Его багровые лилии (джен)

Примечания:

Приятного чтения ☕

— Даже Ельген уже помер. Пухом ему земля, — говорил господин Д'Яко и щурил свои и без того мелкие глазки.

«Так и хочется их выковырять ножом, как у картошки», — так, интересно, думает Маня? Не-ет, он абсолютно не жестокий. Он слишком добр даже для таких мыслей. Хотя... Кажется, сейчас он смотрит на мистера Иблиса совсем не по-доброму. Глаза Мани будто потемнели снова, стали болотно-зелеными. Вряд ли это от зависти. Подождите, а кто такой Ельген?

— Даже Еруиму будет плевать... — кряхтел Д'Яко это себе под нос, и я почувствовал в этом что-то нехорошее. — Вот и Нарцисс теперь туда же!..

— Что с ним стало!? — ворвался Маня в комнату Фаины.

От испуга та уронила зеркальце. Дафна тут же засуетилась, неуклюже размахивая широкими плечами, пока не поняла, что должна дойти до уборной, чтобы взять оттуда метёлку и совок.

— Что ты имеешь в виду? — невинно и без волнения в голосе ответила Фаина, хозяйка борделя, но серьги-капельки её задрожали на тонкой цепочке.

Манджиро побелел, а на его жилистых руках встали волоски, когда кулаки сжались.

— Эти люди верили в него! — стукнул он по стене, отчего женщина вздрогнула.

— Кто?

— Те, кто живет в твоём городе! Как ты могла допустить гибели их Души?

Женщина отвечала ему легким взглядом исподлобья, она прошла каблуками по стеклу от зеркальца на ковре, одной рукой прикрыла деревянную дверь из комнаты, а другой достала ключ и повернула его в замке ещё до того, как вернулась её служанка, Дафна. Тогда Фаина повернулась к нам всем телом, оттеснила нас от выхода и ласково, как мать, улыбнулась:

— Маня, ты то Солнце, что может озарять души людей. Я же вижу твои старания: ты так сильно хочешь стать королем! Но вместо этого ты сидишь здесь, в моём борделе в городе вина и проституции. Без гроша в кармане. Ты не можешь помочь всем. Слишком доброе сердце нужно разве что для того, чтобы им помыкать или разбивать его. Ты никогда не добьёшься трона и не сможешь управлять страной, тем более такой большой, как эта. Ты только представь, сколько людей ты должен лично убедить в том, что ты их наследник. В нашем мире всё завязано на вере. Мы стоим на великой паутине, в которую каждой мыслью, каждым словом посылаем импульс, и она возвращает нам его в виде какого-то явления. Нельзя просто взять корону и надеть на голову, когда только что за тебя её носил кто-то совершенно иной. Так может сработать только здесь, в Винтейне, потому что здешние люди всегда верили в то, что эти почвы изобилуют виноградом, как карманы владельцев всех винных магазинов, только благодаря светлокожему мужчине с волосами цвета солнца. Поэтому они так и приняли Нарцисса...

— Ты лишь заговариваешь нам зубы! — прорычал Маня, хотя доставал Фаине лишь до груди из-за своего роста, пусть я в начале этого так явно и не замечал. Наверное, сейчас ему было тяжело признать, что некоторые его качества, как и наше положение в целом сейчас говорят именно о том, что ему так просто не стать королем, как он мечтал с детства. Ни происхождение, ни кошелёк, ни добрый и вспыльчивый характер не помогут Манджиро ни встать во главе Страны Холода, ни управлять ею.

— Я предлагаю тебе место Нарцисса. Ведь это вы благородно захотели спасти монашек? Да, теперь они будут вам благодарны, а особенно тебе, Манджиро, это ваша цена. Нарцисс был всего лишь жалок. Он легко сник, когда поползли слухи о том, что у него нет никакого дара, что он пьяница и провокатор. Все поверили, что у Посланника Солнца был особый отряд под началом Великана, который и подстраивал так, чтобы власть Нарцисса казалась перед всеми реальной. Они поверили, что тому лишь хорошо заплатили "сверху", чтобы он притворялся Богом и обманывал невинных жителей.

