Его багровые лилии (джен)

Примечания:

Спасибо тем, кто прилежно ждал ^^

Одни голуби продолжали оставаться голубями, видимо, в любом городе и в любое время. Вот здесь действительно не было отличий. Это пернатое постоянство радовало. Дафна рядом со мной была будто таким человеком, которых я знал с детства... До потери Души... Я нашел Маню на той же площади, на которой всегда заседал на троне, как на шезлонге, Нарцисс, от которого вместе с Фаиной мы избавились... Город приобрел золотисто-розовые тона, стал пахнуть цветами и благовониями. Вот только мерзких черных лилий становилось все больше и больше, как и слез, которые совершенно не украшали Винтейн. Девушка продолжала идти со мной, цепляясь за руку и одежду на моем теле. Когда мой знакомый увидел меня, он кивнул мне и улыбнулся. На его голове красовалась сверкающая нефритом меандровая тиара, какой, кстати, не носил почему-то Посланник Солнца... Или предыдущий Посланник Солнца... Хотя, возможно, это Фаина постаралась все.

— Ты выглядишь более стеклянным, чем обычно, Фел! — заявил Манджиро, а Дафна в этот момент почему-то крепче сжала на мне одежду. Дружок, похоже, очень по-царски устроился на чужом золотом кресле, как я увидел.

— Да отцепись ты от меня! — почему-то крикнул на нее я, и в этот момент кто-то коснулся меня своими тонкими пальцами.

— Феликс, твои друзья тебя душат, давай отойдем в прохладу, — зашептал мне в ухо сладкий голос, внезапно, как призрак, возникший рядом. Фаина увела меня от Дафны и Мани, и те лишь проводили нас удивленными взглядами. — Ты, наверное, заметил... Жители никак не изменились внутренне с тех пор, как твой друг сел на нагретое Посланником Солнца место. Да, он выглядит соблазнительно, он уже мужчина... — напомнила мне что-то в очередной раз женщина. Когда я и Фаина оказались наедине на ее закрытом цветным тюлем балкончике на втором этаже «Соленой лошади», она сняла с себя лишнюю ткань и осталась передо мной будто в одном ночном платье. — Надеюсь, это тебя не смущает. Здесь очень жарко, как ты сам видишь, — и она показала, как по ее нагому бедру стекает пот. — Можешь тоже лишнее снять — я к тебе приставать не буду, — но я посмотрел на нее и отказался, хотя в одежде и правда было очень душно. — Когда-то у меня был друг... Мы просто пили чай вдвоем и обсуждали все, что приходило в голову... То, что не обсудишь больше ни с кем, — как бы ставя точку, Фаина опустила стакан с кактусом. — Манджиро очень на него похож, так что не смотри на меня волком. Я всего лишь вижу в нем приятную личность, и я действительно хочу сделать его королем. Может говорю я, как молодая девица, но у меня и правда есть сила сделать из твоего приятеля великую личность.

«Интересно, что она имеет в виду под своей этой «силой»? — тут же задался я вопросом. — А о «друге» Фаины, кажется, мне говорила Дафна. Хотя это и не то, похоже, о чем можно мне было бы распространяться». Женщина эта выглядела все так же тонко и изящно, как всегда, но иногда под разным светом она как будто стала выглядеть старше. «Вот ведьма», — подумал я, а она продолжала лукаво посматривать на меня. Черный, как и ее прямые волосы, шелк струился по ее коже, гладкой и белой, как слоновья кость, которой тоже было много в Винтейне. Длинные и будто пушистые ресницы ее хитрых, точно лисьих, глаз пытались меня заворожить. «Как интересно переплелись западные и восточные культуры с их мифами и легендами из-за одной большой паутины», — уже позже оценивал я, когда знал, что Фаина — наполовину кицунэ. «Все говорили как-то, что ее отец, наверное, был красивой лисицей, — рассказывала та же Дафна, — но с чего работники борделя это взяли, я не знаю. Принес ее сюда какой-то мальчик с золотистыми волосами. Сама госпожа считает, что это и был Манджиро. Но ведь такого не может быть, правда?».

