Только не опять (гет)

Наблюдая за действием совместно приготовленного зелья, Тобиас был совершенно сбит с толку. Опыт помощи сыну не прошел даром, и, внимательно следя за Эйлин, он почти наверняка был уверен, что зелье сварено правильно. С одной стороны, ему казалось, что ошибка имела место быть и получившееся варево лучше всего вылить в раковину, но с другой — зелье в котле было точно таким, как написано в книге. Переливающееся мягким серебряным цветом, оно имело легкий белоснежный осадок, а при добавлении крови должно было показать на карте всех, в ком была хотя бы частица родства. Сейчас на расстеленной посреди стола большой карте было, пожалуй, слишком много точек. Проведя эксперимент несколько раз и даже отскребя каплю крови от половицы, супруги видели, что точки упорно не желали менять своего расположения.

― Тут живут мои родители, ― растерянно указала Эйлин на небольшое скопление точек в Уэльсе, ― что ему там могло понадобиться?

― Чепуха какая-то, ― ответил Тобиас и растерянно почесал подбородок. Нащупав пальцами едва пробившуюся щетину, он поморщился, но рассудил, что времени на бритье в данный момент нет. ― Может, все же что-то не так? Вот, смотри, ― он ткнул пальцем в карту, как раз в то место, где были две точки побольше, ― это наш дом, и зелье явно имеет в виду нас с тобой.

― Тогда получается, что в Хогвартсе у нас два сына, ― проворчала Эйлин и тут же нахмурилась.

Замолчав и явно о чем-то задумавшись, она закусила губу, и, когда Тобиас попросил поделиться идеей, лишь покачала головой.

― Просто, ― неуверенно произнесла Эйлин, ―, а вдруг их и правда два? Ну, подумай, слишком уж много совпадений получается. Северус в Манчестере, и Мститель этот тоже, да и появился он спустя пару месяцев, как тут оказался наш сын из будущего. Что если… Я ведь могла ошибиться, предположив, что это дух.

Она пожала плечами, не зная, как сформулировать догадку, крутящуюся в голове.

― Я считала, что он притащил из будущего полтергейста, слепок эмоций. Но что если у него что-то вроде той болезни, что была у твоей тетушки Мег? Помнишь, как она считала себя Мэрилин Монро и то и дело пыталась напялить на себя белое платье своей внучки?

― У тетушки Мег был старческий маразм, ― хмыкнул Тобиас, ―, а то, о чем ты говоришь, больше похоже на рассказ про доктора Джекилла и мистера Хайда. Северус ведь не считает себя Мстителем, он его поймать хотел!

Эйлин согласно кивнула и устало потерла глаза ладонями. За окном давно была ночь, и так как она привыкла ложиться в одно и то же время, сейчас ей отчаянно хотелось спать. Заклинание трезвости, наложенное на нее Вектор, потихоньку теряло свою силу, и, вдобавок к сонливости, ее голова начинала болеть, а звон в ушах очень мешал сосредоточиться.

― Ты ведь читала эту историю про то, как один ученый… ― постарался объяснить Тобиас, приняв ее усталый вид за непонимающий, но Эйлин, махнув рукой, не дала ему закончить фразу.

― Знаю я эту историю, я не идиотка, ― зевнула она, с трудом заставив себя подняться с кресла. ― Но что касается Джекилла и Хайда, то ты прав. Именно эта история нам сейчас и нужна.

Последние слова жены донеслись до Тобиаса уже из прихожей, а спустя несколько минут Эйлин вновь появилась в гостиной уже одетая в зимнее пальто.

― Идем в библиотеку, ― произнесла Эйлин, протягивая мужу его куртку. ― Кажется, сейчас мы на верном пути, и нужно немедленно проверить несколько фактов.

Тобиас, заинтригованный ее словами, молча оделся и обреченно взял Эйлин за руку, догадываясь, что последует дальше. Трансгрессировать он не любил, а если точнее — искренне ненавидел. Все его маггловское существо противилось этому противоречащему природе процессу перемещения в пространстве, не говоря уж о том, как на такие путешествия реагировал организм. Теперь, спустя пару секунд, привалившись спиной к стеллажам министерской библиотеки, Тобиас судорожно пытался сделать вдох в надежде совладать с накатившей тошнотой. Эйлин тем временем, не испытывая никакого дискомфорта и даже немного взбодрившись, не теряя времени убежала куда-то вглубь зала, чувствуя себя среди громадных, без единой пылинки, шкафов, как дома.

