Только не опять (гет)

― Я все рассчитала и даже проверила несколько раз, понимаешь?

Черноволосая женщина лихорадочно мерила шагами спальню директора Хогвартса и явно злилась, не видя заинтересованности в его взгляде.

― А я в который раз повторяю, что меня не интересуют очередные ритуалы из женских журналов, ― поморщился Северус Снейп. Он лениво потянулся в кресле, разминая уставшую и ноющую спину. Спасать волшебников, волею судьбы попавших в немилость Темного Лорда, в последнее время становилось все труднее. ― Септима, я очень ценю наши отношения и твои знания, но то, чего ты хочешь — невозможно. Если бы действительно существовал способ обезопасить себя от смерти, ты думаешь, о нем бы не знал он?

Северус многозначительно скосил глаза на свою левую руку, а профессор Вектор презрительно фыркнула.

― Я думаю, что он, ― она выделила последнее слово, ― не может знать всего. А женский журнал, между прочим, образца девятнадцатого века, и я чувствую, что этот обряд реален. Ты же всегда верил моей интуиции, ― Септима вопросительно изогнула не слишком изящную бровь и посмотрела на Снейпа.

Сам директор от этого взгляда невольно усмехнулся и очень некстати вспомнил, как точно так же в детстве на него смотрела мать. Эйлин была строгой, и временами Снейпу казалось, что эти странные, чуть больше, чем дружеские и чуть менее, чем любовные отношения с Септимой Вектор он поддерживает лишь потому, что рядом с ней он чувствует себя живым. Не шпионом, не директором или ужасом для учеников, а обычным живым человеком, который может устать или, вот как сейчас, быть упрямым и не желать порадовать друга и провести очередной бесполезный обряд.

― Я доверяю твой интуиции касательно расчетов твоей овуляции, ― хмыкнул Северус. ― Септима, ты умная женщина, ты серьезный и авторитетный учитель, но сейчас ты говоришь чушь. Равно как и на четвертом курсе, когда ты верила, что в камышах живут леприконы.

― И между прочим, когда мы с тобой туда залезли, то нашли клад, ― горячо произнесла Вектор и подняла палец вверх. ― Ты тогда меня слушал и пошел со мной.

― Мы нашли чью-то заначку, ― поморщился Северус, понимая, что привел неудачный пример. ― И с чего ты взяла, что мы с тобой непременно умрем? У тебя есть портал, а я, не побоюсь этого слова, слишком хорош, чтобы меня убивать. От меня живого куда больше пользы и выгоды.

― А я высчитала, что после второго мая у нас с тобой нет будущего. Тьма, понимаешь? Но если мы сегодня совершим обряд, то при пересчете можно получить «второй шанс», ― протараторила она и отчаянно сложила руки в молитвенном жесте. ― Ну Северус, пожалуйста! Это же совершенно не сложно, просто произнести несколько слов в момент оргазма, ну?

Снейп вздохнул и, покачав головой, слегка прикрыл глаза.

― Я просто не хочу, чтобы ты лезла на рожон и считала, что ты неуязвима. А если я соглашусь, то, скорее всего, так и случится, ― устало произнес он. ― Но если, кроме этого, ничего делать не надо и ты пообещаешь мне активировать портал сразу, как только начнется что-то серьезное, я, так и быть, скажу все, что попросишь. Мне не сложно.

Вектор просияла и быстро протянула Снейпу небольшой листок. А Северус, пробежав взглядом по короткой строчке, лишь хмыкнул, покачал головой, но от комментариев воздержался.

― И чего ты еще одета? ― шутя проворчал он, глядя на коллегу. ― У меня свободных часов по пальцам пересчитать.

Со вздохом поднявшись со своего места, он подошел к Вектор и панибратски положил ей руку на плечо, подталкивая в сторону кровати. Северус совершенно не верил в то, что одна фраза способна спасти его от смерти, но и не имел ничего против, чтобы совместить приятное с полезным. Он, как никто, знал, насколько сильно иной раз люди нуждаются в надежде и на что способен человек, будучи уверенным в том, что его подстрахуют. Снейп не раз видел, как волшебники совершают невероятные вещи, чтобы спасти свою жизнь, даже не думая, что-то, что они делают, невозможно. А если могут они, то почему он не может подарить своей подруге, единственному человеку, что не отвернулся от него и упорно продолжал верить именно его словам, хотя бы немного надежды.

― Надеюсь, что теперь мне больше не придется выслушивать от тебя просьбы об очередных ритуалах. Давай этот будет последним, ладно? ― спросил Северус некоторое время спустя. Этот ритуал был хотя бы приятным, в отличие двух предыдущих, где, по просьбе Вектор, ему пришлось убивать лягушек на астрономической башне. Лежа в кровати, Северус лениво наблюдал, как Септима одевается и, по обыкновению, машинально отмечал, как изменилась ее фигура за последние десять лет их своеобразной дружбы.

― Обещаю, этот был последний, больше я даже искать ничего не буду, ― улыбнулась она краешком губ, и ее хмурое, будто вечно недовольное лицо словно осветило солнце. ― Спасибо.

Септима застегнула пряжку пояса поверх багровой мантии и, поцеловав Снейпа в щеку, вышла из комнаты. Взмахнув волшебной палочкой, Северус Снейп запер дверь личных покоев и, поудобнее устроившись в постели, уснул. Засыпая, он не подозревал, что расчеты Вектор верны и это утро, в которое он может спокойно поспать, окажется последним в его привычной жизни.

* * *

Больше всего хотелось кашлять, и, сделав несколько вдохов, Северус Снейп едва ли не вскрикнул от боли в горле.

Вспомнив, что произошло и от чего у него так сильно болит горло, Снейп глухо застонал, искренне не понимая, каким образом умудрился выжить. Морщась, он машинально поднес руку к горлу, чтобы узнать о состоянии раны, и вдруг замер, не почувствовав под пальцами и намека повреждения. Ощупав себя уже более уверенно, он с удивлением отметил непривычную мягкость кожи и полное отсутствие привычной щетины.

― Так, ― специально произнес Снейп вслух, старательно вслушиваясь в собственный хриплый голос, ― последнее, что я помню ― Поттер, собирающий мои воспоминания, а затем была тишина и… ― он замолчал и вздрогнул, вспомнив, как было страшно ощущать, что тело постепенно выключается, и как в один момент он буквально почувствовал, что больше не бьется сердце.

Сейчас, лежа все еще с закрытыми глазами, Снейп запоздало удивился тому, как странно звучит его голос и что за стенами Визжащей хижины не слышно никаких звуков.

Кашель снова дал о себе знать, и, превозмогая неприятное ощущение в теле, Северус заставил себя сесть, все еще не понимая, что именно кажется ему странным. Нет, сам кашель казался вполне естественным, а вот его причина ― судя по ощущениям, обычный бронхит — была чем-то из ряда вон выходящим. Бронхитом Северус не болел ровно с того момента, как научился готовить противопростудные зелья и принимал их на регулярной основе, для профилактики.

Темнота вокруг тоже казалась ему странной, и, опустив руку, Снейп с удивлением понял, что лежит в кровати и рядом, у самого бедра, примостилась волшебная палочка. Невербальный «Люмос» сработал на отлично, и, оглядевшись по сторонам, Снейп решил, что все же умер и место, где он сейчас находится, его личный ад.

Занавески в его старой комнате в Паучьем тупике колыхались от легкого летнего ветерка и выглядели довольно-таки новыми. Как и мебель в его старой комнате, еще не потрескавшаяся от сырости и времени. Прислушавшись, Северус услышал, как проигрыватель внизу знакомо играет любимую мамину пластинку, и, все еще сомневаясь в реальности происходящего, он поднялся с постели и, взглянув на свое тело, лишь хмыкнул, прикидывая, сколько ему сейчас должно быть лет. Судя по обстановке и одежде, висящей на спинке стула, ему должно быть не больше шестнадцати.

― Ну, привет, старый друг. Снова во что-то вляпался, ― пробормотал он, дойдя до зеркала и теперь внимательно рассматривая себя, словно видя впервые в жизни.

Отражение лишь подтвердило догадку о возрасте, и, приподняв бровь, Северус фыркнул, рассмеявшись от того, каким смешным выглядело это движение на его юном лице.

Наспех надев на себя висящие на стуле брюки с рубашкой, он лишь удивился тому, что всю жизнь считал эту одежду чем-то позорным. Сейчас, смотря на себя взрослым взглядом, он не видел в вещах ничего ужасного. Нарочно протянув время и еще раз бегло оглядев комнату, он с давно забытым волнением осторожно открыл дверь и спустился вниз по лестнице.

С каждой ступенькой воображение рисовало ему предполагаемые картины того, что может ждать внизу. Тем не менее ни чертей, ни котлов с бурлящей внутри лавой и уж тем более мертвой Лили — вечной гостьи его сновидений — по дороге не встретилось. Застыв столбом на последней ступеньке, Северус с болью в сердце смотрел, как на пока еще вполне приемлемом и не протертом диване сидит мать, что-то читая в желтом свете торшера.

Волосы Эйлин, коротко стриженные и уже немного отросшие, были собраны несколькими простенькими заколками и в сочетании с простым голубым платьем придавали ей вид маленькой девочки, а не взрослой женщины.

― Мама? ― хрипло произнес Северус практически одними губами, но Эйлин все равно услышала его и, повернувшись на звук, заметив сына, застывшего в дверном проеме, тепло улыбнулась.

― Ты как? ― ласково спросила она и заложила книгу закладкой в виде листочка из отрывного календаря. ― Раз оделся, то, видимо, лучше? Понял теперь, почему нужно пить зелья вовремя? И как ты только экзамены сдал?

― Понял, ― пробормотал в ответ Северус. Фраза, произнесенная матерью, сразу же зацепилась за край сознания, и Снейп машинально отметил, что СОВ уже позади, а значит, сейчас лето перед шестым курсом. Впрочем, все еще уверенный, что он в аду, Северус морально готовился к любой странности или временному искажению. Особенно его уверенность подкрепляло присутствие матери. Ад, по мнению Снейпа, обязательно должен затрагивать самые далекие и душещипательные воспоминания и чувства, заставляя страдать по любимым. ― Да, лучше, ― хрипло ответил он и улыбнулся, ― спасибо.

Впрочем, через пару секунд память услужливо подсунула воспоминание, как летом после пятого курса он свалился с жуткой простудой. Бодроперцовое тогда не помогало, и, к собственной досаде, Северус провел в постели едва ли не месяц.

― Тогда надевай тапки, приводи себя в порядок и возвращайся сюда, ― произнесла Эйлин, глядя на странно ведущего себя сына, ― папа скоро вернется с работы, и мы будем ужинать. Будет тебе пастуший пирог, ― улыбнулась она, рассчитывая, что Северус сейчас обрадуется, но тот только нахмурился. ― Что-то не так?

Снейп в ответ лишь покачал головой. Упоминание об отце отозвалось в нем очень неприятным чувством досады, и, решивший уже, что, возможно, вместо ада заслужил рай, он снова разуверился в своих предположениях и теперь ожидал, что вернувшийся с работы отец наверняка будет пьяным или затеет какой-либо скандал.

― Ты точно в порядке? ― спросила Эйлин, и Северус, глядя на мать, вновь отметил, какой молодой и совершенно не замученной жизнью она выглядит. Тогда, в его настоящем детстве, его настоящая мать казалась вечно хмурой и уставшей. Ей было некогда возиться с ребенком, и уж тем более она бы ни за что не надела голубое платье в цветочек. Хотя…

― Почему ты так одета? ― ответил Северус вопросом на вопрос. Эйлин, услышав такой странный вопрос, приподняла брови и присмотрелась к сыну внимательнее, гадая, не поднялась ли у него температура.

― Как «так»? ― уточнила Эйлин и, подойдя к Северусу, дотронулась рукой до его лба. ― У нас с твоим отцом годовщина, ― пояснила она и, пожав плечами, добавила: ― могу же я надеть что-то получше этой дурацкой мантии министерского библиотекаря? Как бы ты не относился к магглам, мне нравится это платье, так что изволь смириться, ― сухо ответила она, делая вывод, что температура в полном порядке. Поведение сына, все чаще заводящего разговоры о том, что магглы — не люди, огорчали Эйлин даже больше, чем задержки зарплаты или набирающая обороты революция. Собираясь продолжить свой разговор о нелюбви сына к магглам и маггловским вещам, она замолчала на полуслове, когда входная дверь открылась и на пороге возник Тобиас.

― Выздоровел, любитель мороженого? ― усмехнулся он, заметив сына, и с видимым удовольствием сбросил с плеча тяжелую сумку с инструментами. Эйлин, отвечая на его объятие, лишь вздохнула, решив не продолжать разговор при муже и не огорчать его, явно уставшего на работе. Сам Тобиас, так и не дождавшийся от сына никакой реакции на свое возвращение, аккуратно поинтересовался: ― Ты чего, словно призрака увидел?

― Он весь день странный, ― недовольно ответила за него Эйлин, на глазах изумленного сына целуя мужа в щеку, ― и Северус, обуйся уже, ни за что не поверю, что ты уже абсолютно здоров, ― заметила она, обнаружив, что сын все еще стоит на полу без тапок. ― Две недели валяться с невероятной температурой и ходить после этого босым можешь только ты.

― Извините, ― произнес Северус, сбитый с толку от вида отца, совершенно не соответствующего его воспоминаниям. Этот Тобиас, стоящий сейчас рядом с матерью и похожий как две капли на него самого из прошлого или, теперь, будущего, не выглядел ни домашним тираном, ни пьяницей и всем тем, что о нем думал Северус ранее. ― Я пойду, найду тапки, ― произнес он, изо всех сил старясь, чтобы голос его звучал уверенно, и быстрым шагом вернулся в свою комнату.

Закрыв за собой дверь, он зачем-то даже прислонился к ней спиной, стараясь выровнять дыхание и унять бешено колотящееся сердце. На ад, если он и был, это место было совершенно никак не похоже, а родители, пусть и странные, были совершенно реальными. Желая убедиться, что это не сон, Северус несколько раз ущипнул себя за руку.

Осознание, что он действительно попал в прошлое, пугало, и от чувств, переполнявших его сердце, хотелось кричать. Он бы, наверное, и закричал, если бы не больное горло, что от напряжения и волнения смогло выдать лишь сдавленный свист. Сорвавшись с места, Северус принялся быстро рыться в собственных вещах, ища в комнате признаки хоть чего-то странного, что он не мог бы вспомнить из своего детства, и, не найдя ничего подозрительного, так и сел на полу возле кровати, все еще не в силах понять, как именно он попал в прошлое.

На ум решительно не шло ничего дельного. Прикрыв глаза, он вновь принялся вспоминать последние моменты, предшествующие смерти, и чувствовал, что упускает что-то важное. От напряжения уже заболела голова, но ответ так и не появился.

― Северус, ты там ритуал по поиску тапочек проводишь? ― раздалось из-за двери. Эйлин, появившаяся в дверном проеме, удивленно окинула взглядом перевернутую комнату. ― Ты с ума сошел? Акцио, тапки! ― раздраженно произнесла она, позаимствовав со стола волшебную палочку сына, и передала ему тапки, вынырнувшие из-под кучи учебников.

Северус же, услышав про ритуал, вспомнил все навязчивые просьбы Вектор и едва ли не расхохотался.

― Видимо, сошел, ― хмыкнул он, стараясь скрыть ликование во взгляде. Выхватив у матери тапки, он, теперь уже осознав, что послужило причиной своеобразного путешествия во времени, порывисто ее обнял и прижал к себе так сильно, что Эйлин ойкнула.

― Милый мой, ― тихо сказала она и погладила сына по голове, ― давай-ка ты сейчас ляжешь в кровать, а я тебе сюда еду принесу. Я думаю, ты слишком рано встал и болезнь не прошла окончательно.

Северус, к ее удивлению, даже не сопротивлялся. Все с той же странной улыбкой он послушно разделся и лег в кровать, не говоря ни слова против. Такая покорность пугала Эйлин даже больше, чем нелюбовь к магглам и пренебрежительное отношение к отцу вместе взятые.

― Что-то мне страшно, ― сказала она мужу, через пару минут входя на кухню. ― Он ведет себя так, будто его подменили. Клянусь тебе, еще пару часов все было в порядке, и он был обычным подростком, а теперь там какой-то псих, который будто не видел меня лет сто. Он полез ко мне с объятиями! Наш сын, который с детства кричал, что объятия для девочек.

Она потрясенно села за стол, даже забыв, что обещала принести сыну еду. Тобиас в ответ на ее речь лишь пожал плечами.

― Ну, может, ты с зельями переборщила и у него что-то типа наркотической реакции? ― спросил он наугад. ― Давай-ка я сам ему отнесу кусок пирога и посмотрю. Может, тебе кажется?

Эйлин только часто закивала в ответ и, спешно отрезав кусок, с волнением принялась ждать возвращения мужа.

Усевшись в постели, Северус рассеянно жевал кусок пирога, совершенно не обращая внимания на его вкус. Отделаться от отца, сославшись на усталость и больное горло, было не сложно, и теперь, оставшись в одиночестве, Снейп старательно сдерживал рвущуюся наружу эйфорию и размышлял над сложившейся ситуацией.

Все происходящее казалось ему чем-то диким и не настоящим. Прошлая или теперь уже будущая жизнь сейчас воспринималась как сон или странная фантазия. Только лишь усилием воли Северус возвращал себя к реальности и то и дело прокручивал в голове основные события своей жизни.

Не глядя бросив на тумбочку кусок пирога, он поднялся с кровати и, схватив одну из школьных тетрадей, принялся лихорадочно записывать туда все, что приходило в голову. Строчки постепенно заполнялись датами, событиями и местами, где эти события происходили или теперь только будут происходить. Сам Северус по мере написания все больше приходил в ужас и, отложив ручку, совершенно не заметил, как наступило утро следующего дня. Тупо уставившись в исписанную толстую тетрадь, он, вопреки всем мечтам, чувствовал себя растерянным и напуганным. Перспектива проживать всю жизнь заново будущего профессора и директора Хогвартса совершенно не прельщала, а возможность что-то изменить попросту пугала.

Меряя шагами комнату, он совершенно не мог понять, изменится ли его память, если он дерзнет переписать какое-либо событие, и что вообще может произойти, пожелай он кардинально вмешаться в историю. Занятый своими мыслями, он не заметил, как мать, постучав и не дождавшись ответа, вошла в комнату и что-то спросила.

― Что? ― вздрогнул Северус, услышав свое имя. Он растерянно посмотрел на мать, по привычке щурясь и запоздало понимая, что в шестнадцать со зрением у него был еще полный порядок.

― В чем дело, Северус? ― переспросила Эйлин, взволнованно глядя на сына. Сделав несколько шагов в его сторону, она потрогала его лоб и обеспокоенно заглянула в глаза. ― Ты будто сам не свой. Носишься по комнате, как обезумевший нюхлер, вещи раскидываешь…

― Я в порядке, ― через силу выдавил Северус, ― просто… Не знаю, ― нахмурился он, ― никак не соберусь с мыслями.

― Из-за Лили, да? ― понимающе спросила Эйлин и вздрогнула, увидев, как на миг потемнело и тот час озарилось светом лицо сына.

― Лили, ― прошептал он и вдруг порывисто обнял мать и закружил по комнате, но тут же отпустил и снова сел на кровать, обхватив голову руками.

Подумав было о том, что уж теперь-то наверняка сможет извиниться и вымолить прощение, Снейп снова сник, вспомнив, что так и не разобрался с вопросом, имеет ли право влиять на ход времени.

― Ты меня пугаешь, ― пробормотала Эйлин, ― и либо ты сейчас объяснишь, что с тобой происходит, либо… я даже не знаю…

― Мне бы самому кто объяснил, что происходит, ― честно ответил Северус.

Запустив руку в волосы, он тяжело вздохнул. Эмоции сменялись очень быстро, и спустя пару секунд на место отчаяния пришла решимость и жажда экспериментов. Размышляя о том, что маленькое вмешательство в прошлое наверняка не будет иметь страшных последствий, он решился задать матери вопрос, которым мучился всю сознательную жизнь.

― Почему ты вышла за отца замуж? ― спросил он и сосредоточился на собственных ощущениях. Память, к радости Снейпа, совершенно не изменилась, и он не вспомнил подобного разговора в прошлом.

― Потому что влюбилась, ― ответила Эйлин. Она непонимающе посмотрела на сына, задумалась и с вызовом добавила: ―, а почему ты спрашиваешь? Мне совершенно не нравится твой тон, и, Северус, я совершенно не понимаю твоего отношения к отцу и не приемлю неуважения…

― Неуважения?! ― моментально задохнулся Северус. ― Да как я могу уважать человека, что кричит на тебя, чуть что не так, и напивается до поросячьего визга!

― Ты в своем уме? ― вспыхнула Эйлин. ― Тобиас от силы три раза в жизни напивался по уважительным причинам, одной из которых, кстати говоря, были похороны его матери.

― Трижды? ― вскинулся Северус. ― Да вы грызлись чуть ли не каждый день, пока…

Злясь, Снейп прикусил язык, осознав, что едва не выболтал матери о предстоящей смертельной аварии, в которую они с отцом попали в один из осенних выходных. В тот раз никто так и не смог точно сказать, что стало причиной и почему машина Снейпов, абсолютно исправная, была найдена под мостом полностью сгоревшей. Маггловские полицейские списали все на вождение в нетрезвом виде, когда заметили в багажнике бутылку из-под виски, да и сам Северус не видел основания не доверять этим доводам.

― И чтобы ты знал, мы оба имеем полное право выпить пива в свой законный выходной день, ― продолжала возмущаться Эйлин, ―, а если учесть, как нам на работе нервы треплют, то это чудо, что мы только пивом и ограничиваемся. А кричать, мой милый, ты и сам любишь!

― Довольно, ― произнес Северус и поднял руки, показывая, что верит ей на слово. Слушая доводы матери, он действительно не мог вспомнить, чтобы отец пил сутки на пролет, а против выходных с пивом и сам не возражал. Гораздо больше, чем разбираться с проблемой алкоголизма, ему хотелось выяснить как можно больше о том, может ли он менять прошлое, и, так и не вспомнив эту ссору с матерью, удивил ее еще одним неожиданным вопросом.

― Ты можешь меня постричь? ― спросил он. Эйлин, уже разозлившаяся на то, что сын так грубо перебил ее, застыла, открыв рот.

― Я на работу опоздаю, ― проговорила она, все еще не понимая, что происходит с ее ребенком. ― Может быть, вечером?

Медленно, она боком подошла к двери и покинула комнату так быстро, что Северус сперва усмехнулся, а затем мысленно отругал себя за такое поведение. Пугать мать он хотел меньше всего на свете. Оглядевшись по сторонам, он взял волшебную палочку и, подойдя к зеркалу, сам произнес нужные заклинания.

Чтобы постричь волосы, волшебникам совершенно не обязательно было ходить к парикмахерам или даже использовать ножницы. Зная азы трансфигурации, любой мог сделать волосы нужной длины, а помощи матери Северус просил именно из расчета удивить ее такой странной просьбой.

Спустя четверть часа Снейп был вполне доволен своим новым обликом. Короткие волосы непривычно открывали лицо, а ветерок из приоткрытого окна забавно холодил уши. Тем не менее прическа сейчас заботила его куда меньше, чем то, что память снова осталась прежней. В его личном прошлом никакой стрижки в шестнадцать лет по-прежнему не было. Вспомнив один из маггловских фильмов, Снейп вновь схватил тетрадь и нарисовал в ней длинную линию с точкой посередине. Под точкой он написал текущий год и, черкнув ручкой выше, изобразил параллельный отрезок, соединив его с точкой косой черточкой.

― Получается, ― сказал он самому себе, ― что, проснувшись вчера, я запустил альтернативную линию реальности и в принципе, могу менять ее как хочу, и при этом память о прошлой жизни останется… Хотя…

Он снова лег на кровать, размышляя, что стрижка волос, в отличие от его потенциального примирения с Эванс, никак не может повлиять на будущее. Вспомнив, как все в том же фильме главный герой едва не исчез, когда чуть не сорвал знакомство своих родителей, Снейп почувствовал, что еще немного подобных рассуждений, и он попросту сойдет с ума.

― Плевать, ― снова произнес он вслух и запоздало отметил, что разговор с собой был одной из привычек, перекочевавших вместе с ним из прошлой жизни. ― Надо начать с малого, а там посмотрим.

Наспех позавтракав не самой вкусной овсянкой, он мысленно поставил себе галочку приготовить на ужин что-нибудь получше и, выйдя на улицу, на секунду замер, увидев еще вполне жилые дома в квартале. Улыбнувшись своему отражению, Северус в который раз удивился своей везучести и отправился к дому Лили.

Впрочем, не дойдя до входной двери какие-то десять шагов, он замер в нерешительности. Рука по привычке потянулась к голове, чтобы убрать волосы, и, не найдя у лица прядей, Северус хмыкнул и сунул руку в карман. Глядя на обычную белую дверь, он никак не мог заставить себя подойти и постучать. Мечта всей его жизни вот-вот могла стать реальностью, и от осознания этого становилось страшно, как и от пока еще непривычного настоящего. Вспоминая все слова, что сказал бы, будь у него шанс, Снейп вздрогнул, когда входная дверь дома Эвансов внезапно открылась и на пороге возникла Лили.

Судя по нахмуренному выражению лица, она совершенно была не рада видеть бывшего друга на пороге родного дома. Скрестив руки, Эванс сжала губы и оперлась плечом о дверной косяк.

― Привет, ― несмело произнес Северус, чувствуя, как сердце, кажется, пропустило несколько ударов. Волевым усилием справившись с волнением, он улыбнулся и подошел чуть ближе. ― Ты такая… ― начал он и запнулся. Снейпу хотелось сказать, что Лили красивая, но, всмотревшись внимательно в ее лицо, он удивленно понял, что годы мук совести явно добавили прекрасных черт к образу любви всей его жизни. Он совершенно не помнил, чтобы у той прекрасной Лили из его детства были такие неприятные веснушки, разбросанные по щекам, и задранный кверху тонкий носик, придававший лицу что-то общее с лисицей. ― Удивительная, ― неловко закончил он. ― Я был неподалеку, и знаешь, я подумал, что ты права и не стоит мне присоединяться к Пожирателям.

Слова сорвались с языка очень легко, и теперь Северус видел, как удивленно вытянулось лицо Лили от его простого согласия с ее условиями. На его глазах гнев и недовольство сменялись волнением и растерянностью.

― И, конечно, мне невероятно стыдно за те неосторожные слова, что сорвались у меня в тот день. Я искренне надеюсь, что ты понимаешь, ― он хмыкнул, ― я был уязвлен. Я не соображал, что и кому говорю. У меня мыло во рту было, понимаешь?

Теперь уже спокойно облокотившись о перила, Северус чувствовал странную легкость. Говоря о событиях одного из своих самых худших моментов жизни, он почти не ощущал былой горечи. Сейчас это было не более чем досадное происшествие из далекого прошлого.

― Наверное, ― неуверенно ответила Лили, ― но я же тебя защищала!

Она снова насупилась.

― Ну какому парню понравится, когда его девушка защищает? ― сказал Северус тем тоном, которым обычно разговаривал со своими студентами. Видя, как стушевалась Лили, он улыбнулся и мягко добавил: ― Для меня это выглядело так, будто я настолько ничтожен, что даже вынужден прибегать к твоей помощи. Когда, по правде говоря, все должно быть наоборот, и мужчина должен защищать женщину.

― Возможно, ― протянула Лили, явно раздумывая над услышанным, ― может, ты и прав, но все же… Ты все еще якшаешься с этими своими так называемыми друзьями. Ты же понимаешь, кем они станут! ― сказала она, и Северус увидел, как в зеленых глаза вспыхнули искры праведного гнева.

― Да, ― кивнул он, ― но, кажется, я сказал, что решил не вступать в круги Пожирателей. Разве нет? Раз уж на то пошло, то и в школе мне больше делать нечего. ЖАБА я способен сдать экстерном хоть сейчас и не вижу смысла терять лишние два года.

Последнее признание стало сюрпризом и для него самого. Северус еще не думал о школе, но возвращаться туда очень не хотелось. Лили все еще смотрела на него с удивлением и, наклонив голову, улыбнулась.

― Ладно, так и быть, но это последний раз, когда я прощаю тебе что-то подобное, Северус, ― произнесла она и дотронулась рукой до его плеча.

Ожидая почувствовать давнишнее ощущение счастья от прикосновения, Снейп не почувствовал ровным счетом ничего необычного. Напротив, этот легкий жест вызвал у него странное желание немедленно осадить Лили и указать, что не стоит так панибратски общаться со старшими. Мысленно усмехнувшись самому себе, Северус перевел взгляд на Эванс.

― Зайдешь? ― тем временем поинтересовалась Лили и отошла, давая ему возможность пройти в дом. ― Родители на работе, Тунья ушла куда-то рано утром, а я еще даже не завтракала. Хочешь со мной?

Она вопросительно посмотрела на Снейпа, словно между ними и не было никакой ссоры, а он поспешно отказался от еды и согласился лишь на чашку кофе. Усевшись на до боли знакомый диван, он с чувством легкой ностальгии наблюдал, как Лили возится с чайником, и отчего-то чувствовал себя не на своем месте.

― Тебе же шестнадцать, да? ― уточнил он, принимая из ее рук чашку ароматного кофе.

― Как и тебе, ― кивнула Лили. Сходив на кухню, она снова вернулась с тарелкой омлета для себя и села в кресло напротив Снейпа. ― Ты странный, знаешь? Что это за идея бросить школу? Ни за что не поверю, что за месяц каникул ты вдруг выучил программу двух следующих курсов.

― Чуть больше, чем за месяц, ― хмыкнул Северус. ― Но в целом, да. Выучил. Могу и сам учить, если понадобится.

Он вдруг нервно рассмеялся, уверенный, что не вернется к преподаванию ни за что в жизни.

― Я тоже думала уйти, ― внезапно призналась Лили. ― Мне не нравится, что происходит в волшебном мире, не нравится вся эта революция, и, думаешь, ты единственный, кто говорит о грязнокровках? ― она с досадой поморщилась и махнула вилкой. ― Я это даже на своем факультете слышу, Северус! Тот-кого-нельзя-называть, видимо, потихоньку добивается своего, и на что я могу рассчитывать, а? Извини, но быть библиотекарем, как твоя мама, мне совсем не хочется.

― Ты могла бы выйти замуж за кого-то чистокровного, ― пожал плечами Северус. ― И все тут же разглядят в тебе талантливую и добрую ведьму, коей ты и являешься.

Сделав щедрый глоток кофе, он поморщился от ужасного вкуса и, заставив себя проглотить, быстро поставил чашку на туалетный столик.

― Если это была попытка польстить, то она с треском провалилась, ― усмехнулась Лили. ― Не собираюсь я ни за кого выходить замуж. Все чистокровные — гады редкие на всех факультетах. Даже думать про это не собираюсь, ― произнесла она и с силой опустила пустую тарелку рядом с его недопитым кофе.

Вскочив, она едва не опрокинула посуду и принялась возмущено рассказывать о том, как ее уже вконец достала эта проблема чистокровности, и знай она обо всем раньше, ни за что не поехала бы школу в одиннадцать лет.

― Так я же рассказывал тебе, ― напомнил Северус и одернул себя, вдруг осознав, что говорит с Лили тем голосом, каким обычно растолковывал что-то банальное ее сыну. ― Ты знала.

― Вот ты вредный, ― фыркнула Лили. ― В общем, если ты не едешь, то и я тоже. Поступлю в маггловский колледж лучше. Благо, что многие из предметов у нас похожи. Я читала учебники у Петуньи, и что ее математика, что наша арифмантика — суть одно и то же.

Глядя на Лили, Снейп представил, что он внезапно оказался на одном из плановых занятий по профориентации, и, нацепив на лицо маску внимания, вынужден слушать о жизненных планах очередного своего ученика. Таких студентов, всерьез рассуждающих о преимуществах маггловского образования перед волшебным, он видел уже множество раз, и Лили не говорила ничего нового или необычного. Слушая ее рассуждения, Северус все больше поражался тому, как с каждой минутой ему становится все менее интересно находиться в компании Лили. Ее разговоры о письмах Поттера, парне сестры, об экзаменах и откровенно детский взгляд на политику вызывал лишь легкое умиление и больше скуку.

Зевнув, с трудом превозмогая наваливающуюся дремоту, Северус поднялся с дивана и, прервав поток откровений, извинившись, направился к двери, сославшись на усталость.

― Красивая прическа, кстати, ― улыбнулась Лили, ничуть не обидевшись. К удивлению Северуса, она порывисто обняла его и быстро поцеловала в щеку. ― Я скучала. Спасибо, что сделал правильный выбор и все-таки пришел, ― с теплотой в голосе сказала она и, пообещав зайти к нему завтра, закрыла дверь.

Вернувшись домой, Северус, конечно же, не думал ложиться спать. Он молча сел на диван и отрешенно оглянулся по сторонам. На длинных книжных полках от пола до потолка фантастика, учебники и магические фолианты стояли в строгом порядке, установленном Эйлин. Задумчиво проведя рукой по корешкам книг, Северус наугад вытянул одну из них и углубился в чтение. Он не питал надежд, что маггловская книга может подсказать ему, что делать дальше, и просто хотел хотя бы как-то отвлечься от ощущения, что, вопреки ожиданиям, совершенно сбит с толку.

За неделей прошла вторая, и на исходе третьей школьная сова принесла в Паучий тупик список необходимых учебников для шестого курса. В отдельном письме, сухо и лаконично, профессор Слизнорт поздравлял Северуса Снейпа с переходом на предпоследний курс обучения и желал хорошего учебного года. Закончив читать, Северус скомкал пергамент и отшвырнул его в угол комнаты к остальным.

Не желая зависеть от родителей и сидеть без дела, Северус уже в конце первой недели предпринял попытку найти работу. Совершив вылазку в Косую аллею, он наведался к нескольким аптекарям и был крайне разочарован, когда те отказали ему, даже не дослушав. Никто из хорошо знакомых по прошлой жизни коллег не хотел иметь дело со вчерашним школьником, и все как один отказывались верить в то, что Снейп может сварить любое известное волшебникам лекарственное зелье. Вернувшись домой в расстроенных чувствах, Северус, уже не питая особых надежд, написал несколько писем знакомым алхимикам, но многие даже не ответили, и только лишь один любезно предложил место подмастерья.

Прочитав ответ, Снейп еще долго кипел от гнева и ругался, разрывая пергамент на мелкие клочки, не в силах справиться с обидой. Возвращаться в школу он не хотел, и поиск работы становился делом принципа.

Письма от бывших друзей тоже приходили регулярно, но отвечать на них не было никакого желания. Перечитывая одно из скомканных посланий от Мальсибера, Снейп только качал головой, не понимая, как они все могли, или же могут быть такими наивными идиотами. Мальсибер, вот, был его лучшим другом и едва ли не братом, и в последствии точно так же, как и сам Северус, раскаивался в решении стать Пожирателем.

Стук в дверь заставил Северуса прервать сеанс воспоминаний и лениво разрешить матери войти внутрь. В выходной день родители отчего-то решили проявить к сыну повышенный интерес. Даже запертая дверь не спасала его от навязчивых вопросов, а уходить из дома и бродить по улице впустую не было никакого желания. После примирения с Лили на Снейпа навалилась непонятная апатия и усталость. Иной раз, открывая глаза утром, он даже не хотел подниматься с кровати и тогда он просто запирался в комнате и читал очередную из отцовских книг. Научная фантастика, как ни странно, действительно могла ненадолго отвлечь его от мыслей о прошлом и перенести куда-то далеко от всех проблем.

― Я тут почтовую сову видела, ― улыбнулась Эйлин и, принюхавшись, открыла форточку в комнате сына, ― столько лет прошло, а в Хогвартсе все та же порода сов. Если хочешь, мы можем вместе прогуляться в Косую аллею за учебниками.

Она присела на край кровати и погладила Северуса по плечу.

― Незачем, ― ответил Северус.

Он смотрел на мать, даже не думая подняться с постели и не испытывая неловкости за бардак в комнате.

― Я уже говорил, что не поеду в школу. Делать там нечего, ― пожал он плечами. ― Но в Косую аллею заглянуть стоит хотя бы ради того, чтобы узнать об актуальных вакансиях.

Он потянулся, зевнул и, улыбнувшись, посмотрел матери в глаза.

― Что-то не так?

― Все не так, ― кивнула Эйлин, ― я не узнаю тебя совершенно. Ты всегда говорил о пользе образования и теперь вот уходишь из школы и ищешь работу. Ты помирился с Лили, но постоянно сидишь дома, хотя я уже была готова давать вам свое благословение…

Северус, услышав ее слова, не выдержал и рассмеялся.

― Повремени с благословением, пожалуйста, ― мягко ответил он. ― Да, я просто немного пересмотрел свои взгляды на жизнь. Ты же сама мне твердила, что надо быть взрослее, вот и сбылась твоя мечта. Радуйся.

Эйлин лишь вздохнула и, кивнув, предупредила сына, что ужин будет через полтора часа.

― И кстати говоря, Лили ждет тебя внизу, ― произнесла она, уже переступая порог комнаты и скрываясь в коридоре. Северус, глядя, как мать уходит, лишь тяжело вздохнул, совершенно не горя желанием встречаться сегодня с Эванс, и нехотя поднялся с кровати.

― Привет, ― сказал он без всякого энтузиазма, заметив Лили у входа. Приподняв брови, Северус удивленно окинул ее взглядом и тщетно постарался припомнить, всегда ли подруга носила такие короткие юбки.

― Угадай, что? ― тем временем произнесла Лили и покрутила в воздухе рукой с зажатой в ней какой-то бумагой. ― Меня приняли в колледж! Северус, благодаря тебе у меня действительно будет шанс стать кем-то большим, чем… ― она запнулась, с опаской глядя, как мать Северуса возится на кухне, ― ну, сам понимаешь. Я смогу добиться успеха.

― Дико рад, ― хмыкнул в ответ Северус.

На его взгляд, он не сделал ничего сложного. Каждый год один или парочка учеников по различным причинам принимали решение продолжать обучение в маггловских колледжах. Проблема с документами решалась банальными чарами иллюзии, наложенными на табель студента. Получив его, приемная комиссия внезапным образом загоралась желанием принять ученика в свое заведение. Впрочем, сообщать Лили о всех тонкостях Северус не собирался, и она искренне верила, что попала в колледж лишь благодаря своим знаниям и слегка подправленному названию предметов в табеле.

― Кстати говоря, я бы хотела вернуть свой фотоаппарат, что дала тебе в прошлом августе, ― вспомнила Лили и, даже не спрашивая разрешения, быстро прошмыгнула мимо Северуса вверх по лестнице. ― С ума сойти, Северус! Что за бардак у тебя, ты что, совсем спятил? ― донеслось до него сверху, и, в очередной раз вздохнув и поймав на себе насмешливый взгляд матери, он понуро поднялся следом.

― Вот твоя камера, ― ленивым жестом Снейп снял с крючка на стене небольшой фотоаппарат и протянул Лили. Больше всего на свете ему сейчас хотелось очутиться где-нибудь далеко и желательно в компании огневиски. Жизнерадостность Лили раздражала, как и вопросы матери и молчаливые, но какие-то многозначные взгляды отца.

― Что с тобой, Сев? ― Лили положила ему руки на плечи и заглянула в глаза.

С самого момента их примирения ей казалось, что друг очень изменился и отчего-то стал очень интересным. С новой прической и манерами он выглядел куда увереннее в себе и будто бы знал что-то важное, доступное лишь одному ему. Повинуясь порыву, Лили скользнула ладонями по его плечам, а затем, привстав на носочки, вдруг легко коснулась губами краешка его рта.

Собираясь уже в сотый раз ответить, что с ним все в порядке, Северус сперва онемел от внезапного развития событий и, нервно сглотнув, медленно сделал шаг назад. Секунду назад Лили осуществила мечту всей его жизни, но, вопреки здравому смыслу, ему хотелось отчитать ее за необдуманный поступок. Глядя на растерянное выражение ее лица, он живо вспомнил, как одна из студенток по непонятной причине влюбилась в него и преследовала несколько месяцев кряду и как однажды, подловив на лестнице, подгадала момент и так же осмелилась поцеловать. Сейчас Северус думал, что ругаться будет глупо, и потому совершенно растерялся, не зная, как поступить правильно. Встречаться и вообще иметь какие-либо отношения с настолько молодой девушкой ему не хотелось, даже несмотря на все потребности его подросткового организма.

― Я целилась в щеку, извини, ― пробормотала Лили. Приняв молчание за смущение, она вдруг подумала, что сейчас уже не чувствовала прежней химии и поцелуй получился каким-то неловким. Ей вдруг резко показалось, что вместо Северуса перед ней, по меньшей мере, стоит ее дядя и искренне не понимает, почему племянница ведет себя так странно. ― В общем-то, я, наверное, подойду. Петунья простудилась, и я хочу воспользоваться случаем и сварить ей бодроперцовое. Если хочешь, можешь помочь, ― произнесла Лили в надежде, что от варки зелья Северус уж точно не откажется, но он лишь покачал головой.

― Я обещал помочь отцу, ― ответил он уклончиво и поспешил проводить девушку. А закрыв за ней входную дверь и от этого испытав сильное облегчение, вдруг нос к носу столкнулся с Тобиасом. ― Помяни лихо — оно и появится, ― проворчал Северус и уже собрался вернуться в свою комнату, но почувствовал, как отец решительно схватил его за руку повыше локтя. ― Чего тебе?

― Любви и почтения, ― парировал Тобиас и передразнил кривую усмешку сына, ― напомни мне, куда ты положил те инструменты, что мы с тобой вместе купили на твой второй день каникул? Помнишь, мы тогда еще поехали все втроем за покупками, и я учил тебя водить машину?

Северус на несколько секунд задумался, но так и не смог вспомнить ничего подобного. Как назло, именно это лето больше остальных вытеснилось из его памяти, и он даже толком не мог сказать, чем занимался и о чем думал, кроме Лили и учебы.

― Поищи в гараже, ― произнес он наугад, ― я тогда был под впечатлением от вождения и, каюсь, запамятовал, куда сунул твои инструменты, ― подчеркнуто вежливо произнес Северус и поинтересовался, есть ли у отца еще вопросы.

Услышав ответ сына, Тобиас, как ни странно, едва ли не засветился от радости и, сообщив, что вопросов у него еще много, ощутимо подтолкнул Северуса к ступенькам лестницы.

― И? ― спросил Северус, спокойно наблюдая, как отец запирает за ним дверь родительской спальни на щеколду. Игнорируя отца по мере возможности, Северус догадывался, что Тобиас не оставит это просто так и рано или поздно захочет прояснить ситуацию. Теперь, присев на край кровати, он расслабленно и с легкой ироничной улыбкой смотрел в глаза родителю, демонстрируя, что ни капельки не боится и готов к любым вопросам.

― Итак, ― начал Тобиас, ― мама мне тут сказала, что ты решил бросить школу и вроде как резко повзрослеть, найти работу и все такое, это верно?

Он встал в центре комнаты, и его худая фигура казалась высушенной в желтом свете лампы, висящей под потолком.

― Верно, ― кивнул Северус, ― не волнуйся, нахлебником быть не собираюсь. Придется потерпеть меня до января, а там уже совершеннолетие не за горами, и я думаю, что смогу найти себе жилище где-то еще.

― Да погоди ты с жилищем, ― прервал его Тобиас. Картинка в его голове постепенно складывалась, и, прежде чем делать окончательные выводы, он хотел подтвердить все свои догадки. ― Скажи мне вот что: с чего это ты вдруг проникся научной фантастикой, друг мой? Все, что можно был найти о путешествиях во времени, исчезло с книжных полок и прочно осело в твоей комнате. Да и кучу волшебных талмудов на эту тему тоже к себе утараканил. С чего такое рвение?

― Мне просто скучно, ― скривился Северус и постарался не обращать внимание на своеобразный сленг отца. Давным-давно Северусу стоило большого труда отучить себя говорить подобные выражения, и теперь он очень не хотел заново засорять свою речь нелепым жаргоном. ― По-твоему, я что, только учебники читать должен?

― По-моему, ты по своей рыжей сохнуть должен и за девками бегать, но это уже фантастика поболее Уэллса будет, ― отрезал Тобиас. ― Но меня интересует другое. Вот скажи, чтобы ты подумал, если бы твой сын вдруг, ― он раскинул руки, ― внезапно стал вести себя странно. Может быть, ты бы свалил все на гормоны и подростковый бунт, особенно если учесть, что сын с тобой перестал общаться без видимых причин.

Северус хмыкнул, но промолчал.

