StragaSevera

#кладбище_проектов
Хватит чахнуть, как Кощей, над идеями, которые никогда не будут реализованы. Пора расчехлять хештег.

Идея этого проекта пришла ко мне тогда, когда понятие "ЛитРПГ" еще не стало серой обыденностью, затасканной до формализации своей терминологии ("Система", мать ее ети).
Тогда я думал о том, какими реально могут быть ММО будущего, ММО фантастического мира. И вот чем-то меня зацепила мысль - а вот как онлайновые игры выглядели бы в какой-нибудь космоопере? Во что по ночам мог тайком резаться абстрактный Анакин Скайуокер посреди храма джедаев, и не расслаблялся ли Кайфас Каин на когитаторах в какой-нибудь освященный техножрецами MUD?

Собственно, по сравнению с нашей Землей, типичная космоопера с информационной точки зрения обладает двумя важными отличиями:
1) Гораздо бОльшее количество юзеров, и, как следствие, гораздо бОльшее количество производимой информации;
2) Гораздо меньшая информационная связность - причем этот пункт мне кажется ключевым.

Даже в нашей реальности людям из Австралии играть на европейских серверах - боль из-за высокого пинга. А в типичной космоопере FTL-связь, хоть и есть, но обладает категорически недостаточной шириной канала.

Поэтому я представил себе (типа)скайфайненький мир, где FTL для материи есть, а для информации не завезли. Мир, где шутка начала нулевых про самый быстрый способ передачи информации - грузовик с жесткими дисками - шуткой совсем не является. Где специальные космические корабли регулярно курсируют между планетами, раздавая с орбиты данные, в судорожных попытках удержать информационную связность человечества и заработать на топливо для обратного маршрута.

Цифровая жизнь этого мира должна быть крайне интересной, но в рамках изначальной задумки я сфокусировался на ЛитРПГ-шной части. Собственно говоря, в самой популярной ММО этого мира одной планете соответствует один "континент" виртуальной реальности. А единственный способ перемещения товаров и персонажей с одного "континента" на другой - физический перелет вместе с владельцем.
Именно с владельцем. Потому что передача аккаунта является нарушением лицензионного соглашения и карается по всей строгости киберпанкового капитализма. Так что берешь физически в руки носитель данных со своим персонажем и летишь туда, куда хочешь попасть в виртуальном мире.
Разумеется, тут же появляется экономика "нагревания воздуха", когда люди летают на космических кораблях челноками, просто перевозя виртуальные товары с одной реальной планеты на другую - но кроме рассуждений "в реальном мире биткойн тоже тратит электричество на энтропию", чаще всего подобные вирт-челноки, перерастая уровень "плацкарт-каюта", становятся заодно и инфо-челноками - таская кроме виртуального адамантия еще и реальные петабайты данных, тем самым выполняя важную роль социальной смазки человечества, не позволяя ему рассыпаться на кучу соло-планеток.

Так вот, сюжет книги должен был посвящен "открытию нового континента" в виртуальном мире - и, как следствие, колонизации новой планеты в мире реальном. Да, в тамошнем капитализме порой непонятно, первое проистекает из второго или наоборот.
"Романтику фронтира" любят очень немногие - количество людей, добровольно променяющих теплый туалет и отсутствие трехметровых червей под домом на эту "романтику", весьма невелико. Но вот количество людей, мечтающих обнаружить редчайшие Кристаллы Магии или победить Дракона Истины первым в мире - много. И далеко не у всех есть достаточно реальных денег, чтобы устроить себе "капсульное жилище" посреди не-терраформированной планеты и несколько лет не вылезать из бронекоробки метр на два метра ради победы над драконами и кристаллами.