Отдышавшись, Тобиас поспешил осмотреться. Впервые в жизни попав в библиотеку Министерства Магии и справившись с эмоциями, он раздумывал, стоит ли оставаться на месте или все же как-то постараться найти Эйлин, но она обнаружила себя раньше. Левитируя перед собой небольшую стопку книг, она мягко опустила ее на большой письменный стол, расположенный между стеллажами, и жестом пригласила мужа подойти.

― Вот, ищи тут историю про Хайда, ― она указала на две большие книги справа. ― А я тем временем поищу записи целителя о нужных нам зельях. Хочется верить, что мы не опоздаем и успеем раньше, чем случится что-то непоправимое.

Уставший не меньше, чем Эйлин, и все еще не понимая ее идеи, Тобиас не рискнул тратить время на вопросы и молча стал делать то, о чем его попросили. Нужная глава о некоем целителе

Генри Джекилле в книге о лучших колдомедиках девятнадцатого века нашлась не сразу, но довольно быстро. Удивившись такому совпадению, Тобиас в мгновение ока забыл о навалившейся было сонливости и погрузился в чтение.

― Прочти вслух, пожалуйста, ― попросила Эйлин, увидев, что муж чем-то очень заинтересовался. ― Я и сама не помню точно, что там было, и не хочу перепутать детали.

Увлеченный чтением, Тобиас поднял на Эйлин отрешенный взгляд и спустя мгновение кивнул и кашлянул, проверяя голос.

― Целитель Генри Джекилл, ― начал он, решив опустить долгое вступление о регалиях и титулах волшебника, ― как сказано выше, специализирующийся в основном на ядах и противоядиях, заслужил место в этой книге не только из-за своих открытый в области зельеварения, но и своим участием в бесспорно интересном случае, произошедшим с пастырем Эдвардом Хайдом.

Тобиас замолчал и усмехнулся, переведя взгляд на Эйлин. Где-то раздобыв небольшой блокнот, она быстро переписывала что-то из толстого фолианта, периодически сверяясь с еще одной открытой книгой.

― Мне точно надо читать это вслух? ― спросил он, по ее виду решив, будто она его не слушает.

― Да, ― серьезно кивнула Эйлин, не отрываясь от своего занятия, ― я тебя слушаю, и ты так внимательнее читаешь. Понимаешь ли, читая про себя, мы можем не обратить внимание на некоторые важные детали. Уверена, что ты только сейчас понял, что Джекилл и Хайд никогда не были одним целым. Так что читай дальше.

Вздохнув и мысленно согласившись с ее словами, Тобиас облизнул губы и продолжил, перелистнув страницу. Под небольшой статьей о научных достижениях Джекилла была приложена копия разворота статьи, повествующая о самом большом достижении целителя.

― Пастырь Хайд страдал от редкого и очень опасного недуга — раздвоения сознания. Первый случай этой болезни у волшебника был описан еще в древнем Риме, а после периодически прослеживается с эпохи Ренессанса, но полную картину этого заболевания дал именно целитель Джекилл. Он один смог провести первое полноценное исследование и доказать, что феномен раздвоения сознания у волшебников реален и выражен куда опаснее, чем у магглов. Случай с пастырем Хайдом стал сенсационным и доказал, что вопиющие события, случившиеся весной тысяча восемьсот восемьдесят пятого года в Литтлшире, произошли по вине болезни и никак не оборотного зелья.

Жизнь пастыря Хайда нельзя было назвать интересной, но и под понятие скучной она тоже не подходила. Окончив школу чародейства и волшебства Хогвартс, тогда еще обычный волшебник, мистер Хайд влюбился в магглу и принял странное решение — осесть в небольшой деревушке графства Литтлшир и стать пастырем. Время шло, со стороны Хайды выглядели замечательной семьей, где отец читает по воскресеньям проповеди и отпускает грехи на исповедях. Миссис Хайд всю жизнь занималась благотворительностью и воспитанием детей и ни в чем противозаконном также замечена не была.

