Кто...ты? (гет)

Происходящее не укладывалось в голове. Нападение пожирателей, чудесное спасение Гарри, болезнь Гермионы… Как все внезапно произошло!

Ведь еще пару дней назад все было нормально: Луна показывала всем пойманного ею в штабе подземного крысеныша, Невилл шарахался от все еще кишащих всякой гадостью портьер, Рон уговаривал Гермиону дать списать заданный на лето реферат по зельям, а от Гарри приходили редкие, но спокойные письма. И все это было затишьем перед бурей.

Джинни с тоской посмотрела на спящую Гермиону. Неужели это может быть?

Гермиона всегда такая бойкая и целеустремленная, такая заботливая к двум своим лучшим друзьям…

А Рон-то еще ничего не знает!

Джинни поспешно подошла к кровати брата. Луна отложила свой журнал и заинтересованно уставилась на нее.

— Рон! — Джинни затеребила плечо младшего сына Уизли, — Рон, просыпайся!

В ответ она услышала лишь неразборчивое мычание, и тут же рыжая макушка скрылась под подушкой.

— Он не встанет, — раздался голос Невилла, — рано еще.

— Сейчас я ему покажу «рано», — усмехнулась Джинни и, схватив одеяло за край, сдернула.

Рон поджал ноги и негодующе застонал под подушкой — Луна, созерцая эту умилительную картину, улыбнулась.

— Милая пижама, Рональд, — протянула она задумчиво, и в ту же секунду Рон подскочил, словно его облили холодной водой. Уши его пылали, рыжие вихры торчали во все стороны, и вообще он выглядел настолько комично, что Джинни не выдержала и прыснула.

— Хватит смеяться, — процедил Рон, сердито хватая одеяло и прикрываясь им. — Чего ты разбудила меня в такую рань?!

Джинни поперхнулась смехом — слова тут же встали поперек горла.

— Рон… Понимаешь, Гермиона…

— А что с ней? — насторожился Рон, расправив плечи.

— Она забыла кое-что, — объявила Луна.

— Понимаешь, она… Э… Заболела, — Джинни сгорбилась, уставилась на свои руки — смотреть в глаза брата не было сил. — Это такая странная болезнь… И вылечить ее можно было, только стерев память о самом дорогом для больного.

Рон поднял одну бровь и с недоверием посмотрел на Джинни.

— Ты хочешь сказать, — неожиданно усмехнулся он, — что наша староста забыла все, что так долго учила все эти годы в своих любимых учебниках?

Джинни не смогла удержать возмущенного вздоха.

— Ты настолько глуп, Рон Уизли! У Гермионы есть сердце, чтобы любить не только книги! И больше всего на свете она боялась потерять не их, Рон, а Гарри!

Джинни в шоке замерла, жалея о сказанном, — Рон как-то странно вздохнул, и его плечи опустились. В его глазах застыла растерянность, мелькнула тень обиды и ужаса, но уже спустя секунду он взял себя в руки.

— Вот черт… Она забыла Гарри?

— Да, — кивнул Невилл. — Забыла настолько, что и не представляет, кто остановил Волдеморта 16 лет назад.

— И… — Рон запнулся и прочистил горло, — и она его больше никогда не вспомнит?..

— Не должна, — ответила Луна и хотела добавить еще что-то, но тут двери в лазарет распахнулись, и на пороге появился Гарри.

Джинни почувствовала, как екнуло в груди. С черных волос капала вода, прозрачные капли стекали со лба и щек, задерживаясь на подбородке. Руки, судорожно сжатые в кулаки, чуть подрагивающие приоткрытые губы, а глаза…

Сердце девушки до боли сжалось — его глаза были пусты.

Тяжело, с трудом переставляя ноги, Гарри подошел к кровати Рона. Его холодная рука опустилась Джинни на плечо, а голос, такой глухой и безжизненный, еле слышно произнес:

— Я поговорю с Роном, хорошо?

Дышать было нечем, Джинни лишь пискнула что-то, перебираясь обратно на свою кровать.

Гарри, пожалуйста, забудь Гермиону так же, как и она тебя. Иначе ты умрешь от боли…

* * *

Его лучший друг страдает. Рон понял это в первую секунду появления Гарри в лазарете — таким бледным и печальным он не видел его даже после смерти Сириуса. Сейчас Гарри выглядел ходячим мертвецом, а его абсолютно пустые глаза пугали настолько, что волосы на затылке Рона вставали дыбом.

— О чем ты хочешь поговорить? — спросил Рон растерянно, наблюдая, как Гарри резким движением задвигает ширму. — О Гермионе?

Гарри бессильно опустил руки, его плечи напряглись, но тем не менее голос не дрогнул, когда он, не оборачиваясь, спросил:

— Она совсем не помнит меня?

— Мне жаль, друг, — пробормотал Рон, чувствуя себя в высшей степени паршиво. — Я сам еще толком ничего не знаю, может, спросить у Невилла или Джинни…

— Не надо, — оборвал его вдруг Гарри. Обернувшись, он схватил Рона за плечо и резко склонился к его лицу. — Позаботься о ней. Я не могу быть достаточно близко, но ты не подведи… Над ней же будут издеваться… Я… Я не знаю. Тебе лучше делать вид, что мы с тобой плохо знакомы, я же «новенький» в этой школе…

— Но как же?.. — вяло запротестовал Рон. — Мы же лучшие друзья…

— Уже нет! — Гарри встряхнул его. — Черт со мной, главное, чтобы она осталась жива! Будь все время с ней, я тебя умоляю, Рон…

Его пальцы, судорожно сжавшие плечо, причиняли боль, в глазах вспыхнуло безумие. Рону уже начало казаться, что это все — сон. Гарри такой мягкий, улыбчивый, иногда слишком серьезно относящийся к войне, он никогда не был безумен. Безумен настолько. Ведь не умерла же Гермиона! Она всего-навсего забыла его!.. Это можно пережить. Ведь не влюбился же он в нее!..

Вот черт!

Неужели Гарри?.. Неужели он?..

— Ты ведь влюблен в нее, верно, Гарри?

Пальцы ослабили хватку, Гарри качнулся назад. Испуг промелькнул в глазах и исчез.

— Я…

Рон склонил голову.

Черт…

— Хорошо, я позабочусь о ней. Не беспокойся.

Гарри наконец отпустил его плечо.

— Спасибо, Рон.

Лязгнули колечки, на которых держалась ширма, послышались быстрые шаги, и, вскинув голову, Рон успел заметить, что перед тем как покинуть лазарет, Гарри склонился к спящей Гермионе и поцеловал ее в лоб.