Поэтому все колонизационные компании сидят в плотном симбиозе с вирт-компаниями, используя немногих настоящих "романтиков фронтира" на самых ответственных должностях и геймифицируя геймеров на должностях менее ответственных, где можно задавить проблему количеством.
Ибо мало кому из не-романтиков захочется, чтобы за дефектный ультразвуковой отпугиватель червей его оштрафовали на минус пять часов машинного времени в день и минус сотню очков навыков. Это жизнью-то рискнуть легко, а вот игрой...

Собственно, текст планировался про товарища геймера, шило в заднице которого побудило его записаться в подобный колонизационный подряд. Предполагалось что-то среднее между производственным романом и ЛитРПГ, с глубоким перетеканием одного в другое.
Но, увы, первую из этих двух составляющих я не потянул.

#кладбище_проектов
После долгого перерыва продолжаю разбирать свою папку гуглдока с текстами, которые никогда не будут завершены.

Пятая смерть Джонни Смита
Клавиша Enter мягко продавилась, средний палец лег на колесико мышки, и красные от недосыпа глаза забегали по строчкам…
“Здравствуйте. Меня зовут Джонни Смит, и сегодня я умер в первый раз.
Это оказалось совсем не страшно, хотя и немного больно. Я просто почувствовал сильное жжение в груди - словно туда вставили раскаленный уголек. Мне перехватило дыхание, в глазах потемнело, и я потерял сознание.
После смерти не оказалось никаких голодных демонов, о которых мне врал Боб. Просто все вокруг стало бело-черным, звуки размылись, и двигаться стало гораздо легче. Было смешно смотреть, как мое тело там, внизу, распласталось по парте. Я успел увидеть, как профессор Снейп недовольно морщится, но тут меня мягко, но уверенно потянуло вверх. Я пролетел сквозь потолок, пролетел сквозь пол, пролетел сквозь кабинет, пролетел, пролетел, пролетел…
У меня захватило дух от скорости, когда я вылетел из замка и стал подниматься к небу. Я пролетал сквозь капли дождя, я пролетал сквозь мелкие градинки, я летел к тучам. Я видел все вокруг, и мне не нужно было крутить головой. Я впервые целиком увидел Хогвартс, прижавшийся земле, словно черепаха. Я посмотрел вдаль - и где-то там, вдалеке, мой взгляд обожгла вспыхнувшая синим пленка. Я понял, что это - Барьер, и даже после смерти я не смогу оказаться за ним.
Я пролетел сквозь тучи и впервые увидел Струну. Струна была перехвачена маленьким черным колечком, в котором что-то мерцало. Я присмотрелся к нему...

Мне снова четыре года, и я снова вижу этот яркий солнечный день. Свет пробивается даже через запотевшие очки моего выходного костюма, пот стекает по моей спине, лопата неудобно ворочается в руках. Я закапываю трупик моего кота.
Омутокартинка в колечке не передавала эмоций, но они всплывают в голове сами. Обида, сильнейшая обида, которая пересиливает даже чувство потери и отчаяния. Я же просто хотел побаловать Тимку — стащил с обеда ломтик настоящей, не наколдованной ветчины, а он… я же просто забыл, забыл, что мне говорили, что нельзя котам давать настоящую еду… нечестно, нечестно, нечестно!
Лопата впивается в землю, чтобы вырвать из нее еще кусочек. Взрослые говорят — за питомца нужно отвечать до самого конца. Я отвечал, я любил его, я гладил его, я играл с ним, я убирал за ним, я просто забыл, забыл, забыл!..
Колечко внезапно схлопывается, и чей-то незнакомый голос сухо, словно в записи, произносит: “Осколок души отделен. Приступаем к созданию детского крестража.”

Струна перестала притягивать меня наверх. Я просто парил в воздухе и совсем не смотрел по сторонам. Затем я стал медленно приближаться обратно, к замку…
Я очнулся в больничной палате, уже в новом теле. Шрам с коленки исчез, как и говорили. Мне сказали, что сегодня я могу больше не ходить на занятия, но чтобы к завтрашнему дню обязательно сделал домашние задания.
Так я, Джонни Смит, умер в первый раз.”