— Тогда о чем разговор? — прервал я Фаину.

Она снова улыбнулась, подвинула горшок с цветами на высоком столике, бегло бросила на меня взгляд и скользнула в плетенное кресло.

— Я не Бог, и я не могу сделать за твоего друга все. Сейчас в нем не хватает того огня, который должен быть. Что-то управляет им. Подумай за него: может, что-то с вами случилось? Я знаю, что вы оба бежали из своей деревни... Она сгорела так, что, наверное, и щепок не осталось? — Фаина зачем-то зловеще хохотнула. — Возможно, Манджиро до сих пор это гложит. Ты-то сильный мальчик, и интересным способом победил это... А он... Скорее всего он до сих пор держит все в себе. Но ты-то как его лучший друг и даже брат наверняка давно заметил это? Это и мешает ему управлять городом. Нельзя воскресить Душу, если твоя собственная еще тлеет, — сказала женщина.

И тут я поверил ей. Как я был слеп?

Вдруг, когда я моргнул, я оказался в совершенно другом месте. Так светло, что режет глаза.. Последнее, что я помню, это слова на каком-то листке «...обстановку, Фаина», хотя и не знаю, где я мог прочитать это.

— Ты снова «пропал», — милым детским голоском пожаловалась Дафна и погладила мою грудь. Похоже, мы лежим вдвоем на нашем чердаке. Как я рад сейчас ее видеть, ее чистое и светлое лицо.

— Что со мной не так? — начал понимать я, как будто проснулся от сна, и паника охватила меня. Я почувствовал, как тяжело моим легким набрать почему-то достаточно воздуха, а пальцы занемели, и я почти не могу ими двигать...

— Не беспокойся, пожалуйста, — просит служанка Фаины, прислушиваясь к бешеному стуку моего сердца. — Это твоя защита... Я слышала от госпожи, что случилось с тобой и Маней. Похоже, это очень нелегко пережить... Не стану врать, что понимаю тебя, потому что в жизни у меня никогда не было ничего такого, — начала она, но я так и не понял, что такое случилось со мной и Маней. — Я жила с родителями, а Фаина забрала меня к себе, когда увидела, как отец избивает меня и маму. Она, к сожалению, отказалась пойти с нами... Но... Но я не могла этого так оставить. Я попросила Посланника Солнца, чтобы он освободил ее, и он это сделал. Он действительно был Богом. Он сделал мою маму монахиней, и она до сих пор служит в храме, где нет мужчин. Посланник Солнца превратил моего отца в петуха, но тому не повезло, когда его склевала другая птица.

— Как это должно успокаивать? — попытался усмехнуться я, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, но у меня ничего не получилось.

— Мне жаль моего отца... Когда-то он был добрым и любящим, но, когда Винтейн остался без своей Души, все мужчины стали такими. Я имею в виду, что иногда происходят страшные вещи, иногда жестокие, но порой они должны произойти. Рано или поздно Посланника Солнца тоже должен был кто-то сместить, но этого не произошло бы, если бы вы двое не покинули свою деревню. Вы бы не стали что-то делать для нее, если бы сами ничего никогда не теряли. Я уверена, что после случившегося Маня просто хочет, чтобы мир стал лучше. Скорее всего он захочет отомстить тем, кто сжег вашу деревню...

Моя голова пошла кругом. Это не первый раз, когда я слышу, будто Кохлея сожжена. Это звучит, как настоящий бред, но я никогда не думал, а что если это правда...

— Ты уверена в этом?

Дафна смотрит глаза в глаза, все так же грея мою грудь своими руками, а ее белоснежные волосы раскиданы по мне.

