Его багровые лилии (джен)

Мое имя, как ни странно, значит «сияющая» и «блестящая». Но блещу ли я? Я считаю, я являюсь тенью для Мани. Может, меня к нему тянет лишь моя память о потерянном друге.

Давно еще я поняла, что могу путешествовать сквозь время. Тогда я и решила, что хочу находиться в начале пути Манджиро именно будучи взрослой женщиной. Я в прошлом назначила первого Посланника Солнца, найдя скитавшегося Бога, человека, который мог жить гораздо дольше всех остальных. Это было его проклятие, но он пользовался им для любви к себе. А симпатия всех других людей сильно тешила его самолюбие, радовала его и заставляла искриться. Можно сказать, что кроме Мани Нарцисс был первым сияющим мужчиной для меня. Еще тогда я придумала план по возвышению Манджиро. Некий самозванец, Посланник Солнца, который совращает несчастных женщин, пользующийся даже потаенным распутством монашек... Это должно было привлечь золотистого мальчика и его друга, темную лошадку, Феликса. Они бы свергли Нарцисса, Маня занял бы трон и надел бы на голову меандровую тиару, означающую его власть в Винтейне. А победа над держащей в страхе весь город Королевой Ужасов, с которой ничего не мог сделать Нарцисс, утвердила бы его положение на скромном винном троне. Но что дальше? А ведь людям не так до этого плохо жилось с Посланником Солнца. При нем никто, за исключением духа, не был угрозой для Винтейна. Денег всегда хватало, мои училища набирали все новых людей, а любви Нарцисса к себе хватало и на народ. Великан со своими сестрами поддерживал его. Это должно было рано или поздно разрушить уверенность Манджиро. Слух о том, что именно он и его друг сожгли свою деревню, разгромил бы их, особенно с новым пожаром.

Это было бы моей местью Мане за то, что сдал меня в бордель, а моему бывшему другу — за то, что бросил меня и спрятался в моем же городе, поджав хвост, как бешеная псина. Ведь они так похожи. Зато я сама начала бы свой путь к возвышению. Я бы добилась отделения Винтейна от Страны Холода и создала бы свое маленькое королевство.

И тогда я решила заглянуть в будущее, чтобы лишний раз удостовериться, что мой план сработает. Я знала и то, что Манджиро мечтал с детства, как Пертинакс, через военное дело подняться и стать королем, но оба пожара закрепили за ним петлю, в которой он застрял и не смог воплотить собственную идею в жизнь. Я знала, что благодаря мне и Феликсу все это началось. Я нашла лагерь детей-наводчиков, которые искали деревню с Душой, чтобы накормить проклятых Руинами разбойников. Я подсказала им найти мальчика с белой, как бумага, кожей и черными, как уголек, волосами, который не умеет общаться с живыми людьми и только и делает, что читает книжки. Дальше дело было за самим Феликсом, и он привел смерть в родную Кохлею.

Но в будущем я увидела собственное поражение. Любым способом Маня побеждал и добивался своих целей. А я сожгла собственного друга в Винтейне.

Тогда я испугалась. Лисья душа не слишком-то поддавалась скрипу совести, но страх перед окончательной потерей дорогого мне человека и перед моим же падением заставил меня тогда все же переосмыслить некоторые моменты в жизни. Бывает, что я зацикливаюсь на простых людишках...

На самом деле созданная мною петля для Манджиро только помогала ему. Если бы не мои действия, то он навсегда бы так и остался в своей Кохлее. Таскал бы ведра с водой с колонки для бабушки и мамы своего друга и убирал бы лошадиный навоз в конюшне. Деревенская романтика.

На второе явление пожара я решила в таком случае подослать Фосфора. Только он мог так же быстро остановить огонь, как и создать. В этом и состояла задумка. Так было безопаснее без всех. А Центру я доложила об этом еще до самого дня возникновения пожара, чтобы они вовремя направили вертолеты к нам.