[текст не написан]

Я посмотрел на серо-голубые тучи сверху. Маглы отняли у нас свободу, но не смогли отнять наше небо.
Я посмотрел на свое тело. Две руки, две ноги. Двадцать пальцев. Как приятно было ими шевелить!.. Средний палец, лежащий на колесике мышки, чувствовал его металлическую прохладу. Он мог сдвинуться вверх или вниз, вперед или назад. Он чувствовал щелчки, которые издавала мышка. Он мог очень многое. Он был реальным.
Я вздохнул. Я перевел взгляд на крестраж. Здесь, в царстве бело-черного кино, он был похож на кольцо вокруг пучка струн. Он держал их, он не отпускал ни единой струны.
Я посмотрел на светло-серую оболочку кольца, вздохнул и подумал:
Авада кедавра!
Зеленая вспышка...

[текст заканчивается]

Этот фанфик я начинал писать в пучине моей глубокой депрессии. Когда мне было плохо, я садился и разливал сваю боль по клавиатуре, добавляя еще несколько слов к тексту.
По сюжету - или, скорее, по сеттингу - в этом мире маглы узнали о существовании магов в самое неудачное время, в разгар Второй Магической. На творящийся на территории Британии треш последовал незамедлительный ответ - остров был проутюжен атомной бомбардировкой.
Маглы, естественно, погибли. Но волшебники - выжили. Ушли под землю. Приспособились.
Для того, чтобы выжить в радиационно зараженной пустыне, им пришлось пойти на крайние меры. Каждому человеку пришлось сотворить по крестражу, который воскрешал их, когда тело отказывало.

Однако классическая технология сотворения крестража была не только морально противна большинству волшебников, но и контрпродуктивна - если бы для того, чтобы выжил один волшебник, нужно было бы убить другого, то популяция в итоге все уменьшалась бы и уменьшалась.

Поэтому величайшие волшебники современности, Альбус Дамблдор и Том Риддл, изобрели альтернативную технологию крестража - и единственно этически возможную.
Для того, чтобы сотворить новый крестраж, нужно было убить себя.

Каждый раз, когда в жизни человека происходит трагедия, его душа тоже раскалывается. Часть ее отмирает. И волшебники нашли способ использовать эту жертву для создания одноразового крестража.

В итоге, получилось очень странное, токсичное и извращенное общество - общество, в котором абсолютно нормально доставлять ближнему своему моральные страдания, если тебе этого хочется, потому что у тебя всегда есть оправдания - "я пытаюсь дать ему выжить". Каждый человек в этом обществе регулярно умирает, но, если у него все еще были в запасе крестражи, то он может воскреснуть.

Я хотел в этом фанфике рассказать историю одного человека из этого мира. Абсолютно нормального, среднего человека. Историю его смертей и его крестражей.
Как он потерял своего котенка. Как его бросила девушка. Как его подсидел коллега на работе...
... и как он понял, что больше не хочет длить эту череду страданий, череду воскрешений и смертей, череду драгоценнейших осколочков души, по которым потоптались - и как он разрушил свой последний крестраж и умер. На этот раз - окончательно.

К сожалению, я очень плохо прописываю характер персонажей. А вариант, которым я обычно пользуюсь - "списывать с себя" - в этот раз бы ничем не помог, ибо я ушел бы в сопливость и себяжаление. Поэтому, к сожалению, история остальных четырех смертей Джонни Смита, кроме самой первой, никогда не будет написана.

