Кто...ты? (гет)

Послышались тихие шаги — кто-то спускается по лестнице. Гарри зажмурился, склонившись над книгой.

Это она.

Шаги замедлились. Она боится? Не мудрено.

Убирайся!..

Остановилась.

Неужели считает, что я на нее брошусь?

Закрыв книгу, Гарри обернулся.

Девушка нерешительно присела на краешек дальнего кресла, взволнованно оглядываясь на лестницу, ведущую в спальню мальчиков. Она ждет Рона.

В груди больно кольнуло, Гарри сжал пальцы на шершавом корешке. Он понимал, что вчера сделал ей больно, что он не должен был с ней так говорить, что — о боже! — она не заслужила столь грубых и резких слов...

Убирайся!..

Кто... ты?..

— Привет.

Гарри сам не понял, почему решил начать разговор. Гермиона вздрогнула и подняла глаза.

— Привет.

И что, она его не простит? Боится. Это страх в ее глазах.

Что, Поттер, хочешь извиниться?..

Гарри опустил глаза.

— Ну, я наверное пойду, — вскочила вдруг Гермиона, хватая сумку, — Надо еще успеть поесть перед зельями...

— Подожди! — вскочил Гарри, не заметив, как книга упала с его колен, — Я... хотел извенится за вчерашнее.

Гермиона замерла у самого портрета.

— Я был груб, и... — что говорить? Что делать? — ...я наверное слишком много выпил...

— Наверное, — безжизненно откликнулась Гермиона, не оборачиваясь.

Все-таки ранил. Все-таки обидел.

Не зная, что делать и что говорить, Гарри подошел к замершей девушке, тут же дернувшейся в сторону. Схватив ее за запястье, нашел ее глаза, открыл рот, что бы сказать что-то, но не смог. Глубоко вздохнул.

Я обидел ее. Я ранил ее. О каком прощении я могу просить?..

— Гермиона, я...

Почему она дрожит? Да что же это? Почему, почему они все сильнее отдаляются друг от друга?

— Я...

Им что, уже не стать хотя бы друзьями? Или приятелями? Как это мало!..

Его рука все еще сжимала ее запястье.

Неужели он не имеет права просто держать ее за руку? Они друзья уже шесть лет... К черту болезнь, к черту все! Он имеет право обнимать ее, целовать, шептать ей на ухо, как ему больно и одиноко и находить в ней успокоение и тепло...

Нет.

Лишь что бы облегчить свою боль, он нее имеет права подвергать ее опасности.

Гарри поднес ее руку к своему лицу, прикоснулся губами к теплой коже, тут же отступил.

— Я поступил неправильно и прошу прощения.

Карие глаза встретили пронзительный изумрудный взгляд. Что это? Испуг? Удивление? Непонимание?

Ее рука все еще была в руке Гарри, и юноша уже хотел сказать еще что-нибудь, но тут с грохотом в гостиную ввалился ни кто иной, как Рон Уизли. В три прыжка оказавшись рядом с ними, он резко ударил Гарри в грудь и дернул Гермиону к себе.

— Отвали от нее! — крикнул он в лицо ошарашенному другу и еще сильнее прижал Гермиону к себе, — Что он тебе сделал? — взволнованно уставился он на девушку.

Та смущенно отстранилась, и как-то странно скованно поймав взгляд Гарри тихо сказала:

— Он ничего мне не делал, Рон. Правда. Пойдем на завтрак.

Рон обескуражено уставился на девушку, потом бросил грозный взгляд на нахмуренного Гарри.

— Ну ладно, — пробурчал он, поворачиваясь к проходу, — пойдем.

Гермиона перехватила сумку поудобнее и двинулась за ним. Волосы взметнулись, когда она обернулась и легкая улыбка коснулась губ:

— Пока... Гарри.

И она вышла вслед за Роном.

* * *

Слизеринцев определенно было больше. И они явно не собирались пропускать гриффиндорцев в коридор, ведущий к кабинету зелий. И уж сто процентов Драко Малфой не просто так гадливо ухмылялся.

— А вот и наш Король Уизли, — протянул он лениво, глядя на выступившего вперед Рона, — Как тебе на вкус успех? Староста, лидер, капитан команды?.. Хотя ты все такой же рябой, как и раньше...

— Слава богу еще не завидую твоей тупой роже! — рявкнул Рон угрожающе, и от его голоса в головах окружающих его гриффиндорцев еще сильнее зазвенело.