― Потом ты бы решил, что дело в девочке, ― Тобиас улыбнулся, ― но вот незадача. Сын внезапно помирился с девочкой, и ты видишь, что она на него чуть ли не вешается, но… Теперь уже он сам от нее бегает. Причем бегает мастерски. Даже в колледж ее сбагрил профессионально.

― А это ты откуда узнал? ― опешил Северус.

― Услышал, ― уклончиво ответил Тобиас, решив не рассказывать, как случайно подслушал беседу Лили и Северуса в магазине. ― Так вот. Далее, твой сын вдруг за один день учится готовить. Причем вкусно и так, будто как минимум лет двадцать холостяком жил. И поверь, я знаю, что такое холостяцкая кухня. Еще он вдруг заводит привычку читать газеты, вздрагивает при малейшем шорохе и по утрам проверяет свое лицо на наличие щетины. А у него еще нет щетины, у него еще и волос для бритья не отросло. Что бы ты подумал? И это я еще половины не назвал.

― Тебе бы книги писать, ― ответил Северус. Внешне он сохранял привычное для щекотливых тем спокойствие, но внутри его все так и кричало. Он никак не мог понять, почему позволил себе настолько расслабиться, что даже магглу стало очевидно его странное поведение. Как он мог быть настолько беспечным, что даже его недалекий отец смог его раскусить. ― Не понимаю, о чем ты вообще.

― Ну, ладно, ― кивнул Тобиас, ― только вот скажи, тебе понравилось учиться водить машину?

Северус напрягся, интуитивно чуя подвох в этом вопросе, и Тобиас, увидев сомнение на его лице, хлопнул в ладоши.

― Что и требовалось доказать, ― победно улыбнулся он, ― я не учил тебя водить машину. Мы вообще не ездили ни в какой магазин просто потому, что машина с мая стоит в ремонте. Ты знал это и даже, помнится, обрадовался, что обучение откладывается. Так сколько тебе лет, сын?

Северусу показалось, что из комнаты будто исчез весь воздух. Сохранять лицо и лгать дальше внезапно показалось глупым и смешным. Решив, что никакой опасности от отца исходить не может, он лишь фыркнул, признавая свое поражение, и тихо выругался.

― Браво, отец. Каюсь, недооценивал, ― Северус поднялся с кровати и, разведя руки в стороны, отвесил шуточный поклон, ― мне тридцать восемь. Прошу, избавь меня от допросов на тему, почему так получилось — я и сам не знаю. В любом случае это лучше, чем смерть. Хотя, смерть была бы логичнее.

Тобиас побледнел и, облокотившись о комод рукой, посмотрел на сына так, будто видит его впервые в жизни.

― То есть, ты не хотел этого? Ты умер и попал сюда, или что-то пошло не так… ― от осознания, что сын умер в столь раннем возрасте и того, что они сейчас ровесники, ему стало жутко. ― А может, это и есть жизнь после смерти? ― с надеждой спросил Тобиас. ― Ну, может быть, именно в этом возрасте ты сделал что-то, что и привело к смерти в тридцать восемь? ― он тяжело вздохнул и содрогнулся, совершенно не желая своему ребенку такой участи.

― Все может, ― согласился Северус. ― Но я думаю, что просто один из ритуалов моей коллеги подействовал. Но вот почему я именно тут, я не имею понятия.

От чувства, что кто-то еще в курсе его ситуации, Северусу на душе стало гораздо легче.

― И что ты планируешь делать? Что чувствуешь? Как это вообще, ощущать себя снова молодым? ― закидывал его вопросами Тобиас. Пытаясь справиться с эмоциями, он метался по комнате, то не давая сыну раскрыть и рта, то перебивая его или наоборот, внимательно слушая.

― Я чувствую, что устал, ― честно признался Северус и снова плюхнулся на кровать. ― Я пытался найти работу, но никто не хочет иметь дело с подростком, а действовать инкогнито не получится, потому что никто не станет покупать зелья у неизвестного мастера, понимаешь? Помимо этого, совесть зовет меня спешно исправлять реальность и менять историю, но война мне уже настолько осточертела, что туда даже соваться не хочется. Да и потом, возвращаясь к исходной точке ― я знаю только одного шестнадцатилетнего, которого худо-бедно слушали и то не всегда, ― хмыкнул Северус, вспомнив о Поттере и гадая, удалось ли тому завершить план Дамблдора.

Услыхав о войне, Тобиас вновь побледнел, и Северус, глядя на отца, как можно кратко изложил основные события своей жизни, не забыв опустить свое пособничество Темному Лорду и причину службы Дамблдору. Не то чтобы Снейп заботился о душевном спокойствии отца, но выглядеть неудачником в чьих бы то ни было глазах ему не хотелось.

― Ты даже не представляешь, как я горжусь от осознания, что мой сын — герой, ― тихо произнес Тобиас и вдруг с силой обнял его. ― Ты попал сюда, потому что и не жил для себя, Сев! Это же второй шанс! ― он радостно хлопнул сына по спине и рассмеялся, словно это ему снова стало шестнадцать. ― Да ты же теперь, да ты же… Все можешь! Ты вот прямо и… ― бормотал Тобиас, и улыбка сползала с его лица.

― Что, тоже в тупик зашел? ― глумливо рассмеялся Северус. ― Это только в твоих книгах героев ждут рояли в кустах, внезапно появляются помощники и деньги. А моя реальность такова, что я оказался в самом паршивом времени, где могу разве что пойти полы мести за бесценок или вон, ― он брезгливо поморщился, ― в подмастерья. Да я его зелья на седьмом курсе улучшал в качестве хобби!

Окрыленный внезапным озарением, Северус выскочил из комнаты и, найдя среди материнских книг нужную, унесся к себе в комнату.

― И что ты задумал? ― заинтересованно произнес Тобиас, садясь за письменный стол рядом с сыном.

― Я задумал гениальный провал зарвавшихся алхимиков, ― мстительно пробормотал Северус, прямо в книге то что-то вычеркивая из рецептов, то наоборот вписывая. ― Теперь никто не сможет сказать, что я какой-то неизвестный мальчишка. Я им такого шума наделаю, меня каждая крыса знать будет.

Тобиас, глядя на увлеченного сына, сделал вид, что совершенно не слышит, как Эйлин кричит снизу о начале традиционного телешоу. А Северус, за годы преподавания привыкший объяснять смысл того, что и зачем делает, спокойно отвечал на отцовские вопросы и был несказанно удивлен его интересом и пониманием темы.

― Никогда бы не подумал, что ты разбираешься в зельях, ― хмыкнул он пару часов спустя, когда от строчек уже стало рябить в глазах. Спина затекла, но усталость была очень приятной, а предвкушение скорой победы и признания заставляли губы расплываться в улыбке.

― Если не брать в расчет магическую составляющую, то все это сплошь химия, ― ответил Тобиас, пожимая плечами, ― я, помнится, учился на химика и, возможно, доучился бы. Вот только ты родился, и пришлось идти на завод. Конспектами ребенка не накормишь, ― он грустно улыбнулся. ― Так что дерзай, не каждому второй шанс дается.

Решив выпить кофе, Тобиас вышел из комнаты, оставив сына растерянным и удивленным. Сейчас Северус Снейп впервые в жизни усомнился в том, что его отец был ничтожеством.

(В главе есть неприятные моменты, так что особо впечатлительным людям может быть не по себе)

* * *

Его будто бы не существовало или он попросту долго спал, чтобы однажды проснуться и быть. Легкой дымкой, невесомым туманом он стелился по улице, упиваясь ощущением того, что просто способен что-то чувствовать и мыслить. О да, он чувствовал и сейчас определенно мог считать себя живым. Он был везде и нигде, плыл вдоль невзрачных домов и заглядывал в окна, оставаясь невидимым для их обитателей. Большинство людей мирно спали в собственных кроватях. К его негодованию, эти жалкие существа явно были трусами, предпочитающими не существовать оставшееся до пробуждения время. Они ворочались с боку на бок, видя свои глупые сновидения, когда он был способен меньше чем за минуту сделать так, чтобы они уже никогда не проснулись.

Злость. Он чувствовал злость, и она требовала немедленного выхода. От злости он будто наливался свинцом, становился тяжелее и в какой-то момент даже смог обрести телесную форму. Остановившись возле двери, ведущей в местный бар, откуда доносились пьяные возгласы, уже через секунду он ощущал себя практически естественно в новом состоянии. Во всяком случае, когда-то знакомое тело было вполне привычным, и теперь, переступив с ноги на ногу, он криво улыбнулся своему отражению, которое не видел чуть ли не двадцать лет. Черный плащ с капюшоном, белая маска с витиеватым, немного жутким узором, появившаяся на лице, стоило только о ней подумать, вызвали приятную ностальгию. А вот брюки и черные ботинки, будто испачканные кровью, заставили испытать новый прилив злости. Молодым он себя не ощущал, и тело удобно подстроилось под нужный, по его мнению, возраст. С нескрываемой радостью он дотронулся до шрама на руке и затем прислонился спиной к стене бара, едва ли не сливаясь с ней в темноте переулка. Заходить внутрь заведения было опасно, но он просто нутром чуял, что сегодня ему улыбнется удача. Впрочем, вопреки его ожиданиям, пьяные не спешили бежать на улицу выяснять отношения и в течение получаса из бара никто не вышел. Злость заполнила его без остатка, и, увидев несколько крыс, копошащихся возле мусорных баков, он с нескрываемым удовольствием неслышно подошел к ним сзади и, обездвижив грызунов взмахом руки, медленно наступил им на головы, не испытывая ни малейшего намека на жалость. Выйдя из переулка, он устремился вниз по улице.

Сегодняшняя ночь была первой, когда он вдруг почувствовал себя свободным и хоть сколько-нибудь живым. Сейчас ему совершенно не хотелось терять это ощущение глобальной вседозволенности, и судьба определенно была с ним солидарна, решив подарить добычу покрупнее, чем парочка грязных крыс. Раздавшийся где-то неподалеку сдавленный женский крик взбудоражил каждую клеточку его тела и заставил обратиться в слух. Еще секунда, и, вновь став туманом, он в мгновение ока оказался на месте происшествия.

Все было до банальности, до скуки просто. Местный алкаш уже успел расстегнуть свои засаленные вонючие брюки и теперь активно елозил грязной рукой между ног молоденькой девушки, так не вовремя возвращавшейся с ночной смены на местной фабрике. Девушка уже охрипла от крика, но на помощь к ней по-прежнему никто не спешил. Кроме него.

Он смотрел на окутавший насильника туман и понимал, что ему практически не пришлось ничего делать. Он просто упивался чувством забытой сладости от ощущения власти над чужой жизнью. От паники пьяницы было до неприличия приятно, и, проникая все глубже в тело и сознание жертвы, он с нескрываемым удовольствием слышал, как ломаются кости, как лопаются вены и в конце концов разрывается от ужаса сердце. Через несколько секунд все было кончено. Снова приняв человеческий облик, он видел, как девушка, онемев от ужаса, смотрит на то, что осталось от еще минуту назад пытавшегося изнасиловать ее мужчины, и медленно отползает от этой бесформенной кучи.

Заметив его присутствие рядом, едва справлявшегося с желанием завершить начатое насильником, она сдавленно вскрикнула и, спешно одернув задранную юбку, поднялась и убежала не разбирая дороги. Чувствуя в воздухе запах ее страха, он с улыбкой вдохнул его как можно глубже и, полностью удовлетворенный, растаял и перестал существовать до следующего своего пробуждения.

* * *

В доме Снейпов наступило спокойствие. Эйлин была безмерно рада видеть, что отец с сыном наконец нашли общи язык. Да и Северус, казалось, вновь стал прежним и с головой ушел в изготовление зелий. Впрочем, помогать сыну Эйлин не хотелось, и она даже толком не знала, чем именно он занимается, наивно полагая, что в котлах готовятся зелья для экзаменов по школьной программе. Тобиас же с того не известного жене разговора по душам с сыном, казалось, вновь вспомнил о своем увлечении химией и теперь все свободное от работы время торчал в импровизированной лаборатории, обустроенной в подвале дома. Иной раз Эйлин казалось, что от нее скрывают что-то важное, но, уставая на работе и, наверное, не желая ничего менять, она просто махнула на это рукой. Сейчас к ней никто не лез, и это было главным. Последнее время можно было даже не готовить еду — Северус сам вставал к плите, когда это было необходимо, и теперь она могла все свободное время посвятить книгам или любимым ток шоу. Слушая, как муж и сын о чем-то возбужденно говорят в подвале, Эйлин вдруг осознала, что наконец-то чувствует себя счастливой.

А вот сам Тобиас то и дело ловил себя на мысли, что Северус рассказал ему не всю правду. То, каким счастливым сын выглядел, поначалу заряжало радостью и самого Тобиаса. Ему нравилось помогать варить сложные зелья и, нарезая коренья, краем глаза наблюдать за удивительной реакцией в котле при добавлении новых ингредиентов. Он с удовольствием слушал все объяснения сына, который, к гордости отца, оказался весьма неплохим учителем. По признанию Северуса, он и сам не ожидал, что такая тонкая наука, как зельеварение, окажется интересна и открыта для понимания магглу, даже если он когда-то учил химию.

Но все же к середине ноября Тобиас больше не мог закрывать глаза на определенные странности. Северус был чересчур довольным от мысли, что скоро пустит под откос карьеры именитых алхимиков. Опубликованные в прошлом месяце две пробные статьи вызвали небывалый успех и резонанс в среде зельеваров, и теперь Северус готовился нанести более крупный удар по гордости коллег. Слушая его разговоры о том, что противопростудные зелья — детский лепет, Тобиасу иной раз даже становилось страшно от того, с какой нежностью сын говорит о способности усовершенствованного яда постепенно убивать человека. В тот же момент разработка антидотов вызывала у Северуса вполовину меньше эмоций, и к ним он относился как чему-то формальному и очевидному. Иной раз создавалось впечатление, что темные искусства и все, что так или иначе связано с пытками и смертями, приводит сына в странное состояние радости и веселья.

― Сев, а почему именно яды? ― не выдержал Тобиас, в очередной раз услышав о жидком аналоге заклинания круцио. Само существование подобного заклинания приводило его в ужас, а уж изобретать зелье, по его мнению, было чем-то из ряда вон выходящим.

― Потому что для качественной проверки противоядия нужно сперва сварить яд, ― пробубнил Северус, увлеченный процессом, по карманным часам отслеживая секунды, чтобы убавить огонь под котлом, ― а что?

Подкрутив колечко горелки, он уменьшил огонь под котлом и заинтересованно поглядел на отца. Теперь, когда внезапным образом Тобиас закрепился в роли его ассистента, в доме даже стало гораздо меньше скандалов, и Северус не мог не радоваться, видя, как родители ладят друг с другом. Кроме того, его бесконечно удивляло, что отцу по-настоящему интересна алхимия, а от его помощи есть толк.

― Да просто ты так разливаешься обо всем таком, ― смущенно произнес Тобиас, ― ну, меня малость пугают твои познания в области темных… Темной… Всего темного!

От волнения он вскочил с табуретки и поспешно передал Северусу требуемую деревянную ложку.

― То, как ты радуешься предстоящему триумфу, конечно, здорово. То, что две твои статьи по лекарственным зельям имели оглушительный успех, меня тоже радует, но глаза у тебя горят только лишь, когда речь заходит о чем-то ужасном… ― неуверенно закончил он и стушевался под взглядом сына. Зная о его настоящем возрасте, Тобиасу иной раз было очень неловко спорить или даже повышать голос.

― Магглам свойственно бояться необъяснимой темной магии, ― шелковым голосом, чуть ли не с нежностью произнес Северус. ― Это нормально. Ты можешь уйти отсюда, но, поправь, если я ошибаюсь, ты сам вызвался мне помогать.

Закончив помешивать зелье, он удовлетворенно понаблюдал за тем, как оно приняло нужный оттенок, и, добавив несколько капель чемерицы, накрыл котел крышкой. Закончив с зельем, он перевел взгляд на отца, который теперь выглядел не таким уверенным в себе.

― Нравится, ― кивнул Тобиас и нервно обхватил себя руками. Что-то в интонации и взгляде сына пугало его до дрожи. Ему даже показалось, что на несколько секунд рука Северуса опасно сжала серебряный разделочный нож, а сам он вдруг стал выглядеть куда старше шестнадцати. ― Я просто волнуюсь за тебя. Знаешь ли, так и отравить кого недолго. В порядке эксперимента.

Северус, казалось, на секунду остолбенел и словно что-то вспомнил, но качнул головой и пожал плечами.

― У тебя вот ружье есть, но ты даже на охоту с ним не ходил ни разу в жизни, ― усмехнулся он, ― иметь — не значит использовать. Это, ― он показал рукой на пузырьки с ядами, ― лишь для того, чтобы продемонстрировать действие антидотов. Возможно, именно таким образом я смогу изменить историю, и с моими зельями войны вообще не будет. Если каждый будет иметь в арсенале защиту от непростительных заклятий, то и употребление их снизится.

Тобиас кивнул, признавая логичность этого объяснения. Окинув взглядом лабораторию, он вдруг вспомнил о еще одной мысли, крутившейся в голове несколько недель. Говоря о прошлом, сын каждый раз неосознанно строил фразу так, будто они, его родители, умерли много лет назад.

Северус тем временем отвернулся к котлу и беззвучно выругался. Он и сам замечал, что чересчур увлекся и сделал ядов куда больше, чем нужно. В то же время он не мог не признать, что тестирование готовых зелий на подопытных крысах, пойманных на ближайшей помойке, приносит давно забытое чувство темного удовлетворения. Видя, как очередная подопытная заходится в неистовом писке, Северус ощущал некое подобие триумфа от осознания собственной силы и вспоминал, как в самом начале войны он, в компании двух других зельеваров, тестировал яды на подопытных волшебниках. Тогда, до рокового случая с Лили, заставившего пересмотреть все свои принципы и поступки, Снейпу действительно не казалось, что он делает что-то ужасное. Тем не менее делиться с отцом своими мыслями и воспоминаниями он не спешил. Северус вообще старался как можно меньше говорить о своем прошлом, обходясь лишь общими фразами, и сейчас решил не отступать от традиции и поспешно сменил тему.

― Кстати говоря, ты не считаешь, что стоит уделять маме побольше внимания? ― будто бы между прочим спросил Северус. ― Это зелье уже практически готово, и ты вполне можешь посвятить время семье. В конце концов, семейная жизнь — это не только ругань и совместные просмотры телешоу. Сходили бы в кино, к примеру…

Тобиас нахмурился и поджал губы. Их брак с Эйлин его полностью устраивал, но, временами при взгляде на счастливые парочки, гуляющие вдоль реки, ему становилось не по себе. Они с женой никогда не гуляли, а последнее время даже не находили общих тем для разговоров. Иной раз ему вообще казалось, что Эйлин только рада, что муж пропадает в лаборатории и все их общение сводится к постели, а точнее, к простому совместному сну с редкими моментами близости.

― Ты всегда так говоришь, будто мы уже давно умерли, ― вместо ответа произнес Тобиас. ― Если есть хотя бы какая-то возможность избежать этого, я с радостью тебя выслушаю. А что касается наших с Эйлин отношений, ― он прерывисто вздохнул, ― мы любим друг друга, и все остальное не так уж и важно. Наверное.

Ответ отца заставил Северуса задуматься. Он вновь медленно повернулся к Тобиасу и, задумчиво глядя на него, кивнул.

― Многие из тех, с кем я сейчас общаюсь, для меня давно умерли, ― осторожно начал Северус, ― но, думаю, будет полезным попросить тебя продать машину. Я не знаю, существует ли судьба, а проверить возможности еще не представилось, но все же попробовать стоит.

Тобиас ожидаемо сник и в отчаянии провел рукой по волосам. Правда, разбившая надежды на долгую жизнь, оказалась для него шокирующей и неприятной настолько, что вызвала вполне реальную тошноту.

― Завтра же, ― сдавленно кивнул Тобиас. ― Сколько нам осталось?

― Я предупрежу тебя, и все будет в порядке, ― на удивление тепло ответил Северус и впервые с момента своего появления в прошлом искренне похлопал отца по плечу. ― Может, я и попал сюда, чтобы и вы с мамой имели второй шанс? Иметь адекватных родителей приятно в любом возрасте, ― он усмехнулся, сам от себя не ожидая такого признания. Раньше Северус ни за что на свете не поверил бы, что захочет помочь отцу, но теперь, когда они наладили общение, он искренне не хотел снова остаться один.

Тобиас, несколько обрадованный обещанием, воспрянул духом и даже несмело улыбнулся.

― Помнится, ты все собирался рассказать мне про тот обряд, что помог вернуться в прошлое, ― произнес он будто бы между прочим. ― Вдруг он и мне поможет?

― Вряд ли. Для этого надо быть волшебником, ― осадил отца Северус, ― но рассказать могу. Обрядов было несколько, и совершал я их не один… Впрочем, я уверен, что Септима выжила, и мне даже жаль, что она так и не узнает о собственной правоте. Она была бы рада, ― сказал он и печально улыбнулся, ощутив, как соскучился по коллеге.

― И кем она тебе была? ― поинтересовался Тобиас, верно истолковав улыбку сына. ― Из-за нее ты рыжую отшил?

― А ты бы смог встречаться с шестнадцатилетней? ― хмыкнул Северус. ― Мне с ней теперь даже поговорить не о чем. И с Септимой у нас были скорее партнерские отношения, чем любовные, но это не значит, что я не могу скучать по определенным моментам нашей дружбы. Особенно если учесть, что ясно думать и не обращать внимание на бушующие в этом теле гормоны я могу, только лишь тщательно себя контролируя.

От упоминания о гормонах Тобиас беззаботно рассмеялся.

― А ведь и правда, хреново тебе, наверное, ― весело заметил он, глядя, как щеки Северуса предательски краснеют. ― Но извини, тут уж я не помощник. Я понятия не имею, где неженатому мужику сейчас можно развлечься. Вот честно.

Северус удивленно вскинул брови, гадая, когда он успел так сблизиться с отцом, чтобы обсуждать подобные вопросы, и одновременно радуясь, что тот, оказывается, всегда был примерным мужем.

― Но если и рискнешь куда-то под вечер выбраться, то будь аккуратен, ― продолжал между тем Тобиас, ― тут какой-то мститель, говорят, завелся. Одет во все черное и пока что обращает внимание лишь на ублюдков всяких, типа Джонни-бабника, но мало ли что. Тебя если ночью встретишь, тоже за ангела не примешь.

Пока Северус слушал отца, ему отчего-то стало иррационально жутко и страшно одновременно.

― А что случилось с этим твоим бабником? ― спросил он будто бы между прочим.

― Убили, ― охотно пояснил Тобиас, ― подробностей не знаю, но говорят, он хотел какую-то девчонку изнасиловать, и этот мститель успел вовремя. От Джонни живого места не осталось, его даже жена не сразу опознала. С тех пор неделя прошла, и вчера вот снова нашли мужика. Ему правда голову отрубили, но почему-то все считают, что это мститель. А мужик, к слову, тоже в какой-то банде состоял. Но ты все же будь осторожен, ― повторил он, не желая вдаваться в подробности.

Тобиас четко увидел, как загорелись глаза Северуса от его рассказа, и вновь на секунду заметил это странное выражение в на миг переставшим быть юным лице. Появившись на мгновение, видение исчезло, и Тобиас побыстрее сменил тему, практически искренне желая услышать подробности о прошлых отношениях сына и их обрядах. Непонятно по какой причине Тобиасу было страшно.

Утро девятого января было бы прекрасным, начнись оно несколько иначе. Едва ли не три месяца Снейпа мучили мерзкие сны, подробностей которых он не помнил, но по утрам после них просыпался всегда разбитым. Сегодня, по закону подлости, ощущения были особо сильными. Вдобавок, на кухне, судя по звукам, ругались родители, и Северус, разбуженный от особо гневного вскрика матери, сжав губы, спрятал голову под подушку. Подушка помогла мало, и, нащупав рукой волшебную палочку, завалившуюся в щель между стеной и кроватью, он сделал пасс рукой и погрузил комнату в тишину. Сон, впрочем, исчез вместе со всеми звуками, и Северус, злой от осознания, что второе совершеннолетие едва ли отличается от первого, спустил ноги с кровати. В то же время в окно постучалось несколько сов.

Белая красивая сипуха принесла послание из министерства, где сообщалось о том, что Северус Тобиас Снейп вступил в возраст совершеннолетия и способен применять магию не только в стенах школы. Прочитав записку, именинник криво усмехнулся, подумав, что его и раньше как-то не сильно останавливал этот условный запрет. Дома министерство никак не могло отследить, кто именно колдует — Эйлин или ее сын, а на улице среди магглов пользоваться палочкой до сих пор не было никакой надобности. Вторая сова — серая с черными крапинками на массивных крыльях, проводив взглядом улетевшую конкурентку, с нетерпением клюнула Снейпа. Задумавшись, он совершенно забыл о втором письме и даже вскрикнул от неожиданности, почувствовав тупую боль в пальце.

― Вот же мерзкая птица, ― буркнул он, поспешно слизнув выступившую кровь, и отвязал конверт, отставив пострадавший палец в сторону.

Во втором письме, по мнению Северуса, был лучший из подарков на день рождения. С момента его разгромного представления на ежегодном собрании гильдии Зельеваров прошло всего пять дней, и сейчас Снейп держал в руках первый заказ на лечебные зелья. До презентации антидотов в тот день Северус так и не дошел — хватило парочки усовершенствованных косметических зелий и разгрома репутации двух уважаемых алхимиков.

Быстро написав ответ, Северус привязал его к лапе все еще сидящей на подоконнике совы и грубо вытолкнул ее в окно. Морозный воздух, порядком заполнившей комнату, вкупе с приятными новостями поднимал настроение. Решив, что день начался не так уж и плохо, Снейп поспешно оделся и, открыв дверь в коридор, с усмешкой отметил, что конфликт родителей по-прежнему в разгаре. Спустившись вниз, он сделал вид, что совершенно не замечает ссорящихся супругов, и принялся разогревать завтрак. Думая о предстоящем заказе, он совершенно не ожидал от близких никакого поздравления, по привычке считая день рождения всего лишь днем, когда из-за нестабильной энергетики зелья могут получиться либо слишком сильными, либо слабыми. Разбив на сковородку яйца, он вздрогнул и выронил скорлупу прямо в желток, когда внезапно почувствовал, как мать обняла его и поцеловала в щеку.

― С днем рождения, милый, ― произнесла она с натянутой улыбкой, ― прости, если мы тебя разбудили, но… ― она не договорила, увидев, как Тобиас закатил глаза, уверенный, что спор еще не окончен. ― В общем, совершеннолетие — это особенный день, и мне даже не верится, что целых семнадцать лет назад примерно в это же время я мучилась в родах.

Тобиас, по-ковбойски сидящий на стуле, фыркнул от смеха и уронил голову на сложенные на гладкой спинке руки.

― Вот роди сам и смейся сколько влезет, ― вспыхнула Эйлин, мгновенно переключившись на мужа. ― Думаешь, это легко — вытолкнуть из себя ребенка?

― Нет, конечно, ― с улыбкой ответил Тобиас, ― меня просто позабавила твоя поздравительная речь, ― он снова хмыкнул и с удовлетворением отметил, как Северус, стоя за матерью, тоже едва сдерживает улыбку.

― Я хотя бы его поздравляю, ― ехидно заметила Эйлин. ― Милый, ― она снова вернулась к сыну и поспешно забрала из его рук яичную скорлупу, ― мы с твоим папой долго думали, что можно подарить такому не по годам взрослому молодому человеку и… В общем…

Не договорив, Эйлин скрылась в гостиной и через минуту вернулась с увесистым свертком в руках.

― Вот эта книга по древним лечебным зельям, заговорам и обрядам, ― она улыбнулась, ― очень надеюсь, что тебе понравится.

Книга и впрямь произвела на Северуса впечатление. Зная ее из прошлой жизни, он хорошо помнил, как не один месяц копил деньги, чтобы получить копию в министерской библиотеке, и теперь, понимая, кто является инициатором такого подарка, скосил глаза на отца. Тобиас едва заметно кивнул и улыбнулся.

Открыв книгу, Северус впечатлился еще больше, осознав, что держит в руках оригинал.

― А у тебя не будет проблем? ― не слишком вежливо поинтересовался он у матери, и та просто покачала головой.

― У министерских библиотекарей есть свои привилегии, ― загадочно произнесла она и улыбнулась. ― И на мой взгляд, ты заслуживаешь эту книгу куда больше, чем кто-либо еще. Остальные же пусть довольствуются качественной копией.

Эйлин смущенно улыбнулась и с крайне довольным видом подставила сыну щеку для поцелуя. А Северус, убедив мать, что радости его нет предела, отблагодарил ее и, подойдя к отцу, пожал ему руку.

― Что-то мне подсказывает, что идея была твоя, ― хмыкнул он и по смеющимся глазам Тобиаса понял, что абсолютно прав. ― Кстати, что вы в этот раз не поделили? ― спросил Северус, раскладывая омлет по тарелкам. Родители, не успевшие позавтракать ранее, от еды не отказались.

― Твой отец сошел с ума, ― буднично произнесла Эйлин. Не найдя нож на столе, она нервным движением отломила себе кусок хлеба. ― И я не удивлюсь, если тут не обошлось без твоей помощи, хотя в честь дня твоего рождения я воздержусь от нотаций.

Северус заинтересованно взглянул на отца, гадая, что тот умудрился сделать на этот раз. Понаблюдав за родителями достаточное время, он уже несколько раз успел поменять свое мнение относительно их жизни. Отца он считал в некотором роде слабаком и подкаблучником, не способным сказать жене «нет», и периодически даже высказывал ему свое мнение по этому поводу. Поведение матери Северус и вовсе не понимал. Один вечер она могла олицетворять собой образец жены и матери, и уже на следующий день создавалось впечатление, что она терпеть не может весь мир и мечтает оказаться на необитаемом острове. Заодно Северус вдруг ясно увидел в ней себя и то, что совершенно так же вел себя с учениками, руководствуясь по большей части одним лишь своим настроением.

― Нет, Эли, он мне ничего не внушал, ― повторил Тобиас уже в сотый раз и едва смог сдержать неподходящую к ситуации улыбку. ― Я просто решил восстановиться в университете и доучиться оставшиеся два года. Я неплохо подтянул знания за последние месяцы и думаю, что к экзаменам могу полностью наверстать программу. Особенно с твоей помощью, ― обратился он к сыну.

Северус, пораженный планами отца, кивнул, выражая молчаливое согласие.

― Но вот твоя мама считает, что если я немного сокращу рабочие часы в пользу учебы, то мы пойдем по миру, ― закончил Тобиас.

― Не пойдем, ― хмыкнул Северус и в общих чертах рассказал родителям о первом заказе лечебных зелий. ― Я помогу.

― Поможешь ты, как же, ― вздохнула Эйлин, ―, а то я не слышала, как ты хочешь съехать. Будто мы не понимаем, что дома тебе делать нечего.

― Ну, не буду съезжать, ― флегматично ответил Северус, ― мало ли, что я и когда говорил. Времена меняются.

Тобиас, сидящий за столом, рассмеялся. Он совершенно не был огорчен очередной ссорой и впервые за долгое время был доволен тем, что наконец-то проявил твердость и решился сделать что-то по-своему. Решение вернуться к учебе далось ему нелегко, и теперь, сидя в небольшой кухне, они с Северусом пытались донести до Эйлин, что быть студентом, когда тебе почти сорок, ни капельки не стыдно. Спор практически снова достиг своего апогея, но прервался неожиданным настойчивым стуком в дверь. Не ожидая гостей, Эйлин бросила вопросительный взгляд на мужа, и тот, пожав плечами, отодвинул тарелку и молча вышел в коридор. Нежданных визитеров он предпочитал встречать лично. Иной раз, когда что-то ломалось на фабрике, рабочих посылали сбегать за Тобиасом, даже если у того был выходной день.

― Добрый день, ― несмело улыбнулась стоящая за порогом девушка с длинными черными волосами. Она внимательно посмотрела на Снейпа-старшего и как бы между прочим поинтересовалась, дома ли сейчас Северус.

Тобиас, помня, как описывал сын свою бывшую коллегу, несколько растерялся. Представляя Септиму красивой и интересной, он с грустью подумал, что стоящую перед ним девушку трудно назвать симпатичной. Даже беглого взгляда на ее лицо хватило, чтобы заметить предательские подростковые прыщи на настороженном и несколько грубом лице. Вдобавок ко всему, она еще и картавила, но явно старалась скрыть этот недостаток, растягивая слова.

― Северус, ― крикнул Тобиас через плечо, и сын в мгновение ока появился рядом. ― Тебе тут очередной подарок, я полагаю, ― произнес он и с ехидной усмешкой поспешил оставить пару наедине.

Северус же застыл в дверном проеме, не веря своим глазам. До этой секунды он и мысли не допускал, что Септима могла погибнуть, и теперь пребывал в крайне смешанных чувствах. С одной стороны, ему было бесконечно радостно понимать, что теперь, похоже, рядом с ним будет человек, способный разделить чувство того, как сложно жить в прошлом и не сойти с ума от груза знаний, эмоций и потенциальных возможной. С другой — он уже успел привыкнуть к новой жизни, и такое напоминание о прошлом его напугало. Казалось, что прошлое не хочет отпускать его и наоборот, затягивает все глубже.

― Может, мой вопрос покажется тебе странным, ― медленно начала Септима, приняв его молчание за удивление, ―, но сколько тебе лет? Если что, можешь просто считать, что я чокнутая.

Она снова улыбнулась и облегченно выдохнула, услышав, что Снейпу уже тридцать девять.

― Ну, или семнадцать, ― добавил он и наконец позволил себя обнять. ― Так как тебя угораздило тут оказаться? Мы же договорились, что ты сразу воспользуешься порталом?

Пропустив Вектор внутрь дома, Северус быстро захлопнул входную дверь и, бросив взгляд на лицо подруги, усмехнулся ее внешнему виду. Он очень хорошо помнил, как последние два года обучения Септима вела борьбу со всеми недостатками внешности, и представлял, как, наверное, обидно столкнуться с ними заново.

― Я была с Авророй, а портал был в спальне, ― ответила на его ворчание Вектор, ― уж извини, но не я виновата, что моя комната была разрушена одной из первых и портал, кстати, тоже. Я его даже призвать не смогла, так что пришлось…

Она замолчала и только сейчас заметила, что на них с удивлением смотрит молодая женщина в сером платье. В ее черных, как и у Северуса, глазах горел такой интерес к происходящему, что Септиме стало неловко. Оказавшись рядом с Северусом, по которому успела порядком соскучиться, она мигом забыла про то, что он наверняка все еще живет с родителями. Она даже не вспомнила про Тобиаса, теперь старавшегося всеми предлогами заманить жену обратно в кухню.

― Септима Вектор, ― представилась она родителям Северуса, ― школьная подруга вашего сына. Мы очень давно с ним не виделись.

Северус мысленно рассмеялся, отметив, что Септима по привычке назвала себя Вектор, а не Блишвик. Фамилия под стать профессии досталась ей от короткого и скандального брака с магглом. После развода возвращать свою девичью фамилию Вектор, в пику родителям, попросту не захотела.

― Очень приятно, ― зарделась Эйлин и пожала протянутую Септимой руку. ― Не будем вам мешать.

Все еще выглядя крайне заинтересованной, она позволила Тобиасу увести себя в кухню и очень недовольно отметила, что сын, взяв подругу за руку, молча направился в свою комнату.

― Мне не нравится, что они там вдвоем, ― сердито произнесла Эйлин, собирая тарелки со стола. ― Разве это правильно?

― Наш сын совершеннолетний, ― хмыкнул Тобиас и попытался обнять ее, но Эйлин ловко увернулась, ― не вижу ничего плохого.

― Да ты вообще ничего, кроме своих учебников и зелий, не видишь, ― проворчала Эйлин. ― Сдружились они, два неразлучника. Зелья они варят.

Бормоча под нос что-то неразборчивое, она вытерла руки о полотенце, не глядя швырнув его возле мойки. Не удостоив мужа и взглядом, она прошла в гостиную и, включив телевизор, повернула ручку громкости чуть ли не до упора. Тобиас лишь с грустью посмотрел ей вслед и, поднимая упавшее полотенце, совершенно не понимал, почему его брак так стремительно катится под откос.

* * *

― А ты быстро тут освоился, ― произнесла Септима, едва Северус закрыл за ней дверь. Быстрым движением руки он наложил на комнату заглушающее заклинание и резко притянул Вектор к себе.

― Я не освоился от слова «совсем», ― мурлыкнул он ей в ухо. Одновременно со словами его рука скользнула под ее свитер, но Вектор очень быстро отстранилась.

― Это все, чего тебе от меня нужно? ― опешила она и, сделав еще несколько шагов назад, не заметила стоящую позади кровать и, оступившись, неловко шлепнулась на подушку.

― Нет, ― просто ответил Северус, ―, но ты, кажется, никогда не была против, и уж извини, но Доном Жуаном я никогда не был, а использовать приворотные зелья и Империо на магглах по меньшей мере не этично, ― фыркнул он и усмехнулся собственным мыслям.

― А девственность снова жить мешает? ― саркастично уточнила Септима. ― И ни тебе благодарности за спасение жизни, ни тебе вопросов о том, как у меня дела… Сразу в койку тащить надо?

― Помнится, самые лучшие разговоры у нас с тобой происходили именно в койке, ― ехидно ответил Северус. Он устало запустил руку в порядком отросшие волосы и вздохнул, понимая, что повел себя не слишком красиво. ― Извини, у меня последнее время с эмоциями что-то не то творится. Кошмары снятся, мысли какие-то жуткие, да и вообще, ― он пожал плечами, ― думал, что с ума сойду от перспективы жить все сначала, а о войне вообще стараюсь мысли не допускать. Даже не представляю, что и делать. И соваться не хочется и наоборот, дикое желание влезть и погеройствовать.

― Тебе второго мая геройства не хватило? ― изумилась Септима. ― Не думала, что ты такой Гриффиндорец.

Северус удивленно приподнял бровь, гадая, что она имеет в виду.

― Знаешь, что такое невезение? ― неожиданно спросила она тем временем. ― Невезение — это когда ты выжил во время битвы, воочию увидел, как пал Волдеморт от руки Гарри Поттера, помог разгребать завалы и, дойдя до своей комнаты, погиб от рухнувшего тебе на голову потолка. Вот это я называю патологической невезучестью, ― Вектор хрипло рассмеялась. ― Так что я больше чем уверена, что за твою любовь к Эванс, героически пронесенную через всю жизнь, Поттер позаботится и о твоем портрете в кабинете директора, и об ордене Мерлина, и обо всем на свете. Так каких геройств тебе еще надо? Признаться, я даже удивлена, что ты еще не женат на Эванс.

― Я несколько преувеличил масштаб своих чувств, ― нехотя ответил Снейп. ― Ты же помнишь, как я часами торчал возле Омута памяти. Мне нужно было убедить Поттера делать то, что нужно. Так, как того хотел Альбус Дамблдор и, судя по твоим словам, у меня получилось.

Новость о смерти Волдеморта почему-то не вызвала никаких эмоций, а вот от воспоминаний о Дамблдоре накатила злость. В следующую секунду Северус дернулся от резкой головной боли и удивился мелькнувшей перед глазами картинки директора, озаренного зеленой вспышкой Авады. Видение было неприятным, и, поморщившись, он медленно сел рядом с Вектор.

― Я специально выстроил воспоминания таким образом, будто всю жизнь страдал по матери Поттера, ― произнес Северус, заметив, что Септима явно недовольна его словами. ― Что еще заставит подростка пожертвовать собой, как не любовь и личный пример кого-то более взрослого.

― Не стоит оправдываться, ― хмыкнула Септима. ― Ритуал должен был вернуть тебя туда, где ты хотел оказаться больше всего. К тем, о ком ты больше всего думал и кому принадлежало твое сердце.

По ее непроницаемому выражению лица было не понятно, что именно она чувствует, а применять лигиллименцию на близких Снейп считал неэтичным. Но все же что-то в ее словах заставило Северуса почувствовать себя виноватым.

― Напротив, ― продолжала Септима, ― теперь-то как раз у меня картинка сложилась, и все твои мотивы стали понятны и ясны. Это раньше мне казалось странным, что ты так страдаешь из-за того, что оставил ребенка сиротой, а теперь все очевидно.

― Я страдал от чувства вины в целом и двух трупов на моей совести в частности, ― раздраженно пояснил Снейп. ― И да, я любил ее. А теперь вот собственноручно отправил учиться в маггловский колледж.

Слушая о его жизни, Вектор постепенно перестала злиться и даже похлопала его по колену, выражая сочувствие.

― Неужели ты действительно скучал по мне? Трещишь вон, и рта не раскрыть, ― улыбнулась она и привычно положила голову ему на плечо. ― А я ведь вернулась в школу, представляешь? Думала, что ты тоже вернешься, переживала, что оказалась в прошлом одна, и подобно тебе сходила с ума. Нынешний преподаватель арифмантики просто ужасен. Я, оказывается, очень сильно превозносила его в своей памяти, и на деле многое из того, что я помнила — оказалось фантазией. А уж эти детские разговоры в спальне по вечерам просто с ума меня сводили. Хорошо еще, что ты решил за зелья взяться, ― она улыбнулась, наблюдая, как Северус гордо кивнул. ― Прочитала про тебя в газете, сложила дважды два, и вот я тут. Послала нахрен школу и подобно тебе решила сдать ЖАБА по самообучению.

― И правильно, ― кивнул Северус и, сменив позу, приобнял Септиму, прижимая ее к себе. Сейчас, сидя на своей узкой кровати вдвоем с той, кто так долго был рядом и знает едва ли не все о его жизни, Снейпу стало очень спокойно и уютно. Словно с появлением Вектор к нему вернулось что-то важное и недостающее.

― С днем рождения, ― сказала она внезапно и, запустив руку в карман школьных брюк, вынула оттуда маленький сундучок и протянула Северусу. ― Узнаешь?

― Еще бы, ― улыбнулся Снейп, ― мне его не хватало. Не думал, что он когда-либо покинет школу.

Сняв с подарка заклинание уменьшения, Северус с приятной ностальгией откинул крышку теперь уже немаленького сундука. Погладив пальцами изящные узоры на деревянной окантовке, он ненадолго задумался и, запустив в сундук руку, вытащил бутылку вина.

― Выручай-комната не обеднеет без выручай-сундучка. Особенно если учесть, что он и так все время у тебя находился, ― с улыбкой пояснила Вектор. ― Истории это никак не повредит. Долгопупс, на сколько я знаю, еду от Аберфорта носил. Никто даже и не знал, что в комнате должен быть сундук, способный обеспечить съестным и предоставить доступ ко всем вещам, хранящимся в школе.

― Зато мы с тобой знали, ― хмыкнул Северус. Преисполненный благодарности, он на удачу попытался поцеловать Септиму и в этот раз не встретил никакого сопротивления. Вдыхая едва ли не родной, совершенно не изменившийся запах ее волос и целуя привычную родинку за ухом, сейчас он снова чувствовал себя по-настоящему живым.

В этот момент ему было плевать на того странного Мстителя, о котором не переставали писать Манчестерские газеты и которого он, преисполненный любопытством, безрезультатно пытался выследить уже третью неделю.

С каждым своим появлением он чувствовал, как становится сильнее. Ему нравилась его жизнь с постоянными убийствами и упоением собственной властью, а единственное, что его огорчало — это невозможность покинуть Манчестер. Как он ни старался и какие меры ни предпринимал, но пересечь границы города по-прежнему оставалось невозможно. Неудачи, что поначалу лишь раззадоривали на новые попытки, теперь доводили его до бешенства. Бывало, он мог потратить целую ночь на обдумывание и разработку плана, а после, полный негодования от очередного провала, с особой жестокостью расправиться с очередным отбросом общества.

Впрочем, даже мелкие воришки перевелись в Манчестере очень быстро — кто-то сбежал, справедливо рассудив, что Мститель доберется до них рано или поздно, а остальные — не настолько умные или наоборот, слишком уверенные в своей неприкасаемости — уже были убиты. Всего за несколько месяцев маленький городок полностью очистился от преступности. Добропорядочных горожан такое положение вещей, естественно, устраивало, хотя полиция и не переставала уверять, что рано или поздно маньяк обязательно перейдет с преступников на невинных людей. Инспекторы, привлеченные из соседних графств, сбились с ног, но так и не смогли выяснить, кто скрывался за белой резной маской и просторным плащом. А он исходил лютой злобой. Его до чертиков злила тупость магглов, дурацкое прозвище, коим они его наградили, и то, что он никак не может покинуть этот жалкий городишко.

Злость и ненависть к этим людям буквально застилала глаза, и если бы не один идиот, решивший охотиться на него последние несколько недель и этим смешавший все карты, то предсказания полицейских вполне могли бы стать реальностью. По его мнению, безгрешных людей не было и в душе каждого обязательно есть то, за что следует убить с особым пристрастием.