#кладбище_проектов

Корона и Зенит

Альбус Северус Поттер откинулся в кресле и удовлетворенно улыбнулся. На экране чернела надпись: "Количество скачиваний за прошедшую неделю - 0".
Альбус откатился к шкафу и достал темно-зеленую книгу. Глаза привычно пробежались по обложке.
Строгая, академического вида книга. Конечно, переплет уже потерся, да и несколько выпавших страниц пришлось подклеивать скотчем, но книга все еще выглядела весьма формально. В такой можно ожидать увидеть много таблиц, формул, физических законов и инженерных чертежей…
Однако надпись на обложке контрастировала с этими ожиданиями. Золотистые буквы гласили: "CORONA и Zenit. Как мы спасали магический мир".
Альбус принялся рассеянно перелистывать страницы. Мысли его унеслись вдаль…

***

Впервые Ал увидел эту книгу лет в восемь, в гостях у Уизли. Как раз тогда семья Розы праздновала новоселье, дом был весь забит коробками, и Розу с Альбусом отправили в библиотеку. Возможно, это был вежливый способ избавиться от детей, ибо всем было понятно - эти дети не могли бы расставлять книги по полкам, не ухватив одну из них и не зачитавшись.
Альбуса сразу же заинтересовала книга, которая выделялась среди пухлых, растрепанных магических фолиантов с названиями вроде “Типичные результаты неоконченных превращений” или “Психология гиппогрифов”. Альбус присел на ковер и открыл ее…

“Представьте, что вы - магл. Вы не можете просто сесть на метлу и взмыть в небо, вам нужно ехать в вонючем автомобиле или в переполненном метро. Вы не можете просто заколдовать нож, чтобы он нарезал вам овощи, вы не можете починить чашку, если она разбилась. Вы можете лишь то, что позволяют вам ваши руки и ноги.
Представьте это ощущение. Ваш мир сразу покажется вам огромным, давящим. Вы постоянно будете бояться, что упадете и сломаете руку, что опоздаете на работу, что кто-то нападет на вас в темном переулке. Вы будете слабы, и вам будет страшно.
Для того, чтобы побороть страх, вы станете любопытны. Вы будете заглядывать через забор к соседям - не точит ли сосед во дворе меч? Тот, кто слаб, захочет стать силен - и вот вы уже сами точите меч, чтобы отобрать у соседа корову.
Очень многие темные волшебники начали свой путь с любопытства и жажды силы. Они искали свой путь в старых легендах, в чьих-то случайно оброненных словах, в мелочах, на которые обычно не обращают внимания. Разве могли маглы поступить иначе?
Любопытство и жажда силы - вот что двигало маглами всю историю. Темный волшебник изобретает кровавые ритуалы и заглядывает в щели в стенках мира, в которые заглядывать нельзя. Маглы изобретают пушки и заглядывают в глубины частиц материи, частиц, которые могут уничтожить весь мир.
Маглы уже не верят в нас, но внутри каждого магла сидит грязный крестьянин, с завистью смотрящий на пролетающую по небу ведьму. Маглам недоступно пьянящее ощущение полета, скорости, ветра в лицо - и они, движимые любопытством и жаждой новых ощущений, изобретают мотоцикл, а движимые жаждой силы - самолет. Маглы уже не помнят про волшебных сов, но в глубине души они все еще мечтают о них - и вот они изобретают радио. Постепенно, потихоньку мир становится для них таким же маленьким, как и для нас.
Любопытство, подавляющее любопытство маглов - сколько хлопот оно доставило нам!.. Еще основатели Хогвартса были вынуждены накладывать чары для отваживания маглов. Может быть, около самого Мерлина увивался какой-нибудь простец, жаждя приобщиться к великому искусству волшебства!..”

За спиной раздалось вежливое покашливание. Альбус дернулся и резко захлопнул книгу. Он подошел к коробке и взял очередную стопку...

текст обрывается

"Корона и Зенит" - история, которая должна была быть посвящена маглоотталкивающим чарам.
Магический мир - мир очень хрупкий. Стоит только маглам получить достоверную информацию о волшебниках, и произойдет... что-то. Что-то, рушащее привычный мир вокруг. Маги считают, что рушащее кострами новой инквизиции, и не жаждут проверять свое убеждение.