— Ну, таким как ты равняться можно только на ослов в хлеву, — Малфой наигранно зевнул, — А как твои приспешнички? Много набралось?

— Уж побольше чем у тебя!

— Неужели? Со мной весь Слизерин, — и юноша высокомерно повел плечом, словно бы небрежно указывая на столпившихся за его спиной слизеринцев.

— Целое сборище конченых трусов, да, Малфой? — послышался голос из-за спин Симуса и Дина.

Поттер. Опять. Откуда у него такая способность быть везде и сразу?!

Рон нахмуренно следил за спокойно шагающим в самый центр спора Гарри.

И какого черта он лезет? Я здесь лидер, и это моя стычка!

Малфой, казалось, думал так же, но глаза его, наоборот, заблестели, как у хищника, увидевшего свою добычу.

— Не лезь не в свое дело, — усмехнулся он, — чудо ты наше дурмстрангское. Не можешь ужиться с чувством, что в этой школе ты не герой и не знаменитость?

— В яблочко, Малфой, — пустил смешок Гарри, — Вот например сейчас я сделаю то, что прославит меня хотя бы на один день.

— И что же? — скрестил руки на груди Малфой.

— Вот это.

И сделав три шага вперед, Гарри без всякого предупреждения вмазал Малфою по носу.

* * *

Ярко-оранжевое варево смачно булькнуло, когда Гермиона ссыпала в него мелко нарезанные коренья мандрагоры. Совсем немного болела голова, что странно. Вчера же она не пила...

Рон делал вид, что делает зелье, хотя на самом деле он каждый раз, когда Снейп отворачивался, впивался взглядом в Поттера, нахмуренно трудящегося над своим котлом. Наверное, никто больше не разделял его злости — разбитый нос Малфоя стал лучшей наградой для страдающих похмельем гиффиндорцев. И хоть каким-то, но возмещением отнятых Снейпом 50 баллов. Грозный профессор появился тут же, стоило "наглому гриффиндорцу" ударить его любимчика. Малфоя спровадили в больничное крыло, Поттеру досталось взыскание.

Но Малфой получил-то по заслугам! И Рон первый человек, который должен был одуреть от счастья при виде разбитого носа слизеринца.

А он уже 15 минут, как зло пялился на Поттера.

— Сейчас ты во мне дырку протрешь, — вдруг сказал Гарри вкрадчиво, не отрывая глаз от своих корений.

Рон вспыхнул.

— А тебя не просили лезть не в свое дело! — возмутился он громким шепотом. — Я здесь лидер, а не ты!

Поттер усмехнулся, глянув на Рона.

— Ну, если бы я не вмешался, то в больничное крыло Снейпу пришлось отправить не только Малфоя, — сказал он. — Ты не управлял ситуацией.

— Управлял! — зашипел Рон.

— Ах, да, извиняюсь. Управлял. Под тип "все за мной! Набьем им морду!", вот только ты не учел, что вчера почти все вдрызг напились, что из твоих приспешников там были только Симус, Дин и Гермиона, что под удар могли попасть "мирные жители", а именно Невилл, Парвати, Лаванда...

— ... и ты, — закончил Рон мстительно. — Нашелся "мирный житель"!

— ...а увальней Малфоя было с десяток, вас бы легко смяли, какие-нибудь заклятья попали бы в девушек, Невилл бы бросился всем помогать и наверняка бы пострадал. А еще — и это самое главное — Симус, Дин и Гермиона тебе не в слуги записались. Они твои приспешники, то есть следуют за тобой, а не выполняют твои приказы. И их ты должен защищать в первую очередь, а не бросать их в драку с толпой слизеринских ублюдков. И еще не смей забывать, что Гермиона — девушка. Да, сильная, да, умная, но если она пострадает из-за твоей разыгравшейся гордыни я самолично закопаю тебя в теплице № 13 между кактусом-скунсом и ядовитым Перпенплюем.

— Очень интересно, мистер Поттер, но ваши планы по поводу умерщвления мистера Уизли не совсем подходящая тема на моем уроке, не так ли?

Снейп появился так неожиданно, что Гермиона, старательно подслушивающая юношей, подскочила и чуть не опрокинула свои конспекты в котел.

— Мистер Уизли, думаю, вы тоже заработали взыскание. И вы, мисс Грейнджер, — вдруг резко обернулся он, — за то, что подслушиваете чужие разговоры, а не делаете задание.