А сегодня судьба внезапным образом подарила ему день вместо ночи. Сперва он даже не понял, почему вокруг так светло, и, оказавшись на улице, почувствовал себя неуверенно. Он не был вампиром, но всей душой ненавидел солнечный свет и все, что могло ассоциироваться с жизнью и радостью.

Бросив взгляд в одно из окон самого обычного дома в конце улицы, он внезапно испытал восторг, сравнимый лишь с тем, что чувствовал, убивая очередного глупого маггла. На столе в небольшой неубранной комнате стояло чудо. Украшенный рунами небольшой сундук буквально манил открыть его, и он не мешкая тот час поспешил оказаться рядом. Способный превращаться в легкую дымку, он знал, что его не мог остановить никакой замок в мире.

Парочка спящих на узкой кровати подростков совершенно не заметила чужого присутствия. Вглядевшись в расслабленное лицо юноши, он, снова приняв человеческий вид, скрипнул зубами, испытав дикую злость и желание расквитаться с предателем, но в ту же секунду скривился, осознав, что смерть парня может принести куда больше проблем. И все же искушение было слишком велико… Думая, что вместо убийства можно просто немного позабавиться, он взял со стола так кстати забытый владельцем серебряный нож и подошел к спящим. Узкое лезвие медленно скользило по бледной, никак не защищенной груди, и он уже был готов нажать на рукоятку в полную силу, но, мысленно выругавшись, отнял руку, не оставив на коже и легкой царапины.

А парень продолжал спать. Разомлевший от ласки лежащей с ним рядом девушки, он выглядел на редкость беззаботным и даже не подозревал о том, что секунду назад был помилован. Уткнувшись длинным носом в шею своей подружки, одной рукой парень нежно придерживал ее, не позволяя упасть с кровати, и не чувствовал ненависти, с которой на него смотрят глаза из-под полностью скрывающей лицо маски.

Положив нож на стол и невольно засмотревшись на обнаженную девушку, он вдруг испытал дикое желание разбудить ее и нарушить идиллию. Испугать, оставить отметины на этом манящем девичьем теле и заставить ее страдать. Рука, затянутая в черную перчатку, уже потянулась к ножу, но, бросив взгляд на поморщившегося во сне парня, он решил, что вырваться из тесного города куда важнее минутного удовольствия.

Его пальцы скользнули по резной крышке, и, закрыв глаза, он сосредоточился на желании и чувствах. Проведя рукой по рунным узорам на боках сундука, он тихо усмехнулся, уверенный, что глупый парень совершенно не представляет о еще одном уникальном свойстве артефакта. Сундук служил не просто корзиной, из которой можно было достать любую вещь: при должном умении через него можно было легко попасть в школу.

Долгие годы он копил знания, по крупицам собирая их, и теперь собирался использовать их по полной. Склонившись над отрытым и совершенно пустым сундуком, он представлял себе бесконечные коридоры, сырость стен в подземелье и ветер, что неизменно блуждает на Астрономической башне. Эта часть замка была для него особенной. Именно там, ранее, он впервые осознал себя. Именно там, чуть позже, он понял свою суть, и именно там ему было хорошо, как нигде на свете.

― Северус?!

Испуганный возглас, раздавшийся за спиной, заставил его вздрогнуть. Понимая, что времени практически не осталось, он за доли секунды вновь стал туманом и, ни капли не опасаясь, что может застрять где-то на полпути к замку, скрылся в сундуке. Деревянная крышка захлопнулась с глухим стуком, и этот звук стал для него слаще любой мелодии и песни. Совсем скоро он будет свободен.

* * *

― Северус! ― настойчиво позвала Септима.

Проснувшись от неприятного ощущения, она увидела, как возле стола маячит что-то черное, и почувствовала такую волну страха и ужаса, что смогла позвать Снейпа лишь несколько мгновений спустя.

― Что? ― сонно спросил Северус. Прямо сейчас ему снился прекрасный сон, вопреки обыкновению наполненный очень приятными эмоциями, и прерывать его совершенно не хотелось.

― Тут кто-то был, ― произнесла Септима, напряженно вглядываясь в то место, где еще секунду назад стояла фигура в черном плаще. ― Сев, да проснись же!

Понимая, что Снейп все еще спит, она с силой пнула его пяткой в голень.

― Нет тут никого, ― зашипев от боли, буркнул Северус, с трудом разлепляя веки. ― Тебе приснилось.

Он успокаивающе погладил ее по бедру, не желая нарушать идиллию. Лежать вот так, вдвоем, после долгой разлуки, было невероятно приятно.

― Посмотри в моей памяти, если не веришь, ― горячо возразила Вектор и, с трудом развернувшись в его объятии, уставилась в черные глаза. ― Возле сундука стояла черная фигура в плаще и исчезла, когда я тебя позвала! Проверь сундук хотя бы! ― взмолилась она, понимая, что Северус ей не верит.

― Когда мы вошли, я наложил на комнату чары. Никто сюда незамеченным не войдет, ― раздраженно ответил Снейп и, выругавшись, вылез из постели. ― Вот, ― он открыл крышку сундука и продемонстрировал, что тот абсолютно пуст, ― как видишь, никого в нем нет, и никто даже при желании не может там поместиться. Если бы в нем было что-то темное, думаешь, я не узнал бы этого раньше?

Все еще раздраженный, он отыскал в ворохе скомканных пергаментов волшебную палочку и сделал над сундуком несколько пассов рукой.

― Что и требовалось доказать, ― ехидно произнес он, ― сегодня им пользовались только ты и я. Тебе просто приснился кошмар, поверь. Наверняка это все из-за того, что я рассказал тебе о неудачной охоте на этого Манчестерского мстителя. Ты всегда была впечатлительной, Септима, ― добавил он более дружелюбно.

― Я про твоего Мстителя забыла уже, ― процедила Вектор в ответ. Приподнявшись, она села на кровати и закуталась в одеяло так, словно оно было способно защитить ее от нежеланного гостя. ― Тебе что, трудно залезть в мою голову и посмотреть? Раньше, помнится, тебе даже приглашение было не нужно.

― А я так надеялся, что хотя бы тут ты не будешь вить из меня веревки, ― деланно вздохнул Снейп и внимательно посмотрел ей в глаза, мысленно произнося заклинание.

Перед глазами Септимы привычно мелькали образы из памяти, пока Северус не нашел нужное воспоминание и не остановился. Словно несколько минут назад она снова увидела фигуру в черном плаще, внимательно вглядывающуюся в сундук, и снова почувствовала свой страх.

― По-прежнему уверен, что это сон? ― спросила она, когда Северус отвел взгляд.

― Нет, ― нехотя признался он и вмиг стал серьезным и собранным.

Нервно вжав губы, Северус обвел комнату взглядом и, взмахнув палочкой еще раз, принялся с удвоенной энергией искать следы незваного гостя. Наблюдавшей за ним Септиме казалось, что сейчас Снейп похож на паука, который чересчур расслабился и теперь спешно носится по паутине, пытаясь обнаружить брешь.

Не желая и дальше оставаться в постели, она наклонилась за одеждой и случайно обратила внимание на испачканные в чем-то половицы. Проследив цепочку темных капель, Септима медленно опустилась на колени возле самого большого пятна у правой ножки стола и протянула руку, желая дотронуться до странной субстанции.

― Совсем сдурела? ― рявкнул Северус и железной хваткой не дал ей завершить начатое. ― Всю жизнь твержу — не трогай того, в чем не уверена! Может, в моей комнате и бардак, но пролить я точно ничего не мог.

Грубо оттолкнув Септиму, Снейп трансфигурировал лежащий на полу носок в нечто похожее на большую ватную палочку и дотронулся ею до пятна. Белая вата мгновенно окрасилась красным цветом.

― Кровь, ― бесцветным голосом резюмировал Северус, уловив нотки металлического запаха.

Положив палочку в пустой стакан, стоящий на столе, он сел на кровать и, обхватив голову руками, то ли завыл, то ли глухо застонал в сомкнутые ладони. Сейчас ему было невероятно обидно и больно от мысли, что иллюзия новой, счастливой жизни разбивается на глазах, и с этим снова ничего нельзя сделать, а какой-то маггловский маньяк оказался очередным темным волшебником.

― Ты знаешь, кто это может быть? ― спросила между тем Вектор. Она тоже аккуратно понюхала ватную палочку и теперь смотрела на Снейпа с волнением.

― Без понятия, ― также глухо ответил Северус. ― Манчестерский мститель, чтоб его инферналы драли… Может быть, ну его, а? Может, просто сожжем этот сундук адским пламенем, раз он ему так нужен, и забудем, как страшный сон? Септима… ― произнес от слегка дрогнувшим голосом и, зажмурившись, вдруг резко ударил кулаком по подушке. Произнеся эти слова, Северус вдруг разозлился на самого себя за трусливое желание не встревать в очередные передряги.

― А вдруг это я виновата? ― спросила она после продолжительного молчания. Заметив несколько крупных кровавых следов рядом с кроватью, она снова испытала приступ страха и поспешила сесть рядом со Снейпом. ― Помнишь тот год, когда оказалось, что Квирелл стал убежищем для Того-Кого-Нельзя-Называть? Дамблдор тогда говорил, что до встречи с Квиреллом Сам-Знаешь-Кто был едва ли сильнее духа.

Северус медленно поднял на Вектор отчего-то покрасневшие глаза и криво усмехнулся.

― Думаешь, что вместе с нами в прошлое попал и Темный Лорд? ― хмыкнул он, и Септима виновато кивнула.

― Это первое, что пришло мне в голову, ― горько пояснила она, не в силах оторвать взгляд от следов на полу. ― Кровь, плащ, убийства магглов… Возможно, что во время дуэли с Поттером его смерть была лишь уловкой, и потом, когда меня завалило, он просто воспользовался случаем?

Септима уже едва не плакала, испугавшись собственных фантазий.

― Мне нужны все описания твоих дурацких обрядов, ― чуть помедлив, ответил Снейп, и Вектор поспешно кивнула. ― Но даже сейчас я практически уверен, что это не Лорд. На комнате защита, и я бы увидел отпечаток чужой ауры. Особенно его ауры. А это… Я ненавижу признаваться в подобных вещах, но я действительно не знаю, как такое может быть, ― горько произнес он. ― Даже присутствие призраков можно определить.

― Ты же вроде бы говорил, что твоя мать была очень хорошо подкована в темной магии. Что если у нее спросить? ― поинтересовалась Септима. Она нежно погладила Снейпа по ладони и против воли улыбнулась, когда он уверенно сжал ее руку в своей. Больше всего Вектор сейчас боялась, что Снейп прогонит ее, и тогда… А вот что будет тогда, ей даже не хотелось и думать.

Собираясь что-то сказать в ответ, Северус замер, а затем, прислушавшись к чему-то, быстро накинул на себя халат и практически выбежал из комнаты.

* * *

Предпочитающий теперь проводить все свободное время в лаборатории за книгами, Тобиас очень удивился, когда вдруг откуда-то сверху услышал громкую музыку. Еще больше он удивился, когда потолок над ним начал дрожать, словно в гостиную разом прибежало стадо слонов.

Так и оставив книгу открытой, Тобиас осторожно выглянул из подвала и остолбенел, не зная, как реагировать. С другой стороны комнаты точно в такой же, как и он, позе замер Северус, глядя на мать круглыми от удивления глазами.

А Эйлин, старательно делая вид или же действительно не замечая, что за ней наблюдают, скакала в диком танце, то и дело натыкаясь то на диван, то на кресло, то на журнальный столик.

Одета она была тоже весьма странно — старые рабочие брюки Тобиаса болтались на худых бедрах, а надетая сверху рубашка с винтажными рюшами была расстегнута и обнажала незамысловатое серое нижнее белье.

― Эйлин, Боже мой, ты чего? ― наконец-то произнес Тобиас и, бросившись к жене, схватил ее в охапку. Продолжая нелепо причитать, он стойко терпел, пока жена, явно недовольная, что ей мешают танцевать, яростно лупила его плечам. Не выдержав удара в ухо, Тобиас разжал объятия, и Эйлин, ловко выскользнув из рубашки, в одном лишь бюстгальтере продолжила свою дикую пляску. Северус, выйдя из ступора и стараясь по мере возможности не смотреть на мать, ловко поймал ее и повалил на диван, прижав собственным весом. Левой ногой он случайно что-то сшиб, и из-под журнального столика выкатилась пустая бутылка. Приблизившись к лицу матери, Северус даже отпрянул от незамеченного поначалу запаха алкоголя.

― Поверь мне, но такого не было никогда, ― сказал он отцу и отчего-то смутился, услышав голос Септимы. Все это время она молча наблюдала за представлением, стоя у входа в комнату.

― Типичные мужики, ― хмыкнула она и выключила приемник, как на зло игравший веселую мелодию. ― Вот про отца ты мне рассказал. А, стесняюсь спросить, миссис Снейп в курсе того, сколько лет ее сыну?

Эйлин, лежа на диване, уже не пыталась вырваться и, получив свободу, лишь тихонько всхлипывала, свернувшись калачиком. Тобиас с Северусом переглянулись и посмотрели на Септиму с таким видом, будто она сморозила невероятную ерунду.

― А это тут причем? ― хмыкнул Северус. ― Понимаешь теперь, почему я никогда не праздную свои дни рождения? ― спросил он у отца, раздраженно кивнув головой в сторону матери и выглядя при этом донельзя растерянным. ― Каждый раз случается какая-нибудь хрень!

Тобиас тем временем заботливо укрыл жену пледом и, присев рядом, нежно поцеловал в подрагивающее плечо.

― Что ты, Эли… Что не так? ― начал он, полный уверенности, что вопрос останется без ответа, но Эйлин вдруг перестала плакать и развернулась к мужу лицом.

― Все не так, ― икнула Эйлин и мутным взглядом обежала всех присутствующих в комнате. ― Подумаешь, жена какая-то. Мать… Мать же, она для чего нужна… Даже не знаю. Не нужна, наверное. А тебе, ― она остановила злобный взгляд на Тобиасе и с силой ударила его по руке, не давая погладить по обнаженному плечу, ― тебе от меня только постель нужна. А что, все здорово! Утром — работа, днем — учеба, вечером — сын и зель… еварни… зелья, ― наконец произнесла она, ― а ночью — тело. Сперва мне даже нравилось, ― сбивчиво призналась она и хихикнула, ― столько времени свободного появилось! Я столько всего сделать успела, а потом поняла, что вы меня вообще замечать перестали! Мне даже готовить вам не нужно. Ничего не нужно. И я не нужна, ― дрожащим от обиды голосом произнесла Эйлин. ― И ты еще, ― ткнула она пальцем в сторону Септимы. ― Вот к тебе претензий нет. Я тебя вообще не знаю.

Выговорившись, она расслабленно откинулась на диване и отстраненно улыбнулась.

― А так, у нас все отлично, ― пробормотала она, разглядывая паутину на старенькой люстре. ― Только вот огневиски закончился.

Северус с Тобиасом, все еще сидящие на коленях перед Эйлин, выглядели так, что Септиме даже стало их жаль. Закатив глаза, она поморщилась, так некстати вспомнив свое неудачное замужество с едва ли не идентичной ситуацией, и, направив на Эйлин палочку, произнесла отрезвляющее заклинание.

― Взрослые же люди, оба! ― сверкнула глазами Вектор, и Тобиас мигом почувствовал себя провинившимся школьником. Подойдя к Эйлин, она помогла ей подняться и протянула оброненную Тобиасом рубашку. ― А я еще думала, в кого ты такой узкомыслящий, ― фыркнула она, глядя на Северуса.

― Мне казалось, что все хорошо, ― нехотя признался он и, не в силах выносить обиженный взгляд матери, сдержанно попросил прощения.

Септима, справедливо решив, что всем троим Снейпам сейчас точно есть о чем поговорить, незаметно вернулась в спальню на втором этаже. Странный гость не давал ей покоя, а мысль, что в этом времени могло оказаться два Волдеморта, пугала до дрожи. Откинув крышку сундука, она еще раз провела палочкой по всем его стенкам, но результат проверки был тем же, что и у Северуса. Пребывая в слепом отчаянии и не имея никаких зацепок, Вектор решила сделать то, что умела лучше всего, и, взяв со стола первую попавшуюся тетрадь, принялась за расчеты. Цифры пришлось брать из головы, и оттого итоговые суммы плясали, показывая совершенную, с точки зрения арифмантики, глупость. Согласно расчетам, получалось, что обряд помог выжить двум с половиной жизням.

― Ерунда какая-то, ― фыркнула Септима, отбросив тетрадь с расчетами.

Проскользив по столу, тетрадь шлепнулась на пол и открылась на записях Снейпа о предстоящих событиях. Всмотревшись в даты, Вектор нахмурилась и, еще раз пробежав цифры взглядом, приступила к новым расчетам, не предчувствуя ничего хорошего.

Что бы там о себе не думали чопорные соседки или сын с мужем, но Эйлин совершенно не была дурой. Она была мечтателем, фантазеркой, страстным исследователем с вечной тягой к приключениям. Ни дня ее жизни не проходило без книги, повествующей об открытиях, далеких странах и опасных авантюрах. Книги были лучшими друзьями, что помогали спрятаться от вредных однокурсников или просто расслабиться, отложив в сторону пергамент с очередным эссе. На каникулах Эйлин сознательно скрывалась за корешками книг от родителей, что при каждом удобном случае предпочитали учить дочь правильным манерам и сватали за очередного выгодного кавалера. Не видя ни в одном близком человеке понимания, окончив школу, она первым делом собрала необходимые вещи и, махнув родителям рукой, попросту ушла из дома.

В свои восемнадцать Эйлин Принц серьезно намеревалась прожить яркую жизнь. Она верила, что будет счастлива, когда окажется где-то в джунглях Амазонки, охотясь на редких существ, или в крайнем случае осядет на каком-нибудь неизведанном острове, где в тишине и покое станет изобретателем. Что и как именно она будет изобретать, Эйлин не думала и уверенно шла навстречу светлому будущему.

С новым и неизведанным миром Эйлин пришлось столкнуться гораздо раньше, чем она планировала. На международный портал денег не было, и потому начать свои путешествия она решила на маггловском транспорте. Ньют Скамадер писал в своих книгах, что путешествие на корабле способно подарить волшебнику непередаваемые ощущения, и Эйлин во что бы то ни стало собиралась проверить его слова на практике. Впервые мчась в электричке, она в красках представляла себе, как скоро будет качаться на волнах океана в маленьком суденышке и, возможно, спасет магглов от гигантского кальмара.

Представляя себе бой с кальмаром, Эйлин даже не подозревала, что парень, сидящий напротив нее, уже через несколько минут сможет изменить все ее планы.

Обычный разговор попутчиков закончился чашкой чая в уютной Манчестерской кофейне и неудачными поисками свободного мотеля для ночлега. В ее новой, взрослой жизни решительно не было места страхам, и потому Эйлин не моргнув глазом согласилась остаться на ночь у своего внезапного кавалера. Его нельзя было назвать красавцем, но, сидя на маленькой ступеньке невзрачного домика, он казался Эйлин очень интересным и привлекательным. С блеском в глазах маггл рассказывал ей об атомах и молекулах и, не давая замерзнуть, кутал в свой большой, словно с чужого плеча, плащ. А на следующее утро ей отчего-то очень сильно захотелось задержаться и погостить подольше. Да и маггл был уверен, что корабль обязательно ее дождется, и ни джунгли, ни остров не исчезнут в одночасье.

Дни сменяли недели, пролетали месяцы, а путешествие, грандиозное и самое невероятное в мире, все откладывалось. Маггл, имя которого звучало также угловато, как и вся его внешность, внезапным образом превратился в ее мужа, а сама Эйлин отчего-то вдруг сменила фамилию на Снейп. О том, что жена умеет колдовать, Тобиас узнал спустя неделю после свадьбы. Сперва шокированный, он пытался понять волшебство с научной точки зрения, а затем, плюнув на это бесполезное занятие, просто принял супругу со всеми ее странностями. Фантазерке, мечтающей о путешествиях, магия была очень к лицу, и казалось, что иначе и быть не может.

А ей нравилась их жизнь. Нравилась страсть, с которой Тобиас обнимал ее по вечерам, нравилось проводить в постели все выходные и вылезать оттуда лишь чтобы сделать парочку бутербродов. Стипендии Тобиаса и ставки лаборанта вполне хватало для двоих, а сама Эйлин сумела найти подработку в небольшом кафе в конце улицы. Ее совершенно не напрягало подавать магглам еду и напитки, а взамен слушать интересные истории и получать щедрые чаевые. Все деньги, полученные сверх зарплаты, Эйлин бережно откладывала в большую банку с приклеенной к ней картинкой джунглей и двух человечков под большой пальмой. Теперь в ее мечтах был и Тобиас.

А спустя еще один год без путешествий у них внезапно родился сын. Маленький и почему-то болезненный ребенок с тяжелым характером. Он буквально высасывал из Эйлин всю радость и энергию, не оставляя сил даже на любимые приключенческие романы. Почти полная банка с поблекшей картинкой джунглей была потрачена на пеленки и лекарства, а книги, за отсутствием новых впечатлений, вновь стали ее отдушиной. Открывая очередной том, она могла не выходя из дома исследовать гробницы, узнавать тайны Майя и новых миров, а после, заложив историю закладкой, сорваться с места, чтобы утешить крикливого младенца.

Когда Северус стал старше и спокойнее, Эйлин вдруг почувствовала, что еще немного, и она сойдет с ума, если в ее жизни ничего не изменится. Она без устали просила Мерлина послать ей хоть сколько-то новых впечатлений, и он, видимо, слишком устал от этих просьб. В один из самых обычных дней, не предвещающих ничего плохого, у Тобиаса скоропостижно умерла мать, а на работе произошло сокращение. После похорон он исчез из дома на целую неделю и вернулся изрядно пьяный. На все попытки жены хоть как-то привести его в порядок Тобиас кричал и едва ли не распускал руки. Впоследствии он и сам жалел о том, что позволил себе этот срыв. Посыпая голову пеплом, Тобиас высиживал долгие часы возле кабинета логопеда, куда пришлось водить до заикания испугавшегося в тот вечер сына. Речь ребенку поправили, но с тех пор Северус смотрел на отца так, будто все время ждал повторения той страшной ночи. Любую ссору родителей сын тоже воспринимал крайне болезненно.

Эйлин, испугавшись такого своеобразного исполнения своего желания, запретила себе мечтать даже о приключениях. Она вообще заметила, что как только ее душа начинала требовать чего-то нового и интересного от жизни, оно не заставляло себя ждать, но каждый раз сбывалось как-то неправильно.

Проводив сына в школу, уже на следующий день Эйлин прочно обосновалась в министерской библиотеке, где в ее распоряжении были тысячи книг с описаниями чужих историй. В отличие от маггловской кофейни, в библиотеке всегда было тихо, спокойно, и вместо вызывающего улыбку запаха кофе тут пахло специфическим зельем для поддержания книг в хорошем состоянии. Поначалу Эйлин даже казалось, что каждый день она приходит на кладбище, где в бумажных переплетах похоронены чьи-то мысли и жизни.

В какой-то момент Эйлин привыкла. Наспех закончив рутинную работу, она, оценив все преимущества работы в библиотеке, спешила спрятаться от мира за очередным тяжелым книжным переплетом. Обустроив себе уютный уголок за самым последним стеллажом, она читала, ни от кого не таясь. Приключенческие романы сменяли научные трактаты и огромные фолианты по темной магии. Самые редкие книги были в ее полном распоряжении, и не прикоснуться к ним Эйлин считала преступлением. Свои романтические мечты о путешествиях теперь она находила глупыми, считая, что нет смысла куда-то рваться, когда все давно изучено, открыто и расставлено по полкам в строгом порядке.

В скором времени особо любимые книги перекочевали домой. Мужу, правда, такое положение дел не слишком нравилось. Эйлин, которая и раньше не была образцовой хозяйкой, почти перестала следить за домом. Приходя со смены, Тобиас с грустью смотрел в окно дома напротив, где жена встречала мужа неизменно горячим ужином. Сошла на нет и былая страсть. Ложась в постель, Тобиас, пытаясь обнять жену, натыкался лишь на острый угол очередной книги и отговорку о больной голове. Впрочем, всегда помня о своей пьяной выходке, он давно закрылся в себе и предпочитал лишний раз отмалчиваться, нежели начинать выяснять отношения. Боясь сказать или сделать что-то не то, он добился прямо противоположного эффекта и прослыл для жены и сына грубым, ничего не любящим и ни к чему не стремящимся ворчуном. Отправляя сына на пятый курс обучения, он даже не мог ничего сказать ему в напутствие, попросту теряясь и не зная, чем живет и о чем думает этот хмурый юноша на пассажирском сидении его машины.

Исправлять ситуацию неожиданно вызвался отец Тобиаса. Малкольм Снейп был легким, веселым человеком. Невестка ему очень нравилась, а то, что она была ведьмой… Зайдя как-то в гости и увидев, как метла сама подметает пыль, он не выбежал в ужасе, а лишь пожал плечами и отвесил ей изящный поклон. Он считал магию крайне полезным в быту навыком и ни капельки ее не боялся. Гораздо больше ему было важно то, что жена его сына умная, начитанная и с нею всегда можно интересно поговорить за еженедельной чашечкой чая. Иной раз он даже не мог понять, почему ни его сын, ни внук не замечают того, насколько волшебна сидящая перед ним женщина.

Заподозрив, что брак сына трещит по швам, Малкольм понаблюдал за парой несколько месяцев, а после устроил Тобиасу взбучку. С Эйлин, которая, по его мнению, была чересчур оторвана от реальности, Малкольм тоже провел ряд бесед. Итогом его деятельности стало то, что супруги буквально познакомились друг с другом заново. С самого ноября по июнь у Тобиаса и Эйлин было все нормально. Малкольм даже надеялся, что в один из его визитов сын обрадует его вестью о новом внуке, но с июля что-то снова пошло не так. Он видел, что оба по отдельности чем-то очень обрадованы, но потом, в отличие от Тобиаса, Эйлин все чаще стала грустить. От его глаз не укрылось и то, что приключенческие романы вновь прочно обосновались на туалетном столике, а с лица невестки окончательно пропала улыбка. И тогда он от всей души и вслух пожелал Эйлин пережить какое-нибудь невероятно интересное приключение.

* * *

После трудного разговора, сидя за маленьким столом в кухне, Эйлин пила уже третью чашку кофе и никак не могла найти в себе силы принять то, что услышала от мужа и сына. Их разговор длился несколько часов, и Эйлин чувствовала, что на сей раз Северус ей не лжет, но от этого совершенно не становилось легче. Узнав о ритуале, она первым же делом попросила описать его в общих чертах и, услышав, едва не потеряла дар речи. Из всех известных ей ритуалов безголовая подруга или, как теперь выяснилось, коллега и любовница ее сына выбрала самый идиотский. Обряд перемещения души был рискованным, глупым и толком не изученным.

Вспоминая все, что происходило с середины июля, Эйлин теперь многому могла найти разумное и очень понятное объяснение. Осознав, сколько по-настоящему лет Северусу, она понимала, почему они с отцом так резко сблизились и почему муж решил вернуться к учебе. Молодой Тобиас был точно так же помешан на химии и мечтал изобрести что-то поистине достойное нобелевской премии. Именно это тогда и подкупило Эйлин. Его тяга к открытиям была точно такой же, как и у нее, за исключением лишь направленности. А Северус, похоже, унаследовал эту тягу и вывел на новый уровень.

Глядя в окно, где на угрюмую серую улицу опускалась ночь, Эйлин понимала, что в глубине души завидует собственному сыну. С усмешкой сделав очередной глоток горького кофе, она мысленно иронично поблагодарила Малкольма за его пожелание. Подняв глаза к потолку, она впервые за долгое время попросила у Мерлина сил на то, чтобы как можно быстрее и без потерь они все смогли справиться с последствиями необдуманных сыном поступков.

Допив кофе и окончательно примирившись с ситуацией, она приняла на редкость сложное решение и, волевым усилием заставив чувство обиды молчать, вернулась в гостиную. За время ее отсутствия к мужу и сыну присоединилась Септима. Сейчас все трое сидели с печальными лицами и явно старались понять что-то из объяснений Вектор. Эйлин не стала нарушать их совещание и, прислонившись к книжному шкафу, прислушалась к разговору.

― Если исходить из этих расчетов, то получается, что весной девяносто седьмого что-то пошло не так и получилось вот это, ― Септима еще раз обвела в круг какое-то число. ― Но это логически не верно. Такого не может быть в принципе, понимаете?

― Это я понимаю, ― устало потер переносицу Тобиас. ― Я не понимаю, почему мой сын убийца?

Он посмотрел на Северуса со смесью обиды, разочарования и страха.

― Сколько еще раз мне нужно объяснить, что это была эвтаназия? ― процедил Северус.

Он был красным от злости и явно недовольным, что Септима не только рассказала его отцу о странном госте, но и показала тетрадь с записями. Ее расчеты пугали, и все трое никак не могли взять в толк, что за странное ноль и пять остается в конце каждого вычисления и почему оно неизменно с момента убийства директора.

― Намекаешь, что я мог создать крестраж? Извини меня, но для создания подобного артефакта нужен ритуал почище, чем несколько слов во время оргазма, ― гневно обратился он к Вектор. ― И к тому же крестраж разрывает душу, а не дополняет ее.

― Не обязательно крестраж, ― подала голос Эйлин, решив обнаружить свое присутствие. Она медленно отошла от стены и села в кресло, скрестив руки на груди. ― Видимо, при всем твоем возрасте и опыте, мой милый сын, тебе не хватило времени изучить некоторые очень интересные вещи. Точно так, как тебе не хватило ума поговорить со мной начистоту, и ты предпочел прикидываться подростком, пока тот, кого ты притащил на буксире из будущего, убивает магглов.

Септима посмотрела на нее с нескрываемым любопытством и машинально отметила, что Северус мигом переменился в лице и явно о чем-то задумался. В то же время смысл сказанных слов дошел до Вектор лишь мгновением позже.

― Исходя из того, что я услышала, ― продолжала Эйлин, делая вид, что не замечает гнетущей тишины, повисшей в гостиной, ― есть по меньшей мере три обряда, которые теоретически могут спасти от смерти. Вот вы, ― она замешкалась, пытаясь вспомнить, как зовут подругу Северуса, ― насколько я поняла, именно вы нашли этот ритуал. Где?

― В одном из старых журналов девятнадцатого века, ― ответила Септима и отчего-то смутилась. ― Могу его принести, ― добавила она спустя мгновение, вспомнив о сундуке.

― Не стоит, ― хмыкнула Эйлин, ― я примерно представляю, о каком журнале идет речь.

Ей было очень обидно, что до этого момента никому и в голову не пришло спросить ее мнения, и теперь Эйлин едва ли не упивалась чувством своего превосходства.

― Поправьте, если я ошибусь, ― кивнула она Вектор, ― этот обряд должен вернуть волшебника туда, где он допустил ошибку, приведшую его к смерти. Ритуал второго шанса, вроде бы.

Эйлин выжидающе посмотрела на Септиму, и та только кивнула.

― Вряд ли вы знаете, ― продолжила Эйлин, ―, но в свое время эта статья вызывала большой резонанс. Спустя полгода в том же журнале появилось разгромное опровержение. Автор полагал, что ритуальные слова — полная бессмыслица, как и сама его суть. Ответом на эту статью стала другая — гневная. Волшебник из Марракеша был совершенно несогласен с мнением критика и даже перевел слова ритуала. Оказалось, что это была транскрипция с древнеегипетского, написанная нашим алфавитом. Подобный ритуал был создан для одного из умирающих фараонов и, как оказалось, имел крайне неприятные последствия. Для его выполнения нужно было сказать несколько слов во время оргазма, но при этом должно быть соблюдено несколько условий. Первое — оба или один из партнеров должны чувствовать любовь и готовность отдать жизнь за другого.

Эйлин улыбнулась, видя, как Северус бросил на Септиму недовольный взгляд, а та стремительно покраснела и отвернулась.

― Это нужно потому, что когда погибнет один, второй отправится за ним следом, ― пояснила Эйлин. ― Как выяснилось, беднягу фараона никто не любил и умирать за него не хотел. Ритуал, впрочем, тоже не подействовал, но повлек за собой эпидемию из-за попытки вмешаться в естественный ход времени.

Эйлин приподняла брови и фыркнула, когда Тобиас вполне логично спросил, при чем же тут Мститель.

― А при том, мой дорогой, что определенные вещи, такие как война и убийства, очень сильны энергетически, ― саркастично произнесла Эйлин. ― Это тебе не муху прихлопнуть. Даже эвтаназия является грубейшим нарушением природного хода вещей и накладывает свой отпечаток, а как я уже успела догадаться из всего услышанного ранее, наш с тобой сын совершенно не был белым и пушистым. Отправляясь сюда, он попросту прихватил с собой излишек темной магии. Полтергейсты, в общем-то, так и возникают. Лишнее количество магии вперемешку с негативными эмоциями в конкретном месте материализовывается и может связаться с определенным волшебником при определенных обстоятельствах. Наш дух, как я полагаю, был рожден в момент смерти Северуса и обладает некоторыми его качествами. Это объясняет то, почему он не трогает мирное население.

Договорив, она замолчала и посмотрела на Северуса. Он, казалось, едва дышал от накатившего чувства вины и досады. Эйлин, заметив его состояние, протянула руку и нежно коснулась плеча сына.

― Я думаю, что стоит изучить этот сундук более детально, ― произнес Северус будто бы через силу. Полный задумчивости, он теребил в руках уже порядком скомканную газету. ― Может быть, с его помощью полтергейст хочет забрать что-то из школы, и если это действительно так, то есть шанс заманить его в ловушку. У меня и раньше возникали подозрения, что я как-то причастен к его появлению, ― убитым голосом добавил он после недолгого молчания. ― Я потому и пытался его выследить, из-за предчувствия, ― он поморщился под взглядом Тобиаса. Занятые зельями, они не раз говорили на эту тему, и Северус всегда обещал отцу не думать о Мстителе и не делать глупостей. ― Ты знаешь что-нибудь о том, как его уничтожить? Как ты успела заметить, мои знания в этом вопросе поверхностны, ― спросил он у матери.

― Ты просто не работал в библиотеке десять лет, ― мягко ответила Эйлин. ― Не всегда же мне приключенческие романы читать. Но, увы, как уничтожить это создание я тоже не знаю, но обязательно поищу что-нибудь завтра.

Северус благодарно кивнул и, поднявшись с дивана, решил, что чашка кофе будет сейчас как нельзя кстати. Услышав, как Септима что-то сказала, он повернулся и, почувствовав резкую боль в виске, вскрикнул и схватился за голову. Ему казалось, что в висок как минимум воткнули нож или стальной прут и такой боли он не чувствовал даже при круцио. Сделав глубокий вдох, он как мог пытался совладать с болью, но в следующую секунду потерял сознание и не упал на пол лишь благодаря Тобиасу.

Когда он держал обмякшего сына на руках, ему было абсолютно все равно на то, как Северус жил и что успел натворить в прошлом. Сейчас весь мир Тобиаса сжался до желания любой ценой помочь и спасти своего ребенка.

Выручай-комната встретила его приятным дуновением легкого ветра, подарив чувство безграничной радости, какое бывает лишь тогда, когда после долгого путешествия снова переступаешь порог родного дома. Оглядываясь по сторонам, он привычно рассматривал горы различного учебного хлама, спрятанного тут за все годы существования школы. Некоторые вещи удивляли его настолько, что он даже смог забыть о своей изначальной цели. Перебирая в руках забытые артефакты и различные мелочи, спрятанные учениками, он старался почувствовать исходящую от них ауру. Иные вещи действительно имели отпечаток чего-то темного и до этой минуты совершенно ему неизвестного. Полагаясь на интуицию, он прошел немного вперед и встал возле комода, аура вокруг которого была настолько темная и в то же время приятная, что он едва ли не засмеялся от удовольствия.

Тьма обволакивала, дарила спокойствие. Протянув руку, он медленно открыл деревянные дверцы. В пустом ящике лежала очень старая на вид диадема, но для него эта вещь была самой прекрасной в мире. Светлая, древняя магия вперемешку с темной светилась настолько сильно, что будь он человеком, то зажмурился бы от этого блеска. Подняв вещицу в воздух, он едва дышал от восторга и, быстро скинув капюшон и маску, надел диадему на голову. Тьма сгустилась, и воздух вокруг него, казалось, зазвенел, а в следующий момент голову пронзила такая невероятная боль, что он никогда не чувствовал прежде. Дернувшись, он не удержался на ногах и, не сумев обратиться туманом, рухнул на пол. Диадема, соскользнув с его головы, приземлилась немного поодаль. Такое положение дел его удивило, и впервые в жизни он почувствовал нечто, что обычные люди именуют страхом. Медленно поднявшись, он машинально потер ушибленное бедро и прислушался к собственным ощущениям. Голова уже не болела, но все же что-то определенно было не так.

Заметив неподалеку старое, потускневшее от времени зеркало в деревянной раме, он бросил взгляд на свое отражение и вновь испытал приступ страха. Сейчас, глядя на его лицо, никто не смог бы усомниться, что он стал человеком. Вместо синюшной его кожа стала просто бледной, черные круги под глазами практически исчезли, а сами глаза больше не выглядели мутными и мертвыми. Прислушавшись к себе, он осознал еще одну важную вещь — связь с тем, кто его создал, практически исчезла. Ощущение независимости от своего хозяина пьянило. Впервые в жизни он больше не слышал его отвратительных мыслей, его жалоб и запретов. Теперь он был свободен и заранее представлял все то, что может сделать в новом состоянии.

Бросив взгляд на валяющуюся у старого буфета диадему, он аккуратно взял ее в руки, поднял на уровень глаз и произнес одно из древних заклинаний, способных показать все, что было когда-либо сделано с вещью. Словно проникая в чужую память, он видел, как высокий темноволосый мужчина произносит ритуал и запечатывает в диадему часть своей души, а после с крайне довольным выражением лица прячет ее в выручай-комнате.

Разочарованно отшвырнув украшение на полку, он даже поморщился от досады. Кусок души темного волшебника был лакомым кусочком, но чтобы выковырнуть его из убежища, придется посуетиться. Одно неловкое движение палочкой, и душа может погибнуть, а ее хранилище превратится в ее склеп. И все же…

Волшебной палочки у него не было, а вот силы, напротив, было больше, чем у любого волшебника. Убивая магглов, он не только развлекался, наблюдая за их муками, но и копил их эмоции, страхи, надежды, превращая их в невероятный запас магии и силы. Крестраж стал вишенкой на торте, по иронии судьбы подарившей подобие жизни совсем не тому, кем он был создан. Лишенная своей силы частица оторванной души покорно хранилась в диадеме, и, еще раз взяв украшение в руки, он решил, что обязательно разберется с ней позже. Выручай-комната огромна, и он был уверен, что ничего не случится, если диадема пока что останется лежать на своем месте.

Предвкушая скорый триумф, он сделал вид, что совершенно не замечает, как из того самого старого потрескавшегося зеркала за ним уже четверть часа с ужасом наблюдает бледный и так ненавистный ему подросток. Вновь надев на себя маску и взмахнув полами длинного плаща, он направился к выходу из комнаты, предвкушая крайне интересную игру или даже охоту. Обретя подобие свободы, теперь он искренне хотел получить от своего существования все удовольствие, какое только возможно.

Беззвучно шагая вдоль пустых школьных коридоров, он улыбался, вспоминая все те моменты, когда вынужден был смотреть на царящую тут несправедливость без возможности вмешаться. Он хорошо помнил, как разрывался на части от многочисленных обид, и теперь хотел отыграться за каждую из них.

* * *

Читая «Вечерний пророк», Альбус Дамблдор вполголоса мурлыкал себе под нос навязчивую мелодию, недавно услышанную от маггловских музыкантов. Слова давно забылись, но музыка упорно продолжала вертеться в мыслях и не давала покоя даже на собрании Визенгамота.

Усмехнувшись очередной, якобы обличающей его статье, директор сделал глоток из изящной чашки и, прислушавшись, внимательно посмотрел в сторону входной двери. Ткань тяжелого гобелена, висевшего рядом с дверью, который Дамблдор все время забывал снять и выбросить, колыхалась и отчего-то вызывала ощущение беспокойства.

Решив, что задавать вопрос в пустоту будет совсем уж глупо, директор медленно поднялся со своего места и сделал несколько шагов в сторону двери. Гобелен снова колыхнулся, а в следующую секунду в кабинет вошел мужчина. Его мантия и маска на лице будто бы не оставляла сомнений, что перед директором стоит один из приспешников Волдеморта. Хмыкнув, Дамблдор медленно опустил палочку и придал лицу деланно небрежное выражение, будто нежданный гость совершенно не застал его врасплох.

― Я полагаю, что вы пришли ко мне с сообщением от вашего хозяина, не так ли? ― спросил он и, охватывая взглядом фигуру в плаще, пытался представить, чье же лицо спрятано под маской.

― Нет, ― тихо ответил гость, и от его голоса Дамблдору вдруг стало холодно и жутко. Внутри него все будто кричало об опасности, и директор невольно сделал маленький шаг поближе к фениксу.

― Я пришел по собственной воле, ― между тем тихо продолжал гость.

Он говорил медленно и будто бы сам удивлялся, что способен произносить слова вслух. Дамблдор даже не предполагал, что тот, кого он принял за пожирателя, действительно говорит с кем-либо впервые в жизни.

― И что же вы хотите? ― небрежно бросил директор. ― У меня мало времени, знаете ли, и я не могу позволить себе тратить его на пустые беседы с Пожирателями. Понятия не имею, как вы сумели попасть в школу, но зарубите на носу и передайте другим, что больше подобный фокус никому не удастся.

Дамблдор растерянно замолчал, не видя никаких действий в ответ. Обычно такие слова должны были разозлить или хотя бы вызвать ответную реакцию в виде брани. Но этот Пожиратель просто неподвижно стоял и смотрел на директора, чуть склонив голову на бок.

― До этой минуты я считал, что просто хочу вашей смерти, ― ответил гость, чуть помедлив. ― Медленной, несомненно, маггловской, вонючей смерти. Такой, которую вы, несомненно, заслужили, когда сломали жизнь многим волшебникам. Ради чего вы действовали? Ради общего блага, так вы говорили? ― пожиратель хмыкнул и, казалось, рассмеялся. ― А что есть благо, директор? Для меня благо — видеть, как дохнут мерзкие твари. Упиваться их страхом и страданиями.

― Вы больны, ― просто ответил Дамблдор, но палочку на всякий случай снова сжал в руке. ― Стойте там, где стоите и, возможно, попадете в психиатрическое отделение Мунго без повреждений.

Подумав, что перед ним стоит сумасшедший, Дамблдор решил немедля отправить патронус в госпиталь. Подавленные войной, иные волшебники чересчур сильно переживали, и такие вот временные помешательства случались все чаще. Сосредоточившись на приятном воспоминании, Дамблдор вскинул палочку, но в следующую секунду, онемев от ужаса, увидел ее в руках своего собеседника. Поигрывая артефактом, гость также быстро занял свое прежнее место и застыл, скрестив руки.

― И что вы теперь сделаете? ― глумливо спросил он. ― Есть у величайшего волшебника всех времен запасная палочка в рукаве? Заметьте, директор, я еле удержался от соблазна сломать вам руку, но лишь потому, что приберегу это удовольствие для следующего раза.

Замолчав, он тихонько рассмеялся и, вновь в мгновение ока оказавшись рядом с Дамблдором, железной хваткой сжал его запястья, с силой усадил в кресло и едва слышно что-то прошипел. Еще через секунду директор почувствовал, что попросту не может пошевелить ни одним пальцем.

― Парализующее заклинание, ― словно отвечая на повисший в воздухе вопрос, сказал гость. ― Неужели вы думали, директор, что я не замечу, как вы пытались сотворить невербальное заклинание? Еще козыри будут? Нет?

Присутствие этого человека рядом пугало Дамблдора больше, чем все ужасы, что довелось увидеть в жизни. Слушая его речи, директор искренне не понимал, чего именно ждет этот сумасшедший, и что будет, когда он все же решит действовать.

― Я разочарован, ― вздохнул гость.

Взяв себя в руки, Дамблдор мысленно обратился к фениксу, и тот, до этого момента мирно спящий на своем насесте, встрепенулся и с криком бросился на мужчину в плаще. Сам директор за это время перебирал в голове все известные ему заклинания, способные отменить чужое колдовство и вернуть ему контроль над телом.