Но чем дольше я наблюдала за тем, как Маня вершит свою судьбу, тем больше я думала: «А правильно ли я проживаю свою жизнь?». Чем дольше я путешествую во времени, тем короче становится само мое существование. Да, я в любом случае никуда не испарюсь и не исчезну, но я трансформируюсь в неосязаемое нечто и буду обитать где-нибудь в траве, в дубе или под березой с закопанными Еруимом черепами. Да, если кто еще не знал, так выглядит авторитет действующего короля: он закопал под каждым белым деревцем по человеческой голове, в которой держалась мысль о том, что Еруим — и никто другой — может возглавлять необъятное и морозное государство Россов. Тем же способом должен воспользоваться и Манджиро, если хочет, чтобы его багровые лилии хорошо распустились на белом ковре из снега на его королевской накидке. Кстати, кто бы мог подумать, что эти двое — родственники? Хотя да, посмотри лишь в лицо или даже на волосы каждого, и сразу поймешь, что к чему здесь. «И как королевского отпрыска забросило в деревню на другом конце страны?» — спросите вы? Все при Еруиме знают о его жажде власти. А особенно вовремя это поняли его исправившийся отец, Ельген, и Хайсей.

Кто такой Хайсей? Он на самом деле брат матери маленького наследника престола — кузена короля. Он же был учителем и наставником мальчика. Его Центр опрометиво послал в Винтейн, чтобы проверить мою работу и претендента на место Еруима, который, похоже, всем там уже надоел. Они не знают, что за сила прячется за спиной сияющего Манджиро. Они хотят сделать из него марионетку, короля, которым легко будет управлять.

Они же не знают и о том, кто такой Фосфор, зачем и от кого он взялся. А Волна Безумия подчистила не всех верующих в апокалипсис. И я стала карой не для всех.

Похоже, не скоро я буду сиять.

* * *

— А поговорим о любви?

— Если хочешь...

Я рассмеялась, но это было нервно.

— Нет! Я хотела только смутить тебя.

— Нет, ну, если ты хочешь, то мы можем и поговорить об этом. Что такое любовь? Я думаю... Любовь — это прежде всего совместная симпатия двух молодых людей, так как я человек консервативный, разных полов. Они могут чем-либо жертвовать в угоду интересам и желаниям своей второй половинки. Я могу так же разделить как любовь осмысленную, мол человека люблю именно что с какими-либо мыслями о нем, чтобы сделать что-то для него и так далее, так и любовь чисто сердечную. Это сложное разделение, но я, пусть и не четко, но разделяю любовь мозгом, так сказать, и любовь сердцем.

— А ты серьезно отнесся к моему вопросу. Не думала, что ты так ответишь.

— С чего бы я не ответил? Ты же знаешь, ты можешь спросить у меня что угодно и когда угодно. И я всегда тебе отвечу.

* * *

— А ты знаешь... Что у меня есть тайна?

— Да? И какая же? — любопытствующе поднимал на меня глаза он. Именно слушая его поддержку как от друга я начинала больше ухаживать зв собой и пробовать новые образы для себя, чтобы чувствовать себя привлекательнее.

— Знаешь духа, что пугает каждого ребенка и даже взрослого в этом городе? Королева Ужасов... Так ее называют. Алый кокошник с серебряным орнаментом, панцирная маска, платье с металлическими щитками... И рост под два метра. Она прекрасна и ужасна.

— Пф, — только и ответил друг. — «Прекрасна и ужасна», — это как сказка о самой себе. Разве будет кто-то бояться красивой девушки?

И я тогда легонько оторопела.

— Как ты понял, что я говорю о себе?

— О себе? Откуда я мог знать, что о себе? Хочешь сказать, ты переодеваешься в симпатичного двухметрового монстра, ковыляешь до первого попавшегося парня, клеишь его, а он в ответ на это визжит и убегает? Ох, ну я даже не знаю, что тебе на это сказать. Наверное, ты очень несчастная женщина. Хочешь, утешу? Такие великанши, как ты, как раз всегда были в моем вкусе. Только ноги побрей, а то у титанов, наверное, один волос размером с мою голову будет.