За спиной зельевара Симус возвел глаза к небу, мол "Снейп в своем репертуаре".

Тут же досталось и ему.

— На потолке написан состав лекарства от Краплаковой лихорадки, Финниган? — Профессор прошествовал к своей кафедре. — 10 баллов с Гриффиндора за ваше не внимание к уроку.

Последующий час прошел в мертвой тишине.

* * *

— Так значит первая стычка состоялась?

Курой Макгрубер появился в дверях своего кабинета как раз к началу урока. Ученики вздрогнули, обернувшись к учителю.

— Ваше мнение о произошедшем, мисс Патил? — спросил тот мягко, подходя к ней.

— Я... — Парвати замешкалась, — я думаю, победа осталась за нами...

— "Нами"? — слегка усмехнулся профессор. — Значит, вы уже выбрали, за кого... так сказать... сопереживаете?

— Ну... я...

— А ваше мнение, мисс Паркинсон?

— Нечестно!

— Что нечестно?

— Поттер не лидер и не приспешник, он не имеет права бросаться на Драко!

Малфой закатил глаза.

— Вы хотите сказать что-то по этому поводу, мистер Малфой? — Макгрубер резко обернулся к "черному" лидеру.

— Пусть Поттер скажет, за кого он, — протянул слизеринец лениво,— не люблю неожиданно получать по носу от кого-то из "мирных жителей".

— Определенно, я не собираюсь делиться с тобой этой ценной информацией, Малфой, — усмехнулся Гарри с другого конца класса, — Если сегодня я дал по носу тебе, это не значит, что завтра Уизли не получит подзатыльник.

— Хочешь быть третьим лидером? — поднял бровь Курой Макрубер.

Класс замер, в удивленном ожидании уставившись на Гарри.

А тот...

...почему-то испугался. Оглядел взволнованно однокурсников.

— Нет, — произнес он с несколько надтреснутой уверенностью, — я не хочу... и не могу.

— Почему же? — Макгрубер в одно мгновение оказался рядом с Гарри. — Ты очень сильный ученик, один из сильнейших, — с каждым словом он говорил все тише. — За тобой пойдут, я знаю, я уверен. Ты мог бы быть третьей стороной... И поступать так, как тебе кажется правильным.

— Нет, — повторил Гарри более уверенно. — Я... хочу присоединиться к Уизли.

И словно выйдя из оцепенения, класс взволнованно зашумел.

* * *

Возможно, сегодня у Снейпа был удачный день. Или он не успел придумать что-нибудь "оригинальное" до назначенного времени. И Рон был благодарен Мерлину за это.

— Возьмите тряпку, Уизли, и пол в вашем распоряжении.

Да, здесь грязно просто до неприличия, но, в конце концов, это всего лишь полы!

— Мисс Грейнджер, мне прислали новые книги сегодня, расставьте их по полкам, — он указал на дверь, ведущую в подсобку. — Не забывайте, что все книги там по алфавиту.

Гермиона кивнула и уже двинулась выполнять поручение, как вдруг Снейп сказал:

— Хотя подождите... — он глянул на Гарри, отстраненно разглядывающего пол, — пусть Поттер вам поможет. Там есть некоторые очень увесистые экземпляры. К тому же для него у меня больше не припаслось работы.

— Сер... — запротестовал было Гарри, но Снейп его перебил:

— Я сказал — помогите мисс Грейнджер.

— А он не может помочь МНЕ протереть полы? — откликнулся Рон гневно.

Что бы он с ней?! Что бы они... одни в комнате?!

— Замолчите и мойте пол дальше, мистер Уизли, здесь я решаю, кто что будет делать, не так ли?

От злости у Рона чуть волосы дыбом не встали. Гермиона покорно засеменила к двери, Гарри двинулся за ней.

С отчаянием Рон следил за юношей и девушкой и вздрогнул, когда за ними закрылась дверь.

— Ну что вы замерли? — протянул Снейп недовольно. — Полы ждут!

И гриффиндорец, зло шмякнув тряпку на пол, с остервенением начал оттирать разлитый кем-то сок панацеи.

* * *

В подсобке было не особо светло, неприятный холод лизнул кожу. Книги, о которых говорил Снейп, стояли стопками на полу — их было с пол сотни! Зачем ему столько?

Со скрипом дверь за ее спиной закрылась, и тут же девушка почувствовала неловкость. Поттер встал как в копанный в проходе и уставился в пол.