Магический мир - мир очень хрупкий. Его может разбить любой камень, любая брошенная железка. А особенно - брошенная с первой космической скоростью в небо.
Железка, которую бросили американские маглы, называлась CORONA. Железка, которую бросили советские маглы, называлась Зенит. На этих спутниках были установлены фотокамеры - фотокамеры, которым плевать на маглоотталкивающие чары, фотокамеры, которые одинаково заснимут как замок Нойшванштайн, так и замок Хогвартс.

"Корона и Зенит" - это история, которая должна была рассказать о том, как несколько магов из разных стран мира смогли спасти магический мир от гибели. Спасти, но лишь на время - и Альбус Северус, подхвативший у этих магов эстафету, спас его навсегда, сделав так, что ни один магл больше не смог бы узнать про то, что маги существуют.

Увы, моя квалификация в области космической гонки оказалась предельно низкой, и проект был погребен под тонной заклепок. В фанфике было бы слишком много дыр, в которые можно было бы ткнуть пальцем и рассмеяться - "Лол, этот йашник вообще не знает историю/физику/логику".
Чем дальше я пытался разобраться в области первых (и не первых) аэро-, космо- и прочих съемок, тем больше я понимал, что на это нужно положить годы. А годы, увы, мне класть не хотелось.

#кладбище_проектов
Накопилось у меня некоторое количество текстов, зарисовок, миников, которые однозначно никогда не будут дописаны. Решил выкладывать их по этому тегу - все лучше, чем вечно валяться на гугл-диске.

Проклятие Паркинсонов
Заявка: Перси Уизли. Наблюдения за работой Министерства. "Народ любит не хороших государственных деятелей, а колоритных." (Филиппа Карр, “Таинственный пруд”)

Одной из привилегий старосты школы был долгожданный пропуск в Запретную Секцию библиотеки.
В принципе, он мог получить доступ и раньше. Стоило всего лишь взять углубленный курс Защиты и попросить какое-либо задание повышенной сложности...
Однако в этом случае существовал некоторый шанс, что его заметят с книгой, не относящейся к теории и практике Темных Искусств. Это может вызвать недопонимание. Недопонимание может вызвать помехи в плане.
А помехи в плане могут привести к тому, что проклятие Паркинсонов так и останется висеть над магическим миром.

***

Впервые Перси услышал об этом на четвертом курсе. Тогда в кругах чистокровных сплетников вновь начала циркулировать идея о так называемой “родовой магии” — магии, которая, якобы, подвластна только тому или иному магическому роду.
Труп этот с переменным успехом гальванизировали те из Двадцати Восьми Фамилий, которые уже много поколений не играли практически никакой роли в политическом раскладе — все эти Селвины, Паркинсоны, Гонты и прочая шушера.
Одной из самых типичных ошибок начинающего политика из гриффиндорцев или пуффендуйцев было восприятие чистокровного блока как чего-то монолитного. Даже сейчас, после Магической Войны, более-менее собравшей “постпожирательское” ядро в плотный комок, противопоставивший себя всему остальному миру (огромная ошибка послевоенной политики), страсти внутри этого комка кипели нешуточные. Соответственно, новые веяния слизеринцев необходимо было тщательно отслеживать.
Для любого ученика это стало бы непростой задачей. Слизеринцы сейчас были словно свернувшийся ежик — чуть тронь снаружи, и уколешься. А узнавать, что происходит в мягком брюшке этого ежика, было необходимо.
К счастью, у Перси Уизли было несколько козырей. С одной стороны, он был “свой” — Уизли были в списке Двадцати Восьми. С другой стороны, он был “чужой” — “предатель крови” и далее по тексту. Люди вообще гораздо эмоциональнее реагируют на тех, кто на них похож, но все же чем-то отличается, чем на абсолютно чужих людей.
Соответственно, некоторую часть информации о вещах, занимающих умы слизеринцев, он получал через бесконечные перепалки, подколки и разговоры на грани. Маска искреннего патриота Гриффиндора в этот раз помогала особенно хорошо. Маски вообще работают прекрасно, когда не накладывают новые черты, а лишь подчеркивают существующие.
Однако так можно было получать лишь часть информации. Другую часть Перси получал от контактов с когтевранцами — единственными, с кем слизеринцы поддерживали более-менее регулярные связи.
Добиться дружеских отношений с Когтевраном было легко. Дилетантским ходом было бы нацепить маску умника, исследователя, любителя теории и практики магии — маски никогда не работают, когда пытаются показать черты, которые у тебя отсутствуют.
Перси никогда не считал себя умным человеком. Все свои выдающиеся успехи в учебе он получал не блестящей головой, а чугунной задницей, усидчивость которой могла поразить любого пуффендуйца, и амбициозностью, приличной скорее слизеринцу. Достаточно было несколько подчеркнуть в себе эти черты — и его образ начинал вызывать у любого когтевранца чувство собственного превосходства, превосходства “гения” над “ремесленником”. А люди очень, очень любят чувствовать себя выше остальных…