Тем не менее, одним весенним утром покой семьи был потревожен местным пьяницей, сыпавшим проклятиями под окнами их дома. Мистер Пеклз, несмотря на свое пристрастие к алкоголю, исправно посещавший церковь, кричал, что больше ноги его там не будет, а сам Хайд после случившегося ночью может смело гореть в аду за свое двуличие. Возмущенный пастырь пытался найти слова, чтобы успокоить мужчину, но сделал только хуже. На крики Пеклза сбежались соседи и с удивлением слушали откровения пьяницы о том, как этой ночью Хайд жестоко избил беднягу в подворотне. В то утро только миссис Хайд удалось замять конфликт, клятвенно уверив всех, что ее муж всю ночь провел в постели.

Тем не менее, все большее количество пьяниц, изменников, игроков заводили традицию будить Хайдов по утрам. Сам пастырь в отчаянии обратился в аврорат, предполагая, что кто-то из его друзей, владеющих магией, решил сыграть с ним злую шутку. Служащий аврората тогда отмахнулся от надоедливого пастыря, а придя следующим утром на работу, обнаружил свое место, измазанное коровьим навозом. Решив, что именно Хайд виновен в беспорядке, он попросту пришел в деревню и арестовал пастыря, не дав довести службу до конца.

Запертый в камере, к удивлению аврора, Хайд радовался. Он считал, что теперь то уж наверняка злой шутник будет пойман и наказан, а доброе имя пастыря восстановлено.

К досаде Эдварда, именно этой ночью преступлений не было. По словам жены, пришедшей наутро, никто не пострадал от рук злого двойника, никто не был подвешен за щиколотки на дерево и не был вынужден возвращаться домой голым в наказание за блуд. Более того, оставшись без пастыря, горожане дружно отметили его заключение грандиозной пьянкой в самый разгар поста! Хайд был взбешен, но вида не показывал.

На следующий день жена принесла дурные новости о том, что единственная таверна в деревне сгорела в ужасном пожаре, где лишь по счастливой случайности удалось избежать жертв. Пожар случился поздно ночью, и небольшими ожогами отделался лишь хозяин заведения. Говоря это, супруга мистера Хайда смотрела на мужа с опаской и на всякий случай держалась от камеры на расстоянии. Она все еще не верила, что муж может совершать подобные поступки, но не стихающие разговоры в деревне все же заставляли ее опасаться.

Сотрудники министерства, среагировавшие той ночью на вспышку магии, были крайне удивлены, застав Хайда за сотворением сильной беспалочковой магии, а после эффектным исчезновении без метлы, портала или трансгрессии. Дежуривший возле камеры пастыря охранник под сывороткой правды уверял, что мистер Хайд находился под его наблюдением всю ночь и спал крепко и беспробудно.

Именно тогда, когда Аврорат практически зашел в тупик, этим делом и заинтересовался целитель Джекилл. Попросив о встрече с маггловским пастырем, целитель долго беседовал с ним о специфике его работы с магглами. Хайд, устав сидеть в камере и теперь уже лишенный права на свидания с женой, был готов поверить во что угодно и как на духу выдавал целителю все свои мысли. Он чистосердечно признавался в том, как претило ему прощать одни и те же грехи одним и тем же людям. Как больно было ему носить в себе их тайны и не позволять себе ни словом, ни делом показать женам, что мужья изменяют им, и уличить во лжи детей. Он сходил с ума от мысли, что воры, исповедовавшись, заново принимаются за свое грязное дело, и в тайне был рад, когда кто-то, пусть и прикрываясь его личиной, нашел в себе смелость и взялся за грешников всерьез.

― Как только появился мой двойник, ― блаженно улыбался Хайд, ― люди из страха стали вести себя лучше. Они перестали жить в блуде, смирили гордыню, многие даже победили чревоугодие и пьянство!

Спустя еще несколько бесед, Джекилл сумел выяснить, что Хайд в тайне всегда хотел быть аврором, но, боясь провалить испытания и опозориться, попросту не пошел сдавать экзамен. Свои мечты и стремления он подавлял, а позже, встретив дочь пастыря, решил пойти по стопам ее отца. Поначалу новая работа претила, но после, сломав себя и привыкнув, он даже начал получать удовольствие и считал, что является аврором для душ магглов.

Внимательно изучив все материалы, Джекилл пришел к выводу, что сознание Хайда раздвоилось. Что именно стало отправной точкой для появления двойника, узнать, увы, не удалось, но это и не было важно. Злой близнец являл собой все то, на что так отчаянно пытался не обращать внимания Хайд, и делал то, на что пастырю никогда не хватило бы смелости.

