасть #рыцари #средневековье #история

Если верить С.В. Жаркову – а не верить ему, в общем-то, оснований нет, - пайки в духовно-рыцарских орденах распределялись следующим образом: два рыцаря получали еды столько же, сколько три туркопола (наемные конные лучники), а два туркопола столько же, сколько три брата-сержанта.

Иными словами, у рыцаря было в 1,5 раза больше еды, чем у туркопола, и в 2,25 раз больше, чем у сержанта. Оно, конечно, объяснимо: как известно, кто работает – тот ест, а рыцарь был самым ценным и тяжело вооруженным кадром во всем средневековом войске. Но при этом, что интересно, никто не ждал, что брат-рыцарь стрескает весь свой паек подчистую. Предполагалось, что он съест только часть, а оставшуюся еду раздаст бедным.

В этом – обязанности раздать голодным остатки своей, очевидно, слишком большой порции – находит отражение одна из особенностей того времени, о которой пишет А.Я. Гуревич в «Средневековом мире». Бедность не воспринималась как социальная проблема, более того, она была своего рода социальной необходимостью.

В христианском средневековом мире, где было «легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому войти в Царствие Небесное», в нищих видели не обездоленных и несчастных людей, а проводников, которые захватят с собой богатых на небеса. Чего проще? Подавай милостыню, корми голодных – и тебе, конечно, Господь дарует спасение. Ты же не просто был власть имущим – а богобоязненным и милосердным человеком. Не будь нищих, кому бы братья-рыцари отдавали еду, спасаясь тем самым от мук Ада?

И упаси Господь, чтобы кому-то пришло в голову изменить существующий порядок вещей.

То, что на Марсе жизни, по крайней мере разумной, нет, выяснили давно, теперь мы ищем разумную жизнь во вселенной. Человеку очень хочется найти собратьев по разуму, чтобы не было так одиноко. В конце-концов параллельные ветви эволюции человека наши предки выпилили давно, с тех пор успели соскучиться.

А между тем другая разумная раса давно живет и действует рядом с нами. Иногда мне кажется, что их даже больше, чем нас. По крайней мере в области складывания букв в слова их подавляющее большинство. Ничем другим я просто не могу объяснить количество существ с медью в крови вместо железа, которые заполонили художественные произведения. Я не помню как давно встречала описание железистого вкуса крови, но вкус меди мне встречается постоянно.

Вот только что персонажи изданного романа оказались моллюсками или кольчатыми червями, кому как нравится. Несколько лет назад меня дико бомбило от возмущения. К своим тридцати с лишком я, наконец, смирилась. В конце-концов, кто я такая, чтобы осуждать людей с другой физиологией? Может, медь в их крови дает какие-то бонусы к литературному творчеству.

Все еще продолжаю читать Ноблесс, и вот он совершенно случайно напомнили мне про мысль, которую я думаю уже давно.


Как относиться к кавалерии, которая внезапно появляется в финале текста?

Меня это что-то так бесит, так бесит, что сразу жму крестик в углу экрана и больше никогда к тексту не возвращаюсь. Ну, в последнее время. Раньше я была толерантнее, сейчас мне просто бывает жаль себя как читателя, которого раз за разом жестоко наебывают.

Вот читаю я текст, хороший, интересный, напряженный. Персонажи, конечно, строят свои непростые отношения, но на фоне какого-нибудь сюжета. Автор всю дорогу рассказывает, в какой жопе персонажи, что им нужно, условно говоря, победить антагониста (это может быть персонаж или какая-нибудь обезличенная сила, неважно). Персонажи наконец разобрались со своей личной жизнью, даже потрахались пару раз. Пора сворачиваться. К этому моменту я уже сгрызла ногти по локоть от волнения. Нет, понятно, что в фиках никто не умрет, но автор уже накрутил, что персонажам будет ой как непросто решить проблемы и снова прыгнуть в койку на фоне заката.

И вот - Кульминация. Я уже слышу тяжелые шаги главного антагониста, эхом разносящиеся за сценой. Волосы шевелятся на жопе главных и второстепенных персонажей. Все готовы принять неравный бой. И тут из-за угла выкатывают рояль. Рояль щурится, улыбается и говорит: расслабьтесь, чуваки, я решил все ваши проблемы.

Божечки. Как правило в этот момент я вижу перед собой орбиту Плутона.

Короче, слишком часто в последнее время мне стали попадаться неплохие тексты, в которых автор предоставляет право разобраться с финальными трудностями не ГГ, а какому-нибудь левому чуваку, портрет которого мелькал во второй сцене третьей главы. Это могут быть друзья, которых кто-то когда-то упоминал, начальник, брат/сват. Можно сказать, что это даже и не рояль, читателю же его представляли и как бы намекали, что вот этот чувак крут. Получается, в финале играет не рояль, а стреляет ружье.

Но я как читатель хочу, чтобы ГГ сам разобрался с той жопой, в которую посадил его автор. Иначе зачем он его туда сажал? Чтобы придать остроты начинающимся и продолжающимся отношениям?

Тексты, конечно, пишутся для удовольствия, и кто я такая, чтобы осуждать людей за их маленькие радости. Но и читаются они для удовольствия. Мне нравится, когда ГГ, весь в кровище и соплях (можно фигурально), но побеждает своего антагониста. И чем сильнее антагонист, тем больше конечностей и зубов ГГ оставляет по ходу пьесы. Хочется, чтобы хэппи-энд персонажам сделали не вовремя подоспевшая кавалерия/Кросс/Имаеши/Франкенштейн, а они сами. Иначе у меня возникает острое чувство фальшивых елочных игрушек.