***

— Смотри, — девушка в синей мантии придвинула к нему пергамент. — Да, выкладки действительно показывают, что чистокровные семьи имеют некоторую склонность к одному из факультетов. Например, вы, Уизли, поступаете на Гриффиндор аж в восьмидесяти семи процентах случаев!
Перси поежился, вспоминая те долгие несколько минут, когда Распределяющая Шляпа, словно горошины, перебирала его мысли, пытаясь понять, в Пуффендуй его направить или все же в Слизерин. В итоге, Гриффиндор показался ей компромиссным вариантом, но этот страх — страх оторваться от семьи, страх оказаться первым Уизли из его поколения, попавшим на другой факультет — страх этот остался с ним навсегда.
Пенелопа заметила его странную реакцию, но неправильно ее истолковала:
— Да-да, целых восемьдесят семь процентов! И это даже не самый высокий показатель — те же Малфои… — девушка несколько замялась, — ну, из тех, про которых сохранились данные, конечно… так вот, они попадали мимо Слизерина лишь дважды, и то в восемнадцатом веке!
Перси улыбнулся, запоминая этот факт. Пенелопа порозовела и затараторила еще быстрее:
— Так вот, статистическое сродство фамилии и факультета есть. Также доказано, что выпускники каждого факультета имеют некоторую склонность к определенным ветвям магического искусства — еще Брэдли в пятом томе своих “Заметок касательно магии, а также истории и развития ее” убедительно показал, что среди гриффиндорцев больше боевых магов, среди слизеринцев — зельеваров, а когтевранцы чаще изобретают новые заклинания…
— Э-м-м, ну это очевидно и так… — пожал плечами Уизли.
Пенелопа посмотрела на него свысока:
— “Очевидно”? Перси, “очевидно”, что Солнце крутится вокруг Земли, а противоядие от составного яда суть смесь противоядий от его компонентов. Так вот, по принципу транзитивности можно сказать, что так как чистокровные семьи имеют некоторое сродство с факультетами, а факультеты, в свою очередь, в некоторой степени определяют спектр магического потенциала волшебника, то можно сказать, что принадлежность к той или иной фамилии немного определяет талант к магии. Но это и все! А они пытаются определить их любимую “родовую магию” как какой-то совершенно определенный дар, умение, сверхспособность!
Перси невольно залюбовался лицом Пенелопы. В ярости она была похожа на валькирию — светлые волосы, собранные в две косы, раскрасневшееся лицо, взгляд, словно говорящий, что она готова задушить любого за научную истину…
С трудом заставив себя отвлечься и вновь прислушаться к речи Кристал, Перси понял, что приближается интересная часть монолога:
— Так вот, Джонни Бэрк — ну, тот чернявый пятикурсник, что ко мне пытается вечно подкатывать — пытался меня убедить, что, якобы, Паркинсоны обладают талантом к “политической магии”! И что, мол, так как моя мама — урожденная Паркинсон, то этот дар должен был передаться и мне! Мало того, что, даже если бы эта их “родовая магия” и существовала, и даже если бы она выходила за рамки простого распределения по факультетам, то она все равно была бы чисто культурным эффектом, а не суперсилой, передающейся через кровь — так он еще на основании этой идиотской идеи пытался сравнивать меня с матерью! С этой козой, бросившей нас с папой в младенчестве!