За время пребывания Хайда в камерах министерства, куда заключенных помещают до Азкабана, в его деревне преступления продолжались и с каждым разом становились все опаснее и безжалостнее. Попытки поймать двойника успехов не приносили, а разговоры сводились к оскорблениям и ругани со стороны «злого» Хайда. Понимая, что тянуть больше некуда, целитель Джекилл, при помощи изобретенных им и его коллегами сильнейших средств, стимулирующих деятельность мозга, смог добиться присутствия в камере «доброго» и «злого» двойников одновременно.

Запертые в одном помещении и скованные браслетами, подавляющими любую магию, в присутствии Джекилла двойники проводили долгие вечера в откровенных беседах по душам. Спустя несколько недель подобных сеансов и привлеченного маггловского психотерапевта обе стороны смогли прийти к компромиссу, принять друг друга и вновь стать единым целым.

В последствии пастырь Хайд признавался, что изредка все еще слышит голос двойника в своей голове и даже ругается с ним, когда тот становится чересчур навязчивым. Тем не менее, специальные зелья, изобретенные Джекиллом, не давали Хайду расколоться, а сеансы с маггловским психоаналитиком помогли ему разобраться в себе. Спустя некоторое время после полного излечения Хайд ушел из церкви и устроился на службу в маггловский аналог аврората, став частным детективом. По его словам, именно знание пороков людей и того, на что они способны, помогает ему раскрывать преступления раньше некоего маггла по имени Скотленд Ярд.

Дочитав статью, Тобиас замолчал и лишь запоздало усмехнулся, увидев, что автором является Р. Стивенсон. Вопреки мимолетной улыбке, появившейся на лице от мысли, как же все-таки тесно связаны волшебный и маггловский миры, на душе у Снейпа стало очень тяжело.

― Но ведь Хайд не убивал магглов, ― тихо сказал он, когда Эйлин, закончив переписывать ингредиенты зелий, используемых Джекиллом, наконец захлопнула книгу. ― На сколько я понял, он просто делал то, что подавлял в себе все эти годы. Он наказывал за грехи, а не выворачивал магглов наизнанку…

Тобиас осекся и беспомощно взглянул на жену, словно беззвучно умолял ее опровергнуть появившиеся в голове мысли. Осознавать то, что сын всю жизнь боролся с собой, чтобы не стать кем-то вроде Джека Потрошителя, ужасала и восхищала, но в то же время Тобиасу было очень страшно от мысли, каких бед может еще натворить эта освободившаяся сущность.

― Мы ничего не знаем о нашем сыне, Тобиас, ― грустно ответила Эйлин, прекрасно уловив его молчаливый вопрос. Сама она испытывала примерно те же самые эмоции. ― Мы можем потратить время, силясь представить что-то, исходя из крайне скудных фактов, а можем немедля пойти и сделать зелья, чтобы спасти его и уже потом потребовать объяснений. Лично я выбираю второе.

Нехотя соглашаясь с ее словами, Тобиас молча отложил книгу в мрачной готовности следовать за женой хоть на край света.

* * *

Последнее, что помнила Септима, это то, как горгулья отпрыгивает в сторону, а Северус уверенно делает шаг в открывшийся дверной проем. Сейчас, пытаясь понять, где находится, она испуганно озиралась по сторонам в абсолютной темноте, надеясь уловить хотя бы малейший проблеск света. Вспомнив о волшебной палочке, Септима с ужасом обнаружила, что карман свитера пуст, и принялась судорожно шарить руками вокруг себя. Пытаясь позвать Снейпа, она крикнула, но не услышала звука собственного голоса. В то же время Вектор было прекрасно слышно собственное судорожное дыхание и даже скрип подошвы ее ботинок. Пол под ней казался гладким на ощупь и с каждой секундой будто бы становился все холоднее. Боясь замерзнуть сидя на одном месте, Вектор, все еще беззвучно зовя Северуса, попыталась встать на ноги и, вытянув руки вперед, медленно ощупывала пространство вокруг себя, чтобы не наткнуться на стену или, например, низкой потолок. Но ни стены, ни потолка она не нашла. Сейчас, не видя даже своих рук, она ощутила, что ее стало подташнивать от внезапно появившегося чувства невесомости. Не в силах продолжать стоять, она покачнулась и вновь упала пол, прижавшись к нему всем телом. Едва не плача от собственного бессилия, она попыталась ползти вперед, но внезапный раскатистый смех заставил Септиму сжаться в комок от страха. Смех нарастал, становился объемнее и в конце концов заставил ее заткнуть уши, но все равно не стал тише. Казалось, он звучал в ее голове, и в момент, когда Вектор почти оглохла, вокруг нее на несколько секунд вновь воцарилась звенящая тишина. Лежа на полу, уставшая и испуганная, она благодарила Мерлина за то, что все кончилось, но вновь запаниковала, услышав странное шуршание возле левого уха. Тысячи маленьких лапок и крылышек сновали рядом, стрекоча, касаясь ее отчего-то ставшим неподвижного тела.