А гость будто бы только этого и ждал. Дав птице подлететь к нему как можно ближе, он изловчился и схватил феникса за горло. Вереща и царапая плащ когтистыми лапками, Фоукс пытался вырваться из холодных рук. Держа извивающуюся птицу железной хваткой, другой рукой гость подхватил со стола графин с водой и, выплеснув ее, за считанные секунды сформировал в воздухе сферу. Плавно покачиваясь и блестя, сфера мягко опустилась на птицу, и гость убрал руку, сделав шаг назад, словно любовался собственным творением. Перья Фоукса намокли, и, барахтаясь из последних сил, он то и дело пытался воспламениться, но вода гасила любую возникающую в сфере искру. Спустя еще пару секунд феникс безвольно повис в воде, понуро опустив голову, и в тот же миг гость взмахом палочки разбил водяную ловушку, позволив обессилевшей птице грохнуться на пол.

Сидя в своем кресле, Дамблдор беспомощно наблюдал за судьбой своего фамилиара и чувствовал, как на смену страху медленно приходит ярость. Уверенный, что феникс вновь возродится, он не волновался за его дальнейшую судьбу, но сам факт убийства этого светлого создания привел его в бешенство.

― Чудные существа, эти фениксы, ― шелковым голосом произнес гость. ― Столько полезного делают. Столько замечательной волшебной силы в них заложено. Энергии, что помогает им перерождаться бесчисленное количество раз, являя собой символ жизни и надежды. Впрочем, ― хмыкнул он, ― это все лирика. Феникс перерождается, если позволить ему переродиться. Вы же должны знать, что именно огонь помогает им перезапустить свой жизненный цикл и сохранить силу. Без всего этого феникс — не больше, чем красивая курица, ― хмыкнул он и пнул носком ботинка красную тушку. К невероятной радости Дамблдора, Фоукс медленно открыл глаза и посмотрел на хозяина грустным взглядом.

Мужчина в мантии, потеряв всякий интерес к питомцу директора, казалось, упивался ситуацией и не замечал, как тот потихоньку обретает способность двигаться. Гость медленно прохаживался по круглому кабинету, проводя бледным пальцем по деревянным рамам отчего-то молчащих портретов бывших директоров.

Улучив момент, Дамблдор проворно соскочил с кресла и, сложив руки, сотворил невербальное заклинание, но гость отбил его так небрежно, словно уклонился от назойливой мухи. Повернувшись к директору, складывающему ладони для следующей связки заклинаний, он сделал легкое, почти незаметное движение отобранной волшебной палочкой, и в следующий момент Дамблдор почувствовал, что задыхается. Его собственная борода, будто змея, обхватывала горло, перекрывая малейшую возможность вдохнуть. Превозмогая шум в голове, на ватных ногах Дамблдор из последних сил, шатаясь, подошел к столу и, взяв нож для писем, отсек бороду, слегка повредив лезвием кожу на шее. Борода, окрашенная несколькими каплями крови, упала на пол, а сам директор рухнул на колени, жадно глотая воздух и одновременно кашляя.

― Колдовать при помощи палочки гораздо удобнее, ― прошелестел гость. ― Но я по-прежнему разочарован. Как вы сумели победить Гриндевальда, кстати? ― спросил он, присаживаясь на корточки рядом с директором. ― А может, дуэли и вовсе не было? Может, вы просто уболтали его, а? Мастер словесных игр?

Отдышавшись, Дамблдор протянул руку к маске гостя, но в следующий момент увидел легкое движение бледной руки и, почувствовав нестерпимую боль в сердце, провалился в спасительную темноту. Очки-половинки, жалобно звякнув, слетели в чуть горбатого носа и хрустнули, когда каблук измазанного в крови черного ботинка превратил их в горстку мусора. Его игра началась.

* * *

Северус поморщился от резкого запаха и, хватив воздух ртом, закашлялся.

― Хвала Мерлину, очнулся, ― произнесла Эйлин и коснулась губами лба сына. ― Что с тобой было, есть идеи?

Голос ее был очень обеспокоенным, а лицо настолько встревоженным, что Северус подавил в себе желание сказать что-либо обидное по поводу глупых вопросов. Сжав губы, он осторожно качнул головой, проверяя, осталась ли в висках боль, и, ничего не почувствовав, слабо улыбнулся матери. Улыбка вышла похожей на оскал, но его это не волновало.

― Он в школе, ― вместо ответа тихо произнес Северус. Тобиас, сидящий рядом с диваном на коленях и держащий сына за запястье, тихо охнул. ― Первое, что я увидел, это то, что Мститель валяется на полу. Видимо, с перемещением что-то пошло не так и, ― Северус вздохнул, стараясь собрать мысли воедино, ― видимо, ты права, мама.

Эйлин удивленно приподняла брови, а Септима, стоящая за ее спиной с небольшой бутылочкой аммиака в руках, казалось, замерла от ужаса.

― Каким-то образом я смог увидеть его из зеркала, и как бы отвратительно это не звучало, но наш Мститель решил любезно позаимствовать мою внешность. Кровь у него на ботинках, кстати, ― обратился он к Септиме, ― видимо, потому, что он позаимствовал мою внешность в момент смерти. Хотя…

Северус задумался, коснувшись губ худым пальцем, и пожал плечами, не найдя ответа, почему Мститель взял от его посмертного облика лишь внешность и испачканные кровью ботинки. Маска пожирателя, на сколько смог увидеть Снейп, некогда принадлежала или еще будет принадлежать Мальсиберу. Сам Северус частенько любовался узорами, что его друг создал благодаря превосходному знанию трансфигурации. Маска Северуса была гораздо проще и совершенно не вязалась со словом «изящество».

― И что он собирается делать в школе? ― поинтересовался Тобиас. Поднявшись, он пересел в кресло и нахмурился точь-в-точь как сын. ― Убивать детей?

― Если он скопировал внешность Северуса, то мог скопировать и некоторые его взгляды, ― произнесла Эйлин задумчиво. ― Ты как думаешь, Северус? Что ему может быть нужно в школе?

Отогнав мысль о мести мародерам как заведомо абсурдную, Снейп развел руками, искренне желая, чтобы слова отца не оказались правдой.

― В любом случае нам надо попасть в школу и отыскать его, ― сказал Северус, ― и боюсь, что времени на чтение книг у нас уже нет. Когда-то я обещал, что защищу учеников от любого зла, что может им угрожать, и нарушать своего слова не собираюсь. К тому же эта тварь тут и по моей вине появилась.

Сощурившись, он бросил на Септиму крайне недовольный взгляд, который она восприняла по-своему.

― Я хотела спасти тебе жизнь, ― тихо произнесла Вектор, ― и даже показывала тебе журнал, но ты отмахивался от него, прикрываясь делами. Извини, что я не смогла найти все то, что знает твоя мама, и потому в школу я пойду вместе с тобой.

Видя, что сын явно собирается разразиться потоком недовольств, Эйлин шикнула на него и, бросив взгляд на мужа, чье лицо сейчас выражало крайнюю степень решительности, твердо произнесла:

― Все пойдем.

― И что ты собираешься делать, если толком не знаешь, что это вообще за существо? ― спросила Септима.

Поднявшись вслед за Северусом в его комнату, она уже несколько минут наблюдала, как Снейп сосредоточенно колдует над сундуком. Увидев Мстителя в Выручай-комнате, он быстро смекнул, как именно тот оказался в замке.

― Ну, почему же не знаю? ― удивился Северус. ― Я выслушал ваши варианты и составил свое мнение об этом существе, которое всем знать не обязательно. Ты же не думаешь, что я безрассудно пойду сражаться с тем, о чем не имею понятия? К тому же на отсутствие опыта общения с духами, призраками и полтергейстами я не жалуюсь.

Септима усмехнулась, вспомнив, как Северус, устав от того, что Пивз ворует ингредиенты для зелий, умудрился навсегда отвадить полтергейста от кладовки каким-то хитрым заговором.

― Закрой дверь, будь добра, ― между тем произнес Северус. ― Я только сделал вид, что разрешил родителям идти в школу. Ты же не думаешь, что я действительно позволю не самой сильной ведьме и магглу вступить в схватку с кровожадным существом?

― А мне, значит, можно? ― обрадовалась Септима и тут же сникла, увидев взгляд Снейпа.

― Ты эту кашу заварила, ― ответил он язвительно, ― боюсь, что раз уж мы с тобой в некотором роде связаны этим твоим ритуалом, то и идти надо вместе. Твое присутствие может понадобиться, да и ты в этом доме единственный человек, которого я худо-бедно научил боевой магии.

Почувствовав себя отчего-то очень виноватой, Вектор тяжело вздохнула и, подойдя к Северусу, попыталась положить руку ему на плечо, но тот ловко увернулся.

― Я не настроен выяснять отношения, ― устало произнес он, ― во всяком случае, сейчас есть дела поважнее, чем твоя якобы любовь и трогательная готовность пойти за мной в могилу.

Сникнув еще больше, Септима не нашлась что ответить и лишь продолжала следить за его манипуляциями. Она понятия не имела, как объяснить этому упертому человеку, что иной раз можно и не догадываться о своих чувствах или, отметив их как должное, жить, довольствуясь тем, что имеешь.

Отойдя от Снейпа, после своей отповеди полностью сосредоточившегося на сундуке, она зачем-то вспоминала всю историю их знакомства с самого первого дня.

Септима как сейчас помнила разочарованный вид Северуса, когда он сел рядом с ней за стол Слизерина после распределения и как потом, на уроках, он без конца рассказывал ей про Лили. Нескладной, неуверенной в себе Септиме маглорожденная рыжая гриффиндорка не нравилась, но ради соседа по парте, так охотно помогавшего на чарах, можно было и потерпеть. Особенно Септиму раздражало то, что на зельях Эванс то и дело спрашивала у Снейпа совета и отвлекала его от собственного котла. В такие моменты, увлеченный помощью, Северус мог забыть положить важный ингредиент в собственное зелье и в итоге получал оценку куда хуже той, какую заслуживал.

Обиднее всего было то, что, помогая Эванс, у которой и так было полно почитателей, Северус переставал обращать внимание на Вектор, и в такие дни ее зелья получали самые низшие балы, а настроение и самооценка и вовсе стремились к нолю. Не удивительно, что когда закадычные друзья ссорились, Септима ликовала. В такие моменты Северус казался ей чуть ли не идеалом, так участливо помогающим с уроками и рассказывающим что-то интересное.

Последние два обучения в школе были для Вектор и вовсе идеальными. Вернувшись с летних каникул, Северус демонстративно не смотрел в сторону Лили, а когда она стала встречаться с Поттером, предложил Септиме стать его фиктивной девушкой. Как Снейп ни старался, но настоящие романтические отношения с однокурсницами дальше парочки свиданий не заходили.

Даже спустя время после окончания школы Септима все еще не забыла свои детские мечты и разговоры по душам. Усмехнувшись собственным мыслям, она вспомнила, как накануне выпускного бала они со Снейпом даже заключили соглашение, что сыграют свадьбу, если не заведут собственные семьи до тридцати. Свадьбы не случилось. Вектор все же успела выскочить замуж аккурат после школы и развелась через полгода. Редкие сожители счастья не приносили, и приглашение работать в школе ее даже обрадовало. Размышляя о потенциальной работе, она посчитала, что там у нее вряд ли найдется время для меланхолии, а любимые кошки не будут так сильно выставлять напоказ ее одиночество.

Первый год в качестве преподавателя начисто разрушил все надежды. Септиме было все так же одиноко, а дети, как оказалось, и вовсе не отличались уважением к старшим. В тот день, когда она уже практически решила написать заявление и уйти, на пороге Хогвартса внезапно появился Снейп. Осунувшийся, нервный и какой-то несчастный, он очень изменился с момента их последней встречи, и Септима скрепя сердце решила остаться еще на год. Оставлять на растерзание детям бывшего друга, а теперь уже и коллегу, в подобном состоянии было бы жестоко. Больше не думая об увольнении, в свободное время она старалась приложить все усилия, чтобы вытащить Снейпа из той депрессии и апатии, с которой он, казалось, успел свыкнуться.

Долгое время их связывали лишь вечерние разговоры за чашкой чая с ликером, пока однажды, после окончания очередного выпускного, они не проснулись в одной постели. Жизнь не изменилась, разве что добавилось несколько ярких красок и запах его зелья для бритья на ее подушке. Снейп все так же делился с Вектор мыслями и планами, все так же бранился на учеников за чашкой чая и при любом случае не уставал повторять, как ценит их дружбу. Сама Септима воспринимала все происходящее как должное и, разочаровавшись в предыдущем браке, к новому не стремилась. Но все же иногда, где-то в глубине души, ей хотелось стать для этого угрюмого профессора чем-то большим, чем друг, которому можно пожаловаться на выговор от директора или с которым можно поделиться радостью от изобретения нового зелья.

Посмотрев на Снейпа, который после слов матери об условиях ритуала выглядел недовольным, Септима поневоле стала чувствовать себя кем-то вроде предателя или обманщика.

― Я никогда не попрошу у тебя взять меня в жены или что-то подобное, ― произнесла она, нарушив неловкую тишину. ― Так что можешь не бояться, что, получив шанс прожить жизнь заново, я непременно захочу перевести наши отношения на новый уровень. А что касается ритуала, то я просто очень хотела выжить. Ты мне, конечно, дорог, но жизнь я люблю больше.

Рука Северуса замерла над сундуком, и, на миг прикрыв глаза, он покачал головой и медленно повернулся к Вектор.

― Какое замечательное признание, ― ядовито произнес он. ― Мне, безусловно, очень нравится слышать подобное. Особенно от тебя.

Замолчав, Северус поморщился, будто хотел сказать что-то еще, но резко передумал и указал рукой на сундук.

― За все время владения этим сундуком я ни разу не подумал, что он может работать в обе стороны, ― сказал он, решив сменить тему. Привычно справившись с эмоциями, теперь он говорил абсолютно бесцветным, лекторским голосом. ― Мне, в общем-то, было без надобности выносить его за пределы школы, потому что я сам находился в ней большую часть своего времени.

― А то я не знаю, ― попробовала пошутить Септима, но осеклась, наткнувшись на колючий взгляд черных глаз.

― Мститель знал о том, что через сундук можно пройти в школу, ― сказал Снейп, сделав вид, что не слышал обращенной к нему фразы. ― Между сундуком и Выручай-комнатой есть некий коридор, и я думаю, что нам стоит им воспользоваться.

Взмахнув палочкой, Северус запер дверь заклинанием. Опустив сундук на пол, следующим резким взмахом он увеличил его в несколько раз и, кивнув головой, пригласил Септиму первой спуститься вниз.

― Потрясающая галантность, ― фыркнула она и на всякий случай натянула поверх свой кофты свитер Северуса. ― Очень надеюсь, что ты действительно знаешь, с чем нам придется иметь дело. В противном случае, я буду звать тебя гриффиндорцем до конца жизни, ― хмуро произнесла Септима, залезая внутрь сундука.

Снова сделав вид, что пропустил ее слова мимо ушей, Северус дождался момента, когда Септима окончательно спустилась, и отправился следом. Балансируя на весьма неудобных ступеньках, он ухитрился захлопнуть крышку сундука изнутри и снова произнес запирающее заклинание, запечатав сундук так, чтобы открыть его смог только он.

― Если судить по тому, что я видела, то Мститель вполне может превращаться в туман, ― изрекла Септима, ― а туманом передвигаться гораздо легче и быстрее, нежели ногами. Как ты себе представляешь путь отсюда до школы?

― Я думаю, что магия Выручай-комнаты способна это предусмотреть, ― в тон ее ворчанию заметил Северус.

Посветив перед собой палочкой, он увидел, что место, где они стоят, действительно напоминает тоннель, но, вопреки ожиданиям, уходил он не вперед, а вниз. Через несколько метров от ступенек наверх в полу был большой темный колодец.

― Ты спятил? ― со страхом спросила Септима, отпрянув от края, из которого дул ветер. ― Я ни за что на свете не прыгну туда, не зная, где и как я приземлюсь.

― Нормально ты приземлишься, ― отрезал Северус и, проведя над дырой палочкой и удовлетворенно кивнув самому себе, он внезапно лукаво улыбнулся. ― Даю тебе возможность шагнуть туда по своей воле, ― любезно произнес он.

Вектор только испуганно покачала головой и сделала еще один шаг ближе к выходу.

― Есть еще куча других, более безопасных способов добраться до школы. В конце концов, я хотя и не пробовала, но не думаю, что разучилась трансгрессировать, ― произнесла она, с опаской смотря, как Северус подходит к ней все ближе.

― Но самый быстрый именно этот, ― также любезно произнес он. Заглянув Вектор в глаза, он сделал вид, что собирается обнять ее, но в следующий момент внезапно дернул ее за руку и толкнул в пропасть. Испуганный вскрик на секунду заставил Снейпа устыдиться и одновременно почувствовать какое-то мрачное, давно забытое удовлетворение.

Ее внезапное признание только подлило масла в огонь, и если до той минуты Снейпа просто злило, что Септима якобы скрывала свои чувства и лгала, что они просто друзья, то после него Северусу отчего-то стало очень неприятно. Услышав, что мать, видимо, ошиблась, он почувствовал себя уязвленным и словно на миг стал тем подростком, отражение которого смотрело на него из зеркала. В семнадцать он искренне считал, что ни одна женщина никогда не сможет в него влюбиться и захотеть создать с ним семью. Слова Вектор будто бы разбудили какую-то давнюю боль, и сам он вдруг с огорчением понял, что чувствовать, будто тебя кто-то любит, на самом деле было очень приятно.

Бросив последний взгляд на серые стены, Северус шагнул в колодец и, толком не успев почувствовать падение, оказался в Выручай-комнате.

― Если у тебя такое своеобразное представление о джентльменстве, то знай — традиция пропускать женщин вперед пошла из тех времен, когда за порогом их мог сожрать какой-нибудь мамонт! ― напустилась на него Септима, стоило Снейпу появиться в небольшой арке.

― Мамонты травоядны, ― ехидно ответил Северус, ― а ты цела и невредима.

Оглядевшись, он заметил то самое зеркало, из которого несколько часов назад наблюдал за Мстителем, и, нахмурившись, присмотрелся к небольшому клочку бумаги, воткнутому в раму.

Аккуратно вытащив записку, Северус прочитал послание и выругался, чувствуя себя идиотом.

― «Пока ты смотришь по сторонам, я развлекаюсь в собачьей будке», ― прочла Вектор из-за его плеча и недоумевающе посмотрела на Снейпа. ― Что это за шарада такая?

― Сдается мне, что наше появление было не таким уж внезапным, а напротив, очень даже ожидаемым, ― нехотя произнес Северус, ― Мститель явно хочет заманить меня в Визжащую хижину…

― Нет! ― перебила его Септима. ― Ты туда и шагу не сделаешь!

Выхватив у него записку, она посмотрела ее на свету в надежде, что там есть намек на что-то еще, но пергамент с посланием был самым обыкновенным. Северус и сам думал о том, что совсем не хочет идти в место, где по меньшей мере трижды оставался без сознания.

― Не вижу других вариантов, ― нервно бросил он, устремившись к выходу из комнаты. ― Чего бы он ни хотел, но пока мы не встретимся лицом к лицу, мы его победить не сможем, ― произнес он на ходу и, усмехнувшись, добавил: ― и не смей называть меня гриффиндорцем.

Вздохнув, Септима молча шла за ним следом, не представляя, каким образом Северус решил справиться с непонятным созданием голыми руками. Не глядя по сторонам и погруженная в свои мысли, она даже не сразу обратила внимание, что они свернули не в тот коридор и оказались возле знакомой гаргульи, преграждающей вход в кабинет директора.

― Лимонные дольки? ― в очередной раз спросил Северус, но статуя упорно не желала освобождать проход. ― Кислотные леденцы, лавандовый чай, пастуший пирог, радостный единорог… ― перечислял он все пароли, что только способен был вспомнить.

― Жевательный мармелад, ― тихо подала голос Септима, вспомнив, что перед отъездом из школы именно этот пароль называл Слизнорт, ведя ее в кабинет за документами для отчисления. Гаргулья тот час отпрыгнула в сторону.

― Могла бы и раньше это предположить, ― шепотом проворчал Северус, на сей раз первым ступая на винтовую лестницу. ― В кабинете директора, в стеклянном шкафу справа должен быть меч Гриффиндора. Если не будет, то поможешь мне его отыскать, ― пояснил Снейп и, надеясь, что директор давно спит, тихонько толкнул дверь круглого кабинета. В ночной темноте свет полной луны падал на старый ковер с осколками очков, блестящими, словно крошечные бриллианты. Не заметив легкого беспорядка, Северус ненадолго застыл на месте, вспоминая события прошлого года, когда являлся полноправным владельцем этой комнаты.

Взмахнув палочкой, Снейп вызвал на ее кончике крошечный шарик света и, направив его в сторону шкафа, с облегчением вздохнул, увидев меч там, где он и должен быть.

― Никогда не думал, что еще раз буду тайком выносить его из этого кабинета, ― хмыкнул он и, проверив витрину на следящие заклинания, удивился полному их отсутствию. ― А ты чего молчишь? Неужели упустишь шанс съязвить что-то про меч Гриффиндора в руках слизеринца?

Охваченный странной эйфорией, Северус погладил украшенную красным рубином рукоять и усмехнулся, представляя, как Септима позади него наверняка сердито поджала губы. Поразившись, что она все еще ничего не сказала, он оглянулся, но в полумраке не смог разглядеть ни малейшего намека на ее присутствие в кабинете. Сглотнув и усилием воли подавляя в себе плохое предчувствие, он сделал свет на кончике палочки максимально сильным и только сейчас заметил раздавленные на полу очки и явно истощенного феникса, роняющего на осколки когда-то целительные слезы.

Сжав меч в руке, Северус услышал легкий шорох и, переведя взгляд на пол, увидел такой же, как и в Выручай-комнате, листочек пергамента.

«Зимние ночи холодны и длинны. Но ты же поторопишься, верно?» — прочитал Снейп и, сжав пергамент в руке, посмотрел в окно, всей душой желая побыстрее прикончить этого Мстителя, кем бы он ни был.

* * *

― Не нравится мне это, ― сказала Эйлин и отошла от окна, куда смотрела уже четверть часа, обдумывая сложившуюся ситуацию. ― Что-то тут не сходится, понимаешь?

Тобиас, сидящий в кресле и устало листающий очередной магический фолиант, лишь вздохнул.

― Увы, даже за всю нашу совместную жизнь я не узнал и четверти того, что такое волшебство, ― грустно сказал он, ― по сему в данной ситуации от меня толку мало.

От строчек и магических диаграмм в глазах рябило, и, захлопнув книгу, Тобиас сощурился, моргнул и, случайно вдохнув книжную пыль, чихнул.

― Не в этом дело, ― порывисто начала Эйлин, и Тобиас совсем неуместно залюбовался ее азартным выражением лица. ― Знаешь ли, у призраков, полтергейстов и прочих подобных существ есть одна общая черта — они не живые.

― Логично, ― приподнял бровь Тобиас. ― Намекаешь на то, что Мстителя нельзя убить?

― Нет же! ― возмутилась Эйлин и щелкнула у него пальцем перед носом. ― Ты где был, когда сын нам рассказывал о том, что видел в Выручай-комнате? Этот якобы дух валялся на полу и, как говорил Северус, ему было явно больно. Почему?

Тобиас молча пожал плечами, а Эйлин выхватила вчерашний номер местечковой газеты и, отыскав на полях свободное место, написала: «Чувствует боль».

― Помимо этого, у него на ботинках кровь, в то время как полтергейсты, если так можно выразиться, производят лишь слизь, ― продолжала Эйлин, записывая новый пункт «слизь» на полях газеты.

― Эктоплазма, ― поправил ее Тобиас, вспомнив один из недавно прочитанных терминов.

― Да, ― кивнула Эйлин, ― но не кровь. В то время как Северус точно сказал, что на полу в комнате была кровь… Или нет?

Сорвавшись с места, в желании уточнить этот момент, Эйлин помчалась в комнату сына и, наткнувшись на запертую дверь, сперва очень удивилась, а затем разозлилась. Осознав, что Северус в очередной раз решил провести родителей и за то время, что его с Вектор ждали внизу, они наверняка уже успели добраться до школы, Эйлин пришла в ярость. Метнувшись в спальню за своей волшебной палочкой, вернувшись, она едва ли не вышибла дверь в комнату сына чересчур мощной от эмоций алохоморой.

Стоило ей войти в комнату, как через секунду на пороге возник Тобиас, испуганный треском и вспышкой от заклинания.

― А где дети? ― спросил он, окинув комнату нервным взглядом.

― Надо полагать, что уже в Хогвартсе, ― фыркнула Эйлин и, не сумев открыть сундук, пнула его ногой от отчаяния. ― Действительно, дети. Еще немного, и я разуверюсь в том, что им под сорок. Даже если я сейчас перемещу нас в Хогсмид, то в саму школу мы никак не сможем попасть. Да и где искать их с этим Мстителем, я понятия не имею.

Тобиас кивнул, выражая полное согласие со словами жены, и, заметив на столе стакан с испачканной в крови ватной палочкой, задумчиво взял его в руки. Вата на палочке уже успела изменить цвет, но отчетливо пахла железом. Следы на полу тоже не оставляли сомнений в том, что это никак не продукт жизнедеятельности полтергейста.

― Как долго делать зелье, способное найти того, кому принадлежит эта кровь? ― спросил он наугад и очень удивился, когда Эйлин похвалила его и порывисто поцеловала в щеку.

― Вроде бы, не очень долго, ― с сомнением произнесла она, подумав, что просто обязана справится с приготовлением зелья. Алхимия никогда не была ее сильной стороной, и в школе она имела твердое «выше ожидаемого». ― Поможешь?

Тобиас лишь мягко улыбнулся и кивнул, теперь точно так же, как и жена, предвкушая интересное приключение.

Наблюдая за действием совместно приготовленного зелья, Тобиас был совершенно сбит с толку. Опыт помощи сыну не прошел даром, и, внимательно следя за Эйлин, он почти наверняка был уверен, что зелье сварено правильно. С одной стороны, ему казалось, что ошибка имела место быть и получившееся варево лучше всего вылить в раковину, но с другой — зелье в котле было точно таким, как написано в книге. Переливающееся мягким серебряным цветом, оно имело легкий белоснежный осадок, а при добавлении крови должно было показать на карте всех, в ком была хотя бы частица родства. Сейчас на расстеленной посреди стола большой карте было, пожалуй, слишком много точек. Проведя эксперимент несколько раз и даже отскребя каплю крови от половицы, супруги видели, что точки упорно не желали менять своего расположения.

― Тут живут мои родители, ― растерянно указала Эйлин на небольшое скопление точек в Уэльсе, ― что ему там могло понадобиться?

― Чепуха какая-то, ― ответил Тобиас и растерянно почесал подбородок. Нащупав пальцами едва пробившуюся щетину, он поморщился, но рассудил, что времени на бритье в данный момент нет. ― Может, все же что-то не так? Вот, смотри, ― он ткнул пальцем в карту, как раз в то место, где были две точки побольше, ― это наш дом, и зелье явно имеет в виду нас с тобой.

― Тогда получается, что в Хогвартсе у нас два сына, ― проворчала Эйлин и тут же нахмурилась.

Замолчав и явно о чем-то задумавшись, она закусила губу, и, когда Тобиас попросил поделиться идеей, лишь покачала головой.

― Просто, ― неуверенно произнесла Эйлин, ―, а вдруг их и правда два? Ну, подумай, слишком уж много совпадений получается. Северус в Манчестере, и Мститель этот тоже, да и появился он спустя пару месяцев, как тут оказался наш сын из будущего. Что если… Я ведь могла ошибиться, предположив, что это дух.

Она пожала плечами, не зная, как сформулировать догадку, крутящуюся в голове.

― Я считала, что он притащил из будущего полтергейста, слепок эмоций. Но что если у него что-то вроде той болезни, что была у твоей тетушки Мег? Помнишь, как она считала себя Мэрилин Монро и то и дело пыталась напялить на себя белое платье своей внучки?

― У тетушки Мег был старческий маразм, ― хмыкнул Тобиас, ―, а то, о чем ты говоришь, больше похоже на рассказ про доктора Джекилла и мистера Хайда. Северус ведь не считает себя Мстителем, он его поймать хотел!

Эйлин согласно кивнула и устало потерла глаза ладонями. За окном давно была ночь, и так как она привыкла ложиться в одно и то же время, сейчас ей отчаянно хотелось спать. Заклинание трезвости, наложенное на нее Вектор, потихоньку теряло свою силу, и, вдобавок к сонливости, ее голова начинала болеть, а звон в ушах очень мешал сосредоточиться.

― Ты ведь читала эту историю про то, как один ученый… ― постарался объяснить Тобиас, приняв ее усталый вид за непонимающий, но Эйлин, махнув рукой, не дала ему закончить фразу.

― Знаю я эту историю, я не идиотка, ― зевнула она, с трудом заставив себя подняться с кресла. ― Но что касается Джекилла и Хайда, то ты прав. Именно эта история нам сейчас и нужна.

Последние слова жены донеслись до Тобиаса уже из прихожей, а спустя несколько минут Эйлин вновь появилась в гостиной уже одетая в зимнее пальто.

― Идем в библиотеку, ― произнесла Эйлин, протягивая мужу его куртку. ― Кажется, сейчас мы на верном пути, и нужно немедленно проверить несколько фактов.

Тобиас, заинтригованный ее словами, молча оделся и обреченно взял Эйлин за руку, догадываясь, что последует дальше. Трансгрессировать он не любил, а если точнее — искренне ненавидел. Все его маггловское существо противилось этому противоречащему природе процессу перемещения в пространстве, не говоря уж о том, как на такие путешествия реагировал организм. Теперь, спустя пару секунд, привалившись спиной к стеллажам министерской библиотеки, Тобиас судорожно пытался сделать вдох в надежде совладать с накатившей тошнотой. Эйлин тем временем, не испытывая никакого дискомфорта и даже немного взбодрившись, не теряя времени убежала куда-то вглубь зала, чувствуя себя среди громадных, без единой пылинки, шкафов, как дома.

Отдышавшись, Тобиас поспешил осмотреться. Впервые в жизни попав в библиотеку Министерства Магии и справившись с эмоциями, он раздумывал, стоит ли оставаться на месте или все же как-то постараться найти Эйлин, но она обнаружила себя раньше. Левитируя перед собой небольшую стопку книг, она мягко опустила ее на большой письменный стол, расположенный между стеллажами, и жестом пригласила мужа подойти.

― Вот, ищи тут историю про Хайда, ― она указала на две большие книги справа. ― А я тем временем поищу записи целителя о нужных нам зельях. Хочется верить, что мы не опоздаем и успеем раньше, чем случится что-то непоправимое.

Уставший не меньше, чем Эйлин, и все еще не понимая ее идеи, Тобиас не рискнул тратить время на вопросы и молча стал делать то, о чем его попросили. Нужная глава о некоем целителе

Генри Джекилле в книге о лучших колдомедиках девятнадцатого века нашлась не сразу, но довольно быстро. Удивившись такому совпадению, Тобиас в мгновение ока забыл о навалившейся было сонливости и погрузился в чтение.

― Прочти вслух, пожалуйста, ― попросила Эйлин, увидев, что муж чем-то очень заинтересовался. ― Я и сама не помню точно, что там было, и не хочу перепутать детали.

Увлеченный чтением, Тобиас поднял на Эйлин отрешенный взгляд и спустя мгновение кивнул и кашлянул, проверяя голос.

― Целитель Генри Джекилл, ― начал он, решив опустить долгое вступление о регалиях и титулах волшебника, ― как сказано выше, специализирующийся в основном на ядах и противоядиях, заслужил место в этой книге не только из-за своих открытый в области зельеварения, но и своим участием в бесспорно интересном случае, произошедшим с пастырем Эдвардом Хайдом.

Тобиас замолчал и усмехнулся, переведя взгляд на Эйлин. Где-то раздобыв небольшой блокнот, она быстро переписывала что-то из толстого фолианта, периодически сверяясь с еще одной открытой книгой.

― Мне точно надо читать это вслух? ― спросил он, по ее виду решив, будто она его не слушает.

― Да, ― серьезно кивнула Эйлин, не отрываясь от своего занятия, ― я тебя слушаю, и ты так внимательнее читаешь. Понимаешь ли, читая про себя, мы можем не обратить внимание на некоторые важные детали. Уверена, что ты только сейчас понял, что Джекилл и Хайд никогда не были одним целым. Так что читай дальше.

Вздохнув и мысленно согласившись с ее словами, Тобиас облизнул губы и продолжил, перелистнув страницу. Под небольшой статьей о научных достижениях Джекилла была приложена копия разворота статьи, повествующая о самом большом достижении целителя.

― Пастырь Хайд страдал от редкого и очень опасного недуга — раздвоения сознания. Первый случай этой болезни у волшебника был описан еще в древнем Риме, а после периодически прослеживается с эпохи Ренессанса, но полную картину этого заболевания дал именно целитель Джекилл. Он один смог провести первое полноценное исследование и доказать, что феномен раздвоения сознания у волшебников реален и выражен куда опаснее, чем у магглов. Случай с пастырем Хайдом стал сенсационным и доказал, что вопиющие события, случившиеся весной тысяча восемьсот восемьдесят пятого года в Литтлшире, произошли по вине болезни и никак не оборотного зелья.

Жизнь пастыря Хайда нельзя было назвать интересной, но и под понятие скучной она тоже не подходила. Окончив школу чародейства и волшебства Хогвартс, тогда еще обычный волшебник, мистер Хайд влюбился в магглу и принял странное решение — осесть в небольшой деревушке графства Литтлшир и стать пастырем. Время шло, со стороны Хайды выглядели замечательной семьей, где отец читает по воскресеньям проповеди и отпускает грехи на исповедях. Миссис Хайд всю жизнь занималась благотворительностью и воспитанием детей и ни в чем противозаконном также замечена не была.

Тем не менее, одним весенним утром покой семьи был потревожен местным пьяницей, сыпавшим проклятиями под окнами их дома. Мистер Пеклз, несмотря на свое пристрастие к алкоголю, исправно посещавший церковь, кричал, что больше ноги его там не будет, а сам Хайд после случившегося ночью может смело гореть в аду за свое двуличие. Возмущенный пастырь пытался найти слова, чтобы успокоить мужчину, но сделал только хуже. На крики Пеклза сбежались соседи и с удивлением слушали откровения пьяницы о том, как этой ночью Хайд жестоко избил беднягу в подворотне. В то утро только миссис Хайд удалось замять конфликт, клятвенно уверив всех, что ее муж всю ночь провел в постели.

Тем не менее, все большее количество пьяниц, изменников, игроков заводили традицию будить Хайдов по утрам. Сам пастырь в отчаянии обратился в аврорат, предполагая, что кто-то из его друзей, владеющих магией, решил сыграть с ним злую шутку. Служащий аврората тогда отмахнулся от надоедливого пастыря, а придя следующим утром на работу, обнаружил свое место, измазанное коровьим навозом. Решив, что именно Хайд виновен в беспорядке, он попросту пришел в деревню и арестовал пастыря, не дав довести службу до конца.

Запертый в камере, к удивлению аврора, Хайд радовался. Он считал, что теперь то уж наверняка злой шутник будет пойман и наказан, а доброе имя пастыря восстановлено.

К досаде Эдварда, именно этой ночью преступлений не было. По словам жены, пришедшей наутро, никто не пострадал от рук злого двойника, никто не был подвешен за щиколотки на дерево и не был вынужден возвращаться домой голым в наказание за блуд. Более того, оставшись без пастыря, горожане дружно отметили его заключение грандиозной пьянкой в самый разгар поста! Хайд был взбешен, но вида не показывал.

На следующий день жена принесла дурные новости о том, что единственная таверна в деревне сгорела в ужасном пожаре, где лишь по счастливой случайности удалось избежать жертв. Пожар случился поздно ночью, и небольшими ожогами отделался лишь хозяин заведения. Говоря это, супруга мистера Хайда смотрела на мужа с опаской и на всякий случай держалась от камеры на расстоянии. Она все еще не верила, что муж может совершать подобные поступки, но не стихающие разговоры в деревне все же заставляли ее опасаться.

Сотрудники министерства, среагировавшие той ночью на вспышку магии, были крайне удивлены, застав Хайда за сотворением сильной беспалочковой магии, а после эффектным исчезновении без метлы, портала или трансгрессии. Дежуривший возле камеры пастыря охранник под сывороткой правды уверял, что мистер Хайд находился под его наблюдением всю ночь и спал крепко и беспробудно.

Именно тогда, когда Аврорат практически зашел в тупик, этим делом и заинтересовался целитель Джекилл. Попросив о встрече с маггловским пастырем, целитель долго беседовал с ним о специфике его работы с магглами. Хайд, устав сидеть в камере и теперь уже лишенный права на свидания с женой, был готов поверить во что угодно и как на духу выдавал целителю все свои мысли. Он чистосердечно признавался в том, как претило ему прощать одни и те же грехи одним и тем же людям. Как больно было ему носить в себе их тайны и не позволять себе ни словом, ни делом показать женам, что мужья изменяют им, и уличить во лжи детей. Он сходил с ума от мысли, что воры, исповедовавшись, заново принимаются за свое грязное дело, и в тайне был рад, когда кто-то, пусть и прикрываясь его личиной, нашел в себе смелость и взялся за грешников всерьез.

― Как только появился мой двойник, ― блаженно улыбался Хайд, ― люди из страха стали вести себя лучше. Они перестали жить в блуде, смирили гордыню, многие даже победили чревоугодие и пьянство!

Спустя еще несколько бесед, Джекилл сумел выяснить, что Хайд в тайне всегда хотел быть аврором, но, боясь провалить испытания и опозориться, попросту не пошел сдавать экзамен. Свои мечты и стремления он подавлял, а позже, встретив дочь пастыря, решил пойти по стопам ее отца. Поначалу новая работа претила, но после, сломав себя и привыкнув, он даже начал получать удовольствие и считал, что является аврором для душ магглов.

Внимательно изучив все материалы, Джекилл пришел к выводу, что сознание Хайда раздвоилось. Что именно стало отправной точкой для появления двойника, узнать, увы, не удалось, но это и не было важно. Злой близнец являл собой все то, на что так отчаянно пытался не обращать внимания Хайд, и делал то, на что пастырю никогда не хватило бы смелости.

За время пребывания Хайда в камерах министерства, куда заключенных помещают до Азкабана, в его деревне преступления продолжались и с каждым разом становились все опаснее и безжалостнее. Попытки поймать двойника успехов не приносили, а разговоры сводились к оскорблениям и ругани со стороны «злого» Хайда. Понимая, что тянуть больше некуда, целитель Джекилл, при помощи изобретенных им и его коллегами сильнейших средств, стимулирующих деятельность мозга, смог добиться присутствия в камере «доброго» и «злого» двойников одновременно.

Запертые в одном помещении и скованные браслетами, подавляющими любую магию, в присутствии Джекилла двойники проводили долгие вечера в откровенных беседах по душам. Спустя несколько недель подобных сеансов и привлеченного маггловского психотерапевта обе стороны смогли прийти к компромиссу, принять друг друга и вновь стать единым целым.

В последствии пастырь Хайд признавался, что изредка все еще слышит голос двойника в своей голове и даже ругается с ним, когда тот становится чересчур навязчивым. Тем не менее, специальные зелья, изобретенные Джекиллом, не давали Хайду расколоться, а сеансы с маггловским психоаналитиком помогли ему разобраться в себе. Спустя некоторое время после полного излечения Хайд ушел из церкви и устроился на службу в маггловский аналог аврората, став частным детективом. По его словам, именно знание пороков людей и того, на что они способны, помогает ему раскрывать преступления раньше некоего маггла по имени Скотленд Ярд.

Дочитав статью, Тобиас замолчал и лишь запоздало усмехнулся, увидев, что автором является Р. Стивенсон. Вопреки мимолетной улыбке, появившейся на лице от мысли, как же все-таки тесно связаны волшебный и маггловский миры, на душе у Снейпа стало очень тяжело.

― Но ведь Хайд не убивал магглов, ― тихо сказал он, когда Эйлин, закончив переписывать ингредиенты зелий, используемых Джекиллом, наконец захлопнула книгу. ― На сколько я понял, он просто делал то, что подавлял в себе все эти годы. Он наказывал за грехи, а не выворачивал магглов наизнанку…

Тобиас осекся и беспомощно взглянул на жену, словно беззвучно умолял ее опровергнуть появившиеся в голове мысли. Осознавать то, что сын всю жизнь боролся с собой, чтобы не стать кем-то вроде Джека Потрошителя, ужасала и восхищала, но в то же время Тобиасу было очень страшно от мысли, каких бед может еще натворить эта освободившаяся сущность.

― Мы ничего не знаем о нашем сыне, Тобиас, ― грустно ответила Эйлин, прекрасно уловив его молчаливый вопрос. Сама она испытывала примерно те же самые эмоции. ― Мы можем потратить время, силясь представить что-то, исходя из крайне скудных фактов, а можем немедля пойти и сделать зелья, чтобы спасти его и уже потом потребовать объяснений. Лично я выбираю второе.

Нехотя соглашаясь с ее словами, Тобиас молча отложил книгу в мрачной готовности следовать за женой хоть на край света.

* * *

Последнее, что помнила Септима, это то, как горгулья отпрыгивает в сторону, а Северус уверенно делает шаг в открывшийся дверной проем. Сейчас, пытаясь понять, где находится, она испуганно озиралась по сторонам в абсолютной темноте, надеясь уловить хотя бы малейший проблеск света. Вспомнив о волшебной палочке, Септима с ужасом обнаружила, что карман свитера пуст, и принялась судорожно шарить руками вокруг себя. Пытаясь позвать Снейпа, она крикнула, но не услышала звука собственного голоса. В то же время Вектор было прекрасно слышно собственное судорожное дыхание и даже скрип подошвы ее ботинок. Пол под ней казался гладким на ощупь и с каждой секундой будто бы становился все холоднее. Боясь замерзнуть сидя на одном месте, Вектор, все еще беззвучно зовя Северуса, попыталась встать на ноги и, вытянув руки вперед, медленно ощупывала пространство вокруг себя, чтобы не наткнуться на стену или, например, низкой потолок. Но ни стены, ни потолка она не нашла. Сейчас, не видя даже своих рук, она ощутила, что ее стало подташнивать от внезапно появившегося чувства невесомости. Не в силах продолжать стоять, она покачнулась и вновь упала пол, прижавшись к нему всем телом. Едва не плача от собственного бессилия, она попыталась ползти вперед, но внезапный раскатистый смех заставил Септиму сжаться в комок от страха. Смех нарастал, становился объемнее и в конце концов заставил ее заткнуть уши, но все равно не стал тише. Казалось, он звучал в ее голове, и в момент, когда Вектор почти оглохла, вокруг нее на несколько секунд вновь воцарилась звенящая тишина. Лежа на полу, уставшая и испуганная, она благодарила Мерлина за то, что все кончилось, но вновь запаниковала, услышав странное шуршание возле левого уха. Тысячи маленьких лапок и крылышек сновали рядом, стрекоча, касаясь ее отчего-то ставшим неподвижного тела.

Едва дыша, она ощущала, невесомые касания тонких усиков на своем лице и уже под свитером. Во время падения одежда предательски задралась, обнажив живот, и теперь что-то склизкое и холодное медленно двигалось по телу. Септима, больше всего на свете боящаяся червей и саранчи и не способная издать даже звука, чувствовала, что еще немного — и ее сердце, едва не выпрыгивающее из груди от страха, остановится, как вдруг ощущения исчезли, а темнота развеялась.

Обнаружив себя лежащей на грязном полу и обретя способность двигаться, Септима закричала, пытаясь стряхнуть с себя все, что только что чувствовала, и обнаружила, что ни на одежде, ни рядом нет ни одного червя или насекомого. Смех, вновь раздавшийся у Вектор за спиной, заставил ее вздрогнуть и, оглянувшись, вскрикнуть при виде той самой фигуры, что исчезла в сундуке таким далеким сегодняшним утром.

Сейчас он стоял к ней лицом, и Септима хорошо могла разглядеть, как, несмотря на гротескную, словно высеченную из камня улыбку, злоба искажает до боли знакомое лицо из прошлого. Это был он и не он одновременно. Северус, которого она знала, никогда и ни на кого не смотрел с такой откровенной ненавистью. Северус, за жизнь которого она переживала, ни за что бы не стал пытать Альбуса Дамблдора круцио только лишь потому, что тот дерзнул прекратить пытку ментальными чарами уже бывшей студентки.

― Инициатива наказуема, ― тихим голосом сказал он, указывая на едва дышащего директора. ― Наш господин директор решил побыть джентльменом и теперь наказан. Еще один проступок — и пойдет на корм оборотню, которого так заботливо оберегает. Ты же, Септима, не будешь брать пример с директора и мешать мне, верно?

Напуганная творящимся вокруг ужасом, Септима лишь кивнула и зачем-то села на пол, покорно поджав по себя ноги. Мститель, довольно рассмеявшись, подошел к рвущемуся на цепи огромному волку и, обездвижив его взмахом палочки, театрально почесал за ухом.