— Ну... начнем, наверное... — пробормотала Гермиона тихо и подошла к книгам.

Поттер кивнул. Его лицо выражало отстраненное недовольство, словно его злила одна мысль о том, что им предстоит провести здесь час, а то и больше.

А работы здесь было полно — что бы расставить новые книги по алфавиту, нужно было место, которое без проблем имелось после Я, но совершенно отсутствовало после А.

Передвигать книги придется в глобальном масштабе – 7 полок ветхих томов приводили в ужас. Где стремянка?

— С чего начнем? — пробубнил Поттер, засунув руки в карманы.

— Сначала разложим книги по буквам, так мы узнаем, сколько и как нам придется переставлять.

— Хорошо.

Он присел на корточки и начал раскладывать книги. Гермиона снова почувствовала себя странно — он был так близко, как тогда, когда они разговаривали на празднике. Его лицо было сосредоточено, между бровями залегла складочка, губы — крепко сжаты.

Гермиона поспешно перевела взгляд на книги.

"Психотропные зелья".

"Лечебные настойки. Том 16 — Синдромы".

"Все для уничтожения иллюзий".

"Черная магия — болезни".

"Сны и зелья".

Ошарашенная, Гермиона читала названия все новых и новых книг. Что же такое ищет Снейп, что бы накупить таких книг?! Причем некоторые были совершенно новыми, некоторые старыми настолько, названия еле читались.

Неожиданно Поттер раскрыл одну из книг и начал быстро листать. Гермиона уже хотела сказать ему, что они сюда пришли книжки не читать, а ставить на полки, но замерла, стоило ей увидеть выражение его лица.

Когда он открыл нужную ему страницу, его глаза потемнели, лицо побледнело от волнения. Сжав пальцы на корешке, он быстро читал затершиеся строчки, словно там были ответы на все мучащие его вопросы... Но уже спустя секунду его плечи поникли, и он расстроено вздохнул, закрыв тяжелый фолиант. Поднял на девушку глаза, с секунду не нее смотрел. Так грустно, так печально... И тут же дернулся и отвел взгляд в сторону, будто обжегшись.

Неожиданно захотелось узнать о нем все. Кто его родители, каким было его детство, чем он интересуется, о чем мечтает и о чем тревожится, есть ли у него друзья и нужны ли они ему, что он думает о ней самой.

...И еще не смей забывать, что Гермиона — девушка. Да, сильная, да, умная, но если она пострадает из-за твоей разыгравшейся гордыни, я самолично закопаю тебя в теплице № 13 между кактусом-скунсом и ядовитым Перпенплюем...

Гермиона зажмурилась и тряхнула волосами — нет, нет, он ничего такого не думает и не чувствует, просто он — джентльмен. И он заступился бы так за любую девушку...

Но румянец не хотел сходить с щек, а мыли так и норовили уползти не в ту сторону. Он был такой грубый и резкий, но Гермиона не могла забыть, как его пальцы сжимали ее плечи, как беззащитно, как нежно он уткнулся лицом в ее волосы, как его губы – теплые и мягкие – коснулись ее руки…

— Гермиона, — позвал голос юноши неожиданно, — все готово.

Он указал на разложенные по полу книги.

Гермиона рассеяно глянула на зажатый в руках том.

— Ой, прости, я задумалась, — еще больше смутилась она, протянув ему книгу.

За дверью Снейп что-то резко сказал Рону.

— Ты правда подслушивала нас на зельеварении? — вдруг спросил Гарри отстраненно, уставившись в ряд книг, стоящих на полках.

Гермиона смущенно опустила голову.

— Я... я просто... Я не специально, правда!

Поттер словно бы не услышал.

— Ты считаешь, я не прав? — спросил он все тем же тоном. — Я не должен был влезать?

— Я действительно не думаю, что мы смогли бы дать отпор слизеринцам, — уверенно ответила Гермиона.

Юноша как-то странно вздохнул. Не то благодарно, не то подавлено.

— Но получилось так, словно я претендую на роль лидера...

Его лицо в полумраке казалось неуловимо знакомым, словно бы она знала этого человека уже несколько лет. В груди все сжалось, невыносимо захотелось увидеть ту легкую улыбку на его лице, что появилась на его губах во время тренировки.

Гермионе захотелось, что бы он жил сейчас.

— Гарри...