Я вспомнил, как даже по пути до Фаины я видел, как какой-то пьяница решил, что одна из сидящих в булочной женщин смотрит на него с презрением, и стал биться головой в то окно, около которого она сидела, через чьё стекло он её и увидел. Без контекста, да, ты не поймешь: алкоголь такими делает людей или отсутствие веры, но преображение их остается как фактом, так и результатом.

— Монашки, надо сказать, были в шоке, — продолжала Фаина. — Ты уже дал согласие на то, чтобы следовать моему плану, так что будь добр, ответь за свои слова как настоящий король. Тебе не убудет. Всего лишь носи но голове меандровую тиару.

— Ты не так умна, как тебе кажется, — заявил я. — Ты думаешь, что все здесь пляшут под твою дудку, как живые куклы. Ты даже обманываешь Иблиса Д'Яко, хотя в городе он считается более влиятельным, чем ты.

Еще тогда мне показалось, что эта женщина явно не просто так торопит события, что какая-то выгода и даже необходимость, причём острая, есть в том, чтобы Маня притворялся королём в каком-то там городе.

— То есть ты предлагаешь мне играть так же жалко картонную роль, как ты заставляла делать Нарцисса перед несчастными людьми? Заставлять цвести рассадник разврата, подвергая какому-то рабству женщин, и пьянства, разрушая мозг мужчин? — сказал необычайно сложно — но очень громко и четко — для обычных своих способностей Маня, и тут меня охватила гордость, как и воодушевление, которое вселял он своей речью.

Ровное и холодное лицо Фаины снова изобразило добрую улыбку, а хитрые глаза её сощурились. Её мягкий макияж, как мне позже объяснила Дафна, её служанка, специально располагал к себе собеседников, хотя по той накаленной обстановке я и не сильно заметил чудодейственного свойства муки и матовой помады. Или что там было... Хозяйка «Солёной лошади» аккуратно положила свои тоненькие пальчики на грудь Мани, её гладенький цветочный халатик заходил от легких её движений, отчего я даже немного рассмотрел кожу под её одеждой, и друг мой, шумно дышавший, как будто сознанием упал в большие глаза этой лисицы. Так я на короткое время его и потерял.

— Тебе совсем необязательно заставлять совершать грехи этих людей, — повела плечиком Фаина, опустила на мгновение ресницы и снова подняла взгляд на Манджиро. — Ведь ты король, так руководи парадом! Главное не забудь про золото в казну города... И ещё: ты должен гореть и сверкать, как ты делал всегда. Ни к чему такой влиятельной и публичной личности сидеть в тени и играть роль серой мыши. Нам нужно только привлекать людей из области сюда. Я же не просто так посадила зерно образования здесь. Да, у нас есть училища: в основном, они по агрономике, агротехнике, путям и связям, но это уже стоит того. Студенты — это всегда дешёвая рабочая сила, особенно если народ приезжий.

Способности этой женщины поражали. Она всё же убедила Маню следовать своей воле, и теперь он — король Винтейна и области при нём. Это больше похоже на князя в своём княжестве, вот только наше княжество, как мне кажется, было ничтожно мало.