― Как думаешь, ― обратился он к Вектор, ― как скоро твой любовник заметит, что тебя нет рядом? Ставлю на то, что не раньше, чем возьмет свой бесполезный меч в руки.

― Меч? ― удивленно переспросила она и попыталась вспомнить, говорил ли Северус о каком-либо мече. Мысли путались, и, стараясь совладать с эмоциями, Септима осматривалась по сторонам. Никогда раньше она не была внутри Визжащей хижины, но почему-то решила, что находится именно внутри нее. Рядом с директором, безучастно смотрящим прямо перед собой, лежал, положив голову на массивные лапы, и скулил огромный черный дог, а возле двери, нелепо завалившись на бок, тяжело дышал красивый молодой олень.

― Да, ― кивнул Мститель, отходя от оборотня. ― Меч, некогда принадлежащий Годрику Гриффиндору, закаленный во множестве битв и способный победить василиска, крестраж и, как считает твой дорогой Северус, полтергейста. Вполне возможно, полтергейста он действительно победит, да и меня тоже лишить жизни ему под силу, но вот делать это твоему любовничку определенно не стоит.

Подойдя к Вектор, он медленно опустился на колени и, нежно взяв за подбородок, притянул поближе к своему лицу.

― Глупо убивать того, от кого зависит и твоя жизнь тоже, ты не находишь? ― тихо спросил он и с силой, грубо впился ей в губы.

Жалящее заклинание, прервавшее поцелуй, неожиданно получилось настолько сильным, что отбросило Мстителя к стене. Зубы оборотня клацнули всего в нескольких дюймах от многострадального горла. Увернувшись в последний момент, он даже успел почувствовать теплое зловонное дыхание голодного зверя. Ругаясь сквозь зубы, Мститель медленно поднялся на ноги, по-маггловски рукой стряхивая грязь с черного сюртука. Пошевелив плечом, он поморщился и даже зашипел, когда ткань рубашки коснулась места ожога, куда попал луч заклинания.

― Тебе не кажется, что глупо ревновать женщину к самому себе? ― растягивая слова, ядовитым тоном спросил он. ― Я уже не говорю о твоей манере приветствовать людей, ― произнес он и слегка поклонился застывшему в дверях молодому человеку, ― добро пожаловать, Северус. Я не думал, что ты придешь один. На мой взгляд, это очень опрометчиво.

Замолчав, он слегка наклонил голову на бок, будто рассматривал что-то интересное. Теперь, бледный и испачканный пылью, Мститель напоминал высеченную из воска статую. Особенное сходство добавляли черные, немигающие глаза.

― Очень рад, что не оправдал ожиданий, ― процедил Северус, все еще держа палочку на изготовку.

Первым человеком, кого увидел Снейп, ворвавшись в хижину, была Септима. Ее отвращения, застывшего во взгляде, и того, что делал этот мерзкий полтергейст, Северусу хватило, чтобы всей душой захотелось немедленно размазать полтергейста по стенке. Выкрикнув первое пришедшее на ум заклинание, которое всегда срабатывало с Пивзом, он с удовлетворением увидел, как двойника отбросило в сторону. Использовать что-то посерьезнее Северус не захотел из страха навредить Вектор. Радость и благодарность, засветившаяся в ее взгляде, отозвалась у Северуса приятной удовлетворенностью и придала решимости.

Бегло оглядев комнату, он продолжал держать Мстителя на прицеле и прикидывал, как действовать дальше. Для обычного полтергейста этот, пожалуй, был слишком силен, и то, что жалящее заклинание подействовало на него как на обычного человека, сбило Северуса с толку. Времени на проработку плана не было, и это заставляло нервничать даже больше, чем совсем не к месту всплывающие в голове воспоминания о собственной смерти в этом доме. Как назло, вдобавок к мрачным мыслям у Снейпа внезапно резко заболело плечо.

― Так и будешь стоять в дверях? ― нарушил повисшую тишину Мститель и быстрым шагом вышел на середину комнаты. Освещение в доме, где никто и никогда не жил, было не предусмотрено. Стоя в свете нескольких свечей, неровно горящих в стареньком подсвечнике возле окна, взрослый двойник Северуса казался жутким, а его тень, занявшая собой чуть ли не всю стену, навевала ассоциацию с легендами о вампирах. ― Ночь, конечно, только началась, но впереди у нас с тобой много веселья. Я приготовил подарок, ― он осклабился, в жутковатой улыбке демонстрируя желтые зубы.

От вида гримасы на его лице Северусу стало еще больше не по себе. Было в этом духе что-то неправильное и пока еще непонятное. Не желая показывать своего смятения, он с притворным спокойствием сделал несколько шагов в центр комнаты. Долгое общение с Лордом научило его быстро понимать правила игры и не задавать вопросов раньше времени. Впрочем…

― То, что знаешь ты, знаю и я, ― хмыкнул Мститель, ― то, что думаешь ты, в большей вероятности думаю и я тоже. Но если хочешь, я, подобно Лорду, могу представить тебе наших сегодняшних гостей и произнести речь, подобно его речам.

Взмахнув рукой так, как это обычно делал Волдеморт, и изображая, что гладит невидимую змею, Мститель отошел немного влево, и Северус смог увидеть привязанного оленя, лежащего у противоположной стены.

Мститель тем временем ленивым жестом указал рукой в сторону Дамблдора.

― Здесь ты можешь видеть пока еще живого директора школы чародейства и волшебства Хогвартс, ― начал он, ― примечательно, что Альбус Дамблдор до сих пор не смог понять, что в его чае присутствовало очень интересное, влияющее на сознание зелье. Оно заставляет мысли путаться и притупляет реакцию, ― он снова рассмеялся, увидев, как вытянулось лицо Дамблдора от удивления. Теперь, осознав причину своего странного состояния, он с удвоенными силами принялся за попытки вернуть себе ясность мысли.

― Я полагаю, ты знаешь, что это за зелье, Северус, и через какое время оно перестанет действовать. Три часа уже прошло, и я советую тебе поторопиться, ― продолжал Мститель, обращаясь к Северусу. ― Добавляя в чай несколько капель, я ожидал, что директор почувствует незнакомый привкус и сунет в рот безоар вместо конфеты, но увы, ― сказал он и, поцокав, развел руками. ― Он ничего не заметил. С тем же успехом я мог бы подлить ему более сильный яд и повторно убить его, лишив нас с тобой всякого удовольствия. Представляешь?

Он вопросительно приподнял бровь, а Северус поморщился. Слова Мстителя, его движения и мимика вызывали у него невероятное отвращение и желание побыстрее положить конец этому кровожадному созданию. Тем не менее, нужно было узнать, что он успел сделать каждому из невольных свидетелей этого фарса. Пока двойник распинался, Снейп безрезультатно пытался невербально отменить наложенные на мародеров заклинания, но каждый раз терпел неудачу. То, что животные — это Поттер и его дружки, Северус понял, едва заметив привязанного у стены оборотня.

― Ты не убивал его, ― тихо произнес он, в очередной раз не сумев вернуть Поттеру человеческий облик. ― Ты рожден в битве и по какой-то случайности получил часть моих воспоминаний, но ты — не я. Возможно, когда я передавал свою память Поттеру, что-то досталось и тебе, ― размышлял вслух Северус, ―, но ты — не я.

Объясняя свихнувшемуся полтергейсту простую истину, он медленно подходил ближе, но взрослый двойник быстро распознал план и проворно отошел в противоположную часть комнаты, остановившись рядом с оленем.

― Я бы не рекомендовал тебе этого делать. Если, конечно, не хочешь себе навредить, ― произнес Мститель и поморщился. Тень на стене причудливо дрогнула, мешая распознать выражение, на миг исказившее его лицо. Глядя на Северуса, он заметил, как тот тоже слегка прикрыл глаза, будто тоже почувствовал внезапную боль в виске. ― Но ты можешь использовать меч основателя, чтобы сбить рога этому, во всех смыслах, оленю, ― нарочито бодрым тоном предложил Мститель.

Снова поморщившись, но стараясь не обращать внимание на боль, он рывком потянул животное за рога, и Северус содрогнулся от загнанного, обреченного взгляда животного.

― Видимо, гормоны тебе соображать мешают, но я напомню, что рога молодого оленя являются очень ценным ингредиентом. Настоящие панты редко встречаются в таком прекрасном виде, ― нежно произнес Мститель и медленно пробежал пальцами по бархату ветвистых рогов. ― Мороки с ними, конечно, много, но ты сам знаешь, что оно того стоит. Я помню, как часто ты мечтал срезать их, Северус.

От звука своего имени Снейп дернулся и еще сильнее сжал рукоять меча в левой руке. Правая рука с палочкой, все еще державшей двойника на прицеле, уже затекла и немного дрожала. Сириус, по-прежнему лежащий возле директора в своем собачьем обличье, тихонько пискнул и, судя по скребущему звуку, попытался подняться на лапы.

― Но можно начать и с собаки, ― заметив его попытку, быстро проговорил Мститель, ― мистер Блэк, я полагаю, мечтает, чтобы ты прекратил его страдания.

Подойдя к Блэку, он с силой придавил собачью голову ногой к промерзшему полу.

― И что же ты с ними сделал? ― спросил Северус деланно безразличным тоном. Видя наяву все то, что действительно не один раз мечтал проделать с Поттером и Блэком, теперь он содрогался от отвращения и хотел лишь побыстрее прекратить этот кошмар. ― Не помню, чтобы мародеры были так покорны.

― Всего лишь применил твое заклинание. Фобос максима, ― нараспев произнес Мститель и в качестве демонстрации направил палочку на Дамблдора. Взгляд директора мгновенно стал стеклянным, а из глаз покатились слезы. ― Он очень быстро придет в себя, ― добавил Мститель, привычным для Северуса жестом засовывая палочку в левый рукав. ― А вот мародеры ментальными практиками не занимались и потому уже несколько часов заперты в ловушке собственных страхов. Септима, кстати, может подробно рассказать о том, каково это — испытать на себе свои самые ужасные кошмары.

Быстро подойдя к Вектор, Мститель присел рядом с ней и едва ли не с нежностью провел рукой по каштановым волосам. Пытаясь поймать взгляд Северуса, который, сжав меч, медленно подходил ближе, Септима хотела передать ему одну из своих догадок. Наблюдая за Мстителем, она вдруг поняла, что он слабеет. Его кожа теперь казалась еще бледнее, а сам он выглядел так, будто сотворенное заклинание причинило сильную боль. Даже двигался он теперь гораздо медленнее, чем всего лишь час назад.

― Только из уважения к моему создателю вы тут в качестве зрителя, мисс Блишвик, ― произнес он, смотря ей прямо в глаза. Все мысли Вектор были перед ним как на ладони, и, разозлившись, он даже почувствовал себя лучше. ― Глупая девка, ― тихо произнес он, наклонившись как можно ближе к лицу Септимы. ― Глупая, и потому говорить тебе противопоказано.

Произнеся последнюю фразу, он усмехнулся, а Септима нервно сглотнула, пытаясь оторвать прилипший к небу язык и издать хотя бы один звук.

― Убьешь меня и в лучшем случае впадешь в кому, ― несколько громче сказал Мститель, когда Снейп был уже практически в шаге от него. ― В худшем — останешься овощем на всю оставшуюся жизнь. Хотя, дело твое.

Медленно поднявшись, Мститель встал напротив Снейпа и ухмыльнулся.

― Ну же, ― вкрадчиво произнес он, ― давай. Используй свою игрушку. Отруби мне голову, например, ― предложил он, подходя к Северусу еще ближе, ― если считаешь, что мои слова — уловка. Не стой столбом, мой драгоценный создатель, ― шептал он, оказавшись к Северусу так близко, что тот мог спокойно почувствовать запах крови, исходящий от стоящего напротив создания. ― Двойной шпион, правая рука Альбуса Дамблдора и Темного Лорда. Ужас подземелий, гроза студентов и любовь всей жизни одной глупой женщины, ― ядовитым тоном перечислял Мститель, и его лицо было уже едва ли не перекошено от злости, ― предатель и ненавистник собственной души.

Снейпу казалось, что он смотрит в зеркало. Лицо напротив не было лицом полтергейста, оно было невероятно живым и таким же невероятно знакомым. Схожесть гримас и даже абсолютно такой же, как и у него, скол на нижнем зубе заставляли его чувствовать себя растерянным. А стоя практически на том же самом месте, где разговаривал с Волдемортом каких-то полгода назад, он, вопреки всем мнениям и домыслам, сейчас совершенно не считал себя ни храбрым, ни сильным. Северусу Снейпу попросту было страшно и жутко. Мысль, что он ошибся и перед ним действительно часть его самого, вселяла ужас и мешала нанести удар, способный раз и навсегда заставить полтергейста исчезнуть.

― Боишься, ― выплюнул Мститель, ― ты просто жалок. Трус. О да, теперь я вижу это собственными глазами и признаю собственным разумом. Ты трус, что всегда прятался за моей спиной.

― У тебя нет разума, ― внезапно ответил Северус. Слова о трусости будто бы разбудили в нем давно позабытое чувство отчаянной решимости. ― Пятый курс, второй семестр защиты от темных сил. Страница учебника триста восемь, ― произнес он, поймав из-за спины Мстителя удивленный взгляд Септимы, ― если открыть учебник на указанной странице, то можно узнать, что низшие существа, такие как полтергейсты, в некоторых случаях способны иметь подобие тела и даже считать себя живыми. Иные из них, рожденные в момент особых событий, будь то война или мор, могут нести в себе определенную программу. Мстить, например.

― Но вот так полтергейсты точно не могут, ― спокойно возразил Мститель и, коснувшись лезвия меча, медленно провел по нему указательным пальцем. Чуть скривив губы от неприятного ощущения, он победно посмотрел, как белеет на глазах лицо Снейпа и как медленно опускается упиравшаяся в ребра палочка.

Кровь, стекая из порезанной подушечки пальца, медленно капала на грязный пол, оставляя на нем черные и едва различимые в ночной темноте брызги. Прикрыв глаза, Северус попытался справиться с внезапно подступившей тошнотой. Допустить мысль о том, что перед ним стоит порождение всех его страхов, желаний и подавленных эмоций, было непостижимо. Даже в страшном сне он не мог и не хотел себе представить, что способен стать создателем такого ужасного существа, получавшего удовольствие от пыток и смерти.

Стоя напротив ухмыляющегося двойника, Снейпу казалось, будто пол постепенно уходит из-под ног, и в отчаянии он даже тряхнул головой, все еще не желая соглашаться с реальностью и пока еще совершенно не представляя, что делать дальше.

― Очень рад, что все недопонимания наконец устранены, ― холодно произнес Мститель. ― Я считаю, что воевать с самим собой глупо, когда рядом есть те, война с кем более оправдана. Северус, ты же давно мечтал об этом. Неужели даже в глубине души тебя не радует то, что ты видишь? Он, ― Мститель указал на Дамблдора, ― отнял у тебя жизнь и посадил в школе, будто собаку в будку, держа тебя на коротком поводке. Ты мог стать великим алхимиком, мог жить как лорд, имея доступ в самые лучшие дома, но вместо этого всю жизнь вдалбливал в тупые головы закон Галпаготта и то, где следует искать безоар. Ты мог стать кем угодно, Северус, но закончил свою жизнь на полу этой жалкой хижины. Кем ты был? Что стало с твоей мечтой и с любимой женщиной? Из-за него ты потерял любовь всей своей жизни и даже теперь не смог вернуть ее. А благодаря ей, ― Мститель махнул рукой в сторону Септимы, ― ты вернулся в прошлое, но сам остался прежним. Ты попал в персональный ад без возможности вернуться назад, и все благодаря ей.

Медленно двигаясь вдоль комнаты, двойник наслаждался растерянным видом своего создателя и даже не думал прекращать свой монолог. Огонек свечей в старом канделябре дрожал от ветра, создаваемого его длинным плащом, а прогнившие в некоторых местах половицы предательски скрипели, когда на них наступала нога в перепачканном запекшейся кровью ботинке.

― А что же до мародеров, Северус? ― вкрадчиво спросил он. Подойдя к оборотню, он попытался обездвижить его, но вдали от школы его силы стремительно таяли, и успокоившийся было зверь пронзительно завыл, почувствовав запах крови. Понимая, что времени остается все меньше, Мститель заговорил еще более мягким тоном. ― Убей их, сделай то, о чем так долго мечтал. Сделай это и стань собой. Покажи им себя настоящего, того, кого скрывал внутри все эти годы и за чьей спиной прятался.

― Тебя? ― эхом отозвался Северус. ― Тебя, увы, они и так видят.

― Ты — это я! ― рассвирепел Мститель, разом растеряв всю напускную мягкость. ― Глупый мальчишка. Ты вечно прятался за моей спиной и доверял всю грязную работу. Где бы ты был, не подсыпь я яд твоему отцу и не подбрось ту бутылку в багажник? Ты помнишь, что он тогда хотел сделать? Уговорить мать забрать нас из школы! И она поверила, пошла против Лорда, который мог дать ей лучшую жизнь и простить ее связь с магглом! А если не помнишь, то я легко могу это исправить.

Качнув головой, Северус зажмурился от резкой боли во лбу и внезапно открывшихся воспоминаний. Словно со стороны он видел, как когда-то давно хладнокровно подсыпает яд отцу в чай и как подкидывает в багажник бутылку дешевого пойла, найденную возле бара.

― А неужели ты не получал удовольствие, когда варил яды для Лорда, испытывая их на, как ты считал, добровольцах? И не ты ли подначивал Блэка идти на бой в министерство? Неужели ты не догадывался, чем закончится для него первое же сражение? Для человека, что двенадцать лет не держал в руках палочку? А? Неужели ни разу не думал об этом? Вспомни, как мечтал отомстить мародерам. Как волновался о жизни одной лишь Эванс, наплевав на Поттера. Вспомни, как приятно было убить директора. Авада не получается без ненависти, правда? ― злобно говорил Мститель, открывая Северусу еще несколько им самим заблокированных воспоминаний.

Стараясь не поддаваться эмоциям от внезапно открывшейся правды, Северус вдруг отчетливо понял, что должен сделать. Вся ситуация и место, где она происходила, будто подсказывали решение, и оставалось только набраться смелости, чтобы рискнуть и воплотить его в жизнь.

Мститель, не дождавшийся ответа от Снейпа, рывком поднял Септиму с пола и, подтащив ее к оленю, грубо швырнул на пол. Из кармана мантии он вынул небольшой фиал с широким горлом и всучил его в руки Вектор.

― Будешь собирать кровь, ― рявкнул он, ― и только попробуй проронить хотя бы каплю. Как думаешь, ― обратился он к Северусу, ― если после всего наш олень все же обратится обратно в человека, чего именно у него будет не хватать? И будет ли? Ради этого, пожалуй…

― Хватит, ― внезапно твердо произнес Северус. Вложив меч в руку Дамблдора, он что-то шепнул ему на ухо, выпрямился и посмотрел на своего двойника, полный мрачной решимости.

― Я не собираюсь ставить на Поттере опытов и приказываю тебе прекратить все пытки и эксперименты, ― четко сказал Снейп.

В первую секунду Мститель опешил от такой наглости и, вынув нож из-за пояса, попытался дотянуться до ветвистого рога, но попросту не смог этого сделать. Исказившись от ярости из-за того, что, оказывается, вынужден подчиняться чьим-либо приказам, он резко обернулся и, не желая показывать, что не может ослушаться, подошел к Снейпу, намереваясь напугать, но наткнулся на палочку, упершуюся точно в солнечное сплетение.

― Познав сущность зла, не обязательно становиться злым, ― между тем твердо произнес Северус, ― и мне жаль тебя за этот неверный выбор.

Не веря, что Северус дерзнет предпринять что-либо серьезное, Мститель все же не мог скрыть беспокойства и вздрогнул, когда внезапный порыв холодного ветра затушил свечи. На один миг Визжащая хижина погрузилась в полную темноту. Красная, зеленая и голубая вспышки внезапно окрасили темную комнату яркими цветами, а чей-то вскрик породил сильный взрыв.

Стены хлипкого дома вздрогнули и, накренившись, застонали, пронизываемые порывами холодного зимнего ветра.

В свете луны, пробивающемся из криво заколоченного досками окна, Септима увидела тонкие столбики пыли, сыплющейся из разрушающегося потолка. В следующий момент чьи-то сильные руки рывком заставили ее встать, а знакомый голос приказал быстро уходить. Чья-то рука грубо всучила ей в ладонь какую-то веревку. В темноте и суматохе различить чье-либо лицо было невозможно.

Ища расфокусированным взглядом Северуса, Вектор не хотела идти, но кто-то снова упорно подталкивал ее к выходу. Едва передвигая ноги, она не хотела уходить без Снейпа, вне всяких сомнений все еще находящегося внутри. Пытаясь вырваться из чьих-то сильных рук, все еще лишенная голоса, она рвалась обратно в рушащийся дом. Оказавшись на улице за секунду до того, как рухнула крыша, Септима обессиленно упала на снег, проклиная себя за опрометчивое решение использовать беспалочковую магию. Несколько минут назад, увидев, как Мститель медленно перехватывает нож в более удобное положение, Вектор сотворила щитовые чары в ту же самую секунду, когда Снейп произнес два страшных слова.

Время будто бы замедлилось. Крыша небольшого домика сперва дрогнула, а после медленно просела, потянув за собой хлипкие стены. Клубы пыли, поднявшиеся в воздух, быстро смешались со снежной крупой, сыплющейся с неба, и плавно осели на то, что осталось от Визжащей хижины.

Волнуясь, что сын остался под завалами, Тобиас, точно также, как и Эйлин, огляделся по сторонам и с облегчением заметил его неподалеку. Быстрыми шагами Северус шел в ту сторону, где минутой ранее Тобиас оставил напуганную подругу сына и измученного на вид оленя.

Поймав взгляд отца, Северус поджал губы и, судя по раздраженному виду, выругался, но, видя, что с родителями все в порядке, подходить не спешил. Эйлин, тоже уловив состояние Северуса, виновато вздохнула и лишь уткнулась в плечо мужа, жалея о том, что, не разобравшись, выкрикнула несколько пришедших на ум заклинаний, разрушивших хижину.

― Я даже не знаю, что делать, ― тихо шепнула она Тобиасу. ― Лечить я не умею, а говорить с Севом сейчас не имеет смысла.

― Тогда, если вас не затруднит, призовите сюда мою волшебную палочку, миссис Снейп, ― любезно попросил Дамблдор.

Подойдя к Эйлин и Тобиасу, он благодушно кивнул и даже изобразил подобие улыбки.

― Приятно видеть, что выпускники школы способны на такие выдающиеся защитные заклинания.

Ловко поймав свою волшебную палочку, вылетевшую из-под завалов, он поблагодарил Эйлин и попросил Тобиаса помочь ему с Блэком.

― Боюсь, он все еще во власти того хитрого заклинания и может не понимать, что творит, ― пояснил директор и легким движением руки вернул скулящему на снегу псу его истинный, человеческий облик. ― А теперь держите его крепче, ― сказал Дамблдор донельзя изумленному Тобиасу. ― Манипуляции с разумом иной раз могут быть очень болезненными.

* * *

Сидя на снегу, Септима Вектор растерянно оглядывалась по сторонам и так крепко сжимала в руке веревку, будто от этого зависела ее жизнь. Недалеко от Септимы отчаянно извивался на снегу черноволосый парень. Приняв человеческий вид, Джеймс Поттер тщетно пытался освободиться от пут, которые, будто ожив, стали стягиваться вокруг его лодыжек и шеи. Успев вставить руку между веревкой и горлом, Поттер старался докричаться до впавшей в непонятное ему состояние Септимы и ругался, не обращая внимание на многочисленные ушибы и, судя по ощущениям, сильно поврежденное ребро. Страх последних часов, проведенных в обществе явного психа, придавал ему силы, но справиться с веревками, все сильнее затягивающимися на коже, с каждой секундой становилось все сложнее.

― Да помоги же мне, пожалуйста! ― взмолился Поттер. Носком ботинка он пытался дотянуться до руки все еще смотрящей вокруг стеклянным взглядом Септимы, но до касания не хватало каких-то нескольких дюймов.

― Не дергайся, Поттер.

Вопреки совету, Джеймс все же рванулся вперед и закашлялся, когда веревка сильнее обвилась вокруг шеи.

― Сказал же — не дергайся, идиот! ― выругался Северус и, направив на Джеймса палочку, произнес заклинание. Путы ослабли, а Поттер, обретя способность свободно двигаться, как можно быстрее сбросил с себя веревки.

― Что это была за хрень? Что это вообще было, Снейп? Что за хрень! ― завопил он, поднявшись на ноги, и охнул, наконец почувствовав боль от поврежденного ребра.

Не обращая внимания на вопли, Снейп проверил Поттера на наличие каких-либо скрытых проклятий и, не обнаружив таковых, ленивым движением палочки наложил обезболивающее заклинание. Закончив с Джеймсом и так и не удостоив его ответом, Северус перевел взгляд в сторону Септимы и рассудил, что директору и Блэку он наверняка нужен гораздо больше. Об исчезнувших в суматохе Мстителе и оборотне он пока предпочитал не думать, сосредоточившись на более насущных проблемах.

Дамблдор и Блэк, в компании Тобиаса, обнаружились совсем близко. Директор уже практически оправился от действия зелья. Теперь, обретя способность ясно мыслить, с помощью Тобиаса он уже успел снять с Сириуса все ментальные чары и даже залечить несколько ушибов. Блэк, вместо благодарности, демонстративно морщился от боли и шипел, что ноги его больше не будет в этой школе.

― Ну, это мы решим, когда вы поправитесь, мистер Блэк, ― мягко отвечал ему Дамблдор и продолжал тихо нашептывать заклинания.

Уверившись, что его помощь не требуется, Северус даже обрадовался. Общаться с Блэком ему отчего-то хотелось еще меньше, чем с Поттером или родителями. Не ожидая их появления в Визжащей хижине, сейчас он очень злился за их глупое безрассудство. По его мнению, со стороны матери было очень неосмотрительно тащить маггла-отца в школу и подвергать себя и его опасности.

Сейчас, поймав вопросительный взгляд Эйлин, Северус вздохнул, поджал губы и, едва уловимо качнув головой, вернулся обратно к Септиме.

― Как думаешь, он окончательно исчез? ― устало спросил Джеймс, подходя к Северусу. Вопреки ожиданиям, он не сыпал ругательствами, подобно Блэку, и выглядел очень странно. Со стороны создавалось ощущение, что последние несколько часов Поттер провел в компании дементора, а не Мстителя. ― Знаешь, я думал, что ты сбежишь, как Питер, но ты… Ударил его Авадой, зная, что и сам можешь не выжить. Я бы не смог, ― медленно говорил Джеймс. ― Так он совсем исчез?

― Надеюсь, ― поморщился Северус, чувствуя себя невероятно усталым. ― Во всяком случае, во время обрушения я его не видел.

― А если он сбежал? ― спросил Джеймс, вспомнив, как, едва почуяв свободу, выпрыгнул в окно и скрылся вдали оборотень.

От этой мысли в глазах Поттера промелькнула отчетливая тень страха, а лицо, и без того взволнованное, резко потемнело.

― Сохатый, ты как хочешь, но я отсюда сваливаю, ― заявил Блэк из-за спины Джеймса. ― Как по мне, и один-то Нюнчик, ― сказал Сириус, кашлянув, чтобы Дамблдор не услышал клички бывшего студента, ― это слишком много. А два — так и вообще перебор. А если учесть его сумасшедшую мамашу, которая Хижину разнесла, то я лучше…

Если Сириус и хотел сказать что-то еще, то попросту не успел. Северус, услышав, как Блэк походя оскорбил его мать, больше не смог и не хотел себя сдерживать. Эмоции, тщательно подавляемые весь день, вырвались наружу, и, медленно повернув голову в сторону Сириуса, Снейп издал звук, чем-то напоминающий сдавленное шипение. Не говоря ни слова, он в несколько шагов оказался рядом с Блэком и молниеносным движением зарядил ему кулаком в нос, вложив в удар всю свою злость, ненависть, боль и отчаяние.

Поттер, молча наблюдавший эту сцену, даже не шелохнулся. Впервые в жизни он не был согласен со своим другом и занял позицию того, кого раньше предпочитал ненавидеть. Сириус, придя в ярость, с криком бросился на Снейпа. А тот будто и ждал этого. Он ловко увернулся от кулака, летящего в ребро, и, выставив руку вперед, очень точным движением попал Блэку в солнечное сплетение, заставив того согнуться пополам, глотая ртом воздух. Глядя на явно проигрывающего соперника, Снейп ощутил, как внезапно стало чуточку легче на душе, а на губах сама собой появилась глумливая ухмылка, точь-в-точь такая же, какая была у Мстителя.

― Тебе не жить, ― прохрипел Сириус.

Отдышавшись, он уже почти распрямился для новой атаки, но Джеймс, уловив едва заметную перемену во внешности Снейпа, проворно обхватил друга руками и тем самым успел сдержать порыв.

― Сириус, ― тихо позвал он, ― Бродяга. Успокойся, пожалуйста, ― пытался вразумить он брыкающегося Блэка, который будто бы не ощущал хлещущей из носа крови, ― хватит на сегодня драк, Сириус!

Ступефай, пролетевший сбоку и заставивший Блэка замолчать, застал врасплох всех троих участников сцены. Готовясь отразить следующую атаку, Снейп резко развернулся и замер, пораженный видом Вектор, смотрящей на него безумными глазами и держащей в руке где-то найденную волшебную палочку.

― Где Северус? ― дрожащим от ярости голосом прошептала она. ― Где настоящий Северус Снейп? Где он, отвечай мне, сволочь, ― шептала Септима, смотря на Снейпа в упор.

― Спятила, ― крякнул Блэк и, почувствовав, как ослаб захват Поттера, сбросил с себя его руки.

― Я тут, ― между тем ответил Снейп.

Осторожно подходя к Вектор, он хотел забрать у нее из рук палочку, но она, заметив движение, снова атаковала. Успев выставить щитовые чары, Снейп посмотрел на Джеймса, который, видимо, догадался, что тот хочет сделать, и теперь осторожно подкрадывался к Септиме сзади.

― Септима, я здесь, ― еще раз мягко повторил Северус и вновь успел выставить щит от очередного красного луча, вылетевшего из ее палочки. Во что или, вернее, в кого она целилась, понять было сложно. ― Септима, я настоящий. Двойник пропал, слышишь?

Замерев на месте, Вектор чуть наклонила голову, пристально всмотревшись в лицо Снейпа, но явно осталась не довольна и вновь подняла палочку. Тем не менее, этой небольшой заминки хватило, чтобы Джеймс очень быстрым движением сбил ее с ног и сел сверху, силой выдернув из руки палочку. Крича и выгибаясь дугой, пытаясь сбросить с себя Поттера, Септима привлекла внимание Дамблдора.

Закончив лечить Сириуса, все это время он беседовал с мистером и миссис Снейп. Их внезапное появление, в свете последних событий, не казалось ему странном, а недолгий разговор о происходящем помог сложить детали воедино и окончательно понять, откуда взялся тот сумасшедший.

Эйлин, не видящая причин для того, чтобы что-то скрывать, в общих чертах рассказала директору все, что знала. Тобиас, стоя рядом с женой, отчего-то не мог разделить ее доверие к этому седовласому старцу и предпочитал хранить молчание. Крики Септимы заставили Эйлин замолчать на середине фразы, и все трое разом повернули головы на звук.

― Благодарю вас, Эйлин, ― мягко сказал Дамблдор и учтиво кивнул Тобиасу. ― Я тщательно изучу этот случай и надеюсь, что мы обязательно найдем способ справиться с этой непростой ситуацией.

Выдавив из себя почтительную улыбку, он поспешно подошел к все еще кричащей и отбивающейся от Снейпа с Поттером Вектор.

― Северус, я думаю, что ваша подруга пережила большой стресс и не может отличить вас от того ужасного человека, ― сказал Дамблдор, и Снейп, удивившись от того, как привычно и спокойно ему стало, стоило директору произнести его имя, кивнул. ― Полагаю, сейчас вам не стоит показываться ей на глаза, ― продолжил Дамблдор.

От его голоса, звучащего совсем рядом, Септима притихла, и Джеймс немного ослабил хватку, которой сжимал ее руки.

― Мистер Снейп, прошу, сдвиньтесь чуть в право, чтобы мисс Блишвик не могла вас видеть, ― сказал Дамблдор. Весь вид его выражал полнейшее спокойствие.

Дождавшись, пока Снейп исполнит просьбу, Дамблдор коснулся большими и указательными пальцами головы Септимы и, прикрыв глаза, мысленно произнес несколько заклинаний. Спустя секунду Вектор обмякла и заснула глубоким сном.

― Я позабочусь, чтобы с мисс Блишвик все было в порядке. Как только она придет в себя, я позволю ей воспользоваться камином, чтобы вернуться домой, ― сказал он Северусу и, глядя на Поттера и Блэка, добавил:

― А теперь мне бы хотелось оказаться в моем кабинете и поговорить с вами тремя обо всем, что произошло сегодняшней ночью. С мистером Люпином, боюсь, моя встреча состоится несколько похоже. Будем надеяться, что он не успеет натворить что-либо непоправимое, ― пробормотал Дамблдор, обеспокоенно взглянув в сторону запретного леса.

Блэк, держа в руках меч, который доверил ему директор, безразлично пожал плечами. Джеймс Поттер заметно напрягся, а Северус обреченно кивнул. С самой первой секунды, когда он увидел директора на полу в Хижине, он не сомневался, что в случае положительного исхода сегодняшней ночи разговор по душам будет неизбежен.

― Как думаешь, он мне память сотрет? ― спросил Джеймс.

Пропустив обиженного Блэка вперед, он специально подождал, пока Снейп что-то чересчур эмоционально объяснит родителям.

Северус, дождавшись, пока мать с отцом трансгрессируют домой, не обратив внимание на вопрос, просто прошел мимо, но спустя пару шагов остановился и, услышав, как Поттер переспросил во второй раз, изобразил недоумение.

― Нет, конечно! Как ты вообще мог подумать о подобном кощунстве? ― спросил он с нескрываемым сарказмом.

Джеймс вздохнул, но, к удивлению Северуса, отвечать не стал и лишь угрюмо пошел рядом, не обгоняя, но и не отставая. Такое странное молчание Поттера Снейпа раздражало и злило. Он прекрасно помнил их вечные склоки с самого первого дня знакомства, и такое мирное поведение идущего рядом парня было чем-то из ряда вон выходящим. Вдыхая морозный воздух, Северус думал о том, как сильно он устал. Темнота вокруг понемногу рассеивалась, уступая место легким сумеркам, и, посмотрев на школу, Снейп понял вдруг, что ему не очень хочется туда возвращаться. Больше всего на свете он желал, чтобы все происходящее оказалось сном или, на худой конец, предсмертной галлюцинацией.

Между тем Дамблдор шагал впереди с необыкновенной бодростью для человека, перенесшего не самую лучшую ночь в жизни. Периодически оглядываясь и проверяя, плывет ли за ним по воздуху погруженная в сон Септима, он то и дело бросал взгляд на Снейпа, будто опасаясь, что бывший ученик надумает сбежать. Блэк, шедший впереди директора, смотрел только вперед и с мечом в руке выглядел так, будто это он ведет всех в школу.

― То, о чем говорил этот мужик, ― прервал тишину Джеймс, ― это все правда? Ну, то есть, правда, что он — это ты, и если это так, то почему он такой старый?

Снейп фыркнул и рассмеялся от такой постановки вопроса. Сам он совершенно не считал, что Мститель выглядел старым. Он был точно таким, каким Северус помнил себя всего лишь полгода назад. Скосив глаза на Джеймса, он вгляделся в его лицо, на котором в свете сумерек был заметен большой фингал под глазом, и удивился, не разглядев в нем такого сильного, как раньше казалось, сходства с будущим сыном. Лицо Джеймса выглядело более правильным и, несмотря на синяк, красивым, а тело явно говорило о любви его владельца к спорту. Гарри Поттер, на памяти Снейпа, всегда был очень худым и вечно раздражал его растерянным выражением на чуть вытянутом, как у тетки Петуньи, лице.

― Пока ты не пришел, он благодарил меня за свое появление. Своеобразно, конечно, ― сказал Джеймс, не замечая задумчивости Снейпа. ― Мучил нас и рассыпался в благодарностях. Он говорил, что это все потому, что я вечно задирал тебя… Неужели так правда возможно, Снейп? Неужели чьи-то шутки могут создать такое вот сумасшедшее чудовище? Ты ведь…

Не дав Поттеру закончить, Северус встал как вкопанный и побелел так, что свежий снег, лежащий под его ногами, начал казаться серым.

― Шутки? ― прошипел Снейп. Лицо его скривилось от ненависти. ― Хороши шутки, Поттер. А может быть, мне тоже стоит шутки ради показать твое исподнее всей школе? Может, мне тоже стоит испортить твои вещи и годами — годами, Поттер, — втаптывать в грязь твою репутацию? Как бы ты жил, если бы у тебя методично отбирали все, что тебе дорого?!

Замолчав и тяжело дыша от бушующего внутри гнева, он ждал, что Джеймс, по своему обычаю, будет защищаться, но тот по-прежнему понуро стоял рядом. Подняв голову и взглянув Снейпу в глаза, он что-то сказал, но порыв ветра не дал различить слов, и Северус по привычке сощурился, как делал всегда, если не мог разобрать, что мямлит очередной студент в оправдание за невыученный урок. Раздраженно взмахнув палочкой, Снейп сделал так, чтобы вокруг них все стихло.

― Прости меня, ― еще раз, уже громче, произнес Джеймс. ― Мать часто говорила мне, что каждый человек получает то, что заслуживает. Я не согласен с ней. Ты этого не заслуживал… ― голос Поттера дрожал, и Снейпу, несмотря на тишину, пришлось даже слегка склонить голову, чтобы понять его слова. ― Я завидовал тебе с самого первого дня. С самой первой минуты, когда увидел, как ты смотришь на Эванс и то, как она смотрит на тебя. Может, у меня и есть все, но вот такого, ― он вздохнул, ― друга… Не фаната, как Питер, не очумелого балагура, как Сириус, и не неуверенного ботаника, как Ремус, а настоящего друга. Для которого не надо рисоваться, не надо выделываться, держать планку и быть опорой, понимаешь? Который будет рядом, даже когда тебе плохо.

Блэк вот думает, что я тупо втюрился в Эванс, но будь это так, смог бы я не вспоминать о ней целый семестр? А я жил и не думал о Лили практически, будто, когда вы ушли из школы, все разом стало неважно. Но тогда, в прошлом году, мне действительно хотелось быть с ней. Получить себе такого вот друга, ― быстро перечислял Джеймс, ― а когда ты назвал Лили грязнокровкой, я будто увидел, как рушится эта хрупкая стена доверия. Ваше волшебство, эта ваша дружба. И я был рад, что добился своего, но в то же время не мог простить, что ты допустил это, что ты все же сломался. Я выиграл, но и проиграл, понимаешь? Я идиот, наверное, что говорю все это. Что по моей вине и из-за моей тупости возник этот монстр. Понимаешь?

Северус кивнул. Ошалелым взглядом он таращился на Поттера, несущего, по его мнению, чистую околесицу. Перескакивая с темы на тему, он то пел оду дружбе, то вдруг говорил про храбрость и возвращался к своим грехам, посыпая голову пеплом.

― И потому я заслужил это, Снейп, ― наконец сказал Джеймс. ― Каждый его удар, каждое обвинение, каждый его пинок. Даже если бы он действительно отрезал мне рога, ― он всхлипнул, ― я заслужил. Я виноват.

Злость исчезла. Ее давно вытеснило недоумение и непонимание, а затем отвратительное и мерзкое для Северуса спонтанное желание простить, равноценное слабости. Все еще молча смотря на явно страдающего от чувства вины Джеймса, Снейп понимал, что годами мечтал об этом моменте, но теперь не чувствовал ни радости, ни удовлетворения. Ему вдруг стало жаль этого избалованного дурня, коим, безусловно, и был Джеймс Поттер. Вздохнув и так и не решив, что сказать, да и не найдя нужных слов, Северус только медленно кивнул и, видя в карих глазах взгляд, полный надежды, не смог не пожать робко протянутую руку.

Впрочем, спустя пару минут, когда первое удивление сошло на нет, Северус все же понял, почему Поттер устроил все это шоу с признанием. Догадка показалась настолько обидной, что во рту даже появился привкус горечи.

― Умно, Поттер, ― сказал он с откровенной неприязнью. Джеймс, все еще погруженный в свои мысли, вопросительно посмотрел на Снейпа. ― А мне теперь сотрут память, правда? ― передразнил тот. ― Легко признаваться, когда завтра уже ничего и помнить не будешь о своей исповеди, да? Ну, а что, я не в школе и, следовательно, плевать. Вроде как отмылся, и совесть свободна, а вроде и репутацию не попортил и себя не уронил в собственных глазах, да?

― Нет, ― ответил Джеймс. Слушая доводы Снейпа, он едва не рассмеялся и чуть было по привычке не обозвал его идиотом. ― Я про память уточнил лишь для того, чтобы успеть подготовиться. Уверен, что ты знаешь о моей мантии невидимке. Думаешь, что это единственный артефакт, который у меня есть? Не знаю, как у тебя в семье, но мои родители подарили мне кое-что как раз для таких случаев.

― И где же твое «кое-что»? ― ехидно поинтересовался Северус. Джеймс смотрел на него настолько честным взглядом, а говорил так искренне, что Снейпу на мгновение даже стало стыдно за свою вечную подозрительность и недоверие.

― В спальне, ― потупился Джеймс. ― И да, я знаю, что я идиот, раз не ношу его постоянно. Но я правда многое понял сегодняшней ночью, и если Бродяге все равно, то мне явно противно от того меня, которым я был до встречи с этим… А как оно называется?

― Понятия не имею, ― честно ответил Северус, поняв, что речь идет о Мстителе. ― Но пусть будет альтер-эго. И я не думаю, что директор обязательно станет стирать вам память. Скорее всего, дело ограничится просьбой сохранить все случившееся в тайне.

― И все же, будет лучше, если я улучу момент и сгоняю за артефактом, ― сказал Джеймс и едва заметно улыбнулся, довольный, что больше нет никакого недопонимания.

Сейчас, высказав все, что так долго было на душе, он чувствовал невероятный подъем и искренне хотел измениться и стать лучше. Глядя, как над блестящим вдали Черным озером появились первые лучи солнца, Джеймс был уверен, что теперь приложит все усилия, чтобы искупить каждый свой проступок и не допустить, чтобы злобное альтер-эго вновь творило свои бесчинства. Если, конечно, оно не сгинуло вместе с Визжащей хижиной, убитое самой настоящей и до чертиков пугающей Авадой.

* * *

Мыслей не было. Не было и тела, способного испытывать боль или хоть что-то чувствовать. Не было разума, наполненного былой злобой и жаждой мести. Исчезло все, кроме бесконечно сильного желания жить и инстинкта, что влек к месту, способному эту самую жизнь обеспечить.

В суматохе рушащейся хижины и темноте ночи никто не заметил невесомое темное облако, поднявшееся в воздух вместе с пылью. Никто не обратил внимания, как медленно оно полетело в сторону школы и там, по-прежнему никем не замеченное, проникло в Выручай-комнату.

Целительная сила замка не дала ему исчезнуть окончательно и поддержала зыбкое подобие жизни, вопреки природе, не давая слиться с хозяином. Отвергнутое, оно мрачно зависло над старым буфетом, где чувствовалось больше всего энергии, способной продлить его искалеченное существование.

Долгий разговор в директорском кабинете был выматывающим и навевал Северусу воспоминания о множестве подобных бесед в прошлом. Этот более молодой и энергичный Дамблдор был для Снейпа очень непривычен. Он выглядел непосредственным и, как ни странно, вызывал больше доверия. Весь вид директора показывал, что в данный момент он не заинтересован ничем, кроме слов собеседника. Разглядывая его лицо, уже покрытое морщинами, но пока еще не такими глубокими, Северус искренне удивлялся тому, что способно творить с людьми время.

А сам директор, узнав от Эйлин в том числе и то, сколько лет Северусу, с самого начала решил обращаться к нему соответственно истинному возрасту. Говоря о событиях прошлой ночи, Дамблдор не ругался, и, к некоторому удивлению Снейпа, не пытался винить его в случившимся. Напротив, весь разговор он был очень радушен. Без лишних эмоций, он задавал только те вопросы, которые могли бы пролить свет на ситуацию с Мстителем, и не поднимал темы будущего или победы над Волдемортом, надеясь, что Северус сам скоро заговорит об этом.