— Боишься запутаться или задохнуться?

— И то, и другое. Так что, это и есть твоя тайна?

— Ох... Да... Но... Я не переодеваюсь. Я перевоплощаюсь в нее. Я же ведьма-лиса, ты не знал? Я могу превратиться во что угодно и в кого угодно. Я даже когда-то была лисой плодородия и дарила этот хороший виноград людям, но вот они решили, что я дарю только ужас...

— Зато назвали королевой. А при мне можешь перевоплотиться?

— Да...

Такими были наши разговоры. И я могла попросить его о чем угодно. Он всегда был на все согласен, охотно говорил обо всем... И я доверяла ему.

Но все имеет свойство заканчиваться.

— Я «вырос» тогда из нашего общения. А последняя прогулка мне показала, что те темы, на которые мы говорили раньше, мне больше не интересны. Что было, то прошло, и я никак тебе не смогу уже об этом сказать иначе. Как сказал тогда, так и сказал. Как смог.

Так он объяснил мне, когда я была в будущем рядом с Манджиро, когда тот уже занял свое законное место на троне. Я встретила своего друга в столице, и уже столько времени спустя только он объяснил мне, почему прекратил всяческое общение со мной. Он вырос, стал серьезным молодым человеком, обрел новую девушку, невесту, и жил счастливо. Без меня. Наконец-то он превратил мою печаль в ненависть к нему.

Я пожалела, что не устроила тогда в Винтейне полномасштабный пожарище. «Но у меня остались о тебе приятные воспоминания», — вот что он сказал мне. Если и так, то он набрался этих «приятных воспоминаний» для себя, а затем оставил мне одно самое плохое. Избавился от меня. Сам для себя решил, что я к его кругу общения больше не подхожу. Оставил меня в непонимании, в растерянности, в безызвестности. Решил все со мной без меня. Дольше года я думала, почему же так случилось. Что я натворила? А может, он давно изменил свое отношение ко мне? Но почему? Почему ко мне? Я души не чаяла в нем, я доверяла ему все, а он решил, что я стала для него скучной. Что он выше общения со мной.

Это... Не первый раз, когда ко мне относятся так. Видимо, такова судьба у девчонки из борделя. И ведь я сама себе выбрала ее, как бы мне ни не хотелось вспоминать его слова о том, что каждый сам строит свою жизнь и сам повинен во всех своих проблемах.

* * *

Манджиро стал мне заменой того друга. Они были похожи внешне, оба были интересны, у обоих в начале горели глаза рядом со мной. Маня приходил ко мне в мою чайную комнату и проводил время со мной. Он любил имбирное печенье и чай с малиной и мятой. Он спрашивал советы по поводу своих дел в городе, прислушивался к ним, рассуждал со мной на некоторые темы, и это стало какой-то сладкой отдушиной для меня. Я стала жить в розах и пионах, в ароматах вкусностей и разговоров, которые мне дарил новый будущий король. Я поняла, что если в любом случае он дойдет до своей мечты, то я могу лишь помочь ему в этом. Да, Феликс, его друг, вряд ли поймет мою мысль и мою идею, но ему придется принять это, когда страну усеет снег Манджировского меха. Поверх выращенных мною пылающих, как вино для глинтвейна, багровых лилий.

Теперь я верю полностью этому недорослику. Но стоит ли так отдавать себя простому человеку? Лисье чутье подсказывает, что нет, а будущее говорит «да». Нутро подсознания или видимый опыт? Можно ли доверять этим путешествиям во времени? Магическая сеть на то и существует, чтобы быть явным и живым доказательством того, что мир очень изменчив и что каждый видит его по-своему. Насколько логично то, что хочет устроить Манджиро? Этот котик, Маня, пока что только и бьет горшки. Еще не было доказательства того, что его решения приводят к чему-то стоящему в этой временной линии.

А в какой мы временной линии?