Едва дыша, она ощущала, невесомые касания тонких усиков на своем лице и уже под свитером. Во время падения одежда предательски задралась, обнажив живот, и теперь что-то склизкое и холодное медленно двигалось по телу. Септима, больше всего на свете боящаяся червей и саранчи и не способная издать даже звука, чувствовала, что еще немного — и ее сердце, едва не выпрыгивающее из груди от страха, остановится, как вдруг ощущения исчезли, а темнота развеялась.

Обнаружив себя лежащей на грязном полу и обретя способность двигаться, Септима закричала, пытаясь стряхнуть с себя все, что только что чувствовала, и обнаружила, что ни на одежде, ни рядом нет ни одного червя или насекомого. Смех, вновь раздавшийся у Вектор за спиной, заставил ее вздрогнуть и, оглянувшись, вскрикнуть при виде той самой фигуры, что исчезла в сундуке таким далеким сегодняшним утром.

Сейчас он стоял к ней лицом, и Септима хорошо могла разглядеть, как, несмотря на гротескную, словно высеченную из камня улыбку, злоба искажает до боли знакомое лицо из прошлого. Это был он и не он одновременно. Северус, которого она знала, никогда и ни на кого не смотрел с такой откровенной ненавистью. Северус, за жизнь которого она переживала, ни за что бы не стал пытать Альбуса Дамблдора круцио только лишь потому, что тот дерзнул прекратить пытку ментальными чарами уже бывшей студентки.

― Инициатива наказуема, ― тихим голосом сказал он, указывая на едва дышащего директора. ― Наш господин директор решил побыть джентльменом и теперь наказан. Еще один проступок — и пойдет на корм оборотню, которого так заботливо оберегает. Ты же, Септима, не будешь брать пример с директора и мешать мне, верно?

Напуганная творящимся вокруг ужасом, Септима лишь кивнула и зачем-то села на пол, покорно поджав по себя ноги. Мститель, довольно рассмеявшись, подошел к рвущемуся на цепи огромному волку и, обездвижив его взмахом палочки, театрально почесал за ухом.

― Как думаешь, ― обратился он к Вектор, ― как скоро твой любовник заметит, что тебя нет рядом? Ставлю на то, что не раньше, чем возьмет свой бесполезный меч в руки.

― Меч? ― удивленно переспросила она и попыталась вспомнить, говорил ли Северус о каком-либо мече. Мысли путались, и, стараясь совладать с эмоциями, Септима осматривалась по сторонам. Никогда раньше она не была внутри Визжащей хижины, но почему-то решила, что находится именно внутри нее. Рядом с директором, безучастно смотрящим прямо перед собой, лежал, положив голову на массивные лапы, и скулил огромный черный дог, а возле двери, нелепо завалившись на бок, тяжело дышал красивый молодой олень.

― Да, ― кивнул Мститель, отходя от оборотня. ― Меч, некогда принадлежащий Годрику Гриффиндору, закаленный во множестве битв и способный победить василиска, крестраж и, как считает твой дорогой Северус, полтергейста. Вполне возможно, полтергейста он действительно победит, да и меня тоже лишить жизни ему под силу, но вот делать это твоему любовничку определенно не стоит.

Подойдя к Вектор, он медленно опустился на колени и, нежно взяв за подбородок, притянул поближе к своему лицу.

― Глупо убивать того, от кого зависит и твоя жизнь тоже, ты не находишь? ― тихо спросил он и с силой, грубо впился ей в губы.