Он перевел на нее глаза — расширившиеся зрачки напоминали две черные бездны.

— Гарри, мне кажется, что ты очень хороший человек... — начала Гермиона свою мысль, — но... но почему... ты не показываешь это окружающим?

Его губы дрогнули, и он отвернулся.

— Надо начать раскладывать книги, а то до ночи не управимся, — сказал он жестко.

Гермиона протянула руку, что бы положить свою ладонь ему на плечо, но юноша уже встал на ноги и начал переставлять книги.

Сердце дернулось — Гермиона не могла понять себя. Любой на ее месте давно бы возненавидел этого Поттера с его замороками, но ей почему-то хотелось говорить с ним, улыбаться ему...

...а сейчас хотелось встать и обнять его. Но как же так? Они, можно сказать, незнакомые люди!

Потерев глаза, Гермиона поднялась.

— Эти — сюда, — указала она Гарри и, отвернувшись, пошла подбирать книги на букву А.

* * *

Пока все идет хорошо.

Заклинание работает потрясающе — слышны все их мысли. Только — черт! — почему этот проклятый Уизли так шумно бормочет себе под нос?!

— Уизли, заткнитесь!

Бормотание прекратилось — гриффиндорец ошарашено выпрямился.

— Я ничего не говорил... — протянул он ошарашено.

Проклятье! Это были его мысли...

— Мойте пол, — резко бросил Снейп в ответ.

Проклятый мальчишка.

Черт, Грейнджер!

...Его лицо кажется... знакомым... словно бы я знала... уже несколько лет...

Значит, все-таки что-то вспоминает? Значит зелье не так уж действенно?

...Она считает... что я хороший... Она видит меня... хорошим... Кто... ты?.. Я должен держаться... подальше от нее...

Как знакомо.

...Почему... он так холоден?.. Что... я делаю... не так?.. Почему он... иногда мягкий... и добрый... а иногда...

...ПОЧЕМУ ЭТОТ ПРОКЛЯТЫЙ ПОТТЕР ЛЕЗЕТ НЕ В СВОЕ ДЕЛО?! ТРЕТИЙ ЛИДЕР — ХА! ВОТ ЗАХОЧУ И НЕ ПРИМУ ЕГО В ПРИСПЕШНИКИ! ДА! ТОЧНО ТАК И...

— ВОН! — взревел Снейп невыдержав. — Вон из моего кабинета, Уизли!

Гриффиндорец удивленно замер с тряпкой в руках.

— Я могу идти?..

— Сейчас же!

— А могу я подождать...

— 50 очков с Гриффиндора!

— До свидания, профессор.

И мальчишка пулей выскочил из кабинета.

Проклятые гриффиндорцы.

С ними только проблемы.

...Когда-нибудь... я узнаю, почему... он... такой...

* * *

Сколько времени прошло?

Как глупо! Гермиона — всего в двух шагах, а кажется, будто она в сотне миль... Как глупо, как глупо!

Тяжелые книги. Все бессмысленные. Пыльно, холодно.

Что делать?

Не знаю.

Отдалится от нее еще сильнее? Что бы она возненавидела, что бы она не смотрела, звала "Поттер", и никогда больше не заводила разговор?..

Не знаю.

Быть добрым и нежным с ней, что бы она снова влюбилась, что бы она улыбалась, что бы ее сердечко снова дрожало от страха за любимого человека?..

Не знаю.

Что делать, что бы она была в безопасности, что делать, что бы она была счастлива, что делать, что бы не умереть самому, что делать?..

Гермиона аккуратно ставила на полки ветхие тома, она была сосредоточена настолько, что не замечала пристального взгляда, направленного на нее.

Она была прекрасна.

Начиная с черных туфель и заканчивая пышной копной волос. Все пять лет дружбы с ней он не видел этого. Не видел...

Неожиданно шрам обожгла боль. Дыхание перехватило, прижав ладонь ко лбу, Гарри ухватился за полку.

— Гарри?..

Послышались быстрые шаги. Две маленькие ручки легли ему на плечи.

— Гарри!.. Тебе больно?..

Шрам пылал все сильнее. Оперевшись спиной о полки, Гарри никак не мог успокоится. Все тело сводило судорогой, в глазах темнело.

Гермиона отвела его руку ото лба — прохладные пальцы коснулись шрама, принося облегчение.

— Он... болит?..

Поймав ее руку, Гарри прижал прохладную ладошку ко лбу.

— Что?..