Директор тактично пытался выяснить как можно больше деталей, но один раз все же не удержался и применил легилименцию. Осознав, что попытка проникновения в чужую память не осталась незамеченной, Дамблдор только вздохнул и попросил Снейпа простить старику банальное любопытство и желание посмотреть будущее. Остаток их беседы он предпочел играть роль слушателя, скрепя сердце позволив Снейпу самостоятельно решать, что именно стоит рассказывать.

― Насколько я понял, Северус, в будущем вы меня убили. Что привело к таким событиям?

Взгляд Дамблдора был невероятно теплым, будто бы он спрашивал не причину своей будущей смерти, а просил поделиться рецептом заинтересовавшего его экспериментального зелья.

Скрестив руки на груди, Северус ненадолго задумался о том, стоит ли сейчас рассказывать директору всю правду, и, в очередной раз подумав, что не хочет переживать все события своей жизни заново, решил ничего не скрывать.

Где-то в общих чертах, где-то, напротив, подробно он описал все события, начиная с текущего года и заканчивая моментом смерти в Визжащей хижине. Дамблдор, слушая его, то удивлялся, то мрачнел от возмущения или, напротив, улыбался, предвкушая скорую победу над еще не набравшей силы войной.

― Несколько моментов я так и не могу понять, ― произнес директор, когда Снейп замолчал. ― Видимо, я действительно тщательно фильтровал всю информацию, и тогда вина в появлении этого Мстителя, как вы его называете, отчасти лежит и на мне тоже. Не могу представить, Северус, насколько вам было трудно жить на два лагеря. Из вашего рассказа я могу сделать вывод, что не доверял вам до конца, а недоверие подчас отравляет не хуже самого сильного яда. У вас есть мысли, с какой целью я рисковал жизнью ради кольца, а также для чего вы доставили ему меч? На мой взгляд, эти события должны быть как-то связаны между собой.

Северус пожал плечами.

― Вы говорили, что опасно хранить свои мысли и планы в одной корзине, что очень часто бывает в руках Темного Лорда, ― процитировал Северус слова, которые однажды очень сильно ранили его чувства, ― полагаю, именно по этой причине в большинстве случаев я действовал вслепую, просто выполняя ваши приказы.

Откинувшись в кресле и приняв более расслабленную позу, Снейп с усмешкой посмотрел Дамблдору в глаза и подумал, что очень рад видеть его замешательство.

― В любом случае, ― сказал Дамблдор, ― отныне я хочу, чтобы вы знали — в этом кабинете вам всегда рады. Более того, я всегда готов оказать вам и вашим близким любую помощь как в мирное время, так и перед лицом опасности. Я тщательно изучу и обдумаю все, что вы мне рассказали, Северус. Также я уверен, что мы обязательно найдем способ справиться и с Мстителем и с Томом Реддлом. Я, как и вы, Северус, тоже не горю желанием умереть через двадцать лет.

― Думаете, он не исчез? ― напрягся Снейп, стараниями Джеймса успевший поверить, что двойник, возможно, сгинул.

― Я не уверен, ― ответил Дамблдор, ―, но за время, проведенное в его компании, я заметил, что к вашему приходу его сила стала ослабевать. Та игра, что он вел с вами, соблазняя отомстить давним врагам, мне очень понятна. Его целью было стать с вами, Северус, единым целым. Кем бы он себя не считал, но стать полноценным человеком ему не под силу, и без дополнительной энергии он не может долго существовать в телесной форме и пользоваться магией. Дай вы слабину и, боюсь, он мог бы полностью подчинить вас собственной жажде мести.

― Хотите сказать, что он настолько сильный, что может подчинить себе мою личность? ― недоверчиво спросил Снейп. Такое предположение казалось ему диким и нелепым.

― Ваша проблема в том, что вы воспринимаете его как отдельного человека, а не как отбившуюся от рук часть себя. Часть, которая утверждала, что если с ней что-то случится, то вам тоже станет плохо. В настоящий момент я вижу перед собой вполне здорового юношу и потому считаю, что Мститель просто затаился, зализывая раны. Исходя из рассказа вашей матери, могу сделать предположение, что он в Выручай-комнате.

Замолчав, Дамблдор кашлянул и, почувствовав жажду, привычно потянулся к чайнику, но, вспомнив про отравленный чай, резко передумал и, взяв пустой стакан, понюхал на всякий случай и взмахом палочки наполнил его водой.

― Впрочем, лучше отложить этот разговор до следующего раза. Сейчас отправляйтесь домой, Северус. Вам нужно восстановить силы, ― посоветовал он тоном, не терпящим возражений. ― Я обыщу замок и если обнаружу хоть что-то необычное, то обязательно позабочусь, чтобы оно не смогло причинить вреда ученикам.

Северус удивленно посмотрел на Директора, не понимая, как тот может оставаться настолько спокойным, зная, что где-то в замке прячется кровожадное существо.

― В Хогвартсе очень много приведений, как вы знаете, ― сказал Дамблдор, будто услышав его мысли, ― и есть даже Пивз, который отказывается отсюда уходить. Все они присутствуют тут не случайно и приходят потому, что замок питает их энергией. Пивз, между прочим, дух хаоса и разрушения, Северус. До того, как осесть в замке, он тоже убивал магглов для своеобразного пропитания и, только лишь оказавшись здесь, он перестал это делать. Каждое из этих эфемерных существ понимает, что, убив в замке, оно пойдет против закона природы, ее своеобразного гостеприимства и лишится источника силы. Именно по этой причине ваше Альтер-эго решило расправиться со мной и мальчиками в Визжащей хижине.

Принимая его слова на веру, Северус кивнул, чувствуя, как после суток без сна начинают путаться мысли. Договорившись вновь встретиться как можно скорее, он попрощался с директором и исчез, бросив в камин горсть летучего пороха.

* * *

Просто вернуться домой после таких насыщенных суток было очень странно. Крошечная гостиная встретила его тишиной, а брошенная родителями на диван зимняя одежда дала понять, что они предпочли отдых уборке. Карта, лежащая прямо напротив камина на туалетном столике в гостиной, показывала три точки в Паучьем тупике и ни одной в школе. Вздохнув, Снейп оглядел беспорядок, творящийся вокруг, и, тоже не желая убираться, бесшумно прошел в свою комнату. Увеличенный сундук — частичный виновник последних событий — все также стоял на полу, как и несколько часов назад. Даже несколько кровавых пятен, оставленных подошвами Мстителя, были на своем месте, всем своим видом доказывая, что Северусу ничего не приснилось.

Закрыв за собой дверь, Снейп уменьшил сундук и, запечатав его заклинанием, переместил на стол. Выбрасывать или тем более уничтожать такой артефакт в планы Снейпа совершенно не входило — слишком уж велик был соблазн получить что-либо из Выручай-комнаты или просто попасть в школу. Лицензии на трансгрессию у него пока еще не было.

Приходящие преподаватели стали появляться в школе лишь спустя пять лет после того, как Северус уже стал деканом, и в этом времени ему предстояло заново идти в министерство, искать экзаменатора и лично демонстрировать свои навыки. В принципе, без этого можно было бы и обойтись, если бы не штрафы и потеря колдомедицинской страховки в случае расщепа. Расщепиться Северус не боялся, а вот получить солидный штраф, не имея постоянного источника доходов, было бы совсем некстати.

Вспомнив о деньгах, а следом и о первом заказе на зелья, он застонал и, устало плюхнувшись на кровать, уткнулся лицом в подушку, словно в этот момент она могла защитить его от всех проблем. Подушка, впрочем, пахла очень приятно. Септимой.

Вдыхая этот знакомый, дарящий спокойствие запах ванили, Северус поймал себя на мысли, что понемногу успокаивается, а его мысли постепенно приходят в порядок. Чувство вины, впрочем, никуда не делось, но вот ощущение безнадежности и загнанности притупилось. Глубоко вздохнув, он провалился в сон, о котором мечтал последние несколько часов.

* * *

Чувствуя себя донельзя виноватой, Эйлин зашла в комнату сына и неуверенно остановилась возле письменного стола. С грустью глядя на спящего Северуса, в глубине души она понимала, что поступила неправильно, но как мать по-прежнему твердо стояла на своей позиции.

Нежно поправив сыну одеяло, Эйлин вспомнила, как, с трудом добравшись до Визжащей хижины, вошла в нее в тот самый момент, когда темноту прорезал отблеск зеленой вспышки. Не тратя время на то, чтобы разобраться в ситуации, она мгновенно вскинула палочку и заклинанием отбросила двойника как можно дальше. Силы на волшебство ушло куда больше, чем нужно, и в следующую секунду дом начал рушиться. Северус, емко выругавшись, метался по комнате, пытаясь найти Мстителя, но тот исчез. В поднявшейся суматохе Тобиас, появившийся в дверях чуть позже Эйлин, как мог помогал сыну вытащить из хижины всех заложников.

Чуть позже, вернувшись домой, Эйлин очень злилась на то, что сын не оценил ее самоотверженности и отправил домой, словно нашкодившего ребенка, но теперь, отдохнув и немного поразмыслив, остыла.

Стараясь двигаться бесшумно, она подняла с пола несколько грязных рубашек, наспех засунула их в корзину для белья, а затем, видя, что сын все еще спит, взмахнула палочкой и вполголоса произнесла заклинание. Все вещи, лежащие не на своих местах, будто бы ожили и замельтешили, стараясь поскорее вернуться на законное место. Расческа, выпутавшись из-под вороха постиранных, но не разобранных носков, прошмыгнула на полочку возле окна, а сами носки носились по комнате, судорожно ища себе пару. Один носок тщетно пытался вылезти из-под подушки, и Северус, почувствовав движение возле левой щеки, поморщился во сне, вздохнул и, приоткрыв глаза, покосился в сторону матери.

― Ты как? ― осторожно спросила Эйлин, заметив, что Северус проснулся.

― А сама-то как думаешь? ― тихо спросил он.

Все еще не привыкнув, что у него снова есть родители, и в то же время заново боясь их потерять, Северус вспомнил слова Мстителя о подстроенной аварии и, резко сев на кровати, притянул мать к себе.

Не желая говорить очередную банальность, она, не зная истинной причины его нежности, тоже крепко обняла его в ответ и поцеловала в макушку, с любовью гладя по уже успевшим отрасти волосам. Сейчас, чувствуя всю силу его объятий, ей было совершенно не важно, сколько сыну лет и что он успел натворить в жизни. Это был ее ребенок. Тот, кого она носила девять месяцев, а после, ничего не зная о детях, кое-как воспитывала, учила и заботилась о нем, отдавая всю любовь, на какую способна.

― Не надо больше меня спасать, хорошо? ― попросил он, все также обнимая ее. ― Я не хочу потерять вас еще раз, понимаешь?

Фраза сорвалась с языка быстрее, чем он успел подумать о том, что именно он сказал, но Эйлин только вздохнула и крепче прижала его к себе.

― А я не хочу потерять тебя, ― мягко ответила она. ― Но любой родитель будет пытаться защитить своего ребенка, ― сказала она, теперь уже мягко гладя его по спине, ― мне показалось, что он нападает, и я попросту защищала тебя, Северус. Я не думала, что все получится именно так. И потом, признай, что твой план был куда хуже и глупее, чем мое опрометчивое колдовство. Ты не должен проходить через это один. У тебя есть я, отец и та девушка, чье имя я так и не запомнила. И как бы она мне не нравилась, но она тебя действительно любит.

― Септима, ― напомнил Северус, ― и ты видела ее один раз. Откуда тебе знать, любит она меня или нет. Хотя, ― он замолчал и прикрыл глаза, не желая развивать эту тему, ― можешь не отвечать. Мой план предусматривал некоторые риски, ― флегматично произнес он, меняя тему, ― но я был практически уверен в том, что избавлю мир от сумасшедшей версии меня. Я и сейчас практически считаю, что со мной не произошло бы ничего ужасного.

Последнюю фразу он добавил специально, чтобы успокоить мать. На самом деле слова Дамблдора о том, что он действительно связан с Мстителем, заставляли Северуса нервничать.

― Его не надо уничтожать, ― возразила Эйлин, ― с ним нужно работать как с обычной эмоцией. Хотя теперь я не представляю, как это можно сделать. Директор не поделился с тобой никакими мыслями?

Хмыкнув, Снейп покачал головой и некстати подумал, почему ему так не везет и почему именно ему всегда выпадают самые тяжелые ситуации, которые нужно решать.

― И потом, ― добавил Северус и подвинулся, когда Эйлин, устав стоять, села на краешек его кровати, ― до встречи со мной он уже убил по меньшей мере около двадцати человек. Какими бы они ни были, их смерть лежит и на моей совести, и теперь, боюсь, что число жертв будет стремительно расти. Я даже представить не могу, чего от него ждать.

― Дамблдор придумает, или мы вместе что-то сообразим, ― уверенно сказала Эйлин. ― А ты давай, бери себя в руки и спускайся вниз. Всегда надо жить дальше и идти вперед.

С этим умозаключением Северус спорить не стал и, криво усмехнувшись, свесил ноги с кровати, намереваясь сходить в душ и вообще, как советовала мать, привести себя в порядок.

* * *

Септима проснулась от того, что рядом кто-то громко возмущался. Поморщившись, она укрылась тонким одеялом с головой, но, тут же осознав, что не знает, где находится, резко села на кровати и огляделась. Больничное крыло Хогвартса ни капельки не изменилось, и только мадам Помфри выглядела лишь чуточку моложе, чем раньше.

― О, проснулась! ― воскликнул Джеймс и, соскочив со своей койки, уверенным шагом направился к Септиме. ― Ты как? Все нормально, или опять будешь на всех бросаться? И кстати, ― заговорщицки добавил он, ― между нами говоря, я все помню.

В голове у Септимы все трещало, и откровения Поттера показались ей бессвязным бредом. О том, что происходило в Визжащей хижине, она помнила лишь частично и малопонятными обрывками.

― Что произошло? ― спросила она, чувствуя невероятную слабость.

― Вот я бы тоже хотел знать, что произошло! ― донеслось до нее справа, и, повернув голову, Септима увидела недовольного Блэка, сидящего на своей койке. В отличие от нее и Джеймса, он не был одет в пижаму и всем своим видом показывал, что он тут не задержится.

― Да угомонись же ты, Сириус! ― в сердцах воскликнул Поттер. ― Ну правда, заколебал уже! Я тебе сказал, что мы с тобой были на очень секретном задании директора и тебе память отшибло! Что тут непонятного-то?

Мадам Помфри, задремавшая на стуле, проснулась от перепалки и мгновенно пресекла ее властным взглядом и обещанием, что, если в больничном крыле сей же час не воцарится тишина, она будет вынуждена принять более решительные меры. Что за меры, она не уточнила, но Поттер и Блэк притихли и по-прежнему смотрели друг на друга с неприязнью.

― Я раньше никому не говорил, ― шепотом произнес Поттер, сев рядом с Септимой, ― но у меня есть артефакт, позволяющий сохранить память при мощном воздействии. В этот раз Снейп оказался прав и артефакт не пригодился. Дамблдор согласился, что я могу помочь вам в победе над этим садистом. А что касается тебя, то у тебя был сильный магический выброс и нервы сдали, ― ободряюще улыбнулся Джеймс. ― Голова не болит?

― Мистер Поттер, ― задохнулась от негодования мадам Помфри, прежде чем Септима успела что-либо ответить, ― немедленно вернитесь в собственную постель! Не школа, а сплошной разврат. Позор!

Занимаясь исцелением немногочисленных ран Септимы, Поппи по привычке проверила общее состояние организма вчерашней студентки и пришла в ярость от отсутствия у той девственности. Возмущение было настолько сильным, что теперь, когда Септима пришла в себя и первым же делом заговорила с Поттером, вылилось через край.

Окончательно придя в себя, Септима, поняв, в чем ее обвиняют, покраснела, а затем тут же возмутилась, вспомнив, что даже сейчас уже является совершеннолетней.

― Где Северус, Джеймс? ― спросила она, игнорируя медиковедьму. ― С ним все в порядке?

― Более чем, ― расплылся в улыбке Поттер, который, пусть и с небольшим опозданием, но тоже догадался, о чем говорила Помфри. Сейчас Септима внезапно показалась ему очень привлекательной. ― Он вроде как должен был пойти домой после разговора с директором. Во всяком случае, он мне так сказал. А еще он велел мне приглядывать за сама-знаешь-какой комнатой.

Получив от Дамблдора настоящее задание, Джеймс едва ли не лопался от желания как можно больше поговорить об этом и показать свою значимость.

― А про меня Снейп что-нибудь говорил? ― с надеждой спросила Септима и тут же поникла, услышав отрицательный ответ. В эту секунду ей вдруг показалось, что та хрупкая стена доверия между ней и Снейпом рухнула, и теперь он вряд ли захочет продолжать хотя бы какое-то общение.

Мадам Помфри между тем отправила домовика к директору, который просил известить его сразу же, как только Септима придет в себя. Появившись в больничном крыле несколько минут спустя, он тепло улыбнулся по-прежнему сидящей на койке Септиме. Коротко справившись о ее самочувствии, Дамблдор не стал мешкать и, решив, что небольшая прогулка будет Вектор на пользу, велел ей одеваться и спускаться в холл.

― Северус рассказал мне о той странной ситуации, в которую он попал благодаря вашему обряду, ― без предисловий начал Дамблдор. ― Мне бы хотелось знать вашу версию событий и того, что произошло вчера в Визжащей хижине.

Кратко изложив то же самое, что ранее директор слышал от Северуса, Септима поежилась от холодного январского ветра в саду, куда ее вывел Дамблдор, и улыбнулась, почувствовав на своих плечах его мантию. Пренебрежительный тон, которым директор говорил про обряд и слова Северуса, лишний раз подтвердил ее мысли относительно их отношений.

― Могли бы наложить согревающие чары или вернуть мою палочку, ― сказала Септима, не желая показывать, как ей приятна забота.

― Магия никогда не согреет так, как это может сделать тепло души, мисс Блишвик, ― произнес Дамблдор. ― Хотя, Северус предупредил меня, что вы не очень жалуете эту фамилию и давно откликаетесь на Вектор?

Септима кивнула, пока что не понимая, чего хочет добиться директор. За все годы ее работы в школе подобных разговоров у них практически не было. Дамблдор всегда предпочитал общаться только лишь с теми, кто был ему интересен, и учитель нумерологии в эту категорию не попадала.

― Я вот что думаю, мисс Вектор, ― между тем сказал он. ― Такому зрелому человеку, как вы, наверное, будет очень сложно разыгрывать спектакль перед родителями и изображать подростка. Раз уж вы уже работали в этой школе и, опять же, как говорил Северус, ― директор снова улыбнулся и чуть склонил голову, ― вы не слишком довольны нынешним преподавателем вашего предмета… Как вы смотрите на то, чтобы заменить его? Семестр только начался, и я не вижу особой проблемы в передаче дел.

Септима растерялась. Предложение, озвученное директором, выглядело заманчиво, но в то же время в нем явно крылся какой-то подвох.

― Мне семнадцать исполнилось месяц назад, ― напомнила ему Вектор. ― Не думаю, что родители будут довольны, если их детей будет учить настолько молодой преподаватель. Даже я, будь у меня дети, не была бы уверена в компетентности…

― Но мы-то с вами знаем о вашей компетентности, верно? ― добродушно прервал ее директор. ― К тому же Северусу явно пригодится ваше присутствие здесь, когда его двойник снова захочет показать, на что он способен.

― Он не исчез? ― вздрогнула Септима, замерев на месте.

― Боюсь, что нет. Я пытался проникнуть в Выручай-комнату час назад, но она не захотела открыться даже для меня, и потому я практически уверен в том, что он там. Оставайтесь, Септима, ― мягко продолжил он, будто секунду назад говорил не о страшном убийце, а о каком-то досадном недоразумении, ― и я лично прослежу за тем, чтобы в случае повторной встречи вы были во всеоружии, не растерялись в самый нужный момент и сумели помочь любимому человеку.

Хлопья снега, падающие на замерзший во дворе фонтанчик, отчего-то не дарили Септиме привычной радости. Всегда любившая снег, сейчас она чувствовала, что что-то не так в словах директора, но в последний момент убедила себя в том, что это паранойя и отголоски ночных переживаний. Соблазн помочь Северусу и, может быть, этим восстановить отношения был огромен, а финансовая независимость и возможность не возвращаться домой к родителям подкупали настолько, что, не долго думая, она кивнула и согласилась.

― В таком случае, ― довольно ответил Дамблдор, ― мне пора вернуться в школу и подготовить некоторые документы. А вы можете еще погулять, если хотите. Мантию занесете позже.

Приобняв ее за плечи так, что Септима на момент почувствовала себя очень неловко, он довольной походкой вернулся в замок, оставив ее наедине со все еще путающимися мыслями.

Преподаватель, что вел арифмантику, уволился из школы по непонятным причинам. С утра известив коллег о своем показавшимся таким спонтанным решении, вечером он уже исчез из школы, вызвав шквал недоумения и слухов. Живущая в размеренном ритме школа загудела, как пчелиный улей. Учителя и студенты строили невероятные теории о таинственно сбежавшем профессоре и той, кто займет вакантное место. Ученики, обсуждая новость между собой, бесстыдно предполагали, что Септима была любовницей директора, а преподаватели, находясь в шоке от такой кандидатуры, никак не могли представить, чему хорошему может научить студентов не окончившая школу девушка. Некоторые из них пытались вразумить Дамблдора, но он был непреклонен и не желал слушать ни слова против нового преподавателя. Мадам Помфри, рассерженная грубостью Септимы, к концу следующего дня успела поведать всему педагогическому составу о подробностях интимной жизни будущей коллеги.

Саму Вектор сплетни и слухи никогда не заботили. Согласившись вновь стать преподавателем, она и не надеялась, что необщительные и никогда не понимающие ее специфического юмора коллеги сейчас отнесутся к ней как-то иначе. Помня о том, как холодно принимали новых преподавателей, Септима была готова ко всему, что могли приготовить ей в качестве проверки на прочность. Отложив мысли о скором возвращении в школу на потом, она сосредоточилась на предстоящем общении с родителями. Однажды уйдя из дома и оборвав с близкими практически все связи, сейчас Септима очень не хотела вновь разыгрывать перед ними порядочную дочь.

Мистер и миссис Блишвик были крайне чопорными и неприятными людьми. Они презирали любое публичное выражение чувств и искренне считали любовь слабостью. Самой большой гордостью их семьи были воспоминания о том, как дедушка Септимы — Джимбо Блишвик — сумел жениться на Мисапиное Блэк. Всю жизнь, особенно беря в расчет Сириуса и Беллатрису, Септима искренне не могла понять, почему родители так гордятся связью с этим семейством. Восхищение Блэками и чистой кровью у Блишвиков граничило с помешательством, и Вектор если когда-то и сомневалась, что ушла из дома, поддавшись детским домыслам, то, вернувшись в прошлое и прожив с родителями половину лета, поняла, что готова повторить свой побег еще раз.

Тем не менее вернуться домой надо было хотя бы за вещами. Улучив момент, когда казалось, что никого нет дома, Вектор тихонечко прокралась в свою комнату и вздрогнула, услышав холодный голос матери за своей спиной.

― Могу я узнать, где ты была? Я вытерпела твою выходку с уходом из школы, но потакать тому, что, едва вернувшись домой, ты ходишь где-то по ночам, подобно девице из Лютного, я не собираюсь. Мне не хочется, чтобы кто-либо решил, будто ты очень неблагополучная партия для выгодного брака, Септима. Тебе есть что сказать в свое оправдание?

Септима вздохнула и медленно сосчитала про себя до пяти, пытаясь успокоиться. Даже несмотря на свой возраст и то, что в глубине души она могла понять беспокойство своей матери, общаться с ней было тяжело так же, как в детстве. Находясь рядом с родителями, Септима, как ни старалась, не могла вспомнить ни одного момента, где они были похожи на настоящую и любящую семью. Всегда холодные и замкнутые, казалось, что улыбаться они могут только покупателям своего элитного табачного магазина, расположенного в самом дорогом ряду Косого переулка. Мечтательная и витающая в облаках дочь, в отличие от двух серьезных сыновей, частенько вызывала у обоих родителей раздражение.

― Я была в школе, ― спокойно ответила Септима. ― Директор уговорил меня вернуться. Могу я собрать вещи?

Сощурившись, мать окинула Септиму хмурым взглядом и сдержанно кивнула. Замешкавшись на несколько секунд в дверях комнаты, она посмотрела на вернувшуюся к почти неразобранному чемодану дочь и, не найдя слов, вышла. Бухгалтерские документы ждали ее уже несколько часов, и тратить время на общение с глупым подростком, на ее взгляд, было не целесообразно.

Бегая по комнате, Септима старалась убрать в чемодан все, что может понабиться в школе. Возвращаться домой еще раз ей хотелось меньше всего на свете, и сейчас она пыталась вспомнить, куда в свой прошлый приезд спрятала любимую курительную трубку. Как ни странно, но строгие и педантичные родители не имели ничего против, чтобы дети курили по достижении совершеннолетия. Оба старших брата Септимы уже работали в семейном магазине и не выпускали сигар изо рта, а сама она любила трубку. Дело было не столько в табаке, сколько во вкусе, аромате и самой церемонии набивания табака в чашу. Курить в школе студентам запрещалось, и в сентябре Вектор оставила трубку дома. Теперь же, отыскав сверток за шкафом, Септима бережно сложила его в чемодан, зная, что после девяти вечера у учителя начинается личное и совершенно свободное время.

Удовлетворенно оглядев комнату, Септима защелкнула замки на чемодане и, наспех приняв душ, легла спать с чувством, что завтрашний день будет гораздо лучше. Засыпая, она представляла, как вернется в свой кабинет и, проведя рукой по любимому столу, напишет на доске свою любимую фамилию. Вспомнив, что сейчас носит фамилию Блишвик, Септима вздохнула и мысленно занесла смену фамилии в список дел, с которыми надо разобраться в первую очередь.

* * *

День выдался совсем не таким, как она себе представляла. Решив не откладывать смену фамилии на потом, Септима застряла в министерстве до самого вечера. К ее немалому удивлению, волшебников, что по тем или иным причинам тоже хотели внести изменения в документы, было очень много. Конец очереди к единственному волшебнику, занимающемуся этими делами, начинался едва ли не у фонтана в атриуме.

Сова, отправленная директору с извинением за опоздание, вернулась с дружеским пожеланием побыстрее разобраться с делами и точным местонахождением ее комнат в школе на случай позднего приезда. Прочитав пергамент, Септима очень огорчилась, понимая, что вместо ее любимой комнаты придется обживаться в чужой.

Так, не выпуская изо рта трубку (которая была распакована и набита табаком сразу же, как родной дом скрылся за спиной), Септима, хотя и выглядела донельзя комично, застолбила место в очереди и заодно решила получить лицензию на трансгрессию. К ее счастью, волшебник, принимающий экзамен, был свободен. Получить право на перемещение было приятно, и, с улыбкой вернувшись к очереди, Вектор едва ли не застонала от того, как мало она продвинулась.

― Поздравляю с новой фамилией, мисс Вектор, ― не глядя на нее, флегматично произнес уставший волшебник с редкими седыми волосами. Септима, придерживая рукой дочитанную за время ожидания книгу, благодарно кивнула. ― Документы с измененными данными вы получите с почтовой совой через неделю.

Кивнув еще раз, Септима оплатила положенную за оформление сумму и в который раз порадовалась решению вернуться к преподаванию. Она привыкла к самостоятельной жизни, потому ей точно так же, как и Северусу, не нравилось зависеть от родителей. Теперь же, когда в кошельке стало почти пусто, Септима с большим воодушевлением ждала первой зарплаты.

Замок встретил ее вечерней тишиной. Большинство учеников уже разошлись по свои гостиным, и, войдя в холл, Септима очень удивилась, когда увидела Джеймса, с улыбкой спешащего к ней на встречу.

― Так это правда? ― сияя спросил он. ― Ты будешь вести у нас арифмантику? Серьезно?

― Угу, ― устало кивнула Септима и передала Поттеру свой чемодан.

― Супер, ― усмехнулся он и, направив на чемодан волшебную палочку, произнес заклинание и заставил его взмыть в воздух в нескольких дюймах над полом. ― А сделаешь меня своим любимчиком?

Септима искренне рассмеялась, а Джеймс вдруг стушевался.

― Ну, я пошутил же, ― не таким уже веселым тоном сказал он. ― Просто после того, что произошло пару дней назад, я думал, что мы теперь банда. У нас же есть общее дело и настоящий враг!

Поттер говорил так вдохновенно, что Вектор внезапно стало его жаль. Молодой Джеймс действительно видел во всей этой истории только интересное приключение и, видимо уже оправившись от испуга, решительно не понимал всей опасности, исходившей от Мстителя. С горящими глазами Поттер в красках расписывал Септиме, как собирается упражняться, чтобы надрать зад этому любителю извращений и пыток.

― Слушай, ― сказала она наконец, ― неужели директор вот так запросто поручил тебе следить за выручай-комнатой? Ты же еще ребенок, Джеймс. Ты уже встречался с ним и должен понимать, насколько это опасно.

Он нахмурился.

― Вообще-то, мне скоро семнадцать, ― произнес он, ― ты старше меня всего-то на пару месяцев, а говоришь так, будто…

Он замолчал и осекся, пытаясь что-то понять, а затем резко остановился и поднял взгляд на Вектор.

― А на сколько ты меня старше? ― тихо спросил он. ― Просто если подумать, то ведь что Снейп, что ты, вы ведете себя совсем не так, как раньше. В прошлом году ты была совсем другая, и я, признаться, вообще не помню, чтобы ты как-то выделялась на уроках. А в этом году ты как будто наперед знала всю программу и откровенно скучала. На арифмантике так и вообще над преподом откровенно подшучивала. Не говоря уж о том, что со Снейпом вы явно непросто однокурсники…

― А это ты с чего взял? ― хмыкнула Септима. Открыв дверь в свои новые комнаты, она на мгновение застыла, пораженно оглядывая новое жилище. Ее предшественник, явно оскорбленный внезапным увольнением, не потрудился привести комнату в порядок и специально оставил для Вектор горы бумажного мусора.

― Ну, как с чего, ― ухмыльнулся Джеймс, ― я же помню, что говорил этот садист. Да и Снейп, вроде, первым делом тебя спасать бросился, а уж потом всех остальных.

― Правда?

Септима закрыла за ним дверь и едва заметно улыбнулась собственным мыслям.

― Расскажи мне, что с вами обоими произошло, пожалуйста, ― попросил Джеймс, аккуратно опустив чемодан на пол. ― Я могу принести Непреложный обет о том, что все останется между нами.

― Не стоит, ― мягко ответила Септима, ― лучше помоги мне собрать все эти пергаменты и тетради и навести тут хотя бы подобие порядка. А между делом я поведаю тебе эту ни капельки не увлекательную историю.

Разбирать чужие вещи под рассказ о будущем оказалось на удивление весело. В свои настоящие семнадцать Септима помнила Поттера как задиру и была приятно удивлена, что он оказался действительно добрым и, где надо, серьезным. Сам Джеймс, слушая несколько приукрашенные истории о далеком будущем, поражался, не в силах поверить, что такое вообще возможно.

― Ну, ладно, ― сказал он, когда Септима, не вдаваясь в подробности, рассказала ему про войну и обряд, вернувший их со Снейпом в прошлое. Подробности о будущем Джеймса и его сына она, естественно, опустила. ― Снейп стал директором, вы боролись против Лорда, но где был я? Я собираюсь сделаться аврором и ни за что не поверю, что мог пропустить битву!

― Мы не общались, ― пожала плечами Септима. Она сказала это так естественно, что Джеймсу оставалось лишь вздохнуть, не имея возможности выспросить у Вектор о своем будущем. Сам Поттер теперь представлял себя выдающимся аврором, награжденным орденом Мерлина первой степени.

― И ты ничего про меня не знаешь? ― спросил он еще раз на удачу, уже выходя из ее комнаты.

― Вроде бы о тебе отзывались как о действительно хорошем авроре, ― решила приободрить его Септима и улыбнулась на пожелание спокойной ночи. Закрывая за ним дверь, Вектор краем взгляда увидела исчезающую за углом фигуру Помоны Спраут. Она явно заметила их прощание и, судя по выражению лица, уже предвкушала, как поделится новой сплетней с коллегами.

То, что вчерашние опасения оказались правдивыми, Септима поняла, едва появившись в Большом зале. Все присутствующие будто по команде повернули головы в ее сторону и сперва притихли, а затем начали шептаться, пересказывая друг другу последние успевшие разойтись по замку слухи.

― Говорят, она любовница директора, ― донеслось до Септимы от группы студентов, когда она уже почти подошла к учительскому столу.

― Как обустроились, мисс Вектор? ― спросил Дамблдор самым радушным тоном. ― Я слышал, что мистер Поттер вчера любезно помог вам разместиться?

Остальные преподаватели смотрели на нее со смесью удивления и иронии, словно ждали, что через несколько секунд эта молоденькая девочка сбежит домой.

Бросив быстрый взгляд на Спраут, уткнувшуюся в тарелку и сделавшую вид, будто не она только что с самым заговорщицким видом рассказывала о выходящем из спальни Септимы ученике, Вектор открыто улыбнулась директору.

― Да, мистер Поттер помог донести мне чемодан и разобрать тот завал, что оставил мой предшественник, ― любезно ответила она и заметила, как на лице МакГонагалл появилось кислое выражение. ― Думаю, будет хорошо наградить Гриффиндор десятью баллами за помощь преподавателю, ― добавила Септима.

МакГонагалл благосклонно кивнула и стала выглядеть менее недовольной, а вот Помона Спраут обиженно поджала губы. Ей было крайне неприятно, что подруга так быстро изменила мнение относительно новой коллеги и сменила гнев на милость.

Остаток завтрака прошел благополучно, как и первый рабочий день. Решив не выделяться, Септима старалась не ввязываться в конфликты и не грубила, даже когда коллеги откровенно нарывались, испытывая ее на прочность. Студенты тоже поначалу пытались прогнуть преподавателя, а последние курсы вели себя откровенно по-хамски, но и тут Септима держала себя в руках. Преподавая в школе на год дольше Северуса, она привыкла ко всем выходкам учеников и держалась настолько достойно и спокойно, что к концу первого месяца уже никто не обращал внимания на ее возраст.

Волновалась Септима только из-за Мстителя и самого Северуса. Часами просиживая возле выручай-комнаты одна или с Джеймсом, она пыталась открыть ее всеми возможными способами, но каждая попытка заканчивалась неудачей. Комната, верно служа тому, кто находился внутри, не открывала свою дверь даже директору школы.

Так, два месяца спустя, идя к себе в кабинет после очередной неудачной попытки, Септима, задумавшись о том, каким еще способом можно открыть дверь, не заметила идущего впереди нее человека и налетела не него, едва не свалив с ног.

― Ты что тут делаешь? ― удивилась она, увидев Северуса Снейпа собственной персоной. Вид у него был какой-то потерянный и недоумевающий.

― Тот же вопрос я хотел задать тебе, ― произнес он. ― Какого драккла тебя снова потянуло в преподаватели?

Он сделал шаг назад и оглядел ее учительскую мантию, будто не веря своим глазам. Септима непонимающе уставилась на Снейпа, пытаясь понять смысл его слов. До этого момента ей казалось, что Северус просто злится и потому не выходит с ней на связь, но теперь она вдруг подумала, что могла понять директора неправильно. Глядя на явно удивленное от этой встречи лицо Снейпа, она решила, что Северус вовсе не просил директора принять Септиму на работу и сейчас совсем не рад этой неловкой встрече. Она уже собиралась ответить что-то язвительное и гордо уйти, но Снейп заговорил первым.

― Может, мы не будем стоять посреди коридора как два идиота, а пойдем к тебе, и ты мне все расскажешь? Я вообще не понимаю, что тут происходит, ― произнес он, и Септима, кивнув, молча повела его за собой.

Ученики, встречавшиеся по пути, кто с ехидной улыбкой, кто просто с интересом в глазах провожали их взглядом, и Северус неожиданно для себя почувствовал сильное раздражение. Не дождавшись ответа на письмо Дамблдору, он решил лично узнать о том, что происходит в школе, и был поражен, столкнувшись с Септимой. Он, конечно, давно хотел с ней встретиться, но сейчас отчего-то чувствовал себя крайне неуверенно. Задумавшись, Северус пришел в себя лишь тогда, когда один из семикурсников, проходящих мимо, присвистнул, заметив, как Вектор пропускает его в свою комнату.

― Так что значит твое возвращение? Приступ ностальгии? ― спросил Северус, когда они наконец остались вдвоем. ― Как тебе вообще пришло в голову вернуться сюда? Ты хоть понимаешь, насколько это опасно?

― А разве это не ты попросил об этом директора? ― вопросом на вопрос ответила Септима. ― Он сам намекнул, что мое присутствие здесь обеспечит тебе большую помощь, если Мститель вернется.

― Бред, ― фыркнул Северус, ― а то ты не знаешь, что будь моя воля, я бы тебя и на пушечный выстрел сюда не подпустил.

― С чего бы такая забота? ― не смогла не съехидничать Вектор. ― Два месяца от тебя ни строчки, а тут на тебе.

― Так ты и сама могла бы написать или прийти! ― вспылил Снейп. ― И да, я просто завертелся и как всегда не заметил, сколько прошло времени. Я хотел навестить тебя на днях. Можешь сказать спасибо моему дедушке, что открыл мне глаза.

― Дедушке? ― усмехнулась Септима, не понимая, при чем тут дед Снейпа.

― Да, ― кивнул Северус. Оглянувшись, он поискал глазами свое любимое кресло и, не найдя его, сел на стул возле небольшого письменного стола. ― У меня же заказы на зелья пошли, плюс Мститель этот, ― сказал он уже спокойнее. ― Я и спал-то часа по три в сутки от силы, и тут как-то мама меня зовет ужинать, а за столом дедушка сидит. Стал меня расспрашивать про жизнь и про девочек, говорил что-то в духе того, что у меня сейчас лучшие годы и все такое…

Септима ехидно рассмеялась и, слушая его рассказ, достала с полки турку, поставив кофе вариться на небольшой горелке.

― Спасибо, ― произнес Снейп, когда чуть позже она дала ему в руки чашку с напитком. ― И вот я послушал своего деда и понял, что он в общем-то прав. Зелья от меня никуда не денутся. Я за эти два месяца на одних лекарственных уже умудрился неплохо заработать. Мститель, хвала Мерлину, пока что себя не проявляет, и, Септ, я правда соскучился.

Улыбнувшись, он сделал глоток и прикрыл глаза, наслаждаясь любимым вкусом.

― И кофе у тебя всегда был потрясающим, я даже думаю… ― произнес он и вздрогнул, когда входная дверь резко распахнулась.

Успев подружиться с Септимой, Джеймс уже не стучался в ее комнаты и сейчас встал как вкопанный, увидев Снейпа с чашкой кофе в руках. В данный момент Поттеру было очень важно поговорить с Вектор о том, как романтичнее пригласить Грету Кечлав на свидание, и присутствие такого гостя было очень не вовремя.

― О, привет, ― растерянно произнес Поттер. ― А мы уж думали, что ты не появишься. Я, кстати, тоже обожаю, как Септима кофе варит.

Джеймс старался выглядеть дружелюбным и, все еще занятый мыслями о своей девушке, искренне не понял, отчего Снейп так переменился в лице.

Медленно поставив чашку с недопитым кофе на стол, Северус перевел взгляд с Септимы на Джеймса и обратно.

― Ну да, ― желчно произнес он. ― Я смотрю, ты очень любишь любить все то, что люблю я, не так ли? Можешь допить, не стесняйся.

Рывком поднявшись со своего места, он схватил чашку и, с силой всучив ее Поттеру в руки, вышел из комнаты.

― Что это с ним? ― ошалело спросил Джеймс, мгновенно забыв о цели своего визита.

Осмысляя то, что сейчас услышала и увидела, Септима расхохоталась, а затем, извинившись перед Джеймсом, выбежала из комнаты следом за Снейпом. Зная его, она совсем не хотела, чтобы глупый приступ ревности вывел его из себя и, чего доброго, привел к каким-нибудь нежелательным последствиям.

* * *

В то же самое время в выручай-комнате впервые за два месяца бесплодных попыток Мстителю наконец-то удалось заново, всего на пару минут, принять человеческий облик.

Глядя вокруг себя, он моргнул, привыкая к человеческому зрению, с наслаждением втянул в себя воздух, а затем, переведя взгляд на свое отражение в старом зеркале, чуть присвистнул от удивления.

― А что, ― сказал он самом себе, внимательно разглядывая новые черты лица, ― так даже лучше. Гораздо, гораздо лучше.

― Да что же это такое, ― бормотала Септима, не понимая, куда мог деться Снейп за столь короткий промежуток времени.

Выбежав из класса, она увидела, как край его длинного дорожного плаща исчезает за поворотом в конце коридора. Добежав туда, Септима растерянно застыла на площадке между этажами, размышляя, куда идти дальше. Северус с одинаковой долей вероятности мог отправиться куда угодно. Взглянув на лестницу, ведущую на верхний этаж, Септима все же решила спуститься в подземелья. Обнаружив, что кабинет декана Слизерина заперт, она вспомнила, что сейчас это владения Слизнорта и Снейпу тут делать нечего. Чертыхнувшись, Вектор выругала себя за глупость и побежала обратно, надеясь, что ей не придется обойти весь замок.

Снейп обнаружился по пути на Астрономическую башню. Сейчас, словно встречи с Джеймсом было не достаточно, он был занят дуэлью с Сириусом Блэком. Септима, решив не дожидаться окончания боя, громко хлопнула в ладоши, призывая дуэлянтов ко вниманию.

― Минус двадцать очков с Гриффиндора за драку, Блэк, ― произнесла она тоном, не терпящим возражений.

Сириус, услышав ее, нехотя опустил палочку. Злобно сощурившись, несколько секунд он размышлял о том, стоит ли вступать в ссору с преподавателем, и в конце концов решил уйти по-хорошему.

― Так и будешь всю жизнь за баб прятаться, ― сквозь зубы сказал он Снейпу и, проходя мимо, будто бы случайно толкнул его плечом.

Северус поморщился, но от ответа воздержался и лишь бросил на Септиму взгляд, полный негодования.

― Могу я узнать, почему ты так любишь делать неправильные выводы? ― спросила она, дождавшись, когда Блэк отойдет на приличное расстояние.

― Нет, не можешь, ― ответил Снейп и открыл дверь, ведущую на лестницу. ― И я не просил меня спасать.

Септима покраснела, а Снейп, не желая ни о чем говорить, устало покачал головой и развернулся, намереваясь уже дойти до Астрономической башни. Покинув комнату Вектор, он понимал, что повел себя глупо, и желание проветриться, чтобы не наговорить лишнего, казалось ему самой лучшей идеей. Поднимаясь по высокой винтовой лестнице, он уже почти вернулся в первоначальное спокойное состояние, но Септима, внезапно возобновившая беседу на середине пути, вновь вызвала у него раздражение. Не получая ни одного ответа на свои вопросы, она продолжала что-то бубнить, заводя себя и Снейпа, из последних сил старавшегося не начать ссору. Оказавшись на площадке, он как можно быстрее подошел к краю и, вцепившись в карниз, молча уставился на видневшееся вдали Черное озеро.

― И все-таки, что это за подростковая ревность? ― спросила Септима, занимая место рядом с Северусом. Весь ее вид выражал сильное недовольство происходящим. Как и Лили, она не могла понять, что такого ужасного в том, чтобы прекратить чужую драку, и решила вновь вернуть разговор на изначальную тему. ― По-твоему, варить кофе я могу только тебе?

Покосившись на Вектор, смотрящую прямо перед собой, Снейп едва заметно улыбнулся, когда наконец заметил ее негодование.

― Или ты обо мне настолько низкого мнения, что предполагаешь, будто отношения со студентом приемлемы для меня? ― продолжила она, внимательно вглядываясь в Черное озеро. На середине лед уже растаял, и прохладная вода искрилась на солнце в большом ледяном колодце. А в легком ветре, чуть тревожащем волосы Септимы, отчетливо ощущался запах весны и жизни.

― Не язви, ― беззлобно произнес Снейп.

Рассерженная, пытающаяся как обычно разобраться в ситуации и разложить все по полочкам Септима всегда вызывала у него теплые чувства. Снейпу вообще нравилось это ее вечное желание подчинить жизнь законам логики и арифмантики. Сейчас, всего на одно мгновение, ему даже захотелось обнять Вектор, но в следующий момент спонтанный порыв пересилило вновь накатившее раздражение. Даже ветер, только что казавшийся теплым, враз стал настолько холодным и пронизывающим, что кожа под плащом покрылась мурашками. Желание обниматься и мириться безвозвратно исчезло.