Меня самого пригрела и успокоила Дафна, так что, пока мой друг чувствовал себя счастливее с прекрасной и хитроумной женщиной с серебряной со вставленным нефритом тиарой на голове, я действительно развлекался с девушкой. Это дало мне свободного времени, чтобы всё лучше обдумать. Пока я высказывал все свои мысли Дафне, я вдруг вспомнил, что в пожаре отчётливо видел несколько фигур на фоне белых стен имения. Я уже не был уверен, виноваты ли во всем этом люди Руин... На этих словах меня даже охватило дежавю. Давно они были самопровозглашенными врагами нам. В последней войне Руины на самом деле позорно вывесили белый флаг, когда не получили помощи от стран западнее неё. В Волне Безумия начались забастовки, крайняя наглость власть имущих, полное беззаконие и безнаказанность. В ней люди вели себя непредсказуемо, сбиваясь в толпы. Так образовывались Потоки, то есть образования, большие группы обезумевших людей, которые нападали, как террористы. Несколько слабых стран раньше всех стали такими Потоками. Это было похоже на конец света, но я знаю, как Государство Россов тогда стойко защищало своих граждан, каждый из которых уже жил в своем мире. Наша Страна Холода как большой дурак: не понимает, что происходит, но зато лупит сильно. Когда Волна прошла, причём сама собой, разные республики заново стали собираться по кусочкам. Руины, их государство, воспользовалось случаем смуты и непонятицы и обвинило Россов в саботаже против деятельности организации объединенных равных социальных групп и наций (О.О.Р.С.Г.Н.) и разжигании войны по всей планете. Другие страны, у которых уже не было сил и ресурсов на расследование, просто поддержали Руины. Это было им особенно выгодно, потому что их авторитет подкупался материально: так как Руины быстро сдались в войне и нашли себе удобную и выгодную позицию под крылом Россов тогда, сейчас они имеют относительно богатую казну и устойчивую экономику.

Когда я рассказал это Дафне, она подтвердила — похоже, не только у нас знали правду, но и в других областях. Она сказала очень любопытную мысль: все страны поверили Руинам, потому что у них не было выбора, а одного Государства Россов не хватило, чтобы в общей паутине взвесилось и устоялось мнение о том, что Руины — лжецы и предатели. Быть может, все знают, кто они такие, но они же с этим радостно мирятся. Если так можно выразиться.

Я как-то читал городские газеты из своей области о том, что где-то были странные случаи нападений на деревни: местные жаловались в более крупные населённые пункты, что на них напали чудовища, вылезшие из-под земли. Это очень напоминало то, что случилось в Кохлее. Я закрыл глаза незаметно для себя, и под носом снова запалил жар. Земля горела... Как... Как я мог отдыхать в борделе и общаться с девушками, пока моей мамы нет? Это я её не спас. Голос говорил мне откуда-то изнутри: «Это ты виноват, и ты же заразил своей трусостью Манджиро, поэтому вы бежали. Калитка на самом деле не закрывалась, ты мог быстро оказаться в доме, но ты даже не попробовал! Ты помнишь, как бабушка любила Маню? «Манечка, будешь молока? Манечка, мы сегодня зарезали курочку, тебе как приготовить в этот раз? Манечка, и винегрет доешь. Манечка, дядя Вася идет со Стефаном завтра на рыбалку, спрашивают, пойдёшь ли ты. У нас тут для тебя и лишняя удочка найдётся»... Ты лишил их возможности заботиться о ком-то и более того: ты завидуешь собственному другу, почти родному брату! Поэтому твоя душа чернеет! Ты перекладываешь всю вину на брата, как будто это он не спас твою семью!».

Внезапно тогда я почувствовал жжение холода на пальцах. Я резко открыл глаза, а белесая и милая широкоплечая Дафна поливала мои руки холодной водой, а затем обняла их своими теплыми ладонями и поцеловала. Она смотрела мне прямо в глаза своими:

— Ты снова повторял движения. Похоже, это нервный тик. Ты не замечал, но иногда ты раскручиваешь себя: ты сначала одинаково и... ритмично поглаживаешь большими пальцами сгибы указательных пальцев, а потом царапаешь их ногтями.

Я снова посмотрел на свои руки: они были исцарапаны и в крови, при том не только в тех местах, на которые указала Дафна, но, похоже, и в тех, где мне удобно было достать кожу или складки кожи ногтями.

— Думаю, безопаснее их будет обстричь, — мягко посоветовала девушка и тут же подсунула мне тазик с горячей водой, предварительно проверив мою реакцию на неё. Когда когти мои чёрные обмякли, Дафна взялась за какие-то маленькие ножнички и аккуратно подрезала их ими.

Я просто застыл, сидя на белом обшарпанном табурете в светлой комнате, как в предбаннике, с гладкой плиткой, и наблюдал за заботой Дафны обо мне.