— Я знаю, иногда ты не помнишь произошедшего. Это та твоя сторона личности, которая закрыта от всего плохого, хотя она и более труслива, чем другие. Сильные взяли на себя память о пожаре. Пойми, мне нравится этот Феликс, — погладила она его по щеке, — как и тот, потому что вы оба — это один человек, и вместе вы составляете одну целую личность. Нападение на Душу Кохлеи разделило вас. Но я принимаю это, пусть это и тяжело! Так что не думай, что ты как-то меня обременяешь! Это мой выбор...

* * *

Я не замечал, что и Мане тоже было нелегко. За весельем и глупыми шутками, проскальзывающими иногда, он прячет боль. Так мне объяснила Дафна. Она настолько чуткая и понимающая девушка, что, похоже, мне не нужно ничего и говорить, чтобы она поняла меня и мое окружение.

Мой друг сидел в центре пустой площади на троне, а горожане будто специально обтекали его. Никто не хочет находиться рядом с тем, кто сгорает изнутри. Пустой взгляд Маня устремлял в каменный пол у себя под ногами. Небо отливало синевой, но черные лилии и мой почерневший от солнца и, очевидно, от своих дум друг превращали улицы в какую-то неживую и неслышимую скорбь.

Когда же я и Дафна подошли к нему, его лицо посветлело, на нем появилась даже дерзкая ухмылка, и Маня поприветствовал нас:

— Ну что, ленивые морские котики? Пришли спросить, как поживает батька? А я тут собираю толпы прихожан, и вот с трудом заставил их топать на работу, пока у меня передых. Я тут как новый Бог! Сама популярность во плоти! Держись, столица нашей великой Страны Холода! Сейчас тут, как на курорте, пожарюсь и приеду!

— «Как на курорте»? — повторил я, не понимая даже, откуда мой приятель набрался таких слов, но его речь меня повеселила. Этот Маня всегда как ребенок! Дафна от этого рассмеялась и чуть не упала со своих любимых каблуков.

— Да, тут Фаина рассказала, что люди из мегаполисов сами уезжают в какую-нибудь глушь, просто чтобы там отдохнуть. И называется это «курортом»!

— Мда-а... Ты не перестанешь меня удивлять. Твой познавательный диапазон, как всегда, безграничен, да?

— Да! Учись у профессора Манджиро! — состряпал Маня умный вид и поднял палец к небу.

— Смотри за тем, чтобы у тебя пузо не выросло дальше колен от такой тяжелой работы, — указал я на золотой стул. — А то будешь похож на мою маму!

— Эй! Обижаешь! Людмила Андреевна очень красивая женщина... — возразил с важным видом мой друг.

— Красивая и толстая, как соседский кот. Уж я-то ее знаю!

«А он позитивен», — заключил с радостью и гордостью я, пока не успел обдумать последние наши слова. Я будто не видел, как пять минут назад мой друг почти сравнялся по цвету лица с этими скорбными черными лилиями для плача. Дафна вдруг дернула меня и указала в какую-то сторону: «Смотри!». И я, и Маня повернули головы туда, куда был направлен палец девушки. Возле углового дома стояли три любопытные фигуры: Фаины, горохообразного коротышки Иблиса и третьего, незнакомого нам, человека. Женщина заметила нас, повернулась и помахала Мане, которого видела первым. Он встал, и хаори всколыхнулось на нем. Кажется, в это пекло мой приятель легко мог разъяриться. Как только он смотрел на госпожу «Соленой лошади», какие-то крошечные огненные черти начинали бегать в его зрачках, и весь он становился то ли слишком оживленным, то ли напряженным.

— Ты слишком возбужден, — легонько взяла его за плечо Дафна, а люди, стоявшие с Фаиной, улыбкой издалека все также приветствовавшей нас, тут же ушли за угол цветочного магазина и, похоже, направились в сторону борделя, на верхних этажах которого женщина любила проводить свои встречи.