― На моей памяти, без стука к тебе мог входить только я, ― заметил Северус. ― Принимая во внимание этот факт, я и сделал выводы, которые мне не понравились. К тому же это ты, а не я, как-то раз испытывала чувства к одному из учеников.

― Это было сто лет назад, и до выпуска ему оставалось несколько месяцев, ― обиженно произнесла Септима, в который раз обругав себя за то, что однажды позволила себе поделиться со Снейпом этой позорной тайной. ― К тому же он об этом даже не догадывался. Никто не догадывался.

― Тем не менее, я вот никогда не испытывал влечения к студентам, ― поддел ее Северус.

Продолжая разговор, Снейп все с большим удовольствием, сам не понимая зачем, припоминал Вектор все, что могло вызывать у нее огорчение, и остановился только тогда, когда заметил блеск слез на ее лице. По-прежнему вглядываясь в горизонт, Септима беззвучно плакала, не в силах сдержать слезы и не понимая, чем заслужила такое отношение. Северус, на секунду устыдившись собственного поведения, отчего-то посчитал слезы попыткой манипулировать им и разозлился еще больше.

― Ты прекрасно знаешь, что я терпеть не могу плачущих женщин, ― ядовито произнес он. ― И наши с тобой отношения ценил исключительно потому, что до этого момента ты до таких манипуляций не опускалась. Но, если я все же не прав, то, надеюсь, ты сможешь объяснить мне, что именно Поттер забыл в твоей спальне и почему он был так удивлен, увидев нас вместе?

Вид такой растерянной и не знающей что сказать Септимы, спешно вытирающей рукой слезы, отчего-то очень радовал. С некоторым удивлением Северус заметил, что уже давно не чувствовал у себя такого мрачного удовлетворения и чувства превосходства от того, что сумел кого-то вывести из равновесия. В то же время он прекрасно понимал, какими по сути безосновательными и глупыми были его придирки.

― Мы с Джеймсом просто друзья, Северус, ― тихо ответила Септима. ― И мы думали, что ты не появишься в замке только потому, что так будет правильнее. Директор неоднократно говорил мне, что чем дальше от тебя Мститель, тем он слабее. Послушай, ― быстро добавила, не дав ему сказать следующую фразу, ― почему тебе вечно нужна драма? Почему ты не можешь четко и ясно сказать о том, что чувствуешь и хочешь? Неужели ты думаешь, что после десяти лет наших с тобой своеобразных отношений и дружбы с самого первого дня в школе, я могу променять тебя на кого-то еще? Я понимаю, что тебе сложно, и, ― вздохнув, она постаралась улыбнуться, заглянула ему в глаза и, на секунду замерев, взяла его за руку, ― мы взрослые люди, Северус, ― сказала она тихо. ― Оттого, что мы перестанем называть друг друга просто друзьями, между нами ровным счетом ничего не изменится.

Молча глядя на Септиму, Северус чувствовал себя невероятно уставшим, разрываясь между желанием прекратить этот бестолковый разговор каким-нибудь приятным, говорящим само за себя действием, и грубо отчитать ее за пустые надежды. Сама мысль о том, что отношения могут приносить что-либо, кроме головной боли, сейчас казалась ему смешной и нелепой. В то же время ему очень нравилось это легкое прикосновение, а глядя в глаза, смотрящие с теплом, доверием и надеждой даже после всего сказанного, невольно хотелось улыбнуться. Эмоций в этот момент было так много, и они были такими разными, что Снейпу внезапно захотелось сбежать куда-то подальше, где можно не думать ни о чем, и никого не видеть.

― Ладно, ― тихо ответил он вместо всех слов, что хотелось сказать. Вместо долгих рассуждений о том, как не хочется еще больше менять и так порядком перемешанную жизнь, о том, как не охота связывать и загонять себя в рамки и как вместо всего этого ему хочется покоя и тишины. Не говоря ничего из того, что чувствовал на самом деле, он просто кивнул и позволил себя обнять, больше всего на свете желая оказаться там, где никто не сможет достать его, и, наверное, там, где на самом деле должен был оказаться второго мая девяносто восьмого.

* * *

Не успев вдоволь рассмотреть изменившиеся черты лица, он снова стал легким темным туманом. Вернувшись в привычное состояние, он уже был готов ощутить знакомую усталость и слабость, но их не было. Между тем что-то определенно происходило, и это что-то ему явно нравилось. Непонятным образом он чувствовал странный прилив сил, дарящий возможность сконцентрироваться не только на простом желании выжить, но и подумать о том, как действовать дальше.

Энергии, исходящей от крестража, уже почти не осталось, и вместо того, чтобы забрать ее всю, Мститель, повинуясь странному порыву, очень захотел покинуть пределы своего убежища. Это желание было настолько сильным, что сопротивляться ему было невозможно. Что-то манило его, заставляя сперва проникнуть в щель под дверью, а затем долго плыть по воздуху так, будто он заранее знал, где должен оказаться.

Что-то упрямо звало его, заставляя забыть обо всем на свете, кроме чувства, что там, где-то в замке, его ждет что-то важное. Даже Сириус Блэк, весь пропитанный злобой и в одиночестве идущий по коридору, не заставил его остановиться. В другой раз он не упустил бы случая доставить парню неприятности, но не сейчас. Не в тот момент, когда его так отчаянно ждало что-то важное.

Юркнув под дверь, ведущую на Астрономическую башню, он медленно поднялся наверх и, увидев своего создателя, испытал невероятную смесь чувств. Радость, злость, обида и восторг сменяли друг друга молниеносным вихрем, заставляя становиться чуть-чуть плотнее. Проведя два месяца в абсолютной слабости, едва ощущая самого себя, лишенный способности восстановить силы привычным способом, сейчас он был по-настоящему рад увидеть Северуса и почувствовать родную энергию. К его радости, создатель явно пребывал не в самом хорошем расположении духа, но присутствие Вектор, как обычно, могло очень быстро это исправить.

Мстителя всегда раздражала эта женщина. Септима и предположить не могла, что одним своим присутствием делала его слабее. Только находясь рядом с ней, Северус с легкостью забывал про гнев и злость, накопленные за день, и, довольствуясь глупыми разговорами или постелью, ложился спать, практически чувствуя себя счастливым.

Заметив по взгляду Снейпа, что и этот раз не будет исключением и закончится в духе слащавой мелодрамы, Мститель на удачу попытался коснуться его сознания. К его удивлению, сделать это получилось с первого раза. Сейчас, спрятавшись в тени, сразу за спиной Северуса, он снова чувствовал каждую эмоцию и слышал каждую мысль так, как это было раньше. А вот сам Снейп прикосновения не ощутил и лишь поежился, списав внезапно возникший холод на ветер.

― Вспомни, как однажды она призналась, что ей нравится ученик, ― тихо произнес он, пытаясь вклиниться в поток мыслей Снейпа. Раньше, пусть и очень редко, но у него получалось воздействовать на Северуса и навязывать ему свои мысли и взгляды. Особенно хорошо это выходило в те минуты, когда Снейп был чем-то огорчен и подавлен. ― Сейчас, когда она выглядит так молодо, могла ли она снова испытать подобное к Поттеру? Зная, как ты к нему относишься, даже банальную дружбу можно расценивать как предательство.

Замолчав, Мститель с удовольствием услышал, как пара его простых фраз выросли в обвинения из уст Снейпа, и испытал неподдельную радость, видя, как они достигают цели. На глазах лицо Септимы из рассерженного становилось обиженным и несчастным, а слезы, появившиеся чуть позже, и вовсе привели его в восторг.

― Слезы, ― тихо шепнул он, вновь вклиниваясь в поток мыслей уже гораздо легче, чем в первый раз. ― Ты же ненавидишь слезы, Северус. Как смеет она плакать, когда только она сама и никто другой не виноват в этой ситуации. О, да она просто манипулирует тобой, и эти слезы, наверное, всего лишь игра. Фальшивка. Как слезы Нарциссы, которая валялась у тебя на ковре, умоляя убить директора. Неужели ты снова позволишь одурачить себя, Северус?

Тень сомнения, отразившаяся на лице Снейпа, подсказала ему, что внушение подействовало, а следующие слова, брошенные в лицо Септиме, невероятно порадовали его темную душу. А вот Септима, внезапно вытершая слезы и пытавшаяся вразумить Северуса и прояснить ситуацию, вновь привела в ярость. Ее слова и спокойный тон действовали на Снейпа куда сильнее, чем все темные внушения. Из принципа не желая проигрывать, Мститель снова коснулся Северуса, на сей раз приложив максимум усилий, он даже старался сопроводить образом каждое свое слово.

― Неужели тебе сейчас нужны отношения? ― говорил он и подсовывал картинку ссорящихся родителей. ― Сейчас, когда ты потерял над собой контроль настолько, что твое альтер эго вырвалось на свободу и убивает магглов, будто куриц? ― шептал он и услужливо подсовывал заголовки газет и их единственную встречу в Визжащей хижине. ― Ты только взгляни на себя, Северус. Как всегда, выставил себя дураком и продолжаешь это делать, поддерживая этот дешевый фарс. Как же глупо. Эта женщина дурачила тебя, лгала тебе, прикидываясь другом, в то время как строила планы о том, чтобы затащить тебя к алтарю. Довольно принадлежать кому-то и жить не для себя. Твоему телу семнадцать, и, с твоими-то знаниями, ты в состоянии найти себе множество женщин, а эта хочет привязать тебя к себе. Сейчас она держит тебя за руку, а после сам не заметишь, как возьмет за горло.

Видя образы возможного будущего, Северус сперва был не согласен с ними, но быстро сдался. Замолчав, Мститель не отстраняясь наблюдал, как навязанные мысли путаются с реальными и вызывают дикое чувство усталости, рожденное от борьбы с самим собой.

― О да, ты очень устал, ― зашептал он, ухватившись за это чувство, ― вроде бы всего семнадцать, а спина все также ноет, потому что усталость в голове, а не в теле. И почему они просто не дают тебе отдохнуть, да? Почему все лезут к тебе, Северус? Почему всем можно жить, а тебе даже и умереть не дают? Почему никто не спрашивает, чего хочешь ты? Септима подружилась с твоим заклятым врагом, родители заново влюбились друг в друга так, что по ночам именно тебе приходится накладывать заглушающие чары. Их не волнуют твои проблемы, когда в дом вернулась страсть. Даже директор, и тот не счел нужным говорить тебе о своих мыслях, но зачем-то заманил в школу Септиму. Как же ты устал, Северус, ― убеждал он, чувствуя, что именно так и надо было действовать с самого начала. ― А может, лучше было бы умереть? Там, на полу, забрызганном кровью. Отправиться в иной мир, а может, и просто не быть. Не существовать и никогда не слышать их слов и просьб, не иметь никаких проблем…

Наблюдая, как Септима нежно целует Северуса в щеку, он отчетливо ощутил, когда настал нужный момент. В ту секунду, когда губы коснулись мягкой кожи, он очень ловко усыпил потерявшее всякую бдительность и желание сражаться сознание Снейпа и проворно занял собой образовавшуюся на долю секунды пустоту. В следующую секунду, открыв глаза, Мститель едва не ослеп от буйства красок вокруг и едва не задохнулся от обрушившейся на него волны ощущений. Даже имея свое тело, сейчас он понял, что до этой секунды был лишь жалкой пародией на настоящего человека. Даже тогда, в те редкие моменты, когда он мог действовать руками Северуса, он не чувствовал и половины того, что сейчас. Он был жив. Он ощущал каждую свою клеточку, каждую частицу себя и той, кто по-прежнему обнимал его и нежно целовал в щеку. Прислушавшись к себе, он не почувствовал и тени присутствия того, кто раньше был главным, и впервые в жизни испытал абсолютное счастье. Улыбнувшись самому себе, Мститель крепко сжал Септиму в объятиях и поймал ее губы.

Отвечая на ее мягкий поцелуй, он сперва поддавался. Ласково скользя руками по ее телу, он дарил ей ощущение нежности, чтобы затем, усыпив бдительность, внезапно прикусить ее губу и с грубой силой прижать к себе.

Септима охнула и удивленно посмотрела на Северуса, а он, все еще крепко держа ее в объятиях, сделал небольшой шаг вперед. Край металлической ограды больно впился в спину Вектор, заставив поморщиться и выгнуть спину.

― Что-то не так? ― спросил Мститель елейным голосом. ― Ты же этого хочешь, не так ли? Чтобы я был рядом, как можно ближе? Таких ты хочешь отношений?

Не зная, что ответить, она улыбнулась, не вполне понимая, отчего так сильно переменилось его настроение. Еще секунду назад Снейп выглядел совершенно разбитым, а теперь его пальцы уже скользили вверх по ее рубашке. Холодные и требовательные, они не церемонясь дернули на себя неподатливую ткань, и Септима, услышав, как на деревянный пол упало несколько пуговиц, возмущенно вскрикнула.

― Меня радует, что мы все выяснили, ― начала она и, взмахнув палочкой, заставила пуговицы вернуться на место, ― но я не думаю, что сейчас подходящий момент, чтобы…

― Неправильный ответ, ― перебил ее Северус, и Септима невольно отпрянула, увидев, как изменилось его лицо. Похотливый взгляд сменился холодным, став точно таким, какой был у двойника в Визжащей хижине, а красный отблеск лишь усилил подозрения.

― Северус? ― тихо позвала она, чувствуя приступ страха.

Он снова подошел к ней вплотную, и перила опять врезались ей в спину, но теперь остались незамеченными. Зажатая, она практически не могла шевельнуться, отчаянно не желая верить в то, что все это время говорила с двойником и не заметила разницы.

― Не совсем, ― оскалился Снейп. ― Но тебе незачем беспокоиться. Мой создатель будет очень огорчен, если с тобой что-то случится, и потому мне придется оставить тебя в живых, ― усмехнулся он.

Заметив, как Септима медленным движением пытается направить на него волшебную палочку, он лишь покачал головой и, коснувшись рукой ее лба, заглянул в глаза и ласково произнес одно слово:

― Империо.

Ей было хорошо. Так хорошо, будто бы разом сбылись все мечты и исполнились самые заветные желания. Безграничное счастье, обрушившееся так внезапно, делало ее податливой и покорной. Сейчас Септима безоговорочно была готова согласиться сделать все, что угодно, лишь бы это прекрасное ощущение никогда не кончалось.

― Твои душа и тело теперь принадлежат мне, Септима, ― слышала она, млея от горячего дыхания у своего уха и удивлялась, не понимая, к чему нежны эти, без объяснения понятные инструкции. Сейчас без всяких слов для нее ничего в мире не имело значения, кроме звуков этого голоса, которому было нельзя, да и не хотелось сопротивляться. ― Ты должна выполнять любое мое требование, Септима, ― приказывал он, а Вектор послушно кивала, не понимая, как вообще можно поступить иначе. ― Даже когда меня не будет рядом, ты должна слушаться меня и делать то, что я приказал и прикажу тебе. Никогда и ни при каких обстоятельствах, ни словом, ни делом ты не предашь меня, Септима.

― Ни словом, ни делом… ― шептали ее губы, вторя голосу в голове, что перебивал все остальные мысли. ― Мы навсегда связаны…

― Именно, ― удовлетворенно произнес Мститель и опустил руку.

Находясь в относительной безопасности, он по-прежнему отдавал предпочтение беспалочковой магии. Впрочем, сделав шаг назад, он быстро пожалел о том, что не воспользовался палочкой Снейпа. Даже одно заклинание существенно истощило с таким трудом восполненные силы. Оглядевшись, Мститель с некоторым огорчением заметил, что его прекрасное зрение стало хуже, а мир вокруг лишился множества красок, став привычно тусклым, серым и невзрачным. Это небольшое ухудшение состояния злило его, и даже сейчас, полностью владея телом Снейпа, он по-прежнему не мог почувствовать себя полноценным.

Вспомнив о Северусе, Мститель постарался почувствовать его, боясь, что более сильное сознание начнет претендовать на свое законное место, но ничего необычного не ощутил. Он даже склонил голову на бок, будто это действие могло помочь ему услышать хотя бы отзвук чужих мыслей, но в голове была тишина. Ни малейшего намека на противостояние или желание вернуть себе бразды правления. Легкий ветерок, гуляющий на башне, по-прежнему ощущался каждым миллиметром его кожи, а ноющая боль чуть пониже лопатки и чувство слабости, пусть и очень неприятное, явно говорило о том, что он все еще главный. Создавалось впечатление, что Снейп, поверив во внушение, сознательно отошел на второй план, как и всегда предпочитая свалить на него, Мстителя, все свои проблемы. Усмехнувшись этой мысли, он перевел взгляд на Септиму и запоздало вспомнил о том, что из-за использования непростительного в школе с минуты на минуту могут появиться авроры.

Медлить и оставаться на месте еще дольше было нельзя. Повернувшись к выходу, он хотел было скрыться в Выручай-комнате, но передумал, решив отправиться за следующим крестражем именно сейчас. Секунду-другую он концентрировался на возникшем в памяти образе, пытаясь переместиться туда привычным способом, но ни на дюйм не сдвинулся с места. Он и Септима по-прежнему были на Астрономической башне, и Мститель буквально ощущал, как появившиеся у ворот школы авроры бегут ко входу, а самый прыткий из них уже наверняка достиг кротчайшего пути, ведущего на башню. Выругавшись от осознания, что утратил способность перемещаться, Мститель грубо схватил Септиму за плечо и подтащил к себе.

― Нам немедленно надо убираться отсюда. Дамблдор предоставил тебе возможность трансгрессировать из школы? ― прорычал он ей в лицо и похолодел, получив отрицательный ответ.

― Но у меня есть портключ в Хогсмид, ― чуть помедлив, произнесла Септима. Свободной рукой она проворно нырнула за воротник рубашки и вытащила обычный кулон в виде черного камушка. ― Он есть у каждого преподавателя и нужен для экстренных случаев.

Мрачный кивок Мстителя послужил ей разрешением активировать портключ, и через секунду они уже стояли на разбитой телегами грязной деревенской дороге. Опасаясь погони, Мститель поспешил спрятаться за ближайшей стеной небольшого магазина сладостей и внимательно посмотрел Септиме в глаза.

― Я покажу тебе один образ, и ты должна перенести нас туда, ― произнес он после недолгой паузы. ― Понятно?

― Да, ― покорно ответила Септима.

Казалось, что в данный момент ее не интересует ничего на свете, кроме его команд. Не замечая, что стоит в луже, она безучастно смотрела перед собой и, покачиваясь с пятки на носок, выглядела расслабленной и спокойной.

― Северус мог бы решить, что ты красивая, ― между тем произнес Мститель, отодвигая прядь волос с ее лица. ― Мне же красота безразлична. Что толку от красоты, когда есть множество других, более полезных качеств?

Коснувшись большим пальцем ее лба, он задумался, решая, чему лучше ― хижине или горному ущелью — отдать свое предпочтение. Спустя секунду Септима послушно взяла его за руку и трансгрессировала именно в то место, которое так четко стояло перед глазами.

Оказавшись на небольшом выступе крутой горы, Мститель с наслаждением полной грудью вдохнул в себя запах соленой воды и ветра, запоздало отметив, что никогда раньше не обращал внимания на такие вещи. Спина внезапно снова заныла, и, дернув плечом, он с некоторой иронией подумал, что быть человеком — это не только иметь могущество, но и получать вдобавок такие вот неприятные мелочи вроде боли в затекших мышцах.

Септима же, не обращая ни на что внимания, уже успела подойти ко входу в пещеру и молча ждала дальнейших приказаний. Поравнявшись с ней, Мститель медленно шагнул в ущелье и, будто не замечая царящего в ней мрака, огляделся по сторонам. Пещера сверкала. Далеко не каждому волшебнику, и уж тем более магглу, было суждено увидеть этот невероятный свет вековой силы, идущей от каждого камня. Без всяких заклинаний, казалось, что пещера сделана сплошь из хрусталя. Сияние было таким ярким, что его мог уловить даже тот скудный спектр цветов, доступный его глазам.

Невольно залюбовавшись, Мститель едва не проглядел место, где Волдеморт установил барьер, запрещающий идти дальше, пока не будет принесена кровавая жертва. По его задумке, такие меры должны были отпугнуть любых непрошеных гостей. Сам же Волдеморт, конечно, знал, как обойти этот барьер, и Мститель, выпивший первый крестраж почти до самого дна, тоже был в курсе. Тем не менее обряд с кровью казался ему невероятно красивым и даже возбуждающим.

Схватив Септиму за руку, он взял осколок скалы и, найдя у него острый край, резко чиркнул им по нежной девичьей ладони. Выступившая кровь заставила его губы расползтись в жуткой улыбке.

― Проведи ладонью по стене, ― приказал он Вектор, и та безропотно подняла окровавленную руку, приложила ее к шершавому краю скалы и, вздрогнув, поморщилась от внезапной боли. Мститель даже на секунду подумал, что заклятие спало, но, опустив руку, Септима снова стала выглядеть отрешенно.

Приказав ей идти вперед, он наслаждался, чувствуя, сколько энергии и силы заключено в этом ущелье, и тем, как еще сильнее засветились стены, вобравшие в себя молодую волшебную кровь. Касаясь бледными пальцами шершавых камней, где не рос даже мох, он с наслаждением вбирал в себя частички этой магии. Поездка на маленькой лодочке также привела его в восторг, а чаша, на вид полная обычной воды, заставила его замереть от предвкушения.

Первой его мыслью было попробовать отменить заклинание и взломать эту хитрую магию. Мстителю очень хотелось показать свое превосходство над будущим соперником, но желание как можно быстрее добраться до медальона пересилило. Наколдовав не самый изящный железный стакан, он протянул его Септиме, скромно стоящей у самой кромки воды и даже не замечающей силуэта утопленника, неотрывно глядящего на нее снизу.

― Пей, несмотря ни на что, ― жестко сказал он. ― Ты должна выпить все зелье до последней капли.

Послушно взяв стакан, Септима подошла к чаше и, зачерпнув немного зелья, поднесла к губам первую порцию. Со стороны казалось, что она внезапно решила подурачиться и поиграть в игру, где рука тщетно пытается ослушаться хозяйку.

― Пей, ― тихо и настойчиво произнес Мститель, заметив ее борьбу.

Сумев себя пересилить, Септима кинула на него полный мольбы взгляд, и ее губы сложились в беззвучное «Северус».

― Империо, ― сказал Мститель, начиная выходить из себя. В этот раз, предвкушая добычу, он вложил в заклинание куда больше силы, чем в первый, и, опустив руку, решил, что перестарался. Глаза Септимы будто бы стали стеклянными, а лицо могло бы вселить ужас полным отсутствием каких-либо эмоций. ― Пей, ― снова приказал он, выходя из себя. ― Несмотря ни на что, пей! Не думай!

Первый стакан стремительно опустел, и за ним практически мигом отправился и второй. На третьем рука Септимы снова начала дрожать, а после четвертого на глазах появились слезы. Расплескивая ужасное зелье, она доносила до рта жалкие капли, не в силах противиться заклятию. После очередного глотка к Вектор внезапно вернулось сознание и полное понимание того, что происходит. Собственное тело предавало ее, не слушаясь и механически выполняя чужую волю, продолжало методично вливать в нее дрянь, обжигающую внутренности и заставляющую испытывать невыносимую боль. Вслед за болью практически сразу приходили самые сильные, жуткие страхи, но Септима отчаянно пыталась бороться из последних сил.

― Пей!

Голос Мстителя эхом раскатился по пещере, когда рука неимоверным усилием воли была вновь остановлена в полудюйме от губ, но в следующую секунду покорно влила в несопротивляющийся рот отраву.

От новой порции в голове зашумело, а возникающие перед глазами образы вызвали чувство сильной тошноты. То и дело рядом с ней появлялись родители, ругающие ее за то, что принесла в дом умирающего котенка, однокурсники, кличущие белой вороной, студенты, упрекающие в несправедливых оценках, коллеги и, наконец, Северус, утверждающий, что они всего лишь любовники. Каждый из образов пытался унизить ее, задеть побольнее и нанести удар в самое сердце.

― Глупая курица, ― смеялся призрачный Северус, стоя рядом с настоящим. ― Неужели ты думала, что кто-то может полюбить тебя? Что я могу полюбить тебя? Посмотри в зеркало, страшилище!

Перед глазами тут же возникло зеркало, где вместо отражения на Септиму смотрела уродливая толстая прыщавая девочка-подросток с тонкими жидкими волосами на слишком большой для тела голове.

Морок путался с реальностью, и настоящий Снейп, телом которого сейчас владел злобный двойник, уже почти не отличался от стоящего рядом призрака. Отчаянно пытаясь не слушать гомон галлюцинаций, Септима продолжала вливать в себя зелье и даже не удивилась, увидев, как один из Снейпов внезапно стал выглядеть донельзя испуганным, а после исчез с громким хлопком.

Все стихло. Люди и голоса исчезли, будто бы их никогда и не было. Стоя на небольшом острове рядом с чашей, Септима Вектор не слышала даже завывания ветра. Опрокинув в себя последний стакан, она взяла в руки медальон, лежащий на дне чаши, и, осмотрев его, увидела две поблескивающие маленькие капельки, застывшие в петлях. Поднеся вещицу ко рту, она жадно втянула их в себя и, окончательно выполнив приказ, безвольно опустилась рядом с пьедесталом. В голове ее внезапно стало приятно и легко. Боль ушла, принеся за собой спокойствие и ни чем не замутненную пустоту, которая быстро сменилась непонятным желанием. Не обращая на него внимания, Септима удивленно разглядывала свисающие в потолка сталактиты и блаженно улыбалась. Где-то в глубине души ей казалось, что она чего-то ждет и хочет, но чего именно, понять было сложно. Чего-то, что наполнит смыслом ее жизнь, но сама мысль об этом казалась странной. Язык ее прилип к небу, а мозг отчаянно подавал непонятные сигналы, распознать которые ей было не под силу. Мир вокруг вообще казался ей странным и новым хотя бы потому, что ни о себе, ни о мире она теперь не имела никакого понятия.

* * *

― Что-то я волнуюсь, ― сказала Эйлин, обращаясь к Тобиасу. Тревожно глядя в окно, будто бы могла увидеть там то, что сейчас происходит в Хогвартсе, она откусила кусок яблока и прожевала его, почти не ощущая вкуса. Нервничая, Эйлин не могла перестать есть, и по всей гостиной теперь встречались огрызки или косточки от яблок. ― Ты, конечно, можешь назвать это глупостью, но у меня плохое предчувствие. Не стоило Сева отпускать в школу, и план этот его по-прежнему кажется мне недоработанным. Не говоря уж о нашей в нем роли.

Отойдя от окна, она поежилась от холода и, взяв с камина палочку, направила ее на лежащие в нем угли. Огонь вспыхнул практически сразу, но на лице Эйлин не отразилось ни капли положительных эмоций. Поморщившись от дурных предчувствий, она раскрыла лежащую на туалетном столике карту и выдохнула, убедившись, что в школе есть пока только одно красное пятнышко, означавшее присутствие Северуса. Артефакт, выданный ей сыном и представляющий из себя часы с цифрами один и два, призван был показать, удалось ли Северусу воплотить в жизнь первую часть плана. Согласно уговору, когда единственная стрелка часов перейдет на цифру два, означающую, что двойник завладел телом, родители должны были сразу же активировать портал и вернуть Северуса обратно домой.

― Видишь, пока что он там один, ― выглядывая из-за учебника по химии, произнес Тобиас, указав взглядом на часы.

Его подготовка к поступлению шла полным ходом и затягивала его с головой. К тому же Тобиас был из тех людей, что предпочитали решать проблемы по мере их возникновения. Наводить панику и переживать из-за того, что еще не произошло и, возможно, вообще не произойдет, на его взгляд, не имело смысла. К тому же сын оставил ему четкие инструкции, нарушать которые Тобиас совершенно не собирался.

― Да и как можно его куда-то не пустить, Эйлин, ― добавил он. ― Северус только выглядит на семнадцать. Не забывай, сколько лет ему на самом деле и что он прекрасно знает, как ему будет лучше.

― Может, ты и прав, ― произнесла она, не давая мужу вернуться к чтению. ― Но даже ты мне говорил, что без этого Мстителя Сев стал вести себя иначе. Ты сам заметил, что он стал импульсивнее и будто лишился не только этой, как тебе казалось, жестокости, но и кучи других качеств. Вдруг он не все учел? Вдруг что-то случится, и мы ни чем не сможем помочь или что-то сделать? Вдруг этот план целиком и полностью задумал двойник, а мы поверили? Ты сам говорил, что он изменился, ― повторила она.

― И стал похож на обычного себя, ― протянул Тобиас скучающим тоном. ― Как по мне, так гораздо лучше. Когда он вел себя как умудренный жизнью, прожженный солдат, не знающий жалости, мне даже находиться с ним рядом было сложно. Зато последние два месяца с ним стало куда легче и спокойнее. Да и яды он перестал варить в таких количествах, сосредоточившись на противоядиях и целительстве. И потом, ― зевнул Тобиас, ― если Северус прав, то расправиться с двойником будет легче легкого. Во всяком случае, на свободе он точно больше не окажется.

Скептически хмыкнув и сжав кулаки, Эйлин пыталась сохранять хотя бы видимость спокойствия, но не смогла. Выдернув учебник из рук Тобиаса, она уперла руки в боки и практически зашипела:

― Да как ты можешь оставаться настолько спокойным? Твой сын сейчас находится в замке с перекроенной памятью и ничего не знает о собственном же замысле. А мы тут сидим и можем лишь надеяться, что все пойдет по плану. Что портал сработает, что я смогу вовремя произнести ключевое слово, а он все вспомнит и сделает правильно. А если не получится, Тобиас? Если мы просчитались? Если Северус спонтанно решит действовать как-то иначе, и все пойдет книззлу под хвост? А если двойник окажется сильнее портала? О чем мы только думали, Мерлин!

Запустив руки в волосы, Эйлин сделала несколько шагов по гостиной, пытаясь привести мысли в порядок, но страх по-прежнему не отпускал.

Тщательно проработанный план теперь казался глупостью, а тот день, когда Северус собрал их вместе и изложил свою идею — самым худшим за последние несколько месяцев. Глядя на диван, она как сейчас вспомнила тот нелегкий разговор и еще раз мысленно обругала себя за излишнее доверие.

На первый взгляд, собственный план казался Снейпу если и не простым, то хотя бы выполнимым. Не тратя времени даром, все два месяца после встречи со Мстителем в Визжащей хижине он пытался найти выход из ситуации. Изучив множество книг в министерской библиотеке, он неожиданно нашел ответ именно в той, что все это время лежала в его комнате. Подаренная родителями на совершеннолетие книга с заговорами упала с полки и открылась на нужной странице именно в тот момент, когда Снейп практически потерял всякую надежду на то, что сможет самостоятельно справиться с проблемой.

Прямого руководства о том, как избавиться от альтер-эго в древней книге, естественно, не было, но вот вопросу всевозможных одержимостей был посвящен целый раздел. Тщательно разобрав каждое из приведенных заклинаний и обрядов, Северус, взяв их за основу, сумел составить для себя приемлемый план действий по подчинению Мстителя и, не мешкая, написал об этом Дамблдору. Директор, помня о своем обещании помочь, вывел формулы, способные без какого-либо риска соединить разорванное сознание. Загвоздка, по мнению Дамблдора, была лишь в том, что сдерживающие формулы должны были находиться при Снейпе постоянно. А вот сам Северус не увидел в этом никакой проблемы. В тот же вечер, когда школьная сова принесла ответ от директора, он отправился в Лютный переулок и сделал татуировку. Формулы, грубо вбитые в кожу чуть ниже лопатки, вызывали боль от любого соприкосновения с одеждой, а состав волшебных чернил запрещал пользоваться обезболивающей мазью и заставлял Северуса периодически шипеть от любого неаккуратного движения. Не желая тревожить родителей раньше времени, он как мог скрывал все результаты своей деятельности, но гримасы боли выдавали его с головой.

Видя мучения сына, который, казалось, целиком ушел в себя, первой не выдержала Эйлин.

― Может, ты уже поведаешь нам, что с тобой происходит? И, Мерлина ради, почему ты постоянно шипишь от боли и уже который день подряд оберегаешь спину так, будто тебя плетью выпороли? ― спросила она в один из дней, поймав Северуса на кухне.

Флегматично отрезая сыр для тоста, тот сперва не понял вопроса. Отрешенно глядя на мать, он тяжело вздохнул, признавая, что продолжать хранить молчание, когда до воплощения плана в жизнь остались считанные дни, будет попросту глупо.

― Думаю, что я могу рассказать, ― проговорил Северус и словно нехотя добавил: ― Тем более, что, скорее всего, мне понадобится ваша помощь. Я предельно внимательно изучил все книги, что ты мне дала, ― сказал он, кивая в сторону матери, ― и должен признать, что желание убить часть моего сознания было не только глупым, но и действительно опасным. Осознав это, я сконцентрировался на том, чтобы вернуть Мстителя под мой контроль и лишить его возможности действовать по собственной воле.

― Логично, ― усмехнулся Тобиас. Сидя в гостиной, он услышал слова сына и тут же поспешил присоединиться к беседе. ― Собираешься договориться с ним за чашечкой чая?

― По мнению Дамблдора, ― серьезно продолжил Снейп, хотя от слов отца его губы немного дрогнули в улыбке, ― теперь, потеряв ко мне всяческое доверие и наверняка видя во мне предателя, Мститель больше не пойдет на открытое взаимодействие. Однако я нужен ему хотя бы потому, что без меня он слабеет и быстро теряет силу. Опираясь на это, я решил подыграть ему и на время подарить иллюзию полного контроля над этим телом.

Северус замолчал, ожидая реакции родителей.

― Спятил? ― вскрикнула Эйлин и переглянулась с Тобиасом, который явно разделял ее мнение. Помня о том, на что способно это создание само по себе, им было страшно даже подумать, что может сделать Мститель, заполучив настоящее тело.

― Со мной все будет в порядке, ― уверенно произнес Северус. ― Мы с директором все рассчитали. В тот момент, когда Мститель завладеет телом, Дамблдор будет рядом и проследит за тем, чтобы все шло четко по сценарию.

― А в чем будет заключаться наша помощь? ― деловито спросил Тобиас.

― От вас требуется активировать портал в нужное время и произнести не слишком сложное заклинание, ― ответил Северус, явно недовольный тем, что приходится вмешивать родителей в это дело. ― Продумывая наш план, мы столкнулись еще и с тем, что чар, способных закрыть мой разум от Мстителя, не существует. По сути он — это я, и, зная некоторые черты его характера, я подозреваю, что он первым делом залезет мне в голову и сбежит, едва почуяв неладное. Дамблдор предложил ненадолго заблокировать мне память, заменив нужные знания фальшивыми. Вернуть память можно будет обычным заклинанием-паролем. Теоретически, все это можно проделать и на территории школы, но я боюсь, что там преимущество силы будет не на моей стороне. В доме же, рядом с вами, сильнее буду именно я.

― Все равно не считаю, что это хорошая идея, ― покачала головой Эйлин. Знание того, что ее сына все время будет страховать Дамблдор, придавало спокойствия, но дурное предчувствие, появившееся в самом начале разговора, никуда не делось. ― Что если он сумеет вас провести?

― Не сумеет, ― произнес Северус, стараясь вложить в интонацию как можно больше уверенности.

* * *

Поначалу Северус не понял, что произошло. Только что он был на Астрономической башне, а теперь очнулся в странной комнате и с жуткой головной болью. Голова болела так сильно, что первые несколько минут он просто лежал на полу, боясь, что любое движение принесет взрыв боли.

Как назло, спина отчего-то тоже решила разболеться, и Северус, вздохнув, попытался встать на ноги. Стараясь отвлечься, он оглядывался по сторонам, силясь понять, куда он попал. Комната, в центре которой он находился, была странной. Без окон и дверей, абсолютно пустая и теплая, она была светлой и, вопреки всякой логике, дарила чувство безопасности и спокойствия. Три стены, светящиеся мягким белым светом, были испещрены какими-то надписями, а на четвертой, судя по всему, шел фильм.

Приглядевшись, Снейп с удивлением узнал в актрисе Септиму, смотрящую с экрана с таким ужасом, что становилось не по себе. Звука не было. Ее губы шевелись, явно говоря что-то, но услышать или как-то разобрать, о чем идет речь, Северус не мог. Попытка трансгрессировать из комнаты также не увенчалась успехом. Пожелав немедленно вернуться на Астрономическую башню, он на мгновение исчез из центра комнаты, чтобы в следующую секунду появиться в одном из ее углов.

Мысли путались, а фальшивое спокойствие исчезло, услужливо уступив место панике. Чувствуя себя в ловушке, Северус зажмурился от неожиданно накатившей волны тошноты и, стараясь не упасть от возникшего головокружения, он схватился рукой за стену. Черные буквы на ней тотчас подпрыгнули, а в том месте, где ладонь соприкасалась с текстом, проступила ровная и белая поверхность. Новые, появляющиеся на стене строчки медленно проплывали в нескольких дюймах от его руки, будто натыкаясь на невидимое препятствие. Когда Снейп всмотрелся в несколько слов, возникших на уровне его глаз, ему еще больше стало не по себе.

Слово «Империо» — яркое и особенно четкое, проплыло мимо него и исчезло, слившись с другими. Бросив взгляд на экран, где Септима, безучастно глядя перед собой, прислонилась к парапету, Снейп снова внимательно всмотрелся в надписи и спустя мгновение догадался, что перед ним чужой монолог. Речь была жуткой, но очень узнаваемой, и, сопоставив действие на экране со словами, Снейп догадался, что Мстителю каким-то образом удалось завладеть его телом. Осознание было настолько мерзким и обидным, что заставило Северуса разозлиться и одновременно почувствовать себя жалким идиотом. Запертый где-то в собственной же голове, он не понимал, как мог быть настолько глупым, чтобы не разобрать теперь уже очевидно навязанные чужие мысли.

Бросив еще раз взгляд на стену, показывающую Септиму, Северус вздохнул, мысленно обещая ей выбраться из комнаты как можно скорее и не допустить никакой беды. Стараясь не поддаваться отчаянию, он закрыл глаза и, сделав глубокий вдох, привычным образом запретил себе испытывать какие-либо эмоции. Годами натренированный мозг подчинился практически сразу, и, открыв глаза, Снейп был полон решимости действовать согласно обстоятельствам.

Первым делом он решил дерзнуть и использовать оружие Мстителя против него. Коснувшись стены с отражением сказанных слов, Северус на удачу попытался вставить туда парочку своих, но потерпел полное поражение. Ни одно из сказанных им слов, как бы сосредоточенно он не произносил их, никак не отразились в потоке чужой речи. Переведя взгляд на другие стены, Северус решил уделить им больше внимания. К тому же на той, что была параллельна стене с речью, слова двигались быстрее и вид имели менее оформленный и сумбурный.

― Мысли, ― усмехнулся он своей догадке и провел пальцем по строчке с надписью «крестраж».

О существовании крестражей как таковых Снейп, конечно, знал, но никогда не предполагал, что Темный Лорд мог продвинуться в своих изысканиях так далеко и создать настолько темный артефакт. Читать о том, что, оказывается, один из них Мститель уже практически успел опустошить, и вовсе было жутко.

― Идиот, ― прорычал Северус. Разобравшись в ситуации, он снова бросил взгляд на экран. ― Пока ты тут мечтаешь о еде, с минуты на минуту школа будет окружена аврорами!

Не видя на стене ни одного упоминания об аврорах, Северус занервничал, что Мститель просто не осознает опасность быть пойманным за использование непростительного. А Снейп, будучи уверенным, что обязательно и в самое ближайшее время найдет способ вернуть контроль над собственным телом, очень не хотел тратить время на объяснение с аврорами вместо помощи Септиме и борьбы с альтер-эго.

― Авроры! ― крикнул он, вновь касаясь стены с мыслями и пораженно застыл, увидев, как от его ладони отделилось небольшое темное облачко, медленно сформировавшееся в нужное слово. Улыбнувшись маленькой победе, он уже практически успел возликовать, углядев для себя способ управлять Мстителем, но доминирующее сознание тотчас убедило его в обратном. Стена с мыслями в секунду стала нестерпимо горячей. Жар прокатился по руке и застрял где-то в солнечном сплетении, лишая возможности сделать вдох. Упав на колени и почему-то так и не отняв руки от стены, Снейп, морщась, как мог сосредоточился на снимающем боль заклинании и лице Септимы, которое на фоне Хогсмидовских домиков показалось ему очень красивым.

От хитрой связки заклинаний боль стихла, оставив после себя неприятный жар и общую слабость. Дыша ртом как можно глубже, Северус на всякий случай отполз к третьей стене, надеясь, что здесь его не ждет удар током или какая-либо еще изощренная пытка. Особо не обращая внимания на то, что за надписи мелькают на этой стене, он прислонился к ней плечом и тут же почувствовал облегчение. Жар исчез, а вместе с ним пропала и слабость.

Заинтересованный тем, что могло вызвать такой эффект, Северус оглянулся и случайно зацепился взглядом за блеклую, едва заметную фразу, медленно проплывшую на уровне его глаз:

«Эти формулы защитят меня и не позволят ему выйти… И да, отец, это было больно, но не так больно, как Круцио. Терпимо».

Слова и сама фраза определенно принадлежала Северусу, но он совершенно не помнил, чтобы говорил что-либо подобное. Более того, попытавшись напрячь память или хотя бы найти на стене продолжение этого монолога, он по-прежнему натыкался лишь на ничего не значащие и, на первый взгляд, непонятные словосочетания.

А на стене, представляющей собой большой экран, между тем разворачивалось действие. Пока Северус следил за событиями, ему даже казалось, что время внутри комнаты движется гораздо медленнее, чем там, снаружи, где Септима послушно вливала в себя какое-то зелье.

Прочитав слова Мстителя на второй стене, Снейп закусил губу в отчаянии и заметался по комнате. Не обращая внимания на обжигающую при прикосновении поверхность стены, он пытался изменить ход мыслей Мстителя, но те практически не поддавались. Ни одна из команд и внушений не была ярче, чем собственные мысли Мстителя, а вот прикосновение к третьей стене принесло неожиданный результат ― Септима, жадно пьющая зелье из чаши, исчезла с экрана, Северус с удивлением увидел самого себя, стоящего посреди кухни в Паучьем тупике. Сцену, разворачивавшуюся перед его глазами, Снейп помнил, но со стороны она выглядела как-то нелепо и абсурдно.

«Дед прав, ― говорил отцу стоящий возле стола Северус, ― я забываю жить. Я слишком много на себя беру и даже ни разу не вспомнил про Септиму. Я даже не знаю, где она находится. Это непростительное поведение. Я не считаю это правильным.

― Я тоже, ― произнес Тобиас».

Заметив тень улыбки на собственном лице, Снейп очень удивился и постарался понять, что в этой фразе могло вызвать такую реакцию. Слушая свои же размышления о том, где сейчас может быть Септима, он присмотрелся к движению губ и понял, что они совершенно не совпадают с произносимыми словами. Пытаясь расшифровать, что он и родители говорили на самом деле, Снейп не заметил, как на стене с мыслями появлялись удивленные восклицания, а затем, когда Северус уже почти сумел понять произносимую им же самим часть фразы, экран погас, а комната погрузилась в темноту.

* * *

Увидев, как дернулась стрелка на часах, Эйлин решительно нажала на маленькую кнопку, обычно служащую отключением звонка будильника, и замерла в ожидании. Согласно плану, портал должен был перенести Северуса прямо в центр гостиной, но в комнате по-прежнему было пусто. Тобиас, замерев возле дивана и готовый действовать в любой момент, посмотрел на жену с легким недоумением.

― Может, стоит нажать еще раз? ― спросил он, указав взглядом на будильник. ― Может, кнопку заело?

― Это портал, Тоб, ― огрызнулась Эйлин, раздраженная из-за нарастающего напряжения, ― тут дело совсем не в кнопке.

Не выдержав его взгляда, она рывком схватила часы и несколько раз нажала на маленькую зеленою кнопку, показывая, что та прекрасно работает. Отбросив будильник обратно на стол, Эйлин растерянно огляделась, будто надеялась, что сын появится где-то в другом месте, но в доме по-прежнему было тихо.

― Он говорил, что Дамблдор всегда будет рядом, ― напомнил Тобиас со своего места, ― может быть, что-то пошло не так, и директор предпринял какие-то свои действия. Мало ли, о чем они нам не рассказали…

Договорить Тобиасу не дал шорох, донесшийся снаружи дома. Звук был такой, будто соседские дети, решив подшутить, забрались на крышу. Тобиас, стоявший к двери на улицу ближе, чем Эйлин, первым сорвался с места и выскочил в проулок между домами. Отойдя на пару шагов от дома, чтобы лучше увидеть происходящее на козырьке крыши, он лишь чудом успел схватить за куртку спрыгнувшего на землю парня, с трудом узнав в искаженном от злости лице собственного сына. А в следующую секунду Тобиас, уже согнувшись пополам от ощутимого удара в живот, с досадой смотрел, как Северус со всех ног бежит от него вниз по улице.