— По...держи... так... — язык заплетался, почти теряя сознание, Гарри уперся затылком в корешки книг. Ладошка Гермионы лежала на его лбу, вторая рука легко коснулась щеки, неуверенно опустилась, что бы поймать судорожно сжатый кулак юноши.

— Спаси...бо...

Прохлада чудесно пахнущей кожи успокаивала боль, Гарри приоткрыл глаза, что бы увидеть взволнованное лицо Гермионы — она сильнее сжала его руку, как бы говоря, что она здесь, с ним. В голове что-то перевернулось. Все вокруг смазалось и расплылось — была только она. Ее глаза — от края до края полные страхом, волнением, нежностью. Ее губы, чуть подрагивающие. Ее волосы, пахнущие чем-то приятным. Все пять лет их дружбы — храбрая маленькая девочка, готовая помочь, утешить, успокоить. Все пять лет их дружбы — сильнейшая ведьма с нежными руками, которые могли облегчить любую боль. Все пять лет их дружбы — человек, которому можно доверить любые тайны.

Боль уходила. Тихо, незаметно. Пара минут, и ее рука на его лбу — просто теплая ладошка на успокоившемся шраме.

— Как ты?..

Тепло и нежность ее голоса просто разрывали частички разума. Положив ладонь поверх ее руки, все еще лежащей на лбу, Гарри притянул ее к губам, поцеловал нежные пальцы.

— Спасибо.

Она смущена. Опустила глаза, на щеках — румянец.

— А он часто... болит? — пробормотала она неуверенно, не поднимая глаз.

— Нет, — выдохнул Гарри в ответ, выпуская ее руку.

Реальность снова пролилась на него холодной водой, разум вернулся на место.

Кто... ты?..

— А почему... это происходит?

— Это следствие заклинания.

Изящные пальцы снова коснулись шрама.

— И ничего нельзя сделать?..

Убить.

— Ничего.

Жалость. Ей жаль меня.

— Как это произошло?

— Я не помню.

Пора прекращать этот разговор.

— Нам надо расставить книги.

Гермиона рассеяно оглядела оставшиеся тома.

— Ах... да...

Она отвернулась, что бы подобрать их, но Гарри поймал ее за руку.

— Спасибо тебе.

Она улыбнулась. Легко, просто, как она всегда улыбалась, когда он ее благодарил.

Гермиона.

Я люблю тебя.

* * *

В коридорах уже было темно — близилось время отбоя. Гулкие шаги гриффиндорцев казались настолько громкими, что Гермиона вздрагивала при каждом шорохе — вдруг это Филч с его чокнутой кошкой? Хотя, даже если бы они и в правду появились на горизонте, то у Гарри с Гермионой была хорошая отмазка — в конце концов, они шли с наказания.

И шли молча. Гарри думал о чем-то своем — его брови были задумчиво сведены на переносице. Он не сказал еще ни одного слова после того, как Снейп задержал его на пару минут. Они о чем-то говорили за дверью (Гермиону просто напросто выставили в коридор), судя по всему это было очень важно. Но услышать что-либо из этого разговора было не возможно, поэтому Гермиона снова окунулась в размышления о том моменте с неожиданной болью в шраме юноши.

Какое же заклинание могло бы вызвать такую реакцию? Боль была действительно сильной —

Гарри всего трясло, он еле стоял на ногах. Странно, что простое проявление нежности возымело такой эффект — она лишь положила руку ему на лоб, а ему стало лучше. Хотя тогда все было сверхестесственным. Например Гарри — такой сильный и пугающий, как странно было видеть его беззащитно привалившимся к книжной полке! Или когда он поймал ее руку, прижав ладонь ко лбу — он нуждался в ней, в ее присутствии рядом. И Гермиона почувствовала себя тогда настолько уверенной, словно бы знала, что может ему помочь. А ей хотелось помочь, сделать так, что бы ему было легче.

Теперь она видела все отчетливее — этот юноша не просто злой мальчишка, который вечно огрызается. Это добрый и нежный юноша, умный, сильный, смелый.

Но раненый жизнью. Слишком сильно.

Возможно, его предали. Возможно, он боится обжечься снова. Возможно, его сердце слишком заморожено.

Взгляд снова метнулся к его лицу. Может, он чем-то болен? Отсюда и его угрюмость и синяки под глазами. Рон говорил, что он не спит ночами.

Почему?