Перси умилился чисто по-женски нелогичному последнему предложению умненькой Пенелопы. Слизеринская его сторона рефлекторно предложила съязвить по поводу того, кто именно был во младенчестве — отец или мать, гриффиндроская же сторона рефлекторно подавила язвительность. Пуффендуйская же сторона после краткого раздумья посоветовала успокоить девушку, убедить, что Бэрк не имел в виду ничего плохого — не для того Перси тщательно и методично выстраивал контакты со Слизерином через Когтевран, чтобы ломать их, ссоря двух важнейших людей в этой цепочке.
Перси открыл рот… и закрыл его. Снова открыл, и сказал то, чего от себя не ожидал:
— Да он просто пытается устранить конкурента. Боится, что в следующем году старостой Когтеврана станешь ты, а не кто-то более управляемый, и пытается сделать так, чтобы сама идея выдвинуться на этот пост вызывала у тебя отвращение. Манипуляция в классическом стиле слизеринцев.
Если у когтевранцев и есть какая-то слабость, то это их любовь и глубокая привязанность к переусложненным логическим конструкциям. Это их роднит со слизеринцами — только те все же применяют здравый смысл к уровню и реалистичности политического планирования.
— Думаешь?.. — побарабанила изящными пальцами по лбу Пенелопа.
Пуффендуйская и слизеринская сторона Перси пребывали в глубоком шоке. В голове начали появляться мысли, как можно все исправить, и даже получить некоторую выгоду — можно предложить Пенелопе проверить эту гипотезу (проверка гипотез суть второе по любимости занятие когтевранцев после их выдвижения), разузнав подробнее о теориях “родовой магии” Бэрка и о том, как он относится к карьере старосты для Пенелопы. А когда он, скорее всего, одобрит эту идею — сказать, что именно это и доказывает, что он пытается ее отвернуть от политической карьеры. А заодно и получить больше информации об этой чуши, которая сейчас среди слизеринцев популярна…
Что-то внутри Перси вспыхнуло гриффиндорским огнем.
“Нет. Я не хочу, чтобы Пенелопа с ним общалась. Не хочу — и точка.”
— Угу. Они на любую подлость готовы. Думаешь, этот Джонни не знает, на какую точку давить, чтобы было побольнее?
Пенелопа задумчиво кивнула.
— Логично. Он еще пытался что-то рассказывать про какую-то черную магию, про третьего министра магии, Персея Паркинсона, и некое проклятие...
— Вот видишь. Это называется “якорение” — связывание одной идеи с другой, неприятной, например — с проклятиями. Так что давай не будем о нем говорить, — Перси сменил тему, несмотря на то, что его пуффендуйская и слизеринская сторона дружно называли его идиотом. — Некстати, но как ты отнесешься к идее сходить на квиддич вместе в субботу?..

текст обрывается

"Проклятие Паркинсонов", на самом деле, представляло собой извращенную магическую версию "Законов Паркинсона", которую магловское правительство Великобритании не менее извращенным способом наложило на Министерство Магии, сделав его безобидным и бесполезным. Перси Уизли должен был распутать эту магически-политическую интригу...
... но учитывая, что в моей голове с трудом удерживаются даже банальные двухходовки, я так и не справился с выстраиванием этого сюжета, а потом и вовсе его забыл.
Увы.