― Петрификус Тоталус! ― крикнула Эйлин из-за спины мужа.

Мститель, успевший отбежать на приличное расстояние, споткнулся, настигнутый заклинанием, и замер, нелепо распластавшись на грязной мостовой. Глядя на Эйлин, которая запыхавшись подбежала к нему спустя несколько долгих мгновений, он ощущал лишь ненависть и невероятную злобу от того, что эта женщина каким-то образом умудрилась испортить такой замечательный план и переместить его в это ненавистное место.

Полностью парализованный, он лежал на спине, чувствуя, как что-то будто прожигает ее чуть ниже лопаток, и пытался справиться с заклинанием, когда Эйлин, наведя палочку ему на лоб, что-то прошептала. Чужие воспоминания разом заполнили голову, и, мысленно взвыв от осознания, что позволил так легко себя одурачить, он из последних сил пытался остаться главным в этом теле, но уже не смог. Переведя взгляд на небо, он неожиданно для самого себя подумал о том, что впервые в жизни смотрит на звезды, и, не успев определить к ним свое отношение, провалился в темноту.

― И что дальше?

Тихий вкрадчивый голос, раздавшийся в абсолютной темноте, заставил Снейпа вздрогнуть от неожиданности. Представляя себе то, как должны были развиваться события, он был уверен, что едва Эйлин произнесет заклинание, Мститель окажется в ловушке. Сейчас, услышав его голос рядом с собой, Северус в первый момент даже растерялся, не понимая, почему они просто не поменялись местами.

― Не этого ты ожидал, да? ― прозвучало рядом с ним, и тихий шелест ткани дал понять, что Мститель стоит совсем близко. ― Нравится мой дом?

Словно подчиняясь чьей-то команде, стены опять засветились, погрузив комнату в полумрак. Надписи не исчезли, но стали тусклее и двигались очень медленно, будто не могли решить, чьи именно мысли и слова стоит показывать. Большой экран, храня нейтралитет, смотрел на обитателей комнаты черным глазом.

Мститель, отчего-то вновь ставший похожим на взрослого Снейпа, действительно стоял рядом с молодым и морщился от злобы. Взмахнув рукой, он небрежным жестом, прямо из воздуха вытащил обычный деревянный стул с прямой спинкой и сел, скрестив ноги.

― Удивлен? ― спросил он, заметив, как едва уловимо дернулась бровь у Снейпа. ― Что, неужели не догадался, что достаточно просто подумать, и получишь все, что угодно? Это же элементарно.

― Мне было не до этого, ― процедил Северус. ― Я пытался найти способ выбраться отсюда и понять, как меня вообще угораздило купиться на твою провокацию.

― И как? Вспомнил? ― услужливо поинтересовался Мститель.

Теперь перед ним возник небольшой стеклянный столик и еще один стул. Критически оглядев пустую столешницу, Мститель щелкнул пальцем и демонстративно разлил по чашкам чай из появившегося из ниоткуда черного чайника. Одну из чашек он со скрипом пододвинул поближе к Снейпу и движением головы предложил тому сесть.

― Отец хотел, чтобы мы выпили чаю.

― На сколько я помню, ― произнес Снейп, присаживаясь на стул, ― то была ирония.

Рассматривая своего собеседника, который так вольготно расположился на стуле, Северус не мог понять, как же так получилось. Тот, кто сидел напротив, действительно был им, тем, кого Снейп помнил, тем, кем был он сам все эти годы, и одновременно он был совершенно другим человеком. Во всяком случае, красные отблески в глазах очень сильно напоминали Снейпу того, с кем бы он совершенно не хотел встречаться.

― Так что дальше? ― спокойно спросил Мститель. ― Признаться, я заинтригован. Что ты собираешься делать теперь, когда твой блестящий план лопнул, как мыльный пузырь? Неужели по старой привычке ты все еще надеешься действовать по ситуации?

Видя, как Снейп поджал губы, Мститель фыркнул и одним глотком осушил небольшую чашку.

― Мы один на один, Северус, ― тихо сказал он, подаваясь вперед, ― и я знаю тебя лучше, чем кто бы то ни было. Лучше, чем ты сам себя знаешь. Побыв человеком какие-то жалкие несколько часов, я окончательно понял, насколько ты слаб. Помимо привычных мне эмоций, ты вынужден чувствовать столько всего, что не понятно, как до сих пор ты сохранил рассудок. Мышечная боль, эмоции, ― он скривился, словно говорил о чем-то мерзком, ― любовь эта твоя…

― А какой был твой план? ― внезапно перебил его Северус. Сощурив глаза, он продолжал пристально всматриваться в собеседника, застывшего со слегка приоткрытым ртом.

― Защита и месть, ― ответил тот чуть погодя. ― Я появился здесь. В этой самой комнате. Первое, что я увидел на экране — был Гарри Белствуд. Помнишь его?

Северус пожал плечами. Названное имя не о чем ему не говорило.

― Мистер Белствуд систематично отбирал у тебя обед в той маггловской дыре, которую наши родители именовали начальной школой. Нам запретили использовать магию, а без нашей силы мы не были способны дать отпор. Помнишь, как он топтал наши бутерброды?

Не тратя времени на ожидание ответа, Мститель несколько раз щелкнул пальцами и зачем-то на несколько секунд прикрыл глаза. Экран за его спиной внезапно ожил. Глазам Снейпа предстала небольшая классная комната, залитая светом осеннего солнца. Картинка немного расплывалась, видимо, от давности воспоминания, но два мальчика виделись очень четко. Один из них — полный и явно из богатой семьи — под одобрительное улюлюканье нескольких одноклассников прыгал на сером пакете с едой. Худой черноволосый мальчик, отражающийся в зеркале возле входа в класс, старательно сдерживал слезы и сжимал тощие кулаки, пытаясь не дать выхода рвущейся наружу разрушительной злобе. Мальчик уже знал, что запросто может сделать магический выброс, и очень не хотел расстраивать маму.

― Помнишь? ― снова спросил Мститель, с удовольствием наблюдая за погрустневшим лицом своего создателя. Тот явно вспомнил и теперь смотрел на ребенка с нескрываемой жалостью. ― Впрочем, можешь не отвечать. В тот день тебе очень нужен был друг. До появления Эванс было еще несколько лет, и потому поздно ночью ты создал меня. Помнишь, как лежал в постели и представлял, что, будь у тебя брат— близнец, но только сильный, ловкий и умный ― ты был бы счастлив?

― И ты появился, ― хрипло отозвался Снейп, понимая, насколько недооценивал свое альтер-эго, решив, что оно возникло именно в момент смерти.

― Да, ― кивнул Мститель. ― И отомстил за тебя Белствуду. Защитил тебя, как ты того и хотел.

Новый щелчок пальцев заставил картинку на экране смениться, и теперь Северус наблюдал, как мальчик явно о чем-то его умоляет. Во всяком случае, Гарри стоял на коленях, сложив руки в молитвенном жесте, а губы его кривились от плохо сдерживаемых рыданий.

― Что ты сделал? ― спросил Северус, не сумев разглядеть причину слез ребенка.

― Убил его хомяка, ― просто ответил Мститель. ― Раздавил его так же, как он давил нашу еду. А потом умудрился внушить его матери, что в смерти хомяка виноват именно он. Бедняга Гарри, ― усмехнулся Мститель, ― не помнишь, что с ним стало? Нет? Его перевели в школу при монастыре, чтобы научить смирению. Как по мне — ужас.

― Ужас — это то, что ты сделал, ― тихо прошептал Северус и тут же добавил: ― Что я сделал.

― Вот только не надо посыпать голову пеплом, ― повысил голос Мститель. ― Ты был мне благодарен всю твою бесхребетную жизнь. Где бы ты был, если бы не я? Ты бы ни за что не придумал тех заклинаний, ты не смог бы пытать этих вонючих грязнокровок, чтобы доказать свою преданность, и лгать старику о том, что трепетно их спасаешь. Хотя, надо отдать тебе должное, в последние годы ты и впрямь отрастил яйца и почти всю работу выполнял сам.

― Скольких ты убил? ― хрипло спросил Снейп, словно не слыша насмешек.

― Я как-то не вел тетрадь с подсчетами. Это же магглы, грязнокровки, Сев, ― произнес Мститель, качая головой. ― Отродье. Ты же сам их ненавидел. Заметь, я никогда не поступал вразрез с твоими желаниями, я просто воплощал их. Как фея-крестная. Я жил тут без имени, тела, осознания себя и просто ждал, когда мой хилый братец снова позовет на помощь…

― Скольких ты убил до своего воплощения? ― перебил его Северус.

Мститель моргнул.

― Вместе с хомяком? ― улыбнулся он. ― Столько, сколько было нужно, а с чего вдруг тебе так понадобилось это узнать?

Спрятав голову в ладони, Северус поморщился, будто испытывал боль от того, что всем странностям, происходящим с ним ранее, вдруг нашлось разумное объяснение. Раньше он не мог понять, каким чудом он смог дослужиться до метки и ближнего круга и как ни разу не дал Лорду усомниться в своей верности. Вставало на свое место и удивление от фразы директора о том, что только ему, Снейпу, решать, расколет ли убийство его душу.

― Моя жизнь стала адом из-за тебя, ― сказал наконец Северус.

― Твоя жизнь стала адом из-за тебя, ― выделив первое и последнее слово, с нажимом повторил Мститель. ― Ты меня создал. Ты любил, когда я приходил и успокаивал тебя. Ты любил не помнить о том, что я делаю, и я блокировал эти воспоминания, позволяя наслаждаться результатом моих трудов. Я заботился о тебе, защищал тебя и, отвечая на твой первый вопрос, собирался делать это и дальше.

Щелкнув пальцами, Мститель кивнул головой в сторону экрана, а сам подошел к стене с воспоминаниями и сделал на ней быстрый пасс рукой. Экран моргнул, и последняя сцена быстро сменилась. Теперь Северус увидел себя сидящим за большим столом с надписью «Премьер Министр».

― Я знаю все твои желания, Северус. Я помню твои мечты, ― начал мститель, ― вместе мы можем достигнуть небывалых вершин. Не хочешь мстить мелким сошкам — твой выбор. Я предлагал убить мародеров, но ты отказался. Но это, ― он указал на табличку, ― ты помнишь, как мечтал о подобном. Как хотел признания и власти. Ты шел по трупам, выбиваясь вперед. Ты закупорил смерть и выжил не просто так. Я помогу тебе стать великим и почти ничего не попрошу взамен. Рядом с тобой мне не нужно тело. Твоей энергии будет достаточно. Ты ничего не потеряешь…

― Я никогда не стремился к этому, ― заметил Снейп, вложив в интонацию как можно больше презрения. ― Я хотел признания, но без жертв. Я хотел быть впереди, но обогнав других в честном поединке.

― Знаю, ― кивнул Мститель, ― но, заметь, из этого кресла мы с тобой могли бы делать все, что хочется. Мы бы победили Волдеморта. Ты в курсе, что я способен истощить крестраж так, что его можно будет убить обычной Авадой?

― Наслышан, ― неопределенно кивнул Северус, нехотя признавая наличие логики в словах альтер-эго.

― Заметь, Северус, ― не унимался Мститель, ― я всегда убивал лишь тех, кому ты сам искренне желал смерти. Или пожелал бы. Я бы и Блэка убил, и Поттера, но, как ни странно, ты никогда не хотел этого по-настоящему. Даже директора я бы убил с большей симпатией, но зная, как он тебе дорог, решил пощадить. Я могу выполнять всю черную работу и… Что?

Мститель нахмурился и посмотрел на Снейпа с нескрываемым удивлением, когда тот внезапно начал смеяться.

― У тебя истерика?

― Нет, ― все еще усмехаясь, ответил Северус и, поднявшись со своего места, не спеша подошел к альтер-эго. ― Я просто понял, что все это время не понимал и половины вещей, что происходили в моей жизни. Надо же, защитник ― зажмурился он. ― Вот только теперь я со всей ответственностью могу сказать совершенно точно — ты мне не нужен. Мне не нужен ни старший брат, ни заступник или защитник. Я сам справлюсь. Благодарю покорно. Ты мне не нужен.

Мститель выглядел ошарашенным. Будто бы за одну секунду растеряв всю свою уверенность, он рывком поднялся на ноги и навис над Снейпом с искаженным от злости лицом, а затем снова сел, непонимающе глядя перед собой.

― Не нужен, ― тихо сказал он самому себе, словно не веря, что услышал эти слова.

― Нет, ― повторил Северус. ― Теперь уже нет. Я получил возможность прожить жизнь заново, и я не собираюсь повторять все то, что мы вместе успели натворить. Только не опять, слышишь, ― говорил Снейп ровным голосом. ― Если уж кому и нужна помощь, так это тебе.

Он говорил, и с каждым словом на экране возникали новые сцены, о которых Северус не подозревал ранее. В отчаянной попытке переубедить Снейпа Мститель, не таясь, показывал ему все, что делал когда-либо, считая, что поступает правильно, а Северус лишь качал головой, видя, чем на самом деле являлось «удачное стечение обстоятельств».

Мигнув, экран снова погас, и вдруг Мститель на глазах начал уменьшаться в росте и меняться. Появились и исчезли черты Тома Реддла с его лица, потом разгладились морщины, и спустя каких-то пару минут на Снейпа смотрел он сам возраста шести лет. Маленький Северус удивленно огляделся по сторонам, а потом, робко улыбнувшись, с трудом забрался на стул. Поерзав и так и не сумев устроиться, он слез и, подойдя к взрослому Снейпу, внезапно обнял его так сильно, как это умели делать только дети.

― Ты будешь меня любить? ― спросил он, глядя на явно опешившего Снейпа снизу вверх. ― А защищать будешь?

Удивляясь происходящим метаморфозам, Снейп аккуратно проник в разум ребенка и не увидел даже намека на то, что тот когда-то был Мстителем.

― Я постараюсь, ― тихо ответил он, гладя мальчика по длинным черным волосам. Повинуясь порыву, он представил себе все то, о чем мечтал в детстве, и щелкнул пальцами. Пустая комната преобразилась в прекрасную детскую, в которой было все, что только может пожелать ребенок.

Глаза маленького Северуса засветились от восторга, и, не зная, к какой игрушке подбежать в первую очередь, он схватил в руки большого плюшевого тигра и замер, зарывшись лицом в густую гриву.

А сам Северус, чувствуя себя отчего-то очень умиротворенным, подумал о том, что пора уходить. Владея всеми воспоминаниями Мстителя, он подумал о Дамблдоре и о том, как, должно быть, будут полезны его знания о крестражах.

― А ты спасешь принцессу? ― внезапно спросил маленький Северус, прервав его размышления. Все еще не отпуская тигра, он внимательно всматривался в строчки на стене. ― Принцесса осталась на острове.

По спине Снейпа пробежал холодок, и мысли о крестражах разом отступили на второй план. Кивнув ребенку и пообещав сделать все, что в его силах, он снова щелкнул пальцами и исчез.

* * *

Хлопок трансгрессии, раздавшийся рядом с Эйлин, заставил ее подпрыгнуть на месте от испуга и крепко сжать в руке волшебную палочку. Только лишь чудом успокоив до предела натянутые нервы, она удержала себя от того, чтобы не выкрикнуть в сторону появившегося посреди улицы волшебника какое-нибудь проклятие. Не говоря ей ни слова, Альбус Дамблдор в два шага оказался рядом с лежащим на брусчатке Северусом и, проведя над телом волшебной палочкой, покачал головой.

― Вероятно, в наши расчеты закралась какая-то ошибка, ― тихо произнес он, обращаясь больше к самому себе, нежели к Эйлин. ― Формулы подействовали, но я все же ожидал несколько иной результат.

― И что же вы ожидали, позвольте спросить?! ― вспылил Тобиас. Догнав Эйлин, одной рукой он нежно обнимал ее за плечи, а другой тайком гладил все еще ноющее место удара. ― И где вас носило, могу я спросить? Мы лишь чудом смогли активировать портал, а Северус говорил, что вы всегда будете рядом.

― Тобиас! ― осадила Эйлин мужа, устыдившись того, как нагло он разговаривает с директором.

― Я понимаю ваше недовольство, Тобиас, ― спокойно ответил Дамблдор, но по его лицу было видно, что он тоже сильно недоволен происходящим. Снова проведя палочкой над Северусом, он едва заметно поморщился и, поджав губы, выпрямился и, наконец, внимательно посмотрел на обоих Снейпов. Всклокоченные и явно напуганные, но старающиеся сохранять хотя бы видимость самообладания, они казались ему едва ли старше семикурсников. Понимая, что лишнее волнение супругам сейчас совсем некстати, директор решил сдержаться и умолчать о том, что план пошел под откос едва ли не с самого начала.

― Я действительно все время был рядом и страховал мистера Снейпа, ― мягко сказал он. ― Я тщательно контролировал ситуацию и задержался лишь потому, что парочка шестикурсников решили затеять дуэль. Как директор, я, увы, не мог поступиться своими обязательствами. К тому же один из них успел повредить себе руку.

Слова Дамблдора звучали настолько искренне, а голос был таким раскаивающимся, что Тобиас даже почувствовал укол стыда за свою вспыльчивость. Эйлин же понимающе закивала головой, веря директору безоговорочно.

― Зная характер Северуса, ― продолжал Дамблдор, глядя на распростертое на земле тело, ― я уверен, что все будет в порядке. Северус сильный волшебник, он точно сможет обуздать свое альтер-эго и вернуться в сознание. Мистер Снейп, ― обратился он к Тобиасу, ― я думаю, что не стоит искушать судьбу и пользоваться магией там, где ее могут заметить магглы. Прошу вас, отнесите вашего сына в дом.

Только сейчас вспомнив о существовании Статута, Эйлин вздрогнула и, оглядевшись по сторонам, выдохнула, не заметив ни одного человека, что мог бы увидеть ее колдовство. Тобиас, со вздохом отойдя от нее, не без усилий поднял Северуса на руки и, закусив губу, покачиваясь, пошел в сторону дома. Взглянув на Эйлин, Дамблдор вежливо пригласил ее пройти вперед, а сам молча двинулся следом, замыкая миниатюрную процессию.

Не желая делиться с кем бы то ни было своими мыслями, директор специально шел, держась на несколько шагов дальше, чем нужно, чтобы завести беседу. С самого детства умея выглядеть так, как того требовала ситуация, на самом деле он нередко чувствовал себя уязвленным и неуверенным. Сейчас, идя следом за Эйлин, он понятия не имел, что будет делать, если в ближайшее время Северус не придет в себя или, что еще хуже, в себя придет не Северус. План, казавшийся им обоим таким простым, лопнул, как воздушный шарик, в тот миг, когда в него вмешалась Септима. Не дождавшись Северуса, который, согласно внушению, должен был прийти к директору, Дамблдор сам отправился на его поиски. Звуки сражения привлекли его внимание, и, услышав разговор Снейпа и Блэка, директор затаился, с этого момента тайком следя за дальнейшим развитием событий.

Заметив темное облако и затем услышав, как ссора между Снейпом и Вектор стала набирать обороты, Дамблдор приготовился к тому, чтобы успеть ухватиться за Северуса в момент активации портала, но внезапно все пошло совсем не так. Из ниши, где обычно лежало оборудование для уроков астрономии, совершенно не было слышно того, о чем говорил Мститель, но слово непростительного заклинания Дамблдор разобрать сумел. Понимая, что действие зашло слишком далеко, он попытался вылезти из своего укрытия, но край мантии, как назло, за что-то зацепился. Потратив всего лишь несколько секунд на режущие чары, директор появился на площадке башни именно в тот момент, когда Септима активировала свой портключ. А еще через мгновение позади него раздались возгласы Авроров, приказывающие не двигаться с места и поднять руки с палочкой как можно выше.

На объяснения, в ходе которых Дамблдору все же удалось убедить молодых и, к его счастью, едва только приступивших к службе Авроров, что тревога была ложной, ушло не меньше двадцати минут. Распрощавшись с блюстителями правопорядка и пройдя по следу, оставленному порталом Септимы, Альбус не смог проследить дальнейший путь, а маячок, положенный в карман Северуса, предательски молчал, совершенно не желая выдавать местонахождения своего обладателя. Ожил артефакт только через показавшиеся вечностью десять минут, и, переместившись по следу, Дамблдор сперва очень испугался, увидев лежащее и кажущееся даже бездыханным тело Северуса Снейпа.

Вспоминая все эти события, Альбус даже не заметил, как, видимо, совершенно машинально вошел следом за Эйлин в небольшую прихожую, собственноручно запер дверь на обычный, маггловский дверной засов и только лишь немного погодя осознал себя сидящим в кресле. Северус, находящийся все в том же бессознательном состоянии, лежал на небольшом диване, а Тобиас, тяжело дыша и держась за живот, внезапным образом успел куда-то исчезнуть, стоило директору повернуть голову на раскрывшуюся от порыва ветра форточку.

― Может быть, чаю? ― спросила Эйлин. Стараясь скрыть волнение и не желая, чтобы директор вдруг решил, будто она ему не доверяет, Эйлин натянуто улыбнулась. ― У нас есть. Северус купил. Много разных вкусов. Он, вы знаете, столько нового нам показал, ― говорила она первое, что приходило на ум. ― Мы-то раньше в чае не разбирались особо, а он нам целую лекцию прочитал. Рассказал и о видах, чем один сорт от другого отличается, и как их собирать лучше. Я вот с бергамотом очень люблю… ― тараторила она, обхватив себя руками за плечи.

― Эйлин, ― тихо произнес Дамблдор, быстро подойдя к ней и неловко коснувшись худого плеча, ― обещаю, что с ним все будет в порядке.

Резко замолчав на рассказе о целебных свойствах чая с шиповником, Эйлин всхлипнула и, не выдержав, разревелась, уткнувшись носом в директорскую мантию. Жесткая ткань с объемной вышивкой впивалась в лицо, но сейчас Эйлин это было совершенно не важно. Весь страх последних месяцев, все напряжение, казалось, уходило вместе с этими слезами и впитывалось в замысловатые узоры, вышитые голубоватыми нитками.

― Ну, будет вам, Эйлин, ― растерянно проговорил директор и неловко коснулся рукой ее затылка. Ему казалось, что он без спроса вторгся во что-то личное, будто вошел в чистый дом в грязной обуви, и от этого непонятного чувства и ощущения, что понятия не имеет, как в данной ситуации успокоить рыдающую женщину, он впал в ступор.

Ситуацию спас Северус, внезапно шумно втянувший в себя воздух и резко севший на диване.

Мгновенно воспользовавшись случаем, директор мягко отодвинул от себя Эйлин и, оказавшись возле дивана, внимательно посмотрел Снейпу в глаза.

― Северус? ― спросил он, искренне надеясь, что перед ним не Мститель. ― У нас получилось?

― Да, ― кивнул тот, жмурясь, словно от яркого света, ― больше он никому навредить не сможет. Надо… ― попытавшись подняться с дивана, Северус снова зажмурился и, едва встав, рухнул обратно. ― Септима… ― тихо произнес он. ― Септима там одна. В пещере.

* * *

Отданная Мстителем в единоличное пользование память о деяниях прошлого спешно занимала свое место, и голова болела нещадно. Мысли путались, и Северусу казалось, будто он попал в непрерывное чувство дежавю, когда при взгляде на любую окружающую его вещь он вдруг вспоминал что-либо с ней связанное в прошлом. Вспышки памяти были настолько сильными, что при попытке Снейпа подняться на ноги голова закружилась, а в глазах предательски потемнело. Тем не менее о своей цели Северус помнил и бросать Септиму не собирался. Одна мысль о том, что ее, возможно, уже нет в живых, заставляла сердце панически ускорять ход.

― В какой пещере, Северус? ― спросил директор напрягшись. По его лицу пробежала тень, будто бы он засомневался, стоит ли доверять Снейпу.

Вздохнув, Северус предпринял новую попытку подняться с дивана. Один или вдвоем с директором, он решил отправиться в пещеру немедленно. Эйлин же, вне себя от радости, что сын очнулся, в мгновение ока заключила его в объятия, лишив всякой возможности двигаться. Боль в голове, как ни странно, отступила, словно материнские объятия обладали каким-то живительным действием.

― Мне… Надо идти, ― устало произнес Северус, приобняв мать за плечи и нежно поцеловав в лоб. ― Я обязательно вернусь, но сейчас надо спасти Септиму.

Наблюдая за тем, как нежно объясняется Северус с матерью, Дамблдор окончательно уверился, что Мстителя больше нет, с готовностью поднялся на ноги и протянул руку.

― Ведите, Северус.

― Уйди.

Едва сделав несколько шагов от двери палаты, Северус замер и нервно сжал в руках очередную коробку с зельями, которые приносил сюда уже каждый день, три месяца кряду. Вспышка радости от осознания, что Септима наконец-то пришла в себя, сменилась отчаянной тревогой при звуке ее холодного, почти что безжизненного голоса. Скрывая лицо за ширмой своих длинных и спутанных черных волос, она наблюдала за ним, сидя на больничной койке.

― Септима, послушай, ― мягко произнес Снейп и, сделав еще несколько шагов, осторожно поставил на железный столик коробку с зельями, ― тебе совершенно не о чем волноваться…

― Уйди, Снейп, или стану монстром куда хуже, чем тот, которого ты создал, ― злобно перебила она, не давая ему договорить. ― Я не представляю, как ты вообще имеешь наглость стоять тут после всего, что ты сделал! Ты пустил под откос одну мою жизнь и, видимо, решив, что этого мало, испоганил вторую. Ты…

Не зная, что еще добавить к своей пламенной речи, она хотела было запустить в него подушкой — единственным, до чего могла дотянуться в данный момент, но внезапный приступ удушья смешал ее планы. Испуганно схватившись за горло, Септима захрипела, импульсивно царапая кожу, будто это действие могло подарить ей вожделенный глоток воздуха.

― Тише, ― услышала она рядом с собой спокойный голос. ― Тише, смотри на меня. Все в порядке. Дыши.

Мягкая и теплая ладонь Северуса коснулась подбородка, и Септима послушно затихла, почувствовав, что снова может сделать вдох. Приступ прошел так же внезапно, как и появился. Вместе с ним исчезла и злоба, оставив после себя лишь едкий страх и горечь отчаяния.

― Ты сказал мне быть тише, и я перестала задыхаться? ― иронично поинтересовалась она, не желая показывать истинных эмоций.

― Я произнес заклинание. Невербально, ― признался Северус. Держа Вектор за подбородок, он с каким-то профессиональным и очень знакомым Септиме блеском в глазах вглядывался в ее лицо.

― Что, я теперь для тебя еще одна интересная загадка? ― хмыкнула она. ― Выяснишь, что произошло, заспиртуешь и поставишь в коллекцию аномальных тварей?

― Коллекции еще нет, ― спокойно ответил Снейп, ―, а ты — не тварь. Подобные приступы у тебя и раньше были. Забыла?

― Нет, ― солгала Септима и тут же вспомнила, как испытывала нечто подобное перед экзаменами на первом курсе. Но даже непонятно откуда взявшийся приступ удушья не волновал ее так, как взгляд Снейпа.

Рассматривая ее лицо, которое от зелья Волдеморта все покрылось твердой, словно камень, коркой, он про себя отмечал все последние изменения. Приходя в Мунго каждый день, Северус лично следил за состоянием Септимы и был очень доволен ходом лечения. С каждым днем корка становилась мягче и, судя по всему, совсем скоро должна была полностью исчезнуть.

― А кто же я теперь? ― спросила Вектор, отстраняясь от него и рывком откидываясь на подушки. ― Как я буду жить с этим? ― крикнула она и, поднеся руку к лицу, постучала ногтем по шершавой поверхности щеки.

Попросив не волноваться и не трогать кожу, Северус мягко убрал ее руку и, достав из принесенной коробки несколько пузырьков, принялся смешивать их содержимое в небольшой чаше.

― Это поправимо, ― говорил он, словно студентке объясняя действие проклятого зелья и того, что, вступив в реакцию со средством от прыщей, оно привело к таким неожиданным последствиям. ― Все пройдет, Септима. Честно. Тебе не придется так жить. Если бы не уверенность целителей, что поддержание тебя в стазисе может навредить работе мозга, я бы вернул тебя в сознание чуть позже. Ты бы даже не узнала про эту реакцию.

― Не сомневаюсь, ― буркнула Септима. ― Любезные целители рассказали, что я валяюсь тут уже три месяца. Будь на то твоя воля, ты бы меня и на год усыпил.

Хмыкнув, будто скрывая усмешку, Северус взял со столика небольшую кисточку и, обмакнув ее в получившуюся от смешивания зелий мазь, велел Септиме закрыть глаза. Та непроизвольно дернулась и даже вжалась в подушку.

― Мстителя больше нет, клянусь тебе, ― произнес Северус, решив, что она его боится. ― Я просто хочу обработать твое лицо мазью, и если не закрывать глаза, пары мази могут вызвать слезы и снизить лечебный эффект.

― Говори нормально, ― фыркнула Септима. ― Ненавижу, когда ты выражаешься, будто ожившая энциклопедия.

Стараясь не смотреть Снейпу в глаза, где на несколько мгновений блеснула озорная искра, она отвернулась и зажмурилась.

― Хорошо, ― согласился он. ― Рассказать тебе о том, как все закончилось?

Септима кивнула и едва не вскрикнула, когда первая порция мази оказалась на ее щеке. К неприятному чувству стянутой кожи резко добавилось жжение и тупая боль, отвлечься от которой можно было лишь слушая тихий, раздражающе спокойный голос.

― Найти тебя не составило особого труда, ― произнес Северус, дойдя до наиболее интересующего Септиму момента. ― Мы с директором проникли в пещеру и забрали тебя, сидящую у самой кромки воды. Судя по чарам, что были наложены на озеро, мы чудом успели вовремя, ведь еще пара тройка минут — и проснулись бы инферналы.

Вздохнув от чувства вины, он отложил кисть и, взяв новую, обмакнул ее в бутылочку с синей жидкостью.

― Поттер, к твоему сведению, тоже порог твоей палаты обивает, ― заметил Северус, делая интонацию как можно более безразличной. ― Уж не знаю, как у него получается убегать из школы, но факт есть факт. В последнюю нашу встречу он даже заявил, что после экзаменов будет помогать мне варить зелья. Ужас, правда? Просил научить его боевым заклинаниям.

Септима вздрогнула, когда кисть вновь коснулась ее лица, и приготовилась к новой порции неприятных ощущений, но, вопреки ожиданиям, второе зелье принесло заметное облегчение.

― Рада за вас, ― тихо сказала она, едва шевеля губами, ― это все, что ты хотел мне сказать?

Рука Северуса замерла, и кисть остановилась рядом с носом Вектор.

― Ты оказалась не в то время и не в том месте, Септима, ― ответил он, чуть подумав, ― и мне действительно жаль, что так получилось. Твоего участия в плане не предусматривалось. Именно по этой причине я решил стереть свое знание о том, что ты в школе — не хотел подвергать тебя лишней опасности.

— Тогда для чего ты просил директора принять меня на работу? ― удивилась Септима. ― Или нахождение в одной школе с твоим альтер-эго, не входит в твое понятие об опасности? Директор сказал, что тебе может потребоваться моя помощь. Я ждала тебя, Северус. Я была готова помочь и сделать все, о чем бы ни попросил.

― Знаю, ― кивнул Северус. ― Изначально я считал, что Мститель связан и с тобой тоже, после — что он стал слишком слаб, чтобы нападать в школе. А еще тебе нужны были деньги, и, зная, как сложно найти работу, я немного подсуетился. Я имею право на ошибку, Септима, — сказал он раздраженно и поджал губы, словно боялся сказать лишнего.

Закончив обрабатывать лицо зельем, Снейп молча убрал пустые пузырьки, протер и спрятал кисти в кожаный пенал и только после этого, поискав что-то в большом шкафу у стены, вернулся к Вектор с очередной банкой в руках.

― От удушья, ― пояснил он и, бесцеремонно задрав край ее больничной пижамы, принялся втирать пахнущую мятой субстанцию в грудную клетку.

Получив вроде бы достойное объяснение всему случившемуся, Септима все равно чувствовала себя невероятно обиженной. А Северус, занятый мазью и как-то отстраненно молчавший, почему-то казался чужим и незнакомым. Поспешно запахнув пижаму, едва он убрал руку, Септима захотела спросить его о том разговоре на Астрономической башне, но в последний момент передумала. Слишком уж неподходящим казался момент, чтобы попытаться выяснить отношения.

Молчание в палате затягивалось и перемежалось лишь короткими вздохами да звяканьем пустых склянок.

― Я готовлю документы для иммиграции в Штаты, ― неожиданно сказал Северус, когда крышка коробки была уже закрыта, а все инструменты упакованы. ― Я не буду настаивать и, в общем-то, я почти уверен, что услышу в ответ, но все равно спрошу, ― он замер, бегло пробежался глазами по стенам палаты и выпалил на одном дыхании, ― ты бы хотела поехать со мной? Пока еще у меня есть возможность взять тебя с собой.

В первый момент Септима подумала, что у нее снова случился приступ удушья, так как показалось, что дышать стало нечем. А в следующий, удивившись самой себе, она лишь неопределенно пожала плечами.

― Я не могу обещать, что там будет хорошо, но там точно не будет войны, ― ответил Северус и явно оживился, не получив однозначного отказа. ― Подумай, пожалуйста. Взвесь все за и против и дай ответ.

Едва заметно дернув уголком рта в жалком подобии улыбки, он, будто стесняясь или боясь чего-то, кивнул Септиме и поспешно покинул палату.

* * *

Облокотившись о дверь, ведущую в палату Вектор, Северус пытался унять бушевавшие в груди эмоции. Еще пару секунд назад он был уверен, что Септима откажется от его предложения даже не раздумывая, но теперь, когда она не ответила ничего конкретного, он поймал себя на мысли, что рад.

Желание переехать в Америку родилось в тот же вечер, когда, доставив Септиму в больницу, Северус вернулся домой. Непривычная тишина и отсутствие родителей заставило кровь застыть в жилах. Страх, зародившийся в сердце, помешал вовремя разглядеть одинокую записку, прикрепленную кнопкой к двери его комнаты. Быстрым и явно нервным почерком мать сообщала, что в результате удара в живот у Тобиаса случился острый приступ аппендицита и теперь они находятся в ближайшей больнице. То, что мать не воспользовалась услугами Мунго, допускающего лечение родственников волшебников, даже если они являлись магглами, Северус списал на стресс. К моменту, когда он добрался до больницы и нашел палату отца, тому уже сделали операцию, и вид Тобиас имел донельзя несчастный.

— Неловко получилось, — устало заметил он, глядя на сына. — Но с другой стороны, могло быть куда хуже, да?

Поняв, что отец имеет в виду собственную смерть, Северус испытал острый приступ чувства вины. А вид бледной и испуганной матери лишь вывел это чувство на новый уровень.

Тем же вечером, решив, что больше не хочет рисковать, он на удачу написал в МАКУСА письмо с просьбой о предоставлении семье Снейп статуса беженца. Когда-то давным-давно Северус бы счел такое решение трусостью, но теперь подобные вещи его больше не волновали. С каждым днем после исчезновения Мстителя из его жизни и сознания Снейп открывал в себе новые, прежде неизвестные или забытые глубоко в душе грани характера.

Из МАКУСА ответили в тот самый день, когда Тобиаса, не без участия сына вставшего на ноги за пару дней, выписали из больницы, а для Септимы была готова первая партия лечебных зелий.

На красивой белоснежной бумаге готическим шрифтом был выведен список необходимых для иммиграции документов. Короткая сопроводительная записка сухо и лаконично подтверждала право его семьи на смену места жительства. Указав причиной переезда шаткую политическую обстановку в стране и страх за свою семью по причине ее не чистокровности, Снейп не прогадал. А служба миграции Конгресса, по своим каналам узнав о том, какой талантливый молодой человек хочет оказаться в их стране, ответили согласием с условием обязательной работы на МАКУСА следующие десять лет. Против официального трудоустройства Северус ничего не имел.

Три месяца, занятые подготовкой документов и варкой зелий для Тобиаса и Септимы, пролетели очень быстро, а одно важное дело по-прежнему оставалось неразрешенным. Заранее предполагая не слишком радостную реакцию на новость о своем отъезде, Северус как можно дольше откладывал разговор с Дамблдором и нарочно игнорировал письма из Хогвартса с приглашением зайти на чашечку чая. Однако теперь, когда сроки переезда были уже известны, а Тобиас и Эйлин даже сумели найти себе предполагаемое место работы в Штатах, тянуть еще больше было глупо.

Окрыленный надеждой на то, что Септима все же согласится на его предложение, Снейп, вернувшись домой, уверенно вписал ее имя в список для предоставления документов, отправил его в Конгресс и трансгрессировал в Хогсмид.

― А, Северус, ― произнес Дамблдор, заметив Снейпа в дверях своего круглого кабинета. — Очень рад, что вы наконец-то нашли время принять мое приглашение. Присаживайтесь скорее, — он махнул рукой на кресло напротив стола, — благодаря вашим знаниям мне собственноручно удалось заполучить несколько крестражей.

Северус вздрогнул и, садясь за стол, заметил на нем очень знакомый перстень с камнем, помещенный в едва заметную глазу волшебную полусферу. Бросив взгляд на руку Дамблдора, он удивился, поняв, что та выглядит абсолютно здоровой.

— Собственно, вот один из тех, что мне удалось найти совсем недавно, — мягко сказал Дамблдор, заметив, как Северус изучает перстень взглядом. — Скажу честно — будь я один, боюсь, мы бы с вами сейчас не разговаривали. Большое спасибо, что убедили меня отправляться на поиски крестражей в компании Аластора, — усмехнулся он. — Вещица и впрямь обладает уникальными свойствами, и я уверен, что мистер Грюм надолго запомнит наше с ним приключение.

Глаза директора задорно блеснули из-под очков, и на секунду он стал похож на довольного ребенка, которому сошла с рук очень крупная шалость.

— Но почему вы не уничтожили крестраж? — удивился Северус. — Чего вы ждете?

— Жду момента, когда удостоверюсь, что нашел все, и других не было создано. Гораздо проще уничтожить их разом, чем постоянно разжигать адское пламя. К тому же дневник и чаша Пенелопы Пуффендуй пока еще не найдены…

— Чаша находилась в сейфе Беллатрисы Лестрейндж, — начал было Снейп, но осекся, вспомнив, что та получила артефакт на хранение гораздо позже.

— Поможете в поисках? — спросил директор, внимательно вглядываясь в лицо Северуса. — Ваше активное содействие было бы очень кстати. Совершенно случайно я узнал, что вы собираетесь покинуть Англию, и был крайне огорчен этим известием. Северус, с вашими знаниями и тем, что узнал Мститель из крестража, мы сможем закончить войну гораздо раньше. Дети не потеряют родителей, а вы можете спасти очень много людей, подумайте об этом.

— Несомненно, — кивнул Северус. Не меняя нейтрального выражения лица, мысленно он очень обрадовался, что разговор сам вышел на нужную тему. — Именно по этой причине я приготовил вам небольшой подарок.

Избегая смотреть директору в глаза, он сунул руку в карман брюк и достал оттуда небольшой флакон, внутри которого серебром переливались будто сотканные из паутины нити.

— Здесь все, что знал Мститель, и все, что знаю и помню я, — медленно произнес Снейп, передавая директору флакон.

Дамблдор заметно погрустнел. В его глазах теперь отчетливо читалось разочарование. И если второе Снейпу было вполне понятно, то причины грусти остались для него тайной. Откуда ему, привыкшему видеть в директоре смелого, мудрого и, без всяких сомнений, великого волшебника, было понять, что чувствует тот на самом деле.

— Ну, раз вы уже все решили, — печально улыбнулся Дамблдор, — не смею предпринимать попыток отговаривать вас. Однако, разве что, разрешите обратиться к вам за помощью, если таковая потребуется?

Северус молчал, решая, что стоит ответить, разрываясь между чувством долга и собственным желанием.

— Только если это будет действительно необходимо, — наконец сказал он, слегка склонив голову. Видеть лицо директора, смотрящего на него едва ли не с мольбой, отчаянно не хотелось.

— Я так понимаю, что мисс Вектор едет с вами? — спросил Дамблдор, меняя тему и скользя пальцами по пузырьку с воспоминаниями.

— Если захочет, — кивнул Северус, поднимаясь со своего места. Не зная, что еще сказать Дамблдору, он быстро протянул тому руку, машинально отметив, каким крепким оказалось рукопожатие, и, поблагодарив за все, вышел из кабинета.

Без студентов, разъехавшихся на каникулы, Хогвартс будто бы спал. Спали аудитории, гостиные и личные комнаты. Спал старый кабинет зельеварения, куда Северус зашел просто так, и, усмехнувшись воспоминаниям, провел рукой по шкафу с ингредиентами. Не чувствуя и малейшего признака грусти, Снейп вышел из замка, окинул взглядом Черное озеро, Гремучую иву, что была еще тонкой и вполовину не такой агрессивной, какой станет спустя почти двадцать лет. Тяжелая цепь, запирающая ворота Хогвартса, змеясь обвила несколько прутьев, едва Снейп вышел за пределы школы. Путь назад был отрезан. Вздохнув полной грудью от накатившего и сладкого чувства свободы, Северус не оглядываясь пошел прочь. Вся нужная информация была передана нужным людям, а дорогие его сердцу люди в безопасности. Впереди ждала еще одна, новая жизнь, где все будет иначе. И уж на этот раз он обязательно сделает все возможное, чтобы не допустить никаких серьезных ошибок. Только не опять.

Оставшись в одиночестве, Альбус Дамблдор погладил по голове Фоукса, радостно курлыкнувшего в ответ на его ласку. Поблекшие перья птицы, лишенной силы, не умаляли ее красоты, да и Дамблдор любил своего питомца совсем не за его редкость и волшебство.

― Судьба — странная штука, Фоукс, ― тихим голосом проговорил Дамблдор, стоя возле окна и наблюдая, как фигура Снейпа исчезает за поворотом. ― История не знает ни одного случая, где кому-либо удалось бы изменить предначертанное. Каждый, кто пытался это сделать, в итоге всего лишь перетасовал колоду. Даже заполучи Орден Феникса все существующие на данный момент крестражи, мы не можем быть уверенными в том, что Том Реддл не создаст новые из предметов, о которых мы не сможем догадаться.

Отойдя от окна, Дамблдор почти уже вернулся на свое место, но зацепился взглядом за лежащий на столе перстень Марволо Мракса.

― Надо бы переместить его к собратьям, как думаешь? ― спросил он у Фоукса, вспомнив о том, как тяжело было не поддаться искушению и справиться с желанием надеть украшение. ― Аластор был прав, Фоукс. Пытаться изучить столь темную магию в одиночестве — глупая затея.

Взмахнув палочкой, он осторожно поднял крестраж в воздух и переместил его к двум другим, лежащим в стенном шкафу. Потеребив птицу по красному хохолку, Дамблдор не спеша прошелся по круглому кабинету, поправил несколько жужжащих на небольшом столике приборов и хмыкнул, приглядевшись к вредноскопу. Последний внезапно стал сбоить и отчего-то показывал Альбусу его собственное отражение.

Вспомнив о том, что еще утром он хотел добавить в список оборудования покупку нового вредноскопа, его взгляд случайно упал на медальон Салазара Слизерина, чей камень блестел за стеклянной дверцей шкафа. Защитной сферы на медальоне почему-то не было, а сам он — большой, с массивным зеленым камнем и на толстой цепочке, всем своим видом внушал солидность и ощущение власти.

― Напомни мне поторопить Аластора найти крестражам более подходящее место, чем мой кабинет, ― шутливым тоном сказал директор, вновь подходя к шкафу, чтобы поправить защиту.

Блестящий в солнечном свете камень медальона казался завораживающим настолько, что рука сама потянулась открыть стеклянную дверцу. Фоукс, уже почти засыпавший на своем насесте, встрепенулся и вопросительно свистнул, увидев, как хозяин зачем-то взял в руки предмет, окруженный невероятным количеством так явно исходящей от него тьмы.

― Не волнуйся, приятель, ― ласково пробормотал Дамблдор, заметив движение птицы. ― Ничего страшного со мной не случится. Я сильный маг и способен устоять перед любым искушением. Этот медальон содержит всего лишь осколок жалкой души того, кто слаб. Того, кто пока еще не знает о том, что я держу ее в руках. Только идиот станет уничтожать такую прекрасную вещь без надобности. Но потерять ее риск велик. Видишь, как недолго продержалась защитная сфера?

Не слушая протестующего крика феникса, Дамблдор надел медальон на шею и, улыбнувшись своему отражению в стеклянной дверце, вернулся за стол.

― Грядут перемены, мой друг, ― тихо сказал он.