Сейчас все стали такие вежливые, заботливые, так подробно указывают возможные сквики в текстах, чтобы не дай бог не травмировать читателя, что я тоже хочу свое предупреждение: осторожно! в финале всех спасет левый чувак, а главные персонажи даже не запылятся. Тогда я буду спокойно проходить мимо и останусь довольным и мирным котиком.

#матчасть #рыцари #средневековье #история

Читаю «Рыцарские ордена в бою» Жаркова С. В. Первая глава написана, прямо скажем, не блестяще, но начиная со второй, тем не менее, попадаются интересные места.
Жарков пишет об устройстве и военных порядках рыцарских орденов ан масс, даже не пытаясь разделить их и дистанцировать один от другого. Чем госпитальеры отличались от тамплиеров? А от тевтонцев? А Бог его знает. Вероятно, подразумевается, что уставы и тактика боя были во много схожи, так что обойдемся без дьявола в деталях.

Дальнейший текст – это по сути конспект книги. Если вдруг найдутся ошибки или неточности – это не я, это все Жарков.

Главным во время похода была жесточайшая дисциплина. Рыцари должны были собирать вещи и садиться на коней, только получив соответствующий приказ. Во время перехода рыцари строились в колонну, во главе которой ехал знаменосец. Конные воины ехали шагом или иноходью. Каждый рыцарь гнал перед собой вьючную лошадь со своей экипировкой: из вещей рыцари было дозволено иметь одну седельную сумку для фляги, столового прибора и личных вещей, а также кожаную сетку для кольчуги. Оруженосцы следовали за рыцарями. Строй нельзя было ломать даже на водопое во избежание разделения войска при нападении противника. Ночью в строю соблюдалась тишина, днем были разрешены негромкие разговоры.

С наступлением темноты знаменосец выбирал место для лагеря и командовал остальным рыцарям: «Ставим лагерь, братья, с Божьей помощью». В центре лагеря ставилась палатка с походной часовней, рядом – палатки маршала и других командиров и палатка-трапезная. Вокруг располагались палатки остальных братьев. После того, как лагерь был разбит, слуг отправляли за фуражом для коней, дровами или водой, но удаляться от лагеря можно было только на расстояние, с которого слышен звуковой сигнал. Рыцари-монахи не могли покидать периметр или отправляться на фуражировку и разведку без разрешения.

Объявления в лагере делал глашатай, «чья палатка находилась рядом с палаткой гонфаньера» – тут, вероятно, Жарков имеет в виду знаменосца. Что, впрочем, не особо помогает определить местоположение палатки глашатая в пространстве, поскольку где располагался знаменосец, не указано. Вероятно, достаточно близко к центру лагеря.

В случае нападения на лагерь объявлялась тревога. Братья, чьи палатки находились рядом с атакованным участком, должны были защищать периметр, все остальные собирались в центре, у палатки-часовни, для дальнейших указаний.

Лагерь рыцарей-монахов разбивался, судя по всему, отдельно от лагеря остальных крестоносцев, поскольку Жарков уточняет, что рыцари-монахи могли посещать лагерь крестоносцев, а крестоносцы – лагерь ордена. Правда, осада Дамьетты в книге описывается так, словно лагерь был общим.

#матчасть #рыцари #средневековье #история

Очень интересное видео от мужика, который практикует сам и
учит других историческому фехтованию.

https://youtu.be/w4PmKeMYLlA

Основные мысли:
1. Самые мощные удары получаются, если наносить их той частью лезвия, которую он называет "центром перкуссии". Этот "центр перкуссии" располагается примерно в двух третях или трех четвертях от рукояти, и его можно найти путем нехитрых математических вычислений или просто постукивая мечом обо что-то. Как почувствуете, что энергия удара лучше передается от руки к клинку - значит, вы нашли "центр перкуссии".
Кроме того, что это место, куда лучше все передается энергия удара, "центр перкуссии" примечателен тем, что угол между гранями лезвия тут наиболее острый - по сравнению с остальными частями клинка.
Разумеется, есть исключения типа фальшионов.

2. При ударе нужно следить за тем, чтобы угол между лезвием и мишенью был непрямой. Это важно по нескольким соображениям.
Первое: при ударе под прямым углом запястье выгибается так, что можно получить нехилую травму.
Второе: лезвие, расположенное под непрямым углом, лучше режет. Почему - я так и не поняла, честно, но принимаю на веру. Чуваку виднее.
Третье: удар под прямым углом заканчивается тем, что меч при соприкосновении с мишенью полностью останавливается, таким образом теряется подвижность и мобильность в бою. Если же наносить удар под непрямым углом, то лезвие проскальзывает по мишени, позволяя быстро наносить следующие удары. Лезвие не просто рубит, но нарезает мишень. Шинкует противника, как капусту.

3. При ударе, который наносится сверху вниз, запястье находится ниже точки удара, и наоборот: при ударе снизу вверх запястье находится выше точки удара.

(Вообще без понятия, как и куда мне приложить эти новые бесценные знания, учитывая, что сама я фехтовать не собираюсь никогда в жизни, особенно на средневековых мечах, а описывать "центр перкуссии" в художественной литературе - это финский стыд, но пусть будут. Всегда лучше представлять, как что-то происходит, чем не представлять.)