И ему никто не пишет. Его красавица-сова прилетела на завтраке лишь один раз — и то, ожидая, что хозяин даст ей чем-нибудь полакомится.

Он одинок?

И при этом окружающие так к нему доброжелательны! Не все, конечно, но многие довольно приветливо здороваются с ним при встрече, Невилл и Джинни вообще пытаются с ним подружится...

— Почему так поздно, молодые люди? Пароль?

От неожиданности Гермиона подскочила — в раздумьях она и не заметила, как они дошли до портрета Толстой Дамы.

— Праздничные тыквы, — ответил Гарри устало.

— Верно.

И портрет отъехал в сторону.

В гостиной никого не было. Хотя нет — из дальнего кресла доносилось одинокое сопение. Запрокинув голову, Рон спал.

Увидев его, Гарри нахмурился.

— Я пойду, — сказал он тихо.

— Гарри, почему ты записался к нам? — неожиданно для самой себя спросила Гермиона. — Почему ты записался в приспешники Рона?

Юноша лишь повел плечом.

— Я не знаю.

Он перевел взгляд на Рона. Что-то в его лице изменилось. Нечто, похожее на сожаление или злость в одно и тоже время промелькнуло в глазах.

— Тебе он не нравится, да? — протянула Гермиона, хотя примерно уже представляла ответ.

— Когда я увидел его в первый раз, он показался мне хорошим человеком, — ответил Гарри монотонно. — Но иногда всеобщее внимание портит людей.

Гермиона промолчала. Рон действительно стал невыносим в последнее время. Это его выражение лица под тип "смотрите на меня, сколько всего я добился!" ужасно нервировало, так и хотелось бездушно сказать ему, что все свои "титулы" он получил по чистой случайности: капитан команды — потому что играл чуть дольше Джинни, лидер — потому что на него выпал жребий, а старостой его вообще не понятно почему сделали, ведь старостой должен был стать...

Должен был стать...

Гермиона растерянно потерла глаза.

Старостой... старостой должен был стать... более разумный... и... ответственный... и... не злоупотребляющий... своим положением...

— Гермиона?..

Гарри неуверенно топтался рядом.

— С тобой все в порядке?

Девушка тут же выпрямилась, спрятав руки за спину.

— Нет, нет, все нормально! — поспешно заверила она. — Я немного устала...

— Ну, тогда иди спать. А я... разбужу Уизли, — Гарри провел рукой по встрепанной шевелюре, — И... спасибо тебе еще раз... за сегодняшнее.

От чего-то стало очень легко на душе. Юноша перед ней уже не был Поттером — это был Гарри, только Гарри. И сердце переполнялось радостью от одной мысли, что только она, Гермиона, смогла открыть в этом угрюмом и злом мальчишке его истинную натуру.

Поднявшись на цыпочки, девушка торопливо коснулась теплой щеки юноши губами и в следующую секунду уже стояла на лестнице, ведущей в девичьи спальни. Резко обернулась на замершего в шоке Гарри и громким шепотом сказала:

— Было бы здорово, если бы мы могли стать друзьями, правда, Гарри?

— Правда, — эхом откликнулся он.

И тихо, почти незаметно, ничего не говоря больше и не отрывая глаз от ее лица, он подарил ей то, что не дарил никому, кроме неба — свою улыбку.

Такую легкую и нежную, улыбку, которая тут же вдохнула жизнь в его лицо, которая раскрыла его чистую душу под этой жесткой и страшной оболочкой.

— Спокойной ночи, Гермиона, — сказал Гарри тихо, все так же улыбаясь.

— Спокойной ночи, Гарри.

И чуть ли не бегом вверх по ступенькам. Тихо закрыть за собой дверь спальни, прижаться к ней спиной и закрыть глаза.

Казалось, что сердце заняло все грудную клетку, а из горла рвались не то рыдания, не то смех. Не было возможно держать эти чувства в себе, по щекам побежали соленые дорожки. Еще никогда она не ощущала подобного — слезы застилали глаза, душили. Но это не были боль, печаль или злость.

Это было счастье. Теплое, пьянящее ощущение счастья, которое кружило голову и заставляло бормотать что-то бессвязное.

Если бы Лаванда и Парвати проснулись сейчас, они были бы сильно удивлены.

Серьезная заучка Гермиона Грейнджер, захлебываясь слезами и дрожа всем телом, тихо, словно молясь, повторяла и повторяла одно имя.

"Гарри".